С историями происходит то же самое, что и с людьми: старея, они становятся лучше. Но не каждую историю помнят – как не каждый человек успевает стать стариком.

Прошло тридцать два дня с тех пор, как они покинули Черепаший остров, и ночь стояла – тихая и спокойная, как смерть. Я помню, что звезды были какими-то особенно яркими – как снежные хлопья на черном столе. Все это чертово небо отражалось в морской поверхности – вместе с нами, с нашими парусами и огнями вахты; словно мы одновременно пребывали сразу в двух местах – на борту «Реки», плывущей по морю, и под его поверхностью, кверху ногами, без глотка воздуха.

И вдруг задул сильный ветер, и мы бросились спускать паруса. Но ветер нас обогнал. Он бил тяжелыми зарядами с северо-востока, и волны перекатывались через бак, ударяясь о корпус, подобно кулакам великана, поднявшегося с морского дна.

Небо раскрылось, порванное по краям, и свет изливался из него, яркий как солнечный день. Ну и рёв же стоял! Мы все были на реях, и ветер трепал нас, как листья на дереве. Но времени любоваться этим светом, как у капитана Кэт и ее каннибальской команды, у нас не было, а то ветер в лоскуты порвал бы наши паруса и сломал мачты.

А затем ударил гром, и мир потемнел. Этот грохот оглушил нас, и мы теперь работали в полной тишине, не слыша ни воя ветра, ни голосов капитана, Жюль и Тео – ничего.

Раз за разом корабль проваливался между гребнями гигантских волн, и ветер рвал паруса, превращая их в тряпье. Стаксель превратился в ленточки, в главном топселе от рифа до рифа зияла дыра. Мы ползали по бушприту и грот-мачте, и ветер хлестал нас с рёвом, которого мы, правда, уже не слышали. Я был уверен, что корабль наш разнесет в щепу и все мы станем кормом для рыбы.

А потом главный королевский сорвался с горденей, стал трещать на ветру и гнуть мачту так, словно это был гороховый стебель.

Капитан отдавал приказы – я видел его открытый рот и безумные глаза. Грот-мачта готова была сломаться, если кто-нибудь не подвяжет главный королевский или не обрежет его.

И в этой неразберихе только Харисон знал, что делать. Он кошкой взлетел наверх и своими длинными руками собрал полотнище паруса. Иногда ветер бил с такой силой, что едва не сбрасывал его с рей, но Харисон держался и держал парус. Всю эту штормовую, лишенную звуков, ночь. Сам, один, в одиночку. Спас грот-мачту, спас корабль – сам, без чьей-либо помощи.

Мы и выдержали эту ночь благодаря таким смельчакам. А потом ветер стал стихать, а волны опадать. Следующие несколько недель мы занимались ремонтом, восстанавливая то, что испортил ветер. Но, если бы не Харисон, мы делали бы это гораздо дольше.

Той ночью парень обрел среди нас свое место. Это точно!