Вздыхают туманные дали, Запомнить навеки веля: Таинственно, исповедально За далями светит земля. И каждой щербинкой на камне, И каждой щетинкой травы Она прикасается к тайне Летящей с небес синевы. И если бы сердце без фальши Сказало: “Ну что же, идём!” — Я шёл бы всё дальше и дальше — Туда, за земной окоём. Туда, где дороженька вьётся… Туда, где, тревожа мой взгляд, Качает осеннее солнце Росой окрещённый закат.

Ещё одна рассеянная осень В провинции, затерянной в России. И вот уже не думаешь о прозе — Глазами шаришь в поднебесной сини. А может быть, давно пора смириться, Что эта даль душе твоей не впору, Что на зимовку улетают птицы В другие страны, за моря и горы, И с одиноким эхом препираться, Скупые отмечая именины В холодном доме в роли самозванца, Обросшего трёхдневною щетиной… Но словно птица вдалеке пропела! И выйдешь в ночь, встречая неизбежность Родимой речи пьяных децибелов… Вот берега знакомая небрежность, Где осень гонит медленные волны, Где колкий мрак и ветер нелюдимый Стучатся в сердце, а душе — просторно! Вся жизнь как будто проплывает мимо. И думаешь: “Россия бесконечна…” И смотришь в небеса неторопливо: Несутся кони по дороге Млечной Невидимы, но дьявольски красивы!

Степей степенный монолог Листала пыльная дорога… О, если есть на свете Бог, Живёт он здесь, в краю убогом. Где, как ступени в небеса, Всё длятся степи, степи длятся! Легко идти, закрыв глаза, И вдруг на небе затеряться. И что Нью-Йорк или Москва На этом длящемся просторе, Где вся вселенская тоска — Как будто капля в синем море?!

Хоть нас ломали, мы не гнулись… Среди разрухи — без вины! — Нас воспитала правда улиц, Враньё загубленной страны. Нас — миллионы. И, наверно, В России нет такой земли, Где нашей брани ежедневно Вы бы услышать не смогли! Да, мы бранимся! В этой брани, Как в обороне, мы стоим. Угасим молодость в стакане, Но родину не продадим! Не для того мы не сгибались, Чтоб покаяньем метить лоб. И зреет в нас святая ярость, Как Огненный и страшный Столб!