Разбирать елку Кира не любила. Мрачное это какое-то занятие, словно к обряду погребения ее готовишь. Снимаешь игрушки, мишуру, отключаешь гирлянды и все – жизнь замирает. И сразу становится видно, что веточки уже засохли и из них ушла жизнь. И потом бедное деревце выволакивают и выбрасывают на помойку. И оно еще несколько дней валяется возле мусорных баков рядом с такими же окоченевшими елками. И проходя мимо нее, ты испытываешь чувство вины, ведь было это деревце частью твоего праздника, жило рядом с тобой, в твоем доме, оно было твоим, а теперь ты вышвырнул его вон и отводишь глаза, когда проходишь мимо. Хотя узнаешь, даже не глядя, где она, твоя елка, среди горы остальных.

Для Киры это было мучительно с детства, поэтому она очень долго верила в сказку, которую для нее придумал папа, о том, что елки после праздника собирает дед Мороз, облетая город ночью. Поэтому в детстве Кира иначе смотрела на горы елок на улице.

– Вот видишь, ночью дед Мороз уже все собрал, – говорил папа, показывая на очищенную от елок территорию возле мусорных баков.

Папа придумал эту историю совсем по другому поводу. Маленькая Кира очень огорчалась, когда праздники заканчивались, и не позволяла елку до марта убирать. И когда родителям надоело смотреть на облезлое дерево и слушать истерики дочери, папа придумал историю про деда Мороза.

– Вот не вынесем елку из дома вовремя, и дед Мороз не успеет ее забрать, тогда ее сожгут на свалке.

У Киры от страха замирало сердце.

– А сколько ночей дед Мороз прилетает за елками? – испуганно шептала девочка.

– Три ночи, – уверенно сказал папа. – Три последние ночи января.

С тех пор Кира очень беспокоилась, как бы ни пропустить доброго дедушку и обеспечить елочке достойное будущее.

Но это было в детстве. А сейчас девочка выросла, и сказка закончилась, осталась только слабая надежда на чудо. Кира снимала игрушки с пожелтевших веточек елки, испытывая привычную грусть. Праздники прошли, начинались суровые будни.

В дверь позвонили. Кира положила в картонную коробку красный шарик и направилась к двери.

– Привет, мышка. – На пороге стоял Вадим, от него пахло дорогим парфюмом и морозом.

Кира молча смотрела на парня, придерживая рукой дверь. Вадим широко улыбнулся.

– Ну, Кирюш, ты на меня что – всю жизнь дуться собираешься? Войти-то пригласишь?

Кира не двинулась с места. Вадим шагнул вперед и, мягко отстранив Киру, вошел в прихожую. Кира препятствовать не стала. Ей, невысокой девушке среднего телосложения, сложно противостоять Вадиму с его метр девяносто ростом, да и спортзал он посещает регулярно. Вадим снял дубленку и разулся.

– Ох, ну и квартирка у тебя, – поморщился он. – Жуть. И какому идиоту пришло в голову из коммуналки отдельные квартиры делать?

Кира разговор поддерживать не стала, она снова подошла к елке и стала снимать игрушки. Вадим с улыбкой наблюдал за ней, сидя в кресле.

– Значит, ты мне бойкот объявила?

Кира молчала.

– Ну, хорошо. – Вадим встал и приблизился к девушке. – Малыш, прости меня. Он обнял ее за плечи и уткнулся лицом в короткостриженый затылок. – Ты знаешь, что я не переношу, когда на тебя другие мужики засматриваются. Я ревную ужасно, просто с ума схожу. А этот лез нагло...

Кира поморщилась.

– Да не лез он никуда. Это мой одногруппник, мы просто шутили. И потом, – Кира освободилась из объятий и повернулась к Вадиму лицом. – Если мужчина ревнует, то он мужикам рожи бить должен.

– Так я никого не бил...

– Разве, что не бил, – с досадой произнесла Кира и подтянула вверх рукав свитера: на руке, чуть повыше запястья, красовался багровый кровоподтек.

– Это я, что ли? – Вадим испуганно посмотрел на Киру. – О, боже, солнышко, прости... – Он схватил руку Киры и прижался к синяку губами. – Я подонок и урод. Я не хотел, я пытался увести тебя оттуда... прости... Просто в этом черном платье ты такая сексуальная, что с ума сойти можно. Мне кажется, на тебя все мужики наброситься готовы.

– Тебе кажется, – тихо проговорила Кира.

– Прости меня, прости... – Вадим взял в ладони ее лицо. – Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Кира отвела взгляд.

– У меня ведь для тебя есть подарок, - спохватился Вадим. - Из-за этой дурацкой вечеринки я совсем забыл про твой подарок! Посмотри.

Вадим достал из кармана голубую замшевую коробочку и протянул Кире. Она не взяла. Тогда он сам открыл ее и достал довольно массивную золотую цепочку, на которой красовался кулон в виде скрипичного ключа, сплошь украшенный прозрачными камушками.

– Это настоящие бриллианты! – восторженно произнес Вадим. – Не фианиты. Слышишь?

Кира молчала. Вадим засмеялся.

– Ты хоть представляешь, сколько это стоит, дитя пролетариата?

Кира отрицательно помотала головой. Вадим схватил ее на руки и закружил по комнате.

– Ладно, пусть ты не понимаешь его ценности, но хоть сама безделушка тебе нравится?

Кира кивнула и впервые за все время улыбнулась.

– Если это очень дорого, то я не возьму.

Вадим плюхнулся в кресло и усадил Киру себе на колени.

– Ты вредная маленькая девчонка, – он ласково погладил Киру по высокой шее и сам надел ей украшение. – Это очень ценное украшение для моей бесценной девочки. – Он смотрел на Киру и улыбался, а потом хмыкнул и покачал головой. – Вот ведь бред какой. Мне двадцать восемь лет, я взрослый мужик, а ты из меня веревки вьешь, мышь малолетняя.

Кира пожала плечами.

– Понятия не имею, о каких таких веревках речь идет, – она серьезно посмотрела на Вадима. – Вадик, пообещай мне, что не будешь таким ревнивым. Мне это не нравится.

Вадим шумно вздохнул и притянул Киру к себе.

– Я постараюсь, ведьмочка ты моя зеленоглазая, но и ты меня пойми, – он потянулся к Кире и прошептал ей на ухо, – может, я и не был бы таким ревнивым, если бы ты позволяла мне хоть иногда оставаться у тебя на ночь. Тогда я бы знал, что ты только моя...

– Мы об этом с тобой уже не раз говорили. – Кира попыталась освободиться, но Вадим только сильнее прижал ее к себе. – И потом, вряд ли это излечит твою патологическую ревность.

– Детка, тебе восемнадцать лет, ты живешь в двадцать первом веке, а взгляды на жизнь у тебя как у бабушки доисторической.

– Ну, извини. – Кира встала и подошла к елке. – Я говорила тебе уже – ищи другую, с современной квартирой и современными взглядами. Кому-кому, а тебе это совсем никакого труда не составит.

Вадим подошел и снова обнял Киру.

– А мне другая не нужна. Я понимаю, к чему ты ведешь, но о женитьбе раньше чем через два года отец мне и заикаться запретил. Нужно, чтобы я освоился с ролью директора фирмы, только потом, понимаешь?

Кира пожала плечами.

– Я ни к чему тебя не веду. Просто я так воспитана, и ничего тут не поделать, извини...

– Не извиню. – Вадим прижал Киру к себе и заглянул в глаза. – И все-таки это чертовски возбуждает, что ты такая нетронутая, чистая, как из девятнадцатого века...

И Вадим поцеловал ее. В последнее время Кире казалось, что когда Вадим целует, он изо всех сил старается показать, каким восхитительным любовником он будет. В его поцелуях не было страсти и искренности – сплошной артистизм, и это раздражало.

– Мне завтра на занятия рано вставать и еще подготовиться надо... – В глаза Вадиму Кира старалась не смотреть.

Он разжал руки и сразу же направился в прихожую. Кира видела, каким мрачным было его лицо. Прислонившись спиной к стене, она наблюдала, как он обувается и надевает дубленку. Вадим взялся за ручку двери, но передумал и повернулся к Кире.

– Все у нас с тобой как-то ненормально, Кирюш. Встречаемся уже полгода. В ресторанах были, по городу гуляли, в кино, в театры я тебя водил. Что дальше?

Кира пожала плечами.

– Я не знаю, – тихо сказала она.

– А я вот знаю, только мои варианты тебе не подходят, – с досадой сказал Вадим, открыл дверь и ушел.

Кира вздохнула и вернулась в комнату. В последнее время сексуальная агрессия Вадима стала угнетать девушку. Каждая встреча заканчивалась подобным разговором и обидой. Киру это тяготило.

Провинциальная девочка из классической интеллигентной семьи учительницы и инженера, Кира действительно была воспитана в строгости. В строгости к самой себе, ответственная, добросовестная, честная сверх меры, с очень серьезным отношением ко всему, что связано с мужчинами. Такой ее вырастила робкая интеллигентная мама. И когда на Киру внезапно свалилось наследство в виде однокомнатной квартирки в Питере, мама со спокойной душой отпустила свое дитя в столичную жизнь, уверенная, что глупостей ее девочка не наделает. Кира училась в университете и считала крохотную квартиру редким подарком судьбы, тем более что бабушки, завещавшей ей это богатство, она даже не знала, какая-то сверхдальняя родственница. А потом появился Вадим. Его поначалу Кира тоже считала подарком – красивый, взрослый, самостоятельный, богатый. Но это поначалу. А теперь после каждой встречи Кира ощущала тяжесть в душе. Девчонки считали Киру чокнутой, любая из них отдалась бы такому после первого свидания.

– Да в такого мужика надо зубами вцепиться, – вещала подруга Киры Женька. – Я бы к нему в домработницы пошла, а ты выделываешься.

Но Кира действительно не так была воспитана, деньги для нее имели второстепенное значение. Не то чтобы Вадим не устраивал ее, наоборот, он был заботливым, остроумным. Единственное, что не нравилось в нем Кире, так это его высокомерие, иронично-снисходительное отношение к людям с меньшим количеством денежных знаков. Каждый раз, появляясь в квартире Киры, он обязательно острил на счет отвратительного жилища, предлагал вывезти на помойку старенькую, еще бабушкину кухонную мебель, а еще лучше снять для Киры достойные апартаменты. Кира молча это терпела, но теперь Вадим стал проявлять еще и болезненную ревность.

Кира отвернула рукав свитера и снова посмотрела на синяк. Это было отвратительно, когда взбешенный Вадим выволок ее из квартиры подруги на улицу в одном платье и туфлях на шпильке, как ледяной ветер пронизывал Киру насквозь, пока он тащил ее до машины.

Кира задумчиво смотрела в окно на сгущающиеся сумерки и думала, что, хоть сама себе признаться в этом не хочет, но она боится Вадима, понимая, что от такого человека можно ожидать чего угодно. И это тяготило.

На следующий день Вадим заехал за Кирой в университет после занятий без предупреждения. Стоял напротив входа, блистая роскошной тачкой и наглой физиономией. Кира постаралась побыстрее скрыться в машине, чтобы не выслушивать всех комментариев завистливых подружек.

– У меня для тебя сюрприз, – загадочно улыбнулся Вадим. – Едем в ресторан.

Кира поморщилась.

– Вадик, только давай куда-нибудь попроще. Я не выношу этих чопорных заведений, где люди только вид делают, что едят.

Вадим засмеялся.

– А ты очень проголодалась?

– Не в этом дело. Я одета не для ресторана. Там все эти барышни, которые живут в спа-салонах и носят норковые манто даже летом.

Вадим с умилением посмотрел на девушку.

– Ну, во-первых, салоны тебе пока ни к чему, а норковое манто можем заехать купить по дороге.

Кира улыбнулась и отрицательно помотала головой.

– Ну, как знаешь. – Было видно, что Вадим злится. – Только в забегаловки для плебеев, в которых ты с одногруппниками кофе пьешь, я не пойду. Вот вроде бы приличное заведение. – Вадим резко затормозил. – Здесь, по крайней мере, посуда чистая.

– Кстати, эти плебеи тоже люди, хоть у них и нет «порше», как у тебя, – с досадой произнесла Кира.

Вадим открыл перед ней дверцу и помог выйти.

– Я и не говорю, что они не люди. Они люди, только без «порше», – и Вадим рассмеялся.

Кафешка была милой. Вадима и Киру обслуживал молодой парень-официант. Есть Кире не хотелось. Она никак не могла побороть в себе странного тревожного чувства, которое возникло после ссоры на новогодней вечеринке. Теперь в присутствии Вадима ей было неуютно.

Вадим непонятно зачем заказал шампанское, и Кира пила его машинально, надеясь, что это поможет снять напряжение. После третьего бокала Вадим взял ее за руку и, проникновенно посмотрев в глаза, положил на ладонь маленькую коробочку в виде сердечка. Там, естественно, оказалось кольцо, конечно же, с бриллиантом (других подарков Вадим не признавал).

– Кирочка, – нежно произнес Вадим, – любимая моя девочка. Это не просто подарок. Я предлагаю тебе руку и сердце и все, чем владею. Так делали предложение в средние века. Мне кажется, что для тебя это наиболее правильная формулировка.

Кира тупо смотрела на Вадима.

– Ты, что же, замуж меня зовешь? – непонятно зачем спросила она.

– Именно, – Вадим улыбался. – Так ты согласна?

При этом Вадим отпустил руку Киры и принялся за отбивную. Он явно был уверен в положительном ответе. Кира растерялась. С минуту она молчала, потом пожала плечами и робко произнесла:

– Я даже не знаю, что сказать, Вадик. Так неожиданно...

На мгновенье на лице Вадима возникло выражение то ли удивления, то ли возмущения. Но он быстро совладал с собой и, промокнув губы салфеткой, прижал к ним ладонь Киры.

– Тебе не нужно торопиться, любимая. Два года остаются в силе. Просто теперь ты – официально моя невеста. Я познакомлю тебя со своей семьей, чтобы ты не сомневалась в серьезности моих намерений.

Кира не нашлась, что ответить. Не знала она, что сказать Вадиму и, когда, проводив ее домой, он без приглашения остался у нее. Он страстно целовал ее здесь же в прихожей, на ходу стаскивая куртку. От выпитого у Киры кружилось в голове, и досада и раздражение и на саму себя, и на Вадима разрывали сознание. В конце концов, все девчонки в ее классе еще до окончания школы уже были далеко не девочки, а сейчас Кира со своими принципами просто смешно выглядела.

Вадим занес ее в комнату на руках и опустил на диван. Он шептал что-то страстно, покрывая поцелуями ее шею и торопливо стаскивая с нее свитер. Кира не сопротивлялась, но и расслабиться не могла. Ей были приятны его прикосновения, более чем приятны, но в голове точно кол был вбит. Кира чувствовала на себе грустный укоризненный взгляд худенькой мамы. Так, словно она тут стояла у изголовья и, покачивая головой, с грустью смотрела на пропащее свое дитя.

– Ах, Кирочка, доченька, что же ты делаешь? – говорили ее глаза, глядя на дочку сквозь толстые линзы очков. – Зачем тебе это надо? Любит – так пусть женится! Все они мужчины – охотники. Получат желаемое – и сразу теряют к тебе интерес.

– Все, не могу я, – Кира села резко и уперлась рукой Вадиму в грудь. – Только ничего не говори. Я чокнутая, я дура, я кто угодно, причем сама это понимаю. Но я не могу...

Вадим шумно вздохнул и сел. Он никак не мог совладать с дыханием, и руки у него слегка дрожали.

– Я не понимаю, – хрипло произнес он. – Что тебе еще надо. Ты моя невеста. Я хоть завтра повезу тебя знакомиться с моей семьей. Без пяти минут жена, можно сказать. Что еще не так?

– Без двух лет – ты хотел сказать, – вставила Кира и сразу же пожалела об этом.

– Так вот в чем дело? – Вадим встал. – Ты таким образом манипулировать мной решила, чтобы я на тебе женился поскорей?

– Что за бред, – Кира поспешно надела свитер. – С чего ты это взял? Я, может быть, вообще за тебя замуж не хочу...

– Что? – брови Вадима взлетели. На его лице было выражение такого искреннего удивления, что Кире даже смешно стало.

– А чему ты удивляешься? – возмутилась она. – Мы встречаемся всего полгода, и в последнее время я увидела в тебе столько нового и неожиданного, и эти новшества мне совсем не нравятся. Ты высокомерен, с презрением относишься к людям, ты материалист сверх всякой меры, и потом – ты можешь быть жестоким.

Лицо Вадима стало бледным, он медленно приблизился к Кире, в его глазах была плохо скрываемая ярость.

– А ты не думала, что жестоким я стал оттого, что ты не даешь мне возможности проявить к тебе нежность.

Кира отвела глаза.

– Это не оправдание. Ты злишься на меня, словно я твоя машина и не выполняю возложенных на меня обязательств. Но я не машина, Вадим. Я человек, у меня есть свое мировоззрение, свои взгляды на жизнь, и ты обязан с этим считаться. А если нет – ищи себе другую. Ту, что тебе подходит.

С этими словами Кира стащила с пальца кольцо и вложила в руку Вадима.

– Ты сейчас сама поняла, что сделала? – тихо произнес он. – Это ты меня бросить, что ли, хочешь? – губы его изогнулись в ироничной усмешке.

– Я не знаю, – Кира устало опустилась на диван. – Просто все как-то не так пошло. Устала я от этого...

Вадим поднял с пола пиджак и направился к выходу. У двери он швырнул на стол кольцо.

– Если мы и расстанемся, Кира, то тогда, когда я этого захочу, на том основании, что я старше, а значит – умнее. Порой мне кажется, что ты поступаешь импульсивно, как маленький ребенок, – он замолчал и прибавил тише. – Да я бы и сам давно от тебя ушел, но не могу. Сам не знаю почему, не могу и все. – Вадим не спеша надел пиджак и оглянулся. – Я хочу быть с тобой и я тебя хочу. А я всегда добиваюсь того, чего хочу. Всегда. Это просто дело времени. Так что спокойной ночи, Кирюша.

И он ушел.

В эту ночь Кира почти не спала. Странное чувство обреченности мучило ее и еще тоска от того, что и поделиться ей не с кем. Никто из подруг не понимал ее страданий, а мама была уверена, что у дочки все хорошо, и расстраивать ее не хотелось. Поэтому уснула Кира под утро и в университет не пошла.

Проснулась она почти в полдень. Ощущение было странным, словно ее били ногами всю ночь. Вечером Кира отключила мобильный и немало удивилась тому, что на нем оказалось больше двадцати пропущенных звонков от Вадима. После вчерашнего разговора она почти была уверенна, что больше его не увидит. Но ближе к вечеру Вадим появился. Он принес огромную корзину-букет из конфет. Кира была поражена, и Вадим с удовольствием наблюдал за ее восторженной реакцией. Он извинялся за вчерашний вечер, чему Кира немало удивилась.

– Я больше не буду на тебя давить, обещаю, – проникновенно говорил Вадим. – Ты дорога мне такая, какая есть. Я готов ждать сколько угодно.

Еще он отпустил пару шуток по поводу тестостерона, который ударяет в голову и отключает мозги, а мужчина из-за этого превращается в похотливое животное. Прямо как оборотень. Кира смеялась и радовалась тому, что видела снова прежнего веселого Вадима. Кира оттаяла. Она побежала на кухню ставить чайник, а когда вернулась, застала Вадима за странным занятием. Он стоял на четвереньках, засунув голову под диван.

– Вадик, ты чего? – растерянно спросила Кира, входя в комнату.

Вадим вынырнул из-под дивана и улыбнулся.

– Да вот монетка закатилась... – он поднялся и отряхнул брюки.

– Поверить не могу, – насмешливо произнесла Кира. – Чтобы ты стал на четвереньки в своих брюках, которые стоят целое состояние, из-за пятидесяти копеек.

Вадим пожал плечами.

– Копейка рубль бережет. Народная мудрость, кстати...

– Знаю я этот слоган скряг и скупердяев, – отмахнулась Кира. Она поставила на столик чашки и чайник. – Только вот никак не думала, что ты им пользуешься.

Вадим веселился, объясняя Кире, что это его жизненное кредо. Они славно попили чайку, обдирая букет в корзине. А Вадим развлекал Киру новыми изобретениями своего отца. Тот являлся президентом фирмы, директорское кресло которой досталось сейчас Вадиму. Занималась эта фирма охранными системами, видеонаблюдением и тому подобными вещами. Но отец Вадима – очень талантливый человек, привносил в эти привычные вещи какие-то полезные новшества, за счет этого его фирма и процветала. Сам Вадим не пошел по стопам отца, он был финансистом, но все же семейный бизнес, естественно, переходил к нему – единственному сыну.

– Все, малыш, мне пора, – взглянув на часы, подхватился Вадим. – Я и так у тебя засиделся. Вечером не зайду, много работы. – Он склонился и поцеловал Киру в нос. – До завтра, моя любимая.

Кира закрыла за ним дверь, совсем озадаченная такой переменой. Но думать об этом не хотелось. Все хорошо, ну и ладно. Кира убрала на кухню чашки, хотела еще немного прибрать, но взгляд ее упал на диван, мягонький удобный диванчик, а еще на нем лежало одеяльце, такое теплое и уютное. Кира вздохнула.

– Да ну ее – эту уборку... – проворчала она, забираясь под одеяло. – Потом уберу.

Следующее утро встретило Киру ярким солнечным светом и аппетитным ароматом яичницы. Кира улыбнулась и, не открывая глаз, потянулась. Ощущение было как в детстве – вот сейчас войдет в комнату мама и скажет:

– Кирочка, вставай, пора завтракать.

Кира села и спустила ноги с дивана. Она уже совсем проснулась, но запах яичницы не пропал, наоборот, теперь Кире казалось, что она слышит даже, как скворчит масло на сковороде. Сон мгновенно улетучился. Кира встала, неприятный холодок пробежал по спине.

– Что еще за бред?.. – пробормотала она.

Кира медленно пошла по коридору. В голове мелькали варианты происходящего. Кто это может быть – Вадим? Бред, у него нет ключа. Но даже если у него есть ключ, он скорее притащил бы сюда весь ассортимент блюд из самого дорогого ресторана, чем стал бы готовить для нее омлет. Тогда кто? Вор? Понял, что воровать нечего, и решил перекусить, хотя Кира не была уверена, что у нее в холодильнике есть яйца. Выходит, принес с собой? Теперь Кира явственно слышала звуки из кухни: вот хлопнула дверца шкафчика, зазвенела вилка, упавшая на стол. Кто-то там был, он даже напевал что-то себе под нос. Кира похолодела. Она в панике осмотрелась по сторонам, но у нее в коридоре даже тяжелого ничего не было, чтобы им можно было воспользоваться как оружием. Кира с сомнением посмотрела на входную дверь, может, лучше выскользнуть незаметно наружу и постучать к соседям, вызвать полицию. Но Кира не была знакома ни с кем из соседей и, потом, очень боялась оказаться в смешном положении. Поэтому, вооружившись самым грозным, что было у нее в прихожей, – ботинком, Кира направилась на кухню. Она старалась не шуметь. На цыпочках она добралась до кухни, дверь была открыта настежь и, заглянув внутрь, Кира обнаружила там престранную картину. На залитой солнцем кухне, возле плиты стоял совершенно незнакомый молодой человек. Одет он был в белую футболку и темно-синие спортивные штаны. На ногах у него были тапочки. Он жарил яичницу на маленькой сковородке и что-то напевал. Кира обалдела просто. Она так и замерла на пороге, сжимая ботинок двумя руками. Парень оглянулся. У него было очень симпатичное скуластое лицо, тонкие губы и большие темно-карие глаза. Увидев Киру, он улыбнулся.

– Доброе утро, – приветливо обратился он к девушке. – Меня зовут Марк, а вы, видимо, наша новая соседка?

Кира напряженно всматривалась парню в лицо.

– Соседка – это в каком смысле? – растерялась она.

Парень все еще улыбался, но, между тем, с удивлением рассматривал Киру.

– Ну, вы же недавно сюда переехали, да? А я здесь уже два года, а семья Скворцовых еще с войны...

У Киры глаза на лоб полезли.

– Стой, что ты говоришь? Точнее, подожди, кто ты такой? Откуда ты вообще здесь взялся? Ты что – галлюцинация? – Кира решительно подошла к парню и схватила его за руку. Тот от неожиданности едва не выронил из рук сковородку. – Нет, ты реальный. Я могу тебя потрогать, от твоей сковородки исходит жар, и я чувствую, как пахнет яичница...

Все это время Марк напряженно наблюдал за Кирой.

– Может, вы есть хотите? – вежливо спросил он.

Видно было, что его самого пугает поведение Киры. Но она его не слушала.

– Послушай, как тебя?

– Марк...

– Да, Марк, послушай, о каких Скворцовых ты говорил?

– О тех, что живут в третьей большой комнате... – растерянно проговорил парень. – Я живу в первой, а вы теперь, по-видимому, во второй.

Киру затрясло.

– Какая первая, какая вторая? – заорала она. – В этой квартире только одна комната, и она моя.

– Ваша одна, – примирительно сказа Марк.

– Ладно. – Кира набрала полную грудь воздуха и выдохнула. – Чего я распинаюсь. Пойдем со мной. Я тебе все покажу.

И Кира потащила растерянного Марка за собой по коридору. Но едва она вышла за пределы кухни, как Марк исчез. Кира замерла, она тупо смотрела на свою вытянутую, пустую руку. Сердце гулко стучало в груди.

– Марк... – робко позвала девушка.

Но ответа не последовало. Кира оглянулась по сторонам – никого.

– Кажется, я спятила, – пробормотала Кира и, отшвырнув ботинок, пошла в комнату. Там она плюхнулась на диван и закрыла глаза. – Дважды один – два, дважды два – четыре... – это была ее личная система успокоения.

Кира полежала еще несколько минут. В квартире было тихо, только где-то за стеной глухо отбивали ударные – кто-то слушал музыку. Кира встала с дивана и снова пошла на кухню. На этот раз ботинок брать с собой она не стала.

– Совсем крыша съехала, – бормотала Кира себе под нос, ей было до жути страшно. – Это все из-за Вадима, этого озабоченного, мне теперь нервы лечить нужно...

Кира не договорила, она как раз вошла на кухню и в дверях столкнулась с Марком. Он шел ей на встречу со своей застывшей яичницей в сковороде. Кира завизжала. Она кричала так долго и так пронзительно, что ей самой уши заложило. При столкновении Марк уронил сковородку, яичница плюхнулась на пол. А Кира все еще кричала, зажав руками уши.

– Открой глаза и прекрати орать! – Марк тряс ее за плечи. – Ты что – ненормальная?! Мы просто в дверях столкнулись, чего ты так орешь?!

Кира замолчала. Теперь она молча смотрела на Марка.

– Кто ты такой? – в ужасе произнесла она. – Откуда ты взялся здесь, и куда ты подевался, когда я тебя в коридор повела?

Марк пожал плечами.

– Ты же сама меня оставила и в свою комнату ушла.

Кира почувствовала, что сходит с ума.

– А где моя комната?

– Вон там. – Марк слегка наклонился в коридор и теперь указывал на дверь ванной. – А моя следующая. – Теперь его рука была направлена в сторону стены, это была смежная стенка с соседями. – А это вот – большая комната. – Марк указывал на единственную комнату Киры. – Там живут Скворцовы.

– Хорошо, – примирительно произнесла Кира. – Пойдем-ка со мной к комнате Скворцовых.

Марк насторожился.

– Это еще зачем?

– Ты боишься, что ли? – прищурилась Кира.

Марк мотнул головой.

– Еще чего! – он отвел глаза. – Хотя ты и вправду какая-то ненормальная, ведешь себя странно и выглядишь тоже как-то...

– Как? – оскорбленно спросила Кира и осеклась.

Она и вправду странно выглядела в трусах и майке в облипку, которая даже пупок не прикрывала.

Марк заметил замешательство на лице Киры.

– Это, конечно, твое дело, но в таком виде расхаживать по общей кухне как-то...

– Но это моя кухня! – заорала Кира. – И квартира моя!

Марк пожал плечами.

– Ну, не только твоя. Мы же тоже тут живем...

– Мы? – Кира похолодела. – Я поняла. Вы призраки, души тех, кто раньше жил в этой квартире... Вы мертвые все давно...

Марк ничего не ответил, только покачал головой безнадежно и пошел к мойке за веником, чтобы убрать свой несостоявшийся завтрак. Кира села на табурет у стола и теперь смотрела, как парень тряпкой вытирает жирное пятно на деревянном полу.

– А может вы просто домовые?.. – вслух размышляла Кира. – Только почему вы решили явиться мне, еще и во плоти?

Марк вытер пол и мрачно посмотрел на Киру.

– Откуда у тебя столько чепухи в голове? – Он встал с корточек и отнес тряпку в угол. – Я тебя совсем не знаю. Может, у тебя беда какая стряслась, нервы сдали...

Он стоял посреди кухни и с искренним сочувствием смотрел на Киру.

– А знаешь что? – Марк оживился. – А давай я тебя чаем напою. У меня чай, знаешь какой? Индийский! И шоколадка есть. Только ты оденься, пожалуйста, – говоря эти слова, Марк зарделся, как барышня, и глаза опустил. – Ты ничего не подумай. Ты здорово выглядишь, и я совсем не против на тебя смотреть... точнее я не то хотел сказать... мне наоборот, нравится такой вид... – Марк совсем запутался, – в общем, сюда могут выйти Скворцовы, и у Светланы Егоровны точно будет сердечный приступ.

Кира вздохнула устало.

– Да не придет сюда никто. Хотя... – она пожала плечами, – если ты пришел, значит, и они могут. Я сейчас.

Кира ушла в комнату и надела первое, что попалось под руку, – короткий махровый халатик. И снова вернулась на кухню. Марк уже включил газ под маленьким зеленым чайником, а на столе уже были индийский чай и шоколадка. Чай был в пачке из фольги, а шоколадка «Аленка».

«Такая, как в детстве», – улыбнулась Кира.

Марк оглянулся.

– Ты уже здесь? Вот чай. Ты как любишь – покрепче?

Кира неопределенно кивнула головой.

– Я прямо в чашку заварку насыпал, ничего? Не люблю в заварочник. Это меня отец приучил. Он на войне так привык...

Кира послушно взяла из его рук чашку. Беленькую такую, с вишенками, как у бабушки.

– На какой войне, Марк?

Марк поднял на Киру удивленный взгляд.

– Обычной войне. Отечественной.

– Сколько тебе лет, Марк?

– Двадцать. Кстати, а как тебя зовут? А то так и не познакомились... – Марк отхлебнул из чашки.

– Кира.

– А тебе сколько лет? – спросил Марк.

– Восемнадцать.

– Чудная ты такая...

Кира смотрела, как он пьет чай, как ест шоколадку, подпихивая Кире большие кусочки, и чувствовала себя на удивление спокойно. Она рассматривала симпатичное лицо Марка и никак не могла осознать того, что происходит. Он был настолько реален, не было в нем ничего мистического или волшебного. Даже внешне он не был каким-то необычайно красивым. Обычный парень как парень, среднего телосложения, со светлой улыбкой и большими глазами. Он пил чай, время от времени с интересом поглядывая на Киру.

– Ну, как ты – уже успокоилась? – спросил он.

Кира кивнула.

– Послушай меня, Марк, – как можно сдержанней сказала она. – Я не знаю, с чего начать. Дело в том, что эта квартира мне досталась в наследство от дальней родственницы. Я в ней около года живу. И живу одна. Это отдельная квартира, в ней есть санузел, кухня и одна комната. – Кира пристально посмотрела Марку в глаза. Он не перебивал, слушал внимательно, даже жевать перестал. – Так вот, – вела дальше Кира. – Раньше эта квартира была коммунальной, но ее переделали где-то в семидесятые, если не ошибаюсь. Что ты на это скажешь?

Марк пожал плечами. Он силился улыбнуться, но у него не получалось.

– Я скажу, что ты или разыгрываешь меня, или тебе все-таки нужно показаться врачу.

– В смысле? – не поняла Кира.

– В смысле, что сейчас шестьдесят девятый год.

– Какой год? – едва выговорила Кира.

– Тысяча девятьсот шестьдесят девятый. Вот уже десять дней.

Кира несколько минут тупо смотрела на Марка.

– Сиди здесь и не двигайся с места, – сказала она и пошла в комнату. Через минуту она вышла оттуда с настольным календарем, нетбуком и мобильным телефоном. Выложив это все перед растерянным Марком на стол, Кира вздохнула.

– Добро пожаловать в две тысячи двенадцатый год. Вот уже десять дней, как наступивший.

Марк округлившимися от удивления глазами рассматривал мелькающие от одного прикосновения картинки на сенсорном экране телефона и нетбук.

– Что это?

Кира отмахнулась, она о чем-то напряженно думала.

– Это я тебе потом объясню, ты мне вначале вот что скажи, – Кира потянула растерянного Марка к дверному проему. – Когда ты смотришь в коридор из кухни, что ты видишь?

Марк пожал плечами:

– Свою квартиру. Вон моя дверь, твоя вот тут возле кухни, мне ее не видно. А вон дверь Скворцовых, – Марк вдруг улыбнулся. – Здравствуйте, Светлана Егоровна.

Кира тоже высунула голову в коридор, но кроме своих вещей в тесной прихожке ничего больше не увидела.

– Ты, правда, их видишь? – переспросила она.

Марк передернул плечами.

– Ну, вижу и что? А ты что видишь?

– Свою квартиру. Единственную комнату, в которой, по-видимому, и живут, точнее жили, твои Скворцовы.

– Кира, – внезапно восторженно произнес Марк. – Это же как в фантастике. Сдвиг во времени. И точкой пересечения оказалась эта кухня. За ее пределами ты живешь в своем времени, а я в своем. И только здесь мы можем встретиться!

Кира улыбнулась.

– Фантастику любишь читать?

Марк кивнул.

– Обожаю.

– Только это выдумка, понял? Сказка для взрослых.

– Но это же не сказка! – Марк подошел к столу и взял в руки календарь, потом телефон. – А что если нам просто колоссально повезло. Тебе окунуться в прошлое, а мне узнать о будущем.

Кира пожала плечами.

– Ну, не знаю. Я о прошлом из учебников истории знаю и по бабушкиным рассказам. А тебе будущее вряд ли понравится.

– Это почему? – спросил Марк, не оборачиваясь, он как раз пытался нажимать клавиши на нетбуке.

– Ты же комсомолец, наверное?

– Да. Ты тоже?

– Нет. – Кира села на табурет и положила голову на скрещенные руки. – Я о комсомоле только из истории знаю. Нет его сейчас. И вообще, коммунизм вы так и не построили. Развалился ваш СССР в восьмидесятые. Войны были на Кавказе, смута по всей стране. А сейчас у нас этакий недоразвитый капитализм. Равняемся на Запад.

– На Запад? – Марк даже побледнел. – Но как же так...

– А вот так. – Кира засмеялась. – Не поверишь. Их загнивающий капитализм так расцвел, что у нас теперь все, кто только может, на Запад смываются. В Америку, в частности.

Кира с умилением наблюдала, как Марк в полном замешательстве меряет кухню шагами.

– Марк, остановись, не мелькай. Что ты так разволновался? Неужели это единственное, что тебя поразило?

Марк остановился и тревожным взглядом посмотрел на Киру.

– А как же? Что же может быть важнее? Ведь это судьба страны!

Кира просто таяла от умиления.

– Боже мой, милые шестидесятые!

Они болтали всю ночь до рассвета. Марк боялся уйти. Кира уходила к себе и возвращалась, а он не был уверен, что портал не закроется за ним, если он вернется назад. В то же время он нервничал, что останется здесь навсегда, поэтому время от времени подходил к двери и выглядывал в коридор.

Кира показывала ему Интернет, боевики и сказочные фильмы со спецэффектами. Марк на листочке подробно по датам записал всю историю от шестьдесят девятого до две тысячи двенадцатого и спрятал в карман. Он восторгался всем, что видел, и с упоением играл в компьютерные игры.

Около трех часов ночи Марк остановил игру и закрыл глаза.

– Устал жутко, – пожаловался он.

– Ты способный, быстро въезжаешь, – сказала Кира. Она уже пила десятую чашку кофе, чтобы не уснуть.

Марк повернулся к ней.

– Ну, я же технарь. В Политехническом учусь. В смысле, мозги, видимо, такую информацию хорошо воспринимают.

Кира покачала головой.

– Боюсь я, как бы у тебя мозги не закипели от такого количества информации.

Марк вздохнул глубоко с чувством полного удовлетворения.

– Не закипят. Чудесное время у вас, правда.

– Не хотелось бы омрачать твою радость, но всякой пакости в это время побольше, чем в ваше будет. Но я рассказывать тебе об этом не стану, пусть будущее для тебя остается светлым.

– Да, я понял, о чем ты, – Марк кивнул. – В этом твоем Интернете столько пошлости.

Кира засмеялась.

– Это ты только рекламу видел. Там такое есть, но я тебе не покажу.

– Почему? – удивился Марк.

– Потому. – Кира встала. – Ишь как загорелся до пошлостей. Ты же комсомолец!

Марк опустил глаза.

– Я просто так... чтобы знать, информативно, так сказать...

Кира рассмеялась.

– Ладно тебе, не смущайся. Марк, нужно идти спать. Уже четыре утра, у меня глаза слипаются, и от кофе, кажется, сейчас вырвет. – Кира подошла к нему близко и взяла за руку. – Мне совсем не хочется уходить. Я думаю, что проснусь с утра, и все это окажется сном и неправдой. А мне так не хочется.

– И мне тоже. – Марк с грустью посмотрел на Киру. – Ты показала мне такие восхитительные вещи, я столько узнал, но не это главное.

Он покраснел, потом его лицо стало бледным. Кира с удивлением наблюдала, как мучительно он подбирает слова, как искренне он переживает и робеет. Это так не свойственно современным ребятам, но в то же время так мило.

– Кира, я познакомился с тобой, самой удивительной девушкой на свете. Это может показаться глупым, ведь я старше тебя на сорок лет, и в твоем времени я, видимо, старичок шестидесятилетний или, возможно, давно покойник. И мы знакомы всего сутки, хоть мне и кажется, что я знаю тебя всю жизнь. И, возможно, я тебя никогда больше не увижу... – Марк мотнул головой. Казалось, что он прилагает колоссальные усилия, чтобы выговаривать каждое слово. – Я чувствую, что должен тебе сказать... я люблю тебя... я хотел бы прожить с тобой всю жизнь. Я понимаю, что это невозможно, но ведь каждый вправе надеяться на чудо, правда?

Он поднял на Киру такой мучительный, полный боли взгляд, что она растерялась.

– Марк, ты знаешь меня всего несколько часов.

– Ну и что?

– Как ты можешь быть уверен, что любишь меня?

Марк с искренним удивлением посмотрел на Киру.

– А как можно быть не уверенным? Ты дорога мне, а значит, я люблю.

Кира не нашлась, что ответить. Она молча поцеловала Марка в щеку, погладила его по плечу и ушла.

А потом еще долго лежала без сна, размышляя о том, как все просто было у этого чистого, светлого паренька. Он понял, что любит, за один день, для этого ему не пришлось проверять свои чувства, десять лет жить в гражданском браке и отрицать важность штампа в паспорте. Ему не нужно было испытывать ее как любовницу в постели и даже целовать не было надобности. Он просто понял, что любит. И живи она сейчас в его шестьдесят девятом, он повел бы ее с утра в ЗАГС. И зажили бы они семьей: она растила детей, а он приносил сто двадцать рублей инженерской зарплаты. Все просто и понятно, чисто, как в детской книжке. И Кира понимала, что именно такие отношения она и считала счастьем.

На следующее утро Кира проснулась на удивление рано, около восьми утра. На кухню специально идти не стала. Лежа в постели, включила телевизор и около часа слушала бред какой-то тетки о пятидневной лунной активности, которая со вчерашнего дня началась. Выступали маги, экстрасенсы, рассказывали о своих мистических экспериментах. Кира вполуха слушала всю эту чушь, хотя очень старалась вникнуть в содержание. Она не хотела прислушиваться к тому, что происходило на кухне. Но там не происходило ничего. Кира выключила телевизор и села. Квартира погрузилась в полную тишину. Часы показывали без четверти десять. Кира подумала, что уже второй день прогуливает занятия в университете. Это плохо. Мысли в голове ворочались, точно камни: медленно и тяжело. Кира осмотрелась.

– Куда это я телефон подевала... – пробормотала себе под нос и тут вспомнила, что телефон и нетбук оставила вчера на кухне.

Кира пошла на кухню. Проходя по молчаливому коридору, она запретила себе даже надеяться на повторение вчерашнего чуда. Кира открыла кухонную дверь и остановилась на пороге. За столом сидел Марк и играл на нетбуке в игру.

– Марк! – крикнула Кира.

Марк вздрогнул и быстро поднялся, а Кира, еще сама не сообразив, что делает, бросилась к нему на шею и поцеловала. Она целовала его долго и нежно, и по тому, как отвечали его губы, Кира догадалась, что, видимо, она первая, кто к ним прикоснулся. Она гладила его вихры и чувствовала, как он робко, но в то же время с силой, прижимает ее к себе. Просто прижимает, без претензий на что-либо большее, с его руками не нужно было бороться, и это было хорошо.

– Ты прости меня, пожалуйста, – Кира уткнулась лбом в грудь Марка. – Сама не знаю, что на меня нашло. Я просто очень тебе обрадовалась...

– Я тоже обрадовался, когда вышел сегодня утром на кухню и оказался здесь, – Марк не отпускал Киру. Он осторожно прижал ее голову к своему плечу и теперь ласково гладил ее по волосам.

– Ты теперь меня будешь совсем пропащей считать, – пробормотала Кира, – в трусах перед тобой бегала, целоваться полезла. По вашим-то меркам я совсем потерянная...

Марк засмеялся тихонько и поцеловал Киру в макушку.

– Я говорил тебе это вчера и скажу сегодня – ты самая восхитительная девушка на свете.

Кира закусила губу. Ей очень сильно захотелось плакать.

– Кстати! – воскликнул Марк. – У меня есть для тебя сюрприз! Смотри.

Он подошел к столу и сдернул салфетку с большой тарелки. Там оказались обычные бутерброды: на белом батоне сыр и вареная колбаса. Кира в недоумении посмотрела на Марка. Она старалась изобразить восхищение, а тем временем в голове пыталась прикинуть, был в шестьдесят девятом дефицит на эти продукты или еще нет. Марк, следивший за ее реакцией, рассмеялся.

– Ты не поняла, Кира. Помнишь, ты вчера мне рассказывала, сколько химии кладут у вас теперь в продукты. Вот я и решил принести тебе абсолютно не химическую еду. Попробуй.

Кира взяла бутерброд и понюхала его. Совсем по-другому пахнет.

– Я так мечтала эту докторскую колбасу попробовать. Мне про нее бабушка рассказывала каждый раз, когда мы колбасу покупали. «Вот, – говорит, – в наше время она и пахла по-другому». И как начнет расписывать...

– Я сейчас чай сделаю.

Кира медленно жевала бутерброд и наблюдала, как Марк наливает в чайник воды, поджигает газ, насыпает в чашки свой индийский чай.

– Марк...

– Что?

– А сколько тебе сейчас, ну, в мое время...

– Я подсчитал вчера, получается шестьдесят два, если я жив еще, конечно...

– Интересно. – Кира задумалась. – Марк, представь, что тебе шестьдесят, ты хотел бы меня увидеть?

Марк повернулся к Кире, лицо его было очень серьезным и задумчивым. Он медленно покачал головой.

– Думаю, что нет. Зачем? Чтобы ты увидела меня старым, возможно, немощным. Моя жизнь прошла, и за сорок лет любая рана покроется рубцом. А для тебя... ты только начинаешь жить...

– Марк... – с болью произнесла Кира. Она обняла его, прижалась лицом к его плечу. – Послушай, но зачем-то ведь сдвинулись эти, как ты говорил, временные рамки. Зачем-то это нужно... Может, ты сможешь остаться здесь?.. – робко добавила Кира.

– В любом случае, Кира, если вдруг все это закончится, – Марк отстранил ее от себя и посмотрел в глаза, – запомни, я не хочу, чтобы ты искала меня. Я не хочу, чтобы ты видела мою старость...

Кира хотела что-то сказать, но резкий звонок в дверь не дал ей это сделать.

– В дверь звонят, – сказала Кира.

– Я не слышал.

– Значит, ты не слышишь того, что происходит в моей квартире. Оставайся здесь, я быстро.

Конечно, можно было и не открывать, но Кира помнила, что это мог быть Вадим, а от него так просто не отвяжешься. Он за десять минут выяснит, что ее нет ни в универе, ни у друзей, заплатит слесарю, и тот вскроет замок.

Кира не ошиблась. Вадим вошел в прихожую и, как всегда, поморщился. Кире казалось, что у него это уже непроизвольно получается.

– Ты почему на звонки не отвечаешь? – спросил Вадим, проходя в комнату.

– Телефон на «вибро» на ночь поставила, вот и не слышала.

– А на занятия почему не пошла?

– Проспала.

Вадим уселся на разоренный диван, Кира стояла перед ним. Он явно пришел надолго и уходить не собирался.

– Я, вообще-то, сейчас уже ухожу, собираюсь, как раз...

Вадим пожал плечами.

– Ну, так собирайся. Я тебя отвезу. У меня сегодня полдня свободных есть. Заедем еще позавтракать куда-нибудь...

– Нет, Вадим, не надо. Я еще с девчонками встретиться должна, мы в кафе собирались. Ты в такие забегаловки не ходишь, – торопливо прибавила Кира.

Вадим снова пожал плечами.

– Ну ладно, довезу тебя до девчонок.

Вадим встал и подошел к Кире.

– Такое впечатление, что ты не хочешь со мной ехать, – он взял Киру за подбородок и заглянул в глаза. – Что происходит, мышка? Тебе что, в общественном транспорте толкаться нравится?

– В принципе, не жалуюсь, – Кира убрала его руку.

– Ну, лады, – Вадим направился в коридор, – только я на кухню схожу водички попить. У тебя газировка есть?

– Я принесу, – Кира проскользнула мимо Вадима в дверном проеме и так резво понеслась на кухню, что это не могло не вызвать подозрения.

– Откуда такая забота... – только и успел сказать Вадим. Он всего на шаг отстал от Киры. – Вот так сюрприз! Кирюша, кто это?

На кухне возле окошка стоял Марк.

– Это Марк, – Кира нервно крутила в руках маленькую бутылку с газировкой. – Он мой... мой одноклассник. Хочет в следующем году поступать сюда в... – Кира беспомощно посмотрела на Марка.

– В Политехнический, – вставил он.

– Да, – Кира кивнула. – У них там день открытых дверей был, вчера.

Вадим крепко сжал Кире руку.

– Зачем ты мне врешь, Кира? – он в упор смотрел на нее, и ноздри у него раздувались, как у быка.

– Ну ладно, я соврала, – Кира старалась унять дрожь в коленях и голосе. – Я не поехала на занятия, потому что хотела показать Марку город, потому и с тобой ехать не хотела.

Вадим бросил короткий взгляд на Марка.

– Кира, пойдем в комнату, там поговорим...

– Она не хочет идти с тобой. – За спиной Киры стоял Марк. – Отпусти ее руку.

Вадим поднял налитые кровью глаза на Марка.

– Слышишь ты, одноклассник Марк, если хочешь живым вернуться в свое захолустье, заткнись и не возникай...

– Вадим, перестань... – попыталась встрять Кира.

– Руку отпусти, – отчеканил Марк.

– Ты чего лезешь? – Вадим грудью пошел на Марка, но и тот отступать не собирался.

Кира бросилась между ними.

– Вадим, не надо. Перестань, – она заглядывала ему в глаза. – Все хорошо. Я покажу Марку город. А вечером он уедет.

– Ну, ладно, – Вадим все еще в упор смотрел на Марка, – я вечером приду проверю.

Когда за ним захлопнулась входная дверь, Кира обессиленно опустилась на стул. У нее дрожали колени. Бледный Марк так и остался стоять возле стола.

– Это твой муж? – медленно проговорил он.

– Нет, что ты... – Кира попыталась улыбнуться.

– Тогда почему он так ведет себя? – Марк повернул бледное лицо к Кире. – Почему ты позволяешь ему так себя вести... с тобой. Ты его боишься?

Марк присел на корточки и положил ладони на колени Кире.

– Ты его боишься, я видел...

Кира пожала плечами.

– Теперь, наверное, да...

– Но почему тогда ты не перестанешь с ним встречаться? Почему ты не скажешь ему, чтобы он ушел? Ты любишь его?

Кира снова пожала плечами.

– Нет, наверное...

– Ты спала с ним? – едва слышно произнес Марк.

– Нет, – Кира усмехнулась. – Оттого он и бесится.

Марк встал. Он нервно мерил кухню шагами.

– Тогда я вообще не понимаю, почему ты позволяешь ему приходить к тебе?

Кира вздохнула.

– Я и сама не знаю. Он очень богат, нет, ты не подумай, это не из-за денег, нет... Просто я не могу выставить его за дверь.

И тут Киру осенило. Она внезапно поняла то, что давно старалась сама от себя скрыть. В их с Вадимом отношениях она была совершенно бесправна, даже уйти от него по своей воле не могла.

– Тогда я его выставлю... – горячился Марк.

– Как? – Кира с нежностью посмотрела на парня. – Ты здесь и до входной двери не можешь дойти.

– Я выброшу его в окно.

Кира покачала головой.

– Он придет вечером, Марк, – серьезно сказала Кира, – и ты пересидишь это время у себя в квартире. Не вздумай геройствовать. Он на голову выше тебя и в два раза больше. Он умеет драться, я знаю.

– Вот и я узнать хочу, – мрачно произнес Марк.

– Он убьет тебя, дурачок. – Кира подошла к Марку и заглянула ему в глаза. – Понимаешь?

Марк отвернулся.

– Тогда его, по крайней мере, посадят, и ты от него освободишься...

– Его не посадят, – с отчаяньем сказала Кира. – У него связи, деньги, он откупится. Таких не сажают...

Марк долго молча смотрел в окно.

– Какой у вас страшный мир, – наконец произнес он. – Как бы я хотел, чтобы ты могла уйти вместе со мной.

Кира подошла к Марку сзади и обняла его за плечи.

– Это побег в никуда, – тихо произнесла она. – Пройдет сорок лет, и мы опять окажемся здесь.

Весь день Кира провела снова на кухне. Она показывала Марку фотографии его любимых мест в Питере – то, какими они станут. А он рассказывал о прошлом. Они говорили, и Кира со щемящей болью в душе понимала, что Марк – это именно тот человек, которого ощущаешь частью себя, самим собой.

Вадим явился после десяти, когда Кира уже решила, что он не придет. Кира понимала, что явился он в таком состоянии, что не открыть дверь себе дороже, тем более, что он, конечно же, видел свет в окнах. Поэтому, когда раздался звонок в дверь, Кира с тревогой посмотрела на Марка.

– Марк, иди к себе, пожалуйста.

Марк снова стал бледным, как его белоснежная футболка.

– Я не уйду... – упрямо произнес он.

– Марк, прошу, не осложняй мне жизнь. И так не сладко. Иди...

– Постой, – Марк схватил ее за руку. – И ты не ходи. Не открывай ему...

– Только хуже будет, – Кира медленно освободила руку. – Иди, Марк.

– Да что же это такое, – сквозь зубы процедил Марк. – Ну почему я не могу выйти вместе с тобой в этот дурацкий коридор...

– Я не знаю, Марк...

Звонок зазвенел в третий раз.

– Уходи, – сказала Кира и бросилась к выходу.

– Кира! – закричал Марк. – Кира, стой!

Но Кира исчезла в дверном проеме. Марк остался один.

Вадим ввалился в прихожую, и Кира сразу поняла, что он пьян. Очень пьян, Кира таким его еще не видела.

– Девочка моя любимая, – Вадим обнимал Киру, на ходу стаскивая дубленку. – Твой одноклассник свалил?

– Он уехал уже, Вадик, – Кира старалась говорить спокойно. – И ты езжай домой. Давай я тебе такси вызову.

– Какая ты заботливая, – Вадим погладил Киру по щеке. – Как же я люблю тебя, Кирюша. У меня просто крышу рвет. Я из-за этого и напился. Я сидел и представлял, как ты гуляешь по городу с этим сморчком, он подает тебе руку, когда ты выходишь из троллейбуса, и смотрит, как ты улыбаешься. И мне стало плохо... так плохо... пожалей меня, Кирюша... У меня крышу сорвало. Ну, что мне теперь делать?

– Думаю, протрезветь, – серьезно произнесла Кира.

– Я неприятен тебе, да? – Вадим заглядывал ей в глаза. – Ты пьяных не любишь?

– Их никто не любит...

– Ты и трезвым меня не любишь, – задумчиво произнес Вадим. – Почему ты не любишь меня, Кира? Почему?

– Давай завтра об этом поговорим, на трезвую голову...

– Хорошо, я все сделаю, как ты захочешь, сейчас уйду, только дай я тебя поцелую. Иди ко мне... иди, моя красавица...

Кира даже не пыталась сопротивляться. Он сгреб ее, как медведь, и Кире было неприятно от его объятий. Она чувствовала, как он распаляется и его руки становятся все жестче и требовательней.

– Вадим, хватит, – Кира попыталась вырваться. – Иди домой. Я спать хочу...

– Я тоже хочу, – Вадим дышал на нее перегаром. – Ты даже не представляешь, как я тебя хочу, Кира.

Он схватил ее на руки и понес в комнату. Кира вырывалась, ей стало по-настоящему страшно. Вадим бросил ее на диван и навалился всем весом сверху.

– Хватит, Кира, – хрипел он, раздирая на ней одежду. – Хватит. Я не могу больше так. Ты моя... ты должна быть моей. – Он сжал ее лицо в ладонях. – Ты не понимаешь, от чего отказываешься...

– Пусти меня, урод, – отчетливо произнесла Кира.

Он размахнулся и ударил ее по щеке. Удар был вроде как и не сильный, но на секунду Кира потеряла сознание. Как сквозь сон она услышала звон бьющегося стекла. А потом был толчок, и Вадим неимоверной тяжестью навалился на нее, а потом и вовсе пропал...

Кира открыла глаза. В комнате было все так же темно и почему-то холодно. Вадим лежал на спине, поперек ковра, а над ним с куском какой-то доски стоял Марк. Кира не поверила своим глазам.

– Марк? – прошептала она.

– Подожди, Кира, он сейчас придет в себя, – Марк отбросил в сторону доску и бросился шарить по карманам у Вадима.

– Марк, что ты делаешь? – с ужасом произнесла Кира.

– Молчи. У такого подонка непременно должно быть оружие: обрез какой-нибудь или нож... ага, точно есть...

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака, который тут же валялся, небольшой пистолет.

– Это травматик, – произнесла Кира, отползая к спинке дивана и кутаясь в одеяло. – Что ты задумал, Марк?

Вадим пошевелился. Застонал и сел. Он сжимал голову руками. Потом медленно поднял взгляд на Марка.

– Ты еще здесь, одноклассник хренов.

– Уходи, – тихо и твердо произнес Марк. – Или я пристрелю тебя.

– Это травматическое оружие, дебил, – насмешливо произнес Вадим.

– Значит, у тебя будет много травм.

Вадим медленно встал. Марк отошел на безопасное расстояние, пистолетом он целился Вадиму в голову.

– Хорошо, – Вадим посмотрел на Марка. – Хорошо, – повторил он, поворачиваясь к Кире. – Я это запомню, милая...

– Я тоже, – сказала Кира.

Вадим поднял с пола дубленку, барсетку и ушел. Кира вышла в прихожую и закрыла за Вадимом дверь на все замки. Потом вернулась в комнату, опустилась на диван и разрыдалась. Она плакала, уткнувшись лбом в грудь Марку. Марк не утешал, он просто прижимал ее к себе, и руки его слегка дрожали.

– Что же теперь будет? Что мне делать, Марк? – рыдала Кира.

– Я буду защищать тебя...

– Дурачок, – Кира горько улыбнулась и подняла взгляд на Марка. – Что ты сможешь сделать?..

– Ты и раньше говорила, что ничего не смогу... а я смог...

Кира с интересом посмотрела на Марка.

– А и правда, как ты смог?

Марк улыбнулся.

– Помнишь, мы днем рассуждали, что будет, если я из окна руку высуну. Я ведь в окно твой двор вижу, а не свой. Вот я и попробовал. Я открыл окно и услышал, что ты закричала, а может, мне показалось, что я услышал. У тебя рядом с окном пожарная лестница. Я вылез в окно, перебрался на балкон, взял там обломок доски какой-то, их там полно, ну и окно выбил...

– Так вот почему так холодно... – задумчиво произнесла Кира. – Выходит, только коридор переносит тебя домой. Но ты можешь находиться на улице и в комнате.

– Нужно окно чем-то закрыть. – Марк встал и осмотрелся. – На улице пурга.

– У меня в кладовке от прежних хозяев остался целлофан, я сейчас принесу. – Кира встала, кутаясь в порванный халат, Марк остановил ее за руку.

– У тебя синяк на скуле, тебя этот подонок ударил.

Кира молчала. Марк осторожно провел рукой по ушибленному месту.

– Больно?

– Немножко...

– Нужно что-то холодное приложить, – забеспокоился Марк. – А то щеку разнесет... – он замолчал на полуслове, встретившись с Кирой взглядом.

– Поцелуй меня, Марк, – тихо произнесла Кира. – Я все еще ощущаю на себе его прикосновения. А я не хочу... мне противно...

Марк ничего не сказал, он обнял Киру и осторожно коснулся губами ее губ. И волна нежности окутала девушку. Она растворялась в его нежных искренних поцелуях. Кире было странно, что каждое его движение, каждую эмоцию она чувствовала, словно это происходило в ней самой. Его поцелуи стали требовательней и руки, прикипевшие к ее спине, слегка вздрагивали. Марк оторвался от губ Киры и прижался щекой к ее щеке.

– Постой, Кира, – тяжело произнес он. – Давай остановимся, иначе наделаем сейчас глупостей.

– Давай наделаем глупостей, – с улыбкой прошептала Кира. – Давай. А утром ты, как порядочный человек, женишься на мне.

Марк отстранился и посмотрел Кире в глаза.

– Я бы считал это самым большим счастьем, Кира, но ты же знаешь, что это невозможно...

Кира покачала головой.

– Нет, не знаю, Марк, и не хочу этого знать. Я уверена, что сейчас возможно все... – Кира снова потянулась к его губам, и Марк не стал противиться ее желанию.

К утру вьюга улеглась. Серое пасмурное утро заглядывало в окна. Сквозь разбитое стекло в комнату нанесло снега, и теперь он, словно тончайшее паутинное покрывало, укрывал пол, мебель и диван.

Марк проснулся первым. Он открыл шкаф и выгреб из него все, чем можно было укрыться, и все это навалил на Киру. Потом вышел на балкон и отыскал там среди прочего хлама большой лист фанеры. Пробравшись через улицу на кухню, в шкафчике Марк отыскал молоток и гвозди. Поэтому Кира проснулась от веселой песенки молотка.

– Марк? – Кира выгреблась из кучи вещей, наваленных на нее. – Господи, как же холодно.

Марк оглянулся и весело посмотрел на нее.

– У нас в квартире температура минусовая. Ты не вылезай наружу, я тебя специально укрыл.

– Укрыл? – Кира подняла за воротник свое осеннее пальто. – Ты зарыл меня.

Марк засмеялся.

– Погоди, еще три гвоздика и все. Где-то через часок потеплеет.

Кира посмотрела, что он там делает, и поморщилась.

– Ты фанеру откуда взял?

– На балконе нашел.

– Ясно, – Кира смотрела, как по-хозяйски он выбирает гвозди из баночки. – А я целлофаном хотела закрыть...

– А какая разница, – Марк пожал плечами. – Это же все равно временно. Главное, чтобы тепло было.

– Да, – Кира откинулась на подушку и улыбнулась. – Ты прав. Главное, чтобы было тепло.

Кира лежала и слушала, как стучит молотком Марк, и думала, что пусть она сто раз не современная, не понимающая истинного вкуса жизни, не стремящаяся отхватить у судьбы большой кусок; да, возможно, она дура, но именно такое утро казалось ей самым счастливым. И такая простая жизнь была для Киры желанной. Ей было куда приятнее, если вместо блюд из французского ресторана на завтрак Вадим приготовил бы ей сам яичницу, а вместо бесконечных бриллиантов подарил бы то, что ей действительно хотелось бы иметь. И чтобы человек, находящийся рядом, не создавал из нее себе жену по уже заготовленному лекалу, а чтобы принимал ее такой, какая она есть, и любил. И с ним не нужно было бы напрягать мозги и выворачивать душу, а просто жить рядом и чувствовать, что живешь.

– Доброе утро, любимая... – Марк так неожиданно возник над Кирой, что она вздрогнула. – Напугал тебя? Извини. Ты о чем задумалась?..

Кира погладила Марка по щеке.

– О, том, что ты был прав. Нельзя сомневаться в том, что любишь. Это действительно чувствуется. Или да, или нет. Сомнений быть не может.

Марк удивленно поднял бровь.

– И когда ты это поняла?

– Сейчас, – Кира с нежностью посмотрела на Марка, – потому, что люблю сейчас...

Было решено идти гулять. Кира хотела показать Марку город, но, если честно, она сама себе не хотела признаться, что боится оставаться в квартире, потому что Вадим обязательно вернется. Он не настолько был пьян, чтобы ничего не помнить. Поэтому, строго-настрого приказав Марку не покидать пределы комнаты и не высовываться в коридор, Кира побежала к своей знакомой Светлане. Она жила в том же дворе, что и Кира; они как-то летом познакомились, и теперь Кира иногда бывала у нее в гостях. Светлане было сорок, и у нее был восемнадцатилетний сын. Кира прикинула, что он был такого же роста и телосложения, как Марк. Поэтому, примчавшись к Светлане, запыхавшаяся Кира сбивчиво рассказывала о двоюродном брате, прилетевшем из Египта, и у которого весь багаж затерялся в аэропорту.

– Через пару дней найдется, – Кира старалась говорить убедительно, – но сейчас ходить ему не в чем. Ты не поможешь?

Светлана оказалась чутким человеком, поэтому через десять минут у Киры были джинсы, теплый свитер, короткая куртка и даже шарф и шапка, а вот с обувью оказалась проблема – зимние ботинки у сына Светланы были одни.

– Давай кроссовки возьму, – предложила Кира. – Они на толстой подошве – перебегает пару дней.

Света дала кроссовки и две пары теплых носков в придачу. Принарядив во все эти вещи Марка, Кира налюбоваться не могла, каким классным он стал.

– С тебя весь антикварный налет улетучился, – смеялась Кира. – Обычный современный парень.

Марк осматривал себя в зеркало.

– Штаны эти странные, как-то чересчур облегают...

– Все замечательно. – Кира с восторгом смотрела на Марка. – Ты такой прикольный.

– Какой? – не понял Марк.

– Ну, классный...

– Не понял...

– Выглядишь хорошо, в общем, – отмахнулась Кира.

Решено было, что Марк выберется по пожарной лестнице на крышу, а Кира поднимется и откроет ему чердак.

Тихое морозное утро будущего встретило Марка. Он проходил до боли знакомыми улочками, проспектами, он видел и не узнавал места, в которых вырос. Он поражался количеству машин на улицах и обилию рекламы. Шум и суета города удивляли и восхищали его. Кира наблюдала за его детской восторженностью, и у нее болью сжимало сердце. С каждой минутой она словно прирастала к нему, и мысль о том, что он может исчезнуть, вызывала панику.

– А набережная почти такая же. – Марк задумчиво смотрел на заледенелую Неву. – Мой дед обожал этот город. Сам он был деревенским, но после революции приехал сюда.

– Зачем? – удивилась Кира.

– Не знаю. Отец рассказывал, что дед у меня был уникальным, прямо провидец какой-то. До революции огромное состояние сколотил, твердо на ногах стоял, знал, как зарабатывать, все его идеи беспроигрышно работали.

– Потом его раскулачили? – догадалась Кира.

– Нет. – Марк повернулся к ней лицом. – Он сам все свое имущество национализировал и в Ленинград уехал, в самое сердце революции... Отец говорил, что он Ленина видел, даже работал с ним какое-то время.

Кира с интересом наблюдала за Марком.

– Странные вы люди, совсем другие, такие идейные.

– Идейные – это да, – Марк засмеялся. – Кстати, его тоже Марком звали, и прадеда, и отца. Это у нас семейное мужское имя.

– А если девочка родится, как ее называли?

– Как угодно, но сразу же брали с нее клятву, что если родится у нее мальчик, она его Марком назовет.

Кира рассмеялась, а Марк стиснул ее в объятьях и снова полез целоваться.

Смеркалось, город зажигал вечернюю иллюминацию, и это завораживало. Марк и Кира время от времени забегали греться в магазины и кафе, потому что в кроссовках очень мерзли ноги. Кира сводила Марка в «Макдональдс», а позже накормила пиццей.

Они сидели в полутемном кафе, и Марк с восторгом познавал вкус капучино. Кира с умилением наблюдала за ним. Марк поставил чашку и взял руку Киры в свои.

– Я выгляжу дикарем? – спросил он.

– Нет, что ты? – Кира слегка пожала его руку. – Я, когда год назад приехала в Питер, мало чем от тебя отличалась. Я выросла в маленьком поселке Озинки, под Саратовом. Это на границе с Казахстаном. Там у нас тишина и покой, и почти никакой цивилизации.

– Я бы хотел увидеть, где ты жила.

Кира грустно улыбнулась.

– Дождись конца девяностых и приезжай. Улица Степная двадцать два. Спросишь Старикову Киру. Только раньше двухтысячного, наверное, не стоит. А то еще застанешь меня писающейся в штаны. А в двухтысячном мне уже шесть будет, я тебе даже стишок рассказать смогу.

Марк посмотрел на Киру долгим пронзительным взглядом.

– Я очень сильно люблю тебя, Кира, – тихо произнес он. – Как же я буду жить без тебя?

Кира вздохнула.

– Сегодня весь вечер я задаю себе этот вопрос, Марк. И не знаю на него ответа. Давай будем просто надеяться на чудо. Хорошо?

– Хорошо, – эхом отозвался Марк.

Домой возвращались поздно, около двенадцати. И по мере приближения к дому Кира чувствовала волнение. Она специально не взяла с собой на прогулку мобильный, но была уверенна, что Вадим звонил, а возможно, что и приезжал. Марк и Кира пересекли темный двор и остановились на освещенном пятачке у подъезда. Кира начала набирать замерзшими пальцами комбинацию из цифр на замке.

– Я поднимусь с тобой на чердак и потом закрою его за тобой, – говорила она Марку. – Ты по пожарной лестнице спустишься на балкон, а я тебе открою. Что-то кнопки совсем заледенели. Марк, помоги мне...

И в этот миг чья-то рука зажала Кире рот, другой рукой нападавший прижимал ее к себе так, чтобы она не могла вырваться. В панике Кира старалась увидеть Марка, но, похоже, нападающий сам хотел, чтобы она его видела. Он развернул ее лицом к освещенному пятачку под подъездом. Там двое в черном медленно приближались к Марку. Не говоря ни слова, один из них сразу ударил Марка в лицо. Тот не упал и даже пытался отбиваться, но те двое были профессионалами, Кира это сразу поняла. Что мог против них он, обычный мальчик, воспитанный на законах благородной уличной драки шестидесятых. Когда Марк упал, они стали бить его ногами. Кира рвалась отчаянно, у нее в глазах потемнело от напряжения. В какой-то миг ей удалось освободить рот, или просто ей позволили это сделать.

– Хватит! – заорала Кира. – Хватит, перестаньте! Я все поняла! Я поняла!

Странно, но те двое отреагировали мгновенно, словно ждали этих ее слов. Один из них напоследок пнул Марка в живот, и они скрылись в темноте, вместе с ними растворился во мраке и тот, кто держал Киру.

Кира бросилась к Марку. Он был весь в крови: лицо, руки... Киру трясло, как в припадке, она никак не могла совладать с собой.

– Марк, о боже, Марк... ты живой? Любимый мой, бедный мой мальчик... это все из-за меня... я дура, дура...

– Тише Кира, тише, – когда Марк заговорил, у него изо рта пошла кровь. Кира закричала. – Успокойся, – опираясь рукой о землю, Марк поднялся и сел. Он скрежетал зубами от боли, изо всех сил стараясь не стонать. – Ребро сломали, видимо... – прохрипел он. – А так ничего... ты не бойся, Кира, лучше не смотри на меня...

Кира словно очнулась.

– Скорая... тебе в больницу надо! Ох, что я за дура, зачем телефон дома оставила!

Кира вскочила, она подбежала к окнам первого этажа и стала тарабанить в стекло руками.

– Эй, кто-нибудь! – надрывно кричала она. – Скорую, вызовите скорую, пожалуйста, здесь человеку плохо!

Сияющие ярким светом окна были безразличны к чужой беде. Кира тоже это поняла.

– Да пошли вы все! – закричала она сквозь слезы. – Уроды!

Кира бросилась к Марку. Он все еще сидел в той же позе.

– Вставай, Марк, – Кира попыталась поднять его под плечи, – вставай, мой хороший, пойдем в дом. Я вызову «скорую» и поедем в больницу... Все будет хорошо... все будет хорошо...

Кира с трудом втащила Марка на третий этаж. Возле двери в квартиру она опустила его на пол.

– Сейчас, Марк, сейчас, я дверь только открою...

– Кира, постой, – Марк пытался поймать ее руку. – Я не пойду в квартиру. Там коридор, ты помнишь? Что, если я не смогу вернуться обратно? Я не хочу уходить навсегда...

Кира поймала его руку и опустилась рядом на колени, слезы мешали ей увидеть его лицо.

– Ты вернешься, Марк, слышишь, обязательно вернешься. Тебя подлечат, и ты снова придешь ко мне на кухню... – Кира поспешно вытирала слезы, размазывая грязь и кровь Марка по лицу. – Марк, ты не сможешь сейчас спуститься по лестнице...

Марк смотрел с отчаянием.

– Я смогу, – он хватался руками за стену в безнадежной попытке подняться. – Я в порядке... я смогу...

– Марк, – Кира обняла его за голову и прижала к себе. – Не надо. Ты же сам понимаешь, что все бессмысленно...

Марк поднял на нее полный боли взгляд.

– Это не так, Кира. Я буду бороться за тебя... Я не оставлю тебя…

Кира осторожно убрала волосы с его лба.

– Давай договоримся так. Мы вместе войдем в этот коридор, и все будет хорошо, увидишь. Даже если вдруг ты вернешься сейчас в свое время, ты должен знать, что я буду ждать тебя. Каждое утро на кухне я буду ждать, что ты придешь... слышишь? Нужно надеяться на чудо, помнишь? Вставай...

– Надеяться на чудо, – повторил Марк.

Опираясь рукой о стену, он с трудом поднялся. Кира толкнула входную дверь, но перед тем, как шагнуть за порог, Марк повернул ее лицо к себе.

– Я люблю тебя... – прошептал он и прижался губами к ее виску.

Кира закрыла глаза и шагнула, и Марк тоже...

В коридоре было темно.

– Марк... – слабо позвала Кира.

Ответа не последовало. Кира пошарила по стене, нащупала выключатель. Матовый свет осветил коридор. Кира была одна. Она закрыла входную дверь и медленно поплелась на кухню. Здесь было темно, и Кира, не зажигая свет, опустилась на табурет у стола. Мерно тикали часы, где-то далеко за стеной играла музыка. Кира сидела, устремив взгляд в темноту, и твердая уверенность в то, что Марка она больше не увидит, росла и крепла в ее душе.

– Чудо... – одними губами прошептала Кира, – нужно надеяться на чудо...

Она положила голову на скрещенные на столе руки и отключилась.

– Кира, Кира, открой глаза. Кира, ты меня слышишь?

Этот голос неприятно будоражил и выдергивал из такого уютного состояния, в котором Кира находилась. Она недовольно поморщилась и мотнула головой. Но этот настырный не отставал.

– Кира, открой глаза. Проснись, девочка, Кира...

К тому же он бесцеремонно стал хлопать ее по лицу. Это было больно. Кира хотела возмутиться, но язык не слушался, тогда она попыталась открыть веки. Это ей удалось, хотя и с трудом.

– Вот и славно. Здравствуй, Кира, как ты себя чувствуешь?

Мутное пятно постепенно принимало очертание незнакомого мужского лица. Незнакомец улыбался.

– Я твой лечащий врач...

Он назвал свое имя, но Кира его не запомнила.

– Где я? – с трудом проговорила она.

– Ты в больнице, нет, не дергай рукой, там капельница. С тобой все хорошо...

– Что со мной? – Кире стало страшно.

– Ничего страшного, Кира, не волнуйся. Ты немного отдохнешь, и я все тебе расскажу.

– Как она? – это был другой голос, до боли знакомый. Кира напряглась вся и вдруг увидела Вадима.

– Кирюша, солнышко, ты уже в себя пришла? Как ты, моя девочка?

Кира задрожала.

– Вадим?

– Это я, – он схватил ее за руку. – Я здесь. Ни о чем не волнуйся. Здесь у тебя будет все самое лучшее. Я обо всем позабочусь...

– Ты… ты... – Кира задыхалась. – Как ты посмел придти ко мне? Ты подонок! Убийца!

На лице Вадима был испуг.

– Что ты говоришь, Кира?

– Не притворяйся, мразь! – кричала она. – Ты хотел убить его! Ты хотел убить Марка! Ненавижу, ненавижу тебя!

– Что она несет? – Вадим растерянно смотрел на врача. – Она бредит?

– Это просто нервный срыв, Вадим Петрович. Света, – к кому-то обратился врач, – успокоительное, прямо в капельницу...

– Кира... – с болью произнес Вадим.

Но она его не слышала. Она рвалась в руках медперсонала, обзывая его убийцей и негодяем.

– Тебе лучше уйти, Вадим, – посоветовал врач.

Это последнее, что услышала Кира, и мягкая темнота снова окутала ее сознание.

Следующий раз Кира пришла в себя уже в палате. Она сразу поняла, где находится, когда увидела белоснежный потолок и обшитые кремовым пластиком стены. Жалюзи прикрывали окно, на тумбочке стоял огромный букет орхидей. Это была одноместная дорогая палата. В кресле напротив Киры дремал Вадим. Кира вздохнула, попыталась встать, но обнаружила, что из руки ее по-прежнему торчит капельница, а сама рука привязана к кровати. Вадим услышал, как она зашевелилась, и открыл глаза.

– Ты проснулась, – ласково произнес он.

Кира с удивлением заметила, что он бледный и осунувшийся, улетучился весь лоск и напыщенность, которые так тяготили Киру.

– Ты как, любимая? – Вадим подсел на стул возле кровати и взял руку Киры, ту, что была привязана.

– Уйди, – чуть слышно произнесла Кира и отвернулась.

Вадим с недоумением смотрел на нее.

– Что происходит, Кира? Что творится в твоей голове?

Ответа не последовало. Вадим погладил кончиками пальцев руку Киры.

– Я совсем тебя не понимаю. Я только собирался рассказать тебе о том, что может навсегда нас рассорить, а ты уже за что-то злишься на меня.

– Что ты хочешь мне сказать? – холодно спросила Кира.

– Может, ты хотя бы посмотришь на меня, – едва сдерживая раздражение, произнес Вадим.

Кира повернула голову. Она смотрела на Вадима с откровенным презрением, он даже вздрогнул, встретившись с ней глазами.

– Ладно, – пробормотал он. – Раньше начнем, раньше закончим. Кира, ты знаешь, что мой отец изобретатель. Несколько лет назад он изобрел такой приборчик, который назвал «Манипулятор». Весь прикол этого «Манипулятора» был в том, что он мог менять человеку настроение. Ну, например: грустно тебе, и если настроить этот приборчик на нужную волну, то внезапно тебе становится веселее, хотя ты будешь помнить все огорчавшие тебя обстоятельства. Просто по-иному станешь на них смотреть. И наоборот. Любое настроение по заказу. В серийное производство, естественно, «Манипулятор» никто не запускал, но подпольно, я думаю, отец продает эти вещи. Короче. Один из таких приборов есть у отца дома. – Вадим коротко посмотрел на Киру и перевел дыхание. – Так вот, после того вечера, когда я сделал тебе предложение и у нас в очередной раз ничего не вышло, я взял «Манипулятор» и утром следующего дня прикрепил его тебе под диван. Он должен был настроить тебя, так сказать, на романтический лад, – Вадим поднял измученный взгляд на Киру. – Ты не думай, я не планировал держать тебя под его воздействием вечно. Я надеялся вернуться к тебе тем же вечером и... – Вадим сжал зубы, – и переспать с тобой. Я надеялся произвести впечатление, готовился, кретин. Я думал, что если это произойдет один раз, то потом ты уже не сможешь отказывать мне, какой смысл? Я надеялся, что тебе понравится... – Вадим провел дрожащей рукой по лбу. – Но все пошло не так, как я хотел. В средине дня позвонил отец, очень большие проблемы на фирме, нужно было лететь срочно в Чехию, там у нас точки сбыта. Я не мог отказаться, он меня и слушать бы не стал. Я поехал, планировалось, что на сутки, но сутки переросли в три дня, а три дня в пять. Все эти дни я звонил тебе. По сто раз на день, наверное, но твой телефон не отвечал. Я с ума сходил, я даже не мог никого попросить сходить и посмотреть, как ты, из-за этого дурацкого нелегального устройства. Когда я прилетел, то сразу же из аэропорта поехал к тебе. Я думал, что под действием этого аппарата ты переспишь с половиной Питера, я к этому был готов. Но все произошло иначе. «Манипулятор» как-то странно на тебя повлиял, может я что-то напутал. В общем, он погрузил тебя в сон...

– Сон... – одними губами повторила Кира.

Вадим кивнул.

– Да, в искусственный сон, но во время этого сна в твоем воображении, в мозгу, не знаю, как правильно сказать, происходили какие-то такие события, которые истощили твою нервную систему. А пятидневный голод привел к истощению и обезвоживанию организма, – Вадим замолчал, и Кира с удивлением заметила, что он сдерживает слезы. – Когда я вошел в квартиру и увидел тебя... то подумал, что ты умерла. Ты так выглядела. – Вадим склонился и закрыл лицо руками. – Я знаю, что я негодяй и подонок, Кира. В один миг вся жизнь перевернулась с ног на голову, когда я понял, что чуть не убил тебя.

Он еще что-то говорил, но Кира не слышала его. Она лежала, глядя на белый больничный потолок и думала: «Сон, просто сон. Игра воображения». Так и есть, очень похоже. Идеальный образ идеального мужчины. Выходит, Марка нет, и более того – его никогда не было.

– Кира, ну что ты молчишь? – Вадим коснулся ее руки и Кира вздрогнула.

– Уходи, – глядя в потолок, сказал она.

– Милая, не надо так сразу, не руби с плеча, подумай...

– Уйди, Вадим, пожалуйста... – повторила Кира.

И Вадим покорно удалился...

– Это был просто сон, игра воображения, – врач с профессиональной улыбкой смотрел на Киру. – Я знаю, под каким воздействием вы находились, Вадим вынужден был мне это рассказать. Ваш мозг создал романтический образ идеального мужчины. Ведь в реальной жизни все мы имеем недостатки.

– А как же его внешность, биография...

– Кира, вы как дитя, в самом деле. Фильмы, книги, сумасшедший поток информации, разве из него ваш мозг не в состоянии создать приятную для вас сказку. А внешность? Кирочка – это может быть смесь какого-нибудь киноактера и любимого учителя из школы. Или просто случайное лицо в толпе. Вы сами не заметили, что посчитали его симпатичным, а подсознание уже отложило этот образ в копилку. Все просто.

– Все просто, – тихо повторила Кира. Она сидела на кровати и слушала ободряющую болтовню врача.

– Так что успокойтесь, моя милая, побольше кушайте и никаких волнений. – Он накрыл рукой ладонь девушки. – И не будьте строги к Вадиму. Он, конечно, натворил дел, но он очень вас любит.

– Он за эту речь вам отдельно заплатил? – Кира в упор посмотрела на врача.

Тот смутился и поднялся со стула.

– Кира, ну откуда такой цинизм? Я давно знаю эту семью, и самого Вадима практически с детства. Он не плохой человек. Каждый может оступиться, так ведь? Но это вам решать, разумеется. Разрешите откланяться.

И врач ушел с видом оскорбленного достоинства.

Кира вышла из больницы через неделю. Она чувствовала себя еще слегка слабой. За все это время Кира ни разу не видела Вадима. Он ежедневно привозил ей цветы, продукты и массу всяких безделушек, книг, украшений, сам же не приходил. Он ждал, ждал, когда она сама его позовет. Но Кира уже все решила. Домой она приехала на такси, отказавшись от услуг Вадима. Она, не читая, удаляла его бесконечные эсэмэски и мечтала выйти из больницы и сразу же сменить номер.

Вернувшись домой, Кира застала там идеальный порядок, видимо Вадим нанимал домработницу. Это разозлило Киру – она ненавидела, когда кто-то роется в ее вещах.

Кира остановилась посреди кухни и закусила губу, чтобы не заплакать, но слезинки одна за одной уже стекали по щекам.

– Марк, – едва слышно позвала Кира. – Марк...

Но ответа не было. Кира пошла в комнату. Стекло балконной двери было на месте, разве что вымыто до неестественного блеска, как, в общем, и вся мебель вокруг. На балконе по-прежнему валялись какие-то доски, присыпанные снегом. Кира опустилась на диван и, обхватив колени руками, тихо заплакала. Сказка закончилась, не начавшись, как в детстве.

На следующий день Кира выбросила старую карточку из телефона и вставила новую в новый дешевенький телефон, который купила за свои деньги. Потом приобрела на базаре две большие сумки и сложила в них все, что за эти полгода дарил ей Вадим: от мобильного телефона и нетбука, до бриллиантового колье и белья. Аккуратно упаковав все в пакетики, Кира потратилась на доставку и, продиктовав рассыльному адрес, вложила в сумку письмо для Вадима.

«Вадим, – писала Кира. – Я возвращаю тебе твои подарки не потому, что считаю тебя скрягой и жмотом. Просто все эти вещи слишком дорого стоят, и меня это тяготило, всегда. Я вовсе не в обиде на тебя за этот нелепый случай, я рада, что это произошло со мной, потому что иногда сквозь сон можно увидеть больше, чем наяву. Я думаю, что и ты будешь рад нашему разрыву, потому что эти нездоровые отношения давно уже пора было прекратить. Ты не плохой человек, Вадим, вовсе нет, просто мы очень разные, и у нас совсем нет точек пересечения. Не ищи со мной встреч – это ни к чему. Будь счастлив. Кира».

Прошел месяц. Вечером после занятий Кира вышла на улицу, мелкий снежок плавно ложился под ноги. Кира улыбнулась. Мимо проносились шумные студенты парочками и компаниями, и Кира вдруг сообразила, что сегодня четырнадцатое февраля, День влюбленных. В этот день особенно неприятно быть одиноким, но Киру это не тяготило. Между тем, домой идти не хотелось. Кира побродила по улицам и продрогла. В ближайшем кафе оказалось полно пустых столиков, и Кира зашла выпить кофе.

– Добрый вечер, – с профессиональной учтивостью произнес официант.

Кира подняла глаза и обомлела. Перед ней стоял Марк.

– Марк, – только и смогла выговорить Кира.

– Марк, – согласился официант, коснувшись рукой бейджика на груди. Но потом, заметив странный взгляд Киры, поднял удивленно брови. – Или мы знакомы?

– Мне кажется, что да, – растерянно пробормотала Кира.

– Правда, – парень пристально всматривался Кире в лицо. – Да, действительно! Я вспомнил. Где-то с месяц назад вам здесь делал предложение импозантный широкоплечий мужчина с шикарной тачкой. В этом заведении такое не часто случается. Да, честно говоря, и такие мужчины с такими-то тачками сюда вообще не заглядывают.

– Да, действительно, – кивнула Кира.

Она сразу же вспомнила слова врача о случайных лицах в памяти. Так и есть – вот он, Марк из прошлого, официант, видимо ее подсознание сочло его подходящим на роль идеального парня.

– День всех влюбленных, а вы одна, – задумчиво произнес Марк. – Я так понимаю, с той тачкой не срослось.

– Не срослось, – пожала плечами Кира.

– Сочувствую.

– Не стоит. Так лучше...

Марк секунду серьезно смотрел на Киру, потом хлопнул в ладоши.

– Ну-с, сударыня, что будем пить: водку с горя, шампанское на радостях или есть альтернативный вариант?

Кира улыбнулась:

– Альтернативный вариант – кофе, чтобы согреться.

– Сию минуту. – Марк поклонился и убежал.

Вернулся действительно через минуту.

– Кофе за счет заведения.

Кира удивленно посмотрела на парня.

– Ты, что? Не выдумывай.

– Я в корыстных целях, – заговорщицки проговорил Марк. – И раз уж мы перешли на «ты», хочу задать тебе очень личный вопрос. Не беспокойся, вдруг чего, ты всегда можешь меня послать.

– Ну, задавай свой вопрос, – Кире стало весело.

– Я вот никак не могу разрешить одну дилемму. Кто из вас кого бросил?

Кира растерялась:

– А что в ней такого неразрешимого? Любые варианты возможны, разве нет?

Марк с серьезным видом покачал головой.

– В том-то и дело, что нет. Ты слишком красива, чтобы от тебя уйти, а он слишком богат, чтобы его послать. Ну, что скажешь?

Кира рассмеялась.

– А ты не слишком ли остроумный для официанта?

– Так я же не официант вовсе. – Марк развел руками. – Я в театралке учусь на втором курсе. Просто в моей семье все физики-химики, в общем, серьезные люди. Вот отец и велел мне пойти на унизительную лакейскую работу, потому что он убежден – актерством деньги не заработаешь. А значит, я должен привыкать к тому, чем всю жизнь буду зарабатывать себе на хлеб. Ну, если конечно не образумлюсь вовремя и не поступлю в Политех или на физфак в Универ.

– Да, тяжелая у тебя судьба, – посочувствовала, шутя, Кира.

– И не говори. Вот День всех влюбленных, а я на смену напросился. Все потому, что я один, совсем один. А в этот ужасный праздник, навязанный нам западными буржуями, как никогда чувствуешь себя одиноким.

– Это точно. – Кира поставила чашку на столик и встала. – Ладно, Марк, спасибо тебе за кофе, я, пожалуй, пойду...

– Постой-постой. – Марк схватил ее за руку. – У меня к тебе предложение.

Кира с улыбкой покачала головой.

– Ваше заведение не располагает к таким вещам, сам знаешь... я уже раз попробовала.

Марк засмеялся.

– А ты веселая. Послушай, у меня заканчивается смена, и я хотел предложить тебе одурачить весь Питер. Мы прикинемся влюбленной парочкой, погуляем по городу, и пусть все нам завидуют.

Кира растерялась:

– Ну, давай...

Вечерний Питер был переполнен гуляющими. И Кира все шутила, что их обман мало кто заметил. А Марк развлекал ее байками из театральной жизни и рассказывал о своей семье.

– Имя Марк у нас наследственное. У меня дед Марк, отец Марк, прадед Марк...

– А если рождается девочка, – грустно подхватила Кира, – с нее берут клятву, что сына она обязательно назовет Марком.

Марк изобразил удивление.

– А ты откуда знаешь?

Кира пожала плечами.

– Сама не пойму, вот, например, еще я знаю, что у тебя был совершенно замечательный дед.

Марк остановился и серьезно посмотрел Кире в глаза.

– Ты меня пугаешь, – шепотом сказал он.

– А что – угадала?

– Да, – Марк развел руками. – Дед у меня действительно был потрясающий. Физик, разумеется, профессор. Но совсем не похож на обычных пенсионеров. Он всем так живо интересовался. И еще у него было чутье ко всему, что касалось полезных вложений. Он даже деньги со сберкнижки снял и вложил за год до дефолта. Тебе интересно? – Марк искоса взглянул на Киру. – Даже не думал никогда, что буду на такую тему общаться с девушкой.

– А мне нравится, хотя и есть странное ощущение, что все это я уже слышала, – прибавила Кира тише. – Я люблю всякие семейные традиции, преемственность поколений.

Марк оживился.

– Так пошли ко мне в гости. Я отсюда в двух кварталах живу.

– Как-то неудобно... – Кира растерялась.

– Ничего неудобного. Мои родители в ресторане, у них тоже День влюбленных, не то, что у меня.

– А дедушка?

– Дедушка умер полгода назад, а бабушка уже лет пять назад, наверное.

Кира пожала плечами и согласилась.

Квартира у Марка была шикарная.

– Профессорская, – пояснил он. – Дед ее получил, когда ему уже за сорок было, дети выросли, до этого он все по коммуналкам кочевал. Время такое, послевоенное.

Кира прошла просторным коридором, заглянула в большую комнату, потом в спальню родителей.

– Это моя комната, там бардак, – закрывая дверь спиной, заявил Марк. – Не входи, зачем тебе смотреть на убежище одинокого извращенца. Пошли сразу к истокам истории.

– Это куда? – не поняла Кира.

– А в кабинет деда. Там все, как было при нем. Знаешь, – прибавил он грустно, – рука не поднимается что-то поменять.

Кира вошла в кабинет. В этой комнате не было ощущения, что здесь жил старый человек. Компьютер на столе, много книг в шкафу во всю стену и много фотографий.

– Это мой прадед, – пояснял Марк. – Революционер, как это говорили раньше – он Ленина видел.

Кира подошла к столу. Здесь в рамочках стояли современные фотографии детей, видимо внуков, самого Марка лет на пять младше – угловатого подростка. Кира переводила взгляд с фотографии на фотографию и внезапно замерла. Ей показалось, что в один миг из комнаты исчез воздух. Кира пошатнулась и села. С пожелтевшего, черно-белого любительского снимка на Киру смотрела она сама. Придерживая на груди махровый халатик, она сидела на своей кухне и смотрела в сторону, мимо объектива, слегка улыбаясь. Кира дрожащей рукой взяла рамочку в руки. Резкость на снимке была неважная, но все же Кира не могла ошибиться. Это была она. В этот момент в комнату вошел Марк с подносом в руках.

– Я принес чай. – Он посмотрел на Киру обеспокоенно. – Кира, ты чего?

Кира подняла взгляд. Совершенно растерянный.

– Я? Я ничего... Марк, а кто это?

Марк взял рамочку из ее рук.

– А! Это, – Марк улыбнулся загадочно. – Это дедушкина тайна. Его первая любовь. Не помню, как ее звали, но бабушка к ней его всю жизнь ревновала. Он эту фотографию на стол поставил, уже когда бабушки не стало. Мама считает, что с этой барышней связано много тайн. – Марк улыбнулся загадочно. – Вот, держи свой чай.

– А кто она... – Кира запнулась на секунду, – кто она была?

– Не знаю, – признался Марк, – но была одна странная история. Дед в юности жил в коммуналке одной, и еще там жила Скворцова Светлана. Кирилловна...

– Егоровна, – машинально поправила Кира.

– Ну да, – Марк не обратил на это внимания. – Дед поддерживал отношения с ней, особенно часто стал захаживать к ней после смерти ее мужа, она бездетная была. Когда коммуналку под квартиру переделали, Скворцова там же и осталась жить, он ей приватизировать жилье помог, деньгами помогал постоянно. Мать думала, что он квартиру хочет, чтобы она на кого-то из нас переписала. Но потом, когда Скворцова умерла, оказалось, что он упросил ее завещать жилье какой-то женщине из Саратова, что ли. Мама злилась на него очень, считала, что это его внебрачная то ли дочка, то ли внучка. Но я в это не верю. Дед умным был и знал, что делал, и еще очень порядочный он был человек.

Кира листала альбом, и с пожелтевших фотографий на нее смотрел Марк, таким, каким она видела его пару недель назад. И у нее сжимало спазмом горло.

– У него шрам на брови? – сдерживая дрожь в голосе, спросила Кира.

– Да, это мне Скворцова рассказывала. Было дело, когда дед побитый весь в квартиру ввалился, ребра сломаны, рука тоже, лицо в крови, а он почему-то на кухню бежал и кричал, звал. Вот забыл, как ее звали, девчонку эту. Такая вот любовь. В больнице потом лежал, а шрам так и остался. На память.

Кира встала и, не глядя на Марка, пошла в прихожую.

– Я пойду, поздно уже.

– Я провожу...

Они возвращались молча. И молчание не было тягостным, просто каждый думал о чем-то своем. Марк иногда поглядывал на Киру, бережно поддерживая под локоть. У подъезда Кира остановилась.

– Спасибо за хороший вечер, – тихо сказала Кира.

– Ты расстроилась? – Марк заглядывал ей в глаза. – Я все понимаю.

Кира грустно улыбнулась.

– Это вряд ли, Марк.

– Нет, ты не поняла, – настаивал Марк, Он замолчал на мгновенье, словно слова подбирал. Потом решительно посмотрел в глаза Кире. – Ведь это ты живешь в квартире Скворцовой?

Кира молчала, пораженная. Она с тревогой смотрела на Марка.

– Я все знаю, точнее, почти все, – он засунул руку в карман и вытащил оттуда запечатанный конверт. – Только до сих пор поверить не могу...Я почти сразу тебя узнал. Вот возьми.

Кира взяла конверт.

– А это, – Марк сунул ей в руку кусок бумажки. – Мой мобильный. Я понимаю, что копия всегда хуже оригинала. Но... Он столько говорил со мной о тебе, столько рассказывал, что у меня такое ощущение, будто я с рождения ждал встречи с тобой.

Не ожидая ответа, Марк склонился, поцеловал Киру в щеку и быстрыми шагами удалился в темноту.

Кира вошла в подъезд и прямо здесь разорвала конверт.

«Любимая моя Кира, – было выведено мелким аккуратным почерком. – Для меня прошла целая жизнь, а тебе все еще восемнадцать. Помнишь, мы говорили об этом? Я рад, что ты не видишь меня сейчас, хотя старичок я хоть куда. А если серьезно, то я пишу для того, чтобы сказать, что прожил хорошую жизнь, был счастлив и ни на миг не забывал о тебе. Я сделал все, чтобы ничего не нарушилось и наша встреча состоялась, потому что для меня это было и есть самое главное событие в жизни. Я не знаю, сколько для тебя прошло времени с нашей встречи, но если ты все еще не можешь расстаться с тем подонком, обратись к Марку, моему внуку. Он все знает, точнее, почти все. У его отца – моего сына, благодаря мне есть отличные связи, и при том в последний год я нашел возможность непосредственно влиять на дела в фирме отца Вадима. Так что только скажи, и тебе помогут, ты больше не одна. Всю свою жизнь я стремился к единственному – найти способ помочь тебе, и я сумел это сделать. (Кира улыбнулась сквозь слезы). Я очень хочу, чтобы ты была счастлива и чтобы ты никогда не теряла то, чему научила когда-то меня. Умению надеяться на чудо. Живи счастливо, моя девочка. Бесконечно любящий тебя, Марк».