В XIV–XVI вв. Лондон и его деловые люди предстают в наиболее зрелом виде, ярко отражая сущностные черты и ведущие тенденции в развитии городской жизни переходного периода — от Средних веков к Новому времени. Принадлежность к деловому сообществу определялась комплексом разнообразных видов деятельности: занятия торговлей, кредитные (ростовщические) операции и финансирование короны, проникновение в производственную сферу и предпринимательство, инвестиции в недвижимость и управление земельными владениями в городе и графствах Англии, участие в политической жизни и управлении Лондоном. Такое совмещение разных типов деятельности характерно для большинства деловых людей, но особенно — для олдерменов, составлявших не только самую богатую, коммерчески активную их часть, но и формировавших правящую элиту города.

Формирование института олдерменов Лондона происходило одновременно с развитием города, становлением его основных социальных и политических функций. Очевидно, существенной была роль олдерменов уже с конца IX в., хотя говорить об олдерменстве как о сложившемся городском явлении, видимо, не следует ранее конца XII в., а, скорее всего, начала XIII столетия. Именно к этому времени Лондон занял общепризнанные позиции ведущего экономического центра, официальной столицы королевства и приобрел статус самого привилегированного, с максимально возможными тогда социально-политическими правами, города Англии.

Закрепленные городским законодательством критерии для избрания олдерменами были следующими. Прежде всего, это принадлежность претендентов на должность к сообществу фрименов — полноправных горожан, которые, помимо прочих привилегий, единственные имели право участвовать в выборах должностных лиц города и формировании органов городского управления. Далее, предусматривалось их обязательное членство в одной из «Двенадцати Больших ливрейных компаний» Лондона — торговцев предметами роскоши, бакалейщиков, суконщиков, торговцев рыбой, ювелиров, меховщиков, торговцев готовым платьем, галантерейщиков, торговцев железными изделиями, вином, солью, пряностями, сукноделов и торговцев шерстью. При этом важно учесть, что олдермены входили в ограниченную по составу, самую богатую и влиятельную часть компании — верхушку ливреи. Фактически должность олдермена оставалась в руках именно таких богатейших купцов. Значение «Двенадцати Больших ливрейных компаний» на протяжении рассматриваемых трех столетий менялось, отражая изменения в экономике и социальном облике Лондона и королевства в целом. Одни из них отходили на второй план или вовсе исчезали, как это случилось с компаниями торговцев шерстью и торговцев пряностями, к XV в. поглощенными суконщиками и бакалейщиками. Другие, напротив, возвышались и укрепляли свое положение в муниципалитете: XV–XVI вв. принесли усиление влияния таких компаний как торговцы готовым платьем, галантерейщики, торговцы железными изделиями, торговцы солью. В XVI столетии в лондонском муниципалитете впервые появились олдермены из компании сукноделов; а вот компании торговцев рыбой и особенно торговцев вином, судя по представительству олдерменов из их состава, сдали свои позиции по сравнению с XIV в. Но почти неизменно на первых местах оставались торговцы предметами роскоши, бакалейщики, суконщики, ювелиры и меховщики. Олдермены именно из этих ливрейных компаний постоянно и наиболее интенсивно пополняли состав лондонского муниципалитета. В-третьих, для избрания олдерменами существовал определенный имущественный ценз: в одну тыс. фунтов «в товарах и кредитах» в XIV–XV вв. и в 1,5 тыс. ф. «в товарах, кредитах и землях» в XVI в. И последнее: в 1413 г. был зафиксирован еще один критерий — олдерменом Лондона мог стать только урожденный англичанин.

По сути, закрепление в городских документах данных требований, ужесточившихся в XVI в., позволяет говорить об определенной юридической отграниченности олдерменского круга в Лондоне, об относительной замкнутости его состава, определявшейся принадлежностью к высшей имущественной и социально-правовой группе.

Олдермены — «достойные люди», избиравшиеся по административным округам, возможно, из числа советников, были самыми важными должностными лицами в городе. Советники, как нам представляется, вполне могли рассматриваться в качестве ближайшего резерва для пополнения состава органов муниципальной власти и служить базовым, основополагающим звеном, с которого начинался карьерный рост. Мэры, возглавлявшие муниципалитет Лондона, избирались только из их числа, и шерифами становились преимущественно тоже олдермены. Они же в основном пополняли состав рикордеров, чемберленов, городских клерков и прочих служащих. Следовательно, вся власть в городе — исполнительная, судебно-административная, законодательная — находилась в руках олдерменов и избиравшихся из их круга муниципалиев, включая высших.

В целом структура городской элиты Лондона в рассматриваемый период представляется, по крайней мере, трехуровневой. Низшая группа — советники; элитарный слой — олдермены, внутри которого необходимо выделить «средний» уровень и «высшую» элиту, имея в виду такой общепризнанный критерий, как «степень муниципальной активности» или «концентрации должностей». Именно «высшая» элитарная группа составляла верхушку муниципального аппарата, была носителем муниципальной политики и связующим звеном между всем бюргерством и властью вообще.

Городская власть в Лондоне концентрировалась в муниципалитете, зримым материальным олицетворением которого с XV в. стало здание Гилдхолла. В целом структура муниципальной власти Лондона XIV–XVI вв. представляется следующей: «Совет олдерменов» в составе 23–26 человек (в зависимости от количества административных округов) и мэр; «Совет избранных», комплектовавшийся за счет мэра, олдерменов и 150–200 советников, избиравшихся по административным округам; «Совет Ассамблеи горожан», состоявший из мэра, олдерменов, шерифов и, примерно, 70 «гильдейских старшин», занесенных в списки фрименов и носивших ливрею одной из «Двенадцати Больших ливрейных компаний».

Администрация города была непосредственно связаны с судебной властью, представленной Судом мэра, Судом олдерменов и Судом шерифа, рассматривавших дела об имущественных, торговых и всякого рода финансовых спорах. Имелись также Суды округов во главе с олдерменами, компетенция которых распространялась на вопросы организации защиты административных районов, обеспечения их общественной и противопожарной безопасности и санитарного состояния.

На протяжении всего рассматриваемого периода мы сталкиваемся с тем, что формирование городских органов власти и состава высших служащих происходило не путем подлинных выборов, а, по сути, путем кооптации. Более того, наблюдается сосредоточение в одних руках нескольких важнейших постов (от 3 до 9 последовательно, 3–4 одновременно) на протяжении длительного времени при постепенном снижении в XV–XVI вв. престижа должностей административно-полицейского характера и, напротив, возрастание интереса, особенно у олдерменов XVI столетия, к финансово-хозяйственным должностям.

Можем констатировать рост числа олдерменов, избиравшихся главой лондонского муниципалитета на протяжении XIV–XVI вв. Но при этом отмечается определенное снижение степени концентрации этой важнейшей должности в XV–XVI вв. по сравнению с XIV столетием. Хотя должность мэра оставалась исключительно привилегией олдерменов, лишь очень немногие из них в XV–XVI вв. избирались на нее дважды, не говоря уже о четырех или девяти возможностях переизбрания, встречавшихся в XIV в. Это могло быть связано с более пристальным вниманием королевской власти к соблюдению избирательных процедур в Лондоне, а, возможно, и с изменением позиции самих олдерменов в отношении степени и уровня своего участия во властных структурах в условиях расширения масштабов их коммерческой деятельности.

Обращает на себя внимание заметный рост интереса олдерменов к должности шерифа на протяжении всего рассматриваемого периода. Причем в XVI в. лондонские олдермены становились шерифами не только столицы и графства Миддлсекс, но и ряда других английских графств. Эти факты могут свидетельствовать, на наш взгляд, как о возрастании могущества и значимости столичных олдерменов, так и об укреплении сотрудничества представителей купеческой верхушки Лондона и королевской власти, чьи интересы в графствах, в первую очередь, должны были защищать шерифы, в том числе из олдерменской среды.

Следует сказать еще об одной характерной черте элитарно-олигархической власти Лондона, а именно о связи олдерменов, ее олицетворявших, с государственной, королевской властью. Необходимо напомнить, что важнейшие городские должности одновременно рассматривались и как королевские: мэр не только возглавлял лондонский муниципалитет, но был и королевским чиновником. В еще большей мере сказанное относится к шерифам, в деятельности которых служба королю должна была выступать в качестве приоритетной.

Лондонские олдермены занимали должности и непосредственно на королевской службе, а также принимали активное участие в субсидировании короны, став, примерно, с середины XIV в. ее главными кредиторами. Однако необходимо иметь в виду противоречивый характер взаимоотношений богатейшей и влиятельной городской верхушки с королевской властью.

Власть, осуществлявшуюся представителями лондонской олдерменской группы на протяжении XIV–XVI вв., можно, на наш взгляд, характеризовать как элитарно-олигархическую. Отмечается, как правило, пожизненное пребывание олдерменов в должности. Нарушить данный принцип, согласно законодательству, могли лишь исключительные обстоятельства, связанные с неподобающим поведением олдерменов, невыполнением или превышением ими своих должностных обязанностей. Хотя необходимо заметить, что иногда возникала иная ситуация, когда некоторые олдермены сами отказывались от должности, даже идя на выплаты солидных, в несколько сот фунтов, штрафов. Служба в муниципалитете, по всей видимости, требовала слишком много времени и материальных затрат, что негативно сказывалось на деловой сфере деятельности определенной группы олдерменов, отдававших предпочтение коммерции во всех ее проявлениях, приносившей немалые дивиденды. Наиболее отчетливо это проявилось в XVI в. в связи с расширением и усложнением торговли и финансовых операций богатейших лондонских купцов. Однако нельзя говорить об отказе олдерменов от должности как о сложившейся практике — речь идет лишь об отдельных случаях.

Значимым фактором сплочения и консолидации правящей элиты Лондона, придания ей необходимой устойчивости и закрепления ее корпоративной замкнутости было заключение браков между представителями олдерменских фамилий, чему придавалось очень важное значение и к чему относились со всей ответственностью. Фактически принцип пожизненного пребывания в должности, присущий олдерменам, перерастал в пожизненно-наследственный, обеспечивая представителям определенных олдерменских семей постоянное участие во властных структурах Лондона. Необходимо признать, что характер источников, которыми мы располагаем, не позволяет достоверно определить точное количество таких семейств. По-видимому, речь может идти о 20–30 фамилиях, имевших многоплановые и разветвленные узы родства и свойства

В олдерменской среде отчетливо прорисовываются деловые связи между правящими фамилиями в сфере торговли, финансово-кредитных операций, инвестирования средств в недвижимость и ее коммерческом использовании. Семейная солидарность представляется важнейшим инструментом реализации политического и экономического господства городской элиты.

Замкнутость олдерменской общности XIV–XVI вв. не была абсолютной. Ее состав постоянно пополнялся за счет выходцев из самых разных социальных слоев и общностей. Среди них — лондонские купцы и купцы из различных городов и городков Англии, обладавшие немалыми денежными ресурсами и хорошей репутацией в деловой, купеческой, среде. А также, как правило, младшие сыновья из дворянских фамилий джентри самых разных графств Англии, стремившиеся обеспечить свою жизнь благодаря непосредственному вовлечению в торговлю, которая, по меньшей мере, с XIV в. была хорошо известной им сферой деятельности.

Широкий и систематический приток свежих сил из графств и провинциальных английских городов, надо полагать, положительно сказывался на качественных характеристиках олдерменской общности Лондона. Происходило значительное и более или менее постоянное обновление ее состава за счет энергичных и предприимчивых социальных элементов, стремившихся добиться успеха, карьерного роста, полагаясь, прежде всего, на собственные силы, способности и возможности. Все это, безусловно, укрепляло экономическое могущество крупных лондонских купцов и межсословные взаимосвязи, а, в конечном счете, усиливало позиции олдерменов в городском сообществе и городских органах власти.

Одним из важнейших инструментов реализации характерной для деловых людей Лондона, в том числе олдерменской элиты, тенденции к диалогу с окружающим миром можно считать заключение брачных союзов с выходцами из иных социальных групп и слоев. Матримониальные интересы делового сообщества охватывали представителей купечества, как столичного, так и из провинциальных городов. Очевидно, что такие браки способствовали не только укреплению делового сотрудничества между английскими купцами, но и являлись одним из немногих средств для проникновения богатых и предприимчивых купцов в деловой мир и управленческую верхушку Лондона. Многие семьи деловых людей Лондона были связаны брачными узами с английскими дворянами разного уровня, как нетитулованными, составлявшими основу джентри, так и рыцарями и даже титулованным дворянством, аристократией. Это обстоятельство может свидетельствовать о существенном интересе немалой части коммерчески активных горожан к социально более престижному в условиях XIV–XVI вв. сообществу, о желании проникнуть в него посредством заключения брачных союзов, что соответствовало их социальным амбициям. И представители дворян нередко оказывались не прочь породниться с богатейшим и могущественным столичным купечеством из числа олдерменов. Важную роль в определении именно такого матримониального поведения дворян играла близость в рассматриваемый период хозяйственных и социально-политических позиций крупнейшего купечества и джентри, а также стремление ряда аристократов поправить свое финансовое положение.

Наивысшая степень мобильности олдерменского сообщества деловых людей Лондона наблюдается в XVI в., но, важно подчеркнуть, что при этом, как и в XIV–XV вв., сохраняется основное элитарное «ядро» олдерменов, которое становится более заметным и ярко выраженным на фоне усилившейся социальной динамики.

Коммерческая деятельность деловых людей Лондона, включая олдерменов, была сложной и отражала противоречивую социально-экономическую природу самого города XIV–XVI столетий.

Прежде всего, купцы осуществляли широкомасштабную торговлю самыми разными товарами, как в Лондоне и Англии вообще, так и за ее пределами. Можем констатировать, что именно торговля, воспринимаемая как достойное, благородное и богоугодное дело, занимала важнейшую часть сознания деловых людей, требовала от них проявления рационализма, здравого смысла, деловой активности, профессионализма, осознания того, что целью их деятельности является получение дополнительных материальных средств. Богатство, которое стало мерилом достигнутого ими успеха и социальной значимости, одновременно породило сложнейший конфликт с отдельными элементами христианского сознания. Как распорядиться богатством, чтобы не гореть в «геенне огненной», но и обеспечить свою семью, близких — проблема, которую стремились разрешить олдермены в своих завещаниях. Понимание риска, сопутствовавшего профессии, и желание обеспечить свою безопасность также толкали олдерменов к поискам заступничества у Всевышнего и святых, выражением чего служит широко распространенная практика пожертвований, зафиксированная в завещаниях. Фактически речь идет о том, что в среде купечества был выработан новый тип религиозности, объединявший веру в Бога и страх перед загробными карами с коммерческим подходом к так называемым «добрым делам», приносящим успех на этом и вознаграждение на том свете.

Большие возможности для торговли и получения доходов предоставляли ливрейные, купеческие по характеру, компании, в состав которых входили рассматриваемые нами купцы-олдермены. Необходимо отметить, что зачастую эти представители правящей элиты Лондона, располагая крупными материальными ресурсами и не ограничивая себя ассортиментом товаров, проникали в профессионально чуждые торговые корпорации, а также оказывались среди членов нескольких ливрейных компаний одновременно.

Ливрейные компании не были единственной формой организации и осуществления торговли столичными олдерменами. Помимо них наши источники зафиксировали существование в XIV–XVI вв. семейных объединений, компаний купцов-складчиков Кале и купцов-авантюристов, а также ряд новых корпораций, возникших и функционировавших на паевых принципах в XVI — начале XVII в. (Московская, Левантийская, Ост-Индская и пр.). Важно, что все они объединяли или привлекали к сотрудничеству не только лондонских олдерменов из самых разных ливрейных компаний, но и других купцов, столичных и провинциальных, а также представителей английского дворянства и церкви. Это приводило к вовлечению в торговую сферу значительного числа выходцев из разных социальных групп и их взаимодействию на фоне расширения торговли и увеличения ее объемов. Поскольку олдермены были среди наиболее крупных пайщиков, то и главные выгоды, прибыли от такой торговли получали тоже они.

Особенно наглядно это проявилось в XVI в., когда произошло значительное расширение масштабов и сферы торговли лондонских олдерменов. Применительно к данному столетию есть веские основания говорить о связи отдельных представителей деловой среды Лондона с процессом становления нового, организованного на раннекапиталистических принципах, производства. Столичные деловые люди не только широко включились в экспорт изделий английской промышленности, но и снабжали привозным сырьем целые ее отрасли, возникавшие на раннебуржуазных основах: сукноделие, хлопчатобумажное производство, кораблестроение, горнодобывающая и металлургическая промышленность. Кроме того, отдельные олдермены второй половины XVI в. принимали участие в организации различных пиратских предприятий и колониальных экспедиций, вкладывая в них немалые средства, но и извлекая колоссальные прибыли.

Не менее важной сферой экономической деятельности лондонских купцов XIV–XVI вв. были кредитные операции, связывавшие их с представителями самых разных социальных групп. Деловые люди Лондона ссужали деньгами купцов из ливрейных компаний и ремесленных мастеров столицы, а также провинциальных купцов, церковников, дворян и королевскую власть. Столь широкие социальные коммуникации не только отражают степень финансового могущества данной социальной общности, что, безусловно, важно, но и показывают уровень развития хозяйственных связей между городами и регионами Англии, а также характер и масштабы социального взаимодействия разных сословных и внутрисословных групп.

Признавая приоритетное значение торгово-финансовой деятельности в структуре хозяйственных занятий деловых людей, включая олдерменов, Лондона XIV–XVI вв., необходимо отметить, что многие из них были также владельцами земли и разнообразной недвижимости в городе и различных графствах Англии. На протяжении рассматриваемых столетий капиталы, полученные от торговли, богатейшее лондонское купечество активно вкладывало в приобретение земли и прочей недвижимой собственности. Это было вызвано разными факторами: особым значением именно земельной собственности в условиях XIV–XVI вв., соображениями социального престижа, необходимостью уменьшить экономические риски и обеспечить поступление гарантированных доходов, продуктов питания и сырья.

Есть все основания говорить о том, что применительно к городу речь должна идти, скорее, о преимущественно коммерческом по своему характеру домовладении. В частности, олдермены арендовали не столько участки земли, сколько помещения, приносившие в городе значительный доход, — лавки, гостиницы, жилые дома, мастерские, верфи. Земля же в случае аренды использовалась, чаще всего, под застройку.

Владельческие права купцов-олдерменов на недвижимость в городе и графствах были в основном трех видов. Это — феод (фактически приравненный к городскому держанию), аренда (олдермены сдавали в аренду и сами арендовали объекты городской недвижимости у дворян, монастырей и бюргеров: купцов и мастеров) и частная собственность, укреплявшая свои позиции на протяжении XIV–XVI вв. Основными методами приобретения недвижимой собственности олдерменами и в городе, и за его пределами в течение всего рассматриваемого периода были наследование, покупка и заключение браков с богатыми наследницами из дворянских семей.

Сделки в сфере землевладения, заключавшиеся столичными купцами-олдерменами, охватывали широкий социальный спектр: представителей различных категорий горожан (купцов, мелких торговцев, ремесленных мастеров), дворянства, церкви и монастырей. При этом олдермены не только укрепляли свое положение в городском хозяйстве, но отчасти создавали для себя довольно опасных конкурентов, особенно в лице церкви и монастырей, и неизбежно вступали в зону конфликта с ними. В полной мере этот конфликт проявился во второй трети XVI в., когда могущественные купцы Лондона активно включились в широкомасштабные мероприятия королевской власти по распродаже секуляризованных церковных и монастырских имуществ.

В XVI столетии в структуре внегородской недвижимости деловых людей появляются качественно новые явления: «пастбища», «огороженные пастбища», «фермы». Очевидно, что представители крупного купечества стремились выгодно использовать земли для получения прибыли от передового в техническом отношении земледелия, тесно связанного с рынком и специализировавшегося либо на поставках шерсти для суконной промышленности, либо на товарном производстве зерна, мяса, сыра, молока и других продуктов и организованного на капиталистических фермерских началах. Стремясь к получению новых прибылей, которые в то время давало, прежде всего, овцеводство, фермеры-купцы XVI в. включались в огораживания наряду с «новым дворянством». Трудно определить масштабы, сферу распространения новых форм производства, их место и значение в структуре занятий купцов-предпринимателей, но сам факт их существования не вызывает сомнений.

В XVI столетии наглядно проявилась тенденция, наметившаяся еще в XIV–XV вв., — тенденция к буржуазному перерождению части элитарного лондонского купечества. Деловые люди в значительной своей массе оказались теснейшим образом связанными с новыми процессами, происходившими в английском обществе, они, как правило, сумели войти в эти новые условия, и использовать их в своих интересах и, безусловно, в интересах динамично и подчас противоречиво развивающихся раннебуржуазных отношений.

Наряду с этим нельзя не признать тенденции к аноблированию деловых людей Лондона, прежде всего, из числа олдерменов. Следует принять во внимание неоднократно упоминавшееся постановление мэрии от 1525 г., закрепившее возросшее значение земельной собственности в структуре имущества экономической и политической элиты Лондона.

Видимо, богатейшие купцы стремились застраховать себя на случай неудачного хода дел, вкладывая средства в недвижимость. Не стоит забывать, что именно земля обеспечивала общественное признание и право на власть. Можно предположить также, что, возводя дворцы и приобретая усадьбы, деловые люди были склонны подчеркнуть свою возросшую социальную значимость, что отражает их ценностные установки.

Помимо приобретения земельной собственности олдермены стремились всячески подчеркнуть благородство своего рода, обзаводились фамильными часовнями, гербами, изображение которого помещали на щитах, одежде, особо ценных кубках, блюдах и чашах. Кроме того, лондонские олдермены и их родственники стремились не отстать от дворян в роскоши одежды, в убранстве жилища, в некоторых элементах поведения (например, пристрастие к охоте).

Тенденция к аноблированию проявилась и в получении купцами рыцарского звания, в посвящении в рыцарское достоинство, что способствовало не только повышению социального статуса представителей купечества, но и пополнению «нового дворянства» за счет наиболее богатых и влиятельных горожан.

Многие купеческие семьи Лондона были связаны брачными узами с представителями английского дворянства. Это способствовало установлению тесных родственных и деловых связей между столичными деловыми людьми и английским дворянством (прежде всего, с джентри), служило реализацией тенденции к аноблированию, существовавшей, по меньшей мере, с середины XIV в. Нельзя игнорировать того, что сыновья и внуки некоторых купцов покидали город, основывали дворянские фамилии в графствах и пополняли локальные сообщества джентри.

Представляется, однако, что преувеличивать степень аноблирования лондонской деловой обшности не следует. Далеко не все купцы и их потомки, получая дворянские титулы и основывая дворянские фамилии, полностью порывали с городской экономикой. В столь динамичном обществе, как лондонское, границы между различными сословиями оказывались размытыми, а одни и те же фамилии имели возможность неоднократно переходить из одного сословия в другое. Тем более что дворянство не составляло в Англии замкнутого наследственного сословия с юридически закрепленными правами и привилегиями, резко отграниченного от других социальных групп. Доступ в него был не только открыт, но и обязателен для свободных людей, обладавших определенным доходом. Факт происхождения из «благородного» сословия играл в Англии гораздо меньшую роль, чем на континенте.