На самом деле, после роскошных драконьих поместий, вырубленных прямо в скалах, вагонеток, ездящих меж горами, и водопадов, заменяющих стены, Мия думала, что никакое разнообразие форм и архитектурных решений не способно её удивить. Но огромный зал со статуей в центре, оплетённый светящимися растениями и переполненный фейри, напоминающими во вторых обличьях скорее причудливых насекомых, чем человекообразных существ — все это могло на полном праве конкурировать с чудесами Предгорья.

— А вот и гости, — мелодичный голос, прозвучавший за их спинами, казался усладой для слуха, — Драгоценный племянничек и юные господа Свет Звезды… Точнее сказать, господа Призрачные. На самом деле, какая чудная ирония! Я бы отдала многие свои сокровища, чтобы полюбоваться на выражение лица Маб, увидь она вас. А ведь ты очень похожа на неё, девочка… Мое сердце просто полнится ностальгией, знаешь ли.

Обернувшись, Мия увидела подошедшую к ним синеволосую девушку в простом белом платье, изящную и хрупкую. Девица выглядела беззащитной, но что-то в глубине Мии злобно ощерилось, словно её магия встретилась с давней противницей.

— Оставьте это до лучших времён, Ваше Величество, — отрубил Ис, шагая так, чтобы встать между детьми и Королевой, — Я пришёл забрать своё.

Мия с Маком незамедлительно вытаращились на Королеву. Оба они, разумеется, воображали её себе совершенно иначе — хотя после знакомства с теми же знатными драконами должны были понять, что властьимущие в реальной жизни крайне редко соответствуют нашим о них представлениям.

Королева между тем полностью переключилась на Иса, найдя в нём куда более интересный объект для своего хищного внимания.

— Под "своим" ты подразумеваешь, конечно, девицу, которая посмела предать меня и свою страну? — вопросила она с очаровательной усмешкой.

На лице Иса расцвела не менее солнечная улыбка. Мии подумалось, что у этих двоих даже форма губ одинаковая — ну и выражение глаз, само собой. Обман за обманом, маска за маской, и кому знать, которое из этих лиц истинно? Уж точно не ей, с её незначительным опытом, пытаться понять кого-то вроде этих тварей. Впрочем… далеко не факт, что они и сами знают точно, где начинается правда о них и кончается ложь — слишком уж им нравится играть, и это читается в каждом взгляде и жесте.

— Мне кажется, мы уладили этот вопрос, — напомнил меж тем Ледяной, — Вы получили взамен информацию, к тому же, я вернул ваших бабочек, приговоренных к казни, обратно и даже целиком — оцените мою щедрость.

— О, оная не знает границ, — фыркнула Королева, — Но всему есть предел. Развейте мои сомнения, должна ли я считать ваше нынешнее несколько неожиданное вторжение международной агрессией?

— Что вы, — открестился Ис, — Я всего лишь сопровождаю детей, которые решили повидать земли предков. Ну, и помощницу свою заодно встретить хочу, а то слыхал, что ваши праздники на редкость утомительны. Где она, кстати?

— О, в чудесном месте, — пропела Королева, — Таком замечательном, что сложно пока сказать, не захочет ли она остаться там навсегда… Мы все тоже, знаете ли, ждём её решения.

— В таком случае я присоединюсь, — о голос Ледяного можно было порезаться, — К слову, пропал у меня ещё один, турист. Мальчик любопытен излишне, пойду, говорит, посмотрю, как там фейри живут. Лис-полукровка, рыжий и наглый. У вас нигде не завалялся?

— Надо же, какое совпадение — именно что завалялся. Вон он лежит, бедняга. О, не смотрите так — просто спит! Все бы хорошо, но у нас туризм не особенно развит — увы, случаются накладки.

Мия поймала себя на отчётливом желании — провалиться сквозь пол куда-нибудь к недрам планеты, ибо между двумя мило улыбающимися хрупкими созданиями витало нечто такое, неведомое и искристое, после чего порой остаются выжженные пепелища и поломанные судьбы. Даже самому распоследнему идиоту, чьё чувство самосохранения благополучно отбил железными сапогами в детстве пьяный папаша, и то было бы ясно, что соваться туда, где парочка личностей подобного масштаба не поладили, не следует ни под каким предлогом, ибо существуют куда менее изощренные и болезненные способы самоубийства. Примерно такое же ощущение неё обычно возникало, когда она наблюдала общение Алого Дедушки и господина Оса — но те при детях старались ограничиваться лишь парой фраз, видимо, примерно представляя, какое впечатление могут производить их пикировки на неокрепшие умы.

Между тем, зал изменился. Необычайного вида живая тьма, которая ранее просто скромно шевелилась в уголке, заколыхалась, расползлась, и вскоре стен и потолка стало не видно вовсе, словно они все стояли не в пещере, а посреди бесконечной, ласковой, живой черноты.

— Начинается, — сказала Королева с некоторой ноткой благоговения в голосе, — Бал мёртвых — это момент истины…

Словно вторя её словам, из окружившей их тьмы начали выступать призраки, с каждым шагом обретая краски и жизнь, окружая живых полукругом. Мия и сама не смогла бы понять, пугало её происходящее или, наоборот, восхищало. Между тем Ису, кажется, больше не было дела ни до чего — он застыл, глядя только на две фигурки, бредущие сквозь тьму.

— Победила-таки, — сказала Мирана примерно тем же прохладно-заинтересованным тоном, каким их новый учитель естествознания обычно комментировал успехи какой-нибудь подопытной крокозябры, — Все же не зря она показалась мне интересной девочкой…

Мия во все глаза вытаращилась на девицу, заварившую весь этот сыр-бор, благо до того с госпожой Раокой она не встречалась: повода особенного не было, да и дедушки такой круг общения не одобряли. Нет, о Исе и его братии оба Старейшины отзывались, как о неплохих профессионалах, чья работа необходима. Однако Мии хватало наблюдательности, чтобы понять: ведомство Безопасников лежит особняком, словно о его существовании не хотят знать.

Так или иначе, знаменитая недо-пара Иса оказалась обычной девицей, унаследовавшей внешность в равной степени и от людей, и от фейри — с одной стороны, хрупкая, белокожая, большеглазая, с острыми кончиками ушек, выглядывающими из алых волос, с другой — черты её лица были отнюдь не такими утонченно-правильными, как у Мии, например, сохранила свойственную людям чуть нелепую ассиметричность. Впрочем, возможно, неоднозначное впечатление от внешности полукровки было обусловлено её состоянием — на ней буквально не было живого места, а глаза смотрели словно бы сквозь присутствующих, на десять тысяч лиг вперёд.

В общем, как-то иначе девочка представляла себе роковую красотку, достойную быть парой такого, как Ис… Или, может, куда-то не туда смотрела?..

Спутника полукровки Миа узнала и ощутила некоторый прилив радости — все же, за волка она переживала. По-своему, конечно, не вдаваясь в глубокие моральные терзания — она вообще не слишком-то умела жалеть всяких там малознакомых зверей, самоубившихся во имя излишней доброты — но казавшаяся неизбежной смерть оборотня огорчила Мака и Шу. И нужно признать: то, что печалило этих двоих, мимо Мии не проходило никогда, поскольку она, может, и была равнодушной ко всему жестокой тварюшкой — но только не с теми, кого любила. На самом деле, даже её преданная служба двум драконодедушкам была в первую очередь продиктована не амбициями, а желанием помочь тем, кого она полагала своими.

Так или иначе, оборотень выглядел неплохо, даже несмотря на прикреплённый за мохнатым ухом на манер заколки цветок явственно некромагического происхождения, придававший волку вид милый, но слегка кокетливо-безумный. Была, впрочем, проблемка поважнее — с каждым шагом, в отличие от остальных мертвецов, Гор не обретал четкость а, напротив, растворялся. Со стороны казалось, что зверю приходится прилагать усилия, чтобы не исчезнуть вовсе.

Завидев их тёплую компанию с Исом во главе, волк радостно вывалил язык, подпихнул Раоку в спину лобастой башкой и рассыпался на сотни маленьких искорок, весело устремившихся куда-то ввысь. Полукровка проводила его взглядом, и губы её дрогнули словно бы в улыбке — первая эмоция, отразившаяся на этом изможденном, перемазанном голубой светящейся кровью лице.

"Он умер?!" — вопросил Мак огорченно. В глазах Ледяного, утративших всяческое осмысленное выражение, читался примерно тот же самый вопрос, но куда более крупными буквами.

Намечающуюся драму прервал весёлых смех Мираны.

— Ох, племянничек, видел бы ты сейчас свое лицо — такая потеха… И не надо так на меня смотреть. Во-первых, убить все равно не сможешь — не дорос ещё до таких подвигов, тысячонки-другой лет не хватает. Во-вторых, жив твой волчонок, потому, собственно, и исчез — на Балу Мёртвых ему вот совсем не место, живое тело притянуло душу к себе. Вообще он должен был улететь сразу же, как только эти двое покинули Лабиринт, но он, как послушная собачка, не хотел оставлять вашу общую подружку одну. Эта их знаменитая слепая преданность парам… И смешно, и грустно, и жалко. Согласен, племянничек?

Ис прикрыл глаза, но спрятать обрушившееся на него облегчение все же не смог — слишком уж оно было сильным. Это был один-единственный момент видимой слабости — опустившихся плеч, едва заметной дрожи губ и пальцев, тихого выдоха. Впрочем, он быстро вспомнил, где он и почему — высокий класс, что уж там. И тут же уязвимость на лице сменилась мальчишеским задором, он показательно скуксился и пропел:

— Спасибо, почтенная тётушка. Ну дак куда же мне до ваших седин?

Пока Королева фейри, судя по выражению глаз, пыталась решить, рассмеяться ей или все же прибить придурка на месте, Ис уже обернулся ледяным крошевом и метнулся вперёд, к неудачно оступившейся полукровке, оставив Мию с Маком на попечение… хм… почтенной тётушки. Та, впрочем, не особенно и возражала — с прохладным интересом проследив за подхватившим девушку на руки драконом, Мирана повернулась к детям и растянула губы в типичной улыбке доброй родственницы.

— Трогательная сцена, — отметила она, — Ты тоже так полагаешь, милая?

Мия заглянула в глаза Королеве и стиснула руки в кулаки, но не потому, что была зла. Просто откуда-то из глубины её разума пришли десятки чувств, главным из которых был страх; магия в ней бурлила и кипела, точно приветствуя стоящую напротив фейри и одновременно опасаясь её.

— Да, Ваше Величество, — отозвалась она коротко, просто чтобы не молчать.

Мирана усмехнулась:

— Воистину, Пряха, неисповедимы твои нити, но не оценить иронию невозможно — умеешь же ты вовремя исполнять глупые желания. На то, впрочем, и Бал Мертвецов… И как же тебя нынче зовут, милая?

— Миа, Ваше Величество.

Королева на диво мягко улыбнулась и погладила девочку по щеке, нежно и невесомо, будто мать, которой у Мии никогда не было.

— Ты ведь знаешь, что наследие в тебе необычайно сильно? Не желаешь остаться здесь, с нами? Твоя магия, твоё прошлое, твой дом — здесь.

— Нет, — нашла в себе смелость сказать девочка, чувствуя, как бурлит внутри магия, нашёптывает, ворочается, побуждая согласиться, остаться со своими. Она в очередной раз мысленно поблагодарила Иса за мыслепрочищающий монолог — вот уж из кого однажды получится замечательный отец… хотя, пожалуй, сказать ему об этом вслух Миа не рискнула бы.

— Нет? — удивление и огорчение в голосе Королевы не коснулись её холодных глаз, — Жаль. Знаешь, я бы сделала тебя своей воспитанницей и научила бы всему, что однажды узнала от моей собственной наставницы. О, мне так хотелось бы этого…

Девочка сглотнула — почему-то ей было очень, очень страшно.

— Спасибо, Ваше Величество, — сказала она тихо, — Это честь, но у меня и так уже есть учителя.

— О, да. Драконы, — протянула Королева, — Жестокие ящерицы, безумные и жестокие порождения Древней Магии, среди которых уже тысячу лет как стало модно изображать цивилизованность и гуманизм — это, несомненно, попытка порадовать милашку Оса, из которого даже годы в политике не выбили романтичного идеалиста. Впрочем… почему-то мне кажется, что вскоре это все же произойдёт — слишком уж много интересных перемен ожидает Предгорье в этом году. Так что, Миа, вскоре ты увидишь истинную суть драконов. Она есть кровь, уничтожение и смерть; они осуждают нас, но не видят бревна в собственном глазу, ибо нам никогда не сравниться в жестокости и безумии с этими непогрешимыми ящерицами. И знаешь… когда поймёшь меня, когда начнёшь задыхаться там, когда почувствуешь себя чужой среди этих животных — помни, что я тебя жду.

Раока знала регламент Игры, потому только облегченно выдохнула, увидев замаячившую в тумане межмирья статую Короля-под-Горой. Выход в этом случае, как и во многих других замкнутых кругах, располагался ровно там же, где и вход.

— Гор, — тихо позвала она, — Мы почти что в реальном мире. Позволь, я подарю тебе кое-что.

Волк тут же остановился и заглянул ей в глаза — преданно, заискивающе и чуть огорченно. Он уже несколько раз пытался зализать её раны, но Раока только отталкивала его морду подальше — навалившееся на неё опустошение все равно не позволяло чувствовать боль, а на своё тело ей стало наплевать в достаточной степени, чтобы не тратить время на бессмысленную ерунду.

— Как только мы окажемся в реальном мире, устремляйся в Предгорье, домой, к своему телу, — наставляла фейри, прикалывая магический цветок за волчьим ухом, — Иса заодно успокоишь. Он тоскует, а ты и сам знаешь: когда наше обожаемое начальство не в настроении, плохо всем, так что я тут не только задание выполняю, но и мир спасаю от страшной угрозы, можно сказать.

Волка её успокаивающие реплики, кажется, встревожили ещё больше. Он нахмурился, насколько это позволяла сделать неприспособленная к таким коммуникационным вывертам звериная мимика, и посмотрел на неё даже с каким-то укором, будто прекрасно понимал реальное положение вещей. Раока только погладила его по голове, успокаивая.

Разумеется, она понимала, что там, за границей тумана, её ждут соотечественники, которых она предала, чтобы начать работать на злейших врагов государства. Даже если предположить, что Ис наплюёт на опасность международного конфликта и пришлёт кого-то её встречать, Королевский Холм закрыт, в него не попасть посторонним, и ей не останется ничего, кроме как отдать себя в руки остальных фейри. В эльфийское милосердие Раока верила примерно так же, как в сухие моря или розовых крылатых единорогов — то бишь, предполагала, что в теории такое возможно, но не в их мире точно.

В общем, она примерно могла представить, что её ожидает, и просто не хотела, чтобы Гор это видел. Таков был план с самого начала — не лучший, но единственный из возможных. Да, фейри знала, что у неё весьма много шансов выиграть, ибо Король-под-Горой ценил самоотречение и смелость, а ещё — добровольцев, решившихся на безумие во имя сложных чувств. Ещё, правда, Он любил хорошую шутку, причём относил к таковым преимущественно проявления чёрного юмора, обнажающего природу разумных, их страхи и пороки. Позволить кому-то победить в Игре, чтобы на выходе "счастливчика" разорвали соотечественники — такое было более чем в его духе.

Да, именно на это Раока рассчитывала. Она была честна с Исом, говоря, что её шанс победить высок; о шансе выжить потом она предусмотрительно не упоминала.

— Ты понял меня, — повторила она мягко, чуть сжав чёрную шкуру, — Уходи.

Волк упрямо набычился и медленно пошёл за ней, всем своим видом выражая сомнение в правильности происходящего. Раока же не чувствовала ничего — кажется, за последние несколько дней ей довелось пережить слишком многое, и сил на хоть какие-то сильные чувства просто не оставалось.

Когда Гор все же начал взлетать вверх в вихре искорок, устремляясь навстречу новой жизни, она лишь проводила его взглядом, чувствуя, как облегчение пробивается сквозь обрушившуюся на неё пустоту. На комитет встречающих старалась не смотреть — не то чтобы она могла увидеть там кого-то нового. Стоило бы, возможно, найти взглядом Леди Крылья Ночи… мать, и поблагодарить её за очень своевременный подарок хотя бы взглядом, но душевных сил на это оставалось, потому фейри просто дождалась, пока волк улетит окончательно, и прикрыла глаза, позволив, наконец, боли, усталости и апатии взять верх.

Мир качнулся вокруг на манер карусели, словно только этого и дожидался, но упасть ей не позволили чужие руки.

Подозрительно знакомые.

Она сначала не поверила — решила, что у неё начались особенно забористые галлюцинации, что после Лабиринта было бы не то чтобы совсем удивительно. Видение, впрочем, оказалась на диво деятельным — исцеляющая магия окружила её тёплым одеялом, диагностирующее колдовство проносилось по телу волнами крошечных льдинок, а знакомый запах осел на языке, мысленно возвращая её в уют знакомого кабинета. Не веря себе, Раока все же медленно подняла глаза, уставившись на Иса.

Дракон смотрел на неё с каким-то непонятным выражением, как будто то ли хотел её добить, то ли поцеловать. Он прослеживал глазами все раны, морщась, словно они были на его собственном теле, но не говорил ни слова. Раока и себе помалкивала, пребывая в состоянии крайнего шока и непонимания. Почему здесь Ис? Как он сюда попал? Или это продолжение Игры, и на этом уровне она уже не может отличить настоящего Ледяного от Лже-Иса? Значит, она и не победила вовсе?! Панцирь равнодушия треснул, сменившись искренним ужасом.

— Нет, — прошептала она, — Ты меня не обманешь. Убери от меня руки!

Дракон замер на половине движения, но выглядел при этом натурально как ласковый щенок, которого неожиданно пнул хозяин. Он растерялся, и Раока воспользовалась этим, пытаясь вырваться из его хватки. Недолеченные раны тут же дали о себе знать, наполняя тело болью, а Ис, опомнившись, удержал её на месте, жёстко спеленав.

— Успокойся, — проговорил он, — Ты же ранишь себя!

Фейри давно замечала, что "успокойся" является самым раздражающим словом всех времён и народов — или, по крайней мере, соседствует на этом порище с "будь благоразумен" и "ты сам виноват". Этот случай не стал исключением из правила: она стала вырываться ещё сильнее, пытаясь подавить накатывающую волнами панику. Если она не победила, то куда ушёл Гор? Или, быть может, это был и не Гор вовсе, а она давно и прочно мертва или блуждает в предсмертных видениях?

Кто знает, до чего бы Раока могла додуматься на такой волне, но Ис был тем ещё чудо-лекарем, потому из двух доступных ему опций решения проблемы — поцеловать или стукнуть — выбрал-таки первый. И не то чтобы прикосновение на удивление тёплых, солоноватых губ и горячего языка убедило Раоку в реальности происходящего, но поцелуй отличался от того, что был в иллюзии, казался более настоящим, живым. Она перестала вырываться, чувствуя, как теряется воля к сопротивлению. Что, что она может ещё? Если она проиграла, так тому и быть — она просто не может больше драться.

— А, — пропел смутно знакомый голос, — Понимаю, у меня было то же самое.

Раока вздрогнула, когда узнала, наконец, говорившую — сама Королева стояла в нескольких шагах от них, с любопытством разглядывая её, как диковинного зверька. За спиной Мираны толпились фейри, чью компанию фантасмагорически разбавляли Призрачные малолетки, которым тут тоже делать было категорически нечего. Раока сцепила зубы — это была, будь оно проклято, действительно иллюзия.

Королева рассмеялась.

— Да-да, узнаю этот взгляд, — пропела она, — Я тоже после возвращения постоянно сомневалась, реально ли окружающее или я все ещё играю.

— И когда это чувство прошло? — спросила Раока, не удержавшись.

— Пока нет, — сказала Королева спокойно, — Возможно, я все ещё в иллюзии Короля-под-Горой. Я никогда не буду знать наверняка — такова цена Цветка.

— Хватит, — резко прервал Ис, — Мы уходим.

— Ещё нет, — улыбнулась Мирана, — Солнце ещё не взошло, к тому же, почтенная леди Крылья Ночи сегодня открывает Бал Мёртвых танцем. Это большая честь, к тому же, достойный партнёр уже ждёт.

— Мне кажется, вы меня недопоняли, Ваше Величество, — голос Иса стал резок и зол, — Мы уходим. Сейчас.

Раока же знала — нет, не уходят. Во-первых, от чести открыть Бал Мёртвых никто из фейри в здравом уме бы не отказался, во-вторых, партнёр действительно ждал — стоял по центру зала, на свободном пространстве, и тепло смотрел на неё своими синими глазами. И что бы он ни собирался сказать ей, сколько бы обвинений ни выплеснул — разумеется, она хотела с ним станцевать.

— Я буду танцевать, — сказала она.

— Ты будешь лежать в теплой постели за тройным охранным контуром, выздоравливать и набираться сил, — отрезал Ис, — Других вариантов не предусмотренно, это я говорю, как твоя пара. И я очень, очень не советую мешать мне воплотить этот план в действие, Ваше Величество, иначе моя драконья сущность может разнервничаться и существенно подправить архитектуру этого дивного местечка.

— Ис, — повторила Раока, — Это важно для меня.

Дракон стиснул зубы и вдруг охватил её лицо ладонями. Только теперь фейри заметила, что пальцы дракона дрожат, а в глубине его глаз притаились беспомощность и… отчаянье? страх?..

— Все будет хорошо, — сказал он едва слышно, почти вплотную приблизив свое лицо к её, — Мы скоро прилетим в Предгорье, и я отдам тебя лучшим менталистам и лекарям. Пока что просто пойми — ты не в себе. Я не позволю этому мертвецу не то что танцевать с тобой — приблизиться. Я больше никому не позволю тебе навредить, слышишь?

Фейри растерянно заморгала. Между тем, в зале начала звучать музыка, сначала едва слышная, но нарастающая, как гроза или прилив.

— Первый танец, Лорды и Леди, — сказала Мирана, и мгновение спустя маленькая Призрачная повторила эти слова. Лицо у неё при этом было удивленное, будто говорить она и не собиралась. Впрочем, так оно и было: вскоре голоса всех присутствующих в зале, включая даже явственно шокированного Иса, подхватили эти слова.

Никто из посторонних не мог проникнуть в Холмы этой ночью. Никто из своих не мог сопротивляться магии Холмов.

Заглянув в полные растерянности и борьбы с собой глаза дракона, Раока шепнула "Все в порядке, я буду рядом. Ты успеешь, если что!" — и устремилась, силясь не прихрамывать слишком уж явно, в сторону ожидающего её Эллина.

Он выглядел красивым и элегантным, как в тех случаях, когда их, будущих служителей Холмов, приглашали на бал-смотр к Королеве. Эллин шагнул вперёд, и руки его поддержали её так бережно, так знакомо, что она чуть не разрыдалась.

— Прости меня, — это у них получилось сказать хором, на одном выдохе.

Она слегка растерялась — ему-то за что просить прощения? Эллин, поймав вопросительный взгляд, иронично усмехнулся и уверенно повёл её в танце, следуя за разрастающейся, поглощающей все музыкой.

— Нет, — сказал он, — Здесь только мне стоит просить прощения. Ты винишь себя в моей смерти, что не имеет смысла. Видишь ли, я был не жилец в любом случае, и, возможно, скрыть этот факт от тебя было не лучшей моей идеей.

Он слегка закружил её, удерживая, впрочем, так, чтобы причинить как можно меньше боли.

— Не говори глупостей, — сказала Раока тихо, — То, что случилось на Последнем Испытании, можно называть по-разному, но если свести к простым вещам — ты умер, чтобы я жила.

— Да, — вздохнул Эллин, — Ты чуть не проиграла из-за уверенности в этом, и только моя вина, что ты не знала и половины правды. Скажи вот, что тебе известно обо мне, моей семье и истории?

— Немногое, — удивленно отозвалась фейри, — Но такого рода любопытство и не приветствовалось в Цветении. Знаю, что ты — сын одной из дальних родственниц Королевы…

— Родной внук её кузины, Элиналь.

Раока непроизвольно вздрогнула, почувствовав, как заледенело все в животе.

— Той самой, что подняла восстаниеи была за это проклята?

— Именно, — хмыкнул Эллин, — Некоторая ирония ситуации заключается в том, что во время того восстания погибла, спасая Королеву, её любимая сестра Моридан, прабабушка того самого милого дракона, что сейчас пытается испепелить меня глазами.

Не прими Эллин её вес полностью на себя, Раока точно грохнулась бы на пол от удивления.

— То есть, — начала она осторожно, — Ис действительно — прямой родственник Королевы?

— Да, — улыбнулся её партнёр, — Мирана очень любила Моридан, и эта привязанность была взаимной. Когда Моридан и её ледяной дракон погибли, спасая Королеву, та впала в горе и невыразимый гнев. Организатора восстания, мою бабку Элиналь, приговорили к мучительной смерти, но она успела сбежать. Тогда Мирана предала проклятью само упоминание о моей бабушке, повелела медленно порезать на кусочки всех, кто был ей хоть немного дорог, и силой самого Короля-под-Горой прокляла кузину, обрекая на постепенное гниение изнутри. Бабушка долго скрывалась — не одно тысячелетия, пытаясь найти лечение от медленно убивающего её проклятья, но все люди, которым она пыталась его передать, умирали просто так. Но потом способ нашёлся — хворь можно было передать потомкам, выторговав себе ещё несколько сотен лет жизни. Как несложно догадаться, узнав об этом, Элиналь стала на редкость чадолюбивой.

В душе девушки поднялось волной отвращение. Рожать детей, чтобы потом скармливать их проклятью — низость даже по меркам не особо разборчивой в средствах старой эльфийской аристократии.

— Чтобы совершить такой обмен, нужен был особый ритуал. В процессе одного из них, где жертвой был я, Мирана и нашла бабушку.

Раоку передёрнуло — она могла только вообразить, что там творилось.

— Да-да, — озорно улыбнулся Эллин, — Схватка двух старых фейри из рода Цвет Аконита, ненавидящих друг друга всей душой — зрелище из сорта тех, что даже если захочешь, не забудешь. Так или иначе, Мирана победила, заточила мою бабку в стеклянную темницу, чтобы полюбоваться, как та умирает, и вот тогда пришёл мой черёд. Я думал, меня просто убьют на месте, но Королева сказала: "Тебя предали, как и меня когда-то. Ритуал почти свершён, и тебе не прожить больше сотни лет, бедный ребёнок. И правильнее было бы убить тебя прямо здесь, но я могу предложить тебе другую дорогу. Пусть твоя жизнь будет короткой, но у тебя появится близкий друг и цель. Что ты думаешь об этом?"

— И ты согласился, как я понимаю, — пробормотала Раока. Все её прошлое, даже их первая встреча, теперь виделась ей в другом свете, — Но почему ты не сказал мне?

— Сначала просто потому, что задание этого не предусматривало, потом — не хотел, чтобы ты меня ненавидела, — отозвался он спокойно, — Но теперь это уже неважно, и имеет значение только одно: тебе не стоит винить себя. Я был лгуном. Я выучился у одного из лучших придворных шпионов, убил твоего отца по приказу Королевы и поступил в Цветение, чтобы сделать тебя той, кем ты являешься. Для меня ты тогда была лишь именем, полукровкой, которой, по задумке Мираны, спустя много лет суждено было победить в Игре.

Вот бывают на свете вещи, которые полностью переворачивают мировоззрение, и эта информация к таковым относилась. Раока даже залипла, как контуженная улитка с оторванными рогами — так она была шокирована.

— Мне жаль, — сказал Эллин, — Я виноват перед тобой, и, как распоследний трус, взвалил на тебя груз, унеся свои секреты в могилу. Мне жаль.

Раока дала себе мысленную оплеуху. Новости, конечно, были те ещё, но это не было поводом огорчать Эллина.

— Милый, — сказала она, — Спасибо, что открыл мне правду. Но знай, по приказу ты там действовал или нет — важно ли это теперь? Ты защищал меня, оберегал, смешил, учил, радовал. Смею ли я обвинять тебя в том, что в безвыходной ситуации ты выбрал единственный очевидный вариант, не предполагающий твою смерть? Я не настолько тупа… то есть, тупа, конечно, если не поняла правду о тебе сама, но не до такой степени, чтобы всерьёз тебя винить. Потому, что бы там ни творилось у тебя в голове, знай — я простила тебя давным-давно, за все и оптом. Просто спасибо, что был рядом.

Договорив, она почувствовала, как нечто тяжелое, висевшее между ними грузом, вдруг стало лёгким и невесомым. Эллин облегченно прикрыл свои невозможные глаза.

— Ты все не меняешься, — тихо сказал он, — Слишком великодушна для фейри, несмотря ни на что.

Раока улыбнулась, беззаботно и весело, стараясь не замечать слёз на глазах.

— Ну, какая есть, — сказала она, — Думаю, вся проблема в моём отце. Он мне в дестве рассказывал те самые, глупые человеческие сказки о добрых принцессах — я вспомнила там, в Лабиринте. Думаю, именно они сломали мне психику. Как считаешь?

Эллин усмехнулся.

— Спасибо, — сказал он вместо того, чтобы отвечать на глупые вопросы, — Там, в Безвременье, я ждал этого Бала, кажется, целую вечность. Я не хотел идти дальше, пока не буду уверен, что ты победишь, пока не смогу сказать тебе правду.

— Ты теперь пойдёшь дальше? — спросила она, прижимаясь лбом к его груди и буквально чувствуя вибрирующую ярость, исходящую от наблюдавшего эту картину Иса.

— Да, — Эллин нежно погладил её по волосам, — Я избавлюсь от груза прошлой жизни и скоро приду в этот мир снова.

Раока тут же уцепилась за эту мысль.

— Ты знаешь, кем ты будешь?

Губы Эллина тронула на редкость ироничная улыбка.

— Да, Король-под-Горой сделал мне такой подарок. А что, ты хочешь отомстить?

— Ерунды не говори, — попросила Раока устало, — Просто скажи, где тебя найти, и я присмотрю, чтобы в новой жизни ты ни в чём не знал нужды. А то, зная твою удачу, опять окажешься на жертвенном столе или ещё где похуже!

— Что же, — улыбнулся он, — Мне предстоит родиться следующим ребёнком в доме Цвет Аконита.

— Вот как? — задумчиво пробормотала Раока, — Это может быть непросто, если ты окажешься очередным отпрыском сбежавшей Элиналь. Будет нелегко найти тебя.

— Не волнуйся, — фыркнул Эллин, — Ты можешь даже не сомневаться, что узнаешь о моём рождении.

Фейри слегка насторожилась.

— Ты же не намекаешь сейчас…

— Танец окончен, — улыбнулся Эллин мягко, — До встречи — в следующей игре.