К удивлению студентов, новый семестр оказался не столь загруженным. Списки дат и имен не пугали схожестью с томами энциклопедий, географических знаний также требовалось намного меньше. Кроме того, преподаватели обрадовали, что вместо чтения монографий студенты будут выполнять задания творческого характера: писать письма о событии от имени исторического персонажа, сочинять статьи в газеты того времени, когда они происходили, делать листовки, и многое в том же духе. Разрешалась и групповая работа, поскольку у приезжих ребят не всегда были компьютеры, да и таланты у всех разные. На семинарах приветствовались презентации, наличие раздаточного материала в виде буклетов, даже миниспектакли. Несмотря на то, что отныне скачать доклад или реферат в Интернете, быстренько прочитать и сдать, возможности не было, новая форма работы понравилась всем. Студенты увлеченно штудировали статьи во всемирной паутине, энциклопедии, что-то рисовали, активно обменивались идеями.

Больше всего Дашу порадовала даже не новая форма работы, а всего две пары в понедельник и пятницу. И пусть в другие дни приходилось задерживаться до пяти, а то и семи вечера, но два дня в неделю она могла после занятий ездить в архив. И пусть не все материалы, что она найдет, будут использованы в курсовой работе – в следующем году их ждала защита дипломной работы, и вот там-то она и использует все найденное. К тому же неизвестно, какое расписание ждет их в следующем году. Значит, надо пользоваться всеми возможностями.

Узнавший о планах девушки Глеб тут же заявил, что лично будет встречать ее после архива, пока не потеплеет. Мол, не для того он дважды спасал ей жизнь, чтобы на третий раз она или-таки замерзла насмерть, или нашла какую еще неприятность на свою голову. Оставалось радоваться, что он не забирал ее с занятий, да и то лишь потому, что на метро добраться до дома было намного быстрее, чем вечером стоять во всех пробках по дороге из центра.

Общение с Глебом девушка держала в тайне не только от подруг, но и от родителей. Если подруги просто любили перемывать косточки людям знакомым и незнакомым и строить всяко разные догадки о том, насколько там все серьезно или нет, то родителям могло не понравится, что вокруг девятнадцатилетней дочери увивается тридцатидвухлетний мужик, пусть он даже вел себя более чем пристойно. Не последнюю роль играл и приходящий исключительно в сны молодой викинг. В какой-то момент Даша решила, что пока не разберется с непонятным скандинавом, подождет заводить какие-либо отношения. Тем более что она еще достаточно молода и время терпит.

Вот только от такой раздвоенности было тяжело. Даша не могла сказать, когда общение с Глебом начало выходить за рамки дружеского. Ей нравилось, что он относится к ней с повышенным вниманием. Как встречает в архиве, забирает сумку, нравились его байки, в том числе и по историческим темам. Было видно, что мужчина хорошо образован и продолжает развивать свой кругозор дальше, не ограничиваясь рамками работы и хобби. Несколько раз он заставлял ее отвлечься от книг, и они выбирались в кино, на выставки, просто на загородные прогулки. Впервые Даше было легко с представителем противоположного пола. Вот только что, если появится Эйнар. Как ей тогда быть?

Даша в очередной раз печально вздохнула и, выбравшись из уютного гнездышка, образованного одеялом, пледом и подушками, подошла к окну. От окна шел холод, но девушка словно не замечала его. Положив ладони на подоконник, она уткнулась лбом в холодное стекло. За окном кружились снежинки – не густой снегопад, утром превращающий дороги в непроходимую снежную целину, а легкий снежок, радующий глаз. Даша выхватывала в темноте взглядом снежинку, провожала ее, пока та не исчезала их поля зрения, и искала новую. В голове не было ни одной мысли: тиканье часов, шум города за окном, упрямо проникающий даже через стеклопакет, звук собственного дыхания. Впервые в голове царила звенящая пустота. Захотелось открыть окно, встать на подоконник и полететь вверх, к звездам, скрытым пеленой облаков.

Поймав себя на столь опасном желании, Даша вернулась в кровать, и только тогда почувствовала, что замерзла. На часах стояло без четверти пять. Сколько она простояла у окна, девушка не могла сказать. Может десять минут, а может час. Спать не хотелось. Даша достала плеер и вскоре комнату наполнили звуки Шопена. В такие вот ночные часы, когда начинает казаться, что вокруг только ночь, и никого живого кроме нее, девушка любила слушать эту музыку, глядя, как в ночной темноте пролетают снежинки или капли дождя ползут по стеклу. Музыка заполняет каждую клеточку, и вот уже нет ничего, мир замирает, растворяется в ночи. И приходит понимание мира и происходящих событий. Все неразрешимые вопросы внезапно находят свои ответы. И можно жить дальше, скользя по лезвию бытия не боясь соскользнуть вниз.

Вот и сейчас, глядя на оконное стекло, Даша, словно вживую, увидела фигуру гостя из снов. Она поедет летом в Норвегию, и если эта поездка не поможет найти ответы на накопившиеся вопросы, она ответит Глебу. А пока они будут друзьями, может чуть больше. Он тоже понимает, что ей надо привыкнуть к нему, к их разнице в возрасте. Сейчас уже конец февраля, еще четыре месяца подождать. Это же не много. Тем более, он видит, какое значение имеет для нее учеба. Если бы не это – их общение прекратилось бы в считанные дни. А то, что он старше, может оно и к лучшему. Уж лучше взрослый мужчина, чем неприспособленные к жизни ровесники, строящие из себя крутых, хамящие по поводу и без, устраивающиеся на работу и через неделю бросающие.

После принятого решения девушка почувствовала, что ее неумолимо клонит в сон. Выключив плеер, положила его на стол, вновь зарылась в свое гнездышко, согреваясь, заснула. Где-то на грани сознания мелькнул образ Глеба, но вскоре его вытеснили надежные руки Эйнара, подошедшего откуда-то сзади. Они стояли на обрыве, а впереди расстилалась глад моря. Викинг одобрил ее решение о поездке. Значит, именно там она найдет ответы на все вопросы, а пока надо набраться терпения и еще немного подождать.

Глеб устало потер виски. Клиент был не просто трудный. Он был из той категории людей, которым не нравится абсолютно все, чтобы ему ни предложили. Уже двух женщин дизайнеров он довел до истерик, а опытного коллегу-декоратора, по реставратора по первому диплому, до больницы. И теперь этого человека получили ему. Тоже что ли в больницу лечь. И что стоило директору отказать. Так нет же, побоялся негативных отзывов. Так они все равно будут. А теперь сиди и думай, что ему еще предложить. И ведь что самое обидное, у клиента нет ровным счетом никаких идей, чего бы ему хотелось увидеть. Обычная для его состояния квартира. Они и с большими площадями работали. И ведь надо только поставить стеклопакеты, выровнять стены, пол и потолок. А вот дальше этого дело не шло. Какие материалы должны были пойти, какие цвета предпочтительны, какие двери ставить. На все был один ответ: «Удивите меня». Вот только удивлять было уже нечем. Разве что русским народным непечатным, который сотрудники за последние две недели освоили только так.

Даше что ли позвонить? Эта девочка действовала на него успокаивающе. В ее кампании он умудрялся забыть о проблемах на работе. Расскажи кому, как они познакомились – не поверят. А ведь сложись все иначе – они бы никогда не встретились. Вот только человек предполагает, а кто-то там, на небе, располагает. И захотелось ему свести Глеба и эту светлую девчушку с неуемной фантазией. Один только цвет ее волос чего стоит. При неярком освещении квартиры он увидел красно-рыжий цвет, а вот утром смог оценить всю палитру цвета от светло-рыжего до малинового. Причем заметны разные цвета становились не сразу, а лишь когда на Дашу падал свет. Оригиналка, что еще сказать. Мало кто решится так окраситься. Впрочем, пока она учится – самое время ставить эксперименты. Только хотелось бы знать, какой ее родной цвет волос.

Мысли плавно переместились на златовласку из снов. Кто она, откуда, что заставило девушку взять в руки меч. Насколько он успел понять, на Руси женщины не имели привычки бросать все и становится в воительницы. Это скорее исключение, чем правило. И должно было произойти нечто чудовищное. Ведь изначально девочкам внушалась мысль, что их основная функция – рождение детей, продолжение рода. А тут желание эти жизни отнимать. Мстить за кого решила. Но за кого? За семью, за любимого. Тогда причем тут он? Почему к нему является она в снах. Или он и был тем самым возлюбленным, за гибель которого она отправилась мстить.

Мужчина помотал головой. Этак и до переселения душ дойти можно. А все вредный клиент. Ну вот что ему предложить, чтобы удивился? Глеб опустил глаза на листок, который изрисовал незаметно для себя. Что-то в нем было. А если вот так… Он запустил программу и через считанные минуты на скупом плане, изображавшем квартиру в разных ракурсах, начала вырисовываться картинка в древне-русском стиле, в которую гармонично вписывалась современная техника. Мебель он решил сделать современную, но диваны и кресла накрыть пледами с рисунком под вышивку, а столы и стулья – из дерева. Ну, если и это не заставит удивиться, тогда Глеб подаст заявление об уходе по причине недостаточного профессионализма.

Наконец проект был закончен. Мужчина выключил компьютер и с удовольствием выбрался из-за стола. Сходил на кухню, налил чашку чая. За окном шел снег. Снежинки появлялись в свете фонаря, пролетали немного и снова исчезали, чтобы уступить место новым. Ветви деревьев украсились белым пухом и казались тончайшим кружево на фоне укрытого тучами коричневеющего неба. Тончайшее покрывало белоснежного шелка укрывало землю, искрилось в свете фонарей. Глеб замер у окна. От чашки поднимался пар, оседая на холодном стекле мельчайшими капельками воды. Впервые Глеб смог увидеть мир глазами Даши. Сколько раз она говорила ему об этом, он, способный за несколько минут придумать интерьер помещения, или интересное оформление фасада, никогда не видел мир таким. Но девушка задела в его душе что-то такое, о чем он даже не подозревал. Глеб понял, больше всего ему хотелось, чтобы Даша и златовласая воительница из снов оказались одним человеком.

Обратный путь из Новеграда в Полотеск занял куда меньше времени. Шли по течению, от того груженые ладьи двигались проворно, и лишь на волоках приходилось разгружать товар, перетаскивать и его и кораблики посуху, а после загружаться и следовать дальше. Девушка вновь коротала дни у мачты, выстругивая фигурки для знакомой детворы. Отнюдь не женское занятие помогало отвлечься от дум, сосредоточившись на деле. А думы выходили безрадостными. Да и откуда радости быть, кули закрались сомнения и грызут, точат устоявшуюся веру, рушат то, чем жила последние годы.

По возвращении в Полотеск девушка принесла жертвы Перуну. Бог-покровитель, как и всегда, принял ее, но Дана не чувствовала себя успокоенной. Беспокойство девушки заметили жрицы Макоши, но на все их вопросы богиня давала уклончивые ответы. Отчаявшись понять хоть что-то, они посоветовали Дане обратиться к жрицам Лады.

– Ты сходи, детонька, – прошамкала старая Изяславовна. – Пока Лазора еще не покинула свет белый, поговори с ней. Хоть и молода, но вдруг да откроет тебе что. Чай не простая жрица, сама богиня ее избрала.

– Благодарствую за совет, – лишь поклонилась Дана.

К удивлению девушки, княгиня дала ей такой же совет.

– По что душу терзаешь, милая, – заметила ее состояние женщина. – Тебе Перун да Макошь не подмога. Ты матери-Ладе поклонись. Вдруг да поможет чем. А не поможет, так хоть подскажет чего.

– Да я в Новеграде к ней ходила, жертвы принесла, – вздохнула Дана. – Да не помогло.

– Так то в Новеграде, – настаивала княгиня. – Жертву ты принесла, парой слов ласковых со служителями перемолвилась, да ушла. А что они о тебе знают. Поди, ничего. Дева с гостями торговыми. А Лазоре твоя история ведома, она плохого не учинит.

– Ну, коли и вы, матушка-княгиня, так думаете, схожу, – решилась Дана. – От меня не убудет. А и впрямь что толкового посоветуют.

Но последовать совету княгини и жрицы у девушки получилось не сразу. Из деревеньки вверх по Двине прислали гонца – в лесу появились волки. Сначала пропадал скот, а потом и дети, собиравшие в лесу ягоды и грибы. Поначалу думали на лешего, али еще каких духов. Но когда охотники принесли обглоданное тельце одного из пропавших, а еще через пару дней смогли найти пару коровьих туш – забили тревогу. Своих сил не хватало, звери умело обходили нехитрые ловушки, а ночами приходили вплотную к домам, скреблись у стен, а у одного из сельчан забрались в хлев и перерезали там всю скотину. Тогда-то и обратились к князю. Две с лишним седьмицы дружинники вкупе с охотниками преследовали стаю. И лишь ценой неимоверных усилий смогли загнать зверей в ловушку, приманкой в которой вызвалась быть сама Дана.

Девушка с ужасом вспоминала горящие алым глаза, оскаленные пасти с капающей слюной, огромные черные тела зверей. Ясно было, что звери были не простыми. Дрожащими руками утром воины убирали ветки и листву скрывавшие глубокую ловчую яму со вкопанными внизу заостренными кольями. Несмотря на тяжелые раны, звери были еще живы. Добивали их стрелами, а после облили смолой, набросали хворосту и подожгли. Когда огонь угас, на дне осталась лишь зола от веток. Волчьи кости бесследно исчезли.

Долго еще люди приносили жертвы богам, моля не попустить более столь страшного супротивника. Постепенно все успокоились, но долго еще матери запрещали детям одним ходить в лес, а стада паслись вблизи жилья. Вечерами жители деревни проверяли крепко ли заперта скотина, нет ли где прорех в стене, а ложась спать клали рядом с подушкой кто серп, кто нож, а кто старый дедовский меч.

По возвращении в Полотеск навалились дела воинские. Часть дружинников распустили по домам. Кому-то надо было помочь сродственникам со сбором урожая, кого-то ждала невеста, а то и жена с детьми. До полюдья хотелось повидаться с ними, раздать гостинцы, подправить дом, постройки, сделать всю ту работу, коя не под силу женщинам и детям. А кто-то перевозил семью в град – несколько новых изб уже радовали глаз хозяев, ожидая, когда пустят через порог кошку да привезут со старой избы домового. И вот под рукой Даны оказалось полтора десятка отроков, коих ожидало посвящение в воины. А от прежнего десятка остался лишь Зван. Будучи сиротой, в родную деревню он возвращаться не спешил, да и не к кому было. Теперь вместе с девушкой он вбивал в молодые головы уважение к набольшим, пусть даже те годятся в молодшие братья али сестры. Впрочем, для самой Даны это дело было не в новинку, посему за считанные дни будущие вои успели ощутить тяжелую руку их десятника.

И лишь за несколько дней до того, как Ладе настанет черед сойти к Велесу, девушка смогла найти время наведаться к жрице.

– Давно жду тебя, Дана, – встретила ее Лазора, – а ты не спешишь. Думала, так и не дождусь тебя до новой весны.

– Я бы и рада ране прийти, – улыбнулась воительница, – али ты князя нашего не знаешь. Спервоначалу служба, а после свои дела.

– Знаю, – улыбнулась в ответ жрица, уводя девушку вглубь святилища. – Да только не все, что во граде да за его пределами происходит случайно. Неспроста волки те объявились. Чернобогом они посланы.

Дана невольно поежилась. Не прошли незамеченными беседы ее с урманином. Не стал бог ждать душу обещанную. Сам забрать решил. Чудо, что заполучить не смог.

– Мать Лада тебя под защиту свою взяла, – продолжила Лазора, – хоть и непутевая ты, да токмо все дети ею любы.

Девушка зарделась. По-своему Лазора была права. Сложись все иначе – она уже год, а то и более была замужней женщиной, матерью. Но боги иначе распорядились, по другому пути ее повели, с предначертанного свернуть заставили. А ныне ни на старую дорожку не вернуться, ни по новой шагать невмочь. Вот и бредет она по жизни без пути-тропинки, аки слепец на ощупь.

– Не печалься, – ласково посмотрела на нее жрица, и продолжила, жестом предупредив все вопросы. – Не твоя в том вина. Но и не суженного твоего. Стать женой урманского воя, с коим вы в Новоград ходили, судьба твоя. Тако еще до вашего рождения определено было. Но боги решили поспорить с судьбой, и привели его в твой дом до срока. Тебе же в сердце ненависть вложили.

– На все воля богов, – вздохнула Дана. – И коли судили они мне такую судьбу, так тому и быть.

– Ох, плохо слушаешь, – покачала головой жрица. – Суждено-то тебе совсем иное. И пока не сбудется оно – не будет покоя душе твоей.

– А коли сбудется – отправлюсь в чертоги Чернобога, – грустно закончила девушка.

– Ох, девонька, натворила ты дел. И так плохо, и этак – не хорошо, – жрица задумалась. – Нет, не знаю пока, как беду избыть. Вот зимой с Велесом свижусь, глядишь, и подскажет чего. Негоже богам супротив судьбы идти. Здесь равны мы со смертными.

– И что делать мне, Лада-матушка? – с надеждой посмотрела на нее Дана. В этот момент у девушки не было ни малейшего сомнения, что говорит она отнюдь не с Лазорой, а с богиней, вошедшей в тело своей жрицы.

– Ждать, голубка моя, и верить. Дочь моя за вами присмотрит, а коли случится тебе в землях урманских быть – и там заступа тебе будет.

– Ждать… – задумчиво протянула девушка.

– Отпусти ненависть из сердца, – ласково продолжила богиня? жрица? – Не держи зла на урманина. Чист он перед тобой и в делах, и в помыслах. И на род его зла не держи – им содеется по заслугам.

– Если бы все так просто было, – тихо ответила Дана. – Сколько лет токмо этим я и жила. Сколько княже женихов мне искал – отказывала. Делу ратному обучилась. Лишь бы найти вора покоя моего, обагрить меч кровью его.

– Убийцы рода твоего пред богами ответ держат, а которые не успели – вскорости там будут. Не твоей рукой кровь их прольется. Не твоя то судьба – карать.

– А… – девушка с ужасом подумала, что и Эйнар падет где-то далеко от рук неведомых ей людей.

– Все слушаешь, ничего не слышишь, – с грустью упрекнула ее Лада. – Ну да зима долгая, успеешь все передумать. Пока же одна забота у тебя – забыть ненависть свою. В одном лишь урманин пред тобой виновен – до срока своею назвал. Не подумав слово молвил. Но ты еще боле пред ним виновата, душу его на мучения вечные обрекла. А не его, так свою. Токмо что ему, что тебе радости с того не будет.

Дана опустила взгляд. В который раз подумалось, что по глупости и расторопности своей навлекла она на себя беду. И даже осознание того, что мысли эти были нарочито вложены в ее голову, не приносили успокоения. Богиня советовала отпустить ненависть, но взамен у нее ничего нет. Проще тогда сразу в царство Чернобога сойти – меньшая мука будет. Все, что давало ей силы жить долгие годы после гибели рода, оказалось красивой обманкой. А впереди замаячила тень чернобогова посланца, несущая гибель.

– Не печалься, касатка, – обняла ее Лада. – Как утро мудренее вечера, так и весна осени. Не думаю я, что Велес мне в совете откажет. Да и за тобой присмотрит. А теперь иди, милая, и не печалуйся. От судьбы не уйдешь. Помни, что все наладится. Только верить надо, без веры и не будет ничего.

– Благодарствую за совет да за ласку, – поклонилась Дана.

Покинув святилище, девушка еще долго сидела на берегу Полоты, пытаясь обдумать услышанное. Лишь когда звезды усыпали небо, а переменившийся ветер начал гнать облака, девушка вернулась в кром. Но и в своем закутке дружинной избы долго не могла она сомкнуть глаз, вновь и вновь возвращаясь к разговору с богиней.

Ветер гнал тяжелые серые тучи. Драккары давно покоились в лодочном сарае, люди, получив свою долю, разошлись до весны. Лишь немногие остались зимовать в усадьбе. Эйнар с тоской смотрел на свинцовые воды фьорда. Душа рвалась в Гардарику, к оставшейся там девушке. Напрасно мать заводила разговоры о сватовстве. Эйнар и раньше не выделял дочерей соседей или соратников отца и брата, ныне же все его думы были о сероглазой валькирии, в чьих глазах были лишь ненависть или равнодушие, заставлявшие сердце болезненно сжиматься. Пальцы в очередной раз стиснули вплетенную в волосы бусину.

– Все о ней думаешь? – раздался за спиной голос Бьерна. – Да можешь не отвечать, и так ясно.

– Мать опять о женитьбе говорит, – словно бы невпопад ответил Эйнар. – Второй год речи ведет. Чую, следующую зиму в дому не останусь. Лучше у росов зазимую.

– Ты о следующей зиме не думай, – усмехнулся кормчий, – а эту переживешь.

– Уж не хоронишь ли ты меня? – урманин с удивлением посмотрел на человека, которому без опасения доверял в походах свою жизнь.

– И рад бы тебе вести хорошие принести, да только слишком переплетены ваши жизни. Стоит одному оступиться – перед другим путь в Хель откроется.

– Не томи, Бьерн, что узнать смог? – не выдержал викинг.

– Ничего хорошего, друг, – вздохнул тот. – Да и того, что узнал, раскрывать не стал бы, коли прежде обещания не дал.

– Ты знаешь, что я смерти не боюсь, – тихо произнес Эйнар, – каждый год об руку с ней хожу, в глаза ее смотрел.

– То мне ведомо, – посмотрел на предводителя Бьерн. – Да только страшную клятву дева принесла. Коли станет она твоею – душа ее богу смерти достанется и будет терпеть муки вечные.

– Боги! – потрясенно выдохнул Эйнар. – И сделать нельзя ничего?

– Можно, – нехотя ответил воин, – твою душу заместо ее отдать.

Эйнар молчал. Вот и все. Все надежды на счастье с Даной рухнули в один миг. Вспомнился рассвет на берегу Ильменя-озера, когда чья-то враждебная тень накрыла их с девушкой. И некого винить в содеянном, разве что самого себя. Ворогом пришел он в ее дом, ныне расплата настигла его.

– Боги против воли норн пошли, – вновь заговорил Бьерн. – Суждены вы друг другу. Счастье вас ждало. Не поделили боги вас, али потомков ваших – то мне не ведомо. Хитростью Локи тебя в поход заманил, Один меч в руки взять заставил, Тор – рубить им хоть скот, хоть людей, дабы крови клинок узнал, а уж какой бог слова страшные в уста девы юной вложил, то мне не ведомо.

– Боги! – в этот раз голос викинга сочился ядом. – Я готов пойти против всех богов, лишь бы быть с нею.

– И боги норнам подвластны, – назидательно произнес кормчий. – Да и не все боги против судьбы пошли. Фрейя тебя не оставит. А где дочь, там и мать рядом будет.

Эйнар не ответил. То, что богиня не оставит его – вселяло надежду. Вот только для борьбы с самой Хель, с неведомым Чернобогом росов. Но, увы, Один и Тор никогда не поддержат его в этой битве. А остальные? Осмелятся ли они выступить против Одина? Думать об этом было страшно.

Мужчина смотрел на серые волны, бившиеся о скалы, и ощущал себя щепкой, которую вода бросает с одного места на другое. Мысли о собственной ничтожности перед богами не казались недостойными. Напротив, стало страшно, что он решился пойти против их воли.

– Решил отступиться? – тихий голос Бьерна вырвал из размышлений.

– Я не знаю, – вздохнул воин. – Страшно это – против богов идти. А еще страшнее поперек судьбы жить.

– По судьбе, али по воле богов, да только дальше следующего лета мне заглянуть не позволили, – отвечая на невысказанный вопрос, промолвил кормчий. – Видел я твою валькирию в усадьбе, тебя рядом с нею. А далее лишь роща на мысу шумит да камни лежат. А что вас ждет – мне не ведомо.

– И на том спасибо, – голос викинга был немногим громче ветра. Внезапно он резко обернулся и посмотрел мужчине в глаза. – А сам-то ты что мне посоветуешь?

– Коли и вправду любишь ее – борись, – ответил тот. – Коли без нее, как птица без неба, рыба без воды – борись. И богам любовь ведома.

– Значит так будет! – чувство беспомощности постепенно оставляло воина, принося на смену уверенность в себе, своих силах. – Я за Даной пойду хоть в Хель, хоть к их Чернобогу. Лишь бы простила, не смотрела как на врага.

Эйнар вздохнул. Впереди ждала долгая северная зима, но он уже знал, что будет делать. И, прежде всего, он посетит святилище богини, которая даровала ему свою опеку.