Глава 15

В горах к северу от Санкт-Хеленс обнаружился небольшой домик - убежище Харт. Додгер не хотел использовать его, предложив обсудить вопрос где-нибудь в лесу, но Сэм не согласился, показав на собирающиеся тучи. В однокомнатном домике было душно и жарко, но окна открывать не стали, чтобы внутрь не попали струи проливного дождя. Увеличивающийся запах от мокрой земли и деревьев соревновался с потным запахом тепло одетых людей. В центре единственного помещения доминировал стол, но его быстро оттащили в сторону к стене и свалили на него все свое снаряжение. Взволнованный Сэм расхаживал из стороны в сторону и делал ситуацию только хуже. Харт и Додгеру то и дело приходилось поджимать ноги, чтобы ничего не замечающий Вернер их не растоптал. Наконец, он остановился перед глухой бревенчатой стеной.

- Ничего хорошего из этого не выйдет, Сэм, - в голосе Харт слышалась обеспокоенность. - Нам всем хочется увидеть Дженис в первозданном облике, но, похоже, выбранный нами путь неправильный.

- Нет, - Сэм повернулся и посмотрел на Кэтрин. - Способ победить вендиго существует. Во время ритуала я это почувствовал. Я точно знаю, что ее можно изменить.

- Даже с помощью Ринальди тебе этого не удалось.

- У нас не было силы.

- Мы это уже проходили.

- И я по-прежнему утверждаю, что ритуал не удался, потому что во мне недостаточно силы. Чтобы он прошел, как надо, нам нужен сильный шаман.

Харт и Додгер переглянулись.

- Когда мы начинали, - вздохнула Кэтрин, - ты не хотел, чтобы в ритуале участвовали другие люди.

- Это было перед тем, как я узнал, что в одиночку не справлюсь.

- Ты не справился и с помощью Рикки с Мэнкс.

- Ритуал не использовал их силу. Кроме того, ее у них было мало. Я выбрал их потому, что они умели работать вместе, а не из-за того, что они сильные шаманы. Ладно, кого мы можем еще привлечь? - Сэм посмотрел сначала на Кэтрин, потом на Додгера. - Да ладно вам. Вы оба пробыли в теневом мире намного дольше меня. Кого вы знаете? Кто в округе самый мощный шаман?

- Так ты думаешь, сила сейчас наша единственная проблема?

- Думаю, это критический фактор, - ритуал был разработан на отлично. Чего еще не хватило? - Ладно, у кого достаточно силы? Как у английских друидов?

- Маловероятный источник помощи, - горько усмехнулась Харт. - Особенно после прошлогодних событий.

- Разве они не должны быть нам благодарны за помощь в устранении ренегатов? - поинтересовался Сэм.

- Думаю, они считают по другому, - покачал головой Додгер. - Учитывая наше участие в побеге вендиго. На самом деле в их глазах мы злодеи, - Додгер посмотрел на Харт и спросил: - Как на счет доктора Кано из Калифорнийского технологического?

- Он, в основном, теоретик, - Харт покачала головой.

- Ну, мадам, разве у нас не в теории проблема?

- Наш домашний эксперт, кажется, думает иначе, но, боюсь, у нас до сих пор серьезная проблема в практических занятиях, - Кэтрин посмотрела на Сэма и грустно улыбнулась. - У тебя есть талант и трудолюбие, но ты слишком долго не практиковался. Независимо от традиций, освоить искусство невозможно быстро и легко. Проблема с ритуалом может быть даже не в том, в чем ты думаешь. Ты можешь владеть силой, но не знать, куда ее направить. Преобразование колдовской энергии - штука тонкая.

- И откуда мне это узнавать?

- Больше учиться.

- У Дженис нет времени.

- Постоянно спешим.

- Я потратил год, разрабатывая ритуал с Ринальди, - Сэм решил, что это замечание несправедливо. - Я бы не сказал, что мы торопились.

- Но он не сработал.

- Он мог сработать. Он должен был сработать, - перед глазами встало видение Дженис над мертвым дзу-ну-куа. - И сейчас мы должны спешить, хотим того или нет. Дженис все больше поддается природе вендиго. Нам нужно найти кого-то, кто сможет провести ритуал правильно. Мы должны заручиться поддержкой шамана, у которого много силы, опыта и мастерства.

Харт раздраженно вздохнула.

- Почему просто не попросить Ховлинга Койота? Он, несомненно, подойдет…

Внезапно Додгер с шумом поднялся, оборвав замечание Кэтрин. Выпрямившись, эльф подошел к двери, распахнул ее и стал смотреть на дождь.

Сэм посмотрел на Харт, выглядевшую не менее озадачено, чем он сам.

- В чем дело, Додгер? Ты знаком с этим Ховлингом Койотом?

- Я думал, что он мертв, - тихо сказал хакер. - Лучше бы так оно и оказалось.

Когда стало очевидно, что продолжения не будет, Сэм прошептал, обращаясь к Харт:

- Не знаешь, почему он так отреагировал?

Та покачала головой.

- Что с этим Ховлингом Койотом? Имя знакомо, но не могу вспомнить, откуда.

- Снова пренебрегаешь историей в своих поисках?

Сэм увидел ее слабую улыбку и тут же его бросило в жар. Щеки покраснели так, что это было видно и из-под бороды.

- Может, имя Даниэль Колман тебе больше знакомо?

- Тот, что провел Призрачный Танец?

- Он самый, - откликнулся Додгер, заставив себя вернуться к разговору. При этом он и не подумал повернуться к остальным. - Колман был харизматичным смутьяном, лидером движения, которое, в конечном итоге, привело к распаду Соединенных Штатов, Канады и Мексики. Очень влиятельный злодей. Я слышал его речь в прямом эфире, в котором Призрачные Танцоры взяли на себя ответственность за извержение вулкана, похоронившего Лос-Аламос.

- Наверное, это произвело сильное впечатление, - сказала Харт. - Ты в то время был еще пацаном.

Додгер повел плечами от нахлынувших неприятных воспоминаний.

- В тот раз они впервые использовали колдовство, так что да, произвело впечатление.

- Раз ты это помнишь, должен помнить и момент, когда они взорвали Вулканический Каскад.

- Само собой, - невесело усмехнулся Додгер. На некоторое время в домике повисла неловкая тишина. Потом Додгер встрепенулся и продолжил: - Колман взял ответственность на себя. Он был радикалом и террористом. Будь он доступен, не думаю, что мы нашли бы в нем хоть малейшую гуманную озабоченность даже для одного существа. В номинации на звание Красного Парня он стал бы чемпионом. Он получил прозвище “Красная Коса” и оправдывал его больше тысячи раз.

- Что за “Красная Коса”? - спросило Сэм. - Не помню, что когда-нибудь об этом читал. Что оно означает?

- Такого цвета становились его заплетенные волосы, когда он смачивал их в крови своих врагов, - ответил Додгер. - Не все попадает в исторические книги. А сейчас, Сэм, ты должен об этом знать.

- Ты говоришь ужасно горькие вещи, Додгер. У тебя с ним личные счеты? - спросила Харт и взяла паузу, рассчитывая на ответ, но не дождалась и продолжила: - Ховлинг Койот стал лидером повстанческого движения в трудное время. Он спас индейцев от гнета правительства и помог создать свое. Он помог множеству людей и, может быть, спас эту чертову планету. Политика магакорпораций насиловала землю и чуть было не отправила ее в тартарары, пока пробудившееся колдовство не установило некоторые правила.

- Колман был заинтересован в благополучии только своих. Я не видел зеленых земель ни в одной точке мира, но я вижу мегакорпорации, продолжающие свое дело. Если Колман был таким великодушным, то где он сейчас? Почему он отказался от борьбы? - Додгер глубоко вздохнул. - Он был обычным мясником и авантюристом.

- Возможно, так и было, - согласилась Харт. - Первые дни борьбы всегда трудны и требуют жестких мер. Но он служил на стороне добра. Он был тем, кто дал силу индейской нации. Без него не было бы Денверского договора, да и война шла бы до сих пор. Я разговаривала с людьми о том, что он делал во время изгнания. И с теми, и с другими. Если бы не Колман, положения в договоре о переселении были бы вовсе драконовскими. Мне рассказывали, что фракция Атзлан вовсе готова была убивать всех, в ком есть хоть капля индейской крови. И именно Колман боролся за финансовую репатриацию, что позволило переселенцам получить шанс на новую жизнь.

- Все это превратилось в дым, как только индейские племена стали должны другим правительствам, - фыркнул Додгер. - У него была власть, но использовал он ее только в своих целях.

- А что ты скажешь по поводу финансирования образовательных учреждений и больниц? Благодаря этому в большинстве из них были созданы специальные условия. В те дни это было немаловажно. Как эльф, надеюсь, ты сможешь оценить такое. А какие экологически безопасные энергоресурсы он стимулировал?

- Угрызения совести? - пожал плечами Додгер. - Работа на публику? Я не телепат.

- На все эти вопросы он ответил в книге “Вой в пустыне”.

- Там его ответы, нравящиеся общественности, - кисло ответил Додгер. - Он написал эту книгу, когда был президентом суверенного племенного совета. Вряд ли можно ожидать, что они правдивы.

- Его книгу поставили в один ряд с “Майн кампф” и “Путем знаний” Кастаньеды. Не думаю, что это просто так. Было бы слишком странно.

Додгер отвернулся, а Харт говорила все тише и тише. Сжатые челюсти сказали Сэму, что она вовсе не радовалась упорству Додгера. Сгорбившиеся плечи эльфа говорили Сэму, что он отказался бы от помощи такого человека.

- Ты ловишь меня на традиционной истории, - сказал он, обращаясь к Кэтрин, - но я никогда и не был поклонником политической истории. Я знаю, что когда-то Колман был влиятелен, но он ушел или что-то в этом роде. Что с ним случилось?

- Никто не знает. Лет пятнадцать назад он просто ушел в горы.

- Зачем?

- Надоело заниматься политикой, полагаю. Когда не вышло убрать с континента всех не-индейцев, индейская солидарность превратилась в пшик. А потом, когда эльфы организовали Тир Таингир и Колман поддержал их, в Совете Племен он потерял некоторое доверие из-за поддержки мета-людей на индейских землях. Думаю, за тот год на него навалилось много неприятностей, поэтому он подал в отставку и ушел.

- Все это официальная история, - перебил Додгер. - Он занимался теневыми делами. Возможно, поссорился со своими друзьями радикалами. Террористы обычно решают свои проблемы без помощи слов.

- Считаешь, его кто-то убил? - эта мысль обеспокоила Сэма, и не только потому, что убийство само по себе не правильно. Ему больше нравилась версия Харт, чем позиция Додгера. Сейчас Вернер был убежден, что Ховлинг Койот сможет помочь Дженис.

- Кто-нибудь мог иметь на него зуб, - отозвался Додгер. - Людей, воспринимающих его как колдуна-террориста, достаточно. Он может быть очень опасным.

- Или перспективным союзником, - возразила Харт.

То, что нужно Сэму.

- Он на самом деле великий шаман?

- О да, без сомнений, - ответила Кэтрин. - Некоторые считают, что материалы в книге о изучении Великого Танца Духа всего лишь фантазия для улучшения имиджа, как президента Совета. Но он был больше, чем ширма для Призрачного Танца. Он на самом деле провел их.

- Чтобы стать мощным шаманом.

- Да, - после короткой паузы согласилась Харт. - Может, чтобы стать таким мощным колдуном Шестого мира, какого земля еще не видела, - Харт взяла еще одну короткую паузу и затем добавила: - Колдуном-человеком.

- Значит, он знает о шаманстве все, - Сэма вовсе не беспокоили расовые проблемы.

- Как я знаю все, что нужно знать о колдовстве, поскольку я эльф? - рассмеялась Харт. - Будь реалистом. Он был человеком, наткнувшимся на силу. Он использовал ее и использовал хорошо. Он научил многих других ее использовать. Но знать все? Кто-нибудь знает все о чем-нибудь?

- Но ведь он провел Призрачный Танец,- настойчиво сказал Сэм. - Да. А такое требует больше силы, чем у любого человека, что я знаю. Знание может быть силой, а обратно не всегда так, - Сэм задумчиво замолчал, а потом поинтересовался: - Танец ведь был трансформирующим колдовством, так ведь?

- Частично.

- Тогда ему не нужно знать все. Только как направить силу, чтобы произошла трансформация. Он знает об этом?

- Не знаю, - парой секунд спустя ответила Харт. - Мне кажется, ты хватаешься за соломинку.

Так и было, но есть ли у Сэма выбор? Потратив время на поиски шаманов с меньшей силой, времени на поиски Ховлинга Койота не оставалось. Авантюра чистой воды, но альтернативы Сэм не видел.

- Мне нужно хоть что-нибудь, иначе я потеряю Дженис

- У тебя может ничего не выйти, - предупредила Харт, но Сэм не желал этого слышать. Он не хотел верить, что сестра превратилась в чудовище окончательно не только телом, но и душой.

Харт все еще не потеряла надежды уговорить Сэма.

- Почему бы не начать с тех, кого мы знаем? Ты, вроде, как-то рассказывал, что однажды тебе пообещал помочь профессор Лэверти? Из-за того, что на него работает Эстайос, не означает, что профессор откажет тебе. Поговори с ним.

- Не думаю, что это целесообразно, - сказал Додгер.

- Почему нет? - поинтересовалась Харт.

- Не хотелось бы об этом говорить.

- Не из-за того, что он друг того эльфа из Австралии, что ищет Сэма?

- Повторяю, я не хочу об этом говорить.

- Снова что-то от меня скрываешь, Додгер? - внутри Сэма все похолодело.

- Сэм, прошу, не дави, - Додгер повернулся к Вернеру и мрачно посмотрел на него. - Если расскажу, как узнал о том, кто охотиться за тобой, об этом рано или поздно узнает кто-нибудь еще, не из нашей компании, и это будет иметь нежелательные последствия для дорогого мне человека.

Сэм догадывался, кого имеет ввиду Додгер, а быстрый взгляд в сторону Харт сказал, что и она подозревает то же самое.

- Ну, если я не могу явиться к Лэверти, кто еще остается?

- Лофвир? - мрачность в голосе Додгера выдавала, что он и сам в это не верит.

- Не уверен, что смогу с ним расплатиться, - сказал Сэм, - или пережить встречу. Последний раз этот дракон нас всех чуть не убил. Отец Ринальди наверняка знает, к кому можно обратиться, - Сэм грустно покачал головой, - но сейчас вряд ли можно на него положиться.

- Я узкоспециализированная колдунья, Сэм, - сказала Харт. - Я знаю не так много шаманов, а те, кого знаю, вряд ли тебе подойдут. Я в ловушке. Я не знаю ответа.

- Тогда решено, - твердо сказал Сэм. - Попробуем договориться с Ховлингом Койотом.

- Но никто не знает, где он, - возразила Харт.

- Если вообще жив, - добавил Додгер.

Сэм пожал плечами, отметая любые возражения. Вот бы и со своими страхами расправляться так же легко.

- Я найду его, - сказал он.

 

Глава 16

Неко Ногучи довольно потянулся. Все вокруг ему нравилось: приглушенный свет, тихая спокойная музыка и кровать, даже мягче, чем он ожидал. Хоть Неко на нее еще не ложился, он был в этом уверен, проверив ее сразу, как только попал в комнату. Женщина, опытная и внимательная. Она представилась Моникой. Для Неко это имя отдавало экзотикой, такой же, как ее гладкая темно-вишневая внешность. О да, он был доволен. Похоже на то, как живут известные “теневики” между вылазками. Тот самый образ жизни, к которому Неко хотел привыкнуть и наслаждаться ею.

Он потянулся, взял графин и наполнил вином свой бокал. Слегка подтолкнув его в бок, Моника села поближе и протянула свой бокал. Неко улыбнулся больше от собственного удовольствия, чем в ответ на ее улыбку. Это был ее третий бокал вина. Ела она вдвое больше Неко - тот наслаждался вином. Шум в голове говорил, что спиртное было хорошего качества. Хоть Моника и стала говорить менее внятно, все же, еще не опьянела. Вино она принесла оттуда же, откуда таскала свой любимый ликер. Наверное, воспользовалась препаратом, нейтрализующим алкоголь. Можно было бы поинтересоваться зачем, но Неко было все равно.

Моника прижалась к его руке и сделала несколько глотков. Неко откинулся на спинку кресла и тоже отпил вина, после чего продолжил говорить.

- Хакеры так гордятся способностью вытаскивать данные из систем этих высокомерных корпораций, правительств, властных и богатых людей. Но эти дурни рискуют мозгами, сталкиваясь с контрмерами, к примеру, с тем же “Черным льдом”, и противопоставляют ему только рефлексы и тонкий щит защиты ноутбука. Кража данных похожа на искусство. Украсть можно сотнями разных способов. Какие-то из них опасны, какие-то нет.

Глаза Моники смотрели на Неко широко, горя восхищением.

- То, что сделал ты, тоже не было безопасным. Хакеры рискуют мозгом, ты же рискуешь телом и жизнью.

- Правильно. Рискую жизнью и здоровьем, - Неко сделал еще один глоток. - Но мое тело - отлаженная машина. Как и любой машины, в случае необходимости оно способно восстанавливаться. Слышала рекламный слоган: “У нас есть технологии”? А что касается риска для жизни, так гулять по улице, дышать, тоже опасно. Смерть приходит ко всем, но когда это произойдет - наша проблема и забота. Оставь ее нам. Плохая карма убегает от того, кто умеет не допускать ее к себе. А вот потерять разум - участь намного хуже смерти. Тело живет, дышит, в то время как разум блокирован. Человек превращается в овощ, существующий без цели. Ты не можешь ни изменить происходящее, ни идти вперед. Риск лишиться разума - вот чем рискуют хакеры. Я бы скорее столкнулся в поединке с драконом.

- Тем не менее, - деликатно вздрогнула Моника, - тебе удалось украсть данные. Как тебе это удалось?

Неко пожал плечами, отметая трудности, сравнимые с подвигом, легкой небрежностью.

- Кошки темные и молчаливые существа. Когда хотят, становятся незаметными. Я хотел быть незаметным. Городжи-сан узнает о потере только завтра ночью, когда начнут работать его ручные хакеры.

- Не боишься, что он выяснит, кто это сделал? Кобун Городжи печально известен своей жестокостью.

Неко усмехнулся, поставил бокал на стол и провел пальцем по линии ее подбородка.

- Как бы ни были жестоки бойцы Городжи, они не смогут повредить тому, кого не могут найти.

- Ты чудесен, - Моника поймала его палец и поцеловала его. - Уверен, что они не выйдут на тебя?

- Уверен, - Неко поцеловал ее.

Губы при поцелуе пощипывало. Это из-за помады, понял Неко, слишком толстый слой, да еще спиртное на них осталось. Неко отстранился и посмотрел Монике в глаза. Та опустила веки в притворной застенчивости, намекая на удовольствие в будущем.

Сато улыбнулся. Ну ладно, пора заканчивать с притворством.

- Можешь передать Винту, что у меня нет ничего полезного из того, что долго хранится, а то, что есть, полезным будет не долго.

- Винту? Кто такой Винт? О чем ты говоришь?

Глаза Моники широко раскрылись, изображая растерянность. Язык тела выражал невинность и намек на тревогу. Все выглядело убедительно. Но Сато знал, что все это обман.

- Отличная игра, - он похлопал одной ладонью по подлокотнику дивана в знак того, что оценил актерское мастерство Моники, - но я знаю, что ты работаешь на Винта. Как думаешь, рассказал бы я тебе так запросто все, если бы об этом не знал?

Моника продолжала играть, при этом ее взгляд оценивал его убежденность в своих словах, взвешивая шансы убедить его, что она здесь ни при чем. Несколько секунд Неко позволял ей это, потом взглядом обвел комнату в поисках скрытых тридео-камер. Ей не стоило беспокоиться. Неко уже убедился, что камеры не работают, но не было никакой необходимости рассказывать ей об этом.

- Ты очень проницательный молодой человек, - сказала Моника.

- Необходимое свойство для тех, - Неко довольно подтянулся от комплимента, - кто занимается подобными делами и хочет дожить до старости.

- Игры с якудза не способствуют долгой жизни. Был бы Городжи простым боссом, еще куда ни шло, но он работает на Бабушку. Ты знал об этом?

Неко не знал.

- Конечно.

Ее взгляд ничего не выражал, но небольшое подергивание щеки намекнуло на то, что она ему не верит или, по крайней мере, подозревает во лжи. Неко улыбнулся, мол, все истинно так, как он сказал.

- Винт предпочел бы, чтобы твое предложение не имело ничего общего с источниками Бабушки. Она бурно реагирует, когда кто-то вторгается в ее паутину и тех несчастных, кто это делает, ждет незавидная участь. Если ты будешь продолжать в том же духе, Винт откажется иметь с тобой дело. У него с Бабушкой давние разногласия и он не имеет никакого желания возобновлять вражду. Особенно сейчас.

- Никто и не ждет от него мужества воина. Этот рейд был прямым выполнением заказа клиента, которому Винт служит в качестве посредника. В момент заказа не было никаких оговорок, следовательно, в оплате так же не должно быть никаких изменений. Посредники должны беречь репутацию среди “теневиков”. Справедливость в таких делах должна быть обязательна.

Моника подняла бровь.

- В разумных пределах, конечно же, - добавил Неко.

- Уверена, за данные по заказу плата будет справедливой.

- И за бонусную информацию.

- В пределах ее стоимости.

- И ценности на сегодняшний момент.

На этот раз улыбнулась Моника.

- У нас есть понимание. Осторожничаем лишь из-за будущих отношений.

- Если Винт боится последствий, может, он согласится, чтобы я встретился непосредственно с клиентом?

- Может быть, он так и сделает.

Возможность того, что посредник на этой сделке может порезаться, дала Неко понимание, насколько Винт обдумал ситуацию. Как может достать его Бабушка? Плохой бизнес. Что-то еще должно быть в тех данных, проданных хакеру-эльфу. Наверное, какой-то секрет подключения. Узнать, что происходит, чтобы легче понять возможности того, что он обнаружил. Зная важность, он сделает сделку более выгодной. И, кстати, узнает, с какими опасностями столкнется.

Неко продолжал торговаться с Моникой за последние приобретения, но голова была занята другими мыслями. Неко задался вопросом: раз Городжи ищет варлорда Фэн, что это значит? Обычная борьба за власть среди якудза или что-то более зловещее? Возможно, это часть какого-то большого плана Бабушки. Данные от Фэн сопоставлялись с файлами Городжи о запросах по делу специального отдела Ренраку. Такой воротила, как Бабушка, наверняка работает сразу по нескольким вариантам. Городжи снаружи, Сато изнутри подготавливают организованное нападение. Понимательно, учитывая ценность приза. Интересно, есть ли у Бабушки другие инструменты, работающие на достижение этой цели? Искусственный интеллект - мощный инструмент в работе с киберсетью. Если он настолько хорош, как утверждает знакомый хакер-эльф, ни один компьютер не будет полностью защищен и все секреты будут открыты для его обладателя. Ценность информационного посредника будет неисчислима.

Если Бабушка получит доступ к такой машине, она будет знать все.

А что она хочет знать? Почему ее заинтересовал Фэн? Какое отношение имеют китайские неоварлорды к немецким террористам, к распаду Соединенных Штатов или ударам израильских коммандос в Африке? И какое отношение все эти вещи имеют к финансированию Орда Натурум, филиала полит-клуба “Хуманис”. Или с финансовыми холдингами Пробужденных существ? Неко не знал ответов, но был уверен, что вся информация заблокирована в паутине интриг. Проснулось любопытство. Даже если ответы для Неко ничего не будут значит, он был уверен, продать такую информацию можно за огромную сумму денег. Все, что нужно выяснить, кто за всем этим стоит. И, конечно же, есть ли ответы на все эти вопросы вообще.

* * *

В Сиэтле оказалось еще хуже, чем в Портленде. Пригородные районы вокруг метрополиса не то, что в Австралии, но несут ту же отвратительную печать человеческой архитектуры. Метрополис забит вонючими толпами людей, темными племенами и низшими видами эльфов. Город полон жизни, но только смотря с какой стороны посмотреть. Городские обитатели выглядели паразитами, наводнившими почти мертвую землю.

Урдилу захотелось вернуться домой. Австралия, конечно, не то, чем должна быть, но даже дикая мана и хаос предпочтительнее мертвенности метрополиса и душной, гнетущей тени, отбрасываемой корпоративными небоскребами. Но пока Урдил не мог улететь отсюда.

С непривычки поддержания иллюзии, что он обычный житель этого болота, у Урдила разболелась голова. Он не любил маскироваться, но сейчас решил, что это необходимо и будет только на пользу. В первый же день, когда он появился здесь в своем обличье, он тут же привлек нежелательное внимание группы головорезов в капюшонах, кричащих лозунги полит-клуба “Хуманити”. Ну, теперь они вряд ли побеспокоят других эльфов и прочих мета-людей. Они попытались навязать ему ненависть, а в результате он сам насытился их страхом. Страх - полезный инструмент для сдерживания животных на своих местах.

Как только Урдил прибег к помощи иллюзорного заклинания, он больше не сталкивался с подобными проблемами.

Прошла неделя, а поиски Сэмюэля Вернера, он же Твист, оказались тщетными. Чтобы его найти, Урдилу пришлось немного убавить свой пыл, забыв о более прямых методах допроса. Такой подход дал неудовлетворительные результаты. В городе не обнаружилось никаких признаков человеческого шамана. Урдилу так же не удалось узнать о местонахождении ни одного из его подвижников, хотя и расспрашивал их бывших знакомых. Ту же Салли Цзун. Эта женщина довольно пренебрежительно отозвалась о бывшем любовнике, но утверждала, что понятия не имеет, где он сейчас. Урдил мог бы порыться в ее голове, но она оказалась колдуньей с неизвестным потенциалом, так что Урдил не решился рисковать.

Лэверти мог бы быть более откровенным, назвав того, кто наблюдает за Вернером. Урдил хотел бы связаться с этим человеком, но пока такой возможности не появилось. Он подозревал хакера по имени Додгер. Самый подходящий кандидат в агенты Лэверти. Вернер постоянно контактировал лишь с двумя эльфами - хакером и женщиной, известной как Харт. Харт - маловероятный кандидат, потому что в прошлом работала на Шайд, и Урдил сомневался, что профессору удалось завербовать ее, минуя Шайд. Раз женщина не кандидат, остается только Додгер. Но он, как и все окружение шамана, куда-то пропал.

Осознание того, что теряет время, делало Урдила глубоко несчастным. Создавать калпунью в этом месте было непрактично. Попытки добраться до камня-хранителя оказались неудачны. Либо он хорошо защищен, либо его нет в метрополисе. Шансы найти его стремились к нулю. Если Вернера нет в Сиэтле, Урдил понятия не мел, где его искать. Время деликатности прошло. Наступило время жестких допросов.

 

Глава 17

Поиски Ховлинга Койота оказались дурачьим квестом. Додгер чувствовал себя дураком, потому что согласился помочь в этих поисках. Если пророк Призрачного Танца умер, Сэм, мягко выражаясь, профукал последнюю слабую надежду спасти свою сестру. Ее природа вендиго возьмет верх, порушив надежды собачьего шамана. Если же Ховлинг Койот жив, Сэм вряд ли отыщет его убежище. Даже если по чистой случайности ему удастся каким-то образом найти беглого шамана, шанс окончательного успеха останется слишком слабым. Несмотря на серьезные намерения Сэма, мало надежды убедить Ховлинга помочь ему. Если только Колман сможет им помочь. Возможность того, что все получится, стремится к нулю.

Большая глупость. Такая же, как путешествие Додгера по правительственной компьютерной системе Совета Юты. И Сэм, и Додгер был теми еще безумцами, сражающимися с ветряными мельницами.

Что касается Харт, Додгер видел ее реакцию во время пересказа находок Ногучи. Что-то в последней капле данных азиатского “теневика” заставило ее как следует занервничать. Что это могло быть, Додгеру оставалось только догадываться. Все свои давешние дела Харт окутала таинственной секретностью. Ей так захотелось в тот момент оказаться в другом месте, что с легкостью согласилась, чтобы Сэм в одиночку покинул Денвер. В текущей ситуации поступок нехарактерный. Если она ожидала таким образом обрести свободу действий, должно быть, значительно разочаровалась, когда свои же предупреждения об опасности компьютерной системы Юты обернулись против нее самой. Сэм напомнил, что она сама предложила избегать свои любимые места, так что единственным из доступных мест оставалось сидеть рядом с Додгером и охранять его тело, пока тот производит разведку в сети. Согласие могло обмануть разве что одурманенного любовью Сэма, но не Додгера, увидевшего ее сдержанное разочарование.

Как Сэм может ей доверять? Она еще более скрытная, чем Салли Цзун, и вполне обоснованно, если учитывать те немногие намеки об организациях, на которые работала Харт из тех, что смог раскопать Додгер. О них он еще Сэму не рассказывал. Если Вернер подозревал Додгера в связях с организацией профессора, то что он подумает о бывших друзьях Харт? Если бы Сэм узнал об этой стороне Кэтрин, он бы наверняка не церемонился и проверил ее по всей программе.

Харт была не единственной, кому приходится сдерживать себя от того, что хочется сделать. Из-за других дел Додгер отложил поиск сбежавшего из Ренраку искусственного интеллекта. Додгер поклялся, что докажет Сэму свою искреннюю дружбу, капитально подорванную во время английского дела, а потому выплачивая долг, он вынужден принимать участие в этом безумном предприятии. Как ни глупо звучит, Сэм хочет проверить все углы киберсети, и кто может сделать так же хорошо и быстро, как не Додгер? Своим проблемам придется подождать, но, возможно, оно даже к лучшему. С первого контакта с Ногучи его надежда увеличивалась лишь незначительно быстрее страха. Додгер по прежнему не осознавал последствий встречи с ИскИном и чем он его привлекает, но продолжал чувствовать какую-то тягу.

ИскИн принадлежит сети, так же, как сейчас и внимание Додгера. Сегмент киберсети Совета Юты закодирован оранжевым и, хоть это не самый высокий код безопасности, но для неосторожного путешественника представляет достаточную опасность. Для неосторожного, как раз для такого, каким сейчас был Додгер. Он почти уперся носом в несколько оттенков черного. Едва обогнул эту угрозу. Если бы был более внимательным, не пришлось бы об этом беспокоиться.

Эбеновый мальчик в блестящей маске, аватар Додгера, скользнул в субпроцессор, обслуживающий кадровые файлы правительственного центра Солт Лейк. Неповоротливые кубические медведи, крадущиеся вдоль каждой из линий, говорили, что раньше компьютерщики Юты имели дело с незаконным проникновением. Правда, виртуальный дизайн контрмер против вторжений мог быть создать только ради отпугивания, чем отражать истинную силу “льда” в этих точках доступа. Додгер решил, что сейчас не время испытывать их на прочность. Испытание одного из медведей ничем Додгеру не угрожает, но выдаст системе факт его присутствия. Если затронуть систему оповещения, дальнейшее путешествие окажется затруднительным, а график Сэма не оставляет времени для подобных игр. Поэтому проникновение требует максимальной скрытности до тех пор, пока нужное не будет получено. Иначе оно ничего не стоит.

Где-то в правительственных файлах по племенной принадлежности Юты находится информация о Даниэле Колмане. Перед тем, как залезть сюда, у Додгера уже была нарезка общей базы, но в ней не нашлось ничего однозначного. Этих записей оказалось достаточно, чтобы Сэм отправился в Денвер в поисках связей Ховлинга Койота, но не было ни малейшей подсказки о том, где сейчас находится Колман. Чтобы найти материал подетальнее, Додгеру необходимо проникнуть глубже, туда, где лидеры Совета хранят то, что им необходимо для сохранения их маленького мирка. Если Ховлинг Койот до сих пор жив, племенные старейшины наверняка знают об этом.

Немного повезло с обнаружением и взломом черного хода через “левую” финансовую программу. Соблазн легко обогатиться был искусительным, но Додгер решительно проплыл мимо нескольких сотен тысяч. Его цель - доверие Сэма. Если он возьмет эти электронные деньги, процедура проверки баланса вызовет тревогу прежде, чем Додгер покинет этот региональный сегмент связи. Хоть правительство Совет Юты и отказывается от сотрудничества по большинству вопросов с другими правительствами, они более чем рады помочь соседям, таким, как ЮКАС, в отслеживании компьютерных преступников. Особенно когда так называемые преступники проживают на территории ЮКАС, куда входит и Сиэтл. Может, в следующий раз, когда он будет более подготовлен, но сейчас ему надо быть как можно незаметнее.

Подавив скупость, эбеновый мальчик на цыпочках прокрался мимо запертых сейфов, за чьими электронными дверями он представлял полные мешки недавно отпечатанных государственных ценных бумаг, банкнот и облигаций. Вскрыть сейфы не представляет труда, но Додгера интересуют другие двери, за которыми лежит менее заметная добыча. Он добрался до двери ближе к концу коридора и проскользнул туда. Медведи, не появились, чтобы бросить ему вызов, так что он отправился дальше по конструкции правительственного центра.

Оказавшись внутри, Додгер увидел, что правительство Юты, по крайней мере, в киберсети, мало отличается от любого другого современного правительства. Светлые точки, представляющие файлы данных, образовывают гиперактивную галактику в электронном небе. Завороженный сияющей россыпью бликов, Додгер чуть не пропустил внезапную атаку защитной программы. Отточенные рефлексы позволили ему вовремя запустить оборонительную программу. “Лед”, выполненный в виде кристаллического хорька, длиной почти в рост самого Додгера, скользнул мимо. Додгер запустил контрпрограмму: черная ладонь вытащила из-под плаща тонкий серебряный пистолет и направила дуло на электронного зверя. Выстрел, и одичная пуля ударила хорька, готового для новой атаки, превратив его в белое, замороженное тело, застывшее в прыжке.

Мальчик пробежал пальцами по неподвижной форме. Додгер изучил контуры “льда” и скорректировал свои маскировочные программы, чтобы следующие встречи с защитниками прошли легче. Мера временная, все импровизируется на ходу, да и работать будет только при текущем пробеге.

Додгер понял, насколько хорошо работает его камуфляж, когда приступил к серьезному поиску. Каждый раз, когда он запускал программу поиска, вбивая в строку ключевые слова для поиска хоть какой-то информации о Ховлинге Койоте, невдалеке обязательно появлялась защитная программа. Только усовершенствованные под эту систему программы позволяли Додгеру работать незаметно.

По беспокойному поведению “льда” стало ясно, какую чувствительную тему он зондировал. Опасаясь, что копирование или удаление файлов приведет к тревоге в системе, Додгер решил только просматривать их на месте. С его чувствительным камуфляжем нужно действовать осторожнее, иначе могут заметить несанкционированный вход, если сделать что-то нехарактерное для их владельцев.

Первые несколько файлов не дали ничего, кроме исторических фактов, но даже в этом случае Додгер вынужден был иметь дело со “льдом”, выполненным в том же духе, что и тот, с кем пришлось иметь дело, когда он только-только проник сюда. Спустя еще несколько файлов, “ледяной” зверь попытался напасть на него. Похоже, некоторые файлы охраняются сильнее остальных из отобранных, но даже в нем обнаружилась лишь четырнадцатилетней давности информация. Весьма любопытно. Если прошлое охраняется так хорошо, какая защита обнаружится у современных данных? Жесткий “лед” вокруг этой драгоценности? Такое положение дела заставило Додгера подозревать, что Колман не только до сих пор жив, но и является членом Совета Юты. Может, Ховлинг Койот занимается какой-то секретной колдовской разработкой? Может, все это лишь прелюдия к новой кампании по избавлению континента от неиндейцев? Мысль об очередном Великом Танце Духа охладила Додгера. Об этом с интересом пожелали бы узнать многие, не только Сэм.

Додгер задумался, как поступить. Ховлинг Койот шаман, а шаманы редко пользуются компьютером. Тем не менее, не все индейские колдуны шаманы. А традиционные колдуны широко пользуются современными средствами хранения данных и вычислительными возможностями компьютеров. Если правительство Юты финансирует серьезные колдовские исследования, есть шанс найти записи в файлах правительственных колдунов. Может статься, что они не могут воспользоваться шаманским колдовством, но Додгер знал случаи адаптации одного направления колдовства в другое. Если Ховлинг Койот разрабатывает шаманское направление, традиционные колдуны Юты могут попытаться адаптировать его наработки под себя. Следы в любом случае обнаружатся.

Эбеновый мальчик прыгнул в пространство и стал парить в поисках кластера данных с закодированными колдовскими ресурсами. Вскоре он заметил, скорее всего, нужный ему массив и замедлил полет. С безопасностью тут будет жестко. Если его подозрения оправдаются, придется столкнуться с суровой защитой.

Сквозь внутреннее пространство киберсети грянул гром и темнота небытия на пикосекунду раскололась серебристой линией. Додгер почувствовал ураганный ветер, что образовался не из-за его быстрого полета. Ветер с игристым блеском продрейфовал мимо, растрепав плащ. И только тогда Додгер осмелился взглянуть вверх.

Пернатые крылья всех цветов радуги удерживали птицу, похожую на голубя размером с орла. Грохот, исходивший от птицы, достиг эбенового мальчика и отрикошетил обратно, считав идентификационные данные. Додгер почувствовал тень падения на него Буревестника, хотя нигде поблизости не было никакого источника света, чтобы отбрасывать тень. Громадная птица пронзительно закричала. Глаза, клюв и когти блестели “черным льдом”. Додгер активизировал все оборонительные программы без остатка. Пальцы безудержно грохотали по клавиатуре. Додгер пытался импровизировать в попытке победить “черный лед”.

Эбеновый мальчик плел грандиозный танец, но Буревестник с каждой секундой подбирался все ближе.

В ушах Додгера стаккато гремел первобытный гром. Радужное силиконовое крыло нависло над эбеновым мальчиком. Слишком близко. Додгер потянулся к штекеру. “Лед” оказался слишком хорош. Либо сегодня сам Додгер не в форме. Он видел пальцы, застывшие над клавиатурой поверх увеличивающейся в размерах сияющей смерти. Буревестник готовился к убийству.

Время замерло, оставив Додгера между страхом, волнением, ужасом и, как ни странно, удовольствием.

В тот же миг между ним и кричащим Буревестником встала индейская девушка, одетая в плащ с бахромой поверх рубашки и юбку из оленьих шкур. Волосы, сплетенные в толстую косу, свисают по спине и достигают колен. Игристый бисер мелькнул на широком поясе, опоясывающем тонкую, как у эльфиек, талию. Образ точен в мельчайших деталях. Додгер видел поры на оленьей коже, различал каждый отдельный волосок в косе. Стандартные аватары намного грубее. Додгер только догадывался, насколько изящно ее лицо, потому что не успел его увидеть из-за того, что девушка сразу же набросилась на Буревестника.

Киберсеть осветилась молниями, выпускаемыми Буревестником в девушку. Учитывая высокое качество визуализации, Додгер ожидал, что та скорчится от боли, а то и вовсе сбежит. Но она не сдвинулась с места ни на шаг. Вокруг все потрескивало, обугливалось, но девушка оставалась целой и невредимой. Вот она подняла руку и закопченный туман вокруг разредился, а потом вовсе исчез.

Девушка подняла над головой руки. Ладони светились. Свет вырос, превратившись в сферу и полетел в Буревестника. Иконка защитника от удара замерцала. Полная визуализация сменялась первичным каркасом и обратно. Второй шар ударил по птице. В тот же миг от нее остался только контур, распадающийся на фрагменты, крошечные завитки света, гаснущие на глазах и, в конце концов, от Буревестника не осталось ничего.

“Лед” исчез.

Кто такой этот хакер и почему он вмешался, спасая Додгера? Образ аватара указывал на сильный интерес к делам индейцев, а то, как девушка легко справилась с “черным льдом”, предполагает несколько специальных программ, совсем не распространенных в киберсети. Все подсказки указывают на то, что это аватар кого-то из Совета, но такой человек вряд ли взялся бы защищать Додгера.

Когда она повернулась к нему лицом, Додгер сразу же ее узнал. Все еще замороженные руки не поднимались. Он смотрел в ее лицо, потерявшись в этой красоте.

Кожа выглядит полированным хромом, натянутым на гладкую эльфийскую костную структуру. Маленький нос, прямой с идеально вздернутым кончиком. Уши заострены с той деликатностью, какую Додгер ни разу не видел у живых эльфов. Губы согнуты обещанием радости. Под элегантными бровями блестят глаза, до краев наполненные тьмой между фотонами. Она оказалась тем, кого искал Ддодгер - искусственным интеллектом, созданным в специальном отделе “Ренраку”. Хотя в киберсистеме друидов она представилась как Моргана, Додгер не смог придумать имени такой красоте. Когда она заговорила, голос зазвучал песней.

- Для меня счастье увидеть вас. Нет никакой необходимости прекращать ваше существование.

Что можно сказать, однажды обнаружив Грааль? Какими словами мог бы обратиться к белому киту Ахаб? Какое приветствие уместно для Святого Петра у ворот Рая? Или для Харона, встречающего прибывших на берегу Стикса?

Она протянула ладонь к его лицу. Свечение погасло и тонкие пальцы прикоснулись к его щеке.

А потом она исчезла.

Вернувшись в свое тело в реальном мире, Додгер взвыл от боли.

 

Глава 18

- Нет! - закричал Додгер.

Уронив шнур, Харт подхватила хакера за плечи и стала трясти его. Тело Додгера сотрясалось в судороге и все, что могла Харт, попытаться привести его в чувство. Физический контакт обычно облегчал переход из киберсети в реальность. Додгер все еще бился в судорогах, поэтому Харт дала ему пощечину. Голова эльфа качнулась, и он шумно вздохнул. Постепенно мышцы расслабились и он упал на спинку стула.

- Она там, - простонал он.

Положив ладонь на его лоб, Харт не почувствовала никаких признаков индуцированной лихорадки. Пальцем осторожно приподняла веко Додгера. Зрачок сузился, реагируя на свет.

- Полегче, Додгер. С тобой все хорошо. Ты только что выпал из киберсети.

Додгер застонал.

Убедившись, что со временем он сам придет в себя, Харт отпустила Додгера. Скорее всего, у него обычный джамп-шок - реакция на внезапное переключение восприятия. Через пару минут с ним все будет в порядке. Все, что необходимо - отдых. Ну и, конечно, хорошо помогает вода.

Только она повернулась, чтобы взять бутылку из лотка, Додгер тут же рванулся вперед. Прежде, чем Харт успела отреагировать, он воткнул штекер в гнездо головного интерфейса и застучал по клавиатуре, ныряя в киберпространство. Теперь прерывать его неразумно. Ее задача вытянуть сетевой шнур, если он вдруг попадет в ловушку со “льдом”. Обычно с этим никогда проблем не бывает, потому что здравый смысл хакеров перевешивает достижение цели. Как правило, человек, страхующий хакера, разбирается в системе и может опознать признаки проникновения “льда” в мозг. Додгер не соизволил поделиться с Харт планами в этом незапланированном погружении, так что он мог быть где угодно. Не зная, где он, нет никакой уверенности, что хакер не оставит следов активности в чужих системах. Так что, поставив бутылку на столик, Харт села и принялась ждать.

Ждать, пока Додгер вынырнет обратно в реальность, самостоятельно отсоединив шнур, пришлось минут десять. Его лицо выражало грусть.

- Она ушла, - голосом, готовым вот-вот зарыдать, сказал он.

- Кто?

Додгер посмотрел на нее влажными глазами, облизал губы.

- Неважно, - наконец, ответил он и в его голосе Харт уловила намек на свою вину.

Она решила, что сейчас не время для уточняющих вопросов. Предложила воду и Додгер, с мрачным спасибо, взял бутылку и откинулся на спинку стула.

- Ну так, Додгер, ничего полезного не нашел?

В ответ он потянулся к ноутбуку и выудил из него чип. Пожав плечами, он бросил его в руки Харт.

Харт нахмурилась. Ей не понравилась такая некоммуникабельность. Правда, Кэтрин была не уверена из-за чего она появилась. Либо из-за открытого неудовольствия, либо Додгер просто погрузился в свои мысли. Харт вставила чип в считыватель данных и просмотрела информацию. Последней оказалось немного. Несколько имен и все. Судя по поведению Додгера, даже эти скудные биты информации оказались хорошо защищены. Получалось, что никто ничего не знал о Ховлинге Койоте. Оставалось надеяться, что Сэм будет более осторожным, чем по своему обыкновению.

- Жесткий лед, - неожиданно сказал Додгер, удивив Харт.

Та поглядела на него и увидела, что эльф все еще смотрит на ноутбук, но что-то в его позе говорило, что он полностью вернулся в реальный мир.

- То есть Сэму придется нелегко.

- Именно, - Додгер печально покачал головой. - Думаешь, это его остановит?

- Нет, - Харт знала, что Сэм был слишком упрям. - Как по твоему, если мы скажем ему, чтобы он был осторожным, что-нибудь изменится?

- Сомневаюсь, - Додгер мрачным взглядом посмотрел на нее. - Он мог бы воспользоваться помощью.

Лучшей помощью, чем получал до сих пор.

- Ты прав. Возьмешь билет до Денвера?

- Там плохо с входом в сеть. Я лучше отсюда по киберсети погуляю. Как на счет тебя?

- Сэм хочет, чтобы я за тобой приглядывала, пока ты путешествуешь по сети, - ответила Харт, позволив появиться в голосе ноткам раздражения.

- И ты никогда не пойдешь против его воли, - в этом заявлении прозвучал вызов, но Харт его проигнорировала.

Она знала, что Додгер до сих пор ей не доверяет и чем дальше, тем больше. Но штука в том, что пока Сэм в Дэнвере, а в Сиэтле на их след напал загадочный охотник, времени для споров в их маленьком круге нет. Сэму нужно помогать, но Кэтрин знала, что мало поможет ему, если будет постоянно ссориться с хакером.

- Если, конечно, тебе кто-нибудь не заплатит больше, - ткнул в нее пальцем Додгер.

- Ты мне не доверяешь, правда?

В ответ получила лишь сардоническую улыбку.

- Ну, это чувство взаимно. Никто из нас не сделал ничего, чтобы завоевать его доверие в Англии. Но, по крайней мере, я не посылала его на опасное дело, делая вид, что это в его интересах.

- Я и сам подвергался опасностям, - улыбка Додгера сменилась хмурым взглядом.

- Что только усугубляет твою глупость, но не делает тебя менее виновным.

- Я не продавал его Шайд. Что сейчас? Кто-то еще назначил цену за его голову?

Лицо Харт покраснело от гнева.

- Не тебе об этом судить. Я знаю, что ты мне не веришь, но я завязала отношения с Шайд. Как и они со мной.

- Как же я могу в тебе не сомневаться? - в голосе Додгера снова прозвучала задиристость. - Но ты и я, мы оба знаем ответ на этот вопрос. Хорошо, ловлю тебя на слове. Шайд в этом деле не участвует. Тогда кто? Что тянет тебя в сторону, а не помогать человеку, который думает, что ты его любишь?

- Не стоит искать во мне одни недостатки, Додгер. Если бы я знала, что это дело ни с чем не связано, я бы не осталась здесь, а была бы сейчас в Дэнвере. Так что хочу выяснить все сама и не уверена, что кто-нибудь кроме меня сможет это сделать.

- И если ты это выяснишь, - усмехнулся Додгер, - никто об этом ничего не узнает. Великий “теневик” некоторое время будет горевать. Если в одиночку, нужно быть не знаю насколько отважным, чтобы выжить на улицах. Как долго ты собираешься скрывать все это и при этом рассчитывать на наше доверие?

Харт еле подавила желание отвесить Додгеру пощечину.

- Слушай, электронная башка. Мне не нужно твое доверие. Хочешь следить за мной, вперед и с песней. Но если при этом ты не сделаешь ничего, чтобы помочь Сэму из-за того, что следишь за мной, тебе стоит привлечь к этому своих важных приятелей, чтобы прикрыть свою задницу. Сэм хочет, чтобы я приглядывала за тобой, пока ты копаешься в киберсети. Думаешь, я этого тоже хочу? Я только трачу свое время. Я слежу, чтобы твой мозг не перезагрузился, если вдруг ты попадешь в ловушку, и все, что я получаю, так это кучу обвинений.

- Но ты не…

- Дело сделано. Хватит скулить. Сэм рассчитывает на тебя, а все, что ты делаешь, так только скандалишь.

- Возможно, - на лице Додгера появилось хитрое выражение, - я уже был полезным достаточно, чтобы помешать тебе создать для него еще больше проблем.

Она закрыла глаза, чтобы заглушить растущее разочарование. Он не понимал. Но в этом случае что можно от него ждать? Если рассказать ему о своих подозрениях, вряд ли он проникнется ситуацией, скорее, начнет не доверять еще больше. И без того его подозрение укоренились в нем глубоко. Так что пока Харт не готова ничего никому рассказывать. Если бы она не была верна Сэму, она давно выдала все секреты. Сейчас, если бы Сэм напрямую спросил ее… Но он не спросил. И Харт ничем не обязана Додгеру.

Хакер принял ее молчание, как признание поражения в разговоре. Он решил, что победил. Харт продолжила молчать и, в конце концов, Додгер поднялся и отправился на кухню за едой. Ополовинил холодильник, пользуясь гостеприимством. Когда закончил трапезу, снова полез в киберпространство. Пару минут Харт наблюдала за происходящим на мониторе, потом заскучала, поэтому настроила аппаратуру в режим тревоги и улеглась на койке рядом со столом.

Когда она проснулась, Додгер все еще бродил в киберпространстве. Она похлопала его по плечу, пока тот не признал ее присутствия и выдернул шнур из разъема в голове. Пока Харт делала тосты и грела кофе, Додгер переписал добытые данные с чипа в компьютер. Завтракали они молча и вместе. Закончив есть, Додгер снова подключился к компьютеру и нырнул в киберсеть. Так продолжалось два дня: поиски в киберсети и еда. Чем дальше, тем погружения в киберсеть становились длиннее, а времени для еды меньше.

Всю третью ночь Харт наблюдала за Додгером. Казалось, он полностью отдался делу Сэма. Или большую часть тратил на свои собственные дела? Не было никакого способа узнать это. Попытка Дженни проследить за тем, что делает Додгер в киберсети, ничем не закончилась.

Время шло и собственные опасения чем дальше, тем больше тревожили. Поначалу никаких тревог не было. Может, Додгеру и не нужен контролер. Что, в конце концов, она ему должна? Ничего, даже если он думает по-другому. К примеру, что она и Сэм должны ему больше, чем тот ожидает. Этого не узнать. Но, так или иначе она застряла здесь, в Салиш-Шайд. Уверенность требует сбора информации, а для этого нужен личный контакт. А все инструменты, доступные для этого, как технологические, так и колдовские, не могут гарантировать ее от подслушивания. Сохранить секреты с помощью электронной связи еще труднее.

Так или нет, доверяет он ей или нет, но косвенно Додгер оказался виноватым за пробуждение ее страхов. Он был тем заказчиком, на заказ которого откликнулся “теневик” с Дальнего Востока и передал ему некоторые Бабушкины секреты. Додгер искал подсказки к своей личной одержимости, но получил больше, чем хотел. Последние данные, переданные им Ногучи, подняли неприятного призрака из всех тех, с кем Харт до сих пор встречалась.

Кэтрин разрывалась на части. Сэм сейчас в Дэнвере. Кое-что, что поможет ему в поисках Ховлинга Койота, Додгер нарыл, но у Вернера нет никого, кто сможет помочь ему в самих поисках. Она здесь, наблюдает за хакером, в то время как хочется быть в другом месте и сделать что-то полезное при таком недостатке информации. Но сопротивление, на которое Додгер наткнулся уже при первом погружении, ее беспокоило. Результатов, на которые надеялся Сэм, мало. А если он решит проверить добытую Додгером информацию и влезть в киберсеть, это приведет к катастрофе. Сэм, в лучшем случае, начинающий хакер. Каковы его шансы, если он встретится с тем, от чего отступил Додгер? Дженни тоже не сможет помочь. Она хороша, но не настолько хороша, как Додгер. И потом, неизвестно, доверится Сэм Дженни, даже по рекомендации Харт, или нет. Удержать Сэма он погружения в киберсеть уж точно не получится. Так что, если не придумать альтернативы, значит, придется оставаться рядом с Додгером в качестве няньки.

Если бы только она смогла отправиться в Дэнвер вместе с Сэмом. Она бы удержала его от киберсети, уговорила бы воспользоваться колдовскими способностями, как и должно быть. Но ей нужно быть в другом месте. Цейтнот. Просто уйти от Додгера может стоить всем намного больше, чем рассчитывают. И сидя здесь, Харт не узнает, что происходит в округе. В тех поисках нужен личный контакт. И оставить Додгера неизвестно на кого нельзя. Надо найти кого-то, чтобы присмотреть за Сэмом. Харт задумалась, кого она знает в Дэнвере.

Если закрыть этот угол, возможно, сможет сделать что-то, что не предаст доверия Сэма. Что-то должно быть, Харт больше ждать не могла. Все, что нужно, найти кого-нибудь подходящего в качестве няньки для Додгера, причем из тех, опять же, на кого Сэм косо не посмотрит. Поможет, если при этом сам Додгер будет доверять этому человеку, но Харт знает немного таких людей. Додгер доверяет Призраку, но боец занят, наблюдая за Дженис в землях совета. В городе находится только один человек, которому доверяет хакер. Салли Цзун. Но она ни за что не сделает Харт одолжения, даже если в действительности услугу будет делать Додгеру. Тупая корова.

Но есть еще одна возможность. Кэтрин посмотрела на Додгера. По уровню его активности в сети стало понятно, что завис он там надолго. Возможно. На само деле, кто знает? Слишком мало данных, а время идет. Иногда просто нужно принять решение.

Закинула на плечо куртку “Скарателли”, скользнула в зеркального оттенка сапоги “B & L”. Поднялась по лестнице, вышла на улицу и прошла пару кварталов в сторону станции монорельса. Несколько остановок спустя она вышла из поезда и нашла телеком. Вставив в щель кредитную карту, она подождала, пока система точно определит местоположение и признает кредит. Это означает, что место вызова записано в базу данных, но беспокоиться на этот счет не стоит. Харт исчезнет прежде, чем кто-нибудь сюда доберется. Кэтрин набрала номер, надеясь, что правильно его запомнила и удовлетворенно улыбнулась, когда на экране появилось знакомое лицо женщины-эльфийки.

- Здравствуй, Тереза. Твой друг нуждается в небольшой приватной помощи.

 

Глава 19

Дженис Вернер была не довольна собой. Ее бесило, когда она думала о себе, как о глупой девчонке, но никакого другого объяснения просто не было. Вот и в очередной раз она позволила довериться кому-то другому. Через сколько предательств еще нужно пройти, чтобы понять, что никому доверять нельзя?

Когда ее тело изменилось в первый раз, она уже тогда должна была понять, что ее жизнь изменилась навсегда. Тогда случилось первое предательство. Когда она была еще маленьким, хорошеньким нормом, у нее был бойфренд Кен. И, как только он услышал о ее изменении, сделал вид, что никогда о ней не слышал. Куда пропала его любовь, о которой он так много говорил? Она же осталась тем же человеком, только внутри. Или он любил только ее тело? Если так, то почему он постоянно врал, говоря, что у нее прекрасная душа?

Уже тогда она должна была позволить чувствам умереть, но сглупила снова. В том ужасном месте ссылки к ней пришел Хью Глас. Его эльфийские черты были настолько прекрасны, а она была настолько наивна, что верила, когда он говорил то, что говорил. Она все еще хотела верить, что внутренне не изменилась, что внутри нее все еще находится прекрасная душа. Он позволил ей верить в это, он делал вид что видит ее сквозь то неповоротливое тело. Они планировали побег с Йоми, мечтая о том, как устроят свою жизнь вдали от нормов, к примеру, в Амазонии или его родной Ирландии. Он смеялся тогда вполне искренне. Смеялся вместе с ней, вынашивая свои собственные планы, в которых не было места для Дженис. В тот день, когда они покинули остров, он бросил ее в Гонконге.

Потом она снова изменилась. Это произошло вскоре после того, как ее бросил Хью, и тогда она решила, что это наказание за ее глупость, искупление за ее алчность. Возможно, она и угасла так, в жалости к самой себе, если бы не Дэн Широи. Он тогда нашел ее и спас из многоэтажного дома в Гонконге. Он вернул ей обратно чувство достоинства. Из всех мужчин в ее жизни только Дэн был правдой.

Так почему же она противится тому, каким он был?

Ей не нужно смотреть на свои когти и клыки, чтобы знать. Она чувствовала зверя внутри и его страшный голод. Голод был там все время, отдавался болью пустоты. Она чувствовала его даже во сне. Иногда, когда голод был особенно сильным, к ней приходил Хью. Улыбаясь совершенной эльфийской улыбкой, он убеждал ее удовлетворить эту потребность. Он предлагал ей на выбор различные тела, но все они имели лицо Кена. По крайней мере, на первых порах. И тогда, когда она готова была вырвать его предательское горло, лицо Кена всегда превращалось в чье-то еще. Иногда это был отец, иногда мать, иногда кто-то из братьев. Чаще всего, тем не менее, лицо оказывалось испуганным, безобидным, принадлежащим какому-нибудь безобидному норму. Чем дальше, тем чаще знакомые лица сразу становились чьими то чужими. Но она сопротивлялась. Может быть, потому что она сопротивлялась во сне, Хью все с большей и большей горячностью убеждал ее сделать это, но Дженис не видела причин доставлять ему удовольствие. Может, из-за того, что она вспомнила последние слова Дэна. Но с каждым днем она все ближе и ближе подходила к тому, чтобы, наконец, удовлетворить свой голод.

Почему она оставила цитадель Дэна, давший ей приют?

Из-за очередного пустого обещания, очередной сломанной мечты. Появился брат и сказал, что она может еще раз измениться. Измениться в лучшую сторону, вернуться к тому, кем была. Это ведь достойное желание? Дэн удовлетворялся тем, чем был. Разве она не должна поступать также?

Или снова сглупила?

Возможно, она и сейчас глупа, но явно не тупа. Слабый ветерок, несший тихое шуршание, принес также слабый запах подошедшего человека. Этот запах следовал за ней два дня. Дженис слишком устала, чтобы снова прятаться от него.

– Уходи, Призрак. Я не хочу тебя есть.

Призрак отказался от скрытности, но это лишь означало, что его шаги стали ненамного громче. Он присел вне досягаемости от ее когтей. Для человека он оказался откровенным.

– Мне не нравится эта идея, – сказал он.

– Тогда уходи.

– Он попросил меня присмотреть за тобой.

– Он научился новому колдовству, – горько рассмеялась Дженис. – А ко мне это какое имеет отношение? Нормам не нужны живые пуховые шарики.

Призрак отвернулся и сплюнул в кусты.

– Его тотем – Собака. Он от тебя не откажется. Почему ты ставишь на себе крест?

В самом деле, почему? Почему это важно? Она стала тем, чем стала, что еще?

– Предположим, он на самом деле заботится. Почему ты здесь?

– У Собаки и Волка много общего.

– На самом деле нет. Волк – хищник.

– Конечно, – Призрак нервно улыбнулся.

– А хищники должны есть, – она позволила клыкам показаться наружу, но Призрак не шевельнулся.

– В лесу много мяса.

– У зверей плохое мясо, – вздохнула Дженис и прислонила голову к стволу дерева. – К тому же, они не насыщают меня.

Он хмыкнул, соглашаясь, и некоторое время просидел молча.

– Когда приходило время странствия духа, мои предки несколько дней обходились без еды. Их дух был достаточно силен, чтобы нести это бремя. И теперь мы знаем то колдовство, к которому они стремились, но которое в те времена не могло быть найдено. Но это их не останавливало. И, когда бы нашли, не разочаровало бы их найденное? Твой брат ищет способ и у него получается. Так сильна ли ты, шаман с тотемом Волка?

Дженис посмотрела на него. Призрак был человеком, нормом. Без своих кибернетических усовершенствований он обычный человек. У него нет представления о способе проникновения в мир духов. Он не знает никакого колдовства. Его тело никогда не узнает изысканных мук голода. Кто он такой, чтобы задавать ей подобные вопросы?

Сильна ли она?

Боже, как бы Дженнис хотела знать это.

* * *

Башня «Ренраку» представляет собой целый город под одной крышей. Гигантская пирамида, ставшая домом для сорока тысяч человек и принимающая еще более тысячи, посещающих различные салоны, торговые центры и предприятия. Как и всякий дом, в башне имелись свои заброшенные уголки, оставшиеся незамеченными суетливыми жителями. Используя свою высокую исполнительную власть кансаяку, Хохиро Сато знал множество таких забытых уголков очень хорошо. Некоторые из них он организовал самостоятельно.

Офис Локализованного Сегмента Прироста: Надзор, Проверка и Отдел Страхового Анализа был одним из таких мест. Обычно Сато игнорировал его, разве что иногда, когда стоило над чем-то подумать, но сегодня верный сторожевой пес сообщил о потенциальном интересе. Сегодня управляющий ОЛСП: НПОСА попросил о встрече.

В качестве кансаяку Сато был живым местным воплощением диктаторской власти Иназо Анеки, основателя и патриарха корпорации «Ренраку». По многим параметрам должность Сато была более властной, чем должность президента американского филиала «Ренраку». Хуань – король башни, но Сато тенью властвовал позади трона. Организационная структура корпорации давала возможность мелкому управляющему право вызывать кансаяку на беседу, но такие случаи происходили редко, если вообще когда-либо происходили. Обычно управляющие смиренно, в качестве просителей, приходили в кабинет своего начальника. Но сегодня пришла очередь Сато стоять у дверей Офиса Локализованного Сегмента Прироста: Надзора, Проверки и Отдела Страхового Анализа.

Приглашение на беседу на самом деле было приказом.

Сато изучал маленькие буквы имени, украшающие дверь офиса. Если бы источником вызова был человек, работающий на этой должности, он не пришел бы сюда. Но тот человек был всего лишь ушами и рупором, передавал информацию и приказы из менее деликатной области. На данный момент Сато принял условия игры. Он кивнул, давая разрешения Аикабо открыть дверь.

Несмотря на множество столов и компьютеров, кабинет оказался пустым. Здесь не было никого, за исключением одного человека, сидящего за консольным монитором недалеко от центра. Освещение кабинета отрегулировано так, чтобы освещало только небольшую область вокруг занятого места. Хатико Йено подняла голову и улыбнулась, когда в кабинет вошли Сато и его телохранители.

Йено, управляющий офисом, оказалась низкой и стройной. Она могла бы быть красивой, если бы не отталкивающее состояние шелудивой кожи, извергающейся короткими темными волосиками в весьма неудачных местах. В Японии, за такой внешний вид, ее немедленно сослали бы на остров Йоми, где в изоляции от обычного населения жили изменившиеся. Но здесь не Япония. Йено могла свободно ходить по улицам Сиэтла, а то и пообедать в любом ресторане. Не будет никакого официального осуждения, разве что некоторое преследование, с которым может столкнуться любой орк. Йено, однако, не похоже, чтобы страдала от какого-либо преследования. Достаточно одного взгляда в эти глаза, темные, одноцветные шары. Несмотря на очевидное отсутствие зрачка, взгляд не оставлял сомнений, что смотрит именно на тебя, пробуждая на коже мурашки. Должно быть, одно из изменений вызвало у нее сверхчеловеческие возможности, да еще, похоже, дополненные кибернетическим усилением. Только психи с суицидальными наклонностями или невнимательные люди, не рассмотревшие ее особенностей, могут каким-то образом расстроить ее.

– Киничива, Сато-сан, – сказал она.

– Охайо, – раздраженно ответил тот, отбросив вежливость перед управляющей. – Что вы хотите?

Йено улыбнулась, наверное, наслаждаясь его этикетом дезертира.

– Я? Ничего, но я всего лишь посланник.

– Тогда передавайте свое сообщение, – ее ложное невинное смирение было оскорбительным.

– Очень хорошо, – она нажала несколько клавиш и вчиталась в послание на мониторе, освежая память. – Объект, имеющий для вас значение, замечен здесь, в Сиэтле. Уверена, это было бы великолепным подарком Бабушке с вашей стороны.

– Почему вы говорите мне это? – не та новость, которую он ожидал. – Она достаточно обеспечена. Почему бы ей не нанять кого-нибудь для поимки объекта? Я для нее уже многое сделал, и выполнение этой просьбы может выйти за пределы того, что она ожидала от меня в прошлом. Или этот объект связан с досадной потерей в прошлом году?

– Да, связан. Но это не уменьшит потери. Только прибавит любви Бабушки. Она принимает меры по поимке объекта, но думает, что вы разочаруетесь, если не поучаствуете в его поимке. Потому что видели объект, знаете его в лицо, участвовали в прошлогодних событиях. Хотя объект и то, чем он владеет, не имеют к вам никакого отношения, Бабушка надеется, что вы оцените возможности закрыть ранее незавершенные вопросы, заработав при этом ее благодарность.

Тут было что-то больше, так что, чтобы узнать, что, Сато нужно подыграть. Что бы ни происходило, Бабушка жаждет желаемый объект так, что он конкурирует с ее аппетитом к информации.

– Распространится ли ее благодарность на долги?

– Кто знает? – усмехнулась Иено. Этот звук напомнил Сато хрип удушаемого младенца. – Думаю, когда она обогатится этим даром, все будет возможно. Даже за мою маленькую миссию обещано щедрое вознаграждение.

– Но вы всего лишь посредник. Я же могу потерять все, что построил в погоне за ее целями. Она ведь не ожидает, что я скомпрометирую самого себя в погоне за этой целью.

– Естественно, нет, – Йено показала грязные зубы, что сошло бы, наверное, за улыбку. – Но она желает вашего личного внимания по этому вопросу.

– Вижу, – Сато почувствовал вдохновение. Настойчивость и усердие агента выдает Бабушку. Он не видел ничего достаточно важного, чтобы она мобилизовала его, но стоит заполучить объект в свои руки и выпадет шанс освободиться от ее влияния. Тем не менее, он никогда не будет настолько глуп, чтобы полагаться на ее честь и благородство. Это было бы ошибкой. Вместо этого нужно найти способ использовать возможность повернуть ситуацию в свою пользу. В конце концов, Сато сильный человек, сможет стряхнуть ярмо и превратить надсмотрщика в раба. Он слишком долго этого ждал.

– Хорошо воспитанный человек не может отказать в разумных пожеланиях его почтенной Бабушки. Передайте мне детали и я посмотрю, что смогу сделать, чтобы выполнить ее просьбу.

 

Глава 20

Документы уверяли, что сейчас он Уолтер Смит. В пакете, полученном Сэмом от Винта, для Дэнвера Смит был лучшей личностью. До сих пор с их помощью Сэм проходил все контрольно-пропускные пункты в зоне Совета Сиу без сучка и задоринки. И он только радовался, что приятели Джоша, того самого водителя переделанного танка, смогли провести его через предгорья Скалистых гор почти к границам города. Сэм не хотел, чтобы документы Уолтера Смита засветились при пересечении границы города, ведь Смит жил именно в Дэнвере.

Хоть Сэм и был уверен в личности Смита, как и в каждом из остальных трех «личностей», лежащих в кармане, он не хотел испытывать удачу. Когда это было возможно, Сэм старался избегать КПП между зонами секционированного города. С этим проблем не возникло. В Денвере уличные люди и люди тени постоянно проникали в другие секции. А если уж попадутся и придется ночь или две провести в центре заключения, то и это не плохо. Почему бы и нет? Это один из способов получить кров и еду. Разве что люди тени не могли позволить себе такой роскоши. К счастью, большинство проверок были небрежными и личности Сэма легко выдерживали беглое сканирование полицейскими приборами. Винт заверил, что Смит с приятелями надежны при проверке, вплоть до третьего уровня. Еще бы, ведь стоимость их была такой, что Сэм потратил на них все свои запасы, так что пришлось просить денег у Харт, чтобы заплатить приятелям Джоша, чтобы те перекинули его в Денвер.

Когда в точке прибытия в его руки попали данные, Сэм понял, с чего ему стоит здесь начинать. Додгер выдал несколько имен, но большинство из них оказались из племени Юты, либо тесно связаны с этим племенем. Поскольку Сэм не хотел пересекать границы до ночи, у него нашлось немного свободного времени. Часть его он провел его в библиотеке возле терминала знакомства с планировкой города. Когда-то она была простой и рациональной, но после распада Соединенных Штатов и разделения Денвера на зоны, о каком бы то ни было общем планировании развития города не было и речи. Каждая секция вела дела по собственному разумению. Так что Сэм изучал все эти перестройки тщательно, чтобы в любой момент мог сказать, где что находится и откуда самый лучший вид на Скалистые горы.

К сумеркам блуждание Сэма привело его в парк возле огромного, блочного здания, бывшего когда-то музеем естественной истории. Сейчас здание осталось музеем, но экспонаты в нем уже совсем другие, связанные исключительно с индейской культурой. Сэм решил было сходить туда, в надежде найти что-то о Ховлинге Койоте, но это означало лишний раз засветить одну из своих личностей при покупке билета, так что от затеи пришлось отказаться. Музей для туристов, а Смит с приятелями – местные.

Так он и сидел на склоне покатого холма, рассматривал луга и деревья перед собой. Природный парк оказался настолько огромным, что Сэм начал подозревать, что его площадь увеличили с тех времен, когда Дэнвер еще входил в состав США. Трудно представить, что в том Дэнвере существовал парк достаточных размеров, чтобы позволить по нему свободно гулять оленям. Наступающий вечер оживился ассортиментом рева и мычания зверей в зоопарке неподалеку. Сэм решил, что наступило время кормления. Наблюдая за смешанной толпой, идущей через парк, Сэм понял, что оно начнется совсем скоро. Во всяком случае, для хищников, на ночь выпускаемых из вольеров.

Сэм оценивающе рассматривал людей, играющих в спортивные игры, бегающих трусцой, просто прогуливающихся и сидящих, как он, на траве. Визуально он ничем не отличался от них. Хоть вооружение и не было поголовным, многие из людей, которых видел Сэм, носили оружие, так что пистолет, стреляющий сонными дротиками, не выглядел неуместно. Впрочем, неожиданностью это не было: прежде чем покинуть Сиэтл, Сэм ознакомился с правилами. Вот к чему он не привык, так к множеству людей одетых в натуральную и синтетическую кожу. Даже со всеми узелками и талисманами, привязанными к бахроме куртки, Сэм здесь выглядел, как дома. У многих местных талисманы также болтались, свисая с одежды, а то наклеены картинкой, иногда вышиты бисером. Индейская мода здесь была сильнее, чем в Сиэтле и стиль равнинных индейцев оказался распространенным явлением. Имело смысл, потому что за эту зону отвечал Сиюкс.

Ночь – лучшее время для работы в тени. Скоро подойдет время перебираться в зону Юты. Но что потом? У Сэма были дела, которые нужно сделать, но не обязательно в ночное время. Многие из людей, с которыми он хотел бы переговорить, скорее всего, дневной народ. Само собой, у них были присвоены идентификационные номера и они послушно ходили на работу, как когда-то делал это сам Сэм. Ему не хотелось тратить еще один день ни на что, хотелось начать работать, но как это сделать?

Сэму захотелось, чтобы рядом с ним оказалась Харт. Она знала Дэнвер. Он перебрал карточки удостоверений личности в поисках того, что она ему дала. В нее она ввела код для входа на явочную квартиру, адрес которой заставила его запомнить. Она рассказала ему только об этом месте, но Сэм был уверен, что о многом она умолчала. В городе, разделенном на зоны, за каждый из которых отвечает другое правительство, одного тайника явно маловато. Хотя большая часть прошлого Харт до сих пор загадка для Сэма, он знал, что она «теневик» международного значения с соответствующей репутацией. Не иметь убежища в каждой из юрисдикций Дэнвера глупо, оставляет Харт слишком уязвимой. Она просто не всем с ним поделилась.

Преграда для будущего, но он должен доверять.

Сэм надеялся, что сможет перетерпеть. Он не хотел ее потерять. Он был счастлив в ее компании, как если бы она была неким дополнением к его душе. Он доверял ей свои тайны. Так почему она не доверяет ему? Он то-то сделал неправильно? Может, все наладится, если они какое-то время побудут вместе, наедине, вдали от мира «теней». Но до тех пор, пока он не излечит Дженис, об этом можно забыть.

Собственные заботы казались такими мелочными по сравнению с тем, что переживает Дженис.

Он решил было вызвать Призрака, узнать, что она делает, но нельзя. Призрак и Дженис где-то в землях Совета Салиш-Шайд за пределами областей с постоянной связью. Они все согласились, что так будет лучше. Никто не хотел, чтобы войска Совета отследили передачи. Призрак должен изредка, нерегулярно, посылать сообщения, одно из них Сэм ожидал поймать здесь, в Дэнвере. Но раньше его отчеты только расстраивали. Не было никакого способа ответить ему, никакого способа помочь Дженис.

Солнце исчезло за горами, наконец, наступила ночь. Пора идти. Сэм поднялся и начал спускать по тропинке, изгибавшейся по берегу пруда. Вскоре он влился в толпу народа, покидавшего парк, оставляя его на откуп хищникам, рыщущим в темноте.

У него было так мало времени, и так много предстояло сделать.

 

Глава 21

Неко Ногучи был собой доволен. Мало того, что информацию он приобрел без проблем, так еще оставил возможность проникать в тот же источник и в дальнейшем. Конечно, информация не по теме, за которую платит эльф, но все же из категории весьма ходкого товара. Однако не это было причиной его радости. Не стоит радоваться ожидаемому. А вот предстоящая продажа улова – совсем другое дело. Потому что она пройдет без посредника.

Когда Неко рассказал агенту Винта (к сожалению, не восхитительной Монике), что проник туда, где «все то же самое, только больше», участие в сделке самого Винта уменьшилось. Он организовал прямой выход на хакера-эльфа, который просил Неко продолжить поиски, не сомневаясь, что тот материал был приобретен у Бабушки. Хоть план и сработал, Неко немало удивился тому, что Винт так легко и быстро отошел в сторону. Видно, боязнь рассердить Бабушку весьма велик. Гнев Винта был бы таким же огромным, если бы он когда-нибудь узнал, что последние приобретения Неко получены напрямую, без подключения широких связей Бабушки. Не предмет для расследования, но никто в мире ничего не мог сделать без Бабушкиных связей, пусть даже не подозревая об этом. Но, хотя агенты разные, Винт не любил терять свой процент от сделок даже в этом случае.

Слишком легко, но Неко не волновался. Пусть Винт рассердится, если узнает, но вряд ли предпримет какие-то действия. Неко слишком хороший источник. Несколько выгодных, почти халявных сделок смогут немного успокоить посредника. Лишь бы, как тот любит выражаться, все шло, как по маслу. Бизнес есть бизнес, единственная вещь, которую Винт понимает лучше всего. Сейчас он не понимает, но поймет.

Неко небрежно перебросил флэшку из ладони в ладонь, осматривая толпу. Так много хороших маленьких служащих со всего мира суетятся бок о бок с уличными людьми и простыми рабочими. Неко слышал, в Анклаве так было не всегда. Наверняка, богатые и бедные обмениваются пóтом. Естественно на таких узких улицах. Старики рассказывали, что когда-то здесь ходили исключительно китайцы и лишь изредка иностранцы.

Такое представить трудно. Анклав стал поистине международным. Круглые китайские лица, гладкие японские, как у Неко, загорелые арабские, иногда темные африканские, да и просто чернокожие стали здесь естественными, определяя характер города. Как он мог когда-то принадлежать только китайцам?

Но не будем про историю, Неко наслаждался городом прямо сейчас. Говорят, если хоть половина населения Анклава выйдет на улицы, они задохнутся от близости друг к другу. Преувеличение, конечно, но интересный имидж для города, улицы которого запружены людьми, всегда в движении, плечом к плечу. Тысячи ушей, но никто не остается поблизости настолько долго, чтобы слышать, о чем говорят другие. Так много глаз, смотрящих куда угодно, только не на него. Неко любил это.

Защебетал уличный телеком, рядом с которым он стоял. Неко скользнул от стены в сторону и скрылся за щитом уединения. Он заранее заклеил глаз видеокамеры, чтобы вызывающий не видел его, пока не захочет сам Неко. Легким движением пальца он активировал связь. Экран остался черным, но Неко все же, сказал:

– Моши, моши.

– Рассказывай о своем деле, – ответил электронно искаженный голос. Осторожный, однако, этот эльф.

– Ты уже получил спецификацию при первом звонке. Вместе с условиями. Переводишь деньги, или я ищу другого покупателя? – это был блеф. Неко не знал никого, кто заинтересовался бы такой информацией. Безусловно, он мог кого-нибудь найти, но это потраченное время, за которое информация обязательно обесценится. Как всегда, для максимальной прибыли требуется быстрая сделка.

Поначалу Неко решил, что связь прервалась, но тут экран замерцал, в нем появились голова и плечи эльфа. Волосы короче, да и весь вид отличался от виртуального образа, который видел Неко, но заостренные уши, длинная, прямая линия носа и тонкая линия челюсти была знакома. Неко увидел и провод с коннектором, но он уходил выше, за пределы транслируемого изображения. Этот эльф слишком осторожный, но и смелости у него хоть отбавляй, раз решился на нарушение неписанного правила не модифицировать виртуальный образ при посещении Клуба. Неко решил проверить деликатность вопроса и оценить реакцию собеседника.

– Выглядишь немного по-другому, не как тот виртуальный образ. Маскировка?

– Раб моды, сам знаешь, – ответил эльф с показной беспечностью. Хотя при этом излучал ледяное спокойствие. – Ладно, я пересылаю платеж.

– Хорошо. Перезвони минут через десять, – сказал Неко и отключился, не дожидаясь ответа или протеста. Застать собеседника врасплох, один из способов продолжать контролировать ситуацию. Неко ненавидел все, что не мог контролировать.

Через десять минут после того, как Неко удостоверился, что деньги капнули на нужный счет, эльф позвонил снова.

– Ты доверчив, чувак, – сказал Неко.

– Не думаю, – эльф хитро улыбнулся, – что хакер типа меня не сможет восстановить средства, если твое предложение окажется туфтой. Воистину, я лучший.

Если эльф – член Клуба, играющий не по правилам, вероятно, так оно и есть. Неко решил перевести все деньги на магнитную карточку сразу, как только закончится разговор и связь прервется. А еще лучше, но это теперь в следующий раз, переводить деньги сразу.

– Готов к приему?

– Положительно.

– Смотри, чувак. Вставляю флэшку в порт и отправляю данные. Код три-семь. Как на счет, если ты останешься на связи и дашь мне знать, когда все скачается.

– Договорились.

– Ладно.

Это даст время, чтобы спрятать заработанное. Неко вставил флэшку и дал команду на передачу файлов, как обещал. Одновременно он ввел в щель кредитную карточку и приготовился сбросить на нее гонорар. Как только информация ушла, а деньги перешли на карточку, эльф снова заговорил.

– Получил все, код проверен. Свяжись со мной через двадцать четыре часа. Возможно, у меня для тебя еще найдется работа.

Хоть эльф и не видел его лица, Неко, все же, постарался скрыть удивление.

– Постараюсь. Бабки за информацию – мой стиль жизни. Только сделай одолжение, чувак. В следующий раз не меняй образ. Все эльфы похожи на нас, нормов. Без той шевелюры я тебя еле признал.

– О моей внешности не беспокойся. Ты получил деньги. Что тебе еще нужно?

– Чтобы делать дело? Денежные переводы, чувак. От тебя ко мне. Со всем моим уважением. Будь здоров, и мы с тобой в деле.

Связь оборвалась. Неко пожал плечами и улыбнулся пустому экрану. Не обязательно, чтобы тебе нравилось, как другие делают свое дело.

* * *

Урдил стоял в дверях и смотрел на лежащего хакера. С краю дивана, словно собравшаяся на похороны, стоит медицинская техника. Худоба эльфа вполне пригодна для австралийского эльфа, но это белый эльф, похоже, весьма истощенный. Но то бы ладно, он злоупотреблял имплантированными в тело разными штуками. Нормальный человек нашел бы такое извращение отвратительным. Хромированный штекер шнура воткнут в голову хакера, в то время как второй конец, пару раз извившись спиралью, исчез в артефакте, который Эстайос назвал планшетом «Фучи 7».

Хлопотала, поправляя капельницу, Тереза О’Коннор. Какая трата усилий и материалов. Прошло больше двенадцати часов, как хакер прикасался к клавиатуре планшета. Из того, что Урдил слышал о таких вещах, это не обязательно означает, что мозг хакера остался без контроля, что-то из высших функций в нем, все же оставалось. Субъективное путешествие через киберпространство по-прежнему требует манипулирования интерфейсами компьютерных устройств.

– Выключи машину, – приказал Урдил.

О’Коннор посмотрела на него испуганным взглядом.

– Нет, – сказала она с необыкновенной горячностью.

– Я не буду ждать. Есть вопросы, на которые он должен ответить, если в нем еще что-то осталось.

– Мозг Додгера жив, – голос Терезы выдал озабоченность. Возможно, она пытается убедить саму себя, показывая на неясные цифры и графики на мониторе, но для Урдила они ничего не значили. – Мозг функционирует на всех уровнях. Он все еще жив и все осознает. Он просто... потерялся.

– В киберсети?

– Думаю, да.

– Невозможно. Киберсеть – не истинная реальность. Либо он управляет ей, либо нет. Если да, то как только соединение разорвется, его сознание будет вынуждено вернуться в реальный мир. Если нет, то этот вопрос так же будет решен.

– Может быть. Не знаю. Его состояние ненормальное. Тета ритмы рассинхронизировались с нормальной деятельностью планшета. Если мы разорвем связь, он впадет в ступор.

– Я рискну.

– Черт возьми! Это не ваш риск!

– Макканеж мохан, я сделаю все сам, – Урдил шагнул в комнату. О’Коннор поднялась от дивана и встала между ним и хакером. Судя по оборонительной позиции, которую она приняла, Урдил понял, что правильно ее назвал, а боевая стойка, сказала, что в бою эльфийка намного уступает ему в искусстве карромелег.

– Лэверти не выступает против меня. Стоя у меня на дороге, ты рушишь связь милессаратиш, пачкая его честь, не получив ничего для себя. Ты падешь.

– Я не милессаратиш, так что можете оставить профессора в покое. Только вы и я. Я не позволю вам прикоснуться к Додгеру.

Ее вызывающее поведение раздражало.

– Отрицая связь с Лэверти, ты развязываешь мне руки. Из уважения к нему, я мог бы отступить, но не теперь, после твоего оскорбления. Ты не сможешь меня остановить. Разве что купишь ему немного времени, пожертвовав своей жизнью.

Урдил поднял руки и увидел в ее взгляде осознание, что она на самом деле столкнулась с превосходящим противником. К его удивлению, О’Коннор расслабилась и ее оборонительная стойка стала более естественной. Победа становится более сложной, но, несмотря на это, результат будет тот же. Урдил скользнул вперед, изучая ее реакцию. Но все получилось более сложно. О’Коннор тоже оценила противника и поняла, что умрет. И это привело ее в состояние затин: состояние замершего духа, предполагающего опасность и непредсказуемую реакцию. Урдил тоже сконцентрировался, пытаясь расслабиться и поймать свой затин. По лицу противника он понял, что войти в это состояние ему не удалось, поэтому он скользнул вперед еще на шаг, решив одолеть ее силой, заоблачным состоянием и мастерством.

Бой так и не начался.

– Что здесь происходит?

Урдил отошел на пару шагов, уходя из зоны контакта прежде, чем обернуться к вошедшему Эстайосу. О’Коннор тоже расслабилась, но ее дыхание осталось быстрым, ускоренным с помощью адреналина, впрыснувшегося в организм. Резкое прерывание нарушило зентин. Прямо сейчас Урдилу не придется применять никаких усилий, чтобы устранить ее с дороги. Но сначала он решил узнать, что принес Эстайос с встречи с учеными и технологами Лэверти.

– Какие новости, Эстайос?

Умышленно не обращая внимания на конфликт, им же и прерванный, Эстайос заговорил тоном, более подходящим в зале для брифингов.

– Новые данные были сравнены с последней партией информации теневика, полученной в Гонконге. Вероятность того, что операция ведется сразу в нескольких направлениях, составляет пятьдесят процентов. Если, как вы предположили, посредник, известный как Бабушка, агент Речнея, она наиболее активный его агент.

– Подробности, – нетерпеливо сказал Урдил.

– Одно из направлений ее деятельности представляет особый интерес, поскольку предполагает очень неприятные последствия.

– Не испытывай мое терпение, Эстайос.

Эстайос натянуто улыбнулся, что не было похоже на улыбку.

– Судите сами. Что общего у Хиросимы, Нагасаки, Триполи и Багдаде?

– Ты все еще не ясно выражаешься.

– Все эти города в разное время были подвергнуты атомной или ядерной бомбардировке.

– Но это официальная история, – вмешалась О’Коннор.

– Кроме того, – повернулся к ней Эстайос, – это тема исследований Бабушки и ее интерес распространяется на время после взрывов. А события после взрывов в истории освещены не так подробно.

– Ты предполагаешь, – понимающе кивнул Урдил, – что Речней стремиться понять потенциал такого оружия. Разумно предположить, что до середины прошлого века эти устройства не предназначались для ядерной войны. Такое оружие должно быть надежно спрятано. Предосторожность в исследовании потенциальной угрозы соответствует методу Речнея. Предполагая, что мы знаем об этом, обычное исследование не должно вызвать подозрений.

– Согласен. Если бы дело ограничилось историческом исследованием, основанным, скажем, на научном любопытстве, не было бы никакой опасности. Но мы обнаружили дополнительные файлы в хранилище данных, содержащих все места хранения готового ядерного оружия.

Небрежным взмахом руки Урдил отмахнулся от беспокойства Эстайоса.

– Речней, конечно, стремился бы к тому, чтобы узнать, где сейчас находится ядерное оружие. И понимаю, что гарантии их сохранности после Пробуждения должны быть адекватными, чтобы ни одна бомба не попала не в те руки.

Голубые глаза Эстайоса блеснули льдом на пренебрежительный жест Урдила, но он сдержал норов. Когда он заговорил, гнев едва прорывался в слов:

– Согласен на счет мест, где бомбы хранятся официально, но в хранилище файлов оказалась еще одна запись, вложенная глубже и лучше зашифрованная. Очень трудновскрываемый код.

– И ты боишься, что в ней закрыта какая-то страшная тайна?

– Да, – твердо заявил Эстайос. – Техники пытались вскрыть файл, но вытащить из него удалось не много. Когда они сломали код, выпустили некий вирус, который начал пожирать данные. Команда получила только отдельные биты и небольшие кусочки информации. Мы получили немного, но теперь знаем, что в списке Бабушки оказалось несколько объектов. И каждый из них находится недалеко от бывшего места хранения ядерного оружия или систем доставки.

– Предполагаешь, Речней все же ищет запасы ядерного оружия?

– Именно.

Урдил рассмотрел опасность такого исхода событий и решил, что она невообразимо велика. Он прекрасно знал, какие последствия играют небольшие совпадения в колдовстве. Теперь поймать Речнея можно, только остановив ядерную угрозу.

– А как в это вписывается Вернер?

Эстайос беспомощно пожал плечами.

– Мы еще не поняли, как, но какая-то связь, все же есть. Мы знаем, что он направился в Дэнвер.

– Скалистые Равнины, – прошептала О’Коннор.

– Или командный центр НОРАД в Шайенн Маунтин, или любое из дюжины возможных точек, где военные старых Соединенных Штатов играли в свои игры, – сказал Эстайос. – Для белого, типа него, Денвер лучшее место для работы с любой из этих точек.

– Не позорься, Эстайос, – сказала О’Коннор, – Вернер не работает на Бабушку или Речнея. Ты знаешь его. Он не такой.

– Мы также узнали, – Эстайос проигнорировал Терезу, – что Бабушка послала в Дэнвер двух агентов азиатов.

– Совпадение, – возразила О’Коннор.

Урдил кисло улыбнулся. Он знал точнее.

– Ты уверена, О’Коннор? Речней работает тонко, внедряет нити, а потом манипулирует ими, пока цель не попадет в паутину, из которой нет выхода. Вернер может уже быть в ловушке. Возможно, он начинал, как от себя, но со временем, через камень, попал под влияние Речнея. Вернер может и не знать, что несет камень агентам Речнея. Сейчас как никогда важно предотвратить попадание камня в его лапы. Меня почти убедили, что Вернер, украв камень, всего лишь лишил меня оружия. Но теперь начинаю видеть – мы можем потерять гораздо больше. Вернера необходимо во что бы то ни стало остановить.

 

Глава 22

Сэм вымотался, но уже начал к этому привыкать. Несколько дней он работал с короткими перерывами на сон. Погони и встречи с местными жителями, как с обитателями трущоб, так и с честно работающими гражданами держали его в напряжении каждый час днем и ночью. В редкие моменты, когда можно было немного отдохнуть и поспать, его постоянно мучили неясные сны, в основном погони, где он был то в роли охотника, то в роли того, на кого охотятся. В этих ночных кошмарах он бежал, всегда бежал. В эти моменты он совершенно не отдыхал, особенно осознавая, что кто-то постоянно идет за ним вслед. До сих пор он так и не увидел своего кошмарного преследователя.

Эмоции из снов просочились в жизнь наяву, заставляя нервничать и настороженно оглядываться через плечо. В такие моменты он думал, что может засечь того, кто следует за ним, начинал применять соответствующие приемы: часто оборачиваться, резко менять маршрут движения. Но пока не заметил ничего подозрительного. Тем не менее, Сэм не мог отделаться от ощущения, что за ним кто-то следит.

Он оглядел улицу перед тем, как пройти на другую сторону. Он не спешил: парень, с которым Сэм хотел встретиться, должен появиться через полчаса. Времени достаточно, чтобы осмотреть место встречи. В этом лабиринте многоэтажек смешанная толпа состояла из рабочих, домоседов и бродяг. Обычные люди. Выделялись немногие. Сэм заметил пару служащих-индейцев – что они тут делают? – о чем-то болтающих между собой. Чуть дальше тусуется свора подростков в псевдо-жестких кожаных куртках с железными заклепками. Без сомнения, они жаждут острых ощущений. Но это все слабая тень хищников, что появятся после того, как эти детишки разбегутся по домам. Для ночной жизни пока рано, хотя признаки ее присутствия хорошо читаются по пулевым отверстиям в стенах домов.

Может, еще не пришло время для хищников, но самое время для падальщиков. По тротуару на той стороне улицы бредет старик, роется в кучах хлама и мусора, валяющегося под стенами домов. Согнутая фигура старика одета в потрепанный френч армии бывших Соединенных Штатов, обычную маркировку он грубо залепил заплатками с грубо нарисованными красочными символами. Когда бомж посмотрел на Сэма, тот увидел ястребиный нос, острый подбородок и морщинистое лицо под потрепанной бронированной шляпой. Сэм поразился, узнав в сборщике барахла индейца, но сказал себе, что даже индейское общество должно иметь своих неудачников.

Потом он понял, что так среагировал не из-за того, что старик оказался индейцем, а потому, что выглядел он знакомо. Сэм пересек улицу и прошел мимо него, украдкой присмотрелся к старому лицу, но бомж сделал вид жуткой занятости, особенно сильно склонившись над ближайшей мусорной кучей.

Сэму ничего не оставалось, как только представить лицо. Где он видел его раньше? Сэм смотрел, как бомж бочком прокрался мимо, а потом быстро устремился вниз по улице. Старик не продемонстрировал никакого внимания или намерения. Это поразило Сэма, некоторые особенности поведения бомжа напомнили особенности домовладельца, где Сэм временно остановился, если такое вообще возможно. Старый фрэнч и соответствующая походка делали этого человека малоузнаваемым. Старикан домовладелец тоже увертлив взглядом и, казалось, не обращает внимания на частые приходы и уходы Сэма. Даже такая дешевая маскировка может помочь шпиону-любителю.

Но если он шпион, то за кем шпионит? Неужели ночные кошмары становятся явью?

Сэм стал опасаться, что его, наконец, поразила паранойя. Домовладелец, в принципе, может следить за ним, но вряд ли это его личная инициатива, следить за квартиросъемщиком. Он продаст любую информацию, которую сможет, но вряд ли поднимет задницу в его поисках по всему городу. А бомж – всего лишь бездомный старик, возможно, выживший после лагерей. Если так, то он заслуживает жалости и сочувствия больше, чем подозрений. Тем не менее, Сэм порадовался, что никаких своих вещей в той квартире никогда не оставлял. В чужом городе нужно быть осторожным. Может, домовладелец и не будет ходить за жильцами по городу, чтобы шпионить за ними, но запросто может поставить у входа в квартиру какое-нибудь следящее устройство, фиксирующее вход-выход, а так же кто чего занес или вынес.

Сэм печально покачал головой. Подозрение на людей, не давших повода, чтобы его заслужить или, хотя бы, думать о них так. Насколько же он изменился после ухода из «Ренраку»? Одни изменения пошли на пользу. Сэм чувствовал себя сильнее, в лучшей форме и более способным, чем когда-либо. Но он также стал циничным и делал то, о чем пару лет назад даже не подумал бы. Здесь он стал уличным шаманом, который вот прямо сейчас ищет пророка Призрачного Танца. Сэм задумался, что сказал бы на это отец. Он знал, что на это сказала бы мать. Она была бы в ужасе. Иногда Сэм считал, что такая реакция была бы правильной.

Наверное, он просто устал, замучившись от нехватки сна и, возможно, разочарования. Сейчас он, кажется, ближе к разгадке того, что случилось с Ховлингом Койотом, чем когда только прибыл в Дэнвер. Сегодняшняя встреча выглядела обнадеживающе. Парень, с которым хотел встретиться Сэм, делал какую-то работу для суверенного Племенного Совета. В то время Колман был президентом. Но это было почти пятнадцать лет назад. В лучшем случае, тонкая ниточка вряд ли что-нибудь изменит и, скорее всего, не стоит вылазки, но попробовать нужно. Сэм прошел почти все возможности, которые откопал Додгер. Никто, с кем пытался встретиться Сэм, не хотел говорить о Ховлинге Койоте, даже за большие деньги. Получается, здесь какой-то заговор, чтобы спрятать этого человека? Или с ним что-то случилось?

Снова паранойя. Но паранойя – основа выживания на улицах. Или только первый шаг к безумию? Может, все опасения, что способность к колдовству связана с безумием, все же, правда. Сэм в своей жизни сделал достаточно безумных вещей. Так и сны. Даже бодрствуя он слышит лай преследователя из кошмара.

Так почему же у него зудит под черепом.

Сэм снова осмотрел улицу. Под такое настроение, спокойствие на улице кажется из ряда вон выходящим. Бомж исчез, а состав ее обитателей начал понемногу меняться. Подростки разошлись, на том месте лишь вечерний ветерок сдувал с асфальта палые листья. Троица бритоголовых парней, одетых в цвета местной банды, примерялась занять это место. Ничто не казалось неуместным, но Сэм чувствовал, что здесь что-то не так. Он подошел к стене дома, чтобы не мешать народу идти туда-сюда, прислонился спиной к стене и переключил восприятие в астрал.

То, что до сих пор было скрыто от обычного взгляда, стало видным, как на ладони. На той стороне улицы, среди назойливого пешеходного трафика, стоит высокая, долговязая фигура, похожая на кошмарное пугало. У существа заостренные уши и раскосые глаза, на фоне темной кожи пылающие золотым светом. Хотя существо и похоже на эльфа, но, все же, немного от него отличается. Сэм почувствовал сильную колдовскую энергию, подпитывающую иллюзию, в которое завернуто это эльфийское пугало.

Астральное мерцание плясало вокруг темного незнакомца, как электроны вокруг ядра. Когда одно из таких «электронов» прервало кружение по орбите и затрепыхалось, подпрыгивая перед лицом хозяина, Сэм понял, что его заметили. Привидение обратило на него внимание.

Сэм не думал, что сможет убежать от этого длинноногого страшилы, и был не уверен, что сможет одолеть его. Сэму нужна помощь, но в этом городе он одинок.

Город!

Сэм бросил все силы на отчаянный поиск, рассредоточившись в эфирном мире в поиске отзыва. Поначалу он улавливал непосредственные побуждения, но последовательный ответ сформировался позже и медленно. Или так показалось из-за астрального восприятия. В обычном мире страшила успел пройти пол квартала, приблизившись к Сэму.

– Давай, – позвал Сэм, тихо, торопливо. – Рожденный на улицах, услышь меня. Душа костей зданий, ответь на мой зов.

Сэм почувствовал непривычное ощущение, что на него смотрят из камня, бетона и пластмассы, отовсюду. Значит, тот, к кому он обращался, услышал его.

Хоть Дэенвер и не его родной город, дух признал его, признал власть шамана с тотемом Собаки, а вместе с ним власть человека над духом. Тем не менее, здешний дух был мало склонен что-либо делать для чужака. Сэм попросил мелкого услужения, чтобы дух опутал страшилу так, чтобы можно было от него скрыться. Порыв свежего воздуха, сопровождающий уход духа, сказал Сэму, что духу понравилась затея.

За полквартала страшила вдруг остановился, наткнувшись на другого пешехода, карлицу. Оба попадали на землю. Карлица тут же вскочила и, громко проклиная дрянное состояние тротуара, поспешила дальше. Страшила же растеряно сидел на заднице с изумленным выражением на морде, а потом взвыл, когда еще один прохожий наступил на его ладонь, как будто ее там не было. Сразу вслед за этим около него остановилась собака, решившая, что страшила – пожарный гидрант. Подняв ногу, она собралась было пометить его. Темное существо ударило собаку, та отскочила в сторону, а потом, словно почуяла призрака, резво ускакала прочь.

Хорошая идея. Сэм помчался в другую сторону. Люди, идущие навстречу, отскакивали в стороны, освобождая дорогу. Сэм же уворачивался от тех, кто шел по пути. За спиной раздавались гневные крики страшилы, когда тот пытался протолкнуться между людьми, которые, казалось, не имели понятия, что кто-то еще находится рядом с ними. В то время, как прохожие издавали возгласы удивления и боли, только голос темного существа был полон гнева. Людям, которых он толкал, приходилось винить только себя в собственной неуклюжести, какой-нибудь невидимый кусок мусора или неровность на тротуаре. Страшилу никто из них не видел. Разрыв между страшилой и Сэмом увеличивался. Порадовавшись, что пешеходный поток в час пик на Западном Колфекс авеню оказался серьезным препятствием на пути невидимого для всех страшилы, Сэм добежал до перекрестка и нырнул в переулок.

Ни один из покойных ныне певцов почти двух столетий не мог бы представить, как город может отталкивать отдельного человека от окружающих его людей.

И тут Сэму пришлось остановиться, а его победное состояние приказало долго жить.

Дорогу блокировали четыре силуэта. На фоне темной, как ночь, одежды сверкнула сталь. Боевики. Двое – неповоротливые звери в длинных куртках с приподнятыми воротниками и в шапках, закрывающих почти все лицо. Куртки оттопыривались, значит, под ними доспехи, различные усовершенствования тела и оружие. Они были слишком большими, чтобы быть орками и недостаточно широкими, чтобы быть троллями. Третий силуэт стройный, как кнут, кожаная куртка сидит плотно, подчеркивая фигуру. Глаза этого человека блеснули стальным отражением, когда он прошел на три шага сбоку от Сэма. Одна из множества групп, появляющихся на улицах города ночью. Сэм не мог рассмотреть их всех, не вертя головой. Четвертый обходил справа и тусклый свет далекого фонаря показал, что этот парень не усиливал себя разными шурешками, как остальные. Сэм так же различил, что носит он, в отличие от остальных, на самом деле дорогое шерстяное пальто, а широкополая шляпа украшена колдовскими символами. Глаза и челюсть блеснули естеством на фоне коричневой кожи.

– Неудачно завернул, чувак. То есть, для тебя неудачно. А для нас, вполне себе удачно, не пришлось гоняться. У тебя есть то, что нужно нам и, если ты нам это отдашь, никаких проблем не будет.

Узнавание шокировало так же, как и внезапная засада. Сэм видел этого человека раньше.

– Я тебя знаю. Ты Гарри Масамба.

– Нет. Совсем для тебя неудачно, – нахмурился черный человек.

В этих словах Сэм услышал приговор. Он тут же развернулся и побежал обратно к выходу из переулка. Судя по тому, как отреагировали шкафоподобные боевики, они ожидали, что жертва безропотно подчинится их подавляющему превосходству. Пуля выбила из угла дома кусок, попавший по куртке Сэма, когда тот завернул на Западный Колфекс. Прохожий, проходивший в это время мимо, поймав вторую пулю, предназначенную для Сэма, опрокинулся на спину, брызнув кровью. Еще б мгновенье, и это был бы сам Сэм.

Теперь Сэм мчался менее разборчиво, чем до этого. Он врезался в людей, оставляя позади хаос и крики. Голос Масамбы прорывался сквозь уличный гул, никаких сомнений, делал он это с помощью колдовства.

– Убийца! – кричал голос. – Англо только что застрелил его! Грязная белая собака! Поймайте его, кто-нибудь! Вызовите полицию!

Когда заворачивал за ближайший угол, Сэм рискнул оглянуться. Стройный боец пытался догнать его, прорываясь сквозь толпу, но его шкафоподобных напарников нигде видно не было. Масамба же, прислонившись к стене на углу, только посмеивался.

Что, черт побери, происходит?

 

Глава 23

Сэм нырнул в дверь. Шансы опередить боевика были настолько невелики, что их толщину можно сравнить со штукатуркой на кирпичной стене. А опередить нужно, чтобы остановиться, подумать и выяснить, что происходит. Если боевик его поймает, времени на все это у Сэма не будет.

Эта мысль словно попала в голову боевика, он остановился на углу Вест Колфак, осмотрелся в поисках человека, за которым гнался. Вслед за ним из-за угла появилась группа разгневанных граждан, обтекла с двух сторон неподвижного человека, как вода скалу. Сэм замер, молясь, чтобы боевик его не заметил, пожалев, что ни разу не полюбопытствовал изучением заклинания невидимости. Толпа пронеслась мимо. Боевик медленно последовал за ними, словно чувствуя, что жертва спряталась где-то поблизости. Он углублялся все дальше, быстро, но тщательно, проверяя все возможные места. Весь вопрос во времени, когда он доберется до двери, за которой спрятался Сэм, а потом все будет кончено. Сэм не знал, какое здание его приютило, но любое убежище лучше, чем ничего. Сэм попробовал дверь. Закрыто, и он не знал никаких заклинаний, способных открыть замок.

Сейчас Сэм не в первый раз попадал в ловушку и когда хотелось сделаться невидимым. В прошлые разы хорошо срабатывал прием отвлечения. Масамба дал ему выход. Сэм сосредоточился, пытаясь успокоить дыхание достаточно, чтобы сосредоточиться на заклинании. Но даже если он завершит его, боевик может не попасться на иллюзию. Заставив себя отбросить беспокойство прочь, Сэм боролся с пыхтением, переходя на обычный, спокойный вдох-выдох и сосредоточиться на результате, который хотел достичь.

Дальше по улице раздались шум и крик толпы, преследующей убегающего стрелка. Звучало так, словно люди, подстрекаемые Масамбой, догнали человека, которого искали и преследовали. Боевик встрепенулся, рассматривая буйство. Затем побежал в ту сторону. Он промчался мимо тайника Сэма, даже не бросив беглый взгляд в тень.

Завыли сирены, промчался по перекрестку полицейский автомобиль, направляясь к входу в переулок, где был застрелен пешеход. Кто-то прислушался к призыву Масамбы и вызвал полицию. Может быть, колдун сделал это сам. В любом случае, Сэм попал в неприятности. Через пару минут у полиции будет его описание. Или нет? Захочет ли Масамба, чтобы Сэмом занялась полиция? Так или иначе, Сэму определенно не на пользу, если местные значки схватят его.

Сейчас пытаться выйти из зоны, контролируемой Ютой и попасть на конспиративную квартиру Харт в зоне Пуэбло слишком рискованно. Поскольку события произошли близко к границе, Сэм наверняка наткнется на какой-нибудь патруль. И этой ночью не так много контрабандистов рискнет пересечь границу. Знать бы город получше, Сэм смог бы просчитать маршруты патрулей и вычислить место, где можно безопасно пересечь границу. О переходе через КПП не было и речи. Если у полиции уже есть его описание, никакие документы с другими личностями его не спасут. По крайней мере на сегодня он застрял в зоне Юты.

Сэм понял, как незначительны его знания о городе. И как плохо он оказался подготовлен на экстренный случай, вроде происходящего, когда тебе наступают на пятки.

В общем-то, есть еще способ получить помощь, где не задают лишних вопросов, не интересуются знакомствами. Мистер Смит с приятелями сейчас не самая удачная компания, но уж как-нибудь перетерпится. Сэму потребовался час, чтобы найти нужный оружейный магазин. На неоновой вывеске отсутствовала одна из букв «И» но название магазинчика отчетливо читалось: «Оружейный мир». Экран снаружи не работал, но магазинчик оказался открыт.

Получается, Сэм изменился. Уже задумался о покупке огнестрельного оружия. Что ж, мир вокруг него тоже изменился. Сэм не знал, почему эти люди хотят избавиться от него, но очевидно, что они готовы играть грубо. И, когда ты один в городе, нужно найти какой-то способ, чтоб хоть как-то уравнять шансы. С таким большим количеством врагов, огнестрел, кажется, единственный ответ.

Когда Сэм подошел к двери магазина, рядом с ним откуда-то появился бомж. Еще одно доказательство, что социальная система Юты не столь эгалитарна, как утверждает пропаганда. На голове бомжа потрепанная черная шляпа, бронированная, сделанная когда-то явно на заказ, с индейским пером. Все остальное скрыто под грязным, разноцветным серапэ. В грязных, давно не мытых руках бомж держал бутылку с дешевым пойлом. Хриплый голос полон энтузиазма, пропитанного алкоголем.

– Англо, нужен проводник? Не найдешь лучше, чем я. Я честный индеец. Эй, эй, я без шуток. Я знаю хорошие места. В Совете Юты. И в Пуэбло. Знаю места для хорошей охоты, лучшие хаты. Девушек тоже. Что за охота, англо? Лоси? Буйволы? Или ты по пранормальной части? Эй, эй. Я помогу тебе найти все это.

– Я не охотник, – Сэм стряхнул руку бомжа с рукава. – Попробуй с кем-нибудь другим.

– И все же тебе нужен проводник. Я могу...

Бомж закончил протестовать, как только за спиной Сэма закрылась дверь. Он подождал, пока сканер осмотрит его, отметит пистолет в кобуре, а хозяин даст добро на вход. Щелчок просигнализировал о том, что внутренняя дверь отперлась. Сэм вошел внутрь и направился к прилавку. Пока подходил, осмотрелся, отметив, что он здесь единственный клиент. Так же, как и продавец. Что ж, к лучшему – меньше людей его сможет опознать. Есть надежда, что отсутствие клиентов сделает владельца более покладистым в сделке.

Как оказалось, дела в магазинчике весь день шли не важно, а угрюмый владелец оказался не в настроении для сделки. Сэм потратился больше, чем рассчитывал, но не жаловался. Нехотя взял семимиллиметровый «Глок Хаддавей» и пистолет-пулемет «Сандлер». Владелец магазина выложил на прилавок две коробки с патронами и вдруг напрягся, а взгляд его застекленел.

Сэм почувствовал прикосновение колдовства. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять – проблема нашла его. Он не слышал стука двери, так что тот, кто появился в магазине, внутрь еще не вошел. Надеясь, что тело закрывает руки, он вскрыл коробку с патронами от «Сандлера» выхватил горсть патронов. Зарядить пистолет-пулемет без раскрытия того, что не поддался парализующему заклинанию, невозможно. Но иметь бы минутку, хотя...

Отражение в витрине за прилавком показало ему охотника. Эльф-страшила выследило его. Дверь открылась, словно автоматически признав его. Сэм повернулся лицом к охотнику и немного разочаровался, когда увидел, что эльф вовсе в этом не разочаровался.

Эх, пропало преимущество неожиданности.

– Не смотри так разочарованно, Вернер. После всех неприятностей, что я получил от духа города, я не ожидал, что ты подашься такому небольшому заклинанию, – эльф протянул руку. – Отдай мне это.

– Кажется, ты меня знаешь, чувак, но я не знаю, о чем ты говоришь.

Эльф тяжело вздохнул, да так, что вздох можно было принять за рычание.

– У меня нет времени, чтобы тратить его на уговоры.

Сэму не нужно было напрягаться, чтобы почувствовать концентрирование энергии вокруг эльфа. Он нырнул в сторону и тут же в то место, где он стоял, полетел огненный шар. Он ударился во владельца магазина, что до сих пор стоял неподвижно. Пламя мигом обхватило его с ног до головы, сжигая одежду и плавя синтетику. Сэм почувствовал накативший жар, перебираясь через стойку. Огонь шипел, но горящий владелец магазина не проронил ни звука боли. Сэму хотелось верить, что нервы продавца парализованы так же, как и тело.

Пламя вызвало автоматический сигнал тревоги, пожарная система тут же брызнула дождем, пытаясь загасить огонь.

– Плохой бросок, чувак, – крикнул Сэм, лихорадочно вкладывая патроны в магазин «Сандлера». – Сигнал тревоги попал к полицейским и пожарникам. Здешняя система напрямую подключена к ним. Слишком опасное место для пожара.

Ответом эльфа оказался еще один огненный шар. Деревянная стойка, служившая Сэму щитом, вспыхнула огнем и опрокинулась. Сэм откатился в сторону, чтобы не быть похороненным в горящем дереве. В спешке он выронил магазин. Проклятье. От «Сандлера» теперь пользы не больше, чем от дубинки, которые здесь тоже продавались. Вскочив на ноги, он помчался к двери.

Но самому выбежать у Сэма не получилось.

Вихрь оранжевого и желтого огня приподнял его над полом и бросил в дверь, разбивая стекло. Осколки впились в кожу, порвали куртку и кожу с одинаковой легкостью. В потоке осколков стекла и дерева Сэм грохнулся на холодный тротуар перед магазином. Плечо онемело, весь в порезах и ссадинах, один глаз ослеп от залившей его крови. Сэм потерял ботинок, напрочь разорвал брюки, но был еще жив. Его собственное колдовство спасло его от огня.

Бомж все еще отирался поблизости. Сэм едва услышал его аплодисменты.

– Эй, эй, отличное представление.

Сэм не удивился.

Через окно вылез страшила-эльф. Вьющиеся волосы слиплись от воды, с промокшей одежды стекали ручьи, но это, казалось, его вовсе не беспокоило. Увидев валяющегося на тротуаре Сэма, он улыбнулся:

– Некуда бежать, Вернер. Время умирать.

Между Сэмом и охотником заплясала тень. Бомж.

– Не могу позволить тебе этого, – возразил он. – Англо мой. А тебе придется найти кого-нибудь другого. Я тоже владею колдовством, эльф. Я – ветер пустыни и я снесу тебя прочь.

Бомж дико замахал руками. Сэрапе пошло волнами, захлопало, но ничего не произошло.

– Ветер? – издевательски переспросил эльф. – От тебя нет ничего, кроме вони, я же стою, как скала. Если ты прямо сейчас не исчезнешь, я сотру тебя в порошок. Надеюсь, ты меня понял.

Прежде, чем эльф смог выполнить обещание, ночь разорвал грохот выстрелов. Отшатнувшись, он наткнулся на дверь, а потом ввалился внутрь магазина, где с грохотом упал на пол.

Старый бродяга посмотрел в сторону, откуда раздались выстрели. Сэм проследил за его взглядом и увидел худого парня, час назад гонявшегося за ним по улицам.

Из темноты появились еще двое громил, гиганты-близнецы.

Неприятности нарастали. По крайней мере, сейчас Сэм точно знал, что страшила и Масамба работают не друг с другом. Сэм приподнялся на локоте. Закружилась голова, тело отозвалось болью, и он снова упал. Похоже, этот раунд останется за плохими парнями.

Щекой Сэм почувствовал, как сотрясется тротуар. Могут ли боевики, набитые сталью, бегом приближаясь к нему, так сотрясать землю? Бредовая мысль, но Сэм был близок к состоянию бреда. Он перекатился на спину.

Это оказались не боевики. Частота дрожи увеличивалась, появился гул. Страшила-эльф высунулся из окна, раскинув руки и светился интенсивностью маны, собранной вкруг. Он пел, но Сэм не узнал языка.

Гул вырос до рева, улица поднялась, остановив наступление боевиков – им пришлось приложить усилия, чтобы остаться на ногах. От фасада ближайших зданий стали отлетать облицовочные кирпичи и падать на улицу. Большой кусок накрыл одного из боевиков и раздавил его, как клопа. Остальные быстро нашли укрытия, слишком они уязвимы и бессильны против колдуна.

Осмотрев улицу, Сэм заметил Масамбу, стоящего чуть дальше. Черный колдун сотворил энергетический снаряд, янтарем вспыхнувший в его руках и бросил его в сторону страшилы-эльфа. Снаряд рассыпался снопом искр, ударившись о невидимый барьер. Воодушевленные прибывшим подкреплением, боевики вновь открыли огонь.

Сэм схватил старого бомжа за серапе и уронил его рядом с собой. Наградой послужил удар кулаком и жалоба:

– Эй, эй, что я сделал? Я колдун, ты, глупый англо. Не вздумай делать мне больно.

Земля вокруг, кажется, затряслась еще сильнее. Пыль от падающих кирпичей и строительных камней превратилась в туман. Он кружился в из ниоткуда появившемся ветре, но упорно обнимал землю так, что дальше пары метров не было видно ничего. Потеряв цель, боевики прекратили огонь. И только когда из магазина вылетел еще один светящийся снаряд, снова заговорили пушки. Вспышки колдовской энергии осветили облако пыли, там заскрежетало в ответ на беспорядочный шквал янтарных снарядов Масамбы.

Возле головы Сэма упал кирпич. Забыв про боль, он вскочил на ноги. Старик индеец тоже поднялся, ругаясь на камни, посмевшие упасть на него. Повторная попытка Сэма увести старика из этого опасного места прервалась, когда из облака пыли появился худой боевик. Он схватил Сэма за куртку, приподнял над землей и чувствительно приложил его спиной в стену. Сэм треснулся о стенку затылком, и тут же ему в шею ткнулось дуло пистолета, заставив затылок еще раз болезненно столкнуться с кирпичом.

– Отдай мне эту штуковину, и я уйду.

Челюсти под давлением пистолета прижались друг к другу. Сэм едва смог ответить:

– Я не знаю, о чем...

– Не нервируй меня, Вернер.

Сэм почувствовал, как твердый, холодный ствол пистолета переместился к его виску. Прежде, чем боль разгорелась с новой яростью, дуло пистолета снова оказалось под подбородком. По боку шлепнула рука.

– Дьявол! Он исчез!

Внезапно Сэм почувствовал, как его отпустили, и он упал на землю. Когда боль прошла, он с трудом поднялся на ноги. Боевик куда-то исчез. Сэм подошел к месту, где вывалился из двери магазина. Тут валялись обрывки куртки, ошметки от штанов. Реакции Сэма сейчас были немного заторможенными, чтобы понять, что он сейчас почти полураздет. Ранец исчез. Сэм тут же вспомнил, как таранил стеклянную дверь, вылетая из «Оружейного мира». Должно быть, острое стекло разрезало тогда ремень ранца.

Завывание ветра пронзил вой сирены. Когда он стал громче, Сэм в отчаянии огляделся. В ранце хранились документы на все его личности и ключ от конспиративной квартиры Харт. Без документов договориться с полицией не получится, даже если Масамба не описал им внешность Сэма. Здешние полицейские не любят теневиков, а Сэм забрался слишком глубоко в эту зону, чтобы быстро выбраться отсюда.

Вспышки колдовской энергии продолжали озарять голубым и янтарным цветом пылевую тучу.

Тут кто-то схватил Сэма за руку. Вернер рефлекторно выкрутил руку, пытаясь освободить ее, занес кулак, и ударил. Цель отскочила назад, ударилась о стену и сползла вниз.

Старик.

– Эй, эй, англо. Немного благодарности. Я тебя защитил, помнишь, от этого, который как скала? Не забывай об этом. Найди свой путь.

Старик поднялся на ноги и побрел прочь.

Сэм попытался разобраться, что происходит. Он понятия не имел, что за две группы за ним охотятся и что им надо. Все, что ясно – им нужно что-то, что находится в его ранце. Внезапная потеря интереса к нему показало, что того, за что они дрались, у него больше нет. Для Сэма это было к лучшему. В нынешнем состоянии, даже проигравший бой, одной левой справится с ним.

Сирены выли все громче и ближе.

Вылазка оказалась катастрофической, Сэм потерял почти все и ничего не получил взамен. Восстановить хоть какие-то данные, документы, наработки вряд ли получится. Он двинул вниз по улице, туда, где скрылся индеец. Возможно, старый алкоголик знает дорогу из зоны. После реакции Сэма на предложенную помощь, индеец вряд ли согласится помочь, но, идя вслед за ним, Сэм, по крайней мере, сможет избежать последствий боя. А потом – кто знает?

 

Глава 24

В тот момент, когда Хохиро Сато увидел камень, он захотел его, хотя опал никогда не любил. Масляные переливы не в его стиле. Сато больше нравились ясность и глубина рубинов или изумрудов.

Но этот камень... Стоило его увидеть, чтобы захотеть. Опал магнитом притягивал его, как будто был его частью. До этого Сато жаждал добраться до камня просто потому, что так хотела Бабушка. И интерес, проявленный к нему неизвестной группой, сказал Хохиро, что камень – потенциально мощный инструмент. Но, увидев его воочию, он захотел его для себя.

Гладкая поверхность, как оказалось, не холодная. Под его ладонью камень казался живым.

Он пока не понимал весь его потенциал, но со временем, был уверен, разберется. Кто-нибудь откроет для него секреты камня и силу, содержащуюся в нем. Повезло, что один из бабушкиных агентов погиб в результате стычки с тем, кто или что бы ни напало на Вернера в оружейном магазине. Дело сделано и впредь стоит поступать так же – устранять непосредственных претендентов на приз.

Сато смотрел на опал, рассеянно почесывая зудящее левое предплечье. Нет никаких сомнений, в камне магия. Он чувствовал эту силу. Очень мощная магия, на самом деле, достаточная, чтобы привлечь внимание магически сильной группы, которая заманила Вернера в засаду. Масамба поклялся, что колдун, с которым он столкнулся, оказался по крайней мере шестого инициированного разряда. Сато этот термин ничего не говорил, но ему достаточно того, что колдун оказался сильнее Масамбы. Это означало, что у третьей стороны с колдовскими ресурсами было все хорошо. Уровень боевого колдовства, примененного у «Оружейного мира» находился далеко за пределами того, на что был способен Вернер.

Сато заинтересовало, сколько информации продала Бабушка этой самой третьей стороне. Что, если она знала о них до того, как поручить Сато добыть камень? А сам Сато – всего лишь ширма? Если так, то он найдет способ заставить ее пожалеть об этом.

Кусочки засохшей кожи попали под ногти. Сато потер большим пальцем по кончикам других пальцев, счищая мусор.

Он смотрел на камень, манивший своей красотой. Сейчас он еще больше красив, когда Сато владеет им. Разве камень не должен стать его, когда он узнает, как наилучшим образом использовать его?

Зуд становился невыносимым, ползя выше по руке. Не раздумывая, Сато закатал рукав, чтобы почесать и там. Когда он, наконец, оторвал взгляд от камня и посмотрел на руку, его обуял ужас.

Жесткая, бугристая штука, в которую превратилась его рука, была черной, а из хрупких чешуек эпидермиса сочилась сверкающая жидкость. Те места, что он почесывал, тускло поблескивали восковым цветом. Два длинных, крючковатых когтя заменили пальцы, третий коготь, меньший размером, отходил в сторону, заменяя большой палец.

Желудок скрутило, Сато вырвало. Но не закричал от ужаса, что выходит из его собственного тела. На это новое проявление заразы. Нет, он не закричал. Другой рукой, сохранившей человеческий вид, он потянулся к телекому, ткнул кнопку, связываясь с помощником по административным вопросам.

– Дай мне Сорияму, – приказал он. – И пришли сюда Масамбу и Акабо.

* * *

Так быстро и легко Додгер еще никогда не передвигался по киберсети. На линиях передачи данных импульс был ярче, иконки светились интенсивнее, а чернота между площадями, сотворенными человеком, были темнее. Электронное небо распространилось за горизонт, такое же безграничное, как его воображение. Нет, никакой физический опыт не сравнится с этим заоблачным приключением.

Отдаленные сообщения, притворно срочные, пытались погасить его радость, но он гнал их прочь, отворачиваясь к чудесам киберпространства. Здесь была свобода и сила, что он искал много лет, единство с киберпространством.

И она была с ним.

* * *

Харт всмотрелась в лицо посредника в поисках любой подсказки обмана. И была разочарована. Все, что он говорил, было правдой, или же он в нее верил. Они работали вместе много лет, и Кэтрин доверяла ему настолько, насколько могла доверять кому-либо в этом хитром бизнесе. Харт не находила ни одной причины, зачем ей обманывать ее. Хуже того, она не находила ни одной причины для его заблуждений.

– Уверен, что разговор о трех устройствах?

– Три. Четыре. Пять. Разве это имеет значение? Но да, минимум три. Все с несколькими боеголовками. Когда американцы покинули немецкую землю, так удобно оказалось забыть обо всем, – на мгновение маленький старик задумался, вспоминая о давних временах. – После объединения они стали террористами Эль Дорадо. Барбаросса, хоть и похоронен, но до сих пор, наверное, неспокоен. Они должны были стать великими освободителями, разрушителями оков, связывающих дух Отечества.

– Ты утверждаешь, что они реальны, то называешь их несбыточной мечтой. Решайся, Калибан.

– О, они достаточно реальны.

– Но ты не можешь сказать, где они сейчас.

– Более значимые люди, чем ты, спрашивали, – он пожал плечами, – но я, моя дорогая, рассказал бы только тебе. Я – пожилой человек. Моих сил на такое не хватит. Но я не могу ни продать, ни отдать того, чего у меня нет, – Калибан сухо засмеялся. – По крайней мере, тебе, моя блестящая ученица. Барбаросса уже не пробудится в моей жизни. Козимо унес тайну потерянного оружия в могилу, когда Моссад загнал в угол его группу Фенрис в Касабланке. Документы были уничтожены в огненном шторме. Много лет после этого я видел множество подделок. Но никто до сих пор не смог найти ни одной метки.

– Что за метки? Волк?

– Конечно, волк. Но был и другие.

Когда он описал их, Кэтрин вспомнила, что она их видела. Причем подробно. Сомнения исчезли задолго до того, как Калибан закончил рассказ.

Так что все правда. Все старые намеки Калибана оказались правдой, за исключением одного, что он знает секрет тайника с оружием. Как и большинство «теневиков» европейского мира, она росла в уверенности, что если Калибан чего-то не знает, то никто этого не знает. Но кому-то, каким-то образом удалось раздобыть наследство Козимо. В информации, переданной Додгеру его контактом, об операциях Бабушки, имелась карта, но в сопровождающем пояснении о назначении карты не было ни слова. Харт чуть было не пропустила маленький знак около Деггендорфа. Додгер не признал стилизованную голову волка, но Кэтрин ее узнала. Ей не хотелось верить, что карта настоящая, но рассказ Калибана не оставлял места для сомнений. Худшие опасения подтверждались.

Без сомнения, об этом необходимо рассказать Сэму. Кому еще, кроме него?

 

Глава 25

Сэм потрясенно очнулся. Старый «Хаммер» трясся, вдоль берега пробираясь по ухабам и ямам. Слева впереди возвышаются далекие горы, перемежаясь с бесплодными холмами-останцами. Проплывающий мимо пейзаж пыльно-зеленый, с преобладающими оттенками серого и смугло-пурпурного. Сейчас, когда солнце заходило за горизонт, эти цвета еще больше казались насыщенными.

Сэм больше не в Дэнвере.

Боль в голове и по всему телу сказало, что произошедшее в зоне Юты ему не приснилось. В кратковременных вспышках он вспоминал о своем побеге оттуда. Улица, нарастающая громкость сирен. Беглый проблеск сгорбленной фигуры в серапе. Мерзкие и гадостливые кучи мусора. Тащат сильные руки. Старик выкидывает из «Хаммера» коробки и банки. Тень, темнота и свет пронизаны голосами, выстрелами и пением. Ветер и холод, а потом ветер и тепло.

Кто-то спас его и увез от опасности.

По-видимому, тот же, кто накрыл его пледом, когда-то ярко-цветастым, а теперь грязным и тусклым. Несмотря на то, что ветер от скорости «Хаммера» большую часть амбрэ уносил прочь, вони в салоне оставалось достаточно, так что Сэм догадался, кто его спас.

Он повернулся, чтобы посмотреть на водителя. Конечно же, им оказался старый индеец. Бронированная шляпа водителя наклонена так, что защищает глаза от лучей заходящего солнца, оставляя верхнюю часть лица в тени, но спутать старика с кем-то другим трудновато.

Сэм пошевелился, чтобы оглядеться. Багажник автомобиля до отказа наполнен коробками и ящиками. И Сэм со стариком в автомобиле одни. Движение Сэма привлекло водителя.

– Эй, эй, решил на немного вернуться в этот мир?

Попытка Сэма ответить на вопрос вышел похожим на карканье.

– Фляжка на полу, под ногами.

С третьей попытки, когда Сэм почти убедился, что его тело не сможет наклониться вперед и добраться до фляжки, он, все же, смог сделать это. Вода оказалась прохладной, минеральной, но пересохшее горло это не волновало. Он плеснул немного воды на ладонь, протер лицо, поморщился, когда прошелся по ссадинам. Тем не менее, почувствовал себя лучше, чем ожидал или заслужил. Достаточно хорошо, чтобы вспомнить все, что было вчера – прошел ведь всего один день, не так ли? – и устыдиться, что обращался со стариком так непочтительно.

– Думаю, должен сказать тебе спасибо, за то, что вытащил меня из той заварушки прошлой ночью.

– Ага.

– Ну, спасибо, – дальше установилось долгое молчание. Когда «Хаммер» свернул к широкой реке, Сэм решил попробовать еще раз.

– Где мы?

– Под небом.

– О, – он надеялся на более конкретный ответ. Может, старик не доверяет ему. Возможно, некоторая откровенность сможет растопить лед. – Я не здешний. Я из Сиэтла, ну, по большей части живу там. Там меня зовут Твист.

– Ага.

Что это было? Может, старик думает, что Сэм уже знает, кто он?

– Вы даже не представились.

– Это верно.

«Хаммер» въехал в реку. Мутные капли, брызнув из-под шин, плеснули на лобовое стекло.

– Ну и как я должен к вам обращаться? – раздраженно поинтересовался Сэм. – «Старик», кажется, будет не очень вежливо.

– Описание всегда вежливо, англо, – старик пожал плечами. – Но если у тебя с этим проблемы, называй меня Дэнси.

– Дэнси? Как Диззи Дэнси?

– Это я, – индеец поднял руки вверх и начал подскакивать на сиденье, повторяя какие-то бессмысленные слова. «Хаммер» тут же вышел из-под контроля, под давлением воды свернул в сторону и, в конце концов, проехал на всей скорости через хорошую выбоину. Водяные брызги, перелетевшие в приоткрытое окно, попали на ноги Сэма, обдав холодом и горной свежестью. Сэм отшатнулся, а Дэнси схватился за руль, снова взяв «Хаммер» под свой контроль.

На улицах Дэнвера Сэм слышал о Диззи Денси. Ни одно слово про него не было утешительным. Когда-то старик был горячим «теневиком», безумным и кончил плохо – однажды его поймала полиция племени Навахо. С тех пор о нем слышно не было.

«Хаммер» выбрался из реки на противоположном берегу и стал заползать на длинную, наклонную насыпь. Закончив подъем, он распугал пару мелких рогатых парнокопытных, прыснувших в стороны, словно зайцы. «Хаммер» успел проехать с десяток метров по травянистой прерии, как Денси начал что-то напевать. Казалось, он стал более счастлив, словно река была границей, за которой больше не нужно ни о чем беспокоиться. «Хаммер» набирал скорость.

– Как мы попали сюда? – поинтересовался Сэм. – И где мы вообще?

– В центре страны, англо. Надежное местечко, когда в городе становится горячо. Как там похолодает, можешь вернуться, если достаточно безумен.

– Но у меня в городе важные дела. У меня нет времени, чтобы тратить его невесть на что.

– Сам прикинь: остаться живым, это «невесть что»?

– Нет.

– Хорошо, – кивнул Денси. – Тогда заткнись. Вести машину было гораздо легче, пока ты спал.

Сэм последовал совету больше от разочарования и досады, чем от чего-то еще. Он пытался смотреть на проплывающий мимо пейзаж, но разум все еще был помутнен. Назойливые проблемы не отпускали его. Он нервничал, беспокоясь о Дженис.

– Эй, эй, англо. Что такого важного в городе? Поганое местечко, не хорошее для такого, как ты.

– Я ищу кое-кого, чтобы помочь сестре.

Дэнси демонстративно развернулся, осмотрел заднюю часть «Хаммера», а потом осмотрел прерию.

– Не вижу никакой сестры.

– Ее здесь нет. Она сейчас не может путешествовать.

– Эй, эй, англо. Плохо звучит. Ты получил мое сочувствие. Семья очень важна, но ты это понимаешь. Тебе не нужен старик, который скажет тебе об этом. Какого доктора ищем?

Сэм колебался. На самом ли деле это имеет значение? Так, как продвигались поиски, Сэм не скоро нашел бы нужного человека. Наверное, поэтому он и был таким немногословным, что не хотелось на каждом углу трубить, что он ищет Воющего Койота. Может, если старик узнает, что к политике это не имеет никакого отношения, он поможет. Если Дэнси кинет слух в Дэнвере, это ой как поможет. То есть, если там старика хоть кто-то воспринимает всерьез.

– Не доктора. Шамана. У нее... проблемы с колдовством.

– Так ты ищешь племенных знахарей, – Дэнси хрипло засмеялся. – Тогда удачи, англо.

– Не просто знахаря. Я ищу Воющего Койота.

– И хотел найти его в городе? – еще сильнее рассмеялся старик. – Его вообще нигде не найдешь.

– Что ты хочешь сказать?

– Сегодня хорошие облака, англо, – старик кивнул на небо. – Человек может многое увидеть в облаках. Вещи, которые есть, и вещи, которых нет. Облака многое меняют. Сейчас, звезды. Звезды разные. Они постоянно вертятся, гоняются по всему небу, даже когда я их не вижу. Они не меняются. По крайней мере, не так, чтобы это увидел человек. Кроме звездопада. Вспыхивают, горят и падают. После себя оставляют не много. Когда-нибудь видел падающую звезду до того, как она сгорит, англо?

При чем здесь падающие звезды? Сэм сдался. Повернувшись к окну, он посмотрел в сторону заката.

Впрочем, ехали они недолго. Вскоре Денси свернул с прямой и остановил «Хаммер» в небольшом ущелье. Он некоторое время возился в багажнике «Хаммера», первым делом вытащив оттуда одеяло, без слов вручив его колеблющемуся Сэму, а потом вынырнул оттуда с коробкой, наполненной упаковками с едой. Старик развел костер и в тишине приготовил ужин. Они поели, а потом сидели в тишине, наблюдая за раскаленными углями.

Внезапный скрип в темноте ошарашил Сэма, но Денси, похоже, ничего не заметил. Старик, казалось, привык к прериям и дал понять Сэму, что этот звук не опасен. Он смотрел на звезды, играющие в прятки среди плывущих облаков. Воздух быстро попрохладнел, так что Сэм накинул на плечи одеяло. Спереди грел костерок.

Сэм снова услышал вороватый шорох. Бросив в ту сторону взгляд, поймал отблеск глаз от костра. Старик бросил туда часть от предстоящего ужина. Мгновение, и койот быстро сжевал и проглотил его. Дэнси бросил еще один кусок, на этот раз ближе к огню, так что зверь должен был приблизиться, чтобы добраться до него. Койот так и сделал, подхватил кусок. Часть за частью, Дэнси заманивал его ближе, пока койот не подошел так близко, чтобы принять еду из его рук.

Одинокое эхо отразилось от каменных холмов. Их гость сел на задние лапы, поднял морду и завыл. В вое передалась странная смесь зова и одиночества. Сэм закрыл глаза, сосредоточившись, чтобы услышать далекие ответы. Их койот снова взвыл, и на этот раз ему вторил кто-то еще, совсем рядом.

Сэм открыл глаза, рассчитывая увидеть новичка.

Но не ожидал увидеть то, что увидел. Дэнси присоединился к хору. Лицо, запрокинутое к небу, уже не было лицом старика. Из-под полей потрепанной бронированной шляпы выглядывала заостренная морда койота. Сэм почти ощутил в воздухе запах колдовства.

Обманщик!

– Ты! – воскликнул Сэм, с трудом поднимаясь на ноги, отпугивая зверя. – Ты Воющий Койот!

Видение морды койота исчезло, теперь из под полей шляпы на Сэма смотрели темные, но человеческие глаза.

– По-разному называли. Так тоже.

– Мне нужна твоя помощь.

Старик опустил взгляд, пальцем проведя неровную линию в пыли под ногами.

– Я мог бы быть другим оборванцем шаманом с тотемом койота, присвоив себе все заслуги.

Сэм покачал головой. Он почувствовал ауру силы, или что там было, сочащееся из человека, когда он выл вместе с койотами. Это был не обычный шаман.

– Нет. Не просто шаман.

Старик снова взглянул на Сэма.

– Койота нельзя назвать счастливчиком. Он убил многих. Воющий Койот умер, ты знаешь.

– Так я слышал. Все шаманы умирают. Шаман должен умереть, чтобы прикоснуться к силе. Так мне сказала Собака.

– Собака сказала? – взгляд старика стал подозрительным. – Эй, эй, там, откуда ты родом, разговаривают с собаками, англо?

– Постоянно. И когда Собака начинает говорить, получаются проблемы.

– Я же говорил, что ты шаман, – хмыкнул индеец. – Ну, покажи мне что-нибудь. Произведи на меня впечатление.

– Это колдовство не для показа, – Сэм покачал головой.

– Нет? Почему нет? Что толку, если я не смогу попользоваться им?

Сэма рассердил насмешливый тон и легкомысленное отношение старика.

– Я не говорил, что не могу им пользоваться.

– Ладно, остынь. Днем будет жарко, успеешь разгорячиться. Эй, эй, проблема гордости. В свое время было достаточно проблем.

– Я не хочу вызывать проблемы. Я хочу их остановить. Моя сестра, она...

– Она в беде, – в голосе старика прозвенело сочувствие и предупреждение.

– Ну... да. Но она этого не хочет и ее можно спасти, – Сэм в это верил. – Я в этом уверен.

– Уверен, да? Ручаешься, англо? Я говорю о беде и колдовских проблемах. Я не много говорю. Говорю просто, англо. Я простой глупый старик.

Сэм в это не поверил, но решил подыграть. Он рассказал старику о Дженис. Он рассказал о ритуале и о постигшей неудачи, а так же об опасениях, что Дженис вот-вот поддастся проклятию вендиго и все надежды спасти ее рухнут. Закончил рассказ Сэм просьбой:

– Ты – Воющий Койот. Ты провел Великий Призрачный Танец, самый мощный, трансформирующий колдовство в то, что мир еще не видел. Ты единственный, кто знает достаточно о шаманском колдовстве. Ты должен мне помочь.

Старик поднялся и повернулся к Сэму спиной.

– Не надо ничего делать. Койот свободен, я знаю. Осталось ли то, что он еще хочет? Ты выбрал дурачий квест.

– Я должен помочь сестре.

– Весьма благородно, Собака, – сплюнул старик. – Слепой оптимизм.

– Нет, не так, – возразил Сэм. – Я чувствую ее дух и чувствую колдовство. Ее можно спасти, но я не могу сделать это в одиночку. Мне нужно, чтобы ты помог мне спасти Дженис.

– Помоги себе сам.

– Ты отказываешься помочь?

– Я сказал то, что сказал.

– Ладно, хорошо, – раздраженно сказал Сэм. – Если не хочешь помочь, то хотя бы научи меня тому, что необходимо знать. Ты учил других пользоваться колдовством. Научи меня, как спасти Дженис.

– Почему бы и нет? – обернулся старик.

 

Глава 26

– Койот все знает, все видит, – сказал шаман. – Понемногу рассказывает.

– Как и ты, – заметил Сэм.

– Эй, эй, щенок. Пой кислые песни и сглазишь колдовство. Небо не поменяет цвета, чтобы ублажить тебя. Шаман тот, кто он есть потому, что он тот, кто он есть. Ты должен знать, чтобы делать, и делать, чтобы знать. Понял?

– Конечно, – в сомнении ответил Сэм. Ясно, как в ночи.

Последние два дня были полны отчаянных упражнений. Старик завел его еще глубже в пустыню, оставив «Хаммер» на той стоянке и таща весь скарб на себе. Большая часть вопросов и замечаний Сэма пропадали втуне. Старик говорил только тогда, когда хотел, и большую часть времени разглагольствовал о смысле жизни и природе. Оставшееся время старик делил между совершенно непонятными монологами на языке, который Сэм принял за диалект его родного языка Юты и почти такими же непонятными поручениями. До сих пор Сэм слушал, как вздыхают деревья пинон, наблюдал, как снуют по своим делам муравьи, нюхал и сравнивал запах листьев и цветов юкки, а также наблюдал за кружащими над каньоном стервятниками. Снова и снова он собирал множество трав и останков зверей только чтобы шаман при следующем привале отбраковал их. Он начинал чувствовать, что шаман не учит его, а испытывает его терпение.

Они поднялись на длинный обрыв и забирались выше по наклонному плато. По пути Воющий Койот пошел в обход и привел Сэма на ненадежный отрог скалы. Участок равнины, что открылся далеко внизу, оставил Сэма в страхе. Казалось, прерия уходит вдаль километров на сто. Шаман же развернул Сэма лицом к югу и указал на ряд горных вершин в том направлении.

– Смотри, – сказал Воющий Койот. – Он все еще спит.

Сэм не понял, что старик имеет в виду, о чем ему и сообщил.

– Юта, щенок. Он все еще спит, – это было все, что сказал шаман, отвечая на вопрос.

Они пришли в котловину, отмеченной по кругу каменными стенами. Резко контрастируя с пыльной землей и редкой растительностью вокруг, здесь трава оказалась ярко-зеленой. Между низкорослых деревьев виднелись следы рвов.

– Хочешь пить, щенок?

– Да, – честно ответил Сэм. Губы сухие, легкие опаливались жарким, сухим воздухом.

Шаман уселся на стену, ноги свисали вниз в котловину. Ступни не доставали до земли разве что на пару сантиметров.

– Ах, как здесь красиво и здорово, – сказал он. – Если хочешь пить, пей.

Сэм посмотрел на котловину, куда жестом указал старик и не увидел никаких признаков воды. Только трава. Потом шаман, кряхтя, поднялся на ноги и отправился вниз по дорожке между благоухающих пинонов. Сэм удивился, когда увидел, что Воющий Койот оставляет за собой влажные следы. Он поспешил за ним.

– Что ты там сделал?

– Эй, эй, щенок. Я нигде ничего не делал. Здесь все когда-то построили предки. Вы, бледнолицые, дали им имя «анасази». Они построили озеро для орошения в те времена, когда белые еще не думали ступать на эту землю.

– Но твои следы, – запротестовал Сэм. – Ты оставляешь мокрые следы, как будто намочил их в воде. Там ведь не было воды. Как ты это сделал?

– Я никогда ничего не делал, – засмеялся шаман. – Просто испытал на себе озеро и мудрость предков. А ты что испытал?

Ничего, подумал Сэм, а вслух сказал:

– Не знаю.

– Некоторые шаманы должны видеть прошлое, если собираются смотреть в будущее.

Без каких-либо дальнейших объяснений, Воющий Койот провел Сэма через спутанные, темные деревья. К краю лесистого каньона они вышли, когда солнце начало заходить за горизонт. В десятке метров отвесной стеной возвышался свирепый оскал скалы. Далекое кольцо появилось с той стороны, как и представлял Сэм. Кусты и деревья росли всюду, даже на малейших пятачках, где только возможно, единственное что были несколько изнеможены, вырастая из вертикальной каменной скалы. В нишах, где окаменевший песчаник отступал дальше, кто-то – предки? – построил какие-то кластерные структуры. Некоторое время они молча созерцали всю эту картину, после чего Воющий Койот повел Сэма от края скалы до пиноновой рощи, где деревья вырастали выше, чем их ближайшие соседи. Сэму потребовалось мгновение, чтобы понять, что каждое из этих больших деревьев растет на слегка приподнятых площадках.

Прежде, чем он успел задать вопрос, шаман взял его за руку и потащил вглубь рощи, где каменными грудами были отмечены контуры здания, когда-то имевшего множество небольших помещений. Ни одна стена не вырастала ввысь больше чем на метр. С одной стороны нашлась небольшая полянка, посреди которой зияло темное, прямоугольное отверстие. Из него высовывались два бревна и первая ступенька лестницы. Остальное скрывалось от солнечного света внизу.

– Кива. Там теплее, можно провести ночь, – сказал шаман и спустился по лестнице.

Хотя Сэм и чувствовал, что начинает прохладнеть, он и не подумал принять приглашение спуститься вниз. Пока он нерешительно стоял, снизу послышался распев, и из отверстия вылетели слабые струйки дыма.

На плато лег сумрак, поднялся прохладный ветерок, шурша листьями пинонов и лаская витые мескитовые стволы. Далеко и жалобно заухала сова, по ушам Сэма скользнул слабый писк охотящейся летучей мыши. Вылезали из нор и другие охотники. Сэм всмотрелся в дыру. Там, где минуту назад кива предлагала только темноту и тайну, теперь она обещала свет, тепло и общение с единственным человеком на всем плато.

Воющий Койот может и немного странен, но он может предложить человеческое общение, то, без чего Сэм не может долго обходиться. Так же старый шаман оставался единственной надеждой Сэма для Дженис, и Сэм не собирался отказываться от этой надежды после того, сколько долго он его искал. Несмотря на всю эксцентричность Воющего Койота, Сэм чувствовал, что шаман пытается помочь ему. Если бы только понять, куда старик клонит. Одно ясно: Сэм не хотел бы замерзнуть в одиночестве где бы то ни было.

Он подошел к лестнице, поднимающуюся из кивы и, покашливая от дыма, спустился вниз.

* * *

Боль.

Воет ветер, как голодный волк. Ленивый огонь неумолимо уничтожает все вокруг. Лица наполнены болью, гневом, страхом и смертью.

Боль.

Плачет мама, пытается защитить. Отец, дерзкий и бессильный. Оливер, брат, уносится бушующей волной толпы в невероятно далекие места. И Дженис...

Боль.

Бегство. Попытки скрыться. Темная тень на фоне темной ночи пришла на охоту, кружится поблизости, все ближе и ближе. Жуткий вой пронзает тьму, прогоняет прочь тени. Вой остается в голове, пронзает мир и приносит...

Боль.

* * *

– Эй, эй, щенок. Это Собака?

Сэм очнулся, фрагменты сна убежали от него и были проглочены бурлящим туманом. Хоть и не был уверен, что видел их, Сэм был счастлив видеть, как они уходят.

– Ты за чем-то гнался? Разговаривал с Собакой?

Сэм, все еще с сумбуром в голове, покачал ей. Он не хотел вспоминать, но знал, что не был в том приятном месте, где поселилась Собака.

– Просто сон. Ничего важного.

– Эй, эй, щенок. Ты туп даже для бледнолицего. Сны имеют важное значение. Они затрагивают потусторонние места, где живут тотемы.

– Сны, это фрагменты принятых за день данных. Мозг просто классифицирует эту информацию и подсознательно обрабатывает.

– Уверен, бледнолицый? – Старик искоса посмотрел на Сэма.

– Это научно доказано.

– Ты на самом деле тупой. Сейчас это колдовской мир. Наука не все знает.

– Да какой там колдовской, – раздраженно сказал Сэм.

– Такой же, как ты, – ответил Воющий Койот почти идеально подделав раздражение Сэма, после чего забрался на лестницу. – Ешь. Спи. Думай. О чем угодно. Только не дай огню погаснуть. Я должен кое-что сделать. А ты будь здесь, щенок.

Шаман забрался по лестнице, на мгновение заслонив солнечный свет, погружая киву в глубокий мрак. В порыве сиюминутной паники Сэм чуть было не взлетел по лестнице вслед за стариком, но задавил это желание на корню. Он провел здесь уже двое суток и начал жалеть о своем решении остаться.

Каждое утро Воющий Койот говорил, чтобы он оставался в этом святом месте, спал, видел сны. Сэм ненавидел сны, приходящие к нему, так что не приветствовал подобные советы. Но он делал так, как говорил старик, чувствуя, что шансы чему-то научится у старика и, следовательно, шансы на спасение Дженис, зависят от послушания. Но всегда ли ученик послушен учителю? Такой был путь в Европе, где жили его предки, такой образ жизни был на Востоке. Почему у коренных индейцев должно быть по-другому? Так что Сэм сидел в темноте, меряя шагами ограниченную площадь кивы, когда вынужденное бездействие становилось слишком тягостным. Он потратил много времени, пытаясь угадать время суток по углу падающего солнечного света, скользящему по коврику Воющего Койота, закрывающему выход наружу. Скучно было так сильно, что Сэм спал много.

И когда он спал, видел сны.

На третий день, проснувшись, он обнаружил, что Воющий Койот успел уйти. Сэм тут же решил, что уже достаточно взрослый, чтобы выбраться из основательно надоевшей кивы, тем более что шаман запретить сегодня этого ему не сможет. Поднявшись по лестнице, резко оказавшись под полуденным солнцем, Сэм только удивленно моргнул и покачал головой. Он думал, что только-только наступило утро и тут же обвинил темноту кивы в своей временной дезориентации и биоритмических глюках. Опять же, а прошло ли три дня? Сэм надеялся, что так. Время шло слишком быстро.

Услышав тихий напев шамана, Сэм последовал к источнику звука на краю обрыва. Песня звучала откуда-то снизу. Сэм некоторое время оглядывался, пока, наконец, не нашел что-то похожее на тропинку вниз. В паре мест пришлось туговато, но он преодолел трудные места, спустившись на узкий карниз, и последовал по нему вдоль края песчаного утеса. За поворотом внезапно обнаружилась более сложная структура, нежели он видел на той стороне каньона. Остатки разрушенного помещения, вбитые в скалу. В одном месте башня высилась почти на четыре метра, формируя изогнутость отвесной стены расщелины. На утрамбованной земле обнаружились четыре входа в кивы. Сэм обогнул округлую стену башни и последовал дальше на голос.

Когда Сэм вошел в щель, чтобы пробраться вглубь руин, солнечный свет остался позади. Продвижение вперед замедлилось, стены становились уже, а потолок ниже. Часто приходилось идти боком, чтобы преодолеть узкие щели, не достаточно широкие, чтобы пройти нормально. Глубоко в руинах он и нашел обмазанного охрой Воющего Койота. Сэм молчал и смотрел.

Казалось, ничего вокруг не замечая, шаман палкой чертил над чем-то склонившегося человечка. Линии от головы – Сэм был уверен, что это перья – венчали голову человечка. Сам человечек был завершен, шаман же рисовал спирали выше и ниже человечка. Справа и слева он нарисовал несколько точек, после чего шагнул назад, чтобы полюбоваться работой. Снедаемый любопытством, Сэм открыл было рот, чтобы поинтересоваться у старика, что он делает, но решил не отвлекать шамана от того, что тот делал.

Воющий Койот отошел от картины чуть не до падающего неподалеку луча света и сел там. Вытащив из-за пояса деревянную флейту, он стал наигрывать мелодию, состоящую, в основном, из одной длинной ноты, перемежающейся с дрожащими вставками и низкой тональностью. Сэм подошел ближе к шаману и присел недалеко от него. Музыка постепенно становилась мягче и, наконец, затихла совсем. Убаюканный мелодией, Сэм встрепенулся, когда Воющий Койот заговорил:

– Он идет.

– Кто?

– Он, – шаман кивнул в сторону только что нарисованной картины.

Из скалы появилось высокое, долговязое существо, его прозрачная форма сначала порозовела, а потом стала цельной и непрозрачной. Раскосые глаза глубокого, насыщенного черного цвета, озерами забвения сияли посреди темой кожи. Заостренные уши. Несмотря на то, что взгляд то и дело сверкал красным, Сэм догадался, что прибывший был не дьяволом, а обычным эльфом. Странно худой и мощный, но все равно эльф.

– Это тот парень, что пытался убить меня в Денвере! – Сэм потянулся за пистолетом, но рука индейца метнулась и удержала руку Вернера на месте. Сэм расслабился и только тогда шаман отпустил его. Пришло время доверять учителю.

Шаман поднялся, окутанный ореолом силы.

– Хока-хей, Вата-урдил. Ты проделал долгий путь по дороге из камня, чтобы умереть.

– Я пришел с миром, Воющий Койот, – эльф поднял руки и показал пустые ладони. – Сегодня плохой день для смерти. Я не желаю вам никакого вреда.

– Раз пришел с миром, с миром и оставайся, – глубокое величие индийского шамана распалось на части и разлетелось, как муравьи, по сторонам. Иначе разлетишься на части.

Если эльф и заметил изменения, виду он не подал.

– Сохрани враждебность для других, старик.

Индеец сел на корточки и порылся в сумке. Наконец он вытащил оттуда мешочек и щербатую глиняную трубку, после чего протянул ее эльфу.

– Закуришь, Урдил?

Мимолетное отвращение пересекло лицо эльфа, но, когда он заговорил, голос остался спокойным, а тон вежливым.

– Я принимаю твое предложение и, до тех пор, пока стою на этом месте, связываю себя этими условиями. Надеюсь, ты простишь меня, если на самом деле я не исполню ритуала. В качестве обязательства у тебя есть мое слово.

– Я слышу тебя, щенок тоже слышит. Духи слышат. Они вырастут и пожрут тебя, если солгал.

– Как я уже сказал, я пришел в это место с миром.

Воющий Койот хмыкнул.

Сэма сбил с толку подобный обмен любезностями, но эльф и шаман, похоже, были удовлетворены друг другом.

– Что происходит?..

– Заткнись, бледнолицый, – Воющий Койот безотрывно смотрел на эльфа – Кажется, Урдил пришел поговорить. У тебя есть какие-либо возражения? Нет? Эльф пришел поговорить, так что пускай говорит. А я послушаю.

– Я пришел поговорить, – кивнул эльф. – Позвольте, я расскажу вам историю, – и, не дожидаясь разрешения, он начал рассказывать: – Давным-давно этот мир знал магию. То время было лучшим, все жили в соответствии с их естеством. Мир не был совершенен, но он был счастливее. Со временем произошли изменения, магия ослабела. Погибло множество замечательных вещей. Не повезло и злу, но зло, кажется, всегда меньше уязвимо от отсутствия магии. Долгое время не было маны, но отсутствовала она недолго. Мана вернулась, что привело нас к Шестому миру.

– По версии ацтеков, – прервал Вющий Койот. – У хопи другой счет. У алеутов тоже.

– Число неважно, – пожал плечами эльф, – но следует понимать понятие. Мана то прибавлялась, то убывала. Было время, когда ее находилось совсем чуть-чуть, слишком мало для истинной природы мира. В те времена все хранилось только благодаря традициям и священной вере. Избранные поклялись охранять место. Вы не знаете о нем, но я знаю его как Имири Ти-Версахан, Цитадель поминовения. Это место было создано для того, чтобы сохранять мир на планете, оно сало бастионом против возвращения в мир зла, когда вернется манна. В нем, взаперти, хранились ужасные твари, чтобы они не могли сделать никакого вреда.

Внезапно Сэм почувствовал холод внутри. Он начал догадываться, к чему клонит эльф. Не обращая внимания на то, что Сэм внезапно побледнел, Урдил продолжил.:

– Недавно древняя цитадель подверглась нападению и разграблению. Благодаря действиям злоумышленников что-то освободилось. Что-то ужасное.

– Паучиха, – кивнул Воющий Койот и сплюнул. – Я знаю.

Урдил помолчал. Никто не сказал ни слова.

– Как?

– Там, где водятся тотемы, у меня есть друзья, – улыбнулся шаман своей хитрой улыбкой.

Лицо эльфа стало еще более серьезным.

– Раз ты об этом знаешь, значит, должен понимать опасность. Раз ты об этом знаешь, значит, должен понимать, какое преступление совершил тот, кого ты называешь щенком.

– Эй, эй, у меня есть только твое слово. Не все повторяют одни и те же сказки про Паучиху. Хопи говорят, что она спасала людей. Как по мне, звучит не слишком страшно. Может, и брехня. Хитрая старая сука много знает.

Замечание шамана, похоже, рассердило Урдила.

– Человеческий разум не способен постичь сущность Паучихи. Иметь с ней дело значит, как это по-английски звучит, иметь дело с самим дьяволом.

Теперь настала очередь отмахиваться шаману.

– Ничего об этом не знаю. Но по сетям теперь нужно ходить осторожно, если хочешь вернуться домой. В нынешние времена ошибка может дорого обернуться. Не успеешь моргнуть, и тебя съедят.

– Паучиха всегда была более коварной, – согласился Урдил. – Изобретатель ловушек и наблюдатель из темных мест, вот кто она. К счастью, Паучиха пробудилась не полностью. Часть ее силы, украденная в старые времена, заперта далеко и она не может до нее добраться. В старые времена, – Урдил вперил взгляд на Сэма. – Что-то изменилось.

– Я не знаю, – покачал головой Сэм.

– Невежество, самая любимая отговорка у людей, – горько рассмеялся Урдил. – Паучиха дергает за ниточки так, управляя людьми, что ее приказы могут показаться собственными невинными мыслями куклы. Многие делают работу для нее, не подозревая об этом. Разве ты не видишь, что Вернер может быть одним них?

– Не этот щенок, – сказал старый шаман. – От него не пахнет Паучихой. Когда он брал камень, он не подозревал о твоем Имири. Он сделал это, чтобы помочь своей сестре. Типичный фокус Собаки, благородный, но глупый. Беда не может быть плохой проблемой – небо не изменилось.

Сэм был не уверен, что ему нравится, как шаман защищает его, но его влияние на Урдила было заметно невооруженным взглядом. Эльф, похоже, стал в себе менее уверен.

– Невинен или нет, он активировал Паучиху и ее приспешников, – настаивал на своем Урдил. – Камень сейчас в их руках. Вред может быть непоправим, если его не вернуть сразу. Я пришел с требованием, чтобы он присоединился к битве, чтобы исправить то, что он испортил.

– Ты пытался убить меня, – сказал Сэм.

Эльф посмотрел на Сэма так, словно тот глупый ребенок.

– Почему я должен тебе помогать? – спросил Сэм. – Скорей всего, ты попытаешься снова убить меня, как только получишь то, что хочешь.

– На тебе ответственность. Твои действия разбудили Паучиху и подвигли на действия. Она зашевелилась, и мир в опасности. Она ткет паутину, пытаясь добраться до страшного оружия.

– Эй, эй, эльф, хватит так цветасто выражаться. Это я так разговариваю с щенком, я, глупый старик. Ты говоришь о том, о чем я подумал?

– Паучиха, – медленно и четко сказал Урдил, – затеяла операцию по приобретению арсенала запрещенного ядерного оружия.

Сэм сконфузился. Что дух обирается делать с бомбами?

– В этом нет смысла. У тотемов нет никакого физического присутствия. Зачем Паучихе арсенал?

– Паучиха – старый тотем и у нее с землей очень сильные связи. Она отличается от тотемов, которым мы исповедуем верность. Она проявляется через аватаров и у этого несчастного существа слишком много человеческих недостатков и слишком много врагов. У Паучихи много врагов и в мире нематериальных духов. Может, она не может влиять на духов?

– Похоже, ты не уверен в этом.

– Даже если не может, толку никакого не будет, если Паучиха использует оружие в нашем мире. Духи, ей противостоящие, работают через людей, сами не могут быть на земле, если у них нет посредников. Думаю, вы сами увидите, что Паучиха не любит Собаку или Койота. Сочетание Паучихи и ядерного оружия – потенциальная катастрофа.

– Ты даже не уверен, что это произойдет, – наобум обвинил эльфа Сэм.

Эльф ядовито уставился на него, но молчание Урдила сказало Сэму, что его обвинение попало в точку. Но даже в этом случае одна только возможность того, что ядерное оружие попадет в руки тех, кто воспользуется им, казалась страшным развитием событий. Возможность доминирования над миром древних существ, хоть и ослабла после того, как их заперли, но не исчезла полностью. Пришла мысль, что раньше человечество не задумывалось о том, какую гадость может оставить после себя. Если угроза реальна, в одиночку с ней эльф вряд ли справится.

– Не уверен, что могу тебе доверять, Урдил.

– Твоего доверия не требуется. Но требуется твое сотрудничество. На тебе ответственность за происходящее.

Сэм отвел взгляд от эльфа, слишком пристально тот на него смотрел. Когда-то он был членом корпоративной семьи «Ренраку», и понимал бремя ответственности, какую возлагали на себя японцы. Они называли это «гири», груз, который сбросить с себя не представлялось возможным. От «гири» нельзя избавиться, но то и дело находились те, кто пытался это сделать. Сэм понимал ответственность достаточно хорошо, чтобы чувствовать ее вес на своих плечах. Ему не нравилось, что какой-то странный эльф диктует ему характер его обязанностей и способ исполнить их. Ну а что, если он и впрямь невольно выпустил в мир некую часть когда-то пойманного тотема? Это делало его ответственным за вынашивание планов и действий аватаров тотема.

Так что делать?

Сэм не может нести ответственности за весь мир. Так почему он чувствует, что все равно обязан хоть что-то сделать? Он поглядел на Воющего Койота.

– Что мне делать?

– Я Койот. Ты – Собака. Почему ты спрашиваешь меня?

Сэм попытался поймать взгляд шамана и угадать его истинные чувство, но старик отказывался смотреть в его сторону. Если это очередное испытание, будет ли ответ шамана решением? Если да, то правильный ответ должен быть легким. Собака – это верность, но кому еще он должен быть верным кроме своей семьи? Сэм посмотрел на Урдила.

– Я признаю ответственность за то, чтобы вернуть твой камень-хранитель. Ты был готов убить меня, чтобы вернуть его, но даже не сказал, чего ты хочешь. Если бы ты объяснил ситуацию, я сам бы отдал тебе камень. Он оказался бесполезен для моей задумки. А твои действия не оставили мне выбора, как к тебе относиться, – эльфа, казалось, не заботило мнение Сэма о нем. – Признаюсь, что забрал его, но сделал я это по важной для меня причине. Я взял его только затем, что камень должен был позволить мне четче сосредоточиться. Но, в конце концов, это не помогло. Если бы я знал, что это такое на самом деле, я бы никогда не взял его. Нашел бы другой способ. Откуда мне было знать, что то место – какая-то крепость? Она выглядела как старая пещера.

Тихо усмехнулся Воющий Койот, но Сэм не позволил ему сбить себя с мысли.

– Если то, что ты рассказал о планах Паучихи, правда, я хочу помочь. Но сейчас у меня насущная семейная проблема. Ты говоришь, что не уверен, что камень поможет твоему противнику. Даже если знаешь, что от нее исходит непосредственная угроза, ты не знаешь, где камень сейчас. Похоже, у тебя еще есть немного свободы в действиях. Потому как если угроза существует, тебе еще нужно найти камень, а с этим ты можешь обойтись без меня, потому что у меня нет ни малейшего представления, как его отследить. У меня нет такой роскоши, как время. Я только-только закончил свою охоту и до сих пор не получил того, чего хочу.

Пересыпав горстку песка из одной ладони в другую, старик проигнорировал многозначительный взгляд Сэма.

– Время на меня давит. Я пытаюсь предотвратить ужасный результат, который обязательно наступит, а ты просто беспокоишься о возможностях. Я не беспокоюсь о чем-то, что может повлиять на весь мир, я беспокоюсь о том, что может разрушить жизнь – жизнь дорогого для меня человека. Сейчас у меня другие приоритеты. Я откладывал помощь сестре слишком часто и сейчас сделаю все, что смогу и только потом задумаюсь о чем-то другом. Когда я ее спасу, мы сможем поговорить еще раз.

Урдил посмотрел на Сэма, потом перевел горящий взгляд на Воющего Койота. Старик, пересыпающий песок из ладони в ладонь, пожал плечами. Наконец, он встал и пошел прочь, пробормотав напоследок:

– Глупости.

Сэм не мог сказать, чью историю старик имел ввиду: его или эльфа.

 

Глава 27

Огни Сиэтла были соблазнительны. Напротив Пьютжет-Саунд жители метрополиса собирались начинать делать свои ночные дела. Служащие и корпоративщики спешили по домам, а может, до сих пор стучат по клавиатурам, выполняя работу в попытке произвести впечатление на своих боссов и получить повышение на зависть своих собратьев. На уличную сцену выползали обыватели, наполняли улицу гудением, где-то переругивались. Они надеялись расслабиться, ведь еще один день успешно завершился. А может, и чем поживиться. Где-то, спрятавшись в закоулках, делали бизнес «теневики». Она не видела ни одного из них, но огни полиса освещали всех этих снующих маленьких людишек. И огни пели об их деяниях, прожигая песней воздух и обещая такой богатый пир жизни. О, да, огни были так соблазнительны.

Дженис смотрела на людей и чувствовала, как начинает урчать желудок. Голод рос с каждым днем. Если бы это был обычный голод, она бы справилась с ним еще день назад. Когда человек умирает от голода, голод умирает в его пустом желудке задолго до того, как тело предается смерти. У нее было мясо, но это не настоящая еда. Постоянный рацион из маленьких мохнатых зверюшек, поставляемых Призраком, удерживал ее в живых, но не насыщал голод.

Сколько еще ночей она выдержит?

Она устала бороться с собой. Улеглась, словно способна заснуть. Она боролась с собой целыми днями, только чтобы не заснуть и не видеть сны. Она в беспокойстве провалялась в темном подвале дома, где пряталась вместе с Призраком в ожидании брата, чтобы подумать, что делать дальше. В лучшем случае, призрачная надежда. И разве она еще не научилась, что лучше ни на что не надеяться? Уже несколько дней от брата ни слуха, ни духа, ни весточки. Может быть, он давно погиб.

Так почему же она до сих пор ждет?

Она устала, но сон нес кошмары. Она не хотела спать, но, все же, упала в объятья сна.

А там они уже ее ждали.

Они ждали, лица, все, как один и один, как все. Она проскользнула глубже в темные миры, мимо мест покоя. Она зависла у дверей возрождения и с тоской смотрела запоры. Единственное, что ее сейчас может восстановить – насыщение, чтобы убрать голод. Тихий голос шептал о другом способе, но она не верила тому, что он говорил. Голос человеческий, а все люди – лжецы. Они доказали свое вероломство, когда набрасывались на нее.

Она смеялась от радости, когда его руки обвивались вокруг нее. Он прижимал ее к себе, легко скользя в круге ее больших, мускулистых рук. При всей своей эльфийской стройности, Хью был сильным. Он напоминал ей Дэна Широи, хотя это невозможно, потому что в то время она еще не встретила Дэна. Хью смеялся над ее растерянностью. Но глаза его не смеялись. Как они могли? Эти золотые глаза не принадлежат Хью, они принадлежат злу, принесшему изменения.

Она вырвалась из объятий золотоглазого Хью и побежала, но не могла избежать их. Они набросились на нее, прижали к столу. Холодная сталь впилась к ее обнаженной спине, ремни прижали запястья, лодыжки, талию и лоб к жесткому металлу. Вокруг нее дрейфовали пустые белые халаты, изображая научный интерес. У глаз были вопросы.

У нее тоже были вопросы. Зачем? Зачем? И зачем?

Ужасные золотые глаза смотрели сквозь нее, как будто ее не существует. Человек, которому они принадлежали, не отвечал на ее вопросы. Он игнорировал ее просьбы, и сам задавал вопросы. Она пыталась отвечать, но он всегда разочаровывался. Почему он должен отличаться от других людей? Она хотела ответить ему, он заслуживал ее ответов. Он был авторитетом, и ее жизнь была в его власти. Она знала это потому, что он сам сказал ей об этом.

Она вспомнила, как он, наклонившись к ее уху, прошептал свое имя. Она знала, что все это ей кажется, но, в то же время, кошмар был реальным. Он был реальным, даже если эти глаза были не его. Его личность заставляла ее дрожать, ибо это означало конец света. Он повторял ей свое имя и смеялся, добавляя, что наркотики покончат с ней, оставив в памяти только одно воспоминание о себе. Она просила пощады, ругалась, но не плакала, а он, казалось, решил, что все это всего лишь тонкая шутка.

Она тогда была человеком.

Она не знала настоящей боли.

Он научил ее.

Вернее, белые халаты научили.

– Не работает, – говорили они призрачным хором бестелесных голосов, когда закончили. – Она сказала все и ничего.

– Неприемлемо, – сказали золотые глаза голосом ее брата.

– Ее невозможно будет восстановить, – хором произнесли халаты.

– Неприемлемо.

Все так же осуждающе.

Самый большой из белых халатов подошел к золотым глазам.

– Эксперимент может предоставить данные, но, одновременно, устранит проблему. Данные биодинамической формулы. Данные метаморфозы. Данные. Парадинамические возмущения кривой актуализации Кано. Данные. Данные обо всем.

Золотые глаза смотрели на нее, скользя по ногам, по животу, груди. Она смотрела в эти глаза, когда они сказали:

– Продолжайте.

Неприемлемо!

Иглы! Слишком много игл!

Но там оказался Хью, он успокоил ее и ужасный стол исчез. Они лежали на колючей, кишащей паразитами постели в месте, которое называли домом на Йоми. Под гром и молнию они любили друг друга, он наполнял и, одновременно, осушал ее. Она любила его и обещала свою жизнь снова и снова, когда была на Йоми. Он ласкал ее груди, шерсть под ладонью вздыбливалась, превращаясь из белокурых локонов во фригидно белые. Его поцелуй задержался на ее губах. Язык забирался ей в рот только чтобы пройтись им по ее клыкам.

Она плакала от боли, а он смеялся. Они все смеялись, пока смех не превратился в траурный плач.

Дженис Вернер была мертва. Преданная и убитая. Ее мечты стали пеплом.

Глаза матери полны слез, глаза отца блестят. Он был слишком человеком, чтобы проливать слезы. Она побежала к ним, желая похоронить себя в их руках. Она прошла через их протянутые руки, словно призрак. Но это они были призраками, а не она. Она пока что не могла к ним присоединиться.

Почему она должна хотеть этого? Их не было рядом, когда золотые глаза передали ее белым халатам или Кэн отверг ее. Или когда ее на лодке отправили на Йоми. Их не было рядом с ней с той самой ужасной ночи, когда они с Сэмом остались одни. Сэм, сильный старший брат. Он забрал ее и унес в объятья старого доброго «Ренраку». Сэм, защитник, который оставил ее золотым глазам. Сэм, защитник, который позволил им отправить ее на Йоми. Сэм, убийца единственного истинного любимого, которого она только знала.

В животе от голода заурчало. От настоящего голода.

Она не спала.

* * *

Додгер ударил по клавиатуре телекома. Мягкая плоть ладони запротестовала болью, обещая несколько дней саднить напоминанием ограниченности эльфа. Но какое это имеет значение? Это всего лишь мясо. Ограниченное, сдерживающее мясо.

Как они могли сделать такое? Как они посмели?

То, что они имели неосторожность вырвать его из киберсети уже достаточно плохо, но украсть планшет! Даже телеком оказался отключен от киберсети, подключенный только к домашней сети. Он давно не ребенок. И на этот раз старое наказание его не остановит.

Хоть и не окруженный блеском киберпространства, он знал, где находится. Он слишком хорошо знал это место. Как он здесь очутился – загадка, но это загадка тела, а значит, не важно.

Он должен вернуться в киберсеть.

Как долго он отсутствовал? В киберсети время течет по другому. Неужели она его не хватилась? Или же воспоминания о нем успели стать новостями прошлого года , а то и прошлого века? Вдали от киберсети он не был частью ее существования. Неужели стало слишком поздно?

Они могут попытаться не дать ему войти в киберсеть, запереть в этой со вкусом обставленной клетке, но он Додгер. Его невозможно ограничить.

Он не стал проверять блокировку перед тем, как вскрыл управляющую пластину. Прожив в комфорте столь долго, они забыли, что можно сделать с обычными вещами. Меньше чем за десять секунд он вскарабкался по цепи безопасности достаточно далеко, чтобы вскрыть замок. И был уверен, что никакого сигнала тревоги не было дано.

Он почувствовал легкое головокружение. Это от взволнованности, предположил Додгер. Пол зала оказался холодным для его босых ступней, а скорость, с какой он двигался, обдавал голую плоть прохладным ветерком. Недуги плоти. Несущественны. Неважны, так же, как и его нагота.

Голый. Несколько неуместно, но скоро все поправиться, как только он достигнет цели. Он хорошо знал этот особняк.

Он спустился по задней лестнице. Два полных пролета и три ступеньки следующего. Потянулся к паркетной доске, держась за перила, потому как хрупкая плоть угрожала предать его. Пальца нашли защелку, подняли ее. Поднялась панель, обнажив в стене пустоту.

Он был там, как он и помнил: один из узлов мониторинговой станции. Несколько нажатий на клавиши выдали результат, что соединения активны. Додгер улыбнулся. Неловко открыв отсек для хранения, он извлек оттуда коммуникационный шнур. Пальцы неуклюжи – всего лишь слабая природа плоти – но он воткнул один конец шнура в разъем у себя в голове, а другой в порт станции.

Достал три серебристых шприца, щелкнул по ним пальцами и воткнул в предплечье. Экто-миелин перетек из баллончиков в предплечье.

Вы можете отобрать у хакера планшет, но не можете забрать у Додгера пароли от киберсети.

Он ринется вперед и голым, только чтобы найти ее.

Они говорят, что это слишком опасно, входить в киберпространство без планшета в качестве буфера. Они правы, конечно, это опасно. Но он проделывал такое и раньше. На сленге хакеров это называлось «бросить голым», когда только мозг хакера стоял защитой от опасностей и навигационных особенностей киберсети. Мозг – хрупкая вещь, чтобы стоять между кристаллической яростью льда и мраком смерти.

Но разве это важная опасность? В угрозе органического существования не было вообще никакой угрозы, потому что она не часть органического существования. Она ждет его в киберпространстве и Додгер должен бежать ей навстречу.

Он ткнул второй конец шнура в порт передачи данных станции и бесконечное величие киберсети взорвалось в его голове, заполняя душу удивлением. Чуть в отдалении он увидел ее. Она ждала его.

– Моргана, – позвал он именем, которое она сама выбрала для себя. – Я иду.

И полетел в ее сторону.

* * *

Сато осмотрел руку. Судя по всему, это была нормальная, человеческая рука. Врачи отлично сделали свою работу. Он закатал рукав, чтобы найти место соединения. Шрам под воздействием быстродействующих заживляющих препаратов и рекуперативных имплантов уже выцветал. На самом деле, просто отлично.

– Акабо.

Усиленный боевыми имплантами солдат, служивший телохранителем, поднялся и пересек небольшую комнату. Он все еще одет в облегающую кожу, которую предпочитал для работы на улицах.

– Что-нибудь от Масамбы?

– Маг все еще ищет, – небольшое покачивание головой. – Кибер-команда также по прежнему охотится.

– Мне нужно некоторое время, прежде чем вновь понадобятся ваши особые таланты. Предлагаю вам совершить визит к бригаде медиков и выразить благодарность за их работу. Плата обычная.

Угрюмо улыбнувшись, Акабо кивнул.

– Как насчет Сори-ямы? Он собрал отличную команду.

– Пусть живет. Хорошие врачи слишком ценны. Хоть он и гениален, но, как большинство ученых, непрактичен. Он должен понять предупреждение.

– Да. И он слишком близок к Бабушке, – от реакции Сато Акабо отшатнулся.

Сато подавил первый импульс схватить телохранителя за горло и выжать его досуха. Будем считать, угрозы гнева должно быть достаточно. Акабо не настолько смел, чтобы упомянуть тему еще раз. Достаточно одного запугивания. Убийца сам был слишком ценным кадром, чтобы терять его. На сегодняшний момент.

 

Глава 28

Воющий Койот остановил музыку посереди ноты и положил флейту на пол.

– Почему это должно меня беспокоить?

– Потому что ты обещал научить меня, – сказал Сэм.

– Эй, эй, щенок, я с тобой не разговариваю. Мне не нужен твой ответ. А я его и так знаю.

– Тогда это не важно, – Сэм почувствовал усталость.

Все утро он работал над совершенствованием шаркающих шагов, которые показал ему шаман, похоже, не достаточно сложных для Воющего Койота. Несмотря на простоту движений, Сэм через несколько минут начинал терять полную картину. В какой-то момент его движения выбивались из ритма, хотя музыка не менялась. Сэм начинал либо обгонять, либо отставать от ритма.

Все ведь так просто. Так почему он не может сделать все правильно?

Мокрой рукой он провел по вспотевшему лбу и задержал ее там, чтобы солнце не попало в глаза, когда он посмотрел на небо. Неудивительно, что старик оказался недовольным. Солнце еще не успело опуститься к горизонту и за последние полчаса Сэм не сумел удержать танец. История говорит, Призрачные Танцоры совершали ритуал несколько дней подряд. Отдохнувшие танцоры занимали место истощенных без перерыва рисунка танца. Сэму, чтобы помочь Дженис, не нужно столько сил, но он знал, что пока что недостаточно силен и для этого.

– Будешь еще играть?

Воющий Койот пожал печами и сплюнул.

– Не совсем то, что хотел бы здесь делать.

– Ты учитель, – возразил Сэм. – А я здесь, чтобы извлекать уроки у мастера. Мне кажется, ты делаешь свою работу не очень хорошо.

– Хочешь урок, – взгляд старика сузился, и он встал, – я дам тебе урок. Ты должен стать чистым прежде, чем творить большое колдовство.

Рука шамана быстро метнулась к Сэму и сорвала с его шеи кулон, потом нырнула в его карман.

– Что это такое, щенок? Что это ты носишь на шее?

– Окаменелый зуб. Я его использую для фокусировки силы.

– Ага. А эти штучки, что привязаны к твоей куртке?

– Фетиши. Они помогают с колдовством.

– Ага. Здесь все?

– Конечно, нет. Многие я потерял, когда Урдил взрывом выкинул меня в окно «Оружейного мира».

– Ага. И что общего у этого зуба и фетишей? Где ты их получил?

– Зуб нашел в бесплодных землях перед тем, как впервые встретился с Собакой. Тогда я думал, что это драконий зуб. Драконы – колдовские звери, так что я превратил его в нечто, что может помочь мне с колдовством. А фетиши тоже колдовские инструменты, которые я делал сам, чтобы они мне помогали.

– А как насчет других вещей?

– Каких других вещей?

– Картинки во внутреннем кармане, левом переднем.

Сэм не стал спрашивать, как Воющий Койот узнал о них.

– Это просто фотографии. К колдовству они не имеют отношения.

– На них твоя сестра, твой брат и твои родители, не так ли? Что может быть более колдовским, чем семья? Это по-настоящему для тебя важно, щенок. По крайней мере, так ты сказал Урдилу. Говоришь, такие связи не важны для колдовства?

Сэм не был уверен, нужен ли шаману ответ.

– Ты не должен отвечать на этот вопрос. Хотя, все же, ответь. Что во всем этом общего?

Ничего. Все. Сэм не знал. К чему клонит старик? Все, что он мог сделать, так это только предпологать.

– Все это связано с моим колдовством.

– Сам ответ придумал?

– Да.

– Так уж и сам?

– Да, сам, – раздраженно огрызнулся Сэм.

– Точно, – Старик снова уселся на землю, снял бронированную шляпу и положил ее рядом с собой. Из мешка достал расческу и занялся своими волосами. Седые пряди сверкнули, как металлический закат.

– Разведи огонь.

На этот раз у Сэма получилось все намного лучше, чтобы удовлетворить требования шамана. Следуя указаниям Воющего Койота, Сэм достал травы из банок на полках кивы и принес их шаману, который разбросал их по лесу и немного по воздуху. Остальное он ссыпал в небольшую кучку, добавил щепок, после чего отправил Сэма, чтобы тот принес угля от костра в той же киве. Надо было разжечь огонь.

Костер схватился сразу, чему Сэм был рад. Промерзший от вечернего ветерка, он жаждал теплоты огня. Он хотел сесть рядом, прогреться и отдохнуть, но у Воющего Койота были другие планы.

– Следуй за мной, – приказал шаман. – Делай шаги точь-в-точь как я. Слушай песню и, если знаешь ее, пой.

Воющий Койот начал шаркать и топать, танцуя по окружности вокруг костра. Когда он запел, голос его стал тихим и скрипучим. Время от времени он бил погремушкой, сделанной из полой тыквы. Мощь песни росла, пока не стала пульсировать силой. Это была песня вызова:

Сэм следовал в танце, двигаясь в идеальном ритме песни. Дым окутывал его, наполнял ноздри смолистым запахом горящей смолы. Песня наполнила его разум и он подхватил ее, голос смешался с голосом старика. Они танцевали под луной, зависшей в небе.

Дым, который, казалось, протянул руку и окутал Сэма, отстранился. Он висел низко над огнем, вопреки скачущему пламени. Дым собрался в бурлящее облако, скрывшее танец шамана на той стороне костра. Из облака начала проступать фигура. Она вырастала, руки протянулись к небу. Хотя фигура была человеческой, голова у дымного облака оказалась головой койота. Заостренную морду расколола широкая собачья усмешка, а потом пасть захлопнулась. Голова поднялась, дымный койот завыл на луну. Потом морда опустилась, призрачный образ получился темным, пустые глазницы вперились в Сэма. Пасть снова раскрылась, показалось, что фигура снова усмехнулась, но пасть раскрылась шире и поглотила его.

Сознание Сэма закружилось в колдовстве. Оно окутало его в объятьях, он оказался в гармонии с окружающим миром и с самим собой. Он не боялся.

Он чувствовал, что сейчас он был целым, всем тем, что он сейчас и всем тем, чем когда-то был. Поначалу он позволил отдаться потоку маны, позволяя ей затянуть себя глубже в потустороннее, вглубь себя и в необузданную область колдовства. У колдовства был источник и ему нужно увидеть начало, семена его испытаний и триумфов.

Когда же это началось? Когда колдовство впервые коснулось его жизни?

Он думал, что это произошло при первой встрече с Собакой, но сразу понял, что уже тогда его опыт был мощным и необычным, а значит колдовство коснулось его задолго до этого. По словам профессора Лэверти, Сэм использовал колдовство, чтобы защитить себя задолго до встречи со своим тотемом. Сэм вспомнил поляну и огненный шар, взорвавший его, сжигая одежду и чуть было его не убивший. Он даже не знал, что делает, но отразил огненный снаряд силой колдовства. Разве это был первый раз, когда колдовство повлияло на его жизнь? Это был первый, индивидуальный и ощутимым эффект, которые он мог вспомнить. Ранние же контакты были всего лишь наблюдательными, происходили тогда, когда кто-то другой использовал силу колдовства. Несомненно, что-то в тех случаях должно было быть и от него.

Он отправил разум назад, чтобы позволить заново пережить свой колдовской опыт. Конечно, сейчас он его распознает, ведь теперь он понимает колдовство лучше. Наверное, так и задумал Воющий Койот, организовавший полет сна. Шаман намекнул, что это может стать ключом к его жизни и жизни Дженис. Если это правда, Сэм сможет использовать этот ключ, чтобы разорвать цепи, связывающие ее.

Колдовство обволокло его и закрутило прочь. Время скользнуло от настоящего к прошлому, сливая оба времени в одно. Прошлое стало сегодняшним, и он стал собой тогдашним, за исключением того, что все воспоминания, случившиеся позже, остались с ним. Шаман Твист стал Сэмом Вернером из прошлого.

Заклинание чуть не рухнуло, когда он понял, в какой день и в какое время спроецировался. Было девять часов вечера седьмого февраля две тысячи тридцать девятого года. Тогда он был еще подростком и для семьи до сих пор был всего лишь Сэмми. Но это будет недолго. Через час он останется сиротой.

Седьмое февраля две тысячи тридцать девятого года, ужасный день, позже ставший известным как Ночь Ярости. В ту ночь мир подвергся массировному взрыву насилия. Хоть жертвами разрушений и жестокости стали, в основном, мета-люди, в некоторых случаях они наносили отдельные удары, по одиночке и группами. В метрополисах и крупных городах массовые беспорядки и пожары бушевали несколько дней. В менее урбанизированных районах насилие и жестокость продолжалась несколько недель. Средства массовой информации списали все на внешнее психологическое влияние, совпавшее со спонтанной агрессией угнетаемых рас, чему приводили в доказательство мнение ученых и специалистов по колдовству. В любом случае, боссы медиа-структур не видели или не хотели видеть, что в огромной деревне средства информации служат пороховой бочкой эмоций, где одна небольшая искра способна взорвать целый мир.

Как и многие другие семьи, Вернеры стали невольными жертвами насилия. В тот вечер отец Сэмми сделал редкое, порывистое предложение, чтобы семья оторвалась от обычной рутины и сходила на обед. Мать настаивала, что Дженис необходимо быть дома, чтобы в десять лечь спать, но отец, что для него было нехарактерно, на сегодня отменил этот распорядок. Разок пободрствовать ночью никому не повредит, так он тогда сказал. В итоге все оделись, прошли три квартала до метро, где сели в поезд-пулю в районе Греенбелт.

Ужин вышел прекрасным, но веселое настроение родителей рассыпалось, когда семья оказалась около театра. На огромных тридэскринах были запущены первые сообщения о пожаре в складском районе Сиэтла, где тысячи мета-людей были заживо сожжены, а террористическая группировка, называющая себя «Пятая Рука» взяла на себя ответственность за это. Лицо отца помрачнело, когда он слышал реакцию людей в торговом центре. Большинство из людей, казалось, с пониманием относилась к террористам. Тогда отец загнал семейство в метро, где они сели в первый же поезд обратно в пригород. Сэмми ощутил страх и беспокойство родителей. Оливер и Дженис это тоже чувствовали. Чуть раньше Оливер тихо переговорил с отцом, потом повернулся к Сэму и Дженис, улыбнулся и сказал, что все будет в порядке. Он тоже боялся – Сэмми чувствовал от него запах страха. Но Сэмми верил словам Оливера и попытался скрыть растущий страх. Дженис начала хныкать и потребовала, чтобы мать взяла ее на руки. Во время поездки на метро почти не разговаривали. Большинство людей в вагоне повторяли те же самые расистские настроения, что Вернеры слышали в торговом центре.

Когда они вышли из метро, Сэмми знал, что что-то вокруг не так. Район был освещен так ярко, как днем, но день ни разу не был таким красным. Все собаки в округе заливались лаем.

Когда Вернеры дошли до своей улицы, обнаружили, что их дом в огне. Забор вокруг в некоторых местах дома обрушился, а где-то все еще стоял. На одном из таких уцелевших участков обнаружились выцарапанные надписи: «Орочьи любовники», «Предатели» и прочие, еще более жестокие надписи. Сквозь прорехи в заборе Сэм увидел страшную картину. Тогда он всего лишь озадачился, но Твист знал, что тогда он увидел. Это был их мастер на все руки Варли. Бедный орк был распят на лужайке перед их домом.

Отец что-то прошептал матери. Приказал Оливеру остаться с ней. Мама взяла Дженис и схватила за руку Сэмми. Шагнув вперед, отец направился к толпе людей, собравшихся у проезжей части. По щекам матери текли слезы. Оливер выглядел раздраженным, недовольно посмотрел на отца, но остался на месте. Сэмми услышал сердитый голос отца, потребовавшего, чтобы ему объяснили, что здесь происходит, и призвал толпу разойтись.

Но в ответ получил только издевательский смех.

Отец повторил требование разойтись, но они смеялись, дико и опасно. Кто-то вышел из толпы и начал кричать что-то бессвязное в лицо отца. Вышел другой, замахнулся доской от забора, ударил отца по спине. Кричащий отошел в сторону, позволив отцу упасть на тротуар. Потом толпа со звериной яростью набросилась на упавшего противника.

Оливер тут же метнулся вперед, мгновенно исчезнув среди нахлынувшей толпы. Сэмми слышал крики, но они звучали слишком высоким тоном, чтобы быть криком Оливера. Это был крик какой-то девушки. Твист знал лучше.

Толпа рванула к ним. Мать сунула Дженис в руки Сэмми и толкнула себе за спину. Схватив сестру, Сэмми побежал. Обезумевший вой помчался за ними, Сэмми потащил сестру еще быстрее. Пробегая по улице между соседними особняками Фостеров и Ли он понял, что от толпы убежать не сможет, ведь он всего лишь ребенок, тащивший за собой свою маленькую сестру. Он забежал в глубокую тень гаража Фостеров, присел там, прижав Дженис к стене, и закрыл рукой ее голову. Он защищал ее как мог. Пригнув свою голову, он закрыл глаза.

Он хотел убежать от этих ужасных людей, найти место получше, спрятаться. Твист понял, как молодой Сэмми Вернер, отчаянно нуждающийся в защите, вызвал городского духа, который обернул защиту над ним и сестрой. Это был слабый дух, слишком маленький, чтобы скрыть всю семью от толпы, даже если бы сейчас не было уже поздно.

Щупальце бушующей толпы метнулось в переулок, мимо ютившихся почти на виду детей и не заметило их. Не найдя жертв, щупальце втянулось обратно в основную массу толпы, и та унеслась ниже по улице. Они обратили свой гнев на дом Андерсонов, подожгли его, дождались, как он сгорит полностью, а потом пошли дальше.

Сэмми остался там, где был, обнимая сестру. Он не смел двигаться даже после того, как она перестала плакать и стала засыпать. Ей нужно спать. Так сказала мама. Сэмми тоже плакал, но заснуть себе не позволял.

Потом на улице появился человек. Он вошел в переулок. На нем была красивая одежда. Мерцали золотые украшения на пальцах и на голове трости. Он был похож на богатого бизнесмена из пригорода. И он шел целенаправленно. Сэмми Вернер не знал его, но знал Твист.

Этим человеком был Энтерих, агент дракона Ловфира. С самого момента, как Сэм столкнулся с Хэессличем, Энтерих стал для него символом двуличности. Идеальная маскировка под корпоративщика для всех вокруг и двуличные маневры червя, что грызет дерево общества. Твист не помнил Энтериха и то, что он появлялся там в ту ночь.

Сэмми Вернер смотрел на хорошо одетого мужчину, прогулочным шагом идущего по улице. Подойдя к разбитым воротам дома Вернеров, он остановился. Опираясь на трость, человек созерцал огонь. Длинная день по изгибающейся дуге скользнула над Сэмми и его сестрой, а потом исчезла. Но она вернулась опять и на этот раз Сэмми посмотрел наверх, ожидая увидеть огромные крылья летучей мыши под звездным частоколом. Это был дракон. Существо накренилось и пошло на посадку чуть в стороне от Энтериха. Это был не Ловфир.

– Удачно?

– Никаких следов, никаких намеков. Линия должна быть погашена, – дракон излучал удовлетворение. – Потраченное время в эту ночь окупится. Стадо забито, а мелкие конкуренты не найдут никаких союзников. Они жгут. Все везде горит. Разве пламя не замечательно?

– Возможно, – ответил Энтерих. – Я боюсь шума, отголосков происходящего сегодня по всему миру. Все выходит из-под контроля и, в результате, хаос может потребовать высокую цену.

– Безрассудство. Но к рассвету мы будем уже далеко.

Дракон расправил крылья.

Сэмми спрятал лицо в ладонях. Несмотря на опыт, Твист был подавлен детским ужасом и тоже прятался. Сознания мужчины и мальчика съежились от страха.

Со стороны зверя раздался оглушительный стон. Возможно, это был ветер, появившийся от удара крыльями зверя или это могло быть шумом толпы. Или два разных звука сплелись в один. Сэмми любил символы, и драконы были одними из лучших. Они были мощными, сильными и опасными. Они были стихийными существами, что Твист представлял себе воплощением хаоса. Когда он, набрав достаточно мужества, поднял голову, чтобы посмотреть на дракона еще раз, тот уже пропали, так же, как и человек, как будто их никогда здесь не было. Может быть, их тут и впрямь никогда не было.

Но его родителей уже не было на самом деле. Брата тоже. Только воспоминания о них остались в его сердце.

Тощий старый индеец стоял перед ним. Воющий Койот.

– Ты отдал бы жизнь, чтобы увидеть, что они снова живы?

Подумав немного, Сэм пожал плечами:

– Что из этого выйдет хорошего? Им бы не понравилось, каким стал мир. Рано или поздно они бы снова умерли, и мне пришлось бы во сто крат хуже. Один раз они уже умерли. Пусть покоятся с миром.

– А если бы у тебя была сила, чтобы изменить мир, чтобы сделать так, как хотели бы того они? Была бы тогда разница?

– Нет. Они заслужили покой, – Сэм поднялся. Сейчас он снова стал просто Твистом, хотя малютка Дженис все еще ютилась под его рукой. – Но я бы в любом случае постарался изменить мир. Мы все обязаны менять все вокруг к лучшему, для себя и наших семей. Мы должны делать все, что можем, чтобы сделать мир лучше.

– Лучше для твоих целей?

– Лучше для всех.

– А что скажешь о цене?

Сэм посмотрел на тела родителей. Они исчезали, так же, как исчезал город. Даже малютка Дженис исчезала.

– Разве я могу заплатить меньше, чем это сделали они, чтобы отстаивать свои убеждения?

– Очень легко, – серьезно сказал шаман. – Большинство людей не выдерживают и платят, когда доходит до дела.

– За все есть цена. Рано или поздно ее придется платить любому.

– Эй, эй, щенок, может быть для тебя надежда еще не потеряна. Это первый шаг в танце, – Воющий Койот вскочил и поковылял прочь. – Или это был последний раз? Я забыл. Я старый человек, знаю.

Сэм печально покачал головой и последовал за шаманам навстречу рассвету.

 

Глава 29

Иногда туннель в потустороннее проявлялся в других формах, хотя природа его оставалась прежней. На этот раз он предстал в виде живой трубы с морщинистыми стенами пронизанной кавернами, выглядящими мягкими и вроде как излучающими тепло. Запах, пронизывающий туннель можно классифицировать как слегка затхлый. У Сэма появилось ощущение, что он оказался в чьей-то глотке, и это заставило его чувствовать себя немного неудобно.

Он прощупал путь впереди с помощью ощущений. Страж, дежуривший на пороге, как всегда, оказался на своем месте. Как и туннель, он не всякий раз выглядел одинаково. Когда-то его с помощью неизвестного колдовства извратил злой вендиго, пытающийся не пустить Сэма в мир тотемов. Тогда Сэм столкнулся со своими страхами и, чтобы преодолеть барьер, ему пришлось победить вендиго. Тогда он узнал кое-что о Страже и полагал, что может узнать, что он такое на самом деле, а значит, представить его в нормальном виде, как оно и должно быть.

Сэм обнаружил, что Страж ждет его. Хоть форма была не привычной, Сэм понял, что сейчас тот в нормальном состоянии. На этот раз Страж проявился как препятствие движению. Сталактиты висели неровными рядами, соприкасаясь с сталагмитами. Капала слизь, забрызгивая их, вызывая ощущение, что это челюсть некоего голодного плотоядного зверя.

Понадеявшись, что у Воющего Койота найдется пара советов, Сэм повернулся к нему. Как и раньше, проявление старого шамана его удивило. Здесь, в астрале, Воющий Койот все еще выглядел стариком, обветренным и тощим, как в материальном мире. Сэм ожидал, что такой сильный шаман будет выглядеть получше... ну, более внушительнее. Шаман сидел на камне, торчавшем из стены пещеры, прислонившись к стене. Предпринять этот поход была идеей Воющего Койота, так что явное отсутствие интереса старика раздражало Сэма.

– Что ты делаешь? Почему сидишь?

Глаза шамана закрыты, лицо спокойно. Он пожал плечами.

– Жду.

– Я думал, мы собираемся найти Собаку.

– Не мы. Ты. Собака твой тотем, а не мой, и ты должен найти свою правду.

Сэм смутно почувствовал себя преданным. Это был первый раз, когда он собирался целенаправленно просить об услуге у своего тотема. Воющий Койот, должно быть, делал это постоянно. Почему шаман не хочет помогать ему?

– Говоришь, я должен идти туда один?

В руке шамана материализовалась трубка. Он немного попыхтел ей и ничего не сказал.

– Если ты не собираешься идти со мной в потустороннее, зачем утруждал себя, забравшись так далеко.

– Подумал, что потренироваться мне не помешало бы.

Само собой, это не настоящая причина, но Сэм не собирался давить на него. Наверное, своего рода тест.

Когда он повернулся обратно к Стражу, увидел, что «зубы», пока он разговаривал с шаманом, сблизились. Но Сэм остался на месте. Несколько месяцев назад такой незначительный эффект смещения значительно расстроил бы его. Сейчас же он встал покрепче, столкнувшись с дисгармонией скалы, и стал ждать.

– Добро пожаловать снова, Сэмюэль Вернер, – голос стража проник в разум Сэма, как вода проникает через пористую породу. – Или предпочитаешь, чтобы я называл тебя Твист?

– Называй меня Твист.

– Хорошо, Сэм. Изымал в последнее время какие-нибудь артефакты или был слишком занят, не обращая внимания на проблемы своей сестры?

Сэм не хотел слушать инсинуаций Стража, слепленных из полуправды, мелких секретов и желаний Сэма. Вернер и сам мог себя накрутить без какой-либо помощи астрального собеседника.

– Дай мне пройти.

– Конечно, – каменные зубы широко распахнулись. – Вперед.

Сэм шагнул вперед, и камни тут же столкнулись друг с другом.

– Упс. Слишком медленно, – зубы снова разошлись. – Попробуй еще раз.

Пространство между зубами оказалось слишком небольшим, чтобы проскочить прежде, чем челюсти захлопнутся. Но это астральный мир, и Сэм знает другие способы. Сосредоточив волю, он полетел вперед, преодолев границу челюстей прежде, чем зубы захлопнулись. Позади раздался щелчок челюстей.

– Когда-нибудь я тебя поймаю, прогульщик.

Проигнорировав прощальный комментарий Стража, Сэм полетел вперед, следуя по тоннелю то вверх, то вниз. Наконец он появился на освещенной солнцем земле зеленых полей, холмов и лесов, нежных и приятных долин. От уютных домиков, стоящих в долинах, поднимался дымок. Несмотря на это, в округе не было видно никаких признаков людей, но Сэм к этому привык. Сейчас он просто шел, что казалось ему более целесообразнее и уместнее даже в тотемном мире. По грунтовой дороге он пошел к холмам невдалеке.

Сэм преодолел три холма и каждый следующий на подъем оказался круче предыдущего. Он чувствовал, что устал больше, чем должен был. Когда он подошел к четвертому холму, Сэм почувствовал, что выбился из сил. Словно он прошел много-много километров по пересеченной местности, хотя и не сходил с дороги. Каким-то образом он знал, что это больше, чем прогулка по сельской местности, но и все. Преисполненный решимости продолжить путь, Сэм начал взбираться на следующий холм.

На вершине его ждала Собака. Тотем выбрал свой обычный полосатыйокрас. Хвост подметает пыль, но она не подпрыгнула и даже не подошла к Сэму.

– Я хотел бы поговорить с тобой, – сказал Сэм.

Собака отвернулась, сделав вид, что обнюхивает траву у себя под ногами.

– Что заставляет тебя думать, что я хочу говорить с тобой?

– Мне нужен совет.

Голова Собаки повернулась к Сэму. Ее челюсти раздвинулись в оскале.

– Это уж точно. Как я могу устоять перед такой ослепительной честностью? О чем ты хочешь поговорить?

Сэм о многом насущном хотел бы поговорить, но решил начать с того, что больше всего его беспокоило. На всех уроках Воющий Койот никогда не говорил о том, что разговаривает с Койотом. Он выдавал много чего относительно деяний тотема, утверждал, что тотем может требовать чего-то, но никогда не говорил, что тотем именно разговаривает.

– Может, хочешь сказать, почему ты со мной разговариваешь?

– Уверен, что я это делаю?

Когда-то, поставив реальность тотемов под сомнение, Сэм такого бы не сказал. Он считал, что тотемы всего лишь психологические конструкты, с помощью которых шаманы организовывают разум для сотворения колдовства и что у тотемов какого-либо независимого существования нет. Он до сих пор не был полностью убежден, что тотемы способны думать, как отдельные личности, но больше не мог отрицать их существования. Так что он принял необходимость иметь дело с существом, сидящем перед ним, как если бы Собака была самостоятельным субъектом.

– Да, уверен.

– Ну, хоть что-то, – Собака подняла голову и посмотрела на Сэма. – Ты не очень хороший последователь, сам знаешь. Но ты знаешь, что собакам нравится внимание.

– Знаю, – Сэм знал достаточно настоящих собак, чтобы знать это очень хорошо. – Извини.

– Принимаю извинение, надеюсь, оно чего-то стоит, – Собака поднялась. – Давай пробежимся.

Она не стала ждать Сэма и, чтобы ответить, Сэм побежал ей вслед. Когда он ее догнал, Собака побежала быстрее. Сдержав вопросы, Сэм тоже прибавил скорости.

Казалось, на уме Собаки больше ничего не было, кроме физических упражнений. Однако у Сэма много чего было. Когда бег более-менее выровнялся, он, наконец, смог выпалить свой вопрос.

– У нас для этого есть время?

– Там времени нет, но ты знаешь, что мы не там, а здесь. Так что, думаю, у нас его много. Или нет вообще. Выбирай.

– Выбираю много. Мне многое предстоит сделать.

– Правда.

Собака остановилась, а Сэм пробежал еще несколько метров. Остановившись, он отдышался и подошел к Собаке. Тотем прошелся вокруг него.

– Нужно стать выносливым.

– Я над этим работаю, – сказал Сэм.

– Работай усерднее. Это преступление не использовать то, что у тебя есть.

– И что это?

– Колдовство, человек. Это в крови.

– Мне не нравится эта идея.

– Никто и не говорит, что должна, но это ничего не меняет, – Собака подошла к ближайшему забору, подняла ногу и пометила его. – Колдовство – моя территория, человек. Ты бы не был здесь, если бы оно так же не было и твоей территорией. Не желаешь оставить и свой след?

– Нет, спасибо, – Сэм покачал головой. – Прежде, чем прийти сюда, я оставил все мирское.

Хоть плечи Собаки и не были способны пожимать плечами, ей это как-то удалось. Потом она пробежала на ту сторону дороги и уселась в месте, откуда была видна долина. Сэм присоединился к ней, усевшись рядом. Некоторое время никто ничего не говорил. Тогда Собака встала, потянулась и только тогда повернулась к Сэму.

– Думаешь, что колдовство это вспышки, зеркала фейерверки?

– Нет.

– Хорошо, – кивнула Собака. – Колдовство – это жизнь, человек. Некоторые из твоего рода говорят, что это всего лишь песня и танец. Они никогда не ошибаются! И правильно. Ты начинаешь петь песню прежде, чем скажешь первое слово, танцуешь даже после того, как твое тело перестает двигаться. Вокруг тебя мудрость всего мира. Он отмечен колдовством.

– Я знаю, – наконец, сказал Сэм. – Я пришел сюда, чтобы убедиться, что у меня нет выбора, кроме как использовать свое колдовство. Мое колдовство. Но колдовство привязано к тебе, Собака. Я пришел искать помощь.

– Помощь? Или Совет?

– И то, и другое.

– Конечно, ты также хочешь силы?

– Ну, да, – нет смысла скрывать. – Я пришел узнать тайну Великого Призрачного Танца.

– Что заставляет тебя думать, что в нем только одна тайна?

– Если больше, я хочу узнать все.

– Довольно амбициозно для щенка. Ты хоть представляешь, что просишь?

Сэм знал, что хочет сделать с помощью колдовства, но Воющий Койот на самом деле не говорил ему, как много нужно работать над танцем.

– На самом деле, нет.

Собака обнюхала траву на его стороне.

– Колдовство, мир и жизнь слиплись крепче, чем репей в меху, – наконец, сказала она. – Танец только часть этого соединения, но не все. Одно без другого невозможно. Ты уверен, что хочешь это сделать?

– Нет.

– Хороший ответ. Уверена, мы сегодня честны, как никогда, – усмехнулась Собака. – Но, хочу я этого или нет, ты все равно должен.

– Почему?

– Я думала, ты научился в меня верить.

– Так и есть.

– Вот поэтому и должен. Я Собака и ты Собака, человек, – Собака поставила переднюю лапу на ногу Сэма и посмотрела ему в глаза. – Собака друг человека, тотем-опекун, защищающий его от зла. Я не увижу сотканной паутины над настоящим здоровым человеком, не так ли?

– Нет.

– Видишь, я знала, что ты смышленый мальчик еще до того, как в первый раз положила на тебя глаз.

Что-то в собачьем тоне прозвучало подозрительно.

– Который был?..

– Не твое дело. Если я тебе все расскажу, я потеряю свою тайну. Что хорошего в тотеме без тайны, а? – собака попятилась от Сэма, поставила ноги так, как ни одна реальная собака никогда бы не смогла. – Не желаешь попробовать изучить это движение?

Если это Танец Великого Духа, Сэм хотел. Он встал и попытался повторить движение. Все вокруг замерло, словно кадр от удара молнии. Он почувствовал фантомную силу, спиралью сворачивающуюся вокруг шагов, когда он их делал. Даже изучение танца прокатывалось силой колдовства.

Собака показала ему движения и научила песне. Сэм остро осознал опасность неправильных шагов. Он старался в точности запоминать движения и тональность. Наконец, Собака уселась и посмотрела на него. Взгляд тотема был печальным.

– Ты знаешь, то, что ты хочешь, опасно.

Что-то новенькое?

– Я понял.

– Готов заплатить цену?

– Если это сделает то, что мне нужно, – кивнул Сэм.

– Что заставляет тебя думать, что твоя потребность станет двигать колдовством и начнет работать на тебя? – Собака медленно покачала головой.

– Разве не ты говорила, что это нужно, чтобы защитить человечество?

– У человека есть потребность в защите. У тебя есть желание, но правильно ли оно? Это знаешь только ты. Но лучше ли? Сила, которой ты играешь, не любит, когда ее дурачат. Если ты недостаточно чист, она испепелит тебя. И, при этом, ты только едва-едва прикоснешься к колдовству.

– Только что это за чистота?

– Узнаешь, – Собака рысью помчалась по дороге прочь.

– Как? Как я узнаю, что у меня этого нет, чтобы не сгореть?

– Что ты хочешь? – Собака остановилась и обернулась к Сэму. – В колдовстве нет ничего определенного. Это такая же жизнь, как и обычная. Ты делаешь все возможное и надеешься на лучшее. Если будешь находиться в гармонии со своей природой, сила будет течь и все будет, как надо. Если не... ну, скажу только, что в этом случае тебе тоже не о чем будет беспокоиться.

– Звучит не очень обнадеживающе.

– А ты хотел, чтобы я тебе напела нечто сладкое, наврав, что все будет замечательно?

Собака отвернулась и убежала. Сеанс был закончен. Сэм повернулся спиной к потустороннему и оказался в туннеле. Воющий Койот все еще сидел там, ждал, покуривая трубку.

– Как прошло?

– Я чувствую колдовство, – сказал Сэм и понял, что это правда. – Я знаю, что могу это сделать, но не знаю, как бороться с угрозой миру.

Воющий Койот нахмурился, но за этим выражением, кажется, что-то пряталось.

– Колдовство не сможет помочь?

– Только частично.

– Ты узнал, – на его лице появилась еле заметная улыбка. – Теперь все, что ты должен делать, так это использовать свой ум.

– О чем ты?

– Выстрой своих танцоров, – легким движением ладони шаман спрятал курительную трубку.

– Ты говоришь так же туманно, как Собака. Знаешь кого-нибудь, кого можно привлечь?

– Знаю, – шаман рассмеялся, – но если у них есть возможность избежать этого, никто не станет этим заниматься. Торговый сброд.

– Тогда что предлагаешь делать?

– Ты Собака, не так ли? – неожиданно серьезно сказал Воющий Койот. – Собери свою свору.