1. Страна

Строго говоря, полуостров Крым – это две страны с абсолютно разным климатом. Одна страна – субтропический уголок с пряным воздухом, стекающим с гор, ласковым морем, песчаными и каменистыми пляжами. Другая – ровный поднос степи, где воздух сух и прозрачен, где видятся вдали миражи кочевий, одинокие всадники пасут скот, а по прозрачному небу бегут редкие облака.

Границей между климатическими зонами служат хребты Крымского Тавра. К югу от них на склонах гор выпадают обильные дожди, здесь растут леса, много тепла и влаги. Этот климат пригоден для садоводства и виноделия, поэтому крымские вина издавна пользовались популярностью у соседних народов.

На севере климат, напротив, сухой. Осадков значительно меньше, а перепады температур – больше. Влаги хватает лишь для степной травы, поэтому северная часть Крыма – это степь с умеренно континентальным климатом. Главное занятие местных жителей – скотоводство. В исторический период на этой территории жили кочевники, которые пасли лошадей и овец. Поэтому здесь всегда в изобилии душистая свежая баранина, вкусный сыр, ткани из мягкой овечьей шерсти, холодный кумыс и парное козье молоко. Ландшафтное разнообразие придает дополнительную привлекательность Крыму.

Горы издавна были спорной территорией между кочевниками и земледельцами. Здесь находятся прекрасные выпасы для скота, которые крымские татары называют яйла. По сути, это аналог альпийских лугов.

Полуостров со всех сторон омывается морем. По суше попасть в Крым можно двумя путями: через Перекопский перешеек или по Арабатской Стрелке. Справа от Арабата плещутся сильно опресненные воды Азовского моря, которое недавно, буквально на памяти нашего поколения, начало пересыхать и превращаться в «Меотийское болото», как его звали древние. Вероятно, такие периоды цикличны: Меотида то мелеет, то вновь наполняется водой из стекающих в нее рек.

Слева, между Перекопом и Арабатской Стрелкой, – Сиваш, Гнилое море. Это остатки древнейшего моря, когда оно было больше и полноводнее, чем сегодня.

Три тысячи лет назад климат в Крыму и южнорусских степях был гораздо холоднее, чем теперь; на Днепре росли густые леса, в районе Харькова плескались большие озера. Но всё относительно. Северным кочевникам этот климат казался благодатным по сравнению с другими, еще более холодными местами, и сюда стали переселяться люди.

Первым достоверно известным народом, населявшим Крымский полуостров, было племя скифов. Скифы – это светловолосые кочевники, которые говорили на одном из иранских диалектов. Они создали свое царство в Степном Крыму. Прибрежные районы к югу от Крымского Тавра заселили греки. Они же обосновались на Таманском полуострове и в устье реки Дон. Сперва эллины звали Черное море Негостеприимным – может быть, из-за населявших его берега людей, а возможно, как раз из-за холодного климата. Однако климат становился всё более мягким, и греки стали звать море Гостеприимным. Вскоре после этого Крым вступил в историческую эпоху.

 

2. Люди

Примерно в 480 году до н. э. греческие колонии объединились в Боспорское царство. Столицей царства был Пантикапей (современная Керчь), а одним из главных городов – Херсонес Таврический (Корсунь; ныне – Севастополь). Это государство просуществовало 370 лет и было захвачено войсками понтийского царя Митридата VI Евпатора (120—63 гг. до н. э.). Полководцы Митридата развили наступление и захватили Степной Крым, а затем разбили скифов на льду Днепра. Так впервые был объединен весь Крымский полуостров. Границы Боспора в эту эпоху примерно совпадали с рубежами позднейшего Крымского ханства.

Митридат погиб в борьбе с римлянами, а Боспорское царство превратилось в благополучного вассала Римской империи, торговавшего хлебом. Но покой и изобилие однажды закончились. Благодатный полуостров привлекал новых и новых завоевателей. Во II веке нашей эры на берега Черного моря из холодных стран Балтики переселились готы. Часть их осела в Крыму и основала собственное княжество в труднодоступных горах к северу от современного Севастополя. Мрачный курьез истории состоит в том, что в XX веке это дало основание Гитлеру объявить Крым «германской землей».

Готы превратили Боспор в своего данника, а его население использовали для создания мощного флота, предназначенного для грабежа римских провинций.

Следом за готами пришли гунны. Считается, что они уничтожили Боспорское царство, но это мнение ошибочно. Боспорцы просто сменили одних господ на других. Гуннская империя очень быстро распалась, и новыми хозяевами степей стали болгары. Не нужно обольщаться сходством названий с современными болгарами. Перед нами – два разных народа. Нынешние болгары говорят по-славянски. Древние болгары – народ с тюркской правящей династией. Аналогичный пример имеется в отечественной истории: мы, русские, до сих пор носим имя германского племени ругов, хотя и говорим по-славянски.

Вероятно, власть кочевников-болгар была тяжела, и к середине VI века остатки Боспорского царства присоединились к Византийской империи Юстиниана Великого(527–565). Можно сказать, они вернулись домой, так как основную часть населения и Боспора, и Византии составляли греки, а их язык господствовал на пространстве от Египта до Херсонеса Таврического.

Юстиниан известен как строитель городов, которые возводились по всей империи. В Крыму он основал Алустон (Алушту) и Горзубит (Гурзуф), которые ныне известны как курорты.

Греки называли Крым Тавридой. Тавр по-эллински – «бык». Следовательно, Крым – это страна быков. В хронике Феофана Исповедника под 528 годом мы встречаем любопытные данные, что население Крыма платило дань быками императору Юстиниану.

Кроме того, греки любили звать Тавром горные хребты. Возможно, происхождение названия Тавриды кроется именно здесь. Крымский Тавр – это горный хребет, который увидели греки в период основания колоний на черноморском берегу. Его кряжи вздымались как спина могучего дикого быка – тура. Местных скифов греки называли сперва таврами, а затем тавроскифами. Впоследствии это название распространится на русичей, ибо эллины неохотно меняли имена народов, данные однажды. Поэтому мир вокруг Византии населяли этносы с архаичными именами, как будто за полторы тысячи лет со времени гибели античной Эллады ничего не изменилось.

В VIII веке болгар из степи вытеснили хазары – тюрки с иудейской правящей династией. Они захватили степной Крым и часть византийских владений на территории бывшего Боспорского царства. На кубанской стороне Боспора хазары выстроили крепость Таматарха (Тмутаракань русских летописей). Напротив, на крымской стороне, возникла мощная хазарская крепость Самкерц (Пантикапей, Керчь). Так в Крыму появились тюркоязычные иудеи. Один из еврейских субэтносов – караимы – живет там по сей день.

Тогда же Крымом заинтересовались русы. Из византийского текста – жития св. Стефана Сурожского – известно о походе на полуостров какого-то русского князя со странным именем Бравлин, но датировка события и его смысл ускользают от ученых. Поход произошел в середине или в конце VIII века, то есть еще до набегов викингов. Это важно, ибо некоторые ученые отождествляют викингов с «русью», что противоречит данным жития. Следовательно, перед нами – не скандинавы. Но имя Бравлин – не славянское, а германское, в нем ясно слышится корень «brave». На помощь приходит небольшое сочинение византийского историка Иордана «О происхождении и деяниях готов», написанное в VI веке. Этот историк был гот по происхождению, но он знал латынь и вкратце описал дела соплеменников. Из книги Иордана следует, что в IV веке на Днепре жили люди из народа rosomonorum, то есть росомоны, которые враждовали с готами. Известны имена трех росомонов: это братья Сар, Аммий и их сестра Сунильда. Первое имя – возможно, иранское, второе – созвучно с римским Аммиан, но третье – однозначно германское. Некоторые современные историки предполагают, что перед нами – германский народ ругов, разбитый готами на Балтике и рассеявшийся по Европе. Например, часть ругов оказалась в Норике и Италии, а часть осела на Днепре. Не принадлежал ли таинственный Бравлин к числу этих ругов? Ничего невероятного в этом нет.

Бравлин мелькнул и исчез со страниц мировой истории. Его появление дало некоторым ученым возможность выдвинуть гипотезу о существовании некоей «Азово-Черноморской Руси», но сейчас эта гипотеза отвергнута большинством исследователей. Речь скорее всего о другом: днепровские русы пытались включиться в борьбу за Крым и проиграли ее. Через несколько десятилетий наступила катастрофа: земли восточных славян и тех же русов поделили между собой скандинавские пираты – варяги – и хазары. Казалось, и с русами, и со славянами покончено навсегда, но история неожиданно подарила им второй шанс.

В X веке в Восточной Европе произошел взрыв этногенеза. Из «росомонов» и восточнославянских племен образовался новый народ – русичи с варяжской династией Рюрика во главе. Первоначально они оставались данниками хазар, но уже в 965 году князь Святослав (945–972) сверг хазарское иго и захватил Тмутаракань. Пал и Самкерц, который русские переименовали в Корчев. Отсюда произошло современное «Керчь». В составе крымских владений Руси был и богатый торговый город Судак (Сугдея, Сурож, Солдайя). Славяне получили военные базы в Крыму и проявили интерес к торговым путям в Византию.

Сын Святослава Владимир Святой (978—1015) совершил поступок, который до сих пор не нашел однозначного объяснения в источниках. Примерно в 985 или 987 году он предпринял поход на крымский Херсонес, взял его, но тотчас вернул византийцам. Возможно, это был своеобразный способ налаживания дипломатических контактов с позиции силы. Византийцы выдали замуж за Владимира царевну Анну, а русский князь отдал за нее Херсонес в вено, то есть в приданое. Так или иначе, именно тогда территория будущего Севастополя впервые ненадолго отошла к Руси. Вскоре после этого инцидента Владимир крестил Русь. Вследствие этого родилось известное заблуждение, что христианство пришло на Днепр и Волхов из Корсуня (Херсонеса). На самом деле христианином, по легенде, стал уже Бравлин в VIII веке, ими были правившие в Киеве князья русов Аскольд и Дир в IX столетии. А если перейти с легендарной на историческую почву, то мы обнаружим, что православие приняли бабушка Владимира – св. Ольга и его брат Ярополк, то есть еще до княжения Владимира в Киеве имелась христианская община.

Закрепиться на земле Крыма русским не удалось. В начале XII века черниговский князь Олег Гориславич, известный читающей публике по «Слову о полку Игореве», вернул Тмутаракань византийцам, а именно своему покровителю императору Алексею Комнину (1081–1118). Вероятно, Византия получила также Степной Крым, потому что после разгрома хазар здесь не жили кочевники. Впрочем, мнения ученых по этому вопросу различны, и на исторических картах степной Крым в эту эпоху оставляют нейтральным.

На сей раз бывшее Боспорское царство находилось в составе Византийской империи около ста лет. В 1204 году западноевропейские крестоносцы взяли Константинополь, и империя навсегда распалась. То, что впоследствии называлось «Византией», стало осколком греческого православного царства. Крым был утрачен. Часть полуострова какое-то время подчинялась православной Трапезундской империи. Эта империя возникла на южном берегу Черного моря после распада Византии. К тому времени в Крым просочились кипчаки – далекие потомки скифов. Это были сероглазые блондины, говорившие по-тюркски. За цвет волос русичи прозвали кипчаков половцами (полова – рубленая солома). Впоследствии кипчаки станут одним из племен, входивших в состав Крымского ханства.

Сперва половцы враждовали с русичами и византийцами, но постепенно из врагов превратились в друзей и включились в систему черноморской торговли. В 1222 году в Крыму высадился десант турок-сельджуков. Против него выступили кипчаки, греки и русичи (какой-то русский князь, имя и деяния которого даже не сохранились в летописях, привел свою дружину половцам на подмогу; по нашей гипотезе, это был галицкий князь Мстислав Удатный, который именно в этот период «исчез» из поля зрения летописцев и обретался непонятно где). Сельджуки разбили войска коалиции, но на полуострове удержаться не смогли: путь для мусульман был сюда пока что закрыт.

В 1223 году в Крым пришли монголы. Конный корпус Субэтэй-багатура разграбил купеческие фактории и отдохнул в привольных степях. Против монголов выступили кипчаки и русские, но потерпели поражение на реке Калка (считается, что это р. Кальмиус возле современного Мариуполя). Поражение не сломило кипчаков, они 13 лет воевали с монголами, пока в 1236 году на Волгу не вышла новая армия Батыя и Субэтэй-багатура.

Последствия великого западного похода монголов были ужасны для всей Восточной Европы. В 1236 году потерпела поражение и прекратила существование Волжская Болгария – обширное и богатое мусульманское царство. В 1237–1238 годах подверглись уничтожению армии и города Северо-Восточной Руси. В 1239–1240 гг. монголы истребили днепровских кипчаков и покорили Крым. Тогда же была разгромлена Юго-Западная Русь. Возможно, русских уничтожали именно как половецких союзников.

В результате походов Батыя возникло огромное государство с условным названием «Золотая Орда», правителя которой русские именовали царем, то есть императором. В новом мире степняки были лидерами, а славяне – младшими партнерами. Это не означало непримиримых противоречий. Отношения между евразийскими кочевниками и славянами гораздо сложнее, чем просто вражда или дружба. Скорее это – взаимопроникновение. Но тот, кто доминировал в этом симбиозе, получал гораздо больше выгоды и почета, чем тот, кто подчинялся. Сперва доминировали монголы. Затем, когда они растворились в массе тюркских кочевников, инициатива перешла к славянам. Не все кочевники смогли с этим смириться. В числе самых непримиримых оказались крымские татары, истории которых и посвящена эта книга.

 

3. Ногаи

Крым стал одним из уделов золотоордынских принцев. Происхождение современного названия полуострова в точности неизвестно. Одни авторы полагают, что Крым означает «ров» или «окоп» (в переводе с чагатайского диалекта), другие – «вал» или «холм» (в переводе с кипчакского). Историю вопроса подробно разбирает В. Д. Смирнов, но он не в состоянии сделать окончательный вывод. Из всех объяснений можно заключить, что подлинный смысл названия «Крым» мы вряд ли поймем. Его не знают и сами крымские татары. Впрочем, кипчакская версия названия «Крым» предпочтительнее, ибо название «Крым» появилось всё же до того, как до этой страны добрались чагатаи.

Впервые название «ал-Кирим» встречается в сочинении сирийского эмира, историка и географа Абу-л-Фиды «Книга упорядочения стран», законченном в 1321 году. В этом сочинении дается краткое описание Крыма и его городов. Географические зоны Абу-л-Фида разделяет вслед за греческими учеными на «климаты» (ал-иклим). Нужно отметить, что южная часть Крыма тоже носила в византийские времена название Климаты. Но никому из ученых не приходило в голову, что позднейшее «Крым» могло быть искажением этого названия.

…Степную часть полуострова после нашествия Батыя довольно быстро заселили пришлые племена монголоидного происхождения. Нужно сказать, что монголоиды вообще изменили этнический облик Великой степи после западного похода Батыя. Кипчаки, населявшие пространство от Иртыша до Дуная, были физически истреблены или вынуждены эмигрировать. Много их бежало на Русь. Хотя Золотую Орду называли какое-то время Кипчакским ханством, это не совсем верно. На смену кипчакам с востока пришли новые народы. Разумеется, то же было в Крыму как одной из ордынских областей. Потомки половцев населяли всего лишь малую часть Степного Крыма. Остальные угодья заняли пришельцы. Они были коренасты, имели монгольское веко и желтоватую кожу, но при этом говорили на языке покоренных племен, то есть по-тюркски. Эти пришельцы имели два центра. Один находился в современном Западном Казахстане. Здесь жило сильное племя мангыт, считавшее своими предками монголоязычных мангутов. Другой центр возник в Причерноморье. В XIII веке здесь правил могущественный темник Ногай, который возводил и свергал ханов. Темник – начальник тумена, генерал или, точнее, генерал-губернатор, не принадлежащий к семье ханов. Тумен – это и десятитысячный корпус в монгольской армии, и территория расселения этого корпуса. Одним из таких темников был Ногай.

Его правление настолько впечатлило мангытов и родственные им племена, что они приняли имя темника в качестве названия народа и стали именоваться ногаи. Это не единичный случай для степняков. Например, в XI столетии часть туркмен стала называться сельджуками в честь вождя Сельджук-бека. В XIV веке возник народ османов, тоже назвавший себя в честь любимого вождя.

Правда, в итоге темник Ногай поднял мятеж против ханской власти и был убит в сражении (1299), причем убийцей стал русский ратник. Но смерть на поле боя не умалила уважения степняков к своему герою: название «ногаи» сохранилось в истории. Этот народ займет Крым, степи Нижнего Дуная до Астрахани и современный Западный Казахстан. Впрочем, это произойдет позже. А пока Крым, как и все другие владения Ногая, достался законным ханам Золотой Орды. Хроники и монетные данные свидетельствует, что здесь правили потомки царевича Тогай-Тимура (брата Батыя).

Золотая Орда оказалась очень сильным в военном отношении, но крайне нестабильным образованием. Технологий управления огромными территориальными пространствами Евразии тогда не существовало, степные империи были недолговечны. Не имелось ни телевидения для государственной пропаганды, ни мобильной связи, ни скоростных средств передвижения. Следовательно, отсутствовали прочные системные связи между людьми, живущими на окраинах государства.

Постепенно западная и восточная части Золотой Орды перешли в состояние враждебности друг к другу. Крым был центром западных улусов, Казахстан и Сибирь – восточных. Одно время их цементировал центральный улус на берегах Волги, жители которого назывались узбеками в честь одного из самых успешных ханов Золотой Орды. Правление Узбека (1312–1341) воспринималось как золотой век.

Он оказался недолог. Узбеку наследовал «добрый царь» Джанибек (1341–1356), которого убил собственный сын, после чего в Орде наступила смута. Бывшие владения Ногая – Крым, Дон, Приднепровье – объединились вокруг темника Мамая, который правил через подставных ханов. В Сибири и Казахстане взял власть Тохтамыш – законный хан-чингисид, которому первое время помогал знаменитый среднеазиатский завоеватель Тимур(1370–1405). Центральный «узбекский улус», расположенный на Волге, оставался спорной территорией, причем часть Поволжья – земля древних булгар – выделилась в самостоятельный удел. Это были контуры грядущего распада Золотой Орды, который произойдет в XV веке.

В XIV столетии итог оказался достаточно неожиданным. Великий князь московский Дмитрий Донской(1359–1389) разбил Мамая на Куликовом поле, выступая как союзник Тохтамыша. В свою очередь Тохтамыш захватил владения Мамая, включая Крым, и объединил Золотую Орду. Сам Мамай потерпел поражение даже без боя. Его воины сошлись с армией Тохтамыша на берегах реки Калки в районе современного Мариуполя. Однако, увидев перед собой законного хана, они соскочили с коней и распростерлись перед ним, а Мамай в один миг остался без войска. Темник бежал к своим друзьям-генуэзцам, которые легко его предали. По слухам, Мамай был убит и скормлен свиньям. Однако его потомки уцелели, и через полторы сотни лет один из них стал русским царем.

Тохтамыш показал себя неблагодарным союзником. Он напал на Дмитрия Донского, разграбил Москву и заставил русских платить дань (1382). Затем набросился на Тимура, но этот шаг оказался роковым. Тимур разгромил Тохтамыша в двух войнах, а затем разорил и разграбил Поволжье (1395), что серьезно подорвало могущество Золотой Орды. Впрочем, кочевая империя всё еще была слишком сильна для своих соседей.

Тохтамыш скрылся на Днепре со своими сторонниками, а Тимур поставил правителем Орды одного из своих подручников – мудрого темника Идиге из племени мангыт. В русских летописях этот темник известен под именем Едигея. Он был ногайцем из степей Западного Казахстана, но имел интересы на западе Орды и переселил в Крым большое число своих соплеменников, чтобы укрепить границу. Сделать это было необходимо. К тому времени западные владения Орды – Валахия и Молдавия – отделились от нее. В XIV веке туда переселились предки румын, которые и создали на этой территории собственные княжества, причем в Валахии они перемешались с потомками половцев, а в Молдавии – со славянами. В то же время западнорусские земли поделили между собой Литва и Польша. Границы Золотой Орды на этом направлении оказались обнажены. Вероятно, поэтому Едигей делает Крым и Поднепровье новым рубежом обороны, ибо о планомерном наступлении на запад нечего было и думать.

Но и Крым принадлежал Орде далеко не весь. Бесконечными распрями кочевников воспользовались греки и генуэзцы. Первые создали в горах к северу от Херсонеса княжество Феодоро или Мангуп. Оно располагалось на землях бывшей Крымской Готии. Вторые основали торговые фактории на южном берегу полуострова, постепенно прибрали к рукам города, населенные греками и евреями, и установили собственные порядки. Среди этих городов – Чембало (Балаклава), Солдайя (Судак) и Кафа (Феодосия). На кубанском берегу предприимчивые купцы захватили Тамань, а в устье Дона – город Тана. Эта колониальная империя купцов-авантюристов начала складываться еще в годы могущества Орды, когда генуэзцы вытесняли греков из торговли и пытались захватить греческие поселения там, где это было возможно.

Ордынские ханы то сотрудничали с генуэзцами, то враждовали. Например, Джанибек в свое время осаждал Кафу, а поскольку не мог взять, перебросил через стену труп, зараженный чумой. Эта болезнь как раз свирепствовала в Орде. Последствия биологической войны были ужасны. Купцы на своих кораблях занесли вирус чумы в Европу, и в 1348 году там разразилась эпидемия «черной смерти», после чего кружным путем ее занесли на Русь через Новгород. Но генуэзская торговая империя в Крыму продолжала существовать и во времена чумы, и в эпоху ордынской «замятни», последовавшей за убийством Джанибека.

* * *

Едигей на короткое время укрепил Орду и даже напал на Москву (1408), но взять ее не смог. Московцы заплатили громадную дань в размере трех тысяч рублей, и темник отошел в степь. Однако властью темника были довольны не все.

В 1410 году в Золотой Орде разразилась война: против ногаев восстали поволжские узбеки, и Едигей был свергнут. Сперва он бежал в Хорезм, а потом объявился на северном берегу Черного моря, укрепился в Крыму и Поднепровье, даже разорил Киев, принадлежавший в то время Литве. Лишь в 1419 году Едигей погиб в борьбе с соперниками, а его улус распался. Однако именно этот темник может считаться подлинным основателем Крымского ханства. Он объединил западных ногаев и превратил степную часть Тавриды в центр нового княжества. Другие политики шли по его следам, и вскоре они создадут то самое ханство, название которого войдет в учебники.

 

4. Литва, Орда и Русь

История возникновения Крымского государства скудно освещена в источниках. Есть несколько версий. Согласно одной, ханство возникло в 40-е годы XV века, согласно другой – в 30-е. В действительности годом создания татарского государства в Крыму можно считать 1428-й. Это следует из расстановки сил в Восточной Европе, которая соответствовала сообщениям ряда литовских хронистов о начале Крымского ханства.

Предание гласит, что рождение ханства произошло в последние годы правления великого литовского князя Витовта (1392–1430). Витовт (или Витаутас) унаследовал западнорусские земли, захваченные его предшественниками, и претендовал на Крым. Великое княжество Литовское было довольно оригинальным образованием. Его элиту составляли литовцы из племен жемайты и аукшайты, которые удачно воспользовались дезинтеграцией Руси вследствие усобиц и нашествия татар и возглавили борьбу русичей против ордынского ига, чем снискали популярность. В первой половине XIV столетия литовцы захватили Гродно, Полоцк, Чернигов и Киев, то есть значительную часть государственного образования, которое принято называть «Киевская Русь». Витовт присоединил к этим захватам Смоленск. Крайний запад Руси взяли поляки, они захватили Галич и часть Волыни с городом Владимиром. Поляки давно приняли католичество и притесняли русское православное население захваченных земель. В Литве ситуация была сложнее. Многие родичи Витовта принимали православие и даже носили русские имена. Сам князь долгое время колебался и был крещен трижды: первый раз как католик, второй – как православный; затем вновь обратился в латинскую веру. Вместе с ним католиками сделались многие литовские паны, причем постепенно они склонялись в сторону Польши. Одной из причин была привлекательность западной модели для местной знати. Русское общество от Москвы до Львова было обществом лично свободных людей, которые могли передвигаться по стране и предлагать свои услуги работодателю или хозяину земельных владений. Запад был страной крепостных крестьян и свободных феодалов. Такая модель была притягательна для представителей правящего слоя. Поэтому литовские князья охотно принимали католичество и перенимали привычки своих западных коллег: закрепощали крестьян и требовали для себя привилегий. При Витовте эти процессы только начинались, причем на союз с католиками литовский князь пошел вынужденно. В 1399 году темник Едигей нанес литовцам страшное поражение в битве на реке Ворскле. Ордынцы могли вовсе уничтожить Литву, и потому Витовт попросил поддержки у Польши. Помощь была оказана, но не бескорыстно: в западнорусские земли стали проникать идеи, политические принципы и культурные стандарты. Литва постепенно превратилась в младшего партнера польской короны.

С ордынцами Витовт вел очень тонкую игру. Поскольку в Золотой Орде начались смуты, великий князь литовский пытался возвести на ханский трон своих ставленников. Возможно, он планировал оторвать часть ордынских земель и присоединить Крым с его богатыми торговыми городами. Это позволило бы Литве расшириться до естественных границ и создать державу от моря до моря. Но этому помешал еще один игрок, возникший словно из ниоткуда на восточной окраине русского мира.

Этот игрок назывался «Москва». Между Окой и Волгой сохранился очаг ортодоксального православия, сюда бежали русские из Львова и Киева. В то же время было много переселенцев из Орды, прежде всего кипчаков, которые не хотели принимать ислам и легко интегрировались в русское общество благодаря сходному расовому типу. Следовательно, в Москве оказалось достаточно людей для противостояния католицизму. От монголов они восприняли передовые на тот момент армейские уставы и тактические принципы боя: комбинированные атаки конных стрелков и тяжелой кавалерии. Следовательно, восточные русичи были серьезным противником на полях сражений.

И всё же их можно было задавить числом. Если бы Литва и Орда объединили усилия, православному Великому княжеству Московскому пришел бы конец. Поэтому московские правители тоже пытались внести дезорганизацию в Орду и поддерживали одну партию против другой. Вскоре это приведет к неожиданным результатам. Но тут мы подходим вплотную к истории создания Крымского ханства, и нам нужно изменить степень приближения, рассказав о первом правителе Крыма, который вдруг появился на политическом небосклоне, сочинил для себя престижную генеалогию и основал династию. Звали этого политика Хаджи-Гирей, и он был ставленником литовцев.

 

1. Юный принц

Биография Хаджи-Гирея окутана покровом тайны. Неясно всё, начиная с имени и заканчивая происхождением первого крымского хана.

Хаджи, по мусульманским понятиям, – это человек, совершивший хадж, паломничество в Мекку к священному храму Кааба. Следовательно, основатель Крымского ханства был паломником и успел сходить в Мекку на богомолье. Впрочем, одно из преданий говорит, что Хаджи назвали в честь опекуна, совершившего когда-то паломничество. Однако в любом случае первая часть подлинного имени хана изначально была совсем другой. Настоящим именем Хаджи-Гирея, как полагает В. Д. Смирнов, было Даулат-берды. Эта гипотеза основана на монетных данных.

Вторая часть – Гирей – тоже наводит на размышления. Как известно, эта приставка через некоторое время стала родовым именем или «фамилией» всех крымских ханов. Почему это произошло и что она означает?

Начнем с того, что транскрипция слова «гирей» различна. Некоторые современные ученые предпочитают написание «Герай», в русских летописях пишут «Гирей» или «Кирей», а в османских хрониках – «Гирай», что близко к русскому варианту. Поэтому мы оставим привычное «Гирей», как достаточно близкое к оригинальному звучанию.

Но что означает это имя? Оно не мусульманское и, возможно, даже не тюркское. Одно время бытовала гипотеза, что перед нами – вариант какого-то литовского прозвища, потому что Хаджи-Гирей в юности долго жил в Литве. Согласно легенде, юного Хаджи преследовали враги. Его спас какой-то литовец-простолюдин по имени Гирей. Впоследствии хан из благодарности принял имя своего спасителя. Но эту гипотезу следует признать несостоятельной. Имя Гирей мы встречаем у одного из казахских ханов в XV веке. Следовательно, оно – евразийского, степного происхождения, а отнюдь не литовского. Возможно, перед нами – вариант названия одного из монгольских племен, кераитов или кереев.

В XII веке кераиты – большое монголоязычное племя Центральной Азии. Его покорил Чингисхан. Кераиты влились в состав монголов, но растворились не до конца. Часть их переселилась на запад, в Семиречье, и там среди казахов сохранилось как сеок (кость, племя). Другая часть ушла к узбекам. Нет ничего невероятного, что какие-то кераитские роды в составе ногаев достигли Крыма. Один из их представителей – Хаджи – выдвинулся и достиг власти. Но кераитов в Крыму было ничтожно мало, поэтому представители других племен прозвали юного Хаджи Кирей или Гирей, в знак принадлежности к этому племени. Конечно, это всего лишь гипотеза, но более убедительного объяснения нет.

* * *

В 10-е годы XV века Крым был ареной борьбы между темником Едигеем, законными ордынскими ханами и Литвой. Шайки степных удальцов рыскали повсюду, стабильности не было, одни племена выигрывали, другие терпели поражения, чтобы выиграть завтра. Часть кочевников бежала на север, в ничейные степные земли, другие уходили в Литву.

Одним из таких беглецов стал юный Хаджи-Гирей. Он бежал с братом Джанай-огланом и старым слугой. За ними гнались люди из какого-то враждебного племени. Беглецы достигли реки – вероятно, Днепра. Преследователи осыпали их стрелами, одна из них убила коня Хаджи-Гирея. Старый слуга отдал Хаджи своего скакуна, но не смог переплыть реку и утонул. Гирей и Джанай форсировали Днепр, выбрались на другой берег и ускакали. На третий день юноши наткнулись на некоего бродягу. Тот стал расспрашивать, кто они и откуда. Беглецы сообщили, что едут из Крыма, где началась смута, и хотели бы проникнуть куда-нибудь в спокойную страну – например в Астрахань. Бродяга накормил их хлебными ошурками из грязного мешка и обещал показать дорогу, а ночью увел коней и оставил беглецов умирать в степи.

Они бродили два дня, а потом разминулись. Предание гласит, что Джанай-оглан прибился к купеческому каравану и уехал в Астрахань, а Хаджи-Гирей наткнулся на кочевье татар и устроился прислуживать местному шейху – суфи. Шейх относился к юноше довольно хорошо, зато его жена постоянно докучала оборванцу Хаджи-Гирею.

– Ну, ты, парень! Почему не лежишь на голой земле?! Если будешь спать на мягкой соломе, испортишь наше добро!

Скорее всего сам Хаджи вспоминал впоследствии об этих временах, и его рассказ дошел до потомков.

Так юноша провел шесть лет, после чего был найден крымскими татарами и возведен на трон. Но это лишь одна из сплетен, причем не самая достоверная. Согласно другой, его подобрали литовцы, и какое-то время Хаджи провел при дворе великого князя Витовта. Вероятно, обе версии просто дополняют друг друга.

Предки Хаджи неизвестны. Одни историки называют его внуком Тохтамыша, другие – потомком нояна Тогай-Тимура, сына Джучи и брата Батыя, поскольку представители этой семьи одно время правили Крымом в качестве губернаторов. Обе версии противоречат друг другу при внимательном сопоставлении генеалогий. Очень похоже, что Гирей – просто самозванец. В мусульманских странах бывали случаи, когда люди с вымышленной генеалогией становились основателями империй. Например, еврей Убейдулла, живший в X веке, объявил себя потомком дочери пророка Мухаммеда – Фатимы. Он сумел убедить в этом своих сторонников и основал громадную державу Фатимидов, простиравшуюся от берегов Евфрата до Тунисского залива. Тогда же в Иране возникла держава самозванцев Буидов, основатели которой объявили себя потомками персидских царей. В XIII столетии египетские мамлюки держали при себе подставных халифов Аббасидов, происхождение которых, как полагает академик В. В. Бартольд, тоже очень сомнительно.

Скорее всего Хаджи-Гирея, после недолгого пребывания у степного шейха (вряд ли оно продолжалось шесть лет), пригрели литовцы. Великий князь Витовт, хитрый и опытный политик, решил сделать из юноши при удобном случае «карманного» хана. Литовец держал при себе нескольких таких ханов для различных комбинаций на территории Золотой Орды. В итоге Хаджи-Гирею повезло больше других.

Непонятно другое: как литовцы нашли его в юрте суфи и почему именно на этого юношу пал выбор. Может быть, хитрый шейх надоумил Хаджи выдать себя за чингисида, обучил его, а потом отвез в Литву?

Затем Хаджи-Гирея воспитывали при литовском дворе, одновременно ведя переговоры с представителями крымских племен. Крымцам сообщили, что в Литве живет потомок Чингисхана. Верили в это крымцы или нет, но однажды легенда пригодилась.

Счастливый случай представился Хаджи-Гирею через несколько лет. Но прежде чем рассказать о восхождении Хаджи на престол, нужно немного поговорить о золотоордынской смуте и расстановке сил в этой империи. Заметим, что это – лишь одна из версий событий, которая кажется автору наиболее логичной. На самом деле таких версий бытует несколько, и каждая стала предметом научной дискуссии.

 

2. Четыре племени Крыма

В первой четверти XV столетия за власть в Золотой Орде боролись три крупные силы. Одни племена объединялись вокруг Улу-Мухаммеда (Большой, или Старший, Мухаммед). Это были «узбеки», жившие на Средней Волге, и казанские татары. Его противниками стали т. н. «большие» ногаи, жившие в Западном Казахстане. Они выдвинули в ханы Кучук-Мухаммеда (Малый, то есть Младший, Мухаммед). Наконец, третий центр силы образовался в Крыму, где племенами западных, днепровских ногаев правил сперва Едигей, а затем сыновья Тохтамыша. Едигей представлял постоянную угрозу Литве, но после его смерти в 1419 году опасность не исчезла. Крымские племена по-прежнему грабили Литву.

Естественно, Витовт поддержал Улу-Мухаммеда и помог ему занять ордынский трон. Великий князь литовский преследовал тройную цель: обезопасить себя, расправиться с крымцами и вместе с Улу-Мухаммедом разгромить Москву.

С помощью того же Витовта Улу-Мухаммед утвердился в Крыму, но выяснился неприятный для литовцев факт: ордынский хан не мог контролировать окраины своих владений, и татарские шайки продолжали нападать на Литву. Эти шайки получили название казаков – вольных кочевников, которые подчиняются только своим атаманам.

На собственно Крымском полуострове местные кочевники попытались стабилизировать обстановку. Степную часть Крыма занимали четыре крупных племени. Три из них были ногайскими, то есть вели род от монголов, и одно – местным. Первые три племени назывались ширин, баарын, аргын. Четвертое, самое слабое, именовалось кипчак. Имелись и другие племена (например, остатки мангытов), но эти четыре считались главными. Они составили нечто вроде племенной федерации, чтобы покончить с беспорядками и навязать свою волю слабым. В ее состав не вошли еще одни жители Крыма – мангыты. Во времена Едигея это племя было самым главным в Золотой Орде, из него происходил и сам темник; но уже в эпоху Улу-Мухаммеда в Орде возвысились ширины – близкие родичи и соперники мангытов. К этим ширинам принадлежал могущественный советник ордынского хана Улу-Мухаммеда – Тегенэ, или Таган-мурза. Мангыты оказались скомпрометированы родством с Едигеем. Видимо, поэтому новые люди, управлявшие Золотой Ордой, и решили задвинуть их на второй план.

Власть ордынского хана не была ни прочной, ни стабильной. Улу-Мухаммед занимал великоханский престол по меньшей мере трижды (1419–1423, 1426, 1428), а в периоды упадка совершал набеги в Поволжье против Кучук-Мухаммеда, занимая разные части Орды. Всякий раз его правление сопровождалось смутами и усобицами.

Из этих отрывочных сведений мы можем, тем не менее, выстроить хронологию жизни Хаджи-Гирея. Вероятно, он бежал на берега Днепра в 1422 или 1423 году, когда в Крыму бушевала война между сыновьями Едигея и их врагами из Золотой Орды. В это время Улу-Мухаммед в очередной раз пытался вернуть крымские степи. Пару лет, если не меньше, Хаджи прожил у степного шейха. К тому времени Улу-Мухаммед был свергнут соперниками, и Витовту пришла в голову мысль воспитать самозванца. Хаджи подобрали и переправили в Литву. В 1428 году Улу-Мухаммед ненадолго воцарился в Орде, но был опять свергнут Кучук-Мухаммедом. Этот момент и оказался решающим. Советник ордынского «царя» Тегенэ-мурза бежал после переворота к своему племени ширин – в Крым. Погоня дышала в спину: похоже, следом на полуостров вторглись конные отряды Кучук-Мухаммеда.

Именно тогда и сложились условия для воцарения Хаджи-Гирея. Тегенэ еще во времена Улу-Мухаммеда сносился с литовцами. Видимо, на этот раз он обратился к Витовту за помощью. Возник план отколоть Крым от Золотой Орды, где воцарился Кучук. Сепаратистам потребовался вождь. Им-то и стал Хаджи-Гирей, воспитанный литовцами. Хаджи не принадлежал ни к одному из крымских племен, а значит, возникла гарантия некоего паритета власти. Этот паритет и стал основой для образования крымско-татарской федерации. Главным советником Хаджи-Гирея сделался Тегенэ, а значит, перевес над остальными всё же получило племя ширин. Оно сохраняло преобладание на протяжении более чем столетия, после чего уступило первенствующую роль другому ногайскому племени – мансур, которое переселится в Крым гораздо позже. Крымских мангытов отодвинули от власти.

Подробности воцарения Хаджи неизвестны. Возможно, его привели в Крым литовские войска, но большинство сторонников составили местные татары: ширины и другие племена. Они собрали 16 000 всадников и выступили против приверженцев Кучук-Мухаммеда. Те были изгнаны, Крым превратился в самостоятельный улус, а Хаджи-Гирей сделался ханом. Он занял город Солхат, или Старый Крым, который считался столицей ордынского наместничества на полуострове. Другой резиденцией стала расположенная на скале Еврейская Крепость – Чуфут-Кале. Крымцы переименовали ее в Кырк-Ер. Это название встретится нам не раз.

Новое ханство было относительно невелико. Видимо, часть степных земель по Днепру пришлось уступить Витовту. На юге сохранились генуэзские колонии, которым никто не мешал заниматься торговлей и расширять владения. В Готии по-прежнему существовало византийское княжество Феодоро, или Мангуп.

* * *

Оговоримся еще раз: это – лишь одна из гипотез воцарения Хаджи-Гирея; непротиворечивая версия, сотканная из разных источников. Есть и другие версии. Согласно одной из них, воцарение хана случилось уже после смерти Витовта, в 1440 году. Но тогда мы имеем дело с букетом хронологических неурядиц и вступаем в конфликт с прямыми упоминаниями хронистов, что воцарение Хаджи произошло во времена Витовта. Похоже, это была последняя крупная авантюра великого литовского князя. В 1430 году он умер, будучи глубоким старцем. Крым сделался вассалом Литвы.

 

3. Война с Генуей

Сведения летописей, рассказывающих о начале истории Крымского ханства, очень туманны. Например, по одной из версий, мурза Тегенэ лишь в 1430 году перешел на сторону Хаджи после напряженных переговоров. Но это не меняет сути. К моменту смерти Витовта ханом Крыма являлся Хаджи-Гирей, и его положение не являлось стабильным.

Вскоре после своего воцарения Хаджи столкнулся с генуэзцами. Причина конфликта банальна. Обе стороны хотели установить контроль над всей территорией полуострова, чтобы обладать его ресурсами. С экономической точки зрения это представлялось важным. Для генуэзцев обладание степной частью Крыма с ее отарами овец и соляными месторождениями означало продовольственную безопасность, а для татар захват южной части полуострова помог бы установить контроль над черноморской торговлей.

Непосредственным поводом к войне стал союз, заключенный Хаджи-Гиреем с княжеством Мангуп. Это произошло примерно в 1433 году. В то время Мангупом правил деспот (титул независимого греческого правителя, который в табели о рангах стоит ниже императорского) Алексей. Мангуп нуждался в прочном тыле, а татары – в соседе, который обеспечивал бы их продуктами земледелия и ремесла, ибо сами кочевники не были способны удовлетворить эту потребность. Обнадеженный новым союзом, деспот начал наступление на греческие города Крыма, захваченные Генуей в смутную пору.

Он собрал войско (чуть больше тысячи бойцов), взял крепость Чембало (Балаклаву) и пошел на другие города крымского побережья.

Нелишне отметить, что этот маленький отряд занял город только по одной причине: против генуэзцев восстало местное население, которое относилось враждебно к своим католическим завоевателям.

С другой стороны, генуэзские города были прекрасно укреплены и снабжены гарнизонами, то есть обладали ресурсами для того, чтобы держать покоренное население в повиновении. Кроме того, существовало постоянное морское сообщение с метрополией. Узнав о выступлении греков, генуэзцы послали гонцов на родину с просьбой о помощи.

Ресурсы богатой и многолюдной Республики Сан-Джорджо (так называли Геную, в отличие от Венеции, которая называлась Республикой Сан-Марко; св. Георгий считался покровителем генуэзцев, а св. Марк – венецианцев) были гораздо обширнее, чем у маленького княжества Феодоро. К тому же генуэзцы были тесно связаны с Великим герцогством Миланским, которое в то время доминировало в Северной Италии. Периодически Генуя входила в его состав, что давало военные и торговые преимущества. Италия была исключительно густо населена, что позволяло авантюристам набирать огромные армии. Достаточно вспомнить рассказ Макиавелли об итальянском кондотьере из Лукки Каструччо Кастракани, который примерно в ту же эпоху собрал войско в 80 000 солдат. А ведь это мелкий политик, не претендовавший на власть во всей Италии. Конечно, далеко не все кондотьеры согласились бы ехать в Крым, но силы итальянцев и Мангупа, обладавшего тысячей бойцов, были несоизмеримы.

Нет ничего удивительного в том, что порыв греков скоро выдохся. Летом 1434 года к берегам Крыма прибыла генуэзская гребная флотилия с войском, которым командовал капитан Карло Ломеллино (капитаном в те времена называли полководца, командовавшего на самостоятельном театре войны; сейчас мы называем таких военачальников генералами). В его армии имелось 6000 солдат с самым современным вооружением: 1300 арбалетчиков, сотня кавалеристов, остальные – пикинеры. В Крыму к ним присоединились местные ополченцы, так что всё войско составило девять или десять тысяч солдат. Разумеется, греки не имели против них никаких шансов. Время для похода генуэзцы выбрали идеальное: море было спокойным, погода – солнечной. Они взяли штурмом Чембало, причем устроили в городе грабеж и резню. Затем подошли к порту Каламита – он принадлежал грекам и служил морскими воротами княжества Феодоро. Каламиту византийцы оставили без боя – видимо, неравенство сил было подавляющим. Генуэзцы сожгли порт и вернулись в Кафу. Но тут дал знать о себе крымский хан. Хаджи-Гирей считал греков своими друзьями и воспринял нападение на них как личное оскорбление. Генуэзцы послали в резиденцию хана – Солхат, или Старый Крым – послов, которые были убиты по приказу Хаджи. Война стала неизбежной.

Ломеллино отправился на север через горы Тавра, чтобы захватить Степной Крым. Поход завершился провалом.

Причины просты до банальности. Конечно, европейская армия в то время была современной, но татарская – самой передовой. Основой крымского военного уклада был монгольский боевой устав. Это означало, что главной силой являлись конные лучники. Так и воспринимали наследников Чингисхана в исторической литературе того времени, а один армянский средневековый автор, Магакия, даже назвал книгу, рассказывающую о монголах, «История народа стрелков».

Монгольские луки были сложносоставные, с обратным изгибом. Чтобы натянуть тетиву до уха, требовалась огромная сила и годы тренировок. Гулямы (гвардейцы) среднеазиатских правителей могли натянуть монгольский лук только до груди, а это значит, что стреляли они на более близкое расстояние. Кроме того, монголов отличали меткость и скорострельность. Говорят, они метали стрелы из своих тугих луков на 700–800 метров и попадали точно в цель, не подпуская противника и уничтожая его с безопасного расстояния. При этом пять стрел еще находились в полете, когда монголы выпускали шестую. То есть на врага обрушивался смертоносный ливень со скоростью (да простит читатель такое сравнение) автоматных очередей. При этом монголы обладали прекрасной организацией. Они были сведены в десятки, сотни, тысячи и тумены, причем каждое подразделение прекрасно знало свою задачу. Против такого противника враги не имели шансов и погибали даже при столкновениях с небольшими армиями монголов.

Крымцы унаследовали эту тактику и боевой порядок, но несколько деградировали по сравнению с эпохой Чингисхана. Армия Монгольской империи имела на вооружении не только кавалерию, но также военных инженеров и осадные корпуса. Она могла при необходимости формировать пехоту и обслугу из пленных. Такие подразделения назывались хашар – толпа. Крымские татары утратили эти навыки и обладали только кавалерийскими частями. В XV веке они представляли грозную боевую силу при столкновении в поле, но уже тогда не умели брать крепости. По мере развития артиллерии и фортификации это станет приводить ко всё большей отсталости, пока татары не превратятся в заурядных степных грабителей. Впрочем, до этого еще далеко.

Итак, главной силой татар оставались конные лучники, которые умели поражать врага на скаку. Из холодного оружия у черни имелись только ножи, чтобы добивать раненых. Редко кто был обладателем нагрудника из металла или кожи. Лучшее вооружение имелось только у родовых вождей и их дружины: сабли, щиты, шлемы и панцири.

Интересен вопрос о численности монголов и татар. Нужно отмести расхожий западный миф о «несметных ордах» кочевников. Это продолжение античных сказок о неисчислимых восточных воинствах. Когда греки воюют с греками или римлянами, в источниках дается более-менее реальное соотношение сил. Но чем дальше греки и римляне уходят на восток, тем больше фантазий. Еще Геродот числил в войсках Ксеркса 1 000 700 человек. Столь же громадные силы персов обращал в бегство Александр Македонский. В донесениях европейских полководцев, сражавшихся со славянами и татарами, мало что изменилось. В битве при Грюнвальде в 1410 году мы видим, что число поляков, русских и татар составляет порядка пяти миллионов бойцов, которым противостоит несколько десятков тысяч немцев. Кроме того, по страницам хроник гуляют сказочные цифры монгольских подразделений. Ученый поляк Матвей Меховский сообщает в «Трактате о двух Сарматиях», что Батый повел на Европу полумиллионное войско в 1240 году. Да и численность крымских подразделений европейцы будут впоследствии сильно преувеличивать. Отчасти такова традиция, отчасти – следствие страха. Конные армии чрезвычайно мобильны, и складывается впечатление, что они появляются одновременно в разных местах. Но когда мы обладаем достоверной информацией, то бесчисленные орды сжимаются до размеров небольших отрядов в несколько тысяч или даже сотен бойцов.

Против армии генуэзцев Хаджи-Гирей смог выставить пять тысяч воинов, причем около тысячи из них – это греческая пехота из Феодоро.

Генуэзская армия растянулась по дороге. Она маршировала в направлении Солхата. Неподалеку от своей столицы ее встретил Хаджи-Гирей. Первым на врага напал авангард татар. Крымцы выстроились полумесяцем и стали обстреливать противников. Как только один отряд опустошал колчаны, его сменял другой, то есть на генуэзцев полился непрерывный дождь стрел. Это произошло раньше, чем они успели выстроиться, извлечь арбалеты и навести их на врага. Арбалеты были дальнобойным и точным оружием, но требовали длительной перезарядки. Татары не дали на это времени. Кроме того, они обходили врага, создавая опасность окружения. Кочевники накатывали волна за волной. Генуэзцев охватила паника, они бросились кто куда, даже не начав правильное сражение. Говорили, что крымцы перебили 2000 человек. Хаджи-Гирей приказал отрубить головы мертвецам и соорудил из них две башни, скрепив их известкой. Моду на такие трофеи ввел в свое время Тимур.

Возможно, конечной целью Хаджи-Гирея было сокрушить генуэзскую колониальную империю в Крыму, но – не получилось. Неудача постигла хана из-за смуты в Литве, которая наложилась на смуту в Орде. Поэтому Хаджи-Гирей просто предложил мир генуэзцам и обязал их выплачивать дань, а сам переключил внимание на север, откуда на него двигались войска соперников-татар. Их подстрекала враждебная Хаджи партия в Литве.

 

4. После смерти Витовта

В Великом княжестве Литовском начались междоусобицы. Враждовали две политические группировки: князя Свидригайло и князя Сигизмунда. Первый приходился братом польскому королю Владиславу Ягайле(1386–1434). Второй – Витовту. Оба претендовали на верховную власть.

Сигизмунд принял католичество и являлся, как бы мы сказали сегодня, убежденным «западником». Свидригайло – сын великого князя литовского Ольгерда(1345–1377) и тверской княжны Ульяны – был наполовину русским. Он тоже стал католиком, но считался покровителем православных. При этом князь был пьяница, слабый политик и скверный полководец. Однако он воспитал при своем дворе еще одного татарского принца – Сеид-Ахмата, который считался сыном Тохтамыша, и решил сделать на него ставку в борьбе за влияние в Крыму и всей Золотой Орде. Вероятно, законность воцарения Хаджи-Гирея вызывала сомнения у многих татар. Тем более что в Поднепровье кочевали другие племена монгольского происхождения, не признававшие власть новоиспеченного крымского хана. Одно из них – кунграты – признало Сеид-Ахмата как законного хана. Словом, литовцы предали Хаджи-Гирея и поддержали его соперника. Возможно, поддержка Сеида казалась более перспективной: он претендовал на всю Золотую Орду. Кстати, многие факты биографий Хаджи и Сеида перепутаны литовскими историками просто потому, что действительно имеют сходство: оба татарина воспитывались в Литве.

* * *

Последствия степной политики Свидригайло сказались очень быстро. Сеид вместе с войском кунгратов и примкнувших татарских казаков начал военные действия на границах Крыма. Война продолжалась пару лет. Наконец, примерно в 1434 году, то есть почти сразу после битвы при Солхате с генуэзцами, Сеид-Ахмат ворвался в Крым и разгромил сторонников Хаджи. Одной из причин успеха стало как раз то, что крымский хан отвлекся на войну с Генуей.

Хаджи проиграл Сеиду и бежал в Литву, где укрылся у Сигизмунда – соперника Свидригайло.

Победивший Сеид отдал Крым в управление одному из своих сторонников, Хайдару из племени кунграт, а сам включился в борьбу за всю Золотую Орду. Видимо, кунграты оттеснили ширинов от власти на полуострове. Тем временем в Золотой Орде политики играли по-крупному.

Сперва Кучук-Мухаммед и Сеид-Ахмат объединились против Улу-Мухаммеда и прогнали его к границам Московии (1437). Затем победители схлестнулись между собой, и Сеид отогнал Кучука за Волгу. В 1438 году Улу-Мухаммед обосновался в Казани и основал недолговечную династию местных ханов, которой сперва сопутствовал успех (хотя сам никогда не назывался Казанским ханом – он претендовал на власть во всей Орде). В одном из сражений Улу разбил московскую рать и взял в плен великого князя Василия II, за которого получил огромный выкуп. Это позволило стабилизировать положение казанской орды. Но на Средней и Нижней Волге, остававшейся вне границ Казанского ханства, произошла катастрофа. Жившие там узбеки оказались меж двух огней. Они не признали ни Кучука, ни Сеида. Разорительные братоубийственные войны привели к тому, что узбекский народ снялся и откочевал в степи Сибири и Центрального Казахстана. Здесь узбеки объединили вокруг себя местные племена, враждебные ногаям, и приняли власть Шибанидов – потомков Шибана, одного из братьев Батыя. Гегемония «больших ногаев» Кучук-Мухаммеда сразу ослабела, ведь они были теперь ограничены Западным Казахстаном и опустевшими берегами Волги. У ногаев оставались в руках два значительных города: богатая торговая Астрахань и военная ставка Сарайчик («малый дворец») на реке Урал.

Дальше на запад лежали земли Сеид-Ахмата. Он контролировал золотоордынскую столицу Сарай, расположенную где-то в районе Царицына – Волгограда, Донскую область и Поднепровье. Власть Сеида не была прочной. Воины требовали добычи, которую можно было взять с помощью грабежа. По этой причине Сеид предал Литву и стал совершать набеги на ее владения. В итоге хан стал зависеть от своих подданных больше, чем те от него. И – поплыл по течению.

Предательство Сеида ошеломило литовцев и вызвало раздражение. К тому времени победу в борьбе со Свидригайло одержал Сигизмунд (1432–1440). Он принял к себе Хаджи-Гирея, но до конца не доверял ему. Вероятно, крымский хан получил от Сигизмунда город Лиду с округой, где находился на положении не то почетного гостя, не то заложника. Ни открыто выступить против Сеида, ни поддержать Хаджи-Гирея Сигизмунд не решался. В 1440 году великий литовский князь был убит в результате заговора вельмож, которые считались сторонниками Свидригайло. Но главным выгодополучателем от убийства оказался сын Ягайла – Казимир (1440–1492). Он сделался великим князем литовским, а затем, в 1447 году, получил и польскую корону. Свидригайло отошел от дел и через некоторое время умер.

Так на востоке Европы сложился прообраз будущей Речи Посполитой. Ведущую роль в этом альянсе играли поляки, католики. Они смогли вовлечь в состав новой элиты литовскую и западнорусскую знать, которая постепенно принимала католичество и инкорпорировалась в состав европейского суперэтноса. То есть в западнорусских землях образовалась этническая химера, в которой совпали понятия «господствующий этнос» и «правящий класс». Господами были католики, подданными – православные. Многие простолюдины, недовольные такими порядками, бежали в Москву, где еще сохранялись древние вольности.

Вернемся к судьбе Хаджи-Гирея. Восхождение на литовский трон Казимира стало для него спасительным. Ягеллон вернулся к политике Витовта, то есть попытался превратить Крымский полуостров в вассальное владение и оторвать его от Орды. Тем более что Сеид-Ахмат оказался изменником и постоянно атаковал территорию Литвы и Польши.

Далеко не все крымские кочевники были довольны господством кунгратов. Племя ширинов сочло себя обойденным. Не нужно думать, что оскорблены оказались только старейшины племени. Степное общество было родовым, то есть весьма архаичным, и интересы рода совпадали с интересами его вождей.

Этим воспользовался Казимир. Он снесся с ширинами, и те обещали поддержать Хаджи-Гирея против кунгратов. Хаджи вторгся в Крым вместе со своими сторонниками, захватил Солхат и провозгласил себя ханом. Его главным советником сделался мурза из племени ширин. Кунгратов, как прежде мангытов, отодвинули от власти.

 

5. Государство и народ

Что за государство построил Хаджи-Гирей? Иногда его объявляют феодальным, что не соответствует действительности. Феодализм предполагает слаборазвитые города, наличие сословия крепостных крестьян и сложную иерархию господ и вассалов, основой которой является земельная собственность. Города в Крымском ханстве были развиты слабо, но крепостных не имелось вообще, а систему вассальных отношений заменял родовой уклад. Земля считалась собственностью рода. Так было заведено издавна. Историческое время в степи текло медленнее, чем в других регионах. Родовой уклад господствовал у скифов, его же мы видим в державе Хунну, у тюркютов, затем у сельджуков и монголов. Последние два примера особенно интересны. Захватывая оседлые регионы, сельджуки и монголы привносили туда родовые традиции. Земля по-прежнему считалась собственностью рода, а когда он разветвлялся, начинались распри между его ветвями. Вдобавок родовые владетели перемещались из княжества в княжество по «лествичному счету», в точности как наши князья времен Киевской Руси. Это не феодализм. Правильнее назвать такое общество архаичным или родовым. Архаический уклад вовсе не отменяет создания государства с его системой принуждения. Родовичи какое-то время способны уживаться с государственной властью. Более того, мы видим, что архаичные формы общежития остаются нетронутыми в ряде современных азиатских государств, соседствуя с использованием новых технологий управления и коммуникации. Наличие сотового телефона или европейского костюма совершенно не мешает многим казахам ощущать себя частью Среднего, Старшего или Младшего жуза из племени кунграт, найман, мангыт, меркит, аргын, кипчак… То же самое у узбеков, таджиков, туркмен. У них сильны элементы архаики, а ценой порядка оказывается авторитарная государственная власть. Эти пережитки обычно зовут феодальными, что в корне неверно.

Вернемся, однако, к государству, которое создал Хаджи.

Этим государством правил хан. Он являлся хозяином всего улуса, включая степи, города, лесные угодья и соляные копи. Однако, как в любом государстве, у него имелись личные владения и собственная прислуга. Зачастую грань между личным и государственным имуществом была очень тонкой. Одним из свидетельств суверенитета в тогдашнем мире была собственная валюта, то есть право чеканки монет. Монеты крымских ханов чеканили местные евреи, причем делали это отвратительно. Но само наличие валюты являлось свидетельством того, что ханы – самостоятельные правители. То есть перед нами не столько деньги, сколько инструмент внутригосударственной пропаганды.

Вторым человеком после хана являлся калга, то есть наследник. Им мог быть брат или сын хана. Калга должен был заручиться поддержкой главных племен. Каждое из этих племен возглавлял карача – старейшина. Карачей было четыре – по одному от ширинов, баарынов, аргынов и кипчаков. Когда они выступали согласованно, в стране царил порядок, а когда нет – начинались усобицы. Такое бывало часто. Исполнительную власть осуществлял малый диван (то есть совет, правительство; это персидское слово). В него входили мурзы (князья, родовая знать), высшие чиновники, которые ведали финансами и хозяйством, и муфтий – глава суннитов в Крыму, который, помимо религиозных дел, осуществлял шариатское правосудие через систему своих кади.

Кроме этого, в особых случаях ханы могли собрать большой диван или, говоря монгольским языком, курултай, собрание боеспособных воинов.

Вообще, в Крыму боролись две правовые тенденции. Первая – это яса или тёрэ – монгольский закон, «сдобренный» принципами родового права. Вторая – мусульманское законодательство: шариат. Во времена Хаджи-Гирея преобладало старое право – тёрэ, при его преемниках получил перевес шариат, но окончательного растворения кочевой евразийской культуры в мусульманстве так и не произошло.

Армия Крыма формировалась по ордынскому принципу, то есть это был народ-войско. Такой принцип имел свои преимущества и недостатки. Даже в XIX и XX веках содержать массовое войско было невероятно сложно, приходилось перестраивать под эти цели экономику, грабить соседей, как это делали Наполеон или Гитлер. Но и в этом случае инерции тотальной войны хватало всего на несколько лет. Экономика татар была слаба, и содержать орду можно было только одним способом: непрерывным грабежом. Эта порочная практика постепенно приведет к дипломатической изоляции и гибели Крымского ханства. Однако на первых порах армия ханов будет достаточно сильна и пригодна как для грабежа, так и для полевых сражений. Пострадает только осадное искусство.

О быте крымских татар остались любопытные упоминания в «Записках о Московии» австрийского дипломата Зигмунда Герберштейна. Он дважды посетил Русь и написал несколько вариантов записок о своем пребывании на ее территории. Отдельный раздел книги посвящен татарам.

Герберштейн рисует крымцев как монголоидный народ: «Это люди среднего роста, с широким мясистым, будто опухшим лицом, с косящими маленькими впалыми глазами; волосы они отпускают только на бороде, а остальное, даже и на голове, бреют». Родовая знать носит над ушами косы по монгольскому обычаю. Телом татары сильны, духом крепки, но падки на любострастие, «причем извращенное», уточняет Герберштейн. Это значит, что среди татар много гомосексуалистов. Этот порок в тогдашней Европе вызывал отвращение; за него сжигали. Но вкусы и предпочтения разных народов меняются очень часто.

Кроме того, у татар и русских в те времена встречалось скотоложство; описывая нравы московитов, Герберштейн упоминает об этом как о чем-то обыденном. Вероятно, половые девиации проистекали от бедности: молодые люди не всегда могли завести нормальную семью. Но, с другой стороны, Герберштейн статистику не вел, и мы не знаем, какие нравы бытовали среди европейской бедноты. Возможно, перед нами просто определенный процент людей с биологическими отклонениями, которые встречаются в любой географической зоне и во все времена.

Однако вернемся к татарам.

Герберштейн пишет, что крымцы любят поесть, охотно потребляют мясо, не делая различия между падалью и специально забитым животным; пренебрегают они только свининой, запрещенной по мусульманским законам. Они выносливы, могут подолгу не спать и голодать, но, добыв съестное, набрасываются на еду «и этим обжорством как бы вознаграждают себя за прежнюю голодовку». В этот момент татар легко поймать и истребить, особенно если они возвращаются домой после набега, обремененные добычей.

Татары с удовольствием пьют кобылье молоко – кумыс. Также они питаются дикими овощами и травами – вероятно, луком и чесноком, а «соль употребляют весьма немногие». Соляные копи Крыма находились в личном ханском владении. Видимо, чиновники Хаджи-Гирея и его преемников крайне экономно распределяли дефицитный продукт. Конечно, у себя дома крымцы всё же потребляли соль, необходимую человеческому организму, но в походы ее не брали.

Вообще, татарский народ на заре своей истории довольно беден: если хан распределяет скотину для пиршества, то дает коня или корову на сорок человек. Лучшие куски получают знатные родовичи и делят между собой. Остальное распределяется между простолюдинами. «Они надевают рубец, сердце, легкие, печень и прочее подобное, – повествует Герберштейн, – на небольшие вертела над огнем, держа их до тех пор, пока не смогут палочками слегка очистить их от навоза, и едят». Сама еда, на взгляд немецкого путешественника, неопрятна и вызывает брезгливость. «Они с удовольствием облизывают и обсасывают не только пальцы, измазанные жиром, но и нож или палочку, ставшую жирной и мокрой, которой обтирали навоз». Но не стоит спешить и обвинять татар в нечистоплотности. Они часто меняют стоянки кочевий, моются и купают коней, а от скученной жизни в средневековых городах пребывают в шоке. Заметим, что в тогдашних городах Европы уровень комфорта очень низок: нет ни бань, ни канализации, нечистоты выбрасывают прямо на улицу; а чтобы приглушить неприятные запахи, идущие от немытых господских тел, парфюмеры выдумывают духи. Однажды послы-англичане шокировали русских, высунувшись из окна посольской избы в Москве и помочившись на улицу. Что касается татар, то грязные города европейцев вызывали у них чувство брезгливости. Герберштейн пишет, что среди кочевников ходило такое присловье, когда они обижались друг на друга: «Чтоб тебе как христианину всё время сидеть на месте и наслаждаться собственным зловонием!» Европейцы и татары не понимали друг друга.

Продолжим рассказ о крымских обычаях. Татарские лошади «бахмат» с толстым хвостом низкорослы, но очень выносливы и неприхотливы. Они питаются даже свежими листьями ветвей и умеют копытом достать траву из-под снега. Седла и стремена у татар деревянные, но они подкладывают мягкие попоны, листья или траву, чтобы не стереть спины лошадям. В походах татары, если закончатся припасы, могут вскрыть жилы коню и напиться крови, а рану залепить смолой. Это старый монгольский обычай. На лошадях сидят поджав ноги, чтобы удобнее было поворачиваться при стрельбе; в этом случае мышцы ног амортизируют тряску.

Их оружие – лук и стрелы; сабли встречаются редко. Способ боя такой: татары обстреливают врага и пускаются в притворное бегство, иногда оборачиваясь и стреляя в преследователей. Рукопашной татары не любят и всякий раз стараются уклониться от нее. Коль скоро всё же принудят к рукопашной, татары проявляют чудеса ловкости и уворачиваются от ударов, то заваливаясь в седле, то припадая к гриве коня.

Если враг в пылу погони смешал строй, татары возвращаются и нападают. В сражениях на равнине они употребляют «пляску» или «карусель»: одни отряды наскакивают, обстреливая врага, другие отъезжают, чтобы пополнить колчаны, или устраивают смертельный хоровод, окружив противника. Обстрел ведется непрерывно, а выстрелы очень точны. Именно так были разбиты генуэзцы в трагическом для них сражении при Солхате.

Конские уздечки легкие, вместо шпор пользуются плеткой, то есть выучка у всадников невероятная. В поход берут двух-трех заводных коней, пересаживаясь на них во время маршей или перед боем, чтобы всегда иметь свежего скакуна.

Перед началом большой войны татары уводят жен, стариков и детей в какие-то безопасные места – скорее всего, из Приднепровья в Крым. В русских источниках часто встречаются сообщения, что «хан загнал орду за Перекоп»; судя по всему, об этом же пишет и Герберштейн.

Монголы времен Чингисхана имели суровые законы, но во времена первых крымских ханов правосудия не было никакого. Герберштейн утверждает, что среди разных крымских племен развито конокрадство и вообще воровство, беднота не стесняется ничем. Эти случаи приводили к вражде племен и кровавым усобицам. У своих родовичей не воровали – это не имело смысла в условиях общей собственности на главные средства производства.

Матвей Меховский, описавший нравы татар в 1521 году, говорит немного иначе. По его мнению, татары лгут лишь чужакам, а между собой предельно честны, но это лишь подтверждает версию Герберштейна о том, что этот народ своим не лжет. Вообще, Герберштейн, читавший Меховского, иногда полемизирует с ним, а иногда дополняет. Вероятно, австрийский дипломат считал Матвея кабинетным ученым и не упускал случая блеснуть практическими знаниями.

Границ, по мнению Герберштейна, у татар нет никаких; во всяком случае, европеец их не видит в своем традиционном понимании. Он прав: даже на современных картах мы можем встретить различное начертание границ Крымского ханства. Точной демаркации не было, и поэтому рубежи степной империи можно определить лишь приблизительно.

 

6. Раздоры в степи

Первое время Хаджи-Гирей, возвратясь в Крым, оставался союзником Литвы. Он восстановил дружбу с византийским деспотом Мангупа и даже направил туда в качестве заложника своего младшего сына Менгли-Гирея. Были восстановлены прежние отношения с генуэзцами, то есть Республика Сан-Джорджо обязалась выплачивать дань татарам.

Таким образом, хан получил два источника дохода: дань с генуэзских владений в Крыму и грабеж врагов Литвы. Это позволило на некоторое время стабилизировать экономику Крыма и привлечь на свою сторону вольных тюрок-казаков, кочевавших по берегам Днепра.

Главным врагом Литвы сделался бывший литовский выкормыш – Сеид-Ахмат. Теперь он грабил литовцев, а Хаджи в свою очередь грабил Сеида. Война состояла из набегов и контрнабегов. Перечисление каждого из них излишне, сосредоточимся на главных событиях.

В 1454 или 1455 году Сеид-Ахмат предпринял очередное нашествие на Литву и Польшу. Хаджи-Гирей дождался, пока его враг наберет побольше добычи и утратит мобильность, настиг хана в степи и наголову разбил. Сеид с остатками орды прикочевал к Киеву и как ни в чем не бывало попросил убежища у великого князя литовского Казимира. Хана арестовали и держали в плену до самой смерти. Хаджи захватил часть его владений, после чего в степи началась война всех против всех.

В это время произошли важные события в остальной части Золотой Орды. От кочевых узбеков откололось несколько племен. Они назвали себя казаками, то есть вольными людьми, которые не подчиняются Шибанидам, и откочевали в район озера Балхаш. Этих казаков в исторической науке начиная с XX века принято звать казахами, чтобы избежать путаницы. Пройдет полстолетия, и узбеки покинут негостеприимный степной край. Они вторгнутся в современный Узбекистан и захватят его. При этом часть узбеков будет претендовать на Сибирь: последним сибирским ханом-узбеком станет знаменитый Кучум. Освободившиеся степные земли сделаются предметом спора между ногаями и казахами.

У больших ногаев примерно в 1440 году также случились перемены. Племя мангыт отказало в повиновении Кучук-Мухаммеду и собрало вокруг себя дружественные роды. Они получили название Большая Ногайская Орда и управлялись биями (то есть беями, князьями) из числа потомков Едигея. Следовательно, произошел политический переворот, в ходе которого ногаи бросили своего хана на произвол судьбы и фактически отделились. Можно думать, что причиной разлада сделалось поведение самого Кучука, который изменил своему племени и стал поддерживать другие татарские племена, чтобы закрепиться на Волге. Но в родовом обществе такое не прощают.

Отделение ногаев ослабило Кучук-Мухаммеда, во власти которого осталось Среднее Поволжье и Астрахань. Именно поэтому Кучук не смог одолеть Сеид-Ахмата. В Казани правили потомки Улу-Мухаммеда (сам он был убит собственным сыном).

Хаджи-Гирей внимательно следил за переменами в степи, искал случая приобрести новых подданных и расширить владения. Но вместо этого столкнулся с новым игроком, претендовавшим на имперский статус. В Южном Причерноморье усилилась держава османов.

 

7. Появление османов

Иногда османов зовут турками, что неверно; мы говорили об этом выше. Впрочем, иногда именем «турки» всё же придется назвать османов и нам, исключительно из соображений стиля.

Изначально османы – это небольшое туркменское племя, переселившееся в Малую Азию во второй половине XIII века. Оно получило название в честь одного из своих вождей, носившего имя Осман. Однако вскоре этот народ создал оригинальную систему, куда сумел инкорпорировать представителей всех этносов Средиземноморья. Главное условие для карьеры при османском дворе было одно: чтобы человек принял ислам. Желающих имелось много. Ислам охотно принимали сербы (современные боснийцы – это как раз потомки сербов-мусульман), албанцы, греки. После этого они могли достигать невероятных высот. Такие ренегаты командовали флотами и войсками, управляли провинциями, становились везирами (министрами). Верность православию оказалась невыгодна. Интересно, что коренные туркмены, жившие на востоке Малой Азии, почти не имели доступа к должностям, считались вторым сортом и часто бунтовали против центральной власти. Так продолжалось до начала XX века, когда этих туркмен поднимет на революцию Мустафа Кемаль Ататюрк.

Долгое время османам сопутствовали успехи. Они разгромили Византию, Сербию, Болгарию и увенчали серию победоносных кампаний взятием Константинополя в 1453 году. Византийская столица превратилась в мусульманский город Кустантина, который мы более привычно зовем Стамбул. Правитель османов назывался падишах, то есть император. В европейской литературе его принято звать султаном, но это не совсем верно. Султан – это король небольшого королевства или степной принц, обязательно исповедующий мусульманство. Такими султанами были, например, правители отдельных казахских племен. В Крыму султанами назывались члены ханской семьи Гиреев, то есть те же принцы. Для европейского уха разница невелика, но назвать падишаха султаном всё равно что поименовать русского императора удельным князем или королеву Британии – баронессой.

Современником Хаджи-Гирея был османский падишах Мехмед Завоеватель (1451–1481). Едва захватив Константинополь, он стал присматриваться к Северному Причерноморью. Дело в том, что на стенах Царьграда в 1453 году вместе с последними византийцами сражались генуэзцы. Видимо, Мехмед решил отомстить им и покончить с генуэзской колониальной империей в Крыму, хотя поначалу действовал осторожно. Но это не меняло главного: дни Крыма как региона культурного и религиозного многообразия оказались сочтены. В ордынские времена здесь селились итальянцы и греки, армяне и славяне, евреи и татары, а политически полуостров был разделен на три части – между Генуей, крымцами и Мангупом. Скоро этому придет конец, и на полуострове утвердится ислам.

Уже в 1454 году Хаджи-Гирей стал свидетелем появления у крымских берегов эскадры османов в 50 галер. Подданные падишаха явились под стены Кафы, где поначалу вели себя мирно и покупали съестные припасы. Хан тотчас снарядил 6000 всадников и в свою очередь обложил город, чтобы добиться денег. Генуэзцы пообещали выплатить хану контрибуцию, а османы ушли и не появлялись какое-то время. Намерения Мехмеда Завоевателя оставались загадкой.

Вскоре у Хаджи-Гирея появились дела поважней: потребовалось инкорпорировать в состав Крыма часть разгромленной орды Сеид-Ахмата. Вероятно, Хаджи не только разгромил Сеида в сражении, но и присоединил к своим владениям Донскую область, населенную тогда татарами. Крым вырос и окреп. Османский флот убрался восвояси, хан установил дипломатические отношения с падишахом и, возможно, вскоре после этого отправился в хадж – паломничество в Мекку. Смутные упоминания об этом имеются в позднейших хрониках, написанных крымцами. Верить им или нет – неясно. Мы говорили, что имя Хаджи могло быть принято в честь какого-нибудь уважаемого мусульманина. Может быть, даже в честь шейха, который надоумил юного Гирея выдать себя за потомка Чингисхана. Впрочем, все эти гипотезы основаны на столь зыбкой почве, что окончательный вывод сделать нельзя.

Следующие годы в степи продолжалась война. Новые враги столкнулись между собой после раздела орды Сеид-Ахмата. Хаджи-Гирей выступил против сыновей Кучук-Мухаммеда, который умер в 1459 году. К тому времени Золотая Орда распалась окончательно. В Восточном Казахстане появился улус казахов, в Центральном жили узбеки, в Западном – большие ногаи. Казань превратилась в самостоятельное царство, куда входили земли башкир, мордвы, чувашей, марийцев. В Причерноморье обособился Крым с Донской областью и Запорожьем.

Оставшиеся у детей Кучука земли получили название Большая Орда. Это район от нынешней Самары до Астрахани. До недавнего времени было принято считать Астраханское ханство отдельным владением, но в работе современного востоковеда И. В. Зайцева «Астраханское ханство» убедительно доказано, что Астрахань была частью Большой Орды.

Известно, что Ордой правил сперва Махмуд (1459–1467) – старший сын Кучук-Мухаммеда, а затем – Ахмат (1467–1481), в конце правления которого произошло известное по школьным учебникам стояние на реке Угре. Борьба между Хаджи-Гиреем и сыновьями Ахмата тянулась несколько лет. Затем состоялось большое сражение. В 1465 году, еще будучи подручником своего брата, Ахмат пытался покорить Крым, но потерпел поражение от Хаджи-Гирея и отступил. Возможно, результатом этой битвы стало новое округление владений: крымский хан присоединил земли черкесов, то есть Кубань. Черкесами называли современных адыгов. Впрочем, дата их подчинения крымским ханам остается спорной. Возможно, они стали данниками хана лишь в эпоху Менгли-Гирея, о чем мы скажем ниже.

Хаджи умер в 1466 году, и это единственная бесспорная дата за всё его правление. После его смерти началась новая эпоха: перемены союзов.

 

1. Борьба братьев

Пятнадцать лет, последовавшие за смертью Хаджи-Гирея, вновь нужно отнести к «темному» периоду крымской истории. Сведения источников зачастую противоречат друг другу, и мы вынуждены выстраивать непротиворечивую версию вместо обращения к проверенным фактам.

У Хаджи-Гирея имелось не то шесть, не то двенадцать сыновей, и борьбу за власть выиграл один из них – Менгли. Борьба продолжалась полтора десятилетия. Менгли не любил вспоминать об этом периоде и затушевывал его в своей официальной истории. Отсюда и пробелы, которые приходится решать современным ученым.

Интересно, что ни один из сыновей усопшего хана, кроме Менгли, не имел «фамилии» Гирей. Этот факт тоже необъясним. Единственная гипотеза: Менгли мог подчеркнуть таким образом свою «внепартийность», а значит – претензию на титул «всеобщего» хана, равноудаленного от представителей крупных крымских племен.

Хаджи умер в августе 1466 года, и крымские племена собрались на курултай, или «большой диван». Он состоялся в сентябре. Ханом избрали старшего сына Хаджи, который носил имя Нур-Даулат (1466–1469, 1477–1478?). Жизнь хана была полна забот и неудач. Первым делом он помирился с Большой Ордой и подтвердил союз с Литвой. Всё это вызвало неудовольствие у крымских племен. Им перекрыли доступ к грабежу и добыче.

Соперником Нур-Даулата стал родной брат Менгли-Гирей, который на момент смерти отца находился в Мангупе. Менгли дружил с греками и генуэзцами, но одно это не объясняет ни причин борьбы с Нур-Даулатом, ни победы в этой борьбе. Возможно, что Нур-Даулат опирался на поддержку татарских племен, кочевавших вне Крыма. Например, в Донской области. То есть на бывших подданных Сеид-Ахмата, что и объясняет попытку примирения с Большой Ордой. А Менгли поддерживали, напротив, племена Крымского полуострова. Соответственно решался вопрос преобладания.

Нур-Даулат пользовался поддержкой со стороны хана Большой Орды Ахмата, который хотел включить полуостров в сферу своего влияния. Менгли в свою очередь был связан с крымскими торговцами – евреями, генуэзцами, греками – и заботился о процветании коммерции. Хорошо это или плохо, трудно сказать. На первый взгляд торговля была выгодна только хану и горстке его приближенных. На развитие производительной экономики страны или ее общественных институтов она не влияла совершенно. С другой стороны, наличие торговых факторий позволяло татарам продавать рабов, а значит – давало средства к существованию.

К началу междоусобицы Менгли-Гирей только что стал отцом, у него родился старший сын, будущий хан Мухаммед. Но меньше всего Менгли думал о тихих радостях отцовства. Он ввязался в борьбу. Генуэзцы дали денег, а личное обаяние помогло претенденту привлечь сторонников. За него выступило племя ширинов во главе со своим беем Мамаком. В 1467 году Менгли поднял мятеж и прогнал Нур-Даулата в северную степь. Матвей Меховский пишет в «Трактате о двух Сарматиях», что генуэзцы поддержали Менгли-Гирея неохотно, а главной его силой были сами «перекопские татары». Однако это не противоречит выводам, сделанным выше. Просто генуэзцы были осторожны и помогали с оглядкой, опасаясь за свою торговлю. Так или иначе, началось новое ханствование. Менгли-Гирей I (1467, 1469–1475, 1478? – 1515) стал главой Крымского улуса.

Немедленно завертелись колеса большой политики. Выяснилось, что Нур-Даулата поддерживает не только правитель Большой Орды, но и король польский и великий князь литовский Казимир, на земли которого крымский правитель не позволял делать набеги. Важно, что в это время король Казимир и большеордынский хан Ахмат заключили союз против Руси, которая окрепла и стала опасна для обоих государств. На русский престол взошел Иван III (1462–1505) – объединитель и реформатор. В 1471–1478 годах он покорил Великий Новгород, в 1485-м – Тверь, в 1489-м – Вятскую республику, а Псков и Рязань превратил в зависимые владения. Он стал господином огромной (впрочем, редконаселенной) территории и уже назывался царем, то есть императором, хотя и не был венчан на царство официально. На этот шаг решится только его внук. Ивана III называли государем всея Руси. Он демонстративно перестал платить дань Орде и сделал Москву центром притяжения для всех русских, которые в трудные годы дезинтеграции оказались разбросаны по разным государствам. Цементирующей идеологией для них стало православие, а лидером – русский царь. Для Польши и особенно Литвы возвышение Руси предвещало катастрофу. Четыре пятых населения Великого княжества Литовского составляли православные люди, говорившие по-русски. Это были именно русские, а не украинцы и белорусы. Диалектные особенности, отделившие их от русских, только начали зарождаться, но никогда не были непреодолимыми. В XV веке всё еще существовал единый русский народ от Бреста и Карпат до Урала.

При этом русские никогда не были расистами и охотно инкорпорировали соседей в свою среду. Например, Иван III брал на службу татар. Но в глазах Ахмата и Казимира всё это свидетельствовало против него, ибо укрепляло Москву. Поэтому хан Ахмат и король Казимир объединились. К ним примкнул Нур-Даулат. Возможно, он рассчитывал поправить дела грабежом русских территорий, коль скоро дорога в Литву и Большую Орду была закрыта.

Над Русью нависла опасность. И как раз в этот момент по тылам врагов Московии ударил Менгли-Гирей. Нельзя сказать, что он стал спасителем Руси, но оказал большую помощь Ивану III, ибо отвлек значительную часть сил, которые могли бы выступить против русских.

Тогда литовцы и большеордынцы попытались восстановить Нур-Даулата в Крыму. У них просто не было другого выхода. Старший брат вторгся в Крым и выгнал младшего – Менгли-Гирея – из его столицы. Менгли бежал в Кафу – к генуэзцам, которые тотчас выпросили у него торговые привилегии и лишь тогда оказали поддержку. Затем Менгли вновь выступил против брата и попытался занять города Старый Крым и Кырк-Ер, вокруг которых базировались сторонники законного хана. Борьба затянулась, но благодаря поддержке ширинов Менгли всё-таки победил. Он занял Кырк-Ер и тогда же сделал окончательный политический выбор: направил посольство в Москву. Агентом Менгли оказался крымский купец Хозя Кокос, еврей по происхождению. Такое имя зафиксировано в русских летописях. Хозя – это ходжа, купец. Кокос – может быть, Кукес или какое-то другое имя. Известный современный исследователь И. Я. Фроянов полагает, что с этого времени на Русь начинается систематическое еврейское проникновение, и в этом он прав. Другой вопрос, было оно полезным, вредным или неизбежным, ведь ни одно государство не живет изолированно и должно быть готово к тому, что у проникающих в него иноземцев могут быть свои интересы. Впрочем, интереснейшая тема еврейско-русских связей лежит вне рамок нашего исследования.

Иван III был сильным правителем и умел находить правильные решения во внешней политике. Он принял ханского посла ласково и попытался договориться о союзе. При этом – совершенно цинично использовал Менгли-Гирея в своих интересах.

Так возникли две коалиции, которые определяли расстановку сил в Восточной Европе на протяжении почти четырех десятилетий. Литва и Большая Орда выступили на одной стороне, а Русь и Крым – на другой. Более мелкие игроки – Большая Ногайская Орда и Казань – примыкали то к одному, то к другому союзнику. Ливонский орден в Прибалтике симпатизировал Литве, но был уже слаб и далеко не всегда мог вести войну, а потому не являлся ценным союзником. Наконец, на территории Швеции боролись разные группировки – сторонники подчинения этой страны власти датского короля и сепаратисты; эта страна пока не представляла опасности для Москвы. Одной из сильных фигур на шахматной доске восточноевропейской политики стал Крым.

Новая резня в причерноморском ханстве опять завершилась в пользу Менгли. Его соперник Нур-Даулат после короткой борьбы бежал в землю черкесов, то есть на Кубань, в Адыгею (1469). Эти владения входили в Золотую Орду, но в годы анархии обрели самостоятельность и тяготели к Крыму.

Раздробленные на множество родов и племен черкесы были слабым союзником. Тем более что крымцы, генуэзцы и евреи отлавливали их и продавали в рабство в Египет, где из черкесов формировали корпус мамлюков – военных рабов.

Живя у адыгейцев, Нур-Даулат обратился за помощью к более сильному игроку – падишаху османов Мехмеду Фатиху (Завоевателю). Просьба была составлена грамотно: свергнутый хан молил о помощи против генуэзцев – христиан и врагов османов.

Мехмед был занят войнами на Балканах и на Архипелаге, но держал в поле зрения Причерноморье. Однако он не успел помочь Нур-Даулату, потому что Менгли и его генуэзские союзники оказались проворнее. Они организовали поход на Кубань, разбили черкесов и взяли Нур-Даулата в плен. Арестованы были и его братья, включая самого энергичного из них – Хайдара. Их всех держали в хорошо укрепленной генуэзской крепости Солдайя (Судак). Что касается черкесов, то значительное их число с помощью еврейских посредников удалось перепродать на рынки Александрии и Каира.

Вдруг летом 1469 года у берегов Крыма появилась османская эскадра, состоявшая из тяжелых галер. Она обстреляла укрепления Кафы и сожгла несколько деревень. Менгли-Гирей выразил недовольство этим фактом и направил Мехмеду Фатиху раздраженное письмо, в котором говорил: «Ущерб, нанесенный Кефе (т. е. Кафе), – это ущерб, нанесенный мне». Османам было рекомендовано как можно скорей убраться восвояси. Казалось, османский падишах проглотил обиду.

 

2. Переворот

Несколько лет Менгли-Гирей властвовал в мире и покое. Он продолжал сношения с русскими. Примерно в 1473 году в Москву прибыл крымский посол Хаджи-Баба, с которым вел переговоры Иван III. Стороны договорились выступать против Литвы и Орды, а Иван признал Менгли-Гирея царем, то есть императором. Таких царей, по представлениям русских, было четыре: крымский, ордынский, казанский и сибирский. Повелители больших ногаев считались не царями, но князьями.

Казалось, власть Менгли окрепла, однако на самом деле его положение было шатко и вскоре переменилось к худшему.

В том же 1473 году умер вождь племени ширин Мамак-бей. Кроме того, он был тудуном в Кафе (вероятно, сборщиком налогов или управляющим татарскими делами в этом городе). Менгли-Гирей дал освободившуюся должность тудуна сыну Мамака – Эминеку. Кандидатуру согласовали с генуэзцами. Однако в племени ширин были и другие претенденты на выгодную должность. Возникли споры о старшинстве; в итоге ширины раскололись. Самым ловким оказался Шейдак или Сартак – выходец из этого племени; кажется, это брат Эминека. Он заручился поддержкой генуэзцев, чтобы получить если не старшинство в племени (это было вне компетенции торгашей из Республики Сан-Джорджо), то хотя бы должность тудуна. Неизвестно, какие аргументы шли в ход, но Менгли отобрал тудунство у Эминека и передал Сартаку. Самоуправство настолько возмутило татар, что они устроили переворот. Менгли был низложен, а ханом сделался его брат Хайдар (1475). Другие формы этого имени – Айдар или Айдер.

Менгли бежал и укрылся у своих греческих друзей в Мангупе. Эминек был изгнан и спрятался в столице османов Кустантине, причем сохранил верность Менгли несмотря на инцидент с передачей тудунства.

В Стамбуле Эминек встретился с падишахом и принялся уговаривать его напасть на Крым – богатую страну, где как раз бушует смута.

Такую версию изложил польский автор С. Богуш-Сестренцевич в своей «Истории Тавриды». Это сочинение, написанное в эпоху Просвещения, содержит много путаницы и сильно устарело, но его стали некритически использовать некоторые современные авторы; подробный разбор ошибок Сестренцевича можно найти у В. Д. Смирнова. Но в данном случае зерно истины у польского автора всё же есть. Мнение Эминека действительно сыграло свою роль в дальнейших событиях: оно их ускорило.

Другой вопрос, что османы и без него готовили поход в Крым, причем не против татар, а против генуэзцев.

Военные эскадры Генуи курсировали на Архипелаге и прорывались в Черное море, а падишах Мехмед Фатих и его правительство стремились установить полный контроль над регионом Балкан и Малой Азии. Дело было не только в имперских амбициях, но и в стремлении господствовать на торговых путях и увеличить доходы казны.

В 1475 году падишах снарядил большой флот из тяжелых галер и отправил его на завоевание генуэзской колониальной империи в Крыму. Экспедицию возглавил великий везир Гедюк («Строитель крепостей») Ахмед-паша, ренегат из православных – то ли серб, то ли грек, то ли албанец. Должность великого везира была заимствована османами у персов, она соответствует современному премьер-министру. В то же время Эминек вернулся в Крым и взбунтовал ширинов.

Гедюк Ахмед-паша явился под стены Кафы и осадил город. С суши к его стенам подступили отряды ширинов, которые возглавлял Эминек.

Османы полностью разгромили генуэзцев в ходе одной кампании. Гедюк Ахмед-паша показал себя талантливым военачальником. «Сей искусный Вождь, – пишет Н. М. Карамзин, – пристав к берегам Тавриды, в шесть дней овладел Кафою, где в первый раз кровь Русская пролилася от меча Оттоманов: там находилось множество наших купцев; некоторые из них лишились жизни, другие имения и вольности». Причины побед легко объяснимы. В то время падишах располагал превосходной пехотой янычар, набранной из христианских мальчиков, принявших ислам и прошедших суровую выучку в османских казармах. Кроме янычар, имелись талантливые военные инженеры и передовая по тем временам артиллерия. Наконец, армия обладала высокопрофессиональным командным составом: офицеры назначались за заслуги, а не по блату.

Ахмед-паша взял Кафу, Солдайю, Тану и все прочие города генуэзской колониальной империи. После этого он вдруг повернул на Мангуп и осадил эту сильную горную крепость. Видимо, война против Мангупа велась в порядке добивания византийцев, которых османы действительно уничтожали везде – от Трапезунда до Пелопоннеса. Мангуп пал, в руки победителей попало много пленных. Предание гласит, что их всех безжалостно убивали. Но еще раньше стало известно, что в Мангупе скрывается экс-хан Менгли-Гирей. Его было приказано разыскать и возвести на престол. Сабля палача уже была занесена над головой Менгли, когда османскому командующему доставили письмо падишаха. Гедюк Ахмед-паша отменил казнь, призвал своих союзников-ширинов и вместе с ними отправился прямо на Старый Крым, где возвел Менгли-Гирея в ханы. Хайдар был арестован. В плену у османов оказался также Нур-Даулат. Совершенно очевидно, что за Менгли по-прежнему хлопотал мурза Эминек, и лишь по этой причине хан снова получил ханство.

За время смуты Крымское государство утратило Донскую область – ее подчинил государь Большой Орды Ахмат. Немедленно разгорелась война, причем стремились к ней обе стороны. Ни Ахмат, ни польский король Казимир не желали, чтобы союзник русских правил в Крыму. Это было бы неразумно. Поэтому они попытались уничтожить Крым. Ахмат собрал крупную армию и, вероятно, разбил войска Менгли где-то на Дону, после чего, развивая успех, вторгся на полуостров. Менгли-Гирей потерпел новое поражение и бежал к османам. Его приняли в Стамбуле.

Одной из причин торжества Большой Орды стали просчеты османов. Похоже, в ходе войны Ахмат совершил не одну, а две попытки вторжения в Крым. Первая из них провалилась – Менгли отбился. Затем падишах потребовал от хана направить 10 000 всадников в поход на Молдавию, государь которой Стефан Великий (1457–1504) успешно сражался с войсками Высокой Порты (так называли османское правительство). Эминек-мурза отправился в Молдавию с самыми боеспособными воинами, был разбит, и как раз в этот момент последовало второе наступление Ахмата на Крым.

Ахмат разорил крымские улусы, вывел оттуда часть кочевников и назначил управлять полуостровом Джанибека – своего племянника. Впрочем, русские сомневались (или делали вид, что сомневаются) в его родовитости. Иван III в своих письмах называл Джанибека казаком, то есть вольным человеком, не имевшим принадлежности к какому-то племени. Вероятно, таких казаков в степи водилось много, ибо Большая Орда переживала период острого кризиса.

 

3. Вассал османов и друг Руси

Экс-хан Менгли-Гирей уехал в Стамбул и жил там как гость или пленник. Он следил за событиями в Крыму и пытался на них влиять. А события развивались очень динамично.

Джанибек правил недолго и был свергнут в результате восстания крымских племен. Повстанцев возглавили Нур-Даулат и Хайдар, причем первый из них повторно стал ханом (1477–1478?). В Крым вернулся предводитель ширинов Эминек, который тоже поддержал бунт и поднял людей. Однако он сразу начал плести интриги в пользу Менгли-Гирея и снесся с османами, предложив повторно возвести Менгли на престол.

Падишах османов Мехмед Фатих увлекся этой идеей, но поставил условие: Менгли должен признать свою зависимость от Высокой Порты. Другого выхода не было, и хан признал вассалитет, а падишах в свою очередь вручил Менгли-Гирею саблю и барабан в знак своей милости. Вскоре после этого османы снарядили военную экспедицию в Крым. По мнению В. Д. Смирнова, это произошло в 1478 или 1479 году. Османская эскадра достигла порта Кафы. Здесь к экспедиционному корпусу присоединилось ополчение ширинов во главе с Эминеком. Армия заняла Старый Крым и другие опорные пункты в степной части полуострова. Нур-Даулат и Хайдар бежали в Литву, а оттуда – в Россию. Русский государь Иван III дал обоим уделы и получил важное преимущество на переговорах с Менгли. Теперь он мог шантажировать крымского хана, удерживая у себя его братьев и грозясь их выпустить в случае какого-либо недоразумения между Русью и Крымом.

Первоначально зависимость Крыма от Османской империи была скорее номинальной и не влияла на внешнюю политику ханства. К тому же у османов не имелось интересов в Северном Причерноморье, и крымцы были предоставлены сами себе. Русские со своей стороны пытались договориться с османами о свободной торговле («давали купцам путь чист») и нейтралитете в грандиозной войне, которую вели Русь и Крым против Орды и Литвы.

Эта война то затихала, то возобновлялась. Легенда гласит, что в 1480 году хан Ахмат потребовал от Ивана III возобновить выплату дани. Русский государь отказался это сделать и растоптал ханскую басму (грамоту). Историки, впрочем, отрицают сам факт расправы с басмой, но все остальные факты, приведшие к войне, несомненны.

Ахмат двинулся на Русь и был встречен армией Ивана на реке Угре. Король Казимир направился было на помощь своему ордынскому союзнику, но Менгли-Гирей предпринял большой набег на Польшу-Литву: прошел через редконаселенную тогда Киевщину и вторгся в богатую многолюдную Подолию. Это решило исход дела. Казимир кинулся спасать собственные владения, Ахмат остался с русскими один на один.

Стояние на реке Угре осенью 1480 года закончилось ничем. Татары боялись атаковать русских и ждали прихода «литвы», но той всё не было. Наконец степные удальцы всё же предприняли разведку боем у заброшенного поселения, но были отбиты русскими. С приближением холодов, когда Угра замерзла, Иван III решил отвести армию, потому что опасался лобовой атаки врага. Приказ недопоняли, отступление превратилось в бегство. Если бы татары действительно атаковали, дело могло бы закончиться грандиозным поражением русской рати. Вместо этого оно завершилось невероятной победой и вошло в учебники истории как конец ордынского ига. Ахмат счел отступление русских военной хитростью и бежал в степь. «Представилось зрелище удивительное: два воинства бежали друг от друга, никем не гонимые!» – замечает по этому поводу Н. М. Карамзин.

Можно сказать, что крымцы спасли русских. Но не будь союза с Крымом, Иван III просто действовал бы иначе.

Угрозы со стороны Большой Орды не стало. Ахмат разграбил по пути 12 литовских городов в отместку за то, что Казимир не подал помощи, и удалился в степь. Значительная часть коней и людей ордынцев погибла от морозов, которые свирепствовали в том году сильнее обычного. Ахмат распустил воинов, чтобы хоть как-то решить проблему снабжения, а сам зазимовал близ Азова. В этот момент на его ставку напало войско ногаев и сибирских узбеков под общим началом хана Ивака (Айбек, 1464–1495). У него было 12 000 всадников.

Вероятно, спровоцировать этот набег постаралась русская дипломатия, то есть сибирцы и ногаи действовали как союзники Москвы.

Ахмат погиб. Его потомки еще пытались возродить Большую Орду, но без поддержки ногаев она была обречена. Ногаи стали друзьями Ивака, который пытался закрепиться на берегах Волги. Сделать это не удалось, и примерно в 1492 году, после двенадцати лет изнурительных войн, хан вернулся в Сибирь с остатками войск. Его столицей стала Чинги-Тура (совр. Тюмень). В 1495 году против Ивака восстали племена сибирских татар во главе с князем Тайбугой, который не принадлежал к числу потомков Чингисхана. Ивак погиб, а Тайбуга(1495—?) основал новую династию ханов Сибирских (1495–1563) и перенес столицу в город Искер.

Большие ногаи были предоставлены сами себе.

 

4. Расширение границ

Вассальные обязанности по отношению к османам не мешали Менгли расширять ханство. Постепенно оно превращалось в полнокровную степную империю. Первым делом хан извлек выгоду из разгрома Ахмата после стояния на Угре. Вероятно, уже весной 1481 года Менгли-Гирей вернул Донскую область и напал на улусы Ахмата, забирая в подданство полуголодных деморализованных людей. Численность крымской орды невероятно выросла. Тотчас возникла проблема снабжения и содержания этих людей. Не хватало ни еды, ни денег для поддержания привычного уровня жизни. Это грозило бунтом, но Менгли-Гирей нашел решение. В 1482 году он напал на Литву и осадил Киев. Осада завершилась успешно, причем непонятно почему: крымцы не умели брать города. Вероятно, они применили какую-то хитрость. Так или иначе, хан «взял Киев, пленил тамошнего Воеводу, Ивана Хотковича, опустошил город, сжег монастырь Печерский и прислал к Великому Князю [Ивану III] дискос и потир Софийского храма, вылитые из золота», – пишет Н. М. Карамзин. Город оказался дочиста разграблен, большое число людей татары увели в плен и продали через еврейских купцов на базарах Кафы. Проблема прокормления орды была решена.

Следующие годы Менгли провел в постоянных войнах с Литвой и остатками Большой Орды. В своих набегах крымцы доходили до Молдавии, господарь которой Стефан Великий был вынужден воевать на два фронта – против османов и татар. Однако эти набеги отвлекли значительную часть сил, и сыновья Ахмата попытались повторить набег на Крым, который когда-то увенчался грандиозным успехом. В 1485 году один из большеордынских царевичей, Муртаза, напал на крымцев в Донской области. Менгли разбил его и взял в плен. Но затем пришлось иметь дело с братом Муртазы – Темиром. Этот оказался удачливее. Он разгромил крымцев, отбил Муртазу и взял большой полон (1486).

Менгли тотчас пожаловался Ивану III на вторжение, и русский союзник нанес удар: полки государя всея Руси вышли в степь, разгромили Темира, отбили значительную часть полона. Освобожденные крымцы вернулись домой. Так Иван отблагодарил политического партнера за помощь, оказанную в 1480 году. Но Большая Орда всё еще была жива, хотя и сокращалась в размерах. С востока ее теснили сибирцы и ногаи, с запада – крымцы, но дети Ахмата еще держались на Волге. Их столицей был опустевший Сарай, торговыми воротами – Астрахань, а государство гордо именовалось Тахт-Иль (Держава Престола). Дети Ахмата претендовали на верховную власть над остальными татарскими царствами.

Независимых царств оставалось, однако, всё меньше. Пока Менгли-Гирей со своими джигитами грабил Литву и громил Орду, Русь наступала на своих врагов. Московская рать совершила поход на Казань и возвела на трон своего ставленника – юного Магмет-Эмина (1484–1485, 1487–1496, 1502–1518). Мать царя, Нурсултан-бики, оказалась если не прямой сторонницей России, то как минимум прорусски настроенной. Она уехала в Крым и вышла замуж за Менгли-Гирея, однако постоянно хлопотала о продолжении союза между Москвой и Крымом. Прозорливая женщина видела в этом гарантию для спокойного правления своего сына. Итак, Русь обезопасила себя со всех сторон. Иван III подчинил Тверь и Вятскую республику, после чего объединение основного массива восточнорусских земель было завершено. После этого он обратился к западу. Православные русские князья и бояре, жившие в Литве, стали перебегать к нему, и вскоре это привело к войне между двумя державами за наследие Киевской Руси. Менгли-Гирей принимал в ней живое участие, тем более что он и не прекращал боевых действий против короля Казимира.

Здесь нам нужно сделать ремарку о восточных именах. Мы называем казанского царя – Магмет-Эмин, османского падишаха – Мехмед Фатих, а скоро на сцену выйдет крымский хан Мухаммед-Гирей. На самом деле это одно и то же имя – Мухаммед, только в разных транскрипциях. Аналогичная ситуация с именем Ахмед-Ахмат; оно существует в разных вариантах. Такая же пестрота и в европейских государствах, и у славян. Русского царя мы называем Иван, но в Германии его именовали бы Иоганном, во Франции – Жаном, в Польше – Яном. Причем унификация имен, на наш взгляд, неуместна. Примем это к сведению и пойдем дальше.

В 1489 году крымцы опустошили Киевщину и Подолию. В 1490-м последовал внезапный набег на Галицию и Волынь. Литовцы воззвали о помощи к погибающей Большой Орде – Тахт-Илю. В ответ… дети Ахмата начали переговоры с Крымом о мире. Менгли-Гирей пошел на них, но выяснилось, что это уловка со стороны врага. В разгар переговоров большеордынцы напали на хана Менгли, ворвались на Перекоп и взяли Старый Крым. Менгли укрылся в крепости Кырк-Ер.

Вероятно, именно к этому времени можно отнести исторический анекдот о том, что кто-то из противников Менгли-Гирея (в тексте указывается Сеид-Ахмат, это один из сыновей хана Ахмата; разумеется, не нужно его путать со старым ордынским царем Сеид-Ахматом, который давно сошел с исторической сцены) взял Старый Крым, прогнал хана и осадил богатую Кафу, где сидел османский наместник Касим-паша. Сеид-Ахмат потребовал сдачи города. Паша попросил отсрочки на ночь, затем вывел татарского посла к морю и сообщил, что вскоре придет эскадра из Стамбула. Эскадра действительно показалась на рейде и салютовала из пушек. Из Кафы тоже ответили пушечным залпом, после чего обескураженные ордынцы начали беспорядочное отступление и вскоре покинули Крым. Их бегству способствовали, конечно, сами крымцы, собравшие войско и выступившие против врага. Так или иначе, османы сыграли большую роль в спасении своих вассалов, но за спасение нужно было заплатить частью территории. На перешейке, отделяющем Крым от материка, возникла крепость Ор-капу, и в ней разместился османский гарнизон. Русские называли эту крепость Перекоп. А самих татар – перекопскими. Это название вошло в исторические сочинения той поры.

Положение Крымского ханства значительно улучшилось уже в 1492 году. Умер король Казимир, и его держава разделилась. Старший сын короля Ян-Ольбрахт (1492–1501) получил польскую корону, а следующий по старшинству, Александр (1492–1506), – Великое княжество Литовское. Это не означало, что Литва и Польша перешли от дружбы к вражде. Дело в другом: возможностей для координации действий у двух государств стало меньше.

В это время Менгли-Гирей расширял свою империю во всех направлениях. От Хаджи-Гирея ему достался полуостров Крым, полоса земли между Днепром и Перекопом и Донская область с непонятным статусом. Менгли добавил к своим владениям Едисан. Он продолжал наступление на Литву и строил форты в низовьях Днепра. В 1492 году была воздвигнута крепость Очи-Кале (Очаков). Ее основали на месте литовского форта Дашев. Земли, расположенные вокруг Очакова, как раз и получили название Едисанской орды; здесь поселились ногайские племена из числа тех, которым не хватило места в Крыму. Впоследствии Едисанская Орда находилась в двойном подчинении: у османского падишаха и крымского хана.

Борьба с литовцами была затяжной. Уже в 1493 году Очаков захватил литовский воевода Богдан Глинский, но ограничился грабежом.

Следует обратить внимание на фамилию этого воеводы. Семья Глинских – это потомки темника Мамая, разбитого русскими на Куликовом поле. Предание гласит, что один из предков Глинских, «казак Мамай», сын знаменитого темника, спас великого князя Витовта после поражения в битве с Едигеем при Ворскле. За это Витовт пожаловал казаку село Глина. Отсюда и пошла фамилия. Глинские приняли православие и сделались пограничной шляхтой. Вокруг них группировались днепровские казаки – порубежные тюрки. Современные украинцы считают их своими предками, что в корне неверно. Эти тюркские казаки впоследствии исчезнут в боях и смутах. Им на смену придут беглецы с Киевщины, Волыни, из Галиции: православные русичи, спасавшиеся от польских панов. Эти мигранты примут старое имя казаков.

Менгли-Гирей методично продвигался вверх по Днепру, возводя крепости и оснащая их османской артиллерией. Теперь это воспринималось не как вражда кочевников и оседлых, а как наступление воинов ислама на неверных. Мусульмане вели священную войну и раздвигали границы.

Крым расширялся не только на запад, но и на восток. Отдельные отряды крымцев нападали на черкесов и вскоре превратили их в данников хана. Два крупнейших адыгейских племени, жанэ и бесленей, поставляли воинов в ханские дружины. Впрочем, это не мешало крымцам время от времени нападать на черкесов, добывая скот и рабов.

 

5. Конец Тахт-Иля

В 1494 году Менгли вновь отправился в набег на Литву и Польшу. Он разорил Волынь, Подолию и увенчал свои подвиги победой под Вишневцом над польско-литовскими полками. Трагично, что в этих войнах гибли русские люди, служившие интересам католических правителей Литвы и Польши. Они были чужими в своей стране. Собственная знать постепенно предавала интересы простолюдинов, переходя в католичество и порабощая крестьян, а правительство не могло обеспечить приемлемый уровень безопасности. Татарские набеги приводили к дальнейшему разорению крестьян, и они сами были вынуждены идти в кабалу к магнатам.

После победы под Вишневцом Менгли-Гирей превратил западнорусские земли в поле для загонной охоты. Каждый год татары совершали набеги, простиравшиеся от Киева до Люблина, Бельза и Сандомира. Возможно, именно тогда два последних округа изменили этнический состав. Когда-то здесь жили русские, но постепенно стало преобладать польское население. Особенно катастрофичным был набег 1500 года, когда крымцы сожгли Люблин, Львов и вывели 50 000 пленных. Еврейские купцы Кафы получили сказочные барыши за перепродажу «живого товара».

Тем временем Тахт-Иль доживал последние годы. Поволжье довольно уязвимо для капризов погоды. Периодически там случаются засухи, пагубные и для скотоводов, и для земледельцев. Страшная засуха произошла в 1500 году, и в регионе начался голодомор. Один из сыновей Ахмата откочевал со своим улусом на берега Днепра в поисках воды и пастбищ. Он пытался договориться с Менгли-Гиреем и с самим падишахом, чтобы получить пространство для жизни. И крымский хан, и османский падишах отказали. Тогда голодные татары из Большой Орды стали перебегать к Менгли.

Сыновья Ахмата поняли, что надо готовиться к войне, и в 1501 году заняли Донскую область. Менгли-Гирей собрал большое войско и выступил в поход на Большую Орду. Сыновья Ахмата перессорились между собой, один из них увел часть людей в Астрахань, ослабив и без того хлипкую оборону Тахт-Иля. Менгли нанес поражение татарам на реке Суле, причем значительная часть большеордынцев перешла на его сторону. Затем крымский хан отправился в поход на Волгу и в 1502 году окончательно разгромил Большую Орду, разрушив ее столицу Сарай на Волге. Последним остатком Орды стала Астрахань, где образовалось самостоятельное ханство, слабое в военном отношении и живущее доходами от торговли. Русские государи признавали за правителями этой земли царский титул. Тремя другими царями на пространстве бывшей Золотой Орды оставались казанский, сибирский и крымский правители. Причем крымский «император» не являлся самостоятельным государем, так как был вассалом османов. Казанский царь тоже не играл самостоятельной роли, превратившись в младшего партнера Ивана III. Татары превращались из господ в подчиненных, и дело было лишь в том, кого они выберут в качестве верховного покровителя.

Чисто юридически Тахт-Иль не погиб, а только сменил суверена. Теперь его правителем считался Менгли-Гирей. Владения хана простирались от Волги до Днестра; включали Прикубанье, Дон, будущие калмыцкие степи, а на севере доходили до Рязанского княжества и Мещеры. Другими словами, Русь получила нового, более сильного соседа, чем Большая Орда. Иван III сразу стал искать новых союзников в степи, чтобы обеспечить политическое равновесие и безопасность. А в степях продолжались перемены. Кочевые узбеки покинули степи Казахстана и устремились на юг. Их хан Шейбани разгромил среднеазиатских Тимуридов и создал огромную империю, включавшую современный Узбекистан, Киргизию, Туркмению, Хорасан, Таджикистан и северную часть Афганистана, которую доныне населяют узбеки. Правда, в 1510 году Шейбани был разгромлен азербайджанцами и погиб. Азербайджанская династия Сефевидов захватила Иран. Ее главной силой была кавалерия в шапках с красным околышем. За это османы называли их кызылбаши – красноголовые. Кызылбаши исповедовали шиитский вариант ислама, а потому были врагами и османов, и узбеков, которые сохраняли приверженность суннитской ортодоксии. Османы будут вести долгие изнурительные войны с Сефевидами. Активными участниками этих конфликтов станет Крым.

Вероятно, поход узбеков на юг был вызван нехваткой воды и еды для большого народа: как раз в это время степь начала усыхать. Но она еще могла прокормить какое-то число людей, и потому за эти земли стали сражаться казахи с ногаями. Чаша весов колебалась долгое время. Сперва казалось, что будущее – за ногаями. Иван III завел с ними переговоры о дружбе, и вскоре в Большой Ногайской Орде появилась прорусская партия. Объяснить ее появление достаточно легко. Ногайская Орда, как и Крымское ханство, – это союз племен. А значит, между племенами имелись взаимные интриги при довольно слабых внутренних связях. Русские дипломаты умело этим пользовались.

Что касается Крыма, то его отношения с ногаями прошли несколько этапов. Во-первых, само Крымское ханство начиналось как «ногайский филиал» (да простят нам это современное выражение). Сохранялись родственные связи между племенами Крыма и Большой Ногайской Орды. Но было и соперничество. Менгли и его соратники задумывались о возможности присоединения поволжских ногаев, а часть ногайских племен рассматривала сам Крым как объект грабежа. Это приведет к трагедии, о которой мы расскажем ниже, в пятой главе этой книги.

* * *

Пока Менгли-Гирей расширял пределы своей орды, громя Литву и Тахт-Иль, Иван III не терял времени даром. Он оставил степь татарам, а сам увеличивал размеры Руси за счет православных земель Литвы. Обстановка для этого была исключительно удачна. Ощущение этнического единства – не выдумка кабинетных ученых. Многим русским не нравилось усиление католичества, и они стремились «вернуться домой».

Иван вел две войны с Литвой (1492–1494 и 1499–1503). Обе оказались успешны. В ходе первой из них государь всея Руси захватил земли в верховьях Оки – так называемые Верховские княжества, причем на его сторону переходили и православные князья, и простолюдины, демонстрируя редкое единство интересов. В ходе второй войны начался развал Великого княжества Литовского. В битве при Ведроше литовская армия была наголову разбита русскими воеводами. К Руси отошли Стародубское и Новгород-Северское княжества, причем и в этом случае князья перешли в великорусское подданство вместе со своими подданными. Стародуб, Почап, Новгород-Северский, Чернигов, другие города получили русские гарнизоны. Население этих областей тоже было великорусским. Гораздо позднее, уже в XVII столетии, сюда хлынули беженцы из Галиции и Волыни, и лишь тогда жителей этих областей стало уместно называть малороссами.

Но полностью разгромить Литву Ивану III не удалось. В этом смысле ему повезло гораздо меньше, чем Менгли-Гирею, который уничтожил Тахт-Иль. Эта незавершенность приведет Русское государство к целому ряду трагедий. Пройдет немного времени, и Крымское ханство превратится из друга во врага, а недобитая Литва покорится Польше и нанесет Руси ответный удар.

 

1. Осень крымского хана

После 1502 года Менгли-Гирей не ходил в походы. Хан был уже не молод. Годом его рождения считается 1445-й. Следовательно, Менгли исполнилось около шестидесяти. Для обычного человека это еще не старость, но за спиной хана – тридцать с лишним лет политической борьбы, управления ордой, взлетов и падений. Он устал.

Теперь в дальние набеги ходили сыновья, а их было девять или больше – цифры, как обычно, расходятся. Но поскольку Крым оставался сильно военизированным государством и в то же время племенной федерацией, возникла опасность распада. Хан ослабил поводья власти, и этим воспользовались племена. Они делали ставку на разных царевичей. Так при дворе образовались различные партии, отстаивающие интересы разных кланов. Ситуация осложнялась тем, что произошел прилив новых подданных, которые в любой миг могли отказать в повиновении.

Менгли проводил прежний курс: отправлял сыновей в набеги на Литву, чтобы прокормить орду. Летом 1502 года ханские сыновья разорили окрестности Люблина и Сандомира, опять взяв большой полон. Осенью напали на города Полесья – Клецк и Слуцк, затем вышли к Несвижу. Набегом командовали Бурнаш– и Бахты-Гиреи, заслужившие репутацию отчаянных головорезов. У крымцев было 15 000—20 000. воинов, и это реальные цифры.

Любопытно, что после многократного разорения Киевщины ее стали заново заселять именно из Полесья в XV веке. И лишь затем пришел новый поток из польских земель, то есть из Галиции и Волыни. Вероятно, в начале XVI века Полесье оказалось заселено достаточно густо, и там было чем поживиться.

Реестр татарских набегов на Литву обширен, хотя и однообразен. В 1503 году последовало новое вторжение. Татары разграбили Киевщину, Подолию, вторглись в Полесье и дошли до Новогрудка в Черной Руси, но потерпели поражение.

Следующий год прошел спокойно, затем крымцы предприняли новый набег на Литву. На сей раз орду вел наследник ханского престола – решительный и волевой калга Мухаммед-Гирей. Вместе с ним шли Бахты– и Бурнаш-Гиреи. Татары разорили большую и еще не тронутую набегами область от Витебска до Минска и вернулись домой. Мухаммед-Гирей пытался взять сам Минск и выжег весь город; уцелела лишь цитадель, завладеть которой татары не смогли.

Этот поход состоялся в 1505 году, когда на Руси умер Иван III. Перед его смертью внешнеполитическое положение Русского государства осложнилось. В Казани произошел антирусский переворот, который возглавил Магмет-Эмин. Русский государь собирался покарать своего вассала, но не успел: Ивана настигла смерть.

Освобождение Казани от русского покровительства открывало широкие возможности для соседей. Поволжское царство превратилось в поле для игры ногаев, сибирцев и крымцев, хотя поначалу Крым не вмешивался в казанские дела.

Что касается Руси, то ее трон унаследовал Василий III – младший сын Ивана. Он уничтожил Псковскую республику в 1510 году и присоединил Псков к России, а затем начал войну с Литвой за обладание мощной пограничной крепостью Смоленск. Окраинные полузависимые княжества – Северское, Стародубское, Рязанское – ждали своего часа, чтобы расстаться со своими князьями и войти в состав Русского царства.

Жалеть удельных князей не стоит. Если бы их не удалось ликвидировать, они пошли бы по пути западных феодалов: закрепостили крестьян и уничтожили центральную власть. Однако нужно понять, что к тому времени Европа уже заканчивала период феодальной раздробленности и экспериментировала с новыми технологиями управления обществом. Феодалам-сепаратистам рубили головы, а английский канцлер Томас Мор выступил с коммунистическим проектом, который назывался «Утопия». Византия, которая попалась на приманку западного феодализма, просто погибла, и это был весьма поучительный пример для Руси.

Русское государство развивалось по иным законам. Во главе страны стоял государь, а вокруг него сформировалось служилое сословие из бояр и «детей боярских». Большая часть земли находилась «в службе», то есть в постоянном обороте для обеспечения военных поместьями. Такие поместья или «дачи» не могли передаваться по наследству. После смерти сына боярского часть поместья оставалась его семье в качестве пенсиона, а другая часть снова поступала «в службу» – на ней «испомещали» воинов. В поместьях работал тягловый люд – сироты, или крестьяне. Они оставались лично свободными людьми и могли уйти к другому помещику. Кстати, похожая система складывалась у османов.

Н. М. Карамзин пишет, что в распоряжении русских государей было 300 000–400 000. воинов, «испомещенных» на земле, но это сильное преувеличение. Подсчеты такого скрупулезного историка, как А. А. Зимин, позволяют смело уменьшить эти цифры раз в десять (вообще, как заметил внимательный читатель, десятикратное преувеличение численности войск встречается в источниках очень часто; непонятно, в чем магия этого числа, но факт остается фактом).

Какова же реальная численность войск в нашем случае? Россия была огромная, но редконаселенная страна. Вероятно, при напряжении всех сил она могла выставить для какого-то грандиозного мероприятия вроде похода на Казань 100 000 бойцов (или даже 150 000 вместе с прислугой). В такое войско входили дети боярские, дружины князей, ополчение крестьян, отряды служилых татар и стрельцы. Но обычные армии были гораздо меньше и не превышали 30 000—40 000. воинов. Это важно понять, чтобы сопоставить военные силы Крыма и Руси. Как ни парадоксально, они были равны, а в какие-то периоды Крым мог даже сосредоточить большие массы войск на одном участке. Однако пока что между русскими и крымцами продолжал действовать формальный союз.

* * *

Итак, видим, что на политической сцене появился сильный игрок: Россия. От ее отношения к врагам и друзьям зависела история Восточной Европы. Нам придется уделять русскому фактору гораздо больше внимания, чем раньше, но читатель, надеюсь, будет за это не в претензии.

История правления Василия III – это история почти непрерывных войн по всему периметру границ. Причем Русь нельзя рассматривать ни как агрессора, ни как жертву. Скорее перед нами некое имперское бремя, неизбежное для любой державы, выбравшей этот путь. Естественно, появление новой империи соседи встретили враждебно и попытались уничтожить конкурента. Было бы странно, если бы они поступили иначе. Но без имперского выбора не стало бы русских. Велась и внутренняя борьба за империю. Ее описал И. Я. Фроянов в крайне интересной, хотя и небесспорной монографии «Драма русской истории». На внутреннем фронте проявила себя державная русская знать, которая завидовала западным феодалам и хотела стать такой, как они. Возникла партия «западников», чьи методы борьбы качественно и скрупулезно описываются в книге Фроянова. Тягловый люд выступал против знатных персон и видел своего защитника в государе. А государь долгое время оставался над схваткой. Так выглядела ситуация с высоты птичьего полета. Реальность гораздо запутаннее. Часть знати была настроена вполне патриотично, однако конфликтовала с «черными» людьми, стремясь к богатству и роскоши. С другой стороны, некоторые простолюдины поддавались обаянию чужой культуры и становились опасными вольнодумцами, которые пытались разрушить империю. Словом, становление Руси было мучительно, а ситуацию можно назвать сверхсложной.

Проблема, с которой столкнулся молодой государь Василий III, состояла еще и в том, что одновременно с Русью на юге возникла другая империя – Крымская, которая претендовала на наследие Золотой Орды. Две империи неизбежно должны были столкнуться, и вскоре это произошло, причем Русское государство оказалось на краю гибели. Но в первые годы правления Василия ничто, казалось, не предвещало беды.

 

2. Перемены в Литве

Первым делом после своего восхождения на престол Василий III напал на Казань. Поход русской рати оказался неудачным. На следующий год русские вновь собрались в поход, но казанский царь Магмет-Эмин запросил мира. Ненадолго на русско-казанской границе установилось равновесие. В это же время произошли важные события в Литве, которые в конечном счете изменили историю России.

Началось с малого: в Литве умер князь Александр. Он был еще не стар. Вообще, это поколение династии Ягеллонов не отличалось здоровьем. Есть ощущение, что перед нами вырожденцы. Еще в 1501-м умер брат Александра – Ян Ольбрахт, не оставив детей. Корона польская отошла к Александру. Он тоже умер бездетным.

Фаворитом короля Александра был князь Михаил Львович Глинский – один из потомков темника Мамая. Он вырос в православной семье, но много путешествовал по Европе, принял католичество, воевал в Нидерландах на стороне императора Священной Римской империи Максимилиана, служил курфюрсту Саксонскому и по возвращении в Литву получил кличку Немец. Глинский мечтал выкроить себе княжество покрупнее и основать владетельную династию. Александр доверял ему безгранично, и Глинский оправдывал доверие. Летом 1506 года большая орда крымцев под началом Бахты– и Бурнаш-Гиреев опять вторглась в Литву и разорила ее вплоть до самого Гродно. На обратном пути татар подстерег Немец и разгромил в битве под Клецком.

Однако после смерти Александра многое переменилось. На польский и литовский престол избрали его младшего брата Сигизмунда I (1506–1548). Сигизмунд отстаивал интересы католической партии и не любил Глинского, которого считал излишне амбициозным. В ответ Немец снесся с государем Василием III и поднял мятеж. Всё это происходило на фоне новых нашествий татар, но при полном равнодушии западных русских. Феодальное восстание горстки шляхтичей совершенно не волновало крестьян. Никто не хотел умирать только за то, чтобы Глинский выкроил для себя владение. Никакой иной позитивной программы Немец предложить не мог. Тогда он призвал на подмогу восточных русских – московитов. Поколебавшись, Василий III развязал войну против Литвы. Но от нее больше страдали западные русские, потому что рати Москвы в основном выжигали деревни и угоняли стада. То есть православный народ, разделенный политическими границами, зачастую уничтожал сам себя.

Из этого вовсе не следует, что московиты были варварским народом. Они действовали в соответствии с эпохой. Например, войны между тогдашними немецкими княжествами были не менее жестоки: соперники жгли деревни, разрушали города, убивали людей: немцы уничтожали немцев. Но никому из ученых-историков не приходит в голову объявить «варварами» прусских королей или баварских герцогов, воевавших друг с другом. Или разделить немецкую нацию на «великонемцев» и «малонемцев» и обвинить первых в бедах вторых. При этом Германия разделена на диалекты, а народ раздроблен по конфессиональному признаку: южные области – католические, северные – лютеранские. Разница между католиками и лютеранами даже серьезней, чем между православными и униатами. Но немцев назначили единым народом, и дискуссии на тему идентичности отдельных частей Германии объявлены табу.

Поражение под Клецком и война в Литве заставили часть крымской элиты задуматься о перемене союзов. Этим воспользовался предприимчивый король Сигизмунд. Он отправил посольство в Крым и предложил крупную сумму в обмен на то, что татары порвут дружбу с Русью и нападут на ее окраины.

Часть татар охотно пошла на союз с литовцами. Эту антирусскую партию возглавлял калга Мухаммед-Гирей – первенец Менгли. Старый хан сделал вид, что не желает знать о намерениях сына.

Калга собрал войско и напал на окраины Руси в 1507 году. Он дошел до Белева и Козельска, на обратном пути русские воеводы догнали татар, перебили часть из них и вернули полон с добычей. Возник скандал. Русский посол в Крыму потребовал объяснений. Менгли-Гирей сослался на то, что не знал о набеге. Фактически союз между Крымским ханством и Русью оказался разорван, но формально война не была объявлена. Менгли-Гирей выжидал.

 

3. Смута у османов

Литовская авантюра Глинского и Василия III закончилась провалом. Немец потерпел поражение в короткой гражданской войне и бежал в Москву вместе с семьей, где принял православие. Пройдет время, и его племянница Елена станет русской государыней и матерью первого венчанного царя – Ивана Грозного. Потомок темника Мамая взойдет на русский престол.

…Война между Русью и Литвой продолжалась, но обе стороны вели ее достаточно вяло. Василий III был озабочен обороной южных границ, коль скоро орда Гиреев превратилась во врага.

В то же время московские дипломаты попытались натравить на Крым Большую Ногайскую Орду. В 1509 году отряды больших ногаев напали на ханство. Их вел влиятельный бий Агиш, который присоединил к себе часть астраханцев. Последние, вероятно, еще мечтали о возрождении Большой Орды и хотели разыграть собственную партию.

Менгли-Гирей вовремя получил сведения о намерениях противника и успел собрать большое конное войско (по сильно преувеличенным сведениям, 250 000 человек). Армию возглавил калга Мухаммед, который был умелым и удачливым полководцем. Он бросился к берегам Волги, подкараулил ногаев на переправе и наголову разбил, взяв полон и добычу. Опасность со стороны больших ногаев была устранена.

В этот момент выяснилось, что крымская родовая знать разделилась на две партии. Одна (ее возглавлял Мухаммед-Гирей) выступала за войну против Руси и возобновление старого союза с Литвой. Другая (во главе с младшим братом Мухаммеда – Ахматом Хромым) предпочитала сохранить верность Москве и грабить Литву с Польшей. Хан Менгли-Гирей не давал перевеса ни той, ни другой стороне. В результате крымцы поссорились и с Русью, и с Литвой.

К этому добавилась еще одна проблема – османская; в этой империи возник династический спор. От того, правильно ли будет угадан наследник, зависело благополучие Крымского ханства. В то время Высокой Портой правил падишах Баязид II (1481–1512), склонный к мистике и ненасилию, то есть человек нерешительный. Его наследником был старший сын – Ахмед. По жестокому обычаю все остальные дети мужского пола должны быть истреблены сразу после восшествия наследника на престол. Но в то же время падишахи отправляли своих детей управлять провинциями, чтобы накопить политический опыт. Это таило опасность, потому что царевичи могли получить опору среди провинциальных элит. Так и произошло. Ахмед управлял малоазиатскими областями, и его поддерживали жившие там туркмены. Другой сын, Селим, получил на некоторое время наместничество в Кафе, где завел сношения с крымцами. Старый Менгли-Гирей относился к Селиму почтительно, а Мухаммед-Гирей невзлюбил и делал ставку на Ахмеда. Вероятно, калга недооценил царевича и считал его потенциальным смертником. Старый хан оказался более дальновиден. Кстати, Селим был его зятем. Менгли выдал за царевича одну из своих дочерей, которая, по одной из версий, родила от мужа сына Сулеймана Великолепного.

Селим искал друзей не только среди крымцев. Он успел перетянуть на свою сторону столичных янычар и часть бюрократии. Те и другие поддержали принца в его притязаниях на верховную власть. Похоже, что это была вражда не только между Селимом и Ахмедом, но между двумя путями развития Османской империи. Селим отстаивал османизм, то есть мультиэтничную целостность, которая живет за счет инкорпорации и нивелировки покроенных народов. Османы формировали элиту из порабощенных христиан, заставляя их принимать ислам, но продвигая на высокие должности. Ахмед поддерживал притязания на власть туркмен – коренных мусульман, которые оказались оттерты от должностей и от власти.

Казалось, Селим не подходил на роль вождя. В. Д. Смирнов называет его «опиумоед, галлюцинат и поэт». Вероятно, за все эти качества принца невзлюбил калга Мухаммед. Калга не смог понять реальную расстановку сил в Османской Порте. Преимущество было на стороне партии Селима: его поддержали бывшие христиане – самые способные и решительные люди империи. А потреблял Селим опиум или другой наркотик – в данном случае было не столь важно.

В 1511 году у османов началась открытая распря. К тому времени в Кафе правил уже юный Сулейман, сын Селима, а сам Селим попросил у своего отца-падишаха Румелию, то есть Балканы – ключевой регион в тогдашней Османской империи. Баязид отказал. Селим поднял мятеж, который закончился неудачей. Баязид приказал непокорному сыну отбыть в Кафу. Это означает, что обстановка в Османской империи оставалась напряженной, а полностью разгромить мятежников падишах не мог. Селим повиновался – другого выхода не было. Менгли-Гирей устроил ему торжественную встречу. Царевич тотчас стал просить, чтобы хан выделил ему 10 000—15 000. воинов для похода на Стамбул. Калга Мухаммед был против этого, но хан помог Селиму войсками и отправил с ними одного из своих сыновей – Садат-Гирея.

Решение было рискованным, но полностью оправдало себя. Вскоре в Стамбуле вспыхнуло восстание янычар в пользу Селима, и падишах был вынужден вернуть сына в столицу. Баязид отрекся от престола и через месяц умер. Селим напал на Ахмеда, правившего в Малой Азии, взял его в плен и приказал задушить. На всякий случай он задушил и 30 родственников-мужчин, чтобы обезопасить престол. За это падишах заслужил прозвище Селим Явуз (Грозный, 1512–1520).

Крым был по-прежнему предоставлен себе, потому что интересы османов лежали на востоке и юге. Хан сражался с кызылбашами и отнял у них Диярбекир, однако гораздо более впечатляющих успехов достиг в войне с египетскими мамлюками. Держава мамлюков была полностью разгромлена, их последний правитель повешен на воротах Каира, а все владения – Египет, Сирия, часть Судана и Хиджаз – вошли в состав Османской империи. Такой успех выпадает крайне редко на долю правителя. Завоевания Селима вывели османов в клуб мировых империй. Вскоре такими же империями станут Испания в Европе, государство Великих Моголов – в Индии и Россия – в Евразии.

Вмешательство османского падишаха в дела Крыма состояло в том, что Селим взял в заложники Садат-Гирея, потому что опыт подсказывал: в политике нельзя до конца доверять никому.

По этому поводу один из мусульманских авторов пишет, что однажды ночью падишах вызвал к себе великого везира и обратился к нему вопросом:

– Кто самый страшный для нас враг наш?

– Кызылбаш, – нашелся везир.

– Врешь, ты ошибаешься, – возразил Селим. – Я больше всего опасаюсь татар, быстрых как ветер охотников до неприятелей.

Татарская армия была сильна, и султан предпочел иметь хана союзником, а не врагом. Однако крымский хан Менгли-Гирей получил свободу рук и возможность расширить степную империю за счет Литвы или Руси по собственному усмотрению. При этом отношения падишаха к государю Василию III было подчеркнуто дружелюбным.

 

4. Между Русью и Литвой

Война Руси и Литвы продолжалась, и главные действия сосредоточились вокруг Смоленска. Отчаявшись захватить какие-нибудь значительные земли Западной Руси, Василий III решил завладеть хотя бы Смоленщиной. Собственно, в том, что эта земля населена русскими и должна по праву принадлежать России, ни у кого нет сомнений даже сейчас, когда, например, западнорусские земли имеют собственную государственность, исторические мифы и подобие литературного языка.

Смоленск был хорошо укреплен, и его взятие являлось сложной военной задачей. Тем не менее правительство Руси считало это крайне важным с точки зрения государственной безопасности. Обладание Смоленском открывало Литве удобную дорогу на Москву.

Похоже, калга Мухаммед и сам хан Менгли-Гирей считали действия русских на смоленском направлении крайне опасными. Сыграли роль и щедрые платежи, сделанные хану королем Сигизмундом. Может быть, они стали последней каплей на чаше весов. В 1512 году татары предприняли сразу четыре набега на Русь – три летом и один осенью. Один отряд напал на Северщину, два других – на Верховские княжества и один – на Переяславль-Рязанский. В этих набегах участвовал калга и даже царевич Ахмат Хромой, который активно выступал против войны с Русью и настаивал на разорении литовских земель, но вынужден был подчиниться приказу. Участие Ахмата говорит о том, что кампанию планировал старый хан Менгли, но сам в ней не участвовал, чтобы всегда была возможность свалить вину на непокорных сыновей. Коварство крымских правителей произвело неприятное впечатление на Кремль.

Набеги оказались удачны, московские воеводы прозевали врага и не сумели отбить полон. Русских пленников продали на базаре в Кафе.

Особенно отчаянные сражения развернулись на Рязанщине. Именно эту область русские тогда называли украиной. Это было кочующее понятие. Когда-то сама Москва была украиной по отношению к Киеву. Затем, во времена Дмитрия Донского, область вокруг Москвы превратилась в Белую Русь, Белоруссию. Этим подчеркивался «старший» и независимый характер московских владений по отношению к остальной Руси.

Похожая ситуация была на западе в начале XIV века. Когда литовцы захватили Гродно, окружавшая его область стала Черной Русью, то есть младшей и покоренной противником. Ей противопоставляли небольшую территорию вокруг Минска – Белую Русь. Впоследствии из этого и родилось искусственное название «Белоруссия», распространенное на девять областей Западной России.

Когда восточные области Руси объединились в православное царство, у него появилась своя южная украина – Рязанское княжество. Рязанские князья давно породнились с московскими и превратились в младших партнеров. Половина доходов великого Рязанского княжества принадлежала Василию III. Взамен он обязался оказывать помощь рязанцам. Но их последний князь, юный Иван Иванович, которому в 1512 году было всего 16 лет, ненавидел русских и тайно вынашивал планы обрести независимость. Вероятно, он снесся с крымцами, и снесся не один: среди рязанских бояр, конечно, было несколько десятков деятелей, для которых собственное благополучие стояло выше общеимперской идеи.

Осенью 1512 года царевич Бурнаш-Гирей подступил к Переяславлю-Рязанскому, который был столицей княжества, сжег посады и пытался взять острог, но не сумел и отошел в степь. Если бы авантюра удалась, татары получили бы хороший козырь – собственного «карманного» князя среди русских, и положение Василия III осложнилось бы. Но в Москве прекрасно понимали значение рязанской украины и держали в Переяславле значительный гарнизон.

В следующем, 1513 году калга Мухаммед-Гирей договорился с литовцами о совместных действиях в Северской земле. Предполагалось оторвать этот край от России и поделить. Менгли-Гирей вспомнил, что Северские княжества когда-то, после разгрома Батыем Черниговщины, вошли в состав Золотой Орды, а потом были отбиты литовцами и «пожалованы» Литве ордынскими царями в обмен на дань. Следовательно, захват этих земель Москвой считался незаконным с точки зрения написанного ордынцами «международного права».

Летом татары послали на Северщину загоны для грабежа, а осенью двинулся в поход с войском сам калга Мухаммед-Гирей. Литовцы дали ему пехоту и артиллерию, чтобы можно было брать города. Однако гора родила мышь. Дружины северских князей отразили нападение благодаря упорству и храбрости простолюдинов, которые полностью игнорировали процедуры «международного права» и тянули к Москве. Речь идет именно о простолюдинах, а не о чиновниках и князьях. Оба северских владетеля отчаянно враждовали друг с другом, причем удельный князь Василий Стародубский забрасывал Кремль доносами на новгород-северского удельного князя Шемячича. Последний был потомком знаменитого русского предателя Шемяки, который ослепил московского государя Василия II Темного в ходе междоусобной войны, а затем был тайно отравлен по приказу того же Василия Темного. Поэтому Шемячичу в Москве не очень верили, хотя и не спешили давать ход доносам князя Стародубского. Занятно, что среди дальних потомков этого доносчика будет знаменитый князь Дмитрий Пожарский, который спасет Москву от поляков в Смутное время. История полна капризов и парадоксов.

Итак, татарский поход 1513 года закончился поражением. Русские отстояли северские города, и калга Мухаммед повернул восвояси. В следующем году московскую армию ждал крупный успех. Она осадила Смоленск, и Немец Михаил Глинский договорился с тамошним архиепископом Варсонофием о сдаче города. Глинский рассчитывал, что Василий III отдаст ему этот город в удел и Немец наконец-то станет самостоятельным правителем как европейский герцог.

Если даже Василий и давал такое обещание, то после взятия Смоленска от него отказался. Разочарованный Михаил Глинский попытался перебежать в Литву, но был схвачен и посажен русскими в тюрьму.

В свою очередь король Сигизмунд казнил своего воеводу Сологуба – храбрейшего человека, который руководил обороной Смоленска, но пал жертвой предательства и вынужден был сдать город. После этого король бросил против московитов прекрасно вооруженную армию под началом князя Константина Острожского – православного русского магната, ценителя феодальных свобод и литовских порядков. Пройдет несколько десятилетий, и семейство Острожских перейдет в католичество, а затем ополячится.

Константину Острожскому поставили задачу разбить армию восточных русских и вернуть Смоленск. С первой задачей он справился блестяще, а вторую часть выполнить не смог. Князь встретил русское войско под Оршей и полностью разгромил. Русские воеводы действовали разрозненно, не помогли друг другу, что и погубило всё войско. Оно понесло огромные потери и было рассеяно. Виднейшие московские полководцы погибли или попали в плен.

Затем в польских источниках начинаются недоговоренности. Князь Острожский прибыл под стены Смоленска не с победоносной армией, как следовало думать, а с горсткой соратников, с кем-то вроде личной дружины. По официальной версии, которая вошла в «Историю России» С. М. Соловьева, своевольные паны отказались служить и разошлись по домам. Возможно и другое: русские дрались при Орше столь отчаянно, что нанесли врагу огромные потери, победа Острожского оказалось пирровой, а набрать свежих солдат при тогдашних порядках, господствовавших в Литве, было невозможно. Обе версии говорят не в пользу анархического феодального режима, господствовавшего в Великом княжестве Литовском. Для феодалов это действительно был рай – свободная страна. Но для всех остальных, то есть для огромного большинства русских людей, замкнутых в границах Литвы, – довольно неприятный политический режим, который не давал гарантий защиты, личной свободы и целостности имущества. Вероятно, на какое-то время тягловый люд удалось консолидировать с помощью лозунгов о восточнорусской и татарской угрозе. Помогла и религиозная индифферентность правительства по отношению к простолюдинам. Однако это не ликвидировало противоречий ни между панами и холопами, ни между литовцами и русскими.

…Острожский рассчитывал на то, что Смоленск опять сдадут предатели – на этот раз сторонники Литвы. Но русские воеводы оказались бдительны, они разоблачили врагов и казнили их. Острожский увидел висящие на стенах трупы, понял, что город не сдастся и – отступил.

Война между Литвой и Русью свелась к маневрам и взаимному разорению территорий. Литовцы перенесли внимание на юг. Киевским воеводой был назначен энергичный и жестокий Андрей Немирович – типичный представитель русских магнатов Литвы. Он отлично знал военное дело, ненавидел Восточную Русь и презирал собственных холопов, обращался с которыми очень плохо. С татарами Андрей Немирович старался дружить, но это не всегда получалось: крымцы оказались разделены на две партии, и если одна из них – партия «нового курса» – предпочитала грабить Россию, то другая – «консерваторы» – по-прежнему разоряла Литву.

Хан Менгли-Гирей всё меньше участвовал в этих играх. Он тяжело болел и наконец умер в апреле 1515 года. С его смертью окончательно умер и старый союз между Русью и Крымом. Престол унаследовал калга Мухаммед-Гирей. Теперь Крымское ханство до самой своей гибели будет врагом России.

 

1. Последний ордынец

Мухаммед-Гирей I (1515–1523) удостоился от османских историков самой негативной характеристики. По их мнению, новый хан был недалек, агрессивен и неспособен управлять страной. Разгадка в том, что Мухаммед не любил османов, а с их падишахом Селимом сумел поссориться, еще когда тот был принцем. Негативную характеристику дает Мухаммеду также Н. М. Карамзин: «К несчастию, новый Хан не походил на отца ни умом, ни добрыми качествами: вопреки Алкорану любил пить до чрезмерности, раболепствовал женам, не знал добродетелей государственных, знал одну прелесть корысти, был истинным атаманом разбойников».

Обе оценки предвзяты. На самом деле Мухаммед-Гирей – последний ордынец. В его намерения входило восстановить царство Батыя во главе с крымской династией. Это был рецидив Золотой Орды, кровавая и трагическая попытка изменить ход истории. С этой точки зрения и нужно рассматривать политику Мухаммеда.

Была ли эта попытка жизнеспособной? Другими словами, кто перед нами – политический авантюрист или большой политик, которому не повезло? Ни то ни другое. Мухаммед – это персонаж, который осмелился бросить вызов Судьбе и погиб в борьбе. Греки делали таких обреченных людей героями трагедий. Но для русских это был мрачный герой. Он принес бедствия обеим ветвям этого народа: и восточной, и западной.

Мухаммед намеревался провести реанимацию Орды в несколько этапов. На первом предполагалось объединить степи от Днестра до Волги и восстановить Сарай – столицу Тахт-Иля. На втором – подчинить Казанское и захватить Астраханское ханства. На третьем – соединить две ветви ногайского народа, разделенные волей случая на Крымское ханство и Большую Ногайскую Орду. Следовательно, перед нами – попытка собрать скорее даже не Батыев улус, а орду Едигея, ключевую роль в которой играли ногаи.

Главным противником, который мешал возродить Орду, была Русь, и вот почему. Ордынские правители времен того же Едигея использовали русские княжества как объект грабежа и выжимания дани, за счет которой могли содержать двор и обеспечивать лояльность кочевых племен. Но теперь ситуация резко изменилась. Разрозненные княжества объединились в два обширных государства: Русь и Литву. Для Менгли-Гирея главным противником была Литва: не только потому, что она поддерживала хана Большой Орды Ахмата, но еще и потому, что Литва была сильнее Руси. В первой половине XVI века ситуация выглядела совершенно иначе. Русь и Крым ослабили Литву. При этом восток Руси объединился вокруг Москвы, а Орда, напротив, распалась на несколько царств. Крымцам казалось вполне логичным напасть на Русь в союзе с Литвой и собрать остатки Орды. Политика Мухаммеда совершенно не выглядит авантюристической.

Но было ли у этой идеи будущее?

Посмотрим, как выглядел мир на пороге Нового времени. Европейцы начали массово внедрять новые технологии в военном деле и мореплавании. С верфей Испании и Португалии сходили эскадры, способные пересечь океан. Армии оснащались ручным огнестрельным оружием и артиллерией. Это открывало совершенно новые горизонты для захвата городов. Лук и стрелы должны были отступить перед мушкетом и бомбардой.

Военное и дипломатическое искусство в сочетании с благоприятным стечением обстоятельств позволило европейцам начать колониальную экспансию. Заря Нового времени – это открытие Колумбом Нового Света. Для европейцев оно оказалось неожиданным выходом из мучительного тупика, в котором оказался перенаселенный мир от Вислы до Лиссабона. В 1515 году, когда умер Менгли-Гирей, испанцы практически захватили Большие Антильские острова в Вест-Индии. Остров Санто-Доминго был покорен, на Кубе еще воевали. В 1519-м Кортес начнет свой знаменитый поход в Мехико. Еще через десять с лишним лет испанцы захватят серебряные рудники инков. В Европу хлынут сокровища, произойдет «революция цен», но самое главное – за счет колониальных ресурсов европейский мир начнет строить новое общество: международного банковского капитала, промышленности и потребления. Золота хватит всем, потому что значительная часть его будет просто отобрана у испанцев пиратами и пущена на рынок в обход испанской казны.

Первоначальный капитал и дешевое сырье, производимое рабами в колониях, позволят совершить технологический прорыв в промышленности и обеспечить новый уровень комфорта для значительной части европейского населения. Постепенно, после короткого рецидива, будет отмирать крепостничество, и на смену рабу-земледельцу придет полуголодный, но лично свободный наемный рабочий. Мир станет глобальным, а Орда Чингисхана покажется всего лишь одной из громадных региональных империй.

Кочевая цивилизация, основанная на балансе человека и природы, теперь была обречена на периферийное существование. Создание степных империй стало затруднено. Оказалась обречена и политическая система, благосостояние которой основано на грабеже и набегах, а также выколачивании дани с соседей. Вместо этого придут более изощренные методы эксплуатации человека человеком и отъема денег у государств-аутсайдеров. Кочевникам не было места в этой системе. Если угодно, более приспособлены к ней оказались османы, которые сумели создать долговременное и жизнеспособное государство. Крымским «царям» не удалось сделать нечто подобное в приволжских степях. Перекопские ханы смотрели не в будущее, а в прошлое, пытаясь воспроизвести те модели, которые уже доказали свою нежизнеспособность. Поэтому крупная степная империя, которую создал Менгли и энергично пытался расширить Мухаммед, оказалась тупиковой ветвью развития обществ.

Что такое Крым той поры? Перед нами еще не народ, а конфедерация довольно примитивно организованных племен, от агрессии которых страдают соседи. Это был громадный шаг назад даже по сравнению с Золотой Ордой, где чингисиды поначалу могли поддержать порядок.

Разумеется, Мухаммед ничего этого не знал и не понимал. Он не обладал достаточной информацией и мыслил лишь категорией степного региона. Этим был обусловлен трагический финал хана и его начинаний.

 

2. Ни дружбы, ни вражды

Сразу после смерти Менгли-Гирея стало ясно, что его наследник не обладает полнотой власти, потому что «консервативная» группировка, требовавшая войны с Литвой, была очень сильна. Ее по-прежнему возглавлял брат Мухаммеда – Ахмат-Гирей, прозванный Хромым из-за физического недостатка. Отец выделил ему в улус область Едисан – земли между Днестром и Южным Бугом вокруг Очакова. Иногда их называют «Очаковская орда». Назначение Менгли произвел со смыслом: из Очакова удобно грабить литовские земли, чем и занимался Ахмат.

Весть о смерти отца застала Мухаммед-Гирея в походе. Вместе с литовскими войсками Андрея Немировича он вновь осаждал города Северщины. Оба князя – Стародубский и Новгород-Северский – были в это время в Москве, где первый плел интриги против второго. Однако их подданные удачно отбились от татар. И тут до Мухаммед-Гирея дошла весть о смерти отца. Мухаммед прекратил поход и ушел восвояси. Смерть Менгли скрывали 40 дней – до тех пор, пока Мухаммед не вернулся со своей армией в Крым. Тогда старого хана похоронили, а новый стал делить должности.

Мухаммед был искренним другом Литвы, но запретить набеги на нее означало бы лишить Очаковскую орду пропитания и получить мятеж. Поэтому Мухаммед назначил Ахмата Хромого калгой, то есть сделал вторым человеком в ханстве. Это не избавило хана от проблем. Ахмат задумал крамолу, тайно сносился с Москвой и Стамбулом, чтобы свергнуть брата и занять его место. Проблема требовала решения, но Мухаммед был терпелив.

Хан встретился с послом русского государя Василия III и пообещал дружбу, но это оказались не более чем слова для того, чтобы выиграть время. Получив помощь деньгами и полезными советами от короля Сигизмунда, Мухаммед направил в Москву одного из своих вельмож «с наглыми и смешными требованиями», как выражается Карамзин. Мухаммед писал, что взятие Смоленска нарушает баланс сил и потребовал отдать этот город. Кроме того, он просил «вернуть» Крыму Северские земли – Чернигов, Стародуб, Новгород, Путивль. Эти города, по версии хана, были пожалованы Менгли-Гиреем Ивану III во временное владение. О том, что ордынцы считали их своими, было сказано выше.

В Москве к «смешным» требованиям отнеслись спокойно, указали, что государь всея Руси намерен вечно владеть захваченными городами, а с Литвой продолжит войну, чтобы возвратить Киев и остальное наследие Рюриковичей. Если Мухаммед-Гирей хочет оставаться в дружбе, то государь будет только рад.

В ответ хан отправил кавалерийские загоны на Мещеру для грабежа, однако большой войны не последовало. Неожиданно Мухаммед предложил новую комбинацию: пускай русские пошлют по Волге войска в Астрахань и помогут крымцам завоевать этот осколок Большой Орды. В обмен, вероятно, предлагалось признать северские города за Русью.

Война за интересы крымцев не входила в планы Москвы. Василий III отговорился тем, что невозможно провести судовую рать через враждебную Казань. В этот момент хан получил 30 000 червонцев из Польши и снова превратился в убежденного врага Московии. Старший сын крымского царя, Багатур-Гирей, опустошил Мещеру, которой правил московский служилый царевич Шах-Али. Заодно татары разорили и рязанскую украину. Большое крымское войско подступило к Переяславлю-Рязанскому. Дальнейшие события неясны. То ли крымцы произвели в Рязани антимосковский переворот, то ли это сделали местные бояре. Вероятнее второе, как это будет видно из дальнейших событий. Так или иначе, но московская партия в Переяславле-Рязанском была свергнута, и полноту власти обрел двадцатилетний великий князь рязанский Иван Иванович (1517). Но крымцы вернулись восвояси, а своевольный властитель Рязанщины остался один на один с Москвой. Его советник, боярин Семен Коробьин, уговорил великого князя поехать в Москву, чтобы оправдаться в сомнительном поведении во время татарского набега. Иван Иванович поехал, из чего следует, что он не был открытым союзником крымских татар, иначе вряд ли бы решился посетить Москву.

Решение оказалось ошибочным. В Кремле рязанского правителя посадили под почетный арест, а в его города ввели русские гарнизоны, щедро снабдив их военным снаряжением. Рязань фактически присоединили к Москве, хотя формально она еще не утратила самостоятельность. Рязанские бояре и дети боярские стали терять свои владения.

Набеги на русскую украину не могли прокормить Орду. Требовался большой поход. Ахмат Хромой, обосновавшийся в Очакове, обрел массу сторонников и доказывал свою правоту: воевать нужно против Литвы. Она ближе, здесь можно добыть рабов и ценности. В то же время этот калга тайно сносился с русскими, предлагая совместное нападение на литовские пределы и требуя взамен Киев по условиям будущего раздела владений. Хан Мухаммед был крайне обеспокоен своевольным поведением младшего брата. Он настоял на личном свидании и помирился с Ахматом. Цена примирения была кровавая. Чтобы удержать власть, Мухаммед вынужден был начать большой поход на Литву и отправил в набег 40 000 всадников, то есть предал заплатившего ему Сигизмунда и убивал его людей.

В то же время хана живо интересовали дела Казани. Казанский царь Магмет-Эмин тяжело заболел: «кипел гноем и червями», по выражению Карамзина. От того, кто станет наследником, зависела расстановка сил в бывшей Золотой Орде. Русские шпионы и дипломаты действовали достаточно профессионально. Они сумели создать в Казани промосковскую партию. Возможно, в ее состав вошли люди, которые имели торговые интересы на Руси. Существовала и другая партия – ногайская, за спиной которой стояли бии Большой Ногайской Орды. Со своей стороны Мухаммед-Гирей постарался создать третью партию – крымскую, но это получилось не сразу. Борьба за поволжское ханство продолжалась. Крым оказался опаснейшим противником в этой борьбе.

Получив новую взятку из Польши, Мухаммед-Гирей отправил 20 000 татар на Тулу и еще какие-то мелкие отряды в Путивль. В первом случае русские воеводы отбились и долго преследовали неприятеля. Во втором – удачно действовал Шемячич, разгромив врага. В то же время хан строго запретил Ахмату Хромому грабить литовские пределы. После этого Хромой вновь поссорился с братом и отбыл в Очаков под защиту своей орды.

Пока в Крыму братья не могли договориться между собой, Василий III искал в Европе новых союзников против Литвы и Польши. Такие нашлись. Первым был датский и норвежский король, вторым – магистр Тевтонского ордена (Пруссии), который находился в зависимости от Польского королевства и жаждал от нее освободиться. Правда, оба союзника завели долгие переговоры, а магистр требовал денег, но с беззаботным существованием Польши было покончено: ей пришлось выстраивать оборону по периметру границ.

Продолжались и русские переговоры с крымцами. Мухаммед-Гирей отправил посольство в Москву и как ни в чем не бывало попытался договориться о судьбе Казанского ханства. Наследником Казани он предложил сделать собственного брата Сахиб-Гирея. На вопросы, почему хан направил свои войска на грабеж московской украины, посол Мухаммеда отвечал, что набег свершился без ханского ведома. В Москве твердо сознавали, что Казань отдавать нельзя, в противном случае на Русь возобновятся набеги и с этой стороны, а отвечать за них будет некому.

В 1519 году Магмет-Эмин умер, и русская партия возвела на трон кандидата Москвы: мещерского царька Шах-Али (или Шейх-Али, 1519–1521, 1546, 1551–1552), которому было всего 14 лет. На Руси его звали Шигалеем.

Разумеется, при нем находились русские советники, так что Казань должна была превратиться в абсолютно безопасное и дружественное по отношению к Руси царство.

Но этот поступок выглядел как откровенный вызов Крыму; более того, как оскорбление хана Мухаммед-Гирея. Шах-Али когда-то приехал служить на Русь из Астрахани, то есть принадлежал к семье царей Большой Орды. Его дедом был не кто иной, как Ахмат-хан, который совершил «стояние» на реке Угре и сражался с крымскими татарами. То есть русские поставили царем Казани заведомого врага Крыма. Наверняка Мухаммед-Гирей был взбешен.

Впрочем, первые месяцы 1519 года его занимали совсем другие вопросы. Жизнь хана висела на волоске. Его пути с Ахматом Хромым окончательно разошлись, и уцелеть должен был только один из братьев.

Ахмат приготовился к войне, снесся с падишахом Селимом Грозным и попросил у него военной помощи в борьбе с братом, а в знак верности отправил в Стамбул своего сына «Гаммеда», или Хамид-Гирея. Но мятежник поторопился. Вероятно, его призвали поторопиться какие-то из крымских племен, и он двинулся на зов к Перекопу. Мухаммед выслал навстречу конное войско, которым командовали его сыновья Багатур– и Алп-Гиреи. Багатур остался сторожить Перекоп, тогда как Алп вышел в степь, чтобы найти и разгромить дядю. Османский гарнизон Перекопа сохранял нейтралитет в этом конфликте, а Мухаммед как ни в чем не бывало сносился со стамбульскими чиновниками и демонстрировал дружелюбие.

Мятеж Ахмата удалось подавить. Алп-Гирей встретил врага в степи, рассеял его, кинулся в погоню за дядей и лично убил Ахмата Хромого. Новым калгой сделался старший сын хана Багатур-Гирей. Оппозиция внутри степной империи была подавлена, друзей Руси и врагов хана удалось перебить. Победила партия, враждебная Москве. У Мухаммеда оказались развязаны руки.

Однако следующий поступок крымского царя способен был вызвать удивление. Новый калга Багатур-Гирей собрал 30 000 воинов и обрушился на Польшу-Литву. Его встретил Константин Острожский, потерпел поражение и бежал. Багатур разграбил вражеские земли вплоть до Кракова, перебил много народу и взял огромный полон – по слухам, 60 000 человек. Тем самым хан зарабатывал лояльность своих подданных и показал, что смерть Ахмата Хромого ни о чем не говорит: набеги на Литву для обогащения крымских племен будут продолжаться.

В том же году случилось еще одно важное событие – на сей раз на восточном краю степей. Там продолжалась война между казахами и ногаями. Хан казахов Касым(1511–1521) перешел в наступление, разгромил ногаев и оттеснил их к берегам Волги. Вожди ногайских племен откочевали на запад и попросили покровительства Мухаммед-Гирея. Крымский хан принял от них клятву верности. Его держава усилилась.

Наконец, пришли тайные агенты из Казани. Выяснилось, что царь Шах-Али крайне непопулярен. Часть казанской элиты была недовольна его прорусской политикой, его нерешительностью и даже его внешностью: Шах-Али был склонен к полноте, безбород, имел плоское лицо и, как говорили, напоминал толстую бабу. Возможно, это был ярко выраженный монголоид, и европеоидные казанцы его невзлюбили.

Мухаммед-Гирей завел тайные сношения с Казанью. Сделать это оказалось тем легче, что в Казань переселилась часть ногаев, то есть ближайших родичей крымских татар. Всё это означало, что на Русь надвигается большая война.

 

3. Война

Весь 1520 год хан провел в подготовке вторжения на земли Московии. Готовились войска, действовали шпионы. Ключевым моментом должен был стать переворот в Казани, который инспирировали его люди.

Русские войска были заняты на литовском фронте. Казалось, их ждет успех. Пока московские рати разоряли вражеские волости на Днепре, на поляков напали тевтонцы. Их армия начала осаду Данцига – отлично укрепленного порта, население которого составляли в то время немцы. Казалось, жители Данцига должны были поддержать своих соплеменников, но этого не произошло. Польские города имели в то время большие вольности, и поступиться ими не захотел никто: выгода оказалась сильнее голоса крови. Войско тевтонов, состоявшее из наемников, рассеялось после задержки с выплатой жалованья. Сигизмунд заключил мир с Орденом на довольно мягких условиях. Действия русских войск тоже нельзя назвать удачными. Они сводились к разорению деревень, что никак не могло вызвать симпатий местного населения. А значительную часть горожан Великого княжества Литовского составляли опять-таки немцы и евреи, не пылавшие любовью к Москве. Война зашла в позиционный тупик. И тут последовала череда роковых событий.

* * *

В 1520 году умер «опиумоед и галлюцинат» Селим Грозный. Ему наследовал Сулейман Великолепный (1520–1566), возможно, приходившийся Мухаммеду племянником. Новый падишах тотчас выступил против венгров и в 1521 году захватил у них сильную крепость Белград. Тем самым он обозначил основное направление своей политики в Европе: Балканы.

Крымский хан боялся нового повелителя османов. Мухаммед не мог воевать против Москвы, пока не был уверен, что в тылу не высадится османский десант. Чтобы добиться позволения начать войну, хан написал жалобу, будто на Руси притесняют мусульман и заставляют их принимать христианство. Эти инсинуации будут еще не раз использовать мусульмане в отношениях с Россией. Однако Сулейман был умный человек, прекрасно осведомленный об истинном положении дел. Его информировали османские резиденты в Азове и Кафе. Ложному доносу Мухаммед-Гирея падишах не поверил, а никакой надобности в войне с русскими не было. Тогда Мухаммед-Гирей заявил прямо: «Чем же буду сыт и одет, если запретишь мне воевать Московского Князя?» Это была психология откровенного паразита, даже не пытавшегося поднять экономику собственной страны.

Сулейман вошел в положение своего младшего партнера и приказал Мухаммед-Гирею напасть на Польшу. Сам падишах готовился добить венгров, королем которых был родственник Сигизмунда из династии Ягеллонов. Мухаммед проигнорировал приказ. Падишах был так занят делами на Балканах, что не стал наказывать непослушного степного вассала. Это означало бы войну против крымских мусульман, а такая война была крайне непопулярна в османском обществе, которое было пропитано идеями борьбы за веру ислама. Даже войны с иранскими шиитами, которые считались еретиками, приходилось тщательно обосновывать. Крымцы были суннитами, как и сами османы. Мухаммед-Гирей верно всё рассчитал.

Весной 1521 года грянул гром. Крымская партия в Казани сообщила, что всё готово к перевороту. Мухаммед-Гирей отправил своего брата Сахиб-Гирея с небольшой дружиной в рискованный поход. Сахиб примчался к стенам Казани, и ему открыли ворота. Город восстал, русских советников царя Шах-Али арестовали, а московских купцов ограбили. Попал под арест и сам хан. Однако переворот совершился бескровно. Сахиб-Гирей (1521–1524) действовал по-рыцарски в эпоху, когда сами рыцари не гнушались низкими поступками. Шах-Али и его русские советники были отпущены в Москву, а новый казанский хан стал готовиться к неизбежной войне.

Со своей стороны Мухаммед-Гирей тоже собирал войско. Ему требовались пехота и артиллерия для штурма городов. То и другое хан получил у литовцев. Андрей Немирович снабдил Мухаммеда людьми и припасом. Более того, на помощь пришли литовские казаки-тюрки на службе короля Сигизмунда. Они жили на Днепре под Каневом и Черкассами. Их атаманом был Остап Дашкович, представитель разветвленного семейства Глинских. Одно время он служил литовцам, затем государю всея Руси, потом опять уехал в Литву. Король Сигизмунд назначил его старостой каневским и черкасским, доверив оборону южных границ. Староста – это, говоря современным языком, глава районной администрации. Выше стоит воевода. Канев и Черкассы входили в Киевское воеводство. Следовательно, непосредственным начальником Дашковича был Андрей Немирович – западнорусский магнат и ненавистник Москвы.

В поход поднялись сами крымцы, а кроме того, пришла родня – большие ногаи. Вероятно, Мухаммед-Гирей собрал действительно крупную армию. Стратегический план был прост: ударить на русских из Крыма и Казани, соединиться под Москвой и навязать свои условия мира.

Никогда еще со времен Куликова поля положение Руси не было столь опасным. Против нее выступили Литва, Крым и Казань. Огромный участок границы превратился в линию фронта. Русь попала в стратегическое полуокружение.

Мухаммед-Гирей двигался на север и летом 1521 года вышел «на берег», к Оке. Здесь его встретили двое воевод: Дмитрий Бельский и Андрей Иванович, брат Василия III. Действовали они плохо, упустили переправу врага, напали на него толпой и потерпели сокрушительное поражение. Погибло несколько князей, бояр и множество простолюдинов. Впоследствии Дмитрий Бельский еще не раз покажет себя скверным полководцем. Сказывались недостатки тогдашней системы подбора военачальников «по крови». Бельский обладал знатным происхождением, которое по тогдашнему обычаю давало право командовать войском, но полководческими способностями не блистал.

Дорога на Москву была открыта. В это время с востока, из Казани, двигалась армия Сахиб-Гирея, который уже разграбил окрестности Нижнего Новгорода и Владимира-на-Клязьме.

Василий III не стал испытывать судьбу и бежал, как говорили тогда, «собирать полки» на север своей страны. Оборонять Кремль он оставил служилого татарского царя Петра «Ибреимовича». В то время у государя не было детей, и говорили, что он собирается сделать служилого татарина своим наследником, тем более что Петр перешел в православие.

Во время суматохи бежал из-под ареста рязанский князь Иван Иванович. Он направился в Литву и… оказался абсолютно безвреден. Последний рязанский князь умрет в эмиграции в 1534 году.

В столице разворачивалась драма. Татары сожгли московские посады, то есть пригороды. Кремль наполнился беженцами. Выяснилось, что не хватает ни пороху, ни продовольствия, ни снарядов, и сопротивляться нет никакой возможности. Но с другой стороны, хан был поражен сильными укреплениями и обилием защитников русской столицы. Впечатление было столь сильным, что Мухаммед завел переговоры. Петр Ибреимович и бояре согласились написать грамоту, согласно которой Василий III становился данником крымского хана, но сохранял все свои владения. Если отрешиться от страшных событий тех дней, ситуация возникала курьезная. Крымский хан был вассалом османского падишаха и в то же время сделал своим данником государя всея Руси. «Написали хартию, скрепили Великокняжескою печатию, вручили Хану, который немедленно отступил к Рязани», – пишет Н. М. Карамзин.

Переяславль-Рязанский был меньше Москвы, и хан немедленно попытался взять его острог. Это оказалось непросто. Гарнизоном командовал блестящий воевода Хабар Симский, на стенах стояли пушки, артиллерией распоряжался служилый немец Иоганн Иордан. Элиту бывшего Рязанского княжества к тому времени сильно проредили: детей боярских переселяли в другие места, а взамен на освободившейся земле расставляли московских помещиков, которые верно несли службу. В нужный момент служилых людей легко было собрать для отражения врага. Это, видимо, и было сделано.

Об осаде Переяславля-Рязанского татарами есть занимательный рассказ австрийского посла Сигизмунда (Зигмунда) Герберштейна. В сильно сокращенном виде его использовал в своей «Истории России» С. М. Соловьев.

Герберштейн сообщает, что подойдя к городу, Мухаммед-Гирей сообщил о мире и выставлял на продажу пленников, захваченных во время набега. Особенно усердствовал союзник татар Остап Дашкович, который приближался со своими людьми к городским воротам в намерении захватить их. Но Хабар был начеку и не впускал врага. Тогда Мухаммед сообщил, что Василий III теперь «данник и раб татар». Симский притворился, что поражен этим фактом, и потребовал доказательств. Ему передали грамоту, и пока русские в крепости ее изучали, Дашкович и татары приближались к воротам. Пленников при этом татары сторожили небрежно, и часть их убежала в крепость. Хан потребовал их выдачи, причем его воины подступили к самым стенам. «Хотя перепуганные русские вернули их, однако татары не только не отступали от крепости, но за счет новоприбывших число их даже возросло», – сообщает Герберштейн. Тогда Иоганн Иордан на свой страх и риск пальнул по татарам и казакам картечью. Враг в ужасе отхлынул. Хан потребовал у Хабара объяснений. Тот сообщил, что всему виной пушкарь. Хан потребовал выдать артиллериста. Рязанцы решили подчиниться, «чтобы отвести от себя гнев и ярость врага». Один только Хабар был против. Он настоял на своем, и немец остался в крепости. Внезапно хан снялся с лагеря и ушел в степь, оставив в руках Хабара пресловутую грамоту.

Что заставило Мухаммеда уйти? Какие-то вести из Крыма? Конфликт между племенами, составлявшими его войско? Нежелание татар воевать? Скорее всего, всё вместе. Он получил известия о разграблении своих улусов астраханцами. Дело окажется пустяковым, но хан еще об этом не знал.

Герберштейн пишет, что крымцы увели огромный полон – 800 000 человек. Если учесть, что оценочная численность тогдашнего населения Руси не превышает пяти миллионов, ясно, что цифра опять преувеличена как минимум в традиционные десять раз. Сахиб продал свою долю русских рабов на рынках Астрахани. Мухаммед-Гирей – в Кафе, причем часть людей попросту перебили. В основном среди убитых были старики и немощные. Они, пишет Герберштейн, «отдаются татарской молодежи, как зайцы щенкам, для первых военных опытов; их либо побивают камнями, либо сбрасывают в море, либо убивают каким-либо иным способом». Русские понесли тяжелый урон в результате вторжения татар. Они потеряли много людей и имущества, утратили надежду выиграть войну с Литвой и получили грозного врага в лице Казани, которая из прорусского царства превратилась в прокрымское ханство. Но Мухаммеду в свою очередь не удалось взять Переяславль и восстановить независимое Рязанское княжество, к чему он явно стремился во время своей эскапады.

 

4. Катастрофа на Волге

Ослабив Москву, хан обратил внимание на восток. Пока он воевал с Василием III, отряд астраханцев численностью 590 человек напал на крымские улусы и разорил их. Эта шайка не могла причинить большой урон Крыму. Но действовала она самостоятельно или по приказу астраханского хана? Сами крымские цари любили в подобных случаях ссылаться на то, что абсолютно непричастны к набегам: мол, эти действия выполняют неподконтрольные банды. Но в данном случае Мухаммед счел нападение подарком судьбы и не принял от астраханцев никаких объяснений.

Он задумал покорить Астрахань, однако не спешил. Остаток 1521 года хан распродавал пленников, а в 1522-м начал дипломатическую и материальную подготовку к походу. За это время опять произошли перемены в степи. Умер грозный хан казахов Касым. Смерть настигла его в Сарайчике – бывшей столице ногаев, расположенной на реке Урал. После этого казахи ушли на восток, у них начались распри, а большие ногаи перестали нуждаться в покровительстве Крыма и вернулись на свои старые кочевья. Мухаммед-Гирей продолжал считать эту восточную «родню» своими подданными. Как покажут дальнейшие события, у ногайских биев имелось свое мнение на этот счет, и оно отличалось от мнения крымского хана.

Хуже того: оппозиция возникла даже внутри ханства. Поход на Астрахань был крайне непопулярен среди татар. В связи с этим старейшины племени ширин сочинили тайное письмо падишаху Сулейману Великолепному, в котором просили заменить хана.

Так или иначе, в конце 1522 года Мухаммед-Гирей выступил на Астрахань. Или на Хаджи-Тархан, как звали этот город сами татары. Вместе с крымским царем шли сыновья, в том числе калга Багатур. Хан собрал крупное войско, в составе которого находились ополченцы из всех племен Крыма. На подмогу привели свои войска два бия больших ногаев: Агиш и Мамай. Первый из них был вождем племени мангыт, второй – его помощником. Мангыты считались старшим из ногайских племен, они еще помнили времена Едигея и не очень хотели подчиняться своим «младшим» соплеменникам, захватившим власть в Крыму, – всем этим ширинам или баарынам. Мухаммед-Гирей не учел этого в своих расчетах.

Астраханским ханством в то время управлял Хусейн – правнук ордынского царя Кучук-Мухаммеда и внучатый племянник Ахмата. Русские звали его «Усеин». Хана по старой памяти поддерживала часть ногайских племен, но соотношение сил с Мухаммедом оказалось несопоставимо. Поэтому Хусейн предпочел уйти в степь с частью сторонников и сдал Астрахань без боя. Это произошло весной 1523 года.

Мухаммед-Гирей торжествовал победу. Казалось, Крымская империя достигла пика могущества. Ее границы простирались от Днестра до Волги, от южных рубежей Рязанщины до Черного моря. Власть хана признали черкесы Предкавказья, его брат – хан Казанский, его джигиты стоят в Астрахани…

Новым астраханским царем Мухаммед назначил своего сына Багатура. Другой сын, Алп, получил освободившуюся должность калги. Возможно, это означало, что власть теперь будет переходить от брата к брату, а перемещение поведут по лествичному счету, перемещаясь из удела в удел, причем наследник крымского престола станет управлять Астраханью. Впрочем, с уверенностью утверждать это невозможно, потому что в самом скором времени произошла катастрофа, которая перечеркнула все планы Мухаммед-Гирея.

Подробности неизвестны. Кое-что пишет Герберштейн (но он путает дату событий, относя их не к 1523 году, а к 1524-му), кое-что – восточные авторы. Непротиворечивая версия выглядит так.

Между ханом и вождями крымских племен произошла ссора. Кто-то распространил слух, что Мухаммед собрался выселить крымцев с полуострова и переместить их на восток, в земли бывшей Золотой Орды. Разумеется, какую-то часть подданных хан действительно задумал выселить в Астрахань, чтобы обеспечить за собой обладание этим пунктом. Но далеко не всех. Однако зерна слухов упали на благодатную почву. Начались ссоры, и однажды после бурных объяснений с вождями племен Мухаммед обнаружил, что окрестности Астрахани пусты. Племена во главе с ширинами выразили открытое неповиновение хану и отправились на родину. Для мятежа требовались не только серьезные основания, но и уверенность в безнаказанности. То и другое оказалось в наличии.

Хан оставался в Астрахани с трехтысячной гвардией и сыновьями. За пределами города стояло войско больших ногаев, которых Мухаммед по-прежнему рассматривал как своих подданных. Вероятно, возник план использовать ногаев против крымцев и водворить порядок. Хан посовещался с биями мангытов – Агишем и Мамаем – и неожиданно покинул город, переместив свою ставку в степь. Говорили, что сделать это посоветовал Агиш, ссылаясь на то, что население Астрахани ненадежно.

Затем наступил финал драмы. Однажды ночью ногаи напали на ставку хана и учинили резню. В отчаянной схватке погибли хан Мухаммед и его сын Багатур. Их убийцей называют пасынка Мамая, носившего имя Урак-дели (бешеный). Другие сыновья Мухаммеда или бежали, или попали в плен. В числе пленных очутился царевич Ислам-Гирей. Это имя стоит запомнить. Патриот Крыма и почитатель отца, Ислам через некоторое время устроит на родине смуту и станет одним из ведущих политиков той эпохи.

А теперь поговорим о другом. Чем был вызван неожиданный бунт ногаев? Оказывается, среди них прошел слух, будто планируется переселение Большой Ногайской Орды в Крым. Аналогичный слух, только про переселение в Астрахань, был распространен и среди крымцев. Мы видим один почерк, и автор почерка – хитрый бий Агиш. Совершенно очевидно, что он задумал многоходовую комбинацию. Ногаи были связаны с астраханцами. И вот Агиш посоветовал Хусейну без боя покинуть город. Затем распространил опасные слухи среди крымцев. И, наконец – среди своих. Этим слухам поверили, потому что хотели верить. А сам Агиш не хотел только одного: подчиняться Крыму. Интрига полностью удалась, и наступила катастрофа. Могущество крымского хана рухнуло в один миг, а сам он распрощался с жизнью. Впрочем, это был еще не конец степной империи.

 

1. Смутные дни

Степная поговорка гласит: если разбойники грабят юрту твоего отца, присоединись к грабителям. На сей раз грабители были ближайшей родней. Агиш воспользовался плодами своих интриг и пошел разорять крымские улусы. Для татар это было полной неожиданностью. Их преследовали и убивали, а имущество грабили.

Спастись удалось двум сыновьям хана Мухаммеда – Гази– и Баба-Гиреям. С ними ушло 50 родовых вождей, однако ногаи дышали в спину, и крымские отряды рассеялись кто куда.

Ногаи рвались к Перекопу. Предводители нескольких крымских племен – ширин, баарын и сиджеут – собрали 12 000 всадников и бросили их навстречу врагу. Битва разыгралась на Перекопе, причем османский гарнизон крепости, располагавшейся на перешейке, безучастно наблюдал за сражением и не вмешивался. Крымские племена проиграли, произошла еще одна резня, и ногаи ворвались на полуостров.

Укрыться от врага можно было лишь за стенами городов, что и делали крымцы. Тем не менее многие не успели этого сделать и погибли. Значительная часть московской добычи перешла к ногаям, а крымцы выступили в непривычной для себя роли жертв кочевого набега. К счастью, ногаи были разрознены и еще более примитивны в военном отношении, чем их родичи крымцы. Они не смогли захватить ханство и вернулись на берега Урала и Волги, где распродали и прогуляли добычу. Последующие три-четыре десятилетия – это годы постепенной дезинтеграции Большой Ногайской Орды. В конечном итоге часть ногайских племен будет перебита врагами, а часть переселится в Крым и на Кубань и подчинится Гиреям.

Неожиданно у крымцев объявился новый враг – Остап Дашкович со своими казаками-тюрками. Мы видели, что Остап еще недавно грабил Русь вместе с татарами и пытался захватить Переяславль-Рязанский. Но, видя слабость крымцев, Остап напал на Едисан и сжег Очаков. Это было логично. Едисанские татары были врагами Литвы и грабили ее пределы даже тогда, когда Мухаммед-Гирей находился в союзе с королем Сигизмундом. Остап просто умело воспользовался ситуацией, хотя, конечно, в подлости и прагматизме ему не откажешь.

Осенью татары попытались собрать разоренный улус. Гази-Гирей I (1523–1524) сделался ханом, а его брат Баба – калгой.

В это же время русские задумали отомстить казанцам за поход на Москву. Государь Василий III направил судовую и конную рать вниз по Волге. Добиться крупных успехов ей не удалось, но русские основали городок Васильсурск, который стоял на пути казанских татар и мешал совершать набеги во внутренние области государства Московского. С Литвой русские заключили перемирие, причем сохранили за собой Смоленск. Поэтому общий итог войны сложился в пользу Москвы, а не Вильны. Русь выстояла против коалиции Польши, Литвы, Крыма, Казани и больших ногаев. Сама коалиция просуществовала, как видим, недолго и распалась.

Гази-Гирею было совершенно не до войны. Он занимался восстановлением ханства. Но тут против него начались интриги. Вожди племени ширин окончательно отказали в поддержке. Им не нравился экспансионистский курс Мухаммеда, а в его сыне видели продолжателя дела отца. Возможно, и сам Гази-Гирей позиционировал себя как могучего степного хана, не зависящего ни от кого.

Ширины полагали, что у самостоятельного Крыма нет будущего. Это показал набег больших ногаев, которые разорили степную империю с такой же легкостью, как сами крымцы разоряли окраины Литвы и Руси. По мнению вождей ширинов, защиту и стабильность могли обеспечить только османы. К ним-то и направили тайных гонцов. Падишаха Сулеймана просили дать нового хана.

Сулейман живо откликнулся на эту просьбу. Усилить свое влияние на северном побережье Черного моря он был вполне готов. Это решение привело к длительной гражданской войне в Крыму, потому что сторонников независимости было очень много.

В Стамбуле находился в качестве заложника один из Гиреев, Садат – сын покойного хана Менгли и брат Мухаммеда. Сулейман собрал крупный экспедиционный корпус, посадил на галеры, поставил во главе царевича Садата и отправил в Крым. По прибытии на полуостров Садат-Гирей I (1524–1532) был провозглашен ханом, а Гази перемещен на должность калги.

Но тотчас выяснилось, что многие крымцы недовольны османским влиянием. Сторонники свободы объединились вокруг Гази, и Садат-Гирею пришлось казнить племянника. Вместе с ним лишился жизни брат Гази – Баба-Гирей. Новым калгой стал Узбек, внук хана Хаджи-Гирея и двоюродный брат Садата.

Новый хан продемонстрировал смену политического курса. Теперь в число главных врагов попала Литва, во главе которой стоял правитель из династии Ягеллонов. Падишах Сулейман считал эту династию своими врагами, а значит, Ягеллоны были врагами Крымского ханства. Зато против русских падишах не был намерен воевать, и они получили передышку.

Уже летом 1524 года крымцы напали на окраины Литвы. Ими командовал калга Узбек-Гирей. Набег завершился неудачей, Узбека разбили казаки и литовцы.

Той же осенью объявился новый игрок. В плену у ногаев томился сын хана Мухаммеда – Ислам-Гирей. Ногаи отпустили его, рассчитывая, что Ислам затеет смуту в Крыму и тем самым обеспечит спокойствие в Большой Ногайской Орде, которой не будет никто угрожать с запада. Так и вышло. Вернувшись из плена, Ислам-Гирей заявил права на власть и выбрал привлекательные лозунги для того, чтобы получить сторонников.

Ислам продолжил дело отца, то есть возглавил «патриотическое» крыло татар, выступавших против подчинения османам. По этой причине османские историки называли его жестоким и глупым. Сами татары придерживались иного мнения.

Садат приказал убить племянника, но Ислама поддержали мурзы, недовольные проосманской политикой правящего хана. Исламу помогли людьми правители Большой Ногайской Орды. В Крыму на его сторону перешли мангыты, которые выступили против ширинов и хотели первенствовать в Крыму. Началась гражданская война.

Ислам появился на Перекопе, захватил ханские стада и взял в плен мать Садата – Махмыт-Султан. Затем спустился на полуостров, захватил Старый Крым и провозгласил себя ханом. Хан Садат укрылся на Перекопе под защитой османов. Вскоре туда явился Ислам. В ноябре 1524 года он блокировал крепость. Блокада продолжалась три месяца и завершилась бесславно. Взять ее штурмом Ислам не мог вследствие примитивности военных технологий, зато Садат и его люди поработали прекрасно. Они смогли переманить на сторону законного хана влиятельных мурз, и в январе 1525 года армия Ислам-Гирея перестала существовать: частью она разбежалась, частью перешла на сторону Садата. Ислам бежал в степь. Казалось, с ним покончено навсегда. Пока крымцы выясняли отношения друг с другом, русские пытались наступать там, где это необходимо, чтобы улучшить стратегическую ситуацию в борьбе со степняками.

 

2. Переворот в Казани

Отголоски крымских распрей достигли Казани. Василий III не оставлял попыток вывести это ханство из войны и превратить в своего вассала. Русские предприняли наступление. Выступили несколькими корпусами, часть войск двигалась на судах по Волге, часть шла на конях вдоль реки. В Казани начались распри, хан Сахиб-Гирей бежал из города со свитой. Но большое число крымцев осталась. Это значит, что оккупационные войска Сахиба состояли из разных племен: одно из них ретировалось вместе с ханом, а другое осталось в Казани. Оставшиеся принадлежали к племени мангыт. То есть к тому самому племени, из которого происходили убийцы Мухаммед-Гирея – Агиш и Мамай. Следовательно, им нужно было свергнуть Сахиб-Гирея, который являлся ставленником Мухаммеда. Переворот прошел удачно. Новым казанским ханом сделался Сафа-Гирей (1524–1531), тринадцатилетний племянник Сахиба, причем большие ногаи резко усилили свое влияние в Казани. Об этом свидетельствуют сообщения русских летописей и посольских актов, в которых прямо говорится, что ногаи обладают огромным влиянием в Казани.

Осада Казани русской армией продолжалась несколько недель, но развивалась неудачно. Войска действовали несогласованно, терпели поражения и не умели развить успех, если он был. Отличился только Хабар Симский, разбивший на подступах к городу отряды «черемисы» (племенные ополчения чувашей и марийцев – вассалов казанских ханов). Во время осады много московских воинов умерло от болезней, и в итоге поредевшие полки повернули назад.

Василий III применил против Казани экономические санкции: запретил купцам ездить на традиционную ярмарку в этот город. В Казани ежегодно собирались астраханские, армянские, персидские купцы, так что торжище было крупным. Его перенесли в Нижегородскую область – туда, где впоследствии расцвела знаменитая Макарьевская ярмарка.

Поначалу от санкций пострадали русские торговцы и потребители: цены на импортные товары подскочили, возник дефицит некоторых продуктов, например соленой рыбы, изготавливаемой в Казани. Однако сами казанцы пострадали сильнее. Они лишились российской соли и мехов, причем первая потеря была гораздо чувствительнее второй. Стало невыгодно ловить рыбу, а та, что уже была запасена на складах, начала гнить. Однако курс на торговую изоляцию Казани был выдержан Сафа-Гиреем и его советниками твердо; в результате ханство постепенно стало хиреть. Крымская диктатура оказалась делом обременительным.

И бесполезным, потому что хан Крыма не мог заступиться за Казань в ее противостоянии с русскими. Сулейман Великолепный по-прежнему запрещал воевать с Москвой, так как готовил удар по венграм и не имел свободных ресурсов для войны на далеком севере. На границах Московии воцарился хрупкий мир.

Во время мира русский государь женился. Его избранницей стала Елена Глинская – потомок темника Мамая, воевавшего с московитами на поле Куликовом. В 1530 году у супружеской четы родится сын Иван – будущий царь Иван Грозный, который своим правлением доставит невиданную славу России, раздвинет ее границы, но погубит династию Рюриковичей.

Всё это время в Крыму продолжались неурядицы. Бежавший из Казани экс-хан Сахиб-Гирей застал в Крыму полный разброд. Он со своими людьми поддержал хана Садата и за это был объявлен калгой. Здесь начинаются вопросы. Не был ли причастен к перевороту в Казани Ислам-Гирей вместе с мангытами? В этом случае политический режим должен был одновременно смениться в Крыму и Казани, тогда мангыты пришли бы к власти в обоих царствах. И это действительно произошло. А Сахиб и Садат делали ставку на ширинов и враждовали с Исламом.

Весной 1525 года Ислам-Гирей собрал новое войско и выступил против хана Садата. В битве у Кырк-Ера войска законного правительства потерпели поражение, а Ислам победил. На стороне Садата сражался отряд османов в 1700 человек, пришедший из Кафы, но также был разбит. Татары не считались ни с кем: ни с русскими, ни с османами.

Ислам занял ханский престол, но уже осенью поссорился с главами племен ширин и баарын, которых не устраивало господство мангытов. Племена отпали, и неудачливый претендент вновь бежал. Ему опять помогли большие ногаи, главным среди которых было то же самое племя мангыт. В начале 1526 года Ислам-Гирей подступил к Перекопу. Непопулярный Садат, утомленный борьбой со строптивым племянником, пошел на компромисс. Сахиб-Гирей получил отставку, а калгой сделался Ислам. Трехлетняя гражданская война завершилась.

Теперь Ислам управлял Едисаном, а Сахиб-Гирей завладел крепостями на Нижнем Днепре. В знак великого примирения татары собрали 30 000 воинов и двинулись в поход на Литву, потому что Орду нужно было накормить и обеспечить предметами роскоши. Поначалу набег развивался удачно, джигиты взяли большую добычу. Но 27 января 1527 года возвращавшихся крымцев настиг князь Константин Острожский и разгромил под Киевом. Полон и добыча были потеряны татарами, поход не окупился.

Это заставило Ислам-Гирея сделать вывод о бесперспективности нападений на Литву. Следовало грабить Великороссию, как делал его отец Мухаммед-Гирей. В 1527 году Ислам счел себя достаточно сильным для того, чтобы напасть на Москву. По некоторым данным, он собрал 40 000 воинов, но, кажется, это преувеличение.

Атака началась с разграбления Рязанщины, но завершилась бесславно. Московские войска стояли «на берегу». Узнав о набеге, они бросились на юг, отбили часть полона и даже захватили в плен одного из приближенных Ислама. В это же время в Москве находились послы крымского хана и уверяли русских в дружбе. И вдруг – новость о набеге, гибели людей, разорении Рязанской земли… Василий III велел утопить послов, а затем отправил к Садату гонцов с издевательскими извинениями, сообщив, что посольство уничтожено разгневанным народом. Садат принял извинения, пояснил, что нападение на рязанскую украину сделано без его ведома, после чего ограбил дочиста московского посла, но отпустил живым. Тогда же отряды крымцев появились под Тулой и Белевом.

Поражения в битвах с русскими ослабили Ислам-Гирея настолько, что хан Садат вновь напал на него. Хан был злопамятен, а компромисс не устраивал ни его самого, ни ханское окружение. В 1528 году гражданская война возобновилась. Ислам-Гирей потерпел поражение. Калга бежал на Днепр, остановился под Черкассами и просил защиты у литовцев, словно возвращались времена Хаджи-Гирея и великого князя Витовта. Ислам знал, о чем просит: он был врагом османов и русских, а потому мог рассчитывать на поддержку католического короля Сигизмунда. Надежды были не напрасны, Сигизмунд действительно помог. Весной 1529 года Ислам набрал войско и явился в Крым вместе с литовскими казаками. Перепуганный Садат вновь договорился с племянником, вернул ему Едисан и заключил мир. Однако должность калги Ислам утратил. Ее передали Сахиб-Гирею.

Все эти распри были на руку русским, которые стремились как можно скорее разгромить Казань, пока Крым не собрался с силами. В 1530 году полки москвитян отправились в поход. Казань была осаждена; русским войском командовал князь Иван Бельский. Закипели кровавые бои. По русским документам, город почти был взят, но в последний момент Бельский приказал отступить. Ходили слухи, что русский главнокомандующий получил от казанских татар крупную взятку.

Начались переговоры о мире, и тут блестящим образом выступила русская дипломатия. Удалось наладить контакт с одним из переговорщиков, казанским князем Тагаем. Выяснилось, что многие казанцы не любят крымских татар и готовы произвести переворот в пользу Шах-Али или какого-то другого ставленника русских. Но дело было гораздо глубже симпатий и антипатий к отдельным людям. Переворот мог дать передышку казанцам и снятие торговых санкций. Закончилась бы изнурительная война с Москвой, которая, как уже понимали многие, может завершиться гибелью Казани.

Русские заверили Тагая в своей поддержке. «Партия мира» произвела переворот. Ключевую роль в этих событиях играла пятидесятилетняя царевна Гаухар-шад, сестра Магмет-Эмина, последняя представительница династии Улу-Мухаммеда. Тогда она считалась сторонницей русских, но была, скорее, врагом крымцев.

Переворот увенчался успехом. Сафа-Гирей бежал сперва к ногаям, затем в Крым, а его жена – кстати, дочь ногайского бия Мамая – попала в плен к повстанцам. Ее выслали «и побили многих Ногаев, Вельмож Крымских, любимцев Сафа-Гиреевых», – пишет Н. М. Карамзин. В частности, был казнен аталык (воспитатель) Сафа-Гирея – Али-Шахкул.

Новым царем Казани сделался юный Джан-Али (1531–1535), брат непопулярного Шах-Али. В московских источниках его зовут Еналей. В его лице русские подыскали кандидатуру, которая могла бы обеспечить стабильность. Регентшей сделалась Гаухар-шад. Поначалу новое правительство демонстрировало лояльность по отношению к русским. Но дружба продлилась недолго.

В 1533 году Джан-Али произвел неоднозначный поступок: женился на дочери одного из могущественных ногайских мурз, Юсуфа, чтобы остаться в дружбе с ногаями. Дочь звали Суюн-беки, и в последний период казанской истории она играла огромную политическую роль. К слову, эта женщина приходилась праправнучкой Едигею. Не исключено, что свадьба означала постепенный отход казанского царя от союза с Русью. Тем не менее на Волге несколько лет царил мир. Русь могла восстановить силы после почти непрерывных столкновений с татарами.

 

3. Гражданские войны

В Крыму татары продолжали резаться между собой. Садат по-прежнему не был популярен. Он поссорился с ширинами, и главный из них, Бахтияр-бек, организовал заговор осенью 1531 года. Его поддержала даже одна из жен Садата, Ширин-беки, чье имя красноречиво говорит о происхождении и о том, чьи интересы она представляла. Бахтияр позвал хана погостить в Старый Крым, где была его резиденция. Ширин-беки поддержала просьбу. Осторожный Садат поехал, но захватил с собой османскую охрану. Двое ширинских мурз донесли о заговоре. Хан явился в Старый Крым, арестовал Бахтияра и его окружение, а затем казнил. Ширин-беки попала под арест и была заключена в крепость Кырк-Ер. Новым ширинским беком назначили Докузака – одного из тех, кто донес о крамоле и спас хану жизнь.

Враги Садата, уцелевшие после резни, бежали к Ислам-Гирею, который стал знаменем крымской идентичности, если столь современное выражение применимо к тем временам. Это показывает, в чью пользу был заговор.

Ислам собрал войска и зимой 1531 года явился к Перекопу, но был отброшен, а весной следующего года уже вновь обретался на границе Литвы, у казаков, и просил помощи у Сигизмунда.

Садат-Гирей собрал ополчение, присоединил к нему 1500 османских воинов и выступил на Литву. Ислам укрылся в Черкассах. Город был осажден крымцами. Обороной руководил старый казак Остап Дашкович. Ислам успел бежать в донские степи – туда, где впоследствии жили донские казаки. Тогда эти земли всё еще принадлежали Крыму, хотя обычно на картах их рисуют как ничейные.

Наконец Садат снял осаду Черкасс и вернулся в Крым. Популярность хана упала до нуля. Он устал, он понял, что поплатится жизнью, если останется у власти. Возможно, османы тоже советовали ему уйти на покой. В мае 1532 года Садат отрекся от трона и уехал в Стамбул, где получал огромную пенсию – 300 000 серебряных акчэ в год. Он жил в «Кустантине», принимал участие в войнах против персов и, в частности, в походе 1534 года, когда османы отняли у кызылбашей богатый Арабский Ирак с Багдадом.

Экс-хан умер в 1538 году своей смертью.

Лишь только Садат отрекся, с Дона пришел Ислам-Гирей и провозгласил ханом себя (1532). Но правил он всего пять месяцев: османское правительство желало видеть на троне не крымского патриота, а управляемую фигуру. Презрение османов к «диким», «грязным» и «нецивилизованным» крымцам только усиливалось, и с этим ничего нельзя было поделать. Для османов крымцы были вторым, если не третьим, сортом людей. Поэтому Ислама отстранили, вернув ему должность калги, а ханом сделали экс-правителя Казани Сахиб-Гирея (1532–1551). Его сопровождала в Крым почетная стража: 60 пушкарей, 300 латников, 1000 пехотинцев секбан, 60 тимариотов и зеаметдаров, и еще около сотни нестроевых османов. Эта охрана находилась при хане, но состояла на содержании падишаха, который высылал субсидию под названием «псарных денег». Возможно, впоследствии эти воины участвовали в нападении Сахиба на Русь, о котором мы расскажем. Падишах мог лицемерно утверждать, что не контролирует их, ведь воины были даны в полное распоряжение хану.

Первым делом Сахиб выбрал для себя новую столицу. Если прежние ханы считали главной резиденцией Старый Крым, то Сахиб выбрал другое место – Бахчисарай («сад-дворец»), которое и сделалось с тех пор столицей Крымского ханства.

* * *

Ислам-Гирей владел донскими степями. Оттуда он сделал набег на Русь, причем его помощником был Сафа-Гирей, недавно сбежавший из Казани. Ислам и Сафа явились на рязанскую украину, страшно разорили ее и в августе 1532 года подошли к стенам Переяславля-Рязанского. На выручку города двинулись полки русских, но крымцы быстро ретировались, выведя из опустошенного Рязанского княжества огромный полон. Набег очень важен для русской истории. Позволим предположить, что перед нами – практически точная дата появления на Дону русских казаков. Первые казаки появились в Донской области раньше, но это были тюрки, как и на Днепре. А большой рязанский полон изменил ситуацию. Часть рязанцев, безусловно, продали на невольничьих рынках, однако не всех. Смуты в Крыму создавали возможность для бегства пленников, но бежать им было некуда: Рязанская земля, родина, лежала в руинах. На террасах Дона пленники начали новую жизнь. Здесь были привычные для русских условия: леса, поймы рек… Для степи это был азональный ландшафт. Кстати, он позволял заниматься земледелием, а не только ходить в походы «за зипунами». Наконец, во время междоусобных крымских войн враждующим партиям требовались люди. Не исключено, что часть рязанцев приняла ислам и вступила в войска крымских царевичей в качестве мамлюков – рабов-воинов. Уже в 50-е годы XVI столетия мы видим во главе донских казаков человека с именем Сары-Азман. Может быть, перед нами тюрок, а возможно, и русский, принявший ислам. Любопытно, что донцы тогда враждовали с азовскими казаками, которые подчинялись османам. Азовских казаков возглавлял Андрей Веревкин…

Московские дипломаты, как водится, направили ноту протеста крымскому хану. Сахиб-Гирей ответил по старому шаблону: царевичи воевали Русь по собственной инициативе, а хану сказали, что пойдут на Литву. «Но упрекай себя, – писал далее хан. – Князья говорят мне: что дает нам дружба с Москвою? по соболю в год. А рать? тысячи. Я не умел ничего ответствовать им. Избирай любое: хочешь ли мира и союза? да будут дары твои по крайней мере в цену трех или четырех сот пленников». Таково послание Сахиба в изложении Н. М. Карамзина. Суть передана верно. Перед нами – наглое требование придорожного бандита, требующего с путника денег за безопасность. Но пример Литвы показал, что даже своевременные выплаты не гарантируют от нападений. То есть перед нами типично разбойничье государство, которое очень долго терроризировало своих соседей. А когда те начали мстить, предводители крымских разбойников завопили о справедливости.

В это же время Ислам клялся в дружбе государю всея Руси и сказал, что чтит его как отца. Один Сафа-Гирей не считал нужным хитрить и общался с Василием III в совершенно наглом тоне (приводим текст в переложении Карамзина). «Я был некогда тебе сыном; но ты не захотел моей любви – и сколько бедствий пало на твою голову? – вопрошал Сафа-Гирей. – Видишь землю свою в пепле и в разорении. Еще снова можешь сделаться нам другом, или не престанем воевать, пока здравствуют дяди мои, Царь и Калга; где узнаю врага твоего, соединюсь с ним на тебя и довершу месть ужасную. Ведай!» Этот шантаж не испугал русское правительство, хотя ситуация в Кремле была сложной: Василий III заболел и медленно умирал от плохого лечения. В начале декабря 1533 года он скончался. Государем сделался трехлетний Иван IV Васильевич, будущий первый царь России Иван Грозный (1533–1584). Власть при нем получил регентский совет во главе с Михаилом Глинским, которого за несколько лет до этих событий выпустили из-под ареста. Однако тотчас вспыхнули неурядицы. У матери государя – Елены Глинской – был любовник, князь Иван Овчина-Телепнев-Оболенский. Он поссорился с Михаилом и произвел политический переворот. Глинский, дядя государыни, был свергнут и замучен в тюрьме.

Узнав о кончине Василия III, король Сигизмунд стал готовиться к войне и попытался заручиться поддержкой Крыма. Хан Сахиб-Гирей с интересом встретил предложение о совместном нападении на русских. Но против него неожиданно выступил Ислам-Гирей. Получается, что калга был вполне искренен в своем письме Василию и по какой-то причине хотел помириться с Москвой. Причиной такого миролюбия наверняка стало соперничество с новым ханом. Ислам желал занять ханский престол, но османы были против этого. И вот калга решил договориться о дружбе с только что ограбленной Русью. В Кремле решительно не понимали тонкостей восточной психологии и жили более простыми понятиями. Калга ограбил русскую украину. Значит, он – враг.

В 1534 году литовские войска напали на северские города. В том же 1534 году русские полки вошли в Литву на севере, разграбили местность до Вильны и повернули назад – не взяв ни одного города, зато без потерь. Очевидно, что в этот период военное искусство на Руси слегка деградирует. Делается ставка на маневренную «степную» войну без осад городов. Впрочем, уже к середине столетия вновь начнется подъем, ибо Иван Грозный и его воеводы станут применять комбинированные военные приемы, позаимствовав всё лучшее из степной и европейской тактики. В русской армии станут массово использовать современные средства войны, включая артиллерию и ручное огнестрельное оружие. Примером послужит Османская империя, которая имела к тому времени самую совершенную армию и флот.

Исход войны между Польшей-Литвой и Русью могло решить вмешательство Крыма, но в 1535 году там вспыхнула очередная усобица. Ислам-Гирей произвел переворот, двинулся на Бахчисарай и сверг хана. Сахиб-Гирей укрылся в Кырк-Ере. Ислам предложил тесный союз Москве и сообщил, что 20 000 подчиненных ему крымцев уже грабят литовские окраины. Всё это делалось для того, чтобы избавить Крым от османской зависимости.

В Бахчисарай немедленно отправили русского посла Александра Стригина, но он плохо справился со своей миссией: говорил, что Ислам остается всего лишь калгой и ведет переговоры с литовцами о союзе против Руси. Однако у Кремля имелись другие источники информации, вызывавшие больше доверия: эффективно работала внешняя разведка в лице русских и еврейских купцов. Донесения Стригина не взяли в расчет, а самого посла отозвали, боясь потерять время.

Вместо него к Исламу поехал князь Мезецкий. Ислам клялся ему в дружбе, но тотчас попытался обмануть, включив в шерть (клятвенную грамоту) такой оборот: «Кто недруг Великому Князю, а мне друг, тот и ему друг». Это означало, что Русь теряет свободу во внешней политике. Естественно, спорный оборот был отвергнут. Тогда Ислам стал печалиться, что бояре не исполнили последней воли Василия III, который завещал ему, Ислам-Гирею, половину своей казны. На эту провокацию Мезецкий тоже реагировал адекватно и отказался обсуждать вопрос о передаче половины казны. Ислам, как настоящий восточный торговец, сразу сбавил тон и попросил 50 000 денег, пороху и пушек. Всё это требовалось для начала полноценной войны с османами: без пушек нельзя было взять ни Азов, ни Кафу, ни другие города, где стояли гарнизоны стамбульского падишаха.

В знак дружбы Ислам-Гирей сообщил, что Сахиб-Гирей направил на московскую украину отряд головорезов под началом мурзы Булгака под видом «исламовцев». Сахиб хочет стравить русских с ордой Ислама.

Булгак-мурза действительно напал на северскую украину, причем вместе с тюркскими казаками Остапа Дашковича. Вскоре после этого в северские земли вторглась сорокатысячная литовская армия. Литовцы пытались захватить Чернигов, Стародуб и другие важные города этого края. Московские воеводы двинулись было выручать своих, но тут пришло известие, что 15 000 татар напали на рязанскую украину. И это были совершенно точно люди Ислам-Гирея. То ли у Ислама кончились деньги, то ли терпение, то ли он решил подтолкнуть русских к заключению договора. Объяснения могут быть разными. Ясно одно: крымцы были совершенно недоговороспособны, и вести с ними какие-то дела не представлялось возможным.

Ислам нагло заявил, что нападение произвели люди Сахиб-Гирея, но в Кремле имелись точные данные на этот счет, что привело к аресту послов двуличного крымского политика.

Литовцы воспользовались этой неурядицей и стали методично осаждать северские города. Русские ратники героически сопротивлялись, но сдали несколько пунктов. Славной страницей нашей военной истории была оборона Стародуба, где засели князь Сицкий и Федор Телепнев – брат московского фаворита. Они искусно вели оборону, делали вылазки и нанесли врагу большой урон. Наконец, литовцы воспользовались огромным перевесом сил и взяли город, а Сицкого и Телепнева захватили в плен. Но такие поражения не менее славны, чем победы: у неприятеля уже не было средств для захвата Чернигова и других ключевых городов Северской Руси. Если бы вовремя пришли подкрепления, Сицкий и Телепнев вышли бы победителями из этой борьбы. Но главные силы русских стояли «на берегу» в ожидании нападения крымцев. Своей диверсией Ислам смешал русским все карты и сыграл на руку Литве.

Правда, героизм москвитян присутствовал не везде: в ходе той же кампании гарнизон Гомеля бежал во главе со своим воеводой. В городе обосновались литовцы, причем надолго. Гомель вернется в состав России только в 1772 году в результате первого раздела Польши.

Ситуация продолжала ухудшаться: вскоре против Москвы возник еще один фронт. Казанцы и ногаи произвели очередной государственный переворот на берегах Волги. Во главе заговорщиков стояла регентша Гаухар-шад и ее приближенный – мурза Булат. Они свергли и убили семнадцатилетнего хана Джан-Али и призвали из Крыма Сафа-Гирея. Тот женился на вдове Джан-Али – пятнадцатилетней Суюн-беки – и тем самым закрепил союз с ногаями. Русь получила еще одного врага. Еще недавно Гаухар-шад считалась «прорусски» настроенной, но теперь сочла, что Россия ослаблена борьбой фаворитов при малолетнем государе Иване Васильевиче. Интересно, что на трон вновь возвели крымского царевича. Это означало некий компромисс между казанцами и крымцами. Гаухар-шад и ее сторонники нуждались в военной поддержке, а ее мог оказать только Крым. В одиночку Казань не могла противостоять Москве. С другой стороны, крымцы сделали выводы из предыдущих событий и имели лишь ограниченное влияние на правительство Казани. Гаухар-шад и князь Булат сохранили решающее влияние на дела в поволжском ханстве.

Правление Сафа-Гирея (1536–1546) на сей раз продлится долго: хан был молод, ему исполнилось всего двадцать шесть лет. Он написал государю всея Руси дерзкое послание, и началась война. Русские рати, опять в составе нескольких корпусов, вторглись в Казань. Но эти подразделения действовали несогласованно, а Сафа-Гирей, обучившись навыкам степной войны, сумел сорвать наступление. Он отправил часть войск грабить Нижегородскую землю, и один из русских корпусов повернул назад, чтобы защитить людей. Однако результат был плачевен. Русские воеводы Гундоров и Замыцкий сошлись с казанцами под Лысковом, но битву дать не решились и бежали от врага. Курьез был в том, что татары приняли это за хитрый маневр и тоже бежали.

В Москве Гундорова и Замыцкого посадили в тюрьму за трусость. Вместо них назначили других воевод – Карпова и Сабурова. Эти полководцы хорошо усвоили, что в Кремле от них ждут победы. И победа была одержана в битве при Корякове, где удалось настигнуть казанцев. На Русь вывели пленных, которые были ради устрашения казнены. Однако в Казани воевали второстепенные воеводы. Лучшие из лучших находились либо «на берегу», либо на северном участке фронта, рядом с выгодной оперативной базой во Пскове. В очередной раз можно сказать, что Ислам-Гирей спас и Литву, и Казань своими эскападами. Для крымских разбойников это было очень хорошо, но для русского населения Литвы и собственно России – плохо.

На литовском фронте дела обстояли так. Осада северских городов не дала результата. Зато северная русская армия, выйдя из Пскова, основала на Литовской земле крепость Себеж. Это была новая тактика: отхватывать у врага куски земли и строить там крепости. Большого успеха она не принесла, но литовцев напугала. Сигизмунд перебросил силы с юга на север, армия короля осадила Себеж, но взять не смогла: город был прекрасно укреплен русскими умельцами и оснащен артиллерией. Этот маневр позволил отвлечь силы Литвы и спас северскую украину. Под Себежем разгорелась битва, в ходе которой поляки и литовцы потерпели страшное поражение, а их войско перестало существовать. Тогда же одна из крымских шаек была разбита под Белевом. После этого война с Литвой стала затихать, и вскоре начались переговоры о мире.

Теперь Русь воевала не на три, а на два фронта – против Казани и Крыма.

В 1536 году казанские шайки попытались напасть, но были отбиты служилыми мещерскими казаками (опять-таки – татарами на русской службе). Той же зимой последовал новый набег и разгром регулярного отряда русских, возглавляемого двумя воеводами, причем один из них, князь Засекин-Пестрый, погиб. На сей раз казанские татары проникли довольно глубоко в Русскую землю, схватка произошла между Галичем-Мерьским и Костромой.

В январе 1537 года Сафа-Гирей лично прибыл к Мурому и осадил город. Кремлевское правительство, измотанное войнами по периметру границ, не имело резервов для полноценной новой кампании, тем более что военные действия на западе, вроде бы притихшие, могли возобновиться в любой момент. Казанскому хану предложили компромисс: его признавали законным правителем Казани, а он в свою очередь формально становился «подручником» государя всея Руси. Сафа-Гирей пошел на соглашение: ему требовалось время, чтобы восстановить силы, как и его дяде – крымскому хану.

В Крыму продолжались собственные игры, на которые ни Литва, ни Русь влиять не могли. Не получив помощи из Москвы, Ислам вновь, по старой схеме, договорился с действующим ханом Сахиб-Гиреем, оставил за собой титул калги, а ханский титул уступил Сахибу. Таким образом Исламу и его сторонникам удалось избежать прямого столкновения с османами. Вероятно, часть мурз в очередной раз перебежала к Сахибу, и расстановка сил изменилась не в пользу крымских «патриотов». По сведениям восточных авторов, Ислам откочевал со своими приверженцами куда-то в страну «кумыков и узбеков», то есть, вероятно, в калмыцкие степи и к берегам Нижней Волги.

Но умиротворения в душе этого авантюриста так и не настало. Ислам-Гирей продолжал мечтать о реванше, слал гонцов в Москву и предлагал дружбу своему «младшему брату» – государю Ивану Васильевичу. Калга был крайне недоволен переговорами между Литвой и Русью, обещал напасть на Сигизмунда и рисовал перед взорами московских послов разные политические комбинации, в которых фигурировали Крым и Москва.

Итог деятельности Ислам-Гирея оказался плачевен: на ставку калги внезапно напали сторонники хана Сахиба. Один из них, ногайский бий Багы из племени мансур, зарубил Ислама (1537). После этого многие люди из улусов погибшего калги перешли к Сахибу. Сгоряча татары ограбили русского посла, обнаруженного в ставке. Впрочем, жизнь ему сохранили, а за инцидент Сахиб-Гирей впоследствии принес извинения.

Новым калгой стал племянник Сахиба – Ахмед-Гирей, сын Садата. Но продержался он недолго и был казнен по подозрению в измене. Калгой сделался Эмин – сын Сахиба.

Характерно, что крымского хана стали поддерживать большие ногаи. Это значит, что его политика по отношению к ним изменилась. Видимо, хан больше не говорил о своем господстве над Большой Ногайской Ордой и признал ее независимость. То есть отказался от амбиций, присущих Мухаммед-Гирею, а взамен получил верных союзников.

* * *

Гибель Ислама ознаменовала поражение курса на независимость Крыма. Орда степных разбойников не вписывалась в новую реальность. Она должна была либо преобразиться в современное государство, подобное османскому, либо выбрать покровителя – Литву, Россию или Высокую Порту. Сахиб-Гирей избрал последний вариант. Лишь столетие спустя станет ясно, насколько глубоко он ошибся. Во времена ордынских смут часть татар покорилась Литве. Они сохранили свою самобытность и относительно благополучно инкорпорировались в состав Речи Посполитой. Татары, покорившиеся России, вообще процветали: они сохранили культуру, обычаи, веру и до сих пор живут компактными группами в Казани, Сибири и других регионах. Причем татарская знать вошла в состав русской элиты. Адашевы и Аксаковы, Аничковы и Бердяевы, Бибиковы и Бичурины, Болтины и Булгаковы, Булгарины и Бунины, Бутурлины и Бухарины, Вельяминовы и Годуновы, Голенищевы-Кутузовы (и так от А до Я) – всё это потомки татарских родов, и несть им числа. А крымцы выбрали иной путь – путь мучительных войн и медленного вырождения вместе с Османской империей.

 

4. Вассальная империя Сахиб-Гирея

С государем всея Руси Сахиб-Гирей хотел быть в союзе, но требовал больших поминков (подарков, то есть замаскированной дани), а также запрещал Москве вмешиваться в дела Казани. «Я готов жить с тобою в любви, – писал он русскому государю Ивану Васильевичу (приводим цитату в версии Н. М. Карамзина), – и прислать в Москву одного из знатнейших Вельмож своих, если ты пришлешь ко мне или Князя Василия Шуйского, или конюшего Телепнева, примиришься с моею Казанью и не будешь требовать дани с ее народа; но если дерзнешь воевать, то не хотим видеть ни послов, ни гонцов твоих: мы неприятели; вступим в землю Русскую, и все будет в ней прахом!» Это был наглый ультиматум врага. Началась бескомпромиссная борьба за преобладание в степи. Если бы русские допустили существование Казани и Крыма, они были бы уничтожены или деградировали до состояния разрозненных мини-государств. По-видимому, их ждала бы судьба южных славян, разобщенных и слабых, не сумевших создать империю и ставших жертвами сперва османских, а затем австрийских завоевателей. Русский путь был другим.

* * *

В апреле 1538 года внезапно умерла мать Ивана IV – Елена Глинская. Ходили слухи, что она отравлена. После этого началась череда дворцовых переворотов. Первым делом бояре свергли любовника Глинской – Овчину-Телепнева. Его уморили голодом. Затем началась всеобщая грызня.

К счастью, Крым ослабел после многолетних усобиц между «османофилами» и «патриотами». Хан Сахиб-Гирей постоянно требовал подношений и воздерживался от большой войны. Из Москвы слали поминки, чтобы задобрить хана.

К тому же у Сахиба появились другие дела. Падишах Сулейман Великолепный срочно потребовал вторгнуться в Молдавию, которая восстала против османов. Молдавским княжеством управлял Петру Рареш (1527–1538, 1541–1546) – сын Стефана Великого. Но силы молдаван истощились в непрерывной борьбе с османами и поляками. Островок православия, расположенный на Днестре и Пруте, медленно погибал, а русские были слишком далеко, чтобы оказать помощь.

С юга в Молдавию вошли османы, с востока – татары. Мусульманские армии встретились под Яссами. Османы приветствовали татарских союзников троекратным залпом из аркебуз и пушек. После этого хан и его мурзы были допущены к целованию руки падишаха.

Кампания развивалась успешно. Молдаване потерпели полное поражение в столкновении с двумя империями. Петру Рареш бежал, а от его страны оторвали южную часть, так называемый Буджак. Эта степная область перешла к татарам, а крепости, ограждавшие ее с флангов, остались у османов. Это были Аккерман (Белгород-Днестровский) и Килия. Южная часть Молдавии уже никогда не вернется к ней. Сейчас это Одесская область Украины.

Вернемся на восток.

Казанский хан Сафа-Гирей требовал дани, как и его дядя – крымский хан. Но согласие на это грозило московскому правительству утратой остатков популярности. В Москве тянули время, ждали казанских послов, а в это время Сафа-Гирей ежегодно отправлял в набеги на Русь своих удальцов. Пострадали местности вокруг Нижнего Новгорода, Балахны, Мурома, Мещеры, Гороховца, Владимира, Шуи, Юрьевца, Костромы, Кинешмы, Галича, Тотьмы, Устюга, Вологды, Вятки, Перми. Летописцы сравнивали эти набеги с эпохой Батыя.

Московское правительство пыталось воззвать к международному праву. Послы, направленные в Крым, указывали, что казанцы грабят русские волости, но Кремль не поддается на провокации, чтобы сохранить дружбу с ханом Сахиб-Гиреем. Крымского хана эти призывы к справедливости волновали мало.

Видя, что Русь слаба, Сахиб-Гирей стал уговаривать своего казанского союзника напасть на «неверных» совместно. Однако договориться не удалось. Крымцам было выгодно напасть весной, когда удобно кормить лошадей свежей травой. Сафа-Гирей предпочитал зиму, когда удобнее маневрировать, а в случае неудачи можно отступить по замерзшей глади рек. К тому же у казанского хана были проблемы. Он систематически уничтожал ту часть элиты, которая симпатизировала России, а заодно укреплял свои позиции. Конфискованное имущество убитых мурз хан отправлял в Крым, пополняя собственные запасы и казну Сахиб-Гирея. Казань превратилась в неполноправного партнера Крыма. Это означало, что поволжское ханство было еще слабее причерноморского. Оно могло существовать как вассал либо Руси, либо Крыма, ни о какой самостоятельности в новой реальности не было речи.

Политика Сафа-Гирея означала, что он нарушил договоренности с Гаухар-шад и князем Булатом об ограниченности вмешательства во внутренние дела. Вероятно, успешные походы на Русь добавили Сафа-Гирею популярности, что позволило не считаться с прежними договоренностями. Князь Булат немедленно снесся с Москвой и предложил устроить государственный переворот с убийством Сафа-Гирея. Нужно понимать, что «крымская» и «русская» партии в Казани не были чем-то раз навсегда определенным. Еще недавно тот же Булат был сторонником Сафа-Гирея и участвовал в убийстве молодого хана Джан-Али. Важно другое. В Казани, как и в Крыму, мы видим раскол элиты на «патриотов» и сторонников внешнего управления. Это говорит о сходных явлениях кризиса в обоих ханствах, что спасло Русь. Впрочем, заговор не удался, а имена Гаухар-шад и князя Булата исчезают со страниц документов. Вероятно, этих политиков отстранили от власти даже без казней и военного переворота. Сафа-Гирей набирал силу.

Весной 1541 года Сахиб-Гирей выступил на Москву с крымскими войсками. Хан тщательно подготовился и заручился поддержкой османов. Говорили, что по приказу падишаха ему дали пушки и современную огнестрельную пехоту из Кафы и Азова, что позволило бы татарам брать города. При этом официально падишах Османской империи оставался в дружбе с Россией и рассыпался в любезностях во время дипломатических переговоров. Не исключено, впрочем, что перед нами вовсе не сами османы, а крымские регулярные части, созданные по османскому образцу. О наличии таких подразделений мы расскажем ниже.

Кроме того, свои отряды прислали большие ногаи, с которыми Сахиб теперь находился в дружеских отношениях. Один из полков возглавлял Багы-бий – ногай из племени мансур, убийца Ислам-Гирея.

Говорили, будто крымцев собралось сто тысяч, но это является несомненным преувеличением. Однако гора родила мышь. Крымское войско осадило город Зарайск, но было отражено гарнизоном, который возглавлял воевода Назар Глебов. Хан не стал тратить силы на осаду и продолжал двигаться на север.

О его появлении своевременно узнали в Москве. После очередного переворота кремлевское правительство возглавлял умный и толковый боярин князь Иван Бельский. Он подготовился к войне, «на берегу» стояли многочисленные русские полки.

Татары в июле вышли к Оке и попытались переправиться под заградительным огнем османских пушкарей и аркебузиров. Передовым шел полк Багы-бия. Если бы Багы удалось захватить переправу, судьба кампании могла сложиться иначе. Но бий промедлил. Русские отстреливались из луков и сумели сорвать планы врага.

Стало ясно, что переправа крымцам не удалась. После интенсивной перестрелки хан отвел войска к соседним высотам. Он был в ярости, ибо русские перебежчики говорили, что «неверные» совершенно не готовы к войне. А оказалось, что готовы, успели собрать полки и при этом превосходно оснащены.

Ночью к русским подошла тяжелая артиллерия, которую начали устанавливать на речных берегах. К передовым полкам москвитян пришли подкрепления. Один крымский историк живо описывал, как русские «затрубили в трубы Антихриста» и «лезут как собаки» на позиции татар. Сахиб-Гирей понял, что проиграл, и ушел на юг. Отступление едва не превратилось в бегство, крымцы и ногайцы разграбили часть своего же обоза, а османы (или крымские части, вооруженные на османский манер) побросали пушки, которые достались русским как свидетельство «дружелюбия» стамбульского падишаха. Правда, вскоре Сахиб-Гирей сумел остановить отступление, собрал свою орду и появился под стенами Пронска. Этот городок с небольшим гарнизоном отчаянно оборонялся и отбил татарский штурм. Крымцы предложили гарнизону сдаться на почетных условиях. Командовавший обороной Пронска воевода Жулебин издевательски посоветовал хану задержаться под стенами, чтобы увидеть подход главных русских сил. После этого русский воевода мобилизовал на оборону местное население, включая женщин и стариков. Стали ждать штурма, но его не последовало: показались московские полки. Хан сжег осадные сооружения и отступил. Русские воеводы гнали его до самого Дона, за которым начинались крымские и казачьи земли. В довершение ко всему удалось разбить крымскую шайку во главе с командиром Эмин-Гиреем – сыном Сахиба, чем хану было нанесено оскорбление.

Сам хан написал гневное письмо, адресованное малолетнему государю Ивану IV. «Проклятый и отверженный беззаконник, московский пахарь, раб мой! – ругался хан. – Да будет тебе ведомо, что мы намерены были, разграбив твои земли, схватить тебя самого, запрячь в соху и заставить тебя сеять золу». Хан вообще был помешан на земледелии, о чем мы еще поговорим. Он пытался завести у себя правильное сельское хозяйство и, как видим, даже планировал использовать для этого Ивана IV – увы, безуспешно.

В конце текста хан обещал убить Багы-бия, «этого волка, затесавшегося среди моих овец», а уже затем расправиться с русским Иваном. Багы-бий действительно поплатился головой за свою неудачу на берегах Оки. Когда хан вернулся домой, начались холода. Багы бросили в бассейн с ледяной водой, в результате бий замерз насмерть. За эту смерть попытался отомстить его брат Али. Али-бий собрал 12 000 всадников и бросил их против крымцев, но потерпел фиаско. Сахиб-Гирей был женат на племяннице Али; ее отец и предупредил о набеге. Хан хорошо подготовился. Его сын Мухаммед-Гирей встретил врага, имея 40 000 всадников, и наголову разбил. Али едва ушел с двумя сотнями воинов. Власть Сахиба была спасена. В знак победы он соорудил башню из отрубленных голов ногайцев. При этом хан принял к себе и возвысил многих представителей племени мансур, которые в последующие десятилетия соперничали по влиянию с выходцами из племени ширин. Власть менялась, и менялась ее опора.

…Письмо государю всея Руси не имело дальнейшего продолжения, а последствия грандиозного похода Сахиб-Гирея на Русь оказались крайне скромны. Но опасность со стороны Крыма не следовало недооценивать. Придет время, и татары сожгут Москву.

После неудачного похода Сахиб-Гирей просил мира, но его сын калга Эмин в это же время напал на Северскую землю и рязанскую украину. Он дошел до самого Куликова поля, где был настигнут и разбит русскими ратниками. Но мелкие поражения не пугали крымцев. Уже в 1544 году всё тот же калга Эмин-Гирей грабил окрестности Белева и брал полон, чем усиливал донских казаков, которых становилось на Дону всё больше с каждым крымским набегом.

…Русская разведка неустанно работала в Казани. В 1546 году на этот город был совершен новый поход: московиты рассчитывали на поддержку «русской» партии, которая свергнет сторонников Крыма. Одна рать двинулась из Нижнего Новгорода, другая из Вятки. Русские перебили множество казанцев, взяли полон, пожгли селения и возвратились домой. Этот набег возмездия показал, что крымцы не могут защитить Казань.

В ханстве тотчас взяла верх «русская» партия. Сафа-Гирей твердо сидел на престоле лишь до тех пор, пока удачно грабил Русь. Как только удача от него отвернулась, хану припомнили все грехи, включая расправы с казанскими вельможами.

Вспыхнул бунт, Сафа бежал вместе с женой к своему тестю Мамай-бию, а многие крымцы были перебиты во время восстания. Царем Казани вновь сделался Шах-Али (1546). Однако стоило ему появиться в городе, как эйфория прошла. Шах-Али не просто не любили – его ненавидели. Он обладал редким даром вызывать отвращение подданных. Вероятно, источники чего-то недоговаривают. Впрочем, дело было не только в нем. Обстановка в Казани отличалась нестабильностью. Партии грызлись между собой и уничтожали друг друга, приближая финал. Правление Шах-Али продолжалось всего несколько месяцев.

Сафа-Гирей, к слову, бежал недалеко: к ногаям, за Волгу. Ногаи дали воинов, и Сафа в том же 1546 году появился у стен Казани. Его сторонники организовали заговор против Шах-Али, но тот успел бежать и вскоре объявился на Руси. Сафа-Гирей (1546–1549) вновь сделался господином Казани. Часть его противников бежала в Москву, другую часть хан казнил.

Русские войска тотчас разграбили приграничные районы ханства. Тогда же князьки «нагорной черемисы» попросились перейти в московское подданство вместе со своими уделами. Просьбу удовлетворили, но спокойная жизнь в этих местах наступит лишь через несколько десятилетий, до этого черемисы будут постоянно бунтовать против русского правительства.

В начале 1547 года произошло важное событие в истории Руси: семнадцатилетний Иван короновался и стал первым русским царем. Это означало, что полоса боярских смут в Москве, наступивших после смерти Василия III, на время закончилась.

Титул Ивана IV не был чем-то новым. Его отец и дед уже именовались царями внутри страны. Теперь царское звание было зафиксировано и во внешних сношениях, хотя ни европейцы, ни татары долго не хотели его признавать. Крымский хан был раздражен. В его понимании царем мог стать лишь потомок Чингисхана, к числу которых не относился русский государь. Однако Иван Грозный был потомком византийских царей. По отцовской линии в число его предков входил император Константин IX Мономах. По материнской – представители аристократических фамилий: Дуки, Комнины, Палеологи. Дуки называли своим предком императора Константина Равноапостольного. Получалось, что Иван IV – отпрыск самого аристократического рода Европы. Но этого ему показалось мало, и придворные лизоблюды сочинили малоубедительную версию происхождения Рюрика от самого императора Августа (30 до н. э. – 14 н. э.). Малообразованный русский или европейский люд мог верить этой байке, но у людей по-настоящему образованных она вызывала улыбку. Впрочем, таких было немного, а после падения Византии вообще практически не осталось. Ренессанс исторической науки был еще впереди.

В том же 1547 году русские войска вторглись в Казань. Поход не принес решительной победы.

Крымское ханство тоже наращивало свою мощь в эти годы. Усобицы на какое-то время были забыты. Под властью «османофильского» правительства Крым обрел стабильность и восстановил военную мощь. Сахиб-Гирей вернулся к идее объединения Золотой Орды, пусть и под покровительством стамбульского падишаха. Чем это кончилось, мы расскажем в следующем параграфе. А пока…

В 1547 году крымская конница вторглась в Астрахань и в союзе с ногаями заняла город. Причиной вторжения послужило то, что астраханский хан Ямгурчи якобы разграбил караван, идущий из Казани в Крым. Повод сомнителен. Вряд ли слабый астраханский правитель стал бы конфликтовать с сильным Крымом. Факт грабежа каравана имел место, но позже, уже после похода, как мы вскоре увидим.

Так или иначе, крымцы выступили против Астрахани. Сахиб-Гирей объявил полную мобилизацию для мужчин от 15 до 70 лет. Всякому, кто не прибудет в войско, грозило суровое наказание: «его собственность должна быть разграблена, а голова сражена». Войско собралось крупное. Какое-то число регулярной стрелковой пехоты хан нанял за свои деньги. По сведениям восточных авторов, только личная дружина хана насчитывала 10 000 бойцов, а племена привели 250 000 солдат. Вероятно, цифры следует уменьшить раз в десять, но у астраханцев не было и этого. На берегу Волги к крымским татарам присоединились большие ногаи. У астраханцев не было шансов.

Город взяли после мощного артиллерийского обстрела. Он был разорен, а многих жителей – прежде всего, конечно, торговцев – Сахиб-Гирей вывел в свое ханство. Астраханский царь Ямгурчи успел бежать. Казалось, Сахиб воплотил мечы Мухаммед-Гирея и наконец-то присоединил Астрахань. Но…

В это время в Великой степи разгорелась война. Ногаев опять стали теснить казахи, которые перешли в решительное наступление на запад с берегов озера Балхаш. Казахи захватили Южную Сибирь и вышли к реке Урал. Ногайские мурзы немедленно признали себя подданными Сахиб-Гирея, рассчитывая на поддержку. Власть Крыма тогда же признали горцы Северного Кавказа, включая адыгов и Кабарду, которые то отпадали от крымских ханов, то присоединялись к ним. Крым опять превратился в обширную империю. Фактически он занимал всю территорию современной Южной России и Новороссию. Ему подчинялись калмыцкие степи (калмыков там еще не было) и Астрахань. Но это последние попытки степняков воссоздать Золотую Орду. Логика истории работала против них. Время кочевых держав безвозвратно ушло.

Вскоре мы видим в Астрахани какого-то царька Дервиша – возможно, из ногаев. Надо думать, что это ставленник Крыма.

В то же время Ямгурчи был разбит, но не уничтожен. Именно в это время, скитаясь по степям, он ограбил пресловутый караван. Тогда же снесся с русскими и казаками, чтобы выступить против Дервиша и вернуть трон. Над Крымом стали сгущаться тучи, хотя Сахиб-Гирей еще не замечал этого.

 

5. Баланс сил

В 1548 году крымский хан, гордый своими победами, находился на пике могущества. Он потребовал у русского царя ежегодной дани и похватал московских купцов как заложников. Восемнадцатилетний русский царь Иван IV продемонстрировал крутой нрав и беспокойство за интересы родной страны. Он приказал в ответ арестовать крымских дипломатов, обретавшихся в Москве. Крымцам дали понять, что они имеют дело с равной по силе державой и равным по статусу государем.

И всё же усиление Крыма обеспокоило Москву. Нужно было ударить по остаткам Золотой Орды где-нибудь в слабом месте. Выбрали Казань. Царь Иван собрал войска. Большая рать выступила по направлению к городу. Сафа-Гирей вышел навстречу, но был разбит русским передовым полком на Арском поле. Другая часть казанцев прорвалась в русский тыл и пограбила окрестности Галича-Мерьского и Костромы, однако была отброшена воеводой Яковлевым, причем в схватке погиб предводитель врага Арак-багатур. Но решительная победа не давалась русским. Их наступление забуксовало.

Царь Иван уже тогда задумал решительный удар на поволжские царства, но для этого нужно было обеспечить западную границу, то есть помириться с Литвой. Обстоятельства благоприятствовали этим намерениям. Умер король Польши Сигизмунд Старый. Ему наследовал Сигизмунд II Август (1548–1572), отличавшийся миролюбием, женолюбием и веротерпимостью. Для православных и протестантов Литвы и Польши это было золотое время, которое, правда, длилось очень недолго.

Между Литвой и Русью завязались переговоры. Литовцы требовали Смоленска, Чернигова, Новгорода; русские – Киева, поэтому прочный мир между этими странами был невозможен. Заключили долговременное перемирие, которым царь Иван воспользовался для покорения Казани.

Обстоятельства благоприятствовали этому. В марте 1549 года погиб молодой еще хан Сафа-Гирей Казанский. По официальной версии, он напился вина, упал с лестницы и расшибся насмерть. Такое возможно. Однако не исключено, что хану помогли умереть доброжелатели: промосковская партия в Казани была разгромлена, но не истреблена.

Смертью царя первыми воспользовались ногайцы, опередив русских. Они провозгласили ханом сына Сафа-Гирея – двухлетнего Утемиша, а регентшей – его мать Суюн-беки, дочь ногайского князя Юсуфа. У Сафа-Гирея остались еще двое сыновей от других жен, эти юноши жили в Крыму. Казанцы попросили одного из сыновей себе в ханы, однако крымский Сахиб-Гирей отказал по соображениям, о которых скажем ниже.

* * *

Кстати, может быть, в случае смерти хана мы имеем дело с любовной историей. Сразу после гибели Сафа-Гирея его вдова сошлась с каким-то крымским военачальником, которого звали Кощак-оглан. Не было ли убийство хана подстроено тем же Кощаком и его царственной возлюбленной? Это вполне возможно.

Русские начали войну с Казанью зимой. По данным летописцев, Иван Грозный собрал 60 000 воинов, что было непросто: зима выдалась лютая, свирепствовал голод, настали морозы. Русские войска осадили Казань в конце февраля 1550 года, начались бои. Старшим воеводой был Дмитрий Бельский. Он предпринял генеральный штурм, но татары защищались отчаянно. В сражении погиб один из крымских мурз – Челбак, но город удалось отстоять.

Началась внезапная оттепель. Дороги развезло, треснул лед, были перерезаны все пути снабжения осаждающей армии. Иван Грозный приказал начать отступление.

В том же году умер неудачливый воевода Дмитрий Бельский; ему на смену пришли более талантливые военачальники.

Казанскому ханству осталось жить два года.

То, что поволжские татары находятся в отчаянном положении, стало ясно многим. Надеялись только на чудо или на помощь извне. Поползли слухи, что на выручку Казани идет Сахиб-Гирей. Иван Грозный перебросил часть войск «на берег». Сахиб бездействовал, и о причинах такого поведения мы опять же расскажем отдельно.

Зимой на рязанскую украину напали союзники крымского и казанского ханов – ногайцы. Однако русские воеводы стояли наготове, отбили набег и жестоко потрепали врага, прогнав его до оборонительной линии из трех крепостей: Шацка, Ряжска и Сапожка, которые защищали подступы к Переяславлю-Рязанскому.

И в этот момент Крымская империя затрещала по швам.

 

6. Хан-реформатор

Мы много говорили о внешней деятельности Сахиб-Гирея, но хан пытался проводить и внутренние реформы. В конечном счете это его и сгубило.

Лучше многих других он понимал, что кочевое общество с его кланами и примитивной экономикой обречено, поэтому искал варианты модернизации. Его идеалом была Османская Порта с чиновной иерархией и твердым порядком. Сахиб восхищался османами и могущественным падишахом Сулейманом. Поэтому хан решил превратить своих подданных в османов.

Государь начал реформы издалека. Как мы уже говорили, в его время ногайцы стали терпеть поражения от казахов. Часть Ногайской Орды откочевала в современные калмыцкие степи. Хан Сахиб встретил пришельцев ласково и инкорпорировал их в систему Орды. К старым четырем главным племенам – ширин, баарын, аргын и кипчак – прибавились еще два: седжеут и мансур. Последнее племя было ответвлением мангытов – главного раздела Ногайской Орды.

С помощью двух этих племен хан уменьшил влияние старой родовой знати. И… начал свои преобразования.

Сахиб пытался переделать крымцев из кочевников в оседлых людей. Для этого каждому, кто хотел заняться земледелием, выделялись угодья. Это не помогало. Многие землепашцы опять уходили в курени и кочевали, как это делали предки. Тогда Сахиб приказал изрубить кибитки ренегатов, чтобы привязать татар к земле. Разумеется, это самодурство не помогло.

Кочевники остались кочевниками, и в этом состояла трагедия однажды выбранного пути. Конечно, было бы прекрасно превратить кочевников в оседлых, завести регулярную армию, поставить всех подданных под контроль хана-самодержца и прекратить бессмысленные набеги, которые поссорили крымцев со всеми соседями. Но этнос не может изменить свое поведение по указу правителя. Мир устроен сложнее.

Сахиб-Гирей пытался перевести на оседлый образ жизни прежде всего пришлых людей, ногайцев, которым деваться было некуда. Часть из них он переселил на границу Буджака (Бессарабии) и принялся строить мечети, чтобы привлечь народ к оседлости.

Разумеется, оседлость интересовала хана не сама по себе. Реформы имели важную цель – усиление армии. Лишь военная сила может обеспечить спокойствие государства. Сахиб-Гирей предпринял армейскую реформу. Он создал два вида регулярных войск: капы-кулу и сеймен. Первые были полным аналогом янычар и комплектовались из черкесских детей, захваченных на Кубани и воспитанных в Крыму в верности хану. Вторые представляли регулярное войско, набранное из наемников. Эти полки были вооружены и обучены по-османски. Учитывая то, что османы являлись тогда передовой в военном отношении нацией и служили примером, Сахиб-Гирея с его реформами можно легко понять. А вот русские часто впадали в ошибку, полагая, что в войске крымцев служат османы. На самом деле наши предки зачастую имели дело просто с войсками, вооруженными по османскому образцу. Возможно, такие войска участвовали в бесславном походе 1541 года. Впрочем, так ли это важно, если Крым был вассалом османов?

Хан постоянно подчеркивал свою лояльность по отношению к падишаху Высокой Порты и даже в мелочах действовал только с его позволения. Например, Сахиб хотел расширить торговлю и устроил большой порт Гёзлев (Евпаторию), испросив разрешения у Сулеймана Великолепного. Вскоре Гёзлев превратится в огромный рынок рабов и будет соперничать с Кафой. Другим деянием стало прорытие рва на Перекопе, которое превратило Крым в труднодоступный остров.

Получается, что русские правы по существу: если даже Сулейман не посылал свои войска в походы против русских, – он поощрял сами эти походы.

Кроме торговли, хана интересовал личный комфорт. Сахиб-Гирей обустроил несколько дворцовых резиденций для охоты и отдыха. Любимым местом стал Бахчисарай. В страсти к роскоши хан тоже копировал вкусы османских падишахов. Увы, всё это сделало хана непопулярным среди вождей племен. Будь Сахиб суверенным правителем, он мог бы расправиться с оппозицией. Наличие же верховного господина – османского падишаха – делало положение хана не столь прочным, как хотелось бы.

Крымские реформы вызвали тревогу в Стамбуле. Со своей стороны Сахиб почувствовал себя сильным настолько, что вступал в ссоры с везирами и пашами падишаха. Хан считал их взяточниками и интриганами, а они хана – опасным и неуправляемым человеком. Падишаху поступило несколько доносов на Сахиб-Гирея, но окончательное решение пока откладывалось. В Стамбуле ждали удобного случая. Он скоро представился и связан был с событиями в Казани.

После смерти Сафа-Гирея освободился казанский престол. Некоторые мурзы предложили поставить ханом поволжской страны одного из двух сыновей покойного царя, живших в Крыму. Юношей звали Булюк-Гирей и Мубарак-Гирей. Однако Сахиб отказал, так как не хотел усиливать эту ветвь своего рода. Сыновья Сафа-Гирея попали под арест. Взамен их Сахиб предложил в казанские ханы своего племянника Даулат-Гирея.

Сорокалетний Даулат-Гирей (сын брата царевича Мубарака, который участвовал в войнах османов и погиб при завоевании Египта в 1516 или 1517 году) обитал в Стамбуле. Крымские мурзы, недовольные Сахибом, интриговали в пользу Даулата. Тогда Сахиб и задумал перевести Даулата в Казань, где тот легко мог сложить голову.

В Стамбуле приняли этот план. Даулату выделили охрану и направили его в Крым – для переправы в Казанское царство. В то же время стало известно о мятеже одного из воинственных черкесских племен – жанэ, которое обитало в районе устья Кубани и подчинялось кафинскому паше. В Стамбуле предложили подавить этот мятеж Сахиб-Гирею, и польщенный хан засобирался в поход. Он намеревался переправить войска из Крыма в Тамань и напасть на врага.

В это время Даулат-Гирей прибыл в Белгород (Ак-Керман). Оттуда он послал шпиона в Крым. Шпион (им оказался шурин Даулата по имени Кам-берды) доложил, что все личные войска сопровождают хана в таманском походе. Даулат тотчас прибыл на полуостров и объявил истинную причину визита. Он вовсе не собирается стать казанским ханом. На самом он прибыл по приказу османского падишаха, который желает, чтобы именно он, Даулат, сделался новым повелителем Крыма. В доказательство была предъявлена грамота о низложении Сахиба и возведении нового хана. Местные татарские племена охотно признали нового господина, ибо не желали ни реформ, ни усиления ханской власти. Даулат-Гирей I (1551–1577) сделался ханом.

Калгой был в это время сын Сахиб-Гирея – Эмин. Он охранял Крым от врага с небольшим войском, состоящим скорее всего из племенных ополченцев. Они перешли на сторону Даулата без единого выстрела. Сыновья Сафа-Гирея получили свободу. Сам Эмин-Гирей бежал в селение Султан-Базар с небольшой дружиной, где был убит одним из своих друзей. В Крыму царила всеобщая радость. Хана-реформатора, обладавшего крутым нравом, многие успели возненавидеть.

Потрясенный Сахиб-Гирей прекратил поход на Тамань, вернулся, но и его войско отказало в повиновении. Законным ханом признали того, кого назначил падишах Высокой Порты, то есть Даулата. Сахиб попал под арест. Его собственноручно задушил мстительный царевич Булюк – сын Сафа-Гирея. Перебили и всех детей Сахиба, включая малолетних. Разумеется, погибли и все политические соратники хана, на которых он опирался при проведении реформ. В Бахчисарае образовалось новое правительство. Злопамятный Булюк-Гирей сделался калгой – вторым лицом в ханстве.

Османское влияние восторжествовало на полуострове, причем в ущерб самим крымцам. Парадоксально, что теперь османов поддерживали консервативые силы крымских племен – те, что еще недавно сражались под бунчуками Ислам-Гирея за вольность.

С точки зрения геополитики османы проиграли. Утвердившись в Крыму, они упустили другие владения бывшей Золотой Орды и фактически отдали их русским. Последние воспользовались неурядицами в Крыму и поспешили захватить два поволжских царства: Казань и Астрахань.

Для Османской империи этот неудачный стратегический выбор правительства сыграет роковую роль. Правда, осознание непоправимой ошибки придет только в XVIII веке.

Был и еще один фактор, способствовавший ослаблению Крыма: на Дону усиливались казаки. Уже в 1549 году, то есть еще до убийства Сахиб-Гирея, мы видим, что предводитель казаков Сары-Азман объявляет себя подданным русского царя и строит какие-то укрепления на Дону. Однако крымцы и османы противопоставляют этой шайке другую – азовских казаков. Их возглавляет атаман Веревкин, и он признает своим господином османского падишаха. Совершенно очевидно, что Веревкин – русский, но кто такой Сары-Азман? Конечно, мы можем предположить, что это бывший русский пленник, которого в неволе заставили принять мусульманство, затем он бежал и возглавил шайку казаков, служа России, но… эта версия пригодна лишь для приключенческих романов. Факты, которыми мы располагаем, говорят о другом: на Дону вспыхнул мятеж татарских казаков против Крыма, они попытались отделиться и признали формальное покровительство русского царя. Причина мятежа – недовольство политикой Сахиб-Гирея. Возможно, среди этих татар было много насильственных переселенцев из Астрахани, из Ногайской Орды, из других мест… Ясно, что они брали в жены русских пленниц. Понятно также, что на Дону обосновалось много русских, о чем мы уже говорили. Поэтому вскоре мы увидим на этой реке русскую разбойничью орду, которая защищала южные границы нашей родины. Таким же образом (но по другим причинам) эволюционировала татарская орда в Запорожье, когда малорусские холопы бежали от польских господ и в конце XVI века создали славяноязычную Запорожскую Сечь. Эти «степные пираты» ослабляли Крым и стали вечным источником беспокойства для ханов. В самом деле: еще в 20-е годы XVI столетия мы видим, как крымцы нагло грабят окраины Литвы и Руси, а ханы приносят извинения и списывают набеги на действия свободных шаек и на неподчинение подданных. Вскоре ситуация изменится. Уже польское и московское правительства будут извиняться за действия казаков и говорить, разводя руками, что казачьи шайки неподконтрольны никому, кроме самих себя. Крымцев начнут бить их же оружием.

 

1. Потери

Даулат-Гирей оказался одним из самых энергичных и воинственных ханов в истории Крыма. Он сумел сплотить орду, занимая ее постоянными набегами, а сам превратился в сурового военного вождя. Лучшие нововведения Сахиба он оставил – прежде всего это касалось современных вооружений и родов войск вроде пехоты по образцу янычар. Оппозиция при новом хане молчала, ибо ей некогда и не о чем было говорить: хан постоянно сражался и добывал рабов, сокровища, осыпая дарами своих сторонников, в которых постепенно превратились все крымские племена, главным из которых стало племя ногаев с его ответвлениями. Возможно, именно с этого времени мы можем говорить о становлении крымского этноса.

Вспомним еще раз, как описывает расовый тип крымских татар австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, дважды побывавший в России. «Это люди – среднего роста, с широким, жирным лицом, с косящими (intortis) и впалыми глазами; волоса отпускают только на бороде, а остальное бреют. Только более именитые мужи носят за ушами косы и притом очень черные; телом они сильны, духом смелы». По мнению Герберштейна, татары отличались безумной храбростью и невероятной ловкостью; кроме того, они жестоки. В общем, Даулат-Гирей имел под своим началом храбрых, но опасных подданных.

Впрочем, самых опасных людей хан очень быстро уничтожил. Всё семейство Сахиб-Гирея оказалось вырезано, своих сыновей хан держал в повиновении, а юного родича Булюк-Гирея казнил собственноручно по пустяковому обвинению, чтобы обезопасить трон. Новым калгой сделались сыновья Даулата – сперва Ахмед-Гирей (до 1555 года), а затем Мухаммед-Гирей Жирный.

На долю Даулат-Гирея выпадет невероятный успех: его орда сожжет Москву. А затем последует столь же сокрушительная неудача: крымцы потерпят страшный разгром при Молодях, после чего больше не будут представлять смертельной опасности для Великой Руси. Но… обо всём по порядку.

* * *

Пока в Крыму истребляли партию реформаторов, полки государя всея Руси стояли, фигурально выражаясь, у ворот Казани. Ногайцы и казанцы пытались остановить это продвижение, выдумывая самые неожиданные планы, но всё без толку.

В 1551 году один из ногайских правителей, Юсуф-мирза, предложил следующую комбинацию: казанским царем становится вассал московитов Шах-Али, но берет в жены Суюн-беки, вдову Сафа-Гирея.

Московское правительство прекрасно понимало, что Казань находится в сложном положении. Дать ей оправиться означало подвергнуть опасности Русь, а это было преступно. Иван Грозный собрал войско и бросил его под стены Казани. Между прочим, в состав русского воинства входил какой-то Бахтеяр Зюзин со стрельцами и казаками. Имя Бахтиар – персидское, оно встречалось также у татар. Как видим, казачьи имена опять же отсылают нас не к русским, но к татарам.

Началась осада, причем чуваши («горная черемиса») тотчас присягнули на верность царю Шах-Али. В Казани властвовал разброд, местные, то есть поволжские, князьки перебегали на сторону русских и присягали царю Шах-Али. Верность Суюн-беки и ее любовнику в основном сохраняли крымцы. В самой Казани не насчитывалось и двадцати тысяч воинов.

Кощак предложил Суюн-беки убить ее малолетнего сына Утемиш-Гирея, а сам хотел стать казанским ханом. В то же время он ждал помощи из Крыма и от ногаев.

Поведение Кощака понравилось, однако, далеко не всем татарам. Триста крымцев бежали, а вслед за ними и сам Кощак. Это означало, что в Казани произошел антикрымский переворот и власть захватили местные.

Кощак попытался прорваться сквозь русские полки, угодил в плен и подвергся казни вместе с сорока пятью крымцами. Было совершенно очевидно, что русские считали именно крымских татар главными виновниками смут в Казани и не щадили этих людей.

Последствия дворцовой революции не заставили себя ждать. Новое правительство прислало гонцов к Ивану Грозному, просило в цари Шах-Али и соглашалось признать покровительство Москвы.

Иван пошел на мир, но тотчас разочаровал казанцев, объявив, что намерен присоединить к Руси горную черемису, в стране которой построил крепость Свияжск. Разумеется, этот захват омрачил отношения между двумя царствами и не способствовал возникновению симпатии между казанским и московским правительствами. Можно заподозрить, что Грозный и его окружение намеревались спровоцировать недовольство в Казани, чтобы присоединить ослабевшее царство, пополнить земельный фонд и обезопасить границу. Возможно и другое: Казань планировали сохранить как зависимое царство под властью слабого Шах-Али.

Так или иначе, русская армия повернула назад. При царе Шах-Али остался воевода Хабаров (сын знаменитого Хабара Симского) с пятью сотнями стрельцов, а в Свияжске – князь Семен Микулинский с гарнизоном. Казань фактически утратила самостоятельность.

Одновременно с этими событиями в зависимое от Москвы царство превратилась и Астрахань. Мы оставили ее в то время, когда столица ханства была разграблена крымцами, в городе сидел ставленник ногаев и Крыма – хан Дервиш, а рядом грабил караваны враг Дервиша и крымцев – свергнутый астраханский царь Ямгурчи. Через некоторое время Ямгурчи снесся с какими-то «волжскими казаками», которые обещали ему помочь выбить Дервиша и вернуть Астрахань. Кто были эти казаки? Имело ли отношение к авантюре русское правительство? На эти вопросы ответа нет. Приходится строить предположения.

Ясно, что в степях начинался грандиозный переворот, который через несколько десятилетий превратит их в русский край. Но остатки ордынцев еще не понимали этого. Но всё же: кем были первые волжские казаки? Можно думать, что это татары, но далеко не только они. Судя по всему, перед нами примерно те же процессы, что и на Дону: в казаки уходят русские пленники татар. Волжские казаки не создадут прочного объединения. Через два-три десятка лет они разойдутся кто куда: уйдут на Терек, Дон и в Сибирь.

Так или иначе, казаки явились в Астрахань, выгнали Дервиша и поставили на царство Ямгурчи, причем последний тотчас стал проситься в русское подданство, что не может быть случайным. Эта просьба наводит на мысль, что за спиной казацкой вольницы стояла Москва, причем кремлевское правительство до поры до времени не хотело афишировать свою помощь беглому царю. Лишь когда операция удалась, начались переговоры о принятии Ямгурчи в подданство. Так Астрахань ушла из-под влияния Крыма и ногаев. Ханство прекратит существование уже через пять лет после воцарения Ямгурчи – в 1556 году. Казанскому царству оставалось жить еще меньше – там счет пошел на месяцы.

 

2. Гибель Казани

Новое царствование казанского царя Шах-Али (1552) завершилось кровавой драмой. Против него возникли заговоры, причем часть татар пыталась призвать ногайцев. В основном это были участники прежних набегов на Русь, которые обзавелись большим количеством пленных. Полон никто не хотел возвращать обратно, зато у Шах-Али требовали, чтобы тот добился у русских срытия Свияжска и возвращения чувашских улусов.

Хан нашел асимметричный ответ: позвал часть казанских мурз на пирушку и велел перерезать. Погибло 70 человек. Палачами стали московские стрельцы и собственная дружина Шах-Али. В оправдание хан придумал, что казанцы собирались перерезать русских. Правда это или нет, но теперь хана возненавидели еще больше, а вместе с ним и русских.

Обстановка была настолько взрывоопасной, что Шах-Али не стал ждать, когда вспыхнет пламя, и бежал в Свияжск. Русские воеводы потребовали у казанцев присягнуть царю Ивану. В ответ татары восстали и выбрали своим ханом астраханского царевича Ядгар-Мухаммеда (Едигер русских летописей), который отправил гонцов в Крым за помощью.

* * *

Перед новым крымским правительством стояла важная задача: спасти Казань и уберечь степную империю Гиреев от распада. Даулат попытался стабилизировать обстановку: начал собирать ополчение, попытался восстановить части крымских «янычар», но на это требовалось время, а его не было. Тем не менее хан распространил слухи о своих военных приготовлениях, и они сыграли свою роль: русские разместили крупные силы «на берегу». Но вскоре степная разведка, включая казаков, доложила царю Ивану Васильевичу, что крымцев бояться нечего.

События на Волге не благоприятствовали русским: весной 1552 года восстала Горная сторона, Свияжск попал в блокаду, там открылась цинга. В городе царили самые разнузданные нравы: русские воины практиковали гомосексуализм, или «содомский грех», на что есть ясное указание в летописи. Н. М. Карамзин деликатно пишет, что ратники «среди ужасов смерти предавались необузданному, самому гнусному любострастию». С. М. Соловьев более откровенен и называет вещи своими именами.

Чтобы спасти казанские завоевания, Иван Грозный собрал новое войско и лично повел его на берега Волги. Это был необычный поход. Стянули войска со всей Руси. Цель стояла одна: уничтожить политический режим соседнего ханства и покорить его земли. Собрали несколько корпусов. По летописным свидетельствам, попавшим в сочинение Карамзина, а оттуда в школьные учебники, численность русской рати превышала 150 000 человек, но это преувеличение. Воевали тогда в основном «дети боярские» (впоследствии их назвали дворянами), а их было немного, причем численность поддается довольно точной оценке. Дело в том, что вся земля тогда находилась «в службе». Ее давали дворянам на прокормление. Такая земля называлась «дача» (ибо ее давали по указу царя) или «поместье» (ибо на землю испомещали дворянина, несшего службу). Так вот, число таких поместий в лучшие времена не превышало тридцати тысяч. Допустим, каждый помещик мог привести пару сыновей и двух-трех слуг. Но служили они на нескольких фронтах. Кто-то стоял «на берегу», кто-то охранял границу с Литвой и Ливонией, кто-то – старые русские земли вокруг Галича-Мерьского и Костромы. Это дает основания уменьшить предполагаемую численность русской армии под Казанью раза в три. Но и тогда мы получим огромное по масштабам Руси и степи войско. Оно было оснащено несколькими сотнями пушек. Кроме того, царь вооружил стрелецкие войска ручным огнестрельным оружием. Русская армия по оснащению и снаряжению стала одной из самых современных армий в мире на тот момент.

Казанцы вооружили 30 000 бойцов, но, возможно, и эту цифру нужно уменьшить в два-три раза.

Хан Даулат-Гирей пытался задействовать дипломатию, склонял на сторону Казани ногаев, и те прислали подкрепления, послав удальцов на помощь, но вот количество самих удальцов – под вопросом. Очень похоже, что население степей было редким, и армия в несколько тысяч бойцов считалась крупной. Счет добровольцев вообще шел не на тысячи, а на сотни. У Карамзина мы находим данные, что хан Едигер собрал 30 000 казанцев и 2700 ногаев. Подошли татарские волонтеры из Сибири и с Нижней Волги. Все они были настроены решительно и ненавидели русских. В общем, предстояла злая сеча с потомками ордынцев, которые хотели вернуть старые времена и грабить русские окраины.

Над всеми приготовлениями витал образ крымского хана, от которого ждали помощи. Кажется, Даулат-Гирей сумел заручиться дипломатической поддержкой Порты. Падишах Сулейман Великолепный направил в Казань письма, сообщив о том, что всецело поддерживает стремление татар к независимости и сделает всё для того, чтобы ее обеспечить. Впрочем, до сих пор неясно, существовали письма в подлиннике или были придуманы крымским ханом, чтобы воодушевить казанское население. В любом случае казанцы стали жертвой обмана со стороны своих хитрых единоверцев в Крыму и Стамбуле. Со своей стороны хан решил, что главные силы русских воюют под Казанью, и задумал ударить по беззащитным областям, расположенным на Оке.

В Москву пришли известия, что крымцы напали на украину. Иван расставил войска на Оке и медлил начать поход в Казань.

В июне стало известно, что татарские отряды в небольшом числе появились в пределах Рязанской земли. И вдруг прискакал гонец из Тулы: сам хан Даулат-Гирей осадил этот город с ордой кочевников и полками османских янычар!

Иван Грозный немедленно выступил на помощь городу с отборными войсками, но помощь не понадобилась. 22 июня крымская артиллерия обстреляла крепость калеными ядрами, а затем пехота пошла на штурм. Туляки бились отчаянно, тушили пожары, отстреливались, схватывались с татарами на стенах и наконец отбились. Во время штурма погиб ханский шурин Кам-берды – тот самый, что выполнял шпионские функции во время недавнего переворота в Крыму.

Тут к Даулату пришло известие, что царь Иван с сильными полками выступил для спасения Тулы. Ночью хан отступил. Князья Щенятев и Курбский преследовали врага с дворянской конницей в числе 15 000 воинов. По преувеличенным известиям, им удалось догнать и разбить один из крымских отрядов в 30 000 бойцов. Вряд ли вся крымская орда насчитывала столько воинов, но полководцы склонны прихвастнуть во все времена. Тем не менее воеводы преследовали врага и захватывали трофеи: верблюдов, коней. А самое главное – отбили часть полона, который хан успел захватить во время нашествия.

Провал похода крымцев показал важную вещь: они могли рассчитывать на успех только в случае внезапного нападения, не умели брать города и не могли эффективно применять пехоту и артиллерию.

Тем временем Иван Грозный перебросил главные силы под Казань и обложил город. Это произошло в середине августа.

Осада и взятие города – одна из самых славных страниц русской военной истории.

Царские войска использовали все достижения военного искусства своего времени: осадные туры, подкопы, мины. Казанцы тоже сражались отчаянно. Главные силы засели в городе, подвижный корпус сражался в поле за его стенами, мешая армии русских; кроме того, восстали «нагорные черемисы». Но воеводы царя действовали грамотно, а ратники проявили чудеса героизма. Подвижный корпус татар был разбит, в казанских стенах удалось пробить брешь, туда хлынули русские воины, и после кровавой резни город пал. Царь Ядгар попал в плен, но сохранил жизнь по милости грозного царя Ивана. Через год Ядгар принял крещение, воскликнув:

– Люблю Иисуса и ненавижу Магомета!

Тогда же крестили малолетнего Утемиш-Гирея. Утемиш и Едигер превратились в московских дворян и утратили интерес для историков.

Казанский край был присоединен к России, но для окончательного его покорения потребовалось еще полтораста лет. Черемисы подняли несколько восстаний, и одно из них попало в число причин проигрыша русскими знаменитой Ливонской войны. Восточную часть ханства – нынешнюю Башкирию – окончательно замирили только во времена Петра.

В то же время как независимое государство Казань просуществовала чуть больше столетия: ханство оказалось непрочным и слабым. Его падение было грозным сигналом для Крыма. Добавим к этому, что Астрахань превратилась в зависимое от Руси царство, а на Дону бесчинствовал Сары-Азман. Владения крымцев стали сужаться.

 

3. Покорение Астрахани

Перед Даулат-Гиреем стояла сложная задача вернуть былое могущество Крымской державы и противопоставить растущей мощи Москвы новый союз степняков. Хан попытался возвратить Астрахань. Там правил Ямгурчи. Даулат договорился с ногайским мирзой Юсуфом и оказал давление на астраханского хана, предложив ему разорвать союз с русскими и переориентироваться на Крым. Зажатый с двух сторон малыми и большими ногаями, Ямгурчи не стал искушать судьбу. Он заключил в тюрьму московского посла и объявил о союзе с Крымом. Но это не спасло ни Астрахани, ни трона.

Узнав о поступке Ямгурчи, который трактовался в Москве как измена, Иван Грозный снесся с его противником Дервишем. Этот царевич скрывался в ногайских улусах и с восторгом принял от «белого царя», как называли в степи государя всея Руси, руку помощи. Договорились, что Иван возведет Дервиша на престол, а Дервиш станет его данником. Дервишу и русским помог один из ногайских князей – Исмаил.

В 1554 году небольшое, но отборное московское войско спустилось по Волге и захватило Астрахань. Город взяли даже без боя: Ямгурчи побросал много пушек, пищалей и бежал в степь. Подробности о падении Астрахани можно найти в монографии И. В. Зайцева «Астраханское ханство»; здесь они были бы излишни.

Что касается Ямгурчи, то он бежал в Азов, принадлежавший в то время османам.

Уже в 1555 году в Москве стало известно, что Даулат-Гирей готовит поход для того, чтобы отбить Астрахань и поставить ханом Ямгурчи. Приготовления завершились ничем – Даулат всё еще не обладал достаточными силами для дальних военных авантюр. А когда он всё же собрался, было поздно: произошел переворот у больших ногаев, и хан утратил надежду на их поддержку. А без нее поход на берега Волги был крайне опасен.

В начале 1550-х годов ногаи разделились на две орды. Большой Ордой управлял Юсуф-мирза, а затем его брат Исмаил-бий (1555–1563). Последний пришел к власти после кровавого переворота, в результате которого погиб Юсуф. «Революция» в степи оказалась крайне важной для русских и, возможно, была поддержана московской агентурой. Прежний правитель, Юсуф, принадлежал к числу врагов Руси и поддерживал Казань. После падения Казанского ханства возобладала иная точка зрения: ногаи хотели дружить с Москвой и получать от нее подарки. Исмаил объявил себя другом Руси и посылал вспомогательные отряды Ивану Грозному для его военных предприятий. Словом, внешняя политика Ногайской Орды развернулась на сто восемьдесят градусов.

Этот путч не признал один из ногайских князей, Гази ибн Урак, кочевавший со своими соплеменниками в Приаралье и не любивший русских. Гази был зажат между казахами и Исмаилом, то есть не имел шансов выжить. Тогда он откочевал со своими людьми на запад, форсировал Волгу и ушел в Предкавказье, где основал Малую Ногайскую Орду и стал именоваться бием. При этом он подчинился хану Даулат-Гирею. Ничего необычного в этом не было: крымцы сами на три четверти являлись ногаями.

Русские назвали орду Гази-бия Казыев улус. Он занял большие территории нынешнего Краснодарского и Ставропольского краев, а также современной Калмыкии. Кстати, эта конфигурация зафиксирована на карте Восточной Европы, опубликованной Герберштейном в его известной книге «Записки о московитских делах» 1546 года издания. Это означает, что большое число ногаев жило в предкавказских степях и раньше, так что Гази пришел не на пустое место.

Что касается Большой Орды, то она по-прежнему кочевала между Уралом и Волгой, отбиваясь от наседавших казахов, которым удалось даже ненадолго занять ее столицу – город Сарайчик на реке Урал.

Вскоре после этого, уже в 1556 году, Астрахань окончательно присоединилась к Руси. Официальная версия такова, что Дервиш задумал переметнуться к крымцам. Может быть, это вымысел, хотя последний астраханский правитель действительно мог начать сношения с Девлет-Гиреем. Во всяком случае, прошел слух, что Дервиш назначил своим калгой одного из крымских царевичей, Хасбулата. Для русских этого было достаточно для того, чтобы прийти и навести в Астрахани порядок. Дервиш с войском выступил против них, но тут на помощь воинам Ивана Грозного пришли большие ногаи. Их предводитель Исмаил помог сразить Дервиша. Последний бежал в Азов к османам, как прежде Ямгурчи. В этом была некая ирония судьбы.

Астрахань подчинилась русским. С точки зрения большой стратегии присоединение этого города было крайне важно: русское правительство получало контроль над торговым путем по Волге в Каспий. По морю можно было установить связь с Персией, враждебной османам и крымцам. Наконец, Астраханский «клин» рассек владения ногаев.

Исмаил-бий отреагировал на присоединение соседнего ханства вполне дружелюбно. Во-первых, ему требовалась помощь русских против казахов. Помощь порохом и оружием была оказана, хотя и не спасла ногаев; зато русские навсегда утвердились в низовьях Волги. Во-вторых, Исмаилу потребовался барьер, чтобы оградить Большую Ногайскую Орду от Казыева улуса. Русские гарнизоны в Астрахани и казаки на Волге стали таким барьером. Но через несколько десятилетий, в 1588 году, мы вновь увидим иронию судьбы: русские казаки разгромят Большую Ногайскую Орду.

Одновременно с уничтожением поволжских ханств Иван Грозный стал активно строить города-крепости на южной окраине государства, чтобы защититься от набегов крымских татар. Так возникли Орел, Донков, Алатырь.

Продолжалось наступление на остатки Золотой Орды на востоке. В 1555 году сибирский хан Ядгар (1552–1563) из племени тайбуга присягнул Ивану Грозному и согласился платить дань. Напомним, что тайбугинцы давно враждовали с узбеками и оспаривали Сибирь друг у друга. Один из узбекских князей, Кучум, отправился на север из Бухары и начал войну против Ядгара. Из этого можно заключить, что степи нынешнего Казахстана представляли собою проходной двор и не имели стабильного государственного устройства. Возможно, причиной было всё то же усыхание степей, продолжавшееся в XVI веке и завершившееся в XVII.

Узбеки выиграли войну за Сибирь, Ядгар погиб. Кучум (1563–1598) сделался новым ханом Сибирским и врагом Руси. К счастью, войск у него было немного, а население ханства постоянно волновалось и не желало признавать власть узбеков. Покорение Сибири с ее богатствами стало для русских делом недалекого будущего.

 

4. Стратегический просчет

В эти годы перед русским правительством встал важнейший вопрос: в какую сторону наступать дальше? Направлений для экспансии было два. Первое – Прибалтика. Ею правили немцы Ливонского ордена, старые враги Руси. Когда-то они едва не захватили Псков и Новгород, но были отбиты на первом направлении силами князя Довмонта-Тимофея, а на втором – Александра Невского. Русские правители помнили, что значительная часть прибалтийских земель принадлежала их предкам. Русской опорой в Эстонии когда-то был Юрьев (Дерпт, нынешний Тарту), а в Латвии – Куконос (Кокенгаузен). Но дело было даже не в этом. Западные страны добились ряда технологических преимуществ, и русское правительство хотело получить доступ к этим открытиям (таков вывод, если не брать в расчет «конспирологическую» версию И. Я. Фроянова, изложенную в очень ценной монографии «Драма русской истории»; согласно этой версии, война с Ливонией была осознанным столкновением с западной цивилизацией, представители которой исподтишка добивались уничтожения России; автор собрал огромный материал о противостоянии Руси и Европы, но конечный вывод модернизирован; в XVI веке Европа была недостаточно консолидирована для выработки осознанных планов уничтожения России, хотя стихийно действовала именно в этом направлении). Но на пути модернизации стояли Литва и Ливонский орден. Литва оказалась слишком сильна, а вот орден ослабел. Потомки рыцарей жили в роскоши и разврате. Их города сравнивали с Содомом по обилию запретных удовольствий и общей атмосфере декаданса. Покончить с таким врагом казалось делом простым.

Другим направлением для экспансии оставалось крымское. Крымцы были бедой для Руси, они предпринимали набеги, грабили территории и угоняли в рабство десятки тысяч людей. С таким соседом требовалось покончить как можно скорее. Но были проблемы. Крым отделяли от Руси обширные степи, населенные казаками и ногаями. Это создавало серьезные проблемы снабжения войск. К тому же полуостров был прекрасно укреплен, имел внутри несколько сильных крепостей и прикрытие по периметру с османскими гарнизонами – Азов, Перекоп, Аккерман.

Горячими сторонниками войны с Крымом и покорения ханства были тогдашние советники царя – поп Сильвестр и окольничий Адашев. Но Иван Грозный, после некоторых колебаний, выбрал северное направление, ввязавшись в изнурительную и бесперспективную борьбу за выход к Балтийскому морю. Почему? Обычно историки ссылаются как раз на трудности войны в крымских степях, но истинная причина была, конечно, другой. Османы – вот кого боялся Иван. Война с Крымом означала бы войну с Османской империей. Между тем османы находились на пике могущества. Их войска угрожали Вене, они захватили западную часть Закавказья и Ирак, они обладали первоклассной армией и могучим флотом. Они обладали передовыми военными технологиями. Наконец, ресурсы Османской Порты казались неисчерпаемыми: десятки миллионов налогоплательщиков пополняли казну, позволяя правительству вести войны на протяжении целых десятилетий.

Численность населения Руси того времени ученые определяют примерно в пять с половиной миллионов человек. Это значит, что русские могли спокойно расширяться в сторону редконаселенных степей, народы которых пребывали в глубоком кризисе, но не в состоянии были тягаться с османами.

Зато Ливонский орден выглядел чем-то вроде осколка Орды, только на западе, а не на востоке: выродившийся, малонаселенный (по сравнению с Россией), обладающий небольшим количеством ресурсов и слабой армией…

Иван Грозный не учел только одного: Ливония – часть Европы, а Россия – нет. В свое время австрийский посол Сигизмунд Герберштейн написал, что Европу и Азию разделяет река Дон. Но город Москва находится к востоку от Дона. Следовательно, считал Герберштейн, Москва – это Азия. Этот невинный вывод имел далеко идущие последствия. Европейцы не считали московитов своими. А потом с их стороны начались попытки делить русский народ на две части – европейскую (Украина) и азиатскую (Московская Русь).

Европейские страны можно было на какое-то время стравить между собой, но Иван Грозный не смог сделать и этого. В итоге, развязав Ливонскую войну, он получил несколько фронтов на Западе и еще один – южный фронт – против Крыма. Такого напряжения сил Русь не выдержала. Следовательно, речь идет о крупнейшем стратегическом просчете со стороны царя.

Петр I, возобновив борьбу за Прибалтику в 1700 году, действовал иначе. Он обзавелся пускай плохими, но союзниками – Данией и Польшей, причем почти все боевые действия вел на чужой территории. Он имел за спиной хорошую базу в виде Украины (тогда этот термин относился уже к Поднепровью и другим южным окраинам России). Крымский хан был сильно ослаблен действиями наших союзников – калмыков, которые захватили значительную часть Малой Ногайской Орды и обосновались на захваченных землях, которые сейчас известны как Республика Калмыкия.

Выходит, советники Ивана Грозного были правы. Следовало бросить все силы на покорение Крыма, не боясь втянуться в конфликт с османами. Это обеспечило бы благожелательный нейтралитет со стороны значительной части европейских стран. И. Я. Фроянов считает Сильвестра и Адашева «западниками», то есть предателями. С доказательствами, приведенными в пользу этой версии, можно согласиться. Но наступление на Крым заставило бы этих предателей служить интересам России.

Каковы были шансы в войне с Крымом и османами? Попробуем их оценить.

Огромные пространства Руси могли обезопасить ее от натиска османов (что, как мы увидим, и произошло в 1569 году), а обширные материальные ресурсы (пушнина, лес и другие товары) – дать возможность для долговременной войны. На стороне великороссов могли выступить малороссы, которые не меньше страдали от набегов татар. Это привело бы к краху Литвы – химерного образования, населенного православными русскими, над которыми господствовали иноверцы. В общем, при движении на юг открывались новые интересные комбинации. Но Иван Грозный предпочел, после долгих колебаний, нанести главный удар на севере и уперся в каменные стены европейских крепостей, проиграв Ливонскую войну и разорив Русь. Безусловно, это стало ошибкой великого царя. Но совершил он ее не сразу. Первоначально его ждали успехи на юге – в схватке с Даулат-Гиреем, на которой настоял Адашев и которая отвечала интересам всего населения Руси – от помещиков до тяглового люда. Помощниками в этой войне стали литовские казаки и малорусские воеводы. Вот как это произошло.

 

5. Схватки на границах

Весть о взятии Казани испугала Даулат-Гирея. В 1553 году он даже прислал в Москву шерть (клятву мира и дружбы), в которой содержался любопытный пункт о том, что если хан накажет и опозорит русского посла в Крыму, то и царь Иван имеет право сделать то же самое с татарским послом в Москве. При этом хан не признавал за Иваном царский титул.

Появление русских войск в Астрахани и переориентация Большой Ногайской Орды изменили настроение Даулата. Хан стал готовить войска для набега на Русь и одновременно переманил на свою сторону астраханского царя Дервиша. Тогда московское правительство решило нанести встречный удар. Произошло небывалое: русская рать не стала ждать удара крымцев на Оке, а сама отправилась на Перекоп (в 1555 году). В этом войске было 13 000 ратников, его вел воевода Иван Васильевич Шереметев Большой. В дороге Шереметев узнал, что крымская орда числом в 60 000 уже сосредоточилась на Дону и намерена ударить на рязанскую украину. Ордой предводительствует сам Даулат-Гирей.

Иван Грозный с лучшими воеводами выступил по направлению к Туле; узнав об этом, хан повернул назад. В 150 верстах от Тулы он столкнулся с отрядами Шереметева. У воеводы было под рукой всего 8000–9000 бойцов из его корпуса, остальные находились в разъездах. Однако Шереметев с таким азартом напал на врага, что опрокинул несколько отрядов и даже завладел бунчуком ширинов. Ночь разделила сражавшихся. Даулат захватил в плен двоих русских и узнал, что войско Шереметева невелико, поэтому на следующий день напал на врага. Шереметев и его люди дрались великолепно. Им даже удалось прорваться к бунчуку самого хана, но окружавшие того «янычары» (капы-кулу) отбили атаку. Шереметева ранили и сбили с коня, что решило исход сражения. Русские были разбиты и рассеяны, лишь несколько тысяч бойцов под началом воевод Басманова и Сидорова укрылись в соседнем овраге и заняли оборону. Эта схватка получила известность как Судбищенское сражение по названию местечка Судбищи, существующему по сей день. Оно покрыло русских славой, несмотря на поражение. Крымцы понесли большие потери. Сын Даулата – калга Ахмед-Гирей – погиб. Среди убитых был и другой ханский отпрыск – Хаджи. Новым калгой стал Мухаммед-Гирей Жирный, а пришедшие на Русь крымцы оказались в незавидной ситуации.

Царь Иван с полками спешил на помощь своим. Хан понял, что дело проиграно, и бросился восвояси. Он сорвал поход Шереметева, но и сам не смог разграбить рязанскую украину.

Храброго русского воеводу (который залечил раны и вернулся в строй) татары возненавидели и даже сочинили ему фальшивую родословную, согласно которой воевода «Ширемед» происходил из «персидского скота», при этом его предками якобы были армяне. Вероятно, это считалось унизительным в глазах крымцев.

В Высокую Порту татары прислали хвастливое донесение о победе над шестьюдесятью тысячами русских, которые позорно бежали (интересное совпадение цифр – русские тоже говорили о шестидесяти тысячах татар). Однако крымские сообщения для внутреннего пользования, которые не отправляли в Стамбул, сходятся в описании сражения с русскими летописями и полагают, что хвастаться татарам совершенно нечем.

В 1556 году русские ратники действовали на огромном фронте. На востоке разгромили и прогнали из Астрахани Дервиша. В центре стояли «на берегу». А на западе попытались вторгнуться в Крым. Причем шли не напрямую через степь, а нанесли красивый удар через приднепровские области. Для этого Иван Грозный направил на Днепр войско под началом дьяка Ржевского.

Современная территория Украинской республики была в то время поделена между Русью, Литвой и Польшей (если не брать в расчет южные области, где господствовали османы и татары, Буковину, принадлежавшую Молдавии, и Закарпатье, подчиненное австрийцам). Польша обладала Галицией. Литва – Волынью, Подолией, Киевщиной и Полтавщиной. Русь – Чернигово-Северской землей. В эту последнюю, на берега реки Псел, и направился Ржевский. Он построил на реке суда и весной 1556 года спустился в Днепр.

Даулат-Гирей собрал орду и вышел с Крымского полуострова, чтобы ударить на Тулу и Москву. Однако в дороге его застали вести о действиях Ржевского, и нападение на Русь было отложено.

Дьяк спустился в низовья Днепра и атаковал крымскую крепость Ислам-Керман. К нему присоединилось 300 казаков из города Канева, принадлежавшего литовцам. Это были люди каневского старосты Дмитрия Вишневецкого. Об этом человеке стоит рассказать поподробнее.

 

6. Вишневецкий против Крымской империи

В Литве, под Киевом, жил в те времена князь Дмитрий Вишневецкий. Именно он и стал если не автором, то горячим сторонником проекта по завоеванию Крыма, который мог бы изменить ход всей истории России в том случае, если бы завершился успехом.

Тогдашнее Великое княжество Литовское делилось на воеводства (области) и староства (районы). Самым большим (но в то же время малонаселенным) воеводством было Киевское, оно включало Полтавщину, Переяславль-Южный и волости к западу от Днепра вплоть до Брацлава. Однако большую часть воеводства составляли степи, которые начинались к югу от Киева. Там кочевали казаки. Лишь со второй половины XVI века этот край стали заселять беглые русичи. Их тоже назвали казаками.

Литовское правительство принялось строить и расширять крепости к югу от Киева. Одной из них стал Канев – центр небольшого староства вокруг реки Рось. В середине 1550-х годов каневским старостой сделался Дмитрий Вишневецкий – потомок туровских или волынских князей, православный русич. Вишневецкий постоянно сражался с крымскими шайками в степи и вынашивал идею общего наступления на полуостров Москвы и Литвы. Казалось, для этого складываются вполне благоприятные обстоятельства.

Появление Ржевского князь Дмитрий встретил с радостью. К тому времени он отогнал татар далеко на юг, а на острове Хортица выстроил крепость из дерева и земли. Это был прообраз Запорожской Сечи. Следовательно, Ржевский получил боевых товарищей и удобную линию снабжения.

Татары бросили Ислам-Керман русским на разграбление. Оттуда Ржевский двинулся на Очаков, взял крепость, перебив защищавших ее татар и каких-то турок (возможно, это опять же была крымская пехота «нового образца», а вовсе не османы).

Крымцы собрались с силами, погнались за дьяком и его людьми, но угодили в засаду в камышах и потерпели поражение. Русские вернулись к Ислам-Керману и встретили там новое войско татар во главе с самим калгой. Русские ратники укрепились на одном из речных островов и весь день отстреливались от неприятеля, а ночью ушли на западный, литовский берег Днепра и благополучно вернулись в Канев, а оттуда на Русь.

Этот лихой рейд ненамного уменьшил военный потенциал Крыма, но имел огромное моральное значение. Крымцев можно было бить на их же собственной территории. К тому же удалось сорвать большое наступление Даулат-Гирея на Русь. Вскоре после этого в самом Крыму вспыхнуло моровое поветрие, и Даулат на какое-то время поумерил амбиции. Ему стало не до набегов.

Этим воспользовался Вишневецкий. Он отправил к Ивану Грозному одного из своих казаков и сообщил, что отъехал от великого князя Литовского, поселился на острове Хортица на ничейной земле и готов служить православному русскому государю.

Иван Грозный немедленно отправил Вишневецкому жалованье и опасную (то есть, собственно, охранную, безопасную) грамоту, принимая казачьего князя на службу.

Вишневецкий показал себя энергичным атаманом и уже в октябре снова взял Ислам-Керман, укрепленный было татарами. Гарнизон города был вырезан, а пушки с его стен вывезены на Хортицу. Кроме этого, Вишневецкий продолжал править в своем старостве, которое включало города Канев и Черкассы.

Тогда же случилась новая неприятность для татар: князья пятигорской Кабарды передались русским, напали на крымцев с востока, разграбили их улусы и взяли два города в устье Кубани – Темрюк и Тамань. Времена, когда крымцы господствовали в степях и грабили кого хотели, сменились другими – когда на самих крымцев стали нападать мстительные соседи, воспринимая татар как объект грабежа.

Даулат собрал войско и весной 1557 года явился к острову Хортица, чтобы взять штурмом казачью крепость. Но двадцатичетырехдневная осада завершилась неудачей. Хан отступил с большим уроном, после чего обратился к падишаху с просьбой о помощи. Сулейман Великолепный предоставил военный припас и, видимо, приказал молдавскому господарю прийти на помощь. Этим мы можем объяснить, что уже осенью 1557 года Даулат вновь подступил к острову Хортица «с турками, татарами и волохами» (то есть молдаванами). Остров был блокирован, и Вишневецкий покинул его – вероятно, прорвавшись вверх по течению на казачьих «чайках» – малых судах. Князь обосновался в Каневе и Черкассах, причем был готов отделить оба эти города от Литвы и перейти под власть Руси. Иван III непременно воспользовался бы такой возможностью, но правительство его внука проявило близорукость. В Москве посчитали, что было бы ошибкой развязывать войну с Литвой из-за двух пограничных городов. Поэтому пускай законный великий князь литовский владеет Каневом и Черкассами. Это решение, безусловно, принадлежало Адашеву, который хотел сохранить мир с Литвой во время наступления русских на Крым. И вот тут «западника» Адашева действительно нельзя оправдать. Курьез в том, что уже через год Иван Грозный развяжет войну в Ливонии, в результате чего врагами Руси станут Литва, Польша, Швеция. Но захватить малоросские города уже не удастся.

Крым тоже будет постоянно воевать с Москвой. Не лучше ли было поссориться с литовцами из-за русских земель, которые семья московских Рюриковичей считала своими, хотя и временно утраченными ввиду экспансии Литвы? Если уж ссориться, то из-за Канева, Киева, из-за Волыни, а не из-за Прибалтики. В Ливонии Грозный встречал одних только врагов, потому что немцы не любили русских. А вот на юге имел множество друзей, потому что значительное число православных жаждало освободиться от власти католического короля Сигизмунда, хотя и весьма либерального в вопросах веры. Непоследовательность самого Ивана Грозного и некомпетентность его правительства привели к целой череде трагедий, закончившихся для Руси Смутным временем. Отказ от южных городов стал первой крупной ошибкой.

Итак, Иван Грозный пояснил Вишневецкому, что находится в перемирии с королем Польским и великим князем литовским, а потому Канев и Черкассы принять не может. Пускай Вишневецкий оставит их и едет в Москву.

Князь Дмитрий так и сделал и получил в удел город Белев в верховьях Оки – старую вотчину князей Белевских. Вишневецкий надеялся, что московское правительство использует его способности для войны с Крымом, но у Грозного окончательно созрели планы воевать на другом фронте – балтийском.

Впрочем, первое время две партии – «крымская» и «балтийская» – еще боролись в Кремле, и Вишневецкий находил для себя применение, сражаясь на юге.

Тем временем, справившись с последствиями морового поветрия, хан Даулат-Гирей направил орду в набег на Литву, что выглядело вполне логично: Даулат почуял опасность от днепровских казаков и хотел отогнать врага. Больше всего он опасался, что русские объединятся и поведут наступление на Крым из Москвы и Киева. Поэтому хан начал переговоры с Иваном Грозным и клялся в своих мирных намерениях, хотя и требовал дани под видом подарков.

Грозный отвечал, что хану не верит и платить не будет. В начале 1558 года он отправил в набег Вишневецкого с казаками. Князь Дмитрий дошел до Перекопа и не встретил ни одного татарина: Даулат загнал всех в Крым и выставил сильные войска на Перекопе. Летом Вишневецкий вернулся на Русь. В продолжение этого времени мелкие крымские шайки, по нескольку сот человек, нападали на окраины Руси, грабили добро, угоняли людей.

Зимой Даулат предпринял большой поход на Русь. Татарские шпионы в Москве доложили ему, что город не охраняется. Заметим, кстати, что тайная разведка хорошо работала и в Крыму, и в Москве, вопрос был в том, кто кого переиграет. А сотрудники разведок рекрутировались среди купцов, князей, горожан, холопов… Так что хорошо известные обвинения Грозным некоторых бояр и князей в службе крымскому хану – далеко не всегда вымысел.

Итак, Даулат отправился в набег. Говорили, что крымцев собралось сто тысяч (фантастическая цифра, тем более после эпидемии). Примечательно время года, выбранное для вторжения. Вероятно, хан вспомнил времена Батыя, который застал русских врасплох именно зимой и разгромил наголову. Но времена были иные. Иван Шереметев и Дмитрий Вишневецкий сторожили границу, а Иван Грозный собрал большую рать под Москвой. Вероятно, слухи о беззащитных русских границах были сознательной провокацией, то есть русская разведка переиграла крымскую.

Узнав правду, авангард крымцев под началом калги Мухаммед-Гирея Жирного повернул назад, следом отступили другие подразделения. Поморозив коней и людей, татары вернулись в свои улусы.

В следующем, 1559 году Иван Грозный послал на Крым два полка. Одним (конным в пять тысяч сабель) командовал Дмитрий Вишневецкий. Другим (8000 ратников) – Данила Адашев, родственник царского советника. Целью этой экспедиции было нападение на крымские кочевья, чтобы помешать врагу напасть на Москву по весне.

Вишневецкий сражался в степях, а Адашев спустился по Днепру на «чайках» и разграбил сам Крымский полуостров, чего ранее не бывало. Храбрый воевода освободил множество русских рабов, набранных татарами на рязанской украине и в Литве.

Конечно, это был пиратский набег, но его психологическое воздействие на крымцев оказалось очень велико. Ведь это их банды грабили Русь. Как же русские посмели ограбить Крым и отбить рабов? Это было нечто невероятное и не укладывалось в головы ордынцев. Но окружающий мир был уже иным.

Татары не смогли собраться с силами. Потрясенный случившимся хан Даулат-Гирей собрал своих «янычар» и преследовал отступавших русских, но так и не решился на них напасть.

И вдруг – как подарок судьбы – пришла весть: русские напали на ливонцев. Гроза на юге миновала.

Действительно, в 1558 году большое войско русских и служилых татар вторглось в Ливонию и захватило Дерпт. Кампания развивалась удачно, но… московское правительство колебалось и так и не смогло выбрать направление главного удара. В разгар успешного наступления «западник» Алексей Адашев настоял на том, чтобы заключить перемирие с ливонцами, а между тем атаковать Крым. Однако из этого ничего не вышло. Главные силы русичей находились на севере, поэтому против Крыма возможны были только набеги. Зато северная армия остановилась посреди успехов и дала собраться с силами ливонцам, которые обратились за поддержкой к Литве.

Правительство Ивана Грозного сумело скоординировать ногаев, астраханцев, донских и днепровских казаков, которые в следующем году атаковали Крым и стали грабить улусы местных племен. В ханстве начался голод, потому что без встречных набегов Даулат-Гирей не мог обеспечить своих людей продовольствием, а возможность таких набегов была уничтожена действиями русских.

Хан прислал посольство в Москву с жалобами и мирными предложениями. Жалобы крымцев на действия русских – нечто новое. Впоследствии это станет чем-то обыденным. Крымцы будут обличать русских во враждебных действиях, а русские – ссылаться на неконтролируемые набеги донских казаков. А еще так недавно было золотое время, когда московские государи жаловались на действия татар, а крымские ханы цинично поясняли, что в набегах виноваты калги или неподконтрольные мурзы…

Иван Грозный повел себя с татарами надменно и отвечал, что, если крымцы прекратят набеги на русскую украину, немедленно наступит мир. Этот разговор с позиции силы заслуживает всякого уважения. Увы, Иван усвоит те же манеры и в переговорах с западными державами, не сознавая, что силы неравны.

Но никакого продолжения операции в Крыму не имели. Грозный и часть его сподвижников стремились в другую сторону, к Балтике. Русь оказалась совершенно неподготовлена к этой войне. Грозный не знал и не понимал Запад, не обладал навыками европейского дипломата и не имел достаточного количества инженерных войск, которые могли успешно осаждать бесчисленные западные города и замки. Наконец, Русь имела беспокойный тыл в виде недавно завоеванной Казани, народы которой – прежде всего башкиры и черемисы – не спешили покориться «белому царю». Вывод очевиден: государству нужна была или длительная передышка, или война на юге.

…Вскоре князь Дмитрий Вишневецкий остался без дела. Пройдет еще немного времени, и он совершенно разочаруется в русском государе, а потом вернется в Литву, чтобы воевать с Крымом. Это произойдет в 1561 году. Московским послам, обретавшимся в Литве, было велено отвечать о нем: «Притек он к государю нашему, как собака, и потек от государя, как собака же, а государю нашему и земле убытка никакого не учинил».

Судьба князя трагична. Он пытался воевать с османами и крымцами на свой страх и риск, но потерпел неудачу. Король и великий князь Сигизмунд II Август (наполовину поляк, наполовину итальянец) не поддержал днепровских казаков и вообще был чужд интересов своих русских подданных. Он стремился сохранить мир с крымцами. Король втянулся в войну с Русью из-за Ливонии.

А Вишневецкий в 1564 году предпринял неудачный набег на Крым, был схвачен османами и предан мучительной казни. По преданию, князя сбросили с башни в море, но он зацепился ребром за один из торчащих крюков в башенной стене и повис на нем, в результате чего умер медленной и мучительной смертью. Кем он был? Западником? Или сторонником единой Руси? Неясно, да и не столь важно для нашей темы. О судьбе этого малоросса – отчаянного борца с крымцами – остается лишь пожалеть.

 

7. Крым встает на ноги

Переориентация русской политики на север и гибель Вишневецкого спасли Даулат-Гирея. Хан получил передышку, за время которой сумел восстановить силы. Вероятно, к нему продолжали идти толпы ногаев с Волги, пополняя орду.

В 1562 и 1563 годах крымцы нападали на окраины Руси. Затем Даулат вошел в сношения с королем Польши Сигизмундом, взял у него богатые дары и договорился о том, что ударит в спину русским. Со своей стороны Сигизмунд сообщил через своих агентов, что большая часть русских войск сражается в Ливонии, дорога на Москву свободна. Даулат собрал ополчение и бросил его в набег (1564). Крымцы дошли до Переяславля-Рязанского. Город защищали двое будущих опричников – Федор Басманов и его сын Алексей (последний, как утверждали злые языки из числа русских эмигрантов, был любовником Грозного). Войск у Басмановых не было вообще, но воеводы собрали ополчение, вооружили его и отбили наскоки татар. Попутно заметим, насколько популярен был режим Грозного: в городе вообще не имелось войск, и при этом поддерживался порядок. Режим царя Ивана вовсе не был настолько кровав, как убеждал, допустим, Н. М. Карамзин в своей «Истории государства Российского». Это не значит, что царя нужно идеализировать, но и обвинять беспричинно его не стоит.

Оборона Рязани сыграла решающую роль: Грозный успел собрать войска, они пошли на юг, а крымцы бежали и понесли потери во время бегства. Но факт остается фактом: после десятилетнего перерыва хан собрался с силами, и противостояние началось опять на тех же стартовых позициях, как при прошлых правителях Крыма. Татары нападали на рязанскую украину, русские оборонялись. Никаких походов в Крым уже не было.

Крымскому хану продолжало везти и дальше. Правящая элита Руси раскололась, началась жестокая внутренняя борьба, одной из первых жертв которой пал Алексей Адашев. Иван Грозный принялся уничтожать политических противников в масштабах, до него неизвестных. Обычно принято думать, что это борьба за централизацию государства против пережитков прошлого, то есть против феодальной вольницы. В действительности существование феодализма на Руси сомнительно, а раздробленность времен татарского ига – вовсе не свидетельство его существования. Лишь в конце XV столетия в Московии появляется аристократия, которая хочет устроить жизнь по западным образцам – с сеймом, ограничивающим власть монарха, с горсткой свободных феодалов и с крепостными крестьянами. В этом сошлись и аристократы вроде князя Курбского, и мелкие дворяне вроде Адашева, и часть духовенства вроде попа Сильвестра. Но Русь шла по другому пути – усиления царской власти и бюрократии с обузданием аристократии. Такое устройство уместно назвать этатизм – сильное госвмешательство в экономику и политику.

С каждым годом террор против знати нарастал. В 1565 году царь создал опричнину.

Опричнина – это аграрный термин: часть поместья, выделенная в особое неотчуждаемое владение. В рамках государства это могло означать «домен» царя, который таким оригинальным образом боролся с феодализацией страны. Впрочем, рассматривать проблемы опричнины здесь не стоит. Ясно лишь, что ее учредили очень не вовремя – в тот момент, когда продолжалась Ливонская война. Либо нужно было прекращать войну, либо остановить репрессии. Но Иван Грозный оказался втянут в обе войны – внешнюю и внутреннюю – и остановиться не смог. Расправа с собственными боярами невероятно подняла его авторитет внутри страны среди тяглового люда, но в то же время ухудшила управляемость страной и армией. Царь ведь не был революционером и не ломал государственный аппарат, а пытался его улучшить в меру своего разумения. Это было гораздо хуже, чем антифеодальная революция снизу, которая очень часто (но не всегда) высвобождает творческие силы народа. Словом, Грозный не справился с управлением новой обширной империей, руководителем которой он стал в 1547 году.

Осенью 1565 года крымцы опять совершили набег на московскую украину, но были отогнаны прочь. Со своей стороны Иван Грозный направил отряды своих людей на Терек и основал там городок для контроля над прикаспийской частью Дагестана. Впрочем, борьба за этот край только начиналась. Основные интересы царя по-прежнему лежали в Прибалтике.

Пока Русь теряла силы во внутренней и внешней борьбе, Даулат-Гирей приводил в порядок свои войска. На это понадобилось десять лет (если считать с 1559 года, когда большие набеги русских войск на Крым прекратились), на протяжении которых московиты его не трогали. Всё это время хан требовал от Ивана Грозного регулярной дани, русские платили, но называли это «поминками» (богатыми подарками), размер которых не устраивал Даулата и его мурз. В 1571 году хан совершит большой набег на Русь. Но еще до этого времени будет другой поход – на Астрахань.

Астраханский поход до сих пор остается одной из темных страниц военной и политической истории Поволжья. Считается, что его инициатором выступило османское правительство. Османские и крымские дипломаты постоянно требовали вернуть независимость Казани и Астрахани. Грозный, разумеется, отвечал отказом. Однажды он ответил предельно ясно: сейчас против меня одна сабля – Крым. Отдам Астрахань – будут две сабли, а Казань отдам – три. Соответственно у московского правительства было чистое и незамутненное представление о ситуации на Волге и в Причерноморье. Утратить позиции на Волге означало бы усилить мусульманский суперэтнос, а затем сдать всё остальное и похоронить русский проект. Никому из русских правителей такое не могло прийти в голову.

Царь стремился сохранить мир с османами. Это было одной из причин, по которой он отказался от попытки завоевания Крыма. Падишах Сулейман Великолепный в свою очередь не хотел ссориться с русскими. Интересы османской политики в Европе находились гораздо южнее, в районе Буды и Пешта, которые войска падишаха захватили 1541 году. Шла борьба за обладание территорией бывшего Венгерского королевства. Впрочем, русские послы в Константинополе время от времени докладывали о военных приготовлениях части османских сил для похода на север. Но поход так и не состоялся. В 1566 году Сулейман умер под стенами крепости Сигетвар во время очередного нашествия на Венгрию. Его наследником стал Селим II Пьяница (1566–1574) – сын малоросской пленницы Роксоланы, захваченной в свое время татарами. Селим не имел твердой политической линии для отношений с северными странами и позволил татарам напасть на Литву. В 1567 году крымцы атаковали литовские владения «за неисправный платеж дани». Но это – скорее случайность, попытка проучить соседа. Главный враг Крыма находился в другой стороне – на севере, в далекой Москве. При дворе падишаха наконец тоже определились с приоритетами.

Селим был встревожен усилением Руси и решил завоевать Астрахань. Именно так трактовали события русские и советские историки, причем первым из них эту мысль высказал Карамзин.

Вот факты. В 1569 году падишах снарядил войско, переправил его в Крым и велел хану Даулат-Гирею собрать орду для астраханского похода. В османском войске насчитывалось 17 000 аскеров (бойцов). Ими предводительствовал кафинский паша Касим, родом черкес. Татары должны были выставить 50 000 всадников.

По мнению турецких историков, которое поддерживает В. Д. Смирнов, падишах послал войско лишь для того, чтобы прорыть канал между излучинами Дона и Волги. Но тогда непонятна конечная цель предприятия. Канал имел не торговые цели, а военные. Какие? Конечно, перерезать коммуникации русских. Но предприятие закончилось неудачей, поэтому восточные авторы сочли нужным напустить тумана и затушевать конечную цель. Экспедиция превратилась в плод каприза пьяницы-падишаха и его глупых советников. В чем причина неудачи?

Известно одно: крымцы всячески противились выполнению замысла Селима Пьяницы.

Даулат испугался перспектив утверждения османов на берегах Волги. Он посчитал, что самостоятельность Крымского ханства пострадает от этого. Но идти в поход было необходимо, так приказал падишах. Союзная армия османов и татар пошла вверх по реке Дон и добралась до его излучины, из которой можно было попасть в Волгу. Возник план прорыть Волго-Донской канал, чтобы переправить военные корабли и перекрыть сообщение между Астраханью и русскими владениями. Приступили к работам. Однако снабжение османской армии было организовано так плохо, что рытье канала пришлось прекратить. Касим упорствовал, спустился с войском вниз по Волге и попытался основать городок неподалеку от Астрахани. Из этого ничего не вышло, люди и лошади гибли от бескормицы. Паша отпустил крымцев домой, но после этого взбунтовались османские воины, заявив, что не будут зимовать в этом гиблом и враждебном краю. Пришлось повернуть назад. Историки до сих спор обсуждают вопрос, что это было: поход на Астрахань или неудачная подготовка к походу. Враждебные намерения османов по отношению к русским, однако, не вызывают сомнений.

Неудача похода, предпринятого в 1569 году, не причинила крымцам больших потерь. Даулат понял, что оборона русских слаба, и стал готовиться к новой атаке.

* * *

Провал военной операции говорил о многом. Во-первых, лояльность Даулат-Гирея по отношению к османам заметно снизилась. Во-вторых, у Стамбула не было резервов для того, чтобы вести серьезную войну на берегах Дона. Это опровергает мнение С. М. Соловьева, который писал, что Грозный правильно сделал, отказавшись от борьбы за обладание Крымом, поскольку избежал таким образом войны с османами. Османы не имели возможности содержать большую армию на северном берегу Черного моря. Зато отказ Грозного от активных действий в Крыму вскоре привел к трагическим последствиям.

В том же 1569 году произошло крайне важное событие для истории России. Литва и Польша заключили Люблинскую унию о создании единого государства – Речи Посполитой. Фактически Польша подмяла Литву и захватила огромную часть ее владений: на юге это были Киевщина, Волынь и Брацлавщина. На границе Белоруссии – Подляшье с городом Дрогичином. Литва стала младшим партнером Польши, а Малороссия превратилась в польскую вотчину со всеми прелестями тогдашнего западного мира: крепостничеством, властью магнатов и бесправным русским населением. Помещичья верхушка стала быстро окатоличиваться и утратила связь с низшими слоями. Потомки русских шляхтичей стали считать себя поляками – как, например, известный борец за свободу Польши Тадеуш Костюшко, предки которого были православными помещиками из Белой Руси. Речь Посполитая превратилась в этническую химеру, единый русский народ был разделен, а его западная часть подверглась сильнейшему иноземному воздействию.

 

8. Даулат-Гирей под Москвой

Новый, 1570 год прошел в напряженных переговорах. Хан настойчиво требовал дани, понимая, что русские увязли в Прибалтике. Русский посланник в Крыму – опричник Афанасий Нагой – проявлял чудеса изворотливости и с честью отстаивал интересы Руси. Нагой выполнял функции разведчика, контрразведчика и дипломата, то есть находился в труднейшем положении. Н. М. Карамзин пишет в своей манере, что Нагой «жил в Тавриде; действовал неутомимо; подкупал Евреев, чиновников Ханских; имел везде лазутчиков; опровергал ложные слухи, распускаемые врагами нашими о кончине Иоанновой; знал все и писал к Государю». Подробности деятельности Афанасия Нагого можно найти в труде С. М. Соловьева «История России с древнейших времен»; этот ученый вообще уделял много внимания дипломатии и обильно цитировал посольские донесения, которые в последних томах «Истории» занимают три четверти текста.

Нападения крымцев ждали в 1570 году, но его не последовало. Иван Грозный распустил часть войск, включая станичников – степную разведку.

И вдруг в 1571 году Нагой сообщил, что хан собирает крупную армию для вторжения в Россию. Спешно стали собирать полки. Весной 1571 года лучшие московские воеводы – князья Иван Дмитриевич Бельский, Иван Федорович Мстиславский, Михаил Иванович Воротынский, Иван Петрович Шуйский выступили «на берег» с 50 000 войска. Царь Иван Грозный с опричными полками явился в Серпухов.

Один турецкий историк писал, что в 1571 году «последовало высочайшее повеление татарскому хану сделать набег в страну злополучных руссов». То есть если отдельные отечественные историки сомневаются, враждовали османы с нами или нет, – у самих османов не было никаких сомнений. Падишах посылал своего вассала на земли «злополучных руссов». Следовательно, хотел Грозный или нет, но падишах Высокой Порты всё равно сделался его врагом, разве что война пока не вступила в интенсивную фазу.

По сведениям русских летописей, у крымцев было 120 000 ратников: пехота, конница, артиллерия. А еще им помогли изменники из числа русских детей боярских – то есть помещиков. Некоторые перебежали к хану и сказали ему, что «во всех городах московских два года сряду был большой голод и мор, много людей померло, а много других государь в опале побил, остальные воинские люди и татары все в Немецкой земле; государя ждут в Серпухове с опричниною, но людей с ним мало; ты ступай прямо к Москве: мы проведем тебя чрез Оку, и если тебе до самой Москвы встретится какое-нибудь войско, то вели нас казнить». Об этом пишет С. М. Соловьев – констатируя факт, но не делая выводов. Для нас ясно, что режим Грозного дал трещину, против него выступали бояре и даже часть служилой знати. Но нужно понимать, что пресловутая боязнь измены и шпиономания Грозного имели под собой почву. Высшее сословие действительно разочаровалось в царской власти, жаждало привилегий и иммунитета по образцу немецких рыцарей, французских дворян, литовской шляхты… и становилось врагами Руси.

Следом за детьми боярскими к хану прибежали двое новокрещеных татар и сообщили то же самое. Изменники показали татарам броды на Оке, что позволило обойти русские полки, сторожившие врага «на берегу». Этот маневр сразу позволил выиграть кампанию.

Иван Грозный с опричниками был отрезан от главной русской армии. Татарские разъезды шли прямо на Серпухов. Узнав об этом, царь отступал кружным путем до самого Ростова, то есть фактически бежал от врага.

Главной целью Даулат-Гирея была Москва. Русские воеводы очень скоро поняли это и отошли к городу, заняв оборону на холмах. 24 мая татары пришли к Москве и зажгли предместья. Пожар перекинулся на другие дома, и вскоре столица пылала. Русские воеводы бездействовали, много народу погибло. Говорили, что сам боярин князь Иван Дмитриевич Бельский скрывался от пожара в погребе и там задохнулся. Так без боя пало большое количество воинов.

Но у крымцев не было уверенности в собственных силах. Одержав победу, Даулат обозрел сожженную Москву с Воробьевых гор и удалился в родные улусы. При этом татары захватили много пленных. Словом, это был удачный воровской набег без каких-то стратегических результатов. Даулат очень боялся, что воеводы опомнятся, придут подкрепления и уничтожат крымское войско. Еще более беспокоила судьба полона. Крымцами были захвачены десятки тысяч рабов, которых можно перепродать. Потерять добычу казалось неразумным. Хан отчаянно блефовал. С дороги Даулат послал в подарок Ивану Грозному большой нож, чтобы царь зарезался. Такого унижения Русь не знала давно. Поражение было столь страшно, что Иван, как свидетельствуют некоторые источники, был готов даже передать крымцам далекую Астрахань (но не Казань, где успели обжиться русские переселенцы). К счастью, из этого ничего не вышло, хотя национальное унижение русских было очень велико.

Грозный вернулся на развалины Москвы, похоронил трупы своих подданных и был настолько поражен неудачей, что изменил, по выражению Н. М. Карамзина, «нашей государственной чести и пользе». В. Д. Смирнов полагает, что за этой деликатной фразой кроется согласие Ивана Грозного платить хану дань. На это же намекает С. М. Соловьев, говоря об уступках, которые был вынужден сделать Грозный татарам. На это указывали татарские и турецкие летописцы. По их мнению, русские цари начиная с 1571 года выплачивали уже не поминки, а регулярный тыш. По догадке Смирнова, это слово заимствовано из русского и означает «тысяча», «тыща». Крымцы утверждали, что русские «обязаны были платить в определенный срок дань в пользу крымского вельможества».

Однако деятельный царь не рассматривал это как знак подчинения татарам. Скорее как способ выиграть время. Так Юстиниан Великий откупался от варваров, чтобы в нужный момент нанести смертельный удар.

Иван Грозный принялся укреплять южную границу, чтобы исправить свой стратегический просчет, приведший к разорению Москвы. Действия русских в Ливонии были приостановлены. Значительную часть полков перебросили «на берег».

Осторожность оказалась не напрасной. В 1572 году хан собрал войско и вторгся в пределы Руси.

 

9. Битва при Молодях

Новая большая битва между русскими и татарами произошла в августе 1572 г. возле села Молоди, примерно в 50 км от Москвы, между Подольском и Серпуховом. Событие обросло мифами, так что узнать, что же на самом деле произошло в те дни, вряд ли возможно. Ясно лишь, что русское оружие одержало большую и славную победу.

* * *

В конце июля орда хана выступила в поход. Считается, что в ней было 80 000 крымцев и 40 000 османов, но это вымысел. Мы уже видели, что предельная численность татарского ополчения ограничивалась сорока – пятьюдесятью тысячами человек. Османов либо вообще не было, либо имелось всего несколько тысяч. Нет данных, что падишах Селим Пьяница перебросил на берега Оки столь крупную армию. Османы не располагали свободной военной силой в таком количестве. Напомним, что в астраханском походе участвовало примерно 17 000 османов, и это предприятие считалось очень крупным. Считается, что непосредственно в сражении при Молодях участвовало 7000 янычар, но и это очень много. Скорее всего речь идет о капы-кулу – ханских «янычарах». Может быть, часть османских гарнизонов Перекопа или Кафы всё же участвовала в предприятии, но это сотни, а не тысячи человек. Кроме того, у Даулат-Гирея оставалось личное войско – от трех до семи тысяч конных воинов. Итого получим примерно 54 000 ополченцев и регулярных солдат, участвовавших в походе. Это действительно крупная армия, хотя не забудем, что цифры условны.

Какие задачи ставил Даулат-Гирей? Вновь сжечь Москву или повторить Батыево нашествие, уничтожив другие русские города? Крымцы не умели брать городов, и наличие ханских «янычар» ничего не меняло. То есть целью похода было выжечь и разорить сельскую местность, похватать добычу, взять полон. Перед нами грандиозный набег, но не завоевание. Если бы он удался, можно было повторять такие набеги почти каждый год, истощить потенциал Руси и вызвать восстание поволжских народов, что могло привести к заветной цели османов и крымцев – отделению Казанского и Астраханского царств. Это означало бы медленную гибель Руси.

Мы видели, что Иван Грозный понимал масштабы опасности, так как прекратил крупные операции в Прибалтике и сосредоточил значительную часть войск «на берегу». Южной армией командовал воевода князь Михаил Воротынский. По старшинству начальствовать должен был князь Мстиславский, но он находился в опале, причины которой летописцы объясняют неубедительно. Похоже, что в 1571 году люди из окружения Мстиславского показали крымцам броды через Оку. Мстиславский взял на себя вину, покаялся в «измене» и на какое-то время был отстранен от руководства крупными операциями как человек, который не может обеспечить сохранение военной тайны. Однако знатность и политический вес Мстиславского вскоре обеспечили ему прощение и командование армиями, хотя в военном отношении князь был ничтожен.

Воротынский, в отличие от Мстиславского, обладал военным дарованием. Но он принадлежал к старой русской знати и не был политически благонадежен. Однако Грозный верно рассчитал, что князь будет отстаивать рубежи страны хотя бы потому, что не захочет подвергать опасности свои обширные владения, расположенные в верховьях Оки. И вообще – есть моменты, когда социальные или политические противоречия отступают на второй план перед национальными. Настал как раз такой момент. Одержав победу, крымцы убивали и порабощали бы русских безотносительно того, кто был сторонником Ивана Грозного, а кто, напротив, принадлежал к числу оппозиционеров.

В конце июля 1572 года крымские войска достигли берегов Оки. Заметим попутно, что в эти годы донские казаки пропадают из поля зрения историков, а крымский хан свободно проходит с войсками по течению реки Дон. Совершенно очевидно, что значительная часть донских казаков ушла в более безопасные места – на Волгу. Кстати, в числе ушедших был, видимо, знаменитый Ермак, который начал казаковать на Дону, затем перешел на Волгу и закончил жизненный путь в Сибири. То есть крымцы на короткое время расчистили для себя жизненное пространство. Но очень скоро число донских казаков вновь начнет пополняться, а татары станут, напротив, слабеть.

Итак, хан Даулат-Гирей явился на московскую украину и форсировал Оку чуть выше Серпухова, в районе Сенькиного брода.

Воротынский занял позицию поблизости, укрепившись в нескольких подвижных лагерях, сделанных из повозок. Такие укрепления назывались «гуляй-город». Оборонительная тактика русских свидетельствует о том, что их численность была значительно меньше, чем у татар (по некоторым оценкам, 25 000 ратников). Крупную армию было бы сложно укрывать в гуляй-городе из повозок, да и бессмысленно.

Хан не стал осаждать военные лагеря русских, обошел их и устремился к Москве. Столица вновь была под угрозой.

Воротынский принял решение догнать хана и навязать бой, несмотря на неравенство сил. Передовым полком командовал молодой опричник князь Дмитрий Иванович Хворостинин. Впоследствии он станет одним из лучших русских воевод, одинаково хорошо сражаясь в поле и при осадах городов. Покамест его звезда лишь восходила, и Хворостинин проявлял себя как удалой вояка, отличавшийся храбростью. Он настиг арьергард крымцев у села Молоди, окруженного в то время лесами, и полностью рассеял. Хану донесли о появлении русских. Даулат приказал главным силам прекратить марш и атаковать русских.

Хворостинин со своими людьми поспешно ретировался, татары преследовали… И вдруг вынеслись к гуляй-городу русских, за которым укрылись главные силы Воротынского – «большой полк». Русичи обстреляли врага из пушек и пищалей, нанесли потери и заставили отступить. Блестящий маневр Хворостинина увенчался успехом.

Даулат-Гирей всё еще полагал, что имеет дело с небольшой частью вражеской армии. Он приказал одному из татарских мурз, по имени Тери-берды, напасть на гуляй-город и захватить его. Мурза повиновался, атаковал русских и был встречен убийственным огнем. Тактика сражений в гуляй-городе предполагала и другую хитрость: повозки раздвигали, туда бросался неприятель, после чего «вход» закрывался и штурмующие уничтожались как бы в уличном бою. Татары должны были хорошо знать эту тактику и не реагировать на нее. Следовательно, русские воеводы искусно заманили врага в ловушку.

Понеся потери, крымцы перешли к отдельным стычкам и сшибкам. Даулат-Гирей приказал подвести артиллерию, чтобы разбомбить гуляй-город, но Воротынский послал татарам в тыл казачьи отряды, которые захватили пушки и утопили их в реке.

Наконец, хан сосредоточил у русского лагеря свои главные силы и приказал взять позицию штурмом. Он должен был отомстить за погибших соплеменников, чтобы выглядеть прилично в глазах своих воинов. В родовом обществе, каковым являлось Крымское ханство, это было крайне важно для того, чтобы удержать власть и сохранить жизнь. Крымцы начали штурм главной позиции русских между реками Рожай и Лопасня. Именно поэтому битву при Молодях иногда называют «сражением при Лопасне».

Перед гуляй-городом русские разбросали металлические триболы (ежи о четырех шипах – как бы ни лежала трибола, один шип всегда смотрел вверх; такие средства использовали византийцы и русские князья в битвах с кочевниками), чтобы ломать ноги татарским коням. Это ослабило натиск татар. Они остановились перед русскими позициями. На крымцев обрушился дождь пуль, стрел и ядер. Кстати, русской артиллерией командовал немец – опричник Генрих Штаден, который впоследствии вернется на Запад и напишет много скверного об Иване Грозном. Ценность этих записок как исторического источника оспаривается до сих пор, но заслуги Штадена в битве при Молодях несомненны.

Понеся потери, крымцы, однако, храбро кинулись на приступ. Вооружены они были плохо. Для рукопашной схватки у каждого имелся нож, саблями обладали только родовые вожди. Храбрее всех дрались ширины. На острие атаки находился один из лучших полководцев хана, Дивей-мурза из племени мансур, он и возглавил штурм. Но мурзу ждала неудача: атака была отбита, а он попал в плен. К вечеру татары схлынули.

1 августа оба войска сошлись вновь. Хан Даулат-Гирей атаковал гуляй-город спешенным ополчением, затем регулярной пехотой. Это был его главный козырь, который хан приберегал до последнего. Задача ополченцев была – измотать противника. Задача профессиональной пехоты – прорвать оборону и добить врага. Постепенно татары втянулись в схватку. Победа казалась близкой.

В гуляй-городе отчаянно сражался князь Хворостинин. В это время Воротынский незаметно вывел часть войск в тыл врага и нанес удар. Одновременно Хворостинин сделал вылазку. Крымцы были разбиты наголову и побежали. В сражении погибли сыновья хана – Шардан и Хасбулат. Русские преследовали, рубя бегущих.

Арьергард крымцев пытался прикрыть бегство и сразился с русскими на берегах Оки, но был вырезан. Впрочем, этот героический поступок позволил спастись части орды и самому хану. Молодинская битва продолжалась с 30 июля по 3 августа 1572 года.

Битва не попала в школьные учебники русской истории, но достойна того, чтобы встать в один ряд с Куликовским сражением. Перед нами последний поход татар на Москву. После радикального разгрома на берегах Оки крымцы больше ни разу реально не угрожали русской столице. Исключения – походы Гази-Гирея в конце XVI века, о которых мы поговорим отдельно, тем более что один из этих походов – под большим сомнением и является, скорее всего, плодом пропагандистской работы московского правительства.

В сражении при Молодях Русь отстояла свои главные приобретения, сделанные в эпоху Ивана Грозного, – Казань и Астрахань. Больше на них никто не покушался. Наконец, на Дону с этого времени вновь усиливается казачество. Скажем больше. В Молодинской битве была похоронена великая империя Крыма. То, что от нее осталось, – это крупная держава регионального уровня, которая подчинена османам и не действует самостоятельно на мировой арене.

* * *

Эпилог боевых действий был печален для главного русского воеводы – князя Воротынского. Вскоре его обвинили по доносу в колдовстве. Князя пытали огнем, причем сохранилась легенда, что Грозный якобы сам подбрасывал угли в жаровню. Это вымысел, восходящий к сочинениям противников Грозного, некритически обработанных Карамзиным и вошедших в его «Историю». Воротынского сослали в Кирилло-Белозерский монастырь, но по пути князь умер. Причиной опалы называют зависть Ивана Грозного, но это не так. Царь опасался, что полководец, только что одержавший победу, может произвести дворцовый переворот в пользу удельных князей и крупных бояр. Это означало бы феодализацию страны, что в тех условиях было равнозначно гибели. Был Воротынский виноват в заговоре или нет – вопрос открытый. Но ясно, что он оставался политическим противником Грозного, и противником крайне опасным.

Зато другой герой Молодинского сражения – князь Дмитрий Хворостинин – пошел в гору. Со временем он станет одним из видных воевод. Разумеется, казнить его никто не собирался, потому что преданность и бескорыстие князя не вызывали сомнений.

Что касается Даулат-Гирея, то поход 1572 года был его последним крупным предприятием. Через пять лет, весной, в Крыму началась эпидемия какой-то заразной болезни (может быть, тифа; но тогда почти все эпидемии называли чумой). Старый хан подхватил инфекцию и умер. Таков был нелепый финал долгого правления. Больше того, Даулат унес с собой в могилу идею великой Крымской империи, которая больше не возродилась.