ЧТО ВАМ РАССКАЗЫВАЮТ

Предприимчивость лежит в основе активной экономической деятельности. Если не будет предпринимателей, ищущих новые возможности зарабатывать деньги, создавая новые продукты и удовлетворяя неудовлетворенный спрос, экономика не сможет развиваться. Одна из причин низкой экономической активности в ряде стран, от Франции до многочисленных государств развивающегося мира, — недостаточная предприимчивость. Если в бедных странах все те люди, которые попусту слоняются без дела, не поменяют свое отношение к жизни и не начтут активно искать возможностей для получения прибыли, их страны развиваться так и не будут.

 

ЧТО ОТ ВАС СКРЫВАЮТ

Людям, живущим в бедных странах, приходится быть предприимчивыми просто ради выживания. На каждого бездельника в развивающейся стране приходится два-три ребенка-чистильщика обуви и четыре-пять уличных торговцев. Бедные страны делает бедными не отсутствие предпринимательской энергии на личном уровне, но отсутствие эффективных технологий и развитых социальных организаций, особенно современных компаний. Все более и более явные проблемы с микрокредитованием — очень небольшими ссудами, которые выдаются малоимущим в развивающихся странах с целью помочь им открыть собственный бизнес, — отчетливо указывают на ограниченность индивидуального предпринимательства. В прошлом веке, более чем когда-либо, предпринимательство превратилось в коллективный вид деятельности, так что слабость коллективной организации стала еще большим препятствием экономического развития, чем недостаток предпринимательского духа у отдельных людей.

 

ПРОБЛЕМА С ФРАНЦУЗАМИ…

Рассказывают, что Джордж Буш-младший, бывший президент США, жаловался, что проблема с французами в том, что у них в языке нет слова для обозначения предпринимательства. Возможно, французский у мистера Буша не на высоте, но в его заявлении выражен довольно широко распространенный англо-американский стереотип относительно Франции как страны нединамичной и оглядывающейся на прошлое, страны, где полным-полно ленивых работников, фермеров, которые сжигают овец, протестуя против низких британских цен, напыщенных интеллектуалов левого толка, повсюду сующих свой нос бюрократов, а также гордых собой официантов.

Истинно ли представление Буша о Франции или ложно (подробнее об этом — позже и в Тайне 10), однако стоящий за этим утверждением подход разделяют многие: если хотите иметь успешную экономику, нужны предприимчивые люди. Поэтому они и нищету развивающихся стран тоже приписывают недостатку предприимчивости. Посмотрите на всех этих людей, что рассиживают за одиннадцатой за день чашкой мятного чая, говорят наблюдатели из богатых стран, — чтобы вылезти из нищеты, этим странам непременно нужны энергичные дельцы и разворотливые организаторы.

Однако всякий, кто родился или какое-то время прожил в развивающейся стране, знает, что развивающиеся страны наводнены предприимчивыми людьми. На улицах бедных стран можно встретить мужчин, женщин и детей всех возрастов, продающих все, что только можно придумать, и то, что вам бы никогда не пришло в голову продавать. Во многих бедных странах можно купить место в очереди в визовый отдел американского посольства (которое продадут вам те, кто превратил стояние в очередях в профессиональное занятие), услугу «последить за вашей машиной» (читай, «воздержаться от нанесения ущерба вашей машине») на уличной парковке, право поставить продуктовый ларек на углу (вероятно, оно будет продано вам коррумпированным местным полицейским боссом) или даже участок земли для попрошайничества (продаваемый местными бандитами). Все это — продукты человеческой находчивости и предприимчивости.

В богатых странах, напротив, большинство граждан даже не пытаются становиться предпринимателями. В большинстве своем они работают в компании, где кроме них, бывает, трудится по нескольку десятков тысяч человек, которые выполняют высокоспециализированную и узкопрофессиональную работу. И хотя некоторые мечтают или даже праздно толкуют о том, чтобы открыть собственное дело и «стать самому себе хозяином», мало кто из них реализует это на практике, поскольку предпринимательство — дело трудное и рискованное. В результате большинство людей в богатых странах всю свою трудовую жизнь реализуют не свои собственные предпринимательские замыслы, а чужие.

Вывод же в том, что в развивающихся странах люди намного предприимчивее, чем в развитых странах. По данным Организации экономического сотрудничества и развития, в большинстве развивающихся стран 30–50% не занятых в сельском хозяйстве трудовых ресурсов работают на собственный бизнес (в сельском хозяйстве их доля, как правило, еще выше). В некоторых беднейших странах доля людей, работающих как индивидуальные предприниматели, может оказаться намного выше: 66,9% в Гане, 75,4% в Бангладеш и поразительные 88,7% в Бенине. Для сравнения: в развитых странах работают в собственном бизнесе лишь 12,8% несельскохозяйственных работников. В некоторых странах их доля не достигает даже одного из десяти: 6,7% — в Норвегии, 7,5% — в США и 8,6% — во Франции (выходит, что сетования Буша в отношении французов — классический пример того, как человек не замечает бревна в собственном глазу). Итак, даже без учета фермеров (которые сделали бы эту долю еще выше), вероятность того, что средний житель развивающейся страны окажется предпринимателем, более чем в два раза выше, чем вероятность, что им окажется человек из развитой страны (30% против 12,8%). Если мы сравним Бангладеш и США, то разница окажется в 10 раз (7,5% против 75,4%). И, в предельном случае, вероятность того, что житель Бенина окажется предпринимателем, в целых 13 раз выше, чем та же вероятность для норвежца (88,7% против 6,7%).

И даже тем людям, которые имеют свой бизнес в богатых странах, нет необходимости быть столь же изобретательными, как их коллегам в бедных странах. У предпринимателей в развивающихся странах постоянно происходит что-то непредвиденное. Производственный график ломается из-за отключения электричества. Таможня не пропускает запчасти, необходимые для станка, ремонт которого и так уже откладывался из-за трудностей с получением разрешения на покупку долларов. Сырье доставляется не вовремя, так как сломался — в который раз! — грузовик развозки, угодив в яму на дороге. А местные мелкие чиновники все время толкуют правила по-своему и даже изобретают новые, чтобы выудить из вас взятку. Чтобы справиться со всеми этими препятствиями, необходим проворный ум и умение импровизировать. Если бы среднему американскому бизнесмену пришлось бы руководить маленькой компанией в Мапуту или Пномпене, он бы и недели не протянул, столкнувшись с подобными проблемами.

Перед нами явная загадка. По сравнению с богатыми странами в развивающихся странах гораздо больше людей (в процентном отношении) занято предпринимательской деятельностью. К тому же их предпринимательские умения намного чаще и жестче проверяются жизнью, чем у их коллег в богатых странах. Так почему же тогда эти более предприимчивые страны — беднее?

 

БОЛЬШИЕ НАДЕЖДЫ: НА ПЕРЕДНИЙ ПЛАН ВЫХОДИТ МИКРОФИНАНСИРОВАНИЕ

Безграничная с виду предпринимательская энергия бедных людей в бедных странах, конечно же, не осталась незамеченной. Все большее влияние начинает приобретать точка зрения, что двигателем развития для бедных стран должен стать так называемый «неформальный сектор», состоящий из малых предприятий, не зарегистрированных официально.

Предприниматели неформального сектора, гласит эта точка зрения, с трудом выживают не потому, что им не хватает понимания происходящего и необходимых навыков, а потому, что им не достать денег для реализации своего понимания. Обычные банки относятся к ним с пристрастием, а местные ростовщики взимают непомерные проценты. Если выдать такому предпринимателю под разумные проценты небольшой кредит (называемый «микрокредитом») на открытие продуктового магазинчика, покупку мобильного телефона для сдачи его напрокат или на покупку куриц, чтобы продавать от них яйца, он сможет вызволить себя из нищеты. Поскольку эти маленькие предприятия составляют основную часть экономики развивающейся страны, их успех будет означать успех общего экономического развития.

Изобретение концепции микрокредитования обычно приписывается Мухаммеду Юнусу, профессору экономики, который был олицетворением сферы микрокредитования, с тех пор как в 1983 году основал у себя на родине, в Бангладеш, уникальный банк «Грамин», хотя аналогичные попытки предпринимались и до него. Несмотря на то, что банк «Грамин» давал ссуды беднякам, особенно женщинам из бедных слоев, которые традиционно считаются клиентами высокого риска, он мог похвастаться очень высоким уровнем возврата (95% и больше), показывая тем самым, что бедные тоже могут быть надежными клиентами. К началу 1990-х годов успех банка «Грамин» и некоторых аналогичных банков в таких странах, как Боливия, был замечен, и идея микрокредита — или, более широко, микрофинансирования, включающего систему сбережений и страхования, а не одно лишь кредитование, — распространилась достаточно быстро.

Рецепт великолепен. Микрокредитование позволяет беднякам выбраться из нищеты собственными усилиями, предоставляя им финансовые средства для реализации собственного предпринимательского потенциала. При этом предприниматели приобретают независимость и самоуважение, поскольку для обеспечения собственного выживания они больше не полагаются на подачки правительства и зарубежных гуманитарных организаций. Малообеспеченным женщинам микрокредит оказывает особенно ценную поддержку, поскольку дает им возможность и получать доход, и, тем самым, улучшать свои рыночные позиции по сравнению с мужчинами. Избавившись от необходимости субсидировать бедных, правительство испытывает меньшее давление на бюджет. Накапливающееся богатство делает богаче всю экономику, а не только предпринимателей неформального сектора. После всего вышесказанного неудивительно, что профессор Юнус убежден: с помощью микрофинансирования мы в состоянии создать «лишенный нищеты мир, в котором единственным местом, где мы сможем увидеть нищету, останется музей».

К середине 2000-х годов популярность микрофинансирования достигла максимума. 2005 год был назван ООН Международным годом микрокредитования. Инициативу поддержали и члены королевских фамилий, такие как королева Иордании Рания, и знаменитости, например, актрисы Натали Портман и Айшвария Рай. Влияние микрофинансирования достигло пика в 2006 году, когда Нобелевская премия мира была присуждена совместно профессору Юнусу и его банку «Грамин».

 

ВЕЛИКАЯ ИЛЛЮЗИЯ

К сожалению, шумиха вокруг микрофинансирования — это… не более чем шумиха. Критика в адрес микрофинансирования слышна все чаще, даже от ряда прежних его «проповедников».

Например, давний защитник микрофинансирования Джонатан Мордук в недавней работе, написанной совместно с Дэвидом Рудманом, признается: «Как ни удивительно, прошло уже тридцать лет существования микрофинансирования, но у нас по-прежнему малодостоверной информации, насколько ощутимо оно улучшает жизнь клиентов». Проблем слишком много, чтобы хотя бы перечислить их здесь — интересующиеся могут обратиться к недавно опубликованной увлекательной книге Милфорда Бэйтмана «Почему не работает микрофинансирование?» Однако я назову проблемы, которые имеют отношение к обсуждаемой нами теме.

Сфера микрофинансирования всегда ставила себе в заслугу, что их операции остаются доходными без государственных субсидий или пожертвований иностранных спонсоров, за исключением, возможно, начального этапа. Некоторые аналитики приводят этот факт как доказательство, что бедняки ничуть не хуже остальных игроков рынка, нужно только дать им шанс. Но, как выяснилось, без субсидий государства или иностранных спонсоров, занимающиеся микрофинансированием организации вынуждены взимать и взимают грабительские проценты. Сообщалось, что банк «Грамин» на первых порах мог устанавливать умеренные проценты лишь благодаря субсидиям, которые он (негласно) получал от бангладешского правительства и спонсоров из-за рубежа. Если организации микрокредитования не получают субсидий, то обычно им приходится устанавливать по выдаваемым кредитам ставку в 40–50%, а в некоторых странах, например, в Мексике, ставки доходят до 80–100%. Когда в конце 1990-х годов банку «Грамин» пришлось отказаться от субсидий, в 2001 году он был вынужден репозиционироваться и начал взимать ставку в 40–50%.

Немногие компании получают достаточную прибыль, чтобы расплатиться по кредитам, если ставки по ним доходят до 100%, поэтому большая часть кредитов, выплаченных организациями микрофинансирования (иногда до 90%), была использована для «сглаживания потребления»: люди брали ссуду, чтобы оплатить свадьбу дочери или возместить временный провал в доходах по причине болезни кормильца. Иными словами, основная масса микрокредитов идет отнюдь не на активизирование предпринимательской деятельности малообеспеченных слоев населения — заявленную цель всего процесса, — но на финансирование потребления.

Еще важнее, что даже та небольшая доля микрокредитов, которые направляются на цели деловой активности, не вытаскивает людей из нищеты. Поначалу это кажется необъяснимым. Малообеспеченные люди, которые берут микрокредиты, понимают, что они делают. В отличие от заемщиков в богатых странах, большинство из них уже занималось тем или иным бизнесом. Их деловая сметка предельно отточена отчаянным стремлением выжить и простым желанием выбиться из нищеты. Им приходится добиваться очень высокой прибыли, потому что надо выплачивать «рыночную» ставку по кредитам. Так где же происходит сбой? Почему все эти люди — высокомотивированные, обладающие нужными навыками и испытывающие сильное давление рынка, — предпринимая огромные усилия по ведению своего бизнеса, получают столь скромные результаты?

Когда микрофинансирующая организация только начинает работать в некоем населенном пункте, то первая волна ее клиентов может увеличить свои доходы — иногда очень существенно. Например, когда в 1997 году банк «Грамин», объединив усилия с норвежской телефонной компанией «Теленор», начал выдавать женщинам микрокредиты на покупку мобильного телефона для последующей сдачи его в аренду односельчанам, эти «телефонные барышни» получили неплохой доход — 750–1200 долларов, в стране, где среднегодовой доход на душу населения составлял около 300 долларов. Но со временем число предпринимателей фирм, финансируемых через микрокредитование, умножилось, и доходы их упали. Возвращаясь к истории с «Грамином» и телефонами, укажем, что к 2005 году появилось уже так много «телефонных барышень», что их доход оценивался всего в 70 долларов в год, а средний по стране доход вырос до 450 долларов. Данная проблема представляет собой ошибочное перенесение свойств частного на целое: из того факта, что некоторые люди могут преуспеть в каком-то виде бизнеса, вовсе не следует, что в нем смогут преуспеть все.

Никакой проблемы, конечно, не существовало бы, если бы постоянно развивались новые направления бизнеса: если из-за перенасыщенности рынка какое-то направление деятельности становится нерентабельным, вы просто переключаетесь на другое. Например, если сдача телефона напрокат становится менее выгодной, можно сохранить свой уровень доходов, изготавливая мобильные телефоны или создавая игровые программы для мобильных телефонов. Вы, безусловно, заметите абсурдность подобных предложений — «телефонным барышням» в Бангладеш явно не хватит средств для перехода на производство телефонов или разработку программного обеспечения. К сожалению, существует весьма ограниченное число видов деятельности, достаточно несложных, которыми могут заняться в развивающихся странах малообеспеченные люди, с учетом их скромных умений, узкого ассортимента доступных технологий и ограниченных финансовых средств, которые они в состоянии привлечь через микрофинансирование. Поэтому вы, хорватский фермер, купивший с помощью микрокредита еще одну дойную корову, так и продолжите продавать молоко, даже если станете свидетелем предельного спада на своем местном молочном рынке — спасибо трем сотням таких же фермеров, как вы, которые тоже продают молоко, — но с той техникой, организационными навыками и капиталом, которыми вы располагаете, переквалифицироваться в экспортера, поставляющего масло в Германию или сыр в Великобританию, просто невозможно.

 

ГЕРОЕВ БОЛЬШЕ НЕТ

До сих пор мы показывали, что бедные страны делает бедными не недостаток простой индивидуальной предпринимательской энергии, которой они обладают в избытке. Проблема в том, что богатые страны делает богатыми имеющаяся у них возможность направлять индивидуальную предпринимательскую энергию в коллективное предпринимательство.

Во многом под влиянием капиталистического фольклора, с такими персонажами, как Томас Эдисон и Билл Гейтс, а также новаторской работы Йозефа Шумпетера, гарвардского профессора экономики родом из Австрии, наши представления о предпринимательстве слишком сильно пронизаны духом индивидуализма: предпринимательство — это то, чем занимаются герои-одиночки, обладающие уникальной проницательностью и целеустремленностью. Развивая эту мысль, мы считаем, что любой отдельно взятый человек, если будет очень стараться, способен добиться успеха в бизнесе. Но даже если некогда так оно и было, представление о предпринимательстве как о занятии для индивидуалиста все сильнее устаревает. По мере развития капитализма предпринимательство все в большей степени становится коллективным делом.

Начнем с того, что даже выдающиеся одиночки, вроде Эдисона и Гейтса, стали теми, кем они стали, только потому, что их поддерживала целая армия коллективных институтов: научная инфраструктура, которая позволила получить знания и применить их; закон о компаниях и прочие торговые законы, давшие одиночкам возможность впоследствии создать компании с разветвленной и сложной организацией; образовательная система, поставлявшая высококвалифицированных ученых, инженеров, администраторов и рабочих, которые стали работать в этих компаниях; финансовая система, благодаря которой они смогли привлечь огромный капитал, когда потребовалось расширяться; патентные законы и законы об авторских правах, которые защищали их изобретения; доступный рынок для их продукции и так далее.

Кроме того, в богатых странах предприятия сотрудничают друг с другом намного больше, чем в бедных странах, даже если они работают в сходных областях. Например, сектор молочной промышленности в таких странах, как Дания, Нидерланды и Германия, вышел на свой сегодняшний уровень лишь потому, что фермеры, при поддержке государства, организовались в кооперативы и совместными усилиями инвестировали средства в перерабатывающее оборудование (например, машины для взбивания сливок) и исследование зарубежного рынка. Напротив, в балканских странах сектор молочной промышленности развиться не смог, несмотря на немалые объемы направленных туда микрокредитов, поскольку все тамошние фермеры, выпускающие молочную продукцию, попытались производить ее в одиночку. Вот еще один пример. Многие мелкие фирмы в Италии и Германии совместно инвестируют в научные разработки и исследования экспортного рынка, что по отдельности им было бы не под силу, но ими созданы отраслевые ассоциации (поддержанные государственными субсидиями), тогда как фирмы типичной развивающейся страны в эти области не инвестируют, поскольку не располагают подобным коллективным механизмом.

В богатых странах предпринимательство, даже на уровне фирм, стало делом не отдельных личностей, а целых коллективов. Немногими компаниями сегодня управляют харизматичные провидцы, подобные Эдисону или Гейтсу. Большей частью их возглавляют профессиональные менеджеры. В своих работах уже в середине XX века Шумпетер указывал на эту тенденцию, хотя его она и не радовала. Он отмечал, что все более широкое применение современных технологий еще больше затрудняет создание крупной компании под руководством дальновидного предпринимателя-одиночки. Шумпетер предсказывал, что замещение героев-предпринимателей «типовыми управленцами», как он их назвал, исподволь лишит капитализм динамичности и рано или поздно приведет к его кончине (см. Тайну 2).

В этом отношении Шумпетер оказался неправ. За последнее столетие герой-предприниматель постепенно стал редкостью, а новаторство в производстве продукции, в использовании технологических процессов и в маркетинге — ключевых элементах предпринимательства по Шумпетеру — становилось все более «коллективистским» по духу. Но, несмотря на это, после Второй мировой войны мировая экономика развивалась намного быстрее, чем в довоенный период. Так, в Японии фирмы специально разработали механизмы использования творческого потенциала работников даже самого нижнего звена: рабочих конвейера. Многие приписывают успех японских компаний отчасти этой идее (см. Тайну 5).

Если эффективное предпринимательство некогда и было чисто индивидуальным явлением, то по меньшей мере в последний век оно таковым быть перестало. Коллективная способность создавать эффективные организации и институты и управлять ими намного больше влияют сегодня на процветание нации, чем напор и даже таланты отдельных ее представителей (см. Тайну 17). Если мы не откажемся от мифа о героических предпринимателях-одиночках и не начнем помогать им создавать институты и организации для коллективного предпринимательства, то бедные страны никогда не смогут вырваться из нищеты.