День первый: упоение На следующее после родов утро я проснулась где-то в семь часов от того, что мочевой пузырь отчаянно подавал сигналы «sos». Я хотела было уже подняться, но тут вспомнила наказ медсестры не принимать вертикального положения до особого распоряжения. Но когда оно поступит?Очень быстро терпеть стало невмоготу. Как будто прочитав мои мысли, в палате появилась медсестра и наконец-таки «дала добро». Я вскочила, как ошпаренная, и понеслась в туалет, удивляясь самой себе. Я и представить не могла, что всего через несколько часов после родов смогу нормально передвигаться. А уж бегать…В туалете меня накрыл ужас: я не смогла выдавить из себя ни капли. И это при том, что содержимое мочевого пузыря было уже готово вылиться через уши. Мама родная! Меня что, и там заштопали?Я опять кинулась к медсестре: помогите! Та невозмутимо посоветовала встать под душ, расслабиться и под журчание воды спокойно сделать свои дела. Помогло! Избавившись от насущной проблемы, я оглядела себя. Зрелище глаз совсем не радует. Большой и упругий живот, к которому я уже привыкла, сдулся и повис как бурдюк (надо будет попросить мужа передать послеродовой бандаж). А что там с многострадальным детородным местом? Подгоняемая нездоровым любопытством, я опустила руку вниз. И тут же одернула. Вместо привычных изгибов и складочек мои пальцы нащупали … грубые толстые нитки. Бр-р-р!Приведя себя в относительный порядок, я вышла в пока пустынный коридор и оглядела послеродовое отделение. В самом центре длинного коридора находился холл, в котором располагался «пост» (широкая кафедра), где круглосуточно дежурили медсестры. Кафедру подпирал столик с разными бутылями, одна из которых явно была с зеленкой, а над столиком красовался листочек с инструкциями по обработки молочных желез после кормления.С одной стороны в коридор выходили двери общих палат на 6 человек, с другой – двери боксов на двоих. Плюс еще была столовая, процедурный кабинет, несколько служебных комнаток и два детских бокса в обоих концах. В котором из них находилась моя девочка, я не знала. На выкрашенных светлой краской стенах висели различные назидательные плакаты, распорядок дня, часы кормлений и даже словарь имен.

Убранство моей палаты было более чем скромным: застеленная веселеньким бельишком кровать, стол, стул, пеленальный столик и лоток на колесиках, служащий колыбелькой для малыша. Холодильник стоял в смежной палате, с которой у моей был общий предбанник (так что душ, туалет и раковину мы делили с соседкой). Я подошла к окну. Из рамы, естественно, дуло. Но это было не важно. А важно было то, что за окном стоял настоящий весенний солнечный день. Зима, до сих пор не желавшая уступать свои права, дрогнула и посторонилась. Казалось, природа вместе со мной радуется рождению нашей девочки.За спиной раздались чьи-то шаги. Обернувшись, я увидела незнакомую женщину с кипой каких-то вещей в руках. С облегчением вывалив ее на стол, она сказала:– Это все вам. Располагайтесь.И вышла. Удивленная, я стала разгребать кипу. Прокладки для родильниц, одноразовые трусики, подгузники для новорожденных и много-много пробничков различных детских кремов. Все очень нужное, особенно прокладки, а то существовать с пеленочкой между ног как-то не очень… [49]Тем временем коридор, до сих пор мирно спавший, ожил и стал наполняться разными звуками. Туда-сюда ходили люди, слышались голоса, чувствовалось все нарастающее движение – в отделении наступило бодрое утро рабочего дня.Ко мне снова пришли – на этот раз старенькая бабушка. Спросила, пойду ли я завтракать в столовую или мне принести в палату. В столовую идти не хотелось, попросила принести (раз предлагают – надо пользоваться), хотя ужасно неловко. Через несколько минут бабушка вернулась с омлетом в тарелке и чашкой чая. Конечно, все холодное и безвкусное. Но я отнеслась к этому философски. В конце концов, роддом – это не санаторий, а больница. За государственный счет тут разносолами угощать не будут. Жуй, что дают. Хочешь – ешь, а не хочешь – пусть родные в термосиках передают…В половине десятого в коридорный гул вклинился грохот тележек, сопровождаемый звонким детским плачем – детишек повезли к мамочкам на завтрак. Меня трясло от волнения: первое кормление (не считая прикладывания к груди в родблоке) – это же настоящее событие!