1. Страна

Строго говоря, полуостров Крым – это две страны с абсолютно разным климатом. Одна страна – субтропический уголок с пряным воздухом, стекающим с гор, ласковым морем, песчаными и каменистыми пляжами. Другая – ровный поднос степи, где воздух сух и прозрачен, где видятся вдали миражи кочевий, одинокие всадники пасут скот, а по прозрачному небу бегут редкие облака.

Границей между климатическими зонами служат хребты Крымского Тавра. К югу от них на склонах гор выпадают обильные дожди, здесь растут леса, много тепла и влаги. Этот климат пригоден для садоводства и виноделия, поэтому крымские вина издавна пользовались популярностью у соседних народов.

На севере климат, напротив, сухой. Осадков значительно меньше, а перепады температур – больше. Влаги хватает лишь для степной травы, поэтому северная часть Крыма – это степь с умеренно континентальным климатом. Главное занятие местных жителей – скотоводство. В исторический период на этой территории жили кочевники, которые пасли лошадей и овец. Поэтому здесь всегда в изобилии душистая свежая баранина, вкусный сыр, ткани из мягкой овечьей шерсти, холодный кумыс и парное козье молоко. Ландшафтное разнообразие придает дополнительную привлекательность Крыму.

Горы издавна были спорной территорией между кочевниками и земледельцами. Здесь находятся прекрасные выпасы для скота, которые крымские татары называют яйла. По сути, это аналог альпийских лугов.

Полуостров со всех сторон омывается морем. По суше попасть в Крым можно двумя путями: через Перекопский перешеек или по Арабатской Стрелке. Справа от Арабата плещутся сильно опресненные воды Азовского моря, которое недавно, буквально на памяти нашего поколения, начало пересыхать и превращаться в «Меотийское болото», как его звали древние. Вероятно, такие периоды цикличны: Меотида то мелеет, то вновь наполняется водой из стекающих в нее рек.

Слева, между Перекопом и Арабатской Стрелкой, – Сиваш, Гнилое море. Это остатки древнейшего моря, когда оно было больше и полноводнее, чем сегодня.

Три тысячи лет назад климат в Крыму и южнорусских степях был гораздо холоднее, чем теперь; на Днепре росли густые леса, в районе Харькова плескались большие озера. Но всё относительно. Северным кочевникам этот климат казался благодатным по сравнению с другими, еще более холодными местами, и сюда стали переселяться люди.

Первым достоверно известным народом, населявшим Крымский полуостров, было племя скифов. Скифы – это светловолосые кочевники, которые говорили на одном из иранских диалектов. Они создали свое царство в Степном Крыму. Прибрежные районы к югу от Крымского Тавра заселили греки. Они же обосновались на Таманском полуострове и в устье реки Дон. Сперва эллины звали Черное море Негостеприимным – может быть, из-за населявших его берега людей, а возможно, как раз из-за холодного климата. Однако климат становился всё более мягким, и греки стали звать море Гостеприимным. Вскоре после этого Крым вступил в историческую эпоху.

2. Люди

Примерно в 480 году до н. э. греческие колонии объединились в Боспорское царство. Столицей царства был Пантикапей (современная Керчь), а одним из главных городов – Херсонес Таврический (Корсунь; ныне – Севастополь). Это государство просуществовало 370 лет и было захвачено войсками понтийского царя Митридата VI Евпатора (120—63 гг. до н. э.). Полководцы Митридата развили наступление и захватили Степной Крым, а затем разбили скифов на льду Днепра. Так впервые был объединен весь Крымский полуостров. Границы Боспора в эту эпоху примерно совпадали с рубежами позднейшего Крымского ханства.

Митридат погиб в борьбе с римлянами, а Боспорское царство превратилось в благополучного вассала Римской империи, торговавшего хлебом. Но покой и изобилие однажды закончились. Благодатный полуостров привлекал новых и новых завоевателей. Во II веке нашей эры на берега Черного моря из холодных стран Балтики переселились готы. Часть их осела в Крыму и основала собственное княжество в труднодоступных горах к северу от современного Севастополя. Мрачный курьез истории состоит в том, что в XX веке это дало основание Гитлеру объявить Крым «германской землей».

Готы превратили Боспор в своего данника, а его население использовали для создания мощного флота, предназначенного для грабежа римских провинций.

Следом за готами пришли гунны. Считается, что они уничтожили Боспорское царство, но это мнение ошибочно. Боспорцы просто сменили одних господ на других. Гуннская империя очень быстро распалась, и новыми хозяевами степей стали болгары. Не нужно обольщаться сходством названий с современными болгарами. Перед нами – два разных народа. Нынешние болгары говорят по-славянски. Древние болгары – народ с тюркской правящей династией. Аналогичный пример имеется в отечественной истории: мы, русские, до сих пор носим имя германского племени ругов, хотя и говорим по-славянски.

Вероятно, власть кочевников-болгар была тяжела, и к середине VI века остатки Боспорского царства присоединились к Византийской империи Юстиниана Великого(527–565). Можно сказать, они вернулись домой, так как основную часть населения и Боспора, и Византии составляли греки, а их язык господствовал на пространстве от Египта до Херсонеса Таврического.

Юстиниан известен как строитель городов, которые возводились по всей империи. В Крыму он основал Алустон (Алушту) и Горзубит (Гурзуф), которые ныне известны как курорты.

Греки называли Крым Тавридой. Тавр по-эллински – «бык». Следовательно, Крым – это страна быков. В хронике Феофана Исповедника под 528 годом мы встречаем любопытные данные, что население Крыма платило дань быками императору Юстиниану.

Кроме того, греки любили звать Тавром горные хребты. Возможно, происхождение названия Тавриды кроется именно здесь. Крымский Тавр – это горный хребет, который увидели греки в период основания колоний на черноморском берегу. Его кряжи вздымались как спина могучего дикого быка – тура. Местных скифов греки называли сперва таврами, а затем тавроскифами. Впоследствии это название распространится на русичей, ибо эллины неохотно меняли имена народов, данные однажды. Поэтому мир вокруг Византии населяли этносы с архаичными именами, как будто за полторы тысячи лет со времени гибели античной Эллады ничего не изменилось.

В VIII веке болгар из степи вытеснили хазары – тюрки с иудейской правящей династией. Они захватили степной Крым и часть византийских владений на территории бывшего Боспорского царства. На кубанской стороне Боспора хазары выстроили крепость Таматарха (Тмутаракань русских летописей). Напротив, на крымской стороне, возникла мощная хазарская крепость Самкерц (Пантикапей, Керчь). Так в Крыму появились тюркоязычные иудеи. Один из еврейских субэтносов – караимы – живет там по сей день.

Тогда же Крымом заинтересовались русы. Из византийского текста – жития св. Стефана Сурожского – известно о походе на полуостров какого-то русского князя со странным именем Бравлин, но датировка события и его смысл ускользают от ученых. Поход произошел в середине или в конце VIII века, то есть еще до набегов викингов. Это важно, ибо некоторые ученые отождествляют викингов с «русью», что противоречит данным жития. Следовательно, перед нами – не скандинавы. Но имя Бравлин – не славянское, а германское, в нем ясно слышится корень «brave». На помощь приходит небольшое сочинение византийского историка Иордана «О происхождении и деяниях готов», написанное в VI веке. Этот историк был гот по происхождению, но он знал латынь и вкратце описал дела соплеменников. Из книги Иордана следует, что в IV веке на Днепре жили люди из народа rosomonorum, то есть росомоны, которые враждовали с готами. Известны имена трех росомонов: это братья Сар, Аммий и их сестра Сунильда. Первое имя – возможно, иранское, второе – созвучно с римским Аммиан, но третье – однозначно германское. Некоторые современные историки предполагают, что перед нами – германский народ ругов, разбитый готами на Балтике и рассеявшийся по Европе. Например, часть ругов оказалась в Норике и Италии, а часть осела на Днепре. Не принадлежал ли таинственный Бравлин к числу этих ругов? Ничего невероятного в этом нет.

Бравлин мелькнул и исчез со страниц мировой истории. Его появление дало некоторым ученым возможность выдвинуть гипотезу о существовании некоей «Азово-Черноморской Руси», но сейчас эта гипотеза отвергнута большинством исследователей. Речь скорее всего о другом: днепровские русы пытались включиться в борьбу за Крым и проиграли ее. Через несколько десятилетий наступила катастрофа: земли восточных славян и тех же русов поделили между собой скандинавские пираты – варяги – и хазары. Казалось, и с русами, и со славянами покончено навсегда, но история неожиданно подарила им второй шанс.

В X веке в Восточной Европе произошел взрыв этногенеза. Из «росомонов» и восточнославянских племен образовался новый народ – русичи с варяжской династией Рюрика во главе. Первоначально они оставались данниками хазар, но уже в 965 году князь Святослав (945–972) сверг хазарское иго и захватил Тмутаракань. Пал и Самкерц, который русские переименовали в Корчев. Отсюда произошло современное «Керчь». В составе крымских владений Руси был и богатый торговый город Судак (Сугдея, Сурож, Солдайя). Славяне получили военные базы в Крыму и проявили интерес к торговым путям в Византию.

Сын Святослава Владимир Святой (978—1015) совершил поступок, который до сих пор не нашел однозначного объяснения в источниках. Примерно в 985 или 987 году он предпринял поход на крымский Херсонес, взял его, но тотчас вернул византийцам. Возможно, это был своеобразный способ налаживания дипломатических контактов с позиции силы. Византийцы выдали замуж за Владимира царевну Анну, а русский князь отдал за нее Херсонес в вено, то есть в приданое. Так или иначе, именно тогда территория будущего Севастополя впервые ненадолго отошла к Руси. Вскоре после этого инцидента Владимир крестил Русь. Вследствие этого родилось известное заблуждение, что христианство пришло на Днепр и Волхов из Корсуня (Херсонеса). На самом деле христианином, по легенде, стал уже Бравлин в VIII веке, ими были правившие в Киеве князья русов Аскольд и Дир в IX столетии. А если перейти с легендарной на историческую почву, то мы обнаружим, что православие приняли бабушка Владимира – св. Ольга и его брат Ярополк, то есть еще до княжения Владимира в Киеве имелась христианская община.

Закрепиться на земле Крыма русским не удалось. В начале XII века черниговский князь Олег Гориславич, известный читающей публике по «Слову о полку Игореве», вернул Тмутаракань византийцам, а именно своему покровителю императору Алексею Комнину (1081–1118). Вероятно, Византия получила также Степной Крым, потому что после разгрома хазар здесь не жили кочевники. Впрочем, мнения ученых по этому вопросу различны, и на исторических картах степной Крым в эту эпоху оставляют нейтральным.

На сей раз бывшее Боспорское царство находилось в составе Византийской империи около ста лет. В 1204 году западноевропейские крестоносцы взяли Константинополь, и империя навсегда распалась. То, что впоследствии называлось «Византией», стало осколком греческого православного царства. Крым был утрачен. Часть полуострова какое-то время подчинялась православной Трапезундской империи. Эта империя возникла на южном берегу Черного моря после распада Византии. К тому времени в Крым просочились кипчаки – далекие потомки скифов. Это были сероглазые блондины, говорившие по-тюркски. За цвет волос русичи прозвали кипчаков половцами (полова – рубленая солома). Впоследствии кипчаки станут одним из племен, входивших в состав Крымского ханства.

Сперва половцы враждовали с русичами и византийцами, но постепенно из врагов превратились в друзей и включились в систему черноморской торговли. В 1222 году в Крыму высадился десант турок-сельджуков. Против него выступили кипчаки, греки и русичи (какой-то русский князь, имя и деяния которого даже не сохранились в летописях, привел свою дружину половцам на подмогу; по нашей гипотезе, это был галицкий князь Мстислав Удатный, который именно в этот период «исчез» из поля зрения летописцев и обретался непонятно где). Сельджуки разбили войска коалиции, но на полуострове удержаться не смогли: путь для мусульман был сюда пока что закрыт.

В 1223 году в Крым пришли монголы. Конный корпус Субэтэй-багатура разграбил купеческие фактории и отдохнул в привольных степях. Против монголов выступили кипчаки и русские, но потерпели поражение на реке Калка (считается, что это р. Кальмиус возле современного Мариуполя). Поражение не сломило кипчаков, они 13 лет воевали с монголами, пока в 1236 году на Волгу не вышла новая армия Батыя и Субэтэй-багатура.

Последствия великого западного похода монголов были ужасны для всей Восточной Европы. В 1236 году потерпела поражение и прекратила существование Волжская Болгария – обширное и богатое мусульманское царство. В 1237–1238 годах подверглись уничтожению армии и города Северо-Восточной Руси. В 1239–1240 гг. монголы истребили днепровских кипчаков и покорили Крым. Тогда же была разгромлена Юго-Западная Русь. Возможно, русских уничтожали именно как половецких союзников.

В результате походов Батыя возникло огромное государство с условным названием «Золотая Орда», правителя которой русские именовали царем, то есть императором. В новом мире степняки были лидерами, а славяне – младшими партнерами. Это не означало непримиримых противоречий. Отношения между евразийскими кочевниками и славянами гораздо сложнее, чем просто вражда или дружба. Скорее это – взаимопроникновение. Но тот, кто доминировал в этом симбиозе, получал гораздо больше выгоды и почета, чем тот, кто подчинялся. Сперва доминировали монголы. Затем, когда они растворились в массе тюркских кочевников, инициатива перешла к славянам. Не все кочевники смогли с этим смириться. В числе самых непримиримых оказались крымские татары, истории которых и посвящена эта книга.

3. Ногаи

Крым стал одним из уделов золотоордынских принцев. Происхождение современного названия полуострова в точности неизвестно. Одни авторы полагают, что Крым означает «ров» или «окоп» (в переводе с чагатайского диалекта), другие – «вал» или «холм» (в переводе с кипчакского). Историю вопроса подробно разбирает В. Д. Смирнов, но он не в состоянии сделать окончательный вывод. Из всех объяснений можно заключить, что подлинный смысл названия «Крым» мы вряд ли поймем. Его не знают и сами крымские татары. Впрочем, кипчакская версия названия «Крым» предпочтительнее, ибо название «Крым» появилось всё же до того, как до этой страны добрались чагатаи.

Впервые название «ал-Кирим» встречается в сочинении сирийского эмира, историка и географа Абу-л-Фиды «Книга упорядочения стран», законченном в 1321 году. В этом сочинении дается краткое описание Крыма и его городов. Географические зоны Абу-л-Фида разделяет вслед за греческими учеными на «климаты» (ал-иклим). Нужно отметить, что южная часть Крыма тоже носила в византийские времена название Климаты. Но никому из ученых не приходило в голову, что позднейшее «Крым» могло быть искажением этого названия.

…Степную часть полуострова после нашествия Батыя довольно быстро заселили пришлые племена монголоидного происхождения. Нужно сказать, что монголоиды вообще изменили этнический облик Великой степи после западного похода Батыя. Кипчаки, населявшие пространство от Иртыша до Дуная, были физически истреблены или вынуждены эмигрировать. Много их бежало на Русь. Хотя Золотую Орду называли какое-то время Кипчакским ханством, это не совсем верно. На смену кипчакам с востока пришли новые народы. Разумеется, то же было в Крыму как одной из ордынских областей. Потомки половцев населяли всего лишь малую часть Степного Крыма. Остальные угодья заняли пришельцы. Они были коренасты, имели монгольское веко и желтоватую кожу, но при этом говорили на языке покоренных племен, то есть по-тюркски. Эти пришельцы имели два центра. Один находился в современном Западном Казахстане. Здесь жило сильное племя мангыт, считавшее своими предками монголоязычных мангутов. Другой центр возник в Причерноморье. В XIII веке здесь правил могущественный темник Ногай, который возводил и свергал ханов. Темник – начальник тумена, генерал или, точнее, генерал-губернатор, не принадлежащий к семье ханов. Тумен – это и десятитысячный корпус в монгольской армии, и территория расселения этого корпуса. Одним из таких темников был Ногай.

Его правление настолько впечатлило мангытов и родственные им племена, что они приняли имя темника в качестве названия народа и стали именоваться ногаи. Это не единичный случай для степняков. Например, в XI столетии часть туркмен стала называться сельджуками в честь вождя Сельджук-бека. В XIV веке возник народ османов, тоже назвавший себя в честь любимого вождя.

Правда, в итоге темник Ногай поднял мятеж против ханской власти и был убит в сражении (1299), причем убийцей стал русский ратник. Но смерть на поле боя не умалила уважения степняков к своему герою: название «ногаи» сохранилось в истории. Этот народ займет Крым, степи Нижнего Дуная до Астрахани и современный Западный Казахстан. Впрочем, это произойдет позже. А пока Крым, как и все другие владения Ногая, достался законным ханам Золотой Орды. Хроники и монетные данные свидетельствует, что здесь правили потомки царевича Тогай-Тимура (брата Батыя).

Золотая Орда оказалась очень сильным в военном отношении, но крайне нестабильным образованием. Технологий управления огромными территориальными пространствами Евразии тогда не существовало, степные империи были недолговечны. Не имелось ни телевидения для государственной пропаганды, ни мобильной связи, ни скоростных средств передвижения. Следовательно, отсутствовали прочные системные связи между людьми, живущими на окраинах государства.

Постепенно западная и восточная части Золотой Орды перешли в состояние враждебности друг к другу. Крым был центром западных улусов, Казахстан и Сибирь – восточных. Одно время их цементировал центральный улус на берегах Волги, жители которого назывались узбеками в честь одного из самых успешных ханов Золотой Орды. Правление Узбека (1312–1341) воспринималось как золотой век.

Он оказался недолог. Узбеку наследовал «добрый царь» Джанибек (1341–1356), которого убил собственный сын, после чего в Орде наступила смута. Бывшие владения Ногая – Крым, Дон, Приднепровье – объединились вокруг темника Мамая, который правил через подставных ханов. В Сибири и Казахстане взял власть Тохтамыш – законный хан-чингисид, которому первое время помогал знаменитый среднеазиатский завоеватель Тимур(1370–1405). Центральный «узбекский улус», расположенный на Волге, оставался спорной территорией, причем часть Поволжья – земля древних булгар – выделилась в самостоятельный удел. Это были контуры грядущего распада Золотой Орды, который произойдет в XV веке.

В XIV столетии итог оказался достаточно неожиданным. Великий князь московский Дмитрий Донской(1359–1389) разбил Мамая на Куликовом поле, выступая как союзник Тохтамыша. В свою очередь Тохтамыш захватил владения Мамая, включая Крым, и объединил Золотую Орду. Сам Мамай потерпел поражение даже без боя. Его воины сошлись с армией Тохтамыша на берегах реки Калки в районе современного Мариуполя. Однако, увидев перед собой законного хана, они соскочили с коней и распростерлись перед ним, а Мамай в один миг остался без войска. Темник бежал к своим друзьям-генуэзцам, которые легко его предали. По слухам, Мамай был убит и скормлен свиньям. Однако его потомки уцелели, и через полторы сотни лет один из них стал русским царем.

Тохтамыш показал себя неблагодарным союзником. Он напал на Дмитрия Донского, разграбил Москву и заставил русских платить дань (1382). Затем набросился на Тимура, но этот шаг оказался роковым. Тимур разгромил Тохтамыша в двух войнах, а затем разорил и разграбил Поволжье (1395), что серьезно подорвало могущество Золотой Орды. Впрочем, кочевая империя всё еще была слишком сильна для своих соседей.

Тохтамыш скрылся на Днепре со своими сторонниками, а Тимур поставил правителем Орды одного из своих подручников – мудрого темника Идиге из племени мангыт. В русских летописях этот темник известен под именем Едигея. Он был ногайцем из степей Западного Казахстана, но имел интересы на западе Орды и переселил в Крым большое число своих соплеменников, чтобы укрепить границу. Сделать это было необходимо. К тому времени западные владения Орды – Валахия и Молдавия – отделились от нее. В XIV веке туда переселились предки румын, которые и создали на этой территории собственные княжества, причем в Валахии они перемешались с потомками половцев, а в Молдавии – со славянами. В то же время западнорусские земли поделили между собой Литва и Польша. Границы Золотой Орды на этом направлении оказались обнажены. Вероятно, поэтому Едигей делает Крым и Поднепровье новым рубежом обороны, ибо о планомерном наступлении на запад нечего было и думать.

Но и Крым принадлежал Орде далеко не весь. Бесконечными распрями кочевников воспользовались греки и генуэзцы. Первые создали в горах к северу от Херсонеса княжество Феодоро или Мангуп. Оно располагалось на землях бывшей Крымской Готии. Вторые основали торговые фактории на южном берегу полуострова, постепенно прибрали к рукам города, населенные греками и евреями, и установили собственные порядки. Среди этих городов – Чембало (Балаклава), Солдайя (Судак) и Кафа (Феодосия). На кубанском берегу предприимчивые купцы захватили Тамань, а в устье Дона – город Тана. Эта колониальная империя купцов-авантюристов начала складываться еще в годы могущества Орды, когда генуэзцы вытесняли греков из торговли и пытались захватить греческие поселения там, где это было возможно.

Ордынские ханы то сотрудничали с генуэзцами, то враждовали. Например, Джанибек в свое время осаждал Кафу, а поскольку не мог взять, перебросил через стену труп, зараженный чумой. Эта болезнь как раз свирепствовала в Орде. Последствия биологической войны были ужасны. Купцы на своих кораблях занесли вирус чумы в Европу, и в 1348 году там разразилась эпидемия «черной смерти», после чего кружным путем ее занесли на Русь через Новгород. Но генуэзская торговая империя в Крыму продолжала существовать и во времена чумы, и в эпоху ордынской «замятни», последовавшей за убийством Джанибека.

* * *

Едигей на короткое время укрепил Орду и даже напал на Москву (1408), но взять ее не смог. Московцы заплатили громадную дань в размере трех тысяч рублей, и темник отошел в степь. Однако властью темника были довольны не все.

В 1410 году в Золотой Орде разразилась война: против ногаев восстали поволжские узбеки, и Едигей был свергнут. Сперва он бежал в Хорезм, а потом объявился на северном берегу Черного моря, укрепился в Крыму и Поднепровье, даже разорил Киев, принадлежавший в то время Литве. Лишь в 1419 году Едигей погиб в борьбе с соперниками, а его улус распался. Однако именно этот темник может считаться подлинным основателем Крымского ханства. Он объединил западных ногаев и превратил степную часть Тавриды в центр нового княжества. Другие политики шли по его следам, и вскоре они создадут то самое ханство, название которого войдет в учебники.

4. Литва, Орда и Русь

История возникновения Крымского государства скудно освещена в источниках. Есть несколько версий. Согласно одной, ханство возникло в 40-е годы XV века, согласно другой – в 30-е. В действительности годом создания татарского государства в Крыму можно считать 1428-й. Это следует из расстановки сил в Восточной Европе, которая соответствовала сообщениям ряда литовских хронистов о начале Крымского ханства.

Предание гласит, что рождение ханства произошло в последние годы правления великого литовского князя Витовта (1392–1430). Витовт (или Витаутас) унаследовал западнорусские земли, захваченные его предшественниками, и претендовал на Крым. Великое княжество Литовское было довольно оригинальным образованием. Его элиту составляли литовцы из племен жемайты и аукшайты, которые удачно воспользовались дезинтеграцией Руси вследствие усобиц и нашествия татар и возглавили борьбу русичей против ордынского ига, чем снискали популярность. В первой половине XIV столетия литовцы захватили Гродно, Полоцк, Чернигов и Киев, то есть значительную часть государственного образования, которое принято называть «Киевская Русь». Витовт присоединил к этим захватам Смоленск. Крайний запад Руси взяли поляки, они захватили Галич и часть Волыни с городом Владимиром. Поляки давно приняли католичество и притесняли русское православное население захваченных земель. В Литве ситуация была сложнее. Многие родичи Витовта принимали православие и даже носили русские имена. Сам князь долгое время колебался и был крещен трижды: первый раз как католик, второй – как православный; затем вновь обратился в латинскую веру. Вместе с ним католиками сделались многие литовские паны, причем постепенно они склонялись в сторону Польши. Одной из причин была привлекательность западной модели для местной знати. Русское общество от Москвы до Львова было обществом лично свободных людей, которые могли передвигаться по стране и предлагать свои услуги работодателю или хозяину земельных владений. Запад был страной крепостных крестьян и свободных феодалов. Такая модель была притягательна для представителей правящего слоя. Поэтому литовские князья охотно принимали католичество и перенимали привычки своих западных коллег: закрепощали крестьян и требовали для себя привилегий. При Витовте эти процессы только начинались, причем на союз с католиками литовский князь пошел вынужденно. В 1399 году темник Едигей нанес литовцам страшное поражение в битве на реке Ворскле. Ордынцы могли вовсе уничтожить Литву, и потому Витовт попросил поддержки у Польши. Помощь была оказана, но не бескорыстно: в западнорусские земли стали проникать идеи, политические принципы и культурные стандарты. Литва постепенно превратилась в младшего партнера польской короны.

С ордынцами Витовт вел очень тонкую игру. Поскольку в Золотой Орде начались смуты, великий князь литовский пытался возвести на ханский трон своих ставленников. Возможно, он планировал оторвать часть ордынских земель и присоединить Крым с его богатыми торговыми городами. Это позволило бы Литве расшириться до естественных границ и создать державу от моря до моря. Но этому помешал еще один игрок, возникший словно из ниоткуда на восточной окраине русского мира.

Этот игрок назывался «Москва». Между Окой и Волгой сохранился очаг ортодоксального православия, сюда бежали русские из Львова и Киева. В то же время было много переселенцев из Орды, прежде всего кипчаков, которые не хотели принимать ислам и легко интегрировались в русское общество благодаря сходному расовому типу. Следовательно, в Москве оказалось достаточно людей для противостояния католицизму. От монголов они восприняли передовые на тот момент армейские уставы и тактические принципы боя: комбинированные атаки конных стрелков и тяжелой кавалерии. Следовательно, восточные русичи были серьезным противником на полях сражений.

И всё же их можно было задавить числом. Если бы Литва и Орда объединили усилия, православному Великому княжеству Московскому пришел бы конец. Поэтому московские правители тоже пытались внести дезорганизацию в Орду и поддерживали одну партию против другой. Вскоре это приведет к неожиданным результатам. Но тут мы подходим вплотную к истории создания Крымского ханства, и нам нужно изменить степень приближения, рассказав о первом правителе Крыма, который вдруг появился на политическом небосклоне, сочинил для себя престижную генеалогию и основал династию. Звали этого политика Хаджи-Гирей, и он был ставленником литовцев.

1. Юный принц

Биография Хаджи-Гирея окутана покровом тайны. Неясно всё, начиная с имени и заканчивая происхождением первого крымского хана.

Хаджи, по мусульманским понятиям, – это человек, совершивший хадж, паломничество в Мекку к священному храму Кааба. Следовательно, основатель Крымского ханства был паломником и успел сходить в Мекку на богомолье. Впрочем, одно из преданий говорит, что Хаджи назвали в честь опекуна, совершившего когда-то паломничество. Однако в любом случае первая часть подлинного имени хана изначально была совсем другой. Настоящим именем Хаджи-Гирея, как полагает В. Д. Смирнов, было Даулат-берды. Эта гипотеза основана на монетных данных.

Вторая часть – Гирей – тоже наводит на размышления. Как известно, эта приставка через некоторое время стала родовым именем или «фамилией» всех крымских ханов. Почему это произошло и что она означает?

Начнем с того, что транскрипция слова «гирей» различна. Некоторые современные ученые предпочитают написание «Герай», в русских летописях пишут «Гирей» или «Кирей», а в османских хрониках – «Гирай», что близко к русскому варианту. Поэтому мы оставим привычное «Гирей», как достаточно близкое к оригинальному звучанию.

Но что означает это имя? Оно не мусульманское и, возможно, даже не тюркское. Одно время бытовала гипотеза, что перед нами – вариант какого-то литовского прозвища, потому что Хаджи-Гирей в юности долго жил в Литве. Согласно легенде, юного Хаджи преследовали враги. Его спас какой-то литовец-простолюдин по имени Гирей. Впоследствии хан из благодарности принял имя своего спасителя. Но эту гипотезу следует признать несостоятельной. Имя Гирей мы встречаем у одного из казахских ханов в XV веке. Следовательно, оно – евразийского, степного происхождения, а отнюдь не литовского. Возможно, перед нами – вариант названия одного из монгольских племен, кераитов или кереев.

В XII веке кераиты – большое монголоязычное племя Центральной Азии. Его покорил Чингисхан. Кераиты влились в состав монголов, но растворились не до конца. Часть их переселилась на запад, в Семиречье, и там среди казахов сохранилось как сеок (кость, племя). Другая часть ушла к узбекам. Нет ничего невероятного, что какие-то кераитские роды в составе ногаев достигли Крыма. Один из их представителей – Хаджи – выдвинулся и достиг власти. Но кераитов в Крыму было ничтожно мало, поэтому представители других племен прозвали юного Хаджи Кирей или Гирей, в знак принадлежности к этому племени. Конечно, это всего лишь гипотеза, но более убедительного объяснения нет.

* * *

В 10-е годы XV века Крым был ареной борьбы между темником Едигеем, законными ордынскими ханами и Литвой. Шайки степных удальцов рыскали повсюду, стабильности не было, одни племена выигрывали, другие терпели поражения, чтобы выиграть завтра. Часть кочевников бежала на север, в ничейные степные земли, другие уходили в Литву.

Одним из таких беглецов стал юный Хаджи-Гирей. Он бежал с братом Джанай-огланом и старым слугой. За ними гнались люди из какого-то враждебного племени. Беглецы достигли реки – вероятно, Днепра. Преследователи осыпали их стрелами, одна из них убила коня Хаджи-Гирея. Старый слуга отдал Хаджи своего скакуна, но не смог переплыть реку и утонул. Гирей и Джанай форсировали Днепр, выбрались на другой берег и ускакали. На третий день юноши наткнулись на некоего бродягу. Тот стал расспрашивать, кто они и откуда. Беглецы сообщили, что едут из Крыма, где началась смута, и хотели бы проникнуть куда-нибудь в спокойную страну – например в Астрахань. Бродяга накормил их хлебными ошурками из грязного мешка и обещал показать дорогу, а ночью увел коней и оставил беглецов умирать в степи.

Они бродили два дня, а потом разминулись. Предание гласит, что Джанай-оглан прибился к купеческому каравану и уехал в Астрахань, а Хаджи-Гирей наткнулся на кочевье татар и устроился прислуживать местному шейху – суфи. Шейх относился к юноше довольно хорошо, зато его жена постоянно докучала оборванцу Хаджи-Гирею.

– Ну, ты, парень! Почему не лежишь на голой земле?! Если будешь спать на мягкой соломе, испортишь наше добро!

Скорее всего сам Хаджи вспоминал впоследствии об этих временах, и его рассказ дошел до потомков.

Так юноша провел шесть лет, после чего был найден крымскими татарами и возведен на трон. Но это лишь одна из сплетен, причем не самая достоверная. Согласно другой, его подобрали литовцы, и какое-то время Хаджи провел при дворе великого князя Витовта. Вероятно, обе версии просто дополняют друг друга.

Предки Хаджи неизвестны. Одни историки называют его внуком Тохтамыша, другие – потомком нояна Тогай-Тимура, сына Джучи и брата Батыя, поскольку представители этой семьи одно время правили Крымом в качестве губернаторов. Обе версии противоречат друг другу при внимательном сопоставлении генеалогий. Очень похоже, что Гирей – просто самозванец. В мусульманских странах бывали случаи, когда люди с вымышленной генеалогией становились основателями империй. Например, еврей Убейдулла, живший в X веке, объявил себя потомком дочери пророка Мухаммеда – Фатимы. Он сумел убедить в этом своих сторонников и основал громадную державу Фатимидов, простиравшуюся от берегов Евфрата до Тунисского залива. Тогда же в Иране возникла держава самозванцев Буидов, основатели которой объявили себя потомками персидских царей. В XIII столетии египетские мамлюки держали при себе подставных халифов Аббасидов, происхождение которых, как полагает академик В. В. Бартольд, тоже очень сомнительно.

Скорее всего Хаджи-Гирея, после недолгого пребывания у степного шейха (вряд ли оно продолжалось шесть лет), пригрели литовцы. Великий князь Витовт, хитрый и опытный политик, решил сделать из юноши при удобном случае «карманного» хана. Литовец держал при себе нескольких таких ханов для различных комбинаций на территории Золотой Орды. В итоге Хаджи-Гирею повезло больше других.

Непонятно другое: как литовцы нашли его в юрте суфи и почему именно на этого юношу пал выбор. Может быть, хитрый шейх надоумил Хаджи выдать себя за чингисида, обучил его, а потом отвез в Литву?

Затем Хаджи-Гирея воспитывали при литовском дворе, одновременно ведя переговоры с представителями крымских племен. Крымцам сообщили, что в Литве живет потомок Чингисхана. Верили в это крымцы или нет, но однажды легенда пригодилась.

Счастливый случай представился Хаджи-Гирею через несколько лет. Но прежде чем рассказать о восхождении Хаджи на престол, нужно немного поговорить о золотоордынской смуте и расстановке сил в этой империи. Заметим, что это – лишь одна из версий событий, которая кажется автору наиболее логичной. На самом деле таких версий бытует несколько, и каждая стала предметом научной дискуссии.

2. Четыре племени Крыма

В первой четверти XV столетия за власть в Золотой Орде боролись три крупные силы. Одни племена объединялись вокруг Улу-Мухаммеда (Большой, или Старший, Мухаммед). Это были «узбеки», жившие на Средней Волге, и казанские татары. Его противниками стали т. н. «большие» ногаи, жившие в Западном Казахстане. Они выдвинули в ханы Кучук-Мухаммеда (Малый, то есть Младший, Мухаммед). Наконец, третий центр силы образовался в Крыму, где племенами западных, днепровских ногаев правил сперва Едигей, а затем сыновья Тохтамыша. Едигей представлял постоянную угрозу Литве, но после его смерти в 1419 году опасность не исчезла. Крымские племена по-прежнему грабили Литву.

Естественно, Витовт поддержал Улу-Мухаммеда и помог ему занять ордынский трон. Великий князь литовский преследовал тройную цель: обезопасить себя, расправиться с крымцами и вместе с Улу-Мухаммедом разгромить Москву.

С помощью того же Витовта Улу-Мухаммед утвердился в Крыму, но выяснился неприятный для литовцев факт: ордынский хан не мог контролировать окраины своих владений, и татарские шайки продолжали нападать на Литву. Эти шайки получили название казаков – вольных кочевников, которые подчиняются только своим атаманам.

На собственно Крымском полуострове местные кочевники попытались стабилизировать обстановку. Степную часть Крыма занимали четыре крупных племени. Три из них были ногайскими, то есть вели род от монголов, и одно – местным. Первые три племени назывались ширин, баарын, аргын. Четвертое, самое слабое, именовалось кипчак. Имелись и другие племена (например, остатки мангытов), но эти четыре считались главными. Они составили нечто вроде племенной федерации, чтобы покончить с беспорядками и навязать свою волю слабым. В ее состав не вошли еще одни жители Крыма – мангыты. Во времена Едигея это племя было самым главным в Золотой Орде, из него происходил и сам темник; но уже в эпоху Улу-Мухаммеда в Орде возвысились ширины – близкие родичи и соперники мангытов. К этим ширинам принадлежал могущественный советник ордынского хана Улу-Мухаммеда – Тегенэ, или Таган-мурза. Мангыты оказались скомпрометированы родством с Едигеем. Видимо, поэтому новые люди, управлявшие Золотой Ордой, и решили задвинуть их на второй план.

Власть ордынского хана не была ни прочной, ни стабильной. Улу-Мухаммед занимал великоханский престол по меньшей мере трижды (1419–1423, 1426, 1428), а в периоды упадка совершал набеги в Поволжье против Кучук-Мухаммеда, занимая разные части Орды. Всякий раз его правление сопровождалось смутами и усобицами.

Из этих отрывочных сведений мы можем, тем не менее, выстроить хронологию жизни Хаджи-Гирея. Вероятно, он бежал на берега Днепра в 1422 или 1423 году, когда в Крыму бушевала война между сыновьями Едигея и их врагами из Золотой Орды. В это время Улу-Мухаммед в очередной раз пытался вернуть крымские степи. Пару лет, если не меньше, Хаджи прожил у степного шейха. К тому времени Улу-Мухаммед был свергнут соперниками, и Витовту пришла в голову мысль воспитать самозванца. Хаджи подобрали и переправили в Литву. В 1428 году Улу-Мухаммед ненадолго воцарился в Орде, но был опять свергнут Кучук-Мухаммедом. Этот момент и оказался решающим. Советник ордынского «царя» Тегенэ-мурза бежал после переворота к своему племени ширин – в Крым. Погоня дышала в спину: похоже, следом на полуостров вторглись конные отряды Кучук-Мухаммеда.

Именно тогда и сложились условия для воцарения Хаджи-Гирея. Тегенэ еще во времена Улу-Мухаммеда сносился с литовцами. Видимо, на этот раз он обратился к Витовту за помощью. Возник план отколоть Крым от Золотой Орды, где воцарился Кучук. Сепаратистам потребовался вождь. Им-то и стал Хаджи-Гирей, воспитанный литовцами. Хаджи не принадлежал ни к одному из крымских племен, а значит, возникла гарантия некоего паритета власти. Этот паритет и стал основой для образования крымско-татарской федерации. Главным советником Хаджи-Гирея сделался Тегенэ, а значит, перевес над остальными всё же получило племя ширин. Оно сохраняло преобладание на протяжении более чем столетия, после чего уступило первенствующую роль другому ногайскому племени – мансур, которое переселится в Крым гораздо позже. Крымских мангытов отодвинули от власти.

Подробности воцарения Хаджи неизвестны. Возможно, его привели в Крым литовские войска, но большинство сторонников составили местные татары: ширины и другие племена. Они собрали 16 000 всадников и выступили против приверженцев Кучук-Мухаммеда. Те были изгнаны, Крым превратился в самостоятельный улус, а Хаджи-Гирей сделался ханом. Он занял город Солхат, или Старый Крым, который считался столицей ордынского наместничества на полуострове. Другой резиденцией стала расположенная на скале Еврейская Крепость – Чуфут-Кале. Крымцы переименовали ее в Кырк-Ер. Это название встретится нам не раз.

Новое ханство было относительно невелико. Видимо, часть степных земель по Днепру пришлось уступить Витовту. На юге сохранились генуэзские колонии, которым никто не мешал заниматься торговлей и расширять владения. В Готии по-прежнему существовало византийское княжество Феодоро, или Мангуп.

* * *

Оговоримся еще раз: это – лишь одна из гипотез воцарения Хаджи-Гирея; непротиворечивая версия, сотканная из разных источников. Есть и другие версии. Согласно одной из них, воцарение хана случилось уже после смерти Витовта, в 1440 году. Но тогда мы имеем дело с букетом хронологических неурядиц и вступаем в конфликт с прямыми упоминаниями хронистов, что воцарение Хаджи произошло во времена Витовта. Похоже, это была последняя крупная авантюра великого литовского князя. В 1430 году он умер, будучи глубоким старцем. Крым сделался вассалом Литвы.

3. Война с Генуей

Сведения летописей, рассказывающих о начале истории Крымского ханства, очень туманны. Например, по одной из версий, мурза Тегенэ лишь в 1430 году перешел на сторону Хаджи после напряженных переговоров. Но это не меняет сути. К моменту смерти Витовта ханом Крыма являлся Хаджи-Гирей, и его положение не являлось стабильным.

Вскоре после своего воцарения Хаджи столкнулся с генуэзцами. Причина конфликта банальна. Обе стороны хотели установить контроль над всей территорией полуострова, чтобы обладать его ресурсами. С экономической точки зрения это представлялось важным. Для генуэзцев обладание степной частью Крыма с ее отарами овец и соляными месторождениями означало продовольственную безопасность, а для татар захват южной части полуострова помог бы установить контроль над черноморской торговлей.

Непосредственным поводом к войне стал союз, заключенный Хаджи-Гиреем с княжеством Мангуп. Это произошло примерно в 1433 году. В то время Мангупом правил деспот (титул независимого греческого правителя, который в табели о рангах стоит ниже императорского) Алексей. Мангуп нуждался в прочном тыле, а татары – в соседе, который обеспечивал бы их продуктами земледелия и ремесла, ибо сами кочевники не были способны удовлетворить эту потребность. Обнадеженный новым союзом, деспот начал наступление на греческие города Крыма, захваченные Генуей в смутную пору.

Он собрал войско (чуть больше тысячи бойцов), взял крепость Чембало (Балаклаву) и пошел на другие города крымского побережья.

Нелишне отметить, что этот маленький отряд занял город только по одной причине: против генуэзцев восстало местное население, которое относилось враждебно к своим католическим завоевателям.

С другой стороны, генуэзские города были прекрасно укреплены и снабжены гарнизонами, то есть обладали ресурсами для того, чтобы держать покоренное население в повиновении. Кроме того, существовало постоянное морское сообщение с метрополией. Узнав о выступлении греков, генуэзцы послали гонцов на родину с просьбой о помощи.

Ресурсы богатой и многолюдной Республики Сан-Джорджо (так называли Геную, в отличие от Венеции, которая называлась Республикой Сан-Марко; св. Георгий считался покровителем генуэзцев, а св. Марк – венецианцев) были гораздо обширнее, чем у маленького княжества Феодоро. К тому же генуэзцы были тесно связаны с Великим герцогством Миланским, которое в то время доминировало в Северной Италии. Периодически Генуя входила в его состав, что давало военные и торговые преимущества. Италия была исключительно густо населена, что позволяло авантюристам набирать огромные армии. Достаточно вспомнить рассказ Макиавелли об итальянском кондотьере из Лукки Каструччо Кастракани, который примерно в ту же эпоху собрал войско в 80 000 солдат. А ведь это мелкий политик, не претендовавший на власть во всей Италии. Конечно, далеко не все кондотьеры согласились бы ехать в Крым, но силы итальянцев и Мангупа, обладавшего тысячей бойцов, были несоизмеримы.

Нет ничего удивительного в том, что порыв греков скоро выдохся. Летом 1434 года к берегам Крыма прибыла генуэзская гребная флотилия с войском, которым командовал капитан Карло Ломеллино (капитаном в те времена называли полководца, командовавшего на самостоятельном театре войны; сейчас мы называем таких военачальников генералами). В его армии имелось 6000 солдат с самым современным вооружением: 1300 арбалетчиков, сотня кавалеристов, остальные – пикинеры. В Крыму к ним присоединились местные ополченцы, так что всё войско составило девять или десять тысяч солдат. Разумеется, греки не имели против них никаких шансов. Время для похода генуэзцы выбрали идеальное: море было спокойным, погода – солнечной. Они взяли штурмом Чембало, причем устроили в городе грабеж и резню. Затем подошли к порту Каламита – он принадлежал грекам и служил морскими воротами княжества Феодоро. Каламиту византийцы оставили без боя – видимо, неравенство сил было подавляющим. Генуэзцы сожгли порт и вернулись в Кафу. Но тут дал знать о себе крымский хан. Хаджи-Гирей считал греков своими друзьями и воспринял нападение на них как личное оскорбление. Генуэзцы послали в резиденцию хана – Солхат, или Старый Крым – послов, которые были убиты по приказу Хаджи. Война стала неизбежной.

Ломеллино отправился на север через горы Тавра, чтобы захватить Степной Крым. Поход завершился провалом.

Причины просты до банальности. Конечно, европейская армия в то время была современной, но татарская – самой передовой. Основой крымского военного уклада был монгольский боевой устав. Это означало, что главной силой являлись конные лучники. Так и воспринимали наследников Чингисхана в исторической литературе того времени, а один армянский средневековый автор, Магакия, даже назвал книгу, рассказывающую о монголах, «История народа стрелков».

Монгольские луки были сложносоставные, с обратным изгибом. Чтобы натянуть тетиву до уха, требовалась огромная сила и годы тренировок. Гулямы (гвардейцы) среднеазиатских правителей могли натянуть монгольский лук только до груди, а это значит, что стреляли они на более близкое расстояние. Кроме того, монголов отличали меткость и скорострельность. Говорят, они метали стрелы из своих тугих луков на 700–800 метров и попадали точно в цель, не подпуская противника и уничтожая его с безопасного расстояния. При этом пять стрел еще находились в полете, когда монголы выпускали шестую. То есть на врага обрушивался смертоносный ливень со скоростью (да простит читатель такое сравнение) автоматных очередей. При этом монголы обладали прекрасной организацией. Они были сведены в десятки, сотни, тысячи и тумены, причем каждое подразделение прекрасно знало свою задачу. Против такого противника враги не имели шансов и погибали даже при столкновениях с небольшими армиями монголов.

Крымцы унаследовали эту тактику и боевой порядок, но несколько деградировали по сравнению с эпохой Чингисхана. Армия Монгольской империи имела на вооружении не только кавалерию, но также военных инженеров и осадные корпуса. Она могла при необходимости формировать пехоту и обслугу из пленных. Такие подразделения назывались хашар – толпа. Крымские татары утратили эти навыки и обладали только кавалерийскими частями. В XV веке они представляли грозную боевую силу при столкновении в поле, но уже тогда не умели брать крепости. По мере развития артиллерии и фортификации это станет приводить ко всё большей отсталости, пока татары не превратятся в заурядных степных грабителей. Впрочем, до этого еще далеко.

Итак, главной силой татар оставались конные лучники, которые умели поражать врага на скаку. Из холодного оружия у черни имелись только ножи, чтобы добивать раненых. Редко кто был обладателем нагрудника из металла или кожи. Лучшее вооружение имелось только у родовых вождей и их дружины: сабли, щиты, шлемы и панцири.

Интересен вопрос о численности монголов и татар. Нужно отмести расхожий западный миф о «несметных ордах» кочевников. Это продолжение античных сказок о неисчислимых восточных воинствах. Когда греки воюют с греками или римлянами, в источниках дается более-менее реальное соотношение сил. Но чем дальше греки и римляне уходят на восток, тем больше фантазий. Еще Геродот числил в войсках Ксеркса 1 000 700 человек. Столь же громадные силы персов обращал в бегство Александр Македонский. В донесениях европейских полководцев, сражавшихся со славянами и татарами, мало что изменилось. В битве при Грюнвальде в 1410 году мы видим, что число поляков, русских и татар составляет порядка пяти миллионов бойцов, которым противостоит несколько десятков тысяч немцев. Кроме того, по страницам хроник гуляют сказочные цифры монгольских подразделений. Ученый поляк Матвей Меховский сообщает в «Трактате о двух Сарматиях», что Батый повел на Европу полумиллионное войско в 1240 году. Да и численность крымских подразделений европейцы будут впоследствии сильно преувеличивать. Отчасти такова традиция, отчасти – следствие страха. Конные армии чрезвычайно мобильны, и складывается впечатление, что они появляются одновременно в разных местах. Но когда мы обладаем достоверной информацией, то бесчисленные орды сжимаются до размеров небольших отрядов в несколько тысяч или даже сотен бойцов.

Против армии генуэзцев Хаджи-Гирей смог выставить пять тысяч воинов, причем около тысячи из них – это греческая пехота из Феодоро.

Генуэзская армия растянулась по дороге. Она маршировала в направлении Солхата. Неподалеку от своей столицы ее встретил Хаджи-Гирей. Первым на врага напал авангард татар. Крымцы выстроились полумесяцем и стали обстреливать противников. Как только один отряд опустошал колчаны, его сменял другой, то есть на генуэзцев полился непрерывный дождь стрел. Это произошло раньше, чем они успели выстроиться, извлечь арбалеты и навести их на врага. Арбалеты были дальнобойным и точным оружием, но требовали длительной перезарядки. Татары не дали на это времени. Кроме того, они обходили врага, создавая опасность окружения. Кочевники накатывали волна за волной. Генуэзцев охватила паника, они бросились кто куда, даже не начав правильное сражение. Говорили, что крымцы перебили 2000 человек. Хаджи-Гирей приказал отрубить головы мертвецам и соорудил из них две башни, скрепив их известкой. Моду на такие трофеи ввел в свое время Тимур.

Возможно, конечной целью Хаджи-Гирея было сокрушить генуэзскую колониальную империю в Крыму, но – не получилось. Неудача постигла хана из-за смуты в Литве, которая наложилась на смуту в Орде. Поэтому Хаджи-Гирей просто предложил мир генуэзцам и обязал их выплачивать дань, а сам переключил внимание на север, откуда на него двигались войска соперников-татар. Их подстрекала враждебная Хаджи партия в Литве.

4. После смерти Витовта

В Великом княжестве Литовском начались междоусобицы. Враждовали две политические группировки: князя Свидригайло и князя Сигизмунда. Первый приходился братом польскому королю Владиславу Ягайле(1386–1434). Второй – Витовту. Оба претендовали на верховную власть.

Сигизмунд принял католичество и являлся, как бы мы сказали сегодня, убежденным «западником». Свидригайло – сын великого князя литовского Ольгерда(1345–1377) и тверской княжны Ульяны – был наполовину русским. Он тоже стал католиком, но считался покровителем православных. При этом князь был пьяница, слабый политик и скверный полководец. Однако он воспитал при своем дворе еще одного татарского принца – Сеид-Ахмата, который считался сыном Тохтамыша, и решил сделать на него ставку в борьбе за влияние в Крыму и всей Золотой Орде. Вероятно, законность воцарения Хаджи-Гирея вызывала сомнения у многих татар. Тем более что в Поднепровье кочевали другие племена монгольского происхождения, не признававшие власть новоиспеченного крымского хана. Одно из них – кунграты – признало Сеид-Ахмата как законного хана. Словом, литовцы предали Хаджи-Гирея и поддержали его соперника. Возможно, поддержка Сеида казалась более перспективной: он претендовал на всю Золотую Орду. Кстати, многие факты биографий Хаджи и Сеида перепутаны литовскими историками просто потому, что действительно имеют сходство: оба татарина воспитывались в Литве.

* * *

Последствия степной политики Свидригайло сказались очень быстро. Сеид вместе с войском кунгратов и примкнувших татарских казаков начал военные действия на границах Крыма. Война продолжалась пару лет. Наконец, примерно в 1434 году, то есть почти сразу после битвы при Солхате с генуэзцами, Сеид-Ахмат ворвался в Крым и разгромил сторонников Хаджи. Одной из причин успеха стало как раз то, что крымский хан отвлекся на войну с Генуей.

Хаджи проиграл Сеиду и бежал в Литву, где укрылся у Сигизмунда – соперника Свидригайло.

Победивший Сеид отдал Крым в управление одному из своих сторонников, Хайдару из племени кунграт, а сам включился в борьбу за всю Золотую Орду. Видимо, кунграты оттеснили ширинов от власти на полуострове. Тем временем в Золотой Орде политики играли по-крупному.

Сперва Кучук-Мухаммед и Сеид-Ахмат объединились против Улу-Мухаммеда и прогнали его к границам Московии (1437). Затем победители схлестнулись между собой, и Сеид отогнал Кучука за Волгу. В 1438 году Улу-Мухаммед обосновался в Казани и основал недолговечную династию местных ханов, которой сперва сопутствовал успех (хотя сам никогда не назывался Казанским ханом – он претендовал на власть во всей Орде). В одном из сражений Улу разбил московскую рать и взял в плен великого князя Василия II, за которого получил огромный выкуп. Это позволило стабилизировать положение казанской орды. Но на Средней и Нижней Волге, остававшейся вне границ Казанского ханства, произошла катастрофа. Жившие там узбеки оказались меж двух огней. Они не признали ни Кучука, ни Сеида. Разорительные братоубийственные войны привели к тому, что узбекский народ снялся и откочевал в степи Сибири и Центрального Казахстана. Здесь узбеки объединили вокруг себя местные племена, враждебные ногаям, и приняли власть Шибанидов – потомков Шибана, одного из братьев Батыя. Гегемония «больших ногаев» Кучук-Мухаммеда сразу ослабела, ведь они были теперь ограничены Западным Казахстаном и опустевшими берегами Волги. У ногаев оставались в руках два значительных города: богатая торговая Астрахань и военная ставка Сарайчик («малый дворец») на реке Урал.

Дальше на запад лежали земли Сеид-Ахмата. Он контролировал золотоордынскую столицу Сарай, расположенную где-то в районе Царицына – Волгограда, Донскую область и Поднепровье. Власть Сеида не была прочной. Воины требовали добычи, которую можно было взять с помощью грабежа. По этой причине Сеид предал Литву и стал совершать набеги на ее владения. В итоге хан стал зависеть от своих подданных больше, чем те от него. И – поплыл по течению.

Предательство Сеида ошеломило литовцев и вызвало раздражение. К тому времени победу в борьбе со Свидригайло одержал Сигизмунд (1432–1440). Он принял к себе Хаджи-Гирея, но до конца не доверял ему. Вероятно, крымский хан получил от Сигизмунда город Лиду с округой, где находился на положении не то почетного гостя, не то заложника. Ни открыто выступить против Сеида, ни поддержать Хаджи-Гирея Сигизмунд не решался. В 1440 году великий литовский князь был убит в результате заговора вельмож, которые считались сторонниками Свидригайло. Но главным выгодополучателем от убийства оказался сын Ягайла – Казимир (1440–1492). Он сделался великим князем литовским, а затем, в 1447 году, получил и польскую корону. Свидригайло отошел от дел и через некоторое время умер.

Так на востоке Европы сложился прообраз будущей Речи Посполитой. Ведущую роль в этом альянсе играли поляки, католики. Они смогли вовлечь в состав новой элиты литовскую и западнорусскую знать, которая постепенно принимала католичество и инкорпорировалась в состав европейского суперэтноса. То есть в западнорусских землях образовалась этническая химера, в которой совпали понятия «господствующий этнос» и «правящий класс». Господами были католики, подданными – православные. Многие простолюдины, недовольные такими порядками, бежали в Москву, где еще сохранялись древние вольности.

Вернемся к судьбе Хаджи-Гирея. Восхождение на литовский трон Казимира стало для него спасительным. Ягеллон вернулся к политике Витовта, то есть попытался превратить Крымский полуостров в вассальное владение и оторвать его от Орды. Тем более что Сеид-Ахмат оказался изменником и постоянно атаковал территорию Литвы и Польши.

Далеко не все крымские кочевники были довольны господством кунгратов. Племя ширинов сочло себя обойденным. Не нужно думать, что оскорблены оказались только старейшины племени. Степное общество было родовым, то есть весьма архаичным, и интересы рода совпадали с интересами его вождей.

Этим воспользовался Казимир. Он снесся с ширинами, и те обещали поддержать Хаджи-Гирея против кунгратов. Хаджи вторгся в Крым вместе со своими сторонниками, захватил Солхат и провозгласил себя ханом. Его главным советником сделался мурза из племени ширин. Кунгратов, как прежде мангытов, отодвинули от власти.

5. Государство и народ

Что за государство построил Хаджи-Гирей? Иногда его объявляют феодальным, что не соответствует действительности. Феодализм предполагает слаборазвитые города, наличие сословия крепостных крестьян и сложную иерархию господ и вассалов, основой которой является земельная собственность. Города в Крымском ханстве были развиты слабо, но крепостных не имелось вообще, а систему вассальных отношений заменял родовой уклад. Земля считалась собственностью рода. Так было заведено издавна. Историческое время в степи текло медленнее, чем в других регионах. Родовой уклад господствовал у скифов, его же мы видим в державе Хунну, у тюркютов, затем у сельджуков и монголов. Последние два примера особенно интересны. Захватывая оседлые регионы, сельджуки и монголы привносили туда родовые традиции. Земля по-прежнему считалась собственностью рода, а когда он разветвлялся, начинались распри между его ветвями. Вдобавок родовые владетели перемещались из княжества в княжество по «лествичному счету», в точности как наши князья времен Киевской Руси. Это не феодализм. Правильнее назвать такое общество архаичным или родовым. Архаический уклад вовсе не отменяет создания государства с его системой принуждения. Родовичи какое-то время способны уживаться с государственной властью. Более того, мы видим, что архаичные формы общежития остаются нетронутыми в ряде современных азиатских государств, соседствуя с использованием новых технологий управления и коммуникации. Наличие сотового телефона или европейского костюма совершенно не мешает многим казахам ощущать себя частью Среднего, Старшего или Младшего жуза из племени кунграт, найман, мангыт, меркит, аргын, кипчак… То же самое у узбеков, таджиков, туркмен. У них сильны элементы архаики, а ценой порядка оказывается авторитарная государственная власть. Эти пережитки обычно зовут феодальными, что в корне неверно.

Вернемся, однако, к государству, которое создал Хаджи.

Этим государством правил хан. Он являлся хозяином всего улуса, включая степи, города, лесные угодья и соляные копи. Однако, как в любом государстве, у него имелись личные владения и собственная прислуга. Зачастую грань между личным и государственным имуществом была очень тонкой. Одним из свидетельств суверенитета в тогдашнем мире была собственная валюта, то есть право чеканки монет. Монеты крымских ханов чеканили местные евреи, причем делали это отвратительно. Но само наличие валюты являлось свидетельством того, что ханы – самостоятельные правители. То есть перед нами не столько деньги, сколько инструмент внутригосударственной пропаганды.

Вторым человеком после хана являлся калга, то есть наследник. Им мог быть брат или сын хана. Калга должен был заручиться поддержкой главных племен. Каждое из этих племен возглавлял карача – старейшина. Карачей было четыре – по одному от ширинов, баарынов, аргынов и кипчаков. Когда они выступали согласованно, в стране царил порядок, а когда нет – начинались усобицы. Такое бывало часто. Исполнительную власть осуществлял малый диван (то есть совет, правительство; это персидское слово). В него входили мурзы (князья, родовая знать), высшие чиновники, которые ведали финансами и хозяйством, и муфтий – глава суннитов в Крыму, который, помимо религиозных дел, осуществлял шариатское правосудие через систему своих кади.

Кроме этого, в особых случаях ханы могли собрать большой диван или, говоря монгольским языком, курултай, собрание боеспособных воинов.

Вообще, в Крыму боролись две правовые тенденции. Первая – это яса или тёрэ – монгольский закон, «сдобренный» принципами родового права. Вторая – мусульманское законодательство: шариат. Во времена Хаджи-Гирея преобладало старое право – тёрэ, при его преемниках получил перевес шариат, но окончательного растворения кочевой евразийской культуры в мусульманстве так и не произошло.

Армия Крыма формировалась по ордынскому принципу, то есть это был народ-войско. Такой принцип имел свои преимущества и недостатки. Даже в XIX и XX веках содержать массовое войско было невероятно сложно, приходилось перестраивать под эти цели экономику, грабить соседей, как это делали Наполеон или Гитлер. Но и в этом случае инерции тотальной войны хватало всего на несколько лет. Экономика татар была слаба, и содержать орду можно было только одним способом: непрерывным грабежом. Эта порочная практика постепенно приведет к дипломатической изоляции и гибели Крымского ханства. Однако на первых порах армия ханов будет достаточно сильна и пригодна как для грабежа, так и для полевых сражений. Пострадает только осадное искусство.

О быте крымских татар остались любопытные упоминания в «Записках о Московии» австрийского дипломата Зигмунда Герберштейна. Он дважды посетил Русь и написал несколько вариантов записок о своем пребывании на ее территории. Отдельный раздел книги посвящен татарам.

Герберштейн рисует крымцев как монголоидный народ: «Это люди среднего роста, с широким мясистым, будто опухшим лицом, с косящими маленькими впалыми глазами; волосы они отпускают только на бороде, а остальное, даже и на голове, бреют». Родовая знать носит над ушами косы по монгольскому обычаю. Телом татары сильны, духом крепки, но падки на любострастие, «причем извращенное», уточняет Герберштейн. Это значит, что среди татар много гомосексуалистов. Этот порок в тогдашней Европе вызывал отвращение; за него сжигали. Но вкусы и предпочтения разных народов меняются очень часто.

Кроме того, у татар и русских в те времена встречалось скотоложство; описывая нравы московитов, Герберштейн упоминает об этом как о чем-то обыденном. Вероятно, половые девиации проистекали от бедности: молодые люди не всегда могли завести нормальную семью. Но, с другой стороны, Герберштейн статистику не вел, и мы не знаем, какие нравы бытовали среди европейской бедноты. Возможно, перед нами просто определенный процент людей с биологическими отклонениями, которые встречаются в любой географической зоне и во все времена.

Однако вернемся к татарам.

Герберштейн пишет, что крымцы любят поесть, охотно потребляют мясо, не делая различия между падалью и специально забитым животным; пренебрегают они только свининой, запрещенной по мусульманским законам. Они выносливы, могут подолгу не спать и голодать, но, добыв съестное, набрасываются на еду «и этим обжорством как бы вознаграждают себя за прежнюю голодовку». В этот момент татар легко поймать и истребить, особенно если они возвращаются домой после набега, обремененные добычей.

Татары с удовольствием пьют кобылье молоко – кумыс. Также они питаются дикими овощами и травами – вероятно, луком и чесноком, а «соль употребляют весьма немногие». Соляные копи Крыма находились в личном ханском владении. Видимо, чиновники Хаджи-Гирея и его преемников крайне экономно распределяли дефицитный продукт. Конечно, у себя дома крымцы всё же потребляли соль, необходимую человеческому организму, но в походы ее не брали.

Вообще, татарский народ на заре своей истории довольно беден: если хан распределяет скотину для пиршества, то дает коня или корову на сорок человек. Лучшие куски получают знатные родовичи и делят между собой. Остальное распределяется между простолюдинами. «Они надевают рубец, сердце, легкие, печень и прочее подобное, – повествует Герберштейн, – на небольшие вертела над огнем, держа их до тех пор, пока не смогут палочками слегка очистить их от навоза, и едят». Сама еда, на взгляд немецкого путешественника, неопрятна и вызывает брезгливость. «Они с удовольствием облизывают и обсасывают не только пальцы, измазанные жиром, но и нож или палочку, ставшую жирной и мокрой, которой обтирали навоз». Но не стоит спешить и обвинять татар в нечистоплотности. Они часто меняют стоянки кочевий, моются и купают коней, а от скученной жизни в средневековых городах пребывают в шоке. Заметим, что в тогдашних городах Европы уровень комфорта очень низок: нет ни бань, ни канализации, нечистоты выбрасывают прямо на улицу; а чтобы приглушить неприятные запахи, идущие от немытых господских тел, парфюмеры выдумывают духи. Однажды послы-англичане шокировали русских, высунувшись из окна посольской избы в Москве и помочившись на улицу. Что касается татар, то грязные города европейцев вызывали у них чувство брезгливости. Герберштейн пишет, что среди кочевников ходило такое присловье, когда они обижались друг на друга: «Чтоб тебе как христианину всё время сидеть на месте и наслаждаться собственным зловонием!» Европейцы и татары не понимали друг друга.

Продолжим рассказ о крымских обычаях. Татарские лошади «бахмат» с толстым хвостом низкорослы, но очень выносливы и неприхотливы. Они питаются даже свежими листьями ветвей и умеют копытом достать траву из-под снега. Седла и стремена у татар деревянные, но они подкладывают мягкие попоны, листья или траву, чтобы не стереть спины лошадям. В походах татары, если закончатся припасы, могут вскрыть жилы коню и напиться крови, а рану залепить смолой. Это старый монгольский обычай. На лошадях сидят поджав ноги, чтобы удобнее было поворачиваться при стрельбе; в этом случае мышцы ног амортизируют тряску.

Их оружие – лук и стрелы; сабли встречаются редко. Способ боя такой: татары обстреливают врага и пускаются в притворное бегство, иногда оборачиваясь и стреляя в преследователей. Рукопашной татары не любят и всякий раз стараются уклониться от нее. Коль скоро всё же принудят к рукопашной, татары проявляют чудеса ловкости и уворачиваются от ударов, то заваливаясь в седле, то припадая к гриве коня.

Если враг в пылу погони смешал строй, татары возвращаются и нападают. В сражениях на равнине они употребляют «пляску» или «карусель»: одни отряды наскакивают, обстреливая врага, другие отъезжают, чтобы пополнить колчаны, или устраивают смертельный хоровод, окружив противника. Обстрел ведется непрерывно, а выстрелы очень точны. Именно так были разбиты генуэзцы в трагическом для них сражении при Солхате.

Конские уздечки легкие, вместо шпор пользуются плеткой, то есть выучка у всадников невероятная. В поход берут двух-трех заводных коней, пересаживаясь на них во время маршей или перед боем, чтобы всегда иметь свежего скакуна.

Перед началом большой войны татары уводят жен, стариков и детей в какие-то безопасные места – скорее всего, из Приднепровья в Крым. В русских источниках часто встречаются сообщения, что «хан загнал орду за Перекоп»; судя по всему, об этом же пишет и Герберштейн.

Монголы времен Чингисхана имели суровые законы, но во времена первых крымских ханов правосудия не было никакого. Герберштейн утверждает, что среди разных крымских племен развито конокрадство и вообще воровство, беднота не стесняется ничем. Эти случаи приводили к вражде племен и кровавым усобицам. У своих родовичей не воровали – это не имело смысла в условиях общей собственности на главные средства производства.

Матвей Меховский, описавший нравы татар в 1521 году, говорит немного иначе. По его мнению, татары лгут лишь чужакам, а между собой предельно честны, но это лишь подтверждает версию Герберштейна о том, что этот народ своим не лжет. Вообще, Герберштейн, читавший Меховского, иногда полемизирует с ним, а иногда дополняет. Вероятно, австрийский дипломат считал Матвея кабинетным ученым и не упускал случая блеснуть практическими знаниями.

Границ, по мнению Герберштейна, у татар нет никаких; во всяком случае, европеец их не видит в своем традиционном понимании. Он прав: даже на современных картах мы можем встретить различное начертание границ Крымского ханства. Точной демаркации не было, и поэтому рубежи степной империи можно определить лишь приблизительно.

6. Раздоры в степи

Первое время Хаджи-Гирей, возвратясь в Крым, оставался союзником Литвы. Он восстановил дружбу с византийским деспотом Мангупа и даже направил туда в качестве заложника своего младшего сына Менгли-Гирея. Были восстановлены прежние отношения с генуэзцами, то есть Республика Сан-Джорджо обязалась выплачивать дань татарам.

Таким образом, хан получил два источника дохода: дань с генуэзских владений в Крыму и грабеж врагов Литвы. Это позволило на некоторое время стабилизировать экономику Крыма и привлечь на свою сторону вольных тюрок-казаков, кочевавших по берегам Днепра.

Главным врагом Литвы сделался бывший литовский выкормыш – Сеид-Ахмат. Теперь он грабил литовцев, а Хаджи в свою очередь грабил Сеида. Война состояла из набегов и контрнабегов. Перечисление каждого из них излишне, сосредоточимся на главных событиях.

В 1454 или 1455 году Сеид-Ахмат предпринял очередное нашествие на Литву и Польшу. Хаджи-Гирей дождался, пока его враг наберет побольше добычи и утратит мобильность, настиг хана в степи и наголову разбил. Сеид с остатками орды прикочевал к Киеву и как ни в чем не бывало попросил убежища у великого князя литовского Казимира. Хана арестовали и держали в плену до самой смерти. Хаджи захватил часть его владений, после чего в степи началась война всех против всех.

В это время произошли важные события в остальной части Золотой Орды. От кочевых узбеков откололось несколько племен. Они назвали себя казаками, то есть вольными людьми, которые не подчиняются Шибанидам, и откочевали в район озера Балхаш. Этих казаков в исторической науке начиная с XX века принято звать казахами, чтобы избежать путаницы. Пройдет полстолетия, и узбеки покинут негостеприимный степной край. Они вторгнутся в современный Узбекистан и захватят его. При этом часть узбеков будет претендовать на Сибирь: последним сибирским ханом-узбеком станет знаменитый Кучум. Освободившиеся степные земли сделаются предметом спора между ногаями и казахами.

У больших ногаев примерно в 1440 году также случились перемены. Племя мангыт отказало в повиновении Кучук-Мухаммеду и собрало вокруг себя дружественные роды. Они получили название Большая Ногайская Орда и управлялись биями (то есть беями, князьями) из числа потомков Едигея. Следовательно, произошел политический переворот, в ходе которого ногаи бросили своего хана на произвол судьбы и фактически отделились. Можно думать, что причиной разлада сделалось поведение самого Кучука, который изменил своему племени и стал поддерживать другие татарские племена, чтобы закрепиться на Волге. Но в родовом обществе такое не прощают.

Отделение ногаев ослабило Кучук-Мухаммеда, во власти которого осталось Среднее Поволжье и Астрахань. Именно поэтому Кучук не смог одолеть Сеид-Ахмата. В Казани правили потомки Улу-Мухаммеда (сам он был убит собственным сыном).

Хаджи-Гирей внимательно следил за переменами в степи, искал случая приобрести новых подданных и расширить владения. Но вместо этого столкнулся с новым игроком, претендовавшим на имперский статус. В Южном Причерноморье усилилась держава османов.

7. Появление османов

Иногда османов зовут турками, что неверно; мы говорили об этом выше. Впрочем, иногда именем «турки» всё же придется назвать османов и нам, исключительно из соображений стиля.

Изначально османы – это небольшое туркменское племя, переселившееся в Малую Азию во второй половине XIII века. Оно получило название в честь одного из своих вождей, носившего имя Осман. Однако вскоре этот народ создал оригинальную систему, куда сумел инкорпорировать представителей всех этносов Средиземноморья. Главное условие для карьеры при османском дворе было одно: чтобы человек принял ислам. Желающих имелось много. Ислам охотно принимали сербы (современные боснийцы – это как раз потомки сербов-мусульман), албанцы, греки. После этого они могли достигать невероятных высот. Такие ренегаты командовали флотами и войсками, управляли провинциями, становились везирами (министрами). Верность православию оказалась невыгодна. Интересно, что коренные туркмены, жившие на востоке Малой Азии, почти не имели доступа к должностям, считались вторым сортом и часто бунтовали против центральной власти. Так продолжалось до начала XX века, когда этих туркмен поднимет на революцию Мустафа Кемаль Ататюрк.

Долгое время османам сопутствовали успехи. Они разгромили Византию, Сербию, Болгарию и увенчали серию победоносных кампаний взятием Константинополя в 1453 году. Византийская столица превратилась в мусульманский город Кустантина, который мы более привычно зовем Стамбул. Правитель османов назывался падишах, то есть император. В европейской литературе его принято звать султаном, но это не совсем верно. Султан – это король небольшого королевства или степной принц, обязательно исповедующий мусульманство. Такими султанами были, например, правители отдельных казахских племен. В Крыму султанами назывались члены ханской семьи Гиреев, то есть те же принцы. Для европейского уха разница невелика, но назвать падишаха султаном всё равно что поименовать русского императора удельным князем или королеву Британии – баронессой.

Современником Хаджи-Гирея был османский падишах Мехмед Завоеватель (1451–1481). Едва захватив Константинополь, он стал присматриваться к Северному Причерноморью. Дело в том, что на стенах Царьграда в 1453 году вместе с последними византийцами сражались генуэзцы. Видимо, Мехмед решил отомстить им и покончить с генуэзской колониальной империей в Крыму, хотя поначалу действовал осторожно. Но это не меняло главного: дни Крыма как региона культурного и религиозного многообразия оказались сочтены. В ордынские времена здесь селились итальянцы и греки, армяне и славяне, евреи и татары, а политически полуостров был разделен на три части – между Генуей, крымцами и Мангупом. Скоро этому придет конец, и на полуострове утвердится ислам.

Уже в 1454 году Хаджи-Гирей стал свидетелем появления у крымских берегов эскадры османов в 50 галер. Подданные падишаха явились под стены Кафы, где поначалу вели себя мирно и покупали съестные припасы. Хан тотчас снарядил 6000 всадников и в свою очередь обложил город, чтобы добиться денег. Генуэзцы пообещали выплатить хану контрибуцию, а османы ушли и не появлялись какое-то время. Намерения Мехмеда Завоевателя оставались загадкой.

Вскоре у Хаджи-Гирея появились дела поважней: потребовалось инкорпорировать в состав Крыма часть разгромленной орды Сеид-Ахмата. Вероятно, Хаджи не только разгромил Сеида в сражении, но и присоединил к своим владениям Донскую область, населенную тогда татарами. Крым вырос и окреп. Османский флот убрался восвояси, хан установил дипломатические отношения с падишахом и, возможно, вскоре после этого отправился в хадж – паломничество в Мекку. Смутные упоминания об этом имеются в позднейших хрониках, написанных крымцами. Верить им или нет – неясно. Мы говорили, что имя Хаджи могло быть принято в честь какого-нибудь уважаемого мусульманина. Может быть, даже в честь шейха, который надоумил юного Гирея выдать себя за потомка Чингисхана. Впрочем, все эти гипотезы основаны на столь зыбкой почве, что окончательный вывод сделать нельзя.

Следующие годы в степи продолжалась война. Новые враги столкнулись между собой после раздела орды Сеид-Ахмата. Хаджи-Гирей выступил против сыновей Кучук-Мухаммеда, который умер в 1459 году. К тому времени Золотая Орда распалась окончательно. В Восточном Казахстане появился улус казахов, в Центральном жили узбеки, в Западном – большие ногаи. Казань превратилась в самостоятельное царство, куда входили земли башкир, мордвы, чувашей, марийцев. В Причерноморье обособился Крым с Донской областью и Запорожьем.

Оставшиеся у детей Кучука земли получили название Большая Орда. Это район от нынешней Самары до Астрахани. До недавнего времени было принято считать Астраханское ханство отдельным владением, но в работе современного востоковеда И. В. Зайцева «Астраханское ханство» убедительно доказано, что Астрахань была частью Большой Орды.

Известно, что Ордой правил сперва Махмуд (1459–1467) – старший сын Кучук-Мухаммеда, а затем – Ахмат (1467–1481), в конце правления которого произошло известное по школьным учебникам стояние на реке Угре. Борьба между Хаджи-Гиреем и сыновьями Ахмата тянулась несколько лет. Затем состоялось большое сражение. В 1465 году, еще будучи подручником своего брата, Ахмат пытался покорить Крым, но потерпел поражение от Хаджи-Гирея и отступил. Возможно, результатом этой битвы стало новое округление владений: крымский хан присоединил земли черкесов, то есть Кубань. Черкесами называли современных адыгов. Впрочем, дата их подчинения крымским ханам остается спорной. Возможно, они стали данниками хана лишь в эпоху Менгли-Гирея, о чем мы скажем ниже.

Хаджи умер в 1466 году, и это единственная бесспорная дата за всё его правление. После его смерти началась новая эпоха: перемены союзов.

1. Борьба братьев

Пятнадцать лет, последовавшие за смертью Хаджи-Гирея, вновь нужно отнести к «темному» периоду крымской истории. Сведения источников зачастую противоречат друг другу, и мы вынуждены выстраивать непротиворечивую версию вместо обращения к проверенным фактам.

У Хаджи-Гирея имелось не то шесть, не то двенадцать сыновей, и борьбу за власть выиграл один из них – Менгли. Борьба продолжалась полтора десятилетия. Менгли не любил вспоминать об этом периоде и затушевывал его в своей официальной истории. Отсюда и пробелы, которые приходится решать современным ученым.

Интересно, что ни один из сыновей усопшего хана, кроме Менгли, не имел «фамилии» Гирей. Этот факт тоже необъясним. Единственная гипотеза: Менгли мог подчеркнуть таким образом свою «внепартийность», а значит – претензию на титул «всеобщего» хана, равноудаленного от представителей крупных крымских племен.

Хаджи умер в августе 1466 года, и крымские племена собрались на курултай, или «большой диван». Он состоялся в сентябре. Ханом избрали старшего сына Хаджи, который носил имя Нур-Даулат (1466–1469, 1477–1478?). Жизнь хана была полна забот и неудач. Первым делом он помирился с Большой Ордой и подтвердил союз с Литвой. Всё это вызвало неудовольствие у крымских племен. Им перекрыли доступ к грабежу и добыче.

Соперником Нур-Даулата стал родной брат Менгли-Гирей, который на момент смерти отца находился в Мангупе. Менгли дружил с греками и генуэзцами, но одно это не объясняет ни причин борьбы с Нур-Даулатом, ни победы в этой борьбе. Возможно, что Нур-Даулат опирался на поддержку татарских племен, кочевавших вне Крыма. Например, в Донской области. То есть на бывших подданных Сеид-Ахмата, что и объясняет попытку примирения с Большой Ордой. А Менгли поддерживали, напротив, племена Крымского полуострова. Соответственно решался вопрос преобладания.

Нур-Даулат пользовался поддержкой со стороны хана Большой Орды Ахмата, который хотел включить полуостров в сферу своего влияния. Менгли в свою очередь был связан с крымскими торговцами – евреями, генуэзцами, греками – и заботился о процветании коммерции. Хорошо это или плохо, трудно сказать. На первый взгляд торговля была выгодна только хану и горстке его приближенных. На развитие производительной экономики страны или ее общественных институтов она не влияла совершенно. С другой стороны, наличие торговых факторий позволяло татарам продавать рабов, а значит – давало средства к существованию.

К началу междоусобицы Менгли-Гирей только что стал отцом, у него родился старший сын, будущий хан Мухаммед. Но меньше всего Менгли думал о тихих радостях отцовства. Он ввязался в борьбу. Генуэзцы дали денег, а личное обаяние помогло претенденту привлечь сторонников. За него выступило племя ширинов во главе со своим беем Мамаком. В 1467 году Менгли поднял мятеж и прогнал Нур-Даулата в северную степь. Матвей Меховский пишет в «Трактате о двух Сарматиях», что генуэзцы поддержали Менгли-Гирея неохотно, а главной его силой были сами «перекопские татары». Однако это не противоречит выводам, сделанным выше. Просто генуэзцы были осторожны и помогали с оглядкой, опасаясь за свою торговлю. Так или иначе, началось новое ханствование. Менгли-Гирей I (1467, 1469–1475, 1478? – 1515) стал главой Крымского улуса.

Немедленно завертелись колеса большой политики. Выяснилось, что Нур-Даулата поддерживает не только правитель Большой Орды, но и король польский и великий князь литовский Казимир, на земли которого крымский правитель не позволял делать набеги. Важно, что в это время король Казимир и большеордынский хан Ахмат заключили союз против Руси, которая окрепла и стала опасна для обоих государств. На русский престол взошел Иван III (1462–1505) – объединитель и реформатор. В 1471–1478 годах он покорил Великий Новгород, в 1485-м – Тверь, в 1489-м – Вятскую республику, а Псков и Рязань превратил в зависимые владения. Он стал господином огромной (впрочем, редконаселенной) территории и уже назывался царем, то есть императором, хотя и не был венчан на царство официально. На этот шаг решится только его внук. Ивана III называли государем всея Руси. Он демонстративно перестал платить дань Орде и сделал Москву центром притяжения для всех русских, которые в трудные годы дезинтеграции оказались разбросаны по разным государствам. Цементирующей идеологией для них стало православие, а лидером – русский царь. Для Польши и особенно Литвы возвышение Руси предвещало катастрофу. Четыре пятых населения Великого княжества Литовского составляли православные люди, говорившие по-русски. Это были именно русские, а не украинцы и белорусы. Диалектные особенности, отделившие их от русских, только начали зарождаться, но никогда не были непреодолимыми. В XV веке всё еще существовал единый русский народ от Бреста и Карпат до Урала.

При этом русские никогда не были расистами и охотно инкорпорировали соседей в свою среду. Например, Иван III брал на службу татар. Но в глазах Ахмата и Казимира всё это свидетельствовало против него, ибо укрепляло Москву. Поэтому хан Ахмат и король Казимир объединились. К ним примкнул Нур-Даулат. Возможно, он рассчитывал поправить дела грабежом русских территорий, коль скоро дорога в Литву и Большую Орду была закрыта.

Над Русью нависла опасность. И как раз в этот момент по тылам врагов Московии ударил Менгли-Гирей. Нельзя сказать, что он стал спасителем Руси, но оказал большую помощь Ивану III, ибо отвлек значительную часть сил, которые могли бы выступить против русских.

Тогда литовцы и большеордынцы попытались восстановить Нур-Даулата в Крыму. У них просто не было другого выхода. Старший брат вторгся в Крым и выгнал младшего – Менгли-Гирея – из его столицы. Менгли бежал в Кафу – к генуэзцам, которые тотчас выпросили у него торговые привилегии и лишь тогда оказали поддержку. Затем Менгли вновь выступил против брата и попытался занять города Старый Крым и Кырк-Ер, вокруг которых базировались сторонники законного хана. Борьба затянулась, но благодаря поддержке ширинов Менгли всё-таки победил. Он занял Кырк-Ер и тогда же сделал окончательный политический выбор: направил посольство в Москву. Агентом Менгли оказался крымский купец Хозя Кокос, еврей по происхождению. Такое имя зафиксировано в русских летописях. Хозя – это ходжа, купец. Кокос – может быть, Кукес или какое-то другое имя. Известный современный исследователь И. Я. Фроянов полагает, что с этого времени на Русь начинается систематическое еврейское проникновение, и в этом он прав. Другой вопрос, было оно полезным, вредным или неизбежным, ведь ни одно государство не живет изолированно и должно быть готово к тому, что у проникающих в него иноземцев могут быть свои интересы. Впрочем, интереснейшая тема еврейско-русских связей лежит вне рамок нашего исследования.

Иван III был сильным правителем и умел находить правильные решения во внешней политике. Он принял ханского посла ласково и попытался договориться о союзе. При этом – совершенно цинично использовал Менгли-Гирея в своих интересах.

Так возникли две коалиции, которые определяли расстановку сил в Восточной Европе на протяжении почти четырех десятилетий. Литва и Большая Орда выступили на одной стороне, а Русь и Крым – на другой. Более мелкие игроки – Большая Ногайская Орда и Казань – примыкали то к одному, то к другому союзнику. Ливонский орден в Прибалтике симпатизировал Литве, но был уже слаб и далеко не всегда мог вести войну, а потому не являлся ценным союзником. Наконец, на территории Швеции боролись разные группировки – сторонники подчинения этой страны власти датского короля и сепаратисты; эта страна пока не представляла опасности для Москвы. Одной из сильных фигур на шахматной доске восточноевропейской политики стал Крым.

Новая резня в причерноморском ханстве опять завершилась в пользу Менгли. Его соперник Нур-Даулат после короткой борьбы бежал в землю черкесов, то есть на Кубань, в Адыгею (1469). Эти владения входили в Золотую Орду, но в годы анархии обрели самостоятельность и тяготели к Крыму.

Раздробленные на множество родов и племен черкесы были слабым союзником. Тем более что крымцы, генуэзцы и евреи отлавливали их и продавали в рабство в Египет, где из черкесов формировали корпус мамлюков – военных рабов.

Живя у адыгейцев, Нур-Даулат обратился за помощью к более сильному игроку – падишаху османов Мехмеду Фатиху (Завоевателю). Просьба была составлена грамотно: свергнутый хан молил о помощи против генуэзцев – христиан и врагов османов.

Мехмед был занят войнами на Балканах и на Архипелаге, но держал в поле зрения Причерноморье. Однако он не успел помочь Нур-Даулату, потому что Менгли и его генуэзские союзники оказались проворнее. Они организовали поход на Кубань, разбили черкесов и взяли Нур-Даулата в плен. Арестованы были и его братья, включая самого энергичного из них – Хайдара. Их всех держали в хорошо укрепленной генуэзской крепости Солдайя (Судак). Что касается черкесов, то значительное их число с помощью еврейских посредников удалось перепродать на рынки Александрии и Каира.

Вдруг летом 1469 года у берегов Крыма появилась османская эскадра, состоявшая из тяжелых галер. Она обстреляла укрепления Кафы и сожгла несколько деревень. Менгли-Гирей выразил недовольство этим фактом и направил Мехмеду Фатиху раздраженное письмо, в котором говорил: «Ущерб, нанесенный Кефе (т. е. Кафе), – это ущерб, нанесенный мне». Османам было рекомендовано как можно скорей убраться восвояси. Казалось, османский падишах проглотил обиду.

2. Переворот

Несколько лет Менгли-Гирей властвовал в мире и покое. Он продолжал сношения с русскими. Примерно в 1473 году в Москву прибыл крымский посол Хаджи-Баба, с которым вел переговоры Иван III. Стороны договорились выступать против Литвы и Орды, а Иван признал Менгли-Гирея царем, то есть императором. Таких царей, по представлениям русских, было четыре: крымский, ордынский, казанский и сибирский. Повелители больших ногаев считались не царями, но князьями.

Казалось, власть Менгли окрепла, однако на самом деле его положение было шатко и вскоре переменилось к худшему.

В том же 1473 году умер вождь племени ширин Мамак-бей. Кроме того, он был тудуном в Кафе (вероятно, сборщиком налогов или управляющим татарскими делами в этом городе). Менгли-Гирей дал освободившуюся должность тудуна сыну Мамака – Эминеку. Кандидатуру согласовали с генуэзцами. Однако в племени ширин были и другие претенденты на выгодную должность. Возникли споры о старшинстве; в итоге ширины раскололись. Самым ловким оказался Шейдак или Сартак – выходец из этого племени; кажется, это брат Эминека. Он заручился поддержкой генуэзцев, чтобы получить если не старшинство в племени (это было вне компетенции торгашей из Республики Сан-Джорджо), то хотя бы должность тудуна. Неизвестно, какие аргументы шли в ход, но Менгли отобрал тудунство у Эминека и передал Сартаку. Самоуправство настолько возмутило татар, что они устроили переворот. Менгли был низложен, а ханом сделался его брат Хайдар (1475). Другие формы этого имени – Айдар или Айдер.

Менгли бежал и укрылся у своих греческих друзей в Мангупе. Эминек был изгнан и спрятался в столице османов Кустантине, причем сохранил верность Менгли несмотря на инцидент с передачей тудунства.

В Стамбуле Эминек встретился с падишахом и принялся уговаривать его напасть на Крым – богатую страну, где как раз бушует смута.

Такую версию изложил польский автор С. Богуш-Сестренцевич в своей «Истории Тавриды». Это сочинение, написанное в эпоху Просвещения, содержит много путаницы и сильно устарело, но его стали некритически использовать некоторые современные авторы; подробный разбор ошибок Сестренцевича можно найти у В. Д. Смирнова. Но в данном случае зерно истины у польского автора всё же есть. Мнение Эминека действительно сыграло свою роль в дальнейших событиях: оно их ускорило.

Другой вопрос, что османы и без него готовили поход в Крым, причем не против татар, а против генуэзцев.

Военные эскадры Генуи курсировали на Архипелаге и прорывались в Черное море, а падишах Мехмед Фатих и его правительство стремились установить полный контроль над регионом Балкан и Малой Азии. Дело было не только в имперских амбициях, но и в стремлении господствовать на торговых путях и увеличить доходы казны.

В 1475 году падишах снарядил большой флот из тяжелых галер и отправил его на завоевание генуэзской колониальной империи в Крыму. Экспедицию возглавил великий везир Гедюк («Строитель крепостей») Ахмед-паша, ренегат из православных – то ли серб, то ли грек, то ли албанец. Должность великого везира была заимствована османами у персов, она соответствует современному премьер-министру. В то же время Эминек вернулся в Крым и взбунтовал ширинов.

Гедюк Ахмед-паша явился под стены Кафы и осадил город. С суши к его стенам подступили отряды ширинов, которые возглавлял Эминек.

Османы полностью разгромили генуэзцев в ходе одной кампании. Гедюк Ахмед-паша показал себя талантливым военачальником. «Сей искусный Вождь, – пишет Н. М. Карамзин, – пристав к берегам Тавриды, в шесть дней овладел Кафою, где в первый раз кровь Русская пролилася от меча Оттоманов: там находилось множество наших купцев; некоторые из них лишились жизни, другие имения и вольности». Причины побед легко объяснимы. В то время падишах располагал превосходной пехотой янычар, набранной из христианских мальчиков, принявших ислам и прошедших суровую выучку в османских казармах. Кроме янычар, имелись талантливые военные инженеры и передовая по тем временам артиллерия. Наконец, армия обладала высокопрофессиональным командным составом: офицеры назначались за заслуги, а не по блату.

Ахмед-паша взял Кафу, Солдайю, Тану и все прочие города генуэзской колониальной империи. После этого он вдруг повернул на Мангуп и осадил эту сильную горную крепость. Видимо, война против Мангупа велась в порядке добивания византийцев, которых османы действительно уничтожали везде – от Трапезунда до Пелопоннеса. Мангуп пал, в руки победителей попало много пленных. Предание гласит, что их всех безжалостно убивали. Но еще раньше стало известно, что в Мангупе скрывается экс-хан Менгли-Гирей. Его было приказано разыскать и возвести на престол. Сабля палача уже была занесена над головой Менгли, когда османскому командующему доставили письмо падишаха. Гедюк Ахмед-паша отменил казнь, призвал своих союзников-ширинов и вместе с ними отправился прямо на Старый Крым, где возвел Менгли-Гирея в ханы. Хайдар был арестован. В плену у османов оказался также Нур-Даулат. Совершенно очевидно, что за Менгли по-прежнему хлопотал мурза Эминек, и лишь по этой причине хан снова получил ханство.

За время смуты Крымское государство утратило Донскую область – ее подчинил государь Большой Орды Ахмат. Немедленно разгорелась война, причем стремились к ней обе стороны. Ни Ахмат, ни польский король Казимир не желали, чтобы союзник русских правил в Крыму. Это было бы неразумно. Поэтому они попытались уничтожить Крым. Ахмат собрал крупную армию и, вероятно, разбил войска Менгли где-то на Дону, после чего, развивая успех, вторгся на полуостров. Менгли-Гирей потерпел новое поражение и бежал к османам. Его приняли в Стамбуле.

Одной из причин торжества Большой Орды стали просчеты османов. Похоже, в ходе войны Ахмат совершил не одну, а две попытки вторжения в Крым. Первая из них провалилась – Менгли отбился. Затем падишах потребовал от хана направить 10 000 всадников в поход на Молдавию, государь которой Стефан Великий (1457–1504) успешно сражался с войсками Высокой Порты (так называли османское правительство). Эминек-мурза отправился в Молдавию с самыми боеспособными воинами, был разбит, и как раз в этот момент последовало второе наступление Ахмата на Крым.

Ахмат разорил крымские улусы, вывел оттуда часть кочевников и назначил управлять полуостровом Джанибека – своего племянника. Впрочем, русские сомневались (или делали вид, что сомневаются) в его родовитости. Иван III в своих письмах называл Джанибека казаком, то есть вольным человеком, не имевшим принадлежности к какому-то племени. Вероятно, таких казаков в степи водилось много, ибо Большая Орда переживала период острого кризиса.

3. Вассал османов и друг Руси

Экс-хан Менгли-Гирей уехал в Стамбул и жил там как гость или пленник. Он следил за событиями в Крыму и пытался на них влиять. А события развивались очень динамично.

Джанибек правил недолго и был свергнут в результате восстания крымских племен. Повстанцев возглавили Нур-Даулат и Хайдар, причем первый из них повторно стал ханом (1477–1478?). В Крым вернулся предводитель ширинов Эминек, который тоже поддержал бунт и поднял людей. Однако он сразу начал плести интриги в пользу Менгли-Гирея и снесся с османами, предложив повторно возвести Менгли на престол.

Падишах османов Мехмед Фатих увлекся этой идеей, но поставил условие: Менгли должен признать свою зависимость от Высокой Порты. Другого выхода не было, и хан признал вассалитет, а падишах в свою очередь вручил Менгли-Гирею саблю и барабан в знак своей милости. Вскоре после этого османы снарядили военную экспедицию в Крым. По мнению В. Д. Смирнова, это произошло в 1478 или 1479 году. Османская эскадра достигла порта Кафы. Здесь к экспедиционному корпусу присоединилось ополчение ширинов во главе с Эминеком. Армия заняла Старый Крым и другие опорные пункты в степной части полуострова. Нур-Даулат и Хайдар бежали в Литву, а оттуда – в Россию. Русский государь Иван III дал обоим уделы и получил важное преимущество на переговорах с Менгли. Теперь он мог шантажировать крымского хана, удерживая у себя его братьев и грозясь их выпустить в случае какого-либо недоразумения между Русью и Крымом.

Первоначально зависимость Крыма от Османской империи была скорее номинальной и не влияла на внешнюю политику ханства. К тому же у османов не имелось интересов в Северном Причерноморье, и крымцы были предоставлены сами себе. Русские со своей стороны пытались договориться с османами о свободной торговле («давали купцам путь чист») и нейтралитете в грандиозной войне, которую вели Русь и Крым против Орды и Литвы.

Эта война то затихала, то возобновлялась. Легенда гласит, что в 1480 году хан Ахмат потребовал от Ивана III возобновить выплату дани. Русский государь отказался это сделать и растоптал ханскую басму (грамоту). Историки, впрочем, отрицают сам факт расправы с басмой, но все остальные факты, приведшие к войне, несомненны.

Ахмат двинулся на Русь и был встречен армией Ивана на реке Угре. Король Казимир направился было на помощь своему ордынскому союзнику, но Менгли-Гирей предпринял большой набег на Польшу-Литву: прошел через редконаселенную тогда Киевщину и вторгся в богатую многолюдную Подолию. Это решило исход дела. Казимир кинулся спасать собственные владения, Ахмат остался с русскими один на один.

Стояние на реке Угре осенью 1480 года закончилось ничем. Татары боялись атаковать русских и ждали прихода «литвы», но той всё не было. Наконец степные удальцы всё же предприняли разведку боем у заброшенного поселения, но были отбиты русскими. С приближением холодов, когда Угра замерзла, Иван III решил отвести армию, потому что опасался лобовой атаки врага. Приказ недопоняли, отступление превратилось в бегство. Если бы татары действительно атаковали, дело могло бы закончиться грандиозным поражением русской рати. Вместо этого оно завершилось невероятной победой и вошло в учебники истории как конец ордынского ига. Ахмат счел отступление русских военной хитростью и бежал в степь. «Представилось зрелище удивительное: два воинства бежали друг от друга, никем не гонимые!» – замечает по этому поводу Н. М. Карамзин.

Можно сказать, что крымцы спасли русских. Но не будь союза с Крымом, Иван III просто действовал бы иначе.

Угрозы со стороны Большой Орды не стало. Ахмат разграбил по пути 12 литовских городов в отместку за то, что Казимир не подал помощи, и удалился в степь. Значительная часть коней и людей ордынцев погибла от морозов, которые свирепствовали в том году сильнее обычного. Ахмат распустил воинов, чтобы хоть как-то решить проблему снабжения, а сам зазимовал близ Азова. В этот момент на его ставку напало войско ногаев и сибирских узбеков под общим началом хана Ивака (Айбек, 1464–1495). У него было 12 000 всадников.

Вероятно, спровоцировать этот набег постаралась русская дипломатия, то есть сибирцы и ногаи действовали как союзники Москвы.

Ахмат погиб. Его потомки еще пытались возродить Большую Орду, но без поддержки ногаев она была обречена. Ногаи стали друзьями Ивака, который пытался закрепиться на берегах Волги. Сделать это не удалось, и примерно в 1492 году, после двенадцати лет изнурительных войн, хан вернулся в Сибирь с остатками войск. Его столицей стала Чинги-Тура (совр. Тюмень). В 1495 году против Ивака восстали племена сибирских татар во главе с князем Тайбугой, который не принадлежал к числу потомков Чингисхана. Ивак погиб, а Тайбуга(1495—?) основал новую династию ханов Сибирских (1495–1563) и перенес столицу в город Искер.

Большие ногаи были предоставлены сами себе.

4. Расширение границ

Вассальные обязанности по отношению к османам не мешали Менгли расширять ханство. Постепенно оно превращалось в полнокровную степную империю. Первым делом хан извлек выгоду из разгрома Ахмата после стояния на Угре. Вероятно, уже весной 1481 года Менгли-Гирей вернул Донскую область и напал на улусы Ахмата, забирая в подданство полуголодных деморализованных людей. Численность крымской орды невероятно выросла. Тотчас возникла проблема снабжения и содержания этих людей. Не хватало ни еды, ни денег для поддержания привычного уровня жизни. Это грозило бунтом, но Менгли-Гирей нашел решение. В 1482 году он напал на Литву и осадил Киев. Осада завершилась успешно, причем непонятно почему: крымцы не умели брать города. Вероятно, они применили какую-то хитрость. Так или иначе, хан «взял Киев, пленил тамошнего Воеводу, Ивана Хотковича, опустошил город, сжег монастырь Печерский и прислал к Великому Князю [Ивану III] дискос и потир Софийского храма, вылитые из золота», – пишет Н. М. Карамзин. Город оказался дочиста разграблен, большое число людей татары увели в плен и продали через еврейских купцов на базарах Кафы. Проблема прокормления орды была решена.

Следующие годы Менгли провел в постоянных войнах с Литвой и остатками Большой Орды. В своих набегах крымцы доходили до Молдавии, господарь которой Стефан Великий был вынужден воевать на два фронта – против османов и татар. Однако эти набеги отвлекли значительную часть сил, и сыновья Ахмата попытались повторить набег на Крым, который когда-то увенчался грандиозным успехом. В 1485 году один из большеордынских царевичей, Муртаза, напал на крымцев в Донской области. Менгли разбил его и взял в плен. Но затем пришлось иметь дело с братом Муртазы – Темиром. Этот оказался удачливее. Он разгромил крымцев, отбил Муртазу и взял большой полон (1486).

Менгли тотчас пожаловался Ивану III на вторжение, и русский союзник нанес удар: полки государя всея Руси вышли в степь, разгромили Темира, отбили значительную часть полона. Освобожденные крымцы вернулись домой. Так Иван отблагодарил политического партнера за помощь, оказанную в 1480 году. Но Большая Орда всё еще была жива, хотя и сокращалась в размерах. С востока ее теснили сибирцы и ногаи, с запада – крымцы, но дети Ахмата еще держались на Волге. Их столицей был опустевший Сарай, торговыми воротами – Астрахань, а государство гордо именовалось Тахт-Иль (Держава Престола). Дети Ахмата претендовали на верховную власть над остальными татарскими царствами.

Независимых царств оставалось, однако, всё меньше. Пока Менгли-Гирей со своими джигитами грабил Литву и громил Орду, Русь наступала на своих врагов. Московская рать совершила поход на Казань и возвела на трон своего ставленника – юного Магмет-Эмина (1484–1485, 1487–1496, 1502–1518). Мать царя, Нурсултан-бики, оказалась если не прямой сторонницей России, то как минимум прорусски настроенной. Она уехала в Крым и вышла замуж за Менгли-Гирея, однако постоянно хлопотала о продолжении союза между Москвой и Крымом. Прозорливая женщина видела в этом гарантию для спокойного правления своего сына. Итак, Русь обезопасила себя со всех сторон. Иван III подчинил Тверь и Вятскую республику, после чего объединение основного массива восточнорусских земель было завершено. После этого он обратился к западу. Православные русские князья и бояре, жившие в Литве, стали перебегать к нему, и вскоре это привело к войне между двумя державами за наследие Киевской Руси. Менгли-Гирей принимал в ней живое участие, тем более что он и не прекращал боевых действий против короля Казимира.

Здесь нам нужно сделать ремарку о восточных именах. Мы называем казанского царя – Магмет-Эмин, османского падишаха – Мехмед Фатих, а скоро на сцену выйдет крымский хан Мухаммед-Гирей. На самом деле это одно и то же имя – Мухаммед, только в разных транскрипциях. Аналогичная ситуация с именем Ахмед-Ахмат; оно существует в разных вариантах. Такая же пестрота и в европейских государствах, и у славян. Русского царя мы называем Иван, но в Германии его именовали бы Иоганном, во Франции – Жаном, в Польше – Яном. Причем унификация имен, на наш взгляд, неуместна. Примем это к сведению и пойдем дальше.

В 1489 году крымцы опустошили Киевщину и Подолию. В 1490-м последовал внезапный набег на Галицию и Волынь. Литовцы воззвали о помощи к погибающей Большой Орде – Тахт-Илю. В ответ… дети Ахмата начали переговоры с Крымом о мире. Менгли-Гирей пошел на них, но выяснилось, что это уловка со стороны врага. В разгар переговоров большеордынцы напали на хана Менгли, ворвались на Перекоп и взяли Старый Крым. Менгли укрылся в крепости Кырк-Ер.

Вероятно, именно к этому времени можно отнести исторический анекдот о том, что кто-то из противников Менгли-Гирея (в тексте указывается Сеид-Ахмат, это один из сыновей хана Ахмата; разумеется, не нужно его путать со старым ордынским царем Сеид-Ахматом, который давно сошел с исторической сцены) взял Старый Крым, прогнал хана и осадил богатую Кафу, где сидел османский наместник Касим-паша. Сеид-Ахмат потребовал сдачи города. Паша попросил отсрочки на ночь, затем вывел татарского посла к морю и сообщил, что вскоре придет эскадра из Стамбула. Эскадра действительно показалась на рейде и салютовала из пушек. Из Кафы тоже ответили пушечным залпом, после чего обескураженные ордынцы начали беспорядочное отступление и вскоре покинули Крым. Их бегству способствовали, конечно, сами крымцы, собравшие войско и выступившие против врага. Так или иначе, османы сыграли большую роль в спасении своих вассалов, но за спасение нужно было заплатить частью территории. На перешейке, отделяющем Крым от материка, возникла крепость Ор-капу, и в ней разместился османский гарнизон. Русские называли эту крепость Перекоп. А самих татар – перекопскими. Это название вошло в исторические сочинения той поры.

Положение Крымского ханства значительно улучшилось уже в 1492 году. Умер король Казимир, и его держава разделилась. Старший сын короля Ян-Ольбрахт (1492–1501) получил польскую корону, а следующий по старшинству, Александр (1492–1506), – Великое княжество Литовское. Это не означало, что Литва и Польша перешли от дружбы к вражде. Дело в другом: возможностей для координации действий у двух государств стало меньше.

В это время Менгли-Гирей расширял свою империю во всех направлениях. От Хаджи-Гирея ему достался полуостров Крым, полоса земли между Днепром и Перекопом и Донская область с непонятным статусом. Менгли добавил к своим владениям Едисан. Он продолжал наступление на Литву и строил форты в низовьях Днепра. В 1492 году была воздвигнута крепость Очи-Кале (Очаков). Ее основали на месте литовского форта Дашев. Земли, расположенные вокруг Очакова, как раз и получили название Едисанской орды; здесь поселились ногайские племена из числа тех, которым не хватило места в Крыму. Впоследствии Едисанская Орда находилась в двойном подчинении: у османского падишаха и крымского хана.

Борьба с литовцами была затяжной. Уже в 1493 году Очаков захватил литовский воевода Богдан Глинский, но ограничился грабежом.

Следует обратить внимание на фамилию этого воеводы. Семья Глинских – это потомки темника Мамая, разбитого русскими на Куликовом поле. Предание гласит, что один из предков Глинских, «казак Мамай», сын знаменитого темника, спас великого князя Витовта после поражения в битве с Едигеем при Ворскле. За это Витовт пожаловал казаку село Глина. Отсюда и пошла фамилия. Глинские приняли православие и сделались пограничной шляхтой. Вокруг них группировались днепровские казаки – порубежные тюрки. Современные украинцы считают их своими предками, что в корне неверно. Эти тюркские казаки впоследствии исчезнут в боях и смутах. Им на смену придут беглецы с Киевщины, Волыни, из Галиции: православные русичи, спасавшиеся от польских панов. Эти мигранты примут старое имя казаков.

Менгли-Гирей методично продвигался вверх по Днепру, возводя крепости и оснащая их османской артиллерией. Теперь это воспринималось не как вражда кочевников и оседлых, а как наступление воинов ислама на неверных. Мусульмане вели священную войну и раздвигали границы.

Крым расширялся не только на запад, но и на восток. Отдельные отряды крымцев нападали на черкесов и вскоре превратили их в данников хана. Два крупнейших адыгейских племени, жанэ и бесленей, поставляли воинов в ханские дружины. Впрочем, это не мешало крымцам время от времени нападать на черкесов, добывая скот и рабов.

5. Конец Тахт-Иля

В 1494 году Менгли вновь отправился в набег на Литву и Польшу. Он разорил Волынь, Подолию и увенчал свои подвиги победой под Вишневцом над польско-литовскими полками. Трагично, что в этих войнах гибли русские люди, служившие интересам католических правителей Литвы и Польши. Они были чужими в своей стране. Собственная знать постепенно предавала интересы простолюдинов, переходя в католичество и порабощая крестьян, а правительство не могло обеспечить приемлемый уровень безопасности. Татарские набеги приводили к дальнейшему разорению крестьян, и они сами были вынуждены идти в кабалу к магнатам.

После победы под Вишневцом Менгли-Гирей превратил западнорусские земли в поле для загонной охоты. Каждый год татары совершали набеги, простиравшиеся от Киева до Люблина, Бельза и Сандомира. Возможно, именно тогда два последних округа изменили этнический состав. Когда-то здесь жили русские, но постепенно стало преобладать польское население. Особенно катастрофичным был набег 1500 года, когда крымцы сожгли Люблин, Львов и вывели 50 000 пленных. Еврейские купцы Кафы получили сказочные барыши за перепродажу «живого товара».

Тем временем Тахт-Иль доживал последние годы. Поволжье довольно уязвимо для капризов погоды. Периодически там случаются засухи, пагубные и для скотоводов, и для земледельцев. Страшная засуха произошла в 1500 году, и в регионе начался голодомор. Один из сыновей Ахмата откочевал со своим улусом на берега Днепра в поисках воды и пастбищ. Он пытался договориться с Менгли-Гиреем и с самим падишахом, чтобы получить пространство для жизни. И крымский хан, и османский падишах отказали. Тогда голодные татары из Большой Орды стали перебегать к Менгли.

Сыновья Ахмата поняли, что надо готовиться к войне, и в 1501 году заняли Донскую область. Менгли-Гирей собрал большое войско и выступил в поход на Большую Орду. Сыновья Ахмата перессорились между собой, один из них увел часть людей в Астрахань, ослабив и без того хлипкую оборону Тахт-Иля. Менгли нанес поражение татарам на реке Суле, причем значительная часть большеордынцев перешла на его сторону. Затем крымский хан отправился в поход на Волгу и в 1502 году окончательно разгромил Большую Орду, разрушив ее столицу Сарай на Волге. Последним остатком Орды стала Астрахань, где образовалось самостоятельное ханство, слабое в военном отношении и живущее доходами от торговли. Русские государи признавали за правителями этой земли царский титул. Тремя другими царями на пространстве бывшей Золотой Орды оставались казанский, сибирский и крымский правители. Причем крымский «император» не являлся самостоятельным государем, так как был вассалом османов. Казанский царь тоже не играл самостоятельной роли, превратившись в младшего партнера Ивана III. Татары превращались из господ в подчиненных, и дело было лишь в том, кого они выберут в качестве верховного покровителя.

Чисто юридически Тахт-Иль не погиб, а только сменил суверена. Теперь его правителем считался Менгли-Гирей. Владения хана простирались от Волги до Днестра; включали Прикубанье, Дон, будущие калмыцкие степи, а на севере доходили до Рязанского княжества и Мещеры. Другими словами, Русь получила нового, более сильного соседа, чем Большая Орда. Иван III сразу стал искать новых союзников в степи, чтобы обеспечить политическое равновесие и безопасность. А в степях продолжались перемены. Кочевые узбеки покинули степи Казахстана и устремились на юг. Их хан Шейбани разгромил среднеазиатских Тимуридов и создал огромную империю, включавшую современный Узбекистан, Киргизию, Туркмению, Хорасан, Таджикистан и северную часть Афганистана, которую доныне населяют узбеки. Правда, в 1510 году Шейбани был разгромлен азербайджанцами и погиб. Азербайджанская династия Сефевидов захватила Иран. Ее главной силой была кавалерия в шапках с красным околышем. За это османы называли их кызылбаши – красноголовые. Кызылбаши исповедовали шиитский вариант ислама, а потому были врагами и османов, и узбеков, которые сохраняли приверженность суннитской ортодоксии. Османы будут вести долгие изнурительные войны с Сефевидами. Активными участниками этих конфликтов станет Крым.

Вероятно, поход узбеков на юг был вызван нехваткой воды и еды для большого народа: как раз в это время степь начала усыхать. Но она еще могла прокормить какое-то число людей, и потому за эти земли стали сражаться казахи с ногаями. Чаша весов колебалась долгое время. Сперва казалось, что будущее – за ногаями. Иван III завел с ними переговоры о дружбе, и вскоре в Большой Ногайской Орде появилась прорусская партия. Объяснить ее появление достаточно легко. Ногайская Орда, как и Крымское ханство, – это союз племен. А значит, между племенами имелись взаимные интриги при довольно слабых внутренних связях. Русские дипломаты умело этим пользовались.

Что касается Крыма, то его отношения с ногаями прошли несколько этапов. Во-первых, само Крымское ханство начиналось как «ногайский филиал» (да простят нам это современное выражение). Сохранялись родственные связи между племенами Крыма и Большой Ногайской Орды. Но было и соперничество. Менгли и его соратники задумывались о возможности присоединения поволжских ногаев, а часть ногайских племен рассматривала сам Крым как объект грабежа. Это приведет к трагедии, о которой мы расскажем ниже, в пятой главе этой книги.

* * *

Пока Менгли-Гирей расширял пределы своей орды, громя Литву и Тахт-Иль, Иван III не терял времени даром. Он оставил степь татарам, а сам увеличивал размеры Руси за счет православных земель Литвы. Обстановка для этого была исключительно удачна. Ощущение этнического единства – не выдумка кабинетных ученых. Многим русским не нравилось усиление католичества, и они стремились «вернуться домой».

Иван вел две войны с Литвой (1492–1494 и 1499–1503). Обе оказались успешны. В ходе первой из них государь всея Руси захватил земли в верховьях Оки – так называемые Верховские княжества, причем на его сторону переходили и православные князья, и простолюдины, демонстрируя редкое единство интересов. В ходе второй войны начался развал Великого княжества Литовского. В битве при Ведроше литовская армия была наголову разбита русскими воеводами. К Руси отошли Стародубское и Новгород-Северское княжества, причем и в этом случае князья перешли в великорусское подданство вместе со своими подданными. Стародуб, Почап, Новгород-Северский, Чернигов, другие города получили русские гарнизоны. Население этих областей тоже было великорусским. Гораздо позднее, уже в XVII столетии, сюда хлынули беженцы из Галиции и Волыни, и лишь тогда жителей этих областей стало уместно называть малороссами.

Но полностью разгромить Литву Ивану III не удалось. В этом смысле ему повезло гораздо меньше, чем Менгли-Гирею, который уничтожил Тахт-Иль. Эта незавершенность приведет Русское государство к целому ряду трагедий. Пройдет немного времени, и Крымское ханство превратится из друга во врага, а недобитая Литва покорится Польше и нанесет Руси ответный удар.

1. Осень крымского хана

После 1502 года Менгли-Гирей не ходил в походы. Хан был уже не молод. Годом его рождения считается 1445-й. Следовательно, Менгли исполнилось около шестидесяти. Для обычного человека это еще не старость, но за спиной хана – тридцать с лишним лет политической борьбы, управления ордой, взлетов и падений. Он устал.

Теперь в дальние набеги ходили сыновья, а их было девять или больше – цифры, как обычно, расходятся. Но поскольку Крым оставался сильно военизированным государством и в то же время племенной федерацией, возникла опасность распада. Хан ослабил поводья власти, и этим воспользовались племена. Они делали ставку на разных царевичей. Так при дворе образовались различные партии, отстаивающие интересы разных кланов. Ситуация осложнялась тем, что произошел прилив новых подданных, которые в любой миг могли отказать в повиновении.

Менгли проводил прежний курс: отправлял сыновей в набеги на Литву, чтобы прокормить орду. Летом 1502 года ханские сыновья разорили окрестности Люблина и Сандомира, опять взяв большой полон. Осенью напали на города Полесья – Клецк и Слуцк, затем вышли к Несвижу. Набегом командовали Бурнаш– и Бахты-Гиреи, заслужившие репутацию отчаянных головорезов. У крымцев было 15 000—20 000. воинов, и это реальные цифры.

Любопытно, что после многократного разорения Киевщины ее стали заново заселять именно из Полесья в XV веке. И лишь затем пришел новый поток из польских земель, то есть из Галиции и Волыни. Вероятно, в начале XVI века Полесье оказалось заселено достаточно густо, и там было чем поживиться.

Реестр татарских набегов на Литву обширен, хотя и однообразен. В 1503 году последовало новое вторжение. Татары разграбили Киевщину, Подолию, вторглись в Полесье и дошли до Новогрудка в Черной Руси, но потерпели поражение.

Следующий год прошел спокойно, затем крымцы предприняли новый набег на Литву. На сей раз орду вел наследник ханского престола – решительный и волевой калга Мухаммед-Гирей. Вместе с ним шли Бахты– и Бурнаш-Гиреи. Татары разорили большую и еще не тронутую набегами область от Витебска до Минска и вернулись домой. Мухаммед-Гирей пытался взять сам Минск и выжег весь город; уцелела лишь цитадель, завладеть которой татары не смогли.

Этот поход состоялся в 1505 году, когда на Руси умер Иван III. Перед его смертью внешнеполитическое положение Русского государства осложнилось. В Казани произошел антирусский переворот, который возглавил Магмет-Эмин. Русский государь собирался покарать своего вассала, но не успел: Ивана настигла смерть.

Освобождение Казани от русского покровительства открывало широкие возможности для соседей. Поволжское царство превратилось в поле для игры ногаев, сибирцев и крымцев, хотя поначалу Крым не вмешивался в казанские дела.

Что касается Руси, то ее трон унаследовал Василий III – младший сын Ивана. Он уничтожил Псковскую республику в 1510 году и присоединил Псков к России, а затем начал войну с Литвой за обладание мощной пограничной крепостью Смоленск. Окраинные полузависимые княжества – Северское, Стародубское, Рязанское – ждали своего часа, чтобы расстаться со своими князьями и войти в состав Русского царства.

Жалеть удельных князей не стоит. Если бы их не удалось ликвидировать, они пошли бы по пути западных феодалов: закрепостили крестьян и уничтожили центральную власть. Однако нужно понять, что к тому времени Европа уже заканчивала период феодальной раздробленности и экспериментировала с новыми технологиями управления обществом. Феодалам-сепаратистам рубили головы, а английский канцлер Томас Мор выступил с коммунистическим проектом, который назывался «Утопия». Византия, которая попалась на приманку западного феодализма, просто погибла, и это был весьма поучительный пример для Руси.

Русское государство развивалось по иным законам. Во главе страны стоял государь, а вокруг него сформировалось служилое сословие из бояр и «детей боярских». Большая часть земли находилась «в службе», то есть в постоянном обороте для обеспечения военных поместьями. Такие поместья или «дачи» не могли передаваться по наследству. После смерти сына боярского часть поместья оставалась его семье в качестве пенсиона, а другая часть снова поступала «в службу» – на ней «испомещали» воинов. В поместьях работал тягловый люд – сироты, или крестьяне. Они оставались лично свободными людьми и могли уйти к другому помещику. Кстати, похожая система складывалась у османов.

Н. М. Карамзин пишет, что в распоряжении русских государей было 300 000–400 000. воинов, «испомещенных» на земле, но это сильное преувеличение. Подсчеты такого скрупулезного историка, как А. А. Зимин, позволяют смело уменьшить эти цифры раз в десять (вообще, как заметил внимательный читатель, десятикратное преувеличение численности войск встречается в источниках очень часто; непонятно, в чем магия этого числа, но факт остается фактом).

Какова же реальная численность войск в нашем случае? Россия была огромная, но редконаселенная страна. Вероятно, при напряжении всех сил она могла выставить для какого-то грандиозного мероприятия вроде похода на Казань 100 000 бойцов (или даже 150 000 вместе с прислугой). В такое войско входили дети боярские, дружины князей, ополчение крестьян, отряды служилых татар и стрельцы. Но обычные армии были гораздо меньше и не превышали 30 000—40 000. воинов. Это важно понять, чтобы сопоставить военные силы Крыма и Руси. Как ни парадоксально, они были равны, а в какие-то периоды Крым мог даже сосредоточить большие массы войск на одном участке. Однако пока что между русскими и крымцами продолжал действовать формальный союз.

* * *

Итак, видим, что на политической сцене появился сильный игрок: Россия. От ее отношения к врагам и друзьям зависела история Восточной Европы. Нам придется уделять русскому фактору гораздо больше внимания, чем раньше, но читатель, надеюсь, будет за это не в претензии.

История правления Василия III – это история почти непрерывных войн по всему периметру границ. Причем Русь нельзя рассматривать ни как агрессора, ни как жертву. Скорее перед нами некое имперское бремя, неизбежное для любой державы, выбравшей этот путь. Естественно, появление новой империи соседи встретили враждебно и попытались уничтожить конкурента. Было бы странно, если бы они поступили иначе. Но без имперского выбора не стало бы русских. Велась и внутренняя борьба за империю. Ее описал И. Я. Фроянов в крайне интересной, хотя и небесспорной монографии «Драма русской истории». На внутреннем фронте проявила себя державная русская знать, которая завидовала западным феодалам и хотела стать такой, как они. Возникла партия «западников», чьи методы борьбы качественно и скрупулезно описываются в книге Фроянова. Тягловый люд выступал против знатных персон и видел своего защитника в государе. А государь долгое время оставался над схваткой. Так выглядела ситуация с высоты птичьего полета. Реальность гораздо запутаннее. Часть знати была настроена вполне патриотично, однако конфликтовала с «черными» людьми, стремясь к богатству и роскоши. С другой стороны, некоторые простолюдины поддавались обаянию чужой культуры и становились опасными вольнодумцами, которые пытались разрушить империю. Словом, становление Руси было мучительно, а ситуацию можно назвать сверхсложной.

Проблема, с которой столкнулся молодой государь Василий III, состояла еще и в том, что одновременно с Русью на юге возникла другая империя – Крымская, которая претендовала на наследие Золотой Орды. Две империи неизбежно должны были столкнуться, и вскоре это произошло, причем Русское государство оказалось на краю гибели. Но в первые годы правления Василия ничто, казалось, не предвещало беды.

2. Перемены в Литве

Первым делом после своего восхождения на престол Василий III напал на Казань. Поход русской рати оказался неудачным. На следующий год русские вновь собрались в поход, но казанский царь Магмет-Эмин запросил мира. Ненадолго на русско-казанской границе установилось равновесие. В это же время произошли важные события в Литве, которые в конечном счете изменили историю России.

Началось с малого: в Литве умер князь Александр. Он был еще не стар. Вообще, это поколение династии Ягеллонов не отличалось здоровьем. Есть ощущение, что перед нами вырожденцы. Еще в 1501-м умер брат Александра – Ян Ольбрахт, не оставив детей. Корона польская отошла к Александру. Он тоже умер бездетным.

Фаворитом короля Александра был князь Михаил Львович Глинский – один из потомков темника Мамая. Он вырос в православной семье, но много путешествовал по Европе, принял католичество, воевал в Нидерландах на стороне императора Священной Римской империи Максимилиана, служил курфюрсту Саксонскому и по возвращении в Литву получил кличку Немец. Глинский мечтал выкроить себе княжество покрупнее и основать владетельную династию. Александр доверял ему безгранично, и Глинский оправдывал доверие. Летом 1506 года большая орда крымцев под началом Бахты– и Бурнаш-Гиреев опять вторглась в Литву и разорила ее вплоть до самого Гродно. На обратном пути татар подстерег Немец и разгромил в битве под Клецком.

Однако после смерти Александра многое переменилось. На польский и литовский престол избрали его младшего брата Сигизмунда I (1506–1548). Сигизмунд отстаивал интересы католической партии и не любил Глинского, которого считал излишне амбициозным. В ответ Немец снесся с государем Василием III и поднял мятеж. Всё это происходило на фоне новых нашествий татар, но при полном равнодушии западных русских. Феодальное восстание горстки шляхтичей совершенно не волновало крестьян. Никто не хотел умирать только за то, чтобы Глинский выкроил для себя владение. Никакой иной позитивной программы Немец предложить не мог. Тогда он призвал на подмогу восточных русских – московитов. Поколебавшись, Василий III развязал войну против Литвы. Но от нее больше страдали западные русские, потому что рати Москвы в основном выжигали деревни и угоняли стада. То есть православный народ, разделенный политическими границами, зачастую уничтожал сам себя.

Из этого вовсе не следует, что московиты были варварским народом. Они действовали в соответствии с эпохой. Например, войны между тогдашними немецкими княжествами были не менее жестоки: соперники жгли деревни, разрушали города, убивали людей: немцы уничтожали немцев. Но никому из ученых-историков не приходит в голову объявить «варварами» прусских королей или баварских герцогов, воевавших друг с другом. Или разделить немецкую нацию на «великонемцев» и «малонемцев» и обвинить первых в бедах вторых. При этом Германия разделена на диалекты, а народ раздроблен по конфессиональному признаку: южные области – католические, северные – лютеранские. Разница между католиками и лютеранами даже серьезней, чем между православными и униатами. Но немцев назначили единым народом, и дискуссии на тему идентичности отдельных частей Германии объявлены табу.

Поражение под Клецком и война в Литве заставили часть крымской элиты задуматься о перемене союзов. Этим воспользовался предприимчивый король Сигизмунд. Он отправил посольство в Крым и предложил крупную сумму в обмен на то, что татары порвут дружбу с Русью и нападут на ее окраины.

Часть татар охотно пошла на союз с литовцами. Эту антирусскую партию возглавлял калга Мухаммед-Гирей – первенец Менгли. Старый хан сделал вид, что не желает знать о намерениях сына.

Калга собрал войско и напал на окраины Руси в 1507 году. Он дошел до Белева и Козельска, на обратном пути русские воеводы догнали татар, перебили часть из них и вернули полон с добычей. Возник скандал. Русский посол в Крыму потребовал объяснений. Менгли-Гирей сослался на то, что не знал о набеге. Фактически союз между Крымским ханством и Русью оказался разорван, но формально война не была объявлена. Менгли-Гирей выжидал.

3. Смута у османов

Литовская авантюра Глинского и Василия III закончилась провалом. Немец потерпел поражение в короткой гражданской войне и бежал в Москву вместе с семьей, где принял православие. Пройдет время, и его племянница Елена станет русской государыней и матерью первого венчанного царя – Ивана Грозного. Потомок темника Мамая взойдет на русский престол.

…Война между Русью и Литвой продолжалась, но обе стороны вели ее достаточно вяло. Василий III был озабочен обороной южных границ, коль скоро орда Гиреев превратилась во врага.

В то же время московские дипломаты попытались натравить на Крым Большую Ногайскую Орду. В 1509 году отряды больших ногаев напали на ханство. Их вел влиятельный бий Агиш, который присоединил к себе часть астраханцев. Последние, вероятно, еще мечтали о возрождении Большой Орды и хотели разыграть собственную партию.

Менгли-Гирей вовремя получил сведения о намерениях противника и успел собрать большое конное войско (по сильно преувеличенным сведениям, 250 000 человек). Армию возглавил калга Мухаммед, который был умелым и удачливым полководцем. Он бросился к берегам Волги, подкараулил ногаев на переправе и наголову разбил, взяв полон и добычу. Опасность со стороны больших ногаев была устранена.

В этот момент выяснилось, что крымская родовая знать разделилась на две партии. Одна (ее возглавлял Мухаммед-Гирей) выступала за войну против Руси и возобновление старого союза с Литвой. Другая (во главе с младшим братом Мухаммеда – Ахматом Хромым) предпочитала сохранить верность Москве и грабить Литву с Польшей. Хан Менгли-Гирей не давал перевеса ни той, ни другой стороне. В результате крымцы поссорились и с Русью, и с Литвой.

К этому добавилась еще одна проблема – османская; в этой империи возник династический спор. От того, правильно ли будет угадан наследник, зависело благополучие Крымского ханства. В то время Высокой Портой правил падишах Баязид II (1481–1512), склонный к мистике и ненасилию, то есть человек нерешительный. Его наследником был старший сын – Ахмед. По жестокому обычаю все остальные дети мужского пола должны быть истреблены сразу после восшествия наследника на престол. Но в то же время падишахи отправляли своих детей управлять провинциями, чтобы накопить политический опыт. Это таило опасность, потому что царевичи могли получить опору среди провинциальных элит. Так и произошло. Ахмед управлял малоазиатскими областями, и его поддерживали жившие там туркмены. Другой сын, Селим, получил на некоторое время наместничество в Кафе, где завел сношения с крымцами. Старый Менгли-Гирей относился к Селиму почтительно, а Мухаммед-Гирей невзлюбил и делал ставку на Ахмеда. Вероятно, калга недооценил царевича и считал его потенциальным смертником. Старый хан оказался более дальновиден. Кстати, Селим был его зятем. Менгли выдал за царевича одну из своих дочерей, которая, по одной из версий, родила от мужа сына Сулеймана Великолепного.

Селим искал друзей не только среди крымцев. Он успел перетянуть на свою сторону столичных янычар и часть бюрократии. Те и другие поддержали принца в его притязаниях на верховную власть. Похоже, что это была вражда не только между Селимом и Ахмедом, но между двумя путями развития Османской империи. Селим отстаивал османизм, то есть мультиэтничную целостность, которая живет за счет инкорпорации и нивелировки покроенных народов. Османы формировали элиту из порабощенных христиан, заставляя их принимать ислам, но продвигая на высокие должности. Ахмед поддерживал притязания на власть туркмен – коренных мусульман, которые оказались оттерты от должностей и от власти.

Казалось, Селим не подходил на роль вождя. В. Д. Смирнов называет его «опиумоед, галлюцинат и поэт». Вероятно, за все эти качества принца невзлюбил калга Мухаммед. Калга не смог понять реальную расстановку сил в Османской Порте. Преимущество было на стороне партии Селима: его поддержали бывшие христиане – самые способные и решительные люди империи. А потреблял Селим опиум или другой наркотик – в данном случае было не столь важно.

В 1511 году у османов началась открытая распря. К тому времени в Кафе правил уже юный Сулейман, сын Селима, а сам Селим попросил у своего отца-падишаха Румелию, то есть Балканы – ключевой регион в тогдашней Османской империи. Баязид отказал. Селим поднял мятеж, который закончился неудачей. Баязид приказал непокорному сыну отбыть в Кафу. Это означает, что обстановка в Османской империи оставалась напряженной, а полностью разгромить мятежников падишах не мог. Селим повиновался – другого выхода не было. Менгли-Гирей устроил ему торжественную встречу. Царевич тотчас стал просить, чтобы хан выделил ему 10 000—15 000. воинов для похода на Стамбул. Калга Мухаммед был против этого, но хан помог Селиму войсками и отправил с ними одного из своих сыновей – Садат-Гирея.

Решение было рискованным, но полностью оправдало себя. Вскоре в Стамбуле вспыхнуло восстание янычар в пользу Селима, и падишах был вынужден вернуть сына в столицу. Баязид отрекся от престола и через месяц умер. Селим напал на Ахмеда, правившего в Малой Азии, взял его в плен и приказал задушить. На всякий случай он задушил и 30 родственников-мужчин, чтобы обезопасить престол. За это падишах заслужил прозвище Селим Явуз (Грозный, 1512–1520).

Крым был по-прежнему предоставлен себе, потому что интересы османов лежали на востоке и юге. Хан сражался с кызылбашами и отнял у них Диярбекир, однако гораздо более впечатляющих успехов достиг в войне с египетскими мамлюками. Держава мамлюков была полностью разгромлена, их последний правитель повешен на воротах Каира, а все владения – Египет, Сирия, часть Судана и Хиджаз – вошли в состав Османской империи. Такой успех выпадает крайне редко на долю правителя. Завоевания Селима вывели османов в клуб мировых империй. Вскоре такими же империями станут Испания в Европе, государство Великих Моголов – в Индии и Россия – в Евразии.

Вмешательство османского падишаха в дела Крыма состояло в том, что Селим взял в заложники Садат-Гирея, потому что опыт подсказывал: в политике нельзя до конца доверять никому.

По этому поводу один из мусульманских авторов пишет, что однажды ночью падишах вызвал к себе великого везира и обратился к нему вопросом:

– Кто самый страшный для нас враг наш?

– Кызылбаш, – нашелся везир.

– Врешь, ты ошибаешься, – возразил Селим. – Я больше всего опасаюсь татар, быстрых как ветер охотников до неприятелей.

Татарская армия была сильна, и султан предпочел иметь хана союзником, а не врагом. Однако крымский хан Менгли-Гирей получил свободу рук и возможность расширить степную империю за счет Литвы или Руси по собственному усмотрению. При этом отношения падишаха к государю Василию III было подчеркнуто дружелюбным.

4. Между Русью и Литвой

Война Руси и Литвы продолжалась, и главные действия сосредоточились вокруг Смоленска. Отчаявшись захватить какие-нибудь значительные земли Западной Руси, Василий III решил завладеть хотя бы Смоленщиной. Собственно, в том, что эта земля населена русскими и должна по праву принадлежать России, ни у кого нет сомнений даже сейчас, когда, например, западнорусские земли имеют собственную государственность, исторические мифы и подобие литературного языка.

Смоленск был хорошо укреплен, и его взятие являлось сложной военной задачей. Тем не менее правительство Руси считало это крайне важным с точки зрения государственной безопасности. Обладание Смоленском открывало Литве удобную дорогу на Москву.

Похоже, калга Мухаммед и сам хан Менгли-Гирей считали действия русских на смоленском направлении крайне опасными. Сыграли роль и щедрые платежи, сделанные хану королем Сигизмундом. Может быть, они стали последней каплей на чаше весов. В 1512 году татары предприняли сразу четыре набега на Русь – три летом и один осенью. Один отряд напал на Северщину, два других – на Верховские княжества и один – на Переяславль-Рязанский. В этих набегах участвовал калга и даже царевич Ахмат Хромой, который активно выступал против войны с Русью и настаивал на разорении литовских земель, но вынужден был подчиниться приказу. Участие Ахмата говорит о том, что кампанию планировал старый хан Менгли, но сам в ней не участвовал, чтобы всегда была возможность свалить вину на непокорных сыновей. Коварство крымских правителей произвело неприятное впечатление на Кремль.

Набеги оказались удачны, московские воеводы прозевали врага и не сумели отбить полон. Русских пленников продали на базаре в Кафе.

Особенно отчаянные сражения развернулись на Рязанщине. Именно эту область русские тогда называли украиной. Это было кочующее понятие. Когда-то сама Москва была украиной по отношению к Киеву. Затем, во времена Дмитрия Донского, область вокруг Москвы превратилась в Белую Русь, Белоруссию. Этим подчеркивался «старший» и независимый характер московских владений по отношению к остальной Руси.

Похожая ситуация была на западе в начале XIV века. Когда литовцы захватили Гродно, окружавшая его область стала Черной Русью, то есть младшей и покоренной противником. Ей противопоставляли небольшую территорию вокруг Минска – Белую Русь. Впоследствии из этого и родилось искусственное название «Белоруссия», распространенное на девять областей Западной России.

Когда восточные области Руси объединились в православное царство, у него появилась своя южная украина – Рязанское княжество. Рязанские князья давно породнились с московскими и превратились в младших партнеров. Половина доходов великого Рязанского княжества принадлежала Василию III. Взамен он обязался оказывать помощь рязанцам. Но их последний князь, юный Иван Иванович, которому в 1512 году было всего 16 лет, ненавидел русских и тайно вынашивал планы обрести независимость. Вероятно, он снесся с крымцами, и снесся не один: среди рязанских бояр, конечно, было несколько десятков деятелей, для которых собственное благополучие стояло выше общеимперской идеи.

Осенью 1512 года царевич Бурнаш-Гирей подступил к Переяславлю-Рязанскому, который был столицей княжества, сжег посады и пытался взять острог, но не сумел и отошел в степь. Если бы авантюра удалась, татары получили бы хороший козырь – собственного «карманного» князя среди русских, и положение Василия III осложнилось бы. Но в Москве прекрасно понимали значение рязанской украины и держали в Переяславле значительный гарнизон.

В следующем, 1513 году калга Мухаммед-Гирей договорился с литовцами о совместных действиях в Северской земле. Предполагалось оторвать этот край от России и поделить. Менгли-Гирей вспомнил, что Северские княжества когда-то, после разгрома Батыем Черниговщины, вошли в состав Золотой Орды, а потом были отбиты литовцами и «пожалованы» Литве ордынскими царями в обмен на дань. Следовательно, захват этих земель Москвой считался незаконным с точки зрения написанного ордынцами «международного права».

Летом татары послали на Северщину загоны для грабежа, а осенью двинулся в поход с войском сам калга Мухаммед-Гирей. Литовцы дали ему пехоту и артиллерию, чтобы можно было брать города. Однако гора родила мышь. Дружины северских князей отразили нападение благодаря упорству и храбрости простолюдинов, которые полностью игнорировали процедуры «международного права» и тянули к Москве. Речь идет именно о простолюдинах, а не о чиновниках и князьях. Оба северских владетеля отчаянно враждовали друг с другом, причем удельный князь Василий Стародубский забрасывал Кремль доносами на новгород-северского удельного князя Шемячича. Последний был потомком знаменитого русского предателя Шемяки, который ослепил московского государя Василия II Темного в ходе междоусобной войны, а затем был тайно отравлен по приказу того же Василия Темного. Поэтому Шемячичу в Москве не очень верили, хотя и не спешили давать ход доносам князя Стародубского. Занятно, что среди дальних потомков этого доносчика будет знаменитый князь Дмитрий Пожарский, который спасет Москву от поляков в Смутное время. История полна капризов и парадоксов.

Итак, татарский поход 1513 года закончился поражением. Русские отстояли северские города, и калга Мухаммед повернул восвояси. В следующем году московскую армию ждал крупный успех. Она осадила Смоленск, и Немец Михаил Глинский договорился с тамошним архиепископом Варсонофием о сдаче города. Глинский рассчитывал, что Василий III отдаст ему этот город в удел и Немец наконец-то станет самостоятельным правителем как европейский герцог.

Если даже Василий и давал такое обещание, то после взятия Смоленска от него отказался. Разочарованный Михаил Глинский попытался перебежать в Литву, но был схвачен и посажен русскими в тюрьму.

В свою очередь король Сигизмунд казнил своего воеводу Сологуба – храбрейшего человека, который руководил обороной Смоленска, но пал жертвой предательства и вынужден был сдать город. После этого король бросил против московитов прекрасно вооруженную армию под началом князя Константина Острожского – православного русского магната, ценителя феодальных свобод и литовских порядков. Пройдет несколько десятилетий, и семейство Острожских перейдет в католичество, а затем ополячится.

Константину Острожскому поставили задачу разбить армию восточных русских и вернуть Смоленск. С первой задачей он справился блестяще, а вторую часть выполнить не смог. Князь встретил русское войско под Оршей и полностью разгромил. Русские воеводы действовали разрозненно, не помогли друг другу, что и погубило всё войско. Оно понесло огромные потери и было рассеяно. Виднейшие московские полководцы погибли или попали в плен.

Затем в польских источниках начинаются недоговоренности. Князь Острожский прибыл под стены Смоленска не с победоносной армией, как следовало думать, а с горсткой соратников, с кем-то вроде личной дружины. По официальной версии, которая вошла в «Историю России» С. М. Соловьева, своевольные паны отказались служить и разошлись по домам. Возможно и другое: русские дрались при Орше столь отчаянно, что нанесли врагу огромные потери, победа Острожского оказалось пирровой, а набрать свежих солдат при тогдашних порядках, господствовавших в Литве, было невозможно. Обе версии говорят не в пользу анархического феодального режима, господствовавшего в Великом княжестве Литовском. Для феодалов это действительно был рай – свободная страна. Но для всех остальных, то есть для огромного большинства русских людей, замкнутых в границах Литвы, – довольно неприятный политический режим, который не давал гарантий защиты, личной свободы и целостности имущества. Вероятно, на какое-то время тягловый люд удалось консолидировать с помощью лозунгов о восточнорусской и татарской угрозе. Помогла и религиозная индифферентность правительства по отношению к простолюдинам. Однако это не ликвидировало противоречий ни между панами и холопами, ни между литовцами и русскими.

…Острожский рассчитывал на то, что Смоленск опять сдадут предатели – на этот раз сторонники Литвы. Но русские воеводы оказались бдительны, они разоблачили врагов и казнили их. Острожский увидел висящие на стенах трупы, понял, что город не сдастся и – отступил.

Война между Литвой и Русью свелась к маневрам и взаимному разорению территорий. Литовцы перенесли внимание на юг. Киевским воеводой был назначен энергичный и жестокий Андрей Немирович – типичный представитель русских магнатов Литвы. Он отлично знал военное дело, ненавидел Восточную Русь и презирал собственных холопов, обращался с которыми очень плохо. С татарами Андрей Немирович старался дружить, но это не всегда получалось: крымцы оказались разделены на две партии, и если одна из них – партия «нового курса» – предпочитала грабить Россию, то другая – «консерваторы» – по-прежнему разоряла Литву.

Хан Менгли-Гирей всё меньше участвовал в этих играх. Он тяжело болел и наконец умер в апреле 1515 года. С его смертью окончательно умер и старый союз между Русью и Крымом. Престол унаследовал калга Мухаммед-Гирей. Теперь Крымское ханство до самой своей гибели будет врагом России.

1. Последний ордынец

Мухаммед-Гирей I (1515–1523) удостоился от османских историков самой негативной характеристики. По их мнению, новый хан был недалек, агрессивен и неспособен управлять страной. Разгадка в том, что Мухаммед не любил османов, а с их падишахом Селимом сумел поссориться, еще когда тот был принцем. Негативную характеристику дает Мухаммеду также Н. М. Карамзин: «К несчастию, новый Хан не походил на отца ни умом, ни добрыми качествами: вопреки Алкорану любил пить до чрезмерности, раболепствовал женам, не знал добродетелей государственных, знал одну прелесть корысти, был истинным атаманом разбойников».

Обе оценки предвзяты. На самом деле Мухаммед-Гирей – последний ордынец. В его намерения входило восстановить царство Батыя во главе с крымской династией. Это был рецидив Золотой Орды, кровавая и трагическая попытка изменить ход истории. С этой точки зрения и нужно рассматривать политику Мухаммеда.

Была ли эта попытка жизнеспособной? Другими словами, кто перед нами – политический авантюрист или большой политик, которому не повезло? Ни то ни другое. Мухаммед – это персонаж, который осмелился бросить вызов Судьбе и погиб в борьбе. Греки делали таких обреченных людей героями трагедий. Но для русских это был мрачный герой. Он принес бедствия обеим ветвям этого народа: и восточной, и западной.

Мухаммед намеревался провести реанимацию Орды в несколько этапов. На первом предполагалось объединить степи от Днестра до Волги и восстановить Сарай – столицу Тахт-Иля. На втором – подчинить Казанское и захватить Астраханское ханства. На третьем – соединить две ветви ногайского народа, разделенные волей случая на Крымское ханство и Большую Ногайскую Орду. Следовательно, перед нами – попытка собрать скорее даже не Батыев улус, а орду Едигея, ключевую роль в которой играли ногаи.

Главным противником, который мешал возродить Орду, была Русь, и вот почему. Ордынские правители времен того же Едигея использовали русские княжества как объект грабежа и выжимания дани, за счет которой могли содержать двор и обеспечивать лояльность кочевых племен. Но теперь ситуация резко изменилась. Разрозненные княжества объединились в два обширных государства: Русь и Литву. Для Менгли-Гирея главным противником была Литва: не только потому, что она поддерживала хана Большой Орды Ахмата, но еще и потому, что Литва была сильнее Руси. В первой половине XVI века ситуация выглядела совершенно иначе. Русь и Крым ослабили Литву. При этом восток Руси объединился вокруг Москвы, а Орда, напротив, распалась на несколько царств. Крымцам казалось вполне логичным напасть на Русь в союзе с Литвой и собрать остатки Орды. Политика Мухаммеда совершенно не выглядит авантюристической.

Но было ли у этой идеи будущее?

Посмотрим, как выглядел мир на пороге Нового времени. Европейцы начали массово внедрять новые технологии в военном деле и мореплавании. С верфей Испании и Португалии сходили эскадры, способные пересечь океан. Армии оснащались ручным огнестрельным оружием и артиллерией. Это открывало совершенно новые горизонты для захвата городов. Лук и стрелы должны были отступить перед мушкетом и бомбардой.

Военное и дипломатическое искусство в сочетании с благоприятным стечением обстоятельств позволило европейцам начать колониальную экспансию. Заря Нового времени – это открытие Колумбом Нового Света. Для европейцев оно оказалось неожиданным выходом из мучительного тупика, в котором оказался перенаселенный мир от Вислы до Лиссабона. В 1515 году, когда умер Менгли-Гирей, испанцы практически захватили Большие Антильские острова в Вест-Индии. Остров Санто-Доминго был покорен, на Кубе еще воевали. В 1519-м Кортес начнет свой знаменитый поход в Мехико. Еще через десять с лишним лет испанцы захватят серебряные рудники инков. В Европу хлынут сокровища, произойдет «революция цен», но самое главное – за счет колониальных ресурсов европейский мир начнет строить новое общество: международного банковского капитала, промышленности и потребления. Золота хватит всем, потому что значительная часть его будет просто отобрана у испанцев пиратами и пущена на рынок в обход испанской казны.

Первоначальный капитал и дешевое сырье, производимое рабами в колониях, позволят совершить технологический прорыв в промышленности и обеспечить новый уровень комфорта для значительной части европейского населения. Постепенно, после короткого рецидива, будет отмирать крепостничество, и на смену рабу-земледельцу придет полуголодный, но лично свободный наемный рабочий. Мир станет глобальным, а Орда Чингисхана покажется всего лишь одной из громадных региональных империй.

Кочевая цивилизация, основанная на балансе человека и природы, теперь была обречена на периферийное существование. Создание степных империй стало затруднено. Оказалась обречена и политическая система, благосостояние которой основано на грабеже и набегах, а также выколачивании дани с соседей. Вместо этого придут более изощренные методы эксплуатации человека человеком и отъема денег у государств-аутсайдеров. Кочевникам не было места в этой системе. Если угодно, более приспособлены к ней оказались османы, которые сумели создать долговременное и жизнеспособное государство. Крымским «царям» не удалось сделать нечто подобное в приволжских степях. Перекопские ханы смотрели не в будущее, а в прошлое, пытаясь воспроизвести те модели, которые уже доказали свою нежизнеспособность. Поэтому крупная степная империя, которую создал Менгли и энергично пытался расширить Мухаммед, оказалась тупиковой ветвью развития обществ.

Что такое Крым той поры? Перед нами еще не народ, а конфедерация довольно примитивно организованных племен, от агрессии которых страдают соседи. Это был громадный шаг назад даже по сравнению с Золотой Ордой, где чингисиды поначалу могли поддержать порядок.

Разумеется, Мухаммед ничего этого не знал и не понимал. Он не обладал достаточной информацией и мыслил лишь категорией степного региона. Этим был обусловлен трагический финал хана и его начинаний.

2. Ни дружбы, ни вражды

Сразу после смерти Менгли-Гирея стало ясно, что его наследник не обладает полнотой власти, потому что «консервативная» группировка, требовавшая войны с Литвой, была очень сильна. Ее по-прежнему возглавлял брат Мухаммеда – Ахмат-Гирей, прозванный Хромым из-за физического недостатка. Отец выделил ему в улус область Едисан – земли между Днестром и Южным Бугом вокруг Очакова. Иногда их называют «Очаковская орда». Назначение Менгли произвел со смыслом: из Очакова удобно грабить литовские земли, чем и занимался Ахмат.

Весть о смерти отца застала Мухаммед-Гирея в походе. Вместе с литовскими войсками Андрея Немировича он вновь осаждал города Северщины. Оба князя – Стародубский и Новгород-Северский – были в это время в Москве, где первый плел интриги против второго. Однако их подданные удачно отбились от татар. И тут до Мухаммед-Гирея дошла весть о смерти отца. Мухаммед прекратил поход и ушел восвояси. Смерть Менгли скрывали 40 дней – до тех пор, пока Мухаммед не вернулся со своей армией в Крым. Тогда старого хана похоронили, а новый стал делить должности.

Мухаммед был искренним другом Литвы, но запретить набеги на нее означало бы лишить Очаковскую орду пропитания и получить мятеж. Поэтому Мухаммед назначил Ахмата Хромого калгой, то есть сделал вторым человеком в ханстве. Это не избавило хана от проблем. Ахмат задумал крамолу, тайно сносился с Москвой и Стамбулом, чтобы свергнуть брата и занять его место. Проблема требовала решения, но Мухаммед был терпелив.

Хан встретился с послом русского государя Василия III и пообещал дружбу, но это оказались не более чем слова для того, чтобы выиграть время. Получив помощь деньгами и полезными советами от короля Сигизмунда, Мухаммед направил в Москву одного из своих вельмож «с наглыми и смешными требованиями», как выражается Карамзин. Мухаммед писал, что взятие Смоленска нарушает баланс сил и потребовал отдать этот город. Кроме того, он просил «вернуть» Крыму Северские земли – Чернигов, Стародуб, Новгород, Путивль. Эти города, по версии хана, были пожалованы Менгли-Гиреем Ивану III во временное владение. О том, что ордынцы считали их своими, было сказано выше.

В Москве к «смешным» требованиям отнеслись спокойно, указали, что государь всея Руси намерен вечно владеть захваченными городами, а с Литвой продолжит войну, чтобы возвратить Киев и остальное наследие Рюриковичей. Если Мухаммед-Гирей хочет оставаться в дружбе, то государь будет только рад.

В ответ хан отправил кавалерийские загоны на Мещеру для грабежа, однако большой войны не последовало. Неожиданно Мухаммед предложил новую комбинацию: пускай русские пошлют по Волге войска в Астрахань и помогут крымцам завоевать этот осколок Большой Орды. В обмен, вероятно, предлагалось признать северские города за Русью.

Война за интересы крымцев не входила в планы Москвы. Василий III отговорился тем, что невозможно провести судовую рать через враждебную Казань. В этот момент хан получил 30 000 червонцев из Польши и снова превратился в убежденного врага Московии. Старший сын крымского царя, Багатур-Гирей, опустошил Мещеру, которой правил московский служилый царевич Шах-Али. Заодно татары разорили и рязанскую украину. Большое крымское войско подступило к Переяславлю-Рязанскому. Дальнейшие события неясны. То ли крымцы произвели в Рязани антимосковский переворот, то ли это сделали местные бояре. Вероятнее второе, как это будет видно из дальнейших событий. Так или иначе, но московская партия в Переяславле-Рязанском была свергнута, и полноту власти обрел двадцатилетний великий князь рязанский Иван Иванович (1517). Но крымцы вернулись восвояси, а своевольный властитель Рязанщины остался один на один с Москвой. Его советник, боярин Семен Коробьин, уговорил великого князя поехать в Москву, чтобы оправдаться в сомнительном поведении во время татарского набега. Иван Иванович поехал, из чего следует, что он не был открытым союзником крымских татар, иначе вряд ли бы решился посетить Москву.

Решение оказалось ошибочным. В Кремле рязанского правителя посадили под почетный арест, а в его города ввели русские гарнизоны, щедро снабдив их военным снаряжением. Рязань фактически присоединили к Москве, хотя формально она еще не утратила самостоятельность. Рязанские бояре и дети боярские стали терять свои владения.

Набеги на русскую украину не могли прокормить Орду. Требовался большой поход. Ахмат Хромой, обосновавшийся в Очакове, обрел массу сторонников и доказывал свою правоту: воевать нужно против Литвы. Она ближе, здесь можно добыть рабов и ценности. В то же время этот калга тайно сносился с русскими, предлагая совместное нападение на литовские пределы и требуя взамен Киев по условиям будущего раздела владений. Хан Мухаммед был крайне обеспокоен своевольным поведением младшего брата. Он настоял на личном свидании и помирился с Ахматом. Цена примирения была кровавая. Чтобы удержать власть, Мухаммед вынужден был начать большой поход на Литву и отправил в набег 40 000 всадников, то есть предал заплатившего ему Сигизмунда и убивал его людей.

В то же время хана живо интересовали дела Казани. Казанский царь Магмет-Эмин тяжело заболел: «кипел гноем и червями», по выражению Карамзина. От того, кто станет наследником, зависела расстановка сил в бывшей Золотой Орде. Русские шпионы и дипломаты действовали достаточно профессионально. Они сумели создать в Казани промосковскую партию. Возможно, в ее состав вошли люди, которые имели торговые интересы на Руси. Существовала и другая партия – ногайская, за спиной которой стояли бии Большой Ногайской Орды. Со своей стороны Мухаммед-Гирей постарался создать третью партию – крымскую, но это получилось не сразу. Борьба за поволжское ханство продолжалась. Крым оказался опаснейшим противником в этой борьбе.

Получив новую взятку из Польши, Мухаммед-Гирей отправил 20 000 татар на Тулу и еще какие-то мелкие отряды в Путивль. В первом случае русские воеводы отбились и долго преследовали неприятеля. Во втором – удачно действовал Шемячич, разгромив врага. В то же время хан строго запретил Ахмату Хромому грабить литовские пределы. После этого Хромой вновь поссорился с братом и отбыл в Очаков под защиту своей орды.

Пока в Крыму братья не могли договориться между собой, Василий III искал в Европе новых союзников против Литвы и Польши. Такие нашлись. Первым был датский и норвежский король, вторым – магистр Тевтонского ордена (Пруссии), который находился в зависимости от Польского королевства и жаждал от нее освободиться. Правда, оба союзника завели долгие переговоры, а магистр требовал денег, но с беззаботным существованием Польши было покончено: ей пришлось выстраивать оборону по периметру границ.

Продолжались и русские переговоры с крымцами. Мухаммед-Гирей отправил посольство в Москву и как ни в чем не бывало попытался договориться о судьбе Казанского ханства. Наследником Казани он предложил сделать собственного брата Сахиб-Гирея. На вопросы, почему хан направил свои войска на грабеж московской украины, посол Мухаммеда отвечал, что набег свершился без ханского ведома. В Москве твердо сознавали, что Казань отдавать нельзя, в противном случае на Русь возобновятся набеги и с этой стороны, а отвечать за них будет некому.

В 1519 году Магмет-Эмин умер, и русская партия возвела на трон кандидата Москвы: мещерского царька Шах-Али (или Шейх-Али, 1519–1521, 1546, 1551–1552), которому было всего 14 лет. На Руси его звали Шигалеем.

Разумеется, при нем находились русские советники, так что Казань должна была превратиться в абсолютно безопасное и дружественное по отношению к Руси царство.

Но этот поступок выглядел как откровенный вызов Крыму; более того, как оскорбление хана Мухаммед-Гирея. Шах-Али когда-то приехал служить на Русь из Астрахани, то есть принадлежал к семье царей Большой Орды. Его дедом был не кто иной, как Ахмат-хан, который совершил «стояние» на реке Угре и сражался с крымскими татарами. То есть русские поставили царем Казани заведомого врага Крыма. Наверняка Мухаммед-Гирей был взбешен.

Впрочем, первые месяцы 1519 года его занимали совсем другие вопросы. Жизнь хана висела на волоске. Его пути с Ахматом Хромым окончательно разошлись, и уцелеть должен был только один из братьев.

Ахмат приготовился к войне, снесся с падишахом Селимом Грозным и попросил у него военной помощи в борьбе с братом, а в знак верности отправил в Стамбул своего сына «Гаммеда», или Хамид-Гирея. Но мятежник поторопился. Вероятно, его призвали поторопиться какие-то из крымских племен, и он двинулся на зов к Перекопу. Мухаммед выслал навстречу конное войско, которым командовали его сыновья Багатур– и Алп-Гиреи. Багатур остался сторожить Перекоп, тогда как Алп вышел в степь, чтобы найти и разгромить дядю. Османский гарнизон Перекопа сохранял нейтралитет в этом конфликте, а Мухаммед как ни в чем не бывало сносился со стамбульскими чиновниками и демонстрировал дружелюбие.

Мятеж Ахмата удалось подавить. Алп-Гирей встретил врага в степи, рассеял его, кинулся в погоню за дядей и лично убил Ахмата Хромого. Новым калгой сделался старший сын хана Багатур-Гирей. Оппозиция внутри степной империи была подавлена, друзей Руси и врагов хана удалось перебить. Победила партия, враждебная Москве. У Мухаммеда оказались развязаны руки.

Однако следующий поступок крымского царя способен был вызвать удивление. Новый калга Багатур-Гирей собрал 30 000 воинов и обрушился на Польшу-Литву. Его встретил Константин Острожский, потерпел поражение и бежал. Багатур разграбил вражеские земли вплоть до Кракова, перебил много народу и взял огромный полон – по слухам, 60 000 человек. Тем самым хан зарабатывал лояльность своих подданных и показал, что смерть Ахмата Хромого ни о чем не говорит: набеги на Литву для обогащения крымских племен будут продолжаться.

В том же году случилось еще одно важное событие – на сей раз на восточном краю степей. Там продолжалась война между казахами и ногаями. Хан казахов Касым(1511–1521) перешел в наступление, разгромил ногаев и оттеснил их к берегам Волги. Вожди ногайских племен откочевали на запад и попросили покровительства Мухаммед-Гирея. Крымский хан принял от них клятву верности. Его держава усилилась.

Наконец, пришли тайные агенты из Казани. Выяснилось, что царь Шах-Али крайне непопулярен. Часть казанской элиты была недовольна его прорусской политикой, его нерешительностью и даже его внешностью: Шах-Али был склонен к полноте, безбород, имел плоское лицо и, как говорили, напоминал толстую бабу. Возможно, это был ярко выраженный монголоид, и европеоидные казанцы его невзлюбили.

Мухаммед-Гирей завел тайные сношения с Казанью. Сделать это оказалось тем легче, что в Казань переселилась часть ногаев, то есть ближайших родичей крымских татар. Всё это означало, что на Русь надвигается большая война.

3. Война

Весь 1520 год хан провел в подготовке вторжения на земли Московии. Готовились войска, действовали шпионы. Ключевым моментом должен был стать переворот в Казани, который инспирировали его люди.

Русские войска были заняты на литовском фронте. Казалось, их ждет успех. Пока московские рати разоряли вражеские волости на Днепре, на поляков напали тевтонцы. Их армия начала осаду Данцига – отлично укрепленного порта, население которого составляли в то время немцы. Казалось, жители Данцига должны были поддержать своих соплеменников, но этого не произошло. Польские города имели в то время большие вольности, и поступиться ими не захотел никто: выгода оказалась сильнее голоса крови. Войско тевтонов, состоявшее из наемников, рассеялось после задержки с выплатой жалованья. Сигизмунд заключил мир с Орденом на довольно мягких условиях. Действия русских войск тоже нельзя назвать удачными. Они сводились к разорению деревень, что никак не могло вызвать симпатий местного населения. А значительную часть горожан Великого княжества Литовского составляли опять-таки немцы и евреи, не пылавшие любовью к Москве. Война зашла в позиционный тупик. И тут последовала череда роковых событий.

* * *

В 1520 году умер «опиумоед и галлюцинат» Селим Грозный. Ему наследовал Сулейман Великолепный (1520–1566), возможно, приходившийся Мухаммеду племянником. Новый падишах тотчас выступил против венгров и в 1521 году захватил у них сильную крепость Белград. Тем самым он обозначил основное направление своей политики в Европе: Балканы.

Крымский хан боялся нового повелителя османов. Мухаммед не мог воевать против Москвы, пока не был уверен, что в тылу не высадится османский десант. Чтобы добиться позволения начать войну, хан написал жалобу, будто на Руси притесняют мусульман и заставляют их принимать христианство. Эти инсинуации будут еще не раз использовать мусульмане в отношениях с Россией. Однако Сулейман был умный человек, прекрасно осведомленный об истинном положении дел. Его информировали османские резиденты в Азове и Кафе. Ложному доносу Мухаммед-Гирея падишах не поверил, а никакой надобности в войне с русскими не было. Тогда Мухаммед-Гирей заявил прямо: «Чем же буду сыт и одет, если запретишь мне воевать Московского Князя?» Это была психология откровенного паразита, даже не пытавшегося поднять экономику собственной страны.

Сулейман вошел в положение своего младшего партнера и приказал Мухаммед-Гирею напасть на Польшу. Сам падишах готовился добить венгров, королем которых был родственник Сигизмунда из династии Ягеллонов. Мухаммед проигнорировал приказ. Падишах был так занят делами на Балканах, что не стал наказывать непослушного степного вассала. Это означало бы войну против крымских мусульман, а такая война была крайне непопулярна в османском обществе, которое было пропитано идеями борьбы за веру ислама. Даже войны с иранскими шиитами, которые считались еретиками, приходилось тщательно обосновывать. Крымцы были суннитами, как и сами османы. Мухаммед-Гирей верно всё рассчитал.

Весной 1521 года грянул гром. Крымская партия в Казани сообщила, что всё готово к перевороту. Мухаммед-Гирей отправил своего брата Сахиб-Гирея с небольшой дружиной в рискованный поход. Сахиб примчался к стенам Казани, и ему открыли ворота. Город восстал, русских советников царя Шах-Али арестовали, а московских купцов ограбили. Попал под арест и сам хан. Однако переворот совершился бескровно. Сахиб-Гирей (1521–1524) действовал по-рыцарски в эпоху, когда сами рыцари не гнушались низкими поступками. Шах-Али и его русские советники были отпущены в Москву, а новый казанский хан стал готовиться к неизбежной войне.

Со своей стороны Мухаммед-Гирей тоже собирал войско. Ему требовались пехота и артиллерия для штурма городов. То и другое хан получил у литовцев. Андрей Немирович снабдил Мухаммеда людьми и припасом. Более того, на помощь пришли литовские казаки-тюрки на службе короля Сигизмунда. Они жили на Днепре под Каневом и Черкассами. Их атаманом был Остап Дашкович, представитель разветвленного семейства Глинских. Одно время он служил литовцам, затем государю всея Руси, потом опять уехал в Литву. Король Сигизмунд назначил его старостой каневским и черкасским, доверив оборону южных границ. Староста – это, говоря современным языком, глава районной администрации. Выше стоит воевода. Канев и Черкассы входили в Киевское воеводство. Следовательно, непосредственным начальником Дашковича был Андрей Немирович – западнорусский магнат и ненавистник Москвы.

В поход поднялись сами крымцы, а кроме того, пришла родня – большие ногаи. Вероятно, Мухаммед-Гирей собрал действительно крупную армию. Стратегический план был прост: ударить на русских из Крыма и Казани, соединиться под Москвой и навязать свои условия мира.

Никогда еще со времен Куликова поля положение Руси не было столь опасным. Против нее выступили Литва, Крым и Казань. Огромный участок границы превратился в линию фронта. Русь попала в стратегическое полуокружение.

Мухаммед-Гирей двигался на север и летом 1521 года вышел «на берег», к Оке. Здесь его встретили двое воевод: Дмитрий Бельский и Андрей Иванович, брат Василия III. Действовали они плохо, упустили переправу врага, напали на него толпой и потерпели сокрушительное поражение. Погибло несколько князей, бояр и множество простолюдинов. Впоследствии Дмитрий Бельский еще не раз покажет себя скверным полководцем. Сказывались недостатки тогдашней системы подбора военачальников «по крови». Бельский обладал знатным происхождением, которое по тогдашнему обычаю давало право командовать войском, но полководческими способностями не блистал.

Дорога на Москву была открыта. В это время с востока, из Казани, двигалась армия Сахиб-Гирея, который уже разграбил окрестности Нижнего Новгорода и Владимира-на-Клязьме.

Василий III не стал испытывать судьбу и бежал, как говорили тогда, «собирать полки» на север своей страны. Оборонять Кремль он оставил служилого татарского царя Петра «Ибреимовича». В то время у государя не было детей, и говорили, что он собирается сделать служилого татарина своим наследником, тем более что Петр перешел в православие.

Во время суматохи бежал из-под ареста рязанский князь Иван Иванович. Он направился в Литву и… оказался абсолютно безвреден. Последний рязанский князь умрет в эмиграции в 1534 году.

В столице разворачивалась драма. Татары сожгли московские посады, то есть пригороды. Кремль наполнился беженцами. Выяснилось, что не хватает ни пороху, ни продовольствия, ни снарядов, и сопротивляться нет никакой возможности. Но с другой стороны, хан был поражен сильными укреплениями и обилием защитников русской столицы. Впечатление было столь сильным, что Мухаммед завел переговоры. Петр Ибреимович и бояре согласились написать грамоту, согласно которой Василий III становился данником крымского хана, но сохранял все свои владения. Если отрешиться от страшных событий тех дней, ситуация возникала курьезная. Крымский хан был вассалом османского падишаха и в то же время сделал своим данником государя всея Руси. «Написали хартию, скрепили Великокняжескою печатию, вручили Хану, который немедленно отступил к Рязани», – пишет Н. М. Карамзин.

Переяславль-Рязанский был меньше Москвы, и хан немедленно попытался взять его острог. Это оказалось непросто. Гарнизоном командовал блестящий воевода Хабар Симский, на стенах стояли пушки, артиллерией распоряжался служилый немец Иоганн Иордан. Элиту бывшего Рязанского княжества к тому времени сильно проредили: детей боярских переселяли в другие места, а взамен на освободившейся земле расставляли московских помещиков, которые верно несли службу. В нужный момент служилых людей легко было собрать для отражения врага. Это, видимо, и было сделано.

Об осаде Переяславля-Рязанского татарами есть занимательный рассказ австрийского посла Сигизмунда (Зигмунда) Герберштейна. В сильно сокращенном виде его использовал в своей «Истории России» С. М. Соловьев.

Герберштейн сообщает, что подойдя к городу, Мухаммед-Гирей сообщил о мире и выставлял на продажу пленников, захваченных во время набега. Особенно усердствовал союзник татар Остап Дашкович, который приближался со своими людьми к городским воротам в намерении захватить их. Но Хабар был начеку и не впускал врага. Тогда Мухаммед сообщил, что Василий III теперь «данник и раб татар». Симский притворился, что поражен этим фактом, и потребовал доказательств. Ему передали грамоту, и пока русские в крепости ее изучали, Дашкович и татары приближались к воротам. Пленников при этом татары сторожили небрежно, и часть их убежала в крепость. Хан потребовал их выдачи, причем его воины подступили к самым стенам. «Хотя перепуганные русские вернули их, однако татары не только не отступали от крепости, но за счет новоприбывших число их даже возросло», – сообщает Герберштейн. Тогда Иоганн Иордан на свой страх и риск пальнул по татарам и казакам картечью. Враг в ужасе отхлынул. Хан потребовал у Хабара объяснений. Тот сообщил, что всему виной пушкарь. Хан потребовал выдать артиллериста. Рязанцы решили подчиниться, «чтобы отвести от себя гнев и ярость врага». Один только Хабар был против. Он настоял на своем, и немец остался в крепости. Внезапно хан снялся с лагеря и ушел в степь, оставив в руках Хабара пресловутую грамоту.

Что заставило Мухаммеда уйти? Какие-то вести из Крыма? Конфликт между племенами, составлявшими его войско? Нежелание татар воевать? Скорее всего, всё вместе. Он получил известия о разграблении своих улусов астраханцами. Дело окажется пустяковым, но хан еще об этом не знал.

Герберштейн пишет, что крымцы увели огромный полон – 800 000 человек. Если учесть, что оценочная численность тогдашнего населения Руси не превышает пяти миллионов, ясно, что цифра опять преувеличена как минимум в традиционные десять раз. Сахиб продал свою долю русских рабов на рынках Астрахани. Мухаммед-Гирей – в Кафе, причем часть людей попросту перебили. В основном среди убитых были старики и немощные. Они, пишет Герберштейн, «отдаются татарской молодежи, как зайцы щенкам, для первых военных опытов; их либо побивают камнями, либо сбрасывают в море, либо убивают каким-либо иным способом». Русские понесли тяжелый урон в результате вторжения татар. Они потеряли много людей и имущества, утратили надежду выиграть войну с Литвой и получили грозного врага в лице Казани, которая из прорусского царства превратилась в прокрымское ханство. Но Мухаммеду в свою очередь не удалось взять Переяславль и восстановить независимое Рязанское княжество, к чему он явно стремился во время своей эскапады.

4. Катастрофа на Волге

Ослабив Москву, хан обратил внимание на восток. Пока он воевал с Василием III, отряд астраханцев численностью 590 человек напал на крымские улусы и разорил их. Эта шайка не могла причинить большой урон Крыму. Но действовала она самостоятельно или по приказу астраханского хана? Сами крымские цари любили в подобных случаях ссылаться на то, что абсолютно непричастны к набегам: мол, эти действия выполняют неподконтрольные банды. Но в данном случае Мухаммед счел нападение подарком судьбы и не принял от астраханцев никаких объяснений.

Он задумал покорить Астрахань, однако не спешил. Остаток 1521 года хан распродавал пленников, а в 1522-м начал дипломатическую и материальную подготовку к походу. За это время опять произошли перемены в степи. Умер грозный хан казахов Касым. Смерть настигла его в Сарайчике – бывшей столице ногаев, расположенной на реке Урал. После этого казахи ушли на восток, у них начались распри, а большие ногаи перестали нуждаться в покровительстве Крыма и вернулись на свои старые кочевья. Мухаммед-Гирей продолжал считать эту восточную «родню» своими подданными. Как покажут дальнейшие события, у ногайских биев имелось свое мнение на этот счет, и оно отличалось от мнения крымского хана.

Хуже того: оппозиция возникла даже внутри ханства. Поход на Астрахань был крайне непопулярен среди татар. В связи с этим старейшины племени ширин сочинили тайное письмо падишаху Сулейману Великолепному, в котором просили заменить хана.

Так или иначе, в конце 1522 года Мухаммед-Гирей выступил на Астрахань. Или на Хаджи-Тархан, как звали этот город сами татары. Вместе с крымским царем шли сыновья, в том числе калга Багатур. Хан собрал крупное войско, в составе которого находились ополченцы из всех племен Крыма. На подмогу привели свои войска два бия больших ногаев: Агиш и Мамай. Первый из них был вождем племени мангыт, второй – его помощником. Мангыты считались старшим из ногайских племен, они еще помнили времена Едигея и не очень хотели подчиняться своим «младшим» соплеменникам, захватившим власть в Крыму, – всем этим ширинам или баарынам. Мухаммед-Гирей не учел этого в своих расчетах.

Астраханским ханством в то время управлял Хусейн – правнук ордынского царя Кучук-Мухаммеда и внучатый племянник Ахмата. Русские звали его «Усеин». Хана по старой памяти поддерживала часть ногайских племен, но соотношение сил с Мухаммедом оказалось несопоставимо. Поэтому Хусейн предпочел уйти в степь с частью сторонников и сдал Астрахань без боя. Это произошло весной 1523 года.

Мухаммед-Гирей торжествовал победу. Казалось, Крымская империя достигла пика могущества. Ее границы простирались от Днестра до Волги, от южных рубежей Рязанщины до Черного моря. Власть хана признали черкесы Предкавказья, его брат – хан Казанский, его джигиты стоят в Астрахани…

Новым астраханским царем Мухаммед назначил своего сына Багатура. Другой сын, Алп, получил освободившуюся должность калги. Возможно, это означало, что власть теперь будет переходить от брата к брату, а перемещение поведут по лествичному счету, перемещаясь из удела в удел, причем наследник крымского престола станет управлять Астраханью. Впрочем, с уверенностью утверждать это невозможно, потому что в самом скором времени произошла катастрофа, которая перечеркнула все планы Мухаммед-Гирея.

Подробности неизвестны. Кое-что пишет Герберштейн (но он путает дату событий, относя их не к 1523 году, а к 1524-му), кое-что – восточные авторы. Непротиворечивая версия выглядит так.

Между ханом и вождями крымских племен произошла ссора. Кто-то распространил слух, что Мухаммед собрался выселить крымцев с полуострова и переместить их на восток, в земли бывшей Золотой Орды. Разумеется, какую-то часть подданных хан действительно задумал выселить в Астрахань, чтобы обеспечить за собой обладание этим пунктом. Но далеко не всех. Однако зерна слухов упали на благодатную почву. Начались ссоры, и однажды после бурных объяснений с вождями племен Мухаммед обнаружил, что окрестности Астрахани пусты. Племена во главе с ширинами выразили открытое неповиновение хану и отправились на родину. Для мятежа требовались не только серьезные основания, но и уверенность в безнаказанности. То и другое оказалось в наличии.

Хан оставался в Астрахани с трехтысячной гвардией и сыновьями. За пределами города стояло войско больших ногаев, которых Мухаммед по-прежнему рассматривал как своих подданных. Вероятно, возник план использовать ногаев против крымцев и водворить порядок. Хан посовещался с биями мангытов – Агишем и Мамаем – и неожиданно покинул город, переместив свою ставку в степь. Говорили, что сделать это посоветовал Агиш, ссылаясь на то, что население Астрахани ненадежно.

Затем наступил финал драмы. Однажды ночью ногаи напали на ставку хана и учинили резню. В отчаянной схватке погибли хан Мухаммед и его сын Багатур. Их убийцей называют пасынка Мамая, носившего имя Урак-дели (бешеный). Другие сыновья Мухаммеда или бежали, или попали в плен. В числе пленных очутился царевич Ислам-Гирей. Это имя стоит запомнить. Патриот Крыма и почитатель отца, Ислам через некоторое время устроит на родине смуту и станет одним из ведущих политиков той эпохи.

А теперь поговорим о другом. Чем был вызван неожиданный бунт ногаев? Оказывается, среди них прошел слух, будто планируется переселение Большой Ногайской Орды в Крым. Аналогичный слух, только про переселение в Астрахань, был распространен и среди крымцев. Мы видим один почерк, и автор почерка – хитрый бий Агиш. Совершенно очевидно, что он задумал многоходовую комбинацию. Ногаи были связаны с астраханцами. И вот Агиш посоветовал Хусейну без боя покинуть город. Затем распространил опасные слухи среди крымцев. И, наконец – среди своих. Этим слухам поверили, потому что хотели верить. А сам Агиш не хотел только одного: подчиняться Крыму. Интрига полностью удалась, и наступила катастрофа. Могущество крымского хана рухнуло в один миг, а сам он распрощался с жизнью. Впрочем, это был еще не конец степной империи.

1. Смутные дни

Степная поговорка гласит: если разбойники грабят юрту твоего отца, присоединись к грабителям. На сей раз грабители были ближайшей родней. Агиш воспользовался плодами своих интриг и пошел разорять крымские улусы. Для татар это было полной неожиданностью. Их преследовали и убивали, а имущество грабили.

Спастись удалось двум сыновьям хана Мухаммеда – Гази– и Баба-Гиреям. С ними ушло 50 родовых вождей, однако ногаи дышали в спину, и крымские отряды рассеялись кто куда.

Ногаи рвались к Перекопу. Предводители нескольких крымских племен – ширин, баарын и сиджеут – собрали 12 000 всадников и бросили их навстречу врагу. Битва разыгралась на Перекопе, причем османский гарнизон крепости, располагавшейся на перешейке, безучастно наблюдал за сражением и не вмешивался. Крымские племена проиграли, произошла еще одна резня, и ногаи ворвались на полуостров.

Укрыться от врага можно было лишь за стенами городов, что и делали крымцы. Тем не менее многие не успели этого сделать и погибли. Значительная часть московской добычи перешла к ногаям, а крымцы выступили в непривычной для себя роли жертв кочевого набега. К счастью, ногаи были разрознены и еще более примитивны в военном отношении, чем их родичи крымцы. Они не смогли захватить ханство и вернулись на берега Урала и Волги, где распродали и прогуляли добычу. Последующие три-четыре десятилетия – это годы постепенной дезинтеграции Большой Ногайской Орды. В конечном итоге часть ногайских племен будет перебита врагами, а часть переселится в Крым и на Кубань и подчинится Гиреям.

Неожиданно у крымцев объявился новый враг – Остап Дашкович со своими казаками-тюрками. Мы видели, что Остап еще недавно грабил Русь вместе с татарами и пытался захватить Переяславль-Рязанский. Но, видя слабость крымцев, Остап напал на Едисан и сжег Очаков. Это было логично. Едисанские татары были врагами Литвы и грабили ее пределы даже тогда, когда Мухаммед-Гирей находился в союзе с королем Сигизмундом. Остап просто умело воспользовался ситуацией, хотя, конечно, в подлости и прагматизме ему не откажешь.

Осенью татары попытались собрать разоренный улус. Гази-Гирей I (1523–1524) сделался ханом, а его брат Баба – калгой.

В это же время русские задумали отомстить казанцам за поход на Москву. Государь Василий III направил судовую и конную рать вниз по Волге. Добиться крупных успехов ей не удалось, но русские основали городок Васильсурск, который стоял на пути казанских татар и мешал совершать набеги во внутренние области государства Московского. С Литвой русские заключили перемирие, причем сохранили за собой Смоленск. Поэтому общий итог войны сложился в пользу Москвы, а не Вильны. Русь выстояла против коалиции Польши, Литвы, Крыма, Казани и больших ногаев. Сама коалиция просуществовала, как видим, недолго и распалась.

Гази-Гирею было совершенно не до войны. Он занимался восстановлением ханства. Но тут против него начались интриги. Вожди племени ширин окончательно отказали в поддержке. Им не нравился экспансионистский курс Мухаммеда, а в его сыне видели продолжателя дела отца. Возможно, и сам Гази-Гирей позиционировал себя как могучего степного хана, не зависящего ни от кого.

Ширины полагали, что у самостоятельного Крыма нет будущего. Это показал набег больших ногаев, которые разорили степную империю с такой же легкостью, как сами крымцы разоряли окраины Литвы и Руси. По мнению вождей ширинов, защиту и стабильность могли обеспечить только османы. К ним-то и направили тайных гонцов. Падишаха Сулеймана просили дать нового хана.

Сулейман живо откликнулся на эту просьбу. Усилить свое влияние на северном побережье Черного моря он был вполне готов. Это решение привело к длительной гражданской войне в Крыму, потому что сторонников независимости было очень много.

В Стамбуле находился в качестве заложника один из Гиреев, Садат – сын покойного хана Менгли и брат Мухаммеда. Сулейман собрал крупный экспедиционный корпус, посадил на галеры, поставил во главе царевича Садата и отправил в Крым. По прибытии на полуостров Садат-Гирей I (1524–1532) был провозглашен ханом, а Гази перемещен на должность калги.

Но тотчас выяснилось, что многие крымцы недовольны османским влиянием. Сторонники свободы объединились вокруг Гази, и Садат-Гирею пришлось казнить племянника. Вместе с ним лишился жизни брат Гази – Баба-Гирей. Новым калгой стал Узбек, внук хана Хаджи-Гирея и двоюродный брат Садата.

Новый хан продемонстрировал смену политического курса. Теперь в число главных врагов попала Литва, во главе которой стоял правитель из династии Ягеллонов. Падишах Сулейман считал эту династию своими врагами, а значит, Ягеллоны были врагами Крымского ханства. Зато против русских падишах не был намерен воевать, и они получили передышку.

Уже летом 1524 года крымцы напали на окраины Литвы. Ими командовал калга Узбек-Гирей. Набег завершился неудачей, Узбека разбили казаки и литовцы.

Той же осенью объявился новый игрок. В плену у ногаев томился сын хана Мухаммеда – Ислам-Гирей. Ногаи отпустили его, рассчитывая, что Ислам затеет смуту в Крыму и тем самым обеспечит спокойствие в Большой Ногайской Орде, которой не будет никто угрожать с запада. Так и вышло. Вернувшись из плена, Ислам-Гирей заявил права на власть и выбрал привлекательные лозунги для того, чтобы получить сторонников.

Ислам продолжил дело отца, то есть возглавил «патриотическое» крыло татар, выступавших против подчинения османам. По этой причине османские историки называли его жестоким и глупым. Сами татары придерживались иного мнения.

Садат приказал убить племянника, но Ислама поддержали мурзы, недовольные проосманской политикой правящего хана. Исламу помогли людьми правители Большой Ногайской Орды. В Крыму на его сторону перешли мангыты, которые выступили против ширинов и хотели первенствовать в Крыму. Началась гражданская война.

Ислам появился на Перекопе, захватил ханские стада и взял в плен мать Садата – Махмыт-Султан. Затем спустился на полуостров, захватил Старый Крым и провозгласил себя ханом. Хан Садат укрылся на Перекопе под защитой османов. Вскоре туда явился Ислам. В ноябре 1524 года он блокировал крепость. Блокада продолжалась три месяца и завершилась бесславно. Взять ее штурмом Ислам не мог вследствие примитивности военных технологий, зато Садат и его люди поработали прекрасно. Они смогли переманить на сторону законного хана влиятельных мурз, и в январе 1525 года армия Ислам-Гирея перестала существовать: частью она разбежалась, частью перешла на сторону Садата. Ислам бежал в степь. Казалось, с ним покончено навсегда. Пока крымцы выясняли отношения друг с другом, русские пытались наступать там, где это необходимо, чтобы улучшить стратегическую ситуацию в борьбе со степняками.

2. Переворот в Казани

Отголоски крымских распрей достигли Казани. Василий III не оставлял попыток вывести это ханство из войны и превратить в своего вассала. Русские предприняли наступление. Выступили несколькими корпусами, часть войск двигалась на судах по Волге, часть шла на конях вдоль реки. В Казани начались распри, хан Сахиб-Гирей бежал из города со свитой. Но большое число крымцев осталась. Это значит, что оккупационные войска Сахиба состояли из разных племен: одно из них ретировалось вместе с ханом, а другое осталось в Казани. Оставшиеся принадлежали к племени мангыт. То есть к тому самому племени, из которого происходили убийцы Мухаммед-Гирея – Агиш и Мамай. Следовательно, им нужно было свергнуть Сахиб-Гирея, который являлся ставленником Мухаммеда. Переворот прошел удачно. Новым казанским ханом сделался Сафа-Гирей (1524–1531), тринадцатилетний племянник Сахиба, причем большие ногаи резко усилили свое влияние в Казани. Об этом свидетельствуют сообщения русских летописей и посольских актов, в которых прямо говорится, что ногаи обладают огромным влиянием в Казани.

Осада Казани русской армией продолжалась несколько недель, но развивалась неудачно. Войска действовали несогласованно, терпели поражения и не умели развить успех, если он был. Отличился только Хабар Симский, разбивший на подступах к городу отряды «черемисы» (племенные ополчения чувашей и марийцев – вассалов казанских ханов). Во время осады много московских воинов умерло от болезней, и в итоге поредевшие полки повернули назад.

Василий III применил против Казани экономические санкции: запретил купцам ездить на традиционную ярмарку в этот город. В Казани ежегодно собирались астраханские, армянские, персидские купцы, так что торжище было крупным. Его перенесли в Нижегородскую область – туда, где впоследствии расцвела знаменитая Макарьевская ярмарка.

Поначалу от санкций пострадали русские торговцы и потребители: цены на импортные товары подскочили, возник дефицит некоторых продуктов, например соленой рыбы, изготавливаемой в Казани. Однако сами казанцы пострадали сильнее. Они лишились российской соли и мехов, причем первая потеря была гораздо чувствительнее второй. Стало невыгодно ловить рыбу, а та, что уже была запасена на складах, начала гнить. Однако курс на торговую изоляцию Казани был выдержан Сафа-Гиреем и его советниками твердо; в результате ханство постепенно стало хиреть. Крымская диктатура оказалась делом обременительным.

И бесполезным, потому что хан Крыма не мог заступиться за Казань в ее противостоянии с русскими. Сулейман Великолепный по-прежнему запрещал воевать с Москвой, так как готовил удар по венграм и не имел свободных ресурсов для войны на далеком севере. На границах Московии воцарился хрупкий мир.

Во время мира русский государь женился. Его избранницей стала Елена Глинская – потомок темника Мамая, воевавшего с московитами на поле Куликовом. В 1530 году у супружеской четы родится сын Иван – будущий царь Иван Грозный, который своим правлением доставит невиданную славу России, раздвинет ее границы, но погубит династию Рюриковичей.

Всё это время в Крыму продолжались неурядицы. Бежавший из Казани экс-хан Сахиб-Гирей застал в Крыму полный разброд. Он со своими людьми поддержал хана Садата и за это был объявлен калгой. Здесь начинаются вопросы. Не был ли причастен к перевороту в Казани Ислам-Гирей вместе с мангытами? В этом случае политический режим должен был одновременно смениться в Крыму и Казани, тогда мангыты пришли бы к власти в обоих царствах. И это действительно произошло. А Сахиб и Садат делали ставку на ширинов и враждовали с Исламом.

Весной 1525 года Ислам-Гирей собрал новое войско и выступил против хана Садата. В битве у Кырк-Ера войска законного правительства потерпели поражение, а Ислам победил. На стороне Садата сражался отряд османов в 1700 человек, пришедший из Кафы, но также был разбит. Татары не считались ни с кем: ни с русскими, ни с османами.

Ислам занял ханский престол, но уже осенью поссорился с главами племен ширин и баарын, которых не устраивало господство мангытов. Племена отпали, и неудачливый претендент вновь бежал. Ему опять помогли большие ногаи, главным среди которых было то же самое племя мангыт. В начале 1526 года Ислам-Гирей подступил к Перекопу. Непопулярный Садат, утомленный борьбой со строптивым племянником, пошел на компромисс. Сахиб-Гирей получил отставку, а калгой сделался Ислам. Трехлетняя гражданская война завершилась.

Теперь Ислам управлял Едисаном, а Сахиб-Гирей завладел крепостями на Нижнем Днепре. В знак великого примирения татары собрали 30 000 воинов и двинулись в поход на Литву, потому что Орду нужно было накормить и обеспечить предметами роскоши. Поначалу набег развивался удачно, джигиты взяли большую добычу. Но 27 января 1527 года возвращавшихся крымцев настиг князь Константин Острожский и разгромил под Киевом. Полон и добыча были потеряны татарами, поход не окупился.

Это заставило Ислам-Гирея сделать вывод о бесперспективности нападений на Литву. Следовало грабить Великороссию, как делал его отец Мухаммед-Гирей. В 1527 году Ислам счел себя достаточно сильным для того, чтобы напасть на Москву. По некоторым данным, он собрал 40 000 воинов, но, кажется, это преувеличение.

Атака началась с разграбления Рязанщины, но завершилась бесславно. Московские войска стояли «на берегу». Узнав о набеге, они бросились на юг, отбили часть полона и даже захватили в плен одного из приближенных Ислама. В это же время в Москве находились послы крымского хана и уверяли русских в дружбе. И вдруг – новость о набеге, гибели людей, разорении Рязанской земли… Василий III велел утопить послов, а затем отправил к Садату гонцов с издевательскими извинениями, сообщив, что посольство уничтожено разгневанным народом. Садат принял извинения, пояснил, что нападение на рязанскую украину сделано без его ведома, после чего ограбил дочиста московского посла, но отпустил живым. Тогда же отряды крымцев появились под Тулой и Белевом.

Поражения в битвах с русскими ослабили Ислам-Гирея настолько, что хан Садат вновь напал на него. Хан был злопамятен, а компромисс не устраивал ни его самого, ни ханское окружение. В 1528 году гражданская война возобновилась. Ислам-Гирей потерпел поражение. Калга бежал на Днепр, остановился под Черкассами и просил защиты у литовцев, словно возвращались времена Хаджи-Гирея и великого князя Витовта. Ислам знал, о чем просит: он был врагом османов и русских, а потому мог рассчитывать на поддержку католического короля Сигизмунда. Надежды были не напрасны, Сигизмунд действительно помог. Весной 1529 года Ислам набрал войско и явился в Крым вместе с литовскими казаками. Перепуганный Садат вновь договорился с племянником, вернул ему Едисан и заключил мир. Однако должность калги Ислам утратил. Ее передали Сахиб-Гирею.

Все эти распри были на руку русским, которые стремились как можно скорее разгромить Казань, пока Крым не собрался с силами. В 1530 году полки москвитян отправились в поход. Казань была осаждена; русским войском командовал князь Иван Бельский. Закипели кровавые бои. По русским документам, город почти был взят, но в последний момент Бельский приказал отступить. Ходили слухи, что русский главнокомандующий получил от казанских татар крупную взятку.

Начались переговоры о мире, и тут блестящим образом выступила русская дипломатия. Удалось наладить контакт с одним из переговорщиков, казанским князем Тагаем. Выяснилось, что многие казанцы не любят крымских татар и готовы произвести переворот в пользу Шах-Али или какого-то другого ставленника русских. Но дело было гораздо глубже симпатий и антипатий к отдельным людям. Переворот мог дать передышку казанцам и снятие торговых санкций. Закончилась бы изнурительная война с Москвой, которая, как уже понимали многие, может завершиться гибелью Казани.

Русские заверили Тагая в своей поддержке. «Партия мира» произвела переворот. Ключевую роль в этих событиях играла пятидесятилетняя царевна Гаухар-шад, сестра Магмет-Эмина, последняя представительница династии Улу-Мухаммеда. Тогда она считалась сторонницей русских, но была, скорее, врагом крымцев.

Переворот увенчался успехом. Сафа-Гирей бежал сперва к ногаям, затем в Крым, а его жена – кстати, дочь ногайского бия Мамая – попала в плен к повстанцам. Ее выслали «и побили многих Ногаев, Вельмож Крымских, любимцев Сафа-Гиреевых», – пишет Н. М. Карамзин. В частности, был казнен аталык (воспитатель) Сафа-Гирея – Али-Шахкул.

Новым царем Казани сделался юный Джан-Али (1531–1535), брат непопулярного Шах-Али. В московских источниках его зовут Еналей. В его лице русские подыскали кандидатуру, которая могла бы обеспечить стабильность. Регентшей сделалась Гаухар-шад. Поначалу новое правительство демонстрировало лояльность по отношению к русским. Но дружба продлилась недолго.

В 1533 году Джан-Али произвел неоднозначный поступок: женился на дочери одного из могущественных ногайских мурз, Юсуфа, чтобы остаться в дружбе с ногаями. Дочь звали Суюн-беки, и в последний период казанской истории она играла огромную политическую роль. К слову, эта женщина приходилась праправнучкой Едигею. Не исключено, что свадьба означала постепенный отход казанского царя от союза с Русью. Тем не менее на Волге несколько лет царил мир. Русь могла восстановить силы после почти непрерывных столкновений с татарами.

3. Гражданские войны

В Крыму татары продолжали резаться между собой. Садат по-прежнему не был популярен. Он поссорился с ширинами, и главный из них, Бахтияр-бек, организовал заговор осенью 1531 года. Его поддержала даже одна из жен Садата, Ширин-беки, чье имя красноречиво говорит о происхождении и о том, чьи интересы она представляла. Бахтияр позвал хана погостить в Старый Крым, где была его резиденция. Ширин-беки поддержала просьбу. Осторожный Садат поехал, но захватил с собой османскую охрану. Двое ширинских мурз донесли о заговоре. Хан явился в Старый Крым, арестовал Бахтияра и его окружение, а затем казнил. Ширин-беки попала под арест и была заключена в крепость Кырк-Ер. Новым ширинским беком назначили Докузака – одного из тех, кто донес о крамоле и спас хану жизнь.

Враги Садата, уцелевшие после резни, бежали к Ислам-Гирею, который стал знаменем крымской идентичности, если столь современное выражение применимо к тем временам. Это показывает, в чью пользу был заговор.

Ислам собрал войска и зимой 1531 года явился к Перекопу, но был отброшен, а весной следующего года уже вновь обретался на границе Литвы, у казаков, и просил помощи у Сигизмунда.

Садат-Гирей собрал ополчение, присоединил к нему 1500 османских воинов и выступил на Литву. Ислам укрылся в Черкассах. Город был осажден крымцами. Обороной руководил старый казак Остап Дашкович. Ислам успел бежать в донские степи – туда, где впоследствии жили донские казаки. Тогда эти земли всё еще принадлежали Крыму, хотя обычно на картах их рисуют как ничейные.

Наконец Садат снял осаду Черкасс и вернулся в Крым. Популярность хана упала до нуля. Он устал, он понял, что поплатится жизнью, если останется у власти. Возможно, османы тоже советовали ему уйти на покой. В мае 1532 года Садат отрекся от трона и уехал в Стамбул, где получал огромную пенсию – 300 000 серебряных акчэ в год. Он жил в «Кустантине», принимал участие в войнах против персов и, в частности, в походе 1534 года, когда османы отняли у кызылбашей богатый Арабский Ирак с Багдадом.

Экс-хан умер в 1538 году своей смертью.

Лишь только Садат отрекся, с Дона пришел Ислам-Гирей и провозгласил ханом себя (1532). Но правил он всего пять месяцев: османское правительство желало видеть на троне не крымского патриота, а управляемую фигуру. Презрение османов к «диким», «грязным» и «нецивилизованным» крымцам только усиливалось, и с этим ничего нельзя было поделать. Для османов крымцы были вторым, если не третьим, сортом людей. Поэтому Ислама отстранили, вернув ему должность калги, а ханом сделали экс-правителя Казани Сахиб-Гирея (1532–1551). Его сопровождала в Крым почетная стража: 60 пушкарей, 300 латников, 1000 пехотинцев секбан, 60 тимариотов и зеаметдаров, и еще около сотни нестроевых османов. Эта охрана находилась при хане, но состояла на содержании падишаха, который высылал субсидию под названием «псарных денег». Возможно, впоследствии эти воины участвовали в нападении Сахиба на Русь, о котором мы расскажем. Падишах мог лицемерно утверждать, что не контролирует их, ведь воины были даны в полное распоряжение хану.

Первым делом Сахиб выбрал для себя новую столицу. Если прежние ханы считали главной резиденцией Старый Крым, то Сахиб выбрал другое место – Бахчисарай («сад-дворец»), которое и сделалось с тех пор столицей Крымского ханства.

* * *

Ислам-Гирей владел донскими степями. Оттуда он сделал набег на Русь, причем его помощником был Сафа-Гирей, недавно сбежавший из Казани. Ислам и Сафа явились на рязанскую украину, страшно разорили ее и в августе 1532 года подошли к стенам Переяславля-Рязанского. На выручку города двинулись полки русских, но крымцы быстро ретировались, выведя из опустошенного Рязанского княжества огромный полон. Набег очень важен для русской истории. Позволим предположить, что перед нами – практически точная дата появления на Дону русских казаков. Первые казаки появились в Донской области раньше, но это были тюрки, как и на Днепре. А большой рязанский полон изменил ситуацию. Часть рязанцев, безусловно, продали на невольничьих рынках, однако не всех. Смуты в Крыму создавали возможность для бегства пленников, но бежать им было некуда: Рязанская земля, родина, лежала в руинах. На террасах Дона пленники начали новую жизнь. Здесь были привычные для русских условия: леса, поймы рек… Для степи это был азональный ландшафт. Кстати, он позволял заниматься земледелием, а не только ходить в походы «за зипунами». Наконец, во время междоусобных крымских войн враждующим партиям требовались люди. Не исключено, что часть рязанцев приняла ислам и вступила в войска крымских царевичей в качестве мамлюков – рабов-воинов. Уже в 50-е годы XVI столетия мы видим во главе донских казаков человека с именем Сары-Азман. Может быть, перед нами тюрок, а возможно, и русский, принявший ислам. Любопытно, что донцы тогда враждовали с азовскими казаками, которые подчинялись османам. Азовских казаков возглавлял Андрей Веревкин…

Московские дипломаты, как водится, направили ноту протеста крымскому хану. Сахиб-Гирей ответил по старому шаблону: царевичи воевали Русь по собственной инициативе, а хану сказали, что пойдут на Литву. «Но упрекай себя, – писал далее хан. – Князья говорят мне: что дает нам дружба с Москвою? по соболю в год. А рать? тысячи. Я не умел ничего ответствовать им. Избирай любое: хочешь ли мира и союза? да будут дары твои по крайней мере в цену трех или четырех сот пленников». Таково послание Сахиба в изложении Н. М. Карамзина. Суть передана верно. Перед нами – наглое требование придорожного бандита, требующего с путника денег за безопасность. Но пример Литвы показал, что даже своевременные выплаты не гарантируют от нападений. То есть перед нами типично разбойничье государство, которое очень долго терроризировало своих соседей. А когда те начали мстить, предводители крымских разбойников завопили о справедливости.

В это же время Ислам клялся в дружбе государю всея Руси и сказал, что чтит его как отца. Один Сафа-Гирей не считал нужным хитрить и общался с Василием III в совершенно наглом тоне (приводим текст в переложении Карамзина). «Я был некогда тебе сыном; но ты не захотел моей любви – и сколько бедствий пало на твою голову? – вопрошал Сафа-Гирей. – Видишь землю свою в пепле и в разорении. Еще снова можешь сделаться нам другом, или не престанем воевать, пока здравствуют дяди мои, Царь и Калга; где узнаю врага твоего, соединюсь с ним на тебя и довершу месть ужасную. Ведай!» Этот шантаж не испугал русское правительство, хотя ситуация в Кремле была сложной: Василий III заболел и медленно умирал от плохого лечения. В начале декабря 1533 года он скончался. Государем сделался трехлетний Иван IV Васильевич, будущий первый царь России Иван Грозный (1533–1584). Власть при нем получил регентский совет во главе с Михаилом Глинским, которого за несколько лет до этих событий выпустили из-под ареста. Однако тотчас вспыхнули неурядицы. У матери государя – Елены Глинской – был любовник, князь Иван Овчина-Телепнев-Оболенский. Он поссорился с Михаилом и произвел политический переворот. Глинский, дядя государыни, был свергнут и замучен в тюрьме.

Узнав о кончине Василия III, король Сигизмунд стал готовиться к войне и попытался заручиться поддержкой Крыма. Хан Сахиб-Гирей с интересом встретил предложение о совместном нападении на русских. Но против него неожиданно выступил Ислам-Гирей. Получается, что калга был вполне искренен в своем письме Василию и по какой-то причине хотел помириться с Москвой. Причиной такого миролюбия наверняка стало соперничество с новым ханом. Ислам желал занять ханский престол, но османы были против этого. И вот калга решил договориться о дружбе с только что ограбленной Русью. В Кремле решительно не понимали тонкостей восточной психологии и жили более простыми понятиями. Калга ограбил русскую украину. Значит, он – враг.

В 1534 году литовские войска напали на северские города. В том же 1534 году русские полки вошли в Литву на севере, разграбили местность до Вильны и повернули назад – не взяв ни одного города, зато без потерь. Очевидно, что в этот период военное искусство на Руси слегка деградирует. Делается ставка на маневренную «степную» войну без осад городов. Впрочем, уже к середине столетия вновь начнется подъем, ибо Иван Грозный и его воеводы станут применять комбинированные военные приемы, позаимствовав всё лучшее из степной и европейской тактики. В русской армии станут массово использовать современные средства войны, включая артиллерию и ручное огнестрельное оружие. Примером послужит Османская империя, которая имела к тому времени самую совершенную армию и флот.

Исход войны между Польшей-Литвой и Русью могло решить вмешательство Крыма, но в 1535 году там вспыхнула очередная усобица. Ислам-Гирей произвел переворот, двинулся на Бахчисарай и сверг хана. Сахиб-Гирей укрылся в Кырк-Ере. Ислам предложил тесный союз Москве и сообщил, что 20 000 подчиненных ему крымцев уже грабят литовские окраины. Всё это делалось для того, чтобы избавить Крым от османской зависимости.

В Бахчисарай немедленно отправили русского посла Александра Стригина, но он плохо справился со своей миссией: говорил, что Ислам остается всего лишь калгой и ведет переговоры с литовцами о союзе против Руси. Однако у Кремля имелись другие источники информации, вызывавшие больше доверия: эффективно работала внешняя разведка в лице русских и еврейских купцов. Донесения Стригина не взяли в расчет, а самого посла отозвали, боясь потерять время.

Вместо него к Исламу поехал князь Мезецкий. Ислам клялся ему в дружбе, но тотчас попытался обмануть, включив в шерть (клятвенную грамоту) такой оборот: «Кто недруг Великому Князю, а мне друг, тот и ему друг». Это означало, что Русь теряет свободу во внешней политике. Естественно, спорный оборот был отвергнут. Тогда Ислам стал печалиться, что бояре не исполнили последней воли Василия III, который завещал ему, Ислам-Гирею, половину своей казны. На эту провокацию Мезецкий тоже реагировал адекватно и отказался обсуждать вопрос о передаче половины казны. Ислам, как настоящий восточный торговец, сразу сбавил тон и попросил 50 000 денег, пороху и пушек. Всё это требовалось для начала полноценной войны с османами: без пушек нельзя было взять ни Азов, ни Кафу, ни другие города, где стояли гарнизоны стамбульского падишаха.

В знак дружбы Ислам-Гирей сообщил, что Сахиб-Гирей направил на московскую украину отряд головорезов под началом мурзы Булгака под видом «исламовцев». Сахиб хочет стравить русских с ордой Ислама.

Булгак-мурза действительно напал на северскую украину, причем вместе с тюркскими казаками Остапа Дашковича. Вскоре после этого в северские земли вторглась сорокатысячная литовская армия. Литовцы пытались захватить Чернигов, Стародуб и другие важные города этого края. Московские воеводы двинулись было выручать своих, но тут пришло известие, что 15 000 татар напали на рязанскую украину. И это были совершенно точно люди Ислам-Гирея. То ли у Ислама кончились деньги, то ли терпение, то ли он решил подтолкнуть русских к заключению договора. Объяснения могут быть разными. Ясно одно: крымцы были совершенно недоговороспособны, и вести с ними какие-то дела не представлялось возможным.

Ислам нагло заявил, что нападение произвели люди Сахиб-Гирея, но в Кремле имелись точные данные на этот счет, что привело к аресту послов двуличного крымского политика.

Литовцы воспользовались этой неурядицей и стали методично осаждать северские города. Русские ратники героически сопротивлялись, но сдали несколько пунктов. Славной страницей нашей военной истории была оборона Стародуба, где засели князь Сицкий и Федор Телепнев – брат московского фаворита. Они искусно вели оборону, делали вылазки и нанесли врагу большой урон. Наконец, литовцы воспользовались огромным перевесом сил и взяли город, а Сицкого и Телепнева захватили в плен. Но такие поражения не менее славны, чем победы: у неприятеля уже не было средств для захвата Чернигова и других ключевых городов Северской Руси. Если бы вовремя пришли подкрепления, Сицкий и Телепнев вышли бы победителями из этой борьбы. Но главные силы русских стояли «на берегу» в ожидании нападения крымцев. Своей диверсией Ислам смешал русским все карты и сыграл на руку Литве.

Правда, героизм москвитян присутствовал не везде: в ходе той же кампании гарнизон Гомеля бежал во главе со своим воеводой. В городе обосновались литовцы, причем надолго. Гомель вернется в состав России только в 1772 году в результате первого раздела Польши.

Ситуация продолжала ухудшаться: вскоре против Москвы возник еще один фронт. Казанцы и ногаи произвели очередной государственный переворот на берегах Волги. Во главе заговорщиков стояла регентша Гаухар-шад и ее приближенный – мурза Булат. Они свергли и убили семнадцатилетнего хана Джан-Али и призвали из Крыма Сафа-Гирея. Тот женился на вдове Джан-Али – пятнадцатилетней Суюн-беки – и тем самым закрепил союз с ногаями. Русь получила еще одного врага. Еще недавно Гаухар-шад считалась «прорусски» настроенной, но теперь сочла, что Россия ослаблена борьбой фаворитов при малолетнем государе Иване Васильевиче. Интересно, что на трон вновь возвели крымского царевича. Это означало некий компромисс между казанцами и крымцами. Гаухар-шад и ее сторонники нуждались в военной поддержке, а ее мог оказать только Крым. В одиночку Казань не могла противостоять Москве. С другой стороны, крымцы сделали выводы из предыдущих событий и имели лишь ограниченное влияние на правительство Казани. Гаухар-шад и князь Булат сохранили решающее влияние на дела в поволжском ханстве.

Правление Сафа-Гирея (1536–1546) на сей раз продлится долго: хан был молод, ему исполнилось всего двадцать шесть лет. Он написал государю всея Руси дерзкое послание, и началась война. Русские рати, опять в составе нескольких корпусов, вторглись в Казань. Но эти подразделения действовали несогласованно, а Сафа-Гирей, обучившись навыкам степной войны, сумел сорвать наступление. Он отправил часть войск грабить Нижегородскую землю, и один из русских корпусов повернул назад, чтобы защитить людей. Однако результат был плачевен. Русские воеводы Гундоров и Замыцкий сошлись с казанцами под Лысковом, но битву дать не решились и бежали от врага. Курьез был в том, что татары приняли это за хитрый маневр и тоже бежали.

В Москве Гундорова и Замыцкого посадили в тюрьму за трусость. Вместо них назначили других воевод – Карпова и Сабурова. Эти полководцы хорошо усвоили, что в Кремле от них ждут победы. И победа была одержана в битве при Корякове, где удалось настигнуть казанцев. На Русь вывели пленных, которые были ради устрашения казнены. Однако в Казани воевали второстепенные воеводы. Лучшие из лучших находились либо «на берегу», либо на северном участке фронта, рядом с выгодной оперативной базой во Пскове. В очередной раз можно сказать, что Ислам-Гирей спас и Литву, и Казань своими эскападами. Для крымских разбойников это было очень хорошо, но для русского населения Литвы и собственно России – плохо.

На литовском фронте дела обстояли так. Осада северских городов не дала результата. Зато северная русская армия, выйдя из Пскова, основала на Литовской земле крепость Себеж. Это была новая тактика: отхватывать у врага куски земли и строить там крепости. Большого успеха она не принесла, но литовцев напугала. Сигизмунд перебросил силы с юга на север, армия короля осадила Себеж, но взять не смогла: город был прекрасно укреплен русскими умельцами и оснащен артиллерией. Этот маневр позволил отвлечь силы Литвы и спас северскую украину. Под Себежем разгорелась битва, в ходе которой поляки и литовцы потерпели страшное поражение, а их войско перестало существовать. Тогда же одна из крымских шаек была разбита под Белевом. После этого война с Литвой стала затихать, и вскоре начались переговоры о мире.

Теперь Русь воевала не на три, а на два фронта – против Казани и Крыма.

В 1536 году казанские шайки попытались напасть, но были отбиты служилыми мещерскими казаками (опять-таки – татарами на русской службе). Той же зимой последовал новый набег и разгром регулярного отряда русских, возглавляемого двумя воеводами, причем один из них, князь Засекин-Пестрый, погиб. На сей раз казанские татары проникли довольно глубоко в Русскую землю, схватка произошла между Галичем-Мерьским и Костромой.

В январе 1537 года Сафа-Гирей лично прибыл к Мурому и осадил город. Кремлевское правительство, измотанное войнами по периметру границ, не имело резервов для полноценной новой кампании, тем более что военные действия на западе, вроде бы притихшие, могли возобновиться в любой момент. Казанскому хану предложили компромисс: его признавали законным правителем Казани, а он в свою очередь формально становился «подручником» государя всея Руси. Сафа-Гирей пошел на соглашение: ему требовалось время, чтобы восстановить силы, как и его дяде – крымскому хану.

В Крыму продолжались собственные игры, на которые ни Литва, ни Русь влиять не могли. Не получив помощи из Москвы, Ислам вновь, по старой схеме, договорился с действующим ханом Сахиб-Гиреем, оставил за собой титул калги, а ханский титул уступил Сахибу. Таким образом Исламу и его сторонникам удалось избежать прямого столкновения с османами. Вероятно, часть мурз в очередной раз перебежала к Сахибу, и расстановка сил изменилась не в пользу крымских «патриотов». По сведениям восточных авторов, Ислам откочевал со своими приверженцами куда-то в страну «кумыков и узбеков», то есть, вероятно, в калмыцкие степи и к берегам Нижней Волги.

Но умиротворения в душе этого авантюриста так и не настало. Ислам-Гирей продолжал мечтать о реванше, слал гонцов в Москву и предлагал дружбу своему «младшему брату» – государю Ивану Васильевичу. Калга был крайне недоволен переговорами между Литвой и Русью, обещал напасть на Сигизмунда и рисовал перед взорами московских послов разные политические комбинации, в которых фигурировали Крым и Москва.

Итог деятельности Ислам-Гирея оказался плачевен: на ставку калги внезапно напали сторонники хана Сахиба. Один из них, ногайский бий Багы из племени мансур, зарубил Ислама (1537). После этого многие люди из улусов погибшего калги перешли к Сахибу. Сгоряча татары ограбили русского посла, обнаруженного в ставке. Впрочем, жизнь ему сохранили, а за инцидент Сахиб-Гирей впоследствии принес извинения.

Новым калгой стал племянник Сахиба – Ахмед-Гирей, сын Садата. Но продержался он недолго и был казнен по подозрению в измене. Калгой сделался Эмин – сын Сахиба.

Характерно, что крымского хана стали поддерживать большие ногаи. Это значит, что его политика по отношению к ним изменилась. Видимо, хан больше не говорил о своем господстве над Большой Ногайской Ордой и признал ее независимость. То есть отказался от амбиций, присущих Мухаммед-Гирею, а взамен получил верных союзников.

* * *

Гибель Ислама ознаменовала поражение курса на независимость Крыма. Орда степных разбойников не вписывалась в новую реальность. Она должна была либо преобразиться в современное государство, подобное османскому, либо выбрать покровителя – Литву, Россию или Высокую Порту. Сахиб-Гирей избрал последний вариант. Лишь столетие спустя станет ясно, насколько глубоко он ошибся. Во времена ордынских смут часть татар покорилась Литве. Они сохранили свою самобытность и относительно благополучно инкорпорировались в состав Речи Посполитой. Татары, покорившиеся России, вообще процветали: они сохранили культуру, обычаи, веру и до сих пор живут компактными группами в Казани, Сибири и других регионах. Причем татарская знать вошла в состав русской элиты. Адашевы и Аксаковы, Аничковы и Бердяевы, Бибиковы и Бичурины, Болтины и Булгаковы, Булгарины и Бунины, Бутурлины и Бухарины, Вельяминовы и Годуновы, Голенищевы-Кутузовы (и так от А до Я) – всё это потомки татарских родов, и несть им числа. А крымцы выбрали иной путь – путь мучительных войн и медленного вырождения вместе с Османской империей.

4. Вассальная империя Сахиб-Гирея

С государем всея Руси Сахиб-Гирей хотел быть в союзе, но требовал больших поминков (подарков, то есть замаскированной дани), а также запрещал Москве вмешиваться в дела Казани. «Я готов жить с тобою в любви, – писал он русскому государю Ивану Васильевичу (приводим цитату в версии Н. М. Карамзина), – и прислать в Москву одного из знатнейших Вельмож своих, если ты пришлешь ко мне или Князя Василия Шуйского, или конюшего Телепнева, примиришься с моею Казанью и не будешь требовать дани с ее народа; но если дерзнешь воевать, то не хотим видеть ни послов, ни гонцов твоих: мы неприятели; вступим в землю Русскую, и все будет в ней прахом!» Это был наглый ультиматум врага. Началась бескомпромиссная борьба за преобладание в степи. Если бы русские допустили существование Казани и Крыма, они были бы уничтожены или деградировали до состояния разрозненных мини-государств. По-видимому, их ждала бы судьба южных славян, разобщенных и слабых, не сумевших создать империю и ставших жертвами сперва османских, а затем австрийских завоевателей. Русский путь был другим.

* * *

В апреле 1538 года внезапно умерла мать Ивана IV – Елена Глинская. Ходили слухи, что она отравлена. После этого началась череда дворцовых переворотов. Первым делом бояре свергли любовника Глинской – Овчину-Телепнева. Его уморили голодом. Затем началась всеобщая грызня.

К счастью, Крым ослабел после многолетних усобиц между «османофилами» и «патриотами». Хан Сахиб-Гирей постоянно требовал подношений и воздерживался от большой войны. Из Москвы слали поминки, чтобы задобрить хана.

К тому же у Сахиба появились другие дела. Падишах Сулейман Великолепный срочно потребовал вторгнуться в Молдавию, которая восстала против османов. Молдавским княжеством управлял Петру Рареш (1527–1538, 1541–1546) – сын Стефана Великого. Но силы молдаван истощились в непрерывной борьбе с османами и поляками. Островок православия, расположенный на Днестре и Пруте, медленно погибал, а русские были слишком далеко, чтобы оказать помощь.

С юга в Молдавию вошли османы, с востока – татары. Мусульманские армии встретились под Яссами. Османы приветствовали татарских союзников троекратным залпом из аркебуз и пушек. После этого хан и его мурзы были допущены к целованию руки падишаха.

Кампания развивалась успешно. Молдаване потерпели полное поражение в столкновении с двумя империями. Петру Рареш бежал, а от его страны оторвали южную часть, так называемый Буджак. Эта степная область перешла к татарам, а крепости, ограждавшие ее с флангов, остались у османов. Это были Аккерман (Белгород-Днестровский) и Килия. Южная часть Молдавии уже никогда не вернется к ней. Сейчас это Одесская область Украины.

Вернемся на восток.

Казанский хан Сафа-Гирей требовал дани, как и его дядя – крымский хан. Но согласие на это грозило московскому правительству утратой остатков популярности. В Москве тянули время, ждали казанских послов, а в это время Сафа-Гирей ежегодно отправлял в набеги на Русь своих удальцов. Пострадали местности вокруг Нижнего Новгорода, Балахны, Мурома, Мещеры, Гороховца, Владимира, Шуи, Юрьевца, Костромы, Кинешмы, Галича, Тотьмы, Устюга, Вологды, Вятки, Перми. Летописцы сравнивали эти набеги с эпохой Батыя.

Московское правительство пыталось воззвать к международному праву. Послы, направленные в Крым, указывали, что казанцы грабят русские волости, но Кремль не поддается на провокации, чтобы сохранить дружбу с ханом Сахиб-Гиреем. Крымского хана эти призывы к справедливости волновали мало.

Видя, что Русь слаба, Сахиб-Гирей стал уговаривать своего казанского союзника напасть на «неверных» совместно. Однако договориться не удалось. Крымцам было выгодно напасть весной, когда удобно кормить лошадей свежей травой. Сафа-Гирей предпочитал зиму, когда удобнее маневрировать, а в случае неудачи можно отступить по замерзшей глади рек. К тому же у казанского хана были проблемы. Он систематически уничтожал ту часть элиты, которая симпатизировала России, а заодно укреплял свои позиции. Конфискованное имущество убитых мурз хан отправлял в Крым, пополняя собственные запасы и казну Сахиб-Гирея. Казань превратилась в неполноправного партнера Крыма. Это означало, что поволжское ханство было еще слабее причерноморского. Оно могло существовать как вассал либо Руси, либо Крыма, ни о какой самостоятельности в новой реальности не было речи.

Политика Сафа-Гирея означала, что он нарушил договоренности с Гаухар-шад и князем Булатом об ограниченности вмешательства во внутренние дела. Вероятно, успешные походы на Русь добавили Сафа-Гирею популярности, что позволило не считаться с прежними договоренностями. Князь Булат немедленно снесся с Москвой и предложил устроить государственный переворот с убийством Сафа-Гирея. Нужно понимать, что «крымская» и «русская» партии в Казани не были чем-то раз навсегда определенным. Еще недавно тот же Булат был сторонником Сафа-Гирея и участвовал в убийстве молодого хана Джан-Али. Важно другое. В Казани, как и в Крыму, мы видим раскол элиты на «патриотов» и сторонников внешнего управления. Это говорит о сходных явлениях кризиса в обоих ханствах, что спасло Русь. Впрочем, заговор не удался, а имена Гаухар-шад и князя Булата исчезают со страниц документов. Вероятно, этих политиков отстранили от власти даже без казней и военного переворота. Сафа-Гирей набирал силу.

Весной 1541 года Сахиб-Гирей выступил на Москву с крымскими войсками. Хан тщательно подготовился и заручился поддержкой османов. Говорили, что по приказу падишаха ему дали пушки и современную огнестрельную пехоту из Кафы и Азова, что позволило бы татарам брать города. При этом официально падишах Османской империи оставался в дружбе с Россией и рассыпался в любезностях во время дипломатических переговоров. Не исключено, впрочем, что перед нами вовсе не сами османы, а крымские регулярные части, созданные по османскому образцу. О наличии таких подразделений мы расскажем ниже.

Кроме того, свои отряды прислали большие ногаи, с которыми Сахиб теперь находился в дружеских отношениях. Один из полков возглавлял Багы-бий – ногай из племени мансур, убийца Ислам-Гирея.

Говорили, будто крымцев собралось сто тысяч, но это является несомненным преувеличением. Однако гора родила мышь. Крымское войско осадило город Зарайск, но было отражено гарнизоном, который возглавлял воевода Назар Глебов. Хан не стал тратить силы на осаду и продолжал двигаться на север.

О его появлении своевременно узнали в Москве. После очередного переворота кремлевское правительство возглавлял умный и толковый боярин князь Иван Бельский. Он подготовился к войне, «на берегу» стояли многочисленные русские полки.

Татары в июле вышли к Оке и попытались переправиться под заградительным огнем османских пушкарей и аркебузиров. Передовым шел полк Багы-бия. Если бы Багы удалось захватить переправу, судьба кампании могла сложиться иначе. Но бий промедлил. Русские отстреливались из луков и сумели сорвать планы врага.

Стало ясно, что переправа крымцам не удалась. После интенсивной перестрелки хан отвел войска к соседним высотам. Он был в ярости, ибо русские перебежчики говорили, что «неверные» совершенно не готовы к войне. А оказалось, что готовы, успели собрать полки и при этом превосходно оснащены.

Ночью к русским подошла тяжелая артиллерия, которую начали устанавливать на речных берегах. К передовым полкам москвитян пришли подкрепления. Один крымский историк живо описывал, как русские «затрубили в трубы Антихриста» и «лезут как собаки» на позиции татар. Сахиб-Гирей понял, что проиграл, и ушел на юг. Отступление едва не превратилось в бегство, крымцы и ногайцы разграбили часть своего же обоза, а османы (или крымские части, вооруженные на османский манер) побросали пушки, которые достались русским как свидетельство «дружелюбия» стамбульского падишаха. Правда, вскоре Сахиб-Гирей сумел остановить отступление, собрал свою орду и появился под стенами Пронска. Этот городок с небольшим гарнизоном отчаянно оборонялся и отбил татарский штурм. Крымцы предложили гарнизону сдаться на почетных условиях. Командовавший обороной Пронска воевода Жулебин издевательски посоветовал хану задержаться под стенами, чтобы увидеть подход главных русских сил. После этого русский воевода мобилизовал на оборону местное население, включая женщин и стариков. Стали ждать штурма, но его не последовало: показались московские полки. Хан сжег осадные сооружения и отступил. Русские воеводы гнали его до самого Дона, за которым начинались крымские и казачьи земли. В довершение ко всему удалось разбить крымскую шайку во главе с командиром Эмин-Гиреем – сыном Сахиба, чем хану было нанесено оскорбление.

Сам хан написал гневное письмо, адресованное малолетнему государю Ивану IV. «Проклятый и отверженный беззаконник, московский пахарь, раб мой! – ругался хан. – Да будет тебе ведомо, что мы намерены были, разграбив твои земли, схватить тебя самого, запрячь в соху и заставить тебя сеять золу». Хан вообще был помешан на земледелии, о чем мы еще поговорим. Он пытался завести у себя правильное сельское хозяйство и, как видим, даже планировал использовать для этого Ивана IV – увы, безуспешно.

В конце текста хан обещал убить Багы-бия, «этого волка, затесавшегося среди моих овец», а уже затем расправиться с русским Иваном. Багы-бий действительно поплатился головой за свою неудачу на берегах Оки. Когда хан вернулся домой, начались холода. Багы бросили в бассейн с ледяной водой, в результате бий замерз насмерть. За эту смерть попытался отомстить его брат Али. Али-бий собрал 12 000 всадников и бросил их против крымцев, но потерпел фиаско. Сахиб-Гирей был женат на племяннице Али; ее отец и предупредил о набеге. Хан хорошо подготовился. Его сын Мухаммед-Гирей встретил врага, имея 40 000 всадников, и наголову разбил. Али едва ушел с двумя сотнями воинов. Власть Сахиба была спасена. В знак победы он соорудил башню из отрубленных голов ногайцев. При этом хан принял к себе и возвысил многих представителей племени мансур, которые в последующие десятилетия соперничали по влиянию с выходцами из племени ширин. Власть менялась, и менялась ее опора.

…Письмо государю всея Руси не имело дальнейшего продолжения, а последствия грандиозного похода Сахиб-Гирея на Русь оказались крайне скромны. Но опасность со стороны Крыма не следовало недооценивать. Придет время, и татары сожгут Москву.

После неудачного похода Сахиб-Гирей просил мира, но его сын калга Эмин в это же время напал на Северскую землю и рязанскую украину. Он дошел до самого Куликова поля, где был настигнут и разбит русскими ратниками. Но мелкие поражения не пугали крымцев. Уже в 1544 году всё тот же калга Эмин-Гирей грабил окрестности Белева и брал полон, чем усиливал донских казаков, которых становилось на Дону всё больше с каждым крымским набегом.

…Русская разведка неустанно работала в Казани. В 1546 году на этот город был совершен новый поход: московиты рассчитывали на поддержку «русской» партии, которая свергнет сторонников Крыма. Одна рать двинулась из Нижнего Новгорода, другая из Вятки. Русские перебили множество казанцев, взяли полон, пожгли селения и возвратились домой. Этот набег возмездия показал, что крымцы не могут защитить Казань.

В ханстве тотчас взяла верх «русская» партия. Сафа-Гирей твердо сидел на престоле лишь до тех пор, пока удачно грабил Русь. Как только удача от него отвернулась, хану припомнили все грехи, включая расправы с казанскими вельможами.

Вспыхнул бунт, Сафа бежал вместе с женой к своему тестю Мамай-бию, а многие крымцы были перебиты во время восстания. Царем Казани вновь сделался Шах-Али (1546). Однако стоило ему появиться в городе, как эйфория прошла. Шах-Али не просто не любили – его ненавидели. Он обладал редким даром вызывать отвращение подданных. Вероятно, источники чего-то недоговаривают. Впрочем, дело было не только в нем. Обстановка в Казани отличалась нестабильностью. Партии грызлись между собой и уничтожали друг друга, приближая финал. Правление Шах-Али продолжалось всего несколько месяцев.

Сафа-Гирей, к слову, бежал недалеко: к ногаям, за Волгу. Ногаи дали воинов, и Сафа в том же 1546 году появился у стен Казани. Его сторонники организовали заговор против Шах-Али, но тот успел бежать и вскоре объявился на Руси. Сафа-Гирей (1546–1549) вновь сделался господином Казани. Часть его противников бежала в Москву, другую часть хан казнил.

Русские войска тотчас разграбили приграничные районы ханства. Тогда же князьки «нагорной черемисы» попросились перейти в московское подданство вместе со своими уделами. Просьбу удовлетворили, но спокойная жизнь в этих местах наступит лишь через несколько десятилетий, до этого черемисы будут постоянно бунтовать против русского правительства.

В начале 1547 года произошло важное событие в истории Руси: семнадцатилетний Иван короновался и стал первым русским царем. Это означало, что полоса боярских смут в Москве, наступивших после смерти Василия III, на время закончилась.

Титул Ивана IV не был чем-то новым. Его отец и дед уже именовались царями внутри страны. Теперь царское звание было зафиксировано и во внешних сношениях, хотя ни европейцы, ни татары долго не хотели его признавать. Крымский хан был раздражен. В его понимании царем мог стать лишь потомок Чингисхана, к числу которых не относился русский государь. Однако Иван Грозный был потомком византийских царей. По отцовской линии в число его предков входил император Константин IX Мономах. По материнской – представители аристократических фамилий: Дуки, Комнины, Палеологи. Дуки называли своим предком императора Константина Равноапостольного. Получалось, что Иван IV – отпрыск самого аристократического рода Европы. Но этого ему показалось мало, и придворные лизоблюды сочинили малоубедительную версию происхождения Рюрика от самого императора Августа (30 до н. э. – 14 н. э.). Малообразованный русский или европейский люд мог верить этой байке, но у людей по-настоящему образованных она вызывала улыбку. Впрочем, таких было немного, а после падения Византии вообще практически не осталось. Ренессанс исторической науки был еще впереди.

В том же 1547 году русские войска вторглись в Казань. Поход не принес решительной победы.

Крымское ханство тоже наращивало свою мощь в эти годы. Усобицы на какое-то время были забыты. Под властью «османофильского» правительства Крым обрел стабильность и восстановил военную мощь. Сахиб-Гирей вернулся к идее объединения Золотой Орды, пусть и под покровительством стамбульского падишаха. Чем это кончилось, мы расскажем в следующем параграфе. А пока…

В 1547 году крымская конница вторглась в Астрахань и в союзе с ногаями заняла город. Причиной вторжения послужило то, что астраханский хан Ямгурчи якобы разграбил караван, идущий из Казани в Крым. Повод сомнителен. Вряд ли слабый астраханский правитель стал бы конфликтовать с сильным Крымом. Факт грабежа каравана имел место, но позже, уже после похода, как мы вскоре увидим.

Так или иначе, крымцы выступили против Астрахани. Сахиб-Гирей объявил полную мобилизацию для мужчин от 15 до 70 лет. Всякому, кто не прибудет в войско, грозило суровое наказание: «его собственность должна быть разграблена, а голова сражена». Войско собралось крупное. Какое-то число регулярной стрелковой пехоты хан нанял за свои деньги. По сведениям восточных авторов, только личная дружина хана насчитывала 10 000 бойцов, а племена привели 250 000 солдат. Вероятно, цифры следует уменьшить раз в десять, но у астраханцев не было и этого. На берегу Волги к крымским татарам присоединились большие ногаи. У астраханцев не было шансов.

Город взяли после мощного артиллерийского обстрела. Он был разорен, а многих жителей – прежде всего, конечно, торговцев – Сахиб-Гирей вывел в свое ханство. Астраханский царь Ямгурчи успел бежать. Казалось, Сахиб воплотил мечы Мухаммед-Гирея и наконец-то присоединил Астрахань. Но…

В это время в Великой степи разгорелась война. Ногаев опять стали теснить казахи, которые перешли в решительное наступление на запад с берегов озера Балхаш. Казахи захватили Южную Сибирь и вышли к реке Урал. Ногайские мурзы немедленно признали себя подданными Сахиб-Гирея, рассчитывая на поддержку. Власть Крыма тогда же признали горцы Северного Кавказа, включая адыгов и Кабарду, которые то отпадали от крымских ханов, то присоединялись к ним. Крым опять превратился в обширную империю. Фактически он занимал всю территорию современной Южной России и Новороссию. Ему подчинялись калмыцкие степи (калмыков там еще не было) и Астрахань. Но это последние попытки степняков воссоздать Золотую Орду. Логика истории работала против них. Время кочевых держав безвозвратно ушло.

Вскоре мы видим в Астрахани какого-то царька Дервиша – возможно, из ногаев. Надо думать, что это ставленник Крыма.

В то же время Ямгурчи был разбит, но не уничтожен. Именно в это время, скитаясь по степям, он ограбил пресловутый караван. Тогда же снесся с русскими и казаками, чтобы выступить против Дервиша и вернуть трон. Над Крымом стали сгущаться тучи, хотя Сахиб-Гирей еще не замечал этого.

5. Баланс сил

В 1548 году крымский хан, гордый своими победами, находился на пике могущества. Он потребовал у русского царя ежегодной дани и похватал московских купцов как заложников. Восемнадцатилетний русский царь Иван IV продемонстрировал крутой нрав и беспокойство за интересы родной страны. Он приказал в ответ арестовать крымских дипломатов, обретавшихся в Москве. Крымцам дали понять, что они имеют дело с равной по силе державой и равным по статусу государем.

И всё же усиление Крыма обеспокоило Москву. Нужно было ударить по остаткам Золотой Орды где-нибудь в слабом месте. Выбрали Казань. Царь Иван собрал войска. Большая рать выступила по направлению к городу. Сафа-Гирей вышел навстречу, но был разбит русским передовым полком на Арском поле. Другая часть казанцев прорвалась в русский тыл и пограбила окрестности Галича-Мерьского и Костромы, однако была отброшена воеводой Яковлевым, причем в схватке погиб предводитель врага Арак-багатур. Но решительная победа не давалась русским. Их наступление забуксовало.

Царь Иван уже тогда задумал решительный удар на поволжские царства, но для этого нужно было обеспечить западную границу, то есть помириться с Литвой. Обстоятельства благоприятствовали этим намерениям. Умер король Польши Сигизмунд Старый. Ему наследовал Сигизмунд II Август (1548–1572), отличавшийся миролюбием, женолюбием и веротерпимостью. Для православных и протестантов Литвы и Польши это было золотое время, которое, правда, длилось очень недолго.

Между Литвой и Русью завязались переговоры. Литовцы требовали Смоленска, Чернигова, Новгорода; русские – Киева, поэтому прочный мир между этими странами был невозможен. Заключили долговременное перемирие, которым царь Иван воспользовался для покорения Казани.

Обстоятельства благоприятствовали этому. В марте 1549 года погиб молодой еще хан Сафа-Гирей Казанский. По официальной версии, он напился вина, упал с лестницы и расшибся насмерть. Такое возможно. Однако не исключено, что хану помогли умереть доброжелатели: промосковская партия в Казани была разгромлена, но не истреблена.

Смертью царя первыми воспользовались ногайцы, опередив русских. Они провозгласили ханом сына Сафа-Гирея – двухлетнего Утемиша, а регентшей – его мать Суюн-беки, дочь ногайского князя Юсуфа. У Сафа-Гирея остались еще двое сыновей от других жен, эти юноши жили в Крыму. Казанцы попросили одного из сыновей себе в ханы, однако крымский Сахиб-Гирей отказал по соображениям, о которых скажем ниже.

* * *

Кстати, может быть, в случае смерти хана мы имеем дело с любовной историей. Сразу после гибели Сафа-Гирея его вдова сошлась с каким-то крымским военачальником, которого звали Кощак-оглан. Не было ли убийство хана подстроено тем же Кощаком и его царственной возлюбленной? Это вполне возможно.

Русские начали войну с Казанью зимой. По данным летописцев, Иван Грозный собрал 60 000 воинов, что было непросто: зима выдалась лютая, свирепствовал голод, настали морозы. Русские войска осадили Казань в конце февраля 1550 года, начались бои. Старшим воеводой был Дмитрий Бельский. Он предпринял генеральный штурм, но татары защищались отчаянно. В сражении погиб один из крымских мурз – Челбак, но город удалось отстоять.

Началась внезапная оттепель. Дороги развезло, треснул лед, были перерезаны все пути снабжения осаждающей армии. Иван Грозный приказал начать отступление.

В том же году умер неудачливый воевода Дмитрий Бельский; ему на смену пришли более талантливые военачальники.

Казанскому ханству осталось жить два года.

То, что поволжские татары находятся в отчаянном положении, стало ясно многим. Надеялись только на чудо или на помощь извне. Поползли слухи, что на выручку Казани идет Сахиб-Гирей. Иван Грозный перебросил часть войск «на берег». Сахиб бездействовал, и о причинах такого поведения мы опять же расскажем отдельно.

Зимой на рязанскую украину напали союзники крымского и казанского ханов – ногайцы. Однако русские воеводы стояли наготове, отбили набег и жестоко потрепали врага, прогнав его до оборонительной линии из трех крепостей: Шацка, Ряжска и Сапожка, которые защищали подступы к Переяславлю-Рязанскому.

И в этот момент Крымская империя затрещала по швам.

6. Хан-реформатор

Мы много говорили о внешней деятельности Сахиб-Гирея, но хан пытался проводить и внутренние реформы. В конечном счете это его и сгубило.

Лучше многих других он понимал, что кочевое общество с его кланами и примитивной экономикой обречено, поэтому искал варианты модернизации. Его идеалом была Османская Порта с чиновной иерархией и твердым порядком. Сахиб восхищался османами и могущественным падишахом Сулейманом. Поэтому хан решил превратить своих подданных в османов.

Государь начал реформы издалека. Как мы уже говорили, в его время ногайцы стали терпеть поражения от казахов. Часть Ногайской Орды откочевала в современные калмыцкие степи. Хан Сахиб встретил пришельцев ласково и инкорпорировал их в систему Орды. К старым четырем главным племенам – ширин, баарын, аргын и кипчак – прибавились еще два: седжеут и мансур. Последнее племя было ответвлением мангытов – главного раздела Ногайской Орды.

С помощью двух этих племен хан уменьшил влияние старой родовой знати. И… начал свои преобразования.

Сахиб пытался переделать крымцев из кочевников в оседлых людей. Для этого каждому, кто хотел заняться земледелием, выделялись угодья. Это не помогало. Многие землепашцы опять уходили в курени и кочевали, как это делали предки. Тогда Сахиб приказал изрубить кибитки ренегатов, чтобы привязать татар к земле. Разумеется, это самодурство не помогло.

Кочевники остались кочевниками, и в этом состояла трагедия однажды выбранного пути. Конечно, было бы прекрасно превратить кочевников в оседлых, завести регулярную армию, поставить всех подданных под контроль хана-самодержца и прекратить бессмысленные набеги, которые поссорили крымцев со всеми соседями. Но этнос не может изменить свое поведение по указу правителя. Мир устроен сложнее.

Сахиб-Гирей пытался перевести на оседлый образ жизни прежде всего пришлых людей, ногайцев, которым деваться было некуда. Часть из них он переселил на границу Буджака (Бессарабии) и принялся строить мечети, чтобы привлечь народ к оседлости.

Разумеется, оседлость интересовала хана не сама по себе. Реформы имели важную цель – усиление армии. Лишь военная сила может обеспечить спокойствие государства. Сахиб-Гирей предпринял армейскую реформу. Он создал два вида регулярных войск: капы-кулу и сеймен. Первые были полным аналогом янычар и комплектовались из черкесских детей, захваченных на Кубани и воспитанных в Крыму в верности хану. Вторые представляли регулярное войско, набранное из наемников. Эти полки были вооружены и обучены по-османски. Учитывая то, что османы являлись тогда передовой в военном отношении нацией и служили примером, Сахиб-Гирея с его реформами можно легко понять. А вот русские часто впадали в ошибку, полагая, что в войске крымцев служат османы. На самом деле наши предки зачастую имели дело просто с войсками, вооруженными по османскому образцу. Возможно, такие войска участвовали в бесславном походе 1541 года. Впрочем, так ли это важно, если Крым был вассалом османов?

Хан постоянно подчеркивал свою лояльность по отношению к падишаху Высокой Порты и даже в мелочах действовал только с его позволения. Например, Сахиб хотел расширить торговлю и устроил большой порт Гёзлев (Евпаторию), испросив разрешения у Сулеймана Великолепного. Вскоре Гёзлев превратится в огромный рынок рабов и будет соперничать с Кафой. Другим деянием стало прорытие рва на Перекопе, которое превратило Крым в труднодоступный остров.

Получается, что русские правы по существу: если даже Сулейман не посылал свои войска в походы против русских, – он поощрял сами эти походы.

Кроме торговли, хана интересовал личный комфорт. Сахиб-Гирей обустроил несколько дворцовых резиденций для охоты и отдыха. Любимым местом стал Бахчисарай. В страсти к роскоши хан тоже копировал вкусы османских падишахов. Увы, всё это сделало хана непопулярным среди вождей племен. Будь Сахиб суверенным правителем, он мог бы расправиться с оппозицией. Наличие же верховного господина – османского падишаха – делало положение хана не столь прочным, как хотелось бы.

Крымские реформы вызвали тревогу в Стамбуле. Со своей стороны Сахиб почувствовал себя сильным настолько, что вступал в ссоры с везирами и пашами падишаха. Хан считал их взяточниками и интриганами, а они хана – опасным и неуправляемым человеком. Падишаху поступило несколько доносов на Сахиб-Гирея, но окончательное решение пока откладывалось. В Стамбуле ждали удобного случая. Он скоро представился и связан был с событиями в Казани.

После смерти Сафа-Гирея освободился казанский престол. Некоторые мурзы предложили поставить ханом поволжской страны одного из двух сыновей покойного царя, живших в Крыму. Юношей звали Булюк-Гирей и Мубарак-Гирей. Однако Сахиб отказал, так как не хотел усиливать эту ветвь своего рода. Сыновья Сафа-Гирея попали под арест. Взамен их Сахиб предложил в казанские ханы своего племянника Даулат-Гирея.

Сорокалетний Даулат-Гирей (сын брата царевича Мубарака, который участвовал в войнах османов и погиб при завоевании Египта в 1516 или 1517 году) обитал в Стамбуле. Крымские мурзы, недовольные Сахибом, интриговали в пользу Даулата. Тогда Сахиб и задумал перевести Даулата в Казань, где тот легко мог сложить голову.

В Стамбуле приняли этот план. Даулату выделили охрану и направили его в Крым – для переправы в Казанское царство. В то же время стало известно о мятеже одного из воинственных черкесских племен – жанэ, которое обитало в районе устья Кубани и подчинялось кафинскому паше. В Стамбуле предложили подавить этот мятеж Сахиб-Гирею, и польщенный хан засобирался в поход. Он намеревался переправить войска из Крыма в Тамань и напасть на врага.

В это время Даулат-Гирей прибыл в Белгород (Ак-Керман). Оттуда он послал шпиона в Крым. Шпион (им оказался шурин Даулата по имени Кам-берды) доложил, что все личные войска сопровождают хана в таманском походе. Даулат тотчас прибыл на полуостров и объявил истинную причину визита. Он вовсе не собирается стать казанским ханом. На самом он прибыл по приказу османского падишаха, который желает, чтобы именно он, Даулат, сделался новым повелителем Крыма. В доказательство была предъявлена грамота о низложении Сахиба и возведении нового хана. Местные татарские племена охотно признали нового господина, ибо не желали ни реформ, ни усиления ханской власти. Даулат-Гирей I (1551–1577) сделался ханом.

Калгой был в это время сын Сахиб-Гирея – Эмин. Он охранял Крым от врага с небольшим войском, состоящим скорее всего из племенных ополченцев. Они перешли на сторону Даулата без единого выстрела. Сыновья Сафа-Гирея получили свободу. Сам Эмин-Гирей бежал в селение Султан-Базар с небольшой дружиной, где был убит одним из своих друзей. В Крыму царила всеобщая радость. Хана-реформатора, обладавшего крутым нравом, многие успели возненавидеть.

Потрясенный Сахиб-Гирей прекратил поход на Тамань, вернулся, но и его войско отказало в повиновении. Законным ханом признали того, кого назначил падишах Высокой Порты, то есть Даулата. Сахиб попал под арест. Его собственноручно задушил мстительный царевич Булюк – сын Сафа-Гирея. Перебили и всех детей Сахиба, включая малолетних. Разумеется, погибли и все политические соратники хана, на которых он опирался при проведении реформ. В Бахчисарае образовалось новое правительство. Злопамятный Булюк-Гирей сделался калгой – вторым лицом в ханстве.

Османское влияние восторжествовало на полуострове, причем в ущерб самим крымцам. Парадоксально, что теперь османов поддерживали консервативые силы крымских племен – те, что еще недавно сражались под бунчуками Ислам-Гирея за вольность.

С точки зрения геополитики османы проиграли. Утвердившись в Крыму, они упустили другие владения бывшей Золотой Орды и фактически отдали их русским. Последние воспользовались неурядицами в Крыму и поспешили захватить два поволжских царства: Казань и Астрахань.

Для Османской империи этот неудачный стратегический выбор правительства сыграет роковую роль. Правда, осознание непоправимой ошибки придет только в XVIII веке.

Был и еще один фактор, способствовавший ослаблению Крыма: на Дону усиливались казаки. Уже в 1549 году, то есть еще до убийства Сахиб-Гирея, мы видим, что предводитель казаков Сары-Азман объявляет себя подданным русского царя и строит какие-то укрепления на Дону. Однако крымцы и османы противопоставляют этой шайке другую – азовских казаков. Их возглавляет атаман Веревкин, и он признает своим господином османского падишаха. Совершенно очевидно, что Веревкин – русский, но кто такой Сары-Азман? Конечно, мы можем предположить, что это бывший русский пленник, которого в неволе заставили принять мусульманство, затем он бежал и возглавил шайку казаков, служа России, но… эта версия пригодна лишь для приключенческих романов. Факты, которыми мы располагаем, говорят о другом: на Дону вспыхнул мятеж татарских казаков против Крыма, они попытались отделиться и признали формальное покровительство русского царя. Причина мятежа – недовольство политикой Сахиб-Гирея. Возможно, среди этих татар было много насильственных переселенцев из Астрахани, из Ногайской Орды, из других мест… Ясно, что они брали в жены русских пленниц. Понятно также, что на Дону обосновалось много русских, о чем мы уже говорили. Поэтому вскоре мы увидим на этой реке русскую разбойничью орду, которая защищала южные границы нашей родины. Таким же образом (но по другим причинам) эволюционировала татарская орда в Запорожье, когда малорусские холопы бежали от польских господ и в конце XVI века создали славяноязычную Запорожскую Сечь. Эти «степные пираты» ослабляли Крым и стали вечным источником беспокойства для ханов. В самом деле: еще в 20-е годы XVI столетия мы видим, как крымцы нагло грабят окраины Литвы и Руси, а ханы приносят извинения и списывают набеги на действия свободных шаек и на неподчинение подданных. Вскоре ситуация изменится. Уже польское и московское правительства будут извиняться за действия казаков и говорить, разводя руками, что казачьи шайки неподконтрольны никому, кроме самих себя. Крымцев начнут бить их же оружием.

1. Потери

Даулат-Гирей оказался одним из самых энергичных и воинственных ханов в истории Крыма. Он сумел сплотить орду, занимая ее постоянными набегами, а сам превратился в сурового военного вождя. Лучшие нововведения Сахиба он оставил – прежде всего это касалось современных вооружений и родов войск вроде пехоты по образцу янычар. Оппозиция при новом хане молчала, ибо ей некогда и не о чем было говорить: хан постоянно сражался и добывал рабов, сокровища, осыпая дарами своих сторонников, в которых постепенно превратились все крымские племена, главным из которых стало племя ногаев с его ответвлениями. Возможно, именно с этого времени мы можем говорить о становлении крымского этноса.

Вспомним еще раз, как описывает расовый тип крымских татар австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, дважды побывавший в России. «Это люди – среднего роста, с широким, жирным лицом, с косящими (intortis) и впалыми глазами; волоса отпускают только на бороде, а остальное бреют. Только более именитые мужи носят за ушами косы и притом очень черные; телом они сильны, духом смелы». По мнению Герберштейна, татары отличались безумной храбростью и невероятной ловкостью; кроме того, они жестоки. В общем, Даулат-Гирей имел под своим началом храбрых, но опасных подданных.

Впрочем, самых опасных людей хан очень быстро уничтожил. Всё семейство Сахиб-Гирея оказалось вырезано, своих сыновей хан держал в повиновении, а юного родича Булюк-Гирея казнил собственноручно по пустяковому обвинению, чтобы обезопасить трон. Новым калгой сделались сыновья Даулата – сперва Ахмед-Гирей (до 1555 года), а затем Мухаммед-Гирей Жирный.

На долю Даулат-Гирея выпадет невероятный успех: его орда сожжет Москву. А затем последует столь же сокрушительная неудача: крымцы потерпят страшный разгром при Молодях, после чего больше не будут представлять смертельной опасности для Великой Руси. Но… обо всём по порядку.

* * *

Пока в Крыму истребляли партию реформаторов, полки государя всея Руси стояли, фигурально выражаясь, у ворот Казани. Ногайцы и казанцы пытались остановить это продвижение, выдумывая самые неожиданные планы, но всё без толку.

В 1551 году один из ногайских правителей, Юсуф-мирза, предложил следующую комбинацию: казанским царем становится вассал московитов Шах-Али, но берет в жены Суюн-беки, вдову Сафа-Гирея.

Московское правительство прекрасно понимало, что Казань находится в сложном положении. Дать ей оправиться означало подвергнуть опасности Русь, а это было преступно. Иван Грозный собрал войско и бросил его под стены Казани. Между прочим, в состав русского воинства входил какой-то Бахтеяр Зюзин со стрельцами и казаками. Имя Бахтиар – персидское, оно встречалось также у татар. Как видим, казачьи имена опять же отсылают нас не к русским, но к татарам.

Началась осада, причем чуваши («горная черемиса») тотчас присягнули на верность царю Шах-Али. В Казани властвовал разброд, местные, то есть поволжские, князьки перебегали на сторону русских и присягали царю Шах-Али. Верность Суюн-беки и ее любовнику в основном сохраняли крымцы. В самой Казани не насчитывалось и двадцати тысяч воинов.

Кощак предложил Суюн-беки убить ее малолетнего сына Утемиш-Гирея, а сам хотел стать казанским ханом. В то же время он ждал помощи из Крыма и от ногаев.

Поведение Кощака понравилось, однако, далеко не всем татарам. Триста крымцев бежали, а вслед за ними и сам Кощак. Это означало, что в Казани произошел антикрымский переворот и власть захватили местные.

Кощак попытался прорваться сквозь русские полки, угодил в плен и подвергся казни вместе с сорока пятью крымцами. Было совершенно очевидно, что русские считали именно крымских татар главными виновниками смут в Казани и не щадили этих людей.

Последствия дворцовой революции не заставили себя ждать. Новое правительство прислало гонцов к Ивану Грозному, просило в цари Шах-Али и соглашалось признать покровительство Москвы.

Иван пошел на мир, но тотчас разочаровал казанцев, объявив, что намерен присоединить к Руси горную черемису, в стране которой построил крепость Свияжск. Разумеется, этот захват омрачил отношения между двумя царствами и не способствовал возникновению симпатии между казанским и московским правительствами. Можно заподозрить, что Грозный и его окружение намеревались спровоцировать недовольство в Казани, чтобы присоединить ослабевшее царство, пополнить земельный фонд и обезопасить границу. Возможно и другое: Казань планировали сохранить как зависимое царство под властью слабого Шах-Али.

Так или иначе, русская армия повернула назад. При царе Шах-Али остался воевода Хабаров (сын знаменитого Хабара Симского) с пятью сотнями стрельцов, а в Свияжске – князь Семен Микулинский с гарнизоном. Казань фактически утратила самостоятельность.

Одновременно с этими событиями в зависимое от Москвы царство превратилась и Астрахань. Мы оставили ее в то время, когда столица ханства была разграблена крымцами, в городе сидел ставленник ногаев и Крыма – хан Дервиш, а рядом грабил караваны враг Дервиша и крымцев – свергнутый астраханский царь Ямгурчи. Через некоторое время Ямгурчи снесся с какими-то «волжскими казаками», которые обещали ему помочь выбить Дервиша и вернуть Астрахань. Кто были эти казаки? Имело ли отношение к авантюре русское правительство? На эти вопросы ответа нет. Приходится строить предположения.

Ясно, что в степях начинался грандиозный переворот, который через несколько десятилетий превратит их в русский край. Но остатки ордынцев еще не понимали этого. Но всё же: кем были первые волжские казаки? Можно думать, что это татары, но далеко не только они. Судя по всему, перед нами примерно те же процессы, что и на Дону: в казаки уходят русские пленники татар. Волжские казаки не создадут прочного объединения. Через два-три десятка лет они разойдутся кто куда: уйдут на Терек, Дон и в Сибирь.

Так или иначе, казаки явились в Астрахань, выгнали Дервиша и поставили на царство Ямгурчи, причем последний тотчас стал проситься в русское подданство, что не может быть случайным. Эта просьба наводит на мысль, что за спиной казацкой вольницы стояла Москва, причем кремлевское правительство до поры до времени не хотело афишировать свою помощь беглому царю. Лишь когда операция удалась, начались переговоры о принятии Ямгурчи в подданство. Так Астрахань ушла из-под влияния Крыма и ногаев. Ханство прекратит существование уже через пять лет после воцарения Ямгурчи – в 1556 году. Казанскому царству оставалось жить еще меньше – там счет пошел на месяцы.

2. Гибель Казани

Новое царствование казанского царя Шах-Али (1552) завершилось кровавой драмой. Против него возникли заговоры, причем часть татар пыталась призвать ногайцев. В основном это были участники прежних набегов на Русь, которые обзавелись большим количеством пленных. Полон никто не хотел возвращать обратно, зато у Шах-Али требовали, чтобы тот добился у русских срытия Свияжска и возвращения чувашских улусов.

Хан нашел асимметричный ответ: позвал часть казанских мурз на пирушку и велел перерезать. Погибло 70 человек. Палачами стали московские стрельцы и собственная дружина Шах-Али. В оправдание хан придумал, что казанцы собирались перерезать русских. Правда это или нет, но теперь хана возненавидели еще больше, а вместе с ним и русских.

Обстановка была настолько взрывоопасной, что Шах-Али не стал ждать, когда вспыхнет пламя, и бежал в Свияжск. Русские воеводы потребовали у казанцев присягнуть царю Ивану. В ответ татары восстали и выбрали своим ханом астраханского царевича Ядгар-Мухаммеда (Едигер русских летописей), который отправил гонцов в Крым за помощью.

* * *

Перед новым крымским правительством стояла важная задача: спасти Казань и уберечь степную империю Гиреев от распада. Даулат попытался стабилизировать обстановку: начал собирать ополчение, попытался восстановить части крымских «янычар», но на это требовалось время, а его не было. Тем не менее хан распространил слухи о своих военных приготовлениях, и они сыграли свою роль: русские разместили крупные силы «на берегу». Но вскоре степная разведка, включая казаков, доложила царю Ивану Васильевичу, что крымцев бояться нечего.

События на Волге не благоприятствовали русским: весной 1552 года восстала Горная сторона, Свияжск попал в блокаду, там открылась цинга. В городе царили самые разнузданные нравы: русские воины практиковали гомосексуализм, или «содомский грех», на что есть ясное указание в летописи. Н. М. Карамзин деликатно пишет, что ратники «среди ужасов смерти предавались необузданному, самому гнусному любострастию». С. М. Соловьев более откровенен и называет вещи своими именами.

Чтобы спасти казанские завоевания, Иван Грозный собрал новое войско и лично повел его на берега Волги. Это был необычный поход. Стянули войска со всей Руси. Цель стояла одна: уничтожить политический режим соседнего ханства и покорить его земли. Собрали несколько корпусов. По летописным свидетельствам, попавшим в сочинение Карамзина, а оттуда в школьные учебники, численность русской рати превышала 150 000 человек, но это преувеличение. Воевали тогда в основном «дети боярские» (впоследствии их назвали дворянами), а их было немного, причем численность поддается довольно точной оценке. Дело в том, что вся земля тогда находилась «в службе». Ее давали дворянам на прокормление. Такая земля называлась «дача» (ибо ее давали по указу царя) или «поместье» (ибо на землю испомещали дворянина, несшего службу). Так вот, число таких поместий в лучшие времена не превышало тридцати тысяч. Допустим, каждый помещик мог привести пару сыновей и двух-трех слуг. Но служили они на нескольких фронтах. Кто-то стоял «на берегу», кто-то охранял границу с Литвой и Ливонией, кто-то – старые русские земли вокруг Галича-Мерьского и Костромы. Это дает основания уменьшить предполагаемую численность русской армии под Казанью раза в три. Но и тогда мы получим огромное по масштабам Руси и степи войско. Оно было оснащено несколькими сотнями пушек. Кроме того, царь вооружил стрелецкие войска ручным огнестрельным оружием. Русская армия по оснащению и снаряжению стала одной из самых современных армий в мире на тот момент.

Казанцы вооружили 30 000 бойцов, но, возможно, и эту цифру нужно уменьшить в два-три раза.

Хан Даулат-Гирей пытался задействовать дипломатию, склонял на сторону Казани ногаев, и те прислали подкрепления, послав удальцов на помощь, но вот количество самих удальцов – под вопросом. Очень похоже, что население степей было редким, и армия в несколько тысяч бойцов считалась крупной. Счет добровольцев вообще шел не на тысячи, а на сотни. У Карамзина мы находим данные, что хан Едигер собрал 30 000 казанцев и 2700 ногаев. Подошли татарские волонтеры из Сибири и с Нижней Волги. Все они были настроены решительно и ненавидели русских. В общем, предстояла злая сеча с потомками ордынцев, которые хотели вернуть старые времена и грабить русские окраины.

Над всеми приготовлениями витал образ крымского хана, от которого ждали помощи. Кажется, Даулат-Гирей сумел заручиться дипломатической поддержкой Порты. Падишах Сулейман Великолепный направил в Казань письма, сообщив о том, что всецело поддерживает стремление татар к независимости и сделает всё для того, чтобы ее обеспечить. Впрочем, до сих пор неясно, существовали письма в подлиннике или были придуманы крымским ханом, чтобы воодушевить казанское население. В любом случае казанцы стали жертвой обмана со стороны своих хитрых единоверцев в Крыму и Стамбуле. Со своей стороны хан решил, что главные силы русских воюют под Казанью, и задумал ударить по беззащитным областям, расположенным на Оке.

В Москву пришли известия, что крымцы напали на украину. Иван расставил войска на Оке и медлил начать поход в Казань.

В июне стало известно, что татарские отряды в небольшом числе появились в пределах Рязанской земли. И вдруг прискакал гонец из Тулы: сам хан Даулат-Гирей осадил этот город с ордой кочевников и полками османских янычар!

Иван Грозный немедленно выступил на помощь городу с отборными войсками, но помощь не понадобилась. 22 июня крымская артиллерия обстреляла крепость калеными ядрами, а затем пехота пошла на штурм. Туляки бились отчаянно, тушили пожары, отстреливались, схватывались с татарами на стенах и наконец отбились. Во время штурма погиб ханский шурин Кам-берды – тот самый, что выполнял шпионские функции во время недавнего переворота в Крыму.

Тут к Даулату пришло известие, что царь Иван с сильными полками выступил для спасения Тулы. Ночью хан отступил. Князья Щенятев и Курбский преследовали врага с дворянской конницей в числе 15 000 воинов. По преувеличенным известиям, им удалось догнать и разбить один из крымских отрядов в 30 000 бойцов. Вряд ли вся крымская орда насчитывала столько воинов, но полководцы склонны прихвастнуть во все времена. Тем не менее воеводы преследовали врага и захватывали трофеи: верблюдов, коней. А самое главное – отбили часть полона, который хан успел захватить во время нашествия.

Провал похода крымцев показал важную вещь: они могли рассчитывать на успех только в случае внезапного нападения, не умели брать города и не могли эффективно применять пехоту и артиллерию.

Тем временем Иван Грозный перебросил главные силы под Казань и обложил город. Это произошло в середине августа.

Осада и взятие города – одна из самых славных страниц русской военной истории.

Царские войска использовали все достижения военного искусства своего времени: осадные туры, подкопы, мины. Казанцы тоже сражались отчаянно. Главные силы засели в городе, подвижный корпус сражался в поле за его стенами, мешая армии русских; кроме того, восстали «нагорные черемисы». Но воеводы царя действовали грамотно, а ратники проявили чудеса героизма. Подвижный корпус татар был разбит, в казанских стенах удалось пробить брешь, туда хлынули русские воины, и после кровавой резни город пал. Царь Ядгар попал в плен, но сохранил жизнь по милости грозного царя Ивана. Через год Ядгар принял крещение, воскликнув:

– Люблю Иисуса и ненавижу Магомета!

Тогда же крестили малолетнего Утемиш-Гирея. Утемиш и Едигер превратились в московских дворян и утратили интерес для историков.

Казанский край был присоединен к России, но для окончательного его покорения потребовалось еще полтораста лет. Черемисы подняли несколько восстаний, и одно из них попало в число причин проигрыша русскими знаменитой Ливонской войны. Восточную часть ханства – нынешнюю Башкирию – окончательно замирили только во времена Петра.

В то же время как независимое государство Казань просуществовала чуть больше столетия: ханство оказалось непрочным и слабым. Его падение было грозным сигналом для Крыма. Добавим к этому, что Астрахань превратилась в зависимое от Руси царство, а на Дону бесчинствовал Сары-Азман. Владения крымцев стали сужаться.

3. Покорение Астрахани

Перед Даулат-Гиреем стояла сложная задача вернуть былое могущество Крымской державы и противопоставить растущей мощи Москвы новый союз степняков. Хан попытался возвратить Астрахань. Там правил Ямгурчи. Даулат договорился с ногайским мирзой Юсуфом и оказал давление на астраханского хана, предложив ему разорвать союз с русскими и переориентироваться на Крым. Зажатый с двух сторон малыми и большими ногаями, Ямгурчи не стал искушать судьбу. Он заключил в тюрьму московского посла и объявил о союзе с Крымом. Но это не спасло ни Астрахани, ни трона.

Узнав о поступке Ямгурчи, который трактовался в Москве как измена, Иван Грозный снесся с его противником Дервишем. Этот царевич скрывался в ногайских улусах и с восторгом принял от «белого царя», как называли в степи государя всея Руси, руку помощи. Договорились, что Иван возведет Дервиша на престол, а Дервиш станет его данником. Дервишу и русским помог один из ногайских князей – Исмаил.

В 1554 году небольшое, но отборное московское войско спустилось по Волге и захватило Астрахань. Город взяли даже без боя: Ямгурчи побросал много пушек, пищалей и бежал в степь. Подробности о падении Астрахани можно найти в монографии И. В. Зайцева «Астраханское ханство»; здесь они были бы излишни.

Что касается Ямгурчи, то он бежал в Азов, принадлежавший в то время османам.

Уже в 1555 году в Москве стало известно, что Даулат-Гирей готовит поход для того, чтобы отбить Астрахань и поставить ханом Ямгурчи. Приготовления завершились ничем – Даулат всё еще не обладал достаточными силами для дальних военных авантюр. А когда он всё же собрался, было поздно: произошел переворот у больших ногаев, и хан утратил надежду на их поддержку. А без нее поход на берега Волги был крайне опасен.

В начале 1550-х годов ногаи разделились на две орды. Большой Ордой управлял Юсуф-мирза, а затем его брат Исмаил-бий (1555–1563). Последний пришел к власти после кровавого переворота, в результате которого погиб Юсуф. «Революция» в степи оказалась крайне важной для русских и, возможно, была поддержана московской агентурой. Прежний правитель, Юсуф, принадлежал к числу врагов Руси и поддерживал Казань. После падения Казанского ханства возобладала иная точка зрения: ногаи хотели дружить с Москвой и получать от нее подарки. Исмаил объявил себя другом Руси и посылал вспомогательные отряды Ивану Грозному для его военных предприятий. Словом, внешняя политика Ногайской Орды развернулась на сто восемьдесят градусов.

Этот путч не признал один из ногайских князей, Гази ибн Урак, кочевавший со своими соплеменниками в Приаралье и не любивший русских. Гази был зажат между казахами и Исмаилом, то есть не имел шансов выжить. Тогда он откочевал со своими людьми на запад, форсировал Волгу и ушел в Предкавказье, где основал Малую Ногайскую Орду и стал именоваться бием. При этом он подчинился хану Даулат-Гирею. Ничего необычного в этом не было: крымцы сами на три четверти являлись ногаями.

Русские назвали орду Гази-бия Казыев улус. Он занял большие территории нынешнего Краснодарского и Ставропольского краев, а также современной Калмыкии. Кстати, эта конфигурация зафиксирована на карте Восточной Европы, опубликованной Герберштейном в его известной книге «Записки о московитских делах» 1546 года издания. Это означает, что большое число ногаев жило в предкавказских степях и раньше, так что Гази пришел не на пустое место.

Что касается Большой Орды, то она по-прежнему кочевала между Уралом и Волгой, отбиваясь от наседавших казахов, которым удалось даже ненадолго занять ее столицу – город Сарайчик на реке Урал.

Вскоре после этого, уже в 1556 году, Астрахань окончательно присоединилась к Руси. Официальная версия такова, что Дервиш задумал переметнуться к крымцам. Может быть, это вымысел, хотя последний астраханский правитель действительно мог начать сношения с Девлет-Гиреем. Во всяком случае, прошел слух, что Дервиш назначил своим калгой одного из крымских царевичей, Хасбулата. Для русских этого было достаточно для того, чтобы прийти и навести в Астрахани порядок. Дервиш с войском выступил против них, но тут на помощь воинам Ивана Грозного пришли большие ногаи. Их предводитель Исмаил помог сразить Дервиша. Последний бежал в Азов к османам, как прежде Ямгурчи. В этом была некая ирония судьбы.

Астрахань подчинилась русским. С точки зрения большой стратегии присоединение этого города было крайне важно: русское правительство получало контроль над торговым путем по Волге в Каспий. По морю можно было установить связь с Персией, враждебной османам и крымцам. Наконец, Астраханский «клин» рассек владения ногаев.

Исмаил-бий отреагировал на присоединение соседнего ханства вполне дружелюбно. Во-первых, ему требовалась помощь русских против казахов. Помощь порохом и оружием была оказана, хотя и не спасла ногаев; зато русские навсегда утвердились в низовьях Волги. Во-вторых, Исмаилу потребовался барьер, чтобы оградить Большую Ногайскую Орду от Казыева улуса. Русские гарнизоны в Астрахани и казаки на Волге стали таким барьером. Но через несколько десятилетий, в 1588 году, мы вновь увидим иронию судьбы: русские казаки разгромят Большую Ногайскую Орду.

Одновременно с уничтожением поволжских ханств Иван Грозный стал активно строить города-крепости на южной окраине государства, чтобы защититься от набегов крымских татар. Так возникли Орел, Донков, Алатырь.

Продолжалось наступление на остатки Золотой Орды на востоке. В 1555 году сибирский хан Ядгар (1552–1563) из племени тайбуга присягнул Ивану Грозному и согласился платить дань. Напомним, что тайбугинцы давно враждовали с узбеками и оспаривали Сибирь друг у друга. Один из узбекских князей, Кучум, отправился на север из Бухары и начал войну против Ядгара. Из этого можно заключить, что степи нынешнего Казахстана представляли собою проходной двор и не имели стабильного государственного устройства. Возможно, причиной было всё то же усыхание степей, продолжавшееся в XVI веке и завершившееся в XVII.

Узбеки выиграли войну за Сибирь, Ядгар погиб. Кучум (1563–1598) сделался новым ханом Сибирским и врагом Руси. К счастью, войск у него было немного, а население ханства постоянно волновалось и не желало признавать власть узбеков. Покорение Сибири с ее богатствами стало для русских делом недалекого будущего.

4. Стратегический просчет

В эти годы перед русским правительством встал важнейший вопрос: в какую сторону наступать дальше? Направлений для экспансии было два. Первое – Прибалтика. Ею правили немцы Ливонского ордена, старые враги Руси. Когда-то они едва не захватили Псков и Новгород, но были отбиты на первом направлении силами князя Довмонта-Тимофея, а на втором – Александра Невского. Русские правители помнили, что значительная часть прибалтийских земель принадлежала их предкам. Русской опорой в Эстонии когда-то был Юрьев (Дерпт, нынешний Тарту), а в Латвии – Куконос (Кокенгаузен). Но дело было даже не в этом. Западные страны добились ряда технологических преимуществ, и русское правительство хотело получить доступ к этим открытиям (таков вывод, если не брать в расчет «конспирологическую» версию И. Я. Фроянова, изложенную в очень ценной монографии «Драма русской истории»; согласно этой версии, война с Ливонией была осознанным столкновением с западной цивилизацией, представители которой исподтишка добивались уничтожения России; автор собрал огромный материал о противостоянии Руси и Европы, но конечный вывод модернизирован; в XVI веке Европа была недостаточно консолидирована для выработки осознанных планов уничтожения России, хотя стихийно действовала именно в этом направлении). Но на пути модернизации стояли Литва и Ливонский орден. Литва оказалась слишком сильна, а вот орден ослабел. Потомки рыцарей жили в роскоши и разврате. Их города сравнивали с Содомом по обилию запретных удовольствий и общей атмосфере декаданса. Покончить с таким врагом казалось делом простым.

Другим направлением для экспансии оставалось крымское. Крымцы были бедой для Руси, они предпринимали набеги, грабили территории и угоняли в рабство десятки тысяч людей. С таким соседом требовалось покончить как можно скорее. Но были проблемы. Крым отделяли от Руси обширные степи, населенные казаками и ногаями. Это создавало серьезные проблемы снабжения войск. К тому же полуостров был прекрасно укреплен, имел внутри несколько сильных крепостей и прикрытие по периметру с османскими гарнизонами – Азов, Перекоп, Аккерман.

Горячими сторонниками войны с Крымом и покорения ханства были тогдашние советники царя – поп Сильвестр и окольничий Адашев. Но Иван Грозный, после некоторых колебаний, выбрал северное направление, ввязавшись в изнурительную и бесперспективную борьбу за выход к Балтийскому морю. Почему? Обычно историки ссылаются как раз на трудности войны в крымских степях, но истинная причина была, конечно, другой. Османы – вот кого боялся Иван. Война с Крымом означала бы войну с Османской империей. Между тем османы находились на пике могущества. Их войска угрожали Вене, они захватили западную часть Закавказья и Ирак, они обладали первоклассной армией и могучим флотом. Они обладали передовыми военными технологиями. Наконец, ресурсы Османской Порты казались неисчерпаемыми: десятки миллионов налогоплательщиков пополняли казну, позволяя правительству вести войны на протяжении целых десятилетий.

Численность населения Руси того времени ученые определяют примерно в пять с половиной миллионов человек. Это значит, что русские могли спокойно расширяться в сторону редконаселенных степей, народы которых пребывали в глубоком кризисе, но не в состоянии были тягаться с османами.

Зато Ливонский орден выглядел чем-то вроде осколка Орды, только на западе, а не на востоке: выродившийся, малонаселенный (по сравнению с Россией), обладающий небольшим количеством ресурсов и слабой армией…

Иван Грозный не учел только одного: Ливония – часть Европы, а Россия – нет. В свое время австрийский посол Сигизмунд Герберштейн написал, что Европу и Азию разделяет река Дон. Но город Москва находится к востоку от Дона. Следовательно, считал Герберштейн, Москва – это Азия. Этот невинный вывод имел далеко идущие последствия. Европейцы не считали московитов своими. А потом с их стороны начались попытки делить русский народ на две части – европейскую (Украина) и азиатскую (Московская Русь).

Европейские страны можно было на какое-то время стравить между собой, но Иван Грозный не смог сделать и этого. В итоге, развязав Ливонскую войну, он получил несколько фронтов на Западе и еще один – южный фронт – против Крыма. Такого напряжения сил Русь не выдержала. Следовательно, речь идет о крупнейшем стратегическом просчете со стороны царя.

Петр I, возобновив борьбу за Прибалтику в 1700 году, действовал иначе. Он обзавелся пускай плохими, но союзниками – Данией и Польшей, причем почти все боевые действия вел на чужой территории. Он имел за спиной хорошую базу в виде Украины (тогда этот термин относился уже к Поднепровью и другим южным окраинам России). Крымский хан был сильно ослаблен действиями наших союзников – калмыков, которые захватили значительную часть Малой Ногайской Орды и обосновались на захваченных землях, которые сейчас известны как Республика Калмыкия.

Выходит, советники Ивана Грозного были правы. Следовало бросить все силы на покорение Крыма, не боясь втянуться в конфликт с османами. Это обеспечило бы благожелательный нейтралитет со стороны значительной части европейских стран. И. Я. Фроянов считает Сильвестра и Адашева «западниками», то есть предателями. С доказательствами, приведенными в пользу этой версии, можно согласиться. Но наступление на Крым заставило бы этих предателей служить интересам России.

Каковы были шансы в войне с Крымом и османами? Попробуем их оценить.

Огромные пространства Руси могли обезопасить ее от натиска османов (что, как мы увидим, и произошло в 1569 году), а обширные материальные ресурсы (пушнина, лес и другие товары) – дать возможность для долговременной войны. На стороне великороссов могли выступить малороссы, которые не меньше страдали от набегов татар. Это привело бы к краху Литвы – химерного образования, населенного православными русскими, над которыми господствовали иноверцы. В общем, при движении на юг открывались новые интересные комбинации. Но Иван Грозный предпочел, после долгих колебаний, нанести главный удар на севере и уперся в каменные стены европейских крепостей, проиграв Ливонскую войну и разорив Русь. Безусловно, это стало ошибкой великого царя. Но совершил он ее не сразу. Первоначально его ждали успехи на юге – в схватке с Даулат-Гиреем, на которой настоял Адашев и которая отвечала интересам всего населения Руси – от помещиков до тяглового люда. Помощниками в этой войне стали литовские казаки и малорусские воеводы. Вот как это произошло.

5. Схватки на границах

Весть о взятии Казани испугала Даулат-Гирея. В 1553 году он даже прислал в Москву шерть (клятву мира и дружбы), в которой содержался любопытный пункт о том, что если хан накажет и опозорит русского посла в Крыму, то и царь Иван имеет право сделать то же самое с татарским послом в Москве. При этом хан не признавал за Иваном царский титул.

Появление русских войск в Астрахани и переориентация Большой Ногайской Орды изменили настроение Даулата. Хан стал готовить войска для набега на Русь и одновременно переманил на свою сторону астраханского царя Дервиша. Тогда московское правительство решило нанести встречный удар. Произошло небывалое: русская рать не стала ждать удара крымцев на Оке, а сама отправилась на Перекоп (в 1555 году). В этом войске было 13 000 ратников, его вел воевода Иван Васильевич Шереметев Большой. В дороге Шереметев узнал, что крымская орда числом в 60 000 уже сосредоточилась на Дону и намерена ударить на рязанскую украину. Ордой предводительствует сам Даулат-Гирей.

Иван Грозный с лучшими воеводами выступил по направлению к Туле; узнав об этом, хан повернул назад. В 150 верстах от Тулы он столкнулся с отрядами Шереметева. У воеводы было под рукой всего 8000–9000 бойцов из его корпуса, остальные находились в разъездах. Однако Шереметев с таким азартом напал на врага, что опрокинул несколько отрядов и даже завладел бунчуком ширинов. Ночь разделила сражавшихся. Даулат захватил в плен двоих русских и узнал, что войско Шереметева невелико, поэтому на следующий день напал на врага. Шереметев и его люди дрались великолепно. Им даже удалось прорваться к бунчуку самого хана, но окружавшие того «янычары» (капы-кулу) отбили атаку. Шереметева ранили и сбили с коня, что решило исход сражения. Русские были разбиты и рассеяны, лишь несколько тысяч бойцов под началом воевод Басманова и Сидорова укрылись в соседнем овраге и заняли оборону. Эта схватка получила известность как Судбищенское сражение по названию местечка Судбищи, существующему по сей день. Оно покрыло русских славой, несмотря на поражение. Крымцы понесли большие потери. Сын Даулата – калга Ахмед-Гирей – погиб. Среди убитых был и другой ханский отпрыск – Хаджи. Новым калгой стал Мухаммед-Гирей Жирный, а пришедшие на Русь крымцы оказались в незавидной ситуации.

Царь Иван с полками спешил на помощь своим. Хан понял, что дело проиграно, и бросился восвояси. Он сорвал поход Шереметева, но и сам не смог разграбить рязанскую украину.

Храброго русского воеводу (который залечил раны и вернулся в строй) татары возненавидели и даже сочинили ему фальшивую родословную, согласно которой воевода «Ширемед» происходил из «персидского скота», при этом его предками якобы были армяне. Вероятно, это считалось унизительным в глазах крымцев.

В Высокую Порту татары прислали хвастливое донесение о победе над шестьюдесятью тысячами русских, которые позорно бежали (интересное совпадение цифр – русские тоже говорили о шестидесяти тысячах татар). Однако крымские сообщения для внутреннего пользования, которые не отправляли в Стамбул, сходятся в описании сражения с русскими летописями и полагают, что хвастаться татарам совершенно нечем.

В 1556 году русские ратники действовали на огромном фронте. На востоке разгромили и прогнали из Астрахани Дервиша. В центре стояли «на берегу». А на западе попытались вторгнуться в Крым. Причем шли не напрямую через степь, а нанесли красивый удар через приднепровские области. Для этого Иван Грозный направил на Днепр войско под началом дьяка Ржевского.

Современная территория Украинской республики была в то время поделена между Русью, Литвой и Польшей (если не брать в расчет южные области, где господствовали османы и татары, Буковину, принадлежавшую Молдавии, и Закарпатье, подчиненное австрийцам). Польша обладала Галицией. Литва – Волынью, Подолией, Киевщиной и Полтавщиной. Русь – Чернигово-Северской землей. В эту последнюю, на берега реки Псел, и направился Ржевский. Он построил на реке суда и весной 1556 года спустился в Днепр.

Даулат-Гирей собрал орду и вышел с Крымского полуострова, чтобы ударить на Тулу и Москву. Однако в дороге его застали вести о действиях Ржевского, и нападение на Русь было отложено.

Дьяк спустился в низовья Днепра и атаковал крымскую крепость Ислам-Керман. К нему присоединилось 300 казаков из города Канева, принадлежавшего литовцам. Это были люди каневского старосты Дмитрия Вишневецкого. Об этом человеке стоит рассказать поподробнее.

6. Вишневецкий против Крымской империи

В Литве, под Киевом, жил в те времена князь Дмитрий Вишневецкий. Именно он и стал если не автором, то горячим сторонником проекта по завоеванию Крыма, который мог бы изменить ход всей истории России в том случае, если бы завершился успехом.

Тогдашнее Великое княжество Литовское делилось на воеводства (области) и староства (районы). Самым большим (но в то же время малонаселенным) воеводством было Киевское, оно включало Полтавщину, Переяславль-Южный и волости к западу от Днепра вплоть до Брацлава. Однако большую часть воеводства составляли степи, которые начинались к югу от Киева. Там кочевали казаки. Лишь со второй половины XVI века этот край стали заселять беглые русичи. Их тоже назвали казаками.

Литовское правительство принялось строить и расширять крепости к югу от Киева. Одной из них стал Канев – центр небольшого староства вокруг реки Рось. В середине 1550-х годов каневским старостой сделался Дмитрий Вишневецкий – потомок туровских или волынских князей, православный русич. Вишневецкий постоянно сражался с крымскими шайками в степи и вынашивал идею общего наступления на полуостров Москвы и Литвы. Казалось, для этого складываются вполне благоприятные обстоятельства.

Появление Ржевского князь Дмитрий встретил с радостью. К тому времени он отогнал татар далеко на юг, а на острове Хортица выстроил крепость из дерева и земли. Это был прообраз Запорожской Сечи. Следовательно, Ржевский получил боевых товарищей и удобную линию снабжения.

Татары бросили Ислам-Керман русским на разграбление. Оттуда Ржевский двинулся на Очаков, взял крепость, перебив защищавших ее татар и каких-то турок (возможно, это опять же была крымская пехота «нового образца», а вовсе не османы).

Крымцы собрались с силами, погнались за дьяком и его людьми, но угодили в засаду в камышах и потерпели поражение. Русские вернулись к Ислам-Керману и встретили там новое войско татар во главе с самим калгой. Русские ратники укрепились на одном из речных островов и весь день отстреливались от неприятеля, а ночью ушли на западный, литовский берег Днепра и благополучно вернулись в Канев, а оттуда на Русь.

Этот лихой рейд ненамного уменьшил военный потенциал Крыма, но имел огромное моральное значение. Крымцев можно было бить на их же собственной территории. К тому же удалось сорвать большое наступление Даулат-Гирея на Русь. Вскоре после этого в самом Крыму вспыхнуло моровое поветрие, и Даулат на какое-то время поумерил амбиции. Ему стало не до набегов.

Этим воспользовался Вишневецкий. Он отправил к Ивану Грозному одного из своих казаков и сообщил, что отъехал от великого князя Литовского, поселился на острове Хортица на ничейной земле и готов служить православному русскому государю.

Иван Грозный немедленно отправил Вишневецкому жалованье и опасную (то есть, собственно, охранную, безопасную) грамоту, принимая казачьего князя на службу.

Вишневецкий показал себя энергичным атаманом и уже в октябре снова взял Ислам-Керман, укрепленный было татарами. Гарнизон города был вырезан, а пушки с его стен вывезены на Хортицу. Кроме этого, Вишневецкий продолжал править в своем старостве, которое включало города Канев и Черкассы.

Тогда же случилась новая неприятность для татар: князья пятигорской Кабарды передались русским, напали на крымцев с востока, разграбили их улусы и взяли два города в устье Кубани – Темрюк и Тамань. Времена, когда крымцы господствовали в степях и грабили кого хотели, сменились другими – когда на самих крымцев стали нападать мстительные соседи, воспринимая татар как объект грабежа.

Даулат собрал войско и весной 1557 года явился к острову Хортица, чтобы взять штурмом казачью крепость. Но двадцатичетырехдневная осада завершилась неудачей. Хан отступил с большим уроном, после чего обратился к падишаху с просьбой о помощи. Сулейман Великолепный предоставил военный припас и, видимо, приказал молдавскому господарю прийти на помощь. Этим мы можем объяснить, что уже осенью 1557 года Даулат вновь подступил к острову Хортица «с турками, татарами и волохами» (то есть молдаванами). Остров был блокирован, и Вишневецкий покинул его – вероятно, прорвавшись вверх по течению на казачьих «чайках» – малых судах. Князь обосновался в Каневе и Черкассах, причем был готов отделить оба эти города от Литвы и перейти под власть Руси. Иван III непременно воспользовался бы такой возможностью, но правительство его внука проявило близорукость. В Москве посчитали, что было бы ошибкой развязывать войну с Литвой из-за двух пограничных городов. Поэтому пускай законный великий князь литовский владеет Каневом и Черкассами. Это решение, безусловно, принадлежало Адашеву, который хотел сохранить мир с Литвой во время наступления русских на Крым. И вот тут «западника» Адашева действительно нельзя оправдать. Курьез в том, что уже через год Иван Грозный развяжет войну в Ливонии, в результате чего врагами Руси станут Литва, Польша, Швеция. Но захватить малоросские города уже не удастся.

Крым тоже будет постоянно воевать с Москвой. Не лучше ли было поссориться с литовцами из-за русских земель, которые семья московских Рюриковичей считала своими, хотя и временно утраченными ввиду экспансии Литвы? Если уж ссориться, то из-за Канева, Киева, из-за Волыни, а не из-за Прибалтики. В Ливонии Грозный встречал одних только врагов, потому что немцы не любили русских. А вот на юге имел множество друзей, потому что значительное число православных жаждало освободиться от власти католического короля Сигизмунда, хотя и весьма либерального в вопросах веры. Непоследовательность самого Ивана Грозного и некомпетентность его правительства привели к целой череде трагедий, закончившихся для Руси Смутным временем. Отказ от южных городов стал первой крупной ошибкой.

Итак, Иван Грозный пояснил Вишневецкому, что находится в перемирии с королем Польским и великим князем литовским, а потому Канев и Черкассы принять не может. Пускай Вишневецкий оставит их и едет в Москву.

Князь Дмитрий так и сделал и получил в удел город Белев в верховьях Оки – старую вотчину князей Белевских. Вишневецкий надеялся, что московское правительство использует его способности для войны с Крымом, но у Грозного окончательно созрели планы воевать на другом фронте – балтийском.

Впрочем, первое время две партии – «крымская» и «балтийская» – еще боролись в Кремле, и Вишневецкий находил для себя применение, сражаясь на юге.

Тем временем, справившись с последствиями морового поветрия, хан Даулат-Гирей направил орду в набег на Литву, что выглядело вполне логично: Даулат почуял опасность от днепровских казаков и хотел отогнать врага. Больше всего он опасался, что русские объединятся и поведут наступление на Крым из Москвы и Киева. Поэтому хан начал переговоры с Иваном Грозным и клялся в своих мирных намерениях, хотя и требовал дани под видом подарков.

Грозный отвечал, что хану не верит и платить не будет. В начале 1558 года он отправил в набег Вишневецкого с казаками. Князь Дмитрий дошел до Перекопа и не встретил ни одного татарина: Даулат загнал всех в Крым и выставил сильные войска на Перекопе. Летом Вишневецкий вернулся на Русь. В продолжение этого времени мелкие крымские шайки, по нескольку сот человек, нападали на окраины Руси, грабили добро, угоняли людей.

Зимой Даулат предпринял большой поход на Русь. Татарские шпионы в Москве доложили ему, что город не охраняется. Заметим, кстати, что тайная разведка хорошо работала и в Крыму, и в Москве, вопрос был в том, кто кого переиграет. А сотрудники разведок рекрутировались среди купцов, князей, горожан, холопов… Так что хорошо известные обвинения Грозным некоторых бояр и князей в службе крымскому хану – далеко не всегда вымысел.

Итак, Даулат отправился в набег. Говорили, что крымцев собралось сто тысяч (фантастическая цифра, тем более после эпидемии). Примечательно время года, выбранное для вторжения. Вероятно, хан вспомнил времена Батыя, который застал русских врасплох именно зимой и разгромил наголову. Но времена были иные. Иван Шереметев и Дмитрий Вишневецкий сторожили границу, а Иван Грозный собрал большую рать под Москвой. Вероятно, слухи о беззащитных русских границах были сознательной провокацией, то есть русская разведка переиграла крымскую.

Узнав правду, авангард крымцев под началом калги Мухаммед-Гирея Жирного повернул назад, следом отступили другие подразделения. Поморозив коней и людей, татары вернулись в свои улусы.

В следующем, 1559 году Иван Грозный послал на Крым два полка. Одним (конным в пять тысяч сабель) командовал Дмитрий Вишневецкий. Другим (8000 ратников) – Данила Адашев, родственник царского советника. Целью этой экспедиции было нападение на крымские кочевья, чтобы помешать врагу напасть на Москву по весне.

Вишневецкий сражался в степях, а Адашев спустился по Днепру на «чайках» и разграбил сам Крымский полуостров, чего ранее не бывало. Храбрый воевода освободил множество русских рабов, набранных татарами на рязанской украине и в Литве.

Конечно, это был пиратский набег, но его психологическое воздействие на крымцев оказалось очень велико. Ведь это их банды грабили Русь. Как же русские посмели ограбить Крым и отбить рабов? Это было нечто невероятное и не укладывалось в головы ордынцев. Но окружающий мир был уже иным.

Татары не смогли собраться с силами. Потрясенный случившимся хан Даулат-Гирей собрал своих «янычар» и преследовал отступавших русских, но так и не решился на них напасть.

И вдруг – как подарок судьбы – пришла весть: русские напали на ливонцев. Гроза на юге миновала.

Действительно, в 1558 году большое войско русских и служилых татар вторглось в Ливонию и захватило Дерпт. Кампания развивалась удачно, но… московское правительство колебалось и так и не смогло выбрать направление главного удара. В разгар успешного наступления «западник» Алексей Адашев настоял на том, чтобы заключить перемирие с ливонцами, а между тем атаковать Крым. Однако из этого ничего не вышло. Главные силы русичей находились на севере, поэтому против Крыма возможны были только набеги. Зато северная армия остановилась посреди успехов и дала собраться с силами ливонцам, которые обратились за поддержкой к Литве.

Правительство Ивана Грозного сумело скоординировать ногаев, астраханцев, донских и днепровских казаков, которые в следующем году атаковали Крым и стали грабить улусы местных племен. В ханстве начался голод, потому что без встречных набегов Даулат-Гирей не мог обеспечить своих людей продовольствием, а возможность таких набегов была уничтожена действиями русских.

Хан прислал посольство в Москву с жалобами и мирными предложениями. Жалобы крымцев на действия русских – нечто новое. Впоследствии это станет чем-то обыденным. Крымцы будут обличать русских во враждебных действиях, а русские – ссылаться на неконтролируемые набеги донских казаков. А еще так недавно было золотое время, когда московские государи жаловались на действия татар, а крымские ханы цинично поясняли, что в набегах виноваты калги или неподконтрольные мурзы…

Иван Грозный повел себя с татарами надменно и отвечал, что, если крымцы прекратят набеги на русскую украину, немедленно наступит мир. Этот разговор с позиции силы заслуживает всякого уважения. Увы, Иван усвоит те же манеры и в переговорах с западными державами, не сознавая, что силы неравны.

Но никакого продолжения операции в Крыму не имели. Грозный и часть его сподвижников стремились в другую сторону, к Балтике. Русь оказалась совершенно неподготовлена к этой войне. Грозный не знал и не понимал Запад, не обладал навыками европейского дипломата и не имел достаточного количества инженерных войск, которые могли успешно осаждать бесчисленные западные города и замки. Наконец, Русь имела беспокойный тыл в виде недавно завоеванной Казани, народы которой – прежде всего башкиры и черемисы – не спешили покориться «белому царю». Вывод очевиден: государству нужна была или длительная передышка, или война на юге.

…Вскоре князь Дмитрий Вишневецкий остался без дела. Пройдет еще немного времени, и он совершенно разочаруется в русском государе, а потом вернется в Литву, чтобы воевать с Крымом. Это произойдет в 1561 году. Московским послам, обретавшимся в Литве, было велено отвечать о нем: «Притек он к государю нашему, как собака, и потек от государя, как собака же, а государю нашему и земле убытка никакого не учинил».

Судьба князя трагична. Он пытался воевать с османами и крымцами на свой страх и риск, но потерпел неудачу. Король и великий князь Сигизмунд II Август (наполовину поляк, наполовину итальянец) не поддержал днепровских казаков и вообще был чужд интересов своих русских подданных. Он стремился сохранить мир с крымцами. Король втянулся в войну с Русью из-за Ливонии.

А Вишневецкий в 1564 году предпринял неудачный набег на Крым, был схвачен османами и предан мучительной казни. По преданию, князя сбросили с башни в море, но он зацепился ребром за один из торчащих крюков в башенной стене и повис на нем, в результате чего умер медленной и мучительной смертью. Кем он был? Западником? Или сторонником единой Руси? Неясно, да и не столь важно для нашей темы. О судьбе этого малоросса – отчаянного борца с крымцами – остается лишь пожалеть.

7. Крым встает на ноги

Переориентация русской политики на север и гибель Вишневецкого спасли Даулат-Гирея. Хан получил передышку, за время которой сумел восстановить силы. Вероятно, к нему продолжали идти толпы ногаев с Волги, пополняя орду.

В 1562 и 1563 годах крымцы нападали на окраины Руси. Затем Даулат вошел в сношения с королем Польши Сигизмундом, взял у него богатые дары и договорился о том, что ударит в спину русским. Со своей стороны Сигизмунд сообщил через своих агентов, что большая часть русских войск сражается в Ливонии, дорога на Москву свободна. Даулат собрал ополчение и бросил его в набег (1564). Крымцы дошли до Переяславля-Рязанского. Город защищали двое будущих опричников – Федор Басманов и его сын Алексей (последний, как утверждали злые языки из числа русских эмигрантов, был любовником Грозного). Войск у Басмановых не было вообще, но воеводы собрали ополчение, вооружили его и отбили наскоки татар. Попутно заметим, насколько популярен был режим Грозного: в городе вообще не имелось войск, и при этом поддерживался порядок. Режим царя Ивана вовсе не был настолько кровав, как убеждал, допустим, Н. М. Карамзин в своей «Истории государства Российского». Это не значит, что царя нужно идеализировать, но и обвинять беспричинно его не стоит.

Оборона Рязани сыграла решающую роль: Грозный успел собрать войска, они пошли на юг, а крымцы бежали и понесли потери во время бегства. Но факт остается фактом: после десятилетнего перерыва хан собрался с силами, и противостояние началось опять на тех же стартовых позициях, как при прошлых правителях Крыма. Татары нападали на рязанскую украину, русские оборонялись. Никаких походов в Крым уже не было.

Крымскому хану продолжало везти и дальше. Правящая элита Руси раскололась, началась жестокая внутренняя борьба, одной из первых жертв которой пал Алексей Адашев. Иван Грозный принялся уничтожать политических противников в масштабах, до него неизвестных. Обычно принято думать, что это борьба за централизацию государства против пережитков прошлого, то есть против феодальной вольницы. В действительности существование феодализма на Руси сомнительно, а раздробленность времен татарского ига – вовсе не свидетельство его существования. Лишь в конце XV столетия в Московии появляется аристократия, которая хочет устроить жизнь по западным образцам – с сеймом, ограничивающим власть монарха, с горсткой свободных феодалов и с крепостными крестьянами. В этом сошлись и аристократы вроде князя Курбского, и мелкие дворяне вроде Адашева, и часть духовенства вроде попа Сильвестра. Но Русь шла по другому пути – усиления царской власти и бюрократии с обузданием аристократии. Такое устройство уместно назвать этатизм – сильное госвмешательство в экономику и политику.

С каждым годом террор против знати нарастал. В 1565 году царь создал опричнину.

Опричнина – это аграрный термин: часть поместья, выделенная в особое неотчуждаемое владение. В рамках государства это могло означать «домен» царя, который таким оригинальным образом боролся с феодализацией страны. Впрочем, рассматривать проблемы опричнины здесь не стоит. Ясно лишь, что ее учредили очень не вовремя – в тот момент, когда продолжалась Ливонская война. Либо нужно было прекращать войну, либо остановить репрессии. Но Иван Грозный оказался втянут в обе войны – внешнюю и внутреннюю – и остановиться не смог. Расправа с собственными боярами невероятно подняла его авторитет внутри страны среди тяглового люда, но в то же время ухудшила управляемость страной и армией. Царь ведь не был революционером и не ломал государственный аппарат, а пытался его улучшить в меру своего разумения. Это было гораздо хуже, чем антифеодальная революция снизу, которая очень часто (но не всегда) высвобождает творческие силы народа. Словом, Грозный не справился с управлением новой обширной империей, руководителем которой он стал в 1547 году.

Осенью 1565 года крымцы опять совершили набег на московскую украину, но были отогнаны прочь. Со своей стороны Иван Грозный направил отряды своих людей на Терек и основал там городок для контроля над прикаспийской частью Дагестана. Впрочем, борьба за этот край только начиналась. Основные интересы царя по-прежнему лежали в Прибалтике.

Пока Русь теряла силы во внутренней и внешней борьбе, Даулат-Гирей приводил в порядок свои войска. На это понадобилось десять лет (если считать с 1559 года, когда большие набеги русских войск на Крым прекратились), на протяжении которых московиты его не трогали. Всё это время хан требовал от Ивана Грозного регулярной дани, русские платили, но называли это «поминками» (богатыми подарками), размер которых не устраивал Даулата и его мурз. В 1571 году хан совершит большой набег на Русь. Но еще до этого времени будет другой поход – на Астрахань.

Астраханский поход до сих пор остается одной из темных страниц военной и политической истории Поволжья. Считается, что его инициатором выступило османское правительство. Османские и крымские дипломаты постоянно требовали вернуть независимость Казани и Астрахани. Грозный, разумеется, отвечал отказом. Однажды он ответил предельно ясно: сейчас против меня одна сабля – Крым. Отдам Астрахань – будут две сабли, а Казань отдам – три. Соответственно у московского правительства было чистое и незамутненное представление о ситуации на Волге и в Причерноморье. Утратить позиции на Волге означало бы усилить мусульманский суперэтнос, а затем сдать всё остальное и похоронить русский проект. Никому из русских правителей такое не могло прийти в голову.

Царь стремился сохранить мир с османами. Это было одной из причин, по которой он отказался от попытки завоевания Крыма. Падишах Сулейман Великолепный в свою очередь не хотел ссориться с русскими. Интересы османской политики в Европе находились гораздо южнее, в районе Буды и Пешта, которые войска падишаха захватили 1541 году. Шла борьба за обладание территорией бывшего Венгерского королевства. Впрочем, русские послы в Константинополе время от времени докладывали о военных приготовлениях части османских сил для похода на север. Но поход так и не состоялся. В 1566 году Сулейман умер под стенами крепости Сигетвар во время очередного нашествия на Венгрию. Его наследником стал Селим II Пьяница (1566–1574) – сын малоросской пленницы Роксоланы, захваченной в свое время татарами. Селим не имел твердой политической линии для отношений с северными странами и позволил татарам напасть на Литву. В 1567 году крымцы атаковали литовские владения «за неисправный платеж дани». Но это – скорее случайность, попытка проучить соседа. Главный враг Крыма находился в другой стороне – на севере, в далекой Москве. При дворе падишаха наконец тоже определились с приоритетами.

Селим был встревожен усилением Руси и решил завоевать Астрахань. Именно так трактовали события русские и советские историки, причем первым из них эту мысль высказал Карамзин.

Вот факты. В 1569 году падишах снарядил войско, переправил его в Крым и велел хану Даулат-Гирею собрать орду для астраханского похода. В османском войске насчитывалось 17 000 аскеров (бойцов). Ими предводительствовал кафинский паша Касим, родом черкес. Татары должны были выставить 50 000 всадников.

По мнению турецких историков, которое поддерживает В. Д. Смирнов, падишах послал войско лишь для того, чтобы прорыть канал между излучинами Дона и Волги. Но тогда непонятна конечная цель предприятия. Канал имел не торговые цели, а военные. Какие? Конечно, перерезать коммуникации русских. Но предприятие закончилось неудачей, поэтому восточные авторы сочли нужным напустить тумана и затушевать конечную цель. Экспедиция превратилась в плод каприза пьяницы-падишаха и его глупых советников. В чем причина неудачи?

Известно одно: крымцы всячески противились выполнению замысла Селима Пьяницы.

Даулат испугался перспектив утверждения османов на берегах Волги. Он посчитал, что самостоятельность Крымского ханства пострадает от этого. Но идти в поход было необходимо, так приказал падишах. Союзная армия османов и татар пошла вверх по реке Дон и добралась до его излучины, из которой можно было попасть в Волгу. Возник план прорыть Волго-Донской канал, чтобы переправить военные корабли и перекрыть сообщение между Астраханью и русскими владениями. Приступили к работам. Однако снабжение османской армии было организовано так плохо, что рытье канала пришлось прекратить. Касим упорствовал, спустился с войском вниз по Волге и попытался основать городок неподалеку от Астрахани. Из этого ничего не вышло, люди и лошади гибли от бескормицы. Паша отпустил крымцев домой, но после этого взбунтовались османские воины, заявив, что не будут зимовать в этом гиблом и враждебном краю. Пришлось повернуть назад. Историки до сих спор обсуждают вопрос, что это было: поход на Астрахань или неудачная подготовка к походу. Враждебные намерения османов по отношению к русским, однако, не вызывают сомнений.

Неудача похода, предпринятого в 1569 году, не причинила крымцам больших потерь. Даулат понял, что оборона русских слаба, и стал готовиться к новой атаке.

* * *

Провал военной операции говорил о многом. Во-первых, лояльность Даулат-Гирея по отношению к османам заметно снизилась. Во-вторых, у Стамбула не было резервов для того, чтобы вести серьезную войну на берегах Дона. Это опровергает мнение С. М. Соловьева, который писал, что Грозный правильно сделал, отказавшись от борьбы за обладание Крымом, поскольку избежал таким образом войны с османами. Османы не имели возможности содержать большую армию на северном берегу Черного моря. Зато отказ Грозного от активных действий в Крыму вскоре привел к трагическим последствиям.

В том же 1569 году произошло крайне важное событие для истории России. Литва и Польша заключили Люблинскую унию о создании единого государства – Речи Посполитой. Фактически Польша подмяла Литву и захватила огромную часть ее владений: на юге это были Киевщина, Волынь и Брацлавщина. На границе Белоруссии – Подляшье с городом Дрогичином. Литва стала младшим партнером Польши, а Малороссия превратилась в польскую вотчину со всеми прелестями тогдашнего западного мира: крепостничеством, властью магнатов и бесправным русским населением. Помещичья верхушка стала быстро окатоличиваться и утратила связь с низшими слоями. Потомки русских шляхтичей стали считать себя поляками – как, например, известный борец за свободу Польши Тадеуш Костюшко, предки которого были православными помещиками из Белой Руси. Речь Посполитая превратилась в этническую химеру, единый русский народ был разделен, а его западная часть подверглась сильнейшему иноземному воздействию.

8. Даулат-Гирей под Москвой

Новый, 1570 год прошел в напряженных переговорах. Хан настойчиво требовал дани, понимая, что русские увязли в Прибалтике. Русский посланник в Крыму – опричник Афанасий Нагой – проявлял чудеса изворотливости и с честью отстаивал интересы Руси. Нагой выполнял функции разведчика, контрразведчика и дипломата, то есть находился в труднейшем положении. Н. М. Карамзин пишет в своей манере, что Нагой «жил в Тавриде; действовал неутомимо; подкупал Евреев, чиновников Ханских; имел везде лазутчиков; опровергал ложные слухи, распускаемые врагами нашими о кончине Иоанновой; знал все и писал к Государю». Подробности деятельности Афанасия Нагого можно найти в труде С. М. Соловьева «История России с древнейших времен»; этот ученый вообще уделял много внимания дипломатии и обильно цитировал посольские донесения, которые в последних томах «Истории» занимают три четверти текста.

Нападения крымцев ждали в 1570 году, но его не последовало. Иван Грозный распустил часть войск, включая станичников – степную разведку.

И вдруг в 1571 году Нагой сообщил, что хан собирает крупную армию для вторжения в Россию. Спешно стали собирать полки. Весной 1571 года лучшие московские воеводы – князья Иван Дмитриевич Бельский, Иван Федорович Мстиславский, Михаил Иванович Воротынский, Иван Петрович Шуйский выступили «на берег» с 50 000 войска. Царь Иван Грозный с опричными полками явился в Серпухов.

Один турецкий историк писал, что в 1571 году «последовало высочайшее повеление татарскому хану сделать набег в страну злополучных руссов». То есть если отдельные отечественные историки сомневаются, враждовали османы с нами или нет, – у самих османов не было никаких сомнений. Падишах посылал своего вассала на земли «злополучных руссов». Следовательно, хотел Грозный или нет, но падишах Высокой Порты всё равно сделался его врагом, разве что война пока не вступила в интенсивную фазу.

По сведениям русских летописей, у крымцев было 120 000 ратников: пехота, конница, артиллерия. А еще им помогли изменники из числа русских детей боярских – то есть помещиков. Некоторые перебежали к хану и сказали ему, что «во всех городах московских два года сряду был большой голод и мор, много людей померло, а много других государь в опале побил, остальные воинские люди и татары все в Немецкой земле; государя ждут в Серпухове с опричниною, но людей с ним мало; ты ступай прямо к Москве: мы проведем тебя чрез Оку, и если тебе до самой Москвы встретится какое-нибудь войско, то вели нас казнить». Об этом пишет С. М. Соловьев – констатируя факт, но не делая выводов. Для нас ясно, что режим Грозного дал трещину, против него выступали бояре и даже часть служилой знати. Но нужно понимать, что пресловутая боязнь измены и шпиономания Грозного имели под собой почву. Высшее сословие действительно разочаровалось в царской власти, жаждало привилегий и иммунитета по образцу немецких рыцарей, французских дворян, литовской шляхты… и становилось врагами Руси.

Следом за детьми боярскими к хану прибежали двое новокрещеных татар и сообщили то же самое. Изменники показали татарам броды на Оке, что позволило обойти русские полки, сторожившие врага «на берегу». Этот маневр сразу позволил выиграть кампанию.

Иван Грозный с опричниками был отрезан от главной русской армии. Татарские разъезды шли прямо на Серпухов. Узнав об этом, царь отступал кружным путем до самого Ростова, то есть фактически бежал от врага.

Главной целью Даулат-Гирея была Москва. Русские воеводы очень скоро поняли это и отошли к городу, заняв оборону на холмах. 24 мая татары пришли к Москве и зажгли предместья. Пожар перекинулся на другие дома, и вскоре столица пылала. Русские воеводы бездействовали, много народу погибло. Говорили, что сам боярин князь Иван Дмитриевич Бельский скрывался от пожара в погребе и там задохнулся. Так без боя пало большое количество воинов.

Но у крымцев не было уверенности в собственных силах. Одержав победу, Даулат обозрел сожженную Москву с Воробьевых гор и удалился в родные улусы. При этом татары захватили много пленных. Словом, это был удачный воровской набег без каких-то стратегических результатов. Даулат очень боялся, что воеводы опомнятся, придут подкрепления и уничтожат крымское войско. Еще более беспокоила судьба полона. Крымцами были захвачены десятки тысяч рабов, которых можно перепродать. Потерять добычу казалось неразумным. Хан отчаянно блефовал. С дороги Даулат послал в подарок Ивану Грозному большой нож, чтобы царь зарезался. Такого унижения Русь не знала давно. Поражение было столь страшно, что Иван, как свидетельствуют некоторые источники, был готов даже передать крымцам далекую Астрахань (но не Казань, где успели обжиться русские переселенцы). К счастью, из этого ничего не вышло, хотя национальное унижение русских было очень велико.

Грозный вернулся на развалины Москвы, похоронил трупы своих подданных и был настолько поражен неудачей, что изменил, по выражению Н. М. Карамзина, «нашей государственной чести и пользе». В. Д. Смирнов полагает, что за этой деликатной фразой кроется согласие Ивана Грозного платить хану дань. На это же намекает С. М. Соловьев, говоря об уступках, которые был вынужден сделать Грозный татарам. На это указывали татарские и турецкие летописцы. По их мнению, русские цари начиная с 1571 года выплачивали уже не поминки, а регулярный тыш. По догадке Смирнова, это слово заимствовано из русского и означает «тысяча», «тыща». Крымцы утверждали, что русские «обязаны были платить в определенный срок дань в пользу крымского вельможества».

Однако деятельный царь не рассматривал это как знак подчинения татарам. Скорее как способ выиграть время. Так Юстиниан Великий откупался от варваров, чтобы в нужный момент нанести смертельный удар.

Иван Грозный принялся укреплять южную границу, чтобы исправить свой стратегический просчет, приведший к разорению Москвы. Действия русских в Ливонии были приостановлены. Значительную часть полков перебросили «на берег».

Осторожность оказалась не напрасной. В 1572 году хан собрал войско и вторгся в пределы Руси.

9. Битва при Молодях

Новая большая битва между русскими и татарами произошла в августе 1572 г. возле села Молоди, примерно в 50 км от Москвы, между Подольском и Серпуховом. Событие обросло мифами, так что узнать, что же на самом деле произошло в те дни, вряд ли возможно. Ясно лишь, что русское оружие одержало большую и славную победу.

* * *

В конце июля орда хана выступила в поход. Считается, что в ней было 80 000 крымцев и 40 000 османов, но это вымысел. Мы уже видели, что предельная численность татарского ополчения ограничивалась сорока – пятьюдесятью тысячами человек. Османов либо вообще не было, либо имелось всего несколько тысяч. Нет данных, что падишах Селим Пьяница перебросил на берега Оки столь крупную армию. Османы не располагали свободной военной силой в таком количестве. Напомним, что в астраханском походе участвовало примерно 17 000 османов, и это предприятие считалось очень крупным. Считается, что непосредственно в сражении при Молодях участвовало 7000 янычар, но и это очень много. Скорее всего речь идет о капы-кулу – ханских «янычарах». Может быть, часть османских гарнизонов Перекопа или Кафы всё же участвовала в предприятии, но это сотни, а не тысячи человек. Кроме того, у Даулат-Гирея оставалось личное войско – от трех до семи тысяч конных воинов. Итого получим примерно 54 000 ополченцев и регулярных солдат, участвовавших в походе. Это действительно крупная армия, хотя не забудем, что цифры условны.

Какие задачи ставил Даулат-Гирей? Вновь сжечь Москву или повторить Батыево нашествие, уничтожив другие русские города? Крымцы не умели брать городов, и наличие ханских «янычар» ничего не меняло. То есть целью похода было выжечь и разорить сельскую местность, похватать добычу, взять полон. Перед нами грандиозный набег, но не завоевание. Если бы он удался, можно было повторять такие набеги почти каждый год, истощить потенциал Руси и вызвать восстание поволжских народов, что могло привести к заветной цели османов и крымцев – отделению Казанского и Астраханского царств. Это означало бы медленную гибель Руси.

Мы видели, что Иван Грозный понимал масштабы опасности, так как прекратил крупные операции в Прибалтике и сосредоточил значительную часть войск «на берегу». Южной армией командовал воевода князь Михаил Воротынский. По старшинству начальствовать должен был князь Мстиславский, но он находился в опале, причины которой летописцы объясняют неубедительно. Похоже, что в 1571 году люди из окружения Мстиславского показали крымцам броды через Оку. Мстиславский взял на себя вину, покаялся в «измене» и на какое-то время был отстранен от руководства крупными операциями как человек, который не может обеспечить сохранение военной тайны. Однако знатность и политический вес Мстиславского вскоре обеспечили ему прощение и командование армиями, хотя в военном отношении князь был ничтожен.

Воротынский, в отличие от Мстиславского, обладал военным дарованием. Но он принадлежал к старой русской знати и не был политически благонадежен. Однако Грозный верно рассчитал, что князь будет отстаивать рубежи страны хотя бы потому, что не захочет подвергать опасности свои обширные владения, расположенные в верховьях Оки. И вообще – есть моменты, когда социальные или политические противоречия отступают на второй план перед национальными. Настал как раз такой момент. Одержав победу, крымцы убивали и порабощали бы русских безотносительно того, кто был сторонником Ивана Грозного, а кто, напротив, принадлежал к числу оппозиционеров.

В конце июля 1572 года крымские войска достигли берегов Оки. Заметим попутно, что в эти годы донские казаки пропадают из поля зрения историков, а крымский хан свободно проходит с войсками по течению реки Дон. Совершенно очевидно, что значительная часть донских казаков ушла в более безопасные места – на Волгу. Кстати, в числе ушедших был, видимо, знаменитый Ермак, который начал казаковать на Дону, затем перешел на Волгу и закончил жизненный путь в Сибири. То есть крымцы на короткое время расчистили для себя жизненное пространство. Но очень скоро число донских казаков вновь начнет пополняться, а татары станут, напротив, слабеть.

Итак, хан Даулат-Гирей явился на московскую украину и форсировал Оку чуть выше Серпухова, в районе Сенькиного брода.

Воротынский занял позицию поблизости, укрепившись в нескольких подвижных лагерях, сделанных из повозок. Такие укрепления назывались «гуляй-город». Оборонительная тактика русских свидетельствует о том, что их численность была значительно меньше, чем у татар (по некоторым оценкам, 25 000 ратников). Крупную армию было бы сложно укрывать в гуляй-городе из повозок, да и бессмысленно.

Хан не стал осаждать военные лагеря русских, обошел их и устремился к Москве. Столица вновь была под угрозой.

Воротынский принял решение догнать хана и навязать бой, несмотря на неравенство сил. Передовым полком командовал молодой опричник князь Дмитрий Иванович Хворостинин. Впоследствии он станет одним из лучших русских воевод, одинаково хорошо сражаясь в поле и при осадах городов. Покамест его звезда лишь восходила, и Хворостинин проявлял себя как удалой вояка, отличавшийся храбростью. Он настиг арьергард крымцев у села Молоди, окруженного в то время лесами, и полностью рассеял. Хану донесли о появлении русских. Даулат приказал главным силам прекратить марш и атаковать русских.

Хворостинин со своими людьми поспешно ретировался, татары преследовали… И вдруг вынеслись к гуляй-городу русских, за которым укрылись главные силы Воротынского – «большой полк». Русичи обстреляли врага из пушек и пищалей, нанесли потери и заставили отступить. Блестящий маневр Хворостинина увенчался успехом.

Даулат-Гирей всё еще полагал, что имеет дело с небольшой частью вражеской армии. Он приказал одному из татарских мурз, по имени Тери-берды, напасть на гуляй-город и захватить его. Мурза повиновался, атаковал русских и был встречен убийственным огнем. Тактика сражений в гуляй-городе предполагала и другую хитрость: повозки раздвигали, туда бросался неприятель, после чего «вход» закрывался и штурмующие уничтожались как бы в уличном бою. Татары должны были хорошо знать эту тактику и не реагировать на нее. Следовательно, русские воеводы искусно заманили врага в ловушку.

Понеся потери, крымцы перешли к отдельным стычкам и сшибкам. Даулат-Гирей приказал подвести артиллерию, чтобы разбомбить гуляй-город, но Воротынский послал татарам в тыл казачьи отряды, которые захватили пушки и утопили их в реке.

Наконец, хан сосредоточил у русского лагеря свои главные силы и приказал взять позицию штурмом. Он должен был отомстить за погибших соплеменников, чтобы выглядеть прилично в глазах своих воинов. В родовом обществе, каковым являлось Крымское ханство, это было крайне важно для того, чтобы удержать власть и сохранить жизнь. Крымцы начали штурм главной позиции русских между реками Рожай и Лопасня. Именно поэтому битву при Молодях иногда называют «сражением при Лопасне».

Перед гуляй-городом русские разбросали металлические триболы (ежи о четырех шипах – как бы ни лежала трибола, один шип всегда смотрел вверх; такие средства использовали византийцы и русские князья в битвах с кочевниками), чтобы ломать ноги татарским коням. Это ослабило натиск татар. Они остановились перед русскими позициями. На крымцев обрушился дождь пуль, стрел и ядер. Кстати, русской артиллерией командовал немец – опричник Генрих Штаден, который впоследствии вернется на Запад и напишет много скверного об Иване Грозном. Ценность этих записок как исторического источника оспаривается до сих пор, но заслуги Штадена в битве при Молодях несомненны.

Понеся потери, крымцы, однако, храбро кинулись на приступ. Вооружены они были плохо. Для рукопашной схватки у каждого имелся нож, саблями обладали только родовые вожди. Храбрее всех дрались ширины. На острие атаки находился один из лучших полководцев хана, Дивей-мурза из племени мансур, он и возглавил штурм. Но мурзу ждала неудача: атака была отбита, а он попал в плен. К вечеру татары схлынули.

1 августа оба войска сошлись вновь. Хан Даулат-Гирей атаковал гуляй-город спешенным ополчением, затем регулярной пехотой. Это был его главный козырь, который хан приберегал до последнего. Задача ополченцев была – измотать противника. Задача профессиональной пехоты – прорвать оборону и добить врага. Постепенно татары втянулись в схватку. Победа казалась близкой.

В гуляй-городе отчаянно сражался князь Хворостинин. В это время Воротынский незаметно вывел часть войск в тыл врага и нанес удар. Одновременно Хворостинин сделал вылазку. Крымцы были разбиты наголову и побежали. В сражении погибли сыновья хана – Шардан и Хасбулат. Русские преследовали, рубя бегущих.

Арьергард крымцев пытался прикрыть бегство и сразился с русскими на берегах Оки, но был вырезан. Впрочем, этот героический поступок позволил спастись части орды и самому хану. Молодинская битва продолжалась с 30 июля по 3 августа 1572 года.

Битва не попала в школьные учебники русской истории, но достойна того, чтобы встать в один ряд с Куликовским сражением. Перед нами последний поход татар на Москву. После радикального разгрома на берегах Оки крымцы больше ни разу реально не угрожали русской столице. Исключения – походы Гази-Гирея в конце XVI века, о которых мы поговорим отдельно, тем более что один из этих походов – под большим сомнением и является, скорее всего, плодом пропагандистской работы московского правительства.

В сражении при Молодях Русь отстояла свои главные приобретения, сделанные в эпоху Ивана Грозного, – Казань и Астрахань. Больше на них никто не покушался. Наконец, на Дону с этого времени вновь усиливается казачество. Скажем больше. В Молодинской битве была похоронена великая империя Крыма. То, что от нее осталось, – это крупная держава регионального уровня, которая подчинена османам и не действует самостоятельно на мировой арене.

* * *

Эпилог боевых действий был печален для главного русского воеводы – князя Воротынского. Вскоре его обвинили по доносу в колдовстве. Князя пытали огнем, причем сохранилась легенда, что Грозный якобы сам подбрасывал угли в жаровню. Это вымысел, восходящий к сочинениям противников Грозного, некритически обработанных Карамзиным и вошедших в его «Историю». Воротынского сослали в Кирилло-Белозерский монастырь, но по пути князь умер. Причиной опалы называют зависть Ивана Грозного, но это не так. Царь опасался, что полководец, только что одержавший победу, может произвести дворцовый переворот в пользу удельных князей и крупных бояр. Это означало бы феодализацию страны, что в тех условиях было равнозначно гибели. Был Воротынский виноват в заговоре или нет – вопрос открытый. Но ясно, что он оставался политическим противником Грозного, и противником крайне опасным.

Зато другой герой Молодинского сражения – князь Дмитрий Хворостинин – пошел в гору. Со временем он станет одним из видных воевод. Разумеется, казнить его никто не собирался, потому что преданность и бескорыстие князя не вызывали сомнений.

Что касается Даулат-Гирея, то поход 1572 года был его последним крупным предприятием. Через пять лет, весной, в Крыму началась эпидемия какой-то заразной болезни (может быть, тифа; но тогда почти все эпидемии называли чумой). Старый хан подхватил инфекцию и умер. Таков был нелепый финал долгого правления. Больше того, Даулат унес с собой в могилу идею великой Крымской империи, которая больше не возродилась.

1. Война в Иране

Под конец жизни Даулат-Гирея его сыновья перессорились: Адиль-Гирей выступил против Мухаммед-Гирея Жирного. Это стало серьезной проблемой для стабильности ханства. Царевичи искали поддержки у разных племен Крыма, образовались «партии». Самыми крупными и влиятельными оказались, конечно, ширины, но с ними соперничали недавние пришельцы из-за Волги – мансуры, ветвь мангытов. Как видим, ногайские роды прочно держали власть в Крыму и, больше того, стали главным субстратом этноса крымских татар.

Обилие ханских сыновей создавало простор для политической жизни: недовольные всегда могли найти удобного ханского сына в качестве знамени для своей программы. К концу жизни Даулата таких партий образовалось несколько. Самым сильным оказался Адиль-Гирей, вокруг которого группировались какие-то ногайские роды. Адиль выстроил городок Болу-Сарай на реке Кальмиус и собрал недовольных. Он претендовал на титул калги, а потому выступил против своего брата Мухаммеда.

Даулат с трудом примирил сыновей и, главное, стоящих за ними родовых мурз. Договорились, что, как только Мухаммед займет ханский трон, Адиль-Гирей получит должность калги. Так и вышло.

После смерти Даулата новым ханом по всеобщей договоренности стал бывший калга – Мухаммед-Гирей II Жирный (1577–1584). Калгой в свою очередь сделался его брат Адиль-Гирей.

Первым делом Мухаммед отправил одного из своих братьев, Семин-Гирея, в поход на Речь Посполитую. Ходить на Москву после поражения при Молодях стало опасно, а поход на поляков принес успех: крымцы захватили огромную добычу, включая полон в 35 000 человек. Ханство обрело ресурсы, а правительство – популярность.

Примерно в это же время случились перемены и в Стамбуле. Падишах Селим II умер от пьянства, ему наследовал сын – Мурад III (1574–1595). Этот правитель считал главными врагами австрийцев и персов, но не русских.

В 1578 году падишах объявил войну Ирану. Конечная цель была проста: уничтожить это шиитское государство, обезопасить захваченный турками Арабский Ирак и расширить владения за счет Азербайджана и Закавказья.

Во избежание путаницы напомним, что истинный Азербайджан расположен в Иране, его столицей является Тебриз и он населен шиитами. Политическое образование под названием Республика Азербайджан, появившееся на осколках Советского Союза, на самом деле называлось в Средние века Ширваном и было населено суннитами. Перед нами разные страны и разные народы.

Вот этот истинный Азербайджан и был целью османов. В то время азербайджанцы захватили весь Иран и дали ему династию Сефевидов.

Что касается русских, то переориентация Крыма пришлась им как нельзя кстати. В 1583 году Русь проиграла Ливонскую войну и была обескровлена. Позднейшие историки называли в числе причин проигрыша постоянные измены вельмож и грандиозное восстание черемисов в Казанском ханстве, которое отвлекло силы царя. То и другое имело место, но главная причина в другом. Иван Грозный выбрал неверное направление экспансии и жестоко поплатился за это. Поговаривали, что Грозный и его старший сын Иван Иванович были отравлены боярами (традиционная версия о том, что царь убил своего сына – не более чем легенда). В Москве после смерти Грозного начались смуты. Руси повезло, что такие же смуты вспыхнули вскоре и в Крымском ханстве.

Мухаммед-Гирей Жирный не хотел подчиняться османам и всячески избегал контактов с ними. Современники сваливали всё на тучность и неповоротливость хана, но это, кончено, лишь курьез.

Так или иначе, по приказу стамбульского падишаха 20 000 крымцев отправились в поход на Кавказ. С ними выступили калга Адиль и еще три брата – Шакай, Мубарек, Гази. Крымцы соединились со своими старшими союзниками, которыми командовал Осман-паша. Вместе им удалось захватить Ширван с крупными городами Шемаха и Баку. Ширванский беглярбек (губернатор) Арас-хан Румлу выступил навстречу врагу с двадцатипятитысячной армией, но был разбит. Османы и татары двинулись в Муганскую степь, где захватили много скота и пленных. Поздней осенью из Карабаха выступила иранская армия под началом Хамзы-мирзы. 28 ноября она напала на крымско-османскую армию и разгромила ее наголову. Осман-паша бежал, Адиль-Гирей получил рану в грудь копьем и попал в плен. Иранцы казнили неудачливого калгу на площади Казвина в 1579 году. Легенда гласит, что он завел любовные отношения с женой и сестрой персидского шахиншаха, за что и понес наказание. В Крыму новым калгой стал сын Мухаммед-Гирея – Садат.

Летом 1579 года новое войско вторглось в Ширван. Им по-прежнему командовал Осман-паша. Теперь общая численность крымцев и османов достигала 100 000 солдат. Это были громадные силы. Крымцами командовал лично Мухаммед-Гирей, который пришел мстить за брата Адиля. Хана везли в повозке (сорокасемилетний Мухаммед не мог скакать на лошади из-за невероятной тучности). Однако военные подвиги Мухаммеда продолжались недолго, он устал и возвратился домой, отправив вместо себя сына – Садат-Гирея. Его сопровождал другой царевич – Гази-Гирей, гораздо более одаренный как военачальник.

Царевич Гази разбил персов под Баку, после чего Ширван вновь был захвачен османами и татарами. Осенью крымцы вернулись в свои степи, увозя добычу и ведя огромный полон. Мухаммед-Гирей смог основательно поправить материальные дела своих подданных.

В Ширване остался Гази-Гирей с небольшими отрядами да османский гарнизон в Дербенте. Пользуясь этим, иранцы напали на врага и выбили его из Ширвана.

Обстановка в самом Крыму была далека от спокойствия. Хан-благодетель не обрел популярности. Против него выступил один из младших братьев, Алп-Гирей, требуя должность калги. Вероятно, это была родовая реакция на закон о престолонаследии. Ногайские мурзы, переселившиеся из-за Волги, требовали, чтобы престол переходил не от отца к сыну, а от брата к брату, что создавало высокую степень социальной мобильности общества с возможностью для многих воспользоваться благами высшей власти.

Мухаммед Жирный задумал отправить мятежного брата Алпа в Персию и назначил его главнокомандующим персидскими войсками в Ширване. Но Алп-Гирей отказался, его поддержали некоторые братья и мурзы. Запахло мятежом. Мухаммед захотел тайно убить родича. Его братья – царевичи Алп– и Селямет-Гиреи – ударились в бега, но под Черкассами угодили в плен к полякам. Алп и Селямет просили отпустить их. В свою очередь Мухаммед предлагал полякам за их головы 70 000 золотых монет и 400 атласных кафтанов. Польское правительство, после некоторых колебаний, отказалось и пропустило Алпа и Селямета в Стамбул, чтобы спровоцировать в Крыму усобицу.

После этого хану отказали в повиновении несколько влиятельных мурз, в их числе вождь племени ширин Али-бек.

Мухаммед Жирный сдался. Чтобы избежать гражданской войны, он сделал Алп-Гирея калгой и разрешил ему вместе с Селяметом вернуться в Крым, гарантировав безопасность. Алп-Гирей, однако, не проникся любовью к царственному брату. Пройдет немного времени, и Алп убьет Жирного. Но пока никто не мог это представить. Вчерашние враги примирились. Ханский сын Садат получил новую должность нур эд-дина (в переводе с арабского это означает «свет веры»), который стоял выше обычного мурзы, но ниже калги. Считалось, что если умрет калга, ему наследует нур эд-дин. Этот титул впоследствии станет постоянным. А пока наступила обмачивая стабильность.

Тем временем в Ширване продолжались бои. Татарские войска под началом двух других братьев хана, Гази– и Сафа-Гиреев, разгромили нового губернатора Ширвана – перса Салман-хана – и осадили Баку. Город удалось взять с помощью войск Осман-паши. Затем повторилась старая история: к иранцам пришли подкрепления, Сафа и Гази отступили, а Осман-паша укрылся в Дербенте.

Весной 1581 года последовало новое вторжение крымцев в Ширван. Иранцы встретили врага во всеоружии и разбили наголову, причем Гази попал в плен.

В 1582 году стамбульский падишах Мурад потребовал от хана нового вторжения, но осторожный Мухаммед Жирный чувствовал, что теряет популярность. Он созвал курултай из числа родовой знати и поставил вопрос: собирать армию или нет? Большинством голосов мурзы решили не ходить в поход. Это стоило хану карьеры.

Осенью 1583 года в пределах Крымского ханства появился эмиссар падишаха – герой войны на Кавказе Осман-паша. Он прибыл в Кафу, а вскоре туда явился турецкий флот под началом Али-паши. Целью появления войск и флота стал политический переворот.

Процедуру смещения хана провели с большим скандалом и кровью.

Осман пригласил Мухаммеда Жирного совершить поездку в Стамбул. Хан отказался и в свою очередь позвал Османа на переговоры. Теперь отказался паша. Он открыто объявил о низложении Мухаммеда Жирного и пообещал трон калге Алп-Гирею – младшему брату хана.

Мухаммед возмутился.

– Я падишах, – заявил он, – господин хутбы и монеты – кто может смещать и назначать меня?

Хутба – это официальное произнесение имени правителя с минарета. Мухаммед хотел показать, что произнесут имя того, на кого он укажет.

Хан собрал 40 000 всадников и осадил Кафу. Казалось, дело Османа проиграно. Но он действовал, причем удачно. Всю зиму продолжались подковерные интриги. Племенные вожди поддержали Жирного, но без энтузиазма, а муфтий – духовный глава крымских мусульман – вообще выступил против хана. Вероятно, мусульманского духовного лидера османам удалось подкупить. Вскоре после этого армия Мухаммеда растаяла, как весенний снег.

Тем временем в Стамбуле нашли новую кандидатуру на ханский престол. Весной 1584 года Осман-паша официально объявил, что Мухаммед больше не хан. Вместо него на трон возвели младшего брата свергнутого хана – Ислам-Гирея II (1584–1588). Этот царевич долго жил в турецких владениях в качестве заложника и считался османофилом. Алп-Гирей остался калгой. Нур эд-дином сделался его брат Мубарак-Гирей.

В мае Ислам высадился в Кафе с отрядом янычар, после чего всем стало ясно, что турки не остановятся перед военной агрессией в случае непослушания мурз. Могущественное ногайское племя ширин перешло на сторону Ислама во главе со своим предводителем Али-беем. Зато Мухаммеда Жирного поддержали другие ногайцы – мансуры.

Однако инициатива мансуров пришлась не по душе остальным племенам, и они выступили в поддержку ширинов. Мухаммед Жирный решил бежать в Большую Ногайскую Орду. Он взял с собой сыновей – Садата, Сафу и Мурада. Османы выслали за ним погоню, которую возглавил один из братьев хана – Алп-Гирей. Он настиг Жирного в окрестностях Перекопа и убил. Мухаммеда погубила тучность: он ехал в телеге и был настигнут врагом, тогда как его сыновья ускакали и спаслись. Бывшего хана похоронили в фамильной гробнице в Бахчисарае. Спасшиеся дети Мухаммеда вскоре объявились на российских окраинах и стали собирать сторонников для борьбы за ханский престол. Что касается Османа, то правительство Высокой Порты высоко оценило его усилия. Энергичный паша был назначен главой правительства империи – великим везиром. Впрочем, в этой должности он пробыл недолго.

2. Кровавый хан

Казалось, Крым смирился с ролью османского вассала, но это обманчивое состояние вскоре сменится новой гражданской войной внутри крымских улусов.

Ислам-Гирей оказался плохим правителем. Пребывая заложником у турок, он увлекся мистикой и удалился в общину дервишей в Брусе, где предавался молитвам и духовным практикам. Вознесенный из монастыря на трон, Ислам оказался совершенно не готов к роли политического лидера. Но османам как раз и требовался такой правитель. В итоге правление кроткого хана-дервиша стало одним из самых кровавых за всю историю Крыма.

Первым делом падишах Мурад потребовал выделить войска для похода на Кавказ. Ислам– и Алп-Гиреи собрали ополчение и бросили его на земли кызылбашей.

Новое турецко-татарское войско возглавил новоиспеченный везир Осман. Он захватил Ширван, отправился дальше на юг и взял Тебриз, где туркам впервые удалось закрепиться. Держава кызылбашей дала трещину, вскоре в ней начался политический кризис. Но Осману не суждено было увидеть это: везир умер на пороге победы.

В Крыму продолжались усобицы. Сыновья Мухаммеда Жирного вместе с мансурами явились в Большую Ногайскую Орду и стали просить помощи. Орда распадалась, но это означало, что в ней достаточно людей, которые хотели бы сменить волжские кочевья на приморские, а полудикое существование – на роскошную жизнь.

Сыновья Жирного – Садат-, Мурат– и Сафа-Гиреи – собрали 15 000 воинов и бросились прямо на Бахчисарай, пользуясь тем, что главная армия хана воюет в далеком Тебризе. Ислам-Гирей имел под рукой всего 4000 всадников. Нападение бунтовщиков увенчалось успехом: после семидневных боев братья захватили ханскую казну, пусть и не самого хана. Теперь было чем расплатиться со своими людьми и чем поманить новых джигитов. Ислам-Гирей успел бежать в Балаклаву, а оттуда в Кафу.

Садат и его братья торжествовали победу. Вновь пошел в ход лозунг крымского патриотизма, хотя примечательно, что под бунчуком Садата сражались донские казаки, а не только крымцы. Кроме того, к нему присоединились воины девяти ногайских родов: мансур, урак, мамай, касай, ор-мамбет, токуз, едичек, едисан и джамбойлук. Всё это были вождества, кочевавшие когда-то на берегах Волги и Яика и подчинявшиеся беям из рода Едигея.

Османов объявили врагами. Самого Садат-Гирея II (1584) провозгласили ханом в местечке Старый Крым, чтобы показать: отныне хан независим. Садат-Гирей осадил Кафу. Военные действия продолжались два с половиной месяца, причем взять крепость Садат, конечно, не смог.

Усобицами в Крыму воспользовались запорожские казаки, которые разорили Аккерман (Белгород) и Гёзлев (Евпаторию).

Тем временем османский падишах Мурад прислал в Кафу 4000 воинов, высадившихся с галер. Они поддержали законного калгу Алп-Гирея, который хранил верность Стамбулу. Алп-Гирей собрал своих сторонников и вместе с османами атаковал врага. Его противник Садат отступил после того, как был обстрелян из пушек. Алп-Гирей преследовал племянника, настиг его в окрестностях Старого Крыма и разбил (осень 1584 года). В кровавой сече пал глава племени мансур, поддерживавший мятежных царевичей. Это была крупная потеря, стоившая целого войска.

Садат, Сафа и Мурад бежали в ногайские улусы. Зимой Садат набрал новых удальцов и по весне 1585 года явился в Крым. Наступил последний акт драмы. Алп-Гирей встретил племянников в степи со своим войском, отбросил и вновь преследовал до Северского Донца. Садат и Сафа бежали к кумыкам в Дагестан. Столицей этой страны были Тарки, а правителя в русских источниках звали «шамхал Тарковский». Шамхал, по имени Чопан, приютил царевичей. Третий брат, Мурад, бежал к русским. К тому времени в Москве многое изменилось. Иван Грозный умер, царем стал его слабоумный сын Федор I (1584–1598), а реальным правителем – боярин Борис Годунов, бывший опричник. Годунов задумал интересную комбинацию и сделал Мурада номинальным царем Астрахани. Разумеется, это не означало независимости страны. В Астрахани сидел русский гарнизон, «царь» находился под присмотром, зато у Москвы всегда имелся козырь, чтобы оказать давление на Крым. Впрочем, козырем толком не воспользовались. Мурад-Гирей скончался в 1591 году.

Садат в 1586 году также приехал в Астрахань, но умер уже в следующем, 1587-м. Поговаривали, что он хотел передать город османам и за это был отравлен русскими, но это всего лишь слух. Сплетню использовали крымцы в своих целях, чтобы отговорить возможных беглецов в Россию. Она неправдоподобна. Обычно московское правительство просто сажало в тюрьму ненадежных татар, а таинственные убийства служилых царевичей – не в его стиле. Между прочим, тело Садата выдали крымцам, и его захоронили в Бахчисарае, что также говорит не в пользу версии об отравлении. Из братьев уцелел только Сафа, живший в Дагестане.

* * *

Внешняя политика хана Ислам-Гирея отличалась глупостью. Он напал на черкесов и взял добычу, но после этого неожиданно повернул в Молдавию и набросился на эту страну, хотя она оставалась в вассальной зависимости от падишаха османов. Мурад III потребовал от крымского хана объяснений и возврата награбленного добра. Испуганный Ислам выполнил это требование и велел произносить с минаретов свое имя после имени падишаха. Это было унизительно, но обычай привился и стал еще одной ступенькой вниз, в сторону зависимости Крыма от турок.

Всё же крымскому правительству нужно было обрести авторитет и богатства, а значит – кого-нибудь ограбить. Прослышав, что в Москве дворцовые смуты, калга Алп-Гирей собрал орду и напал на рязанскую украину. Эти земли стали густо заселять крестьяне из центральных русских волостей, как и Поволжье, где в 1586 году возник город Самара.

Рядом с поселениями колонистов правительство Годунова строило засечные черты с гарнизонами. Поэтому эффективного набега у татар не вышло. Крымцы осадили и взяли пограничную крепость Кропивну, но затем появились русские рати, стали преследовать врага и жестоко наказали. По донесениям русских воевод, они перебили 30 000 татар. Если даже цифра преувеличена раз в десять, урон, понесенный кочевниками, на самом деле велик.

Ислам-Гирей решил изменить стратегическое направление и вновь напасть на Речь Посполитую. Он стал собирать войско в районе Аккермана и лично прибыл, чтобы возглавить поход, но вдруг заболел и умер в марте 1588 года. Короткое и кровавое царствование завершилось.

3. Буря

После смерти брата Алп-Гирей стал добиваться ханства, но в Стамбуле решили иначе. Вероятно, там задумали чередовать у власти ширинов и мансуров, и вот настал черед мансуров. Впрочем, это лишь предположение. Возможно, османское правительство руководствовалось чем-то иным. Например, в Стамбуле не верили Алп-Гирею и опасались его популярности. Может быть, Алп-Гирей просто поторопился. Он поспешил провозгласить себя ханом, и это не понравилось стамбульскому правительству.

Выбор был сделан в пользу другого претендента. Ханом провозгласили Гази-Гирея II (1588–1596, 1596–1607), который получил прозвище Бора – Буря. Алп-Гирей оказался не при делах. После того как стало известно о принятом в Стамбуле решении, новой усобицы никто не захотел. Алп уехал в Стамбул и умер лет через десять. Нур эд-дин Мубарак-Гирей тоже покинул страну и скрылся у черкесов.

Однако не исключено, что Алп-Гирей был бы гораздо лучшей кандидатурой для османов.

Гази отличался храбростью и умом, но отличался крутым нравом и стремился к самостоятельности. Его жизнь была полна сражений и приключений. Мы упоминали о том, что царевич попал в плен к кызылбашам в 1581 году. Его заключили в горную крепость Каг-кага, где Гази провел семь лет. Затем ему удалось бежать. Гази объявился в Эрзеруме, где присоединился к османским войскам и стал сражаться с персами. Оттуда он уехал в Стамбул и был представлен ко двору падишаха. Мурад III оказался очарован храбрым татарином и пообещал сделать его ханом Крыма.

По прибытии в Бахчисарай в качестве хана Гази взял курс на примирение с теми, кто пострадал во время правления Ислам-Гирея. Он пригласил вернуться в страну Сафа– и Мурад-Гиреев, а также находившихся в эмиграции представителей племени мансур. Он даже женился на матери Сафа-Гирея, а самого Сафу сделал нур эд-дином. Калгой стал брат Гази – Селямет-Гирей. В целом вернувшихся оказалось 10 000 воинов, которые пополнили армию хана. Примирив крымцев и наказав виновных в расправе над Мухаммед-Гиреем Жирным, хан упрочил власть. Затем он принялся создавать гвардию по примеру сильных правителей – таких, как его отец Даулат-Гирей. Это ставило его в независимое положение по отношению к крымским племенам.

Но мир продолжался недолго. Сафа-Гирей начал строить козни против Селямета, который в свое время принимал живое участие в убийстве Мухаммеда Жирного – отца Сафы. Дело дошло до того, что испуганный Селямет бежал в Кафу, а оттуда в Стамбул. Гази назначил новым калгой другого из своих братьев – Фатх-Гирея. По словам крымских историков, это был юноша «милой наружности, молодец и богатырь, пригожий для царствования».

Больше всего Гази хлопотал об увеличении населения. В то время Большая Ногайская Орда была окончательно разгромлена казахами. Потрудились и волжские казаки. В 1581 году казаки разграбили и разрушили Сарайчик – столицу ногаев, после чего город пришел в упадок. Остатки ногаев – 15 000 семей – перешли на левый берег Дона. Это было всё, что уцелело от некогда могучей Орды, занимавшей земли от Иртыша до Астрахани.

У Крымского ханства оставались нерешенные экономические проблемы. Чтобы прокормиться, следовало воевать и грабить. В качестве объектов можно было выбрать поляков или русских. «Надлежало избрать Литву или Россию в феатр убийств и пожаров», – как пишет Н. М. Карамзин.

Сперва Гази решил пограбить Речь Посполитую. Какие-то крымские шайки под началом Гази дошли до самой Галиции, разграбив окрестности Львова и Тернополя. Вследствие этого хан требовал благодарности и богатых подарков от русского царя. Из Москвы ему прислали умеренные дары, но держали войска «на берегу», чтобы отразить внезапное нападение. Никаких иллюзий относительно дружбы Крыма не было.

Отсутствием хана воспользовался бывший нур эд-дин Мубарак-Гирей. Он явился из Черкесии и попытался захватить Бахчисарай, но потерпел неудачу – его не поддержали, так как отчаянный Гази обладал популярностью. Мубарак сошел с исторической сцены.

Тем временем русские действовали. Казаки и отряд царских войск закрепились в устье реки Терек. Они рвались на Северный Кавказ – помочь христианским правителям Грузии и Армении в борьбе с мусульманами. Но до прихода русской помощи в Закавказье было еще очень далеко.

А пока московиты, пользуясь передышкой на юге, активизировались на севере и развязали военные действия против Швеции. По итогам проигранной Ливонской войны Иван Грозный уступил шведам несколько городов в Карелии и на побережье Финского залива – Ям, Карелу, Ивангород, Копорье. Разумеется, московское правительство считало эту уступку временной и ждало случая, чтобы ударить по шведам. Пока крымцы воевали Литву, русские напали на Швецию и в ходе нескольких кампаний вернули всё, что уступил Грозный.

Одновременно московские дипломаты проявляли дружеское участие к полякам и предупреждали их о готовящемся набеге крымцев… Впрочем, в тот момент, когда сам набег уже состоялся. Нельзя сказать, что поляки действовали иначе по отношению к русским, но хитрости правителя Руси Годунова лишь раздражали панов. Начались переговоры об альянсе с поляками против турок и татар, но завершились ничем. Впрочем, эта идея будет возрождаться еще не раз.

Переговоры Москвы и Варшавы (куда поляки перенесли столицу из Кракова) наверняка не остались тайной для Гази-Гирея. Болтливые и продажные паны плохо хранили секреты. Да и на Руси хватало изменников среди служилых татар. Буря приступил к действиям: заручился согласием османского падишаха и стал готовить поход на Москву. В Бахчисарае придумали еще один повод к войне: смерть астраханского царя Мурад-Гирея, последовавшая в 1591 году, вызвала подозрения. В Крыму говорили, что Мурад отравлен.

Буря выступил в поход на Русь летом 1591 года. По сильно преувеличенным данным, орда насчитывала 150 000 бойцов. «На берегу» ее ждали лучшие русские воеводы с отборными войсками. Правитель Годунов показал себя как блестящий организатор. Воинов обеспечили всем необходимым, а соединения – полностью укомплектовали личным составом.

Но Гази был способным военачальником. Он прошел мимо русских заслонов и оказался на Поклонной горе под Москвой, где, однако, наткнулся на полки врага, собранные в гуляй-городе. Сгоряча хан скомандовал атаку, и крымские воины бросились с холма, взметая пыль копытами коней. Русские встретили их огнем пищалей и пушек. Поле битвы окутал пороховой дым.

Крымцы были слабо организованы, а московские полки стояли в порядке, действовали слаженно, дрались храбро. Вскоре стало видно, что джигиты Гази несут огромные потери. Многие родовые вожди получили ранения; в числе раненых оказались племянники хана Бахты– и Сафа-Гиреи.

Гази придержал лучшие части – свою гвардию. Годунов и его воеводы тоже сберегли резервы. Ночь разделила сражавшихся. В это время один из русских пленных сообщил хану, что на помощь Москве идет большая рать из-под Новгорода, со шведского фронта.

За час до рассвета Гази бежал вместе с остатками войск. Его преследовали царские воеводы и перебили большое число врагов. В одной из схваток получил рану в руку и сам хан. Наконец он бросил остатки своих войск в степи (удалось вывести не более трети) и ночью прибыл в Бахчисарай.

Так описывают эту кампанию русские летописцы. В крымских исторических сочинениях о походе не говорится вообще ничего, словно его и не было. Ясно, что там предпочли замолчать неприятное поражение.

4. Пятнадцатилетняя война

Вскоре после похода умер Сафа-Гирей, и это произвело перемены в крымской иерархии. Калгой остался Фатх, а нур эд-дином сделался Бахты-Гирей, оправившийся от ран, полученных в походе на Москву.

Крымцы были полны желания отомстить русским. В 1592 году Фатх и Бахты собрали новое войско (40 000 всадников, по сведениям русских источников) и напали на рязанскую украину. Набег завершился удачно, крымцы вывели много пленных. Но сколько было самих крымцев – вопрос. Не преувеличена ли их численность, как водится, в десять раз? Тогда сам набег и его последствия оказываются довольно скромны. Возможно, борьба с Россией была бы продолжена, но тут обострились отношения между Османской Портой и балканскими государствами. На Балканах вспыхнула Пятнадцатилетняя война.

К тому времени османы заключили выгодный мир с кызылбашами. По договору Стамбулу достался весь Западный Иран с Тебризом. Шахиншах Аббас I (1588–1629) перенес столицу в Исфахан. С этого времени азербайджанская династия кызылбашей стала обрастать персидскими чертами. Впрочем, Иран и Азербайджан были близки если не этнически, то культурно.

Османы одержали впечатляющую победу над восточным соседом. Это вскружило головы «ястребам» из Стамбула, и они решили свести счеты с Габсбургами.

В 1593 году паша (губернатор) Боснии Хасан напал на хорватскую крепость Сисак – вероятно, в ответ на действия славянских пограничных бандитов. Хорватия была одной из провинций лоскутного государства австрийских Габсбургов, созданного благодаря сочетанию удачи, экспансии и династических браков. Габсбурги прислали отряды наемников, которые разбили войска Хасан-паши. Османы сочли это прекрасным поводом к войне, которую, вероятно, и без того планировали развязать в ближайшее время. Она длилась полтора десятка лет, привела к полному разрушению Венгрии, Хорватии, Молдавии, Валахии и… в конечном счете спасла Россию от нападений мусульман, потому что всем было не до нее.

Османская армия вторглась в Хорватию, разорила ее и осадила Сисак. В ответ войска Габсбургов атаковали центральную часть Венгрии, которая принадлежала османам вот уже почти полвека.

Турки оставили в покое Хорватию и перебросили главные силы в Центральную Венгрию. Австрийцы отошли. Османы стали безуспешно осаждать пограничные крепости противника. Падишах Мурад III бросил на карту всё, что имел, и приказал своему «другу» Гази-Гирею выступить с войсками татар в Венгрию.

Гази явился на зов в 1594 году и участвовал в осаде крепости Рааб, причем действовал столь храбро, что благодаря его усилиям крепость была готова капитулировать. Гази хвастался, что привел в Венгрию 150 000 всадников, но скептичные османы насчитали только 30 000—40 000. Османский главнокомандующий – албанец Синан-паша – относился к хану как к обычному офицеру, что вызвало ропот татарской родовой знати. Перед капитуляцией Рааба татар вообще отослали брать другое укрепление – Папа, которое сдалось крымцам без боя. Османский главнокомандующий пришел в ярость, видя этот успех татар. Всё это не способствовало дружбе между мусульманскими союзниками.

В конце концов Гази окончательно поссорился с Синан-пашой и увел войска в Крым, оставив в Венгрии всего 10 000 воинов.

На обратном пути хан обнаружил, что к антиосманской коалиции присоединились Валахия и Молдавия. Первой из этих стран правил господарь Михай Храбрый (1593–1601) из рода Басарабов. Второй – господарь Арон Тиран (1591–1592, 1592–1595).

В голове хана возникла интересная комбинация. Он предложил Высокой Порте сделать молдавским правителем своего племянника Адиль-Гирея, сына тогдашнего нур эд-дина Бахты. В Стамбуле этот план встретил холодный прием. Для начала Гази поручили подавить восстания в дунайских княжествах. Он вошел в Валахию и вступил в борьбу с Михаем, но в одном из сражений получил тяжелое пулевое ранение. Хан отступил в крепость Силистра, а оттуда эвакуировался в Крым, после чего «молдавский проект» заглох.

В это время случились неприятные события в Стамбуле. Умер сорокадевятилетний падишах Мурад, и ему наследовал сын Мехмед III (1595–1603), который начал правление с того, что казнил 19 своих братьев, которых счел опасными соперниками. Великим везиром при нем стал Синан-паша, недруг Гази-Гирея. Синан был ориентирован на карьеру и ради нее оказался готов на всё. Исторический анекдот гласит, что престарелый Синан первым примчался к падишаху и доложил ему о взятии одной венгерской крепости, присовокупив:

– Причиною этой победы был я, раб ваш.

За это Синана сделали везиром.

Все эти события очень не нравились Гази-Гирею. Он завел тайные переговоры с русскими, в ходе которых предложил союз против османов, от которых был готов отложиться. Момент и впрямь представлялся удобным. Но в Москве отнеслись к предложению осторожно, опасаясь уловки. Н. М. Карамзин полагает, что хан просто интриговал, желая столкнуть османов и русских, чтобы обрести независимость. Это похоже на правду. Но на сей раз московское правительство поступило правильно, не ввязываясь в крымскую авантюру, которая завершилась бы неизвестно чем. В войну против России могли вступить поляки и недавно разбитые шведы. Лучше было не вмешиваться.

Пока Гази-Гирей залечивал рану, с Балкан поступили плохие новости для мусульман: к антиосманскому союзу примкнул князь Трансильвании Жигмонд Батори (1581–1599), племянник знаменитого Стефана Батория. Ходили слухи, что к коалиции вот-вот присоединится Речь Посполитая, которой правил король Сигизмунд Ваза (1587–1632). И верно: польские войска вошли в Молдавию и возвели на трон местного боярина Иеремию Могилу (1595–1600), который обещал платить дань королю Речи Посполитой. В Хотине и Сучаве остались польские гарнизоны.

Пикантность ситуации была в том, что поляки свергли в Молдавии трансильванского и австрийского ставленника Штефана Рэзвана(1595), правившего всего несколько месяцев. Польша вела свою игру и просто ударила в тыл антитурецкой коалиции. Но все закрыли на это глаза, ибо король Речи Посполитой Сигизмунд Ваза обещал помочь австрийцам против турок и татар.

Осенью 1595 года Гази-Гирей Буря явился в Молдавию с двадцатипятитысячной ордой. Оккупационными войсками в княжестве командовал гетман Ян Замойский, под началом у которого имелось 7300 бойцов. Он устроил гуляй-город и отбил атаки татар в сражении под Цецорой. Гази смирился с поражением, признал господарем Иеремию Могилу и вывел войска из Молдавии. В княжестве осталось 3000 поляков, но они вели себя скверно, грабили православное население и заслужили всеобщую ненависть, а Могила утратил популярность. Поэтому их господство в Молдавии продолжалось недолго.

Главный фронт войны находился в Венгрии. Падишах Мехмед приказал Гази-Гирею вновь выступить туда с войском. Гази повиновался. Он миновал Буджак, Едисан и явился в Валахию. Здесь хан остановился и передал часть войск своему калге Фатх-Гирею с приказом идти в Венгрию. У изобретательного Гази возникла в голове новая идея: свергнуть Михая Храброго и посадить вместо него своего ставленника.

Фатх-Гирей отличился при взятии крепости Эгер и последовавшем разгроме австрийских войск в трехдневной битве при Мезекерестеше (армию османов в этой битве возглавлял лично падишах Мехмед).

Везир Синан-паша убедил падишаха сделать Фатха новым крымским ханом вместо Гази. Фатх начал отказываться, ибо Гази был популярен в Крыму и к тому же обладал мстительным нравом. Рисковать жизнью в борьбе с ним никому не хотелось. Менее всего этого хотел «милый» Фатх-Гирей. Царевич заявил:

– Хан – мой благодетель, он мне вместо отца!

Но Синан уговорил Фатха принять титул и заверил, что бояться нечего. Гази направили сообщение об отставке. Буря тотчас уехал в Османскую империю и поселился в Синопе. Фатх-Гирей I (1596) сделался ханом.

Однако сами османы не знали, чего хотят. Удача вновь отвернулась от них на Балканах. Синан-паша был отстранен за неудачи в войне и вскоре умер (ему было то ли 75, то ли 80 лет). Его преемником в должности везира сделался Ибрагим-паша. Он начал отменять все приказы своего предшественника, которого ненавидел, и увольнять его людей. Ибрагим предложил падишаху вернуть Гази на престол как популярного хана, а Фатха отстранить. Предложение приняли.

Фатх-Гирей неожиданно взбунтовался и заявил, что останется на престоле. Дело отдали на рассмотрение шариатского суда. Крымский муфтий вынес решение в пользу Гази, и Фатх бежал в Черкесию. Летом 1597 года он попытался захватить Бахчисарай, пользуясь тем, что Гази с войсками находится в низовьях Дуная. Однако Буря вернулся, нанес брату поражение и вступил с ним в переговоры. Фатх отказался от власти в обмен на возможность жить в Крыму. Гази дал ему обещание безопасности, которое тотчас нарушил. «Некоторые дураки», как выражается татарский летописец, посоветовали Фатх-Гирею перед отбытием в Стамбул зайти к брату проститься и принести почести.

Фатх зашел к брату, «снял со своей злополучной головы колпак» и потерся лицом о полу его халата. Но тут в ханский шатер вошли мансуры с дубинами, напали на царевича и забили Фатха насмерть, так что его рубашка «стала рубиновой от крови». Вместе с ним погибли все члены его семьи. Заодно убили Бахты-Гирея, который симпатизировал Фатху. За счет этой резни Буря несколько укрепил власть и освободил места для других родственников. Новым калгой стал брат Гази Селямет-Гирей, которого вернули из ссылки, а нур эд-дином – Даулат, сын Садат-Гирея. Таким образом Гази хотел заручиться поддержкой разных родов Крыма. На некоторое время это удалось.

Зато Гази утратил расположение османского падишаха, который был потрясен зверской расправой. Крымские историки полагают, что из-за убийства Фатха лишился должности великий везир Порты Ибрагим. Падишах разгневался на везира за то, что тот подсказал неправильное кадровое решение: вернул на трон Крыма Гази Бурю. Так это или нет, неясно.

Падишах вызвал Гази к себе для продолжения войны на Балканах. Гази медлил, не доверял – не зовут ли его на казнь? Но у хана были друзья в Стамбуле, и с помощью подарков удалось всё уладить. К тому времени османский двор разъедала коррупция. Придет время, и она станет разъедать государство в целом, хотя до этого еще далеко. Так или иначе, Гази понял, что находится в безопасности, хотя на искреннюю дружбу падишаха рассчитывать не приходилось.

Летом 1598 года хан опять выступил в Венгрию, где шли ожесточенные бои. Вместе с османскими войсками Гази-Гирей осадил крепость Варад в Трансильвании. Крепость пала. Но всё это были частные события войны на истощение.

Русь и Речь Посполитая отдыхали от крымских набегов, а силы степных разбойников попусту растрачивались под стенами венгерских крепостей. Понемногу становилось ясно, что крымцы воюют за чужие интересы и окончательно превратились во второстепенных персонажей на шахматной доске османов. Сами османы презирали татар и считали варварами. Это может показаться странным: турки и татары были близкородственными народами. Но именно поэтому мы стараемся по возможности избегать этнонима «турки». Османы превратились в особый имперский народ, верхушка которого рекрутировалась из албанцев, сербов, тех же венгров, принимавших ислам. Ядро армии составляли янычары, мальчиками набранные в славянских областях и воспитанные в «кадетских школах» столицы. На флоте служили пираты и разбойники из всех стран Средиземноморского бассейна. Османы постепенно превращались во внеэтничное месиво, которое было чужим для татар.

Осенью 1599 года хан вернулся в Крым. К тому времени произошли важные перемены в судьбе России. Умер последний Рюрикович на русском троне – царь Федор I (1584–1598). Трон захватил худородный боярин, бывший опричник Борис Годунов, инсценировав всенародное избрание. Это была дворцовая революция, чреватая множеством опасностей. На Руси имелось большое количество князей, которые вели родословную от Рюрика и готовы были при первом случае предать Годунова. Борис надеялся на симпатию простолюдинов, которые поддерживали курс Ивана Грозного на уничтожение родовой знати. Но Годунов ошибся. Он был слишком осторожен в отношениях с князьями и не обрел популярности. Надвигалось Смутное время.

Противоречия в русском обществе нарастали. Годунов стал запрещать переходы крестьян от одного помещика к другому. Это еще не вело к потере людьми личной свободы, но стало первым шагом на пути закрепощения вольного крестьянского люда. Свободная Россия стала превращаться в страну крепостных.

Ответом на это стало массовое бегство людей на южную границу. Берега Волги и Дона плотно заселили беглецы из Центральной России. Они готовы были восстать против московского правительства в любой момент, чтобы отстоять свое право на свободу и вернуть ее тем, кто оказался закрепощен.

Это массовое переселение окончательно сгубило наследников Золотой Орды. Остатки ногаев бежали на Кубань, в Дагестан и Крым. На их месте появились русские поселки и города. Самым южным из них сделался Царев-Борисов на берегу Донца. Город просуществовал недолго, но стал центром казачьей вольницы. Теперь никто и не помнил, что когда-то казаками были тюрки.

Гази-Гирей протестовал против строительства русских городов в степи, которую считал своей. Его протесты игнорировались московским правительством. Вскоре Гази втянулся в собственные внутренние дрязги и перестал протестовать.

Против него возник очередной заговор, ибо правительство не было стабильным; заговорщиками оказались калга и нур эд-дин. После того как крамолу раскрыли, первому удалось бежать; второй погиб при драматических обстоятельствах. Он поднял ширинских мурз, чтобы уничтожить хана, но был застрелен ханской охраной при попытке переворота. Новым калгой стал Тохтамыш, старший сын Бури, а нур эд-дином – младший сын Сафар. Это произошло в 1601 году. Так началось в Крыму новое столетие – столетие упадка и разлада.

Осенью 1602 года Буря выступил в новый поход на Венгрию. К тому времени обстановка на Балканах стала меняться в пользу османов. Центральная Венгрия оказалась разорена бесконечной войной и потеряла значительную часть населения. Господарь Михай Храбрый ненадолго объединил Валахию, Молдавию (откуда выгнал поляков) и Трансильванию, но был убит наемниками-валлонами. После этого Валахия и Молдавия вернулись под власть турок, а Трансильвания ненадолго покорилась Габсбургам. Со своей стороны австрийцы дважды осаждали Буду (в 1602 и 1603 году), но взять ее не смогли.

В 1603 году хан Гази еще воевал в Венгрии, но между ним и падишахом росло взаимонепонимание. Говорили, что Мехмед собирается свергнуть хана. Тогда Гази завел тайные переговоры с польским королем Сигизмундом и предложил ему то же, что предлагал когда-то русскому царю: союз против турок. Хан просил военных инженеров для строительства крепостей, клянчил оружие и деньги. Сигизмунд не торопился отвечать согласием на все эти просьбы. Он был не менее осторожен, чем русские. К тому же все политики знали, что Крымское ханство отличается нестабильностью. В общем, падишах оказался врагом, за границей друзей не было, и над головой Гази сгустились тучи. Но в декабре 1603 падишах Мехмед умер. Новым правителем стал его тринадцатилетний сын Ахмед I (1603–1617). Гази немедленно примирился со стамбульским правительством и отправил калгу Тохтамыша в новый поход на Венгрию, войну с которой не мог закончить вот уже третий падишах. Тохтамыш не добился серьезных успехов и вернулся с войсками на родину.

Да и сама война заканчивалась. Для нее не хватало сил. В конце XVI столетия в Малой Азии против падишаха восстали туркмены – предки современных турок и враги османов. Восстание продолжалось несколько лет и потребовало вмешательства регулярных войск для его подавления. В 1603 году на османов напал Аббас Великий со своими кызылбашами. В ходе этой войны шахиншаху сопутствовал успех, он отвоевал все земли, утраченные предшественниками. Эта неудача была гораздо серьезнее, чем временные потери на Балканах, где Габсбурги захватили несколько венгерских крепостей и обосновались в Трансильвании.

Впрочем, Габсбургам не повезло. В Трансильвании местная знать восстала против них и перешла на сторону османов. Габсбургские войска покинули территорию княжества, и оно стало протекторатом османов, причем вскоре пережило расцвет.

В 1606 году между Портой и Габсбургами был заключен мир. По его условиям османы получили две крепости в Венгрии и договорились о разовой выплате 200 000. флоринов, что освобождало австрийцев от ежегодной дани, которую они были обязаны выплачивать туркам по договору с Сулейманом Великолепным. В Московии в это время полыхала крестьянская война под предводительством Ивана Болотникова, что, казалось, давало крымцам возможность вмешаться в дела северного соседа. Но татары ударили в другом направлении.

* * *

Гази-Гирею требовались новые подданные. Он стал искать приобретений на юге, в предгорьях Кавказа. К тому времени умер русский царь Борис (1605), и в России началась смута. Казалось, крымцы могли бы воспользоваться ею. Еще в 1591 году они доходили почти до самой Москвы. А через полтора десятка лет такой поход был уже невозможен: степь плотно заселили русские люди, бежавшие от помещиков и от государственной власти.

Правда, татар ждали добрые вести: в Предкавказье, на Тереке, русские гарнизоны были вырезаны горцами. Пользуясь этим, Гази решил покорить Кабарду и Дагестан. Он выстроил крепость Гази-Керман в верховьях Кубани и занялся подчинением окрестных племен. Как назло в 1607 году здесь вспыхнула эпидемия чумы. Гази подхватил заразу и скончался в Темрюке. Хану было 55 лет. При нем Крымское ханство еще сохраняло слабую тень независимости. Но скоро была утрачена и она.

1. Джанибек

После Гази в Крыму царствовали такие ничтожества, что даже этот буйный и, в общем, неудачливый хан стал образцом успешного правителя для местных историков.

После его смерти ханом сделался Тохтамыш-Гирей (1607–1608), но его кандидатуру не поддержали османы. Тотчас возник заговор среди самих крымцев. Однако они не смогли разобраться между собой. Тогда по окрику из Стамбула ханом стал Селямет-Гирей I (1608–1610), а калгой – его брат Мухаммед, который сам впоследствии сделается ханом и войдет в историю как один из самых авантюристичных, умных и жестоких правителей. Имя этого Мухаммеда следует запомнить, как и его брата Шахин-Гирея. Рассказу о правлении этих яростных и необузданных людей мы посвятим следующий параграф. А пока вернемся к текущим событиям.

Тохтамыш пытался бежать в Турцию, но был настигнут и убит калгой Мухаммедом. Заодно убили и его брата Сафара.

Селямет приходился сыном великому и грозному Даулат-Гирею, но не унаследовал его деловых качеств. Да и обстановка в мире была другой. Он процарствовал всего два года, успев подавить дворцовый заговор и не сделав ничего выдающегося.

Селямету наследовал приемный сын Джанибек-Гирей(1610–1623, 1628–1635), отпрыск неудачливого нур эд-дина Мубарака. В это время крымцы не совершали больших набегов. К северу от них, на Днепре, окрепли запорожские казаки. Их появлению мы обязаны зверствам польских панов, которые захватили Малороссию у Литвы (1569) и стали порабощать население. Крестьяне ответили тем, что бежали за пороги и уходили в казаки. Запорожское войско сражалось то с Польшей, то с крымцами. Запорожцы воевали не только на суше, но и на море.

Украинский историк-националист Михаил Грушевский назвал 1612–1620 годы. «героическим периодом казацких морских походов». Это несколько высокопарно, но по сути верно. Запорожские казаки спускались по Днепру и грабили Крым. Примерно то же делали донские казаки. В общем, роли переменились, хотя и не до конца: татары отвечали набегами, и на границе шла непрерывная малая война. Она наполнила мелкими неприятностями всю первую половину царствования Джанибек-Гирея.

Неприятными были и набеги донских казаков. Всего за шесть лет Россия пережила Смуту, тяжелую войну с Речью Посполитой и шведами и лежала в руинах. Со шведами удалось помириться, но поляки сражались до 1618 года и несколько раз подступали к Москве. Русские воеводы с трудом отбили нападения, а правительство заключило перемирие, по которому Польша получала Смоленск, Чернигов и Северские города. Речь Посполитая достигла максимальных границ за свою историю, но это был последний успех перед крушением.

Изменение границ привело к этническому смещению. Черниговщину стали активно населять крепостные из Галиции и Волыни. Трагический раскол русского народа продолжался и углублялся.

…После Смуты Россией правила новая династия Романовых – это был компромисс между старыми князьями и московским боярством. Хилые и болезненные Романовы устраивали всех, хотя в их жилах не текло ни капли крови Рюриковичей. При первом Романове – Михаиле(1613–1645) – страна довольно быстро стала восстанавливаться, хотя имела свои пороки – домашнюю коррупцию по всей вертикали власти от дьяков до бояр, плохо сбалансированный бюджет, устаревшую армию, пережитки родовых отношений. Но самое неприятное то, что сохранилось прикрепление крестьян к земле, хотя земледельцы по-прежнему оставались лично свободными людьми, не рабами. Кто-то из них бежал на Дон, и тогда утвердилось правило: «с Дону выдачи нет». Здесь утвердилась своеобразная русская республика, которая признавала власть царя, но управлялась собственными атаманами. Таких республик было немало в истории Руси, от Берлада в современной Молдавии до Вятки в северных лесах.

Несмотря на противоречия в политическом и экономическом устройстве, Русь крепла. Зато Польша начал понемногу слабеть. Тому было много причин. Одна из них – национальная. Поляки были этническим меньшинством в Речи Посполитой и должны были манипулировать русским населением, чтобы держать его в покорности. Они попытались оторвать западных русских от православия, но не преуспели в этом и потратили слишком много сил для того, чтобы сохранить Малую и Белую Русь в составе своей уродливой «королевской республики». В итоге польский этнос надорвался, а государство приближалось к страшной войне с казаками.

Но всё это – в будущем. Покамест запорожцы и донцы атаковали Крым, а Джанибек-Гирей жаловался польскому королю и русскому царю на казачий произвол и имел наглость требовать дань с обеих держав. Россия и Польша платили, называя эти подношения «подарками». Но Крым слабел.

Вскоре Джанибек получил новые проблемы. Против него взбунтовались Мухаммед и Шахин – буйные сыновья хана Садат-Гирея II. Они обосновались в районе Аккермана и стали жить грабежом. Лишь в 1614 году Джанибеку удалось схватить Мухаммеда и препроводить его в Стамбул. Шахин-Гирей бежал в Персию к шахиншаху Аббасу. Вообще, эти братья-разбойники стали излюбленными героями крымского и османского фольклора, но ничем, кроме авантюризма, не отличались. Об их приключениях сложено много исторических анекдотов, но такова была мода: османский двор быстро вырождался, крымцы тоже, и вместо героев здесь и там воспевали удалых грабителей.

Джанибек-Гирей участвовал во всех походах османов как верный вассал. Османы продолжали войну с Ираном. В 1611 году, после серии неудач, было заключено перемирие, по которому пришлось признать за персами Тебриз, Ереван и весь Западный Иран. В 1614 году война возобновилась, в 1616 году османы и татары неудачно осаждали Ереван. Причины неудач турки попытались свалить на Джанибека, но хану удалось оправдаться. Наконец, в 1618 году османская армия попала в засаду под Тебризом и понесла большие потери. Сил для продолжения войны не было, и в прикаспийском регионе наступил мир.

В это время в Европе вспыхнула Тридцатилетняя война: коалиция католических государств сражалась с протестантами. Османы приняли сторону протестантов и выступили против католической Польши.

Ситуация при дворе падишахов была далека от стабильности. Ахмед I умер в 27 лет. Новым падишахом стал его брат Мустафа (1617–1618, 1622–1623). Это был клинический идиот. Например, падишах мог ездить в лодке по пруду и с беспричинным смехом разбрасывать деньги. Способностями правителя он не обладал. Его быстро свергли и возвели на престол одного из сыновей Ахмеда, Османа II (1618–1622). Этот падишах объявил войну Польше и выступил против нее вместе с татарами. В битве при Цецоре маленькая польская армия под командой гетмана Станислава Жолкевского была разбита, а семидесятилетний гетман пал на поле брани (1621). Османы и татары осадили крепость Хотин на молдавской границе, захваченную поляками, но осада завершилась неудачей. Татары зарекомендовали себя хорошо в этой войне, а Джанибек-Гирей удостоился похвалы Османа. Но Хотин держался, и падишах отступил. Вскоре он попытался сменить элиту своей империи, делая ставку на туркмен и сирийцев, но потерпел неудачу, был смещен восставшими янычарами и вскоре задушен.

Казалось, Крым имеет полную возможность отделиться, но он тоже был слаб и чем дальше, тем больше стремился к дружбе с презиравшими его османами.

Еще до своего низложения Осман сместил Джанибек-Гирея. Причиной стали обычные для тогдашнего Стамбула дворцовые интриги.

Новым ханом сделался пресловутый разбойник и авантюрист Мухаммед-Гирей III (1623–1627), при этом Джанибек сохранил жизнь. Мухаммед выписал из Персии своего брата Шахина и сделал его калгой. Прощаясь с татарским царевичем, шахиншах Аббас спросил у него:

– А что, если тебе прикажут воевать против нас? Ты исполнишь приказ?

– Когда волк завидит ягненка, хватит ли у него терпения? Когда сокол завидит голубя, хватит ли у него сдержанности? – отвечал Шахин.

Завладев троном, братья, однако, показали себя скверными правителями. Они начали казнить всех вельмож, которые обижали их в прошлом, игнорировали рекомендации Стамбула и не участвовали в войнах, которые вели падишахи. Тому были причины. В османской столице случился новый переворот, падишахом сделали малолетнего Мурада IV (1623–1640), за которого правили временщики. В провинциях вспыхнули бунты, провинциальные паши отказывали правительству в повиновении, а персидский шахиншах Аббас захватил арабский Ирак (1624).

Но всё же османам удалось преодолеть кризис. Едва положение правительства упрочилось, как возникло решение сменить хана в Крыму (1624). Мухаммед-Гирея отправили в отставку, а Джанибека вернули на трон. Хан прибыл в Кафу, но обнаружил, что Мухаммед и Шахин не собираются сдаваться. Они собрали несколько тысяч ногаев и присоединили к ним тысячу казаков, вооруженных ружьями. В свою очередь Джанибек опирался на османские войска. Предстояла война.

2. Мятежный хан

Османские военачальники, чьи войска были расквартированы в Крыму, соединили силы, а с юга к ним подошел флот капудана Реджеба с расположенной на галерах морской пехотой.

Враги обменялись учтивыми письмами. Османские военачальники уговаривали мятежных братьев отдать власть без боя. Шахин-Гирей ответствовал, что это невозможно.

Штаб-квартира османского экспедиционного корпуса располагалась в Кафе. Джанибек обещал, что ему на помощь вот-вот придут десятки тысяч крымцев, но их не было. Турецкие паши выступили в поход на Бахчисарай, имея при себе 10 000 воинов. Вскоре появились татары, но они совершенно не желали переходить на сторону Джанибека. Османские полки были обойдены с флангов. Крымцы осыпали их стрелами. Турки начали отступать, отступление переросло в бегство, они побросали казну, пленных и пушки. Поражение было примерно таким, как у генуэзцев во времена Хаджи-Гирея. Три высших офицера экспедиционного корпуса погибли, один получил тяжелые раны и умер. Морская пехота понесла огромные потери и едва спаслась на кораблях. На другой день после победы татары под командой Шахин-Гирея вступили в Кафу. Похоже, Шахин был действительно талантливым полководцем, который умел командовать войсками разного качества и одерживал победы. Имя царевича означало «сокол» и как нельзя лучше подходило характеру его обладателя.

Всплеск татарского патриотизма был очень велик. Пала Кафа – оплот османской власти в Крыму. Шахин приказал всем османам покинуть ее пределы.

Турки вступили в переговоры, которые, однако, закончились унизительно для Стамбула. Мухаммед-Гирея признали ханом, в связи с чем прислали из столицы грамоту и дорогой халат.

Мятежные братья укрепляли власть. Они жаждали реорганизовать управление и расправлялись с родовыми князьями. Одновременно был заключен союз с Польшей и запорожцами. Начались переговоры о дружбе с Ираном, благо Шахин-Гирей имел там связи и считал себя другом Аббаса Великого. Словом, братья оказались незаурядными людьми. Их любила крымская чернь, но ненавидели беги. Как знать, может быть, их жестокий опыт по истреблению родовой аристократии – это был последний шанс реорганизовать орду в регулярное государство и выжить в новой эпохе? Но оказалось слишком поздно.

Братья не стеснялись в средствах и отличались холодной жестокостью. То, что историки квалифицируют сегодня как историческую необходимость, самим жертвам казалось карой небес. В Крыму разворачивались душераздирающие сцены.

Один мурза был приглашен на пир, но Шахин обнаружил у него письмо Джанибека и – тотчас обезглавил мурзу. Могущественный ногайский князь Кан-Темир из рода мансуров, кочевавший в Буджаке, принял сторону османов. Шахин перерезал всех его родственников, а беременную жену насадил на вертел и зажарил на медленном огне, причем живот ее лопнул и плод вывалился в пламя. Сам князь спасся и бежал в Добруджу со своими приверженцами.

К счастью для Кан-Темира, у него остались другие потомки. Впоследствии они примут православие и займут молдавский престол. Один из молдавских Кантемиров перейдет на сторону Петра I и убежит в Россию от гнева османов.

Простолюдины по-прежнему восхищались братьями. Шахин собрал войско и напал на османские города в Буджаке. Он атаковал Аккерман, Килию, Джурджу и Измаил, а затем вторгся в Добруджу. Это был настоящий мятеж против падишаха. Конечно, если бы в Стамбуле сидел сильный правитель, вытворять такие дела крымцы бы не смогли, но в смутные времена – почему бы и нет? Их поддерживали казаки.

Мимоходом нужно заметить, что крымцы за время своего существования успели насолить каждому из соседей. Они дружили с русскими в XV веке, а затем ударили им в спину. Брали деньги у Литвы и поляков, но тотчас нападали на эти страны. Наконец, набросились даже на своих единоверцев-османов, когда это показалось удобно и выгодно.

…Как ни странно, Османскую империю спас от татар Кан-Темир. В Добрудже он собрал тысячи ногайцев, бежавших из Крыма и недовольных правлением Мухаммеда. Татарские историки пишут, что под бунчуком Кан-Темира собралось 30 000 всадников, что, понятно, является сильным преувеличением. Однако к нему пришли, помимо ногаев, османские отряды из ближайших крепостей провинции Румелия. Вместе с ними князь, может быть, и набрал 30 тысяч бойцов.

Он нашел калгу Шахина на берегах Дуная и вступил в битву. Кровавое сражение закончилось полным поражением калги. Когда войска побежали, Шахин успел прыгнуть в лодку и переплыть Дунай, а большая часть его армии погибла (1625).

Но османы, занятые подавлением внутренних неурядиц и новой войной с персами, не смогли воспользоваться победой. Мухаммед-Гирей вступил в переговоры с центральным правительством и подтвердил покорность. Он даже отправил заложником в Стамбул своего незаконнорожденного сына Ахмеда от какой-то молдаванки, ибо законных детей не имел. Этого ребенка татары звали Ахмед Богдан, поскольку «Богданом» именовалась по-татарски и по-турецки Молдавия в честь ее первых правителей. Прибытие незаконнорожденного ханского сына сочли оскорблением в Стамбуле, хотя выбора у Мухаммеда в общем-то не было. Других Гиреев он повысылал из страны еще раньше, и они жили в Османской империи, но не как заложники, а как пенсионеры. Все Гиреи ненавидели Мухаммеда за то, что он отнял у них родные улусы, да и вообще рассматривали Крым как общий удел рода. Мухаммед и Шахин хотели покончить с этим отношением. Поэтому даже нур эд-дином был назначен не какой-то представитель старшей ветви рода, а Мустафа-чобан (пастух), про которого ходил слух, будто это сын Фатх-Гирея от польской невольницы, не признанный своим отцом (курьезно, что сын этого пастуха, Адиль, впоследствии станет ханом). В общем, братья демонстративно выказывали свое презрение к родовым традициям.

В Стамбуле, впрочем, проглотили обиду и прислали в подарок Мухаммед-Гирею саблю и халат, но выставили условие: пусть хан порвет с казаками и построит крепости в устье Днепра, чтобы запорожцы не могли выходить на своих чайках в Черное море и не грабили турецкие города. Что касается Кан-Темира, то он получил Буджак и должность эмира эмиров, что в данном случае эквивалентно чину генерала армии. То есть против Мухаммеда создали буферное государство.

Это хрупкое равновесие продержалось пару лет. В Крыму росло недовольство родовых вождей террористическим режимом Мухаммеда, а его примирение с османами автоматически привело к ссоре с казаками, после чего хан утратил прочный тыл. Казаки стали его врагами, но и османы не превратились в друзей.

Всё завершилось в 1627 году, когда турки и их буджакский союзник основательно подготовились к наступлению. Стамбульское правительство повелело эмиру эмиров Кан-Темиру с его людьми переселиться в Крым. Летом того же года к берегам полуострова пришла османская эскадра в составе 60 галер и 35 фрегатов. Ею командовал капудан-паша Хасан. На борту кораблей имелся десант морской пехоты, а также хан Джанибек-Гирей, которого опять решено было возвести на престол.

Эскадра прибыла в Кафу и заняла город, не открывая военных действий. Зато эти действия начались на другом фронте – между Шахин-Гиреем и Кан-Темиром, которые стали личными врагами. Изначально Шахин оттеснил эмира эмиров, но затем потерпел поражение и отступил к Бахчисараю. Кан-Темир осадил город. Однако на выручку городу пришли татарские отряды, и Кан-Темир потерпел небольшое поражение, после чего отступил в Кафу для перегруппировки. Здесь он соединился с османами и перешел в наступление на Бахчисарай. Имея поддержку степной конницы, османы смело двинулись вперед. Наконец, на их сторону перешел начальник бахчисарайской гвардии со своими воинами, и дело Мухаммед-Гирея было проиграно: он бежал вместе с Шахином и своими сторонниками к запорожским казакам. В Бахчисарае водворился Джанибек-Гирей. Его поддержали мансуры, но врагами стали ширины.

Так бесславно завершилась попытка реформировать ханство, которая на практике переросла в элементарную резню внутри татарской элиты и гражданскую войну с Кан-Темиром и родственными ногаями.

3. Ленивый хан

Едва получив власть, Джанибек-Гирей направил наглое послание в Москву, требуя от тогдашнего царя Михаила Романова обуздать донских казаков и прислать в Крым дань. В противном случае хан грозил набегами на Русскую землю. Но у него мало что оставалось под рукой, кроме пустых угроз.

Во внутренних делах он вернул старые порядки, и родовые вожди, как прежде, чувствовали могущество и безнаказанность во многих делах.

Примерно в эти же годы произошло еще одно роковое для судеб Крымского ханства событие: в Центральной Азии раскололись джунгарские или ойратские племена – западные монголы. Часть их ушла сперва в Сибирь, а потом на берега Нижней Волги. Она получила известность под названием «калмыки». Вскоре выяснилось, что эти кочевники симпатизируют русским, но ненавидят ногайцев, а значит, и Крым. В степи разгорелась война. Калмыки быстро оттеснили ногаев на запад. Мелкие подробности неизвестны, но результат налицо: Ногайская степь стала калмыцкой.

Калмыков было немного, тысяч двадцать – тридцать воинов, но этого оказалось достаточно для победы. Крым всё более сужал свои границы.

Но самое неприятное, что хан Джанибек-Гирей не избавился ни от Мухаммеда, ни от Шахина, а это означало продолжение гражданской войны. Братья-смутьяны бежали к казакам и вместе с ними стали совершать набеги на крымские улусы. Вместо того чтобы грабить Речь Посполитую или Россию, Джанибек был вынужден защищаться, так как грабили его подданных, забирая то, что они же награбили когда-то у поляков и русских.

В 1629 году братья-смутьяны вместе с донскими казаками прорвались непосредственно в Крым и захватили города Кара-Су и Мангуп. Казаками командовал атаман Каторжный, и набег стал предметом торга между Стамбулом и Москвой. Османы предложили русским обуздать разбойника, гарантируя в обмен безопасность русских границ со стороны татар. Московские дипломаты действительно увещевали атамана прекратить набеги на османов и татар. Атаман отговорился тем, что османы и татары угрожают спокойной жизни на Дону, и игнорировал рекомендации дипломатов. Война продолжалась.

Итак, Мухаммед и Шахин бесчинствовали в Крыму. У них были сторонники в самом ханстве: ширины. Однако в ходе войны братьям не повезло, особенно Мухаммеду. Они угодили в ловушку. Джанибек-Гирей собрал большое войско из татар и турок, напал на врага, и, как хвастался потом в дипломатических сообщениях, «изрубил всех в куски». В этом сражении пал Мухаммед-Гирей, застреленный каким-то османом. Погибли и многие из соратников Каторжного. Головы убитых донцов насадили на зубцы крепости Кафы. Шахину удалось спастись, он бежал на Дон и скитался в степях до 1633 года, когда от него разбежались соратники. После этого «сокол» явился с повинной головой к османам, был прощен и сослан на остров Родос в Эгейском море. Эта ссылка была настоящим курортом. На острове сохранились густые леса, розовые кусты, крепость рыцарей-иоаннитов на побережье, выжженном лучами солнца. Здесь можно было отдыхать в свое удовольствие, но для татарина благодатный остров, окруженный теплым прозрачным морем, был настоящей тюрьмой.

В Крыму дела шли своим чередом. Весной 1631 года султан потребовал от Джанибек-Гирея переправить 30 000 всадников в город Самсун на южном берегу Черного моря для войны с персами. Османы вели эту бесконечную войну с небольшими перерывами уже несколько десятков лет. На сей раз они пытались отнять у персов Ирак с Багдадом.

Джанибек исполнил просьбу кое-как: прислал в Самсун 15 000 сброда, который занимался грабежом и был скорее обузой для турок. Время больших орд, которые во главе с ханами выступали против кызылбашей и одерживали победы, безвозвратно ушло. Вообще, хан был ленив и не склонен к деятельности.

Джанибека беспокоило усиление русских, но и здесь он ничего не мог поделать: клянчил подарки, жаловался на плохое качество московских шуб. В то же время крымские шайки постоянно ходили на Русь, но часто бывали биты.

Подробные сведения о дипломатических сношениях между крымцами и Москвой можно найти в «Истории России с древнейших времен» С. М. Соловьева, который ввел в научный оборот множество архивных документов по этой теме; здесь мы подробно останавливаться на ней не будем.

Бестолковое правление Джанибек-Гирея завершилось в 1635 году. Из Стамбула опять потребовали войска для иранской войны. В подарок хану прислали даже 40 000 флоринов «на сапоги», то есть, по сути, на снаряжение армии. Джанибек отказал под каким-то предлогом. Без дальнейших церемоний его свели с трона и сослали на остров Родос, где бывший хан встретился со своим заклятым врагом Шахином. На острове их слуги постоянно дрались, а господа делали вид, что не знают друг друга. Через некоторое время незадачливый Джанибек умер (1636).

4. Глупец на троне

Преемником Джанибека в Крыму сделался Инайет-Гирей (1635–1637), сын Гази-Гирея Бури. Его правление продолжалось недолго из-за череды ошибок. Османы постоянно докучали ему приказами выступить против персов. В Стамбуле возник план, чтобы крымцы прошли сухим путем на Ереван и ударили кызылбашам в тыл. Таков был приказ, окрашенный по придворной традиции в льстивые и высокопарные выражения. Инайет проигнорировал распоряжение падишаха, а вместо этого напал на Кан-Темира, который по-прежнему кочевал в Буджаке со своими ногаями и полностью игнорировал хана. Говорили, что Инайет собирается истребить орду Кан-Темира в качестве расплаты за недавние убийства крымцев во время смут. Теперь родственники убитых захотели отомстить. Однако хан поступил недальновидно.

Кан-Темир обратился за помощью к Высокой Порте, но там запретили ввязываться в вооруженный конфликт. Кан-Темир уехал в Стамбул, где получил дары, а его мурзы сдались крымцам без боя. Инайет вошел в Буджак и запретил грабежи, но крымцы проигнорировали приказ и разорили захваченную область. Видя, как складываются дела, хан поплыл по течению и казнил нескольких слуг Кан-Темира, попавших в руки, а значительной части буджакских ордынцев приказал переселиться в Крым. За этим сомнительным подвигом последовал еще один. Хан поссорился с османским наместником Кафы. Вероятно, наместник выговаривал ему за грабежи или требовал мзды – неясно. Так или иначе, Инайет послал на него жалобу в Стамбул. Прежде чем в османской столице успели отреагировать, хан взял Кафу и задушил наместника вместе с городским судьей. Причем город сдался под гарантию безопасности, но тотчас был разграблен в нарушение данного слова. Ясно, что грабили простые татары, не считаясь с приказами хана, который вообще не контролировал ситуацию.

После этого Инайет имел наглость отправить в Стамбул письмо с требованием выдать Кан-Темира. Правительство Османской империи задумалось о смене хана. Требовался человек, который смог бы управиться со своими подданными и сам был легко управляем.

Слухи о готовящейся смене власти в Крыму дошли до Бахчисарая. Инайет приказал патрулировать побережье, чтобы не допустить высадки какого-нибудь претендента, которых в Стамбуле собралось уже довольно много, поскольку там издавна находили приют все неудачники Гиреи.

Однако опасность пришла с неожиданной стороны: восстали буджакские ногаи. Инайет отправил двух своих родичей следить за переселением этой орды, но посланцы пьянствовали и в буквальном смысле проспали мятеж: их зарезали ногаи. Буджак отложился. Настроения в Крыму сразу переменились, и когда на османской галере прибыл новый хан, его встретили с почестями, а Инайет отправился в Стамбул, чтобы оправдаться в своих действиях.

Однако падишах Мурад IV, который к тому времени давно повзрослел, освободился от опеки и превратился в действующего политика, не был склонен к милосердию. Говорили, что падишах своими руками любит казнить нарушителей введенного им закона о запрете употребления кофе и табака. А ведь это пустяки по сравнению с политическими преступлениями.

Выслушав оправдания Инайета, Мурад обвинил его в самовольных действиях и приказал задушить, присовокупив:

– Смерть такого неблагодарного злодея может принести лишь пользу вере и государству.

Так погиб Инайет-Гирей. Кан-Темир пережил его лишь на несколько дней и тоже был задушен по приказу падишаха. Таким образом Мурад решил успокоить крымских татар, и они действительно успокоились: ведь кровный враг-ногаец расстался с жизнью.

5. Хан-поэт

После смещения глупого хана власть отдали потомкам Селямет-Гирея I. Именно они, за редкими исключениями, занимали трон в Бахчисарае вплоть до трагического финала, который ожидал Крымское ханство через полторы сотни лет.

У Селямета было несколько сыновей, проживавших в Османской империи: Багатур, Ислам, Сафа и совсем юный Крым, которого ласково называли «маленький султан». Все они могли рассчитывать на трон, но окончательный выбор оставался за османами. Ханом стал Багатур-Гирей (1637–1641). Единственным его настоящим призванием были стихи. Багатур сочинял вирши и не хотел знать ничего другого. Собственно, отправляя его в Крым, османы предупредили, чтобы хан не своевольничал и не вел себя как предшественник. Судьба задушенного Инайета тоже красноречиво свидетельствовала в пользу покоя и послушания.

Государственные дела хан пустил на самотек. Но Багатур совсем не был безобиден. Если он видел угрозу своей власти, то легко мог сплести интригу или убить соперника.

Калгой стал его энергичный брат Ислам, имя которого стоит запомнить. Пожалуй, Ислам будет одним из самых способных ханов периода упадка. Мы еще расскажем о нем.

Багатур начал правление с жестокой резни мансуров в Буджаке. Так он укрепил собственную популярность. О внешних делах крымцы в это время почти не думали. События шли своим чередом. Запорожские казаки сражались с Польшей, но несколько раз были разбиты. Часть их бежала на Русь и поселилась в районе Харькова. Эта территория называлась Слободской Украиной. Ее жители исповедовали православие, думали и говорили по-русски, только чуть-чуть отличались мягким южным говором. Со своей стороны Россия успела проиграть новую войну с Речью Посполитой в 1632 году и опять жила с нею в мире, выклянчивая у поляков мелкие уступки и выправляя пограничную линию в свою пользу. Польшей правил Владислав IV Ваза (1633–1648), сын Сигизмунда III. Он чувствовал внутреннюю непрочность своей страны, собранной из разных народов, которые ненавидели друг друга. Поэтому король всеми силами пытался сохранить хрупкий мир для своего королевства и шел на мелкие уступки русским, дабы выиграть время.

Что касается Багатур-Гирея, то он занялся интригами. Хан опасался, что его свергнет авантюрист Шахин-Гирей, живший на Родосе. Возможно, до хана доходили слухи о притязаниях этого опасного человека.

Между тем османы закончили войну с персами, восстановив старую границу, которая была между государствами в 1555 году. Иначе говоря, они отвоевали Ирак. Положение стабилизировалось на семьдесят с лишним лет.

В 1640 году османский падишах Мурад умер, не оставив сыновей. На трон Османской империи взошел его брат Ибрагим Безумный (1640–1648). Этого впечатлительного субъекта можно было убедить в чем угодно. Багатур пустил слух, что Османскому государству угрожает великая опасность от человека с «птичьим» именем. Имя Шахин означает «сокол». После недолгих колебаний Ибрагим приказал умертвить ссыльного авантюриста. Один паша, направлявшийся на галере к месту службы в Египет, заглянул на Родос и пригласил Шахина к себе на обед. Царевич приехал и был задушен заранее припасенным арканом. Сожалеть о Шахине, конечно, не стоит, это был изувер; достаточно вспомнить, как он зажарил беременную жену Кан-Темира. Но Багатур-Гирея тоже не упрекнешь в излишней сентиментальности. Так или иначе, хан почувствовал себя в безопасности и некоторое время мог спокойно предаваться красотам поэзии.

К великому сожалению, внешнеполитические дела вскоре заставили хана прервать сочинение касыд и рубаи. В наступление перешли донские казаки.

Крепостной народ бежал на Дон от польских панов и русских помещиков, причем энергия казаков уходила на борьбу с татарами и турками. Русское правительство находилось в мире с теми и другими, но тайно снабжало Донскую казачью республику оружием и деньгами. Можно сколько угодно осуждать за это царя и бояр, но вдумаемся. Еще в XVI веке татары доходили до Москвы и дважды ее сжигали: в 1521 и 1571 году. Крымские ханы были недоговороспособны: их люди при первом удобном случае грабили русские владения. Простительно, что цари беспокоились о собственных подданных и искали способ обезопасить южную границу от грабительских набегов южного соседа.

В 1637 году донцы спустились вниз по реке и захватили мощную османскую крепость Азов. Началось знаменитое «осадное сидение», о чем рассказывает один из литературных памятников. Сочинение написано донским грамотеем и пестрит выдумками. По словам автора «Повести об азовском осадном сидении», турки пытались несколько раз вернуть крепость, послали войска и флот для штурма Азова, но потерпели поражение. Рассказчик утверждает, что османы собрали для этих целей четверть миллиона солдат. Нет нужды говорить, что цифру опять преувеличили раз в десять, если не больше. Но это не умаляет геройства казаков.

Поход на город хотел предпринять еще падишах Мурад, но его настигла смерть. В 1641 году большую армию снарядил его преемник Ибрагим. Казаков в Азове засело 5300 мужчин и 800 женщин, которые сражались наравне с ними.

Оборона Азова, когда горстка донцов отбивала атаки превосходящих сил турок, останется одной из славных страниц в истории России – наряду с обороной Севастополя во времена Крымской войны или обороной Смоленска в годы Смуты.

Осада развивалась неудачно, и в Стамбуле потребовали от Багатур-Гирея прислать вспомогательное войско для осады Азова. Хан еще до этого отправлял своего нур эд-дина грабить московские окраины, используя взятие Азова в качестве повода, а тут принялся за дело всерьез.

Багатур обложил население Крымского ханства чрезвычайным налогом под названием «оружейных и тамговых денег». Время, когда война кормила войну, для крымцев ушло. Приходилось раскошеливаться, чтобы воевать.

Наконец, татары снарядили армию и подошли к стенам крепости, чтобы помочь османам. Кампания продолжалась с весны до осени 1641 года. Казаки отразили 24 штурма.

Крымский хан не мог договориться с военачальниками османов, османы не сумели организовать подвоз продовольствия и военных припасов. В итоге осаждавшие действовали из рук вон плохо и отошли от стен крепости. Багатур вернулся домой больным и вскоре умер.

Что касается Азова, то осада продолжалась пять лет. Османам было важно взять крепость, а казакам – удержать. Отсюда донцы могли свободно спускаться в Азовское море и грабить Крым. Более того, через Керченский пролив они могли попасть в Черное море и разорять турецкие берега. Но если крепость на реке Дон запрет выход в море, казаки лишатся такой возможности.

После нескольких неудачных штурмов и огромных потерь османское правительство стало требовать у России унять казаков. Царь отвечал, что не имеет такой возможности. Казаки – вольные люди. Тайно Москва продолжала помогать казачьей республике.

Тогда османы надавили на русское правительство и пригрозили ему войной в том случае, если казаки не оставят город. Царь решил не раздувать конфликт, в который могли вмешаться поляки и шведы, и рекомендовал казакам отдать Азов. В случае отказа им перестали бы поставлять порох и оружие из России. Без «гуманитарных конвоев» донская республика не продержалась бы. Казаки покинули руины Азова. Вскоре османы выстроили здесь новые укрепления и разместили гарнизон. До взятия крепости регулярными русскими войсками оставалось чуть больше полувека.

6. Происки Ислам-Гирея

После смерти хана-поэта его преемником рассчитывал стать энергичный и деловитый брат – Ислам-Гирей, но у «Порога Счастья» (то есть в Стамбуле) решили иначе. Среди братьев имелся самый младший, Мухаммед, который родился лишь через три месяца после смерти отца. Этот Мухаммед долгое время жил в Османской империи, усвоил турецкие привычки и считался идеальным кандидатом на трон.

Мухаммед-Гирей IV (1641–1644, 1654–1666) прибыл в Крым. Ислам-Гирею приказали отбыть в Османскую империю и поселили его в крепости на берегах Дарданелл, фактически в плену. Остальные братья отшатнулись от Мухаммеда, потому что он нарушил неписаный закон и захватил престол мимо старшего брата. То есть проявил неуважение ко всему роду. Отвернулись не только братья. Крымское общество было архаично, держалось старины, а потому хан не обрел популярности в массах.

Зато Ислам-Гирей действовал. При нем находился ценный советник – татарин Сафар-Гази-ага. Он обретался на свободе, успел познакомиться с османскими придворными нравами и начал интригу в пользу своего господина. Первая попытка закончилась неудачно. Сафар завел знакомства, поднес подарки придворным и настаивал, чтобы Ислам-Гирея сделали ханом. Однако великий везир, за которым было последнее слово, долгое время ничего не знал об этих происках, а когда узнал – разгневался, что в обход него пытаются решить столь важное дело. Ислам и Сафар были сосланы на Родос (1644). Но семена, посеянные хитрым татарином, дали всходы. Многие влиятельные османы продолжали хлопотать за Ислама и добились своего. После двухмесячного пребывания на Родосе ссыльные узнали, что Мухаммед-Гирей смещен. Ханом сделался Ислам-Гирей III (1644–1654). Пожалуй, это один из последних деятельных и удачливых правителей на крымском троне. Он попытался вернуть Крыму если не роль крупной державы, то хотя бы политический вес и значение в причерноморском регионе.

Он имел административные и полководческие способности, твердость характера, беспринципность и окружил себя талантливыми советниками, главным из которых был Сафар-Гази-ага. Всё это привело к тому, что положение Крыма на несколько лет укрепилось. К тому же Ислам обладал несомненным правом на трон по родовым представлениям, а значит – олицетворял законность и справедливость в глазах подданных. Внутренняя гармония в ханстве была одной из причин его внешних успехов.

Впрочем, без смуты в начале правления всё же не обошлось, и против хана составил заговор начальник гвардии. Ислам раскрыл крамолу, покарал виновных, а чтобы упрочить свое положение, отменил тамговый налог, введенный Багатуром на военные нужды как временный, да так и оставшийся в качестве постоянного. Налоговое послабление способствовало росту ханского авторитета в народе гораздо сильнее, чем соблюдение родовых законов, хотя одно без другого, конечно, не работало бы.

Но ликвидация крупного налога означала, что нужно чем-то компенсировать выпадающие доходы. Выбор был невелик: грабеж, дань или то и другое. Ислам вел активную переписку с русскими и поляками, требуя от обеих держав денег за свое невмешательство в их внутренние дела и за то, что он не грабит окраины. Эта бандитская психология сочеталась с невероятной изысканностью письменного слога, позаимствованной из канцелярского арсенала Высокой Порты. Вскоре после своего восшествия на трон Ислам-Гирею пришлось иметь дело уже с новым русским правительством. В 1645 году умер Михаил Романов, и престол наследовал его юный сын Алексей (1645–1676), которого в истории называли «Тишайшим». Вообще, все Романовы отличались слабым здоровьем и умирали в расцвете лет. Это касается Михаила, Алексея (он проживет сорок шесть лет) и всех Алексеевых детей, включая Петра Великого, который, однако, будет в этой семье своеобразным долгожителем и покинет мир в 53 года. Зато дети Петра поумирают в молодом возрасте. Лишь когда династия из Романовых превратится в династию Гольштейн-Готторпов (благодаря бракам с немецкими князьями), здоровье царей станет крепче.

Для давления на русских Ислам-Гирей использовал любые способы. Это была эпоха самозванцев: разные авантюристы объявляли себя сыновьями и внуками русских царей. Несколько таких самозванцев объявились в Крыму, и хан использовал их для торга с Москвой, готовый обменять людей на деньги. Нужно отметить, что в деле подготовки лжецарей живейшее участие принимали евреи Крыма. Неспроста русские послы отмечали появление одного из претендентов «в жидовском городке» в Крыму. Это ни в коем случае не повод для конспирологических версий о «еврейском заговоре» для сокрушения «православного царства». Вероятно, евреям были совершенно безразличны судьбы православия и русских царей. Но половить рыбку в мутной воде и тем самым попытаться улучшить условия для собственного бизнеса, расширить торговые связи, добиться привилегий для себя и своей родни – о, это совсем другое дело. Инструментом должны были стать самозванцы. Но Ислам-Гирей очень быстро пресек еврейские махинации и взял нити интриг в свои руки.

Правда, никаких глобальных последствий эти интриги не имели. Дипломаты Романовых не уступали в коварстве ни евреям, ни татарам, ни даже полякам. Поэтому самозванцы либо бежали из Крыма, либо выдавались на Москву. В официальных документах, вышедших из царской канцелярии, их звали «ворами», причем совершенно справедливо. Приходя к власти, подобные авантюристы разворовывали общенациональное достояние в собственных интересах. Этот горький опыт Россия получила во время Смуты.

У татар был еще один источник для выкачивания средств: кубанские черкесы, то есть адыгейцы и родственные им племена. Крупнейшее из них называлось жанэ и проживало в низовьях Кубани. Власть над ним в это время не могли поделить двое братьев: Ак-Чумак и Антонак. Вражда тянулась долго, еще со времени двух предшественников Ислама. Братья искали помощи у османских пограничных начальников, но те лишь раздували конфликт. Ислам, едва воцарившись, решил дело в свою пользу, совершенно не учитывая интересы Блистательной Порты в этом регионе. Хан получил богатые подарки от Антонака и напал на его брата, который пользовался в то время покровительством азовского паши. Владения неудачника были разорены, а сам он убит. Антонак стал верным слугой хана, а крымцы обогатились за счет грабежа черкесов. Соплеменники и соседи зауважали хана.

Окружающий мир был нестабилен. В 1648 году случился переворот в Стамбуле. Придворные и офицеры свергли падишаха Ибрагима Безумного. Для этого имелись веские причины: Ибрагим оказался одним из самых скверных падишахов в истории Османской империи. Он тратил общегосударственные сокровища на своих фавориток, главная из которых носила прозвище Сахарный Кусочек. Гаремным женщинам назначались целые провинции на прокормление. В стране царил террор. Сам Ибрагим любил присутствовать во время тайных казней, то есть сочетал сладострастие и садизм. Наконец его низложили и заперли в клетке, где имелось только узкое окошко для передачи пищи. Но и этого показалось мало. Вскоре Ибрагима задушили. Падишахом сделался его семилетний сын Мехмед IV (1648–1687). Ислам-Гирей должен был вести себя правильно, хорошо ориентироваться в придворных интригах и вовремя давать взятки, чтобы уцелеть на троне. Это оказалось не так сложно для опытного интригана, каким он был.

В том же 1648 году, когда распростился с троном и жизнью Ибрагим Безумный, умер Владислав IV – «избранный король Речи Посполитой», как называли эту должность русские дипломаты. Его смерть совпала с началом казачьего восстания в Малороссии, которое возглавил Богдан Хмельницкий.

Преемником Владислава сделался его младший брат Ян-Казимир (1648–1668) – последний польский король из династии Ваза. Похоже, семейство было вырожденческим: ни Владислав, ни Ян-Казимир не имели потомства.

Итак, началась война. Казаки одержали две громкие победы на окраине степи над польскими карательными отрядами и перешли в наступление на поляков. Восстала вся православная украина, то есть окраина Польши. Расплата за многолетнее угнетение православного «быдла» («скота»; так называли поляки русских крестьян) оказалась страшной: повстанцы устроили резню католиков. Войска Хмельницкого перешли в наступление, чтобы занять малороссийские города.

Однако стратегическое положение Малороссии оказалось невыгодным и опасным. С севера и запада ее окружали польско-литовские земли, с юга – татары, и лишь с востока малороссийские земли примыкали к русскому Харькову, где стоял гарнизон и правил воевода царя Алексея Романова. В случае крайней нужды сюда можно было отступить и спасти жизнь, как в свое время и делали многие казачьи повстанцы, терпевшие поражения в войнах с Речью Посполитой.

Первым делом повстанцы поспешили договориться с Крымом. Богдан Хмельницкий лично явился в Бахчисарай и предложил свое подданство крымскому хану. Богдан владел языком крымских татар и произнес речь, в которой обещал дружбу казаков в обмен на помощь и войну с поляками, которые равно ненавистны русским и крымцам. В Бахчисарае предложение сочли заманчивым.

7. Великий грабитель

Хан имел совещание с родовыми вождями, а затем объявил, что поможет Богдану. Хмельницкий поклялся на сабле в верности, поцеловал ноги хану и Сафар-Гази-аге, оставил в заложниках своего любимого сына Тимофея (более известного под уменьшительным именем Тимош). Взамен Ислам прислал на помощь казакам отряд татар во главе со знаменитым Тугай-беем. В отряде было 3 или 4 тысячи бойцов. Эта поддержка не имела решающего значения на полях сражений, но она показала, что хан поддерживает казаков. Кроме того, Хмельницкий на какое-то время обеспечил свои тылы.

Поддержка татар оказалась, впрочем, весьма кратковременной. Ислам-Гирей не верил казакам и цинично говорил:

– Гяуры-русские только для вида просят мира, только когда шапка жмет им голову…

Великороссов и малороссов он не разделял между собой; те и другие были врагами.

Казаки и раньше не отличались управляемостью, а в ходе восстания утратили ее окончательно. Какие-то их отряды спустились на чайках по Днепру и напали на татарские и османские крепости в устье этой реки. Разбойничьи шайки не подчинялись ни Хмельницкому, ни полякам. Ислам-Гирей защищался как мог. В то же время он постоянно наращивал поддержку, оказываемую малороссийским повстанцам. Убедившись, что украина восстала, а дела поляков совсем плохи, энергичный хан лично выступил со своими воинами на подмогу казакам.

25 апреля 1648 года Хмельницкий разгромил войско коронных гетманов Потоцкого и Калиновского под Корсунем. Ислам опоздал к сражению, но получил свою долю добычи. Казаки и татары устроили совместный парад в Белой Церкви, после чего Ислам-Гирей возвратился в Крым, оставив в помощь малороссам свою армию.

В июне Хмельницкий прозондировал почву в Москве на предмет помощи и союза, но правительство юного царя Алексея проявило осторожность. Бояре хорошо помнили позорную и бесславную войну с поляками 1632 года и не хотели рисковать. Можно осуждать это или объявлять цинизмом. А можно – государственной мудростью и ответственностью за судьбы страны. Вопрос лишь в том, с какой точки зрения смотреть: пророссийской или наоборот. Что касается самого Хмельницкого, то он действовал под давлением народных масс, которые тянули к Москве и не хотели знать других государей, кроме православного царя.

Летом поляки набрали новую армию и разместили ее при Пилявцах. Это было шляхетское ополчение, плохо организованное и слабо мотивированное. Хмельницкий выступил против ляхов с крупным войском из казаков и татар. Сражение состоялось в сентябре. Казакам удалось разгромить по отдельности часть вражеской пехоты и конницы, после чего вся польская армия впала в панику и побежала. Хмельницкому и татарам достался огромный обоз, пленные и 90 пушек. Сумму добычи оценивали от 7 до 10 млн злотых, причем большая часть сокровищ досталась татарам.

После этого в Крыму настало изобилие. Говорили, что Ислам-Гирей одел подданных в шелковые халаты и возвысил из нищеты. Превозносили его государственную мудрость. Утверждали, что Ислам возвышает людей по деловым качествам, а не по родовым заслугам, и умеет их вознаградить. На полуострове было спокойно как никогда, а такого богатства люди не видели со времен грабительских походов на Русь Даулат-Гирея.

В октябре казаки завладели Львовом, обложив город контрибуцией. В то время Львов считался опорой православия в Галиции. Он входил в т. н. «Русское воеводство» Речи Посполитой. Хмельницкий стал господином почти всей Малороссии. Ему принадлежал Киев. Его полковники взяли Полтаву, Лубны, Переяславль, отдельные отряды проникли в Белоруссию. Но…

После взятия Львова хан вдруг решил, что хватит помогать малороссийскому гетману, и приказал своим войскам возвращаться в Крым. При Хмельницком остались только 10 000 всадников Тугай-бея, который побратался с Богданом.

В ноябре 1648 года гетман осаждал Замостье. Одновременно он вел переговоры с польским королем о перемирии. Хмельницкого нельзя обвинять в этих политических маневрах. Помощи из Москвы не было, а сам Богдан прекрасно понимал, что Малороссия слаба и не продержится долго в своих узких границах. Даже в Средневековье западные русские княжества – Киев, Минск, Галич – стали жертвой врагов и были расклеваны поляками, литовцами и татарами. В XVII веке ситуация не изменилась, враги были всё те же. Малороссия могла выжить только вместе с Великороссией или вообще никак. Это понимали простые люди, которые, если проигрывали борьбу на украине, просто уходили на восток под покровительство царя. Однако запорожская верхушка не всегда была заодно с Москвой, ибо мечтала получить больше власти, чтобы сделаться князьями. Этот разрыв между народом и старши́ной принес Малороссии много горя.

А пока Хмельницкий отвел войска и уехал в Киев (ноябрь 1648). Однако переговоры с польским правительством завершились ничем. Паны вновь собирали войска, а король Ян-Казимир, будучи энергичным политиком и неплохим полководцем, стремился подавить выступление «быдла» вооруженной рукой. Для отвода глаз велись консультации с участием казаков, Хмельницкого объявляли гетманом под властью польского короля. В свою очередь Богдан писал льстивые письма Яну-Казимиру, объявляя себя его подданным, но не нужно принимать эти взаимные демарши за чистую монету. Перед нами дипломатия. Ни польские паны не хотели освобождения малорусских холопов, ни малороссы не желали возвращения польских панов. Война была неизбежна. Она возобновилась в 1649 году, когда поляки начали стягивать войска на Волынь. Хмельницкий собрал громадную армию, в которую вошли не только казаки, но и плохо вооруженные крестьяне. Ее содержали за счет контрибуций и грабежа панских имений. На подмогу подошел Ислам-Гирей со своей ордой. Татары не стеснялись и грабили кого придется.

Союзники достигли крепости Збараж и осадили ее. Крепость оборонял знаменитый князь Ярема Вишневецкий – потомок Гедимина, предавший православие и перешедший в католичество по соображениям карьеры. Его подвиги описал националистически настроенный польский романист Генрик Сенкевич в романе «Огнем и мечом», однако реальный Вишневецкий сильно отличается от благородного князя, выведенного в романе. Ярема был храбрый воин, но в то же время болезненный садист и мучитель. Легенда донесла его слова, когда князь пытал попавших в плен казаков:

– Я хочу, чтобы они чувствовали, как умирают!

Вишневецкий и другие воеводы обороняли Збараж до июля 1649 года, отбивая все штурмы.

Тем временем Ислам-Гирей занимался грабежом и захватом пленных. Внезапно хан получил тревожные известия с востока.

Восстанием запорожцев воспользовались донские казаки. В середине 1649 года двенадцать казацких шаек прорвались в море, пришли в Крым и разграбили селение в окрестностях Балаклавы. Это вызвало гнев Ислам-Гирея. Он счел виновным русского царя, стоявшего за спиной донцов. Хан прислал раздраженное послание государю Алексею Романову: «Что за мерзость и безобразие?! Не угодно ли тебе быть готовым: решено идти на вас всем народом».

Ему вторил Хмельницкий. Гетман принял посланника из Москвы и повел себя с ним надменно. Богдан требовал от русского царя унять донцов, в противном случае грозился выступить на Москву вместе с крымским ханом. Русский посланник Неронов отвечал ему столь жестко, что Хмельницкий протрезвел (обычно он вел переговоры в подпитии) и предложил новую комбинацию: объединить Москву, Малороссию и Крым. Неронов разумно заметил, что Крым подчинен османам. Хмельницкий отмахнулся: власть османов слаба, в Стамбуле ребенок на троне. Неронова это совершенно не убедило, но пьяный гетман был прав в одном: Россия могла обеспечить собственную безопасность лишь в случае контроля над Северным Причерноморьем, то есть над теми землями, которые получат в следующем веке название «Новороссия». Переговоры завершились ничем, а Хмельницкого сочли ненадежным.

Что касается ханских угроз, то они пропали впустую. Союзники русских – калмыки – так стеснили татар, что Ислам переменил тон в общении с Москвой и просил государя Алексея не дружить с худыми людьми, отречься от калмыков и во всём полагаться на дружбу татар. Должно быть, в Москве читали такие послания с усмешкой. Так или иначе, калмыки спасали Россию от крымских набегов.

* * *

В августе 1649 года на помощь осажденному Збаражу выступил сам король Ян-Казимир. Хмельницкий заманил его в засаду и разгромил двадцатитысячную армию короля. Монарх едва не попал в плен, но гетман вдруг остановил сражение и дал ему уйти, ибо не хотел, по его собственным словам, чтобы христианский король попал в плен к татарам. Хмельницкий питал иллюзии, что король добр и он поможет договориться со «злыми» панами. Вероятно, гетман боялся, что в случае смерти Яна-Казимира поляки выберут новым правителем какого-нибудь изувера вроде Вишневецкого.

Эта ошибка очень скоро привела к тяжелым последствиям. Ян-Казимир вступил в переговоры с Ислам-Гиреем, на которые казаков вообще не позвали, ибо не считали их воюющей стороной.

Поляки уступили татарам часть степей на Ингуле и обещали купить мир за 200 000 золотых талеров. Еще 200 000 хан требовал за снятие осады Збаража, и поляки согласились на это. Но Ислам-Гирей, разумеется, не хотел, чтобы казачий бунт потерпел поражение. Поэтому он выговорил автономию для нескольких малороссийских воеводств: Киевского, Брацлавского и Черниговского, а также для Запорожья. Число реестровых казаков (то есть внесенных в список для выплаты королевского жалованья) доводилось до сорока тысяч. Это решение было невыгодно никому. Король остался недоволен, потому что не хотел кормить сорокатысячную казачью армию, которую не мог контролировать, а Хмельницкий – потому, что выглядел предателем в глазах малороссийских повстанцев, которых имелось гораздо больше сорока тысяч. Но что ему оставалось делать? Если бы он не признал условия Зборовского мира, то оказался бы врагом поляков и татар. Гетман подписал Зборовский договор. Хан Ислам-Гирей с богатой добычей вернулся в Крым. Его славили как благодетеля.

Но Ислам при всех своих достоинствах обладал психологией грабителя, а не правителя. Поляки ему не доверяли, запорожцы ненавидели, русский царь насылал донцов да калмыков. Есть ли будущее у ханства? Если бы Ислам задался таким вопросом, то должен был ответить на него отрицательно.

8. Берестечко

Весь 1650 год прошел в многосторонних интригах и переговорах. Польские паны возвращались в свои имения в Малороссии и пытались вновь поработить «быдло». Малороссы сопротивлялись, Хмельницкий хотел сохранить видимость мира с королем, Ян-Казимир тоже шел на компромисс. Но военная партия в Польше стремилась к войне. Тон задавал Ярема Вишневецкий.

В это время казаки и крымцы совершили набег на Молдавское княжество. Не нужно искать в этом сложной подоплеки: Исламу и Богдану требовалась добыча, чтобы кормить свои орды, вот и всё. Татары захватили Яссы и подвергли их разграблению. Казаки тоже урвали свою долю, разорив Молдавское княжество. Таким образом Хмельницкий смог прокормить своих казаков и рассчитаться с ними за службу.

Но это был временный выход. Что дальше? Строить регулярное государство с войском, налогами и бюрократическим аппаратом? Это могло вызвать неудовольствие населения, которое хотело дикой воли и проливало за нее кровь.

Богдан метался из стороны в сторону. Русскому послу Протасьеву он сообщил в присутствии татар, что если царь не поможет, то Малороссия объединится с османами и крымцами против Москвы. Естественно, гетман был сильно пьян. Зато в разговоре один на один Хмельницкий отрекался от прежде сказанных слов, утверждал, что предан православному царю и нарочно затеял поход в Молдавию, чтобы отвлечь татар, «и Московское государство уберег». В то же время гетман отправил гонца – полковника Ждановича – в Стамбул; намекал, что готов перейти в подданство к падишаху, и жаловался на татар. Трудно понять, когда был искренен гетман, и был ли искренен вообще. Османское правительство приказало Ислам-Гирею помогать казакам, но Ислам затаил злобу на Хмельницкого за то, что хитрый гетман через его голову договорился с падишахским двором и заставил хана служить интересам Малороссии. В то же время сами малороссы страдали от постоянных грабежей, чинимых татарами, и проявляли недовольство Хмельницким.

На этом грозном фоне возобновилась война между поляками и казаками. Весной 1651 года поляки объявили посполитое рушение (всеобщее ополчение), а Хмельницкий в свою очередь собрал казачьи полки и двинул их к Збаражу, где простоял до лета в ожидании крымского хана. Как видим, военный потенциал собственной армии гетман оценивал невысоко и не рисковал сражаться в одиночку. Ожидание было не напрасным: татары пришли.

По оценкам ряда историков, противоборствующие стороны собрали громадные силы. У Хмельницкого было 40 000 реестровых казаков и 60 000 ополчения. Ислам-Гирей привел 30–40 тысяч всадников. Поляки собрали 120 000 бойцов, причем в войске имелась наемная немецкая пехота с отличными боевыми качествами. Даже если силы сторон несколько преувеличены, ясно, что предстояла грандиозная схватка. Никогда больше в казацких войнах не участвовало столько солдат на таком узком участке фронта.

Армии сошлись у села Берестечко. 27 июня 1651 года здесь началось грандиозное сражение.

Поляки дрались храбро и очень искусно, делая ставку на взаимодействие тяжелой конницы, вооруженной огнестрельным оружием пехоты и артиллерии.

Битва продолжалась несколько дней. Татары дрались, не щадя себя. Причем складывается впечатление, что Ислам-Гирей взял главные тяготы битвы и командование объединенной армией.

В первый день он прощупывал силы врага короткими атаками конницы; тогда или чуть позже в схватке пал Тугай-бей. Затем наступило затишье: стороны перегруппировались и привели себя в порядок. На третий день хан занял своими войсками высоты перед поселением Берестечко и начал атаку. Поляки выступили навстречу, чем воспользовался Хмельницкий, нанеся фланговый удар и отрезав неприятеля от обоза. Но этот успех оказался частным. Казаки не смогли развить наступление, поляки отошли в полном порядке, прорвать их позиции не удалось.

На другой день король выстроил армию и напал на казаков. Хмельницкий контратаковал и… нарвался на немецкую пехоту, понеся значительные потери. Отбросив казаков, поляки обрушились на татар и обстреляли захваченные теми высоты из пушек.

Снаряды и пули свистели всё гуще. Под Ислам-Гиреем ядром убило коня. После этого орда обратилась в бегство. Бежал и сам хан, которому подвели заводного скакуна. Хмельницкий кинулся вслед за Исламом, чтобы остановить его. В ответ хан задержал гетмана. Причины поступка непонятны. Советские историки трактовали его как измену Ислам-Гирея, но это ничего не объясняет. В чью пользу действовал хан? В пользу поляков? Но зачем?

По какой-то причине он боялся отпустить Хмельницкого и предпочел оставить его заложником. Позже ходили слухи, что хан заподозрил в измене Богдана, который, мол, пытался договориться с поляками и предать крымцев. Но эта версия выглядит надуманно. Может быть, Ислам действительно получил какие-то сведения о Богдане, не разобрался в них и увел гетмана с собой? Очевидно, что у Ислама сдали нервы, а доверия между союзниками не было никакого.

Оставшиеся без руководства казаки отошли под прикрытие болот, выстроили гуляй-город, выбрали наказного гетмана Филона Джеджалия и окопались.

Осада лагеря с ожесточенными атаками и контратаками продолжалась неделю. Среди повстанцев начались разногласия, они выбрали нового наказного гетмана, но это не спасло положение. Казачий лагерь был окружен, начался штурм. Часть войска погибла, но многим удалось прорваться, причем особо отличился казачий половник Иван Богун, который вывел людей и пушки.

Хмельницкий пробыл в почетном татарском плену около месяца, затем хан отпустил гетмана, ибо малороссийскому восстанию грозила гибель, а в этом Ислам-Гирей вовсе не был заинтересован.

Начался карательный поход войск Речи Посполитой на земли Малороссии. Он сопровождался беспрецедентным истреблением мирных жителей. Многие искали спасения в России; судьбы великороссов и малороссов тесно переплетались в один клубок, распутать который уже нельзя.

Поляки дошли до Белой Церкви, где Богдан встретил их с новым войском. Полки Речи Посполитой изрядно поредели, а в панском лагере царили интриги и соперничество. Стороны заключили мир. Казачья автономия сужалась до границ одного Киевского воеводства, а число реестровых казаков сокращалось вдвое и насчитывало 20 000 человек. Успехи гетмана кончились. Маленькой радостью того года была смерть Яремы Вишневецкого: князь переел соленых огурцов, запивая их медом, и организм не выдержал. Но утешение было плохое: у поляков оставалось много искусных полководцев и храбрых солдат.

9. Разделяй и властвуй

Уже в 1652 году казацкие войны возобновились. Богдан решил женить своего сына Тимоша на дочери молдавского государя Василия Лупу (1634–1653). Тимош отправился в Молдавию с небольшим отрядом. Однако дорогу ему преградил польский гетман Калиновский с войском. Тимош вызвал Богдана, Богдан – татар. Крымцы явились на зов. У горы Батог состоялась битва, в которой значительная часть двадцатитысячной польской армии была вырезана, Калиновский погиб. Даже татары отказались забирать полон, тем более что речь шла о солдатах, а не о беззащитном быдле, которое можно продать на базаре; пленных перебили.

После этого Тимош прорвался в Молдавию и женился на дочери господаря Василия, который примкнул к альянсу малороссов и татар, чтобы избавить свое княжество от повторных вторжений.

Эта победа стала сигналом для возобновления казацкого восстания. В Малороссии стали резать поляков и перебили всех, кого нашли; избиение продолжалось вплоть до реки Случ. Фактически казаки вернули условия Зборовского договора и еще присоединили к своим землям несколько сопредельных территорий – например, Подолию.

Затем опять начались неудачи. Василий Лупу вместе с казаками вторгся в Валахию (или Румынию, как называли это небольшое княжество его правители). Однако усиление Лупу пришлось не по душе соседям. Валахам помогли трансильванцы и ляхи. Войска Лупу и Тимоша были разбиты. Молодой Хмельницкий укрылся в Сучаве; город осадили враги. В ходе осады Тимош погиб (1653). У Богдана оставался еще один сын, Юрась, но тот был глуповат и безволен.

В 1653 году в Малороссии сложилась запутанная ситуация. Хмельницкий вел переговоры со Швецией, Османской империей и Россией, предлагая различные комбинации против Польши. Подробности можно найти у С. М. Соловьева.

Из планов гетмана ничего не вышло, зато он утратил доверие Ислам-Гирея, который, конечно, узнал о тайных сношениях Хмельницкого и был разочарован этим фактом. Хан считал Малороссию зависимой территорией. Вскоре это разочарование обернется трагедией.

Весной 1653 года в Подолию вторглось польское войско под началом Стефана Чарнецкого. Это был один из способнейших полководцев того времени. Малороссы не могли противостоять ляхам. Хмельницкий попросил помощи у татар.

Ислам-Гирей отправил в Малороссию своего везира – надежного Сафар-Гази-агу, который оценил ситуацию и рекомендовал начать кампанию. Хан собрал родовых старейшин, и те тоже высказались в пользу открытия военных действий. Ислам-Гирей выслал вперед несколько подразделений, а затем двинулся в поход с главной ордой. Из Стамбула ему прислали саблю и халат в знак одобрения военных действий против Польши. Ислам надел кафтан только на один левый рукав, а на саблю даже не взглянул. Вероятно, этот жест нужен был для утверждения своего авторитета в ханстве. Родовые вожди и простые воины могли говорить, что хан независим и османский падишах ему не указ.

Выступили в поход. Хмельницкий вместе с татарами и казаками настиг врага. Поляки были разбиты и окружены в битве при Жванце у берегов Днестра вследствие недостатка сил. Но тут в игру вступила дипломатия. Паны начали зондировать почву относительно возможности соглашения с Крымом. В качестве посредника выступил всё тот же ловкий Сафар-Гази-ага. Он счел предложения польского двора заманчивыми, но поставил условие: татары могли грабить Малороссию, как хотели. Паны пытались было возражать крымцам, но Сафар-Гази пригрозил, что хан тотчас же соберет 100 000 татар и 80 000 казаков для похода в польские земли. Цифра условна, но из нее видно, что татар больше, чем казаков, которые несли громадные потери. Вот почему Хмельницкий постоянно прибегал к поддержке орды.

В результате переговоров поляки заключили унизительный мир с крымским ханом, разрешив грабить свои же земли. Единственным условием было не угонять в рабство этнических поляков и католиков, а русских полонить и продавать на рабских рынках было можно.

Этот договор опрокинул всю дипломатию Хмельницкого, а для Ислам-Гирея оказался подарком судьбы. Хан мог ударить в тыл своему бывшему союзнику Богдану и разорить его владения, обеспечив своих татар деньгами и шелковыми халатами. Малороссия могла обеспечить татарских работорговцев десятками тысяч голов «живого товара».

Политика Ислам-Гирея и его везира Сафар-Гази была проста: соблюсти равновесие. Как только они видели, что какое-то из соседних государств усиливается – тотчас переменяли союзы и выступали против него вместе с соседями. Вероятно, такая тактика казалась хану и везиру очень тонкой, но на самом деле мы имеем дело с балансированием на грани падения, потому что Крым был неустойчив и не имел сил для того, чтобы обеспечить стабильность.

Богдан вновь и вновь настойчиво просил помощи у русского царя, и в Москве наконец приняли рискованное решение начать войну с Польшей, а Малороссию взять под свое покровительство. Хан узнал об этих переговорах и писал Хмельницкому, чтобы тот сохранил верность союзу с татарами. Но у гетмана имелись иные планы.

Риск был велик. Как к этому шагу русских отнесутся османы, шведы, крымцы? Не получит ли Россия в качестве врагов треть Европы и османов с татарами? Не повторится ли катастрофа Ливонской войны? После череды поражений страх России перед Западом был очень велик. Но московские дипломаты верно оценили ситуацию. Османы всё еще не могли преодолеть последствия кризиса. Для этого им понадобится несколько лет. Шведы и поляки ненавидели друг друга. А Крым… Крым был уже не тот, что прежде. Татарские орды давно не угрожали Москве, хотя и представляли опасность для окраин. К тому же у русских оставался верный союзник: калмыки.

Дальнейшее известно. Собор в России принял решение о союзе с Малороссией и о войне с Польшей. Переяславская рада в 1654 году также высказалась за объединение с Великороссией на правах автономии. Пример такой автономии был перед глазами: донские казаки. На первых порах Малороссия действительно пользовалась относительной свободой. При этом ясно, что окраинные республики России – от Вятки до терских казаков – были временным объединением и утрачивали независимость в разные эпохи. Донцы и малороссы не являлись исключением. Причем вторых привязали к России быстрее, чем первых. В Киеве и других городах немедленно появились царские гарнизоны. Они обеспечивали безопасность простого люда, но требовали денег на свое содержание. Кроме того, великорусские воеводы стали ограничивать власть казачьей старшины. Большинству рядовых крестьян и казаков было всё равно, зато сама старшина стала проявлять недовольство. Впрочем, эта тема выходит за рамки книги. Вернемся к истории Крымского ханства.

В результате своей политики Ислам-Гирей получил ослабленного союзника – Польшу – и трех открытых врагов: Россию, Малороссию и донцов. Закипела война. Но хан Ислам в ней уже не участвовал. В июне 1654 года он праздновал обрезание своих сыновей, много ел и пил, как вдруг после праздника обнаружил у себя какие-то фурункулы на спине. Вскрыть их не могли, лечили плохо, и вскоре хан умер – вероятно, от заражения крови. Ему было всего 50 лет. Столь жалким образом закончилось бурное царствование. Это был последний блистательный хан на престоле Крыма.

1. Мухаммед Скупой

Узнав о смерти Ислама, османское правительство решило вернуть на ханский престол его брата Мухаммед-Гирея IV, смещенного десять лет назад в результате интриг. Этот хан считался бездарным, малопопулярным в Крыму, но проосмански настроенным. Вручая ему кинжал и сургуч в подарок, падишах заметил:

– При твоем брате северные страны были свободны от смут. Он с прямотой и искренностью правил службу. Надо, чтобы ты еще лучше послужил.

Искренности в этом заявлении не было никакой, но Мухаммед-Гирей в ответном слове обещал «постараться». Хана посадили на галеру и отправили в Крым.

Тотчас выяснилось, что за время своего отсутствия он не обрел популярности. Главы крымских племен были недовольны назначением и готовили смуту. Возникла распря между двумя ветвями принцев Гиреев, которых поддерживали разные племена. Причина конфликта не зафиксирована в летописях, хотя понятно, что это просто была схватка за влияние при новом хане или без него. В ходе начавшейся резни погибло несколько сот человек. Мухаммед-Гирей с трудом примирил две партии, вероятно, предложив какие-то привилегии обеим.

Везиром при хане остался Сафар-Гази-ага, и это определило внешнюю политику Крыма. Казалось, еще продолжаются времена Ислам-Гирея, а Крым по-прежнему силен.

Хитрый Сафар придерживался тактики равновесия. Оно было нарушено Москвой после воссоединения Малороссии. Вследствие этого крымцы стали поддерживать Варшаву. Крымская политика словно совершила полный круг: ханство начиналось как вассал и союзник Литвы, а теперь вновь, уже на закате, повернулось в эту сторону. Разница со временем Ислам-Гирея имелась только одна: новый хан был безоговорочно лоялен по отношению к османам.

Ситуация в Крыму была далека от идеала. Во-первых, назначение Сафар-Гази везиром состоялось вопреки воле хана. То ли это было распоряжение османского правительства, то ли причина крылась во внутренних распрях. Во всяком случае, Сафар как никто мог улаживать конфликты. Что касается хана Мухаммеда IV, то в свое второе правление он зарекомендовал себя с плохой стороны: связался с еврейскими купцами и даровал им привилегии. Например, брал с них взятки за продажу невольников в свою пользу и разрешал заниматься работорговлей беспошлинно. Своих соплеменников-татар хан награждал редко и считался скупым. Вероятно, сам Мухаммед-Гирей назвал бы это качество прагматизмом. У него не было предпочтений – хан руководствовался только принципами выгоды. Но в каком-то смысле это был человек нового времени. Он беспокоился не об интересах рода, а о собственном обогащении.

К счастью, Сафар-Гази-ага взял на себя заботы о ведении внешней политике и занимался ею успешно. Благодаря этому крымцы имели возможность награбить добычу. Не забывал везир и про себя, он был очень богат. Лишь благодаря его указаниям Мухаммед IV и продержался на престоле довольно долго. Но злопамятный хан не любил везира: ведь это благодаря интригам Сафара Мухаммед был низложен в первый раз, и власть перешла к Исламу. Хан затаил злобу и ждал удобного случая отомстить.

Кроме того, он почему-то боялся представителей боковой линии своей родни – Чобан-Гиреев. Может быть, эти простолюдины были популярны в народе. Хан попытался уничтожить всех членов семьи Чобан, которые жили в Крыму. Кто-то из них лишился жизни, кто-то бежал к черкесам. Некоторые представители семьи, самым способным среди которых считался Адиль-Гирей, скрывались в Османской империи. Хан потребовал их казни, но просьбу проигнорировали. Адиль-Гирея сослали на Родос, где царевич был в безопасности. Блистательная Порта руководствовалась своими принципами. Если хан считает опасным кого-то из родичей, такого человека нужно спасти и держать про запас.

* * *

Во внешней политике крымское правительство занимали малороссийские дела и отношения с Богданом. Надо отдать должное Хмельницкому: какое-то время он ладил с татарами, не допуская больших набегов на Малороссию. Малые набеги продолжались всегда. Часть крымских шаек грабила Поднепровье, часть объявилась на Дону. При этом хан имел наглость требовать у русского правительства, чтобы оно обуздало донских казаков. Но в Москве хорошо усвоили тактику крымских ханов раннего периода. Бояре, пожимая плечами, упорно твердили крымским дипломатам, что донцы действуют самостоятельно, а обуздать их никто не может.

После Переяславской рады началась открытая война между Россией и Речью Посполитой. Военные действия развернулись на огромном фронте по всей линии Днепра.

Северная армия русского царя вторглась в Литву, взяла Смоленск и Витебск. На юге успехи были скромнее, Хмельницкий действовал вяло, но всё же царский гарнизон закрепился в Киеве. Это встревожило Мухаммед-Гирея IV, который пытался указывать, чтобы Русское государство осталось в прежних границах и не расширялось бы за счет «Польши» (то есть за счет Киева, Витебска и Смоленска). Молодой царь Алексей и его советники игнорировали эти жалобы.

В Малороссии оперировала армия царского воеводы Бутурлина. Однако снабжение наладить не удалось, и множество драгун из войска дезертировало. Заметим, что в армии уже много солдат нового строя – тех же драгун. Русское войско постепенно модернизировалось.

Начался 1655 год. В этом году Мухаммед-Гирей IV, заручившись дружбой поляков, напал на Малороссию. Еще прежде Сафар-Гази-ага пояснял московскому посланнику в Крыму:

– Запорожские черкасы (малороссы) с 800 лет были в подданстве у польских королей, а после того были в подданстве у нас, татар, лет с семь.

По этой причине русские должны уйти с берегов Днепра. Так как этого не случилось, хан полагал, что имеет полное право напасть на Малороссию. С исторической правдой это не соотносилось никак. Если верить выкладкам Сафар-Гази-аги, то Запорожье вместе с «черкасами» принадлежало Польше еще в IX веке, когда сами польские земли входили сперва в состав Великой Моравии, а затем Чехии. Но кого беспокоит историческая правда, если нужно обосновать завоевания?

…В январе авангард русских вместе с казаками встретил татар под Ахматовым и отступил к Белой Церкви, где стояли главные силы воеводы Федора Бутурлина. На помощь татарам подошли поляки. Русские сражались плохо, но на выручку подоспел Иван Богун, и с его помощью удалось отразить ляхов. После этого татары бросили неудачливых польских союзников, обошли русскую армию, опустошили украинские села и взяли полон. Потомки русских воевод – победителей при Молодях – разучились сражаться с кочевниками. Причем именно благодаря модернизации армии и появлению полков «нового строя». В этом был главный недостаток регулярной армии тех времен, менее мобильной и сильно зависимой от системы снабжения, которая была далека от совершенства.

В Кремле выразили недовольство действиями воевод в Малороссии. Федора Бутурлина отозвали. На его место прибыли боярин Василий Бутурлин и князь Ромодановский, но крымцы ушли, и главные военные действия сосредоточились в Литве.

Воевать было тяжело. В Великороссии открылся мор, люди погибали от какой-то заразной болезни. Уменьшалось число налогоплательщиков и солдат. Освобождение западнорусских земель отодвигалось в будущее. Да и неодинаково понимали это освобождение русские люди. В Великороссии постепенно ужесточались крепостнические порядки. Некоторые крестьяне бежали в Малороссию, где жить было легче, хоть и опаснее. Царь Алексей велел перехватать этих беглецов и повесить из них человек десять – в острастку.

В это время у ослабевших поляков появился новый враг. В их страну вторгся с севера шведский король Карл X (1654–1660). Польские войска были разбиты, шведы взяли Варшаву и Краков, король Ян-Казимир едва успел бежать в Силезию. Начался знаменитый «потоп». Ситуация в Речи Посполитой запуталась, как никогда.

Летом московские воеводы разгромили гетманов Великого княжества Литовского – Радзивилла и Гонсевского. После этого были взяты Вильно, Ковно (нынешний Каунас) и Гродно.

Крымский хан опять написал грозное послание, предостерегая царя Алексея от захвата чужих земель. Алексей через своих послов терпеливо разъяснял, что берет свое: когда-то литовцы были данниками Руси, а в эпоху Даниила Галицкого вообще входили в состав Галицко-Волынской земли.

Южная царская армия под началом Бутурлина двинулась в Русское воеводство и осадила Львов. Ее сопровождал Хмельницкий с казаками. Но если раньше в роли саботажника выступал крымский хан по отношению к Хмельницкому, то теперь – Хмельницкий по отношению к Бутурлину. В итоге гетман взял выкуп и удалился от городских стен, а осада завершилась ничем. Зато другой русско-казацкий корпус, под общим командованием воеводы Потемкина, взял Люблин. В сентябре русскому царю присягнул Туров и был взят Пинск. Древние княжества Руси возвращались на родину. Часть царских войск дошла до Бреста и там разбила врага.

Было очевидно, что дальше русские должны были столкнуться со шведами на территории Польши.

И тут в Москве совершили непоправимую дипломатическую ошибку. Совершенно очевидно, что выгодным делом был бы раздел Польши со шведами; может быть, часть польских владений следовало отдать ее западным соседям – Бранденбургу и Австрии. Вместо этого царь заключил перемирие с Речью Посполитой и объявил войну Швеции. Большую роль в этом сыграли польские эмиссары, которые манили царя надеждой избрания на польский престол после смерти бездетного Яна-Казимира. В общем, русских обманули. Расплатой за это станут грандиозные потери, затягивание войны и продление агонии Польши на сто двадцать лет. Но самое страшное то, что под польским игом останутся западнорусские земли, которые будут отдаляться от России. В XVII веке преодолеть этот разрыв было гораздо проще, чем в XVIII. Увы, московские дипломаты с царем во главе позволили провести себя и втянулись в ненужную войну со Швецией.

Этот поворот неприятно поразил Богдана и казачью войсковую старшину, которые считали Польшу главным врагом. Это был редкий случай, когда малороссы лучше поняли общенациональные задачи, чем далекое и тяжелое на подъем правительство в Москве.

Шведский король завел переговоры с гетманом и уговаривал казаков порвать с Москвой. Разрабатывались самые фантастические проекты, вплоть до создания самостоятельного малороссийскго государства (слова «Украина» в государственном смысле тогда никто не знал). Но Хмельницкий прекрасно понимал, что большинство малороссов тянет к Москве, поэтому вел себя с королем двусмысленно, на союз соглашался, но просил не доводить его, гетмана, до разрыва с царем.

Военные действия на днепровской украине временно приостановились. Что касается поляков, то они поднялись против шведов и вскоре отбили Варшаву. Русские удачно действовали в Прибалтике и дошли до Риги. Хан Мухаммед-Гирей IV готовил орду для большого похода на московитов, но не решался отдать приказ о наступлении. В этот момент, летом 1656 года, Богдан Хмельницкий умер от пьянства. Гетманом выбрали его бездарного сына Юрася… и тогда началось.

2. Конотоп

Вместо военных делами в Малороссии стали управлять канцеляристы. Генеральный писарь Иван Выговский взял все дела в свои руки и решил сделать Малороссию вассалом Польши и союзником татар. В этом имелась логика. Когда-то именно местная элита предала Западную Русь и кланялась то литве, то полякам. О духовных и материальных интересах «быдла» никто из казацкой старшины, естественно, не думал. Но народ стремился воссоединиться с Русью, где в малороссийских холопах видели единоверцев. По этой причине интриги мазеп и выговских терпели неизменный провал. Правда и то, что никому из русских царей не приходило в голову добровольно отдать хотя бы кусок малорусской земли.

В 1657 году поляки отбросили шведов. В борьбу против шведов на стороне Польши ввязались датчане и австрийцы. Речь Посполитая возродилась. В этом же году интриган Выговский повел дело так, что его избрали гетманом, а Юрась был смещен и удалился в Киевскую духовную академию, чтобы стать монахом.

Для начала Выговский уничтожил нескольких сторонников России, оклеветав их перед царем. К тому времени поляки окрепли, собрались силами и атаковали русских по всему фронту. Те стали терпеть поражения и вынуждены были помириться со шведами на условиях статус-кво. Речь Посполитая переиграла и шведов, и русских.

Дальнейшее известно. Выговский подписал с поляками т. н. Гадячский трактат, по которому часть Малороссии (без Волыни, Брацлава и Русского воеводства) превращалась в автономную область в составе Речи Посполитой. Одновременно новый гетман начал переговоры с крымским ханом о союзе. Мухаммед-Гирей IV счел это подарком судьбы и согласился не раздумывая. Выговский присягнул крымскому хану, то есть перешел в двойное подданство. Но всё это мелочи. Усиление России пугало всех ее врагов. В 1658 году Выговский и поляки заключили открытый союз. Гетман разгромил восставшую против него Полтаву и вместе с ляхами дважды осаждал Киев, но взять не смог. Татары нападали на окраины русских владений. Но что-то пошло не так. Значительная часть казаков взбунтовалась против Выговского и вновь выбрала гетманом Юрася Хмельницкого, который скинул иноческие одежды, вернулся в мир и подчинился царю Алексею.

Затем в Малороссию вступили войска князя Ромодановского. К нему сразу примкнула часть казаков. Выговский запросил мира и клялся в верности царю. Ромодановский отошел в Лохвицу, где ждал исхода переговоров между гетманом и московским правительством. Но Выговский хитрил, чтобы выиграть время. В декабре 1658 года он дождался подхода польских войск и крымцев и выступил против русских.

Царь послал на юг отборную дворянскую конницу во главе с князем Трубецким. Воевать со своими, русичами, никто не хотел, поэтому князю предписали сперва вступить в переговоры с Выговским. Это стало ошибкой: изменника следовало уничтожить. Трубецкой провел в переговорах больше месяца. За время переговоров гетман собрался с силами. Видя это, Трубецкой прекратил дипломатические маневры и осадил крепость Конотоп. Подошли войска других воевод: Ромодановского и Куракина, а также верные царю казаки. Осада продолжалась долго, за это время русским удалось взять несколько окрестных городов, включая Батурин и Нежин. Военные действия развивались в целом успешно для москвитян. Казалось, еще немного, и Выговский капитулирует. В этот момент стало известно, что крымский хан двинул в Малороссию крупные силы – примерно 30 000 всадников. Ордой руководил лично Мухаммед-Гирей IV. К нему присоединились войска Выговского и поляков – примерно 18 000 бойцов. Русских под Конотопом было всего 24 000, то есть противник превосходил их вдвое.

Развернувшееся сражение было трагическим для россиян. Татары заманили в засаду дворянскую конницу и рейтар (6000–7000 воинов), на которую обрушился хан с главными силами. Части дворян удалось прорваться, остальные погибли. В этот момент на поле боя явился Выговский. Русские стали медленно отступать к переправе на реке Куколке. Правда, солдаты гетмана дрались плохо, полки Трубецкого контратаковали и продолжали отход. Наконец, царский воевода собрал остатки войск в укрепленном лагере, который окружили татары и казаки. Выговский пошел на штурм, но был отбит, причем его войска бросились бежать, а русские пошли в контратаку. Отступили и татары. Трубецкой решил отступить к реке Сейм и соорудил гуляй-город, под защитой которого начал медленный отход. Татары и казаки несколько раз атаковали, но понесли огромные потери – примерно 6000 воинов. Трубецкой вывел остатки своих отрядов из-под удара. Современные украинские националисты, впрочем, превратили битву при Конотопе в миф о грандиозной победе малороссийского оружия, хотя если кто и может гордиться победой, так это крымцы.

3. Закат хана

Последствия сражения были скверные: южнорусские волости остались без защиты, и Мухаммед-Гирей IV тотчас этим воспользовался. Крымские загоны разграбили земли вплоть до Воронежа, уведя в полон 25 000 человек. Они обошли землю Войска Донского и атаковали Слободскую Украину и прилегающие районы России.

Набрав добычи, Мухаммед возомнил себя суверенным правителем, но в Османской империи к этому времени закончился кризис. К власти пришли энергичные везиры из албанского семейства Кепрюлю и сумели привести в порядок внутренние дела. Во внешней политике везиры главное внимание сосредоточили на Балканах. В 1657 году они начали войну с Трансильванией. Трансильванское княжество в годы нестабильности вышло из-под контроля османов и расширило территорию. Князь Дьердь Ракоци пытался даже занять польский престол и вел переговоры на эту тему с Богданом Хмельницким. Это переполнило чашу терпения османов; везир Мехмед Кепрюлю вторгся в княжество и сместил Дьердя. Ракоци сражался два года с превосходящими силами врага и наконец умер от ран, полученных в одном из сражений (1661). От Трансильванского княжества османы отделили значительную часть территории. Кое-что перепало и Габсбургам. Это венгерское княжество превратилось в небольшое владение, полностью зависимое от турок. Больше того, множество венгров было вырезано, и их место заняли румыны, бежавшие с юга. Трансильвания румынизировалась.

Но борьба продолжалась. Один из офицеров Ракоци, Янош Кемень, поднял восстание против турок. Австрийцы послали на помощь трансильванцам корпус под командованием генералиссимуса Монтекукколи. Однако вскоре он вернулся в Австрию в результате политических интриг османов, которые заверили, что не собираются присоединять к своей империи всю Трансильванию. Кемень погиб (1662). Тем временем хорватский бан Миклош Зриньи развязал пограничную войну с турками. Так как Зриньи был австрийским наместником, османы развязали полномасштабную войну против Габсбургов. В 1663 году османы собрали 100 000 воинов и бросили их на Венгрию. От крымского хана падишах потребовал участия в этом походе. Причем соответствующий приказ был составлен сухо и унизительно, без обычных цветистых комплиментов. Хану дали понять, кто он такой. Мухаммед-Гирей IV отказался воевать лично, но отправил в поход своих сыновей Ахмеда и Мухаммеда, а с ними – 20 000 татар и казаков.

Хан больше не участвовал и в войнах за Малороссию, хотя и следил за ними. Взаимно ослабленные поляки и русские сражались между собой. В 1660 году воевода Шереметев вместе с Юрасем Хмельницким выступил в поход на Львов, но проиграл битву с татарами и поляками под Чудновом и попал в окружение. Одним из виновников поражения был Юрась, который в решающий момент переметнулся на сторону поляков. Шереметев капитулировал, часть его армии оказалась в плену и была угнана в Крым. На севере, в Белоруссии, потерпел поражение от поляков другой воевода – князь Хованский. Однако левобережная часть Малороссии упорно хранила верность царю. Разгорелась двухлетняя война между казаками, причем Юрась Хмельницкий сперва потерпел сильное поражение от царских и казацких войск. Тогда Юрась позвал татар и добился успеха, разгромив под Бужином царских воевод и соперников-казаков. Русские потеряли в этом сражении 300 человек, потери казаков с обеих сторон были выше, из чего можно заключить, что перед нами не большие сражения, а мелкие схватки.

Наконец междоусобица прискучила Юрасю, он постригся в монахи, а еще через какое-то время был арестован польскими казаками (1664) и провел некоторое время в тюрьме во Львове по обвинению в связях с москалями. В 1667 году его выпустили. Затем Юрась попал в плен к османам и будет увезен в Стамбул, а затем станет жить в одном из греческих монастырей.

Дела русских в Поднепровье ухудшились, но ситуацию опять спасли калмыки, которые напали на крымские владения с востока. Ясно, что перед нами результат русской дипломатии. Чтобы не повторились татарские набеги через Малороссию, царь договорился с калмыками, и те так стеснили крымцев, что хан вынужден был заняться степной войной и даже проигнорировал приглашение в Венгрию.

Его сыновья поучаствовали в разграблении Трансильвании, но в целом дела османов на венгерском фронте складывались не очень хорошо. Соединенные войска осадили крепость Уйвар, причем татары так опустошили земли врага, что цены на рабов и баранов резко упали. Уйвар был взят благодаря доблести татар, и Ахмед получил за это благодарственное письмо от падишаха. Сама война завершилась в 1664 году: на перевале Сен-Готард османы встретили австрийское войско под командованием Монтекукколи. Генералиссимус наголову разгромил врага, после чего на двадцать лет воцарился мир.

В это время хан сражался с врагами на востоке. Русские дипломаты сумели скоординировать действия калмыков с набегами запорожских казаков. Запорожцы отделились от Малороссии, где творилось непонятно что, и сохраняли известную самостоятельность. Их кошевым атаманом был тогда бесстрашный Иван Серко. Атаман вместе с калмыками атаковал Перекоп. Атака закончилась неудачей: хан вовремя собрал войска и разбил врагов. После этого Мухаммед-Гирей IV представил доклад в Порту о своих подвигах и извинялся за то, что не смог участвовать в венгерском походе. Хану прислали подарки, но в объяснения не очень поверили.

Мухаммед оставался в союзе с Польшей, но это возмущало часть его подданных – например, буджакских татар или ногаев. Вновь возник конфликт.

Буджакские ногаи считались двойными подданными падишаха и хана. Ногаев это не устраивало, и они подали прошение в Стамбул на высочайшее имя остаться подданными только падишаха. Это означало, что Мухаммед-Гирей IV теряет налогоплательщиков и джигитов. Хан напал на Буджак, нашел и изрубил просителей, а Орду привел к покорности.

Затем Мухаммед решил, что наступает удобный момент для расправы с собственным везиром, настроенным чересчур проосмански. Хан нанял двух черкесов, те ворвались в дом Сафар-Гази и насадили его на какое-то подобие вертела. Везир скончался в страшных муках. Мухаммед IV присвоил его богатства. Так что затраты на убийство многократно окупились. Прагматичный правитель не забывал о собственной выгоде. И тут грянул гром.

У Сафар-Гази остался сын – Ислам-ага, который бежал в Стамбул и сочинил умелый донос на хана Мухаммеда IV. В столице и без того были недовольны поведением бахчисарайского правителя. Хана решили отставить, а на его место прислать кого-то из не любимых им Чобанов.

Узнав о своей отставке, хан решил поднять бунт, но за непопулярного скупердяя никто не заступился. Он обратился за помощью к Польше, казакам и даже к России… Все проигнорировали этот отчаянный призыв. Мухаммед-Гирей IV бежал к черкесам с немногими сторонниками. Но и черкесы отказали в повиновении. Тогда сторонники, не менее прагматичные, чем сам хан, заявили:

– Мы бы заступились за тебя, но в этом случае потеряем имущество.

Мухаммед уехал в Дагестан, где вел жизнь дервиша среди кумыков, то есть потерял всё нажитое. Он умер глубоким стариком в 1674 году.

4. Чабан на троне

Следующим ханом по какой-то причуде Стамбула сделался тот самый Адиль-Гирей (1666–1671), которого когда-то сослали на Родос. Это был внук Фатх-Гирея и польской пленницы. Его отца звали Мустафа, но затем переименовали на благородный манер в Даулат-Гирея – в честь одного из самых известных ханов. Адиль был представителем семьи т. н. «Чобан-Гиреев». В Кафу его сопровождала османская эскадра в 24 галеры.

Предки Адиля назывались чобан или чабан – пастух, скотовод. Однако их потомок желал показать, что избавился от привычек простолюдина. Так часто ведут себя выскочки. Родовая знать его не любила.

Адиль-Гирей опирался на помощь Ислам-аги и племени мансур, которое подвергалось гонениям во времена Мухаммеда (последний опирался на племя ширин). Ислам-ага посоветовал хану начать гонения на ширинов. Так и сделали. Начались репрессии с переделом имущества. Однако часть ширинов проникла в Стамбул и представила жалобу падишаху. Последовал окрик: хану приказали прекратить преследования. Ширинов амнистировали. Для Ислам-аги эта амнистия стала роковой. Бывшие преступники подлизались к хану и обещали ему свою дружбу в обмен на жизнь аги. Адиль, после некоторых колебаний, сдал своего советника. Ислам-ага был казнен во второй половине 1667 года.

Пока крымцы выясняли внутренние отношения, война между Россией и Польшей продолжалась.

Адиль-Гирей был настроен мирно, он пытался ладить и с царем, и с королем, и с казаками. Это не могло быть случайностью. Крымцы устали от войн и распрей, они хотели спокойно проедать добычу и несколько лет пожить в мире.

Но уже в 1666 году последовал приказ падишаха вторгнуться на Правобережную Украину. Гетманом Правобережья тогда был Петр Дорошенко, редкий интриган и авантюрист, который вел активные переговоры с османами о подчинении казаков Стамбулу. По этой причине Дорошенко столкнулся с поляками. Момент был выбран удачно. Ян-Казимир только что попытался вторгнуться на левобережье Днепра, потерпел поражение и отступил. И тут – новое казачье восстание в тылу. Адиль послал 20 тысяч татар на помощь Дорошенко. Столько же воинов собрал и сам гетман. Он выступил навстречу одному польскому корпусу, который располагался у Брацлава в гуляй-городе. Татары атаковали, поляки встретили их артиллерийским огнем. Крымцы ударились в бегство и подвели преследующего врага под казачьи пушки. Грянул залп, много поляков погибло. Казаки и татары окружили ляхов и начали резню. После этой победы Дорошенко осадил Чигирин и Белую Церковь. Осада продолжалась, когда весной 1667 года гетман начал наступление на Русское воеводство, имея 15 000 казаков и столько же татар. Тогда король Ян-Казимир согласился на перемирие с царем Алексеем – продолжать военные действия было бы самоубийственно.

Россия и Польша истощили друг друга многолетней войной, поэтому решили прекратить вражду. По условиям перемирия Смоленск и левобережье Днепра достались русским. На правом днепровском берегу они временно завладели Киевом, но отдавать Польше «мать городов русских» никто при этом не собирался. Статью про возвращение Киева вписали просто для того, чтобы поляки могли сохранить лицо. Запорожье сделалось совместным владением двух держав, но фактически Польша его потеряла, потому что казаки готовы были подчиниться скорее татарам, чем ляхам.

Финансы России и Польши были крайне истощены. Естественно, страдала не столько элита, сколько простолюдины. Поэтому неудивительно, что вскоре в обеих странах начались грандиозные восстания. В Польше бунтовали казаки и мелкая шляхта. В России дело кончилось крестьянской войной Стеньки Разина, которая привела к разорению огромные земли в Поволжье. Но Россия справилась с кризисом, а Польша – нет. На правом берегу Днепра постоянно бунтовали казаки, выдвигая собственных гетманов. Они пытались договориться то с польским королем, то с ханом, то с падишахом. Дорошенко был одним из них, но не единственным.

У поляков в Русском воеводстве почти не было сил, но имелся умный предводитель – польный коронный гетман Ян Собеский, будущий король. Он собрал 15 000 воинов и разделил их, занимая укрепленные места и нападая на загоны врага, который рассыпался для грабежа.

Дорошенко сменил тактику, собрал войско в кулак и двинулся на Львов. Ян Собеский преградил ему дорогу в районе Тернополя, у деревни Подгайцы, где произошла битва. Легенда гласит, что у Яна было 3000 воинов и отряды вооруженных крестьян (6000), а у Дорошенко – всё те же 30 000 бойцов, что является очевидным абсурдом, так как не учтены потери.

Собеский искусно выбрал позицию, разделенную оврагом, и выставил войско полукругом, успев укрепиться редутами, где поставил свою артиллерию – 18 пушек. Во второй линии располагалась конница, которой отводилась роль резерва.

Дорошенко и татары разделились. Крымцы атаковали первыми. Их отогнали огнем орудий, контратакой пехоты и ударом конницы. У поляков было 800 кавалеристов. Им противостояло всего 2000 татар. Из этих цифр легко понять, что миф о многократном превосходстве врага раздул сам Собеский.

Тем временем перешел в наступление Дорошенко. Его поддерживал огонь казачьей артиллерии. Атака была сильная, но поляки выдержали ее. В решающий момент Собеский бросил против казаков 400 всадников – последний резерв. Это позволило продержаться какое-то время. Затем прискакали главные силы польской кавалерии – 800 бойцов – которые только что отбили татар. Казаков отбросили. После этого армия Собеского перешла в контрнаступление и обратила воинов Дорошенко в бегство. Татары тотчас вступили в переговоры с поляками и отошли. Стало известно, что 2000 запорожцев под началом атаманов Серко и Кириленко прорвались через Перекоп и разграбили несколько селений на Крымском полуострове, взяв добычу и полторы тысячи пленных. Крымский хан Адиль-Гирей велел прекратить войну с поляками. Дорошенко еще успел взять Чигирин и Белую Церковь, но был вынужден признать власть польского короля и даже согласился, чтобы помещики вновь закрепощали малороссийских крестьян. Всем было ясно, однако, что такой мир будет продолжаться недолго.

В 1668 году царило затишье. За это время уставший от двадцатилетней войны Ян-Казимир успел отречься от короны. Наступило бескоролевье, после чего новым государем выбрали безвольного и слабого Михаила Вишневецкого (1669–1673) – сына Яремы.

Петр Дорошенко воспользовался польскими неурядицами, чтобы затеять новую смуту. Требовался союзник и покровитель. Гетман нашел его в Стамбуле, потому что русское правительство вряд ли бы ввязалось в новую войну, едва завершив прежнюю. В 1669 году Дорошенко официально присягнул османскому падишаху (по договору Турции доставалась Подолия) и развязал войну против ляхов.

Но часть казаков восстала против гетмана и призвала на помощь татар. Хан напал на Дорошенко, чем окончательно запутал ситуацию. В дело пришлось вмешаться Высокой Порте. К этому времени Адиль-Гирей заработал в Стамбуле репутацию недалекого и не очень умного правителя. Действительно, почему хан напал на турецкого ставленника Дорошенко, неясно до сих пор. Но Адиль был исполнителен. По первому требованию османов он отвел орду в Крым. Затем на подмогу Дорошенко двинули буджакских татар. С их помощью гетман разбил своих противников. Правобережье Днепра стало еще одним вассальным османским княжеством – таким, как Молдавия, Румыния, Трансильвания. Османы сражались с поляками за Подолию.

Со своей стороны Адиль-Гирей начал переговоры о союзе с запорожскими казаками. Некоторые историки трактуют это как попытку отложиться от османов, но версия выглядит надуманной. В то время как османские войска готовились воевать в Приднепровье, отложиться от их империи мог только безумец. Хан был недалек, но отнюдь не безумен.

В 1671 году Адиль-Гирей получил отставку. Хана просто сочли непригодным. Он уехал в Османскую империю и через год умер. Больше никто из семьи Чобан-Гиреев не занимал крымский трон. Похоже, в Стамбуле решили обойтись без социальных экспериментов.

1. Верный слуга

Новым ханом сделался сын Багатур-Гирея – поэта, умершего после неудачной осады Азова в 1641 году. Это был Селим-Гирей I (1671–1678, 1684–1691, 1692–1699, 1702–1704), зарекомендовавший себя как верный до бесхарактерности слуга османов. Считается, что Селим был достаточно равнодушен к ханской власти, но при этом обладал несомненными дипломатическими способностями и четырежды занимал ханский престол. В эту эпоху продолжался упадок Крымского ханства. Он совпал с внешнеполитической катастрофой Османской империи, которая ввязалась в неудачные войны против нескольких европейских стран и России. Теперь уже многим становилось ясно, что Крым остается пережитком древних степных империй и он не вписался в новую реальность, которая строилась совсем на других принципах.

* * *

Селим-Гирей был маленьким ребенком, когда умер отец. Несколько раз Селима пытались убить ханы, занимавшие трон. Будущий крымский государь скрывался в Черкесии, затем перебрался на Балканы к османам. Время от времени его требовали выдать тому или иному хану, но Высокая Порта неизменно встречала требования отказом. Наконец Селима выбрали как самого способного и прислали в Крым на смену Адиль-Гирею. Выбор оказался верен. Селим-Гирей был умным и достаточно гуманным человеком для своего времени. К тому же он обладал политическими талантами.

Первым делом хан решил поддержать Дорошенко, который сражался с поляками на Правобережье. Гетману были направлены подкрепления. Однако он имел храброго противника – Яна Собеского. Имея 4000 солдат, Ян перешел в наступление и под Брацлавом разбил казацко-татарские отряды. После этого ляшский полк в 2000 человек захватил Винницу в результате шестичасового штурма. В то же время польские казаки совершили набег на Буджак и разграбили его. Полякам сдался Брацлав. Они продолжали наступление и осадили Кальник, разгромив под его стенами отряд из тысячи казаков и двух тысяч татар. Собеский закончил кампанию и уехал во Львов, а пропольские казаки выбрали гетманом на Правобережье Ханенка.

Однако всё это привело к новому вмешательству турок. Падишах Мехмед IV предостерег польского короля от нападения на «державу казаков» и подтвердил свое покровительство Дорошенко. Селим-Гирей I прислал на подмогу 26 000 всадников под началом нур эд-дина. Это спасло остатки «державы» Дорошенко, которая состояла из полутора воеводств.

Вдруг наступление татар затормозилось. Неожиданно против хана взбунтовались черкесы, и Селим выступил, чтобы подавить мятеж. Этим воспользовались поляки. Король объявил посполитое рушение и выступил на Правобережье. Но Польша была уже не та. Начались взаимные интриги шляхтичей и магнатов, часть войска разошлась по домам, а потом было официально заявлено, что татар в Подолии уже нет, а потому и воевать не с кем. Такого самоунижения Польша еще не знала. Передышка оказалась недолгой.

Это было время последних успехов турок. В 1672 году османы начали войну с Польшей из-за казаков и позвали на помощь татар. Селим явился на зов со своей ордой. Сперва польские и турецкие казаки сразились друг с другом под Ладыжином. Дорошенко был отброшен, но его враги понесли громадные потери и были обескровлены. В этот момент подошел Селим-Гирей I и выручил своего малороссийского союзника.

Затем турки и татары взяли сильную крепость Каменец (во время этой осады бесславно погиб знаменитый польский рубака пан Володыевский, которого Генрик Сенкевич воспел в своей исторической трилогии, превратив в рыцаря без страха и упрека). После этого к османам отошла вся Подолия. Брацлавщиной и частью Киевского воеводства управлял Петр Дорошенко, по-прежнему подчинявшийся султану. Столицей Дорошенко был Чигирин. Собеский попытался совершить рейд против татарских загонов, но это не смогло изменить неудачный для поляков ход кампании. Речь Посполитая заключила мир, уступила Подолию и обязалась платить дань в размере 22 000 злотых. Впрочем, польский сейм не утвердил договор, и война возобновилась. В 1673 году Ян Собеский собрал 30 000 воинов и осадил Хотин, где находилась крупная османская армия. Крепость пала, большая часть ее защитников погибла. Вскоре после этого Ян Собеский (1673–1696) был избран новым королем Речи Посполитой вместо умершего Михаила Вишневецкого.

В 1674 году Селим-Гирей I получил приказ выступить в новый поход на Правобережье. Из Стамбула ему прислали 15 000 золотых «на дорогу». Турки и татары дошли до стен Львова, разграбив по пути Умань и множество сел. Правобережье окончательно превращалось в Руину – выжженную безлюдную степь. Под Львовом османо-татарское войско встретил Собеский и с трудом отбился, выйдя победителем в трудной битве (1675).

Тогда же русские войска подступили к Чигирину, но Дорошенко не сдал город. Опасаясь конфликта с османами, царские воеводы отступили.

В следующем году османы и татары возобновили наступление. В бою под Журавно Собеский нанес им новое поражение. Возникла патовая ситуация. У османов не было сил для продолжения наступления. У Собеского – для обороны. Крымцам больше нечего было грабить в разоренной стране. Участникам конфликта требовалась передышка. В итоге они заключили Журавинский мир, по которому к Польше отходили города Белая Церковь и Паволочь. Подолия (Каменец, Винница, Умань, Ямполь) досталась османам. От всего гетманства Дорошенко остался один Чигирин, где и засел этот вассал османского падишаха. Большая часть людей от него разбежалась. Многие бежали на безопасный и процветающий левый берег Днепра, входивший в Русское царство. Наконец царский воевода князь Ромодановский явился к Чигирину, и Дорошенко сдал город, после чего уехал в Москву. Через несколько лет его назначили воеводой в Вятку (в Кремле не делали разницы между мало– и великороссами).

Захват русскими Чигирина вызвал ответные действия османов. Они извлекли из монастыря Юрася Хмельницкого и провозгласили его гетманом. Затем снарядили войско и бросили на Чигирин. Селим-Гирей I привел орду на подмогу. По русским оценкам, вражеская армия составляла 100 000 воинов, но перед нами традиционное преувеличение раза в два. Русский гарнизон Чигирина насчитывал 12 000 солдат.

Турками командовал Ибрагим-паша, татарами – лично хан. Русские отчаянно сопротивлялись, совершали вылазки и нанесли врагу громадный урон. Наконец Селим-Гирей явился к Ибрагиму и произнес длинную речь, завершив ее словами:

– Самое благоразумное и лучшее будет, если мы выведем войско из окопов и вытащим пушки, да и пойдем себе прямо по спасительному пути отступления.

Хан оказался неважным полководцем; впрочем, татары всегда плохо проявляли себя во время правильной осады городов. Армия отступила. После этого Ибрагим-паша получил взбучку в Стамбуле.

– Пошел, старый пес! – орал на него падишах. – Не мог взять такую ничтожную крепостенку, как Чигирин!

Пашу взяли под арест и посадили в тюрьму. Кончилось и правление Селим-Гирея: разгневанный падишах лишил его ханского титула и сослал на Родос.

2. Две осады: Чигирин и Вена

По мановению падишаха ханский престол занял Мурад-Гирей I (1678–1683). Это был двоюродный брат предыдущего хана, сын принца Мубарака и внук хана Селямет-Гирея.

Новое войско турок и татар выступило на Чигирин. Последовала вторая осада, во время которой, по сведениям османских историков, армия падишаха понесла громадные потери. Хан Мурад и новый турецкий главнокомандующий докладывали в Стамбул о невозможности продолжать военные действия. Самовольно снять осаду они уже не решались.

К мусульманам пришли подкрепления, бои продолжались. Царь Федор III Романов (1676–1682), сын Алексея, тоже направил войска к стенам крепости, но помощь опоздала: защитники Чигирина ушли из крепости, оставив туркам и татарам руины. Эта героическая оборона вызвала восхищение и у врага, и у позднейших историков. Она показала татарам и туркам, что перед ними – грозный противник. Османы забрали опустевший Чигирин, который превратился в Руину, как и всё Правобережье.

После этого крымские татары попытались атаковать Россию с юга, но обнаружили неприятный сюрприз: Изюмскую оборонительную линию, построенную русскими против них. Споткнувшись, понеся потери и ничего не добившись, степняки возвратились в Крым. А русские методично продвигались в степь, строили крепости, обучали войска. Это стоило государству громадных затрат, но они окупились. Степные земли навсегда стали русскими, и подданных московского царя больше никто не продавал на невольничьих рынках.

После неудачных рейдов последовал донос Мурад-Гирея I в Стамбул, что русские готовят новый поход на Чигирин, дабы отбить крепость. Османы снарядили армию и послали ее на берега Днепра, но воины были плохо снаряжены и гибли от морозов. Поход завершился бесславно, а затем османы заключили с русскими Бахчисарайский мир, причем Мурад выступал посредником. Вообще, хан вел себя приветливо по отношению к русским, «говорил тихо и милостиво усмехаючись», как вспоминали русские дипломаты. В то же время Мурад не забывал клянчить подарки, а русские его обижали. У С. М. Соловьева встречаются письма, в которых хан жалуется, что присланные из Москвы шубы коротки, ничего не стоят, а московские послы утаивают половину денег и подарков, причитающихся татарским вельможам. Вместе с шубами Федор III присылал хану русскую водку, которую Мурад-Гирей с удовольствием потреблял вопреки мусульманским обычаям.

О том, что мир с крымцами – это перемирие, прекрасно понимали все государственные люди России. Хан пытался наладить с «московами» нормальные отношения, но крымцы были недоговороспособны. Об этом говорит примечательный инцидент, произошедший в новое царствование. Это произошло в 1682 году, после смерти царя Федора III. Новыми государями стали его младшие братья Петр I (1682–1725) и Иван V (1682–1696), а регентшей при них – сестра, царевна Софья. В это время царский посол в Крыму Тараканов претерпел унижения от нур эд-дина по имени Садат-Гирей. Татарин требовал от русского подарков, а когда тот отказался, приказал бить обухом и стал грозить пытками. В ответ Софья объявила, что русских посланников больше не будет в Крыму. Обмен дарами или грамотами станет производиться на границе. В Османскую империю русские ездили теперь окольным путем. Это было неслыханным унижением для Крыма, но в Стамбуле к этому шагу русских отнеслись с пониманием, ибо по-прежнему питали к татарам презрение.

Хан пытался оправдаться, говорил о клевете Тараканова и выставлял его вором, но это не помогло вернуть расположение русских. Мурад жаловался помимо этого на постоянные набеги донцов и калмыков, но и эти жалобы оставили русское правительство равнодушным. Времена изменились. Что касается Софьи, то она была настроена заключить союз с поляками против османов и Крыма. Полонофильское правительство Москвы ждало лишь удобного случая, чтобы выступить против мусульман, которых считали главным врагом.

В это время хан был занят судебной реформой, которая, впрочем, не имела никаких последствий. Мурад попытался отменить шариатский суд и заменить его обычным татарским правом – тёрэ, основанным, как считалось, на Великой Ясе Чингисхана. Не нужно искать в этом каких-то глубоких замыслов по переустройству орды. Всё гораздо проще. Хан любил выпить. Мусульманские обычаи запрещали это, а чингисовские – разрешали. В этом, похоже, и крылся смысл судебной реформы. Попытка смены законодательства не встретила понимания со стороны мусульманского духовенства. На хана пожаловались в Стамбул, и Мурад поспешно вернул всё как было.

Тем временем османы развязали новую войну на Балканах. Великим везиром Высокой Порты был Кара-Мустафа-паша, попавший во власть благодаря удачному браку с дочерью предыдущего везира из семьи Кепрюлю. Кара-Мустафа не отличался выдающимися способностями и неправильно выбрал стратегическое направление для удара. Османские войска (примерно 60 000 человек, включая отряды молдаван и румын из вассальных княжеств) напали на Австрию и осадили Вену. Армию возглавлял лично Кара-Мустафа-паша. При нем находился верный крымский хан Мурад-Гирей I, который привел 30 000 всадников. Осада затянулась. За это время австрийцы собрали силы и дождались союзников. К ним пришел на подмогу Ян Собеский, приведя 26 000 солдат. Явился баварский курфюрст с 20 000 воинов. Саксонский курфюрст привел 9000. Австрийцев было 18 000 (не считая гарнизона). Армии врагов оказались примерно равны по силе, особенно если учитывать, что осаждавшие понесли потери за время осады.

В войсках османов царил разлад. Румыны с молдаванами не желали воевать и шли в бой из-под палки. Кара-Мустафа вконец рассорился с Мурад-Гиреем. Татар презирали, об хана разве что не вытирали ноги. В результате, когда везир приказал напасть на подходивших ляхов, Мурад-Гирей I отказался выполнить приказ. Христиане смогли соединиться и напали на врага. Бой продолжался исключительно долго, атаки и контратаки сторон следовали одна за другой. Исход сражения решил Ян Собеский, который возглавил наступление двадцатитысячной кавалерии. Эта конная армия сокрушила османов и татар. Остатки мусульманских войск откатились в район Буды, где Кара-Мустафа начал бесчинствовать: снимал с должности военачальников за поражение под Веной и низложил крымского хана Мурад-Гирея. Но самого великого везира это не спасло. Турки потерпели новое поражение от австрийцев.

Кара-Мустафа-паша бежал в Белград, где находился падишах, и был задушен шелковым шнурком. Мурад-Гирей I отделался легче: получил отставку, дом в Болгарии (в городе Ямболу) и скромную пенсию. Но ситуацию на фронте это не спасло. Началась христианская реконкиста на Балканах, в ходе которой австрийцы дошли до Македонии. Против османов возникла «Священная лига» в составе Австрии, Польши и Венеции. Вскоре к ней примкнут русские.

3. Крымские походы

В Стамбуле стали подыскивать кандидатуру на крымский престол, но все кандидаты первого эшелона отказались от этой сомнительной чести. Настало время, когда корона вассального ханства буквально валялась в грязи.

Наконец османы нашли подходящего персонажа. Им стал Хаджи-Гирей II (1683), сын принца Крым-Гирея и внук хана Селямета. Хаджи выбрали за храбрость: он участвовал в походе на Вену, проявил себя как храбрый воин и спас знамя пророка, когда вся армия отступала.

Но в Крыму его не любили и считали карьеристом. Говорили, что хан собирается перебить родовую знать. Это могло быть слухом, но совершенно точно, что он был скупердяй и коррупционер, раздававший должности за взятки. Вероятно, он насмотрелся на это в Османской империи и перенял скверный обычай.

Вскоре после прибытия хана на полуострове вспыхнуло восстание. Его возглавили ширинские беги. Говорили, что в заговоре принимали участие сыновья Селим-Гирея I, что похоже на правду. Повстанцы выступили на Бахчисарай и взяли город, причем на их сторону перешла ханская гвардия. Хаджи-Гирей бежал в сопровождении четырех черкесских рабов и укрылся в неприступном Мангупе. Так закончилось его десятимесячное царствование. Османы вывезли Хаджи на Родос, где неудачливый хан умер через пять лет.

В Крым вернули Селим-Гирея I, оказав ему небывалые почести, дабы обеспечить лояльность хана и стабильность в стране.

Внешнеполитические события в это время развивались для османского мира крайне неудачно. Австрийцы били турок на Балканах. Этим хотели воспользоваться поляки и русские. Правительство русской регентши Софьи заключило союз с Яном Собеским против османов и Крыма и таким образом присоединилось к «Священной лиге» (1686). Собеский уступил России навечно Киев и Запорожье (впрочем, русское правительство заплатило за эту уступку деньгами, которых хватило на снаряжение армии). Между Польшей и Россией был заключен вечный мир, который действительно продолжался до самого падения Речи Посполитой.

Войска «Священной лиги» энергично теснили турок. В Стамбуле произошел переворот, падишахом сделался Сулейман II (1687–1691). Он пытался организовать контрнаступление в Венгрии и вызвал татар, но Селим-Гирей I отказал ему, мотивировав опасностью со стороны русских, поляков, казаков и калмыков. Хан не лгал. Над Крымским ханством сгустились тучи.

Фаворит Софьи Василий Голицын прибыл в Малороссию с крупной армией и начал поход на Крым. Вместе с ним выступил гетман Левобережья Иван Самойлович.

Поход закончился бесславно. Большая часть русской армии состояла из полков «нового строя», вооруженных по европейскому образцу. Миф о том, что такие полки созданы Петром I, следует развеять. Но подобная армия не была приспособлена к степной войне. Следовало наладить ее снабжение либо вообще отказаться от ее услуг и воевать на татарский манер, как делали воеводы и казаки во времена Ивана Грозного. Крымцы подожгли степь, и Голицын отступил. Виновником поражения воевода объявил гетмана Самойловича, который якобы плохо организовал снабжение русской армии. Самойловича сместили с должности и сослали в Сибирь. Новым гетманом сделался Иван Мазепа.

В начале 1689 года Селим-Гирей гостил в Стамбуле. Его встретили с небывалым почетом и щедростью, ибо Османская империя переживала нелегкие времена, и ей требовался верный слуга на северном побережье Черного моря. А Селим был героем: он отбился от русских.

В Стамбуле хан принял участие в интриге против главнокомандующего на Балканах Османа-паши, который выдвинулся из анатолийских разбойников, но не смог руководить армией и сдал австрийцам Белград в 1688 году. Интрига удалась, Османа и его приближенных казнили. Еще до этого Селим-Гирей I сумел договориться с калмыками, склоняя их к миру и союзу. К тому времени значительная часть калмыков вернулась с берегов Волги в Центральную Азию и получила известность под именем джунгар. Джунгары терроризировали Сибирь и Казахстан, пока не были истреблены маньчжурами в 1759 году.

Наслаждаться покоем хану Селиму довелось недолго: он узнал, что русские снова выступили в Крым. Селим собрал под Килией несколько тысяч всадников и бросился спасать державу.

Войска Василия Голицына дошли до Перекопа, где их встретил Селим-Гирей I с наскоро собранной армией. Татары отлично укрепились и вступили в битву. Голицын безуспешно пытался взять полевые укрепления врага. Сражались сперва в окопах, затем в поле, и все атаки русских были отбиты. В Стамбул Селим-Гирей докладывал, что русских гяуров пришло 300 000. В русских источниках принята другая цифра – 150 000 солдат, но возможно, считали и нестроевых. Войско самого хана насчитывало, вероятно, обычные 40 000 человек.

Вскоре к Селиму пришли еще 50 000 (?) ратников: кумыки и черкесы. Их привел азовский комендант Шахбыз-Гирей. Это разом изменило положение русских к худшему. Теперь они имели дело с крупной армией, которая окопалась на узком перешейке. Голицын предложил мир, по которому крымцы обязались возвратить всех русских пленных, захваченных во время набегов, и не требовать дани или подарков. Татары затягивали переговоры, понимая, что время работает на них. Им поставляли припасы с Крымского полуострова, а русские страдали от бескормицы. Выяснилось, что продовольствия не хватает, и осаждать Перекоп невозможно. Началось отступление русской армии. Селим, взобравшись на холм, видел, как бесчисленные колонны неприятеля удаляются и отходят на север.

В Москве было запрещено говорить о неудаче. Сообщали, что Голицын разбил татар. Впрочем, слухи тогда распространялись быстро, и кремлевское правительство никого не смогло обмануть. Вскоре семнадцатилетний царь Петр I и родня его матери произвели государственный переворот. Царевна Софья и ее фаворит Василий Голицын были свергнуты. Военные действия против татар приостановились на несколько лет.

Пользуясь затишьем, Селим-Гирей выступил со своей конной армией на Балканы, чтобы отразить австрийцев. Те продвинулись далеко в Македонию и стояли возле города Ускюб (Скопье). Селим напал на врага. В разыгравшемся сражении татары понесли огромные потери, но одержали победу и отбросили австрийцев на север. Они даже взяли в плен одного из предводителей гайдуков – местных ополченцев, которые поддерживали христианские войска и восставали против турок. Гайдука звали Карпуз. Без лишних церемоний Селим посадил его на кол как изменника падишаху и доложил в Стамбул об успехе.

Османские войска перешли в контрнаступление и в 1690 году взяли Белград, зато австрийцы вторглись в Трансильванию. Селим получил приказ падишаха перебросить свою конницу в трансильванские земли. Поход возглавил ханский сын. В Трансильвании татары сильно пострадали от стужи, наступление провалилось.

Селим гостил в Стамбуле, окруженный роскошью и вниманием. Это не понравилось его татарским подданным. Крым оставался родовым архаичным обществом, где сохранялась тесная связь между ханом и племенами. Татары сочли, что Селим ее разорвал. Хану направили грозное письмо. В нем говорилось, что поляки и русские якобы готовят новый поход на Крым. Хана не интересует судьба родины. Если он хочет сохранить трон, то должен прибыть в Крым.

Это письмо не на шутку перепугало Селим-Гирея.

– Если я приеду на родину, меня убьют, – пояснил хан османам.

Он прекрасно понял настроение своих подданных и попросил отставки. Османские сановники отвечали отказом, но Селим настаивал. Хан абсолютно не желал рисковать. Нельзя сказать, чтобы он был трусом, но спокойная жизнь в Стамбуле нравилась ему гораздо больше, чем риск степной войны.

Османы приняли отставку, но предложили, чтобы Селим-Гирей I сам выбрал преемника. Может быть, он хочет возвести на трон своего сына? Селим отказался и от этого.

– Да, – сказал хан, – он распорядительный, умный и храбрый, но только, по молодости лет, слишком подвижной натуры. Вам теперь нужен старый, умудренный человек.

Таким человеком был, по его мнению, один из принцев, Садат-Гирей – тот самый, что мучил русского посла Тараканова. Претендент славился крутостью нрава и умением управлять подданными.

К тому времени Садат жил в отставке в деревне близ Ямболу. Его вызвали ко двору и возвели на крымский престол.

4. Торговец и воин

Садат-Гирей III (1691) приходился сыном принцу Крым-Гирею и внуком хану Селямету. В боях под Каменцом он потерял левый глаз. Хан был среднего роста, русобородый, наполовину седой, отличался простотой и не любил пышность. Его энергия и хитрость должны были укрепить Крым. Кроме того, Садат имел связи при османском дворе и считался другом великого везира. Своим калгой хан назначил сына предыдущего хана – Даулат-Гирея. Ясно, что это стало одним из условий возведения его на престол.

Османы потребовали военной помощи против Австрии. Садат отправил гонцов в Крым, приказав собирать армию, а сам двинулся в Буджак. Тамошние татары не хотели служить, и вообще, во всём ханстве царил разброд. Крымцы изрядно устали и разорились в многолетней войне. Времена походов в Малороссию вспоминались как золотой век, который больше не повторится. Получается, что Селим был прав, подавая в отставку. Он чувствовал усталость крымцев и знал, что не справится. Новый хан тоже не пользовался авторитетом.

– О Аллах, куда подевались степные султаны: крымский престол достался кривому! – причитали слуги татарских мурз, передавая мнение своих хозяев.

Ему отказали в повиновении черкесы, кумыки и часть татар.

Но кривой хан Садат на первых порах проявил деловые качества. Как пишет османский хронист Фундукулу, Садат «кого из крымских и буджакских татар упросил, кого изрубил саблей, а кое-как набрал десять тысяч татар». Это был жалкий отряд по сравнению с тем войском, что набирал даже Селим-Гирей I для отражения русских на Перекопе, но хану было важно отчитаться перед падишахом и показать, что он повинуется приказу правительства.

Всё это не помогло. Начал интриговать калга – сын Селим-Гирея I. Садат отставил калгу и назначил нового, по имени Джиган. Его хан послал в Крым за подкреплениями, а сам вступил в Румынию с десятитысячным конным корпусом. Двигались медленно. Войско состояло из полнейшего сброда. Татары грабили местное население и не подчинялись приказам. Садат нервничал, приказывал резать провинившимся воинам носы и уши, а некоторых лично избивал дубиной. Слухи о жестокости и неэффективности хана дошли до Стамбула и вызвали нарекания. В столице ждали военных успехов, а не отрубленных носов и ушей. Даже друг одноглазого Садата – великий везир Высокой Порты – перестал его поддерживать. Везир выступил с войском против австрийцев, долго ждал подхода татар, не дождался, вступил в сражение и был убит близ города Петроварадин. Еще раньше умер падишах Сулейман II, и на престол взошел Ахмед II (1691–1695). Садат-Гирей III лишился своих главных покровителей.

Наконец хан прибыл в Белград. Османское начальство встретило Садата вкрадчивыми вопросами:

– Что это Вы до сих пор не приходили?

Тотчас активизировались другие соискатели престола. Один из них, Сафа-Гирей, вручил новому везиру крупную взятку в 30 000 монет. Везир представил доклад падишаху, в котором обосновал необходимость отставки одноглазого Садата. Неудачливого правителя сослали на Родос. Садат даже не успел побывать в Крыму.

Новым ханом сделался Сафа-Гирей (1691–1692), посмертный сын царевича Сафа-Гирея и внук хана Селямета. Будущий хан родился через сорок дней после кончины отца, был взят в семью поэтом Багатур-Гиреем и от него получил свое имя. Помимо взятки, он пообещал османскому правительству выставить 100 000 воинов для борьбы с врагами империи.

Османское правительство передало новому хану 10 000 золотых «на сапоги». Проезжая через Ямболу, Сафа-Гирей встретился там с отставным ханом Мурадом. Мурад вежливо спросил:

– Неужели Вы в самом деле обязались выставить 100 000 воинов? Ведь это невозможно!

– Лишь бы сделаться ханом! – цинично отвечал Сафа-Гирей. – Этой сетью хитрости мы поймали дичь своих желаний!

Сафа попытался решить, как мог, внешнеполитические проблемы. Хан искал дружбы и мира с Москвой, но в Кремле ему ответили, что если хочет мира – пусть шлет посла для переговоров. Молодой русский царь Петр был занят попойками и реформами, но в то же время не упускал из виду крымские дела.

Если одноглазый Садат пытался собирать армию и воевать, то Сафа-Гирей занялся торговлей. Он был жаден, скуп и прижимист. Кроме того, любил следить за рыночной конъюнктурой и в зависимости от нее заниматься торговыми операциями. Сафа то брал на откуп подати египетских коптов-христиан и наживался на них, то приторговывал трапезундским мылом, то перепродавал рыбу по выгодной цене. В свободное время хан предавался пьянству. Это последнее качество свидетельствует, что Сафа-Гирей торговал не сам, а через своих приказчиков, скорее всего каких-нибудь евреев.

Но вскоре последовал приказ из Стамбула собрать войска и идти воевать с австрийцами. Сафа-Гирей с трудом мобилизовал 10 000 всадников. Когда эта орда прибыла в Румынию, начался бунт.

– Не хотим хана-взяточника! – кричали воины. – Не пойдем с ним в поход!

Сафа-Гирей пригрозил гневом падишаха:

– Мне будет дана фетва (указ) на ваше истребление!

Его никто не слушал.

Сведения о бунте дошли до великого везира, и тот доложил падишаху:

– Хан отступил в Буджак и шляется там как бродяга. Другого средства нет, как только сменить его.

Без дальнейших рассуждений хана арестовали и увезли в Турцию. Впрочем, вскоре его освободили из-под ареста, так что предприимчивый Сафа-Гирей мог спокойно проедать капиталы, нажитые во время пребывания в высокой должности. На ханский трон опять возвели Селим-Гирея I, и это как нельзя лучше свидетельствует о кадровом голоде, который царил в империи. Что касается его предшественника, то он умер в 1703 году.

5. Азовские походы

За время отставки Селим хорошо отдохнул и даже отпросился в хадж – паломничество в Мекку, где поклонился Каабе – кубическому храму с вмонтированным в ее стену куском метеорита, после чего облачился в зеленую чалму и белый балахон, которые показывали, что этот человек совершил паломничество.

К своему статусу Селим относился по-прежнему равнодушно. Возможно, его уговорили занять трон дети: они хотели обеспеченной жизни и власти, которую мог обеспечить хан благодаря своим связям и авторитету при османском дворе.

Едва взойдя на тахт (престол), Селим получил посылку из Стамбула: кафтан, саблю и 70 000 золотых монет на обустройство войска. От хана ждали скорейшей помощи людьми, ибо война с австрийцами продолжалась. Действительно, он сумел собрать орду и выступил на врага.

Османы пытались вернуть хотя бы Трансильванию, где у них оставались опорные пункты. В 1693 году они собрали войска в Румынии (Валахии) для похода в Трансильванское княжество. Ждали татар.

Селим пришел с опозданием, после чего войско двинулось во вражескую страну. Но тут пришла весть, что австрийцы осадили Белград. У османов не было сил для войны сразу на двух фронтах. Решили бросить Трансильванию, но спасти Белград. Узнав о движении турок, австрийцы сняли осаду.

Осенью 1694 года османы осадили Петроварадин. Но в октябре пошли дожди, затопили траншеи, и осада была снята.

В начале 1695 года умер падишах Ахмед. Ему наследовал племянник Мустафа II (1695–1703). Он был настроен решительно, сам возглавил войско и призвал татар. В Крыму это известие вызвало панику. Разведчики доносили, что молодой русский царь Петр готовит громадную армию в полмиллиона солдат, которая наступает тремя колоннами от Едисана до Азова. Но времена были суровые, и Селим-Гирей I прекрасно понимал, что не может отказать падишаху. Хан снарядил 10 000 всадников, поставил над ними своего сына Шахбаза и отправил в набег на Польшу. Царевич разграбил земли до самого Львова, а в качестве трофеев захватил крестообразное знамя, две пушки и «языка». Этот успех в Стамбуле раздули до небес и даже обдумывали, не передать ли крымский престол храброму царевичу. Но затем всё же отказались от этой затеи.

Тем временем стало ясно, что слухи о наступлении русских подтвердились. Петр I пошел на Азов, имея 29 000 солдат. Крепость обороняло 7000 турок. Под стенами произошло страшное побоище, однако турки и татары отстояли Азов. Это произошло из-за плохой координации действий у русских, когда штурмовая колонна, ворвавшаяся в город, осталась без помощи.

Вторая армия, в которую входили русские полки под началом Бориса Шереметева и казаки Мазепы, начала наступление вниз по Днепру, чтобы захватить имевшиеся там татарские укрепления, а если повезет, то взять и Очаков. Следовательно, русские вернулись к тактике времен Ивана Грозного: двигаться вниз по рекам и захватывать окраинные крепости Крымского ханства.

Сам Мазепа находился в тылу и собирал казачьи полки, но против него вышла часть крымской орды, вступила в сражение и рассеяла гетманских вояк. Татары приободрились, хотя радость оказалась преждевременной.

С 30 июля по 17 августа Шереметев захватил три крепости в устье Днепра – Гази-Керман, Эски-Таван и Аслан-Керман. Это привело в ужас татар. Селим-Гирей отправил на подмогу несколько подразделений, но они даже не рискнули вступить в бой с русскими. Гази-Керман сдался на капитуляцию при условии свободного выхода гарнизона с имуществом, однако русские нарушили условия – убивать не убивали, но вещи разграбили. Развивая успех, «Шеремет-оглу», как звали русского полководца татары, напал на сильную крепость Дуган и бомбардировал ее 30 дней.

На выручку дуганскому гарнизону пришли татары и турки. В их войске тоже была артиллерия, но в ней служили христиане, которые не желали сражаться с русскими и палили как попало, в то время как паши наблюдали за сражением, попивая кофе и шербет. Наконец Дуган капитулировал, а пришедшая на его выручку мусульманская армия отступила.

Тем временем Порта опять потребовала присутствия Селима на балканском фронте, и хан повиновался. В то время, когда русские осаждали и захватывали его крепости, Селим с ордой оказался под Видином в Болгарии. Татары волновались и бунтовали. Мурзы требовали вернуться в Крым и оборонять родовые кочевья от русских. Один старейшина даже вцепился хану в бороду, за что получил удар от калги обухом плети по лицу. Страсти разбушевались не на шутку, и Селим-Гирей отправил войско домой, а сам с одной только гвардией прибыл к туркам и участвовал в осаде Темешвара – мощной крепости к северу от Дуная. Как видим, османы добились некоторых успехов и отвоевали значительную часть территории, захваченной австрийцами, – Сербию и Македонию.

Осадой Темешвара руководил лично падишах Мустафа. Селим правильно сделал, что предпочел быть рядом со своим господином. Он часто встречался с Мустафой, причем вел себя по этикету как вассал с сюзереном. Темешвар был захвачен, и османы прекратили кампанию.

А на Днепре Борис Шереметев взял еще несколько укреплений и завладел землями по нижнему течению реки. Но осенью стало известно о неудачных действиях главной русской армии под Азовом, и Шеремет-оглу отступил. Крымцы получили передышку.

Осада Азова завершилась бесславно. На выручку крепости пришло войско крымцев, состоялось сражение, в котором один из татарских богатырей хвастался, что изрубил 80 русских. Слухи о поражении были преувеличены, хотя ясно, что татарская армия нападала на тылы и коммуникации армии Петра I и мешала осаде. Осенью Петр закончил кампанию и увел почти все войска, хотя и соорудил возле Азова русский форт Новогеоргиевск, основой которого стали две каланчи, захваченные солдатами в ходе боев.

Зимой обе стороны готовились к продолжению борьбы и собирали войска. Петр, помимо прочего, строил речной флот, чтобы атаковать Азов с земли и воды. Эта новаторская идея принесет успех.

Селим-Гирей I провел время с меньшей пользой. Он вел безуспешные переговоры с казаками о мире, а потом сильно захворал. Царевичи – сыновья и прочая родня – относились друг к другу с подозрением, ждали смерти отца, вели тайные консультации с родовыми вождями.

Хан выздоровел. Тогда же левое крыло его орды, кочевавшее в Буджаке и Едисане, сделало набег на Малороссию. Предприятие не принесло славы. Малороссы разбегались. В добычу крымцам попало только несколько стад свиней, которые были с отвращением перерезаны. Это предприятие получило известность как «избиение свиней». Добычи не было, и рассчитывать пришлось только на внутренние ресурсы. Хан прибег к реквизициям скота у своих подданных, чтобы путем его продажи раздобыть средства на строительство укреплений и вооружение армии. Такой шаг вызвал у татар бурю негодования.

Селим каким-то чудом успокоил народ и лишь отправил посольство в Стамбул с просьбой не вызывать его, хана, на войну в Венгрию следующей весной. Османы разрешили Селиму остаться в Крыму, но потребовали вспомогательный отряд во главе с каким-нибудь царевичем, ибо людей для войны с австрийцами не хватало. Когда этот ответ пришел из Стамбула, внешнеполитические условия изменились. Русские повторно осадили Азов, а Селим подготовил орду и направил ее авангард – 5000 всадников – под стены города, чтобы истреблять мелкие отряды гяуров. По данным русской разведки, общая численность большой ханской орды составляла 60 000 бойцов. Скорее всего это преувеличение, но ясно: крымцев на сей раз собралось больше чем обычно, потому что нападение на Азов испугало всех.

Армия, собранная Петром I, тоже была велика, она насчитывала 70 000 воинов. В это число входили регулярные русские солдаты, донские и запорожские казаки, калмыки.

Донцы спустились в море на ладьях и стали удачно грабить морские караваны, мешая османам наладить снабжение осажденной крепости. Затем в море из реки Дон вышел русский галерный флот и окончательно замкнул кольцо блокады. Им командовал франко-швейцарский авантюрист Лефорт. Подоспевшая османская эскадра не решилась вступить в битву с «неверными».

Сухопутным войском распоряжался Алексей Шеин. Он не смог вовремя перехватить подошедшую татарскую орду, крымцы прорвали оборону русских и доставили в Азов продовольствие. Бои вокруг крепости, штурмы и вылазки следовали одна за другой с мая до июля. Был момент, когда османы и татары отбросили «неверных», сочтя, что нанесли им решающее поражение. Но царская армия перегруппировалась, и осада была возобновлена. Наконец полторы тысячи запорожских и донских казаков без приказа русского главнокомандующего ворвались в город и закрепилась в одном из бастионов. Русская артиллерия подвергла Азов ураганному обстрелу, причем царь Петр лично участвовал в бомбардировке, прислуживая у одного из орудий. 19 июля Азов пал. Напряжение боев было столь велико, что развить успех не удалось. Петр приказал заложить неподалеку от Азова удобную гавань Таганрог и вернулся в Москву. Шеин получил за азовское дело чин генералиссимуса.

Результаты двух кампаний оказались весьма скромны. Русские даже не получили выход в Черное море – только в Азовское. И всё же перед нами очевидная неудача османов и татар. Крымское ханство оказалось расколото. Его земли на Кубани, то есть Малая Ногайская Орда, оказались отделены от прочей территории ханства. Теперь они могли сообщаться лишь по морю через Крым и Тамань.

В то время когда хан Селим сражался под стенами Азова, его сыновья вторглись в Польшу и Венгрию во главе Буджакской и Едисанской орды. Они провели несколько удачных стычек с малороссийскими казаками, разграбили неприятельские земли. Но эти успехи выглядели довольно бледно на фоне потери хорошо укрепленной Азовской крепости.

Селим просил у османов огнестрельного оружия и людей, чтобы отразить новые нападения русских, которые ожидались со дня на день. Вместо этого падишах приказал татарам собираться в поход и выставить вспомогательное войско против австрийцев. Селим-Гирей I повиновался и созвал войско, но в душе был против войны. Наконец хан отбыл ко двору падишаха, чтобы уговорить его прекратить многолетнюю борьбу с Австрией. Но только с нею. Хан совершенно не собирался мириться с Россией, которую считал кровным врагом.

От войны все устали, поэтому хан не был арестован. Напротив, к его мнению прислушались. Начались мирные переговоры с участниками «Священной лиги», и вскоре каждый из членов альянса подписал свой мирный договор с Османской империей. Поляки вернули Чигирин и Подолию. Венецианцы, рассчитывавшие возвратить Крит, захваченный у них турками в 1669 году, добились другого: они получили Морею, то есть полуостров Пелопоннес. Самый большой куш взяли австрийцы: им досталась Трансильвания и почти вся Венгрия (кроме области Банат с Темешваром, которую удержали османы). Русские заключили перемирие с османами, удержав за собой Азов и Запорожье, на которое претендовали татары. Окончательный договор мешал заключить Селим, который не хотел мириться с русскими на унизительных условиях. Хан, как умный человек, понимал, что война проиграна, но боялся всплеска недовольства у себя в ханстве. Он был как всегда прав.

Идея мира оказалась непопулярна у мусульман. К тому же по его условиям крымцы возвращали гяурам всех пленных, в то время как их можно было продать на базаре. Это вызвало резкое недовольство кочевников. Селим, остро чувствовавший настроения подданных, не стал дожидаться взрыва и подал в отставку. Ее приняли в Стамбуле. Новым ханом сделался острожный Даулат-Гирей II (1699–1703, 1709–1713), а калгой – рубака и любимец османов Шехбаз-Гирей, по настоянию которых и получил должность. Оба приходились сыновьями Селим-Гирею I, так что на первый взгляд казалось, что Селим обеспечил стабильность. На самом деле братья ненавидели друг друга. Это привело к новым драмам.

6. На заре века

В начале правления Даулата Османская империя и Россия подписали Константинопольский мир, который оказался крайне непопулярен в Крыму. По условиям договора русские сохранили приобретения, захваченные в результате Азовских походов. Петр I спешил договориться с османами, потому что был захвачен новой идеей – войны за выход к Балтийскому морю. Возник Северный союз в составе Дании, России и Польши. Он был направлен против Швеции, которая имела статус самой мощной военной державы на Балтике, хотя и начала слабеть. В 1700 году Петр объявил войну Карлу XII, чтобы вернуть утраченные во времена Смуты прибалтийские земли, а если повезет, захватить и соседние территории. Крым на некоторое время оставили в покое.

В ханстве началась грызня за престол. Хан Даулат-Гирей II и калга Шехбаз стали враждовать. За первым стояли крымские «патриоты», за вторым – османофилы. Понять их политические программы подробнее не представляется возможным. Ясен итог. Шехбаз погиб – то ли изрубленный саблями, то ли отравленный черкесами. В убийстве обвиняли самого хана Даулата или кого-то из его многочисленных братьев, желавших получить должность калги. Совершенно очевидно, что политика ханов завела общество в экономический тупик. Татары жили грабежом, но грабить стало некого, а за соблюдением международных договоров пристально наблюдали европейцы и русские.

Взбунтовался другой ханский брат – Гази-Гирей. Это был довольно храбрый воин, но глупый политик. Чтобы прокормить своих людей, Гази совершил набег на Польшу вопреки мирному договору. Это характеризует его как «патриота». Но, боясь наказания со стороны хана, Гази поднял мятеж, привлек Буджакскую орду и отдался в подданство османскому падишаху. То есть поступил в традициях «османофилов». Вскоре выяснилось, что за спиной Гази стоял очень влиятельный крымский придворный. Он-то и сплел интригу.

Мы хорошо знаем имена ханов, но далеко не всегда – тех людей, которые реально управляли страной или оказывали влияние на принятие важных решений. Иногда это были везиры, иногда – племенные вожди. Одним из таких людей оказался советник Селим-Гирея I – Мардан-Али. Как обычно при смене правителя, Мардан стал терять влияние и оказался в числе обиженных. Отомстил за обиду политик оригинальным образом: связался с Гази-Гиреем и буджакскими мурзами. Мурзы подняли восстание против хана, заявив, что их притесняют поборами и не дают грабить соседей.

Даулат-Гирей II послал против них отряды под началом своих братьев Менгли и Каплана, но ни первый, ни второй ничего не смогли сделать. Бунт перекинулся в соседний Едисан, и вскоре хан оказался заперт на полуострове со своими людьми, а за пределами Крыма распоряжались его враги.

Из Стамбула прислали комиссара, чтобы разобраться в ситуации. Гази-Гирея уговаривали прекратить мятеж. Соответствующее письмо направил и его отец Селим, но оно не возымело действия. Османы решили, что он стоит за спиной мятежников, и сослали Селима на остров Родос.

Даулат-Гирей II оказался в сложном положении. Ему пришлось собрать в Бахчисарае большой диван с участием старейшин и духовенства, чтобы заручиться поддержкой в предстоящей междоусобной войне. Вероятно, хану пришлось чем-то жертвовать, давать обещания, чтобы привлечь людей на свою сторону. В итоге диван высказался за немедленную войну против Буджака и Едисана. Ногаи из Малой Орды прислали подкрепления Даулату, причем одно племя – ямансадак – оказалось столь диким, что шокировало даже видавших виды крымцев. В Крыму собралась большая армия, которая перешла в наступление против мятежников. Те отступили за Днепр. Ханская орда подошла к Днепру и стала искать переправы. Из Стамбула пришло официальное предписание подавить восставший Буджак. Испуганные мятежники прислали парламентеров. Хан пошел на переговоры, но мятежники бежали еще дальше, к берегам Буга. Разгневанный хан приказал преследовать врага и грабить его кочевья. Сторонники Гази разбежались, сам он был схвачен и выслан на Родос, где встретился с отцом.

Хитрый советник Мардан-Али на какое-то время уцелел в этой смуте, ибо оказался формально ни при чем, но продолжал интриги. Он опирался на сводного брата хана – Каплана. Этот Каплан приходился Мардану племянником, так как был рожден от его сестры. Чиновник потребовал сделать Каплана нур эд-дином. Но Даулат прогнал его с криком:

– Прочь, проклятый! Ты взбунтовал брата нашего Гази-Гирея и послужил причиною бедствий!

Осознав, что все его интриги раскрыты, а положение хана упрочилось, Мардан бежал вместе с Капланом в Кафу, а оттуда в Стамбул. Даулат-Гирей II восторжествовал, но торжество продлилось недолго. Хан доносил к «Порогу Счастья», что русские нарушают условия мира и строят крепости вблизи крымских границ. Цель была проста: поссорить османов с русскими и начать грабежи, без которых орда существовать не могла. В ханстве было слишком много недовольных миром с русскими. Даулат пошел у них на поводу… Это стало ошибкой.

Из Стамбула прислали комиссию для проверки. Ее начальник был подкуплен русским дипломатом Толстым за несколько собольих шуб и доложил, что хан нагло врет: никаких укреплений нет, есть только рыбацкая деревушка, которую Даулат и пытался выдать за крепость. Даулата сочли лжецом и сместили с престола.

Конечно, русские строили крепости, но такое строительство свидетельствует о наличии оборонительных замыслов, а не о наступлении. Никакого нападения русских, естественно, не воспоследовало, а не в меру хитрый хан потерял трон.

После этого Даулат-Гирей II окончательно потерял голову, поднял мятеж против османов и двинулся к Перекопу, созывая ополчение. Всех несогласных воевать он казнил перед дверями своей ставки. Затем снесся с буджакскими татарами, и те поддержали бунт. Возник план вторгнуться зимой на Балканы и разграбить их. Это было бы достойным продолжением разбойной карьеры крымцев, которые неоднократно грабили Литву, Русь, черкесов, Венгрию, Астрахань и дунайские княжества, но османов по большому счету еще не трогали. К счастью для жителей Балканского полуострова, зима выдалась теплой, Дунай не замерз, и набег не состоялся.

Вскоре османское войско подошло в Измаил. Настроение буджакских татар сразу изменилось, они пришли с повинной и выразили намерение подчиниться любому решению падишаха. Даулат бежал к днепровским казакам, но те отказали в поддержке. Хан кинулся к черкесам, сопровождаемый десятком соратников, и нашел убежище у них.

Новым государем Крыма вновь сделался Селим-Гирей I, уже старый и дряхлый. Это было его последнее правление. Своим калгой он сделал сына Гази-Гирея – того самого, что взбунтовал Буджак и был сослан за это на Родос.

Османы уважали Селима и прислушивались к его мнению. И конечно, пытались защитить от русской угрозы. Для этого в 1703 году неподалеку от Керчи была возведена Ени-Кале – Новая крепость. Но Петру было не до Крыма: он упорно сражался в Лифляндии со шведами.

Что касается Даулата, то он вскоре попросил прощения у отца, вернулся в Крым, а оттуда был сослан на Родос.

…Селим-Гирея I встретили в Крыму с восторгом, но хан не оправдал надежд. Он был стар, ленив и главным образом следил за событиями в России. Время от времени Селим докладывал в Стамбул о строительстве русскими крепостей на Дону или о движении войск. Но османы были заняты тем, что восстанавливали собственную империю после поражения в войне против «Священной лиги», закончившейся сдачей Венгрии, Азова и Мореи. С русскими ссориться никто не хотел. Падишах сделал несколько запросов в Москву относительно строительства крепостей и попытался прислать военных инспекторов, но Петр I и его сподвижники полностью игнорировали эти поползновения.

В Стамбуле произошел очередной переворот, падишаха Мустафу свергли, новым правителем стал Ахмед III (1703–1730). Он приказал укрепить северные границы империи и заложить еще несколько крепостей на случай нападения русских.

Селим-Гирей I этого уже не застал. Престарелый хан умер. После его смерти Крымское ханство просуществует менее семидесяти лет, причем не благодаря мудрой политике ханов, а вопреки их бездарности. Острые симптомы кризиса уже проявились. Крымское ханство двигалось к своему концу.

1. Рабы и хозяева

Изучая историю Крымского ханства, мы сталкиваемся с парадоксом. Рабский труд играл довольно скромную роль в его экономике, но в то же время крымские татары, по сообщениям всех соседей, захватывали огромное количество рабов во время набегов. Так что же, историки и мемуаристы лгут? Нет, а противоречие – кажущееся. Пленников перепродавали на рынках, а работорговля была важным источником пополнения государственной казны и средством поддержать сбалансированную экономику.

Более ранние кочевые империи не могли внедрить на собственной территории классическое рабство, какое мы знаем по римским или древнегреческим образцам, – словом, тот вариант, который Карл Маркс называл «античным способом производства». В самом деле, где кочевники могли использовать рабов? Плантаций не было, рудников тоже. Не имелось даже галерного флота, на котором можно держать гребцов-невольников.

Однако сам институт рабства у номадов вроде бы существовал. В империи тюркютов (VI век) имелся термин qul, который переводят как «раб», что не совсем верно. Кул – это зависимый человек, целый род или даже племя. Оно несвободно в своих передвижениях и зависит от племени-господина. Правильнее перевести слово «кул» не «раб», а «невольник», хотя и этот термин получил «рабскую» эмоциональную окраску.

У монголов тоже были такие зависимые роды, их называли унаган-богол. Термин богол опять-таки переводят как «раб». Но рабов в полном смысле слова в Монголии были единицы. Одно время к ним относился Чингисхан, который убил своего брата Бектера, был схвачен сородичами и отбывал наказание за убийство: носил колодку на шее, выполнял черную работу. Следовательно, такого богола уместнее называть «зэк» (да простит читатель модернизацию, но параллель напрашивается сама собой).

В Крыму обстановка была сложнее. Для применения рабского труда имелось несколько вариантов. Например, в солеварнях, в огородах, при стадах в качестве пастухов. Наконец, рабов-мужчин можно было кастрировать и пристроить сторожить невольниц-женщин.

Кстати, женщин татары охотно брали в гаремы или на подсобные работы, потому что представительницам слабого пола было гораздо труднее бежать, чем мужчинам. Впрочем, географическое положение Крыма препятствовало бегству как мужчин, так и женщин. Полуостров ограничен морем со всех сторон, а на севере его надежно запирает гарнизон крепости Ор-Капу. Крым был идеальной тюрьмой. Но массовому использованию невольников мешал один важный факт: засушливый климат степного ханства. Без искусственного орошения здесь нельзя завести плантации, а значит, предпосылок для массового «промышленного» рабовладения не имелось. Впрочем, массовость – понятие относительное. Ниже мы увидим, что на полумиллионное население Крыма приходилось не менее двадцати тысяч рабов, а скорее всего, даже больше. Но не будем забегать вперед.

Отлов большого числа невольниц привел к тому, что вскоре изменился расовый облик крымских татар. Как известно, мусульманину рекомендовалось иметь не более четырех жен, но в принципе ограничений не было – мужчина содержал столько женщин, сколько мог прокормить. Помимо законных жен, были наложницы. Детей от них мужчина мог признать, а мог и не признавать. Например, ответвление ханской династии, известное как «пастухи», или Чобаны, вело родословную от польской пленницы, которую не признавали женой. Это ставило под сомнение легитимность произведенного ею потомства. Разумеется, таких случаев было много. Русские и польские пленницы пополняли гаремы, становились подругами на одну ночь, перепродавались вместе с потомством…

Но постепенно расовый облик крымцев начал меняться. Среди них появилось много светловолосых голубоглазых людей, а монголоидные черты понемногу стерлись. Эти светловолосые крымцы считаются потомками готов, то есть германцев, что неверно. В XV веке готов в Крыму совсем или почти не было, их земли занимало греческое княжество Мангуп, которое населяли темноволосые кареглазые византийцы. Светловолосые татары – это дети ногайских отцов и тех самых русских или польских невольниц, о которых сказано выше. Интересно, что они унаследовали стереотип поведения не матерей, а отцов: принимали ислам, учились сражаться, не желали знать иного ремесла, кроме войны, и не любили «гяуров». Когда татарин вырастал, он шел по пути отца и отправлялся в набег, чтобы раздобыть имущество, невольников и невольниц. Этот стереотип паразита всемерно поощрялся правительством Крыма и в итоге стал одной из причин гибели ханства.

* * *

Наличие пленников и пленниц в Крыму не вызывает сомнений. Но какова их численность? Здесь исследователя ждет разочарование. Статистика отсутствует. Нет ни абсолютных цифр, ни даже процентов. Легче оценить, какое количество пленников прошло через Крым за всю его историю, но и тут придется разыскивать крупицы сведений в разных источниках. Попробуем это сделать.

2. На невольничьем рынке

Работорговля на Крымском полуострове была развита издавна, но крупные размеры приобрела после создания Золотой Орды, когда монголы разгромили половцев. Часть кипчаков они перебили, часть продали в рабство. Посредниками стали купцы, происходившие из трех разных этносов. Это армяне, евреи и генуэзцы, то есть итальянцы. Последних на Руси звали «сурожанами», то есть жителями города Сурож (он же Судак, Солдайя).

В 40-е годы XIII века с помощью торгашей-посредников было продано через порты Крыма громадное количество половцев. Вероятно, в этой торговле лидировали генуэзцы, обладавшие связями на Ближнем Востоке, налаженными во время Крестовых походов. Нашелся и покупатель. Кипчаков охотно приобретали в большом числе султаны Египта из курдской династии Айюбидов. На берегах Нила пленные становились мамлюками – военными рабами. Но стремление получить выгоду от работорговли сыграло с монголами злую шутку. Половцев стало в Египте так много, что они создали мощную армию. Когда ильхан Хулагу вторгся во владения Айюбидов, его войска были разбиты мамлюками на территории Палестины при Айн-Джалуте. Можно сказать, кипчаки отомстили монголам за обиды и надругательства. Затем невольники-половцы произвели в Египте военный переворот, уничтожили последнего Айюбида – Тураншаха – и основали государство «солдатских императоров», которое, после ряда трансформаций, дожило до османского завоевания, то есть до 1517 года. Правда, к тому времени половцев сменили у власти другие рабы – черкесы.

Вернемся в Крым. Жившие там генуэзцы, армяне и евреи охотно торговали русскими пленниками, тем более что сами ордынцы не проявляли интереса к подобного рода операциям. Такие пленники появлялись регулярно. Русских людей продавали за долги или хватали во время набегов. Впрочем, страдали от этого зла далеко не все русские земли. Хитрые и дипломатичные московские князья на долгое время обезопасили себя и своих подданных, сумев договориться с татарами о выплате дани. А затем включили в свою орбиту влияния другие княжества, расположенные между Окой и Волгой, а выплату дани замкнули на себя. Татары получали фиксированные выплаты с русских земель, а крестьяне (или сироты, как их тогда называли) чувствовали себя в относительной безопасности: никто их не закрепощал и не угонял в рабство.

Но Киевщину и Черниговскую землю ордынцы вытоптали основательно. Население бежало оттуда в Москву или в Галичину. Заново Киев и Чернигов заселили только выходцы из Полесья в XV столетии.

В ходе набегов работа ордынцев заключалась в том, чтобы набрать пленных и сбыть их по сходной цене перекупщикам. Эта ситуация сохранилась и в Крыму после создания особого ханства. То есть главными выгодополучателями от торговли «живым товаром» были прежде всего иноземные купцы, а уже затем крымские ханы и вся остальная община.

В XV веке генуэзская колониальная империя была разгромлена османами, и торговлю рабами стали осуществлять евреи. С ними соперничали армяне и арабы, но, если верить летописным известиям, евреи оставались на первых ролях. Известно даже имя некоего «таманского князя» Схарии Гурсиса, который торговал черкесскими рабами. Он находился в хороших отношениях с Иваном III. Были и другие купцы, для которых русские, черкесы или поляки оставались одинаково чужды. Торговля была выгодным делом, деньги не пахли, а как приумножать капитал – с помощью банковских операций или работорговли – считалось для деловых людей несущественным. В книге средневекового автора Михалона Литвина мы видим, как еврейский таможенник, сидящий на Перекопе, интересуется у литовцев: есть ли еще люди в их княжестве? Циничный вопрос остается без ответа.

С чего начинается жизнь невольника в рабстве? Конечно, с процедуры купли-продажи. Михалон подробно ее описывает. «Когда происходит торг, этих несчастных ведут на многолюдную рыночную площадь, группами, построенными наподобие отлетающих журавлей и по десять вместе связанных за шеи, и продают их десятками сразу с аукциона». Особенно ценились выходцы с Киевщины или из Галиции, как люди безответные и спокойные. Поэтому торговец, чтобы набить цену, возвещал: это новые невольники, «простые, бесхитростные, только что пойманные», и при этом не московиты. «Ибо род москвитян (Moschorum), как хитрый и лживый, весьма дешево ценится там на невольничьем рынке». Это значит, что на восточной окраине русского мира, в Москве и прилегающих волостях, собрались люди активные, умные и к рабству не склонные. Впоследствии люди такого склада будут заново заселять опустевшие земли Черниговщины, Донскую область, Слободскую Украину… Но не будем отвлекаться от темы.

Михалон рисует Крым как рабовладельческое государство. «И хотя владеют перекопские [татары] скотом, обильно плодящимся, все же они еще богаче чужеземными рабами-невольниками, почему и снабжают ими и другие земли. Ведь у них не столько скота, сколько невольников». Правда, автор тотчас оговаривается, что крымские или перекопские татары перепродают невольников в другие «провинции» Османской империи, что и требовалось доказать. «Ведь к ним чередой пребывают корабли из-за Понта и из Азии, груженные оружием, одеждой, конями, а уходят от них всегда с невольниками». По словам этого автора, в Крыму сложилась оригинальная кредитная система. Крымцы могли получить в долг любой товар – прекрасных коней, шелковые одежды, дорогое оружие. Взамен они обещали рассчитаться определенным числом рабов. «И они спокойно дают такие обещания, как если бы в своих зверинцах и скотных дворах они всегда держали этих наших пленников», – возмущается Михалон.

Кредитные учреждения тоже находились в руках евреев. С ними рассчитывались не только рабами, но и выгодными должностями. Были евреи, которые отвечали за чеканку крымской монеты, были те, кто ведал таможенными сборами. Один из них и задал Михалону вопрос, который мы привели выше. Еврей «спрашивал у нас, всё так же ли наши земли изобилуют людьми или нет и откуда здесь такое множество смертных». Тех рабов-мужчин, что оставались в Крыму, татары метили разнообразно: например, отрезали невольникам уши и рвали ноздри (возможно, впрочем, что перед нами – наказание за побег). Но чаще всего практиковалось клеймение людей, как скота. Хозяин ставил на невольнике свою тамгу. Рабам, которых видит Михалон Литвин, «прижгли раскаленным железом щеки и лбы и принуждают закованных в путы и оковы днем трудиться, ночью [сидеть] в темницах, и поддерживает их скудная пища, [состоящая] из мяса околевших животных, гнилого, кишащего червями, какого даже собаки не едят». Правда, это не повседневный рацион раба, который трудится в Крыму, а пища, которой кормили «транзитного» невольника, предназначенного для перепродажи. В самом деле, зачем на него тратиться? «Стационарных» рабов, живших в Крыму, кормили, видимо, немного лучше.

У женщин – иная участь. «Самых юных они держат для разврата, а некоторых из них, обученных искусствам, даже приглашают на пиршества для увеселения, чтобы играли они на арфах и кифарах и танцевали». Татары не стеснялись использовать для утех мальчиков, что подтверждает и Герберштейн, говоря об «извращенных» вкусах крымских кочевников.

Красивых мальчиков и девушек перед продажей не сразу выводят на рынок, но сначала «хорошенько откармливают, одевают в шелк, белят и румянят, чтобы продать подороже. Иной раз самые красивые и целомудренные девушки нашей крови оцениваются здесь на вес золота, – сообщает Михалон Литвин. – А случается, красивую невольницу, едва купив, тут же перепродают, тщательно приукрасив, чтобы поднять цену и получить барыш».

В крымских гаремах не хватает места для русских невольниц, поэтому их продают в Сирию, Ирак, Египет и Константинополь. «Ибо и любимейшая жена нынешнего турецкого (Turcarum) императора мать перворожденного [сына] его, который будет править после него, похищена была из земли нашей». Разумеется, Михалон имеет в виду знаменитую Роксолану – пленницу из Малороссии, ставшую женой Сулеймана Великолепного и матерью его наследника Селима Пьяницы. Русскую жену имел хан Сахиб-Гирей, и, конечно, не он один: многие мурзы и простые татары следовали его примеру. Тем более трагично, что из этих людей выросли лютые враги Руси. Это лишь доказывает, что «зов крови» – ничто, а отношения людей определяются системными связями, общностью вкусов и воспитания.

* * *

Самым оживленным местом работорговли в Крыму считалась Кафа (Феодосия). Сюда приплывали купеческие корабли из всех вилайетов (губерний) Османской империи, здесь совершались сделки на поставку тысяч и тысяч голов «живого товара». «Он не город, а поглотитель крови нашей», – жалуется Михалон. Но сколько рабов прошло через Кафу и другие центры работорговли в Крыму? Для этого нам нужно подсчитать примерное количество татарских набегов.

3. Набеги татар и численность рабов

В XVI веке мы видим порядка двух десятков набегов крымских татар на земли Западной Руси, то есть на Киев, Галичину и Волынь. Чернигов и Новгород-Северский, не говоря уже о землях вокруг современного Харькова, входили в состав Великороссии, и причислять их к малороссийским землям по этой причине нельзя.

Со времени Василия III начинаются нашествия крымцев на Великую Русь. За XVI столетие таких крупных нашествий тоже было примерно двадцать, то есть по одному на каждые пять лет. По справедливому замечанию российского историка М. Н. Бережкова, XVI век был самый тяжелый для Московии с этой точки зрения. Золотоордынское иго казалось чем-то неправдоподобно далеким по сравнению с этой столетней войной, что и позволило Льву Гумилеву в пылу полемики объявить о своеобразном симбиозе Руси и Орды.

Не будем повторяться и перечислять все набеги, о которых мы говорим в книге. Напомним о главных, тем более что нас интересует численность угнанных в рабство людей.

В 1521 году хан Мухаммед-Гирей I и его брат, казанский Сахиб-Гирей, увели из Руси 800 000 пленников. Цифру приводит Сигизмунд Герберштейн, но она абсолютно фантастична. Всё население Руси того времени немногим превышало четыре миллиона жителей. При таком числе потерь стране попросту грозило бы вымирание. Но нашествие было действительно грандиозным, и логично предположить, что численность полона увеличили раз в десять. Это традиционная погрешность для Средневековья. То есть татары вывели 80 000 человек, после чего центральная часть Московии обезлюдела. Рабов активно продавали в Османскую империю на рынках Кафы, а также в Персию и Среднюю Азию на астраханских базарах.

В 1533 году крымцы предприняли очередное нашествие, и хан Сахиб-Гирей хвалился, что вывел 100 000 народу. Трудно сказать, насколько эта цифра соответствует действительности. Возможно, она значительно преувеличена, но и десять тысяч рабов – огромное число для редконаселенной Великороссии.

Следующие два нашествия предпринял Даулат-Гирей в 1571 и 1572 годах. Во время первого из них он сжег Москву, уничтожив 800 000 людей (?) и 120 000 тысяч забрал в плен. Несомненно, цифра погибших просто переписана из отчета о набеге 1521 года, а число пленных следует, видимо, опять-таки уменьшить в десять раз.

Крупный поход 1572 года завершился битвой при Молодях и разгромом татар, так что на сей раз поживиться им не удалось. Это – наиболее массовые вторжения Крымской орды.

Но помимо нашествий на Москву, были опустошительные набеги татар на русскую украину – Рязанщину и Новгород-Северскую землю. Первая череда набегов состоялась за несколько лет до кончины Менгли-Гирея, с 1510 по 1515 год. За это время татары осаждали Чернигов и Новгород-Северский, брали Рязань и угоняли в плен людей.

Новая волна нашествий захлестнула Великороссию после смерти Менгли-Гирея и завершались с его гибелью в 1523 году.

Затем, после смерти в 1533 году Василия III и годом позже, после начала русско-литовской войны, последовала новая череда набегов с разорением сел, угоном людей и скота. В связи с этим английский посланец Джильс Флетчер пишет: русские очень быстро сообразили, что мусульмане питают отвращение к свинине, и стали хитрить. На границах царства они пасли большие стада свиней, которые татарам в качестве добычи были неинтересны. Однако отсутствие опасности для свиней не отменяло угрозы для людей. Да и на свиней, как увидим ниже, татары вскоре нашли управу.

Во второй половине 1550-х годов последовало наступление русских войск на Крым, которое закончилось перемирием и переориентацией внешней политики Ивана Грозного на Балтику. В эти несколько лет великороссы испытали некоторое облегчение – бесчинства крымцев на приграничных территориях прекратились. Однако после того, как главные силы русских были отвлечены в Прибалтике, набеги татар возобновились. Таким образом, можно принять, что каждое крупное нашествие обходилось великороссам в среднем в 10 000 человек, угнанных в плен. Следовательно, за сто лет они потеряли 200 000 сограждан только угнанными в рабство, не считая убитых во время набегов, общее число которых тоже можно оценить в 200 000 человек. Следовательно, только в течение XVI столетия Великороссия потеряла в результате войн с Крымом десятую часть своего населения пленными и убитыми. Ни Ливонская война, ни пресловутые репрессии Грозного (в ходе которых погибло, по оценкам Р. Г. Скрынникова, от 12 до 16 тысяч человек) не могли нанести стране такого урона. Не забудем, что число пленных подсчитано приблизительно, по минимуму. Но даже и эти цифры показывают масштаб русской трагедии.

Однако перед нами – лишь восточная половина русского мира. А что происходило на западе, в землях Малой и Белой Руси? Бесчинства татар начались там еще раньше и продолжались дольше, чем в Великороссии.

В конце XV века крымцы предприняли шесть крупных набегов. Во время последнего из них, совершенного в 1500 году, они набрали 50 000 полона, что поразило воображение современников. Вероятно, это реальная цифра угнанного населения. Результаты прочих набегов были скромнее. Если принять ту же среднюю цифру в 10 000 человек, угоняемых за один крупный набег, получится, что татары пленили в конце XV столетия 100 000 жителей Малой и Белой Руси. Пострадали не только русичи, но и поляки: крымские орды дважды доходили до Сандомира, а в 1500 году сожгли Люблин.

В первое десятилетие XVI века крымцы совершили пять крупных набегов на Малую и Белую Русь. Затем внимание переключилось на Великороссию, а земли Великого княжества Литовского и Короны Польской сделались второстепенным источником пополнения числа рабов. До конца XVI столетия мы видим еще семь крупных нашествий. Никто не считал мелких наскоков для грабежа. Следовательно, численность угнанных людей можно оценить от 70 до 100 тысяч. Учтем, что Малая Русь географически ближе к Крыму, что давало больше возможностей доставить пленных на полуостров живыми.

В XVII столетии ситуация изменилась и Великороссия обрела относительную безопасность. Уже после битвы при Молодях (1572) набеги татар постепенно ослабевают. Сражению при Молодях следует уподобить знаменитое столкновение на реке Лех в 955 году, когда немецко-чешская армия остановила натиск на Европу венгерской латной конницы. Правда, Гази-Гирей еще дважды выступал против Московии, доходил почти до столицы и брал пленных, но оба его похода завершились бесславно.

Был и еще один важный фактор, обезопасивший Великороссию. После Смутного времени значительное число русских людей бежало на Дон. Между Великороссией и Крымом возникла степная республика, населенная православными. Донцы вели непрерывную малую войну с Крымом, и татарские полчища уже никогда не достигали Москвы. Данных по людям, угнанным в рабство в этот период, нет вообще, но думается, что их число могло сократиться раз в десять. То есть за первую половину XVII века – порядка 20 тысяч рабов. Единственным значительным предприятием татар против Москвы можно назвать набег 1633 года, столь внезапный и опустошительный, что дворянская армия воеводы Шеина, осаждавшая Смоленск, начала разбегаться по домам, дабы спасти от татар семьи и родных. Набег был инспирирован и профинансирован поляками. Результатом стало поражение русских в Смоленской войне.

Во второй половине столетия число жертв выросло. Несколько тысяч русских пленных было захвачено во время Конотопского и Чудновского сражений. Обе битвы оказались проиграны нашими соотечественниками, а крымцы захватили полон, часть которого распродали на базарах, а часть вернули за выкуп. В 1662 году, во время затянувшейся русско-польской войны за обладание Малороссией, крымцы ударили русским в спину, ограбили северскую украину и вывели 20 000 пленных, но царские воеводы преследовали врага и отбили полон. Больше крупных набегов, кажется, не было. Русские использовали против татар знаменитые «засечные черты» – укрепленные линии, граница которых медленно, но неуклонно смещалась на юг. Самым крупным предприятием крымцев в этом столетии можно назвать поход 1688 года, предпринятый в ответ на альянс Москвы и Польши и на первый Крымский поход Голицына. Татары вывели 60 000 малороссов и опустошили окрестности Полтавы, набрав тысячи пленных. Всё это было трагично, но казалось еще относительно легким по сравнению с чередой бед, выпавших на долю тех русичей, что находились под управлением Польши.

В самом деле, Малая Русь, которую теперь можно с большой долей условности именовать Украиной, испытала в XVII веке страшные бедствия. С 1648 по 1668 год татарские набеги совершались практически непрерывно. Затем татары участвовали в войне османов с Польшей, в результате чего к 1676 году Правобережная Украина превратилась в Руину. Подсчитать количество угнанных в рабство людей не представляется возможным. Известно, что во время набега 1664 года татары хвастались, будто каждый мурза в среднем угнал по двое пленников, а некоторые и по пять. Следовательно, на долю простых воинов при дележе тоже выпало не меньше чем по одному пленнику. Но сколько воинов участвовало в дележе? Если возьмем предельную для Крымского ханства того периода цифру в 50 000 бойцов, то получим примерно такое же количество пленных. Во время других набегов угоняли, конечно, меньшее число людей, но точная численность неизвестна. Иногда доходило до мрачных курьезов. В 1653 году король Ян-Казимир заключил соглашение с татарами под Жванцом и отдал им на разграбление всю Малороссию с одним условием: угонять в рабство русских, но не поляков. Сколько человек полонили татары, неясно, но у малороссов растаяли последние иллюзии на возможность соглашения с Польшей. Результатом стала Переяславская рада и воссоединение с Великороссией. В 1676 году имел место аналогичный случай. Татары напали на Волынь, Галицию и Подолию, находившиеся в составе Речи Посполитой. Поляки не имели средств для защиты территорий, но не очень печалились по этом поводу. По свидетельству русского посла, они говорили между собой: «пусть поганая Русь, схизматики, погибают». Крымцы угнали 40 000 «поганой руси». Общую цифру захваченных в плен людей, при среднем расчете 15 000 в год, можно определить в 450 000 человек. И это – всего за тридцать лет, если брать за точку отсчета 1648-й. Цифра правдоподобна, если учесть, как сильно обезлюдела Малороссия. Кроме того, в нее нужно включить угнанных поляков, жителей Белой Руси, ибо татарские набеги простирались до этих мест, и русских слобожан из-под Харькова.

Неудивительно, что эпоху Ислам-Гирея и его ближайших преемников татары вспоминали как золотой век. На жителей ханства буквально излился дождь роскоши и изобилия. Стало окончательно ясно, какие преимущества дает паразитический образ жизни. Правда, выгода оказалась недолгой. Полученные в результате работорговли деньги татары быстро промотали, покупая предметы роскоши, путешествуя в Мекку и элементарно проедая. Заморские деликатесы, благовония, драгоценности продавали им по спекулятивной цене всё те же купцы – арабы и евреи, османы и армяне. Они-то и получили сказочные барыши, нажившись на крымской работорговле. В другие времена средства расходовались более экономно, и об этом мы немного поговорим ниже.

А пока продолжим о велико– и малороссийских рабах. Еще несколько десятков тысяч было угнано в XVIII веке, во время последних набегов крымцев на Речь Посполитую, Русь и Новую Сербию. По подсчетам французского эмиссара в Крыму барона Тотта, татары захватили 20 000 человек во время вторжения в Новую Сербию в 1768 году. Это число нужно по меньшей мере удвоить, потому что орда наступала тремя корпусами, и 20 тысяч пленных захватил самый крупный из них. Это был последний набег татар на Россию и последние рабы, угнанные в неволю. Екатерина II в разговоре с французским посланником Сегюром оценила ущерб от татар в 20 000 пленных ежегодно, но цифра, конечно, взята с потолка, да и период не указан: сто лет? двести? Она просто позволяет приблизительно оценить ущерб от крупного набега крымцев на земли Великороссии в финальную эпоху крымских войн.

Но список еще не закончен. В XVI–XVIII веках татары активно нападали на Молдавию, Валахию, Трансильванию, Венгрию и Персию. Война с последним из перечисленных государств не могла принести к серьезному пополнению рабов. Большая часть пленных умирала во время транспортировки. Следовательно, весь период участия крымцев в войнах с Ираном мог дать 20–30 тысяч рабов. По сравнению с Русью это ничтожно мало.

Иное дело – Валахия и Молдавия. Ряд набегов татары сделали во времена господаря Стефана Великого, но сколько вывели пленных и сколько людей перебили – неясно. В следующий раз Валахию, Молдавию, Венгрию и Трансильванию татары разорили во время Пятнадцатилетней войны 1591–1606 годов. Крымцы несколько раз ходили на Балканы и брали пленных, но перегнать их опять-таки не могли, а продавали на месте торговцам. Вероятно, число взятых рабов не превышало пятидесяти тысяч. Новые разорения причинили дунайским княжествам войны Хмельницкого и последовавшее за ними восстание князя Ракоци против турок. Молдавия была разграблена, цветущая Трансильвания – разорена и вытоптана. Густонаселенные земли обезлюдели. Новое разорение ждало придунайские земли во время Великой войны 1683–1699 годов, а Молдавию татары опустошили во время Прутского похода Петра Великого (1711). Всё это дает еще сотню тысяч угнанных в плен людей.

Наконец, татары постоянно делали набеги на черкесские племена, то есть в Адыгею. «Живой товар» оттуда перепродавали в Египет, где постоянно нуждались в мамлюках. Охота на черкесов началась еще при генуэзцах, которую эти предприимчивые люди вели на паритетных началах с евреями. Именно тогда в кубанских плавнях возникли загадочные еврейские княжества вроде владений Схарии Гурсиса. Вероятно, перед нами просто укрепленные торговые фактории – пункты для транспортировки рабов. Купцы удачно сталкивали между собой черкесов и всегда имели наличность или предметы роскоши, за которые могли скупить невольников. Сколько черкесов было продано, мы не знаем, но в огне работорговли исчезали целые племена. В XV веке купеческие работорговые операции неожиданно для многих привели к военному перевороту в Египте: кипчакскую династию Бахритов уничтожила черкесская династия Бурджитов. Учтем военные потери, естественное старение и «выход на пенсию», смерть от болезней… Через руки работорговцев должно было пройти не меньше 150 000 черкесов, просто чтобы сохранить популяцию мамлюков на Ниле. Когда поток людей с Кубани иссяк, мамлюками стали албанцы, но это другая история.

Отдельные отряды военных рабов-адыгейцев служили и крымским ханам. Из этих рабов сформировали полки по образцу янычар. Грабили также Кабарду, и трагедию этой маленькой страны тоже нельзя сбрасывать со счетов. Правда, в общем потоке рабов кабардинцев было немного в силу редкой населенности края.

Остановимся и посчитаем. За XV – XVIII века крымцы угнали у соседей примерно полтора миллиона человек. И это – минимальные цифры, основанные на критическом отношении к источникам. Две трети этого «живого налога» заплатили русичи – жители Великой, Малой и Белой России. Совершенно ясно, что опустошительные набеги крымцев серьезно затруднили развитие русских, валахов и молдаван, уничтожили Трансильванию, а то, что произошло с адыгейцами, близко к понятию «геноцид». Крымцы принесли страдания соседям и крупный ущерб их материальной культуре. Те резервы, которые можно было направить на развитие искусств и науки, на улучшение качества жизни, приходилось направлять на оборону. А сколько потенциальных талантов – блестящих художников, гениальных архитекторов, отважных военных – сгинуло где-нибудь на галерах или подверглось кастрации и коротало дни в гаремах у пашей и везиров?

Великороссы держали огромные армии на «засечной черте», что позволяло снизить количество жертв татарских нашествий. У поляков не было такой системы обороны, поэтому малороссийское население страдало сильнее. Чтобы спастись, многие люди уходили на восток – во владения православного царя, где в XVII веке в районе Харькова появилась Слободская Украина.

Любопытно, что в эпоху Просвещения западные великие державы выступали за сохранение Крымского ханства и называли русских царей варварами за то, что они хотят уничтожить степную страну. Однако пока Россия была сильна, она игнорировала предвзятое мнение соседей и действовала исходя из соображений собственной безопасности. Впрочем, не будем отвлекаться на большую политику, с которой читатель уже ознакомился в других главах, и расскажем подробнее об охоте за рабами и о повседневной жизни невольников в Крыму.

4. Охота за рабами

Из текста нашей книги видно, что крымские нападения – это в большинстве своем разбойничьи набеги без объявления войны. Что подтверждают и позднейшие исследователи. «Чтобы сделать набег на Польшу, крымский хан должен был спрашивать позволения у султана, быть может отчасти потому, что Польша платила более щедро и более исправно поминки; но такого позволения не требовалось относительно нападения на московскую украйну: Московское государство стояло, таким образом, как бы вне мусульманских законов», – пишет русский историк XIX столетия М. Н. Бережков в реферате «Русские пленники и невольники в Крыму», и с этим выводом нужно согласиться.

Городов татары брать не умели. Нападения на Москву в 1521 и 1571 годах – это скорее исключения из правил, да и тогда хорошо укрепленный Кремль взять не удалось. Крымцы обходили города и нападали на села. «Ночью старались обложить селение, раскладывали по всем его сторонам огонь, дабы никто из жителей не мог убежать; ранним утром начинали грабить и зажигать здания, убивать тех, кто оказывал сопротивление; всех прочих, мужчин и женщин с грудными детьми, забирали вместе с домашним скотом, за исключением свиней, которых сгоняли в сарай или другое огороженное место и сжигали». Так описывает эти набеги французский военный инженер Гийом Левассер де Боплан. С собою татары брали заводных лошадей – по две или три на человека. Пленников хватали на обратном пути, чтобы облегчить маневрирование внутри страны во время вторжения. На привале, еще до возвращения в Крым, происходила дележка добычи – дуван. Десятую часть отдавали хану как организатору похода, остальное доставалось общинникам в соответствии с тем вкладом, который внесен в общую победу. Тут же происходил первоначальный обмен рабов, перепродажа или проигрыш после азартных игр. «Самое жестокое сердце тронулось бы при виде, как татары разлучают мужа с женой, мать с дочерью, без надежды когда-нибудь снова им увидеться; самый хладнокровный человек пришел бы в содрогание, слыша дикое веселье татар, плач и вой несчастных русских», – пишет Боплан. После этого войско возвращалось домой, а рабов распределяли в разные места. Кого-то хан отдавал в подарок османскому падишаху, кого-то – преподносил в виде взяток его приближенным. Что касается остальных пленников, то большая часть их продавалась перекупщикам или выставлялась на рынках. Помимо огромного базара, расположенного в Кафе, был еще один – в городе Гёзлев (Евпатория). Одного крупного порта для вывоза «живого товара» попросту не хватало, и ханы построили второй ко всеобщему удовольствию. Мощный поток рабов проходил через эти порты, уплывая на рынки Средиземноморья.

В самом Крыму положение рабов было тяжелое, особенно русских. Относились к ним плохо вдвойне: как к иноверцам и иноземцам. «Живого товара» было много, поэтому пленных русичей никто особенно не жалел: при необходимости всегда можно было отправиться в набег и взять нового невольника взамен умершего. Разумеется, хозяева были разные – кто-то отличался жестокостью, кто-то нет, но эти случайности не могут отменить самого факта эксплуатации невольников, которые были собственностью крымских господ. В самом деле, никому не придет в голову оправдывать английских работорговцев или американских рабовладельцев XVIII – XIX веков. Крымские рабовладельцы и работорговцы были не лучше.

5. Жизнь рабов в Крыму

Итак, в Крыму пленников могли использовать как рабочих на соледобыче, как крестьян на огородах, как пастухов на яйлах или в гаремах как евнухов. Кроме того, простые невольники рыли колодцы, собирали в степи навоз; невольницы пряли шерсть и лен, пасли дворовую птицу, ухаживали за детьми. Кормили рабов, по словам Михалона Литвина, плохо, наказывали жестоко и совсем не жалели. То есть относились как к рабочей скотине. Комментаторы Михалона упрекают его в излишней драматизации жизни рабов, но это – точка зрения простых обывателей, которые равнодушны к страданиям ближнего. С другой стороны, сами по себе татары не были злобными и бесчеловечными людьми, а рабство у них имело некоторые ограничения, как и у всех кочевников. Об этом кажущемся противоречии мы поговорим ниже.

Часть рабов привозили из Кафы и Гёзлева для перепродажи в Константинополь, где была сосредоточена главная торговая и финансовая жизнь Османской империи. В Стамбуле имелось несколько базаров, где торговали людьми; они располагались обыкновенно рядом с рынками, где торгуют скотом.

На таких торжищах покупатели охотно забирали самых сильных мужчин на галеру или каторгу. Например, гребцом на галере был одно время знаменитый деятель Смутного времени Иван Болотников, схваченный татарами во время набега. Османский галерный флот насчитывал несколько сотен судов, которые приводили в движение рабы. Гребцов приковывали к скамье цепями, а за плохую работу награждали бранью или ударами бича, причем надсмотрщиком частенько был христианин-ренегат. Мы уже видели, что Османская империя строилась как государство ренегатов, из которых набирали кадры всех уровней. Иногда доходило до мрачных курьезов. В 1646 году османский падишах Ибрагим, заложив на верфи сто новых галер, послал к крымскому хану Ислам-Гирею гонца с приказом идти в набег на Польшу и Россию, чтобы набрать рабов. Флот был ему нужен для ведения войны с венецианцами за остров Крит.

Дешевой рабочей силы было много, и в лучшие времена невольники обеспечивали обслуживание значительной части татарского общества. И не только татарского. «В 1578 году венецианский посланннк Джованни Карраро доносил, что в Константинополе турки, евреи и христиане совсем не имеют наемной прислуги, а только рабов и рабынь, что потребность в рабах удовлетворяют преимущественно татары, которые ходят на охоту за людьми в области польскую и московскую, да в землю черкесов: захваченную добычу они приводят в Кафу, где она продается тамошним купцам, а затем перевозится в Константинополь».

Кроме того, часть рабов продавали в Анатолию, то есть в Малую Азию, где заставляли заниматься земледелием. В 1655 году, в разгар казацких войн, австрийский дипломат Аллегретти, навестив Москву, с деланным сочувствием говорил о множестве русских и поляков, продаваемых в Стамбуле татарами. Московские приставы отвечали, что крымские татары хватают много людей и из немецких государств, которых также продают на каторги или на другие работы. Речь шла, конечно, о набегах татар на Венгрию и Трансильванию, где жило тогда много немцев.

Однако мир менялся, русские обретали силу и расширяли православное царство, в пределах которого сумели обеспечить безопасность от крымских набегов. Золотой век рабовладения закончился во времена хана Мухаммед-Гирея IV, но османские падишахи этого не заметили и требовали от Крыма всё новых рабов в виде дани. Если невольников не хватало, хану приходилось отбирать их у своих подданных.

Первым на это пошел преемник Мухаммед-Гирея – Адиль-Гирей. Ему требовалось набрать в Крыму 20 тысяч рабов по приказу падишаха. Это вызвало восстание, в результате которого Адиль бежал в Кафу, а оттуда в Константинополь. Но в более раннюю эпоху таких инцидентов не было: рабов хватало на всех.

Однако тем, кто находился у самих татар, еще повезло. Рабство было тяжелым, но, по крымским законам, ограничивалось шестью годами. После этого раб, если выживал, становился вольноотпущенником. Он получал даже участок земли для обработки, но при этом не имел права уехать за пределы ханства. Татары нуждались в ремесленниках и земледельцах, а сами не испытывали склонности к этим профессиям. Поэтому они и создавали у себя поселения из уцелевших рабов. По сути, такие рабы превращались в кулов, каких мы видели у древних тюркютов. Жилось таким вольноотпущенникам довольно безопасно, и многие не хотели покидать благодатный Крым по своей воле. Это можно понять: вернувшись, скажем, в Малороссию, они опять превращались в объект охоты для татар. Польское правительство их никак не защищало, укрыться от набегов было негде. А при повторной поимке татары могли продать раба на галеры, откуда пути назад не было. Такие кулы создавали семьи в неволе и рожали потомство. Оно называлось тумы. В 1675 году запорожский атаман Иван Серко совершил набег в Крым и освободил 7000 кулов и тумов. Три тысячи из них пожелали остаться у татар. Они говорили, что в Крыму обладают имуществом, а в Малой Руси останутся голодранцами под властью польских панов. Об этом сообщает в своей летописи украинский хронист Самийло Величко.

Атаман Серко для видимости отпустил кулов, а затем велел перебить. После этого суровый запорожец помолился над трупами:

– Простите нас, братья, да лучше спите здесь до Страшного суда Господня, чем было вам между басурманами размножаться на наши головы христианские, молодецкие, да на свою вечную погибель, без крещения.

Эта зарисовка как нельзя лучше передает эпическую жестокость борьбы между русскими и татарами.

Но великороссы, в отличие от малороссов, рвались на родину из крымской тюрьмы и бежали при первой возможности. У них была родина, была вера, а в русских воеводствах, в родных городах и деревнях ждали свои. В 1674 году в Киев, который принадлежал великороссам по итогам войны с поляками, пришли шестеро выходцев: один из них, Дмитрий Алексеев из Полтавы, провел в плену тридцать семь лет, причем трудился на галерах. Ему удалось бежать, и Алексеев добрался до своих. Бежали при первой возможности и те русичи, что попали в плен после Конотопской и Чудновской битв. Оставаться в Крыму ни кулом, ни рабом не хотел никто. Из московитов получались дурные невольники…

Кстати, сколько рабов и кулов обитало в Крыму? Абсолютных цифр, естественно, нет, и мы вынуждены ограничиться оценочными. Крымцы могли выставить в поле 50 000 бойцов. Вероятно, эта цифра достигалась в результате мобилизации каждого десятого члена орды. Значит, население степной части ханства составляло 500 000 человек. Какое число рабов они имели? В среднем одного раба на семью? То есть те же пятьдесят тысяч? Это возможно. Османское правительство требует у хана Адиль-Гирея передать 20 000 рабов. Задача оказывается вполне реальной: в Крыму живет больше двадцати тысяч невольников. Другой вопрос, что с ними не захотело расстаться само население. Оно и оказывается главным собственником «живого товара». Хан – всего лишь первый среди равных. У него, может быть, имеется несколько сотен рабов для обслуживания двора и работы в солеварнях, но не более. Поэтому вождь орды вынужден обобрать самих ордынцев. Следовательно, 20 000 рабов, трудившихся на татар, – это нижняя граница. Верхняя – 50 000; большее число было бы трудно прокормить и удержать от восстания, а восстаний рабов в Крыму мы не видим.

Численность кулов, то есть вольноотпущенников, оценить невозможно. Разумеется, Серко взял в плен далеко не всех, но сколько их еще осталось? Семь тысяч? Десять? Неизвестно, какое количество невольников выживало после шестилетней работы на господина и получало свободу. С другой стороны, часть вольноотпущенников принимала ислам, усваивала татарские обычаи и спустя два-три поколения превращалась в татар. Не будет преувеличением предположить, что немногочисленные города и поселки Крыма, а также деревни могли вместить пятнадцать – двадцать тысяч вольноотпущенников.

К слову, торговля мусульманскими невольниками в Османской империи не приветствовалась. Продавать в рабство можно было только гяуров, будь то негр, европеец или русич. Поэтому татары не стремились обращать пленников в ислам. Кое-кто из пленных принимал мусульманство, но явление не было массовым. Правда, доминиканский монах француз Жан де Люк, совершивший путешествие на Восток в первой половине XVII века, говорит обратное. Он утверждает, что «татары стараются принудить своих рабов принять магометанство, обещая под этим условием свободу, чем некоторых и совращают». Но ключевое слово – «некоторых». Принятие магометанства не носило массового характера, и отнюдь не из-за героизма русских пленных, а из-за расчетливости татар.

6. Выкуп

Польское правительство относилось довольно равнодушно к угнанным в рабство малороссам. Что неудивительно: для поляков православные были такими же чужаками, как и для крымских татар. Мы уже видели, как государь Речи Посполитой договаривается с крымцами о том, что они могут угонять в рабство малороссов при условии, что не тронут поляков. Причем перед нами не исторический анекдот, а реальные переговоры на уровне глав государств.

Правительство православного Русского царства заняло иную позицию. Иван Грозный предложил на обсуждение Стоглавому собору вопрос о выкупе пленных из мусульманских стран. Собор приговорил, что пленные в Константинополе, Крыму, Казани, Астрахани и татарских ордах должны выкупаться за счет царской казны. Сумма, потребная на выкуп, распределялась как посошный сбор, то есть налог с каждой сохи. Еще точнее, перед нами налог с участка обрабатываемой земли. Считалось, что выкуп – дело общее. Решение выкупать русских пленных приписывают не только Грозному, но и тогдашнему митрополиту Макарию. Некоторые церковники пошли дальше и возражали, что деньги можно бы взять из казны митрополита, чтобы не обременять крестьян дополнительными поборами. Но это возражение было снято большинством голосов: церковники аргументировали, что не вынесут расходов. Из этого можно судить, сколь большое число пленных сосредоточилось в Крыму к середине XVI века. К этому времени Русь была полем для охоты за людьми.

Выкупать удавалось не всегда и не всех, дело было трудное, обычно им занимались послы, но татары относились к ним плохо. С другой стороны, если верить Михалону Литвину, великороссы считались плохими рабами, хитрыми и лживыми, то есть достаточно пассионарными для того, чтобы быть опасными для своих господ. Поэтому таких людей было выгоднее поскорее перепродать или отпускать за выкуп. Иногда пленных разменивали, но это было редко. Сохранилось издевательское письмо Ивана Грозного опричнику Ваське Грязному, в котором царь отказывается выменять Ваську на знатного мурзу Дивея Мансура, захваченного в битве при Молодях. Грозный полагает, что Васька – слишком мелкий слуга для того, чтобы пойти в обмен на татарского полководца. В итоге он пишет, что готов уплатить за Грязного умопомрачительную сумму в 2000 рублей, хотя раньше «такие как ты по пятидесяти рублев бывали».

В эпоху царя Алексея Михайловича законодательно вводится подворный сбор на выкуп пленных вместо посошного. Соборное уложение 1649 года фиксирует крупные суммы на выкуп: за пленного дворянина, взятого на государевой службе, – по 20 рублей с каждых ста четвертей его поместной земли, за московского стрельца – по 40 рублей, за украинского стрельца и казака по 25 рублей, за посадского человека – 20 рублей, за пашенного крестьянина и боярского человека по 15 рублей. Правда, если дворянина взяли в собственном поместье, за него полагалось брать всего 5 рублей со ста четвертей поместной земли, то есть еще меньше, чем за крестьянина. Те дворяне, что опоздают приехать в город после извещения воеводы о татарском набеге, вовсе лишались государственного пособия на выкуп.

Что это за выкупные суммы? По остроумной догадке М. Н. Бережкова, перед нами – просто государственная компенсация за выкуп пленных, на которую они могли рассчитывать после освобождения. А реальные деньги собирали родственники пленного. Размер же выкупа мог быть и ниже, и выше этой суммы.

Конечно, сами крымцы различали, кто и когда взят в плен, и назначали разные размеры выкупа. Как они соотносились с ценами невольников на рабском рынке? Непонятно, статистики нет. Очевидно, что выкуп всегда выше, чем стоимость раба. Выкупного пленника нужно содержать, кормить, стеречь. Все эти затраты должны окупиться. В противном случае человека проще сбыть на базаре. В общем, можно сказать, что выкупная политика русских царей развращала татар, заставляя охотиться за жителями Великороссии. Но с другой стороны, с каждым десятилетием такая охота становилась всё опаснее и бесперспективнее. Русские строили укрепления, совершенствовали оборону границ и успешно отражали набеги. А выкуп своих из рабства – это естественно и для общины, и для целого государства.

Сохранился наказ, выданный русским послам для поездки в Крым в 1642 году. Заметим, что это «спокойный» год, когда не было татарских нашествий. Но русские пленники в Крыму имелись всегда вплоть до последних дней ханства. Итак, 1642 год. Суммы в наказе великорусским послам обозначены примерно те же, что в письме Грозного и в Уложении. Дворян велено выкупать по 20–50 рублей за человека, стрельцов, казаков и крестьян – по 10–20 рублей. Но за отдельных знатных людей крымцы могли заломить совершенно неслыханную цену. Например, за сына князя Ромодановского, угодившего в плен, они просили 80 000 ефимков. Между тем в Посольском приказе ежегодно собирали со всей страны всего 150 000 рублей выкупных денег.

Платили так: горожане и монастырские крестьяне – по восьми денег со двора. С государевых и помещичьих крестьян – по четыре деньги со двора. Со служилых людей (стрельцов, казаков, пушкарей, казенных плотников и кузнецов) – по две деньги. Кроме того, в Крым ежегодно посылали поминки (замаскированную дань), которая достигала иногда 20 000 рублей. Это показывает, какие огромные средства уходили из страны в виде дани и выкупа, вместо того чтобы использоваться для обустройства спокойной и комфортной жизни. И это – не считая военных расходов.

Возникает последний вопрос: куда девали татары огромные суммы за продажу рабов и выкуп пленных (если не брать период «проедания капитала» в эпоху Ислам-Гирея, о чем мы сказали выше)? Ответ парадоксален: деньги шли на военные нужды. Чтобы держать в состоянии готовности постоянную армию, требуются огромные средства. Их получали за счет грабежа. Возник замкнутый круг. Чтобы добывать средства, крымцы вынуждены были содержать орду, а чтобы содержать орду – заниматься постоянным грабежом соседей. Печальный конец этого реликта Золотой Орды оказался предопределен. Паразитическая степная империя не смогла ответить на новые вызовы, предъявленные историей, и гибель ее стала вполне закономерной.

1. Халифы на час

Сразу после смерти Селим-Гирея перессорились его дети. За каждым из них стояло одно из крымских племен. В то время когда вокруг Крыма создавались мощные централизованные государства, на полуострове всё было по-другому: власть дробилась между мурзами, царевичами, улемами. Перед нами по-прежнему не феодализм, но архаичное родоплеменное общество, которое так и не смогло ответить на вызов современности и осталось где-то в XIII веке.

Итак, кого выбрать ханом? Большинство мурз высказались за жившего на Родосе Даулат-Гирея II, ибо это был самый способный наследник. Однако его братья желали отведать «халвы власти», как выражаются восточные авторы. Против Даулата объединились царевичи Каплан-Гирей и Менгли-Гирей. Братьев объединила не только политика, но и выпивка, склонность к которой питали оба. Они пытались интриговать в Стамбуле и подкупать влиятельных османских чиновников. Царевичи писали, что неплохо бы назначить ханом того, кто не был запачкан «грязью мятежа», то есть кого-то из них. Однако у «Порога Счастья» решили иначе, и ханом сделался Гази-Гирей III (1704–1707) – в прошлом мятежник. Его связи в столице оказались надежнее.

Гази поделился с братьями частью власти: Каплан стал калгой, а Менгли – нур эд-дином. Таким образом новый хан пытался избежать внутренних распрей. В то же время отряды малых ногаев стали нападать на донские станицы, чтобы добыть себе пропитание. Хан смотрел на это сквозь пальцы, чтобы не настроить подданных против себя.

Действительно, он правил в полном спокойствии, если не считать подковерных интриг. Но к тому времени Крым уже полностью зависел от воли стамбульского правительства. А оно менялось довольно часто. В 1706 году хан узнал, что произошла очередная кадровая замена, и везиром стал человек, симпатизировавший ссыльному Даулат-Гирею II. Когда весть о назначении пришла в Бахчисарай, «хан поморщился». Такие нюансы не ускользали от летописцев, потому что писать было, собственно, не о чем. В Крыму не создавались промышленные предприятия (а ведь это было время промышленной революции; в Англии уже изобрели технологию пара, в России Петр I строил казенные заводы на Урале), не было парламентских дебатов (за отсутствием парламента). А то, что кочевники пасут скотину, как сотни лет назад, – не новость.

Итак, «хан поморщился». Предчувствие не обмануло: в 1707 году на Гази-Гирея III пожаловались в Стамбуле русские дипломаты. Поводом послужили те самые набеги малых ногаев, о которых мы сказали выше. Ссориться с русскими османы побоялись, и Гази-Гирей стал козлом отпущения. Его уволили и вывезли из Крыма. Через некоторое время он умрет во время вспышки чумы.

Ханом сделался Каплан-Гирей I (1707–1708, 1713–1715, 1730–1736). Он страстно желал занять трон. И добился своего, сделавшись «халифом на час». Калгой при нем стал брат и собутыльник Менгли. Правление было беспокойно. Против Каплана начал активно интриговать Даулат-Гирей, живший в ссылке на Родосе. Он натравил на хана нескольких мурз. Каплану требовались успех и добыча, чтобы утвердиться у власти. Он пошел походом на черкесов. Вернее, его целью была Кабарда, ибо ее князья попытались восстать против крымского подданства, чтобы не платить хану тяжелую дань.

Мурзы были против этого похода, особенно ширины, но хан проигнорировал их мнение, обложил подданных налогом, мобилизовал по одному человеку из семьи и отправился на черкесов. К нему присоединился кафинский бейлербей по приказу из Стамбула.

Предприятие завершилось провалом, хотя изначально поход сулил успех. Кабардинцев настигли у какой-то горы. Повстанцы, перепугавшись многочисленной армии Каплана, предложили пойти на мировую, обещали дань. Каплан отказал. Тогда кабардинцы ночью напали на его лагерь и многих перерезали.

Каплан бежал, но скрывался у малых ногаев, ибо понимал, что в Крыму его могут убить.

Ширинские мурзы попросили в Стамбуле дать им нового хана, и тогда ко двору триумфатором явился Даулат-Гирей II. Падишах обратился к нему:

– Я спрашивал, я исследовал – за тобой не оказалось никакой вины, и признал тебя достойным ханства. Ожидаю от тебя верной службы!

В знак милости хану подарили вороного коня. Даулат прибыл в Бахчисарай, а Каплан отправился в ссылку вместе со своим товарищем и собутыльником Менгли. Вскоре тот и другой попали на Родос.

2. Хан из прошлого

Даулат-Гирей II начал второе правление с того, что попросил у падишаха позволения казнить главных соратников Каплана. Падишах разрешил, но приговоренные успели скрыться в Османской империи. То ли им устроили побег турки, то ли сам хан не очень стремился казнить врагов, а удовлетворился изгнанием, – неясно. Характерен другой штрих: Даулат абсолютно несамостоятелен во внутренней политике и просит разрешения избавиться от неприятных ему людей. Он занимает промежуточное положение между провинциальным губернатором и вассальным князьком.

Воцарившись в Бахчисарае, Даулат-Гирей II вновь зарекомендовал себя как враг русских. Трудно сказать, действительно он не любил этот народ или хотел натравить своих соплеменников на Россию, чтобы поправить их материальное положение? Но он постоянно склонял османов к началу войны против Московии.

В это время крымцы получили неожиданное пополнение с Дона. Против деспотического режима Петра I вспыхнуло восстание донских казаков во главе с Кондратием Булавиным и Игнатием Некрасовым. Непосредственным поводом стал сыск беглых крепостных на Дону. Известное старое правило «с Дона выдачи нет» больше не работало. Донцы восстали и провоевали целый год, но затем Кондратия убили зажиточные казаки. Некрасов бежал на Кубань и был принят в состав Малой Ногайской Орды как племенной вождь. Казаков было немного, но само их наличие ухудшило отношение Петра к Даулату.

Постепенно Даулат склонял османское правительство в пользу войны с русскими. Казалось, события благоприятствуют этому. Главные силы русских воевали в Прибалтике. Между тем шведский король Карл XII разгромил поляков и посадил на трон Речи Посполитой вассального короля Станислава (Лещинского), после чего объявил о намерении взять Москву. Но ресурсов маленькой Швеции оказалось недостаточно для выполнения этого замысла. Карл двинулся в Малороссию, где на его сторону перешел гетман Мазепа с личной охраной. Сами малороссы дружно выступили против шведов. Некоторые современные историки приписывают это страху перед московским царем, но довод выглядит смехотворно. Можно загнать людей в армию силой, но заставить партизанить нельзя. Между тем против шведов развернулась партизанская война. Кстати, мобилизовать малороссов в войска Мазепы они тоже не смогли. То есть градус ненависти против шведов был очень велик. Их считали чужаками, а Мазепу – предателем.

Какое-то время было неясно, кто победит – русские или шведы. Даулат-Гирей II хотел воспользоваться этим и помочь Карлу XII. Хан добился от великого везира Высокой Порты разрешения на эту эскападу. Это значит, что в 1709 году крымские войска могли появиться под Полтавой. Вряд ли то изменило бы ход событий – военная ценность крымской орды неуклонно падала. Но создать русским дополнительные неприятности хан вполне мог.

К счастью, об этих планах узнал падишах Ахмед. Он категорически запретил нарушать мир с Москвой, и авантюра хана провалилась. Татары остались сидеть по домам.

Карл XII потерпел поражение под Полтавой, потерял главную армию и с небольшой свитой бежал в Молдавию. Спасся и Мазепа, но вскоре умер на чужбине. И тогда же – в год полтавской победы – Петр перенес столицу царства из Москвы в Петербург, тем самым показав шведам, что твердо стоит на Балтике и отступать не намерен.

Король Карл обосновался в турецкой крепости Бендеры и оттуда принялся бомбардировать Порту посланиями с призывом начать войну против России.

Поначалу эти письма не имели никакого действия. В Стамбуле действовал русский посол Петр Толстой – человек опытный и хитрый. Он предложил продлить мир между Москвой и Стамбулом на 30 лет. Падишах после некоторых колебаний согласился. 3 января Ахмед одобрил новую версию мирного договора… А уже к концу 1710 года, в ноябре, османы объявили России войну. Что же произошло? Татары и шведы продолжали интриги, и они принесли плоды.

Карл XII и Даулат-Гирей II постоянно доносили о нарастающих военных приготовлениях русских возле границы с Крымом. Эти донесения подтверждали пограничные паши. Всё было правдой: Петр I готовил войска, но лишь для того, чтобы очистить Польшу от шведов. Разумеется, царь не думал нападать на турок: второй фронт был ему не нужен. Но и усиление русского влияния в Польше пугало османов.

В результате падишах сменил правительство, введя в него сторонников войны, а важный с военно-стратегической точки зрения пост господаря Молдавии отдал Дмитрию Кантемиру – потомку ногайских мурз Кан-Темиров, принявшему православие. Кантемир был протеже Даулат-Гирея II.

Хан торжествовал: его ум и хитрость направляли политику целой империи! О том, что он сам несамостоятелен в принятии решений, как-то позабылось.

Итак, Россия получила войну на два фронта, и это сразу привело к поражению. Петр I собрал 40 000 солдат, которых мог бы двинуть в Польшу, а вместо этого повел их в Молдавию. Впрочем, по другим данным, эта цифра была вдвое больше, но, вероятно, в первом случае мы имеем дело с реальной численностью войск, а во втором – со списочным составом.

Молдавский господарь Дмитрий Кантемир, ставленник турок и татар, неожиданно перешел к русским и пообещал Петру, что на сторону русского царя перебежит всё многомиллионное православное население Балкан. Но этого не произошло. Балканские христиане были тогда абсолютно инертны, тем более что османы давали им кое-какие послабления и обеспечивали стабильность. Даже молдаване не смогли выставить вспомогательный корпус – это княжество было разорено непрерывными войнами, а активная часть его населения погибла. Правда, в Черногории восстал правитель Данило Негош, но сил у него было мало, он потерпел поражение и бежал к венецианцам.

Петр оказался с небольшой армией во враждебной стране и попал в ловушку. Падишах послал в Молдавию крупные силы – до ста тысяч воинов (впрочем, если мы имеем дело опять-таки со списочным составом, это число нужно делить надвое). Даулат пригнал несколько десятков тысяч татар. Не будет преувеличением сказать, что объединенная мусульманская армия насчитывала 90—100 тысяч бойцов. Она окружила русских на реке Прут и нанесла ей тяжелое поражение.

Все историки отмечают, что русские солдаты дрались с замечательным искусством и героизмом, что позволило причинить огромные потери врагу и избежать окончательного разгрома. Затем в игру вступил вице-канцлер Петра – предприимчивый еврей Шафиров. Он повел переговоры так ловко, что сумел договориться о выводе русских войск с территории Молдавии. Взамен Петр и его канцлер пообещали отдать Порте Азов и Запорожье. Но едва вырвавшись из плена, Петр позабыл обещание. Тем более что одним из условий договора было выдворение Карла XII из пределов Османской Порты, а турки его не выполнили. Придравшись к этому, Петр отказался отдавать земли. Османы и крымцы возобновили военные действия. Тогда вновь стало ясно, что русские неспособны к войне на два фронта. Мусульмане действовали не очень активно, в основном дело ограничивалось переговорами, однако захватывали пограничные города русских. В итоге Петр уступил Азов и Запорожье, а лучшие корабли Азовской флотилии продал османам.

Со своей стороны турки выдворили Карла XII из пределов империи. Перед этим шведы в феврале 1713 года устроили калабалык – в приблизительном переводе «беспредел». Турки и татары довольно невежливо попросили Карла покинуть Молдавию, тот отказался, и в Бендерах, где сидел король, развернулось сражение по всем правилам, в ходе которого Карлу отстрелили кончик носа, а сам король убил нескольких мусульман, хотя и лишился многих товарищей. Турками командовал бендерский паша, а татарами – кто-то из принцев.

После окончания калабалыка Карл сочинил жалобу в Стамбул: мол, его хотели убить. В Стамбуле ответили, что ничего не знают об этом. Тогда король потребовал наказать виновных. Османы казнили несчастного пашу, распоряжавшегося в Бендерах, а Даулата отправили в отставку.

Перед отставкой хан еще продолжал свои козни против русских и склонял падишаха к новой войне. Но Даулат смертельно надоел стамбульскому правительству. Проблем с ним было много, а отдачи никакой. В Стамбуле боялись, что хан вновь столкнет Порту с Россией, и это столкновение будет уже не столь счастливым для мусульман.

Экс-хан прожил пять лет и мирно скончался в ссылке в 1718 году. При жизни льстецы говорили о его величии, называли одним из лучших ханов, а после смерти никто и не вспомнил.

* * *

Король Карл вернулся на театр Северной войны, которая, впрочем, была уже стратегически проиграна, а соседние государства одно за другим вступали в антишведскую коалицию, чтобы успеть выхватить кусок пирога.

3. Собутыльники

Вернемся в Крым. Ханом этой страны вновь сделали Каплан-Гирея I, что свидетельствовало о растущем кадровом голоде у османов: никого лучше они не нашли.

Первым делом Каплан вернул из ссылки своего сотоварища Менгли-Гирея и назначил его калгой. Был возвращен и старый приятель хана, его дядя по матери – Мардан-Али, давно бежавший в Стамбул.

Затем Каплан поучаствовал в восстановлении турками укреплений Хотина, хотя история была мутная и деятельностью хана падишах остался недоволен. Похоже, что под видом восстановления укреплений хан сносился с поляками и искал возможности для грабежа в Малороссии. А когда эти планы провалились, действительно поучаствовал в ремонте хотинских казарм, дабы избежать расследования.

Вскоре возможность для разбоя всё же представилась, но татар это не обрадовало. Грабить пришлось не близких поляков, а далеких австрийцев и венгров. Цепочка событий выглядела так.

В декабре 1714 года османы объявили войну Венеции. Поводом стало укрывательство Республикой св. Марка черногорского правителя Данилы Негоша. Османы собрали 90 с лишним тысяч солдат и бросили на Венецию, которая владела Далмацией и Мореей. У венецианцев не было сил, чтобы справиться с такой мощной армией. На подмогу Республике пришли австрийцы. Разгорелась большая война, и падишах потребовал у Каплан-Гирея поддержки. Каплан направил вспомогательный отряд татар, но крымцы в массе своей не спешили подниматься в поход. Это было затратно и рискованно. Требования османов и их власть давно стали тяготить татар. Вспыхнуло восстание.

Бунт возглавил родной сын бывшего хана Даулат-Гирея I – Бахты-Гирей. Он отправился в Черкесию и там набрал себе удальцов. К мятежникам присоединилась часть татар и даже один принц из семьи Гиреев, бежавший к Бахты через Керченский пролив. Наконец, на их сторону перешло множество малых ногаев. Лишь отдельные малоногайские племена сохранили верность законному правительству. Бахты нападал на этих людей, предводителей убивал, а имущество брал себе, за счет чего содержал дружину.

Среди татар в Крыму начались раздоры, подавлять бунт никто не хотел. Наконец, хану удалось договориться с двумя крымскими племенами – хатай и кипчак. Они вооружились и выступили против врага под предводительством калги Менгли-Гирея. Заметим, что в числе карателей нет ни мансуров, ни ширинов, потому что оба эти племени принадлежали к ногаям и не желали убивать своих.

Мятеж продолжался недолго: кипчаки и хатаи перебили разбойников. Тогда же часть татар кинулась грабить русские окраины на астраханском направлении. Русские отбились, но часть татар всё же взяла пленных. Со стороны астраханцев последовала жалоба с требованием вернуть людей. Азовский комендант выступил против татар, но один из османских отрядов взбунтовался и отказался сражаться.

– Мы живем от продажи татарской добычи. Здесь, на границе, законы не действуют!

Завязалась перестрелка, несколько человек пали, а татары ушли. Требования русских остались без внимания.

Впрочем, из Стамбула пришел строгий приказ Каплану держать татар в повиновении и не допускать набегов на Русь. А взбунтовавшихся солдат переправили под каким-то предлогом в другую крепость. Через некоторое время их предводителя казнили. Тем всё и кончилось. Мятежный Бахты-Гирей продолжал бесчинствовать на границе.

Причины миролюбия османов, которые всего несколько лет назад объявляли русским войну, понятны. Боевые действия на Балканах разворачивались неудачно. Австрийский генералиссимус Евгений Савойский наступал столь решительно, что мусульмане стали терять город за городом. Лишь на Пелопоннесе османам сопутствовал успех: тамошние греки не любили своих господ-венецианцев и помогали туркам. В Стамбуле всё настойчивее требовали прибытия татар.

Каплан стал собирать войска, чтобы явиться к осажденному австрийцами Темешвару. Его собутыльник Менгли должен был сторожить Буджак со второй ордой. Наконец, третья орда должна была вторгнуться в Трансильванию.

Но пока татары собирались, Евгений Савойский взял Темешвар и Белград. Напрасно Каплан-Гирей оправдывался перед падишахом, говоря, что мурзы слишком медлительны и отказывают в повиновении, а потому опоздали. Хан был смещен.

4. Никчемные правители

В качестве кандидата на крымский престол османы присмотрели Кара-Даулат-Гирея, то есть Черного Даулата. Это был сын принца Адиля и внук хана Селямет-Гирея. Приставку «Черный» из имени нового правителя убрали, и он получил известность как Даулат-Гирей III (1716–1717). Этот человек был стар и абсолютно зауряден. Однажды он успел побывать в должности калги (это произошло еще в конце XVII века при хане Сафа-Гирее), затем перешел на третьи роли и вот теперь был извлечен османами из политического небытия.

Он пробыл ханом только три месяца, явился в Буджак и здесь обнаружил, что племена отказывают ему в покорности. Мурзы мотивировали отказ смехотворным предлогом, что Даулат-Гирей недостаточно родовит. Его отец, мол, не был ханом. Однако в других случаях на такой нюанс смотрели сквозь пальцы. Так или иначе, родовое общество не приняло Даулата. Османы терпели поражения в Венгрии, поэтому не стали наказывать непокорных мурз, а сместили хана. У Даулата даже отобрали, в целях экономии, падишахские подарки – кинжал и дорогие одежды. Всё это передали новому хану. Оскорбленный Даулат, которому было уже 70 лет, обиделся, расхворался и умер.

В Крыму воцарился Садат-Гирей IV (1717–1724), один из сыновей Селим-Гирея I.

Первым делом хан взялся собрать армию для похода на австрийцев. Как ни странно, это ему удалось. Что лишний раз свидетельствует, как мало мы знаем о тайных пружинах крымской политики и о причинах симпатии или антипатии крымских племен к разным ханам. То, что не вышло у Даулат-Гирея II, получилось у Садата. Он привел 60 000 воинов на Балканы, но это не помогло. Татарские ратники были плохи, османы не лучше, и все они страшно боялись открытого столкновения с австрийцами. В истории османов и крымцев были взлеты и упадки, но этот позор – нечто особенное. Мусульмане потерпели неудачу.

Вскоре османы заключили Пожаревацкий мир с христианами (1718). Венеция потеряла Морею, но потери самих турок были серьезнее. Они отдали австрийцам область Банат с ее столицей – прекрасной крепостью Темешваром, Олтению или Малую Валахию и Белград с прилегающей территорией, населенной сербами. Хан возвратился домой, причем его заставили вернуть захваченных в рабство валахов, которых татары взяли при прохождении через дунайское княжество.

В том же 1718 году при таинственных обстоятельствах погиб Карл XII. Кольцо вокруг него сжималось, и все соседние страны стремились урвать куски Швеции. Карл захотел помириться с Россией, заключить с нею союз и сохранить остатки владений. Петр I охотно пошел на это, но тут Карл получил пулю в висок во время осады норвежской крепости. Есть версия, что его убили свои. Возможно, за убийством стояла Великобритания, которая была против усиления России на Балтике и хотела разорвать русско-шведский союз. Действительно, Северная война затянулась до 1721 года. Тем не менее шведы проиграли ее и передали русским Ингрию (где находилась новая столица Петра – «Санкт-Питербурх»), Карелию, Эстляндию и Лифляндию. После этого можно было ожидать возобновления войны русских с турками, но Петр предпочел сохранить мир, еще раз доказав, что доносы татар о военных приготовлениях на Дону и Днепре были ложью.

Зато русские жаловались на разбой татар, находившихся под началом Бахты-Гирея. Из сферы политики деятельность этого молодца давно перешла в сферу обычного криминала. За полную неконтролируемость его прозвали Дели-султан, то есть Бешеный Султан. Однако крымское правительство ничего не могло с ним поделать, и безумный разбойник продолжал опустошать русские деревни. Петр не использовал этот ничтожный повод для возобновления войны и ограничился протестом.

…Экономическое положение Крымского ханства всё ухудшалось. Срочно требовался грабительский поход в какую-нибудь сторону. Садат испросил у падишаха позволения начать войну с Кабардой. Падишах позволил и даже выделил немного денег на это предприятие.

Садат собрал армию и воевал Кабарду два года, но успеха не добился. Кабардинцы стали нападать на прикубанские владения Крыма, и Садат вернулся, чтобы защитить их. Активизировался Бахты-Гирей. Хан отправил против него своего сына, но тот потерпел поражение. Из этого следует, что Бахты своими грабежами привлек многих людей и набрался сил. Крымцы пошли за удачливым разбойником. Но тогда вполне объяснимо волнение хана. Он переживал за свою власть и боялся гнева русских. После поражения сына Садат-Гирей IV лично выступил против Бахты и тоже не добился успеха. Вдобавок вспыхнули волнения в самом ханстве. Поводом явились семейные распри двух крымских племен. Мурза одного из них хотел жениться на красивой девушке, мурза другого – соперничал с первым. Хан вступился за одного из претендентов и стал врагом второго. Недовольные объявили Садата ленивым бездельником и отказали ему в повиновении. В Порту был отправлен соответствующий донос.

Садат поехал в Стамбул для разбирательства и там получил отставку. Говорили, что он добровольно отрекся от престола, предпочтя хорошую пенсию тревогам правления.

Османы предложили трон Каплану, но тот отказался, потому что был испуган размерами мятежа. Тогда ханство предложили его собутыльнику. Тот принял приглашение и стал правителем. Это был Менгли-Гирей II (1724–1730, 1737–1739).

5. Восстановитель спокойствия

Менгли оказался не только пьяницей, но и хитрым политиком. Он явился в Крым и стал раздавать должности зачинщикам мятежа. Подпольно вербовал сторонников среди мурз племен, но внешне был к ним абсолютно равнодушен. На первых порах это помогло стабилизировать ситуацию.

Тем временем османы развязали новую войну на востоке против Ирана. Высокая Порта словно повторила события вековой давности, попытавшись взять Западный Иран и Закавказье. Этому способствовало вырождение династии кызылбашей Сефевидов, последний представитель которой, Тахмасп II (1722–1736), был слабым правителем. Против кызылбашей восстали афганцы и повели наступление на Исфахан. Тахмасп утратил значительную часть владений. Тогда османы и решили поучаствовать в дележе персидского наследства. Интересно, что в тыл ослабевшим персам ударил даже Петр I. Он предпринял Каспийский поход, который стоил русским огромных бесполезных потерь умершими от болезней. Русские почти беспрепятственно заняли Баку и Решт, но были атакованы дагестанцами в горах и понесли урон. Петр вернулся из похода тяжело больным и вскоре умер. Россия вступила в полосу коротких царствований и на целый десяток лет забыла о завоеваниях.

Хан Менгли-Гирей направил на персидский фронт 10 000 всадников, во главе которых постарался расставить часть своих врагов. Другую часть он послал в поход на Кабарду. Никто не заподозрил подвоха, ведь Менгли осыпал этих людей милостями. В Крыму его противников осталось немного. В основном это были представители племени ширин и немного мансуров. Хан попытался казнить главных из них, но оказалось, что власть его непрочна: кто-то предупредил приговоренных, и они бежали сперва на Казантип, а затем на Кубань. Это произошло в 1725 году.

Тогда же пришли известия о полном разложении татарского корпуса, посланного в Закавказье против иранцев. Татары частью умерли от болезней, частью разбежались. Остатки корпуса османы эвакуировали морем через Трапезунд.

Уже традиционно бунтовал против хана Буджак. Буджакские мурзы обратились за помощью к Порте, но оттуда пришел приказ хану подавить мятеж. Менгли послал карательную экспедицию, и после ряда столкновений бунтовщики были рассеяны; часть их бежала в Польшу (1728).

Затем хан занялся разбойником Бахты-Гиреем, который одновременно с буджакскими татарами предпринял атаки на Крым. Бешеный Султан совершил неожиданный поворот: заключил союз с калмыками и стал грабить малых ногаев на Кубани. То есть понял бесперспективность и опасность нападений на русских.

Что произошло дальше, не совсем ясно, потому что там, где мы имеем дело с восточными известиями, ориентироваться очень трудно, а других мы не имеем. В сочинениях мусульманских авторов много слов, эвфемизмов, недоговоренностей, но мало конкретных фактов.

Хан представил доклад в Стамбул о том, что Бахты-Гирей собрал крупную армию и вторгся на Кубань, дабы захватить ее и оттуда начать борьбу за крымский престол. Из Османской империи прислали подкрепления для разгрома мятежного принца. Высвободились и отряды крымцев после подавления бунта в Буджаке. На Кубани часть людей поддержала Бешеного Султана, но основная масса населения сохранила верность законному хану. Видя это, калмыки вернулись в свои кочевья, и Бахты остался с горсткой соратников. Сопротивление казалось абсолютно бесперспективным. Бешеный Султан выговорил себе прощение и попытался вернуться в Крым, но был убит черкесами.

Менгли-Гирей победил всех соперников и усмирил Крым. За это его вызвали в Стамбул и осыпали наградами.

Вернувшись домой, Менгли осуществил некоторые улучшения в управлении. На дворе стояла вторая четверть XVIII века – время просвещенных монархий, энциклопедистов и технологических улучшений. В Западной Европе жил и творил Вольтер. Массово внедрялись полезные изобретения – от паровых машин Джетро Талла до механических ткацких станков, от жилетных часов-луковиц до ватерклозета. А крымское общество всё еще жило отдельными племенами и грезило о грабежах. Давно пора было что-то менять.

Но Менгли был слишком осторожен для того, чтобы провести радикальные перемены. Он всего лишь понизил налоги, учредил почтовые станции и посадил на жалованье улемов (мусульманское духовенство).

Неизвестно, как развивались бы события дальше, но карьера Менгли внезапно оборвалась. В 1730 году в Стамбуле вспыхнул мятеж янычар. Падишах Ахмед был свергнут. Вместо него воцарился Махмуд I (1730–1754), приходившийся Ахмеду племянником. Первым делом новый падишах отстранил от власти Менгли-Гирея. Ханство предложили Каплану, и на этот раз он согласился. Менгли-Гирей отбыл на Родос.

6. Второе пришествие Каплан-Гирея

Каплан-Гирей на сей раз показал себя мягким правителем, склонным к политике компромиссов. Он даровал амнистию всем врагам своего брата Менгли, а многих наградил высокими должностями. Затем хан отбыл в Стамбул, чтобы принять участие в совещаниях по вопросу дальнейших действий против Ирана. Действительно, иранские дела находились в запутанном состоянии.

Еще в 1724 году 30 000 османских воинов вторглись в Армению и взяли Ереван, после чего захватили Кахетию с городом Тбилиси, Арцах и Нахичеван. Независимость на короткое время сохранил крохотный армянский Сюник, который возглавляли двое героических людей – Давид-бек и Мхитар-спарапет. Оба погибли в борьбе с турками, после чего Сюник пал.

В 1725 году османы захватили Шемаху, а затем, после упорной осады, взяли Тебриз. Восточную часть Ирана захватили афганцы. Они уступили туркам всю западную часть страны, включая Тегеран (1727). Это был пик успехов османских войск на востоке.

Однако у Сефевидов появился храбрый защитник – простолюдин Надир-хан, начинавший простым повстанцем, а затем продемонстрировавший блистательные способности. Он собрал армию в Хорасане, подчинил своей власти последнего шахиншаха-Сефевида (которого впоследствии сверг и убил), отбросил афганцев и начал наступление на османов. В 1730 году Надир выбил турок из Хамадана и Тебриза.

Именно после этого в Стамбуле вспыхнул бунт против падишаха Ахмеда, и тот лишился трона. Но положение на фронте это не спасло, а что делать дальше, никто не знал. Начинать ли контрнаступление против персов? Каплан-Гирей высказал сомнения по этому поводу: он боялся, что персов поддержат «московы», то есть русские. Однако его сомнения были отвергнуты. Османы возобновили военные действия, а у хана потребовали вспомогательных войск.

В 1733 году Каплан-Гирей отправил в поход своих сыновей, они пошли через Северный Кавказ, где уже располагались цепочки русских сторожевых постов. Русские попытались задержать татар, но те вступили в союз с чеченцами и пробились силой. Впрочем, никаких подвигов крымцы не совершили, и вскоре пришлось пробиваться назад.

Сам Каплан с главными силами ханства выдвинулся в другую сторону – в Молдавию. Как раз в это время умер польский король и саксонский курфюрст Август Сильный (1697–1733), и в Речи Посполитой возникло бескоролевье. На трон претендовал известный авантюрист и русофоб Станислав Лещинский, которого поддерживали французы. Станислав был другом османов и татар. Каплан выдвинулся в Молдавию, чтобы протянуть в случае необходимости руку помощи христианскому другу. Когда-то великий князь Витовт помог татарам создать Крымское ханство. Теперь Каплан был готов помочь далекому преемнику Витовта.

Но русские действовали настолько решительно, что хан ничего не смог сделать. Царствовавшая тогда племянница Петра императрица Анна (1730–1740) ввела войска в Польшу. Сторонники Понятовского были разбиты. Особенно отличился в этой войне немец Миних – фельдмаршал на русской службе. Он взял сильную крепость Данциг, после чего дело Лещинского в Польше оказалось проиграно. Королем Речи Посполитой стал союзник России Август III (1733–1764) – сын Августа Сильного.

О Минихе, который расчистил Августу путь к трону, заговорили как о способном военачальнике. Татарам и туркам следовало бы обратить внимание на этого человека – совсем скоро он выступит против них и нанесет несколько чувствительных поражений.

Но Каплан думал совсем о другом. Порта настойчиво приказывала отправляться в Иран. Хан собрал, как говорили, 80 000 человек и двинулся в Персию (1734).

Хан прошел через страну черкесов, раздавая по пути мелким князькам знамена и барабаны от имени османского падишаха, а потом зазимовал в Кабарде. Выяснилось, что снабжение войск налажено плохо, и Каплан повернул назад. Хан сделал это вовремя: в Иране Надир-хан разгромил османскую армию, и вскоре после этого был заключен мир. Зато на северной границе Крыма угрожающе вели себя русские, а на Балканах – австрийцы.

Порта и Кремль были недовольны политикой друг друга. Османское правительство оказалось напугано событиями в Польше, где потерпели поражение антирусские силы. Влияние Москвы в этой стране постепенно возрастало, хотя при Августе III Речь Посполитая была скорее нейтральным государством, чем зависимым от России. В ней действовали русская, французская, даже турецкая партии, но ни одна не могла взять верх.

Вторым поводом для раздора стала Кабарда. Кабардинские князья давно тяготели к России. Еще во времена Ивана Грозного они приняли русское подданство. Кабардинка Мария Темрюковна стала русской царицей, а ее родственники осели в Москве под именем князей Черкасских. Однако затем насупила Смута, и Кабарда перешла под власть Крыма. Это не было полюбовным соглашением, горцы страдали под игом степняков и искали повод, чтобы освободиться.

Императрица Анна отправила в Стамбул претензии по некоторым пунктам давнего мирного договора, которые сочла нарушенными. Османам предлагалось выслать комиссию на границу для урегулирования конфликта. Комиссия не была выслана. В Кремле придрались к этому факту и объявили туркам войну.

Союзниками русских стали австрийцы, которые, однако, присоединились к антитурецким действиям только в 1737 году и воевали очень плохо.

Перед тем как напасть на османов, русские заключили союз с Ираном. Главным человеком в этой стране оставался Надир-хан. Персам уступили все завоевания Петра, полученные после Каспийского похода. Русские отказались от южнокаспийского побережья, возвратили Решт и Баку. Словом, жертвы оказались напрасны.

Отдав владения на Южном Каспии, московские стратеги принялись разрабатывать план кампании против османов. Решено было нанести сразу два удара: на Азов и на сам Крым. Однако верховное командование осуществляли немецкие генералы, а они не смогли организовать снабжение и лечение солдат в условиях степной войны. Русских солдат никто из этих выскочек не жалел. Главное искусство полководца на царской службе состояло тогда лишь в том, чтобы грамотно составить доклад в Москву о своих действиях и добиться подкреплений, а также снабжения боеприпасами. Судьба рекрутов и цена победы мало кого волновала. Разрыв между властью и народом, резко наметившийся при Петре, сильно увеличился при его потомках. К тому же армия нового образца, созданная Петром, была обмундирована и обучена на европейский манер, но система снабжения была совершенно не приспособлена для войны в степях. Что такое европейская война той эпохи? Это цепочка так называемых «магазинов» (то есть складов, пунктов снабжения), в которых имелись хлеб и солонина, порох и амуниция – словом, всё пригодное для войны. Иногда для того, чтобы выиграть кампанию, требовалось просто разрушить магазины. Цепочка снабжения прерывалась, враг отступал. Воевать таким образом очень любил Фридрих Великий – гений маневра. Но точно так воевали татары во время Крымских походов Голицына. Армия русских состояла тогда из полков нового строя, то есть уже была организована по европейскому образцу. И потерпела поражение, вообще не встретив неприятеля. Татары просто уничтожили продовольственную базу и вынудили русских отступить.

Нужно было либо совершенствовать военную систему, либо воевать на степной манер, как делали казаки Дмитрия Вишневецкого, донцы или калмыки. В итоге русские стратеги всё же пойдут первым путем и добьются впечатляющих успехов. Но до этого они проведут много неудачных кампаний в Крыму. Кампании, проведенные в царствование императрицы Анны, нужно отнести к числу таких неудач, хотя были, конечно, и успехи. Но успех или неудачу того или иного политика мы оцениваем по конечному результату. Удалось Кремлю захватить Крым и будущую Новороссию в 1735–1739 годах? Нет, не удалось. Можно долго объяснять причины этого, но конфузы не превратятся от этого в успех, а лишь он реален.

* * *

Остаток 1735 года русские войска готовились к наступлению, которое началось в следующем, 1736 году.

Основные силы русских располагались на Днепре, чтобы ударить на Крымский полуостров. Вспомогательная армия направлялась к Азову. При ней стоял фельдмаршал Бурхард Христофор Миних – баловень судьбы, лучший полководец императрицы Анны, усмиритель Польши и покоритель Данцига.

Осада Азова началась ранней весной. Миних захватил две каланчи и один форт, после чего сдал командование прибывшему к армии генералу Василию Левашову – давнему выходцу из стрельцов, выдвиженцу Петра I. Сам Миних отправился на Днепр, чтобы руководить покорением Крыма.

Нужно было успеть выступить в поход до начала летней жары. Миних прибыл к главной армии 18 апреля 1736 года, но обнаружил, что войска еще не готовы к началу похода. Фельдмаршал не стал ждать полного сосредоточения вооруженных сил и выступил в поход на Перекоп, отбивая по дороге наскоки татар. Миновали Запорожье (после Прутского похода и последующих неудач оно принадлежало туркам), вышли в безводную степь перед Крымским перешейком. На переход ушел месяц. 28 мая русские стояли перед стенами Перекопской крепости. Миних приказал штурмовать укрепления. 1 июня Перекоп был взят. Известия об этом произвели большой переполох в Бахчисарае. Во время походов Голицына его войска еще не могли взять Перекоп – не было навыков ведения осадной войны и современного оружия, необходимого для этих целей. Теперь имелось то и другое; сильнейшая крепость пала.

Легко было представить себе торжество русских солдат. Впервые за несколько столетий они могли отомстить крымцам сполна. Миних разжигал страсти. Он хотел навести ужас на татар, а потому приказал предать их страну огню и мечу. Один отряд под началом генерала Леонтьева фельдмаршал отправил к крепости Кинбурн, а сам двинулся прямо на Бахчисарай.

В это время хан Каплан всё еще находился вне пределов полуострова. Он с главной армией возвращался из персидского похода. В дороге хан узнал, что Бахчисарай взят и дотла сожжен Минихом. Огню был предан и дворец крымских правителей, так что Каплан-Гирей оказался в некотором роде бездомным. Наконец, русские взяли порт Гёзлев, центр местной работорговли, чем и завершили свои подвиги на земле полуострова.

Однако грабеж и разорение сыграли с ними злую шутку, примерно как с солдатами Наполеона, вторгшимися в Россию в 1812 году. Армию стало нечем кормить, а из-за жары начались болезни. По-видимому, солдат содержали в антисанитарных условиях. Дизентерия, холера и прочие недуги косили их как траву. Потери были равносильны проигранному сражению.

17 июля Миних вернулся на Перекоп, где просидел до конца августа, теряя людей и не контролируя ситуацию. Наконец фельдмаршал сдался перед обстоятельствами и 28 августа начал отход на север, оставив на Перекопе отряд для прикрытия отступления.

Марш на север, к днепровским порогам, занял ровно месяц. После этого с Крымского перешейка отступил и отряд прикрытия. По дороге назад этот отряд встретил русский корпус генерала Ласси. Ласси сменил генерала Левашова под Азовом, взял Азов и отправился к Перекопу, но теперь этот поход потерял смысл, и генерал отступил.

Военный результат операций по сравнению с первоначальными замыслами был недостаточен. Русские войска понесли большие потери больными и не удержали ни одного пункта в Крыму. Разве что удалось вернуть отданное Петром I Запорожье да взять Азов. То есть повторить то, на что у того же Петра ушло два года.

Зато моральное значение крымского похода оказалось громадным. Впервые русские регулярные войска взяли Бахчисарай, разграбили Крым и навели на татар ужас.

Вернуться в Крым Каплан-Гирею не пришлось. Османы объявили хана ответственным за все поражения и отправили в отставку. Каплан умер в ссылке в 1738 году. Но вина его была не столь велика, особенно если учитывать, что хан выполнял приказы османского правительства и в решающий миг оказался с главной частью своих войск на Северном Кавказе, в то время как русские корпуса вторглись в Крым.

Впрочем, крымские историки той поры полны презрения к своим соотечественникам и прямо заявляют, что командование Каплан-Гирея оказалось бездарным, а орда сражалась невероятно плохо. Повсюду царили трусость и малодушие.

7. Падение Очакова

Чтобы спасти Крым, требовалась сильная личность, и такая нашлась. Новым ханом сделался Фатх-Гирей II (1736–1737). Это был сын хана Даулат-Гирея II. Он обладал репутацией делового человека и отчаянного рубаки.

Первым делом требовалось срочно отомстить «московам». Хан собрал орду и отправил в набег. Наконец-то ничто не сдерживало татар. В Стамбуле были возмущены русскими бесчинствами на полуострове и развязали руки крымцам, позволив творить что угодно.

Зимой татары разорили окраины России – Дон и Запорожье. Часть живших там людей перебили, часть увели в полон. Но легендарный донской атаман Иван Краснощеков, «колдун» и герой народных песен, собрал своих молодцов, преследовал татар и отбил много пленных. Впрочем, и полученной добычи оказалось довольно, чтобы поднять моральный дух крымцев.

Хватило его ненадолго.

Весной 1737 года русские возобновили действия. Это было сделано по всем правилам европейского военного искусства. Согласно этим правилам, военные действия велись с весны до глубокой осени, а затем армии расходились на зимние квартиры. По весне война оживала. «Проклятые московы опять подобно злым духам вошли в чистое тело Крыма», – повествует татарский летописец о событиях начала 1737 года.

В военных действиях приняли активное участие союзники русских – калмыки. Вместе с донскими казаками они напали на Кубань, сковав силы Малой Ногайской Орды.

Сорокатысячная армия русских под начальством генерала Ласси направилась к Арабатской Стрелке и по ней вошла в Крым, причем все необходимые припасы поставляла для нее Азовская флотилия, которая шла вдоль побережья.

Ласси явился на полуостров и сжег город Кара-Су, не затронутый прежним нашествием. Крымцы и османы ограничились беспорядочной пальбой и ничего более не смогли сделать. В войсках Ласси находились отряды калмыков и казахов, и это придавало операциям против Крыма мобильный характер. Хан пасовал перед новой тактикой врага. Но затем повторилась старая история: в регулярных частях русских начались болезни, и Ласси отступил на север.

Тем временем фельдмаршал Миних с семидесятитысячной армией осадил Очаков. По сведениям русских, как всегда сильно преувеличенным, гарнизон крепости состоял из сорока тысяч турок и пятидесяти тысяч буджакских и едисанских татар.

Под стенами крепости развернулись ожесточенные бои. Русские несли огромные потери, которые Миних скрывал, рапортуя в Москву о своих успехах. Остается загадкой, под каким предлогом он умудрялся получать подкрепления, если потери были, по его отчетам, невелики.

В качестве курьеза можно вспомнить, что в осаде принял участие знаменитый барон фон Мюнхгаузен, тогда находившийся на русской службе. Вернувшись впоследствии в Германию, барон забавлял соотечественников сказками о своих военных приключениях во время очаковских дел.

Наконец 12 июля 1737 года Миних предпринял генеральный штурм крепости. Татары и турки отбили его ценой невероятных усилий, но русские жестоко обстреляли Очаков из пушек, и один выстрел угодил в пороховой арсенал. 500 бочек пороху взлетели на воздух. Обороняться стало нечем, и Очаков капитулировал. Это был самый крупный успех кампании.

Османы попытались вернуть Очаков и предприняли контратаку, но она завершилась неудачей. Впрочем, это нападение сорвало дальнейшие планы Миниха, который собрался было осаждать Бендеры. Теперь фельдмаршал отказался от этой мысли и увел войска на зимние квартиры. В ходе кампании русские вновь понесли тяжелые потери, но удержали Очаков, как прежде – Азов.

После этого падишах отстранил от власти хана Фатх-Гирея как неспособного справиться с русскими. Конечно, к очаковскому поражению хан не имел касательства, но на крымском направлении действовал недостаточно эффективно. К тому же требовалось кого-то наказать, хотя это наказание больше напоминало истерику, в каковой и пребывал османский двор.

Новым ханом повторно сделался Менгли-Гирей II, бывший собутыльник Каплана. В Стамбуле полагали, что ситуация в Крыму выходит из-под контроля, а Менгли считался ловким политиком, способным умиротворить орду и заставить ее действовать по своим указаниям.

Менгли собрал буджакских татар и отправил их в набег. Удалось разорить несколько пограничных волостей, но это было несравнимо с прежними успехами лихих крымских джигитов.

В 1738 году русские открыли кампанию. Но на сей раз их ждали неудачи. Миних, загубивший огромное число людей, наконец перестал получать подкрепления, потому что его враги в Петербурге активизировались и отказали фельдмаршалу. В результате Миних дошел до Бендер, встретил там османские войска и бесславно отступил без боя.

Ласси вновь отправился в Крым, взял Перекоп, стал разорять полуостров. Но тут в Азовское море вошла сильная эскадра османов, что сразу отрезало русских от снабжения. Ласси взорвал укрепления Перекопа и пошел назад. Его преследовала татарская конница. Начались бои, не всегда удачные для русских. В одном из них армия «московов» потеряла 1200 человек убитыми. Правда, и у татар полегло много народа, включая нескольких ширинских мурз.

Пополнять потери было уже нечем, и Ласси предписали перейти к обороне. Так что его поход на Крым стал последним в этой войне. Русские появятся здесь вновь лишь через тридцать лет, зато уже навсегда.

А пока разочарования и трагедии следовали друг за другом. В том же 1738 году австрийцы потерпели несколько поражений от османов в Сербии и Малой Валахии.

В 1739 году русские войска оставили Кинбурн и Очаков, гарнизоны которых плохо снабжались и таяли от болезней. Активно действующая армия осталась только одна – армия Миниха, и у ее командующего появилась возможность восстановить реноме. Миних этим воспользовался. Фельдмаршал вторгся в Молдавию, напал на османскую армию под Ставучанами и нанес ей серьезное поражение, после чего взял крепость Хотин, а затем вошел в Яссы. Но это был последний успех русского оружия в войне. Для продолжения боевых действий сил больше не было. Австрийцы вообще предпочли заключить с турками сепаратный мир, отказавшись от Сербии и Малой Валахии. Первая из этих областей вернулась под прямое управление османов, вторая – под власть румынских господарей.

Русские тоже начали переговоры о мире, причем хан Менгли-Гирей взял на себя роль посредника и оказался в своей стихии. Этот ловкий человек много говорил, тянул время и пытался выговорить приемлемые условия мира. Обстоятельства этому способствовали.

Во время переговоров русские попытались атаковать позиции врага на Кубани и Азовском море, но разыгрался шторм и затопил значительную часть лодочной флотилии «московов», так что операция закончилась безуспешно, а дипломатические позиции турок и татар оказались более благоприятны, чем прежде.

Однако в самом конце 1739 года хан умер. Он еще застал подписание мирного трактата между Османской империей и Россией. Русские получали Запорожье и Азов, но обещали срыть азовские укрепления. Кроме того, между двумя империями создавалась «барьерная зона» от Северного Приазовья до Кабарды. Таким образом османы и русские хотели взаимно обезопасить себя от набегов пограничных разбойников. России было запрещено иметь флот на Черном море.

Можно сказать, что османы и татары с честью вышли из этой войны. На русском фронте Высокая Порта отделалась небольшими потерями, а на австрийском сделала приобретения. Но это была последняя улыбка судьбы. В последующих войнах турки станут терпеть неизменные поражения, а Крымское ханство исчезнет.

1. Закат ханства

Следующим ханом сделался Селямет-Гирей II (1740–1743) – брат Менгли. Новый хан был человеком пожилым, невоинственным и, как выяснилось, не умел держать в повиновении подданных. По условиям мира русские требовали выдачи всех пленных, оказавшихся в Крыму во время последних набегов татар. Однако хан не мог или не хотел выполнить это условие. Он боялся собственных мурз, которые саботировали выдачу пленных. Это вызвало недовольство в Стамбуле, где боялись русских и хотели соблюсти все условия мира. Хана вызвали к «Порогу Счастья» и отрешили от должности. Вскоре он умер.

В эти же годы состоялись перемены и в России. Императрица Анна умерла (1740), ее родственников свергли в результате военного переворота, Миниха сослали в Сибирь. На трон взошла дочь Петра I – императрица Елизавета (1741–1762). Во время ее правления конфликтов с Крымом не было.

После отставки Селямета в ханы был возведен сын Каплана – Селим-Гирей II (1743–1748). Он обладал обширными связями при османском дворе, что и предопределило это назначение.

Между тем османы возобновили войну с персами, где Сефевиды были свергнуты, а к власти пришел шахиншах Надир (1736–1747). Из Стамбула пришло предписание крымскому хану: мобилизовать одного человека с пятнадцати домов и прислать на подмогу главной османской армии.

Селим пошел еще дальше: мобилизовал одного человека с пяти домов, чем привел в восторг османское правительство. Персидская кампания складывалась для турок неудачно, хотя крымцы зарекомендовали себя хорошо, что говорит о высоком качестве воинов. В это же время Селим провел еще одну мобилизацию, собрал по одному аскеру с семи домов и отправил их грабить «Черкесию» (то есть, вероятно, Кабарду). Крымцы набрали рабов, часть из них отправили в подарок в Стамбул. Приток черкесских рабов позволил Селиму разобраться с мурзами, которые всё еще держали русских пленных, и вернуть полон в Россию. Тем самым была обеспечена лояльность петербургского правительства. У себя в ханстве Селим-Гирей II проводил благоустройство, возводил дома и дворцы, реставрировал мечети, что принесло ему дополнительную популярность.

За эти дела османское правительство прислало хану «премию» – 5000 золотых монет. Вскоре после этого Селим лично отправился к «Порогу Счастья», где ему устроили роскошный прием.

Русский резидент в Стамбуле, Неплюев, тотчас сделал запрос, не готовят ли крымцы набег на Россию и не в этом ли цель поездки хана. Неплюева заверили, что это не так. Турки и татары становились всё более сговорчивыми и предупредительными по мере роста могущества Российской империи.

Возможно, истинной причиной появления хана в Стамбуле стали запланированные им кадровые перемены. Он отстранил от власти тогдашнего калгу и его партию, замышлявших переворот. Дело было проведено так тонко, что удалось избежать смут.

Это был последний успех Селима. Хан тяжело заболел и умер «от неутолимой жажды», как свидетельствуют хронисты. Причиной смерти мог стать сахарный диабет или горячка.

Новым ханом был назначен Арслан-Гирей (1748–1756, 1767) – сын Даулат-Гирея II и двоюродный брат Селима. Арслан («лев») не оправдал свое «звериное» имя, так как проводил мирную политику, но делал это крайне эффективно. Он занимался восстановлением ущерба, причиненного русскими войсками во время последней войны. Хан отстроил разрушенный Бахчисарай, восстановил Перекоп, возвел укрепления на Арабатской стрелке, ремонтировал мечети, делал пристройки к религиозным школам – медресе.

Все эти действия получили одобрение в Стамбуле, причем в одном из писем хану присвоили титул кагана, то есть степного императора, – и это теперь, когда Крым находился в полной зависимости от турок, а жить ему оставалось всего два с лишним десятка лет.

Единственное, что омрачало это правление – постоянные распри между крымцами и запорожскими казаками. В то время как донцы были покорены русскими после подавления мятежа Кондратия Булавина, запорожцы еще сохраняли автономию и время от времени совершали набеги на приграничные крымские улусы. Крымцы тоже разоряли казачьи станицы. Это было продолжением давней пограничной борьбы с грабежом и насилиями, которая началась еще в XVI веке.

В Петербурге, естественно, приняли сторону запорожцев и предложили разместить русского консула в Крыму, который занимался бы в том числе разбором пограничных конфликтов. Также предлагалось направить одного офицера в Запорожье, «чтобы он защищал татар от казаков». Следовательно, положение татар делалось всё более унизительным. Вчерашние хозяева степей превращались в жалкий народец, страдавший от пограничных разбойников.

Идея консульства пришлась туркам не по нраву. Они заявили, что стычки происходят в степи, по этой причине от офицера в Запорожье будет мало толку. Вскоре после этого османы приказали крымцам вывести войска из Кабарды. Напомним, что эта территория входила в «барьер между двумя империями», но крымцы, как и русские, постоянно нарушали соглашение о барьере. Османы же боялись нового конфликта на севере.

2. Рождение Новороссии

Эта тема тесно переплетается с темой переселения сербов в Россию.

Судьбы русских и сербов связаны весьма причудливо. Мало кто знает сегодня, что первую главу в истории восточных славян написали именно сербы. В V веке они вместе с хорватами жили на Днепре и были известны под именем антов. В VII веке они бежали оттуда под натиском аваров.

И вот в XVIII веке, через тысячу сто лет после изгнания, часть сербов вернулась на берега Днепра. Интересно, что именно с этого времени начался отсчет Новороссии и вообще колонизации русскими Причерноморья.

Началось с того, что во время бесконечных войн XVII–XVIII веков сербы стали переселяться с юга на север, то есть из современной Сербии в земли, подвластные Габсбургам. Последние относились к ним прагматично и рассматривали сербов как пограничников, которые принимают первые удары турок. Поэтому в 1747 году в Вене родился план переселить «австрийских» сербов к самой турецкой границе, а освободившиеся земли передать венграм.

Сербам этот план не понравился, и многие из них решили переселиться в единоверную Россию. Сербский полковник Иван Хорват-Откуртич явился в Вене к русскому послу Михаилу Бестужеву-Рюмину и представил план переселения. Он обещал набрать полк гусар из сербов и 2000 пандуров (легких пехотинцев) из греков, а взамен просил возместить расходы на переселение и выделить земли. Петербургские власти выразили согласие. Императрица Елизавета заявила: «Сколько бы из сербского народа в Российскую Империю перейти не пожелало, все они как единоверные, в службу и подданство приняты будут». Сербам выделили для поселения часть Запорожской земли к югу от Чигирина, то есть от польской границы. Эта территория подчинялась непосредственно Сенату Российскому. Хорват получил воинское звание генерал-майора.

Узнав о теплом приеме, многие сербы стали переселяться на Днепр. Сам Хорват обязался уже набрать 10 000 воинов, на что опять-таки получил одобрение. Вскоре земли, заселенные родственными славянами, получили название «Новая Сербия». Именно они и станут ядром будущей Новороссии, созданной Екатериной II и Потемкиным через несколько десятилетий.

Был и еще один район сербских поселений, он располагался между Бахмутом и Луганском – ровно там, где сегодня располагаются Донецкая и Луганская республики. Сербы служили здесь пограничниками и чувствовали себя комфортно в братской стране.

Крым и Османская империя взволновались из-за создания сербских поселений. Дело в том, что сербов поместили как раз на дорогах, по которым татары совершали набеги на южные губернии России. Следовательно, новые переселенцы мешали угонять в рабство русское население. Но сами татары представили дело так, что Новая Сербия – первый шаг для захвата русскими Крыма. Правда это или нет – не суть важно. Ханство принесло России слишком много горя, было недоговороспособно и в силу этих причин заслуживало того, чтобы быть уничтоженным. Этого требовали соображения безопасности. Но всё же сербы служили скорее заслоном от татарских набегов, чем авангардом русской экспансии.

3. Хан-наркоман

Вскоре после рождения Новой Сербии Арслан-Гирей был снят с должности. В чем причина недовольства ханом, неясно. Османская империя становилась всё более коррумпированной. Продавались должности пашей, адмиралов, министров, вассальных князьков. Крымский «каган» давно превратился в одного из таких пограничных второсортных полухолопов.

Новым правителем сделался Халим-Гирей I (1756–1758). Это был сын хана Садат-Гирея IV, всю жизнь проведший на Балканах и совершенно незнакомый с обычаями татар. Халим считался ученым человеком, но оказался наркоманом. На Балканах его научили курить опиум и гашиш. Этим увлекательным занятиям хан стал предаваться и на престоле. На разные должности он назначил сыновей и прочую родню, руководствуясь не уровнем компетентности людей, а узами крови. Это сразу привело к массе злоупотреблений, недоразумений и просто глупых решений. Государства создаются десятилетиями, но чтобы разрушить систему, достаточно нескольких месяцев. Впрочем, добить Крым хану никто не дал.

Крымцы быстро увидели, что хан – полное ничтожество даже по меркам ничтожных правителей времен заката страны. Начались бунты. Непосредственным поводом стала попытка хана собрать с Буджака и Едисана всю добычу, награбленную во время набегов на Россию. Ценностей набрали много, при их изъятии не стеснялись в средствах. По слухам, хан поделился с великим везиром Османской империи, и в этом был главный смысл комбинации с изъятием добычи. Это переполнило чашу терпения кочевников.

Сначала восстал один из принцев Гиреев. Затем к нему присоединились толпы новых повстанцев и, наконец, – авторитетный среди кочевых родов царевич Кырым-Гирей (или Крым-Гирей, что одно и то же). Это был сын Даулат-Гирея II. Вся жизнь Крыма оказалась связана с Буджакской ордой. Некоторое время он исполнял должность сераскера этой орды (то есть начальника войск, генерала). В Буджаке его любили и уважали, Крым-Гирей оброс связями и знакомствами среди местных племен. Из курьезов следует упомянуть, что Крым был бисексуален. Как правоверный мусульманин, он имел несколько жен, но для души предпочитал мальчиков. Царевич обладал крутым нравом и решимостью. Первым делом он разграбил окраины Молдавии, чтобы обеспечить своих людей продовольствием и добычей, то есть, как сказали бы мы сейчас, чтобы выплатить им зарплату. На его сторону перешла еще одна орда – Едисанская. Обстановка накалялась.

Вести о мятеже переполошили чашу терпения османов. На «Пороге Счастья» решили отправить в отставку одурманенного опиумом хана Халима и вернуть Арслана, при котором царил порядок. Но тут пришло известие, что Халим свергнут в Бахчисарае, а ханом выбран отчаянный Крым-Гирей (1758–1764, 1768–1769). Говорили, что он клялся повесить свою плеть на воротах «столицы московов, Петербурга», и обещал заставить русского императора платить дань. Бахвальство выглядит еще забавнее, когда мы знаем, что Крымскому ханству осталось жить полтора десятка лет.

Османское правительство получило звонкую пощечину от своих вассалов. Но не время было затевать конфликт, и выборы признали законными. Правда, обязали вернуть всё то, что татары успели награбить в Молдавии. Крым-Гирей согласился. Так началось правление одного из самых энергичных ханов периода заката.

4. Польские дела

Несмотря на разглагольствования о войне, почти всё первое правление Крым-Гирея прошло в мире. Русские тоже не собирались форсировать конфликт. Императрица Елизавета Петровна под конец жизни ввязалась в бесполезную войну с Пруссией и Англией на стороне Австрии и Франции. Война была, по сути, мировой и разворачивалась в Европе, Азии и Америке. Она сопровождалась серьезными разрушениями и громадными потерями. К счастью для русских, они вели ее на чужой территории. Русские войска разбили пруссаков в нескольких кровопролитных сражениях. Австрийцы на сей раз тоже воевали неплохо. В ходе нескольких кампаний лучшая часть профессиональных солдат прусского короля Фридриха Великого пала в сражениях, и король подумывал о самоубийстве. Однако Фридриху невероятно повезло: в самом конце 1761 года в Петербурге умерла Елизавета – императрица распутная, ленивая и склонная к пьянству. Престол занял ее племянник – немец Петр III, с которого фактически берет начало Голштейн-Готторпская династия на русском императорском троне; она правила до Февральской революции 1917 года. Петр III заключил союз с Фридрихом, но через полгода был свергнут русскими офицерами гвардии, которые возвели на престол его жену – худородную немку Екатерину II (1762–1796). Ее внутриполитические решения были спорными – правление Екатерины называли золотым веком дворянства, но он закончился пугачевщиной, когда закабаленные крестьяне восстали и стали избивать помещиков. Зато внешние успехи озарили царствование императрицы небывалым блеском. Здесь успех очевиден, и за это льстецы прозвали Екатерину Великой. За внешние успехи императрице простили многое: убийство мужа, чудовищный разврат, воровство фаворитов, освобождение дворян от обязательной государственной службы (то есть превращение в паразитов по западноевропейскому образцу; собственно, дворян освободил еще Петр III, но Екатерина подтвердила этот указ).

Прежде всего императрица обратилась к проблемам Речи Посполитой, дела которой были совсем плохи. Страна утратила суверенитет, в ней боролись две партии: проосманская и прорусская. Последнюю возглавляли князья Чарторыйские, которых для краткости называли фамилия, то есть «семья». «Семья» питала иллюзию, что Россия поможет реформировать Польшу и превратить ее в сильное государство. Екатерина – прагматичная немка – хотела этого меньше всего.

Но и османы с татарами не являлись друзьями Польши, хотя часть поляков питала смешные иллюзии на этот счет. Вообще, альянс католической Речи Посполитой и мусульманской Турции выглядел бы довольно странно, особенно в свете претензий поляков на звание форпоста «воинства Христова» на востоке Европы. Впрочем, здесь нужно не иронизировать, а просто пожать плечами. Существует политическая целесообразность – вот и всё. Остальное – продукт пропаганды, которая призвана консолидировать собственных подданных и одурачить общественное мнение в других странах, подав свою страну в привлекательном свете.

Крах Польши наступил в 1763 году, когда умер «избранный король Речи Посполитой» Август III (1733–1763) из саксонской династии Виттельсбахов. Часть поляков задумала пойти на союз с османами против русских. Католическую партию возглавил польский гетман Браницкий. Он давно находился в сношениях с османским двором и крымцами и просил помощи против русских. Интригу энергично поддержал Крым-Гирей, настаивавший на том, чтобы Высокая Порта вмешалась в польские дела. Это открыло бы громадные возможности для грабежа татарами сопредельных земель. Но в Стамбуле колебались, какое решение принять.

Екатерина поступила быстро и жестко. Заручившись поддержкой Фридриха Великого, заинтересованного в союзе с Россией, императрица возвела в короли одного магната по имени Станислав-Август Понятовский (1764–1795). Когда-то он был любовником похотливой немки. Коронация Станислава-Августа возмутила османов и в конечном счете стала причиной войны с Россией. Разумеется, турок волновали не интимные связи Екатерины. Российский ставленник взошел на трон Речи Посполитой – вот в чем была проблема, вызвавшая войну.

Но прежде османы отправили в отставку Крым-Гирея. Хана посчитали слишком независимым и своевольным. Опасались, что Крым-Гирей чересчур популярен среди своих подданных. В итоге его вызвали в Стамбул ко двору падишаха, но по дороге сообщили о низложении и выслали на остров Родос. Это кадровое решение оказалось, как обычно, плохим и не спасло ни Крымское ханство от гибели, ни Османскую империю от череды поражений.

* * *

В том же 1764 году Екатерина упразднила Гетманщину в Малороссии – смешной пережиток XVII столетия. На ее месте возникло несколько губерний, причем населявших эти губернии крестьян обратили в крепостных. К северу от границы с Крымом образовалась Новороссийская губерния, центром которой стал Екатеринослав (нынешний Кременчуг). В состав этой губернии вошла и Новая Сербия.

5. Повод к войне

Новым ханом крымских татар сделался Селим-Гирей III (1764–1767, 1770–1771), сын хана Фатх-Гирея II и внук Даулат-Гирея III. Хан считался добродетельным человеком, обладал спокойным нравом и был, как мы бы сказали сегодня, «системным человеком», от которого не стоит ждать неожиданностей. По мнению османов, такой человек лучше подходил на роль предводителя татар, чем Крым-Гирей. Ближайшие события покажут, что это не так.

Любопытно, что перед своей отставкой Крым-Гирей успел договориться об учреждении русского консульства в Бахчисарае. Селим-Гирей III отменил это решение и выслал консула. Османы одобрили поступок нового хана. Отношения между Портой и Россией постепенно накалялись.

Польские дела развивались по наихудшему сценарию. Станислав Понятовский был образованный человек, но никчемный король. При нем обострился религиозный вопрос. В Польше и Литве долгое время, практически полтора столетия, насаждался католицизм. Удалось даже перепрограммировать значительную часть западнорусской элиты, которая перешла из православия в католическую веру. Православными остались только крестьяне да мещане. Шляхта предпочитала переходить в католичество.

Тех, кто не принял католицизм, называли диссидентами. На востоке это были православные христиане, жившие в Малой и Белой Руси. На западе, в Польской Пруссии и Данциге, – немцы-протестанты. Под предлогом защиты диссидентов Екатерина II и Фридрих Великий стали вмешиваться в дела Польши, что раздражало поляков, но было принято на ура самими диссидентами, которых тяготила власть католических королей.

Был и еще один важный момент: социальный. Польские паны ничему не научились после казацких войн XVII столетия и по-прежнему нещадно эксплуатировали православное «быдло». Естественно, обстановка накалилась до предела. Православные надеялись на русскую императрицу как на свою защитницу и видели в русских своих братьев-освободителей. Всё было, конечно, не так примитивно просто, но в целом верно. Беда заключалась в том, что большинство русского населения – крестьяне – находились в результате реформ Петра I и Екатерины II на положении рабов, ибо так было принято в тогдашней просвещенной Европе, с которой русские монархи брали пример; скажем, во Франции. Так было и в Польше.

И всё же русские тянулись к русским, где бы они ни жили: в Великой, Малой или Белой России.

Подробности эскалации конфликта в Речи Посполитой относятся целиком к истории Польши. Напомним канву. Русские резиденты раздували недовольство католиками и слабым королем и инспирировали конфедерацию – вооруженное выступление шляхты против верховной власти. В состав конфедерации вошли прежде всего шляхтичи-диссиденты. Тогда недовольные образовали вторую конфедерацию, направленную против первой, то есть против диссидентов и короля. Это была так называемая Барская конфедерация, в авангарде которой находились реакционные католические элементы. Впрочем, сами католики считали такими элементами православных, которых с оттенком пренебрежения именовали дизуниатами, то есть людьми, отвергавшими унию с католической церковью. До сих пор в польских трудах польских историков, изданных в России, мы встречаем рассуждения об отсталости дизуниатов, отвергавших польскую культуру, католичество и латынь.

Дизуниаты восстали против панов на Правобережной Украине, и ситуация запуталась окончательно. Все воевали против всех.

Бунт православных возглавили казаки Гонта и Железняк. Они назвали себя гайдамаками. Начались варварские погромы панских имений. Если в суровом XVII веке это не вызывало большого резонанса, то в просвещенном XVIII столетии мятеж был представлен как смесь дикости и террора: Европа еще не видела настоящих ужасов Великой французской революции, организаторами которых стали духовные наследники Вольтера и Монтескье. Впрочем, к этим вещам до сих пор применяются двойные стандарты, а подход исторически необъективен.

Казацкое восстание послужило косвенной причиной падения Крымского ханства. Один из панских отрядов, спасаясь от преследования гайдамаков, укрылся в турецком торговом городке Балта в Едисане. Гайдамаки нарушили границу, настигли панов, перебили их и разграбили Балту, попутно обидев подданных османского падишаха – греческих, еврейских и армянских купцов. Историк Крыма В. Д. Смирнов считает, что «происшествие в Балте имело частный характер стычки христиан с мусульманами и жидами, без всякой политической подкладки». Но в Стамбуле отреагировали асимметрично: виновниками грабежей назвали «московов», а русского посла заточили в Семибашенном замке, что было равносильно объявлению войны. Хотя императрица Екатерина приказала арестовать и казнить предводителей гайдамаков, это уже ничего не могло изменить. Война Османской империи и России стала фактом. Она шла параллельно с войной русских против Барской конфедерации. Таким образом ареной борьбы стала огромная территория от Литвы до Кубани.

* * *

Тем временем хан Селим-Гирей III продолжал политику своего предшественника. В годы, предшествовавшие войне, он разжигал вражду османов к русским и жаждал войны. В своей стране хан опирался на племя ширинов; следовательно, его вожди тоже выступали за обострение ситуации, совершенно не понимая, к чему это приведет. Вместе с ширинами Селим съездил в Стамбул, получил подарки – коней и шубы – и отбыл восвояси. Этим ограничиваются наши известия о политической деятельности хана. По каким-то причинам он не устроил турок и получил отставку. В Стамбуле решили назначить новым ханом престарелого Арслан-Гирея, но тот умер, не добравшись до Бахчисарая и даже не успев получить формальное утверждение в должности.

Тогда правителем сделали Максуд-Гирея I (1767–1768), сына хана Селямета. Максуд оказался настолько бесцветной личностью, что даже некоторые историки-османы «не заметили» его в списках ханов. Кадровая чехарда процветала и при падишахском дворе в Стамбуле. «Назначения делались наугад, на пробу; одни лица нетерпеливо сменялись другими; воцарилась полная безурядица», – характеризует ситуацию В. Д. Смирнов, и с этой меткой характеристикой нужно согласиться. По его мнению, Максуда сняли за излишнюю осторожность – хан выступил против войны с Россией, и это стоило ему трона. Такова была обстановка, предшествовавшая падению Крымского ханства.

1. Последний набег

Арест османами русского посла Обрезкова состоялся 10 ноября 1768 года. Через девятнадцать дней Екатерина официально объявила Россию находящейся в состоянии войны с Османской империей. Обе стороны стали готовиться к началу военных действий и обвинили друг друга в нарушении мира. В то время авторитет российской императрицы в Европе был очень велик, и к ее действиям отнеслись с пониманием. Только Франция выступила на стороне турок. Французское правительство еще раньше сочло себя ущемленным событиями в Польше и направило на помощь конфедератам своих офицеров и, конечно, деньги. Среди французских военных, сражавшихся в Польше, находился знаменитый впоследствии генерал Дюмурье. В 1792 году он будет командовать революционными войсками при Вальми и одержит победу над австро-прусскими войсками. В польской войне Дюмурье столкнулся с самим Суворовым, потерпел несколько поражений и обвинил в своих неудачах поляков, которые, по словам генерала, были скверно организованы, постоянно пили и разбегались при первом появлении русских.

Османы посвятили зиму подготовке войск и произвели кадровые перестановки в Крыму. Неожиданно для многих ханом был вновь назначен Крым-Гирей, которого вернули из ссылки. Главным аргументом в его пользу стал один: Крым откровенно ненавидел русских и хотел войны с ними. Теперь это сочли полезным. Хана еще осенью вызвали в Стамбул и осыпали подарками. Правда, картину омрачил один факт: в это же время в Стамбуле сошел с ума великий везир, объявивший войну России. Его отрешили от должности и отправили на покой, а хана отпустили в Бахчисарай. Начались военные приготовления.

* * *

Русские разделили силы на две армии и один отдельный корпус.

Первая армия базировалась под Киевом. Она насчитывала 70 000 человек, включала 10 000 малороссийских казаков и находилась под началом князя Александра Голицына.

Вторая армия сосредоточилась под Полтавой и Бахмутом. Ею командовал Петр Румянцев – герой Семилетней войны с пруссаками. По одной из легенд, Румянцев был незаконным сыном Петра I, в честь которого и получил свое имя. Солдаты его любили.

Наконец, отдельным пятнадцатитысячным корпусом, располагавшимся в районе Луцка, командовал наемный немец Петр Олиц.

Пока русские готовились, противник начал военные действия. Причем этим противником оказался Крым-Гирей. Хан продемонстрировал удивительное проворство и подтвердил свою репутацию русофоба. Уже в первые дни 1769 года он собрал орду и 7 января отправился с нею в набег на Россию. Это был последний поход крымских татар на ненавистных «московов», чья удачливость позволила им модернизировать страну, освободиться от крымской дани и захватить большую часть степей, которые еще в XVI веке татары считали своими.

Целью набега Крым-Гирея был разгром магазинов, без которых любая армия той поры теряла маневренность и застывала на месте.

С этой точки зрения набег не удался. Крым-Гирей просто напал на Новую Сербию и Елисаветградскую губернию, а на обратном пути разорил Киевское воеводство Речи Посполитой. Хан вывел большое число пленных и вернулся восвояси, не рискнув встретиться с русской армией, что понятно: крымские иррегулярные части не имели шансов против прекрасно обученных русских солдат.

Во время набегов хан предавался безудержному пьянству и устраивал гомосексуальные оргии с мальчиками. В результате одной из них Крым-Гирей умер. Императрица Екатерина предположила, что хана отравили турки за неудачный поход на Россию, но это всего лишь домыслы. Хан-педераст умер либо в результате отравления алкоголем, либо от инсульта, последовавшего опять же из-за выпивки и секса. В Стамбуле восприняли эту смерть как досадную неудачу.

2. Молдавия

Новым ханом стал Даулат-Гирей IV (1769–1770, 1775–1777). Это был сын хана Арслан-Гирея и племянник Крыма. Османские историки называют Даулата «несчастливым», «бессильным» и «к делу негодным». Можно вообразить, до какой степени дошел в Турецкой империи кадровый голод и отрицательный отбор на высшие должности, если подобное ничтожество сочли достойным ханского титула.

Даулат постоянно клянчил у падишаха халаты и прочие дары, а также завышал численность орды, чтобы добиться в Стамбуле денег на ее содержание; излишки клал в карман. Всё это происходило на фоне грозных событий – русские перешли в наступление.

Молдавское духовенство направило русским просьбу о помощи. Генерал Голицын прошел через территорию Польши (в которую уже год как были введены русские войска и шла упорная война с конфедератами), приблизился к Днестру, форсировал реку и осадил превосходную османскую крепость Хотин. Однако боевых припасов для осады не было вообще, а продовольствия – на 8 дней. К тому же армия Голицына оказалась недоукомплектована. Из семидесяти тысяч списочного состава налицо было всего 50 000 солдат. На что рассчитывал генерал, бросаясь в молдавскую авантюру, – непонятно. Он отступил за Днестр и расквартировал войска на территории Подолии в ожидании подкреплений.

Румянцев со своей армией двигался к Елисаветграду. При этом он выделил отряд генерал-поручика Берга для диверсии в сторону Крыма. Отряд насчитывал 3800 человек, но к нему присоединилось 3000 донских казаков и 16 000 калмыков. Следовательно, против татар сформировалась маневренная армия более чем в 20 000 бойцов, привычная к действиям в сухой степи. Регулярные солдаты составляли ее ядро, но погоды не делали, что оказалось мудрым решением.

В конце мая в Молдавию вошла с юга главная армия османов, насчитывавшая по спискам до 100 000 аскеров. Реальная численность была, естественно, ниже.

Османы форсировали Прут. Голицын бездействовал. Турки спокойно развернули армию, причем на помощь пришла татарская орда, в которой насчитывали 80 000 (?) всадников. Наконец 20-тысячный корпус османов попытался переправиться через Днестр, но был отброшен. Поляки активизировались в Галиции и атаковали Львов. Гарнизон города отбил нападение.

Со своей стороны Голицын переправился через Днестр, нанес поражение части османской армии и вновь осадил Хотин. Тем самым он сорвал наступление главной армии турок, которая планировала напасть на Новую Сербию и отогнать Румянцева. Османы выделили часть войск для атаки на Голицына. Это был тридцатитысячный корпус турок и двадцатипятитысячная орда татар под началом Даулат-Гирея IV.

Хан атаковал русских первым, но его атаку отбили. Тогда к нему присоединились османы. Голицын выставил у стен Хотина наблюдательный отряд, а главные силы выдвинул навстречу османам и крымцам. Те скрылись в укрепленном лагере. Тогда Голицын с боем переправился на польский берег Днестра, в Подолию. Османы и татары освободили Хотин от блокады и праздновали победу.

Голицын спас армию, но для европейских государей, внимательно следивших за развитием событий, все эти маневры выглядели смешно. Фридрих Великий обозвал русских генералов слепыми: уж он-то вел бы кампанию совершенно иначе. При этом прусский король вообще не знал, что такое регулярная армия в степной войне, а выносить вердикт со стороны было, конечно, легко.

Османы отпраздновали победу казнями и кадровой переменой. Падишах убил великого везира и молдавского господаря по обвинению в государственной измене. Новым везиром был назначен корпусной командир Молдаванчи-паша. Это он искусными действиями деблокировал Хотин и отбросил русских. Со своей стороны Даулат-Гирей клянчил у падишаха деньги, халаты и дорогое оружие.

В конце августа турки попытались форсировать Днестр, но после двенадцатичасового боя были отброшены, потеряв 3000 аскеров. Тогда они попытались занять предмостное укрепление. Увы, их ждала новая неудача. Русские выбили врага. В главной армии османов произошел бунт, и великий везир отвел своих солдат в глубину Молдавии, на позицию у Рябой Могилы. Хану Даулат-Гирею IV везир поручил оборонять подступы к Хотину. Но Даулат не справился с задачей и отступил. Хотин пал, а следом русский авангард занял Яссы в последних числах сентября 1769 года.

Везир увел свою армию за Дунай. Узнав об этом, Даулат-Гирей IV вообще распустил орду по домам. К счастью для мусульман, русские действовали вяло. В Молдавии оставили небольшой отряд, население княжества привели к присяге Екатерине, а главная армия вернулась в Подолию – к магазинам, необходимым для снабжения войск.

Императрица была недовольна действиями Голицына. Его повысили до фельдмаршала и отрешили от командования. Новым командующим стал Петр Румянцев, а бывшую армию Румянцева препоручили генералу Петру Панину. Однако русские войска после кадровых перестановок остались на прежних позициях. Таким образом Румянцев признал правильными действия своего предшественника. Панин осадил Бендеры, но взять не смог.

Впрочем, сие не помешало выдвинуть часть войск в Румынию (Валахию) и занять Бухарест. Это произошло в ноябре 1769 года. В то же время русские выступили в Кабарду, и тамошние князья с восторгом приняли русское подданство, к которому стремились уже давно. Власть русских царей их устраивала гораздо больше, чем постоянные набеги и грабеж со стороны крымских ханов. На сторону России перешел и грузинский царь Ираклий II (1744–1798). В Грузию немедленно отправился вспомогательный отряд русских. Императрица Екатерина пожинала плоды долгой работы своих предшественников по созданию великой православной империи, но делала это на редкость удачно.

Итак, на главном театре военных действий в первой же кампании османы были оттеснены далеко на юг, а татарский хан распустил большую часть войск и занялся воровством. Итог более чем странный для Высокой Порты, которая первой объявила войну и вознамерилась перейти в наступление.

3. Поражения мусульман

Для карьеры Даулат-Гирея IV этот год оказался роковым. Османы были недовольны действиями татар. В Стамбул шли доносы. Говорили, что в сражениях на Днестре крымцы вели себя как предатели. Когда русские отбили атаки мусульман, многие османы кидались в реку, чтобы спастись. На османском берегу дежурили татары. Они требовали от воинов Аллаха денег. Кто мог показать кошелек, был спасен. У кого кошелька не было, благополучно шел на дно. Может быть, это легенда, но падишах османов поверил в информацию о трусости и бездеятельности хана и отправил его в отставку. Новым повелителем крымских татар назначили одного из бесчисленных принцев – Каплан-Гирея II (1770). Это был сын Селим-Гирея II и внук Каплана I. Хану исполнился 31 год: он был деятелен, безумно храбр, но абсолютно бездарен. Тем временем османы продолжали терпеть поражения.

Весной 1770 года падишах утвердил новый план войны. На Дунае сосредоточилась армия (150 000 аскеров). В это время в Румынии разразилась эпидемия чумы. Она стала косить население и русских солдат. Экспедиционный корпус в Валахии сократился до 10 000. Румянцев приказал ему отойти к Браиле, а сам переправился через Днестр и вошел в Молдавию, чтобы встретить турок. Распутица и эпидемия чумы мешали главнокомандующему. Он с трудом дошел до Прута, причем за счет отставших и заболевших армия сократилась до 26 000 солдат, хотя в начале похода имела 35 тысяч. Корпус, расквартированный у Браилы, тоже косили болезни. Он воссоединился с Румянцевым, но в смехотворном количестве пяти тысяч штыков. В общей сложности главнокомандующий кое-как собрал 31 000 бойцов и двинулся навстречу османам, которые заняли Бухарест и в свою очередь маршировали в Молдавию. Разумеется, турок тоже косили болезни, к тому же в их армии было много нестроевых. Всё их войско после перехода через Дунай насчитывало только 80 000 солдат, но к нему присоединилась крымская орда Каплан-Гирея II. Каплан набрал якобы 70 000 воинов, хотя эта цифра вызывает сомнения.

Румянцев действовал блистательно и нанес врагу три поражения в июне, июле и августе в битвах при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле. За последнюю из этих побед он получил фельдмаршальский жезл. Армии османов и татар были рассеяны. Крымский хан отличился в этой кампании чередой неудач.

«Всё, что говорится о деяниях Каплан-Герая II… есть перечень одних поражений, которые он делил вместе с турками», – справедливо замечает по этому поводу В. Д. Смирнов. Первое же дело Каплана принесло неудачу. Он попросил отряд османов и вместе с ними попытался переправиться через Прут на виду у русской армии, попал под убийственный артиллерийский обстрел, понес потери и отступил. Военная безграмотность и отсталость хана стоили жизни тысячам его подданных.

Затем Каплан предложил закрепиться в Измаиле, но османы бросили эту крепость, и вскоре ею завладели русские войска. Пала Килия, русские осаждали Бендеры. Каплан удалился в Аккерман (Белгород) и здесь узнал, что отряд «московов» движется к Очакову. Хан собрал несколько сотен всадников (обратим внимание на незначительность цифры; она-то как раз вполне реальна) и нанес русским поражения в паре схваток, после чего ушел в Крым. Местные татары вот уже несколько лет не видели своих ханов, ибо тех назначали на должности в действующей армии на Дунае или в Буджаке. Это возвращение совпало с важным замыслом правительства Екатерины. Императрица задумала отторгнуть Крымское ханство от Османской империи и даровать ему «независимость», то есть превратить в буферное государство между Россией и Турцией. В этом смысле было составлено обращение к Каплан-Гирею, которое доставили в Бахчисарай. Хан отвечал на него грубо: он хранил верность османам.

Между тем его османские покровители терпели поражение за поражением. 28 сентября пал Аккерман, 9 ноября русские взяли Браилу. 14 ноября генерал Гудович вновь вошел в Бухарест, а 28 декабря передовые отряды русских заняли Малую Валахию.

Вторая армия императрицы Екатерины действовала на крымском и азовском направлениях. В ней числилось почти 76 000 воинов, включая 20 000 донских казаков и 15 000 калмыков. Главный корпус под началом Панина увяз под мощной крепостью Бендеры. Второй корпус под командой Берга выдвигался на Крым. Третий корпус Прозоровского направлялся к Очакову. Казаки и калмыки сражались в степях Северной Таврии, на Дону и Кубани.

Панин осаждал Бендеры несколько месяцев и лишь 27 сентября взял город штурмом, причем во время боев крепость и город сгорели. В штурме приняли участие молодой офицер Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов и донской казак Емельян Пугачев, каждый из которых оставит след в русской истории.

Панин ожидал фельдмаршальского жезла за взятие сильной крепости, но Екатерина была недовольна большими потерями и длительностью осады. Обиженный Панин попросился в отставку и получил ее.

Взятие Бендер произвело большое впечатление на татар. Буджакская и Едисанская орды попросились в российское подданство. Русская армия осадила Очаков. Отдельный корпус второй армии удачно действовал на Перекопе, нанеся поражение крымцам.

На Кавказе действия грузин и русских велись вяло. Грузины разбили османов в одном сражении, русские взяли Кутаис, но сражались порознь и не добились крупных успехов.

Одновременно один из фаворитов царицы, одноглазый Алексей Орлов, привел русскую эскадру через Зундские проливы и Гибралтар в Средиземное море, а затем в Эгейское. Планировалось поднять восстание греков и славян на Балканах против Османской империи. Но сил у русских было мало, а балканские народы оказались совершенно разрозненны. План провалился. Орлов стал действовать на Архипелаге, захватывая острова и нарушив турецкие коммуникации. Дело закончилось блестящей Чесменской битвой, в ходе которой османский флот был сожжен.

Успехи русских приводили османов в уныние. Мусульманская империя оказалась невероятно слаба и терпела неудачи. Вероятно, Каплан-Гирей тоже был весьма расстроен известиями с фронта. Однако до новых поражений он не дожил. Его сместили с престола. Затем в Крыму разразилась чума, хан заразился ею и умер (1771). Для Крымского ханства потеря была небольшой.

4. Долгоруков-Крымский

Османы повторно возвели на крымский престол Селим-Гирея III, который не зарекомендовал себя ничем, кроме послушания. Именно этому хану суждено было пережить главную катастрофу в истории Крымского ханства.

В 1771 году русские планировали занять Крым, а османы, основные силы которых были уничтожены в предыдущей кампании, изменили тактику. Они опирались на мощные крепости, чтобы изнурить русских, а сами вели переговоры с европейскими державами, которые могли бы обуздать Екатерину. В частности, австрийцам турки пообещали Малую Валахию. Со своей стороны прусский король Фридрих Великий носился с планами раздела Польши. Король предлагал компенсировать затраты России за счет польских земель, а территорию Османской империи оставить в неприкосновенности. Екатерина пойти на это не могла, и война продолжалась.

Переговоры с Австрией принесли османам определенную пользу: первая армия русских под началом Румянцева не решалась форсировать Дунай и ограничилась обороной Румынии и Молдавии. Но был и вред: Екатерина и ее советники окончательно решили захватить Крым.

Весной 1771 года вторая армия русских (30 000 солдат и 7000 казаков) выступила в поход. Ею командовал генерал-аншеф Василий Долгоруков. Он попытался вступить в сношения с крымским ханом и уговорить его перейти в русское подданство. Однако эмиссар Долгорукова был схвачен татарами и едва не казнен. За эмиссара заступился один из татарских принцев – сын царевича Ахмед-Гирея Хромого и внук хана Даулат-Гирея II. Принца звали Шахин («сокол»). Его отец был один из младших принцев и потому не мог занять трон. Еще меньше было прав у Шахина. Однако именно ему суждено стать последним крымским ханом. Вероятно, он уже тогда был прямым шпионом России и рассчитывал с помощью русских получить власть. Сохранились известия, что едисанские татары в 1770 году рекомендовали русским войти в сношения именно с Шахином. Скорее всего тогда царевич и был завербован.

Долгоруков начал наступление на полуостров силами своей армии. Войска шли вдоль Днепра. В Азовское море спустилась новопостроенная русская флотилия, чтобы напасть на врага с востока и отрезать Крым от Кубани. Ханство взяли в клещи.

Падишах планировал перебросить на Крымский полуостров 50 000 воинов, но активизация грузин заставила его изменить планы. 40 000 солдат перевезли в Грузию, а прочие остались на Балканах, чтобы защищать столицу, ибо русский флот после Чесменской битвы подступил к Дарданеллам. Крымцам оставалось рассчитывать на себя и на османские гарнизоны, стоявшие в крепостях на полуострове.

В Крыму царил пир во время чумы, причем в буквальном смысле, потому что эпидемия продолжалась. Хан Селим-Гирей III оказался еще бездарнее своего предшественника. Он просил подарки у падишаха и окружил себя комфортом в то время, когда нужно было бросить все силы на оборону Крыма. Вместо изнеженности требовалось мужество, вместо лени – воинственность. Но Селим был иным.

21 июня 1771 года войска генерала Долгорукова вышли к крепости Перекоп, которая была ключами Крыма. Перекоп обороняли 7000 османов. Селим-Гирей III привел на помощь орду, в которой якобы насчитывалось 50 000 всадников. Цифра вызывает недоверие, учитывая, что часть татар в это время сражалась на Дунае, а сами крымцы должны были понести серьезные потери в ходе двух предыдущих кампаний.

Татары попытались атаковать русский лагерь, однако были отбиты пушечными выстрелами и ружейными залпами, понеся потери. На Перекопе распоряжался родич Селим-Гирея и брат Шахина – Сахиб, про которого поговаривали, что он русский агент. Сахиб распоряжался плохо, а Шахин находился при хане и нагонял на него страху, убеждая сдать позиции и бежать.

В ночь с 21 на 22 июня русские войска предприняли ночной штурм. Османы были сбиты с позиций, а Селим-Гирей повел себя трусливо и удрал вместе со своими советниками и большей частью орды. Вскоре до него дошло известие, что 10 000 русских взяли Тамань в устье Кубани. После этого известия «бывшие под его началом султаны и мурзы рассеялись и разбрелись в разные стороны», замечают османские историки. В полном расстройстве чувств хан прибыл в Бахчисарай. Здесь началось смятение, войск не было. Хан отправился на побережье, «сел на корабль да и бежал к Порогу», предоставив Крым собственной участи.

Началось триумфальное шествие русских войск. 27 июня войска Долгорукова взяли Гёзлев, который впоследствии будет переименован в Евпаторию. 10 июля пала Кафа (Феодосия). Отдельный отряд под началом Щербатова прошел по Арабатской Стрелке и взял Еникале (Новую Крепость), а также расположенную рядом Керчь. Старые греческие города возвращались в состав православной империи, но уже не Византийской, а Российской.

Такого быстрого успеха и невероятного поведения турок и татар, деморализованных поражениями, история еще не знала. Долгоруков разместил в отбитых крепостях сильные гарнизоны, а главную часть армии отвел на зимние квартиры, чтобы избежать болезней. Это сберегло жизнь и здоровье многих солдат.

Екатерина II была в восторге от действий армии. Она наградила Долгорукова орденом Св. Георгия I класса и повелела ему писаться впредь Долгоруков-Крымский. Можно представить всеобщую радость солдат, крестьян, офицеров, придворных. С крымской угрозой было покончено навсегда.

5. Конец войны

Но Крымское ханство еще существовало. Только ханов назначал уже не османский падишах. Их выбирала русская императрица. Новым правителем назначили Сахиб-Гирея II (1771–1775). Это был старший брат Шахин-Гирея, сын Ахмеда и внук Даулата. Сахиб не скрывал своих пророссийских настроений.

Первое, что он сделал – начал сепаратные переговоры с Россией о мире. Екатерина и ее советники разыграли блестящую комбинацию: попытались убедить европейские державы в том, что Крымское ханство сохранится, но сменит покровителя: вместо вассала османов оно превратится в вассала России.

Эти заявления вызвали волну откликов со стороны государей, которые желали поучаствовать в разделе владений слабых держав и наперебой предлагали планы по округлению границ. Больше всех хлопотал Фридрих Великий, которому хотелось получить какую-нибудь выгоду из русско-турецкой войны. Австрия высказывалась в том смысле, что не прочь присоединить дунайские княжества. Россия считала эти требования несправедливыми.

Всё закончилось драматично. Австрия стала угрожать войной России, и Екатерина запретила войскам развивать наступление на османов. Продолжались бои на Дунае, они принесли славу новому полководцу – Александру Суворову, который до этого отлично зарекомендовал себя в военных действиях против польских конфедератов, а при штурме одной из крепостей – Ландскроны – столкнулся с французским офицером Дюмурье и разбил его.

Наконец, Фридрих Великий предложил урегулировать все противоречия за счет Польши и занял Западную Пруссию и Поморье без Гданьска. На этих землях жило много немцев, и присоединение территории выглядело делом справедливым, тем более что Фридрих встал в позу защитника диссидентов, ведь польские немцы исповедовали лютеранство и противостояли католикам.

В ответ Екатерина присоединила русские города Полоцк и Гомель, то есть повторила то, что делали Иван III, Василий III и Иван Грозный. Лишь Австрия проявила себя откровенным агрессором. Войска Габсбургов перевалили Карпаты, взяли Львов и всю Галицию, а заодно округлили границы в Молдавии, отняв у этого дунайского княжества Буковину.

Оба захвата сыграли очень неприятную роль в русской истории. На территории Галиции и Буковины понемногу стала формироваться Антироссия. А ведь когда-то эти земли были колыбелью славянства, и еще в XVI веке львовяне называли себя русскими, выступали против униатов, хранили традиции православия. Так или иначе, раздел Польши состоялся.

Фридрих Великий настаивал, чтобы Россия отказалась от захватов в Турции, но Екатерина не собиралась отступать, тем более что моральная правота была на ее стороне: первой войну объявила Высокая Порта, которую теперь многие лицемерно жалели и объявляли жертвой русской агрессии.

В принципе османы готовы были пойти на уступки, но камнем преткновения стала независимость Крымского ханства. После бесплодных переговоров русские возобновили боевые действия. На сей раз, не опасаясь вмешательства австрийцев, они дошли до Варны, взяли ее и вернулись за Дунай на зимние квартиры.

В это время до Румянцева доходили странные слухи с востока империи. На реке Урал поднял восстание некто Емельян Пугачев – казак, отличившийся при штурме Бендер. После ряда приключений Емельян покинул армию, оказался вне закона, объявил себя чудесно спасшимся царем Петром III и начал действия против правительственных войск. Самозванца поддержали пограничные казаки, туземцы и конечно – крепостные крестьяне, ненавидевшие помещиков.

Военные действия против османов тем не менее продолжались. Российский флот явился в Ливан и взял Бейрут при поддержке местных арабов-христиан.

Весной 1774 года русские войска вновь форсировали Дунай. Отряд генералов Каменского и Суворова разбил османов у Козлуджи и двинулся на Шумлу. Правда, Каменский и Суворов враждовали, но эти досадные мелочи не могли отразиться на общей обстановке на фронте. Покинутые союзниками, отчаявшись получить помощь и неспособные воевать, османы запросили мира.

Этому способствовала смерть падишаха Мустафы. Умирая, повелитель правоверных выкрикивал проклятия в адрес русских и строил планы кампании. Его сменил брат – Абдул-Хамид I (1774–1789), сын Ахмеда III. Это был здравомыслящий человек, понимавший, что Османская империя проиграла войну, которую сама же и затеяла. Абдул-Хамид пошел на переговоры с русскими и заключил мир в Кючук-Кайнарджи.

По условиям мира Порта отказалась от нескольких крепостей и небольшой территории. К России отошла Кабарда, которую турки и татары всё равно не могли покорить и только изнуряли набегами. Кроме того, русские получили крепость Кинбурн и степь между Днепром и Южным Бугом, которая принадлежала татарам. Наконец, османы отказались от протектората над Крымским ханством и эвакуировали оттуда все гарнизоны. Взамен Екатерина признала османского падишаха духовным главой крымских мусульман, что позволяло туркам плести интриги на полуострове.

В чем причина успехов русских? Они впервые приспособили обученную и вооруженную по-европейски армию к особенностям степной войны. В XVII веке князь Василий Голицын впервые атаковал Крым с полками «нового строя». Он потерпел неудачу потому, что полки нужно было снабжать амуницией и провизией, выстраивать систему магазинов, а эти принципы были еще не освоены. В 1735 году фельдмаршал Миних вошел в Крым. Казалось, одержана победа. Но Миних совершенно не жалел русских солдат и провалил систему снабжения и медицинской помощи. Крым, наполненный русскими солдатами, охватила эпидемия, было много умерших, и царская армия оставила полуостров.

В эпоху Екатерины русские многому научились. Во-первых, была налажена система снабжения. Во-вторых, разумно высчитаны контингенты, необходимые для вторжения на полуостров и для гарнизонов. Генерал Долгоруков вошел в Крым, без большого труда занял полуостров своими войсками, но вскоре вывел армию к складам на Днепре, чтобы избежать бескормицы и болезней. Наконец, русские грамотно использовали помощь тех, кто являлся мастером степной войны. То есть калмыков и донцов. Эти части назывались иррегулярными с оттенком презрения, но именно они сыграли огромную роль в конечной победе. Донская и калмыцкая конница вела удачную борьбу с крымскими разъездами, охраняла коммуникации, мешала разрушать склады, а в случае необходимости могла дать решительную битву в степи. Это – главное возражение историкам, которые говорят о невозможности занять Крым в XVI веке, поскольку полуостров удалось оккупировать только в XVIII. Крым именно потому и не получалось занять, что здесь требовалось вести маневренную степную войну. Как только это удалось, ханство пало. Но в XVI веке главная часть русской армии была вполне пригодна именно для степной войны. Казацкую и дворянскую конницу удачно дополняли стрельцы и артиллерия. Это значит, что крымские крепости можно было вполне успешно осаждать и брать силами русской армии. Россия могла бы избежать бедствий Смутного времени. А уж сколько людей удалось бы спасти от татарского плена! Но мы имеем то, что имеем. При всех недостатках правления Екатерины ей нужно поставить в плюс методичное, по-немецки основательное решение проблемы Крыма. Южный фронт России, где несколько веков шла война, был наконец ликвидирован.

* * *

Гарнизоны «московов» вошли в Керчь и Еникале. Впервые за 600 лет русские воины вернулись на земли Тмутараканского княжества, отданного когда-то византийцам. В то же время главные силы русских, оккупировавшие Крым, были выведены с полуострова. Впрочем, ненадолго. Вскоре их вернули на Перекоп. Этой армией командовал генерал Александр Прозоровский, который в течение некоторого времени наблюдал за соблюдением русских интересов в Крыму.

Но это было лишь начало. Пройдет всего девять лет, и Крымское ханство будет упразднено, а его земли войдут в состав России.

1. Братья-враги

Сахиб-Гирей II был избран при поддержке обоих могущественных племен, которые на протяжении нескольких веков делали историю Крыма, – мансур и ширин. Своим калгой хан назначил младшего брата Шахин-Гирея. Сам Сахиб был человек безвольный, трусливый, но честолюбивый. Это продукт позднего османизма с крымско-татарским привкусом. Современники вспоминали, что он общался с людьми не по-турецки, не по-персидски, не по-татарски и не по-черкесски, а на какой-то немыслимой смеси языков. Это эсперанто, усвоенное в Османской империи, делало хана человеком даже в чем-то забавным. Никаких иных талантов у него не имелось.

Казалось, русская партия в Крыму пришла к власти. Но дела обстояли сложнее. Сахиб и его брат рассчитывали вести такой же паразитический образ жизни, как во времена османов: получать подарки из Москвы и, может быть, отправляться в набеги на османов. Однако Российская империя была устроена совсем иначе. Тягловый люд жил трудом, а не грабежом. Узаконенный разбой противоречил всем правовым и нравственным нормам, принятым в стране. Этот нюанс первым понял Шахин-Гирей и следующие несколько лет носился с идеей модернизации Крымского ханства. Прежде всего Шахин намеревался создать регулярную армию. Но эта идея пугала Петербург еще больше, чем разбой.

Тогда Сахиб-Гирей II в раздражении начал требовать вывода московских гарнизонов из крепостей в Крыму. Разумеется, ему ответили отказом.

Калга Шахин-Гирей лично отправился послом в Петербург и пытался продемонстрировать независимость с помощью нюансов дипломатического этикета. Он требовал, чтобы граф Никита Панин, ведавший иностранными делами при Екатерине, первым нанес визит. На аудиенции у императрицы калга не хотел снять шапку.

При российском дворе встретили с пониманием все эти замашки, необходимые для утверждения собственного статуса перед иностранцами и для престижа в глазах своих людей. Их сочли обычными для восточного человека. Шахин был обласкан и отпущен домой, но все его просьбы, касающиеся послевоенного устройства Крыма, проигнорировали. Калга был восхищен европейским лоском двора и утвердился в мысли провести модернизацию в Крыму.

Зато Сахиб заигрался в независимость, отказывался принять подарки императрицы Екатерины – саблю и перо, не хотел поцеловать ее грамоту и говорил, что крымцы – «люди вольные».

Против брата тотчас начал интриги Шахин-Гирей. Он вступил в контакт с русскими и стал добиваться отставки Сахиба, с тем чтобы самому занять ханский трон. В Петербурге отнеслись к просьбе холодно, ибо не хотели раньше времени дестабилизировать обстановку. Шахин отказался от должности калги, уехал в Полтаву, где получил имение и 1000 рублей пенсии. Первая попытка захватить власть завершилась для него неудачей.

Но Сахиб-Гирей II ненадолго задержался на крымском престоле. Опасность пришла со стороны Высокой Порты. Неожиданно на полуострове высадился экс-хан Даулат-Гирей IV, которого поддерживали османы. Прежде всего он взбунтовал малых ногаев и черкесов, набрал дружину, заручился их поддержкой и лишь тогда явился в Крым.

Даулат сумел привлечь нескольких влиятельных мурз, те выступили за его возвращение на престол. Заговор оказался настолько серьезен, что Сахиб-Гирей II бежал из страны и вскоре объявился на берегах Босфора. Интересно, что перед этим он получил из Стамбула знаки ханской власти, так что Высокая Порта соблюла приличия: она поддержала Сахиба, но сами татары выбрали Даулата. Итак, Крым получил антироссийски настроенного хана, который, однако, первое время соблюдал внешнеполитические приличия и пытался сохранить мир.

2. Неопределенность

Внешнее спокойствие Даулата не означало того, что он прекратит интриги. Хан ненавидел русских и пытался освободиться от их опеки. Он предпочитал зависимость от османов, хотя те по-прежнему презирали татар, считая их нищими жадными тварями. «А татары известно какой народ, – с брезгливой иронией пишет о них один османский мемуарист, – за трубку табаку они готовы пять часов карабкаться по горам».

Даулат пытался склонить османское правительство к тому, чтобы оно вновь приняло Крым в свое подданство. Господство гяуров из России воспринималось как катастрофа.

Но разбитые и обескровленные османы не собирались нарушать условия Кючук-Кайнарджийского трактата. Конечно, в их планы не входил вечный мир с русскими, но для новой войны требовалось собраться с силами. Даулату отказали. Он пытался заискивать перед Петербургом, ему не верили. К тому же на хана постоянно строчил доносы Шахин-Гирей. Этот беспокойный человек авантюрного склада пытался сыграть свою игру, сносился с малыми ногаями и привлек часть их на свою сторону. Это была так называемая Едичкульская орда. Узнав об этом, Даулат-Гирей послал одного из татарских принцев с войском, дабы усмирить орду и выбить у Шахина почву из-под ног. Карательную экспедицию ждал успех – Едичкульскую орду разгромили. Но стратегически это была неудача. При русском дворе возросло недоверие к хану, а среди крымцев началась неурядица. Образовались партии: «османская» и «русская». Не было только крымской.

Даулат-Гирей нервничал, заставлял подданных повторно присягать себе, никому не верил и наконец собрался бежать. Его ближайшие советники обнаружили, что хан снарядил корабль, и едва успели воспрепятствовать бегству. Даулат превратился почти что в пленника. Ситуация вышла у него из-под контроля.

Русские действовали так, как всегда действует сильный против слабого: дестабилизировали ситуацию в Крыму, а потом обвиняли самих крымцев в неспособности справиться с обстоятельствами. И – предлагали нового крымского хана, испеченного в русской печке. Кандидатом России оставался Шахин-Гирей.

Но заметим, что сами крымцы не были невинными жертвами. Россия просто воспользовалась случаем для того, чтобы раз и навсегда ликвидировать для себя угрозу с юга. В этом – разница с политикой других великих держав в аналогичных ситуациях. Например, индусы не угрожали Англии и Франции в эпоху колониальных захватов, а все племена индейцев Великих равнин не представляли серьезной угрозы даже для одного североамериканского штата. Уясним это и пойдем дальше. Поэтому действия русского правительства можно понять и оправдать, но их нельзя ставить на одну доску с экспансионистской политикой западных держав. Таков результат беспристрастного анализа фактов. Впрочем, к аргументам из России сегодня мало кто прислушивается.

* * *

Шахин-Гирей рвался к власти, и русские ему помогли. При поддержке из Петербурга он явился на Кубань, в Малую Ногайскую Орду. Малые ногаи были возмущены недавними экзекуциями татарских карателей, перешли на сторону Шахина и провозгласили его ханом, зная, что это избрание одобряет Россия. Только город Темрюк отказался признать «сокола» ханом. Шахин-Гирей предпринял безуспешный штурм, понес потери, отступил, но затем, видимо, пригрозил русским вмешательством. После этого Темрюк сдался без боя.

Даулат-Гирей попробовал собрать войска, но его никто не слушал. Кое-кто из зажиточных татар пришел под его бунчук, но чернь полностью игнорировала призывы вооружиться. Татары устали от войны и совершенно не уважали слабого хана.

Даулат просил помощи у Высокой Порты. Ему отказали. Тогда он попытался вступить в переговоры с русскими, но князь Александр Прозоровский, который командовал войсками в Тавриде, продемонстрировал холодное презрение. Он именовал хана «ваша светлость», как титулованного князька, и в своих письмах взывал к «крымскому обществу», игнорируя Даулат-Гирея. Вскоре Прозоровский заболел и на некоторое время оставил командование, но вместо него пришел еще более решительный генерал – Александр Суворов.

Наконец хан Даулат-Гирей узнал, что русские войска стягиваются в Крым и намерены поддержать Шахина. Готовился переворот. Сторонники хана выступили против русских, но Суворов собрал войска и быстро рассеял толпы противника. Вскоре после этого Суворова отпустили на лечение, а потом призвали вновь и назначили руководить обороной Кубани. Казалось, в Крыму воцарился мир.

Несчастный Даулат-Гирей снарядил корабль и в апреле 1777 года отбыл в Турцию. Его сменил Шахин-Гирей (1777–1783) – последний хан Крыма.

3. Последний хан

Сохранился довольно известный портрет Шахин-Гирея. Перед нами полноватое лицо с румяными щеками и аккуратными пушистыми усами, которые висят двумя кистями. На подбородке – красивая ямочка. Под небольшими умными прищуренными глазами – мешки. Лицо совершенно русское, что неудивительно. Татары несколько веков грабили русские окраины, уводили славянский полон. Неудивительно, что со временем монгольские черты растворялись в славянских. Но эти люди, родственные русским по крови, принадлежали к иной системной целостности, к мусульманскому миру и ненавидели русских даже сильнее, чем те, в ком не текло ни капли русской крови.

«Независимое» Крымское ханство включало собственно Крым, Малую Ногайскую Орду на Кубани и Буджак с Едисаном. После изгнания Даулата эта территория сократилась. Османы выгнали ханских наместников из Буджака и Едисана. Русские отнеслись с пониманием к этому шагу, ибо в этих краях оставались османские крепости, такие как Очаков. Обе орды вошли в состав Османской империи. Кубань, Крымский полуостров и Северная Таврия остались под управлением Шахина.

Шахин-Гирей оказался политиком, склонным к реформам. Он постоянно клянчил у русских деньги, а своих подданных задумал поразить роскошью. В Бахчисарае хан решил построить новый дворец, а возле него – крепость, вооруженную современными пушками. Всё это – на русские деньги. Кроме того, в голове Шахина возник план модернизации, который включал создание новой армии европейского образца. Было бы странно, если бы русские оплатили все эти прожекты. Средства пришлось изыскивать самому.

Шахин быстро вызвал недовольство среди татар. Его европейские привычки пришлись не по вкусу духовенству, которое называло хана «свиньей и собакой», крымским мурзам и темной массе народа. Мурзы были недовольны, конечно, кадровой политикой хана, который опирался на племена Малой Ногайской Орды, то есть нарушал весь порядок этого архаического общества, где отношения регламентировались честью рода. Но дело было не только в этом. Хан обложил своих подданных непомерными налогами. Например, с каждого убитого барана соплеменники должны были отдавать десятую часть. Значительный объем налогов он вообще перевел на откуп. То есть деловые люди вносили в ханскую казну определенную сумму в виде налога, а затем собирали деньги с людей, компенсируя свои расходы и получая прибыль.

Цены в ханстве стремительно выросли. Если раньше четверть хлеба стоила рубль, то теперь – полтора. Шахину требовались деньги на дворцы, крепости и реформы.

Открытый бунт против хана-«сокола» вспыхнул в октябре 1777 года. Шахин успел за это время собрать насильственным путем несколько полков нового строя и устроил им смотр. Войско взбунтовалось прямо на плацу, хан с конвоем едва успел ускакать и попросил у русских роту гренадер с пушками, чтобы рассеять мятежников. Последние отправились к Перекопу, творя грабежи и бесчинства. В горах Крымского Тавра стали собираться шайки скотоводов, которые присоединились к восстанию. Оно распространилось по всему Степному Крыму. Русские отряды, расположенные на полуострове, сражались с врагом и несли потери. Татары, плохо вооруженные и неорганизованные, тоже гибли во множестве, но яростно и бесстрашно атаковали русских. Шахин-Гирей рассылал манифесты, в которых уверял, что простит мятежников и отменит насильственные рекрутские наборы в полки нового строя, но озлобленный народ ненавидел жадного хана и продолжал драться. Вся степь перешла в руки мятежников. Русские держались только в городах и крепостях, но там чувствовали себя вполне надежно: слабо вооруженный неприятель не мог ворваться в эти твердыни.

О предводителях восстания ничего не известно, но это были, конечно, племенные старейшины. Одним из них являлся некто Джелаль-бей, которого считали агентом Высокой Порты. Османы подготовили восьмитысячный десант для вторжения в Крым. На самом полуострове всё ярче полыхал огонь мятежа. Нашелся и знатный вождь: на полуостров прибыл один из прежних ханов, Селим-Гирей III.

К этому времени в Крым на короткое время вернулся Прозоровский. Он сумел подавить бунт, а Селим-Гирея татары прогнали сами.

В 1778 году начальником войск на Кубани и в Крыму назначили Александра Суворова, который, как мы видели, уже имел опыт командования войсками в Тавриде.

Александр Васильевич быстро убедился, что Шахин – полное ничтожество, и поссорился с ним. Русский генерал представил в Петербург предложение выселить с полуострова всех христиан – прежде всего армян и греков – чтобы спасти их от резни. Последовало высочайшее согласие, и Суворов начал переселение. Шахин был взбешен – у него из-под носа уводили богатых и спокойных гяуров, с которых можно было взимать неподъемные налоги. Но хана уже никто не слушал. В течение лета 1778 года 30 000 армян и греков выселили из Крыма. Кроме того, русские предотвратили попытку османов высадить десант на побережье. Такая высадка могла бы спровоцировать войну, но турецкая эскадра, поплавав у берегов полуострова, убралась восвояси. Власть русских упрочилась.

Но не власть Шахин-Гирея, который, однако, этого не понимал. Хан вернулся к непопулярной политике реформ. Эту политику довольно едко оценил Суворов в одном из писем Румянцеву: «Светлейший хан, сколько ни гневен… более жалок по бедности его!» Русские просто ждали удобного случая для того, чтобы покончить с ханством, от которого было больше вреда, чем пользы.

Шахин носился с прожектами преобразований. Отчаявшись создать регулярную армию из татар, он попытался навербовать иностранный полк из немцев и поляков, но в нем не хотели служить. Единственным здравомыслящим поступком хана стала попытка монетной реформы. Прежние государи отдали чеканку монет на откуп евреям, и те быстро загубили промысел: крымская монета была плоха, сомнительна и разве что служила средством утверждения ханского авторитета в самом Крыму. Чеканка монеты – один из признаков независимости и самостоятельности страны. Но монетная реформа не сопровождалась системными преобразованиями в других областях, а значит – погоды не делала.

Тем временем русские стали выводить из Крыма свои войска, оставив лишь гарнизоны в ключевых крепостях (1779). Они демонстрировали пацифизм и отсутствие замыслов о присоединении Крыма. Это был довольно тонкий ход, и некоторых иностранных дипломатов удалось убедить в миролюбии русского правительства.

Шахин умолял Суворова оставить ему архитекторов, мастеровых, медиков и военный оркестр. Суворов во всех просьбах отказал и вывел войска. Хан остался один на один со своими проблемами.

Шахин был непопулярен, считался алчным и был для татар чужим. Он по-прежнему вводил при своем маленьком дворе европейские обычаи и, вероятно, воображал себя Петром Великим для Крыма.

4. Переворот

Уже в 1780 году против хана восстали ногаи. Восстание удалось подавить, но часть бунтовщиков ушла к османам. В самом Крыму созрел заговор, в котором приняли участие вожди племен.

В 1781 году заговорщики отправили делегацию в Петербург с просьбой отставить бездарного и ненавистного хана. Правительство Екатерины отказало в просьбе. К тому времени фаворитом и фактическим главой правительства императрицы был знаменитый Потемкин. Он живо интересовался делами Крыма и, по-видимому, выступал за присоединение полуострова к России. В итоге крымским просителям отказали, а Шахин остался ханом. Это спровоцировало конфликт.

Крамольники договорились убить хана и напали на его дворец в Бахчисарае (май 1782 года). Перепуганный Шахин бросил против повстанцев гвардию, однако та перешла на сторону восставших. Незадачливый государь бежал под защиту русских в Еникале, а оттуда в Керчь.

Во главе инсургентов встал шестидесятилетний Багатур-Гирей – сераскер Едичкульской орды и старший брат Шахин-Гирея. Он кочевал вместе с ордой на Кубани, но тотчас прибыл в Крым, обосновался в Бахчисарае и стал энергично нападать на русские гарнизоны, перебив 900 солдат-«московов». Эти подвиги дали Багатуру право на престол. Старик провозгласил себя ханом.

В гражданскую войну вяло и как всегда бестолково вмешались османы. Они инспирировали восстание в Кафе и возвели на крымский трон своего ставленника. Авантюриста звали Махмуд, он был одним из бесчисленных принцев Гиреев и сераскером Едисанской орды. Понятно, что разделение на два лагеря не пошло на пользу повстанцам.

Русские стянули войска и в сентябре 1782 года приступили к подавлению мятежа. Первый корпус, действовавший собственно в Крыму, возглавил генерал Антон Бальмен. Второй корпус, оперировавший на Кубани против Малой Ногайской Орды, подчинялся Александру Суворову. Русские генералы действовали блестяще. Авангард первого корпуса занял Перекоп и Карасу-Базар, а в сражении под Чонгаром разогнал толпы крымцев. Суворов проделал аналогичную операцию с малыми ногаями. К ноябрю восстание было подавлено. Багатур-Гирей и его соратники оказались в плену. В Кафе была схвачена османская креатура – «хан» Махмуд-Гирей. Шахин вернулся в Бахчисарай на русских штыках. И тут последний крымский хан проявил себя во всём блеске. Начались казни. Шахин первым делом убил Махмуд-Гирея, хотел уничтожить и своего старшего брата Багатура, но того спасли русские, вывезли в Херсон и держали там под арестом. Родовую знать и простых кочевников хан тем более не жалел: кровавые экзекуции следовали одна за другой, что лишь усилило ненависть к ставленнику русских.

В феврале 1783 года в Петербурге приняли окончательное решение. Крым как вассальное государство оставался бы врагом России и постоянным источником проблем. Поэтому ханство упразднили, а его территорию включили в состав империи. Крым стал частью Большой Новороссии. Собственно, вся эта область когда-то, в лучшие для татар времена, и была Крымским ханством.

Судьба Шахин-Гирея оказалась трагична. Он долго не хотел выезжать из Крыма, затем всё-таки выехал и поселился по приказу императрицы Екатерины в Калуге. Современная исследовательница османской истории Кэролайн Финкель утверждает, что хана арестовали и держали несколько лет в тюрьме, но это обычная небрежность западного историка по отношению к русским. Экс-хан просто находился в ссылке и вел жизнь провинциального помещика. В Калужской губернии Шахин заскучал и наделал долгов, ибо постоянно нуждался в деньгах. Впрочем, последнее неудивительно. В эпоху Екатерины все вельможи жили не по средствам, это считалось шиком. Под конец жизни все ее креатуры – потемкины, безбородки и прочие счастливцы, попавшие, как тогда говорили, «в случай», оказывались нищими должниками.

Наконец Шахин-Гирей попросил разрешения отбыть в Турцию. Екатерина позволила, и экс-хан закручинился еще больше. Вероятно, он хотел просто обратить на себя внимание русского двора, но оказался никому не нужен. Впрочем, если бы выезд не разрешили, то русское правительство еще долго обвиняли бы в деспотизме, так что любой поступок Екатерины был бы истолкован не в ее пользу.

Османы в свою очередь позволили Шахину въехать в их пределы, и бывший хан навсегда покинул Россию в 1787 году. Турки, впрочем, встретили его неприветливо и отправили на Родос, куда ссылали всех неудобных ханов. На острове тоска Шахин-Гирея усилилась, он искал встреч с иностранцами и вызвал подозрения в шпионаже. Падишах Абдул-Хамид приказал казнить бывшего крымского хана. Шахин безуспешно пытался скрыться во французском консульстве, но был арестован и казнен в том же 1787 году. К тому времени османы вновь ожесточенно сражались с русскими из-за Крыма.

5. Ханы без ханства

В год смерти Шахин-Гирея османы снова напали на русских. Планы Высокой Порты были амбициозны: предполагалось вернуть Крым и захватить Астрахань. Удивителен не сам размах, а то, насколько все эти замыслы оторваны от реальности.

Для русских эта война не была блистательна. Они отразили османский десант, а потом долго и с большими потерями осаждали неприятельские города «на пятачке» между Дунаем и Южным Бугом. Война продолжалась четыре года, а боевые действия сосредоточились в Едисане и Буджаке вокруг крепостей Очаков и Измаил. Вновь прославился Суворов, который взял неприступный Измаил штурмом, хотя и с большими потерями. Впрочем, если верить официальному донесению, османский гарнизон вообще был весь вырезан или попал в плен. Победа была внушительная.

На море османов разбил адмирал Федор Ушаков в блистательной битве при Калиакрии. В общем, хотя и без прежнего размаха, русские раз за разом жестоко били турок. Союзниками Екатерины II стали австрийцы, которые пытались в свою очередь занять Белград, Боснию и Молдавию.

Рассчитывая вернуть Крым, османы назначили ханом Шахбаз-Гирея (1787–1789) – третьего сына бывшего крымского государя Арслана. Фактически Шахбаз правил только в Буджаке и Едисане, так что титул оказался пустым звуком. Так Неаполитанские короли именовали себя в Средние века государями Иерусалима, а герцоги Анжуйские наследовали титул императоров Восточного Рима.

К тому же Шахбаз считался не крымским, а только кубанским ханом. Действительно, османы пытались взбунтовать прикубанских черкесов и ногаев, действуя из крепости Анапа, в которой находился турецкий гарнизон. Но из этого ничего не вышло – в свое время Суворов прекрасно укрепил кубанскую линию обороны, и врага отбили.

Сам Шахбаз зарекомендовал себя храбрым воином, сражался с австрийцами и выбил их из Ясс, но затем оставил город под натиском русских. За это его отправили в отставку, и через несколько лет хан умер. Османы считали его честным, но неспособным. Хан был непопулярен в орде и не мог наладить дисциплину. К нему в войско приходили молдаване – татары связывали их и говорили, что это полон. Шахбаз видел обман, требовал отпустить людей, ругался с подчиненными и в итоге утратил всякий авторитет.

После отставки Шахбаза новым ханом провозгласили Бахты-Гирея (1789–1792). Это был сын хана-гомосексуалиста Крым-Гирея. Но все назначения выглядели жалко и не могли повлиять на ход событий, который складывался не в пользу османов и крымцев.

Чтобы понять отсталость и архаичность крымских орд, достаточно посмотреть вокруг. В 1789 году началась Французская революция. В 1792-м французы свергли короля и провозгласили республику. За Атлантическим океаном еще раньше, за шесть лет до революции во Франции, возникли Соединенные Штаты Америки. Масонские лозунги свободы, равенства и братства завоевывали мир. Вырабатывались совершенно новые принципы и технологии управления планетой. На смену консервативным обществам и множеству региональных монархий приходил новый глобальный мир колониальных империй, который просуществует двести лет и будет сменен либеральным мировым правительством. Насколько же отсталым и странным на этом фоне выглядит институт кубанских ханов…

Бахты привел 5000 сабель и попытался спасти осажденный русскими Очаков. Разумеется, сделать это не удалось, войско «кубанского хана» рассеяли, и он подвизался возле османских пашей, клянча подарки и мечтая о лучшем будущем. Ненадолго крымцам улыбнулась удача: умер австрийский император Иосиф. Его преемник Леопольд тотчас вывел все войска из османских провинций и заключил мир. Однако русские продолжали сражаться с турками в одиночку. Османы натравили на Россию шведов и пообещали новым союзникам субсидии, но денег не было. Русские воевали против шведов вяло и безуспешно, но силы противников всё равно оказались несопоставимы, и шведы были счастливы, когда удалось заключить мир на основе статус-кво.

В 1792 году турки наконец признали поражение, отказались от Крыма и Кубани. Они уступили русским орду Едисан, где вскоре на месте небольшого поселения Хаджибей возник красивый и многолюдный русский город Одесса. В соответствии с изменившейся ситуацией османы сочли неприличным, что Бахты-Гирей называется кубанским ханом. Его лишили титула и сослали на Крит. На этом историю Крымского ханства можно считать законченной.

Последняя территория, когда-то находившаяся в совместном владении Османской империи и Крыма, – Буджак с Аккерманом. Россия захватила ее в 1812 году по итогам очередной войны с турками. Буджак вошел в состав Бессарабской губернии, а городу Аккерману вернули старое название – Белгород, под которым он был известен в Древней Руси. Сейчас Буджак – часть Одесской области.