Эрика.

Утро началось со скандала. Я тщетно пыталась подобраться к Яци и поучить его уму-разуму, но этот маленький паршивец заперся у себя в комнате и нагло заявил, что выйдет, только когда увидит мою филейную часть, стремительно удаляющуюся в сторону остановки. Ну не гад ли?!

— И чего вас мир не берет? — раздражалась мама, битые десять минут тарабаня в дверь паскудника. — Немедленно открывай! Я не собираюсь торчать тут до ночи! — Негромко добавила: — Ему уже давно следовало быть в школе.

— Мам! — меня прямо распирало от негодования. — Лучше бы о его наказании подумала, а не о том, что пропустит занятия! Из-за его идиотской выходки моя жизнь летит в тартарары!

Мама прижала меня к себе и ласково прошептала:

— Ладно, не переживай. Я потом сама с Яци поговорю. Уверена, у тебя и без шпаргалок все прекрасно получится, — предприняла очередную попытку успокоить меня родительница.

Из груди вырвался жалобный стон. Подхватив сумку и еще раз напомнив брату о грядущем возмездии, выскочила на улицу. Пока ждала автобус, громко стуча зубами от холода, проклинала Яцинта, чертов праздник, а заодно и саму себя за то, что вызвалась участвовать в готовящемся бедламе.

Был час пик, поэтому с трудом удалось втиснуться в набитый пассажирами транспорт. До университета ехала, словно цапля стоя на одной ноге, не способная ни вздохнуть, ни пошевелиться. Начало дня вполне соответствовало его закономерному продолжению.

В холле первого этажа заметила Изольду. Не обратив внимания на мое взвинченное состояние, подруга поволокла меня в столовую и, усадив за ближайший столик, загадочно протянула:

— Что я тебе сейчас подарю…

— Цианистый калий? — мрачно предположила я. — Он бы мне сегодня очень пригодился.

— Да ну тебя! Так и хочешь испортить всем настроение.

В ответ я чуть не скрутила ей дулю. Подавив низменные инстинкты, изобразила фальшивую улыбку и уже спокойно произнесла:

— Ладно, может, хоть ты меня чем-то порадуешь.

— Еще как порадую! — Изка раскрыла свой необъятных размеров ридикюль, долго в нем копошилась, пока, наконец, не извлекла на свет божий заламинированный кусочек картона.

— Откуда это у тебя? — только и смогла выговорить я.

— Ника презентовала, — кокетливо сообщила подруга и самолично запихнула абонемент мне в карман. — Первые три посещения бесплатно и на шесть месяцев двадцатипроцентная скидка!

Я машинально пощупала карточку, словно желая убедиться, действительно ли она теперь перешла в мою собственность. Абонемент в недавно открывшийся фитнес-центр стоил немереных денег. Моей стипендии едва хватило бы потусоваться в фойе фешенебельного клуба.

Заметив мой вопросительный взгляд, Изольда соизволила внести ясность:

— Акция для вип-клиентов. Приобретаешь клубную карту на длительное членство и получаешь два пригласительных для своих друзей. Один Ника отдала мне, второй теперь принадлежит тебе. — Иза замолчала, наверное, ожидала, что я, обезумевшая от счастья, повисну у нее на шее.

Но вместо шквала восторгов услышала недоверчивое:

— И в чем фишка?

— Становишься параноиком, подруга. У меня было право выбора, и я, не раздумывая, выбрала тебя. Без задних мыслей.

— Весьма польщена оказанной честью, — усмехнулась я и честно предупредила: — Вот только после того, что между мной и Никой вчера произошло, она и тебя лишит заветной карточки.

— Ой да перестань! — отмахнулась Изка. — Да, Вероника вспыльчива, но абсолютно незлопамятна и уже давно все забыла. Ну так что, пойдешь? — спросила нетерпеливо. — Или предпочитаешь, чтобы я пригласила кого-нибудь другого?

Конечно, не хотелось лишний раз лицезреть самодовольную физиономию Князевой, да и шлифовать фигуру мне вроде как без надобности, но ради возможности побывать в пафосном местечке готова была усмирить гордыню. Поэтому быстренько перепрятала абонемент в кошелек и улыбнулась.

— Вот и ладненько, — удовлетворенно кивнула Изка.

Пожелав друг другу удачи, разбежались по аудиториям.

— Эрика, скоро твой выход, — прогудел над самым ухом голос ведущего.

«Скорее, моя смерть, — нервно сглотнула я подступивший к горлу комок. — Непременно долгая и мучительная».

Наконец музыка стихла. Танцовщицы, обряженные в русские сарафаны и кокошники, убежали со сцены. Кто-то принялся настойчиво выталкивать меня из-за кулис, а ведь так не хотелось выходить на залитую светом площадку.

— Ну что же ты медлишь? — прошипели сзади и бесцеремонно выпихнули меня на всеобщее обозрение.

Колени дрожали, софиты слепили глаза, непослушные пальцы отказывались держать норовивший выскользнуть из руки микрофон. В голове образовался абсолютный вакуум, и даже вступительная часть, которая у меня отскакивала от зубов, не желала его заполнять.

Постепенно я привыкла к яркому свету и начала различать сидящих в зрительном зале: бледного, взволнованного отца и не менее встревоженную маму, напряженных сокурсников, Алису, скрестившую пальцы; мрачнеющего на глазах ректора и еще каких-то хмурых мужчин, составлявших его немногочисленную свиту.

Лишь на мгновение в толпе мелькнула знакомая физиономия Криса, и голова предательски закружилась. Господи! Только не он! Решила было, что ошиблась, но этот нахал насмешливо улыбнулся, отсалютовал в знак приветствия и выжидательно уставился на меня, всем своим видом давая понять, как же он жаждет насладиться моим провалом.

Козел!

Тишина давила на перепонки. Нужно было что-то предпринимать. Или начинать говорить, или уходить с позором. Стоять и дальше под обстрелом множества взглядов я была просто не в силах. Но и выдавить из себя хотя бы подобие звука тоже оказалось непосильной задачей. Мысленно я стала взывать к небесам о помощи. Никогда прежде моя молитва не была столь страстной и столь отчаянной…

…Живительное тепло разлилось по телу, вытеснив страх. Губы сами собой раскрылись, и изо рта полилась плавная речь, не подвластная ни моему разуму, ни моей воле. Я словно находилась в прострации и вынырнула из нее только, когда почувствовала, что кто-то тормошит меня за плечи.

— Ну ты даешь! Молодчина! — радостно визжала Алиса. — Я от тебя такого не ожидала!

— Где ты откопала столько потрясных примеров? — пытаясь потеснить девушку и самой занять место у «пьедестала», изумлялась Изольда. — Даже я заслушалась. Просто отпад!

С трудом протиснувшись между подругами, мама заключила меня в объятья, рискуя задушить на глазах у многочисленных свидетелей.

— Ты моя умница, — прослезилась родительница. — Я тобой так горжусь!

На ее лице появилась счастливая улыбка. Первая за длительное время скорби по утраченной безделушке.

Растерянно отвечая на поздравления, я тщетно пыталась понять, что же такое произошло. Все как один твердили о какой-то ужасно интересной, поведанной мной истории становления университета. Правда, сам оратор едва ли мог вспомнить хотя бы слово из вышеупомянутой речи. Одно из двух: или только я сошла с ума или это какое-то повальное сумасшествие.

Выслушивая восторги очередного свидетеля моего триумфа, почувствовала, как отчаянно чешется правая кисть. Ну просто неимоверный зуд! Будто сто комаров сразу впились в мою бедную конечность. Опустила взгляд и едва не вскрикнула. Темная отметина прямо на глазах превратилась в бутон, который тут же раскрылся дивным цветком. А рядом проступил какой-то крошечный символ.

Проклятье! Неужели и на руках?!

— Сразу видно, Виктор Александрович, твоя дочь! — тем временем нахваливал меня ректор. Похлопав по плечу моего батюшку, преисполненного гордости за свое талантливое чадо, двинулся в нашу сторону. — Эрика, вы превзошли все ожидания. Наш университет должен гордиться такими студентами! — распиналось начальство, намереваясь пожать мне руку.

Машинально протянув правую, к счастью, вовремя спохватилась и спрятала ее за спину. Лучше обойдемся без панибратства.

Ректор, кажется, слегка удивился, но как воспитанный человек виду не подал. Мне же в тот момент было не до расшаркиваний. Затылком чувствовала пристальный взгляд и точно знала, кому он принадлежит. Но убегать на этот раз я не собиралась. Мельком глянув на венгра, мысленно послала его ко всем чертям и демонстративно отвернулась.

* * *

Кристиан бесцельно бродил по городу и предавался безрадостным размышлениям. Ведьмак все чаще стал задумываться над предсказанием Йолики. Не верилось, что очень скоро его жизненный путь мог оборваться. А он вместо того, чтобы проводить последнее, отмеренное ему судьбой время в кругу родных и близких, добровольно обрек себя на прозябание в этой глуши.

«Отвратительное место, — скривился молодой человек, косясь на редких прохожих, спешащих ему навстречу. — И дернул же меня черт сюда притащиться!»

Керестей не видел смысла своего пребывания в маленьком городке и потерял надежду отыскать дар, которым так приспичило завладеть его матери. Возможно, Даниэль прав, силой здесь никогда и не пахло, а сосуд, привезенный Кальманами из Словакии, уже давно был лишь пустым горшком. Слежка за старшим поколением благочестивого семейства тоже оказалась напрасной. Ни Виктор, ни Анна не походили на обладателей чудодейственной силы. А вот к дочурке стоило приглядеться.

Но благим намерениям Криса постоянно мешали, не давая приблизиться к ней ни на шаг.

«И надо же было Этери втюриться именно в нее!» — с раздражением думал ведьмак. Если бы не это досадное недоразумение, он уже давно бы с ней разобрался. Несмотря на то, что и Даниэль, и Этери в унисон твердили о непричастности Эрики к волшебству, Кристиан не мог отделаться от ощущения, что с девчонкой что-то не так. Какая-то она… неправильная, — наконец сумел подобрать он нужное слово.

Поглощенный раздумьями, Эчед не сразу заметил столпотворение возле университета. Ноги сами понесли его к парадному входу. Народ постепенно всасывался в здание, Кристиан не мешкая влился в толпу. Оказавшись в конференц-зале и выяснив причину собрания, согнал с ближайшего кресла тщедушного конопатого юнца, чтобы самому занять его место.

«Все равно делать нечего, — решил для себя молодой человек. — И так докатился до того, что начал смотреть дешевые мелодрамы. Провинциальный праздник должен быть не хуже».

Концерт оказался ужасно нудным. Сплошные песни, пляски и разглагольствования выступавших. Ведьмак хотел уже уйти, когда объявили следующего выступающего, и Кристиана словно магнитом потянуло к сцене, на которой материализовалась та, что все утро занимала его мысли. Эрика обвела собравшихся затравленным взглядом и побледнела. А заметив недавнего знакомого, кажется, уже готова была испустить дух.

Понять бы, чем он мог так ее напугать. Ну уж точно не тем, что произошло в ресторане. Тогда Крис внушил девчонке, что все случившееся было сном и даже, несмотря на строжайший запрет Этери, немного подчистил ей память, нисколько не заботясь о необратимых последствиях в случае, если хоть чуть-чуть ошибется. А такой исход был вполне возможен, потому как Эчед еще плохо владел недавно приобретенной способностью.

Молодой человек подался вперед, желая получше разглядеть избранницу Батори и понять, что же такого нашел в ней друг. Эрика, по его мнению, не обладала ни обаянием, ни присущей редким женщинам роковой таинственностью, ни выдающимся умом. Разве что смазливой мордашкой… Но явно не дотягивала до звания «мисс Россия». Да еще и труслива, наверное, родилась в год кролика. Переминается с ноги на ногу, не в силах произнести ни слова.

«И долго она будет стоять, как пень с глазами?» — подумал ведьмак, чувствуя нарастающее в зале напряжение.

Уже готов был в голос расхохотаться, настолько нелепой показалась ему ситуация. Но тут произошло неожиданное. Эрику будто подменили. Она покрепче сжала в руке микрофон, пальцы больше не дрожали. Рассказ Кальман полился плавно, без единой запинки. На какое-то мгновение Крис даже забыл, кому принадлежит спокойный, выразительный голос.

Выступление закончилось громкими аплодисментами.

Ведьмак нахмурился. Странные метаморфозы происходили с не менее странной девушкой. Он смотрел на нее, не способный отвести взгляд, силясь уловить какую-то неясную мысль, которая появлялась всякий раз, когда видел Эрику, и которая всякий раз от него ускользала. Впрочем, это касалось и самой девчонки.

Встретившись с ним взглядом, Эрика вместо того чтобы привычно испугаться и смешаться с толпой, посмотрела на него с явным вызовом, и Кристиану ничего не оставалось, как его принять.

Чародей недобро усмехнулся. Что ж, возможно, пребывание в этом городе будет не таким уж скучным, как ему показалось вначале.

* * *

Даниэль шел по мостовой, еле перебирая ногами. Очередной обход города был завершен и, как всегда, не дал результатов.

— Достало все! — в сердцах воскликнул он. — И надо же было отправить сюда именно нас. Нашла крайних!

Этери швырнул окурок в урну.

— По-моему, ты был не против. В любом случае, вернемся домой, выскажешь все Цецилии. А мне, если честно, уже надоело твое нытье.

— Вернемся ли? — вспылил Ведающий. — Я что-то начинаю сомневаться. Похоже, мы капитально застряли в этой дыре! — Остервенело пнул бутылку, валяющуюся возле скамейки, мимо которой они только что прошли, и процедил: — Конечно, твоя б воля, ты бы торчал здесь хоть до Второго пришествия. Лишь бы быть поближе к Эрике.

— И чего вы к ней прицепились? — теперь настал черед Этери злиться. — То Крис подозревает ее во всех смертных грехах, то ты начинаешь…

Ведьмак нетерпеливо перебил:

— Но ведь не станешь же отрицать, что не такая уж она и обыкновенная? Нечасто встретишь людей, не имеющих ауры.

— Может, ты ее просто не заметил?

— Я что, по-твоему, идиот? Нет, ее просто не существует! — окончательно слетел с катушек Даниэль. Заговорил быстро, указывая на идущих им навстречу людей: — Вон у того паренька аура ярко-желтая, у девчонки в плаще — белая, почти прозрачная. Но она есть! У старухи возле светофора оболочка грязно-серая, а…

— Ну прости, прости, зря усомнился в твоих способностях, — пошел на попятную Этери, желая поскорее прекратить бессмысленный спор. — У тебя сильный дар, и ты уже не раз это доказывал.

Но Даниэль, казалось, его не слышал. Замер как вкопанный, глядя в одну точку перед собой.

— Что на этот раз? — закатил глаза ведьмак.

— Сила! Я только что ее почувствовал! — охрипшим от волнения голосом произнес Ведающий.

Этери проследил за напряженным взглядом друга. Перед ними возвышалась серая громада университета, почти сливаясь цветом с предгрозовым небом.

— Уверен? — недоверчиво переспросил ведьмак.

Вместо ответа Даниэль помчался к зданию с твердым намерением прекратить, наконец, опостылевшую игру в прятки.

Венгрия.

Небесный купол, будто сотканный из тумана, низко навис над землей. Стоя посреди небольшой площадки, Маргитта едва шевелила губами. В холодных голубых глазах отражались вспышки огня, очертившего на земле треугольник, в центр которого колдунья бросила лоскут белоснежного шелка.

Обернувшись к замершим позади мужчинам, произнесла:

— Можем начинать.

Дождавшись, когда ведьмаки встанут напротив друг друга, Маргитта заняла место во главе рисунка. Разжав пальцы, подбросила невесомые перья, и те, взмыв к алеющему небу, плавно опустились на ткань. Затем полоснула ножом по руке и зажала ее в кулак. Кровь потекла по запястью вниз, попадая на тонкий шелк. Забрав оружие у сестры, Вадаш проделал то же самое и передал кинжал Бальтазару.

Когда последние капли упали на еще недавно белое полотно, протяжный голос Маргитты расколол тишину. Женщина стала нараспев произносить слова заклинания, призывая силу крови отыскать Этери. Подхваченная ветром, ткань взметнулась вверх и растаяла в предрассветных сумерках, а на ее месте затрепетали огромные крылья белоснежного кречета, закружившего над землей.

— Скоро мы раскроем планы Цецилии. И все благодаря тебе, Этери. — Ведьма стерла с руки потемневшие сгустки и улыбнулась своим мыслям.

Издав громкий крик, кречет устремился навстречу восходящему солнцу. И лишь мелькнувшая вдали белая точка напомнила о рожденной магией птице.