После этой встречи прошло несколько дней.

Джек больше не видел той девушки… Что ж, это и к лучшему. Он не собирался пугать ее, но если их разговор заставил ее вернуться домой, то можно считать, что он сделал доброе дело.

Она показалась ему слишком молодой и беззащитной, чтобы вести суровую жизнь бродяги.

Девчушки часто удирают из дому, поругавшись с родителями и полагая, что на улицах Лондона найдут решение своих проблем. Но это не так, далеко не так.

Но вот сегодня утром он снова заметил ее.

Она энергично шагала по Вестернбридж все в той же бесформенной ветровке, пряча голову в капюшон от противного мелкого дождя. На плече у нее висела серая спортивная сумка, которой в прошлую встречу точно не было. Интересно, она ее стащила или нашла на помойке?

Пригнувшись за крылом «роллс-ройса», Джек с удивлением смотрел, как бродяжка взбежала по ступенькам дома напротив «Авто-Брэннер», позвонила и вошла, встреченная пожилой дамой, что жила там. А спустя пять минут появилась снова, уже без сумки, сбежала вниз по ступенькам и продолжила путь.

Джек приподнялся, положил ключ и двинулся было через дорогу, собираясь проверить, все ли в порядке с милой леди, но вовремя остановился. В конце концов, не его дело, кто ее навещает Если он не увидит мадам Зельду в два часа, когда она обычно отправляется за покупками, тогда и зайдет.

А пока его ждет работа. Благодарение Господу, у него есть занятие, которое всегда его радует, что бы ни происходило вокруг. Да и парни требуют внимания, а то готовы целыми днями глазеть по сторонам в надежде заметить хорошенькую девчонку, позабыв, зачем их наняли в «Авто-Брэннер». Джек вздохнул. Да, помощники зачастую причиняют беспокойство, отвлекая его от работы. Хотя иногда им действительно требуется квалифицированный совет, к которому, к слову сказать, они относятся с уважением.

Ровно в два часа на улице появилась мадам Зельда. Джек Брэннер вытер руки тряпкой и направился к ней.

— Добрый день, мадам, — вежливо произнес он, слегка поклонившись.

— Здравствуйте, молодой человек, — приветливо отозвалась та. Высокий механик нравился ей, и она часто с удовольствием наблюдала из окна, как он работает.

— Как поживаете, мадам Зельда? Позвольте сделать вам комплимент. Вы сегодня прекрасно выглядите.

— Что ж, благодарю, — усмехнулась леди. Но, полагаю, вы едва ли интересуетесь пожилыми дамами. Говорите, говорите, молодой человек, что у вас на уме.

— Я.., я хотел узнать, знаете ли вы что-нибудь о той бездомной бродяжке, что заходила к вам сегодня утром… — неуверенно начал Джек и запнулся. Молчание и пристальный взгляд мадам Зельды несколько смутили его. — Я имею в виду ту, в бесформенной сине-зеленой ветровке с большой спортивной сумкой…

— Я поняла, о ком вы говорите. Но она не бродяжка и не бездомная.

Джек выдохнул.

— Что ж, приятно слышать. Я немного беспокоился. Мы беседовали с ней несколько минут на прошлой неделе, и она показалась мне неприспособленной для жизни на улице. Слишком хрупкой…

— Это очень мило с вашей стороны, мистер Брэннер, но не беспокойтесь. С ней все в порядке.

Джек вежливо попрощался и вернулся к «роллс-ройсу». А мадам Зельда пошла своей дорогой, загадочно улыбаясь.

И вот наконец пришел тот день, когда Кэтрин в первый раз осталась ночевать в доме на Вестернбридж. Мадам Зельда открыла дверь и впустила ее внутрь.

— Вот и вы, мадемуазель Катрин, — приветливо сказала она, обходя большой горшок с белой азалией. — Заходите. Ма maison est votre maison. Мой дом — ваш дом.

— О, только пока я плачу за аренду, — улыбнулась Кэтрин. — А что здесь делают все эти цветы? — Она обвела рукой холл, заставленный цветочными горшками.

— Здесь самое солнечное место в доме после того балкона, который в вашей квартире, — ответила мадам Зельда.

Кэтрин моментально поняла намек.

— Не понимаю, почему бы тогда не расставить их на балконе. Мне цветы никак не помешают. А вы можете ухаживать за ними, пока я на работе.

— Превосходно! — Мадам Зельда улыбнулась, продемонстрировав прекрасные ровные зубы, указала Кэтрин на горшок с экзотической лианой, а сама взяла бегонию. — Идите вперед, я следую за вами, мадемуазель.

Поднимаясь по ступенькам, Кэтрин думала, как это здорово, что ей досталась эта маленькая квартира неподалеку от работы, да еще так недорого. Сегодня утром, когда она заносила свою сумку, мадам Зельда дала ей ключ, и сейчас Кэтрин сама открыла дверь и вошла.

Поставив лиану на пол у двери, она прошла вперед, повернулась и обвела глазами комнату.

Тяжелая громоздкая мебель оставляла мало места для передвижения, но куда и зачем ей двигаться? Маленький телевизор стоял на столике напротив обитого синим довольно потертым бархатом дивана, большой письменный стол занимал место рядом с балконной дверью, еще две кушетки располагались у противоположных сторон гостиной. Да, тесновато… Ладно, ничего, как-нибудь привыкну, решила Кэтрин. В крайнем случае, попрошу что-нибудь убрать или передвину.

И с этой оптимистичной мыслью она подошла к балкону и выглянула наружу. Мастерская еще работала, но красавца механика не было видно. Слава Богу, хоть сегодня она не встретилась с ним. Хотя в один из последующих дней это наверняка случится. Они же теперь, как-никак, соседи…

Прошел не один час после их предыдущей вечерней встречи, прежде чем Кэтрин поняла, что он не заигрывал с ней. Парень предлагал ей помощь! Это, конечно, говорило о многом, как о нем, так, к сожалению, и о ней.

Она вся внутренне сжалась при тягостном воспоминании. Да, приходилось признать, что никто не воспринимает Кэтрин Иствуд как женщину, даже посторонние, совсем не знающие ее люди. «Свой парень» — лучшее, что она услышала о себе за последнее время.

За спиной раздалось тяжелое пыхтение. Она повернулась и увидела входящую с двумя очередными растениями хозяйку. Кэтрин на время отвлеклась от самобичевания, подошла, забрала у нее горшки. После трех рейсов в холл первого этажа все цветы заняли свои места на балконе, а благодарная мадам Зельда предложила своей квартирантке выпить по чашке чаю.

— Спасибо, звучит заманчиво, — согласилась Кэтрин.

— Давайте, я приготовлю все на вашей кухне и заодно покажу, где что лежит, — предложила хозяйка, прошла в крошечное помещение слева от гостиной и загремела посудой.

Кэтрин сбросила ветровку, с которой этим летом пока никак не удавалось расстаться, и последовала на перезвон.

Мадам Зельда сидела на табурете и ждала, когда закипит чайник. На столе уже стояли тонкие фарфоровые чашки, сахарница с серебряными щипчиками, заварочный чайник и блюдце с лимоном.

— Вот в этом шкафу вы найдете все необходимое, чтобы приготовить завтрак или ужин, — показала рукой пожилая дама, — а в буфете тарелки, ложки и чашки. На верхней полке — полотенца и салфетки. — Она легко встала, насыпала в чайник заварки, залила кипятком и накрыла крышкой. — Ну вот, почти готово, а теперь садитесь и расскажите мне о себе, Катрин.

Та немедленно ощетинилась.

— Я дала вам все свои данные, показала документы, включая чековую книжку и водительские права. Моя жизнь — открытая книга.

— О, я вовсе не имела в виду вашу кредитоспособность или справку с места работы. Меня интересует молодая женщина по имени Кэтрин Иствуд, ее надежды, мечты и чаяния… Мне интересно, почему она сняла квартиру, хотя живет в привилегированном пригороде, и чего хочет достичь с ее помощью.

Прозрачные голубые глаза мадам Зельды смотрели на Кэтрин с такой добротой и заботой, что она не выдержала и неожиданно для себя разрыдалась.

Кэтрин даже вспомнить не могла, когда последний раз плакала… Наверное, на похоронах матери. А тому уже скоро десять лет. После этого у нее вроде бы и не было поводов лить слезы.

Она выучилась, потом устроилась на хорошую работу. Сейчас ее окружали приятные умные люди, дом в Шерингтоне был благоустроенным и уютным, с отцом отношения прекрасные, финансовое положение в высшей степени благополучное. Так о чем же ей горевать?

Ах, как неловко!

— П-простите… — пробормотала она, вытирая глаза. — Так неудобно. Сама не знаю, что это на меня нашло.

— О нет, милая, знаете, конечно, знаете, тихо ответила мадам Зельда. Только пока еще не готовы говорить об этом вслух.

Она налила ароматной жидкости в полупрозрачную чашку, опустила туда ломтик лимона и подвинула к Кэтрин. Потом повернулась, достала пачку бумажных салфеток и протянула ей одну. Кэтрин благодарно кивнула, еще раз вытерла глаза, неизящно, но с удовольствием высморкалась и сказала, тихо всхлипнув:

— Все это так глупо.

— Нет, совсем не глупо, если заставляет вас плакать.

— Да и слезы проливать тоже глупо, — упрямо заявила Кэтрин.

Мадам Зельда молча подняла свою чашку, сделала маленький, почти незаметный глоток, снова поставила ее на стол. И выжидательно посмотрела на Кэтрин.

В конце концов тишина, которая нарушалась только прерывистыми всхлипываниями, стала давить на психику, и Кэтрин неожиданно заявила:

— Один парень у меня на работе, тот, который мне немного нравится, утверждает, что от меня не исходят «женственные флюиды», а другие ребята сказали, что я «свой парень». А я и так это знаю, потому что работяги из мастерской напротив никогда не свистели мне вслед, сколько бы я ни ходила мимо. Сама не знаю, почему меня это так задевает, — призналась молодая женщина.

Мадам Зельда протянула руку и похлопала по маленькой ладони Кэтрин, беспомощно лежащей на столе.

— Ну-ну, мадемуазель Катрин, все не так плохо. — И тут та разрыдалась снова, горько и обиженно. А когда немного успокоилась, хозяйка спросила:

— Что-то еще, да? Кроме глупых парней?

— Мой.., мой отец… — всхлипнула Кэтрин.

— Что с ним? Он болен?

— Нет, слава Богу, совершенно здоров. Даже слишком. Я-то, дурочка, полагала, что совершаю чуть ли не дочерний подвиг, живя с ним и готовя ему еду, а он даже обрадовался, что я сняла квартиру в Лондоне.

Кэтрин вспомнила, как боялась заговорить с отцом о том, что сделала, не знала, как сказать, что не будет иногда ночевать дома под предлогом загруженности работой. А тот буквально просиял и моментально одобрил ее поступок. Оказывается, он не настолько зависел от ее забот, как она полагала.

— Что ж, весьма благоразумный джентльмен, — одобрила мадам Зельда. Понимает, что молодой женщине надо проводить время с молодыми людьми, а не сидеть дома, погрязнув в хозяйственных делах.

— Да, и еще он сказал, что уезжает на неделю в Сингапур… — обиженно протянула Кэтрин.

— А вас с собой не берет? — понимающе спросила хозяйка.

— Не берет… — Об этом отец сообщил ей только сегодня утром, когда она собирала свои вещи. — Едет на съезд филателистов.

— Тогда можете считать, что вам повезло, мадемуазель. Не знаю более скучной публики, чем филателисты. Одной вам по Сингапуру гулять было бы неуютно, а сидеть на заседаниях просто невыносимо. Насчет этого расстраиваться совсем не стоит, — заверила ее мадам Зельда. — Нет, вам вовсе не в Сингапур хочется, милая. А чего? Что вас беспокоит? То, что мужчины не свистят вам вслед?

— Нет, конечно нет… То есть… Ну, я не знаю даже, как объяснить. Мне хочется, наверное, быть такой женщиной, на которую им захотелось бы обратить внимание. Да, даже засвистеть… Ну, вы понимаете.

— Не совсем, только в общих чертах. Лучше просветите меня, старуху.

И все огорчения последней недели полились из Кэтрин потоком. И дополнительная работа над заданием Бобби Мастерсона, и его отказ повести ее в «Лилии Темзы», и обидный разговор с красавцем механиком, и то, как этот механик принял ее за бездомную бродягу и предложил милостыню, и радость отца по поводу того, что она будет дома не каждый день…

— Ох, простите, что веду себя как плохая мелодраматическая актриса, закончила свои излияния Кэтрин.

— Ничего, мадемуазель, ничего. Каждому надо иногда расслабиться и выплеснуть накопившиеся неприятности, — ласково заверила ее мадам Зельда. А позвольте поинтересоваться, что вы собираетесь со всем этим делать?

— Не знаю, — простонала Кэтрин и залпом выпила остывший чай.

— Что-то мне подсказывает, что все-таки знаете, — сказала мадам Зельда, пристально глядя на нее.

Кэтрин подняла серые заплаканные глаза, вытерла еще раз салфеткой нос и со вздохом призналась:

— Конечно, знаю. Только вот не знаю, как это осуществить.

— Мадемуазель Катрин, милая, только не говорите мне, что хотите этого ужасного Бобби, какеготам… Мастерса?

— Мастерсона, — машинально поправила Кэтрин. — Нет, теперь уже нет. Но я хочу, чтобы он пригласил меня в «Лилии Темзы». Хочу, чтобы он умолял меня!

— И чтобы парни из мастерской напротив свистели вам вслед?

— Ну, это уж чересчур, — поспешно заявила Кэтрин, потом призналась:

— Разве что один-единственный раз.

— Я могу попросить их и заплатить, если желаете, мадемуазель, предложила мадам Зельда.

Кэтрин засмеялась, потом помрачнела.

— Думаете, это единственный способ заставить их обратить на меня внимание?

— Ну что вы, мадемуазель, это была шутка.

Мне просто хотелось, чтобы вы улыбнулись.

Хотя шутка, признаюсь, не лучшего толка. — Хозяйка внимательно оглядела лицо молодой женщины, сидящей напротив, — серые глаза, прямой нос, чистый лоб, высокие скулы, русые волосы, стянутые на затылке в невыразительный пучок. Что-то в этом взгляде напомнило Кэтрин о том, как рассматривал ее тот высокий механик. — Да, впереди у нас немало работы, — сообщила результаты осмотра мадам Зельда.

— У нас?!

— Не думаете же вы, мадемуазель Катрин, что я останусь безразличной к вашему призыву о помощи. Считайте, что вам повезло. До того как мы с мужем переехали в Лондон, я держала в Тулузе модельное агентство. Начнем, пожалуй, с ваших цветов, — деловым тоном произнесла мадам Зельда и поднялась со своего места.

— С чего?

— С цветов, — спокойно повторила та. — Сейчас я принесу образцы, и мы выясним, какие цвета вам идут, а уж потом отправимся за покупками.

— Не могу сказать, что люблю ходить по магазинам, — угрюмо заявила Кэтрин. — В основном заказываю одежду по каталогам.

— Надеюсь, вы не обидитесь, если скажу, что это заметно? — тяжело вздохнула хозяйка. У вас интересное лицо, мадемуазель Катрин, хорошая, даже очень, фигура, неплохие волосы. Но вы все прячете под своими совершенно невообразимыми вещами. И этот пучок, простите, он вам совершенно не идет. Нет-нет, не надо возражать, милая, я прекрасно понимаю, что так удобно и комфортно, но вы ведь хотите, чтобы этот ваш Бобби в ногах у вас валялся, умоляя пойти с ним в тот ресторан? Что из одежды вы с собой привезли?

— В основном джинсы и футболки, — ответила Кэтрин.

— Ясно, — сказала мадам Зельда. — Вам надо, нет, просто необходимо сменить гардероб. Пойду взгляну, какие из моих вещей вам подойдут…

— Вещей?

— Конечно. Знаете, в моем бизнесе полезно было иметь все свое. Значительная экономия средств. — Она решительно направилась к двери. Сейчас вернусь.

Кэтрин тем временем убрала со стола, вымыла чашки, распаковала свою сумку. Гардероб в спальне был пуст, поэтому четыре футболки и три пары джинсов заняли совсем немного места. Темно-коричневые кроссовки и синие мокасины — вот и вся обувь, что она захватила.

Теперь оставалось только разложить нижнее белье. Но тут Кэтрин услышала, как открылась дверь ее квартиры, бросила не до конца разобранную сумку в шкаф и поспешила навстречу хозяйке.

Мадам Зельда сидела на синем бархатном диване, рядом с ней стояли две коробки, одна довольно внушительных размеров. Увидев выходящую из спальни Кэтрин, она проворно вскочила и подошла к окну.

— Пожалуй, еще достаточно светло, чтобы посмотреть, какие цвета вам подходят при дневном освещении. Потом включим электрический свет и все примерим заново.

Кэтрин подумала о «Эрнст и Брейди», представила себе свой офис, кабинет руководства.

— Боюсь, я практически все время провожу при флуоресцентном освещении.

— Кошмар! — Мадам Зельда содрогнулась. — Нет ничего убийственнее для хорошего цвета лица. Так, ну что тут у нас? — Она вернулась к дивану и вытряхнула на него содержимое большой коробки. На потертую ткань вывалились разноцветные юбки, блузки, платья. — Ага! Вот это примерьте.

Кэтрин взяла в руки красное платье с довольно короткой юбкой. Шелковистая ткань ласкала пальцы, так и просясь, чтобы ее надели.

Ладно, почему бы и нет? Кэтрин схватила платье и бросилась в спальню. Нетерпеливо скинула обувь, стянула джинсы, футболку и скользнула в прохладные объятия шелка.

Удивительное ощущение… Кэтрин открыла дверцу шкафа и посмотрела в зеркало. Да, даже она, с ее безразличием к одежде, вынуждена была признать, что в жизни своей не выглядела лучше. Из-под короткой, легко колышущейся юбки виднелись прямые стройные ноги с маленькими ступнями. Неожиданно-длинная шея выступала из задрапированного мягкими складками выреза. Даже грудь, да-да, грудь стала заметной…

Она вернулась в гостиную и предстала перед придирчивым взглядом мадам Зельды.

— Ага! — торжествующе воскликнула та. — Уже лучше. Добавим маленький штришок — С этими словами она повернула молодую женщину к себе спиной и вытащила несколько шпилек из уныло-чопорного пучка. Прямые темно-русые волосы упали на спину. — Да, теперь я вижу, что кое-какая работа предстоит, но ее будет не так много, как я боялась. Пройдитесь-ка взад-вперед.

Кэтрин покорно сделала три шага налево, повернулась и прошла направо. Скользящий по бедрам шелк заставлял ее даже ноги переставлять по-другому, не так, как обычно в кроссовках или мокасинах.

— Ну хорошо, — сказала наконец мадам Зельда. — А теперь идите сюда, садитесь на стул и приступим.

Следующие сорок минут прошли довольно скучно, с точки зрения Кэтрин. Она сидела и ничего не делала, а хозяйка доставала из коробки поменьше разноцветные шарфы и драпировала ими ее голову. Потом подносила зеркало и давала Кэтрин взглянуть на свое отражение.

Наконец образовались три разные по размеру кучки. Маленькая, где лежали шарфы идущих Кэтрин цветов, довольно большая — не идущих категорически и средняя — нейтральных.

— Вот смотрите, мадемуазель Катрин, ваши бесспорные цвета красный, золотистый, шоколадно-коричневый, черный. Зеленый возможен только определенных оттенков, а голубой и синий категорически противопоказаны.

— Черт, а я-то думала, что джинсы и джинсовые куртки идут всем.

— О, это безусловно, но только в качестве одежды для отдыха или прогулок. А теперь, когда вы убедились, как важны цвета при выборе одежды, можете приступать к покупкам. Я составлю список магазинов, в которые вам следует обратиться. Там вы подберете и отложите что-то действительно идущее вам. Я потом загляну и одобрю или отвергну ваш выбор, после чего сможете забрать покупки.

Кэтрин ушам своим не верила. Подумать только квартирная хозяйка указывает, что и где ей покупать! Да они едва знакомы! Она открыла было рот, но подумала и закрыла его. Мадам Зельда выглядела разбирающейся в том, что говорит, весьма уверенной в себе леди и, главное, доброжелательной, так что казалось только благоразумным следовать ее советам. Особенно раз самой Кэтрин не хватало ни уверенности в себе, ни терпения и понимания при выборе одежды.

Молодая женщина провела ладонями по гладкой шелковой ткани платья и вспомнила чудное ощущение, когда та скользила по ее бедрам при движении. Прекрасно, она купит несколько новых нарядов! Никакого вреда от этого не будет. В конце концов, денег ей хватает. Она ведь хочет изменить свой облик… А если что-то ей не понравится, то никто ведь и не заставит ее купить это.

Кэтрин покосилась на свою хозяйку. Черт, а ведь она-то, наверное, сможет.

Мадам Зельда тем временем сложила шарфы в одну коробку, наряды в другую и сказала:

— Отлично, мадемуазель. Сейчас я должна ненадолго отлучиться по делам, но минут через сорок собираюсь в кондитерскую «У Делии», тут неподалеку. Если хотите, можете пойти со мной, я представлю вас хозяйке.

— Спасибо, мадам Зельда. С удовольствием пойду.

Удивительно, она никогда не думала, что какие-то глупые примерки и предложение посидеть в ближайшей кондитерской могут поднять настроение. И тем не менее это было так. Да, она поступила удивительно умно, сняв эту квартиру. Жить с мадам Зельдой будет приятно и крайне интересно. Наверное, немного погодя удается уговорить хозяйку рассказать о ее жизни во Франции и модельном агентстве.

Кэтрин прошла в спальню и еще немного постояла перед зеркалом. Ей не хотелось снимать красное платье. Девушка подняла руку, заправила за ухо прядь волос и в это мгновение услышала грохот. Черт, наверное, какой-нибудь горшок свалился с полки.

— Надеюсь, только один, — буркнула себе под нос Кэтрин и подбежала к балконной двери.

Ну конечно, так и есть, на полу лежал расколотый на три части горшок, а вокруг рассыпавшаяся земля. Пострадала бегония, которую хозяйка поставила на верхнюю полку, несмотря на то что Кэтрин сразу показалось, что место уж очень ненадежное.

Она вышла на балкон, стараясь не наступить на осколки и землю, и начала поднимать растение с оставшимся комом. Налетевший порыв ветра подхватил красную легкую ткань и взметнул ее вверх. Кэтрин взвизгнула, поймала юбку, но уронила цветок. Вот черт! Любой проходящий по улице мог увидеть мои бедра, подумала она. Или любой из автомастерской напротив…

Отчаянно покраснев, Кэтрин присела и начала устанавливать цветок в углу балкона так, чтобы он не сломался до возвращения хозяйки.

Покончив с этим, она встала и решила проверить остальные горшки во избежание таких же неприятностей. Кэтрин повернулась, отодвинула табурет… В этот момент новый порыв ветра подхватил ее юбку и одновременно захлопнул балконную дверь, да так, что задребезжали стекла.

Прохладный влажный воздух заставил Кэтрин задрожать. Она прижала ладонями непослушную юбку к бедрам. Великий Боже! Наверное, уже все в радиусе двухсот ярдов успели разглядеть ее нижнее белье!

С трудом удерживая вырывающуюся ткань, Кэтрин повернула ручку.., но дверь оказалась заперта!

Отлично! Она потрясла ручкой, попыталась приложить силу, но безуспешно. Потом лягнула дверь, но поскольку была босиком, то ее нога пострадала куда сильнее, нежели дверь.

И что теперь? Разбить стекло и попытаться открыть дверь изнутри, если только замок не сломан. А вдруг сломан? Тогда остается позвать хозяйку.

— Мадам Зельда! Мадам Зельда! Вы слышите?

Ответом ей было молчание, и Кэтрин вспомнила, что та собиралась выйти. Ладно, она попробует дождаться ее возвращения. А если совсем замерзнет.., ну, тогда выбьет стекло.