– Ладно-ладно! Молчу! – Александр примирительно поднял руки. – Но ответь, только откровенно, стоила ли бессонная ночь утреннего итога? А? Стоила?!

– Да! – поджав губы, кивнул Роман. – Однозначно да.

– Ну и флаг тебе в… – усмехнулся анестезиолог. – Спасатель-самоучка. Только в следующий раз сначала тело в тепле уложи, а потом уже неотложку вызывай. И проще, и надежней.

– Так тогда они его точно не заберут. Рассудят: отоспится, красавчик, и своим ходом отправится восвояси, – предположил интерн.

– Опять напрашиваешься? Или не понял ничего? – Темнов вздохнул с показным расстройством. – Чтобы «скорая» действительно подобрала пьянчужку, нужны либо глубокая кома, то бишь такая, чтобы пациент и на удары никак не реагировал, не то что на щелчки и крики, либо же наличие явных повреждений, вроде обильного кровотечения из разных мест, предпочтительно полостей, а ещё лучше – признаки черепно-мозговой травмы. Тогда уж точно подберут.

– А почему такая строгая селекция? Везут-то они его до ближайшего приемника. Делов-то. Сдали в стационар и – свободны.

– Сразу видно, что ты от практической медицины дальше, чем от полета в космос. – Снисходительно-беззлобный тон замечания заставил всё же Романа поморщиться. – В стационар еще нужно «сдать». Это тебе не зона свободного доступа…

– Но я рассудил, что даже если не госпитализируют, то в любом случае понаблюдают в приемнике до восстановления тонуса. А там он уже и сам домой доберется…

– Ага, и денег на такси среди ночи дадут. – Роман испытал неприятное ощущение дежавю. Александр фактически повторил циничную остроту ночного фельдшера. – Исходя из твоего рассказа, больного в таком состоянии и в приемник бы занести не позволили. Дежурный реаниматолог обложил бы бригаду «скорой» и, в лучшем случае черкнув пару строчек, письменно направил машину с телом в терапию. А в худшем – просто обложил и направил устно. А в терапии подобным пациентам тоже не шибко рады. Могут и обратно отослать. Вроде бы как на дообследование. Исключение хирургической и другой патологии. Вот и войди в положение ребят со «скорой». Неосторожно подобрали биобалласт и катаются с ним весь остаток ночи.

– Ну ты прямо-таки картину полной безысходности изобразил. Послушать, так у хватившего лишку, если он вдобавок башку себе не проломил или его ножом не пырнули, вообще шансов на медпомощь нет.

– Ну и не надо! – растянул тонкие губы в ехидной улыбке Александр. – Шутка! – тут же нивелировал он свое мизантропическое высказывание. И, ощутив вдохновляющий позыв к нравоучительству, продолжил: – Шансы есть всегда! Во-первых, далеко не все дежурные врачи настолько смельчаки и ханыжконенавистники в одном лице, чтобы отправить необследованного пациента – без рентгена, УЗИ-шмузи и прочих диагностических примочек – восвояси. Ведь, в случае ухудшения состояния отказника, их во всех тяжких и обвинят. Во-вторых, далеко не все фельдшера «скорой» настолько ленивы и пофигистичны, чтобы бросать на улице ослабленное алкоголем или наркотой тело. Всегда могут найтись нежелательные свидетели, вот, как ты, например. Только тебя диспетчерша элементарно понтонула, умеренным хамством задавила, ты и отступился. – Роман вскинулся было, но сник, поняв запоздалость бравады. – А бывает, что старые кошелки попадаются, дай бог. Такая весь горздрав на уши среди ночи поставить может, лишь бы её «слегка перебравшего» сыночка или муженька забрали. Кроме того… О, Сергей Павлович! Вы как раз к своему бенефису!

Вошедший кардиолог вопросительно уставился на Темнова.

– Я вообще-то Масяненко искал. Концерта у меня в планах не было.

– А по заявкам? Ну очень нужно! – Александр кивнул на молодого хирурга. – Роман Георгиевич живо интересуется проблемой госпитализации жертв алкогольной и наркотической зависимостей. А вы, как бывший врач «скорой помощи», могли бы дать несколько бесценных рекомендаций. Вдруг пригодятся. Я собирался сам рассказать, но раз уж автор методик лично пожаловал…

– Во, трепачи! Ну так и быть, как коллега коллеге… – Престарелый кардиолог уселся на диван и церемонно, как перед важным выступлением, разгладил пышные седые усы. – Рассмотрим типичный случай – мужчина, около сорока, видимых травм нет, давление умеренной пониженности, продуктивный контакт затруднен. Что ты будешь делать?! – Вопрос был скорее риторическим, потому что слушатели вежливо ожидали разъяснительного ответа от самого докладчика. – Бросать стремно. Вдруг в кому впадет. Или замерзнет, если дело посреди улицы, да ещё в осенне-зимний период. К тому же всегда могут лишние глаза найтись… – Александр многозначительно взглянул на Романа. – Пиши потом объяснительные… Короче, надо брать. Вопрос куда?! – Палыч выразительно поднял указательный палец, призывая аудиторию к повышенному вниманию.

– В терапию сразу не возьмут, перенаправят в реанимацию, а туда не коматозника тоже вряд ли положат, – показал свою осведомленность в ситуативных нюансах Роман.

– Ваша правда, юноша! – обрадовался наличию базисных знаний у слушателя кардиолог. – И кататься нам с подобранным бедолагой, пока он не отоспится в салоне «скорой» на жестких носилках и не будет высажен у ближайшей остановки с пометкой «отпущен с улучшением по настоянию пациента» и закорюкой вместо своей подписи. Но! – Интерн даже подался вперед, предвкушая краткий интенсив полезных сведений.

Палыч сделал мрачное лицо и, строго уставившись в глаза Роману, зловеще прошептал:

– Клянешься хранить врачебные секреты и не разглашать их обывателям, дабы не создалось у народа ложных понятий о нашей братии как о недругах человечества?

«Куда уж ложнее!.. Наш имидж и так подпорчен!..» – не без горечи усмехнулся про себя Александр.

– Клянусь! – Интерн театрально приложил руку к сердцу, подтверждая всю искренность данного обета.

– Тогда слушай! – Лектор откинулся на спинку дивана и, положив ногу на ногу, начал: – Чтобы сдать больного в стационар, необходимо наличие чего?

– Болезни. – Стандартный вопрос не вызвал у Романа затруднений.

– Правильно! Болезни. А в нашем случае болезнь ограничивается понятием… – Длинный палец кардиолога вновь призвал к сосредоточенности. – Повреждения. То бишь травмы.

– А где ж ее взять-то? Не морду же пьянчужке бить?! – Озорной взгляд интерна свидетельствовал о готовности услышать и подобную рекомендацию.

– Плохо вы о нас думаете, молодой человек! – Аксакал негодующе покачал седой головой. – Репу чистить – это не по нашей части. Для подобного контингента воспитатели всегда найдутся. А мы кто? – Пауза. – Спасатели. И наше правое дело в обеспечении наилучших условий для скорейшего восстановления нормальной жизнедеятельности пострадавшего организма. А где еще этот самый организм будет быстрее всего приведен в чувство и попутно обследован? – Ответ напрашивался сам собой: – В больнице. Вот в этом-то и наша цель: больного – сдать, а самим – отдыхать. – Довольный экспромтом, Палыч перевел сбитое воодушевляющей тирадой дыхание.

– Сергей Павлович, у бедного парня сейчас гипертонический криз разовьется. – Александр, неоднократно слышавший грядущую мини-лекцию, форсировал вводную часть, подталкивая старика к более информативным рекомендациям.

– Пригласил, так не перебивай! – строго осадил молодого коллегу аксакал. – Информация хоть и специфическая, но, безусловно, важная. Каждому врачу может пригодиться. Кто знает, где завтра окажется? Выпрут из стационара…

– Тьфу-тьфу! – театрально испугался Темнов. – Я нем как рыба!

– Короче, повреждения – наш козырь перед злыми дежурантами. А наилучший вариант травмы в данном случае какой?.. Правильно, легкая, но явная. Ну типа свежего пореза на пальце. И кровоточит, и для жизни в целом неопасен. Но вариантом с пальцем хитрюг в приемнике не проведешь. Не та локализация…

– Голова нужна! – догадался Роман.

– Без неё никуда! – согласился Палыч. – Причем в данной ситуации не только без своей, но и без ханыжкиной. Вот и приходится своей думать, а его пользовать. Инструмент, благо, под рукой.

– Что за инструмент такой? – счел нужным поинтересоваться юноша, предчувствуя близость конкретики.

– Скарификатор, что же еще! – гордо приоткрыл масть лектор. – Слыхал о таком?

– Ну-у учили, лаборанты используют, чтобы кровь из пальца на анализ брать.

– Не брать, а прокалывать! Набирают-то они кровь пипетками и трубочками всевозможными. А вот для нанесения поверхностного увечья зубчики у этой пластиночки в самый раз. Соображаешь?

– Да чего соображать-то, – с некоторым разочарованием протянул Роман. – Клиента по шнобелю или по щеке чикни, он и прибудет к приемнику с соответствующим фейсом. Ни один реаниматолог или травматолог не отправит.

– Я отправлю, – с легким злорадством вновь подал голос Александр.

– Погоди ты, парень еще не все понял. – Кардиолог продолжил лекцию: – Есть нюансы. Во-первых, названные тобой участки лица – области среди дежурных докторов малопочитаемые и озабоченности не вызывающие. Подумай сам, травма от скарификатора – поверхностная. На открытом, безволосом участке легко диагностируемая. Поэтому мало-мальски трезвый и не слишком сонный врач живо разберется, что вавка твоя – яйца выеденного не стоит. Во-вторых, «чикать» нужно вовремя. Когда, по-твоему?

– Ну-у, я думаю, минут за десять, лучше пятнадцать до предполагаемого прибытия в больницу, – рассудительно выдал интерн. – Ранка маленькая, чтобы залить успело. Кровопотеря, значит, и прочие эффекты…

– Два из двух мимо! – цинично подытожил Палыч. – Итак, правильный ответ. Первое, резать нужно только волосистую часть головы. Виски или затылок. Рана под волосами хуже визуализируется и не позволяет сразу же исключить глубокого повреждения. Не панацея, конечно, но шансы на то, что дежуранты кипишнутся и решатся на рентген, возрастают. Второе, не коли раньше, чем за пару-тройку минут до прибытия к порогу приемника. Кровь имеет свойство сворачиваться. А при поверхностных ссадинах она, родимая, сворачивается довольно быстро. Пока тело выгрузите, рана струпом покроется. Волосы слиплись, кровотечения нет, больной варнякает – немногие доктора в тяжесть травмы поверят. Свежее, продолжающееся кровотечение в данном случае гораздо эффектнее. Если даже травматолог эрудированный, можно на необходимость обработки раны надавить, глядишь, и поведется. Ход мыслей улавливаешь?

– В целом, да. Но какова из этого всего прямая выгода для бригады «скорой»? Пока дежурный врач сопроводительный лист не подпишет, они все равно уехать не смогут.

– Так-то оно так, но есть нюансы. Представь: тело завезено в приемник, ты, как дежурный хирург, исключаешь, скажем, прободную язву желудка. Брать больного ты, ясное дело, не настроен. Но обстоятельства вынуждают произвести хотя бы поверхностный осмотр. А какой осмотр без, по крайней мере, обзорной рентгенографии брюшной полости? Значит, минут на двадцать нежеланный пациент в стенах приемника задерживается.

– Но и «скорая» тоже ведь будет ожидать окончательного разрешения вопроса под стенами больницы.

– А вот здесь возможны варианты. Причем фактически беспроигрышные… Ты бы хоть чаю предложил! – пожурил Палыч Александра. – Я вместо тебя глотку деру, а отдачи – ноль.

Темнов хотел было возразить, что ординаторская – хирургическая, следовательно, угощение стоило бы требовать от просвещаемого интерна. Но, взглянув на вошедшего в раж кардиолога и увлеченного рассказом интерна, решил не перечить. Он молча подошел к неприметно (внутрибольничными правилами запрещено!) стоявшему в углу подоконника чайнику и, сменив воду, включил его. Чай в пакетиках и сахар в кубиках общедоступно находились в шкафчике около умывальника. Сполоснув одну из анонимных чашек общего пользования, он опустил в нее пакетик с чаем, бросил пару кубиков кристаллизованной глюкозы и стал ждать закипания чайника.

– Ясное дело, что по доброте душевной врач бригаду «скорой», которая доставила ему среди ночи столь бесценный груз, не отпустит. Поэтому приходится идти на административные уловки. А какова единственная официально возможная причина отбытия реанимобиля, невзирая на возражения со стороны дежурных докторов?

– Вызов. – Невзирая на бессонную ночь, Роман проявлял чудеса сообразительности.

– Далеко пойдешь, юноша! – Палыч одобрительно хлопнул интерна по плечу. – С первой попытки, и – в яблочко! Остается только выяснить, каким образом его, желанного, преподнести. Вот ты, среди ночи, куёлдясь подле сомнительной травматичности и общественной ценности пациента, поверил бы во внезапно возникший форс-мажор со стороны бригады «скорой», которая, по сути, является твоим единственным шансом на быстрый вывоз нежеланного субъекта?

– Вряд ли. – В голосе Романа звучали интонации неуверенности. Он с трудом представлял, каким образом молодой хирург может уличить бывалого фельдшера (не говоря уже о враче) «скорой» во лжи. – Я бы позвонил диспетчеру… – осторожно начал он озвучивание предполагаемой тактики действий.

– Дорогуша, стань в очередь! Диспетчер – в большинстве случаев – не балованная жизнью, среднего возраста бабенка, часто в одиночку волокущая на горбу материнскую обязанность по воспитанию одного, а то и двух не шибко послушных подростков. Неужели ты думаешь, что, после изматывающей дневной смены, она среди ночи будет рада услышать голосок молодого доктора, ехидно интересующегося расписанием выездов «дежурок»?.. К тому же! – продолжал добивать гипотезу интерна кардиолог. – Рационально мыслящий фельдшер, если он, конечно, не числится злейшим врагом собственного диспетчера – а это, согласись, редкость, – загодя позаботится о таком нюансе, как договоренность о мнимом вызове.

– Это что же получается, бригада «скорой» в более выгодной ситуации, чем врач в приемном отделении?!

– А ты как думал?! – Палыч, казалось, был даже раздосадован столь искренним удивлением интерна. – У тебя конец практики на носу, а элементарных вещей не понимаешь. У врача в данной ситуации два принципиально различающихся подхода – или, на свой страх и риск, после беглого осмотра, разумеется, заставить «неотложников» забирать нежелательный груз обратно в машину и катиться с ним подальше, то есть в терапию по месту жительства, или же, поддавшись провокации, отпустить «скорую», а самому, опять-таки быстро исключив у ханыжки наличие опасных для жизни патологий, дать указание медсестре приемника о вызове свободной машины для транспортировки оживающего пациента в ту же терапию. Ну а самому, скрестив пальцы, отправляться на боковую. Дежурка может и через пару часов за подобными клиентами подъехать. Бухарь, отоспавшись на каталке, одиннадцатым номером уйдет восвояси, так и не дождавшись «кареты». – Кардиолог кивком поблагодарил Александра за поданный чай и, осторожно отхлебнув глоток, флегматично успокоил Романа: – Ты не бойся, хирургам подобный социальный шлак редко впаривают. Не та патология. К тому же уплотнение живота, вплоть до болезненности, ещё уметь нужно спровоцировать, да еще за такой короткий срок. Далеко не все фельдшера «скорой» все нюансы знают. Со рвотой, конечно, проще. К*н на пороге приемника клиенту вколол, красного вина в пасть накапал или сока вишневого – вот тебе и подозрение на желудочное кровотечение.

– Ну теперь буду знать, – самодовольно усмехнулся Роман.

– А толку? Что, рискнешь больного без гастроскопии или, на крайний случай, анализа крови отправить?! – осадил молодого наглеца Палыч. – А вдруг это не симуляция? Вдруг кровушка настоящая? Или на вкус пробовать будешь?

Интерн пожал худыми плечами.

– То-то! Но подобные случаи весьма редки. Гораздо чаще ребята со «скорой» делают расчет на травматологов и нейрохирургов.

– Нас позабыли! – напомнил о коллегах Темнов.

– Тебя забудешь! – Старик мотнул седой головой в сторону Александра. – Ну и на реаниматологов, ясное дело. Хотя вашего брата не так-то просто охмурить. Уж больно вы подозрительные. Во всем подвох чуете. Разве что молодежь…

– А я, значит, доктор не первой свежести… – За мнимым укором крылось определенное самодовольство. Темнову приятно было осознавать некую причастность к аксакальской прослойке медицинских кругов города.

– И ты – зелень пузатая, – беззлобно констатировал Палыч. – Разве что понаглее многих будешь. Но в данных ситуациях смелость часто помогает… Пока не обожжешься… – Кардиолог сделал многозначительную паузу. – Впрочем, сейчас разговор не об этом. Итак, в рассматриваемых нами случаях бригаде «скорой» легче «скосить» под черепно-мозговую травму, пусть и средней тяжести, зато требующую безотлагательного обследования. А*н в лошадиной дозе в один глаз закапал – через десять минут зрачок у клиента «поплывет» как при отеке мозга. Пока дежурант разберется – поминай как звали. А если еще вдобавок скарификатором в ноздре или в ушной раковине поработать – цветущая картина мозговой вавки. Без краниографии, а то и компьютерной томографии головного мозга не разберешься.

– Или без минимум часовой отлежки в приемнике, – грустно добавил Александр. – Лады, Палыч, против лома… Но, согласитесь, иногда и нашему брату-дежуранту понаглеть все же стоит. Не всех же подряд госпитализировать.

– Знаем мы вас, бедненьких! Можно подумать, если «скорой» удалось вам вяло копошащееся тело в приемнике сбросить, вы его сразу в отделение тянете. Глюкоза, витамины, гормоны, рентген, «отсыпочная» – это ещё развернутый вариант. А так – рентген и – на отлежку в дальний угол, пока связно варнякать не начнет.

– А раньше, когда медвытрезвители были, с таким контингентом дела проще обстояли? – В свете почерпнутой за прошедшие двадцать минут информации Роман ощутил всю беззащитность «ослабленных нарзаном» сограждан.

– Для госбюджета – дороже. А для нас, простых врачей, – те же яйца… В вытрезвитель тоже далеко не всех принимали. Охота единственному дежурному врачу сомнительной тяжести клиентов обхаживать. Кроме того, считалось, что в стенах сего благородного учреждения недужные умирать не должны. Поэтому при малейшем ухудшении состояния или даже признаках нестабильности оного «скорая» оперативно переправляла страдальца в ближайшую больницу. Ну а там – смотри выше… – Допив чай, просветитель бодро поднялся с кушетки. – Всё! Лекция окончена. Можно, конечно, ещё об урологических и гинекологических хитростях рассказать, но это уже совсем другая история. Работать начнешь – сам узнаешь.

– Ну а вывод-то, Палыч, вывод! Назидание, так сказать, молодому специалисту. – Темнов, зная склонность аксакала к театральности, благородно провоцировал его на эффектное завершение бенефиса.

– Вывод один! Как в известном тосте, четко соразмеряй свои желания со своими возможностями! То есть желания избавиться от проблемного пациента с возможностью сделать это без негативных последствий для его здоровья и своего комфорта. Не уверен – «ложи». Пусть в приемнике часок отлежится, отогреется, выспится, а там – не грех и отпустить на все четыре. Под подпись, разумеется. Ну а если сразу выгоняешь – гони уверенно, чтобы досадные сожаления о содеянном не портили тебе остаток ночи… Да, я же к Масяненко пришел. Где он?

– На обществе. В областной клинике. Сегодня велел не ждать, – запоздало сообщил Темнов.

– Вот засранцы! Развели, значит, на общение, – добродушно пожурил Палыч. – Ну, всех благ, надежда медицины!

– И вам того же! – пожелал молодежный дуэт спине выходившего из ординаторской усача.

Весь день Александр находился под будоражащим впечатлением от мини-лекции старика-кардиолога. Конечно, разрозненные отрывки из неё он слышал и раньше. Но именно сегодня, на фоне экспрессивного рассказа интерна о приключениях минувшей ночи, он фактически впервые всерьез задумался о степени бурлящих вокруг такого, казалось бы, банального медицинского действа, как госпитализация, страстей и возможных обходных маневрах со стороны любой из участвующих в данном ритуале сторон.

«Нет счастья пациенту в моём отечестве! – Парафраз показался ему весьма удачным резюмирующим афоризмом. – Впрочем, не только в моём…» – объективности ради поправился Темнов. Разменяв четвертый десяток, за границей он ещё не бывал, но искренне верил в однотипность человеческой природы. Да и как же без этого, биологический вид-то один, различны лишь жизненные обстоятельства…

За этими абстракционистскими размышлениями и застала его вошедшая в ординаторскую Татьяна:

– Из приемника звонили. Мужчина. Самообращение.

– Жалобы? Состояние? В сознании? – Вырванный из марева философских грез, врач засыпал медсестру сердитыми вопросами.

– Да что я, не сказала бы? – пожала плечами она. – Как получила, так и передала.

– Ясно. Что ж, скоро выясним. – Темнов лениво поднялся с кушетки.

– Мне с вами идти?

– Ладно уж. Пока не стоит. Займитесь лучше ужином. Самообращенец вряд ли коматозником будет. Позову, если что…

На первом этаже, около дверей травмпункта, было немноголюдно. Уже на подходе к повороту, ведущему в аппендикс приемного отделения, Александр услышал отзвуки диалога на повышенных тонах – сопрано дежурной медсестры часто прерывалось сбивчивым тенором. «Ну если это голос „больногос“ они сейчас нарвутся», – Темнов внутренне настроился на вербальный марш-бросок.

– Александр Евгеньевич, вот! – Дежурная по приемнику указала на худощавого мужчину. – Сами обратились. Говорят, что на улице плохо стало…