1

Таверна «У придурка», похожая на громадную неповоротливую каракатицу, Мике всегда нравилось. Ничего тебе лишнего: правильный бар с отменной выпивкой, понятливая шустрая прислуга с мозгами и фантазией, из клиентов все сплошь купцы да наёмники, то бишь, и спрос, и предложение в одном флаконе. На её иссеченную шрамами рожу тут смотрели с потрясающим равнодушием, благо, она отменно попадала в общий антураж. Среди их братии шрамы и прочие видимые увечья были штукой простой и привычной: почти все наёмники и охранники были бывшими вояками. Вот и Мика туда же.

— Сколько нам ещё тут мариноваться, Зелёнка? — вопросил Натан, старый однополчанин и напарник в одном флаконе, — Наши орлы уже просадили почти весь гонорар за прошлую работу, ещё дня три — и приползут занимать.

— Ещё немного, — ответствовала Мика хмуро, — Дадим сутки форы. Сегодня день, про который я говорила Лисявке. Если её чудо-зельевар не придёт до завтра, плюём и выдвигаемся.

— Замётано, — бросил Натан и придвинул к себе то ли маленький бочонок, то ли очень большой стакан местной бормотухи, от одного запаха которой Мике хотелось отойти подальше и занюхать мясом. Пронаблюдав за поглощающим эту жуть напарником, Мика поняла, что трепаться ей до завтрашнего утра не с кем. Откинувшись на спинку неудобного и косого, как первый поцелуй, стула, колдунья лениво оглядывала посетителей и думала о вставшей перед ней проблемой. В целом, что перед ней ещё вставало бы, кроме проблем, но с зельеваром как-то совсем не в ту дверь все получилось.

Когда они с Натаном и грамотами за всякую муть вроде отваги вернулись на гражданку, как-то само собой оказалось, что никто их тут не ждёт: бывшая Натана уже вовсю нянчила детей другому, в Академии Магии Мике только посочувствовали и поведали, что её диплом недействителен, поскольку она не прошла практику. То, что вместо практики её отправили на передовую, никого особо не трогало.

Вот так вояка и магичка и оказались там, где солнце не светит. Но, как говорят мудрые ночные бабочки, жрать захочешь — и не так раскорячишься, а уж к армейским такая присказка подходила даже больше: ребята поныкались, собрали таких же, как они, ошеломленных перспективами, и стали охранять караваны. Команда у них собралась слаженная, костяк не менялся, хотя безопасной их работку трудно было назвать. Только с одним важным членом команды вечно выходило все как-то по-дурацки, Мика даже подумывала — не наложила ли проклятье фейри Ирма, их первый зельевар, которую Мика вышвырнула, как кошку, за привороты. И ладно бы кого одного приворожила, Мика стерпела бы, совет да любовь, но Ирма на мелочи не разменивалась — троих парней Натана и самого купца-заказчика пыльцовым зельем опоила. Скучно ей стало, видите ли. Зато уж как Мике в том походе было весело — вспомнить страшно.

В общем-то, после Ирмы зельевары у них не задерживались: одного, большого фаната всяких экзотических бабочек, сожрала в лесах Шатаку плотоядная лиана (было жаль, неплохой был мужик, хоть и фейри), второй свинтил в закат вместе с товаром заказчика (пришлось уплачивать неустойку), третий, енот-оборотень, вообще пытался убить Мику (почти получилось). Повезло, как Мика подумала сначала, им с четвёртой, Лисявкой, то бишь симпатичной серебристой лисой-оборотнем из старшей семьи. Та бежала от драконов и прикрепилась к их каравану сначала зайцем, а потом уже — на правах работника. Звали девчонку Шу. Несмотря на непростое происхождение, напарницей она оказалась приятной, а спецом — просто отличным.

Радовалась, однако, Мика недолго: Шу оказалась парой серого дракона, усатого и гривастого, и предсказуемо путешествовать с ними долго не смогла. Колдунья только вздыхала, ибо ящеров терпеть не могла, но лисе, с которой успела подружиться, счастья искренне желала. Правда, от этого проблем с зельеваром не стало меньше. Вот тогда-то на прощание Лисявка и пообещала поговорить с каким-то своим другом, Осом. Этот друг якобы был драконом-полукровкой (что печалило Мику) и отличным зельеваром (что было очень хорошо). Упоминала лиса также, что парень с чудачествами, но после любителя бабочек колдунью сложно было удивить. Для себя она решила: если будет совсем уж не от мира сего, приставит к нему кого из парней нянечкой, чтоб очередная лиана не схрумкала. Главное, чтобы этот Ос таки приехал и зелья варить умел, остальное — побоку.

Вот и сидели они всей бандой в таверне уже третий день — зельевара ждали. Вздохнув, Мика задумалась, не выпить ли ей что-нибудь, когда дверь в общий зал открылась и туда вплыло дивное видение, по другому просто не скажешь. В таверне аж разговоры стихли — все на нового гостя уставились, гадая, когда ж он поймёт, что промахнулся не только с дверью, но даже с кварталом.

Гость был не человек, это факт, люди такими красивыми не бывают от слова совсем. Парень был высокий, гибкий, какой-то текучий, волосы с синеватым отливом в косу собраны, глазищи к вискам вытянутые и блестят, как вода. Одет этот фрукт неведомый был вроде и просто, но держался так, что сразу понятно: если и пальцем делали, то палец был с позолотой. Даже знатные детки, с которыми Мика в академии просиживала скамейки, и сотой доли такого впечатления не производили. Неужели какой нелюдской аристократ решил типа инкогнито себе исполнителя подыскать для мутного дельца? Краем глаза она отметила, что не только ей это пришло в голову, и гостя разглядывают уже со вполне денежным интересом.

Меж тем, пока Мика на это чудо косила одним глазом, он осматриваться начал, да целенаправленно, будто ища кого-то, отчего у колдуньи всем известная точка, за неприятности отвечающая, чесаться начала. Инстинкты взвыли дурными голосами, когда гость замер на миг, глядя на неё, и двинулся в их с Натаном сторону.

— Только не говори мне, — буркнул напарник, который, видимо, от эффектного явления чуда народу даже протрезветь успел. Мика сдавленно простонала, а текучий подошёл и уставился ей в лицо. Он как-то замер, и в глазах странное что-то отразилось, не поймёшь. Ну да она и так знала, как выглядит, так что не обидно. Вот совсем не.

— На мне ничего не написано, — брякнула она, — Иди, куда шёл, и глаза туда же поверни.

Натан под столом её пнул — мол, вдруг будущий наниматель? — но Мика и бровью не повела: оделся как простолюдин, значит, слушай.

Текучий, впрочем, ни разу не обиделся, улыбнулся широко и сказал бархатистым, отлично поставленным голосом:

— Здравствуйте, вы — Мика? Меня зовут Ос, пришёл к вам по реконмендации. Наша с вами общая знакомая, Шу, сказала, вам нужен зельевар, и передала время и место встречи. И вот, я к вашим услугам.

Вот в тот момент Мика отчетливо поняла, что, кажется, попала. Между тем, это чудо на полном серьёзе уточнило:

— Я присяду?

Колдунья сама чуть не присела, на пол притом. Натан, привыкший решать вопросы с высокородными заказчиками, указал чуду на очередной кривой стул. Ос устроился на этой отрыжке пьяного плотника, будто на троне, и выжидательно посмотрел на Мику.

— Слушай, — начала она, честно пытаясь подобрать слова, — Я в душе не… знаю, почему лисявка посоветовала именно тебя, но, по ходу, промахнулась.

— Вы думаете, я вам не подхожу? — уточнил парень. Мика вздохнула:

— Мы не с фарфоровых тарелочек в дороге едим, и эти твои реверансы…

— Вас смущает моя вежливость?

Колдунья поёжилась. Вот вроде и смотрит этими глазищами открыто, без злости, даже с пониманием каким-то, а все равно хочется одеялкой накрыться, рысцой умчаться в закат и где-то там схорониться. И не скажешь же ему: парень, да ты весь — ходячая проблема! В зеркало на себя, что ли, в уборной не смотрит…

— Так, — сказал Натан строго, — Зелёнка, парень дело говорит. Хочет работать — с чего бы мы запрещали? Проверь его, задание дай. Если справится и по оплате сойдёмся, то лично мне глубоко односпасительно, как он разговаривает и из чего жрёт. На всеобщем лопочет — и ладно.

Тут Мика не могла не признать за напарником правды. Да и выбор, если разобраться, был так себе: либо брать этого, либо ехать вовсе без зельевара. Нанимать очередного непроверенного, наобум, точно не хотелось.

— Хорошо, — приняла она решение, — Жди меня тут, я сейчас!

Была у Мики специальная старинная шкатулочка с приветом, в которой, не иначе, какая-то золотая погремушка древнего царька когда-то хранилась: больно навороченная защита стояла, самовосстанавливающаяся. Открыть её никто, кроме Мики, не мог, одни духи знают почему. Ирма, помнится, над этим ужасом три дня просидела — а была она, надо признать, хоть и вертихвосткой, но зельеваром очень неплохим. На минуту Мика даже засомневалась: нечестно ведь по отношению к Осу, но потом вспомнила нереальные глаза полудракона и покачала головой — нечего ему с её командой делать, и точка. Не из того курятника петух, как говорится.

Когда колдунья вернулась в зал, вокруг их столика уже собрался митинг — ребята, видимо, с новеньким знакомиться пришли. Мика хоть и знала, что у Оса в родне драконы, а шаг все равно ускорила: её парни кому хочешь мозг вынесут, плавали, знаем.

К новичку успел прицепиться Бран, второй маг в их команде, хороший работник и редкостная сволочь. Сам он говорил, что у него характер после контузии испортился, но Мика была уверена: такая степень мудачизма может быть только от природы.

— Значит, наш новенький? — тянул Бран, — Учти, новенькие — проставляются, если они не бабы, конечно. Так что, купишь нам выпивку?

— Я тебе щас сама чего куплю, — сказала Мика с намёком, — И всыплю. Свалите отсюда, похмелоиды, нам договорить надо.

Воины с ворчанием, но уползли в сторону их столика. А вот Бран, подцепив под локоть Нода, быть понятливым не пожелал — видимо, Ос успел его чем-то основательно выбесить.

— А мы послушаем, — оскалил маг свои звериные клыки, — Мы же коллеги, нам в связке работать.

Мика нахмурилась. В их команде было трое магов: она, ведущая, Бран, лис-квартерон, спец по ловушкам и проклятьям, и Нод, силовик. Главной по волшбе была безоговорочно Мика, но в чём-то и полукровка был прав: новеньких они всегда проверяли вместе. С другой стороны…

— Я не против, — чудо, как ни в чём ни бывало, продолжал улыбаться, глядя на магов с ровным дружелюбным интересом, — Мне тоже хочется познакомиться с будущими коллегами.

Коллег в лице лиса-полукровки отчетливо перекосило. Мика хмыкнула — а почему, собственно, и нет? — и поставила на стол шкатулку.

— Вот, — сказала она небрежно, — Сможешь взломать защиту до завтрашнего утра — ты в деле, нет — пиши письма мелким почерком. Идёт?

Глаза Брана победно сверкнули: о артефакте и его любви только к Мике он знал. Ос на миг как-то замер, но потом снова улыбнулся.

— Какая интересная игрушка, — сказал он, а его пальцы побежали по вязи опоясавших шкатулку изображений, — Старая и полная воспоминаний.

Мика только следила, как он оглаживает потемневшее от времени дерево. Ей стало как-то не по себе, потому что руки у Оса были красивые, а ей нравились красивые мужские руки, и с какого вообще лешего он так нежно гладит этот артефакт? Фетишист, что ли?!

Кто знает, в какие дали Мику бы завело, но тут Ос спокойно, безо всяческого напряга, открыл шкатулку.

— Так вот что внутри, — с той же бесящей улыбкой сказал он, перебиря её маленькую коллекцию. И Мика ощутила бессильную злость: вот и хочется врезать, а не за что. Сама играла нечестно, а парень — может, магия драконов, будь она неладна? — просто подыграл. Злиться можно было только на себя, потому что коллекция — это очень личное, она предпочла бы голой пробежаться на плацу туда-сюда, чем показать её всем.

— О, Зелёнка, а я думал, ты там драгоценности хранишь! — заржал Бран, как всегда, тактичный, как землетрясение, — А тут — ракушки! На кой они тебе?

Мика резко захлопнула крышку шкатулки, и только скорость реакции спасла пальцы Оса от переломов. А жаль.

— Молодец, новенький, — бросила Мика жёстко, — Красавец. Если с Натаном в денежном вопросе сойдёшься, едешь с нами.

С этим она, прижав предательницу-шкатулку, вознамерилась свалить подальше от этих глаз, но не тут-то было: на ступеньках её нагнал полудракон.

— Простите, — в ровном голосе Оса проскользнуло лёгкое сожаление, — Заглянуть туда было нетактично с моей стороны.

Мика зло бросила:

— Забыли. Теперь свалишь с дороги?

Он будто на миг замялся. Впервые Мике показалось, что эта каменная глыба — сомневается? боится? с чего бы?

— Свалю, — сказал он, наконец, и протянул руку для пожатия, — Надеюсь, вы не будете держать на меня обиду.

Колдунья протянула было руку — и тут же отдёрнула, вспомнив драконьи примочки.

— Так, чудо, пара у тебя есть?

— Пока нет, — снова тень непонятных эмоций в голосе. Мика ухмыльнулась.

— А теперь слушай сюда. Догадываюсь, что пришло в твою голову, так что учти: я знаю, что не могу быть ничьей истинной парой, и знаю, что вы, полукровки, балуетесь тем, что создаете иллюзию цветов истинности для первых встречных забавы ради. Держи руки при себе, и учти: увижу, что ты этими цветочками дуришь кому-то голову, вышвырну вон, даже посреди пустыни. Все понял?

— Да, — тихо ответил он, — Вы можете не беспокоиться на этот счет: я не стал бы никого обманывать таким образом.

Мика скептически хмыкнула, но спорить не стала: на подлое дерьмо полукровка, и правда, не был похож. А что красив, как картина, недоступен, как звезда, и бесит, как никто — это уж Микина личная проблема, разве нет? Прожевав и проглотив грубый ответ — он, зараза, сильно горчил на языке — колдунья отвела взгляд от Оса и тут же обнаружила неподалёку Дики, слугу-фейри с золотыми руками и отличной чуйкой на наживу. Тело у парня тоже было вполне ничего. Поймав взгляд постоянной клиентки, остроухий пакостливо улыбнулся и уточнил:

— Устали? Хотите ванну и массаж?

— Да, — бросила Мика, и, кивнув застывшему Осу, с облегчением утопала-таки к себе в комнату. Расслабиться и выкинуть из головы мысли о новеньком было просто необходимо.

Дики так и не пришёл, видимо, нашёлся кто покрасивей. Одна радость: ванну Мике все же приготовили, да расщедрились на какие-то новые травы — вода аж сияла, словно заблудший луч не ушёл с отцом-солнцем, а задержался, играя на синеватой поверхности сотнями отблесков.

Как глаза проклятого новенького.

Ругнувшись очень неприлично и витевато, Мика на автомате проверила новшество на наличие сюрпризов. Там была магия исцеления, седатива по-мелочи и успокаивающие травы. Недурно. Именно с этой мылью Мика погрузилась в ванну и тут же… уснула?

Снилось ей странное, будто вода в громадной деревянной бадье ожила, закружила вокруг Мики, принялась гладить её и нежить, словно обнимая, и набегая волнами, и нашептывая что-то. А потом чья-то ладонь скользнула по покрытой шрамами щеке, и колдунья чуть не проснулась — только не лицо! — но вода снова принялась укачивать её, убеждая поспать ещё немного. Сквозь веки Мика видела красивое сияние, но так и не смогла открыть глаза, окончательно проваливаясь во тьму.

 

2

— Я доношу до вашего сведения, что с завтрашнего дня вынужден уехать на неопределенное время. По личным делам.

Ос Водный, первый советник князя Предгорья, тут же удостоился пристального внимания как самого владыки, так и его приближенных.

— О, — сказал князь несколько растеряно, — Разумеется. Вам что-нибудь требуется дополнительно?

— Нет, благодарю.

Большинство взглядов, направленных на Оса, были переполнены чистейшим изумлением, и их можно было понять: последние лет четыреста, после окончания последней смуты, первый советник не позволял себе личных дел, безвылазно пребывая в стенах княжеской резиденции и изредка посещая особо важные официальные мероприятия. Причина была проста: новый князь был молод, смел, горяч и несколько романтичен, что было отличным сочетанием для любви и не самым лучшим — для политики. Несколько сглаживали эту неприятность ближайшие друзья и соратники правителя, в которых Ос не мог не признать потрясающе талантливых юношей и девушек. К сожалению, самому старшему из них едва перевалило за тысячу лет, что для дракона, будем же честны, совсем немного — особенно учитывая вечные попытки маразматичных стариков, считающих себя Хранителями Традиций и Советом Старейшин, подчинить князя своей воле. Позволять летающим реликтам это провернуть Ос не хотел из чистого принципа: искренне считал, что поколению, которое довело в своё время их страну до Клановой Войны и негласно спровоцировало несколько локальных смут, пора отдыхать от праведных трудов и созерцать природу в компании внуков, сокровищ и слуг.

Как сам Ос оказался вдруг политиком, когда всю жизнь мечтал быть, как мама, библиотекарем, он не смог бы объяснить даже под угрозой смерти. Даже самому себе. Просто из-за чистой случайности он стал наставником для отца нынешнего князя, который был в те времена в разы непоседливей и романтичней, чем ныне его сын. Подопечного князёнка пришлось вразумлять, защищать от интриганов, поддерживать и отлавливать с очередной попойки. Ос и сам не понял, как при дворе стал считаться теневым правителем и кукловодом — его стол был завален бумагами, голова пухла от тревоги за подопечного и стратегических планов, а Совет Старейшин маячил на горизонте карающей дланью.

Остановить бурю Ос не смог, увы. Смута грянула, его непутёвый ученик был убит вместе с парой, а новому князю, Тиру, пришлось в нежном трехсотлетнем возрасте столкнуться с оскалом одного из опаснейших огненных драконов. Ос помнил, как сейчас, как его вызвал на аудиенцию Алый Старейшина, как преспокойно предложил место во внешнем круге Совета Старейшин — с перспективой скоро попасть во внутренний. «С вашим происхождением, с неспособностью завести пару, это предложение — подарок. Откажетесь — будете уничтожены.» И вот тут Ос, до того рассчитывавший просто выторговать юному Тиру и его окружению жизнь, неожиданно для себя самого разозлился до тёмных точек перед глазами. И решил во что бы то ни стало посадить княжича Тира Бирюзового на трон.

Что и проделал, не без помощи, разумеется, толковых друзей князя и нескольких влиятельных родов. Вот так и стал он, полукровка, низкородный и неспособный завести себе пару дракон, одним из самых высокопоставленных людей Предгорья. Одно только выражение лица Алого Старейшины в момент объявления новых княжеских советников стоило всех мытарств.

В общем, чувство мести его было удовлетворено, но фактов это изменить не могло: Ос, спасибо пристастиям любимой матушки, был деффектным драконом, уникальным в своем роде и неспособным завести пару.

Проблема тут была в том, что его отцом был бог, или, говоря научным языком, воплощенный овеществленный дух природы высшей категории. Населяющие джунгли Шатаку племена называли родителя Оса Йораморой, богом всех рек. Выглядел он, как громадный змей, способный обращаться водой.

Матушка Оса была, в свою очередь, обычной коричневой — древесной — драконицей, не выделяющейся ничем, кроме двух пламенных страстей: к книгам и к путешествиям. Именно эти пороки завели её в джунгли и столкнули с Йораморой, у которого она пропадала почти год к обоюдному удовлетворению обоих сторон. Итогом этого удовлеворения и стало рождение Оса, которого, по-хорошему, не ожидал никто: ни мать, для которой речной бог и близко не был истинным, ни отец, от которого ни одна из совершавших к нему натуральные паломничества русалок так и не смогла забеременеть: считалось, что шанс на это ничтожен. Ну, надо сказать, матушка Оса умела и даже любила бросать вызов устоявшимся правилам! В итоге, Ос родился очень неожиданным, но вполне себе любимым ребёнком.

Одна беда: среди своего народа он был уникален, до него Водных драконов не бывало, и его запах не сочетался ни с чьим другим. К тому же, вторая ипостась Оса была раз в пять больше обычного дракона, но крыльев при этом не имела. Одно время над ним все смеялись из-за этого, но водный только плечами пожимал: зачем на глубине крылья? Только будут мешать. Потом, годам к семиста, он научился летать, обращаясь облаком. Недоброжелателям пришлось завистливо умолкнуть. Но, увы, ненадолго.

Когда Ос дожил до тысячи лет, стало окончательно понятно: его запах действительно уникален, как и отпечаток души. Все его ровесники находили пары, или просто совместимых с ними существ, заводили гнёзда, устанавливали ментальную связь. Ос не носил перчаток, старался прикасаться ко всем, нанимал высших оборотней, способных почувствовать подходящий ему аромат, но все было без толку: под его ладонью ни разу не проскочило ни тени искры. На всем свете от ледяных морей до пустыни Хо и царства Ирреба не было никого, кто подходил бы именно ему.

Разумеется, за две с половиной тысячи лет у дракона были отношения, он даже старался полюбить своих партнёрш — у него получалось — и тихо, но искренне страдал, когда они уходили: или к своим настоящим парам, или, если были людьми, за последнюю реку. Будучи честным с собой, Ос так и не смог решить, что из этого было больнее.

Последние пятьсот лет было в этом смысле особенно тяжело: он перевалил за рубеж двух тысячелетий, и с каждым столетием возможность когда-либо иметь детей таяла, как дым. Опять же, Осу пришлось работать среди, фактически, подростков, пусть и игравших во взрослые политические игры. Эти трогательные дракончики семиста-восьмиста лет от роду делали глупости, встречали свои пары, капризничали и фыркали. Водному было больно наблюдать, как тот же Ар Серый, казначей и правая рука князя, из-за глупых страхов и ненависти к себе мучил свою пару. Приди к Осу его пара домой, он бы сделал все, без исключения, чтобы она осталась, но нет — к нему никто не приходил, кроме русалок, которые не оставляли надежды родить от Оса ребёнка — бессмысленная затея, увы. Зато к Ару устроился работать лис по имени Шу, который был на самом деле вполне себе лисой и, к тому же, парой казначея.

В какой-то момент Ос, наблюдавший эту запутанную ситуацию со стороны, подумывал даже вмешаться, но Ар все же опомнился и принялся исправлять положение. Надо отдать ему должное, все же исправил.

Когда спустя декаду после воссоединения счастливых влюбленных лисичка Шу появилась на пороге кабинета Оса, он мог предположить все, что угодно, кроме правды: гостья сообщила, что на свете, возможно, есть совместимая с ним женщина. При этом, глупая лиса ещё сомневалась, стоит ли говорить об этом Осу! Водный немного… разнервничался, но в итоге сумел выпытать все подробности и получить досье на свою возможную пару.

И вот, спустя несколько дней судорожной спешки, в которой он передавал дела Ару, дракон сообщил остальным о своем временном отъезде.

— Господин Ос, — Ис из рода Ледяных, давних союзников Оса, смотрел с несвойственной ему тревогой, — Вы сами понимаете, что должны взять охрану, и я лично выберу самых молчаливых и надёжных. Вы слишком важная фигура, чтобы путешествовать куда бы там ни было в одиночку.

Ос вздохнул. Паранойя — хорошее качество для Главы Безопасности, но порой все же неудобное.

— Я весьма живуч, господин Ис, — улыбнулся водный мягко, — Меня не так-то просто убить.

— Я тоже в свое время так говорил, — парировал Ледяной, — Но, как вы знаете, если бы не Гор, меня бы тут не было.

Ос, разумеется, помнил эту историю. Ледяной тогда решил, что со всем может справиться сам, и попал прямо в искусно расставленную ловушку. Тогда это помогло ему встретить свою пару, волка-оборотня Гора, так что, в какой-то мере это было к лучшему. Но после тех событий, когда волку пришлось выхаживать израненного, почти искалеченного дракона с переломанными крыльями и развороченной грудиной, паранойи и подозрительности в Исе значительно прибавилось.

— Господин Ос, одумайтесь. Вы не можете не понимать своей важности для нас, — в разговор вступила пара второго советника, Аки Белая — весьма заметная с политической точки зрения фигура, благодаря которой Ос в свое время получил поддержку рода Белых. Говорила Аки всегда тихо, но лишь потому, что знала точно: к её словам прислушиваются. В другое время Ос постарался бы угодить ей, но на тот момент это его не волновало.

— Я все поинмаю, но не могу ни на день перенести поездку. Скажу одно: чем дольше Алый Старейшина не будет знать о моем отъезде, тем лучше. Потому, я отбуду в тайне, а все присутствующие принесут клятву неразглашения. Мой фантом, подпитываемый Аром, будет появляться каждый день в кабинете.

— Но… — начал было Ри Алый, на удивление милый ребёнок, постоянно старающийся защитить Оса от своего дедушки, но князь перебил его.

— Господин Ос, — начал Тир, — Разумеется, после всего, что вы для меня сделали, я не могу и не смею вас задерживать. Мы сдлаем, как вы сказали. Ответьте только: почему вы не хотите взять охрану?

— Просто я сам буду работать охранником, — ровно ответил Ос.

Прячась среди облаков, Ос долетел до нужной ему реки и нырнул туда, смешиваясь с течением. И чем ближе становился час встречи с Микой, тем страшнее ему было. Совместимы ли они? Появится ли хоть одна, самая завалящая искра, когда он к ней прикоснётся? Почувствует ли он что-то с первого взгляда? Не ошиблась ли лиса? Шу сама говорила, что могла быть неправа, у неё ведь не было возможности сравнить запахи сблизи! Ос, нервничая, перевернул хвостом какую-то лодку. Пришлось ловить орущего рыбака, его поклажу и выталкивать на берег. Муторное занятие, но, как ни странно, помогло расслабиться.

За день, несколько раз сменив одну реку на другую, дракон добрался до Валли, городка, стоящего на пересечении кучи дорог, дорожек, трактов и тропинок. Осу приходилось тут бывать несколько раз, ещё до того, как грянула смута: сестру навещал да прошлого князя, сбежавшего из дому, разыскивал. Теперь-то звучит, как некое комическое событие, а в тот момент Осу хотелось рвать волосы на голове, и, в плане разнообразия, даже не себе.

Между тем, вечер близился, а Ос столкнулся с проблемой: его традиционный киото до пола, расшитый тончайшей нитью чёрного дворфьего серебра и подпоясанный кованным из мягкого метала фарли поясом, был ему, конечно, к лицу, но едва ли мог считаться традиционной одеждой для наёмника. И дракон чувствовал себя очень глупо, но отвергал вариант за вариантом предлагаемые ему в лавке одежды, потому что — это же первая встреча с той, кто может быть его парой! Хотелось понравиться ей.

— Может, вы сходите в лавку напротив? Там более подходящие вашему статусу вещи, — сдался, наконец, продавец, и Осу стало немного стыдно: как ребёнок, право слово. А ещё про младших коллег что-то говорил — а сам-то!

— Благодарю, — отозвался он мягко, — Но не стоит. Я, пожалуй, возьму вот это.

Вариант ему не нравился, конечно, но Ос сделал над собой усилие: его будут считать обычным полукровкой, и не стоит пока этого опровергать.

Таверну «У придурка» (раньше, восемь веков назад, она называлась «Пьяная улитка») Ос знал благодаря младшей сестрёнке: сие заведение содержал один из её сердечных друзей, демон из средней касты. Пару раз водному доводилось заглядывать сюда, чтобы по просьбе матери навестить пропажу. На его взгляд, сомнительное заведение, но расположено неплохо, потому найти его труда не составило. Застыв на пару мгновений перед дверью, дракон решительно её распахнул.

Миг, пока он искал глазами зеленоволосую макушку, растянулся почти в вечность — советник испугался, не могли ли они уже уехать? Но тут искомое попалось-таки ему на глаза, и дракон до боли сжал кулаки, чтобы удержать на лице невозмутимое выражение. Он видел её профиль, и она уже нравилась ему: и зелёные ровные волосы, собранные в высокий хвост, и длинная шея с беззащитной ямкой ключиц, и острые, необычные уши. Дракон, собравшись с мыслями, стремительно подошёл к ней и на какой-то момент замер, оглядывая её лицо. В личном деле он читал о шрамах, но теперь, сблизи, видеть их было почти физически больно — знать, что кто-то сделал это с ней. Но было кое-что ещё, что-то неправильное в рисунках шрамов, отчего он никак не мог понять: как именно, под каким углом их нанесли? Что-то не вязалось.

Разумеется, этим он все испортил. Ей не понравился столь пристальный взгляд — ещё бы, верх нетактичности! Ос, вежливо улыбаясь и отвечая благодаря выработанным придворной жизнью инстинктам, мысленно себя ругал. Повезло что, кажется, её напарник был настроен принять его на работу. Когда Мика ушла наверх за каким-то проверочным артефактом или зельем — наверняка будет подвох, это Ос понял по взгляду её чудесных глаз — Натан (перед мысленным взором тут же всплыли факты из досье) деловито сказал:

— На какой гонорар рассчитываешь?

— Тот, что был у Шу, меня полностью устроит, — заверил дракон спокойно. Его собеседник хмыкнул:

— Озвучь, будь добр, чтобы не было непоняток: я-то знать не знаю, что она тебе говорила. Шу вроде как девочка серьёзная, но мало ли.

Ос про себя усмехнулся: уж стражи-призраки, которых Ис Ледяной приставил к Шу для охраны, точно бы не перепутали ни единого факта. Но, понимая недоверие бывшего военного, спокойно перечислил условия. Натан хмыкнул:

— Все верно. Ты не спеши расстраиваться, если Мика откажет, и уезжать: я постараюсь уломать, не первый день работаем.

— Ей настолько не понравилась моя манера речи? — уточнил Ос, чтобы повести разговор в нужном направлении, и Натан попался.

— Та не, там другое! Бабье.

Ос хотел было углубиться в эту тему, но их весьма невежливо прервали.

— Эй, Натан, кто это тут у нас?

Дальнейшее Ос слушал вполуха: подошедшие ребята были, по его меркам, сущими несмышленными детьми, с которыми и говорить не о чем. Кажется, его равнодушие весьма сильно раззадоривало их пыл, но дракон лишь смотрел на это с любопытством исследователя: он знал, что, если придётся, легко может убить всех в этом квартале, потому вступать в конфронтацию с обозлённой, чудом пережившей бессмысленную возню войны малышнёй — пусть по смешным человечьим законам они и считаются взрослыми — Ос не собирался.

А вот Мика, вернувшись, порадовала его — кинулась спасать от своих коллег. Он мысленно улыбнулся — такая милая и смешная… Подавив ехидство в голосе, Ос серьёзно заверил лиса-зачинщика (Бран, сирота, неоконченное образование, специальность — проклятья), что будет рад его обществу, и насладился выражением лица мальчишки — мелочно, но приятно. Меж тем, Мика достала артефакт-проверку, и дракон чуть глаза не вытаращил от изумления. Потом стало смешно — ну да, он самолично зачаровывал эту игрушку, потому никто, кроме него и родни, её открыть не смог бы. Но Мика смогла… Неужели их магии настолько созвучны? Но тогда…

Дракон водил руками по опоясавшим шкатулку старым письменам, а внутри у него бушевала буря.

Может, и не истинные, но они действительно, правда совместимы! Он был слишком рад, чтобы анализировать, и снова совершил огромную ошибку — широко распахнул шкатулку, чтобы убедиться, чтобы узнать, что же его девочка там хранит. И да, там переливались боками ракушки — морские, речные, не больше ногтя длиной. Он прикоснулся к ним, чтобы точно узнать, откуда они родом — все, что выросло в воде, было для дракона благодаря наследию отца открытой книгой — и не сразу заметил реакцию Мики.

Старый дурак.

 

3

Ос догнал её уже на втором этаже, принёс извинения и, после борьбы с самим собой, протянул руку для пожатия. Шу предупреждала, что Мика скептически относится к искрам и цветам истинности, считая их обманом, но самообладание, которым дракон раньше так гордился, давало трещины — он должен был знать и не хотел ждать. Сомнения можно развеять, совместимость легко доказать — реакция на первое прикосновение была пусть и очень эффектным, но не самым важным признаком.

Однако, как и предупреждала лиса, Мика не стала к нему прикасаться и прочла в ответ лекцию о фальшивых цветах истинности. Надо признаться, Ос уже всерьёз вознамерился отыскать дурака-полукровку, который развлекался таким недостойным образом, и сорвать на нём клокочущий внутри гнев.

— Вы можете не беспокоиться на этот счет: я не стал бы никого обманывать таким образом, — сказал он честно, ожидая новой волны обвинений, но их не последовало. Напротив, её светло-зелёные глаза с тёмным ободком стали вдруг на миг какими-то печальными, растерянными. Она просто отвернулась от него и чуть улыбнулась, приметив застывшего неподалёку слугу. Ос почти разозлился на самого себя: он не заметил, как этот фейри подошёл.

— Устали? — вопросил мальчишка участливо, — Хотите ванну и массаж?

— Да, — с явным удовлетворением сказала его девочка и, кивнув Осу на прощание, ушла.

Что?..

Ос не видел, но явственно почувствовал, что вода в ближайших к нему ёмкостях закипает. На этаже кто-то заорал — видимо, купался, не повезло. Фейри, только что казавшийся вполне довольным, вдруг присмотрелся к Осу и вытаращил глаза:

— Нет-нет-нет, — проговорил он быстро, — Я не пойду к ней. Никогда. Честно! Только не превращайтесь, хорошо?

Ос проследил за взглядом парнишки и увидел, что его тень уже расползлась по стене — первый признак предстоящего превращения. Вот чего нельзя отнять у фэйри: несмотря на все предрассудки о них, вызванные взбалмошностью и непостоянством представителей этой разномастной и многочисленной расы, водному дракону они нравились своей парадоксальной приспособляемостью и острым практичным умом, перетекающим в отменно развитое чувство самосохранения.

— Часто госпожа тебя зовет? — тихо уточнил Ос. Фейри побледнел, его сердце застучало в разы чаще, а в глазах проступила паника — он явно не знал, что ответить.

— Скажи правду, — ровно попросил советник, — Я все понимаю и не трону тебя, а, если расскажешь что-то интересное, ещё и доплачу.

Он явственно увидел облегчение в глазах эльфа. Чувства его Ос понимал: драконы, особенно молодые, были очень категоричны в вопросах, касающихся их пары. Того, кто регулярно с ней был, могли и убить, если у несчастного хватало глупости попасться на глаза.

— Я… Госпожа хороший клиент, постоянный, — сказал фейри быстро, — Вообще, массажи не моя специализация, но здесь я помогаю с удовольствием. Что именно вы хотите узнать?

Ос ровно дышал — мальчику не стоило пояснять про удовольствие.

— Ничего, довольно, — сказал дракон, понимая, что не сдержится, — Отправь ванну госпоже, но перед тем положи туда это.

Созданный Осом в ладони водный кристалл перекочевал в руки фейри вместе с несколькими монетами. Тот поклонился и умчался что было ног, а советник все смотрел ему вслед. У мальчика была не совсем типичная для его народа внешность — рубленые, жёсткие черты, словно высеченные в камне, тяжеловатый корпус, тёмные волосы и глаза. Может ли быть, что Мике нравится именно такой тип? Передёрнув плечами, советник отправился вниз — нужно закончить разговор с новыми коллегами и проститься до завтра, а потом…

Ос стоял у двери, переживая момент борьбы с самим собой. Он чувствовал, что вода, покорная ему, уже убаюкала Мику, окутала туманом грёз, и все равно сомневался.

По хорошему, нужно подождать. Проявить терпение, как и всегда. Но он просто не мог не проверить, не узнать наверняка. Какими они будут, эти искры? Или, все же, это будут побеги? Тогда они могли бы попробовать, несмотря на его возраст, завести детей — он ещё не пересёк границу, хоть уже и близок к ней…

Чуткий драконий слух уловил чьи-то шаги, поднимающиеся по лестнице. Пора было принимать решение, и Ос, обезвредив на миг защитные чары, вошёл. Внутрення борьба, таким образом, была проиграна с разгромным счетом.

Мика спала, беззащитно откинув голову на бортик деревянной ванны — ужасные условия, если думать об этом. Ос огладил взглядом её тело и заставил себя подойти, с каждым шагом ощущая собирающуюся в ногах тяжесть. Было очень страшно — впервые за последние триста лет.

Что, если это не она? Что, если не появится ни единой искры? Как быть тогда? Он сцепил зубы, представив, как серым пеплом осыпется отчаянная надежда, обращаясь ужасным разочарованием. И ведь она действительно понравилась ему. Её история, её сила, её магия, она была бы для него, целиком и полностью. Может, не стоит к ней прикасаться…

Ос зло тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Ну, хватит. Вести себя таким образом в его возрасте уже просто неприлично! Сделав один, последний шаг, он протянул руку и невесомо прикоснулся к испрещенной шрамами щеке.

Под его ладонью, сияя белизной, расцвела водяная лилия.

Ос стоял, ошеломленный, раздавленный, и просто смотрел на неё. На его истинную пару, а не просто совместимое существо. Это было так чудесно, что он даже растерялся. Просто… что дальше?!

Вообще-то, хотелось купить этот караван, который они якобы должны охранять, утрясти формальности и просто отнести свою девочку домой. У Оса там остались великовозрастные детишки, именующие себя княжескими приближенными, куча работы и старый враг, пребывающий после побега внучки в отвратном настроении. Нужно было, не подвергая пару и тени опасности, возвращаться в родные горы.

С этим решением глобальная проблема была лишь одна: её реакция. И да, Ос, разумеется, сделал бы все, чтобы Мика привыкла, была счастлива в Предгорье, чтобы ей понравилось. Но как долго придётся строить доверие между ними после, фактически, похищения? Его малышка за свою коротенькую жизнь видела столько плохого, доставлять проблемы ещё и тут он просто не мог. Не имел права.

Нет, в чем-то лиса была права, когда говорила, что им с Микой надо узнать друг друга, притереться. Значит, быть Осу, первому советнику князя, зельеваром при караване — ох, как хохотал бы Алый Старейшина, узнай об этом… На самом деле, ещё во времена их обучения в Высшем Университете Предгорья, Ос часто ловил себя на мысли, что Рок — так Алого звали до обретения статуса — мог бы стать ему отличным другом, не будь между ними стольких условностей. Но мало ли, кто кем мог бы стать… Грустно улыбнувшись, Ос поцеловал свою пару в лоб и прошептал на древнем драконьем:

— Я принимаю тебя. Ты — моё небо.

Связь, закреплённая ритуальной фразой, котенком сврнулась где-то напротив сердца.

* * *

Горш был, вполне вероятно, не самым могущественным из демонов, но определённо — самым умным. По крайней мере, сам он в этом был искренне убеждён. Именно из-за его выдающихся способностей подлые завистники изгнали его из родных земель, и эту трагическую историю он очень любил рассказывать всем, кто был готов его слушать (зачастую это были либо его пассии, либо подчиненные; самым благодарным и внимательным слушателем был Дики, его помощник).

Его трактир «У придурка» (новое название было странным, но его придумал Дики — сказал, что это запоминается, к тому же, новое веянье, а бармен и впрямь настоящий придурок) процветал, и добился этого Горш совершенно самостоятельно. Да, деньги на своё дело ему прислали родители, обеспокоенные судьбой изгнанного чада, а развивала бизнес с ним Аш. Но что можно взять с бабы, пусть и драконицы? Сама всего лишь коричневая, а высокомерия, как у золотой или алой! Горша она раздражала: её вечная непоседливая энергия, попытки лезть к нему, кокетство с другими мужчинами — и плевать, что это надо по работе! Ещё и братец её постоянно объявлялся, сверкал своей высокомерной рожей. Таких, как этот Ос, демон не любил: выскочка, ему просто повезло родиться сыном бога, вот и открывали перед ним все двери! Да, не всем, не всем суждено тяжко трудиться ради успеха…

Горш, конечно, был великодушен: пытался перевоспитать глупую Аш, которая все и всегда делала не так, и даже не вышвыривал её братца за порог. А хотелось, между прочим, и ещё как! Особенно в минуты, когда он, Горш, по доброте душевной пытался поговорить с глупым драконом о жизни и ведении бизнеса, а тот делал это свое вечное непроницамое лицо и заявлял: «Извините, но я в этом абсолютно не разбираюсь». И, казалось бы, что странного? Честно же парень признаёт, что идиот, но вот виделась демону в этом какая-то тонкая насмешка.

А потом Аш и вовсе вытворила. Она посмела уйти от Горша! После всего, что он ради неё вытерпел! И это было вдвойне обидно, потому что глупая драконица на тот момент начала приносить настоящий, живой доход: её братец стал кое-кому очень интересен, и за информацию о каждом чихе их семейки доброжелатель принялся демону очень и очень много платить. Нет, демон предателем себя не считал, поскольку ничего важного не выдавал: не дурак же он! Такое, по-мелочи: куда едет Аш или её мать, давно ли приезжал водный дракон и так далее. Каким нужно быть идиотом, чтобы отваливать за эту ерунду такие деньжищи, демон не знал, но был доволен. И вот как раз тогда Аш посмела уйти! Ещё и наняла перед этим в управляющие выкупленного из рабства фейри. Подумать только, остроухий, ещё и бывший раб! Но тут Горшу хоть немного повезло: парень оказался уважительным и талантливым, денег брал самый мизер, а с демоном-начальником был всегда и во всем согласен, выслушивая его слёзные истории за кружками браги. С натяжкой, Горш даже мог назвать Дики другом, хотя вкусы, особенно на баб, у того были странные, а мысли зачастую дикие. Но что взять с фейри? Нанюхаются своей пыльцы, вот и видят потом дивные дали и дальние дивы.

В тот вечер Дики вернулся из пригорода, куда ездил договариваться о каких-то поставках — Горшу было недосуг вникать во всю эту жуть.

— Твоя эта, которая зеленоволосая и страшная, здесь, — решил порадовать в сугубо своей манере друга демон, — Вовремя вернулся.

Фейри, вполне предсказуемо, тут же исчез во вполне известном направлении, а Горш только головой покачал: заказать, что ли, другу нормальную бабу у Мадам Лизетт?..

И каково же было изумление демона, когда фейри, чем-то огорченный до такой степени, что даже кончики ушей поникли, обнаружился на кухне.

— Что, решила-таки выбрать Роми?

Роми звали их работника-фейри, в отличии от Дикки, действительно прекрасного, как и должно быть их племя. Золотоволосый Роми своей красотой за звонкую монету с удовольствием делился, причём пол, возраст и внешность клиента влияли только на конечную цену.

— Нет, — хмыкнул Дики, — Слава Холмам, нет, конечно! Она стала парой дракона.

Горш озадачился, но друга постарался утешить:

— Ну, не повезло, значит, дракону. Забей! Первая, что ли, на твоем веку баба? Вон сколько магичек с караванами ездят, и покрасивей — ну, или иллюзии накладывают получше. Идём лучше выпьем! Я тебе о своих бабах расскажу.

Но Горшу стало интересно, кому же это из драконов так не повезло. А когда он глянул-таки мельком на этого везунчика, то только ухмыльнулся: наклёвывался по-настоящему большой гонорар. Уж за имя его пары ему ой как много заплатят…

 

4

Мику разбудили вопли из-за двери, да такие забористые, что оставалость только диву даваться. Она подскочила из положения лёжа и как была, в одеяле, рванула на звук — просто для смеха так голосить не будут.

В коридоре обнаружился Бран, трясущий обожженной конечностью и изрыгающий такие перлы, что уши трубочкой скручивались и отчаянно хотелось прикурить. Сестра милосердия из Мики была, как из Натана куртизанка, но кое-чему пришлось-таки научиться: биография поспособствовала, потому подлечить руку страдальцу с горем-пополам получилось.

— Ты на кой… меня в защиту как своего не вписала? — подвывал Бран, и не стараясь сбавить звук, — Чтобы я ещё раз тебя будил? Да я скорее красной улитке рога чистить возьмусь!

Мика смутилась: она не помнила даже, как вчера из ванны выбиралась, а уж что намагичила в конце дня — вообще без понятия.

— Прости, — вздохнула она. Бран фыркнул и выдал их привычное, прилипшее ещё со времен войны:

— Поцелуй, чтоб не болело!

И Мика так же привычно ответила:

— Кулаком? — и на сердце стало легче.

Даже во времена академии, даже на войне была у Мики одна слабость: полное отсутствие внутренних часов. То есть, если кто-то, обычно Бран или Натан, не пинал с утра колдунью в бок и не говорил матерно, что, мол, утречко, спать она могла, как хороший работник, прям отсюда и до заката. Потому-то роль будильника и брал на себя лис-полукровка, между делом втирая всяческие новости и сплетни. Именно потому Брана и Натана Мика в свои охранные контуры вплетала исправно и даже в полуобморочном состоянии, сонной, раненой или пьяной. Что на неё нашло вчера, одним духам известно.

— Могу я узнать, что тут происходит? — знакомый голос заставил Мику сдавленно простонать. И разумеется, это был Ос, свежий, как булочки в столичных лавках, и подозрительно сияющий — аж в лоб засветить хотелось. Разумеется, Мика вот прям мечтала стоять перед ним босой, встрепанной, в одном одеяле и чувствовать себя полной идиоткой. Отличное начало дня!

— Слушай, а тебя вообще кто-нибудь спрашивал? — настроение Брана явственно пошло на убыль. Мика вздохнула:

— Забей, Чудо, — сказала она их, видимо, уже зельевару, — Я с защитой промахнулась, Брана вплести забыла.

Брови новенького приподнялись.

— Вы… — он замялся, словно не мог сформулировать вопрос, и колдунья фыркнула.

— Не-а, не то. Будит он меня по утрам, ясно?

Ос моргнул, причем не теми веками, что у людей там и всяких им подобных, а вторыми, пленочками, из углов глаз к центру сходящимися. Мика от шока аж забыла, о чем раньше говорила, и слабо пробормотала:

— Ос, а у тебя вторая половина — ну, кроме дракона — кто?

— О, — сказал он, — Поверьте, вы не хотите знать.

— Ну, оно не нечисть? — уточнил практичный полулис.

— Нет, скорее даже чисть. Я не на что не намекаю, но, Мика, не стоит ли вам одеться? Да и стоять босиком на здешних полах — так себе идея…

Колдунья кашлянула и порадовалась своей шрамированной роже: румянца на ней не видно. Она упорно не могла понять, почему рядом с этим чудиком чувствует себя постоянно такой идиоткой?

Когда Мика выползла из номера, то обнаружила, внезапно, Оса, подпирающего спиной стенку напротив.

— Ты чего тут? — опешила она.

— Хочу вас проводить, — Чудо был в своем репертуаре.

— Я не заблужусь, — заверила Мика.

— А вот я вполне могу. Спасете меня? — и снова этот пробирающий до самых печёнок взгляд, под которым, наверное, можно пообещать что угодно. Колдунья перебрала возможные варианты ответа и беспомощно буркнула:

— Куда ж я денусь…

Ребята вытаращились на них с Чудом, идущих рядом, с известной долей охреневания. Мика их понимала — сама ни разу не в курсе, что этому полудракону в голову взбрело. Впрочем, быстро стало не до того: Натан, как-то странно крякнув при виде их парочки, принялся излагать план действий.

— Так, орлы, — говорил он, — Для начала, для тех, кто в панцире: наш новый зельевар, Ос, прошу любить и жаловать.

Ос, верный своей придури, встал и отвесил ребятам полупоклон, будто это был светский раут. Натан кашлянул:

— Ну да, Ос, в общем. Мы его дождались, так что ещё на день тут залипать не будем.

Послышались возмущенные возгласы: ну да, и выпивка, и подавальщицы в «У придурка» были, что надо.

— Захлопнули свои хлебопечки! — рявкнул Натан, и возмущение стихло, — Все, кончилась вольница, раньше выедем — раньше приедем с божьей помощью и матерным словом. Теперь по делу. Караван купца Халли-Ка, кто давно с нами работает, тот знает этого фрукта. Для новеньких: с ним в разговоры не вступать, не пить, на баб его даже взглядом не косить! Спрашивает что — делайте тупые глаза и направляйте ко мне или Мике, лучше ко мне, иначе себе дороже. Встречаемся с ним на ярмарке в Бакатте, как знаете, отсюда в трех улиткоднях. Значит, я пошёл арендовать нам транспорт, а вы собирайтесь и готовьтесь. Шмот, как всегда, по-минимуму, предметно все докупим в Бакатте. Для тех, кто совсем в раковине — едем мы через пустыню Хо в ползучий город-оазис Чао. Вопросы?

— А что мы везём? — уточнил Ос. Кто-то из парней фыркнул, Натан взглядом его заткнул и пояснил:

— Халли-Ка — человек сложный, непостоянный, знаешь ли. По документам мы зерно и специи везём, а что на самом деле — не нашего ума дело, и платят нам много в том числе за то, что не спрашиваем. Понял?

Мика не то понадеялась, не то испугалась — уже и сама не знала — что новенький возговнится по этому поводу и откажется с ними ехать. Ос, однако, только невозмутимо кивнул.

— Больше вопросов нет? Вот и ладно! Общий сбор через час у входа. Не сметь надираться!!!

С этим почти ритуальным напутствием Натан укатился в сторону загонов с улитками, а остальные разбрелись. Ос остался сидеть возле колдуньи, и она решила попросту не обращать на него внимания. Мика махнула рукой подавальщице. Девица приятной рыжей наружности прискакала тут же, поглядывая на сидящего рядом Оса весьма заинтересовано, и с придыханием принялась расспрашивать о Микиных пожеланиях. Чисто по-человечески колдунья её понимала, но настроение отчего-то все равно подпортилось. Как всегда в таких случаях, Мика тут же заказала себе побольше сладкого — это был её универсальный успокоитель и лучший друг. Девица, небрежно чиркнув что-то в блокноте, тут же переключилась на полудракона:

— А вам? — придыхания в голосе стало ещё больше, — Что вы будете? У вас ещё есть час, я слышала. Мы успеем… приготовить, что захотите.

— Это радует, — невозмутимо кивнул Ос и повернулся к Мике, — На ваш вкус, что из блюд и напитков к ним мне тут стоит заказать?

Сказать, кто опешил больше — Мика или подавальщица — было непросто. Ос же, игнорируя последнюю, смотрел на Мику и явно ждал ответа.

— Э… жаркое? Которое с сушёными сливами и острыми приправами.

— И к ним?.. — он продолжал проникновенно смотреть.

— Ну, цветочная настойка тут ничего так, но это как мне кажется.

— Да, вы слышали, — повернулся Ос к девушке, — Будьте добры принести перечисленное для меня и госпожи. Заказанные сладости упакуйте, пожалуйста, с собой.

Девица пару раз хлопнула глазами и молча ушла.

— Это… что было? — уточнила Мика, когда дар речи к ней вернулся, — Ты чего командуешь?

Ос вздохнул и проникновенно заявил:

— Простите за своеволие, просто завтракать сладостями вредно. К тому же, мне будет очень приятно, если вы продегустируете вместе со мной местные блюда. Вы же не откажете мне в такой ерунде, правда?

Мика открыла рот, снова не нашла слов — и задумалась.

Раньше аристократят сблизи она видала только в академии, и их хваленая воспитанность, которой они так кичились, была просто способом показать миру: смотрите, подавитесь, мы лучше вас! Эта лощеность тут же слетала, стоило им оказаться вне зорких глаз этого их «общества». И уж точно ни для кого из них эти вежливые обороты не были оружием и бронёй, как для Оса. Он умел молоть языком, надо отдать ему должное, и делал это так, что отказать или возразить, не выставив себя идиотом, было сложно. Мика поневоле задумалась: а не для такого ли на самом деле придуманы все эти странные реверансы? Дело во власти, а вежливость — просто маска, как всегда?

— Хотел бы я знать, о чём вы думаете, глядя на жаркое с таким серьёзным лицом. Я проверил, но оно, правда, не отравлено, — голос Оса ворвался в её размышления.

Вот, вот об этом дерьме она и думала. Как это у него получается?

— Так, ну хватит, — сказала Мика, — Во-первых, давай на «ты», идёт? Во-вторых, не надо всего этого. Я не «госпожа», у драконов это все равно что знатная дама, а я уж точно не она! И ты не слепой, да и на дурака, уж прости, не похож, хотя и косишь под него зачем-то. Так чего ты хочешь? Зачем таскаешься за мной, как хвост?

Он хмыкнул и отпил немного настойки.

— Ты права, совсем недурно на вкус. А ответ на твой вопрос: я хочу узнать тебя поближе, и, быть может, понравиться тебе. Позволишь?

— На кой я тебе? — уточнила Мика хмуро, — Ты что, из этих? Или поспорил с кем-то?

— Из кого — этих? — спросил он.

— Ну, извращенцы, которые тащатся от шрамов и увечий?

На секунду на его лицо исказилось, будто все зубы разом заныли. На извращенца обиделся, что ли?..

— Нет, и близко ничего подобного. Просто наше знакомство началось немного не с той ноги, не думаешь? Ты принесла шкатулку, которую невозможно открыть, а я её открыл, не подумав. Мы квиты, верно? Так может, нам стоит поближе узнать друг друга? Шу рассказывала о тебе много хорошего, мне любопытно. Она, к слову, просила передать тебе свои наилучшие пожелания.

Мика искренне улыбнулась, вспомнив Лисявку.

— Как она там? Не обижает её серый да усатый?

— Какой дракон обидит свою пару? Она хорошо себя чувствует, насколько я могу судить. А ты, значит, видела Ара в драконьем обличьи?

— Ага, — усмехнулась Мика, — Вот ненавижу драконов, правда, но даже на мой вкус потясающе красивая тварь: усищи, грива, а уж эти его крылья — вообще загляденье.

— Ну да, крылья… — проятнул Ос каким-то странным тоном, и снова Мике показалось, что она видит промельк чувств под этой маской, только каких — не разобрать, — А почему ты так негативно настроена по отношению к драконам?

— Это не твои проблемы, — отрезала Мика, чувствуя, что этот аттракцион невиданной щедрости пора прекращать, — И давай договоримся: не будем узнавать друг друга поближе. Я неинтересная, и ты мне не нравишься. Точка. Так что, оставь меня в покое.

— Нет, — как так и надо ответил Ос, — Я не оставлю тебя в покое.

К такому жизнь Мику не готовила.

— Ты тупой или глухой? Я сказала, ты мне не нравишься!

— Знаю, — улыбнулся он, — Но ты передумаешь.

И Мике ничего не оставалось, кроме как молча уйти, кипя раздражением. Ну, Шу, ну, удружила! Правда, лучше бы он бабочек коллекционировал…

Уже в комнате, рухнув на кровать, Мика вытаращилась в потолок. Все было дерьмово, и даже хуже, потому что этот Ос был просто худшим сочетанием: с ним рядом она хотела быть красивей, но знала, что уродлива. И тем сильнее она злилась на себя за то, что слова *Я не оставлю тебя в покое* не хотели покидать черепушку и крутились там каруселью, вызывали в груди диверсионную активность. Мика покачала головой: следующая стадия — расплыться розовой лужицей соплей и заглядывать ему в глаза — плавали, знаем. Легко поднявшись с кровати, колдунья подошла к зеркалу и уставилась на своё лицо.

— Тебе не светит, — заметила она, — От тебя сбежал даже Дики. Смирись.

Довольным отражение не выглядело, но мысль уловило.

 

5

Дорога плыла вдаль, а Мика сидела меж улиточьих рогов и мрачно поедала сладости. Ребята, видя выражение её лица, приближаться не рисковали, ибо, как пишут на аквариумах с электрическими угрями, не влезай — убьет. Натан сделал несколько попыток подвалить с вопросами, но предсказуемо огрёб. Ничуть не обиделся, правда, буркнул «Ясно, бабье», с чем успокоился и укатился к парням.

Причина Микиного настроения, успевшая за три дня пути до Бакатты достать колдунью до кровавых мух перед глазами, посиживала на внешнем кольце улиточьего панциря, как-то странно переплетя ноги, и таращилась в небо. Как несложно догадаться, звали причину Ос.

Притом попроси Мику кто объяснить, что не так — прдъявить наглому полукровке ей было бы нечего. Сласти, правда, таскал регулярно — необычные, ни на что не похожие, когда только успел купить? — но тут колдунья даже разозлиться толком и выкинуть сделанную в форме водных лилий красотень не могла: невесть из чего слепленные белоснежные лепестки буквально таяли во рту, и избавиться от них рука не поднималась. В остальном, казалось бы, Ос вёл себя спокойно и прилично, просто ненавязчиво заботился: то укроет её чарами, позволяя поспать подольше на движущейся улитке, то поднесёт еду, чтобы не вставала, то поставит вместо неё защитный контур — роскошное плетение, она проверила. Мика возмущалась, фыркала, а он все улыбался и смотрел этими своими глазищами — от этого взгляда Мике хотелось не то лезть на стену, не то хорошенько поколдовать, не то… хм. Да, именно то, с чувством, настроением и оттяжечкой.

Она вздохнула и уставилась на город на горизонте. Бакатта Мике нравилась: эдакая большая помойка, громкая, яркая и грязная. В этом чудо-городке вечно кто-то толкался, орал, спорил на пяти языках и что-то воровал. Если там и были местные жители кроме торговцев, шлюх, воров, трактирщиков и пограничников, то Мика таковых в упор не наблюдала — они или прятались, или вымерли. Она бы не удивилась.

Их жёлтая улитка ползла себе вперёд, вливаясь в поток своих товарок и прочего разномастного траспорта. Мика обожала этих тварюшек: обходятся, заразы, дорого, зато в остальном — идеальные грузовые животные, во многих смыслах получше новомодных самоходных машин. Парочка этих горе-агрегатов как раз столкнулись дальше по дороге, и флегматичные моллюски огибали их по дуге, проламывая растущие у дороги чахлые кусты. Среди замедливших на подъездах к городу ход транспортов сновали торговки, то тут, то там раздавались выкрики вроде «Пироги», «Самогон», «Листья вахаби». Мика только головой покачала: покупать что-то втридорога у этих ребят могли или новички на тракте, или полные идиоты. Ни тех, ни других не жалко.

Стражники на въезде, как всегда, устроили шоу с взаимными подколами. Договаривался с ними Натан, а Мика только глазами посверкивала да небольшим зелёным хлыстом поигрывала: вырастит из земли, щёлкнет в миллиметре от ноги стражника, спрячет. Работу мысли, так сказать, ускоряла.

Ребята прониклись и таки ускорились — подумаешь, трубку выкурили и трижды спросили цель приезда? По крайней мере, на обед не ушли, а для местных обед каждый час, а где не обед, там полдник: плевали в потолок эти ребята с талантом, тут не отнять.

Гостиница, где они остановились, была средней паршивости, но для Баккаты самое оно — стены с крышей есть, постель раз в полгода меняют, и то хлеб. У Оса, правда, глаза как-то подозрительно округлились, когда им сонный ключник с хроническим насморком номера показал, но Чудо промолчал-таки, сдержался — Мика аж удивилась.

После заселения они должны были разойтись по двое-трое (поодиночке в этом городке все же не следовало бродить никому, кто хотел жить и не искал свежих эротических впечатлений) и прикупить все необходимое, благо где-где, а уж на местных базарах можно было купить действительно все. Ос явно навострился стать в пару с Микой, но колдунья уже просто не могла смотреть на это прекрасное лицо: ей нужно было что-то простое и понятное, вроде старины Брана и его шуток про задницу, под которые они и двинулись в ряды артефакторов, тогда как Ос, сверкая глазами, пошёл с Нодом за всяческой алхимической ерундой.

Что их с Браном грамотно оттесняют от толпы несколько человек, Мика поняла квартала через три. Нет, ребята очень — слишком — старательно делали ыид, что не знают друг друга, на этом и палились. Бран заметил тоже, оскалился, и в глазах полыхнуло веселье. Мика ухмыльнулась в ответ — последний месяц выдался скучным, в башке дерьма подскопилось, и выплестнуть его нужно было давно. Кивнув напарнику, Мика продолжала «не замечать» маневров ребят, пока не поняла, что нацелены они только на неё: в очередной толкотне её впихнули в переулок и прижали к стене.

Ситуация была классическая, романтическая: голубое небо, пушистые облака, твёрдый кирпич под лопатками, узкая улица, связывающее заклятье, десять парней и Мика. Только вот с мотивацией ребят было неясно, это интриговало. Непохоже, чтобы они жажадали любви или денег. Чуткое ухо Мики уловило характерный шум: Бран, кажется, тоже занят.

— Она? — уточнил один, — Ну и страшная.

— Не вашего ума вопрос, — маг, накивнувший на Мику связывающие чары, — Забираем.

На миг колдунья задумалась: не позволить ли им и впрямь увести себя, и узнать, на кой же она им понадобилась? Любопытно! Но уж больно её насторожили глаза мага. Такие ей на войне встречались, могли препарировать солдата, чтобы цвет кишок посмотреть, а потом наблюдать, когда же тот сдохнет. Потому Мика потянулась к спящим под брусчаткой семенам, но тут случилось нечто, от чего она вытаращила глаза и потеряла концентрацию, размышляя: чем это таким забористым и когда её накачали, что такие галлюцинации посетили?

Дело в том, что державший Мику человек вдруг выгнулся, заорал и за пару секунд высох, как мумия древнего царька; хотя, если сравнить с его товарищами, у которых кровь хлынула через рот, нос, уши и поры на коже, то тому, первому, ещё повезло, можно сказать. Миновала неприятность только отступившего в тень мага: он предовольно улыбнулся, глядя на что-то за спиной Мики, и истаял туманом. В тот момент ей как мокрым пером по спине мазнули: а получилось бы освободиться так легко, как она себе успела навоображать? Такого уровня фантомы ей и не снились…

— Ты в порядке!? — Ос вдруг возник невесть откуда перед ошеломленно глазеющей на чуть ли не плавающие в крови тела Микой, обхватил дрожащими пальцами её лицо, заставил смотреть на него, — Ответь мне, небо моё, не молчи! Больно? Где?

Выглядел зельевар, надо сказать, ещё похлеще, чем те покойнички: лицо заострилось, будто у оборотня в начале трансформации, зрачки вытянулись и побелели, радужка стала похожа на беснующийся водоворот, а воздух за его спиной загустел, как кисель, дрожал и странно извивался. Мика от эдакой прелести слегка растерялась, только таращилась удивленно в его затягивающие глаза, наблюдая за пульсацией зрачка.

— Мика, пожалуйста, говори со мной! — в его голосе звучала почти паника, диагностирующая магия неясной природы змеями позла по телу, и это привело колдунью в чувство.

— Ты чего? — спросила она тихо, — Успокойся, у меня все было под контролем.

Не было похоже, что её ответ помог. Вздохнув, Мика перехватила его ладони и сжала.

— Эй, приди в себя! — она стала говорить громче, — Я бы справилась, и хватит спать: там где-то Бран один…

— Я-то уже здесь, — раздался голос лиса неподалёку, — Просто слов нет, сплошь выражения. Что тут, мать его, произошло? Откуда столько крови? Можно брать лодочку и начинать рыбачить. Чья работа?

По лицу Оса будто проходили волны, Мике казалось, он хочет удержать что-то, рвущееся изнутри. Магию? Трансформацию? Что бы там ни было, в переулке этому было не место.

— Ос, — она сжала его руки в своих и отметила, что его когти выросли и уплотнились, что не радовало, — Ос, пожалуйста, дыши ровно. Все хорошо. Что ты так взбесился? Это город такой, тут вечно такое дерьмо. Слышишь? Ничего бы они мне не сделали. Держи себя в руках.

Колдунья не знала, что помогло: слова, успокаивающий, как при разговоре с диким зверем, тон или то, что она поглаживала его руку, но Ос выдохнул сквозь стиснутые зубы и вдруг прижал её к себе, зарывшись лицом в волосы и судорожно вдыхая воздух. Марево за его спиной стало медленно таять.

— Ого, — сказал Бран, — Даже так?

И Мика опомнилась. Действительно, с чего они обнимаются, как дети малые?

— Так, Ос, — сказала Мика, пытаясь вырваться из объятий, — Что за телячьи нежности? Все, давай, идём.

Он разжал руки двумя рывками, как будто тяжесть поднимал. Мику, надо сказать, все больше пугала вся эта ерунда.

— Так, нам ещё за покупками, — бодро сказала она. Ос дёрнул уголком рта и глянул на Брана:

— Ты! Знаешь список? Берёшь Нода — он ждёт за поворотом, и вместе с ним покупаешь все, что нужно.

— Да, но вот с хрена ли ты тут раскоман… — парень подавился и закашлялся, судорожно пытаясь вдохнуть.

— Я не люблю, когда меня перебивают, — сказал Ос. Голос его звучал по-прежнему дружелюбно, будто они тут прогноз погоды или моду обсуждали, — Будь повежливее, иначе я тоже могу быть неучтив.

Взгляд Брана скользнул по бескровным телам, и он быстро кивнул.

— Вот и хорошо, — на губах Оса снова заиграла его вечная улыбочка, но теперь она казалась Мике по-настоящему пугающей.

Колдунья лично накладывала на Брана защиту и знала, что пробить её с первой попытки нереально даже для довольно могущественного мага — иначе на кой она была бы нужна? Но Ос и не пытался что-то делать с защитой. Он её просто не заметил.

— Теперь, пожалуйста, оставь нас, — снова этот мягкий тон, но Брана отчётливо передёрнуло. Лис — не дурак, понял, чем пахнет, но не уходил, смотрел на Мику вопросительно-отчаянно, и у неё в душе потеплело: друг не хочет её оставлять.

— Все путём, Бран, иди, — говорит она. Голос не дрожит — и это тот ещё подвиг. Под выжидательным взглядом Оса (хвост выдрать Шу за эдакий подарочек!) Бран, наконец, ушёл прочь. Рука Оса легла на её сердце, и Мика сцепила зубы, вспоминая острые когти, ещё недавно украшавшие эти обманчиво-тонкие пальчики. Одно движение, и…

— Тише, небо моё, — сказал он между тем, — Твоё сердце так стучит… Не бойся, все уже прошло.

Мика истерически хихикнула. Он это серьёзно, что ли? Он себя в зеркале давно видел?

— Идём отсюда, — принял какое-то свое решение Ос и подхватил Мику на руки. Она тут же попыталась вырваться, но — куда там! Он даже не шелохнулся, а магия — её лучшая, единственная помощница и заступница — просто не отзывалась! Мику начала колотить нервная дрожь.

— Все хорошо, — убеждала её меж тем эта тварь, — Я понесу тебя, потому что тут грязно. Не стоит твоим ногам касаться этой мерзости.

Мика прикрыла глаза. Спокойно. Только не сорваться. Не начать умолять…

— Послушай, — говорил он, — Пожалуйста, не бойся. Я найду ребятам другой заказ, более подходящий и достойный — в Предгорье, у драконов, тебе там понравится. Знала бы ты, какое там небо, воздух, а сколько рек!.. Там тебя называли бы госпожой и почитали, как княгиню. Сейчас мы соберём вещи и уедем из этой гостиницы, из этого города. Моей красивой девочке тут не место…

Обрыв.

«Моя красивая девочка» — этот шёпот наложился на другой, из детства, изредка навещающий в особо изобретательных кошмарах. И Мика — или маленькая девочка, которой она была, или они вместе — забилась в руках — чьих? — она запуталась, лица прошлого и настоящего накладывались одно на другое. Она потянулась к магии леса всем своим существом, сминая преграды на пути.

— Отпусти!! Нет! Не надо! Не смей меня трогать!!! — лианы змеями вырвались из-под земли, рванулись в сторону Оса. Он легко увернулся, словно танцуя, и осторожно поставил Мику на землю. Она тут же оскочила от него подальше, чувствуя пробирающую до костей нервную дрожь.

— Ты боишься… меня? — и столько неверия в голосе, что аж тошно. А вдвойне мерзко от слёз, хлынувших по щекам — проклятая память! Мика стиснула зубы и поступила, как всегда: постаралась обратить свой страх в гнев.

— Слушай сюда, псих, — сказала она, чеканя слова, — Не прикасайся ко мне. Не подходи. Мы заканчиваем этот контракт и расходимся, как в море скалы. И только посмей ещё раз, один гребаный раз тронуть кого-то из моих друзей — я найду способ отомстить, чего бы это мне ни стоило. Понял?

Он застыл и как-то словно уменьшился, глядя на неё со странной смесью эмоций — каких, не понять, но сильных и разрушительных. Ум Мики уже успел включиться и осознать, что творит полную ахинею: парень, в общем-то, лично ей ничего плохого не сделал, спасать вон прибежал, да и Бран, будем откровенны, за свои придирки и подколы заслуживал некоторых профилактических тумаков. Но робкое погавкивание здравого смысла терялось под наслоениями дурных воспоминаний и страхов. Между тем, прохожие уже поглядывали на них с любопытством — здесь, как и везде, впрочем, народ очень любил представления. Особенно бесплатные и такие, где кто-то в конце непременно сдохнет. Мика их в этом понимала, конечно, но свой актерский дебют решила отложить на, примерно, пару вечностей.

— Проехали, — бурнула она, обнимая себя и так отгораживаясь от чужих взглядов, — Просто держи руки при себе и не называй меня больше красивой девочкой. Можешь поверить, я ни то, ни другое, притом уже очень давно.

Он вдруг выдохнул и снова внимательно уставился Мике в лицо. Она отвернулась — это предсказуемо, он понял, часть или все. Слишком умный, слишком красивый, слишком странный и сложный — всего чересчур, как кость в горле, как горечь на языке и спёртое в зобу дыхание. Кто она рядом с ним — сломанная, неправильно сжитая тряпичная кукла с изодранным ножницами лицом на одной полке с изящной фарворовой фигуркой? Она нутром чуяла, он идёт за ней, и от его взгляда по загривку полз холод, как в окопах, когда чуяла всем телом взгляд вражеского мага и всегда успевала ударить первой. Сейчас ей не хотелось бить, а просто — спрятаться, как раненый зверь, и зализать раны. Мика твердо решила предоставить Натану самому решать вопрос с хитросделанным купцом и надраться до полного бемпамятства — отличный способ не думать, как раз по ней.

* * *

Этот зал был полон теней, но его владельцу, восседающему за изящным кованным столом, они были не помехой, а друзьями и союзниками. Вздумай наёмный убийца спрятаться в одной из них, попытайся недоброжелатель установить следящее заклятье, клубящаяся тьма поглотила бы и растворила все, как кислота. Она ластилась к хозяину кабинета покорной кошкой, обнимала, как ласковая любовница, утешала, как мать, была лучшим цепным псом. Именно потому, когда напротив его стола прямо из воздуха соткалась фигура, хозяин не насторожился, только кивнул и уточнил:

— Ну?

— Информация подтверждена, — гость, выглядевший, как человеческий маг, был в хорошем расположении духа, — Это она.

— Хорошо, — кивнул мужчина, — Даже просто отлично… Ты позаботился о свидетелях, друг мой?

— Не было нужды, — гость рассмеялся, весело и радостно, как дитя, — Мне довелось посмотреть сблизи, как выглядит легендарная алая смерть — потрясающее зрелище. А ведь, говорят, она может накрыть за раз не один город… это очень интересно.

Хозяин кабинета усмехнулся.

— Ты не меняешься, сколько бы лет ни прошло — наука превыше здравого смысла. Хотя, сын Йораморы во всей своей красе… я бы тоже полюбовался, но дела, дела. Как там Оса Водного называли эти смешные зверьки из племён? Ты говорил, не могу вспомнить.

— Иршасмора, или вежливая смерть.

— Красиво, — кивнул хозяин, — И поэтично. Это будет отличный заголовок для заупокойной молитвы. Надеюсь, я могу сообщить союзникам, что ты позаботишься о её организации в самое ближайшее время?

— Да, мой Властелин.

 

6

Ар Серый, казначей Предгорного княжества, ясно понимал, что ещё немного — и он сойдёт с ума да счастливо улетит в закат, прихватив с собой свою пару. Будет жить, как их древние предки: воровать скот, сжигать города и поедать рыцарей. Идея, на его взгляд, была отличной, и, что самое замечательное, не включала в себя ни деловых разговоров, ни бумаг!

Реальность, однако, взирала на Ара большими бесстыжими глазами и показывала на пальцах фигуру, в высшем обществе неприличную, но отлично подходящую к этой конкретной ситуации. Бумагами был завален стол, пуф и немножечко пол, что печалило бы педантичного казначея при любых других обстоятельствах. Однако, после нескольких бессонных ночей и общения с придворными секретарями в круглосуточном режиме Ар бы и к свинье посреди кабинета отнёсся очень философски. По счастью, никаких сельскохозяйственных животных там все же не наблюдалось. Однако, что немногим лучше, над бедовой головушкой Ара разразилась очень эмоциональная дискуссия, плавно перетекающая в самый что ни на есть настоящий скандал. Что было ещё хуже, весьма активное участие в происходящем принимала Шу, его обожаемая пара, потому притвориться ветошью и пустить ситуацию на самотёк Ар попросту не мог.

— Это абсурд, — говорила его любимая раздраженно, — С какой радости дети должны жить с кланом Алых? Да этот вариант даже обсуждаться не может! Вы их похитили и должны немедленно отпустить!

Ри Алый, пара Ми Ледяной, третьей советницы князя, тоже выглядел не краше свежеподнятого покойника и явно хотел не то уснуть, не то сдохнуть, глядя на лису с тоской всех умирающих лебедей мира. Ему, огненному дракону, свалившаяся на него после отъезда Оса бумажная работа давалась очень тяжело. Хотя казначей не мог не признать: при всей его нелюбви к Ри, справлялся парень на отлично.

Ар вообще недоумевал, как Ос ухитрялся в одиночестве со всем этим разбираться и при этом иногда даже спать? А ведь на нём, первом советнике, были закольцованы все законотворческие процессы, переговоры с кланами и Старейшинами. При этом, он прибегал всегда по первому их зову, словно фея из человеческой сказки, успевал выслушать все новости, организовать работу секретариата и подремать на совещаниях, ещё и разнять, если кто-то что-то не поделил, выступая буфером между всеми политическими течениями Предгорья. И — да, конечно, Ар и раньше знал, что Ос делает очень много, но, кажется, даже близко не представлял, насколько.

И вот теперь фантом Оса счастливо обретался в кабинете, изображая видимость присутсвия, но работы, разумеется, от его ужимок меньше не становилось. И, словно этого было мало, у Ара под носом разворачивался самый настоящий спор из-за опеки над детьми, грозящий приобрести форму межведомственного скандала. Впрочем, по порядку.

Парой Ара, с которой они так и не выкроили времени для официальной свадьбы, была лисичка Шу. В свое время, желая задобрить её и покрепче привязать к горам, казначей всеми правдами и неправдами переманил в драконье государство близких для любимой существ. В их числе был предприимчивый старик Рон, счастливый дедушка двойняшек-полудраконов, Мии и Мака. Ар отправил в Совет Старейшин запрос на признание малышей своими подопечными и забыл, благо был уверен, что из-за полукровок никто не будет задавать вопросов. Однако, тут казначей сильно недооценил чувство юмора своей судьбы. И стоило же такому случиться, что старший наследник рода Алых, Дан, случайно встретился на ярмарке с малышкой Мией и оказался её парой!

И вот, в кабинете казначея собрались Шу, Рон, Ри и Дан и вели весьма бурное обсуждение.

— Я никого не похищал, — рыкнул Дан, — Я нашел свою маленькую пару одну, на рынке, без присмотра и должного сопровождения, и считаю это неприемлемым! Да во имя неба, он поселил её в дешёвой гостинице, среди фейри! Этому существу нельзя доверять воспитанние детей в принципе, и уж точно я не отдам ему мою Мию и её брата, с которым они магически связаны!

— А ты, значит, отличный вариант! — глаза Рона были темны от ярости, губы старика подрагивали, — Она ещё ребёнок! Ей ещё рано быть чьей-то там парой!

Ар нахмурился, увидев, как яростно раздулись ноздри Дана.

— Как. Ты. Смеешь?! Думать, что я…

— Видел я, как ты на неё смотрел! — отрезал Рон, — Думаешь, поверю, что не протянешь руки?

Дан вскочил. Его глаза приобрели цвет и текстуру расплавленной лавы — крайне дурной знак.

— Нам всем надо успокоиться, — сказал Ри ровно, — Брат, казначей Ар может пока что стать покровителем детей, а ты будешь навещать их…

— Исключено, — отрезал старший наследник.

Шу покачала головой:

— Но вы же понимаете, что нужен какой-то компромисс? У нас в пещере полно места, уже выбраны репетиторы. И дети, и Рон поживут у нас.

Ар едва подавил улыбку: ему было неожиданно сложно приучить свою лисичку говорить слова вроде «наш дом». И вариант, который она предлагала, его почти устраивал, но…

— Я не отдам свою пару тому, кто убил мою кузину, — голос Дана упал до низкого рыка.

— Казнил, — сухо поправил Ар, — За измену.

— Которой не было, — парировал Дан, — Довольно. Я отказываюсь отдавать детей и подаю тяжбу в Совет Старейшин. Сказано.

С этими словами красный дракон, не прощаясь, вышел из кабинета.

— А вот это катастрофа, — сказал Ри устало.

— Полагаете, Старейшины будут на его стороне? — боль в голосе Рона била по живому, но драконов волновало не это.

— Мы сделаем все, чтобы прийти к компромиссу, — осторожно сказал Ар, — Но, боюсь, с этим вопросом Алый Старейшина тут же направится к первому советнику, и да, вот это — катастрофа для нас.

* * *

Ос сидел в позе медитации на кровати в ужасном номере, предварительно сбросив оттуда излишне густонаселённый по его меркам матрас, и смотрел в стену. Вторая ипостась шевелилась под кожей, как паразит, стремясь вырваться, и ему приходилось прилагать немалые усилия, чтобы её сдержать. На душе было… пожалуй, при всем богатстве своего лексического запаса Ос не смог бы охарактеризовать это чувство разбитости, растерянности и беспомощности. Он был всесильным существом, но не смог бы вернутсья в прошлое и защитить ту, кого любил. По его меркам, это была одна из наихудших форм бессилия.

Он не учёл кучи факторов. Его пара боялась его. Это раскраивало сознание на куски, причиняло почти физическую боль, потому что Ос понимал: невозможно любить того, кто пугает тебя. Те, кто утверждают обратное, либо больны, либо испытывают обычное для обречённой жертвы желание понравиться мучителю, создать иллюзию добровольности, защитив таким образом свое сознание, облегчить свою участь. Ос видел подобное за свою долгую жизнь не раз, слава небу, со стороны, и никому такого не пожелал бы. Дракон осознавал ясно: пока в сердце Мики жив страх по отношению к нему, места для других чувств там не будет.

А начиналось все весьма неплохо, его девочка благосклонно приняла и ухаживания, и первый подарок — приготовленные русалками пирожные. Надо сказать, Элена, синехвостая подруга Оса, расстаралась на славу и даже заплыла потом в мутный грязный колодец недалоеко от тракта, чтобы передать аккуратно запакованные в воздушные пузыри подарки. Обычно дракона изрядно удивляла благодарность этой русалки и готовность тихо и втайне прийти отовсюду по первому зову: по-хорошему, ничего особого он для неё не сделал, а само только воспоминание об обстоятельствах их встречи вызывало в нём несвойственное ему обычно лёгкое смущение. Дело в том, что Элена была так называемой перерожденной: утонула в своем измерении над какой-то древней затопленной святыней, вот и очнулась в их мире, на алтаре морских богов, русалкой. Её, ничтоже сумняшеся, решили приподнести в подарок Осу, как диковинку. Элена роли такой не обрадовалась и надумала себе невесть чего. Ос же, обнаружив у себя очередную русалку, в плане разнообразия — связанную и перепуганную, ещё и вопящую: «Не трогай меня, извращенец», лишь плечами пожал и сообщил, что даже не собирался. Девицу он развязал, выслушал путанный рассказ про какой-то перевернувшийся паровой механизм её родного мира, называемый «моторная лодка», помог устроиться во дворец одного из знатных кракенов, за которого она благополучно выскочила замуж, и забыл бы, не начни она его опекать в своей уникальной русалочьей манере. По меркам водного, его поведение в той ситуации — нормальная реакция на дурацкую проблему. Элена же полагала Оса своим спасителем и добродетелем, потому после новости о обретении им пары била хвостом об воду и обещала хоть со дна Тайного Провала достать все, что Мика пожелает. Вспомнив пристрастие своей пары к сладкому, дракон даже сомневаться не стал: так далеко плыть не придётся.

Так что, все было хорошо — ровно до приезда в этот жуткий вонючий город, Баккату. Будь воля Оса, свою пару к этой помойке он не подпустил бы и под пытками, но как повлиять на ситуацию, не вызвав гнев Мики и не раскрыв её личность в Предгорье раньше времени, он просто не знал. А потом стало поздно: на его девочку напали, и ужас от того, что он мог потерять её, которую так долго искал, которую уже любил, накрыл с головой и ослабил самоконтроль. Дракон долго не понимал — не желал понимать? — что боится она не сколько напавших на неё с неясными целями людей, сколько его, Оса. Это потом он с запозданием понял, что его способы убивать людей, дарованные отцом, со стороны могут показаться некрасивыми и сомнительными. В тот же момент Ос озаботился лишь тем, чтобы иссушить державшего её мужчину, а не подвергнуть алому мору: он не хотел, чтобы Мика испачкалась. О том, что зрелище может напугать, Ос просто не подумал, как и о том, как могут трактоваться его последующие действия.

Проблема Оса была в том, что, будучи полукровкой и сыном древесной драконицы, он, тем не менее, также являлся одним из могущественнейших существ Предгорья. При этом, в детстве, как несложно догадаться, себя он контролировал намного хуже, потому после очередного глобального наводнения, буквально смывшего школу, его в ультимативной форме попросили покинуть долину. Именно тогда матушка волевым решением отправила Оса к отцу. Йорамора, как ни странно, отпрыску обрадовался и принялся учить в своей исконной манере, далекой от принятых норм морали. Ос не любил признавать этого, но лишь там, плавая с отцом в облике змея по извилистым многочисленным рекам Шатаку, он чувствовал себя по-настоящему свободным и — собой.

С алым мором вышла интересная история; однажды к Йораморе пришли жрецы и принесли в жертву несколько девушек, в обмен попросив уничтожить соседнее племя, чтобы они смогли забрать его земли себе. Бог реки тогда дал им пилюлю, слепленную из его силы, и сказал:

— Когда решитесь уничтожить соседей от мала до велика, не жалея ни единого, поймайте кого-то из них и скормите это, потом — отпустите. Мор вырвется наружу и убьёт всех.

И да, случилось, как и предсказывал бог, но, покончив с соседним племенем, мор взялся за тех, кто его выпустил. Они вопели и молились, но отец Оса лишь смеялся до колик. На возмущение сына и его попытки остановить этот ужас Йорамора только покачал своей синеволосой головой.

— Полагаешь, я поступил нечестно? — серьёзно спросил Йорамора, отсмеявшись, — Нет, ребёнок. Они пришли ко мне с просьбами о смерти, пытаясь откупиться чужими жизнями. Почему эти людишки всегда считают себя умнее других, думают, что придут к богу, или предку, или демону, и тот поднесёт им победу, ничего взамен не попросив? Почему они верят в дармовые подарки, убеждённые, что вот лично они выйдут сухими из воды? Ничто так не работает: ни магия, ни жизнь. Отдавай и бери взамен, вот закон, и не стоит его нарушать. Алкаешь смерти — искупаешься в ней.

— Но почему ты просто не отказал им? — возмутился Ос тогда, и отец рассмеялся снова.

— Я бог, мальчик. Если бы я отказал, мне бы не слагали сейчас песнопения шаманы всех племён в дельте реки Йорам. Чтобы в тебя верили, не всегда нужно быть благом. Иногда нужно быть и мором.

Позже, уже став политиком, Ос вспоминал эти слова с горечью. А вот отец, словно что-то предвидя, вдруг сказал:

— А знаешь, я дарую алый мор тебе. Знаю, ты не останешься: жизнь бога не для тебя, а жаль, так жаль… А в мире смертных тебе пригодится мой подарок. На бессмертных, увы, подействует слабее, но вот люди — в твоем распоряжении. Сможешь сам пожелать, сделать его заразным или нет, убить медленно или быстро. И это не чары, это то, что попадает в кровь, потому никакая защита не поможет.

— Я не буду этим пользоваться! — вскричал молодой Ос, и бог рек расхохотался снова.

— Да, — сказал он сквозь смех, — Я тоже когда-то был маленьким. Ты поймёшь, ребёнок, просто не сразу.

И да, Ос понял. Этот случай, когда он увидел Мику, прижатую к стене, был восьмым разом. И где-то в глубине души, несмотря на то, что Водный не был особо склонен к рефлексии, мелькнула мысль: увидев в нём чудовище, Мика была не так уж далека от истины.

Потому что иногда нужно быть мором.

В ушах Оса все ещё звучали её слова «я больше не красивая девочка». Когда она произнесла это, когда начавшая уже проявляться связь истинных утопила Оса в ворохе ужасных образов и чувств, он вдруг осознал, что не так со шрамами, с углом, под которым они нанесены, и это ударило по голове обухом. Потому что досье, где говорилось о несчастном случае, явно было неполным. Потому что угол был таков, как если бы их нанесла себе она сама.

Оса вдруг тряхнуло, связь проснулась, и он увидел зеленоволосую девочку без лица, сидящую в углу.

— Быть красивой опасно и больно, — сказала ему она, — Лицо нужно закрасить. Понимааешь?

— Да, — тихо отозвался Ос, — Понимаю. Но тебе больше это не нужно. Не уходи…

Но она уже исчезла. А там, за двумя стенами, Мика, вздрогнув, проснулась. Ос сидел, вслушиваясь в её сердцебиение, и думал. Значит, милая, ты так хочешь рассказать мне, что твои сны тебя предают?..

— Приходи ещё, — шепнул он, — Пожалуйста.

 

7

— Вот скажи, ты мя уважаешь? — вопросил Нод, размахивая руками, как мельница. Мика, на чистой привычке уворачиваясь от его лапищ, кивнула-икнула:

— Ага.

— Я хороший!

— Ещё бы!

— Так объясни, почему она мне не дает?

Мика залипла: вопрос был из разряда философских. Оглядела Нода — косая сажень в плечах, лапищи на манер лопат, рожа широкая, нос приплюснутый, переломаный столько раз, что считать задолбаешься, в глазах проблеска ума не обнаружено.

— Дура потому что, — резюмировала Мика, — Души твоей не видит. А уж у тебя её… во!

Колдунья попыталась показать, сколько души, как-то неловко дёрнулась, и кружки покатились по полу. Все радостно заржали.

— И агрегат у тебя ничего так. И тело. Точно, походи перед ней голым! — воодушевилась Мика, — Она ж не слепая?

— А ты откуда знаешь — про агрегат? — заржал Нат, один из воинов, — Любофь, да? — и изобразил губами что-то малопонятное.

— Это ты показал, как сосешь воду из чайничка? Рада за тебя, ага. А голыми я почти всех вас видела. Лечила потому что, а не это вот все. Тьфу. Я со своими — ни-ни! Это как срать себе в кровать, сам потом в этом же дерьме изваляешься.

— Видел я твои ни-ни, — хмыкнул ехдненько Бран, — Но да ладно. Нод, ты нам лучше поведай, что за новая пассия?

Мика только фыркнула — после третьего литра Бран всегда забывал, что он простой парень и умных слов знать не должен. Мика не одёргивала: кому надо, и так в курсе, а другие не заметят — не меньше приняли.

— Она того… поэт, — выродил Нод гордо. Все за столом застонали — все бабы, в которых влюблялся Нод, были, как на подбор, душами такими тонкими, что не поймешь, как подступиться. На кой он выбирал таких — загадка загадок, но сердцу не прикажешь — это было как раз про Нода.

— Где ты её откопал вообще? — выразил общую мысль рыжий Марко.

— В Вилли, — мечтательность в тоне громилы перевалила за все границы адекватного, — Она стихи на площади чистала.

Умолкли все, как на панихиде.

— И о чём они были? — конечно, Бран, кому ещё тут стихи интересны?

— О любви, — расплылся в улыбке Нод, — Я половину слов не понял, но у ней так глаза сияли… Как сигнальные заклятья!

Все молча выпили.

— Так ты ей тоже стихи почитай, — воодушевился Бран.

— Лучше не надо, — буркнула Мика.

— Вот что б ты понимала, Зелёнка? — возмутился полулис, — Сама ж такая, а все туда — бабы. Лучше со своей личной жизнью разберись — сидит вон за баром, сюда косит. Заодно и перестанешь о чужих агрегатах думать!

Мика скривилась — лис, как всегда: не в бровь, а между ног.

— Так вот, стихи, — Брана было уже не остановить, — Можно с чего простого начать, нерифмованного, как во времена раннего Предгорья. Что-то вроде: «Взывая к тебе на краю пропасти, изнывая в долине воды от жажды, мне не надышаться ни единым вдохом, и выдох — как боль, и дрожь — как агония, и ты — как запрет, когда до тебя, моё единственное небо, мне не дотянуться без сломанных крыльев, не докричаться сорванным голосом, не коснуться, как я мечтаю».

Мику передёрнуло, и она наткнулась на взгляд лиса-полукровки — удивительно трезвый.

— Не, — Нод заржал, — Опять ты ерунду говоришь. Это не стихи, Бран. Стихи иначе звучат!

У мага глазищи полыхнули, и кто знает, не кончилось бы дело очередной кучей малой, но тут, как гром, загремел голос Натана:

— Какого… прямо… просто… вы так нализались?! — заорал он, — Зелёнка, все понимаю, но ты…

— У меня травма! — возмутилась Мика, — Меня украсть хотели!

— Оригиналы выискались. Живы?

— Не, — махнула колдунья рукой. Натан вздохнул и рявкнул:

— Ну и пёс с ними. Все, кабака! Лавочка закрыта! Разошлись по комнатам, быстро! У нас завтра уже встреча с нанимателем, а от вас разит, как из бражной.

Мика вздохнула, но послушно встала. Ой, ноги… правая, левая… щас она уснёт, и никаких снов. Правда ведь? Не вписавшись в особо хитровыкрученый вираж, Мика врезалась в какого-то громилу.

— Эй, образина, смотри, куда пр… — громила вдруг исчез, а её осторожно подхватили знакомые руки.

— Снова ты, — буркнула Мика, вдыхая солоноватый запах, и под пытками не смогла бы сказать, чего хочется больше: бежать со всех ног или слизывать этот аромат с него языком, чтоб получше запомнить вкус, — Что тебе надо от меня?

Хотелось спросить строго, зло, но вышло почти с отчаяньем. Ос прижал Мику к себе чуть крепче, распахивая дверь в её комнату.

— Я мог бы сказать, но ты не поверишь.

Мика хмыкнула:

— Не поверю, говоришь?

— К сожалению, пока нет, — Ос попытался устроить её на кровати и отойти. Ну уж нет! Мика вцепилась в него руками, магией и даже губами — кожа на шее оказалась идеально-солоноватой, тёрпкой, как она и думала.

— А мне кажется, я знаю, чего ты хочешь, — шепнула она доверительно, — Так сделай это, здесь и сейчас. Хватит мотать нервы и тебе, и мне. Я готова.

Он чуть отстранился и заглянул ей в глаза.

— Я не хочу, чтобы это было так, здесь, в этом клоповнике. Ты пьяна и не понимаешь, что творишь. Я не хочу.

Губы Мики покривились в усмешке, а рука скользнула вниз, слегка сжимая доказательство кое-чьей лжи.

— Не хочешь? Не похоже… — по его телу прошла дрожь, — Нравятся такие, как я? Извращенец, но мне даже лучше, — её руки скользнули по пуговицам, местами расстегивая, местами отрывая их с мясом, — Ты знаешь и сам, что ты — как картинка. Тебя хочется… всего облизать, как мороженое. Поиграем по моим правилам?

— Нет, по моим, — и все изменилось. Её руки прижали к матрасу чужие, более сильные, не позволяя вырваться и даже сдвинуться, сверху навалилось тело, фиксируя на месте, и она непроизвольно вздрогнула. Дёрнулась, но без толку — это кого другого она могла легко сбросить, того же Дики, безропотно принимавшего её правила игры к общему их удовольствию, но здесь этот номер не проходил. Вот в чём была проблема с Осом — он был сильнее.

Сердце отчаянно забилось, магия забурлила. Мике стало тошно от самой себя — ни туда ни сюда, как собака перед двумя мисками или тупая бабень в розовом из женских книг.

— Выпусти, — голос охрип. Ос хмыкнул:

— Уже не такая смелая?.. — и принялся шептать, покрывая её кожу лёгкими, нежными поцелуями, — Не сразу и не так… ты должна запомнить: меня не надо бояться, только не меня. Ты — моё небо, я скорее умру сам, чем причиню боль тебе, понимаешь? Но, уж прости, — он прикусил острый кончик уха, отчего Мику замкнуло, как плохо скроенные защитные чары, — Это будет по моим правилам. И я расскажу тебе обо всем, что хочу проделать с тобой. Сначала…

От контраста между жёсткой, фиксирующей хваткой рук и нежными поцелуями, между страхом, оцепенением от чужого контроля и охватывающей тело истомой Мику вело так, как на её памяти никогда. Его шёпот добавлял ситуации прелести, потому что воображение пустилось вскачь, и всего, о чём он говорил, хотелось сейчас и здесь. Потому, когда он отстранился, она смогла выродить только нечто среднее между протестующим стоном и выдохом:

— Куда?

— К себе, — выдал этот бог обломов, тяжело дыша, — Нам пора остановиться.

Серьёзно? Мика ухмыльнулась и с силой провела ладонями по его бокам:

— Как знаешь, но учти: шаг на выход, и я пойду вниз, искать кого другого. Хочешь?..

И вот тут он, наконец-то, поцеловал её в губы. И чары окутали Мику, унося в мир ярких и приятных снов.

— Доброе утречко!!! — прогудело над бедовым Микиным котелком так громко, что в черепе разразился звон колоколов из храмов Толстого Счастливого бога, — Подъём, напарник!

Мика отчаянно простонала и, выдав в ответ что-то определённо матерное, попыталась закопаться в подушку. Без особой надежды, правда — с Натаном такие фокусы никогда не проходили.

— Не дождешься, — предсказуемо прибавил громкости партнёр, — Меньше надо было пить вчера! Я за здоровых образ жизни! И, если серьёзно, поболтать надо, так что отскребайся от кровати.

Мика простонала, но послушно приняла сидячее положение — обрывки воспоминаний мелькали в голове на манер рыб, выныривающих пузом кверху в застоявшейся реке.

— Тебе вон водички кто-то — прям не догадаться, кто! — оставил. Выпей, что ли!

Мика скосила налитый кровью глаз и правда узрела на перевёрнутом ящике, подрабатывающем тут прикроватной тумбой на полставки, кубок, наполненный призывно поблескивающей подозрительно знакомой магией водой. Думать она была не способна, потому просто выпила, чувствуя, как с каждым глотком мысли проясняются, а воспоминания восстанавливаются и выстраиваются в ряд. «Специально хотел, чтобы я все вспомнила в подробностях?» — подумала Мика зло, но за мгновенно исчезнувшее похмелье не могла не быть благодарна.

— Пришла в себя? — уточнил Натан.

— Никуда не уходила, — буркнула Мика, — Я уже проснулась, говори, что хотел.

Натан хмыкнул и присел на край кровати.

— Встречался вчера с Халли-Ка.

— И как оно?

— Он все такой же скот, как и всегда, если ты об этом, потому отбываем мы сегодня же и, кажется, с фанфарами.

Мика сдавленно простонала.

— Что на этот раз?

— Подробностей не знаю, но он закусился с кем-то из коллег и обманом перехватил серьёзный заказ.

Колдунья вздохнула: Халли-Ка платил очень, очень хорошо, но и проблем с ним всегда хватало. Дельцом он был не то чтобы нечестным, просто хватким и рисковым: другие в пустыне Хо и не выживали.

— Поняла, — хмыкнула Мика, — Все как всегда.

Натан кивнул:

— Насчёт твоих вчерашних приключений, Бран сказал мне, что гости были именно за тобой. Есть варианты, от кого привет?

— Не знаю от слова совсем, — сказала Мика хмуро, — Но с ними был маг-фантом.

Натан присвистнул:

— Круто девки пляшут… На нашем уровне таких ребят не нанимают, сама знаешь.

— Знаю, — ответила колдунья хмуро, — Потому и думаю, может, перепутали меня с кем?

— Точно, — хмыкнул Натан, — Ты ж такая стандартная, вот ни разу не выделяешься!

Мика вздохнула — перепутать с кем-то зеленоволосую остроухую бабу с иссеченной шрамами мордой действительно надо ещё суметь.

— Слушай, дело не моё, но Ос, он кто? Ну, когда с нами тут зельевара бездарно не изображает, — спросил Натан. Мика хмыкнула:

— Да мне-то откуда знать? И почему это — бездарно? Колдует он, как дышит, этого не отнять.

Натан закатил глаза:

— Дурой не притворяйся, мы оба знаем, что место ему точно не здесь, в том числе потому, что он колдует, как дышит. Что он рассказывал о себе? Я не из любопытства, сама понимаешь, просто пытаюсь понять, не тащим ли мы с собой проблему.

— Не знаю, — Мика даже плечами дёрнула, — Мы с ним и не говорим толком, откуда мне знать?

— А ты узнай, — отрубил Нат, — Язычком поработай, тебе полезно будет. С нами он уж точно откровенничать не станет, а вот с тобой… Надо понять, что этому чуду тут надо — но на этот счет есть у меня мысли — и кто он вообще такой.

Мика вздохнула:

— Может, просто его прогоним?

— А ты этого хочешь?

Колдунья отвернулась. Натан между тем добавил:

— Парень хорош, и от такого мага в команде отказаться — надо быть дураком, а я им не являюсь, тем более что в этот раз, кажется, Халли-Ка отличился по-крупному и дорога будет непростой. Но знаю и то, что у таких, как этот Ос, и враги им под стать — первое правило весовой категории и все такое. И я не хотел бы случайно оказаться посреди замеса пары тварей, от чьего взгляда люди кровью до смерти истекают. Понимаешь? Мне на войне такого хватило, по самые помидоры и глубже гланд. Ты была под Идшаси, все видела.

Мика согласно кивнула — тоже помнила тот котёл, где они оставили сотню товарищей, остатки иллюзий и, возможно, даже самих себя. По крайней мере, не раз Мике казалось, что то, что здесь и сейчас, нереально, а она все ещё там, под обжигающим солнцем северных степей, у стен проклятой богами человечьей крепости, а вокруг полыхает магический огонь, да так, что не видно ни себя, ни неба…

— Я поговорю с ним, — сказала она хмуро.

— Вот и хорошо, вот и ладно, — хлопнул себя Натан по коленям, — Пойду будить орлов и трясти Оса на предмет антипохмельного — по тебе видно, что в этом парень дока!

Мика долго таращилась на закрывшуюся за напарником дверь.

Собирались они, и правда, как в зад ужаленные — Халли-ка, в строжайшем секрете подготовивший свои обозы к дороге, хотел выдвинуться с наступлением темноты, что прибавило Мике и её магам и работы, и геморроя: надо было успеть наложить на обозы все мыслимые защитные чары, проверить транспорт и управляющие животными кристаллы на предмет сюрпризов, навесить маячки на всех будущих спутников — во избежание, ну и так далее. Колдунье не хотелось признавать, но в этот день она возблагодарила небо и духов за то, что Ос был с ними: Нод, при всех его прелестях, был чистым силовиком, Бран отвечал за сюрпризы для нежданных гостей, так что все тонкие плетения ложились на плечи Мики и Оса, которым в итоге пришлось мотаться по точкам купца, раскиданным по всему городу, и без устали колдовать.

Говорили они мало и больше по делу, о предыдущем вечере не упоминали, и только взгляды, прожигающие колдунью до самых печёнок и заставляющие вспоминать — жар, поцелуи, запах, вкус — только жадные тени в этих глазах заставляли её дрожать и осознавать, что вчера — нет, не приснилось.

Да уж если быть честной, Мика и сама недалеко ушла: залипала то на губы, шепчущие магические формулы, то на руки, выплетающие в воздухе фигуры так изящно, что обзавидуешься, то на задницу — на взгляд Мики, идеальную. Он весь был идеальный, с головы до ног. Не для таких, как Мика. Но она ничего не могла с собой поделать: отводила глаза, как тупая малолетняя девка, когда он ловил её жадный взгляд. Не было бы шрамов, покраснела бы, тьх-тьху. Ох, как Мику это все выбешивало, кто бы знал! Ещё и утренний разговор с Натаном, будь он неладен, все варился в мыслях, как дерьмовая каша в исполнении Нода: и не проглотишь, и не выкинешь — прилип намертво.

— Может быть, перекусим? — уточнил Ос, отвечая на возмущенное бурчание в желудке колдуньи. Мика, которой казалось, что на ней вспахали парочку полей, а потом ещё и попрыгали сверху, даже сил спорить в себе не нашла.

— Угу, — только и сказала она, не поднимая головы.

Когда мозг все же принял участие в фестивале, Мика обнаружила себя сидящей в уютном кресле на оплетенной лианами беседке одного из самых дорогущих заведений в Баккаре, где каждый столик был отделён от другого кучей зелени.

— С какого… Почему мы здесь? — возопила она, наблюдая, как молчаливые слуги приносят отменно пахнущую еду и напитки.

— У нас свидание, — выдало Чудо безмятежно. Мика моргнула.

— У нас ещё треть работы не сделано!

— Одно другому не мешает, да и поесть все равно надо, — он был абсолютно непрошибаем.

— Я не стану платить такие деньги за жратву, даже если она сделана из гномьего золота!

— Я уже все оплатил, — он был безмятежен, — Можешь не есть, но тогда труд повара пропадёт зря. А, насколько я могу судить, готовят тут хоть сколько-нибудь удобоваримо.

И Мика сдалась. И говорить себе что-то навроде: «Солдат халяве лучший друг» — смысла не было, потому что все было горше в разы. Мика поняла, что попала, и с этим мужиком сожрала бы и ракообразных с золотой тарелки, и дорожную пыль с кровью вперемешку.

— Ладно, — сказала она скорее себе, вгрызаясь в ближайшее блюдо. Жрать хотелось, как перед смертью, да и готовили в заведении, надо признать, просто отменно, потому некоторое время ей было не до разговоров. Ос тоже отдавал должное еде и с дурацкими вопросами не приставал.

 

8

Отвалившись от стола, как довольный толстый тюленёнок — от мамки, Мика подвисла, глядя на Оса. Утренний разговор снова всплыл в голове, и она спросила:

— Часто бываешь в таких местах?

Он удивленно моргнул ставшими уже привычными вторыми веками, но ответил:

— Если быть откровенным, последние годы вовсе не бываю. Работа, знаешь ли, — он вдруг рассмеялся, — Если бы Шу не пристроила меня сюда, я по сей день был бы просто погребён по этими бумагами.

— Так ты обычно с бумажками работаешь? — удивилась Мика. Оса представить кабинетной крысой ей было как-то сложновато.

— Так получилось, что последние годы — да. Раньше-то чем я только не занимался. А почему ты интересуешься? Нет, я рад, разумеется, что тебе вдруг захотелось узнать обо мне хоть что-то, но подспудно жду подвоха.

Мика заглянула в хитрющие глаза напротив и брякнула:

— Ну, у нас же вроде свидание, сам сказал. Вот и хочу узнать о тебе побольше, а то ты какой-то мутный.

«Молодец, Мика», — похвалила она саму себя мысленно, — «Ты — образец женственности и обаяния».

Ос хмыкнул и подлил сначала ей, а потом себе отличной фруктовой настойки, восполняющей утраченный магический резерв. Не было похоже, что он обиделся на неё.

— Я рад, — сказал он, — Но, коль у нас свидание, мы должны узнавать друг друга, правда? Потому предлагаю классический вариант, откровенность за откровенность. Хорошо?

— Ладно, но отказаться отвечать можно, — буркнула Мика, спешно выдумывая, после какого несчастного случая её лицо станет таким для этого слушателя.

— Итак, что бы ты хотела знать обо мне? — полудракон выглядел подозрительно довольным собой и жизнью. Аж стукнуть захотелось для профилактики.

— Ну, для начала, кем ты работал?

— Помогал вести дела одному юному дракону, — пояснил Ос, — Он из знатной семьи, на которую я работал и раньше; его родителей убили во время последней смуты, и ребёнок остался один и с кучей очень непростых проблем. Я поддержал его и дальше стал ему помогать вести дела — он хоть и подрос, но все так же ненавидит скучные бумаги.

Мика вздохнула — маленького осиротевшего дракончика было отчего-то жаль.

— Спрашивай, — предложила она, догадываясь, что услышит. Но, как и с Шу давече, не угадала.

— Та шкатулка, что ты в первую нашу встречу попросила меня открыть. Откуда она у тебя?

— О, — Мика аж засмеялась, — Это безумная история. Мне её подарил загорающий в джунглях синеволосый псих, представляешь?

— Ещё как, — глаза Оса как-то странно блестнули, — А когда это было?

— Да года два назад, — прикинула Мика, — Ученые, которых мы тогда сопровождали в Раоку, ухитрились нажраться и накормить парней какими-то — совершенно безопасными, сам понимаешь! — зелёными кругляшами. От этой чудо-хрени они покрылись пятнами с ладонь и бредили. Мне пришлось играть в сестру милосердия и топать в джунгли за хоть какими-то знакомыми травами, потому что Ирма, наш тогдашний зельевар, вырубилась от усталости, перегнув с магией исцеления. Повезло ещё, что Натан, Бран, Нод и Марко тоже не захотели работать дегустаторами неведомой фигни и остались присматривать за той толпой болящих, а я смогла их ненадолго покинуть. Ну, и вышла к их главной реке, Йорам — красивенное зрелище, она похожа на море и разливается то тут, то там сотней речушек помельче. На берегу, благо, нашлись цветочки шкито, и я принялась их собирать. И тут у меня спрашивают: а что вы делаете? Я тспугалась, магию призвала, смотрю — валяется неподалёку на камне голый тощий мужик, в волосах длинных синющих какие-то перья вплетены, а глаза подведены — явно местный псих, в общем. Я вкратце объяснила, а он говорит: нашёл мол шкатулку недавно, открыть не могу. Отдам тебе, для цветочков. Я только рукой махнула — не до него было — когда шкатулку он правда принёс. Вот и вся история.

Лицо у Оса выражало какие-то странные чувства. Тряхнув головой, он сказал:

— Очень интересная история. Твоя очередь спрашивать!

— Ну, — Мика на миг подвисла, — А откуда ты знаешь Шу?

— Сталкиваюсь часто на работе с Аром, её парой, — пояснил Ос безмятежно, — Познакомился с ней ещё тогда, когда она перодевалась в парня и изображала его слугу. Ар, в свою очередь, чуял её, но сам не осознавал этого, потому был со своим слугой одновременно и потрясающе мил, и ошеломительно груб. Наболюдать со стороны было смешно, можешь мне поверить.

— Да уж, могу представить… А с чего она посоветовала тебе поехать с нами? — Мике и правда было интересно это знать.

— В моем сердце была тоска, и я разваливался на части, хоть предпочитал не признаваться в этом, — сказал Ос спокойно, — С каждым годом было все тяжелее. Шу подумала, что в дороге, вне стен и бумаг, я найду свое счастье и буду с ним до конца дней.

— Ясно, — кивнула Мика. Другими словами, парень заскучал и решил поразвлечься — нормальный порыв, понятный ей. Она бы тоже куда угодно забежала, работая с бумажками целыми днями.

— Итак, мой вопрос, — Ос прищурился, — Как ты познакомилась с Натаном?

Мика уважительно хмыкнула — он задавал вопросы, не касаясь гнилых тем. Это вызывало благодарность.

— На войне — с Натаном, Браном, Нодом и ещё парой ребят-воинов из отряда. К Натану попала с первого же дня, когда ему прилепили лейтенантские нашивки и поставили руководить полудохлым взводом — предыдущего командира вместе с половиной состава колдовским огнём выжгли к бездне, когда наши чудо-генералы отправили их без магов на чистом патриотизме штурмовать крепость. Говорят, горели, как факелы. Вот тогда-то им и перекинули новичков и мага, то бишь меня. Кто больше охренел от эдакого счастья, сложно сказать: я тогда ещё даже не верила, что на полном серьёзе оказалась на войне. Думала, что это кое-чья шутка.

— Но ты ведь пошла добровольцем? — нахмурился Ос.

— С чего ты взял?

Он моргнул:

— Кто-то из парней говорил, кажется, что ты даже Академию не закончила, так хотела…

— Послужить Родине? — уточнила Мика ехидно, — Да бежала тапочки теряла, так хотела! Уж по сравнению с долговой ямой война казалась не худшим вариантом.

— Я не понимаю, — сказал Ос тихо и как-то…беспомощно что ли? Колдунья махнула рукой:

— Сам-то где учился?

— В Небесной Школе, а потом — Высшем Университете Предгорья, — отрапортовал он. Мика присвистнула.

— Тогда, конечно, не понимаешь. Там, говорят, с учеников пылинки сдувают, а у нас…. Люди побыстрее драконов плодятся, потому над детьми так не трясутся, особенно над всяческим отродьем без роду племени вроде меня. Вот и представь, каково это — быть уродливой и вредной безродной девицей без гроша в кармане в Государственной Магической Академии?

— Думаю, ещё паршивей, чем безродным, влюбленным в книги драконом-полукровкой в Университете для драконьей знати, — вздохнул он.

— Ёп, — сказала Мика, — Прости, не подумала. Совсем паршиво было?

— В целом даже весело, но, сама понимаешь — молодые драконы, — пожал плечами Ос. Она закатила глаза:

— Понимаю.

Молчание, воцарившееся между ними, было на диво умиротворенным.

— Так вот, насчет той истории, — заговорила Мика, — Меня в Академию не взяли бы, если бы не были обязаны — с моим уровнем дара у них не было выбора. Меня учили, выплачивали стипендию, но тут не без подвоха — я должна была отработать потом за это несколько лет либо у них, либо куда направят. Война началась на последнем году моего мучения в этой богадельне, и официально никто не мог заставить выпускников-магов идти на войну, но на деле поступали просто: срезали бюджетников и под угрозой отчисления (отчисленный должен вернуть Академии все, что она на него потратила, если ты не в курсе) заставляли идти добровольцем. Мне это тогда не светило — дар, перспективы, все дела. Но вот за неделю до выпуска я таки оказалась в такой же ситуации, только плюсом к моему долгу ещё шла моральная компенсация. К ректору просто пришёл знатный ученик и сообщил, что я его избила. Это дракона-то, представляешь? С другой стороны, я и правда ему врезала несколько раз, но за дело. Вот он и… отомстил.

Ос прищурился:

— Подло. И из какого же знатного дома был сей достойный юноша?

— Из графов Мейгрант.

— Нет, я имел в виду драконьи дома, — нахмурился Ос. Мика качнула головой:

— Ну ты тоже думай, кто из драконов учится у людей? Только те, кто были когда-то изгнанны. Род того парня уже больше тысячи лет жил с людьми, а у нас все драконы становятся аристократами.

— А цвета он какого в драконьей ипостаси, тоже не знаешь?

— Знаю, конечно, — вздохнула Мика, — Оранжевый. Красивый, зараза.

— Значит, далеко не аристократ — по драконьим меркам. Он тебе нравился? Ты так говоришь…

— Ещё как, — она усмехнулась, — Но в него все были влюблены и пальцами тыкать пытались — вдруг истинные. Но про себя я-то знала, что мне не светит. Мы врагами были в те годы такими, что искры летели. С первого дня друг друга возненавидели, было у тебя такое?

Ос прикрыл глаза и чему-то улыбнулся:

— Было, с одним Алым драконом. Как сцепились в первый день учебы из-за того, что он сжёг мою книгу, так и пошло. И, как назло, мы были лучшими на своих направлениях, потому на практику нас отправляли вместе, финальные бои турнира были почти всегда между нами, и наши команды соревновались за места в университетском президиуме. С ним всегда было… весело, вот так.

— И где он сейчас, знаешь?

Ос сдавленно фыркнул:

— Ну, в некотором роде мы работаем вместе. На конкурирующих должностях.

Мика не выдержала и заржала:

— Вот что значит судьба!

— Да, — покачал головой Ос, — Она самая. Зато теперь я вполне понимаю, почему ты не любишь драконов!

— Не только из-за Эба, — качнула головой Мика, — Был у нас ещё один кадр, из-за него моя единственная почти подруга бросила учёбу — мерзкая история с фальшивыми цветами истинности. Но вообще, как по мне, драконы просто высокомерные снобы. Их никто не волнует, кроме пары, но даже её они просто запирают и вся недолга. Жуть же!

Ос вздохнул:

— Тут ты несправедлива, любой дракон заботится о своей паре.

— Угу, — закатила глаза, — Вот закроет где-нибудь и заботится, пока она не смирится. Тот же Эб так сделал. Его пара оказалась из сестёр Толстого Бога, а им, сам знаешь, по вере не положено иметь постоянных любовников и выходить замуж — только свобода, только удовольствие. И вот как только они столкнулись и между ними ростки распустились, он её за шкирку — и к себе. Даже семье не показал. И многим бабам казалось, что это романтично, но, если начистоту, вот тебя бы спёр какой-то дракон и запер, типа как весь твой мир, мечты, прошлое — все побоку, их тебе заменю я, люби меня. Что бы ты ему сказал?

Ос, слушавший со странным выражением на лице, вздохнул:

— Ну, случись со мной именно такая оказия, ещё неизвестно, кто из нас с этим драконом кого бы ещё украл: пары, состоящие из мужчин, бывают крайне редко, и, если они оба драконы, им бывает сложно в этом разобраться. Правда, мне такое не грозит, поскольку я предпочитаю женщин. Но твоя мысль ясна, и ты права, молодые драконы и правда ведут себя не совсем вменяемо, когда дело касается их пары, и это часто влияет пагубно на первые годы отношений. Но, с другой стороны, это ведь все равно всегда обоюдно. В паре не может не быть взаимности, потому что это существа, созданные отражать и дополнять друг друга — магией, прошлым, характерами. Пара — это свобода и оковы, ирония и благословение, ответ на незаданные вопросы, потерянная часть твоей души. Не то, чего ты хочешь, а то, что действительно нужно.

Мика открыла рот для ответа, но вместо этого выругалась, глядя сквозь густую зелень:

— Это что, закат?! Мы ведь не могли столько тут просидеть, правда!?

Солнце соглашаться с Микой не хотело, нагло уплывая за горизонт.

— Бегом, — рявкнула Мика, — Мать твою, ещё полно работы!..

Как ни странно, они успели: под аккомпонимент микиных матов Ос сказал, что работать надо не быстро, а головой, и потратил тучу времени — почти час! — на какую-то «матрицу охранного заклятья», пока колдунья занималась очередным обозом. Её претензии зельевар выслушивал с мерзенькой понимающей улыбкой существа, которому положить на чужое ценное мнение.

Заткнуться и хлопать глазами Мике пришлось сразу после того, как он закончил: спелтённый его чарами невзрачный шарик сам выстраивал защиту вокруг обьекта, которого касался, и на выходе нужно было подправить лишь пару векторов.

— Ты мог бы на этом озолотиться! — воскликнула Мика, и Ос ответил ей усмешкой.

— Неплохая идея! Когда решу сменить работу, рассмотрю этот вариант в первую очередь.

Мика вздохнула: к тому, что рядом с Осом она постоянно чувствует себя идиоткой, она даже почти привыкла.

Часа ху они остались ждать в последней точке купца: именно с этого неприметного дворика с покосившимся домом Халли-Ка отправлял самые важные товары. Мика оценила надёжно спрятанные за якобы случайно выросшими тут деревьями полуподвалы, полностью оснащенных красных улиток с надёжно примотанной поклажей и мысленно помолилась, чтобы в тюках была не наркота.

— Ос, — начала она, привычно перехватывая на себя усправление красными улитками, — Как у тебя с боевой магией?

— Средне, пожалуй, — ответил он, — Смотря кто противник.

Мика кивнула своим мыслям: логично и нормально для тех, чей профиль — зельеварение и работа с бумажками.

— Хорошо, — она собранно вглядывалась в темноту, — Держи ушки на макушке, ты — на защите, я — на нападении. Заказ мутный, как брага «У придурка», и так же воняет неприятностями.

Ос нахмурился:

— Хочешь сказать, есть высокая вероятность нападения?

Его руки заплясали, вырисовывая в воздухе дополнительную защиту. Для Мики.

— Ос, для тех, кто в бункере: я сама себе взрослая девочка, меня не так просто прикончить. Твоя головная боль — улитки и товар. Не знаю, в курсе ли ты, но быстро заменить в случае чего красную улитку — задачка похлеще алхимических формул.

— Я люблю алхимию, — ответил Ос безмятежно, — И даже решил как-то задачку века, так что тебе переживать нечего. Но учти, пожалуйста, на будущее: мне все же попроще купить новую улитку, хоть красную, хоть перламутровую, чем новую тебя.

Мика фыркнула:

— По ходу, ты просто не знаешь, сколько стоят перламутровые улитки, Чудо. Но так-то, я тебя услышала. Ещё вопрос, этот твой фокус из переулка, с кровавыми реками из страшных сказок. Тебе сколько времени надо, чтоб его применить?

— Пару секунд, — он отвёл глаза, — Я просто не люблю делать этого без необходимости.

— Хорошо, — Мика кивнула, — Даже замечательно. Значит, если вдруг на тебя бегут и пытаются тыкать чем-то железным, ты знаешь, что делать.

Глаза Оса полыхнули.

— Я не настолько плох в боевой магии, чтобы меня было легко ткнуть чем-то железным, — легко сказал он, а Мика на миг снова вспомнила недавние события и аморфную тень, сгустившуюся за спиной Оса. По спине прополз холодок, и она передёрнула плечами.

— Ос… я не спрашивала, но теперь должна знать. Ты полукровка, значит, хотя бы частично в случае чего превратиться можешь?

— Да, — его острозубая улыбка в темноте была слегка жутким зрелищем, но Мика ухмыльнулась в ответ.

— Значит так, идиоты и трупы мне не нужны, потому, если видишь, что все — тлен, оборачивайся, и ходу. Понял?

— Ты за меня волнуешься, — вместо ответа выдал он, — Это мило.

Мика отвечать не стала, просто пнула его в бок со всей дури — вслух признавать, что он прав, не хотелось.

— Просто не сдохни, новенький, понял? Воскрешу и прибью!

— Абсолютно алогичная концепция, но общую мысль я уловил.

Улитки, послушные и выносливые умницы, двигались вниз по улице, все наращивая темп. Справа из переулка вынырнуло ещё несколько зверьков — Бран, сидящий, как и Мика, на голове ведущего моллюска, посветил зелёным — мол, у нас пока чисто. И колдунья ощерилась, глядя в темноту. Это было очень правильно — ночной воздух, опасность, Ос рядом. То, что лекарь прописал, без вариантов!

Ещё группа влилась в их цепочку, и они двинулись к южным воротам города, где должны были соединиться с очередной частью каравана.

Неприятности подождали до того, как они соберутся все вместе, и как по маслицу грянули сразу после того, как ворота Баккаты с не отсвечивающими пограничниками остались за спиной. Для начала громыхнуло так, что у Мики чуть последние несуществующие мозги не вышибло, и все вокруг расцветилось заревом колдовского огня. Защита полыхнула яростно-синим, и колдунья с некоторым шоком поняла, что даже не чувствует жара. А Ос, между тем, сказал спокойненько так, будто объявлял начало званого ужина:

— О, кажется, началось, — и огонь погас.

Гости, полукругом преградившие дорогу каравану, подрастерялись, но быстро оправились. Впрочем, Мика тоже ждать не стала, рявкнула: «Не сбавляем скорости!» и раскинула руки, наконец-то отпуская магию на волю. Земля загудела от вырывающихся зелёных плетей, сметающих всех, не озаботившихся защитой выше среднего уровня. Улитки поползли вперёд, понукаемые кристаллами, в гостей полетели огненные шары — любимые подарочки от Нода, молодец, парень. Несколько мальчиков Натана вскинули арбалеты, но маги противника тоже не зря пили свою брагу — щиты зазвенели струнами, отражая удары, а их ведущий колдун уже всидывал руки. Мика поморщилась: огневик — это всегда как чирей на заднице, с войны терпеть не могла эти ходячие факелы. И вот как всегда — стоило её лианам оплести его, как он полыхнул костром, сжигая. Мика усилила напор, он — тоже, и пока что выходило почти вничью — силён мужик. Но Мика лучше. Изловчившись, она подсекла-таки его под колени, насаживая спиной на предусмотрительно выдвинувшиеся из земли острые побеги.

Больно, наверное.

В Мику прилетело какой-то воздушной хренью, но поняла она это только по лёгкому ветерку и полыхнувшему на миг голубым щиту. Привет оказался от парящей над землёй светловолосой девки — кажется, ей не понравился шашлык на палочке из огневика. Ну, прости, детка, я тоже не люблю умирать, так что нихрена личного — или мы, или вы. Мика принялась ловить шуструю воздушницу, краем глаза отметив, как заорал, хватаясь за лицо, ещё один маг противника — молодец, Бран.

Мика не очень поняла, что произошло. Просто в какой-то момент воздушница, понимая, что долго танцевать не сможет и спуститься к микиным растеньицам, копошащимся на земле жутковатого вида кодлом, придётся, оскаблилась и разжала пальцы. Зеленоволосой хватило взгляда на падающий оранжевый шар, чтобы понять, что это, и она заорла:

— Щиты!!!

Мир вокруг полыхнул нестерпимо ярко, улитку подбросило так, что у Мики клацнули зубы, но ничего больше не случилось — только чужое сердце вдруг застучало где-то у уха, а вокруг обвились знакомые руки, прижимая к себе.

— Уже почти все, — сообщил Ос спокойно, — Не дёргайся.

Мика выворачивалась из его рук, чувствуя, как ужас подступил к горлу. Око Солнца, где только взяла, маленькая тварь? Кто из парней выжил, кого зацепило?

— Все живы, — сказал Ос ровно, но она понимала — ложь, не может быть правдой, после такого…

Через несколько секунд Ос её выпустил. Она осмотрелась и в шоке поняла — защита действительно выстояла. Да, несколько улиток потрепало очень сильно, две бухнулись на панцирь в образованный взрывом кратер, явно сминая часть товара, но для таких несрастух расклад был более чем хорошим.

— Вот это покатались, — раздался неподалеку голос Брана, — Что, с почином, как говорится? В добрый путь? Нам теперь улиток из кратера вытаскивать. Есть идеи?

Мика сдавленно простонала и спрыгнула на землю: чтобы поднять такие громадные объекты, нужен был прямой контакт со стихией. Ночь только начиналась…

 

9

Ос, улыбаясь, смотрел в звёдное небо, слушая, как мерно бьётся сердце его спящей рядом пары. Спасаясь от возможного преследования, последние два дня они ехали постоянно, позволяя себе спать по очереди. Ос с Микой были в связке, и он сторожил её сон, управляя улитками и подпитывая их магией. Разумеется, рано или поздно животным все же придётся дать отдых, но именно в этом было бесспорное преимущество красных видов — выведеные магически, некоторое время они могли подпитыватсья за счет энергии наездника, почти не требуя еды или сна. Ос ловил себя на том, что получает искреннее удовольствие от всего этого: он уже успел забыть, как замечательно бывает порой просто ехать куда-то под открытым небом, без мутной поволоки дворцовых интриг и сковывающих правил этикета. Оса они не тяготили, нет, просто… Возможно, дело было в обретении пары, но не исключено также, что ему давным-давно нужно было хоть ненадолго вырваться из круговерти жизни первого советника, которая была водночасье и весьма интересной игрой, и единственным домом, который у него был, и — собственноручно принятой тяжелой ношей.

Мимо проплывали пейзажи. Ход у улиток очень плавный, это тебе не какие-то дешёвые волы — никакой тряски, потому смотреть на сменяющие друг друга картинки — одно удовольствие. За Баккатой близость пустыни Хо ощущалась с каждым днём все больше, потому деревья все реже попадались на пути, сменяясь зарослями колючих кустарников и кажущимися бескрайними, уходящими в небо степями, иссеченными морщинками холмов и оврагов. Ос чуть улыбался, наблюдая за кружащими в вышине громадными хищными птицами, и ему и самому хотелось бы взмыть над этой картиной, увидеть её с высоты. Все же, иногда он совсем немного, но сожалел, что у него нет крыльев. Обратиться облаком — чудо, неподвластное остальным, но, надо думать, чувствовать воздух собственным крылом — не то, совсем не то…

Его мысли прервались, когда сердце его девочки забилось в совсем другом, тревожащем ритме. Ос тут же взял её за руку: Мике снились кошмары, и это угнетало дракона. Он ментально потянулся к ней через связь пары, силясь передать свое спокойствие и любовь, но тут…

— Зря ты держишь её за руку, — зеленоволосая девочка без лица снова была рядом, и в ладошках её были зажаты окровавленные ножницы, — Она гадкая. Ты стоишь лучшего.

Ос стиснул зубы: ему пришлось прилагать усилия, чтобы не вздрогнуть всем телом.

— Не зря, — сказал он тихо, — И я никогда не отпущу её — твою — руку.

Девочка покачала головой со странной грустью:

— Мы с ней грязные, — сказала она, — Нас не нужно держать. Ты испачкаешься.

— Это не так, — тихо сказал Ос, — Для меня нет никого чище.

Девочка подошла и невесомо коснулась к свободной руке дракона.

— Ты странный, — шепнула она и растаяла. Сердце Мики выровнялось — кошмар отступил.

И только кровавый отпечаток детской ладошки, который Ос так и не нашёл в себе силы стереть, исчез лишь с первыми лучами рассветного солнца, когда его пара проснулась, лениво потягиваясь.

— Ты мне снился, — сказала она, и солнце отразилось теплом в её чудесных глазах.

— Я рад, — улыбнулся Ос. Она тут же взъерошилась, расфыркалась, как миленький маленький ёжик.

— Что, если это был кошмар? Рад все равно?

— Конечно, — сказал советник серьёзно, — Сны отражают работу нашего подсознания, и мне приятно знать, что во сне твоё тянется ко мне.

Она опасно сверкнула глазами:

— Как твоё эго проходит в двери?

— О, обычно оно для этого наклоняется, — отозвался дракон, после чего заслужил-таки довольно сильный тычок в плечо. Настроение улучшилось — дразнить её, определённо, было одно удовольствие.

— Скоро повернём на запад, — сказала она, помолчав, — Пока будет возможность, пойдём вдоль реки Ма-ко: и погоню, если после феерверка у ворот Баккаты найдутся экстремалы, со следа собьём, и хорошенечко напоим улиток перед пустыней Хо.

При упоминании пустыни Ос мысленно вздохнул: кто бы ему сказал, что он в здравом уме и полной памяти туда вернётся, только посмеялся бы. Хотя за столько столетий уж ему-то стоило бы привыкнуть, что жизнь раз за разом опровергает саму возможность овеществления слова «никогда».

— Ненавижу пустыню Хо, — озвучила его пара его же мысли, — Сплошь выжженные камни и песок, смерчи то там, то тут, просто безумие какое-то. Для чего вообще нужно такое место?

— Когда-то на месте пустыни Хо был лес, — пояснил дракон, вспоминая успокаивающий шелест реки и рассказы отца, — Такой же, как Шатаку, только главной рекой там была Хоро, не такая полноводная, как Йорам, но куда более разветвлённая. Хорона звали богиню-змею, что жила в реке и была негласной госпожой этих земель. В центре тех лесов стояло государство, от которого остались ныне только осколки островов-оазисов. А в те времена это было самое развитое людское царство, которое достигло невиданных высот в магии, особенно в чарах призыва. И вот, в какой-то момент богиня Хорона и царь, чьё имя стерли пески времени, поссорились не на шутку: люди вырубали алые многовековые деревья ради уникальной древесины, и от этого река обращалась болотом. Царь с богиней так и не пришли к согласию, и Хорона обернулась невиданными в своей жестокости напастями: выходила из берегов, приносила с собой тучи насекомых, в чьих хоботках прятались различные хвори, топила всяческого, кто пытался приблизиться к воде. И вот тогда-то царь и решил убить её.

Мика, слушавшая рассказ с широко открытыми глазами, выдохнула:

— Он что, был совершенно больной на голову? Убить бога — это же просто…

— Вполне реально, — пожал плечами Ос, — Вопрос цены: насколько ты одержим желанием это сделать. Тот царь был личностью целеустремлённой и в достаточной мере безумной, к тому же, он был политиком до мозга костей. А старое известное правило власти гласит: либо контролируй союзника, либо уничтожь. И царь вполне разумно — с его точки зрения — расудил, что без богини река будет просто потоком воды, с которым люди смогут делать все, что пожелают. С этими мыслями он и пришёл к своим колдунам — абсолютно безумным фанатикам своего дела, что, впрочем, не мешало, а скорее даже позволяло им быть поистине великими мастерами. Они быстро предложили решение: изменить сам исток реки, чтобы Хоро перестала существовать, разлилась окончательно во множество других рек.

— Полное безумие, — пробормотала Мика с почти что священным ужасом, — Как эта хрень вообще пришла к ним в голову?

— О, — усмехнулся Ос, — У них был добрый советчик — пленённый одной из волшебниц западный ветер. Она призвала его, связала чарами его крылья, сделала своим любовником и поверила в его ответную страсть, совсем позабыв о том, что никакое божество или дух не простит неволи. Этот ветер и посоветовал им такое решение, а они в своем высокомерии посчитали это не худшей из идей. В итоге, они пришли туда, где ныне расположен Разделяющий Хребет, и призвали духов земли изменить исток реки. И духи откликнулись, но, пожалуй, все же не совсем так, как от них ожидали люди. Собственно, после великого землетрясения, не стихавшего семь дней и ночей, все Прибрежье, кроме нынешней Ирребы, ушло под воду, а континент разрезал Разделяющий Хребет, принося с собой портальные изломы, ставшие после бичем многих земель. Но нельзя не признать, что в некоторой мере им удалось: облака с дождём цеплялись за макушки гор и не могли пройти дальше, отчего исковерканные после ритуала истоки Хоро окончательно иссохли. Богиня умерла, и вместе с ней — леса, и все реки. А вот тот самый пленный ветер освободился от оков, напитался портальной магией и в итоге стал называться Рах, бог-суховей, грозный покровитель пустыни Хо.

— А что он сделал с той колдуньей, которая его пленила? — уточнила Мика тихо.

— Сделал своей рабыней, — усмехнулся Ос, — Даровал вечную жизнь, полную беспрекословного подчинения ему одному. Говорят, у них даже были дети.

— У бога и человека? Я читала, это невоможно! Или…

Ос посмотрел на Мику с некоторой иронией, но сказал:

— Возможно, просто бывает очень, очень редко.

Мика нервно дёрнула щекой:

— Моя матушка, видимо, чего-то такого наслушалась. Она думала, что мой папаша — бог леса. Хотя, у мамаши была больная фантазия при отсутствии мозга, так что…

— Ну, — Ос понимал, что касается опасной темы, потому старался говорить мягко, — С учётом уровня твоего дара и его направленности, а также некоторых особенностей запаха, не удивился бы, если бы она в этом конкретном случае говорила правду. Конечно, необязательно говорить о нём «бог». Можно сказать, это был дух природы, скорее всего, какого-то вполне конкретного большого леса, достаточно важного для того, чтобы его хранитель смог материализоваться.

Мика невесело хмыкнула:

— Может и так, хотя, как по мне, это был какой-то заезжий маг земли, который походя ездил матушке по ушам. Она мужикам верила безоговорочно, что бы они ни сказали, можешь быть уверен. Даже когда я орала, ревела, пыталась доказать, она все равно…

Она на полуслове умолкла, и дракон не стал спрашивать. О да, он понимал, хотя никогда не верил, что подобное хоть как-то может коснуться его лично. А теперь перед глазами всплывали строчки из досье, переиначиваясь, перестраиваясь под новый манер. В горле стоял мерзкий комок — не какой-то ребёнок из страшных историй, о которых рассказывают порой криминальные хроники, а его пара. Он посмеялся сам с себя — но ведь в подобное никогда не верится, верно? Возможно, потому девочки и мальчики, проходящие сквозь подобное, и остаются одни.

— Короче, дура она была, — продолжила Мика, — Но красивая. Может, потому на неё и правда мог клюнуть какой-то божок местного разлива. Я никогда в это до конца не верила, но если ты говоришь… Ты вот много детей богов встречал?

— Троих, считая тебя, — вздохнул Ос. Было время, когда он чуть ли не весь мир перевернул, разыскивая себе подобных в надежде обрести в их лице дружбу и семью.

— И какие они были? Ну, остальные двое?

— Очень разные. Общего у них было только то, что они были очень далеки и от людей, и от богов, а потому в некоторой мере и уникальны, и одиноки одновременно.

В глазах Мики отразилась печаль понимания.

— Логично, — бросила она устало, — Ни рыба, ни мясо.

Ос покачал головой — какой она ещё, по-сути, ребёнок!

— Небо моё, — сказал он мягко, — Все разумные, будь то драконы, фейри или даже люди, по-своему очень одиноки. Это там, в далях неназываемого, все мы парим вместе, то становясь единым целым, то распадаясь на сотни осколков. Но, если нам хватает глупости родиться, это уже шаг к одиночеству. Только магическим расам в этом везёт чуть больше — мы, парившие вместе там, можем узнать друг друга даже здесь, в поразительно — до тошноты — реальном мире.

— Ты о истинных парах?

— Да. Мне жаль, что ты перестала доверять цветам истинности, но просто поверь: для любого взрослого, понимающего суть вещей дракона они священны. И знай, я понимаю то одиночество, что ты испытываешь — непросто быть драконом-полукровкой, почти так же непросто, как полубогом.

Мика покривила губы:

— Не верю, что говорю это, но верю тебе. Ты… я ещё там, в этой дорогущей забегаловке поняла, мы… правда чем-то очень похожи.

И Осу показалось, что ему подарили весь мир и пару древних библиотек впридачу.

— Как амариллис и чертополох, — добавила она, — Типа, оба цветы, только один красивый и изящный, а вторая всклокоченная, приставучая и зелёная.

Ос не выдержал — захохотал в голос. Р-романтика. В этом была вся Мика.

 

10

К вечеру они достигли оранжевых полей, за которыми протекала мутная, чуть грузная река Ма-ко. До неё добираться в этот вечер не стали: улитки уже понемногу теряли силы, потому было решено отпустить их на ближайшем специально оборудованом клеверном поле, а самим заночевать в обустроенных тут же бараках для путешественников, которые местные отчего-то упорно именовали гостиницей. Купец Халли-Ка, до того почти не высовывавшийся из специаьлно обустроенного на одном из относительно плоских панцирей шатра, теперь гонял своих слуг туда-сюда. Ос наблюдал краем глаза за этим плотным мужчиной, смуглым и беловолосым, как почти все уроженцы Ирребы. Дракона он подспудно раздражал. Ему, полагавшему самого себя весьма демократичным существом, было неприятно признаваться даже самому себе в этом, но за годы придворной жизни Ос привык контролировать все: союзников, врагов, общую ситуацию. Рок… то есть, разумеется, Алый Старейшина, в те редкие минуты, когда им доводилось выпить вместе без лишних глаз и ушей, обсуждая очередную проблему, говорил: «Никогда не устану поражаться тому, как ловко ты водишь всех за нос, притворяясь незаинтересованным наблюдателем. Я иногда думаю, что в Предгорье птица рта не откроет без твоего одобрения». Оса раздражали эти слова, но, возможно, что-то в них было: оказавшись во власти капризов какого-то человечьего купца, дракон чувствовал себя… ну, предположим, слегка некомфортно. Не считая того, что его драконья половина раз за разом порывалась съесть Халли-Ка. Но, это были низменные порывы сущности, и Ос предпочитал их подавлять. Потому что он не похож на Йорамору и не будет жрать неугодных.

Ос с усилием отвёл взгляд от купца. Совершенно точно не похож! Главное, напоминать самому себе об этом почаще.

Мика, посомневавшись, все же пригласила Оса на общую тренировку их отряда. При этом, она так трогательно волновалась о том, как все пройдёт, что дракон проникся важностью ситуации и постарался быть вдвойне дружелюбнее и исполнительнее обычного. Впрочем, команда Мики, впечатленная стычкой под стенами Баккаты, относилась к Осу с вежливым весёлым уважением, а их шуточки приобрели незлобливую, беззубую форму. Не пытался разозлить дракона даже Бран, впрочем, последнее было не так уж удивительно: мальчик был совсем не дурак, хотя и старательно притворялся оным. Полулис понравился Осу, среди наёмников ему было, по мнению дракона, совсем не место. Впрочем, кому из этих бывших вояк действительно было место хоть где-то, кроме тракта? Ос крутил в голове так и эдак рассказ Мики о том, как она очутилась на войне, и поневоле думал о том, что довольно много должно было быть таких вот историй. И вязкой горечью на губах дракона осело одно недавнее по его меркам воспоминание…

— Это два крупнейших человеческих королевства, — говорил юный князь со свойственной ему горячностью, — Мы можем им позволить вот так взять и начать войну из-за идиотизма их правителей?

— За идиотизм надо платить, — ответил Ис Ледяной устало, — Порой — дорого, но тут уж ничего не поделаешь. Мы не сможем сейчас вмешаться.

И Ос, притворяясь, что не слушает, сам лениво обдумывал ситуацию. Они все были измождены, и это неудивительно: позади — схватка за княжеский престол, в процессе — постройка нового порядка, с которым не все согласны. Преданных князю драконов можно пересчитать по пальцам пары-тройки рук, Совет ещё не полностью смирился с новым правителем. Решать в такой ситуации чужие проблемы Осу казалось верхом идиотизма.

— Полагаю, нам и без людей хватает, чем заняться и кого усмирить, — говорит Ар Серый, Казначей Предгорья, — Хочется им воевать из-за бесперспективного с экономической точки зрения куска суши — воля их.

— Вмешайся мы в конфликт, это послужит укреплению нашего международного статуса, — задумчиво отметила Ми Ледяная, — Мы напомним людям, что им не стоит быть излишне глупыми.

— Согласен, — отметил Иш Зелёный, — К тому же, война негативно скажется на торговле.

— Не думаю, что о люди без этого позабудут о нас, — мягко возразила Аки, — А торговля… Стальной Тракт война не затронет, большего нам не нужно.

Ос мягко поставил на стол чашку, которую до того задумчиво крутил в пальцах, и все взгляды тут же устремились в его сторону.

— Люди плодятся очень быстро, — заметил он негромко, — И пусть лучше они воюют друг с другом и сами подсократят свою численность, чем опять решат завоевать наши горы или устроят очередную великую пустыню. Мой князь, я поддерживаю большинство: оставим людей с их войнами судьбе и им самим.

Тир, обычно принимавший мнение Оса, как истину, тут вдруг на мгновение встретился с ним взглядом.

— Цена за бездействие не ниже, чем за глупость, — резко сказал юный князь, глядя наставнику в глаза, — Мне остается лишь молиться, чтобы никому из наших близких не пришлось платить её. Итак, следующий вопрос…

— Да, на войне мне оторвало руку, — радостно вещал парень, которого Ос знал под именем Белоснежка, — Благо, не правую, а то чем бы дро…хм. Ничего, в общем, не смог бы! Я вообще везунчик: остальных наших просто поджарило, а я вон небо копчу. Так выпьем же за везение!

Все радостно загоготали. Ос молча выпил.

После тренировки дракона словно бы окончательно признали своим и пригласили к костру, угостив мерзким по любым ценительским меркам перезревшим вином, которое отчего-то в тот момент казалось Осу очень вкусным напитком. В этом вообще была позабытая прелесть: зпах медленно жарящегося над костром мяса, звучащий то тут, то там смех, дыхание ночного воздуха, фырканье трапезничающих неподалёку улиток, искры, улетающие к небесам, и ровное сердцебиемние пары, сидящей рядом. И только вязкая горечь, поселившаяся во рту при первых же озвученных воспоминаниях о той войне, не давала насладиться вечером сполна. Ос не считал себя склонным к самокопанию, но эти люди…

Люди, которые плодятся слишком быстро, но здесь, у костра, их боль сосвсем не так однозначна, как статистика на бумаге.

— А где именно тебе так не повезло? — вопоросил рыжий Марко между тем, вгрызаясь в сочащееся кровью мясо.

— Под Шаккарри, там нас бросили дорогу перекрыть с приказом: оборонять до последнего. Сами понимаете, что это значит в переводе со штабного на человеческий: сдыхайте, ребята, мы все просрали и прикроем вашими трупами, если повезёт. Ну, мы и остались, нас восемьдесят с половиной калек да двое магов, девица-выпускница, молоко на губах не обсохло, и раненый парень из низложеной знати.

Краем глаза Ос отметил, что Бран чуть вздрогнул, сцепил зубы, но вопросов не задавал.

— А из какого рода? — вопросила Мика словно бы между прочим.

— Герцоги Брильо, кажется, — выдал Белоснежка, и Бран прикрыл глаза, — Смелый и отчаянный, как весь их род, девку защищал до последнего, но двадцать магов супротив двоих — не расклад.

— Говорят, под Шаккарри было пекло, — хмыкнул Натан, явственно переводя тему, — Не хуже, чем под Идшаси. Мы с Зелёнкой там были, только благодаря ей и выжили. Мы из кольца вырывались, а она над нами полог держала. Остальные уже спеклись, а она чуть от истощения не сдохла, но — выдержала! Эй, новенький, ты чего?…

Ос только в тот момент понял, что вскочил на ноги.

— Извините, — светски улыбнулся он, — Я отойду на минутку.

— А, приспичило, — заржал кто-то радостно, — Скажи заодно той лахудре, пусть ещё бочку вина выкатит!

Ос только кивнул и стремительно пошёл в темноту, где паслись улитки. Дракон ворочался под кожей, требуя превратиться, разнести все в щепи, выпустить свою ярость. Он понимал, что не здесь, не время и не место, но справиться с собой просто не мог.

— Ос? — его девочка стремительно подошла и положила руку на плечо, — Слушай, они плетут языком, что думают, особенно когда налакаются, но…

Он шагнул вперёд и прижал её к себе, осторожно и нежно, давая возможность отстраниться. Мика застыла.

— Постой со мной, — попросил дракон тихо, — Пожалуйста.

— Ладно, — её руки неуверенно легли ему на спину, — Хорошо…

— Прости меня, — сказал он.

— За что? Что ты там уже наворотил?

— Просто так, — прошептал Ос, вдыхая её запах, — Просто так…

И все в его груди смешивалось, менялось, переплавлялось, и было поразительно правильно стоять вот так — по щиколотку в зелёном, покрытом росой клевере, под ярчайшими звёздами и мерцающим светом младшей из лун.

— Ты — моё небо, — сказал он, а она только крепче прижалась в ответ.

* * *

Мика поняла, что попала, окончательно и по самую ватерлинию. И что она будет деалть, когда её Чудо умчит обратно, к бумажкам и дракончику, за делами которого приглядывает? Не надо быть пророком — будет паршиво и тошно. Но это потом. А пока что впереди пустыня Хо, та самая, где когда-то жила богиня-змея, и его руки, и немного времени для всего. И Мика вытащила счастливый жетон, ведь каким-то лядом она, страшная грубая образина, таки… нравится ему?

— Вернёмся к парням? — спросила тихо, рассчитывая на правильный ответ, и он не разочаровал.

— Прости, не сейчас. Иди одна. Я хочу пройтись к реке, — сказал Ос, — Поплавать немного.

Мика предпочла бы комнату в гостинице, благо у неё отдельная, но река — тоже неплохо…

— Я с тобой, — быстро, чтобы не передумать, брякнула она и для верности вцепилась клещом в руку Оса. Тот как-то опешил, но потом улыбнулся и переплёл их пальцы.

— Конечно, идём.

И они пошли по поросшему клевером холму, мимо засыпающих улиток и кружащих в воздухе светляков, прямо в сторону всплывающей из-за горизонта Царицы Ночи — старшей луны. Мика подумала с нервным смешком, что получилась бы хорошая обложка для глупой бабской книги, из тех, которые она и сама тайком читала, хотя и знала, что ей не светит. Как раз годно — силуэты на фоне луны, и не видно ни её рожи, ни его странностей. Идеальная картинка, даром что ложь.

Говорить не хотелось, вот от слова совсем, и Оса, кажется, тоже не тянуло на болтовню: тишина казалась уютной, как тёплый плед, ложилась на плечи мягким шершавым ворсом. И Мика просто забила, позволила себе плыть, куда вынесет, и ни о чём не думать.

Река показалась вдалеке, и в лицо пахнуло прохладой. Было слышно, как ниже по течению распевают на все лады свои разухабистые песни лягушки — они тут водились знатные, громадные, с глазками-блюдцами, на таких раз глянешь — век сниться будут…

— Хочешь посмотреть на мой второй облик? — Ос был верен сам себе и внезапен, как перец в торте.

— На дракона, в смысле? — уточнила Мика неуверенно.

— Да, — усмехнулся Ос, — Ты удивишься, но других «вторых обликов» у меня и в помине нет.

— Ну, — не признаваться же, что ждала другого? — Кто же от такого откажется!

— Тогда постой здесь, будь добра, — заявил он вежливо и двинулся к реке. Шаг, второй, десятый… Мика подумывала уж, что что-то пошло не так — мало ли, полукровки не особо-то к превращениям способны — но тут на месте Оса что-то полыхнуло, завертелось, разрастаясь, будто его сожрала громадная змея, а потом…

— Твою мать, — пробормотала Мика, отступая назад, — Ос, если это ты, то кивни, а то я щас буду убегать с воплями.

Громадное — обычные драконы лениво сосут конфетки в сторонке — существо, в пасти которого Мика, вполне вероятно, могла бы не только распрямиться, но и что-нибудь эдакое разухабистое сплясать, медленно опустило голову. Мика икнула.

— Да ладно, — пробормотала она, пуча глаза на открывшееся ей зрелище. Первый шок со страхом прошли, и она нервно хихикнула, ме-едленно обходя застывшее существо по кругу.

Красивенное, если быть честной. Длинное тело, как у змеи, гибкое и украшенное кое-где змеящимся острым гребнем, чешуя переливается зеленью, лазурью, перламутром, синевой, несколько пар усов подлиннее-покороче извиваются по бокам головы, то там, то здесь спину и голову украшают необычные наросты — не то плавники, не то перья — один ляд, смотрится ладно.

— Знаешь, я сюда вообще не на это пришла смотреть, но, признаю — это же спятить можно какая красотень! — заявила она после первого осмотра, — Потрогать можно?

Дракон как-то странно зарычал, и Мика тут же отскочила, вполне вероятно даже выиграла заочно какой конкурс по дальности прыжка — но тут же поняла, что её банально оборжали.

«Можно», — раздался у неё в голове весёлый голос, — «Тебе можно не только смотреть, но и трогать. Все, что захочешь».

Мика наглая, её долго уговаривать не надо — загребущие ручки сами принялись изучать гладкую фигурную чешую, слабо блестящую от прикосновений, потом и вовсе осмелели, начали почёсывать тонкую кожу у уса.

— Ты просто волшебный, — пробормотала она. Дракон примружил веки — те самые, горизонатальные — и явно пребывал в царстве блаженства.

— Зато теперь я понимаю, с чего ты всегда такой спокойный, — бормотала Мика, — Если тебя кто-то раздраконит, ты всегда можешь его раздавить. Удобный метод. А то, что ты можешь говорить со мной мысленно — вообще красота, не слышала о таком раньше. Все драконы так могут?

«Да, только между собой и с некоторыми особенными представителями других рас», — снова зазвучал его голос в голове, — «Рад, что ты хорошо меня восприняла. Мне нужно все же нырнуть ненадолго — побыть в родной стихии и успокоиться. Это быстро».

— Хорошо, — усмехнулась Мика, — Я, пожалуй, тоже окунусь.

Он фыркнул весело, потёрся носом о её живот, чуть не сбив эдакой лаской с ног, и нырнул в воду, не подняв при этом ни капли брызг. Колдунья пробормотала: «Абсолютно невозможная хрень» — и принялась раздеваться. Чувство, что она просто видит красочный сон, или валяется под обезболивающими и у неё приход, или померла под воротами Баккаты и за какие-то заслуги попала в мир сладких грёз, не отпускало. Не добавляла реальности вода, оказавшаяся вдруг тёплой и кристально-чистой, и туман, опутывающий все вокруг облаком. Мика сдавленно фыркнула, заглянув в глаза явно охреневшей от таких превращений лягушке.

— Не боись, сестра, я сама ничего не понимаю, — пробормотала Мика сидящей на камне товарке, погружаясь в ласкающую тело воду. Плыть было легко, все три луны висели в небе и отражались в глади, невесть откуда взявшиеся подводные течения сами удерживали на поверхности, и Мика перевернулась на спину, уставившись на дивную россыпь звёзд.

— Если сон, то не будите меня, — пробормотала она, когда сзади её обняли чьи-то — ещё бы, как сложно угадать — руки, а губы прикоснулись к шее поцелуем. И у парня в роду были садисты, без вариантов, потому что повернуться и принять активное участие творящейся игре он не позволил, вместо этого принялся ласкать — руками, губами, языком, потоками взмывающей вверх, обнимающей, удерживающей и накрывающей с головой воды. И хотелось — всего побольше, и поорать — уж в этом Мика себе не отказывала — и выгнуться, и просить о большем, срываясь со всхлипов на шёпот. Даже страх, подняв было свою уродливую голову, быстро утонул где-то там, в водовороте, а Мике и подавно было не до него.

— Только скажи, и я остановлюсь, — шепчет этот смертник, а она только хрипит в ответ сорванно:

— Только попробуй, — и, кажется, это правильный ответ.

Стихи как дополнение к главе — подарок от Tamara Kokhas

 

11

— Небо моё, уже утро, — ласковый шёпот обжег кончик уха, — Бран скоро придёт тебя будить.

— Пошли его туда, где солнце не светит, — буркнула Мика, силясь закопаться в подушку. Ответом ей стал тихий смешок.

— Я, конечно, могу, но я и так попросил, чтобы тебя не будили подольше. Улитки уже готовы, через полчаса караван выдвигается.

Мика сдавленно простонала. Тело приятно ныло после весёлой ночки, и если бы ей кто сказал, что три часа сна — это норма, она бы его пнула.

— Мика…

— Встаю, встаю, — буркнула она, разлепив полтора глаза и с любопытством естествооткрывателя обозрев уже собранного Оса. При взгляде на него идти куда-то окончательно расхотелось, но Мика, простонав, села на кровати и жёстко потёрла себя по лицу.

— Мика, — начал Ос, и его серьёзный взгляд не улучшил настроение.

— Планируешь сообщить, что все было ошибкой? Не парься, я и так в курсе, — хмыкнула колдунья, пряча глаза. Ос вздохнул, взял её за подбородок и заставил смотреть прямо.

— Не говори ерунды, пожалуйста, — он был убийственно серьёзен, — Ты очень много значишь для меня, об этом я и хочу говорить.

— Слушай, я не то чтобы в том состоянии…

— Давай останемся? Я заберу тебя к себе, в Предгорье. Так ли тебе нужна эта пустыня? Обязательно ли вскакивать по утрам ни свет ни заря? Прошу, идём со мной! Я смогу вернуться к своей работе, а ты — отдохнуть вдоволь и тоже найти себе занятие по душе, а потом…

Мика даже ржать не стала в ответ на такой полёт фантазии, просто прервала его излияния словами:

— Ос, ну ты вот вроде умный, а несёшь какую-то ерунду. Хочется тебе вернуться к тем, своим делам? Вали, не проблема, даже часть денег получишь — заслужил. Но мне-то в этих ваших горах что делать? Я понимаю, у тебя там твой маленький подопечный, работа, дела. Мой мир — здесь, контракт с купцом заключён, и ладно бы только я, но на кону жизни ребят: что они будут в пустыне без магов делать?

Он долго, задумчиво смотрел в её глаза, а после тихо выдохнул:

— Хорошо, да будет же по твоему слову, небо моё. Значит, остаемся.

— Я же сказала, ты можешь…

— Я притворюсь, что ты этого не говорила, а я — не слышал.

Мика ничего не ответила, быстро одеваясь. В голове крутилась прошедшая ночь, и если некоторые моменты заставляли облизывать губы, предвкушая следующую, то другие вызывали острое желание ругаться. Осу-дракону нужна была вода, он был её частью, уж это до Мики дошло однозначно. На фоне этого идея идея с поездкой в пустыню выглядела, мягко говоря, идиотской.

— Слушай, Чудо, а тебе, такому вот… водоплавающему, вообще можно в пустыню? В смысле, ты там не помрёшь?

— Никто не знает своего будущего, но если ты говоришь о влиянии климата на меня, то не стоит волнений: отсутствие воды просто ослабит меня. Но, скажу без ложной скромности, даже в таком состоянии я далеко не самое беззащитное существо в этом мире, — он улыбнулся и скользнул рукой по её изуродованной щеке, — Я смогу тебя защитить, что бы там ни было.

— Я-то справлюсь, — буркнула колдунья, — Ты сам, главное, не помри.

Он легко поцеловал её в лоб вместо ответа и уточнил:

— Ну что, идём?

Именно в этот момент в комнату принялся молотить Бран с воплями:

— Эй, Зелёнка, кончай уже свое «со своими ни-ни» и вылазь, купеческая морда не ждёт! На улитке полюбуетесь, мы отвернёмся!

Мика ухмыльнулась:

— Да, идём. Кое-кто тут давно не получал в рожу. Да, Бран?!

— Хозяин просит Вас и нового мага, который спас караван, навестить его шатер! — слуга купца, тощий подобострастный паренёк с рабским клеймом и шустро бегающими глазами, громко сообщил радостную весть. Мику перекосило, и радужное настроение слегка померкло — купец был как соль, в том смысле, что рядом с ним жизнь сладкой никому не казалась.

— Передай, маг занят, а я сейчас подойду.

— Уважаемый Халли-Ка хотел видеть вас двоих!

— А я хочу видеть двойной гонорар за то дерьмо, что мы пережили под Баккатой. К сожалению, мы не всегда видим то, что хотим. Свободен!

— Передай хозяину, что мы придём вместе, — вмешался Ос мягко, — Ради счастья лицезреть его прекрасную персону я, пожалуй, смогу ненадолго отвлечься от своих обязанностей.

Слуга поклонился и умчался прочь. Мика повернулась, кипя от бешенства.

— Ос, какого ляда? Как бы там ни было, я твой начальник! Ты слышал инструктаж Натана, только мы с ним общаемся с нанимателем!

— Разумеется, — кивнул дракон, перехватив её руку и поцеловав пальцы, — Но разумно ли отказывать заказчику? Тем более, я сам не откажусь познакомиться с ним. И не стоит так волноваться, небо, я воистину не так беспомощен, как ты обо мне думаешь.

Мика открыла было рот, чтобы наорать на него, вспомнила громадного дракона и вместо этого сказала:

— Отлично. Значит так, обнови на себе защитные чары и брось в рот нейтрализатор — Халли-Ка обожает всяческие зелья. На его дочерей с наложницами и краем глаза старайся не смотреть — поверь, не из бабьей ревности говорю, просто по ходу пьесы может вдруг выясниться, что ты видел их без накидки и теперь обязан жениться. Говорить буду я, ты отвечай, только если спрашивают. А ещё лучше, передумай и останься здесь, а с этим красавцем я перетру сама.

Ос тихо хмыкнул:

— После такого описания я просто жажду составить тебе компанию, веришь?

Халли-Ка был, как всегда, в своем репертуаре: в его переносном шатре явно от души поигрались с запретной пространственной магией, оттого принимал он гостей в почти полноценной комнате, обставленной в манере далёкой Ирребы: куча тканей, драпировок, ковров и прочих пылесборников. Мика всегда говорила, что потому ирребцы и берут по несколько жен да наложниц — уборку в таком кошмаре в одиночку не сделаешь.

— Уважаемая Ми-Ка! — радостно запел он, каверкая её имя, как обычно, — Не передумала ли ты насчет моего среднего сына? Его сердце все так же тоскует о тебе! И ведь, по нашим традициям, ты и так его жена, знаешь?

— Мы говорили об этом, и он сам от меня отказался, — сладким голосом пропела Мика, — Прилюдно отрёкся, между прочим.

— Ах, он осознал потерю!

— Ну, тут ничем помочь не могу. Уже поздно — по вашим же законам.

— Да-да-да, какая жалость, — зацокал Халли-Ка, с любопытством кося взглядом на Оса. Мика мысленно простонала — вот же старый контрацептив, так вот зачем он вспомнил с порога историю с его придурком-сыночком! Разумеется, играть людьми и смотреть на реакцию — в топе любимых занятий купца, где-то на уровне с покупкой и приручением строптивых рабов.

Дракон, впрочем, улыбался спокойно, смотрел с вежливым любопытством, как ушлый покупатель на продавца, пытающегося подсунуть не особо свежую рыбу. Никто посторонний бы этого не понял, но, посмотри Ос вот так вот на Мику, она бы схоронилась поглубже, на всякий тревожный. И годовой запас продовольствия прихватила бы, чтобы уж наверняка.

— А ты и есть тот великий маг, — вещал меж тем Халли-Ка, — Мой шатёр — твой шатёр!

Ос слегка поклонился и пропел в ответ что-то на ирребском, который Мика не выучила бы, пожалуй, даже завяжи она себе язык морским узлом.

— Моё имя Ос, быть гостем вашего дома — честь для меня и госпожи, — добавил он на всеобщем. В глазах Халли-Ка проступили поочерёдно разные эмоции, впрочем, он быстро прикрыл их белёсыми ресницами.

— Какими интересными встречами радует нас великий Рах, — говорил купец, — Коли так, то почему бы нам не разделить трапезу?

— То была бы великая честь и радость для нас, — улыбнулся Ос мягко, — Ведь в вашем доме я могу быть уверен, что в тарелке моей спутницы будет лишь еда, без единой крупицы лишнего. Если бы каким-то ужасным недоразумением я обнаружил иное, то по законам гостеприимства мог бы убить всех в этом доме, не так ли?

Халли-Ка посмотрел на Оса с неким любопытством и, коли Мике не привиделось, почти что уважением.

— Ты определённо достойный юноша, Ос. Приятно встретить столь далеко от наших земель кого-то вроде тебя. Дозволь ответить любезностью на любезность: моя любимая дочь подаст нам еду.

Мика мысленно простонала — ну вот, лиха беда начало. Дочерей у купца была тьма-тьмущая, и все как на подбор любимые, понятное дело. Он брал их с собой, если планировал пристроить поудачнее, и самым смаком с его точки зрения считались два варианта: толстый кошелёк или исключительный магический дар, причём колдовство было в приоритете. В целом, неудивительно: в Ирребе бытовало строгое деление на касты, и по закону хочешь, не хочешь, а женись на ровне. К старшим, куда слёту относили всех сильных магов, кто-то из низшего сосоловия мог прийти только наложником или наложницей, отринув прошлый род, что Халли-Ка не устраивало: он носился с идеей обзавестись внуками-магами и пролезть таким образом вверх по шипастой иерархической лестнице их варварской страны. Именно потому, собственно, он в свое время разработал целый план и впрямь выдал Мику замуж за своего сыночка. А Мика чуть не сломала сыночку все кости. На том они и разошлись, временно удовлетворенные друг другом. Как говорил по этому поводу Бран: «Зато теперь тебе не бывать старой девой: замужем-то целых полдня обреталась! Для тебя это вообще рекорд.» Зубоскалить проклятийник перестал, когда чуть не женили уже его. Со временем это переросло почти что в традицию, но, когда дело касалось Оса, Мике было не смешно. Вот совсем не.

Между тем девка, закутанная в ткани на манер книжных призраков, принялась сносить на стол всяческую еду, звеня невидимыми глазу браслетами и влача за собой шлейф удушающе-сладкого запаха. Глядя на её унизанные кольцами ручки, колдунья как-то очень остро почувствовала себя некрасивой и совсем не женственной. Стало тошно.

— Моя Фиа-Та — услада для отеческих глаз, — с гордостью сообщил купец, — Она послушна, умна, чиста и знает свое место, каким бы мужчина его ни назвал. Ей не пришло бы в голову ослушаться.

— Должно быть, вы гордитесь ею, — бросил Ос прохладно, но Халли-Ка словно и не заметил тона.

— Немало горжусь, мой дорогой гость. Она стала бы хорошей женой, первой или второй — не так уж важно. Она смогла бы даровать покой тому, чей дом из-за глупой сврливой жены стал полон бурь. Она чиста и душой, и телом, ничьи руки раньше не касались её.

Мика была уверена, что на этот раз в жратве нет примесей вроде яда, приворотных зелий и наркотиков, но все равно едва подавила порыв выплюнуть очередную сладость, ставшую поперёк горла. В этом был весь Халли-Ка, верный последователь бога-суховея, опасный и ядовитый, как пустынные колодцы.

— В моих землях не принято считать девушек товаром, почтенный, — голос Оса был тёплым и почти ласковым, — И вешать на них бирки тоже. А уж измеряя чистоту чьей-то души, вы рискуете, ступая на опасную почву: случается, кому-то она дана одна на двоих.

Купец застыл, глядя на Оса, и приобрел подозрительный зеленоватый оттенок. А вот Фиа-Та вдруг замерла, и её тёмные очи, искоса смотрящие на Оса, полыхнули чистейшим… восторгом?

Мика, которой тоже стало интересно, покосилась на дракона… полюбовалась на то, как проступило под кожей его лица очертание острой ощеренной морды… икнула и поспешила отвернуться. Ибо нехрен, ей и так кошмары снятся, не хватало ещё эту красоту к ним добавлять.

— Уважаемый, у нас работы полон рот, — начала Мика осторожно, — Не возражаете, если мы того… пойдём?

Купец вздрогнул и весьма неожиданно для колдуньи залебезил:

— Конечно-конечно, госпожа! Смею ли я вас задерживать!

Девица поклонилась до земли, выражая солидарность с батюшкой. Мика от эдакого изменения парадигмы малость окосела, но Ос, словно так и надо, уже подхватил её под руку и вывел из шатра. Его ледяное спокойствие напоминало колдунье потяжелевший перед грозой воздух.

— Ос, все в порядке? — уточнила она осторожно, — Если ты из-за того, что он сказал, забей. У них свои традиции, а уж с девственностью они носятся, как с флагом, иногда — буквально. Простыни вывешивают, можешь представить?

— Могу, — холодно сказал дракон, — А вот во многих крупнейших племенах Шатаку матриархат, и тех, кто смеет обсуждать личную жизнь женщины, скармливают моему отцу. Мы могли бы обменяться традициями, это было бы забавно. Ради такого случая я даже выполнил бы папины обязанности.

Мика нервно хохотнула:

— Оборжаться. Слушай, я на полном серьёзе не хочу знать, кто твой папа. Кажется, к такой правде я не вполне готова. А насчет купца… смысл обижаться на правду? Потерянное не вернёшь, будь то красота, невинность или беззаботность. Остается только коптить небо дальше и помнить, что чистота, она того, очень разная. Хреновое утешение, но уж какое есть.

Ос молча смотрел на неё со странным выражением на лице, а после сказал:

— У нас много времени впереди. Когда-нибудь я научу тебя не смотреть на саму себя свысока. А насчет папы… правда будет лучше, если я расскажу о нём чуть позже. Хотя на мой вкус это не страшная, а весьма забавная и слегка безумная история.

* * *

Эта комната, наполненная тьмой, ничуть не изменилась. Её хозяин, правда, изволил восседать в кресле и предаваться сейчас отдыху, делясь походя мыслями с сидящим тут же приятелем.

— Я не доверяю им, разумеетсяя, — говорил он ровно, — Они некогда были врагами моего дома, но, если их обещания будут выполнены, то игра стоит свеч.

— Да, — усмехнулся маг, — Я хотел бы пожить в Предгорье, мой Властелин. Там такие библиотеки, столько ученых магов…

Хозяин комнаты закатил глаза, собираясь прокомментировать в привычном для себя ключе помешанность друга на науке, но их бесцеремонно прервали.

— Господин, к Вам там… посетитель, — с некоторой неуверенностью, ему несвойственной, выдал зомби-камердинер. Властелин с другом удивлённо переглянулись, тьма в углах заколыхалась, отзываясь на эмоции своего господина.

— Ему было назначено? Это кто-то из приближенных?

— Нет, мой Властелин, — склонился зомби.

— Тогда почему ты просто не прогнал его? — уточнил Властелин раздраженно, — Я похож на общественную приёмную?

Маг, восседавший в сотканном из тьмы кресле, вздохнул с несколько наигранной печалью:

— Похоже, у этих мясных мешков опять сбились матрицы. А я, между прочим, просил не давать им больше пяти задач параллельно… Где там похаживает господин управляющий? Похоже, ему вскоре придётся тебя заменить, мой бедный сломанный друг-камердинер. Сначала для этого надо умереть — технические мелочи. Но послушаем, для интереса. Почему ты не прогнал гостя?

Зомби, заикаясь, пробормотал:

— Я не смог, мой Властелин, я виноват. Но никакая магия не действует на него. Он голый, с перьями в волосах и говорит, что бог. Его не смогла прогнать ни стража, ни Чёрный Легион.

Брови хозяина кабинета удивленно приподнялись.

— Да ладно… — пробормотал маг, — Только не говорите мне…

До холла Властелин не то чтобы бежал — ему подобноее по статусу не было положено — но шёл, определённо, со всей возможной поспешностью. Там он мог наблюдать маленькое светопреставление: свистели в воздухе, дрожащем от магии, заклятья, его доблестные воины изо всех сил старались поразить цель различным оружием, а посреди всего этого, комментируя процесс, приплясывала худощавая фигурка обнаженного смуглого мужчины с перьями в длинных, подметающих пол синющих волосах.

— Во-от, молодец! Почти-почти поймал! А ты вообще умница, девочка, чудное заклятье! Ой, ты не девочка? Ничего, бывает. Вы такие вежливые, ребята, что я просто таю! Хотите прикоснуться к божеству? — напевал синеволосый задорно.

— Йорамора, — пророкотал Властелин, — Я пришёл, заканчивай представление.

— Да уж вижу, — насмешливый голос раздался из небольшой ниши в двух шагах от хозяина замка, — Но деткам стоит порезвиться, они совсем у тебя обленились, Тэ.

Хозяин замка страдальчески поморщился и скомандовал:

— Отставить! Всем разойтись, не трогайте этого клоуна.

Воины и маги послушно отступили, но градус любви к гостю в их глазах превышал накал легендарных рек лавы в пекле. В тот же миг плясавший перед ними синеволосый разлился по полу лужей воды.

— Ты все так же поразительно скучен, Тэ, — сообщил Йорамора, выходя из тени, после чего повернулся к магу, — Здравствуй, Иррах. Как поживает батюшка?

— Исключительно вашими молитвами, — покивал маг, не отвлекаясь от каких-то невнятных пассов, — Здравствует, властвует и все так же ненавидит вас.

— Это полезно, это тонизирует, — ухмыльнулся Йорамора, — А что это ты делаешь?

— Рассматриваю векторы вашего водного фантома, — безмятежно сообщил Иррах, — Уникальное зрелище, впервые наблюдаю.

Бог рек закатил глаза:

— Воистину, парень, ты пошёл в матушку.

— Сочту это комплиментом, — маг был непрошибаем.

— Чему мы обязаны честью лицезреть тебя? — осведомился тот, кого назвали Тэ. Йорамора ощерился в ответ, показав ряд острейших узких зубов, которые по всем правилам физиологии не должны были помещаться у него во рту.

— Нам стоит поболтать, о Властелин. Думаю, вон тот балкончик вполне подойдёт, отличный вид на ров, даже несмотря на все эти стильненькие шипы. Мне вот интересно, почему ты такой параноик?

— Ты мог бы просто подняться ко мне в кабинет, не устраивая представлений, — сказал Тэ Чёрный, проигнорировав последний вопрос. На его взгляд, ответ был очевиден.

— Я предпочитаю, чтобы хозяева сами спускались ко мне. Не по статусу богу шляться по кабинетам, верно? Да и попахивает это всякими пошлыми канцеляризмами. Вежливость, Тэ — первое правило общения с богами. Первое — вежливость, и второе — лучше не связывайтесь. Кстати, об этом… ты решил убить моего сына. Единственного. Идея не то чтобы оригинальная, но очень уж несвоевременная.

— Не знаю, о чём ты, — хмыкнул Властелин.

— А, брось, — протянул бог рек весело, — Давай вот эту часть пропустим? Не знаешь так не знаешь, вы, драконы, с возрастом вообще тупеете. Расклад очень прост, Тэ: либо ты клянёшься сейчас стихией, что отзовёшь своего друга и вы больше не предпримете действий против Ихшасморры, также известного вам как Ос Водный, либо по землям Чёрной Цитадели пройдётся алый мор. Тебя-то не затронет, конечно, но твои производства встанут, деревни обезлюдеют, а рыбы всплывут кверху пузом и будут растворяться, пузырясь, в той замечательной воде, что будет течь по твоим землям. Выбирай!

Тёмный Властелин хмуро взирал на радостно улыбающегося Йорамору, взвешивая варианты.

— Вы так привязаны к нему, — с некоторым любопытством проговорил Иррах, — Это интересно. Я думал, сущности вашего типа мало интересуются детьми.

Бог рек рассмеялся:

— О, дорогой мой, а ты никогда не задумывался, почему вы с братом столь удачливы? Рах не лучший родитель, ветры вообще мало интересуются улетевшим из гнезда потомством, но пожелай я, например, всерьёз сейчас навредить тебе — это стало бы началом дурных времён, причём плохо было бы не только мне, но и как минимум трем близлежащим государствам. Ещё по этой причине тебе не стоит в это вмешиваться — совсем не пристало детям богов воевать, юный Мираж. К слову об этом, Тэ, хватит думать. Даже если надежды твоих союзников в Предгорье оправдаются, едва ли ты им будешь нужен без богатств своих земель и производств. К тому же, я — умный бог и не требую невозможного: не надо ничего исправлять, просто самоустранитесь.

— Хорошо, — кивнул Тёмный Властелин, принимая решение, — Клянусь стихией, что больше ни я, ни Иррах, ни кто-либо ещё по моей воле и с моего ведома не вмешается в ситуацию, разворачивающуюся в пустыне Хо, и не попытается навредить твоему сыну ни прямо, ни косвенно. Такая формулировка тебя устроит?

— Вполне, — оскаблился Йорамора, наблюдая за появляющейся в воздухе руной истины, — Рад, что ты принял правильное решение. Знаешь ли, я надеюсь успешно стать дедушкой и расстроюсь, если мне кто-то помешает. К слову, не пора ли и тебе обзавестись внуками, Тэ? Глядишь, так ты бы помирился с Предгорьем быстрее.

— Ты прекрасно знаешь, все непросто для драконов. Я нашёл свою Лиа, но моим сыновьям пока что не повезло. И уж на смотрины в Предгорье, можешь поверить, их не позовут, — не без раздражения проговорил Чёрный дракон.

— Знаешь, посмотрим, как с остальными, но через месяц-другой отправь своего старшенького познакомиться с Тёмным Властелином города Чу. Он как раз выполнит моё небольшое порученьице и будет совершенно свободен!

— Тот самый изгнанник из рода Алых? — нахмурился Тэ, — Я позволил несчастному ребёнку жить у себя на границе, потому что сам был на его месте. Но при чём тут мой Эт?

Йорамора показательно вздохнул:

— Богам нужно верить! Говоришь вам, говоришь, и все без толку. А потом хватаетесь за голову и вопите, как оглашенные: а-а-а, я так хорош, с чего ж мне прилетело! Спаси, боже! Тьфу. Я все сказал, Тэ. Иррах, лёгких крыльев и привет папочке! Можешь поцеловать его от меня куда-нибудь, если рискнёшь. Откланиваюсь!

С этими словами Йорамора головой вниз нырнул в замковый ров. Маг с любопытством проследил его падение.

— Ты видел? И никаких брызг! — сказал он восхищенно. Тэ простонал:

— И что теперь?

— А что теперь? Пойдём допьём вино. С матушкой я уже успел переговорить насчёт этого каравана, она, в отличии от отца, очень любит обращаться железным песком и наблюдать, как он воздействует на людишек. А тут сын бога, такой подопытный… она прыгала от восторга. Так что больше, по сути, от нас ничего и не требуется, пусть наши союзники сами разбираются — наши руки чисты.

Тёмный Властелин рассмеялся:

— Воистину, ты ужасен, Иррах. И все же, я не понимаю. Твоя мать ведь рабыня, как ей удается проворачивать за спиной Раха столько всего?

Маг — или тот, кто любил принимать личину мага — тонко улыбнулся и проговорил:

— Ты не понимаешь, и неудивительно: всегда был прямолинеен. Но некогда отец сам же преподал матери важный урок: порой у раба может быть больше власти, чем у его хозяина. Она всего лишь научилась у него — благо всегда была прилежной ученицей. Крылья отца широки, дыхание иссушает лиги плодородной земли, взор покоряет любое сердце, но нет в пустыне божества страшней и мстительней моей матушки. И бедненьким караванщикам предстоит убедиться в этом, увы. Жаль, что я не увижу этого — прелюбопытнейшее должно быть зрелище.

 

12

— Ну, и где он? — Алый Старейшина выглядел крайне мрачным, разглядывая Ри с любопытством препарирующего ядовитую лягушку учёного. Молодой Алый дракон кашлянул:

— Не понимаю, о чём ты?

Старейшина раздраженно повёл плечом:

— Клятва неразглашения? Если да, мотни головой, если нет, скажи — да.

Ри мысленно простонал, но послушно мотнул головой, признавая поражение. С учётом разразившегося вокруг истории Дана и Мии скандала, постепенно превращающегося в натуральный пожар, это было всего лишь вопросом времени.

— Ладно, — к удивлению Ри, особо счастливым дедушка не выглядел, скорее наоборот, казался… обеспокоенным?! — Он по крайней мере жив, или мне морально настраиваться на очередную смуту?

— Мы говорим об Осе? — уточнил юный дракон осторожно. Алый Старейшина смерил его неласковым взглядом.

— Ну о ком же ещё? Я не смог ни вызвать его к себе в кабинет, ни напроситься на встречу. Наш личный канал связи перекрыт с сообщением: «Пока не могу ответить», а в кабинете, по утверждению моих людей, торчит фантом. Итак?

— Ваш личный канал связи? С Осом? Но вы же… враги! — Ри понемногу начинало казаться, что он до сих пор не понимал о своей семье, политике и окружающем мире каких-то очень важных вещей. Алый поморщился, будто у него разом разнылись все зубы.

— Враги, — хмыкнул он, — Ребёнок, я скоро справляю три тысячи двухсотлетний юбилей, Ос младше меня, но не намного, будем честны. Враги мы с ним уже два тысячелетия, с тех пор, как поступили учиться: он — после джунглей, я — после войны, когда меня собрали-таки по кусочкам. Он спасал мне жизнь семь раз, я ему — шесть, сколько раз мы сталкивались в противостоянии, я не буду и считать. Я возглавляю совет брюзжащих параноиков-психопатов, он играется с вами в песочнице, и все это должно как-то работать. Ты всерьёз полагаешь, что у нас может не быть личного канала связи?

Ри стало немного стыдно: он действительно так думал и настолько привык к конфронтации между княжеским двором и Старейшинами, что не давал себе труда задуматься: а как эти ссоры обычно решаются? Он знал, что Ос с дедушкой сильно не ладят, но как-то приходят к компромиссу. Но — они спасали друг другу жизнь?

— То есть, это все просто… спектакль? — выдохнул Ри, — Вы двое держите окружающих в напряжении, а сами… сами…

— Почему — спектакль? — удивился дедушка раздраженно, — Всего лишь политика. Ос как таковой один из лучших, кого я знаю, потому-то он мой враг. И да, я поддержал ту смуту, потому что не признавал предыдущего вечно пьяного слизняка на княжеском престоле за правителя. Наш клан сражался и умирал ради того, чтобы у Предгорья был достойный князь, а на трон в итоге село… Ты просто не застал Лира Бирюзового, потому плохо понимаешь масштаб катастрофы: из нынешнего князёнка, признаю, ещё может выйти толк, и то не факт, а его папашу даже обретение пары не заставило остепениться.

Ри нахмурился.

— Понимаю, — сказал он тихо, — Ты много раз рассказывал мне, как был ужасен прошлый князь, но, узнав Оса получше, я решил, что он не мог поддерживать непонятно кого. Да и Тир успел стать мне другом… Начнись что, ты должен знать: моя пара будет на его стороне, и я не предам его, дедушка. Даже если ты прикажешь.

Алый неопределённо хмыкнул, как показалось Ри, чуть ли не одобрительно.

— Да, мне с внуками то ли не повезло, то ли очень повезло — как поглядеть. А насчёт того, что Ос не поддержал бы кого попало… не забывай о его неполноценности. Ос стал наставником маленького княжича Лира в том возрасте, когда почти у всех драконов уже есть ребёнок, а то и двое, и инстинкты просыпаются во всей своей красе, требуя обустраивать гнездо. Княжич рос недостойным, глупым дракончиком — во многом это было ошибкой его родителей, но уже неважно, — но для Оса он стал…

— Ребёнком, — потрясенно выдохнул Ри. До него постепенно начало доходить.

— Верно, — ухмыльнулся Старейшина, — Мы, драконы, можем быть сколько угодно могущественными и хладнокровными, но все же мы живые, у нас есть сердца и инстинкты, делающие нас слабыми и ведомыми. Ос прощал Лиру все, прикрывал его промахи, защищал отчаянно, сколько мог, и чуть не умер с ним вместе. Потом чувства, которые испытывал к отцу, он перенёс, пусть частично, на его сына. Думаешь, почему Ос так нянчится с этой стайкой малолеток? Он немного со странностями, для него дело не в богатстве или власти, просто по его меркам княжеский дворец — его личная пещера, а Тир с Аром, Исом и Ми — малолетние несмышленные внуки. Потому-то я понимаю, что просто так он не улетел бы, и спрашиваю ещё раз: Ос жив?

— Да, — кивнул Ри.

— Уже легче. Кто ещё знает о его отсутствии?

— Весь княжеский совет, — ответил Ри тихо. Алый Старейшина нахмурился и резко бросил:

— Попроси у князя аудиенции от моего имени. Этот вопрос с близнецами надо уладить, пока не произошло катастрофы: мне не нравится то, что витает в воздухе.

* * *

— Что-то витает в воздухе, — сказал Бран тем задумчивым тоном, который в его исполнении всегда заставлял волосы на загривке Мики подниматься по стойке смирно. Редко, но просыпалось в парне наследие матери, герцогини-провидицы, казненной давным-давно всего лишь за склонность говорить правду и не кланяться, когда стоило бы.

— Последнюю реку прошли, скоро уже начнётся песок, — хмыкнул Натан, явно стараясь сгладить очередной перл Брана, — А над пустыней воздух всегда не такой, что-то есть в нём… эдакое, что то ли удавиться, то ли налакаться хочется.

Мика зябко передёрнула плечами и тут же оказалась прижата к теплому телу. Они с Осом… ну, в общем, кажется, были парочкой, и никого, кроме Мики, это не трогало. Да и сама колдунья решила однозначно забить и двигать по течению, благо её дракон был из воды и плаванье давалось легко. В том смысле что, серьёзно, нужно было быть идиоткой, чтобы отказаться от пары-тройки десятков ночей с кем-то вроде него. Ос был грёбаным идеалом, и только это, пожалуй, можно было записать ему в недостатки. Мика знать не знала, за что ей такое вот счастье, а беспричинные подарочки судьбы нервируют: поневоле ждешь какого-то надувалова. Но, сидя у костра и пригревшись у чужого бока, колдунья приказала себе класть с самой высокой горки на дурацкие мысли: здесь и сейчас у неё был свой дракон, рядом с которым отступали кошмары, было уютно и правильно, как никогда и нигде. Иногда она спрашивала себя: что будет, если он после этого путешествия снова позовёт её с собой? Ответа Мика боялась почти панически.

— Небо моё, о чем ты так напряженно думаешь? — уточнил мягкий голос прямо у неё над ухом. Мика хмыкнула:

— Не дождешься, не о тебе. Ты лучше скажи, что нам делать с Фиа-Та?

Вопрос был отнюдь не праздный: после давешнего разговора дочь купца от них не отлипала. Мика бы ещё поняла, если бы она всячески ластилась к Осу, но девица, вопреки законам логики и вменяемости, стремилась услужить самой Мике, доводя не привыкшую к такому колдунью до лёгкого нервного тика.

— Она тревожит тебя?

— Не знаю, — буркнула Мика, — Странно все это, тебе не кажется? Она даже ни разу не пыталась меня отравить!

— И именно это тебя удивляет? — кажется, Оса разговор веселил.

— Зная Халли-Ка, его семейку и их способы решать проблемы — ещё как! Старый добрый яд — штука простая и понятная, я так играю. А вот когда от меня не пойми чего хотят…

— Так поговори с ней, — предложил Ос задумчиво, — Бояться нечего, я буду поблизости и остановлю её, пожелай она хоть как-то тебе навредить.

Мика вздохнула. И правда, чего тянуть улитку за рога? Она встала и пошла в сторону купеческого шатра.

— Госпожа, я хочу, чтобы господин Ос взял меня к себе наложницей!

К такому жизнь Мику не готовила.

— Прости, что? — уточнила колдунья, чувствуя, что её жизнь забрела куда-то вот совсем не туда. Фиа-Та между тем додумалась бухнуться перед Микой в сизую пыль, обхватить её колени руками и отчаянно заговорить:

— О госпожа, я покорна вашей воле, помогу в любом деле, выпью яд за вас, но прошу, возьмите меня с собой в драконий край!

— Так, ты это… встань! — попросила Мика, чувствуя себя не то что не в своей тарелке — скорее, не на той сковородке.

— Я буду ползать пред вами на коленях, госпожа, в надежде вымолить…

— Или ты встаешь, или я ухожу и больше не слушаю! — рявкнула Мика. Девица тут же вскочила и простерла в сторону колдуньи звенящие браслетами тонкие ручки:

— Умоляю, госпожа! Если я не попаду в драконий край, моя жизнь лишится всего смысла, который раньше в ней был. Я сделаю все, госпожа, лишь бы вы смилостивились!

— Так, — сказала Мика, — Отставить. С чего ты вообще просишь об этом меня? Поговори с Осом. Мы с ним не муж и жена, ты ошиблась!

Прекрасные, густо подведённые чёрные глаза, блестящие от слёз, посмотрели на Мику с таким укором, что ей почти стало стыдно.

— Я не глупа, госпожа, — сказала Фиа-Та ровно, — Вы — пара господина, это очевидно. Он сделает то, что скажете вы, и никогда не возьмёт меня в наложницы без вашего дозволения.

Мика заржала:

— Да какая пара! Скажешь тоже, мы просто…

И замолчала, потому что некоторые кусочки в её голове с явным опозданием начали складываться в мозаику, на которой какой-то художник с любовью изобразил полную задницу. С нарастающим ступором Мика вспомнила: Шу, высший оборотень с идеальным нюхом, Ос, которому тут не место, симпатия к ней, страшной, как чей-то кошмар, все эти охраняющие замашки и контроль…

— Нет, — пробормотала Мика, чувствуя подстпающую истерику, — Ну нет же, это просто… Договорим потом!

Стремительно развернувшись, Мика, чеканя шаг, направилась к костру.

— Ос, на пару слов, — сквозь зубы процедила Мика. Натан приподнял бровь, а Бран заявил:

— Покойся с миром, приятель! А ведь ты мне почти понравился…

Ос, чуть нахмурившись, грациозно поднялся и послушно последовал за Микой.

— Небо, что бы она ни сказала тебе обо мне, давай обсудим это? Не знаю, что так разозлило тебя, но сомневаюсь, что это правда.

— А ты обычно говоришь мне правду, Ос? — колдунья требовательно заглянула ему в глаза. Дракон кивнул:

— Да, я не вру тебе, а что…

— Тогда скажи, я — твоя пара?

Она все увидела в его глазах за секунду до того, как дракон тихо подтвердил:

— Да.

Мика застонала.

— Отлично! Просто сказочно! И когда ты собирался сказать мне об этом, мать его, маленьком пустячке?!

— Когда ты привыкла бы ко мне и отнеслась к такой новости спокойней, — его голос звучал ровно, хотя зрачок пульсировал, выдавая состояние дракона. Мике, впрочем, было не лучше: от бешенства её просто трясло.

— Ты вообще нормальный?! Нет, не так. То есть, у тебя все расписано? Задурить мне голову и забрать к себе, туда? Так вот зачем были все эти лирические росказни про значение истинных пар? Ты — скотина!!

— А что мне было делать? — спросил Ос ровно, — Взвалить тебя на спину и просто унести в Предгорье? Но я не хотел так поступать с тобой!

— Ну да, зашибись! Ты решил быть добрее и дать мне время привыкнуть — с тем же итогом, я права?

— Я подожду, пока ты согласишься полететь со мной, Мика, — сказал Ос мягко, — Я не буду неволить.

— Отлично, — колдунья была в бешенстве, — Значит, убирайся! Улетай отсюда, или уплывай, один пёс, я не хочу тебя видеть! Забери деньги у Натана и…

— Нет, я не уйду.

— Слушай, я твой работодатель и…

— Хватит, — в обычно мягком голосе промелькнул стальной отблеск, — Ты же не глупа и понимаешь: мне наплевать на ваши деньги и разрешения. Я хочу остаться и останусь, дам тебе время успокоится и смириться. Но я слишком долго тебя искал, чтобы оставить одну. И знаешь, я посмотрю на того, кто посмеет меня прогнать, Мика. Это будет забавное зрелище.

— Я не хочу тебя видеть!

— Прости, но выбора у тебя нет, — тон Оса стал холоднее арктического моря. Мика, сверкнув глазами, развернулась и ушла прочь.

Пореветь она сможет и потом, в одиночестве.

* * *

Мика сжалась на своей кровати, глядя, как за Ним закрывается дверь. Было больно, мерзко и стыдно, потому что так не должно быть. Хотелось окунуться, смыть с себя это, но нигде, нигде не было ни капли воды. Она поглядела на свои ручки — детские, маленькие — и, превозмогая боль, выбралась из кровати. Её кукла, любимая и, в общем-то, единственная, смотрела укоризненно уцелевшим глазом. Мика наказала её тогда, когда Он пришёл в первый раз. Кукла была плохой. Она делала неправильные вещи.

Мика посмотрела на себя в зеркало. Ей было двенадцать, но все говорили, что она уже очень красивая, даже лучше мамы.

— Ты моя красивая девочка, — шепнула она отражению, а потом сказала кукле, — А ты нет.

Было больно, какие-то пятна засыхали и стягивали кожу. Как это прекратить? Мика снова посмотрела на куклу — вот же оно, правильно — и осторожно вытащила ножнички из специальной корзинки — девочка ведь просто обязана уметь шить, да?

— Я тоже не красивая, — шепнула она, проводя первую линию, — Я не красивая. Я НЕ красивая!!!!

Распахнув глаза, Мика долго таращилась сквозь пелену слёз на громадные яркие звёзды. Она чувствовала, что Ос тоже проснулся где-то там, но не собиралась его звать — только его не хватало. Горечь поднималась из глубины, ощущения из сна не хотели исчезать, фантомными пятнами расплываяь по коже. В итоге, Мику просто вывернуло, и только после этого чуток отпустило.

Она села и спрятала лицо в ладонях — стоило догадаться, что без теплого дракона под боком кошмары вернутся. А что? Замучили страшные сны — зведите дракона, чем не реклама? Она не то всхлипнула, не то хихикнула. Было паршиво. Спасибо за подарочек, Вселенная, одолжи своего чувства юмора! И ведь надо было насторожиться, подумать головой, а не тем, чем она думала все это время, но, видимо, в глубине души Мика оставалась романтичной тупой бабой, способной поверить, что её могут любить просто так, как нечего петь, за богатый внутренинй мир, видимо — больше просто не за что.

И вот, она в ожившей мечте своих бывших однокурсниц: пара дракона, не улитка нагадила! Да не какого-то рядового, а необычного и приближенного к аристократии. Красивая сказка! Но она никогда, никогда подобного не хотела! У неё есть дело, есть команда — почти семья! — есть свобода, и шла она к этому всему не по ровной дорожке прогулочным шагом, а сквозь кровь, смерть и не могу. А теперь все это можно накрыть одним большим ровненьким болтом, потому что какой-то вусмерть укуренный космический божок на пике прихода сделал её парой Оса. Да неужели не нашлось нормальной какой-нибудь девки?! Мика знала неполную тысячу тех, кто за подобное убил бы! Да что там, Ос заслужил нормальную пару, а не…

Она встала и направилась проверить крепления на улитках — успокаивающее действо. План на ближайшие пару дней был прост и весел — пить и пить, не просыхая. Именно то, что нужно.

 

13

— Нам нельзя напиваться, — икнул Бран, — А если на караван кто нападёт?

— Ос есть, — махнула рукой Мика, — Не захотел уходить — значитца, пускай работает. Он знаешь какой большой и длинный? Если на нас нападут, он их просто того.

— Того? Да ну, а если они страшные?

— Раздавит, придурок!

— А-а-а, — Бран умолк. Как можно понять по степени идиотизма диалога, алконировали они к тому моменту не первый и даже не третий день, с некоторыми передышками, правда: Натан старался бдить и прописывал им двоим профилактических люлей. С Осом Мика последние дни не разговаривала вообще и швырялась силовыми шарами, если ему хватало придури подойти. Ему, понятное дело, как со свиньи грязь, но общий посыл дракон улавливал и держался в пределах видимости, с укоризной поглядывая на припрятанные Браном бутылки. Остальные парни хоронились в стороне, оно и понятно, Мика сама бы от себя забежала, да некуда.

В пустыню они к тому моменту углубились знатно, барханы кругом дыбили спины, а мелькавшие то там, то тут редкие облезлые деревья сошли на нет. Днём они прикапывали улиток рядышком и накрывали специальными двойными тканями, создавая таким образом подобие лагеря, а по ночам ехали. Выпивка, вдобавок ко всем прелестям, позволяла согреться — контрасты температур на землях Хо поражали воображение, и в тёмное время суток изо рта вырывался парок, тогда как в полдень на серовато-жёлтом песке можно было смело жарить шашлык — было бы мясо.

— Мика, — начал меж тем Бран, — Ты мне, конечно, брат, но насчет Оса неправа.

Колдунья смерила друга мрачным взглядом:

— Рисковый ты парень, — хмыкнула она, — Двужильный. Ещё поговори мне на эту тему, засвечу так, что света белого не увидишь!

— Напугала весёлую вдовушку голым мужиком! Можно подумать, в первый раз, — хмыкнул Бран, — А ты все-таки подумай, мозгами пораскинь. Так ли он перед тобой виноват?

Мика всплестнула руками.

— Бран, я знаю, ладно? Знаю! Понимаю, что ему не повезло, вот и досталась… я. А вот мне что теперь с этим делать?! Ты подумай, прежде чем отвечать. Хорошо подумай!

Полулис страдальчески вздохнул и уточнил жалобно:

— Пить?

— Люблю ребят, понимающих общую динамику момента! — провозгласила Мика, — Значит, выпьем за звёзды, вот! И за нашу улитку. В общем, что вижу, за то и пью!

С координацией у колдуньи к тому моменту было не очень от слова совсем, потому наглая бутылка, которую они с Браном по-братски делили на двоих, выскользнула и полетела вниз.

— Стоять! — рявкнула Мика, чья душа на тот момент была не готова расставаться с алкоголем. То, что из земли вынырнул зеленый щуп и обхватил падающую тару — правда, вверх дном — было закономерно, вполне в духе микиной удачи, явно из солидарности тоже сильно нетрезвой. А вот то, что брага, вместо того, чтобы выливаться вниз, потечёт вверх, собираясь возле её головы в шар — к такому повороту Мика готова не была, даже протрезвела, с нарастающим ужасом ощущая источник водной магии не снаружи, а внутри себя.

— Ух ты, — сказал Бран, — Вы можете меняться дарами? Не слышал о таком!

— Нет-нет-нет, — пробормотала Мика, у которой от ужаса даже ладони вспотели, — Только не это! Этого ведь не может быть, правда?

Брага, словно реагируя на её нервозность, забурлила и разлилась-таки, в плане разнообразия — на голову улитке. Мике, впрочем, было уже совсем не до того. У неё руки тряслись, как у старика-пропоицы Бэна, который полжизни просидел на эльфиской зелёной пыльце. Она не была к такому готова, и этого просто не может быть!

— Этого не может быть, — сказала она вслух Брану. До полулиса уже дошло, что произошла какая-то невнятная ерунда, и руки его складывались в отрезвляющих пассах.

— Не может, — бормотала Мика между тем, — У меня просто не может быть… этого, я ни с кем не совместима, и…

Вот тут она и почувствовала себя идиоткой, потому что, если отбросить всю эту романтическую розовую отрыжку, истинная пара — это и есть как раз-таки идеально совместимая с тобой тварь, с которой вы дадите годное потомство. А Мика, погруженная в свои недострадания, забыла напрочь об этом, мать его, крошечном нюансе, чья зарождающаяся магия — с чего так рано? — только что выплестнулась из неё спонтанным потоком. А ведь сразу надо было выпить зелье, избавляющее от подобных… эффектов! Мика понимала, что её накрывает с головой нехилая истерика.

— Бран? — позвала она тихо, — Ты же был лучшим в проклятьях, какие-то, решающие вопрос с внеплановыми залётами, вспомнить можешь?

Лицо у лиса сменило несколько выражений, а глаза выпучились.

— Мика, ты, для начала, успокойся…

Одному небу ведомо, чем бы этот их диалог закончился; вполне вероятно, Бран парочкой матерных слов и подзатыльников поставил бы колдунье мозги на место, как уже не раз бывало. Но тут вмешался тот, кому стоило бы просто постоять в сторонке. Мику ухватили за шкирку, как кутёнка, мир завертелся, и мгновение спустя она обнаружила себя вдали от каравана и его шума, посреди вздымающихся темными громадами дюн, и наполовину материализовавшееся тело дракона обернулось вокруг неё, не сдавливая, но лишая возможности двигаться.

Видок у Оса был такой, что приснись кому посреди ночи подобная красотень, просто заиканием несчастный вряд ли бы отделался. Облик дракона дрожал, звериные черты накладывались на человеческие и наоборот, он слегка светился от магической энергии, которую явно вообще не контролировал.

— Ты не посмеешь, — его голос потерял все сходство с человеческим, и Мика поняла, что попала не по-детски, — Ты не посмеешь что-то сделать с ним!

«Значит, слышал» — подумала колдунья устало, и отчаянно захотелось стать маленькой, закопаться куда-то под дюну и не решать этих вопросов, а просто спать, как песчаная крыса, свернувшись клубочком до более удачных времён. Но выбора не было, зато в наличии имелись спятивший от ярости дракон и внеплановая беременность — пора было признать невесёлые факты.

Когда тебе страшно и ты в душе не имеешь знать, что делать с этим, выбора обычно всего-то два: скулить или злиться, и Мика всегда выбирала второе.

— Серьёзно? — сказала она, — А моё мнение не в счет? Если бы ты раньше упомянул, что мы — истинная пара, я бы озаботилась соотвествующими зельями и это бы не обернулось… вот так! А теперь ты командуешь? Плохие новости, это мой выбор, моё тело, и тормози на поворотах, Ос!

Его взгляд застыл, а голос завибрировал от ярости:

— Я ждал этого так долго, думал уже, что это невозможно… Это должен был быть самый счастливый момент в моей жизни. Мне бы и в голову не пришло, что моя избранница будет пьяна, как матрос пиратского судна, а первым, на что воздействует магия моего ребёнка, окажется жуткое пойло из какой-то наёмничьей дыры. Я ждал чего угодно, но не таких первых слов. Ты…

Мика сцепила зубы. Нет-нет, только не плакать.

— Я! — рявкнула она, — Ты ждал? Рада. А я вот нет! Дети — это не тараканы в подсобке, завелись и хрен с ними, это общее решение, тебе не кажется, мой ты демократичный? И я никогда этого не хотела, потому что моя жизнь для этого малёх не подходит, тебе не кажется?! Нарисовал себе красивую картинку в мечтах — рада за тебя, хули! А ничего, что я в эту картинку не помещаюсь? Радостно покувыркаться без обязательств, даже съездить на месяцок к тебе в Предгорье в перерывах между заданиями — руками и ногами, да. Дальше — нет! Тебе не повезло с парой, Ос, и мне жаль, но это моя жизнь, и в ней нет места для этого всего!

Он опустил голову, и волосы занавесили лицо. Все вокруг вдруг успокоилось, застыло, как в киселе, и Мике стало по-настоящему страшно.

— Хорошо, — к Осу вдруг вернулась та самая его улыбка, из утопающего в крови переулка — вежливая и по-кукольному пустая, — Я услышал тебя. Мне жаль, но тебе тоже не повезло с парой, небо моё. Хочешь убить моего ребёнка — попробуй, и места в твоей жизни станет намного больше, потому что я уберу все лишнее. А начну, пожалуй, с этого каравана. Сделай это, и они умрут на твоих глазах, все без исключения, а твои обожаемые Бран и Натан — ещё и весьма изобретательно: я стар, и фантазии мне не занимать. Возьми в рот ещё гран этого своего пойла — и твой собутыльник захлебнётся кое-чем красным, и, поверь, это будет не вино. Клянусь стихией, что сделаю, как сказал!

Мика лежала на улитке, заботливо укутанная по самый нос в цветастый плед, и дрожала. Слёзы тихо стекали по щекам, нос распух, как у клоуна из бродячего цирка, а всхлипы душили грудь. Она совсем потерялась и просто не знала, что делать. Какая из неё мать? Почему с ней это вообще происходит? Она этого не планировала. Не хотела!

— Эй, Зелёнка, — Бран тихо подобрался к ней и сел рядом, — Ревёшь? Я вон тебе конфет принёс, у этой, Фиа-ты выпросил. На зелья проверил, есть можно смело!

— Он… тебя пропустил? — булькнула она удивленно.

После того, как в воздухе перед Осом материализовалась сотканная из воды руна правды, подтверждая ту его ужасную клятву, мир перед Микой как-то шустро заторопился в неведомые дали, закрутился и померк. Очнулась она на отдельной улитке, среди мягких тканевых тюков. Чар вокруг было наплетено столько, что государственная сокровищница померла бы в муках от зависти, и они, помимо всего прочего, не пускали к колдунье даже Натана — хотя он несколько раз пытался прорваться. Самого Оса видно не было, но его незримое присутствие ощущалось всеми клеточками тела, а клятва все ещё звучала в ушах, поселив в сердце колдуньи настоящий ужас. Ей даже казалось, что она ощущает отголоски его эмоций — боли, растерянности, злости, страха и немного — вины. Хотя, быть может, это были её собственные чувства — уже не разобрать.

— Ага, — улыбнулся Бран задорно, — Он же не дурак. Я объяснил ему, что никакими проклятьями бросаться не буду, вам двоим не помешает остыть, а тебе противопоказано тут мариноваться в одиночестве — надумаешь ещё дерьма. Ты ешь, ешь конфеты!

Мика вздохнула и взяла в руки предложенные сладости. От нежнейшего вкуса на языке правда стало как-то полегче.

— Ну, хоть ты понимаешь, что я не хотела этого? — спросила она тихо, — Я вряд ли решилась бы, да, я попросила тебя, потому что знала, что ты не станешь, но мне надо было выплеснуть это, а дальше я не знаю, как поступила бы, и…

— Зелёнка, — Бран был серьёзен, — Я все понимаю, но ты тоже подумай: меня лично ситуация не касается, потому у меня тут вроде как трезвая голова — каламбур, конечно, да и безвкусица, но что поделать? А для него все серьёзно, да и для тебя вот… тоже, потому вы и реагируете так. Боишься?

Мика всхлипнула и вцепилась в жилетку мага, утыкаясь лицом ему в грудь. Её тело задрожало, и совсем не от холода.

— Подумай… подумай сам. Вся моя жизнь теперь изменится, и куда мне становиться матерью? Что вообще подумает этот драконёнок, когда моя жуткая рожа будет наклоняться над колыбелью? Да я не умею ничего, и чему я вообще могу научить, я не знаю, с таким прошлым, как у меня, куда мне детей?

Лицо у Брана было таким, будто ему хотелось вернуться в прошлое и переписать всю жизнь, которая привела его к этому конкретному моменту. Он потёр переносицу и успокаивающе сказал:

— А то ты не знаешь, что и не такие детей рожают.

— И знаю, к чему это приводит! На себе прочувствовала!! — голос сорвался-таки на крик, — Опыт моей матушки, для которой я была пятым колесом в телеге, не пропьешь, даже если лакать, как мы с тобой!

Бран страдальчески вздохнул и уставился на звёзды.

— Мика, — он говорил ласково, — Давай ты успокоишься и все обдумаешь? Ты ведь не дура, и, если перестанешь вести себя, как истеричка, то и сама поймешь, какие перспективы открыты перед тобой. Думаешь, в драконьих горах не найдётся для тебя работы? Маги нужны везде. Или ты планировала провести всю жизнь на тракте и закончить в какой-нибудь канаве? Другого-то финала у доброй сказочки про таких, как мы, быть не может: всегда найдётся кто-то сильнее, хитрее и проворней. Под той же Баккатой нам могло не повезти, а сколько будет таких городов? Это путь вникуда, но нам некуда и не за чем больше идти.

Он умолк и уставился на плывущие рядом барханы. Мика догадывалась, о чём парень думает, и за свою истерику и впрямь становилось стыдно.

— Но у тебя-то теперь есть, — вдруг сказал он, — И будущее, и смысл. Перестань нервничать и, пожалуйста, обдумай это, хорошо? Вам с ним надо спокойно поговорить, девочка. Просто поговорить.

* * *

Ос был в таком состоянии, какого не помнил за собой никогда прежде: эмоции перемешались в дикий, абсолютно не поддающийся расшифровке коктейль. Его чувства напоминали ему самому какие-то дикие качели, от печали из-за их размолвки к радости — такой слепящей, от которой остальные чувства просто померкли и выцвели, и тем ужаснее было услышать её слова и кануть в алую, сжигающую все ярость… Дракон глянул вниз, на Мику и Брана, над которыми плыл облаком, и вновь уставился на горизонт — с его высоты было видно, как оный светлеет и расплывается в объятиях приближающегося утра. Полёт остужал горячую голову, разговор пары с полулисом терзал сердце, и ярость отступала, сменяясь жгучей виной. На памяти Оса в последний раз он творил столько глупостей за один день не меньше двух тысяч лет назад, но это было сомнительным оправданием.

Бран оставил Мику одну, в задумчивой растерянности, сменившей слёзы, и дракон понял, что многим обязан лису. А ведь полукровка был на волосок от смерти, когда попытался сунуться к Мике со своими конфетами и нарвался на нестабильного, качающегося на грани трансформации Оса. Только ленивый, насмешливый взгляд лисьих глаз и спокойное: «Ты бы проветрился, а то ведёшь себя, как малолетка» — сказанное с пузырящейся на губах кровью, отрезвило дракона и заставило остановиться.

Ос понимал, что из них с Микой именно он должен был проявить терпение и разумность вместо того, чтобы вести себя, как скотина. Но угроза лишиться последнего, вполне вероятно, шанса стать отцом пополам с инстинктами, завопившими дурным голосом, сыграла с ним дурную шутку: он понимал, что должен обезопасить свое потомство, перехватить контроль над ситуацией. Что его опыт велел делать? Первое правило политики — ищи рычаг давления и демонстрируй, что серьёзен. Так дракон и поступил, на порыве как-то подзабыв, что его пара — не враг, что она почти преступно молода и ей очень страшно — даже сильнее, чем ему самому.

Ос снова глянул вниз, где она сидела, нахохлившись, и смотрела вдаль, вперёд, на дрожащее марево танцующего на горизонте смерча — вполне бытовое явление для пустыни Хо. Решиться на что-то было тяжело, иногда проще пережить сто сражений, чем один разговор, но Ос прекрасно понимал: пора исправлять то, что сам же наворотил, и искать компромисс.

Мика вздрогнула, когда он нарочито медленно возник в паре шагов от неё. Сердце дракона защемило: ранее он надеялся, что они уже прошли этот этап.

— Прости меня, — сказал Ос тихо, — Пожалуйста, я понимаю, что мое поведение было недостойным. Позволишь ли мне объясниться?

Мика устало посмотрела на него выцветшими глазами и хрипло отозвалась:

— Жги. Хотя мне вот показалось, что мы на год вперёд сегодня наговорились, нет?

Ос осторожно присел рядом, пока что не касаясь, и тихо сказал:

— Глупостей прозвучало предостаточно, тут я с тобой согласен. По крайней мере, с моей стороны. Позволь мне рассказать кое-что и попытаться прийти к какому-то консенсусу…

— Правда что ли? — она зло рассмеялась, и её эмоции полоснули болью, — То есть, ты своей клятвой не оставил мне выбора, а теперь хочешь к чему-то там прийти?.. Знаешь, внешне ты такой идеальный, прям недостижимая мечта, а присмотреться поближе — и вскрывается то ещё дерьмо. Или по-моему, или никак, да, Ос? Вот за этот комплекс бога я и не выношу драконов.

Ос слушал спокойно — нечего метаться, если заслужил.

— В чём-то ты права, — сказал он тихо, — Но я не могу исправить сделанного, мне остается лишь открыть перед тобой сердце и попросить о прощении. Я родился две тысячи шестьсот двенадцать лет назад в джунглях Шатаку, и…

— Когда? — в голосе Мики прозвучал совершенно искренний ужас, — Погоди, тебе…

— Да, — кивнул Ос, — Я не хотел пугать тебя раньше времени, но тайны между нами не привели ни к чему хорошему, и этот узел пришло время разрубить. Итак, моя мать — древесная драконица, отец — Йорамора, бог рек. Из-за такой наследственности мне очень сложно было найти пару, и к моменту, когда Шу рассказала мне о тебе, я уже почти смирился с тем, что для меня нет никого. У меня есть сестра по матери — очаровательная драконица, молодой племянник и воспитанники, но детей нет и, я был уверен, уже не будет: мой возраст критичен для дракона. Я не подумал даже о возможности того, что у нас это может произойти так быстро, потому что даже у истинных пар уходят годы и годы на то, чтобы завести ребёнка. Клянусь, я был убеждён, что уже поздно для меня, и почувствовать эту магию было… как обухом по голове. И когда ты попросила Брана… о том, о чём попросила, даже ни слова не сказав мне, я сорвался. И не уверен, что, повторись эта ситуация, не поступил бы так же.

Тишина вязкой пеленой повила между ними.

— Прости, Ос, — она говорила устало и как-то разбито, — Мне жаль. Я не знаю, почему тебе так не повезло, и изо всех это оказалась именно я. Наверное, это из-за моего папочки-бога, но в остальном это же глупо, я просто… не подхожу. Знал бы ты, как мне жаль…

— Мне — нет, и перестань оскорблять мою пару. Она идеальна, целиком и полностью.

— Ха-ха, смешно, — хмыкнула Мика, — Так что там за… консенсиус, к которому ты предлагаешь мне прийти?

Ос на миг сжал руки в кулаки и осторожно расслабил кисти. Сейчас они ступали на зыбкую почву, и все заработанные в предыдущем разговоре преимущества могли осыпаться пылью.

— Ты боишься, и это нормально, — начал он осторожно, — Но тебе не обязательно будет торчать в горах безвылазно и полностью менять свою жизнь. Я достаточно богат, чтобы нанять для нашего ребёнка лучших воспитателей и организовать тебе ту жизнь, которую ты пожелаешь…

Её глаза полыхнули:

— Подсказка: вот здесь ты затыкаешься, а я мужественно не выбиваю тебе зубы, и это почти аскеза с моей стороны. Серьёзно? То есть, предполагается, что я должна выносить кого-то в себе, чувствовать, как он или она растёт, как его магия сливается с моей, родить и радостно укатить в закат? Супер-идея, возьми с полки пирожок!.. Очнись, пожалуйста, это не минутное решение, а ответственность на всю жизнь, а мне нет и тридцати!

— Да, небо мое, это правда. У тебя полно времени, но у меня его нет.

Она простонала и потёрла лицо. Её облик странно задрожал, смазался, и по спине дракона пробежал холодок: он словно видел перед собой и маленькую зеленоволосую девочку, и взрослую женщину одновременно.

— Ос, это… Слушай, я не хочу быть, как моя родительница, понимаешь?! Она залетела и оставила меня, потому что мой дар проявился и она просекла, что будут платить пособие, как матери магини. Но ей не нужна была я, я была помехой, а она искала — сюрприз — любовь! Даже после того, как она ушла от единственного нормального сожителя, спилась и спаскудилась, мой каждый новый «папочка» был важнее меня, потому что — как же без мужика, потому что — любовь! И даже когда один из них начал приходить ко мне ночами, она била меня, говорила, что я придумываю, потому что ей и не нужна была я!!! — голос Мики сорвался, руки задрожали, — Дети не должны быть случайностью, Ос, как ты не можешь понять! И мне страшно, я не знаю, и что, если я буду, как она?!

Он не выдержал и обхватил её лицо ладонями.

— Мика, — шепнул он тихо, — Мне так жаль, небо мое, что тебе пришлось пройти через это, но — так не будет. Ты — не она, а я — всегда буду рядом. И здесь все по-другому, поверь мне. Буду я живым или мёртвым, с моим ребёнком этого не повторится. Я понимаю, что тебе тяжело, и пойду тебе навстречу во всем, в чём пожелаешь, мы придумаем вместе, как строить дальнейшую жизнь, просто дай нам шанс, ладно?

Она молча положила свою изящную кисть поверх его руки. Тишина между ними стала тёплой и ласковой, как одеяло. Сказано было очень много, и их души накрыло опустошение — одно на двоих. Осторожно, опасаясь отказа, он прижал её к себе — она не вырывалась, и они вместе смотрели, как расцветает над пустыней алый цветок рассвета.

— А тот дракончик — твой воспитанник — какого он цвета? — спросила она вдруг. Ос усмехнулся:

— Бирюзовый.

— Красиво, наверное… Волнуешься о нём?

— Немного, — вздохнул советник, — Но он уже взрослый, и пора ему научиться самому решать свои проблемы — хотя бы иногда.

 

14

Миа с Маком схоронились в кустах и с любопытством наблюдали, как Дан распекает очередную нянечку. Всем было очевидно, что эту — третью — тоже уволят.

— Может, тебе не стоило жаловаться? — спросил мальчик тихо, — Она же не кричала на тебя на самом деле.

Девочка покривила губы.

— Вот ещё. Ты видел, как эта лохудра смотрела на нашего Дана? Пусть радуется, что я чего похуже про неё не придумала, например, не сказала, что она меня ударила. Тогда Дан её бы просто тихо сжёг!

Мак покачал головой — спорить с его сестрой было можно, но абсолютно бесполезно.

— Когда нас пустят к дедушке Рону? — вздохнул мальчик тихо, — Он переживает, наверное.

— Дедушка-Старейшина говорит, что так надо по политическим причинам, — сказала Миа серьёзно, — Он отпустит нас к дедушке Рону и Шу, но перед тем выторгует у глупого князя и его серого прихвостня всякие полезности для нашей новой семьи. Может, даже новое место для Дана. Не смотри так! Это важно.

— Понимаю, — кивнул Мак, — Но скучаю.

— Я тоже, — Миа грустно вздохнула, — Зато дедушка-Старейшина говорит, что ты делаешь большущие успехи и, возможно, научишься превращаться в целого дракона. А я вот неизвестно.

— Мы в связке, — сказал мальчик, — Мне говорил наставник изящных линий, что смогу я, значит, когда-то сможешь и ты.

— Хочу сейчас, а не… Смотри! Это же Шу!

Лисица действительно стояла за низеньким, обманчиво хлипким ограждением, искрящим от защитной магии, и призывно махала детям.

— Но нам нельзя выходить… — начал Мак, но Мия уже волокла его за собой, говоря:

— Что за ерунда? Это же наша Шу, наверняка с весточкой от дедушки Рона. Сам говоришь, что скучаешь!

— А кто это с ней?

— Коричневый дракон, охрана, видимо! Да быстрее ты, пока никто не заметил!

Шу жестами торопила их, и двойняшки неслись через луг, опоясавший один из низинных домов Алого Клана — в пещере Мии не нравилось, а Дан старался угодить своей крохотной паре буквально во всем. Когда девочка перемахнула через забор, на лице Шу проскользнуло до странности хищное выражение.

— Миа, стой, что-то не так! — Мак рванулся вперёд, чтобы затащить сестру внутрь, и в тот же момент магия накрыла его, усыпляя. Последнее, что он услышал — отчаянный рёв алого дракона, заметившего, наконец, происходящее.

* * *

Ири восседала на стене, обозревая окресности фирменным Грозным Взглядом, отработанным за последнее время на ура. Обвешанные перьями воины какого-то из нескончаемых племён, населяющих джунгли, подавились улюлюканьем, посмотрели на красную драконицу, что-то просчитали в уме и как-то тоскливо засеменили прочь. Подопечные Ири, жительницы славного города Чу, проводили побег захватчиков дружным улюлюканьем и вернулись к своим непонятным, но, несомненно, важным сельскохозяйственным работам.

Надо сказать, чем дальше, тем меньше Ири Алая сожалела о своем побеге из-под крыла дедули-Старейшины. Жизнь Тёмного Властелина нравилась ей с каждым днём все больше, хотя кому другому, возможно, она и казалась бы полной забот: невозможно существовать скучно, когда у тебя в союзниках — местный верховный жрец тьмы, ранее работавший каким-то «менеджером» в одном из техногенных миров, а в условных противниках — наместник, практичное и разумное существо, поразительно напоминающее варлока (строго говоря, Ири была уверена, что это и есть варлок, но, поскольку хищная нечисть была запрещена всеми возможными законами, подозрениями своими драконица ни с кем не делилась — живой он там или нет, а управленцем этот мужчина был отменным, и они неплохо ладили). Звучит как безумие, конечно, но город Чу был совсем близко к Разделяющему хребту и его портальным изломам, откуда кто только не сыпался: даже при том, что в чужаков старались стрелять с дальнего расстояния, многие иномирцы ухитрялись пробраться в Чу. Потому, вздумай Ири сделать учёт местного населения, быстро выяснила бы, что её город — самый многонациональный в мире. К счастью, она была достаточно умна, чтобы подобных мероприятий не проводить — есть вещи, которых лучше не знать.

— Мой Властелин! — Ири лениво повернула голову на звук и с любопытством уставилась на своего Жреца. В последний раз на её памяти он так бегал, когда она решила сделать вид, что пытается его сжечь, — Господин, срочно нужно ваше присутствие!

Полюбовавшись на нервный тик, который её союзник отчего-то полагал подмигиванием, Ири послушно пошествовала в сторону храма, где приняла свой человеческий облик.

— Еу-хений, что на этот раз? — уточнила она раздраженно.

— Госпожа, — Жрец сделал большие глаза, — К вам там очень важный гость. Будьте вежливы и послушайте его, хорошо? Нам просто того, совсем не помешает река возле города. Я вот и на карте набросал, где именно, пока за Вами бежал!

— Мне не по силам создавать реки, — сказала Ири раздраженно, — И никто, кроме разве что одного моего знакомого, но…

— Я так понимаю, под знакомым подразумевается мой сын, Ос? Как раз о нём я пришёл говорить с тобой, о прекрасная. Ты поможешь ему в одном небольшом дельце, я — сделаю реку, как на карте, — этот голос показался Ири поразительно наглым. Обернувшись, она оценивающе оглядела гостя.

— Йорамора, верно? Большая честь, я очень уважаю вашего сына. Но — никаких разговоров, пока вы не оденетесь, — отрубила она, — Вон там висит неплохая портъера. Приступайте.

* * *

Мика сидела на улитке и предавалась тоске — что ещё делать, если выпить хочется, но нельзя? Подмывало даже сходить, навестить Халли-Ка и опрокинуть с ним рюмочку-другую. Ос клялся, что убъёт её собутыльника, так что будет просто два в одном — и выпивка, и несомненная польза обществу.

На этом пункте размышлений Мика простонала и потянулась за сложенными неподалёку сладостями. Какая же ерунда от беспомощности приходит в голову… Колдунья оглядела окружающее пространство, благо солнце уже взошло, и они стояли лагерем, но все парни тут же схоронились и прикинулись ветошью. Вот это было самое паршивое, ибо после облетевшей всю команду чудной, мать её, вести они явно не знали, как себя вести с товарищем, если раньше с ним пили, дрались и обсуждали красоток, а теперь… Да что там, Мика сама была не в курсе, как себя с собой вести, и оттого была мила, как лесной пожар, и непосредственна, как пьяный матрос. Особенно озверела она после того, как поняла: ближайшие месяцы тонкие плетения ей не светят. Осознание это пришло экспериментально, когда Мика попыталась подкорректировать защиту на одной из улиток. Уж что там где заклинило в сочетании их с детенышем магий, но над молюском повисла тучка, накрапывающая мелким дождем и всюду следующая за ошалевшей от таких поворотов зверушкой. Кончилось тем, что Ос, вздрагивая от смеха и старательно делая при этом серьёзное лицо — самосохранение все же не растерял, молодец, — развоплотил это погодное явление и мягко попросил Мику передать пока эти обязанности ему. После этого подходить к колдунье стремался даже Бран, да и сам дракон, пережидая вспышку негодования пары, где-то схоронился.

— Госпожа? — позвал тихий, смутно знакомый голос. Его обладательница, как всегда, замотанная в свои тряпки, обнаружилась тут же.

— На колени не падать! — тут же рявкнула Мика, — Серьёзно, я не в себе, не посмотрю, что девка — стукну.

Фиа-Та, умничка, предупрежденям вняла, только послушно склонила голову и тихо сказала:

— Если я стану вашей наложницей, вы вольны будете бить меня, когда заблагорассудится. Так вы сможете отпустить свою злость на господина и расслабиться.

— Отличная перспектива, — буркнула Мика, — Всю жизнь мечтала. Вот ты мне объясни доступно, так, чтобы до меня дошло: зачем тебе становиться наложницей Оса? Он тебе нравится, или как? Почему тебе так нужно в драконьи горы?

— Моя госпожа, — прошелестело это недоразумение, — Я — дочь наложницы, и там, на родине, муж мне уже выбран, он почтенный пожилой господин, быть с таким — честь. Я стану третьей его женой по приезду, если мне не подыщут кого в пути: у меня есть зачатки магического дара, и отец…

— Не продолжай, это понятно: спит и видит, как бы этот дар использовать для селекции. Но тебя можно понять, я бы тоже не горела желанием быть третьей женой какого-то пожилого господина, тьху.

— Все не совсем так, госпожа, — она качнула головой, отчего зазвенели звонко украшения-висюльки, — Я бы приняла волю отца и была бы верной женой, но мне приходят… сны. Мой дар, ниспосланный Рахом, связан с предвиденьем, так уж случилось, но чаще всего я вижу во снах драконьи крылья и полёт, вижу нить судьбы, что росчерком связывает меня и его. Мне не разглядеть его цвета и очертаний, но… Я могу стать почтенной женой и усладой чьим-то глазам, но потом всю жизнь видеть сны о несбывшемся. Мне не сложно понять, что вы едва ли согласитесь, но знайте: за шанс оказаться в драконьем крае я стерплю все. Меня хорошо обучали, я знаю, как доставить вам обоим удовольствие и быть хорошей игрушкой для постельных утех, умею делать яды и распознавать их, быть обходительной и прятать кинжалы от магического поиска, делать причёски и притирания. Женщины, что осматривали меня, говорят, что я красива. Позвольте показать вам, госпожа!

Мика, которая выпала в осадок где-то на половине прочувственного монолога, только издала горлом какой-то невнятный звук. Впрочем, когда Фиа-Та размотала свою накидку, дар речи у колдуньи резко прорезался.

— Тебе сколько лет? — просипела она.

— Тринадцать, госпожа. Почти четырнадцать!

Мика ощутила стойкое, почти что непреодолимое желание что-то кому-то сломать. Шея Халли-Ка подошла бы идеально.

— Ага, — сказала Мика, — Тебе тринадцать, и тебя отдают замуж за пожилого почтенного господина.

— Почти четырнадцать, и это очень хороший возраст для заключения брака, — пояснила стоящая перед Микой худющая девочка с громадными тёмными глазами, — Моё тело уже проснулось, и значит — пора.

— Ясно, — сказала Мика, — Логично. Тело проснулось, значит, вперёд, на баррикады. А мне теперь ещё и пить нельзя — вот уж где плохая новсть… Так, стой и никуда не уходи. Ос!!!!

От вопля колдуньи — и устного, и ментального — аж прикопанная рядом улитка зашевелилась. Дракон, сверкая трансформированными глазами, тут же очутился рядом и кинулся к ней.

— Что с тобой? — начал он, бешено ощупывая её диагностирующими чарами, — Что случилось?!

— Она вот случилась, — Мика кивнула головой на застывшую девочку. Та только губу прикусила и руки на накидке в кулаки стиснула так, что костяшки побелели. А до колдуньи долшло запоздало, что в их безумной стране вот так вот показать чужому мужику лицо — все равно что для Мики раздеться полностью и ещё ноги приглашающе раздвинуть. Но Фиа-Та ничего, держалась, только взгляд опустила.

— Ос, знакомься, это — Фиа-Та, она хочет быть твоей наложницей — помимо всего прочего. У неё много талантов, там почти что резюме, но она сама тебе потом расскажет — ты охренеешь. На тот случай, если мы не возьмем эдакое счастье, у её папочки есть запасной план: жених — почтенный пожилой господин, он радостно берёт её третьей женой, и если я продолжу об этом думать, меня точно стошнит, учти!

Ос с некоторым изумлением оглядел девочку и тихо спросил:

— Ей хоть двенадцать исполнилось?

У Фиа-ты сделалось такое лицо, будто она сейчас разрыдается.

— Да, — покивала Мика, — Ей аж тринадцать, почти четырнадцать. Ос… ты сможешь и правда забрать её у этого урода?

Дракон моргнул.

— Да, — сказал он негромко. Фиа-Та подскочила и подняла на Мику глаза, полные такой благодарности, что той захотелось провалиться куда-нибудь под землю.

— Только вздумай упасть на колени! — предупредила колдунья. Губы девочки опасно задрожали.

— Спасибо вам, госпожа! — прошептала она, — Я пойду готовиться к ритуалу отречения. Полагаю, его будет проводить не сам господин Ос, а кто-то из ваших приближенных?

Дракон вздохнул и прикрыл глаза ладонью.

— Мне это не понравится, да? — уточнила Мика мрачно. Ос вздохнул ещё раз и тихо попросил:

— Не думай об этом, я все улажу, хорошо? Фиа-Та, будь так добра, останься пока с госпожой.

Девочка отчаянно закивала, звеня украшениями. У Мики сложилось стойкое чувство, что она бы на что угодно сейчас без вопросов согласилась — такое счастье светилось в тёмных глазах. Колдунья, между тем, все больше ощущала, что её судьба, как сошедшая с рельс вагонетка, несётся куда-то и уже никогда не вернётся на прежний курс.

О чём уж там говорил Ос с Халли-Ка, осталось для Мики тайной за семью печатями, но разошлись они вполне довольными друг другом в принципе и жизнью в частности: Фиа-Та была добрым папочкой полностью и безоговорочно передана в руки новых хозяев. Мика испытывла в связи с этим те ещё путанные чувства, напрямую связанные с животрепещущим вопросом: что с девочкой дальше-то делать? Нет, по большему счёту все очевидно — везти в Предгорье, но тут колдунью как бы волновали детали. Она сама не понимала своего будущего, а теперь ещё и отвечала за двоих детей, ибо на полном серьёзе считать тощенькую Фиа-Ту взрослой у Мики не получалось.

— Нервничаешь, небо мое? — спросил Ос тихо, присев рядом с ней и осторожно обнимая. Мика вздохнула.

— Я бы на тебя посмотрела, полети вся твоя жизнь в пропасть, — буркнула она, — Ещё с Фиа-Той непонятно что делать дальше. Где этого её дракона искать, да и не рановато ли? Если он найдётся, вот скажи, как мне своими руками её отдать и сказать: совет да любовь? Как по мне, эти их ирребские обычаи — жуть жуткая.

— Какого дракона? — удивился Ос.

— А, да, я тебе не рассказывала, — хмыкнула Мика, — Она ко мне подошла, потому что поняла: ты — дракон. У неё слабенький дар пифии или что-то около, и она считает, что предназначена кому-то из ваших, кто с крыльями.

Ос прищурился, разглядывая спящую на тюках девочку.

— Дар есть, — подтвердил Ос, — Хоть и настолько специфический, что я даже внимание не сразу обратил. Имеет смысл отдать девочку на обучение, для начала. А насчет дракона — надо сводить её на смотрины, если сама в процессе учёбы не сможет о своей паре разглядеть побольше, конечно.

Мика вздохнула:

— Пусть сначала подрастет, а потом — смотрины. А то она бы прямо сейчас в объятия своему дракону прыгнула, издержки воспитания.

— Мика, никакой дракон не тронет свою пару в таком возрасте, поверь мне на слово, — снисхождение в голосе Оса было вполне ощутимым, — Она юна по вашим, человеческим меркам, а по нашим — просто младенец.

— Ос, не суди всех со своей улитки, — не без раздражения посоветовала колдунья, — Мало ли, что за хрен с крыльями девочке попадется? Судьба-то у неё с юморком! А вот насчет обучения, это уже годно, мне нравится. К лучшему, если из неё выбьют всю вложенную любимым папочкой дурь…

Мика замолчала. Мысли вдруг как-то странно перепутались, будто её укрыли ватным одеялом.

— Спасть хочу, — пробормотала она.

— Я тоже, — вздохнул Ос, прижимая её к груди и опираясь спиной на панцирь, — Аж кажется, будто мама колыбельную…

Дракон вдруг замолчал, дёрнулся, попытался превратиться, но чарующий неземной голос, льющийся над лагерем и неслышный для смертных, убаюкал и его.

 

15

Фиа-Та спала, и ей снова грезился её дракон, прекрасный и величественный. Они летели вместе в сторону разгорающегося заката, и она задыхалась от счастья — он был рядом, укрывал её своими крыльями, не отпуская.

— Я отправляюсь к тебе, о прекрасный, — прошептала Фиа-Та, — Мы скоро встретимся, господин моего сердца.

— Где ты? Кто ты? — крикнул он отчаянно, — Я не слышу тебя!

Фиа-Та печально улыбнулась: как ни старалась, она, слабосильная, не могла докричаться до него, не могла говорить так, чтобы он услышал её голос сквозь рёв ветра. Но она все равно с упорством, достойным иного применения, рассказывала ему обо всех горестях и радостях, что были в её жизни.

— Может, лучше, что ты не слышишь меня, — шепнула она, — Ты так велик, что мои терзания показались бы тебе мелочной ерундой. Что я смогу предложить тебе, когда увижу? Пожелаешь ли ты взять меня хоть кем-то в свой дом? Я ведь чужая наложница, и, хотя я не нравлюсь господину и он пока не берёт меня в свою постель, мне никогда не быть чистой для тебя. Но никакого другого способа добраться до тебя нет, господин моего сердца. Прости меня…

— Вставай! Да поднимайся же, ленивая девка!

Пощечина обожгла щёку. Девочка подскочила и увидела нависшего над ней отца.

— Бегом за мной!

Спросонья она не понимала, что происходит, день вокруг или ночь, почему наложники в спешке разбирают лагерь. Оглянувшись на спящих на песке господ, Фиа-Та поняла, что те не просыпаются, не замечая, как слуги отца выкапывают улиток.

— Что происходит? — прошептала она, — Отец?

— На наших охранников прогневалась сама Безымянная, им не жить, — проговорил Халли-Ка, волоча Фиа-Ту за собой, — Но я подношу великому Раху щедрые кровавые дары, и Она позволяет нам уйти — при условии, что на выходе из пустыни я принесу в жертву всех наложников. Поторопись же!

— Но…

— Что — но? Этот Ос уже не жилец, значит, и заплатить обещанного не сможет, а у тебя ещё есть будущее и жених. Шевели ногами!

Фиа-Та оглянулась на спящих охранников, почти скрытых песком, вспомнила своего жениха — богатый человек из старшей касты, все сестры завидовали ей — а потом в памяти расцвел закат, к которому её несли чёрные крылья.

— Я останусь, отец. Наша с господином Осом связь… подтверждена. Господин взял меня, я теперь его.

— Что же, — купец отпустил её руку, — Тогда тебе, наверное, и впрямь стоит остаться! Твой жених откажется от тебя, если узнает.

— Да, отец, — сказала девочка, — Я тоже так подумала.

Фиа-Та отошла в сторону, наблюдая, как тают в песочныых вихрах улитки — она решила дать отцу время уехать, а потом уже попытаться разбудить господ. Ветер крепчал, и солнца было уже почти не видать. Она знала, что это значит, но отчего-то совсем не сожалела о содеянном: после того сна пришло понимание, что она либо найдёт своего дракона, либо умрёт. Становиться женой достойного человека и предавать его, каждую ночь мечтая о чужих объятьях — воистину жалкая участь.

— Ну и зачем ты соврала? Надеешься на мою милость? — этот голос — как шелест зыбучих песков, шипение сотни змей и вой вековых ветров. Фиа-Та знала, кого увидит, ещё до того, как обернулась — Безымянная, наложница великого Раха, та, что первой надела их церемонные одежды, та, чьего лица не видел никто из живых. Именно ей молились женщины Ирребы в трудные минуты, и вот она стояла на бархане совсем неподалёку, как ответ на все молитвы, сотканный из тысяч и тысяч стальных песчинок.

— Нет, Безымянная, — склонила Фиа-Та голову, — Я лишь выбираю свою судьбу.

— Вот как, — усмехнулась собеседница, — И что же, просто растратишь мой дар, умерев здесь?

— Это Вы одарили меня?

— Да, — хмыкнула боигня, — Твоя мать была так трогательно преданна мне, что я поцеловала твои глаза, подарив тебе ясный взор. И что делаешь ты? Ведёшь себя, как заправский слепец. Люди… Вот что ты собираешься делать теперь?

— Я пойду будить госпожу и господина, — признала Фиа-та тихо. Безымянная рассмеялась:

— Не получится, нет-нет! Моя младшая дочь спела им свою песнь, они не проснутся, пока не станет слишком поздно для большинства из них. Ты же видишь ясно…

— Но почему? — вскричала девочка.

— Ослабить дракона — такова просьба моего любимого сына. Неужто сама ты отказала бы своему ребёнку?

Фиа-Та заломила руки:

— Есть ли у меня шанс убедить Вас хотя бы разбудить их?

— Твоя мать — моя любимица, но не в моих правилах даровать дважды. Отдам одно — заберу другое, всему есть цена. Твои глаза в обмен на мою услугу. Принимаешь?

И все в душе девочки летит в бездну, потому что это — приговор, потому что дракона ей больше не видать, и вообще никого, но поздно отступать, сворачивать с выбранного пути, отказываться от вызова. Сама Безымянная даровала шанс…

— Да, — сказала Фиа-Та просто.

* * *

— Я сожалею, господин Казначей, но именем Совета Старейшин я вынужден арестовать вашу пару.

— Что? — тихий, шипящий голос Ара ветром прошёлся по комнатам людской половины их пещеры, — Вы отдаете себе отчет в том, что делаете?

Исполнитель Воли, серьёзный оранжевый дракон, совершенно очевидно чувствовал себя не в то время и не в том месте: мало кому понравится оказаться между молотом и наковальней, а арестовать по воле Старейшин пару лучшего друга правителя — такой пердимонокль иначе, как лютым ужасом, не назовешь. Выбора, однако, у него особого не было. Понимая, на что способен воздушный дракон в ярости, он, тем не менее, проговорил ровно:

— Я сожалею, но она обвиняется в похищении несовершеннолетних драконят.

— Что?! — Шу, до того ошеломлённо молчавшая, обрела дар речи, — Просветите хоть, кого я похитила и зачем?

— Речь идёт о Мии и Маке Алых, небезызвестных вам близнецах. Совет понимает щекотливость ситуации, потому даст вам возможность просто выдать их…

— Погодите! Я не похищала их! Они пропали? С чего вы вообще взяли, что это я?

— Сожалею, госпожа. Тому есть самые надёжные свидетели.

— Довольно, — за окнами взвыл разбуженным псом ветер, — Моя пара не уйдёт отсюда.

Оранжевый вздохнул. В целом, вполне предсказуемо, но он обязан был попытаться! Потому негромко сказал:

— Господин Казначей, не ухудшайте ситуацию больше, чем нужно. При Вашей должности…

Глаза Ара расплавились ртутью, воздух вокруг него сгустился. «Все», — понял Исполнитель Воли с некоторой печалью. Расклад был классический, политический: Ара Серого, разумеется, за их убийство изгонят и лишат должности, но ему и его ребятам от этого ни разу не легче.

— Ну-ка стоп! — рявкнула Шу вдруг, — Почтенный, простите, за всеми этими удивительными новостями не запомнила вашего имени… Не дадите нам пару минут переговорить? Можно не наедине, просто отойдите во-он в тот конец зала. Пожалуйста!

В глазах оранжевого дракона полыхнула благодарность, и он действительно отступил в сторону.

Вслух говорить лиса не стала. Повернувшись, она прижалась к напряженному, как струна, дракону.

— Ар, — зазвучал в его голове её мысленный голос, — Не делай глупостей, любимый. Просто позволь им арестовать меня! Подумай сам: если ты сейчас им откажешь, они придут снова, с куда более весомой поддержкой. Можно ли этого допускать? Тем более что, я не виновна, ты и сам это понимаешь. Это недоразумение, которое рано или поздно разрешится!

Казначей едва слышно вздохнул:

— Ты не понимаешь. Это не недоразумение, это политика, милая. Если сейчас я поступлю разумно, нет ни единой гарантии, что они не пойдут дальше и не казнят тебя за… по какому-то надуманному обвинению.

— Но, если ты сейчас им воспротивишься, ты подставишь этим князя. Он много раз во всеуслышанье говорил, что твоя воля — его воля. Что останется ему, если ты сейчас сделаешь ошибку?

— Я не должен позволять этой грязи тебя касаться…

Шу затопило волной его ярости, сомнений и отчаянья. Она тихо усмехнулась.

— Знаешь, это мило — то, какой наивной ты меня считаешь. Я знала, кто ты, когда принимала тебя, как свою пару. И поверь, я не юная романтичная особа, полагающая, что можно быть с высокопоставленным мужчиной и не платить за это цены. Я приняла это, так прими ситуацию и ты. Оставшись при должности, ты куда быстрее докажешь, что я невиновна!

Ар прикрыл глаза, а после коснулся пальцем одного из перстней и скороворкой прошептал:

— Бегом к Ису. Расскажи и покажи все.

После он небрежно взял Шу под руку и направился к ожидающим их драконам.

— Вы правы, — перед драконами вновь предстал идеально спокойный Господин Казначей, — Я погорячился, и прошу простить. А сейчас я прошу воспользоваться поправкой семнадцать, позволяющей разделить со своей парой заключение. Изволите нас проводить?

* * *

Ис Ледяной и его княжеская светлость, Тир Бирюзовый, сидели за закрытыми дверями и обсуждали град анонимных доносов разной степени безумности, которые посыпались на главу безопасников в последнюю неделю, как из прохудившегося мешка.

— Если в следующий раз мне сообщат, что Алый Старейшина ест младенцев, я даже удивляться не стану, — заметил Ледяной устало, — Кому-то уж очень хочется дать мне повод вцепиться ему в глотку.

— Нельзя этого допускать, — поморщился Тир, — Алые — могучий клан, дети чистейшего пламени, а все туда же… Нам давно пора было завязать с этими пережитками прошлого.

Ис усмехнулся:

— Я… — и замер, уставившись в пустоту. В его глазах, обычно насмешливых, начал проступать чистейший шок.

— Что?.. — начал Тир.

— Донесение от одного из призрачных стражей, — сказал Ис отрывисто, — Ар с Шу арестованы.

— Что, прости? — переспросил Тир тихо. Ис чуть прищурился, увидев, как потемнели очи князя от чистейшей ярости. Они были старыми друзьями, и Ледяной, как никто, хорошо знал: Тир мог быть безалаберным и почти что идеалистом в некоторых вопросах, но те, кто брались недооценивать князя, ошибались. Как правило — фатально.

— Шу обвинили в похищении тех двойняшек-поукровок, — пояснил Ис, — Я уже передал Гору информацию по связи, нужно быстро все проверить. Призрачный страж, который охраняет Шу, подтвердит её невиновность, но Старейшинам пока что об этом знать не стоит: для начала надо понять, где дети и похищали ли их вообще.

— Верно, — кивнул Тир, — Алый Старейшина уже декаду пытался добиться от меня встречи, но я отказывался. Эти художества почти наверняка на его совести, кто ещё? Сообщи моим советникам о произошедшем, Ис, и выпотроши память призрачного стража. Не хотелось открывать этот иномирный секрет, но ситуация критична; направь лучших на поиски детей. Встретимся в Доме Совета, я отправляюсь немедля.

— Тир… будь благоразумен.

Вокруг князя заполыхала колдовскими отсветами магия, которой издревле славился его род.

— Довольно с меня благоразумия, Ис, — зло ответил он, — Не понимают по-хорошему — будет, как они привыкли!

* * *

Гор и одна из помощниц Иса, фейри-полукровка Раока, пили чай, ожидая окончания совещания. Волк, как всегда, чувствовал себя рядом с девушкой неловко. Её запах так хорошо дополнял их с Исом ароматы, переплетаясь с ними, что звериная половина была озадачена: почему это мы не берём её в семью? Проблема состояла в том, что то, что хорошо и нормально для волков-оборотней, у большинства других народов считалось… в общем, не то чтобы очень приветствовалось, и Гор не хотел бы даже представлять реакцию Иса на такую идею. Потому с Раокой, работавшей на них уже несколько лет, приходилось просто дружить, что волка немного… ладно, очень смущало и сбивало с толку.

— Не нравится мне, как это все пахнет, — наморщила девушка точёный носик, — Слишком уж раздувают эту историю с двойняшками, если хочешь знать моё мнение.

— Согласен, — буркнул Гор, — Ненавижу политику.

— Брось, здоровяк, ты неплохо справляешься! — ткнула шутливо она кулачком в бок.

Волк вздохнул:

— Моя любимая часть: эти, в белом, за нас, вон тех, в чёрном, выследить и убить. Поклоны, реверансы, сто оттенков серого цвета без единого проблеска чёрного и белого — вот дерьмо, которое я нанавижу больше всего.

Она подпёрла голову крошечным кулачком.

— Ты не представляешь, насколько я понимаю тебя. Моя мать — одна из фрейлин Неблагого Двора, и ты даже вообразить себе не сможешь, на что было похоже моё детство… Гор?

Волк, застыв на несколько секунд, повернул к Раоке бледное лицо и отрывисто бросил:

— Я ухожу с дознавателями на земли Алого Клана. Узнай как можно быстрее все о деле, которое завели против Шу.

— Дело? Против Шу? — бровь Раоки стремительно взлетела вверх. После того, как Ис приставил полукровку к Шу во время давешних Смотрин, Раока относилась к лисе покровительственно и её успехами весьма интересовалась.

— Уже делаю, — сказала она быстро, — Пришлю весть в дороге. Ты точно пойдёшь сам?

Волк застыл, пережидая минуту сомнений. Ис его за это по голове не погладит, но Гор — лучший следопыт, да и сидеть в такую минуту дома и послушно ждать пару он не собирался ни под каким предлогом.

— Да, — сказал волк резко. Уже уходя, он замер на миг, услышав тихое:

— Будь осторожен!

* * *

— Суд Старейшин состоится в самое ближайшее время! — сообщили им, закрывая толстенную каменную дверь. Шу устало вздохнула, оглядывая магически изолированную каморку без окон, вырубленную прямо в скале. Ар, чуть поморщившись, скинул своё киото, оставшись в рубашке и штанах, и постелил его на каменную лавку, жестом приглашая её сесть. Молчать было страшно, говорить — не о чем, и лиса чувствовала странную сухость в горле. Не хотелось этого признавать, но она была малодушно рада, что не одна.

— Все будет хорошо, — сказал Ар спокойно, отвечая скорее на её эмоции, — Главное — не бойся.

Она усмехнулась чуть грустно и прижалась боком к нему. Ар обнял её одной рукой и вдруг принялся напевать негромко их давнюю знакомую, колыбельную, которая как-то случайно успела стать их общей. Шу прикрыла глаза.

Лиса не могла бы сказать, сколько они так просидели, но на её взгляд прошло совсем немного времени, прежде чем дверь распахнулась, впуская в комнату высокого, мощного дракона с жёстким лицом и россыпью алых кос, змеящихся по спине.

— Почтенный Старейшина, — пропел Ар, — Какая честь. Чем обязаны?

Алый поморщился.

— Оставь, Казначей, я пришёл не к тебе.

Тело Ара закаменело, хотя внешне он остался спокоен. Шу прокашлялась:

— Моё, почтение, господин, я…

— Девочка, — оборвал Старейшина жёстко, — Времени нет совсем, ситуация такова. Ответь мне, пожалуйста: это ты похитила детей?

— Нет, — в голосе Шу прорезалось раздражение, — Конечно, нет!

— О чём вы и сами наверняка знаете, — добавил Ар спокойно. По лицу Старейшины пробежала тень.

— Интересно получается, да? Вы подозреваете меня, я — вас. Но в данном случае я до последнего надеялся, что за этим и впрямь стоишь ты, госпожа Шу.

— Извините, я не… — начала лиса и умолкла. А ведь она и сама искренне считала, что Старейшина просто спрятал детей. Но, если это не так, тогда…

— Верно, — криво улыбнулся красный дракон, — Если это не вы, их смерть — лишь вопрос времени. Мой старший внук молод и только обрёл Миа, ему не пережить её потери. Схема проста, решение логично. У драконов лишь три слабости: шея, подкрылки и пара. По последней в наших играх бьют чаще всего, увы. Спасибо за ответы, лиса, пусть они и не порадовали.

— Может, их просто отпустят, — прговорила Шу, — Нет смысла их убивать.

Со стороны Ара пришла волна эмоций, главными из которых были горечь и печаль.

— Они — смышленные дети, — спокойно возразил Старейшина, стоя на пороге, — И наверняка уже догадались, что их забрала не ты, а некто, принявший твоё обличье. Дан ещё не понимает… просто не хочет понимать ситуацию. Знаю, я тоже проходил через это, но фактам надо смотреть в лицо: их не оставят в живых. Удачи на суде, госпожа Шу. Попробуй вспомнить, чем ты занималась последние сутки и кто может доказать это. Моё почтение, Казначей.

Дверь за Старейшиной захлопнулась.

— В каком смысле — уже проходил через это? — спросила лиса тихо.

— Ты знаешь, лишь дракон, не имеющий уже пары, может стать Старейшиной, — проговрил спокойно Ар, — И Алый — не исключение. Его пару тоже похитили ради определённых действий с его стороны. Он сделал все, что приказали похитители, но её все равно убили, чтобы замести следы.

— И он так и не узнал, кто они?

Ар Серый усмехнулся:

— Узнал, разумеется. Они-то рассчитывали, что он покончит с собой, как большинство потерявших пару драконов, но ему удалось преподнести Опаловому дому несколько неприятных минут.

— Не слышала о таком…

— А его с тех самых пор и нет, так что слышать, в общем-то, не о чем, — цинично улыбнулся Ар.

 

16

Ос очнулся рывком, подскочил и тут же судорожно закашлялся: окружающий мир обратился обезумевшим песчаным вихрем, в котором совершенно невозможно было понять, где верх, где низ. «Мика» — завопило все его существо, от ужаса перед глазами потемнело, поскольку в этом монохромном мире невозможно было никого разглядеть. Найти её помогла лишь связь, и он пережил несколько не самых приятных минут, откапывая её из песка. Руки дрожали, и, услышав ровное сердцебиение, дракон едва не расплакался.

— Под… кха-кха… подъём! Тревога! — голос Натана, искаженный воем ветра, разнёсся где-то поблизости. Мика нахмурилась и распахнула глаза, закашлявшись.

— Какого…? — прошептала она, потрясенно оглядываясь.

— Ос! Мика! — закричал Бран где-то справа, и Ос одобрительно кивнул, почувствовав, как мальчик растягивает купол защиты — уникальная магия старой человеческой аристократии, энергии забирает немеряно, но эффектно даже против магии богов. Дракон вздохнул, понимая, что теперь — его ход. Он властно надавил на плечи Мике, попытавшеся вскочить.

«Ты же помнишь, что тебе сейчас неподвластны плетения, правда?» — спросил он мысленно, — «Дай мне минуту, я справлюсь».

Прикрыв глаза, Ос потянулся к воде, дремающей глубоко под иссушенной суховеем землёй, и к жизни, что переливалась внутри него самого. Он взывал к магии бога, которой учил Йорамора, а в ней не было ни слов, ни символов: лишь возможность слиться со стихией и просто быть ею, лишь умение желать чего-то так отчаянно, что все остальное растворялось неважной смурной тенью.

Поднять руки от земли было ему почти так же тяжело, как воде — прорваться вверх сквозь слои песка и сланца: почти невыносимо, почти что больно, но — не невозможно. Руки дракона разошлись на манер крыльев, и вокруг него кругом начала расплываться водяная переливающаяся сфера, обходя людей, но беспощадно выталкивая за границу круга песок. В какой-то момент она поглотила, сделала частью безопасного пространства и пятачок, где ютились Бран, Нод, Натан и ещё несколько парней, и ещё группу людей, и лежащего без движения однорукого Белоснежку, и мешки с их инвентарём — купец, оставляя их на верную смерть, зачем-то избавился и от вещей. Возможно, не хотел провоцировать гнев богини. Оса это не слишком удивило: уж кого-кого, а Безымянную путешественники боялись практически до заикания, и, будем же откровенны, было, за что.

— Твою мать… Проверьте раненых! Вспоминайте, кто где спал! Пытайтесь откопать! — орал Натан, даже в такой ситуации умудрившийся не растерять самообладания. Сфера между тем охватила всю территорию, занимаемую некогла их лагерем, и опасно задрожала.

— Я не смогу удерживать её долго, — сказал дракон спокойно, — Надо уменьшить радиус. Натан, Вы понимаете меня?

— Еп, а что мне остается? Парни, кучкуемся! Бран, что там?

Полулис только покачал головой: Белоснежке, как и ещё двум парням, прикорнувшим в низинке, не повезло. Фатально. Мика рядом втянула с шумом воздух и вдруг рявкнула во все горло:

— Фиа-Та! Они её забрали? Фиа-Та, ты здесь?!

— Госпо… кха-кха… — тихий голос прозвучал откуда-то из-за купола.

— Халли-Ка, проклятый урод, — прошипела пара Оса, вскакивая на ноги и накидывая на голову первую попавшуюся ткань, — Я сейчас!

— Стой! — выдорхнул Ос, но необходимость удерживать купол связывала его по рукам и ногам. Остановить же Мику оказалось не проще, чем мчащую вперёд гончую: она метнулась в ту сторону, откуда звучал голос девочки, раз за разом выкрикивая её имя. Советник сцепил зубы, настраиваясь мысленно на жизненные показатели пары и отслеживая её перемещения, создавая малый щит и вокруг неё. Делать это и параллельно продолжать удерживать водный купол такой плотности и радиуса было примерно так же просто, как цитировать наизусть алхимические формулы, параллельно составляя особо хитровыкрученный договор и выплясывая что-то зажигательное. Особенного выбора, однако, у дракона не было.

— Происходит то, о чём я думаю? — уточнил Бран светским тоном, — Нам ждать Стальных Смерчей?

— Да, — сказал Ос тихо, — Это — гнев Безымянной, сомнений нет.

Кто-то застонал, кто-то — принялся молиться.

— Вот и откоптили мы небо, да? — хмыкнул Натан, — Все, кабака. Но, ребятки, тут как на войне и вообще везде: трепыхаться надо до последнего, так что отставить стоны. Ос, надолго тебя хватит?

Дракон вздохнул:

— Надо уменьшить радиус, пока песок ещё не изменился. Тогда хватит на подольше.

— Понято, всех, кто ещё дышит, уже стащили в кучу, можно сжимать!

Ос покачал головой:

— Ждём Мику. Она уже рядом.

Словно в ответ на его слова, его пара, тащившая Фиа-Ту чуть ли не на себе, прошла сквозь купол.

— Ос, её глаза! — Мика пребывала почти в истерике, — Серый песок повредил ей глаза!

Дракон только сдавленно простонал: магией на треклятые песчинки воздействовать было невозможно, и никакому лекарскому лечению таки травмы не поддавались.

— Все хорошо, — прошептала девочка, — Так надо.

— О чём это ты? — рявкнула Мика, потрошившая аптечку, — Кому надо? Очередная безумная идея твоего батюшки?

Ос нахмурился, вполне способный сопоставить очевидное:

— Ты говорила с Безымянной? Зачем она пришла?

— За… вами, господин, — тихо признала девочка, — Её сыну нужны вы.

Под куполом стало тихо, лишь приглушенный защитой вой ветра да шелест песка разбивали безмолвие. В горле Оса встал вязкий ком — он примерно догадывался, о чём думали все эти люди. Со стороны Мики пришла волна смешанных эмоций: понимания, злости, обречённости и даже вины. Скосив глаза на хмурого Натана, она шепнула:

— Весовая категория?

Вояка криво ухмыльнулся, но злобы или раздражения на его лице дракон не уловил: скорее бывший командир выглядел, как человек, предположения которого подтвердились.

— Так в чём проблема? — крикнул кто-то из наёмников, чье имя Ос не помнил, — Пусть забирает этого недозельевара и оставит нас в покое!

В ответ раздался одобрительный ропот.

— Ты, я смотрю, очень умный? — оскаблился Нод, — Давай лучше отдадим этой суке тебя — глядишь, найдёте общий язык!

Ветер за куполом взвыл особенно отчаянно, и Ос покачнулся, понимая: началось.

— Заткнулись, — гаркнул Натан, — Мы вам не точка питания для богов, чтобы расплачиваться товарищами. А для тех, кто в раковине и туп, как задница, напоминаю: без Оса мы сдохнем в первые три минуты. Желающие прогуляться сквозь стальной песок есть? Они берут, что хотят, и валят хоть сейчас. Остальные — рты на замок и задницы в кучку. Бегом!

Выполнять приказ все кинулись с немалым энтузиазмом. Дракон меж тем судорожно думал, и чем дальше, тем больше приходил к выводу: ситуация патовая. Бывший некогда частичками в воде реки Хороны, стальной песок, уникальный в своей природе, был практически невосприимчив к магии и остер, как крошечные лезвия. Он прятался глубже обычного песка, но, если уж поднимался в воздух, так просто не оседал. Даже если бы Осу удалось поторговаться с Безымянной, отдать себя взамен остальных, это не привело бы ни к чему. Оставался один-единственный выход, и дракон кивнул сам себе.

— Прижмитесь друг к другу ещё ближе, — попросил он серьёзно, — Укройтесь тканями, соберите всю оставшуюся воду. Я… попытаюсь вас спасти.

Защитный купол искрил, выдерживая удары стального песка, но это был вопрос времени. Вздохнув, Ос вложил в него побольше остаточной силы, чтобы тот продержался несколько минут без подпитки, и превратился.

— Мать твою! — выдохнул Натан. Кто-то закричал.

— Спокойно, это Ос! — проговорила Мика, — Все в порядке, быстро делайте, как он сказал!

Дракон меж тем принялся деловито свивать своё тело в кольца вокруг сбивающихся в кучу людей.

— Ос? — в голосе Мики проступил самый настоящий страх.

«Все хорошо», — сказал он мысленно, — «Моя шкура и не такое выдержит. Все хорошо, небо моё, не бойся только. Бери Фиа-Ту, устраивайтесь меж моими передними лапами. Я укрою себя дополнительной защитой. Давай, милая, все будет хорошо. Поспеши».

Губы Мики задрожали, но она вцепилась в девочку, сворачиваясь клубочком в специально подставленной драконьей лапе. Дракон распушил плавники, снова отчаянно жалея, что нет крыльев — тогда заслон его тела над сбившимися в кучу людьми был бы плотнее. Он извернулся так, чтобы его голова оказалась возле Мики, укрылся защитой — надолго ли её хватит? как скоро щитом предстоит стать ему? — как одеялом, и мысленно сказал: «Все хорошо». Вокруг них, сверкая, раскручивался первый стальной смерч.

* * *

— Шу скоро придёт, — сказал мужчина, спрятавший Мию с Маком в пещере, — Сейчас ей нужно уладить кое-что. Подождете?

— Конечно, — улыбнулась Мия, — С удовольствием! Хотя могли бы и не усыплять нас. С Шу мы бы и так пошли!

— Времени не было, — древесный дракон чуть нервно дёрнул губами, — Ведите себя хорошо, ладно?

Мак хотел сказать этому лгуну какую-то грубость, но ручка Мии сжала его собственную, как в тисках. Их личных знак: «Молчи, врать буду я». Мальчик не понимал, зачем им притворяться, что все хорошо, но сестре в этом вопросе привык доверять: как большинство близнецов-драконов, они уравновешивали друг друга и дополняли. Там, где нужно было быть логичным, смелым и честным, была вотчина Мака, а вот хитрость и обман Мии давались лучше, как и всяческие каверзы.

— Хорошо, — улыбнулась древесному Миа, буквально источая доставшееся от фейри обаяние, — Мы будем очень хорошо себя вести! Я могу спеть вам песенку, если хотите!

Вот ещё одна вещь про Мию: она упорно притворялась глупой и маленькой девочкой, хотя они, как полукровки, были значительно умнее ровесников-драконов. Маку это все казалось нечестным, но близняшка лишь смеялась, мол вся жизнь — надувательство, где вопрос лишь, кто кого обманет первым. Мальчик знал, что именно эти слова высечены над воротами Неблагого Двора, но все равно в правильности их немного сомневался.

— Не надо песен, — сказал лгун чуть нервно, — Лучше станцуй. Или стих расскажи.

— Ну и зря, — надула Миа губки, — Я хорошо пою. Но ладно! Тогда — танец…

В этот момент внизу, в лесу, вид на который открывался из пещеры, заполыхали заклятья. Красные сигнальные чары взлетели вверх, угасая, как звёзды. Мак почувствовал облегчение — наверное, это пришли за ними. Правда, радовался он недолго — со стороны Мии пришла волна страха. Он проследил за её взглядом и понял, что девочка наблюдает за виной и огорчением, проступающими на лице древесного. Через мгновение, правда, эти чувства сменились ледяной маской, он повернулся к ним, и до Мака наконец-то дошло, что именно происходит.

— Так что ты медлишь, сестренка! Станцуй, — растянул Мак губы в улыбке, одним взглядом умоляя — отвлеки. Миа радостно разулыбалась в ответ.

— Да-да, — защебетала она и завертелась на носочках, рассыпая в стороны магические искры. Уроки дедушки-Старейшины давали свой прок — дети контролировали свою магию куда лучше, и Мак понимал: это их единственный шанс. Он приготовился, но сестра опередила: её искры вдруг обратились сияющими змейками и устремились к лицу древесного, метя в глаза. Он растерялся лишь на мгновение, но этого хватило мальчику: его магия, пусть и не собранная в заклятье, прицельно прилетела начавшему превращаться дракону прямо в центр груди, отбрасывая к стене.

— Бежим! — выдохнула Миа, и они выскочили наружу, оскальзывая на острых камнях горного склона.

* * *

Гор, не чуя под собой лап, нёсся по слабому следу запахов, пока его спутники разбирались с наглым, но очень уж шустрым демоном-метаморфом. Уж как волк ненавидел эту иномирную пакость, кто бы знал, но ценились эти твари на вес золота: копировать могли почти все, кроме запахов и репродуктивных функций, потому шли в наёмники и отлично себя там чувствовали.

Оборотень знал, что ему стоило подождать своих спутников, но проклятая тварь успела выпустить сигнальные чары, и волк понимал: каждая секунда на счету. Инстинкты гнали вперёд, звериная половина, заскучавшая по настоящим преследованиям, перехватила контроль и рвалась к добыче.

— Помогите! — кто другой бы не услышал, но у волков-следопытов со слухом ничуть не хуже, чем у знатных драконов. Чуть сменив направление, Гор ещё ускорился, буквально проламываясь сквозь зелень. Детский крик звучал в ушах эхом, взывая к волчьим инстинктам: защищать самок и детёнышей для волков было такой же абсолютной нормой, как жить в стае и чтить иерархию. Его глаза заполыхали жёлтым светом, призывая фамильную магию. Успеть. Он должен успеть!

* * *

Двойняшки прижались друг к другу, и Миа отчаянно завизжала, когда громадный ящер плюнул кислотой в камень, за которым они прятались. Преграда выдержала, но начала оплывать, и мальчика передёрнуло: бежать было некуда, они сами себя загнали в ловушку, выскочив прямо к отвесному склону горы. Вот так и вышло, что сзади оказалась почти монолитная скала с сосну высотой, а спереди, отделённый лишь несколькими валунами-преградами — взбешенный древесный дракон, от шкуры которого магия отскакивала, не причиняя вреда. Мальчик понимал: рано или поздно он достанет их, тут Мак иллюзий не питал никаких. Превратись похититель в человека, легко обошёл бы камни, но тогда и у Мака появился бы шанс, поскольку древесные драконы в людском обличьи не так уж устойчивы к магии.

Между тем, новый плевок оставил от камня треть его былой толщины. Миа визжала, не переставая, и правильно делала. Единственная надежда, которая оставалась в душе мальчика, была на то, что их все же кто-нибудь услышит, и в этом смысле голос Мии, который был тише храмового колокола, но, будем честны, ненамного, был идеален. Мак высунулся и снова направил свою магию на древесного, но тот лишь мотнул головой, явно приготовившись снова плюнуть. Для них, вполне вероятно, это будет в последний раз…

В этот момент на поляну вылетел кто-то ещё, Мак даже сходу не понял, кто именно. Лишь когда дракон заревел от боли и попытался скинуть с себя нежданного помощника, мальчик понял, что это громадный чёрный волк, который пытается добраться до незащищейнной части шеи дракона.

— Бежим! — выдохнула Миа, волоча Мака за собой. В этот момент их спаситель коротко взвизгнул, Мак услышал тошнотворный хруст костей и не сдержался — отпустил руку сестры и остановился, оглядываясь. Их спаситель лежал в траве, его лапа была неестественно подогнута, а весь бок был залит тёмной, пузырящейся кровью. Она же хлестала у зверя изо рта, подсказывая не раз видавшему охоту со стороны Маку, что все очень, очень плохо.

Древесному этого показалось мало, он склонился над зверем, примеряясь к горлу. И тут Мак разозлился по-настоящему, потому что — если не сейчас, то никогда, потому что, как только этот урод добьёт волка — опять примется за них. И мальчик вдруг подумал, что вообще наплевать, может ли он превратиться в дракона, и плевать, сколько раз не получалось, потому что он или прикончит эту тварь, или умрёт, пытаясь. «У драконов две слабости — нижняя часть шеи и подкрылки» — голос дедушки-Старейшины звучал в ушах Мака, и он прыгнул на спину древесному, вцепляясь в основания крыльев и когтями, и клыками, раздирая изо всех сил.

Его восприятие вдруг изменилось, расширилось, обострилось, он почуял родственную магию Мии позади, услышал сердцебиение всех присутствующих — сестры, несущееся вскачь с восхищенным выдохом, древесного, громкое и судорожное, волка, прерывающееся и затухающее. На языке Мака плескалась кровь похитителя, и это оказалось на удивление вкусно и правильно, он изо всех сил вогнал шипы на своих крыльях в чужую плоть, нанося дополнительные раны. Древесный завопил от боли, и мальчику это отчего-то показалось чуть ли не музыкой.

Мак увидел — почуял? услышал? он не смог бы точно объяснить — как волк собирает остатки магии, поднимается на нетвёрдые лапы и примеряется. И мальчик вцепился крепче, извернулся, открывая союзнику пространство для удара. Волк не подвел — прыгнул, вгрызся в уязвимую точку, разрывая артерию. Древесный забился, но Мак тоже добрался до сосудов, несущих жидкость жизни от сердца к крыльям. Крови стало очень много, а похититель, наконец, рухнул. Мальчик радостно взревел, но тут же умолк: сердце волка, судорожно дёрнувшись, остановилось.

* * *

Раока следовала за Исом к зданию Совета, таща гору бумажек средней степени нужности: Старейшины были бюрократами, и отчёты наружной охраны следовало продемонстрировать наглядно. Кристалл с выпотрошенной памятью призрачного стража приятно грел карман — доказательства невиновности Шу были железобетонны, и копия, хранящаяся где-то у Иса, исключала всяческую возможность подвоха со стороны одиозных стариков.

Амулет-вестник на её шее махнул крыльями, передавая несколько слов от Гора. Раока облегчённо прикрыла глаза: невесть почему ей очень не хотелось отпускать туда волка одного.

— Статус? — спросил начальник холодно.

— Передали вестником, что замешан метаморф, — вздохнула фейри, — Пытаются взять живым. Больше ничего, ребятки уж очень заняты: сами знаете, изловить этих тварей трудно.

— Записала на кристалл?

— Обижаете, — задорно улыбнулась Раока, заслужив окрыляюще-одобрительный взгляд этих волшебных глаз, чей владелец при желании вил бы из неё верёвки как отсюда и до ближайшей луны. Фейри вообще отчаянно сожалела, что начальник и его милый пушистый спутник не склонны к экспериментам: ищи они себе развлечение, пусть даже на пару-тройку ночей, девушка бы зубами выгрызла это право у соперников и соперниц, не гнушаясь никаких методов. Но там, увы, было без шансов.

Вообще, Ис Ледяной был воистину ужасен, возможно, именно потому они с ним стали отличной командой. А ведь по логике её, шпионку Неблагого Двора, должны были казнить, а не нанимать на работу в ближайшее окружение. Впрочем, Ис всегда славился крайне оригинальными кадровыми решениями, да и её способности к работе с вестниками и неживыми материями стали для ведомства настоящей находкой.

— Что по суду?

— Успеваем ровно к началу, князь прибыл несколько минут назад, — отчиталась фейри. Ис довольно кивнул… и вдруг замер, задеревенел весь.

— Кто… кто возглавил операцию? Кто с тобой связался? — спросил он отрывисто.

Фейри обещала Гору промолчать, но тревога, полоснувшая сердце, не дала солгать.

— Господин Гор.

Ис выдохнул сквозь стиснутые зубы, и в его стылых глазах отразился сбивающий с ног ужас.

— Шеф, что… — начала она, хотя уже догадывалась, просто малодушно не хотела верить.

И тут дракон закричал, складываясь от боли пополам. Раока кинулась вперёд, удерживая Иса от падения, и чуть не заорала сама, уставившись на скромно расцветший между их руками полураспустившийся цветок, подозрительно напоминающий беладонну. При других обстоятельствах Раока прыгала бы от радости, но в тот момент они с Исом просто выдохнули на два голоса:

— Нет…

— Гор, — прошептала Раока, чувствуя, как слезы стынут в глазах. Дракон взревел, бешено и страшно, и обратился, сбивая её с ног и стрелой взмывая в небо. Фейри сцепила зубы: у драконов, в отличии от тех же волков или котов, не могло быть нескольких пар одновременно. Цветок для неё мог расцвести лишь после того, как сердце Гора остановится.

Она проследила, как ледяной дракон промельком умчался куда-то в сторону Всеобщего леса, и мысленно взмолилась: пожалуйста, Король-под-Холмом, даруй шанс. Цветок был блеклым, исчез быстро, значит возможно… возможно. Как бы ни было жаль терять возможность обзавестись истинной парой, почти что уникальную для её расы, смерть Гора пугала сильнее. Да и не принял бы Ис Ледяной её вместо искренне любимой, несмотря на всю нестандартность их союза, пары — в этом Раока почти не сомневалась.

Помочь, однако, она могла лишь одним — выполнить свою работу за них обоих, выступив на суде.

— Извините, мы не можем вас пропустить, — раздалось у неё над головой, — Здание Совета изолировано. Приказ Старейшины!

Раока вздрогнула и подняла взгляд на парочку оранжевых охранников, преступивших ей дорогу. В их глазах светилась решимость и чуточку — покровительственное снисхождение. Это было неудивительно: низенькая, худощавая рыжая девица в нежно-сиреневом платьице, чьи острые ушки недвусмысленно намекали на кровь фейри, у многих вызывала подобные чувства.

— И кто же из Старейшин отдал такой приказ? — прищурилась Раока, растянув губы в улыбке. Драконы переглянулись.

— Иди отсюда, девочка, — припечатал один из них более жёстко, — Это дом Совета, храм драконьих традиций. Приглашён Ис Ледяной, но уж точно не ты. Насчёт тебя распоряжение однозначно: не пускать.

Фейри, конечно, все поняла — сложно вырасти при Неблагом Дворе и не уметь быстро осознавать подобные вещи. По всему выходило: информация о том, что случилось с Гором, достигла ушей организатора всего этого, кем бы он ни был. То, что она наблюдала, было не более чем ответным ходом: Старейшины вспоминали о святости своей обители и драконих традиций исключительно тогда, когда это было им выгодно.

Раока прикрыла глаза. В другой ситуации она не стала бы лезть, видит Королева-Пряха. Но где-то там, в доме Совета, был тот, на чьих руках кровь Гора. И…

Многие думают, что фейри отвратительны: легкомысленны, блудливы, неразборчивы в связях и методах, хитры и бьют исподтишка. Бытует мнение, что остроухие лгут, как дышат, а дышат даже чаще смертных; большинство убеждены, что они не умеют любить никого, кроме себя. По сути, абсолютная правда все, Раока могла бы подписаться под каждым словом, насчёт себя самой — в том числе. Подо всем, кроме последнего. Любить фейри умели, и не хуже прочих, просто — по-своему, но от этого не менее сильно: уж в этом мог убедиться любой, кто пытался обидеть дорогое остроухому существо.

Раока подняла голову и разулыбалась. Флер очарования, в полной мере унаследованный от матушки, разошёлся вокруг неё кругами, по-новомй подчёркивая и бездонные синие глаза, и пухленькие губки, и сердцевидную форму личика. Задорные кудряшки её волос обрели особый блеск, и она увидела, как один из драконов безотчётно протянул руку, чтобы к ним прикоснуться.

Она оскаблилась, обнажая изменённые начавшейся трансформацией острые зубы — и превратилась окончательно.

 

17

Тир Бирюзовый, князь Предгорья, шёл по коридору собственного дворца, чувствуя в равной степени раздражение, гнев и усталость. Ему остро не хватао Оса, причём не его помощи даже, а просто по-отечески внимательного взгляда и спокойствия, которое излучал наставник отца. Тир был обязан Водному… если подумать, вообще всем, и оказаться без его поддержки в такой ситуации было подобно первому прыжку со скалы — необходимый, но пугающий опыт.

Бирюзовый дракон был молод для князя и сам прекрасно это понимал, именно потому старался внимательно прислушиваться к советам окружающих и решать проблемы дипломатией, а не агрессией. Память о отце, любящем родителе, но ведомом, самодурном и слабом правителе, служила хорошим уроком и вечным напоминанием, а ужас смуты по сей день порой являлся Тиру в дурных снах, когда его Ирейн по какой-то причине не спала рядом.

Князь пытался установить равновесие, но теперь, когда под удар попал его ближайший друг, Тир не знал, насколько далеко он готов зайти. Единодушен ли Совет, или это интрига Алого Старейшины? Или, быть может, вовсе третьего игрока? И, зная, что конфликт со Старейшинами может привести к очередной смуте… что делать ему?

Остановившись в одной из галлерей, бирюзовый дракон пару минут бездумно таращился на портрет матери, отороченный чёрной тканью, а после стремительно направился в их с парой личные покои. Тиру нужен был глоток покоя, а ещё — увидеть ямочки на щеках Ирейн. Иногда этого больше, чем достаточно.

Его законная супруга игралась со своей — их — маленькой дочерью у мини-бассейна, бурно что-то обсуждая с иномирной русалкой Эленой, которая неким неведомым для Тира образом стала единственной придворной дамой его супруги.

Это вообще была странная для Тира история. Разумеется, привезя пару во дворец, он первым делом попытался окружить её достойными дамами, но тут вышла осечка. К Ми Ледяной его пара относилась хорошо, но точек соприкосновения не находила, ограничиваясь редким взаимоуважительным общением. Превозносимую всеми Аки Белую, икону стиля и идеал воспитанности, Ирейн откровенно недоблюбливала — Тир не знал, за что, но мнение жены уважал и общение с драконицей ей не навязывал. А вот со взбалмошной, местами вульгарной Эленой, супругой главы Черных Кракенов, его девочка нежданно нашла общий язык. Это стало темой для пересудов — ходила куча мала слухов о романе русалки с Осом и неразборчивости в связях. Аки не раз тактично советовала князю ограничить общение пары с сомнительной нечистью, но Тир не любил что-либо жене запрещать.

— Девочки, — обозначил своё присутствие князь. Маленькая княгиня Иветта радостно улыбнулась ему с рук матери, вызвав приступ тоски: смотреть на дочь его пары было тяжело, несмотря на всю к ней любовь. Ирейн полагала, что дракону трудно думать о её первом браке, и Тир не разубеждал её. На самом деле, маленькая Иви была ребёнком его пары, а значит, его собственным — в некотором роде. В этом и была проблема.

Тайком от Ирейн Тир совершил над Иветтой ритуал пробуждения крови — и только затем, чтобы убедиться: девочка, как и её мать, абсолютно чистокровный человек. Только вот если Ирейн, связанная узами истинности с драконом, получала от этого перспективу долгой, теоретически бесконечной жизни, то Иветта должна была прожить стандартные для человека два столетия.

Два столетия! Эта мысль сводила дракона с ума. Для него это было все равно, что осознавать: его ребёнок смертельно болен.

— Элена, погуляешь недолго и Ветой? Нам надо переговорить с супругом.

— Ладно, — прощебетала русалка, подхватывая девочку, — Иди сюда, бутуз! Кто будет нырять с тётей Леной? А?

— Не смей нырять с моим ребёнком! — рявкнул Тир, но русалка уже скрылась, махнув на прощание хвостом. Никакого уважения! Ирейн вздохнула.

— Успокойся, милый, — попросила она чуть устало, — Лена хорошо умеет общаться с детьми, Вете ровным счетом ничего не угрожает. Скажи лучше, чем ты так озабочен? Твои эмоции долетают до меня, и они… тревожны.

Тир покачал головой.

— Ар и его пара арестованы по приказу Совета. Знаю, вы с ним не ладите…

— Милый, — вздохнула Ирейн, проводя рукой по его щеке, — Ты иногда как маленький. С чего ты взял, что я могу обрадоваться аресту Ара?

— Он был против нашей свадьбы, и вы постоянно ссоритесь.

— Ты все же наивен, как дитя, — усмехнулась его жена, — Мужчины! Любимый, все твои драконы были против нашей свадьбы, разве что кроме Оса, но ему по возрасту положено спокойно ко всему относиться. Бухтели все, но только Ар говорил в лицо, что думал, не прячась за ложь и не жаля исподтишка. И именно Ар без сомнений помог мне, когда я оказалась в беде — думаю, ты помнишь это не хуже меня. Да и если так подумать… Он был против меня, потому что любит тебя и хотел для тебя лучшего. В этом мы с ним схожи. Итак… как его вызволить, ты уже придумал?

Тир вздохнул:

— Мне нужно идти в дом Совета и участвовать в суде. Доказать невиновность Шу, скорее всего, удастся, но почти наверняка из-за этого скандала старые драконы потребуют отставки Ара. Я не знаю, что было бы правильно сделать в таком случае. С одной стороны, можно подыскать Ару другую должность, ведь проигнорировать их — опасность вызвать смуту. С другой, сдать Ара просто так и взять другого казначея… сама понимаешь. К тому же, они перешли ту черту, за которой моё доброжелательное отношение сходит на нет. Можно ли спустить такое?

Ирейн вздохнула:

— Знаешь, я ничегошеньки не понимаю в политике, но кое-что смыслю в управлении трактирами — так уж у нас с тобой забавно получилось. Так вот, когда-то мой батюшка, пусть ему в земле легко спится, работал в доле с другим дельцом, достойным купцом. Пока трактир не слишком много приносил, так все было, как меж друзьями, а потом — сам знаешь, как бывает. И вот повадился тот человек за спиной у отца делишки различные проворачивать, законные и не особенно. Папа лишь терпел молча, потому что — друзья, худой мир лучше хорошей войны, так говорят, да и выпить вместе они были не дураки… А потом, когда отца не стало, пришёл этот купец ко мне и попытался свои условия диктовать. А я сказала ему пельмешком по склону катиться и взашей выгнала. Он к судье, я — тоже. Так и так, говорю, все как есть по документам выплачу, как ему полагается. И за год полтрактира распродала, впрогодь жила, но денежку ему до копейки вернула. И знаешь, что? Оно того стоило, потому что это уже стал мой, и только мой трактир.

Тир удивленно на неё посмотрел.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что добро и вежливость — в одну сторону, а дела — в другую. И ежели раз позволишь кому-то условия себе диктовать, так оно и покатится. Ты — князь, а не их комнатная собачка, это раз. А второе, уж прости, но ты не хуже меня знаешь: сила твоя в тех, кто за спиной стоит. Умнее и практичней Ара, хитрее и опытнее Оса, общительней и обаятельней Ми, жёстче и ловчее Иса, лицемернее и разумнее Аки тебе не стать, милый, и это к лучшему: лишь в сказках правитель может все. В настоящих историях за спиной любого владыки стоят преданные и верные соратники, а его дело — объединить их и сплотить, держать подле себя изо всех сил. Если ты сейчас отдашь им просто так преданного тебе дракона, который был с тобой с самого начала, будут ли уважать тебя друзья и враги? А если уважения не будет, то и до смуты рукой подать. Бунтуют ведь не против злобных, а против слабых, так в любой стае.

Тир устало покачал головой.

— Знаешь, я смотрел на портрет матери. Она умерла из-за ошибки отца, и я…

— Боишься, что то же случится со мной? Тир, если уж судьба, то судьба. Я сдружилась с Леной, и, случись что, Вету заберут в морское царство. А мне… как ни обернётся, наша с тобой судьба будет общей. Княгиня я или где?

* * *

— Мой князь, — Аки Белая перехватила Тира у самого дома Совета, — У меня есть для вас информация от Белого Старейшины.

Бирюзовый дракон вздохнул: вот и началось.

— Слушаю, — бросил он, жестом отсылая охрану прочь.

— Дедушка пытается умерить пыл Совета, но нижайше просит вас быть сговорчивее и прийти к соглашению с ними, пойдя на некие уступки, — сказала Аки мягко, — И вы сами, поразмыслив, поймёте, что он прав. Вам лично ситуация ничем не угрожает, но, боюсь, есть риск того, что Старейшины выразят ноту недоверия нескольким вашим приближенным. И вполне… обоснованно.

— Вот как?

Видимо, было что-то в его тоне, отчего Аки вздохнула:

— Мой князь, заклинаю, не смотрите на меня, как на врага: я лишь доношу до вас настроения Совета и от себя прошу не делать глупостей.

Тир усмехнулся. Забавно, это воистину был день очень разных женщин и очень спорных решений. Но дело, наверное, к тому и сводится, чтобы выслушать, а после понять, что — твоё.

— Благодарю, Аки, — сказал он своей юношеской влюбленности, — Ты всегда была излишне снисходительна ко мне, но я… учту твои слова.

По её прекрасному лицу пробежала тень — видимо, нечто иное она хотела услышать, а может, что-то ещё сказать… Тир не стал разбираться — ещё будет время. Стремительным шагом он вошёл в здание, на ходу кивнув охране: оной было больше, чем обычно. Губы Тира искривились в злой усмешке. Ничего, старые пеньки, мы ещё поиграем!

Совет ожидал его в Зале Судилища в полном составе: все, как один, старые драконы, потерявшие некогда свои пары, все — из разных домов, все — исключительно мужчины. «Неудивительно, что они там такие злющие и склочные» — вспомнил Тир комментарий, отпущенный по этому поводу матушкой Оса, и невольно ухмыльнулся.

Вот уже почти тысячелетие состав Совета не менялся и делился на две условные партии: сторонники Тира и его противники. Первых возглавлял Ледяной Старейшина, в которого Ис пошёл и внешностью, и характером, и пристрастиями. Также в условно дружественную фракцию входили Золотой, Зелёный и Белый Старейшины. Если подумать, неудивительно: родня каждого из них была представлена в княжеском окружении и имела немалое влияние, которое никому не хотелось терять.

Противоборствующую фракцию возглавлял Алый Старейшина, главенствовавший в Совете. Под его началом собралась оппозиция: Стальной, Медный и Призрачный Старейшины, все как один — крайне опасные и проблемные личности, представители вымирающих родов. Все они склонили головы при его появлении, но князь не обманывался на этот счет: их вежливость была опаснее скорпионьих жал.

— Моё почтение, — улыбнулся Тир, — Вы просили меня прийти заранее, о Старейшие.

— Мой князь, — голос Ледяного полился сладким ядом, — Мы хотим говорить с вами о непростой ситуации вокруг почтенного Казначея Предгорья. Кое-кто из нас полагает, что она вышла из-под контроля.

— Так и есть, — отрубил Медный, — Эта безумная лиса, притворявшаяся мужчиной, зашла ещё дальше и похитила драконят. И это — пара княжеского приближенного, которую он предпочёл прекраснейшей и умнейшей Ири, достойно воспитанной в традициях драконов!

— То-то она из дому сбежала — от излишне усердного воспитания, нет? — хмыкнул Ледяной. Несколько старейшин подозрительно закашлялись. Алый скосил на Ледяного неприязненный взгляд — то ли дело было в противоборствующих стихиях, то ли в разных пристрастиях и взглядах на жизнь, то ли в том, что их кланы соседствовали, но ненавидели друг друга эти двое с яростью, пылом и расстановкой. Когда Тир пытался расспросить у Оса, знавшего их в юности, с чего эта вражда началась, наставник только молча плечами пожимал, но улыбался той самой ехидной улыбочкой, которая значила: уж прости, мальчик, до таких знаний ты не дорос.

— Не стоит так нервничать, — успокаивающе проговорил дипломатичный Белый, — Эту ситуацию стоит урегулировать миром.

— Проблема в том, что, хотя девушку видел мой внук, она упорно утверждает, что непричастна, — сказал Алый лениво.

— Между тем, ситуация с этими детьми незаконна с самого начала и бросает тень на княжеский двор, — отрубил Стальной, — Нас и так до смешного мало, ещё не хватало, чтобы наших детей воспитывали фейри. Я считаю, давно надо было вернуться к закону о Полукровках, согласно которому любой, кто сокрыл драконенка от ведома властей Предгорья, приговаривается к смертной казни.

— Да, — усмехнулся Ледяной, — То-то дети будут счастливы и возлюбят новую родину, если их близких людей тут будут казнить. Вы тонки, как всегда, мой друг.

Золотой одобрительно ухмыльнулся уголком рта.

— Мы говорим не то и не о том, — холодный голос старшего из присутствующих заставил всех повернуть головы в сторону Призрачного Старейшины, — Мой князь, твой двор дискредитирован этим скандалом, старший советник исчез куда-то и не отвечает на наши приглашения. Между тем, против него выдвинуты одним из нас обвинения в сговоре: наш источник утверждает, что существует некая тайная линия личной связи, по которой секреты Предгорья уходят куда-то на сторону.

Брови Тира взметнулись вверх.

— И почему же я узнаю об этом только сейчас?

Призрачный вздохнул:

— Информация была анонимна, мне потребовалось время, чтобы её проверить, но это так: старший советник владеет средствами связи сомнительного назначения.

— Замечательно, — кивнул Тир, — А она настолько же достоверна, как обвинения против госпожи Шу? Не знаю, осведомлены ли вы, но существуют неоспоримые доказательства её невиновности. Если информация о моем первом советнике того же порядка, то я зря трачу время на прогулки сюда.

Брови Алого слегка дрогнули — обычно Тир был куда вежливее и старался сгладить конфликт. Князь усмехнулся про себя: то ли ещё будет!

— Мой Князь, — сказал Белый, — Будьте благоразумны. В этой ситуации время не язвить, а прийти к мирному решению.

— Не спешите, — усмехнулся Алый, — О каких доказательствах идёт речь?

— Их преподнесёт господин Ис Ледяной, который придёт сюда с минуты на минуту. Полагаю, он уже здесь.

— Что же, — улыбнулся Белый, — Это замечательно. Мы могли бы его подождать, верно?

— С доказательствами или нет, — бросил Алый жёстко, — Совет Старейшин выказывает своё неодобрение и беспокойство Князю Предгорья.

— Что же, — улыбнулся Тир, — Князь Предгорья в свою очередь выказывает недоверие Совету Старейшин. Сказано.

Стало тихо. Губы Алого дрогнули, Ледяной чуть прищурился, словно пытался разгадать шараду, Золотой едва заметно кивнул, словно ждал подобного с самого начала. На лицах остальных, раньше больше напоминавших безучастные маски, проступили признаки искреннего шока. Призрачный задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Что?! — выдохнул Белый тихо, — Вы понимаете, к чему может привести эта ситуация?

— Разумеется, — усмехнулся князь, — Кое-кто наконец вспомнит свое место.

Старейшины явно опешили.

— Однако вы самонадеянны, княже, — хмыкнул Призрачный, — Интересные там должны быть доказательства, мне уж и самому не терпится взглянуть. Между тем, кажется, господин Ис запаздывает.

Тир и сам уже знал — что-то случилось, Ис уже должен был быть здесь. То, что Ледяного до сих пор не было, говорило лишь о том, что кто-то из этих оказался быстрее и хитрее. Тир молился только, чтобы с другом было все в порядке.

— Возможно, нам следует позвать обвиняемую и свидетелей? — уточнил Ледяной лениво. Лишь кто-то, очень хорошо знающий его, мог заподозрить за манерным тоном тревогу.

— Нет, полагаю, сначала мы выслушаем Вашего родственника… если он придёт, конечно, — сказал Стальной, — Кажется, княжеские приближенные в целом интересуются всем, кроме собственных обязанностей.

Словно в ответ на слова Старейшины, в коридоре раздался грохот, свист заклятий и оглушительный визг, от котого стекла в окнах гулко завибрировали. В рядах старых драконов наметилось оживление, как показалось Тиру, преимущественно — радостное.

— Это становится весьма любопытным, — отметил Золотой Старейшина, — Неужели нас идут убивать?

— Не похоже, — пробормотал Стальной, и Тир мог поклясться, что слышит голосе старого вояки искреннее разочарование.

В этот момент дверь в зал распахнулась, и в комнату влетела фейри в полной боевой трансформации: гудящие крылья ночного мотылька за спиной, коричневое тело с живыми плетьми змеящихся волос, громадные глаза насекомого и оскаленные острейшие зубы. Композицию абсурда облика этого существа дополняли милые детали вроде стопки бумаг в руках и девичоего платьица, которое весьма экзотично смотрелось на чудовище, фонтанирующем магией. Следом за сим дивным видением ворвались охранники, и Тир начал понимать, что происходит. Но… где Ис? Неужели…

— Всем стоять, — рявкнул Алый Старейшина, — Что за балаган? Вы, вышли вон!

Драконы из охраны застыли с непередаваемыми выражениями на полутрансформированных лицах.

— Но она… — начал один из них, — Был ведь приказ — не пускать её!

— Так, — сказал Призрачный неожиданно мягким тоном, — Мне лично начинает казаться, что нас всех тут считают идиотами. Юная дивная госпожа, ваше появление было одним из самых эффектных на моей памяти — а я, поверьте, сижу в этом кресле давно и чего только не повидал за эти годы. Однако, я предлагаю вам обратиться в человеческий облик и поведать нам причины такого экставагантного поведения — ваш голос в этом обличьи, насколько я могу судить, уже разбил все окна в холле. Не будем множить разрушения. Касаемо же приказа… кого у нас нынче запрещено пускать?

— И кем, — хмыкнул Тир, — Вот вопрос, который интересует меня. Эта госпожа — личная помощница Иса Ледяного.

— Это не дает ей права врываться в здание Совета, — обрубил Алый, — Почему Ис поручил такое важное задание этому существу?

— Пара Иса Ледяного, господин Гор, при смерти, — холодно сказала обратившаяся в антропоморфную форму Раока, — Вот причина, по которой он попросил меня предоставить необходимую информацию.

В зале стало тихо до такой степени, что можно было расслышать переругивания стражников в коридоре.

 

18

— Так, — сказал Алый, садясь на место, — Вот теперь я хочу услышать объяснения.

— Нам удалось найти похитителей, — пояснила спокойно Раока, — Я предоставлю все отчёты и записи, но если вкратце: это сделал демон-метаморф.

— Удобно, — резко сказал Белый Старейшина, — Но неправдоподобно.

Тир почувствовал ком в горле.

Нет, не может быть! Это должен быть кто-то из оппозиции, ведь так?

— А вы, я смотрю, подрастеряли своё миролюбие, сосед? — развеселился Призрачный, — Ты продолжай, дивная, не отвлекайся на стариковское бормотание. Итак, доказать свою теорию сможешь?

— Да, господин, — спокойно сказала фейри, — Несколько лет назад наше ведомство запустило секретный проект, основанный на сочетании некромантии, ментальной магии и опыте артефакторики техногенных миров. Так называемые «призрачные стражи» — незримые спутники, следующие за определённым существом и записывающие в свою память все, что происходит. В случае критической ситуации, вроде нынешней, существо можно призвать, уничтожить, выпотрошив память, и просмотреть оную с помощью ментальной магии.

— Это нарушение всех прав! — воскликнул Стальной.

— Наука не стоит на месте, верно? — усмехнулся Ледяной, потемневшие глаза которого выдавали тревогу, — Итак, как я понимаю, на записи видно, что Шу не совершала этого, я правильно понимаю?

— Да, — кивнула Раока, — Ар Серый, Господин Казначей, включил свою пару в группу риска, и за ней велось постоянное наблюдение, как за возможной целью.

— И мы должны поверить, что эти ваши записи достоверны? — хмыкнул Медный, хотя в его глазах уже полыхал жадный огонь: вот уж кто обожал различные новшества — и на них зарабатывать.

— Это воспоминания, пусть и искусственного существа, — пояснила фейри, — Проверить их подлинность может любой ментальный маг.

Призрачный хмыкнул.

— Что же, недурно. Я так полагаю, все доказательства вы можете предоставить прямо сейчас?

— Верно, Старейшина.

— Хорошо, — кивнул Ледяной, — Следует ли нам закруглить этот фарс и поискать настоящего преступника? кажется, и у меня появились к нему некоторые вопросы.

— Тела детей нашли? — вдруг спросил Алый жёстко, — Я требую, чтобы мне выдали всю информацию по поискам. Я хочу найти… то, что от них осталось.

Раока нахмурилась.

— Ваш внук… он почувствовал гибель пары?

— Мой внук спит под паутиной усыпляющих чар, — сказал Алый ровно, — Я не хотел, чтобы он через это проходил, будучи в сознании.

— О, твоё узнаваемое милосердие, — закатил глаза Ледяной, — До сих пор веришь, что кому-то оказываешь таким образом услугу?

— Да, — коротко сказал Алый, — Что бы ты там ни думал, лучше не переживать этого в сознании.

Тир прищурился, понимая: когда он встретит Оса снова, не слезет, пока не получит рассказ о прошлом этих двоих. Раока между тем отвлеклась, и её медальон в виде птицы засиял. Девушка нахмурилась, а после тихо сказала:

— Дети живы, но там есть некая… проблема, может понадобиться помощь господина Призрачного Старейшины.

— Моя? — искренне удивился дракон, — Это кого же такого надо убить? Не Оса, надеюсь?

— Нет, убивать не нужно, но это будет предпочтительно обсудить с вами и Алым Старейшиной на месте: это нужно детям. Однако, мой шеф уже летит сюда и просит весь Совет дождаться его.

— Что с Гором? — отрывисто спросил Ледяной Старейшина.

— Я не знаю, он не сказал, — отозвалась устало Раока.

— И что, — вдруг спросил Зелёный Старейшина, — Мы будем сидеть и ждать этого опоздавшего мальчишку?

— Вы ведь можете и договориться, почтенный, — голос Ледяного понизился почти до шипения, — Серьёзное недомогание пары считается достойной причиной опоздания на любое мероприятие, включая княжескую аудиенцию и Церемонию Памяти. Или хотите сказать, что наши посиделки важнее?

— Хочу сказать, что считаю все это интригой вашего отпрыска, призванной дискредитировать Совет.

— Свою пару он тоже сам ранил, по вашей теории? — прошипела фейри, и Тир осторожно шагнул к ней поближе, чтобы в случае чего успеть защитить и девушку от драконов, и драконов от неё.

— От таких, склонных к неприродным отношениям, всего можно ожидать, — с некоторым презрением сказал вдруг Белый Старейшина, — Я выношу на голосование Совета официальную ноту недоверия княжеским приближенным, замешанным в этом деле.

Тир усмехнулся, принимая неизбежное: все это время он гнался не за тем зайцем. Алый Старейшина, которого все полагали виновником происходящего, всего лишь ратовал за свою семью, пусть и по-своему, а вот давний союзник…

— Желаете гражданской войны? — бросил Тир зло, — Извольте. Я не уволю ни одного советника по вашей воле, Старейшие, зарубите это на носу. А теперь — извольте голосовать.

Алый хмыкнул.

— Итак, Старейшие, голосуем. Вопрос вы слышали, ответ — против или за. Итак?

— Против, — Ледяной.

— За, — Зелёный…

— Против, — Призрачный?!

— За, — Белый…

— Против, — Золотой.

— За, — Медный.

— Воздержусь, — Стальной?!

Алый прищурился, внимательно глядя Тиру в глаза. Когда-то бирюзовый дракон робел под этим взглядом, потом начал смотреть в ответ с дерзким вызовом, а в тот миг князь глянул спокойно и уверенно. «Я пойду до конца», — говорили его глаза, — «Не сомневаясь».

— Против, — сказал… Алый, — Устроить смуту при такой погоде — дурной тон. Ну а вы, княже, в будущем выбирайте себе союзников… осторожней.

— Подразумеваете себя? — насмешливо уточнил Белый, — Не ждал от вас такого хода, Глава.

— Прямо с языка сняли, — лениво ухмыльнулся Алый, — Сегодня просто день неожиданностей. Эй, помощница Иса, как тебя там…

— Раока, господин.

— Верно, Раока. Давай-ка ещё раз: что с детьми? Зачем там нужно присутствие Призрачного, и не должны ли мы вылететь прямо сейчас?

— Время терпит, Старейшина, им ничего не угрожает. К тому же, Ис уже на подлёте, не тревожтесь.

— С чего ты это взяла? — заинтересовался Ледяной, как-то излишне любопытно разглядывая фейри. Тиру в который раз показалось, что он что-то упускает, но обдумать этот момент он не успел: пол ощутимо вздрогнул, и по стеклам начал расплываться иней.

— А вот и потеряшка, — пропел Золотой. По его тону можно было предположить, что все происходящее Старейшину неимоверно веселит.

Вообще, это был самый длинный на памяти князя отрезок времени, проведённый со Старейшинами в относительно приватной обстановке. К своему удивлению, Тир начал приходить к выводу, что, помимо всяческих политических перипетий и попыток отстоять интересы собственных союзников, старые одинокие драконы просто… развлекаются, если можно так назвать политические многоходовки, в результате которых гибнет куча существ. Читая в очах старейших драконов, следящих за оплетающим стены льдом, тени азарта и предвкушения, Тир с нарастающей печалью понял, что ещё одна его иллюзия осыпается пылью: бессмертных возраст, может, и делает мудрее, но не лишает слабостей, а лишь сворачивается в костях и мыслях вязкой поволокой скуки. На что походя способны эти существа, чтобы развеять её? Не прав ли Ос, утверждая, что таких старых драконов просто опасно подпускать к власти?

Тир вздохнул. Что же, очевидно, ему, как князю, рано или поздно придётся ответить на этот вопрос. А пока…

Все стекла брызнули ледяными осколками, и снежный вихрь, влетевший в окно, обернулся Исом. Дракон был спокоен и собран, губ его не покидала привычная кривая улыбочка, а походка была грациозна и расслаблена. Однако, только заглянув в его стылые, пустые глаза, Тир осознал: все действительно, по-настоящему плохо. Ледяной Старейшина, кажется, тоже это понял, потому что весь подобрался.

— Моё почтение, — сказал Ис холодно, — Есть много всего, что я должен вам всем здесь сказать, но, боюсь, придётся подождать. Пока что… Господин Белый Старейшина, я вызываю вас на бой в воздухе. Обвинение — организация похищения двух драконов, покушения на первого советника и мою пару.

Присутствующие были явно эпатированы, но, если большинству из них было весело или любопытно, то Ледяному Старейшине, его Белому коллеге и Раоке с Тиром было явно не по себе — хоть и по разным причинам.

— Как вы смеете?.. — первым пришёл в себя Белый, — Есть ли у вас хоть одно доказательнство?

— Нет, — тон Иса не изменился ни на йоту, — Но уж вы, как один из хранителей традиций, должны помнить: я вызываю вас по праву дракона из старшего дома. Или поклянитесь стихией, что обвинения мои ложны, или примите вызов.

— Интереснрый поворот… похоже, вашему поколению свойственно вспоминать о традициях лишь тогда, когда они выгодны, — все возмущение внезапно стекло с Белого Старейшины, как вода, обнажая снисходительную насмешку, — Что же, мальчик, не забывай: по одному обвинению меня можно вызвать лишь раз. Где и когда?

— Здесь. Сейчас, — бросил Ис отрывисто. Тир едва удержался от того, чтобы схватиться за голову: один из старейших драконов — опасный противник, пусть и для представителя боевого клана. Тут заведомых фаворитов быть не могло, и он бы поставил на Иса — по-дружески, но в таком случае далеко не факт, что выиграл бы. Судя по застывшему взгляду Ледяного Старейшины, ему в голову приходили примерно те же мысли.

— Значит, собачка все-таки сдохла? — неожиданно весело продолжил Белый, — Я тебе, дураку, между прочим, услугу этим оказал. Теперь сможешь найти какую-нибудь совместимую с тобой девочку. В отличии от Ледяного Старейшины, хоть род свой продлишь…

Раока сдавленно зашипела где-то за плечом Тира, а князь мысленно умолял друга: держись, не теряй голову, этого он и хочет, именно этим их клан и славен — манипуляциями.

Лицо Иса чуть дрогнуло, но осталось все таким же морозно-спокойным.

— Тронут, — сказал он ровно, — Повторяю своё требование. Здесь. Сейчас.

— При всем уважении, — голос Призрачного ворвался в повисшую тишину, — Мне кажется, наш Белый собрат задолжал нам объяснения.

— Их позже сможет предоставить его внучка, — отозвался Ис холодно. Тир мысленно застонал: а ведь правда, это значит, что Аки…

Призрачный прищурился:

— Следует ли нам думать, что после ареста госпожи Шу упомянутые вашей помощницей призрачные стражи были приставлены ко всем парам советников?

— Что вы, — губы Иса искривились, — Это бы значило, что я нарушил закон о чарах слежения, запрещающий накладывать их без ведома объекта. Как можно? Даже если бы было и так, я бы не смог предоставить эти записи, как доказательства. Просто… Скажем, у меня есть обоснованные предположения, что госпожа Аки в курсе. А пока что… моя пара в стазисе, и мне хотелось бы вернуться к нему побыстрее. Потому, почтенный Белый Старейшина, не окажете мне честь? Решим наши вопросы поскорее.

Драконьи черты проступили сквозь обличье Старейшины.

— Как пожелаешь, — прошипел он.

* * *

Раока с ужасом наблюдала за кружащими в небе драконами. Полупрозрачный, искрящийся на солнце изящный ледяной и мощный по сравнению с ним белый, излучающий ровный слепящий свет: на первый взгляд, ужасный расклад. Нет, фейри знала, что в случае с драконами размер — уж точно не главное (большое спасибо за своевременный каламбур, мозг, буду должна!). Ледяные, наряду с Алыми, Стальными и Призрачными, относились к так называемым боевым кланам, с представителями которых другим можно было связываться либо при наличии значительного численного перевеса, либо громадного магического потенциала. С другой стороны, Белые, будучи частью так называемой правящей драконьей аристократии, тоже не были такими уж простыми противниками (как бы они иначе выбились в эту самую аристократию в древние-то времена, когда драконы почти не обращались в людей и признавали только силу?), а уж с опытом Старейшины…

Драконы взревели и сшиблись в воздухе. Раока прикусила заострившимися клыками губу.

Все было быстро, стремительно и жестоко — драконы ведь, да и не поиграть вышли, а драться до смерти. Не трансформируйся она частично, в жизни не разглядела бы, но — увы ей: заставить себя оторвать взор своих сетчатых глаз от неба не могла, даже когда кровь залила ослеплённому светом Ису плохо защищенную ледяной бронёй грудину. Белому, впрочем, было не лучше: шипы льда пронзили его уже несколько раз, кровь — алое на белом, фейри это нравилось — заливала исполосованную бритвенными зубами ледяного шею. Не надо было быть предсказателем, чтобы понять: ещё пара ударов, и все решится.

И вот, раз — и белый дракон обращается эдаким сгустком слепящего, бьющего во все стороны света, два — исчезает в этом свечении на миг, три — вцепляется Ису в хрупкое, уже ломанное когда-то и бережно собранное Гором крыло. Это кажется концом, но Раока вдруг видит — чувствует? — как скалится ледяной дракон.

«Ты предсказуем» — слышит она его шёпот внутри своей головы, а потом Ис изворачивается, безжалостно позволяя собственным костям сломаться, и прижимается к грудине белого, насаживая того, как бабочку, на удлиннившиеся ледяные копья своей брони. Зубы Иса намертво вцепились в основание шеи противника, и Раока будто почувствовала вкус венозной крови на губах — пьянящий и сладкий.

— Да! — выдохнула она, и в этот миг сцепившиеся драконы начали падать вниз: белый в агонии вцепился в ледяного намертво, не позволяя тому вырваться. Ис, впрочем, только усилил броню: для дракона падение с такой высоты было болезненным, но не смертельным.

— Второй раз, то же крыло, — тихо заметил Стальной, — Едва ли сможет после этого нормально летать. Это обидно: для такого сопляка — отличный боец.

— Если твоя пара в стазисе, особо не будешь волноваться о целостности крыльев, — усмехнулся Призрачный, — Особенно в таком возрасте. Эй, дивная госпожа, куда нам там с Алым коллегой лететь нужно?

Раока прикрыла глаза. Интересно, что с ней сделают, если она врежет кому-то из этих престарелых сволочей?..

 

19

Когда сердце волка остановилось, Мак растерялся, а потом — разозлился. Что-то внутри него возмущенно ворчало: то есть, мы тут с тобой такую славную добычу поймали, а ты — умирать? Нечестно! Мальчик раздраженно фыркнул.

— Ты такой красавчик! — воскликнула сестра, и Мак потянулся всем телом, выгибая хвост и раскидывая крылья — да, я такой!

Но с волком надо было что-то делать. Мак сполз с затихшего древесного, опираясь на землю лапами и шипами на гибких крыльях (удобно! у дедушки-Старейшины такого не было), и склонился над волком. Инстинкты говорили — надо поделиться жизнью, а потом все остановить. Мальчик не совсем понимал, что это значит, ему вообще казалось, что его разум раздвоился и эти две новенькие половинки никак не могут прийти к согласию ни по какому из вопросов. Однако, хоть в чем-то они были солидарны: чёрного волка спасти хотелось, потому он собрал тёплое дыхание у своего сердца и медленно выдохнул волку в морду. Сердце зверя, к радости и гордости Мака, тут же снова забилось, неровно и неуверенно. «Мало осталось крови» — всплыло в голове. Мак нервно тряхнул крыльями: почему ему достался такой хрупкий союзник?

«Теперь — останови для него все» — снова подсказала вторая, умная половина. Мак прищурился и мысленно представил, как все в организме волка застывает, затихает, словно бы засыпает на время. «Надо спешить» — подумал он, слыша, как кто-то приближается. Враги? Много? Хорошо! Будет весело… Он лизнул воздух длинным раздвоенным языком.

— Это просто нечто! — щебетала сестра, наглаживая его бок, — Неужели я тоже могу превращаться в такую прелесть?!

«Не скоро» — подумал он с большим сожалением и осторожно, чтобы не поранить ядовитыми шипами, притянул её поближе. Между тем, на поляну высыпали сородичи — в людских телах, два древесных и оранжевый — нестрашно, с ними каменный, сильный колдун — плохо. Мак оскалился, прикрывая крыльями волка и сестру.

— Боги, откуда?.. — выдохнул маг, но тут же кашлянул и поправился, — Кем бы вы ни были, господин, отойдите от заложников!

Мак раздраженно фыркнул. Каких заложников?

— Это Мак! — завопила между тем Миа, выглянув из-под крыла, — Мой брат! Он превратился! А похититель вон там лежит!

— О, — сказал маг, — Эм… Я понял. Господин Мак, мы — друзья.

Мальчик посмотрел на каменного дракона с сомнением. Тот смущенно кашлянул и пробормотал: «Почему я не пошёл в палачи, спокойная была бы работа».

— Нас прислали вас спасти, — попробовал один из древесных, — Пожалуйста, пропустите нас к раненому!

Мак снова ощерил зубы. Нет уж!

— Мак, — тихо позвала сестра, пытаясь выбраться из-под крыла. Куда? Нельзя, там маг, а у тебя совсем, совсем тонкая шкура! Мальчик зло рыркнул, и она поняла, застыла на месте, просто заговорила торопливо:

— Они смогут помочь волку, Мак. А мы в сторонке постоим, посмотрим. Хорошо? Они будут себя вести осторожно!

Драконы, не будь дураки, закивали. Умная часть Мака предлагала убить мага — для надёжности, но мальчик усилием воли успокоил её. Может, они и правда пришли их спасать?..

Мак сидел, спрятав под крыльями сестру, и мрачно наблюдал, как набежавшие на поляну разномастные существа укладывают волка на носилки. Ледяной дракон, на которого Мак сначала чуть было не кинулся, сумел поделиться с черным зверем своей силой и дополнить колдовство мальчика. _Читай на Книгоед. нет_ Мак откуда-то знал — теперь у магов и целителей есть время, чтобы попробовать спасти волка. Это радовало.

Один из новоприбывших, полненький быстроглазый дворф, между тем, что-то говорил Ледяному. Мак не слышал, несмотря даже на обострившийся слух, видел только, как каменеет с каждым словом бледное точёное лицо. В конце дракон кивнул и направился к двойняшкам. Мальчик насторожился.

— Я твой должник, — сказал Ледяной серьёзно и склонил перед ним голову. Мак приосанился: откуда-то изнутри пришло знание, что они как бы равны и то, как повёл себя этот новый дракон — почётно, — Но скажи, ты можешь превратиться обратно?

Мак покачал головой. Его собеседник, кажется, ждал именно такого ответа.

— Ничего, — сказал Ледяной, — Останьтесь пока здесь, я приведу Алого Старейшину. Хорошо?

Мак кивнул. Дедушка-Старейшина всегда знал, как помочь. Ему Мак доверял.

И дедушка действительно прилетел, хотя и не быстро: Миа даже успела подремать в коконе братова крыла. Прибыл Старейшина не один, а в компании такого же, как и Мак, дракона. Отличие было лишь одно, но важное — тот пришелец, застывший статуей на краю поляны, был страше и сильнее. Вторую половину мальчика это раздражало и почти пугало: против этого дракона у него не было никаких шансов.

Между тем, дедушка, тоже рассматривавший Мака с каким-то странным выражением в алых глазах, превратился и подошёл к мальчику, показывая раскрытые ладони:

— Мак, это я, — проговорил он мягко, — Ну, ты выдал, парень… Кивни, если узнаешь меня!

Мальчик кивнул — что за глупые вопросы?

— Уже хорошо, — порадовался дедушка-Старейшина, — Даже замечательно. Так, мой будущий родич, отмирай давай! Ребёнка надо в человеческую форму вернуть, пока драконьи инстинкты не накрыли! Иначе сам будешь по лесам и долам его ловить да пострадавшим объяснять, что ребёнок добрый и ласковый, а им просто не повезло!

Плупрозрачный гибкий дракон с громадной, полной острейших зуб-игл пастью переступил с крыла на крыло и растекся на миг чем-то вроде тумана, обращаясь в очень растерянного человека с развевающимися по воле ветра волосами, прозрачными на концах, и живыми желто-оранжевыми глазами, взиравшими на Мака как-то… жадно, что ли? Он хочет меня съесть? Мак оскалился, но дракон не делал ничего предосудительного, просто прошептал растерянно:

— Но как?…

— Мне тебе на старости лет поведать, как такие штуки происходят? — уточнил Алый, — Отмирай и помогай ребёнку превратиться! И учти, дедушка-Старейшина у нас я, а себе какое-то другое прозвище придумывай, Призрачный!

* * *

— Итак, — Ис смотрел на Аки Белую и Иша Зелёного. Остальной княжеский совет, исключая Оса, присутствовал тут же, ожидая развязки с масками безразличия на лицах.

— Итак, — светски улыбнулась Аки в ответ, — Вы ожидаете от меня ответов, господин Ис, и вы в своем праве. Однако, говорить я буду при условии, что за стенами этого кабинета вся вина ляжет на мои плечи, не затронув мой род, семью моей пары и его самого.

— Аки! — воскликнул Зелёный, — Я…

— Ты почти ничего не знал, милый, и я легко могу это подтвердить стихийной клятвой. Итак… мой князь, господин Ис, прочие почтенные присутствующие. Если вы будете тянуть, это кончится печально для господина Оса. Дайте клятву, что буря минует нашии семьи — и я предоставлю вам ответы.

— Ты не понимаешь, Аки, — Тир, до того сидевший с опущенной головой, посмотрел прямо на белую драконицу, — Клятв не будет в любом случае. Я могу пообещать, как князь Предгорья, отнестись к ситуации со снисхождением. Но, это разовое предложение, и оно действенно лишь в том случае, если Ос выживет. Также степень моей милости будет зависеть от исхода ситуации с Гором. На большее не рассчитывай. Подумай, а я пока спрошу у Вас, второй советник: что можете поведать вы?

— Мой князь, — вздохнул Иш, — Моя вина в любом случае равна преступлениям моей пары. Однако, я предоставлю ей отвечать на вопросы, потому что дейсвтительно мало знаю об этой истории. Мне известно лишь, что один из наших союзников сообщил о том, что господин Ос нашёл свою пару и будет довольно долго отсутствовать в Предгорье. Это показалось нам удобным моментом, чтобы немного сместить векторы влияния некоторых придворных на вас, мой князь.

Лица всех присутствующих слегка вытянулись.

— Пару? — пробормотала Ми Ледяная, — Ос?

— Вот как, — протянул Тир, жестом приказывая всем умолкнуть, — Занятно. Поразительная забота; я полагаю, моё мнение при этом не играло решающей роли?

— Мой князь, — вздохнул Иш, — Вашу сентиментальную признательность к драконам, что помогли вам взойти на престол, можно понять, однако… Не слишком ли много единоличной власти получили господа Водный и Серый? Все решения по грантам и международным договорам, вопросы финансирования проектов и таможенных пошлин в их ведении, а вы готовы подписать любую предоставленную ими бумагу. Между тем, не раз и не два они шантажировали этим почтенные семейства…

— Которые сами же на это нарвались, — холодно прервал Ар. Иш тонко улыбнулся:

— И что же, господин Казначей, не получает ли Ледяной дом, откуда родом ваш лучший друг, ежегодные гранты на вывоз и продажу алмазов? И это лишь один пример.

— Значит, вы пытались убить Гора из-за грантов на алмазы? — голос Иса понизился почти до шипения.

— Хватит, — вмешалась Аки, — Я продолжу. То, что произошло с господином Гором, трагическая случайность, Ис. Я знаю, излишне говорить, что мне жаль, но так оно и есть. Мой князь… я согласна на ваше предложение и ещё раз прошу о снисхождении. Да, мою семью давно тревожила степень власти, дарованая вами некоторым придворным. Когда господин Ос нас покинул, нам пришло сообщение от наших союзников: их шпионы проследили за первым советником и узнали, что он обрёл пару, какую-то девицу-волшебницу из караванной охраны, и направился с ними в путыню Хо. И моя… и мы с дедушкой посчитали, что это самый лучший и удобный способ уничтожить первого советника, да и лучшего времени для некоторой чистки княжеского двора нельзя было и придумать.

— Потрясающе, — кивнул Ис, — А ваш союзник, кто он и в чем его интерес?

— Тэ Чёрный, Темный Властелин, — сказала Аки, помедлив пару мгновений, — Я пообещала ему налаживание торговых отношений и право въезда в Предгорье для них.

— Потрясающе. Продолжайте. Вы решили убить Оса в пустыне Хо. Как? Когда?

— Наш союзник пообещал ослабить его. Мы отправили наёмников, хорошо приспособленных к климату пустыни — огненных демонов и оранжевых драконов — чтобы они после закончили дело. Полагаю, все уже началось, и едва ли вы успеете вмешаться — разве только кто-то крайне быстрокрылый.

— О небо, — пробормотала Ми.

— Я вылетаю, — бросил Ар отрывисто.

Ри Алый вскочил.

— Мой князь, Алый дом хорошо переносит условия пустыни Хо. Силы красных драконов возрастают под тамошним солнцем, и наши крылья быстры. Позволь нам сделать это!

— Смешно, — хмыкнул Ар, но Тир внезапно сказал:

— Тыы прав, Ри Алый. Ар, я не могу тебя сейчас отпустить, а вот Алый дом… Расскажи обо всем Алому Старейшине, мальчик, и передай мои слова: если Ос выживет, я вспомню его совет, когда буду выбирать себе нового второго советника.

 

20

Мика не могла сказать, сколько времени звучал в их ушах жуткий вой сорвавшихся с цепи пустынных смерчей. Она просто прижалась к Осу и Фиа-Те, слушая голос дракона в своей голове — удобный бонус для истинной пары! Сначала он, правда, молчал, но звуки, доносившиеся извне, на лучшую музыку в жизни колдуньи не тянули, строго говоря, даже шепелявый пропоица Джошуа, игравший на натянутых козьих жилах, уже не казался таким уж дерьмовым менестрелем. Когда Мика поняла, что ещё пару минуток такого вот шума — и она тихо, а может, и не особо тихо, спятит, попросила мысленно: «Ос, говори со мной». И тот послушался — понял, видимо. Куда ж такому — и не понять?

О, у дракона было что поведать! О его обучении, отце, злейших друзьях и верных врагах — так уж у водного повелось, что везло на обе эти категории. «Когда я поступил в Высший Университет, умудрился с первого же дня поссориться со всеми его негласными лидерами», — вещал он, — «Они все были там поделены на группы в зависимости от статуса их рода и всяческих политических течений. А я… я был юн, силён и не принадлежал ни к одной из фракций. Для них это был прямой вызов. Первые годы учёбы я пережил только потому, что меня в принципе трудно убить. Само учебное заведение, однако, постоянно подвергалось разрушениям из-за наших с Риком Алым прочувственных диалогов. После того, как мы с ним случайно превратили стадион для обращений в руины, а оранжерею в аквариум, ректор волевым решением приказал сковать нас магической цепью и отправить на совместную практику — изучать флору и фауну Разделяющего хребта» — на этом месте рассказа Мика, несмотря на весь ужас обстоятельств, не выдержала и захохотала. Ей подумалось, что, реши Ос когда-нибудь записать эти истории — озолотился бы. А ещё пришло в голову — вот ведь забавно, какие формы может принимать порой судьба у этих самых аристократят, жизнь которых кажется сладкой малиной со стороны, а как приглядишься… С тем домом дружи, с этим — не смей… того ненавидь, а вот этого будь добр в задницу поцелуй… а коли хочешь дружить с кем не тем, то будь добр переломать себя, назвать его врагом — семейке во благо…

Голос Оса звучал все тише, Мика уплывала на волнах дрёмы и все вспоминала одного вражеского мага, большого ловкача и умника, да и любовника отменного. Пока их корольки мирный договор в первый раз подписать пытались, два войска рядом стояли — овражек перейди, и уже в гостях у бывших врагов. И многие переходили — верили, дураки, что все уже кончилось, можно не воевать, а жизнь — такая штука, везде дорогу найдёт. Но потом… потом снова пришлось друг против друга стоять, и Мика сильней и ловчей оказалась, чем тот маг. Много лет прошло, а его глаза все одно приходят иногда во снах. И страшно, что Осу и остальным маленьким драконам без войны приходилось вот так вот переходить через овраг. Сегодня мы друзья, а завтра, коль прикажут… Колдунья принялась осторожно гладить Фиа-Ту по руке, а сама думала: это же у неё тоже будет маленький дракон, и когда-нибудь спросит, с кем дружить, а с кем — нет. «Я скажу ему, чтобы дружил и любил без оглядки на прошлое, политику и войну», — думала она, — «Чтобы не смотрел, у кого какая шкура и кто чьи родители. Это непросто, много ошибок в пути и риска, но надо пытаться, иначе — никак. Потому что все приходяще, а без права любить и искать своё мы, наверное, совсем ничто…»

И от этих мыслей вдруг так спокойно стало, будто в груди развязался узел. Веки сами собой опустились, и колдунья уснула под голос дракона, прижавшись покрепче.

«Вставай, небо моё, уже все прошло,» — именно эта фраза вернула её в реальный мир. Судорожно вздохнув, Мика подскочила на месте, придерживая сонно копошащуюся Фиа-Ту.

— Ёп, ребята, — сказал Бран, — Мы живы!

И — да, хотя барханы кругом и изменились так, что вообще не узнать, хотя сами они, видимо, были почти заметены песочком, как древние гробницы — несмотря на все это, все были живы. Ос смог! Оглянувшись на дракона с широкой улыбочкой, Мика едва сдержала вопль. Натан, тоже повернувшийся к дракону, слова найти смог:

— Твою… Бран, Нод, Зелёнка, тут целители нужны! Гляньте… его шкура!

Мика и сама все видела, только слов не находила — никаких, вообще, потому что чудная чешуя дракона была иссечена до крови железным песком, плавники порваны, и нескольких усов не хватало.

— Ос, — простонала она, чувствуя, что ещё немного — и заревёт, как истеричная баба, устроит безобразную истерику и плевать на все — ей, вроде как, можно.

«Спокойно», — мысленно сказал дракон и встал на лапы, неловко пошатнувшись, — «Все в порядке, заживёт. Мика, ты, главное, не волнуйся! Со мной бывало и хуже, правда. Скажи Брану, чтобы не пытался меня лечить — я тронут, конечно, но в этом нет никакого толку: он потеряет силы, не залечив и кончика хвоста. Скажи, все заживёт само, когда я окажусь в воде».

— Бран, отбой, — сказала Мика хмуро, — Ребята, отойдите пока и перетрите между собой, что делать дальше. Я вон нашей ящерке пару слов скажу.

Дракон прищурил глаза.

«Меня будут ругать?»

— Какого дремучего ляда ты поперся в пустыню? — рявкнула Мика, чувствуя, что развела-таки сырость — гадское состояние! — Почему не объяснил мне все, с самого начала: про пару, врагов, воду? Понимаю, что не вышла рожей и воспитанием, но есть же у меня мозги и уши!

«Я хотел, чтобы ты привыкла и не думал, что кто-то узнает, где я, и примет такие меры. Мне хотелось, чтобы все было правильно, постепенно, как по нотам, а у нас…»

— Ну да, у нас все как всегда через самые… дальние места, ага. И что теперь делать мне? Как смотреть на эти твои раны и знать, что я сама тебя сюда потащила? А? Тупая ты ящерица!

Да, она все же разрыдалась. Вот дерьмо! Дракон тут же боднул её носом.

«Тише, только не плачь, хорошо? Я правда смогу залечить эти раны, ни следа не останется. Нам просто надо уходить отсюда — я смогу призвать из недр воду для нас, ты вырастишь что-то условно съедобное. Мы уже выжили. Только не плачь. Твои слёзы разрывают мне сердце».

И Мика не сдержалась — улыбнулась.

* * *

— Вот кто бы мне сказал, что буду когда-нить ехать по пустыне Хо на драконе — посоветовал бы этому придурку поделиться травой, — сказал Нод. Бран согласно хмыкнул.

Осу подумалось, что, скажи ему самому кто-то, что он будет везти на себе добрый десяток взрослых мужиков, водный мог бы и прикончить фантазёра по молодости — за порочащие честь дракона предположения. А вот теперь, дожив до двух с лишним тысяч лет, ко всему относишься проще, даже к мнимой чести и седокам на собственной спине. Конечно, не шее он позволил устроиться только паре и не отходящей от неё Фиа-Те, которую начал воспринимать уже очередной своей воспитанницей. Но для того, чтобы приказать остальным охранникам усесться на хвосте, даже особой внутрнней борьбы не понадобилось: иди они своими ногами, скорость бы снизилась втрое, а бросить их посреди пустыни он не мог, во многом из-за того, что это огорчило бы пару. Ос и так постоянно проверял её состояние, опасаясь, как вся эта нервная ситуация скажется на их с ребёнком здоровье.

Будь у советника возможность, он бы уже обернулся облаком и унёс её домой, в Предгорье, в покой и безопасность, и плевать на что бы там ни было, но — увы! Сам он мог улететь, но перенести её куда-либо, будучи облаком — невозможно. В такие секунды он отчаянно жалел, что судьба не даровала ему крыльев — но тут же одёргивал сам себя. Не ему, нашедшему то, что и не чаял, поднявшемуся так высоко, сетовать на судьбу. Лучше подумать, кто мог бы организовать это все и зачем? Снова вспомнился юный Ис, почти умолявший водяного дракона взять с собой хотя бы пару призрачных стражей. Так нет же, Ос отказался. Дурак был, хотя… кто гарантирует, что не Ис организовал покушение? Сомнительно, да и не в стиле Ледяного — тот обычно бьёт наверняка, но жизнь приучила первого советника не доверять никому до конца и во всем сонмневаться. Любого могут подкупить, заставить, шантажировать, опоить, убедить, сломать, околдовать — никогда не знаешь, каков у кого запас прочности и преданности.

И все же, невыгодно это Ледяным. Тогда…

— Эй, парни, там драконы! — выдохнул Бран, — Летят в небе. Ос, за тобой? Помощь прислали?

Ос стремительно обернулся и прищурился, приближая магией картинку. Так и есть… драконы. Оранжевые, пятеро, и несколько огненных демонов — с ними. Хочется верить в миссию спасения, но — не получается: уж кого-кого, а рогатых князь точно не стал бы посвящать в такие дела.

— Да, — сказал Ос тихо, — За мной.

На него накатила отчаянная усталость и горечь. В другое время и при иных обстоятельствах эти наёмники не составили бы для него проблемы, но сейчас, вдалеке от воды, израненный стальным песком, с изодранными плавниками он был обречён на проигрыш. Дракон прикрыл глаза. Что же, судьба сделала свой ход, но у него все равно в запасе есть ещё карты и выбор — один-единственный выход из возможных.

«Мика, попроси всех с меня слезть».

— Все вниз! — тут же крикнула пара зычно, — Осу надо передохнуть!

Что же, пусть пока думает так… Дождавшись, пока люди шустро сползут с него на песок, советник мысленно заговорил:

«Небо моё, я сейчас полечу этим драконам навстречу — нужно узнать, чего они хотят, наверняка. Вы двигайтесь пока вперёд, хорошо?»

— В смысле, оставить тебя? — возмутилась она, — Нет, мы тут подождем!

— Не дури, драконище, — вмешался Натан, — Ты еле на лапах стоишь, а вдруг они не друзья? Так мы бы тебе подсобили.

— Точно, — хмыкнул Нод, — Мало ли, что у их на уме?

Только Бран молчал и смотрел — внимательно так, словно понял. Хотя, отчего бы — словно? Уж кому бы, как не низложенному аристократу, понимать…

«Я справлюсь» — сказал Ос, — «Верь мне, я сильнее их в любом случае. Идите вперёд, ладно? Обещаю, я догоню!»

Первая и последняя ложь, сказанная паре, осела на языке горечью.

Она на миг засомневалась, скорее всего, чувствовала что-то, но все же кивнула.

«Я вас очень люблю» — сказал он ей и взмыл в воздух, обращаясь облаком. Есть ли вероятность, что, если он просто улетит, наёмники оставят горстку людей в покое? Ос не сомневался — нет, им даны чёткие указания насчет его пары. Выход был один-единственный — сделать так, чтобы никто из них не выжил. Дракон оскалился — да будет так.

Новое действующее лицо Ос приметил на подлёте, когда его новые друзья уже радостно ощетинились клыками и огненными чарами: на горизонте показался, стремительно приближаясь, Алый дракон. С такого расстояния было не разглядеть, кто это, но водный ощутил смешанные чувства, основными из которых были удивление и облегчение: неужто Рик решил все же прикончить его, ещё и именно так? С одной стороны, было обидно, с другой — уж с Алым-то Старейшиной они всегда умели договориться, и в обмен на голову Оса он не тронет Мику, в этом советник даже не сомневался. Да, у Рика всегда был мерзкий характерец, даже спокойная Ко сбегала от обожаемой пары к Осу чуть ли не каждые три месяца, эпатированная очередной выходкой, но одного у Старейшины было не отнять — не был он подлецом и руку на беременную драконенком женщину не поднял бы без самой критической на то нужды… да и то совсем не факт. Осмыслив все это, Ос замедлился и приземлился чуть вдалеке от наёмников, чтобы дать Рику время приблизиться. Водный дракон вполне обоснованно хотел успеть перекинуться парочкой слов с давним врагом перед смертью.

Наёмники, однако, отреагировали на навое действующее лицо как-то неоднозначно: занервничали, ускорились, засуетились. И вот тут в душе Оса несмело расцвела надежда. Он свернулся атакующей змеёй, воззвал к скудным подземным водам и изготовился тянуть время.

Они бросились скопом, поливая огнём, пытаясь вгрызтся в стыки костей и добраться до уязвимых точек. И вот первый плюс его змеевидного тела, обнаруженный ещё в юности, в многочисленных драках — нет крыльев, значит, нет и надкрылков; крайне длинная гибкая шея — почти невозможно добраться до основания. Ос вился кольцами, уворачивался и обращался туманом, не забывая преподносить нападающим ответные сюрпризы. На его счету уже были демон и один из оранжевых, когда он услышал голос собрата в голове и осознал, что не один. Только вот личность пришедшего на помощь дракона… удивила, если не сказать большего.

* * *

Ири была в бешенстве. Не то чтобы она прямо-таки обожала господина Оса, все же, он был врагом семьи. Однако, такое вот бесчестное, подлое нападение — скопом, в пустыне, на раненного — возмутило драконицу из Алого дома до глубины души. Даже не будь у неё договора с Йораморой, она все равно вмешалась бы, увидь подобное.

«Продержитесь, господин советник» — сказала она мысленно, с тревогой глядя на залившую бок дракона кровь, — «Я уже рядом».

Он не ответил — видимо, просто не смог, — но движения обрели большую уверенность. Ири довольно ощерилась, чувствуя, как сокращается расстояние, а кровь все быстрее бежит по венам. О, как ей не хватало хорошей драки! Не просто согнать каких-то обнаглевших дикарей или сжечь пару заблудших зомби, а сцепиться с кем-то всерьёз, по-настоящему, выплестнуть скопившуюся злость: на дедушку, замшелые драконьи порядки, да на саму себя, наконец! Выдохнув струю обжигающе-алого пламени (не чета жалкому оранжевому, которым плюются эти подлецы), внучка Алого Старейшины вступила в битву.

Почему Алых драконов боятся? Как говорил один знакомый Ири слуга-дворф, «ибо силы и дури перебор». Рот ему драконица, конечно, заткнула, но мысленно не согласиться не могла: все её соклановцы отличались нравом, скажем так, неумеренно буйным, что в сочетании с физической и магической силой делало их героями человечьих страшных сказок. Впрочем, имело это и оборотную сторону: в ситуациях, когда врагов было много, а надежды мало, про огненных драконов неизменно вспоминали и смело бросали их на передовую, ибо ни сбегать, ни сдаваться представители этого дома просто не умели.

Вот и Ири обратилась в машину для боя, полыхающую пекельным пламенем и разящую врагов клыками, хвостом, лапами и даже крыльями. Пробить её чешую им практически не удавалось, хотя приходилось постоянно отвлекаться на демонов, норовящих порвать тонкие перепонки и добраться до надкрылков. Господин Ос, однако, тоже не зевал, прикрывал по мере возможности, как-то подозрительно легко предугадывая её манеру боя, словно уже не раз сражался в паре с кем-то из её клана. Интересно даже, кто бы это мог быть? Возможно, отец? Тот, в отличии от деда, достаточно либерален…

В какой-то момент случилось нечто странное — пошёл дождь. Вот ливень прямо, драконица аж опешила, да и не одна она: все сражавшиеся замерли, господин Ос зарычал как-то раздраженно, и кто-то этой паузой воспользовался — демона оплело лозами непонятной древесной магии, а один из оранжевых принялся задыхаться, явно пытаясь сбросить какое-то многоуровневое проклятье. Справился бы быстро, конечно, только вот Ири тоже не зевала — порвала страдальцу горло так, что голова почти оторвалась — добила из сочувствия, если можно так сказать.

Оставшиеся трое драконов да пара демонов ощутимо занервничали: видимо, рассчитывали легко справиться с полумёртвым драконом, а не сражаться параллельно с Алой и этими — людьми?.. — в общем, этими их нежданнысми союзниками. Посчитав что-то в головах, эти трусы кинулись удирать! Нет, серьёзно?! Ири проревела семейный боевой клич и полетела вдогонку.

«Стой, там мы не сможем помочь!» — кричал первый советник мысленно, но драконица только скорость набрала. Чтобы она, да упустила свою добычу? Не бывать такому! Она их на части пор-рвёт!!

Удирающие наёмники, надо отдать им должное, быстро поняли, что так просто сбежать не получится. Хитрые рогатые просто кинулись врассыпную — что взять с демонов? Орнажевые, однако, понимали прекрасно: уж их-то Алая перебьёт поодиночке, даже не почешется, потому разделяться не стали, а просто напали все разом, надеясь взять количеством. Ур-р, др-рака!

 

21

Мика была в бешенстве, и от этого всех присутствующих поливал натуральный тропический ливень — это в разгар-то пустынной жары. В воздухе красный дракон, прилетевший на помощь Осу, объяснял трём оранжевым собратьям, что они глубоко не правы и вертел он их на хвосте. Мика и рада была бы помочь собрату по разуму в его нелёгком деле, но сцепилось драконье кодло высоко в небе, куда ни плетьми лозы, ни чарами не достать. Ос между тем тоже не добавлял по жизни оптимизма — обратился в человека и натурально вопел.

— Я же сказал вам уходить! Неужели так сложно хоть раз в жизни меня послушать! — стенала эта, с позволения сказать, драконья морда.

— Да чтобы я тебя ещё хоть раз послушала! — заорала в ответ колдунья, — Что, сказал «я вас люблю» — и сбежать решил? А мне, значит, самой со всякими там распашонками разбираться? Вот тебе!

Ос обозрел композицию из пальцев и даже, кажется, замолчал от удивления. Бран, кашлянув, негромко сказал:

— Слышь, Зелёнка, ты это… Тебе нервничать вредно. Для окружающих. Сечёшь?

— Что, двужильный? — оскалилась Мика, которую вот прямо тянуло на кого-нибудь окрыситься.

— О, глядите, к красному родичи летят, — сообщил Нод, тем самым спасая бранову задницу, — Красивенные… Жаль, моя любимая не видит, ужо она бы стихи о драконьем полёте написала!

— О драконьих кишках, — буркнула Мика, покосившись на трупы оранжевых. Между тем, новоприбывшие разделились — двое устремились к ним, а один обратился огненным вихрем и метнулся сражающемуся собрату на помощь. В считанные минуты оставшиеся наёмники опали, как озимые, под Нодово бормотание о «редкостной поэтичности зрелища». Вот не там парень родился, точно не там…

Между тем, самый большой из новоприбывших обернулся высоченным мощным мужиком с копной огненных косиц и улыбкой такой ехидной, что даже Бран мог нервно курнуть в сторонке. Микин дождик, не долетая до него, испарялся с веселеньким шипением.

— Господин первый советник! — пропел красноволосый радостно, — Вот всегда подозревал в вас суицидальные наклонности, но чтобы во второй раз пришлось вытаскивать из этой пустыни в полумёртвом состоянии — такой придури даже от вас не ждал.

— Господин Старейшина, — ехидство в голосе Оса можно было при желании жрать ложками, — Что меня воистину поражает во всем происходящем, так это тот факт, что вы уже второй раз зачем-то прилетаете меня вытаскивать. Знаете ли, я тронут!

— Не ближнего ради, а корысти для, — радостно оповестил красноволосый, — Коль скоро князь пообещал одного из моих внуков вторым советником взять, мне ли не расстараться?

— Какой ужас, — Ос искривил потрескавшиеся бледные губы в улыбке, — Вот так и оставляй детей дома одних: наобещают всяким подозрительным личностям какую-то невнятную ерунду, а ты потом разгребай…

— Стоп, — прервала Мика, уже догадавшаяся, кто это такой красивый прилетел, — Погоди. Ты говорил, что помогаешь какому-то дракончику с делами…

— Да-да, — ухмыльнулся красноволосый Рик, — Ты, девочка, поняла все правильно: маленьким дракончиком господин советник искренне полагает его княжескую светлость, правителя Предгорья.

Кто-то из парней выругался, кто-то закашлялся. Остальные красные драконы меж тем тоже обратились в людей, причём тот, самый первый оказался поразительно красивой девушкой.

— Как я погляжу, вам очень весело, Старейшина? — усмехнулся Ос.

— Исключительно вашими молитвами, советник, — оскаблился пуще прежнего Алый, — И тучу все-таки уберите, а? В вашем состоянии ни к чему тратить лишние силы, а князю я вас обещал доставить живым.

— Извините, но это не он, — буркнула Мика, — И я эту хрень не контролирую, так что — терпите.

— О, — сказал красный, и глаза его как-то резко стали серьёзными, — Простите, госпожа. Разумеется, это не проблема, огорчает лишь то, что ваше душевное равновесие нарушено. Уверяю, опасаться больше нечего!

Под взглядами остальных драконов Мика аж смутилась: на неё вдруг вытаращились, будто она была дивом дивным, причём в кои-то веки шрамы были явно ни при чём.

— Полагаю, и вас, и госпожу нужно доставить как можно скорее в безопасное место, — взял улитку за рога Рик, — У вас скопилось весьма много срочных дел в Предгорье, уж можете мне поверить, а госпожу необходимо показать лекарям. Сейчас нужно…

— Вот я прямо стесняюсь прерывать, почтенный дедушка, но придётся, — вмешалась вдруг девица, до того молчавшая, — Я обязана доставить ненадолго господина Оса пред светлы очи его батюшки, в славный город Чу. Потом можете лететь хоть в Предгорье, хоть Бездну Предвечную.

— Так тебя прислал отец? — уточнил Ос удивленно. Драконица важно кивнула. Рик-Старейшина поморщился:

— Кстати да, об этом. Моя внучка спасла вас и вашу пару, потому я буду хлопотать о возвращении её в род…

— Это лишнее, — оскаблилась девица, становясь похожей на дедулю, как две капли воды — наследственность как она есть, — Я не собираюсь возвращаться под ваше крылышко, уважаемый Старейшина, ни в коем разе! Я, между прочим, Темный Властелин города Чу! Мне к моим подопечным пора, ну, и вас, господин советник, вашему батюшке предъявить. Он мне реку обещал!

Лица красных драконов, особенно дедушки, в этот момент надо было просто видеть — такой рожи Мика не видала даже у Натана, когда все парни укурились пыльцой и утверждали, что высиживают яйца. Ос вдруг дёрнулся и странно затрясся. Мика сначала грешным делом испугалась, что у раненого дракона припадок, и только потом поняла: дракон беззвучно ржёт, искренне наслаждаясь выражением лица Старейшины.

— Извините, пожалуйста, но… Тёмный властелин? — вдруг ожила до того скромно молчавшая Фиа-Та, — Значит ли это, что у вас чёрные крылья?

Алая бровь драконицы поползла вверх.

— Она не видит, — пояснила Мика устало, — Кстати, именно поэтому нам не помешает таки поспешить к целителям — ей в глаза угодил стальной песок.

— Вон оно что, — нахмурилась драконица, — Ну, в Чу целителей мало, зато полно некромантов, они могут другие глаза подобрать. А крылья у меня красные, как и у всех здесь. А что? Это принципиально? Знаешь ли, не только Чёрные драконы могут быть Тёмными властелинами. Мой Жрец говорит, что я отлично справляюсь!

— Нет сомнений, госпожа! — Фиа-Та поклонилась, — Я всего лишь должна знать, у тех, других Властелинов чёрные крылья?

— Да, — удивилась красная, — С костяными наростами.

Фиа-Та сложила руки на груди:

— Значит, он — один из них…

Мика нахмурилась: отдавать свою девочку какому-то мутному дракону она не собиралась, по крайней мере, не сразу. А пафоса-то, пафоса — Темный Властелин, тьху!

— Так, — сказал Ос негромко, но как-то так, что все его голос услышали, — Мы все сейчас поступим так. Госпожа Ири, я ваш должник и, можете не сомневаться, отплачу сторицей, но сейчас принять ваше гостеприимство не могу. Для отца я создам кристалл с письмом, который вы сможете предъявить сразу, и навещу вас, как только ситуация в Предгорье нормализуется, а моим паре и воспитаннице ничего не будет угрожать. Я доверяю вашим некромантам, но для начала все же попытаемся спасти те глаза, которые уже есть.

— Но… — прошептала юная ирребка, и в её голосе явственно зазвенели слёзы.

— Фиа-Та, мы найдём твоего дракона, — сказал Ос мягко, — Обещаю. Но чуть попозже. Тебе придётся подождать совсем недолго. Хорошо?

— Да, господин, — ответила девушка тихо. Первый советник кивнул сам себе.

— Госпожа Ири, мы навестим Чу где-то через месяц, полагаю, с несколькими чисто финансовыми предложениями. Вы посмотрите на это благосклонно?

— Вполне, — изрекла драконица высокомерно, — Как минимум, ознакомлюсь.

Все же, Мике подумалось, что эта девица поразительно похожа на своего дедушку.

Дальше все развили какую-то бурную деятельность: красненькая внученька, получив на руки кристалл, гордо улетела восвояси, а драконы принялись мастерить специальные сферы для переноса живых людей — на спине, как оказалось, носить чужих было не принято, и Бран, чудовище безобразное, успел позубоскалить насчет того, что они уже ездили на драконе и теперь стали «нетрадиционной семейкой». Невозмутимый Ос, впрочем, тут же сообщил ребятам, мол, будет рад новоявленным родственничкам в Предгорье, а Брану предлагает должность в своем ведомстве. Лис от открывшихся перспектив явственно окосел и впал в глубокий ступор.

Между тем, два престарелых придурка — водный и огненный — закончили, наконец, с выступоениями на публику и отошли в сторонку, что-то негромко обсуждая. Мика, устроившая Фиа-Ту поудобнее и чутка заскучавшая, попыталась предложить краснокрылым помощь в создании коконов, но на неё поглядели с сомнением, на Оса — с сочувствием, после чего поразительно вежливо сообщили: мол, так и так, почтеннная госпожа, отдыхайте, не нервничайте, мы сами справимся. У Мики тут же появилось нехиленькое такое подозреньице, что доставший её гиперопекой Ос все это время очень даже сдерживался, а вот в Предгорье её ожидает кромешний мрак. После того, как один из красных драконов превратился и расправил над ними с Фиа-той крыло, защищая от солнца, Мика принялась с тоской вспоминать, что она знает о Предгорье и как в случае чего оттуда можно свинтить. Додумать не успела: сферы были окончены, и их полёт начался.

* * *

О новстях, услышанных от Рика, Ос размышлял всю дорогу, прижав к себе задремавшую Фиа-Ту и Мику, увлечённо рассматривающую пейзаж.

Он отсутствовал не больше полутора месяцев, но как стремительно, почти что радикально поменялся расклад… Впрочем, не в первый раз. Сколько на его памяти союзники становились врагами и наоборот — не счесть. Доживая до его возраста, к политическим переворотам начинаешь относиться примерно так же, как к приходу зимы: то есть, нужно просто признать, что эпизодически такое случается.

Алый Старейшина заявил, что полагает кандидатурой в княжеские советники Дина Алого, и Ос считал это разумным выбором (во многом потому, что пара Дина была, как выяснилось, Призрачной, что добавляло князю в союзники одного конкретного престарелого ящера, а ещё эта самая Миа была воспитанницей Шу, что в теории могло упрочнить влияние на неё княжеского окружения в будущем). Рик также категорически настаивал на высшей мере наказания для Аки и её пары, но тут первый советник не хотел категоризма: их и так осталось мало.

Да, Клановая Война дорого стоила драконьей аристократии: очень многие дома просто вырождались, и далеко не всем могло повезти так, как Призрачному (и то, следовало подробно расследовать это самое «везение», ибо Старейшина шести тысяч лет от роду отцом детей быть не мог, что значило: где-то бродит ещё один неучтённый Призрачный, а это равносильно тому, что обнаружить на границе пять многотысячных армий). Тогда, почти три тысячелетия назад, была настоящая бойня, вследствии которой некоторые дома были стерты с лица земли, а многие, как Призрачный и Железный, потеряли всю молодёжь репродуктивного возраста. Позднее этот список пополнил и Золотой дом: последний его наследник, Лу, покончил с собой во время минувшей смуты. В жилах Ара тоже текла кровь Золотых, но он унаследовал породу отца, а не матери, продолжив таким образом считавшийся почти вымершим Серый род. Теперь, отыскав свою истинную пару, мальчик мог порадовать Предгорье наследником, и Ос точно знал: Золотой Старейшина рассчитывает, что во внуках его кровь проявится. Первый советник тоже на это надеялся: Золотой дом был важен для расклада.

Что по-настоящему печалило и угнетало Водного, так это возможность смены Главы Безопасности: по словам Рика, Гор был чрезвычайно плох, и Ис тоже вполне предсказуемо сдавал. Даже переживи Ледяной потерю пары — что в его возрасте очень сомнительно — он по закону не имел бы права становиться придворным князя — считалось, что пережившие такую потерю драконы не должны оставаться у власти. Исключение составлял Совет Старейшин, куда, впрочем, вступить мог лишь тот, кто официально отказался от имени и мирского (по наблюдениям Оса, во всех странах всех разумных рас именно отказавшиеся от мирского старики, надзирающие за выполнением религиозных или исторических традиций, доставляли больше всего проблем). Но, в любом случае, Ис был слишком молод для Старейшины. И стоял на пороге смерти…

Ос вздохнул и поцеловал Мику, зарывшись носом в её волосы. На горизонте голубым маревом показались горы. Уже близко…

 

22

— Ребят! — позвал Нод тихонько, — Как думаете, если выковырять вон тот камушек из подсвечника — заметят?

— Ещё как, — осадил Бран, — Драконы же!

— Вот ведь, — вздохнул наёмник, — Но правда, на самом видном месте…

— Нод, — Натан нервно дёрнул щекой, — Мы в княжеской резиденции, сюда пускают только дипломатов и всяких аристократиков. Так что рот закрой и не отсвечивай, идёт?

— Обидно, — вздохнул здоровяк, но тут же переключился на другую тему, — Зелёнка, а чего это нас к тебе не пускают?

Мика вздохнула: роскошные покои для дракониц княжеской семьи, куда их с Фиа-Той сходу определили, поражали воображение, вызывали нервное заикание и были зачарованы так, что проще сделать три сальто подряд, декламируя стихи, чем эту самую защиту с ходу расплести. Вежливые и незаметные, как тени, прислужницы разных рас (но ни одного чистокровного человека!) как-то совершенно незаметно умудрились их переодеть, расчесать и накормить, после чего Фиа-Ту передали во владение серьёзному каменному дракону, поклонившемуся Мике до неприличия низко и заверившему, что «почтенная госпожа может не переживать и отдохнуть, пока я осматриваю пациентку». Вот Мика и вымелась посмотреть, как там устроили её орлов, подспудно робея от драконьей архитектуры: пространство, дикая геометрия формы, к точности которой не мог бы придраться самый стукнутый на голову педант, и очень много света, воды, зелени и неба — мини-сад посреди галлереи или падающий вдоль одной из стен водопад — вполне себе в порядке вещей, как и громадные окна со множеством балконов и терасс. Впервые в жизни колдунья и впрямь поняла, почему все так рвутся жить в Предгорье: такая красота дорогого стоит. В прямом смысле этого слова, между прочим!

— Чары стоят такие, что не пройти, — пояснила она Ноду вслух, — А вы как тут?

— Да вот шалеем ото всей этой пое… прелести, в смысле! — сообщил Натан, — Нод, конечно, тот ещё клоун, но в чем-то прав: так и хочется прихватить чего на память, чтобы доказать, что мы тут были.

— О, знакомое чувство! — раздался весёлый женский голос за их спинами, — Сама первое время об этом подумывала. Особенно эта их привычка всюду запихивать драгоценные камни…

Все обернулись и удивленно уставились на человеческую женщину, явно уроженку северных человечьих королевств: волосы чисто пшеница по осени, черты лица правильные, точёные, молочная кожа, полная грудь — красоты женщине, одетой в простого кроя, но из дорогущей ткани наряд, было не занимать.

— Всем добрый день! — улыбнулась она, и очаровательная ямочка заиграла у неё на щеке, — Меня зовут Ирейн, и я редко вижу тут людей… Вот, пришла поздороваться. Не выпьете со мной чаю? Лучшие северные рецепты!

* * *

Камеры для взятых под стражу драконов — место на первый взгляд совершенно не пугающе, но для любого, кто привык к раздолью и небу, нет ничего страшнее выточенного в скале каменного мешка, где не обернуться, не сломав костей. Впрочем, Аки Белая вышла в комнату для разговоров так, словно только что участвовала в светском рауте: была спокойна, вежлива и улыбчива. Вот за что Ос уважал её: истинная драконья госпожа до самого мозга кости, к добру или худу — неважно.

— Господин Ос, — сказала она, — Рада видеть вас живым.

— Правда? — усмехнулся первый советник, — А ведь вы многое сделали, чтобы это было не так, госпожа.

Она рассмеялась.

— Вы же давно в этой игре, потому знаете правила, — легко ответила Белая, — Это так работает, увы.

И да, Ос знал, и не важно, хотелось ли ему это признавать или нет.

— Итак, едва ли вы пришли злорадствовать — не ваша манера, как, впрочем, и душеспасительные речи. Потому извольте сказать, что именно требуется от меня.

Первый советник покачал головой:

— Все серьёзно, Аки, — сказал он ровно, — Многие в совете ратуют за высшую меру для тебя.

Её светская улыбка не поблекла ни на гран:

— Понимаю, — сказала она, — Даже догадываюсь, что громче всех толкает речи о моих ужасных преступлениях ваш Алый друг. Но что вы хотите обсудить со мной?

— Князь хочет поддержать их, — сказао Ос устало, — И я не могу переубедить его.

Она устроила подбородок на скрещённых пальцах:

— Как все… быстротечно, господин Ос, — сказала она с некоторой печалью, — А ведь раньше малыш Тир слушался вас буквально во всем. Но, фавориты меняются до смешного быстро… Не боитесь однажды оказаться на моём месте?

Ос тонко улыбнулся.

— Выучка вашего дома — нечто, госпожа, не зря вы славитесь в первую очередь дипломатами. И этот удар запрещённый, но я скажу в ответ то, что вы знаете и сами: любой из нас может однажды оказаться на вашем месте — таковы, как вы выражаетесь, правила. Однако, я рад, что князь начал проявлять своеволие: это значит, что через пару-тройку сотен лет я смогу, наконец, выйти из этой дурацкой игры.

— Вам повезло родиться простолюдином, господин Ос, — улыбалась она, — Ох уж эта наивная вера в то, что игра вас отпустит…

В камере для разговоров стало очень тихо.

— Все было бы проще, Аки, не стань мишенями в этих играх Гор, дети Призрачного и моя собственная пара с нашим будущим ребёнком, — сказал Ос, наконец.

— О, поздравляю… Будьте осторожны, первый советник. То, что вы станете-таки основателем нового рода, понравится не всем.

— Да, — кивнул Ос, — В связи с этим… Спаси саму себя, Аки, и свою пару. Расскажи в подробностях, кто стоит за всем этим.

— Я все рассказала князю, господин Ос.

— Мы оба понимаем, что это не так.

— Ос, — сказала она тихо, — Вы всегда мне нравились и были лучшим — это у вас не отнять. И вы знаете, что в первую очередь мы с Ишем — дети своих домов, которые и на пороге смерти не предадим. Да быть всему так, как суждено. Но спасибо… за участие, советник.

Не говоря ни слова, Ос вышел.

* * *

— … И вот, можешь себе представить: стоим мы, стоят купцы, и улитки тоже стоят — по усики в дерьме, и ни туда, ни сюда.

Ирейн застонала:

— То есть, они так и не починили ту дорогу?

— Ещё бы, — хохотнула Мика, — Они ещё больше раскопали яму и берут деньги с проезжих за помощь в вытаскивании улиток!

— И что, с вас тоже взяли?

— Обижаешь, там была я!

Устроившаяся за низким стоилком тёплая дружная компания грянула хохотом.

— Эм, моя княгиня, — негромкий, уважительный голос лекаря ворвался во всеобщее веселье, — Я окончил осмотр госпожи Фиа-Ты и вынужден отвлечь госпожу Мику…

Бран подавился и судорожно закашлялся.

— О, конечно, — разулыбалась… княгиня?! — Мика, мальчики, мне было очень приятно познакомиться. На самом деле, я буду рада видеть тебя и эту девочку, Фиа-Ту, у себя на чаепитии сегодня вечером. Можешь поверить, никаких ужасов, исключительно приятные женские посиделки! Я рада, что нам предстоит жить в одном дворце.

— А нам… предстоит, да? — уточнила Мика жалобно. Ирейн развела руками:

— Очень похоже на то. Господин Ос живёт здесь, у него просто нет своего дома. Конечно, если ты захочешь, он что-то придумает, а вас пока заберёт к своей маме…

— Не… — вякнула Мика полузадушенно, как новорожденный котёныш. Мама? У Оса? Она не была к такому готова. А где-то ж ещё есть и папа…

— Вот и хорошо, — улыбнулась Ирейн, — Лично я от себя сделаю все возможное, чтобы вам здесь понравилось. А вы, мальчики, обдумайте: не хотели ли бы попасть в пограничную службу? Кажется, нечто такое господин Ос упоминал в отношении вас и даже что-то сказал о том, что контракты ждут вас в ваших комнатах. Спасибо за компанию!

Мика, ещё не отошедшая после шоковой терапии, слушала изрекаемые лекарем термины, чувствуя, что ещё немного — и глаза вытаращатся, а изо рта потечёт слюна.

— Эм… а если попроще? — уточнила она осторожно. Каменный дракон вздохнул.

— Если попроще, то спасти девочке глаза можно, однако тут мы имеем некое… божественное волеизъявление, потому, обретя зрение обратно, она лишится магии. Я переговорил с пациенткой, и она категорически настаивает на том, что дар ей дороже. Будучи откровенным, полагаю, она права: добровольный отказ от магии равносилен отказу от судьбы, а это непростительный поступок.

— Ясно, — сказала Мика хмуро, — А пересадить глаза?

— Тот же эффект, — сказал дракон печально, — Будь в наличии такое простое решение, я бы сразу его озвучил, но… Вы, как никто, должны понимать, госпожа: магия богов аутентична и напрямую связана с самой структурой мира, и, как следствие, тем, что людские маги именуют сетью вероятностей или паутиной судеб. Вмешательство полнстью меняет нить, вплоть до того, что отрекшийся от магии лишается истинной пары, призвания и предназначенных. Для любого это все равно, что смерть.

Мика вздохнула:

— Поняла. Спасибо! Фиа-Та… очень расстроена?

— Она не удивлена, госпожа. Похоже, подозревала нечто подобное. А теперь… позволите ли осмотреть вас?

— Меня? — Мика подавила желание встать в низкий старт.

— Я обязан отчитаться перед господином Осом о состоянии вашего с малышом здоровья. Если я вас не устраиваю…

— Нет, устраиваете, — пробормотала Мика, — Просто…

Её возражений предсказуемо никто не слушал.

— Только без магии, и не по лицу — это было первое, что сказала Мике зашедшая навестить её Шу. Мика сдавленно рыкнула и начала надвигаться на эту… эту… лисицу!

— Ты, — рявкнула колдунья, — Чем ты думала, когда подсунула мне… это?! И даже не предупредила?!

— Прости, — Шу ловко увернулась от одной затрещины, но вторую все же словила, — Ай!

— Уй! — передразнила колдунья, — Прибить тебя мало!

Лиса устало вздохнула:

— Ну, неужели так плохо? Он тебя обидел?

Мика махнула на неё рукой и устало вздохнула.

— Нет, конечно. Это же Ос! Просто это все… Это не моя жизнь.

Лисица понимающе кивнула.

— Знаю, — сказала она тихо, — Но разве предназначенный тебе человек не стоит того, чтобы попробовать привыкнуть? А к прошлой жизни ты всегда сможешь рано или поздно вернуться.

— Ты и сама знаешь, это уже не то, — усмехнулась Мика, — Есть куча вещей, которые не вернуть, лисявка. У меня вон теперь есть Фиа-Та… И дракончик скоро будет, мой, личный… И княгиня на посиделки пригласила… А я стою, башкой трясу, как очумевший телёнок, и не знаю — смеяться или плакать. Веришь, убежать хочется.

Шу потёрла нос и попросила:

— Ты повремени немного, идёт? Ос и так долго отсутствовал, если он ещё сейчас сорвется за тобой, тут вообще откроется местный филлиал пекла, а меня опять посадят в тюрьму!

— В тюрьму? — выпучила глаза колдунья.

— А, не бери в голову! Политические разборки.

Мика простонала.

— Вот! Вот об этом всем дерьме я и говорю. Куда мне с моей рожей и характером…

— Ты его любишь? — спросила лиса серьёзно. Мика вдохнула, выдохнула и тихонько выругалась.

— Нашлась мне тут спасительница души.

— И все же?

— Да! Да, ладно. Но…

— Попробуй узнать Предгорье, — мягко предложила Шу, — А если поймёшь, что не по силам здесь оставаться… Значит, не беги, а честно скажи об этом. Ос найдёт способ уйти. Ради тебя — я уверена.

Мика дёрнулась. Не сказать же, что эта ответственность, эта власть над — боги! — первым советником князя пугает её похлеще похмельного бугагашеньки. Но и Шу права… права, конечно.

— Ну что, готовы идти к княгине? — уточнила между тем лиса весело. Мика вздохнула и пошла к Фиа-Те: девочка забилась в угол в своей комнате и переживала из-за того, что придётся общаться с правительницей Предгорья. Открыв дверь, Мика сказала: «Привыкай!» — если честно, то им обоим.

— Как вы тут? — Ос пришёл поздно, присел рядом, осторожно положив руку ей на талию, и видок имел, если честно, ещё хреновей, чем раньше. Мика вздохнула, провела кончиками пальцев по его щеке и заглянула в утомленные, слегка потускневшие глаза.

— Выглядишь — краше на обед едят, — признала она, — Ты хоть немного отдохнул?

— Поспал на дне реки полчаса, чтобы восстановить плавники и чешую, — признал он, — В остальном… Пока меня не было, очень многое… изменилось, небо моё. Приходится наверстывать.

— Я думала, для драконов пара месяцев — сущий пустяк…

Он прилёг рядом с ней и прикоснулся губами к шее.

— Для драконов — да, а вот для политики… впрочем, я не очень хочу говорить об этом. Как тебе тут? Все ли нравится, всего ли хватает? Я… прости, что оставил на целый день одну, но…

Мика знала пару надёжных способов заткнуть кого угодно. Бить Оса было нерентабельно, в связывание древесными лозами они ещё поиграют, конечно же, но не вот прямо сейчас, потому осталось только поцеловать его, глубоко и жадно.

— Все хорошо, — сказала она, отстраняясь, — Я хочу узнать этот мир получше и попробовать полюбить. Еще и не такие чудеса бывают, знаешь ли!

— Спасибо, — ответил он тихо, — Ты… мой глоток воды в бескрайней пустыне. То, чего я жаждал.

Мика смутилась, потому заворчала:

— Вот поговори мне ещё… Хрена ли трепать языком в постели? Поцелуй меня ещё раз!

Ос сдавленно фыркнул — и таки выполнил просьбу, прижимая её руками к себе так, как обоим хотелось. Мика откинула голову, отдаваясь ему, доверяясь без оглядки, и наплевать.

Пустыня, говоришь? Ту безлюдную темницу собственных страхов и кошмаров, в которой она блуждала до встречи с ним, считая себя свободной, тоже можно так назвать. Пустыня её собственной души, где все казалось таким сложным, а рецепт оказался очевиден: просто добавь воды…

 

Интерлюдия 1

О матримониальных планах и княжеских отборах

— Итак, — сказал Князь, обозрев свой новый совет, — У нас намечается несколько радостных событий. Поскольку я так и не дождался инициативы от вас в этом вопросе, то — господа Ар и Ос, поздравляю, вы женитесь. Торжество будет двойным. День я уже выбрал, указ подписал, организация мероприятия на тебе, Ми.

Ледяная, подавив ухмылку, почтительно кивнула. Шу с Микой переглянулись в явственном ужасе.

Это было полуофициальное заседание княжеского совета, совмещённое с обедом на несколько блюд. На таких мероприятиях все драконы были обязаны присутствовать с парами, и ровно до этого момента Ос не одобрял подобное: Ис Ледяной, сидящий в одиночестве, все же ухитрялся не коситься на пустующий рядом пуф — но, будем честны, это давалось ему тяжело. Мия же, пара Дана, была, все же, непростительно мала — хотя, столкнувшись с косым изучающе-оценивающим взглядом, Ос начал подозревать, что тут Рику повезло с новоявленной внученькой больше, чем кто-либо пока может себе представить: кровь фейри, особенно в девочках, не водица. Ос бы скорее назвал эту жидкость сладко-горьким наркотическим напитком ку-и, если бы его кто спросил об этом.

Глядя на сияющего князя, Ос вполне понял его порыв: в некоторых моментах Тир был романтичен, как древний рыцарь из человечьих легенд, к тому же, хотел упрочнить статус пар своих приближенных в глазах драконьего общества. Однако, это все же было несколько… несвоевременно.

Ар предсказуемо высказался первым:

— Мой князь, я и сам бы рад, но у меня действительно много работы.

— Отклоняется, — пропел Тир весело, — Ты — мой Казначей, у тебя не может не быть много работы. Между тем, свадьба — это важно! Надо находить время для радости.

— Мой князь, я не уверен, что мы к этому готовы, — проговорил Ос серьёзно, обоснованно ожидая, что Бирюзовый послушается. Однако, не тут-то было.

— Отклоняется, — безмятежно повторил Тир, — У нас тут намечается новый великий драконий дом, Водный. Причём намечается активно, видите, какие тучи набежали? Не нервничайте, госпожа Мика, я даю вам княжеское слово: все будет по высшему разряду!

Ос прислушался к эмоциональному фону пары и отчетливо понял, что сейчас будет монолог: Мика дошла именно до той точки, когда ей совершенно наплевать, какой статус у кого из присутствующих. Водный дракон приготовился всех успокаивать, но тут Миа, облачённая в очаровательный розовый наряд, захлопала радостно в ладоши.

— Свадьба, свадьба! Ах, это так замечательно! Шу, я поздравляю тебя! Госпожа Мика, вы станете основательницей нового дома — какая честь! Вы же позволите мне нести шербы вместе с вашей дочерью Фиа-Той? Это была бы честь для меня, к тому же, дедушка столько удивительного мне о ней рассказывал. Я хотела бы с ней подружиться!

Мика сдулась и явно растерялась, а Ос мысленно подавил желание встать и ненадолго отлучиться в здание Совета Старейшин, чтобы слегка подправить рожу одному старому интригану. Понять, что именно он подговорил внучку во что бы то ни стало сблизиться с Фиа-Той, принятой княгиней в свой круг приближенных, было несложно. Но Миа-то какова? Тут Ос просто не знал, то ли радоваться, что роскошное молодое поколение подрастает, то ли заранее подыскивать мир, куда можно будет сбежать после того, как это самое поколение войдёт в силу.

— Вот и отлично, — широко улыбнулся князь между тем, — Вам повезло встретить вашу пару такой юной, господин Дан — эта детская непосредственность очаровательна.

Алый засветился начищенной монетой: пару свою он явственно обожал.

— А её маленькой светлости вы пока не будете пару искать? — вновь проявила свою хваленую непосредственность Миа, — Это было бы так красиво и романтично, как в книгах: отбор женихов, поиск того самого, единственного…

Ос чуть глаза не закатил — малышке Иветте исполнилось два года, и мысли о потенциальном женихе были явно преждевременными. К тому же, отбор — что за дикое безумие?

— А ведь правда, — сказал князь, и глаза его медленно, но верно загорелись — прямо как в тот раз, когда он в детстве решил разводить громадных хищных жаб и затопил ради этого три подземных этажа пометья Роок. Ос понял, что искать новый мир, пригодный для жизни, нужно вот прямо сейчас и в ускоренном темпе.

— Мой князь, — лисица Шу не смогла смолчать, — Надеюсь, вы шутите? Девочке два года! Я, конечно, понимаю, что у людей приняты династические браки, но это просто… ужасно!

Тир всплестнул руками:

— При чём тут это? Речь не о расчете, госпожа Шу, а о поиске истинной пары! Или, на худой конец, совместимого существа.

— Князь прав, — выдал вдруг Дан Алый, и на этот раз Осу остро захотелось придушить уже его, — У нашего рода принято в самом детстве находить существо хотя бы с минимальной совместимостью — в качестве страховки. А в случае с княгиней Иветтой, это было бы ещё и гарантом её долголетия. И, будем честны, ей на поиски отведено куда меньше времени…

— Именно, — в глазах Тира полыхал бирюзовый пожар, — Ми, это тоже на тебе, принесёшь мне план мероприятий в течении этой недели. Отбору жениха для княгини Предгорья — быть!

Ос прикрыл глаза. Он бы не достиг всего, что имел, не знай он князя, как облупленного, и это явно был случай, когда переубедить его уже не получится. А Осу осталось только мечтать… Да, маленькое тихое поместье, возможно даже в техногенном мире с какой-нибудь необычной культурой, чтобы их сын — уже точно мальчик! — впитал в себя веянья развитого, многогранного и демократичного общества. Летающие паровые машины, необычные повозки без лошадей и вагонетки, всемирная информационная сеть сродни магической и — главное! — никаких княжеских отборов женихов. Совершенно точно не.

Мика кашлянула.

— Ирейн будет счастлива, — пробормотала она одними губами, — Пришибёт этого идиота любимой сковородой — и будет счатлива.

— Вы не понимаете, госпожа Мика, — тихий, равнодушный голос Иса, до того молчавшего, заставил сидевших рядом повернуться, — Князь боится потерять дочь. Что такое для драконов — двести лет? А от неугодного или корыстного жениха можно и избавиться потом, если понадобится. Можно убить кого угодно, кроме самой смерти, госпожа. В этом парадокс.

Ар вздохнул, быстро переглянувшись с Осом, и осторожно уточнил:

— Мой князь, быть может, подождать хоть лет десять?

— Начнём сейчас, — сообщил князь непреклонно, — Мы не имеем права терять время! Многие захотят породниться с княжеским домом. Я предложу большое приданное, а взамен добуду послушного мне жениха для своей девочки и вечность для неё!

… И пару собак. Да, Ос подумал, что неплохо было бы завести в том иномирном доме домашних животных.

— Первый советник, ты ведь поможешь мне? — на Оса смотрели глаза молодого дракончика, вытащенного им из пылающего поместья, воспитанного с самого крохотного возраста, обожаемого — даже сейчас.

— Да, мой князь, — ответил он почти обречённо.

Потому что есть на свете вещи неизменные и цикличные, а также — неизбежные, как судьба. Знай Ос тогда, чем закончится этот отбор женихов, подумал бы трижды, прежде чем соглашаться.

Но в итоге, пожалуй, все равно согласился бы — очень уж интересно получилось.

— И? — Мика взирала на Оса, рассевшегося за своим рабочим столом, сверху вниз с непередаваемым выражением на лице, — Мы что, действительно… того? Вот так вот, по приказу? Давай тогда расписание наших постельных игр тоже утвердим у князя. Может, что новое присоветует?

Советник вздохнул.

— Небо моё…

— Нет, — Мика ткнула в Оса пальцем, — Вот не начинай говорить со мной таким всепонимающим тоном, будто я не только беременная, но ещё и клинически тупая.

Дракон вздохнул: не признать того, что по сути его девочка была права, сложно, но пора было с этим заканчивать, и способ сделать это без скандала советник знал только один. Рискованный, правда, но тут уж ничего не поделаешь… Вздохнув, Ос опустился перед ней на одно колено и пропел:

— Я прошу тебя стать моей женой, моя любимая пара, мать моего сына, и клянусь любить тебя и беречь по обе стороны грани. И знай, пусть у меня много дел здесь, но они не важнее вас двоих. Скажи мне, что мы должны уехать, бросить Предгорье и жить среди людей — я скреплю сердце, но выполню твою волю и ни словом, ни делом тебя за это не упрекну. Пожелай, и мы поженимся хоть по традициям фейри, в одну из их так называемых *ночей для любви*, хоть в людском храме. На любых условиях, что бы там ни было — будь со мной. Решай.

Мика мрачно посмотрела на него.

— Это подло, ты знаешь? — поинтересовалась она, — Ты манипулируешь мной.

— Это называется профдеформацией, — сказал Ос мило, — И все же, я серьёзен.

Мика прикрыла лицо рукой.

— Ну, свадьба так свадьба… так и быть. Надеюсь, по драконьим традициям предусмотрено что-то вроде фаты? А то тебя не поздравлять будут, а соболезновать.

Ос только глаза закатил. Надо сказать, в этом вопросе он знал только один способ переубедить её — зато вполне действенный. потому, ни слова не говоря, он подхватил её на руки и усадил на стол, попутно сметя бумаги на пол — ничего им не будет, все важное зачаровано.

— Ос?.. Это твой кабинет.

— Ага, — подтвердил он весело, дразняще-медленно расстегивая пояс на её киото.

— Сюда могут войти!

— Вполне вероятно, — он пробежал дорожкой поцелуев от груди к животу. Дверь была зачарована, но вот ей об этом знать не стоило: вкусы своей девочки он уже успел изучить и знал прекрасно: ощущение опасности всегда было для неё желанной приправой.

— Ос… — следующей фразой она захлебнулась, и это к лучшему: помолвка — дело серьёзное, как раз для официальной обстановки кабинета. И какие уж тут могут быть разговоры?…

 

Интерлюдия 2

О юных реках, нестандартных попаданцах и — снова — матримониальных планах

Незнайко Евгений Семёнович пятидесяти лет от роду, в нынешнем миру — и. о. Тёмного Жреца славного города Чу, удовлетворенно наблюдал за возникновением в окресностях их поселения вполне себе судоходной реки и курил, прикидывая открывающиеся с водным путём финансовые перспективы. Оные радовали. В этом смысле дивный новый мир был выше всяких похвал, поскольку боги тут были ребятами простыми и существовали по вполне понятному выходцу из лихих девяностых принципу: ты мне — я тебе. Вообще, не исключено, что и с земным Боженькой все так, но Евгений Семёнович вырос при Союзе и к религии до своего попаданства относился соответственно, как к опиуму для народа. Он вообще умел соответствовать — ситуации, начальству, миру вокруг. А как ещё было выжить в их вечно меняющейся стране? Благодаря тому опыту он и здесь не пропал, и даже — о чудо! — заделался фентези-персонажем. То-то его младшенький удивился бы…

До своего грандиозного переезда в иномирье Евгений Семёнович искренне полагал, что попаданцы — это всегда либо красивые дамы фертильного возраста, либо юноши, недооценённые в их родном мире, но отчего-то вдруг оказавшиеся великими воинами в каком-то чудоземье. По всяческой логике, в окресности Чу должны были угодить его младшенькие — Катька или Олежка. С другой стороны, хорошо, что не угодили; оно-то, конечно, выгодно — дожить до двухсот лет, а именно столько отвела местная экология аборигенам, но не выплыли бы в этой местами страшной сказочке его избалованные наивные дети. Так что, пускай они лучше там, благо, денег он им предостаточно в наследство оставил…

Впрочем, Хозяйка обещала присмотреть, а что было — то быльём поросло. Факт оставался фактом: когда его Катюша, сверкая пламенным взором, подсовывала папе очередную «гениальную» книгу о попавшей в иной мир прекрасной юной деве, родителю, выкроившему заслуженные три часа вечернего отдыха, только и оставалось, что с тоской покоситься на полочки с Довлатовым, Драйзером и Хейли, над которыми он отдыхал душой. Несовпадение парадигм и конфликт поколений в действии, как есть. То же самое было с Олежкой и его стратегиями, от которых чадушко, бывало, и за уши не отащишь даже для того, чтобы на улицу выйти. Все города строил и орков на войну посылал, а вон как обернулось: его папане в реале фентези-город строить перепало, да и орки в гарнизоне были: Чу место такое, сюда кого только не заносит через порталы в Разделяющих Горах.

Раньше, конечно, он знать не знал ни о каких порталах: выучился на экономиста, угодил на госпредприятие и тянул там себе лямку в полной уверенности, что так оно дальше и будет: бумажечки перекладывал, очки поправлял, воровал помаленьку. Евгений Семёныч вообще считал, что тако оно лучше всего, когда ты — человек маленький, а зарплата — пусть и левая, но большая. За это свойство его организма и взял его к себе в дело во время перестройки один из тех предприимчивых молодых людей, что росли тогда на казеном имуществе, как грибы-паразиты на дереве. Евгеша, впрочем, не жаловался: поправлял очочки, директору и браткам неизменно кланялся, отворачивался, когда надо, и получал свой немалый кусок пирога, который честно приносил домой.

Потом все резко поменялось, начальство из спортивных костюмов пероделось в деловые, а Евгений Семёнович обзавёлся должностью старшего менеджера и комфортным кабинетом с золочёной табличкой. Так и думал будущий Жрец, что судьба ему — спокойно уйти на пенсию, да тут решило начальство по-тихому от свидетелей своей карьеры избавиться. А оно как: сколько костюмы ни переодевай, методы останутся те же. Вот и сбросили неразговорчивые мальчики Евгения Семёновича в сырой ещё бетон на какой-то там реставрационной площадке. И ждал он, как минимум, боли и смерти, а оказался в своей убогой комнатушке, где в детстве с тремя братьями ютился. Только никого там не было, кроме него самого, уже взрослого, с пузцом и в костюме, да тощей высоченной девицы того типа, который ему нравился ещё с универа, но не светил никакими фарами: с лицом тонким и хищным, не красивым, но одухотворенным, и ленивой грацией хищницы, которой можно все и всех.

— Ну здравствуй, — сказала она, и голос был ей под стать — чисто туман, — Надо сказать, обычно мне на этом камне девушек в жертву приносят.

Евгений лишь руками развёл:

— Прошу простить, — говорит, — Меня не спрашивали. А вы, простите, кто будете?

— О, — вздыхает, — Это сложно. Я одно из многих тысяч воплощений некоего неназываемого древнего существа, у которого миллионы имён и жизней… Самое точное из сказанных о ней вслух именах — Тьма Предвечная. Но ты, гость… Можешь называть меня Хозяйкой.

— Это Ад? — уточнил Евгений, спешно вспоминая все свои познания о загробном мире. Оных набиралось удручающе мало.

— А похож? — вопросила она философски, — Хотя для тебя, полагаю, вполне. Для таких, как ты, самое болезненное — это место, где они начинались.

Евгений снова покосился на тесную комнатушку с болтающейся на одной петле дверью, ведущей не в узкий грязный коридор, заваленный бутылками, а в живую, шевелящуюся тьму.

— И что мне с тобой делать? — спросила Хозяйка, — Это девочку я бы на работу пристроила или частью себя сделала, а ты… Придётся отправить на круг перерождений, уж не обессудь.

Евгеша был человеком, который много чего умел и пережил, потому он тут же расплылся в угодливой улыбке.

— Погодите, Хозяйка, с поспешными решениями! Между прочим, выбирать сотрудников по половому признаку — дискриминация в наши-то просвещённые времена. А я, между прочим, очень квалифицированный работник.

— И что же ты умеешь?

— Вопросы решать, всякие. Умею быть полезен!

Она пальцами с длинными ногтями, подозрительно на когти похожими, по подлокотнику побарабанила, а после сказала:

— Торговаться в такой момент не каждый осмелится. Хорошо, давай так, даю один шанс: станешь моим Жрецом в одном из пограничных городов?

И Евгений, конечно, тут же согласился. Он умел вовремя хвататься за шанс.

Вот так и вывалился он на местном алтаре Богини Тьмы всем молящимся на радость. Чего с тех пор только не было, а вот поди ж ты — город процветает, реку провели, и Тёмным Властелином вон обзавелись — Иришка, Ири по-драконьему. Отличная оказалась девчонка, той бойкой хваткой породы, что на его родине обычно в бизнес-леди выбивалась, один в один, те только в дракониц не превращались — по крайней мере, в его присутствии. Что её дураку-деду, о котором она вкратце рассказывала, не хватало, Жрецу понять было не дано: директором… тьху, опять перепутал, Властелином девица была хорошим, а что характер — так ещё бы у такой, как она, не быть норову. Зато сердце на месте — улетела вон вольную общину, что у самых гор, от очередной напасти спасать. Евгений сам ей намекнул, что, дескать, надо, хотя о причине умолчал: среди этой самой общины затесалось несколько неплохих мозгов, которые Жрец хотел сманить — но только на своих условиях, чтобы права не качали слишком много. Иришка-то гордая, она долго болтать не будет: или дунет огнём, и поминай, как звали, или — что вероятнее — на дверь укажет. Но это как раз ничего, для этих вещей и был всегда нужен Евгений Семёнович, который всегда красивые штуки за спинами своих излишне импульсивных директоров умел проворачивать. Как там сказала на прощание Хозяйка? Меняются миры, но не сюжеты?

— Наслаждаетесь? — тощая фигура наместника появилась, как всегда, будто из ниоткуда. Что с него возьмёшь — мертвец же. С другой стороны, умный мужик, а уж Евгеша повидал на своем веку живых дураков, которые быстро превращались в мёртвых и неподвижных. Наместнику ни то, ни другое не свтеило.

— Медитативное зрелище, — сказал Евгеша просто. Наместник понимающе кивнул и отметил:

— Госпожа уже уничтожила тех, кого я послал к этим, из общины.

— Вот и хорошо, — настроение у Евгения Семёновича значительно улучшилось, — Согласитесь, нам с ней исключительно повезло.

Наместник задумчиво кивнул.

— Надеюсь, это везение продлится долго, — ответил он, — У нас двое чёрных драконов на горизонте.

Жрец нахмурился: в своё время Тёмные Властелины сами отказали ему в покровительстве, дескать порталы близко, мороки много и вообще полгорода нечисти. Но теперь, когда все обустраиваться начало, они летят — не к добру. На готовенькое, как говорится, приходить всякий не дурак.

— Из катапульт сбить сможем? Те, которые Госпожа зачаровала, — уточнил он.

— Не, только разозлим.

— Что же… Пойду тогда пред дорогими гостями лебезить, узнаю, что братцам-драконам надобно. А ты перехвати Госпожу на подлёте да предупреди, хорошо? Она, конечно, больше, но их двое.

Наместник улыбнулся своими чуть синеватыми губами.

— Городу Чу с вами очень повезло, почтенный Жрец, — отметил он, уходя. А Евгений Семёнович все щурил глаза, силясь рассмотреть гостей против солнца.

Вот не ждал не гадал он понять на старости лет, что миры меняются, а сюжеты — нет. Вспомнив почти что с ностальгией, как один из их заводов пытались отжать конкуренты, Жрец настроился на веселье. Драконы, не драконы… выжить можно везде, главное — не забывать, кто ты и что можешь.

— Добро пожаловать, о Властелины! — пропел он несколько минут спустя, разглядывая двух драконов из ларца, одинаковых с лица. Ну, почти одинаковых. Красивые, кстати, лица, хотя кто бы сомневался — эти тварюшки иномирные, как ядовитые змеи, по типу если красиво, значит опасно. Один на Пирса Броснана в молодости похож, такой аристократик, как в «Вокруг света за восемьдесят дней», второй чуть помощнее и черты лица резче, рублёней. Вот кого, кстати, может, и стоило бы с Иришкой познакомить — и выгода, и как бы вместе смотрелись…

— Мы хотели бы увидеть Тёмного Властелина города Чу, — и говор Евгению Степановичу понравился — жёсткий и резкий, но, в рамках. Жрец расплылся в улыбке.

— Вы проходите, конечно-конечно! У нас просто нечисть распоясалась, спасу нет, вот и Властелин полетел эту проблему утрясти. Вы пока поешьте, выпейте, а он как прилетит — сразу же будет к вашим услугам!..

 

Интерлюдия 3, краткая

О опеке над детьми

— Это исключено, — сказал категорично Призрачный Старейшина, — Моих внуков не будет воспитывать фейри!

Ар едва удержался от стона: ситуация шла по кругу, можно сказать, замкнутому. Если раньше самым проблемным из заинтересованных лиц был Алый Старейшина, который, конечно, первостатейная скотина, но с ним хотя бы реально договориться, то Призрачный был в разы хуже. Его дом, сражавшийся во время Клановой Войны на стороне Чёрных, был истреблён полностью — лишь он сам, живший в этот период вдали от Предгорья, уцелел и остался владетелем дворфьих шахт да призрачных болот, окруженных напитанными железной рудой вересковыми холмами. Убить старого дракона, равно как и отобрать его владения, пытались не раз, но Призрачные на своих землях — верховная власть, в этом смысле даже отречение от имени мало что изменило — лишь на бумаге землями владели подставные лица. Переубедить этого дракона, надавить на него — пустая идея.

Рон, сморщенный седой старикашка, казался на фоне вечно молодых высоких драконов персонажем почти карикатурным. У его губ залегли усталые складки: он уже почти ни на что не надеялся.

— Ну, хотя бы попрощаться с ними я смогу? — уточнил он устало.

— В моём присутствии, — отрезал Призрачный, — Мне не хватало только, чтобы вы похитили наследников дома!

— Вы должны понимать, — вклинился Дан Алый, — Так будет лучше. Мы сможем обеспечить им куда более хорошее будущее.

Рон криво улыбнулся.

— Да, то-то их чуть не убили у вас под носом — в хорошем-то будущем.

Алых перекосило, Призрачный хмыкнул:

— Этого больше не повторится. С любым, кто косо на них посмотрит, я разберусь сам.

Старый фейри устало кивнул. Ар покосился на до странного молчаливую Шу, которая ни разу не вмешалась в диалог. Смирилась? Казначей осторожно потянулся к паре и понял, что она испытывает… предвкушение?

Дверь вдруг заискрила и распахнулась.

— Мы готовы! — радостно оповестила вошедшая Миа, которой дорожный костюм — розовый, разумеется — был поразительно к лицу. Мак, шедший за ней следом, поправил на спине рюкзак. Рон подскочил, жадно поедая внуков глазами, но не решаясь подойти.

— Дедушка, — три пары глаз сверкнули в ответ на это обращение, — Тут уже можно заканчивать, мы собрались и поедем с тобой!

На губах Шу заиграла предовольная ухмылка.

— Куда? — подрастерялся Призрачный. Миа очаровательно улыбнулась:

— Куда скажет дедушка Рон!

Стало тихо. Мак вышел вперёд и, глядя на драконов трансформированными глазами, прошипел:

— По-вашему, мы — куски мяса, с чьим мнением не нужно и считаться? Или тебе, дедуля номер три, было до нас дело до того, как я обратился? Зато теперь распоряжаешься нашей жизнью? Так вот тебе моё слово: прогонишь дедушку Рона — сбегу и я, клянусь стихией!

Клятва, убивающая оступившегося, туманом замерцала в его руках. Тишину в комнате при желании можно было помешать ложкой.

— Я пойду за братиком, — очаровательно улыбнулась Миа, накручивая на палец локон.

— Но… — начал было Дан, но девочка только тряхнула кудряшками.

— Дан, теперь это так… удобно — быть нами, правда? Мы ведь всем нужны, и это так мило. Но ты бы не покупал мне платья и не носил на руках, не зацвети между нами та вишня. Не так ли? А не превратись Мак в дракона, сильно ли вас волновало бы, почтенный Призрачный Старейшина, где мы и с кем? Мы провели полжизни, не нужные никому, кроме дедушки и госпожи Шу. Они нас любят и без… цветов истинности и крыльев. Просто так, — улыбка Мии вдруг блестнула острыми, характерными для некоторых фейри клыками, — Посмейте забрать их у нас, и вы пожалеете… господа Старейшины.

Пара Казначея кивнула, и Ар как-то сразу понял её молчание и бездействие: молодец, девочка, хитро придумано. Алый Старейшина покосился на Шу с оценивающим интересом матерого хищника, в чью лапу вцепился двухмесячный котёнок. Призрачный с Даном просто переваривали новый поворот событий. При этом, на лице младшего Алого отчетливо отобразилась… вина? Ар вдруг почувствовал радость оттого, что успел хорошо узнать Шу до того, как их магнолия расцвела: он точно знал, что любил бы её и без цветов. Ранее он считал это упущением, но последнее время склонялся к мысли, что, все же, в этом есть и толика везения.

— Что же, — хлопнул Алый Старейшина в ладоши, — Сказано и услышано. Господин Рон, полагаю, нам с вами есть о чём переговорить…

 

Интерлюдия 4

О пустых стульях, женских драках, пьянстве и дипломатии Неблагого Двора

Раока с тоской оглядела заваленный отчётами шпионов и планами стол — Ис почти не появлялся, и многие обязанности легли на её плечи — не то чтобы хрупкие, конечно… Для папок совсем не осталось места, но фейри упрямо не прикасалась к пуфу, на котором обычно сидел Гор. Казалось, положи туда стопку бумаги — и это будет символом, почти разрешением, все равно что сказать: «Я тебя отпускаю». И Раока не могла, да и не хотела, что-то такое говорить — ни словом, ни жестом, ни даже мыслью.

Забавно, раньше она и не задумывалась о том, как часто приходил оборотень и насколько врос в её жизнь, да так, что лишь с кровью и можно было вырвать. Вон пиала, из которой он обычно пьёт, коробка из-под пыльцового настоя, который они вдвоём оприходовали в честь позапрошлых выходных, пока Ис опять торчал на своих сверхважных заседаниях, а вот цветастая шаль, её оборотень притащил, когда Раока вернулась с миссии на горных перевалах и постоянно мёрзла. Она пробежалась пальцами по дорогой ткани — замечаем ли мы, как много места занимают в нашей жизни близкие, до тех пор, пока не доводится оценить оставленную ими пустоту?

— Слышала, вскоре тебе придётся подыскивать работу? Это так ужасно! — этот ехидный голос вызывал тошноту, а псевдосочувствующую ухмылку так и хотелось вбить в прекрасное, щедро изукрашенное пыльцой лицо. Миоза, вторая фейри в их ведомстве, ненавидела Раоку так, что аж искрило: за доставшееся ей тёплое местечко, внимание начальства и даже за происхождение.

— Я не помню, чтобы вызывала тебя, — оскаблилась Раока, — Займись чем-то — или кем-то — полезным. Это ведь, если разобраться, твоя работа? Вовремя подлазить под нужных гостей. Или у нас сейчас ни одной дипмиссии на горизонте?

— Ты хамка, как и всегда, — голубые глаза блестнули, — Но, видимо, не знаешь последних новостей. Твоего любовничка-волка вывели из стазиса неудачно: его разум остался блуждать в лабиринте. Сама знаешь, что это значит… Печально, но звезда господина Иса закатилась… А ведь ты столько сделала, чтобы с ним сблизиться! Сочувствую тебе, Раока.

Фейри кивнула, медленно встала и пошла к выходу — а после все же впечатала Миозе по лицу. Ногой. С разворота. Вытащив верещащую феечку из своего кабинета за светлые патлы, помощница Иса Ледяного запечатала дверь заклинанием и вежливо прощебетала:

— Прости, Миозочка, дела. Посочувствуешь мне позже — если осмелишься.

— Дрянь, — провизжала светловолосая, но после встретилась взглядом с Раокой и экстренно заткнулась.

— Вот и хорошо.

Ис был пьян. Раока впервые видела своего начальника — язвительного, жёсткого до жестокости, ехидного и проницательного — вот таким. Что должен был принять дракон, чтобы его так развезло, ей даже представлять не хотелось.

— О, пришла, — его губы искривились от злой, жестокой улыбки, — Ждал тебя раньше. Моя новая пара… Уже просчитала, как выгодно будет занять его место?

Фейри остро захотелось не то провалиться сквозь землю, не то сдохнуть. Обуздав оба порыва, она решительно подошла к дракону поближе.

— Шеф, я… Вы же должны понимать, что я этого не хотела.

Дракон прикрыл глаза.

— Это ты отпустила его на то задание. Он сказал тебе, что наши с тобой запахи совместимы, да?

— Нет, — она устало покачала головой, — Я поговорю с тобой, когда придёшь в себя.

— Уже не приду, — Ис покривил губы, — Они просят у меня дать разрешение. Убить его, понимаешь? Ещё немного, и смысла ждать не будет, и тогда я должен буду… разрешить. Нам с тобой не о чем говорить, ты ничего не получишь — я уйду с ним.

Раока вышла, чувствуя ледяные щупальца, охватившие сердце.

— Насколько все плохо?

— В достаточной степени, — придворный лекарь, старый каменный дракон, пожевал губами, — Вы знаете, в чём главная опасность стазиса — умирание сознания, как оно есть. Заблудившись между жизнью и смертью, дух не может найти выход и вернуться. Именно это произошло с господином Гором. Мы исцелили его тело, но мозг, разум… Тут мы бессильны.

Раока уставилась за окно, не в силах проглотить вставший в горле ком.

— Прогнозы?

— Ему не проснуться, дивная госпожа, — устало сказал дракон, — Время уходит, и с каждым часом вероятность все меньше. Крохотная надежда есть, но она скорее сродни иллюзии, сиянию неверного огня для наивного мотылька…

Раока вздрогнула и уставилась на лекаря во все глаза.

— Вы намекаете…

— Нет-нет, никаких намёков, лишь метафоры. Я пытаюсь сказать, что лишь чудо способно спасти господина Гора. Я сам не слишком-то в них верю, но холмы фейри… Они полны чудес.

— Я поняла вас, — Раока сглотнула ставшую непростительно вязкой слюну. Скоро самая длинная ночь в году. Игра Короля Под Холмом… но, осмелится ли она?… Перед глазами снова предстало лицо Иса.

Да, осмелится. Осталось лишь забрать у кого-нибудь проклятую метку.

 

Интерлюдия 5, краткая

О счастье, подводном мире и пирожных в виде лилий

— Мы что, правда под водой? — уточнила Фиа-Та с опаской.

— Да, — улыбнулся Ос, — Дно озера — отличное место для пикника.

Он не стал уточнять, что выбрал его во многом из-за безумного, почти истерического оживления, охватившего дворец. Две свадьбы княжеских приближенных, отбор женихов — не к ночи будь понмянут, ещё и делегация высших демонов с их принцем во главе обещала скоро прибыть для обновления договоров. Из-за всей этой канители Ос уставал так, что эпизодически мечтал стать кораллом.

— Должно быть, очень красиво…

Дракон глянул мельком на открывающийся вокруг воздушного пузыря вид — окна подводных этажей поместья Роок, коралловые рифы, водоросли, косяки разноцветных рыб, пляшущие русалки, громадный кракен, супруг Элены, зло щупальцами шевелит (в очередной раз поскандалили, громко и с битьём посуды — обычное и почти привычное для них дело). По меркам Оса, все довольно обыденно, но для выросшей в пустыне Фиа-Ты это зрелище должно было быть редким.

— Не огорчайся, конфетка, я приготовлю чай с моими воспоминаниями об этом дне. Выпив его, ты сможешь все увидеть во сне! — прощебетала Элена, чем заработала очередной благодарный взгляд от Мики, — Кстати, милая, я уже записала тебя в клинику в своём, родном мире. Как только родишь карапуза, займёмся твоим лицом!

Губы его пары дрогнули. Когда матушка Оса завела разговор о том, чтобы убрать следы шрамов, Мика предсказуемо испугалась: водный давно понял, что её увечья до сих пор подсознательно воспринимались способом защиты, бронёй. «Я люблю тебя любой», — сказал он ей в тот вечер, — «Если ты не хочешь ничего менять, то я поговорю с мамой, и никто больше не потревожит тебя этим». Мика, однако, после некоторых размышлений ответила согласием, и Элена с матерью тут же развели бурную деятельность. Шрамы были застарелыми, потому первые шаги было решено делать в родном мире русалки, а последующее заживление с восстановлением — уже у местных целителей. Мика нервничала при упоминании об этом, но стойко держалась: кажется, ей хотелось предстать перед их сыном красивой. Ос с теплотой думал о том, что его пара, как ни крути, будет замечательной матерью.

— Элена, — позвала Мика, — Слушай, твой муж… вокруг него чёрное пятно расплылось. Это нормально?

— Злится, вот и кляксы выпускает, — махнула русалка хвостом, — Тоже мне, выискался… это кто ещё злиться должен! Видала я, как он смотрел на эту мымру!

Под «мымрой», насколько Ос знал, подразумевалась тысячелетняя Ки Медная, давно и счастливо замужняя. Но пытаться убедить в чём-то Элену, если та хочет развлечься — дело абсолютно безнадёжное. Ос не понимал таких вот отношений, с другой стороны, кто он, чтобы судить? Его пара тоже не вписывалась в лекала стандартных романтических историй, да и сам он не слишком-то тянул на прекрасного принца. Однако, он был с ней слепяще, до звона счастлив — и в этом, наверное, и прятался единственный возможный смысл.

— Это они! — возопила вдруг Мика, глядя на пирожные-лилии, — Так вот откуда ты их брал!

— О, этот рецепт изобрели специально для тебя, — русалка распушила свои роскошные синие плавники, — Озадачила этих куриц на кухне. А то им бы все флиртовать и слухи распускать! Стерва я, видите ли.

Мика сдавленно фыркнула.

— Ужасно, — сказала Фиа-Та, — Будьте с ними строже, госпожа Элена. Они ведь ваши наложницы, как можно быть такими непочтительными?

— Вот, — кивнула русалка, — Ты-то меня понимаешь, конфетка!

Мика выразительно покосилась на Оса, явственно сдерживая смех. Дракон показательно возвёл очи горе. Жизнь… несмотря на кучу новых проблем и оставшихся вопросов, они были просто… счастливы.