Фактически с 1910 г. между Троцким и Лениным шла ожесточенная борьба за инициативу в созыве партийной конференции, которая, по мнению каждого из них, могла бы привести к той или иной степени восстановления единства социал-демократов. При этом оба они стремились осуществить таковое полное или частичное единство под собственными лозунгами и под своим личным главенством, причем Троцкий действительно думал об объединении, а Ленин – о подчинении меньшевиков большевиками. Правда, лозунг единства выдвигался и всеми остальными мелкими и мельчайшими социал-демократическими группами. Поддерживать идею раскола ни одной из сторон было невыгодно политически. Но группа Троцкого и его газета «Правда» проявляли в этом вопросе наибольшую активность, тогда как Ленин и его ближайшие сторонники брали откровенный курс на раскол, когда объявляли истинными социал-демократами только самих себя.

Наиболее объективное описание происходившего предоставил в наше распоряжение Департамент полиции. Осведомленный через свою агентуру о происходивших среди революционеров склоках, Департамент полиции приходит к выводу (циркуляр от 4 июля 1910 г.), что, в отличие от большевиков и меньшевиков, деятельность Троцкого и «Правды» носит примиренческий характер. Их задача состоит в том, чтобы «во что бы то ни стало примирить первые два течения и заставить их работать вместе, хотя ни первое, ни второе течения этого не желают», а Троцкий выступает с настоятельной агитацией за созыв партийной конференции помимо Центрального комитета. Большевики же решили перехватить инициативу и тоже выступили с лозунгом конференции, но через свой ЦК и под знаком «усиленной борьбы с Троцким» [661] .

Вскоре после этого, в том же 1910 г., в Департамент полиции поступила подробная информация агента М.И. Бряндинского, который подтверждал, что издающий в Вене газету «Правда» Троцкий «стремится избегнуть организованной борьбы с «отзовистами» и «ликвидаторами». Эта позиция вызвала против Троцкого «озлобление Ленина и его приверженцев, намеревающихся подорвать его значение лишением субсидии от ЦК и изданием (пока проектируется) при Центральн[ом] органе общедоступной рабочей газеты, которая могла бы конкурировать с популярной в настоящее время и пользующейся всеобщим распространением «Правдой» [662] .

В этих условиях в 1910 г. Троцкий действительно приступил к агитации за созыв конференции представителей всех партийных течений и групп. Департамент полиции, информируя об этом, несколько суживал намерения Троцкого, полагая, что, лишившись субсидии от ЦК, он надеется на конференции отстоять субсидию или даже добиться признания «Правды» центральным партийным печатным органом, оттеснив «Рабочую газету», которую издавали большевики. Агент Департамента полиции высказывал мнение, что инициативу Троцкого поддержали ликвидаторы и группа «Вперед» [663] , тогда как национальные партийные организации участвовать в такой конференции отказались, «что значительно охладило пыл Троцкого, т[ак] к[ак] он рассчитывал, что, по крайней мере, латыши и бундовцы примут его сторону в этом вопросе… Чем вопрос окончится – пока еще не выяснилось» [664] .

Ленин видел, что главным выразителем тенденции к объединению являлся Троцкий. Идею объединения Ленин приравнял к «примиренчеству», к примирению с меньшевиками. В статье «Заметки публициста» Ленин писал: «Разводят руками, жалуются и говорят беспомощные фразы «примиренцы»… Троцкий выразил в первых же словах своей резолюции весь дух самого худшего примиренчества, «примиренчества» в кавычках, примиренчества крикливого, обывательского, берущего «данных лиц», а не данную линию». Лидер большевиков заключал, что Троцкий служит и ликвидаторам, и отзовистам [665] .

В конце февраля редакция «Правды» обратилась к партийным организациям с открытым письмом, посвященным предстоявшей работе по подготовке конференции, должной в очередной раз попробовать решить вопрос об объединении. «Мы считаем, – говорилось в обращении, – что оживление в верхнем слое рабочих позволит теперь наконец выполнить задачу, сформулированную год тому назад пленумом… а выполнение этой задачи… может положить предел той фракционной кружковой борьбе, которая после пленума не ослабела, а усилилась». «Правду» нередко называли примиренческим органом, сетовал Троцкий. «Нет, не примирение лидеров написали мы на знамени «Правды», а внесение единства в борьбу передовых рабочих. Раз это единство будет достигнуто, тогда уж лидеры сами научатся подчиняться потребностям рабочего движения и идти с ним нога в ногу». Весь тон этого обращения был действительно не примирительным, а исходившим из необходимости единства [666] .

События развивались поистине драматически. 27 мая 1911 г. сторонник Ленина Н.А. Семашко (псевдоним Александров) [667] , являвшийся членом и казначеем Заграничного бюро ЦК (ЗБЦК) РСДРП, по существу дела разрушил этот орган, не подчиненный Ленину. Он вышел из ЗБЦК, прихватив с собой кассу, кассовые книги и делопроизводственные бумаги, в том числе и связанные с нелегальной транспортировкой партийных изданий в Россию [668] . Вслед за этим, 10 – 17 июня, Ленин совместно с Каменевым и Зиновьевым провели в Париже «совещание членов ЦК», завершившее раскол общепартийных центров. На совещании была образована Организационная комиссия для подготовки партийной конференции, которая, по существу дела, должна была стать чисто большевистской конференцией, хотя вскоре Ленин рассорился и с этим органом, уповая теперь почти исключительно на своих сторонников внутри России.

Ленин готовил теперь не конференцию нескольких фракций, а собрание единственной, своей собственной фракции, которую намеревался превратить в самостоятельную партию. Для этого ему не хватало только поддержки Троцкого, поэтому Ленин любезно предложил ему войти в его Организационную комиссию (ОК) по созыву конференции. Троцкий ответил отказом. В июле 1911 г. Ф.И. Калинин писал Г.А. Алексинскому: «Троцкий прислал свое отношение к создавшемуся положению, подверг все ленинские шаги остроумно-уничтожающей критике» [669] .

20 – 23 августа 1911 г. в Берне было проведено совещание членов фактически прекратившего существование в качестве оформленного органа ЗБЦК РСДРП меньшевиков – М.И. Либера (Гольдмана), Б.И. Горева и С.М. Шварца, представителя «Голоса социал-демократа» Дана, делегата Заграничного комитета Социал-демократии Латышского края (СДЛК) Лудиса и, естественно, Троцкого. Совещание обсудило вопрос «О содействии из-за границы созыву предусмотренной пленумом конференции» и приняло написанные совместно Даном и Троцким «Обращение ко всем членам партии» и несколько резолюций [670] . В ходе решения стоящих сходных задач взаимоотношения Троцкого с Даном, ранее бывшие довольно плохими, несколько выровнялись. В обращении и резолюциях выражался протест против планируемой большевиками сепаратной партийной конференции и содержался призыв к проведению единой конференции РСДРП. «Вы на опыте вашей партийной работы неоднократно убеждались, – говорилось в обращении, – что совместная деятельность всех течений и возможна, и необходима. Вы неоднократно протестовали против фракционного дезорганизаторства. А против вас – против воли действительных руководителей и организаторов рабочего движения – невозможен никакой раскол, как и без вашего активного вмешательства невозможно никакое партийное единство. На вас ложится теперь вся тягость ответственности за судьбы партии».

Конференцию должен был созвать партийный центр, который предстояло организовать внутри России, а заграничным организациям выпадала вспомогательная организационно-техническая и финансовая роль. На предстоявшей конференции должны были быть представлены все фракции и группы, признававшие социал-демократическую программу, ведшие работу в среде пролетариата и желавшие принять участие в восстановлении РСДРП. Резко осуждалась раскольническая деятельность ленинской ОК, направленная на созыв сепаратной большевистской конференции.

Однако Троцкий вновь оказался в весьма незавидном положении: большевики-ленинцы ни на какие формы объединения с теми, кого они считали оппортунистами и реформистами, идти ни под каким видом не желали, группы меньшевиков готовы были на совместные действия или даже на объединение, направленное против большевиков, но они решительно осуждали детище Троцкого – перманентную революцию, а к нему самому относились весьма подозрительно и осторожно. Своей изоляции от социал-демократической мозаики Троцкий преодолеть не мог. Правда, 26 ноября 1911 г. венский русский социал-демократический клуб принял по предложению Троцкого резолюцию с осуждением нападок большевистской «Рабочей газеты» и меньшевиков-партийцев (плехановцев) на другие партийные группы (на «Правду»). В резолюции сообщалось о создании общепартийного фонда для подготовки к созыву примирительной конференции РСДРП. Но это была всего лишь бумажная резолюция.

Между тем Ленин интенсивно готовил свою фракционную конференцию, которую объявлял общепартийной. Якобы от имени группы внутрироссийских делегатов предстоявшей конференции, которую предполагалось провести в Праге, ленинская группа направила приглашения ряду социал-демократических организаций. Текст приглашений был сформулирован так, чтобы спровоцировать отказ. Тем не менее Троцкий от имени редакции «Правды» написал в ответ осторожное письмо. Не отказываясь прислать своего представителя, Троцкий предлагал объявить конференцию «совещанием фракционных единомышленников» [671] , чем она, по его мнению, являлась в действительности. Но Ленин предложение Троцкого отклонил. 5 – 17 (18 – 30) января он провел в Праге сепаратную фракционную конференцию большевиков, объявленную ими без должных оснований VI конференцией РСДРП. Конференция избрала ЦК во главе с Лениным и подчиненное Ленину же Русское бюро, должное работать в России. Ленин решительно стоял на дороге партийного раскола. А это означало неизбежность дальнейшей конфронтации Троцкого с большевиками и Лениным.

В январе 1912 г., примерно в то же время, когда проходила Пражская конференция большевиков [672] , состоялось совещание национальных социал-демократических организаций – СДЛК, Бунда, Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ) и Областной Закавказской организации. В совещании участвовал и представитель зарубежных групп меньшевиков М.И. Либер (Гольдман). Это бюрократическое мероприятие было проведено для того, чтобы принять решение о необходимости проведения еще одного, точнее, даже двух бюрократических мероприятий: образовать Организационный комитет для созыва подлинной межфракционной объединительной социал-демократической конференции.

Меньшевики отнеслись к этой идее подозрительно, тем более что донес ее Троцкий. Аксельрод комментировал полученное им на эту тему от Троцкого письмо: «Я вынес весьма тяжелое для меня впечатление, что у него и желания нет действительно серьезно сблизиться с нами и нашими друзьями в России для общей положительной работы и для совместной борьбы против общего врага». Троцкий же в ответ утверждал, что меньшевиков волнует не единство партии, а сплочение меньшевиков (для борьбы с Лениным). При этом Троцкий грозил меньшевикам, что в случае саботажа с их стороны будет искать «другую комбинацию», то есть сам пойдет на блок с Лениным.

Мартов ответил Троцкому скорее ироничным, чем сердитым письмом, что тому «уйти от ликвидаторов и нас некуда, ибо» не «великодушие заставляет его защищать право ликвидаторов быть в партии… а правильный расчет, ибо Лен[ин] и Тышко [673] хотят съесть как ликвидаторов, так и вообще всех независимых людей – в том числе и Троцкого». Он упрекал Троцкого в крайней неустойчивости и «непозволительном легкомыслии», жаловался, что Троцкий неправильно смотрит на задачу и значение будущей конференции, так как суть не в том, чтобы противопоставить ее ленинскому «свозу» (этот презрительный термин употреблялся по отношению к Пражской конференции и постепенно начинал входить в обиход у противников Ленина), а в том, чтобы объединить социал-демократию и сделать из нее реальную силу. Тогда же Мартов писал Гарви, что для «правдистов» суть самой конференции не столько в создании реальной силы для политических действий, сколько в формальном и официальном «восстановлении партии» и ликвидации организационного хаоса и дробления последних лет. А эту задачу Мартов считал утопической. Он буквально провидчески предрекал, что попытка ее осуществить неизбежно ввергнет конференцию в ожесточенную склоку за «фирму», за право представительства и т. п.

Из письма видно, что Троцкий больно задел Мартова за живое своими объединительными усилиями, вплоть до того, что шантажировал Мартова «искать оскорбленному сердцу уголок около плехановцев и примиренцев». «Никуда он и не попытается уйти, – успокаивал себя и остальных Мартов, – ибо во всех других местах «правдисты» годны лишь на жаркое… Никуда он и не попытается уйти, а будет лишь «угнетать» беседами нас и особенно бедного Павла Бор[исовича Аксельрода]» [674] . Почувствовав из поступавшей корреспонденции, что намечаемое предприятие может сорваться из-за его собственной жесткой позиции, Троцкий в последующие недели несколько снизил накал критики в адрес меньшевиков, что дало возможность Мартову перевести вопрос об объединительной конференции из области абстрактной переписки в практическую плоскость. Письмо Мартова от 13 августа свидетельствует о существенном изменении настроения автора: «Лев Дав[идович] меня уже давно приглашал ехать в Вену и там ждать известий… [675] Я ожидал, что мне придется сначала быть на совещании в Берлине и, ввиду неизвестности, когда надо будет быть в Вене, не двигаться отсюда» [676] .

В этом письме весьма характерны интонации – Троцкий назван по имени и отчеству, он «приглашает», а сам Мартов уже явно принял решение присутствовать на намечаемой венской конференции. Через несколько дней он уговаривает Аксельрода принять мандат кавказской организации и поехать на конференцию в Вену, для чего пересылает ему письмо-приглашение Троцкого, датированное 10 августа. Наконец, 25 августа следует новое письмо Мартова о том, что на следующий день он собрался выехать в Вену, хотя опасался, что приедет слишком рано. Конференция была назначена Троцким на 25 августа, но Мартов сомневался, что к этому дню «наберется приличное количество» делегатов. Общие прогнозы Мартова, однако, были скептические: в смысле участников конференции «картина получается убогая». Тем не менее он был решителен в том смысле, что в случае попыток привлечь к конференции Ленина и объявить ее общероссийской партконференцией меньшевики категорически выступят против. Впрочем, Мартов не думал, что Троцкий будет настаивать на таком повороте [677] , и в этом оказался прав. Троцкий не настаивал, хотя приглашение Ленину прибыть на конференцию было послано. Ленин, как и ожидалось, отказался.

В конце августа в Вене под председательством Троцкого действительно состоялась объединительная конференция организаций РСДРП. Наиболее полные и более или менее достоверные сведения о ней имеются в циркуляре Департамента полиции от 8 октября 1912 г., который пользовался сообщениями одного из своих агентов. В конференции участвовали 18 делегатов с решающим и 10 с совещательным голосом. С приветствием к ее участникам обратилось Центральное бюро заграничных групп РСДРП, которое выразило надежду, что конференция будет способствовать воссозданию социал-демократической партии. Через Мартова это бюро послало конференции подробный отчет своего секретариата [678] , чем стремилось подчеркнуть авторитетность созываемого форума.

Делегаты делились на две группы. Первая была территориальная – мандаты на нее были получены социал-демократами, представлявшими партийные организации Петербурга, Москвы, Одессы, Севастополя, Красноярска, Баку. Вторую группу составляли представители реально существовавших или же числившихся на бумаге организаций – нескольких «инициативных групп» меньшевиков, СДЛК, Польской социалистической партии, Литовской социал-демократической партии, Бунда, существовавшей только в представлении нескольких лиц украинской «Спiлки», грузинских социал-демократов-меньшевиков, группы «Вперед» и группы «Голос социал-демократа», профсоюза «Моряк», наконец, венской газеты «Правда». Как сказал Троцкий, собравшиеся в Вене – это «все, что есть организов[анного] в России». Цель конференции состояла, по декларации ее организаторов, в том, чтобы «создать объединение организаций различных политических оттенков» [679] .

На конференцию был приглашен Горький. Алексинский проинформировал его о том, какие группы дали согласие на участие: «Одни ленинцы уклонились – они гнут к расколу», – упрощенно формулировал Алексинский. Горький решил не рисковать и в Вену не поехал. «Как жаль, что я не могу поехать на конференцию!» [680] – неискренне отвечал он Алексинскому.

Реально осуществить поставленную объединительную задачу конференции оказалось не под силу, так как не только большевики-ленинцы, но и ряд других социал-демократических организаций и групп в конференции отказались участвовать. Это были диссидентствовавшие большевики-примиренцы, меньшевики-партийцы (сторонники Плеханова) и СДКПиЛ. От Плеханова конференция получила издевательски вежливое письмо об отказе принять в ней участие, поскольку партия оказывается окончательно разорванной совместными усилиями Ленина и Троцкого [681] .

В числе наиболее видных участников Венской конференции, кроме Троцкого, были Аксельрод, поехавший все же в австрийскую столицу после долгих размышлений, Г.А. Алексинский, совершавший как раз в это время переход от крайне левого большевизма к меньшевизму, Мартов, Мартынов, Урицкий, Ю. Ларин [682] . Остальными участниками августовской конференции были второстепенные, малоизвестные, в ряде случаев просто случайные лица. Весьма склочный Алексинский с первых заседаний прилагал все силы, чтобы сорвать работу, поставив под сомнение мандаты таких видных политиков, как Мартов и Аксельрод [683] . Вскоре после открытия Алексинский вообще покинул конференцию, чтобы, как он заявил, снять с себя и своей группы (которой вообще не было) «ответственность за то, что на ней происходило» [684] .

На предварительном совещании участников конференции Ларин предложил послать повторные приглашения Плеханову, Ленину, польско-литовским социал-демократам и большевикам-примиренцам. Предложение отвергли на основании того, что названные группы и лица в любом случае откажутся участвовать в собрании, на котором присутствуют «в преобладающем числе партийные работники, причисленные ими к «ликвидаторам» и поставленные в положение изгнанных из партии» [685] .

Добиться единства не удалось. С большим трудом был избран новый состав Организационного комитета [686] . В него, кроме Троцкого, вошли Р.А. Абрамович, Г.А. Алексинский (он сменил гнев на милость, вернулся на конференцию и в течение какого-то времени продолжал сотрудничество с Троцким) и некоторые другие лица, активно себя не проявившие, главным образом из числа членов Венского российского социал-демократического клуба. Секретарем Оргкомитета стал Семковский.

Определенным достижением было принятие явно компромиссной общеполитической резолюции, текст которой подготовил Троцкий, проявивший на этот раз готовность идти на уступки. В ней подчеркивалось единство частичных и общих задач социал-демократии. Отвергались попытки «ставить очередные тактические задачи социал-демократии в зависимость от крайне гадательных по своему существу теоретических предсказаний относительно того, стоим ли мы накануне новой революции и каков будет ее социальный характер». Частично приносилась, таким образом, в жертву концепция перманентной революции. Резолюция настаивала на сочетании парламентской тактики и подпольной революционной борьбы. На селе выдвигалась задача в первую очередь организации сельскохозяйственного пролетариата под его классовыми лозунгами, не отказываясь в то же время от борьбы за полную конфискацию помещичьей земли и передачи ее бедному крестьянству [687] .

В связи с предстоявшими осенью 1912 г. выборами в 4-ю Государственную думу (по этому вопросу с докладом выступал Троцкий) организации Августовского блока, как стали называть себя участники конференции, выдвинули требования всеобщего избирательного права, «полновластного народного представительства», свободы союзов и печати. Был подтвержден взятый ранее меньшевистский курс на легализацию рабочего движения, находивший поддержку у основной массы социал-демократической интеллигенции, части высококвалифицированных и более или менее прилично оплачиваемых рабочих (главным образом печатников и металлистов), а также большей части профсоюзных функционеров, то есть тот курс, который Ленин презрительно окрестил ликвидаторством.

Вначале Троцкий с Семковским деятельно приступили к работе. Ими был намечен план издания «Вестника Организационного комитета» [688] и другие публикации. Однако уже через несколько недель оказалось, что, по существу дела, ничего в социал-демократических группках и движениях не изменилось. Как было все разрозненно, так и осталось.

Попытка Троцкого создать Августовский блок стала первой и последней его практической инициативой по восстановлению единства российского социал-демократического движения. Раскол этого движения, крайняя слабость входивших в него групп и течений, их фактическая замкнутость, несмотря на то что каждая из них провозглашала свои связи с пролетариатом и низшими слоями крестьянства, упорное нежелание поступиться собственными догмами предопределили, по существу дела, предрешенную с самого начала неудачу Троцкого. Эта неудача была тем более предопределена, что Троцкий пытался добиться единства только изначально и формально, путем нахождения точек соприкосновения между группами. По существу же он видел себя единоличным лидером Августовского блока, единственным носителем «правильных» теоретических взглядов и политического курса. Свойственный Троцкому авторитаристский характер мышления и поведения был в Августовском блоке невозможен. Более того, провал затеи Троцкого предопределил постепенное возрастание влияния большевистской фракции, которая после Пражской конференции, объявившей об «исключении» из партии ликвидаторов, все более формировалась в самостоятельную социал-демократическую партию.

Много лет спустя Троцкий пытался подвести политическую базу под провал Августовского блока: «Политической базы у этого блока не было, по всем основным вопросам я расходился с меньшевиками. Борьба с ними возобновилась на второй же день после конференции. Острые конфликты вырастали повседневно из глубокой противоположности двух тенденций: социально-революционной и демократически-реформистской», Мартову и Аксельроду была свойственна «совершенно неподдельная ненависть ко мне» [689] . Последнее, впрочем, уж точно не соответствовало действительности, по крайней мере в том контексте и формате, который существовал в то время. Скорее был прав Луначарский, писавший, что «Троцкому очень плохо удавалась организация не только партии, но хотя бы небольшой группы. Никаких прямых сторонников у него никогда не было, если он импонировал в партии, то исключительно своей личностью… Огромная властность и какое-то неумение или нежелание быть сколько-нибудь ласковым и внимательным к людям» обрекали Троцкого на одиночество [690] .

В результате в 1912 – 1913 гг. существовал своеобразный, крайне неустойчивый блок Троцкого с меньшевиками, в котором обе стороны смотрели друг на друга с величайшим подозрением и недоверием. Мартов писал: «Сила вещей заставила Троцкого идти меньшевистским путем вопреки его надуманным планам о каком-то «синтезе» между историческим меньшевизмом и историческим большевизмом. Благодаря этому… он не только пошел в лагерь «ликвидаторского блока», но и вынужден [был] занимать в нем самую «драчливую» позицию по отношению к Ленину» [691] . Сам же Троцкий отлично сознавал неизбежную временность своего блока с меньшевиками, к которым относился свысока, и не скрывал этого. Он писал Мартынову в 1912 г.: «Меньшевики – вообще самая ужасная раса» [692] .

В конце февраля 1913 г. Департамент полиции России на основе поступавших ему донесений агентов крайне неточно с фактической точки зрения и путая характер внутрипартийной борьбы и расстановку сил, в целом верно подметил тенденцию: «Троцкисты [693] окончательно примкнули к ликвидаторам, своей литературы более не издают и издававшуюся в Вене газету «Правда» – орган Троцкого – закрыли. Но, ссылаясь на то, что из группы «троцкистов» наиболее жизненные элементы начали также принимать участие в петербургской газете «Правда», ленинцы указывают, что наиболее действенным средством к сплочению троцкистов с ленинцами могла бы стать последовательная защита ленинцами своей партийной линии, каковая в конечном результате могла бы дать уже фактическое сплочение обеих групп» [694] .

Троцкий продолжал выдвигать лозунг единства социал-демократического движения в России, но никаких новых реальных усилий в этом направлении не предпринимал. Своеобразный итог его деятельности был подведен Департаментом полиции в 1909 г. в справке о Троцком: «В настоящее время Бронштейн состоит редактором газеты «Правда» – органа Украинского союза «Спiлка» РСДРП, проживает в Вене» [695] . Про Августовский блок Департамент полиции даже не упоминал.

Подлинным финалом Августовского блока было решение состоявшегося в феврале 1914 г. съезда СДЛК, обладавшей в рамках РСДРП правом самостоятельной деятельности в пределах своего края, об отзыве из блока своих представителей по той причине, что блок не отмежевался от ликвидаторов. Это решение стало результатом того, что на съезде СДЛК возобладали большевистски ориентированные делегаты [696] . Ленин по этому поводу выражал злобное удовлетворение, оценивая выход латышей как «смертельный удар» по блоку, добавляя, что и сам Троцкий фактически «откололся» от Августовского блока [697] .