Сидя на полу в объятой сумраком комнате, Страж смотрел в глаза своему наихудшему кошмару. Тварь в отражении устрашающе скалилась, корчила уродливые гримасы, будто насмехалась над магом и его отчаяньем. Демон не желал покидать своё пристанище, ему нравилось питаться силой и эмоциями Стража. С каждым днём Морану всё сложнее становилось сдерживать чудовище внутри себя.

Пройдёт совсем немного времени, и он будет не способен прятать его от других Стражей. А если об одержимости узнает правитель, маркиза бросят в такую тюрьму, из которой ему никогда не выбраться. Разве что только став трупом. Впрочем, он и так им скоро станет. Тварь будет точить его разум, пока не сведёт с ума. А потом начнёт разлагаться тело. Страж горько усмехнулся. Такого и врагу не пожелаешь — превратиться в живого мертвеца.

Слеза Единой была его надеждой и спасением. И вот хозяйка её умерла, а сам кристалл загадочным образом исчез. Неизвестно, сколько времени уйдёт на поиски пропавшей Слезы, да и сумеет ли он её отыскать. Будучи на службе у его величества, Моран практически не распоряжался собственным временем.

А когда у него появлялась свободная минута, занимался с Александрин. К огромному облегчению маркиза, девушка всё схватывала налету. Легко нашла общий язык не только с огненной стихией, но и со своей внутренней тьмой. Будто наследие морров не проявилось в ней благодаря чарам Берзэ, а сопутствовало ей всегда. Будто эта самая тьма жила в Александрин от рождения.

Страж надеялся, что прежде, чем тайна его будет раскрыта или он сам себя уничтожит, когда поймёт, что больше не может противостоять высшему, Ксандра будет уже достаточна сильна.

Конечно, Касьен её не оставит и будет защищать ценой своей жизни. Но де Лален довольно посредственный маг. Поэтому — решил для себя Страж — умирая, он заберёт Серен с собой. Иначе никогда не обретёт покой.

Сегодня, когда ведьма с ним заговорила, Моран едва справился с искушением выбросить её в окно. Сам не понял, как сумел сдержаться. И даже не нанёс ей никакого увечья.

Демону бы это понравилось.

Лезвие ритуального клинка, накаляясь от пламени свечи, меняло свой цвет, из тусклого серого становясь бледно-жёлтым. Посильнее стиснув зубы, чтобы ни один звук не вырвался из груди, маг сжал рукоять кинжала похолодевшими пальцами и стал вырезать на левом предплечьем магические письмена. Руны, что помогали обуздать и ослабить потустороннюю тварь.

От боли темнело в глазах. Закончив выводить на руке кровавую вязь, Страж поймал в отражении искажённое бессильной злобой лицо. Запрокинув голову, прикрыл глаза и зашептал слова заклинания, но был не в силах расслышать собственный голос. Сознание сотрясал отчаянный визг разъярённого хищника.

Постепенно пространство затягивалось белёсым маревом. Оно кружило вокруг колдуна, сплетаясь в непроницаемый кокон. Под воздействием силы мага кровавые символы исчезали, словно прятались под кожу.

Взглянув на своё отражение в очередной раз, Моран увидел, что чудовище в зеркале больше не кривляется, а, ощетинившись, злобно скалится, порыкивает негромко, скованное чарами. С длинных острых клыков твари стекала слюна, разъедая отражавшийся в зеркале паркет.

Моран покачнулся и опёрся руками об пол. Зажмурился, силясь справиться с головокружением. А открыв глаза, увидел кинжал, выпавший из ослабевших пальцев. Капли крови на гладком лезвии, казалось, вспыхивали алыми огнями в отсвете вздымающегося над свечой пламени. Рядом на паркете отпечатались тёмные прогалины, оставленные ядом демона.

Пошатываясь, его светлость приблизился к кровати, на которой, поблёскивая серебристой отделкой, лежал праздничный камзол и белоснежная батистовая рубашка.

Оставалось найти в себе силы переодеться — времени на отдых и восстановление уже не было. А потом, спрятав тревогу под привычной маской, отправляться к его величеству. И, находясь рядом с королём, делать вид, что всё у него, Морана, как всегда, отлично.

Я опаздывала, страшно опаздывала. Подобрав юбки своего бирюзового платья, всполошенной птицей летела коридорами замка. В лучшем случае для меня просто не останется свободного места, и придётся весь спектакль подпирать плечом стену. В худшем — её величество заметит моё отсутствие и снова будет мной недовольна.

А всё из-за Софи! Захотелось ей, видите ли, причёску, как у мадам де Фанжери. С непокорными кудряшками моей подруги бедняжка Мадлен провозилась добрых два часа. За это время фрейлина успела довести её чуть ли не до истерики. Вместо того чтобы сидеть и благодарно помалкивать, Софи не переставала проявлять недовольство. Мол, здесь не так уложила, начёс у левого виска больше, чем у правого. Пробор кривой, а вон там шпилька торчит. И, вообще, у лесоруба руки и то нежнее.

Свою служанку, значит, на днях рассчитала, а над моей измывается. Я вежливо попросила Софи обойтись без замечаний. За что та надулась бурундуком и остаток времени, пока Мадлен превращала её голову в произведение искусства, косила на меня обиженным взглядом.

Из-за капризов фрейлины пришлось собираться в спешке. В итоге волосы были сколоты абы как, благо диадема в форме полумесяца успешно маскировала недостатки причёски. Платье Мадлен шнуровала мне уже на ходу, пока я натягивала туфли и оглядывалась по сторонам в поисках неведомо куда запропастившегося веера.

Вырвавшись из заботливых рук девушки, помчалась на третий этаж, где в одном из залов была установлена сцена и расставлены стулья, которых, как обычно, на всех не хватит. На меня так уж точно.

Вот Серен наверняка будет сидеть в почётных первых рядах. Герцогине д’Альбре по статусу полагалось место поближе к королеве. Вот только кузина, как уже успела заметить, не радовалась своему высокому положению. Сегодня, глядя на неё, из кожи вон лезшей, только бы привлечь внимание Морана, я вдруг поняла, что Серен несчастна. И безумно скучает по своей прошлой жизни, которой сама же себя лишила.

То, что поначалу показалось мне непринуждённой беседой, оказалось словесной дуэлью. Д’Альбре нападала, тщетно пытаясь побольнее ранить противника, а Страж со свойственным ему безразличием хладнокровно отражал удары.

Лишь на мгновение сбросил маску, обнажив злость и глухую ярость. На какую-то долю секунды я даже испугалась, что муж сорвётся и прикончит Серен на глазах у дюжины свидетелей. К счастью, сумел сдержаться.

Поглощённая размышлениями о злокозненных выходках кузины, я бежала галереями замка, вслушиваясь в громкие, вибрирующие голоса актёров, заглушаемых взрывами смеха. Прямо какая-то бесконечная анфилада…

Стук каблуков и шуршание юбок звучали в унисон с ударами моего сердца.

Почти добежала. Почти…

— Ай! — вскрикнула, обо что-то зацепившись, и едва не растянулась на мраморном полу, в котором, словно в зеркале, отражались огоньки зажжённых свечей.

В залах Оржентеля имелось немало укромных местечек, вроде ниши, задрапированной тяжёлой бархатной портьерой, возле которой я остановилась. Не знаю, для чего предназначались эти каморки, но придворные их использовали для любовных свиданий. Мы вот с Мораном тоже на днях в одну заскочили. Так, на парочку поцелуев. Да там и застряли на целый час, не способные оторваться друг от друга.

Ниша, возле которой стояла я, тоже не пустовала. Об этом свидетельствовала торчащая из-под шторы нога в изящной кремовой туфельке с шёлковой розеткой. О неё-то, ногу, я и споткнулась.

Отведя в сторону тяжёлый полог, почувствовала, что цепенею от ужаса. Графиня де Фанжери — красавица, которой стремились подражать многие дамы, а сеньоры готовы были драться за один её поцелуй, лежала на полу, некрасиво раскинув ноги и руки. Неестественно бледная и совершенно точно мёртвая.

Меня замутило. Зажмурившись, задёрнула штору обратно и в ужасе отпрянула. Присутствия демона я не чувствовала. Но кто, как не презренная тварь, могла разорвать бедняжке горло!

Шатаясь, точно пьяная, гонимая ужасом, паникой, жуткими тенями, заплясавшими на стенах и в зеркалах — плод воспалённого воображения, я шла, минуя залу за залой.

В сознании пойманной птицей билась мысль: рассказать, как можно скорее предупредить Стражей! Предотвратить непоправимое.

Успеть…

Лакеи с поклонами распахнули двери, и на меня обрушилась какофония звуков: музыка и захлёстывающий её смех, оглушительно громкие реплики актёров. После залов и галерей, наполненных приглушённым светом, глаза слепило пламя сотен свечей. Зажмурилась и прижалась ладонью к стене, собираясь с силой. Придя в себя, поискала взглядом Морана.

Ну где же он? Где?! Маркиз или любой другой Страж. Лица смазывались, словно я смотрела на придворных сквозь стекло, по которому струились ручьи из дождя. В голове шумело от разноголосья. Проглотив застрявший в горле горький комок, снова обвела взглядом зал и почувствовала, как волосы на голове зашевелились от ужаса.

Слева от её величества, прямая как спица, сидела… покойница.

— Александрин, — кто-то коснулся моего локтя, а в следующий миг сознания достиг встревоженный голос мужа, — ты в порядке?

Не в порядке. Ни я, ни кто-либо другой в этом зале. Придворные с интересом следили за комедией на подмостках, не догадываясь, что в любой момент могли сами стать участниками спектакля. Кровавой трагедии, что вот-вот должна была начаться. Не думаю, что демон заглянул сюда просто так, приобщиться к прекрасному.

— Графиня де Фанжери — это… демон, — произнесла одними губами, и всё равно показалось, что мои слова услышали все. Даже вон та истошно вопящая девица, исполнявшая роль прелюбодейки, застуканной собственным мужем во время измены.

Когда актриса картинно упала в обморок, придворные покатились со смеху.

Ещё мгновение назад рядом со мной стоял обеспокоенный муж, а теперь его место занял собранный и полный решимости воин.

— Что будешь делать?

— Постараюсь увести его из зала. Или хотя бы подальше от их величеств.

А демон, дурак, возьмёт и послушается. Хвостиком побежит за магом. Да и вообще, не хочу я, чтобы Моран с ним один на один оставался! Понимаю, он опытный Страж. Но мне всё равно боязно за мужа.

— Нельзя ли нейтрализовать его, не приближаясь?

Де Шалон покачал головой:

— Слишком рискованно. Могут пострадать король и королева.

— У меня есть идея.

И, прежде чем Моран успел ухватить меня за руку, я ринулась по узенькому проходу к сцене, ловя на себе недовольные взгляды зрителей, коловшие справа и слева. Ещё один — сверлящий затылок, достался мне от Стража.

В глазах предательски темнело. Казалось, ещё немного — и сердце пробьёт грудную клетку. Или выскочит через горло.

Поравнявшись с лжеграфиней и заглянув в её застывшие, точно два сталактита, глаза, едва сознание от ужаса не потеряла. Совсем некстати вспомнилась охота в Артонском лесу и встреча с демоном, коварно прикинувшимся маленькой девочкой. Не думала, что когда-нибудь придётся пережить подобное.

И вот я смотрю в глаза самому опасному в мире хищнику. Взмахнув веером, негодующе говорю:

— Графиня, вы заняли моё место!

Со всех сторон послышалось недовольное шиканье.

— Ваше место? — вкрадчиво переспросила самозванка.

Фрейлины, что сидели во втором ряду, недовольно заворчали, намекая, чтобы я отодвинулась и не загораживала сцену.

— Именно. Пожалуйста, пересядьте.

Была вероятность, что королева разозлится за то, что отвлекаю всех от спектакля, и велит мне убраться. Или попросит, чтобы кто-нибудь из сеньоров уступил её капризной фрейлине место. Ряду так в последнем.

Но я надеялась, что благосклонность, с которой её величество ко мне относилась, и на этот раз возьмёт верх над всеми остальными эмоциями монархини.

— Александрин, вы опоздали, — мягко пожурила меня Алайетт.

Я опустилась в глубоком реверансе, хоть коленки дрожали, и мне всё казалось, что вот сейчас демон набросится на меня, и, прежде чем кто-нибудь успеет закричать или ахнуть, разорвёт в клочья.

— Прошу прощения, ваше величество, — потупилась. Мысленно простонав, выдавила: — Дурнота замучила. Даже боялась, что придётся пропустить спектакль.

— Лучше бы пропустили, вместо того, чтобы его срывать! — откуда-то сбоку вякнула кузина.

— Александрин, вы… беременны? — тепло улыбнулась мне королева. В наступившем молчании тихие слова её прозвучали как гром среди ясного неба.

Кивнула обречённо. Украдкой взглянула на де Шалона и поняла, что, если меня не убьёт демон, это с превеликим удовольствием за тварь сделает его светлость.

— Ну так садитесь же, скорее садитесь! — засуетилась владычица. — Представляю, как вы слабы. Меня саму при беременности часто мутило. Ужасное чувство! Графиня! Ну что же вы? Поднимайтесь. Господа, кто-нибудь, уступите мадам де Фанжери место.

Уголки губ липовой мадам дёрнулись в усмешке, какой-то хищной и очень нехорошей. Мало у меня врагов, теперь вот ещё и демон.

Покорно поднявшись, замаскированное исчадие Мглы заняло место в третьем ряду с краю. До правителей, если решит напасть, не успеет добраться, но другие придворные могут пострадать.

Надо было «графиню» рядом с Серен сажать.

Королева взмахнула рукой, разрешая актёрам продолжить спектакль, и, наклонившись ко мне, прошептала:

— Теперь остаётся только ждать и гадать, кто это: девочка или мальчик.

Я слабо улыбнулась в ответ, каждым волоском на своём теле ощущая тяжёлый, пронизывающий взгляд Стража.

Так Моран узнал о том, что в скором времени станет отцом.