1.1. Познавательные ресурсы современной юридической методологии в контексте гражданско-правовой ответственности

Исследование любых правовых проблем и вопросов может быть перспективным и рассчитывать на получение новых научных результатов, если оно опирается на понимание и применение новой научной методологии.

Современный этап развития отечественной юридической науки характеризуется активным поиском новых методологических подходов, которые могли бы соответствовать стоящим перед юриспруденцией задачам и способствовать преодолению кризиса, в котором она находится. Для этого этапа характерен методологический плюрализм, который предоставляет исследователю богатейшие и разнообразные возможности в выборе методов исследования. Особенно активно работают в данном направлении представители теории государства и права, которые в попытках преодолеть прочно укоренившийся в советский период диалектический и исторический материализм обращаются к социологическому, либертарному, интегративному и иным типам правопонимания.

Период господства марксизма в общественных науках отучил нас от нешаблоности, многовариантности мышления. Диалектический и исторический материализм в обязательном порядке подразумевали партийность и классовую оценку всех явлений и событий. Такой подход «резко сужал кругозор в правовых исследованиях, лишал ученого способности объективно подходить к явлениям общественной жизни, снижал интеллектуальные способности». Главным аргументом в научном споре стала ссылка на авторитеты, которым изначально приписывалась непогрешимость. Экономика и экономические интересы господствующих классов ставились во главу угла, а неэкономические факторы при всей их значимости отодвигались на второй план. Как справедливо писал А. А. Любищев, «Из справедливой оценки экономики как очень важного условия… получилась переоценка экономики уже не как важного и необходимого, а как ведущего фактора прогрессивной эволюции общества».

Материалистическая методология и марксизм как крайнее ее выражение стали высшей точкой развития науки эпохи модерна, которая берет свои истоки в событиях периода Великой Французской революции. Изменения, которые в последующем произошли в видении научной картины мира и, главное, в отношении к ней современных ученых, позволяют поставить вопрос об ограниченности всякого детерминизма, о новых подходах к взаимоотношению порядка и хаоса, подвергнуть сомнению саму идею постоянного прогресса.

В современных условиях мы наблюдаем переход от классической к постклассической науке. Научная картина мира меняется, привычные представления подвергаются обоснованным сомнениям. Во многом такой переход обусловлен успехами физики и других точных наук, что закономерно влечет за собой и появление новых концепций в рамках социально-гуманитарного знания. На смену прежним принципам и критериям научного знания, таким, как детерминизм, объективность, универсальность, истинность, приходят плюрализм точек зрения, признание ненаучного компонента (мифы и стереотипы), антропоцентризм и связанная с ним относительность.

Изменения, которые произошли в видении научной картины мира и, главное, в отношении к ней современных ученых, позволяют поставить вопрос об ограниченности всякого детерминизма, о новых подходах к взаимоотношению порядка и хаоса, подвергнуть сомнению саму идею постоянного прогресса. «Старое представление о том, что наука развивается путем накопления все большего количества «абсолютных истин в последней инстанции» сменяется новым: наука развивается путем смены системы постулатов, причем при этом нередко возвращается к тем положениям, которые были раньше как бы окончательно отвергнуты». Сегодня многомерная научная картина мира все больше не укладывается в рамки одномерного, узконаправленного материалистического подхода. На смену господствовавшей долгое время точке зрения о безальтернативности общественного развития приходит представление о его многовариантности.

Как отмечает И.Л. Честнов, в качестве принципов постклассической юридической картины мира выступают многомерность права, сконструированность правовой реальности, релятивизм и неопределенность.

Характеризуя постклассическую юриспруденцию, цитируемый автор называет следующие признаки постклассического правопонимания: антидогматизм, конструктивизм, контекстуализм, интерсубъективизм правовых явлений и процессов.

Постклассическая наука предлагает юриспруденции целый ряд методов, одним из которых выступает конструктивизм. Как полагает И.Л. Честнов, конструктивизм «выступает как эпистемологической парадигмой, общеметодологическим ориентиром, так и конкретной научно-исследовательской программой, «работающей» на уровне конкретного исследования». При этом сторонники конструктивизма полагают, что наука, вопреки общепринятому мнению, не открывает явления, существовавшие и до акта их описания и измерения, а именно создает, конструирует их описанием и измерением.

Важным элементом современной научной картины мира выступает антропоцентризм, который ярко проявляется и в праве. Как полагает И.Л. Чест-нов, в нынешних условиях «субъект права должен трактоваться не просто как субъект правоотношений, а гораздо шире – как центр правовой системы, ее творец и постоянный деятель. Именно субъект права формирует и воспроизводит своими действиями правовую реальность». Соглашаясь с данной позицией, Е.М. Крупеня отмечает, что индивид как человек, личность и гражданин «является созидателем всего политико-правового опыта».

С позиций данного подхода, нельзя рассматривать любые аспекты права, исключая из этого процесса его субъекта как центральное звено правовой системы, как основную движущую силу права, включая как правотворчество, так и правоприменение.

Стоит отметить, что современная постклассическая наука не отрицает наличия у концептуализированных научных знаний социальных основ, обусловленность научного знания широким социокультурным контекстом.

Одним из широко распространенных и влиятельных научных направлений, особенно в западных странах, выступает социологическая юриспруденция. Ее сторонники понимают под правом не нормы, а правоотношения, то есть нормы в действии.

Разработанная немецким правоведом О. Эрлихом концепция «живого права» утверждает, что настоящим, живым правом являются только те нормы, которые реально действуют и регулируют общественные отношения. Нормы, которые ни разу не применялись, нельзя считать подлинным правом. Но и простой реализации норм правоприменителями недостаточно. «Принятие закона и даже его исполнение органами государственной власти еще не означает, что этот акт стал «живым» правом». Необходимо, чтобы норма получила распространение в массовом поведении населения, не избегающего этой нормы, воспроизводящего ее своими действиями.

По нашему мнению, сама постановка вопроса об изучении социальных оснований гражданско-правовой ответственности просто подталкивает исследователей к пониманию целесообразности использования методологии социологической юриспруденции. Именно этот набор методов позволяет определить взаимосвязь правовых норм и общественных интересов.

Антропоцентризм, выступающий составной частью постклассической методологии и разрабатываемый в контексте социологического типа правопонимания, ориентирует нас на то, что реализация правовых норм происходит не сама по себе. Правовые предписания воплощаются только в конкретных действиях конкретного субъекта. Все формы реализации права: соблюдение, исполнение, использование, применение – это действия субъектов права, в последнем случае наделенных особыми полномочиями.

Необходимо учитывать, что деятельность субъекта права в контексте развития социальных процессов зависит от целой совокупности факторов, в том числе и психологического характера. Как справедливо отмечает член-корреспондент РАН Г.В. Мальцев, «социальная эволюция, развитие индивидов и сообществ людей определяются в значительной мере биологическими и психическими детерминантами, которые проявляют себя как под контролем человеческого сознания, так и в обход его, образуют параллельные либо пересекающиеся линии регуляции индивидуального и коллективного поведения».

Субъекты права действуют не сами по себе. Они выступают представителями определенных социальных групп, иногда достаточно больших, которые именуются классами, иногда более мелких и дробных, получивших название страт. Действиями субъекта права руководит определенный личный интерес, который вполне укладывается в совокупность интересов какой-либо части общества. В этом контексте можно утверждать, что каждый правовой институт, понимаемый не только как совокупность норм, но и как повседневная практика их реализации, в той или иной степени соответствует определенным социальным интересам.

В данном контексте представляет несомненный интерес позиция дореволюционного правоведа, одного из основоположников российской социологической школы права С. А. Муромцева. В своих трудах он поставил вопрос о социальной ценности права, его назначении в обществе. В его концепции реализация субъектом права своих субъективных прав – не самоцель, а способ обретения определенных социальных благ.

В результате возникает диалектическое противоречие между интересами отдельных субъектов права, но на пути преодоления данного противоречия множество индивидуальных интересов, как сходных, так и противоположных, сливается в единый интерес социальной группы. Защищая субъективные права, присущие индивидам, право тем самым защищает и социальные интересы.

Будучи типичным (и при этом выдающимся) представителем социологической юриспруденции, С.А. Муромцев рассматривал гражданское право как социальное отношение, а предмет гражданского правоведения определял как совокупность гражданско-правовых отношений и гражданско-правовых порядков, существующих в действительности.

Социальные отношения нуждаются в юридической защите; средством такой защиты выступает институт гражданско-правовой ответственности. Насколько эффективно справляется он со своими обязанностями, зависит от целого ряда факторов, в том числе, насколько существующая модель гражданско-правовой ответственности соответствует сложившимся в обществе представлениям и ценностям.

 

1.2. Современные подходы к пониманию социальных оснований права

Рассматривая вопрос о социальных основаниях гражданско-правовой ответственности, необходимо отметить, что гражданско-правовая ответственность есть одна из форм проявления права, она является производной от права и представляет собой выражение целого ряда его сущностных признаков. Гражданско-правовой ответственности, как и юридической ответственности в целом, присущи все те черты, которые свойственны праву и которые отличают его от иных социальных норм. В связи с этим, анализу социальных оснований гражданско-правовой ответственности должно предшествовать исследование социальных оснований права, в целом, или, по крайней мере, основных существующих в науке подходов, позволяющих с разных сторон осмысливать эти основания.

Прежде всего, отметим, что у права существует целая группа базовых, фундаментальных оснований: экономических, политических, нравственных, культурных, религиозных и, наконец, социальных. Все они влияют на сущность права и определяют его содержание. В то же время, основания права лежат вне его, они являются внешними факторами по отношению к праву, что не снижает их значимости, но ставит на границу между собственно правом и «неправом». Эти факторы оказывают значимое влияние на правообразование, но сами при этом к праву не относятся. По этому поводу уместно привести слова С. С. Алексеева, сказанные, правда, по несколько иному поводу – про естественное право – но вполне применимые и к социальным основаниям права как внешним по отношению к праву факторам: «таким путем оказывается возможным выйти из замкнутого круга одних лишь юридических явлений… и увидеть основы, точнее, быть может, предосновы права. Причем такие основы или предосновы, которые действительно имеют для законов, правосудия, всех юридических явлений определяющее, базисное значение».

Вопрос об основаниях права всегда волновал передовых ученых-правоведов, которые с его помощью пытались решить вопрос о сущности права. При этом многие из них справедливо указывали на недопустимость подмены одного понятия другим, смешения оснований права и самого права. Например, Е.Н. Трубецкой писал, что «возникновение норм права всегда вызывается каким-либо интересом, так что интерес, несомненно, служит могущественным фактором правоообразования. Но отсюда отнюдь не следует, что каждая норма права была тождественна с интересом, ее вызвавшим, чтобы интерес составлял самое содержание права». Разграничение между социальными основаниями прав и самими правом, между основаниями гражданско-правовой ответственности и самой ответственностью можно рассматривать как одну из важных методологических предпосылок нашего исследования.

Важной проблемой представляется соотношение материальных и духовных факторов, влияющих на право. У ученых на этот счет существуют различные позиции, которые, в целом, сводятся к дуализму материального и идеального. Дух или материя – вот вопрос, с древних времен волновавший философов, а за ними и представителей других наук, включая юриспруденцию. Например, для Гегеля право – это прежде всего, дух, воплощенный в воле. Для К. Маркса содержание права определяется материальными условиями жизни господствующего класса, но при этом проявляется право все в той же воле, возведенной в закон. То есть и для идеалиста Гегеля, и для материалиста Маркса право, в конечном счете, сводится к воле, но вот основания возникновения и проявления этой воли них разные.

Для человека верующего, а таких на земле большинство, очевидно, что онтологически право исходит от Бога. Будучи первопричиной всего, Бог является и первоисточником права. Но это нисколько не исключает, что, развиваясь на основе заложенных в мироздание Божественных законов, право испытывает воздействие всего многообразия возможных факторов, существенным образом влияющих на него. И если Божественная воля может рассматриваться как исходное, онтологическое основание права, то имеются и иные основания, влияющие на процесс правообразования.

Исследование таких оснований играет не только важную теоретическую, но и несомненную практическую роль. Правовой нигилизм, о котором говорится с самых высоких трибун, неэффективность правоприменения, низкое качество законодательства – решение всех этих проблем лежит именно в социальных основаниях права. Важно установить, насколько законодатель опирается на существующие приоритеты общественного спроса в тот или иной период времени, насколько он при принятии норм, регулирующих общественные отношения, опирается на мнение и запросы самих субъектов этих отношений; интересам каких социальных групп, страт, слоев отдает приоритет законодатель и правоприменитель.

Существует определенный социальный заказ на право, и он реализуется в рамках общественного договора. Общество признает правительство, подчиняется ему, но взамен ожидает от него определенных действий, соответствующих интересам общества, в том числе, установления четких и понятных правил поведения, системы норм, регулирующей общественные отношения. Соответствие правовых норм общественным запросам является одним из необходимых условий признания легитимности власти.

Нормы права не могут одновременно удовлетворять запросам всех членов общества. Как отмечал Е.Н. Трубецкой, нет «такой правовой нормы, которая бы действительно выражала общую волю всех членов данного народа». В связи с этим, в юридической науке Х1Х века стала активно разрабатываться категория «интересов».

Германский правовед Р. Иеринг обосновал понимание права как юридически защищенного интереса. Результатом его работ стало повышенное внимание юристов к категории «интерес», формирование понимания многообразной роли интересов в праве как стимулов и мотивов борьбы за право, элемента законотворческой деятельности и целей объективного права, как сущности субъективного права и объекта правовой защиты». В результате возникла юриспруденция интересов, в которой потребности, интересы и цели рассматривались как мотивы и стимулы волевой и сознательной деятельности человека по созданию правовых норм.

Российский правовед Н.М. Коркунов разработал теорию разграничения интересов. По его мнению, столкновение интересов приводит к необходимости их согласования и разграничения, чем и занимается право.

По мнению Г. Спенсера, интересы обусловлены потребностями. Ученый всю социальную деятельность рассматривал как суммарный результат потребностей, а правотворческую деятельность – как способ отражения социальной реальности, направленный на удовлетворение потребностей.

К. Маркс и Ф. Энгельс, а также их многочисленные последователи, рассматривали право как выражение воли экономически господствующего класса. Влияние интересов правящего класса на право отрицать невозможно, но не стоит и преувеличивать, так же как не стоит сводить все движущие факторы развития общества только к экономике. Если право будет отражать только интересы экономически господствующего класса, общество погрязнет в классовых войнах и внутренних противоречиях. Поэтому роль права состоит в данном случае в том, чтобы находить и отстаивать социальный компромисс, сглаживать социальные конфликты, уравновешивать в какой-то мере разнонаправленные интересы. Мы солидарны с позицией Н.М. Марченко, который пишет: «В любом обществе наряду с защитой интересов стоящих у власти классов и слоев право самопроизвольно, естественно или вынуждено отражает интересы всего общества. В нем неизменно сочетаются групповые интересы с общесоциальными, классовые с общечеловеческими. Степень такого соответствия не всегда одинакова. Но она существует… Оно (право – авт.) является порождением и результатом естественного развития всего общества».

Наличие в обществе противоречивых интересов определяет необходимость в существовании права, которое выступает средством урегулирования социальных конфликтов, средством примирения противоположных интересов. Можно сказать, что наличие противоположных интересов выступает непременным условием существования права. Полная гармонизация интересов представляется нереальной, она гипотетически возможна только в условиях коммунистического общества, когда не станет и права. Но в реальной жизни противоречия интересов будут всегда, следовательно, без права человечеству не обойтись.

Противоречивость интересов представляет собой сложный феномен социальной реальности, который имеет множество самых разнообразных проявлений. Интересы различаются по предмету, степени выраженности, формам и интенсивности реализации. Конфликт интересов может принимать и противоправные формы. В свою очередь, блокирование противоправного поведения осуществляется с помощью юридической ответственности.

Устанавливая меры и условия юридической ответственности, законодатель может поддерживать одни интересы и блокировать другие, а также минимизировать противоправное проявление конфликта интересов.

Юридическая ответственность оказывает воздействие и на права и обязанности личности. Конституционные нормы, которые закрепляют основные права, свободы и обязанности человека и гражданина, могут вполне оказаться простой декларацией, никем не соблюдаемой формальностью, если в рамках охранительной функции права на их защиту не встанет институт юридической ответственности.

Рассматривая право через призму понятия «интерес», мы не можем не обратить внимания не его (права) социальную сущность. «Социальность права, – пишет А.В. Кузьмина, – проявляется и в том, что в его структуре в той или иной мере представлены, выражены экономические, властно-политические, духовно-идеологические и собственно юридические интересы различных субъектов».

Динамика социального содержания права показана О.Э. Лейстом, который писал: «Социальное содержание права меняется в процессе развития общества. Оно состоит в определении правовой структуры общества, привилегий или повинностей различных сословий либо в утверждении всеобщего равенства перед законом, в закреплении различных форм собственности, в охране и регулировании семейных, хозяйственных, корпоративных, коммерческих, производственных, религиозных, политических и других общественных отношений». Он подчеркивал, что социальное содержание права весьма изменчиво.

Следует отметить, что О.Э. Лейст рассматривает только одну сторону социального содержания права – его воздействие на общественные отношения. Но есть и вторая сторона – воздействие общественных отношений на право. Оно проявляется, в первую очередь, через лоббирование социальных интересов, через повседневную практику реализации тех или иных правовых норм в поведении субъектов права.

Рассматривая юридические интересы в праве, А.В. Кузьмина выделяет достаточно большое их количество. При этом некоторые из них имеют непосредственное отношение к социальным основаниям гражданско-правовой ответственности, например, интересы соблюдения принципа социальной справедливости при реализации права; интересы правовой защиты чести, достоинства и деловой репутации; интересы правовой защиты собственности; интересы правового обеспечения возмещения убытков и исполнения обязательств. Реализация и защита данных и некоторых иных интересов с помощью механизмов гражданско-правовой ответственности составляет сущность ее социальных оснований.

Большое значение интересу в контексте социальных оснований права придавал и Г.В. Мальцев. Он писал, что каждый субъект заинтересован в том, чтобы интерес, аналогичный его собственному, прошел правовую институализацию, был опосредован в правовой норме, снабжен гарантиями и средствами правовой защиты. Правовая норма, по мнению цитируемого автора, «интегрирует социальные регуляторы, придает индивидуальным и групповым интересам, разнообразным целям недостающий им элемент всеобщности…».

Право может снимать препятствия на пути реализации социальных интересов, и именно в этом проявляется его социальная сущность.

 

1.3. Принцип справедливости и его воплощение в гражданско-правовой ответственности

Одной из важных и дискуссионных проблем гражданского права, непосредственно связанных с его социальным содержанием, является проблема справедливости. Ее решение осложняется, прежде всего, отсутствием в современной доктрине единой концепции справедливости в праве, а также наличием разных подходов применительно к существованию самого принципа справедливости в гражданском праве.

Люди всегда ждут от права справедливости. Можно сказать, что жажда справедливости представляет собой важнейший социальный интерес, объединяющий социум и делающий его способным на серьезные, порой радикальные действия. При этом само понятие справедливости применительно к той или иной конкретной ситуации для разных социальных групп может существенно различаться.

Как отмечает А.И. Экимов, «невозможно отрицать роль интересов и представлений о справедливости в развитии права. Они определяют, в конечном счете, содержание любого права. Видимая сторона права – это притязания, требования, правила и т. п. А скрытая сторона – интересы и представления о справедливости, которые только и могут объяснить, почему право такое, а не другое».

Гражданское право по своей сущности направлено на восстановление справедливости в имущественных и личных неимущественных отношениях, и в этом проявляется его социальная сущность. В то же время, в условиях господствующего в России позитивного правопонимания справедливость часто отделяют от права, относя ее в сферу нравственности или даже религии.

С древних времен справедливость была неотделима от права. Как отмечал О.Э. Лейст, «справедливость считается основной и общей для морали и права категорией». В пользу такой позиции говорит анализ римского частного права. «В области частного права принцип справедливости долго понимался юристами чисто эмпирически и практически, как стремление идти навстречу нарождавшимся требованиям морали и справедливости». Название древнейшего письменного источника отечественного права – «Русская правда» – также говорит о том, что право понималось как «правда», то есть, по сути, справедливость.

Важную роль принцип справедливости играет в мусульманском праве: «Справедливость является стержнем мусульманского права, определяющим его сущность и содержание. Речь идет о постоянно действующем принципе, который придает мусульманскому праву свойство универсального регулятора общественных отношений. В качестве императивного принципа справедливость гарантирует в рамках дозволенного и запретного свободу и равенство, а значит – обеспечивает безопасность и стабильность общества. Одновременно принцип справедливости обеспечивает реализацию прав человека и закрепляет соразмерную ответственность за нарушение норм права».

По мнению Д.Ллойда, для формальной справедливости применительно к праву характерны три признака: наличие правил и норм, их общий характер, беспристрастность и объективность применения.

В современной доктрине дискуссии о справедливости продолжаются. В связи с этим, представляет интерес позиция И.Л. Честнова, который рассматривает справедливость с точки зрения постклассической юриспруденции и приходит к выводу, что «справедливость в праве с позиций постклассической парадигмы – это конструирование легитимности юридических норм и институтов через формирование социальной (правовой) идентичности, в которой легитимность приобретает формальную определенность».

О.А. Папкова пишет о возможности поиска «определения справедливости как исторически обусловленного измерения социального факта, представляющего собой форму истинного соотношения меры свободы и равенства в человеческих отношениях».

При таком подходе становится очевидно, что справедливость контекстуальна, что нет и не может быть единого, общего для всех субъектов и всех правовых коллизий понимания справедливости. В определенной степени это согласуется с концепцией Аристотеля, который делил справедливость на распределяющую (всем поровну) и уравнивающую (каждому свое). Сегодня распределяющей справедливости соответствует идея социального государства, а уравнивающую справедливость берет на вооружение идея правового государства, что позволяет говорить о некотором противоречии между этими двумя понятиями.

Рассматривая место принципа справедливости в системе принципов гражданского права, необходимо уточнить, что принципы – это основные и наиболее общие положения, которые определяют сущность и назначение права и служат его фундаментом. Принципы права должны быть общепризнанны, поэтому они, как правило, получают закрепление в действующем законодательстве.

Значение принципов права проявляется в том, что они позволяют обеспечивать диалектическое единство объективного и субъективного права, раскрыть и проявить сущность права. Помимо этого, принципы права устанавливают «системообразующие связи с иными социальными регуляторами (мораль, религия, политика)».

В современной теории государства и права принято делить принципы права на общеправовые, межотраслевые и отраслевые.

П. 1 ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации устанавливает, что гражданское законодательство основывается на признании равенства участников регулируемых им отношений, неприкосновенности собственности, свободы договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты.

Исходя из этого, в современной отечественной литературе, прежде всего, учебной, принято выделять шесть принципов гражданского права: принцип дозволительной направленности гражданско-правового регулирования, принцип равенства правового режима для всех субъектов гражданского права, принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела, принцип неприкосновенности собственности, принцип свободы договора, принцип свободы перемещения товаров, услуг и финансовых средств на всей территории Российской Федерации.

Принцип справедливости в рассматриваемой статье отсутствует. Из этого следует, что данный принцип следует отнести к числу общеправовых принципов, согласиться с тем, что справедливость как категория относится к праву, в целом, а не к его отдельным отраслям, имеет фундаментальное значение.

Необходимо отметить, что о справедливости все-таки говорится в Гражданском кодексе, но в ином контексте – как о «требовании»: «При невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости» (п.2 ст.6 ГК РФ).

Так как Гражданский кодекс не употребляет понятия «принципы», то, по нашему мнению, логично считать принципами и «основные начала» гражданского права, и его «требования». В этом случае, список принципов гражданского права можно дополнить еще тремя: принципами добросовестности, разумности и справедливости. В связи с этим, предлагаем рассматривать принцип справедливости в двух ипостасях: как общеправовой принцип и как принцип гражданского права. При этом последнее не означает, что мы отказываем принципу справедливости в праве выступать в качестве принципа в иных отраслях права, например, в семейном праве, в гражданско-процессуальном праве и т. д.

С. А. Иванова, посвятившая целый ряд работ исследованию принципа справедливости в гражданском праве, также говорит о нем и как отраслевом, и как общеправовом. Но, рассматривая данный принцип как общеправовой, данный автор пишет не просто о справедливости, но о «социальной справедливости». По нашему мнению, понятие социальной справедливости подразумевает, прежде всего, отношения публично-правового характера, связанные с перераспределением собственности в пользу социально незащищенных слоев населения. Это уравнивающая справедливость, а для частного права, к которому относится и право гражданское, больше характерна распределяющая справедливость, позволяющая учитывать и поощрять вклад каждого в развитие экономики, предпринимательскую активность субъектов. Поэтому применительно к гражданскому праву более оправдано говорить не о социальной справедливости, а просто о справедливости.

В определенной степени, аналогичную позицию высказывает в своих более поздних работах и С.А. Иванова, которая пишет о принципе справедливости в гражданском праве.

По мнению Д.Б. Абушенко, в качестве примера гражданско-правовой нормы, основанной на принципе справедливости, можно привести норму п.1 ст. 404 Гражданского кодекса Российской Федерации: «Если неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства произошло по вине обеих сторон, суд соответственно уменьшает размер ответственности должника. Суд также вправе уменьшить размер ответственности должника, если кредитор умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением, либо не принял разумных мер к их уменьшению».

Можно согласиться с Д.Б. Абушенко, который полагает, что в случае применения данной нормы суд определяет, насколько уменьшится вина должника, исходя исключительно из принципа справедливости, а вовсе не из разумности или целесообразности.

С точки зрения современной социологической юриспруденции, любая норма может называться правом только тогда, когда она применяется в конкретных правоотношениях, когда суды используют ее при вынесении решений. Это имеет прямое отношение к принципу справедливости. Как писал известный цивилист И.А. Покровский, закон, в целом вполне справедливый, может в силу тех или иных условий оказаться для данного конкретного случая несправедливым. Как бы совершенен он ни был в момент своего издания, с течением времени, при изменившихся обстоятельствах закон может вообще превратиться в полную несправедливость. И в этом случае исходить из принципа справедливости должен применяющий данный закон судья. Недаром Аристотель для судей выделял третий вид справедливости – справедливость исправляющую. Об этом же пишет и известный западный правовед Р.Дворкин, отмечая, что если законодатели руководствуются, главным образом, политическими целями, то судьи руководствуются требованиями справедливости, добросовестности и морали.

Справедливость в применении норм гражданского права может рассматриваться, с одной стороны, как равный подход в решении дел, с другой стороны, как индивидуальный подход, учет конкретных обстоятельств. По мнению Г. Харта, «Идея справедливости в ее простейшей форме (справедливость в правоприменении) требует, чтобы в аналогичных случаях применялась одна и та же общая норма».

В практике работы высших судебных органов Российской Федерации встречаются апеллирования к принципу справедливости. В качестве примера приведем Определение Верховного Суда РФ от 5 октября 2000 г. № КАС 00-398. Рассматривая гражданское дело по жалобе Андрианова С.Б. на абзац 1 п. 11 и абзац 2 п. 27 Инструкции о порядке взимания и учета страховых взносов (платежей) на обязательное медицинское страхование, утвержденной Постановлением Совета Министров – Правительства Российской Федерации от 11 октября 1993 г., коллегия Верховного Суда указала, что освобождение самозанятых граждан от уплаты страховых взносов означало бы переложение бремени участия в образовании фондов обязательного медицинского страхования на другие категории граждан, что противоречило бы конституционным принципам справедливости и недопустимости такого осуществления прав и свобод, которым нарушаются права и свободы других лиц.

В этом Определении принцип справедливости назван конституционным принципом, при этом Коллегия Верховного Суда сослалась на Постановление Конституционного Суда РФ от 23.12.1999 № 18-П. В данном Постановлении Конституционный Суд несколько раз упомянул про принцип справедливости, назвав его конституционным.

По мнению С. А. Ивановой, которая подробно проанализировала практику Верховного Суда РФ, в России выработалась достаточно стабильная практика обращения высшей судебной инстанции к понятию справедливости. Как полагает данный автор, использование Верховным Судом РФ понятия справедливости при вынесении судебных решений представляет собой позитивный пример для судов нижестоящих инстанций, которые также все чаще обращаются к принципу справедливости.

Интересный подход к справедливости представлен В.П. Малаховым. По его мнению, основы теории справедливости составляют следующие концептуальные идеи:

1) справедливость характеризует право в его подлинности;

2) право, опирающееся на стремление к справедливости, наиболее действенно,

3) справедливость есть содержание права,

4) справедливость – цель действия права, а законность и правомерность – лишь формы выражения справедливости;

5) справедливость является главным стимулом активности и правопослушания человека, условием его готовности к солидарности.

По мнению цитируемого автора, справедливость – не правовой феномен. В то же время, назначение справедливости – направлять право.

Рассмотрение принципа справедливости в гражданском праве подводит нас к следующим выводам. Прежде всего, доктринальное понимание роли справедливости в праве зависит от методологических позиций, на которых стоит тот или иной ученый: для юснатуралиста справедливость представляет сбой высший принцип, стоящий над правом и определяющий саму сущность права, для легиста справедливость состоит, прежде всего, в точном соблюдении действующих правовых норм.

Принцип справедливости в праве направлен на согласование, «примирение» закона и морали, он придает правовым нормам нравственное содержание, делает их понятными и доступными (либо наоборот).

Необходимо учитывать, что справедливость контекстуальна и в этом смысле не допускает единых универсальных индикаторов. Справедливость не существует вне конкретной ситуации, она всегда ситуативна.

Принцип справедливости в гражданском праве должен определять сущность нормативного регулирования частноправовых отношений.

Наиболее ярко проявляется принцип справедливости именно в гражданско-правовой ответственности, определяя ее формы и направления развития. Справедливость выступает как формализованная в гражданском праве мера ответственности за правонарушения гражданско-правового характера. По мнению Д.Е. Богданова, справедливость в отношениях гражданско-правовой ответственности проявляется как общая и частная справедливость. Формами частной справедливости цитируемый автор называет корректирующую, дистрибутивную и ретрибутивную.

Обратной стороной справедливости выступает несправедливость.

Неисполнение обязательства и причинение вреда рассматриваются как несправедливость и пострадавшим контрагентом, и всем обществом. Для минимизации последствий несправедливости и существует институт гражданско-правовой ответственности, которая направлена на возмещение или компенсацию причиненных убытков. Существующий механизм гражданско-правовой ответственности складывался и совершенствовался в течение длительного времени и стал выражением представления общества о началах справедливости в имущественных и личных неимущественных отношениях.