Сефия со Стрельцом наконец добрались до затянутых облаками лесов высоко в горах Камбали – последнего рубежа, за которым горный массив круто обрывался к северному побережью Оксини. Озера и реки, во множестве пересекавшие эти альпийские луга, привлекали стада оленей, а также охотившихся за ними больших кошек, так что недостатка в дичи не было. Три года назад Сефия приходила сюда вместе с Нин, которая торговала с местными охотниками, селившимися в разбросанных по горам хижинах. Прожив все свои годы в полном одиночестве, Сефия не знала, что можно делать с другими детьми, а потому, пока они бросали дротики и играли на мелкие медные монеты, она воровала их самые ценные безделушки. Нин поймала ее за этим и заставила всё вернуть, но, тем не менее, Сефия сохранила кусок кварца с венериным волосом, который, стоило посмотреть сквозь него на свет, сиял золотым отливом.

В лесу хрустнула ветка – судя по звуку, через чащу пробиралось что-то большое. Сефия и Стрелец сошли с тропинки и спрятались: она залегла меж напоминающих лезвия листьев, он, сжимая в руке охотничий нож, устроился рядом.

По тропинке приближались люди; были слышны их голоса.

– Что делать с этой болезнью, не знаю, – говорил кто-то. – Весь лес был усыпан их трупами. А использовать ведь ничего нельзя – ни мясо, ни шкуры.

– И как вы поступили?

Двое шли по тропинке в том же направлении, что Сефия и Стрелец. Стройный юноша, совсем еще мальчик, немного моложе Стрельца, с карими глазами и маленькими, изящными руками. Второй – высокий худой мужчина с круглым лицом и морщинками вокруг глаз, свидетельствовавшими в пользу того, что их обладатель – любитель посмеяться. На плечах мужчина нес убитого оленя с неуклюже торчащими ногами и болтающейся головой; с плеча у охотника свешивалось ружье. У него, как и у его сына, на голове была кепка с коротким козырьком.

– Как говорил мой отец, «сегодня мы сделали не очень много, завтра поработаем лучше».

– И получалось?

Мужчина усмехнулся.

– Время от времени, – ответил он. – Времена были несладкие. Но он всегда повторял эту фразу. И я почему-то верил.

Они прошли мимо Сефии и Стрельца, прятавшихся в подлеске, и двинулись по тропинке прямо на север. Голоса их становились всё тише.

– Но почему? Ты же знал, что это неправда! – говорил мальчик.

– Дело не в том, лучше или хуже, – отвечал отец. – Дело в том, что нужно делать всё, на что ты способен, и верить, что можешь сделать еще больше.

Когда они свернули в сторону и скрылись среди зарослей дикого винограда и папоротников, их голоса совсем затихли. Должно быть, они возвращались домой.

Ожидая, пока отец с сыном удалятся на приличное расстояние, Сефия ворошила пальцами мох, слегка шурша веточками и полузасохшими листьями. Что-то в прошедшем мальчике растревожило ее – может быть, его маленькие руки, или то, как он, слушая отцовские истории, наклонял голову. Она посмотрела на Стрельца – помнит ли он своего отца, свою семью? Но Стрелец наблюдал за ее пальцами, блуждающими по моховой подстилке, и совсем не был обеспокоен встречей с незнакомцами. Поэтому Сефия ничего не спросила.

День двигался к вечеру, когда Сефия и Стрелец добрались до горной гряды, возвышавшейся над маленьким круглым озером. Вода была зелена от растительности, а росшие по берегам деревья склоняли свои ветви над гладкой как зеркало поверхностью водоема. С вершины гряды видно было на мили и мили.

Они уселись на скале, свесив ноги через край, и отпили по нескольку глотков из жестянки с водой. Солнце тем временем приблизилось к вершинам гор, а облака из белых превратились в розовые. На северной оконечности озера замерцал оранжевый свет. Это был лагерь Хэтчета. Сефия, прищурившись, посмотрела в его сторону.

На востоке же, в нескольких милях вниз по горной гряде, над кронами деревьев поднялся дымок. Стрелец показал на него и наклонил голову, дотронувшись кончиками пальцев до виска.

– Наверное, это отец с сыном, которых мы только что видели, – сказала Сефия.

Стрелец кивнул. Солнечный свет отразился в его золотых глазах, ставших необычайно теплыми.

Интересно, а он счастлив?

Солнце опустилось на западные вершины, и длинные тени легли на воду. Горизонт на востоке стал пурпурным, и ярко засияла первая вечерняя звезда. Сефия вздохнула и, забросив мешок за плечо, сказала:

– Идем. Нужно найти место для лагеря.

Стрелец тронул ее за руку.

– Что? – спросила она.

Присмотревшись, Сефия заметила движение среди деревьев. Где-то в паре миль от места, где они стояли, какие-то фигуры пробирались по восточному берегу озера. Порывшись в мешке, Сефия достала подзорную трубу.

– Ложись! – приказала она.

Они упали на землю. Приподнявшись на локтях, Сефия поднесла трубу к глазам и принялась вглядываться в противоположный берег. Шестеро мужчин двигались через джунгли в восточном направлении. Дыхание у Сефии участилось. Она узнала эту медленную тяжелую походку. Пятеро из мужчин были с ружьями, шестой нес длинные щипцы, которые на конце составляли большое черное кольцо.

– Это люди Хэтчета, – прошептала она, передавая трубу Стрельцу. Пульс отчаянно бился в ее ушах.

– Куда они направляются?

Она внимательно осмотрела верхушки деревьев.

– Охотятся?

Неожиданно Стрелец уронил трубу и отскочил назад. Его пальцы впились в землю.

– Что случилось? – спросила Сефия.

Стрелец подскочил к ближайшему дереву и принялся разрывать землю, выкапывая корни. Белки его глаз горели в вечернем свете.

Сефия опустилась рядом с ним на колени, внимательно изучая долину.

– Что ты увидел?

Рот Стрельца дернулся, но не прозвучало ни звука – слов в его распоряжении не было. Он протянул Сефии свои дрожащие руки. Земля забилась ему под ногти и в поры. Он прижал пальцы к шее, там, где у него был шрам, и обхватил ее ладонями как клешнями.

Щипцы!

Достаточно большие, чтобы зажать в них шею мальчика или юноши. Достаточно горячие, чтобы сжечь ему кожу.

– Мальчик! – прошептала Сефия. Она вскочила на ноги и принялась всматриваться в темнеющую долину. Хижина находилась в двух милях от лагеря Хэтчета, но в трех милях от того места, где прятались Сефия и Стрелец. Им придется бежать.

Сефия подобрала подзорную трубу, забросила за спину мешок и вернулась к Стрельцу. Тот не двинулся. Ногами он выскреб глубокие борозды в земле, словно старался укрыться в ней.

– Нужно их предупредить, – сказала Сефия. – Нельзя, чтобы с ним произошло то же, что произошло с тобой.

Но Стрелец не реагировал на ее слова. Его испачканные пальцы то рвали землю, то хватались за горло. Он так крепко прижался к дереву, что кора порвала его рубашку, обнажив кожу.

Сефия присела возле него и положила руку ему на плечо. Она дотронулась до него впервые с того дня, когда две недели назад ухаживала за его ранами. Рубашка его была влажной от пота, а кожа под ее ладонью – горячей как огонь. Вторую руку она протянула к его лицу и, так, чтобы он видел, скрестила свои средний и указательный пальцы.

Знак.

Их знак.

– Тебе не придется больше этого делать, – сказала она, взглянув ему в глаза.

Стрелец посмотрел на нее, а потом кивнул.

Да, она была и будет с ним.

– Я обещаю, – произнесла Сефия.

Тело Стрельца содрогнулось в последний раз. Закрыв рот, он поднялся на ноги.

– Бежим.

И они побежали. День уходил, и затуманившееся небо стало красно-оранжевым. Деревья угрожающе выдвигались на них из темноты. В кронах носились летучие мыши, а ночные птицы кричали пронзительными голосами.

Они мчались по скользкому спуску, перепрыгивая через небольшие овраги, тянувшиеся меж деревьев. Откос закончился, и тропинка стала более ровной. Круглая, бледная луна встала над ней. В лунном свете листья засеребрились, а земля стала синей как вода.

Они продолжали бежать. Ноги их горели, связки на ступнях едва не рвались от напряжения. Они бежали все быстрее и быстрее, с силой отталкиваясь от земли и помогая себе руками. Легкие их разрывала боль.

Наконец они выбежали на прогалину, в центре которой стояла хижина. Она была окружена сушилками, а двор паутиной опутывали бельевые веревки. Свет из окон падал на лежащие там же инструменты и растянутые для просушки шкуры. Крышу венчали рога оленя, а из узкой трубы, напоминавшей сигнальную башню, вверх поднимался дым. Сефия и Стрелец, тяжело дыша, добрались до двери, и Сефия постучала. Глухой звук эхом пронесся по лощине, но ответа не последовало. Она постучала снова.

Внутри раздался скребущий звук – словно стул тащили по полу, – а затем послышалось шаркание. Занавески на окне колыхнулись.

– Кто там? – произнес женский голос.

– Меня зовут Сефия, а это – Стрелец, – торопливо проговорила Сефия. – Пожалуйста, откройте. Вам грозит опасность.

Засов щелкнул, и дверь распахнулась. На пороге стояла женщина в штанах с высокой талией. Штаны удерживались подтяжками, а в руках у женщины было ружье; палец ее покоился на спусковом крючке. Руки у женщины были маленькими – как у того мальчика.

Позади женщины весело потрескивала печь. Через дверь Сефия увидела угол обеденного стола, уставленного тарелками и чашками, а на нем – горшок, от которого пахло чем-то вкусным. Больше в хижине никого не было.

– Опасность? – переспросила женщина. – Что за опасность?

Кончик ее ружья дернулся вверх на несколько дюймов.

Сефия в нетерпении отбросила волосы со лба. Ее ладони были влажны от пота.

– Импрессоры! – произнесла она.

Женщина отошла в сторону, а из глубины хижины в дверном проеме показался тот самый мужчина с круглым лицом, который встретился им в лесу. Он смотрел на Сефию и Стрельца прищурившись, отчего морщинки вокруг его глаз стали еще глубже.

– Импрессоры? – произнес он голосом, полным недоумения.

– Это глупые россказни, – проговорила женщина.

– Нет, – возразила Сефия, показав на горло Стрельца. – Это правда.

Из-за спин родителей выглянул мальчик.

– Посмотри на его шею, мама, – произнес он тихим голосом.

Стрелец тронул свой шрам кончиками пальцев.

– Выйди-ка на свет, парень! – попросила женщина. Сефия подтолкнула Стрельца, и тот вышел вперед, подняв подбородок так, чтобы в струившемся из хижины свете был отчетливо виден его узловатый шрам. Женщина инстинктивно подняла ружье. Мужчина глухо выругался. Мальчик побледнел. На его лице – так ясно, словно это было выведено пером, – Сефия прочитала: Это могло случиться со мной. Она внимательно посмотрела на мальчика. Он был такой маленький, такой нервный, такой нежный. Он бы и дня не прожил, если бы она поменялась с ним местами, если бы она жила в доме с любящими родителями, а ему нужно было бы бороться в лесу за выживание. На мгновение Сефия почувствовала к нему неприязнь. Стрелец же, посмотрев на мальчика, протянул ему руки ладонями кверху. Веки мальчика дрогнули.

– Он хочет тебе помочь, – сказала Сефия.

– Помочь в чем? – спросила женщина, все еще не опуская ружья.

– Люди, которые сделали это, идут сюда. Прямо сейчас. Они собираются убить вас и забрать вашего сына.

Мужчина вытащил из-за двери ружье.

– Эта хижина была домом моей семьи в течение нескольких поколений.

– И что? – спросила Сефия. – Импрессоры идут к вам. И вы умрете, если останетесь здесь.

– А если мы уйдем и нас ограбят, что тогда?

Женщина оглядела Сефию с ног до головы – ее испачканное потное лицо, спутавшиеся черные волосы.

Мгновение Сефия не могла найтись с ответом. Ощущение было такое, будто ее ударили по лицу. Стрелец все так же держал руки перед мальчиком, взглядом торопя его принять, наконец, решение. Но никто не двинулся с места.

Мальчик потрогал отца за локоть:

– Пап!

Мужчина же не обратил на него никакого внимания.

– Даже если они и придут, небольшое кровопролитие нам не страшно, – сказал он.

Сефия вновь обрела голос:

– Это будет не то кровопролитие, которого вы хотите. Прольется ваша кровь.

Она поочередно ткнула пальцем в мужчину, в его жену и сына. Ее палец остановился на мальчике, который в ужасе смотрел на нее.

– Вы этого хотите? – спросила Сефия.

Ей хотелось оглянуться назад, в чашу серебристого леса. Сколько времени они потеряли, препираясь?

Медленно, очень медленно женщина опустила ружье.

– Как далеко они отсюда? – спросила она.

Сефия почувствовала облегчение.

– Они могут оказаться здесь в любую минуту.

Женщина и мужчина посмотрели друг на друга. Сефия почти воочию видела, о чем они думают.

Как далеко им придется бежать?

Что взять с собой?

Можно ли доверять этой девчонке?

Мальчик рассматривал Стрельца – его руки, ноги, шрам, опоясывающий шею. Стрелец, держась за рукоять охотничьего ножа, склонив голову, смотрел в лес.

Луна поднялась еще выше. Сефия нервно теребила рукав рубашки. Люди Хэтчета приближались. Скоро они будут здесь.

Наконец мужчина и женщина принялись открывать шкафы и одеваться. Вся семья заторопилась, собирая одежду, ружья, патроны.

– Там, в горах, есть пещера, – сказала женщина. – Ее так просто не найти.

Сунув револьвер за пояс, она спросила, обращаясь к Сефии:

– Что вы здесь делаете?

В ее голосе не прозвучало приглашения присоединиться к ним.

Но Сефия и не собиралась. Они бы со Стрельцом и не пошли с ними, даже если бы их пригласили. Но все-таки она не смогла скрыть язвительности.

– Вытаскиваем вас из беды, – сказала она. – Потом тоже уйдем.

Женщина с жалостью во взгляде посмотрела на Сефию и Стрельца, но ничего не сказала.

Мужчина выходил из дома последним. Он запер дверь и вложил в руки Сефии нечто, завернутое в кожу.

– Мои ножи, – сказал он тихо, чтобы не услышала жена. – Метательные. Отлично сбалансированы.

Сефия кивнула.

Потянув кепку за короткий козырек, он надвинул ее на глаза так, что видна стала только половина лица, и отвернулся.

Сефия в который раз пожалела, что у нее нет отца. Он бы обеспечил безопасность двух заблудившихся детей. Сефия подумала о своем доме, о его тайных комнатах, о холме, на котором, вдали от людей, они жили. Он бы спас нас, правда?

Женщина уже направилась в тень леса, простиравшегося позади хижины, но ее сын задержался. Он ждал Сефию и Стрельца, нетерпеливо постукивая костяшками пальцев по стволу своего ружья.

– Кловис! – позвала его женщина, но голос ее утонул в шуме деревьев.

Мальчик взял руку Стрельца. Стрелец так разволновался, что хотел было отпрянуть, но мальчик крепко держал его руку своими маленькими пальцами. Стрелец попытался улыбнуться, но вместо улыбки на лице его появилась гримаса.

– Спасибо! – сказал мальчик.

Стрелец глотнул, и шрам на его горле задвигался.

Мальчик отпустил руку Стрельца и последовал за матерью в джунгли. Последним уходил мужчина. Не оборачиваясь, он растворился в тени деревьев.

Стрелец тронул себя за ладонь; на лице его застыла горькая улыбка.

Сефия передала ему ножи.

– Мы сделали доброе дело, – сказала она. Она говорила вполне искренне, хотя в душе у нее радость боролась с гневом. Стрельца ведь никто ни о чем не предупреждал. Да и ее – тоже.

Голоса, донесшиеся с тропинки, заставили Сефию забыть об этом. Они пригнулись. Двор был залит светом, все еще лившимся из окон хижины, и пространство перед домом было отчетливо видно. Сефия и Стрелец залегли за поленницей на дальнем конце поляны и затаились, сдерживая дыхание.

Сефия тронула Стрельца за руку и показала на лес. Они все еще могли уйти.

Но Стрелец не обратил на нее внимания. Он уже доставал ножи, пробуя их вес на руке. Полированные рукояти ножей поблескивали в лунном свете.

Может быть, он ее не понял? Сефия потянула Стрельца за рукав, но тот отдернул руки. Пальцы его замелькали перед ее глазами – он показывал целую последовательность знаков: вот он обхватил себя за шею, потом показал охотничий знак, затем выставил вперед три пальца – это семья. Он намеревался драться, чтобы дать этим людям шанс уйти.

Раздался грохот – дверь хижины вышибли одним ударом. Башмаки застучали по полу барабанной дробью.

– Никого!

И несколькими секундами позже:

– Еда еще теплая. Далеко они не ушли.

Следующий голос, низкий и скрипучий, Сефия узнала – он принадлежал рыжебородому со щипцами.

– Проверьте лес, – сказал он.

Тени двинулись по двору – двое вышли из хижины и обошли ее. В руках они держали ружья.

Стрелец посмотрел на Сефию, и его глаза таинственно сверкнули в темноте подобно глазам зверя. Он показал на лес в стороне от поляны, и было ясно без слов, что он хотел сказать.

Спрячься.

Сефия отползла в деревья и, найдя небольшое дупло в дереве с обломанной макушкой, забралась внутрь. Куски сгнившей древесины сыпались на ее плечи и уши, забивались под воротник рубашки. Пауки и жуки ползали по ее коже. Едва она забралась в дупло, как раздался первый, резко оборвавшийся, крик. Он раздался слева, у самого выхода на поляну.

Сефия напряженно вслушивалась в темноту.

– Что это? – крикнул кто-то.

Раздалось проклятие.

– Это Лэндин. Горло перерезано.

Сефия постаралась сдержать дыхание. Секунды растягивались в минуты. Она услышала шорох одежды и скрип кожи. Кто-то взвел курок револьвера. Сефия выругала себя за то, что выбрала укрытие, из которого ничего не видно. Она могла лишь представлять, что там происходит.

Но где же Стрелец?

Ноги ее затекли, требуя движения. Тихо, как только было возможно, она поменяла позу, но ее лук и колчан терлись о внутренность дупла, и гнилые куски дерева сыпались вокруг нее как маленькие лавины.

Но ведь с ней ее лук!

Выскользнув из дупла и достав лук и стрелы, Сефия прислушалась – нет ли движения в окружавших ее деревьях, но деревья стояли в полной тишине, а их листва неподвижно серебрилась в свете луны.

Вложив тетиву в прорезь стрелы, Сефия выглянула из-за ствола, в котором укрывалась. Оранжевый свет с поляны высветил силуэт человека, который, держа ружье на изготовку, всматривался в густые деревья. Через несколько секунд он повернулся и принялся патрулировать периметр поляны.

Удостоверившись, что человек не смотрит в ее сторону, Сефия, пригнувшись, двинулась в его направлении – словно охотилась. От этой мысли она содрогнулась. Она действительно охотилась.

Не производя ни звука, Сефия добралась до края поляны, оставаясь за пределами светового круга. Человек шел вдоль сушилок по левую сторону от хижины. Подняв лук, Сефия узнала его – это был мужчина со шрамом через все ухо, тот самый, что делал носилки для своих убитых товарищей и уносил их в джунгли, чтобы сжечь. Если Сефия выпустит стрелу, то поразит его. Ей приходилось стрелять по птицам и с бóльшего расстояния. Но она колебалась. Тетива стала врезаться ей в пальцы.

Это был человек, а не лиса или птица. Он не был добычей. За его плечами была история жизни, у него был голос, и если она убьет его, то уничтожит и то, и другое.

Человек со шрамом дошел до угла и исчез за ним. Сефия упустила свой шанс. Она ослабила натяжение тетивы и стала вновь пробираться через заросли, аккуратно ступая и избегая сучков.

По поляне разнесся грохот выстрела. Стреляли на той стороне от хижины. Но криков не было, и Сефия не знала, кто стрелял и в кого. Она не видела, но воображение нарисовало ей Стрельца, лежащего на земле. Тот сжимал рукою живот, и кровь сочилась у него меж пальцев. Стрелец с дыркой в голове. Стрелец, лежащий без движения. Мертвый Стрелец.

Забыв об опасности, Сефия выбежала на поляну. Все, что она хотела – это увидеть Стрельца.

Могучая рука схватила ее за плечо и сбила с ног. Она отлетела на несколько шагов и упала на землю. Лук выпал из ее рук, стрелы рассыпались. Голова ее кружилась. Она попыталась сесть.

Над ней стоял огромный приземистый человек со шрамом на нижней губе; он был столь огромен, что большой револьвер в его руке казался игрушкой. Сефия никогда в жизни не чувствовала себя такой маленькой. Человек ухмыльнулся. Несколько зубов у него отсутствовало, и на их месте зияли черные дыры.

– Так вот кто доставляет нам столько хлопот! – сказал мужчина тихим спокойным голосом, но голос этот заставил Сефию содрогнуться.

С той стороны хижины было тихо. Стрелец не подавал признаков жизни. Стрелец мертв. Сефия попыталась встать, но руки и ноги ее не слушались. Но она, по меньшей мере, могла говорить.

– Именно я, – проговорила она.

Мужчина направил на нее револьвер и вновь ухмыльнулся дырами во рту.

На Сефию смотрел черный глаз оружия, поблескивавшего в лунном свете.

Сефия глубоко вздохнула. Все звуки на поляне замерли. Она даже не слышала, как зашелестела под ее ногами и руками земля, когда она отпрянула назад.

Затем мир преобразился.

Перед ней был не револьвер, а пучок света. Не пуля, а искра.

Лежавший на курке револьвера палец мужчины дернулся, и тут же его ногти, рыжеватые волосы на костяшках пальцев, суставы, запястье, предплечье и плечо превратились в свет. Его всполохи заполнили все тело стрелявшего, заплясали вокруг торса и конечностей, взобрались по шее к щекам.

Он нажал на курок, но из ствола вылетела не пуля, а пучок света.

Сефия и раньше видела этот свет, но он был не таким. Лучи иррадировали из тела мужчины, сходились и переплетались, охватив всего его сияющими кольцами. Весь мир пришел в движение и закружился.

В этих спиралях света Сефия увидела момент его рождения. Его матерью была женщина с вьющимися волосами и родинкой на шее, и назвали его Осло, в честь отца, Осло Кант. Сефия увидела сестер и братьев стрелявшего, какого-то старого кота, который умер спустя несколько часов после того, как его спасли; увидела кулачные бои, в которых он принимал участие, и первую пролитую им кровь; почувствовала запах разложения. А вот и первый раз, когда он взял в руки оружие и совершил свое первое убийство; вот первая женщина, которую он любил или думал, что любит, и которой хотел владеть. Явился ей и его повторяющийся из ночи в ночь кошмар, в котором он пытается убежать от прилива, но, как бы быстро он ни бежал, прилив, хватая человека за ноги, настигает и проглатывает его.

Тошнота поднялась в ней, она отчаянно хватала ртом воздух. Увидела она и его смерть: удар ножом среди ночи, без свидетелей, возле бара.

Сефия в единый миг увидела все нити, из которых была сплетена жизнь этого человека, и как эти нити привели его сюда, к месту, где она должна была умереть. Она в мельчайших подробностях увидела картинку приближающейся к ней смерти: вот луна и дым, поднимающийся к небу, а вот и пуля, летящая к ней и сопровождаемая, как волнами, спиралями света. Сейчас она пронзит ее, и струны ее жизни лопнут.

Сефия не хотела умирать. Слишком много вопросов останется без ответа. Она подумала об эмблеме на обложке книги. Что она означает? Кто забрал Нин и убил ее отца? Горячий, острый прилив гнева наполнил ее. Она возненавидела этого человека со шрамом на губе и дырявым ртом за то, что он пытается помешать ей исполнить то, в чем она себе поклялась.

Сефия овладела собой. Вложив всю силу в ожившие ноги, она рванулась вперед, схватила струящиеся перед ней пучки света и изо всех сил дернула, стараясь их разорвать. От напряжения из-под ее ногтей брызнула кровь, но ей удалось: в сиянии света образовалась дыра. Яркие нити опали и стали меркнуть.

Нет, ее смерть еще не наступила.

Что это? Гром? Или запоздалый грохот разрыва патрона в револьверном стволе?

Стоящий перед ней в пучках света человек вдруг дернулся и распался на куски.

В мир вернулся звук – оглушающий и ясный.

Сефия посмотрела на свои руки, ожидая увидеть изуродованные ногти и потоки крови, но пальцы ее ничуть не пострадали. Вокруг ее головы бешено вращался мир.

Она посмотрела на мужчину с револьвером, но там, где он стоял, никого не было. Хватая ртом воздух, он лежал на земле.

В его груди зияла дыра.

Сефия подползла к нему. Теперь это был просто человек. Свет, слабея с каждым мгновением, истекал из него. Борясь с тошнотой, Сефия приложила руку к его ране. Кровь. Сефия посмотрела на свои пальцы – кровь сочилась не между пальцев, но сквозь них, так, что сами ее руки стали пурпурно-алыми.

В шраме на нижней губе этого человека уже не было ничего угрожающего. Лицо было изуродовано, да, но теперь в нем сквозила печаль. Он смотрел на нее, но молчал. Может быть, он не мог говорить? Может быть, слова так же покинули его, как покинул свет? Он смотрел на нее. А потом взгляд его потух. Он уже не хватал ртом воздух. Наконец, он застыл в неподвижности.

Сефия подняла глаза. Возле угла хижины стоял Стрелец, глядя на нее с выражением, которого она никогда не видела, но о существовании которого интуитивно знала. Именно так она смотрела на самого Стрельца, когда в первый раз увидела, как он убивает. Выражение недоумения и страха. Стрелец, для которого убийство было столь же естественным, как дыхание, испытывал страх, и источником этого страха была она, Сефия.

Сефия поднялась. Она плакала. Иначе и быть не могло. Мир потускнел и наполнился влагой. Она пыталась поймать ртом воздух и не могла. Голова ее кружилась, и она едва не упала.

Стрелец подхватил ее. Взяв ее руки в свои, он прижался лбом к ее голове. Они молчали.

Сефия попыталась объяснить. Этот человек выстрелил в нее, и пуля уже приближалась. Она не знала, как это вышло, но ей удалось повернуть пулю в обратном направлении. Она увидела историю жизни этого человека, а потом изменила ее, и он умер не так, как было записано в этой истории. Она все изменила.

Сефия пыталась объяснить, что произошло, но на ум ей приходили только вопросы.

– Что я сделала? – шептала она. – Что я сделала?

Стрелец подвел ее к крыльцу хижины и усадил. Голова ее разламывалась от боли. Он принес воды и полил ей на руки. Вода омыла ей руки и стекла на землю, образовав маленькую лужицу. Стрелец аккуратно смыл липкую красную кровь, и Сефия позволила ему сделать это.

Пока Стрелец искал в хижине припасы, Сефия молча сидела на крыльце, растирая пальцы. Она только что убила человека, и его жизнь вытекла через ее пальцы. Она закрыла глаза. За свою короткую жизнь Сефия видела столько смертей! Лица умерших пронеслись перед ее внутренним взором: отец, обезглавленные солдаты в деревенской тюрьме, люди Хэтчета. А теперь и Осло Кант, с дырой в груди. Пустые глаза, полуоткрытый рот.

Когда Сефия открыла глаза, пальцы ее покраснели и болели. Она перестала их растирать, но принялась сжимать и разжимать кулаки – так цветы распускают лепестки и закрываются в бутоны, отзываясь на изменения в жизни солнца.

Внутри у нее все свернулось.

Стрелец в хижине открывал шкафы, вытаскивал ящики, собирал вещи. Звуки, издаваемые им, болью отдавались в ее висках.

– Я должна была сделать это, верно? – спросила она. – Должна была его убить, правда?

Внутри было тихо. Затем Стрелец вышел и сел рядом с ней, держа в руках мешок, заполненный разными вещами.

Он кивнул.

Полоска запекшейся крови чернела на его голове сбоку, затемняя корни волос.

– Ты ранен, – прошептала Сефия.

Стрелец осторожно потрогал голову и показал ей пальцы – кровь уже высыхала. Рана, должно быть, неглубокая… или она сидит здесь дольше, чем думала?

– Он бы сделал то же самое, верно?

Она с трудом находила слова – как незнакомые предметы в темноте.

Стрелец вновь кивнул.

– Я не хотела его убивать.

Стрелец тронул шрам на своей шее и вновь кивнул. Он понимал, что иногда приходится делать что-то из необходимости – что-то ужасное или, по крайней мере, неприемлемое – то, что по собственной воле никогда бы не стал делать.

Сефия опустила лицо в ладони и закрыла глаза. Холодная пустая темнота была милостью, благословением. Она почувствовала, как Стрелец положил ей руку на плечо.

– Они ушли? – спросила она, вновь открывая глаза. Мир был ярким и полным боли.

Стрелец кивнул, подняв три пальца и указав ими на северо-запад.

Только трое выжили в схватке. Стрелец убил еще двоих.

– Мне очень жаль, что все так вышло, – сказала Сефия.

Стрелец вновь кивнул. Потом он осторожно усадил ее, поднял ее лук и разбросанные стрелы, помог подняться на ноги. Выйдя за хижину, Стрелец провел Сефию мимо лежащего там человека. Горло его было перерезано, и земля под ним была черна от крови. Сефия старалась внимательно смотреть себе под ноги.

Выйдя из освещенного двора, они вступили под своды леса. Под ногами шуршали серебристые листья. Лесная подстилка мягко, как губка, ложилась им под ноги. Сефия подвела Стрельца к обрубку дерева, в дупле которого оставался ее мешок, а потом они углубились в чащу – Стрелец впереди, а за ним, спотыкаясь – Сефия.