Автобус задерживался. Анна Матвеевна пошла в учительскую, чтобы позвонить в совхозный гараж, а ребята стояли во дворе и смотрели, как работает башенный кран на стройке новой школы. Тарас и Айдос пытались подобраться к крану поближе, но прораб их прогнал:

— Свалится кирпич на голову — потом отвечай за вас.

— Едет! — закричала Сауле, увидев автобус. — Девочки, побежали звать Анну Матвеевну, а то она всё ещё в гараж звонит, наверно…

Автобус был работяга, потрёпанный, прокалённый на степных дорогах. Возил он доярок на пастбище, на утреннюю и вечернюю дойку, механизаторов на полевые станы, возил старшеклассников в поле помогать взрослым, а вот сейчас на нём должен был ехать на экскурсию третий «А». Сиденья и пол были ещё влажные — видно, водитель ездил на водохранилище помыть машину, потому и задержался.

Галя, как будто и не дулась никогда, уселась рядом с Дашей.

— Как у меня горло болит! — пожаловалась она. — А всё эта Клава… Пошли мы с ней вчера в кино, а там Лёша Зырянов. Билеты нам купил, мороженым угостил. А Клава мороженое-то не ест. Она вообще ничего молочного в рот не берёт, её малюсенькую коровьим молоком перекормили. Мне за неё приходится мороженое есть… Совсем голос сел, даже петь не могу.

На току почти не было людей, только несколько женщин с лопатами охорашивали кучи пшеницы, следили, чтобы зерно не топтали зря, подметали, если где просыплется. Всё остальное делали машины. А воробьёв здесь было — тучи. То на провода усядутся, так облепят, что кажется, вот-вот провода оборвутся, то с шумом слетят на зерно.

— Кыш! Кыш! — закричали ребята, а Тарас Бахтюк пожалел:

— Вот бы сюда рогатку, — и прикусил язык, испугавшись, что услышит Анна Матвеевна.

— Вы думаете, они пшеницу клюют? — сказал заведующий током. — Они жучков-червячков всяких из зерна выбирают. Те наверх из кучи карабкаются, а воробьишки тут их и хватают.

— А ты сразу — «рогатку», — упрекнула Тараса Сауле.

Один за другим уходили с тока на элеватор грузовики с зерном. Автобус некоторое время ехал за одной такой машиной, а потом свернул к молочной ферме. Здесь тоже всё делалось будто по щучьему велению. Ребятам показали круглый зал, где доили коров, высокий и светлый. Загонять коров сюда не надо было — они сами бежали по первому сигналу и вставали в очередь на дойку. Каждая бурёнка знала: стоит ей попасть в доильный станок — и корытце перед ней наполнится вкусным пойлом-болтушкой.

— Наши девочки не хуже лётчиков, — говорила пожилая доярка, — знай себе кнопки нажимают, даже молоко от коровы само в холодильные чаны по трубам течёт… Намного жить нам стало легче, как электричество пришло.

— Вот мы сейчас и посмотрим, откуда оно идёт, — сказала Анна Матвеевна.

Круглобокие облака чинной чередой брели по синему небу. Теперь автобус мчался привычной Дашиной дорогой, и впереди уже вырастали мачты подстанции.

Лапик, заблаговременно посаженный на цепь, встретил автобус яростным лаем.

— Проходите, пожалуйста, — встретила Дашина мама гостей у калитки. На ней была нарядная вязаная кофточка, и Даша заметила, что мама даже волосы успела подзавить и уложить в красивую причёску.

— Ой, какой у тебя, Даша, братик! — Сауле схватила Николку под мышки и закружила вокруг себя.

И другие девочки тоже бросились к нему. Николка перепугался. Он никогда не видел на подстанции столько людей. Уткнулся маме в колени и позорно заревел.

— Ну чего ты, глупенький? Это же Дашины подружки. — Но багровый серпик над маминой бровью выдавал, что и она волнуется.

Лапик совсем изнемог, и вместо «гав-гав» у него уже получалось «ах-х, ах-х».

— На Лапика внимания не обращайте, — успокаивала ребят Даша. — Он только лает по-страшному, а никогда ещё никого в жизни не укусил. К нам маленькая собачка из села забежала, выгнала его из будки и жила недели две, ела из его плошки. Он лишь после неё к еде притрагивался и под дождём мок, всё терпел. А когда она убежала, так скулил, так тосковал…

— Ну да, скучно ему здесь, — Галя с любопытством оглядывала двор. — А где тот журавль, который тебя клюнул?

— В гараже.

Галя рассмеялась:

— В гараже, как будто машина!

Ребята облепили окошко гаража, но Курлышка спрятался за грузовик, и только длинные ноги его виднелись между задними и передними колёсами.

— Лапы как у курицы, — разочаровалась Галя.

Мама, оказывается, пирожков успела нажарить и, пока папа всё показывал и рассказывал, угощала ребят:

— Кушайте, пожалуйста…

— Папа, а помнишь, когда я была маленькая, ты мне про тигра сочинял, будто он в трансформаторной будке сидит.

— А что, — подхватил папа, — с этим тигром шутки плохи, даже если он в утюге или в лампочке. Так цапнуть может, только держись!

— А меня цапал тигр, — сказала Сауле. — Я ещё маленькая была, в розетку пальчики сунула… Ой, как я напугалась тогда…

— А я мокрой рукой пылесос выключил…

— А я… — У всех оказалось, что рассказать.

— «Высокое напряжение», — прочитала Сауле надпись на ограде.

Ребята, прищурясь, смотрели на провода, отходящие от трансформаторов, словно хотели увидеть бегущих по ним огненных тигров.

— А этот провод куда? А этот? — спрашивали Павла Ефимовича.

— Этот — в Тополиный, этот — в Опытное хозяйство, а этот — на Птицефабрику.

И, мысленно проследив путь проводов, ребята представили, как растут на току пшеничные горы, как текут по трубам на ферме молочные реки, увидели и кран-великан, который работал на стройке новой школы, и светящиеся экраны телевизоров.

— Как у вас тут всё здорово, какой у тебя папа хороший, — вполголоса сказала Сауле, и другие ребята посмотрели на Дашу, будто в первый раз её увидели.

А Даша не знала, как и вести себя: она гордилась папой, радовалась за него и в то же время неловко ей было — вдруг подумают, что она зазнаётся.

Би-у-у… Это Даша попросила папу «понарошку» включить аварийный сигнал.

— И часто у вас так воет? — спросила Галя.

— Да не очень.

— Страшно, как на войне… А вот что мне нравится — это соседей у вас нет. Никто через забор не дразнится.

Чудачка эта Галя, нашла чему завидовать. Даше так хотелось, чтоб соседи были, она ведь всю жизнь без соседей жила.