Jennifer Chiaverini

THE QUILTER’S APPRENTICE (Book 1)

Copyright © Jennifer Chiaverini, 1999

Originally, published by Simon & Schuster, Inc.

Photograph © Steve Garfinkel

© Гилярова И., перевод на русский язык, 2016

* * *

Романы Дженнифер Чиаверини входят в список бестселлеров New York Times. Ее героини живут в предвкушении счастья. И главное — они ценят дом, близких, друзей — все, что может поддержать в трудную минуту. Оригинальные сюжеты, искренность и любовь, с которыми писательница рассказывает о своих персонажах, неизменно привлекают внимание и читателей, и критиков.

Дженнифер Чиаверини создала нечто волшебное — роман, способный согреть душу.

Booklist

 

Глава 1

Сара прислонилась к кирпичной стене и сделала несколько глубоких вдохов–выдохов, чтобы хоть немного успокоиться и перебороть бурлившую в душе досаду. Она изо всех сил старалась держаться непринужденно и надеялась, что прохожие не обращают на нее внимания, не удивляются, почему в такой жаркий день она надела строгий костюм. Загородив ладонью глаза от солнца, Сара поискала глазами на дороге красный грузовичок Мэтта — их пикап, — хотя и не рассчитывала его увидеть. Нет, Мэтт не опаздывал, это она пришла на условленное место слишком рано. Собеседование оказалось самым коротким на ее памяти.

Струйка пота побежала по позвоночнику к талии, где шелковая блузка была заправлена в темно–синюю юбку. Сара сняла жакет и, аккуратно сложив, перекинула через руку. Конечно, все это бесполезно, скорее бы влезть в привычные шорты и майку. Густые каштановые волосы, укрощенные надо лбом заколкой, падали волнами на шею и плечи. Люди, медленно шедшие мимо нее на работу, за покупками или на занятия в расположенном неподалеку Уотерфордском колледже, обливались потом и страдали от духоты так же, как и она. Через несколько месяцев Сара будет ныть и проклинать снег, как и все жители центральной части Пенсильвании, но сегодня ей ужасно хотелось, чтобы поскорее наступила осень.

Ручка портфеля впилась в ладонь. Сара переложила его в другую руку и посмотрела на соседнее здание, на крутящуюся дверь. При определенном везении кто–нибудь из тех, с кем она только что беседовала, пойдет на ланч и увидит ее. Возможно, ее станут уговаривать зайти внутрь, в прохладу кондиционера, и ей придется вежливо отказаться. Либо послушаться и смиренно прошмыгнуть сквозь стеклянную карусель, как бедная родственница. При мысли об этом она невольно прижалась к стене еще сильнее.

Раздались два отрывистых гудка. Сара увидела красный грузовичок, остановившийся на противоположной стороне улицы. Она оттолкнулась от стенки и поспешила к нему.

— Как результаты? — поинтересовался Мэтт, когда она села рядом с ним.

— Не спрашивай, — отмахнулась Сара.

Как ни старалась она говорить беззаботно и весело, лицо Мэтта помрачнело. Он отъехал от бордюра, потом похлопал ее по коленке.

— Ты понимаешь, как мне жалко, что все так получилось?

— Почему жалко? Ты ведь приехал вовремя…

— Я не об этом. Не прикидывайся, что не понимаешь. Мы никогда бы не переехали сюда, в этот маленький город, если бы не моя работа.

— Ты же не тащил меня за волосы. — Сара закрыла глаза и откинулась на сиденье. — И вообще, ты тем более не виноват в том, что я не могу показать себя в выгодном свете и всегда выгляжу идиоткой.

— Ты не идиотка.

— А ты не виноват в том, что меня никто не берет на работу.

— Ну, и все равно мне от этого не легче, — ответил он, встраиваясь в поток автомобилей. — Я серьезно, Сара. Мне в самом деле жаль.

Конечно, ему жаль, что тут удивительного? Ей тоже, но это не поможет найти работу. Как не помогло все ее усердие, с которым она добивалась в колледже высокого среднего балла GPA и посвящала все свободное время подработке и летней практике, чтобы набраться опыта. Даже те годы, которые она отдала своей последней работе, пожалуй, принесли ей скорее вред, чем пользу. Потенциальные работодатели смотрели резюме, видели специализацию и поэтому отказывались ее брать на какую–то другую работу.

Иногда Сара вспоминала первые годы после колледжа и удивлялась, что они с Мэттом были такими неисправимыми оптимистами, наивными молодоженами, полными радужных надежд. Впрочем, тогда и перспективы у них выглядели лучше. Потом ощущение от новизны самостоятельной жизни исчезло. Сара работала бухгалтером в местной торговой сети, ее дни текли унылой чередой. Мэтт трудился ландшафтным архитектором в университете Пенсильвании, и ему это очень нравилось. Но вскоре после его повышения до начальника смены, законодатели штата урезали университетский бюджет. Начальство решило, что им проще обойтись без новых клумб и деревьев, чем без книг для библиотеки и зарплат для преподавателей, и Мэтт вместе с другими озеленителями оказался без работы.

Постоянной занятости в небольшом городке Стейт — Колледж не предвиделось. Мэтт лишь изредка выполнял заказы профессоров–аграрников. Его бывшие коллеги один за другим уезжали в другие города, иногда даже в другие штаты. Но Мэтт решил найти себе что–нибудь в городе, где они встретились с Сарой, где сыграли свадьбу и где надеялись когда–нибудь растить детей.

Но со временем растаял даже природный оптимизм Мэтта. С каждым месяцем он все больше терял надежду. Утром, уходя на работу, Сара размышляла, что ей сделать, как помочь мужу. В то же время она боялась проявлять чрезмерную активность, иначе Мэтт подумает, что она сомневается в его самостоятельности.

Время шло, ее тревоги утратили остроту, но не исчезали. Мэтт превосходно выполнял частные заказы, какие удавалось получить, и Сара гордилась им. Она видела его упорство и старалась не жаловаться на собственную скучную работу. Нет–нет, год за годом она трудилась в положенные часы, получала зарплату и благодарила босса за ежегодные бонусы. Она понимала, что должна быть признательна судьбе за удачу, но в душе чувствовала, что ей чего–то не хватает.

В один из декабрьских дней, когда они с Мэттом наряжали елку, Сара подсчитала, какое по счету Рождество они будут встречать в маленькой квартире на Колледж–авеню.

— Так много? — спросил Мэтт. В его глазах появилась печаль. — Я‑то рассчитывал, что к этому времени у нас уже будет собственный дом.

Сара повесила на высокую ветку искрящийся шар и ответила с улыбкой:

— Многие люди ждут еще дольше, а кто–то даже и не мечтает о доме. К тому же мне тут нравится.

— Так много лет в этой квартире… и еще больше времени без постоянной работы.

— А я много лет занимаюсь всякой ерундой. Удивительно, как у меня еще не расплавились мозги.

Мэтт невесело усмехнулся.

— Может, у нас просто наступил кризис среднего возраста?

— Это ты о себе? Я же еще молодая.

— Ты понимаешь, что я хотел сказать. Может, нам имеет смысл начать все сначала, ведь теперь мы знаем то, что не знали когда–то.

Сара взяла его руку и сжала — показала, что она его понимает.

Через пару недель они с друзьями встречали Новый год в их крошечной квартире. Весь день смотрели футбольные матчи и болели за «Ниттани Лайонс», а последние два часа до полуночи наблюдали по телевизору, как на Таймс–сквер спускался шар времени, и по очереди говорили о своих пожеланиях и надеждах на будущий год. Когда Сара сообщила, что собирается сдать экзамен на сертифицированного бухгалтера, потому что после этого сможет начать собственный бизнес, все рассмеялись и резонно возразили, что работа такого специалиста ненамного отличается от той, которую она со стонами выполняет сейчас. Сара понимала их правоту, но надеялась, что любые перемены, даже незначительные, принесут ей облегчение.

Потом встал Мэтт и объявил о решении найти постоянную работу, даже если ради этого придется уехать в другое место.

Сара удивленно подняла брови, он тут же понял этот безмолвный знак и поспешно добавил:

— Конечно, если ты не станешь возражать, дорогая. Если ты не против переезда.

— По правде говоря, я осталась бы здесь.

— Но ведь мы с тобой хотим начать все заново. Ты сама сказала об этом.

— По–моему, ты слишком много выпил. Тебе пора остановиться. — Она улыбнулась, смягчая резкость своих слов, и взяла из его руки банку пива. Ее огорчили не столько его слова, как то, что он сообщил о таком важном решении неожиданно для нее — еще и перед посторонними. Мэтт всегда был последовательным и терпеливым, никогда не преподносил сюрпризов. Не в его привычках принимать решение, касающееся их обоих, не посоветовавшись с ней.

Сара дождалась ухода гостей, навела порядок, убрала посуду и потом нагрянула в ванную, где Мэтт чистил зубы.

— Знаешь что, милый мой? В следующий раз ты все–таки предупреждай меня, когда принимаешь важное решение. Особенно если сообщаешь о нем нашим друзьям.

Мэтт сплюнул зубную пасту.

— Прости, Сара. Я ляпнул, не подумав. — Он прополоскал рот. — Впрочем, это не совсем так. Я часто размышляю об этом.

— О том, чтобы куда–то перебраться?

— О том, что нам нужно начать все сначала где–то в другом месте. Сара, ты сама подумай. Ты ненавидишь свою работу; я вообще не могу ничего найти. Хуже не будет, а я осмелюсь предположить, что будет даже лучше. — Он пристально взглянул на нее. — Ты готова рискнуть?

Сара смотрела на него и думала о том, как долго он искал постоянную работу, как иногда заполнял свой рабочий график несколькими странноватыми заказами. А еще о том, как ее собственная работа настолько ей опротивела, что даже не хотелось вставать по утрам.

— Я подумаю. Утро вечера мудренее, — произнесла она.

Наутро она сказала мужу, что готова рискнуть.

Через несколько недель Мэтт наконец–то нашел работу — в маленьком городке, в двух часах езды от Стейт — Колледжа. Сара радовалась вместе с ним и старалась не показывать своего разочарования, когда он описал Уотерфорд, расположенный в глухой части Пенсильвании, где рынок труда был еще более скудным, чем в Стейт — Колледже. Но как могла она отказаться, если Мэтт был так воодушевлен? И как могла она не поддержать мужа, когда ее мать заорала по телефону: «Ты хочешь сказать, что поставишь крест на своей карьере и поедешь в глушь с этим… этим… этим земледельцем?»

Сара сухо напомнила матери, что «этот земледелец» ее муж и что он бакалавр ландшафтной архитектуры. Еще она добавила, что если мать так недовольна их решением, тогда Сара не сообщит ей их новый адрес. Женщина никогда не понимала Мэтта, даже не пыталась понять. Она просто поджимала губы и отказывалась видеть то, что видела ее дочь: интеллигентного, деликатного, заботливого человека с добрым сердцем, который любит и природу, и дожди, и все, что растет из земли. И мать Сары ошибалась, когда сетовала, что ее дочь связала свою жизнь с неотесанным чурбаном…

* * *

Сара погладила мужа по кудрявой голове. С апреля по октябрь он ходил с выгоревшими на солнце волосами и обгоревшим носом.

— Прошло всего лишь восемь недель. Я и не рассчитывала, что найду работу сразу после нашего переезда. Это было бы из области фантастики.

Мэтт посмотрел на нее и снова перевел взгляд на дорогу.

— Я понимаю, ты просила не задавать вопросов, но все–таки как все было?

— Да как всегда, — буркнула Сара. — Чем больше я говорила, тем больше стекленели его глаза. Потом он сказал: «Если честно, то мы ищем такую сотрудницу, которая соответствует духу нашей компании». Далее улыбка, галантное рукопожатие, а потом он просто выпроводил меня за дверь.

— Что за дух такой у их компании?

— Вероятно, он просто имел в виду, что я им не подхожу.

— Обычно они хотя бы выжидают пару дней и уж потом сообщают об отказе.

— Спасибо, милый. Я должна как–то утешиться после твоих слов?

— Ты знаешь, что я подразумевал. — Мэтт виновато улыбнулся. — Ты сказала ему, что больше не хочешь работать в бухгалтерии?

— Да, сказала. Не помогло. У меня ощущение, будто я характерная актриса, для которой больше не находится подходящей роли.

— Ну–ну, не сдавайся. Что–нибудь рано или поздно получится.

— Да‑а… — Сара вздохнула. Она решила помолчать, потому что не была уверена, что сможет скрыть сарказм. Что–нибудь получится… Так и сама она утешала Мэтта по крайней мере раз в неделю, когда он искал работу, а он никогда не верил ей. И вот теперь Мэтт повторял эти слова, но они успели приобрести статус заклинания или проповеди, потому их не хотелось слушать. Сара любила мужа, но иногда он доводил ее до бешенства.

Мэтт включил левый поворотник и свернул с шоссе на узкую дорогу.

— Надеюсь, ты не возражаешь против небольшого отклонения от маршрута.

— Куда мы едем? — поинтересовалась Сара, когда грузовик запрыгал по гравию, оставляя за собой клубы пыли.

— Вчера в офис заглянула новая клиентка. Она оставила несколько снимков своего дома, но мне нужно лично посмотреть на фронт работ, прежде чем Тони подпишет окончательный контракт. Там у этой леди небольшой коттедж с участком. Я подумал, что ты поможешь мне его оценить.

— Ладно, давай. Я никуда не спешу. — В самом деле, куда ей теперь торопиться? Она обшаривала взглядом окрестности, но не видела никаких домов, только фермерские угодья, на которых колыхались под ветерком бледно–зеленые стебли каких–то злаков, а за ними темнели в синеватом летнем мареве лесистые холмы.

Впереди снова была развилка, и Мэтт направил грузовичок на узкий проселок, нырявший в густой лес.

— Видела ту дорогу? — спросил Мэтт, показывая через плечо пальцем. — Она ведет прямо к фасаду того дома, вернее, вела, когда мост через речку Элм — Крик был цел. Хозяйка участка предупредила нас, чтобы мы ехали именно тут. По ее словам, она устала от жалоб автомобилистов на то, что им приходится возвращаться пешком в город и вызывать грузовик для буксировки завязнувшей в грязи машины.

Сара слабо улыбнулась и вцепилась в сиденье, когда пикап, наклонившись набок, запрыгал по грунтовке в гору. Дороги Пенсильвании известны своими ухабами, но эта превосходила все мыслимые пределы. Когда подъем стал круче, Сара понадеялась, что им никто не едет навстречу. Двум машинам тут явно невозможно разъехаться, не задев за деревья. Или хуже того…

Неожиданно лес кончился. Впереди, на склоне холма, стоял двухэтажный красный амбар. Дорога — теперь уже две колеи среди высокой травы — шла совсем круто в гору и скрывалась за ним. Мэтт переключил передачу и надавил на газ.

Прямо за амбаром находился низкий мостик. За мостиком дорога расширилась, под колесами снова захрустел гравий; началась аллея, обрамленная старыми деревьями.

— Вязы, — сказал Мэтт. — Выглядят здоровыми, но надо проверить. Дом уже где–то рядом.

— Вон там он, я вижу что–то за деревьями, — сообщила Сара и вытаращила глаза, когда они подъехали ближе. Она не ожидала увидеть такое великолепие. Перед ними высился трехэтажный каменный особняк с тюдоровским декором и черными ставнями, обрамлявшими многочисленные окна. Особняк был построен углом, его короткая часть смотрела на запад, прямо на них, другое крыло простиралось к югу. На углу, где встречались оба крыла, четыре каменные лестницы вели к стрельчатой двери.

— Мэтт, почему ты сказал, что это небольшой коттедж?

Пикап медленно выехал на дорогу, огибавшую два огромных вяза. Мэтт остановился и, усмехнувшись, надавил на тормоз.

— Ну как? Впечатляет, правда?

— Не то слово. — Сара открыла дверцу, спрыгнула на гравий и, не отрывая глаз от здания, захлопнула ее. В сознании промелькнула искра зависти, но она поскорее скрыла ее.

— Я так и думал, что тебе понравится. — Мэтт подошел к жене. — Тони повезло, что у него появилась такая клиентка. Мне не терпится взглянуть на остальную территорию.

Они поднялись по ступенькам и постучали в дверь. Пока они ждали, Сара с закрытыми глазами наслаждалась свежим ветерком. Несмотря на яркое солнце, тут было словно градусов на десять прохладнее, чем в городе.

Через пару минут они постучали снова.

— Может, никого нет дома? — засомневался Мэтт.

— Тут знают, что мы приедем?

— По словам Тони, он договорился на сегодня. Обычно я звоню перед приездом, но в этом доме нет телефона. — Он занес руку, чтобы постучать в третий раз.

Неожиданно дверь распахнулась. Мэтт поспешно опустил руку, когда на пороге появилась семидесятилетняя леди в светло–голубом платье. Она была выше и стройнее, чем Сара; ее серебряные волосы были разделены на пробор и подстрижены на несколько дюймов ниже подбородка. Единственными мягкими линиями на ее лице были чуть обвисшая кожа и тонкие морщинки вокруг глаз и рта. В ее осанке что–то говорило о том, что она привыкла к повиновению, и Сара едва не сделала вежливый реверанс. В общем, кем бы ни была эта немолодая особа, она так же подходила к этому гордому старинному особняку, как Мэтт к своему угловатому надежному пикапу, а сама Сара — к чему? Как ни старалась, она не придумала ничего, что могло завершить эту мысль.

Женщина надела очки, болтавшиеся на тонкой серебряной цепочке на ее шее.

— Слушаю вас, — произнесла она, хмурясь, словно не была уверена, что ей нравится увиденное.

— Здравствуйте, мэм. Я Мэтт Макклур из «Ландшафтной архитектуры». Мне поручено сфотографировать ваш участок перед началом работ по реставрации.

— Хм‑м. — Подозрительный взгляд переместился на Сару. — А кто вы?

— О‑о, я… Сара. Жена Мэтта. Просто приехала с ним за компанию. — Она поспешно улыбнулась и протянула женщине руку.

После небольшой паузы пожилая леди пожала ее.

— Что ж, вероятно, вы знаете, что я Сильвия Компсон. Можете называть меня миссис Компсон. — Она оглядела Мэтта с ног до головы и нахмурилась. — Я рассчитывала, что вы приедете раньше. — Повернувшись, она вошла в вестибюль, обронив на ходу: — Что ж, заходите, Мэтт и «о‑о… Сара». Заходите в дом. Только закройте за собой дверь.

Быстро переглянувшись, Сара и Мэтт последовали за миссис Компсон. Она провела их в просторную кухню. Вся левая стена ее была занята буфетом и полками, под окном стояла раковина. Микроволновка почему–то находилась на столешнице рядом с ветхой печью. За печкой виднелась арка, на другой стене была еще одна дверь, закрытая. В центре кухни красовался длинный деревянный стол. Миссис Компсон присела у него на низкую скамью и устремила на Сару и Мэтта долгий взгляд.

— Хотите стакан лимонада или, может, ледяного чая? — спросила она наконец, обращаясь к Мэтту.

— Нет, благодарю вас, мэм. Мне просто нужно, чтобы вы показали участок. Я должен сделать несколько снимков, и после этого мы уедем.

Не отрывая взгляда от Мэтта, миссис Компсон кивнула в сторону Сары.

— А она? Может, она хочет что–нибудь?

— Я была бы признательна за стакан лимонада, — сказала Сара. — Благодарю вас. Я стояла в городе на улице и…

— Стаканы в буфете, а кувшин с лимонадом в холодильнике. Не рассчитывайте, что я буду вас обслуживать.

Сара растерянно заморгала.

— Спасибо. Конечно, я сама. — Она напряженно улыбнулась и, обойдя стол, пошла к буфету.

— Ну вот, теперь нам придется ждать, когда вы выпьете лимонад, хотя вы и так опоздали и отрываете меня от работы.

Сара застыла, не зная, что и подумать.

— Если это причиняет вам столько хлопот…

— Миссис Компсон, — вмешался Мэтт, беспомощно посмотрев на Сару за спиной немолодой леди. — Тони договорился с вами на два часа. Мы прибыли на пять минут раньше.

— Хм. Раньше на десять минут — это «вовремя», а на пятнадцать минут — «рано»! Нет, теперь никто не заботится о том, чтобы произвести хорошее впечатление на клиента. Ну, она так и будет стоять, разинув рот, пока не пустит корни? Или все–таки нальет лимонад?

— Миссис Компсон…

— Не беспокойся, Мэтт, — оборвала его Сара, надеясь, что она отвечает на строгий взгляд миссис Компсон с такой же строгостью. — Я подожду вас тут. — Лучше уж она посидит здесь на кухне и выпьет стакан лимонада, чем проведет еще хоть одну минуту в обществе миссис Компсон. Жаль, конечно, что не посмотрит на территорию вокруг этого прекрасного особняка, но что поделаешь…

Миссис Компсон удовлетворенно кивнула.

— Пойдемте, — чопорно сказала она Мэтту, поднимаясь со скамьи. — Я покажу вам переднюю часть участка. — Не оглядываясь, она вышла из кухни.

Удивленная Сара схватила Мэтта за рукав, когда он повернулся, чтобы последовать за хозяйкой усадьбы.

— Что я такого сделала? — шепнула она, стараясь, чтобы пожилая леди не слышала ее слов.

— Да все было абсолютно нормально. Я не понимаю, что она так взъелась. — Он взглянул на дверь и сокрушенно покачал головой. — Слушай, может, я отвезу тебя домой? Фотографии могу сделать и в другой раз.

— Нет–нет, все в порядке. Иначе будет только хуже. Я не хочу, чтобы ты влип из–за меня в неприятности.

— Я никуда не влипну.

— Все в порядке. Я вовсе не возражаю против того, чтобы посидеть здесь. Честное слово.

— Ну, если так… — Мэтт неуверенно взглянул на нее и кивнул. — Ладно, я постараюсь все сделать как можно скорее, и мы уедем отсюда. — Он торопливо чмокнул ее в щеку и зашагал вслед за миссис Компсон.

Сара проводила его взглядом, вздохнула и открыла дверцу буфета, удивляясь, почему эта вздорная старуха вообще предложила им лимонад и чай, если для нее это обернется столькими хлопотами. Она нашла стакан, а когда закрывала дверцу, посмотрела в окно и увидела их пикап. Может, лучше ей подождать Мэтта там, но тогда старуха решит, что напугала ее, а Сара не намерена доставлять ей такое удовольствие.

Налив лимонада, Сара поставила кувшин на место, села на скамью и оперлась локтями на стол. Она потягивала прохладный сладкий напиток и оглядывала кухню. Мэтт не закончит свои дела и за час. Эта мысль ужасно расстроила ее.

Взгляд Сары остановился на двери. Гонимая любопытством, она встала и переложила стакан в левую руку. Вытерла об юбку влажную правую ладонь и потрогала дверную ручку. Дверь была не заперта. Сара открыла ее и увидела крошечную комнатку. Это была кладовая, судя по полкам, заставленным овощными консервами, компотами в банках и матерчатыми мешками с крупами и мукой. Она закрыла дверь и, бросив быстрый взгляд в ту сторону, куда ушла миссис Компсон, прошла в арку.

Она очутилась в приятной гостиной, наполненной солнцем. Здесь было просторнее, чем на кухне, возле окон и перед камином стояла мягкая мебель. На стенах висели красочные акварели, на столике примостилась швейная машинка. Рядом стоял стул, словно машинкой кто–то недавно пользовался. На широком диване лежали две подушки и небольшая стопка аккуратно свернутых простыней, прямо рядом с…

Затаив дыхание, Сара подошла ближе. Развернула одной рукой одеяло и положила на диван. Оно было не простое, а лоскутное. Сара погладила его ладонью. Ромбики всех оттенков синего, пурпурного и зеленого складывались в восьмиконечные звезды на нежном фоне цвета слоновой кости. Мелкие стежки очерчивали еще более мелкие ромбики внутри каждого цветового пятна, а светлая ткань была покрыта плавными, перистыми узорами. Стежки были поразительно крошечными и ровными. Узкая виноградная плеть изумрудно–зеленого цвета вилась по краям.

— Какая прелесть, — прошептала Сара и поднесла край одеяла к глазам, чтобы лучше рассмотреть рисунок.

— Если вы прольете лимонад на одеяло, обещаю, что вы пожалеете об этом, — раздался за спиной строгий голос. Ахнув, Сара уронила одеяло и обернулась. В дверях стояла, уперев руки в бока, сердитая миссис Компсон.

— Миссис Компсон, я думала, что вы ходите с Мэттом…

— Кажется, вас никто сюда не приглашал, — перебила старуха. Сара отскочила в сторону, а миссис Компсон подошла к упавшему одеялу и медленно нагнулась за ним. Потом с усилием выпрямилась, тщательно сложила его и вернула на место.

— Можете подождать вашего супруга на улице, — бросила она через плечо. — Конечно, если я могу рассчитывать, что вы благополучно найдете дверь и не будете бродить по дому.

Сара молча кивнула. Она оставила стакан в раковине на кухне и поспешила из дома. Идиотка, ругала она себя, распахивая дверь. Сара сбежала по ступенькам заднего крыльца и помчалась во всю прыть к пикапу. Залезла на пассажирское место, положила локоть на дверцу и стала грызть ноготь. Вдруг миссис Компсон рассердилась и откажется от контракта? Если Мэтт потеряет работу из–за того, что Сара оскорбила важную клиентку, она никогда не простит себе этого.

Через полчаса Мэтт появился из–за южного крыла дома. Сара видела, как он подошел к задней двери особняка и постучал. Дверь открылась почти мгновенно, но из кабины грузовичка Сара не могла разглядеть миссис Компсон. Она беспокойно ерзала, пока Мэтт разговаривал с заказчицей. Наконец он кивнул и поднял руку, прощаясь. Дверь закрылась. Мэтт сбежал по ступенькам и пошел к пикапу.

Когда он садился за руль, Сара с тревогой вглядывалась в его лицо.

— Я думал, что ты подождешь меня в доме, дорогая. Что ты тут делаешь? — спросил он с веселой усмешкой и, не дожидаясь, ответа, продолжил: — Эх, видела бы ты всю территорию!

— Хотелось бы, — угрюмо пробормотала Сара.

Если Мэтт и слышал ее слова, то был слишком переполнен энтузиазмом, чтобы обратить на них внимание. Вместо этого он всю обратную дорогу описывал обширную лужайку перед домом, одичавший сад и ручей, протекавший по участку. В другой ситуации Сару бы заинтересовало все это, но сейчас она слишком тревожилась — что скажет муж, когда она сообщит, что шныряла по дому его клиентки?

После обеда, когда справляться с тревогой было уже невмочь, она осмелилась спросить:

— О чем вы говорили с миссис Компсон перед отъездом?

Мэтт ополоснул ножи с вилками и выключил кран.

— Так, о деталях заказа, — ответил он, складывая столовые приборы в металлическую корзинку. — Она поинтересовалась, что я думаю о северных садах, и сказала, что ждет меня завтра.

— Так она не отказалась от контракта?

— Нет. А с чего бы ей отказываться?

Сара помялась.

— Ну, вообще–то я разгуливала по ее дому, и она застала меня.

Мэтт насторожился.

— Разгуливала?

— Все не так страшно. Я просто вошла в ее гостиную и потрогала одеяло. А она разозлилась. — Сара виновато потупилась. — Я боялась, что она откажется от тебя и потребует прислать другого специалиста.

Мэтт засмеялся и включил посудомоечную машину.

— Ты слишком много беспокоишься. Она не отказалась от контракта. — Он обнял жену.

Сара скользнула в его объятия и вздохнула с облегчением.

— Конечно, мне надо было сидеть на кухне, но я заскучала и захотела взглянуть хоть на кусочек дома, раз уж я не пошла с вами.

— Я буду работать там все лето и покажу тебе территорию как–нибудь в другой раз.

— Если об этом не узнает миссис Компсон. — Саре не хотелось встречаться со столь злой особой еще раз. — Скажи мне, Мэтт, почему этой грубой старухе достался красивый дом с садами, еще и роскошное одеяло в придачу, а мы с тобой, хорошие и вежливые люди, вынуждены жить в старенькой «двушке»? Как несправедливо.

Мэтт отстранился и посмотрел на ее лицо.

— Я не пойму, ты шутишь или нет. Неужели тебе в самом деле хочется стать такой, как она, и жить в одиночестве в огромном доме, без семьи и даже без собаки?

— Нет, конечно. Старушка явно не стала счастливее среди этой красоты. Я лучше буду жить вместе с тобой в маленькой хижине, чем одна в самом роскошном в мире дворце. Ты и сам знаешь это.

— Так я и думал. — Он обнял ее еще крепче.

Сара прижалась к нему — но не перестала злиться на себя. Когда же наконец она научится следить за собой и не выпаливать все свои мысли сразу. То же самое касается и ее собеседований с работодателями. Если она не научится вести себя разумно, то пресловутая маленькая хижина действительно может стать их будущим домом.

 

Глава 2

На следующее утро Сара сидела в гостиной за столиком, листала газету и тихонько завидовала Мэтту, торопившемуся на работу. Она слышала, как он ходил наверху, и по шуму за стенкой знала, что кто–то из шести студентов, снимавших вторую половину дуплекса, тоже куда–то собирается. Ей казалось, что каждое утро всем надо идти куда–то, где их ждут, всем, кроме нее.

— А ты сидишь тут и ноешь. Как будто это поможет, — пробормотала она. Сара отпила кофе и перевернула страницу, хотя не прочла на ней ни словечка. Студенты включили стерео достаточно громко, чтобы басовый диапазон назойливо пульсировал в ее ушах, хотя и не так громко, чтобы Сара с оправданным негодованием имела право постучать в стенку. По опыту она знала, что это гудение закончится к полудню и снова возникнет где–то между половиной седьмого и семью — и так уж до самой полуночи. По выходным иногда этот порядок менялся, но ненамного.

Возможно, шум и не раздражал бы ее, если бы не скверное настроение. Отсутствие работы перестало восприниматься как отпуск уже больше месяца назад, когда стало понятно, что ей не годятся практически никакие объявления о найме, публикующиеся в местной газете. После восьми недель, четырех унылых собеседований и множества разосланных писем с резюме, на которые ни разу не пришел ответ, Сара начала всерьез опасаться, что она больше никогда не устроится на работу.

Мэтт сбежал по лестнице, остановился за ее стулом, обнял Сару за плечи и поспешил дальше в кухню.

— Есть что–нибудь интересное? — крикнул он, наливая кофе в дорожную кружку.

— Не знаю. Я еще не просматривала объявления.

— Ты ведь всегда смотришь этот раздел раньше других.

— Да, конечно. Просто меня заинтересовала статья о… — Она взглянула на самый крупный заголовок. — О Молочной принцессе. Только что выбрали новую.

Мэтт возник в дверях и усмехнулся.

— Думаешь, я поверю, что ты забыла посмотреть объявления, потому что тебя так заинтересовала новая Молочная королева?

— Не Молочная королева, а Молочная принцесса. — Сара сложила газету, оперлась локтями о стол и потерла глаза. — «Молочная королева» — это кафе–мороженое. А Молочная принцесса… ну, я не знаю, что это такое.

— Может, тебе нужно позвонить ее величеству? И она наймет тебя счетоводом, дабы ты помогала ей считать коров?

— Эй, сегодня ты просто искришься юмором, так?

— Угу, это я, Мэтт Макклур, комедиант. — Он погладил ее по плечу. — Ладно, Сара. Знаешь, рано или поздно ты найдешь работу, которая тебе понравится. Я не говорю, что это будет быстро или легко, но это случится.

— Пожалуй, — без особой уверенности отозвалась Сара.

Мэтт взглянул на часы, потом опять на жену.

— Слушай, мне не хочется оставлять тебя в таком унынии…

— Не говори глупости. — Сара встала и резко отодвинула стул. — Все нормально. Если будешь пропускать работу всякий раз, когда у меня будет плохое настроение, скоро и ты окажешься безработным.

Она проводила его до двери, поцеловала на прощание и посмотрела сквозь стекло, как он уехал. Потом заставила себя вернуться к столу и снова взять в руки газету. Через пятнадцать минут чтения в ее душе зашевелилась надежда. В двух новых объявлениях требовалась степень бакалавра в области бизнеса или торговли. С газетой и чашкой кофе она поднялась по лестнице наверх в маленькую комнату, из которой они сделали кабинет. Пожалуй, ей нужно принять философию Мэтта. Возможно, тут нужны упорство и капля везения. Если Сара будет и дальше методично продолжать поиски, то в конце концов найдет хорошую работу еще до того, как достигнет пенсионного возраста.

Диск «Поиски работы» лежал возле компьютера, там, где она оставила его, когда в последний раз писала резюме. Она внесла пару исправлений, распечатала несколько копий, приняла душ и оделась. Через час Сара уже стояла на остановке и ждала автобус, идущий в деловой центр.

Уотерфорд, небольшой городок в штате Пенсильвания, насчитывал около тридцати пяти тысяч жителей, но когда в Уотерфордском колледже начиналась сессия, население увеличивалось на пятнадцать тысяч молодых людей. Деловой центр граничил с кампусом и, помимо нескольких муниципальных офисов, в основном состоял из баров, странноватых ресторанов и магазинов, обслуживавших студентов. Местные понимали, что их финансовое благополучие зависит от изменчивой студенческой популяции, и многим это не нравилось. Иногда коллективное недовольство горожан выливалось в серию предписаний насчет условий проживания и запретов на шум. В ответ студенты устраивали бойкоты и писали саркастические заметки в своих газетах. Сара не могла сказать, на чьей она стороне. Студенты считали ее подозрительной представительницей истеблишмента, а местные видели в ней презренную студентку. Она пыталась компенсировать это вежливостью ко всем без исключения, даже к грубым соседям и к владельцам магазинчиков, которые глядели на нее так, словно она сейчас убежит, прихватив с собой половину их товара. Но вежливость ей не помогала.

Она сошла с автобуса у почты. В рюкзачке лежали ее резюме и другие материалы. Погода была облачной и сырой. Бросив опасливый взгляд на серые тучи, она ускорила шаг. За последние недели Сара уже накопила неприятный опыт — в этом городке ливни всегда были внезапными и короткими, словно на тебя неожиданно выливали ведро холодной воды. Ей надо было торопиться, чтобы успеть на обратный автобус и не промокнуть.

Дела на почте заняли несколько минут, после них Сара купила кое–что из бакалеи, и у нее осталось еще немного времени. Она возвращалась к автобусной остановке, глядя на витрины и прислушиваясь к далеким раскатам грома.

Тут ей на глаза попалось яркое пятно, она остановилась, чтобы рассмотреть его ближе — и у нее перехватило дух от восхищения. В витрине было выставлено зелено–красное одеяло. Шесть одинаковых ромбов, каждый из которых складывался из шестнадцати мелких ромбиков, составляли большую восьмиконечную звезду. Цвета были подобраны так искусно, что создавалась иллюзия, будто из центра звезды исходит свет. Между концами звезды на основном поле крошечными стежками были вышиты затейливые веночки. Что–то в этом одеяле показалось ей знакомым. Она напрягла память и вспомнила: этот узор был похож на вчерашний, который она видела в гостиной у миссис Компсон.

Сара разглядывала одеяло. Ей захотелось и самой создать что–нибудь такое же красивое. Ей всегда нравились лоскутные одеяла, чудесным образом преображавшие кровать или диван, нравилось ощущать пальцами их ткань. При виде такого одеяла она сразу вспоминала покойную бабушку, и в ее душе шевелилась болезненная смесь любви и тоски. В детстве ее семья ездила два раза в год, летом и на Рождество, в маленький домик, стоявший на Верхнем полуострове Мичигана. Зимние приезды были самыми интересными. Все спали на диване, укрывшись двумя или тремя старыми бабушкиными одеялами, ели пирожки, пили горячий шоколад и смотрели в окно на снега, покрывавшие землю. Некоторые бабушкины шедевры до сих пор украшают родительский дом Сары, но она не помнит, чтобы мама когда–нибудь держала в руках иголку. Если изготовление лоскутных одеял было мастерством, передававшимся от матери к дочери, то ее мать оказалась слабым звеном в этой цепочке. Бабушка наверняка научила бы Сару шить, если бы она хотела учиться.

Сара запрокинула голову, посмотрела на вывеску магазинчика и тут же засмеялась от удивления, увидев слова «БАБУШКИН ЧЕРДАК», выведенные золотыми буквами на красном фоне. Она взглянула на часы, потом на автобусную остановку и решительно вошла в магазин.

Все стены и большую часть помещения занимали стеллажи с рулонами ткани, нитками и мелкими галантерейными товарами. В глубине помещения звучал негромкий кельтский фолк. В центре комнаты несколько женщин болтали и смеялись, стоя возле обширного раскройного стола. Одна из них, с короткими и темными волосами, подняла голову и улыбнулась Саре, а Сара улыбнулась в ответ. Обойдя кассу, она подошла к витрине и обнаружила, что вблизи одеяло еще красивее. Она стала прикидывать, как оно будет выглядеть на кровати.

— Я вижу, что наша «Одинокая звезда» очаровала еще одного посетителя, — прозвучал приятный голос, оторвав Сару от раздумий. Она повернулась и увидела рядом с собой женщину, которая улыбнулась ей минуту назад. Ей на вид было где–то за пятьдесят.

— Оно называется «Одинокая звезда»? Ах, какое красивое!

Женщина стряхнула с рукава обрывки ниток и перевела взгляд на одеяло.

— О да, прелестное, правда? К моему сожалению, его сшила не я, а одна из наших местных мастериц. Оно двуспальное, целиком ручная работа.

— Сколько вы просите за него?

— Семьсот пятьдесят долларов.

— Что ж, спасибо, — выдохнула Сара, не в силах скрыть разочарование.

Женщина сочувственно улыбнулась.

— Да, конечно — очень дорого, правда? Но если вы возьмете цену и рассчитаете почасовую ставку, то увидите, что это даже дешево.

— Охотно верю. Вероятно, над ним работали чуть ли не год.

— Многие покупатели любуются одеялом, потом слышат его цену и идут в какой–нибудь дискаунтер за дешевым товаром. — Женщина вздохнула и покачала головой. — Люди просто не понимают, что у таких одеял не сразу разглядишь разницу в качестве материала и работы. Но миссис Компсон неплохо получает за вещи, которые выставляет здесь.

— Миссис Компсон?

— Да, Сильвия Компсон. Два месяца назад умерла ее сестра, и теперь она живет в особняке Элм — Крик. Энергичная, как черт, — мне пришлось установить над витриной маркизу, и она только после этого согласилась выставлять в ней свои одеяла. Но она права, конечно. Жалко, если какой–то фрагмент ее шедевра выгорит на солнце. Два ее одеяла хранятся в постоянной коллекции Американского общества квилтеров в городе Падука.

— Это хорошо, да?

— Хорошо? Да я умру от счастья, если мои работы будут приняты хотя бы на ежегодную выставку этого общества, — засмеялась женщина. — По–моему, все квилтеры знают Сильвию Компсон и ее работы.

— Я встречалась с миссис Компсон, но я не квилтер. Хотя мне очень нравятся лоскутные одеяла.

— Правда? Тогда вам надо научиться их делать.

— Эй, глядите–ка! Бонни сейчас завербует еще одну жертву, — воскликнула одна из женщин.

— Беги отсюда поскорее, милая, — предупредила другая, и они расхохотались. Бонни улыбнулась.

— О'кей, признаюсь, что у меня свой интерес. Довольны? — Она с деланой строгостью посмотрела на подруг и снова заговорила с Сарой. — Мы в самом деле даем уроки, миссис…?

— Сара. А вы и есть та бабушка с вывески?

— О нет, — со смехом возразила Бонни. — Пока еще нет, слава богу, хотя меня часто спрашивают об этом. Тут нет бабушки. Чердака тоже нет. Мне просто понравилось название. Оно такое уютное, домашнее, правда? Как вы уже слышали, меня зовут Бонни, а это мои подруги, Мастерицы запутанной паутины. Мы группа ренегатов, отделившаяся от местной Уотерфордской гильдии квилтинга. Мы очень серьезно относимся к квилтингу — и к самим себе. — Тон голоса Бонни говорил о том, что в ее словах была немалая доля шутки. Она протянула Саре копию календаря. — Вот расписание занятий. Может, вас это заинтересует. Вы хотели что–нибудь еще?

Сара покачала головой.

— Ну, тогда спасибо, что заглянули к нам. Приходите еще. А теперь, простите, мне пора вернуться к девушкам, а то Диана опять спрячет мои круглые ножницы. — Улыбнувшись, она вернулась к раскройному столу.

— Спасибо, — поблагодарила Сара, сложила бумагу и сунула в рюкзак. Она вышла из магазина, потом рысью пробежала полквартала до остановки и вскочила в автобус, когда на тротуар упали первые тяжелые капли дождя.

 

Глава 3

У Сары забилось сердце, когда она вернулась домой и увидела, что на автоответчике мигает огонек. Значит, пришло сообщение. Неужели ей позвонили из Уотерфордского колледжа насчет работы консультанта по приему абитуриентов? Бросив на пол пакеты, она нажала на кнопку. Или, может, из корпорации сотовой связи Пенсильвании? Это было бы еще лучше.

— Привет, Сара. Это я.

Мэтт. Это был Мэтт!

«Сейчас я звоню из офиса, но утром был в особняке Элм — Крик и… ну, пожалуй, расскажу обо всем, когда вернусь. Надеюсь, что у тебя нет планов на завтрашний день. До вечера. Целую».

Перемотав сообщение, Сара оставила рюкзак на полу в прихожей и отнесла в кухню продукты. Интересно, о чем это Мэтт говорил? Что именно может подождать, пока он не вернется домой? Ей даже захотелось позвонить Мэтту и спросить, в чем дело, но она все–таки решила не отрывать его от работы. Вместо этого Сара убрала в буфет продукты и прошла в гостиную. Там открыла дверь, чтобы по дуплексу погулял ветерок, растянулась на диване и стала слушать шум дождя.

Чем бы ей заняться? Стиркой она убивала время вчера, обед готовить еще рано. Пожалуй, настал момент позвонить кому–нибудь из школьных подруг. Нет, не получится. В это время все они сидят на работе или в университете.

Вот как все изменилось. В колледже у нее всегда были ясные цели, она выбирала нужные курсы, присутствовала на всех полезных дополнительных занятиях, проходила летом практику. Ее подруги часто сетовали на то, что их карьерные планы были слишком неопределенными или их не было вовсе. И вот теперь все они работали, а она праздно сидела дома и тосковала.

Сара перевернулась на бок и уставилась на пустой телевизионный экран. Сейчас там ничего нет — во всяком случае, ничего приличного. Ей даже захотелось, чтобы у нее нашлось какое–то дело по хозяйству. Зря она не выбрала в свое время другой профиль — маркетинг или, может, менеджмент. Или что–то из области науки. Но в старших классах школы консультант по профессиональной ориентации сказала, что для бухгалтеров всегда найдется работа, и Сара приняла эту информацию всерьез. В их доме она была единственной, кто знал с первого дня занятий, какой профиль выберет в конце года. Ей казалось нелепым и лишним спрашивать себя, нравится ли ей бухгалтерское дело, раз она так верила в свою успешную карьеру. Эх, лучше бы она послушала тогда свое сердце, а не чужого человека. Впрочем, она понимала, что ей надо винить исключительно себя одну в том, что у нее нет другой, запасной профессии, а есть только бухгалтерская.

Борясь с внезапным приступом отчаяния, она приказала себе не ныть. Да, верно, у нее нет работы, но она не должна хандрить и жаловаться. Так поступила бы ее мать. Саре нужно просто найти какое–нибудь сносное, но временное занятие, пока не подвернется хорошая работа. Переезд в дуплекс пару недель отвлекал от ненужных тревог. Может, ей вступить в местный клуб книголюбов или прослушать курс в Уотерфордском колледже?

Тут ее мысли вернулись к одеялу, которое она видела в витрине. Сара вскочила с дивана и сбегала в прихожую за рюкзаком. Расписание уроков квилтинга было на месте, только слегка отсырело, пока она бежала под дождем от автобуса. Сара развернула его, как следует разгладила и стала изучать названия занятий, числа, часы и цены.

У нее опустились руки. Цены вполне разумные, но даже такие траты сейчас были неподъемными для их семейного бюджета, ведь она больше двух месяцев не держала в руках платежный чек. Как и многое другое, уроки квилтинга придется отложить до тех пор, пока в семье Макклуров не появится нормальный доход. Но чем больше Сара думала об этом, тем больше ей нравилась эта идея. Занятия квилтингом позволят ей найти новых знакомых, а лоскутное одеяло ручной работы украсит их дуплекс, привнесет в него уют. Ей надо поговорить об этом с Мэттом. Может, они как–нибудь найдут для занятий деньги.

Сара решила обсудить этот вопрос вечером за ужином.

— Мэтт, — начала она. — Я весь день думала вот о чем…

Мэтт положил добавку и усмехнулся.

— Ты имеешь в виду послание на автоответчик? Я удивляюсь, почему ты не спросила об этом раньше. Обычно ты не любишь, когда я долго держу тебя в неведении.

Сара поразилась — она совсем забыла про звонок мужа.

— Да, верно. Ты сказал, что хочешь о чем–то поговорить.

— Прежде всего скажи, есть ли у тебя планы на завтра?

Что–то в его тоне насторожило ее.

— А что?

— Да или нет?

— Я боюсь отвечать, пока не узнаю, почему ты спрашиваешь.

— Ну‑у… Такая подозрительная. — Мэтт отложил вилку и нерешительно посмотрел на Сару. — Я провел весь день в особняке Элм — Крик, проверял деревья. И нигде ни следа голландской болезни вязов, представляешь? Не знаю, как им это удалось.

— Я надеюсь, ты не попал под дождь?

— Вообще–то, как только загремел гром, миссис Компсон позвала меня в дом. Даже приготовила нам ланч.

— Ты шутишь! Невероятно! Она не заставила тебя самому готовить его?

— Нет. — Он засмеялся. — Между прочим, она замечательно готовит. Пока я ел, мы разговорились. Она хочет, чтобы ты завтра заглянула к ней.

— Что? Это еще зачем? Что ей от меня нужно? — перепугалась Сара.

— Она не объяснила. Просто сказала, что хочет сообщить тебе об этом лично.

— Я не поеду. Передай ей, что я не могу приехать. Передай, что я занята.

На лице Мэтта появилось выражение, какое появлялось всегда, когда он ожидал неприятностей.

— Я не могу. Я уже сказал, что ты приедешь со мной завтра утром.

— Зачем ты это сообщил? Позвони ей и соври — ну, придумай что–нибудь. Скажи, что я записана к стоматологу.

— Не могу. У нее нет телефона, ты забыла?

— Мэтт…

— Давай посмотрим на все так: там гораздо прохладнее, чем в городе, верно? Ты хоть немного отдохнешь от жары.

— Лучше я останусь дома и включу кондиционер.

— Ой, ладно, Сара, что тебе стоит? — Он с мольбой посмотрел на жену. — Пожалуйста! Ведь старушка важный клиент.

Сара поморщилась.

— Пожалуйста!

— Ох, ну ладно, — со вздохом уступила она. — Только в следующий раз, пожалуйста, спрашивай меня, прежде чем втянуть в какую–то авантюру.

— О'кей. Обещаю.

Сара покачала головой и вздохнула. Она знала своего мужа.

Следующее утро было солнечным и ясным, влажность уменьшилась, и было не так, как накануне вчерашней грозы.

— Интересно, почему она хочет меня видеть? — снова спросила Сара, когда Мэтт вез ее к дому миссис Компсон.

— В четвертый раз говорю тебе, что я понятия не имею. Вот приедем, и ты все узнаешь.

— Вероятно, она потребует извинений за то, что я рыскала по ее дому. — Сара вспомнила разговор в гостиной. Извинилась она или нет, когда миссис Компсон застала ее? — Что–то я не помню, попросила ли я у нее прощения. Тогда я была слишком ошарашена. Возможно, она хочет прочесть мне лекцию о хороших манерах, вот и вытащила.

Желудок Сары сжался в тугой узел, когда колеса пикапа зашуршали по гравию на подъезде к особняку.

— Ты сразу извинись, не дожидаясь, когда она напомнит тебе об этом, — сказал Мэтт, останавливая пикап. — Старые люди обожают, когда с ними обращаются вежливо, любят извинения и всё такое.

— Ага. А я также слышала, что они не любят, когда их называют старыми, — пробормотала Сара. Впрочем, Мэтт, пожалуй, был прав. Она вылезла из кабины, захлопнула дверцу и поплелась за мужем к задней двери особняка.

Миссис Компсон сразу открыла дверь.

— А‑а, вы приехали. Вдвоем. Ну, заходите.

— Миссис Компсон, — окликнул ее Мэтт, когда они шли за ней по широкому, слабо освещенному коридору. — Я планировал поработать в саду. Или вы хотите, чтобы я сделал что–нибудь еще?

Она остановилась и повернулась к нему.

— Нет–нет, займитесь садом. Сара может остаться со мной. — Мэтт и Сара озадаченно переглянулись. — Ах, не беспокойтесь. Сегодня утром я не стану перегружать ее работой. Вы встретитесь за ланчем.

Мэтт неуверенно посмотрел на жену.

— Ты согласна?

Сара пожала плечами и кивнула. Она–то думала, что миссис Компсон захочет, чтобы она приехала, извинилась и ушла, но теперь все затягивается. Сара начинала злиться. Что поделаешь, ведь миссис Компсон важный клиент.

Виновато улыбнувшись, Мэтт тем же путем отправился на улицу. Сара посмотрела ему вслед и решительно повернулась к пожилой женщине.

— Миссис Компсон, — начала она, стараясь, чтобы в ее голосе звучало сожаление. — Я хотела извиниться за то, что вошла с лимонадом в вашу гостиную и без разрешения потрогала одеяло. Мне не следовало этого делать. Простите.

Миссис Компсон смерила ее удивленным взглядом.

— Извинение принято. — Она повернулась и жестом велела Саре следовать за ней.

Смущенная Сара тащилась за гордой леди. Неужели этих извинений недостаточно? Но что еще Сара должна ей сказать?

Они дошли до конца коридора, повернули направо и вышли в просторный холл. У Сары захватило дух. Даже сейчас, когда огромные, до потолка, окна были завешены тяжелыми драпировками, она видела, каким великолепным мог быть парадный вестибюль при надлежащем уходе. Пол из черного камня; слева от Сары мраморные ступени вели вниз к массивным двустворчатым деревянным дверям. Картины и зеркала в резных рамах украшали стены. В противоположном конце зала виднелись такие же двустворчатые двери, но чуть поменьше, а третьи двери находились справа. Между ними в углу начиналась деревянная лестница; первые пять ступенек, полукруглые, заканчивались клиновидной площадкой, с которой лестница шла на балкон второго этажа, окружавший весь холл. Запрокинув голову, Сара увидела еще одну лестницу, ведущую на третий этаж. С расписного потолка свисала огромная хрустальная люстра.

Миссис Компсон осторожно спустилась по мраморным ступенькам, подошла к самым большим дверям и, отмахнувшись от помощи Сары, медленно открыла массивную створку.

Сара чувствовала себя туристом, осматривающим королевский дворец. Они стояли на просторной каменной веранде, занимавшей весь фасад особняка. Высокие белые колонны поддерживали крышу. В центре веранды начинались две каменные лестницы, грациозным полукругом спускавшиеся до земли. Дорожка, идущая от крыльца, вела к большой скульптуре в виде скачущих коней и огибала ее с двух сторон. Вглядевшись, Сара поняла, что это фонтан, забитый старой листвой и полный дождевой воды. Зеленая лужайка бежала от особняка вниз, к далеким деревьям. Ее рассекала дорога.

Миссис Компсон поглядывала на Сару, наблюдая за ее изумлением.

— Ну как? Вы поражены? — Она на минуту зашла в дом и появилась оттуда с метлой. Потом вручила ее Саре. — Конечно, поражены, как все, кто впервые видит этот дом. Во всяком случае, так у нас было прежде, до того как все пришло в упадок.

Сара стояла в ошеломлении, глядя то на метлу, то на миссис Компсон.

— Сегодня вы одеты подходящим образом, для работы, не то что в прошлый раз. — Миссис Компсон обвела широким жестом веранду. — Приведите всё в порядок, только тщательно, чтобы в углах не осталось сухих листьев. Я позже приду и посмотрю. — И она повернулась и пошла к двери.

— Подождите, — крикнула ей вслед Сара. — По–моему, тут какая–то ошибка. Я не могу подметать вашу веранду.

Миссис Компсон хмуро посмотрела на нее.

— Неужели такая взрослая девочка не умеет подметать?

— Нет, не в этом дело. Подметать я умею, но только…

— Не любите работать, да?

— Нет, просто я думаю, это какое–то недоразумение. Вероятно, вы думаете, что я тоже работаю на фирму Мэтта? Но это не так.

— А‑а. Они вас уволили, да?

— Нет, конечно. Меня никто не увольнял. Я никогда там не работала.

— Если это так, тогда почему вы приехали с ним в тот раз?

— Нам было по пути. Мэтт вез меня домой после собеседования с работодателем.

— Хм‑м. Ладно, хорошо. Но вы все–таки подметите веранду. Раз вы ищете работу, считайте, что нашли ее. Радуйтесь, что я не прошу вас выкосить лужайку.

Сара сердито сверкнула глазами.

— Ну, знаете, это уже слишком! — Она отшвырнула метлу и уперлась в бока кулаками. — Я попыталась извиниться, старалась быть вежливой, но вы просто… нет, я не нахожу слов! Если бы вы попросили меня нормально, я, может, и подмела бы вашу веранду в качестве одолжения вам и Мэтту, но теперь…

Миссис Компсон усмехнулась.

— Что вы усмехаетесь? Считаете смешной такую бесцеремонность?

Пожилая женщина пожала плечами. Ее явно забавляла ситуация, и это разозлило Сару еще сильнее.

— Просто я хотела проверить, есть ли у вас характер.

— Поверьте мне, есть, — процедила сквозь зубы Сара и быстро пошла к ближайшей лестнице.

— Постойте! — крикнула миссис Компсон. — Сара, пожалуйста, задержитесь на минутку!

Сара хотела бежать, но вспомнила про контракт Мэтта, вздохнула и остановилась на нижней ступеньке. Обернулась и увидела, что миссис Компсон хочет спуститься к ней. Сара сообразила, что тут нет перил, а каменная стенка слишком гладкая, чтобы служить надежной поддержкой. Миссис Компсон споткнулась, и Сара инстинктивно протянула руки, как бы желая поддержать ее, хотя стояла слишком далеко и в случае падения старушки ничего бы не смогла сделать.

— Ладно, — сказала Сара. — Я никуда не ухожу. Можете не гнаться за мной.

Миссис Компсон покачала головой и все равно спустилась вниз.

— Мне в самом деле нужна помощь, — сообщила она, тяжело дыша. — Я вам, конечно, заплачу.

— Я ищу настоящую работу. Я закончила колледж, у меня есть диплом.

— Конечно, конечно. Но вы могли бы работать у меня, пока не найдете что–нибудь более приличное. Я не стану возражать, если вы будете время от времени ездить на собеседования.

Она замолчала и ждала ответа, но Сара просто смотрела на нее с каменным лицом.

— Видите ли, я тут больше никого не знаю, — продолжала миссис Компсон, и, к удивлению Сары, у нее дрогнул голос. — Я планирую продать особняк, и мне требуется помощь. Я хочу, чтобы кто–то помог разобрать личные вещи моей покойной сестры и выполнить перед аукционом инвентаризацию имущества. Здесь так много комнат. Я даже понятия не имею, что хранится на чердаке, ведь мне трудно подниматься по лестницам.

— Вы собираетесь продать особняк? — с испугом и удивлением переспросила Сара.

Пожилая женщина покачала головой.

— Такой большой дом мне не потянуть. У меня есть собственное жилище в Севикли. — Ее губы дернулись и растянулись в подобие улыбки; казалось, что они отвыкли от этого. — Я знаю, что вы подумали: «Работать на эту вредную старуху? Да ни в жизнь».

Сара старательно следила за своей мимикой, чтобы она ее не выдала.

— Я понимаю, что со мной бывает трудно, но я постараюсь быть более… — Миссис Компсон сложила губы трубочкой и покрутила головой, словно подыскивая подходящее слово. — Более мягкой. Как мне вас убедить?

Сара посмотрела на нее, покачала головой.

— Мне нужно время, чтобы подумать.

— Хорошо. Можете остаться здесь или на кухне, если хотите, а можете осмотреть территорию. Фруктовые сады на западе, за амбаром, а другой сад — то, что от него осталось — к северу отсюда. Когда вы что–то надумаете, приходите ко мне. Я буду в гостиной. По–моему, вы уже знаете, где это. — С этими словами она поднялась по ступенькам и скрылась в доме.

Сара смотрела вслед миссис Компсон и недоверчиво качала головой. Сказав, что ей нужно какое–то время на размышления, она имела в виду несколько дней, а не минут. Но вскоре Сара приняла решение. Она расскажет об этом Мэтту, а как только он перестанет смеяться, заставит отвезти домой. И больше она никогда в жизни не увидит эту странную и грубую старуху.

Сара обвела взглядом фасад особняка. Миссис Компсон была права: дом произвел на нее сильное впечатление. Да и кто остался бы равнодушным? Но она сомневалась, что сможет работать у такой взбалмошной хозяйки, как миссис Компсон. Дом, конечно, великолепный, но Сара не мазохистка… Она шла вокруг северной стороны здания, усаженной липами, и вдоль западного крыла. Шла быстрым шагом, но все равно путь до амбара занял десять минут; еще пять она шла до фруктового сада, где увидела Мэтта, который доставал из кузова пикапа рабочие инструменты.

— Ты не поверишь, — выпалила Сара. — Миссис Компсон нужен кто–то, чтобы помочь ей подготовить особняк к продаже, и она собирается нанять меня.

Вопреки ее ожиданиям, Мэтт не расхохотался. Вместо этого он положил инструменты на землю и оперся о задний борт машины.

— Милая, это замечательно. Когда ты приступишь?

Сара так удивилась, что буквально онемела.

— Когда я что..?

— Но ты ведь будешь ей помогать, правда?

— Вообще–то я не планирую этого, — ответила она.

— Почему не планируешь? Не хочешь здесь работать?

— Но ведь это ясно как день. Ты видел, как грубо она обращалась со мной?

— Неужели тебе ее не жалко?

— Жалко, конечно, но это не означает, что я готова проводить рядом с ней каждый день.

— Это ведь лучше, чем слоняться целыми днями по дому, правда?

— Не совсем так. Если я начну подметать веранды, то не смогу посылать резюме и ходить на собеседования.

— Я уверен, что ты что–нибудь придумаешь.

— Мэтт, ты не понимаешь. Я вложила годы в карьеру и образование. По–моему, у меня слишком высокая квалификация для уборщицы.

— Кажется, мы с тобой решили начать все сначала.

— Одно дело начинать сначала и другое начинать с самого дна. Разница есть.

Мэтт пожал плечами.

— Особой разницы я не вижу. Честная работа и есть честная работа.

Сара была озадачена. Ведь он всегда первым напоминал ей, что она должна делать карьеру. Теперь же он практически давит на нее, заставляя согласиться на работу, не требующую даже окончания старших классов школы.

— Мэтт, если я соглашусь, у моей мамы будет инсульт.

— Какая разница, что думает твоя мать? К тому же ей все равно. Да она и рада будет, что ты помогаешь старой леди.

Сара хотела что–то ответить, но замолчала и лишь покачала головой. Если бы только он знал. Она уже слышала в голове знакомый вопль: «Я ведь говорила тебе!» Согласившись на работу, она подтвердит, что ее мать была права, когда предсказала: если Сара уедет ради Мэтта из Стейт — Колледжа, ее карьера неизбежно начнет скользить вниз по спирали.

Тут в ее мысли закралось подозрение.

— Мэтт, что происходит?

— Ничего. Что ты имеешь в виду?

— Во–первых, ты привез меня сюда после собеседования. Далее, не посоветовавшись со мной, обещал старушке, что я приеду еще раз. Ты ничуточки не удивился, когда я рассказала о ее предложении, и теперь подталкиваешь меня, чтобы я приняла его. Ты знал заранее, что она предложит мне работу, не так ли?

— Я не был уверен в этом. То есть она намекала на нечто подобное, но прямо ничего не говорила. — Он посмотрел себе под ноги. — Кажется, мне эта идея нравится больше, чем тебе.

Сара ужаснулась и не сразу нашлась, что сказать.

— Почему?

— Ну, мне будет приятно работать вместе с тобой в одном месте. Мы будем чаще видеться.

— Да, пожалуй, но что еще?

Мэтт вздохнул, снял бейсбольную кепку и провел пальцами по кудрявым волосам, взъерошив их еще сильнее.

— Ты подумаешь, что я глупый.

«Глупый» было более мягким определением, чем те, которые крутились в голове Сары.

— Возможно, и подумаю, но ты все равно расскажи.

— Ладно, только не смейся. — Он улыбнулся, но в его глазах была печаль. — Миссис Компсон… ну… она напоминает мне мою маму. Такие же манеры, тот же стиль одежды; они даже внешне похожи. Кроме ее возраста, конечно. Я понимаю, она годится нам в бабушки.

— Ох, Мэтт, — тихо произнесла Сара.

— Просто… моя мама, возможно, живет где–нибудь совсем одна, и я бы хотел, чтобы какая–нибудь молодая пара могла присматривать за ней.

«Если твоя мать живет где–нибудь в одиночестве, то это ее вина — не надо было сбегать от тебя и твоего отца», — подумала Сара и поскорее сжала губы, чтобы нечаянно не ляпнуть какую–нибудь бестактность. Вместо этого она крепко обняла мужа. Как мог Мэтт помнить манеры матери? Миссис Макклур бросила семью, когда ему было всего пять лет, и хотя Сара никогда не затрагивала эту тему, она подозревала, что Мэтт знал свою мать только по фотографиям.

Муж погладил ее волосы.

— Прости, если я был слишком настойчив. Я не нарочно. Мне надо было раньше поделиться с тобой своими мыслями.

— Вот именно.

— Прости. Правда. Я больше не буду.

Сара чуть не заявила, что не даст ему такую возможность и что впредь будет всегда настороже, но Мэтт так виновато поглядывал на нее, что она передумала.

— Ладно, — пробормотала она. — Забудем. К тому же ты прав. Нам будет приятно поработать вместе.

— Возможно, днем мы будем видеться нечасто, зато станем вместе есть ланч.

Сара кивнула. Ей ведь очень хотелось заняться чем–то другим, а уж подобная работа точно отличается от прежней. К тому же она продлится максимум несколько месяцев, поможет ей заполнить скучные дни и отвлечься от неудачных поисков.

Тут она вспомнила про лоскутное одеяло, которое видела в первый приезд, и обнаружила еще одну причину согласиться на работу.

— Так что ты скажешь? — спросил Мэтт.

— Дом роскошный, и здесь намного прохладнее, чем в городе, как ты и говорил. — Сара сжала руку мужа. — Сейчас я вернусь к старой грымзе и скажу, что согласна. О'кей? — Она повернулась и пошла к особняку.

— О'кей, — крикнул вслед Мэтт. — Увидимся в полдень.

По дороге Сара решила, что в сложившейся ситуации много плюсов, способных перевесить эксцентричные выходки миссис Компсон. К тому же она всегда может уйти, если их отношения не сложатся. Кроме того, Сара придумала, как миссис Компсон сможет платить ей за работу. И это будет замечательно. Она взбежала по ступенькам и постучала в дверь.

Миссис Компсон немедленно открыла.

— Ну как, решили? — Она выпятила губы, словно в ожидании плохих новостей.

— Я согласна, но при одном условии.

Миссис Компсон подняла брови.

— Я и так планирую кормить вас.

— Спасибо, но я не об этом.

— Что же тогда?

— Научите меня создавать квилты.

— Простите, что?

— Научите меня шить лоскутные одеяла. Научите меня, и я буду помогать вам во всем.

— Вы шутите? В Уотерфорде есть несколько превосходных мастеров, дающих уроки. Я могу написать вам их адреса.

Сара покачала головой.

— Нет. Таковы мои условия. Вы научите меня шить лоскутные одеяла, а я помогу вам провести инвентаризацию и подготовить особняк к продаже. Я видела ваши работы и… — Сара попыталась вспомнить, что ей говорила Бонни. — И вы постоянный член Союза одеяльщиков. Значит, вы можете научить меня.

— Вы имеете в виду Ассоциацию квилтеров? Впрочем, это не важно. Разумеется, я смогу научить вас. Это не вопрос. — Пожилая женщина пристально посмотрела на Сару, словно оценивала ее возможности, но потом пожала плечами и протянула ей руку. — Хорошо. Договорились. Помимо платы за работу я научу вас шить лоскутные одеяла.

Сара отдернула руку за секунду до рукопожатия.

— Нет, я имела в виду не это. Уроки и станут моей платой.

— Господи, детка, разве вам не надо оплачивать счета? — Миссис Компсон вздохнула и воздела глаза к небу. — Пусть вас не обманывает эта разруха. Моя семья хоть и не такая, какой когда–то была, но мы не готовы принимать чужую благотворительность.

— Я не это имела в виду.

— Да–да. Конечно. Но я настаиваю на какой–то форме платежа. Иначе моя совесть не даст мне покоя.

Сара немного подумала.

— О'кей. Договоримся. — Она не собиралась использовать ситуацию и обижать одинокую леди, какой бы грубой она ни была раньше с ней.

Они сошлись на плате, но Сара все–таки была уверена, что сделка получилась неравноценной. Когда они пожали друг другу руки, в глазах миссис Компсон вспыхнул триумф.

— Если бы вы знали, сколько тут нужно сделать, вы бы запросили более высокую плату.

— Я надеюсь, что скоро найду настоящую работу.

Миссис Компсон улыбнулась.

— Не обижайтесь, но я надеюсь, что этого не случится. — Она открыла дверь, и Сара вошла внутрь. — А вы правда были готовы бесплатно подмести веранду, если бы я вежливо попросила?

— Да. — Сара немного подумала и решила быть честной. — Возможно. Я не уверена. Но теперь я это сделаю, поскольку уже нанялась к вам.

— Дайте знать, когда будете готовы перекусить, — сказала миссис Компсон, когда Сара пошла по коридору к парадному входу.

 

Глава 4

Сара, как и обещала, подмела огромную веранду. Она собрала каждый сухой листок, вымела сор из углов, одним словом, постаралась завоевать одобрение миссис Компсон. Но большая часть утра все еще была впереди. Тогда она решила заняться округлыми ступеньками и стала сметать с них ветки, листья и цементную крошку, спускаясь все ниже. Часто ей приходилось наклоняться и выдергивать пучки травы, выросшей в трещинах между серыми камнями. До этого она не замечала ни этих трещин, ни растительности и напомнила себе, что надо сообщить об этом Мэтту. Возможно, ему придется заменить кое–где на нижних ступеньках камни и замазать трещины свежим цементным раствором.

Когда Сара работала, ласковый ветерок прогонял жару. К полудню она неожиданно почувствовала, что ее мысли успокоились и что ей стало хорошо. Видела бы сейчас ее мать! Сара представила себе ее реакцию, когда та узнает о новой работе своей дипломированной дочери, и невольно улыбнулась.

Потом Сара вернулась на кухню и увидела, что Мэтт накрывает стол, а миссис Компсон перемешивает салат из тунца. Когда они ели, миссис Компсон расспрашивала их о сделанном за утро и с удовлетворением кивала, выслушивая ответы. Впрочем, когда Мэтт решил показать миссис Компсон предварительные эскизы северного сада, она лишь мельком взглянула на них и резко встала со стула.

Мэтт и Сара озадаченно переглянулись. Значило ли это, что ей понравились идеи Мэтта? Или наоборот, не понравились?

— Мы поможем убрать посуду, — сказала Сара, вставая.

Мэтт тоже вскочил и стал собирать грязные тарелки, приговаривая:

— Нет–нет, сидите. Я сам все сделаю.

Миссис Компсон удивленно посмотрела на него.

— Вы? Уберете?

— Конечно. — Он усмехнулся и отнес посуду в раковину. — Не волнуйтесь. Я ничего не разобью.

— Надеюсь. — Миссис Компсон повернулась к Саре. — Что ж, я полагаю, что благодаря этому у нас будет больше времени на разговор о квилтинге. Но сейчас, Сара, пойдемте со мной.

Сара поцеловала Мэтта в щеку и поспешила за миссис Компсон. Хозяйка дома остановилась у маленького шкафа, достала из него связку тряпок, сунула их в руки Саре и пошла по длинному коридору.

— Мы начнем сверху, — объявила миссис Компсон, когда они вошли в передний вестибюль. — Вернее, вы начнете сверху.

Сара плелась за ней.

— Куда ведут эти двери?

Не замедляя шага, миссис Компсон ткнула пальцем в двустворчатые двери справа.

— Банкетный зал. Парадная столовая в особняке Элм — Крик. — Она показала на другие двери, которые были прямо перед ними, слева от клиновидных ступенек, ведущих в темный угол. — Бальный зал. Когда–то почти весь первый этаж этого крыла был отдан исключительно развлечениям. — Подойдя к лестнице, она неловко схватилась за перила и повела Сару дальше, наверх. — Мы начнем с библиотеки. Она прямо над бальным залом.

— А это что?

— Детская. О‑о, я знаю, что вы думаете. Зачем нужна такая большая детская? Что ж, я согласна с вами. Она гораздо больше того, что нужно.

Сара кивнула, прикидывая, какой должна быть разумная величина детской. Когда они поднимались по лестнице, она думала, надо ли ей поддержать пожилую женщину. Но потом решила, что миссис Компсон это не понравится, и не стала рисковать.

На полпути до второго этажа миссис Компсон остановилась, тяжело дыша.

— Дальше идут спальни, — сообщила она, махнув рукой в неопределенном направлении. — Каждая с собственной гостиной.

— Почему их так много?

— Этот особняк был задуман как семейное гнездо — чтобы несколько поколений, тетки, дяди и кузены, все счастливо жили вместе под одной крышей.

— Какие из этих комнат ваши?

Миссис Компсон острым взглядом посмотрела на нее и продолжила подъем.

— Моя гостиная внизу.

— Вы хотите сказать, что спите на диване? Неужели в спальнях нет мебели?

Миссис Компсон не ответила. Сара закусила губу в запоздалой попытке ограничить сферу вопросов. Одолев последнюю ступеньку, миссис Компсон вздохнула с облегчением и пошла влево по очередному коридору.

— Моя сестра сохранила тут все, — сказала она наконец, когда они проходили мимо двух закрытых дверей. Когда коридор расширился и уперся в еще одни двустворчатые двери, миссис Компсон остановилась. — Да–да, буквально все. Старые журналы, газеты, дешевые книги. Помогите мне отделить хлам от более–менее ценных вещей.

Решительно сложив губы трубочкой, миссис Компсон распахнула двери и вошла в библиотеку. В ноздри Сары ударил затхлый запах. Заваленное хламом помещение занимало весь дальний конец южного крыла. Пылинки лениво плавали в неярком свете, который просачивался сквозь высокие окна на трех стенах. Между окнами помещались шкафы из бука, полные книг, безделушек и каких–то бумаг. В центре стояли два дивана, по бокам от них на столиках пыльные лампы, между всем этим находился низкий кофейный столик, почему–то перевернутый. В восточной части библиотеки рядом с массивным дубовым письменным столом валялись на полу книги и бумаги. В середине южной стены перед камином стояли два мягких стула с высокими спинками, третий стул лежал, опрокинутый набок.

Сара чихнула.

— Будьте здоровы. — Миссис Компсон улыбнулась. — Давайте откроем окна и посмотрим, избавимся ли мы таким образом хоть немного от пыли.

Положив тряпки на стол, Сара помогла старушке распахнуть настежь окна, собранные из стеклянных ромбиков, спаянных между собой свинцовыми скрепами. Некоторые створки были прозрачные, но другие помутнели от возраста и непогоды. Сара высунулась в окно и за деревьями разглядела крышу амбара.

Она с улыбкой повернулась к своей новой работодательнице, которая безуспешно пыталась поднять опрокинутый стул.

— С чего мне начать, как вы думаете? — спросила она, торопясь ей на помощь.

— Начните с чего хотите. Просто постарайтесь, чтобы работа была сделана. — Миссис Компсон отряхнула пыль с ладоней. — Сложите в стопку старые газеты, журналы. Сдадим их на переработку. Отдельные бумаги тоже кладите туда — или просто выбрасывайте, как хотите. Отложите старые книги в бумажной обложке. Потом мы уберем те, что в хорошем состоянии, в коробки и отдадим в библиотеку. Книги в твердом переплете я бы сохранила, хотя бы на некоторое время. Их вы можете очистить от пыли и вернуть на полки.

— Уотерфордской библиотеке придется открыть новый филиал, чтобы уместить все эти томики, — заметила Сара, обводя взглядом полки. — Ваша сестра, вероятно, любила читать.

Миссис Компсон засмеялась. Ее смех напоминал скорее кашель.

— Сестра любила читать всякую чепуху — дешевые романы, самые тривиальные истории. В последние годы она собирала газеты, но не думаю, чтобы она их когда–нибудь читала. Нет, она просто складывала их тут, создавая пожароопасную среду, а теперь нам приходится все это убирать. — Она покачала головой. — Хорошие книги собирал мой отец. Частично и я.

У Сары запылали щеки, и она решила, что ей пора оставить в покое семью миссис Компсон.

— Пожалуй, я приступаю к делу, — твердо заявила она.

Старушка отрывисто кивнула.

— Поработайте до четырех, потом приходите ко мне в гостиную, и мы поговорим насчет уроков квилтинга.

Сара вздохнула с облегчением, когда миссис Компсон вышла из библиотеки. Кажется, пожилая леди была не слишком высокого мнения о своей сестре. Или, возможно, так горевала, что ей было невыносимо думать о ней, отсюда и ее резкость. Сара нагнулась и принялась собирать рассыпанные по полу газеты, строго наказав себе держать впредь язык за зубами и как можно меньше задавать личных вопросов.

Работать в библиотеке было тяжело даже с открытыми окнами. Сортируя бумажный хлам, Сара нашла несколько книг в кожаном переплете и, тщательно вытерев с них пыль, поставила на протертые дочиста полки. В северо–восточном углу она наткнулась на стопки пожелтевших бумаг, занимавшие целый шкаф, и перелистала их в надежде, что эти газетные вырезки из счастливых для особняка лет расскажут ей о людях, которые тут жили. Но к ее разочарованию все газеты относились к середине 1980‑х годов. Вскоре она убедилась, что миссис Компсон была права, когда с пренебрежением говорила о книжных пристрастиях покойной сестры.

В четыре часа Сара услышала, как миссис Компсон позвала ее снизу. Она выгнула спину, потянулась и отерла лоб чистым уголком тряпки. Работы осталось еще много, но даже взыскательная хозяйка согласилась бы, что в библиотеке стало гораздо чище.

Она поспешила вниз.

— По–моему, на вас сейчас больше пыли, чем было во всей библиотеке, — усмехнулась миссис Компсон.

Сара торопливо обтерла руки о шорты и одернула блузку.

— Не беспокойтесь. Пыли там хватит на всех.

Старушка засмеялась и жестом пригласила Сару идти за ней.

— Что вы сегодня успели сделать?

— Я разобралась со всем, что валялось на полу, и навела порядок в шкафах возле северной и западной стен. Закрыла окна на всякий случай, вдруг пойдет дождь. Хотите посмотреть, что я приготовила на выброс?

— Вы сделали все так, как я говорила? Внимательно отобрали?

— Думаю, что да, но ведь это ваши бумаги и газеты. Вдруг я выброшу что–то, о чем вы потом пожалеете. Может, вы сами посмотрите еще раз?

Они вошли в кухню.

— Нет необходимости. Все, что мне когда–либо хотелось сохранить в этом доме, бесследно пропало. Ничего не осталось. — Миссис Компсон махнула рукой на раковину. — Приведите себя в порядок и приходите в гостиную.

Сара помыла руки, умылась и нерешительно подошла к дверям гостиной. Миссис Компсон вытаскивала лоскутные одеяла из кедрового сундука и набрасывала их на диван. На краю стола лежали раскрытые книги. Хозяйка дома повернулась и заметила Сару.

— Ну, что же вы не заходите? Все в порядке. На этот раз вы приглашены, не то что в первый день.

— Я надеялась, что вы забыли о том случае.

— Я никогда ничего не забываю, — строго заметила миссис Компсон.

Сара подумала, что, вероятно, пожилая леди также ничего не прощает. Она вошла в гостиную и посмотрела на квилты. Материя казалась линялой и вытершейся, кое–где даже виднелись еле заметные пятна, но стежки и расположение крошечных кусочков ткани были такими же красивыми, как и на новых одеялах, которые она недавно видела. Сара осторожно провела кончиком пальца по узору на красно–белом квилте.

— Их тоже вы сделали?

— Да, все это моя работа. Они старые.

— Они великолепны.

— Хм‑м. Молодая леди, если вы и дальше будете говорить такие вещи, мне, возможно, придется оставить вас при себе. — Миссис Компсон закрыла сундук и расстелила на диване последний квилт. — Их нельзя так хранить. Контакт с деревом может повредить ткань. Но Клаудия была слишком взбалмошной, чтобы запомнить такие простые вещи. — Вздохнув, старушка присела на стул возле стола. — Хотя это не важно. Лоскутные одеяла шьются для того, чтобы ими пользовались и снашивали до дыр. Я достала их для того, чтобы вы для начала получили какое–то представление о них.

«Клаудия, вероятно, ее сестра», — подумала Сара, подвигая стул ближе к миссис Компсон.

— В последний раз ученица была у меня очень давно — да, лет пятьдесят назад, — сказала пожилая леди, словно размышляя вслух. — Да она не очень–то стремилась чему–то научиться. Я уверена, что вы освоите эту премудрость гораздо лучше.

— Ах, я очень хочу научиться. Моя бабушка шила лоскутные одеяла, но она умерла, когда я была еще маленькая. Я не успела ничего узнать от нее.

Миссис Компсон подняла брови.

— Я научилась, когда мне было пять лет, — с гордостью сообщила она, потом надела очки и заглянула в одну из книг. — Думаю, вы научитесь лучше всего, если начнете шить собственный квилт. Между прочим, я буду учить вас традиционному шитью, когда кусочки сшиваются вручную и одеяло простегивается тоже вручную. И не рассчитывайте, что закончите лоскутное одеяло на этой неделе или даже в этом году.

— Я знаю, что на него уходит много времени. Я готова к этому.

— Существует много других вполне приемлемых современных способов, благодаря которым шить лоскутные одеяла быстрее и проще. — Она кивком показала на швейную машинку. — Я и сама иногда ими пользуюсь. Но пока мы займемся ручной работой.

Сара недоверчиво покосилась на маленькую швейную машинку.

— Вы можете шить на этой игрушечной машинке?

У Мэтта тоже бывало на лице такое выражение, какое появилось у миссис Компсон: когда Сара принимала лилию за амариллис или когда называла грязью все от смеси для мульчирования до торфа.

— Это не игрушка. Такая модель больше нигде не производится, но это одна из лучших швейных машинок, о каких может мечтать мастерица, занимающаяся пэчворком и квилтингом. Не следует судить о вещах по их величине или по их возрасту.

Пристыженная Сара сменила тему.

— Вы сказали, что нужно самой сшить квилт?

Миссис Компсон кивнула.

— Какого размера должно быть готовое одеяло? Большое, двуспальное, на нашу с Мэттом кровать.

— Вам нужно сшить примерно двенадцать разных блоков, если мы будем делать прямую сборку с промежуточными полосами и каймой. Затем мы пришьем между блоками широкие полосы фоновой ткани и саму кайму. У вас будет масса возможностей поупражнять руку и научиться делать аккуратные стежки. — Миссис Компсон протянула Саре одну из книг. Выберите на свой вкус двенадцать разных блоков. В тех книгах есть и другие узоры. Я помогу вам подобрать хорошее сочетание.

С помощью миссис Компсон Сара выбрала из сотен рисунков двенадцать блоков. Миссис Компсон объяснила ей разницу между пэчворком, т. е. наборными блоками, которые получаются при сшивании воедино отдельных лоскутов, и блоков с аппликациями, где рисунок нашивается на фоновую ткань. Миссис Компсон посоветовала ей выбрать узоры разных стилей. И вот они выбирали, обдумывали, от чего–то отказывались… и время пролетело быстро. Не успела Сара оглянуться, как уже наступила половина шестого. Мэтт тихо стоял в дверях гостиной и улыбался.

— Как школа квилтинга? — спросил он и, подойдя к Саре, обнял ее.

— Я сейчас получу домашнее задание, — ответила Сара.

— Да, Сара решила снова стать студенткой, — сообщила миссис Компсон, делая какие–то записи в блокноте. Потом оторвала верхний лист и протянула его Саре. — Здесь список тканей и инструментов, которые вам понадобятся для пошива лицевой стороны одеяла. О других материалах мы позаботимся потом. Вы видели в городе магазинчик квилтинга?

— Я даже заходила туда.

— Попросите кого–нибудь, чтобы помогли вам выбрать все необходимое. Хозяйка там Бонни Маркхэм. Очень приятная женщина. Она знает, что надо делать.

Сара кивнула, вспомнив темноволосую приветливую женщину. Она пробежала глазами список, сложила бумагу и сунула в карман.

— Значит, встретимся в понедельник.

Миссис Компсон проводила их до двери, и Сара с Мэттом поехали домой.

Когда они вошли в дуплекс, огонек на автоответчике приветливо мигал. У Сары перехватило дыхание; она обогнала Мэтта и нажала на кнопку.

«Это Брайен Тернбулл из сотовой корпорации Пенсильвани».

Сара закрыла глаза и подавила стон.

«Я пытаюсь дозвониться до Сары Макклур и поговорить по поводу присланного нам резюме. Если вы по–прежнему заинтересованы в работе, позвоните мне сегодня до пяти, чтобы мы договорились о собеседовании».

Сара огорченно взглянула на часы. Почти шесть.

«Если вы не сможете мне позвонить, я буду в офисе утром в понедельник». Он быстро произнес номер телефона и закончил разговор.

— Ну не безобразие? — пробормотала Сара, хватая телефон. — Стоило мне на один день отлучиться из дома, так именно тогда он и позвонил.

— Возможно, Брайен еще там. Ты попробуй с ним связаться.

Сара набрала номер, но наткнулась на автоответчик и положила трубку, не оставив сообщения.

— Эх, вот если бы я была дома… Вдруг он подумал, что мне не нужна работа? Возможно, он уже предложил ее кому–нибудь еще.

— Успокойся, дорогая, — прошептал Мэтт, растирая ей плечи. — Ведь он сказал, чтобы ты позвонила в понедельник, верно? Зачем ему нужно было бы так говорить, если он не заинтересован в сотруднике?

Сара покачала головой.

— Это знак.

— Нет, не знак.

— Нет, знак. Очень плохой знак.

— Сара, ты преувеличиваешь. Тебе не надо… — Мэтт замолчал, вздохнул и с преувеличенной беспомощностью развел руками. — Я вот что тебе скажу. Давай прежде всего приготовим ужин. Я страшно голодный.

Сара постепенно успокаивалась.

— А потом что?

— Потом мы наведем порядок.

— А после?

— После, — сказал он, обнимая ее за талию и прижимая к себе, — мы надолго забудем о работе. — Он улыбнулся, и в его глазах сверкнуло озорство.

Сара улыбнулась ему в ответ.

— Зачем же так долго ждать?

 

Глава 5

Субботним утром Сара читала за завтраком объявления «Требуется помощь» более спокойно, чем все предыдущие недели. Теперь она могла рассчитывать на регулярные платежи от миссис Компсон, и ей не нужно было искать серьезную работу прямо сейчас. К тому же ей очень даже хотелось провести лето, работая в особняке Элм — Крик, а не корпеть над цифрами в офисной коробке с кондиционером.

Сара нашла три новых объявления о поисках бухгалтера и увидела в них знак того, что ей наконец–то начало везти. Обычно она мучительно долго подбирала подходящие слова для сопроводительных писем к резюме, но сегодня ее пальцы летали над клавиатурой. Повинуясь капризу, она поменяла шрифт своего резюме с гельветики на New Century Schoolbook, поскольку он выглядел более оптимистичным и мог произвести благоприятное впечатление. В десять часов они с Мэттом поехали в центр города на почту, и она, окрыленная надеждой, отправила резюме. Потом Мэтт отправился по своим делам, а Сара поспешила в «Бабушкин Чердак».

Народу там было больше, чем во время ее первого визита. Несколько покупательниц ходили возле стеллажей, тщательно сравнивали разные рулоны ткани или листали у входа книги и образцы рисунков. Бонни стояла с пятью женщинами в дальнем конце длинного раскройного стола. Сара уже собиралась подойти к ним, когда женщины дружно расхохотались. Испытывая неловкость, она попятилась. Женщины не казались высокомерными или замкнувшимися в своем узком кружке, но их дружба была настолько ощутима, что Сара почувствовала себя лишней. Не подходя к столу, она незаметно махнула рукой, надеясь привлечь к себе внимание хозяйки магазина. Сара не хотела прерывать их оживленной беседы.

Поглядела в ее сторону, улыбнулась и отошла от стола самая молодая женщина из группы, высокая, с прямыми и рыжеватыми волосами, разделенными на пробор.

— Вам помочь? — спросила она. По оценкам Сары, она была моложе нее на несколько лет, ей было около двадцати.

За ней следом подошла и Бонни.

— Итак, Сара, вы все–таки решили заняться квилтингом?

Сара вытащила из кармана список миссис Компсон.

— Да, я должна купить у вас всякую всячину. Вот только я не уверена… ну, вот, например, «три ярда среднего ситца». Средний это как? Среднего размера?

— Темный, средний и светлый означают качество ткани, — пояснила рыжеволосая девушка.

— То есть указывают на цену?

Девушка улыбнулась еще шире, а на ее щеке появилась ямочка.

— Нет–нет. Сейчас я вам объясню. Качество в нашем ремесле означает, насколько тон темный или светлый, сколько черного или белого добавляется к общему фону. Вам нужны в одеяле контрастные тона, чтобы ярче проявился рисунок. Это все равно что вы пройдете в сапогах, испачканных коричневой грязью, по светлому, бежевому ковру. Грязь и ковер имеют очень разный тон, и ваши следы будут заметны. Но если вы в таких же сапогах пройдете по темно–синему ковру, следы будут еле заметны. Если ваша мама похожа на мою, то она даже не заметит таких пятен.

— Слышу, слышу, детка, — крикнула одна из женщин из–за стола, тоже рыжеволосая, но более полная, чем ее стройная дочка. — Не надо рассказывать всем про мои недостатки.

— Она не говорит ничего нового, Гвен, — засмеялась ее соседка, поразительно хорошенькая, высокая, стройная и загорелая, с короткими светлыми кудряшками девушка.

— К тому же, ма, я сделала это по уважительной причине. Я помогала новенькой.

Гвен пожала плечами.

— А‑а, в таком случае давай, валяй!

Женщины снова расхохотались. Сара почувствовала, как в уголках ее губ заиграла улыбка.

— Похоже, что Саммер знает про квилтинг не меньше, чем все мы. Может, я передам вас в ее умелые руки? — предложила Бонни.

— Я не все еще знаю. Я пока учусь, — ответила Саммер, явно довольная этими словами, и повела Сару к ближайшему стеллажу с рулонами ткани.

Сара перебрала ткани всевозможных рисунков и расцветок, и ей понравился ситец среднего тона с пестрым узором разных оттенков красного, синего, кремового и коричневого, похожий на кашемировую шаль. Затем Саммер показала ей, как подбирать к первому ситцу по цвету другие ткани. Сначала Сара выбрала только растительные узоры, но Саммер объяснила ей, что разные рисунки — одни крупные, другие мелкие, с «воздухом», третьи геометрические, какие–то однотонные, какие–то многоцветные — придадут готовому одеялу более интересный вид.

— Так много нужно учитывать, — поразилась Сара. — Я всегда знала, что сшить хороший квилт непросто, но если проблемы начинаются даже с выбора ткани, как же трудно будет все остальное! Мне становится страшно.

— Дальше будет проще, но я понимаю, что ты имеешь в виду, — ответила Саммер, понизив голос и переходя на «ты», возможно, незаметно для самой себя. — Когда несколько лет назад мама стала учить меня квилтингу, я чувствовала то же самое. Но только не говори ей, что я так сказала. Она считает меня вундеркиндом, и я не хочу разрушать свой безупречный имидж.

Сара рассмеялась и обещала молчать. Ей было радостно, что она снова может говорить с кем–то нормально, по–дружески. Внезапно, с болезненным уколом, она осознала, что ужасно скучает по своим подругам. Они тоже много общались, делились друг с другом переживаниями, смеялись, шутили, независимо от того, где были и что делали. Даже совместные походы в прачечную превращались в развлечение, и все конфликты на работе или ссоры с матерью отступали перед умением подруг посочувствовать и утешить. Ей показалось, что женщин, стоявших у раскройного стола, связывала такая же тесная дружба. Пока Саммер помогала ей искать другие товары из списка миссис Компсон, Саре захотелось подружиться с ней. А еще захотелось, чтобы она познакомила ее с остальными женщинами, такими веселыми и приветливыми.

— Ты будешь брать уроки у Бонни? — спросила Саммер, когда они принесли рулоны и положили на свободный край раскройного стола. Она отмотала кусок материи и стала отрезать.

— Нет, меня будет учить Сильвия Компсон.

Саммер от удивления вытаращила глаза; ножницы застыли в ее руке.

— Сильвия Компсон? Не может быть!

Веселая беседа на другом конце стола оборвалась. Женщины посмотрели на Сару, кто с легким интересом, кто с откровенным удивлением. Молчание нарушила женщина с азиатской внешностью.

— Сильвия Компсон всегда шьет в одиночку — во всяком случае, так говорят. — За ее спиной сидел в переноске ребенок, и она, произнося эти слова, вытащила из его кулачка прядь черных волос.

Старшая из всех, миниатюрная и седовласая женщина покачала головой.

— По–моему, Джуди права. — Ее голубые глаза изумленно глядели на Сару сквозь розоватые стекла очков. — Насколько я знаю, она не берет учениц уже много лет.

— Похоже, Бонни, тебе грозит конкуренция, — добавила блондинка, стоявшая рядом с Гвен.

— Я рада этому, — заявила Бонни. — Миссис Компсон такая талантливая. Замечательно, что она передаст кому–то свой дар.

— Пора бы ей уже расстаться со своим высокомерием, — пробормотала блондинка. — Хотя она все равно не вступит в гильдию.

— Помолчи–ка, Диана. — Гвен толкнула ее локтем в бок. Диана открыла рот, хотела что–то сказать, но раздумала.

— Не всем нравится работать в гильдии, — сказала Джуди. — К тому же Сильвии Компсон очень долго не было в городе, только после смерти Клаудии она вернулась сюда. Кто знает? Может, она и состояла в какой–нибудь гильдии — ну, там, где жила все это время.

— В Севикли, — заметила Сара.

На нее устремились шесть пар глаз.

— А вы тоже из Севикли? — спросила самая старшая. — Вы ее подруга? Расскажите нам, как у нее дела. Я миссис Эмберли. Миссис Компсон не стала бы возражать — вообще–то, я уверена, она знает, что я спрошу вас о ней. Вы ее родственница?

— Нет–нет, я хотела сказать, что я не родственница. Я работаю у миссис Компсон. Но я не из Севикли. Я из Стейт — Колледжа. — Сара старалась говорить как можно спокойнее и искреннее. — Вообще–то я не очень хорошо знаю миссис Компсон…

— Ах, так. Стейт — Колледж. — Гвен усмехнулась. — Конечно, это значит, что вы выпускница Пенсильванского университета?

— Да. Я недавно переехала сюда.

— Вы уже вступили в какую–нибудь группу или работаете отдельно?

Сара удивленно подняла брови.

Саммер поспешила ей помочь.

— Мама спрашивает, ты вступила в Уотерфордскую гильдию квилтинга или пока еще ищешь группу?

— Вообще–то я нигде не состою, но ведь…

— Тогда вступай в нашу! — воскликнула Саммер. — То есть, если хочешь. Если ты не очень занята.

— Я бы с удовольствием. Но я ведь только начинающая мастерица. Это ничего?

— Мы все когда–то были начинающими, — заверила Гвен. Она представила других женщин, и они с улыбкой кивали Саре.

Гвен объяснила, что сто членов Уотерфордской гильдии встречаются раз в месяц в кампусе колледжа, обсуждают различные вопросы, деловые и творческие, а в остальное время они разделены на небольшие группы и раз в неделю собираются у кого–нибудь дома и вместе рукодельничают.

— Наша группа называется «Мастерицы запутанной паутины». Она начиналась как одна из таких групп, но со временем мы перестали ходить на ежемесячные собрания гильдии. Я, например, устала от бюрократии, выборов комитета, руководителей… вся эта чушь отнимает много драгоценного рабочего времени. Мы с радостью примем вас в нашу группу, если у вас свободен вечер четверга.

— Сара, вам понравится, — тепло произнесла Бонни. — Приносите сюда свою работу и приготовьтесь рассказать нам историю вашей жизни.

Диана усмехнулась.

— Или, как мы это называем, «Шить иголкой и чесать языком».

Все рассмеялись.

— Зря ты это сказала, — одернула ее миссис Эмберли, пряча улыбку. — Она решит, что мы ужасно грубые.

— Нет–нет, неправда, — заверила Сара. Мастерицы запутанной паутины еще сильнее напомнили ей подруг из колледжа.

Саммер отрезала куски ткани для Сары, а Гвен записала для нее информацию о собрании группы на следующей неделе. Сара заплатила за покупки, попрощалась с новыми подругами и вышла из магазина. Весело размахивая сумкой, она прошла вверх по улице до кофейни, где они с Мэттом договорились встретиться за ланчем. Впервые после переезда Уотерфорд казался ей тем уютным, приветливым местом, которое расхваливал риелтор.

— Эта Диана, похоже, ревнует к миссис Компсон, — заметил Мэтт, когда Сара рассказала ему о посещении «Бабушкиного Чердака».

— О‑о, по–моему, она очень приятная. Они все показались мне невероятно симпатичными. — Сара посмотрела на мужа, пряча улыбку. Похоже, он был готов броситься на защиту миссис Компсон, как только слышал, что кто–то злопыхательствует в ее адрес.

— Пока ты была в магазине, я забрал на работе телефон, — продолжил Мэтт. — Решил, что так будет удобнее, раз мы собираемся проводить много времени в Элм — Крик.

— Молодец, это хорошо.

— Может, попробуем уговорить миссис Компсон, чтобы она поставила в доме телефон? Не для нас, а для нее, на всякий случай, мало ли что… Я не понимаю, почему она живет без него. — Внезапно он нахмурился и озадаченно посмотрел на Сару. — Почему ты смеешься? У меня что, крошки прилипли к губам, да? Или испачкан нос?

— Я смеюсь над тобой, — сказала Сара. — Ты такой трогательный, так волнуешься за миссис Компсон. По–моему, даже считаешь себя ее опекуном.

Мэтт смутился.

— Не делай из меня бойскаута.

— Ты очень милый. — Она протянула руку и с нежностью сжала его пальцы. — Да, ты прав насчет телефона. Действительно, вдруг что–нибудь случится. Что она будет делать без него? Если она позовет на помощь, кто ее услышит?

— Никто не услышит. Дорога слишком далеко от дома, да и ездят по ней нечасто. Особняк Элм — Крик слишком изолирован от мира, особенно если ты не водишь машину.

— А она не водит?

— Сама подумай. Ты видела хоть раз машину возле особняка? Кроме нашей, конечно.

Сара задумалась и опустила глаза.

— Кажется, нет. И она наверняка оставляла бы машину как можно ближе к задней двери, ведь ей тяжело ходить. — Эта мысль обеспокоила ее. Ни телефона, вероятно, ни машины. И никого в доме, кроме тех часов, когда там работает Сара. Как же миссис Компсон делает покупки? А вдруг с ней произойдет несчастный случай или еще что–нибудь?

— Неудивительно, что она хочет продать дом и вернуться в Севикли. — Мэтт покачал головой. — Это плохо. Когда мы закончим работу, дом засверкает, а она не сможет этим насладиться.

— Да, жалко. — Сара нахмурилась и забарабанила пальцами по кофейной чашке.

 

Глава 6

В понедельник, перед тем как ехать с Мэттом в Элм — Крик, Сара набралась храбрости и позвонила мистеру Тернбуллу из сотовой корпорации Пенсильвании.

— Пожалуйста, ступай наверх, — сказала она Мэтту, набирая номер на кухонном телефоне. — А то ты меня отвлекаешь.

— Ладно, — согласился Мэтт, но лишь вышел за дверь и остановился в коридоре.

После нескольких гудков ответила секретарша и попросила немного подождать. Волнение вернулось, у Сары перехватило дыхание.

— Не нервничай, — прошептал Мэтт, заглядывая в дверь.

Сара сердито махнула на него рукой, но он лишь отошел на шаг назад.

— Тернбулл слушает, — рявкнул внезапно грубый голос.

— Доброе утро, мистер Тернбулл, — начала Сара, стараясь изо всех сил говорить уверенно. — Это Сара Макклур. Вы звонили мне в пятницу по поводу…

— А‑а, да, точно. Сара Макклур. — В трубке зашелестели бумаги. — Вы подали резюме и хотите работать в нашем пиар–отделе, верно? У вас весьма приятное резюме.

— Благодарю вас.

— Знаете, я сам закончил Пенсильванский университет. Конечно, раньше вас. Я вижу, что вы прошли курс расширенного аудита. Скажите, профессор Кларк по–прежнему там преподает?

— Да… То есть, кажется, преподает… Я училась у нее несколько лет назад.

— Я любил ее лекции и ненавидел экзамены. — Мистер Тернбулл захихикал. — Ну, давайте подумаем вместе. Я посмотрел, где вы работали. У вас солидный опыт, Сара. Вообще–то вам больше подходит работа в нашей бухгалтерии.

У Сары испортилось настроение. Она стала лихорадочно придумывать убедительные аргументы в пользу работы в пиар–отделе.

— Кстати, мы открываем еще и вакансии начального уровня, — продолжал мистер Тернбулл. — Но пока еще не сообщали об этом. Что скажете? Вам это интересно?

— Да, конечно, но мне также очень интересно и другое…

— Хорошо. Тогда наши сотрудники из бухгалтерии встретятся с вами, и вы все обсудите. Что скажете, если мы попросим вас прийти на этой неделе?

— Это было бы замечательно, спасибо…

— Как насчет завтрашнего дня, допустим, в час?

Так скоро? Сара была ошарашена.

— Хорошо… — Она знала, что должна сказать напоследок что–то еще, что–то умное, запоминающееся, но все слова куда–то улетучились.

Мистер Тернбулл быстро сообщил, как добраться до офиса, и Сара наспех все это записала.

— Значит, до завтра.

— Спасибо, мистер Тернбулл. Я жду встречи с вами. До завтра. Еще раз спасибо.

В течение всего разговора Мэтт изучал выражение ее лица, и, когда она повесила трубку, он вошел на кухню. Сара застонала, закрыла глаза и прислонилась к стене.

— Ну, кажется, все не так уж и плохо, — заметил Мэтт. — За такой короткий разговор ты не успела наделать много ошибок.

— Эх, мне надо было заранее отрепетировать речь, которую я должна была сказать. Боже, неужели я никогда не научусь правильно себя вести? — С досады она ткнула головой стену.

— Дорогая, если ты пробьешь дыру в обоях, это ничего не исправит.

— Он не считает, что я гожусь для работы в пиаре.

— Да ты что? Разве ты только что не договорилась на завтра о собеседовании?

— Да, для работы в бухгалтерии. Всякий раз, когда я заговаривала о пиаре, он переводил разговор на нее.

— Но ведь ты встретишься с ним завтра, верно? Вот и поговори об этом.

— Нет, ничего не получится. Первое впечатление обычно определяет все, а оно было ужасным. Может, надо позвонить и отменить встречу?

Мэтт засмеялся.

— Ну да, конечно. Так ты произведешь на него совсем благоприятное впечатление. — Он подошел и обнял ее за плечи. — Сделай перерыв, Сара. Ты слишком переживаешь. Сегодняшний разговор еще ничего не значит, не расстраивайся. Я готов поспорить, что любой человек, с кем он говорит, тоже нервничает, возможно, даже сильнее, чем ты. Скорее всего, твое резюме понравилось ему, иначе бы он не пригласил тебя на собеседование, верно? — Мэтт наклонился так, что их глаза оказались на одном уровне, и с улыбкой спросил: — Я прав? Скажи, что я прав.

Сара с трудом выдавила из себя ответную улыбку.

— Ладно. Возможно, ты прав. Ведь он мог вообще не позвонить. К тому же мы с ним закончили один университет. Он помнит нашу профессоршу Кларк.

— Вот, уже хорошо. Тернбуллу нравится профессор Кларк, а ей нравилась ты, правильно? Считай, что у тебя все в порядке.

— Мэтт, я не уверена, что все так просто.

— Ты никогда не бываешь уверена. — Он быстро чмокнул ее в нос и взял со стола бумажник и ключи. Поехали, нам пора. А то миссис Компсон будет недовольна, если мы опоздаем.

Сара схватила сумку со всем необходимым для квилтинга, накинула дождевик и двинулась следом за мужем к пикапу. Когда он привез ее к особняку, она уже опаздывала на пятнадцать минут. Огибая большие лужи, Сара побежала от гравиевой дороги к ступенькам заднего крыльца.

Миссис Компсон уже ждала ее.

— Вы опоздали, — сказала она, даже не дав Саре возможности поздороваться. — Я думала, что совсем не приедете.

— Извините, миссис Компсон. — Она сняла дождевик и стряхнула с волос воду. — Мне нужно было сделать важный звонок, а офис открывается только в восемь часов.

— В восемь часов вы должны работать у меня, а не звонить куда–то из дома.

— Я же попросила прощения. Больше этого не повторится.

— Хм‑м, — фыркнула миссис Компсон, немного успокаиваясь. — Я подозреваю, что вы также забыли купить материалы для квилтинга.

— Все тут. — Сара показала ей сумку.

— Вы постирали и погладили ткань?

— Да, как вы сказали.

— Ну, я полагаю, что сегодня утром вы можете продолжить уборку библиотеки. До ланча. — Миссис Компсон взяла сумку и повернулась, чтобы пойти на кухню. — Обувь оставьте здесь. Еще не хватало, чтобы вы оставили всюду грязные следы, — буркнула она напоследок.

Сара с отчаянием посмотрела в спину пожилой женщине. Ох! У нее просто настоящий дар раздувать скандал из ничего. Она ведь знает, что для Сары главный приоритет — поиски настоящей работы. Если бы у миссис Компсон был телефон, как у всех нормальных людей, Сара приехала бы вовремя и позвонила отсюда. Она раздраженно сдернула с ног туфли, и холод от пола просочился в ступни. Тихонько бормоча себе под нос сердитые возражения, она подтянула носки и последовала на кухню за работодательницей.

— А что, мой квилт все еще висит в витрине «Бабушкиного Чердака»? — спросила миссис Компсон, когда Сара вошла в кухню. Она сидела за столом, уставившись сквозь очки в газету.

— Утром в субботу я видела его там.

Миссис Компсон нахмурилась и покачала головой.

— Может, пора его убрать оттуда. Сомневаюсь, что кто–нибудь его купит. Я уберу квилт в сундук к остальным вещам.

— Ой, не надо, пусть висит. Он такой красивый, глаз не оторвать. Скоро кто–нибудь непременно его купит, я уверена в этом.

Миссис Компсон направила на нее неуверенный взгляд поверх очков.

— Вы в самом деле так думаете?

— Я бы купила, если бы могла.

— Вы милая, добрая девушка, спасибо, но я все же сомневаюсь. Мне кажется, что люди теперь не слишком интересуются такими вещами, как лоскутные одеяла или покрывала.

Саре вспомнились Бонни, Саммер и другие мастерицы.

— Не знаю. По–моему, их любят многие.

Пожилая женщина невесело засмеялась.

— Я бы не сказала. — Она со вздохом вернулась к газете.

Сара посмотрела на нее, потом повернулась и пошла наверх, в библиотеку. Она не считала себя милой и доброй, даже жалела, что не может быть такой, как Мэтт — он никогда не судил о людях второпях, никогда не сердился на кого–то по мелочам. Возможно, миссис Компсон и была несправедливой, но ведь Сара приехала с задержкой, пускай лишь на несколько минут. Теперь она испытывала легкие угрызения совести, но не из–за опоздания, а за то, что так быстро рассердилась в ответ на упреки хозяйки дома.

Миссис Компсон оставила на полу возле письменного стола три пустых картонных коробки, моток бечевки, банку с полиролью для мебели и ворох чистых тряпок. Ветер дул с юга, и Сара открыла окна на восточной стене, чтобы в помещение поступал только свежий воздух и ничто не угрожало намочить паркетный пол или персидский ковер, лежавший в середине комнаты. После этого она взялась за работу — складывала в коробки старые книжки Клаудии и перевязывала пачки газет бечевкой. В это утро в библиотеке стояла приятная прохлада; Сара энергично работала, весело напевая что–то себе под нос и прислушиваясь к шуму дождя за окном. Иногда вдалеке рокотал гром, и тогда в комнате мигал свет и дрожали оконные рамы.

В полдень Сара услышала, как миссис Компсон тяжело шагнула с лестницы на площадку. Она отложила тряпку и поспешила открыть дверь библиотеки. За ней стояла хозяйка и держала поднос, нагруженный сэндвичами и фруктовым салатом. Еще на подносе был кувшин с ледяным чаем.

— Зря вы поднялись сюда со всем этим. — Сара забрала у нее поднос и отнесла к кофейному столику. — Я бы сама спустилась.

— Мне захотелось взглянуть, как у вас продвигаются дела. — Миссис Компсон огляделась и, удовлетворенно кивнув, села рядом с Сарой в центре комнаты. — Да, вы хорошо потрудились. Теперь комната выглядит почти так, как в моем детстве. — Она осторожно села на диван, подняв облако пыли.

Сара мысленно велела себе выбить после ланча диванные подушки, села на пол по другую сторону от столика и налила в стакан чай.

— Пожалуй, я тоже поем вместе с вами, — сказала миссис Компсон. — Если вы не возражаете.

— Конечно, я буду рада вашей компании. — Налив чай во второй стакан, она протянула его пожилой женщине. Взяла верхний сэндвич и положила его на изящную фарфоровую тарелочку, которую миссис Компсон поставила перед собой. Тарелочка была почти прозрачная, с фестонами и золотой каемкой, с вздыбленным жеребцом в середине. — Знаете, я вижу по всему дому эту эмблему — вставшего на дыбы коня, — проговорила Сара, забыв про свое решение не совать нос в жизнь миссис Компсон. — Фонтан перед домом в виде коня, эмблема золоченого коня на письменном столе, вот и на фарфоровых тарелках…

— Компсон я стала после замужества, — ответила хозяйка дома, потягивая чай мелкими глоточками. — Ах да, конечно. Ведь вы недавно приехали в Уотерфорд. Вероятно, даже не слышали ничего о Хансе Бергстроме? Или о чистокровных лошадях Бергстрома?

Сара покачала головой.

— Что вы знаете о лошадях?

— Очень немного.

— Ханс Бергстром мой прадед. — Миссис Компсон встала и подошла к письменному столу. Погладила ладонью эмблему с конем. — В свое время он выращивал лучших лошадей в округе. Сама я знаю о нем только по рассказам родителей, но он, по–видимому, был незаурядным человеком. Все мужчины из клана Бергстромов были незаурядными людьми.

* * *

Особенно мне запомнилась одна история. Из всех историй, касающихся этого дома, я люблю ее больше всех.

Мой прадед был младшим сыном из довольно богатой семьи, которая жила в маленьком немецком городке возле Баден — Бадена. Вот я говорю, что эта семья была из Баден — Бадена, но это не совсем так. Дед Ханса переехал туда из Стокгольма, когда женился на немке. Ну, переехал и обосновался на новом месте. Казалось бы, и его потомкам жить там да жить. Но не тут–то было.

Думаю, что Ханс Бергстром был весь в деда — не любил сидеть на одном месте. Его родители прочили ему блестящую карьеру, но он отказался учиться и решил искать приключений в Америке. Совсем молодым парнем, возможно, на несколько лет моложе, чем вот вы, он сел на пароход и отправился за океан без разрешения родителей, даже не сообщив им об отъезде. Знала лишь его старшая сестра, но и она молчала, пока не прошла неделя после отплытия парохода.

Ханс прибыл в Пенсильванию и нанялся к конезаводчикам. Надо сказать, еще в Германии он получил хорошие навыки по уходу за лошадьми. Так вот, он берег каждый цент и упорно шел к своей мечте — купить собственные конюшни и вывести лучших лошадей, каких не видели ни Старый, ни Новый Свет.

Со временем он купил эту землю и построил маленький дом на западном краю участка, там, где теперь фруктовый сад. Он был уверенный в себе парень, даже дерзкий, и не сомневался в будущем успехе. Родным он написал письмо, убеждал приехать к нему, но откликнулась лишь его старшая сестра Герда. Она была незамужняя, очень разумная и правильная, но при этом не побоялась немножко рискнуть.

И вот Ханс отправился в Нью — Йорк встречать сестру. Эта часть истории мне всегда нравилась больше всего. Когда он приехал в порт, в пункт приема иммигрантов, он увидел группу мужчин, которые возбужденно переговаривались и размахивали руками, как бывает всегда, когда люди спорят. Всю жизнь совавший повсюду свой нос, Ханс толкнул одного парня локтем и спросил, что происходит.

— Да вон там девчонка, — ответил ему парень. — Говорят, она торчит тут уже три дня.

— Я слышал, что неделю, — вмешался другой.

Первый пожал плечами.

— В любом случае они хотят убрать ее отсюда. Но пока не знают, что с ней делать.

Заинтригованный, Ханс пробился сквозь толпу и обнаружил там девушку, такую хорошенькую, каких никогда не видел. Да, у нее был усталый вид, но она — я видела ее портрет — с невероятными зелеными глазами и каштановыми волосами показалась ему неземным видением. Девушка сидела на новеньком футляре швейной машинки с ножным приводом, скрестив лодыжки, чинно сложив на коленях руки и гордо вскинув подбородок, так, словно восседала на троне. У ее ног стояли два больших дорожных чемодана. Рядом три человека в мундирах спорили насчет ее будущего, словно она не имела права голоса — впрочем, так оно и было. Она игнорировала их со всем достоинством, какое могла изобразить.

Расспросив соседей, Ханс узнал, что эта молодая женщина приехала из Берлина и что ее три дня назад должен был встретить мужчина, обещавший на ней жениться. Но не встретил, обманул. Все свои сбережения она потратила на билет до Америки и на покупку швейной машинки, с помощью которой надеялась зарабатывать на жизнь. Короче говоря, она пошла на риск, поверив обещаниям этого мерзавца. Портовые служащие не знали, что с ней делать. Она не говорила ни слова по–английски, у нее не было никаких знакомых в этой стране, вообще никого, кто поддержал бы ее в трудный час. Большинство портовых чиновников считали, что ее нужно посадить на ближайший пароход и отправить назад, в Германию, но она не желала двигаться с места. Нет, она не сопротивлялась, но и не проявляла чрезмерную кротость.

В наши дни, окажись я на месте той молодой женщины, я бы так посмотрела в глаза тем мужчинам, что они не посмели бы и близко ко мне подойти, не то что посадить на пароход. Но тогда были другие времена. Думаю, моя жизнь настолько же отличается от ее жизни, как ваша от моей.

Тогда один из портовых служащих в отчаянии развел руками.

— Ну, если кто–нибудь из вас не захочет жениться на ней, я запихну ее вместе со швейной машинкой на следующий же пароход, идущий на восток!

— Я женюсь на ней, — объявил мой прадед, выходя из толпы. Он повернулся к красивой девушке, сидевшей на футляре швейной машинки, и поприветствовал ее по–немецки.

Она удивленно заморгала при звуках родного языка, исходящих от американца. Еще сильнее она удивилась, когда он перевел ей слова, которые сказал мужчинам.

— Я готов жениться на вас сегодня и буду считать себя самым счастливым человеком на свете, — сказал Ханс по–немецки. — Но я не могу рассчитывать, что вы способны принять решение в этих сложных обстоятельствах. Кроме того, мне хотелось бы думать, что моя невеста выбрала меня ради меня самого, а не из–за того, что иначе ей грозит депортация и таков для нее единственный выход.

После таких слов красавица улыбнулась.

— Мы скажем этим людям, что вы моя невеста, — продолжал Ханс. — Их это успокоит. Вы можете жить со мной и моей сестрой сколько захотите. Возможно, через год–другой вы скажете, что хотите стать моей невестой. Или найдете себе кого–то другого. Я надеюсь, что вы выберете меня, но хочу, чтобы вы знали, как будете тут жить, прежде чем примете решение.

Она снова улыбнулась и протянула ему руку.

— Для начала скажите, как вас зовут, а о женитьбе мы поговорим позже. Через год или два.

Как оказалось, для принятия решения ей потребовалось всего шесть месяцев. Они полюбили друг друга, и это ускорило ее выбор. Иногда мне кажется, что сначала она полюбила мечту Ханса, его надежды и амбиции, а потом уж и его самого. Или, может, любовь к этому мужчине переросла в любовь к его мечте. Конечно, я никогда этого не узнаю.

Думаю, вы уже догадались, что та красивая девушка, Аннеке, была моей прабабкой. Они с прадедом сыграли свадьбу через восемь месяцев после встречи, и Герда стала подружкой невесты. Со временем они построили особняк Элм — Крик и работали без устали, пока кони Бергстрома не были признаны везде и всюду верхом совершенства. Даже сегодня родословная лучших в мире лошадей прослеживается до конюшен Бергстрома.

Мои прадед и прабабка вырастили здесь своих детей, а когда дети обзавелись своими семьями, их супруги тоже поселились тут со своими детьми. Некоторые разъехались, но когда женился мой отец, он привел сюда мою мать. Помню, как в детстве у меня было четырнадцать маленьких друзей. Замечательное было время, счастливое.

* * *

— Что же случилось потом? — невольно вырвалось у Сары. «Почему миссис Компсон погрустнела, когда заканчивала свой рассказ? И почему все так переменилось? Дом теперь заброшен, в нем не узнать того счастливого семейного гнезда, о котором рассказывала его хозяйка», — подумала Сара.

— Дела процветали. Мой отец продолжал традицию прадеда, а потом какое–то время и мы с моим мужем. — Миссис Компсон вздохнула и подошла к окну. Посмотрела в него. — Но все это было очень давно, а теперь все стало по–другому. Часть наших земель распродана, и от мечты прадеда Бергстрома остался этот дом, горстка земли и прекрасные лошади, рассеянные по всему миру… — У миссис Компсон задрожал голос. — И воспоминания. Впрочем, пожалуй, их хватит надолго. Иногда это слишком больно.

Сара хотела что–то сказать, но сдержалась и только молча смотрела на стоявшую возле окна миссис Компсон. По ее поникшим плечам и скорбно склоненной голове Сара догадывалась о печали, терзающей душу пожилой женщины, но не понимала ее настоящей причины.

Миссис Компсон повернулась и решительной походкой пошла к двери.

— В три часа принесите вниз поднос, хорошо?

— Вы не будете доедать ланч?

— Нет, спасибо, милая. Вообще–то я не голодна. Увидимся внизу. — И она вышла, закрыв за собой дверь библиотеки.

Нахмурив брови, Сара взялась за еду. Но тут же положила сэндвич и отодвинула от себя поднос. Что же случилось с семейством Бергстромов, отчего миссис Компсон так грустит?

Сара подошла к окну, из которого миссис Компсон смотрела на грозу. Если в намокшей под дождем лужайке, в удаленных деревьях, гнувшихся под порывами ветра, в наполненном дождевой водой фонтане с фигурой вставшего на дыбы жеребца и скрывались какие–то ответы, то Сара их не видела.

 

Глава 7

В три часа Сара отнесла поднос на кухню, а потом зашла в гостиную к миссис Компсон. Несмотря на непогоду, бушевавшую за окном, в комнате было уютно и тепло. Миссис Компсон расстелила на диване ткани, купленные Сарой, и разглядывала их.

— Сара, у вас хороший глаз. Оттенки загляденье.

— Мне помогала девушка, работавшая у Бонни. — Сара взяла в руки одну из книг и перелистала ее. — Мы сегодня приступим к квилтингу?

— Если под квилтингом вы имеете в виду процесс изготовления квилта, лоскутного одеяла, то да. Если вы имеете в виду простежку через три слоя одеяла, то нет. — Миссис Компсон отодвинула швейную машинку к стене и жестом пригласила Сару сесть к столу. — Мы начнем с изготовления шаблонов для вашего первого блока, «Звезды из зубьев пилы».

— Шаблонов?

Миссис Компсон отыскала в книге нужный рисунок.

— Мы перенесем детали первого блока с рисунка на этот прозрачный пластик. Потом вырежем шаблон, положим на изнанку ткани и обведем контур. Вырежем, прибавляя четверть дюйма к прочерченной линии. Это будет ваш первый блок квилта.

— Почему мы вырежем не строго по линии?

— По этой линии вы прошьете ткань. Лишние четверть дюйма — это припуск на шов.

— А‑а… — Сара не очень–то поняла объяснение, но покорно села и взяла у миссис Компсон прозрачный пластик. Его покрывала сетка из тонких красных линий. — Вот просто так обвести рисунок, и все? Но ведь он какой–то мелкий.

— Так и надо, — ответила миссис Компсон. — Если вы просто обведете детали, готовый блок будет представлять собой квадрат со стороной в шесть дюймов, это только половина нужной нам величины. Многие книги и журналы печатают рисунки без уменьшения, а этот нам придется увеличить.

Старушка показала Саре, как с помощью красной сетки увеличить рисунок из книги до нужного размера. Вскоре Сара с помощью миссис Компсон изготовила четыре шаблона: маленький квадрат, большой квадрат, маленький равнобедренный прямоугольный треугольник и большой равнобедренный прямоугольный треугольник.

Пока Сара работала, в ее сознании мерцали смутные воспоминания. При взгляде на рисунок «Звезда из зубьев пилы» ей казалось, что она не замечала чего–то очевидного, важного, что должна была бы увидеть, но не видела. Она гнала от себя это ощущение, но оно не проходило.

— Теперь переносим рисунок. — Миссис Компсон выбрала среди лежавшего на диване вороха тканей синий принт и кремовую фоновую ткань и велела Саре вырезать из синей большой квадрат и восемь маленьких треугольников, а из кремовой четыре маленьких квадрата и четыре больших треугольника. Когда Сара закончила, миссис Компсон разложила на столе детали так, что получилась звезда.

Сара разглядывала узор, и ощущение чего–то знакомого не покидало ее.

— Где–то я уже это видела.

— Конечно, видели. Ведь вы выбрали этот блок.

— Нет, тут что–то другое. — Сара задумалась, и внезапно смутные образы приобрели форму, сфокусировались. — У меня когда–то был такой квилт. — В ее памяти возникло бело–розовое одеяло, которое бабушка сшила к ее дню рождения, когда ей исполнилось восемь лет.

Она вспомнила, как мать неодобрительно поджала губы, когда Сара развернула подарок.

— Господи, мама, — сказала она тогда. — Зачем ты это сделала? Я только что купила ей новое покрывало. Два месяца назад.

— Моя внучка заслуживает того, чтобы у нее был собственный квилт ручной работы. Я с радостью его сшила.

— Вот она что–нибудь прольет на него и испортит все твои труды.

— Нет–нет, я не пролью. Я обещаю, — умоляющим голосом прошептала Сара, аккуратно погладив одеяло маленькой ладошкой.

— Разве тебе не нравится то покрывало, которое мы купили в магазине? Ведь мы с тобой вместе его выбрали.

Сара подняла глаза на мать, удивленная грозными нотками, звучавшими в ее голосе.

— Д‑да, нравится, — нерешительно согласилась она. — Но квилт бабушки мне тоже нравится.

— Что тебе больше нравится?

— Зачем ты такое спрашиваешь? — пробормотала старая женщина.

— Нет, нет. Не беспокойся, что я обижусь, ма. Я хочу знать. Говори, Сара. Правду говори.

— Мне… — Сара вспомнила, как перевела взгляд с колючих глаз матери на печальные глаза бабушки. — Квилт мне нравится больше.

— Вот как! — Мать встала. — Думаю, ты это надеялась услышать, правда, ма?

— Тут нет никакой конкуренции.

— Легко тебе говорить. Ты выиграла. — Мать взяла бабушкин квилт и засунула в коробку. — Сара будет аккуратно обращаться с ним, правда, Сара? — И она унесла подарок.

Тогда бабушка распростерла руки, и Сара вскарабкалась к ней на колени, крепко зажмурив глаза, чтобы прогнать слезы, но они все равно потекли по щекам.

Даже теперь, через столько лет, в ее душе забурлил гнев. Она поскорее прогнала эти воспоминания.

— Да–да, я узнаю. Моя бабушка сшила квилт «Звезда из зубьев пилы», когда мне исполнилось восемь лет.

— В самом деле?

— Угу. — Сара посмотрела на блок. — Правда, мне не разрешили его стелить. Мать сказала, что он слишком роскошный для повседневного пользования, и держала его в коробке в шкафу. Она дала его мне только один раз, когда к нам приезжала бабушка.

— Ясно. — Миссис Компсон понимающе посмотрела на Сару. — Ваша мама была эдакой привередливой особой, из тех, что стелет пластик на мебель и все такое?

— Нет. — Сара подвинула к себе две детали блока и посмотрела на них. — Во всем остальном, кроме этого квилта, она была вполне нормальной. — Интересно, где сейчас то одеяло. Скорее всего, так и лежит у матери в шкафу. — Я совсем забыла про него. Забавно, правда, что из всех блоков, которые вы мне показали, я выбрала именно этот?

— Необязательно. Возможно, вы выбрали его, потому что в глубине души никогда не забывали бабушкин подарок и всегда скучали по нему.

— Вы так думаете?

— Хотя, возможно, на том квилте была не «Звезда из зубьев пилы», а «Голубь в окне» или «Чепец Сью». Или, может, это был вовсе не квилт, а кукла или красивое платье. Память иногда откалывает разные штучки.

Такая мысль Саре не понравилась.

— Вы думаете, что мне это только показалось? — Нет, не может быть. Она помнила, как держала в руках дорогой сердцу квилт, гладила его мягкую ткань, восхищалась яркой расцветкой.

— Необязательно. Что–то случилось на самом деле, у вас с матерью был какой–то конфликт или у нее были напряженные отношения с ее матерью. Но было ли это из–за одеяла или из–за чего–то другого, еще неизвестно.

Сара нахмурилась. Объяснение миссис Компсон ее не устраивало. Она разложила детали блока по–другому и сердито посмотрела на них.

— Углы не совсем совпадают.

Миссис Компсон похлопала ладонью по ее запястью.

— Оставьте в покое детали. Вы опять забыли про припуск на швы. Когда детали будут сшиты между собой, все прекрасно совпадет, и вы увидите, какой красивый получится блок. — Она открыла коробочку с булавками. — Теперь поучитесь скреплять детали.

Сара умела пришивать пуговицы, но ничего сложнее этого не делала. Теперь она внимательно выслушала объяснения. Следуя указаниям опытной мастерицы, она взяла кремовый и синий треугольники, сложила их лицевой стороной и заколола булавками по прочерченной линии. Потом взяла у миссис Компсон иголку с ниткой, завязала узелок, прошила от начала до конца линии и вынула булавки. Завязав второй узелок и отрезав нитку, аккуратно разгладила шов ногтем.

— Ну вот, теперь вы проделаете то же самое несколько тысяч раз, и верх квилта будет готов, — сказала миссис Компсон.

Сара продолжала шить, а миссис Компсон заглядывала ей через плечо и давала советы. Когда Сара закончила все прямые швы и соединила несколько деталей в ряды, миссис Компсон объяснила, как прошивать их, соединяя между собой ряды. С каждым швом Сара работала все быстрее и аккуратнее, но когда приехал Мэтт, она так и не успела закончить блок. Она убрала все детали и инструменты в рюкзак, чтобы продолжить дома.

Дождь перестал; вернулась влажная жара. По дороге домой Сара поделилась с Мэттом тем немногим, что рассказала ей миссис Компсон о своей семье и об истории особняка Элм — Крик.

— Интересно, что же такое случилось, раз все рухнуло? — спросил Мэтт.

— Я тоже гадаю. В какой–то момент мне показалось, что она хотела рассказать об этом. Но тут же расстроилась и ушла. Ничего не понимаю. Судя по ее словам, у них было все. Буквально все. Семья, дом, много денег, чтобы поддерживать порядок. Почему все рухнуло? Ума не приложу, честное слово!

— Меня бесполезно спрашивать об этом. Я не знаю.

Сара не слушала его.

— Возможно, — рассуждала она вслух, — Клаудия или кто–то еще сделали что–то ужасное, и из–за этого миссис Компсон перестала общаться с семьей.

— Некоторые прерывают связь с семьей, даже когда в ней все хорошо.

Сара немедленно спохватилась.

— Мэтт, милый, я не имела в виду…

— Пожалуйста, давай не будем…

— Но я не имела в виду, что твоя мать ушла от вас из–за…

— Я сказал, давай не будем!

Сара посмотрела на него, а он угрюмо уставился на дорогу. В кабине пикапа надолго воцарилась тишина.

— Мэтт?

— Что?

— Миссис Компсон вернулась в Элм — Крик. Кто знает, может…

— Нет, я точно знаю. Если бы моя мать могла вернуться к нам, она бы давно это сделала. — Немного помолчав, он добавил довольно резким тоном: — Не обращайся со мной, как с пятилетним ребенком, о'кей?

Сара обиженно откинулась на сиденье и уставилась в окно. Когда они подъехали к дуплексу, она выскочила из кабины и вбежала в дом. Торопливо поднялась наверх и долго стояла под душем, вновь и вновь смывая с глаз слезы. Потом неохотно выключила воду и постояла еще немного среди скопившегося пара, не желая встречаться с мужем в их маленькой квартирке.

Наконец она надела халат и прошла в спальню. Мэтт с несчастным видом сидел на кровати, поджав под себя ноги.

Демонстративно игнорируя его, Сара надела шорты и майку.

— Лапушка, прости, что я рявкнул на тебя.

Сара не ответила. Она достала из комода носки и села на кровать, собираясь их надеть.

— Сара, прости меня, я виноват.

— Я ровным счетом ни на что не намекала и ничего не имела в виду, — пробормотала она, уставившись в пол. — Я лишь старалась тебя утешить.

— Я знаю. — Он ласково погладил ее по плечу.

— Вот видишь? Я всегда все делаю неправильно, так, что становится только хуже.

— Нет, неправда.

— Правда. Я не хочу сделать ничего плохого, а делаю. Я всегда говорю самые неподходящие слова в самое неподходящее время.

— В данном случае все не так. Я просто не люблю говорить о матери.

— Ладно. — Сара немного помолчала, обдумывая слова. — В машине я говорила не о твоей матери. Я говорила о сестре миссис Компсон.

— Ты говорила о том, что люди уходят из дома.

— Ох, верно. — Сара повернулась к нему и слабо улыбнулась. — Тогда давай договоримся раз и навсегда. Я не должна говорить о семьях, о том, как люди уходят из дома…

— Если хочешь, мы можем говорить о твоей матери.

— Нет уж, пожалуйста, не надо. Что угодно, но только не это. — Сара повалилась на спину и закрыла глаза.

— Знаешь, ты в самом деле должна мягче относиться к матери.

Сара застонала и загородила рукой лицо.

— Пожалуйста, не начинай все сначала. — Они уже много раз говорили об этом, но всегда оставались каждый при своем мнении. Мать Сары стала ходить на свидания через три месяца после смерти мужа, и с тех пор все разговоры матери с дочерью заканчивались ссорой и взаимными обвинениями. Сара решила избегать встреч с матерью, хотя видела, что это огорчает Мэтта. Возможно, он был уверен, что, если бы не поведение Сары, они могли бы стать одной семьей, большой и счастливой. Знал бы Мэтт, что говорила о нем мать Сары, когда он не мог слышать ее слова…

Сара тяжело вздохнула.

— Сегодня я больше не буду говорить о твоей матери, если ты не будешь говорить о моей.

— Договорились, — засмеялся Мэтт.

Сара взяла его за руку и потянула к себе. Положила голову ему на плечо и вдохнула привычный, родной запах — травы, земли и солнечного света.

Ее семья, семьи Мэтта и миссис Компсон — ничего не сохранилось. Она порылась в памяти и обнаружила, что знает лишь несколько семей, которые внешне выглядели благополучными. Хотя, возможно, они просто скрывали свои проблемы.

Она обняла Мэтта, прижалась к нему. Теперь он стал ее семьей, ее единственной семьей, такой, которая не причиняет боль.

 

Глава 8

На следующее утро, продолжая наводить порядок в библиотеке, Сара заставляла себя сосредоточиться на задаче как можно аккуратнее расставить книги, чтобы не думать о предстоящем собеседовании с работодателем из сотовой корпорации. Рассортировав последнюю стопку книг, газеты и отдельные бумаги, она перевязала все ненужное и отнесла вниз. Потом Сара с Мэттом погрузят это в пикап и выбросят в контейнер для макулатуры, стоящий возле их дуплекса.

После удаления накопившегося пыльного хлама библиотека приобрела вполне благопристойный вид. Сара окинула ее взором и осталась довольна проделанной работой. Если они с Мэттом когда–нибудь купят дом, ей бы хотелось, чтобы в нем была вот такая комната, полная книг, с удобными диванами, где можно свернуться калачиком, а зимой просто посидеть рядом с веселым огнем в камине. Но для этого Сара должна найти работу. Настоящую работу!

Она вздохнула, понимая, что все ее усилия бесполезны. Как бы Сара ни старалась, все равно любая, даже самая случайная мысль вела к предстоящему собеседованию. Работа в особняке ей нравилась, но все равно ей нужно найти что–то более перспективное. Вот если бы у нее был какой–нибудь родственник или друг семьи, который помог бы ей устроиться где–нибудь! Но у нее не было связей, и маловероятно, что они когда–нибудь появятся в этой пенсильванской дыре.

В полдень Сара переоделась в «костюм для собеседований» и прошла в гостиную, чтобы сообщить миссис Компсон, что уезжает. Пожилая женщина отложила в сторону квилт, над которым работала, и пристально оглядела наряд Сары.

— Ну–ка, выпрямитесь, — приказала она. — Вы ведь должны убедить всех, что уверены в себе, правда? Никто не захочет взять на работу расслабленную лентяйку.

«Эх, если бы все проблемы ограничивались одной осанкой», — с тоской подумала Сара.

Мэтт привез ее на четверть часа раньше назначенного времени, и это было правильно: достаточно рано, чтобы произвести хорошее впечатление, но не слишком, иначе работодатели заподозрят, будто она в отчаянной ситуации.

— Как бы ты ни нервничала, Брайен Тернбулл не должен знать об этом, — пробормотала Сара своему отражению в стеклянной двери, когда заходила в офис.

Девушка–референт за стойкой поздоровалась с ней и направила в небольшую приемную, где сидели несколько мужчин. Они взглянули на нее и снова вернулись к своим газетам и журналам.

Сара села на единственный свободный стул и стала украдкой разглядывать других соискателей. Одни лишь мужчины, что было довольно странно, причем все в годах. Им около пятидесяти лет, и наверняка они гораздо более опытные специалисты, чем она. Все одеты в дорогие, хорошо сшитые костюмы. Сара с досадой потрогала пальцами край своего скромного жакета; у нее запылали щеки. Она была готова поклясться, что Тернбулл что–то говорил насчет начального уровня. Собеседование обещало стать очередным кошмаром.

Мужчина, сидевший по соседству, с улыбкой обратился к ней:

— Вы пришли на собеседование? Бухгалтерский учет?

— Да. — Сара кивнула.

— Мы все тоже туда. — Мужчина поерзал на стуле и потер ладони о колени, обтянутые дорогой тканью в тонкую полоску. Потом, блеснув массивными кольцами на обоих безымянных пальцах, показал рукой на занятые кресла. — Посмотрите на этих людей, а ведь объявление о вакансии пока даже не появилось в газетах.

— Я полагаю, что многие хотят здесь работать.

— Многие хотят работать, точка. — Он откинулся на спинку стула и положил правую лодыжку на левое колено. Его волосы и усы, густые и темные, были щедро покрыты сединой. — Вы только что закончили колледж?

Сара улыбнулась.

— Вы мне льстите. На самом деле прошло несколько лет.

— О! А выглядите совсем юной. — Он тяжело вздохнул. — Ваша специализация бухгалтерский учет?

— Да, верно.

— Таких, как вы, много, не так ли?

Сара жестко посмотрела ему в глаза.

— Я не совсем понимаю, на что вы намекаете.

— Нет–нет, я ни на что не намекаю. — На его губах появилась вымученная улыбка. — Просто… с каждым годом колледжи выпускают все больше бухгалтеров.

Сара пожала плечами, мечтая найти вежливый способ выпутаться из разговора.

— Да, вероятно. Это интересный предмет. При этом еще и надежная профессия.

— Надежная? — вмешался коренастый мужчина, сидевший напротив. — Вы слышали когда–нибудь про сокращение сотрудников?

— Билл, разве это необходимо? — спросил темноволосый господин и снова повернулся к Саре. — Не обращайте на него внимания. Когда он проводит пять минут без сигареты, его раздражает все на свете.

Коренастый сверкнул на них глазами и загородился газетой.

— Похоже, вы его знаете, — пробормотала Сара.

— В период подачи налоговых деклараций мы встречались на временной работе. Билл дымит, как заводская труба. Сам я был уволен полгода назад. Вы в курсе, что корпоративные страховые взносы для курильщиков выше, чем для остальных?

Сара покачала головой.

— Да, это так. Вот почему меня уволили. Зачем нанимать курильщика, раз можно сэкономить средства, взяв на работу некурящего?

— Неужели они в самом деле так делают? Разве это не дискриминация?

— Строго говоря, им это едва ли позволено, но они всегда могут найти ту или иную причину, чтобы списать человека со счетов. Скажут ему: «Вы слишком квалифицированный». Или: «Новые владельцы хотят нанять собственную команду». В общем, примерно такую чушь. — Он вздохнул. — Суть в том, что они не хотят рисковать.

— Я понимаю, что вы имеете в виду.

— Двадцать лет я работал в крупной страховой компании в Питтсбурге, и я знаю, о чем говорю.

Все подняли головы, когда в дверях появилась высокая женщина в элегантном, облегающем платье.

— Томас Уилсон? — объявила она.

Темноволосый мужчина взял кожаный портфель и встал.

— Рад был поговорить с вами. Удачи. — Он протянул руку. Сара пожала ее.

— Спасибо. Вам тоже удачи.

Он вышел из приемной следом за женщиной.

Внезапно у Сары не на шутку разыгрались нервы. Она схватила какой–то журнал, лежавший на столике, и попыталась сосредоточиться на статье о платной медицине. Скоро элегантная женщина вернется и произнесет имя еще какого–нибудь соискателя, тот встанет и последует за ней.

Наконец настала очередь Сары.

Когда они вышли из приемной, женщина приветствовала Сару крепким рукопожатием и приятной улыбкой.

— Я рада вас видеть, Сара. Я Марсия Вельш, директор по персоналу.

— Я тоже рада познакомиться с вами. — Сара удивилась, обнаружив, что ее голос звучал гораздо увереннее, чем она себя чувствовала.

Марсия остановилась у двери с надписью «конференц–зал». Открыла дверь и пропустила вперед Сару.

Помещение было примерно такой же величины, что и приемная, но его почти целиком занимал большой стол. За ним сидели четверо мужчин и женщина со строгими лицами, все в неброской, консервативной одежде. Марсия закрыла дверь, села между двумя мужчинами и жестом показала Саре на единственный стул с противоположной стороны стола. Сара села. Один из мужчин налил из хрустального кувшина воды и предложил ее Саре.

— Благодарю вас, — сказала Сара, но он не ответил.

— Что ж, давайте начинать, — проговорил мужчина, сидевший в центре. — Я Брайен Тернбулл, владелец и генеральный директор сотовой корпорации. — Имена и должности остальных он выпалил так быстро, что запомнить их не было никакой надежды. У Сары лишь создалось впечатление, что в компанию за столом входили высший менеджмент корпорации и представители бухгалтерского отдела. Из группы по связям с общественностью, по–видимому, никого не было.

— Рада познакомиться. — Сара встала и протянула руку через стол, чтобы обменяться рукопожатиями, но не дотянулась. Смутившись, она поскорее села. Марсия понимающе улыбнулась, лица остальных не выразили никаких эмоций.

Брайен Тернбулл задал ей те же самые вопросы, какие она всегда слышала на собеседованиях: почему решила поступить в Пенсильванский университет, чем занималась на последней работе, что считает своими сильными и слабыми сторонами и так далее. Она произносила загодя приготовленные ответы, всячески стараясь сохранять визуальный контакт с собеседниками. Казалось, их устраивали ее ответы, и волнение Сары начало уменьшаться.

Потом мужчина, наливший ей воды, положил на стол ручку и оттолкнул от себя блокнот.

— Хватит ходить вокруг до около. Как у вас с математикой и логическим мышлением?

Сара опешила, и не потому что вопрос был трудный, а потому что до этого к ней обращался только мистер Тернбулл. И он разговаривал намного приятнее.

— Я считаю, что они у меня достаточно хорошие, — ответила она, стараясь говорить уверенно. — Из моего резюме вы можете видеть, что у меня средний балл по бухгалтерскому делу три целых и девять десятых, а еще есть опыт в…

— Да, резюме я вижу. Но это не ответ на мой вопрос.

Сара неуверенно посмотрела на него. Почему у мужчины такой раздраженный вид?

— Ну…

— Вы можете сказать, например, сколько в США насчитывается продуктовых лавок?

— Что? Сколько продуктовых лавок?

— Да. Сколько продуктовых лавок. Можете включить в эту цифру и круглосуточные магазины повседневного спроса.

Сара озадаченно посмотрела на него.

— Продуктовых лавок. Конечно. — Она решила выпить воды, чтобы выгадать немного времени. Невольно увидела свою руку, медленно подносившую к губам стакан. Она опасно дрожала, и на миг Саре показалось, что вода расплескивается и летит во все стороны. Тогда она аккуратно поставила стакан на стол. — Возможно, я болела, когда мы это проходили.

Никто не улыбнулся.

«О'кей, неправильный ответ», — подумала Сара.

— Пожалуй, я попробую вычислить.

— Попробуйте. — Мужчина подвинул к ней блокнот и ручку.

— Так, население США составляет около четверти миллиарда, правильно?

Никакого ответа.

— Значит, четверть миллиарда. — Она нацарапала это число в блокноте и приуныла, когда поняла, что никто не собирается ей хоть чуточку помочь. Молчание этих людей нервировало, и Сара рассказала о своих шагах по решению этой проблемы, записывая их на бумаге. Сначала она оценила число проходов в типичном продовольственном магазине, затем время, которое проводит в очереди средний покупатель. Рассчитывая на основании этих чисел ежедневное количество покупателей в отдельном магазине, она уже знала, что конечные цифры превысят несколько тысяч или несколько сотен тысяч, но проверить свое предположение никак не могла.

Впрочем, выбора у нее не было, и Сара упорно выполняла расчеты. Пока она работала, ее нервозность переросла в злость. Вопрос был нечестный, не имевший никакого отношения к работе, которую она искала, и у нее не было никаких шансов дать правильный ответ. Она навела справки об этой сотовой корпорации, знала все, что требовалось, даже о последних трендах в профессии — но им это было безразлично. Их интересовал смехотворный подсчет продовольственных лавок!

Мужчина, задавший вопрос, закатил глаза и покачал головой, когда Саре пришлось вернуться назад и исправить ошибку; она работала не с числом людей в стране, а с числом семей, что было логичней, поскольку обычно один человек делает покупки на всю семью. Она старалась не замечать недовольство на лице мужчины, но чувствовала, как пылали ее щеки, и жалела, что явилась сюда. Сара быстро завершила последние калькуляции. Чем быстрее она закончит, тем скорее сможет уйти.

— Хорошо, — начала наконец Сара. — Если у нас шестьдесят два миллиона пятьсот тысяч покупателей…

— Это «если» слишком большое, — пробормотал мужчина.

Сара набрала в грудь воздуха, стараясь убрать дрожь из голоса.

— Если у нас столько покупателей, тогда нам понадобятся… четыре тысячи сто тридцать три с половиной магазина. Поскольку половинки магазина не бывает, получится четыре тысячи сто тридцать пять. — Она посмотрела на цифры. — Но это, по–моему, неправильно. Должно быть больше. — Она закусила губу и посмотрела на мужчину. — Да?

Он сердито расправил плечи.

— Откуда я знаю?

— Но ведь… — Сара даже разинула рот.

— Ну, я полагаю, что этого достаточно, — заявил Тернбулл. — У вас есть вопросы?

— Что? — Ее взгляд был все еще устремлен на сердитого мужчину.

— У вас есть какие–либо вопросы насчет нашей сотовой компании или работы?

Вопросы — она должна задать какие–нибудь вопросы. Сара лихорадочно искала в памяти приготовленный ею список. Где же он?

— Сотовые телефоны, — выпалила она. — Вы продаете сотовые телефоны?

Тернбулл озадаченно поднял брови.

— Да, конечно. Я думал, что вам это известно.

— Ах, я знаю. Мне просто захотелось узнать, не продаете ли вы что–нибудь еще.

— Нет, только сотовые. — Он замолчал и пристально посмотрел на Сару. — Есть еще вопросы?

— Нет–нет, пожалуй, это все.

— Ну, тогда закончим собеседование. — Тернбулл поднялся со стула, остальные тоже вскочили. Встала и Сара, у нее дрожали колени. Тернбулл наклонился через стол и пожал ей руку. — Вы узнаете о нашем решении через несколько недель. Спасибо за то, что пришли. Мисс Вельш вас проводит.

— Спасибо, — с трудом проговорила Сара онемевшими губами.

Выйдя из здания, Сара увидела на парковке пикап и бросилась к нему.

— Ох, слава богу, ты здесь. — Она села на привычное место и откинулась назад, закрыв глаза.

— Долго тебя не было, — сказал Мэтт, выезжая на главную улицу. — Они столько тебя мучили?

— Я долго сидела в приемной, ждала очереди. Вообще–то среди всех собеседований это было самым странным. — Она рассказала мужу обо всем подробно, не опуская ни одной детали или неловкой подробности. Мэтт пожал плечами.

— Мне кажется, что ты все сделала неплохо.

— Неплохо? Я держала себя так, словно никогда не учила в школе алгебру. — Она немного подумала и хлопнула ладонью по своему лбу. — Ой, это невозможно!

— Что такое?

— Я подсчитала, сколько должно быть продовольственных магазинов, а не сколько их на самом деле.

Мэтт на секунду оторвал взгляд от дороги и повернул к ней лицо.

— На самом деле это не имеет значения, верно?

— Почему? Конечно же, имеет. Это совсем другая тема.

— Возможно, ему было интересно, как ты решишь задачу, а не правильное количество торговых точек. Да и маловероятно, что он мог проверить результат, верно? Может, он пытался посмотреть, как ты ведешь себя в затруднительной ситуации.

— Ты вправду так считаешь?

— Конечно.

— Тогда все еще хуже, чем я думала.

— Ох, Сара. — Он засмеялся и покачал головой. — Я не сомневаюсь, что ты держалась не хуже, чем все остальные. Возможно, даже лучше.

— Ты так думаешь? Ты не видел людей, сидевших в приемной. Всех тех немолодых мужчин с большим опытом. Как я вообще могу конкурировать с ними?

— А они, скорее всего, думали, как они могут конкурировать с молодым специалистом, который не рассчитывает на большие деньги и не собирается через пять или десять лет на пенсию.

Сара посмотрела в окно и промолчала. Верно, она в самом деле удивилась, как те мужчины с их опытом могли быть заинтересованы в вакансии начального уровня и, главное, почему они оказались без работы. Но они наверняка куда–нибудь скоро устроятся. Все, кто были в тот день в приемной, скорее всего, найдут работу еще до того, как ей придется идти на очередное собеседование.

 

Глава 9

Через два дня Сара закончила уборку в библиотеке и была готова взяться за новое поручение хозяйки. Но только не сразу. Прежде всего ей хотелось продолжить уроки квилтинга. Захватив ведро с тряпками, она поспешила в гостиную, перескакивая через ступеньки.

— Молодец, хорошая работа, — заключила миссис Компсон, критическим взглядом оценивая блок «Звезда из зубьев пилы», который Сара дошила. — Вот здесь стежки чуточку кривые, но не настолько, чтобы их переделывать. Для начинающей рукодельницы совсем неплохо.

— Что дальше?

— Нужно изготовить шаблоны для следующего блока, «Два раза по девять». Этот блок довольно простой, в нем нет вставок и закругленных линий, но свои сложности тоже имеются. Некоторые детали совсем мелкие, а еще много мест, где швы должны идеально совпадать, иначе нарушится рисунок. — Сара села к столу, и миссис Компсон велела ей сделать шаблон.

Блок «Два раза по девять», объяснила миссис Компсон, как и многие другие составляющие квилта, базируется на сетке три–на–три. Этот блок называется так, потому что делится решеткой на девять больших квадратов. А пять из этих квадратов, угловые и средний, делятся на девять мелких квадратов.

На этот раз Сара сделала два квадратных шаблона, большой и маленький. Четыре больших квадрата она вырезала из кремовой фоновой ткани. С помощью маленького шаблона она вырезала двадцать пять маленьких квадратов из темно–красной ткани и двадцать из кремовой.

— Первый квилт, который я сшила, был «Девять квадратов», — сказала миссис Компсон, проворно работая иголкой на своем квилте и одновременно присматривая за тем, что делала Сара. — Не «Два раза по девять», а просто «Девять квадратов». Он выглядел как разноцветная шахматная доска.

Сара скрепила булавками углы двух маленьких квадратов и повернула лицо к хозяйке.

— А вам кто–нибудь давал уроки вот так, как вы мне сейчас?

— Мы с сестрой учились вместе, но уроки эти едва ли можно было назвать приятными. Все летело в тартарары, когда мы с Клаудией оказывались в одной комнате. Теперь я понимаю, что в этом была ошибка нашей матери. Вместо того чтобы учить нас одновременно, ей нужно было бы сначала научить Клаудию на несколько лет раньше меня, когда я была еще совсем маленькой и ничего не понимала. — Она покачала головой и вздохнула. — Возможно, тогда все было бы иначе.

— А что случилось? Вы расскажете об этом?

Миссис Компсон явно колебалась.

— Если вы для начала принесете мне стакан воды.

Сара вскочила и быстро вернулась со стаканом. Миссис Компсон сделала несколько глотков и поставила его на стол.

— Ну ладно, я расскажу вам, — произнесла она. — Только не отвлекайтесь, работайте внимательно. Если стежки получатся недостаточно ровными, я заставлю вас все переделать.

* * *

Клаудия была старше меня на два года, но поскольку я была почти такой же развитой, как и она, да и по росту почти не отставала, все относились к нам, как к ровесницам. Клаудия была хорошенькая; она унаследовала от матери густые каштановые волосы, опадавшие блестящими волнами на спину. Мои же темные волосы были всегда тусклые и растрепанные от бега. Все взрослые говорили в один голос, что Клаудия вылитая прабабка Аннеке. При этом они слишком уважали наших предков, чтобы сравнивать их внешность с моей. Я лучше училась, но все всё равно хвалили мою сестру. Она нравилась всем. Она всегда была приветливой и веселой, а я капризной и угрюмой. Думаю, мать испытывала ужасное разочарование оттого, что ее вторая дочь получилась не такой удачной, как первая.

Однажды в зимний день, когда мне было пять лет, а сестре семь, бушевала метель, и мы не могли пойти в школу. Клаудия радовалась; она не выучила уроки и боялась разочаровать нашу молодую учительницу, всеобщую любимицу. Я, в отличие от нее, ныла часами, смотрела в окна детской и жаловалась, что другие дети выучат что–нибудь новое, а я нет. Мать заверила, что в такой день никто из детей не придет в школу, но я была безутешна, пока она не пообещала научить меня чему–то новому.

— Но не чтению или математике, — добавила она к моему удивлению. — Пора вам, девочки, научиться шить квилты.

До этого мы видели, как мама шила их, но тут нам впервые было разрешено шить самим, как наши тетки и мамины подруги. Они занимались этим все время. Некоторые из тех квилтов, возможно, до сих пор лежат где–то в доме — вероятно, на чердаке.

Вот так мама научила нас основам квилтинга, примерно так, как я вас. Только ткань была не новая — старые лоскуты из ее корзинки для рукоделия. Нам так понравилось шить, что мы даже не хотели идти на ланч. Мы рылись в маминой корзине, выбирали самые красивые ткани, вырезали из них нужные детали и сшивали. К концу дня мы обе сделали по нескольку маленьких блоков.

Я сосчитала блоки в моей стопке, потом те, что лежали на полу возле Клаудии.

— У меня четыре, а у тебя только три, — заметила я.

— Я дошиваю вот этот, — ответила она, поднесла к глазам недошитый кусок и стала закреплять нитку на конце шва.

— Но я тоже почти дошила вот этот. Поэтому у меня получится пять, а у тебя только четыре.

Клаудия просто пожала плечами.

— Это значит, что я первая стану укрываться красивым одеялком, — заявила я.

Тут она сурово посмотрела на меня.

— Нет, я первая, потому что я старше.

— Если я сделаю больше блоков, то укрываться буду я.

— Ну, может, ты не сделаешь.

— Нет, сделаю.

— Девочки, девочки, — растерянно вмешалась мама. — Не надо спорить. Вы поделите пополам работу и квилт.

Но мы не обратили внимания на ее слова. Как только мама вышла из комнаты, у нас началась гонка. Мы обе хватали лоскуты, дрались за ножницы, сшивали блоки огромными стежками. Наши стопки росли. Но если я яростно шила и все сильнее злилась, то Клаудия начала уставать. Она терла глаза и уже никак не могла вдеть нитку в иголку. Иногда ей приходилось переделывать, потому что она сшивала лицо с изнанкой. Клаудия начала что–то бормотать, стонала от разочарования, но я игнорировала ее. Моя стопка для «Девяти квадратов» росла и росла. Я явно собиралась выиграть.

Неожиданно она швырнула на пол свой блок и зарыдала.

— Так нечестно! Ты все делаешь лучше. Ты всегда побеждаешь меня. Я ненавижу тебя! — И она выбежала из комнаты.

Я не удостоила ее даже взглядом и продолжила шить, только медленнее. Я сосчитала блоки, которые разбросала сестра. Их было шесть. У меня было девять, включая тот, над которым я работала.

Мама, должно быть, услышала плач сестры, потому что через минуту вернулась в комнату.

— Сильвия, что происходит?

— Ничего, мама. Я просто шью, как ты велела. — Я была само воплощение невинности и послушания.

Мама опечаленно покачала головой.

— Клаудия плачет в спальне. Почему?

Я пожала плечами, не отрывая глаз от иголки.

Мама вздохнула и села на пол рядом со мной.

— Сильвия, малышка моя, что мне с тобой делать?

Я снова пожала плечами. У меня на глазах закипали слезы.

— Я хочу, чтобы ты пошла и извинилась перед сестрой. Я хочу, чтобы вы больше не ссорились.

— Но я ничего не сделала! — воскликнула я.

— В самом деле я только шила быстрее и лучше, чем Клаудия. Я не обзывала ее, не дергала за волосы, не била. Неужели я должна шить медленнее лишь потому, что Клаудия не умеет быстро? Это нечестно! — добавила я.

Мама хмуро посмотрела на меня; в ее глазах я видела грусть и разочарование, и это было ужасно. Она никогда не смотрела так на Клаудию.

Я поплелась по коридору в спальню сестры. Она лежала ничком на кровати, ее рыдания приглушались подушкой.

— Клаудия?

— Уходи.

— Мама велела попросить у тебя прощения, так что… прости, что я шила быстрее, чем ты.

— Уходи. — Она села и вытерла нос рукавом. — Ты подлая и ужасная дрянь. Уходи.

Тогда заплакала и я, а мне было невыносимо, когда мои слезы кто–то видел.

— Я ведь попросила у тебя прощения, Клаудия. — Но она опять плюхнулась на кровать. Пятясь, я вышла из комнаты и тихонько притворила дверь.

Она не вышла к ужину, а мне тоже не лез кусок в горло. Все сидевшие за столом — родители, тетки, дяди и даже дедушка — строго хмурились, словно я была самой плохой девочкой на свете. Кузены таращили на меня глаза и перешептывались.

Клаудия не разговаривала со мной еще два дня, пока мы сидели дома, запертые снегопадом. Когда возобновились занятия в школе, она наконец простила меня и позволила помогать ей с уроками.

К тем блокам «Девять квадратов» она больше не прикоснулась. Я объединила их с моими блоками и через несколько месяцев закончила квилт. Я предложила его Клаудии, но она буркнула, что под ним ее будут мучить кошмары. Тогда я отдала квилт кузине, у которой были такие же темные и непослушные волосы, как у меня; ей тогда стукнуло четыре года.

— Конечно, Клаудия потом тоже научилась шить, — добавила миссис Компсон. — В восьмилетнем возрасте она создала для дедушки довольно приличный зелено–белый квилт «Ирландская цепь».

— Что же случилось с квилтом «Девять квадратов»?

— Не знаю. Думаю, что его давно выбросили. Четырехлетние дети любят разрывать квилты на кусочки.

— Вы с Клаудией шили вместе еще когда–нибудь?

— Хм. — Миссис Компсон встала и подошла к окну. — Конечно, шили. Но давным–давно. Возможно, я расскажу вам об этом как–нибудь в другой раз.

Сара очень надеялась на это. Если миссис Компсон расскажет еще что–нибудь про то, как жила в особняке Элм — Крик, тогда, возможно, Сара узнает, что случилось с семьей Бергстромов и почему старушка уехала отсюда в другой город.

— Мэттью приехал. — Как только миссис Компсон сказала это, Сара услышала гул мотора. Она отложила в сторону рукоделие, и они вышли на кухню встречать его. Мэтт с удовольствием взял стакан лимонада, предложенный хозяйкой.

— Сады выглядят гораздо лучше, чем я ожидал, — сообщил он миссис Компсон, сделав большой глоток и утирая лоб. — Но у меня сложилось впечатление, что за деревьями не ухаживали много лет.

— За ними не ухаживали так, как нужно, — поправила его миссис Компсон. — Насколько я знаю, моя сестра все–таки нанимала людей и каждый год собирала небольшой урожай.

— При надлежащем уходе вы сможете рассчитывать на приличный урожай. Вот только один я все это не осилю. Мне нужно, чтобы вы решились на дополнительные расходы.

— Конечно. Это не составит проблемы.

Мэтт допил лимонад и поставил стакан в раковину.

— Не думаю, что в Уотерфордском колледже есть агротехническая программа. Как жаль, что мы далеко от Пенсильванского университета. Студенты поработали бы у вас как практиканты, очень недорого, чтобы набраться опыта и сдать экзамены. Они применили бы новые органические удобрения, современные методы культивации и все такое.

— Прекрасная идея, — поддержала мужа Сара. — Но ведь мы не так уж и далеко от университета. Ты ездил дальше на свою практику, и мне тоже пришлось потратить на нее целый семестр.

Миссис Компсон кивнула, но потом махнула рукой.

— Впрочем, пускай об этом позаботятся новые владельцы усадьбы.

У Сары сжалось сердце. Ведь она совсем забыла, что дом скоро будет выставлен на продажу.

— Дорогая, что–то случилось? — спросила пожилая леди, заметив пробежавшую по ее лицу тень.

— Нет… нет, миссис Компсон. Я просто вспомнила, что… я забыла свое рукоделие. — Сара вернулась в гостиную и собрала в рюкзак готовые фрагменты квилта и все остальное. Когда она вернулась, Мэтт встретил ее встревоженным взглядом, и она успокоила его, весело улыбнувшись.

На обратном пути Сара думала о библиотеке, которую восстанавливала с таким усердием. Кто–то придет туда и все переделает на свой лад, застелит от стенки до стенки ковром роскошный пол из твердых пород дерева, оклеит стену над камином безобразными обоями, придумает еще что–нибудь несуразное и кошмарное. Сара хмурилась и смотрела в окно. Может, миссис Компсон все же не удастся найти покупателя? Много ли людей с деньгами найдется в Уотерфорде?

Тут она ощутила укол вины. Раз миссис Компсон хочет продать дом, со стороны Сары нехорошо надеяться на то, что у нее ничего не выйдет. Но она не могла игнорировать тот факт, что в случае успешной продажи Сара уже не сможет ездить в Элм — Крик, у нее не будет ни работы, ни уроков квилтинга, ни интересных историй о Клаудии и семействе Бергстромов. Она могла надеяться лишь на то, что покупатели долго не появятся и что новые владельцы будут ценить старинный особняк и заботиться о нем так же, как когда–то Бергстромы.

Не улучшила ее настроения и дневная почта. Она получила два отказа, и оба из тех мест, где, по ее прикидкам, у нее были неплохие шансы. А еще почтовую открытку. Огромное круизное судно, стоящее на якоре в безмятежном тропическом заливе. «Тут чудесно, дорогая, — написала на обороте ее мать. — Дядя Генри шлет тебе привет».

Дядя Генри. С ума можно сойти! Если бы она была ребенком, то еще могла бы называть дядями бесчисленных бойфрендов матери, но не теперь. Даже слово «бойфренд» казалось ей неуместным и жутко вульгарным.

Сара смяла открытку и выбросила ее тайком от Мэтта.

 

Глава 10

Поскольку в библиотеке был порядок, миссис Компсон и Сара взялись за соседние комнаты. Начали они с одной из бесчисленных спален, каждая из которых состояла из двух–трех помещений.

— Мы сохраним мебель до аукциона, — сказала миссис Компсон. — Впрочем, почти все остальное придется выбросить.

Старушка пояснила, что мебель в спальне была ручной работы, от фирмы «Ланкастер», и сделана амишами, знаменитыми своей резьбой по дереву. Сара провела ладонью по гладкой поверхности комода. На постели лежал розовато–голубой квилт «Одинокая звезда», выцветший, но все еще красивый. На широком восточном окне на тонком металлическом карнизе висели тюлевые занавески. Дверь слева вела в гардеробную, где Сара увидела пыльный, туго набитый диван с деревянными подлокотниками, вырезанными в виде лебедей, и маленький туалетный столик с треснувшим зеркалом.

— Тут были комнаты моей тети Клары, — пояснила миссис Компсон. Она сняла с кровати квилт, встряхнула его и аккуратно сложила. — Она умерла от гриппа, когда мне было тринадцать.

— Как жалко. Я вам сочувствую.

— Ох, не нужно. Это было очень давно. Практически я и не знала ее. Почти все, кого я знала, уже умерли. Нельзя же целыми днями предаваться скорби по ним. — Миссис Компсон положила одеяло на пол. — Давайте раскладывать все в две кучки — «на выброс» и «сохранить».

— Я надеюсь, что это надо сохранить, — отозвалась Сара, показывая на квилт. — Вы ведь не выбросите его, после того как он так долго вам служил?

— Конечно, нет! Но это не моя работа. А Клаудии. — Она нагнулась и развернула уголок квилта, чтобы показать узор. — Видите? Уголки четырех ромбов не совпадают. Это верный признак того, что его создала Клаудия.

— Но ведь это не тот квилт, который вы вместе шили?

— Конечно, нет, — с негодованием фыркнула миссис Компсон. — Я бы заставила ее распороть стежки и переделать все заново. Если вы подгоните уголки так же небрежно, я сделаю то же самое и с вами.

Сара усмехнулась.

— Не беспокойтесь. Я знаю.

— Вот–вот, имейте в виду. — Миссис Компсон открыла шкаф и стала разбирать вещи. — Посмотрим, надо ли тут что–нибудь сохранить. С этой комнатой все будет просто. Она давным–давно не использовалась.

Сара выдвинула два пустых ящика, в третьем лежали старые носовые платки, шарфики и несколько брошек.

— Когда вы с Клаудией перестали шить вместе?

— Ох, надо подумать. — Миссис Компсон постучала пальцем по подбородку. — Да–да, кажется, это был квилт для малыша. Точно.

* * *

До этого мы с ней шили одеяла, но не вместе. Летом после фиаско с «Девятью квадратами» мы обе создали квилты для городской ярмарки и обе выиграли конкурс для девочек. На следующее лето я заняла первое место, а Клаудия второе. Ах, она буквально бесилась от злости. Когда мама с папой не слышали, Клаудия заявила, что судьи дали мне первое место только потому, что я моложе. Я показала ей язык, и, конечно, мама это увидела. Сначала она сказала, что в наказание не разрешит мне участвовать в конных состязаниях. Но папа так гордился моими успехами в верховой езде, что отговорил маму. И тогда я и там стала призером, это была моя первая победа. Сестра еще больше разозлилась. Она испытывала страх перед лошадьми, и папа поддразнивал ее за это.

Когда мне было семь лет, а сестре девять, мама и папа сообщили нам чудесную новость. У нас должен был появиться еще один брат или сестра…

* * *

— Вы никогда не говорили, что у вас есть брат или сестра.

— Но вы никогда не спрашивали.

— Я думала, что у ваших родителей были только вы с Клаудией.

— Ну, а теперь вы знаете, что это не так. Вы еще будете меня перебивать, или я могу продолжать?

— Простите. Больше не буду. Пожалуйста, продолжайте.

— Ладно.

* * *

Итак, когда мне было семь лет, а сестре девять, мама и папа сообщили нам чудесную новость. У нас в семье должен был появиться еще один ребенок. Мы были в восторге. Клаудия не могла дождаться, когда она станет помогать маме ухаживать за малышом, а я надеялась, что у меня появится новый товарищ по играм. Готовились мы много месяцев. Одну из комнат переделали под детскую для малыша. И, конечно, ему понадобилось одеяло. Тогда мы с сестрой решили сшить маленький квилт.

Клаудия заявила, что будет в этом главная, потому что она старше. Я сказала, что главной должна быть я, потому что я лучше шью.

— Раз так, тогда я сделаю все одна, — объявила сестра.

Разумеется, я пропищала, что тоже создам свой квилт для новорожденного. После этого мы заспорили, чье одеяло будет у малыша первым. Клаудия была уверена, что ее, потому что она старшая. Как я злилась, слыша такой аргумент. Клаудия всегда останется старшей, и тут я ничего не могла поделать. Она всегда козыряла возрастом, и когда мы помогали повару готовить десерты, и когда она первая выбирала самые лучшие лоскуты из маминой корзинки.

— Я придумала! — воскликнула я. — Давай так: малыш получит тот квилт, который будет сделан первым.

Тогда разозлилась она. Понятно, почему.

Видя наши бесконечные споры, мама решила, что мы должны работать над квилтом вместе. Мы расстроились, но ничего не поделаешь, пришлось согласиться. Мы договорились, что я выберу рисунок, а Клаудия цвет. Я выбрала «Медвежью лапу», где должны были точно совпасть множество острых углов треугольников. Но поскольку там не было кривых швов или вставок, Клаудия не могла ничего безнадежно испортить. Теперь была очередь за сестрой.

— Розовый и белый, а еще чуточку зеленого.

Я сморщила нос.

— А если родится мальчик?

Клаудия скрестила на груди руки.

— Я люблю розовый, белый и зеленый. Ты забыла, что цвет выбираю я?

— Но если родится мальчик?

— Все равно он ребенок. Это не имеет значения.

— Если это будет мальчик, тогда имеет. Давай выберем что–нибудь еще.

— Ты выбрала рисунок. Я выбираю цвет. Ты не можешь выбирать то и другое!

— Не ссорьтесь, девочки. — Мама покачала головой и повернулась ко мне с той самой разочарованной улыбкой. За все годы, по–моему, она ни разу не улыбалась так Клаудии.

Я отвела взгляд.

— Ладно, — согласилась я. — Тогда ты выбирай узор, а я выберу цвет.

Клаудия засияла и подмигнула маме.

— Тогда я выберу «Следы индейки».

Мое сердце забилось учащенно. Я ахнула.

— По–моему, это не очень хороший выбор.

— Что теперь не так?

— Да, Сильвия, что тут неправильного? — удивленно спросила мама. — Ты и раньше делала такие блоки.

— Она думает, что я не справлюсь, вот что. — Клаудия сердито посмотрела на меня. — Но я могу шить не хуже тебя.

— Сильвия, в этом дело? — спросила мама.

Я помотала головой.

— Что же тогда?

— «Следы индейки». — Мой голос дрожал от страха, когда я произнесла название. — Этот узор называется также «Бродячая нога», помнишь? Ты помнишь, что говорила бабушка?

Мама и сестра уставились на меня. Потом Клаудия захихикала.

— Это просто глупый предрассудок. Глупый!

Даже мама улыбнулась.

— Сильвия, не надо тревожиться из–за старых бабушкиных историй. По–моему, узор очень милый.

Я закусила губу. Мне не нравилось, когда надо мной смеются и называют глупой, но я все равно знала, что выбор нехороший. Лучше бы уж я сшила розовый квилт, в надежде, что мама родит девочку, чем делать такое.

— Может, мы все–таки сошьем «Медвежью лапу»? — попросила я. — Если хочешь, пускай она будет розовая.

Клаудия покачала головой.

— Нет, этот рисунок мне нравится больше.

— Ладно, решай, какой цвет выбрать. — Мама позвала меня к корзинке с лоскутами.

Я выбрала желтые и голубые лоскуты. Раз уж мы будем шить квилт «Бродячая нога», тогда я хотя бы сделаю его из моих счастливых цветов.

Кажется, одеяло мы закончили через два месяца. Оно получилось очень красивым, хоть и с недостатками. Через три–четыре месяца после этого, в январе, мама родила мальчика. Папа назвал его Ричардом, в память о погибшем на войне брате. Мы все обожали маленького брата.

* * *

Миссис Компсон закончила вычищать шкаф и выпрямилась, потирая поясницу. С минуту Сара озадаченно смотрела на нее.

— Я не понимаю, — проговорила она наконец.

— Что не понимаете?

— Тот узор на квилте. Что было такого нехорошего в «Бродячей ноге»?

— О‑о. — Миссис Компсон села на кровать, и ее легкая фигурка почти не примяла матрас. — Некоторые люди уверены, что, сменив название блока, можно избавиться от проклятья, но я знаю, что судьбу так просто не обманешь. У «Следа индейки» тот же самый узор, что и у «Бродячей ноги». Если мальчику дать квилт «Бродячая нога», он никогда не сможет долго оставаться на одном месте. Он навсегда останется беспокойным, будет убегать из дома невесть куда — а уж про девочку я даже и говорить не стану, что с ней станет. — Она покачала головой. — Словом, выбор был глупый. Клаудии надо было назвать что–нибудь другое.

Сара кивнула, но в душе теперь немного сочувствовала матери миссис Компсон — ей было действительно трудно с маленькой Сильвией. Впрочем, до сих пор она не замечала за миссис Компсон склонности к суевериям, особенно, если речь идет о квилтах.

Пожилая леди заметила выражение на лице своей ученицы и нахмурилась.

— Нет–нет, я не суеверная, — возразила она, угадав мысли Сары, — но зачем без необходимости рисковать? Жизнь и так постоянно ставит нас в сложные ситуации. И я была права, как потом оказалось. Но в этом нет утешения. Я бы предпочла, чтобы в тот раз была права Клаудия.

— Что вы имеете в виду? Примета сбылась?

В этот момент женщины услышали внизу голоса.

— Мой слух уже не такой острый, как прежде, но сдается мне, что это Мэттью. Давайте поглядим, права ли я. — Миссис Компсон встала с дивана и вышла из комнаты.

Сара пошла за ней, жалея, что хозяйка дома так и не ответила на ее вопрос. Хотя он и был глупым. Узор на квилте не может принести неудачи, если только… Раздосадованная и расстроенная, она покачала головой, словно прогоняя от себя страшные мысли.

 

Глава 11

Возле парадного крыльца стояли Мэтт и еще один сотрудник из «Ландшафтной архитектуры».

— Мы не хотим тащить грязь в дом, — объяснил Мэтт, а его друг кротко махнул рукой на испачканные землей рабочие башмаки. — Мы думаем поехать в город и поесть. Нужно что–то еще сделать, пока мы здесь? Или привезти что из города?

— Вам не нужно никуда ехать. Я приготовлю ланч, — возразила миссис Компсон.

— Нас шестеро, мэм, — сказал напарник Мэтта; Сара вспомнила, что его зовут Джо. — Мы не хотим причинять вам хлопоты.

— Пускай шестеро. Иначе ваши друзья решат, что я жадная и неприветливая старушка.

— Вовсе нет, — усмехнулся Мэтт. — Да и вообще, наш босс берет с вас такие деньги, что это мы должны угощать вас ланчем.

— Неужели? Что вы говорите? Тогда ладно, не буду настаивать. А что до заказов, то нет, благодарю. Мне раз в неделю доставляют продукты, и сейчас ничего не нужно.

— Ну, если что понадобится, вы просто скажите. — Мэтт быстро поцеловал Сару в щеку, и они с Джо ушли.

Миссис Компсон повернулась к Саре.

— Пожалуй, нам пора самим подумать о ланче.

— Как вы хотите, но мне сначала надо закончить уборку наверху?

— Оставьте до завтра. Мне хочется, чтобы сегодня мы поработали над квилтами. И еще я скучаю по старым садам, поэтому предлагаю поесть и заняться шитьем под открытым небом. Не возражаете?

— Ах, с удовольствием. Я никогда там не была и не видела их.

— Ничего хорошего вы там и не найдете. Я сомневаюсь, что все эти годы они получали надлежащий уход. Мне давно надо было туда пойти, хотя бы для того, чтобы дать Мэттью соответствующие инструкции.

Они сходили на кухню, положили в маленькую плетеную корзинку сэндвичи, фрукты и кувшин с холодным чаем. Миссис Компсон достала из шкафа старый квилт и широкополую шляпу, а Сара собрала в сумку блоки квилта и захватила большую коробку для рыболовной снасти, где старая мастерица хранила нитки и иголки. Потом миссис Компсон повела ее по коридору в передний вестибюль, но, вместо того чтобы пойти направо, к парадному входу, они повернули налево и прошли еще по одному коридору к входной двери, расположенной на углу L‑образного особняка. За этой дверью Сара увидела дворик, мощенный серым камнем. Его окружали кусты сирени и вечнозеленые растения. На краю дворика начиналась каменная дорожка, и вела она на север, скрываясь среди кустов.

Миссис Компсон остановилась в центре дворика.

— Из всех приятных уголков усадьбы мама больше всего любила этот и называла его «патио с краеугольным камнем». В хорошую погоду она устраивала тут чаепитие. Особенно красив дворик весной, когда цветет сирень.

— Почему такое название?

— Вы не стали бы задавать такой вопрос, если бы эти кусты были обрезаны так, как надо. Ну–ка, помогите мне. — Она подошла к углу особняка, касавшемуся патио, и попыталась раздвинуть ветки. Сара бросилась ей помогать.

— Видите? — Миссис Компсон показала на большой камень в основании дома. На нем была какая–то надпись.

Сара пролезла сквозь ветки, встала на колени и сумела разобрать вырезанные на камне буквы.

— «Бергстром 1858», — прочла она вслух. — Что, тогда был построен особняк?

— Да, но только западное крыло. Ханс, Аннеке и Герда собственными руками заложили этот камень. Моему деду было тогда чуть больше года, а его сестра еще не появилась на свет. — Миссис Компсон вздохнула. — Иногда я представляю их, таких молодых, полных надежд и планов, таких смелых. Как они закладывают первый камень в основание особняка Элм — Крик, живут счастливым семейством Бергстромов. Вы думаете, они когда–либо предполагали, что им удастся столько всего сделать?

Сара ненадолго задумалась.

— Судя по тому, что вы рассказывали о них, кажется, что да. Они похожи на людей, которые строят грандиозные планы и осуществляют их благодаря силе характера.

Миссис Компсон помолчала, потом кивнула.

— Да, пожалуй, вы правы. — Тут она обвела взглядом патио, разросшиеся кусты, траву между камней, облезающую краску на двери. — Едва ли они могли предполагать, что их наследники так безобразно запустят то, что они строили с таким упорством.

Сара встала и отряхнула колени.

— По–моему, они бы все поняли. — Она отпустила ветки, и те снова закрыли краеугольный камень.

— Вы очень добры к нам, дорогая, но я сама этого не понимаю. И я одна из этих нерадивых наследников. Ну, пойдемте. — Она пошла через патио к каменной дорожке, нырявшей в кусты. Через пару мгновений густая листва скрыла ее из вида.

Сара пролезла сквозь заросли следом за ней и очутилась на лужайке у северной стены дома. Она повернулась, но не увидела за густыми кустами ни патио, ни двери дома. Несколько дней назад она проходила тут, размышляя над предложением миссис Компсон поработать у нее, и даже не подозревала, что здесь есть еще одна дверь.

— Почему вы отстали? — крикнула миссис Компсон. Она уже пересекла лужайку и ждала Сару там, где каменная тропа уходила в лес. Они пошли под горку по тенистой, извилистой тропе. Вот тропа расширилась и превратилась в овальную площадку, вымощенную все тем же серым камнем. Сара увидела четыре круглых гранитных кадки, каждая диаметром пятнадцать футов и высотой три фута; их стенки у основания были на два фута толще, образуя уступ. Получались гладкие, полированные сиденья. В кадках была только земля с камнями, какие–то сухие ветки, возможно, засохшие розы, и сорная трава. Кадки стояли вокруг черного мраморного фонтана — фигуры кобылы с двумя жеребятами. За площадкой виднелась восьмиугольная деревянная беседка; с ее стен облезала краска, а доски с затейливой резьбой местами висели на одном гвозде. Сквозь деревянные планки беседки Сара разглядела террасы, устроенные на склоне пологого холма. Но огораживавшие их камни давно отвалились, и клумбы постепенно размывались дождями и талыми водами. Пока Сара разглядывала беседку, из–под крыши выпорхнула какая–то птичка, спланировала над головой кобылы и скрылась в лесу.

Миссис Компсон постелила квилт на ближайший уступ и села.

— Когда–то все это выглядело гораздо красивее, — сухо заметила она. Сара кивнула, подумав, что ее немолодая собеседница любит драматизировать. Они открыли крышку корзины и молча принялись за еду. Как обычно, миссис Компсон съела очень мало. Она сидела, сцепив руки на коленях, и оглядывала сад. Иногда ее губы шевелились, словно она хотела что–то сказать, но не могла. Она лишь разочарованно вздыхала и качала головой.

— Видели бы вы это раньше, — проговорила старушка наконец, когда Сара складывала в корзину остатки ланча и мусор. — В моем детстве в кадушках цвели розы, беседку обвивал плющ, струи фонтана сверкали на солнце, террасы были покрыты коврами из цветов. Как жалко. Как жалко…

Сара дотронулась до ее руки.

— Мэтт все восстановит. Вот увидите.

— Нельзя было запускать все до такой степени. Клаудия без труда могла позволить себе дополнительные траты и нанять садовника — да что там, целый штат садовников. Но она, как всегда, ни о чем не думала.

— Миссис Компсон, почему вы хотите продать дом? Я понимаю, требуется ремонт, но ведь Элм — Крик может снова, как прежде, стать замечательным местом, а мы с Мэттом поможем вам в этом.

— Я никогда не смогу быть тут счастливой. Если даже дому вернется прежняя красота, все равно он никогда не будет таким, каким мне хотелось бы его видеть. Нет, вам в вашем юном возрасте этого не понять.

Она помрачнела, и Сара невольно отвернулась. Конечно, саду требуется много внимания, но Мэтт восстанавливал и более запущенные участки. Вот если миссис Компсон даст ему шанс…

— К тому же у меня есть покупатель.

Сара резко повернулась к ней.

— Что?!

Миссис Компсон не отрывала глаз от каменной скамьи.

— Местное агентство недвижимости уже проявило огромный энтузиазм. Джентльмен из «Юниверсити Риелти» явился во вторник, когда вы уезжали на собеседование. Разумеется, пока мы еще ни о чем не договорились, но я не сомневаюсь, что в конце концов мы ударим по рукам. — Миссис Компсон оглядела сад критическим глазом. — Вот почему я не жалею денег на реставрацию дома и участка — чтобы повысить стоимость имения.

— Я понимаю.

— Не огорчайтесь так, Сара. Я буду здесь все лето. У нас впереди еще много времени, и я научу вас квилтингу.

— Но что вы будете делать после этого?

— Продам дом, выставлю на аукцион все его содержимое и вернусь к себе в Севикли. Не смотрите на меня с таким удивлением. Вы ведь помните, почему я вас наняла, не так ли? — Она резко встала. — Если вы готовы, я хочу показать еще кое–что.

Сара пошла за ней к беседке. Ступеньки устало скрипели, словно готовы были в любой момент сломаться. Скамьи, напоминавшие деревянные ящики, обрамляли стенки восьмиугольной постройки.

Миссис Компсон поочередно показала на сиденья скамеек и склонила набок голову.

— Ну, что скажете?

Сара пригляделась внимательнее. В середине каждой скамейки вокруг маленького квадрата был инкрустирован узор из сомкнутых, разноцветных прямоугольников. На некоторых сиденьях центральный квадрат был желтый — как сосна — а у остальных красный. Вероятно, цвета были когда–то яркими, но теперь потускнели от времени и непогоды. Сара обвела пальцем один узор.

— Что–то знакомое, но я не могу вспомнить, где я это видела.

— Это узор для квилта под названием «Домик из бревен». Считается, что он был придуман в честь Авраама Линкольна, хотя, возможно, это миф. По традиции мастерица всегда должна ставить в середину красный квадрат, символ очага, или желтый квадрат, символизирующий свет в окошке дома.

— Как красиво.

— Верно, но тут есть еще кое–что. Приглядитесь–ка внимательней.

Сара прилежно рассмотрела по очереди каждую скамью, не очень понимая, на что надо обратить внимание. Но потом все осознала.

— Вот, — сказала она, ткнув пальцем. — Центральный квадрат другой. Он черный.

— Умная девочка, — кивнула миссис Компсон. — Поднимите сиденье.

— Оно поднимается? — Сара схватилась за край доски. На ней не было ни петель, ничего, что отличало бы ее от других досок.

— Осторожнее. Приподнимите край и задвиньте доску назад.

Дерево заскрипело, протестуя и не желая слушаться, но Сара все–таки справилась с ним. Когда она приподняла сиденье, доска убралась в потайную щель за скамьей; такой механизм напомнил Саре стол с выдвижной крышкой.

— Боже мой, неужели… — Сиденье прикрывало какое–то отверстие. Сара увидела узкие поперечные доски, прибитые к столбу и напоминавшие лестницу, ведущую в детский домик на ветвях дерева.

— В годы Гражданской войны наш Элм — Крик служил прибежищем для многих несчастных, — объяснила миссис Компсон с видом заговорщицы. — Квилт с рисунком «Домик из бревен», в центре которого находится черный квадрат, служил сигналом. Когда беглый раб видел на бельевой веревке возле дома такой квилт с черным квадратом, он знал, что может смело постучаться в дверь дома.

— Ну, а если его видели те, кто ловил беглых рабов?

Миссис Компсон посмотрела на нее с насмешливым удивлением.

— Ах, кто обращал внимание на женское рукоделие? На висевшее на веревке одеяло? Те люди делали важные мужские дела, им было не до таких мелочей.

Сара нагнулась над лазом, пытаясь хоть что–то разглядеть в темноте.

— Значит, беглые рабы видели этот узор на скамье и знали, что под ним есть укрытие. Потрясающе. Там глубоко?

— Достаточно, чтобы под беседкой мог свободно стоять один человек. Бабушка рассказывала, что каждый вечер кто–нибудь из домашних приходил сюда и проверял, есть ли кто–нибудь в укрытии, и узнавал, в чем он нуждается. Потом, если было безопасно, беглеца звали в дом.

— Я хочу туда залезть. — Сара села на соседнюю скамью и перекинула ноги через край лаза.

Миссис Компсон удержала ее за локоть.

— Не советую. Кто знает, кто там сейчас прячется — змеи или больные бешенством белки. Лучше уж этим займется Мэттью.

Сара торопливо вскочила и поставила сиденье на место. Если в укрытии прячется какая–нибудь бешеная белка, Мэттью там тоже нечего делать. Она отряхнула пыль с ладоней.

— Вы ведь не станете утверждать, что у вас в Севикли тоже есть такие интересные места?

— Откуда вы знаете? Ведь вы там никогда не были, — ответила миссис Компсон, но тут же с грустью добавила: — Хорошо, я вовсе не утверждаю, что Элм — Крик заурядное, скучное место. Конечно, тут замечательно. Но Сара, дорогая, не ждите от меня восторгов. Интересные вещи не всегда бывают хорошими. Иногда мы больше всего тоскуем по самым простым вещам. — Миссис Компсон тяжело вздохнула, взялась за перекладину беседки и посмотрела на сад. — Доставайте наше рукоделие, мы поработаем, пока за вами не приедет Мэтт.

 

Глава 12

В тот вечер Сара поехала на посиделки к Мастерицам запутанной паутины. Сидя за рулем, она вдруг осознала, что в первый раз после переезда в Уотерфорд выбралась куда–то без Мэтта. У нее возникло странное чувство, словно она забыла дома что–то важное, но никак не может вспомнить, что именно.

В центре города она отыскала место для парковки — напротив «Бабушкиного Чердака», на другой стороне улицы, — взяла белую коробку с шоколадным печеньем, которое напекла после работы, и вылезла из пикапа. Она почти перешла через улицу, когда вспомнила о сумке со всем необходимым для рукоделия. Пришлось вернуться. Даже в тот раз, когда она ходила на собеседование в сотовую корпорацию, она меньше нервничала. Хотя причин для этого не было никаких. Мастерицы уже пригласили ее вступить в их группу. Раз они ничего не сказали насчет испытательного срока, у нее не было оснований так переживать лишь из–за того, что они были единственными людьми в Уотерфорде, которые были готовы с ней подружиться…

Когда она шла по узкой улице между домом, в котором размещался «Бабушкин Чердак», и похожим на него трехэтажным особняком, ее мысли вернулись к миссис Компсон. Неужели у нее нет друзей? Она ни разу не упоминала никого, и никто не навещал ее в те дни, когда Сара работала. В последний раз, когда Сара была в «Бабушкином Чердаке», Диана намекала на какой–то конфликт. Может, сегодня Сара услышит подробности? Скорее всего, Диана с удовольствием расскажет об этом — если Гвен ей позволит.

Сара отыскала заднюю дверь. Как обещала Бонни, она была не заперта. За ней начиналась узкая, крутая лестница. Сара поднялась по ней на площадку второго этажа и постучала в единственную дверь.

Она тут же распахнулась; из нее выглянула Бонни.

— Добро пожаловать! — воскликнула хозяйка и, увидев коробку в руках Сары, спросила: — Ой, что это ты принесла?

— Шоколадное печенье. Я не могу быть с вами на равных в рукоделии, но по крайней мере могу принести вкусные вещи.

— Ты нам нравишься. В нашей прожорливой компании не напасешься сладостей, они со свистом улетают. — Бонни взяла у Сары коробку и повела ее в комнату. — Эй, девочки, глядите! К нам пришла Сара.

Миссис Эмберли, Гвен, Джуди и Диана радушно приветствовали ее. Они сидели вокруг кухонного стола, накрытого к чаю. Джуди держала младенца.

— Кажется, мы ждем только деточку, — сказала Гвен, беря шоколадное печенье.

Джуди озадаченно нахмурилась и посмотрела на Гвен.

— Ты имеешь в виду Эмили?

— Нет, глупая. Я имею в виду мою деточку.

— Ей наверняка нравится, когда ты так ее называешь, — сказала Диана.

— Она не возражает.

Миссис Эмберли улыбнулась.

— Надеюсь, в мое отсутствие вы не называете меня старушкой.

— Нет, мы называем вас леди Эмберли из королевства Превосходных стежков.

— А меня вы как называете? — поинтересовалась Диана.

— Ты вряд ли захочешь это услышать.

Хлопнула дверь, в комнату влетела запыхавшаяся Саммер.

— Простите за опоздание, — проговорила она. — Мне надо было допечатать бумагу.

— Хорошо хоть, что ты вообще приходишь, а не шляешься по барам, как другие студенты, — проворчала Диана.

Саммер пожала плечами.

— Не все готовы душу продать за пиво. — Она обняла Сару за плечи. — Как я рада, что ты здесь. Если мы снизим средний возраст в нашей группе, они больше не смогут обращаться со мной, как с маленькой девочкой.

— Ты всегда будешь маленькой девочкой, — возразила Гвен.

— Это другое дело.

Все засмеялись.

— Вообще–то ты здесь не самая маленькая, — напомнила ей Джуди и, похлопав Эмили по попочке, облаченной в памперс, отнесла ее в другую комнату, в детский манежик.

Сара взяла со стола красную пластиковую тарелку и набрала себе лакомств. Потом, держа в одной руке тарелку и сумку с рукоделием, а в другой чашку с содовой, последовала за Саммер в гостиную.

Легкий ветерок, проникавший сквозь два больших окна, приносил с собой шум автомобилей и людской смех. Дом Бонни казался продолжением «Бабушкиного Чердака»; над диваном висел квилт, розовый и желто–зеленый, а у двери стояла старинная ножная швейная машинка. Саре захотелось взглянуть и на другие комнаты. Она–то ожидала, что квартира над лавкой будет… ну, она не могла сказать точно, что она ожидала увидеть, но такая респектабельная квартира ее удивила.

Она устроилась в кресле возле пианино в дальнем конце гостиной. Слева от нее на двухместном диванчике сидели Гвен и Саммер. Бонни притащила из другой комнаты кресло–качалку и поставила в углу между Гвен и Сарой. Диана и Джуди сидели на большом диване.

Когда вошла миссис Эмберли, Джуди вскочила с места.

— Садитесь сюда!

— Нет, нет, все в порядке, — сказала миссис Эмберли, устраиваясь рядом с ней в кресло. — Тут удобно. И мне нравится сидеть рядом с Эмили.

Услышав свое имя, девчушка подняла лицо и улыбнулась. Потрясла пластиковым кольцом от ключей и издала пронзительный птичий крик.

— Кажется, Эмили тоже рада такому соседству, — засмеялась Джуди.

— Ты только подумай, Джуди, — сказала Диана. — Через пятнадцать лет она заявит, что ей нужны настоящие ключи, а в придачу к ним и тачка.

Джуди притворно ужаснулась.

— Не пугай меня. Хватит мне и нынешних забот. — Она сунула руку в матерчатую сумку и достала маленький и яркий квилт.

Бонни с интересом посмотрела на него.

— Как продвигается работа?

— Неплохо, хотя не хватает времени. Такими темпами я закончу его, когда Эмили пойдет в первый класс.

— Значит, ты не выставишь его на летнем фестивале квилтов? — спросила Саммер.

— Нет, но это ничего. Там будет мой «Домик из бревен».

Миссис Эмберли протянула руку и погладила квилт.

— Я ведь говорила тебе, что «Лестница Иакова» смотрится приятнее, чем «Бродячая нога»?

У Сары чуть не выпало из рук шитье.

— Не надо шить для Эмили квилт «Бродячая нога».

Все посмотрели на нее и улыбнулись.

— Я дразню ее, милая, — сказала миссис Эмберли. — Откуда ты знаешь про старинное суеверие? Я думала, что в него верят только такие старушки, как я.

У Сары запылали щеки.

— Вообще–то я не очень верю. Мне рассказывала об этом миссис Компсон.

Руки мастериц на миг застыли над рукоделием. Стало тихо.

Первой возобновила работу миссис Эмберли.

— А‑а. Конечно.

Остальные переглянулись и продолжили шить.

Саммер на секунду встретилась взглядом с Сарой, потом обратилась к миссис Эмберли:

— А вы над чем работаете? Это что–то новое?

— Нет, просто еще один блок «Виг — Роза», то же, что и в прошлый раз.

— Можно посмотреть?

Миссис Эмберли улыбнулась, когда Саммер подошла к ней и села на пол у ее ног. Потом девушка взяла у нее блок и показала всем.

Гвен восхищенно покачала головой.

— Красиво. Как вы хотите их собрать?

— Ох, еще не решила. Прежде мне надо сделать еще шесть блоков. Может, я сделаю «Садовый лабиринт».

— Что это такое? — заинтересовалась Сара.

— Ты нашиваешь вокруг каждого блока тонкие темные полоски, а потом сшиваешь их между собой, так они получаются разделенными.

Сара попыталась представить себе это и не смогла.

Миссис Эмберли улыбнулась.

— В следующий раз я принесу картинку.

— У меня есть такой квилт, — сказала Саре Диана. — Если хочешь, я нарисую схему.

— Конечно, хочу. Спасибо.

— Подруги, вы, наверное, устанете после мастер–класса, и у нас ничего не получится на следующей неделе? — спросила Саммер.

Гвен улыбнулась.

— Верно, детка. Мы лучше отдохнем в креслах–качалках.

— Что за мастер–класс? — поинтересовалась Сара.

— На следующей неделе несколько инструкторов квилтинга проводят трехдневный мастер–класс и семинары в горах Поконо, — ответила Бонни. — Очень интересно бывает встречаться с другими квилтерами, узнавать о новых приемах и все такое.

— Да, интересно.

— Все наши едут, кроме тебя, меня и Бонни, — сообщила Саммер. — И Эмили. У нее занятия, она не может их пропускать.

— Мне бы хотелось поехать, — вздохнула Бонни. — Но кто–то должен заниматься лавкой. К тому же мы с Крейгом пытаемся экономить деньги; все–таки у нас трое учатся в колледже.

Сара сообразила, что раз уж Бонни не может себе позволить такую поездку, то и она тем более.

— Пожалуйста, конспектируйте все аккуратно, а когда вернетесь, покажите нам записи, — попросила Саммер.

— Это тебе дорого обойдется. — Диана легонько толкнула ногой Саммер. — Эй, ты не в той стороне комнаты сидишь.

— Что? — Саммер встала и вернула работу миссис Эмберли.

— Вот где сидят настоящие квилтеры. А тебе место там, с теми, кто шьет на машинке.

Гвен повернулась к Бонни и Саре, горестно качая головой.

— Она совсем свихнулась.

— Нет, смотри, — возразила Диана. — Мы с миссис Эмберли и Джуди всегда сидим на этой стороне комнаты, а ты, Бонни и Саммер всегда сидите там.

— Я тут, чтобы быть рядом с Эмили, — сказала Джуди.

— А я сажусь всегда подальше от окна и ближе к лампе, — добавила миссис Эмберли.

— Так что твоя теория неверна, — усмехнулась Гвен.

— А еще, прости, но мне не понравилось твое замечание насчет настоящих квилтеров. — Саммер нахмурила брови и села рядом с матерью.

— Ой, ладно тебе, — запротестовала Диана и посмотрела на миссис Эмберли и Джуди, словно ища у них поддержку. — Всем известно, что настоящие квилты шьются исключительно вручную.

— Ну вот, опять, — вздохнула Бонни.

— Такова традиция. Сборка, пошив — все вручную. Не скажу, что созданные на машинке квилты некрасивые, но это все равно не то. Даже если взять сшитый на машинке лоскутный верх и простегать квилт вручную.

Гвен отложила в сторону блокнот и цветные карандаши.

— Диана, уверяю тебя, это самое смешное утверждение, какое я слышала в жизни.

— Ты так говоришь, потому что шьешь на машинке. Ладно тебе. Я знаю, что не одна так считаю. Правда, Джуди?

— Не втягивай меня в свои интриги.

— Ну, поддержи меня.

— Я бы поддержала, если бы была согласна с тобой. Но я не согласна. Единственная причина, почему я все делаю вручную, кроется в том, что я целыми днями работаю с компьютерами и лабораторным оборудованием. А тут я отдыхаю от них.

— Ты не хочешь мне помочь? — простонала Диана.

— Прости, не хочу.

— Похоже, ты осталась в меньшинстве, — ехидно заметила Гвен.

Диана сердито сверкнула глазами.

— Вы все знаете, что я права. — Она встала, схватила тарелку и, гордо вскинув голову, вышла из комнаты.

Сара ошеломленно посмотрела ей вслед. Остальные мастерицы лишь улыбались и качали головой. Когда миссис Эмберли и Джуди заговорили о чем–то между собой, Сара повернулась к Гвен.

— Может, нам надо пойти за ней?

— Зачем?

— Потому что… ей сейчас плохо.

— Ах, ничего страшного, — отмахнулась Гвен. — Это происходит как минимум два раза в месяц.

— Правда? — Сара вытянула шею и прислушалась, пытаясь понять, что творится в кухне.

— Правда. Ты скоро привыкнешь.

— Я думала, что вы дружите между собой.

— Да, мы подруги.

— Но ведь…

— Мы дружим. Все мы. И принимаем друг друга такими, какие мы есть. Не требуем, чтобы кто–то из нас переменился. Подруги знают твои недостатки и все равно тебя любят. Это значит, что все терпят взбрыки Дианы — а также мою склонность к пространным разглагольствованиям.

— Кажется, теперь я все поняла, — улыбнулась Сара.

— Вот и хорошо. — Гвен взяла блокнот и снова принялась раскрашивать эскиз квилта. — Хм‑м… интересно, какие у тебя недостатки? Что нам придется терпеть?

Сара засмеялась.

— Над чем ты сейчас работаешь? — спросила у нее Бонни.

— Над блоком «Два раза по девять». — Она вынула из сумки блок «Звезда из зубьев пилы», развернула и показала всем. — Я закончила его во вторник.

— Красиво, — одобрила Саммер.

Гвен жестом попросила у Сары блок.

— Строгая инспекция, — пошутила она и придирчиво рассмотрела все швы. — Что ж, неплохо. — Она передала блок Саммер. Его передавали из рук в руки, и все говорили Саре комплименты.

— Ведь это вообще твой самый первый блок, — сказала миссис Эмберли, когда пришла ее очередь. — Редкий случай. Надо признать, что он у тебя получился гораздо лучше, чем когда–то у меня мой первый.

— И у меня тоже, — заметила Диана, возвращаясь в гостиную. — Я тогда срезала все вершины треугольников, и блок вспучился в середине. — Она присела и испытующе посмотрела на Сару. — Так что уроки пошли тебе на пользу?

Женщины посмотрели на Сару, и по их лицам она поняла, что все они думали одно и то же.

— Они потрясающие. Миссис Компсон очень хороший педагог.

— Видите, подруги! Я говорила вам, что все будет хорошо, — сказала миссис Эмберли и повернулась к Саре. — Меня она тоже учила — или, скорее, пыталась. Но тогда я была не очень прилежной ученицей, и наши уроки не заладились. Впрочем, это было очень давно. С тех пор я все–таки кое–чему научилась.

— Не скромничайте, — возразила Бонни. — Ваши работы не имеют себе равных.

Все дружно закивали.

Сара рассказала про уроки миссис Компсон, но ни словом не обмолвилась о Клаудии и других Бергстромах. Решила, что не вправе делиться чужими секретами. Поведала еще о «Бродячей ноге» и о значении узора «Домик из бревен» с черным квадратом в центре, но и тут не упоминала о деталях, связанных с особняком Элм — Крик.

— Я и раньше слышала эти истории, — призналась Гвен. — Во время исследований, когда составляла программу учебного курса по истории народного искусства Америки. — Она помолчала, явно колеблясь. — Сара, ты дружишь с миссис Компсон?

— Думаю, что да. Во всяком случае, мы с ней нормально общаемся.

— Как ты думаешь, миссис Компсон будет интересно когда–нибудь прийти на мои занятия и прочитать лекцию?

— Не знаю. Она любит говорить про квилты, но…

— Сильвия замечательная преподавательница — или, во всяком случае, была таковой, — вмешалась миссис Эмберли. — У нее есть ученая степень, полученная в университете Карнеги — Меллон. Возможно, она с удовольствием снова пообщается со студентами.

Гвен повернулась к Саре.

— Как ты думаешь?

— Я могу спросить у нее, — ответила Сара. — В худшем случае она откажется, вот и все. Верно?

Миссис Эмберли вздохнула.

— Нет, она может сделать не только это, а гораздо хуже.

— Что вы имеете в виду? — удивленно спросила Сара.

— Ничего, — поспешно заявила Бонни. — Так что же вы собираетесь представить на Уотерфордском летнем квилт–фестивале?

— Менять тему разговора нет необходимости, — заметила миссис Эмберли, потом повернулась к Саре: — Мы с Сильвией поссорились давным–давно.

— Она поругалась почти со всеми здешними мастерицами, — пробормотала Диана.

Миссис Эмберли похлопала по руке Дианы, останавливая ее.

— Не могу сказать, что сейчас я сильно переживаю, но говорить об этом неприятно.

Сара кивнула. Ей стало не по себе. Она уже привязалась к миссис Компсон, но прекрасно понимала, какой колючей иногда бывает пожилая мастерица.

— Впрочем, я скучаю по Элм — Крик. Там было так приятно.

— Она собирается его продавать, — непроизвольно отозвалась Сара, но тут же пожалела об этом, когда увидела шок на лице миссис Эмберли.

— Неужели? — спросила Джуди.

Сара пожала плечами, проклиная себя за болтливость. Может, миссис Компсон не хочет, чтобы об этом знали.

— Она сказала, что имение может купить фирма «Юниверсити Риелти».

Саммер и Гвен быстро переглянулись.

— «Юниверсити Риелти» управляет домом, где я живу, — заявила Саммер.

Ее мать кивнула.

— Вся их собственность — это студенческое жилье. Вот сфера их интересов. Они не продают дома другим людям, а только сдают.

— Не кажется ли вам… — Миссис Эмберли обвела взглядом подруг. — Не кажется ли вам, что они приобретут этот красивый особняк и превратят его в студенческое общежитие?

— Если они это сделают, я запишусь на следующий семестр, — заметила Диана.

— Пока еще рано беспокоиться. — Бонни одарила Диану отчаянным взглядом и снова повернулась к миссис Эмберли. — Мы еще не знаем, продаст ли она особняк им — либо кому–то другому. Да и подумайте, зачем превращать прекрасный дом в общежитие? Ведь он стоит больших денег.

— Да, ты права, — неуверенно согласилась миссис Эмберли.

— Возможно, я просто неправильно поняла, — поспешно вмешалась Сара. — Вероятно, она имела в виду какую–нибудь еще фирму.

Миссис Эмберли печально улыбнулась, а потом снова занялась своим одеялом.

Гвен поскорее переменила тему, и через несколько минут в гостиную снова вернулась веселая беседа. Но миссис Эмберли по–прежнему молчала и, как заметила Сара, обеспокоенно морщила лоб. Похоже, она тоже переживала. Сара подумала, что студенты должны где–то жить, это точно. Но зачем отдавать им такой роскошный особняк?

 

Глава 13

На следующее утро миссис Компсон разбирала документы в библиотеке, а Сара в одиночку убиралась в комнатах тети Клары. Ей приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не выбежать в коридор — так ужасно хотелось поделиться с миссис Компсон опасениями по поводу судьбы этого замечательного старинного особняка. Впрочем, она не питала иллюзий — если она даже заикнется об этом, пожилая женщина просто вскинет голову и уйдет.

Вскоре после ланча Сара закончила с уборкой. Теперь у нее появился удобный повод заглянуть в библиотеку. Миссис Компсон сидела за столом перед пачкой пожелтевших бумаг. Одна ее рука лежала на подлокотнике кресла, другая держала документ.

Когда Сара появилась в дверях, миссис Компсон подняла голову и посмотрела на нее поверх очков.

— Закончили?

Сара кивнула.

— За что мне браться теперь?

— Отложим пока работу. Я доделаю дела, и тогда мы проведем очередной урок квилтинга. — Ее глаза снова устремились на бумагу.

— Что это? — поинтересовалась Сара, подойдя ближе и показывая пальцем на документ.

— Ничего интересного, милая. Это не ваше дело, обычные финансовые документы. Клаудия никогда не умела вести дела, а после смерти мужа стала еще беззаботнее. — Старушка покачала головой и оттолкнула кресло от письменного стола. — Она и Гарольд наломали дров, хотя в этом виноваты не только они.

— Может, я смогу помочь? Ведь я разбираюсь в бухгалтерских делах.

— Очень хорошо. Ведь и в самом деле вы можете мне помочь, правда? — Миссис Компсон встала и положила документ на место. — Кстати, как идут поиски настоящей работы?

Только легкая краска на щеках Сары сказала о том, что она поняла иронию миссис Компсон, передразнившую ее собственные слова.

— Утром в понедельник у меня будет еще одно собеседование. Я как раз хотела сообщить об этом. Я приеду только к полудню, если не возражаете.

— Вы говорите об этом без энтузиазма.

Сара пожала плечами. Миссис Компсон улыбнулась.

— Ну, не падайте духом. Вы должны быть уверенной в себе. Покажите им, на что способны. Рано или поздно что–нибудь непременно получится.

— Иногда я в этом сомневаюсь.

— Ни к чему это. У вас еще будет масса времени и причин для уныния, когда вы будете старая и седая, вот как я.

— Вы не старая.

— О‑о, в самом деле? Как интересно. Надо это запомнить. — Она похлопала Сару по руке. — Ладно, милая, я только дразню вас. Вы уже должны были привыкнуть к этому.

— Пока я еще не очень привыкла, но постараюсь. Обещаю.

Миссис Компсон рассмеялась и знаком велела Саре идти за ней.

— Как ваши «Два раза по девять»? Продвигается работа?

Сара шла следом за ней к лестнице.

— Я закончила блок вчера вечером. В городе есть группа под названием «Мастерицы запутанной паутины», я познакомилась с ними в «Бабушкином Чердаке». Они собираются вместе раз в неделю и шьют. И пригласили меня присоединиться к ним.

— Как мило.

— Вы тоже можете прийти на следующей неделе. Это будет интересно.

Миссис Компсон покачала головой.

— Они не приглашали меня.

— Но теперь я член их группы. Они пригласили меня, а я приглашаю вас.

— Но это не то же самое, и вы сами это понимаете. Когда–то я принадлежала к местной гильдии — Клаудия тоже. Мы начали посещать собрания еще маленькими девочками, вместе с матерью, и иногда даже давали мастер–классы. Ставили в бальном зале несколько квилтов, к нам все подходили, а мы невероятно гордились этим. — Миссис Компсон остановилась на нижней ступеньке, устремив глаза куда–то в даль. Потом вздохнула и пошла по мраморному полу коридора в западное крыло. — Но мы вышли из гильдии, когда другие женщины намекнули, что нас не хотят видеть.

— Каким образом?

— Их отношение было нескрываемо враждебным, поверьте мне. Даже Клаудия это заметила.

— Когда это было?

— Ох, точно не знаю. Лет пятьдесят назад.

— Пятьдесят лет? Но… не кажется ли вам, что пора дать себе еще один шанс? Женщины из Мастериц запутанной паутины очень приятные. Вам они понравятся. К тому же это отдельная группа, они не входят в местную гильдию.

— Ладно, милая. — Миссис Компсон остановилась у дверей кухни и взяла Сару за локоть. — Хватит об этом. Местные квилтеры дали ясно понять, что я для них нежеланная персона, и пока они не сообщат, что переменили свое мнение, я вынуждена думать, что ничего не изменилось. Я буду охотнее шить вместе с вами или одна, чем в группе незнакомых женщин, которые не хотят меня видеть в своих рядах. Итак, договорились?

Сара открыла рот, чтобы возразить, но выражение лица миссис Компсон заставило ее замолчать. Она неохотно кивнула.

Они пришли в гостиную, и Саре показалось, что там что–то изменилось. Она внимательней огляделась по сторонам и поняла, что исчезла аккуратная стопка простыней и подушек, которые миссис Компсон обычно держала на диване.

Миссис Компсон заметила ее взгляд.

— Между прочим, я решила перебраться в мою старую комнату, — отрывисто сказала она, прежде чем Сара успела проговорить хоть слово.

Миссис Компсон полистала книгу с образцами и нашла для Сары узор для третьего блока, «Маленькая красная школа». Для него Саре нужно было изготовить шаблоны — несколько прямоугольников разной величины, параллелограмм и еще один четырехугольник. Она вырезала из ткани заготовки, использовав все шаблоны, кроме одного, и миссис Компсон показала ей, как работать и с ним. Она велела Саре сначала обвести шаблон карандашом, потом перевернуть его и снова обвести, чтобы получилась зеркальная фигура.

Сара закончила прошивать прямые швы. Тогда миссис Компсон показала, как собирать детали, пришивая третий кусок ткани к двум другим, соединенным под углом. Сара прикрепила новый фрагмент к первому, сделав прямой шов до угла, где встречаются три фигуры. Затем она повернула новый четырехугольник вокруг иглы, пока следующий край не выровнялся с краем второй фигуры, и продолжила наметывать. Ей было трудно; оставалось лишь надеяться, что миссис Компсон права и с каждый разом сборка фрагментов будет даваться легче.

Убедившись, что Сара справляется с задачей, миссис Компсон приступила к работе над собственным квилтом.

— Ричард называл такой блок «Маленьким красным театром», — сообщила она с улыбкой, а ее игла прокладывала крошечные стежки сквозь разглаженные слои, плотно прижатые пяльцами.

— Почему?

— Вероятно, потому что папа когда–то сделал для него маленький театр красного цвета. Он стоял возле садов, там, где были конюшни и спортивная площадка. Ричард любил наблюдать, как отец работал с лошадьми, и поэтому папа мог держать его при себе и не беспокоиться за его безопасность.

— Где это было? Около беседки?

— Нет–нет. На краю старого сада, на земле, которую давно уже продали, чтобы построить дорогу до города. — Миссис Компсон положила пяльцы на колени. — Как же мы баловали этого ребенка. Да и надо было как–то компенсировать ему потерю матери.

— Вы потеряли маму? Она… это случилось, когда родился Ричард?

— Нет, слава богу. Это произошло через несколько лет, когда мне было десять, а Ричарду три года. Он хотя бы немного рос при ней.

— Мне очень жаль. — Слова Сары прозвучали до безнадежного нелепо.

Миссис Компсон сняла с пальца серебряный наперсток и протянула ей.

— Он был мамин. Она отдала его мне во время последней болезни. Клаудии она подарила другой такой же. Догадываюсь, что мама уже знала, что скоро оставит нас совсем одних.

* * *

Хотя мама запомнилась мне активной и веселой, она быстро уставала. Мы, дети, знали, что надо затихнуть, если она шла по дому, прижимая пальцы к вискам и почти ослепнув от головной боли, которая могла длиться много часов. Папа беспокоился за нее и часто посылал кузенов за доктором. Мама с неохотой подчинялась приказам врача лежать в постели и ограничить активность. Как только головная боль проходила, она играла с нами в куклы на полу детской, затевала с отцом балы, ездила верхом. Папа уговаривал ее чаще отдыхать, но она делала вид, что не слышит его, и тогда он притворялся, что все в порядке.

Ей была противопоказана новая беременность, но все получилось так, как получилось, и она радовалась, что родные тетки уже не могли отругать ее. Я долго не знала об этом. В то время мы с сестрой были в восторге, что у нас будет прибавление в семье.

Беременность была тяжелая, и Ричард появился на свет почти на месяц раньше. Нам, детям, не показывали его почти пять недель. Я случайно услышала, как старшие кузины шептались, будто взрослые не были уверены, что он выживет, и для детей будет проще, если они вообще его не увидят. После этого меня мучили кошмары.

Но младенец выжил и окреп, да и к маме, казалось, вернулись силы. Папа был счастлив, что у него есть сын. Нет–нет, он любил нас с сестрой, но мужчина всегда испытывает к сыну особые чувства. Во всяком случае, поначалу — потом сын подрастает, и у отца с ним начинаются конфликты, каких никогда не бывает у матери с дочерью или у матери с сыном. Так бывает всегда, и я не знаю, может ли кто–то объяснить эту закономерность.

Как я сказала, мальчик окреп, мама тоже какое–то время выглядела здоровой, но если Ричард благополучно рос, учился ходить, говорить и играть, то мама таяла у нас на глазах. Сначала она перестала ездить верхом, потом даже шить не могла, и вот однажды утром все проснулись, кроме мамы.

Каким мрачным и сиротливым стал после этого дом! Я даже стараюсь не вспоминать о том времени.

Наша жизнь продолжалась, как водится, но всем было тяжело. Мамин уход оставил зияющую пустоту в нашей жизни. Мы с Клаудией старались занять мамино место и растили Ричарда — конечно, с помощью наших теток. Я даже не знаю, как он ухитрился остаться милым мальчиком и не превратился в избалованного паршивца. Мы с Клаудией старались, чтобы он ни в чем не знал отказа. Мы с ней были парочкой юных наседок.

Отец тоже позволял ему все, как, по–моему, всегда позволял все маме. Когда Ричард требовал, чтобы ему позволили ездить верхом одному, хотя сам еще проходил пешком под лошадиным брюхом, папа сажал его на смирную старую кобылу и медленно водил по дорожкам. Потом брат подрос. Он не любил учиться, ему не хватало терпения, а когда я пыталась с ним заниматься, он убегал в амбар или в сад — посмотреть, не цветут ли яблони.

Он был озорником и большим упрямцем. Но у него было доброе сердце. Когда он учился в третьем или четвертом классе, к ним пришел новый мальчик. Я видела его каждое утро, когда мы с Клаудией приводили Ричарда на занятия, а потом шли еще квартал до нашей школы. Зрелище было печальное. Его одежда, казалось, никогда не знала стирки, в глазах были усталость и голод, а на руках виднелись ужасные синяки. Дети сторонились его, но Ричард стал ему другом.

Однажды за обедом брат попросил у отца разрешения, чтобы мальчик жил с нами, потому что у него плохие мама с папой. Отец переглянулся с дядей Уильямсом — вы знаете такие взгляды взрослых, когда они думают, что дети их не видят. После обеда они отвели Ричарда в сторону и расспросили обо всем. В тот вечер они вышли из дома, не сказав нам, куда.

Позже я подслушала, как они разговаривали с тетками. Признаюсь, что я вылезла из постели и прижалась ухом к двери библиотеки. Папа и дядя Уильямс рассказали, как они ходили к домику мальчика, чтобы побеседовать с его отцом. Папа хотел взглянуть на мальчика, но когда его папаша пошел за ним, мальчика в доме не оказалось. Тогда заговорила его сестра и сообщила, что брата уже два дня нет дома.

Папа ужасно рассердился и хотел ударить этого негодяя, так что дяде Уильямсу пришлось его удерживать.

— Как может отец не знать, дома его восьмилетний сын или нет? — закричал он. Охваченные негодованием, они пошли прямиком в полицию, потом вернулись и забрали у этих ужасных людей маленькую сестренку. Но никто не знал, что случилось с мальчиком. Он исчез.

— Он убежал? — спросила я на следующее утро у Ричарда.

Брат помялся, потом пожал плечами.

— Он не сказал мне, куда идет.

Я не знала, что и думать. По школе носились слухи, словно лесной пожар. Кто–то говорил, что мальчишку убили родители. Другие утверждали, что он убежал из города. Я не могла верить первым, но прекрасно сознавала, что он слишком мал для второй версии.

Через неделю я проснулась среди ночи и услышала, как кто–то прошел по коридору мимо двери. Еще не рассвело. Я слезла с кровати, прошла на цыпочках через комнату и открыла дверь.

Я успела увидеть, как за углом скрылась спина Ричарда. Я пошла за ним, спустилась по лестнице в кухню, вышла через заднюю дверь из дома и направилась в сад по мощенной камнем тропе. Была прохладная и ясная ночь, босым ногам было холодно, когда я шла за Ричардом к театру. Вот он нырнул внутрь, и до моего слуха донеслись негромкие голоса мальчишек.

Заглянув в домик, я увидела, как Ричард и тот мальчик делят ломоть хлеба и пакет яблок. Они с испугом посмотрели на меня. Мальчишка вскочил и метнулся к двери, но я загородила выход и поймала его за руку. Он пронзительно закричал и хотел ударить меня кулаком, но Ричард схватил его за другую руку.

— Не бойся, Эндрю, это Сильвия. Все в порядке, — сказал он. Его голос звучал совсем как голос папы, когда он успокаивал пугливого жеребенка. Ричард повторял эти слова, пока мальчик не перестал вырываться.

Когда Эндрю закричал от испуга, залаяли собаки, и вскоре взрослые проснулись. А до этого собаки молчали, нечего сказать — усердные сторожа. В общем, вскоре мы сидели на теплой кухне, закутанные в одеяла, и пили теплое молоко. Не знаю, почему мне тоже дали молоко, ведь я не пряталась в холодном домике и не пробиралась в сад среди ночи, чтобы накормить друга. Впрочем, это не так важно.

Позже Ричард пытался убедить меня, что он не лгал. «Я ведь сказал, что Эндрю не сообщил мне, куда он идет. И это правда. Эндрю не говорил мне того, что я знал и без него».

Я тогда возразила, что он все же недоговаривал, а это все равно что ложь. Он был пристыжен моим аргументом и пообещал никогда больше не лгать.

Так что видите, каким был мой брат Ричард: правильным, но очень импульсивным. Он решил помочь другу единственным способом, какой знал. Ему не пришло в голову, что взрослые могли помочь Эндрю куда лучше.

Кто знает, что могло случиться, если бы я не нашла их в садовом домике в ту ночь. Как всегда, Ричарда спасло везение.

* * *

— Что же случилось с Эндрю потом? — раздался голос Мэтта. Он стоял, облокотившись о дверной косяк. Сара даже не слышала, как он зашел в дом.

— Его увезла полиция. Их с сестрой отправили к родной тетке в Калифорнию. Ричард встретился с ним лет через десять. Родители Эндрю уехали, их дальнейшая судьба неизвестна. Туда им и дорога. — Она со вздохом встала и тут же зацокала языком, когда увидела, как мало сшила Сара. — Нет–нет, я больше не буду рассказывать вам истории. Они отвлекают от дела.

— Нет–нет, что вы… Я могу шить и слушать одновременно. Честное слово!

— Хм‑м. — Миссис Компсон покачала головой, но ее губы невольно растянулись в улыбке. — Ладно, даю еще один шанс. Учтите, в следующий раз я буду зорко следить за вами.

Она вышла из гостиной и тут же вернулась с коричневой кожаной сумкой. Достала чековую книжку и выписала чек.

— Вот, — сказала она, протягивая бумагу Саре. — Ваше жалованье. Увидимся в понедельник.

Сара хотела убрать чек, но вдруг заметила что–то странное.

— Так неправильно.

— Что? Вы считаете, что мало? Хм‑м…

— Нет–нет, не мало. — Сара подсчитала в уме, сколько ей причитается за часы, которые она работала. — Миссис Компсон, вы мне переплатили. По–моему, вы случайно включили в оплату часы, которые мы проводим за шитьем, а не только те, когда я работаю.

— Тут нет никакой случайности. — Миссис Компсон застегнула молнию на сумочке и скрестила на груди руки.

— Но ведь это неправильно. Мы так не договаривались. — Сара хотела вернуть чек хозяйке, но пожилая леди покачала головой и отказалась даже слушать об этом. Вместо этого она проводила Сару и Мэтта до двери. Отъезжая от дома, они увидели, что старушка стоит на заднем крыльце и смотрит им вслед.

 

Глава 14

Все выходные Сара дошивала блок «Маленькая красная школа» и, несмотря на попытки Мэтта ее отвлечь, волновалась из–за предстоящего собеседования. Она решила, что на этот раз будет держаться безукоризненно и, отвечая на каждый вопрос, демонстрировать свой интеллект и обаяние. Конечно, прошли годы с тех пор, как она занималась в колледже на семинарах, посвященных поведению соискателя при устройстве на работу. Но самые важные советы помнила. Разве профессора не говорили ей, что с каждым новым собеседованием она будет держаться все увереннее?

Говорили, и не раз. Теперь ей часто хотелось позвонить им и спросить, когда же это произойдет.

— Как настроение? — поинтересовался Мэтт утром в понедельник, когда они позавтракали.

— Неплохо, если вспомнить, что я проделываю это уже в миллионный раз. Теперь я точно стала опытной дамой, можно сказать, ветераном. Еще я узнала различные варианты отказа, звучавшие из уст работодателей.

«Хопкинс и Стил», маленькая фирма независимого учета и аудита, находилась в двух кварталах от «Бабушкиного Чердака». Секретарша провела Сару по коридору, застланному ковровой дорожкой.

— Девять часов у нас крайний срок. Если бы вы опоздали, с вами здесь не стали бы разговаривать, — шепотом поделилась она. Они остановились перед дверью, и секретарша жестом предложила Саре присесть в кресло. — Вас вызовут, посидите здесь.

Через пять минут после ухода секретарши дверь открылась.

— Сара? — спросил высокий лысеющий мужчина. Он пожал ей руку и провел в кабинет, где за круглым столом сидел еще один человек. Высокий мужчина выдвинул для Сары стул и сел на свое место.

Собеседование было более непринужденным, чем ожидала Сара. Мистер Хопкинс и мистер Стил разговаривали дружелюбно и с юмором, и Сара чувствовала, что нормально отвечала на их вопросы. Она даже вспомнила, что и сама должна задать несколько вопросов — для демонстрации интереса к данной вакансии. Когда собеседование подошло к концу, Саре казалось, что в этот раз она показала себя с лучшей стороны.

Потом мистер Хопкинс проводил Сару из кабинета. Выйдя в коридор, они увидели мужчину, ожидавшего в кресле своей очереди.

— Кажется, мы отстаем от расписания, — заметил мистер Хопкинс. — Сара, вы найдете дорогу самостоятельно?

— Нет, я не запомнила.

— Идите по коридору до секретарши. Там увидите выход. Мы сообщим о нашем решении чуть позже. — Он улыбнулся, потом обратился к мужчине: — Сейчас мы обсудим результат и потом вас вызовем.

— Спасибо, — сказала Сара. Мистер Хопкинс кивнул и скрылся за дверью. Сара собралась уходить.

— Ну, вот мы и встретились, — проговорил мужчина, ожидавший своей очереди.

Сара пригляделась к нему. Где она видела его?

— О‑о… привет…

— Том Уилсон. Мы встречались в приемной сотовой корпорации, помните? Эй, когда же это кончится? Хотя, думаю, это неминуемо — так много бухгалтеров и так мало вакансий.

— Да, конечно. Как у вас дела?

Он пожал плечами.

— Ох, знаете… все по–прежнему, все по–прежнему. — Он скорчил гримасу и кивнул в сторону закрытой двери. — Как там было?

— Нормально. Очень приятные люди.

— Хорошо, хорошо. Должно быть, вы произвели приятное впечатление, раз они потратили на вас больше времени, чем положено. Это хороший знак.

— Правда? Вы так думаете?

— Да, точно. Меня пригласили к десяти, а сейчас уже четверть одиннадцатого. Они не станут тратить попусту время.

В душе Сары заискрилась слабая надежда.

— Знаете, мне тоже кажется, что все прошло хорошо. Думаю, я их заинтересовала. Мне даже захотелось… — Она прикусила губу.

— Захотелось что?

— Ничего.

— Да ладно, скажите!

— Просто… — Она покосилась на дверь, чтобы убедиться, что она закрыта, и понизила голос. — Просто я надеялась найти что–то другое, за пределами бухгалтерии. Конечно, я знаю, что у меня опыт и все такое, но… — Она замолчала, подыскивая слова.

— Но что?

— Я не знаю. Просто мне хотелось попробовать себя в чем–то другом, ну… более интересном. Не обижайтесь. В конце концов, вы и сам бухгалтер.

Он засмеялся.

— Я не обижаюсь. Но зачем вы устраиваетесь на работу, которая вам не по душе?

— Нет, я не то чтобы не хочу… Мне нужна работа, и я буду рада всему, что попадется. Просто хотелось бы попробовать себя в чем–то другом, может, там мне больше понравится. Понимаете, выбор невелик. По сути, его вообще нет. Вот как было в сотовой корпорации. Мне хотелось устроиться в их отдел по связям с общественностью, но они не дали ни одного шанса. Посмотрели на мою специальность, и все.

Он пожал плечами.

— Но вы хотя бы ходите на собеседования. И вы еще молоды. Впереди у вас много времени, и при желании вы можете все поменять. А вот я — как говорится, старую собаку не научишь новым трюкам. Работодатели называют нас «смещенными работниками». Видите? Для таких, как мы, даже специальный термин придумали — так нас много. Понимаете?

Сара не знала, что сказать, и лишь покачала головой.

— К тому же, — продолжал он, — кто возьмет к себе такого парня, как я? Ведь он знает о работе босса больше, чем сам босс, и хочет, чтобы ему платили соответственно его квалификации. А не как какому–то неоперившемуся птенцу, который… — Внезапно он оглянулся.

За спиной Сары открылась дверь. Послышался голос мистера Хопкинса, что–то отвечавшего мистеру Стилу.

— Ну, я пойду, — заключила она. Том поднял руку в знак прощания, и Сара торопливо пошла по коридору к выходу.

Мэтт встретил ее на площади, в маленьком сквере возле самого бойкого в городке перекрестка. Они ненадолго заехали домой на ланч, и Сара рассказала о прошедшем собеседовании. Давно у нее не было хороших новостей о поисках работы; еще дольше она не уходила с собеседования с надеждой, что у нее появился неплохой шанс ее получить.

Когда она закончила рассказ, Мэтт поставил локти на стол и нахмурился.

— По–моему, зря ты выдала Тому о том, что эта профессия кажется тебе скучной.

Улыбка сползла с лица Сары.

— Почему? Я плотно закрыла дверь кабинета.

— Если работодатели не слышали твоих слов, это еще не значит, что они не узнают о них.

— Что ты имеешь в виду? Ты думаешь, что он пошел туда и все им рассказал?

— Нет, я так не думаю, но…

— Тогда что?

— Я считаю, что надо быть более осмотрительной, вот и все. Если хочешь получить работу, веди себя разумно. Ты по неосторожности можешь сама свести к нулю свои шансы.

— Так ты считаешь, что я не могу найти работу, потому что мне не хватает ума? Или что я нарочно все порчу?

— Нет, я имел в виду другое.

— Но смысл–то такой! Господи, Мэтт, это было мое самое удачное собеседование из всех после переезда сюда. А ты только и знаешь, что критиковать меня.

— Ты преувеличиваешь. Я не критикую тебя. — Мэтт отодвинул стул от стола и встал. — Но если тебе не нужны мои советы, тогда зачем ты рассказываешь мне обо всем?

— Я не преувеличиваю, — разозлилась она. — Я поведала тебе о собеседовании, потому что думала, что тебе это интересно. А не потому, что мне хочется, чтобы ты критиковал меня каждый раз, когда я что–либо делаю.

— Как же ты будешь совершенствовать свое умение без взгляда со стороны? Сара, так не бывает.

— Я не считаю, что ты успешнее меня держал себя на собеседованиях. Все–таки, в отличие от тебя, в Стейт — Колледже я смогла устроиться на работу. Ты помнишь?

— Ладно. Я виноват в том, что у тебя больше нет той работы, и я виноват, что ты не можешь найти себе новую. Ты довольна?

— Я не сказала, что ты в чем–то виноват. Кто из нас преувеличивает?

— Я подожду тебя в машине. — Мэтт схватил тарелку и метнулся на кухню. Сара слышала, как он гремел посудой в раковине. Потом громко хлопнула входная дверь. Клокоча от гнева, с красным лицом она бросилась следом за ним.

В Элм — Крик они ехали в полном молчании. Когда пикап остановился возле особняка, Сара выскочила из кабины и, не сказав ни слова, захлопнула дверь. Грузовичок умчался прочь, выбросив из–под колес клубы пыли и гравия.

Сара вошла в заднюю дверь и, все еще бурля от злости, остановилась в холле. Мэтт был прав, и она это понимала. Ей не надо было откровенничать с Томом Уилсоном. Но другие его слова были несправедливыми. Он не имел права критиковать ее за то, что она все еще не нашла работу. Разве не ради него она рассталась с прежней жизнью в Стейт — Колледже? На новой работе Мэтт получает не больше, чем Сара зарабатывала до их переезда, поэтому их финансовое положение не улучшилось. Сейчас Мэтт чувствует себя лучше — во всяком случае, он повеселел, — но выиграла ли от таких перемен Сара?

— Надо было не уезжать из Стейт — Колледжа, — проговорила она вслух.

Ее слова растворились в тишине старинного особняка.

Она закрыла глаза и прислонилась к стене. Ей было тоскливо. Их переезд был ошибкой. Надо было остаться на прежнем месте; Мэтт наверняка нашел бы что–нибудь подходящее. В Стейт — Колледже можно скорее устроиться, чем здесь, в этом захудалом Уотерфорде.

Она была в этом полностью уверена, но знала и то, что никогда не скажет об этом Мэтту.

Впрочем, уже слишком поздно. Она сделала выбор и теперь должна жить с этим. Правда, ей было бы намного легче, если бы Мэтт ценил ее самопожертвование. Временами ей казалось, что он даже не осознавал этого.

Она дышала медленно и глубоко до тех пор, пока не улеглось раздражение. Величественные покои окружали ее, спокойные, уютные. Здесь она больше чувствовала себя дома, чем в их жалком дуплексе.

Постояв неподвижно еще минуту, Сара открыла глаза и поднялась наверх.

Она нашла миссис Компсон в комнате, примыкающей к спальне тети Клары. Пожилая хозяйка сидела на полу на сложенном одеяле и вынимала из нижнего ящика комода выцветшую одежду.

— Я пришла, — сказала Сара, входя в комнату.

— Вижу. — Миссис Компсон пристально посмотрела на нее. — Мне не надо спрашивать, как все прошло?

— О‑о. Вы о собеседовании? Нет, все прошло хорошо.

— Конечно. Теперь мне понятно, почему вы сегодня такая «жизнерадостная».

Саре захотелось улыбнуться.

Миссис Компсон сняла с себя фланелевую рубашку, которую надевала для работы.

— Ну, тогда, поскольку вы явно не в рабочем настроении, давайте проведем урок квилтинга.

— Но ведь я вообще ничего не сделала.

— Верно, зато я работала все утро.

— Хорошо, — Сара пожала плечами. — Вы тут хозяйка.

— Вот именно, — подтвердила миссис Компсон и жестом велела Саре помочь ей подняться с пола. — Сегодня вы начнете шить новый блок под названием «Строптивая жена».

Сара сердито хмыкнула.

— Может, вместо этого блока есть другой, под названием «Строптивый муж»?

Миссис Компсон удивленно подняла брови.

— Неужели я слышу нотку раздора? Невероятно! У таких любящих голубков!

— Мэтт был невыносимым. Я рассказала ему о собеседовании, а он критиковал все, что бы я ни говорила.

— Что–то не похоже на него.

— И ведь я даже не сделала ничего неправильного. — Сара вкратце объяснила, как все было.

Миссис Компсон тяжело вздохнула и поморщилась.

— Боюсь, что я соглашусь с Мэттью. — Она выставила перед собой ладонь, когда Сара раскрыла рот и хотела что–то возразить. — Соглашусь с тем, что он сказал, а не как сказал. Ему следовало проявить больше такта. Но я считаю, что он прав, предостерегая вас, чтобы вы не слишком откровенничали с людьми, претендующими на ту же самую должность.

Сара шлепнулась на кровать.

— Я так и думала, что вы встанете на его сторону.

— Ой, разве это так? По–моему, я лишь высказала свою точку зрения. — Миссис Компсон села рядом с ней. — Если я и встала на его сторону, то только потому, что он прав. Этому самому Тому Уилсону необязательно было слышать, что вы думаете о своей специальности.

Сара вздохнула. Возможно, миссис Компсон и Мэтт правы. На этот раз она действительно вела себя глупо.

— Впрочем, я не думаю, что Том Уилсон разболтает ваш секрет, — добавила миссис Компсон.

— Я надеюсь. Зачем ему это надо?

— Если он это сделает, то окажется ужасно непрофессиональным. Почему работодатели должны верить человеку, распространяющему слухи насчет другого претендента?

— Пожалуй, вы правы, — пробормотала Сара.

— Однако я надеюсь, что для вас это будет уроком. Впредь будьте осторожнее и не откровенничайте с незнакомыми людьми. Ведь никогда не знаешь… — Миссис Компсон замолчала и улыбнулась каким–то своим мыслям.

— Что? Что вы нашли тут смешного?

— Ой, ничего. — Миссис Компсон улыбнулась еще шире. — Просто я вспомнила о том, как встретилась со своим мужем.

— Вы познакомились с ним во время собеседования, когда устраивались на работу?

— Нет–нет, — засмеялась миссис Компсон. — Но в день нашего знакомства он был еще менее сдержанным, чем вы сегодня, и это смущало его потом много лет.

* * *

Я уже рассказывала вам, как каждый год на самой большой ярмарке в нашем штате мы с Клаудией выставляли квилты и как я участвовала в конных скачках. Папа демонстрировал лучших лошадок и мог часами спорить с другими джентльменами о плюсах и минусах различных методик племенного отбора и тренинга. Ричард ловил каждое его слово, готовясь к тому дню, когда сменит отца и будет выращивать породистых скакунов Бергстромов. Он буквально не отходил от папы и лошадей. Однако, несмотря на все мои старания, к учебе он относился с прохладцей. Хотя чего можно было требовать от девятилетнего мальчишки?

Мне было шестнадцать, и я любила ярмарочные дни. Еще я любила скачки. Вероятно, я раздражала других девиц, потому что всегда становилась призером любых конных состязаний, в которых участвовала. Но меня не очень интересовали кубки и грамоты, что бы там ни говорили. Я любила нестись как ветер, чувствовать, как лошадь собирает все свои силы перед тем, как взлететь в прыжке, видеть нежную силу мелькающих копыт, развевающуюся гриву — ах, это было чудесно. А еще замечать гордость в глазах папы, когда я побеждала соперников на его лошадях.

Как–то утром я ездила на Розе Дрездена по ярмарочному скаковому кругу и внезапно заметила молодого человека, который до этого два дня подряд глядел на меня, опираясь на ограду. Я ответила кивком на его приветствие и сделала вид, что больше не обращаю на него внимания, но мне было трудно удержаться, и я следила за ним краешком глаза. Меня это скорее раздражало. Надо было сосредоточиться перед состязаниями, но под его взглядом это плохо удавалось.

Потом я щеткой чистила в конюшне Розу Дрездена, проверяла ее копыта, бормотала ласковые слова, чтобы на скачках она чувствовала себя увереннее. И вдруг услышала, как за моей спиной открылась дверь.

Я резко повернулась, напугав Розу. В дверях стоял тот самый молодой человек и улыбался.

— Красивая лошадка, — сказал он.

— Да, красивая, — буркнула я в ответ с раздражением. Погладила Розу по шее и стала ее уговаривать, чтобы она успокоилась.

Парень протянул руку и погладил ее морду.

— Бергстром?

— Да, — ответила я и лишь потом сообразила, что он имел в виду Розу, а не меня. — Да.

Его восхищенный взгляд вернулся ко мне.

— Вы прекрасная наездница.

У меня загорелись щеки против моей воли. Он был хорош собой, высокий, сильный, с карими глазами и темными кудрявыми волосами. Я остро почувствовала, что мы тут одни, и испугалась этого. В отличие от Клаудии, я никогда не была красавицей, но все же меня вполне можно было назвать хорошенькой. Кажется, он тоже так считал.

— Спасибо, — наконец проговорила я, надеясь, что в конюшню внезапно войдут папа или Ричард, но в глубине души желала, чтобы этого не произошло.

Он подошел ближе к Розе, а я невольно отступила назад, хотя между нами была лошадь.

— Не бойся, — пробормотал он Розе и погладил ее по шее. — Я не обижу тебя. — Он провел ладонью по ее боку и окинул опытным глазом. — Вы часто ездите на лошадях Бергстрома?

— Конечно. — Я смерила его удивленным взглядом.

— По–моему, они лучшие в округе, — признался парень.

— Да, многие так считают.

Он усмехнулся.

— Я понимаю, что так говорить не принято, но лучшие лошади из нашей конюшни не сравнятся с самыми последними лошадьми старика Бергстрома.

— О‑о, в самом деле? — Я так удивилась, что едва не рассмеялась. — Что ж, думаю, что «старик Бергстром» будет польщен, услышав такие слова.

— Я готов поспорить, что ему это известно. — Он обошел вокруг крупа Розы и был уже близко от меня. — Правда, у отца тоже смелые планы. Он надеется догнать Бергстрома через поколение.

— Планы — дело полезное, — отозвалась я, занимаясь гривой Розы. Мой голос дрожал, потому что парень подошел еще ближе. — Они осуществятся?

— Никаких шансов, — заявил парень, качая головой. — У отца всегда поначалу много идей, но толку от них мало. Кроме идей надо работать и работать.

— Мой отец согласится с вами.

— Пока еще никто не может догнать Бергстромов. Но когда–нибудь я выведу таких лошадей, которые смогут соперничать с их лошадьми. Возможно, даже будут еще лучше.

Я удивленно подняла брови и спросила с вызовом в голосе:

— Вы так уверены в этом?

— Да, уверен. Не в ближайшее время, а когда–нибудь. У меня есть некоторые идеи. — Он подошел еще ближе и взял щетку из моей руки. — Можно? — Я кивнула, и он принялся чистить Розу вместо меня. — Хотя трудно представить, что может быть кто–то лучше тебя, правда? — пробормотал он на ухо Розе. Она уткнулась мордой в его лицо.

— Ее зовут Роза Дрездена.

— А вас?

— Сильвия, — ответила я, немного помолчав.

Он улыбнулся, и в уголках его глаз собрались морщинки.

— Сильвия. Милое имя.

— Спасибо.

— А я Джеймс Компсон.

У меня перехватило дыхание.

— Один из сыновей Роберта Компсона? — Роберт Компсон из Мэриленда был самым серьезным соперником отца.

— Самый младший. — Он криво усмехнулся.

— Понятно. — Я протянула руку, чтобы забрать щетку.

Он бросил ее на землю и взял мою руку обеими ладонями. От неожиданности я отшатнулась.

— Пожалуйста, не убегай, — проговорил он, подходя совсем близко. — Я два дня набирался храбрости, чтобы поговорить с тобой.

— Сейчас сюда придет мой папа. — Голос дрожал, я чувствовала себя очень странно, но не отошла назад.

В его глазах сверкнула обида, и он отпустил руку.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

Я потрясла головой, потом кивнула и недовольно посмотрела на него. Мне хотелось, чтобы он опять взял меня за руку, и одновременно хотелось, чтобы ушел.

— Извини. С моей стороны это было глупо. — Он открыл дверь конюшни и удалился.

Дрожащими руками я закончила работу. Но когда пришли папа, Клаудия и Ричард, чтобы помочь мне готовиться к состязаниям, я уже владела собой. Впрочем, сестра все–таки заметила, что со мной что–то произошло, но при папе и Ричарде она не стала приставать с расспросами.

Начались скачки, я ждала своей очереди. Родные махали мне с трибуны, я улыбнулась и помахала в ответ, уверенная в себе.

Потом я взглянула в другое место и встретилась взглядом с Джеймсом. У меня все затрепетало внутри. Его взгляд был такой пронзительный, что я занервничала и слишком сильно натянула уздечку. Роза протестующе заржала, и я очнулась.

Настала моя очередь.

— Наша пятая участница, — громко, чтобы все слышали, объявил ведущий, — Сильвия Бергстром.

Выезжая на круг, я успела увидеть, как Джеймс открыл от удивления рот. Дело в том, что, как оказалось, он не знал, кто я.

* * *

— Да, я поняла, — проговорила сквозь смех Сара. — Но когда он спросил, как вас зовут, почему вы сказали просто «Сильвия», а не «Сильвия Бергстром»?

Миссис Компсон удивилась.

— Мне так захотелось. — Она тоже рассмеялась. — Боже, как он смутился. Вы можете себе представить?

— Но потом все сложилось хорошо, не так ли? — с шутливой насмешкой спросила Сара. — Вы ведь вышли за него замуж, верно?

Миссис Компсон улыбнулась.

— Да. Так что, скорее всего, и у вас все будет нормально. Но я надеюсь, что впредь вы будете более осторожной.

— Да, буду.

Они спустились в гостиную, где миссис Компсон помогла Саре изготовить новые шаблоны. Пока они работали, Сара обнаружила, что ее гнев почти прошел, хотя критические замечания Мэтта все–таки обижали. Может, от осознания того, что он был прав? Что не надо делиться с первым встречным своими секретами? Может, это она сама старалась сделать так, чтобы ее не взяли на работу?

Сара задумалась над этим и решила, что такого не может быть. Зачем ей это нужно, неосознанно или осознанно?

Она сосредоточилась на шитье — и на мыслях о том, как сначала заставит Мэтта извиниться и только после этого признает, что он был прав.

 

Глава 15

В ту неделю Сара и миссис Компсон закончили вторую спальню и приступили к наведению порядка в третьей. Как и прежде, утром они занимались уборкой, а день отвели для шитья. В четверг Сара закончила блок «Строптивая жена» и приступила к другому, который миссис Компсон именовала «Звезда Лемуана». Должно быть, этот узор осень нравился ей, поскольку Сара несколько раз видела его на квилтах, которые пожилая мастерица доставала из кедрового сундука.

А еще в четверг Сара вспомнила просьбу Гвен.

— Помните, как я рассказывала про рукодельниц, которые шьют квилты? Вы знакомы с ними? — спросила она, переводя рисунок на шаблон из пластика.

— Нет, я никогда не была с ними знакома, — ответила миссис Компсон, не отрывая глаз от рукоделия.

— Между прочим, одну из них вы точно знаете — Бонни Маркхэм. Но вы поняли, о ком я говорю. Может, вы все–таки их помните?

— Как я могу их помнить, если никогда с ними не встречалась?

Сара решила не сдаваться.

— На прошлой неделе я ходила к Мастерицам запутанной паутины и разговорилась с некой Гвен Сулливан. Она профессор в Уотерфордском колледже.

— Какая молодец.

— Она ведет курс по истории американского народного искусства. И она просила узнать, не согласитесь ли вы прочесть лекцию ее студентам.

— Я не поняла, — проговорила миссис Компсон, отложив пяльцы с квилтом. — Она хочет, чтобы я научила студентов шить квилты или рассказала об их истории?

— Я думаю, она хочет, чтобы вы рассказали об истории квилтинга, о связанном с ним фольклоре и обо всем прочем.

— Если Гвен сама занимается квилтингом, зачем я ей нужна?

Сара заколебалась.

— Ну, иногда студентам интереснее послушать кого–то другого, а не только их профессора. А вы превосходная рассказчица.

Миссис Компсон улыбнулась.

— Что ж, тогда я согласна. Можете сказать вашей знакомой, что я с удовольствием выступлю перед студентами.

— Замечательно. Гвен будет рада. — Сара помолчала. — Вы можете пойти сегодня со мной на собрание Мастериц запутанной паутины и сказать об этом лично.

— Не думаю, что это необходимо. Я уверена, что вы ответственная особа и все передадите правильно.

— Конечно, я передам, но…

— Тогда решено.

Сара сдалась.

Они молча работали несколько минут, но потом миссис Компсон неожиданно издала смешок.

— Так я превосходная рассказчица?

— Конечно. Жаль только, что вы не любите рассказывать.

Миссис Компсон изобразила удивление.

— Да? Что вы имеете в виду?

— Вытягивать из вас информацию так же трудно, как выдирать зубы или… собирать детали квилта.

— Нет, это не так.

— Только не спорьте. В понедельник вы начали рассказывать про Джеймса. Сегодня четверг, а вы до сих пор так и не объяснили, как в конце концов поженились. Я всю неделю думаю об этом, а вы молчите.

— Боже, всю неделю, — насмешливо повторила миссис Компсон. — Если уж считаете долгим сроком эти несколько дней, то у меня возникают сомнения, хватит ли у вас терпения и упорства, чтобы закончить квилт.

— Это не одно и то же, как вы знаете.

— Что ж, ладно, я все вам выложу. Хотя бы для того, чтобы доказать, что я не такая замкнутая, как всем кажется.

* * *

Джеймс избегал встреч со мной до конца ярмарки. Я это знаю, потому что искала его взглядом повсюду, но так нигде и не нашла. Вероятно, он страшно смутился или подумал, что я нарочно не сказала ему, кто я такая, чтобы поиздеваться над ним. Либо он решил, что оскорбил меня своим заявлением о том, что когда–нибудь добьется успехов в коневодстве и обгонит моего отца. Но я не оскорбилась — я просто знала, что этого никогда не случится. Мне показалась нелепой сама идея — превзойти чистокровных лошадей Бергстромов.

Осенью папу пригласили в вашу, Сара, альма–матер, тогда она была просто колледжем штата Пенсильвания; он должен был вести собственный курс. Ричард умолял папу взять его с собой. Ох, как брату не терпелось повидать мир, даже в том возрасте. Папа отказался, сказав, что у него не будет времени на то, чтобы присматривать за ним, и что Ричард не должен пропускать школу. Но отказался он мягко — ему не хотелось разлучаться с сыном, — и Ричард, вероятно, решил, что у него еще остались шансы все–таки уговорить папу.

Брат выбежал в сад, где мы с сестрой устроили для друзей пикник, чтобы попрощаться с летом и встретить новый школьный год. Один мальчик был безумно влюблен в Клаудию, хотя робел и даже боялся заглянуть ей в глаза, не то что заговорить с ней. Разумеется, из–за этого я бессовестно дразнила сестру. Но мальчишек интересовала не только она. У меня тоже были два воздыхателя, хотя я была равнодушна к ним обоим и так им и говорила. Но они все равно упорно ухаживали за мной, и меня это жутко раздражало — неужели они думали, что я не знаю, чего мне надо? Честное слово. Но раз уж они не верили мне и предпочитали страдать от любви, я решила поиздеваться над ними. Мне нравилось наблюдать, как они злобно сверкали друг на друга глазами, если я предпочитала кого–то из них другому. Я делала вид, что не замечаю, когда они дрались из–за следующего танца со мной или пустого места возле меня.

Кто–то из молодых людей рассказывал анекдот, когда к нам подбежал Ричард.

— Сильвия, Сильвия, — кричал он и куда–то тянул меня за руку.

— Что такое, милый? Ты ушибся?

— Нет, нет, — нетерпеливо воскликнул он, сверкая глазами. Я совсем забыла, что он взял с меня слово не называть его «милым» при старших мальчиках. — Я придумал, как заставить папу взять меня с собой.

Я посадила брата рядом на скамейку.

— Кажется, папа уже сказал, что не возьмет тебя.

— Но он еще может передумать. Сильвия, если ты поедешь с нами, все будет в порядке. Ты присмотришь за мной. Тогда папа согласится.

— Но как же школа?

— Ну и что? Я обойдусь без нее.

Я засмеялась.

— Понятное дело. Но если ты хочешь когда–нибудь продолжить папино дело, тебе обязательно нужно образование. Мне тоже надо ходить в школу, ведь я хочу поступить в колледж.

Клаудия прислушалась к нашему спору.

— Ты забыл обо мне? — Она подошла к нам, встала за спиной Ричарда и положила руки ему на плечи. — Я уже окончила школу, поэтому не пропущу занятий. Я вполне могу поехать с вами.

— Но мне с Сильвией веселее. — На лице брата появилось упрямство, так знакомое нам. Клаудия недовольно надула губы, а я направила Ричарду предостерегающий взгляд. — С тобой мне тоже хорошо, Клаудия, но тебе нельзя надолго оставлять дом.

«Какой хитрец», — подумала я, когда он спрятал усмешку. Хорошо еще, что сестра не видела его лица.

— Клаудия нужна здесь, в доме, а я не могу бросить школу. Очень жаль, Ричард, но ничего не выйдет.

Ричард печально посмотрел на деревянный пол беседки.

— Сильвия, я знаю, что ты хочешь поступить в колледж. Прости — я не подумал о том, что ты пропустишь занятия. Но ведь это шанс уехать отсюда.

Я тоже размышляла об этом, и, как бы ни любила дом, мне тоже хотелось увидеть мир, и уж потом навсегда вернуться в Элм — Крик.

— Что поделать, мой хороший. Вот станешь старше, тогда…

— Когда я стану старше… Все вы так говорите, вот и папа тоже.

Клаудия вздохнула.

— Я уверена, что возле колледжа есть школы. Вы оба вполне могли бы учиться там. В конце концов, речь идет всего об одном семестре.

— Ты так считаешь? — обрадовался Ричард.

— Почему бы и нет? Конечно, если папа согласится. И если Сильвия захочет перевестись.

— Конечно, захочу, — воскликнула я. — Это как будто я поступила в колледж и уехала из дома. Сколько удивительных вещей я увижу, познакомлюсь с новыми людьми.

Тут оба моих поклонника нахмурились и погрустнели.

Ричард издал победный вопль, спрыгнул со скамейки, схватил меня за руку и потащил к дому.

Мы поговорили с папой, и он согласился без особого нажима с нашей стороны. Вскоре были решены и бытовые проблемы. Нам предстояло жить на территории кампуса в доме для преподавателей. Ричард сможет ходить в ближайшую школу. Но лучше всего было то, что мне позволят учиться в колледже.

Боже, какими чудесными были те дни! У меня появилось множество друзей, мы с Ричардом постепенно обследовали кампус. Мне было интересно учиться и не так трудно, как я думала. Я необычайно гордилась тем, что могу выдерживать конкуренцию с учащимися, которые старше меня.

Дом, в котором мы поселились, был уютным и удобным, хотя, конечно, не шел ни в какое сравнение с Элм — Крик. Время от времени папа приглашал к нам на ужин кого–то из студентов или преподавателей, и они до позднего вечера говорили на всевозможные темы. Часто они обсуждали новости из Европы, иногда вполголоса, и мне приходилось напрягать слух, чтобы что–то расслышать. Иногда мирная беседа превращалась в сердитый спор с криками, от которых в буфете звякали чашки. Обычно я уходила, придумав какой–нибудь предлог. Мы, Бергстромы, давно считали себя настоящими американцами, и если у нас и были какие–нибудь дальние родственники в Германии, то никакой связи с ними не сохранилось, а истории о Гитлере и его политике наполняли меня ужасом. Ричард тоже слушал споры, но я старалась найти, где он спрятался, и отправляла его спать.

Как–то вечером папа пришел домой с двумя студентами. Я была в это время на кухне.

— Сильвия! — весело крикнул он. — Встречай гостей и накрывай на стол!

Я вздохнула. Никогда не знаешь, когда папа вернется домой не один, а с компанией. Вытерев руки о фартук, я поспешила в прихожую, где он и его гости снимали пальто, а Ричард засыпал их вопросами. И тут я застыла на месте.

Один из молодых людей был Джеймсом Компсоном.

— Сильвия, Джеймс утверждает, что он знает тебя, — удивленно сказал папа, представляя меня гостям. — Но я ума не приложу, как это возможно.

Я искоса посмотрела на парня.

— Мы встречались на ярмарке, папа, минувшим летом. Он смотрел, как я ездила верхом.

— Сильвия превосходная наездница. — Джеймс улыбнулся, в уголках его глаз собрались морщинки. Я невольно улыбнулась в ответ.

Я накрыла стол, следуя советам книги по домоводству, как превратить три порции в пять. Во время ужина всякий раз, поднимая глаза от тарелки, я видела устремленный на меня взгляд Джеймса. Он был такой пронзительный, что я с трудом его выдерживала, но и не могла от него оторваться. Я участвовала в вежливой беседе и изо всех сил старалась, чтобы мой голос звучал ровно, но должна признаться, что я страшно нервничала.

— Я удивился, увидев вас здесь, Сильвия, — сказал Джеймс, когда мы закончили есть.

— Я тоже удивилась, увидев вас.

— Парень здесь долго не задержится, — сообщил папа. — У него амбициозные планы, не так ли, молодой человек?

— Да, сэр, — подтвердил Джеймс. — Я мог бы остаться в семейном бизнесе, но всем распоряжаются мои старшие братья, и мне с ними тесно. Мало места для меня и моих идей.

— Ты мог бы работать у папы, — вмешался Ричард. — Правда, па?

Все засмеялись. Было ясно, что Ричард восхищался новым другом.

— Пожалуй, — засмеялся папа.

— А вы как думаете, Сильвия? — В глазах Джеймса сверкали веселые искорки.

— Что я могу сказать о ваших планах? И почему вы советуетесь со мной?

— Джеймсу всегда интересно узнать, что думают о нем красивые девушки, — пошутил другой студент. — Это одно из его особых качеств.

— Вот спасибо! — с усмешкой запротестовал Джеймс, ткнув приятеля локтем в бок. — Что бы я делал без твоей помощи?

Я украдкой посмотрела на папу, но ничего по его лицу не поняла. Кажется, мы обсуждали проблемы кормов, и его интересовало только это. Я‑то ожидала от него более внятной реакции на то, что с его дочкой так откровенно флиртовали прямо при нем. Это меня озадачило.

Я убрала посуду и после безуспешной попытки уложить Ричарда в постель ушла к себе. Мужчины пили кофе и беседовали у огня. Я делала вид, что занимаюсь уроками, а на самом деле подслушивала. Мне хотелось знать, что говорит Джеймс и скажет ли он что–нибудь обо мне.

Разговор вскоре перешел на политику, и голоса сделались громче.

— Я не могу поверить! Этот ничтожный человечек! — гремел отцовский голос.

— Он прав, Джеймс. Прояви разум. Вспомни про Олимпийские игры, — добавил другой студент.

— Берлин побелили–подкрасили перед играми. Ты знаешь это не хуже меня. — Джеймс говорил тихо, но внятно и страстно. — Какой позор. Фиговый листок, надетый ради людей, которые охотно мирятся с обманом, потому что все мы боимся новой войны.

У меня замерло сердце. Новая война? Дрожащими руками я сжала учебник по математике. Не может быть. Германия была так далеко, и никто не хотел ввязываться еще в одну войну.

— Но ведь в Первую мировую войну за Германию погибли двенадцать тысяч евреев, — запротестовал папа. — Власти об этом наверняка помнят.

— Хотелось бы верить, сэр, — ответил Джеймс. — Но боюсь, что у меня не получится. Вспомните Нюрнбергские законы. Они были приняты год назад, и посмотрите, что уже произошло.

— Это строго экономическая проблема, — заявил второй студент. — Скажите ему, мистер Бергстром. Когда у них поднимется экономика, влияние нацистов уменьшится. Гитлер долго не удержится. Все его бредовые речи насчет евреев — как он может оставаться у власти, изрыгая из себя такую безумную чушь. Он говорит как сумасшедший.

— Сумасшедший, которого с восторгом слушает большая страна, — возразил Джеймс. — Вы слышали по радио его речи?

— Боже, зачем пачкать мозг такой грязью? — возразил папа.

— Резонное замечание, сэр, но мужчина должен знать своих врагов. Я читал его речи, и мне ясно, что он всерьез намерен завоевать весь мир, а его союз с Италией только начало. Если его не остановить, в Европе не останется евреев, а то и во всем мире. И если не сделать это как можно скорее, пока он еще не так силен, то потом может быть уже слишком поздно. Страшно даже подумать…

Кто–то ударил кулаком по столу, и я подпрыгнула.

— Германия не пойдет за Гитлером, словно новорожденный жеребенок за матерью, — закричал папа. — Мы нация, любящая логику. Мы не пойдем как слепые за безумцем.

Наступила тишина.

Тогда заговорил второй студент.

— Это европейская проблема, нас она не коснется. — Я представила себе, как кивает папа, соглашаясь с этими словами.

— Мировая война настигла нас и здесь, — напомнил Джеймс.

Я отложила учебник и тихонько ушла в полном смятении. Неужели возможна еще одна война? Какие последствия этого ждут моих друзей — и Джеймса? Они уже достаточно взрослые, чтобы попасть на войну, если она начнется. Я порадовалась, что Ричард еще маленький. Если случится ужасное, хотя бы он будет в безопасности.

Непослушный и своенравный объект моих молитв тихонько вышел из дверей, вслушиваясь в каждое слово. Я шепотом отругала его и отвела наверх, в спальню.

— Ты слыхала, Сильвия? — спросил он, когда я укладывала его в постель. Глаза брата сияли. — Может, я тоже стану военным, как дядя Ричард.

— Да, и погибнешь, как дядя Ричард, — резко оборвала его я и, борясь со слезами, натянула ему одеяло до подбородка.

Но я все рассказываю и рассказываю вам про один вечер. А вы спросили, как мы с Джеймсом полюбили друг друга и стали мужем и женой. Ну, это был первый из множества вечеров, которые он провел в тот семестр у нас. Когда мы вернулись в Уотерфорд, Джеймс писал мне каждую неделю, а то и чаще, а через два года он предложил мне руку и сердце. Я заставила его ждать еще два года, потому что хотела закончить колледж. Я видела себя художницей, а еще хотела со временем преподавать в школе рисование, но не доучилась и не получила степень. Когда мне было двадцать, а Джеймсу двадцать два, мы поженились и стали жить в Элм — Крик. Джеймс наконец стал членом нашей семьи.

* * *

— Клаудия к тому времени была еще не замужем, — добавила миссис Компсон. — Тетки говорили, что она старшая сестра и должна первой выйти замуж, но папа быстро заставил их замолчать. Он любил Джеймса почти так же, как я, и очень хотел видеть его в нашем доме.

— Клаудия ревновала?

— Нет, во всяком случае, не всегда. Конечно, ей хотелось бы опередить меня в замужестве, но жаловалась она редко. К тому же тот робкий юноша — Гарольд — осмелел и открыто ухаживал за Клаудией, и мы все думали, что ее свадьба не за горами.

 

Глава 16

После работы Сара напекла шоколадного печенья, чтобы явиться на посиделки Мастериц запутанной паутины не с пустыми руками. Сверяясь со схемой, которую нарисовала Диана, она проехала несколько кварталов к югу от кампуса на улицу, где жили администрация и профессора Уотерфордского колледжа. Дома из серого камня с крутым скатом крыши и тюдоровскими декоративными элементами выглядели как упрощенные версии особняка Элм — Крик. Сходство увеличивали их ухоженные передние дворики. Вот только у дороги росли не вязы, а дубы.

Припарковав пикап позади машины Джуди, Сара окинула взглядом улицу и пришла к выводу, что поблизости жили несколько ландшафтных дизайнеров и персональных консультантов богатых затворников.

Дорожка из красного кирпича, сложенная елочкой, вела от дороги к крыльцу. Сара подошла к дому и постучала в дверь бронзовым молоточком.

Дверь приоткрылась, в щели появился худенький мальчишка лет тринадцати.

— Чего?

На нем были джинсы на несколько размеров больше и бейсбольная кепка, повернутая козырьком назад. На черной майке скалил зубы череп, глазницы которого сверкали огнем.

— Привет, — сказала Сара. Из дома слышался смех Мастериц запутанной паутины. — Я приехала к твоей маме.

Он вздохнул, оглянулся через плечо и заорал: «Ма!»

Сара поморщилась и готова была закрыть ладонями свои уши. Она с трудом сдержалась.

Мальчишка опять повернулся к Саре.

— Саммер с вами?

— Нет.

Его лицо выразило разочарование.

Сара скрыла улыбку.

— Она тоже скоро должна приехать.

Он пожал плечами.

— Наверно.

Тут за его спиной появилась Диана.

— Оставь ее на крыльце, что церемониться? — проворчала она на мальчишку. Тот закатил глаза и уплелся в дом. Диана открыла дверь шире.

— Я вижу, что тебя встретили радостно и приветливо.

Сара улыбнулась и вошла в дом.

— Было такое. Я не знаю, как его зовут.

— Майкл. Правда, теперь он предпочитает, чтобы его называли Микки Джи. — Диана провела ее по коридору с ковровым покрытием, и они спустились по лестнице в подвал. — Парень нормальный, если не обращать внимания на пламенные черепа на одежде.

— Я не знала, что у тебя есть сын.

— Вообще–то их двое. Другому одиннадцать, и он пока еще сравнительно адекватный.

Внутри подвала за карточным столом собрались женщины. Сара добавила тарелку с шоколадным печеньем к другим лакомствам, уже стоявшим на столе.

— Как ни приду, вы всегда стоите возле еды, — пошутила она вместо приветствия.

— Ты тоже налетай, иначе ничего не останется, — ответила за всех Джуди. — И поделом!

Через некоторое время в комнату влетела Саммер. В руках у нее была большая пластиковая сумка.

— Всем привет! Простите…

— Мы знаем, — сказала Диана. — Жалко, что ты опоздала.

— Я приехала вовремя, но была наверху. Майкл хотел показать мне новую флешку.

Гвен усмехнулась.

— О! Вот как это теперь называется.

— Ты с ума сошла, ма. Майкл совсем ребенок.

— Не говори так, — улыбнулась Диана. — Ты разобьешь его сердце.

Набрав лакомств, мастерицы уселись на диванах и стульях. Сара показала всем законченные блоки и услышала много комплиментов.

Затем Бонни достала из корзинки с рукоделием листок бумаги.

— Позавчера в «Бабушкин Чердак» принесли листок от президента Уотерфордской гильдии квилтинга. Он приглашает волонтеров принять участие в подготовке летнего фестиваля.

— У них что — своих людей мало? — удивилась Диана.

— Думаю, что им нужно еще больше. Уотерфордский колледж не позволит им устанавливать стенды заранее, потому что в библиотечном атриуме будут и другие выставки. Все придется делать вечером накануне квилт–феста.

Саммер пожала плечами и обвела взглядом мастериц.

— Я пойду, если кто–нибудь из вас пойдет.

— Могу помочь, — вызвалась Сара.

— Я пойду, если это повлияет на жюри в конкурсе, — сказала Диана.

Все засмеялись.

— Можешь взять одну из моих наград, — предложила Гвен.

— Спасибо, но я лучше заработаю собственную, если доживу до этого.

Саммер стряхнула с коленей крошки печенья и раскрыла сумку.

— Пока вы развлекались на мастер–классе по квилтингу, я кое–что сделала. — Она сунула руку в сумку и вытащила свернутую материю.

— О‑о, ты закончила сборку «Медвежьей лапы»! — воскликнула миссис Эмберли. — Дай–ка взглянуть.

Саммер и Гвен взялись за углы квилта и раскрыли его. Сара поняла, откуда такое название рисунка, потому что он в самом деле напоминал медвежью лапу. Для каждого из двенадцати блоков Саммер выбрала разные плотные ткани, и они ярко выделялись на черном фоне. Там было три ряда по четыре блока и кайма из окружавших их маленьких прямоугольных, равнобедренных треугольников.

— Симпатичная работа, — одобрила Диана. — И не скажешь, что сшито на машинке.

Саммер закатила глаза.

— Ну‑у, спасибо, — вздохнула она и с надеждой оглядела мастериц. — Я подумала, что, раз уж мы все тут собрались, вы поможете мне стегать квилт?

— Стегать? — спросила Сара. — Чем стегать? Ремнем?

Все весело расхохотались.

Сара удивленно оглядела рукодельниц.

— Что? Что я такого сказала?

— Сара, я так рада, что ты присоединилась к нашей группе, — заметила Гвен, вытирая глаза.

— Ладно вам, хватит дразнить бедную девочку, — одернула их миссис Эмберли. — Мы все когда–то были новичками. Сара, стегать, вернее, простегивать означает прошить полотно большими стежками, которые временно скрепят куски материи.

— Можно вот так, крупными стежками, прикрепить аппликацию к фоновой материи, чтобы она не сбивалась, когда ты пришиваешь ее потайным швом уже насовсем, — пояснила Джуди.

— Но в этом случае мы простегаем большими стежками верх квилта, наполнитель и подкладку, чтобы все три слоя не сбивались, когда я буду их потом сшивать, — пояснила Саммер. — Вообще–то это самая скучная часть работы.

— Настоящей мастерице нравятся все этапы квилтинга, — произнесла Диана и получила в ответ дружные стоны.

Гвен покачала головой.

— Тебе надо было стать философом — так ты заботишься об истине.

— Ну, а кто сказал, что я не философ? Может, я философ квилтинга.

Диана позвала их в другой угол подвала, где стоял стол для пинг–понга. Сняв сетку и вытерев пыль, Саммер и Гвен положили большой отрез черной материи лицевой стороной на стол. Саммер развернула поверх ткани тонкий хлопковый наполнитель и попросила всех помочь ей разгладить морщинки на нем. Затем Сара расстелила поверх наполнителя лоскутный верх — лицевой стороной кверху.

— Мы называем это квилтовым сэндвичем, — сказала Гвен.

Саммер показала Саре, как прошивать все три слоя квилта большими, зигзагообразными стежками.

— Я не буду убирать стежки, пока не закончу одеяло, — объяснила она. — Если все слои не будут ровными и гладкими, квилт получится морщинистым и вспученным.

Мастерицы вооружились иголкой с ниткой и принялись стегать одну из секций квилтового сэндвича.

— Как там было в лагере? — спросила Бонни.

Саммер улыбнулась.

— Да, точно. Расскажите об этом, чтобы мы вам позавидовали.

— О, все было лучше, чем в прошлом году, — сказала миссис Эмберли.

Гвен, Диана и Джуди стали наперебой рассказывать о поездке: какие были мастер–классы, какие известные рукодельники оказались не менее искусными, чем руководители квилт–школ, а какие нет, и про все новые идеи, которые они там узнали.

— Жалко, что вас не было. Было бы еще лучше, — добавила Джуди.

Диана вздохнула.

— Какое удовольствие, когда ты можешь провести выходные за рукоделием, не думая о том, что надо кого–то кормить обедом, убираться в доме или возиться с бельем…

— Или проверять тетради, или готовиться к урокам, или заботиться о детях, — добавила Гвен. — Не обижайся, Саммер.

— Я и не обижаюсь, ма.

— Жизнь слишком коротка, чтобы заморачиваться домашними делами, когда надо дошить квилт, — улыбнулась миссис Эмберли. — Впрочем, большинство моих знакомых со мной не согласятся.

Гвен перестала шить и оперлась локтями о стол.

— Почему это так, как вы думаете?

Миссис Эмберли пожала плечами.

— Вероятно, из чувства долга.

— Или вины, — добавила Бонни. — Люди часто с неодобрением смотрят на женщину, которая тратит много времени на увлечения, и при этом ей некогда пропылесосить ковер.

— Да, но если подумать, — Гвен подперла рукой подбородок, — кто станет критиковать мужчину, который целыми днями занимается живописью или скульптурой, вместо того чтобы выкосить газон? Никто, клянусь вам. «Он творческий человек, ему это необходимо». Вот так. Вот что все скажут.

— Думаю, что многие не считают квилтинг искусством, — робко произнесла Сара.

Все застонали, протестуя.

— Чепуха, — воскликнула Гвен.

Диана нахмурилась.

— Конечно же, это искусство.

— Я не говорю, что сама так считаю. Просто таково распространенное мнение.

— Почему это так? — спросила Гвен. — Почему даже в наши дни среди мастеров гораздо больше женщин, чем мужчин. Квилтинг не считают искусством, потому что им занимаются женщины, или женщинам позволено шить квилты, потому что это не считается искусством? В конце концов, у квилтинга всегда присутствует практическая цель, и можно сказать, что женщины не занимаются творчеством, а остаются в рамках привычного домашнего круга хлопот…

— Ладно–ладно, профессор, не увлекайся, — перебила ее Диана. — Мы не на лекции.

Сара подумала, что выдала бы миссис Компсон, если бы участвовала в дискуссии. «Конечно, это искусство; что за вопрос?» — вероятно, сказала бы она и испепелила взглядом любого, кто осмелился бы возразить.

— Знаете, — вздохнула Бонни, завязывая узелок на нитке, — по–моему, женщинам нужно творчество не меньше, чем мужчинам, даже если никто не видит их работы, кроме них самих. Нам всем нужно находить для этого время и не обращать внимания на критику со стороны окружающих.

— И нам надо позволять себе это, — с жаром произнесла Джуди. — Мне особенно понравилось в мастер–классе то, что у всех нас было достаточно места; мы смогли расстелить наши ткани, разложить шаблоны, не беспокоясь, что кому–то помешаем или что маленький ребенок схватит иголку или круговой нож.

— Время, место и много друзей — вот что требуется для того, чтобы стать успешным квилтером, — сказала Саммер. Она придирчиво проверила работу, когда миссис Эмберли сделала последний стежок на квилте, завязала узелок и перерезала нитку. — Спасибо всем. Сама я провозилась бы кучу часов.

Остаток вечера все работали над своими вещами, а Сара закончила блок «Звезда Лемуана». Гвен достала из сумки листки бумаги и протянула ей.

— Отдай, пожалуйста, миссис Компсон. Тут написано все, что ей нужно знать о лекции — когда, где, продолжительность и все такое. Но если у нее будут вопросы, она может мне позвонить.

— Хорошо, — согласилась Сара и убрала листки в сумку с рукоделием. Она знала, что миссис Компсон не может позвонить и никогда не станет этого делать, но если понадобится, то Сара все передаст.

Миссис Эмберли подняла голову, когда Гвен упомянула о миссис Компсон.

— Сара, дорогая, есть какие–либо новости о продаже особняка?

— Насколько мне известно, нет, миссис Эмберли.

— О‑о, вот и хорошо. Пожалуй, отсутствие новостей — тоже хорошая новость. Может, она все–таки решила не продавать его.

— Хорошо бы, — согласилась Сара. — Я уговаривала ее, чтобы она присоединилась к нашей группе, но…

— Что? — резко переспросила Диана.

Сара с удивлением и даже испугом оглядела собравшихся. Все смотрели на нее с непонятным ей отчуждением.

— Я… я… простите, — пробормотала она, чувствуя, что густо краснеет. — Я думала, что, раз я член группы, то имею право приглашать других. Правда, извините. Мне надо было сначала посоветоваться с вами.

— Пожалуйста, скажи, что она отказалась, — застонала Диана.

— Ну… да. Да–да, она действительно отказалась.

— Какое облегчение.

Миссис Эмберли выпрямилась и сердито посмотрела на Диану.

— Я не согласна с тобой. Надо проявить милосердие. Сильвия только что лишилась сестры. Она так много потеряла в своей жизни… Я, например, была бы рада видеть ее в нашей группе, хотя у кого больше всего причин сердиться на нее?

Диана пристыженно опустила глаза.

— Она права, — согласилась Бонни. — Я никогда не забуду, как вы суетились вокруг меня, когда в прошлом году Крэг был в больнице. Кто остался у Сильвии Компсон?

— Ну, наверняка кто–то есть, — пробормотала Диана.

— Может, есть, а может, и нет, — сказала Гвен. Она повернулась к Саре: — Приглашай в нашу группу всех, кого хочешь. Сильвию Компсон или еще кого–нибудь.

Все одобрительно закивали.

Сара кивнула, но все равно чувствовала себя вырванной из дружеского круга и подвешенной в пустоте между Мастерицами запутанной паутины и миссис Компсон. Ей хотелось, чтобы у старушки появились близкие в Уотерфорде, чтобы благодаря дружбе она осталась жить в особняке Элм — Крик. Но Диана… казалось, она с удовольствием назначала себе врагов и проводила четкую линию между «хорошими» и теми, кого надо исключить из круга общения. Еще одной загадкой для нее была миссис Эмберли. Неужели она одна из тех девушек, которые много лет назад ревниво смотрели на успехи миссис Компсон в квилтинге и верховой езде?

Сара вздохнула. Нет, она не сдастся. Почти все, кажется, готовы принять миссис Компсон в группу, хотя поначалу будет много неловких моментов. Что же до Дианы, то ей придется свыкнуться с этим.

Если только миссис Компсон согласится. И если она не продаст Элм — Крик и не уедет.

 

Глава 17

На следующее утро Сара и Мэтт приехали в Элм — Крик и увидели на своем обычном месте возле особняка дорогой темно–синий автомобиль.

— Разве миссис Компсон ждала кого–то сегодня? — спросил Мэтт, когда они поднимались по ступенькам заднего крыльца.

— Нет, она ничего не говорила. Надеюсь, что с ней плохого не случилось.

Они торопливо зашли в дом и позвали миссис Компсон. Ее голос послышался откуда–то из западного крыла. Мэтт и Сара с облегчением перевели дух и нашли хозяйку в гостиной. Она сидела с чашечкой кофе в мягком кресле и беседовала с худым темноволосым мужчиной в черном костюме из ткани в тонкую полоску.

Увидев их в дверях, миссис Компсон приветливо улыбнулась.

— Ах, вот и они. Мэттью и Сара, познакомьтесь, это мистер Грегори Кролич из «Юниверсити Риелти».

Мэтт и Сара быстро переглянулись. Мужчина поднялся с кресла и шагнул к ним.

— Здравствуйте, — с улыбкой проговорил он. Его кольцо впилось в кожу Сары во время рукопожатия. — Миссис Компсон как раз рассказывает, как вы ей помогли.

— О да, в самом деле. Скоро Элм — Крик вернет себе прежнюю красоту, — заметила миссис Компсон. — У этих молодых людей золотые руки.

— Не сомневаюсь. Я слышал много хорошего о «Ландшафтной архитектуре». — Он печально улыбнулся Мэтту. — Догадываюсь, что я не могу рассчитывать на вашу помощь.

— Мою помощь? В чем? — удивился Мэтт.

— Я пытаюсь убедить миссис Компсон, что в тотальной реставрации нет нужды.

— А я считаю, что этот аргумент противоречит всему, что я слышала о продаже домов, — заявила миссис Компсон.

Мэтт улыбнулся.

— Простите, мистер Кролич. Боюсь, что тут я солидарен с миссис Компсон. Не хочу кусать кормящую руку.

— Мое имя Грег. Пожалуйста, называйте меня так, — настаивал Кролич. — Вот оно, мое везение. Трое против одного. Впрочем… — Он обратился к Саре: — Вы ведь бухгалтер, верно? Помогите объяснить вашей работодательнице экономическую сторону нашей ситуации.

В его тоне не было высокомерия, ну, почти не было, но его слова все равно вызвали у нее раздражение.

— Экономическую сторону? Ну, я не риелтор, но полагаю, что если особняк не будет полностью отреставрирован, вы сможете предложить миссис Компсон меньшую сумму. Правильно?

Миссис Компсон повернулась к Кроличу.

— Так вот что стоит за вашими уговорами?

Он засмеялся и выставил перед собой ладони.

— Миссис Компсон, уверяю вас, я знаю, как дорого стоит Элм — Крик. Я окажусь глупцом и оскорблю вас, если вместо справедливой цены предложу за него меньшую сумму. Просто мне жалко смотреть, как вы выбрасываете деньги на ветер, вкладывая их в реставрацию, хотя готовитесь к продаже особняка. Лучше приберегите деньги для нового дома.

— Хм‑м. — Миссис Компсон смерила его холодным взглядом. — По–моему, ‘это мне решать, как потратить собственные деньги.

— Вы правы, вы правы. — Он растянул губы в покорной улыбке. — Не смею настаивать. Тем более что у вас такие ярые защитники. — Не убирая улыбки, он обратился к Саре: — Я восхищаюсь людьми, которые так заботятся о друзьях. В Уотерфорде нужно обладать деловым инстинктом. В таком маленьком городе далеко не уедешь, если заработаешь врагов.

— Спасибо, — ответила Сара. Потом обдумала его слова и засомневалась, можно ли считать их комплиментом.

— Какие у вас планы после продажи особняка? — спросил Кролич у Сары.

— Еще рано спрашивать об этом, — ответила за нее миссис Компсон. — Имейте терпение. Я планирую загрузить Сару делами еще на несколько месяцев.

— Я буду покорно ждать. — Кролич засмеялся. Потом сунул руку в нагрудный карман, извлек из него визитную карточку и протянул ее Саре. — Позвоните, когда будете свободны, хорошо?

Сара взяла карточку и даже не поглядела на нее.

— Я ничего не понимаю в торговле недвижимостью.

— Я и не собираюсь вам это предлагать. Мы попробуем найти для вас что–нибудь в бухгалтерии.

— Хорошо. Спасибо. — Тут она вспомнила нечто очень важное. — Расскажите подробнее о вашей компании. «Юниверсити Риелти» сдает жилье студентам, да?

Он заморгал, но не перестал улыбаться.

— Ну, да. У нас много зданий.

— Вся ваша недвижимость сдается под студенческое жилье, правильно?

— В данное время да. — В его голосе зазвучал еле слышный металл.

Миссис Компсон перевела взгляд с Кролича на Сару и обратно.

— Что это значит? Вы собираетесь превратить Элм — Крик в какое–то общежитие?

— Разумеется, нет. Ничего подобного. Мы тщательно проверяем всех потенциальных жильцов из числа студентов. Узнаем адреса родителей, требуем рекомендации и все такое.

Миссис Компсон судорожно вздохнула и покачала головой.

— Я понимаю, что мой дом с его многочисленными спальнями и ванными кажется вам пригодным для таких целей. Но видите ли, мне неприятно даже думать о том, что пьяные студенты будут качаться на люстрах или заниматься любовью в саду…

— Заверяю вас, что такого не случится.

— Разве можно давать подобные гарантии? — спросила Сара. — Вы что, собираетесь тут жить и следить за порядком?

Кролич направил на нее холодный как сталь взгляд.

— Вы сами недавно закончили колледж, правда? Стали бы качаться на люстрах, если бы жили в таком роскошном доме?

— Конечно, нет, но я допускаю…

— Ну, вот видите? — Он повернулся к миссис Компсон. — Большинство студентов такие же приятные ребята, как ваша подруга. Несправедливо ссылаться на какие–то ошибочные стереотипы. — Он глянул через плечо на Сару. — Не нужно без необходимости тревожить людей.

— По–моему, никто никого не тревожит, — вмешался Мэтт. — Мы просто задали несколько вопросов. Миссис Компсон не должна продавать дом, если не уверена, что вы будете заботиться о нем должным образом.

Кролич обиженно вскинул голову.

— Я не понимаю, почему об этом вообще зашла речь. Уверяю вас, у «Юниверсити Риелти» безупречная репутация в этом городе.

Миссис Компсон нетерпеливо махнула рукой.

— Да, да, конечно. Никто не сомневается в готовности вашей компании надлежащим образом заботиться о сохранности исторического здания.

«Я сомневаюсь», — подумала Сара, разглядывая его.

По выражению глаз Кролича она поняла, что он заметил это. Но на его лице ничего не отразилось — оно оставалось приветливым и учтивым.

— Благодарю вас за кофе, миссис Компсон, но мне пора. Пожалуйста, ознакомьтесь с этими бумагами, и мы с вами обсудим наши условия. Нет, нет, не провожайте, я сам найду дорогу, — торопливо добавил он, когда миссис Компсон хотела встать. Он пожал ей руку и взял кейс. Уже выходя из комнаты, он с улыбкой сказал Саре: — Подумайте о работе. Договорились?

Когда он ушел, миссис Компсон вздохнула и откинулась на спинку кресла. Ее глаза глядели устало, лицо сделалось озабоченным и хмурым.

— Что–то мне не хочется, чтобы Элм — Крик превратился в студенческое общежитие, — пробормотала она. — Я не на это рассчитывала. Я думала — ну… что тут поселится приятное семейство, возможно, с детьми… — Ее голос оборвался.

— Вы все–таки не торопитесь с решением, — посоветовала Сара.

— Я не могу медлить. — Миссис Компсон встала и резко поправила юбку. — Они сделали разумное предложение; с моей стороны глупо отказываться.

— А мне как быть? Продолжать или нет? — спросил Мэтт.

Миссис Компсон немного подумала.

— Продолжайте. Иначе он воспользуется незаконченной работой как поводом для того, чтобы снизить цену, что бы он сейчас ни говорил.

Значит, миссис Компсон тоже не доверяла Кроличу; по крайней мере, не совсем. Сара взяла со столика кофейные чашки и отнесла их на кухню, потом вернулась к пожилой леди. Мэтт поцеловал Сару и ушел в северные сады.

Работая наверху, Сара и миссис Компсон почти не делали попыток начать разговор. Иногда уголком глаза Сара видела, как немолодая хозяйка замирала, опустив руки, и смотрела куда–то в пол незрячим взором.

Сара поглядывала на нее, и ей мучительно хотелось найти нужные слова и убедить миссис Компсон не продавать дом.

В полдень Мэтт пришел на ланч. Сара намеревалась отвести мужа в сторону и узнать его мнение о Кроличе, когда миссис Компсон их не услышит, но такой возможности не представилось. За едой никто не обмолвился ни о риелторе, ни о грядущей продаже особняка. Сара видела, что ее сотрапезники игнорировали утренние события, и не могла понять, испытывает она от этого разочарование или облегчение.

После ухода мужа Сара вспомнила про листки, которые дала Гвен. Миссис Компсон разложила их на кухонном столе и прочитала, кивая.

— Кажется, все предусмотрено, — заметила она. — По крайней мере, со стороны Гвен. Мне нужно поработать и подготовиться к девятому числу. Ведь это вроде вторник.

— Я не знаю, но очень скоро.

— Скоро? Да у нас еще больше недели. Мы подготовимся. Не беспокойтесь. — Миссис Компсон улыбнулась. — Пожалуй, над этим мы сегодня и поработаем. Это поможет нам стряхнуть с себя уныние.

Сара кивнула. Грегори Кролич мастерски умел испортить хороший летний день. Мысль о том, что Элм — Крик скоро будет продан, огорчала ее, но еще хуже было думать о том, что этот величественный особняк превратится в студенческое общежитие. Но было еще что–то такое, о чем Кролич умолчал. Или Саре это только казалось? Может, она просто искала причины для неприязни к нему?

— Так. Значит, вам не понравился мистер Кролич, — неожиданно произнесла миссис Компсон.

Сара удивленно посмотрела на нее.

— О‑о, не волнуйтесь, дорогая. Вы ничего не сказали, и я признательна вам за это, но все ваши эмоции написаны у вас на лице.

— Я не очень ему доверяю, — призналась Сара. — Но я не знаю, как может нравиться человек, который забирает у вас Элм — Крик.

— Забирает у «нас», вы это хотели сказать?

— Глупости. Начнем с того, что Элм — Крик мне не принадлежит.

— Конечно, он ваш. — Миссис Компсон похлопала Сару по руке. — Вы тут работали, шили квилт, слушали истории о прежних обитателях — хотя и не все и не про всех. Поэтому Элм — Крик стал отчасти и вашим.

— Если бы Элм — Крик был частично моим, я бы ни за что не продала свою часть.

Миссис Компсон засмеялась.

— Я разделяю ваши чувства. Я тоже не хочу продавать свою.

— Тогда почему вы беседовали с агентом по недвижимости? Раз не хотите продавать, то и не говорите с ним об этом.

— Все не так просто. — Миссис Компсон сцепила пальцы в замок и положила руки на стол. — Признаться, поначалу я думала, что хочу его продать. Но чем больше я тут живу и общаюсь с вами и Мэттью, тем больше понимаю, что это мой дом, без которого я очень скучала.

Сара вскочила со стула.

— Тогда давайте все уладим, — воскликнула она. — У Мэтта есть телефон в машине. Я побегу в сад, позвоню Кроличу и сообщу, чтобы он забыл о сделке. Как я рада, что вы решили остаться, я…

Миссис Компсон покачала головой.

— Что? В чем дело?

Пожилая хозяйка жестом велела Саре сесть.

— Да, я не хочу продавать Элм — Крик; но я должна его продать.

— Должны? Почему? Разве…

— Нет, дело не в деньгах. И давайте оставим эту тему.

— Я не могу. Вы ведь знаете, как я хочу, чтобы вы тут остались. Так вы хотя бы объясните мне, почему вы отказываетесь?

— Не отказываюсь, а не могу остаться, — прошептала миссис Компсон. — Вы очень настырная юная особа, согласны?

— Сейчас я вынуждена так себя вести.

— Ну, ладно. Хотя я сомневаюсь, что мое объяснение вас удовлетворит, слушайте. Когда–то Элм — Крик был замечательным местом. Таким его сделали Бергстромы. Но теперь… — Она вздохнула и окинула взглядом комнату. — Вы видите, во что все превратилось. Тут пустота. Разруха. И я виновата в этом.

— Как вы можете себя винить? — возмутилась Сара. — Это сделала Клаудия. Вы здесь даже не жили.

— Совершенно верно. Но я должна была быть тут. Чистокровные лошади Бергстрома были моим делом, а я забросила их. О‑о, в то время я смотрела на это иначе. Я не знала, что Клаудия пустит все под откос. Но это не оправдание. Элм — Крик никогда уже не будет таким, как прежде, и мне невыносимо больно жить здесь и каждый день вспоминать о том, что утрачено.

Сара взяла миссис Компсон за руку.

— Неправда. Вы, я и Мэтт — вместе мы сделаем особняк таким же красивым, каким он был. Вот увидите.

— Хм‑м. — Миссис Компсон посмотрела на нее с тоской и нежностью. — Мы можем восстановить его красоту, но не его величие. Пожалуй, вы слишком молоды, чтобы понять разницу.

Она сжала руку Сары и отпустила.

— Единственный выход для себя я вижу в том, чтобы передать особняк другой семье, которая сможет сделать так, чтобы тут снова бурлила жизнь. У меня нет прямых наследников, только двоюродные и троюродные братья и сестры, рассеянные по всей стране. Я давно потеряла с ними связь и осталась единственной из Бергстромов. Одна я не могу вернуть Элм — Крик к жизни. У меня не хватит на это ни сил, ни времени. Годы дают о себе знать.

Миссис Компсон помолчала.

— Может, в самом деле правильнее всего, чтобы Кролич поселил в поместье студентов. Дом оживет, а ведь именно этого я и хочу. Как вы думаете, что сказал бы в такой ситуации мой прапрадед Ханс? — Она тихонько засмеялась.

Но Саре было не до смеха.

— Если Элм — Крик должен вернуться к жизни, почему вы не хотите жить в нем, чтобы это случилось?

Миссис Компсон ничего не ответила.

— По–моему, вы слишком суровы к себе.

— Если уж на то пошло, моя вина слишком огромна, и я ничем не смогу ее искупить. — Ее голос дрожал. — Ладно, хватит об этом. Лучше пойдем в библиотеку и подберем материалы для лекции. У меня там несколько ящиков со слайдами. Надо в них разобраться. Когда мы закончим с этим, можно будет заняться квилтингом. Кажется, вы сказали, что готовы начать новый блок?

Сара поняла, что доверительная беседа закончилась.

— Вчера вечером я дошила «Звезду Лемуана».

— Молодец. Это хорошо. — Миссис Компсон встала и отправилась наверх.

Сара поднималась за ней по лестнице. Тревожные раздумья не давали покоя.

 

Глава 18

«Несколько ящиков со слайдами» оказались четырьмя большими картонными коробками, в которых лежали фотографии и газетные вырезки. Миссис Компсон пояснила, что на протяжении тридцати лет снимала каждый сшитый ею квилт.

— Гвен повезло, что вы привезли все это с собой из Севикли, — заметила Сара.

— Удача тут ни при чем. У меня сохранились некоторые из этих квилтов, но большинство было продано или раздарено. Здесь лежат свидетельства дел всей моей жизни. Я лучше стану спать на морозе, но не оставлю без присмотра эти коробки.

Когда миссис Компсон открыла картонку, Сара развернула первую попавшуюся газетную вырезку. Заголовок гласил: УОТЕРФОРДСКАЯ ГИЛЬДИЯ КВИЛТИНГА УЧАСТВУЕТ В АУКЦИОНЕ «КВИЛТ ПОБЕДЫ». Ниже было фото: несколько женщин держат одеяло, собранное из маленьких шестиугольников.

— Вы тут есть? — спросила Сара.

— Что там у вас? — Миссис Компсон взяла заметку в руки. — О господи! Как давно это было. — Она ткнула пальцем в одну из женщин. — Вот я, держусь за угол квилта.

Сара вгляделась в стройную молодую женщину на снимке. Гордо подняв подбородок, она строго глядела прямо в объектив.

— Что за «Квилт победы»?

— Узор в нем складывается не только из блоков. Это «Бабушкин цветник».

— Напоминает пчелиные соты.

Миссис Компсон засмеялась.

— Что ж, пожалуй. На мелкие детали мы брали лоскуты, берегли каждую ниточку. Ведь шла война, и даже Бергстромы не могли себе позволить лишние расходы. Мы, женщины, сшили этот квилт и выставили его на аукцион, чтобы выручить деньги на военные нужды. Тут на фото не видно, но на каждом светлом шестиугольнике вышито имя одного из местных парней, ушедших на войну. А если он отдал жизнь за свою страну, мы вышивали рядом с его именем золотую звезду. — Она вздохнула и вернула Саре газетную вырезку. — В то лето мы вышили много золотых звезд.

Сара снова посмотрела на снимок и убрала его в коробку.

— Ну–ка, поглядим, — сказала миссис Компсон, разглядывая слайд на свету. — Да, этот хороший. Сара, пожалуйста, достаньте из той коробки проектор и сотрите с него пыль, хорошо? Да, вот этот слайд будет первым.

Два часа миссис Компсон просматривала слайды, размышляла и либо браковала, либо указывала Саре, в какое место круглой карусели проектора их положить. Миссис Компсон объяснила, что она намерена рассказать студентам об истории квилтинга. Слайды покажут, как квилтинг менялся с годами и все равно оставался прежним.

— Вы расскажете им историю «Бродячей ноги»?

— Да, и, возможно, несколько других, если позволит время. — В конце концов миссис Компсон вздохнула и отодвинула от себя последнюю картонку. — Вот и все слайды, которые мне понадобятся. План лекции я напишу в другой раз, а теперь пора приступить к очередному уроку.

Они убрали коробки и спустились в гостиную, где Сара достала все, что требовалось для изготовления шаблонов.

— Сегодня я научу вас, как сшить блок «Загадка холостяка», — сообщила миссис Компсон, и в уголках ее губ мелькнула улыбка.

— Что в нем такого смешного? — удивилась Сара, подумав, что с ним связано какое–то суеверие. Может, миссис Компсон скажет, что квилт, в который вшит блок «Загадка холостяка», обрекает его создательницу на безуспешные поиски работы?

Улыбка миссис Компсон сделалась шире.

— Вообще–то ничего особенного. Это наша с Клаудией шутка. Не очень приятная, мне даже стыдно о ней рассказывать.

— Не томите меня. Что за шутка?

— Я уже говорила, что вы пока не знаете всех историй, связанных с особняком или его обитателями, — пробормотала пожилая мастерица, словно размышляя вслух. — А ведь когда–то одна девица была тут очень важной персоной. — Она вздохнула и опять посмотрела на Сару. Ее щеки слегка порозовели, а на лице читалось едва ли не смущение. — Ладно, я поведаю вам еще одну историю, пока мы работаем над новым блоком. Но предупреждаю, что мой рассказ выставляет меня в нехорошем свете. Признаюсь, в молодые годы я не всегда помнила о милосердии.

— Эге, в это трудно поверить, — ответила Сара суховатым тоном, похожим на тон миссис Компсон.

* * *

Как я уже говорила, Ричард не любил школу. Если бы папа не твердил ему все время, что он должен получить приличное образование, если хочет когда–нибудь управлять конным заводом, то он, пожалуй, вообще перестал бы учиться. Семестр в Пенсильванском колледже не утолил его жажду к странствиям и приключениям. Ричард часто жаловался, что уотерфордская школа душит его, что учителя там жуткие, а город скучный, и так далее. Когда Ричарду исполнилось шестнадцать, они с отцом пошли на компромисс: если Ричард улучшит оценки, папа разрешит ему учиться в Филадельфии.

— Если ты скажешь, что во всем виноват детский квилт, — заявила мне сестра, когда мы услышали эту новость, — я никогда тебе этого не прощу.

— Что ты, Клаудия, я ни слова не сказала, — ответила я с невинным видом, хотя мне хотелось рассмеяться. Впрочем, я тут же загрустила. При мысли о том, что рядом со мной не будет Ричарда, стало пусто в душе. Я изо всех сил старалась радоваться за него, но не могла.

Так Ричард поехал в Филадельфию, чтобы продолжить учебу. У папы там были друзья, которые согласились принять его у себя, так что мое беспокойство за него было безосновательным. Он часто писал мне, и когда я читала вслух его письма Клаудии и всем остальным, мы радовались, но скучали еще сильнее.

К счастью, рядом со мной оставался Джеймс. Они с папой были очень похожи — добрые, решительные и порядочные. С помощью Джеймса наши лошади стали еще лучше. Муж выполнял много опасных вещей, которые становились для папы все труднее и труднее.

Мы были женаты уже три года, и с каждым днем наше счастье увеличивалось. Какие это были беззаботные времена! Конечно, вы понимаете меня, ведь вы тоже недавно вышли замуж, да еще за такого чудесного парня, как Мэттью. Мы очень хотели, чтобы у нас были дети, но даже через три года не очень волновались, что их нет. Джеймс всегда гладил меня по голове и говорил, что у нас впереди еще очень много времени, что мы с ним вместе на всю жизнь. Молодые женщины любят, когда им говорят такие слова.

Поэтому, как ни болела моя душа за брата, я знала, что он вернется, когда закончит учебу. Может, к тому времени он уже станет дядей, думала я про себя, пряча улыбку, чтобы Клаудия не прицепилась ко мне и не заставила поделиться мыслями. Напомню, что это была осень 1943 года. Так много семей каждый день теряли братьев и сыновей, и грех было жаловаться, что мой брат просто уехал в другой штат, чтобы учиться в школе.

Наконец, спустя целую вечность, наступили рождественские каникулы. Вы можете себе представить нашу радость. Рождество в Элм — Крик всегда было радостным временем, а тут еще добавился восторг от возвращения Ричарда. Нам пришлось проявить особую изобретательность, потому что в стране не хватало самого необходимого, но мы прогоняли от себя тревожные мысли. Ведь Ричард наконец–то приедет домой.

В день его прибытия дом наполнился нетерпеливым ожиданием. Весь день я ходила от окна к окну, что–то поправляла, что–то готовила и снова смотрела на дорогу, пытаясь что–то разглядеть сквозь снежную завесу. Вдруг одна из кузин сбежала по лестнице из детской с криком, что к дому подъезжает автомобиль.

Все бросились к парадной двери, смеясь и споря, кто откроет ее для Ричарда, кто снимет с него пальто, кто будет сидеть рядом с ним за столом. Папа первым подошел к двери, за ним я. Отец распахнул дверь, и вот он — Ричард.

— Ричард! — закричала я и рванулась вперед, чтобы обнять брата. И вдруг застыла на месте.

За спиной брата стояла маленькая фигурка. Огромные голубые глаза, таких огромных я никогда не видела, смотрели на меня из–под белого мехового капюшона, а почти все лицо было скрыто за шерстяной муфтой.

— Ну, сестра. Ты пустишь нас в дом, или мы так и будем стоять на холоде? — спросил с улыбкой Ричард, когда я замерла, раскрыв рот. Он взял под локоть закутанную фигурку и повел ее в дом, а когда проходил мимо меня, торопливо чмокнул в щеку.

По–прежнему не находя слов, я пошла за ними. Все разом бросились обнимать Ричарда, что–то говорили ему. Хрупкая фигурка стояла в стороне и боязливо смотрела на незнакомые лица.

Тогда Ричард высвободился из объятий и повернулся к своей спутнице.

— Ты все еще стоишь, закутанная? — ласково упрекнул он, и огромные глаза, казалось, улыбнулись ему в ответ. Пальцы в перчатках неловко стали возиться с пуговицами и капюшоном. Ричард быстро снял с себя пальто и стал помогать девушке.

Семья молча стояла в холле. Даже маленькие кузины выжидающе наблюдали за Ричардом. Брат повернулся к нам.

— Я хочу, чтобы вы познакомились с моей… познакомились с Агнес Шевальер. — Он произнес ее имя вот так — «Ан–йес», вместо нормального «Аг–нес».

— Привет, — произнесла Агнес; ее губы, растянутые в улыбку, чуть дрожали. Я уже сказала, что у нее были самые большие голубые глаза, какие я видела в своей жизни. Еще самые длинные, самые темные волосы, какие я когда–либо встречала, даже длиннее моих. Ее кожа была очень белая, кроме щек, которые порозовели от мороза. И Агнес была такая маленькая, что еле доставала мне до плеча. Помнится, я подумала, что она похожа на маленькую фарфоровую куколку.

— Добро пожаловать в Элм — Крик, Агнес, — проговорила Клаудия и шагнула вперед, чтобы взять у них вещи. Она передала их кузине и велела повесить где–нибудь, где они обсохнут. Потом повернулась к Ричарду и Агнес и обняла девушку за хрупкие плечи. — Пойдемте скорее к жаркому камину, хорошо? — Она повела Агнес по коридору в гостиную, а две кузины схватили Ричарда за руки и потащили за ними следом.

Мы с папой быстро переглянулись, чтобы убедиться, что никто из нас не знал о спутнице Ричарда, и поплелись позади всех.

Пока они согревались горячим чаем и теплыми одеялами, Ричард сообщил, что Агнес сестра его одноклассника, что они познакомились два месяца назад, когда его пригласили к ним домой на обед. Ее отец был успешным адвокатом, а мать из невероятно богатой и влиятельной семьи — впрочем, Ричард рассказал об этом более деликатно, чем я. Ее родители огорчились, когда узнали, что их единственная дочь проведет каникулы не с ними, но передают Бергстромам самые сердечные поздравления с Рождеством.

— Может, надо посадить Агнес на ближайший поезд до Филадельфии, чтобы она встретила Рождество в кругу семьи? — шепнула я Клаудии. И ее имя я произнесла правильно, без французского акцента.

Сестра лишь вздохнула.

— Скоро мы узнаем всю правду, но пока надо проявить вежливость. — Она отвернулась от меня и приветливо улыбнулась нежданной гостье.

Лишь на следующий день к вечеру я смогла поговорить с Ричардом наедине.

— Сильвия, правда она удивительная? — воскликнул он. — Она самая лучшая на свете девушка. Я не мог дождаться, когда познакомлю тебя с ней.

— Почему ты не упоминал о ней в письмах?

Ричард смутился.

— Я знал, что ты расскажешь Клаудии и папе, и не хотел, чтобы они подумали, что я забросил учебу. Я не забросил, — поспешно добавил он, вероятно, заметив вопрос в моих глазах. — У меня хорошие оценки, я много занимаюсь. — Он помолчал и нерешительно добавил: — Ей всего пятнадцать. Я знаю, она совсем ребенок, но такой необыкновенный и…

— А тебе всего шестнадцать, ты слишком молод, чтобы строить серьезные планы. О чем думали ее родители, разрешив дочери поехать через весь штат одной, в обществе мальчика?

Ричард нахмурился.

— Ты прекрасно меня знаешь. Я никогда не позволю себе ничего лишнего. Со мной она в безопасности.

— Хм‑м. Может, она позволит себе лишнее с тобой. — Он вспыхнул, и я подняла руку в знак извинения. — Прости. Я сказала лишнее. Но Ричард, милый, неужели ты не мог предупредить нас каким–то образом?

Он усмехнулся и, услышав приближавшиеся шаги, оглянулся через плечо.

— Я знаю, что ты тоже ее полюбишь, когда узнаешь лучше, — прошептал он, сжал мне руку, а потом удалился.

Можете себе представить мою реакцию.

«Ты тоже ее полюбишь», — произнес Ричард, и это означало, что он любил ее или по крайней мере так думал. Я вздохнула и решила, что нам остается лишь надеяться на лучшее.

Вскоре я была убеждена, что насколько Агнес была самой красивой девушкой из всех, каких я видела за свою жизнь, настолько же она была и самым глупым, капризным и инфантильным существом, какое когда–либо переступало порог нашего дома.

Она надувала губки, если чай был слишком холодный, хлопала ресницами, глядя на Ричарда, пока он не вскакивал и не бежал на кухню за горячей водой. Потом она отправляла его обратно, потому что он положил в напиток слишком много сахара. Мы дали ей лучшую гостевую комнату, и тут же услышали, что там «невыносимо холодно, не то что в Филадельфии». Она ковырялась в еде, бормоча, что, конечно же, нельзя рассчитывать в такой глуши на хорошие блюда, такие, как у нее дома. Она пыталась участвовать в застольных беседах, начиная каждый свой щебет словами «Папа говорит…». А Ричард обращался с ней так, словно она была сделана из бесценного, хрупкого фарфора — он готовил для нее лучшее место у огня, приносил для нее все, что она требовала, поддерживал под руку, когда она спускалась по ступенькам, ловил каждое ее слово, словно оно слетало из уст самого Шекспира — ох, это было ужасно и досадно.

Не одна я считала девушку невыносимой. Мы, взрослые, удивленно переглядывались, слыша ее новые глупости, и даже дети удивленно морщились, когда переводили взгляд с их любимого кузена на это странное существо из якобы божественной земли под названием Филадельфия. Всех нас мучил один и тот же вопрос: да, она красивая, но что же в ней такого разглядел наш любимец Ричард?

Джеймс предупредил, что надо смириться с ней, ведь Агнес может стать членом нашей семьи. Ох, я пыталась проникнуться к ней симпатией, заставляла себя скрывать неприязнь ради брата. Конечно, уговаривала я себя, когда мы узнаем Агнес лучше, мы разглядим в ней то, что мог увидеть Ричард.

Как–то днем мы с Клаудией решили заняться рукоделием и предложили ей присоединиться к нам.

— Какая прелесть, — воскликнула она, пощупав уголок квилта.

Вы помните картинки из балтиморского альбома, которые я показывала? Так вот, я как раз работала над таким стилем. Вообще–то я предпочитаю сборку кусков ткани, а не сложные аппликации, которые требует тот стиль. Но весной моя близкая подруга выходила замуж, и она такой стиль любила. Мой квилт должен был стать для нее сюрпризом. Ее будущий супруг воевал в Европе. Они намеревались сыграть свадьбу, как только он вернется домой.

Но, как я сказала, Агнес пощупала край квилта и воскликнула:

— Какая прелесть! — Потом добавила: — В Филадельфии мы можем покупать готовые одеяла, но тут, в провинции, это проблема?

Я выдернула квилт из ее маленькой руки.

— Совершенно верно. Тут на сотню миль ни одного магазина. Я надеюсь, что ты взяла с собой все необходимое?

— Сильвия. — В голосе Клаудии звучало предостережение.

— Правда? — Агнес открыла от удивления рот и теперь выглядела окончательной идиоткой. — Ни одного?

— Ни одного, — ответила я. — Вообще–то я никогда не знала, что такое магазины, пока Ричард не рассказал мне о них в письмах. Сначала я решила, что он все придумал, но папа подтвердил, что так оно и есть. Мне казалось, что все это из области сказок, но ведь я никогда не была в Филадельфии. — После этого я взяла иголку и продолжила работу.

Уголком глаза я видела, что Агнес озадаченно смотрела на меня. Ее щеки пылали. Потом она резко повернулась и выбежала из комнаты.

— Сильвия, это было не слишком вежливо.

— После ее слов ей еще повезло, что я не сказала ничего похуже. Зачем шить квилт, если можно просто купить одеяло? Честное слово, я не выдержала.

— Я согласна, что она могла бы проявить больше такта, но даже…

— И что Ричард увидел в ней?

— Я не знаю. Для меня это загадка.

— Она сама загадка, — возразила я, и с этого началось. С тех пор мы с Клаудией, говоря об Агнес, величали ее Загадкой холостяка. Иногда дразнили ее ЗХ или Загадкой, например, когда спрашивали: «Интересно, привезет ли Ричард к нам весной свою Загадку?» или «Ричард пишет, что они с ЗХ собираются на бал». Или: «Господи, я надеюсь, Загадка холостяка еще способна помнить, как ее зовут».

Мы никогда не говорили это ей, не называли ее так при остальных домашних. Но все равно это было не очень красиво, и я никогда не прощу себя за то, что придумала для нее такое ужасное прозвище.

* * *

— По–моему, она заслуживала этого, — засмеялась Сара.

— О нет, не надо так говорить! — запротестовала миссис Компсон, хотя тоже рассмеялась. — Нехорошо смеяться над другими, даже если это глупые создания. Над такими особенно нехорошо издеваться. — Она вытерла слезы, навернувшиеся на глаза.

— Что сказал Ричард, когда Агнес рассказала ему о вашем розыгрыше?

Миссис Компсон сразу посерьезнела.

— Он никогда ничего не говорил. Вероятно, она не рассказывала об этом. — Сильвия пристально посмотрела на Сару. — А теперь, юная леди, пришла ваша очередь.

— Моя очередь для чего?

— Я устала от непрерывного говорения. Теперь ваша очередь. У меня есть несколько вопросов.

Сара от неожиданности заерзала на стуле.

— Каких вопросов?

— Начнем с вашей семьи. Кто родители? Есть ли братья и сестры?

— Нет, я одна. Мэтт тоже единственный сын. Мой папа умер много лет назад. — Сара немного помолчала. — Ваши истории гораздо интереснее, чем все, что я могу рассказать. Не понимаю, почему вам это интересно…

— Простите меня, но ваша мама вышла замуж за другого мужчину?

— Нет, но она, пожалуй, побила мировой рекорд по количеству бойфрендов, которые у нее были. Ответ засчитан?

— Ах. Я вижу, что затронула больную тему. — Миссис Компсон наклонилась вперед. — Почему вас это беспокоит?

— Нет, не беспокоит. Она может встречаться с кем хочет. Это не влияет на меня и мою жизнь.

— Правильно. Конечно, не влияет. — Миссис Компсон наклонила голову набок и понимающе улыбнулась.

Сара старалась говорить ровным тоном.

— Понимаете, мы с Мэттом говорили…

— О том, почему вы сердитесь на мать?

— Нет. Конечно, нет, честное слово. Я не злюсь на нее. Почему вы так думаете?

— Расскажите о ней.

— Ну… она сиделка. Мы с ней похожи, только у нее волосы короче. Они с папой встретились в кегельбане. Теперь ей нравится ездить в дорогие круизы, за которые платят ее бойфренды. Ну, пожалуй, это все. Тут и сказать больше нечего.

— Сара?

— Что?

— Ваши способности рассказчика оставляют желать лучшего.

— Спасибо.

— Что ж, тогда поделитесь, что обсуждали вы с Мэттью.

Сара немного помолчала, прикидывая, действительно ли миссис Компсон так легко оставит ее в покое.

— Мы с Мэттом хотели спросить, не хотите ли вы отпраздновать с нами Четвертое июля. Бонни Маркхэм сказала, что в центре города будет праздничное шествие, на площади концерт, а в кампусе выставка квилтов. Мы хотим там побывать и подумали, что, может, вы присоединитесь к нам?

— С удовольствием. — Миссис Компсон заметно обрадовалась. — Ведь я выставляю там свой квилт. Мне интересно посмотреть, как он будет выглядеть.

 

Глава 19

В начале следующей недели Сара закончила уборку еще двух спален в южном крыле и начала шить новый блок, «Букеты вокруг квадрата». Миссис Компсон предупредила, что этот узор самый трудный из всех, которые она шила, и что тут надо освоить два новых приема: кривые швы и аппликации.

Но даже после слов старушки Сара все равно нервничала и злилась. Скрежеща зубами, она в третий раз пыталась пришить изогнутый наружу голубой лоскут к такому же вогнутому внутрь куску фоновой ткани, не растягивая края. Сара пришла к выводу, что прошивать прямой шов легче, чем кривой, настолько же, насколько легче чистить зубы щеткой вместо того, чтобы терпеть, когда тебе запломбируют зубной канал. Впрочем, ее умения постепенно совершенствовались, и, когда она дошила блок, швы получились красивые и открыли возможности для нового дизайна. Но ей все равно больше не хотелось заниматься такими швами.

Аппликация оказалась проще. Миссис Компсон велела ей вырезать из самой темной ткани деталь в форме листка, но на этот раз добавить на шов только восьмую долю дюйма. Сара прикрепила аппликацию на фоновую ткань и, закрепив нитку узлом, заправила острием иголки срез аппликации внутрь и пришила его. Она с удовольствием увидела, что ее стежки были практически невидимыми, изгибы листка плавными, а оба кончика острыми. Вскоре она добавила второй листок и два концентрических круга, изображавшие цветок.

Сара закончила «Букеты вокруг квадрата» и в среду начала новый блок — «Роза Ланкастера». В тот день она планировала встретиться после работы с Мастерицами запутанной паутины и помочь им с подготовкой к квилт–фестивалю.

Торопливо поужинав вместе с Мэттом, Сара поехала в кампус Уотерфордского колледжа, надеясь, что ей удастся поставить машину на улице где–нибудь недалеко от главных ворот, где она договорилась о встрече с Саммер. К своему огорчению, она обнаружила, что почти все соседние улицы блокированы ярко–оранжевыми помостами — работники городского хозяйства собирали вдоль пути предстоящего парада киоски прохладительных напитков и зрительские трибуны. Наконец, Сара нашла пустое место, подходящее для компактного грузовичка, и путем продуманного маневрирования как–то ухитрилась вклинить туда пикап. Когда она прибежала к воротам, Саммер уже ждала ее.

— Привет, Сара, — крикнула мастерица и вскочила со скамьи. Ее длинные, темные волосы с рыжеватым отливом рассыпались по плечам.

— Прости, что я задержалась, — извинилась Сара, переводя дыхание. — Гильдия нас теперь пустит?

Саммер рассмеялась.

— Не волнуйся. Подумаешь! Ты опоздала всего на несколько минут. Работы на всех хватит, за дверью нас не оставят. Остальные мастерицы уже там.

Молодые женщины поспешно поднялись на холм к библиотеке. Сара никогда еще там не была, а Саммер сказала, что провела треть своей жизни в этих стенах. Она показала охраннику студенческое удостоверение и объяснила, зачем они пришли. Их пропустили через турникет.

Оказавшись внутри, Саммер свернула за угол и провела Сару через несколько стеклянных двустворчатых дверей. Вскоре они вошли в просторную, длинную галерею. Четыре световых люка, встроенные по центру высокого потолка, роняли квадраты света на сверкающий паркетный пол. Слева на стене висели портреты меценатов, поддерживавших библиотеку деньгами; противоположная стена почти сплошь состояла из прямоугольных зеркальных окон, разделенных тонкими стальными рамами. Сара видела зеленый холм, изрезанный дорожками, спускавшимися к главной улице, а снаружи студенты видели лишь собственное отражение. Слегка затемненные стекла пропускали достаточно солнечного света, и он освещал галерею, но не менял цвета квилтов, которые скоро будут тут выставлены.

Около пятидесяти женщин разного возраста собрались в группы по всей галерее; их разговоры сливались в звучный гул, иногда перемежавшийся вспышками смеха. В дальнем конце зала несколько человек расставляли складные столы и накрывали их красочными тканями. В середине галереи были сдвинуты к стене кресла и диванчики, освободив место для груд деревянных досок. В группе помощников возле одного из таких сборищ Сара и Саммер без труда заметили рыжеватые кудри Гвен, ярко выделявшиеся среди светлых, темно–русых, черных и седых причесок Мастериц запутанной паутины.

Женщины подошли к подругам. Саммер обняла мать и поцеловала в щеку. Гвен засмеялась и откинула с глаз дочки длинную челку, а Сара почувствовала укол зависти. Она никогда не знала, каково это, когда твоя мать бывает еще и твоей подругой. Саммер и Гвен всегда все делали вместе, а вот Сара не могла провести с матерью больше четверти часа, не чувствуя напряжения и усталости, без ощущения, что каждая мелочь в ее жизни препарирована и осуждена.

Она поймала себя на том, что даже при мысли об этом скрипит зубами, и приказала себе успокоиться.

Женщины рылись среди досок и весело болтали между собой. Сара ничего не понимала, но тоже изображала активность. Вскоре она заметила, что у всех деревяшек одинаковая длина, а на концах некоторых вырезаны пазы.

— Прежде всего надо взять один из этих длинных шестов, — проговорила Бонни, вытаскивая длинную деталь. — И приладить к ней четыре опоры, чтобы шест стоял.

— Я буду разбирать кучу, а вы моложе меня, поэтому займитесь сборкой, — сказала миссис Эмберли.

— Потом установите второй шест и приладьте сверху перекладину, — продолжала Бонни. — Он должен войти в пазы.

— Мы будем вешать одеяла на перекладины? — спросила Сара.

— К каждому квилту сзади пришиты широкие петли, — пояснила Джуди. — Мы снимем перекладину с шестов, проденем ее в петли и вернем на место.

— Все равно как вешать занавеску на штангу, только квилт тяжелее, — добавила Саммер.

Мастерицы запутанной паутины взялись за работу. Когда они собрали три стенда, им помахала рукой высокая и темноволосая женщина со стрижкой каре.

— Готовьтесь. Идет инспекция, — предупредила Гвен, когда эта дама направилась к ним.

— Не обращайте на нее внимания. Может, тогда она уйдет, — прошипела Диана.

— Держитесь с ней приветливо, — попросила Бонни. — Организовать шоу квилтов — дело нелегкое.

Сара даже не успела поинтересоваться, кто эта женщина, как она подошла к ним.

— Мы так рады, что вы сумели справиться, — воскликнула она и одобрительно посмотрела на стенды. — А как вообще у вас дела?

— Неплохо, Мэри Бет, — ответила Бонни.

Мэри Бет ухватилась за ближайший шест и пошатала его.

— Кажется, достаточно устойчивый. Может, чуть–чуть шаткий.

Диана нахмурилась.

— На шоу никто не будет вот так хвататься за шесты и качать их, так что все у нас безопасно.

— Ой, вы удивитесь и просто не поверите — чего только мы не видели на таких шоу. Человек может споткнуться, упасть и удариться о шест. Стенд опрокинется кому–нибудь на голову — и конец. Дальше суд и компенсация за травму.

— Мы позаботимся, чтобы все было надежно, и только после этого вы развесите квилты, — пообещала Джуди.

— Вот и хорошо. Это единственное, о чем мы просим, — сказала Мэри Бет. — Когда вы закончите сборку, мы еще раз все проверим на всякий случай. — Она улыбнулась и торопливо направилась через зал к другим группам.

— Почему она говорит о себе «мы»? — буркнула Диана.

Гвен усмехнулась.

— Ты злишься, потому что она возглавляла гильдию шесть лет подряд. — Она повернулась к Саре и пояснила: — После первых двух лет Диана предложила сменить ее…

— Я подумала, что, может, она захочет сделать перерыв, вот и все. Ведь там много работы.

— …но Мэри Бет неправильно это истолковала.

— Она восприняла все как попытку военного переворота со стороны Дианы, — добавила Джуди.

— Потому что я реально могла победить.

— Ситуация получилась неприятная. — Миссис Эмберли вздохнула. — На собрании перед самым голосованием Мэри Бет встала и обратилась к залу с вопросом — как мы будем себя чувствовать, если отдадим судьбу Уотерфордского летнего квилт–фестиваля в руки особы, которая ни разу в своей жизни не получила ни одной награды.

— Какая подлость, — воскликнула Сара. — И что вы сделали?

— Ты не поверишь, — заявила Гвен. — Диана просто ее высмеяла.

— Это она на собрании так себя вела, — добавила Саммер. — Но потом взорвалась. Я бы пересказала тебе, что Диана тогда говорила, но мама заткнула мне уши, и я многое просто не слышала.

— Вскоре после этого, и не по случайному совпадению, наша ячейка отделилась от Уотерфордской гильдии квилтинга, — пояснила Джуди. — Мы по–прежнему выставляем одеяла на шоу и помогаем на разных мероприятиях, но от еженедельных собраний отказались и предпочитаем встречаться лишь маленькой группой.

— Все–таки большинство гильдий не такие скандальные, — заметила Бонни. — И в Уотерфорде не все такие, как Мэри Бет. Ты увидишь сама, когда узнаешь всех ближе.

Но в тот вечер Сара была слишком занята, чтобы завязывать новые знакомства. Несколько часов она вместе с другими Мастерицами запутанной паутины собирала большие стенды и устанавливала их рядами. Деревянные конструкции были тяжелыми, и Сара здорово устала.

Когда последний стенд встал на место, Мэри Бет вышла на середину галереи и помахала руками, призывая всех слушать.

— Еще раз благодарим за помощь, — прокричала она. — Увидимся завтра на шоу. Теперь мы просим всех, кто не входит в комитет фестиваля, покинуть зал. Еще раз спасибо!

Все направились к выходу.

Несмотря на поздний час, около полуночи, Сара была разочарована.

— Но мне хотелось посмотреть на квилты, — запротестовала она, выходя на улицу. Женщины пошли вниз к главной улице, где Сара и Гвен оставили машины; остальные жили близко от кампуса и отправились домой пешком.

— Только членам комитета позволено смотреть на одеяла до открытия шоу, — объяснила Саммер. — Они развесят квилты и подготовят их для судейской оценки.

— А как решают, кто получит награду?

— В зависимости от стиля и размера установлены шесть категорий, и в каждой из них присуждаются ленточки за первое, второе и третье место. Затем есть номинация «Лучший из шоу», что означает следующее: лучший квилт из всех категорий. Каждый из четырех судей также представляет «Выбор судьи», а еще есть «Выбор зрителей». Если явиться пораньше, можно проголосовать за тот квилт, который тебе больше всего понравился.

— Как это — пораньше? — спросила Сара, думая про работу миссис Компсон.

— До десяти утра. Несколько лет назад моя мама получила одну из таких ленточек и сказала, что это была самая большая награда, которую когда–либо получали ее работы.

— Все потому, что выбор судей совершенно необъясним, — сказала Гвен. — Ты можешь создать абсолютно потрясающий квилт, а жюри отвергнет его, если ты шила на машинке, а не вручную, или по какой–нибудь другой причине, часто очень личной.

— Ладно, Гвен, будь справедливой, — вздохнула Бонни.

— Почему ты считаешь, что я не права? Ведь я не говорю, что судьи делают выбор чисто случайно. Просто наш личный вкус очень сильно влияет на то, как мы оцениваем произведения искусства. В этом проблема. Я бы предпочла получить признание со стороны множества зрителей, квилтеров и не–квилтеров, а не штамп одобрения от кучки так называемых экспертов.

— В прошлом у мамы были конфликты с судьями, — понизив голос, объяснила Саммер.

— Вот уж никогда бы не подумала.

— И вот еще что, — продолжала Гвен, — с ленточкой «Выбор зрителей» тоже все не так просто. Кто–то из зрителей опирается на художественный вкус, а кто–то на общее мнение. Но если эти две линии не совпадают? При этом возникает еще одна проблема — конфликт мастериц между собой. Как после этого можно говорить о творческом сотрудничестве?

— Я считаю, что нам просто не нужно выставлять работы на шоу, — сказала Диана. — Лично я могу обойтись и без этого, особенно если ты перестанешь нудеть по этому поводу.

Все рассмеялись.

— Ладно, — заявила Гвен, изображая обиду. — Я буду молча размышлять над важными моральными проблемами. Спасибо большое за это!

Женщины дошли до пикапа.

— До завтра! — крикнула Сара, залезая в кабину. — Встретимся на шоу.

Все помахали ей на прощание, и она поехала домой.

 

Глава 20

Когда на следующее утро Мэтт и Сара подъехали к особняку, миссис Компсон в нарядном платье в полоску, белых теннисных туфлях и широкополой синей шляпе, украшенной бело–красными цветами, ждала их на заднем крыльце. Сара открыла дверцу машины и подвинулась, освобождая место для пожилой леди.

— Доброе утро. Ну как, вы готовы немного развлечься? — спросила миссис Компсон.

— Мы всегда готовы, — заверил ее Мэтт.

Поскольку из–за праздничного шествия дорога была закрыта, они припарковались на муниципальной стоянке возле кампуса и присоединились к сотням людей, уже наполнявшим улицы. В теплом и влажном воздухе плыли мелодии диксиленда.

— С чего начнем? — спросила Сара. — Хотите сразу пойти на выставку?

— Давайте сначала посмотрим, что творится в центре, — ответила миссис Компсон и улыбнулась при виде жонглера с раскрашенным, как у клоуна, лицом, который проезжал мимо на уницикле в сопровождении стайки восторженных ребятишек.

Следующие несколько часов пролетели быстро. Музыканты развлекали прохожих с маленьких сцен, установленных на перекрестках. Поразительная ловкость рук фокусника вызвала жаркие дебаты между миссис Компсон и Мэттом о том, кто из них пристальней следил за ним и понял, как действуют его трюки. Дети были повсюду, они кричали и хохотали, носились по улицам с привязанными к запястьям воздушными шарами. Родители собирались маленькими кучками в тени деревьев и домов, смеялись и болтали, поглядывая одним глазом на друзей, а другим — на своих резвых отпрысков. Над суетой праздника витали восхитительные ароматы попкорна, жареных цыплят и пряной говядины.

Мэтт посмотрел на часы.

— Почти полдень, — сказал он.

— Неужели? Просто не верится, — воскликнула миссис Компсон. — Вы созрели для ланча?

Созрели. Дружная компания двинулась к ближайшему ларьку и заказала три сэндвича — каджун с курятиной и картофелем фри, а к ним лимонад. Миссис Компсон настояла на том, что она угощает. После этого все направились сквозь густеющую толпу к площади, где оркестр из десяти музыкантов бойко играл танцевальные мелодии из сороковых. Мэтт нес порцию миссис Компсон. В тенистом уголке, под раскидистыми деревьями они ухитрились найти место для миссис Компсон, и Сара с Мэттом устроились рядом с ней на траве. Пока они ели и разговаривали, миссис Компсон отбивала ногой такт мелодий.

Тут Сара заметила, что люди начали собираться вдоль тротуаров, некоторые сидели на складных стульях лицом к улице.

— Кажется, сейчас начнется парад, — предположила она, когда оркестранты доиграли финальные аккорды.

— Я займу нам место, — крикнул через плечо Мэтт и нырнул в толпу; его кудрявая голова возвышалась над всеми. Сара и миссис Компсон выбросили мусор и присоединились к Мэтту на свободном пятачке возле самой дороги. Место было превосходное.

Мимо прошли распорядители парада с красно–бело–синими поясами и прогнали последних прохожих с дороги на тротуар. Жизнерадостная женщина в старинном платье раздавала зрителям по маленькому флажку. Уже слышались звуки приближавшегося оркестра и ликование толпы. Вскоре показалась первая платформа, и люди приветствовали ее восторженными криками, размахивая флажками. Сара пересказала миссис Компсон и Мэтту слова Саммер о том, что каждое сообщество Уотерфордского колледжа сделало свою платформу, и теперь они соревнуются. Между платформами шли музыканты от местных школ. Мэр, шеф полиции и Молочная принцесса, наряженные в костюмы восемнадцатого века, ехали на старом «форде» модели «Т». За ними шествовали, бросая конфеты в толпу, Джордж Вашингтон, Бен Франклин и Бетси Росс.

Бетси Росс прошла в ярде от Сары.

— Привет, Сара! — радостно крикнула она.

Сара озадаченно посмотрела на нее.

— Диана? — Но Бетси Росс уже пропала из виду.

Внезапно дружные возгласы любящих родителей возвестили о кульминации действа — детском параде велосипедистов. Сначала появились осторожные пятилетние дети на трехколесных стальных конях. За ними ехали дети постарше на двухколесных великах с двумя дополнительными колесами и, наконец, шестиклассники на велосипедах с пятнадцатью скоростями. Каждый велосипед был украшен воздушными шарами и красно–бело–синими бумажными лентами. Сара слышала, что в каждой возрастной группе будет присуждаться свой приз за самый красиво оформленный велосипед.

Когда проехал последний ребенок и показалась очередная платформа, Сара с улыбкой повернулась к миссис Компсон.

— Как вам праздник?

— Ах, восхитительно. Дети такие прелестные.

Мимо прошла группа девушек–подростков в блестящих платьях, они несли сверкавшие на солнце жезлы. После следующей платформы толпа неожиданно успокоилась, потом раздались аплодисменты, которые усиливались с каждым мгновением. Сара услышала одинокий барабан, выбивавший размеренный ритм. Миссис Компсон приложила руку к сердцу и быстро толкнула локтем Мэтта. Он поскорее сорвал с головы бейсбольную кепку.

По дороге медленно промаршировал знаменосец; он высоко держал флаг. За ним в двух открытых кабриолетах ехали семь пожилых мужчин со строгими и гордыми лицами.

— Первая мировая, — сказал Мэтт, кивком показав на мундиры. За ними двадцать мужчин в форме Второй мировой войны чеканили шаг строем в четыре ряда. На груди у некоторых сверкали медали; у кого–то был приколот к плечу булавкой пустой рукав. Другие ветераны, мужчины и женщины, сражавшиеся в последующих войнах, замыкали шествие. Одни из них улыбались и махали толпе, другие угрюмо смотрели перед собой. Длинноволосый мужчина лет сорока держал флаг в зубах, потому что его руки были заняты — толкали колеса инвалидной коляски.

Миссис Компсон вздохнула.

— Пожалуй, я бы присела где–нибудь.

Сара кивнула и взяла ее под локоть. Мэтт проложил для них дорогу сквозь толпу, и они вернулись на площадь, на тенистую скамейку. Вокруг было пусто, только повсюду валялись бумажные стаканчики и обертки от сэндвичей. Миссис Компсон опустилась на скамью. Сара и Мэтт слышали, как приближались музыканты из Уотерфордского колледжа; они играли зажигательный марш Сузы, в такт которому вскоре стали хлопать все зрители.

— У вас патриотичный город, — заметил Мэтт, растянувшись на траве и подложив руки под голову.

— Патриотичный? Думаю, его жители с вами согласятся.

Мэтт удивленно поднял брови.

— А вы нет?

Миссис Компсон пожала плечами и посмотрела на небо.

— Возможно, мои слова покажутся мелочной придиркой, но мне трудно смотреть, как эти люди неистово размахивают флагами.

— Неистово? — засмеялась Сара. — Вам не кажется, что вы слишком суровы?

— Я имею право на свою точку зрения. В мои молодые годы этот город был не очень милосерден к Бергстромам как раз из–за этого так называемого патриотизма.

— Я ничего не понимаю. Ваша семья приехала в Америку давным–давно, верно? Кажется, вы говорили, что первым был ваш прапрадед.

— Да, верно.

Мэтт и Сара удивленно переглянулись.

Миссис Компсон заметила это и грустно улыбнулась.

— Я расскажу вам, что случилось. Может, тогда вы поймете, почему я испытываю смешанные чувства к этому городу… и к этим людям.

* * *

Мэттью, я думаю, что Сара пересказывала вам многое из того, что я говорила про мою семью и Элм — Крик, но если вам что–то покажется непонятным, спросите, и я все объясню.

Шел март 1944 года; мне было двадцать четыре года. У отца ухудшалось здоровье, и на нас с Джеймсом к этому времени почти полностью легла забота о лошадях. Ричард все еще жил в Филадельфии и учился в школе. Наш семейный бизнес, который так разросся за десятилетия и выдержал Великую депрессию и войну, теперь переживал кризис. Нам казалось эгоизмом беспокоиться о собственном богатстве, когда вокруг страдали люди. Мы делали, что могли, чтобы поддерживать наше дело, в надежде, что после окончания войны мы снова добьемся успеха.

В Уотерфорде все мысли были только о войне. Гарольд, поклонник Клаудии, был помощником местного начальника по гражданской обороне. Хотя Джеймс заверял меня, что мы в безопасности, весь город завел себе привычку нервно смотреть на небо в ожидании немецких бомбардировщиков, которые могли ошибочно принять нас за Питтсбург или Амбридж. Время было тяжелое, но мы храбро держались.

Беспокоили меня и письма Ричарда. Он писал про друзей, которые уходили на войну, и о том, как он им завидовал и какое у них будет роскошное приключение. Ох, а помните его детского приятеля Эндрю, того самого, который прятался в театральном домике? Ричард разыскал его в Филадельфии, и они снова сдружились. Стали как два сапога пара. Когда Ричард написал мне и напомнил, что им с Эндрю теперь по семнадцать и теперь они мужчины, у меня задрожало сердце. Но я старалась выбросить его слова из головы.

Для нас с Клаудией еженедельные собрания гильдии квилтинга были спасением. Каждый член организации приберегал лоскутки ткани, чтобы шить квилты для аукциона и выручать деньги, которые мы потом жертвовали на армию. Прямо как тот квилт «Бабушкин цветник» с фотографии, которую вы видели, Сара. Это был наш первый «Квилт победы». Мы сшили его предыдущим летом, когда я возглавляла гильдию и думала, что война не может длиться так долго.

Но в следующий март нам уже казалось, что война будет теперь всегда, а с ней карточки и затемнение. Мы работали над новыми квилтами и вполголоса говорили о мужьях, братьях и сыновьях, воевавших за океаном. Когда одна из нас переживала страшную утрату, остальные делали что могли, чтобы утешить ее.

Как–то вечером мы собрались в школьном кафетерии. Мы с Клаудией и четырьмя другими женщинами сидели возле рамы для квилта, а другие мастерицы работали маленькими группами над другими вещами. Я сказала, что через две недели Ричард приедет домой на весенние каникулы.

— Богатенький немецкий мальчик приедет домой. Не то что мой сын, — пробормотал за моей спиной чей–то голос.

Я резко повернулась и спросила, что означают эти слова. Ответом стало ледяное молчание.

Я оглядела собравшихся и встретила только взгляд Клаудии. Она смотрела на меня вытаращенными от ужаса глазами.

— Лучше уж не надо, чтобы эти фрицы дрались с нашими ребятами, — прошипел другой голос.

— Кому понравится проснуться с ножом в спине, — пробубнил третий.

— Хорошо, когда у тебя много денег и ты можешь откупиться от службы.

Клаудия покраснела, ее глаза были полны слез. Она открыла рот, хотела что–то ответить, но передумала — просто схватила корзинку для рукоделия и выбежала на улицу.

— Если вы хотите что–то сказать обо мне или моей семье, говорите это сейчас. — Мой голос звучал твердо и решительно, хотя внутри все дрожало.

Никто не произнес ни слова.

— Тогда ладно, — закончила я, поочередно глядя ледяным взглядом на каждую из мастериц. — На следующей неделе вы можете извиниться перед моей сестрой. — Тут я резко повернулась, взяла корзинку и вышла вслед за Клаудией.

Несмотря на то что было уже начало марта, погода стояла ужасно холодная. Сестра шла домой; ее плечи сотрясались от рыданий. Я побежала за ней.

— Клаудия?

Она высморкалась в носовой платок.

— Вот так месяцами, и в библиотеке, и в булочной, повсюду, но это уже слишком. Как они могут? Почему в них столько ненависти ко мне?

Я обняла ее за плечи.

— Не обращай внимания. Они просто устали. Все устали от войны. Они это не всерьез. На следующей неделе все будет нормально.

— Сомневаюсь. — Она всхлипнула. Остаток пути до дома мы прошли молча.

Клаудия всегда была душой компании, поэтому язвительные слова женщин задели ее гораздо сильнее, чем меня. Их поведение ее смутило. В Уотерфорде жили и другие немецкие семьи, кое у кого из тех, кто отпускал в наш адрес язвительные реплики, деды и бабки приехали в Америку позже наших. К тому же у нас шведская фамилия, не немецкая, да и происхождение тоже в значительной мере. Так почему же напали именно на нас?

Впрочем, я это понимала.

Хотя папа и наши дяди сражались в Первую мировую, мы были одной из немногих семей в городе, в которой пока еще никто не воевал. Джеймсу было двадцать шесть лет, хотя на фронт уходили мужчины и старше. Ричард был слишком молод, а остальные у нас были девочки. Более того, наше богатство постоянно вызывало споры. Так что люди злословили на наш счет не потому, что мы немцы, а из зависти к нашему благополучию.

Я пыталась объяснить это Клаудии, но не думаю, что она поняла. Можно было бы подумать, что уж кому, как не Клаудии, уметь распознавать ревность и зависть. Но это было не так.

На следующей неделе все пошло еще хуже. Я физически ощущала, как спину буравили полные ненависти взгляды, злобный шепоток лез мне в уши. Мы с сестрой сели рядом, ни на кого не смотрели и пытались делать вид, будто ничего не замечаем.

В конце вечера руководительница гильдии Глория Шеффер отвела нас в сторону. Даже не извиняясь, она вежливо предложила нам покинуть гильдию на какое–то время. Представляете? На какое–то время. Честное слово. И от кого мы это услышали? От Глории Шеффер.

Я сдержалась и не высказала все, что думала о ней и ее подружках. Просто собрала рукоделие, взяла сестру под локоть и вывела из комнаты. Если уж уходить, то с гордо поднятой головой. А выплакаться можно будет потом, когда тебя никто не видит.

Сара, вы удивлялись, почему я не хочу вступать в Уотерфордскую гильдию. Теперь вы знаете причину. Да, я понимаю, что теперь там нет почти никого из тех людей, но тут дело принципа. Они не захотели нас там видеть, ну и ладно. Теперь я не хочу иметь с ними дела.

Мы с сестрой пытались забыть про гильдию и про то, как наши так называемые подружки обошлись с нами. Скоро должен был приехать Ричард, мы с восторгом ждали его.

После приезда он бесконечно говорил об Эндрю, о друзьях, воевавших в Европе, и, разумеется, о Загадке. Папа просто сиял от радости. Вероятно, мы тоже, хотя я предпочла бы не слышать все эти разговоры о войне.

— Ричард, в школе тебя никто не преследует из–за твоего происхождения? — неожиданно спросила Клаудия.

Джеймс сердито посмотрел на нее, а я пнула ее ногой под столом, сильно так. Она взвизгнула и резко повернулась ко мне.

Ричард положил вилку.

— Нет, конечно. Все знают о моем отношении к Гитлеру. А почему ты спросила? — Клаудия опасливо покосилась на меня, я нахмурила брови. Ричард тут же почувствовал неладное. — Ну–ка, Клауд, не обращай внимания на Сильвию. Что происходит?

Сестра неохотно рассказала, как с нами недавно обошлись бывшие подруги. Ричард стиснул зубы, а его глаза превратились в ледяные щелочки.

Папа удивленно посмотрел на нас.

— Сильвия? Джеймс? И вы утаили это от меня? — В его голосе звучала обида, и мы не могли смотреть ему в глаза. — Я не понимаю их, ведь мы — Бергстромы — сделали для города столько хорошего. Никто и никогда не ставил под сомнение патриотизм нашей семьи. Я воевал в Первую мировую и потерял в ней двух братьев. Какие еще им нужны доказательства?

Ричард нахмурился и снова взялся за еду. Его руки с побелевшими костяшками пальцев дрожали от ярости. Я увидела его лицо, и мне стало страшно.

Когда все разошлись по спальням, Ричард отвел нас с Джеймсом в сторону.

— Что бы ни случилось, обещайте, что не оставите Агнес.

Я вытаращила глаза.

— Ты о чем? Как это — что бы ни случилось?

— Объясни ей, — сказал Ричард Джеймсу.

— Ты сам объясни, ведь я стою рядом. — Мой голос оборвался, и я вцепилась в рукав Ричарда. Брат уже перерос меня на несколько дюймов, но все–таки это был семнадцатилетний мальчишка. — Что ты задумал? Ты должен закончить школу, а потом ты будешь нужен дома.

Джеймс обнял меня за плечи и отвел в сторону.

— Давай поговорим об этом утром. Утром, Ричард, — обратился он к моему брату. — Думаю, ты будешь здесь.

Ричард кивнул и скрылся за углом. Мы поднялись по лестнице к себе наверх.

Мне кое–как удалось заснуть, но утром я проснулась с неприятным чувством под ложечкой. Я разбудила Джеймса.

— Что–то случилось, — прошептала я, сходя с ума от беспокойства.

Мы торопливо оделись. Внизу Клаудия хлопотала на кухне и что–то весело мурлыкала, помогая повару. Ричард всегда был ранней пташкой и по всем расчетам должен был появиться за столом раньше нас, чтобы выклянчить пирожок, испеченный из скудных запасов муки. Веселая улыбка сестры увяла, когда она увидела наши лица.

Обыскав дом и сады, мы поняли, что Ричард и его чемодан исчезли. Но я была уверена, что он не мог уехать, не попрощавшись или, по крайней мере, не оставив записку. Был поднят весь дом, Джеймс пытался всех успокоить. Я была в полном смятении, но потом внезапно вспомнила про садовый театр.

Я побежала со всех ног к старым развалинам. Дверь в театр давно слетела с петель и была просто прислонена к стене, загораживая часть проема. Я протиснулась мимо нее и огляделась.

И тут заметила уголок сложенного листка бумаги, торчащий из–под ржавой консервной банки в центре пола. Ричард не сомневался, что я найду его послание. Дрожащими руками я развернула бумагу.

«Дорогая Сильвия. Прости, что я вот так уехал, но я знал, что ты меня простишь. Я понимал, что ты быстро найдешь записку, но не настолько, чтобы меня остановить. Мы с Эндрю уже думали об этом, но слова Клаудии меня подтолкнули. Мы запишемся добровольцами и поедем бить немцев, чтобы они знали, как творить безобразия. Никто не имеет права говорить, что Бергстромы трусы, или сомневаться в нашем патриотизме. Во всяком случае, я все сделаю, чтобы доказать обратное. Помни о своем обещании. Не волнуйся. Со мной все будет в порядке».

Прижимая к сердцу записку, я помчалась в дом. Никто даже не заметил моего отсутствия. Когда я вбежала, все замолкли. Подняв над головой записку, я рухнула в кресло. Джеймс подскочил ко мне, взял за руку и с угрюмым лицом прочел послание Ричарда. Потом скомкал его в кулаке.

— Сейчас я возьму Гарольда, и мы поедем в Филадельфию ближайшим поездом.

— Откуда ты знаешь, что он двинется туда? Он запросто может записаться добровольцем и дома.

— Там Эндрю, а, судя по записке Ричарда, они решили отправиться на войну вместе. — Его голос звучал спокойно, чтобы никого не тревожить, но глаза сказали мне правду. Он не знал, вернулся ли Ричард в Филадельфию, но его предположения были разумными. Хорошо бы, чтобы они еще и оправдались.

— Джеймс, если с ним что–нибудь случится…

Муж стиснул мои плечи.

— Не беспокойся. Я позабочусь об этом. — Быстро поцеловав меня, он поспешил к себе, чтобы собрать вещи.

Через два дня они с Гарольдом телеграфировали нам. Новость была ужасная.

Ричарда обнаружили в школе. Он упаковывал вещи, и они с Эндрю уже записались добровольцами и меньше чем через две недели должны были лететь в Европу. Ричард и Агнес поженились, на что родители невесты согласились с явной неохотой. Ближайшим поездом ее привезут к нам в Элм — Крик.

Когда все наконец вернулись домой, Джеймс и Гарольд разводили руками — мол, что делать, Загадка обливалась слезами, а Ричард с трудом сдерживал свой восторг. Я обняла его так сильно, что он едва не задохнулся.

— Что ты наделал?! — воскликнула я, даже не рассчитывая на ответ.

Вечером, когда мы с Джеймсом остались вдвоем, он поцеловал меня. На его лице я увидела столько разных чувств — любовь, заботу, сожаление, какую–то смесь всего этого. Я предположила, что он думает, будто я сержусь на него за неудачную поездку.

— Джеймс, я знаю — вы сделали все, что могли, — сказала я, чтобы его успокоить. — Я уверена, что ты пытался его остановить. Теперь все в Божьих руках.

— Сильвия, я тоже записался добровольцем.

Я задохнулась от ужаса.

— Что?!

— Милая, это был единственный выход. Его уже определили в какое–то подразделение, и я поспешил записаться, чтобы мы оказались вместе. Гарольд тоже записался, не знаю, почему. Ясно было, что ему очень не хотелось.

— Господи! — Я прижала пальцы к губам и рухнула на кровать. Стены спальни закружились вокруг меня.

— Я буду присматривать за ним, обещаю. И клянусь, что мы вернемся домой целыми и невредимыми. Сильвия, даю тебе слово. Я всегда буду возвращаться к тебе.

Что я тогда могла сказать? И что мог он сказать мне?

На следующее утро мы узнали, что Гарольд попросил Клаудию стать его женой и что она дала согласие. Я старалась порадоваться за нее.

Спустя неделю, которая показалась мне самой короткой в моей жизни, Джеймс, Ричард и Гарольд уехали от нас. Их направили в Тихий океан воевать с японцами. Примерно в это же время я обнаружила, что беременна.

* * *

Парад закончился, площадь снова наполнилась людьми, в концертной раковине заиграл оркестр. Какое–то время миссис Компсон, Сара и Мэтт слушали музыку и молчали. Потом старая леди встала со скамьи.

— Кажется, я готова посмотреть на квилт–шоу. Вы как, согласны? — Она невесело улыбнулась. — Может быть, я получу какой–нибудь диплом, а то и парочку.

Сара кивнула, а Мэтт попытался изобразить улыбку. Они пошли по следам недавнего парада к кампусу.

 

Глава 21

У входа в библиотеку две женщины взяли с трио плату за вход и предложили программки. Сара только тут вспомнила про голосование «Выбор зрителей» и огорчилась, потому что они безнадежно опоздали.

— Пойдемте, пойдемте, — торопила миссис Компсон. — Иначе мы все прозеваем!

Галерея библиотеки была полна восторженных фанатов квилтинга, молодых и пожилых. На стендах, которые Сара помогала накануне собирать, теперь висели яркие одеяла. Зрители разглядывали поочередно каждый квилт, читали в программке имена мастериц и информацию об их работе. Члены гильдии в белых перчатках ходили возле стендов и по просьбе собравшихся заворачивали край квилта, чтобы желающие посмотрели изнанку.

Миссис Комптон знала так много об узорах, элементах дизайна и технике сборки, что Саре и Мэтту казалось, будто они совершают экскурсию по музею с опытным экскурсоводом. Часто Сара замечала, что и другие зрители прислушивались к словам миссис Компсон, ее анализу образцов и согласно кивали.

Сара с радостью обнаружила, что понимает, как построен незнакомый ей блок. Она видела, что благодаря незначительным вариациям цвета и контраста самый обычный квилт начинал сверкать и что в некоторых работах традиционные элементы использовались как отправная точка для подлинных инноваций. Шоу вскоре превратилось в головокружительно прекрасную, восхитительную демонстрацию расцветок и узоров; Сара открыла для себя столько новых возможностей и одновременно с огорчением почувствовала, что ее собственные блоки не шли ни в какое сравнение с выставленными квилтами.

— Я никогда не сумею сшить вот так, — пробормотала она, разглядывая особенно впечатляющую вариацию «Дрезденского орнамента», где в круглые блоки были вшиты «спицы», все более яркие по мере удаления от центра. По краям шел составленный из кусочков бордюр, похожий на витую ленту. Стежки были такие крошечные, что даже не верилось, как это возможно.

— Вам и не нужно шить такой квилт. Сшейте собственный, — с упреком возразила миссис Компсон.

— Нет, я имела в виду, что никогда не сошью настолько хорошую вещь, как эта.

— И не сошьешь при таком настрое, — усмехнулся Мэтт.

— Вот–вот, я как раз хотела это сказать, но вы опередили меня. — Миссис Компсон строго посмотрела на Сару. — Эта мастерица оттачивала свое умение, когда вы еще учились в школе. Если вы решили, что никогда не сошьете такой квилт, значит, и не сошьете, и все мои уроки окажутся напрасной тратой времени. Но если вы проявите упорство и будете помнить, что первые работы редко получаются удачными, ну, тогда, пожалуй, у вас все–таки останется надежда. — Она повернулась и пошла к следующему квилту.

— Видишь? Я ведь говорил тебе — мысли позитивно, — обронил через плечо Мэтт, следуя за ней.

Сара вздохнула и поплелась следом.

Мастерицы запутанной паутины выступили успешно. «Кельтский узелок», голубой с золотом квилт Бонни, занял первое место в номинации «Аппликация/большое покрывало», а вариация Джуди на узор «Домик из бревен» получила голубую ленточку в категории «Пэчворк/малое покрывало». Гвен и Саммер заняли второе место в разделе инноваций за работу на тему генеалогического древа, соединив технику пэчворка, аппликации и фототрансфера. Когда Сара подошла к цветочному настенному коврику Дианы, то с восторгом обнаружила, что на нем тоже висит ленточка — за третье место. Она порадовалась первой награде Дианы и обещала себе, что на будущий год тоже выставит квилт.

Мэтту не терпелось узнать судьбу одеяла миссис Компсон, и он пошел вперед.

— Миссис Компсон, как вы думаете, я сумею закончить квилт к августу? — спросила Сара, когда муж уже не мог ее слышать.

— Ну, не знаю. Когда точно вам нужно?

— Пятого августа. Мне хочется подарить его Мэтту. Это будет первая годовщина нашего переезда в Уотерфорд, и я хочу сделать ему приятное. А что может быть лучше, чем первый квилт? Мне бы хотелось применить сборку «Садовый лабиринт» и, пожалуй, бордюр в технике пэчворк.

Миссис Компсон подняла кверху руки и засмеялась.

— Не разгоняйтесь. Вам еще нужно сшить несколько блоков. К пятому августа? Хм‑м… Если даже я помогу вам, все равно времени в обрез. — Она немного подумала. — Да, пора научить вас, как сшивать детали на машинке. Пожалуй, я даже позволю вам пользоваться моей.

— Правда?

— Если вы пообещаете, что будете осторожно с ней обращаться.

— Конечно! — Они завернули за угол и увидели Мэтта. Он стоял перед квилтом миссис Компсон, на его лице сияла широкая улыбка. — Только ничего не говорите при Мэтте. Я хочу, чтобы это стало сюрпризом.

Миссис Компсон кивнула и прошла через толпу к своему одеялу. Сара сразу узнала голубые, пурпурные, зеленые и желтоватые восьмиконечные звезды. Это был тот самый квилт, который она видела на диване во время первого приезда в Элм — Крик.

Возле квилта висела голубая ленточка за первое место в номинации «Пэчворк/большое покрывало», пурпурная ленточка «Выбор судьи», еще одна пурпурная ленточка за лучшую ручную работу и золотая ленточка «Лучший из всех».

— Вот мы и встретились, — произнесла Бонни.

Миссис Компсон любезно кивнула, потом повернулась к Гвен.

— Профессор, я рада с вами познакомиться. Жду с нетерпением встречи с вашими студентами на следующей неделе.

— А они с нетерпением ждут встречи с вами. Они будут поражены, когда узнают об этом. — Гвен махнула рукой в сторону призов миссис Компсон.

— О‑о, как вы это сделали? Объясните, пожалуйста, — попросила Саммер, проталкиваясь сквозь толпу. Миссис Компсон отправилась с ней, на ходу отвечая на лавину жадных вопросов девушки.

Гвен ухватила Бонни за локоть, не дав ей пойти за ними.

— Где миссис Эмберли? — прошептала она, с беспокойством оглядываясь вокруг.

— Ушла с Джуди и Эмили. — Бонни повернулась к Саре. — Джуди устроила страшный скандал, когда ей не разрешили привезти сюда Эмили в прогулочном стульчике. Даже Диане было до нее далеко.

— Вот и хорошо, — пробормотала Гвен, отпуская руку Бонни. — А то чуть не встретились.

Сара удивленно подняла брови.

— Ты о чем? Что такое?

Гвен и Бонни переглянулись.

— Миссис Компсон и миссис Эмберли не очень… — Бонни замялась. — Ну, ты помнишь, как миссис Эмберли сказала, что у них вышла размолвка. Но все гораздо хуже. Получилось бы неловко, если бы они случайно встретились.

— Ходят слухи, что они враждуют больше пятидесяти лет, — добавила Гвен. — До сих пор старушки просто игнорировали друг друга, потому что жили в разных городах. Но теперь все осложнилось после возвращения миссис Компсон.

Сара задумалась.

— Миссис Эмберли была одной из тех, кто исключил миссис Компсон из Уотерфордской гильдии квилтинга?

Гвен вытаращила глаза, потом они с Бонни удивленно переглянулись.

— Ее исключили? Вот новость для меня. Мы никогда и не знали, что она была ее членом.

— Впрочем, дело не в этом, — пояснила Бонни. — Это семейная ссора. Миссис Эмберли невестка миссис Компсон.

— Невестка? О Господи! Миссис Эмберли та самая Загадка.

— Кто?

— Да так — ну, ее зовут Агнес, правильно? Она была замужем за Ричардом, братом миссис Компсон?

— Верно. — Гвен кивнула.

Бонни грустно покачала головой.

— Как печально. Почти никого не осталось из всей семьи, только они. Честное слово — зачем избегать на квилт–шоу собственной родственницы? Не лучше ли поговорить друг с другом?

— Может, и нам не стоит их оберегать? — размышляла Гвен. — Мне кажется, что они сумеют простить друг друга, если встретятся и поговорят.

Бонни с сомнением покачала головой.

— Не знаю. Насколько я могу судить, характер у Сильвии Компсон такой же огненный, как ее квилты.

— Я думала, что ты скажешь — такой же взрывоопасный, — заметила Гвен. — Но я понимаю, что ты имела в виду. А ты как считаешь, Сара? Ведь ты хорошо знаешь миссис Компсон.

— Очевидно, я еще многого не знаю. — Она не понимала, что и думать. Если миссис Эмберли та самая Загадка, тогда ее должны были бы звать Агнес Шевалье, а не Агнес Эмберли. Нет–нет, неправильно, ее должны звать Агнес Бергстром.

Только Сара хотела выведать у Бонни и Гвен новые детали, как вернулись миссис Компсон и Саммер.

— Вы готовы посмотреть остальные работы? — спросила миссис Компсон.

Сара кивнула. К ним присоединились и Мастерицы запутанной паутины. Миссис Компсон любезно беседовала с ними, особенно с Саммер, но Сара почти не прислушивалась к их разговорам. Как она не догадалась по репликам миссис Эмберли, что Элм — Крик для нее не чужое место?

Потом Сара, Мэтт и миссис Компсон пообедали в ресторане и пошли на стадион колледжа смотреть на фейерверк. Пока Мэтт и миссис Компсон громко восхищались красочным зрелищем, развернувшимся в небе, Сара молчала и, лишь поймав на себе удивленный взгляд старой рукодельницы, изобразила на лице восторг. Казалось, миссис Компсон успокоилась, но в душе у Сары затаилась тревога. Спокойная, приятная пожилая женщина, с которой Сара познакомилась тогда в магазине, совсем не походила на глупую и эгоистичную девчонку из рассказов миссис Компсон. И теперь миссис Компсон казалась Саре еще большей загадкой, чем Агнес Шевалье.

 

Глава 22

В понедельник миссис Компсон начала урок, разложив на столе заготовки, сшитые Сарой. Она сверилась со списком оставшихся блоков, решила на калькуляторе несколько проблем и сделала записи в блокноте.

— В выходные вы закончили блок «Роза Ланкастера», и теперь у вас их восемь. Я удивлена, что вы сумели так быстро все сделать.

— Мне нравятся аппликации. А что вы делаете? — Сара показала на калькулятор. — Я хорошо разбираюсь в математике. Вам помочь?

— Спасибо, милая, но я уже закончила. Я вычислила размеры для вашего «Садового лабиринта». — Она нахмурилась. — Раз я должна вас научить, как сшивать детали на швейной машинке, нам нужно выбрать самые простые из оставшихся блоков. Так что давайте возьмем на этот раз «Выбор сестры».

— Будет ли заметно, если в квилте часть блоков сделана на машинке, а часть вручную?

— Не настолько, чтобы обращать на это внимание. — Миссис Компсон достала шаблоны и все прочее и разложила на столе.

Когда Сара закончила с шаблонами и вырезала детали блока, миссис Компсон показала ей, как шить на швейной машинке. Под ее присмотром Сара потренировалась на лоскутах, а потом рискнула и сшила первые детали. В последний раз она работала на машинке еще в школе на уроках домоводства, но очень быстро освоилась и привыкла к этой крошечной черной малышке. Она расправила ногтем шов и с улыбкой посмотрела на ровные и аккуратные стежки. Да, это точно было быстрее, чем шить вручную.

— Где можно купить такую швейную машинку? — спросила она.

— Это зависит от суммы, которую вы готовы потратить.

— Она такая дорогая, да?

— Я приобрела свою много лет назад, но, если вы найдете где–нибудь такую же и если ее владелица будет готова с нею расстаться, возможно, вы заплатите триста либо пятьсот долларов, в зависимости от ее исправности. Впрочем, я слышала, что некоторым невероятно везло, и они покупали их буквально за центы на распродажах. — Миссис Компсон наклонила голову набок. — Но всегда можно… — Она внезапно замолчала и улыбнулась, в ее глазах блеснула веселая искорка.

— Что? Что всегда можно?

— Ничего. — В уголках ее губ играла тень радости. Сара заподозрила, что наставница что–то задумала, но когда спросила об этом, миссис Компсон лишь усмехнулась.

На следующее утро Сара проснулась с чувством тревоги; внутри все сжалось в нервный ком. Она встала под душ, приказывая взять себя в руки и не вести себя так глупо. Ведь перед студентами колледжа будет стоять миссис Компсон, а не она. Ее задача — вовремя показывать слайды и не сбиться.

Она надела костюм, в котором ходила на собеседования, и старательно уложила в прическу длинные волосы, которые обычно просто завязывала на затылке. Когда Мэтт и Сара подъехали к особняку, миссис Компсон уже ждала их в холле, держа в руках коробку слайдов и текст лекции. На ней был легкий розоватый костюм, очень шедший ей, и жемчужные бусы.

Мэтт пожелал им удачи и отправился в северные сады, а Сара помогла миссис Компсон забраться на сиденье пикапа. Когда они подъезжали к воротам Уотерфордского колледжа, пожилая мастерица дала Саре последние инструкции. Сара слушала ее, кивала, когда нужно, но в ее животе по–прежнему оставался тугой ком.

Охранник дал им краткосрочное разрешение на парковку и схему проезда. Когда они подъехали к нужному корпусу, там их уже ждала Гвен.

— Как хорошо, что вы приехали пораньше, — сказала она, забирая из рук миссис Компсон коробку со слайдами. — Когда все узнали о вашей лекции, некоторые профессора попросили разрешения присоединиться к нам вместе с их слушателями. Я разрешила. Правильно я поступила?

Миссис Компсон пожала плечами.

— Конечно. Чем больше народу, тем веселее.

— Я рада это слышать. Нам пришлось перебазироваться в аудиторию.

— В аудиторию? — дрожащим голосом переспросила Сара.

Миссис Компсон удивилась.

— Кабинет для семинаров, аудитория — какая разница? Почему вы так побледнели?

Гвен тоже озабоченно посмотрела на Сару.

— Все в порядке, Сара?

— Конечно, в порядке. — Она надеялась, что ее голос прозвучал уверенно.

Она почувствовала себя лучше, когда узнала, что будет сидеть наверху аудитории в будочке, где ее никто не увидит. Гвен показала, как и что переключать, и ушла с миссис Компсон за сцену, а Сара стала налаживать проектор. Аудитория тем временем наполнялась, почти не осталось свободных мест. До Сары доносился гул студенческих голосов. Вскоре слева от нее ожил динамик внутренней связи. Сквозь треск послышался голос Гвен.

— Сара, ты меня слышишь?

Она нажала на белую кнопку.

— Да, Гвен. У меня все готово.

— Мы тоже готовы. Выключи свет в зале и направь на сцену прожектор.

Сара посмотрела на приборную панель и нашла нужные тумблеры.

— Все, я нашла. Хм… выключила.

Огни в зале погасли, и студенты немного притихли. Гвен вышла на сцену и представила миссис Компсон. Сара сложила руки на коленях, радуясь, что зал приветствовал миссис Компсон бурными аплодисментами, когда она шла к подиуму. Пожилая наставница посмотрела в ту сторону, где сидела Сара, и улыбнулась, хотя женщина была уверена, что миссис Компсон не могла ее видеть. Тем временем миссис Компсон поздоровалась со слушателями, и тогда Сара перевела дыхание и включила проектор.

Поначалу от студентов исходил скептицизм, но, к радости Сары, лукавый юмор миссис Компсон быстро покорил аудиторию. Рассказав про традиции квилтинга в Средние века, когда рыцари надевали под доспехи стеганую одежду, миссис Компсон перешла к колониальной Америке. Свою лекцию она завершила описанием современного состояния квилтинга — от резкого роста интереса к нему на рубеже нового тысячелетия до нынешних времен. Рассказала о мастерах, которые соединили в своем творчестве и традиционные узоры, и компьютерный дизайн. Сара так увлеклась дискуссией, что даже не сразу вспоминала о своей обязанности показывать слайды, но никто, кажется, даже не замечал ее оплошности.

Когда лекция подошла к концу, студенты отблагодарили миссис Компсон бурными аплодисментами, а она приветливо улыбалась, склонив голову набок. Потом Сара включила верхние огни. Несколько слушателей направились к сцене, чтобы задать вопросы, другие покинули зал. Сара увидела, что миссис Компсон окружили студенты, и решила использовать это время, чтобы упаковать слайды. Закончив, она вышла из проекционной будки и с коробкой в руках направилась к сцене, где миссис Компсон и Гвен прощались с последними слушателями.

— Все было невероятно интересно, — радостно сообщила Сара. — Вы замечательно выступили.

— Кто мог подумать, что молодым людям так понравятся шутки про квилты! — Миссис Компсон удивленно покачала головой, но вид у нее был довольный.

Гвен тоже была в восторге.

— Не знаю, как вас и благодарить, миссис Компсон, — произнесла она. — Мои студенты узнали много полезного из лекции.

Миссис Компсон похлопала ее по руке.

— Я с удовольствием приеду к вам в любое время, когда вы захотите. Мне самой все очень понравилось.

Сара отметила для себя эти слова и с трудом сохранила безразличный вид. Внутри все ликовало. Ей не терпелось рассказать Мэтту об успехе лекции.

— Ловлю вас на слове, — тут же сказала Гвен. Она проводила их до пикапа, а когда Сара включила мотор, подошла к пассажирской дверце и, переглянувшись с ней, обратилась к миссис Компсон: — Может, Сара уговорит вас, и вы приедете на этой неделе на посиделки Мастериц запутанной паутины?

— Я уже уговаривала не раз, но… — вздохнула Сара.

Миссис Компсон выпятила губы.

— Вы ведь не входите в Уотерфордскую гильдию квилтинга?

— Нет. Мы вышли из нее несколько лет назад.

— Тогда ладно. Пожалуй, я подумаю.

Гвен усмехнулась.

— Я надеюсь увидеть вас снова. — Она отошла от машины и помахала на прощание.

Сара поехала в Элм — Крик.

— По–моему, все прошло неплохо. Как вы считаете? — спросила миссис Компсон.

— Ой, замечательно. Весь зал слушал вас, затаив дыхание.

— Ну, как вы помните, я когда–то работала в школе, преподавала искусство.

— Нет, я не помню этого. Хотя… да, вы упомянули, что учились на педагога. Но я думала, что вы не закончили колледж.

— Закончила, но позже продолжила учебу и получила степень бакалавра. В другом месте, не в Уотерфордском колледже.

Сара кивнула. Миссис Эмберли упоминала что–то подобное во время одной из встреч, но Сара не хотела говорить об этом миссис Компсон. Пока не хотела.

Воодушевленные успехом лекции, они решили не браться за уборку, ждавшую их наверху, и провели остаток дня за шитьем. Вечером по дороге домой Сара рассказала Мэтту про презентацию и, самое главное, про обещание, которое миссис Компсон дала Гвен.

— Она сказала, что готова выступить с лекцией в любое время, когда Гвен будет нужно. Возможно, это означает, что она может остаться, правда? Ведь как она выступит с лекцией, если уедет из Уотерфорда?

Мэтт подумал и кивнул.

— Да, я считаю, что это хороший знак.

— Ты серьезно? Ведь это еще одна причина для того, чтобы быть здесь.

— Женушка, дорогая, не надо питать слишком большие надежды. Я не хочу, чтобы ты огорчилась, если все пойдет не так, как мы надеемся.

Сара пожала плечами.

— Ну, если тебя не убедила эта новость, тогда, может, убедит другое. Она думает о том, чтобы присоединиться к Мастерицам запутанной паутины.

— А ей известно, что туда приходит миссис Эмберли?

Сара озадаченно нахмурилась.

— Я не знаю. Возможно, что нет.

— Как ты собираешься решить эту проблему?

— Не знаю. — Она нахмурилась еще сильнее и, приуныв, откинулась назад.

Они въехали на свое парковочное место, Мэтт обнял Сару за плечи, и вот так они и вошли в дом.

— Сара, меня немного беспокоит сделка с «Юниверсити Риелти».

— А меня она очень сильно беспокоит.

Мэтт снял бейсбольную кепку и провел ладонью по волосам.

— Я прикинул, сколько стоит переделка особняка под апартаменты, и, говоря по правде, не понимаю, как «Юниверсити Риелти» надеется получить от этого прибыль. Им придется брать огромную плату просто для того, чтобы оправдать расходы, а у какого студента колледжа найдутся такие деньги? К тому же нынешние молодые люди хотят жить со всеми современными удобствами и едва ли согласятся пожертвовать ими ради живописного особняка. Тем более что он еще и расположен далеко от кампуса.

— Мне тоже это никогда не казалось логичным.

— Расходы на переделку — только часть вопроса. Тони работает на похожем проекте, только в гораздо меньшем масштабе — это трехэтажный дом возле делового квартала; владельцы хотят, чтобы там получились апартаменты. Ты не представляешь, сколько законов и инструкций нужно учесть, сколько заплатить налогов, чтобы будущее жилье соответствовало местным стандартам. — Он покачал головой. — Прямо не знаю. По–моему, для «Юниверсити Риелти» было бы логичнее купить землю и построить на ней новый дом, чем пытаться превратить особняк Элм — Крик во что–то чуждое его природе.

У Сары тревожно забилось сердце.

— Может, они и хотят так поступить.

— Ты о чем?

— Может, их интересует земля, а не сам особняк.

Мэтт вытаращил глаза.

— Ты хочешь сказать, что они просто снесут его…

— И построят все заново, как ты и сказал. — У Сары волосы встали дыбом, когда она представила, сколько современных апартаментов можно возвести на этих землях, и все они будут каждый месяц щедро наполнять деньгами карман Грегори Кролича. — Скорее всего, это он и задумал.

— Но ведь это безумие. Одно дело — переделка особняка Элм — Крик, другое — его снос. Миссис Компсон никогда не продаст его, если узнает, что дом будет снесен.

— Я не думаю, что она узнает. Мы ведь тоже лишь предполагаем такую возможность. Но ты подумай, как Кролич тщательно подбирал слова. Помнишь, миссис Компсон выразила беспокойство, что студенты размолотят особняк, а он ответил, что этого никогда не случится? Теперь я готова поспорить, что он имел в виду именно это — никакого особняка Элм — Крик уже не останется.

— Мы должны сказать ей об этом.

— Пока рано. Надо точно все разузнать. Не хочу огорчать ее заранее.

— Я могу поговорить с Тони. Он долго живет в этом городе и знает всех в строительном бизнесе. — Мэтт погладил Сару по голове. — Не беспокойся. Мы выясним все и расскажем миссис Компсон еще до того, как она подпишет бумаги. Это ее дом, и мы должны уважать ее решение, если даже нам оно не нравится. Но она заслуживает того, чтобы знать правду.

Сара кивнула. Как она может не волноваться? Еще недавно ей казалось, что все лето она будет общаться с миссис Компсон и приезжать в Элм — Крик, но теперь женщина почувствовала, что все это уплывает от нее.

 

Глава 23

Следующее утро выдалось солнечным и приятным, но на душе у Сары было пасмурно, когда она шла от грузовичка к заднему крыльцу особняка. С собой она взяла лучший синий костюм, потому что ей предстояло очередное собеседование.

В дверях ее встретила улыбающаяся миссис Компсон.

— Давайте сразу поднимемся наверх и приступим к делу, — сообщила она.

Сара плохо спала ночью, ее мучила тревога за особняк. Что еще хуже, на этот раз она не чувствовала себя готовой к собеседованию.

— Я хотела вам напомнить, что сегодня у меня очередное собеседование, — уныло ответила она, повесила плечики с костюмом на дверную ручку и стала подниматься по лестнице следом за хозяйкой.

— О‑о, конечно, — отозвалась миссис Компсон. — Вот и хорошо. Я уверена, что у вас все пройдет нормально. — Она направилась через холл и прошла мимо комнат, которые они начали приводить в порядок два дня назад, но еще не закончили.

— Миссис Компсон… — произнесла Сара, останавливаясь возле них.

— Что? — Пожилая леди повернулась к ней. — Ах, да, эта спальня. Не беспокойтесь, с этим можно подождать. Я хочу, чтобы вы поработали в другом месте. Пойдемте. — И она продолжила путь.

Сара плелась за ней, гадая, что придумала работодательница на этот раз.

Миссис Компсон остановилась в конце холла возле двери.

— Это была комната моей сестры, — сообщила она, взявшись за дверную ручку. — Признаюсь вам, что тянула с ее уборкой как можно дольше, но вчера подумала… ну, это не важно. Вы сами все увидите. — Она распахнула дверь и жестом пригласила Сару зайти первой.

Комнатой пользовались сравнительно недавно. На широкой кровати лежало бело–розовое покрывало, на столике возле кровати стояла светлая лампа с розовым абажуром. Белые кружевные шторы шевелились от ветерка, влетавшего в открытое окно. На стене висел небольшой, квадратный коврик из розовых, желтых и белых треугольников, расположенных в форме корзинки.

Миссис Компсон молча позвала Сару в соседнюю комнату. Скорее всего, Клаудия там шила, догадалась Сара, увидев швейную машинку. Она походила на вторую машинку миссис Компсон, только золотой узор на блестящем черном металле был немного другим, и она была установлена на деревянном столике с выдвижным ящиком.

Миссис Компсон отодвинула стул и жестом пригласила Сару сесть.

— Что вы думаете? Нравится?

Сара погладила ладонью полированную поверхность стола.

— Роскошная машинка.

— Она ваша.

— Моя? — в шоке произнесла Сара.

— Считайте это бонусом за вашу работу. Хоть это не такая модель, как у меня, но шьет так же хорошо. Вот только ее сложно переносить с места на место из–за столика. Подсветка тут не над иголкой, а на задней стороне машинки, но вы поставите слева хорошую лампу, и все будет нормально.

— Миссис Компсон, я не могу принять такую дорогую…

— Что? Вам не нравится?

— Вы шутите? Конечно, нравится. Очень нравится.

— Тогда берите и радуйтесь. — Сара открыла рот, чтобы что–то возразить, но миссис Компсон остановила ее, выставив перед собой ладонь. — Сделайте приятно старушке, приняв подарок. Ведь вы, конечно, не хотите меня обидеть?

— Точно не хочу. Что угодно, только не это, — усмехнулась Сара.

Она сбегала вниз за деталями блока «Выбор сестры», и миссис Компсон показала ей, как обращаться с машинкой. Там были всевозможные приспособления, непонятные для Сары, и она вскоре обнаружила, что ей удобнее управлять машинкой, разувшись до носков, а не в обуви, потому что ножная педаль представляла собой кнопку, на которую нужно нажимать большим пальцем правой ноги.

Мэтт удивил их, явившись рано на ланч.

— Взгляни на мою новую игрушку, милый, — тут же сообщила Сара, насмешив этим миссис Компсон.

На губах у Мэтта появилась скупая улыбка.

— Как здорово, Сара. Миссис Компсон, вы не возражаете, если я пораньше увезу Сару на собеседование? Я должен встретиться в городе с боссом и не могу опаздывать.

— Ох, а тут у нас так интересно, — немного огорчившись произнесла старушка.

— Я вернусь после собеседования, — пообещала Сара. — В конце концов, мы ведь должны поработать, правда?

Под окрики, команды и предупреждения миссис Компсон, волновавшейся за сохранность машинки, Сара и Мэтт отнесли ее вниз и установили в гостиной возле дивана. Сара переоделась в костюм и села в кабину пикапа.

— Вообще–то, Сара, у меня никакой встречи нет, — сообщил он, как только захлопнул дверцу кабины. — Мне надо сказать тебе одну вещь. Не думаю, что она тебе понравится.

— Что такое?

Мэтт повернул ключ зажигания.

— Тони переговорил с приятелем, работающим в городском лицензионном департаменте. «Юниверсити Риелти» подала заявку и просит разрешения на снос.

— Особняка Элм — Крик?

Мэтт кивнул, не отрывая глаз от грунтовки. Они миновали амбар и въехали в лес.

— Но ведь Кролич еще не купил его, — возмутилась она. — Как он может обращаться за разрешением?

— Тони говорит, что Уотерфордская зональная комиссия полгода рассматривает заявки на снос исторических построек. Очевидно, Кролич хочет снести все сразу, как только оформит сделку.

— Мне просто не верится, что он покупает особняк и не сообщает миссис Компсон о своих кошмарных планах насчет него. Мы должны что–то предпринять!

— Конечно.

Сара задумалась.

— Давай поговорим с ним прямо сейчас.

Мэтт посмотрел на нее и тут же перевел взгляд на узкую дорогу.

— Как же твое собеседование?

— Время еще есть.

Вскоре Мэтт остановил грузовичок возле трехэтажного викторианского здания, в котором размещался офис компании «Юниверсити Риелти». Сара взбежала по ступенькам, а Мэтт тем временем опускал монеты в счетчик на парковке. Он догнал ее уже в вестибюле возле администратора, когда Сара узнавала, может ли повидать мистера Кролича.

— Кто его хочет видеть? — спросила девушка, протягивая руку к телефону.

— Вы просто скажите ему, что это важно. — Сара тянула шею, пытаясь разглядеть, что находилось за спиной администратора. Там шли по коридору мужчина и женщина в строгих деловых костюмах, но Кролича среди них не было.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Сара и Мэтт Макклур. Он нас знает.

Администратор позвонила в кабинет начальника, переговорила с ним и положила трубку.

— К сожалению, мистер Кролич занят, уезжает на деловую встречу. Если вы хотите побеседовать с ним, он готов вас принять в следующем месяце…

Тут Сара заметила знакомую фигуру и схватила Мэтта за рукав.

— Вот он. — Они направились по коридору, не обращая внимания на протесты администратора. Кролич свернул за угол и вошел в кабинет. Когда Сара и Мэтт ворвались к нему, он подходил к столу.

Замешкавшись лишь на секунду, он сел на стул с высокой спинкой.

— Привет, Сара и Мэтт. — Он резким движением показал на два стула, стоявшие перед столом. — Присаживайтесь.

— Мы постоим, — ответила Сара.

Кролич пожал плечами.

— Как хотите. Итак, чем я обязан удовольствию видеть вас? Такой неожиданный визит. Сара, вас все–таки интересует работа у нас?

— Мы хотим знать правду насчет особняка Элм — Крик. Что вы планируете с ним сделать?

Кролич нахмурился.

— Вы должны понимать, что я не могу обсуждать конфиденциальные деловые вопросы ни с кем, кроме клиентов и других участников сделки. Как бы мне ни хотелось помочь вам, вы должны войти в мое положение.

— Сара личная помощница миссис Компсон, — возразил Мэтт. — И мы оба ее друзья. Поэтому нас можно считать участниками сделки.

— Так что вы можете смело поделиться с нами планами по сносу особняка Элм — Крик, — заявила Сара.

От неожиданности Кролич вытаращил глаза.

— О, так вы слышали об этом. — Он взял со стола золоченый нож для вскрытия конвертов и покрутил его в пальцах. — Скажите, вы уже говорили об этом миссис Компсон?

— Пока нет, но собираемся обязательно.

— Понятно. — Он положил нож на место и соединил пальцы в замок, поставив локти на стол. — Видите ли, я сам собирался сообщить ей об этом.

— Да, правильно, — отозвался Мэтт. — Когда? До того, как она продаст свой дом, или уже после?

— Если миссис Компсон хочет продать особняк Элм — Крик, это ее дело. Кто вы такие, чтобы вмешиваться?

Сара с трудом сдерживалась, чтобы не закричать на него.

— Мы ее друзья, и мы заботимся о ней, в отличие от вас.

— Почему вы думаете, что я не забочусь?

— Тогда почему вы скрываете от нее свои планы?

Кролич вздохнул.

— Может, вы все–таки присядете? — Когда Сара и Мэтт не пошевелились, он покорно кивнул. — Хорошо. Я догадываюсь, что вы видите во мне злодея. Но выслушайте внимательно. Я забочусь о миссис Компсон. Я пытаюсь сделать доброе дело для нее.

— Какие у вас странные представления о добрых делах, — фыркнул Мэтт.

Кролич сделал серьезное лицо.

— Вам не приходило в голову, что она знает о наших планах снести особняк?

Сара покачала головой.

— Нет. Она бы сказала об этом.

— Сара, вы сами подумайте. Мое предложение единственное, что она получила. Скорее всего, больше других–то и не будет. Приняв его, она согласится на снос ее родительского дома. Неужели вы думаете, что она признается кому–либо, даже самой себе, что знает это?

— Вы намекаете, что она все знала и лгала мне?

— Не совсем так. Я сказал, что она не хочет это знать.

— Это просто смешно, — отрезала Сара, но сомнения просочились в ее голову. Она отвергла их. — Вы нарочно темнили насчет планов снести особняк, потому что знали, что тогда Сильвия его не продаст.

— Я еще не знаю этого.

— Вы наверняка подозревали, что так может быть, иначе вы бы сказали ей.

— Ваша способность к трезвой оценке реальности затуманена сантиментами. Для начинающей бизнес–леди это вредная привычка. — Он с сожалением покачал головой. — Этот разговор никуда не приведет. Я вынужден просить вас покинуть мой кабинет.

Сара хотела что–то возразить, но Мэтт взял ее за руку.

— Пойдем, Сара. Нечего тратить на него время и нервы. — Он презрительно посмотрел на Кролича. — К тому же мы получили все ответы, какие были нужны.

Кролич нахмурился, но промолчал.

Сара и Мэтт торопливо шли по коридору, игнорируя взгляды сотрудников.

— Надо рассказать ей об этом прямо сейчас, — предложила Сара, когда они сели в пикап.

Мэтт покачал головой.

— А как же собеседование? Ты что, забыла?

— Точно, — согласилась она. — Но вдруг он уговорит ее подписать бумаги до нашего возвращения?

— Ты иди на собеседование, а я поговорю с миссис Компсон.

— По–моему, я сама должна сообщить ей об этом, — возразила Сара и тут же вздохнула. — Но откладывать в самом деле нельзя, это огромный риск. Ты прав. Ты скажешь ей.

Они остановились перед бухгалтерской фирмой. Мэтт поцеловал ее на прощание в щеку и уехал, а Сара зашла в здание. Взглянув на часы, она с облегчением увидела, что явилась на две минуты раньше назначенного времени.

Секретарша записала ее фамилию и проводила в приемную. Сара сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Но как она ни старалась, мысли о том, как Мэтт сообщит плохие новости миссис Компсон, не давали ей покоя; огорченное лицо старушки стояло у нее перед глазами.

Не прошло и пяти минут, как секретарша вернулась и проводила ее в другой кабинет.

— Вы поговорите с нашим новым заместителем операционного директора, Томасом Уилсоном, — сообщила она.

Сара остолбенела. Она знала это имя. Секретарша открыла перед ней дверь, и Сара вошла в кабинет.

Томас Уилсон сидел за массивным столом. Он удивленно посмотрел на нее.

— Так вы Сара Макклур. — Он встал и пожал ей руку. — Как забавно. Я встречался с вами два раза, но не знал, как вас зовут. Пожалуйста, садитесь.

Сара присела и неуверенно улыбнулась. Обычно ее собеседования начинались с рассказов о себе, а тут…

— Поздравляю с новой работой, — сказала она и тут же засомневалась, стоило ли ей это говорить.

Он улыбнулся.

— Благодарю. Теперь я хотя бы избавился от бесконечных собеседований. Ну, приступим к делу?

Он начал с формальных вопросов, которые она часто слышала прежде, и Сара ответила на них в который раз. Поначалу у нее еще теплилась какая–то надежда; она надеялась, что он слушает ее с сочувствием, потому что и сам до недавнего времени находился на ее месте. Но вскоре надежда начала таять. Она заметила, что он ни разу не посмотрел ей в глаза и не сделал ни одной заметки. Чем больше Сара пыталась говорить бодро и уверенно, тем больше удивлялась, неужели это и правда тот самый человек, который еще несколько недель назад был таким разговорчивым и доброжелательным.

Когда она отвечала на вопрос, почему ушла с прежнего места работы, он неожиданно отодвинул в сторону ее резюме.

— Сара, я деловой человек. Давайте сэкономим друг другу время и нервы и договоримся, что вопрос закрыт, хорошо?

— Что вы имеете в виду?

— Мы оба знаем, что вам не нужна эта работа.

— Почему? Я не пришла бы сюда, если бы…

Он повысил голос, чтобы заглушить ее протесты.

— Думаете, я забыл наш разговор? Ведь он был всего две–три недели назад. Вы ясно сказали, что не любите бухгалтерскую работу. Мне совесть не позволит принять вас к нам, зная, что вас она не устраивает.

— Она вполне меня устраивает. Ведь вы знаете, что я умею…

— Одного умения недостаточно. Если нет интереса, толку не будет.

У Сары запылали щеки.

— Я на каждой работе всегда старалась добиваться хороших результатов. Уверяю вас, что здесь будет то же самое.

— Спасибо за то, что выбрали нашу фирму. Мы сообщим о результатах чуть позже. — Он погрузился в изучение каких–то бумаг, словно Сара уже ушла.

Сара понимала, что ей нужно уходить, но ее рассердило его явное пренебрежение к ней.

— Вы собираетесь рассматривать мою кандидатуру?

Он отвечал, не поднимая головы.

— Мы наймем самого квалифицированного кандидата. Это все, что вам нужно знать.

Она встала и посмотрела на него. Потом резко повернулась и ушла, не сказав ни слова. На ее глазах наворачивались слезы.

Мэтт ждал ее в пикапе с мрачным лицом.

— Я сказал ей, — сообщил он, как только Сара села в машину. — По–моему, она не очень хорошо отнеслась к моим словам.

— Как, по–твоему, она должна была к ним отнестись? — Ее голос звучал резче, чем надо. Кролич, Уилсон, тот идиот с его идиотским вопросом о продовольственных магазинах — все они похожи друг на друга. Как она не понимала этого? Если теперь бизнес приобрел сходство с какой–то игрой, то игроки нарушали все правила. Нет, не совсем так. Они придерживались правил, да, придерживались, но только эти правила не нравились Саре.

Всю дорогу они ехали молча.

Остановив пикап возле особняка, Мэтт сжал ее руку.

— Все как–нибудь образуется.

Она растянула губы в улыбке.

— Я знаю. — Поцеловав его, она поспешила в дом.

Миссис Компсон она нашла в швейной комнате. Пожилая леди сидела в кресле, сложив руки на коленях, и невидящим взором смотрела в стену. Когда Сара вошла, она повернулась к ней.

— Привет, милая. Как дела?

— Нормально. Все было… — Тут Сара не выдержала, из ее горла вырвались сердитые рыдания, она принялась бормотать о работе, но речь вышла бессвязной. Произнося утешения, миссис Компсон взяла ее за руку и потянула к себе, пока голова Сары не оказалась у нее на коленях. Она гладила ее по волосам и слушала, а немного успокоившаяся Сара рассказала ей, что случилось.

Материнская ласка миссис Компсон немного успокоила ее, и слезы постепенно иссякли. С тяжелым вздохом Сара закрыла глаза. Как давно ее не обнимала родная мать.

— Придется смириться с этим, — выдавила она. — Я никогда не найду работу.

Рука миссис Компсон на мгновение замерла.

— А я думала, что у вас уже есть работа.

— Конечно, но сколько это еще продлится? Ведь вы готовы собрать чемодан и уехать при первой же возможности.

— Что ж, верно. — Миссис Компсон вздохнула и снова погладила Сару по голове. — Но я хочу вам сказать, что решила не продавать Элм — Крик мистеру Кроличу.

Сара вскочила и вытерла глаза.

— В самом деле?

— Конечно. Что я еще могу сделать? Теперь я знаю о его намерениях и не могу так поступить. Я благодарна вам и Мэттью за то, что вы узнали правду. Особняк Элм — Крик еще постоит на этой земле.

— Так что же теперь?

Миссис Компсон пожала плечами.

— Буду ждать других предложений. — Она пристально посмотрела на Сару. — Может быть, вы сможете сделать более интересное предложение?

Сара рассмеялась.

— Разве что вы дадите мне огромную ссуду. Вы ведь знаете, что нам с Мэттом никогда не купить этот дом.

— Глупая девочка, зачем ты воспринимаешь все так буквально? Я имела в виду не деньги. Я говорю о том, что ты можешь дать мне повод остаться. Ты умная, молодая женщина. Напряги воображение. Этот дом… — Ее голос дрогнул. Она обвела взглядом комнату и сама словно увидела сквозь стены огромный особняк. — Когда–то он был полон жизни. Я уже старуха, но мне не хочется продавать родной дом. Пока еще есть время, чтобы Элм — Крик после моей смерти попал в хорошие руки.

— Не говорите так.

— Не перебивай старших, когда речь идет о серьезных вещах. А я вот что хочу сказать: я даю тебе шанс, чтобы ты убедила меня сохранить Элм — Крик. Покажи мне, как вернуть сюда жизнь, и я никогда не продам этот дом. Обещаю.

— Я не знаю, как это сделать.

— Без паники, милая. Я не жду от тебя немедленного ответа. Подумай и не торопись. Но и не слишком тяни. — Она улыбнулась и похлопала Сару по плечу. — В конце концов все будет хорошо.

— Мэтт сказал почти то же самое, когда высадил меня возле дома.

— Он у тебя умный парень, — серьезно заявила миссис Компсон. Потом улыбнулась.

Сара не знала, что и думать. Более интересное предложение? Как они могут вернуть жизнь в Элм — Крик? Она тряхнула головой. Надо подойти к проблеме по–деловому, собрать и проанализировать факты и подготовить предложение клиенту.

— Миссис Компсон, мне нужно знать больше.

— Что именно, милая?

— Я хочу знать, почему вы уехали отсюда и так долго не возвращались, почему не общаетесь с невесткой, ведь возможно, она осталась вашей единственной родственницей. — С лица миссис Компсон пропала улыбка, но Сара решила идти до конца. — Прежде чем я помогу вам вернуть к жизни Элм — Крик, я должна понять, как случилось, что он оказался в таком состоянии.

Миссис Компсон тяжело вздохнула.

— Да, правильно. Возможно, ты поймешь меня, если узнаешь всю историю. Или просто решишь, что я старая дура, которая заслужила несчастную судьбу.

Может быть, именно так миссис Компсон и думала о себе, но Саре было все равно, что сделала или не сделала пожилая мастерица. Она никогда не согласится с тем, что миссис Компсон заслужила такие упреки.

Она ждала, и миссис Компсон все объяснила.

 

Глава 24

Я думаю вот что: если бы Джеймс, Ричард и Гарольд не ушли на войну, я жила бы в родном доме всю жизнь, и эта жизнь сложилась бы совсем по–другому. Но они ушли, и в то время меня утешала лишь мысль о том, что они все вместе. Я молилась, чтобы любимые люди не погибли и дожили до конца войны.

Что до нашего «домашнего фронта» — ну, мне надо было думать о ребенке, а еще мы с Клаудией непрестанно утешали Агнес. Она все время была на грани истерики, часто начинала рыдать, и тогда кто–нибудь мчался к ней, обнимал и говорил слова утешения. Признаюсь, она меня раздражала. Мне тоже хотелось услышать, что все будет хорошо, но и без этого никто не видел, чтобы я билась в истерике.

Не знаю. Возможно, я злилась на себя за мечты о том, чтобы кто–нибудь утешил меня так, как все мы пытались утешать Агнес. Взрослой женщине это не требуется. Взрослая женщина, на плечах которой лежит хозяйство, определенно в этом не нуждается. Если ты самая сильная в семье, ты должна быть сильной постоянно, а не тогда, когда удобно.

Весна перешла в лето. Письма от мужчин приходили редко и иногда были так изуродованы цензурой, что нам с трудом удавалось прочесть какую–нибудь фразу. И все же мы радовались, что они живы и находятся вместе.

Стремясь как–то скоротать время и отвлечься от тревожных мыслей, мы с Клаудией шили покрывала, одеяла и говорили о более приятных вещах. Иногда сестра пускалась в подробное описание будущей свадьбы и столько всего придумывала, что можно было принять ее за особу королевских кровей. Пока мы шили, Агнес болталась неподалеку, насупленная, и делала вид, будто ее ничего не интересует. Однажды я работала над детским квилтом с узором «Кубики», и Клаудия шепнула мне, что Агнес заслуживает снисхождения. Ради мира в доме я смягчилась и спросила у невестки, не хочет ли она научиться шить квилты.

К моему удивлению, она согласилась. Мы с ней сели за стол, чтобы решить, какой узор выбрать, вот как делали мы с тобой, но Агнес отказалась следовать даже самым простым указаниям. Сначала она заявила, что узор слишком простой. Меня так и подмывало возразить ей, что в ее случае он самый подходящий, но предостерегающий взгляд Клаудии заставил меня прикусить язык. Я проиграла в том споре, но все–таки пыталась спасти нашу затею и уговаривала ее выбрать какой–нибудь простой блок, например, «Звезду из зубьев пилы» или «Девять квадратов». Но она, конечно, заупрямилась. Ей понравился узор «Двойное обручальное кольцо», и она решила сшить этот квилт во что бы то ни стало.

— Агнес, — уговаривала я, — ты посмотри внимательно на рисунок. Видишь, сколько тут кривых швов, сколько деталей причудливой формы со скошенными краями? Поверь, это не самый удачный выбор для первого одеяла. Все закончится тем, что ты огорчишься и бросишь шить.

Но она вскинула голову и заявила, что свадьба у нее была никакая, даже без помолвки, что супруга она не видела уже пять месяцев, так что пусть никто не говорит ей, что она не сумеет сшить квилт под названием «Двойное обручальное кольцо», раз она хочет этим заниматься. Я с большой неохотой уступила ей.

Затея была обречена на неудачу с самого начала. В те годы мы делали шаблоны по–другому, но все равно не так, как Загадка. Она небрежно обвела их и сердито сверкнула глазами, когда я предостерегла ее, что даже незначительные неточности приведут к тому, что детали не совпадут. Мы с трудом убедили ее использовать лоскуты, даже когда я напомнила ей, что время военное, но потом она решила сделать весь квилт — включая фоновые куски — из красной материи. То есть в этом квилте не было бы никаких контрастов.

В общем, она еще не начала шить, а уже возникло столько проблем. Это означало, конечно, что самое плохое еще впереди. Она сшивала детали так неловко, что скошенные края безнадежно не вписывались в узор. Бормоча что–то себе под нос, она втыкала в них булавки, пытаясь поставить на место. Не раз укалывалась, и весь дом слышал это, можешь не сомневаться. Стежки у нее были кривые и крупные. Я устала говорить, чтобы она их переделала.

Через неделю, в особенно жаркий и душный день Агнес, мокрая от пота, торжествующе помахала одеялом у меня перед носом.

— Ты не верила, что я сошью. Вот, гляди!

Я решила не обращать внимания на ее детское поведение.

— Очень хорошо, Агнес, — ответила я, взяла квилт и положила на стол, чтобы рассмотреть, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Неделя работы и такой результат? Кольцо вспучилось в середине, детали плохо совпадали, стежки были такие грубые, что нитки виднелись на лицевой стороне. Красное на красном сливались, поэтому узор был неразличим. В общем, из–за неряшливой сборки место квилту было одно — в мешке с тряпьем.

— Что скажешь? — допытывалась Агнес, не услышав от меня ни слова.

— Понимаешь, — осторожно ответила я, — для начала неплохо, но ты должна помнить, что маленькие неточности вырастают в большие проблемы, если ты шьешь большой квилт. Даже если ты сбилась на восьмую долю дюйма, если у тебя будет восемь таких ошибок, то они составят целый дюйм.

Она нахмурилась.

— Как мне это исправить?

— Тебе надо распороть швы и прошить их заново.

— Распороть? Да ведь я с трудом их сшила!

— Агнес, тут нечего злиться. Мне часто приходится пороть и шить заново. Все мастерицы так делают.

— Что ж, значит, я не мастерица. — Она выхватила квилт и выбежала из комнаты.

Все это происходило на глазах у Клаудии.

— Ступай за ней, — вздохнула она.

Я кивнула и пошла за Агнес к вестибюлю. К моей радости, сестра решила составить мне компанию.

— Как ты думаешь, куда она отправилась? — спросила я, когда мы шли по мраморному полу. Впрочем, долго гадать не пришлось. В открытой двери я заметила желтое платье.

Агнес неподвижно стояла на веранде спиной к нам. Когда мы подошли к ней, незаконченный квилт выпал из ее руки и бесшумно коснулся пола. Злость исчезла с ее лица, но она глядела куда–то и не заметила нашего появления.

— Агнес, что… — Голос Клаудии оборвался, когда она посмотрела на дорогу и увидела автомобиль, медленно приближавшийся к дому.

Мое сердце словно сдавили ледяные пальцы.

Из автомобиля вылезли двое мужчин в военной форме и пошли к нам. Один был старше, с каштановыми кудрями, поседевшими на висках, и суровым лицом. Лицо молодого военного было бледным, несмотря на усыпавшие его веснушки. Не глядя на нас, они поднялись по ступенькам. В руках у каждого были желтые полоски бумаги.

Мне казалось, что они никогда не дойдут до верха лестницы. Клаудия медленно протянула ко мне руку и стиснула пальцы.

Вот они остановились перед нами и сняли фуражки.

— Миссис Компсон? — спросил старший из военных.

Я кивнула.

Он подошел ко мне и опустил глаза на бумажку в руке.

— Миссис Компсон, мэм, я сожалею, но мой долг сообщить вам, что…

Странный рев наполнил мои уши и заглушил его слова. Я видела лишь, как беззвучно шевелились его губы.

Джеймс погиб.

Сквозь туман я увидела, как молодой военный неуверенно держал в пальцах бумажку. Он перевел взгляд с Клаудии на Агнес и вопросительно поднял брови.

— Миссис Бергстром?

«Миссис. Он сказал «миссис», не «мисс». Значит…»

Глаза Агнес наполнились слезами. Голос парня дрожал, когда он повторил те же самые слова.

«Ричарда нет. Не может этого быть».

Агнес завыла и упала на колени, прижимая к груди бумажку.

Клаудия закрыла лицо руками и стала что–то бормотать. Ее плечи тряслись от рыданий. Потом она подняла лицо. На ее щеках блестели слезы.

— Слава богу, — рыдала она. — Слава богу.

Рев в ушах закончился ослепительным взрывом. Я ударила Клаудию по лицу, сильно ударила. Потом закричала и схватила за грудки старшего из военных.

— Как? — кричала я. — Как это случилось? Он обещал! Он обещал мне! — Молодой парень подскочил к нам, оторвал мои руки от мундира. — Вы ошиблись! Вы врете! — кричала я и била их ногами.

Живот пронзила жгучая боль. Они выстрелили в меня, подумала я, глядя на лужу темной крови, в которой оказались мои ноги.

Агнес завизжала. Тут я погрузилась в холодную, безмолвную тьму.

Следующие недели я почти не помню. Возможно, это и к лучшему. Помню только, как лежала на больничной койке и рыдала, гладя маленькое тельце дочки. Она жила почти три дня, можете себе представить? Крошечная героиня. Вот если бы…

Впрочем, это не имеет значения. Она теперь со своим папочкой.

Вскоре к ним присоединился и дед. У папы случился инсульт, когда он услышал о Ричарде и Джеймсе. Его похоронили еще до того, как я вышла из больницы. Вероятно, я просила докторов, чтобы меня отпустили на похороны, но они не согласились. Но точно я этого не помню. Вы можете представить себе? Я не проводила в последний путь родного отца!

После возвращения домой мне месяцами казалось, будто я закутана в толстый шерстяной плед. Звуки сделались приглушенными. Краски померкли. Все двигалось в замедленном темпе.

Постепенно онемение прошло. Его сменила невыносимая боль. Мой любимый Джеймс ушел навсегда, и я даже не знала, как это случилось. Дочки тоже нет. Я больше никогда не прижму ее к груди. Любимый брат погиб. Папа умер. Эти мысли непрестанно крутились в моем сознании, и я думала, что сойду с ума.

Из гильдии квилтинга ко мне приходили несколько раз, но я отказывалась с ними говорить. Постепенно они оставили свои попытки.

Потом японцы капитулировали, и Гарольд вернулся, похудевший, еще более трепетный. Его линия волос отступила ото лба еще дальше. Когда он явился в Элм — Крик, мне показалось, что я в жизни не видела ничего смешнее, чем его лысина. Я хохотала до колик в животе под удивленные взгляды окружающих. Вероятно, они были рады видеть меня смеющейся.

Клаудия, не теряя времени, стала готовиться к свадьбе. Она попросила меня помочь, и я согласилась, но мои мысли блуждали, я забывала про всякие мелочи. Сестра злилась, кричала на меня, но мне было все равно. Тогда она обратилась к Агнес, которая почему–то не стала возвращаться к родителям и осталась у нас. Возможно, она ощущала здесь присутствие Ричарда. Я‑то точно его ощущала.

Потом однажды вечером к нам приехал гость. Эндрю ехал из Филадельфии в Детройт на новое место работы и переночевал у нас. Я была рада его приезду. Он сильно хромал, а на стуле сидел с прямой спиной, словно на нем был военный мундир. Эндрю приветливо общался со всеми, но про Гарольда не сказал практически ни слова, а тот тоже старался не встречаться с ним. Мне это показалось странным, ведь я всегда слышала, что ветеранов связывают почти братские узы. Но я решила, что, вероятно, они не хотят видеть друг друга, чтобы не вспоминать о войне, про которую все в нашем доме старались забыть.

После ужина Эндрю нашел меня в библиотеке, где я работала в одиночестве. Он взял меня за руку. Его лицо стало злым и нервным.

— Если ты хочешь знать о смерти Джеймса, Сильвия, — сказал он сдавленным голосом, — я поведаю тебе, как это произошло. Я был там. Я могу рассказать, если ты хочешь, но только не думаю, что это тебя утешит.

— Меня ничто не сможет утешить, — ответила я. Действительно, я знала это точно, как мало что в своей жизни. — Но мне нужно все знать.

Вот что он мне рассказал.

Он, Джеймс, Ричард и Гарольд служили в танковой дивизии на одном из островов Тихого океана. Ричард и еще один солдат в одном танке и Джеймс с Гарольдом в другом совершали обычное патрулирование береговой полосы. Эндрю и несколько солдат стояли на высоком утесе и готовились сменить их.

Эндрю сначала услышал гул самолетов, потом заметил их в ночном небе. Позже они с облегчением перевели дух — это были свои.

— Летят ужасно низко, — сказал кто–то.

— Может, собираются сесть, а?

Эндрю почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— По–моему, сейчас случится… — И тут береговая полоса взорвалась огненным смерчем.

Эндрю бросился на песок.

— Ложись! — пронзительно закричал кто–то рядом с ним.

Другой парень схватил рацию.

— Надо связаться с ними. Надо сообщить, что это мы!

Эндрю вскочил, задыхаясь и стряхивая с лица грязь. Один танк был охвачен пламенем. Это был танк Ричарда.

Эндрю побежал вниз по крутому склону, понимая, что все равно не успеет.

Люк второго танка открылся. Из него вылез Джеймс и спрыгнул на землю. Он побежал к горевшему танку, что–то крича через плечо. Голова Гарольда высунулась из люка, когда Джеймс подбежал к горевшему танку, прыгнул на броню и попытался открыть его. Эндрю был близко и видел, как напряглись жилы на шее моего мужа от неимоверных усилий.

Джеймс что–то кричал Гарольду, махал руками, зовя на помощь. Гарольд лишь смотрел на него, нервно облизывая губы, и не двигался с места.

Порыв ветра разжег пламя и донес до слуха Эндрю слова Джеймса:

— Гарольд, давай, помоги мне!

— Джеймс! — закричал Эндрю, пробегая мимо танка Гарольда. — Я иду! Я…

Над головой пророкотал самолет. Гарольд нырнул в танк. Потом взрыв выбил из–под ног Эндрю почву, жаркий смерч опалил глаза, сырой песок осыпал кожу…

Парень рыдал.

— Прости, Сильвия, — приговаривал он дрожащим голосом. — Он спас меня, когда мы были детьми, а я не смог его спасти. Прости!

Я утешала его, как могла, обняла и покачивала, словно маленького ребенка, а сама снова окаменела от горя. Теперь я узнала, что Джеймс погиб, пытаясь спасти моего младшего брата, как и обещал, а Гарольд бросил их в беде и не стал рисковать своей жизнью.

На следующий день Эндрю уехал, и мы больше никогда не виделись. Я помахала ему на прощание и вернулась в дом, полная решимости не рассказывать Клаудии и Агнес о том, что узнала. Но полной уверенности у меня не было. Может, все–таки я должна сказать Клаудии? Захочет ли она знать такое о будущем муже? Тут я вспомнила ее слова, произнесенные на веранде в тот ужасный день. «Слава богу! — повторяла она. — Слава богу! Слава богу!» При воспоминании об этом на глаза навернулись злые слезы. Нет, Клаудия предпочтет ничего не знать. Агнес же слишком нежная, чтобы знать правду.

Я нашла их в швейной комнате, они хихикали, будто школьницы. Агнес стояла на табурете, а Клаудия закалывала подол надетого на ней платья.

Веселье оборвалось, когда я вошла.

— Тебе… тебе нравится, Сильвия? — спросила Агнес с нервной улыбкой и приподняла платье. — Это наряд подружки невесты. Я буду в нем на свадьбе Клаудии.

Сестра толкнула ее локтем и покраснела.

Я вытаращила глаза.

— Но я думала… ведь ты уже просила меня…

Клаудия тряхнула головой.

— Я передумала. В конце концов, ты почти не помогала мне готовиться к свадьбе. Ты всегда слишком занята. Тебе вообще безразлично, как пройдет свадьба. А вот Агнес очень помогает.

Агнес соскочила с табурета.

— Перестаньте. Пожалуйста. Я не хочу слушать! — Она выбежала из комнаты.

Клаудия бросила на пол портновский метр и сердито сверкнула глазами.

— Гляди, что ты наделала. Ведь ее нельзя оставлять одну, верно?

— Что ты говоришь? — возмутилась я. — Ты просила меня быть подружкой невесты, а теперь все переиграла за моей спиной. Клаудия, я твоя сестра.

— Теперь она тоже наша сестра, — отрезала Клаудия. — Ты можешь хотя бы раз в жизни отбросить свой эгоизм? Господи, Сильвия, ведь она потеряла мужа.

Во мне забурлил гнев.

— Ты что, забыла? Я тоже потеряла мужа! И брата, и дочку, и папу. И знаешь, кто виноват в этом? — Тут правда, которую я еще недавно не хотела никому говорить, сорвалась с уст. — Твой трусливый жених! Из–за него погибли Джеймс и Ричард!

— Как можно винить его за это? Гарольд не виноват, что не сумел открыть люк.

— Что? Да он даже не пытался. Не знаю, что он наболтал тебе, Клаудия. Он не вылез из танка. Эндрю был там. Он все мне рассказал!

— Ты просто ревнуешь, потому что мой муж вернулся с войны, а твой нет. Ты всегда плохо относилась ко мне, всегда…

— Ему не место в нашей семье! — закричала я. — Ты не выйдешь за него! Сейчас я глава семьи Бергстромов, и я запрещаю тебе!

— Ты запрещаешь? — Голос Клаудии звучал холодно, а лицо побелело от гнева. — Ты не можешь ничего запрещать. Гарольд рисковал жизнью, спасая Ричарда. Как ты смеешь… как ты смеешь говорить так о нем. Он имеет право стать членом семьи Бергстромов.

— Семьи Бергстромов нет! — закричала я. — Все умерли!

— Раз ты можешь так говорить, значит, это тебе в ней не место.

— Пожалуй, ты права. — Я бросилась в свою комнату, схватила чемоданы и побросала в них одежду. Меня никто не пытался остановить.

В тот день я покинула Элм — Крик и не возвращалась сюда до этой весны. Я больше никогда не говорила ни с сестрой, ни с Агнес, ни с Гарольдом.

* * *

В гостиной долго стояла тишина. За окном щебетали птицы, а вдалеке слышалось тарахтение газонокосилки — это Мэтт приводил в порядок сады.

— Куда же вы поехали? — спросила наконец Сара.

Миссис Компсон пожала плечами и вытерла глаза вышитым платочком.

— Какое–то время я жила в семье Джеймса в Мэриленде. Они были рады меня видеть. Потом я вернулась в колледж. Изучала преподавание искусств в Карнеги — Меллон. Многое из того, о чем говорилось на лекциях, я уже знала от матери и ее тетки, хотя они не произносили таких слов, как «цветовая теория» и «композиция». Получив степень, я работала в школе до пенсии. После этого снова занялась квилтингом. Думаю, я все делала правильно, но это была не та жизнь, какую я когда–то надеялась прожить.

— Что же стало с Клаудией и Агнес?

— Клаудия и Гарольд сыграли свадьбу, но детей у них не было. Агнес вышла замуж за профессора из колледжа и покинула Элм — Крик. Клаудия и Гарольд пытались продолжить наш семейный бизнес, но вы видите, каковы результаты их дел. Но я должна винить только себя за это. Если бы я осталась здесь, при лошадях… — Она вздохнула и взяла Сару за руку. — Ну что? Мои пространные воспоминания послужили ответом на ваши вопросы? — В ее голосе звучала легкая насмешка, но он был добрый. — Теперь вы поможете мне вернуть назад прежний Элм — Крик?

— Я пока не знаю как. Но буду стараться.

— Вот и хорошо. Я рассчитываю на вашу помощь. — Старушка похлопала Сару по руке и вздохнула.

 

Глава 25

На следующий день Сара спросила у миссис Компсон во время уборки, не хочет ли она поехать вечером на встречу Мастериц запутанной паутины. Пожилая леди немного подумала, но в итоге отрицательно покачала головой. Как Сара ни уговаривала, та не переменила своего решения и ничего не стала объяснять.

Так что Сара поехала домой к миссис Эмберли одна.

Кирпичный дом колониального стиля находился в нескольких улицах от жилища Дианы, в самой старой части Уотерфордского колледжа. Сара приехала раньше всех, и миссис Эмберли отвела ее на кухню.

— Угощайтесь, — сказала она, показывая на стойку, полную лакомств.

Сара отодвинула чашу с крендельками, освобождая место для тарелки с кексами, которые привезла.

— Спасибо, я потом, когда все соберутся.

Миссис Эмберли оглянулась на входную дверь.

— Значит, ты приехала одна?

Сара кивнула.

— Я думала, что с тобой будет Сильвия, раз она так дружелюбно общалась со всеми на фестивале.

— Вы знаете об этом?

— Бонни рассказала Диане, а Диана мне. — Миссис Эмберли вздохнула. — Вероятно, она бы приехала, если бы не я.

— Дело не в этом. Возможно, она и не знает, что вы тоже в этой группе.

— В самом деле? — Миссис Эмберли повеселела, потом озадаченно подняла брови. — Ты не сказала ей?

— Нет. — Сара усмехнулась. — Вы ведь тоже не сказали о своем родстве с миссис Компсон.

Щеки миссис Эмберли порозовели.

— Я решила, что ты уже слышала об этом от кого–нибудь из наших девочек или от самой Сильвии. Хотя, вероятно, она никогда не упоминала обо мне, да?

— Упоминала, но она называла вас Агнес, а я не знала, что вас так зовут. Ведь все обращаются к вам миссис Эмберли.

— Это началось с Дианы. Когда–то я сидела с ней, когда она была маленькой. Она всегда знала меня как миссис Эмберли, и это вошло у нее в привычку. Другие подхватили это.

— Я жалею, что не знала.

— Я не собиралась обманывать, но боялась, что ты растеряешься и окажешься меж двух огней, если узнаешь. — Миссис Эмберли села возле кухонного столика. — Хотя, пожалуй, тебе и не надо делать выбор.

— Что вы имеете в виду?

— Теперь мы с Сильвией не родственницы. Ах, мы с Клаудией много лет пытались следить за ее жизнью, но получали информацию только от наших общих друзей. Для близких этого слишком мало.

Сара села рядом с ней.

— Я думаю, что миссис Компсон будет рада повидаться с вами.

— Правда?

— Она очень одинока. Чувствует себя последней из Бергстромов.

— Что ж, так и есть. — Миссис Эмберли сцепила пальцы на коленях. — Клаудия была мне настоящей сестрой, даже после того как я вышла замуж во второй раз, но Сильвия…

— А вы хотели бы с ней встретиться?

Миссис Эмберли неопределенно покачала головой.

— Да — только если ты думаешь, что она будет мне рада.

— Я знаю точно, что будет.

— А я не очень уверена в этом. Сильвия обеими руками цепляется за старые обиды.

Сара не смогла ничего возразить.

— Что, если мы…

В этот момент на кухню влетела Саммер.

— Эй, я вторая сегодня. Удивительно. Какая–то новая эпоха в моей жизни.

Миссис Эмберли засмеялась и встала со стула.

— Тогда иди сюда и отведай кексы, которые принесла Сара.

Момент был упущен. Вскоре собралась вся группа, и Сара поняла, что продолжить разговор с миссис Эмберли не удастся.

Все занялись шитьем, а Сара делала трафареты для последнего блока — «Ладони в разные стороны». Ее мысли все время возвращались то к разговору с миссис Эмберли, то к миссис Компсон. Ведь должен быть какой–то выход из этой ситуации.

Голос Дианы оторвал от раздумий:

— Сара, это что, «Ладони в разные стороны»? И ты прошьешь вручную закругленные швы и вставки? Какая ты молодец!

Сара скрыла улыбку.

— Вообще–то я уже несколько дней шью на машинке.

— Ты шутишь?

— Добро пожаловать в двадцатый век, Сара, — заметила Гвен.

Все засмеялись, а Диана сердито сверкнула глазами.

— Девочки, вы плохо влияете на Сару. — После этих слов все рассмеялись еще громче, и даже Диана улыбнулась.

Сара обвела глазами новых подруг. Вот что нужно миссис Компсон. Вот что утратил в последние десятилетия Элм — Крик.

Возможно, Гвен права — нужно устроить, чтобы миссис Компсон и миссис Эмберли встретились. Ведь они обе одиноки, особенно миссис Компсон; обе должны простить друг друга. И если миссис Компсон почувствует, что в Уотерфорде у нее есть близкие люди, возможно, тогда она захочет остаться в родном доме.

Но может случиться так, что при встрече разгорится тлеющая неприязнь, и тогда рухнут все надежды на примирение.

Саре хотелось понять, что делать. Эх, вот если бы у нее было больше времени!

В середине недели она закончила блок «Ладони в разные стороны» и еще один блок, «Звезда Огайо». Теперь остался последний.

На следующий день миссис Компсон открыла книгу на нужной странице, чтобы Сара увидела картинку.

— Вот, — сказала она. — Это не самый трудный блок, но хороший. Можно использовать лоскуты, поэтому я приберегла его напоследок.

Сара положила книгу на стол и рассмотрела схему. Блок напоминал «Домик из бревен», но только вместо одного центрального квадрата в нем было семь, и они размещались в один ряд по диагонали. С одной стороны ряда полоски были темными, с другой светлыми. Она посмотрела название узора.

— «Дымовые трубы и угловые камни», — прочла она вслух и улыбнулась. — Это вариант «Домика из бревен», и в его названии тоже есть аллюзия на дом. Подходящий узор, правда?

Миссис Компсон крутила в пальцах очки и смотрела куда–то в пространство.

— Миссис Компсон?

— Хм‑м? О, да, название вполне подходит.

— Что–то случилось?

— Ничего особенного. Просто я вспомнила кое–что, о чем не думала очень давно. — Миссис Компсон вздохнула и опустилась на диван. — Двоюродная бабушка сшила квилт «Дымовые трубы и угловые камни» для моей кузины, когда та вышла замуж и покидала наш дом. Она с мужем уезжала в Калифорнию, и мы не знали, когда увидимся снова и увидимся ли вообще. Тогда было не то что сегодня, когда в любое время можешь слетать куда угодно на самолете.

Я была еще маленькая. Это было до смерти мамы, до рождения Ричарда, даже до моего первого квилта.

Элизабет была самой старшей из кузин. Я обожала ее и хотела быть такой, как она, когда вырасту. Узнав, что она уезжает, я ужасно расстроилась, потому что вообще не понимала, как можно жить где–то в другом месте, не в Элм — Крик.

— Почему ты уезжаешь, ведь твой дом здесь? — спросила я.

— Когда–нибудь ты меня поймешь, малышка Сильвия, — сказала она, улыбнулась и обняла меня со слезами на глазах. — Когда–нибудь ты полюбишь и поймешь, что дом твой там, где твоя любовь.

Но тогда я этого не понимала. Я представила себе, как наш дом простирает крылья, летит вслед за кузиной и ее мужем и садится на землю там, где они останавливаются.

— Наш дом здесь, — настаивала я. — Он всегда будет здесь.

Тогда она засмеялась и обняла меня еще крепче.

— Да, Сильвия, ты права.

Я обрадовалась, что она смеется, и подумала, что, может, кузина все–таки не уедет. Но подготовка к свадьбе продолжалась, и я поняла, что ошибалась.

Клаудия старательно помогала взрослым, а я злилась на всех, кто так или иначе ускорял отъезд Элизабет. Я прятала ножницы, чтобы тетя не могла работать над подвенечным платьем. Я взяла ключи от сундука Элизабет и выбросила их в речку, чтобы она не могла достать вещи. Я заработала шлепки, когда заявила ее жениху, что ненавижу его и пускай он уезжает отсюда.

— Раз ты не хочешь помогать, тогда хотя бы не мешайся и не зарабатывай шлепки, — строго сказал папа.

Я насупилась, но никто не обращал на меня внимания. Я слонялась по дому и пришла в гостиную, где сидела за шитьем двоюродная бабушка, сестра деда. Она была дочерью Ханса и Аннеке, старшей в семье.

Я стояла в дверях, выпятив губу, и сквозь злые слезы наблюдала за ее работой.

Бабушка взглянула на меня и спрятала улыбку.

— Ага, явилась, маленькая разбойница?

Я опустила глаза и промолчала.

— Иди сюда, Сильвия.

В те дни, когда тебя звали взрослые, нельзя было не пойти. Она посадила меня на колени и накрыла нас квилтом. Так мы сидели молча, а она шила. Вот она взяла длинную полосу ткани и пришила к краю квилта. Меня успокоили ее мягкие колени и тихий голос, что–то напевавший.

Наконец я не выдержала.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Я пришиваю окантовку на одеяло твоей кузины. Видишь? Эта длинная полоса материи закроет лохматые края, чтобы не торчала подкладка.

«Лохматые края? — подумала я. — Как это лохматые? Как наша собачка?» Не желая показаться глупой, я задала другой вопрос:

— Это ее свадебное одеяло?

— Нет. Оно особенное, на память о старой бабушке. У молодой жены никогда не бывает слишком много одеял, даже в Калифорнии. — Она воткнула иглу в подушечку и развернула квилт, чтобы я увидела узор.

— Красиво, — сказала я, водя пальцем по рисунку.

— Это «Дымовые трубы и угловые камни», так узор называется. Вот Элизабет посмотрит на него в Калифорнии и вспомнит наш дом и всех, кто в нем живет. Нам, Бергстромам, повезло, потому что наш дом наполнен любовью от труб до фундамента. Мой квилт поможет твоей кузине взять с собой чуточку нашей любви.

Я кивнула, показывая ей, что я все поняла.

— Каждый из этих красных квадратиков — это огонь, горящий в камине, чтобы согреть ее после трудной дороги.

Я посмотрела на красные квадраты на одеяле.

— Их очень много. У нас в доме нет столько каминов.

— Я знаю, — засмеялась она. — Тут все понарошку. Элизабет поймет.

Я кивнула. Элизабет была взрослая и понимала много разных вещей.

— А еще вот что. Ты заметила, что половина блока темная, а другая светлая? Темная половина означает огорчения и беды в жизни, а светлая радости.

Я обдумала слова бабушки.

— Тогда почему ты не сшила квилт целиком из светлой материи?

— Я могла так сделать, но тогда она не сможет различить узор. Он заметен только тогда, когда в квилте есть и темная, и светлая материя.

— Но мне не хочется, чтобы у Элизабет были огорчения.

— Я тоже не хочу, милая моя девочка, но они все равно к нам приходят. Но не беспокойся. Вот видишь? — Она дотронулась пальцем поочередно до нескольких красных квадратов и улыбнулась. — Пока в доме горят огни, у Элизабет всегда будет больше радостей, чем огорчений.

Я снова стала рассматривать рисунок.

— Красные квадратики не пускают огорчения на светлую часть.

— Правильно, — воскликнула двоюродная бабушка. — Ах, какая ты умница!

Я прижалась к ней, радуясь похвале.

— Вот только мне все–таки не нравится темная половина.

— Кому же она нравится? Никому. Будем надеяться, что Элизабет получит всю радость, какую заслуживает, а огорчений ровно столько, чтобы ее сердце оставалось восприимчивым к чужой беде.

— Что такое вос… воспри…

— Восприимчивым. Ты поймешь, когда станешь старше.

— Как Клаудия?

Бабушка засмеялась и прижала меня к себе.

— Да. Может быть.

* * *

Миссис Компсон замолчала и обвела взглядом комнату.

— Вот что для меня Элм — Крик, — сказала она. — Я люблю тут каждый дюйм, от дымовых труб до камня в его основании. И всегда любила. Как я могла так долго жить вдали от него? Почему я позволила гордыне разлучить меня со всем, что любила? Сердце разрывается, когда думаю о том, сколько времени потеряла напрасно.

Сара взяла миссис Компсон за руку.

— Не отчаивайтесь! Не теряйте надежду.

— Надежду? Если у меня и оставалась надежда, то она умерла вместе с Клаудией.

— Не говорите так. Вы сами знаете, что это неправда. Если бы у вас не было надежды, вы бы не попросили меня найти способ, как вернуть Элм — Крик к жизни.

— Молодая леди, кажется, я сама знаю, когда у меня есть надежда, а когда нет, — проворчала миссис Компсон, но боль из ее глаз исчезла.

Сара сжала ее руку.

— Как я рада, что этот блок есть в моем квилте.

— Я тоже рада.

К концу недели Сара закончила «Дымовые трубы и угловые камни». Итак, все двенадцать блоков были готовы.

В понедельник Сара подготовила их, чтобы собрать из них верх одеяла.

— Не води утюгом, не надо. Просто прижимай его, — предупредила миссис Компсон, когда Сара разглаживала швы. — Если растянешь блоки, они не подойдут друг к другу.

Когда Сара отдала ей аккуратно выглаженные куски, миссис Компсон измерила их прозрачной акриловой линейкой; каждый был двенадцать с половиной дюймов; каждый из двенадцати блоков отклонялся от нужного размера на шестнадцатую долю дюйма.

— Точность хорошая, особенно если учесть, что это твой первый квилт, — похвалила миссис Компсон. — Скоро станешь настоящей мастерицей.

— У меня хорошая наставница, — улыбнулась Сара.

— Подлиза, — проворчала миссис Компсон. Но тоже улыбнулась.

К удивлению Сары, пожилая леди объявила, что теперь им нужен чистый пол в бальном зале.

— Или хотя бы его часть, — добавила она. Достала старенький пылесос из шкафа и вручила его Саре, а сама взяла двенадцать образцов блоков.

Как–то миссис Компсон уже говорила, что бальный зал занимает почти весь первый этаж южного крыла, но у Сары все равно захватило дух, когда она окинула его взглядом. Ковровая полоса шириной примерно двадцать футов окружала обширный паркетный танцпол, казавшийся гладким и блестящим даже под слоем пыли. Потолок был украшен гипсовыми виноградными плетями, в его центре висела люстра. В дальнем конце зала виднелось возвышение — место для музыкантов или почетных гостей. В углу стоял под пыльной простыней какой–то большой предмет, вероятно, стол со стульями. Узкие арочные окна шли по южной, восточной и западной стене.

Миссис Компсон ходила от окна к окну, раздвигала шторы, но на улице было пасмурно, и света в зале не прибавилось. Тогда она подошла к выключателю, щелкнула им и выжидающе посмотрела на люстру. Свет зажегся, помигал, потом полился ровным потоком, отбрасывая на пол тени и радужные отблески от хрустальных граней люстры.

Когда Сара почистила пылесосом небольшую часть ковра, они с миссис Компсон разложили на полу три ряда блоков по четыре в каждом, отошли и посмотрели на них оценивающим взглядом.

— Знаете, мне хочется «Маленькую красную школу» поставить в середину, — сказала Сара и нагнулась, чтобы поменять блоки местами. — А рядом «Розу Ланкастера», она более сложная, и я хочу, чтобы она была на видном месте.

Миссис Компсон засмеялась.

— Ты говоришь как настоящий квилтер. Еще ты можешь поставить два блока с округлыми швами вон туда и туда, чтобы они были напротив друг друга. И еще у тебя четыре детали со звездами, которые можно поместить по углам…

Полчаса они раскладывали и меняли местами блоки, пока Сара не поняла, что ей нравится их расположение. В верхний левый угол она поставила блок «Звезда Огайо», рядом «Загадку холостяка», «Два раза по девять» и, завершив ряд, «Звезду Лемуана». В средний ряд попали «Букеты вокруг квадрата», «Маленькая красная школа», «Роза Ланкастера» и «Ладони в разные стороны». «Звезда из зубьев пилы», «Дымовые трубы и угловые камни», «Строптивая жена» и «Выбор сестры» составили нижний ряд.

— Кажется, для двуспальной кровати квилт маловат, — огорченно сказала Сара.

— Не беспокойся. Мы еще его не сшиваем.

— Если я сделаю больше блоков, то не успею к намеченному сроку.

— Ах, мы что–нибудь сочиним.

— Что, например? Вы имеете в виду полоски, вставленные между блоками? Они увеличат квилт, но ненамного.

— Не полоски. Предоставь мне самой об этом позаботиться, — уверила миссис Компсон, и Сара не смогла добиться от нее пояснений.

Оставив блоки лежать на полу в бальном зале, они вернулись в западную гостиную, где миссис Компсон показала Саре, как делается «Садовый лабиринт». Сначала они сделали три шаблона: маленький квадрат, такой же маленький треугольник и узкий прямоугольник, суженный с обоих концов. Для экономии времени миссис Компсон сама взялась за шаблоны — на кремовой ткани обвела сужающиеся на концах прямоугольники, а на темно–синей квадраты и треугольники. Сара вырезала заготовки. Еще она вырезала по линейке без шаблона узкие темно–синие полосы, которые миссис Компсон называла окантовкой блоков.

Сара пришивала каждый треугольник гипотенузой к суженному краю длинного прямоугольника; когда были сделаны четыре треугольника, получились вставки длиной четырнадцать дюймов. Тем временем миссис Компсон окантовала края каждого блока темными полосами. Мастерицы работали до конца дня, а когда Сара собралась домой, миссис Компсон сказала ей, чтобы она ничего не убирала после себя и оставила все как было.

Сара взглянула на лоскуты, обрывки ниток и инструменты для квилтинга, валявшиеся в беспорядке по комнате, и рассмеялась.

— Хорошо, я не буду ничего трогать, если вам не мешает такой бардак, — заявила она, уходя.

Дома Мэтт пошел проверить почтовый ящик, а Сара зашла в дом, чтобы пошарить в шкафах и сочинить какой–нибудь ужин. Мэтт появился с толстым бежевым конвертом.

— Тут что–то для тебя, — сообщил он, оперся на стол и посмотрел на жену.

Обратный адрес — «Хопкинс и Стил» — был написан яркими голубыми буквами. Сара вскрыла конверт и пробежала глазами письмо.

— Ну? Что они сообщают?

— Предлагают работу.

Мэтт радостно завыл и закружился с Сарой по кухне. Потом заметил, что радуется лишь он один.

— Ты что, не рада? Не хочешь там трудиться? — спросил он, сажая ее на табурет.

— Я не знаю. Пожалуй, да. Ну, я думала, что хочу, но — не знаю.

— Ты хочешь остаться с миссис Компсон?

— Разве это плохо? Ведь ты сам уговорил меня, чтобы я с ней работала. Забыл?

Мэтт усмехнулся и выставил перед собой ладони.

— Если ты хочешь и дальше быть в Элм — Крик, я не против.

— Я тоже не против. Правда, когда мы закончим уборку, миссис Компсон скорее всего решит, что я ей больше не нужна. Вообще–то меня удивляет, что я еще там тружусь, ведь первоначально все это делалось, чтобы подготовить особняк для продажи.

— Может, ей просто нравится твоя компания?

— За это необязательно платить деньги.

Сара пошла в соседнюю комнату, села в кресло и положила развернутое письмо на стол.

Мэтт уселся напротив нее, повернул бумагу к себе и прочел.

— Они просят дать ответ в течение двух недель.

— Две недели считаются от даты отправления письма, а не с сегодняшнего дня.

— В любом случае ты не обязана принимать решение сию же минуту. Не торопись и подумай. Может, даже поговори с миссис Компсон.

— Пожалуй. — Сара вздохнула. Ей показалось, что каждый день теперь будет приближать ее к новой и очень важной черте в ее жизни.

 

Глава 26

На этой неделе миссис Компсон и Сара в утренние часы заканчивали уборку спален в южном крыле, а во второй половине дня работали над верхом квилта. Они сшивали блоки и полосы вставок; у них получилось три ряда. Потом женщины соединили четыре длинных ряда вставок, чередуя их полосы с двухдюймовыми квадратами. Когда ряды блоков были прилажены к длинным полосам вставок, а потом и между собой сшиты, «Садовый лабиринт» был завершен.

Четверг подходил к концу, и Сара поехала на посиделки Мастериц запутанной паутины. Снова одна.

В пятницу миссис Компсон велела вырезать из фонового текстиля длинные, широкие полосы и сделать из них кайму. Все утро Сара развешивала шторы, у нее болели шея и плечи даже теперь, когда она сидела за швейной машинкой. Пятое августа стремительно приближалось, а она даже не приступила к стежке одеяла.

За спиной открылась крышка кедрового сундука, зашуршала бумага.

— Сара! — окликнула миссис Компсон.

— Сейчас, секундочку. Я заканчиваю последнюю полосу. — Сара прострочила чуть–чуть в обратном направлении, чтобы закрепить шов, и обрезала нитки. — Все. — Она взяла в руки верх квилта, стряхнула прилипшие нитки. — И все–таки, по–моему, величина недостаточная. Ну, почти такая, как нужно, но не совсем…

— Может, вот это поможет.

Сара повернулась вместе с креслом. Миссис Компсон раскладывала на диване четыре широких полосы, сшитые из лоскутов.

— Что это?

— О, безделица. Я шила вечерами после твоего отъезда. Неужели ты думаешь, что я сижу тут сложа руки и жду, когда ты вернешься утром?

Сара подошла к дивану и вгляделась в полосы.

— Ткань походит на мою.

— Твоя и есть.

Сара взяла в руки одну полосу, напоминавшую красивый, маленький квилт. Может, это дорожки на стол? Две полосы были длинные, а две покороче; у всех одинаковый рисунок — параллелограммы и квадраты на фоновой ткани.

Тут Сару осенило:

— Они похожи на кайму в виде витой ленты, которую мы видели на квилт–шоу.

— Ты тогда восхитилась этим узором, и я подумала, что он подойдет к твоему одеялу. — Миссис Компсон немного замялась, потом торопливо добавила: — Впрочем, это если ты хочешь. Я позволила себе вольность и сшила полосы для тебя, чтобы квилт получился двуспальным, но это еще не означает, что ты не можешь от них отказаться.

— Так они для моего квилта? Правда? — Сара схватила одеяло и поднесла его к одной из полос, пытаясь представить, как будет выглядеть готовое изделие. — Ой, спасибо!

— Еще раз говорю — ты не обязана их брать. Может, ты хотела сшить все одеяло своими руками. Мне понятно такое желание. Не думай, что должна их взять, чтобы не обидеть старушку.

— Вы шутите? Да я немедленно пришью их, даже не пытайтесь меня остановить!

В ответ миссис Компсон улыбнулась. Сара быстро пришила кайму в виде витой ленты и подняла на вытянутых руках готовый верх.

— Что скажете?

Миссис Компсон подняла повыше другой край квилта.

— Симпатично. Ты молодец.

Сара с восторгом посмотрела на наставницу.

— Просто не верится, что я это сшила — ну, конечно, кроме каймы.

— Поверь, работы еще очень много.

— Что теперь?

— Мы должны наметить линии простежки. — Миссис Компсон пошарила в коробке и достала карандаш.

Сара прижала квилт к груди.

— Вы хотите что–то рисовать на нем? Не дам!

Миссис Компсон только возвела очи к потолку.

— Она сшила один верх квилта и уже вообразила себя экспертом. — Старая леди протянула руку к одеялу. — Ты успокоишься или нет? Я делала это тысячу раз.

Сара с неохотой отдала ткань.

— Хорошо, но только… аккуратнее.

Он расстелили верх квилта на столе и подвинули два стула. Миссис Компсон дала Саре карандаш и велела рассмотреть его. Потом терпеливо объяснила, что это специальный карандаш для текстиля и что его следы легко смываются, если делать их без нажима. Вслед за этим она рассказала, как отметить на квилте рисунок: либо с помощью трафарета, либо перенести узор из книги или журнала на листок бумаги, подложить его под ткань и прорисовать. На темной материи узор рисуют не карандашом, а портновским мелком.

Иногда стежка бывает простой, например, прямые линии, проходящие в четверти дюйма от швов. Это традиционная стежка. Но бывает она и более сложной, особенно если позволяет место. К облегчению Сары, рисунок был не такой сложный, как те, которые она видела на квилтах миссис Компсон. Она сомневалась, что ей по силам такие премудрости.

К концу дня Сара решила взять одеяло домой и за выходные нанести весь рисунок целиком.

— Ладно, — согласилась миссис Компсон. — Но ты не боишься, что Мэтт увидит твой подарок?

Сара нахмурилась. Ей хотелось, чтобы квилт стал сюрпризом для мужа, но время поджимало.

Миссис Компсон похлопала ее по плечу.

— Я поработаю над квилтом. Не уверена, что закончу к понедельнику, но постараюсь.

— Я не хочу доставлять вам столько хлопот.

— Хлопот? — рассмеялась миссис Компсон. — Я не помню, когда последний раз получала такое удовольствие. Как приятно ощущать, что ты снова при деле. — Она поторопила Сару, чтобы та ждала Мэтта на улице; иначе он войдет в дом и увидит лежащий на столе квилт.

Все выходные Сара возвращалась мыслями в Элм — Крик. Она не могла отделаться от ощущения, что ее время быстро истекает, а она так и не придумала, как вернуть жизнь в особняк.

К сожалению, Мэтт, как ни старался, все равно не мог ей помочь в поисках решения. Он не понимал, как это можно не общаться со своей семьей лишь потому, что ты много лет назад не стала подружкой невесты. И если даже миссис Компсон до сих пор хранила обиду, ее сестра умерла, так зачем же злиться?

— Редко можно встретить такую злопамятность, — заключил он, удивленно качая головой.

— Ты забываешь про главное, — возразила Сара. — Вспомни все, что ей пришлось пережить. Она сердилась на Клаудию и Агнес, но еще больше досадовала на себя за то, что нуждалась в них. Сильвия уехала из родного дома вместо того, чтобы остаться и перенести боль. Я могу понять, почему она уехала, но теперь она смотрит на это как на предательство родного дома. — Внезапно ее озарило: — История с подружкой невесты — чепуха. Они поссорились из–за этого, хотя на самом деле их мучило другое — соперничество, утрата доверия. Им было слишком больно это признавать.

Мэтт пристально посмотрел на Сару.

— Примерно так, как вы с матерью ссоритесь из–за ее бойфрендов?

Сара застыла.

— Там совсем другое.

— А я уверен, что так и есть, если взглянуть…

— Нет!

— Ладно, ладно, — поскорее согласился Мэтт. — Ты знаешь свою мать лучше.

— Сейчас мы говорим о миссис Компсон, а не обо мне.

— Хорошо, раз ты этого хочешь.

В голове Сары все перемешалось. Она не хотела думать о матери, не хотела тратить на это драгоценное время, ей надо было срочно спасать Элм — Крик.

Но тут внезапно в сознании вспыхнула картинка — как она, уже старушка, наводит порядок в родном доме, разбирает вещи умершей матери и, отказываясь ее простить, все еще испытывает гнев, неприязнь и боль.

Когда–нибудь Сара будет такой же одинокой и сердитой, как миссис Компсон.

Охваченная внезапным испугом, она прогнала от себя неприятную картину.

Наступило утро понедельника, а решение так и не нашлось. Ситуацию усугубляло письмо из фирмы «Хопкинс и Стил», напоминавшее о приближении другого крайнего срока. Когда Сара и Мэтт ехали на работу, Сара поймала себя на том, что ждет очередного урока квилтинга. Да не просто ждет, а жаждет его. Все ее неясные, тревожные мысли улетали прочь, когда она ощущала под пальцами ткань и вспоминала, что создает красивую вещь, способную дарить восторг глазам и сердцу, побеждать холод зимней пенсильванской ночи. Она умеет шить квилты. Она, Сара, способна сшить такую роскошь.

Сара знала, что миссис Компсон тоже осознавала власть квилтинга. Он приносил радость в ее жизнь. Может, он вернет к жизни и Элм — Крик? Если миссис Эмберли была одной загадкой, то квилтинг, возможно, был второй.

Какая–то пока еще неясная мысль забрезжила в сознании Сары, когда пикап остановился возле задней двери старинного особняка.

Миссис Компсон закончила размечать почти весь квилт, кроме небольшой части, и как раз доделывала ее, когда вошла Сара.

— Ты не забыла купить прокладку и материю для подкладки? — спросила миссис Компсон, глядя на Сару поверх очков.

Сара кивнула и показала миссис Компсон сумку из «Бабушкиного чердака».

— Ткань выстирана и поглажена, как и требовалось.

— Молодец. — Миссис Компсон положила карандаш и сняла очки. — Теперь нам пора готовить слои для квилта.

— Я делала это и прежде, и я думаю…

— Ты это делала раньше?

— Да, вместе с Мастерицами запутанной паутины. Об этом я и хотела поговорить с вами. Я думаю, что…

— Ты никогда не говорила, что уже пользовалась рамой для простежки. Вот сюрприз.

Сара открыла было рот, но когда слова миссис Компсон дошли до ее сознания, она забыла, что собиралась сказать.

— Рамой для квилта?

— Да, конечно. — Она сложила верх квилта и перекинула через руку.

— О, — нахмурилась Сара. — Я думала, что вы говорите о том, как сметывать все слои квилта.

— Слава богу, с такой рамой не нужно ничего сметывать. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на это. Захвати сумку. — Она повернулась и жестом позвала Сару за собой.

Женщины пошли в бальный зал.

— Сметывание движется быстро, если есть много помощников. Вот об этом я и хотела с вами поговорить.

— Что же ты хотела сказать?

— Я подумала, что, может, мы могли бы пригласить сюда на посиделки Мастериц запутанной паутины. Вот так, как когда–то бывало. Они приедут в пятницу после работы. Мы будем работать, съедим пиццу или парочку пицц, и они смогут тут переночевать, а в субботу мы все закончим.

Старушка с сомнением посмотрела на нее.

— Не отказывайтесь, миссис Компсон. Получится хорошо. Ведь у меня осталось чуть больше недели, а я очень хочу закончить к нашей с Мэттом годовщине.

Миссис Компсон остановилась в дверях зала и подозрительно посмотрела на Сару. Потом ее лицо повеселело.

— Посиделки мастериц, говоришь?

Сара кивнула.

— По твоим описаниям это скорее походит на девичник. Вы не староваты для девичников?

Сара пожала плечами и с мольбой посмотрела на нее.

— А что скажет Мэттью?

— Думаю, он проживет без меня одну ночь.

— Пожалуй. — Миссис Компсон помолчала. — Так, говоришь, будет хорошо?

— Вам вообще не нужно ничего делать. Я позабочусь об угощениях, подготовлю комнаты и все прочее.

— Хм‑м… Нет, не думай; я не позволю тебе все делать одной. — Она вздохнула. — Сколько будет человек?

— Шесть. Со мной семь.

— Со мной восемь. Хорошая помощь в работе с квилтом.

— Многих вы уже видели на квилт–шоу, Бонни и Гвен вы хорошо знаете, а…

Миссис Компсон подняла руку.

— Ладно, Сара, хватит лепетать. Я согласна. Давай устроим посиделки.

— Ой, спасибо, миссис Компсон. — Сара импульсивно обняла ее. — Это будет здорово. Вот увидите.

— Возможно, я пожалею об этом. Но милая моя, ты что–то затеваешь, и не думай, что я ни о чем не догадываюсь.

Сара похлопала ресницами и изобразила на лице невинное выражение.

— Посмотрим. — Пожилая леди отдала квилт Саре, распахнула дверь и повела ее в дальний угол зала к большому предмету, накрытому простыней, который женщина приняла в прошлый раз за стол. — Вот это и есть рама для простежки, про которую я говорила, та самая, на которой работали мы с Клаудией до того, как я уехала из дома. Давай–ка посмотрим, в каком она состоянии.

Она сдернула простыню, взметнув тучу пыли. Кашляя и чихая, Сара увидела прямоугольную деревянную раму длиной около шести футов и шириной четыре. Под ней были четыре ножки, поднимавшие ее на уровень стола. По углам виднелись странные приспособления, между которыми вдоль рамы тянулись узкие стержни. С двух сторон от нее стояли маленькие деревянные стулья. А на самой раме…

— Ой, гляди, на раме остался квилт, — воскликнула миссис Компсон, когда рассеялась пыль. — Ну–ка… — Она наклонилась над выцветшей тканью и стала ее рассматривать.

Это было лоскутное одеяло, и многие его детали были не из типичного для квилтов хлопка. Сара догадалась, что оно находилось тут давным–давно, может, целых полвека. Лоскутные блоки перемежались с квадратами из цельной ткани такого же размера. Узор напоминал звезду, но не совсем. В центре блока восемь узких треугольников, острые углы которых были направлены к центру, образовали восьмиугольник. К краям восьмиугольника примыкали восемь квадратов, а между ними по углам восьмиугольника расположились восемь ромбов. Узор завершали четыре треугольника и четыре параллелограмма. Квилт провис в середине, потому что державший его механизм со временем ослабел.

— Посмотрите, — сказала Сара. — Острые уголки ромбов срезаны. Вы ведь говорили, что это признак квилтов, которые шила Клаудия?

— «Стена крепости», — пробормотала миссис Компсон. — Хотя и не совсем аккуратная. «Стена крепости».

— Миссис Компсон?

— Безопасность и комфорт за «Стеной крепости». За исключением того, что тебе, беглецу, надо возвращаться домой — только после этого твой дом станет надежной крепостью. Без вариантов.

— Миссис Компсон? — Сара схватила ее за плечи и легонько встряхнула. Пожилая леди ахнула и оторвала взгляд от квилта. — Все в порядке?

Миссис Компсон высвободилась из ее рук.

— Да. Да, все нормально. Просто… это было чуточку неожиданно.

— Это работа Клаудии?

Пожилая леди кивнула и снова повернулась к одеялу.

— Да, и Заг… — и Агнес тоже. — Дрожащим пальцем она обвела одну из фигур квилта, голубой полосатый ромб. Потом потянулась и погладила ладонью центральный восьмиугольник, составленный из крошечных фланелевых треугольников красного цвета. — Видишь вот это? — Она показала на голубой ромб. — Он вырезан из костюма, который был на Джеймсе в день нашей свадьбы. А эта красная фланель — ох, сколько раз я грозилась сжечь его ужасную рабочую рубаху. — Она коснулась мягкого сине–желтого квадрата. — Это… — Она с усилием говорила ровно, но Сара увидела слезы у нее на глазах. — Это сшито из квилта, который я готовила к рождению дочки. Мои любимые цвета, синий и желтый… — Она всхлипнула и прижала ладонь к губам. — Они шили это для меня. Они шили для меня памятный квилт.

Сара кивнула. Это одеяло, сшитое из кусочков одежды дорогих сердцу людей, ушедших из жизни, было задумано как утешение живущим и долг памяти умершим.

— Должно быть, они стали его создавать после моего отъезда, но — зачем? После скандального побега? Вероятно, они думали, что я когда–нибудь вернусь… Но я не вернулась… Вот почему они не закончили.

Сара дотронулась до ее плеча.

— Миссис Компсон?

Она вздрогнула.

— Да? Не тревожься так за меня, бедная девочка. Со мной все в порядке. Абсолютно все. — Она достала из кармана кружевной платочек и вытерла глаза. — Не беспокойся, просто я была застигнута врасплох. Вот уж никогда не думала… впрочем, не важно. Теперь ничего не исправить. — Она с усилием растянула губы в улыбке. — Вот, видишь? Со мной все в порядке.

— Меня вы не обманете.

— Нет? Ну, я и не собираюсь тебя обманывать.

Миссис Компсон еще долго смотрела на квилт. Потом, с помощью Сары, достала его из рамы, сложила недошитые слои, положила на помост и погладила ладонью. Глаза пожилой женщины были наполнены болью.

 

Глава 27

В тот день они больше не прикоснулись к квилту для Мэтта. Миссис Компсон закрылась в библиотеке, и Сара работала одна в спальнях западного крыла.

Впрочем, на следующее утро миссис Компсон как ни в чем не бывало встретила Сару на заднем крыльце.

— Я тут набросала список вещей, которые понадобятся для посиделок, — сказала она, когда они поздоровались. — Может, вы с Мэттью привезете их на этой неделе?

Сара кивнула и сунула листок в карман шорт. До приезда сюда она опасалась, что после вчерашнего сюрприза миссис Компсон все отменит, и сейчас испытывала облегчение. Теперь ей больше не придется ничего придумывать. Ведь этот вариант тоже дался ей нелегко.

Они прошли в бальный зал, и Сара увидела, что рама выдвинута из угла и помыта. В открытые окна лился солнечный свет, по помещению гулял ласковый ветерок. Памятного квилта нигде не было видно.

Миссис Компсон показала Саре, как закрепить подкладку, прокладку и, наконец, верх на стержнях, идущих вдоль длинных сторон рамы. Регулируя зажимы, можно надежно закрепить все три слоя, не растягивая их до деформации. Сейчас была видна середина лицевой стороны, но когда эта часть будет простегана, можно с помощью стержней убрать ее вниз и работать над другими элементами квилта.

— Джеймс сделал эту раму, — сказала миссис Компсон, велев Саре сесть на стул. — До этого мы раскладывали квилты на полу и ползали вокруг на коленях и локтях, сметывая «сэндвич». Тяжеловато, скажу я тебе. — Старушка порылась в своей коробке. — Пожалуй, мы начнем с девятки битвин, если у меня есть. Обычно я пользуюсь двенадцатой — ага, вот, нашла.

— Как это — с девятки битвин?

— Что? О, так называют иглы для стежки — «Битвин». Они толще, чем обычные иглы, которые называются «Шарп». Число указывает на размер. Чем больше номер иглы, тем меньше размер.

— Тогда я возьму самый маленький номер, какой у вас есть.

— Девятка будет в самый раз. Не старайся поначалу сделать стежки мелкими; просто сосредоточься на том, чтобы они были одинаковой длины как сверху, так и снизу. Чем больше будешь шить, тем мельче станут стежки. Вот увидишь.

Миссис Компсон вдела нитки в иголки и протянула одну Саре. Она показала ей, как завязать на конце маленький узелок, как вести иголку снизу кверху по одной из прочерченных линий стежки, как осторожно потянуть за нитку, чтобы узелок проскочил через подкладочную ткань и застрял в прокладке. Саре пришлось сделать несколько попыток, прежде чем узелок остался в середине квилта и не проскакивал насквозь.

— Ты правша? Тогда надень наперсток на правую руку, а левую положи под одеяло, — велела миссис Компсон и показала, как прошивать три слоя. Сначала, с помощью наперстка она протолкнула иглу через лицевую сторону. Когда кончик иголки коснулся на нижней стороне ее указательного пальца, она направила ее через все слои кверху. Делая так правой рукой, она собрала на иголке несколько стежков. Потом протянула ее и всю длину нитки наверх, и на линии, проведенной карандашом, остались четыре мелких стежка.

Сара попробовала повторить, неуклюже собрала на иголке три стежка и протащила ее с ниткой через слои. Остановилась и проверила результат.

— Стежки ровные и прямые, но ужасно огромные.

Миссис Компсон наклонилась над тканью.

— За такие стежки можно ногтем зацепиться ночью, но для начала неплохо. Теперь посмотри, как они выглядят на подкладке.

Сара заглянула под раму.

— Такие же. Ровные, но огромные.

— Хорошо. То, что нужно: аккуратные, ровные стежки одинаковой длины как сверху, так и снизу.

Так они работали какое–то время, Сара по одну сторону рамы, а миссис Компсон по другую. Сначала Сара пыталась подражать быстрым движениям наставницы, но вскоре сдалась и шила медленнее, стараясь, чтобы стежки получались ровными и маленькими. Под их иголками квилт стал оживать, так как стежки добавили объем сшитым из лоскутов узорам. Не прошло и часа, как у Сары заболели плечи и шея, а левый мизинец был весь исколот. Она вытащила руку из–под квилта и сунула больной палец в рот, а другой рукой погладила квилт.

Миссис Компсон оторвалась от шитья.

— Со временем на пальце вырастет мозоль, и болеть уже так сильно не будет. Но пожалуй, на сегодня достаточно.

Сара вытащила изо рта палец.

— Нет, давайте еще немножко поработаем, хорошо?

Миссис Компсон засмеялась и покачала головой. Она завязала узелок на нитке, протащила его в прокладку и отстригла торчавший кончик.

— Нет, важно время от времени немного отдыхать. К тому же все–таки оставь немного работы подругам.

— Если бы мы шили по восемь часов в день, все равно осталось бы много работы, — возразила Сара, но отложила иголку и наперсток.

Остаток дня они убирались в западном крыле. Вечером Сара позвонила Мастерицам запутанной паутины и пригласила их на посиделки. Миссис Эмберли она позвонила последней и проговорила с ней почти целый час.

В среду Сара и миссис Компсон хлопотали в шести спальнях, постелили для гостей свежее белье и красивые одеяла. Дважды они прерывали работу и простегивали квилт, обсуждая предстоящую вечеринку с нараставшим восторгом. Миссис Компсон казалась веселой и оживленной, а Сара чуть не лопалась от нервов и ожидания. Так много могло пойти не так, как она надеялась и рассчитывала, но Сара старалась не думать об этом.

Наконец ей надо было что–то сказать.

— Мэтт закончил северные сады, — как можно небрежнее сказала Сара. — Вы не хотите взглянуть на них до прибытия гостей?

Миссис Компсон отложила тряпку и стряхнула пыль с ладоней.

— Я не прочь отдохнуть. Можно пойти туда прямо сейчас.

— Нет! — воскликнула Сара, и миссис Компсон вздрогнула. — Ну… я бы пошла в пятницу, часа в четыре. Мне хочется до этого закончить уборку. Давайте сделаем так, чтобы прогулка по саду стала для нас наградой, когда мы все подготовим для вечеринки, хорошо?

Миссис Компсон удивленно посмотрела на нее.

— Что ж, в пятницу так в пятницу. — И она ушла, качая головой.

Идиотка, выругала себя Сара. Чуть все не испортила.

Четверг прошел быстро, на стежку времени почти не осталось. Вечером, на посиделках Мастериц запутанной паутины, Сара объяснила всем свой план и убедилась, что миссис Эмберли поняла все, что от нее требовалось. Ее глаза стали круглыми от волнения, но она кивнула. Сара не сомневалась, что и у нее тоже был не менее испуганный вид.

Дома в тот вечер Сара собирала сумку со всем необходимым для ночлега, а Мэтт сидел на кровати и смотрел на нее.

— Мне тоже важна миссис Компсон, и я хотел бы вам помочь. Я точно не могу поехать с тобой? — спросил он.

— Если ты поедешь, будет испорчен сюрприз, который я тебе готовлю. — Она поцеловала его в щеку. — Но у тебя и так есть важная задача. Я не могу ничего сделать без тебя.

— Значит, мне досталась скромная роль шофера, — пожаловался он, немного повеселев.

Наступило утро пятницы. Мэтт высадил Сару возле особняка, поцеловав в щеку и пообещав, что вовремя приедет на условленное место. Когда он тронулся с места, Сара яростно замахала ему, чтобы он остановился. Подбежав к дверце машины, она вынула из рюкзака конверт и после секундной заминки отдала мужу.

— Как ты думаешь, у тебя будет время отправить его?

— Дорогая женушка, для тебя оно у меня всегда найдется, — усмехнулся он. Потом взглянул на адрес. — Что это? Твой ответ фирме «Хопкинс и Стил»?

Сара кивнула.

— Ты отказываешься от их предложения, да?

— Угадал, — ответила Сара, переминаясь с ноги на ногу.

— Хорошо подумала? Может, не надо торопиться, и ты сначала посмотришь, удастся ли твой план?

— Если миссис Компсон не понравится идея, я буду пытаться найти нечто другое, что ее устроит. А согласие на работу в фирме «Хопкинс и Стил» будет означать, что я больше не смогу бывать в Элм — Крик. И тогда станет еще труднее осуществить мой план.

— Пожалуй, против этого сложно возражать. — Он высунулся из кабины и поцеловал ее еще раз. — Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Я тоже надеюсь, — ответила Сара, и он уехал.

Она вошла в дом и обнаружила, что миссис Компсон хлопочет на кухне и, что–то мурлыча себе под нос, перемешивает тесто в большой миске.

— Вот, я решила испечь на вечер что–нибудь сладкое, — объяснила она с улыбкой. — Я знаю, как рукодельницы любят грызть печенье за работой.

— Я вижу, что вы прекрасно справитесь с кучей гостей, — засмеялась Сара.

Они торопливо закончили последние приготовления. Миссис Компсон нарвала у амбара полевых цветов и поставила их в вазочках в каждой спальне, приготовленной для мастериц. Сара убедилась, что на кухне много лакомств и напитков, а пожилая леди на всякий случай сделала запас всего необходимого. С каждым часом беспокойство Сары нарастало. Вдруг все, что она задумала, обернется неудачей? И тогда ситуация лишь ухудшится.

Но у миссис Компсон не было телефона, и Сара уже не могла ничего изменить и отменить. Она гнала от себя роившиеся опасения. Никакого выбора не осталось, нужно было идти вперед. Беспокоиться теперь бессмысленно.

В четыре часа дня она встретилась с миссис Компсон в вестибюле.

— Вроде все готово, — объявила пожилая леди. Она выглядела оживленной и веселой.

«Хорошо бы так было и дальше», — промелькнуло в голове у Сары.

— До приезда гостей остается час, — сказала она вслух. — Почему бы нам не прогуляться по садам?

Миссис Компсон согласилась и зашла на кухню за шляпой. Они вышли через боковую дверь на патио с краеугольным камнем и направились к садам по дорожке, вымощенной камнями.

— Я надеюсь, что Мэтт совершил чудо, — произнесла миссис Компсон. — Там было так запущено… — Тут она замолкла, увидев сад.

Пышные кусты сирени окружали овальную лужайку, где еще недавно росли лишь сорные травы. Сейчас ничего не цвело, ведь лето уже перевалило за середину, но весной здесь все будет наполнено ароматами. В четырех каменных кадках росли розовые кусты и белые васильки. Их окружали сочные плети плюща и других лиан. С дорожек была убрана вся сорная трава, росшая между серых камней; фонтан вычищен, черная мраморная скульптура — кобыла с двумя жеребятами — промыта и отполирована. На солнце ослепительно сверкала свежая краска садовой беседки. Террасы за беседкой были восстановлены, теперь в них радовали глаз цветы всех форм и оттенков.

Ветерок доносил до миссис Компсон и Сары влажную прохладу фонтана и запах роз. Они стояли на краю сада и любовались прекрасными видами.

— Просто не верится. Вот уж никогда бы не подумала, что такое возможно, — восхитилась миссис Компсон. — Теперь все стало таким красивым, как было когда–то. Пожалуй, даже лучше прежнего.

И тут из–за беседки вышла маленькая фигурка.

Миссис Компсон остолбенела.

У Сары тревожно застучало сердце. Она судорожно сжала руки и затаила дыхание.

— Миссис Компсон, это…

— Агнес, — еле слышно проговорила пожилая леди.

Миссис Эмберли нерешительно приблизилась к ним.

— Здравствуй, Сильвия.

— Миссис Эмберли одна из Мастериц запутанной паутины, — сообщила Сара. — Я подумала… я решила, может, вам будет приятно встретиться до приезда остальных.

— Как много времени прошло, Сильвия. — Миссис Эмберли остановилась в нескольких шагах от них и грустно улыбнулась, прижимая к себе сумочку, словно боевой щит. — Нам надо о многом поговорить.

Миссис Компсон смотрела на нее; ее губы слегка разжались, словно она силилась что–то сказать.

Саре хотелось, чтобы миссис Компсон наконец–то заговорила, поздоровалась, произнесла что–нибудь, хоть что–то…

У Агнес задрожала нижняя губа.

— Я… я скучала без тебя. Мы все скучали, когда ты уехала.

— Я нашла квилт.

— Квилт? — Миссис Эмберли растерянно заморгала.

— Тот самый памятный… который вы с Клаудией шили для меня.

Губы миссис Эмберли округлились.

— Да–да, конечно… «Стена крепости».

— Вы хорошо его сшили. Вы обе. Прекрасная работа.

— Спасибо. — Сначала женщина будто обрадовалась, но потом ее глаза наполнились слезами. — Ах, Сильвия, могу ли я мечтать о том, что мы станем друзьями?

Понимаю, что я была не той невесткой, какую тебе хотелось бы видеть, но теперь, когда больше никого не осталось…

Миссис Компсон шагнула вперед и обняла миссис Эмберли за плечи.

— Перестань. Сегодня нам нельзя плакать. Тогда, в те годы, я вела себя как эгоистка. Ты тут ни при чем. Просто мне не хотелось делить Ричарда ни с кем. Зря я так плохо обращалась с тобой, и мое бегство из дома тоже было огромной глупостью. — Она взяла руки миссис Эмберли в свои. — Ричард любил тебя, и если бы я была для него хорошей сестрой, я бы уважала его чувства.

— Ты была хорошей сестрой, — горячо возразила миссис Эмберли. — Это я была капризным, легкомысленным ребенком, думала только о себе. Ты заботилась о семье и о доме, и я должна была с уважением относиться к тебе.

— Да, пожалуй, ты была глупенькой, но это не столь страшный грех, как намеренная подлость.

— Возможно, ты была слишком нетерпимой и властной, всегда считала, что знаешь все лучше, чем окружающие, но ты хотя бы не совала всюду нос и не старалась расколоть семью и посеять вражду между сестрами.

— Ерунда. Мы с Клаудией всегда грызлись и спорили, насколько я себя помню. Ты тут ни при чем.

Сара посмотрела на залитые слезами лица пожилых леди.

— Миссис Компсон… миссис Эмберли…

Сильвия даже не повернулась.

— Запомни, Сара. Никогда не перебивай старших, когда они выясняют отношения. Ты можешь нас оставить на какое–то время? Мы с Агнес должны кое–что обсудить. Пора взяться за ум и извиниться, пока еще светит солнце. Я больше не хочу быть самодовольной старой кошелкой, наполненной хламом. — Она нерешительно улыбнулась миссис Эмберли, и та ответила ей теплой улыбкой. Потом миссис Компсон посмотрела через плечо на Сару, словно говоря: «А с тобой, негодная девчонка, я разберусь потом».

Сара кивнула и заторопилась к дому, оставив миссис Компсон и миссис Эмберли одних в саду.

 

Глава 28

Сара ждала приезда гостей на ступеньках крыльца. Без пяти минут пять к дому подъехала Диана. С ней рядом сидела Бонни.

— Как все прошло? — драматическим шепотом спросила Бонни, когда они шли к дому.

— Пока не знаю. Они все еще в саду.

— Ну, старушки хотя бы не убили друг друга. Это обнадеживает. — Диана подтолкнула Сару локтем и усмехнулась. Они присели на ступеньках крыльца.

— По–моему, ты молодчина, раз попыталась свести их вместе, — заметила Бонни. — Дело непростое, если вспомнить, как давно они в ссоре.

— Бонни права. Ты сделала для них доброе дело.

Сара покраснела.

— Подумаешь! Ничего тут нет особенного. Я просто пыталась сохранить работу, вот и все.

— Ты думаешь, мы поверим… — хмыкнула Диана.

— Глядите, Джуди приехала, — перебила ее Сара, с облегчением меняя тему. Она вскочила и помахала Джуди, подъезжавшей к дому в своем минивэне. Сразу за ней прибыли Гвен и Саммер.

Как обычно, все привезли лакомства. Сара отвела женщин на кухню, и они поставили коробки и лотки рядом с горой припасов, уже ожидавшей их. Потом она прошла с ними по коридору и через парадный вход на веранду. Реакция гостей вызвала у нее улыбку. Впервые после приезда в Элм — Крик она поразилась чистоте дома. И все–таки работы еще предостаточно, напомнила себе Сара. Они с Мэттом сделали много, но есть вещи, которые они еще не успели.

Женщины сидели на веранде в адирондакских креслах, которые там поставили Сара с Мэттом. Непринужденная беседа оборвалась, когда появились миссис Компсон и миссис Эмберли. Они шли рука об руку и остановились возле крыльца, заметив устремленные на них взгляды.

— Ну? — сердито рявкнула миссис Компсон. — Что вы таращитесь на нас?

После небольшой паузы миссис Эмберли рассмеялась, и все присоединились к ней.

Тогда миссис Компсон кротко улыбнулась.

— Не слишком я гостеприимная, правда? Пожалуйста, примите мои извинения. Не каждый день случается такое, черт побери. — Она прижала пальцы к губам. — Вот, я еще и ругаюсь. Господи, что на меня нашло?

Они прошли в бальный зал, где все заохали и заахали, когда Сара продемонстрировала свой квилт. Потом мастерицы решили, что неплохо и перекусить, и Джуди заказала пиццу по своему телефону. Когда к особняку подъехала машина доставки, все женщины — включая миссис Компсон — уже беседовали и смеялись, словно давнишние подруги.

После непринужденного ужина на веранде они взялись за стежку. Четыре мастерицы сели по одну сторону рамы и три по другую, а восьмая вдевала нитки в иголки, подавала инструменты или бегала за лакомствами. Потом она менялась местами с кем–то из подруг. Так все поочередно давали отдых пальцам. За шитьем они рассказывали о себе, своих семьях, работе, и бальный зал часто оглашали раскаты веселого смеха.

Время от времени женщины делали перерыв, устремлялись на кухню за лакомствами, хихикали, будто школьницы на переменке, пока к их пальцам не возвращалась готовность держать иголку. Сара с восторгом смотрела, как восемь пар рук буквально летали над тканью. По сравнению с остальными ее собственные руки казались ей неуклюжими, но она все же отмечала, что и ее стежки делались все аккуратнее.

К концу вечера мастерицы одна за другой начали вздыхать, потягиваться и отодвигать стулья от рамы — сначала миссис Эмберли, потом Диана, за ней Джуди и остальные. В конце концов остались только Сара и миссис Компсон.

— Почти полночь, — проговорила пожилая леди, выпрямляясь и делая круговые движения плечами. — Пожалуй, пора остановиться.

Несмотря на усталость, никому не хотелось идти спать. Женщины вышли на веранду, посмотрели на светлячков, исполнявших на лужайке безмолвный танец, и негромко поговорили. До слуха Сары доносился ласковый плеск фонтана, убаюкивающий ее.

У нее уже слипались глаза, когда миссис Компсон дотронулась до ее плеча.

— Давай–ка покажем гостям их комнаты, хорошо?

Сара кивнула и заставила себя подняться с кресла. Захватив сумку миссис Эмберли, она повела всех в дом и поднялась с ними наверх. Сонным мастерицам понравились их спальни с красивой деревянной мебелью, сделанной амишами, пестрыми квилтами на кроватях и цветами в вазочках, которые поставила заботливая миссис Компсон. Сара показала, где находятся ванные комнаты, и пожелала всем доброй ночи.

Она отнесла сумку миссис Эмберли в ее комнату и поставила в углу.

— Спокойной ночи. До завтра, — попрощалась она, уходя.

— Сара! — окликнула миссис Эмберли, прежде чем дверь закрылась.

— Что? — женщина снова заглянула в комнату.

Миссис Эмберли стояла посреди спальни, сложив руки на животе.

— Спасибо за сегодняшний вечер.

— Я сама очень рада ему, — улыбнулась Сара.

Миссис Эмберли испытующе посмотрела на нее.

— Сара, скажи мне вот что. Я случайно оказалась в этой комнате, или ты специально выбрала ее для меня?

— Ну, вообще–то… — Сара замялась и посмотрела через плечо — нет ли поблизости миссис Компсон. — Сначала мы выбрали эти комнаты, потому что они были чистые и находились рядом друг с другом. Еще мы собирались предложить, чтобы каждая взяла ту комнату, какая ей понравится. Но когда вы были с Джуди на кухне, миссис Компсон сказала, чтобы я поселила вас тут. Что–то не так?

— О нет! Совсем наоборот. — Она оглядела комнату с задумчивой и печальной улыбкой. — Это спальня моего первого мужа, он жил тут, когда был мальчиком. — Она показала на письменный стол возле двери. — Его инициалы вон на той медной табличке. Мы жили здесь вместе до того, как он отправился на войну.

— Понятно, — грустно произнесла Сара.

— Значит, Сильвия хотела, чтобы я ночевала в этой комнате. Как ты думаешь, почему?

— Я не знаю. Спросите у нее сами.

— Нет. В этом нет необходимости. Кажется, я знаю.

Сара улыбнулась, кивнула еще раз и ушла.

Ее комната была на другой стороне коридора двумя дверями дальше. Она переоделась в короткую ночную рубашку и направилась в шлепанцах к ближайшей ванной. Вернувшись, она увидела миссис Компсон, сидевшую на ее кровати.

— Ну, девочка моя, прошедший день был полон сюрпризов, не так ли?

— Вы не сердитесь на меня, правда?

— Конечно, нет. — Она встала и обняла Сару. — Ты заставила меня сделать то, что давным–давно следовало. Думаю, меня просто нужно было подтолкнуть.

— Как все прошло? Ну, в саду, когда вы разговаривали с миссис Эмберли.

— Лучше, чем я ожидала или могла надеяться. — Миссис Компсон вздохнула. — Но до настоящего доверия друг к другу нам еще очень далеко. Как ты знаешь, мы никогда не были с Агнес подругами, но с тех пор обе сильно изменились. Кто знает? Возможно, благодаря переменам мы с ней подружимся, хотя раньше это было просто невозможно. — Она с нежностью улыбнулась Саре. — Как я уже сказала, нам еще очень далеко до полного доверия, но мы по крайней мере встали на путь, по которому должны были пойти еще пятьдесят лет назад. — Пожилая леди повернулась и шагнула к открытой двери. — Доброй ночи, Сара.

— Доброй ночи.

Сара закрыла дверь и выключила свет. Легла в постель и вдохнула аромат чистого глаженого белья. В эту теплую летнюю ночь в комнате было прохладно и приятно. Сквозь открытое окно лился лунный свет, ласковый ветерок шевелил занавески. Сара перевернулась на бок и провела ладонью по пустому месту рядом с собой. Она впервые после замужества спала одна без Мэтта, и это было непривычно. Сара перекатилась на спину и лежала, глядя широко раскрытыми глазами на потолок; в голове крутились события минувшего дня. Она понимала, что не сможет заснуть, ведь ей так многое надо обдумать…

Солнечный свет заплясал на плетеном коврике, и кто–то постучался в дверь. Сара вскочила и протянула руку за часами, которые вечером положила на столик.

— Вставай, соня, — раздался за дверью голос Саммер.

— Заходи, — крикнула Сара.

Девушка вошла и усмехнулась.

— Ты будешь спать весь день, а мы должны работать над твоим квилтом?

— Что? Все уже встали? — Сара провела гребнем по длинным волосам и схватила сумочку с туалетными принадлежностями.

Саммер кивнула.

— Мы с мамой проснулись рано и пробежались. Она всегда бегает, в любую погоду. Сады потрясающие. Миссис Компсон велела тебя не будить, пока не освободится какая–нибудь ванная. Она сказала, и я цитирую: «Вчерашнее озорство, к которому причастна Сара, отняло у нее много сил».

— Похоже на нее, — засмеялась Сара. Она поспешила в душ, а Саммер спустилась вниз, где все пили кофе.

Сара наскоро помылась, оделась и пришла на кухню. Мастерицы завтракали рогаликами, фруктами и кофе, смеялись и обменивались репликами. После трапезы они вернулись в бальный зал заканчивать квилт.

Женщины сосредоточенно работали и говорили о пустяках. Потом Сара посмотрела на сидевших напротив нее за рамой Диану, Джуди, миссис Эмберли и Гвен.

— Значит, — сказала она, меняя тему разговора, — вы интересно провели время на мастер–классах? Ну, пару недель назад?

— Давай, Гвен, расскажи, — попросила Бонни. — Миссис Компсон еще не слышала об этом.

Гвен принялась живо описывать лагерь, где собрались любители квилтинга, остальные добавляли какие–то детали или делились забавными историями. Сара заметила, что миссис Компсон явно заинтересовали эти разговоры, особенно когда Джуди и миссис Эмберли упомянули о новых приемах, о которых они узнали на мастер–классах, и семинарах, которые им удалось посетить.

— По–моему, интересно. Правда, миссис Компсон? — спросила Сара, когда рассказы закончились. К ее радости, миссис Компсон согласилась.

В полдень мастерицы устроили пикник в северных садах. Там их встретил Мэтт и, после того как отвел Сару в сторону, поцеловал и пробормотал, как он скучал ночью без нее, он засыпал женщин расспросами о загадочном сюрпризе, ради которого всем понадобилось ночевать в Элм — Крик. Когда все отказались раскрыть секрет, Мэтт горестно сморщился, но все знали, что он шутит. После ланча — сэндвичей с куриным салатом, фруктов и ледяного чая — Мэтт устроил для них экскурсию по садам, объясняя, какие восстановительные работы выполнили он и его помощники.

Потом он вернулся к своим делам, а мастерицы пошли в бальный зал. Пока остальные делали последние стежки на Сарином квилте, Гвен и Саммер приготовили длинную полосу для окантовки краев — разрезали большой квадрат кремовой ткани на два треугольника, сшили их воедино и нарезали из них узкие косые бейки.

Сара закончила простегивать отрезок последнего узора.

Миссис Эмберли, миссис Компсон и Бонни сняли квилт с рамы и расстелили на паркете. Пока Сара аккуратно подрезала подкладку и прокладку вровень с лицевой стороной, Диана сложила длинную косую бейку пополам, изнанкой внутрь, и прогладила ее горячим утюгом. Она объяснила Саре, что двойной слой увеличивает прочность окантовки, потому что иначе края квилта быстро изнашиваются и рвутся. Остальные мастерицы отдыхали в это время на веранде, а миссис Компсон показывала Саре, как правильно пришить на швейной машинке окантовку к лицевой стороне квилта. Саре пришлось распарывать стежки и начинать все заново, когда она пришивала бейку на углах, но в конце концов женщина осталась довольна результатом.

Сара и миссис Компсон вынесли почти готовый квилт наружу, где остальные расположились на тенистой веранде, поставив прямоугольником деревянные кресла. После дискуссии о том, что лучше, потайные стежки или через край, — победили сторонники потайных стежков, — мастерицы показали Саре, как загибать косую бейку на углах и как ее пришить к подкладке. Каждая из них прошила восьмую часть периметра, и вот все края были закрыты гладкой полоской ткани.

Сара решила, что квилт готов, но, к ее удивлению, одеяло перевернули подкладкой кверху и посмотрели на Саммер. Самая юная мастерица порылась в рабочей сумке и извлекла из нее прямоугольную полоску с голубой каемкой. Она положила ее на колени Сары.

— Что это? — спросила она, беря полоску в руки. На ней были напечатаны слова, и Сара прочла их вслух.

ИЗДЕЛИЕ САРЫ

Сшито Сарой Мэллори Макклур

и Сильвией Бергстром Компсон

Простегано Мастерицами запутанной паутины

3 августа 1996 года

Особняк Элм — Крик, Уотерфорд, Пенсильвания

— Ярлычок пришивается на подкладку, — объяснила Саммер. — Я склеила с помощью утюга ткань и вощеную бумагу для морозильника, а потом пропустила это через лазерный принтер. Такая надпись не выцветет и не смоется водой.

Сара благодарно улыбнулась.

— Спасибо, Саммер. Большое спасибо. — Она обвела взглядом приветливые лица подруг. — Я благодарю вас всех. Я просто не могу выразить, как признательна за помощь.

— Давай–давай, пришей ярлычок, чтобы мы могли официально объявить, что квилт готов, — поторопила ее Диана.

Мелкими стежками Сара пришила ярлык к подкладке в левом нижнем углу. Потом перерезала нитку и встала, держа квилт за два угла на вытянутых руках. Миссис Компсон и Саммер взялись за оставшиеся углы, и вместе они растянули одеяло. Все подошли ближе.

Первый квилт Сары был готов, и он был прекрасен.

Джуди зааплодировала; к ней присоединились остальные.

— Ну вот, Сара, ты только что закончила свой первый квилт, — поздравила Бонни. — Что ты чувствуешь?

— Усталость, — пошутила она, и все засмеялись. Сара ощутила, что ей еще и немного грустно. Она жалела, что работа закончена, потому что теперь ей нечем заняться.

— Что собираешься делать дальше? — поинтересовалась Диана.

— Я не знаю, — ответила Сара и посмотрела на миссис Компсон. Пожилая леди стояла, обняв за плечи миссис Эмберли, и гордо улыбалась своей ученице. Сара подумала, что, возможно, ее ждет превосходный новый проект. Где–то в покоях особняка лежал памятный квилт, который нужно было закончить.

Было почти четыре часа, когда Мастерицы запутанной паутины собрали вещи и были готовы к отъезду. Все горячо благодарили миссис Компсон за чудесные посиделки и выражали надежду на их повторение. Миссис Компсон и Сара стояли на ступеньках крыльца и махали уезжавшим гостям.

Потом они вернулись в дом и взялись за уборку.

Когда Сара домывала посуду, миссис Компсон вошла на кухню, держа в руках последнюю охапку белья.

— Я отнесу это в стирку, но потом давайте посидим немного на веранде. Об остальном я позабочусь завтра.

Сара вытащила затычку из раковины, вытерла руки и пошла за наставницей на веранду. Миссис Компсон со вздохом опустилась на адирондакское кресло. Сара уселась рядом с ней на пол и оперлась о кресло спиной. Не разговаривая, они любовались залитой солнцем лужайкой и зелеными перелесками, наслаждались мирной тишиной, которую нарушал лишь уютный плеск фонтана и пение птиц.

Сара решила, что лучшего момента она просто не найдет. Она повернула голову и внимательно посмотрела на миссис Компсон.

— Я все думаю вот о чем, — проговорила она. — Я могу нарядиться в костюм для собеседований и сделать вам официальное предложение, приложив соответствующие справки и прочие документы, или могу просто сказать то, что у меня на уме. Какой из этих двух вариантов вы предпочитаете?

 

Глава 29

— Последний вариант меня устраивает, — сказала миссис Компсон, сложив руки на коленях. Сара села в кресло рядом с ней.

— Ведь вы преподавательница искусств, правильно?

— Если тридцать лет работы в окружной школе Аллегейни что–нибудь значит, то да.

— И вы с удовольствием прочли лекцию для студентов Гвен, устроили замечательные посиделки, научили меня квилтингу, правильно?

Миссис Компсон кивнула.

— Особенно мне понравилось давать тебе уроки.

— Значит, я могу сделать вывод, что вы получаете удовлетворение от многих вещей, но больше всего вам нравятся три из них — квилтинг, преподавание и общение с приятными людьми?

— Вы демонстрируете мудрость не по вашим юным годам.

— Спасибо. Я стараюсь. Еще я заметила, что вас особенно заинтересовали рассказы Мастериц запутанной паутины о семинарах и мастер–классах, на которые они ездили.

— Конечно. Похоже было, что им очень понравилось и что на этих занятиях есть возможность общаться с другими квилтерами и совершенствовать мастерство. Для развития любого художника очень важно слышать разумную критику. Пожалуй, на будущий год мы с тобой могли бы… — Она склонила голову набок и прищурила глаза. — Хм‑м. Ты хочешь предложить мне нечто такое, что может помочь возродить Элм — Крик?

Торопливо, чтобы миссис Компсон не успела выразить сомнений, Сара принялась излагать свой план — как превратить Элм — Крик в пансионат для квилтеров, где мастера и любители могли бы делиться знаниями круглый год.

Известные всей стране квилтеры могли бы вести здесь специальные программы и семинары, миссис Компсон и другие постоянные сотрудники стали бы преподавать. А она, Сара, взяла бы на себя бухгалтерию и маркетинг, как делала это на своей предыдущей работе. Она перечисляла финансовые детали и юридические требования к такому досуговому центру, доказывая (как она надеялась), что у них есть все ресурсы и возможности для реализации проекта. Конечно, будут трудности, но через какое–то время Элм — Крик может превратиться в землю обетованную для квилтеров, которые мечтают оказаться в месте, располагающем к творчеству, — на неделю, на месяц или на лето. Миссис Компсон сможет заниматься любимым делом, и, самое главное, Элм — Крик снова наполнится жизнью.

Закончив свой монолог, Сара взглянула на миссис Компсон, пытаясь угадать ее настроение, но пожилая леди просто смотрела на деревья. Наконец она заговорила:

— Все это звучит красиво, Сара, но ты никогда не была в таких местах. Откуда можешь знать, что это будет интересно?

Хм‑м, как это может быть не интересно!

— Ладно, вы правы, но я много думала над этим. Мы с вами можем побывать на нескольких мастер–классах, поговорить с их участниками и руководителями. Мы также побеседуем с квилтерами, которые не посещают подобные сборища, и узнаем, что их там не устраивает. Я готова вложить в этот проект все свое время и всю свою энергию, потому что я в него верю.

Миссис Компсон смотрела на Сару с сомнением.

— Все это хорошо, но я боюсь, что ты путаешь две вещи: одно дело посещать занятия квилтингом, другое — управлять заведением, где такие уроки проводятся. Помнится, ты говорила, что ненавидишь бухгалтерское дело. Еще не хватало, чтобы ты начала ради меня новый бизнес, а потом страдала на нелюбимой работе.

— Я нормально отношусь к бухгалтерии и не стану страдать. — Уж что–что, а это беспокоило Сару меньше всего. — На прежней работе мне не нравилось, что я просто набирала какие–то цифры, подсчитывала суммы, и все это было абсолютно пустым. Мне хотелось, чтобы работа была ну… важной для меня, осмысленной. Чтобы я переживала за то, что делаю. — Сара пыталась как можно яснее выразить свои чувства, поведать о наболевшем. — Наш проект будет для меня действительно важным. И мы создадим нечто уникальное. У меня появится новая цель в жизни.

Миссис Компсон кивнула, и Саре показалось, что теперь она смотрела с меньшим скепсисом, пусть даже на малую долю.

— Как быть с преподавателями для занятий? Ведь я не смогу учить всех сама, и хотя ты способная мастерица, но преподавать другим тебе еще рановато.

— Я говорила с Мастерицами запутанной паутины. Миссис Эмберли сможет учить аппликации, Диана будет вести вводный курс пэчворка, Бонни, помимо тех уроков, которые она дает в лавке, расскажет про кельтские узлы и плетение, а также пошив одежды, а вы станете преподавать пэчворк и квилтинг для тех, кто освоил азы. Если окажется, что нам нужны дополнительные силы, мы всегда можем дать объявление в журналах по рукоделию или, еще лучше, найдем кого–нибудь из местных через Уотерфордскую гильдию квилтинга.

— Хм‑м. — Миссис Компсон забарабанила пальцами по подлокотнику. — Я заметила в плане фундаментальный изъян.

У Сары сжалось от испуга сердце.

— Какой? — Она была уверена, что предусмотрела все. — Если вы не хотите рисковать своим капиталом, я уверена, что мы найдем инвесторов.

— Дело не в этом. Я точно не собираюсь привлекать чужие деньги на то, что могу позволить себе сама. — Она вздохнула. — Дело в другом. Кажется, ты не подумала о том, как трудно мне будет заботиться о таком количестве народу. Я не могу все время бегать вверх и вниз по лестницам на каждый чих постояльцев.

— Пожалуй, я понимаю вас.

— Конечно, тут есть только один выход. Тебе придется переехать сюда, и тогда ты сама будешь заниматься гостями.

— Переехать сюда? В особняк Элм — Крик? — удивленно спросила Сара.

— Я могу посмотреть, цел ли еще в саду театр, если ты предпочитаешь жить в нем. Разумеется, я рассчитываю, что ты привезешь с собой Мэттью. Да, я не вижу другого выхода из этой проблемы, кроме твоего переезда. Пожалуй, это мое условие, на котором я буду настаивать, так что если ты не хочешь жить…

Сара засмеялась и подняла кверху руки.

— Вам не надо меня уговаривать. Я в восторге от вашего предложения.

— Тогда хорошо. Но тебе нужно посоветоваться с Мэттью, прежде чем паковать вещи.

— У меня тоже есть особое условие.

Миссис Компсон подняла брови.

— Ну вот, началась торговля?

— Вы можете назвать это так. Условие таково: проведите сюда телефон, чтобы наши клиенты могли легко к нам обращаться. — Сара потерла руки, сморщившиеся от воды. — И еще поставьте посудомоечную машину.

— Значит, два условия вместо одного. Ладно. Я согласна. А теперь у меня есть одно требование. — Она испытующе посмотрела на Сару. — Возможно, оно вам не понравится.

— Говорите.

— Я не знаю причины твоего конфликта с матерью, но ты должна обещать мне, что поговоришь с ней и приложишь все силы, чтобы исчерпать его. Не будь такой упрямой дурочкой, вроде меня, не позволяй тлеть в душе старым обидам, дорожи своими близкими.

— Вы просто не понимаете, как это будет трудно.

— Я и не говорю, что понимаю, но могу догадываться. Я не жду чудес. Все, что прошу — чтобы ты училась на моих ошибках и сделала попытку к примирению.

Сара набрала полную грудь воздуха и медленно его выдохнула.

— Ладно. Если это одно из ваших условий, то я попробую. Я не могу обещать, что из этого что–нибудь выйдет, но я попробую, миссис Компсон.

— Меня это устраивает. А раз мы собираемся стать партнерами, я настаиваю, чтобы ты звала меня Сильвией. Больше никакой миссис Компсон там, миссис Компсон тут. Не надо обращаться ко мне так официально.

В какой–то момент Сара подумала, что миссис Компсон шутит.

— Но ведь вы сами сказали, чтобы я называла вас миссис Компсон. Помните?

— Я не говорила ничего подобного.

— Нет, говорили, в первый день, когда мы встретились.

— Правда? — Миссис Компсон нахмурилась, задумавшись. — Ну, пожалуй, говорила, но это было давным–давно, и с тех пор много чего произошло.

— Я полностью с вами согласна. — Сара улыбнулась. — Хорошо. Значит, Сильвия.

— Отлично. — Миссис Компсон вздохнула и покачала головой. — Колония художников. Звучит так, словно взято из моих студенческих лет. — Она надолго задумалась. Саре показалось, что это было самое долгое молчание, какое ей когда–либо приходилось терпеть.

«Скажи «да». Просто скажи «да». Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…» — думала Сара.

— Я полагаю, что нам осталось только выбрать название для нашей новоиспеченной компании.

Саре показалось, что она сейчас лопнет от радости.

— Значит, это означает «да»?

Миссис Компсон повернулась к Саре и взяла ее за руку. Ее глаза сияли.

— Это означает «да».

Сара испустила крик радости и потрясла руку миссис Компсон. Пожилая леди расхохоталась и обняла ее.

Они еще долго сидели на веранде и строили дальнейшие планы. Сердце Сары пело от восторга. Но миссис Компсон радовалась еще больше, если только это было возможно. Сара догадывалась, что Сильвия, как и она, уже представляла в голове прекрасные квилты и восторг их творцов, которые снова вдохнут жизнь в поместье.

Первый вопрос решился без труда — название для их будущего пансионата.

«Лоскутная мастерская в Элм — Крик».