Просыпающаяся мелкой крошкой блёклых солнечных лепестков редкая зелёная завеса создавала ощущение умиротворённости и покоя. Стройные стволы — колонны поддерживали высокий купол, создавая величайший из существующих храмов, пропитанный теплом, пением воды и тихим счастьем полного умиротворения. Широкие листья серебристых клёнов, мерно раскачиваясь, напевали священные гимны великому лету. Тихо плескалась о каменные борта вода, становясь практически изумрудной от скользкой обивки мха и поднакопившегося ила. В искусных желобках растительного орнамента и нелепых сколах ютились кустики лестных крокусов и целые колонии диких фиалок, не успевших отцвести в низине и распространяющих теперь тонкий аромат поистине чарующей свежести. Несколько каменных обломков, попадавших под прямые солнечные лучи в разрыве листвы и успевавших напитаться солнечного света, сейчас неторопливо делились теплом и тихим жаром, приманивая к себе мошкару да уставших путешественников, обещая отдых вторым и обед первым. Забытая здесь уж неизвестно с каких времён купальня из творения рук человеческих медленно обратилась в чудо живой, постоянно меняющей свой лик природы. Здесь всё дышало жизнью, негой и забытой практически растворённой историей.

— Э — э-э — эл!!!

С деревьев испуганно вспорхнула стайка вертлявых пичуг, шумно уносясь вглубь леса. Вернувшийся после ограбления лекарственных запасов Госпожи Травницы голос Яританны дрожал от едва сдерживаемой ярости. Стройное, покрытое пятнами язв и гниения тело тоже трясло. Капли мутной воды радостно сползали по нему, стекаясь у ног духовника небольшой грязной лужицей. В руках девушка сжимала безбожно мокрое бельё, так и не успевшее занять законное место после просушки.

— Я не нарочно! — виновато вякнула Алеандр, по брови погружаясь в тёплую воду, чтобы не было видно предательского румянца.

Духовник раздосадовано вернулась к камням и в сердцах шлёпнула испорченной одеждой о тёплую поверхность:

— Вот только не говори, что нам просто с гаюнами не везёт!

Эл нырнула и поплыла к противоположному бортику. Виноватой себя она не чувствовала, но не признать, что попыталась вытащить на берег маленький гаюн — затычку, не могла. Поднявшийся фонтан из ключевой воды, ила и каких‑то совершенно старых отложений на дне купальни лично ей очень понравился: высокий, искристый, бодрящий. Обсыхающая на берегу Танка её восторгов почему‑то совершенно не разделяла.

— Если бы я не сволокла у твоей дражайшей наставницы имуноукрепляющую настойку, быть тебе битой. Поверь, даже с воспалением и менингитом добралась бы, — продолжала беззлобно ворчать девушка, отжимая волосы и вытаскивая запутавшиеся водоросли и ракушки.

— Чем она так тебе не приглянулась? — Эл положила подбородок на сложенные на бортике руки и с любопытством уставилась на манипуляции подруги, пытающейся в который раз отжать бельё.

Яританна тяжело вздохнула, бросила бессмысленное занятие и села рядом, опустив в воду исцарапанные ноги:

— Сложно так просто сказать. Наверное, сужу по своему опыту. Ну не стала бы я так восторженно впускать в свой дом упырь знает кого, не просмотрев документы и не проверив на скрытую угрозу. Да и поведение такое, будто тётя звёздной пыли нажевалась.

— Брось, кроме тебя есть ещё и нормальные люди. Приветливые, дружелюбные, оптимисты, в конце концов.

— И поэтому оптимистка смотрит так, словно жаждет нас слопать заживо. Может, у неё здесь и порядком не хватает общества, но не до такой же степени. Опять‑таки, если нехватка общения, то почему она нас не расспросила о последних новостях из столицы, раз шара и болтунов у неё нет? Да и невоспитанная мещанка она, в конце концов. Мастер Мастером, но можно же и язык при незнакомых придерживать.

— Арн говорил, его тётка всегда такая, — согласно кивнула Валент, порядком натерпевшаяся от бестактности наставницы.

— Тётка? Всё интересней и интересней… Печально, конечно. Раз родне доставили и именно родня последнюю клизму ставила, то с вознаграждением точно обломится.

От удивления Алеандр едва не пошла на дно, но вовремя нашла равновесие:

— Ты что хотела его ещё и обобрать!?!

— А что тут такого? Твой выдающийся талант травницы нужно продавать, да и половина запасов не просто так испарилась в просторах Вселенной. Хорошо ещё я с утра по её полочкам пошерудила, чтоб более — менее восстановить ассортимент. Думаешь, я не заметила, что эта великая и ужасная в основном в твои сумки ручку запускала. А у неё там даже почти просроченные дорогие порошки валяются бесхозно. Пыли в палец на крышках.

— Кошмар! Танка, мне иногда за тебя бывает так стыдно, — сокрушённо пробормотала жертва травницкой дедовщины, глядя на миленькое личико подруги широко распахнутыми глазами.

— Мне тоже…

Больше обсуждать их странную благодетельницу как‑то не хотелось. Алеандр так и подмывало расспросить подругу о вчерашней беседе, но вызывать новый приступ раздражения и недовольства она не решалась. Как‑то неприлично было даже думать в негативном ключе о своей будущей наставнице и вполне себе радушной хозяйке с небольшими странностями поведения. Чем больше девушка думала об этом, тем подозрительнее и неприятнее представлялась для неё легенда факультета. Вообще‑то подозрительность сама по себе не была свойственна характеру Эл и, не смотря, а может именно благодаря, весьма уединённому образу жизни в родном поместье, проявлялась со значительным запозданием, выражаясь зачастую вместе с разочарованием, угрызениями совести и почётным клеймением виновных. Слова подруги запустили в сознании юной подмастерья неумолимый механизм переоценки ценностей. Алеандр это чувствовала, невольно цепляясь за мелочи проведения операции, но ценой неимоверных усилий сопротивлялась, не желая уподобляться склочной Танке. Для собственного спокойствия приходилось прощать приватизированные без спроса и благодарности зелья; полное отсутствие интереса к её совершенно чудесным изобретениям, спасшим Важича от истекания кровью; недовольство и раздражение при расспросах и уточнении действий и постоянные принеприятнейшие шуточки и намёки, словно ей удалось углядеть в поведении младшей коллеги нечто предосудительное.

— Меня только немного смущает их взаимоотношения с племянником. Она не выслушивала новости, но ведь и он не спешил объяснять происхождение у себя новых дырок, — Валент без особого энтузиазма поплыла к пологому краю купальни.

Выбираться из прохладной водички на уже успевший нагреться и загустеть воздух, для её жабьей натуры было верхом мучений. Валяться на водной глади, медленно дрейфуя от берега к берегу с четырёх лет стало любимым летним времяпрепровождением будущей чародейки. Бывало, шаловливые течения играли с ней злую шутку, отволакивая от дозволенной родителями запруды на пару километров. Тогда разнесчастный мокрый, покрытый пылью, колючками и царапинами детёныш понуро тащился домой своим ходом или просился на подвоз к кому‑нибудь из деревенских, чтоб получить по прибытию заслуженных подзатыльников и остаться без десерта. Возможно, причиной тому — единение со стихией. Только сама Алеандр в это упорно не верила, поскольку никогда не видела огненных, блаженно капающих слюной на костёр, или земляных, самозабвенно закапывающихся в песочек, да и среди воздушных любителей прыгать с деревьев не находилось. Поэтому сама девушка в тайне придерживалась идеи, что в прошлой жизни была русалкой.

— Как раз‑таки ничего удивительного, — фыркнула духовник, стягивая влажные волосы в две задорно торчащие косицы. — Вот скажи, ты своей тётушке и любезным кузинам что‑нибудь важное рассказывать стала бы?

Валент в ответ лишь поморщилась. Вдовую сестру отца, что лет десять назад переселилась со всем своим выводком на шею к младшему брату, она на дух не выносила. Это чувство, впрочем, было взаимным, потому ни одна из сторон особенно не страдала. Тётка считала, что её доченькам, красавицам, умницам, мастерицам (нужное подчеркнуть) — несчастным сироткам и без того в жизни не хватает, а значит семейство брата может и потесниться, и выучить в городе, и помочь с замужеством, и вообще съехать куда подальше, чтоб глаза несчастным сиротинкам не мозолить. Эл же с матерью полагали, что, получая значительные вдовьи (чай дядька был правой рукой прежнего градоправителя), можно было бы и в городе остаться, и прекратить вмешиваться со своими советами в личные дела другого семейства, и перестать уж тянуть последние соки из простого управляющего. Стасий просто не обращал на тётку внимания, под настроение заигрывая с хорошенькими, хоть и беспробудно глупыми кузинами. Сам же Ригор Валент слишком любил сестру, чтобы отказывать ей в слезливых просьбах и лживых жалобах, хоть и понимал, что обделяет собственных детей и жену не только деньгами, но и заботой. Поэтому тётку Алеандр откровенно недолюбливала, хоть и грубить в лицо пока не решалась, лелея маленькую, но вечную надежду однажды вернуться в отчий дом со славой великой травницы, красавцем — мужем и парочкой детишек, чтоб окончательно утереть нос ехидным кузинам и их злостной родительнице.

— Думаешь, похожая ситуация? — Алеандр вмиг прониклась искренней сочувствием и симпатией к младшему Важичу, автоматически записав его в страдальцы.

— Почему бы и нет? — стиснув зубы и сконцентрировав резерв, Танка вымучила простенькое заклинание просушки и с облегчением, наконец, начала одеваться. — Она не на много старше самого Важича. Значится, росла при взрослом старшем брате и привыкла, что тот за неё несёт ответственность моральную и материальную. А когда Большой брат обзавёлся собственной семьёй, так и не смогла простить такого предательства к себе любимой. Такие личности, как правило, развлекаются тем, что доказывают всем и вся своё превосходство и огребают на свою лихую голову проблем.

Алеандр согласно кивнула:

— Очень похоже. Араон говорил, что Глава её за какой‑то дебош на торжестве из столицы спровадил. Да и мне показалось, что женщине с таким гардеробом в глуши не место, во всяком случае, на добровольных началах.

— Ладно, посплетничали и будет, — строго свела брови духовник. — В конце концов, неблагородно так обсуждать человека, даже если он и заслуживает. Пора возвращаться. У нас график и практика. Ещё не забыла?

Валент в ответ улыбнулась и пожала плечами. Она не видела ничего плохого в обсуждении общих знакомых в узком кругу, но противиться очередному заскоку приятельницы не стала.

Возвращение в уютный, хоть и не любимый хозяйкой домик прошло без особых приключений и потрясений. Причиной тому послужило почти удивительное затишье и безлюдность здешних мест (признаться, недалеко от тракта это действительно было, по меньшей мере, причудливым) и приличная порция успокоительного, принятая обеими подмастерьями за ужином. Без последнего девушкам после пережитого гарантированно грозило если не заикание, то лёгкий нервный тик и жестокая бессонница на месяц. Всё же для столкновений с плотоядной нечистью и мертвяками специальных людей не зря отбирают по результатам психологического обследования.

К превеликой радости девушек входная дверь оказалась не заперта, и не пришлось тревожить Госпожу Травницу или лезть в открытое окно гостиной. Их невольный пациент и без того настрадался, чтоб ещё сверху получить свалившейся из ниоткуда трёх — четырёх пудовой радостью с косой. Однако же внутри их никто не встретил и на окрики не отозвался. Танка нахмурилась и резво бросилась смотреть на пристройку. Алеандр заглянула в гостиную и, никого не обнаружив, пошла проверять другие комнаты.

— Всё на месте! Дверь закрыта, замок висит! — радостно влетела в дом духовник.

Девушка сияла как начищенный самовар и широко улыбалась, радуясь собственной сообразительности. Не то чтобы она была уверенна в непорядочности и несознательности Мастера — Травницы, просто никогда не исключала такого варианта развития событий, общаясь с малознакомым человеком.

— Странно…

— Ты думала, их сопрут? — даже опешила Яританна, раньше таких мыслей и повадок за травницей никем замечено не было.

— Да нет же, — только отмахнулась девушка, спускаясь по лестнице. — Странно, что ни наставницы, ни Араона нет во всём доме, а дверь не заперта. Ты смотрела, может, они в саду свежим воздухом дышат?

— Воздуха и здесь предостаточно было. Окно же на ночь не запирали. Скорее всего, твоя наставница сыграла с нами в птичку свиристель.

Валент недоумённо нахмурилась, глядя на излишне довольную жизнью Танку.

— … Насвистела, что болтуна у неё нет, чтобы на наши нужды заряд не тратить, — продолжила девушка, самовольно развалившись на атаманке, — а сама из города подмогу вызвала. Может и сразу брату позвонила. Вот они и отвезли Важича, пока мы купаться ходили. Сейчас, наверное, аккурат прощаются. Дом, правду, бросили открытым очень уж неосмотрительно…

— Обидно… — Эл присела на краешек стула и понуро опустила голову. — Мы же ему жизнь спасли. Из‑под завалов достали, первую помощь оказали, к тётке доставили и никакой благодарности! Мог хотя бы попрощаться! Мы что же не люди!?!

— Привыкай, — язвительно ухмыльнулась Яританна, забрасывая ноги на подоконник, — для властьимущих мы — ничто, так… пешки не больше. И отношение будет как к праху под ногами. Мол, холоп сделал работу — холоп должен исчезнуть. Какая тут благодарность. По их мнению, мы ещё должны пищать от восторга, что такая серость удостоилась чести пострадать над великим и прекрасным.

— И всё равно, это неправильно! Я же к нему как к человеку. Мы вчера так мило поболтали. Он мне про воюна рассказывал, потом ещё что‑то про чимаритов. Ну, как он мог?

Голос девушки слегка подрагивал от обиды и горечи, а профессиональная этика требовала лично передать тело с рук на руки штатному целителю, получив положенную долю комплементов и восхвалений.

— Эл, тебе что ли этот хлыщ приглянулся? — духовник испытующе уставилась в глаза подруги, но, не обнаружив в них проблеска романтических чувств, расслабилась и попыталась перевести всё в шутку. — То‑то, я погляжу, ты к нему утром, как пиявка, присосалась, только что кровь не слизывала.

Алеандр вдруг густо покраснела до кончиков ушей. Проболтав всю ночь и заснув только под утро, она безалаберно пропустила время побудки духовника. Поэтому Чаронит, спустившись из выделенной им маленькой гостевой спальни, застала прелюбопытнейшую композицию на свободную тему. На атаманке, широко раскинув руки и ноги свесив на пол буйную взлохмаченную головушку, смачно сопела Алеандр. При этом одной рукой она трепетно обнимала за шею своего несчастного пациента, а другой зажимала уголок скомканной подушки. Несчастный пострадавший от женского самоуправства забито ютился в уголке возле стеночки, свернувшись калачиком и поджав к перебинтованной груди голые коленки. Поскольку плед оказался намотанным на левую ногу девицы и целомудренно прикрывал лишь часть простых серых трусов, остальную часть тела спасала пола безразмерной рубашки, трогательно придерживаемая от ночных сквозняков самой жертвой произвола. При этом заброшенная поперёк туловища женская нога, судя по позе мужчиной только приветствовалась, как дополнительный источник тепла. Разбуженная на момент очередного зычного всхрапа (дышать по — другому, уткнувшись носом в обтянутую бархатом ножку атаманки не получалось) Алеандр едва не провалилась в подвал от смущения.

— Ладно, — Яританна неуклюже соскользнула с атаманки и зычно хрустнула суставами. — Давай состряпаем сейчас себе завтрак на скорую руку и смоемся по холодку. Ещё до Жодишек тащиться и попутчиков до Смиргорода уламывать. Кстати, поможешь заодно и на кухне разобраться: у твоей наставницы там демоны рога обломают.

* * *

В тяжёлом воздухе растворялся липкий, гнетущий запах жасмина. Он как нельзя лучше соответствовал месту трагедии, создавая гнетущую удушливую атмосферу. Смешиваясь с ним, тонкий аромат восточных роз и гиацинтов казался тошнотворным, настолько приторно сладким, что почти склеивал зубы. Даже горклый душок залежалой соломы, щедро сдобренный пылью и мерзкой всепроникающей плесенью, почти не прорывался сквозь эту сладкую завесу. Терялись в нём запахи и подгнившей сахарной свёклы, сваленной в углу, и протухшей полу съеденной рыбы, и мерзкого отводящего глаза порошка. А ещё мышами, здесь невообразимо пахло мышами их помётом, гнездовьем и резкими мускусными метками.

Иринма, не в силах выносить этого многообразия ароматов, брезгливо поморщилась. Её тонкое почти парфюмерное обоняние отточенное годами зельеварения, составления порошков и измерения смесей сейчас подвергалось настоящему насилию. Даже глаза невольно начали слезиться. Смахнув краешкам лёгкого расклешённого рукава предательскую влагу с густо накрашенных ресниц, она в который раз невольно подумала про жестокую иронию. Будучи безмерно талантливой, а по своему глубокому убеждению, так и вовсе гениальной травницей с международными перспективами, родственницей далеко не последнего человека в княжестве, любовницей нескольких влиятельных радников, да и просто сногсшибательной женщиной, она вынуждена была влачить жалкое унылое существование в эдакой глуши. Теперь ко всем радостям сельской идиллии добавился ещё и этот полуразвалившийся деревянный монстр провонявший жасмином и мышами. И вся незадача в том, что её отбытие в эту пасторальную ссылку поддержали все. Абсолютно все возжелали убрать её с арены действий, задвинув в тыл и лишив всех почестей и наград.

Женщина тяжело вздохнула и перестала, наконец, постукивать наманикюренными коготками по остову полуразвалившейся коновязи. Единственная мысль согревала её в сложившейся ситуации: «Скоро всё закончится!» Скоро она вернётся со щитом в Золотое поселение и получит, наконец, полагающееся ей по праву рождения! О — о-о, вот тогда‑то она отыграется за все свои лишения и унижения…

На полу тяжело пошевелился Араон. Молодому человеку пришлось совсем несладко: обессилевший после лечения, с не отошедшей после местного обездвиживания рукой и наверняка сильно ноющим после зелий нутром, он ещё пытался сопротивляться, чем и заработал лишний удар по буйной голове. Оставалось только дивиться поразительной живучести и непрошибаемости этого знатного черепа, не обзавёдшегося даже шишкой. Да и сознание к измождённому телу вернулось поразительно скоро для таких нагрузок. Вот чародей медленно повернул голову и приоткрыл золотистые глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на сидящей перед ним особе. Как же она ненавидела эти глаза, выдающие в нём мерзкую породу старой стервы Альжби! Сколько натерпелась в юности от интриг этой жадной, эгоистичной мерзавки, помешанной на этикете и правилах приличия! Сколько разочарований и оскорблений принесли ей именно эти глаза, что сейчас так недоверчиво и ошарашенно обшаривают небольшой доступный взору участок сарая! Она очень хорошо помнила, как ей сгружали на руки этот орущий ком мяса вместе с его пришибленным братцем, когда уматывали развлекаться на приёмы и балы. А подросши, эта маленькая сволочь применяла всю свою изощрённую фантазию против её поклонников и женихов, справно распугивая претендентов на руку и сердце. Одно натирание стульчака жгучим перцем чего стоило. И ведь, тварь такая, потом подробно каждому рассказывал, от кого они могли такую интимную болячку схлопотать. А охота на зомби для ночных посетителей…

Зычно скрипнув зубами Иринма едва сдержалась, чтобы не придушить ненавистного родственника, пока этот подросший бугай был крепко связан по рукам и ногам. Вот только кляп во рту помешал бы насладиться последними предсмертными хрипами. Небесными песнопениями показались бы ей они. Руки так и тянулись к бьющейся на шее жилке.

— Очнулся? — вместо этого Иринма почти ласково взяла племянника за подбородок.

Араон заворочался, вырываясь, но, придавив раненую руку, глухо застонал и лишь злобно глянул на свою мучительницу.

— Слышишь меня, значит. Это хорошо. Ты должен быть здоровым и достаточно бодрым, а главное очень и очень товарным, зайчонок, — женщина потрепала слипшиеся кудри племянника своей прохладной ладошкой. — Как думаешь, насколько ценен твой организм в такой комплектации? Лишим мы тебя, допустим, ушка или пальчика — не сильно расстроишься? Нет? Конечно, не расстроишься, ты же у нас всегда был настоящим мужчиной. Грозный, неумолимый, настоящий Важич!

В её голосе было столько горькой иронии, что женщина почти шипела. Не многие на её месте смогли бы устоять перед искушением, поизмываться над такой безвольной и желанной жертвой. Беспомощный и жалкий он ещё храбрился и пытался расплетать чары, хоть блокирующие резерв путы держали крепко.

— Как думаешь, насколько далеко зайдёт любящий папочка, если ему прислать пальчик дорогого младшего сыночка, совершенно недавно исчезнувшего с карт?

Лицо молодого человека исказила ярость. Он гордо тряхнул головой, сбрасывая с себя руку тётки, и даже попытался выпустить сырой поток силы. Иринма, не удержавшись, рассмеялась и, ловко поднявшись, придавила носком босоножки шею строптивого мальчишки. Умелое нажатие и чародей притих, сверкая своими звериными очами.

Играться с ним можно было до бесконечности, по капле выделяя обозлённому родичу такую ценную информацию. Всё равно, достигнув своих целей, они не собирались оставлять в живых никого: ни управленцев, ни отживших своё чародеев, ни их отпрысков. Сколько же удовольствия можно получить от его метаний и попыток предупредить своего родителя. Женщина сладостно улыбнулась от этой мысли.

Главное, сейчас быстрее доставить его в штаб и не угробить по дороге, чтобы конечности при доставке не несли мёртвой ауры. Вот только что‑то эти два дурня копаются? Сейчас она могла бы уже блаженствовать в роскошной ванне в поместье, принимая заслуженные поздравления с поимкой объекта, а не торчать с этим сопляком в замаскированном сарае, нюхая всякую дрянь. Иринма искренне не понимала, как на таких хороших мётлах можно так медленно летать. Ведь и надо всего: смотаться в штаб и пригнать оттуда ступу, раз уж телепорты наперечёт и секретарь за лишние активации главному нажалуется. Будто это так сложно. Ведь можно было и сразу на ступе приехать, чтобы лишний раз не заморачиваться, так нет же, не поверили. Теперь уже точно малой делегацией завалятся, чтобы лавры разделить и возле неуловимой жертвы засветиться. Как же её доставали такие мелочные особы, мнящие себя чем‑то стоящим и постоянно пытающиеся совать свой любопытный завистливый нос в чужие дела!

Ещё одной проблемой оставалась парочка самонадеянных дурёх, что решила потягаться с ней в тонкости игр в маскировку. Главное, чтобы в столице не поднялся шум раньше времени. Не стоит Замку волноваться по пустякам да отвлекать чародеев от практики и стажировок. Да — а, с этими проблем быть не должно. Шли же курицы себе откуда‑то пешком без оружия и амулетов, вот и не дошли. Мало ли, что на дорогах творится. Преступность растёт, угробьцы в стаи сбиваются, да и нечисть. Куда же без нечисти, если комета приближается?

Госпожа Травница поправила на запястьях изящные браслеты с целой россыпью боевых заклятий и улыбнулась. Бездействовать претило её натуре, жаждущей немедленно, а, главное, эффектно разделаться с любыми препятствиями на своём пути к такой желанной власти. Она грациозно убрала ногу, ещё раз проверила крепость верёвок и справно выскользнула за дверь. Для надёжности даже навесила старенький замок, на который только сегодня и обратила внимание, будто его раньше не было вовсе. Иринма неторопливо направилась к купальне, где сейчас должны были отмокать потрёпанные походом девицы. Что может быть естественнее утопления на незнакомом водоёме? Скользкие борта, подводные источники, коряги, старые не рассеявшиеся заклятья, дикая нечисть да и банальная судорога, в конце концов! Мало ли способов инсценировать два маленьких убийства двух маленьких девочек, что оставив Важича одного, выдали своё отношение к телохранителям?

* * *

— Это точно соль! — ехидным голосом передразнила подругу Алаендр, едва удерживаясь от нового приступа чихания: от кружащейся в воздухе пыли нещадно свербело в носу и слезились глаза. — Это точно соль!

— Н — да… — протянула неожиданно севшим голосом духовник, до конца не решив удивляться ей или расстраиваться.

Было чудесное солнечное утро. По небу неторопливо тянулись вереницы пухлых облаков. Ветерок качал высокую траву, осторожно отряхивая со стебельков облетевшие лепестки жасмина. Сами кусты стояли непривычно голыми и лишь зябко потряхивали тонкими ветками. В воздухе клубилась взвесь из песка и трухи, больше походящая на густой осенний туман. Поскрипывая черепицей, крыша вальяжно и неторопливо лёгкими кругами опускалась на остатки фундамента…

Зрелище было поистине завораживающим и длилось уже почти минуту. Единственные его счастливые зрительницы пришибленно жались друг к другу в уютном окопе, самостоятельно образовавшемся возле небольшого холма от пня срубленной давным — давно яблони. Их распластавшиеся по земле фигурки покрывал слой каменной крошки, щепы и пепла удачно маскируя на фоне вывернутого нутра глубокой воронки, оставшейся от миленького домика Госпожи Травницы. Высунув нос из‑за мусорного заноса, Яританна совершенно глупо захихикала, отчего в спешке прихваченная из кухни большущая кастрюля, которой духовник прикрывала голову от шальных осколков, начала дребезжать на темечке. От этого звука девушка разразилась новым потоком нервных смешков, так и не разжимая пальцев на больших изогнутых ручках своего импровизированного шлема. Крыша ещё слегка задержалась в полуметре от дна и, наконец, с глухим шлепком припечатала несколько расколовшихся плит пола.

— Мать честна, что делать… — ошарашенно зашептала травница, прижимая ко рту ладошку и совершенно забыв, что в ней так и осталась неопознанная бутылка с предполагаемой солью.

— Только не нюхать! — в истеричном смехе Танки начали прорываться совершенно нелепые всхрюкивания.

Алеандр слегка заторможено посмотрела на коварный реактив и едва удержалась от того, чтоб действительно не понюхать. Всё произошедшее совершенно не хотело укладываться в её больную голову и выглядело окончательно бредовой ненормальной иллюзией. Только неприятный специфичный запашок и звон в ушах подтверждали её самые ужасные опасения. Они взорвали дом!

— Это всё ты виновата! — в сердцах прихлопнув сосуд рыхлой пробкой, напустилась на подругу Валент, готовая придушить бледную змеюку на месте. — Я же говорила, что не могу определить состав, а ты: «Точно соль! Точно соль!» Я же говорила, что это какая‑то хрень неведомая, а ты невкусно же будет! Теперь вкусно? Теперь тебе соли достаточно? Я тебя спрашиваю!?!

Не отошедшая до конца от охватившей истерики Чаронит тщетно пыталась взять себя в руки, перемежёвывая странные покашливания с иканием. Разумная часть её прекрасно понимала, что частное жилище высокопоставленной особы, это не бесхозное урочище и подобру — поздорову следовало бы что‑то предпринять, чтобы не обзавестись неподъёмными долгами. Зато не вышедшая из детства половина так и подмывала подскочить и с воплями «Фейерверк! Фейерверк!» попрыгать вокруг такой замечательной дырищи.

— Я всегда повторяла, что алхимик из меня никудышный! — сняв с головы кастрюлю, духовник деловито стряхнула со дна ошмёток какой‑то части отделки. — Да и кто мог подумать, что она реактивы на кухне хранит! Это же бред какой‑то.

— Бред… — Алеандр кривовато улыбнулась и принялась ощупывать голову на предмет сотрясения или сквозного ранения, — да… точно! Бред!

Сама она с трудом могла воспроизвести события после сакраментальной фразы про соль и собственного неловкого движения над небольшой кастрюлькой для отваривания куска какого‑то замороженного мяса. Дальше всё казалось позывными приближающегося сумасшествия. Когда вода в кастрюле неожиданно вскипела и, позеленев, стала стремительно увеличиваться в размерах, заливая плиту и пол студенистой плёнкой, она ещё успела удивиться. Но, когда из щели у раковины, куда успела затечь таинственная субстанция начал валить голубоватый едкий дым и доноситься совершенно ненормальное потрескивание, алхимического анти — гения факультета травоведенья охватил глубокий ступор. Если бы не заоравшая что‑то Танка, насильно выволокшая её из кухни, а потом и из дома, жизненный путь молодого подмастерья так и окончился бы вопросом, чьим катализатором служит обычная вода и в сочетании с чем происходит такое странное газообразование.

— Что же за дрянь должно была быть в тех ящиках? — отвлёк её от шокирующих воспоминаний голос Танки.

— Каких ящиках?

— Да я вчера, когда за продуктами в погреб спускалась, заметила: там у неё целый склад подозрительных контейнеров… был.

Духовник до половины запылённая с кастрюлей в руках и сосредоточенным выражением на синюшной мордашке выглядела настолько забавно, что Эл мимо воли улыбнулась, стараясь не думать, как выглядит сама. Дома было жалко, вещей тоже, но помереть в расцвете лет было бы всё же печальнее.

— Что делать будем? — слегка приободрилась травница, с кряхтением поднимаясь с земли и растирая побитую ошмётками спину.

— А ничего не будем! — безапелляционно заявила Чаронит и, зажав под мышкой единственный выживший инвентарь, принялась приводить себя в порядок. — Сейчас сумки заберём и линяем отсюда в спешном порядке. Можем двинуться по старой дороге, она длиннее главного тракта, да и возле карьеров петляет. Зато точно искать не станут: по ней только к сторожевой башне ездят. Так что нас и не хватятся.

— Как это!?! — Алеандр оторопело уставилась на совершенно сбрендившую подругу: очевидно от шока умом тронулась, если на этих руинах ещё что‑то целое мерещится.

— Так это! — сердито фыркнула блондинка. — Вот только не говори, что планируешь отчитываться за это происшествие. Я, конечно, очень высоко ценю твою честность и порядочность, но лишь до тех пор, пока она не угрожает моей свободе и благосостоянию. Ты же видишь масштабы разрушений! Ещё неизвестно, что в тех ящиках за срамь хранилась и что нам за её уничтожение будет. Кстати, по вине исключительно не соблюдения техники безопасности самой хозяйкой недвижимости! Нельзя же совмещать кухню и лабораторию даже не подписывая реактивы. Так что у нас, мой самоотверженный боевой товарищ, есть два варианта решения проблемы: бахнуло, пока мы купались, или бахнуло, когда мы уже отбыли. Лично я очень настаиваю на втором варианте. Потому как, полагаю, что вернувшись с проводов племянника, госпожа Шкудрук не слишком обрадуется изменению в пейзаже и снимет с нас скальпы до выяснения обстоятельств.

— Постой, я не об этом, — тряхнула головой Алеандр. — Как ты собралась наши сумки воскрешать? Тут же всё в пыль ушло!

Девушка в сердцах продемонстрировала пригоршню пепла, предлагая сфокусировать из него хотя бы носок. Ей и самой идея со столь именитым куратором диплома перестала казаться заманчивой после осмотра полок на кухне. Большего беспорядка и запустения в ингредиентах она не видела даже у последней двоечницы в группе, а это как‑то отталкивало. Не верилось, что травница, способная бросить на полке недоваренное зелье пока оно не покроется плесенью или держать неподписанные смеси рядом с обычным сушёным луком, сможет стать внимательным и предусмотрительным наставником, щепетильно ведущим молодняк к научным достижениям. А без приятных перспектив очарование Госпожи Травницы в глазах Валент заметно снижалось.

— А, ты об этом, — заметно расслабилась духовник, совершенно не желавшая тратить время на беспочвенные споры, прилично снижающие её самооценку в рамках ратишанской этики. — Я их ещё вчера в пристройку перенесла.

Алеандр сжала губы и демонстративно тыкнула пальчиком в два покосившихся столба, оставшихся от навеса со ступой после взрывной волны. Самих девушек не снесло ею исключительно благодаря благоприятному стечению обстоятельств в лице перетрусившего земляного чародея, споткнувшегося при бегстве о сухой пень. В ответ Танка невозмутимо показала в другую сторону, где, кроме кустов и каменной образины непонятного художественного назначения, ничего и не было. Игра в гляделки продолжалась с полминуты, сопровождаясь выразительными гримасами и малопонятными жестами. Наконец Яританна не выдержала и, демонстративно развернувшись, потопала к творческому выкидышу:

— А — а-а, ну тебя! Я сама не сразу обратила внимание на эту иллюзию. Тонкая слишком, мерзость такая. Только когда начала целенаправленно искать хозпостройки наткнулась. Не понимаю, на кой ляд так маскировать сарай, если ничего там не хранишь. Ладно, наверное, от прежних хозяев сохранилось. Подзарядки в нём мало.

По мере приближения к скульптуре и тщательном описании внешнего вида постройки духовником стали тонкой рябью проступать очертания небольшого заброшенного сарая. Профессиональным нюхом Алеандр уловила специфический запах маскировочного порошка, что после взрыва был здорово раздут и перемешан, а посему снова стал благоухать на всю округу. Хмыкнув каким‑то своим мыслям, Чаронит подковырнула петельку на засове и отложила в сторонку совершенно бессмысленный замок. Подождав, пока травница, соберёт на руку порошок, разотрёт, понюхает, скривится, посетует, на бессмысленную растрату дорогостоящих ингредиентов и, наконец, обратит внимание на сам сарай, Яританна стала в эффектную позу и одним резким движением распахнула дверь:

— А вот и наша пропажа!!!

От удивления духовник громко икнула и ошарашенно прислонилась к косяку. На запылившихся и растрёпанных онемевших девиц безумными глазами кимитоши уставился связанный Важич.

— Ага, — только и смогла глубокомысленно согласиться Эл, разглядывая неловко скрючившегося возле зажатого между каким‑то хламом серпа мужчину.

Серп выскользнул из своего импровизированного держателя и глухо шлёпнулся на глинобитный пол. Это послужило условным сигналом: Эл едва слышным вскриком бросилась развязывать чародея, Танка воровато выглянула наружу и плотно затворила дверь. Битый, опухший и совершенно жалкий Важич лишь слегка морщился, когда ручки травницы задевали повязки на груди и руке, злобно вращая глазами, словно это девушки его так старательно связывали. Стоило только кляпу покинуть рот (а дело это было далеко не таким простым, аки запихивали его с особым чувством и цинизмом), как Важич принялся матюгаться на магнарском, но, опомнившись и смутившись, спросил:

— Что это было?

— Кляп? — попыталась скосить под дурочку Яританна, умильно хлопая ресничками.

Важич в ответ угрожающе зарычал, показывая, что к шуткам не расположен. Алеандр даже отшатнулась, сильнее необходимого потянув за верёвку, от чего тональность угрожающего рыка была бездарно загублена.

— Э — э-э, не знаем? — практически не соврала Валент, настороженно следя за действиями пленника по самоосвобождению.

Двигался чародей на удивление ловко и, как только запястья с кровоточащими следами неудачных попыток перепиливания оказались высвобожденными, оттолкнул сердобольную помощницу и сам принялся за ноги.

— А теперь мы узнаем, что это было, — угрожающе прошипела Яританна, похлопывая по раскрытой ладони серпом.

Может, угроза с её стороны и казалась смехотворной, если бы не подозрительное свечение глаз и странная металлическая уверенность в голосе, наводящая на мысль о десятке заранее подготовленных заклятий. Мысль для тех, кто знал о «феноменальных» талантах Чаронит к практическим чарам, весьма абсурдная. Алеандр больше поразило, как подруга незаметно умудрилась стянуть серп у них из‑под носа.

— Итак, — Танка мило улыбнулась, — что мы здесь делаем Араон Артэмьевич?

Младший Важич на миг растерялся: безумно хотелось ответить в её же стиле, мол, лежу, но что‑то в выражении этих зелёных глаз настоятельно советовало не проявлять чувства юмора. Всё же было в духовниках нечто пугающее.

Рассказывать правду он, разумеется, не собирался, но на больную голову никак не мог расценить, как именно относиться к этим более чем занимательным персонам. Неизвестно ещё, откуда они взялись и здесь, и на урочище, да и какие цели могут преследовать такие персонажи в разыгрываемой партии, оставалось под большим вопросом. Казались девицы вполне адекватными и безобидными, слегка наивными и в определённой степени недалёкими. Ожидать от таких участия в государственных интригах не приходилось. Только и от своей тётки — вертихвостки он не ожидал удара по голове и двух бугаев, заволакивающих его в убежище высокой степени секретности. Мужчина прищурился, разглядывая подмастерьев: волосы дыбом, одежда в каком‑то мусоре — опять куда‑то вляпались или это их привычное состояние. Нужно было срочно придумать наиболее подходящую для таких персон легенду, но в голову отчего‑то лез какой‑то бред про ведьм из детских сказок.

— Та — а-ан, ну зачем ты так? — всполошилась Алеандр, прикрывая от взгляда суровой подруги крупную фигуру раненого чародея своими худенькими плечиками. — Сама ведь видела, что он здесь связанный валялся! Ещё, наверное, и по голове врезали. Посмотри, какие глаза пристукнутые, а ты его резать ещё не зажившего. Угрожала бы уже заклинанием или той хренью в стекляшке. Он точно знает, что это такое, и, может, даже испугается.

Духовник тяжело вздохнула и закрыла лицо руками в немом бессилии:

— Эл!! Маму твою и папу! Это же психологический ход! Чтобы вспоминал быстро, правильно и без лишней лапши! А ты мне весь эффект испортила!!

— Прости, — буркнула травница. — Хочешь, снова в позу становись, я его подержу.

— Я даже испугаюсь, правда — правда! — охотно поддержал свою заступницу не на шутку струхнувший с таких психологических ходов Араон.

— Да ну вас к упырям! — раздражённо махнула рукой девушка и направилась на ревизию сумок.

Чародей едва сдержал на лице невозмутимое выражение, настолько его поставило в тупик поведение блондинки. Он ожидал если не пыток, то приёмов давления и эмоционального шантажа. Вместо этого духовник перестала обращать на них внимание, выудила цилиндр практики, сверила даты, после переключилась на разложенную на колене карту.

Неожиданно на отчаянно ноющие от ещё после урочища виски легли прохладные пальчики и стали аккуратно перебирать пряди, ощупывая голову.

— Ты как? — участливо поинтересовалась рыжая, оказавшаяся не такой уж и истеричкой. — Голова не кружится? Как конечности ощущаешь? Это же надо, как человеку не везёт! Госпожа Травница где?

— Без понятия, — поморщился Важич, прикидывая план действий: с перспективами в его состоянии было не густо.

— Хоть что‑нибудь запомнил?

— Да спал я, — молодой человек серьёзно сделал вид, что задумался. — Входная дверь хлопнула, потом какой‑то шум, ну и очнулся уже здесь… Грабители, наверное, странно, что не прибили…

— Грабители? — в голосе Алеандр смешивались удивление, недоверие и совершенно шальная надежда. — Это же замечательно, Тан!

Араон уже в который раз за последние пару дней понял, что его логика начинает трещать по швам готовая в любой момент рассыпаться на силлогизмы. Мужчина даже перестал сматывать явную улику необычности конкретных грабителей и просто ценную верёвку.

— Ох, — видя его недоумённый вид, Эл снизошла до объяснений. — Если были грабители, то они дом и взорвали.

— Что сделали??? — едва смог выдохнуть чародей с каким‑то паническим ужасом, переводя взгляд с растерявшейся от собственной неосмотрительности Алеандр на спешно запихивающую в сумку серп и кастрюлю Яританну.

— Так, пора сматываться, — духовник забросила на плечи рюкзак и деловито поправила лямки.

Алеандр недоумённо уставилась на протянутые ей сумки:

— Зачем? Давайте дождёмся Гос…

— НЕТ! — в один голос рявкнули Араон и Яританна, даже интонацию взяли схожую, глянули друг на друга, замолкли.

Эл заметно обиделась на такую резкость и была близка к тому, чтобы серьёзно надуться. Оставить добрую, хоть и странную женщину одну в таком сложном положении ей казалось совершенно неправильным, а спешка почти абсурдной. Заметив её выражение лица Танка смягчилась:

— Мы же это уже обсуждали.

— Да тут такой грохот стоял, что за версту было слышно! — опомнившись от лёгкого ступора при появлении этой всеразрушающей парочки, Важич и сам вспомнил, что собирался сбежать как можно быстрее. — Думаешь, грабителей такой бум на месте работы не заинтересует? Нам нужно где‑нибудь укрыться, желательно, подальше отсюда.

— Нам? — Танка даже споткнулась на пороге от удивления.

— Мы же не бросим его на произвол в таком состоянии, — согласно кивнула травница, закрепляя свои потяжелевшие сумки.

Духовник закатила глаза, издала из себя полный страдания стон и выудила из‑за перевёрнутой крышки возле дверей туго увязанный тканевый узел, в котором угадывались очертания давешнего баула из постоялого двора. Алеандр лишь демонстративно постучала пальцем по голове. Всё говорило о том, что вполне адекватная к деньгам в условиях столицы и мирного ученического общежития Чаронит на свежем воздухе превращалась в бешённого вещиста.

— На. Дивись, какая я вся из себя предусмотрительная и хозяйственная, — в с трудом поднявшегося чародея полетели сложенные в несколько раз форменные штаны Славия. — Извини, но я слишком благовоспитанная девушка, чтобы появляться на дороге в компании с полуголым мужчиной!

Младшему Важичу оставалось лишь досадливо сопеть слегка опухшим от обилия зелий носом: отрицать очевидное отсутствие приличной да, в принципе, любой верхней одежды или отказываться от подачек было глупо. Быстро натянуть штаны не получилось. Длинные, но при этом слишком узкие, они хоть и не сильно стесняли движения, но на крепкие, натренированные ноги садились со скрипом. Тем более что натягивали их одной рукой, а от помощи со стороны подмастерьев категорически отказались.

— Жаль, ботинки там остались, — Арн бросил профессиональный взгляд на воронку, оценил масштаб разрушений, мысленно присвистнул и почти зауважал своих неожиданных попутчиц. — Хорошие были.

Слегка замявшись, духовник нехотя вытащила из узла пару ботинок чародея, уже помытых и с новыми стельками, поставила перед Арном, предостерегающе глянув в глаза молодому человеку, а после и вовсе всучила ему в руки весь баул. Он оценил жест доброй воли и выражение настороженного лица, и обувался молча.

— Тан!!! — возмутилась Травница. — Как ты могла!?!

— Левый вообще‑то в камине валялся после того, как вы Важича раздели, — пробурчала под нос Яританна. — Сами погром устроили…

— Ты погром с творческим беспорядком не путай!

— Всё. Баста! — командным голосом рявкнул Араон, вмиг напомнив, кто в их компании младший Мастер Боя, а кто погулять вышел. — Уходим и быстро!

Девушки послушно поплелись к знакомой песчаной дорожке от остатков былого жилища Госпожи Травницы. Алеандр на ходу запихивала в сумку доставшийся в своеобразное наследство неизвестный порошок. А Яританна даже позволила себе немного оскорбиться на молодого человека за такое самоуправство, поэтому пошла слегка впереди, не оглядываясь и не видя, как Важич сделал сложный пас кистью в направлении замаскированного сарая. Боевой чародей хмыкнул собственным мыслям, подхватил здоровой рукой собранный узел и почти бодро зашагал следом.

В сторону купален, наводя шума и активно обламывая ветки и кусты, двигалось три фантома выходцев Замка Мастеров…

* * *

— Дойдёт!

— Не дойдёт!

— А я говорю, дойдёт!

— Фигле! Не дойдёт, у меня глаз намётан!

— Н — н-да?

— Не делай такое лицо! Точно не дойдёт!

— Ну — ну — ну, смотри!

— Дошёл!?!

— Боевые чародеи не сдаются!!!

От победного вопля мужчина растерял остатки концентрации и, промахнувшись мимо тяжёлого сука придорожного каштана, тяжело рухнул на одно колено, получив вдобавок по затылку тканевым баулом. В ответ на полный злости и немого раздражения взгляд чародея, шедшие позади девушки изобразили полную невинность, синхронно захлопав глазками и растянувшись в самых милых улыбках. Араон досадливо хлопнул по земле здоровой ладонью и попытался встать, слыша за спиной продолжение возни.

— Так не честно! — возмущался тихий голосок травницы. — Он же упал!

— Всё честно, — пыхтела духовник, — уговор был до каштана!

— Уговор был, чтоб дошёл, а не дополз!

— Ты ещё посчитай, сколько раз он споткнулся!

Важич не выдержал таких издевательств над остатками и без того потрёпанного самоуважения и обернулся с самым зверским выражением лица. Посреди широкой, слегка заросшей из‑за заброшенности, но вполне удобной и обустроенной дороги, забыв про сумки и пучок безжалостно смятого дикого щавеля, самозабвенно боролись две подмастерья, пытаясь дать друг другу выигрышный сщелбан. Алеандр была явно сильнее, да и, судя по сбалансированной стойке и скульптурно напрягшимся мышцам ног, опыта у неё было побольше, зато Яританна отличалась большим упорством и держалась исключительно из природной любви противоречить. На это молодому человеку совершенно не было чего сказать, прекрасно понимая, что тётка не настолько глупа, чтоб оставлять в живых свидетелей, и, как бы далеко ни отошла, уж взрыв собственного дома точно расслышала, а, значит, погоня дело времени и количества сообщников. Возможно, по его душу уже несётся с десяток наёмников, где‑то против отца разворачивается настоящий заговор, странные тёмные силы подбираются к Новокривью, желая порушить вековые устои, а здесь единственные помощники играют в сщелбаны, при том на него.

Важич не так часто терялся и сейчас себя чувствовал удивительно глупо. Идти посреди дороги, где преследователям их было видно как на ладони, не прикрываясь щитом или иллюзией было на редкость опрометчиво. Будь его воля, чародей давно бы постарался раствориться в лесу, подключая звериное чутьё и путая след. Пришлось бы отлежаться в укромном месте дня три — четыре, чтобы притупить собственный запах и в обход прошмыгнуть к ближайшим заставам. Ни под каким предлогом не показываться вблизи человеческого жилья, дабы не попасться в очередную ловушку. Он смог бы стать практически невидимым, но были две сложности: одна — не самая приятная давняя знакомая, другая — излишне деятельная целительница. И обойтись без них совершенно не получалось, поскольку банально упасть в обморок от потери крови, где‑нибудь под ближайшим кустом его совершенно не устраивало.

— Баста! — скомандовала травница, деловито отряхивая нащипанный по дороге щавель.

Яританна с независимым видом поправляла рукава, не желая выдавать свою досаду от закономерного поражения. Важич даже невольно позавидовал невозмутимости этой маленькой стервы, умудрявшейся держать марку, даже в таком незавидном положении. Некогда роскошная густая косища, закрывающая светлым пологом лопатки и почти дотягивающаяся до поясницы, что так запомнилась молодому человеку, куда‑то исчезла со времени их последней встречи. Тонкие сандалики на непривыкших к тяжёлым переходам ножках посерели от пыли. Подол поистрепался, а на изящном носике от лучей щедрого солнца начала слазить синеватая кожа, лишь приближая девушку к образу ходячего трупа. При всей жалкости своего внешнего состояния Чаронит продолжала делать вид, что просто вышла подышать свежим воздухом.

— Привал делаем. До города время терпит, а вот нашему пациенту не мешало бы отдохнуть и сменить повязки! — Алеандр азартно полезла в сумку за остатками мази.

Важич хотел было начать возражать. Хоть время и сильно перевалило за полдень, а живот подводило от голода (благо, при водном чародее жажда редко кому угрожала), они ещё недостаточно отошли от злополучной воронки, чтобы сбить со следа его тётку. Он серьёзно подозревал, что простое желание ещё пройтись для решительной малышки с блестящими глазами и уже вытащенным тряпьём для повязок аргументом не будет. Приоткрывать же предположительный заговор малознакомым девицам не хотелось, а врать Арн чрезвычайно не любил, предпочитая просто давать оппоненту в зубы. Молодой человек собрался с силами, чтобы решительно потребовать двигаться дальше. Чаронит его слегка опередила, просто отобрав у спутницы тряпки:

— Ты что его прямо здесь собралась перевязывать? Совсем сбрендила! А если кто‑то будет мимо проезжать? По такой пылюке ты же тупо больше бацилл занесёшь, чем три упыря — извращенца! Да и стерилизовать эти тряпки нужно. Ты же не знаешь, кто и как давно их носил. Паулиг по неделе рубашки не менял.

— Ну, ты и зануда… — протянула поникшая травница, запихивая нарезку из чьей‑то футболки.

— Я зануда? — искренне возмутилась Танка. — А когда ты целую пару Вольфу Багрянцевичу с тремя словарями поясняла, что он незаслуженно назвал тебя на прошлом занятии субститутом, потому что это не соответствует основному смысловому значению понятия?

— Вот ещё скажешь… А ты чего встал? Пошли! — Алеандр зашагала следом за подругой вглубь леса, продолжая упорно доказывать отсутствие в своём характере склонности к занудству на основании собственного психотипа.

Араон захлопнул рот и в полной растерянности свернул за девушками.

В поисках подходящего места в лес пришлось забраться достаточно глубоко. Относительно недавно восстановленный массив, лишившийся своего предшественника в последнюю войну при самопроизвольном взрыве боевого феникса, не отличался чистотой и правильностью молодых лесов. Хоть в нём, следуя жестокой воле местных властей, и появились не свойственные этим местам широколистные деревья и даже вполне экзотические кустарники, природа взяла своё, безвозвратно испортив продуманный некогда ландшафт целой россыпью кособоких сосен и елей, натасканных трудолюбивыми белками. Новые деревца, словно в насмешку над человеческим эстетизмом росли на редкость уродливыми, либо корчась замысловатыми винтами, либо вытягиваясь тонкими полуголыми мачтами с хилым плевком на макушке. На их фоне всё очарование крепких дубков и изящных лиственниц как‑то неуловимо терялось. Приличных прогалин или полянок тоже не наблюдалось. Землю изрывали взбухшие сухие корни в плешках мха и черничника. Рыхлые бугры смахивали на звериные норы, а низко нависающие ветки признавались потенциально опасными на клещей и прочую гадость. Сам младший Мастер искренне не понимал, почему клещи, обитающие в траве должны сваливаться с деревьев, но предусмотрительно молчал, чтобы впечатлительные девицы с воплями не выбежали обратно на дорогу. Для перевязки, которая, по сути, была не критично необходима, на его взгляд, годилась и простая обочина, но мужчина, превозмогая слабость, не возмущался, понимая, что, чем дальше они отойдут от дороги, тем лучше будет в итоге для него.

На подвернувшейся, наконец, полянке, больше напоминающей проплешину располагались долго и со вкусом. Духовник дотошно выбирала самое удобное место, расчищала корни, убирала завалящие сосновые шишки, отбрасывала мелкие камни и пыталась усесться, чтобы окончательно не испачкать видевшее виды платье. Потом злобно глянула на мужчину, ничего не говоря, отобрала баул и развернула ткань, на проверку оказавшуюся той самой злополучной простынею. То‑то Важич никак не мог понять, откуда на мешке такие подозрительные бурые пятна. Если, радостно вытянув уставшие ноги, Яританна забыла о существовании попутчика, то Алеандр только развернула свою целительскую компанию по спасению. Бормоча себе под нос что‑то гневно — невразумительное, девушка выворачивала сумки, перетряхивала пакетики и порошки, жалуясь на абсолютно бездарную подборку, ругая почему‑то Танку. Пока нарезанные лоскуты оказались пропаренными (не слишком качественно, но вполне добросовестно), травница успела поругаться с воображаемой Танкой по поводу совершенно необдуманного выбора; обидеться на мешочек талька, просыпавшийся прямо на корешки подорожника; вытряхнуть подкладку сумки и обнаружить в ней несколько прессованных гранул неизвестного происхождения; дважды обозвать нехорошими словами изготовителей универсальных основ и глубоко оскорбиться на флакон с притираниями, пропавший вместе с домом. Одним словом, дел было невпроворот. Когда же, качественно подняв себе нервы травницкой трясучкой с приготовлениями, мелкорослый костоправ с сосредоточенным выражением лица начала подступаться к пациенту, Важичу неожиданно поплохело. Он и так с детства если не боялся (он вообще не признавал для себя саму возможность страха) лекарей, то, по крайней мере, чувствовал себя в их присутствии совершенно некомфортно. Инстинкт настоятельно советовал сбежать, но предательская слабость удерживала от опрометчивых поступков.

— Потерпи, миленький, — ворковала мучительница, почти насильно разматывая повязку на руке. — Вижу что больно. Вон побледнел как! Сейчас немножко пощиплет. Эх, почему я не прихватила с собой той моей зелёненькой гадости, что месяц назад выпаривала. Помнишь, Тан? Ну, та штука, что предположительно повышает регенерацию, но на кошку не подействовало, потому что она нализалась мази и сдохла? Думаю, здесь бы точно подействовало! Ты же не стал бы всякую вонючую штуку с руки слизывать, нет? Вот и умница…

Важич сперва думал отбиваться от услужливой любительницы экспериментов на живом, трепыхающемся теле, но после смирился, не имея сил даже лишний раз отмахнуться. Все мышцы, пострадавшие от обвала платформы, порванные тварями, перекачанные сильнодействующими лекарствами и приласканные тёткиными амбалами, ныли и болели. Нечего сверх ужасного, но мысли от этого путались безумной кашей, а тело норовило ускользнуть из‑под контроля в неведомые дали. Постоянно подташнивало, а картинка медленно расплывалась перед глазами. Молодой человек отчаянно пытался крепиться, в глубине души безнадёжно жалея себя и постанывая над каждой царапиной, хоть это и не казалось ему достойным поведением. Поскольку вся духовная борьба за стойкость и непоколебимость проходила внутри, внешне боевой чародей просто выглядел хмуро и подавленно.

— Понимаешь, нам тоже очень — очень жаль дома твоей тёти, но мы не при чём! Там само бахнуло. Какие‑то коробки у неё в подвале. Честно! Ну, не смотри ты так укоризненно! Внутри же никого не было, никто не пострадал! В физическом смысле, во всяком случае. Кстати, не представляешь, как тебе повезло с грабителями. Мы сами едва ноги унесли, тебя бы точно выволочь, не успели бы. Так что ты у нас счастливчик!

— Можешь заткнуться и просто делать своё дело? — едва не рычал доведённый болью, усталостью и нервами до белого каления чародей.

Алеандр поджала губы и сильнее рванула края повязки. Важич успел подавить болезненный стон, чем огорчил девушку ещё сильнее. Работая над своим первым настолько сложным пациентом, Эл и сама отчаянно волновалась, а от волнения всегда начинала говорить быстро и несвязно. А когда приходилось молчать, к волнению добавлялась совершенно неуместная паника, от чего становилось ещё страшнее….

Не желая лишний раз спорить с весьма грозным в хмуром состоянии Важичем, травница удерживала поток красноречия из последних сил, боясь, что при прорыве плотины спутников просто смоет волной негодования, возмущения и старых анекдотов, которые почему‑то всегда вспоминались совершенно некстати.

— Ты только тряпки в сердцах не вышвыривай в кусты, — тихим проникновенным голосом посоветовала Танка, возясь на покрывале с собранными неподалёку маслятами. — Ещё какие хищники учуют и следом увяжутся. А оно нам надо?

— Скажешь ещё! — фыркнула Алеандр, мысленно радуясь предоставленной подругой возможности выговориться без привлечения привередливого младшего Мастера — Боя. — Чем же тогда я ему на ночь перевязывать буду? Эти паром пробью, и не совсем гадко будет. Антисанитария, конечно полная. Приличный человек от такого, наверняка, столбняк схватил бы. Ничего, зараза к заразе не липнет. Вон угробьцы, могут сутками под кабаком полуголыми валяться и хоть бы хны. Ничего их не берёт…. А ты думаешь, здесь могут быть серьёзные хищники?

— А почему бы нет? — пожала плечами духовник. — Это же лес, что им мешает? Как‑то я обилия грибников — охотников не наблюдаю.

— Ну да, крестьяне с котомками и силками лучшие распугиватели хищников и нечисти, — цинично хмыкнул Важич.

— Разве что грязными подмышками да немытыми ногами изжогу вызовут, — ухмыльнулась в ответ Танка.

— Да не особенно, — Эл легонько шлёпнула не терпеливого пациента по рукам, когда тот полез поправлять повязку на груди, без возможности болтать у неё начали трястись пальцы. — Вот возле Сосновкого же лес нормальный, чистенький светлый. Народу, опять‑таки, много за грибами и ягодами ходит. Зверья особого не видно. Вот и пошли мы как‑то со Стасием за мандрагорой. Ты же моего Стаса знаешь, он в травках ни бельмеса и растолкать его на подобное мероприятие настоящий подвиг. Да и взяла я его исключительно для охраны, так, на всякий случай. Вот идём это мы себе спакойненько по лесу: ночь, старое кладбище неподалёку, Стас что‑то бухтит над ухом из детских страшилок про умрунка, хорошо…. Вот сижу я себе тихонько на полянке, мандрагору выкапываю, (шебуршная, зараза) никого не трогаю, чувствую: смотрин на меня кто‑то. Думала, Стасий прикалывается, шутки у него странные бывают, особенно при плохом настроении. А у кого же оно хорошим будет, если ночью разбудить и под угрозой слабительного в лес выволочь. Почти успокоилась, а взгляд не исчезает. Как‑то сразу про упырька вспомнилось и кладбище рядом и мантихору в соседней деревне вроде видели. Сердце в пятках, смелость в ж…э — э-э там же. Оборачиваюсь: котёныш хорошенький, крупный, толстый, ушки с кисточками, морда умная. Тут слышу, рядом Стас шёпотом матюгается и также как был на корточках, припустил. Всё думаю, капец. Взяла низкий старт и за Стасом. Бегу, орать хочется, а голоса нет. Так в полуприсядь до самой опушки и донеслись. «Это же не мантихора!» — говорю. «Это рысь». — «Так мелкая, ещё детёныш». — «Так вырастет!».

Яританна тихонько хохотала, прикрыв ладонью рот, чтобы не сбить травницу с нужного настроя. Но образ высокого как каланча и такого же массивного старшего брата Эл, откровенно недолюбливавшего дикую природу, который в интересной позе несётся по ночному лесу с сестрой на буксире, не выходил у неё из головы.

— Вообще‑то правильно поступили, — прокомментировал чародей, недовольно глядя на изнывающую от сдерживаемого смеха духовника. — Если поблизости был рысёнок, то обязательно была и самка. Она бы не стала разбираться, мандрагору ты копаешь или за детёнышем охотишься. Она была бы пострашнее мантихоры.

— Пострашнее было бы, если б ты по малой нужде присела, — Танка принялась нанизывать опята на тоненькую веточку, а на недоумённый взгляд Важича пояснила: — Со спущенными штанами быстро не побегаешь.

Валент быстро сложила обратно своё снаряжение, просто спихнув всё в сумку и застегнув тугую заклёпку. Сумка сопротивлялась до последнего, треща швами, но наложенное заклятие крепости победило. Последний раз натужно скрипнув, маленькая металлическая пряжка защёлкнулась, к превеликой радости хозяйки. Хоть травница и обожала врачевать, но атмосфера, создаваемая недовольством конкретного пациента, чрезвычайно угнетала.

— На, — Танка немного бесцеремонно, впихнула в здоровую руку чародею букет из самодельных шампуров.

Взрослея без отца, она не привыкла общаться с представителями сильной половины человечества на бытовом уровне, без светских политесов или деловых переговоров, а потому сильно смущалась, прикрывая неуверенность лёгкой стервозностью. Сильная половина о тяжёлом детстве девушки не догадывалась, а потому считала белокурую красавицу последней мымрой.

— И за что мне такая радость? — Важич, конечно, был прилично голоден, но наедаться сырых грибов, лишь часть из которых опознавалась им, как предположительно маслята, желанием не горел.

— Поджарь, — догадливая травница попыталась изобразить пальцами коронный щелчок всех огненных чародеев, но молодой человек явно не понимал её пантомимы вокруг грибов.

— Ну, словно дитё малое! — не выдержала Танка и с лёгким рычанием, перехватила пальцы правой руки, насильно складывая их в нужную фигуру.

Раздался щелчок. Запахло палёным. Араон скосил глаза на струйку дыма, поднимающуюся с обгоревшего рукава, и медленно перевёл взгляд на духовника. Нехорошо так перевёл, совершенно недружественно. Девушка моментально одёрнула руки, сжимавшие его кисть, и попыталась мило улыбнуться:

— Как‑то так… только прицелься и мощность убавь…

Сперва Важич хотел просто зарычать и спалить полполяны к едрёна фене, поскольку в первый момент просто растерялся от такой наглости со стороны девицы. Рефлексы рефлексами, но ни одна нечисть ещё не пыталась перехватывать у него управление резервом. Более того, до сего момента, он наивно полагал, что такие манипуляции не возможны по определению. Потом поднялось скопившееся раздражение и желание отомстить, но молодой человек нашёл в себе силы их мужественно подавить и лёгким щелчком вызвал несколько тонких язычков вёрткого пламени, что сразу же бросились за работу, дотошно обследуя бока сомнительных даров природы.

— Ух ты, — с лёгким восторгом протянула травница, — всегда мечтала о портативной горелке!

Пламя вспыхнуло сильнее, едва не лишив их единственного провианта. Алеандр понятливо заткнулась, лишь изредка бросая на чародейские огоньки завистливые взгляды.

Ответственную миссию по дегустации сморщенного, жёсткого и слегка обуглившегося деликатеса, было под напором угроз и шантажа торжественно доверено самому повару. Танка не была до конца уверенна в съедобности грибов, Алеандр — в качестве прожарки. Поэтому молодому человеку ничего не оставалось кроме как давиться своей порцией под плотоядными взглядами двух подмастерьев и в мыслях призывать кары на их хорошенькие головы.

— Из графика мы выбиваемся бездарно, — фыркнула Яританна, аккуратно заворачивая каждый грибок в отдельный щавелевый лист и по одному манерно отправляя их в рот. — Хнямф. До Жодишек, конечно, добраться успеем, но вопрос с жильём остаётся открытым.

— Арн, у тебя там, случайно знакомых нет? — невинно хлопнула глазками Валент, закусывая горьковатые грибы неимоверно кислым щавелём и стараясь делать невозмутимый вид, хоть челюсть и сводило прилично.

Важич воззрился на своих невольных спутниц с тем непередаваемым видом, который бывает у лося при виде седла. Он многое мог предполагать на счёт двух авантюрных юных чародеек: с них могло статься задирать в харчевнях малознакомых коллег, носиться в странной одежде возле мирных урочищ, да и в великих спасительниц поиграть, возможно. Пока у девиц в сердце куча надуманных идеалов, мечт и подвижек — в голове, как правило, гуляет ветер. Здесь и риск неоправданный начинается и геройства совершенно неуместные. Вот только путешествие наобум, молоденьким столичным искательницам приключений было совершенно несвойственно. Арн хорошо знал такой тип девиц, да и что там говорить, грешным делом поддерживал такое поведение у своих бывших подружек. Они истово восхищались приключениями, искали всевозможные авантюры на мягкое место, но готовы были сдать родителей с потрохами за банальный комфорт. Поэтому все авантюры проходили в заранее определённых местах с хорошим ночлегом, харчевней и развлечениями, а приключения заканчивались по заранее предписанному сценарию. Такого же поворота событий молодой человек явно не ожидал и сейчас пребывал в лёгком замешательстве, поскольку сам серьёзно рассчитывал укрыться у друзей своих «спасительниц».

Заметив странное выражение на суровом лице чародея, Алеандр поспешно пояснила:

— Просто мы отдыхали на Чвыре, когда нас на практику вызвали, а разницу за путёвку не вернули. Вот мы и э — э-э слегка поиздержались.

— Одним словом, — серьёзно перебила травницу Танка. — Денег у нас нет, ни лишних, ни каких. И содержать тебя, сирого и убогого, по широте душевной никак не можем. На шею сесть — запросто, а помочь с жильём и питанием — увы. Только моральная поддержка. Сами не в лучшем положении.

— Постойте‑ка, так у вас действительно ни копейки, как ныл Гераним? — удивился чародей, он искренне предполагал, что подопечный преувеличивал, выгораживая подружек. — И как вы только умудрились досюда дотащиться!?!

Тон, с которым это было сказано, прилично задел самолюбие обеих, но среагировала первой Эл, как имевшая счастливый опыт переругивания с бывшим куратором:

— Как видишь! С голоду не погибли, побираться не пошли.

— Да вы же за себя постоять не можете!

— Кто? Мы? — очень искренне возмутилась Алеандр, которая сроду к дракам не проявляла интереса, а на занятиях по боевым чарам лепила из фикуса складных лягух и заставляла их прыгать по столу у рябоватой Жолки, с которой у девочки имелся конфликт. — Да мы и не такое можем! Мы голыми руками болотника завалили! Стаю приведений развеяли!

— Ха, — коротко, глухо и почти без издёвки прокомментировал Важич, просто глядя в блестящие от возбуждения глаза запальчивой девицы.

— Сомневаешься? — угрожающе прошипела Эл, единственный раз попробовав хорошенько поругаться, она явно вошла во вкус и решила компенсировать годы вынужденной покладистости.

— Я бы не сомневалась, — меланхолично кивнула Танка, дожёвывая свой последний «бутерброд».

— Вот именно, — сарказма в голосе подруги Алеандр услышать не пожелала. — У меня в группе был самый мощный выброс!

— А докажи! — азартно блеснул глазами молодой человек, чувствуя предстоящее веселье от демонстрации боевых умений мелкого эскулапа.

— А запросто! — легко поддалась на провокацию девушка.

Яританна взволнованно попыталась было остановить разошедшуюся не на шутку травницу, но побоялась попасться под горячую руку в качестве подопытного материала. Успокаивала она себя лишь тем, что при своём самом мощном выбросе, чародейская меткость у Валент заметно прихрамывала на все конечности, а значит, никому особенно пострадать не грозило. Тем временем, Алеандр уже стаскивала левый ботинок, азартно поглядывая на чародея. Тот только вальяжно откинулся на ствол длинного, какого‑то рахитичного дубка и демонстративно изогнул бровь. Девушка важно установила грязную, побитую жизнью обувку на относительно чистый пятачок, отошла положенных двадцать шагов и резко вскинула ручки.

Да — а-а…

Что сказать. Выброс у Алеандр Валент действительно был самым мощным в их знаменательной тринадцатой группе. Помнится, тогда на полигоне наставник долго матюгался и обещал завалить всех школяров на экзамене. Он не был по натуре таким уж злым, но получить в зад первокласнейшим выбросом, пока отмечаешь мишень для нового стрелка, не слишком приятно. Важич не портил ауру бранными словами, исключительно потому что его особо не задело, лишь слегка обдав комьями земли и прошлогодних листьев, но вид имел всё же слегка пришибленный. Не мене удивлённо сидела и сама Алеандр, которую недурной отдачей отшвырнуло в бок на пару метров. Девушка переводила взгляд с руки на приличную борозду в дёрне, оголившую сетку корней. Танка опасливо выглянула из‑за ствола и осмотрела участников спора, как секундант во время дуэли, где действующие лица, наплевав на шпаги, набили друг другу морды и пошли квасить в местный кабачок:

— Ясненько. А этот где?

Эл несколько раз поморгала, восстанавливая резкость, и удивлённо осмотрела их место привала. Ботинка нигде не было, ни живого, ни мёртвого. То есть даже ошмётки подошвы не находились. Травница уже начала впадать в лёгкую панику, идти босой или колченогой ей совершенно не улыбалось.

— Гляньте‑ка, девочки, — окрикнул суетящихся в поисках подмастерьев Важич.

Он так и сидел под деревом, не желая лишний раз тратить и без того прилично израсходованные силы и, приложив ко лбу ладонь, рассматривал что‑то в кроне. На самой верхушке, как одинокий ворон примостился грязноватый потрёпанный ботинок, радостно покачивая на ветру вытянутым язычком. Эл попыталась раскачать дерево, на что коварная обувка ответила ответным покачиванием. Попытки сбить камнем тоже не увенчались успехом.

— Ну уж нет! — даже топнула от возмущения Эл. — Я туда не полезу.

— А кто? — хмуро уточнил Важич, которому достался проливной дождь из порченых желудей, после первой же встряски. — Я что ли?

Девушка растерянно перевела взгляд на духовника, но наткнувшись на красиво сложенный кулак, тяжело вздохнула и сняла второй ботинок.

Как ни удивительно, под весом травницы страшноватенький дубок особенно не возмущался, не прогибался и не трещал, хотя и выглядел жертвой квартальной голодовки. Только обильное падение желудей и листьев, выдавало, что наверху копошиться далеко не белочка.

— Хорошо пошла, — с лёгкой завистью в голосе отметил Араон, неловко опираясь на плечи духовника, поскольку сидеть под деревом больше не рисковал. — Не свалится?

— Может, конечно, — кивком согласилась девушка.

Говорить было неудобно. Несмотря на средний рост, Важич был мужчиной довольно крупным, и держать его покачивающуюся от слабости тушку оказалось для нетренированной девушки непосильной задачей. Чародей очень крепился стоять самостоятельно, но быстрая регенерация боевиков тем и коварна, что должна проходить в стерильных условиях полутрупного валяния без движений и мозговых усилий. Сейчас их обоих слегка вело, и духовник бешено пыталась решить, не слишком ли некрасиво будет падать в сторону Важича с тем учётом, что приземлится он на больную руку.

— Ой, братцы!!! — как‑то приглушённо крикнула сверху Алеандр.

— Уже падает? — уточнил Араон.

— Вряд ли…

— Там какие‑то чудики лес прочёсывают! — вниз свесилась голова травницы и заговорческим тоном добавила: — в камуфляже!

Рука на Танкином плече на миг напряглась, больно зажав локтём тонкую шею, и тут же расслабилась. Девушка вопросительно глянула на чародея.

— Основательно? — проигнорировал её взгляд Важич.

— Точненько, — травница перевернулась головой вверх и ловко спрыгнула на землю, — только по другую сторону дороги.

— Правильно, к карьерам соваться не имеет смысла, — почти неслышно пробормотал себе под нос поддерживаемый.

Яританна нахмурилась и прикусила губу. Ни тон, ни информация ей не понравились, зато удивительно приглянулись наследственной паранойе дочери шпиона.

— Так, любезные, — холодным, как арктические течения голосом сказала Чаронит, небрежно перекладывая ношу со своих плеч на травницу, — базируемся здесь на пару часиков. Наш доходяга с ног валится, а сделать из него донесягу не получится — халявных метёлок больше нет. До Жодишек и так к ночи доберёмся. Спать негде, но это уже другой вопрос. Кем бы ни были любители спортивного ориентирования, работают они в восточном направлении, значит, на нас случайно не наткнуться. Всё. Отбой.

Араон медленно сполз на расстеленную простынь и, подоткнув под голову чужие пожитки, постарался расслабить напряжённые мышцы. Всё складывалось если не прекрасно, то и не откровенно отвратительно. Единственная мысль мешала нормально включить регенерацию: «что задумала Чаронит?» Не мог он просто представить, что духовник из искренней заботы и человеколюбия предложила отсидеться, а это говорило о том, что у неё точно что‑то на уме. А вот это уже было совсем нехорошо, учитывая специфические пристрастия нежитеведов. С такими тяжёлыми мыслями младший Мастер — Боя впал в чуткую реабилитационную дрёму.

* * *

— А он точно спит? — продолжала допытываться духовник.

— Да зуб даю! Я в его порцию немного того — сего подсыпала, ему спать нужно больше иначе с такой скоростью заживления обмен веществ не выдержит.

— А если его спящего камуфляжные орнитологи обнаружат? — Танке совершенно не хотелось оставлять спящего чародея одного с вещами.

Лёгкое чувство беспокойства всё время одолевало её, и, как ни парадоксально, оно не было связанно с сохранностью имущества.

— Не обнаружат, — отмахнулась Алеандр, раздражённо волоча за собой едва плетущуюся подругу. — Я его маскировочным порошком Госпожи Травницы присыпала, на всякий случай. Он же такой смирненький, как мышка, совсем не ворочается во сне.

Яританна представила себе этакую громадную медведеподобную мышку, похрапывающую возле стандартной мышеловки, и тихонько хихикнула. Валент резко остановилась и крайне недовольно глянула на духовника:

— Тан, я серьёзно. Сама‑то я его не особенно рассмотрела, была больше занята успокаиванием Арна. Но он там точно был. И от него точно нужно избавиться. У меня пациент нервничает, думает, что шизофренией разжился.

— Ну не днём же! — продолжала упорствовать девушка, вся чародейская этика, вколачиваемая за годы учёбы, протестовала против работы тенеглядов при свете солнца, уж очень это было похоже на издевательство над универсумом.

— А ночью он и сам явится! Ещё одно видение и Важич в уютный дом загремит с его‑то консервативными взглядами на привидений.

Духовник ничего не ответила. Ей было немного жалко впечатлительного чародея, привыкшего к своим простым и понятным материальным монстрам и не умеющего принимать внефизическую сторону их бытия. У боевого чародейства всегда были определённые ограничения в познавательном плане, удручающие Чаронит. Тенеглядам же закон не писан. Вот и теперь. Нельзя же вызывать духов днём, тревожа их покой и создавая опасные колебания эфира, способствующие прорывам чародейских источников, а они сейчас идут подальше от спящего блюстителя чародейских законов, чтобы как раз нарушением этих законов и заняться. Если можно назвать нарушением изгнание не существующего по определению существа.

— Может не стоит к карьерам? — подозрительно уточнила духовник, оглядывая ровную высушенную на солнце площадку прямо возле крутого песчаного обрыва. — Это не слишком хорошее место…

— Вот именно! — Травница оттаскивала в сторонку большой оранжевый щит, покрытый разводами ржавчины и облупившейся краски, когда‑то на нём было предупреждение, теперь же он сам это предупреждение собой и являл. — Если место не хорошее, то никто и не обратит внимания на маленький всплеск. Глянь, как здесь солнечно и тихо…

Фыркнув на такое определение, будто для работы духовника свет и тишина были хоть как‑то важны, Яританна высыпала из подола огарки свечей и принялась расставлять их кругом. Травницу аж распирало от любопытства посмотреть, как вызов днём выглядит, потому что ночное представление произвело на неё впечатление неоднозначное и повторять его совсем не хотелось.

— Слушай, а откуда ты свечки спёрла? — поинтересовалась Эл, крутя в руках расписной огарок.

Танка нахмурилась и вырвала из её цепких ручек ценный реквизит:

— Обижаешь. Сами подарили. У крестьян примета плохая, если в доме что‑нибудь от нашего брата остаётся. Кстати, очень удобная примета. После пары лет постоянной практики свечи и мелкую атрибутику вообще перестаёшь закупать.

— А вот это что? — девушка азартно тыкнула пальцем в выцарапанную в земле корявину.

— Не мешай! Думаешь, легко днём нужные чары ловить? Иди вон, под знаком посиди, насладись процессом.

Алеандр крепко надулась и действительно отползла к знаку, предварительно перетащив его к сухенькому семейству только наливающихся соком кулачиков. Пощипывая розовато — красные ягодки прямо с куста, девушка демонстративно уставилась на работу подруги. Днём вся внушительность действий развеялась сама собой. Сейчас всё выглядело значительно прозаичнее, спокойнее и как‑то уютнее, что ли. «Наверное, поэтому, — подумала травница, — все их ритуалы в темноте и проводятся, чтобы зрители боялись и уважали». Воткнутые в землю свечи казались жуткой нелепицей, оплывшие, неровные и совершенно не устрашающие. Начертанные на земле таинственные знаки уже не впечатляли и всё чаще смахивали на смутно знакомые иллюстрации из учебных пособий. Да и подруга в свете дня со своей раскраской и подоткнутым подолом вызывала совершенно нездоровый смех, нежели благоговение.

— Это другая схема, — серьёзно пояснила Танка, покрепче затягивая волосы. — Всё сложно. Поэтому, заклинаю, не мешайся. После первого‑то раза за нами лось прицепился. А если вся стая носиться начнёт?

Эл сделала рукой жест, что рот её скован, а кандалы неподъемны. Духовник только хмыкнула и вошла в круг. В этот раз линии не светились, поблёкшие под лучами солнца. Неуловимый ритм не бил в ушах, поглощённый шумом весёлого леса. Движения духовника не завораживали своей отчуждённостью, а были ломки и неестественны, почти отталкивающи. Сегодня Алеандр Валент окончательно разочаровалась в тёмном шарме стези духовника. Травница понуро взирала на подругу, даже не утруждая себя вылавливанием токов чар или концентрацией на внутренней стороне процесса. Призрачный зверь не появлялся, а в сон клонило всё больше.

Неожиданно позади послышался странный шорох. Девушка испуганно оглянулась, ожидая появления распотрошённой стаи, но сзади никого и ничего не было. Может, днём призраки просто не видны? От этой мысли Алеандр стало как‑то не по себе. Шорох повторился, но уже подозрительнее.

— Та — а-а — ан? — дрожащим голосом окликнула подругу подмастерье. — Э — э-э, у тебя там всё в порядке?

Вместо ответа снова что‑то зашуршало. Паника ловко подкралась со спины и вцепилась в горло.

— Таночка, что ты делаешь?

Духовник что‑то почти неслышно бухтела, сидя спиной к единственному наблюдателю и заставляла кружиться над головой хоровод пытающих свечек. Валент уже было наплевать на предупреждения, когда к шуршанию добавился звук глухого падения. Девушка встала на четвереньки и бодренько засеменила к такой надёжной и спокойной в любых жизненных передрягах подруге. У той находился план на любой случай жизни. Не сразу, не всегда хороший, но обязательно находился.

Над головой взывающей начал неторопливо стягиваться эфир, формируя почти материальную воронку и поднимая резкие порывы настоящего ветра вокруг своих полупрозрачных спиралей. Духовник продолжала что‑то петь. Алеандр вжала голову в плечи и продолжала упорно ползти, превозмогая сопротивление раскручивающейся спирали. Из центра воронки показались передние копыта, голубоватые, прозрачные, но на вид совершенно здоровые. Ветер усилился и почти заглушил шорох, только спокойнее от этого не становилось. В круге свечей не колыхалась и былинка. Эл стиснула зубы и сделала последний рывок. Неожиданно под ладонью что‑то больно всполохнуло. Нарисованные символы, в прошлый раз мирно летавшие вокруг духовника в этот раз остались на месте и яро охраняли территорию. Девушка попыталась отнять руку и взвыла от боли, когда через неё прошёл полный заряд, поднимая дыбом даже тяжёлую косу. Из глаз посыпались искры.

Держащая тонкие нити сетки вызова Яританна даже подпрыгнула от резкого обрыва артерии жизни. Свободный конец хлестнул по щеке, вмиг выводя из транса. Проступивший призрак запутался в оторванной нити быстро начал разбухать. Внезапно дикий вой подыхающего шакала, разорвал тишину круга. Лось поднялся на дыбы и странным воплем сиганул из воронки в карьер. Танка едва успела пригнуться, чтоб не схлопотать прозрачными, но вполне осязаемыми копытами по лбу. Вопль за спиной повторился, но уже с другой совершенно непередаваемой интонацией ужаса, паники и раздражения. Девушка развернулась в самый подходящий момент: земля уходила из‑под ног в прямом смысле. Дико орущая Эл попыталась уцепиться хоть за что‑нибудь, но была не в силах оторвать руки от круга знаков, а песок, слабенько скреплённый жалким корневищем разнотравья, уже спешно уходил в пропасть. Мгновенно забыв про неожиданно ожившего призрака, захлопнувшийся разрез небытия, разбитый круг, Танка крепко подхватила ускользающую девушку подмышки и рванула на себя. Бездарно порушенный контур с хлопком взорвался, окатив обеих изморосью мелких энергетических сгустков. Подмастерья не обратили на это внимания, потому что край оползня после пересечения круга символов остановился.

— Ух, ёпсель — мопсель, — ошарашено прохрипела травника с ужасом глядя на собственную ступню, свисающую с обрыва.

Яританна же подняла взгляд выше. Валент выглядела впечатляюще: золотистая от загара кожа почти светилась. Волосы распрямились медной проволокой и стояли, как взвод гренадёров, несмотря на свою внушительную длину, от чего коса больше стала напоминать башню, а брови — щётку. В серых глазах вспыхивали искры, а из левого уха тянулась тоненькая струйка дыма. Чаронит смотрела на свою непутёвую напарницу и никак не могла решить, что ей делать. Пугаться было поздно, ругаться бесполезно, смеяться нетактично. Губы травницы слегка подрагивали, и, кажется, приближался нервный тик. После качественного разряда вообще паралич мог разбить.

Духовник поднялась на ноги, осторожно отряхнулась, стирая с подживших коленок ягодную кашицу, и осторожненько подтолкнула носочком за край несколько уцелевших после разрыва свечей и маленькое огниво:

— Лучше будем считать, что свечки бракованные попались…

— Чем, что…

— Подруга раздолбайка, — хмуро продолжила подначку духовник и так свирепо глянула на мелкую пакостницу, что Эл предпочла промолчать.

Травница виноватой себя не считала, потому, вздрагивая от резких разрядов под кожей, отползла подальше от края. Изнутри новообразовавшегося каньона раздавались жалостливые стенания неведомого зверя.

— Слушай, Тан, а он, — травница кивнула в сторону карьера, — точно не вернётся?

— А ты после такой встречи вернулась бы?

Назад девушки возвращались на приличном друг от друга расстоянии. Они не то чтобы поссорились, просто Яританна совершенно не хотела хватать случайные разряды, разлетающиеся от замкнувшей резерв травницы, а Алеандр подобное пренебрежение казалось оскорбительным.

— Тш, — шикнула Танка на преобразившуюся компаньонку. — Слышишь?

Девушки замерли и прислушались к слабым голосам, доносящимся со стороны объездной дороги. Голоса принадлежали мужчинам, при этом очень горластым и шумным.

— Чего встал, Матар Сеныч? — гаркнул какой‑то бас с настоящими густыми усами, во всяком случае, Танке всегда казалось, что у обладателей такого зычного тембра обязательно должны быть усы.

— Постой. Хрень какая‑то твориться…

— Что чуешь, чародей? (в этом месте обе чародейки заметно взбледнули и мысленно попрощались с дипломом)

— Да какой‑то лось… беременный.

Фраза предположительного усача потонула в громогласном гоготе, по меньшей мере, дюжины здоровых мужиков. Танка испуганно шарахнулась в сторону, слабо представляя, что за сборище с участием чародея может шататься по почти заброшенной дороге. Кто бы ни были любители повеселиться, мужчины весьма заинтересовались «беременным лосём» и развернули коней.

— Ой, я же знак вернуть забыла, — Алеандр прикрыла ладошкой рот и резво бросилась обратно, подгоняемая собственной добропорядочностью.

Яританну подгоняли только серьёзные опасения, что от чародея, даже не слишком обременённого карающими полномочиями они здорово огребут по шеям. Шеи девушке было жалко. Долго и пространно объяснять, что ритуал понадобился для душевного спокойствия одного раненого чародея, всё равно бесполезно, иначе пришлось бы сознаваться в проведённом без разрешения вызове в Мороськах. Танка готова была рвать остатки косы от отчаянья. Как она такая спокойная рассудительная девочка умудрилась вляпаться в противоправные и не совсем законные делишки? Как без связей, денег и приличного везения из них выпутаться?!

Алеандр это мало заботило. Не то чтобы она совсем не думала о последствиях, скорее предпочитала их игнорировать. Она относилась к разряду тех парадоксальных личностей, что могут с гордостью называться пессимистичными оптимистами. Они были искренне уверенны, что всё просто обязано быть превосходно, но вряд ли им повезёт. И если духовник всегда полагала худшее, радуясь даже небольшим послаблениям. Травница верила в превосходное, негодуя на любые отклонения. Такой специфический перфекционизм здорово мешал ей жить, но помогал наполняться энтузиазмом.

После недолгих метаний между деревьями выяснилось, что спешить было особенно некуда и волноваться по поводу знака глупо. Каньон теперь начинался прямо от корней деревьев, матерился недружным хором мужских голосов и оглашался жалостливым лошадиным ржанием. Злополучный знак сгинул втуне, припечатав кого‑то из «счастливчиков», если судить по вполне адресованным высказываниям, прорывающимся сквозь общий гомон. К чести провалившихся следует отметить, что уйти они смогли красиво, тихо и слаженно, лишь на дне излив всё многообразие впечатлений. Алеандр так и застыла с приоткрытым ртом, не добежав до кромки обрыва.

— Это же, как они быстрее нас… — девушка покрутила головой и неожиданно тихо ругнулась в несвойственной ей манере. — Там же прямой поворот сохранился, а мы дуры через лес волоклись. Как думаешь, это те камуфляжники?

— Хуже, — убитым голосом прошептала в ответ Танка, бледным пальчиком указывая на торчащую у самого обрыва явно яркую зелёную хоругвь с растительным узором из хмеля и остролиста. — Пойдём‑ка отсюда…

Девушки тихонько развернулись и на носочках двинулись в противоположную от шумного карьера сторону. Позади раздался замогильный совершенно непередаваемый звук полный страха и обиды.

— И правда, Матар Сеныч, лось брюхатый! — восхитился голос усача.

* * *

— Теперь я буду звать тебя ВПМ! Великая Повелительница Молний! — продолжал хохотать чародей, осторожно придерживая здоровой рукой ходящие ходуном рёбра.

Из обрывка чужого рукава Эл соорудила ему люльку для больной руки, но в ней держаться за ноющие от смеха бока было совершенно неудобно. Смех у Важича был вполне приятным, немного хриплым и прерывистым из‑за спазмов в покалеченном теле, но довольно глубоким и мелодичным, пока не переходил в глухие каркающие хрипы. Смеялся младший Мастер — Боя уже давно, от чего сам смех стал совершенно идиотским. Яританна, конечно, понимала, что на мужчине сказалось последствие стресса, нервного напряжения и отсутствия привычки к общению с травницей — эксперриментаторшей, но после минут десяти такого веселья в ней начало подниматься раздражение. Объект насмешек в ответ шипел дикой кошкой, пытаясь пригладить стоящие дыбом волосы и унять щедро сыплющиеся с одежды маленькие колючие молнии, но, как ни удивительно, практически не дулся, изредка и вяло отбрёхиваясь, толи девушка была действительно уставшей, толи жалела увечного. Лёгкие разряды, подёргивающие кожу, не добавляли ей хорошего расположения духа. Танка лишний раз не решалась встревать в их разборки. Её больше волновала проблема ночлега в незнакомом голоде без денег и помощи.

— О Великая Повелительница, яви недостойному свою силу! — с наигранным благоговением в голосе пророкотал плетущийся сзади Важич, только что на колени не бухнулся.

Во многом его отношение обусловливалось особенностями побудки. Когда просыпаешься от разряда в плечо, а на тебя смотрит, мило улыбаясь, лохматое нечто с безумными глазами, любой кошмар покажется детской сказкой в сравнении с такой реальностью. От качественного боевого светляка в голову травницу спасло только чудо. Арн был хорошо тренирован и на рефлексах откатился в бок, чтобы применить универсальный для любой нечисти снаряд, но, будучи левшой, сразу же напоролся раненой рукой на выступ корня и едва снова не треснулся головой, запутавшись в любовно прикрывающих его тряпках. Последней точкой стал приступ неконтролируемого чихания от набившегося в нос маскировочного порошка. Сегодня чародею с пробуждениями определённо не везло.

— Не гневись на убогого!

Алеандр в который раз передёрнула плечами, от чего в наэлектризованных волосах раздался угрожающий треск, подобно колотушке у гадюки.

— Нет, пожалуйста, не казни меня, ВПМ! — откровенно забавлялся Важич, глядя, как подёргивается тело переполненной негодованием девушки и блестят глаза, когда она оборачивалась. — Твоя новая великая сила, дарованная небесами…

— Я тебе сейчас покажу великую силу! — с непритворной яростью вскрикнула Эл, круто разворачиваясь на пятках.

Танка тяжело вздохнула и прикрыла глаза ладонью. Она, конечно, понимала несчастную и морально поддерживала в благородном порыве бороться за свою честь и достоинство. С самой побудки, всё время сборов и уже минут пятнадцать медленного торжественного шествия по дороге продолжались мелкие, но удивительно точные в своей едкости нападки. Словно молодой человек точно знал, что будет особенно болезненным и маневрировал на тонкой грани шутки и оскорбления. У Яританны даже сложилось впечатление, что младший Важич нарочно выводит из себя Алеандр: уж как‑то очень вовремя он отступался и возвращался к своим «шуткам». Тёмными оставались мотивы такого поведения, что ещё больше нервировало духовника в общении со своим бывшим кумиром. Её и саму в прошлом «добрые боевики» не раз изводили насмешками, и она изредка поддавалась на провокации, но сколько же можно! Когда посреди дороги появилась новая борозда и рухнуло вышибленное коронным выбросом дерево, от которого Арн даже не особенно пытался уклониться, духовник лишь пожалела тот незадачливый отряд: если бедолагам удастся выбраться, вечер у них пройдёт за приятной расчисткой дороги. Но третьего фееричного выступления Эл она бы уже не выдержала. К счастью, в этот раз Валент на чары особенно не разменивалась и банально попыталась придушить своего потрёпанного мучителя, рассыпая вокруг себя с дюжину скрипучих молний. Даже с искристой поддержкой две маленькие цепкие ручки не могли справиться с матёрым чародеем.

Духовник смотрела на их свалку со смешанными чувствами иронии (с первой встречи у них дело к рукопашной шло), раздражения (время и силы тратились на всякую ерунду) и совершенно детской, не достойной ратишанки зависти от того, что вечно все развлечения из‑за хорошего воспитания проходили мимо неё. Вдруг по весьма обострившимся после неудачного ритуала чувствам девушки что‑то принеприятнейшим образом резануло.

— Тихо! — злобно шикнула на сцепившихся Яританна, прикусывая нижнюю губу. — Что‑то не так.

Арн моментально высвободился из захвата противницы и сбросил с глаз растрепавшиеся космы. От разрядов душительницы, невольно передавшихся жертве, и без того волнистые волосы молодого человека стянулись аккуратными тугими пружинками и забавно подпрыгивали при каждом движении. Ссаженная на землю травница быстро подрастеряла весь кровожадный настрой и теперь только прикрывала ладошками рот, чтобы не захихикать. Важич проигнорировал подозрительные всхлипывания снизу и чётко запустил поисковый импульс. Словив обратный резонанс, чародей резко спал с лица и вытянулся в струнку.

— … вас… через…, — не стесняясь в выражениях, совершенно потрясённо пробормотал Араон и вдруг весь словно преобразился из дурашливого парня в загнанного хищника. — Слишком быстро, ….

Легко подхватив здоровой рукой стоявшую посреди дороги Яританну, он быстро уволок не сопротивляющуюся девушку в раскинувшийся неподалёку овражек, густо заросший кустами. Травница, подобрав пожитки, расторопно ринулась следом, повинуясь больше инстинктам, чем здравому смыслу. Неожиданно Мастер — Боя совершенно нелепо оскользнулся, ровненько шлёпнувшись на бок и придавив сверху для надёжности ещё и болтавшейся под мышкой Танкой.

— Мать твою, — в полголоса ругнулся молодой человек, сцепляя зубы от резкого приступа.

Бежавшая следом, Алеандр быстро сориентировалась в ситуации и юрко залегла на дно, прикрывая себя и спутников несколькими сломанными в последнюю бурю ветками. Что побудило её к таким действиям, девушка ответить не смогла б, но мимолётом словленный взгляд золотистых глаз выражал благодарность.

— Что там? — коротко поинтересовалась Танка, осторожно сползая с молодого человека и поправляя слабенькую, но всё же маскировку.

В ответ Арн только скривился, не имея возможности да и сил переворачиваться и плести защитные чары. Оставалось только глупо надеяться наудачу и верить, что его отец не настолько глуп, чтобы пойти на поводу у похитителей. Эл его пантомиму поняла по своему и коротко кивнула подруге:

— Враги.

Духовник слегка нахмурилась и, вылезши из укрытия до пояса, принялась делать руками необходимые пассы. Небольшой но полный на яркие события опыт посещения факультатива по созданию иллюзий показался ей сейчас как нельзя более уместным. О том, что после четырёх недель занятий слегка заикающийся наставник настоятельно просил её больше не приходить, она предпочла забыть, как и о той неудавшейся иллюзии звёздного неба стёкшей кровавыми сталактитами вместе с потолочным покрытием.

— Танка, — Эл осторожно подёргала подругу за рукав, — твои иллюзии слегка э — э-э слабоватые.

— Знаю.

— Любой, даже самый завалящий чародей сможет учуять их, — почти скулила девушка, ощущая приближение опасности.

— Знаю.

— Но…

Договорить Танка не дала и, ловко нырнув обратно в убежище, шёпотом пояснила:

— Поэтому‑то я и создала иллюзию во — о-он там.

На синеватом личике духовника блуждала совершенно нехорошая плотоядная улыбка заправского маньяка. Подрагивающий, кособокий иллюзорный щит, что в местах наложения теней просматривался даже невооружённым глазом, уродливо обтекал имитацию трёх скорчившихся фигур аккурат за злосчастным поворотом в карьер. Травница тихонько показала поднятый вверх палец и замерла, потому что странная и абсурдная погоня была уже слышна.

Нет, они не крались, как матёрые хищники, не неслись очертя голову, подобно стае недозрелых полугодок. Они холоднокровно и умело загоняли добычу. С шумом гамом и нарастающим гудением лёгких воздухотводных трубок они бешено гнали вперёд опрокинутым клином, создавая ту самую специфическую атмосферу качественной паники, так ценимую при старомодных конных охотах, когда несколько десятков разгорячённых всадников гнали по морозному полю одинокого волка. Бодрые выкрики, свист и холодные спокойные лица. Ни лишних мыслей, ни лишних эмоций. Эти люди рассчитывали на одинокую, раненую жертву, не склонную прятаться или сдаваться. Они не убивали, а именно загоняли, холоднокровно выматывая последние силы и ломая остатки воли. Им нужна была не шкура, а бессильная тушка.

«Значит камуфляжники (тьфу, слово‑то какое прилипчивое) размечали район поисков», — пронеслось в голове у Арна, но умело насланная каким‑то чародеем паника мешала развиться приличной мысли. От сопротивления чужим чарам болезненно заломило виски. Загонщики неслись напролом, учуяв желанную цель. Резко вынырнув из подлеска, словно их демоны из межмирья вырвали, группа всадников стрелой пронеслась мимо, круто бросаясь за следующий поворот. Вопли мат и звук глухих ударов были какими‑то поразительно сдержанными и даже слегка удивлёнными.

Пыль ещё долго оседала тяжёлым взбитым облаком, пока не верящие до конца в собственную удачу наследники древних партизан выбирались из своего импровизированного укрытия. Отплевавшись от назойливых песчинок, успевших забиться в каждую складочку кожи, и кое‑как отряхнув с себя дорожный мусор (придорожные овраги всегда остаются излюбленным местом свалок), девушки с трудом помогли подняться побитому чародею.

— Страшные вы люди, — ошарашенно проговорил Араон, когда их небольшая компания обходила по большой дуге подозрительно притихший после пополнения карьер.

— Ага, сама себя боюсь, — покладисто согласилась травница, поудобнее перебрасывая через плечо здоровую руку парня, который снова начал шататься и потому без поддержки быстро передвигаться был не в силах.

Яританна с трудом подавила желание подкрасться к краю обрыва и мстительно швырнуть вслед загонщикам небольшой булыжник. Иллюзию они её раскусили! Умные нашлись! У, упыряки! Не удержавшись, девушка всё же пнула вниз гниловатую шишку и бросилась следом за успевшими отойти на приличное расстояние спутниками. В спину доносились звуки нарастающей ссоры и полные возмущения вопли дефективного призрака.

Араон Важич начал вести себя подозрительно уже на подходе к опушке, когда заросшая дорога постепенно, словно нехотя, начала расширяться и приобретать более обжитой и цивилизованный вид, изобилуя не только мелким мусором, но и редкими межевыми столбами. Молодой человек озирался по сторонам с видом выволакиваемой из норы лисицы, нервозно вздрагивал и будто бы невзначай грузно оседал на хрупкие, пестрящие искрами плечики травницы. Задирать ВПМ он больше не пытался, лишь нервно отбрасывая со лба особенно надоедливую пружинку. Заработать ещё несколько молний или лишиться шевелюры окончательно чародея не особенно вдохновляло. Поэтому чародей был практически покладистым, если не считать вытянувшихся на звериный манер зрачков, свидетельствовавших о частичном переходе в боевой режим. Его нервозность мимо воли передалась Алеандр и девушка начала постоянно спотыкаться и шарахаться от любого резкого звука, что продвижения не ускоряло. Яританна, волоча на себе ещё и его пожитки, с недовольством размышляла о том, что по странному стечению обстоятельств дурной компанией вполне может оказаться и добропорядочный младший сын добропорядочного Главы Замка Мастеров.

— Девчонки, а может ну его? — не выдержал молодой человек, когда все его скрытые сигналы и намёки канули втуне.

В его голосе звучало столько надежды и моления, что могло бы сойти за просьбу умирающего или молитву ребёнка.

— Что значит «ну»? — нахмурилась Эл, предупреждающе затрещав медленно опускающейся косой. — Куда ты себе это «ну» приложишь, если что загноится или регенерация вымотает. Ты на себя только глянь, здыхоть! Тебе лекарь нужен и тёплый стационар с удобной койкой и капельницей. Да при такой скорости восстановления ты ещё и нас съешь.

— Немытое не ем, — с лёгкой улыбкой Важич демонстративно провёл по лбу собеседницы, показывая слой образовавшейся грязи.

— Вот именно, — Танка не слишком ласково вернула раненую конечность в люльку и обтёрла пальцы о полу рубашки: Арн и сам чистотой не блистал. — Нам необходима ванна, смена белья и приличная постель. У меня нет ни малейшего желания ночевать под голым небом.

Не слушая дальнейших аргументов, девушки бодро зашагали к городу, едва не на буксире волоча за собой менее устойчивого спутника.

В лучах заходящего солнца Жодишки приобрели неподражаемый вид, недоспелой земляничной делянки, когда из‑под хмурых листков выглядывают такие робкие и умилительные розовато — белёсые бочка нежных ягод. Небольшой городок был страсть как хорош своей непосредственной пестротой и старомодностью построек. Путников, конечно, не встречали боле неприступные стены с узкими выточками бойниц и бдительными стражами на башнях. Обычная каменная кладка не многим превышала человеческий рост и в большей степени защищала от дикого зверья, чем от происков врагов. Разрушенный до основания ещё двести лет назад небольшой городок звероловов и нежитеводов, что поставлял по всему княжеству лучших модифицированных зверей, с горем пополам начал подниматься из руин, когда имперцы принялись за разработку песчаника. Когда лет тридцать назад карьер пришлось закрыть из‑за опасности обрушения плит, были серьёзные опасения, что очередной населённый пункт постепенно себя исчерпает. Однако Жодишки держались до последнего, крепко вцепившись корнями упрямых местных жителей в лысоватый каменистых холм. С покатого склона кружевом стекали дорожки и тропки, расползались в далёкие города и веси Словонищ.

Почти древний, почти ухоженный, почти обустроенный. Всё в этом упрямом городке выглядело почти. Правду, сегодня скопище домов, облепивших холм, выглядело особенно торжественно и нарядно, насколько это можно сказать о множестве недоделок. Близился день возрождения городка, и градоправление из кожи вон лезло, поднимая жителям настроение и самоуважение в глазах менее везучих до праздника соседей. О том, что после поднятия самоуважения всегда незамедлительно падало благосостояние, все предпочитали забывать. Вот и сейчас крыши домов сверкали новенькой совершенно нелепой краской, со стены свисали вязанки искусственных цветов, растаскиваемые за ночь угробьцами. Торчали тут и там макушки косоглазых белок с герба. Но главным, пожалуй, всё же были флаги. Весь холм пестрел зелёными полотнищами со сложным узором остролиста и хмеля. Подозрительно знакомыми, надо сказать, полотнищами.

Остановившись у самой опушки, девушки удивлённо уставились на эту всепоглощающую зелень, начинающуюся у самих подъездов и как‑то затравленно переглянулись.

— Хм, — Яританна приложила пальчик к большому язвенному пятну на щеке, — Эл, ты мне как‑то обещала показать систему, из которой должна появиться комета. Как думаешь, сегодня достаточно ясно?

— А то! — со знанием дела кивнула травница, что разбиралась в астрономии не многим лучше подруги. — Я такое зелье для Арна придумала. В миг на ноги поставит. Лучше побыстрее его приготовить…

Араон Важич, собиравшийся в последний раз попытаться отговорить от ночёвки в потенциально опасном городе, резко захлопнул рот, едва не прикусив язык.

* * *

— Я полагал ты шутишь, — медленно протянул молодой человек, даже не пытаясь скрыть сквозящие в голосе удивление и мольбу.

— Вот ещё! — задорно фыркнула девица, эмоционально всплеснув руками, от чего с конца импровизированной ложки сорвалась зеленоватая капля.

Араон вовремя пригнулся, и мерзкое варево не попало в него, расползшись по стволу кривоватой осинки. Чародей с омерзением и ужасом взглянул на тёткину кастрюлю полную непередаваемой вязкой бурды, которую так азартно помешивала осиновой веткой Алеандр. Разжигая и обустраивая по мере сил (раненая рука всё же не слишком хорошо функционировала) небольшой костерок, он даже не предполагал для каких целей будет его огонь использоваться, в противном случае сослался бы на опустошённый резерв. Видимо, где‑то в глубине души он надеялся, что Чаронит эффектным жестом извлечёт из своего безразмерного рюкзака колбасу, вяленую рыбу или говяжий стейк, но жестоко разочаровался, когда девушка предложила накопать дикого топинамбура. По чести, то и топинамбуру следовало радоваться несказанно, так как продуктов не было совершенно. Только у Арна это почему‑то никак не получалось.

— Важич, запомни на будущее: травники таким не шутят, а угрожают, — Яританна почти невзначай продемонстрировала оголённую коленную чашечку, выглядевшую в мерцающем свете костра удивительно натуральной.

В густых сумерках её новая масть вообще казалась особенно угрожающей и отталкивающей. Даже казалось, что в воздухе был различим тяжёлый дух сырой земли и сладковатый аромат разлагающейся плоти. Араон всё чаще ловил себя на том, что тупо пялится на пятно на её щеке, ожидая, когда из него появятся могильные черви. Словно зная его крамольные мысли, девушка хмурилась и раздражительно барабанила пальцами по заготовленной на ночное тление колоде.

Устроить относительно сносное место для ночёвки оказалось практически непосильной задачей. Сначала они долго обходили Жодишки, стараясь особенно не высовываться из почти облагороженного местными жителями лестного массива. Городок изобиловал огородами да небольшими садами и потому растёкся по дороге от всей души, такой уютной и неуловимо старомодной. Потом волоклись по достаточно чистому подлеску в поисках понравившейся Мастеру — Боя полянки. А в вопросах размещения чародей оказался на удивление капризным, выбраковывая одну за другой подходящие прогалины: то была слишком открытой и просматриваемой, то заросла с севера, перекрывая все пути отступления, то контур на неё криво ложился, сбивая настройки безопасности, то слишком сыро, то слишком сухо. Недовольствам, казалось, не было конца. Если бы Яританна не была такой уставшей, то непременно обнаружила в такой дотошности дурное предзнаменование и начала проводить опасные для чародея параллели. Однако не привыкшая к длительным походам и активным физическим нагрузкам девушка чувствовала себя слишком измотанной и разбитой для очередных приступов паранойи и смиренно брела со всеми.

Араон изматывал себя и подмастерьев не на пустом месте, серьёзно полагая, что так просто от его скромной персоны не отступятся, отлавливая уже из соображений конфиденциальности. Ставить контур в полудрёме тоже оказалось сомнительным удовольствием, но отработанное до автоматизма заклятие всё же получилось, хоть и стало не круглым, а слегка овальным. Чародей серьёзно подозревал, что виновата в этом не столько дёргающая мышцы рана на плече, сколько сующая под руку свой любопытный нос травница. Даже после относительно благоприятного разрешения проблем безопасности с ночёвкой оставалось достаточно сложностей. Если Алеандр, уткнувшаяся носом в потрёпанную книжонку самого завалящего толка и упоённо чарующая над мерзким варевом в тёткиной кастрюле, временно отключилась от реальности, не интересуясь ни чем, кроме пропорций, реакций и импульсов, то Яританна с молчаливым укором демонстративно пыталась обустроить себе лежанку из неловко наломанных кривых веток, игнорируя потребность во сне своих спутников. Девушку больше занимал вопрос защиты от вездесущих хитиновых захватчиков, чем ухода за больным. Хоть Араон и не собирался этого демонстрировать, но всё‑таки ощутил укол обиды.

— Раздевайся! — нетерпеливо скомандовала травница, так плотоядно вглядываясь в потрёпанную фигуру чародея, что он невольно отдёрнулся. — Сейчас пробовать будем. Тан, ты как?

— Увольте, почтенная, — Яританна со всем возможным изяществом подкатила к углям заготовленные клубни, — я ещё не настолько плоха, чтоб мазью питаться.

Травница немного насупилась, как делала всегда, если её азарт и восторг окружающие не спешили разделять:

— Я предложила помочь намазать чудика. Тут и без того мало, раз на пять с учётом температуры хранения. Да и горькая она… наверное…

Не удержавшись, девушка запустила палец в горячую смесь и лизнула. Если судить по выражению лица, первая догадка была не далека от истины.

— А что? И вправду, когда ещё можно будет безнаказанно такого красавчика полапать? — лукаво протянула Танка, впрочем, не делая никаких физических поползновений по приобщению к телу.

— А ничего что я здесь? — хмуро поинтересовался чародей. — Между прочим, я своего разрешения на эксперименты не давал.

— А кто тебя спрашивает? — искренне удивилась Валент, надвигаясь на ни в чём не повинную жертву своих опытов с подкоптившейся кастрюлей. — Мне лично всё равно, получишь ты от всего этого удовольствие или тебя ночью будут мучать кошмары. Танке вон тоже фиолетово, она у меня почти все зелья с пятого класса испытывала и волноваться по таким пустякам разучилась. Не — е-е, ты, конечно, можешь попробовать сбежать. Танка тоже первые года три сбегать пыталась. Только вот с твоим уровнем истощения организма убежишь ты не далеко и не быстро, будь боевым чародеем хоть три раза, а я получу твою уже безжизненную тушку на полное разграбление и поругание. Как думаешь, я поступлю?

— Вот только давай без пустых угроз, — грозно насупился молодой человек и принялся ловко стаскивать с себя рубашку.

Многочисленные ушибы и ссадины не успели исчезнуть со значительно полинявшего от скудного питания и регенерации тела и сейчас радовали глаз чудными цветными разводами от фиолетово — зелёного до бледно — жёлтого. Тугие мышцы проступили чётче, впрочем, как и островатые ключицы. Грибной диеты крепкому мужскому телу для поддержания формы было явно не достаточно. Затёртая повязка почти не сползла, да и не была украшена кровоподтёками, что не могло не радовать. Кожа под ней, впрочем, не зажила и выглядела особенно отталкивающей и неприятной после бурой не слишком приятно пахнущей мази. Шов на руке стал ещё выразительнее, и Яританна про себя похвалила такую искусную работу, стараясь скрыть выражение глаз от «счастливого» обладателя редкого украшения. Алеандр этетической стороной мало интересовалась, аккуратно пальпируя грудь и живот чародея, заставляя того невольно морщиться от боли. Хоть Араон Важич явно относился к тому типу мужчин, что при всей своей силе и мужественности готовы демонстративно умирать на диване от простейшей простуды, сейчас он держался на диво стоически, лишь шипя сквозь зубы. Это могло вызвать определённое умиление, если бы травница не была так занята соскребанием остатков старой мази и нанесением экспериментального состава.

— Терпи, Мастер, — приговаривала она, покрывая ровным слоем мази едва стянувшийся шов от когтя и прикрывая сверху крупными листьями подорожника, чтобы мазь не размазывалась по повязке. — Не самое это страшное и болезненное. Зато пока доберёмся до столицы, будешь свеж, здоров и бодр или я не Травительница Года! Вот только дёргаться не надо!

— Та, что галюков напустила или что Воронцова в туалете взорвала? — удивлённо и одновременно настороженно уточнил молодой человек, пытливо всматриваясь в казавшееся таким невинным личико своего самопровозглашённого целителя.

Девушка смущённо зарделась и бросила вороватый взгляд на подругу, Яританна расплылась в язвительной улыбке и, здорово скопировав голос самого Важича, загробным тоном отрапортовала:

— Пади ниц недостойный пред Великой!

Алеандр даже задохнулась от возмущения и в сердцах швырнула в духовника одной из перевязочных тряпок:

— Вот придёт война, попросишь у меня хлебушка, предательница!

— Я не самоубийца с твоими кулинарными талантами, — блондинка брезгливо сбросила с плеча попахивающий лоскут.

— Ну вот, как с ней разговаривать? — пожаловалась настороженному пациенту Эл. — А ты не переживай. Это у меня только с алхимией такие закидоны случаются, в травах я — асс!

— Да — да, я вижу, — кивнул Араон, хоть голос и поза говорили об обратном.

— Не переживай ты так, — духовник попыталась пресечь на корню его попытки прервать начатое лечение. — Воспринимай это как первый опыт. Вот твоя же первая полёвка тоже не гладко прошла.

Молодой человек усмехнулся, от чего его золотистые глаза задорно блеснули в свете костра, и наконец‑то расслабился, не сжимая мышцы. Эл хмуро повторила свои действия, поскольку от усилий из шва проступила сукровица.

— Полёвка это так, детский сад, — отмахнулся Араон, стараясь отвлечь себя от малоприятных ощущений горячей вязкой кашицы в самом эпицентре боли. — Ну, загнал меня солонч в погреб, да дверь захлопнул. Так потом сам же с рассветом так выл и прокопаться к лёжке пытался, что отца разбудил. Мы это… в гостях у бабушки были, папа перебрал немного, вот и спал как убитый. Да и не водились там солончи… раньше, пока я не раскопал… мне шесть лет было. Хм, действительно, детский сад вышел. Ух, как меня потом дед порол…

Подмастреья слаженно покивали ему в знак сочувствия, не то, чтобы их детство изобиловало поводами для порки, но пару раз перехватывать за дело приходилось обеим.

— Значительно хуже была теория, — Араон существенно расслабился, позволяя без лишних ухищрений обрабатывать руку слегка подстывшей мазью. — На третьем году подмастерьям педагогику преподают, чтобы наставничать могли прилично, если жизнь так скрутит. Думаю, объяснять не нужно, что предмет сей я отчаянно ненавидел и посещением не баловал. А тут нас возьми и обрадуй, мол, перейдём от теории к практике и выдали список лекций. Глянул я на него только и обомлел, сам не особенно эту тему знал, а тут ещё и лекцию ученикам читать. Впервые в жизни так боялся, даже поджилки тряслись. Надик, наша староста, тогда мне и говорит, мол, не смотри на аудиторию, если волнуешься. Я так и сделал. Влетаю в кабинет ровно со звонком, рявкаю на детей, чтобы сидели смирно, вскакиваю за кафедру и начинаю читать, пялясь в конспект или карту на противоположной стене. Знаете, такое вдохновение накатило, что я даже особо кровавые примеры прилепил. Одним словом, разошёлся…. Вот прозвенел звонок, я, наконец, отрываюсь от листов, поднимаю взгляд, а там… второгодники с выпученными глазами сидят, а с ними же за первым столом в усмерть перепуганная наставница литературы. Оказывается, я этажом ошибся и мои, с девятого года, выше лекцию по могильным шакалам ждали.

— С этого года, наверное, никто на боевой факультет не пойдёт, — хихикнула в кулачок Яританна, ярко представляя кровавые примеры из практики боевых чародеев.

— Что же с ними случилось? — задумчиво пробормотала Алеандр, по новой заматывая руку и складывая в плоскую, закрытую заклятьем склянку остатки чудо — средства.

— Да что им сделается? — действительно удивился молодой человек. — Ну, спали плохо самые впечатлительные, может кладбищ побаиваться стали и всё.

Девушка в одно движение обновила заклятье, сохраняющее свежесть, и так же задумчиво побрела к своему месту возле костра, словно и не слышала последней реплики чародея. Танка обеспокоенно подкатила к ней клубень побольше, Эл также отрешённо взяла его и откусила, не очистив от кожуры.

— Так, рассказывай! — тон духовника стал командным.

— Я просто думаю, — девушка поморщилась от горечи грязной корочки и принялась осторожно очищать мякоть, — как там те бедняги. Они же упали в карьер с лошадьми. Не так то и просто выбраться из постоянно осыпающегося песка.

— Да лошадей действительно жалко, — прохладно согласилась Яританна, поскольку не питала к этой четвероногой животине особо трепетных чувств, но сочувствовала чуть больше, чем двуногой.

— Если ты не забыла, они там не просто так оказались, — напомнил Арн, также принимаясь за еду.

— Это, прежде всего, люди! — не унималась травница, снедаемая вбитым до состояния инстинктов рефлексом лечить всех и вся при любой возможности. — Кем бы они ни были, они просто выполняли свою работу. А тут…

— …такой провал, — с почти натуральным сочувствием поддакнула Танка.

Алеандр скривилась в ответ и попыталась запустить в подругу покусанным топинамбуром, но пожалела не слишком вкусную, зато единственную провизию. Хуже всего, что Араон сейчас также ухмылялся, и его покрытая синяками и щетиной физиономия отвратительно совпадала по выражению с Танкиной. Эл отхлебнула из фляжки «антиугробьской» водички и тяжело вздохнула:

— Ну как ты можешь так говорить? Если с ними что‑нибудь случилось? Если есть погибшие и раненые? Если в карьере, кроме э — э-э, есть хищники? Если им нужна помощь? Вас что, это совсем не беспокоит!?!

Во взгляде девушки было столько удивления и укора, что вся притёртая бытом мирного обывателя принципиальная разница в мировоззрении неожиданно прорвалась сквозь привычки и этикет, оголяя их разнонаправленность и делая переживания добросердечной и ответственной девушки ещё болезненнее. Танка тяжело вздохнула и от нечего делать принялась очищать кастрюлю от остатков мази. Арн недовольно поёрзал на месте, но занятия себе придумать не смог.

— Ну что ты на меня так смотришь!?! — не выдержал молодой человек. — Не знаю, не знаю я, что с ними случилось! Я не провидец!

— Точно! — с пугающим энтузиазмом воскликнула Эл и пытливо уставилась на скребущую кухонную утварь подругу.

Яританна заметно вздрогнула, но заявление травницы предпочла проигнорировать.

— Та — а-а — ан, — плаксиво протянула Алеандр в своей слегка раздражающей манере.

— Нет.

— Ну, Та — а-ан…

— Не понимаю, о чём ты.

— Та — ано — очка — а-а — а…

— У меня ПВС ниже нормы, — едва не зарычала в ответ Чаронит.

— Ой, да ну и что, — только отмахнулась Алеандр. — Нам же не будущее пересказывать, а настоящее посмотреть. На настоящее же большого таланта не нужно.

— Ну, спасибо, — обиженно пробормотала духовник, но кастрюлю всё‑таки отложила.

При всём своём здравомыслии и пессимизме она была ещё слишком молода, чтобы отучиться болезненно реагировать на упоминания об отсутствии того или иного таланта. Именно талант казался маленькой будущей чародейке основанием для любви, уважения и заботы. И хоть с возрастом она и поняла, что это слишком слабое объяснение для сложностей человеческих взаимоотношений, неприятный осадок от осознания своей бездарности хоть в чём‑то создавал в её тенеглядской душе настоящие барханы. А ляпы и проблемы с предсказаниями казались ей особенно обидными, потому как даже у матушки, никогда не учившейся в Замке и не увлекавшейся чарами, способности к гаданию были на порядок выше. Танка всегда в тайне надеялась перенять таланты обоих родителей, только судьба и наследственность распорядились иначе, заставляя её интуицию работать хаотично и предсказывать исключительно неприятности. А дурных вещунов никто не любит…

Выбора особого, в прочем, не оставалось. Лучше было попытаться провести сеанс, чем ждать, пока Важич начнёт интересоваться её оракульской практикой и насмехаться над очередным провальным проектом по поиску великого дара к чему‑нибудь. Яританна расправила не убиваемую простынь, распрямила спину и свернула ноги в очередной мазохистской конструкции, которые по совету оракулов должны очень способствовать замыканию потоков энерго — временных отражений на конкретной личностной проекции. Сама девушка не очень‑то верила, что вывернутая лодыжка и воспалившаяся икроножная мышца способны кардинально прояснить причины падения великой Гриммской империи или определить количество форели через двадцать лет. Тем не менее, Танка добросовестно сплела ноги, сцепила замком пальцы на солнечном сплетении и закрыла глаза, начиная медленно распевать необходимую для погружения в транс мантру, чувствуя, как сопротивляется вымотанное последними приключениями сознание.

Жадная до новых впечатлений Алеандр, которая, кстати, совершенно не комплексовала по поводу более чем посредственных успехов в предсказаниях, с живым любопытством следила за вхождением в провидческий транс своей пятнистой товарки. Волосы Яританны растрепались, губы бесшумно двигались, под кожей чёрными дорожками то и дело проступали клубки сосудов. Араон тоже не без интереса следил за ясновидящей. Он даже не предполагал о такой разно плановости своей давней знакомой и ощущал лёгкий укол совести за излишне рвение в третировании.

— Не знаешь, долго ещё? — шёпотом поинтересовалась Эл, подползая поближе к чародею.

— Я даже не знал, что за ней такие таланты водятся, — также тихо пробормотал Важич, вглядываясь в одухотворённое и отстранённое лицо Чаронит. — Может, он у неё потом проявился. Реакция на расставание…

— Какое расставание? — мигом заинтересовалась травница.

— Ну — у, она же ходила на дополнительные занятия по боевым чарам и, — Арн чувствовал себя на редкость глупо, раскрывая их с Чаронит прошлые дела перед её подругой, которая была вроде бы и не в курсе событий. — Блин, как объяснить‑то…. Одним словом, влюблена она в меня… была… тогда… очень, а я её отшил. Да ей же всего…

— Кто!?! Танка!?! — даже вскрикнула от удивления Алеандр, не дослушав невнятных объяснений. — Да ты гонишь! Быть такого не может, чтобы эта влюбилась, да ещё в тебя. Я её с первого класса знаю! Она, конечно, приходит в бешеный восторг от боевых чародеев и слюной на любого бойца капает. Так это объяснимо: у неё отец рано погиб, а он знатным боевиком был. Вот у неё шиза детская и осталась. Но чтоб влюбиться, не смеши меня!

— Тише, не ори так! Собьёшь! — попытался утихомирить совершенно опешившую от подобных инсинуаций девушку Араон, чувствуя, как заливается краской от совершенно непонятного смущения и чего‑то отдалённо смахивающего на обиду.

Несмотря на все резкости в поведении и собственное активное сопротивление, настойчивое внимание хорошенькой молодой девушки ему, безусловно, льстило и наполняло совершенно детской гордостью, несмотря на достаточное количество подружек, почитательниц и фанаток. Что ни говори, а Чаронит при всей своей чопорности и высокомерии была весьма привлекательной, что отмечали все его приятели, ходившие на те же занятия. Даже отмахиваясь от их беззлобных насмешек и издёвок, он чувствовал глубокое удовлетворение от ноток зависти, проскальзывающих в голосах этих юмористов. Важич тайно лелеял в своём эго очередную, но достаточно выдающуюся победу над девичьим сердечком. Теперь же он чувствовал себя крайне глупо, если не сказать подавленно, теряясь от лишения такого маленького, но весомого превосходства перед гордой и надменной девицей.

— Что там сбивать, — фыркнула Эл, всё ещё негодуя за такие возмутительные домыслы в адрес её непреступной подруги.

Чтобы доказать свою правоту, травница подползла поближе к духовнику и попыталась хлопнуть в ладоши. Арн, зная, что резкий выход из транса может и сознание повредить, ценой неимоверных усилий сорвался с места, перехватывая руки настырной девицы. Не удержав равновесия, оба покатились по земле, сшибив недомытую кастрюлю, едва не угодив в костёр и прилично помутузив друг друга. При этом шум поднялся такой, что заглохли даже редкие ночные птицы. От оглушающей тишины двое моментально расцепились и выжидающе уставились на находящуюся в трансе духовника.

Девушка не изменила позы, только перестала шевелить губами, да успокоила цветастое вспыхивание сосудов. Яританна выглядела умиротворённой и отрешённой, красивые губы слегка растянулись в улыбке, грудь ровно вздымалась, не выдавая никаких признаков сошествия видений. Вдруг духовник встрепенулась, тяжело вздохнула и тюкнулась лбом о коленку, лишь пробормотав что‑то совершенно невразумительное. Арн осторожно попытался встряхнуть девушку, но не добился результата.

— Да она задрыхла! — не то удивилась, не то возмутилась Алеандр.

Все попытки разбудить, сдвинуть или, на худой конец, вернуть в транс коварную в своём упрямом нежелании предсказывать духовника не увенчались успехом. Девушка на внешние раздражители не реагировала, лишь вяло отмахивалась и сопела носом. Расстроившаяся в конец Алеандр досадливо пнула злополучную кастрюлю и улеглась на подготовленное Чаронит место, отвернувшись ото всех и уставившись в одинокий и совершенно нелепый куст малинника. Араон, переживавший за успех эксперимента куда меньше травницы и не переживавший из‑за провалившихся преследователей вообще, без лишнего стеснения принялся за порцию временно отсутствующей Танки, здраво расценив, что самостоятельно ему никто бы добавки не предложил, а регенерация на полупустой желудок бессмысленна.

Алеандр долго рассматривала хитросплетения веточек с нежными ещё зелёными связками ягод, пытаясь мучиться угрызениями совести. Хорошее воспитание и собственные высокие идеалы говорили ей о необходимости если не глубочайшего раскаянья (всё же не их вина в обвале края карьера), то мучений от вынужденного бездействия. Совесть, очень уставшая и голодная, мучиться не соглашалась, она хотела спать, гречневой каши с молоком и яичными блинами, подушку и матрац. Кожа слегка зудела от грязи и лёгкого подёргивания, навевая совершенно неприемлемые мысли о вшах и небольшой блошиной деревеньке. Это, конечно, не способствовало возвышенному терзанию души от предположительных страданий людей. Девушка постаралась отвлечься от собственных терзаний по поводу жёсткой подстилки, представив, как должны были мучиться провалившиеся. Богатое воображение уже щедро вырисовало ей глубокое ущелье, покрытое острыми камнями и торчащими в небо хребтами выбеленных солнцем скелетов. В тяжёлое месиво грязных грозовых туч отчаянно стремятся отвесные, зыбкие песочные стены, туда же устремлены и взоры жалкой кучки перепуганных людей. У некоторых из них небрежно и совершенно уродливо перевязаны головы и оторваны конечности. Военная форма времён Великой Битвы Чародеев перепачкана подсыхающей грязью и копотью, тускло блестят погнутые медали. И лишь тихие хриплые голоса читают молитвы в пустые небеса, и вторит им протяжный вопль главнокомандующего — лося…

Алеандр попыталась утереть скупую патриотическую слезу и проснулась. По щеке катилась не слеза. Араон, не нашедший себе лучшего места, как у неё под боком (его, в принципе, можно понять, аки других мест с хоть какой‑то подстилкой не было вовсе), сидел в совершенно немыслимой скрюченной позе, откинувшись спиной на её бок и совершенно не замечая, как из приоткрытого рта свисает тонкая струйка слюны.

— Фе, — сонно скривилась травница, потирая грязной ладошкой щёку.

Она уже хотела в качестве профилактики запихать чародею в рот горсть очень удачно подвернувшегося мха, как краем глаза уловила какое‑то движение. Эл убрала с лица некстати опавшие волосы и недоумённо уставилась на источник шума. Яританна сидела ровно, словно нанизанная на шпажку, глаза её были прикрыты, но из‑под ресниц выбивались пёстрые лучики света, озаряющие лицо мистическим сиянием. Бледные руки крестом сложены на груди с замысловатым сплетением кистей, а губы растянуты в странной застывшей усмешке. Девушка ловко, чего за ней раньше не замечалось, расплела ноги и одним медленным тягучим движением встала. Алеандр только слышала о таких последствиях транса, как проводимость и поиск.

— Вставай! — злостно зашипела травница, откатываясь в сторону и не спуская глаз с медленно движущейся фигурки подруги.

— А? Что? — всполошился спросонья молодой человек, подскакивая и воинственно оглядываясь по сторонам.

— Тсс, — Алеандр спешно зажала ему рот руками и кивнула в сторону живой статуи. — Ты же знаешь, что в посттрансовом шоке медиумы могут находить клады. А с её‑то жадностью…

Мужчина, нахмурившись, смотрел, как Яританна, пребывающая в явно ненормальном состоянии, спокойным прогулочным шагом двинулась куда‑то сквозь кусты.

— Чего встал? Пошли! — травница нетерпеливо дёрнула его за левую руку и запалила свой косоватый болотный светляк.

* * *

Паскуднейшая была ночка. Вроде и тёплая, и сухая, и вечной мошкары не много роилось, а всё одно — паскуднейшая. Бывает так, что смотришь вокруг — и ничего не радует, вызывая лишь глухое раздражение и странное желание рычать и материться. Место было удобным и затишным. Низко нависал край неглубокого оврага, оставшегося от чьей‑то заброшенной землянки, густо покрытый мхом и кустарником. Ровная глинобитная площадка пола, теперь служила замечательной платформой с уже готовым углублением для кострища, по её краю чётко ложился охранный контур. Не сильного, так, исключительно отгонять лесную живность. Нечисти здесь браться неоткуда. У карьеров такая поскудь не селится. Карьеры, с пробитой жилой природной силы, вообще никому не по вкусу. Искорёженные на энергетическом уровне, уродливые ямы в земле, полные пустоты и ошмётков былой жизненной силы. Людям чутким и настроенным на голоса природы в подобных местах обычно становилось неуютно и противно, словно при виде гнойного больного, которого и пожалеть стоило бы, а приблизиться всё сил нет. В такой обстановке и чистенькая ночёвка не в радость, и светлое звёздное небо не чарует, и плотная мясная похлёбка с настоечкой не греют нутро.

Арсэн в который раз отхлебнул из заветной фляжки и поморщился. Паскудная ночь паскудного дня. Не любил он свою работу, хоть и был мастером своего дела. Ну, и как можно любить мотаться по мелким поручениям, да служить живым пугалом для зарвавшихся толстопузов, словно цепная собака, что шкуру сдирает за кость с барского стола. Да была бы то кость, так крошки, ни тебе квартиру приобрести, ни в клубе отдохнуть, как почтенный горожанин. Плюнуть бы на все и уйти, вернуться в вольные стрелки…. Только кому они сейчас нужны? Через рекрутство каждый второй проходит, и мышцами да умением махать кулаками никого не удивишь, а после трёх лет службы в подмастерья идти охоты никакой. Охранников да вышибал, что собак не резанных, в егеря сейчас без обучения тоже неохотно берут, вот и остаются вольные стрелки. Стреляются себе по кабакам да притонам, выискивая поживы. Арсэн и сам понимал, что радоваться должен хоть какой работе. Да, молодому здоровому организму без избытка денег радоваться совершенно не получалось. Хотелось и квартиру, и ступу новую, и большой шар в гостиную, и болтуна многозарядного, и девушку понеприличнее да в самом престижном клубе. Парень снова приложился к горлышку.

Жизнь была такой же паршивой, как и выдавшаяся ночка. Сперва весь день по лесу шарили в поисках какого‑то чародея, который, как заправский супер — пупер агент, отказывался находиться, размечали энергетические жилы, устанавливали камни слежения. Потом по хвосту старого заклятья пытались вытащить слепки с его иллюзий и гнать уже по ним. Затем скакали по буеракам аки козлы горные, пробиваясь к основной группе. А теперь уже битый час эту основную группу ждали с драгоценным беглецом под мышкой, а всё никак. Впрочем, если начальство знало, насколько парень крут, то и само могло бы зад от кресла оторвать и за этим зайцем — переростком носиться. Ох, и не прост был их объект, если одна его иллюзия так следы путала, что в пору было рвать на себе волосы. Таких просто для удовольствия по кустам не отлавливают. Арсэн давно подозревал за начальством тёмные делишки, но они его не особо волновали до сегодняшнего дня, когда дурными предчувствиями буквально измотало душу.

Вот неспокойно было и всё тут. Всем хорошо. Всем всё нравится, а ему не спокойно. Даже отрядный чародей, хиленький пацанёнок с жутким лисвинским акцентом, только отмахивался от его предостережений, словно сам ничего подобного не ощущал. Это чрезвычайно раздражало Арсэна, его, по сути, раздражал то и сам заносчивый выскочка. Вот и теперь попёрся один в лес на разведку. Пацан ещё совсем, чуть не убился за переход и туда же ночью на разведку. Он, конечно, что‑то лепетал про знакомую ауру и какие‑то подозрения, но уж слишком невероятно было, чтобы искомый чародей смог отвязаться от их загонщиков.

— И тут оно попёрло на меня! — в который раз взмахнул руками Перович, расплескав содержимое своей фляжки и продолжая с пеной у рта доказывать правдивость своей истории немногочисленным слушателям. — Глаза светятся, клыки наружу с когтей яд капает и ревёт так…

— Да какая же это русалка? — беззлобно хохотнул Свят. — Совсем допился, старый, русалку от упыря не отличает.

— Для упыря уж больно голосистое страшилище было, — поддержал его другой молодчик, приподнимаясь со своей лежанки. — Может ты бабу свою с пьяни попутал?

— Да чтоб тебя так лешак пару раз попутал и сзади, и спереди, — плюнул на скептичного сотоварища щуплый, но на диво крепкий мужичок, не на шутку разошедшийся после оприходованной фляжки настойки. — А я правду говорю! Сверхновая‑то нечисть! Её сейчас ото всех нор повылезло, как комету почуяли. Вон сколько наши по подвалам этой гадости навыводили, думаете, сама не плодится? Вон хоть по карьерам пошарить, что мертвечинки не найдётся на дурное место?

— Бред, Перович! Тут отродясь нечисть не селилась, — долговязый лысый парень, здорово чувствующий звериные тропки и обожающий холодное оружие игрался в ножички возле кострища.

— Не скажи, Лис, — покачал головой слегка прихмелевший товарищ лысого по игре. — Может, кормушка здесь и слабенькая, только места вполне подходящие. Фон весь в дырах аж рябит, любую нишу занимай и тяни себе энергию, если мяса не хватает.

— А есть такие твари, которым мясо и без особой надобности, — подал голос из полумрака бывший пограничник, ныне щеголявший большим лиловым ожогом на пол — лица, — Питаются они соками души, выпивая эмоции, чувства и жизнь из бренного тела. Подлетают почти бесплотные твари в жертве бесшумно, опутывая своими чарами, и присасываются к ауре. И ходит с таким паразитом человек на загривке, пока не иссохнет или какой тенегляд не сорвёт заразу. Но самое страшное это твари, плоть имеющие. Приходят в глухой ночи безмолвные тени, лишь ликом подобные людям, а силою — зияющей дыре. Кто ни глянет на них, своё видит: кто прекрасную девицу, кто сослуживца своего убитого, кто дитятко маленькое. Это уж смотря, что тварь от человека захочет. Глянет оно своими сияющими глазами на человека, а тот и падает, безволием подкошенный, а оно к душе присасывается и эмоции тянет, у кого обиду, у кого боль, у кого радость, у кого страх. Да только не выдерживает человек такой силы эмоций, весь аж заходится. И нету спасения от неё, коль чувства твои твари по вкусу пришлись. Присосётся, замедлит, а там монстром обернётся, чтоб мясо безвольное заживо дожрать…

Говорил он тихо, но внятно и так завораживающе, что все невольно прониклись тяжёлой гнетущей атмосферой восточного пограничья полного коварных духов в горных ущельях, хищников и беглых каторжан. И мимо воли заходилось сердце в смутном ощущении холодного поветрия заброшенных могильников, истекающих тёмными чарами. И в потрескивании сухих веток чудились неспешные шаги поднявшихся мертвецов. Казалось, вот — вот и надорвётся небо протяжным воем гуля, а там…

Арсэн сам не заметил, как подался вперёд, прислушиваясь к голосу рассказчика и жадно впитывая такие близкие к его тёмным предчувствиям слова. Словно сквозь сон он различил позади себя чьи‑то шаги и медленно обернулся. В странном буро — зелёном сиянии меж деревьев стояла мёртвая девушка, сложив на груди руки и слегка покачивая головой. Светящиеся глаза её были слегка прикрыты, а на губах застыла плотоядная ухмылка. Арсэн почувствовал, как по хребту стекает капля холодного пота. Он попытался, закричать, предупреждая остальных, но из пересохшего горла не донеслось и сипа, лишь бешеное биение сердца. Тварь ещё раз покачнулась и двинулась к нему. Тело словно пронзило молнией. Резко вскочив, он прикрыл рукой глаза и рванулся в противоположную сторону, не слишком разбирая дорогу. Товарищи сперва удивились такой реакции сослуживца, но, рассмотрев бредущее из леса нечто, удивительно слаженно последовали его примеру практически бесшумно. Словно заметив их бегство, мёртвая девушка двинулась следом, скользя своими невесомыми ножками прямо по развороченным углям. Сзади рыча и хрипло матерясь, материализовались две шаткие неровные тени, цепляющиеся друг за друга.

Арсэн бежал из последних сил, стараясь не отставать от улепётывающих товарищей. В щель от пальцев всё‑таки видны были тени деревьев, но не налетать получалось лишь чудом. От напряжения живот стало сводить судорогой, а картинка расплываться. «Неужели, ко мне уже присосались!?!» От этой мысли Арсен не заметил, как перед ним из кустов выскочила щупленькая фигурка доходяжного чародея. Не сбавляя скорости, мужчина пронёсся по нему, лишь слегка зацепившись за вывернутую под странный углом руку. Падение мордой в мох немного прояснило затуманенные страхом и наливкой мозги. Арсэн резко оглянулся. В этот миг на небольшом холме вырисовалась светящаяся мертвячка, протянула к нему руки и резко ввинтилась в землю, лишь хлопнув ладонями в воздухе. Вместо неё с бешеным рёвом восстала огромная звериная тень и ринулась на него. Мужчина взял низкий старт и понёсся ещё быстрее, слыша лишь рёв оборотницкой твари.

* * *

Изящная узкая ступня легко и непринуждённо опустилась на догорающий костёр, растирая в кашицу позабытый рядом маленький клубень топинамбура. Пальчики смешно подгребли золу. Ножку снова подняли и брезгливо, как кот у переполненного лотка, стряхнули. Потом аккуратно переступили кострище и направились дальше.

— А ну стоять, зараза! — захрипело откуда‑то из малинника, но захрипело так неразборчиво и забито, что вполне могло бы сойти за естественные звуки леса, если б не было произнесено с такой злобой.

Бледное инфернальное существо в телесной оболочке, почти невесомо плывущее по полянке, обогнуло горку мусора и остановилось, словно услышав обращение к себе. С минуту, пока из кустов доносилось пыхтение и жалобное поскуливание, бледное создание с растрёпанными ветром белёсыми волосами и странной полуулыбкой постояло, замерев возле разбросанной одежды, и снова двинулось вперёд.

Из кустов с большим трудом и незначительной кровопотерей, в виде глубоких царапин на лбу и подбородке, высунулась взлохмаченная голова травницы, сильно смахивающей теперь на памятного недогрызенного болотника. Выражение лица было соответствующим. Красные с недосыпа глаза, злобно блестели на зависть любой нечистой силе, плотоядно сверля копчик умиротворённой блондинки. С запылившейся физиономии потом и кровью смыло часть грязи, закрепив пугающей ритуальной маской разноцветные разводы. С рубашки и ардака щедрыми гроздьями и небольшими колониями свисали цепкие шарики волчьих роз и старой паутины. А от измочаленных волос несло звериным помётом и гарью (какой‑то турист — идиот спросонья в неё бесогонным заклятьем шибанул). Что, разумеется, не добавляло радости от подвёрнутой лодыжки, разбитого локтя и выдранного клока шевелюры.

— Фу! Место! — из последних сил заорала Алеандр, терзая пересохшее от пережитого горло.

Первые метров пятьсот, отмаханные по пересечённой местности ознаменовались для хрупкой психики травницы постоянным волнением за сохранность одного синюшного лба. Но эта тенеглядская тварь шла сквозь лес на удивление ловко, ни разу не врезавшись в дерево, не задев куст и даже не оскользнувшись на каком‑нибудь влажном корне. В отличие от своей добровольной опекунши, на первом же десятке шагов, несмотря на тускло мигающий за спиной Чаронит светляк, угодившей ногой в старую кротовину и едва не выбившей себе зуб о неудачно выпрыгнувшую из темноты ветку. По мере прибавления синяков добросердечие и жажда наживы постепенно уступали место глухому раздражению и странной тяге покусать своего проводника, поэтому вторая половина пути сопровождалась мыслями куда менее возвышенными, зато более реалистичными. Медленный размеренный и какой‑то инфернальный темп духовника совершенно невозможным образом выматывал более осознанных пешеходов. Едва бредя за бледной пошатывающейся фигурой, Валент уже без былой радости представляла себе откапывание злополучного клада, особенно вспомнив, что из лопат у неё только руки, слегка скрючившиеся от желания кого‑нибудь придушить.

Но поистине последней каплей стала берлога. И как только наткнуться умудрилась?!? Вроде и лес тихий, спокойный, молодой совсем для крупного зверя, а тут совершенно случайно старая берлога. И, что парадоксально, с медведем! И не молоденьким, едва оторвавшимся от материнского бока боязливым скитальцем, а приличным таким матёрым самцом в самом расцвете сил и мощи. Этакий монстрила звериного царства. Разумеется, спящему на старом лежбище медведю, новое соседство не понравилось, как не пришлись по вкусу и свалившиеся следом неловкие конвоиры, что в темноте просто не смогли осторожно обойти пролом.

Ох, как же он ревел…

Алеандр до сих пор пробирал озноб от одного воспоминания этого рыка, страшного, удушающего запаха прелой шерсти и странного похрустывания под ногами, казавшегося перепуганной девушке человеческими костями. Самым же отвратительным во всей ситуации было то, что зверь никак не отреагировал на потревожившего его покой духовника, накинувшись сначала на них, а после меткого пинка не растерявшегося чародея, переключившего своё внимание на группку вопящих туристов, мимо чьего лагеря они недавно проходили. Бледная немочь же мирно и невесомо шествовала меж стволов деревьев, меж привычного хлама неухоженного леса, меж вопящих перепуганных людей, отшвыривающихся от нежданного визитёра закупленными про запас заклятьями, меж поднятого шумом семейства диких кабанов. Поднятый безумный ор оглушал. А она всё шла и шла, шла и шла…

А вот теперь встала возле их с Арном лежанки и стоит, как памятник вдовам Великого Переворота!

Раздражённо зашипев, Алеандр с трудом вытащила из кустов своё потрёпанное тело и с самыми плотоядными намереньями примерялась к лежащей рядом кастрюле, как найпервейшему средству выведения из транса, путём резкого опускания на дурную блондинистую голову.

От смертоубийства её отвлёк звук падения. Обернувшись, девушка увидела не менее потрёпанного компаньона в распластанном виде, спешно шарившего по краю защитного контура. Выражения его лица она различить не могла, но серьёзно подозревала, что он хмурился.

— Что ещё и защита порушена? — угрюмо прохрипела травница, готовая в любой момент повторить коронный рык медведя.

— Перестроена, — голос молодого человека практически не пострадал во время марш броска по лесу, но особого восторга от изменения чар всё же не выдавал.

— Кем?

— Лесным дедом.

— А…

— Бэ! — не сдержавшись, рыкнул чародей, дуя на прихваченный чужим заклятьем палец. — Считай, что повезло. Его на захват и паралич пересекающего настроили, но что‑то сбой дало.

— Мгу, повезло… — девушка подозрительно повернулась к их блуждающей предсказательнице, желая высказать всё, что накипело за весь пробег.

Только было поздно. Бледное создание уже безвольно опустилась на подстилку и, сложив под голову обе руки, бессовестно сопело в две дырки, не подавая признаков пробуждения. Вся поза устроившейся на примятых ветках девицы говорила об умиротворении и неге. Тенегляд тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок, что‑то говоря себе под нос.

— Тихо, — Араон остановил за руку обозлённую травницу, что от одного звука этого голоса вернулась к своим планам относительно кастрюли и подруги. — Может, хоть предсказание услышим…

Двое согнулись над мирно лежащей фигурой и с жадностью пытались уловить хоть одно понятное слово. Неожиданно девушка выпростала вперёд пальчик, уткнув его в лоб чародея и загробным голосом промолвила:

— Банан велик, но кожура больше!

После чего свернулась калачиком и окончательно отключилась.