1968 год. Вудсток, Битлз – эра рока жёсткого, протестующего, эра наркотиков и самоубийств.

Алекс вышел из спячки, в которой он пребывал долгие 8 лет. Однажды, когда они с ребятами из Мафии Теннесси сидели в гостиной Роузленда, Алекса разозлила фраза Рэда:

– Наш Алекс уже не Король рок-н-ролла, а просто актёр, возможно, самый дорогостоящий, но и только…

Он это сказал сидящему рядом с ним Джо, не думая, что Алекс мог что-то слышать, но тот услышал. Резко повернувшись к другу, он посмотрел на него потемневшими от обиды глазами и сказал:

– Что ты сказал, Рэд? Я не расслышал. Повтори, будь добр.

– Да ничего особенного…

– У вас с Джо появились от меня секреты?

– С чего ты взял?

– Тогда повтори.

В комнате наступила гнетущая тишина. Разговоры прекратились. Все смотрели на Рэда. Тот побледнел, но открыто посмотрел в глаза Босса.

– Я сказал, что ты больше не Король, а просто актёр. От тебя как от певца ничего не осталось.

– Да? Ты так думаешь?

В глубокой задумчивости Алекс просидел несколько минут.

– Я хочу прогуляться…

– Алекс, на улице день, тебе опасно выходить сейчас.

– Я хочу прогуляться! – с вызовом повторил Алекс – Ник присоединишься ко мне? Отдыхайте, парни.

Солнце уже клонилось к закату, но было ещё достаточно светло.

– Алекс, ты уверен? – спросил Ник, когда они уже сидели в машине.

– Ник, мне кажется или ты чего-то боишься?

– Да нет, с чего ты взял? Итак, куда едем?

– Давай, просто покатаемся…

– Ок, Босс. Как скажешь…

Они исколесили несколько кварталов, когда Алекс положил на плечо друга руку, прося этим остановиться. Это была одна из самых оживлённых улиц Мемфиса. Алекс вышел из машины и просто пошёл по бульвару, вокруг него была куча народа, спешащего по своим делам, и никому не было никакого дела, что рядом с ними идёт певец, по которому сходила с ума вся женская половина Америки, право, да было ли это? Теперь он сомневался, что это происходило с ним.

– Привет! – попытался он привлечь к себе внимание стайки хихикающих девиц.

– Здравствуйте! вежливо поздоровалась одна из них, и они, продолжая хихикать, прошли мимо.

Алекс внезапно остановился. Ник, шедший за ним, врезался в него.

– Поехали домой! – голосом, не предвещающим ничего хорошего, сказал шеф.

В машине он отвернулся к окну и не проронил ни слова за всю дорогу. В гостиной царило оживлённое веселье: после ухода хозяина все расслабились, но, увидев, что он вернулся, затихли и настороженно посмотрели на него.

– Алекс, что-то случилось? – спросил Ламар.

– Рэд, ты был прав. Я никто.

– Не неси бред. Посмотри на стены. Что ты там видишь? Их уже вешать некуда.

Алекс окинул взглядом золотые и платиновые диски.

– Это в прошлом, а сейчас меня никто не узнал. Понимаешь, они шли мимо меня, не обращая внимания. Я стал таким же, как и все.

Алекс сорвался на крик, в его послышались рыдания. Он в задумчивости взял гитару и стал наигрывать мелодию песни, сделавшей его бессмертным. А потом запел… О, как он это делал…В очередной раз его друзья и по совместительству телохранители были поражены глубиной его голоса, да и сама песня звучала как-то по-особенному. Тот вечер дал понять Алексу, как много он потерял, пока губил душу в Голливуде.

«Я должен вернуться на сцену, вернуться, во что бы то ни стало…»

И это решение стало поворотным в его судьбе. Он ещё не знал, что оно принесёт ему в будущем, но волнение уже охватило его.

На следующий день он встретился с Полковником.

– Я прекращаю работу в Голливуде, – начал Алекс чуть ли не с порога.

– Мой мальчик, что произошло?

– Я хочу вернуться к живым выступлениям.

– Я тоже думал об этом. Как актёр, ты выдохся.

– Конечно, по три фильма в год, пустых и бездарных, тут кто угодно выдохнется. Подумайте, как можно обставить моё возвращение.

– Есть один заказ NBC…

– Ну и?…

– Рождественский заказ. Им занимается молодой, но довольно амбициозный режиссёр, он уже работал с рок звёздами. Стив Баксон. Когда ты хочешь с ним встретиться?

– Как можно быстрее…

– Хорошо. Как только что-то станет известно, я тебя оповещу.

– Договорились.

В нервном возбуждении он метался по дому.

– Алекс, что с тобой? – спросила его жена.

– Я возвращаюсь на сцену, по крайней мере, попытаюсь, если ещё не все поклонники меня забыли.

– О чём ты говоришь? Они не могли тебя забыть.

– Да? Вчерашняя прогулка доказала обратное, меня никто не узнал на улице, ни одна живая душа.

– Ну да, за последние годы ты подрастерял свою популярность, но с лёгкостью всё наверстаешь.

Алекс обнял её.

– Спасибо, ты даже не представляешь себе, как мне сейчас нужна поддержка.

– У тебя всё получится.

Послышался плач маленького ребёнка.

– Извини, твоя дочь не любит ждать.

– Да, конечно, беги.

Прошло лишь несколько месяцев, как он стал самым счастливым человеком на земле. Родилась дочь, Алекс всегда мечтал о сыне, красивом черноволосом мальчугане, но даже это не омрачило его радости. Свою Лизу-Марию он любил со всей пылкостью своего израненного сердца.

* * *

При первой встрече Стив не произвёл на Алекса большого впечатления, он привык работать с маститыми режиссёрами и продюсерами, но рекомендации Полковника были обнадёживающими, и певец решил послушать, что ему предложат.

«И это Алекс?» – Стиву не приходилось раньше встречаться с Королём лично, но, как и все, он, конечно, знал его. Молодой человек был разочарован. «Где тот голубоглазый красавец, который взорвал музыкальный мир Америки, а, возможно, и всей планеты?»

Теперь перед ним сидел человек с погасшим взглядом, ничем не напоминающий рок-идола. К встрече Стив немного подготовился. И начал с нелицеприятных вещей:

– Алекс, публика почти забыла тебя. Надеюсь, ты знаешь, что слушает нынешняя молодёжь?

– Конечно, я в курсе всех перемен в музыке. И понимаю, что выгляжу для тинейджеров, как динозавр.

– Ну, ты преувеличиваешь. Времени, конечно, потеряно немало, но, я думаю, ты вернёшь утраченные позиции.

– Я сейчас собираюсь на Гаваи, когда вернусь, мы обсудим концепцию шоу, ок?

– Чего бы ты хотел?

– Прежде всего, живого общения с публикой, как было раньше, вспомнить прошлое, побольше рока, может быть, пару госпелов, но песни буду подбирать я, остальное на твоё усмотрение.

– Хорошо, Алекс, договорились. Приятного отдыха!

Они пожали друг другу руки и разошлись.

– Ну, как тебе режиссёр? – озабоченно спросил Алекса Полковник.

– Умный парень, знает, что делает, я думаю, у нас всё получится.

– Вот и хорошо. Удачи!

– Спасибо, она мне понадобится.

– Отдохни, как следует. Впереди битва за будущее.

«Мне показалось или Полковник действительно сильно нервничает?»

Отдыха не получилось, Алекс пытался расслабиться, но куда там… Все мысли были о шоу. Памела пыталась обратить на себя внимание мужа, пока не поняла, что для мужчины, за которого она вышла замуж, главное музыка, его музыка, и странная, непонятная ревность к ней, к её главной сопернице, закралась в сердце молодой женщины. С момента их знакомства в Германии прошло почти десять лет, но ей так и не удалось раскрыть загадку по имени Алекс. Он всегда был разный, будто весь соткан из противоречий: искренний, добрый, щедрый, нежный и в то же время, его легко было вывести из себя, со своими парнями он вёл себя то по-дружески открыто, то с высокомерием Короля.

«Слава Богу, я отвадила их от дома. Паразиты и прихлебатели. Как только Алекс не замечает этого?»

На отдыхе Алекс часто, до темноты сидел под пальмой и что-то наигрывал на гитаре, пел забытые песни, вспоминая слова, пытаясь вернуть ауру юности. Только с дочкой он отвлекался от тревожных мыслей, и тогда весь преображался, был похож на ребёнка, агукал с Лизой, гулял с ней по берегу океана, что-то увлечённо рассказывая, а та внимала ему, несмотря на младенческий возраст. Памела не переставала удивляться взаимопониманию отца и дочери.

«Она забрала у меня мужа».

Памела понимала, что глупо ревновать к ребёнку, но ничего поделать с собой не могла. Благодаря наставлениям матери, она смогла женить на себе этого человека, непонятного и странного, но богатого и знаменитого, и хотела, чтобы он принадлежал ей одной. Беременность не входила в её планы, но так уж получилось, и теперь ей приходилось делить мужа с дочерью. А ещё это возвращение… Она не понимала, зачем оно понадобилось Алексу, денег заработано достаточно, слава такая, что ещё никому не удавалось достигнуть таких высот, чего ещё желать.

– Да как же ты не понимаешь, – говорил ей Алекс – я превратился в раритет, в рок-звезду прошлых лет, но я ещё достаточно молод, чтобы списывать меня со счетов, я не хочу становиться стареющей знаменитостью, почивающей на лаврах. У меня много планов, и я надеюсь, что мне удастся их осуществить.

– Из-за съёмок мы и так видели тебя редко, а если ты вернёшься на сцену, не будем видеть тебя месяцами, зачем тогда тебе семья?

– Семья – это главное для меня, я всё делаю для вас.

Памела понимала, что её возмущает не отсутствие мужа дома, а его популярность у женщин, и она знала, что многим из них он отвечает взаимностью. О его романах с актрисами знала вся Америка.

«Но женился он на тебе, – увещевал её внутренний голос – ты утёрла нос всем его поклонницам, не звезда, не актриса, не певица, пусть теперь исходят в бессильной злобе…»

Ей было невдомёк, что Алексу и нужна была такая женщина, никому не известная, не заговаривающая о карьере, сидящая дома, воспитывающая детей и ждущая его. Но терпение Памелы было на исходе, она всё чаще задумывалась о том, чтобы выйти из-под опёки мужа, но пока рано было заводить разговор об этом. Она была уверена, что провал с возвращением неизбежен, кто сейчас будет слушать некогда знаменитого певца, разменявшего четвёртый десяток с его устаревшим репертуаром. Алексу не хватит пороху, чтобы снова взорвать мир, что можно было ещё придумать, всё, что надо, было сделано в пятидесятые, теперь другая музыка, другая публика, подростки выросли, и он, разбитый и потерпевший поражение, вернётся в лоно семьи, и вот тогда можно будет ставить условия… Она подождёт.

* * *

– Ну как, отдых, сынок?

– Какой отдых, когда надо работать, я только об этом и думал.

– Я узнал о концепции шоу, это никуда не годится.

– Вы о чём?

– Это рождественское шоу. Заказ спонсора, и ты обязан следовать требованиям. Бинсток уже подготовил макеты песен.

Стив, находившийся в офисе с удивлением наблюдал, как Алекс склонил голову, как провинившийся школьник.

– И никакой самодеятельности. Сейчас твой имидж рокера не пройдёт, нужно принципиально новый подход к передаче.

– Но, сэр, это моё возвращение, публика вряд ли поймёт такое перевоплощение. Это будет цирк.

– Я всё сказал.

Как только молодые люди вышли за двери, Алекс подмигнул Стиву:

– Мы сделаем так, как было задумано в самом начале.

– Почему ты так слушаешься его? Ты – мировая звезда, в конце концов, кто на кого работает?

– Это сложно объяснить. Давай работать. А с менеджером я сам разберусь.

И закрутилось. Удовольствие, которое получал Алекс, нельзя было описать словами, он даже перестал ездить домой, ночевал тут же в гримёрной, где ему поставили раскладушку, он не хотел упустить и секунды времени, отпущенного на подготовку шоу. Было решено, что Алекс будет выступать в чёрном кожаном костюме, и Стив посоветовал ему вновь отрастить бакенбарды.

Создание передачи в общей сложности заняло десять дней. В первые дни записывались песни, исполнявшиеся под фонограмму, под давлением Полковника Алекс всё-таки включил в программу несколько рождественских песен, но, воспевая Господа, эти песни имели мало общего со слащавыми песенками про омелу, сани и Санта-Клауса.

– Я больше не буду клоуном, – заявил он менеджеру – И Вас настоятельно прошу не вмешиваться в творческий процесс.

– Постой, сынок, – остановил Дженсон Алекса, когда тот был уже у двери.

Тон его голоса не предвещал ничего хорошего.

– Я слушаю, Вас.

– Я с уважением отношусь к твоей просьбе, но позволить такой финал, я не могу. Что это такое? – Полковник держал в руках макет завершающей песни.

– Очень хорошая песня, и я рад, что могу спеть её.

– Ты хоть представляешь, что нам за неё будет? Я так долго выстраивал твой образ патриота, примерного семьянина, а ты ввязываешься в эти дрязги.

– Это моё послание миру. После последних событий в нашей стране, я не могу оставаться в стороне.

– И ты готов поставить на карту всё, что имеешь ради какого-то послания?

– Вы сгущаете краски. Сколько нынешних музыкантов более прямолинейны в своих высказываниях, и никто их не преследует. Ладно, сэр, у меня мало времени. Если у Вас всё, я пойду.

– Может, всё-таки, подберёшь для финала, что-то менее агрессивное?

– Нет, я уже всё решил. Счастливо оставаться!

Полковник был в ужасе, после стольких лет послушания, Алекс вышел из-под контроля. Когда они познакомились, это был наивный мальчишка с вихрастым чубом, да, талантливый, да, смазливый, но этому бриллианту не хватало огранки и именно он, Полковник Дженсон стал тем человеком, кто вложил эту драгоценность в оправу из славы, больших залов и студии RCA. А теперь что, этот мальчишка будет диктовать условия, и он, Полковник, обязан им подчиняться? Чёрта с два! «Пусть считает, что он управляет ситуацией, в скорости я опять приберу его к рукам!»

В такой атмосфере противостояния заканчивалась работа над передачей. Но даже эти стычки не отравляли положительного настроя певца перед вожделенным возвращением.

Видя, как нервничает Алекс, Стив пригласил на съёмки его старых друзей, музыкантов, с которыми он начинал в далёком 1954 году. Алекс был рад их видеть и предложил небольшой сейшн в тесном кругу с акустическими гитарами, вспомнить прошлое, спеть старые хиты, режиссёр с восторгом поддержал эту затею.

– Давай, это поможет тебе расслабиться.

Когда он вышел к ребятам, те бурно приветствовали его, как и зрители, которых рассадили вокруг импровизированной сцены. Алекс сел, взял в руки гитару, и вдруг паника так накрыла его, что он приподнялся в попытке сбежать, даже попрощался, но друзья, хорошо знавшие каково сейчас Алексу перевели всё в шутку. Конечно, он остался. И пошло-поехало… Он шутил над своей знаменитой ухмылкой одной стороной рта, грозным выражением лица на фотографиях. Вспомнили, как в одном из городов ему под страхом ареста запретили двигаться на сцене, и он управлял толпой с помощью своего мизинца, и это тогда выглядело гораздо сексуальнее его движений, реакция публики говорила сама за себя, но требования администрации города были выполнены.

Звучали старые песни, но Алекс остался верен себе и, как всегда, переделал их, они звучали более свежо и оригинально. Не в силах усидеть на месте, в конце съёмки, он всё-таки встал, девчонки взвизгнули, а Чарли держал ему микрофон всё время, пока он пел.

Стив совершенно вымотал его за те четыре часа, что шла запись, кожаный костюм пропитался потом. Уставший, но счастливый Алекс обнял режиссёра.

– Это было потрясающе!

– Вот теперь я вижу настоящего Алекса. Это только начало. Впереди живое выступление. Ты готов?

– Ты уверен, что у меня получится?

– Поздно давать задний ход, теперь только вперёд.

– Я соберусь.

– Давай, Алекс, ты должен сделать это.

****

Перед выходом на сцену с Алексом случилась настоящая истерика. Руки дрожали, Лоб покрылся холодным потом. Его трясло, как в лихорадке.

– Стив, я не могу туда выйти, я передумал. Они засмеют меня. Они больше не любят меня!

– Алекс, не глупи, ты должен это сделать, только возьми микрофон в руки, и всё пойдёт само собой.

Его буквально вытолкнули в зал. Алекс опустил глаза, как юнец перед первой любовью, и ждал, когда начнёт играть оркестр, и всё-таки пропустил начало песни, на запись попала его дрожащая рука на микрофоне. И он запел…

Пластичный как пантера в своём чёрном кожаном костюме, он с лёгкостью падал перед поклонницами на колени, шутил, но главное, в его голосе появилось нечто такое, чего не было раньше: чувственность опытного мужчины, и, слыша это публика ревела в экстазе. Пот заливал глаза, тщательно уложенные волосы растрепались, но Алекс ещё никогда не выглядел более привлекательно. С каждой песней он всё больше оживал, вновь в движениях появилась сексуальная энергетика, прославившая его четырнадцать лет назад…

Убийство Мартина Лютера Кинга в его родном городе и убийство Роберта Кеннеди в Лос-Анжелесе поразили их со Стивом до глубины души, поэтому Алекс в последнюю песню вложил отчаянный призыв к миру и милосердию. Он пел с таким надрывом и болью, что в зале все замерли, оглушённые этим посланием, это было так непохоже на прежнего Алекса, сторонящегося разговоров о политике. Его тело, его глаза, казалось, жили своей жизнью. В первый раз публика поняла, насколько переродился их Король, теперь это был зрелый мужчина, а не тот юный бунтарь, который был кумиром подростков. Теперь ему было под силу завоевать и более взрослую аудиторию. Овации, разорвавшие тишину зала, были признанием того, что Алекс всё ещё остаётся лучшим, номер № 1, его величество Король.

* * *

В ожидании выхода шоу в эфир, а до него было долгих полгода, Алекс вернулся в Голливуд. Предстояли съёмки в последнем фильме, он уже не надеялся, что смена амплуа из героя-любовника на врача, работающего в трущобах, что-то изменит в его неудавшейся актёрской карьере. Так оно и вышло, конец фильма оказался смазанным, хотя Алекс пытался всеми силами игрой компенсировать недостатки сценария. Надежда на возвращение к живым выступлениям смягчала боль поражения, но Голливуд всё же оставил в душе незаживающую рану.

День, когда программа «Special Comback» вышла на экраны, запомнился ему на всю жизнь. Поздравления сыпались со всех сторон, и первым его поздравил менеджер:

– Алекс, рейтинги превзошли самые смелые ожидания, около половины американцев посмотрели твоё «Возвращение». Посмотрим, что скажет пресса, но, я думаю, уже можно сказать, что это полная победа.

Журналисты, за редкими исключениями, были единодушны и пели дифирамбы.

Король вернул свой трон, более того, количество его подданных увеличилось вдвое. Америка склонила голову в почтении перед его Величеством.

* * *

– Сынок, ты что-то говорил насчёт мирового турне… – Полковник замолчал в нерешительности.

– Говорите, сэр.

– С этим пока придётся подождать. Я заключил контракт с отелем Интернешнл в Лас-Вегасе.

– Вы шутите?

– Нет, я говорю абсолютно серьёзно.

– А вы помните, что было в 1956 году?

– Ну, ты бы ещё вспомнил 1954 год. Сейчас всё по-другому.

– Не уверен.

– Твоё триумфальное возвращение изменило отношение к тебе всех слоёв населения. Теперь тебя примут везде как триумфатора.

– Но я думал, что поеду на гастроли, выступать перед жующей аудиторией как– то не особо хочется.

– Поедешь, обязательно поедешь, я тебе обещаю. Ты мне веришь? Но сейчас надо закрепить успех, заработать денег.

– А разве за время работы в Голливуде мы недостаточно заработали? – в голосе Алекса послышался сарказм.

– Забудь ты о Голливуде, это была наша стратегическая ошибка, теперь всё будет по-другому.

Алекс отметил про себя это «наша», но не стал заострять на этом внимание.

– Это сказочный контракт. С августа 1969 г. по два выступления в день четыре недели подряд, за 100 тысяч в неделю. Неплохо для начала?

– По два концерта?

– Выдержишь?

– А у меня есть выбор? Вы как всегда всё решили за меня.

– Я пекусь о твоих интересах.

– Ой, ли?

– Ты мой единственный ребёнок, и я всегда думаю, прежде всего, о тебе.

* * *

Последующие месяцы Алекс колесил по Лас-Вегасу, пытаясь найти новый подход к своему выступлению. Когда он посетил концерт Литтл Ричарда, у него появилось представление о нынешних шоу, и певец знал, что делать дальше.

– Чарли, собирай музыкантов, я готов приступить к работе.

– Кого ты ходишь видеть?

– Оркестр, инструментальную группу и две группы подпевки, желательно госпельные квартеты. Справишься?

– Постараюсь, – улыбнулся друг – но почему так много?

– Считай, что я увидел это во сне. Я хочу, чтобы мой концерт был настоящим спектаклем. Теперь мне, как никогда, нужно быть на высоте.

После «Возвращения» от меня ждут чего-то грандиозного.

– А как же Полковник, он в курсе?

– Ему придётся смириться

* * *

Но Полковник и не думал сдаваться. Он был категорически против такого подхода к предстоящим концертам.

– Я думал, что это будет что-то вроде семейного шоу с танцующими девушками.

– Танцующими девушками я сыт по горло. Музыка и только музыка. Кстати, подбором песен я буду заниматься лично, никакого вмешательства с вашей стороны или никакого Лас-Вегаса. Ну так, как?

Дженсон махнул рукой.

– Делай, как знаешь.

– Вот и хорошо.

Алекс положил трубку на рычаг и выдохнул. Ещё одна битва выиграна, но расслабляться рано, зная менеджера, он был уверен, что тот обязательно будет ставить палки в колеса.

* * *

Чарли отлично справился с поставленной задачей. Алекс был более чем доволен музыкантами, а когда узнал, кто будет на подпевке, обрадовался ещё больше. Он был наслышан об этой женской группе и нанял их, даже не прослушивая.

– Вот только на Юге могут быть проблемы.

– Чернокожие певицы самые лучшие, и я не буду выступать там, где их не будут принимать особо рьяные расисты

* * *

Примерка костюмов, подбор песен, ему пришлось перетряхнуть весь репертуар, придирчиво отбирая произведения современных авторов, в общей сложности было отобрано 150 песен, конечно, никто не собирался их все исполнять, но Алекс оставлял возможность для импровизаций. На прогоне он работал без устали, вконец загнав музыкантов, работали с раннего вечера и до утра, энергия била ключом, казалось, к нему вернулась юность, колоссальное удовольствие от работы светилось на его лице, шутки и смех постоянно звучали в студии. Ребята заряжались его энергией. Впервые работая с Королем, они были поражены, насколько простым и доступным тот был, всегда прислушиваясь к их советам, но, конечно, последнее слово всегда оставалось за ним.

* * *

«Я боялся до дрожи в коленках, стараясь этого не показать, но паника охватывала меня. Я помнил 1956 г., когда раздобревшие от выпитого и съеденного чинуши смотрели на меня, как на шута, как на десерт. Мне так и не удалось расшевелить зал, и вот теперь…Что будет?»

* * *

В темноте гостиничного номера он задумывался над словами Полковника о концепции шоу и вздрагивал…Танцующие девушки…После Голливуда он не хотел даже думать об этом. Бездарные фильмы, бездарные песни, иногда, казалось, что над ним попросту издеваются. Временами на съёмочную площадку приходилось выходить с высокой температурой и репетировать одну и ту же сцену снова и снова, пока в полубессознательном состоянии, сквозь кровавую пелену перед глазами он слышал вожделенную фразу:

– Стоп! Снято!

Он терпеть не мог вечеринки в Голливуде с их официозом и лицемерием, не смог привыкнуть к высокомерию знаменитостей, свысока смотрящих на своих поклонников. Алекс никогда не понимал, как можно так относится к людям, благодаря которым стал звездой. Он так и не стал своим в этом высокомерном городе с его холодными красавицами, глаза которых напоминали кассовый аппарат, просчитывающий выгоду от общения с ним. Когда он пытался ухаживать за очередной партнёршей по фильму, ему удавалось понравиться ей: его «южное очарование» действовало безотказно, как всегда, но быстро приходило осознание того, что его попросту используют: связи, деньги, да просто показаться с ним на публике ради фотографий в прессе, как же, с самим Алексом! Об искренности, любви речь не шла, и свидания превращались в постельные баталии.

Только Марго смогла завоевать его сердце. Рыжая, яркая, с идеальной фигурой, игривая и лёгкая, она затронула какую-то струну в его душе, перед камерами от них так искрило, что это замечали все, им, по сути, не надо было играть: всё было написано на их лицах. Алекс заваливал её цветами и невинными безделушками, ребята из МТ жутко ревновали его к этой красавице, полностью завладевшей вниманием босса. Когда Алекс с актрисой уединялись в апартаментах, те всеми силами пытались помешать им, певец приходил в ярость, пытаясь их урезонить, но это мало помогало. И когда их всё-таки оставляли в покое, любовники разговаривали часами обо всём: о музыке, о кино, да просто о жизни, и любили друг друга до изнеможения. Только Сирена, как нежно прозвал любимую Алекс, могла сказать ему, что думает о его карьере:

– Что ты здесь делаешь, Алекс? Твоё место на сцене. Сейчас так много хороших песен, только ты с твоим талантом можешь исполнить их по-настоящему проникновенно.

Алекс в раскаянии склонял голову перед этой жестокой правдой. От этих слов болели сердце и душа, но что он мог поделать, связанный по рукам и ногам восьмилетним контрактом, и он тянул лямку, всё ещё наивно надеясь, что ему предложат хорошую роль, оценят его актёрскую игру по достоинству, тем более что продюсеры и режиссёры всегда хвалебно отзывались о работе Алекса.

– Драматические роли не приносят денег, такие фильмы провальные, люди хотят видеть тебя в лёгких фильмах с такими же лёгкими песенками, – увещевал его Полковник, и простодушный Алекс верил ему и всё-таки продолжал ждать неизвестно чего.

Но Марго была другого мнения.

– Ты сильный. Я знаю, какую травлю на тебя устроили в пятидесятых, но ты шёл вперёд, доказывая всему миру, что твоя музыка достойна быть услышанной. А теперь ты превратился в героя-любовника, поющего пустые песни, может для кого-то эта роль и подошла бы, но не для тебя. Ты певец, лучший, и должен давать концерты.

– Значит актёр из меня никакой, так что ли?

– Я этого не говорила, твои фильмы доармейского периода замечательные, ты очень хороший актёр, но твоё место на сцене, а там, глядишь, тебе предложат что-то стоящее.

– Ты даже не представляешь себе, как я жду окончания контракта, но до этого ещё долгих четыре года. Может ситуация изменится к лучшему.

Марго грустно посмотрела на него.

– Может быть…Поцелуй меня.

Она была единственной, кто понимал его, но брак с ней был бы катастрофой. Упаси Боже, женится на актрисе, для которой карьера была главнее всего: семьи, мужа, детей.

«Почему мы не можем быть просто друзьями? – с горечью думал Алекс. Почему все они рассматривают меня как сексуальный объект? И только.»

Конечно, после того, как свидания переходили в плоскость интимных отношений, о дружбе не могло быть и речи. Тогда у них было одно желание: женить его на себе.

Он понимал, что для брака нужно искать простую девушку без амбиций, для которой муж главный в семье, и в Германии он познакомился с такой: наивная, простодушная, послушная во всём, но тогда она была очень маленькой, и Алекс не трогал её, находя любовниц на стороне, благо недостатка в них никогда не было. Даже когда она приехала к нему в гости, похорошевшая до такой степени, что захватывало дух, он отказывался спать с ней, хотя она неоднократно пыталась соблазнить его, и пару раз он чуть не поддался, но вовремя остановился. Ему тогда показалось, что она та, кто ему нужен. Алекс сделал её под себя, следил за тем, как она одевается, как красится, заставил перекраситься в более тёмный цвет волос. Сколько нареканий пришлось выслушать от её родителей! Но, на его удивление, они не потребовали возвращения дочери. А та терпеливо ждала его со съёмок, хотя постоянно названивала с расспросами, которые его порядком раздражали, он пытался не срываться, понимая, как ей одиноко в огромном доме. И вот теперь, появилась Сирена, с которой ему было настолько комфортно, что на время он забыл об обязательствах перед Памелой. Всё разрушилось после того злосчастного интервью, когда актриса призналась журналистам, что они с Алексом любят друг друга и возможно…Намёк был настолько прозрачен, что всем стало ясно, что подразумевает Марго. Когда Алекс прочитал статью, не поверил своим глазам.

«И эта туда же. Что теперь будет?»

Предчувствия его не обманули. Дома Алекса ждал скандал. Его маленькая Памела, всегда такая спокойная и покладистая вела себя, как фурия.

– Как ты мог? – кричала она. – И кто такая эта Марго? Чем она лучше меня?

– Ничем. Вы абсолютно разные. Успокойся, в этой статье нет ни слова правды, журналисты, как всегда всё исказили.

– А фотографии?

– Реклама для фильма.

– Ты думаешь, что я дура? Конечно, дура, жду тебя здесь, пока ты развлекаешься.

– Я не развлекаюсь, а работаю как проклятый.

– Параллельно, заводя романы.

В стену полетела очередная ваза. И Алекса захлестнул гнев. Он схватил орущую Памелу и кинул её на кровать, она пыталась дать ему пощёчину, но он перехватил её руки, прижал к кровати и прошипел сквозь стиснутые зубы:

– Чёрт возьми, Пэм, я не монах, и ты знала об этом. Я взрослый мужчина и у меня есть определённые потребности.

– Так удовлетвори их со мной, чего ты ждёшь? Я уже выросла.

– Я знаю, – прохрипел он и впился в её губы.

Памела зашевелилась под ним, пытаясь освободить руки.

– Нет! И запомни на будущее: я всегда буду делать то, что считаю нужным. Если тебя это не устраивает, возвращайся домой.

Он встал и вышел из спальни. После этого неприятного разговора Алекс был уверен, что Памела уедет, но она осталась.

Вернувшись в Голливуд он решил поговорить с Марго и расставить все точки на и. В то время случилась трагедия, от которой содрогнулась вся Америка: убили президента Кеннеди, Алекс смотрел трансляцию похорон и плакал.

«Господи Боже, храни Америку!»

Певец всегда старался не высказываться насчёт своих политических взглядов, но ему нравился этот человек, способный остановить ядерную войну. Эта смерть не была случайной, кому-то этот политик перешёл дорогу. Кто-то коснулся его плеча, он вздрогнул.

– А это ты…

Марго поразило равнодушие в его голосе.

– Ты не рад меня видеть?

– Что за интервью ты даёшь?

– Я подумала, что это поможет тебе принять решение.

– Я терпеть не могу, когда на меня давят.

– Прости, я не думала, что ты так всё воспримешь.

– Милая, я очень тебя люблю, но жениться на тебе не могу.

– Но почему?

– Я не могу быть ни в чём вторым, а для тебя на первом месте стоит карьера.

Она положила руки ему на плечи. Расстегнула ворот рубашки, коснулась прохладной ладонью его кожи.

– Скажи, ты сейчас чувствуешь себя вторым?

Она поцеловала его в шею.

– А сейчас?

– Что ты делаешь?

– А на что это похоже?

Её пальчики расстегнули ремень на его брюках.

– Остановись! Это ничего не изменит.

– Я хочу любить тебя, хотя бы сегодня.

И Алекс отдался во власть её рук. Когда губы молодой женщины коснулись его плоти, он не смог сдержать стон. Марго подняла голову:

– Тебе нравится? – с лукавой улыбкой спросила она.

– Продолжай, детка, – срывающимся голосом приказал он.

Оргазм был настолько мощным, что он на секунду отключился, когда пришёл в себя, Марго обняла его.

– Теперь поговорим.

– У меня есть обязательства.

– Ты о той маленькой девочке, что живёт у тебя дома?

– Я дал слово её отцу. Прости.

– Ты ни в чём не виноват, какая-то неизвестная сила бросила нас в объятия друг друга. Ей невозможно было сопротивляться.

– Я разбил твои надежды.

– Мы можем остаться хорошими друзьями.

– Ты необыкновенная женщина.

– Это ты необыкновенный мужчина. Мне было очень хорошо с тобой. Я говорю не только о постели. Рядом с тобой любая почувствует себя королевой. Может и хорошо, что так всё сложилось, ты не можешь принадлежать одной женщине, а я очень ревнивая.

Алекс положил руку на её затылок, схватил за волосы и грубо притянул к себе.

– Теперь моя очередь.

Она растворилась в его поцелуе, пока он пальцами исследовал её тело. Медленно снял трусики, потом она перестала что-либо соображать от охвативших её ощущений. Когда Алекс овладел ею, она вскрикнула и поддалась ему навстречу…

Это была их последняя ночь.

Они действительно остались хорошими друзьями. Когда Алекс бывал в Беверли-Хиллз, он всегда посылал ей цветы. Теперь она была замужней женщиной, и певец был рад за неё.

…Именно тогда в Голливуде появились первые проблемы со здоровьем: прыгающее давление его и раньше беспокоило, но после изматывающего конвейера пустых фильмов оно стало напоминать о себе всё чаще, появились боли в горле, вернулись кошмары, он стал бояться ночей, и амфетамины, которые он попробовал ещё в армии, прочно вошли в его жизнь. Ночь с днём поменялись местами, чтобы заснуть приходилось принимать сильные снотворные. Он проваливался в чёрную яму сновидений, в которых к нему приходили его мать и умерший брат-близнец. Они обвиняли его в их смерти, Грэйс грозила пальцем, а Джесси бесшумно шевелил губами, и это было страшнее, как если бы он кричал…

После таких снов он просыпался в холодном поту, глотал транквилизаторы, пытаясь прийти в себя, обрести форму перед очередными съёмками.

К чёрту всё это! С Голливудом покончено. Теперь всё начинается с нуля, с чистого листа, как будто не было переворота, совершённого им в музыке. Боже, сколько было вылито грязи на него в те годы, родители подростков, сходивших с ума на его концертах, и пресса были единодушны в гонениях на него. Он плакал, закрывшись от всех в спальне и читая отвратительные пасквили в газетах, Фрэнк Синатра… Он отзывался о нём как о вульгарном, деревенском мужлане, неизвестно что делающем на сцене, но он выстоял, выстоял, несмотря ни на что. Потом была армия, смерть матери, перед которой меркло всё. Алекс так и не смог оправиться от этого удара. С тех пор журналисты отмечали в его больших глазах грусть и боль, даже когда он улыбался.

…Он вышел на сцену пружинящим шагом, прошёлся по краю сцены. Зал взревел тысячами глоток, особенно балкон, где, как знал Алекс, окопались фанаты с Европы, Японии и Австралии. И началось сумасшествие. Казалось, Алекс одновременно бывал везде, его голос летел над публикой, заставляя замирать от восторга, его движения, были пропитаны сексуальной энергетикой, женщины визжали, подбегали к сцене, тянули руки, пытаясь коснуться его. Его искромётный юмор, светящиеся глаза…

Сидящие за столиками пресса и знаменитости забыли о еде и коктейлях и не сводили с него зачарованных глаз. Это был спектакль, шоу, равного которому ещё не видел Вегас.

В конце Алекс упал на одно колено, расставив в сторону руки и склонив голову, и продолжал стоять в такой позе, пока не опустился занавес.

За кулисами к нему тут же подбежали телохранители, накинули полотенце на шею, на дрожащих ногах он вошёл в лифт, откинул голову на стену.

– Ну, как?

– Босс, это было замечательно! – послышались голоса.

Алекс незаметно поморщился, как ему надоели лесть и подхалимаж. Неужели они думали, что он настолько глуп и ничего не замечает вокруг. Каждый звук на сцене не проходил мимо его внимания, каждое движение музыкантов. Он спрашивал не об этом, но разве его приятели его понимали? Алекс слишком поздно понял, что со смертью матери он потерял единственного человека, который его по-настоящему понимал.

На вечеринке, посвящённой первому ангажементу, было огромное количество знаменитостей и журналистов. Алекс как радушный хозяин принимал гостей с улыбкой на губах, но чувствовал себя неловко и неуютно. Он так и не стал своим среди «звёзд», даже когда пресса окрестила его Королём, всегда держался особняком, благоговел перед кумирами детства и юности.

– Спасибо тебе, удивительное, потрясающее зрелище! – говорил ему Кэри Грант со слезами на глазах – никогда не думал, что Вегас будет свидетелем такого шоу. Я получил колоссальное удовольствие.

– Я рад, что Вам понравилось, – смущённо улыбнулся Алекс.

Он всё ещё находился в нервном возбуждении после концерта, хотелось туда, под свет софитов, радость переполняла его сердце. Столица игорной индустрии была покорена, теперь была очередь за холодным и чопорным Нью-Йорком. Он обязательно объедет с гастролями все штаты, а может, если повезёт, и мир. С актёрской карьерой не получилось, но сейчас его ждёт сцена, он покажет фэнам, что может петь не только рок. Благодаря его музыкантам это будут настоящие спектакли. Рядом всегда находился Чарли, оказывающий помощь во всём, подсказывал, советовал.

– Я не хочу брать гитару, она мешает мне, – говорил ему Алекс.

– Но люди привыкли видеть тебя с гитарой, пара песен, а потом, если захочешь, отдашь её мне.

– Хорошо, попробуем.

Надо обсудить с ним его новый имидж, никаких мешковатых брюк, скрывающих движения, теперь ему хотелось что-то похожее на его кожаный костюм с «Возвращения». Алекс был переполнен планами, радость искрилась в глазах. Впервые за долгие восемь лет ему было легко.

И вот под конец вечеринки он почувствовал приятную усталость и, попрощавшись с гостями, ещё раз выразившими ему своё восхищение, Алекс уехал в отель.

В номере было темно и тихо. Он устало опустился в кресло и только в эти редкие моменты одиночества мог дать себе удовольствие расслабиться, не разыгрывая из себя суперчеловека. Включил телевизор. Конечно, по всем каналам о его шоу: пресса расстаралась, только хвалебные отзывы.

Встреча с Полковником после концерта тоже была излишне эмоциональной: они расплакались в объятиях друг друга.

– Мой мальчик, ты превзошёл самого себя, спасибо тебе, не подвёл старика.

Алекс от переизбытка чувств не мог произнести ни слова, просто выслушивал похвалы в свой адрес.

…Он вытянул длинные ноги, откинулся на спинку и закрыл глаза. Последнее время глаза всё время его беспокоили, особенно левый, раньше только слезился, но впоследствии появилось покалывание, да и зрение стало садиться, но пока наступали кратковременные улучшения, Алекс не придавал этому значения. Не сейчас, некогда обращать внимания на такие мелочи, надо работать, навёрстывать упущенное.

Алекс вдруг вспомнил одну из своих увольнительных в армии. Он собрал своих друзей и поехал в Мюнхен по приглашению актрисы Анны Павловой. Она, узнав в какой части он служит, выразила желание познакомиться с певцом, о котором говорил весь мир. Актриса приняла их в доме своих родителей. Алекс очаровал её мать, преподнеся пожилой леди, роскошный букет цветов и поцеловав руку.

– Ах, какой джентльмен, со времён войны не встречала такого обхождения, – заулыбалась та.

Алекс смутился.

– Пустяки, мэм.

– Сейчас мужчины такие грубые, а нам, женщинам, как прежде хочется, чтобы за нами ухаживали.

– Я рад, что смог угодить Вам, мэм.

Они пообедали и поехали на экскурсию по ночному Мюнхену.

– Ты очень понравился моей матери, а это не каждому удаётся, – прижавшись к нему в машине, прошептала Вера.

– Меня воспитывали в уважении к старшим, а миссис Павлова очаровательная женщина и интересный собеседник.

Они погуляли по улицам, заходили в уютные кафе и решили на следующий день съездить в Париж. Алекс давно мечтал посетить всемирную столицу моды. Париж поразил его своей красотой, старыми улочками, непринуждёнными прохожими, парни быстро нашли себе занятие по душе и растворились в темноте улиц. Алекс старался ухаживать за Анной, как это делали ещё во времена Конфедерации, и хоть он никогда не относился к аристократам, внутренним чутьём угадывал, что и как нужно делать. Даже в полумраке гостиничного номера, он вёл себя как джентльмен, боясь словом или делом оскорбить молодую женщину.

И вдруг… «Алекс инфантилен в постели».

Сперва он опешил, поражённый распущенностью нравов в Европе: в открытую обсуждать интимные вещи, а потом его захлестнул гнев.

«Да кто она такая, чёрт возьми!»

Как только они переступили порог спальни, он набросился на неё, казалось, его руки и губы были везде. Анна уже задыхалась от страсти, умоляя его, тогда Алекс рывком поднял её с постели, повернул к себе спиной и грубо взял сзади, она всхлипнула от неожиданности и застонала…

Потом, когда она приходила в себя, он медленно встал и стал одеваться.

– Ты куда?

– Тебе понравилось?

– О, да! – выдохнула Анна.

Он наклонился к ней и сказал прямо в её открытые губы:

– Я думал ты утончённая женщина, а ты просто похотливая стерва.

И ушёл, хлопнув дверью.

…Отношения с Анной Павловой дали ему понять, насколько внешность может быть обманчива. Позже он убедился в этом ещё раз на примере своей жены. Девочка с глазами ангела, взирала на него снизу вверх, делая всё, что он приказывал или просил, выслушивала его сетования по поводу неудавшейся жизни, но потом стала проявляться её настоящая натура. Его маленькая Галатея превратилась в ослепительную женщину со стервозным характером. И только когда он в растерянности произнёс «да» перед мировым судьёй, Алекс понял, что попал в искусно расставленные силки. Рождение дочери ещё больше всё запутало, но теперь приходилось на многие вещи смотреть сквозь пальцы, пытаясь сохранить брак. Памела освоилась и уже пыталась устанавливать свои правила игры. Алекс всё ещё любил её и старался сглаживать острые углы, но он никогда не отличался спокойным нравом, и тогда Роузленд сотрясали скандалы, которые последнее время становились частым явлением. Потом были бурные примирения в постели, но такой мир был хуже войны и оставлял горький осадок в душе. Теперь вся надежда была только на сцену, гастроли отвлекут от тяжёлых мыслей, дома появляться хотелось всё реже и реже.

Он посмотрел на себя в зеркало: голубые глаза, чёрные волосы, стройная фигура, пока ещё стройная, хотя иногда ему стоило большого труда держать себя в форме. Любовь к тяжёлой южной пище, привитая матерью, превратилась в манию: он заедал свою неудовлетворённость, пока стрелка на весах не начинала зашкаливать.

Он не знал, когда произошёл тот внутренний надлом, наверное, с того злосчастного звонка отца из госпиталя, где лежала мать Алекса, самый родной и близкий ему человек. Они с Уильямом ещё надеялись, что всё обойдётся, но Грэйс устала бороться, быстрый, как молния, успех сына подкосил её здоровье, депрессия, крест всего их рода, и алкоголь свели её в могилу. Алекс во всём винил только себя, но остановиться уже не мог: воронка шоу-бизнеса захватила его, от него зависели жизни многих людей. Оставить всё? От этой мысли его бросало в дрожь.

«Да что со мной сегодня? Откуда эти тяжёлые мысли? Я должен быть счастлив, ведь всё получилось, я снова на коне. Поклонники меня любят, вопли, крики восторга, как в пятидесятые, что бы ни делал, что бы ни говорил.»

Он помнил как в юности его осаждали поклонницы после каждого концерта, осыпали гроздьями тел ворота Роузленда. Мафия Теннесси тщательно отбирала его подружек: от греха подальше, но всё равно проблемы время от времени возникали, с этим разбирался Полковник. Алекс, повзрослев, не научился справляться с неприятностями, иногда ему казалось, что он так и не вырос из коротеньких штанишек: сначала излишняя опека матери, а потом плотная стена приятелей, друзей, плавно превратившихся в наёмных работников, решала все вопросы, отгородила от внешней жизни. Реальность уменьшилась до размеров телевизионного экрана, только на сцене он чувствовал себя хозяином положения, Королём… Королём? О Боже, нет! Он не достоин этого титула. Может, когда-то он был лучшим, но теперь ему придётся постараться, чтобы вернуть утраченные позиции.

…Надежды Памелы не оправдались: Алекс не только не потерпел поражение, он вернул трон и стал ещё более популярным, чем прежде. Теперь его обожали все, от мала до велика, не только молоденькие девушки, но и женщины постарше, не стесняясь, вопили на его концертах. Она видела любовь в его глазах к этим людям и ненавидела его.

«Почему он никогда не был таким со мной?»

Возвращаясь в Роузленд, Алекс становился домашним, одухотворённость сходила с его лица, как сценический грим. Он никогда не был похож на «звезду», вечеринки у знаменитостей не интересовали мужа, хотя приглашения приходили к нему пачками, он их просматривал, но и только. Памела просила его посетить хотя бы один светский раут, развеяться, но Алексу это было неинтересно, он предпочитал вечера проводить дома. Она хотела показаться с ним на публике, чтобы все завидовали ей, чтобы мужчины восхищались ею, а женщины сходили с ума от ревности.

Молодая женщина перестала понимать этого мужчину. В его спальне на Гёте-штрассе ей казалось, что у них много общего, в то время она совершенно случайно узнала, что её любимый папочка не родной ей, горькая обида на родителей засела в сердце, как заноза, ей было одиноко, как и Алексу, который только– только похоронил мать. Но когда Памела первый раз приехала к нему в гости в Мемфис, она поняла, что они абсолютно разные. Он закрылся от всех в своей раковине и никого туда не допускал. Когда она осмелилась поинтересоваться, что происходит, Алекс просто потрепал её, как маленькую, по щеке и с улыбкой произнёс:

– Не забивай свою хорошенькую головку взрослыми проблемами.

– Ты считаешь меня ребёнком? – взвилась она.

– Тебе всего лишь шестнадцать, что ты можешь понимать в жизни?

– Больше, чем тебе кажется. В Германии тебя не смущал мой возраст.

– Всё изменилось.

После этих слов он уходил наверх и закрывался в своей спальне. В такие дни никто его больше не видел. Памела расспрашивала парней из МТ о его состоянии, может ли она чем-то помочь, они просто пожимали плечами и говорили:

– Очередная блажь, поиски духовной самореализации.

– А что это такое?

– Чёрт его знает. Он и нас пытался привлечь, но когда понял, что нас интересуют земные вещи, разозлился и больше к этому вопросу не возвращался. Это началось с его знакомства с Ларри, тот совсем заморочил Алексу голову, босс сутками читает, а потом обсуждает с ним прочитанное.

И тогда Памела решила проявить интерес к этой стороне жизни Алекса, украдкой стащила одну из книг и попыталась вникнуть в её суть, она прочла несколько страниц, но ничего не поняла и бросила это занятие. По прошествию некоторого времени, уже после женитьбы на ней, муж среди ночи мог её разбудить, чтобы прочитать особо понравившееся ему место в книге, но недовольство жены охладило его пыл. Однажды предложил съездить в Парк самореализации, чтобы погулять там в тишине, послушать журчание ручья, зайти в часовню, помолиться, но опять наткнулся на стену непонимания.

– Ты самый близкий мне человек, неужели я не смогу достучаться до тебя?

– Алекс, меня не интересует эта псевдорелигиозная чушь.

– Через эти книги с нами разговаривает Господь.

– Возможно. Но я молода, и не хочу забивать себе голову всяким философским бредом. Извини.

– Ок. Забудь об этом.

Больше на эти темы они не говорили. Алекс отдалился от неё, стал совсем чужим.

Ей было больно признавать, но во время романа с Марго, он ожил, появился блеск в глазах, он часто шутил и смеялся. Памела искренне недоумевала, что она делает неправильно, почему он не любит её так, как других женщин, почему не занимается с ней любовью, а она сходила с ума от сексуального влечения к этому мужчине.

Первая брачная ночь превзошла все её ожидания. Муж с пониманием относился к страху и неловкости молодой жены, был осторожен и обходителен, долго лаская её, пока она не расслабилась. Боли она почти не почувствовала. Они проспали весь день. Она проснулась раньше и долго лежала в тишине, наблюдая за спящим мужем, любуясь его правильными чертами лица и радуясь, что этот мужчина теперь принадлежит ей. Сквозь сон Алекс почувствовал, как Памела неумело пытается возбудить его, какое-то время он не реагировал, а потом просто рассмеялся, жена надула губы.

– Прости, детка, – обнял он её – не переживай, со временем ты всему научишься.

И она действительно быстро обучалась. Алекс не переставал удивляться, с каким рвением она приступила к урокам телесной любви. Они практически не вылезали из постели. Молодая женщина расцвела, у неё появилась уверенность в себе, она заставила его на время забыть о терзаниях и душевной боли. Он чувствовал себя почти счастливым в объятиях жены.

«Может, я слишком требую от неё? Она ведь на десять лет моложе. Повзрослеет, станет лучше меня понимать».

Но время шло, а они так и не стали ближе, всё дальше отдаляясь друг от друга. После возвращения в Роузленд Памела быстро навела порядок в доме, поставив Алексу условие, чтобы парни из МТ не торчали у них целыми сутками.

И он поговорил с ребятами. Они с пониманием отнеслись к этому, хотя многим это было не по нраву.

– Я не против, чтобы они приходили к нам в гости, но готовить еду для них отдельно никто не будет. И, кстати, почему Чарли живёт здесь? У него нет собственного дома?

– Что-то ты круто взялась за роль жены. Я согласен, чтобы вечеринок, как раньше, не было, я всё-таки женатый человек, но не касайся моего ближайшего окружения. Чарли будет жить в моём доме, столько сколько потребуется. Ты поняла меня?

Он смотрел на неё тяжёлым взглядом, пока она не кивнула головой. С тех пор ничего не изменилось, если Памела переходила границы дозволенного, Алекс быстро ставил её на место. И со временем такие разговоры стали перерастать в ссоры. Только во время беременности наступило временное перемирие. Алекс с нетерпением ждал рождения ребёнка. Когда они с Джерри, единственным интеллектуалом из их компании, окончившим Мемфисский университет, ожидали окончания родов в приёмном покое, он нервно ходил из угла в угол, постоянно дёргая проходящий мимо медперсонал.

– Алекс, присядь, успокойся. Всё будет хорошо.

– А если что-то пойдёт не так? Я так её изводил, пока она носила моего ребёнка.

– Что может пойти не так? Она молодая здоровая женщина, к тому же возле неё сейчас лучшие врачи.

Когда Алекс первый раз взял на руки ребёнка, его сердце зашлось от любви и нежности к этому крохотному существу.

– Боже мой, в этой малюсенькой девочке есть часть меня. Поразительно!

Посмотрев на счастливое лицо мужа, Памела с удовлетворением подумала:

«Теперь– то он будет делать так, как я захочу!»

Как же она ошибалась.

Дом, милый дом. Алекс полюбил его с первого дня, как только купил, Белый, с колоннами, много земли вокруг. Мама назвала его «Тарой» из «Унесённых ветром». Теперь, благодаря Памеле здесь царили уют и порядок. После свадьбы она всё взяла в свои руки. Алексу было недосуг обращать внимание на её энтузиазм. После рождения дочери пропасть между ними разрослась до огромных размеров, грозя поглотить их, дышащий на ладан, брак. Воспитанный в традициях Юга Алекс пытался сохранить семью, ведь, как его учили, жениться надо раз и навсегда.

«Всё наладится, это просто кризис отношений» – утешал он себя.

– Здравствуй, милый, – Памела подошла к нему и, обняв за шею, поцеловала в щёку. Алекс успел за время первого ангажемента в Лас-Вегасе соскучиться по жене, дочери, он подхватил её на руки и понёс в спальню…

Позже, когда они лежали рядом, и Памела закурила, Алекс спросил её:

– Ну, как вы тут без меня?

Жена пожала плечами, выпустив колечко дыма.

– Всё как всегда, одиноко и скучно. Я хочу заниматься делом.

Алекс поморщился.

– Дорогая, чего тебе не хватает? Мы столько раз говорили об этом: воспитание дочери, танцы. Кстати, как у тебя дела с каратэ?

Ему показалось, или она покраснела?

– Мне этого мало, я хочу сниматься в кино.

– Пэм, ты даже не представляешь себе, каким жестоким этот бизнес может быть.

– Может мне больше повезёт.

Намеренно или нет, но она причинила ему боль. В левой груди кольнуло, перехватило дыхание. Он ещё не забыл, какие надежды возлагал на Голливуд, а вернулся на «щите». Привычным движением он потянулся к прикроватной тумбочке, высыпал на ладонь два шарика, проглотил, не запивая.

– Я устал и хочу спать.

Эти разговоры продолжались с пугающей периодичностью.

«Господи, – обращался он к Богу – неужели на земле нет чистой женщины, способной на преданность и любовь».

Нет той, которая любила бы его таким, какой он есть: ранимый, чувствительный человек, который несмотря на тридцатилетний возраст в нервозности грызёт ногти, боится один спать по ночам, просыпаясь от жутких кошмаров или им всем нужен его бешеный темперамент, способный перевернуть вверх дном поместье, когда выходил из себя. Железная рука хозяина, грубо ставившая на место при малейшем неповиновении.

«Боже, как мне надоела эта роль, роль Короля, жестко управляющего своим королевством.»

Власть, деньги, слава – как всё это зыбко и ненадёжно…Уж кому знать как не ему. Славу сейчас приходится возвращать, понадобилось каких-то пять-шесть лет, чтобы превратится в раритет, реликт прошлого, в легенду пятидесятых, все забыли, что он ещё жив.

Я падаю в бездонную пропасть, лечу куда-то, мысли путаются…

– Мама, нет! – страшным голосом закричал Алекс и вскочил на кровати, оглянулся…В окно пробивалось закатное солнце, в комнате было сумрачно и тихо. Памелы рядом не было. Алекс поднял трубку внутренней связи:

– Люк, подавай машину, я сейчас спущусь.

– Ок, Босс, будет сделано.

Ему нравилось вечером просто покататься по Мемфису, проехать мимо студии «Сан», представляя, как Сэм, сидя за стеклом, управляет музыкантами на записи какого-то нового хита, как когда-то с ним, с неопытным мальчишкой, решившим попытать счастья. Наблюдать за одинокими прохожими, спешащими по своим делам, ведь простая жизнь ему теперь недоступна. Алекс никогда не думал, что будет скучать по нищим временам детства, когда носил ненавистные джинсы, работая за копейки, практически, засыпая на уроках, после ночной смены… Чистые девушки рядом, из таких же бедных семей. Но уже тогда он был изгоем, не таким как все, слушавшим «чёрную» музыку, одеваясь в яркую одежду, с извечной гитарой за спиной. Алекс закрывался от всех в своём маленьком мирке, где царствовали его мать и брат Джесси. Он мысленно обращался к брату в тысячный раз, прося у него прощения за преждевременную кончину, чувство вины с годами только усугублялось.

«Почему я остался в живых? Почему Бог выбрал меня?»

Долгие беседы с матерью на могильном холмике, бесконечные молитвы, доводившие его до полуобморочного состояния, а Грэйс с неумолимостью инквизитора заставляла вымаливать прощение.

– Да, мой мальчик, Джесси умер, дав тебе жизнь, теперь ты должен жить за двоих, чтобы твой брат, там, на Небесах, был доволен своей жертвой.

С тех пор он перестал спокойно спать по ночам, тревожность развилась в лунатизм, и мать, оплела его заботой и опекой, которые душили, не давая вдохнуть полной грудью. До тринадцати лет водила в школу, смущая подростка, не решавшегося противоречить строгой матери. Одноклассники насмехались над ним, называя «маменькиным сынком», и Алекс ещё сильнее привязывался к матери. Теперь она заменила ему всех: друзей, подруг. Со временем и те, и другие всё-таки появились в его жизни, но главным человеком так и осталась мать. С того дня как родители подарили ему гитару, он не расставался с ней, пытаясь научиться играть, на слух, ведь госпелы и блюз лились из каждого окна, в каждом дворе сидел темнокожий старик и вытягивал из струн тоскливые звуки, подпевая треснутым голосом…

«Печаль породила блюз»… Да, да именно так. В этой музыке слились воедино воспоминания о рабстве на плантациях, о жажде свободы, самореализации. А ведь со времён Гражданской войны так ничего и не изменилось: «белое отребье» соседствовало с чернокожими в бедных кварталах, «гетто», где жизнь не стоила и цента.

Родители пытались хоть как-то улучшить ситуацию, хватаясь за любую работу, отец сорвал спину, попал в тюрьму за подделку чека, тогда им с матерью пришлось особенно тяжело.

Алекс часто мечтал о том как заработает денег, купит родителям дом, и они будут счастливы, потому что не надо будет за гроши гнуть спину с утра до ночи…

И что теперь? Мечты осуществились, но мама недолго прожила в купленном сыном дворце. Оглушительный успех Алекса сначала вскружил голову, но потом наступило прозрение: тот милый, послушный мальчик уже не принадлежал ей: бесконечные турне, вереницы девушек, окружавших его… А эти автомобильные аварии, в которые Алекс не раз попадал, чудом оставаясь целым и невредимым.

– Остановись, сынок, пока не поздно, женись, нарожай кучу детишек, ведь ты заработал достаточно. Чего же ещё?

Сын погладил её по щеке, прошёлся длинными пальцами по густым волосам Грэйс, такими же, как у него.

– Мамочка, это невозможно, – его красивое лицо озарила улыбка, и он на миг превратился в её мальчика, принадлежавшего ей одной, но потом иллюзия развеялась.

Перед ней сидел молодой мужчина, рано повзрослевший, кое-где в волосах стала пробиваться ранняя седина, и он стал закрашивать её краской, по совету его нового менеджера, Полковника Тома Дженсона. Как же этот Полковник пугал Грэйс. Он смотрел на неё как удав на кролика, и она соглашалась со всем, что он говорил, и отдала в его руки самое дорогое, что у неё было, своего сына.

Глаза Алекса посмотрели куда-то вдаль…

– Я не могу без этого жить, понимаешь? Я живу ради этого, ради того электрического разряда в тысячу вольт, это не передать словами.

– Но ты же приходишь полумёртвый после концерта.

– Да, мамочка, это потому что я выкладываюсь на сцене полностью, выворачиваю себя наизнанку. Выходя на сцену я становлюсь другим человеком, диким, необузданным. И публике это нравится.

– Публике? – вскричала Грэйс – Да будь она проклята, эта публика, если ради неё приходится идти на такие жертвы!

– Жертвы? Какие жертвы, мама? Это моя жизнь.

– Я жертвую сыном.

По её щекам катились слёзы, Алекс обнял мать, убаюкивая, как ребёнка. Он привык выполнять функции старшего в семье. Отец всегда был слабовольным, идущим на поводу у властной жены, но теперь, благодаря сыну, не нужно было работать, и Уильям наслаждался бездельем.

Именно тогда были и первые неудачи в любви. Узнав, что её любимый человек больше не принадлежит ей одной, Дикси бросила его, пожелав удачи. Даже после смерти Грэйс, она отказалась остаться с ним.

– Извини, Алекс, но я не могу. Ты сделал свой выбор.

– Я же не прошу тебя спать со мной. Просто останься, поддержи. Помнишь, как раньше мы говорили ночи напролёт. Я скучаю по тем временам.

– У меня уже своя жизнь. И тебе в ней нет места.

Она так и не смогла другу детства простить его славы. Рядом с ним тогда уже были другие люди, другие девушки, их не надо было уговаривать, они приходили быстро и в больших количествах. Проведя с такой девушкой ночь, Алекс тут же терял к ней интерес. Но когда ему попадалась честная нетронутая девушка, он тут же принимался старательно за ней ухаживать… и не трогал её. Для этих целей были поклонницы, готовые на всё, чтобы попасть к нему в постель.

Иногда он сам приходил в ужас от своего цинизма, но добровольно отказаться от того, что само плыло в руки, не мог. На гастролях и в турне Алекс вёл разгульный образ жизни, вырвавшись из-под опеки матери, но приезжая домой вновь становился послушным мальчиком. Грэйс, читая статьи о сыне, вела с ним нравоучительные беседы.

– Не этому я тебя учила, откуда такая разнузданность? – строго пеняла она Алексу – Ты там хоть не куришь, не пьёшь?

– Нет, не курю и не пью.

– А девочки? Сколько их уже у тебя было?

– Не знаю, не считал, – на щеках Алекса заиграли желваки – мама, может хватит меня контролировать? Я уже взрослый.

– Не смей мне говорить, что я должна делать! – завелась Грэйс.

– Мама, успокойся, – пошёл на попятный Алекс.

– И это мой сын. Ты помнишь, чему учил нас пастор? Ты ведёшь развратный образ жизни. Что бы сказал Джесси? Ты будешь гореть в аду.

Только безграничная любовь к матери заставляла Алекса молчать в ответ на упрёки.

Грэйс. Склонив голову, он терпеливо выслушивал нотации.

– Если бы меня сейчас увидели мои поклонницы, – вдруг подумалось ему – сильно бы удивились.

Такие разговоры повторялись всё реже и реже, по мере выпитого матерью. От неё всё чаще пахло виски. Алекс пытался остановить Грэйс, но та только отмахивалась от него, как от назойливой мухи.

– Я успокаиваю нервы, тебя рядом нет, соседей нет, мне плохо, одиноко, вот только она моя подруга. – с горькой усмешкой женщина указывала на опустевшую бутылку. – Ты же не хочешь мне помочь? Молчишь?

Понимая, что не в силах что-то изменить Алекс уходил. А Грэйс, поняв, что сын уже не тот, казалось, смирилась с этим. Только Билли и Скотти просила за ним присматривать. Его гитарист и басист добросовестно выполняли это поручение, но в его амурные дела тактично не вмешивались. С тех времён многое изменилось, но Алекса всё так же опекали: «Мафия Теннесси», как пресса окрестила ближайшее окружение певца. Сначала это были бывшие одноклассники, друзья детства, родственники, после армии к ним присоединились однополчане. В пятидесятых они охраняли его от особо рьяных фанаток, хотя в то время, все девушки, присутствующие на его концертах, были сумасшедшими. Были инциденты, когда всю его одежду прямо на нём разрывали в клочья, это действительно было страшно. С тех пор он убегал со сцены, не дожидаясь, пока они опомнятся, садился в машину и уезжал. К тому же часто были стычки с их мужьями, молодыми людьми. После того, как ему разбили лицо в очередной драке, Полковник протрубил полный сбор.

– Мои дорогие, вы для чего сопровождаете Алекса? Чтобы развлекать его?

Парни пожали плечами.

– Я вам объясню. Его талант не только голос, но и внешность. Ну как, с таким лицом он завтра выйдет на сцену? Пока спасёт грим, а если ему что-то сломают? Вы никого не должны подпускать к нему.

– Сэр, – осмелился подать голос Алекс, – я рад, что могу общаться с поклонниками напрямую.

– Алекс, ты действительно не понимаешь в чём проблема?

– Подумаешь, пара синяков, – он потрогал разбитую губу.

– Ты публичный человек, и твоё лицо – это твоя визитная карточка.

– Вы так говорите, как будто я – товар.

– Парни, вы свободны.

Они остались одни.

– Вы не ответили…

– А ты как думаешь? Когда ты пришёл в шоу-бизнес, то стал таким же товаром, как и одежда на тебе. Твой голос, твоё обаяние, даже твои движения – всё, что приносит доход, можно продать.

Алекс с ужасом посмотрел на менеджера.

– Запомни, мой мальчик, ты нужен всем: звукозаписывающей компании, твоим друзьям, пока ты приносишь деньги. Поэтому твои парни должны следить за твоей безопасностью и за твоим здоровьем. Сынок, ты только в начале пути, тебя ждёт великое будущее, ты будешь зарабатывать миллионы, и, – Дженсон помолчал, – будь осторожен с своих связях с прекрасным полом. Никогда не знаешь, на что они способны.

Тот разговор Алекс запомнил на всю жизнь. Слова менеджера оказались пророческими: за два года он взлетел на такую высоту, которой никто не смог достигнуть. Ну разве что «Битлз». Он встретился с этими ребятами у себя в Роузленде. Они побренчали на гитарах, поговорили ни о чём, потом ими занимались парни из МТ. Алекс искренне не понимал их феномен. Как за такое короткое время они сумели завоевать такое большое количество поклонников? Ему не нравилась эта музыка, хотя он честно вслушивался в их жёсткий динамичный рок, пытаясь понять. «Роллинг стоунз» – вот это действительно талантливые ребята, хотя тексты некоторых их песен, он, мягко говоря, не приветствовал. Но предпочитал своё мнение держать при себе.

– В шоу-бизнесе хватит места всем, – так он обычно говорил журналистам в ответ на вопрос: как он относится к тому, что может лишиться трона.

Свою музыку Алекс создал на основе чувственности блюза и выиграл. Вплоть до армии его песни не сходили с верхних строчек хит-парадов. Но за два года армейской жизни всё резко изменилось. Появились новые музыканты, новые авторы, которые не желали платить ему за то, чтобы он исполнял их песни. Английский рок завоевал американский рынок, но Алекс не хотел исполнять эти рваные, чересчур громкие произведения, не имеющие ничего общего с мелодичностью и звуковым разнообразием рок-н-ролла. В начале шестидесятых певец попытался вернуться к истокам. И хотя певец считал свой послеармейский альбом лучшим как по качеству материала, так и по качеству исполнения, этот сборник пользовался гораздо меньшим спросом, чем его ранние записи. После такого «провала», а именно так певец воспринял эту неудачу, было решено записывать более лёгкие для восприятия песенки. Этим тут же воспользовался Полковник, убедив Алекса, что времена рок-н-ролла давно в прошлом и пора менять репертуар. Но долго думать артисту не пришлось: Хэл Уоллис, голливудский продюсер, уже ждал его на съёмки пятого фильма.

Все рок-н-ролльные «звёзды» сдали свои позиции: кто по воле Небес, как Бадди Холли, погибший в авиакатастрофе или Эдди Кокран, разбившийся на машине; кто по воле закона, как Джерри Ли Льюис, женившийся на своей тринадцатилетней кузине. Казалось, даже время ополчилось на музыку Алекса. Со времён войны за независимость Америка никогда не признавала такой безоговорочной капитуляции перед англичанами. И Алекс, не имевший выбора, как он тогда думал, решил заняться лицедейством.

И прогадал…

Да, он стал одним из самых высокооплачиваемых актёров, получая по миллиону за каждый фильм, но эта работа не приносила морального удовлетворения. Впоследствии он отыгрывал роли на автомате, не вдаваясь в подробности сценария. Весёлая лёгкая жизнь изображаемая им на экране, глупые, пустые песни… Со временем Алекс уже не старался в студии заниматься аранжировками, понимая, что это бесполезно, просто накладывал голос на музыкальное сопровождение.

Ради забавы он даже привлёк к съёмкам друзей, на роли второго плана, в сценах драк, где он мог показать, каких высот он достиг в каратэ. Это боевое искусство поражало его не только красотой приёмов, но и древнейшей философией. В Мемфисе Алекс даже начал посещать школу с известным инструктором Эдом Паркером, выбрав себе имя «Тигр» и получив чёрный пояс шестого дана.

Когда певец понял, что хороших фильмов ему уже не дождаться, он совсем упал духом. Апатия к жизни после смерти матери переросла в чёрную меланхолию, которую он пытался заглушить антидепрессантами. Тогда в его жизни и появился Ларри Геллер. Поначалу Алекс не воспринял его всерьёз. Подумаешь, ещё один псевдоискатель смысла жизни, но потом… Именно с ним он обрёл опору. Не боясь прослыть сумасшедшим Алекс говорил с ним обо всём на свете: и о своих видениях, и о возможности исцелять других и главное: обсуждать вопрос, который его мучал с детства: почему Бог выбрал его, а не младшего брата, почему ему было суждено стать Алексом Престоном? Ларри внимательно слушал, подсказывал. В перерывах между съёмками они ездили в Парк самореализации. Конечно, там все узнавали всемирную звезду, но не приставали с просьбами дать автограф и расспросами.

Именно там он познакомился с автором книги «Только любовь», которую часто носил с собой и затёр до дыр. Это была простая и мудрая женщина по имени Дайя Мата. Алекса поразило, как она говорила о Боге, с какой любовью и благоговением.

– Высшая ступень духовного развития, вот к чему я стремлюсь всю свою жизнь. Я хочу научиться этому и научить этому других, моих поклонников, весь мир.

– Не стоит так спешить с этим. Духовное совершенствование не происходит в одно мгновение. Для этого требуется самоконтроль. Если ты будешь учить этому других – это займёт всё твоё время.

– Но я хочу этого!

– Ты говоришь так сейчас, и я знаю, что ты этого хочешь. Но наступит завтрашний день, ты проснёшься утром и вспомнишь, что ты-артист. У тебя есть важная замечательная работа. У тебя есть особая связь между тобой и твоими поклонниками. Но миссия артиста отличается от миссии духовного учителя. То внутреннее духовное развитие, которое ты ищешь – оно в тебе и всегда будет с тобой.

Потом Ларри пробовал уговорить Алекса выступать на телевидении с проповедью о Самореализации, тот возражал ему. После короткой дискуссии Алекс, как бы подведя итог, сказал:

– Нет, моя музыка– это то, зачем я появился на этой земле. Думаю, я остановлюсь на этом.

… Послышался звонкий голосок Лизы-Марии. Когда она увидела отца, её глаза загорелись, она протопала толстыми ножками через всю комнату и упала в его объятия.

– Привет, Зайчонок! – Алекс задыхался от любви к этому маленькому чуду.

Вдыхая запах её волос он наслаждался мнимым покоем, сердце оттаивало при взгляде на дочурку, боль отступала. Не зная как выразить свою любовь он засыпал её дорогими подарками, которые не всегда подходили ей по возрасту. Памелу это возмущало.

– Ты избалуешь её! – кричала она.

– Я просто хочу, чтобы она ни в чём не нуждалась, – оправдывался Алекс.

– Но зачем двухлетней девочке норковая шуба?

– Да ты ревнуешь! – озарила его догадка, – этого только не хватало. Я люблю вас обеих. Хочешь, пройдись по магазинам, выбери себе что-нибудь.

– У меня всё есть, – буркнула недовольная Памела.

Она вдруг сменила гнев на милость, подошла к нему и, поднявшись на цыпочки, погладила его по щеке.

– Может, убежим куда-нибудь, только ты и я?

Алекс прижал жену к себе, зарылся лицом в её волосы.

– Вот прилечу сиз Вегаса, и сделаю всё, что ты захочешь, а сейчас мне пора.

Его уже ждал самолёт.

Возле студии он наткнулся на толпу фэнов.

Алекс никогда не давал автографов перед записью, но, увидев, что это поклонники из Японии, решил сделать исключение и подошёл к группе. Его бурно поприветствовали, со всех сторон потянулись руки с его фотографиями. Он опустил взгляд, еле доставая ему до плеча, стояла миниатюрная японка с огромным животом.

– Ты хочешь автограф, дорогая?

Она молча задрала кофточку. Алекс был обескуражен. Такого ему ещё не предлагали. Быстро расписавшись на животе будущей мамочки, он ретировался. На обратном пути его разобрал смех, ситуация была трогательной и комичной одновременно.

– Да, жизнь забавнее всякой комедии, – подумалось ему.

В студии все были готовы к работе. Алекс взял гитару, сел на стул, ему снова двадцать, он полностью погрузился в музыку. Энергия била ключом, он всегда управлял процессом в студии, без устали раздавая указания музыкантам и выслушивая их предложения, песня за песней, дубль за дублем, отрабатывал сценические движения.

– Следите за мной, – повторял он, – я слышу каждого.

Сегодня ночью с ним была одна из поклонниц по имени Алиса. Совсем юная, но она поразила Алекса своим темпераментом.

– Детка, ты меня совсем вымотала.

Она потянулась как сытая кошка.

– Ты больше не хочешь меня?

Он легко вскочил с постели, подошёл к столику, налил кока-колы, залпом выпил.

– Вот теперь мы можем продолжить.

Он вконец вымотал её, пытаясь в сексе выплеснуть нервное возбуждение после концерта. Публика не знала усталости, каждый вечер, а бывало, и день встречая своего Короля бурными аплодисментами. Каждое шоу он пытался разнообразить шутками, короткими монологами, сбивал с толку музыкантов, переставляя куплеты местами, а то и просто заменяя одни слова другими. И вот однажды во время исполнения одной из хитовых баллад Алекс заменив фразу: «Ты так пристально смотришь на свою дверь и представляешь меня там?» на «Ты так пристально смотришь на лысину и видишь там волосы?» вдруг увидел в зале мужчину с обширной плешью на голове. Это настолько соответствовало его импровизации, что он не смог сдержать рвущийся наружу смех. Сисси, одна из бэк-вокалисток, в этот момент продолжала петь, но без голоса Алекса, её фальцет превратился в плач, что рассмешило Короля ещё больше. Давясь смехом, он мог только произносить:

– Пой, детка!

Он смеялся настолько заразительно, что публика подхватила его смех. В конце концов, с грехом пополам песня была допета. Ещё долго потом завсегдатаи Лас-Вегаса вспоминали этот момент. Хотя у прессы на этот счёт было своё мнение:

«У Короля от усталости сдают нервы»

…Когда девица по его настоянию убралась восвояси, Алекс, предварительно оглушив себя доброй порцией снотворного, провалился в тяжёлый сон.

Его аптечка росла день ото дня. Благодаря связям и деньгам, врачи, окружавшие его, без лишних уговоров выписывали рецепты. Алекса уже не пугало количество препаратов, которые ему приходилось принимать. Подробно изучая инструкцию, он не боялся передозировки. Мужчина отдавал себе отчёт, что у него появилась зависимость, но что-то менять было уже поздно. Лекарства позволяли уходить от давящей действительности, дурман создавал иллюзию, что всё хорошо, демоны и чёрные тени отступали, давая ему кратковременную передышку, но действие препарата заканчивалось, и борьба продолжалась. Пока рядом был Ларри, разговоры с ним приносили облегчение, но тогда доводы Полковника показались разумными, и Алексу пришлось уволить стилиста. Теперь ему в одиночку приходилось справляться с душевными проблемами. На МТ надежды не было, их не интересовали его терзания, он честно пытался привлечь их на свою сторону, но им это было неинтересно. Когда ты молод, а твой друг самая знаменитая звезда в мире, мысли о Боге не приходят в голову. Алекс достаточно платил им, чтобы удовлетворять любые телесные потребности. С тех пор он закрылся от всех, отгородился железобетонной стеной, никого не пуская в свой мир, где он мог быть самим собой: молиться, разговаривать с Господом, мамой, братом.

И всё же весёлый нрав требовал своего, тогда он собирал вокруг себя друзей, пускал в дом всех девушек, шатающихся возле Роузленда, брал в руки гитару, очаровывал голосом, шутками и всем было комфортно. Вечеринки обычно заканчивались оргиями, в которых Алекс не брал участия. Выбрав из приглашённых девушку, он поднимался с ней наверх. Там, в спальне он набрасывался на неё с ненасытностью подростка, пока та не начинала молить о пощаде.

– Детка, тебе пора домой, – говорил он томным голосом, когда поклонница приходила в себя.

Обычно, они безропотно подчинялись, ведь кумир исполнил их желание.

«Будет что рассказать подружкам, если, конечно, поверят».

– Алекс, ты меня пугаешь, – говорил ему не раз отец – ты совсем не уважаешь этих девочек.

– Папа, как я могу уважать их, если они настолько теряют гордость, что готовы пройти строй моих ребят, только, чтобы попасть в мою постель.

– Но, сынок, ты сам вызываешь у них желание, своим поведением на сцене, эти твои движения…

– Папа, и ты туда же. Мало мне было гонений… Благодаря этому, я стал тем, кем стал и, между прочим, тебя не смущают деньги, которые я заработал таким образом. И сколько можно говорить, я не пытаюсь вызвать грязные мысли, просто так я чувствую ритм.

– Да, но…

– Хватит, отец! – оборвал его Алекс, в его голосе появились повелительные нотки – Я буду делать так, как посчитаю нужным. В конце концов, все женщины одинаковы, они все хотят денег, славы, карьеры, и я им нужен именно для этого, чувства уже никого не интересуют. Кстати, твоя обожаемая невестка ничем не лучше. Как же я ошибся в ней…

Алекс в отчаянии обхватил голову руками, прядь волос упала ему на глаза, он раздражённо убрал её.

– Сынок, я хотел поговорить с тобой ещё об одном… – Уильям замялся.

– Ну? – в нетерпении поторопил его Алекс.

– Эти таблетки, куча врачей, окружающих тебя, они ведь шарлатаны. Я беспокоюсь за тебя. Неужели нет другого выхода?

– У меня нет времени ходить по больницам, одно турне закончилось, потом запись альбома, гастроли по всем штатам. Да и ничего опасного я не принимаю, просто если какой-то препарат мне не подходит, я просто заменяю его на другой, вот и всё.

– Ну, хорошо. – облегчённо вздохнул отец.

Тягостный долг выполнен.

Последние десять лет Уильям стал бояться сына. Не было больше того покладистого паренька, который беспрекословно слушался их с Грэйс, в нём появилась властность, какая – то непонятная ожесточённость. Только в присутствии дочери, он разительно менялся, нежность, любовь проявлялась в каждой улыбке, в каждом слове, и та отвечала ему тем же. Уильям ещё не видел, чтобы отец и дочь так понимали друг друга. К сожалению, с возвращением Алекса на сцену, он стал так редко появляться дома. Иногда Уильяму казалось, что сын вовсе не рвётся в Роузленд. Памела тоже стала часто отлучаться, особенно, по вечерам. Но Алекс не знал об этом, а Уильям старался не вмешиваться в их дела. К тому же сын не любил нравоучительных бесед, быстро выходил из себя и пресекал их.

«Может друзья сами скажут ему об этом.» – успокаивал он сам себя.

… Алекс снова был на сцене, наслаждался каждой минутой, у него появился новый приём: теперь он дарил шёлковые шарфики особо рьяным поклонницам, за время песни он внимательно наблюдал за фанатами, подходил к краю сцены, падал на колени, целовал девушек, признаваясь им в любви, они визжали, едва не теряя сознание, а Король шёл дальше, выискивая новую жертву.

«Я даю им то, что они хотят, не так ли?»

Он успевал охватить весь зал, к балкону обращался лично, давая им понять, что благодарен за их присутствие на его концерте. Этим людям он был более признателен, чем зрителям в ложах.

На этом шоу за ним повсюду следовали камеры: снимался фильм о его ангажементе в Лас-Вегасе. Алекс даже в студии на прогоне песен не мог расслабиться, режиссёр решил показать поклонникам, как певец работает за кулисами. Сначала его это всё напрягало, но потом он решил не обращать внимания на крутящихся в студии людей и включился в процесс. Алекс с увлечением отбирал песни для следующего концерта, занимался их аранжировкой – в общем, всё как всегда. Он не подпускал к процессу записи песни никого, пока не чувствовал, что она звучит как надо. Среди огромного количества дублей, он выбирал, на его взгляд, самый лучший и никогда не ошибался.

…Король посреди песни мог спуститься в зал, проходил сквозь толпу зрителей и выходил с другого конца сцены, за ним всегда нужно было внимательно следить. Такие походы заставляли нервничать и его службу охраны, тем более, что стали поступать угрозы в адрес Алекса. Поначалу певец не знал о них, но потом было решено сказать ему об этом.

– Убить меня? Но, Боже, почему?

– Не знаю, якобы за оскорбление, которое ты ему нанёс год назад. Мало ли психов… Давай отменим концерт.

– О, нет, Джо! – этого они от меня не дождутся. Пусть Дик займётся самым необходимым.

– Да, Босс, мы уже обратились в ФБР, тебя будут охранять, как президента.

– Как президента? – взвился Алекс – А ты помнишь, что случилось с Кеннеди, и с одним, и со вторым? – Алекс выдохнул – Ок, ребята, я надеюсь на вас.

Алекс остался в гримёрной один. Он взглянул на дрожащие руки, на лбу выступила испарина. Это известие по-настоящему напугало его. Певец знал, что умрёт молодым, он был уверен в этом, но получить смерть от пули неизвестного маньяка, нет уж, увольте! Меры безопасности были усилены, зал был буквально нашпигован агентами ФБР и полицией.

– Алекс, сынок! – в гримёрную вбежал взволнованный Уильям.

– Что ещё случилось? – сын посмотрел на отца в зеркало.

– Поступил анонимный звонок. Требуют 50000 за информацию о готовящемся на тебя покушении.

– Ну, и?

– Платить?

– Нет! – отрезал Алекс – Только начни, сразу же сбегутся все шантажисты мира. Даже не думайте об этом.

Алекс подошёл к Уильяму.

– Успокойся, папа, всё будет хорошо. Мне пора.

Он похлопал его по плечу и вышел.

Выступал Алекс как всегда блистательно, хотя его взгляд блуждал по залу, в надежде отыскать того маньяка, который посмел угрожать его жизни.

– Алекс! – вдруг послышалось из зала.

Паника охватила его. Он упал на одно колено, ожидая команды секьюрити.

– …спой… – была названа песня.

В тот вечер первый раз было нарушено твёрдое правило: никогда не петь на заказ, от облегчения Алекс готов был исполнить всё, что его ни попросят. Публика, как всегда, провожала его стоя.

– Угрозы оказались блефом, – сказал ему Джо – вряд ли это повторится в будущем.

– Я надеюсь, приятель.

– Ты сегодня превзошёл сам себя. Такого шоу я ещё не видел!

Это было сказано с такой искренностью, что Алекс поверил.

Паника, захлестнувшая певца до и во время концерта превратилась в манию преследования. Понимая, что это только начало, он, стараясь обезопасить себя и своих близких, оборудовал Роузленд новейшей системой видеонаблюдения, а также вооружил всю свою охрану, благо разрешение на ношение оружия было давно получено. Тогда в его окружении появился частный детектив Джон О-Грейди. На одной из частных церемоний в городе, где проходили гастроли, мэр назначил его заместителем шерифа и вручил все причитающиеся этой должности атрибуты. Его коллекция значков стражей порядка росла день ото дня. Но ограничиться собирательством он не хотел. Алекс действительно чем-то пытался помочь полицейским в борьбе с наркоманией. К тому же его серьёзно беспокоила коммунистическая угроза, он был патриотом своей страны и, хотя никогда не высказывался открыто о своих политических взглядах, мечтал в чём-то послужить своей Родине.

Угрозы продолжали поступать, но личная служба безопасности Короля не оповещала его о них, справлялись своими силами. Мафия Лас-Вегаса, узнав о баснословных прибылях с концертов Алекса, попыталась наладить контакт с Полковником, плавно перейдя от уговоров к шантажу, Дженсон уладил конфликт, но недовольство у обеих сторон повисло в воздухе, и было непонятно, во что это может вылиться впоследствии.

Концерты продолжались. Ужасающий конвейер по два, а то и три, концерта в день, когда едва хватало времени, чтобы прийти в себя, изматывал. Сил почти не осталось, появилась какая-то апатия. Отзывы прессы тоже не отличались восторженностью, журналисты отмечали, что у певца стали проявляться скука и пресыщенность. Перед началом Лас-Вегасского турне никто даже не предполагал, что Алексу будет под силу собирать каждый вечер полные залы, даже летом, в период затишья. Об этом СМИ тоже упоминала, но как-то вскользь. К запланированному количеству концертов пришлось добавить ещё один.

На одном из шоу очередного ангажемента Алекс решил вспомнить юность, взял гитару, сел на стул и спел несколько блюзов под одобрительный гул зала.

Был холодный зимний вечер за неделю до рождества Алекс сидел в гостиной с Джо и наигрывал на гитаре лёгкую импровизацию, когда вошёл Уильям с внушительной пачкой счетов.

– Начинается, – пробормотал Алекс.

– Сын, нам надо поговорить.

– Джо, ты не оставишь нас?

– Конечно, Эл, о чём речь.

– Говори, отец.

– Я знаю, как ты не любишь разговоры о деньгах, но… Тридцать восемь тысяч на револьверы…

– Это рождественские подарки.

– А магазин «мерседесов» в Голливуде… – Уильям нашёл счёт – вот, восемьдесят тысяч…

– Папа, это всего лишь подарки, один «мерседес» Сцилле, второй – шерифу Моррису.

– Конечно, в Вегасе ты хорошо заработал, и Полковник говорит, в следующем турне ты заработаешь ещё больше, но мы сегодня не можем себе позволить такие траты.

– Папа, это всего лишь деньги, – процедил сквозь зубы Алекс, смерив Уильяма тяжёлым взглядом – текут себе, текут и нет им конца.

– Но, сынок…

– Папа, я не хочу больше говорить об этом. Мы что, голодаем или одежду покупаем на распродажах? Мне нравится радовать людей, и пока я в силе, я буду это делать. Не всем так повезло в жизни, как мне.

– О чём спор? – в гостиную вошла Памела, элегантная, как всегда.

– О деньгах, будь они прокляты! – вскочил Алекс – Сколько можно о них говорить?

– Но, дорогой, я видела эти счета, твой отец прав.

– Чёрт возьми, чего вам двоим не хватает?

– Алекс, ты слишком быстро забыл о бедности, в которой мы жили.

– Нет, отец, это ты забыл об этом. Я помогаю людям, потому что я помню ту нищету, в которой вырос. Я понимаю, как тяжело им сводить концы с концами. И пытаюсь хоть как-то скрасить их жизнь. Прошло пятнадцать лет, с тех пор как у нас впервые появились большие деньги, у нас есть всё, о чём только можно мечтать. А ты, Пэм, давно была в магазине?

– Сегодня. Тебе нравится? – она покрутилась перед ним.

– И сколько оно стоит? – зловеще прошептал Алекс – Молчишь? Так почему я должен отчитываться перед вами за каждый потраченный мною цент. В конце концов, кто зарабатывает в этой семье? Ты занимаешься оплатой счетов, отец? Вот и оплачивай и не говори мне, что и как нужно делать!

Взбешённый он выскочил на улицу, вскочил в первую попавшуюся машину и на бешеной скорости вылетел за пределы Роузленда. Отмотав порядочное расстояние, Алекс остыл, но возвращаться домой не хотелось. Он вспомнил о Джойс, фанатке из Вашингтона, с которой он познакомился на одном из концертов.

«А не слетать ли мне в столицу? Она давно меня звала!»

И только тут Алекс понял, что кроме кольта в кобуре, у него с собой ничего не было. После тех угроз он никуда не выходил без оружия. К тому же последние годы он никогда не покидал дом один. Алекс так и не научился пользоваться кредитной карточкой или чековой книжкой, пара долларов, вот и всё, что нашлось в его карманах.

«Ничего, как-нибудь, выкручусь. Я вроде как звезда».

Его появление у стойки «Американ Эйрлайнз» вызвало настоящий переполох, все сразу забыли куда кому лететь, всё внимание было приковано к певцу. Служащие выдали ему билет первого класса и как можно быстрее препроводили его в салон для VIP пассажиров. Прибыв на место, Алекс обратился в бюро прокатов лимузинов и велел отвезти себя в отель «Вашингтон». Впервые со времён популярности он оказался в бедном квартале.

«Ничего не изменилось» – подумалось ему.

Голодные дети на улицах, жрицы любви прогуливались по тротуару, выискивая клиента, грязь, нищета и безнадёжность кричали о себе на каждом углу. Почувствовав голод, Алекс попросил шофёра остановиться у закусочной.

– Мистер Престон, не думаю, что это хорошая идея, – попытался возразить шофёр.

– Со мной всё будет в порядке.

Он прошёл внутрь. Все разговоры тут же стихли. Наступила оглушительная тишина.

Алекс прошёл к стойке.

– Приятель, дай чего-нибудь пожевать, – как можно непринуждённее обратился он к бармену.

Тот остолбенев смотрел на певца.

– Мне тут ещё долго стоять? – усмехнулся Алекс.

– Святой Боже, Алекс Престон, – заикаясь произнёс парень – да ещё с бриллиантами!

– Точно, парень, и бриллианты я намерен оставить при себе. – произнёс Король, продемонстрировав кольт.

– У меня и в мыслях не было…

– Да, да конечно. Так что, насчёт еды?

Алекс проглотил на удивление вкусный гамбургер и вышел из закусочной.

– Как прогулялись? Я уже думал вызывать полицию.

– Я вырос в таком квартале и знаю что почём. Поехали, Марк.

Сняв апартаменты под именем Джона Берроуза, он попытался дозвониться до Джойс, но тщетно. Только длинные гудки.

«И что дальше?»

Ему совсем не улыбалось провести выходные в опостылевшем за время бесконечных турне, гостиничном номере, и он решил отправиться в Калифорнию.

На этот раз в аэропорту всё прошло не так гладко, служащие отказались пропустить его в самолёт с оружием. Вне себя от ярости Алекс буквально скатился по трапу вниз. Некоторое время спустя его догнал пилот и с извинениями попросил вернуться в салон. Полёт прошёл замечательно, стюардессы практически не отходили от него, пытаясь очаровать и пичкая шоколадом. К концу полёта Алекс почувствовал, как начинает зудеть лицо.

Во время промежуточной посадки в Далласе он связался с Джерри:

– Ты не мог бы меня встретить в Лос – Анжелесе?

– Что случилось, Алекс? Ты что, один?

– Все вопросы при встрече. Ну так что, ты встретишь меня?

– Да, конечно. – ответил вконец обескураженный друг.

– И ничего не говори Памеле и отцу, если вдруг они позвонят.

В час двадцать ночи Джерри наблюдал такую картину: Алекс спускается по трапу, с каждой руки которого свисает по стюардессе. Друга поразило отёкшее лицо певца.

– Что происходит, Эл? Что с твоим лицом? Ты вроде не пьёшь.

– Да я и не пил. Позвони доктору, Джерри.

Они развезли по домам девушек и около двух ночи подъехали к особняку в Холмби Хиллз. Доктор уже ждал их. Алекс с врачом закрылись в спальне, потом Джерри, засыпал врача вопросами.

– Я ничего не знаю, скорее всего, у него аллергия на шоколад, которым его накормили в самолёте. Я сделал ему укол, и он проспит около восьми часов.

– Алекс, что случилось? Почему ты один? – спросил Джерри ещё сонного друга.

– Я сбежал, – хохотнул тот.

– Как сбежал? От кого?

– От них всех. Надоело выслушивать нравоучения, как мне жить.

– Но что ты собираешься делать дальше?

– У меня есть идея. Забронируй два билета на десятичасовой рейс до Вашингтона и два номера в отеле.

– Но у меня работа…

– Тогда я полечу один… – как ребёнок обиделся Алекс.

– Хорошо, хорошо, я что-нибудь придумаю.

Кое-как договорившись с начальством, Джерри выполнил все поручения Алекса и обналичил чек на пятьсот долларов. Больше денег у них не было.

– Эл, я тебе удивляюсь. Как ты мог пуститься в такое путешествие без наличности.

– Да как-то не подумал, не до этого было. Я привык, что рядом всегда находиться кто-то из ребят. А тут получился цейт-нот. Кстати, мне надо написать письмо.

– Кому?

– Президенту.

– Кому!?

– Ты слышал. Я напишу, а ты, уж будь добр, проверь, а то сам знаешь, какое у меня образование.

«Уважаемый господин президент, писал Алекс – прежде всего, позвольте представиться., я Алекс Престон. Я восхищаюсь Вами и глубоко уважаю Ваш пост…Я не ищу ни титулов, ни должностей, однако думаю, что смогу сделать много хорошего, если стану федеральным агентом…»

Джерри прочитал письмо, но менять ничего не стал. Искреннее, немного детское, оно поражало непосредственностью и какой-то открытостью.

– Алекс, ничего исправлять не нужно. Оставим, всё как есть.

– Замечательно. Как тебя зовут, приятель? – последние слова относились к солдату сидевшему рядом. Салон самолёта был забит военными, летящими домой из Вьетнама.

…– Джерри, эй, Джерри!

Тот с трудом оторвался от книги.

– Сколько у нас денег?

– Пятьсот долларов, но это всё, что есть.

– Дай их сюда.

– Алекс, нам нечем будет расплачиваться, ты не можешь…

– Этот человек едет домой на побывку. Давай же скрасим Рождество ему и его близким.

– У нас ничего не останется.

– Джерри, парень только что из Вьетнама. Представляешь, какой ад он пережил?

Джерри, вздохнув, отдал деньги Алексу.

– Держи, приятель, порадуй своих близких в светлый праздник Рождества Христова.

– Но, Алекс, я не могу взять их, – солдат был смущён и обескуражен.

Певец в ответ снял кольцо с пальца и протянул его молодому человеку.

– А это подарок лично от меня.

– Спасибо, но это уж слишком.

– Не переживай, у меня ещё есть, – рассмеялся Алекс и отвернулся к иллюминатору.

Самолёт приземлился ранним утром, кто-то сунул Алексу коробку шоколадных конфет, и тот, нервничая, тут же стал поглощать их. Джерри не успел остановить его. Увидев, как в мгновение ока у того стало отекать лицо, Джерри, вздохнув, позвонил администратору отеля с просьбой вызвать врача.

– Ну что, в отель?

– Нет, сначала, в Белый дом.

– Но, Алекс, сейчас раннее утро, давай заедем в отель, встретимся с доктором, приведём себя в порядок…

– Чёрт побери, Джерри, мы едем в Белый дом и сейчас же.

… Автомобиль затормозил у ворот Белого дома.

– Сэр! – Алекс протянул конверт охраннику. Тот не обратил внимания на раннего визитёра.

«Да уж, видок, наверное, у меня ещё тот.»

– О, понимаю, – снова обратился он к стражу – дело в том, что я Алекс Престон и у меня личное послание президенту.

Охранник щёлкнул каблуками, извинился и пообещал, что письмо будет передано Никсону.

… Наконец они приехали в отель. Доктор их уже ждал. После его ухода Джерри осмелился спросить шефа:

– Алекс, можно я позвоню в Мемфис? Ты пропал надвое суток, там, наверное, все с ума сходят, да и на работу мне пора возвращаться. Пусть Сонни меня заменит.

– Позвони, только не говори, где я. И задержись в отеле, дождись звонка президента.

– А ты?

– Съезжу в офис шефа ФБР.

– Алекс, что ты задумал? Неужели ты серьёзно хочешь стать агентом?

– Да, серьёзно. Может, и я в чём-то пригожусь. Я хочу приносить пользу своей стране.

Поездка к шефу ФБР ничего не дала. Заместитель директора Джон Финлейтор отказался от щедрого пожертвования и ответил Алексу, что ничем не может помочь ему.

– А если я обращусь к президенту?

– Как раз личное распоряжение президента и требуется в таких случаях.

Позвонив Джерри, Алекс посетовал, что у него ничего не получилось, но тот обрадовал его, сказав, что Никсон ожидает Алекса через сорок пять минут в Белом доме. Президент тепло его встретил, они обменялись дежурными любезностями и перешли к делу. Никсон, вникнув в суть просьбы певца, выдал распоряжение, а в ответ Алекс подарил ему инкрустированный револьвер.

Алекс вернулся в штаб-квартиру ФБР и снова встретился там с Финлейтором. Тот более лояльно отнёсся к певцу, чем в первую встречу.

– Мистер Финлейтор, я вижу, что Америку разрывают на части эти все антивоенные настроения, и многие музыканты, пользуясь своим влиянием на умы молодёжи, пытаются разжечь огонь протеста.

– Да, да, Вы правы, но что конкретно Вы можете предложить?

Алекс назвал фамилии нескольких представителей шоу-бизнеса.

– Приглядитесь к ним. Честно говоря, я сам не сторонник военных конфликтов, в которых гибнут наши ребята, но я не могу спокойно смотреть, как те, кто должен поднимать престиж Соединённых Штатов сталкивают нашу страну в бездну политических противоречий. Вы же понимаете, что у меня большие возможности. Ко мне часто подходят те или иные лица из группы внутри и за пределами индустрии развлечений, чьи мотивы и цели, я убеждён в этом, направлены против интересов США, и они периодически хотят использовать моё имя в своей сомнительной деятельности. Я хочу сообщать в Бюро о таких встречах и поставлять информацию, когда буду сталкиваться с подобным. Всегда рассчитывайте на мою помощь. Я буду с нетерпением ждать Вашего решения, мистер Финлейтор.

Заместитель директора ФБР распорядился, чтобы Алексу устроили экскурсию по бюро, пока шло оформление документов, и, передав необычного посетителя агенту Джонсу, вернулся к своим делам.

Через некоторое время, когда Алекс уже был в Роузленде, он получил письмо от шефа Бюро федеральных расследований:

«Прошу Вас простить меня, – писал Эдгар Гувер, – что не смог встретиться с Вами во время Вашего пребывания в Бюро. Ваше любезное мнение о ФБР мы высоко оценили, и я заверяю Вас, что мы постоянно помним Ваше предложение о сотрудничестве с нами. Искренне Ваш Эдгар Гувер. https://yadi.sk/d/jx2NjJ23mX3DC… Дома его ждал скандал.

– Алекс, что за выходки! Уехал, никому ничего не сказал! – кричала Памела.

– Извини, надо было принимать решение очень быстро, не было времени отвлекаться на всякие мелочи.

– Значит мы для тебя всего лишь мелочи?

– Не цепляйся к словам. Я же попросил прощения. Мне нужно было встретиться с президентом.

– С кем? Но зачем?

– Я получил значок федерального агента. Теперь я на службе у государства.

– Зачем тебе нужен этот значок? Зачем они тебе все нужны?

Тонкой рукой она указала на его коллекцию.

– Я хочу помочь правительству искоренить коммунистическую заразу, она уже как плесень просочилась везде. Вспомни, убийство Кеннеди… Да и наркотики… Скольких людей погубила эта дрянь, коснулось даже моей семьи.

– Стэнли не твоя семья…

– Моя, милая, моя. Все, кто живёт под одной крышей со мной – моя семья. Я хочу хоть что-то сделать для своей страны.

– Ты и так много делаешь, платишь огромные налоги в казну, благодаря тебе американскую музыку слушают все. Неужели ты не понимаешь насколько велико твоё влияние на подрастающее поколение?

– Вот, ты и сама ответила на свой вопрос. И с помощью этого влияния я хочу помочь обществу. Я, – сменил он тон, – так люблю, когда ты злишься, ты становишься чертовски сексуальной.

Он подошёл к ней, расстегнул молнию на её платье, с тихим шелестом оно упало к ногам молодой женщины. Под ним ничего не было.

– О! – вскинул брови Алекс – А ты, я смотрю, совершенно раскрепостилась!

– Хочу тебе нравиться.

– Мне не нравятся распущенные женщины. Оденься! – брезгливо сказал он и вышел из спальни.

Он был одержим этой женщиной, её мнимая чистота, в которую он когда-то поверил, возбуждала его, а откровенность падшей женщины доводила до исступления желанием сделать ей больно, растоптать, унизить, но Алекс никогда не давал волю таким низменным страстям.

«Господи, на ком я женился!»

Вспомнив о том, что хотел с ней поговорить об её отлучках, он вернулся в спальню.

Памела сидела на кровати, сжимая в руках платье, и всхлипывала. На ней был простенький наряд, но Алекс догадывался о его стоимости.

– Не надо плакать, – строго обратился он к ней, – ты прекрасно знаешь, что мне всегда нравились скромные женщины, распущенности мне хватает и с поклонницами. Некоторые просто поражают своей развратностью.

– Ты так ведёшь себя на сцене, целуешь их, и мне казалось, что, и я буду больше нравиться тебе такой.

Он подсел к ней, обнял.

– Ты моя жена и не имеешь права выглядеть, как проститутка с улицы.

– Но так одевается весь высший свет.

– Я не приемлю такую моду. Я не прошу, чтобы ты одевалась в рубище, но, будь добра, носи под одеждой нижнее бельё, хорошо? Кстати, ты ничего не хочешь мне сказать?

– Ты о чём?

– Где ты пропадаешь по вечерам, когда меня нет дома?

– Ну ты же знаешь, у меня много занятий: танцы, каратэ, я стала брать уроки моделирования…

– Об этом мне всё известно, – он посмотрел на неё тяжёлым взглядом – ты что-то не договариваешь.

– Ты мне не доверяешь?

– А что я должен думать, когда ты уходишь из дома, никого не предупредив, не взяв никого из ребят.

– В отличие от тебя я могу обходиться без них.

– Ты подвергаешь себя опасности.

– У тебя паранойя.

– Да как же ты не понимаешь! Через тебя могут мстить мне.

– Мстить? За что?

– Да мало ли за что! Некоторым и причин не нужно. Как у тебя дела с каратэ? Как Майк? Доволен тобой?

Памела смутилась. Это не укрылось от внимательного взгляда Алекса.

– Всё в порядке, скоро получение пояса.

– Поздравляю!

Молодая женщина расслабилась.

«Кажется, ничего не знает.»

И тут Алекс произнёс:

– Если я узнаю, что ты мне изменяешь, пеняй на себя. Этого я никогда не смогу простить.

– То есть тебе можно…

– Я – мужчина, музыкант, мне нужна смена эмоций, адреналин. А тебя я выбрал, надеясь на то, что ты будешь образцовой женой. Занимайся, чем хочешь, что нравится, но никаких мужчин. Ты меня поняла?

– Да.

– Вот и хорошо. Не хочешь прогуляться?

– Я уже думала, ты никогда мне этого не предложишь.

– Я прекрасно понимаю, как тяжело целыми днями сидеть дома. Собирайся, сходим куда-нибудь, поужинаем.

Алекс заранее снял ресторан недалеко от дома, договорился с ребятами. Через полчаса, они выехали за ворота Роузленда. Когда Памела увидела, что в зале ресторана никого нет кроме них, у неё испортилось настроение.

– Дорогая, я опять сделал что-то не так?

– Почему ты так боишься людей?

– Я не боюсь. Просто не люблю привлекать к себе излишнее внимание.

– Но в одиночестве мы могли поужинать и дома.

– Да ты тщеславна! – рассмеялся Алекс – Тебе мало того, что журналисты ходят за нами по пятам?

– Да при чём тут журналисты!

– Да при том! – разозлился Алекс – Что если бы меня увидели посетители, здесь начался переполох, и была бы куча прессы.

– Не преувеличивай. Многие звёзды появляются в общественных местах, и ничего из ряда вон выходящего не происходит.

– Потому что другие любят давать интервью и выставлять свою жизнь напоказ. Журналисты спят и видят, как пробраться в мою спальню, узнать, чем занимается на досуге Алекс Престон, вдруг чем-то предосудительным. Как же, рок-идол! Я хочу, чтобы все меня оставили в покое! – в отчаянии выкрикнул он.

– Но зачем тогда ты пошёл в шоу-бизнес? Неужели не догадывался, что тебя ждёт?

– Был молод и наивен. Я всегда любил тишину.

– Остановись. И тогда тебя не будут так преследовать. Ты заработал достаточно и слава такая, что вряд ли кто-то достигнет таких высот.

– Нет! Этого никогда не будет. Я певец. Мой смысл жизни заключается в том, чтобы приносить людям радость. И давай закончим этот разговор. Ты никогда меня не понимала, не пытайся понять сейчас.

– Да, не понимала. Твоя музыка всегда была для тебя на первом месте, твои поклонники, для них ты готов на всё.

– Для меня семья прежде всего.

– Не обманывай сам себя. Если бы это было так, ты бы больше времени проводил дома, с нами, а мы тебя видим от силы несколько дней в месяц.

Алекс погладил жену по руке.

– Мне так не хватает тебя на гастролях, поехали со мной в предстоящее турне.

– Просто мне надоело слушать визги женщин, сходящих от тебя с ума. И к тому же, я думаю, по ночам тебе не дают скучать. Выбор у тебя огромный.

– Не надо ревности, Пэм, я твой, пока ты этого хочешь.

Они вышли на улицу, взялись за руки, как молодожёны, и медленно пошли вниз по улице.

– Отпусти ребят, давай хоть какое-то время побудем наедине друг с другом.

– Парни, езжайте домой, мы немного погуляем.

– Это опасно, – сказал Рэд.

– Ничего не случится.

– Ну, ладно, если ты так считаешь…

– Вот мы и одни. И что будем делать?

– Давай снимем номер в каком-нибудь мотеле.

– В мотеле?

– А что тебя смущает? Или великий Алекс Престон, привыкнув в люксам, брезгует маленькими гостиницами?

– Не говори глупости. Сделаем, как скажешь.

Едва они переступили порог номера, Алекс прижал жену к стене, впился в её ждущий рот губами и стал стаскивать с неё одежду.

– Осторожнее, милый, это платье стоит бешеных денег.

– Плевать, я куплю тебе лучше. – прорычал Алекс.

Он бросил её на кровать и навалился сверху.

…– Что с тобой? Ты вёл себя как подросток. Такая страсть!

– Извини, не удержался.

– Тебе не за что извиняться. Всё было просто замечательно.

– Ну, что надо собираться домой.

Памела вздохнула.

– Не волнуйся, как-нибудь ещё совершим такую прогулку. Я люблю тебя.

– Повторим?

– Боюсь, я ещё не готов.

– Я всё сделаю сама.

Его уроки не прошли даром. Жена стала опытной искусительницей.

– Остановись!

Но она продолжала его ласкать, пока из его сжатых губ не вырвался протяжный стон.

– Вот теперь можно ехать домой, – удовлетворённо произнесла Памела.

В номер постучали.

– Кто это может быть? – удивился Алекс и открыл дверь.

На пороге стоял взволнованный Рэд.

– Босс, на улице полно журналистов.

– Проклятье! – выругался Алекс – Как они узнали?

– Скорее всего, с подачи хозяина гостиницы. Выходите с чёрного хода.

– Хорошо. Подгоняйте машину.

– Уже сделано.

Парни обступили их плотной стеной, только в салоне авто они смогли выдохнуть.

– Вот о чём я тебя предупреждал. – накинулся Алекс на Памелу. – Эти вездесущие писаки найдут меня везде, где бы я ни прятался.

– Но в этом нет ничего страшного… – пыталась оправдываться жена.

– Для тебя может и ничего страшного, но мне вся эта суета уже порядком надоела.

– Как вы нас нашли? – спросил Алекс Джо, когда они уже были дома.

– А ты думал, что мы сразу же уехали?

– Хорошо, что вы оказались рядом.

– Мы всегда будем рядом, пока тебе это нужно.

– Спасибо, приятель. Приятно слышать.

– Мы ведь все твои друзья, помнишь?

– Разве вы дадите забыть! – отшутился растроганный Алекс.

– Как отдыхалось в придорожном мотеле?

– Ты знаешь, прекрасно. Вспомнилась бурная молодость. Ладно, отбой!

На утро газеты пестрели заголовками:

«Король проводит ночь в дешёвом мотеле с незнакомкой!»

Алекс с Памелой хохотали как безумные, читая эти статьи.

– Что ж, дорогой, побуду незнакомкой. Ты знаешь, приятное ощущение.

– Я рад, что тебе нравится эта ситуация, но в следующий раз мы должны быть осторожнее. Неизвестно, что они ещё могут понаписать.

– Алекс, почему ты так боишься?

– Потому что я должен думать о своей репутации и не давать повода для грязных инсинуаций.

– Им не нужен повод. Вспомни пятидесятые…

– Вот именно. Поэтому надо стараться поменьше попадаться им на глаза, и не выставлять нашу с тобой интимную жизнь напоказ. Ты понимаешь, о чём я?

Алекс внимательно посмотрел в её глаза, пытаясь проникнуть в мысли жены. Памела опустила ресницы.

– Да, понимаю, всё будет хорошо.

– Я надеюсь.

… Я очень рано узнал в своей жизни, что без песни не может закончиться день. Без песни у человека нет друга. Без песни ему не покорится жизненный путь… Без песни… Поэтому я буду продолжать петь.

Я выступаю против любой музыки, проповедующей употребление наркотиков или неуважение к нашему флагу. Задача артиста в том, чтобы делать людей счастливыми.

Такую речь Алекс произнёс на молитвенном завтраке, когда ему присудили первую, за всю его музыкальную карьеру, премию «Грэмми» за альбом госпелов. Журналистов обескуражило, что артиста, совершившего переворот в музыке соизволили оценить в семидесятые и не за рок-н-ролл, а за церковные песнопения. Но Алекс всё равно был счастлив: он перестал быть изгоем, наконец-то он добился официального признания того, что его музыка объединила все слои так любимой им страны.

На его концертах теперь бывали не только тинейджеры, но и пожилые люди, украдкой вытирающие слёзы, когда Король прославлял Бога. В глазах Алекса появлялся священный огонь, а по щекам текли слёзы, в такие минуты он оставался с Господом один на один, и любовь настолько переполняла его сердце, что в груди становилось горячо и больно. В этом году шоу Алекса стали открываться темой «Так говорил Заратустра», а на плечах лежал плащ, который он в конце выступления распахивал перед зрителями, падая на одно колено. Его всегда провожали стоя, оглушительными овациями, и долго потом, после его ухода со сцены, скандировали:

«Мы любим Алекса!»

А певец тем временем, обливаясь потом, бежал к машине, и только там, в тёмном салоне, он мог вздохнуть полной грудью. Джо всегда находился рядом, подавая затемнённые очки. Теперь без этого атрибута Алекс обходиться не мог: проблемы с глазами вновь напомнили о себе. Но на сцене, несмотря на слепящий свет софитов, он оставлял глаза беззащитными, терпя боль, пока солёный пот и слёзы разъедали их.

В конце концов, проблемы с глазами вынудили его лечь в госпиталь. Несмотря на жалобы Алекса на резкую боль в левом глазу и на падающее зрение, доктор Никопулос, так звали его личного врача, часто сопровождающего Короля на гастролях, говорил, что не стоит придавать большого значения этим симптомам, короткий отдых и всё пройдёт. Публике решили ничего не говорить о проблемах певца, зачем лишние сплетни? К тому же, имидж – это всё! А зрители привыкли видеть своего кумира цветущим, выглядевшим на девятнадцать, разменяв четвёртый десяток. Сэкс-символ! Что тут скажешь? А сэкс-символы, как известно, не болеют.

А проблемы были, да ещё какие! Для Алекса, ещё со времён юности, каждый концерт был стрессом, и теперь организм мстил ему за такое отношение. После каждого шоу давление подскакивало до устрашающих цифр, давала о себе знать и боль в сердце, появились интенсивные мигрени…

Как-то после концерта он едва дошёл до машины, и уже в салоне перехватило дыхание, сердце сдавило невидимой рукой, он застонал. МТ тут же всполошились.

– Алекс, тебе плохо? Что случилось?

Певец ничего не мог сказать. Только молча показывал на левую сторону груди. Шофёр прибавил скорость. В отеле уже ожидал врач. Криз был купирован.

– Мистер Престон, Вам надо побольше отдыхать. Иначе Вы долго не протяните.

– Если бы Вы знали, сколько раз за свою жизнь, я слышал эту фразу от вашего брата.

– Но на этот раз всё намного серьёзнее, Вы чудом избежали инфаркта.

– Да бросьте, док. Я просто очень устал.

– Боюсь, я вынужден настаивать на госпитализации.

– Об этом не может быть и речи. Гастроли в самом разгаре, билеты раскуплены на недели вперёд. Что я скажу поклонникам? Я не могу подвести их.

– Тогда Вам нужен полный покой. Пусть Вас никто не беспокоит. Я навещу Вас через час.

Алекс откинулся на подушки.

«Вот оно, – подумалось ему – Гоподи, не дай мне умереть сейчас, я ещё столько должен сделать, мне нельзя останавливаться. Дай мне силы, Боже, прошу тебя!»

Он закрыл глаза. Из сна, в который он начал погружаться, его безжалостно вырвал телефонный звонок.

– Мой мальчик, с тобой всё в порядке? – Полковник действительно был взволнован.

– Да, со мной всё хорошо. Не беспокойтесь, гастроли отменять не придётся.

– Вот и ладненько. Отдыхай, сынок!

«Проклятье! Кто ему сказал?»

Руки опять начали дрожать.

– Джо, подойди сюда!

В номер вбежали Джо и Сонни.

– Босс, что стряслось? Тебе хуже?

– Да, стряслось. Кто звонил Дженсону?

Несмотря на слабость во всём теле от укола, голос Алекса звучал твёрдо, он обвёл парней убийственным взглядом.

– Он сам позвонил, – сказал Сонни – ну и пришлось сказать.

– Если ещё раз это повториться, я выгоню вас всех к чёртовой матери! Раздули из мухи слона.

– Эл, тебе уже лучше?

– Да, хоть сейчас на сцену.

Приятели заулыбались. Алекс почувствовал, что они расслабились: буря прошла стороной.

– Ладно, идите, меня не беспокоить!

Он ненавидел себя в такие моменты за грубость и повелительный тон, но подобострастность когда-то друзей, а теперь наёмного персонала, выводила из себя.

«Хоть бы кто-нибудь говорил правду, был искренен. Кругом только подхалимы и льстецы. Как будто действительно окружение Короля. Где я допустил ошибку? Почему так случилось? Неужели страх потерять работу настолько велик, что они готовы терпеть унижения и издевательства?»

Алекс всё знал, даже то, что тщательно скрывалось, но чтобы не огорчать ребят, делал вид, что находится в неведении. Да и доверия прежнего уже не было, кто-то всё докладывал Полковнику. Даже личные вещи, поиски духовной самореализации, которые, казалось бы, не должны были никого касаться, стали известны менеджеру. Дженсон ожидал удобного случая, чтобы избавиться от Ларри, и Алекс, сам того не желая, предоставил ему такую возможность. Тот год он пребывал в тяжелейшей депрессии, заедая её барбитуратами и особо калорийной пищей. Съёмочная площадка настолько опротивела, что он даже неоднократно заболевал от переживаний. Алекс постоянно находился в полусонном состоянии, ходил, еле переставляя ноги, во рту была какая-то каша и, в конце концов, это закончилось падением в ванной. Он разбил голову и получил сотрясение мозга. Полковник тут же примчался и пошёл вразнос. Досталось всем, особенно Ларри. Тот стоически выдержал нападки, защищая друга. Но всё было решено быстро и без проволочек, мнения Алекса никто не спрашивал, да и аргументы менеджера казались убедительными:

– Сынок, твои духовные поиски похвальны, но не слишком ли много времени ты им уделяешь? Съёмки не могут откладываться бесконечно. У тебя контракт.

Под воздействием препаратов Алекс тогда плохо соображал, да и сильная головная боль мешала сосредоточиться, и он дал Полковнику самому решить проблему. Как же он жалел после, что не проявил характер и не настоял на своём. Однако зёрна, посеянные Ларри, дали всходы, Алекс по – прежнему проглатывал мистическую, религиозную литературу, труды по философии, нумерологии. Это помогало ему не сойти с ума от одиночества и тоски. Живя в полной изоляции, просыпаясь в тёмное время суток, пытаясь спастись от чудовищ огромных размеров, осадивших его душу, он на бешеной скорости нёсся к бездне. Несколько раз за время работы в Голливуде ему спасали жизнь от отравления лекарствами, а то и от передозировок.

Разорвать старые связи и начать новую жизнь? Нет, это пугало ещё больше. Привыкнув к тому, что все проблемы решаются как по мановению волшебной палочки, Алекс, спрятавшись в этом коконе, перестал предпринимать попытки что-то изменить. Как в детстве, когда он пел домашним только в полумраке комнаты, так и сейчас его вынужденное одиночество создавало иллюзию безопасности.

Брак тоже трещал по швам. Памела всё также уходила по вечерам из дома. Та памятная прогулка так и не улучшила их отношения, пресса стала замечать её отсутствие на концертах мужа и в интервью стали задаваться провокационные вопросы, в конце концов Алекс был вынужден намекнуть журналистам о проблемах в семье, но также добавлял, что они разрешимы, и очень скоро они все будут лицезреть его элегантную жену рядом с ним. На самом деле ситуация не выглядела столь радужно. Алекс дал распоряжение парням проследить за Памелой, но та провела их, и они так ничего и не выяснили, только Рэд кое о чём догадывался и поделился с Алексом своими предположениями.

– Она стала часто посещать занятия по каратэ.

– Но ведь это хорошо. Она серьёзно увлеклась этим видом спорта, может быть добьётся каких-то успехов.

– По– моему её интересует не сама борьба, а инструктор…

Алекс сощурил глаза.

– Ты это о чём?

– Конечно, жена Цезаря вне подозрений…

– Объяснись!

– А ты подумай.

– Хватит говорить загадками! – вышел из себя Алекс.

– У них любовные отношения. И только такой наивный человек, как ты может не замечать очевидного. Я знаю, как ведёт себя влюблённая женщина. И объект этой любви не ты, Алекс.

– Почему ты раньше молчал?

– Не знал, как тебе сказать. Думал, что ночь, которую вы провели в придорожном мотеле, наладит ваши отношения.

– Что же мне теперь делать?

– Тебе решать. Я бы посоветовал завести ещё одного карапуза, тогда ей некогда будет бегать по мужикам.

– Господи, и это о моей жене. Я не смогу с ней жить, зная, что она мне изменяла.

– Не пори горячку. Сначала надо всё до конца выяснить. Может мне привиделось, ты же знаешь, какой я подозрительный.

– Возьми это под свой контроль. Только аккуратно. Я не хочу, чтобы она что-то заподозрила раньше времени.

Предположения Рэда подтвердились. К выяснению правды пришлось привлечь Джона О-Грэйди и теперь доказательства лежали перед Алексом. Тошнота подступила к горлу, потемнело в глазах. Если раньше он мог подумать, что это все наговоры парней, всегда недолюбливающих Памелу, то теперь других мнений быть не могло.

«Как теперь поступить? Что делать? Развод? Без сомнения. Но Зайчонок, как она воспримет разрыв родителей?»

Когда он вернулся с гастролей, тишина дома оглушала. Его никто не встречал.

– Люк, где все?

– Лиз на дне рождения. Кажется, у неё появился новый друг, – заговорщицки подмигнул приятель.

– Да? – рассеянно спросил Алекс – И что же?

– Часто заходит в гости, и, по-моему, он в восторге от Лиз.

– Неудивительно, она такая взрослая для своих лет и такая сообразительная. А что ты знаешь о моей жене?

– У неё столько занятий, приходит поздно…

– Не увиливай!

– Я действительно не понимаю, о чем ты.

Алекс пристально посмотрел на друга и промолчал. Потом развернулся и стал тяжёлым шагом подниматься по лестнице. Люк посмотрел ему вслед.

«Да, нелегко ему придётся, такое узнать. Наивная мышка оказалась опытной стервой. Не зря мы ей не доверяли. Теперь Алекс и вовсе замкнётся в себе.»

За последние десять лет Люк перестал понимать друга. Давно прекратились весёлые вечеринки, долгое время Алекса интересовали только длинные беседы с Ларри, слава Богу, Полковник отвадил этого паразита, но всё-таки какая-то тоска подтачивала Алекса изнутри, а теперь ещё и это… Что теперь будет?

Зная, как шеф боится спать один, Люк с Джо всегда подыскивали ему подружек, но на этот раз Король решил эту проблему сам, очаровав одну из своих бэк-вокалисток. Её звали Мэри. Она недавно стала работать с Алексом. После её прослушивания Король принял решение взять эту певицу к себе в группу и не прогадал. Она выгодно оттеняла его пение. А потом и вовсе стал ей уделять внимание и как красивой женщине. Период ухаживания не затянулся надолго. Она, как и все, окружавшие Короля, женщины, была от него без ума.

… Я не обижу тебя, милая…

– Я знаю, ты мне давно нравишься, Боже, что я говорю? Конечно, тебя любят все женщины…

– Ты преувеличиваешь…

– Неужели ты не понимаешь, насколько хорош?

Она провела пальчиком по его идеальной формы губам. Алекс пожал плечами.

– Это звёздный статус.

– Но сейчас – то ты не звезда под светом софитов. Более того, сейчас, ты намного лучше, чем на сцене, там ты недоступен, как далёкая планета.

– Ты говоришь как моя поклонница. Для всех вас я более, чем доступен, ведь вы работаете вместе со мной.

– Да, в студии, но на концерте, ты как– будто существуешь отдельно от всех, я не знаю как это объяснить. Ты-Король.

Алекс смущённо рассмеялся.

– Я не Король, детка. Иисус – Король. Я всего лишь певец.

– Ты– лучший.

Она прижалась губами к его губам. Провела рукой по его груди.

– Продолжай, милая, – хриплым от страсти голосом приказал Алекс.

Её неумелые ласки возбудили в нём такое желание, которого он не испытывал уже давно. Он перевернул девушку на спину. Заметив, как та сразу сжалась, Алекс ласково произнёс:

– Расслабься, детка, я буду очень осторожен.

– Я верю тебе.

Он коснулся её шелковистой кожи, запах которой сводил его с ума, проложил языком дорожку от шеи до белоснежных бёдер.

– Как у тебя горячо! – прошептал мужчина еле слышно.

И вдруг резко вошёл в неё и остановился, давая ей время привыкнуть к нему. По её щекам катились слёзы, он собрал их губами и медленно начал двигаться, и всё-таки вырвал стон наслаждения.

Снотворное уже ждало его. Он выпил и, обняв уже спящую Мэри, провалился в тяжёлое забытье. Ему опять снился Тьюпело, их старый дом, и мама, державшая в объятиях мальчика, как две капли воды похожего на Алекса.

– Что ты здесь делаешь?

– Мама, я пришёл к тебе.

– Ты не нужен нам. Ты никогда не любил меня, а Джесси любящий сын. Уходи!

Она пальцем указала ему на дверь.

– Мама, не прогоняй меня! – он упал перед ней на колени – Ты так нужна мне!

– Убирайся из моего дома!

– Я не могу без тебя! – закричал Алекс и проснулся.

Лицо было мокрым от слёз. Испуганная Мэри склонилась к нему.

– Ты так кричал. Тебе плохо?

– Не спрашивай меня ни о чём, хорошо? Просто обними.

Его била мелкая дрожь. В её объятиях боль немного затихла. Мэри поцеловала его в макушку, и он уснул без сновидений.

…Алекс услышал, как подъехала машина, глянул на часы: десять вечера. Он спустился вниз, чтобы встретить жену и наконец поговорить начистоту. Алекс так ничего и не решил окончательно, надеясь, что разговор поможет принять окончательное решение.

– Ты где была?

Памела вздрогнула.

– Ты уже дома? Я соскучилась.

– Не ври!

Её близость опьяняла, но он сдержался.

– Ну что же, – в голосе жены появился вызов – нам давно надо поговорить.

– Я тоже так думаю, – он сел в кресло, ноги не держали. Плохое предчувствие сдавило грудь – я тебя слушаю.

– Нам надо разъехаться.

«Вот всё и решилось. Только не показать, как больно.»

– Продолжай.

– Я хотела стать кем-то, но ты не даёшь мне и шагу ступить. Даже с рождением дочери ничего не изменилось. Более того, ты стал опекать меня ещё больше. Мы никуда не выходим. Зачем мне эти побрякушки и эти тряпки, если, кроме тебя, их никто не видит. Я молода и красива, но ты перестал это замечать. Гастроли, турне, записи… Всё твоя проклятая музыка… Даже твой менеджер сказал мне, что я всего лишь твоя жена и должна соответствовать, чтобы я выкинула все глупые мысли из головы.

Памела остановилась, чтобы перевести дыхание.

– Ты всё сказала?

– Нет, не всё. Когда мы последний раз занимались любовью? Тебе же всегда некогда, но тем не менее на любовниц у тебя находится время. Зачем ты женился?

– Ты хочешь правды?

– Да!

Потому что любил тебя!!!

Но вслух он произнёс другие слова:

– Потому что я дал слово твоему отцу. Ведь твои родители мечтали выдать тебя за меня замуж, не так ли? И всё для этого делалось. Долго и упорно.

И ты всегда знала, что я за человек, но тем не менее жила со мной, зная о моих женщинах, и не уходила, почему?

– Я надеялась, что ты изменишься…

Алекс горько рассмеялся.

– Господи, Пэм, да ты жила десять лет со мной и так ничего не поняла? Я никогда не изменюсь. Не надо придумывать отговорки, ты ждала, когда я одену тебе кольцо на палец, чтобы чувствовать себя уверенно и ставить условия. Вижу по твоему лицу, что угадал. А по поводу моей опеки, последнее время тебя это не смущало, когда ты по вечерам уходила из дома, причём без сопровождения охраны, оставляя дочь одну дома.

– Ты о дочери заговорил? Да ты её почти не видишь, постоянно в разъездах…

– Я работал как лошадь, чтобы дать вам всё…

– Да? А ещё куче прихлебателей…

– Замолчи! – руки сжались в кулаки.

На протяжении всего разговора Алекс едва сдерживал себя.

– Скажешь, я не права? Они смотрят тебе в рот, смеются каждой твоей шутке, а ты им за это даришь кадиллаки. Друзей не нажил, так пытаешься их купить! – Памела уже кричала.

Алекс поднялся с кресла.

– Я так понял, что ты хочешь развестись?

– Нет, нам просто надо отдохнуть друг от друга.

– Да нет, дорогая, я не хочу быть женатым холостяком. Я дам тебе всё, что полагается моей жене, но назад не приму, тем более после твоего предательства.

– Ты о чём?

– Ты знаешь о чём. Ты думала, я ничего не узнаю. Мир очень жесток, милая, и если тебя кто-то обидит, то так тому и быть. Тебе больше не нужна моя забота.

– Но, Алекс…

– Разговор окончен, мы всё сказали друг другу. На развод подам сам, когда у меня появится время. Ищи адвокатов.

…– Возвращайся, Ларри, ты мне нужен.

– Хорошо, Алекс, разделаюсь с работой и сразу же приеду.

Прошло шесть лет с тех пор, когда Полковник от имени Алекса уволил его. За эти годы Ларри заметил, как изменился друг. Поначалу после его возвращения на сцену это был счастливейший из смертных, но что-то надломилось в нём. В его погасших глазах уже не было того огня, который зажигал публику всего каких-то пару лет назад. Медленная речь, тяжёлая поступь – всё это говорило о том, что Алекс опять принимает какую-то дрянь.

– Алекс, что происходит? – озабоченно спросил Ларри, когда возбуждение после первой встречи прошло.

– Я не знаю, Ларсон, что-то происходит во мне и вокруг меня, но я уже не контролирую это. Ты знаешь, что Памела ушла от меня?

– И это так тяжело для тебя?

– Это был удар в спину. Она изменяла мне. Мне! И с кем? Проклятье, я, наверное, никогда не пойму этих женщин! Я подаю на развод.

– Может не стоит торопиться. Образумиться, вернётся.

– Я не хочу, чтобы она возвращалась.

– ?

– Ты не понимаешь? Она предала меня. Я думаю, что Памела не собиралась уходить от меня, этот разговор был в своём роде ультиматумом, чтобы я принял все её условия. Она не предполагала, что я знаю об её измене. Когда я ей сказал, что подам на развод, она пошла на попятный, но было уже поздно. Господи, Ларри, я же познакомился с ней, когда ей было всего лишь четырнадцать, и думал, что смогу из неё вырастить женщину, способную на верность и преданность, но, видимо, гены взяли своё. Мать жены опередила меня, управляя дочерью даже на расстоянии. Всё было проделано с таким мастерством, что я не успел опомниться, как стал женатым человеком.

– Но ты ведь хотел этого…

– Я просто не знал, как вырваться из замкнутого круга. После того, как по настоянию её родителей, Пэм приехала в Роузленд, я растерялся, не зная, как порвать с ней. Ещё в Германии я дал слово её отцу, что буду заботиться об их дочери, но даже предположить, как далеко они могут зайти в желании сделать её женой знаменитого человека.

– Но тогда ты должен быть рад, что так всё разрешилось.

– Нет, Ларри, всё намного сложнее. Я полюбил эту стерву, по-настоящему полюбил, к тому же, она мать моего единственного, любимого ребёнка. Я бы смог сделать так, чтобы Лиза-Мария осталась со мной, но это неправильно, у девочки должна быть мать. Но мысль, что я могу потерять её, особенно мучительна для меня.

– Да ты из-за гастролей и так видел её очень редко…

– Да, но я всегда знал, что, приехав домой, услышу её звонкий смех, смогу обнять её, поговорить, а теперь пустота…

– Подожди ещё, может Памела захочет оставить дочь с тобой.

Алекс горько усмехнулся.

– Плохо ты знаешь мою бывшую жену, Ларри. Она сделает всё, чтобы Лиза-Мария проживала вместе с ней. Это будет лишний повод тянуть из меня деньги.

– Алекс, давай будем рассуждать здраво. Ты ведь сам неидеален. Сколько раз за время брака ты изменял жене?

– А я и не пытаюсь оправдать себя. Но, знаешь, как тяжело устоять, когда красивые женщины с обожанием смотрят на тебя и ждут, что ты удовлетворишь их желания. Тут у кого угодно закружится голова. А я ведь не святой.

– А как же твои поиски духовного усовершенствования? Ты так и не научился подавлять животные инстинкты.

– Да, не научился. Мой темперамент оказался сильнее. Хотя я спокойнее стал относиться к плотским радостям. Иногда хочется, чтобы кто-то подержал за руку, выслушал и всё. А Памэле, как и любой молодой женщине, хотелось большего. Может, в этом и заключалась проблема наших сложных отношений. И она решила её по-своему. Перестала ездить со мной в турне, чтобы бегать на свидания.

Алекс передёрнул плечами. Его лицо скривилось в брезгливой гримасе.

– Теперь обо всём узнает пресса, будет смаковать наш развод, наслаждаясь моим поражением.

– Тебя это так беспокоит?

– Да, ты же знаешь журналистов, они из этого раздуют такую сенсацию, как будто это единственный развод на планете.

– Это удел всех знаменитых людей…

– Знаю, и это меня убивает. Почему просто не оставить меня в покое?

– Ты шутишь? Звезду такой величины, рокера с безупречной репутацией?

– Так хочется иногда плюнуть на общественное мнение и жить своей жизнью, ни от кого не скрываясь.

– А тебе есть что скрывать?

– По сравнению с распущенностью нынешних рокеров, нечего. Но моя «безупречная репутация» может сыграть со мной злую шутку. Имидж, чтоб ему пусто было. Я так хотел вернуть былую популярность, а теперь она пугает меня. В юности меня всё это забавляло, но теперь… Очень страшно.

– Алекс, тебе надо успокоиться. Переживи развод и живи дальше. Всё наладится. Ты слишком близко всё принимаешь к сердцу.

– Да, наверное… Хотя вряд ли. Я не могу этого объяснить, на душе какая-то тоска, ничего не хочется.

– Тебе надо отдохнуть.

– Отдых? Да я схожу с ума от безделья, мне нужны концерты, общение с поклонниками и как можно больше.

– Но ты ведь не железный, сколько ты сможешь выдержать?

– Не знаю, но только останавливаться нельзя.

Алекс поднял на друга глаза, полные боли.

– Не знаю, что со мной происходит. Казалось, вернусь на сцену, и всё наладится, а становится только хуже.

– Можешь рассчитывать на меня. Мы снова будем посещать Парк Самореализации, беседовать о Боге, я постараюсь помочь тебе.

– Спасибо, Ларри. Я ценю это.

Но изменить что-то уже было нельзя. Алекс всё больше погружался в депрессию. Иногда он отвлекался от тяжёлых мыслей и собирал вокруг себя всех друзей, они снимали кинотеатр и полночи крутили фильмы, потом садились на мотоциклы и рёвом моторов взрывали ночной Мемфис. Жёны в этот круг не допускались. Но это были кратковременные передышки, и так не могло продолжаться вечно. Алекс и сам часто задумывался над тем, что происходит, и когда понимал, что выхода он не видит, паника захлёстывала его. Появилась психологическая зависимость от гастролей. Как наркоман без дозы, он уже не мог обходиться без концертов, поклонение фэнов подпитывало его силы и залечивало душевные раны, но после шоу тоска накрывала его душной пеленой.

Сколько планов, сколько надежд на Возвращение и что теперь? Даже Нью-Йорк, напыщенный и холодный, признал в нём Короля после концертов в Мэдисон Сквеа Гарден, где Алекс несколько вечеров подряд собирал полные залы, побив все рекорды. Не было вещи, которую хотелось бы купить, не было занятия, которое он ещё не попробовал. Надежда была только на мировое турне, Полковник всё отмахивался от разговоров на эту тему, но потом всё-таки снизошёл:

– Мой мальчик, ты представляешь, какие это расходы? Не так уж много устроителей шоу за границей согласны платить огромные деньги за организацию твоих гастролей. Придётся поднимать цены на билеты, а ты ведь всегда против этого?

– Да, вы правы, я против.

– Но и это ещё не всё, с тобой в турне отправятся 85 человек, а это проживание, питание. День обойдётся в 60 тысяч.

– Деньги не имеют значения, и Вы это знаете, сэр, или Вы боитесь, что моя популярность за рубежом не настолько высока, чтобы собирать полные залы?

– Да нет же, просто мы можем прогореть из-за расходов. Если что-то и заработаем, это будут сущие крохи по сравнению с тем, что мы имеем дома. Сынок, чего тебе не хватает? Ты популярен как никогда. На твои концерты приезжают из других стран.

– Я знаю.

– Ну и…?

– Но не все могут себе позволить выехать за границу. Придумайте что-нибудь, иначе я пересмотрю наш контракт. Я давно подозреваю, что Вы потеряли деловую хватку из-за игры. Я знаю, сколько Вы проигрываете в казино Лас-Вегаса каждый вечер, пока я, как клоун развлекаю богачей. Я не хочу больше этих концертов, я хочу мою аудиторию, моих поклонников, а не нуворишей, пришедших выпить коктейль и заодно посмотреть на легенду прошлых лет. Я устал…

– Хорошо, мой мальчик, я подумаю, что можно сделать, но и ты, пожайлуста, не забывай, что я сделал для тебя. Кто бы тебя знал сейчас, если бы не я. Катался бы по южным штатам, делал записи в дешёвых студиях, а о Голливуде ты мог бы только мечтать…

– О Голливуде?! – взорвался Алекс – Вы считаете, что я должен быть благодарен Вам за те дерьмовые фильмы, в которых мне приходилось сниматься?

– Но ты же не захотел продлевать контракт…

– А зачем? Чтобы мои поклонники поставили на мне крест? Я вовремя остановился, чтобы вернуть то, что было утеряно, пока не стало слишком поздно. Я не забыл ни «Вестсайдскую историю», ни «Синюю птицу юности».

– Но они бы не принесли денег.

Алекс придвинулся к Полковнику и пристально посмотрел ему глаза.

– Никогда не произносите при мне слово «деньги», – страшным голосом прошептал он. – Они сломали мою жизнь. Вы думаете, я мечтал о баснословных прибылях, о бешеной популярности? Я просто хотел петь, поделиться с поклонниками тем, чем одарил меня Господь, чтобы люди уходили с моих концертов просветлёнными и счастливыми, хотя бы на короткое время. А Вы сделали из меня машину, делающую деньги, но я не машина, я-человек. И ещё, не вмешивайтесь в процесс записи песен. Почему мне указывают, что записывать и как?

Это всегда буду решать только я.

Алекс встал и посмотрел на Полковника сверху вниз.

– И не забывайте о моих словах насчёт контракта. Ведь, как Вы меня учили, его всегда можно пересмотреть. Изменить некоторые цифры, например, с 50 % на 15 %. Вы понимаете, о чём я?

– Сынок, не забывайся!

– Я прекрасно отдаю себе отчёт в своих словах. В конце-концов,15 % платят все артисты своим менеджерам, так почему я должен платить Вам 50 %, если Вы не справляетесь со своими обязанностями? До свидания, СЭР!

* * *

В пентхаусе Алекса прогремел оглушительный взрыв. На шум тут же сбежались Сонни, Чарли, Джо и другие парни во главе с администратором отеля. Певец сидел с пистолетом в руке, экран телевизора осыпался на ковёр мелкими осколками.

– Что произошло, мистер Престон?

– Ничего, сэр, просто мне не понравилась передача. Джо, разберись!

Администратора быстренько убрали. К Алексу подошёл Чарли.

– Алекс, ты зачем это сделал?

Тот взглянул на друга пустыми глазами.

– Сам не знаю, просто захотелось посмотреть, как этот ящик разлетится на куски. Не получилось!

Он навёл пистолет на люстру.

– Это ведь пентхауз, не так ли? Значит, наверху нет людей… – пробормотал Алекс.

Чарли осторожно прикоснулся к его плечу.

– Алекс, отдай мне пистолет. Пожайлуста!

– Чего ты боишься, Чарли? – хрипло рассмеялся певец– Я ведь Король, помнишь? Мне ничего не будет.

Но оружие всё-таки отдал.

– Ты опять глотал эту гадость?

– Нашёлся не очень щепетильный врач. Выписал рецепт, мне это стоило всего лишь один кадиллак.

– Но зачем тебе это нужно?

Алекс пожал плечами.

– Чтобы не было скучно.

– Тебе нужно отдыхать, а не палить по телевизорам.

– Ты будешь мне указывать, что делать? Как же вы все любите давать советы, как мне жить!

Действие препарата проходило, и Алекс почувствовал, как привычная раздражительность разрастается в груди.

– Ты губишь себя этими таблетками!

– Я гублю себя этими концертами! Эти богачи приходят на меня посмотреть, как на аттракцион. На что способен Король сегодня, послушаем, посмеёмся… Эти разодетые дамы…Ты знаешь, что одна из них, шепнула мне на ухо?

– Догадываюсь…

– Они думают, что меня можно купить. Господи, кому нужно, что я чувствую! Мне плохо, Чарли, невыносимо плохо, я погибаю…

– А Мэри? Мы думали, что тебе хорошо с ней…

– Да, хорошо. Она чистая девочка, но это всего лишь на ночь, а потом наступает день, и всё начинается заново. Я стал бояться дневного света, прямо как вампир какой-то…

– А Ларри? Ваши беседы…

– Да, да, Ларри… Я не вижу будущего для себя, у меня есть всё, дальше двигаться некуда.

– А мировое турне?

– Ты же знаешь Полковника. Говорит, что это бешеные расходы. Придётся поднимать цены на билеты… Вокруг одни осколки, как от этого телевизора, и их уже не склеить.

– Алекс, нельзя опускать руки… Ты так стремился вернуть славу, популярность, а теперь…

– Да не популярность, я просто хотел вернуться к живым выступлениям, к общению с публикой.

– Ну так наслаждайся!

– Ты действительно не понимаешь? Эти бесконечные ангажементы… Я как в клетке, и мне не вырваться. Я достиг седьмого неба. И что теперь? К чему бы я ни прикасался, превращается в золото, а я устал быть «золотым мальчиком». Почему нельзя вернуться в прошлое и начать жить заново? Петь на маленьких сценах, для простых людей…Не быть лучшим, не быть Королём…

Алекс надолго замолчал. Он сидел с закрытыми глазами. Чарли подумал, что друг уснул, и облегчённо вздохнул.

– Памела ушла от меня… – вдруг громко произнёс Алекс.

– Да, я знаю.

– Вы всё обо мне знаете, даже в ванной комнате мне не скрыться от вас!

Назревала буря.

– Боже, как же вы все мне надоели! С вашей мнимой заботой!

Алекс вскочил, на пол полетели вазы, бумаги…

– Я ненавижу вас! Ненавижу!

Чарли выбежал из номера.

– Позови доктора! У Алекса приступ. – сказал он Джо, стоявшему возле двери.

Через несколько минут в номере было полно народа. Вбежал доктор, наполнил шприц. Парни скрутили Алекса, уложили на кровать.

– Успокойся, Босс, всё будет хорошо. Сейчас ты поспишь.

Алекс полоснул их испепеляющим взглядом. Почувствовав прикосновение иглы, он попытался вырваться, но стальные тиски натренированных телохранителей не давали даже пошевелиться. Спустя несколько секунд на ресницы опустился сон, дыхание выровнялось…

– Что с ним, доктор? – озабоченно спросил Рэд.

– Нервы сдали, поспит, успокоится. Ничего страшного.

«Ничего страшного?»

Мужчины недоумённо переглянулись.

«Еле успокоили. Что же дальше?»

…Алекс открыл глаза. Тупая боль пульсировала в голове. Он поморщился. События прошлой ночи смутно всплыли в памяти, краска стыда залила щёки.

– Алекс, как ты себя чувствуешь? – над ним склонилась Мэри.

– Наверное, хорошо. Ещё не понял. Ты дежуришь возле меня? По чьему наставлению?

– Ты хочешь меня обидеть?

– Извини, детка. Иди ко мне.

Алекс провёл языком по губам девушки, лаская её долго и умело, пока она не взмолилась.

– Милый, пожайлуста!

– Рано, милая, ещё рано.

Ему хотелось довести её до исступления. Тело девушки извивалось под ним.

– Ты такая горячая, влажная…

Когда Мэри уже была в полубессознательном состоянии, он приподнялся над ней, посмотрел в её затуманившиеся глаза и резко вошёл в податливое тело, погасив крик поцелуем. Она забилась в его объятиях. Приподняв её бёдра, мужчина вошёл глубже и ускорил темп. Его красивое лицо исказилось от страсти, и он, коротко вскрикнув, упал на неё.

– Что это было? – прошептала Мэри, спустя несколько минут.

Алекс обнял всё ещё дрожащую девушку.

– Всё для тебя, детка, всё для тебя.

В номере ничего не напоминало о событиях накануне. Всё было убрано, сломанный телевизор заменили новым.

«Надо попросить прощения у ребят».

Он встал, оделся, прошёл в ванную, принял душ. Благоухая одеколоном, посвежевший, подошёл к кровати. Поцеловал Мэри.

– Тебе пора, дорогая. Дела не ждут.

– Да, да, конечно, – смущённо произнесла девушка.

В номер постучали.

– Да, войдите.

Чарли просунул голову в дверь.

– Алекс, можно?

– Конечно. Мне надо поговорить с тобой.

Алекс сел за туалетный столик, открыл шкатулку с драгоценностями. Посмотрел на друга в зеркало.

– Прости меня за вчерашнее. Сам не знаю, что на меня нашло.

– Мы с парнями не держим на тебя зла. Просто очень обеспокоены твоим состоянием. Эти лекарства…

Алекс поморщился.

– Чарли, не начинай, мне хватает нравоучений от отца. Всё что дают мне врачи, помогает мне удержаться на плаву. Кстати, как тебе это кольцо?

– Оно прекрасно. Мастер превзошёл сам себя.

– Примерь!

– Алекс, это лишнее…

– Не обсуждай мои распоряжения, а делай, что я говорю.

– Спасибо, но ты действительно не должен был этого делать. Я – твой друг и понимаю гораздо больше, чем ты думаешь.

– Я знаю, Чарли, просто захотелось сделать тебе подарок.

– Кстати, для концерта всё готово.

– Скорей бы закончился этот ангажемент и на гастроли к моим поклонникам. Ты даже не представляешь, с каким нетерпением я жду встречи с ними.

Кстати, ты читал, что понаписали о концерте в Нью-Йорке? «Одновременно пёстрое, вульгарное и великолепное зрелище».

Алекс в раздражении смахнул газету со столика.

– Да что они понимают в моей музыке?

Чарли вскочил.

– Алекс, не волнуйся так!

– Не бойся, Чарли, я в порядке.

– Зато фильм о твоих гастролях получил «Золотой Глобус». Абель и Адидж постарались на славу.

– Да, я видел фильм. Он действительно получился на удивление хорошим. Но неужели я выгляжу настолько напыщенным? Воистину, «Нарцисс».

– Да брось, это всего лишь имидж. Фэнов не обманешь, они знают, каков ты на самом деле.

– Ох, уж этот имидж. Как я иногда его ненавижу. Надоело жить под этой маской.

– Но ты же понимаешь, что это крест всех знаменитых людей. Приходится чем-то жертвовать.

– Но не слишком ли большая жертва? Когда перестаёшь быть самим собой. Ок, Чарли, иди. Я скоро буду. Позови Ларри.

– Как ты себя чувствуешь? – стилист действительно был обеспокоен.

– Отлично, Ларсон. Никогда не чувствовал себя лучше. Приступай, у нас много дел.

Несмотря на пустоту в душе Алекс, как всегда, выступил блистательно. Кроме журналистов, отметивших, что Король уже не тот, каким был всего лишь пару лет назад, никто не заметил, как плохо их кумиру.

– Ларри, где Полковник?

– В казино, как всегда. Он проигрывает баснословные суммы.

– Я знаю, и меня выжимает досуха.

– Почему ты не заменишь его?

– Не знаю, Ларсон, много причин. Я благодарен ему за то, что имею, он поддержал меня после смерти матери. Ты знаешь, что свой катер он назвал «Грэйс»? Я не могу передать тебе, как меня это растрогало. Да и обещание, данное ему в юности, я же человек с золотым рукопожатием, для меня слово «Верность» не пустой звук. Хотя, ты знаешь, иногда я задумываюсь над тем, чтобы найти кого-нибудь другого. Страсть к игре совсем оторвала его от реальности. Он думает только о деньгах, творчество его не интересует.

– Тебе надо что-то менять, Алекс, рутина тебя засосёт.

– Я знаю, она меня уже засосала. Я по уши в этом дерьме. И вряд ли выберусь. Я достиг вершины, в юности я так хотел стать знаменитым, заработать денег, чтобы мои родные ни в чём не нуждались, а превратился в долларовый знак. Меня перестали воспринимать как человека с его чувствами и слабостями. Даже в самых страшных кошмарах я не представлял, каких масштабов достигнет моя слава. Одержимость фэнов пугает, я не могу понять этого. Чтобы я ни делал, это воспринимается с восторгом. А женщины… Скромный деревенский мальчишка, не умеющий танцевать, который смущался всякий раз, когда девочка обращала на него внимание, стал сэкс-символом. Может, ты мне объяснишь?

– Я и сам не могу понять. В тебе есть что-то такое, что заставляет людей сходить с ума на твоих концертах. Ты как будто посланник Небес, твои шоу– это что-то грандиозное! А голос – редкий дар Господа. Твои глаза, когда ты поёшь, удивительны.

– Да нет, Ларри. Я обычный человек, да, хороший певец, не спорю, но роль Мессии не про меня.

– Но ты когда-нибудь задумывался о своём влиянии на людей? Я видел зрителей на твоих концертах, они плачут, даже мужчины. А в пятидесятых, помнишь, как они ненавидели тебя? Сколько раз ты стоял перед судом, только потому, что ты нравился их жёнам, подругам, да просто потому что был лучше их?

– Да, это было забавно. Чесать кулаки приходилось частенько.

Алекс улыбнулся воспоминаниям. Да, тогда это не казалось смешным, наоборот, такое отношение обижало до слёз. В чём была его вина, что на автозаправочной станции его обступила толпа девушек, желающих взять автограф? Но рабочий АЗС, кстати, молодой парень, просто взвился.

– Мистер, уберите машину, вы создаёте очередь.

Алекс оглянулся. Его автомобиль был единственным.

– Приятель, здесь нет никакой очереди.

Конфликт не удалось решить миром. Парень полез в драку. Алекс рассёк ему бровь, и тот выхватил нож. К счастью, вовремя подоспели полицейские. Рабочий подал в суд на Алекса за нанесение увечий, и пришлось выплатить отступные. И таких случаев было много, но всё удавалось решить полюбовно за кругленькую сумму. В этом тоже была заслуга Полковника. В то время он заменил Алексу отца, решая все проблемы, связанные с его звёздным статусом. Как он был молод тогда и наивен! В двадцать один год пресса окрестила его «Королём», появились большие деньги, Алекс так и не научился распоряжаться свалившимся на него богатством. Часто инкогнито делал взносы в различные благотворительные организации, делал дорогие подарки друзьям, родным, да и просто незнакомым людям, покупал дома приятелям, а деньги всё не заканчивались. С каждым фильмом, выпущенным альбомом, каждым концертом их становилось всё больше и больше. Ему часто снилось, как поток горной реки, превращался в денежный омут, затягивая его, а на берегу стояли его отец и бывшая жена, наблюдая, как он тонет. Связи, богатство, слава не приносят счастья, Алекс теперь это прекрасно понял, но осознание этого пришло слишком поздно. Он на вершине успеха, но совершенно один, рядом нет никого, кто бы его понимал, ни друзей, ни любимых, ни семьи.

Алекс передёрнул плечами, возвращаясь из тяжёлых размышлений.

Ларри не узнавал друга. Даже в Голливуде, где Алекс увяз в трясине плохих фильмов, он так не падал духом. Его окружала МТ, и об их бурных вечеринках был наслышан весь Беверли-Хиллз.

– Что с тобой случилось, Алекс? Ты ведь никогда не опускал руки.

– Не знаю, Ларри. Я просто смертельно устал.

Он вдруг по-мальчишески улыбнулся, и Ларри в очередной раз поразился тому, как улыбка преобразила лицо друга. В глазах вспыхнул огонёк.

– Но я не сдамся. Я, как мой герой из фильма, встану на ноги, чего бы мне это ни стоило.

* * *

– Алекс, я рад тебе сообщить, что придумал, как совершить мировое турне, не покидая пределов Штатов.

– Объясните!

– Мы передадим твоё шоу по всему миру с помощью спутникового телевидения.

* * *

Встреча с продюсером шоу прошла в трагикомическом ключе. В офис к нему Алекс пришёл с армией телохранителей, после тех недавних угроз, они плотно обступили его нерушимой стеной, иногда грубо обращаясь с поклонниками. Алекс неоднократно делал им замечания по этому поводу, но те только отмахивались:

– Босс, они по-другому не понимают.

С важным видом, в чёрных очках и строгих костюмах, они действительно были похожи на мафиози. Парни расселись вокруг Алекса и выложили на стол пистолеты. Марти Пассета посмотрел на этот арсенал и обратился к певцу:

– Итак, Алекс, подготовка к шоу начинается через месяц. Трансляция будет вестись с Гонолулу. Там хороший звук, хорошая акустика и большой зал. А теперь, что касается тебя…

Он встал, подошёл к Алексу и пристально на него посмотрел. Певец снял очки. Дуэль взглядами продолжалась несколько секунд, и певец первый отвёл глаза. Он понял, что продюсер настроен решительно, ему вдруг вспомнились съёмки шоу 1968 г.

«Придётся действительно хорошо потрудиться, этот парень из того же теста, что и Стив.»

– Алекс, ты же понимаешь, что твои шоу последнее время перестали быть чем-то грандиозным, иногда ты просто отрабатываешь программу и уходишь со сцены. Ты выдохся. Соберись, надеюсь, ты понимаешь, какая ответственность лежит на тебе? Шоу будет транслироваться на Дальний Восток, в Европу. Ты не имеешь права подвести своих фанатов. К тому же…

Пассетта окинул взглядом фигуру Короля.

– …за последние полгода ты растолстел.

Оглушительная тишина, наступившая после его слов, ударила по ушам. Парни напряглись. Алекс встал, на щеках заиграли желваки. И вдруг… Это случилось так неожиданно, что телохранители вздрогнули.

Заливистый смех Короля прокатился по офису. Он обнял продюсера, и всё ещё смеясь, произнёс:

– Я сделаю, всё, что ты захочешь. И спасибо за то, что сказал правду.

Подготовка к шоу захватила Алекса полностью. На время он даже забыл о своих проблемах, понимая, что от него ждут чего-то грандиозного. Увидев зал, где ему предстояло выступать, он был приятно удивлён. Оформление, акустика, размер сцены более чем удовлетворили его запросы. Перетряхнув репертуар, Алекс остановился на нескольких проникновенных балладах, паре медли, несколько боевичков, куда же без них, хотя, положа руку на сердце, он вообще отказался бы от них. Ро-н-ролл был в прошлом, да, когда-то ему нравились эти жёсткие, динамичные произведения, но теперь он с большим удовольствием исполнял бы только соул, госпелы и блюзы, но имидж, чёрт бы его побрал, требовал своё. Несколько вылетов на Гаваи вместе с музыкантами, репетиции, примерка костюмов, в общем, всё как всегда. Привести себя в форму было уже не так легко, как раньше: появились боли в суставах, иногда, казалось, что всё тело выворачивает наизнанку. Доктор Ник недоумённо пожимал плечами: он не мог поставить диагноз. Несмотря на прогнозы врача боли в глазах не прошли, напротив, они стали более интенсивными. Перед концертами Алекс часто сидел в гримёрной с ледяным полотенцем на глазах, чтобы жжение и рези, хотя бы на время ослабили свою хватку.

И всё-таки Алекс сделал это. Он был уверен, что выступит как надо, не подведёт своих поклонников, хотя на протяжении всей подготовки его не покидали нервное возбуждение и тревога.

Цены на билеты не были проставлены, давая возможность зрителям самим оценить стоимость концерта. Было решено, что собранные деньги будет перечислены в Институт рака в Гонолулу. Алекс был приятно удивлён, узнав, что в общей сложности было собрано 75000 долларов. За два дня до главного шоу проходила генеральная репетиция в костюмах. Узнав, что возле здания собрались поклонники, Алекс велел их пустить, зал был забит до отказа. Во время выступления певец забыл начало одной из песен. Это был тревожный звоночек. За время его музыкальной карьеры с ним впервые случился такой казус. Он, конечно, извинился перед зрителями, свёл всё к шутке, но так стыдно ему ещё не было. Весь следующий день Алекс штудировал тексты, на прогоне песен был особенно требователен к музыкантам, все моменты, которыми он был недоволен накануне, были откорректированы.

Он вышел на сцену в белоснежном комбинезоне, расшитом драгоценными камнями, счастливый и энергичный как никогда и сразу же приступил к исполнению песни, которой обычно открывал свои шоу. Тут же последовала вторая, и только потом он произнёс в зал:

– Добрый вечер, дамы и господа! Надеюсь, вы получите радость от сегодняшнего шоу.

Продолжая говорить Алекс, заметив, как юная девушка тянется к нему с венком, подошёл к краю сцены и надел венок на шею. Поклонница оказалась хорошенькой и юной, Король выделил её, и, подмигнув, продолжил выступление. Публика была потрясающая, и хотя программа концерта, благодаря репетиции накануне, была известна заранее, все песни встречались бурными овациями. Во время исполнения особо чувственного блюза Король опять доказал, что он, как никто другой, может управлять многотысячной толпой. На каждое движение его тела из зала доносились истеричные крики женщин, в конце он так сексуально крутанул бёдрами, что вся женская половина зала взвыла. Алекс победно усмехнулся и закончил песню каратэшным приёмом, превратившимся в хореографию. Он давно вплёл в свои выступления приёмы каратэ, в его интерпретации они превращались в неимоверно красивые сценические движения. Певец, желая охватить весь зал, был везде, музыканты едва успевали следить за ним. В свете софитов, высокий и стройный, он выглядел как настоящий Король. За шарфики с его шеи шла настоящая борьба. Певец подшучивал над своей эмоциональностью во время исполнения баллад, тем не менее, слёзы на его щеках были искренни. Он в эти моменты вспоминал свою жизнь, своих любимых и отдавал им дань, как будто обращаясь к ним со словами любви.

Алекс старался каждому уделить внимание, хотя бы коснуться рук, тянувшимся к нему со всех сторон сцены. В конце шоу Алекс успел шепнуть Чарли, чтобы тот не сильно крепил плащ, и после финальной песни он бросил его в зал.

Концерт пролетел как один миг. Желая продлить расставание, Алекс снова обошёл всю сцену, прощаясь с вопящими фэнами, которые поднимались со своих мест, чтобы стоя и оглушительными аплодисментами отблагодарить своего кумира за подаренное удовольствие…

Алекс устроил вечеринку в своём номере, собрав всех музыкантов и подпевку. Звучали музыка и смех, исполнялись так любимые им госпелы и блюзы. Он глубоко уважал этих людей, которые были профессионалами своего дела, и те платили ему тем же. В порыве благодарности Алекс произнёс короткую речь:

– Я очень рад, что вы работаете вместе со мной, я понимаю, что иногда бываю невыносим, но прошу вас о поддержке и понимании.

– Да, конечно, Алекс, о чём речь! – послышались голоса.

Он подошёл к Джей-Ди, взял того за руку, посмотрел на запястье.

– Подари мне свои часы, они ведь серебряные?

– Пожайлуста! – удивился певец.

– И надень мои. – с этими словами Алекс снял свои золотые часы и протянул их другу. – Эти больше подходят к твоему кольцу.

– Алекс, я не могу принимать такие дорогие подарки.

– Ты хочешь меня обидеть?

– Нет, что ты!

– Тогда не о чем говорить.

– Спасибо тебе.

– Не стоит. Пойдём к ребятам.

– Гленн, а где твой зонтик? – обратился Алекс к пианисту. – что-то я давно его не видел.

Все рассмеялись.

– Я забыл его. А ты и рад стараться. Сколько можно поливать меня водой? Я ведь могу и сбиться.

– А ты зонтик не забывай! – похлопал его по плечу Король, и озорная мальчишеская улыбка появилась на его лице.

– Ребята, всё было настолько идеально, что и придраться не к чему. А жаль!

Люблю, знаете ли, покомандовать.

Музыканты заулыбались в ответ на шутку. В студии всегда присутствовал дух партнёрства и взаимопонимания, они работали, как единый механизм, но и сами не ожидали, что шоу пройдёт настолько хорошо.

– Вот только времени было маловато, – посетовал Алекс – не удалось, как следует пошалить.

– Но облить меня водой у тебя времени хватило, – послышался нарочито обиженный голос Гленна.

– То ли ещё будет, – рассмеялся Алекс.

– Не переживай, шуток было достаточно, – сказал Ронни, барабанщик.

– Меня всё-таки увидит весь мир, хотелось устроить настоящий спектакль.

– Шоу получилось потрясающим, увидишь в эфире – убедишься сам, – пробасил Джей-Ди.

Мэри сидела на диване, наблюдая за Алексом, он весь светился от радости, глаза искрились весельем, он часто подмигивал ей, а потом подсел и шепнул на ухо:

– Ты потрясающе выглядишь, я хочу тебя ласкать до изнеможения.

Девушка покраснела.

– Алекс, прекрати! За нами уже наблюдают.

Он положил руку ей на спину и стал нежно поглаживать.

Мэри заёрзала.

– Пожайлуста, не надо.

– Потерпи, скоро мы будем одни. И тогда ты будешь полностью в моей власти. А пока выпей вина, оно поможет тебе расслабиться.

– Девочки, – обратился Алекс к бэк-вокалисткам и подошёл к ним – вы были неподражаемы. Вам особое спасибо.

– Позволь вернуть тебе комплимент, – с улыбкой сказала Сисси – ты никогда не выступал лучше. Это было удивительное зрелище.

– Вы меня совсем захвалили. Без вашей помощи я бы не справился.

Когда все разошлись, Алекс обнял Мэри.

– Я очень благодарен тебе.

– За что?

– За всё: за твой голос, за твою любовь. И я хочу тебя прямо сейчас.

Он прижал её к стене, задрал платье и взял стоя. Прерывистое дыхание молодой женщины обжигало его лицо, стоны подстёгивали.

Потом, когда они лежали рядом, Мэри уткнулась в его плечо.

– Ты не перестаёшь меня удивлять, – прошептала она.

– Милая, мне просто очень хорошо с тобой.

– А как твоё здоровье?

– Я прекрасно себя чувствую. Теперь осталось только дождаться вердикта зрителей.

– Ты ещё сомневаешься? Ты-лучший.

Она погладила его по обнажённой груди.

– А как ты бросил плащ в зал! Этого никто не ожидал. Потрясающе!

– Я предупредил только Чарли. Мне это пришло в голову прямо во время концерта. Хотелось, чтобы у моих поклонников осталось что-то на память обо мне, кроме билетов.

– Ты удивительный человек!

– Не надо, Мэри, я такой же, как и все. Мне просто повезло немного больше, чем другим, больше возможностей и денег.

…Когда девушка уже спала, он тоже попытался забыться, но демоны прошлого обступили его со всех сторон, нервная дрожь сотрясала тело.

«Господи, да что же это происходит?»

Весь в холодном поту он ворочался в постели, пытаясь уснуть. Мэри тронула его за плечо. Он вздрогнул.

– Алекс, что случилось? Ты совсем не спал?

– Всё хорошо, поспал немного.

– Может, тогда займёмся чем-нибудь приятным?

– Не сейчас, милая.

– С тобой всё-таки что-то происходит, может, расскажешь?

– Ты сочтёшь меня безумным.

– Не думаю.

И Алекс, медленно подбирая слова, начал рассказывать: о своём чувстве вины перед матерью, перед умершим братом, про то, каким одиноким, он иногда себя чувствует. По мере рассказа он заметил, как расширились от ужаса глаза девушки. Она взяла его за руку, и он сжал её ладонь, невольно причиняя боль.

– Господи, Алекс, ты ни в чём не виноват. Ты убьёшь себя этими мыслями.

– Ты не понимаешь, мама хотела, чтобы я бросил сцену, а я не смог и этим свёл её в могилу, о Джесси я уже не говорю.

– Бедный мой, – она стала осыпать его лицо поцелуями. – Дорогой мой, тебе нужна помощь.

Он грубо оттолкнул её.

– Забудь, что я тебе говорил. И помощь мне не нужна, сам справлюсь Уходи, я хочу побыть один.

Дурак, идиот! И зачем этой девочке мои проблемы!

– Прости меня, – тихо сказал Алекс. – иди ко мне.

Она повернулась к нему. По её лицу катились слёзы. Он медленно снял с неё платье.

– Мы больше не будем говорить о моих неприятностях, просто давай наслаждаться обществом друг друга, хорошо?

– Хорошо.

* * *

Алекс позвонил бывшей жене, чтобы поинтересоваться, когда к нему приедет Лиза-Мария.

– Привет, дорогой! – послышался в телефонной трубке её весёлый голос – Как ты?

Алекс скрипнул зубами. На губах застыли ругательства. На заднем фоне слышались голоса, смех Майка.

– Погоди, Майк, звонит бывший муж. Я немного поговорю с ним и вернусь к гостям.

– Тебе хорошо, милая? Веселишься вовсю?

– Да нет, просто зашли друзья Майка, решили посидеть в узком кругу.

Алекс отчётливо представил, как любовник Памелы обнимает её, пытаясь увести от телефона. Слышал её кокетливый смех.

– Дорогая, ну хватит, поговоришь потом. – Майк выхватил трубку и сказал уже Алексу:

– Правда, приятель? Ведь этот разговор может и подождать?

– Ты, грязный ублюдок! Дай мне поговорить с женой! – вышел из себя Алекс – Это ты можешь подождать.

– Остынь, Алекс. Я понимаю твою обиду, но так уж случилось. Ты потерпел поражение, а я победил.

Да он пьян, иначе не осмелился говорить со мной в таком тоне.

В трубке послышался какой-то треск, потом их разъединили. На следующий день ему перезвонила сама Памела.

– Так о чём ты хотел поговорить?

– О дочери, о чём ещё мы можем говорить.

– Не злись, Алекс. Ты сам так решил. И теперь у каждого из нас своя жизнь.

– Нет, дорогая, это ты ушла от меня, поставив меня перед фактом. Ладно, я не хочу говорить об этом. Когда ко мне приедет Зайчонок?

– На следующей неделе, ты будешь свободен?

– Да! И передай Майку, чтобы теперь оглядывался на улице.

– Ты о чём?

– Он поймёт. Пока!

Алекс в гневе бросил трубку на рычаг. И повернулся к девушке, которая находилась с ним в эту ночь.

– Продолжим, детка?

Но чтобы она ни делала, тело Алекса не реагировало на её ласки, мысли витали далеко, взгляд был отсутствующий.

– Ок, милая, можешь не стараться. Сегодня, боюсь, ничего не получится.

Девушка надула губки.

– Но ведь следующего раза не будет?

– Значит, тебе не повезло. Джо тебя проводит.

И тут же забыл о ней.

– Сонни, зайди ко мне.

Когда друг был в номере, Алекс дал ему пистолет и сказал:

– Ты должен его убить.

– Кого?

– Майка, конечно. Слышал бы ты, как он посмел со мной разговаривать.

– Я не буду это делать, Алекс. Ты сам пожалеешь завтра о своих словах.

Мало ли у Памелы будет любовников, и что, их всех физически устранять?

– Ты хочешь сказать, что Майк не первый?

– Не знаю, Алекс, честно не знаю, но теперь, когда вы разошлись, её ничего не будет сдерживать. Оставь эти мысли, вот увидишь, она ещё приползёт к тебе на коленях и будет умолять, чтобы ты её принял обратно, а это, – Сонни посмотрел на пистолет – поступок слабого человека. А ты ведь не такой?

– Но, если я узнаю, что он хоть как-то обидит мою дочь, клянусь всем святым, я убью его голыми руками без чьей-либо помощи.

– Всё будет хорошо, Босс. Кстати, Джулия ушла недовольная.

– Ничего, может кто-то из парней её утешит.

– Может быть, девочка прехорошенькая. Ну что, я пошёл?

– О нашем разговоре никому.

– О чём речь? Мог бы и не предупреждать.

* * *

Тот концерт ничем бы не отличался от остальных, если бы не один неприятный случай. Посреди концерта на сцену прорвались четверо парней. Один из них с угрожающим видом кинулся к Алексу, Рэд и Сонни тут же оказались рядом. Всё сразу смешалось, несколько минут шокированная публика наблюдала форменную баталию. Впервые приёмы карате пришлось применить на практике. После того, как парни были повержены, Алекс сказал в микрофон:

– Простите, дамы и господа, за этот неприятный инцидент.

Дальше шоу продолжилось в привычном ключе, даже лучше прежнего. Алекс выкладывался по полной, желая стереть из памяти поклонников произошедшее.

– Дик, как такое могло случится? – спрашивал Король одного из своих телохранителей после концерта.

– Их женщины чересчур восхищались тобой, вот мужчины, приняв на грудь немного больше, чем следовало, решили показать, на что они способны. Ревность и зависть, Босс.

– В любом случае я рад, что мы им надрали задницу.

– Да уж, впредь неповадно будет.

– Вот только у прессы появится лишний повод обозвать меня психом.

– Не переживай, Полковник всё уладит.

– Полковник, да, Полковник, он вездесущ.

Отпустив Дика Алекс ещё долго сидел в гримёрной. Из зеркала на него смотрело уставшее лицо. Несмотря на впечатляющие рейтинги «Алохи», в общей сложности его посмотрело около 1,5 миллиарда человек, Алекс всё больше погружался в депрессию. Что дальше? Спрашивал он сам себя. Ребята не понимали его чёрной меланхолии: как говорится, нам бы его проблемы. Деньги, обожание женщин… А ему хотелось покоя, простой жизни, но теперь у него слишком много обязательств, надо платить по счетам.

Мне очень плохо… Я не знаю, что мне делать и есть ли выход… Ночь бесконечна… Бог не слышит меня…Гастроли, записи… Записи, гастроли… Бесконечный круговорот…Я, наверное, никогда не найду покоя…Как же я устал от жизни…Помоги мне, Господи…

К нему прижалась Мэри. Её объятия на секунду смягчили его боль. Таким она его никогда не видела: глаза потемнели и стали почти чёрными, губы были сжаты. Он до боли сжал её в объятиях и вдруг без предварительных ласк вошёл в неё. Она вскрикнула и вцепилась в его плечи, пытаясь оттолкнуть, но он закинул её руки за голову и прижал к кровати. Боль прошла, волны наслаждения разлились по телу, и девушка прекратила сопротивление. Ощутив перемену, Алекс ускорил темп, они кончили одновременно.

– Алекс, не делай так больше, ты напугал меня.

– Да? А мне показалось, что тебе понравилось.

Мэри покраснела.

– Ты был не со мной.

– А с кем? Позволь спросить.

– Не знаю, но я таким тебя никогда не видела.

– Девочка, ты меня совсем не знаешь. Я могу быть разным.

И он посмотрел на неё долгим, пронизывающим взглядом, цвета весеннего неба. Умиротворение наполнило его душу. Алекс лёг на спину и посмотрел в потолок.

– Ты никогда не задумывалась, что нас ждёт там?

– Где там?

– За пределами жизни.

– Наверное, рай или ад. Возможно, страшный суд.

– Да, суд. Меня будут строго судить.

– За что? Разве ты так много грешил?

– Достаточно. Хотя старался никому не причинить зла. Но сегодня я сделал больно одному из своих поклонников. Прямо как помутнение какое-то нашло.

– Ты ведь не знал, что у него на уме. Вдруг он бы выхватил пистолет?

– Да я всё прекрасно понимаю, к тому же они были пьяны, и может быть, так и надо было поступить, но всё равно как-то паршиво на душе, я впервые причинил кому-то физическую боль.

– У тебя не было другого выхода. Помнишь угрозы?

– Я всё помню. Но на меня так никто и не покушался, а я окружил себя стеной телохранителей, целые наряды полицейских охраняют меня и от кого, от моих фэнов. Иногда мне просто хочется спуститься в зал, пообщаться с ними, узнать, что их волнует, может, помочь чем-то. Вот и Мухаммед Али сказал мне, что я зря от них прячусь, ведь они не хотят мне ничего плохого, а я чего-то боюсь.

– Алекс, ты неправ. Твои поклонники одержимы тобой. Никогда не знаешь, на что они способны, чтобы заполучить хоть что-то на память о тебе.

Король тряхнул волосами.

– Чёрт, я же обещал тебе, не говорить о своих проблемах, – он улыбнулся. – Что ты со мной делаешь, детка?

В его голосе появилась сексуальная хрипотца.

– Говори, милый, я люблю слушать твой голос, и меня действительно беспокоит, что тебя тревожит. Хотя бы выслушав, я смогу помочь тебе.

– Ты настоящий ангел!

Он обхватил её сосок губами, а рукой провёл по шелковистому животу девушки. Мэри судорожно вздохнула.

– Тебе хорошо, детка?

Длинный протяжный стон был ему ответом. Пристально глядя ей в глаза, Алекс поцеловал её, раздвинув языком губы, когда их языки встретились, девушку затрясло. Он закинул её ноги себе на плечи и одним рывком наполнил её всю.

…– Ларри, почему Бог выбрал меня? Меня, а не Джесси. Почему я, мальчишка без всякого музыкального образования забрался так высоко?

В Мемфисе была глубокая ночь. Только теперь Алекс мог расслабиться, сидеть за рулём автомобиля и разговаривать с другом.

– Неисповедимы пути Господни. Только он один знает, кому какую дорогу пройти.

– Ты знаешь, иногда мне кажется, что я счастливейший из смертных, а иногда, что на мне проклятие, и голос, который вы все называете даром, тоже проклятие. Бывают минуты, когда мне хочется бросить всё и уехать на необитаемый остров, построить там хижину, ловить рыбу и просто наслаждаться спокойной жизнью.

– Ты не сможешь.

– Да, не смогу. Мне постоянно чего-то не хватает, я всё в жизни хочу попробовать, но вряд ли успею.

– О чём ты?

– Я долго не проживу.

– Откуда такой пессимизм?

– Я просто знаю. Называй это как хочешь. Предчувствие, интуиция…

– Просто тебе надо хорошенько отдохнуть, может быть пройти обследование в больнице, у тебя ведь участились боли?

Алекс в досаде взмахнул рукой.

– Ты тоже мне скажешь, что я наркоман.

– Я не говорил этого.

– Да как же вы все не понимаете! Мне нужны эти таблетки, чтобы чувствовать себя живым.

– Но они убивают тебя.

– Меня убивает моя жизнь. Я живу неправильной жизнью, вокруг меня множество людей, а я как будто в вакууме, люблю ночь, ненавижу день. Что со мной, друг?

– Ты особенный, не такой, как все. Человек тонкой душевной организации, слишком чувствительный ко всему, что тебя окружает.

– Вот и мама мне говорила то же самое, но я такой же, как все. Люблю поесть, люблю повеселиться, люблю женщин.

– А как же тот свет, что идёт от тебя, когда ты на сцене?

– Не знаю, о каком свете ты говоришь. Я просто пою, это, то, ради чего я живу, и разве другие артисты не чувствуют то же самое?

– Может быть, но все чувства написаны у тебя на лице, и они искренни. Ты отдаёшь всего себя людям, и они подпитываются твоей энергией, твоей любовью. Вспомни свою встречу с фэнами перед «Алохой», многим хватало просто дотронуться до тебя, коснуться твоей руки.

– Да, я тогда здорово заставил понервничать охрану, ведь, наверное, никто не ожидал, что я пойду общаться, вместо того, чтобы просто сесть в джип и поехать к месту концерта.

– Я не об этом…

– Ларри, не надо. Такие разговоры заставляют меня нервничать.

– Но это так, как бы ты не избегал этого.

– Тогда почему Памеле этого показалось мало? Ведь она имела больше, чем все мои поклонницы вместе взятые? Что случилось с нынешним поколением женщин? Всего лишь пятнадцать лет назад любая на её месте почитала бы за счастье сидеть дома и ждать мужа, заниматься домашними делами и воспитанием ребёнка, а теперь им всем хочется быть наравне с нами. Эмансипация…

– Тебе всё ещё больно…

– Эта рана никогда не заживёт. Не знаю, любовь это или уязвлённое самолюбие, а может и то, и другое.

– Так прости её, и попытайтесь всё наладить. У вас всё-таки ребёнок.

– Это невозможно. Я не смогу простить её. Она звонила мне, что-то не заладилось у неё с Майком.

– Ну и?

– Я никогда не приму её обратно. Сейчас меня интересует только дочь. Возможно, после такого предательства я вообще не женюсь. Они все ангелы, пока не получат желаемое.

– А вдруг тебе повезёт?

– Да нет, рисковать я больше не буду. Это слишком болезненно.

Вдруг Алекс затормозил у старой лачуги, у крыльца которой сидела огромная рыжая собака. Он долго смотрел на неё и вдруг с горечью сказал:

– Вот пёс, отсутствовал где-то всю ночь, а человек, выйдя утром и увидев его здесь, не знает, что его питомец делал всю ночь, и это собака никому не обязана отчётом. Вот что и есть жизнь. Я хочу быть неизвестным и свободным. Повернуть бы время вспять, я бы, зная, что меня ожидает, просто бы посмотрел на окна студии «Сан» и проехал мимо, тогда бы и семья была бы, и искренние друзья, которым, кроме дружбы, от меня ничего не было бы нужно. Ещё Сэм мне говорил, что за славу, они заберут мою душу, выпотрошат её и выкинут, как ненужную вещь, ведь всегда можно купить новую.

– Ты не прав, Алекс, такого, как ты, больше не будет, и все это понимают.

– Тогда почему я всегда должен делать только то, что мне говорят? Алекс, ты должен сделать эту запись, Алекс, ты должен сняться в этом фильме. Даже мою свадьбу и то устроил Полковник. Неужели я настолько слабовольный человек, а, Ларри?

– Нет, Алекс, нет, просто законы шоу-бизнеса таковы, что никого не интересует внутренний мир артиста, это ведь не приносит денег, а в нашей стране все поклоняются золотому тельцу, тебе ли этого не знать.

– Знаешь, Ларри, иногда мне кажется, что у меня раздвоение личности, я настолько сливаюсь со своим сценическим образом, что иногда не понимаю, кто я на самом деле.

– Ты сильный, Алекс, – Ларри положил ему руку на плечо, – ты помнишь, когда мы познакомились, ты тоже был в поиске, и в какой депрессии находился, но ты выстоял, вновь доказав миру, что ты лучший. «Алоха» – это что-то грандиозное, таких шоу не давал никто до тебя, да и после вряд ли кто-то сможет повторить твой успех. 1,5 миллиарда человек, Боже правый! Ты хоть представляешь, сколько это людей?

– С трудом, – рассмеялся Алекс – ну что, Ларри, возвращаемся домой?

– Да, пожалуй, уже утро. Надо отдохнуть.

Проезжая по бульвару, названного его именем Алекс увидел на противоположной обочине грязного старика в драном пальто.

– Надо подъехать к тому нищему, видишь, на той стороне?

Развернуться не получалось.

– И куда всем надо в такую рань? – ворчал Алекс.

Пришлось объехать целый квартал, но старика на месте уже не оказалось, медленно проезжая мимо магазинов и заглядывая в них, в надежде найти бездомного, но нищий как в воду канул, тогда Алекс, отчаявшись, поехал в сторону Роузленда, ему стало невыносимо больно, в груди растёкся огонь, и он заплакал.

– Он так нуждался в помощи, – заикаясь говорил певец, – а я не смог ему помочь.

В угнетённом состоянии они приехали домой.

Алекс поднялся к себе, пытаясь читать, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, но книга не помогала, он спустился вниз, сел за пианино и запел, песня помогала ему обрести душевный покой. Вдруг Алекс почувствовал, что в дверях кто-то стоит. Он обернулся и увидел Джерри. Тот, как завороженный, смотрел на него.

– О, я всё испортил, – огорчённо произнёс он. – Это было прекрасно.

Алекс подмигнул ему и продолжил петь дальше. Когда стихли последние аккорды, он подошёл к другу.

– Привет! Я так рад тебя видеть! Когда ты приехал?

– Сегодня ночью, но тебя не оказалось дома, и я сразу же пошёл спать.

– Я, наверное, разбудил тебя. Прости.

– Всё в порядке. Я уже не спал. – солгал Джерри, чтобы не огорчать друга. – Пойдём, поговорим, мы ведь не виделись с той памятной поездки в Вашингтон.

– Тебе что-то тревожит? – спросил он, когда они удобно расположились в столовой, стол для завтрака уже был накрыт.

– С чего ты взял?

– А ты всегда играешь на пианино, когда находишься в смятении.

– Да вот сегодня утром встретили с Ларри бездомного старика, но ничем помочь ему не смог. Горько как-то на душе.

– Всем не поможешь.

– Да, не поможешь, и всё равно чувствую себя виноватым.

Они помолчали, прихлёбывая вкусный крепкий кофе, Алекс даже закурил тонкую сигару, хотя делал это крайне редко.

– Как ты здесь поживаешь?

– Да потихоньку, развод в самом разгаре, адвокаты Прис уже высосали все соки. Отец в ужасе, она запросила 725 тысяч компенсации, это не считая выплат на гардероб, алиментов и прочего.

– Подожди, Алекс, компенсации за что?

– Не знаю, наверное, за жизнь со мной.

– Ты шутишь? Ты что алкоголик, который бил жену и дочь?

Алекс горько усмехнулся.

– Держал взаперти, не давал самореализоваться, изменял, в общем, причин много. Иногда я думаю, что во многом был не прав. Я просто хотел уберечь её от внешнего мира, а она хотела стать актрисой, стать чем-то большим, чем просто женой Алекса Престона.

– Да брось, она хотела получить твою фамилию и часть твоего состояния, которое не с неба на тебя свалилось. Она, что, не знала, как тебе доставались эти деньги?

– Не знаю, Джерри, я уже перестал что-либо понимать. Я считал, что даю ей достаточно, но этого оказалось мало. Нашла мужчину, с которым ей лучше, чем со мной, так пусть он попытается сделать её счастливой, если мне это оказалось не под силу. Только бы развод пережить…

– Тебе очень плохо. – утвердительно произнёс Джерри.

– Ничего, прорвёмся, мне не впервой вставать с колен. Памела мечтала о том, чтобы я всё время находился рядом, посещал благотворительные обеды, светские рауты, в общем, жил, как звезда, почившая на лаврах. Может быть, когда-нибудь так и было бы, но не сейчас.

– Ты уверен? По-моему, ты не из тех людей, кто останавливается. Помнишь наш разговор несколько лет назад, когда ты сказал, что самой тяжёлое в жизни, это ничего не делать?

– Конечно, помню. Я просто хочу всё успеть, пока ещё в силе, и пока мои поклонники любят меня. Я… – он щёлкнул пальцами, подбирая слова – не знаю, как это сказать, что-то должен сделать, отблагодарить их за верность, ведь все эти годы они ждали меня.

– Ты и так делаешь больше, чем нужно. Только мы, твои друзья, знаем, как ты выкладываешься на гастролях, буквально полумёртвый возвращаешься в отель.

– А разве может быть иначе? Люди платят за это деньги, возможно последние. Я не имею права их подвести.

– Но ты не должен так много работать. Отдых нужен всем. В конце – концов, ты тоже человек.

– Да, человек, но буду работать на пределе возможностей и дальше, по – другому я просто не могу.

– А как твой организм? Справляется с таким графиком жизни хозяина?

Алекс с досадой качнул головой.

– Иногда даёт сбои, вот почему я так тороплюсь. У меня нет времени размениваться на мелочи.

Джерри был поражён. Несколько минут он в ступоре просто молчал.

– Последнее время стала болеть спина, но это пройдёт. А так, всё по – прежнему. Доктор Ник говорит, что всё наладится после кратковременного отдыха. Ладно, я не хочу говорить об этом. Больше всего меня убивает то, что я всё время вынужден сидеть на диетах, а потом не могу справиться с раздражительностью. Кстати, – Алекс вдруг по-мальчишески улыбнулся – я познакомился с потрясающей девушкой.

– Сколько их у тебя было…

– Нет, эта особенная. Высокая, светловолосая, и, по-моему, по – настоящему любит меня. Даже нашла общий язык с ребятами.

– Не боишься конкуренции? – пошутил Джерри.

– Конкуренция делает борьбу интересной, не так ли? – в тон ему ответил Алекс.

– Да, пожалуй. Расскажи о ней.

– Её зовут Лора. Мисс Теннеси.

– Ты верен себе, всегда выбираешь красоток.

– Что ж поделаешь, уж такой я. Люблю, чтобы меня окружала красота. Я тебя с ней познакомлю.

– Обязательно.

– Как ты смотришь на то, чтобы как-нибудь собраться и сыграть в футбол, как в старые добрые времена?

– Было бы неплохо.

– Ты как, не потерял форму?

– Мне снять футболку?

Алекс засмеялся.

– Верю, верю, а вот мне придётся туго. Нет прежней лёгкости в теле.

– Не прибедняйся, в «Алохе» ты двигался, как юноша.

В столовую вошла юная блондинка.

– Алекс, ты вообще не ложился? – зевая, спросила она.

На лице певца появилась счастливая улыбка. Он подошёл к девушке, поцеловал в щёку.

– Познакомьтесь, Джерри – Лора.

– Очень приятно.

– Мне уже Алекс успел рассказать о Вас.

– Да? И что же он рассказал? – кокетливо поинтересовалась Лора.

– О том, какая вы необыкновенная. Он не преувеличивал.

– Эй, ребята, я вам не мешаю?

Лора прижалась к Алексу, обняв его за талию.

– Как ты можешь помешать, милый!

Она с такой любовью смотрела на Алекса, что Джерри впервые позавидовал другу и в то же время порадовался за него.

Господи, сделай так, чтобы он был счастлив!

– Ну что же, Джерри, располагайся, ещё увидимся. Я пойду немного отдохну.

– Конечно, Алекс, отдыхай, я найду себе занятие.

Обнявшись пара поднялась наверх. Лора сняла с Алекса рубашку, уложила в кровать, поцеловала и легла рядом, взяв за руку.

– Засыпай, милый.

Она положила прохладную руку на его глаза, и Алекс уснул, как ребёнок, с улыбкой на губах.

Они познакомились в Лас-Вегасе, Лора с приятелем присутствовали на концерте Короля, сначала она получила его поцелуй, а потом попала и в его гримёрную. Их отношения начались практически сразу. Лора, как и все женщины, не смогла устоять перед обаянием и сексуальным магнетизмом этого человека. Это невероятно, но вне сцены Алекс был ещё более привлекателен. Он, как будто снимал маску, и притягивал к себе ещё больше своей непосредственностью и естественностью. Несмотря на молодость, Лора понимала, что если согласится провести с ним ночь, то поставит крест на их дальнейших отношениях, и поэтому рискнула отказаться посетить его номер в отеле. Алекс был поражён этим отказом, но всё-таки назначил встречу на следующий вечер. На первом свидании были цветы, невинные безделушки и его глаза, светящиеся восхищением. И понеслось… Он, несмотря на занятость, всегда находил время позвонить ей, пригласить на ужин, они подолгу беседовали и целовались до боли в губах, дальше он не позволял себе заходить. А потом последовало приглашение в Роузленд. Девушка могла праздновать победу. Поначалу было тяжело привыкнуть к образу жизни хозяина Роузленда: днём он спал, а ночью бодрствовал. Здесь она впервые столкнулась с его тяжёлым характером, к перепадам настроения невозможно было приспособится. И всё-таки она надеялась, что сможет стать незаменимой для него.

…Тот день был тяжёлым для всех. Суд присудил опеку над Лайзой-Марией обоим родителям. И теперь предстояло решить, с кем будет проживать девочка постоянно, а к кому просто будет приезжать в гости. Скандалы и споры стали привычными.

– Лос-Анжелес огромный бешеный город, ребёнку будет там плохо! – кричал Алекс Памеле по телефону – Ей будет лучше в Мемфисе!

– Ты постоянно в разъездах, кто за ней будет присматривать? Кто будет заниматься её воспитанием?

– Можно подумать, что вы с Майком идеальные воспитатели!

– Перестань, Алекс, твоя ревность неуместна, мы разговариваем о нашем ребёнке.

В конечном итоге, несмотря на боль, разрывающую сердце, Алекс согласился с доводами экс-жены. Теперь предстояло тягостное расставание с Зайчонком неизвестно на какой срок, и хотя он знал, что дочь будет бывать у него так часто, как он захочет, тот момент разлуки был очень тяжёлым для его израненной души.

Он молча смотрел, как ребята загружали голубой «мерседес» Памелы, потом обнял её и сказал:

– Если тебе что-нибудь понадобится, неважно что, ты знаешь, как меня найти.

Алекс подошёл к дочери, подхватил её на руки и долгое время прижимал к себе.

– Будь хорошей девочкой, Зайчонок. Ты будешь часто навещать меня, пусть мама научит тебя пользоваться телефоном, и ты сможешь звонить мне каждый день, хорошо?

Девочка пристально посмотрела на отца.

– Ты плачешь, папочка?

Алекс не замечал, как по его щекам текут слёзы. Он метнул на Памелу испепеляющий взгляд, последний раз поцеловал шелковистую щёчку, передал Лизу-Марию матери и, резко развернувшись, пошёл назад в дом, не оглядываясь.

Алекс заперся в спальне и весь остаток дня не выходил, не заказывая обед, не отвечая на телефонные звонки и ни с кем не общаясь. К себе он не пустил даже Лору.

Из спальни доносились ругательства, потом как будто всё затихло. Джерри подумал, что Алекс оглушил себя дозой успокоительного, но вдруг послышались рыдания, похожие на рёв раненного зверя. Когда он постучал в дверь, то услышал:

– Убирайтесь все к чёртовой матери! Оставьте меня в покое!

Вплоть до четырёх часов ночи злость и отчаяние не отпускали Алекса, но потом им на смену пришли какие-то обречённость и пустота. Он затих и попытался забыться с помощью снотворного. Ничего не помогало. И он спустился вниз. В гостиной сидели Джо и Джерри.

– А вы почему не спите?

– Да что-то не хочется, ты как?

– Всё ок! Я сильно бушевал?

– Мы всё понимаем.

– Сыграем в рокетболл?

– Хорошая идея.

Игре удалось оттащить его от бездны. Алекс немного отвлёкся, пытаясь обыграть Джо, даже смеялся, но смех получался горьким и натянутым.

Алекс сломался, – с болью признал Джерри – боже, что теперь будет? С ним, со всеми нами.

Все те годы, что Джерри был знаком с Алексом, он знал друга, как сильную и неординарную личность, но теперь он не был уверен, что Алекс выстоит после такого удара, и чем ему помочь Джерри не знал. Поклонники даже не подозревали, какая буря бушует в душе их кумира, они видели его цветущим, весёлым, готовым отдавать всего себя без остатка, а на самом деле от прежнего Алекса оставалось всё меньше и меньше.

Может Линде под силу вытащить его?

Через несколько дней ничего не напоминало о разыгравшейся драме. Алекс взял себя в руки, у всех попросил прощения, Лору обсыпал драгоценностями. В один из вечеров в Роузленде собралась почти вся МТ. Они сыграли в футбол, Алекс был в прекрасной форме, даже вспомнил случай из их юности…

… Они играли в футбол весной 1955 г. К ним подошли двое крупных ребят.

– А слабо сыграть с нами?

– Присоединяйтесь! – улыбнулся им Алекс – Посмотрим, на что вы способны.

Началась игра. И вдруг один из новых знакомцев неожиданно грубо ударил Алекса и сбил его с ног. Тот был поражён. Они, конечно, с ребятами играли довольно агрессивно, но никто никогда не причинял другому боли намеренно. Тем не менее, Алекс поднялся и продолжил играть. Рэд, сообразив, что происходит, пришёл в ярость:

– Сейчас я доберусь до этого ублюдка!

– Нет, Рэд! – остановил его Алекс – Нет, чёрт возьми! Играем дальше!

Теперь это мало походило на игру. Все уже поняли, что парни пришли проучить «красавчика» Престона, до Короля тогда ещё было далеко, но дома, на Юге, он был довольно известен. Удары сыпались один за другим, Алекс валился на землю, но каждый раз поднимался, и чем сильнее получал удар, тем быстрее поднимался. Все ребята были вне себя от гнева, но Алекс никого не хотел слушать.

– Я не хочу проиграть! – стиснув зубы от боли, сказал он Джерри.

И вдруг… Когда один из парней пытался нанести очередной удар, Алекс произнёс:

– Бей меня слева!

– Что? – переспросил соперник.

– Бей меня с левой стороны!

– Почему?

– С этой стороны у меня ещё остались целые рёбра.

Парень засмеялся, но удар не нанёс. Больше нападений не было. Когда игра закончилась, друзья расположились на лужайке, решив немного отдохнуть. Вскоре недавние соперники подошли к ним.

– Ну, я им сейчас задам! – вскочил Рэд.

– Остынь, Рэд! Послушаем, что они скажут.

Алекс сел поудобнее, чтобы ушибы не так сильно болели, и стрельнул глазами в сторону подошедших.

– Мы просим прощения, Алекс, нам очень понравилась игра. Надеемся, мы не причинили тебе вреда?

– Пустяки. Пара ссадин.

Их лица озарила счастливая улыбка.

– Вот ещё что, там наши жёны. Ты дашь им автограф?

– Конечно, о чём речь?

Так у Алекса на два поклонника стало больше.

… Компания весело рассмеялась воспоминаниям. И вдруг все ошеломлённо замолчали. Со второго этажа спускалась Лора в белоснежном манто. Алекс подошёл к ней, взял за руку.

– Парни, кто не знает, это моя новая подруга Лора. Прошу любить и жаловать.

Девушка улыбнулась. И мужчины в ужасе уставились на её беззубый рот. Спустя несколько секунд Алекс, поняв, что Лора зачернила себе резцы карандашом, зашёлся от хохота.

– Я обожаю тебя, детка, – всё ещё смеясь, произнёс он. – извините нас, парни.

Он подхватил её на руки и понёс наверх.

Но такие вечера случались всё реже. Чаще всего Алекс находился в мрачном расположении духа, заедая чёрную меланхолию тяжёлой пищей.

– Проклятье, я опять растолстел! – кричал он впоследствии, когда весы показывали лишний вес.

В такие моменты только Мамуля, как он нежно называл теперь Лору, могла успокоить его. Она разрабатывала для него диету на основе йогуртов и свежих овощей и следила буквально за каждой порцией пищи, которую приносили ему. На правах хозяйки дома Лора запрещала поварихе готовить калорийные и жирные блюда.

– Но мистер Престон любит это, – оправдывалась та.

– С мистером Престоном я сама поговорю.

И вес приходил в норму, но душевное состояние Короля вызывало всё больше опасений.

– Джо, ты разве не видишь, что происходит?

– А что происходит? Лора, ты зря волнуешься. Это же Алекс. Всё пройдёт. У него такой период. Мы уже все привыкли.

– Да нет же, ему плохо, ему действительно плохо. Он опять зачастил к своей аптечке.

– Босс лучше знает, что ему нужно. Не вмешивайся, иначе и тебе достанется.

Джо оказался прав. Это была их первая ссора. Как только Лора заикнулась о лекарствах, Алекс тут же взвился.

– Я сам знаю, что мне делать. Спасибо, что ты так заботишься обо мне, но ты ничего не знаешь.

– Чего я не знаю, Алекс? Расскажи, может я смогу тебе помочь.

– У меня хватает помощников и советчиков. Я уже сыт по горло их, так называемой, помощью. Милая, – сменил Алекс гнев на милость, – не забивай свою хорошенькую головку моими проблемами. Тебе ведь хорошо со мной?

– Да, хорошо. Но я не могу видеть, как ты убиваешь себя.

– С чего ты взяла, что это вредит моему здоровью? Всё хорошо. Просто иногда болит голова, и я принимаю обезболивающее. Ты ведь так же поступаешь, когда у тебя что-то болит?

– А снотворные? Ты же пьёшь их горстями, засыпая прямо за столом. Ты забыл, что случилось на прошлой неделе? А вчера? Я не могла тебя добудиться. Я думала, что ты умер.

– Я ценю твою заботу, и, будь уверена, никогда этого не забуду. Но запомни, что касается моей жизни, я буду принимать решения сам и только сам.

– А я кто для тебя? Если моё мнение тебя не интересует.

– Ты моя любимая женщина, и я благодарен Богу за то, что он послал мне тебя, но, пожайлуста, давай не будем больше говорить об этом. Я не хочу ссориться.

Он опустился перед ней на колени и прижался лбом к её животу.

– Ты очень дорога мне, очень.

Лора положила руки ему на затылок, нежно поглаживая.

– И всё – таки, Алекс, задумайся над моими словами, я не хочу потерять тебя.

Он посмотрел на неё снизу вверх. В его глазах отражалась вечность. Лору пугал такой взгляд. Она часто задумывалась, что Алекс видит в такие моменты, но спрашивать не решалась.

– Всё будет хорошо, – глухо произнёс он.

– Я надеюсь.

– Ты можешь меня сейчас оставить ненадолго?

– Что случилось? Тебе плохо?

– Пожайлуста! – еле сдерживаясь, сказал Алекс.

Боясь назревающего конфликта, Лора предпочла ретироваться.

Алекс лёг на кровать, боль в спине нарастала. Он потянулся к тумбочке. Высыпал на ладонь две таблетки, проглотил и закрыл глаза, ожидая, когда лекарство начнёт действовать. Он не хотел пугать молодую женщину видом своих страданий. Она не знала всей правды, и пусть всё остаётся, как есть. Сквозь стиснутые зубы прорвался стон. Алекс прекрасно знал, что о нём думают парни: притворяется, придумывает болезни, чтобы врачи выписывали ему рецепты. И не собирался открывать им глаза на существующую действительность. Зачем? Чтобы окружили ещё большей заботой? Он и так задыхался от их излишней опеки. Ему хотелось насладится свободой, хотя бы глоток свежего воздуха.

Завтра последнее заседание суда. И всё… Семьи нет. И вряд ли будет новая. Он не строил иллюзий насчёт Лоры, да им хорошо вместе, но останется ли она такой же, когда он сделает ей предложение, Алекс не был уверен в этом. Второго предательства он не вынесет. Он сел, боль свернулась клубком где-то внутри позвоночника, ожидая удобного момента, чтобы вновь нанести удар.

… Алекс приехал с судебного заседания мрачнее тучи. Видя в каком настроении Король, его никто не донимал расспросами. Перед журналистами им с Памелой пришлось вести себя как цивилизованные люди, даже поцеловались перед фотоаппаратами. В зал судебного заседания они вошли, держась за руки. Памела постоянно заглядывала в его глаза, как побитая собачонка. Алекс вину за развод полностью взял на себя, объяснив, что причина их разрыва в его частых отлучках.

Судья ещё долго мучил его всякими вопросами, хотя певец был на грани нервного срыва. Усилием воли он взял себя в руки и дождался конца судебного заседания. Стук молотка показался ему оглушительным. Задыхаясь, он практически выбежал на улицу.

– Алекс, ты хорошо себя чувствуешь?

– Ты действительно хочешь это знать? Ты получила всё, что хотела. Теперь оставь меня в покое!

Заметив краем глаза вездесущих репортёров Алекс надел на лицо улыбку, надеясь, что она не выглядит слишком натянутой, и подмигнул бывшей жене.

– Прощай, Памела!

Он развернулся и пошёл к своей машине. В салоне он выдохнул.

Вот и всё… Ещё один осколок… Сколько же их ещё будет? И хватит ли у него сил донести этот крест до конца?

В дверь робко постучали.

– Да!

– Алекс, можно? – в дверном проёме показалась голова Лоры.

– Входи.

– Ты как?

– Замечательно. Развод позади. Можно жить дальше.

Алекс рассмеялся. Но смех не останавливался, у него начиналась истерика. Лора выбежала из спальни.

– Джо, вызови доктора, быстро!

Когда прибыл доктор Ник, Алекс уже успокоился.

– Я в порядке, док. Просто сдали нервы.

– Может, укольчик, мистер Престон?

– Нет, не надо. Оставьте меня.

Несколько последующих дней Алекс не спускался вниз. Время от времени к нему заходила Лора, но пребывала с ним недолго и в недоумении выходила из спальни. Они перекидывались дежурными фразами, и Алекс просил оставить его одного. В один из вечеров он вызвал к себе Ларри.

– Вот и всё, Ларсон. Мы разведены. Я думал, мне станет легче, но… Что мне делать?

– Алекс, в твоей жизни другая женщина, и она, по-моему, любит тебя, искренне любит.

– Может быть. Но это не имеет значения. Я никому не верю. Мы будем вместе, пока на то будет воля Божья, но создавать семью я больше ни с кем не буду.

– Алекс, послушай меня, в тебе говорит обида, и сейчас ты не можешь принимать взвешенных решений. Но пройдёт время, а оно – лучший лекарь, и ты на всё посмотришь по-другому. Вот увидишь. Многие через это проходят. Такова жизнь. Обрати внимание на Лору. Не обижай девочку. Возможно, она та, кто тебе нужен.

– Может, ты и прав. Спасибо за поддержку.

– Да не за что, мы ведь друзья. Не падай духом, ты молод, даёшь прекрасные концерты…

– Не надо лести, Ларсон. Я знаю, что мои последние шоу блистают посредственностью.

– Но залы каждый вечер забиты до отказа.

– Да, поклонники любят меня, и только это заставляет меня выходить на сцену. Я не могу предать их. Если бы не их верность, я вообще махнул бы на всё рукой. Ты знаешь о договоре Полковника с Ар-Си-Эй?

– Знаю.

– Он получил 60 % с 10 миллионов, – Алекс засмеялся, но его смех был похож на рыдания. – Боже правый, он получает больше, чем я. Складывается впечатление, что я на него работаю, а не наоборот. И кто после этого более талантливый артист? Но дело даже не в этом, мне плевать на деньги, я просто хочу, чтобы все меня оставили в покое. Скоро ещё один ангажемент в Вегасе, я уже не знаю, чем развлечь публику. Как меня страшит мысль, что я наскучу им, и они перестанут ходить на мои концерты. Вот тогда, точно всё!

– Не перестанут, они любят тебя, и с этой стороны предательства не будет.

* * *

– Что случилось, Марио? – спросил Алекс метрдотеля отеля «Хилтон», заметив, что тот особенно мрачен.

Они уже давно знали друг друга, и часто беседовали на разные темы, но теперь певец понял, что тому не до разговоров.

– У моей матери врачи обнаружили рак, она умирает.

– А мне можно увидеться с ней?

– Конечно, но зачем, Алекс?

– Поговорить, утешить…

…– Здравствуйте, миссис Рамирес. Как Вы себя чувствуете?

Алекс присел на кровать и взял руку женщины в свои теплые ладони.

– Здравствуйте, мистер Престон.

– Просто Алекс, мэм. Вы прекрасно выглядите.

Его глаза были переполнены сочувствием.

– Да ладно, болезнь никого не красит.

Лицо Рамоны исказила гримаса боли.

Алекс положил ей руку на лоб.

– Закройте глаза, мэм. Сейчас Вам станет легче. Бог нам поможет.

Рамона доверилась этому мужчине и исполнила его просьбу.

Алекс закрыл глаза, его губы беззвучно произносили молитву. Он неистово просил Господа помочь этой сильной женщине, дать ей хоть немного отдыха от страданий. И вскоре, почувствовал, как больная затихла, дыхание выровнялось, и она спокойно отошла ко сну.

– Марио, я искренне желаю тебе терпения и сил, – обратился Алекс к приятелю. – Она отдыхает, ей стало немного легче.

– Но как? Мама уже несколько ночей не спала.

– Господь помог. Молись! И он всегда поможет. А мне уже пора.

После встречи с матерью Марио у Алекса было угнетённое состояние духа. Видя, как эта сильная женщина терпит страшные боли, он был поражён её силой воли. На следующий день поражённый Алекс узнал, что Марио уволен. Король был взбешён. На концерте его знаменитая баллада прозвучала, мягко говоря, в не совсем привычной интерпретации. Певец, который всегда отличался вежливостью, вставил в её текст крепкие ругательства в адрес дирекции. После шоу Полковник позвал его к себе.

– Ты что творишь, Алекс? Что это за выходки? Зачем кусать руку, которая тебя кормит?

– Пусть скажут спасибо, что я не обличил их напрямую. Они уволили хорошего сотрудника, причём в тот момент, когда он остро нуждается в деньгах, и только потому, что я побывал у него в гостях. Якобы из-за превышения полномочий.

– Дирекция может увольнять, кого хочет, тебе это не должно касаться.

– Это бесчеловечно.

– Впредь, держи своё мнение при себе.

– Может хватит указывать, что я должен делать? Я давно перерос Вас, Полковник! – повысил голос Алекс.

– Да ну? Твой профессионализм с каждым выступлением опускается всё ниже и ниже, вместо того, чтобы расти. Если ты не опомнишься, я уже ничего не смогу сделать.

Гнев захлестнул Алекса.

– А что Вы сейчас делаете? Вам плевать и на мой профессионализм, и на меня, пока мои шоу позволяют Вам оплачивать астрономические долги. Администрации отелей небось Вам очень благодарны за то, что благодаря Вашим проигрышам, они могут вернуть себе часть денег, потраченных на мои выступления? Нет, Полковник, – остановил он движением руки менеджера, пытавшегося возражать, – сейчас я говорю. Вы заработали на мне миллионы, как и звукозаписывающая компания, так что не Вам обвинять меня в непрофессионализме. Думаете, я не знаю о взятке, полученной Вами от дирекции? Вы удивитесь, насколько хорошо я осведомлён. Но мне плевать на Ваши интриги за моей спиной, пока Вы не вмешиваетесь в мою жизнь, и запомните, я не тот наивный мальчик, которого Вам удалось одурачить много лет назад.

– Ах, ты – щенок! – брызгая слюной закричал Полковник – Да кем бы ты был, если бы не я!

– А кем были бы вы! Да, в прошлом мы друг другу помогли, но в нашем дальнейшем сотрудничестве я не вижу смысла.

Алекс развернулся и лёгкой походкой вышел из офиса.

Через несколько дней он получил от менеджера официальное письмо.

– Ублюдок! – процедил Алекс сквозь стиснутые зубы.

В письме были подробно перечислены суммы, которые певец, якобы задолжал Тому Дженсону. Алекс тут же связался со своим адвокатом и попросил того о консультации.

– Конечно, мистер Престон. Я приеду к Вам, и мы всё подробно обсудим.

Встреча с адвокатом принесла положительные результаты.

– Я возьму решение проблемы на себя. Сумма будет тщательно проверена. К тому же, мистер Престон, как Вы смотрите на то, чтобы я занялся и Вашей музыкальной карьерой, ведь, как я понимаю, Вы хотите уволить Вашего менеджера? Вы же знаете, что у меня в этой области есть немалый опыт.

– Я знаю, сэр, и подумаю над Вашим предложением. О своём решении я оповещу Вас в самое ближайшее время.

После ухода адвоката в кабинет вошла Лора. Алекс был в прекрасном расположении духа, он лежал на диване, закинув руки за голову, и насвистывал какую-то весёлую мелодию. Увидев Лору он вскочил и, подхватив её на руки, закружил драгоценную ношу по комнате.

– Я свободен! – в радостном возбуждении кричал он.

– Да что случилось, Алекс?

– Я уволил Полковника!

– Да ты что? Наконец-то решился! Я так рада за тебя! Может, теперь всё наладится.

– Конечно, милая. Я сам буду решать всё. И в ближайшем будущем обязательно поеду на гастроли в Англию. Ты поедешь со мной. Тебе понравится в Европе.

– Не слишком ли ты торопишься? Полковник легко не сдастся. Ты приносил ему баснословные доходы, и вряд ли у него на примете есть ещё один певец такого же масштаба.

– Мне всё равно. Я устал оплачивать его долги и согласен на любые условия.

Он положил Лору на диван и развязал пояс халата.

– Ты не перестаёшь восхищать меня, детка!

Он провёл рукой по её телу, едва касаясь подушечками пальцев чувствительных сосков, шелковистого живота, внутренней стороны бёдер…

После долгой и бурной ночи, девушка уснула, Алекс попытался последовать её примеру, но без снотворного было не обойтись, и, выпив солидную дозу, он впал в забытье. Впервые за долгое время кошмары не преследовали его, и он прекрасно выспался.

Когда Алекс и Лора обедали, в столовую вошёл Уильям.

– Сын, нам надо поговорить. Жду тебя в гостиной.

– Что это с отцом?

– Возможно, узнал о твоих планах, встревожился.

– Я думаю, он будет рад узнать о моём решении.

Лора отрицательно покачала головой, но ничего не сказала.

…– Что случилось, отец?

– Я знаю, что ты решил уволить Дженсона.

– И?…

– Ты хоть понимаешь, что собираешься сделать?

– Да, прекрасно понимаю, я давно хотел этого.

– Но это же баснословные суммы. Мы разоримся.

– Мой адвокат всё проверит, думаю, сумма существенно уменьшится.

– Разрыв всех контрактов, поиск новых. Как мы будем жить?

– Мистер Хукстраттен сказал, что всё уладит. Он займётся моими делами.

– Ты сведёшь меня в могилу. Двадцать лет ты работал с полковником, он решал все твои проблемы, улаживал конфликты, а ты платишь ему чёрной неблагодарностью. В конце концов, всем, что мы имеем, мы обязаны ему.

– Ему? А меня в расчёт ты не берёшь? То, что я работал, как проклятый, все эти годы! Два-три концерта в день… Ты хоть представляешь, что это такое, когда едва переводишь дыхание между выступлениями, а восемь лет в Голливуде, да я не могу без содрогания вспоминать об этой каторге. Тебя послушать, так я всё это время ничего не делал.

– Да, конечно, но он хороший бизнесмен, у него связи, и именно Дженсон сделал тебя богатым и знаменитым.

– А ты бы смог отказаться от больших денег, а, папа? Чтобы мы жили тихой спокойной жизнью? Заработанного нам хватит.

Уильям стушевался под тяжёлым взглядом сына.

– Всё ясно. К хорошему привыкаешь быстро. Отец, что с нами стало? Мы ведь семья. После смерти мамы, что-то разладилось у нас. Ты хоть изредка вспоминаешь о том, что я твой сын? О моих потребностях хоть иногда задумываешься?

– Ты же ничего мне не рассказываешь.

– А тебя это действительно интересует? Последнее время складывается впечатление, что тебя беспокоит только потраченные мной суммы. И сейчас, ты становишься на сторону совершенно чужого нам человека. У меня достаточно сил и возможностей изменить нашу жизнь. К лучшему, отец.

– Но что тебя не устраивает?

– Ты действительно не понимаешь? Я – певец и, как говорят, неплохой. Я хочу сам решать перед какой публикой мне выступать, какие песни записывать, куда ехать на гастроли. Я хочу свободы!

– А тебе не кажется, что поздно начинать с нуля?

– Но почему же с нуля? Меня знают многие, у меня есть определённая репутация, а это уже немало.

– И всё-таки, хорошенько, подумай. Ты дал Полковнику слово чести, а теперь хочешь нарушить его. Я думал, что вас связывает, что-то большее, чем просто деловые отношения, а ты собираешься уволить человека, после долгой и верной службы…

Уильям ещё что-то говорил, но Алекс уже не слушал его.

Он так ничего и не понял. Господи, что ж у меня за жизнь такая, что даже отец отвернулся от меня.

– … Подумай о нас, сынок, о своём окружении, нам нужна стабильность. На твоих парней ежегодно уходит до полумиллиона, это если не считать дорогостоящих подарков.

– Не начинай, папа, – поморщился Алекс – это мои друзья, и я рад, что они рядом со мной. Только им я могу доверять, могу быть спокоен за нашу безопасность.

– Алекс, я тебя прошу, нет, умоляю, не руби с плеча.

– Ок, папа, я тебя услышал.

– Если твоё решение будет положительным, я берусь уладить этот конфликт.

– Думаю, Полковник, только и ждёт этого. Всё, отец, разговор окончен. Или ты ещё что-то хочешь сказать?

Алекс смотрел на отца потемневшими от боли глазами.

– Нет, сынок, буду ждать твоего решения.

Перед глазами опять плясали красные точки, под левой лопаткой жгло. Но ещё больше угнетало душевное состояние. Алекс знал, что опять уступит. Свобода взмахнула на прощание рукой и исчезла. Он принял успокоительное и болеутоляющее, но оно не помогало. Голова раскалывалась, змея, спавшая в позвоночнике, вновь раскинула свои кольца. Прошла целая вечность, пока боль начала сдавать свои позиции. Алекс провёл рукой по лбу. Он был холодный и влажный от испарины. Он позвал Лору.

– Что случилось, дорогой? Тебе опять плохо?

– Полежи со мной.

Лора прилегла рядом. Погладила его по щеке.

– Господи, ты весь мокрый! Тебе настолько больно?

– Уже легче. Ничего у меня не получилось, мамуля.

– Я догадывалась об этом. Мистер Престон боится, что ты не справишься без Полковника. Слишком долго вы были в одной связке.

– Что ж хоть недолго терпеть, – пробормотал Алекс еле слышно.

– Что ты сказал?

– Ничего особенного. Не обращай внимания.

На следующий день Лора, выйдя из ванной комнаты, увидела, что Алекс ещё не вставал, её насторожило его неподвижность, она перевернула его на спину и приложила пальцы к вене на шее. Сердце едва билось.

– Джо, вызывай бригаду экстренной помощи! Срочно!

Почти час врачи боролись за жизнь Короля. Когда Алекс пришёл в себя, к нему тут же кинулась Лора.

– Господи, Алекс, как же ты нас напугал!

– Что случилось? Почему я в больнице?

– Ты действительно не знаешь?

У молодой женщины сдали нервы, и она расплакалась.

– Зачем ты это сделал, Алекс?

– Да что произошло?

– Прежде чем кончать с собой, подумал бы об окружающих! – повысила голос Лора.

– О чём ты? Я не собирался умирать.

– Ты говоришь правду?

– Милая, самоубийство – один из смертных грехов, будь уверена, я никогда бы этого не сделал, по крайней мере, сознательно. Это просто несчастный случай.

Лора, всё ещё плача, упала ему на грудь. Алекс погладил её шелковистые волосы.

– Я очень люблю жизнь, несмотря ни на что, – слабым голосом произнёс он.

Узнав о том, что их кумир оказался на больничной койке, поклонники забросали его цветами и открытками с пожеланиями скорейшего выздоровления. Прессе сообщили, что у Короля глаукома и грипп, такова была официальная версия. Обследование показало увеличенную печень, изношенность сердца и повышенный сахар в крови. Лора всё это время находилась рядом, по просьбе Алекса, в палате была поставлена ещё одна кровать для неё. Девушка поддерживала его после неприятных процедур, вытирая пот со лба, когда ему становилось особенно плохо, успокаивая, когда он с криком просыпался.

– Милая, я тебя совсем вымотал!

– Ничего, вернёмся домой – отдохну.

Она поцеловала его в губы.

– Ляг рядом со мной.

Он повернул её на бок и начал медленно ласкать. Она застонала, он положил пальцы на её губы.

– Тише, детка, за дверью ребята.

Он вошёл в её мягкое податливое тело, она прижалась к нему бёдрами, сильными глубокими толчками он привёл их обоих к финалу.

Отдыхая Алекс пропускал локоны любовницы сквозь пальцы.

– Ты сводишь меня с ума, детка.

– Ты, я смотрю, уже совсем здоров. Пора собираться домой. – пошутила Лора.

– Да, пожалуй. Отдохнул, пора и честь знать. – улыбнулся Алекс.

Всё ещё лёжа к нему спиной Лора счастливо вздохнула. Всё, что писали журналисты об этом человеке, оказалось неправдой: никакого нарциссизма и высокомерия, но жить с ним с каждым днём становилось всё тяжелее. Она и сама не понимала, что её держит рядом с этим мужчиной. Может, это любовь? Ещё бывая на его концертах, она, как и все женщины, мечтала оказаться в его объятиях, но реальность превзошла все её ожидания. Алекс был её первым мужчиной и оказался чутким и нежным любовником. Он часто устраивал ей романтические вечера, которые неизменно заканчивались горячими ночами, каждый раз удивляя её своей фантазией. И всё-таки, она устала, казалось, терпение на исходе, но Алекс каждый раз чувствовал это и просил прощения за свои прегрешения, и Лора в такие моменты не могла устоять перед его обаянием.

Спустя три недели они вернулись домой. Их встречала почти вся МТ, Уильям и даже Полковник примчался с извинениями.

– Мы оба погорячились, теперь всё будет по-другому.

Алекс отмахнулся от него. Похудевший, в хорошем настроении он вошёл в дом, где его встретила дочь.

– Папочка вернулся! – закричала она.

Задыхаясь от счастья, он крепко прижал её к себе.

– Ну как ты, Зайчонок?

– Хорошо. Мама передавала тебе привет.

Целый день Алекс провёл с дочерью, накупил ей кучу подарков. И когда она, прижимая к себе новую куклу, убежала в свою комнату, он поднялся к себе.

Лора лежала на кровати.

– Не спишь? – Алекс прилёг рядом с ней. – Спасибо тебе.

– За что?

– Что всё это время находилась рядом.

Он достал из кармана пиджака маленькую коробочку.

– Как тебе? – на бархате сверкали бриллиантовые серьги.

– О, Алекс! Они прекрасны!

Она вскочила с кровати и подбежала к зеркалу.

Когда подарок заблестел в её ушах, Алекс подошёл к ней сзади и обнял.

– А бриллианты тебе идут, – пошутил он.

– Милый, бриллианты идут всем женщинам, тебе ли этого не знать.

Он поцеловал её в шею, медленно снял платье, расстегнул бюстгальтер, обхватил руками груди. Мягкий свет освещал её обнажённое тело.

– Может, пойдём в постель? – засмущалась Лора.

– Нет, я хочу так. Открой глаза, посмотри, как ты прекрасна.

Она повиновалась. В зеркале отражались мужчина и женщина. Руки Алекса на своей груди, его губы на её шее, его длинные пальцы, игравшие на ней, как на драгоценной гитаре, спустились вниз, к треугольнику волос. Она опять закрыла глаза, краска стыда залила щёки.

– Смотри! – приказал он.

Она смотрела, и реакция её тела при взгляде на пару в зеркале была бурной. От оргазма её затрясло, и она, вскрикнув, обмякла в его руках. От пережитого она расплакалась.

– Тише, милая, – успокаивал её Алекс, поглаживая по голове и одновременно снимая брюки. Всё ещё находясь почти в бессознательном состоянии, молодая женщина почувствовала, как любовник нажал на её плечи, пока она не нагнулась вперёд, и стремительно ворвался в её дрожащее и влажное тело. Второй оргазм вконец опустошил её. Алекс подхватил Лору и отнёс на кровать, укрыл одеялом.

– Спи, моя маленькая. – и помолчав, добавил – Кажется, я люблю тебя.

Он не боялся говорить это, зная, что Лора не слышит его, находясь в стране грёз, но всё-таки ощущал потребность сказать это. Спать совсем не хотелось и, он, приведя себя в порядок, спустился вниз.

– Привет, парни! Вот я и дома!

К нему подошёл Чарли. Обнял, хотя едва достигал Алексу до плеча.

– Я рад, что ты отдохнул и подлечился. Как ты себя чувствуешь сейчас?

– На миллион.

– Сыграем в бильярд?

В их распоряжении была целая ночь. Следуя примеру Босса, вся МТ тоже принимала возбуждающие средства, ведь любой из них мог понадобиться шефу в любое время дня и ночи. Так повелось изначально, и все уже давно привыкли к такому режиму дня.

– Я вас сегодня обыграю всех!

– Да ну! – хлопнул его по плечу Рэд.

Алекс был в ударе и ему действительно удалось обыграть Сонни, знатного бильярдиста. Они прекрасно провели время. Король, как будто вернулся в юность, шутил и заливисто смеялся, заряжая весельем остальных. И никто не догадывался, какая темнота царит в душе Алекса. После лечения он чувствовал себя намного лучше, но только физически.

Приезд дочки был подарком судьбы, и последующие дни он много времени проводил с ней, читая ей сказки и напевая колыбельные перед сном.

Алекс много думал, лёжа на больничной койке, о своей жизни и понял, что изменить уже ничего нельзя. Брак развалился, попытка освободиться от тирании Полковника провалилась, популярность достигла потолка, выше было некуда, рекордсмен по продажам пластинок, ещё несколько записей попали на верхние строчки хит-парадов., Теперь он решил жить по инерции, авось, куда-нибудь вывезет. И плевать на мнение прессы. Надоело быть пай-мальчиком. Король? Значит, он будет Королём.

После месячного отдыха в Роузленде для полного выздоровления, на этом настоял его врач, хотя Алекс рвался к работе, он вернулся в студию.

Было записано 18 песен, некоторые вещи он записывал с особым трепетом. Одну запись он посвятил своей экс-жене, как бы обращаясь к её новому спутнику с просьбой позаботиться о ней. Другую закончил записывать, стоя на коленях, захваченный мистическим настроением. И всё же музыканты были разочарованы подборкой материала, задаваясь вопросом: почему продюсер не отдал предпочтение гимнам в стиле соул, которые Алекс наверняка исполнил бы проникновенно.

И всё-таки, одна песня коснулась его души. Автор песни обращался к своему сыну, но Алекс, записывая это произведение вспоминал свою дочь, в его голосе звучали надрыв и боль, плач израненного сердца:.

Я знаю, ты спишь, сынок, Но это и в самом деле безотлагательно.

Я хочу объяснить прежде, Чем станет слишком поздно.

Для твоей мамы и меня.

Любовь умерла раз и навсегда, В этом доме нет счастья.

Но Господь знает, как я старался…

Атмосфера студии оставляла желать лучшего, Алекс, за редкими исключениями, работал без особого энтузиазма. Безвозвратно ушли времена, когда певец каждую запись пропускал через себя, прослушивал сотни раз, записывал огромное количество дублей, пока песня не начинала звучать, как он хотел. Сейчас он стремился побыстрее закончить работу и вернуться домой, в тишину и полумрак своей спальни.

* * *

– Что происходит, Алекс?

– А что происходит, сэр? Я записал несколько альбомов, некоторые вещи даже были не самыми худшими.

– Ты мог бы выбрать сам материал.

– Вы знаете, я решил, что и этим вопросом занимайтесь Вы и Ваши подручные. С некоторых пор мне стало всё равно, что записывать, когда и как.

– А как же твои поклонники? Тебе тоже на них плевать?

– Нет, их я постараюсь не подводить.

– А что у тебя с речью? Ты опять принимаешь какую-то гадость? Я устал придумывать для прессы легенды о твоём здоровье.

– Так не придумывайте, чёрт возьми! Скажите им наконец правду! Может быть, хотя бы тогда от меня отстанут.

– Да? И разрушить образ, создаваемый годами?

– Я устал жить под маской этого образа. Сначала бунтарь, потом патриот, достопочтенный отец семейства, а теперь благопристойный гражданин. Ни один из этих образов не был правдой.

– Но ты ведь борешься с наркоманией, даже значок получил от президента, а сам…

– Ну, давайте, продолжайте.

– А как это назвать? Если не зависимость от наркотиков или тебе нужно было достойное прикрытие?

– Может быть. Возможно, я тоже научился врать. Были хорошие учителя.

– Чего ты хочешь, Алекс?

– Честно? Ничего не хочу. Хотел поехать в мировое турне, но Вы мне не дали этого сделать, а теперь я не в той форме, чтобы показать себя миру, хотел дарить людям радость своим пением, своей игрой в кино, ничего не забыл? Ах да, хотел иметь семью и много детей, но теперь я ничего не хочу. От меня все чего-то ждут, даже моя публика хочет видеть меня здоровым, весёлым, а я не могу уже им это дать.

– О чём ты говоришь? Откуда такая обречённость?

Но Алекс, не слыша его, продолжал:

– Хотел иметь друзей, но Вы сами учили меня: у Короля может быть только свита, и вот теперь мои друзья детства – наёмный персонал. Хотел помогать людям, но отец постоянно ворчит: Ах, Алекс, ты слишком много тратишь денег, мы разоримся. Хотел избавиться от Вас, но Вы, как паук, опутали меня и мою семью своей паутиной, и мне не вырваться. Ещё есть вопросы?

Менеджер с ужасом смотрел на своего «мальчика». Неужели сидящий перед ним мужчина с погасшими глазами, и есть тот самый юнец, который перевернул вверх дном добропорядочную Америку почти двадцать лет назад? Что-то надо делать. Но что? Впервые в жизни Том Дженсон был в растерянности.

Пустить всё на самотёк? Но, что я буду делать, если он решится в один прекрасный день покончить со всем раз и навсегда?

Полковника охватила паника. Ведь проигрыши день ото дня становились всё больше и больше, а ещё одного источника доходов у него нет. Может, пока не поздно, передать его кому-нибудь другому?

Эта мучительная игра мыслей отразилась на его лице, за которым Алекс внимательно наблюдал.

Испугался, старик…

– Ну ладно, – поднялся певец – хватит на сегодня исповедей. До скорого, Полковник.

– Алекс, пожайлуста, соберись, ты же профессионал. Брось эту гадость, и всё наладится.

– Эх Вы, так ничего и не поняли! Странно… А я считал Вас хорошим психологом.

С этими словами он вышел.

* * *

Шейла была юной и свежей, с благоговением взирала на кумира, ловила каждое его слово. Она внесла свежую струю в его беспросветную жизнь. Но в первую же их ночь, Алекс просто уснул. На утро он извинился перед ней, не ожидая увидеть её в следующий раз, но она снова пришла. Король после удачного выступления был в ударе, он совершенно очаровал девушку, и даже на одном из своих шоу представил её, как свою новую подругу. Пресса тут же стала высказывать предположения, что время царствования Лоры подошло к концу, но Алекс вовсе не собирался рвать со своей Мамулей, более того, Лора занималась ремонтом в Роузленде и чувствовала себя там полноценной хозяйкой, чему Алекс не препятствовал. Страсть между ним и Шейлой ещё периодически вспыхивала, но он уже начинал тяготиться этими отношениями, к тому же Лора решила всё-таки предъявить на него свои права:

– Кто я для тебя? – кричала она. – Ты публично меня унижаешь. Представил публике свою очередную любовницу… Сколько мне ещё терпеть твой неуёмный темперамент? Я просто сиделка, спасающая твою жизнь…

Алекс опустил голову перед этими жестокими, но справедливыми обвинениями.

– Да ладно, любовницы. Я знала с кем связываю жизнь, но, Алекс, может хватит экспериментировать с лекарствами? Ведь когда-то меня может и не оказаться рядом.

И вдруг она расплакалась, размазывая по щекам слёзы, как маленький ребёнок. Алекс обнял, прижал к себе, несмотря на её сопротивление.

– Прости меня, детка, умоляю, прости. На тебя столько свалилось. Я очень люблю тебя. Я не могу тебе передать, как ты дорога мне.

– А Шейла?

– Просто мимолётное увлечение.

– Да? Так зачем представлять её на концерте, как свою подругу? А кто тогда я?

– Практически моя жена. И тебя никто не заменит.

– Но почему – то ты не торопишься делать предложение.

Алекс опустил руки и сел на кровать.

– Что же ты молчишь?

– Я не знаю, что тебе сказать. Я пережил болезненный развод и даже думать не могу без содрогания думать о новом браке.

– Прошло уже полтора года.

– Мне нужно ещё немного времени.

Она обхватила его лицо руками.

– Я подожду, но вечно ждать не буду. Я устала. Когда мы познакомились, ты был жизнерадостный весёлый человек, но сейчас ты совсем другой. Я тебя не узнаю. Тебе плохо со мной?

– Нет, не смей даже думать так. Дело во мне. И это тянется уже довольно давно. Милая, тебе не надо знать обо всех моих проблемах. Просто считай это моими странностями. Только не бросай меня, хорошо? Ты мне нужна.

Он провёл руками по её плечам и просто прижал женщину к себе.

– А с Шейлой мы расстанемся, я тебе обещаю. Что мне ещё сделать, чтобы ты меня простила?

Он с такой мольбой смотрел на неё, что Лора сдалась.

* * *

Алекс давно не был в такой ярости. Увидев, как парень, который просто хотел взять у него автограф, отлетел к стене, когда Рэд и Сонни оттолкнул его от певца.

– Парни, вы что творите?! Вы совсем перестали себя контролировать. Сколько ещё исков я должен оплатить по вашей вине?

– Босс, но мы обязаны защитить тебя!

– От кого, от моих поклонников? Хватит уже того, что Вы мне не даёте общаться с моими фэнами, как мне бы того хотелось, так вы ещё и калечите их. Благодаря им, я плачу вам зарплату.

– А о дружбе ты уже забыл? – с обидой в голосе произнёс Рэд – Мы ведь твои школьные товарищи, но ты, став «звездой», уже и не вспоминаешь об этом. Когда ты в последний раз веселился вместе с нами? Наглотаешься всякой дряни, закрываешься в спальне и ловишь кайф.

Алекс сощурил глаза.

– Ты забываешься, Рэд!

Они стали напротив друг друга.

– Ну да, ещё напомни нам о том, что мы просто наёмный персонал, свита Короля…

– Я просто хочу, чтобы вы вели себя, как цивилизованные люди, а не как дикари.

– Ишь, аристократ выискался. Ты тоже «белое отребье», как и все мы. Ты думаешь, что-то изменилось? Да, у тебя много денег, недвижимость, куча дорогих цацок, но ты всё ещё один из нас. Или нет?

Алекс обвёл их взглядом. Он перестал узнавать своих друзей. Или от дружбы уже ничего не осталось? Между ними уже не было того взаимопонимания, что связывало их в годы юности. А может, он заблуждался, и они никогда до конца друг друга не понимали? Сонни и Рэд всегда были в центре событий, всегда были лидерами, первыми начиная драку и подминая под себя соперников. Алекс держался в стороне от конфликтов и, как-то так сложилось, что братья Вэст взяли его под свою защиту. Но теперь всё по-другому, и, выплёскивая на фэнов Алекса агрессию, они пытались доказать Королю свою незаменимость. Певец уже давно подозревал, какие интриги и противостояния бушуют в МТ, но не вмешивался, чтобы не показать, что кому-то отдаёт предпочтение. От этого стало бы только хуже.

– Ребята, забудьте о школьных драках. И я прошу вас, ведите себя корректно, иначе я больше ничего не смогу сделать.

– Слушаюсь, Ваше Величество! – Рэд шутливо отвесил поклон, но его глаза при этом недобро блеснули.

– Надеюсь, вы меня поняли. Я вам благодарен за заботу обо мне, но лишняя шумиха мне не нужна, да и в судебных разбирательствах приятного мало.

* * *

В том году ему исполнилось 39 лет, и хотя Алекс давно не праздновал своих дней рождений, ему напомнили и кто – губернатор Атланты, назвав 8 января днём Алекса Престона. Но Король уже равнодушно взирал на отданные ему почести.

Первые гастроли проходили на Юге. Полковник подумал, что южане не будут слишком строги к артисту с весьма непостоянным поведением. Всё последнее время, прошедшее с того памятного гавайского шоу, его концерты отличались посредственностью выступлений, иногда Алекс просто быстро пропевал запланированные песни и уходил со сцены, и хотя с другим певцом это прошло бы незаметно, то от Короля всё ещё ждали искромётных спектаклей, которыми он некогда прославился. Но искра погасла. Восторженная публика поначалу не замечала этих перемен, поклонники просто были рады видеть своего кумира здоровым, после тех пугающих статей о его госпитализации. Концерты в его родной вотчине прошли более менее сносно, но зимнее шоу в Лас-Вегасе пришлось сократить на две недели по рекомендации доктора Ника.

Теперь МТ привыкла к стрельбе в гостиничных номерах, Алекс разнёс несколько телевизоров и хрустальную люстру. И лишь один раз по-настоящему испугался, когда пуля, срикошетив, просвистела возле головы Лоры. Он бросил пистолет и тут же подбежал к ней.

– Ты не пострадала?

Побледневшая девушка смотрела на Алекса, от шока она не могла произнести ни слова.

– Бог мой, я мог потерять тебя! Прости меня, милая, прости!

Он обсыпал поцелуями её лицо, пока она не пришла в себя.

Тот случай на время отрезвил его. Несколько последующих вечеров Алекс всё свободное время проводил с Линдой, вымаливая прощение. Но потом всё продолжилось по– старому, правда, теперь он упражнялся в стрельбе без присутствия посторонних.

Всё чаще его уводили со сцены побледневшим, участились случаи заболевания ларингитом.

И всё-таки концерты продолжались. В августе на летнем фестивале в Вегасе он резко изменил привычную программу, обратившись к блюзу и… диско, которое входило в моду. Но завсегдатаям Города Развлечений это пришлось не по вкусу и со следующего вечера шоу вошло в своё привычное русло. Теперь часто выступления Короля были насыщены длинными монологами, казалось Алекс хотел достучаться до своих поклонников, объяснить им почему его концерты не те, что раньше. Но публика вопила о своей любви, заглушая его мольбу о помощи. В один из вечеров он, зная, что на концерте присутствует Памела, начал свой монолог такими словами:

– Я приветствую сегодня свою бывшую жену, сидящую в зале. Несмотря на развод, мы остались с ней добрыми друзьями и поддерживаем тёплые отношения. Надеюсь, ты счастлива, дорогая, со своим новым спутником, я слышал, он настоящий… – певец вставил крепкое словцо, и в зале послышались смешки.

По лицу Памелы было ясно, что она в ярости. Потом наступила мёртвая тишина. Но Алекс, казалось, не замечал этого. Его шоу превратились в фарс. Пресса не преминула это отметить, журналисты высказывали предположения: а не наркоман ли наш Король? Может его недомогания всего лишь обычная ломка?

– Что это, папа? – Алекс брезгливо держал в руках газету. – Ты это читал?

– Да, читал, сын.

– И ты тоже так думаешь?

– А что мне остаётся делать? Твоя аптечка разрослась до таких размеров, что ты можешь торговать лекарствами.

– Но это препараты, официально разрешённые законом. Мне их выписывают врачи.

– А зависимость от них? Надеюсь, ты не будешь утверждать, что не зависишь от них?

Уильям строго посмотрел на поникшего сына.

– Может быть. Но у меня проблемы со здоровьем, и я пытаюсь их решить с помощью этих лекарств.

– Ты принимаешь их бесконтрольно. Или ты всегда советуешься со своим врачом?

– Но это не героин и не марихуана.

– Откажись от них, пока не поздно. Ты же сильный.

– Уже поздно.

– О чём ты?

– Слишком много всего навалилось. Ладно, надо позвонить Полковнику.

– И что ты ему скажешь?

– То есть ты считаешь, что я как Рик?

– Мне горько это признавать, но ты хуже. От тебя зависят жизни многих людей. Поклонники смотрят на тебя, как на икону, а ты разочаровываешь их. Возьми себя в руки, вспомни маму, она бы не хотела, чтобы ты стал таким.

И Алекс сорвался.

– Я не наркоман! – закричал он. – Создали себе кумира, символа эпохи, а я не символ, я – человек, со своими слабостями и недостатками. Мне тяжело нести эту ношу. Я далеко не святой. Даже ты, папа, перестал видеть во мне сына. Имидж, имидж – везде только и разговоров, что об имидже. Почему от меня все ждут невозможного? Я не могу каждый вечер давать великолепные шоу. Не могу, никто не может, это за пределами человеческих возможностей.

– Так остановись, передохни.

– Как? Ведь вам всем нужны деньги! Будь они прокляты!

Он в бешенстве пнул телевизор. Покачнувшись, он упал на пол, чудом не разбившись.

– Я просто хотел петь, дарить людям радость своим пением, ведь мой голос не стал хуже за эти годы, а, папа?

– Нет, сынок, наоборот. В нём появилась какая-то внутренняя сила.

– Вот видишь, но люди привыкли к тому, что придя на мой концерт, услышат не только мой голос, но и увидят спектакль одного актёра. Другое их просто не устроит.

На смену раздражению пришла опустошённость. Алекс в отчаянии обхватил голову руками. Он поднял на отца взгляд полный отчаяния и боли.

– Я устал, папа, смертельно устал, – произнёс он еле слышно.

Потом подошёл к отцу и обнял его.

– Я люблю тебя, отец.

И вышел из гостиной. Держась за сердце, он зашёл в спальню. Увидев его белое лицо, Лора подбежала к нему, помогла дойти до кровати.

– Алекс, где болит?

– Сердце, – прошептал он и потерял сознание.

Поднялась суматоха, примчалась бригада экстренной помощи, понадобился даже кислород: у Алекса остановилось дыхание. Казалось прошла целая вечность, когда все домашние увидели носилки, певец был укутан в одеяло: маленький, больной, но живой.

В прессе тут же появились сообщения о смерти певца. По телевидению у поклонников расспрашивали о том, что они думают по этому поводу. Все плакали и клялись в вечной любви к кумиру, но Алекса спасли и в этот раз. Спустя несколько дней он уже мог прогуливаться по больничным коридорам. Очередной инфаркт… Сколько ещё их сможет пережить его измученное сердце? Ещё была слабость в ногах и головокружение, но с каждым днём ему становилось всё лучше. Железная воля помогла взять себя в руки, хотя бы на время, пока не утихнет шумиха в СМИ. Америка облегчённо вздохнула, узнав, что слухи о смерти Короля сильно преувеличены. Полковник даже хотел подать в суд на не сколько изданий, но Алекс с Уильямом остановили его.

– Пусть порепетируют, – усмехался Король.

Теперь он всё чаще звал к себе Ларри, а Лора оставалась неудел. Казалось, Алекс совсем забыл о ней.

…– Ну ты как, мой мальчик? Готов приступить к работе?

– Да, наверное, – тускло ответил Алекс.

Депрессия всё глубже засасывала его. Антидепрессанты уже не помогали. Ничего не радовало, как тень передвигался он по Роузленду, с горечью посматривая на золотые и платиновые диски, развешанные на стенах.

Господи, неужели, это мои достижения?

Он чувствовал себя древним стариком. В организме, казалось, не было органа, который не давал бы о себе знать острой болью. Но тем не менее, его никто не видел растрёпанным или небритым. Ларри всегда находился рядом, готовый прийти на помощь, и Чарли, дорогой друг, тоже не отходил далеко.

Алекс уже не задавался вопросом: что происходит и что дальше? Дальше была только конечная остановка пути, и он просто терпеливо ждал её.

На сцену он выходил бледным, с испариной на лбу и безучастный ко всему, в Детройте Алекс даже позволил себе уйти за кулисы через полчаса после начала концерта, к великому разочарованию публики. В студии он больше не появлялся, поклонникам предлагались записи с его концертов. И всё же, Полковник весной решил устроить великое возвращение Короля в свои владения. Юг с нетерпением ждал этих гастролей. В продажу было выпущено 50000 билетов, но спрос превысил предложение, и к четырём запланированным концертам добавили пятый. И Алекс, воодушевлённый поддержкой публики, отыграл эти шоу на ура, особенно вдохновенно исполняя госпелы. Джей-Ди выгодно оттенял пение Алекса своим легендарным басом. И у них получался замечательный дуэт. Этих двух людей связывала давняя дружба, ещё будучи мальчиком, Алекс часто спрашивал совета у более старшего товарища о том, как попасть в шоу-бизнес, и однажды с помощью Джей-Ди даже попал на концерт своего любимого госпельного квартета.

В Луизиане концерт проходил как обычно, Алекс бросил по традиции шарфик со своей шеи в зал, он был адресован маленькой девочке, и она почти поймала его, но тут к ней подскочила какая-то женщина и вырвала его из рук маленькой поклонницы. Певец, заметив это, остановил песню и подал знак своим людям, чтобы помогли девочке подняться на сцену. Всё ещё плача и дрожа, та подошла к нему, он опустился перед ней на колени:

– Как тебя зовут, милая?

– Аманда.

– Не огорчайся, я дам тебе кое-что другое.

Он снял золотой медальон, усыпанный бриллиантами, и надел его на шею девочке со словами:

– Теперь это принадлежит тебе. И никто не посмеет отнять его у тебя. Всё у тебя будет хорошо, детка.

Концерт продолжился. Встреча с девочкой, казалось, подпитала иссякающие силы певца, и остаток вечера он отыграл блистательно. Но к машине он уже шёл, еле переставляя ноги. Сердце бухало в груди так, что было больно.

– Спокойно, спокойно, – увещевал Джо – Хорошее шоу, просто великолепное.

Алекс закрыл глаза. Утром очередной рейс. Есть только несколько часов для сна. Плохо, очень плохо, всё тело болит… Приехав в гостиницу он закрылся в номере, это уже стало привычным, и его никто не беспокоил. В полумраке комнаты его обступили воспоминания, как он, почти юноша, пришёл в студию «Сан», Марион Кайскер, где Вы сейчас? Мой ангел-хранитель. Ведь она была первой, кто услышал его голос, поддержала, порекомендовала Сэму Филлипсу, владельцу студии. Со Скотти они уже давно не поддерживали отношений, Билли сгорел от рака десять лет назад, ни с кем из старых друзей-музыкантов, с которыми начинал, певец не общался, теперь его окружали другие люди, другие музыканты. Полковник с МТ контролировали всех звонивших Алексу, боясь тех, кто способен повлиять на него, как было со Стивом Баксоном, Дженсон так и не простил ему своеволия, проявленного при работе над шоу «Возвращение». Алекс узнал об этом, но слишком поздно. Его, привитые матерью, вежливость и благоговение перед старшими сыграли с ним злую шутку. Менеджер управлял не только карьерой Короля, но и его жизнью. Чёрт, как же больно… Какой же длинный путь он прошёл! Но света в конце туннеля так и не увидел, только беспросветная мгла.

Они все считают меня сумасшедшим, ну и пусть, теперь это не имеет значения. Скоро, очень скоро всё закончится.

Он выпил обезболивающее и откинулся на подушки…

– Боже, я схожу с ума… Мама, это ты?

– Да, сынок, я.

Грэйс села к нему на кровать. Положила ладонь на холодный от испарины лоб.

– Бедный мой, какие мучения выпали на твою долю, но ты должен выстоять. Бог никогда не даёт человеку испытаний, больше, чем тот может выдержать. И молись…

Её силуэт начал таять…

– Мама, подожди, я столько должен тебе сказать! – закричал Алекс и… проснулся.

Его лицо было мокрым от слёз, но на душе стало светло, чернота отступила.

* * *

Зимние гастроли в Лас-Вегасе снова пришлось отложить. Алекса свалило воспаление лёгких. Пока он метался в бреду, доктор Ник решил провести ещё одну чистку организма певца.

Когда тот пришёл в себя, то узнал, что в соседней палате находится его отец.

– Что с ним, док?

– Сердечный приступ.

– Но ему уже лучше?

– Да, гораздо. Мистер Престон, Вам сейчас надо думать осебе.

– К чёрту! У меня никого не осталось, кроме отца.

Ослабевший, поддерживаемый парнями он прошёл в палату к Уильяму. Алекса поразило, как постарел отец за короткое время.

– Папа, как ты себя чувствуешь?

– Ты – плохой сын, – был ему ответ.

Уильям еле слышно произнёс эти слова, но идеальный слух сына уловил их. Он отшатнулся.

– Ты хочешь моей смерти, после того, как свёл в могилу мать.

– Папа, не говори так, я люблю тебя.

– Из-за тебя я сюда попал.

– Что я могу сделать для тебя?

– Всё, что надо, ты уже сделал, а твои подручные ухаживают за мной, как за принцем крови.

– Я не об этом.

– Я уже всё сказал. Уходи. Я устал.

…– Лора, как дальше жить? Единственный родной человек отказался от меня.

– Алекс, не придавай значения его словам, он не в себе, мистер Престон любит тебя.

– Нет, ты не понимаешь! Он считает, что я виноват в смерти мамы. Боже, я не могу больше нести этот груз вины…

– Милый, у тебя есть я, дочь, и с отцом у тебя наладятся отношения, я уверена.

– Прости, дорогая. Просто сорвался. Несу всякую чушь…

Она взяла его за руку. Погладила пальцем по ладони, в очередной раз удивившись, какая короткая у него линия жизни. Алекс никогда не берёг руки, пальцы были в мозолях, заживших переломах, и всё же это были руки аристократа, даже китчевые перстни на его длинных пальцах выглядели великолепно.

Он набирал вес, но толстым не выглядел, его легендарной гибкости и пластичности уже не было, но в лучшие дни он выглядел потрясающе. Лора не переставала поражаться его перевоплощениям. Высокий, всё ещё стройный, с яркими синими глазами– он был мечтой каждой женщины, но никто не догадывался, что скрывается за этим шикарным фасадом: человек с демонами огромных размеров в душе, с терзаниями, мешавшими ему спокойно спать, но когда наступало время просветления, это был самый весёлый человек из тех, с кем она встречалась в жизни. Шутки и розыгрыши сыпались из него, как из рога изобилия. Если что-то его смешило, он мог хохотать до слёз, буквально падая на пол. В нём, как будто проживало два человека. Жизнь с ним напоминала аттракцион «Американские горки», на котором Алекс за ночи праздности так наловчился ездить, что мог стоять на сидении, не держась за перекладину.

Лора не всегда понимала, с высоты своего возраста, его переживаний, иногда они казались ей надуманными, но любящее сердце подсказывало, что нужно сказать, что сделать, чтобы смягчить его боль.

В марте он вышел на сцену в Вегасе, и это было одно из лучших его шоу за последнее время. Алекс посмеялся на своим сорокалетним брюшком, которого и не было, как такового, но он, всегда ревностно относившийся к своей внешности, считал, что излишне поправился. Публика, слегка подуставшая от неудачных экспериментов Короля в прошлом году, принимала его горячо и восторженно. И Алекс снова занял свой трон по праву. На концерте присутствовала известная актриса, которая загорелась желанием сняться в одном фильме с Алексом. Сценарий действительно был стоящим, но Полковник рассудил по – своему:

– Алекс это предложение неприемлимо для тебя, для твоего уровня. Ты один из самых высокооплачиваемых актёров, а получаешь роль второго плана, да и гонорар, который они предлагают, маловат для тебя.

– Вы хотите сказать, для Вас?

– Ну и для меня, конечно. Ведь от твоих гонораров, зависят и мои доходы. После всего того, чего ты достиг – это шаг назад.

– Делайте, как знаете, – махнул рукой отчаявшийся Алекс.

Это послужило спусковым крючком. Теперь он пустился во все тяжкие. За редкими исключениями его концерты представляли нечто среднее между рутиной и провалом. Только провинция встречала его с восторгом. Билеты распродавались за несколько часов, и публика не выказывала никаких признаков усталости, но критики крупных изданий Нью-Йорка или Лос-Анжелеса были менее снисходительны, порицая Короля за ненужный шум, не имеющий ничего общего с качеством, которое некогда его прославило.

– Всё настолько плохо, Дик?

Перед Алексом лежала кипа утренних газет.

– Нет, Эл. Конечно, это не «Алоха», и не 1969 г., но ты ещё ого-го!

– Только не надо лести! Я прекрасно отдаю себе отчёт, что я уже не тот, что был раньше.

– У меня и в мыслях не было льстить или врать, да и судить я могу, как обычный зритель, а не как музыкальный критик, но ты даёшь великолепные шоу.

Он помолчал, а потом добавил:

– Конечно, не всегда. Иногда, мы все в недоумении. На некоторых концертах ты выглядишь усталым и измученным, но это скорее исключение, чем правило. Ты же знаешь журналистов, кому-то не угодили, вот и плохой отзыв. Лучше скажи, что с тобой происходит? Что у тебя со здоровьем?

– Да так, мелочи. Проблемы с горлом, глазами. Спасибо тебе, ты меня успокоил, хотя я и сам знаю, что мои шоу оставляют желать лучшего.

– Ты просто изначально поставил для себя очень высокую планку. И не все понимают, как тяжело удерживать такой уровень изо дня в день. Тем более, гастроли проходят по такому плотному графику. Ты хоть успеваешь отдыхать?

– Успеваю, – беспечно отмахнулся Алекс.

– По тебе не скажешь. Выглядишь больным.

– Плохо выспался. У нас всё готово к следующему туру?

– Конечно, Босс! – Дик шутливо отдал честь.

– Вот единственное, что меня интересует.

…– Парни, мы едем по магазинам! – объявил Алекс скучающим друзьям.

В автосалоне он долго рассматривал роскошные кадиллаки, всё не решаясь сделать выбор. У него уже был внушительных размеров автопарк, но страсть к дорогим автомобилям с годами становилась только сильнее. И вдруг, Алекс увидел, что за окном стоит пожилая женщина, с восторгом рассматривая в витрине сверкающие машины.

Король вышел на улицу и подошёл к ней.

– Здравствуйте, мэм! – вежливо поздоровался он.

Женщина, узнав, кто перед ней стоит, оторопела. Алекс улыбнулся.

– Какая машина Вам нравится, мэм?

– Вон та, красная, – вышла из ступора та.

Певец подозвал продавца.

– Джим, оформите тот красный кадиллак на эту милую леди. Я всё оплачу.

– Хорошо, мистер Престон.

– Осторожней за рулём, мэм!

Посмеиваясь, Алекс вернулся в салон.

– Ну что, парни, вы определились?

Узнав об этом дорогостоящем подарке совершенно незнакомому человеку, Уильям был в отчаянии. Счета, приходящие в Роузленд росли день ото дня, и он решил в очередной раз поговорить с сыном, надеясь его образумить.

– Алекс, ты безумен! Ты уже тратишь больше, чем зарабатываешь!

– Папа, сколько можно? Хватит считать каждый цент.

– Сто тысяч, только за этот месяц.

– Парни, оставьте нас!

Когда все вышли, Алекс отбросил гитару, на которой играл, и подошёл к отцу. Его глаза от еле сдерживаемого гнева потемнели до черноты.

– Папа, ты работаешь на меня, насколько мне помнится?

– Да, сын.

– Так вот. Если ты не перестанешь обсуждать мои распоряжения, я тебя уволю.

Уильям был шокирован. Таким он сына ещё не видел.

– С этого момента, ты только занимаешься счетами без лишних разговоров. И ещё, я слышал, ты разошёлся с Ди?

– Да.

– Молодец, папа, так держать! – с издёвкой произнёс Алекс и, похлопав отца по плечу, вышел из гостиной.

Когда Уильям через три месяца после смерти жены сошёлся с этой женщиной, сыну это было не по нраву, так как та была замужней дамой, к тому же поначалу молодая тридцатилетняя женщина имела виды на самого Алекса, да и земля на могиле матери не остыла. Скрепя сердцем, он всё-таки дал благословение на эти отношения. А детей Ди после её развода взял под своё крыло. Будучи старшим братом пока они были маленькими, а потом всех их нанял на мелкие должности, но вскорости младшего Стэнли за его пристрастие к наркотикам пришлось уволить. Сцена увольнения была отвратительной. Рик пытался обвинять сводного брата в том, что тот сам подсадил его на эту гадость, давая в подростковом возрасте амфетамины, да и самого Алекса чуть не назвал наркоманом, но вовремя остановился, увидев, как у Короля сошлись на переносице брови, и предпочёл ретироваться. Всем был известно на что способен хозяин Роузленда, когда выходит из себя.

Увольнение Рика Алекс переживал тяжело. К тому же в его ближайшем окружении уже были смерти от передозировки. В Рике он видел себя самого, увещевания не помогали, сводный брат отказывался признавать, что у него проблемы, так же как и Алекс, отмахивался от разговоров на эту тему. И хотя лекарства, которые певец принимал не имели ничего общего с тяжёлыми наркотиками, их действие было подчас посильнее героина. Алекс, подробно читая инструкцию, понимал, что их прописывают только раковым больным в последней стадии. Иногда он пытался задумываться над тем, какое разрушение они наносят его организму, но приходила боль, затмевающая проблески сознания, и благие мысли тут же забывались. Он был вынужден принимать эти лекарства, чтобы, хотя бы на время, боль отступила, и он смог выйти на сцену. Алекс отдавал себе отчёт в зависимости от этих препаратов, но обойтись без них уже не мог, но и объяснять всем, почему он продолжает их употреблять, не собирался.

Когда, после шоу он, еле живой, попадал в гостиничный номер, терпел до последнего, а потом, понимая, что доктор Ник ему ничем не поможет, принимал за короткие промежутки несколько доз дилаудида. В теле происходили какие-то изменения, оно уже не слушалось его, живя своей жизнью, причиняя этим хозяину невыносимые страдания. Диагнозы менялись один за другим по мере смены врачей, окружавших Короля, на гастролях, дома, в больнице. Каждый раз прописывались разные препараты, которые давали лишь кратковременную передышку.

Всё чаще Алекс обращался к Богу, моля того о терпении.

– Я слаб, Господи! – молился он – я неудачник, ибо осуждая самоубийц, сам иногда думаю об этом. Что меня держит в этом мире? Помоги мне, дай совет!

С течением времени молитвы становились всё исступлённее.

Осознание того, что разбитую жизнь не склеить, убивало.

Я превратился в развалину, старую, больную развалину! Господи, я стал забывать слова, чего раньше никогда не было. Король! Называют они меня. Да какой я, к чёрту, Король! Шут у трона Короля.

Сороколетие ознаменовалось судебными разбирательствами, впервые за свою жизнь Алекс выступал в суде потерпевшим. При продаже одного из самолётов, принадлежавших его семье, Уильям впутался в мафиозные разборки. Он заключил договор купли-продажи с одной из влиятельнейших группировок Америки. На этой сделке Престоны потеряли около миллиона долларов. Алексу даже предложили программу защиты свидетелей. Он наотрез отказался. Прятаться всю жизнь под чужой фамилией, отказаться от сцены, для него это было смерти подобно. И хотя он понимал, что тех искромётных спектаклей, какие давал раньше, уже не будет, Алекс хотел петь, отдавать всего себя, работать на пределе возможностей, пока есть время. Смерть сидела у него на плече, всё чаще он чувствовал её смрадное дыхание. Болезни обступили со всех сторон, депрессия вцепилась мёртвой хваткой, с Линдой отношения разваливались, участились скандалы. Молодая женщина устала, устала каждое утро прислушиваться к его дыханию, устала жить в золотой клетке, устала от попыток достучаться до него. Алекс всё меньше уделял ей внимание, он чувствовал, что теряет к ней интерес. И это пугало больше всего, он не знал, как сказать ей об этом. Она что-то чувствовала, не было уже той ясности и лёгкости в их отношениях, которые связывали их всего лишь каких-то пару лет назад. Алекс мог закрыться в своей спальне и не выходить оттуда неделями, что он там делал, никто не знал. Время от времени он вызывал к себе Ларри, тот привозил очередную порцию книг, они обсуждали их, и Грэхэм уезжал.

И всё же… Иногда наступали и хорошие дни. Тогда Алекс спускался в гостиную, дарил какую-то безделушку Линде, просил у неё прощения за невнимание, даже сбегал с ней в какой-нибудь ресторанчик. И они, державшись за руки, долго бродили по ночным улочкам Мемфиса. Как подростки, они целовались в укромных уголках. И Лора в такие моменты думала, что более очаровательного человека, чем Алекс, нет и быть не может. В Роузленде такие прогулки заканчивались страстными занятиями любовью.

Но Лоре, как и любой женщине, хотелось стабильности, тяжёлый характер любовника, его мрачность и раздражительность не давали расслабиться, а находиться в постоянном напряжении она уже была не в силах. Поэтому, когда пианист Алекса стал уделять ей знаки внимания, она ответила ему взаимностью. Певец видел, что происходит, но заострять на этом внимание не стал. Ему уже было всё равно, он даже обрадовался, что всё может разрешиться наилучшим образом. Он больше не хотел мучить эту девочку, зная, что ничего не может ей предложить. И предоставил ей возможность самой принять решение.

… Глаза стали болеть настолько, что даже при осмотре врачом, Алекс не мог сдержать стоны.

– Док, нужно что-то сделать, через час я должен быть на сцене.

– Ну что же, мистер Престон, тогда предстоит очень болезненная процедура: укол в глазное яблоко, и, боюсь, анестезия в этих случаях невозможна.

В номере повисла гнетущая тишина. Алекс посидел несколько секунд с закрытыми глазами, а потом решительно кивнул. Ламар наблюдал за рукой друга, лежавшей на столе, пока продолжалась процедура. Алекс, сжав зубы, не проронил ни звука, но рука с такой силой сжала металлический поднос, что, когда всё было кончено, тот был согнут пополам.

– Закройте глаза и посидите десять минут. Сейчас должно стать легче.

Алекс склонил голову на согнутые руки. Его тело дрожало от пережитой боли, но, когда он, спустя некоторое время, посмотрел на парней, стоящих вокруг, улыбка появилась на его губах.

– Чёрт возьми, это действительно помогает.

Впервые за долгое время певец мог без малейших дискомфорта и боли смотреть на окружающий мир. Он испытал от этого колоссальное облегчение.

Алекс пошатнулся, когда резко встал со стула, тут же подскочил Джо.

– Я в порядке! Что там у нас по плану?

Король взял себя в руки.

То был один из лучших концертов за весь сезон. Алекс прекрасно себя чувствовал, и тело не подводило его. Конечно, так легко, как раньше, он уже не мог двигаться, но управлять многотысячной толпой он ещё не разучился.

Вдруг в дальнем левом углу сцены Алекс заметил маленькую девочку. Не прерывая песни, он подошёл к ней и опустился на колени. Девочка была похожа на ангела с распущенными локонами и голубыми, широко распахнутыми глазами, но что-то странное было в её взгляде. Спустя несколько секунд, Алекс осознал, что маленькая поклонница слепая. Он снял с шеи шарф, поцеловал его кончик и провёл по глазам девочки, потом взял её за руки, положив микрофон на сцену, и стал разговаривать с ней:

– Ты очаровательна, милая, ты чудо Божье. Пусть Бог благословит тебя! А я обещаю, что помогу тебе. Надо только надеяться. Ты мне веришь?

– Да, верю. – певец положил маленькие ручонки к себе на шею, и малышка прижалась к нему. Ощутив запах её волос, Алекс вспомнил Лизу-Марию, и сердце зашлось от нежности к такой маленькой и такой сильной женщине.

После концерта состоялся разговор с доктором Ником.

– Надо устроить консультацию с детским офтальмологом, док.

– Кому?

– Спросите у парней, они Вам всё скажут. И держите меня в курсе. Для меня это очень важно.

…– Это случайно не его дочь? Он так печётся о ней.

– Да Вы что, док! Насколько мне известно, у Алекса нет детей, кроме Лизы-Марии. Просто захотел помочь.

– И часто у него возникают такие желания?

Сонни рассмеялся.

– Постоянно. Ему нравится делать людей счастливыми, и если Вы поможете ему в этом деле, он будет Вам очень благодарен. Так что Вы уж постарайтесь.

Девочку звали Алисой, она была слепой от рождения, требовалась корректирующая операция.

– Мистер Престон, посмотрите расценки. Вы должны быть в курсе, за что Вы платите деньги.

– К чёрту, док, я ничего не смыслю в цифрах. Просто назовите окончательную цену, и я всё оплачу.

– Всё? Но это достаточно дорого!

– Если эта операция даст малышке хоть какой-то шанс увидеть мир, я готов заплатить вдвое больше. Договоритесь обо всём, это должен сделать самый лучший врач.

– Хорошо, мистер Престон.

Алекс был счастлив узнать, что Алиса хорошо перенесла операцию, идёт на поправку, и доктора дают самые положительные прогнозы.

– Мистер Престон, вот Вы всем помогаете…

– Что Вы, док! – смущённо улыбнулся Алекс – Далеко не всем. А в мире так много боли!

– Я не об этом. У Вас у самого очень серьёзные проблемы, и они требуют немедленного разрешения.

– Проблема одна, и она заключается в том, что врачи не могут поставить окончательный диагноз. Приходится принимать всё подряд.

– Консультируйтесь хотя бы со мной. Не надо бесконтрольно пить таблетки. Это очень опасно. Вас уже несколько раз спасали от передозировки и отравления лекарствами. Вы не боитесь того, что в следующий раз вам никто не успеет помочь?

– Да я скорее умру от этой адской боли и этих дурацких диет. Мне всего лишь сорок, а я выгляжу и чувствую себя, как древний старик.

– Ну не преувеличивайте. Выглядите Вы прекрасно. Намного моложе своих лет.

– Когда-то…

– Вы просто ведёте неправильный образ жизни, не слушаетесь моих советов, как я могу помочь Вам, если Вы сами этого не хотите.

– У меня нет времени на длительное лечение.

– Здоровье важнее.

– Может быть, но для меня главное – петь, когда я на сцене, чувствую себя почти здоровым.

– Да, конечно, особенно, когда Вы чуть не потеряли сознание во время концерта. Вам надо серьёзно лечиться.

– У меня рак, док?

– С чего Вы взяли? Обследование ничего такого не показало.

– Тогда откуда ощущение, как будто всё тело выворачивает наизнанку, а кости превращаются в желе?

– У Вас столько заболеваний, но про онкологию, я даже не думал. Вряд ли…

– Последнее время моё тело перестало меня слушаться. Меня привыкли видеть пластичным и лёгким, в конце концов, этими движениями я сделал себе имя, а теперь даже согнуться не могу, в спине что-то мешает.

– Не знаю, мистер Престон, – пожал плечами врач – чтобы проверить, есть ли у Вас рак, нужно пройти полное обследование.

– Хватит! – Алекс ударил кулаком по столу. – Если бы они хоть что-то давали, эти ваши обследования. Сколько можно! Вы свободны, док!

– Но, мистер Престон, мы ещё не договорили…

– У меня много дел. Всего хорошего!

Очередная диета давала очень плохие результаты. Вес снижался очень медленно, а вместо этого появлялись слабость и головокружение, иногда отказывали ноги, в такие минуты, Алекс не знал, куда деваться от стыда, рядом всегда находились люди. Пресса пока не пронюхала об этом, но это было всего лишь вопросом времени.

Больше всего на свете он боялся угаснуть и быть забытым всеми, а всё к этому шло. Алекс всегда критически относился к своей певческой деятельности, его вопросы друзьям о качестве звука, о качестве выступления были неслучайными, но последние два года он перестал об этом спрашивать: не было смысла. МТ всегда поддержит, успокоит, но он-то знал, что его выступления всё чаще представляют собой жалкое зрелище. Тем не менее общение с публикой ему требовалось всё больше и больше. Его царствование подходит к концу, но огорчала не близость смерти, ато, что люди запомнят его толстой развалиной, ведь публике не сказали и половины того, что с ним происходит, поэтому ходили самые нелепые слухи. Иногда они приводили его в ярость, а иногда он просто рыдал, захлёбываясь слезами, как ребёнок, в такие минуты ему никто не мог помочь. Алекс просто садился за стол и писал:

Обращался к Создателю, прося у него терпения и сил донести свой крест с достоинством, не обозлившись, не превратить жизнь домашних в ад… Но Бог не слышал его, демоны взяли верх. Осадили его душу, вынуждая срываться на близких. Он не искал себе оправдания, просто уже не сдерживал себя, даже на концертах выплёскивал свой гнев на публику, проклиная свой характер…

… Алекс вернулся с похорон брата своего друга-полицейского, тот был убит на задержании одного из наркоторговцев. Такого всепоглощающего гнева певец ещё не чувствовал. Он вспомнил о том, что у него есть все полномочия полицейского, форма, наручники и даже табельное оружие. К тому же недавно от полиции он получил полный список наркоторговцев родного города. Весь арсенал имеющегося у него оружия певец аккуратно разложил на полу. В голове родилась сумасшедшая идея – очистить Мемфис от этой скверны и плевать, что будет дальше. Наркотики основательно подпортили ему жизнь: сводный брат, кузина Бобби подсели на эту дрянь. Он видел, во, что превращаются люди под воздействием героина. Алекс никогда не позволял в своём присутствии употребление марихуаны. Он вспомнил недавний случай, который произошёл с ним после концерта в Вегасе. МТ всегда приводила в его люкс с десяток поклонниц для общения. И вот…

Девица была уже основательно пьяна. Осоловелыми глазами она смотрела на Короля. Алекс, не замечая её взглядов, очаровывал одну юную особу, привлёкшую его внимание.

– Алекс, а почему ты не куришь травку? – вдруг прозвучал вопрос.

Разговоры тут же прекратились. Все парни знали отношение босса к наркотикам и ждали его реакции. Король усмехнулся, пытаясь сгладить назревающий конфликт.

– Да, почему? Ты бы стал ещё более великим. Все нынешние рок-звёзды курят.

– Я не все. Я особенный. – пошутил Алекс.

– И в чём же твоя особенность? – вдруг стала кричать так называемая поклонница.

– Кого вы привели? – шепнул Алекс рядом сидящему Дику. – Она сейчас хлопнется в обморок, проблем потом не оберёшься.

– … в твоих слащавых песенках? – у неё уже заплетался язык.

– Послушай, милочка, – еле сдерживаясь, сказал Алекс – в прошлом году я заработал более 1 миллиона, ничего не употребляя, а сколько заработала ты? И впредь, постарайся не попадаться мне на глаза. Парни, выведите её, только спокойно.

Она ещё что-то кричала, но её уже никто не слушал. Двери закрылись. Вечер закончился прекрасно. Юная особа, которую звали Натали, осталась с Алексом на ночь, поразив его своей ненасытностью…

…– Рэд, зайди ко мне!

Через минуту Рыжий был в спальне Алекса, изумлённо разглядывая оружие на полу. Алекс так и не снял полицейскую форму, в которой был на похоронах.

– Знаешь, сколько в нашем городе наркодилеров?

Тот пожал плечами.

– Не знаешь? Я отвечу. Достаточно, чтобы наполнить улицы этой гадостью. У меня есть предложение…

– Алекс, даже не думай!

Друг заметил, что певец не в себе.

Чёрт! Как же его успокоить?

– Рик, Бобби, кто ещё из моей семьи попадёт в их сети? Надо действовать на опережение, если полиции это не под силу.

Рэд подошёл к Алексу и попытался успокоить его.

– Остынь, Эл, это действительно работа полиции, и она делает эту работу, пусть и медленно, но делает.

– Да, и при этом гибнут хорошие ребята.

– Ты можешь действовать по-другому. У тебя огромные связи, ты можешь уничтожить их, но по закону и без оружия. Или ты хочешь пострелять по живым мишеням? – всё-таки не удержался он от издёвки.

Это была ошибка. Алекс взвился.

– Ты что, считаешь меня монстром?

– Но ты же хотел их смерти, не так ли?

– Хотел… Что-то у меня мысли путаются…

– Тебе надо отдохнуть, босс. Доктора позвать?

– Не нужно. Я справлюсь сам.

– Спокойной ночи, Эл.

Они обнялись.

– Я люблю тебя, Рэд. Ты мне ближе брата. Спасибо тебе.

– Да не за что. Обращайся.

Алекс спрятал оружие в шкаф.

Сегодня войны не будет, а жаль…

Так хотелось что-то изменить в этом поганом мире. Ещё всего лишь каких-то пятнадцать лет назад таких проблем не было. Он тогда был главной проблемой. А сейчас… Господи, куда мы катимся? А если, Лиза-Мария?…

Алекса прошиб холодный пот.

Нет, нет, она хорошая девочка. Слушается папу и маму, иногда капризничает, конечно, но это мелочи…

Он спустился вниз. Лора непринуждённо болтала с парнями. Она взглянула на него. Алекс, умиротворённый после дозы успокоительных, сел рядом, обнял за плечи.

– Может, пойдём спать, малышка?

Она молча поднялась и пошла с ним.

– Ты сокучилась по мне? – спросил он её, обжигая своим дыханием. – Как тебе это?

Алекс взял с туалетного столика продолговатую коробочку. Открыл, и Лора увидела изумительный браслет.

– Очень красивый.

– Позволь, я одену.

После того, как украшение заиграло всеми цветами радуги на запястье девушки, Алекс взял её руку и поднёс к губам.

«Так не может продолжаться вечно» была последняя здравая мысль в голове молодой женщины. Дэвид был благополучно забыт в объятиях хозяина Роузленда. В ту ночь Алекс превзошёл самого себя, он так ещё никогда не ласкал её, его язык и губы коснулись каждого миллиметра её кожи… Она куда-то уплывала… Волны наслаждения накатывали, заставляя вскрикивать и стонать…

– Я больше не могу… Пожайлуста…

– Чего ты хочешь?

– Ты знаешь…

– Я хочу это услышать.

– Возьми меня…

И тогда Алекс исполнил её просьбу.

Я никогда не смогу забыть этого человека.

Она прижалась к нему.

– Я могу поговорить с тобой?

– Конечно, милая.

– Когда мы поженимся? Если ты вообще собираешься делать мне предложение. Или нет?

– Нет!

– Нет? Значит, ты врал мне?

– Прости. Я просто боялся тебя потерять.

– А теперь не боишься? Ну что ж, тогда я…

– Что? Ультиматум? Мне?

Алекс вскочил.

– Послушай, девочка, меня внимательно. Я достаточно наслушался и ультиматумов, и угроз в своём предыдущем браке, и никому не позволю ставить мне условия. Нам хорошо вместе, так зачем что-то менять?

– Я хочу гарантий, что ты не выкинешь меня из своей жизни, когда у тебя появится очередная пассия. Хочу ребёнка, хочу стабильности, наконец.

– Может, тогда не будем мучить друг друга? И расстанемся?

Лора затихла.

– Я люблю тебя, детка. Очень люблю. Но если тебя не устраивают наши отношения, я не вправе тебя удерживать.

Алекс вышел.

Лора осталась лежать на кровати и смотрела сухими глазами в потолок. Ей вспомнился разговор с братом, Сэмом, который служил у Алекса начальником охраны.

– Ты не должна от него уходить, он вот-вот сделает тебе предложение.

– Ты ошибаешься, он не собирается жениться ни на мне, ни на ком-то ещё. А я устала жить в постоянном напряжении.

– Ты потратила на него четыре года своей жизни. Тебе не жаль этих лет?

– Я думала, что могу контролировать его, оказывать на него влияние, но этот человек всё и всегда решает сам. Сэм, я люблю Дэвида и хочу жить с ним.

– Ты уверена? Дэвид не даст тебе того, что может дать Алекс. Ты представляешь, какие это возможности?

– Возможности? Да я сижу безвылазно дома.

– А ты не думала о том, что можешь стать богатой вдовой?

– Ты о чём?

– Ты же сама всё прекрасно понимаешь. Он умирает. Ну сколько ему ещё осталось? Год, максимум, два.

– Сэм, ты говоришь страшные вещи.

– Можно подумать, ты сама не думала об этом.

– Думала, конечно. Но я больше не могу, он гибнет сам, и я гибну вместе с ним. Я молодая красивая женщина и хочу жить полноценной жизнью.

– Конечно, тебе решать, но, я прошу тебя, подумай ещё раз, и всё тщательно взвесь.

– Хорошо, я подумаю.

И вот теперь… Алекс сам поставил её перед выбором. И что делать, Лора не знала. После прошедшей ночи, она поняла, что порвать с Алексом тяжелее, чем казалось. Он стал ей родным человеком, он был прекрасным любовником, щедрым мужчиной, способным на настоящие поступки. И она прекрасно отдавала себе отчёт, что вряд ли найдёт похожего на него. Таких больше нет. Она впервые задумалась о Памэле, что заставило эту женщину уйти от такого человека. Алекс никогда не называл причин их разрыва, всегда корректно уходя от разговора об этом. Дэвид появился в её жизни от безысходности, но теперь она была в растерянности.

– Ты успокоилась? – Алекс присел на кровать и поцеловал её долгим поцелуем.

– Да, я люблю тебя и хочу быть с тобой, а там, как Бог решит.

– Я рад, что ты так решила.

… Лора давно спала, а Алекс ещё долго ворочался в постели, тяжёлые мысли не давали забыться. Похоронная процессия стояла перед глазами. Убитый парень был совсем молодой, почти мальчишка, его мать, отупевшая от горя и боли…

Он вдруг представил, как будут хоронить его, с помпой, как подобает его положению, уж Полковник постарается, а потом все забудут о нём. Будут новые короли, новые кумиры, и от этой мысли стало так горько на душе. За последние три года одни провалы, пресса, как продажная шлюха, всего лишь каких-то пять лет назад превозносившая его, теперь поливала грязью, рассматривала под микроскопом каждый его шаг, пытаясь найти хоть что-то сенсационное.

А ведь Король на поверку оказался не таким уж идеальным…

Алекс не любил журналистов, более того, боялся их, ещё с тех времён, когда они становились причиной его слёз и стрессов. Он терпеть не мог давать интервью, и теперь СМИ мстили ему, не понимая того, что это не высокомерие звезды, а попросту нежелание выставлять свою жизнь напоказ. Ведь перекрутить можно всё, что угодно и преподнести это, как чудовищное извращение.

Однажды в Вегасе он подшутил над одной особо рьяной журналисткой, пытавшейся донести до читающей аудитории, какие оргии устраивает Король. Алекс нанял для любительского спектакля несколько начинающих актрис, поговорил с ребятами, распределил роли. Анна Стивенсон, так звали репортёра, незаметно, как ей тогда казалось, проникла в апартаменты Алекса. В гостиной чинно расселись телохранители, обнимая полуобнажённых девиц, море выпивки, море сальных шуточек. Анне показалось, что она попала в бордель. Она сидела в уголке тихо, как мышка, стараясь не привлекать к себе внимание.

И вдруг дверь спальни распахнулась, в проёме показалась фигура растрёпанного Короля, обвешанного девицами, те жеманно хихикали. Алекс раздражённо отодвинул их.

– Отдохните, малышки! Кто следующий?

Он обвёл взглядом сидевших. Его глаза впились в журналистку.

– Милая, может, ты? Пойдём, развлечёмся! Ты, наверное, скучаешь?

Он подошёл к ней, сощурив глаза, и схватил за руку.

– Не пожалеешь! – с сексуальной хрипотцой произнёс Алекс.

Анна на миг забыла, зачем пришла сюда, появилось дикое желание плюнуть на всё и закрыться с певцом в спальне, она даже тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок, и прямо посмотрела Алексу в глаза.

– Мистер Престон, я представитель прессы, что Вы делаете?

– А что, представителям прессы не хочется любви и ласки? Пойдём, крошка, тебе понравиться.

Анна вырвалась.

– Мистер Престон, я здесь не для этого.

– Ну не интервью же ты пришла брать у меня в номере, да ещё ночью?

Не зная, что сказать, женщина просто стояла и смотрела на певца.

Алекс больше не мог сохранять невозмутимый вид и расхохотался.

– Спасибо, девочки, – вытирая слёзы, выступившие на глазах от смеха, обратился он к нанятым актрисам – можно расслабиться.

И скрылся в спальне с одной из старлеток. Там он отблагодарил её по – своему, уже не играя роль.

Ну, а Анна ушла, не солоно хлебавши, затаив обиду.

…– Не трогайте меня! Убирайтесь! – закричал во сне Алекс и вскочил с кровати.

Лора, вернувшись с ванной комнаты, увидела, как он раздаёт удары направо и налево воображаемым противникам. Это было страшно и красиво, правильно поставленные приёмы профессионала-каратиста вызывали восхищение, но то, что, кроме самого Алекса никто не видел его врагов, вызывало ужас.

Лора тихонько подошла к нему сзади и, уловив момент, коснулась его плеча.

– Милый, ты спишь, проснись.

Алекс остановился, пустым взглядом обвёл спальню и, спустя несколько секунд, в его глазах появилось осмысленное выражение. Заметив Лору, стоявшую за его спиной он очень испугался.

– Я не ударил тебя? Скажи мне правду!

Он провёл руками по её телу.

– Успокойся. Ты меня не затронул.

– Я никогда бы себе не простил, если бы сделал тебе больно.

– Всё хорошо, дорогой, – обняла его Лора – я с тобой. Пойдём, ляжешь.

Она держала его за руку, пока он не уснул. Дыхание выровнялось, лицо разгладилось, на губах появилось подобие улыбки.

Как Алекс был красив в эту минуту! Она любила наблюдать за ним, когда он спал, но в такие моменты, как сегодня, он пугал её, пугал до дрожи в коленках. После курса дезинтоксикации и диеты, певец привёл себя в форму и выглядел как в Вегасе шесть лет назад. Появившийся за последние несколько лет лишний вес очень угнетал его, стало отекать лицо: почки не справлялись с нагрузками, но всё равно это был всё тот же Король, которого узнала и полюбила вся Америка, а то и весь мир. Она не переставала удивляться, как этот человек, терпевший адские боли, брал себя в руки, не показывая, как ему больно. Гордость не позволяла ему опускаться до жалоб на плохое самочувствие, даже близкие друзья не знали до конца всей правды о его здоровье. Когда Алексу становилось особенно плохо, он выгонял всех, чтобы никто не мог видеть его слабость. После того, как уходил врач, он садился на велотренажёр и наматывал километры.

Дэвид уже давил на неё, вынуждая уйти от Алекса. Она и сама не знала, почему оттягивает разрыв с певцом.

– Я не боюсь его реакции! – хорохорился пианист. – Мы уедем в Нэшвилл и всё начнём сначала.

– Ты же получаешь хорошую зарплату у него, кто ещё будет платить тебе столько же?

– Мне всё равно. Эти его перепады настроения, иногда нам приходится ждать его в студии ночь напролёт и уходить ни с чем. Сколько можно?

– Он очень болен.

– Дорогая, это наркомания, а не болезнь.

– Ты не прав. Никакого героина или кокаина, только таблетки. До конца никто не знает всей правды. Алекс никого не подпускает к себе близко.

– Даже тебя?

– Даже меня. Я не являюсь исключением. Последнее время он всё реже вспоминает обо мне.

– А зачем нужна женщина, когда ловишь кайф?

– Хватит, Дэвид! Откуда такая обозлённость? Или ты ему завидуешь?

– Да брось! С чего ты взяла? Было бы чему завидовать!

– Да тому, что даже, когда он выглядит плохо, женщины всё равно сходят по нему с ума. Да, с ним очень тяжело, но он настоящий мужчина и великий певец. И когда-то мне с ним было очень хорошо.

– И всё-таки, принимай решение поскорее, я хочу быть с тобой.

Я знаю, как ужасно выгляжу… Но мне уже всё равно… К чёрту всё это… Мне очень плохо, у меня невыносимо болит всё тело, а на меня нацелены камеры… Я всегда был одинок, и я ужасно страдаю от этого…

Концерт в Понтиаке, накануне Нового года… Алекс вышел на сцену и вдруг оказался в полном одиночестве.

Где мои музыканты?

Когда он заметил, что все члены его группы находятся от него на внушительном расстоянии и гораздо ниже его уровня, его захлестнула слепая ярость.

Да как они посмели, не поставив меня в известность!

Когда он затянул первую ноту, то понял, что злоключения на этом не закончились. На стадионе была отвратительная акустика, к тому же было зверски холодно, казалось, что слова замерзают на губах. Алекс видел, как Гленн украдкой дует на пальцы, пытаясь хоть немного их согреть. Публика находилась очень далеко. И хотя певец выложился на все сто, после концерта осталось тяжёлое впечатление.

После шоу он устроил выволочку администрации.

– Если в следующий раз вы устроите мне такой же «сюрприз», то будете петь и играть сами! – заявил он директору.

В самолёте Алекс бушевал, даже Лора, которая всегда пыталась его успокоить, сидела тихо, ожидая пока пройдёт буря. Певца угнетало ещё и то, что на этот концерт он согласился из меркантильных соображений: его банковские счета были пусты. Поддерживать уровень жизни звезды оказалось очень дорого. И то, что он в очередной раз поставил рекорд, собрав 80000 зрителей, плохо успокаивало.

Дженнифер была очень похожа на Памелу, и Алекс подумал, что сможет взять реванш с этой девочкой. Но сначала нужно что-то решить с Лорой. Как поступить после всего того, что она сделала для него? Ему было хорошо с ней, когда-то, но те времена давно в прошлом, их отношения давно превратились в рутину. Они жили, как муж и жена, и так же скандалили, мучили друг друга. Алекс и сам не понимал, зачем держит Лору рядом с собой, и вот теперь он встал перед дилеммой.

– Что мне делать, Сэм?

– Уходить, пока не поздно. Дженнифер надолго. Алекс одержим ею.

– Но что в ней такого, чего нет во мне?

– Алекс – охотник, завоеватель. Ему нравятся новые отношения, а с тобой он уже достаточно долго, и, прости меня, ты для него – прочитанная книга. Надеюсь, Дэвид, всё ещё ждёт тебя?

– Да, ждёт.

– Вот и хорошо.

…Письмо лежало перед ним на столе. К нему прилагалась кредитная карточка, которой пользовалась Лора. Он знал, что в письме, но всё равно не спешил вскрывать его. Его Мамуля всё правильно поняла и избавила его от тягостного объяснения.

Что ж я за человек такой? Когда остепенюсь? Может, права была Марго? И одной женщины мне всегда будет мало? Бабник… Мама была бы в ужасе… Как можно требовать верности от подруги, если я сам не идеал?

– Я ухожу, – писала Лора – спасибо за всё. Надеюсь, у тебя всё будет хорошо. Случилось так, как я и предполагала. Ты насытился мной и нашёл другую. Что ж, так тому и быть. Прощай!

Когда Алекс проверил баланс карты, то горько рассмеялся.

Тридцать тысяч… Надеюсь, она получила удовольствие, когда тратила их…

Он не знал, что ему будет так больно. Да, у него появилась новая подружка, она была привлекательна той знойной красотой, которая всегда очаровывала его, тоже какая-то «мисс». Алекс снова решил сыграть роль Пигмалиона, но ему действительно было жаль тех отношений, которые связывали его с Лорой.

Он молча смотрел, как бывшая любовница вывозит вещи, и даже не вышел попрощаться. Зачем? Это всё равно ни к чему бы не привело. Лора подняла голову и посмотрела на его окна, послала ему воздушный поцелуй и села в машину. Появилась привычная боль в сердце. Ещё одна страница жизни перевёрнута, и их осталось совсем немного. Чем больше Алекс любил жизнь, тем быстрее мчался к её финалу.

… Дженнифер оказалась не по годам стервозной. Алексу это поначалу даже нравилось. Её требования и капризы забавляли его. Первое время он даже ожил, пытаясь поставить её на путь истинный. Король часто обсуждал с Джо поведение Дженнифер и хохотал до слёз.

– Она думает, что может ставить мне условия! – смеялся он – считает, что держит меня в руках. Пусть забавляется.

– Алекс, она настроила против себя всех. Сколько ты будешь ещё терпеть её выходки?

– Недолго, честно говоря, меня уже тяготят эти отношения.

…– Алекс, мы давно с тобой не разговаривали. Как ты?

Кэти посмотрела в его уставшие глаза.

– Честно? Не очень хорошо. Ты же видишь, концерты становятся всё хуже и хуже. Я выгляжу посмешищем.

– Ты очень болен. Тебе надо лечь в больницу и подлечиться. Ты сгораешь.

– Не могу. Я разорён. Чтобы платить по счетам, нужно работать ещё больше.

Да даже и не в деньгах дело. Я не могу без поклонников, без их любви. Праздная жизнь убивает меня.

– А что с расследованием?

– Да ничего! – раздражённо ответил Алекс – Я уже жалею, что ввязался во всё это. Уже поступали угрозы. Я ведь главный свидетель.

– Ты должен быть осторожен.

– Куда уж больше! В доме везде камеры, меня охраняют, как президента, но меня сейчас волнуют мои шоу и поклонники. Если так пойдёт и дальше, я скоро буду выступать в пустых залах.

– Такого никогда не будет. Публика любит тебя. Особенно когда ты начал петь патриотические гимны… Твой голос, несмотря ни на что, такой же чистый и сильный.

– Да, но я всё чаще забываю слова песен, иногда даже не могу пошевелиться. Да ещё и разжирел! – он похлопал себя по еле заметному животику. – Ничего не могу с этим поделать.

Между ними уже давно не было интимных отношений, они просто стали хорошими друзьями, хотя молодая женщина продолжала любить его. Она заменила ему мать после ухода Лоры. Одно время они встречались только на репетициях. Музыканты недоумевали, что происходит с Королём? В лучшие дни он работал без устали, заряжая энергией остальных, но это были редкие проблески. Остальное время Алекс просто отрабатывал программу и спешил домой в холод и полумрак своей спальни. Иногда вообще не появлялся в студии, ссылаясь на боли в горле.

Часто приходилось урезать выступления и гастрольные туры, пресса ополчилась на него.

Как в старые добрые пятидесятые, прямо дежа-вю какое-то, – с болью думал Алекс, читая утренние газеты.

И всё равно Полковник не считал нужным сказать людям правду.

– Им не нужна правда, – говорил он Алексу – и перестань себя изводить. Лучше подумай о качестве своих вытуплений, они становятся всё хуже и хуже.

– Я работаю, как могу. Бешеный график не даёт выдохнуть.

– Но ты же сам просил уплотнить его, а теперь что, не справляешься?

– Я очень болен, и Вы знаете об этом. Чуть ли не единственный человек из моего окружения, который знает правду.

– Болен – лечись.

– Когда?

– Алекс, послушай меня. Когда мы первый раз встретились с тобой, я подумал, что с моей помощью и твоим талантом, мы таких дел наворотим! И так оно и было. То, что ты сделал для музыки неоценимо, но то, что происходит сейчас, не влезает ни в какие рамки. Публике не нужен больной певец, и ты должен понимать это. Возьми себя в руки. Ты можешь, я знаю. Брось принимать всякую гадость, найди хорошего компетентного врача и вспомни, что ты Король. И, – Полковник сделал паузу – порви с Дженнифер, она пагубно на тебя влияет. Впервые ты позволяешь себе идти на поводу у женщины. Чем только, она тебя держит? Красивая? Молодая? Но сколько их у тебя было? Тебе ведь стоит пошевелить пальцем, и любая красотка упадёт к твоим ногам. Если так пойдёт и дальше, ты превратишься в тряпку, и вся твоя карьера – коту под хвост. От тебя и так осталась только видимость великого Алекса. Приди в себя! Тебе пошли навстречу, проводили запись в Роузленде, но ты и тут сплоховал. Хочешь быть похожим на нынешних звёзд? С их капризами и непомерными запросами?

Мой мальчик, так дело не пойдёт. У тебя контракт с RCA.

– Делайте записи с концертов.

– Как? Нет ни одного достойного исполнения песни.

– Давно ли Вас стало интересовать качество?

Дженсон не нашёлся, что ответить.

– Можете не утруждаться, это риторический вопрос. А что это за слухи в прессе, будто Вы подыскиваете мне замену?

– О чём ты говоришь? – смутился Полковник.

– Стал не нужен? Решили выбросить меня, как ненужную вещь?

– Я никогда не говорил этого.

– Но дыма без огня не бывает.

– Не бери в голову, журналистам лишь бы почесать языками. Тем более, ты сам даёшь повод для таких публикаций.

– Да, конечно, пока я был здоров, молод, полон энергии, я был нужен всем, а теперь… Даже Вы отказываетесь от меня.

– Помнишь наш разговор много лет назад? Ты – товар. Когда товар теряет свою привлекательность или на него падает спрос, его списывают.

– Но разве на меня упал спрос. Залы всегда забиты до отказа.

– Да, но это ненадолго. Ну сколько ты ещё сможешь выдерживать такой ритм жизни? Нужно менять репертуар, делать записи, или… уходить из шоу-бизнеса.

– Вы серьёзно?

– О твоём уходе? Нет, конечно. Ведь, хоть мне и тяжело в этом признаваться, моя жизнь напрямую зависит от тебя. Так что, ты уж постарайся!

– Наверное, Вы правы, я сам во всём виноват.

Алекс тяжело поднялся с кресла и, стараясь держать спину прямо, хотя змея в позвоночнике вновь подняла свою голову, вышел из офиса.

Дженнифер встретила его холодно, как Снежная Королева.

– Где ты был?

– А тебе не всё равно?

– У тебя кто-то появился?

– С чего ты взяла? Поедешь со мной на гастроли и убедишься, что у меня никого нет.

Девушка сморщила носик.

– Не хочу, что мне там делать? Смотреть на визжащих женщин? Жить в гостиницах, всё время в дороге.

– А чем ты будешь заниматься здесь? Одна?

– Плавать в бассейне, ходить по магазинам, да мало ли дел у симпатичной девушки!

Господи, какой же она в сущности ребёнок. С кем я связался?

Его уже порядком тяготил этот роман, в ней не было и малой толики заботливости и внимания Лоры, и что его привлекло в ней? Наверное, стервозность и необузданный темперамент. Старый дурак! Повёлся на молодое тело. Отец тоже был недоволен новой пассией сына. Да и ребята из МТ, которых Алекс после развода снова приблизил к себе, позволяли критические выпады в её адрес. Он обсыпал её подарками, пытался влиять на неё, как когда-то на Памелу, но эта девчонка была слеплена из другого теста.

– Знаешь, Джи, мне надоели твои капризы. Хватит ставить мне условия! Я терпел, чтобы проверить, как далеко ты можешь зайти. Или ты думаешь, что я не смогу подобрать тебе замену?

Она подняла на него испуганные глаза. Впервые Алекс говорил с ней в таком тоне. Но хватило её ненадолго, прошло несколько дней, и опять – скандал.

После того, как Алекс приказал ей собирать вещи и уматывать на все четыре стороны, Дженнифер расплакавшись, закричала:

– Я ненавижу тебя! – и закрылась в спальне.

Взбешённый певец взбежал за ней наверх.

– Открой! Или я выломаю дверь.

Под его натиском дверь поддалась. Он влетел в спальню и набросился на любовницу, её сопротивление лишь разжигало его страсть. Он разорвал на ней одежду и на миг остановился, любуясь её обнажённым телом. Дженнифер попыталась прикрыться, но он отвёл её руки в стороны. Страстным поцелуем Алекс смял губы девушки, заглушив обидные слова. Раздвинув её ноги, он опустил голову вниз и стал ласкать её языком. Она вцепилась в его волосы, вскрикивая снова и снова, пока последний оргазм не сотряс тело.

– Вот так, детка, – прошептал Алекс обессилевшей девушке и лёг с ней рядом.

Когда она, придя в себя, попыталась обнять его, он, потеряв к ней интерес, отверг попытку сближения.

– Я не шутил, меняй своё поведение, или мы разойдёмся. Подумай об этом.

И вскоре ошеломлённая Дженнифер поняла, что Алекс уснул.

…– Алекс, это невыносимо. Сколько мы будем оплачивать эти иски?

– Что опять случилось, папа?

– На братьев Вэстов опять подали в суд. Требуют сотни тысяч. Мы разорены.

– Они мои школьные друзья, – попытался оправдываться Алекс, но сам чертовски устал от судебных разбирательств по вине своих телохранителей.

– Что мы будем делать? Может уволить их, пока не стало слишком поздно?

– Я столько раз разговаривал с ними по этому поводу… Делай так, как считаешь нужным. Я больше не буду их прикрывать.

– Вот и хорошо, я рад, что мы с тобой пришли к согласию.

После этого разговора Алекс улетел в Город Развлечений на очередной ангажемент. Сбежал… И вдруг… Он узнаёт, что бывшие друзья решили издать книгу о нём, ничего хорошего от этой публикации Алекс не ждал, зная мстительный характер Рэда. Он, нанимая на работу друзей, никогда не требовал никаких расписок о неразглашении, полностью доверяя им. И вот теперь… Его бросало в дрожь от мысли, что могут понаписать братья Вэсты.

… Они снова на Гаваях. Как Алекс любил эти острова! Теперь только отдых, впервые в жизни он наслаждался покоем. Рядом были самые близкие друзья, и хотя Дженнифер всё-таки настояла, чтобы с ними поехали её сёстры, их присутствие его не угнетало. Часто он уходил от всех и встречал рассветы на океане. Ему нравилось наблюдать, как небо наполняется красками, и первые лучи солнца заливают воду. В такие моменты Алекс думал о своей жизни, но без душевного надрыва, умиротворение и спокойствие завладели им. Там он принял решение изменить свою жизнь: расстаться с Дженнифер, уволить неугодных ему людей, оставить только костяк команды: старых товарищей, деливших с ним все тяготы, терпевших его выходки, поддерживающих его в самые тяжёлые периоды.

Алекс много купался и занимался каратэ. Несмотря на лишний вес, тело на удивление легко откликалось на приказы хозяина. Приятели удивлялись жизнерадостности друга.

«Может всё наладится.» – думали они.

Алекс старался не думать о Рэде и Сонни. Перед отлётом на Гаваи, он попытался ещё раз загладить назревающий конфликт, предложив, посредством Дика, Рыжему 50000 за молчание, тот оскорбился, и ответил, что будет разговаривать только с Алексом. Разговор получился путаный и бессодержательный. Певец находился под воздействием сильных обезболивающих и плохо соображал, что говорит. Напоследок он пожелал Рэду удачи и добавил, что не в обиде на него за эту книгу. Спустя несколько дней Алекс прочитал этот диалог в газете и понял, что Рэд настроен решительно. Это был удар в спину.

– Да, я виноват, что не поговорил с ними изначально, но у меня было огромное количество судебных исков по их вине. Я ничего не хочу больше слышать об этих парнях.

– Но что будет, если книга всё-таки выйдет? – спросил его Чарли.

– Не знаю, неизвестно, что в ней будет.

– Говорят, что там столько грязи, что солидные издания отказываются её печатать. Разве, что порнографические журналы.

– Всё настолько плохо? Я никогда не думал, что удар будет нанесён с этой стороны. Я бы помог им устроиться на работу, дал бы денег, всё, что угодно.

– Ты и так давал им очень много. Платил большую зарплату, даже роли второго плана в фильмах, в которых снимался…

– Я предал их. После дружбы, которая связывала нас все эти годы, я просто спрятался в Вегасе, и отец всё решил сам. Теперь эти иски их разорят.

– Алекс, не изводи себя. Может, они всё-таки одумаются.

– Не одумаются. Я знаю Рэда. Если он решил, то сделает. Публикация нашего с ним разговора есть этому подтверждение.

…И вот теперь, сидя на берегу океана, надеялся, что всё будет хорошо. Возможно, действительно надо лечь в больницу на длительное лечение. В течение трёх недель он не принимал никаких таблеток и чувствовал себя прекрасно. Он не хотел возвращаться в Мемфис. Там ждали проблемы и изнурительная работа. Иногда ему казалось, что ненавидит людей. Они, как вампиры, выпивали его силы и требовали всё больше и больше. Но эти мысли быстро исчезали, уступая место огромной любви. Поклонники, это всё, что у него осталось. Если бы мог, Алекс отдавал бы им больше, но физические и душевные силы имеют свой предел. После каждого концерта он вваливался в номер, падал в кресло и долгое время не мог подняться. Глаза болели от света софитов, тело крутило так, что он хватался за подлокотники кресла, пытаясь переждать этот приступ без стонов и криков. Причём, болели не только спина и шея, но и ноги. Но это всё были мелочи по сравнению с душевной болью. Алекс всегда был тонкокожим и чувствительным к окружающей действительности. Парни, как могли, оберегали его, но когда он узнавал всё сам, было ещё больнее. Алекс вырос, но так и не научился справляться со своей впечатлительностью, он так и остался маленьким мальчиком, убегавшим от всех на берег ручья. Одноклассники считали его странным, а мать утверждала, что он особенный, поэтому ему так тяжело.

– Я хочу быть, как все, – со слезами на глазах жаловался он самому родному человеку.

– Ты никогда не будешь, как все, тебе уготована великая судьба.

А потом сама же и уговаривала его отказаться от этой «великой судьбы», когда поняла, что это значит. Вместо радости и восхищения сыном, её всякий раз охватывал ужас, когда он уезжал на гастроли. Алекс не понимал переживаний матери, он богат, знаменит, разве не этого она ждала от него? Оказалось, не этого, но уже было поздно что-то менять. И она угасла, оставив его одного справляться с демонами прошлого. Они победили.

Счастья как не было, так и нет, только неудовлетворённость и пустота.

И всё-таки, я попытаюсь ещё раз что-то изменить. Может на этот раз всё получится?

Солнце уже поднялось высоко, но уходить не хотелось. Шелест океана убаюкивал. Дженнифер подошла к нему сзади, поцеловала в щёку.

– Доброе утро, милый!

– Доброе утро!

– Ты давно тут сидишь?

– Не знаю, я не смотрел на часы.

– Пошли завтракать.

– Что-то не хочется. Ты иди, я ещё побуду здесь.

Он поднял глаза к небу в молчаливой молитве. В очередной раз прося у Бога прощения за то, что оказался слаб выдержать все испытания. Господь всё также оставался глух и нем к его мольбам.

Теперь Алекс выполнял все прихоти Дженнифер.

Пусть позабавится напоследок за мой счёт.

Он устал с ней спорить и старался уходить от скандалов и надеялся, что у него получится осуществить все намеченные планы. Если нет, тогда и жить незачем.

К вечеру поднялся ветер, и Алексу, оказавшемуся в этот момент на улице, запорошило песком глаза, пришлось срочно возвращаться домой. Апартаменты в госпитале уже ожидали знаменитого пациента. Снова неприятные и болезненные процедуры, одинокие ночи. Иногда он просил кого-то из друзей посидеть с ним, пока он не уснёт. После выписки Алекс сразу же улетел в Аризону на концерт.

…Вернувшись с Гаваев, он понял, что срочно сократившийся отпуск – это судьба. И изменить что-то у него не получится. Не хватит силы духа, эх, немного бы пораньше. Вокруг него были люди, которым от него всегда что-то было нужно. От решения покончить со всем раз и навсегда его удерживала только вера. Молитвы уже не приносили облегчения, и всё равно Алекс исступлённо молился в надежде, что его услышат. О книге бывших телохранителей ничего не было слышно, и у него появилась надежда, что Рэд и Сонни передумали мстить.

– Алекс, я устал вытаскивать тебя из всяческих передряг. И да, теперь я могу подтвердить догадки. Я подыскиваю тебе замену. Мне 68 лет, и я не могу балансировать на тонкой проволоке, в ожидании того, что ты одумаешься. Я понимаю, что как прежде уже не будет, но если ты не приведёшь себя в порядок, я отказываюсь устраивать тебе концерты. Ты тонешь сам и тянешь меня за собой. Что же ты молчишь?

– Мне нечего Вам сказать. Я не хочу оправдываться. Вам всегда было плевать на меня, да, Вы сделали меня самым знаменитым певцом, но, согласитесь, Вы тоже неплохо имели с моего успеха. Теперь, когда всё плохо, Вы не хотите дальше вести мои дела. Что ж, логично. Я – товар, такой же, как это.

Он в отчаянии рванул себя за ворот рубашки и медленно встал.

– Прощайте, Полковник!

Алекс вышел из кабинета и прислонился спиной к двери, чтобы перевести дыхание.

– Всё кончено. – промелькнула мысль.

У него уже не было иллюзий по поводу своего будущего.

Вечером в гостиную вошёл Уильям.

– Сынок, мне нужно поговорить с тобой.

– Я слушаю тебя.

– Я разговаривал с Дженсоном…

– И…

– Как бы тебе это сказать?

Он думал, что хуже уже не будет, но отец добил его своими словами:

– Тебе надо составить завещание.

Алексу показалось, что ему послышалось.

– Повтори.

– Ты слышал. Ты болен и, пока не поздно, должен подумать о будущем нас всех.

Жестокость отцовских слов поразила его.

– Господи, папа, ты…

Он не мог ничего сказать. Мир заволокло красной пеленой, исчезли все звуки.

– … ты тоже списываешь меня со счетов, – наконец произнёс Алекс, потирая левую сторону груди.

– Ты же тратишь деньги направо и налево, твои концерты оставляют желать лучшего, – пошёл в наступление Уильям. – ты отдаёшь себе отчёт, что умираешь?

– Может быть, но я всё ещё жив, а вы не даёте мне ни малейшего шанса. Может, уже и похороны заказаны? – горько пошутил Алекс, но на его лице не было и тени улыбки. – Хорошо, я сделаю, как ты хочешь. У тебя всё?

Отец попытался обнять сына, но тот отвернулся от него.

– Не надо, папа. Уходи, я не хочу тебя видеть.

На следующий день в присутствии Чарли и Дженнифер завещание было подписано. Уильям был назначен душеприкажчиком.

– Теперь у Полковника развязаны руки – сказал Алекс Чарли, когда они остались одни.

– Эл, не вини отца, Дженсон и его взял в оборот.

– Знаю, но от этого не легче. Оказалось, что и для отца, я всего лишь источник дохода. Что ж, этого следовало ожидать.

– Алекс, возьми себя в руки, всё ещё можно изменить.

– Нет, Чарли. Ты знаешь, что Бобби умерла?

– Конечно. Мне очень жаль.

– Ещё одной потери я не переживу. Я уже стольких потерял. Я устал хоронить близких и друзей. Лучше я уйду раньше.

– Ты это о чём?

– Да так, мысли вслух. А что, завещание составлено, все успокоились, теперь можно и о вечности подумать.

Чарли обескуражено молчал.

– У меня столько денег, что я могу купить всё, что захочу, мои связи простираются до Белого дома, а я сижу в этом чёртовом поместье, боясь высунуть нос на улицу. Почему я не могу просто наслаждаться жизнью, как другие люди? У меня была семья, были женщины, которые меня любили, но где теперь это всё? Исчезло, растворилось в тумане. Что со мной не так?

– Не знаю, Алекс.

– Вот и я не знаю, жизнь прошла впустую.

– Впустую? – не выдержал Чарли – Ты сделал столько, что тебя не забудут даже через пятьдесят лет после смерти. На тебя равняются молодые музыканты, на твои концерты ходят дети, я видел восхищение в их глазах. Ты – лучший, и останешься таким навсегда.

– Да, конечно, особенно после последних шоу. Я просто хотел дарить людям счастье, свою любовь, но теперь я превратился в карикатуру на самого себя. Недавно я пересматривал «Алоху». Прошло всего лишь четыре года, четыре, ведь это так мало, но за это время от меня ничего не осталось, сдулся, как шарик. У меня есть только мой голос, но на концертах я уже не могу должным образом показать, на что он способен.

– Алекс, что я могу сделать для тебя? Как поддержать?

– Ничего, Чарли, уже слишком поздно. На Гаваях я подумывал что-то изменить, но, приехав домой, понял, что у меня совсем не осталось сил на борьбу. Ладно, что-то я совсем расклеился.

– Тебе надо отдохнуть.

– Да, наверное.

– Не падай духом. Всё ещё может быть хорошо. Да, ты прав. Спасибо, друг, что выслушал мою исповедь. И прости меня.

– За что?

– За то, что вешаю на тебя свои проблемы. Просто само слово «завещание» навевает мрачные мысли. Спокойной ночи, Чарли!

Концерты, концерты… Один за другим…

В Луисвилле Алекс почувствовал себя особенно плохо. В горле першило, поднялась температура, кое-как отыграв программу, он обессилевший вернулся в номер и упал на кровать. Вызвал к себе Ларри.

– Что произошло, Алекс?

– По– моему, я опять заболел.

Ларри положил руку ему на лоб.

– Да ты весь горишь. Надо вызвать врача.

– Подожди, посиди со мной. Я уже выпил лекарство. Сейчас должно стать легче.

Алекс чувствовал, как садится голос. Кашель согнул его пополам. Без сил он откинулся на подушки. Он был на грани потери сознания. Жар усиливался, кости ломило.

Завтра концерт, как же я выйду на сцену?

– У тебя опять пневмония, – утвердительно сказал Ларри.

Голос друга звучал как бы издалека, его лицо расплывалось перед воспалённым взором Алекса. Певец метался в бреду, простыни взмокли от пота. Ларри сидел рядом, не решаясь его покинуть.

– Мама, Пэм, вернитесь, я прошу Вас! – еле слышно говорил Алекс.

Вдруг его глаза открылись, но Ларри он не видел, взгляд был устремлён куда-то вдаль.

– Я ненавижу вас! – вдруг закричал он и с силой ударил кулаком по постели.

Температура поднималась вверх с бешеной скоростью.

– Алекс, тебе нужно попить.

Придерживая его голову, Грэхэм поднёс стакан с водой к губам певца. Тот сделал глоток и тут же закашлялся.

– Тебе нужна помощь врача, сам ты не справишься.

Алекс слабо махнул рукой. Было уже раннее утро. Ларри очень устал, но ещё больше изматывало беспокойство за друга. Вызвав доктора Ника и дождавшись, пока Алекс забылся сном, Ларри перешёл в другую комнату и прилёг на диван. Спустя несколько минут в номер вошёл доктор и прошёл в спальню к Алексу. Геллер облегчённо вздохнул и закрыл глаза, но заснуть ему не дали, из дремоты его вывел стук в дверь.

– Кто это ещё может быть? – пробормотал он и открыл.

Перед ним стоял Полковник.

– Мистер Дженсон, Вы как здесь?

– Где он? – не ответив, спросил менеджер.

– В спальне, ему очень плохо. Я скажу, что Вы пришли.

– Нет! – отрезал тот – Я сам пройду.

За те несколько минут, пока была открыта дверь спальни, Ларри увидел, как врач пытается привести Алекса в чувство, окуная его затылок в ёмкость с водой. Певец еле слышно стонал, пытаясь сопротивляться, но сил было явно недостаточно. Дверь захлопнулась. Из спальни не слышалось ни звука. Спустя пять минут Полковник выбежал из спальни. Подошёл к Ларри.

– Слушай меня внимательно. Единственное, что имеет значение, это, чтобы этот человек сегодня вышел на сцену. И мне неважно, как вы это сделаете.

После ухода Полковника Ларри, шокированный его словами, просто стоял в ступоре.

Господи! Что же они делают с ним? Это же бесчеловечно!

– Ларсон! – послышался голос Алекса – ты здесь? Зачем ты позволил этому ублюдку войти?

Алекс лежал на подушках, он был белее простыни. Доктор Ник собирал инструменты.

– Он проскочил мимо меня, я не успел его остановить, – начал оправдываться Ларри, но Король уже не слышал его. Из него потоком лились ругательства.

– Клянусь всем, что у меня есть, я избавлюсь от этой жирной задницы! Сколько он ещё будет меня использовать?

Грэхэм поражался силе воли этого человека, ведь ещё несколько часов назад, он был в полубессознательном состоянии, но сейчас его глаза горели лихорадочным блеском, а его злой энергией можно было осветить весь Луисвилль.

Поражённый он наблюдал за Алексом на сцене вечером того же дня. Создавалось впечатление, что надев концертный костюм, Король влез в шкуру другого человека. Болезнь отступила… А голос… О, как он звучал в тот вечер, не было и следа тех мучающих его спазмов, ни одного слова из песни не было забыто. Публика неистовствовала, и Алекс практически каждому сектору зала успел уделить внимание. Но после шоу он мешком упал на кровать и не вставал с неё сутки.

– Алекс, почему ты не отменил концерт? Ведь ты серьёзно болен?

– Мне стало немного легче. Ледяная вода делает чудеса. И я понял, что смогу отработать программу. Ты знаешь, сколько людей отложили дела, потратили деньги, чтобы увидеть меня, я не мог подвести их. К тому же, мне сказали, что в зале много инвалидов, и я понял, что придётся хорошенько потрудиться.

Ларри умолчал о встрече с поклонником Алекса. Тот подошёл к нему сразу после концерта и протянул какой-то свёрток.

– Мистер Грэхэм, я работаю в издательстве. Тут выдержки из рукописи, которую собираются напечатать в кратчайшие сроки.

– Что за рукопись?

– Книги бывших телохранителей Алекса.

Ларри покрылся холодным потом.

– И передайте Алексу, что мы все очень любим его, несмотря на этот грязный пасквиль. Настоящий поклонник не поверит ни слову из этой поганой книжонки. Прощайте!

Грэхэм просмотрел несколько страниц.

Боже правый! Они пытаются добить его.

Дальше турне проходило более менее сносно. Алекс взял себя в руки, двигался, шутил, голос звучал мощно и чисто. Публика сходила с ума, хотя пресса распекала Короля на все лады. Но к концу гастролей певец опять почувствовал себя плохо. Опять был жар, ужасно болело горло. Он метался в постели. Казалось, что голова готова расколоться, как спелый арбуз, ноги не слушались.

Алекс выпил лекарство и накрылся одеялом, пытаясь согреться. Его знобило.

– Эл, постарайся заснуть. Может, тебе станет легче. Я пойду, посплю немного, но, если что, я рядом.

Через два часа Ларри разбудил телефонный звонок.

– Ларсон, возвращайся сюда, пожайлуста.

Когда Грэхэм вошёл в спальню, доктор Ник уже был там. Ларри ужаснулся виду друга. Врач наложил на руку Алекса жгут, сделал укол.

– Сейчас Вам должно стать легче. Температура спадёт.

Он вышел.

– Ларри, я отменяю гастроли. Ты знаешь, как я ненавижу это делать, но не вижу другого выхода. Я просто не смогу выйти на сцену.

Вбежал радостный Чарли.

– Алекс, всё готово. Звук прекрасный и…

– Заткнись, Чарли! Концерта не будет.

– Ты ужасно выглядишь.

– Я знаю. Нужно связаться с Полковником. Позовите Джо.

Вместе с Джо пришёл и Дик.

– Джо, позвони Дженсону. Я вынужден отменить турне.

И тут Ларри решился.

– Алекс, тут вот какое дело…

– Ну что там ещё?

– Книга… Она вот-вот выйдет…

Алекс побледнел.

– Ты же понимаешь, что если отменишь гастроли, пресса разорвёт тебя, и ты должен отдавать себе отчёт в том, что собираешься делать.

Певец в отчаянии обхватил голову руками.

– Что же мне делать? Я не могу двинуться с места, не то, что управлять многотысячной толпой.

– Послушай, Эл! – вмешался Дик – Мы отвезём тебя в больницу для подстраховки, а потом вернёмся сюда. Но ты должен закончить это турне, в ином случае, отмена концертов будет крахом всего.

Полковник урегулировал эту проблему, и у Алекса была пара дней, чтобы встать на ноги. И он вышел на сцену, полный тяжёлых предчувствий.

Они не обманули. Статьи в прессе день ото дня становились всё ожесточённее, репортёры уже не сдерживали себя, расписывая в ярких красках патологическое обжорство и тягу Короля к молоденьким девочкам. Алекс был раздавлен откровениями людей из его ближайшего окружения, пожелавшими остаться неизвестными. К тому же вышли отрывки из книги его бывших друзей.

«Что же теперь будет?» с ужасом думал певец.

Журналисты, казалось, пытались перещеголять друг друга в количестве грязи, вылитой на Алекса. Тема наркотиков была главной.

И всё-таки…

– Тебя будет снимать СВS.

– Но зачем это нужно? Мои концерты превратились в фарс, гордиться нечем. Или вы хотите, чтобы я посмотрел на себя со стороны и ужаснулся?

– Я пытаюсь удержать наш корабль на плаву. Ты уж постарайся.

– Это будет цирк.

– Всё зависит от тебя.

– Ок. Я постараюсь.

– Алекс! – окликнул его Полковник, когда он был уже у двери – Я, надеюсь, ты меня понял?

– Более чем.

В конце июня состоялся заключительный концерт очередного турне. У Алекса на удивление было хорошее самочувствие. Когда он вышел на сцену, зал взревел.

Господи, как же я люблю их всех!

Он сообщил зрителям, что их снимает телевидение и поэтому очень нервничает.

– Если бы не камеры, я вообще был бы счастлив.

Его голос как никогда был исполнен силы и красоты. Все песни он отрабатывал по полной, не щадя себя. При исполнении его любимого госпела вместе с квартетом Джей-Ди, он взял такую высокую ноту, что публика замерла от восторга, а потом разразилась оглушительными овациями. За шарфиками с его шеи шли настоящие баталии. Даже пожилые женщины пытались их вырывать у более молодых соперниц.

– Я прошу вас, будьте осторожнее, леди, – увещевал их Алекс и шёл дальше.

Он представил своим поклонникам отца и Дженнифер, которая почему-то соизволила в этот раз поехать с ним на гастроли. Долго представлял пофамильно всех членов своей музыкальной команды, которые работали с ним все эти годы. Он был очень благодарен им за поддержку и понимание.

– Я хотел бы поблагодарить вас всех и сказать, что о лучшей публике невозможно и мечтать! Adios!

Музыканты недоумённо переглянулись, а где же всегдашнее: «Увидимся на следующем концерте!»?

После финальной песни Король не спешил покидать сцену, как делал это раньше. Он отдавал дань всем, пытаясь унести в памяти эти лица.

«А может… – думал он в отчаянии – Мои поклонники так любят меня!»

Роузленд встретил его тишиной. Он был рад этому. Отправив Дженнифер спать, он прошёл в гостиную, сел за пианино и запел. В тот день он в первый раз в жизни не читал на ночь Библию. У него появилась надежда, последний концерт доказал ему, что он может давать хорошие шоу. Да, уже не пластичный, не лёгкий, но голос, его главное достоинство, не подвёл.

Может попробовать всё заново? Мне ведь не впервой.

Планы на Гаваях вновь ожили в его мыслях. Он чувствовал такой прилив сил, да, турне вымотало его, но впереди 1,5 месяца отдыха, он приведёт себя в форму, подберёт диету, займётся спортом и вперёд! Тем более скоро в гости приезжает Лиза-Мария. И весь в радужных ожиданиях Алекс уснул.

Проснувшись ближе к вечеру, он с аппетитом поел, отказавшись от тяжёлой пищи, домашние удивлялись его хорошему расположению духа. В доме опять звучал его смех, певец даже сказал комплимент поварихе. Та расцвела от удовольствия.

– Спасибо, мистер Престон.

Организм тоже решил дать передышку хозяину. Алекс собрал в бильярдной всех, кого смог найти, и они, подшучивая друг над другом, проиграли всю ночь. МТ не узнавала Босса. Он как будто заново родился.

Начало августа ознаменовалось крушением всех надежд. Книга его бывших телохранителей увидела свет. Отрывки, напечатанные ранее, были всего лишь намёками, но теперь наружу вылезла вся «правда».

Господи, за что так жестоко! Теперь уже точно всё. Я никогда не смогу отмыться от этой грязи. А Лиза-Мария? Как она воспримет такое описание жизни своего отца? А фэны? Мои дорогие, так любимые мной поклонники? Господи, Боже правый, что же теперь будет?

Он каждый вечер просматривал газеты со страхом, ожидая реакции прессы, но пока журналисты молчали. Да, обсуждения его жизни продолжались, но пока без всяких ссылок на скандальную книгу. Но Алекс понимал, что это ненадолго. Им просто нужно было переварить эту информацию, понять, как к ней относиться. Теперь певец просто ждал, ждал подходящего момента. Он знал, что следующего турне не будет, но молчал об этом.

Испугаются, начнут успокаивать, зачем лишний раз волновать?

Алекс потихоньку начал прощаться со всеми. С Чарли, самым преданным другом, с Ларри, не побоявшемуся сказать правду. Друзья даже не догадывались о том, что он уже давно принял окончательное решение. Другого выхода он попросту не видел. Правда или ложь написана в книге, теперь это уже не имеет значения. Перед публикой он предстал монстром и извращенцем. Все его слабости были выставлены напоказ с таким чудовищным преувеличением, что Алекса передёргивало от омерзения, когда он просматривал страницы. Бывшие друзья не только нанесли удар в спину, но и провернули несколько раз нож в ране. Ту душевную боль, которую Алекс испытал после этого предательства, он не чувствовал со дня смерти матери.

…– Мэри, я благодарен тебе за все те годы, что ты была рядом со мной.

– Алекс, ты как будто прощаешься, что случилось?

– Всё хорошо, теперь всё будет хорошо.

Он поцеловал её.

– Дорогой мой, любимый…

Молодая женщина плакала, смотрела в эти удивительные глаза, полные тоски и боли, и гладила по лицу.

– Я так люблю тебя, так люблю… – как в бреду повторяла она.

– Милая моя, ты даже не знаешь, как дорога мне. Прости меня.

– За что?

– За то, что иногда вёл себя, как последний мерзавец.

– Не наговаривай на себя, ты всегда вёл себя, как истинный джентльмен.

Он прижал её пальцы к губам, провёл рукой по волосам.

– Позволь мне любить тебя, – прошептал Алекс.

Он медленно потянул «молнию» на платье, гладя её по плечам, снял нижнее бельё. Мелкая дрожь пробежала по телу Мэри.

– Тебе холодно?

– Нет… – выдохнула она.

Он поцеловал её плоский живот, спустился ниже. Его руки и губы неутомимо исследовали тело молодой женщины, как будто в первый раз. Лаская спину девушки, он вдруг резко вошёл в неё, от неожиданности та вскрикнула, его движения несколько раз заставили её воспарить к небесам и упасть на грешную землю…

Она была с этим человеком и в хорошие, и в тяжёлые моменты его жизни, но так и не смогла до конца понять его. Мэри видела Алекса на сцене, это был истинный Король, даже когла ему было особенно плохо, великий человек, великий певец, но с ней он был земным мужчиной, умеющим любить по-настоящему, и пусть у них не получилось семьи, Мэри навсегда сохранит в памяти эти моменты.

Больше они не встречались.

Мрачную меланхолию осветил приезд Лизы-Марии. Алекс снял на ночь парк аттракционов, подарил ей пони. Все дни проводил с дочкой, ночью сидел рядом с её кроватью, и, когда она засыпала, разговаривал с ней, просил прощения за то, что был плохим отцом, держал маленькую ручку, перебирая пальчики. Лиза-Мария была уже большой девочкой, у неё появились школьные друзья, какие-то детские проблемы, и она взахлёб рассказывала отцу о них, а он смотрел на неё сияющими глазами и просто наслаждался её присутствием.

– Как жаль, папочка, что ты не живёшь с нами. Мама тоже скучает по тебе.

– Детка, такова жизнь. Иногда взрослые расходятся. Это сложно понять, но такое случается.

– Я знаю, папочка, и всё равно мне очень жаль. Спасибо за пони. Я давно мечтала о таком подарке.

– Пожайлуста, родная. Я очень люблю тебя.

Как же тяжело оставлять её!

С момента выхода книги прошла неделя. Алекса бросало в крайности: то он подыскивал людей, способных убить бывших друзей, то говорил, что эта книга – наказание за его неправедную жизнь. Эти противоречия разрывали его душу на части. Газеты запестрели статьями о его личной интимной жизни. Теперь наконец-то у журналистов появились доказательства того, о чём раньше они могли только догадываться.

О каком турне может идти речь? Да меня с позором погонят со сцены, если вообще кто-нибудь придёт. Боже, когда уже они насытятся моим унижением? Когда уже перестанут писать об этом?

С отчаянием думал Алекс, читая очередную порцию газет.

– Папочка, почему ты такой грустный сегодня? – в кабинет вбежала Лиза-Мария.

Алекс отодвинул в сторону прессу и посадил дочь к себе на колени.

– Просто плохое настроение. Ты помнишь, куда мы идём сегодня?

– Да, помню. – её глаза загорелись. – Неужели, ты снял для меня целый парк?

– Да, Зайчонок. Тебе надо хорошенько отдохнуть, и будем гулять всю ночь.

– Хорошо, папочка, пойду, посплю немного.

– Беги, милая.

Алекс обхватил голову руками.

– Я так не хочу умирать, господи, я так хочу жить! Смотреть, как растёт дочь. Почему мне не дано радоваться простым вещам? Что мне делать, Господи? Ответь мне.

Но Бог молчал.

– Ответь мне! – закричал Алекс и зарыдал.

Он в пустыне, совершенно один, помощи ждать неоткуда. Я всегда верил тебе, прославлял тебя, любил тебя, но ты всегда молчишь! Мама, помоги мне! Приди, поддержи! У меня больше нет сил.

Мягкая рука погладила его склонённую голову.

– Мамочка, это ты?

– Да, сынок. Я всегда с тобой. Держись, скоро всё закончится. И мы с тобой встретимся.

– Мама, не уходи! Ты так нужна мне!

В ответ тишина. Алекс поднял голову, посмотрел вокруг. Он был один.

– Я схожу с ума. – он тряхнул волосами, пытаясь привести мысли в порядок. – А может, я уже безумен. Мерещится всякое.

Он встал на колени и попытался ещё раз достучаться до Всевышнего.

– Боже, что мне делать? Эти боли, предательство друзей, потери близких. Сколько ещё мне нести этот крест? Самоубийство? Но это такой грех! Может, ещё можно всё изменить? Дай совет, помоги. Почему ты оставил меня?

Я с тобой, и всегда был с тобой. Я никогда не оставлял тебя.

Рука Господа прикоснулась к его сердцу, к его израненной душе. И Алексу стало так легко, как не было уже давно.

Что же это я? Раскис совсем. У меня есть дочь, близкие друзья, больной отец. Как я могу оставить их? Я всё-таки эгоист. Думаю только о себе. Нельзя опускать руки. Даст Бог, отработаю турне, лягу в больницу, приведу себя в порядок. И долой таблетки! А поклонники простят меня. Я ведь живу для них.

Вечером он, воодушевлённый, отправился на прогулку с Лизой-Марией. Аттракционы захватили его. Он веселился вместе с дочкой, как будто ему тоже было девять, забыв обо всех проблемах. Их смех разносился над всем парком. Домой они вернулись под утро и сразу легли спать.

…Его разбудило прикосновение Дженнифер.

– Я соскучилась, – прошептала она.

– Мы должны расстаться.

– Что? Что ты сказал?

– Ты прекрасно меня слышала.

– Но почему? Что случилось?

– Я начинаю новую жизнь, но без тебя. Я предупреждал тебя неоднократно, но ты так и не изменилась. Я больше не намерен тратить своё время на удовлетворение твоих капризов.

– Во так значит, попользовался и выбрасываешь?

– Я с тобой разговариваю или со стеной? Что я видел от тебя? Только недовольство. Мне нужна любящая женщина.

– Да сиделка тебе нужна! Ты же ни на что не способен.

– Убирайся! Чтобы завтра я не видел тебя в своём доме.

– Прости меня, – она заплакала – ты меня обидел, и я сорвалась.

Дженнифер стала хватать его за руки, пытаясь поцеловать их.

– Что ты делаешь? Прекрати сейчас же! Я устал от твоих истерик.

– Я сделаю для тебя всё, только не выгоняй меня.

– Не унижайся! – он с брезгливостью посмотрел на неё. – И вытри слёзы. Я знаю им цену. Через неделю я уезжаю на гастроли, когда вернусь, чтобы тебя не было.

Он вышел.

– Ну вот, один шаг сделан, – с удовлетворением подумал Алекс. – Теперь на очереди Полковник.

…– Что ты такое говоришь? Как разорвать контракт? Ты в своём уме? Накануне турне?

– Это будут последние совместные с Вами гастроли. Я больше не буду погашать Ваши долги!

– Ах, вот как ты заговорил! Позволь тебе напомнить, что без меня ты ничто, ноль без палочки.

– Так же как и Вы без меня! У меня есть люди, которые будут заниматься моими делами. А Вы достаточно нагрели на мне руки. Довольно!

– А твоё обещание верности? Забыл?

– Я ничего не забываю. Но Вы тоже напрягите память. Вспомните тот давний разговор. Помнится, тогда Вы ничего не говорили о глупых фильмах, на которые я убил восемь лет своей жизни, я доверял Вам, думал, что Вы знаете, что делаете. Но Вы загубили мою актёрскую карьеру в погоне за наживой.

– Подожди, Алекс, не горячись. Успокойся. Мне уже недолго осталось, я обещаю тебе, что больше не будет изнурительных гастролей. Мы пересмотрим все контракты. Что ты ещё хочешь?

– Единственное чего я хочу, это, чтобы Вы исчезли из моей жизни раз и навсегда. И не пытайтесь влиять на моего отца, на этот раз это Вам не поможет. На жизнь Вы себе заработали, можете уйти на покой.

Алекс прикрыл за собой дверь. Ещё одна битва выиграна.

– Сынок, что происходит? – в гостиную вошёл Уильям.

– Что ещё, папа? – раздражённо спросил Алекс.

– Мне звонил Полковник, Дженнифер прибегала вся в слезах.

– Я больше не хочу говорить о ТомеДженсоне. Я разрываю с ним контракт, это уже решено, и ты меня не заставишь изменить решение. Даже не пытайся. А насчёт Дженнифер, она же никогда тебе не нравилась.

– Да, я не любил её, но так поступать нельзя. Ты слишком жестоко повёлся с этой девочкой. Я тебя не узнаю. Она молода и неопытна, а ты взрослый мужчина.

– Лора тоже была молода и неопытна. Тем не менее, мне с ней было хорошо, она была не только любовницей, но и очень заботливой женщиной.

– Так почему ты не уговорил её остаться?

– Я отпустил её. Сколько можно было ей тратить свои годы на больного старика с отвратительным характером?

– Ты любил Дженнифер хоть немного?

– Какое-то время она мне нравилась, но, когда я понял, что ей от меня нужны только деньги, я потерял к ней интерес.

– Ты очень жестокий человек.

– Я?

– Да, ты. Ты используешь этих девочек в своих интересах, а потом, когда насытишься ими, выгоняешь.

– Я никого не выгонял, наоборот, бросают меня.

– Ты сам вынуждаешь их к этому.

– Что ты от меня хочешь, отец?

Уильям долго смотрел на сына и молчал.

– Я такой, какой есть. И стараюсь давать своим женщинам по максимуму, но, конечно, жду от них соответствующей отдачи. Я просто хочу, чтобы меня любили. Я не Король, я – обыкновенный человек. Они все думают, что я такой же в жизни, как и на сцене, но дома я совсем другой, и когда они это понимают, то начинаются проблемы. Так было с Памэлой, и Лорой, а теперь и с Дженнифер.

– Ну, чего ты хочешь? Ты-певец, и сначала они видят тебя на концерте.

– Вот в этом и заключается проблема. Я не могу обходиться без женщины, мне нужна забота, ласка, любовь и преданность.

– Но ты-то сам никогда не отличался верностью.

– Я не святой и не могу устоять перед женским обожанием.

– Тогда не требуй от других того, что не можешь дать сам. А с Дженнифер тебе надо помириться. Сколько ты будешь искать себе спутницу, ведь уже не мальчик?

– Я устал от этих отношений. После гастролей мне хочется покоя и тишины, а меня ждут скандалы и ссоры, причём по ничтожным поводам.

– Тогда расстанься с ней цивилизованно.

– Как бы мы ни расстались, в любом случае, я буду виноват. Хорошо, отец, я тебя услышал. Кстати, ты никогда не задумывался о профессионализме доктора Ника?

– Почему ты заговорил об этом?

– Мне не становится легче ни от его лечения, ни от диет, который он мне предлагает. Последнее время я не занимаюсь самолечением, но чувствую себя отвратительно.

– Поговори с ним, выясни.

– Поговорить-то можно, но есть ли в этом смысл? Я сменю врача, но теперь буду более внимателен при отборе. Найму нового менеджера. После турне всё изменится.

– Не боишься реакции поклонников? Я просмотрел несколько страниц – это просто мерзость.

– Боюсь, папа, очень боюсь. Но я обязан выйти к ним с открытым лицом. После такой «правды» оставшиеся фэны будут самыми преданными.

– Желаю тебе удачи, сын, искренне желаю. За последние несколько дней ты очень изменился. Похудел, посвежел.

– Много гуляю, занимаюсь каратэ, сократил приём лекарств, слежу за питанием.

– Я рад, Алекс, что ты наконец-то взялся за ум.

– Мне просто надоела моя старая жизнь. Последний концерт дал мне понять, что всё ещё может быть хорошо.

…– Доктор, я благодарен Вам за заботу, но мне нужен другой врач.

– Но почему, мистер Престон? Что случилось?

– Ничего не случилось? Просто Ваше лечение перестало мне помогать. Я дам Вам хорошие рекомендации и компенсацию. В накладе Вы не останетесь.

– Вы уверены в своём решении?

– Абсолютно.

– Хорошо, как скажете. Но пока я работаю на Вас?

– Конечно, я просто не хочу, чтобы между нами была какая-то недосказанность. И простите меня.

– О чём речь? Я уважаю Ваше решение.

– Вот и хорошо.

Всю следующую неделю Алекс работал, не покладая рук. Вернулась энергия юности, он даже задумался написать книгу о себе, чтобы публика узнала настоящую правду о своём Короле.

– Эмми, я рад тебя слышать. Как ты, милая?

Его голос дрожал от нежности.

– Да, да мы скоро увидимся. Я тоже очень скучаю. Целую тебя, детка.

С этой девушкой он познакомился на одном из своих последних концертов. Алекс заметил её среди публики и указал на неё своим секьюрити. Когда она пришла к нему в номер, он понял, что это не одна из фанаток, готовых на всё, чтобы попасть в его постель. Эмми поразила его своей чистотой и невинностью. Они проговорили всю ночь, и только под утро Алекс позволил себе поцеловать её.

– Я не думал, что ты такой… Такой… – девушка от волнения не могла подобрать слова.

– Какой?

– О тебе такое писали!

– И ты верила?

– Если бы верила, меня бы здесь не было.

– А почему не верила?

– Не знаю, не похож ты на распущенную рок-звезду. Я видела твоё лицо, когда ты поёшь, твои глаза… В тебе есть Бог.

Она погладила его по щеке.

– Не переживай, никто из твоих поклонников не поверит ни слову лжи о тебе. Мы все очень любим тебя.

– Спасибо, милая. Ты даже не представляешь себе, как мне нужна сейчас ваша поддержка.

– Но с тобой всё равно что-то происходит. Может, расскажешь?

– Как-нибудь в другой раз.

– Спой что-нибудь. Я не слишком наглею?

– Нет, детка, – улыбнулся Алекс – я рад, что ты меня попросила об этом.

Ему было очень хорошо с этой девушкой. Она не была красавицей, но что-то в ней было такое, что зацепило его. Скромность, чистота и искренность. На концерте она не воевала за шарфик с его шеи, а просто стояла и восхищённо смотрела на него, как на божество. И теперь он понимал, что не ошибся.

Может, мне всё-таки повезёт?

…– Я поговорил с доком. Вскорости у меня будет другой врач.

– Полковник, доктор… – Ларри посмотрел Алексу в глаза – Не боишься?

– Ты это о чём?

– Иметь таких врагов. Алекс, я тебя прошу, будь осторожен.

– С доктором я был корректен. И по – моему, он нормально это воспринял.

– А Полковник?

– Не знаю.

Алекс задумался. А потом беспечно махнул рукой.

– Что он мне сделает накануне турне?

– Повторюсь: будь осторожен. Ты слишком доверчив.

– Мы с ним были в одной связке более двадцати лет. И я устал бояться, пора брать себя в руки. Я думаю, в память о наших отношениях он не тронет меня. Можно сказать, Полковник заменил мне отца, если не считать наших творческих разногласий, и поддерживал даже тогда, когда мой родной отец отворачивался от меня. Вот это и есть истинная причина, почему я терпел его все эти годы. Так что будь спокоен, я буду в порядке.

Ларри промолчал, но появилось плохое предчувствие.

…– Джи, ты можешь зайти?

Алексу показалось, что он ещё не успел положить трубку на рычаг, как девушка уже была в его спальне. Стояла у двери, опустив глаза.

– Ты помнишь о нашем разговоре?

– Да, конечно, и сожалею о словах, что вырвались у меня тогда.

– Ты не сожалеешь, ты действительно так думаешь.

– Нет, я…

– Подожди, я не договорил. Мы расстаёмся не из-за тех слов и, может быть, я где-то допустил ошибку, был в чём-то неправ, но тебе нужен другой мужчина.

– Я люблю тебя.

– Ты любишь не меня, а мои деньги. В моей. юности ты на меня даже не взглянула бы. Нищий мальчишка с «гетто», работающий водителем грузовика, краснеющий перед любой девушкой. Я искренне желаю тебе счастья, но наши отношения вернуть уже нельзя.

– У тебя кто-то уже есть.

– Может быть, я всегда в поиске.

Алекс подошёл к туалетному столику.

– Я хочу сделать тебе на прощание подарок.

На бархате лежало изумительное кольцо с огромным бриллиантом.

– О, Алекс, оно прекрасное. Спасибо.

И в этот момент она стала той девушкой, с которой он познакомился. Он склонился к её лицу, желая поцеловать в щёчку, но Дженнифер так внезапно повернула лицо, что его губы оказались на её губах. Она обвила его руками. Желание охватило Алекса. Он подхватил её на руки и понёс к кровати, раздел, медленно прошёлся взглядом по её обнажённому телу и без предварительных ласк вошёл в неё. Он мстил ей за все разбитые надежды, за всех женщин, которые бросали его…

Потом Алекс долго наблюдал за спящей девушкой.

Вот заварил кашу… И зачем поддался? Прямо, как юнец какой-то…

Да, она была очень красива и всегда возбуждала его страсть, даже когда он был зол на неё, но любви не было, только животный инстинкт, и Алекс ненавидел себя за эту слабость. Внезапно, у него сильно разболелся зуб.

– Мистер Престон, – сказал ему врач после осмотра, – с зубами всё в порядке. Наверное, Вы слишком нервничаете перед предстоящими гастролями, и так Ваш организм реагирует на стресс. Я дам Вам обезболивающее, но, прежде всего, Вам нужно успокоиться и хорошенько отдохнуть.

Домой Алекс вернулся ближе к одиннадцати вечера. В гостиной собрались все, кто так или иначе был связан с турне. Обсудив организационные вопросы, певец отпустил всех, кроме Чарли и Дика.

– Дик, пожайлуста, позаботься о билетах для Лизы-Марии. Послезавтра в десять утра она должна быть отправлена в Лос-Анжелес.

– Будет сделано!

В гостиную вошёл доктор Ник.

– Мистер Престон, мы можем поговорить?

– Да, конечно. Извините меня, джентльмены.

– Что-то случилось, док?

– Вы приняли то, что я Вам прописал?

– Нет, пока. Думаю, что смогу справиться своими силами.

– Вы помните, что было на предыдущих гастролях? Вы должны хорошо выспаться и отдохнуть, иначе потеряете сознание на первом же концерте.

– Хорошо, я сделаю, как Вы рекомендуете, но одной дозы будет достаточно.

– Я приготовлю, как всегда, три, а там будете сами решать.

– Ок. У Вас всё?

– Да, спокойной ночи, мистер Престон.

– Счастливо. И спасибо Вам за всё.

Врач посмотрел на Алекса долгим взглядом, в котором мелькнула…ненависть? Да нет, показалось.

Алекс вернулся к приятелям.

– Чарли, ты слова выучил?

– А ты?

– Как Отче Наш. Надеюсь, память не подведёт. В программу надо будет внести четыре новых песни. Я потом скажу, какие. Дик, ты можешь быть свободен.

– Алекс, ты что-то говорил о рокетболле, я бы тоже сыграл. У меня в машине даже форма есть.

– Нет, Дик, завтра тяжёлый день. Отдыхай. До встречи.

Они пожали друг другу руки и разошлись.

– Ну как ты, Алекс? Как настроение?

– Прекрасное. Бог со мной и у меня всё получится.

– Ты какой-то бледный.

– Немного голова болит.

Рикки зашёл в гостиную.

– Алекс, вот лекарства.

Он положил на стол жёлтый конверт.

– Спасибо.

– Что это? – спросил Чарли, когда сводный брат Алекса вышел.

– «Первая атака».– усмехнулся певец.

– Ты же говорил, что уменьшил приём лекарств, но здесь же лошадиная доза.

– Док настоял, и он прав. Я настолько перевозбуждён и так нервничаю, что вряд ли усну без помощи препаратов. Знаешь, Чарли, я подумал, что должен быть благодарен Рэду и Сонни за эту книгу. Благодаря ей я смог посмотреть на себя со стороны, теперь скрывать, а значит и бояться, нечего.

– Но ведь то, что там написано – неправда.

– Не всё. Просто много преувеличений.

– Ты должен подать на них в суд.

– Я не буду этого делать. Бог им судья. Вот закончится турне, возьмём с собой Лизу-Марию и махнём на Гаваи: ты, Ларри, Дик, Стэнли.

– Хорошо было бы. Ну что, я, пожалуй, пойду спать.

Алекс обнял друга.

– Спокойной ночи, Чарли. Это будет замечательное турне.

…– Билли, спишь? Просыпайся, сыграем в рокетболл.

Кузен что-то проворчал.

– Повтори, я не расслышал.

– Сейчас буду.

Алекс поднялся в спальню.

– Не спишь? – спросил он у подруги.

– Пытаюсь.

– Давай вставай. Сейчас придёт Билли с женой, сыграем партейку-другую.

Дженнифер быстро оделась. В теннисной форме она выглядела такой юной и свежей, что у Алекса перехватило дыхание.

– Детка, ты прекрасно выглядишь, – хрипло прошептал он ей.

– Может… – она указала глазами на кровать.

Он отрицательно покачал головой и потянул её к двери. Два часа они провели в спортзале, пока Алекс, забавляясь с кузеном, не ударил себя ракеткой по лодыжке. Острая боль отдалась в ноге. Вырвался короткий стон. Билли задрал штанину, осмотрел место удара.

– Крови нет, значит, больно быть не может.

Стараясь не хромать, Алекс прошёл в гостиную, сел за пианино.

– Билли, отдыхай. Спасибо за всё!

– Тебе ещё что-то нужно?

– Нет! – отрезал певец и вернулся к игре.

Короткая импровизация, и он запел одну из известных песен. Кузен постоял несколько минут и ушёл. В голосе певца слышалась горечь и тоска о потерянных годах, о сделанных ошибках:

Он пытался казаться весёлым и смелым перед близкими, но сам-то понимал, что время не вернуть, здоровье не восстановить, жизни осталось всего ничего. У него миллионы поклонников, много родственников, много друзей, но всё равно он совершенно один, и это уже не изменить.

Когда он поднялся наверх, Дженнифер ещё не спала.

– Почему ты не спишь?

– Жду тебя.

– Я ещё долго не смогу уснуть.

Он лёг на кровать, она прижалась к нему, пытаясь возбудить.

– Не надо, Джи. Это ни к чему не приведёт. К тому же, я очень устал. Прости меня, надеюсь, ты будешь счастлива.

Она отодвинулась.

– Я пойду, почитаю, а ты спи.

Он захватил с собой жёлтый конверт. Сев в кресло он долго рассматривал жёлтые таблетки. А потом выпил всё залпом. Открыл книгу, но читать расхотелось. Вся его решимость куда-то улетучилась, ужас и паника охватили его.

Меня освистают, погонят со сцены, если вообще кто-нибудь придёт.

И тут же вспомнил слова Эмми, свой последний концерт, горячий приём публики.

Да нет, всё будет хорошо.

Сомнения разъедали душу, как ржавчина.

И вдруг ему стало плохо. Буквы расплывались перед глазами, появилась тошнота.

Что происходит? Почему я так ужасно себя чувствую?

Он попытался крикнуть, позвать на помощь, но не смог произнести ни звука. Ему вспомнились слова Ларри.

Они всё-таки отомстили мне!

Из утренних лучей соткался силуэт Грэйс. Она звала его.

– Я за тобой, сынок.

– Но я не хочу уходить, мама, я ещё столько должен сделать. – мысленно ответил ей Алекс.

– Идём со мной, туда, где нет боли и страданий.

– Господи, но почему? Я так хочу жить!!!

Он попытался встать, сделать шаг, но ноги не держали его. Дыхание перехватило, в левой стороне груди разлился огонь. Алекс застонал.

Мать протянула к нему руки.

– Милый, уже ничего не изменить. Пойдём со мной. Мы теперь всегда будем вместе.

И покой, светлый покой озарил его исстрадавшуюся душу.

– Мама, я иду к тебе. Господи, прими мою грешную душу… – подумал он перед тем, как рухнуть на пол без чувств.

Бог услышал его отчаянную мольбу и исполнил её…