© Рышкова Ю., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

* * *

 

 

Глава 1

Джулия терпеть не могла прощальные вечеринки по случаю ухода на пенсию. Последний выход виновника торжества «на поклон» и без того повергал в тоску, но еще хуже были косые взгляды в ее сторону. Она легко представила их перешептывания: «Не пора ли и нашей примадонне уйти со сцены? Неужели она не понимает, что ее время прошло?»

Подняв бокал в честь Мори, своего бессменного агента, Джулия ослепительно улыбнулась. Несмотря на равнодушие критиков, она считала себя хорошей актрисой и даже сейчас не выдала внутреннего смятения, осознав, что чуть ли не старше всех присутствующих и уже давно не первая красавица на этом сборище. Может, и правда лучше достойно уйти на покой, пока не поздно?

Без сомнения, все эти звезды и звездульки ждут не дождутся ее скорого ухода – особенно после отмены сериала «Большая семья». Она рассчитывала еще хотя бы на пару лет, но с тех пор, как ее экранные внуки из милых карапузов превратились в угрюмых проблемных подростков, рейтинги некогда популярного шоу неуклонно поползли вниз. Наконец, прошлой зимой у актера, играющего ее зятя, обнаружили какую-то жуткую инфекцию в грудном имплантате, и его пришлось госпитализировать, а сериал приостановить. После этого руководство студии решило не продлевать контракты. Большая часть актерского состава перешла на другие проекты, однако Джулия впервые за два десятилетия оказалась в простое, грозящем затянуться до скончания века.

Да, если завершать карьеру, то лучше сейчас. Деньги – не проблема: она сумела столь выгодно вложить свои гонорары, что хватит до конца жизни, даже учитывая чудовищные алименты третьему мужу. Однако уйти, не сыграв серьезной, значимой роли… Мысль об этом была невыносима.

Красавчик официант с улыбкой предложил ей еще один бокал шампанского. Что ж… Сериал закрыли, Мори уходит – остается лишь топить горести в вине. Сделав глоток, Джулия подняла глаза и заметила, что Мори многозначительно кивает в сторону кабинета. Если он намерен отругать ее за выпивку, она в долгу не останется. Что он вообще себе думает?! Бросает ее одну в такой момент!

– Чудесно выглядишь. – Мори поцеловал ее в щеку и закрыл за ними тяжелую дверь, заглушая шум вечеринки.

– Спасибо. Ты тоже хоть куда.

Он улыбнулся и одернул рукава элегантного смокинга.

– Ивлин настояла. Мне эта показуха ни к чему; восемнадцать лунок и обед с друзьями в клубе – вот все, что нужно для счастья.

– Да? И наплевать на тех, кто хочет с тобой попрощаться как следует? – Джулия пыталась сохранить легкомысленный тон, но в голосе явственно слышалась горечь. – Это на тебя не похоже – ставить гольф превыше друзей.

– Ну-ну, не надо так. – Мори легонько подтолкнул ее к мягкому дивану у камина. – Все будет хорошо; новый агент позаботится о тебе лучше, чем я за последние годы.

– Ты меня вполне устраивал. – Джулия растроганно погладила его по руке. – Я тебе доверяю, как никому.

– Спасибо. – Мори откашлялся и достал платок. – Я это ценю.

Он резко отвернулся и отошел к столу. Джулия наблюдала за ним с нежностью. Последний истинный джентльмен Голливуда, Мори был старым другом ее первого мужа. Они с Ивлин помогли ей пережить смерть Чарльза и поддерживали на протяжении двух следующих нелепых браков и скандальных разводов. Это Мори настоял, чтобы продюсеры «Большой семьи» попробовали ее на роль Бабули Уилсон, хоть она и не подходила по типажу. Он распутывал сотни административных клубков и смягчал бесчисленные разочарования. Мори был настоящим другом в системе, где процветают лишь жадность и выгода.

Сунув платок в карман, он обернулся и протянул ей тонкую стопку бумаги, скрепленную золотым зажимом.

– Что это?

– Небольшой прощальный подарок. Разве я мог уйти, не позаботившись о тебе?

Именно этого Джулия и ожидала, но решила благоразумно промолчать.

– Эллен Хендерсон? – вопросительно протянула она, прочитав фамилию автора на титульном листе. – Кто такая? С кем работала?

– Это ее первый крупный фильм.

– Мори! – Нахмурившись, Джулия небрежно отшвырнула сценарий на кофейный столик.

Он поднял бумаги и уселся рядом.

– Подожди с выводами, пока не прочтешь. Это как раз то, что нам нужно: в нем есть душа, есть эмоции и, главное, прекрасная роль для тебя, поверь.

– Кто режиссер?

– Тоже Эллен.

Алкоголь воспламенил и без того бурный темперамент Джулии.

– Это и есть серьезная роль? Я выиграла четыре «Эмми» и «Золотой глобус», а ты мне суешь какую-то пустышку?! И это после всего, чем я пожертвовала?! – Голос ее сорвался на всхлип, и она поспешно глотнула шампанское.

Мори осторожно забрал у нее фужер.

– Да, у Эллен нет опыта, но это не важно. Два года назад ее студенческую работу отметили на фестивале независимого кино. К тому же продюсером будет Уильям Бернье.

Джулия подняла брови:

– Так у него же контракт на три фильма с…

– Да, и это как раз один из них. Мы получим все бонусы крупной киностудии, не говоря уже о рекламе.

– Хм, неплохо, – признала Джулия. Даже если фильм провалится, Бернье запомнит, что ради него она дала шанс неизвестному молодому режиссеру. Не каждая актриса ее уровня пойдет на такой риск, и он это оценит.

Мори похлопал ее по колену и поднялся:

– Ну, не буду мешать. Если не понравится, я прямо сейчас объявлю всем, что не уйду на пенсию, пока не подыщу для тебя подходящий проект.

– Ловлю на слове! – поддразнила она, хотя подобное объявление куда больше смутило бы ее саму.

Оставшись одна в уютной тишине кабинета, Джулия решила пролистать первые сцены. По крайней мере, вечер за чтением спасет ее от фальшивых улыбок, приторных любезностей и жирной еды.

– «Лоскутки жизни», – прочла она вслух название и поморщилась. Вместо ожидаемого шедевра Мори подсунул ей какую-то дешевую мелодраму из жизни захолустья. Если Бернье и вправду так хорош, как о нем говорят, он мигом сменит название на более кассовое. Покачав головой, Джулия перевернула первую страницу и углубилась в чтение.

Несколько минут спустя она позабыла и про вечеринку, и про унизительное отсутствие ролей. Судьба женщины по имени Сэди Хендерсон в эпоху первых переселенцев захватила ее целиком. Исчез мягкий диван, стихли музыка и праздничный шум. Джулия даже почувствовала вкус пыли на губах, мысленно перенесясь на маленькую ферму в диких прериях. Непритворно заныло сердце, когда муж Сэди, Август, умер, оставив ее с двумя детьми. В одиночку героиня упорно противостояла трудностям, начиная с засухи и кончая саранчой, когда остальные сдались и вернулись домой, на восток. Вскоре пришлось продать семейные реликвии. По ночам Сэди шила лоскутные одеяла для богатых соседей, чтобы содержать семью. Лишь многие годы спустя ферма наконец начала приносить доход.

Джулия долго сидела молча, прижав сценарий к груди, не в силах вернуться из далекого прошлого. На месте Сэди она сдалась бы через неделю. Вот бы встретиться с ней, понять, откуда эта несгибаемая женщина черпала силы, взять себе на вооружение…

Звук отворившейся двери вывел ее из транса.

– Ну как? – спросил Мори, усаживаясь рядом.

– Вроде ничего, – осторожно ответила она. – Только кто же пойдет на такое – старушки и монашки? Слишком… э-э… благопристойно. – Она пролистала сценарий, покачивая головой. – Может, предложить Салли Филд?

– Вот зачем ты так, а? – возмутился Мори. – Сама же просила серьезную роль! Драматический сюжет, становление личности… Ты ведь именно этого хотела – по крайней мере, мне так казалось…

– Не кипятись! Я же не отказываюсь – просто не уверена, что мне подойдет.

– За эту роль ты получишь «Оскар», вот увидишь! – сказал он, но уже без прежнего нажима в голосе.

– Ну, тут есть неплохие монологи, – признала Джулия. Внезапно ее озарила ужасная догадка: – А какую, собственно, роль ты для меня наметил?

– Сэди Хендерсон, разумеется – в зрелые годы. У Бернье будут лучшие визажисты, уж я об этом позабочусь.

Джулия так обрадовалась – она решила, что Мори предлагает ей роль коварной пожилой соседки, – что пропустила мимо ушей намек на почтенный возраст.

– Если тебе неинтересно, так и скажи – я позову Энн Бэнкрофт или Джуди Денч…

– Интересно-интересно! – Мысль о том, что командорша Джуди получит золотую статуэтку за роль, от которой она, Джулия, отказалась, была невыносима.

– Тогда я хочу тебя кое с кем познакомить.

Мори открыл дверь и ввел в кабинет стройную молодую девушку. Видно было, что она надела самое лучшее, однако немодная стрижка и отсутствие макияжа резко выделяли ее из толпы юных звездочек.

– Познакомься – Эллен Хендерсон.

Девушка энергично пожала ей руку:

– Мисс Мершо, для меня это большая честь. Я – ваша поклонница с детства!

От очередного намека на возраст Джулия скривилась, но все же заставила себя улыбнуться.

– Прямо-таки с детства? Надо же… – Внезапно она сообразила: – Хендерсон? Вы – потомок Сэди?

– Это моя прабабушка. В основу сценария легли ее дневники.

– Потрясающе! – воскликнула Джулия, отбросив всякую сдержанность, – ей очень хотелось верить, что Сэди была реальной женщиной из плоти и крови.

– У вас она вышла как живая, – заметил Мори.

Эллен покраснела:

– В конечном счете все зависит от актера. Мисс Мершо, я так хочу, чтобы именно вы сыграли мою прабабушку!

Годы работы в шоу-бизнесе научили Джулию во всем подозревать лесть.

– Да? И почему же?

– В вас чувствуется стержень, внутренняя сила – это видно в каждой вашей роли, начиная с миссис Сони в «Заливных лугах».

– Вы смотрели «Луга»?!

Но это невозможно! Старый фильм для детей, хоть и высоко оцененный критиками, давно канул в Лету. К тому же Эллен тогда и на свете не было; даже ее родители вряд ли успели дорасти…

– Его показывали в местной библиотеке во время летнего фестиваля; помню, я училась в четвертом классе. – Эллен робко улыбнулась. – Мне ужасно понравилась книга, но, когда я увидела, как персонажи оживают в фильме, я просто обомлела! Миссис Соня в вашем исполнении оказалась еще лучше, чем я себе представляла. С тех самых пор я и решила стать режиссером.

Ее неподдельное восхищение достигло цели.

– Я беру эту роль, – сказала Джулия, даже не подумав о контракте, сборах и афишах.

Эллен просияла.

– Спасибо вам огромное! – Она схватила Джулию за руку и затрясла. – Обещаю, вы не пожалеете!

Джулия засмеялась и высвободила руку.

– Думаю, будет интересно. – Она многозначительно подняла брови, подавая Мори знак.

– Нам с мисс Мершо нужно обговорить кое-какие детали, – сказал тот, провожая Эллен до дверей. – Пойдите еще повеселитесь.

Эллен замялась:

– Если я вам больше не нужна, поеду домой – уже поздно.

Бедная девочка, подумала Джулия. Пока она читала сценарий, серенькому воробышку пришлось выжидать в толпе павлинов.

– Ну все, – констатировал Мори, закрывая дверь, – ты завоевала ее сердце. Бернье взялся за проект только при условии, что она раздобудет знаменитость на главную роль.

– Ах вот как! – Джулия вспыхнула от удовольствия: значит, Бернье считает ее знаменитостью! Впрочем, удовольствие тут же сменилось раздражением: а что, собственно, такого? Небось командорша Джуди слышит подобные комплименты по сто раз на дню. – А почему она сразу не сказала?

– Наверное, хотела, чтобы ты взяла эту роль из-за сюжета, а не из жалости к ней.

– Если она будет продолжать в том же духе, этот город ее сожрет и не поморщится. – И все же искренность девушки ее тронула.

– Ничего, еще обвыкнется.

– И чем скорее, тем лучше. Так когда начинаем? Натурные съемки будут?

– Да, несколько сцен, – сказал Мори извиняющимся тоном.

– Ладно. – Помолчав, она задумчиво пробормотала себе под нос: – Пожалуй, не помешает немного проветриться.

– Вот и хорошо – я как раз собираюсь тебя кое-куда отправить.

– В «Северное сияние» на недельку? – Это так похоже на Мори – устроить ей каникулы!

– Не совсем; скорее в командировку. – Мори улыбался, но как-то неуверенно. – Для роли нужно кое-чему научиться.

– Я умею ездить верхом.

– Зато ты не умеешь шить лоскутные одеяла – если, конечно, ты от меня ничего не скрываешь.

– Когда я от тебя что-нибудь скрывала? – Джулия помедлила. – Это обязательно?

Мори кивнул.

– Но ведь можно использовать дублера.

– Нет, Джулия, это очень важно для роли.

По его серьезному тону Джулия догадалась: он уже сказал Бернье, что она умеет шить.

– Ясно. Что ж, надо так надо. Даже любопытно. Пригласишь на съемочную площадку репетитора?

– У меня идея получше, – объяснил Мори. – Ты поедешь на курсы.

Меган давно не было так плохо – с тех самых пор как Робби заявился из клуба скаутов с синяком под глазом. На все расспросы он отмалчивался; тогда она позвонила вожатому.

– Некоторые дети просто не годятся в скауты. Может, вам попробовать на следующий год, когда нервы у него будут покрепче?

– Я думала, у вас клуб бойскаутов, а не морских пехотинцев, – огрызнулась Меган.

– Вот и объясните это своему сыну – он ударил первым.

Меган так опешила от столь наглой лжи, что потеряла дар речи и бросила трубку. Ее тихий, кроткий мальчик не способен на агрессию! Раньше его никто не бил. Именно в этот момент она поняла, что не может защитить своего ребенка от всех напастей жестокого мира: злобная банда семилеток оказалась сильнее материнской любви.

Позже сын признался: он действительно ударил первым, но тот мальчик сам напросился. Выяснилось, что Робби наплел ребятам, будто его отец – астронавт, работающий на космической станции. Его тут же уличили во вранье, поскольку станция еще только строилась. Тогда Робби заявил: мол, это всего лишь легенда для других стран, чтобы никто не знал, как далеко продвинулись американцы.

– Это международная станция, врун несчастный! – заявил тот мальчик, и тут Робби не выдержал и врезал ему.

Как и во всех его завиральных историях, в этой была крупица правды. Меган работала инженером в авиакосмической отрасли; когда-нибудь технологию, которую она разрабатывала, действительно будут использовать на борту космической станции. Однако ее бывший муж – хотя Меган порой и мечтала зашвырнуть его подальше на орбиту – был всего лишь коммерческим директором в Портланде.

Меган объяснила сыну, что драться нехорошо – лучше спокойно повернуться и уйти. Убедившись в том, что мальчик понимает разницу между реальностью и выдумкой, она добавила:

– Людям неприятно, когда их обманывают. Не нужно привирать ради дешевой популярности, будь самим собой.

На это Робби признался, что сам по себе он никому не интересен, вот и сочиняет всякие истории. Меган терпеливо указала ему на синяки – явное свидетельство того, что от вранья лучше не становится.

– Если хочешь рассмешить друзей – пожалуйста, только сразу честно говори – мол, сочиняю.

Как печально: бедный мальчик готов на все, чтобы понравиться сверстникам… Может, она ослеплена материнской любовью, но ведь он такой славный, такой умница – неужели никто не видит?

Это произошло два года назад, через пять лет после того, как Киф признался в измене и ушел от них. По сравнению с той болью сегодняшний инцидент показался ей сущим пустяком. И в самом деле, с чего было так расстраиваться? Не в первый раз ее не приглашают на вечеринку, хотя от Зоуи она этого никак не ожидала. Женщин на работе было мало, и все они знали друг друга; Меган даже считала Зоуи близкой подругой. Услышав, как Тина с Мишель обсуждают барбекю у Зоуи, она решила, что речь идет о предстоящем событии. Однако женщины, увидев ее, резко замолчали, и Меган поняла, в чем дело.

Вскоре к ней в кабинет зашла сама Зоуи и принялась неуклюже извиняться.

– Понимаешь, там собрались одни супружеские пары, – объяснила она, – вот я и подумала, что тебе будет неинтересно.

Меган натянула на лицо улыбку и заверила ее, что в следующий раз обязательно найдет себе сопровождающего. Когда подруга вышла, она заперла дверь и села у стола в нерешительности: разрыдаться прямо здесь или вылезти из окна и вдоволь наплакаться дома, без свидетелей? Вроде бы взрослая женщина с ребенком, а ведет себя как обиженная школьница. Люди избегают общества разведенки – что ж теперь поделать? Нельзя же им силой навязываться! К тому же не только Зоуи, но и большинство ее семейных друзей после ухода мужа как-то отдалились. Может, они думают, что развод заразен? Или на самом деле им нравилось общаться с Кифом, а ее просто терпели?.. Впрочем, что зря гадать, все равно правды не узнаешь – не в ее характере задавать вопросы в лоб.

Ничего, вечером она уложит Робби спать и поплачется в жилетку Донне, своей лучшей подруге. Они познакомились на форуме рукодельниц и с тех пор переписывались по электронной почте, хотя ни разу не виделись. Донна всегда была готова выслушать ее и утешить, и Меган отвечала тем же. Эх, жила бы она поближе! Они бы встречались за ланчем, ходили вместе по рукодельным лавочкам… Взять и подружиться с человеком, которого ни разу не видела: интересно, что это о ней говорит? Может, Робби унаследовал ее социофобию?

Подъезжая к дому родителей после работы, Меган бросила взгляд на часы: припозднилась, хотя отец еще не вернулся. Ее семья владела десятью акрами земли, втиснутыми между крупными фермами; они до сих пор обрабатывали большую часть, скорее в качестве хобби. Меган бережно хранила детские воспоминания об играх в прятки с отцом на кукурузном поле, среди зеленых стеблей с ярко-желтыми головками. Скоро и сын будет резвиться на просторе…

Припарковавшись у сарая, она поднялась на крыльцо. Навстречу ей выбежали собаки, приветливо виляя хвостами; Меган погладила сперва золотистого ретривера, потом немецкую овчарку. Из кухни послышался смех.

– Представляешь, – крикнул Робби, – у бабушки в детстве была своя корова! Она приходила, когда ее звали, и все такое, прям как собака! – Поймав вопросительный взгляд Меган, мать покачала головой. Робби заметил это и поспешно добавил: – Это я сам сочинил.

Та засмеялась и взъерошила ему волосы.

– Ах ты мой выдумщик!

Она обняла Меган, но улыбка тут же сошла с ее лица.

– Доченька, что случилось?

– Так, ерунда. На работе проблемы.

Она не собиралась ничего обсуждать в присутствии сына; да и вообще, вряд ли стоит рассказывать матери. Родители учили ее быть сильной и независимой – разве можно показывать свою слабость? Им, верующим католикам, и без того сложно принять развод; еще труднее понять, как глубоко ее задело предательство мужа.

Послышался шум мотора, и Робби выбежал встречать дедушку. Тут Меган не выдержала и рассказала матери все. Та продолжала невозмутимо лущить горох, вдумчиво кивая. Похожие сцены не раз повторялись на этой кухне, с тех самых пор, как Меган еще ребенком осознала всю жестокость мира.

– А что ты делала в прошлую субботу? – неожиданно спросила мать.

– Мы водили Робби на ярмарку. Ты же с нами была, разве не помнишь? – удивилась Меган.

– Конечно, помню! Я просто хотела проверить, помнишь ли ты. Славный выдался денек, правда? Погода была ясная, и Робби веселился от души.

Меган кивнула, не понимая, к чему она клонит.

– Ну вот, получается, эта Зоуи тебя облагодетельствовала. – Мать потерла ладони, будто стряхивая домашнюю работу и незадачливую коллегу одновременно. – Если бы ты пошла на вечеринку, то пропустила бы ярмарку. И ради чего? Ради сомнительного удовольствия?

– Дело не в этом, – сказала Меган, – а в том, что меня не позвали.

Лицо матери смягчилось.

– Я понимаю, детка. – Она похлопала Меган по щеке. – Мой рукодельный кружок собирается сегодня у Дороти Пирсон. Хочешь, пойдем со мной? А папа присмотрит за Робби.

Меган поежилась. Вот так же, помнится, и отец предложил сопровождать ее на выпускной в школе: никто из мальчиков не изъявил желания, а она была слишком робкой, чтобы навязываться. Мамины подруги, конечно, очень милые, но ведь они знают Меган с младенчества и всегда обращаются с ней как с ребенком.

– Мамуль, спасибо, мне сегодня еще надо поработать с документами.

– Останься хотя бы на ужин.

Меган представила содержимое своих кухонных шкафчиков. Где-то, кажется, завалялись макароны… Тут она вспомнила печеный мамин хлеб, цыпленка и свежие овощи прямо с грядки.

– С удовольствием.

Вернувшись домой, Меган наскоро просмотрела почту, догадываясь, что чека на алименты не будет. Такой уж паршивый выдался день, ничего хорошего ждать не приходится.

Поэтому, наткнувшись на письмо из журнала «Рукодельница», Меган приняла его за банальное напоминание о заканчивающейся подписке и отложила конверт в сторону. Лишь спустя пару дней она узнала, что выиграла первый приз за свое лоскутное одеяло – неделю на курсах рукоделия в усадьбе Элм-Крик.

– Молодчина, Меган! – воскликнула Донна, прочтя письмо. Наконец-то подруге улыбнулась удача!

Они познакомились на форуме, где Меган опубликовала отчаянную просьбу о помощи: сын увлекался динозаврами, и она готовила ему в подарок одеяло по мотивам известного мультика, но не хватило ткани. «Всего лишь полметра! – писала она. – Обменяю на что угодно, заплачу любую цену!»

Донна прониклась. Она обзвонила все магазины в штате, нашла пару метров в остатках в каком-то медвежьем углу, купила и отправила посылку Меган. Через неделю та прислала набор ткани с тематикой Гражданской войны и теплое письмо. Донна тут же написала ответ, поблагодарив за приятный сюрприз; так завязалась переписка по электронной почте. Незаметно женщины сблизились: одна поведала о разводе и проблемах на работе, другая – о вечной борьбе с лишним весом и трудных дочерях-подростках. И теперь Донна так искренне радовалась за подругу, словно сама выиграла конкурс.

Отправив письмо с поздравлениями, она выключила компьютер и вернулась за швейную машинку. Раньше здесь была детская, но девочки выросли, предпочитая закрываться каждая у себя, и Донна приспособила ее под ателье. Она любила свою тихую, уютную норку, хотя дверь держала открытой, чтобы отслеживать все происходящее в доме.

– Мам? – На пороге возникла миловидная, стройная Линдси в шортах и розовой маечке; длинные белокурые волосы забраны в хвостик. – Можно тебя на минутку? Надо поговорить.

Донна отложила шитье и повернулась на стуле.

– Да, солнышко. Что такое?

– Нет, не здесь. Папа ждет, и Бекка уже собралась на работу. Я хочу объявить всем сразу.

Дочь взяла ее за руку и повела вниз, в гостиную. Пол сидел на диване, Бекка устроилась возле него на ковре, со скучающим видом поглядывая на часы. Обменявшись недоуменным взглядом с мужем, Донна присела рядом.

Только теперь она заметила, что Линдси в волнении ломает пальцы и переминается с ноги на ногу. Сердце кольнуло недоброе предчувствие.

– Малыш, что случилось?

– У меня важная новость – мы с Брэндоном решили пожениться.

У Донны перехватило дыхание. Она инстинктивно нащупала руку мужа и сжала что есть силы.

Линдси оглядела притихшую семью.

– Ну, скажите что-нибудь, не молчите!

– Совсем сдурела, – флегматично отозвалась Бекка.

Линдси нахмурилась и перевела взгляд на родителей.

– Мам? Пап?

Вдох-выдох, скомандовала себе Донна.

– Да я как-то и не знаю, что сказать… – пролепетала она.

Дочь нервно улыбнулась:

– Ну, например, можно меня поздравить.

– Поздравляем, – хором протянули Донна с Полом. Бекка лишь картинно простонала и запрокинула голову.

– Вам же нравился Брэндон! – воскликнула Линдси.

– Да, но…

– Мне – нет, – уточнила Бекка.

– …Но все это так неожиданно, – закончил Пол.

– Мы уже два года встречаемся!

– Да я книжки библиотечные дольше держу! – вставила Бекка.

Донна погладила ее по плечу, утихомиривая.

– Дату назначили?

– Ну, я всегда хотела свадьбу в июне, а у Брэндона как раз будет отпуск…

– Следующим летом?!

– Я знаю, времени мало, но мы и не хотим ничего особенного.

– А как же колледж? – спросил отец.

– Брэндон считает, что нет смысла оканчивать – после университета он сможет содержать нас обоих.

– Ушам своим не верю, – покачала головой Бекка.

Донна мысленно с ней согласилась.

– Ты собираешься бросить колледж за год до выпуска?!

Линдси замешкалась.

– Брэндон считает, что мне и в этом году не стоит идти. Он предлагает потратить деньги на свадьбу – если вы не против.

– «Брэндон счита-а-а-ет», – передразнила Бекка. Тут ее осенило: – Ты беременна?!

– Нет! – огрызнулась Линдси, готовая заплакать. – Неужели никто за меня не рад?

Пол отпустил руку Донны и подался вперед.

– Солнышко, может, лучше сперва закончить учебу? Тебе же всего двадцать.

– И я уже совершеннолетняя!

– Нет ничего страшного в долгой помолвке, – вступила Донна. – Какая разница – год или два?

– Для Брэндона есть разница, – сказала Линдси, и Донна с болью в сердце почувствовала, что дочь закрывается от них. – Он вообще хотел пожениться прямо сейчас – еле уговорила его подождать до июня.

Это Донне не понравилось.

– И все-таки я не понимаю… – вмешался Пол. – Хотите пожениться – пожалуйста, мы не против, но зачем бросать колледж? Ты все потеряешь! Учеба, подруги…

– Театральный кружок, – подхватила Донна. – Как же твои постановки, ведь ты о них мечтала! А летняя практика? Профессор Коллинз сказал, что у тебя неплохие шансы.

Лицо девушки вспыхнуло румянцем.

– Я знаю, но, когда любишь, нужно идти на жертвы.

– И чем же таким Брэндон жертвует для тебя? – поинтересовалась Бекка.

Линдси метнула в нее сердитый взгляд.

– Я бросаю колледж, потому что Брэндон не сможет платить за мое обучение, а позволять вам содержать свою жену он не хочет. – Она прерывисто вздохнула, переводя взгляд с матери на отца. – Давайте не будем ссориться, пожалуйста! Скажите, что вы согласны!

– Ты уверена? – тихо спросила Донна.

– Да!

– Мы постараемся, – сказал Пол.

– Не надо стараться, просто порадуйтесь за меня!

У нее было такое несчастное лицо, что Донна не выдержала, встала и обняла ее. Поймав взгляд мужа, она едва заметно покачала головой: они обсудят ситуацию позже и придумают, как переубедить дочь.

– И все-таки ты спятила, – пробормотала Бекка.

Линдси оторвалась от матери и повернулась к ней:

– Будешь подружкой невесты?

– Подружкой… – задумалась Бекка. – А можно мне самой выбрать платье?

– Боишься, что я наряжу тебя пугалом?

– Не исключено.

– Ладно, фасон придумай сама, но цвет выберу я.

– Идет.

Линдси неуверенно посмотрела на мать:

– Поможешь мне с подвенечным платьем?

– К чему спешить? Времени полно.

– Я знаю, просто хочется поскорей со всем разделаться. – Ее губы дрогнули, и Донна поняла, скольких усилий ей стоит сдерживаться.

Пол вздохнул и задумчиво потер подбородок.

– Я понимаю, это все как снег на голову, но вы привыкнете, – заверила Линдси. – Брэндон сказал, что его родители тоже не ожидали, а потом обрадовались.

Интересно, давно ли им сообщили, подумала Донна. И кстати, когда вообще состоялась помолвка?

– Они приезжают сюда в следующем месяце, пятнадцатого числа, – сказала Линдси. – Я думаю, нам надо собраться и поужинать вместе – заодно и познакомитесь.

– Я не смогу, – вырвалось у Донны. Одно дело – поддержать дочь в родных стенах, другое – встречаться с той семьей, начинать предсвадебную возню безо всякого желания…

Линдси помрачнела:

– Почему?

Пятнадцатое августа – знакомая дата…

– У меня другие планы.

– Чем же таким ты будешь занята, что не сможешь оторваться?

– Мы с подругой едем на курсы. Я тебе говорила, разве не помнишь?

Линдси недоверчиво нахмурилась:

– Наверное, вылетело из головы.

– Извини, солнышко. Ничего, встречусь с ними в другой раз.

Брэндон вроде бы парень неплохой, но ведь они так молоды! Линдси хотела, чтобы за нее порадовались, однако как она могла радоваться, если сердцем чувствовала – дочь несчастлива…

С этими грустными мыслями Донна поднялась в свое уютное убежище и включила компьютер. Дожидаясь, пока система загрузится, она вспомнила, что нужно согласовать дату с Меган и выяснить, где, собственно, проходят эти курсы.

Адам спросонья нащупал телефон.

– Да? – промямлил он, с трудом приходя в себя. Прошлой ночью к нему завалились друзья с пивом и стопкой видеокассет, и они полночи смотрели кино про войну, где суровый главный герой обязательно умирал в конце, отважно спасая соратников. Натали терпеть не могла подобные фильмы, вот друзья и решили отпраздновать обретение его мужской независимости просмотром фильмов с обилием стрельбы и крови. Нужна ему эта независимость…

– Доброе утро, хороший мой, – раздался в трубке голос бабушки.

Ну конечно! Кто еще может звонить в такую рань в воскресенье?

– Я тебя разбудила?

– Ничего страшного.

– Тебе все равно пора вставать и идти в церковь.

Адам сощурился, пытаясь разглядеть стрелки будильника.

– До службы еще четыре часа. – Он поднялся и зевнул. – Ну, что случилось?

– Нужно, чтобы ты отвез меня кое-куда в следующем месяце.

Адам подавил смешок.

– Вот хорошо, что ты позвонила пораньше, – саркастически произнес он. – Если бы подождала до рассвета, у меня бы уже все было расписано на год вперед.

– Как ты разговариваешь с бабушкой?! – возмутились на том конце провода. – И это называется мой самый любимый внук!

– Ты всем своим внукам так говоришь.

– Не вижу противоречия. Ладно, ближе к делу. Ты свободен пятнадцатого августа? Или мне идти туда пешком? Это будет воскресенье.

У Адама защемило сердце. Он представил их типичное воскресенье: ленивый завтрак на террасе, поездка в деревню амишей – Натали обожала старинную мебель; может, даже романтический ужин при свечах. А теперь…

– Я свободен.

– Точно?

– Точно. Куда ты собралась?

– На курсы рукоделия, разве не помнишь? Я всегда туда езжу на день рождения. Отвезешь пятнадцатого, заберешь двадцать первого, в субботу.

– Это в Пенсильвании?

– Да. Прошлый раз меня возила внучка; она сказала, что теперь твоя очередь.

Адам смутно припомнил, как сестра жаловалась на долгую дорогу к черту на кулички.

– Может, полетишь самолетом?

– Ты же знаешь, что я не люблю летать! И поездом не получится – от усадьбы слишком далеко до станции. Думаешь, взять такси? Наверное, придется, если тебе так трудно…

– Мне не трудно, – заверил он. – В понедельник у меня экзамены, но в воскресенье я совершенно свободен, так что отвезу.

– И заберешь?

– И заберу. – А, какая разница… Все лучше, чем слоняться по дому. Завести собаку, что ли?

– Спасибо, золотко мое. – Она помедлила. – Не хочешь поужинать со мной? Я приготовлю свинину.

– Нет, бабуль, спасибо…

– Я живу всего в часе езды. Даже меньше, учитывая, как ты водишь.

– Может, на следующей неделе…

Никого не хочется видеть.

Голос бабушки смягчился:

– Адам, я помню про вчерашний день.

Он поморщился:

– Помнить-то нечего…

– Без нее тебе будет лучше.

– Это я уже слышал.

– И хорошо, что все выяснилось до свадьбы!

– Бабуль, не надо…

– И вообще она мне никогда не нравилась.

– Да, я знаю.

Это знала и Натали, и вся семья. Даже подруги и соседки – и те наверняка в курсе. Бабуля всегда открыто высказывала свое мнение, не заботясь о чувствах окружающих. Да, у Натали есть недостатки: бурный темперамент, сложный характер – словом, никогда не знаешь, чего ожидать. Нельзя сказать, что он до сих пор ее любил, ведь доверие было подорвано. И все же сердце болело…

– А вот, кстати, у одной моей подруги есть внучка…

– Не надо меня ни с кем знакомить! Мне сейчас не до того. Бабуль, ну правда…

– Ясно, – отозвалась та невинным голосом. – Но если я вдруг встречу симпатичную девушку и она случайно окажется свободна…

Пообещав приехать на ужин в следующее воскресенье, Адам повесил трубку и со стоном рухнул в постель. Этим утром он должен был мирно спать в номере для новобрачных отеля «Рэдиссон» в обнимку со своей прелестной женой и видеть сны о будущем, полном надежд. Затем подъем, душ, легкий завтрак и свадебное путешествие… В реальности Натали поехала на Багамы со своей сестрой, а вместо поцелуя молодой жены его разбудил звонок бабушки.

Адам закрыл глаза и попытался уснуть. Еще не было шести, но он уже предчувствовал паршивый день. Может, и правда завести собаку? Натали терпеть не могла собак, а сейчас ему ничто не мешает. Вот бы еще излишне заботливые друзья и родственники оставили его в покое…

Слушая вполуха щебетание Сондры, Грейс кивала, однако мысли ее были заняты другим: большей частью – запланированным на утро интервью, но где-то на задворках сознания маячила швейная машинка, покрывшаяся пылью в ателье. К тому же навалилась усталость… Если б не бьющий в ноздри запах химикатов, она бы отключилась прямо в кресле.

– Тебя Джастина отвезет? – неожиданно спросила Сондра нарочито небрежным тоном.

– Да. – Грейс попыталась поймать ее взгляд в зеркале. – А что?

Она стала редко водить машину; неужели это так заметно? До салона недалеко, можно и пешком дойти. На что она намекает?

– Да так, просто вспомнила. Как у нее дела?

– Отлично. Учится, воспитывает Джошуа, волонтерствует в приюте. – Грейс всегда восхищалась вовлеченностью дочери в социальные проекты. Правда, она надеялась, что, получив диплом, та начнет работать не только на благо общественности.

Сондра подправила выбившуюся кудряшку.

– Встречается с кем-нибудь?

– Да вроде нет.

– Ты уверена?

– Ну… – Грейс задумалась. – Она бы мне сказала.

– А…

– На что ты намекаешь?

– Ну, вообще это меня не касается…

Грейс дотянулась ногой до пола и развернула кресло лицом к подруге.

– Выкладывай.

– Если ты настаиваешь… Пару дней назад я видела ее с Джошуа в ресторане. – Сондра многозначительно подняла брови: – Они были не одни.

– В смысле, с мужчиной?

– Ну а с кем еще? – Сондра прищурилась. – Джастина выглядела весьма оживленной…

Грейс воодушевилась. Может, таинственный незнакомец – отец Джошуа, раз она взяла с собой ребенка? Не исключено, что Джастина решила с ним помириться. Грейс всегда нравился Марк; она тяжело восприняла новость об их разрыве. Двухлетний Джошуа – просто ангел, но ведь ребенку нужен отец. Наконец-то Джастина это поняла!

– Ты его хорошенько рассмотрела?

– Угу. – Сондра развернула кресло обратно и взялась за расческу. – Высокий, симпатичный, глаза такие, знаешь, выразительные… Короче, в моем вкусе. Пусть пошлет его ко мне, когда надоест.

Грейс спрятала улыбку. У Сондры любой красавчик был «в ее вкусе».

– И почему же он должен ей надоесть?

Сондра поймала ее взгляд в зеркале.

– Да потому, что он ей в отцы годится.

– Ты уверена? – У Грейс заныло сердце. Значит, это не Марк. – Джастине никогда не нравились мужчины в возрасте.

– Ты его просто не видела!

Грейс и не надо было видеть – она уже ему не доверяла. Что на Джастину нашло? Она должна искать отца для Джошуа, а не для себя.

– Может, это профессор из колледжа и они обсуждали что-то по учебе.

– Ага – субботним вечером в ресторане! И зачем тогда она взяла с собой сына?

– Не знаю. – Грейс расстроенно пыталась вспомнить хоть какие-то зацепки. – Но она точно не говорила, что у нее свидание. А как он вел себя с ребенком?

Сондра вытаращила глаза, демонстрируя оскорбленную невинность.

– По-твоему, я весь вечер за ними шпионила?!

– Конечно. И я для тебя сделала бы то же самое.

– Они были как родные. – Сондра смахнула клочки волос с шеи Грейс. – А ты посмотри на это с другой стороны: старый, зато детей любит.

– Да, и одной ногой в могиле – лучше некуда!

Сондра засмеялась:

– Я сказала – в отцы годится, а не в прадедушки!

– Не вижу разницы.

– При чем тут возраст? – возмутилась Сондра. – Главное, чтобы человек был хороший.

– Если б ни при чем, ты бы не акцентировала внимание…

– Ну, может, это играет какую-то роль, хоть и не должно. – Сондра сняла накидку и дала Грейс зеркальце. – И вообще, не наше дело; лишь бы ей нравилось.

Грейс нахмурилась. Джастина – девушка умная, но даже умные люди совершают ошибки под влиянием эмоций – это она знала не понаслышке.

Однако главная проблема была не в этом, а в том, что Джастина скрыла от нее своего нового друга. Если их отношения зашли так далеко, что она уже берет на свидания Джошуа, то почему не сказать матери?

– Удачи! – пожелала на прощание Сондра, и Грейс не поняла, относилось это к интервью или к проблеме таинственного незнакомца.

Дочь с внуком ждали ее в парке через дорогу. Джастина тихонько покачивала Джошуа; копна ее длинных косичек, собранных на затылке шелковым шарфом, поблескивала на солнце. Высокие скулы и шоколадную кожу она унаследовала от матери вместе с упрямым характером и тягой к независимости, а страстный темперамент – от отца, которого едва помнила. Джошуа внешне был похож на Джастину, но в задумчивой созерцательности угадывался папа. Ах, если бы это все же оказался Марк!

Завидев мать, Джастина сняла Джошуа с качелей, и тот побежал ей навстречу.

– Оп! – пропыхтела она, поднимая его на руки. – Какой же ты у меня стал большой мальчик!

– И хулиганистый! – добавила с улыбкой Джастина, но в глазах мелькнуло беспокойство.

– Ничего, нормально, – заверила ее Грейс.

– Я знаю. – Все же Джастина забрала ребенка, и Грейс вздохнула с облегчением.

По дороге в телецентр она решила ни о чем не расспрашивать – дочь удар хватит, если она узнает, что материны подруги за ней шпионят, – лишь ограничилась осторожным намеком:

– Если бы ты с кем-то встречалась, ты бы сказала мне, правда?

– Конечно. – Джастина помедлила, сосредоточенно следя за дорогой. – Наверное… Зависит от ситуации.

– В смысле?

– Ну, вдруг бы он тебе не понравился… Или у нас было бы несерьезно… Не хочу тебя зря обнадеживать. – Она покосилась в зеркало заднего обзора и понизила голос: – Я и Джошуа ни с кем не знакомлю, чтоб не привязывался к кому ни попадя.

– Разумно.

– И потом, сын для меня всегда будет на первом месте; важно, чтобы потенциальный бойфренд это понимал. – Джастина вздохнула. – Наверное, поэтому я редко хожу на свидания… А, не очень-то и хотелось. Мне и так есть чем заняться; я не из тех женщин, кто считает, что без мужчины жизнь не удалась. Этому я научилась от тебя.

– Пожалуй, тут я переборщила, – угрюмо сказала Грейс, вспомнив Марка, но дочь лишь рассмеялась.

Доехав до телестудии, Джастина высадила мать у входа в здание. Грейс поднялась на второй этаж и присела в ожидании продюсера. Через десять минут стройная белокожая брюнетка влетела в холл, рассыпаясь в извинениях.

– Ничего страшного, я недолго ждала, – попыталась успокоить ее Грейс, но та продолжала щебетать, ведя ее сквозь лабиринт коридоров, да так быстро, что Грейс споткнулась и чуть не упала.

– Вас выпустят в эфир через пять минут, сразу после местных новостей, перед прогнозом погоды. Фото ваш помощник уже прислал, так что все готово. – Она остановилась у массивной двери, переводя дух. – Только сидите тихо и постарайтесь ничего не уронить!

– Хорошо, – буркнула Грейс.

В студии было холодно и темно; лишь в дальнем углу, на площадке, горели софиты. Двое ведущих по очереди читали текст с телесуфлера. Грейс высматривала знакомую ведущую с прошлого раза, но ее кресло занимала блондинка из утреннего шоу. Пока шла реклама, продюсер провела Грейс на площадку, и та с ужасом поняла, что блондинка и есть ее интервьюер.

– Здравствуйте! Меня зовут Андреа Ярфур, – представилась она, улыбаясь и протягивая руку с безупречным маникюром.

– Грейс Дэниэлс. – Чьи-то невидимые пальцы прикрепили к лацкану ее пиджака микрофон. – Спасибо, что позвали.

– Пожалуйста. Мне очень нравится ваша работа.

Грейс слегка напряглась:

– Вы же понимаете, что я пришла разговаривать не о себе?

– Да, разумеется, но, если останется время, можем затронуть эту тему.

– Мне бы не хотелось.

Андреа подняла брови:

– Первый раз вижу художника, который не хочет говорить о своем творчестве. Вы серьезно?

Грейс не успела ответить – ассистент режиссера принялся отсчитывать время, показывая пальцы для наглядности.

Андреа повернулась к камере:

– Итак, наш сегодняшний гость – Грейс Дэниэлс, известная художница, занимающаяся изготовлением лоскутных одеял. Грейс, добро пожаловать в студию!

– Благодарю вас.

– Насколько я понимаю, вы курируете новую выставку старинных лоскутных одеял в музее де Янга.

– Совершенно верно. Выставка называется «Узоры души: творчество афроамериканских рукодельниц в…».

– А ваши работы включены в экспозицию?

– Нет, – ответила Грейс излишне резким тоном. – У нас выставляется антиквариат.

– Да, разумеется. И в чем же особенность экспонатов?

– Это не только произведения искусства, но и объекты, представляющие историческую ценность. Одеяла шили рабы для своих нужд, и по ним специалисты судят об их жизненном укладе. – Помня об ограниченном времени, Грейс в общих чертах объяснила, какие выводы можно сделать на основе выбранных материалов, узоров и состояния одеял.

– Потрясающе! – прервала ее Андреа на полуслове. – Особенно учитывая, что в рукоделии сейчас наступил период возрождения. Такие виды хобби, как изготовление лоскутных одеял, в последнее время необычайно популярны, а вы фактически стояли у истоков, так ведь?

– Ну… Выставка как раз демонстрирует…

– Полагаю, вашим поклонникам хотелось бы узнать, когда же вы порадуете нас персональной выставкой. – Андреа изобразила невинную улыбочку. – Насколько я помню, последний раз это было года три назад.

– Два.

– А чем вы сейчас занимаетесь?

Грейс заставила себя улыбнуться:

– Я предпочитаю не рассказывать о своих проектах до их завершения.

Ослепительная улыбка ведущей даже не дрогнула.

– То есть творческому сообществу Сан-Франциско придется томиться в ожидании?

– Видимо, так… А пока что приглашаю всех на выставку в музей де Янга, где вы сможете соприкоснуться с важной частью американской истории и культуры. – Грейс торопливо обрисовала детали. Внешне она оставалась спокойной, но внутри все клокотало от ярости на Андреа за бестактные вопросы. Впрочем, и сама хороша – чего дергаться из-за ерунды?

По завершении интервью Грейс поспешно покинула съемочную площадку, даже не попрощавшись с ведущей. Джастина с внуком ждали ее в холле.

– Ну, как все прошло? – спросила дочь.

– Закрыли тему, – буркнула Грейс на ходу. «Чем вы сейчас занимаетесь…» Да ничем! Последнее одеяло сшито больше года назад! Рассказывать на всю страну, что когда-то неисчерпаемый источник ее вдохновения иссяк и на душе пусто, как в пересохшем колодце?

– Надо выбираться отсюда, – сказала она вслух, ни к кому не обращаясь.

– Я припарковала машину в соседнем квартале, – озадаченно уточнила Джастина, но Грейс не обратила внимания. Бежать, бежать куда подальше! Ей до смерти надоело все: собственная квартира, ателье, музей, где подобные вопросы задавали чуть не каждый день…

Неожиданно она вспомнила свою подругу Сильвию Компсон, которая вела курсы рукоделия где-то в Пенсильвании. Может, тишина и покой пойдут ей на пользу и вдохновение вернется – пока руки еще держат иголку…

 

Глава 2

Как ни странно, пилоту удалось не только найти крошечный аэродром, но и чудом приземлиться. Джулия смотрела в иллюминатор, охваченная дурными предчувствиями. Диспетчерская вышка, низенькое здание аэропорта, и море деревьев вокруг. Старик совсем из ума выжил – заслать ее в такую глушь?!

– Лимузин будет ждать у трапа, – сказал агент, перегнувшись через кресло. – Я не афишировал ваш приезд, но не удивлюсь, если внизу уже собралась толпа. Для них тут лимузин – событие года.

Джулия раздраженно поморщилась.

Впервые они встретились в ресторане спустя неделю после той вечеринки.

– Арес, очень приятно, – представился он, протянул руку через стол и ослепительно улыбнулся. Это ей не понравилось: Мори всегда вставал, отодвигал для нее стул и не садился, пока она не устраивалась с комфортом.

– Необычное у вас имя!

Его улыбка вдруг превратилась в свирепую гримасу.

– Арес – это бог войны в Древней Греции.

– Как интересно! – Джулия поспешно выдернула руку. У него была репутация безжалостного дельца, выцарапывающего роли любой ценой, потому она и подписала с ним контракт. По сравнению с прежним агентом – небо и земля, но подход Мори давно устарел. Он привык вести переговоры как истинный джентльмен, под честное слово – весьма наивно и, к сожалению, уже неэффективно. К тому же Арес был племянником одного из самых влиятельных режиссеров Голливуда, что тоже немаловажно. Ну а личная неприязнь – тут уж ничего не поделаешь, работа есть работа.

И все же Джулия опасалась, что тупая бульдожья хватка помешает ему осознать важность хорошей рекламы.

– В маленьких городках любят смотреть кино, – заметила она неодобрительно. – Именно благодаря этой аудитории «Большая семья» так долго продержалась на вершине рейтинга.

– Ну да, почти на вершине, – кивнул Арес. – Я бы сказал – выше среднего.

У Джулии моментально испортилось настроение.

Возле лимузина никого не было, но все же они привлекли внимание небольшой группы у выхода: молодые нарядные женщины радостно приветствовали друг друга, смеясь и щебеча. Проезжая мимо, Джулия спустила на нос солнечные очки, чтобы рассмотреть их получше, и вдруг тонированное стекло поехало вверх. Она вопросительно обернулась к Аресу.

– А то будут пялиться, – пояснил тот.

Вряд ли тем было особенно интересно, но Джулия не стала спорить, сняла очки и откинулась на сиденье.

Больше часа они ехали мимо живописных ферм и округлых, поросших лесом холмов. Джулия опустила стекло, наслаждаясь пейзажем – уж здесь-то на нее «пялиться» некому. Когда ей уже начало казаться, что шоссе тянется бесконечно, водитель свернул на лесную дорогу.

– Могли бы хоть асфальт положить, – проворчал он. Джулия спрятала улыбку.

По узенькому мостику машина перебралась через ручей, до того прозрачный, что видно было каждый камушек. Неожиданно деревья расступились, и они выехали на широкую лужайку, на дальнем конце которой возвышалось старинное каменное здание с белыми колоннами и двумя изящными полукруглыми лестницами. По меньшей мере дюжина женщин сновали туда-сюда, разгружая багаж. Джулии вспомнился ненавистный первый день в школе. За какую парту сесть? Кто пойдет с ней на обед? Целая неделя в толпе чужих… Она инстинктивно спрятала глаза за очками.

И конечно же они все как по команде замолчали и уставились на лимузин. Арес вышел первым и картинно подал ей руку. Джулия оперлась на нее безо всякого удовольствия, понимая, что это всего лишь спектакль для толпы.

У дверей их встретила пожилая женщина.

– Мисс Мершо? – уточнила она без малейшего благоговения. – Меня зовут Сильвия Компсон. Добро пожаловать в усадьбу Элм-Крик.

– Благодарю вас.

Джулия последовала за ней и оказалась в просторном холле с блестящими мраморными полами и высоченным потолком. Судя по меблировке, хозяева были вполне состоятельны, обладали хорошим вкусом и заботились о комфорте. Пожалуй, Мори все же не ошибся с выбором.

– Вы, наверное, устали с дороги. – Сильвия подвела ее к длинному столу, за которым сидели трое женщин с бейджиками. – Сейчас быстренько зарегистрируемся, и я провожу вас в комнату.

Она скептически глянула на Ареса и кивнула водителю:

– Мэтью поможет вам донести чемоданы.

Сильвия призывно махнула, и к ним подошел молодой кудрявый блондин. Он потянулся было за сумками, но Арес предостерегающе поднял руку:

– Не беспокойтесь, все под контролем. – Понизив голос, агент обернулся к Сильвии: – Лучше не афишировать комнату мисс Мершо: это вопрос безопасности, вы же понимаете? Без обид, приятель, – кивнул он парню.

– Нет проблем, – ответил тот, изо всех сил стараясь не смеяться.

– Мэтью вполне надежен, уверяю вас, – сказала Сильвия.

Джулия сняла солнечные очки, делая вид, что не замечает устремленные со всех сторон взгляды притихших гостей: смотрите-ка, Бабуля Уилсон разыгрывает примадонну!

– Отдайте ему чемоданы, – вполголоса велела она водителю. Тот неуверенно посмотрел на Ареса. – Я сказала – отдайте чемоданы.

Наконец тот послушался. Джулия виновато улыбнулась Мэтью. К счастью, регистрация прошла быстро, и вскоре они уже поднимались по ступенькам вслед за Сильвией.

– Ваша комната – в западном крыле, – пояснила она. – С собственной ванной. Надеюсь, вам будет удобно.

– Спасибо, – ответила Джулия, краем глаза отмечая оживление в коридоре: женщины сновали из комнаты в комнату, радостно приветствовали друг друга, знакомились и вообще вели себя как дети в летнем лагере. Некоторые встречные здоровались и с Джулией; в ответ она сдержанно улыбалась. Интересно, узнают ее здесь без лимузина и студийного грима?

Комната оказалась просторной, с большой кроватью под балдахином, застеленной красно-синим лоскутным одеялом.

– Здесь чудесно, – сказала Джулия. – Спасибо вам огромное.

– Пожалуйста. Если вам больше ничего не нужно, я вернусь к другим гостям.

Арес снова поднял руку:

– Минутку! Давайте сперва обговорим кое-какие моменты.

Брови Сильвии удивленно взлетели вверх.

– Появление мисс Мершо может вызвать некоторый ажиотаж. Как правило, мисс Мершо старается общаться с поклонниками, однако на этот раз не стоит ее беспокоить, поэтому она будет питаться у себя и не станет принимать участие в иных мероприятиях, кроме непосредственно самих занятий.

– Мистер Арес, уверяю вас, все наши мероприятия абсолютно добровольны.

– Зовите меня просто Арес. Далее: есть ли возможность организовать для мисс Мершо частные занятия?

– Боюсь, что нет.

– Тогда хотя бы отдельный столик.

– Это можно устроить.

– Арес, – встряла Джулия. – Пожалуй, не стоит…

– Кроме того, предупредите персонал и других гостей, чтобы они не обращались к мисс Мершо и никоим образом ее не беспокоили.

Сильвия поджала губы:

– То есть я должна запретить людям разговаривать с ней?

– Если она не заговорит первой.

– Бред какой-то! И не подумаю! – объявила Сильвия. За ее спиной послышался сдавленный кашель Мэтью. – Мисс Мершо – такая же участница курсов, как и все остальные. – Она пронзила Джулию тяжелым взглядом. – И мне надоело говорить о вас в третьем лице. Если вам так хочется игнорировать людей – ради бога, но я не стану унижать своих гостей и надевать на них намордники!

– Я тут ни при чем! – запротестовала Джулия.

– Вот и хорошо, потому что иначе вас ждет не самая приятная неделя. Это ж надо додуматься – приехать на курсы рукоделия и не завести друзей! – Сильвия неодобрительно покачала головой и обернулась к Аресу: – Знаете, у меня тоже есть кое-какие правила. Если они вам не подходят, я с удовольствием верну чек.

– Нет необходимости, – сухо ответил тот. – Мисс Мершо наверняка сумеет приспособиться.

– Вот и договорились. – Сильвия вновь обернулась к Джулии; голос ее заметно потеплел: – Надеюсь, мы сможем обеспечить вам комфортную обстановку. – Она бросила быстрый взгляд на Ареса, как бы намекая, что первым делом стоит избавиться от него. – Если вам что-то понадобится, сообщите.

– Старая перечница… – пробормотал Арес сквозь зубы, когда за ними закрылась дверь.

– А мне она понравилась, – возразила Джулия. – И вообще, не стоило за меня решать. Может, я вовсе не против пообщаться…

– Вы здесь не ради удовольствия.

– Но наблюдение за другими поможет мне лучше подготовиться к роли!

– Вот и наблюдайте на занятиях. В пресс-релизах вы будете фигурировать как искусная рукодельница. Оно вам надо – чтобы эти старые клуши побежали к газетчикам рассказывать, как все обстоит на самом деле? Так что чем меньше общения, тем лучше.

– Тоже мне пикантный секрет, – засмеялась Джулия. – Даже таблоиды вряд ли заинтересуются.

– И все же не стоит рисковать. Бернье согласился дать вам роль только потому, что вы якобы уже умеете шить. Если он узнает правду, вы останетесь без работы – а вы и сами прекрасно понимаете, как сложно найти хорошую роль.

– Ценю вашу честность, – сухо ответила она. Какой же он грубый, бестактный… – Наверное, вы правы. В свободное от занятий время начну учить роль.

– А, не стоит. Бернье все равно будет переписывать. Дождитесь окончательной версии.

– Эллен тоже участвует в редактировании?

– А кто это?

– Эллен Хендерсон, автор сценария и режиссер.

Арес недоуменно нахмурил брови.

– Режиссером будет Стивен Дэнфорд – это мне сам Бернье сказал, буквально позавчера.

– Понятно. – Интересно, Эллен в курсе? – Но ведь сценарий написала она.

– Наверное, с ней будут советоваться. Вы же их знаете!

Джулия многозначительно кивнула, хотя Бернье она видела всего один раз, а о Дэнфорде только слышала краем уха. Мало ли что о них болтают!

Наконец Арес оставил ее одну. В комнате сразу воцарилась тишина, нарушаемая лишь возней с чемоданами и ящиками комода. Из коридора доносились разговоры, смех, быстрые шаги. Тут все так тепло общаются, словно старые знакомые. Странно, ведь курсы только начались…

Она села на кровать и прислушалась.

За час Донна успела распаковать чемодан и познакомиться с соседками. Она вернулась в свою комнату, чтобы захватить лоскутный пиджак – обещала показать милой женщине из Западной Виргинии, – как вдруг снаружи послышалось:

– А вот и я! Можно начинать!

– Винни! – воскликнули сразу несколько голосов.

Донна осторожно выглянула: по коридору пыталась пройти худенькая пожилая дама лет восьмидесяти, но на каждом шагу ее останавливали радостные сокурсницы. На ней были ярко-красная юбка, белая майка, теннисные туфли и красная бейсбольная кепка, едва прикрывающая облако седых кудряшек. Донне она сразу понравилась. Молодой человек занес чемодан в комнату справа; туда же последовали и остальные.

В коридор вышла соседка слева.

– Винни приехала! – радостно воскликнула она. – Ну, теперь повеселимся!

– А вы с ней знакомы?

– Познакомились здесь прошлым летом. Она была в числе первых двенадцати гостей усадьбы и с тех пор ездит сюда каждый год в свой день рождения. Персонал всегда устраивает ей вечеринку-сюрприз – правда, для нее это уже давно не сюрприз, хоть Винни и делает вид, будто не ожидала. Она – просто душка! Пойдемте, я вас познакомлю.

Она взяла Донну за руку и потащила по коридору. Все это было так весело, что Донна выбросила из головы мрачные мысли о встрече с родителями Брэндона. Но где же Меган? Скоро ужин, а она еще не появлялась…

Тем временем Меган свернула с шоссе в поисках еды и ночлега. За последние несколько часов подозрение, что она заблудилась, переросло в уверенность. Журнал выслал ей щедрый чек на дорожные расходы; однако вместо того, чтобы потратить его на самолет и такси, она отложила деньги на одежду Робби.

Теперь же Меган корила себя за скупость. Она рассчитывала, что успеет доехать засветло, но не учла холмистую местность Аппалачей. Солнце уже коснулось горных вершин; раз прозевала нужный поворот при свете, то в сумерках и надеяться не на что… Дважды она останавливалась спросить дорогу до Уотерфорда, но встречные даже не слышали о нем.

Расстроенная, с бурчащим от голода желудком, Меган припарковалась у придорожной забегаловки, с сожалением вспоминая фотографии элегантного банкетного зала в усадьбе Элм-Крик. Ладно, перекушу по-быстрому и сориентируюсь по карте, решила она.

Сделав заказ, Меган разложила на столе карту и карандашом прочертила маршрут, сверяясь с указаниями. Вскоре официантка принесла индейку с жареной картошкой.

– Не подскажете, как добраться до Уотерфорда? – с надеждой спросила Меган.

Та покачала головой:

– Первый раз слышу.

Меган пала духом.

– Ладно, спасибо.

Потянув носом, она учуяла запах печеных яблок с корицей и решила тоже заказать яблочный пирог. В конце концов, надо же себя чем-то утешить за день, потраченный без толку. Да и кто знает, сколько еще придется блуждать по дорогам Пенсильвании.

Проследив взглядом за удаляющейся официанткой, она обратила внимание на мужчину, сидящего за столиком наискосок – вернее, на его рубашку. Именно такой оттенок синего ей и нужен для текущего проекта: одеяла, состоящего из одинаковых по форме треугольничков. Здесь требовалось тщательно подбирать цвет, узор и фактуру, чтобы добиться необходимого эффекта, причем ткань не должна повторяться. Вот этот серо-голубой она искала целый месяц…

– Я что, запачкался?

Меган вздрогнула и подняла глаза: он смотрел прямо на нее, недоуменно улыбаясь.

– Ой, простите, – пролепетала она. – Загляделась на вашу рубашку – уж очень интересная.

– Спасибо.

Эх, не надо было так пялиться… С другой стороны, он заговорил первым, а ей позарез нужен этот цвет.

– Где вы ее купили?

– Это… подарок.

Судя по тону, от женщины.

– Очень красивая, – неловко пробормотала Меган. Теперь еще подумает, что она к нему клеится! – Видите ли… Я занимаюсь рукоделием и все время высматриваю подходящую ткань…

– А, ну ясно. – Он понимающе улыбнулся. – У меня бабушка такая же.

Начинается, подумала Меган. Конечно, рукоделие предназначено исключительно для пожилых дам, которым больше нечем заняться. Ей давно надоело оправдываться за свое хобби перед знакомыми; тем более не стоит тратить время на незнакомца, которого она видит в первый и последний раз.

Меган вновь переключилась на карту, пытаясь понять, где сбилась с пути. Судя по расчетам, нужный поворот она пропустила два часа назад. Вернуться или ехать дальше? Через дорогу – заправочная станция; может, там подскажут?

К ней приближалась официантка с тарелкой яблочного пирога.

– Вы читаете мои мысли! – воскликнула Меган.

– Чего? – переспросила та, ставя тарелку на столик наискосок.

– А, я думала, это вы мне принесли – как раз хотела заказать. С мороженым, пожалуйста.

– Поздно, милочка, последний кусок.

– Вы уверены?

– Сами посмотрите! – Официантка устало кивнула в сторону пустого прилавка. – Может, что-нибудь другое? Шоколадный торт? Фруктовый пирог?

– Нет, спасибо. Я уже настроилась на яблочный.

– Возьмите мой, – вмешался мужчина. – Я его не трогал.

– Ой, нет, что вы!

– Я серьезно. – Незнакомец встал и принес тарелку.

– Не возьму.

– Ну не берите, я сам отдам. – Улыбаясь, он поднялся и поставил пирог на стол. – Приятного аппетита.

– Спасибо, не надо. – Меган раздраженно отпихнула тарелку. – С какой вы планеты вообще – отдаете свой десерт незнакомым людям?

– Я из Цинциннати.

– Да что вы! – невольно вырвалось у нее. – Я тоже!

– Надо же! – Он сел напротив. – Я живу в Винтон-Вудз, а вы?

– Ну… – Коснувшись его коленей, Меган невольно отпрянула и вжалась в сиденье. – Я переехала оттуда в юности.

– В Пенсильванию?

Не хватало еще рассказывать незнакомому человеку, где она живет! Меган нерешительно взглянула на официантку – та невозмутимо следила за разговором, сложив руки на груди.

– Слушайте, – сказала она твердо, но доброжелательно – на случай, если он окажется психом. – Я очень ценю вашу щедрость, но вы заказали его первым, вот и ешьте.

– Тогда разделим. – Незнакомец повернулся к официантке: – Принесите нам, пожалуйста, еще одну тарелку и вилку. Да, и мороженое.

Он вопросительно взглянул на Меган:

– Ванильное?

Та растерянно кивнула.

Официантка быстро вернулась с заказом, и молодой человек ловко разрезал пирог пополам, подвинув ей тарелку.

– Спасибо, – сдалась она. – Не хотите мороженого?

– Нет, благодарю. Когда дело касается яблочного пирога, тут у меня твердые принципы: ничего лишнего – ни мороженого, ни карамели, ни сыра. Не надо портить чистый вкус яблок и теста. – С этими словами он отломил большой кусок и съел его, смакуя.

Меган наблюдала за ним с веселым изумлением.

– Я и не знала, что можно придерживаться строгих принципов по поводу яблочного пирога.

– Вы еще не слышали мою лекцию о тирамису!

Меган улыбнулась и тоже откусила кусочек. Запах не обманул – пирог оказался изумительным.

– М-м-м, вкусно! Спасибо, что поделились. Я конечно же заплачу за половину…

– Да перестаньте! Я угощаю.

– Ну, тогда я заплачу за мороженое, раз вы его не ели. – Меган устремила на него строгий взгляд матери непослушного ребенка. – Я настаиваю!

– Ладно, это справедливо. – Он покосился на карту. – Вы планируете маршрут или просто заблудились?

– Заблудилась. Вы случайно не знаете, как доехать до Уотерфорда?

– Знаю, я как раз оттуда.

От удивления Меган чуть не уронила вилку.

– Слава богу! А я думала, что пропустила нужный съезд и придется возвращаться домой.

– Да нет, вы правильно едете. Где-то через час будет поворот на Риверс. – Молодой человек повернул карту к себе и отметил карандашом нужное место. – Держите курс на юг и вскоре увидите указатели «Уотерфорд Колледж». К семи успеете.

– Спасибо вам огромное!

– Пожалуйста! – Он махнул официантке и встал. – Извините, что убегаю так быстро, но до Цинциннати далеко, а завтра учебный день.

– А… – Ей вдруг стало грустно. – Ну, еще раз спасибо за десерт и за помощь.

– Да не за что. Счастливого пути!

– И вам.

Меган проследила за ним взглядом, затем покосилась в окно: незнакомец садился в подержанную, но вполне приличную машину. Только теперь она вспомнила, что он даже не представился. Хотя какая разница? «Завтра учебный день» – значит, есть дети. И жена. Нет, погодите! Какой учебный день в середине августа? Или он врет, или у него очень странное чувство юмора. Псих, наверное. Жаль…

После банкета Сильвия пригласила Грейс в уютную гостиную на чашку чая.

– Как я рада, что ты все-таки приехала! – сказала она, крепко обнимая подругу. – Сколько лет мы не виделись?

– Лет пять, наверное.

– И правда – последний раз в Ланкастере, на фестивале. – Сильвия села рядом; взгляд ее устремился куда-то вдаль. – Подумать только – «Вязов» тогда и в помине не было!

– Да, ты многого добилась за такой короткий срок.

Сильвия задумчиво кивнула, вспоминая, как долго она к этому шла. Ко времени знакомства с Грейс Сильвия уже давно не общалась с семьей и не собиралась возвращаться в усадьбу.

Пятнадцать лет назад Грейс читала лекцию в университете Питсбурга о тканях с тематикой Гражданской войны, которые вдохновили ее на создание «исторической» серии. В ее работах прослеживались народные мотивы, где абстрактные фигуры изображали людей, настроение, идеи. В тот вечер она выставила несколько антикварных одеял из своей коллекции, включая раритет, изготовленный беглым рабом. Объяснив зрителям символику, использованную автором, Грейс показала свою композицию, изготовленную в память о тех временах, где она сама совершала воображаемое бегство на свободу.

После лекции Сильвия подошла к ней и рассказала об одеялах той эпохи, которыми, по детским воспоминаниям, пользовались в ее родном доме. Заинтересовавшись, Грейс спросила ее, нельзя ли посмотреть эту дивную коллекцию и сфотографировать ее для книги.

– Вряд ли, – сухо ответила Сильвия. – Может, их уже давно и нет.

Удивленная такой резкой сменой настроения, Грейс поспешно извинилась.

Сильвия покачала головой:

– Нет, это вы меня извините. Просто тема очень болезненная…

Оказалось, что они с сестрой поссорились сразу после Второй мировой войны, и Сильвия больше не вернулась домой, в родное поместье.

Позднее, периодически встречая Сильвию на различных конференциях, Грейс деликатно выспрашивала ее о семейных проблемах, и постепенно интерес к одеялам перерос в сочувствие к подруге. С годами та, кажется, еще больше озлобилась. Сама Грейс поддерживала очень близкие отношения с сестрами – они встречались и созванивались минимум раз в неделю, – и ей сложно было представить, что могло вынудить подругу разорвать с ними отношения. Неудивительно, что Сильвия так одинока, несмотря на многочисленных друзей, ведь она оборвала связь со своим прошлым – и потеряла себя. Когда ее сестра умерла, Грейс боялась, что та никогда не оправится от потери. Однако Сильвия ее удивила: она вернулась домой и из обломков несчастья построила новое будущее, приняв свою семью, хоть и поздно.

– Я создала эти курсы не в одиночку, – вспоминала тем временем Сильвия. – Честно тебе скажу – я уже почти отошла от дел: сейчас всем заведуют мои преданные помощницы.

– Ты ведь не бросила шить?

– Нет конечно! Вообще-то в последнее время я много путешествую – меня почти все лето не было дома.

– Хорошо, что я тебя застала.

– Ну здравствуйте! А ты думала – я уеду, не повидавшись? И потом, надо же узнать, что с тобой приключилось.

Грейс чуть не уронила чашку.

– Ты о чем? У меня все нормально – просто решила немного поучиться.

– Грейс, хорошая моя, – Сильвия устремила на нее проницательный взгляд, – ну чему тебя тут могут научить? Ты сама любого учителя за пояс заткнешь!

– Мне захотелось сменить обстановку…

– Может быть. Только я впервые вижу тебя такой напряженной. – Сильвия мягко положила ладонь на руку подруги. – Я ведь чувствую – что-то не так…

Грейс вымученно улыбнулась:

– У меня исчерпалось вдохновение.

Сильвия вздернула брови:

– Ах, вот оно что…

– Я и решила – посмотрю на рукодельниц, пообщаюсь, вдруг моя муза проснется. – Грейс покачала головой, грея ладони о чашку. – Не знаю, может, я хватаюсь за соломинку… Уже полтора года я не создаю ничего нового. Полтора года! Ты же знаешь, как я раньше фонтанировала идеями!

Глубокая складка прорезала лоб Сильвии.

– А что, собственно, на тебя так повлияло полтора года назад? Какое-то сильное потрясение?

У Грейс неистово забилось сердце. Неужели так заметно?

– Да нет конечно. Все как обычно. – Сильвия смотрела недоверчиво, и Грейс на ходу выдала первую попавшуюся причину: – Разве что дочь… Она встречается с каким-то стариком, а мне ни слова!

– Но ты и раньше о ней переживала, и это никак не отражалось на творчестве.

– Значит, дело в другом, – пожала плечами Грейс, будто бы и вправду не знала, в чем дело. Нет, она не расскажет Сильвии – не сейчас. – А может, я просто иссякла. Надеюсь, это поправимо.

– Ну, тут мы поможем, – отозвалась Сильвия. – Пожалуй, я погорячилась, когда сказала, что нам нечему тебя научить. Попробуй сходить на наши занятия для продвинутого уровня. У нас есть отличные мастер-классы по теории цвета, переносу изображений, компьютерному моделированию…

– Переносу изображений?

– Это когда фотографию переносят на ткань. Тебе всегда нравились одеяла с богатой историей, а работа со старыми архивами поможет открыть какие-то новые грани в этом направлении. Да и кроме того, общение с другими мастерицами непременно пойдет на пользу – на занятиях идеи так и сыплются со всех сторон!

– И то верно. – Грейс почувствовала, как в глубине души забрезжила надежда; мысль о неразрезанном куске ткани уже не внушала ужас. – Ладно, запиши меня.

– Заметано! – улыбнулась Сильвия. – Но самое главное – постарайся расслабиться и как следует отдохнуть. Представь, что это не работа, а игра, и тогда все потихоньку наладится – надо только набраться терпения. Торопиться некуда – времени полно!

Грейс устало опустила голову – времени у нее как раз и не оставалось. Несмотря на разницу в возрасте, у Сильвии и то больше шансов ее пережить. Любой начатый сейчас проект может остаться неоконченным, как те безымянные артефакты прошлых поколений из ее музея…

– Осторожней!

Грейс очнулась и почувствовала, что чашка валится из онемевшей руки, а чай выплескивается на колени. Она инстинктивно попыталась вскочить, но подвернула лодыжку и неуклюже упала на диван.

Сильвия сбегала на кухню и принесла мокрое полотенце.

– Обожглась? – озабоченно спросила она.

– Нет-нет, – соврала Грейс, трясясь всем телом. Схватив полотенце, она попыталась растереть пятна.

– Точно?

– Точно-точно. – Грейс выдавила улыбку. – Брюки вот жалко, а остальное ерунда.

Сильвия недоверчиво хмыкнула.

– Ну ладно, беги наверх и переоденься, а брюки мы застираем. – Она взглянула на часы. – Поторопись, а то пропустишь приветственную церемонию.

– Что еще за церемония?

– Сама увидишь. Тебе понравится. Кстати, это как раз то, что нам нужно для возвращения твоей строптивой музы. – Сильвия поднялась, но замешкалась, глядя на Грейс с нежностью. – А если вдруг захочешь поговорить, я всегда буду рада выслушать.

Грейс молча кивнула. Интересно, удавалось ли кому-нибудь хоть раз обмануть проницательную Сильвию?

На закате в дверь номера постучали, и Сара, симпатичная помощница Сильвии, пригласила Донну на приветственную церемонию. Спустившись вниз, Донна присоединилась к остальным.

– А что за церемония? – спросила она Винни. – В рекламной брошюрке об этом не упоминалось.

Та покачала головой:

– Нет уж, не буду портить сюрприз. Сами все узнаете.

В разговор вмешалась молоденькая девушка.

– Такой обряд посвящения, да? Это не больно? – испуганно спросила она.

Остальные не выдержали и рассмеялись, хотя в глубине души Донна беспокоилась о том же.

Внезапно входная дверь распахнулась, и в холл влетела стройная молодая женщина с чемоданом. Бросив взгляд на опустевшую стойку регистрации, она воскликнула:

– А что, на курсы уже поздно регистрироваться?

Донна ни разу не видела фотографий и даже не слышала голоса, но тотчас же узнала ее:

– Меган?

– Донна?

Не успела Меган опустить чемодан, как Донна бросилась на нее и порывисто обняла.

– Вот здорово! Я уж решила, что ты передумала!

– Нет, я просто заблудилась, – устало улыбнулась Меган.

Тут к ним подошла Сара:

– Добро пожаловать в усадьбу Элм-Крик! Жаль, что вы пропустили банкет. Я попрошу на кухне…

– Спасибо, я перекусила по дороге. – Меган повернулась к Донне и заговорщицки понизила голос: – Я тебе такое расскажу – упадешь!

Дождавшись, пока Меган забросит вещи в свою комнату, Сара повела группу в небольшое патио, обрамленное туями и сиренью, где уже собрались остальные. Немного в стороне Сильвия Компсон беседовала с какой-то женщиной; Донне ее лицо показалось смутно знакомым.

Неожиданно Меган вцепилась в ее рукав.

– Не может быть! Это ведь она?!

– Кто?

– Да вон там, с Сильвией. Это же Грейс Дэниэлс?

– Ну, похожа…

– Да точно она! – Меган разволновалась, как ребенок. – Я и не знала, что тут будут всякие знаменитости!

– Говорят, Джулия Мершо тоже приехала.

– Актриса из сериала?

– Она самая. Я, правда, не видела, но ходят слухи, что ее поселили в западном крыле, в конце коридора.

– Ой, а меня как раз напротив! – Меган принялась разглядывать гостей. – Только что-то ее не видно.

– Может, ее высочество не желает общаться с простолюдинами?

– Или боится, что мы начнем клянчить автографы и отравим ей весь отдых. – Меган нахмурилась. – Ну ладно, признаюсь честно – я бы не удержалась.

– Не будем делать ей особого одолжения, – решила Донна. – Захочет общаться – хорошо, а нет – так нет.

Заметив столик с напитками и закусками, Меган предложила подкрепиться. Едва они успели взять чашки и тарелки с печеньем, как Сильвия хлопнула в ладоши, привлекая всеобщее внимание.

– Так, все садимся! Уже поздно, я не хочу, чтобы вы клевали носом во время церемонии.

Нервно засмеявшись, участницы уселись на стулья, составленные кругом в центре дворика, и затихли. Сильвия зажгла свечу и поместила ее в хрустальный шар, затем вышла в центр и оглядела гостей.

– По традиции в первый вечер мы проводим церемонию, которая называется «Свеча». Изначально она задумывалась как форма представления участниц друг другу, ведь вам целую неделю жить и работать бок о бок. Позже мы поняли, что это прекрасная возможность познать и себя самоё, сфокусироваться на своих целях и желаниях, подготовиться к испытаниям будущего.

У Донны по спине побежали мурашки. Она рассчитывала всего лишь на неделю приятной учебы и болтовни с подругой, а тут целая жизненная философия…

Тем временем Сильвия объяснила суть церемонии: участницы передают свечу по кругу, и каждая рассказывает, зачем приехала на курсы и чего хочет добиться за эту неделю. Затем она вызвала добровольцев. Донна замерла, как мышь под метлой, и выдохнула, только когда кто-то поднял руку: у нее будет время собраться с мыслями. Ну не говорить же, в самом деле, что она сбежала сюда от этой дурацкой помолвки!

Женщина, вызвавшаяся первой, долго держала свечу молча, словно собираясь с духом. В наступившей тишине слышался треск сверчков.

– Меня зовут Анджела Кларк. Я пока что новичок в рукоделии, шью всякие мелочи – прихватки, детские одеяльца. Я приехала сюда, потому что… – Она глубоко вздохнула. – Два года назад мой старший сын погиб в автокатастрофе. – Послышалось сочувственное бормотание. – Машину вел его лучший друг. Он был пьян – они оба были пьяны и врезались в дерево. Сын умер сразу же; друг отделался парой сломанных ребер. – Кто-то не удержался от негодующего восклицания. – Нет-нет, вы не понимаете! Я не испытываю к нему ненависти. Он совершил ужасную ошибку, а мой мальчик за нее заплатил – оба заплатили. Сын умер той ночью, а его друг умирает по сей день. Он тяжело переживает свое горе и не хочет исцелиться. Он не может себя простить, не верит, что наша семья уже его простила. Они с Джереми были лучшими друзьями; сын любил его, как брата. Я не хочу, чтобы он страдал. – Она помедлила и опустила глаза. – Мне многие говорят, что я должна его ненавидеть, но я не могу. Конечно, ему нет оправдания – и все же я хочу, чтобы он преодолел боль и жил дальше. Я где-то читала о памятных одеялах – их шьют из одежды покойного. У меня остались футболки сына, вот я и решила смастерить из них одеяло и подарить его другу, чтобы помочь ему выбраться из депрессии. Не уверена, что получится, однако попробовать стоит. – С этими словами она передала свечу дальше.

– Не знаю даже, что и сказать после такого, – нарочито сокрушенно покачала головой ее соседка. – Я-то всего лишь увидела рекламу в журнале. – Раздался приглушенный смех, и Донна почувствовала, как напряжение спадает.

Одна за другой женщины рассказывали о себе. Девушка с уже заметной беременностью призналась, что решила в последний раз «вырваться на свободу».

– Да еще мужу вдруг взбрело в голову начать обустраивать наше гнездышко – принялся перекрашивать стены, а меня мутит от запаха краски. Ну, такова легенда, – подмигнула она, и остальные рассмеялись.

Следующей была Винни.

– Я – Лавиния Беркхолдер, но все зовут меня Винни, а внуки – бабулей. Я приехала сюда отпраздновать свой день рождения. Я имею честь быть одним из старейших участников. – Под бурные аплодисменты она поднялась и раскланялась.

Вскоре свеча перешла к Грейс Дэниэлс. Как и многие, она долго держала ее в руках молча.

– Меня зовут Грейс Дэниэлс, я из Сан-Франциско. Мы с Сильвией – старые друзья; она давно зазывала в гости, и вот я наконец сдалась. – Грейс улыбнулась Сильвии, но тут же погрустнела. – Чего я хочу достичь за эту неделю? Наверное, обрести вдохновение… – Грейс умолкла и передала свечу Меган.

– Меня зовут Меган Донахью, я из Огайо. Я получила первый приз от журнала «Рукодельница» и вот эту поездку в награду.

Она улыбнулась Донне и передала ей свечу.

– А еще я приехала повидаться со своей подругой Донной – мы познакомились в Интернете.

Донна внутренне застонала – она так и не успела ничего придумать.

– Меня зовут Донна Йоргенсон, и я приехала сюда, чтобы встретиться с Меган.

Она оглядела собравшихся. А ведь они открывали свою душу, доверяя друг другу и рассчитывая на поддержку слушателей. Как же можно их обмануть после этого?

– Еще я приехала сюда потому, что я трусиха, – вырвалось у нее. – Моя дочь обручилась с молодым человеком, а сердце мне подсказывает, что она не будет счастлива в этом браке. Я сбежала сюда от встречи с его родителями. Конечно, я знаю, что лишь оттягиваю неизбежное, но вдруг удастся выиграть время? Может, она рано или поздно поймет?

– Доверяйте своей интуиции, – сказал кто-то в темноте. – Материнское сердце не обманет.

Женщины согласно закивали. Донна вгляделась в их лица, проникнутые сочувствием, и ей стало немного легче. Меган обняла ее за плечи.

– Ну вот, а я-то думала – ты ради меня приехала! – шутливо упрекнула она, и Донна улыбнулась сквозь слезы.

Тут к ним склонилась Грейс.

– Нам с вами надо поговорить – у меня тоже дочь.

Донна молча кивнула, онемев от неожиданности. Такая знаменитость – и хочет с ней поговорить! Подумать только! Она выплеснула свои невзгоды незнакомым людям, и ее выслушали без насмешки или осуждения, напротив – поддержали и посочувствовали, словно давние друзья.

Огонек свечи мерцал в чьих-то руках, отбрасывая неровный свет.

После ужина Джулия с особым тщанием занялась йогой, потом завалилась на кровать, лениво пролистывая журнал. Вскоре ей надоело, и она решила взяться за сценарий, хоть Арес и советовал ей не тратить время зря. Достав блокнот, Джулия добросовестно отмечала каждый незнакомый термин: намётка, штуковка, обшивка…

Внезапно снаружи раздались голоса. Джулия подошла к окну, прислушалась – да так и осталась стоять, завороженная чужим откровением. Как это, должно быть, освобождает – излить душу, не боясь негативных комментариев!

А что бы она сказала в свой черед? Что приехала сюда подготовиться к съемкам, придать толчок застоявшейся карьере, что ей хочется наконец-то сыграть значимую, стоящую роль – ведь она принесла в жертву всю себя, личную жизнь, чувство собственного достоинства… Ей выпал шанс оставить серьезный след – или тихо уйти в небытие.

Если бы только она могла высказываться так же свободно и откровенно! Уж они-то не боятся, что их секреты попадут в руки журналистов и станут темой для шуток на вечернем ток-шоу…

Тут до нее вдруг дошло, что нехорошо подслушивать разговоры, не предназначенные для ее ушей. Джулия опустила занавеску и поспешно отошла от окна.

 

Глава 3

Проснувшись, Донна не сразу поняла, где находится. Спросонья ей даже на секунду показалось, что она в своей старой детской, но бело-синее лоскутное одеяло в цветочных мотивах прояснило картину мира.

Донна взглянула на часы – еще не было пяти. Дома, в Миннесоте, она с трудом выдирала себя из постели в семь. Наверное, организм не привык к смене часовых поясов.

Как ни странно, несмотря на волнения вчерашнего дня, спать больше не хотелось. Надев спортивный костюм, Донна выскользнула из комнаты и на цыпочках спустилась вниз.

Предрассветный воздух встретил сыростью и прохладой; где-то вдалеке щебетали утренние птицы. Потянув икроножные мышцы, Донна энергично зашагала по аллее, глубоко дыша и размахивая руками в такт.

Временами она удивлялась собственному упорству. Годы тренировок и правильных диет нисколько не избавили ее от лишнего «багажа» – и все же она упрямо продолжала, надеясь на чудо. Линдси поддерживала ее, приводя в качестве аргумента пользу для здоровья, а цифра на весах, мол, дело десятое. Донна пыталась мыслить в позитивном ключе, но не так-то просто гордиться низким уровнем холестерина и стабильным давлением, когда перестают налезать джинсы. «Может, усохли из-за стирки?» – предполагал муж, и Донна молча закусывала губу: его одежда почему-то не менялась в размере.

Вообще-то она не планировала заниматься здесь – подстегнул вид тростинки Меган. Даже беременность – любимая отговорка Донны – не испортила подругу. Почему-то Донна представляла себе, что Меган приблизительно ее комплекции. Наверное, та, в свою очередь, тоже не ожидала увидеть бесформенную толстуху…

Все, прекращай это дело, приказала она себе. Ты приехала сюда отдыхать и расслабляться. Только погрузишься в меланхолию, как на горизонте замаячит стопка блинчиков в утешение. Если уж хочется грустить, подумай лучше о дочери.

Линдси… Сердце заныло так сильно, что Донна поспешно отогнала эту мысль и переключилась на распорядок дня. После завтрака они с Меган пойдут на лекцию по теории цвета, затем на ланч. Дальше она идет на занятие по аппликации, а Меган – по моделированию малых форм. Жаль, что они выбрали разные классы, зато семинары будут посещать вместе. Донна особенно предвкушала мастер-класс по акварели: Меган ухитрялась с помощью маленьких кусочков создавать изумительную игру цветовых переходов, так что получались настоящие импрессионистские полотна. Не зря же ей присудили первый приз в журнале!

Как следует разогревшись, Донна остановилась у изгороди, чтобы потянуть мышцы. Прошлой ночью Сильвия рассказывала о садах у северной границы усадьбы, но пока что на пути ничего похожего не попадалось. Может, они как раз в той рощице? Пройдя немного вперед, она вышла на тропинку, мощенную камнями, однако не слишком ухоженную – видимо, ею мало пользовались. Донна отвела нависающую ветку и зашагала вперед, уклоняясь от царапающихся кустов и от души надеясь, что не нарушает никакие правила.

Вскоре тропинка расширилась, и вдалеке показалась деревянная беседка. Резко повернув, Донна вышла на открытое пространство и едва не свалилась вниз, в многоярусную клумбу, опоясывающую склон небольшого холма. Верхняя терраса приходилась вровень с крышей беседки, украшенной лепниной.

Внезапно послышался тихий всплеск. Оглянувшись в поисках источника звука, Донна заметила импровизированную лесенку из камней.

Внизу открывался вид на остальную часть сада: черный мраморный фонтан в форме лошади с жеребятами, а за ним – четыре больших вазона с розами и плющом, похожие на гладкие сиденья; на одном из них расположилась какая-то женщина.

Присмотревшись, Донна узнала Грейс Дэниэлс.

Та застыла неподвижно, глядя на клумбу с декоративными травами немного в стороне от беседки. Напряженная поза женщины ясно давала понять, что она не расположена к разговору.

Тропинка, ведущая к усадьбе, начиналась как раз возле нее, но Донна намеренно обошла ее стороной. Дойдя до окраины садика, она оглянулась, вспомнив о приглашении Грейс поговорить о дочерях; впрочем, если бы та хотела, позвала бы ее сама. Даже если она не видела Донну, то уж звуки шагов на камнях трудно было не услышать.

Боковым зрением Грейс засекла постороннее присутствие наверху. Ну пожалуйста, уходите, мысленно взмолилась она.

Кто-то стал спускаться по ступенькам. Грейс сосредоточенно уставилась перед собой, делая вид, что ничего не замечает. Кажется, это толстушка со Среднего Запада. Ну давай-давай, проходи, не задерживайся!

Шаги приближались. Грейс съежилась, сжав кулаки, однако женщина прошла мимо. Грейс облегченно выдохнула и прислонилась к холодному камню. Наконец-то встретился человек, уважающий частное пространство! Хватит с нее и вчерашней церемонии! Если б ей нужна была группа поддержки, она бы записалась на нее в больнице.

Кончики пальцев снова онемели. С того проклятого вечера в гостиной Сильвии ощущение покалывания лишь усилилось. Сердце забилось еще сильней – началась паническая атака. Грейс поспешно закрыла глаза и вспомнила свое любимое место: Санта-Круз, прогулка по лесу, выход к обрыву, с которого открывается чудесный вид на Тихий океан. Глубоко вдохнув, она представила себе свежий бриз, тепло солнечных лучей на коже, слабый запах гниющих водорослей – запах разложения и новой жизни.

Грейс медленно выдохнула, стараясь выпустить из себя тревогу и негатив, как учили. На этот раз сработало, и пульс постепенно вернулся в норму.

Это не рецидив…

Просто усталость, стресс от долгого путешествия, поздно легла, рано встала. Нет никакого ухудшения. У нее еще полно времени.

Джулия забыла завести будильник и проснулась лишь от стука в дверь.

– Мисс Мершо, ваш завтрак!

Она выкарабкалась из постели, на ходу хватая халат.

– Минутку!

Кое-как пригладив волосы пятерней, она приоткрыла дверь на пару сантиметров, надеясь, что у горничной нет фотоаппарата: таблоиды дорого заплатили бы за ее фото с взлохмаченными волосами и без макияжа. Придерживая халат у горла, Джулия впустила девушку с подносом и поскорее выпроводила.

Есть не хотелось. Немного поклевав кекс и фрукты, Джулия запила их черным кофе. Слава богу, достаточно крепкий, хотя она предпочитала капучино с корицей. В конце концов, как сказал Арес, тут ей не курорт. Ничего, продержимся.

Спешно приняв душ, Джулия тщательно оделась и накрасилась. Голоса в коридоре постепенно стихли; надо торопиться. Она схватила карандаш и блокнот со вчерашними пометками, с трудом заставив себя отложить солнечные очки.

Следуя выданной карте усадьбы, Джулия спустилась вниз, в бывшую бальную залу, разделенную ширмами на классы. Лекция уже началась, и она поспешно проскользнула за свободный столик. Повезло, что не пришлось никого заставлять пересаживаться, как того хотел Арес, – она бы умерла со стыда.

Тем временем инструктор по имени Сара – та самая девушка, что принесла ей завтрак, – принялась объяснять урок:

– Возьмите куски светлой и темной ткани, вырежьте из каждой прямоугольник размером пятнадцать на тридцать сантиметров с помощью дискового ножа, затем сложите их вместе так, чтобы светлый кусочек лежал сверху.

Джулия в панике оглядела класс: остальные достали из своих сумок ткань, линейку и какие-то странные инструменты. Значит, надо было свое приносить? Она в смятении посмотрела на Сару, но та уже ходила по классу, наблюдая за тем, как сокурсницы ловко разрезают кусочки ткани.

– Ну что, все готовы? – спросила Сара.

Робкое «нет» Джулии потонуло в единогласном «да».

– Так, хорошо. Теперь: возьмите карандаш с линейкой и расчертите светлый прямоугольник с изнанки на квадратики размером пять на пять.

Линейка… Джулия схватила блокнот и выдернула из него листок, затем попыталась на глаз прикинуть, сколько в нем сантиметров. Тут взгляд ее упал на пластиковый коврик на столе, расчерченный на квадратики. Приложив листок для ориентира, Джулия принялась отмечать на нем цифры. Пока она возилась с импровизированной линейкой, класс уже перешел к следующему заданию. Джулия вырвала еще два листка, нацарапала на них «светлый» и «темный» и принялась кое-как расчерчивать их дрожащими линиями. Остальные уже уселись за швейные машинки. Догонять было поздно, но Джулия упрямо продолжала. Арес, сволочь такая, заслал ее в эту дыру, даже не снабдив материалами!.. Что делать, роль Сэди нужна ей как воздух – придется выкручиваться…

Неожиданно на ее столик упала тень.

– Как вы тут, справляетесь?

Джулия подняла голову:

– Да-да, все нормально. Продолжайте, пожалуйста.

– Вы забыли свои материалы в комнате? Можете сбегать за ними, время есть.

– Нет, спасибо. Я не хочу вас задерживать.

– А разве вам не присылали на дом подробную инструкцию по подготовке к курсам?

Ну конечно присылали – на адрес агентства!

– Наверное, – пробормотала Джулия, мысленно роняя кирпич на голову Ареса. – Только я ничего не получала.

– Ага, понятно.

Судя по озадаченному лицу Сары, она не поняла ничего. Остальные наблюдали за этой сценой, оторвавшись от своих занятий.

– У меня есть лишняя ткань, – вдруг подала голос пожилая дама с белоснежной копной волос. – Вам какой цвет больше нравится – красный или синий?

– Нет-нет, что вы, спасибо! – запротестовала Джулия, но та уже шагала к ней с охапкой ткани.

– Ерунда, у меня всего полно! – Покопавшись в ворохе, дама достала ярко-зеленый кусок, испещренный красными зигзагами. – Вот, смотрите, какой миленький! Или вы предпочитаете миткаль?

– Ага, миткаль, – живо отозвалась Джулия, вспомнив незнакомый термин из сценария.

Старушка снисходительно улыбнулась и протянула ей кусок темно-синей ткани, усеянной мелкими белыми цветочками.

– А у меня есть лишний светлый! – Женщина за соседним столиком махала над головой кремовым кусочком, словно знаменем.

Сара принесла дисковый нож, и тут потянулись остальные, буквально засыпав ее линейками, булавками, иголками, тканью… Джулия принимала дары с пылающим от смущения лицом, лепеча благодарности направо и налево.

– Прошу прощения, что вы не получили список нужных материалов – наверное, произошло какое-то недоразумение, – сказала Сара. – Давайте после урока вы мне покажете расписание ваших занятий, а я пошлю в город за всем необходимым.

– Спасибо вам огромное!

Интересно, что она подумала? Опытная рукодельница – и ничего не знает! Не выдержав, Джулия призналась полушепотом:

– Извините за беспокойство – просто я в первый раз…

К несчастью, ее услышала активная старушка.

– Как это в первый раз? Вообще? В жизни? Ну вы даете – пропустить основы и перейти сразу к сложным вещам!

Джулия в смятении переводила взгляд со старушки на инструктора.

– А разве это курс не для начинающих?

– Новички обычно начинают с мастер-класса по раскройке, – объяснила Сара. – Вы правда никогда не шили?

Джулия покачала головой. Неужели и так не понятно?

– Ну… – Сара замешкалась. – Не поймите меня превратно, но зачем же вы тогда записались на продвинутые занятия?

Если б она еще видела программу курсов! Сюда ее записал Арес, и теперь Джулия поняла, почему.

– Потому что мне надо научиться быстро.

Седая старушка фыркнула, словно Джулия рассказала смешной анекдот. Сара терпеливо улыбнулась.

– Давайте с завтрашнего дня переведем вас в класс для начинающих, хорошо?

– Да, конечно, спасибо! – Джулии хотелось провалиться сквозь землю.

По пути на лекцию по теории цвета Меган призналась, что сомневается в выборе. Донна тоже поделилась своими опасениями. Правда, ожидания у подруг были разные: Меган боялась, что будет слишком скучно, а Донна – что слишком сложно. К счастью, их опасения не оправдались: эксцентричная рыжеволосая толстушка Гвен с первых минут сумела их заинтересовать.

– Бред собачий! – воскликнула она в ответ на чье-то робкое упоминание об учительнице рисования, которая считала, что красный и фиолетовый не сочетаются. – Тоже мне – королева цвета! Она б еще закон издала! Вот и пусть себе использует «прилизанные» краски молча и не мешает людям раскрывать свой талант!

Ученицы дружно расхохотались. Для первого упражнения Гвен раздала им коробки с карандашами и порекомендовала «расширить цветовые границы».

Меган рисовала упоенно, словно первоклашка.

– Раз уж мы тут «расширяем границы», может, попробуешь фиолетовый? – хитро прищурилась Донна, помахивая карандашом перед лицом подруги.

Та притворно вздрогнула:

– Убери от меня эту гадость!

– Тебе же нравится синий с красным!

– Ну и что?

– Не хочу, чтобы ты себя ограничивала.

– И это говорит человек, который принципиально не берет за основу белую ткань! – захихикала Меган.

– Дело привычки. К тому же у меня есть разумное объяснение: на кремовом или сливочном меньше заметна грязь. – Донна решительно сдвинула брови. – Я заставлю тебя использовать фиолетовый во что бы то ни стало!

Закончив упражнение, Меган с любопытством огляделась по сторонам, заметила Грейс Дэниэлс и пихнула Донну локтем:

– Смотри, вон она!

Донна вскинула голову, но тут же разочарованно нахмурилась.

– Я-то думала, ты про Джулию Мершо!

– А Грейс, по-твоему, недостаточно знаменита? – возмутилась Меган. – И вообще, мне кажется, Джулии здесь нет. Мой номер напротив, но я ее ни разу не заметила.

– Некоторые говорят, что видели.

– Ага, некоторые говорят, что видели летающие тарелки и Лох-Несское чудовище. Может, Джулия Мершо – такой же фантом…

– Ага, новый вид чудища – Лох-Несская Рукодельница!

Меган фыркнула, но, бросив взгляд на Грейс, посерьезнела.

– Какая-то она грустная…

– С чего ты взяла?

– Ну, всем весело, а она будто экзамен сдает.

– Я видела ее утром, в саду. Она явно хотела побыть одна. Наверное, переживает творческий кризис.

– И ни с кем не разговаривает.

– Может, стесняется?

Меган сильно сомневалась, что знаменитая художница стесняется толпы восхищенных поклонниц, однако озвучить свои сомнения не успела – Гвен объявила, что урок окончен.

– Давай позовем ее на ланч, – предложила она подруге. Та согласилась, но Грейс уже и след простыл.

Не было ее и на веранде.

– Завтра сядем рядом с ней, – сказала Донна, становясь в очередь за едой. – Не станет с нами разговаривать – и ладно.

– Чего это не станет? Кто в здравом уме откажется от нашей веселой компании?

– Джулия Мершо, например.

– Девчонки, о чем это вы там хихикаете? – спросил кто-то сзади.

Меган обернулась: на них с притворным подозрением смотрела пожилая женщина в футболке с надписью «Общество анонимных одеялоголиков».

Донна улыбнулась и представила Винни подруге.

– А, это ты выиграла конкурс, – кивнула та. – Обожаю «шведский стол» – можно взять, что хочется, а всякое дерьмо пусть другие едят.

– Винни! – негодующе воскликнула Донна.

– Расслабься, золотко, я шучу! – Щедрой рукой Винни наложила себе печеных бобов. – Хотя если меня услышат повара, то выгонят отсюда взашей. – Подмигнув им, она нарочито громко пропела: – М-м-м, как вкусно!

– И правда вкусно, – сказала Меган. – Этак я растолстею.

– Да уж, ты-то растолстеешь! – с завистью отозвалась Донна. От Меган не укрылось ее колебание возле кастрюли с макаронами. – И не надо на меня так смотреть – я пытаюсь похудеть!

– К свадьбе? – поинтересовалась Винни.

Меган поморщилась.

– Не напоминайте ей!

Обернувшись к Донне, она спросила:

– Что, правда?

– Да я бы еще сто кило набрала, если б это помогло! – угрюмо ответила та, усаживаясь за стол.

– Тебе жених не нравится? – спросила Винни.

– Да я его почти и не знаю. Видела всего пару-тройку раз за два года.

– Может, он тебе еще понравится, когда познакомитесь поближе? – предположила Меган.

– Кто знает, – скептически пожала плечами Донна.

– Надежда умирает последней, – философски заметила Винни. – А вдруг она бросит его у алтаря?

– Такое только в кино бывает.

– Почему же – с моим внуком так и случилось.

Меган с Донной дружно уставились на нее.

– Да ладно!

– Ну, почти. Она разорвала помолвку за три месяца до свадьбы – уже и приглашения разослали.

– Какой ужас! – воскликнула Донна.

– Все к лучшему. Не пара она ему была. Уж сколько раз я говорила – не хотел слушать!

Меган пробормотала что-то сочувственное. По ее личному опыту, если женщина решила уйти, значит, у нее на то были веские основания. Тут она с болью вспомнила Кифа и причину его ухода – молодую блондинку без растяжек.

– Хорошо хоть, эта девушка передумала до свадьбы, а не после, – заметила она.

– Ничего, он найдет себе другую, – оптимистично заявила Донна.

– Конечно, найдет, и бабуля ему в этом поможет. – Винни аккуратно промокнула губы салфеткой. – Кстати, сколько лет твоей дочери? – спросила она Донну.

– Двадцать.

Покопавшись в сумке, Винни вытащила небольшой фотоальбом и принялась его листать, сокрушенно покачивая головой:

– Так и думала. Нет, слишком молода для него.

– Слишком молода для брака – точка.

– А вот я вышла замуж в семнадцать, хотя и время было другое. – Винни передала альбом Донне. – Вот он, мой внучок. Правда, миленький?

– Очень. – Донна покосилась на Меган. – Примерно твоего возраста.

– А ты не замужем? – оживилась Винни.

– Уже нет.

– В разводе?

– Увы. Точнее, сначала я развелась, а потом брак аннулировали.

– Это как? – удивилась Донна.

Меган заколебалась. Рана, нанесенная предательством мужа, так до сих пор и не зажила.

– Когда Киф ушел к другой, ему вполне хватало развода, чтоб побыстрее от меня отделаться. А потом она захотела венчаться, поэтому он подал на аннулирование, так что по церковным канонам наш брак никогда не был заключен.

– У вас же ребенок! – в ужасе воскликнула Донна.

Винни осуждающе покачала головой:

– Как сейчас все просто! Вот в мое время люди жили вместе до самого конца…

– Да, и были глубоко несчастны, – парировала Меган. – Нет уж, лучше одной, чем с обманщиком.

Который вдобавок тебя не любит, добавила она мысленно.

– Жаль, что Адам так не считает, – вздохнула Винни.

Тут Меган вспомнила о предмете разговора, заглянула в альбом и ахнула.

Винни удивленно вскинула брови:

– Милая моя, он, конечно, красавчик, но не настолько же!

– Не может быть! Это же парень из закусочной!

– Тот, что с яблочным пирогом? – уточнила Донна.

Меган кивнула. Винни озадаченно переводила взгляд с одной на другую. Пришлось рассказать ей о случайной встрече с таинственным незнакомцем.

– Ну и как он тебе, понравился? – взволнованно спросила Винни.

– Ну, вроде ничего, приятный в общении. Правда, мы недолго разговаривали.

Винни в восторге хлопнула в ладоши.

– Это судьба! Да что там судьба – божественное провидение! Ты же из Огайо? И он тоже!

Меган метнула в Донну умоляющий взгляд:

– Вряд ли это судьба.

– Просто сюда другой дороги нет, – быстро добавила Донна. – Да и поесть особо негде, так что это всего лишь совпадение.

– Не верю! – решительно выдвинула подбородок Винни. – Не бывает никаких совпадений! Мы встречаем на жизненном пути лишь тех людей, которые ниспосланы нам свыше в помощь.

– Так, может, Меган встретила твоего внука как раз затем, чтобы он помог ей добраться сюда, – предположила Донна.

– Звучит логично, – поспешно поддакнула Меган.

Винни улыбнулась и похлопала ее по коленке.

– Я думаю, мы подружимся.

Донна так заболталась с Винни и Меган, что чуть не опоздала на мастер-класс по аппликации. Запыхавшись, она вбежала в комнату и уселась за первый попавшийся столик. Донна терпеть не могла опаздывать – не потому, что ее сочли бы легкомысленной (так оно и есть), просто это невежливо.

Вытащив список, она проверила, не забыла ли чего. Хорошо, что Меган ее не видит: Донна уже дважды проверяла сумку, прежде чем выйти из номера, и один раз – за ланчем.

– По-твоему, вещи испаряются из сумки, стоит тебе отвернуться? – хихикала Меган.

– Всякое бывает, – огрызалась Донна. Ну а как еще объяснить вечно теряющиеся ножницы и наперстки?

Убрав список, она приготовилась внимательно слушать учительницу по имени Агнес. Кто-то тихонько уселся рядом с ней, но Донна сделала вид, что не заметила. Ей и самой частенько приходилось ловить на себе раздраженные взгляды, так что к опаздывающим она испытывала лишь сочувствие.

И только передавая соседке листки с заданием, Донна вдруг осознала, что сидит рядом с Джулией Мершо.

Шокированная внезапным открытием, она даже забыла разжать пальцы. Тщетно подергав бумагу на себя, Джулия устремила на Донну знаменитый взгляд карих глаз.

– Разрешите?

Донна выпустила листки из рук словно ошпаренная.

– Простите.

Джулия кивнула и отвернулась. Донна продолжала пялиться на нее, чувствуя себя последней идиоткой. Это ведь она? Ну да, похожа. И прическа такая же, как в сериале, в день свадьбы ее старшего сына. Донна смотрела все серии «Большой семьи», не пропуская. Бекка считала сериал ужасно банальным, но она вообще была невысокого мнения о телевидении; Донна пропускала критику дочери мимо ушей.

Не выдержав столь пристального внимания, Джулия бросила на нее нервный взгляд. Донна поспешно уткнулась в листок с заданием. Подумать только – сама Джулия Мершо! Ну как тут можно сосредоточиться?

Наконец она сосредоточилась на учительнице, которая в этот момент перечисляла список необходимых материалов. Вынимая из сумки ткани, Донна украдкой покосилась на соседку, ожидая увидеть позолоченные принты или индонезийские шелка из сумочки от «Гуччи». К ее изумлению, Джулия достала из бумажного пакета пеструю кучку банального ситца, аккуратно разложила на столе набор иголок, карандаш, ножницы и катушку с нитками и приготовилась слушать инструктора.

Донна снова не удержалась и принялась разглядывать ее руки. На левой – кольцо с крупным бриллиантом в обрамлении жемчуга. Изящное запястье правой обвивал золотой браслет, усеянный рубинами. Правда, картину портили сами кисти с выступающими венами и узловатыми костяшками; обычные руки стареющей женщины, что совсем не вязалось с гладким ухоженным лицом.

Тем временем Агнес попросила представителей от каждого столика подойти к ней за рулоном клейкой бумаги. Донна, сидевшая у прохода, с готовностью вскочила.

– Я возьму, – сказала она Джулии, улыбаясь. Та еле заметно кивнула, даже не глядя в ее сторону.

Воспользовавшись краткой передышкой, Донна попыталась собрать мысли в кучку. Вчера они с Меган решили, что не станут выказывать Джулии Мершо повышенного внимания.

– Ну вот, – весело сказала она, кладя на стол коробку. Джулия пробормотала что-то отдаленно напоминающее «спасибо».

Донна и раньше использовала клейкую бумагу для создания аппликаций. В сущности, она перепробовала все возможные технологии, хотя редко останавливалась на чем-нибудь одном, и теперь надеялась проработать самый слабый навык. Следуя указаниям Агнес, она оторвала листок бумаги, наложила поверх узора и принялась обводить его карандашом. Краем глаза она заметила, что Джулия копирует все ее действия, и нарочно замедлила движения, стараясь не закрывать работу рукой.

Когда пришло время пришивать аппликацию, Донна почувствовала возрастающее смятение соседки. Собравшись с духом, она прошептала:

– Вам помочь?

Джулия кивнула, и Донна повторила все манипуляции шаг за шагом. Наконец Джулии удалось прошить слегка корявую, но вполне приличную строчку.

Донна снова взялась за иголку, время от времени поглядывая за успехами своей протеже. Убедившись, что у той получается неплохо, она с головой ушла в работу.

Занятие приближалось к концу, когда Джулия вдруг нарушила молчание:

– Простите, что отрываю, но вы, кажется, в этом разбираетесь лучше меня.

– Ну так, немножко, – дипломатично ответила Донна.

– А это ведь тот же самый метод, что и с подгибом, только название другое, да?

– Нет, это две разные техники. Наверное, Агнес выбрала клейкую бумагу потому, что так проще.

– Понятно. – Джулия нахмурилась. – Это ведь тоже старинный метод?

– Вряд ли. Клейкая бумага появилась недавно.

– О нет… – Джулия отложила иголку и откинулась на спинку стула.

– Что-то не так?

– Мне нужно научиться шить с подгибом!

– Выглядеть будет точно так же, – заверила ее Донна. – Техника тут не важна.

– Для меня важна! Только зря время потеряла…

– Ну-ну, не надо так говорить! – Донна утешающе положила ей руку на плечо. – Сразу мало у кого получается. Ничего страшного, научитесь постепенно.

– Да нет, дело не в этом. – Джулия достала блокнот и показала ей выписки из сценария. – Мне нужно освоить определенные техники шитья для роли. А тут все не так…

– Ничего страшного, образуется. – Донна похлопала ее по плечу и взяла блокнот. – Посмотрим. Ага… Ну, это все относится к раскройке. Вы записались на курс для начинающих?

– Завтра на него перехожу.

– Вот, полдела, считай, сделано. А это, – Донна ткнула пальцем в нужные пункты, – уже сам процесс сборки одеяла. У вас есть в плане занятий мастер-класс по шитью?

Джулия кивнула.

– Вручную или на машинке?

– Вручную.

– Значит, и с этим проблем не будет. Осталось только с подгибом разобраться.

Внезапно Донну осенило:

– Если хотите, я могу с вами позаниматься в свободное время.

Карие глаза смотрели на нее недоверчиво.

– Правда?

– Почему нет? Призов за аппликацию я, конечно, не получала, но основам уж как-нибудь смогу научить.

– Это было бы здорово! Но я не хочу отнимать у вас время…

– Ничего страшного. Можем начать сегодня после занятий. – Тут Донна вспомнила о своих планах с Меган. – Только оставлю записку подруге.

Джулия так рассыпалась в благодарностях, что Донна слегка оторопела. Кто же откажется помочь новичку? Видимо, та не понимает, как принято относиться друг к другу в этой среде. Где бы сейчас была она сама, если бы двадцать лет назад никто не помог ей сшить первое детское одеяльце?

– У меня к вам еще одна просьба, – добавила Джулия нерешительно. – Глупо, конечно… В общем, никто не должен знать, что у меня нет опыта.

Действительно, глупо – каждый когда-то начинал с нуля.

– Но почему?

– Ну, сложно объяснить. Обещайте, что никому не скажете.

– Ладно, – пожала плечами Донна.

– А вы не могли бы подписать соглашение о неразглашении?

Донна уставилась на нее в полном недоумении:

– Чего?

– Соглашение о неразглашении. – Джулия улыбнулась, словно извиняясь, но взгляд у нее был настороженный. – Это для юристов – вы же их знаете! Вечные формальности… Просто вы подпишете документ, в котором обязуетесь не разглашать тайну моей, скажем так, неопытности.

Интересно, знаменитости всегда носят с собой такие соглашения на каждый чих?

– Любой, кто увидит вас в классе, сразу поймет, что вы – новичок!

– Ну, это будут домыслы чистой воды. А у вас – информация из первых рук. – Джулия обезоруживающе улыбнулась. – Я была бы очень вам признательна!

Смирившись, Донна кивнула:

– Только надо как-то объяснить подругам – они же будут спрашивать!

– Скажете, что помогаете мне совершенствовать уже имеющиеся навыки.

Выхода не было. Не отказывать же в помощи, раз сама предложила.

После занятия Донна бегом поднялась к себе в номер и спешно нацарапала записку: «Прости, не успеваю к Винни – возникло срочное дело. Объясню за ужином. Существование Лох-Несской Рукодельницы подтвердилось!»

Сунув листок под дверь Меган, она поспешила вниз, чтобы помочь знаменитой Джулии Мершо подготовиться к роли.

После ужина Грейс вернулась к себе, намереваясь лечь пораньше. Вместо этого она прилегла на покрывало прямо в одежде и долго лежала так, прислушиваясь к звукам старого дома: вот скрипнула половица, где-то закрылась дверь. В таких старинных усадьбах наверняка водятся привидения, хотя здешнее вряд ли злое.

Настроение заметно улучшилось. Никто не нарушал ее одиночества, не навязывался с разговорами. Правда, одиночество – слово не совсем подходящее, ведь она ходила на занятия и в столовую – вокруг постоянно были люди. И все же Грейс чувствовала себя камешком на дне ручья: вода плавно обтекала ее, но не толкала вперед; можно двигаться не спеша, в своем темпе. Вдруг ее осенило: вот оно! Все эти годы она жила в диком напряжении, чувствуя, что время поджимает и приходится бежать сломя голову, лишь бы успеть…

Волшебного прорыва, конечно, не случилось, хотя где-то глубоко внутри уже зашевелились первые слабые ростки вдохновения. Если набраться терпения, то рано или поздно они пробьют «вечную мерзлоту» и проклюнутся наружу. А пока что возиться с тканью было даже приятно, хоть и несколько непривычно.

Постепенно мысли уплывали все дальше. Вот она уже дома, в студии, наводит порядок в коробках с мелками…

В дверь постучали.

– Войдите, – отозвалась она, садясь на кровати.

В приоткрывшуюся щель просунулась голова Сильвии.

– Я тебя разбудила?

– Нет, я просто думала о своем.

Поднявшись, Грейс вдруг осознала, что покалывающее ощущение в руке исчезло.

– Мы собираемся поиграть. Давай с нами!

– Спасибо, не сегодня.

– Да ладно тебе, будет весело!

– Я хотела пораньше лечь спать.

– Тогда до завтра. – Закрывая дверь, Сильвия еле слышно что-то пробормотала себе под нос.

– Что ты сказала? – переспросила Грейс.

Дверь снова распахнулась.

– Кто, я? – невинно захлопала глазами Сильвия.

– Как ты меня назвала?!

– Занудой. Спокойной ночи.

Вскочив с постели, Грейс подбежала к двери и ухватилась за ручку, не давая Сильвии уйти.

– И вовсе я не зануда!

– А похожа! Наверное, просто свет так падает.

– Да неужели? – Грейс набросила на плечи легкий свитер. – Я в свое время так отрывалась, что тебе и не снилось! – Вызывающе шагнув в коридор, она захлопнула за собой дверь.

Из банкетного зала доносились обрывки разговоров и смех. Женщины толпились у длинного стола с кофе и десертами. Сильвия ободряюще сжала ее плечо и исчезла.

Видя, что народ начинает рассаживаться, Грейс поспешила занять свободный столик. Тем временем Сильвия взобралась на небольшое возвышение в дальнем конце и хлопнула в ладоши, привлекая всеобщее внимание.

– Так, занимайте места, пожалуйста, – по четверо за столик!

Она подала знак помощницам, и те принялись раздавать бумагу и карандаши.

– Здесь не занято? – спросила подошедшая молодая женщина. За ее спиной робко улыбалась толстушка из утреннего сада.

– Нет, – растерянно ответила Грейс. – Садитесь, пожалуйста.

– Спасибо.

Женщины представились: Меган из Огайо и Донна из Миннесоты. Грейс только собралась назвать свое имя, как сзади послышался чей-то певучий голос:

– И мне, и мне оставьте местечко!

К их столику уже спешила седая старушка в красной соломенной шляпе, украшенной пластмассовым цветком. Устроившись поудобнее, она тоскливо покосилась в сторону стола с закусками.

– Ну вот, не успела!

– Угощайся. – Донна подвинула к ней тарелку с пирожными и печеньями. – Я все равно не буду.

Просияв, Винни обернулась к Грейс:

– Хочешь?

Та отрицательно качнула головой. Винни откусила кусочек и закатила глаза, изображая неземное удовольствие.

«Зануда!»

– Ладно, возьму одну штучку, – сказала Грейс, потянувшись к тарелке.

Донна передала остальным карандаши.

– Надеюсь, это не тест!

Грейс пробежала глазами список.

– Сколько у вас НЛО? – прочла она вслух. – Похоже на анкету.

– Сколько пакетов займет ваш запас тканей? – Винни пожала плечами. – Ну, это смотря какие пакеты…

– А что, нужно точно? – встревожилась Донна. – Нельзя как-нибудь приблизительно?

– Наверное, это и имелось в виду, – улыбнулась Меган.

– И потом, не поедут же они к нам домой проверять, – добавила Винни.

– А что такое НЛО? – удивилась Грейс. Вряд ли Сильвия имела в виду летающую тарелку.

– Незаконченное лоскутное одеяло, – предположила Меган.

– А я думала, это ТОП, – сказала Донна.

– Топ?

– Текущее одеяло в проекте.

– А когда ТОП переходит в НЛО?

– Когда понимаешь, что заканчивать уже нет ни сил, ни желания.

– Ну тогда у меня нет НЛО, – решила Донна. – Я планирую закончить все свои одеяла.

– Да ладно! – прищурилась Меган. – Никогда не забрасывала? Прям-таки ни разика?

– Ну…

Тут Сильвия принялась объяснять правила игры: анкету нужно заполнить максимально честно и подробно; за правильные ответы дадут призы.

– А подсказывать я вам не буду, чтоб не жульничали!

В зале раздался смех. Донна подняла руку:

– А ТОП тоже считается НЛО?

– Да, любой неоконченный проект.

– Ну вот, – приуныла Донна.

Теперь руку подняла Винни:

– А пакеты большие? Как из овощного или как из супермаркета?

Сильвия закатила глаза к потолку:

– Видимо, для шестого столика нужна отдельная анкета. Считай овощными.

Удовлетворившись ответом, Винни застрочила, как из пулемета. Грейс не спеша принялась за свою анкету. НЛО? Ни одного. Она предпочитала завершать начатое, прежде чем переходить к новой задаче. Запасы? Это уже сложнее… Перед мысленным взором предстали полки в ателье с аккуратно разложенными тканями, рассортированными по цвету. Не меньше пятидесяти, пожалуй…

– Ой, а я не знала, что время ограничено! – огорченно воскликнула Донна, когда помощницы подошли забрать анкеты. – Я не успела ответить на последние три вопроса.

– Получишь тройку, – поддразнила ее Винни.

Донна в ужасе вытаращила глаза; до нее не сразу дошло, что это шутка.

Тем временем помощницы положили перед каждой участницей листок бумаги лицевой стороной вниз. Винни тут же приподняла уголок.

– Не подглядывать! – грозно скомандовала Сильвия, и Винни отдернула руку.

Следующее задание оказалось сложнее: нужно расшифровать анаграммы – названия узоров; приз получит команда, закончившая первой.

– О, это я умею! – гордо объявила Винни. – Люблю решать кроссворды!

Грейс облегченно выдохнула: здесь от нее толку не было; разве что Сильвия выбрала стиль девятнадцатого века.

– Приготовились! – скомандовала Сильвия. – На старт, внимание, марш!

Зашуршали листочки, застучали карандаши. Грейс пробежала глазами список анаграмм, но ничего путного в голову не приходило.

– Кажется, я поняла! – обрадовалась Донна. – Номер три – «чисто лик» – «листочки»!

– Точно! – подтвердила Меган. – Умница!

Записывая правильный ответ, Грейс краем уха уловила, как женщина за соседним столом громко прошептала своим: «Девчонки, номер три – “листочки”».

– Нет, ну вы подумайте! – возмущенно воскликнула Винни, сверля глазами нахалку.

– Да оставь ты ее! Не отвлекайся. Давайте только потише.

Меган с Винни оказались наиболее сильными игроками. Донна тоже внесла свой вклад, и лишь Грейс по-прежнему буксовала. Вместо этого она глазела по сторонам, прикидывая успехи других команд.

– Вон те, возле десертного столика, похоже, заканчивают, – доложила она. – Уж больно лица довольные.

– Ну ясное дело! – проворчала Винни. – Им за подкреплением только руку протянуть!

– На, подкрепись. – Меган передала ей последнее печенье. – Мы тоже скоро закончим: осталось две штуки.

– «Развод – и в кусты», – прочитала Донна. – Хм… А, похоже на «кусты роз в саду»!

Меган нахмурилась, услышав столь неприятную аллюзию.

– Не обязательно, – возразила Винни, покосившись на нее.

Последняя анаграмма выглядела весьма странно: «и аллерген».

Грейс попыталась сосредоточиться. Аллерген… Аллерген… Что-то смутно знакомое… Навевает какие-то ассоциации…

Внезапно слова сами собой выстроились в четкую, ровную линию, словно на бумаге.

– Генерал Ли, – выдала она вслух.

– Чего-чего? – подняла брови Меган.

– Узор называется «Генерал Ли».

– А разве есть такой? – с сомнением протянула Донна.

– Конечно. Состоит из квадратиков и прямоугольников, обычно двухцветный. Его назвали в честь главнокомандующего армией Конфедерации, который…

– Ладно, не важно, пиши скорей! – перебила ее Винни.

Быстренько заполнив листки, они замахали ими над головой.

– Сильвия, мы закончили!

Раздался всеобщий стон отчаяния; громче всех – за «десертным» столиком. Сильвия подняла руки.

– Спокойно! Не сдавайтесь так сразу! Надо еще проверить, может, у них неверно.

Взяв у Меган листок, она зачитала вслух ответы и улыбнулась:

– Победители определены!

Команда Грейс бурно возликовала. Помощница принесла приз: перевязанные ленточкой упаковки тканей радужных цветов. Грейс погладила рукой мягкую материю. Кто знает, может, именно этого ей недоставало для вдохновения?

Тем временем Сильвия вернулась на возвышение.

– Пока вы занимались анаграммами, мы обработали ваши анкеты и сейчас объявим победителей.

Молодая рыжеволосая женщина подала ей листок с результатами.

– Итак, у кого же из конкурсанток самое большое количество НЛО? В этой номинации побеждает… – Сильвия запнулась и вопросительно взглянула на помощницу: – Вы ничего не перепутали?

Та отрицательно покачала головой. Сильвия повернулась к аудитории.

– Сто семнадцать НЛО… – По залу пронесся вздох ужаса. – Да-да, вы не ослышались! Донна Йоргенсон, прошу на сцену!

Красная, как рак, Донна вышла на середину зала под смех и аплодисменты.

– Какой позор! – простонала она, усаживаясь на место. – Как только приеду домой, сразу за них возьмусь!

– Зато приз получила, – утешила ее Винни, вытягивая шею. – Что у тебя там?

Донна выложила на стол значок с изображением усадьбы в окружении деревьев – точно такой же, как на фамильном одеяле в фойе.

– А теперь, – продолжила Сильвия, – поприветствуем конкурсантку, у которой нет ни одного НЛО! – Раздались восторженные возгласы. – Грейс Дэниэлс!

С тяжелым сердцем Грейс отодвинула стул и отправилась за призом. Сильвия улыбнулась ей сочувственно, чуть ли не извиняясь.

– А я думала, что выиграю в этой номинации – у меня всего два НЛО, – посетовала Меган. – Как у тебя это получается? – спросила она с неподдельным восхищением. – Самодисциплина?

Сперва Грейс хотела обратить все в шутку, но потом решила быть честной.

– Да нет, просто идеи кончились. Я бы с удовольствием поменялась местами с Донной.

– Ну уж нет! – возразила та. – Я быстро загораюсь и так же быстро гасну – врагу не пожелаешь!

– Да-а, вам хоть призы дали, – сварливо вклинилась Винни, барабаня пальцами по столу.

Награждение шло своим чередом. Грейс ожидала, что получит второй приз – за самые большие запасы ткани, но ее опередила женщина из Нью-Мехико.

С каждым награждением беспокойство Винни возрастало.

– Да ладно, не расстраивайся, – утешала ее Меган. – Я вот тоже ничего не выиграю, ну и что? К тому же мы получили командный приз.

– Да я и не расстраиваюсь, – нарочито беспечно отмахнулась старушка. – Я умею проигрывать.

Подруги понимающе переглянулись.

– И наконец, приз самой стойкой рукодельнице! Ее творческий путь начался в двенадцать и продолжается вот уже семьдесят чудесных лет! Поприветствуем Винни Беркхолдер!

– Вин-ни, Вин-ни, – скандировали участницы, хлопая в ладоши. Винни застыла, как изваяние, приоткрыв рот. Пришлось Донне толкнуть ее локтем. Винни, вздрогнув, ожила, просияла и вышла на сцену, грациозно раскланиваясь во все стороны.

Сильвия Компсон оглядела собравшихся. Кто-то оживленно болтал с соседями, кто-то переходил от столика к столику, приветствуя старых друзей. Новички, робкие и несмелые на церемонии, совсем освоились: шутили и хохотали, запрокинув головы, наравне с остальными. Да, отметила она про себя, начало явно удалось.

 

Глава 4

Утро Винни всегда начинала с разговора с Богом.

Господи, Ты не избавил меня от ночных болей, зато позволил прожить еще один день; в моем возрасте – и на том спасибо. Затем она подробно благодарила за ниспосланные свыше дары, включая детей и внуков, и просила защиты для всей семьи.

Этим утром она прибавила особую просьбу.

Меган с Донной могут сколько угодно талдычить про совпадения, но я-то вижу Твою руку, Господи. Если я ошибаюсь – пошли мне знак. Если нет, то я планирую немножко заняться сватовством на досуге.

Совершая утренние процедуры, она думала о вчерашних откровениях Меган. Надо же, какой мерзавец этот ее бывший! В прежние времена мужчины, конечно, были слабоваты, трусоваты и слишком много торчали с друзьями в пабе, но, по крайней мере, знали свои обязанности. А сейчас они что-то совсем распустились: одну семью бросают, другую начинают – а на первую жену с детьми наплевать! Хотя и женщины бывают не лучше… Куда катится мир?

И все же по праздникам, когда дети и внуки (а теперь и правнуки) собирались вместе, Винни отбрасывала грустные мысли и была вполне довольна жизнью. Чувство тепла и любви пронизывало ее всю, и она не променяла бы это семейное счастье даже на скорую встречу с Сэмом. Они все равно увидятся в свое время – он поймет ее нежелание спешить на тот свет. Он ей и сам всегда говорил: семья – это главное, остальное – ерунда.

В наши дни люди разлетаются во все стороны света; детей и матерей разделяют полконтинента, а то и больше. К счастью, все ее отпрыски расселились в пределах штата. У подруг дети жили в Калифорнии, в Нью-Йорке, во Флориде и редко собирались вместе. Одна даже вообще ни разу в жизни не видела своих внуков.

– А что же твой сын не привезет их в гости? – недоумевала Винни.

Оказалось, что билеты слишком дорогие, а гостиница на четверых – вообще неподъемная сумма. Сын предлагал оплатить ее поездку, но мать отказывалась.

– Я слишком старая – куда мне так далеко… – горестно качала она головой.

На это Винни не нашлась что сказать, хотя обычно за словом в карман не лезла. Она была на пару лет старше подруги и летать тоже не любила, но даже четырехчасовой перелет не стал бы для нее препятствием. С этой минуты она дала зарок: никогда не говорить себе «я слишком старая».

Иногда ей хотелось как следует отругать подружку, заставить ее вылезти наконец из уютного кресла и поехать к внукам, но она сдерживалась. Наверное, для того, чтобы по-настоящему ценить семью, нужно вырасти сиротой.

Впрочем, это не совсем так; семья у нее была – даже две, хотя вторая получилась несколько нетрадиционной.

Первые шесть лет жизни прошли как у всех: они с родителями и старшим братом Фрэнки жили в маленьком домике в пригороде Цинциннати. Однако смерть матери все изменила.

Позже Винни узнала, что мама долго боролась с раком, но в то время ее кончина казалась внезапной и непостижимой. Похороны помнились размытым пятном из взрослых в черном, которые обнимали ее и повторяли: «Мама тебя очень любила». Соседи приносили кастрюльки с едой и велели вести себя хорошо. И лишь когда суета стихла, леденящим холодом пришло осознание: мама больше не вернется.

После похорон отец впал в депрессию и целыми днями просиживал в кресле возле радио, не обращая внимания на детей. Фрэнки взял на себя заботу о Винни: готовил ей бутерброды и следил за тем, чтобы она чистила зубы на ночь. Они тихо играли каждый в своей комнате или во дворе, избегая молчаливого отца. Винни понимала, что так быть не должно, но предпочитала об этом не думать.

Однажды соседка, повстречав детей на улице, о чем-то спросила; их приглушенные голоса и сдержанная манера напугали ее настолько, что она бросилась к телефону. Через несколько дней приехала старшая папина сестра, тетя Линн. Ее решительный взгляд напомнил Винни прежнего отца.

Винни обрадовалась приезду тети: наконец-то папа снова начал бриться, носить чистую одежду и даже вернулся на работу. На ужин подавали горячее, а выглаженные простыни запахли лавандой. Стоило Винни заплакать ночью, как приходила тетя Линн и укачивала ее.

Винни не знала, почему у тети Линн нет своих детей. Кажется, для этого нужен муж – а тетя была не замужем, хотя ей целых два раза делали предложение. А еще она красилась и ходила на работу, и за это другие тети ее не любили и перешептывались у нее за спиной. Винни считала, что тетя Линн – хорошенькая и очень славная и жизнь у нее ужасно интересная.

Через месяц Линн уехала. Винни просила ее остаться, но та объяснила, что ее ждут на работе.

– Не волнуйся, папа о тебе позаботится, – пообещала она, поцеловала девочку и села в такси.

После ее отъезда отец снова сник. Правда, он по-прежнему ходил на работу и отправлял детей в школу по утрам, однако вечерами по-прежнему сидел в кресле с трубкой, слушая музыку. Постепенно Винни привыкла к невеселой домашней атмосфере, и воспоминания о семейном счастье становились все более смутными.

Она скучала по матери. Боль не отпускала, и каждый день тысячи мелочей напоминали об этом: например, корзинка с рукоделием – мама как раз начала брать уроки лоскутного шитья, но так и не успела закончить одеяло…

Каждое утро мама заплетала ее кудряшки в тугие, гладкие косички, но у папы ничего не получалось: пряди волос торчали в разные стороны, а челка доросла чуть ли не до подбородка. Однажды самая красивая девочка в классе обозвала ее дворняжкой. Винни притворилась, будто ничего не слышит, и попыталась заправить непослушную челку за уши, на что насмешница обидно фыркнула. Покраснев, Винни прошептала:

– Зато у меня нет двоек по правописанию!

Лицо девочки приобрело кислое выражение, и Винни поняла, что лучше было промолчать. На переменке та подождала, пока учительница отвернется, и принялась повторять дразнилку; к ней тут же присоединились подружки, хохоча и кривляясь. Винни застыла как вкопанная, слушая гадости, изливающиеся из хорошенького ротика, глядя на безупречные белокурые косички… Дальнейшее она помнила плохо. Когда учительница прибежала и оттащила ее в сторону, красавица рыдала на полу с красным от пощечин лицом.

Винни отправили домой. Прочтя записку от учительницы, отец вздохнул так тяжело, что Винни стало еще горше. Она попыталась объяснить произошедшее, но он, похоже, не слушал.

– Принеси ножницы.

Сникнув, Винни покорно достала ножницы из маминой корзинки с рукоделием. Усадив дочь в кресло, он принялся подстригать ей челку размашистыми движениями.

– Папа, уже коротко, – встревожилась Винни, глядя на возрастающую горку волос на коленях.

– Сиди смирно, надо подровнять.

Наконец, удовлетворенный своей работой, он отправил ее к зеркалу. Вместо челки на лбу торчал короткий ежик. Винни опустила голову, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы, однако отец успел заметить ее взгляд в зеркале.

– Сейчас исправим, – поспешно заверил он. – По бокам сделаю покороче, и все будет нормально.

– Точно?

– А то!

Винни зажмурилась и стиснула кулачки, съеживаясь от каждого взмаха ножниц; от страха ее даже подташнивало.

Взглянув в зеркало, она в ужасе отпрянула – оттуда на нее глядело лицо брата Фрэнки.

Винни разразилась рыданиями.

– Как же я пойду в школу?!

На лице отца появилось странное, отрешенное выражение.

– У тебя мама умерла, а ты по волосам плачешь.

Винни подавилась слезами и тихо ушла к себе.

На следующий день подружки «красавицы» конечно же задразнили ее мальчиком, и опять без драки не обошлось. Неделю она пряталась в своей комнате, пока отца не вызвали в школу и не отчитали за прогулы.

– Даже не знаю, что с тобой делать, – сокрушался он по дороге домой. – С Фрэнки у меня никаких хлопот нет. Лучше бы…

Он не закончил, а Винни так и не поняла, что он хотел сказать.

На следующей неделе внезапно вернулась тетя Линн. Отец порывисто обнял дочку и ушел с Фрэнки гулять в парк.

Оставшись наедине с Винни, тетя Линн улыбнулась и сказала вкрадчивым тоном:

– Мы тут с папой подумали и решили, что тебе лучше пожить у меня.

У Винни защемило сердце. Тетя ей нравилась, но ведь у нее был свой дом!

– А надолго?

– Посмотрим, – пожала плечами тетя Линн.

– А если я не хочу? – тихо спросила девочка.

Во взгляде тети явственно читалось сочувствие.

– Давай-ка собираться.

Они упаковали всю одежду и книжки и любимые игрушки. Винни даже не плакала – настолько она была оглушена – и старалась затягивать сборы, надеясь на возвращение отца, но вскоре поняла, что это бесполезно.

У тротуара ждал черный автомобиль с открытой дверцей и багажником. Тетя Линн загрузила коробки и усадила девочку на заднее сиденье. С водительского места к ней повернулась улыбчивая блондинка.

– Вас приветствует командир экипажа «Линн и Лена»! Пристегните ремни!

Винни не ответила, лишь закрыла глаза и даже не оглянулась, когда они отъезжали.

За всю последующую жизнь она так и не смогла забыть тот день и первый горький урок: как легко можно отставить ребенка в сторону, будто ненужную вещь. Повзрослев, она поняла, что и у больших нет защиты: неугодную жену так же просто задвинуть в угол, как и дочь.

И теперь, в свои восемьдесят два, она встретила одинокую девушку с нежным сердцем; как и та далекая девочка, она заслуживала лучшей участи. Две добрые женщины помогли брошенной малышке превратиться в сильную личность – теперь ее очередь помочь другой.

Если Винни сумеет настоять на своем – а когда было иначе? – Меган снова будет счастлива.

На семинаре по теории цвета Меган приберегла места для Донны и Грейс. К счастью, Грейс села рядом, не дожидаясь приглашения.

В качестве первого задания Гвен велела выбрать любимый цвет и закрасить один сегмент диаграммы, затем, постепенно подмешивая белила, заполнить остальные части полученными вариациями.

Донна принялась было склонять Меган к фиолетовому, но та проворно схватила синий тюбик. Грейс выбрала красный, а Донна – желтый.

– Кто-то же должен быть смелым! – заявила она.

– Ну и в чем тут смелость? – подначила Меган.

– Некоторые художницы вообще отказываются использовать желтый, а некоторые берут так много, что он затмевает остальные цвета, – пояснила Грейс. – Очень трудно соблюсти баланс.

– Да к тому же попробуй найди нужный оттенок, – добавила Донна. – Ищешь сливочный, а в магазине приходится выбирать между «одуванчиком» и «канарейкой».

– Я недавно пробовала сама красить ткань. – Грейс, нахмурившись, разглядывала кончик кисточки. – Хотя какое там «недавно» – уже больше года прошло. Да и вообще…

– А у меня наоборот, – пожаловалась Донна. – Столько проектов, что закончить все не получится – просто не доживу.

– А ты делай как моя мама, – посоветовала Меган. – У нее все начатые одеяла лежат в отдельных коробочках, и на каждой она пишет имя какой-нибудь подруги. Если, боже сохрани, мама умрет, каждая получит свою коробочку и подумает, что одеяло шили специально для нее. Впрочем, недоброжелателей она тоже записывает: говорит, это шикарный способ собрать на похоронах побольше плакальщиц, раздираемых чувством вины.

Грейс засмеялась, но Донну передернуло:

– Брр, какая жуть!

Меган улыбнулась про себя. Донна просто не знакома с мамой и ее особым чувством юмора. Жаль, что сама она унаследовала отцовский прагматизм: может, тогда ей было бы проще посмеяться над своими неудачами. И проблема с враньем Робби не давила бы так…

– У тебя творческий кризис из-за дочери? – спросила Донна Грейс.

Та замешкалась.

– Ну… да, отчасти. – Добавив еще капельку белого, она старательно размешала новый оттенок. – Джастина встречается со стариком, а мне ничего не рассказывает; даже не знаю, что хуже…

Меган вспомнила свои тщетные попытки ходить на свидания после развода.

– Может, она сперва хочет убедиться, что все серьезно?

– В том-то и дело! У них наверняка дело зашло далеко, раз она познакомила его с сыном. У нее на этот счет твердые принципы. – Грейс вздохнула. – Кажется, я ответила на свой вопрос: хуже всего то, что она мне не сказала. Может, он – приличный человек.

– Наверняка так и есть, – попыталась успокоить ее Меган.

Донна покачала головой:

– Я вот тоже все пытаюсь себя убедить насчет Брэндона – это жених дочери, но в глубине души ворочается сомнение – что-то не так! Может, я выдумываю на пустом месте?

Грейс сочувственно кивнула. Глядя на двух женщин, объединенных общей проблемой, Меган задумалась и о своем ребенке. Как помочь ему избежать родительских ошибок?

Тут в ней проснулся здравый смысл: о будущих отношениях Робби можно начинать беспокоиться лет через двадцать, не раньше, – еще полно времени, чтобы подготовиться.

Кто-то тронул ее за плечо. Подняв голову, Меган увидела Сильвию Компсон.

– Меган Донахью?

– Да.

– Ваша мать звонит. Можете поговорить из гостиной.

– Что-то случилось?

– Да нет, наверное, она сказала бы.

Поспешно собрав вещи, Меган вышла вслед за Сильвией. Сломанные ребра, авария, маньяки… Добежав до гостиной, Меган уже накрутила себя до предела.

– Алло? – крикнула она в трубку, задыхаясь.

– Дочка, ты?

– Мам? Что с Робби?

– Жив-здоров, не волнуйся. – Мать понизила голос. – Извини, что отрываю, но он плачет целое утро – никак не могу успокоить.

– Почему? Что стряслось?

– Ничего, просто… Он думает, ты его бросила, как папа.

– Дай ему трубку, пожалуйста, – попросила Меган, стараясь взять себя в руки.

Послышался дрожащий голос сына:

– Алло?

– Привет, солнышко, это мама.

– Мам, ты где? Ты вернешься домой?

Да, чуть не выкрикнула Меган, прямо сейчас, уже еду! Вдохнув поглубже, она ответила спокойным тоном:

– Я вернусь в субботу, я же тебе говорила, разве не помнишь?

– Д-да… – Робби шмыгнул носом, и Меган представила, как он утирается рукавом. – Точно приедешь?

– Конечно! А ты думал, что я заблужусь по дороге?

– Ну, ты иногда поворачиваешь не туда…

– Нет, на этот раз я взяла карту. Да и потом, у меня все вещи остались дома – куда ж я без них?

– И правда, – поразмыслив, согласился Робби.

Вскоре сын повеселел и принялся болтать о том о сем. Меган изо всех сил поддерживала разговор в бодром тоне, хотя внутри все болело. Какая же сволочь ее бывший! Убить его мало! Неужели он не понимает, как больно ранит мальчика своим холодным молчанием…

Сидя на кровати, Джулия просматривала записи с урока. Некоторые термины из сценария уже освоены, а остальные, по заверению инструктора, будут проходить на следующих мастер-классах.

Как ни странно, занятие ей даже понравилось. Ослепительно красивая блондинка за сорок по имени Диана обладала специфическим чувством юмора, но объясняла материал просто и доступно и даже помогла Джулии догнать остальных. Еще немножко, плюс частные уроки с Донной – и она сможет убедить Дэнфорда, что всю жизнь занималась рукоделием.

Неожиданно к ней постучались.

– Меган, ты одета? – пропел чей-то голос, и дверь распахнулась настежь. На пороге стояла пожилая леди; завидев Джулию, она удивленно подняла брови.

– Странно, – заявила она. – Вы не Меган!

Захваченная врасплох, Джулия инстинктивно разгладила юбку.

– Боюсь, вы ошиблись.

– Да-а? – Незваная гостья огляделась по сторонам, словно ожидая, что Меган прячется где-то в углу. – Я точно помню: она сказала – западное крыло, последняя дверь налево.

Джулия начала терять терпение, но, вспомнив о своем имидже, натянула на лицо улыбку.

– Извините, здесь такая не проживает.

– А… – Старушка нахмурилась, соображая. – Ну, в дверь напротив я уже стучала, значит, она ушла на обед. А вы идете?

– Ну, вообще-то…

– Вы что, сели на диету? Такая худенькая?

– Мне принесут еду в номер.

– Вы заболели?

– Нет…

– Так зачем же сидеть одной взаперти? – Старушка решительно схватила Джулию за руку и потащила за собой. – Все веселье пропустите. Кстати, меня зовут Винни.

– Извините, не хочу вас обидеть…

– По вторникам подают пасту, – перебила ее Винни. – Можно выбирать ингредиенты, соус, и повар все тебе отдельно приготовит на сковородке.

Воспользовавшись замешательством Джулии, Винни беспрепятственно довела ее до лестницы. Выхода не было – разве что вырываться силой?

– Заманчиво, – отозвалась она, в ужасе представляя себе сцену: целая толпа женщин наслаждается зрелищем ее заляпанной соусом блузки.

По пути они встретили Сару с подносом.

– Спасибо, я сегодня обедаю внизу, с остальными, – сказала ей Джулия, стараясь сохранить остатки достоинства. Ладно, придется побыть цирковой собачкой; но уж завтра она запрет дверь покрепче!

Еда оказалась не такой и противной; ее даже приятно поразило качество оливкового масла – кто бы мог подумать, так далеко от западного побережья! Винни заказала тарелку спагетти с тефтелями и знаком велела Джулии следовать за ней к ближайшему столику, где уже сидели две женщины. Одна из них, Донна, вздрогнула при ее появлении.

– Познакомьтесь: мои новые подруги, Донна и Грейс, – представила их Винни. Те молча кивнули. – А это… – Она в замешательстве повернулась к Джулии: – А я даже не спросила, как вас зовут!

– Джулия. – Неужели старая калоша ее не узнала?

– Джулия. – Винни удовлетворенно кивнула и села. – Ну, садитесь скорей, а то все остынет.

– Этого никак нельзя допустить, – пошутила Джулия, усаживаясь между Винни и Донной.

Тут к ним присоединилась молодая хрупкая брюнетка.

– Извините за опоздание, – пробормотала она, садясь, и снова вскочила: – Ой, еду-то забыла!

– А что это с Меган? – спросила Винни, глядя ей вслед.

– Ей кто-то позвонил посреди занятия, – ответила Грейс. – Надеюсь, ничего не случилось.

Вернувшаяся Меган наконец увидела Джулию и чуть не выронила тарелку.

– Ой, а я вас и не заметила!

Винни материнским жестом положила ладонь на руку Меган, но та не обратила на нее внимания.

– Познакомься, это Джулия.

– Да я знаю, Джулия Мершо! – Меган на ощупь нашла стул и села, не в силах оторвать взгляд от знаменитой актрисы.

– Вы знакомы?

– Кто же не знает Джулию Мершо!

– Да-а? – удивленно протянула Винни.

– Не может быть, чтобы ты о ней не слышала! – вставила Донна.

– Ни разу. – Винни недоуменно переводила взгляд с Донны на Джулию. – А почему, собственно, я должна была о ней слышать? Вряд ли она обо мне слышала. Вы тоже известная художница, как Грейс?

– Известная, но не художница, – уточнила Меган.

– Ну как же ты не знаешь Бабулю Уилсон из «Большой семьи»? Это сериал такой! – пояснила Донна.

Винни смущенно улыбнулась Джулии.

– Извините, милочка, я, наверное, выбираю не те каналы. Когда идет ваш сериал? Я обязательно посмотрю.

– Его отменили, – выдавила Джулия. Надо же – восемь лет, четыре «Грэмми» и «Золотой глобус», а целевая аудитория ее даже не узнает!

– Классный был сериал! – вздохнула Меган.

– Мой любимый! – заявила Донна. – Когда его перестали показывать, я написала письмо на телеканал, но никто не ответил.

Раздражение Джулии постепенно спадало.

– А что вы хотели, – сказала она, тыкая вилкой в спагетти. – Так всегда: им важнее рекламодатели, чем зрители.

– Надо же! – посочувствовала Винни. – Зато у вас есть верные фанатки, которые с нетерпением ждут следующего фильма с вашим участием – правда, девочки?

– А у вас уже запланированы какие-то проекты? – спросила Грейс.

– Да, есть один, довольно серьезный. Потому я и приехала сюда – чтобы освежить навыки; агент настоял. Сама-то я собиралась в спа-отель на недельку, – вздохнула Джулия. Лежала бы сейчас на массаже и забот не знала… Вместо этого пальцы исколоты иголкой, а вся одежда в нитках. – Я играю женщину, зарабатывающую шитьем лоскутных одеял.

– Вот здорово! – воскликнула Винни. – Кино про рукодельниц – это будет суперхит!

Слегка оживившись, Джулия поведала им некоторые детали сюжета, основанные на дневниках прабабушки «многообещающего молодого автора». Четверо женщин жадно внимали каждому слову, и она даже позабыла, что старалась всеми силами избежать их общества.

– С ума сойти! Вот это жизнь! – мечтательно вздохнула Донна. – А у меня что – дом да дети…

– И все? – саркастически заметила Грейс. – Да в этом весь смысл! Нет ничего важнее в жизни, чем растить детей! Самая сложная работа, кстати говоря.

– И самая благодарная, – добавила Винни. – Я подняла на ноги четверых и ни секунды не сожалею о тех жертвах, на которые пришлось пойти. Даже не представляю, как сейчас матери ходят на работу!

– С трудом, – вздохнула Меган.

– Ну, ты – другое дело, – возразила Винни. – Ты же не виновата, что муж ушел, а то наверняка сидела бы дома.

– Меня тоже муж бросил, – вмешалась Грейс, – но даже если бы и остался, я бы все равно работала. Да, материнство – это главное, однако без своей отдушины я бы с ума сошла.

– А я бы с ума сошла, если бы пришлось работать, – сказала Донна. – Целый день сидела бы на телефоне, проверяя, как там девочки.

– Семьи бывают разные, – нахмурилась Меган. – Я люблю своего сына и забочусь о нем, и это главное.

– Верно! – поддержала Винни, чокаясь с ней кофейной чашкой.

– Я тоже надеюсь, что подавала дочери хороший пример, сочетая материнство с карьерой художника, – сказала Грейс. – Она с детства знала, что у женщины всегда есть выбор.

Меган сникла.

– На работу уходить – это ладно, другого выхода нет, но вот в отпуск я больше без него не поеду!

– Дай угадаю – первый раз сын ночевал без тебя? – спросила Грейс.

Меган кивнула.

– Да все нормально будет, не переживай. Вернешься домой, он успокоится, и в следующий раз уже отпустит без проблем.

– Я его больше одного не оставлю.

– А придется! – вмешалась Винни. – Ты же приедешь сюда на будущий год? На мой день рождения?

Меган задумалась: идея неожиданная.

– Давай, Мег! Робби это пойдет только на пользу – да и тебе тоже.

– И ты приезжай, – обернулась Грейс к Донне. – Расскажешь, как там со свадьбой получилось.

– И ты поедешь? – спросила ее Меган.

Грейс смущенно засмеялась:

– Похоже, что так.

– К тому времени начнешь новое одеяло и нам покажешь, – решительно высказалась Винни.

Грейс поморщилась.

– Надо верить в себя, – настаивала Винни. – У тебя целый год впереди – за это время многое может случиться.

Джулия молча прислушивалась к разговору. Еще минуту назад она была центром внимания, а теперь про нее и думать забыли – никто даже не спросил, приедет ли она на следующий год. Да и с чего бы им спрашивать? Теперь они знают, что она здесь по работе, а не ради удовольствия. Наверное, думают, что через год у нее найдутся дела поважнее, – а так оно и есть, – хотя могли бы поинтересоваться чисто из вежливости.

Внезапно она почувствовала себя чужой за этим столом: бездетная женщина в компании матерей, сплоченных любовью к своим детям, которую ей так и не довелось испытать. Родители умерли, связь с прошлым оборвалась, а будущего не было…

Джулии всегда казалось, что кино подарит ей бессмертие; сейчас, глядя на женщин, у которых нет ни славы, ни денег, она поняла, что это они будут жить вечно. Ее рано или поздно предадут забвению; память о ней исчезнет, распадется на атомы вместе с пленкой фильмов; они же останутся в своих потомках, в их воспоминаниях, в их плоти и крови…

Что хорошего она сделала для людей? Всю свою жизнь Джулия карабкалась вверх, расталкивая локтями соперников, – и ради чего?

Пустота, одиночество и забвение…

Пообедав, Джулия с Донной отправились на мастер-класс по аппликации. К радости Донны, ее подопечная делала заметные успехи, но большей частью помалкивала – видимо, разговор с Винни ее задел. Наконец Донна решилась коснуться этой темы.

– Не обижайтесь на Винни – просто она к вечернему эфиру уже засыпает.

– Что? А-а, я и забыла.

Это прозвучало как-то неубедительно.

– Кстати, насчет соглашения… Раз уж вы рассказали про фильм, значит, и мне можно о нем говорить?

– Наверное, – вздохнула Джулия.

– А какая, собственно, разница, когда вы научились шить? – недоумевала Донна. – Главное ведь результат.

Джулия опустила иголку.

– Да, в общем-то, вы правы. Тут дело в другом: мой агент – точнее, бывший агент – сказал продюсеру, что я уже умею шить. Если обман раскроется, получится нехорошо.

– А при чем здесь вы? Это ведь не вы солгали, а ваш агент. Если продюсер узнает правду, скажете ему, что тот просто ошибся, и все.

– Он не очень-то доверчив.

– Но ведь вы – хорошая актриса.

– Это да, – улыбнулась Джулия. – Если я обо всем расскажу первая, можно будет не бояться, что кто-нибудь побежит докладывать «желтой» прессе про мою бездарность.

– Неправда! – запротестовала Донна. – Но вы серьезно думаете, что наши на такое способны?

– Я уже ничему не удивляюсь – за хорошие деньги люди способны на все, – небрежно пожала плечами Джулия, как человек, привыкший к предательству. Внезапно Донне стало ее жалко: тяжело, наверное, вечно всех подозревать, следить за каждым словом и жестом. Ей хотелось возразить, что рукодельницы вовсе не такие, однако паранойя Джулии оказалась заразной. Кто знает, а вдруг и правда за углом притаились недоброжелатели с камерой?

– По-моему, вам не о чем беспокоиться, – робко заметила она.

– Не о чем! Вы даже не представляете, насколько эта роль важна для меня! Сериал отменили, и если я не найду ничего стоящего, то быстро скачусь до рекламы таблеток от расстройства желудка. – Джулия изобразила небрежную улыбку, за которой явственно читалась трагедия.

– Не может быть, – усомнилась Донна. – У вас пять «Эмми»! Режиссеры должны за вами в очередь выстраиваться!

– Четыре «Эмми» и «Золотой глобус», – поправила ее Джулия. – Только в моем возрасте это уже не имеет значения. Много вы видели фильмов с женщиной в главной роли? Именно в главной – а не в роли подружки или жены? А фильмов с женщинами за сорок? – Покачав головой, Джулия принялась энергично протыкать аппликацию иголкой. – В голливудской версии Америки женщин моего возраста вообще в природе не существует.

– Не только в Голливуде, – усмехнулась Донна. – В обществе среднестатистическая мать и жена не пользуется особым уважением. Вы хоть карьеру сделали – вас есть за что уважать.

– Ну да, я умею повторять слова, написанные кем-то другим, – велика заслуга! Что полезного я сделала в жизни?

На мгновение их взгляды встретились, и Донне показалось, будто знаменитая Джулия Мершо ей банально завидует.

– Вы создаете на экране образы и ситуации, которые заставляют людей задуматься.

– Ой, я вас умоляю! – отмахнулась Джулия. – «Только сегодня на нашем телеканале: Бабуля Уилсон исцеляет от рака и кормит голодных!»

– Я серьезно! – настаивала Донна. – Вы оказываете влияние на умы людей. Моя дочь изучает актерское искусство в колледже – она бы вам то же самое сказала. – Внезапно Донна сникла. – Точнее, изучала…

Донна умолкла, но мысли забурлили с новой силой. Кто она такая, чтобы произносить пламенные речи на тему самооценки и уверенности в себе? Большую часть жизни она провела, оправдываясь перед обществом за роль матери и домохозяйки и в то же время тайно утешаясь тем, что посвятила себя детям. И каков результат? Несмотря на всю ее любовь и поддержку, старшая дочь бросает колледж ради замужества – как и она сама в свое время. Может, Грейс права: если мать ходит на работу, то подает дочерям хороший пример? Неужели она так снизила планку, что теперь дети повторяют ее судьбу?

«Линдси изучала актерское мастерство». Потом Донна будет говорить, что дочь блестяще училась, вела активную общественную работу, подавала большие надежды… Будущий брак задвигал ее жизнь в прошлое – и с этим Донна никак не могла смириться.

А почему, собственно, она должна мириться, даже не попытавшись переубедить дочь? Конечно, надо было вмешаться раньше, еще в начале лета, когда Линдси переехала к Брэндону. В тот раз Донна промолчала, боясь показаться старомодной. Ну так и что? Да, она старомодна и не станет больше безропотно принимать выбор дочерей, каким бы он ни был, – хватит!

Запретить Линдси выходить за Брэндона невозможно: влюбленные девушки редко прислушиваются к голосу здравого смысла. Значит, надо сосредоточиться на ее обучении, найти способ убедить дочь, что образование важно – в том числе и в семейной жизни.

Линдси должна окончить колледж. Нельзя позволить Брэндону заслонить собой ее будущее.

 

Глава 5

В среду утром Винни проснулась в победном настроении: ей удалось дожить до восьмидесяти двух!

Быстренько прочитав молитвы, она принялась репетировать перед зеркалом удивленное выражение. Если Сильвия догадается, что вечеринка-сюрприз – уже давно не сюрприз, то перестанет их устраивать.

На завтраке Винни с достоинством принимала поздравления и подарки от уже знакомых рукодельниц.

– А когда вечеринка? – перешептывались они за спиной у персонала, в ответ на что Винни изображала младенческую невинность.

На самом деле она обожала праздновать дни рождения и не понимала людей, которые прятались от своего возраста. Человек прожил еще один год – что в этом плохого? Уж всяко лучше, чем наоборот! К тому же так приятно, когда люди за тебя радуются! Этому ее научили тетя Линн и ее подруга Лена – блондинка, что вела машину в тот злосчастный день…

Напрасно они пытались разговорить девочку – та молчала, оглушенная горем. Отец отослал ее – без объяснения причины, хотя и так все понятно: если бы она была послушной, как Фрэнки, он ее оставил бы.

Шла неделя за неделей. Шок постепенно утих, но ощущение несчастья не покидало ее ни на минуту. Хотя добрая учительница в новой школе старалась вовлечь ее в общие игры, Винни предпочитала одиночество.

Нужно во что бы то ни стало убедить отца позволить ей вернуться! Винни часто писала ему, рассказывая, как хорошо себя ведет в школе, что тетя Линн научила ее шить и прибираться, и обещала выполнять всю домашнюю работу, если он заберет ее обратно. На первое письмо он ответил, что доволен ее послушанием, но дальше отписывался крайне редко, полностью игнорируя вопросы о ее возвращении. Зато Фрэнки писал часто, рассказывая то о соседском щенке, то о походе с папой в зоопарк.

Однажды, много месяцев спустя, тетя Линн спросила Винни, как та хочет отпраздновать приближающийся день рождения.

– Я хочу в зоопарк с папой, – ответила Винни, вспомнив письмо брата.

Тетя Линн с Леной переглянулись.

– А давай мы с тобой пойдем? Папа, наверное, не сможет.

Винни почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Не нужен ей никакой зоопарк, она хочет увидеть папу!

– Тогда не пойду.

– Может, что-нибудь другое придумаем? – спросила Лена.

– Я вообще не хочу праздновать.

– Но надо же отметить твой день рождения!

– В прошлом году мы не отмечали. – После смерти матери вопрос о праздновании, разумеется, даже не поднимался.

Все эти разговоры вновь напомнили ей о перенесенной утрате. Винни поспешно вышла из комнаты, чтобы выплакаться в одиночестве. Вряд ли они спросят у папы про зоопарк – а даже если и спросят, он наверняка откажет, если вообще ответит…

Больше эту тему не поднимали, и Винни решила, что о ней попросту забыли. Однако субботним утром тетя Линн с Леной ворвались в ее комнату и рывком распахнули занавески.

– Вставай, соня! – пропела тетя Линн.

Лена весело плюхнулась на постель и принялась подпрыгивать на пружинистом матрасе.

– Давай-давай, а то проспишь свой день рождения!

– А я думала – не будем отмечать, – растерянно пробормотала Винни, щурясь от яркого света.

– А мы все равно решили отпраздновать, – сказала тетя Линн. – И даже два раза: ведь ты пропустила один день, так что будем наверстывать упущенное – иначе в следующий раз придется отмечать трижды, а это нам, старым девам, уже не под силу. – Женщины переглянулись и засмеялись.

– Ну давай, вставай, – скомандовала Лена. – Скоро приедут девчонки.

Услышав это, Винни проворно вскочила с постели.

Дважды в месяц у тети Линн собирались подруги: устраивали ужин в складчину и допоздна играли в карты. Некоторые из них были замужем, но большинство – одинокие женщины около тридцати: продавщицы, секретарши, школьные учительницы. Они разительно отличались от остальных взрослых женщин из прошлого окружения Винни, и она в глубине души надеялась, что когда-нибудь у нее будут именно такие подруги.

Вскоре после завтрака начали прибывать гостьи: каждая принесла с собой еду и по два подарка, красиво завернутые в разноцветную бумагу.

– Поздравляю! – Маргарет поцеловала девочку в обе щеки – за каждый день рождения отдельно.

Карла, самая старшая, нацепила на Винни смешную бумажную шляпу; ее сестра, Этель Мэй, подняла Винни и покружила семь раз в одну сторону и восемь раз в другую – по числу лет, после чего, упав на диван, заявила:

– Так мне и пунш не понадобится!

Никогда еще стены крошечного домика не вмещали столько смеха, шуток, веселья, игр и танцев до упаду под старенькое радио. Устав от бурного веселья, гости и хозяева уселись за праздничный стол. Винни задула свечки на двух тортах и открыла подарки. Немалое оживление среди гостей вызвал знаменитый пунш тети Линн, хотя имениннице строго-настрого запретили к нему прикасаться до совершеннолетия. Когда тетя Линн отвернулась, Этель Мэй дала девочке попробовать пунш из своей чашки: противная жидкость обожгла горло. И что взрослые в нем находят?

Праздник продолжался целый день. Наконец одна за другой гостьи разошлись, оставив после себя гору грязной посуды. Хозяйки принялись было разгребать завалы, но вскоре в изнеможении рухнули на диван. Уставшая, но безмерно счастливая, Винни прикорнула на коленях у тети.

– Смотри-ка. – Лена толкнула локтем тетю Линн, показывая на нее. – Я и не знала, что ребенок умеет улыбаться.

– Интересно, что она загадала?

– Не спрашивай, а то не сбудется.

Уже совсем засыпая, Винни подумала о своих желаниях. Задувая свечки на первом торте, она пожелала навсегда запомнить этот день; на втором дала зарок: однажды она станет такой же беззаботной и уверенной в себе, как тетя Линн, Лена и их подруги. Больше никто не усомнится в том, что она не умеет улыбаться!

Винни сдержала слово: всю жизнь окружающие считали ее счастливым человеком. Желание тоже сбылось, хотя бывали и другие дни рождения – в разлуке с Сэмом, или когда все дети свалились с ветрянкой, или первое время после похорон мужа… Если бы не рекламная брошюрка о курсах рукоделия в усадьбе Элм-Крик, она бы нарушила обещание – хорошенькая память о тете Линн и Лене! Винни заполнила анкету и отправила, невзирая на протесты детей, которые хотели устроить ей пышное празднование.

– Ну как же так, мама! В день рождения – и одна? – недоумевала дочь.

– И вовсе не одна, – твердо ответила Винни. – Там будет куча народа.

Едва ступив на территорию усадьбы, она сразу почувствовала, что приняла верное решение. Тем вечером на церемонии Винни рассказала собравшимся о цели своего приезда и получила в ответ множество теплых откликов. В день ее рождения Сильвия Компсон, тоже вдова, устроила восхитительный праздничный завтрак. Задувая свечу на черничном кексе, Винни загадала желание: каждый год приезжать сюда на день рождения и встречать новых друзей. С тех пор Сильвия ежегодно устраивала для нее вечеринку-сюрприз.

В этом году они весь день держали ее в напряжении; спускаясь к ужину, Винни даже забеспокоилась – а вдруг забыли? Однако в банкетном зале царила подозрительная темнота. Едва она открыла дверь, как вспыхнул свет, и тут же со всех сторон закричали:

– Сюрприз!

Подбежавшие сокурсницы осыпали ее конфетти и нестройным хором пели «С днем рождения!». Винни стояла в дверях, купаясь во всеобщем внимании, и лишь в последний момент спохватилась и вытаращила глаза, изображая неподдельное удивление.

– Господи! – воскликнула она. – Нельзя ж так пугать старенькую бабушку!

Все покатились со смеху – уж больно не вязалась Винни со «старенькой бабушкой». Это добавило ей хорошего настроения.

На праздничный ужин подали ее любимые свиные отбивные – и откуда только Сильвия узнала? Компания подобралась отличная – как, впрочем, и все предыдущие годы, хотя на этот раз присутствовали целых две знаменитости. Джулия Мершо обняла ее и подарила прелестную брошку в знак того, что не сердится.

В качестве почетного гостя Винни сидела за особым столом с Сильвией и двумя другими основателями курсов, настояв, чтобы к ним присоединились ее новые подруги.

Наконец под гром аплодисментов Сара вкатила огромный торт. Задувая свечи, Винни покосилась на Меган, улыбнулась краешком губ и загадала желание.

В четверг утром, после завтрака, Грейс устроилась в гостиной с коробкой фотографий, которую дала ей Сильвия. Всю неделю на мастер-классах по переносу изображений она увиливала от практической работы, лишь наблюдая за остальными. По-видимому, Сильвия велела инструктору, юной рыжеволосой девушке по имени Саммер, оставить Грейс в покое, поэтому та лишь время от времени деликатно осведомлялась, нет ли у нее вопросов. К счастью, выжидательная тактика сработала, и теперь Грейс наконец-то была готова начать новый проект.

Однако сперва нужно раздобыть фотографию. Сокурсницы, записавшиеся заранее, привезли из дома свои; у нее же ничего не было, кроме портретов Джошуа и Джастины в бумажнике. Пришлось идти за помощью к Сильвии, и та выдала ей снимки с прошлого сезона. Забравшись с ногами на диван, Грейс принялась разбирать коробку. Некоторые фотографии были сделаны во время занятий; другие, постановочные, изображали участниц, позирующих перед камерой в обнимку в живописных уголках усадьбы.

Грейс задумчиво разглядывала улыбающихся женщин. Неожиданно для себя она поняла, что благодаря Сильвии и сама приобрела здесь новых друзей. Только сегодня утром они с Донной обсуждали своих дочерей. Искреннее взаимное сочувствие на тему трудностей материнства подействовало как бальзам на душу, позволив хотя бы на время забыть о других проблемах.

Грейс отложила фото в сторону: нужен более интересный, значимый сюжет, чем группа незнакомых людей. Как жаль, что нельзя использовать фотографии Меган! Та по вечерам просто не выпускала из рук камеру, но ведь пленку еще надо проявить.

Грейс вытащила следующую пачку и бегло просмотрела. Прекрасно подошел бы фронтон усадьбы. Странно, что такой организованный человек, как Сильвия, хранит свой архив в коробке, а не в альбомах, рассортированных по темам в хронологическом порядке.

Взгляд ее задержался на фотографии Сильвии в окружении остального персонала на веранде усадьбы. Землю вокруг усеяли опавшие листья – значит, дело было осенью.

– Ну что, нашла подходящие?

Грейс подняла голову: в дверях стояла Сильвия.

– Да вот, пока смотрю. А как называется твоя система хранения? Произвольная или хаотическая?

– Я тут ни при чем – это фотографии Сары. – Сильвия присела рядом. – А, эту я помню. Сезон как раз закончился, и мы собирались в Хьюстон, на международный фестиваль. Это было в тот год, когда у меня случился инсульт. – Она поудобнее устроилась на подушках. – Забавно, как меняется точка отсчета в жизни – до усадьбы и после, до инсульта и после…

Грейс молча кивнула. Она прекрасно понимала, что Сильвия имеет в виду: у нее была своя точка отсчета – до диагноза, когда недомогание списывалось на усталость или стресс, и после. Интересно, на что это Сильвия намекает? Неужели догадалась?

– Я тут подумала, – продолжила та как ни в чем не бывало. – Может, после занятий поищем одеяла времен Гражданской войны – помнишь, я тебе говорила? Если сестра их не продала, то они наверняка валяются на чердаке. Я даже помню, в каком сундуке; надо только передвинуть коробки.

Грейс ужасно хотелось увидеть одеяла, однако придется подниматься по бесконечным лестницам, двигать тяжести… Это может спровоцировать обострение. Нет, рисковать нельзя.

– Увы, не могу.

– А что так? Ты же после обеда свободна?

– Да, но, боюсь, чердак – не самое подходящее для меня место.

– Летучие мыши у нас не водятся, – пожала плечами Сильвия. – У тебя аллергия на пыль?

Грейс кивнула, внутренне съежившись от стыда.

– А я-то думала – тебе интересно… – разочарованно протянула Сильвия.

– Мне очень интересно, правда! Если бы я взяла с собой лекарство, то побежала бы, не раздумывая!

– Понятно. А у меня аллергия на кошек. Ну, тогда позову Мэтью. Если найду что-нибудь – принесу.

Пообещав зайти позже, Сильвия убежала. Грейс вернулась к коробке. Конечно, нехорошо скрывать правду от друзей, но жалость еще хуже. Джастина считала, что мать слишком горда; тем не менее это ее жизнь, и только ей решать, как жить, – пока есть возможность решать…

Из пачки выпала очередная фотография. Подняв ее с пола, Грейс узнала Винни: та сидела в беседке, кокетливо сдвинув набок красную соломенную шляпу; рот приоткрыт, глаза хитро прищурены – наверное, рассказывает анекдот; на коленях – одеяло с узором «Звезда Огайо» в радужных тонах.

Грейс невольно улыбнулась: трудно поверить, что этой боевой даме исполнилось восемьдесят два года. Такой энергии только позавидовать!

Неожиданно ей пришла в голову идея: перенести эту фотографию на ткань и обрамить портрет узором «Звезда Огайо» из тех самых кусков, которыми ее наградили на викторине, затем обработать готовую схему на машинке и вручить Винни в качестве запоздалого подарка на день рождения. Художественной ценности это одеяло, конечно, иметь не будет, зато дело сдвинется с мертвой точки!

Предвкушая давно забытую радость творчества, Грейс собрала фотографии в коробку и поспешила на занятие.

Чем больше Джулия погружалась в тонкости лоскутного шитья, тем больше понимала, что за неделю мастерства не достичь. Она даже не представляла, какая это огромная, кропотливая работа. Джулия прониклась искренним уважением к рукодельницам, хотя до этого считала их скучными домохозяйками, которым нечем больше заняться.

Она уже почти освоила простой узор, когда Меган предложила ей попробовать сшить маленькое одеяло. Джулия испугалась – совершенно неподъемная работа!

– Ладно, забудьте пока про целое одеяло, – посоветовала Меган. – Просто соединяйте квадратики друг с другом, а там как получится.

Винни, Грейс и Донна поддержали идею, надавали полезных советов и даже подсказали примеры подходящих узоров, так что к вечеру четверга совместными усилиями собрали квадратное одеяльце из девяти блоков.

– Придется студии нанять вас в качестве консультантов, – подшучивала над ними Джулия.

– Что, правда? – округлила глаза Донна.

– Не глупи, – одернула ее Винни. – Как же Джулия сохранит свой секрет, если мы будем ошиваться поблизости?

К этому времени они уже были в курсе проблемы и, хотя считали ее несколько надуманной, охотно помогали знаменитой актрисе готовиться к роли. Так вместо одного репетитора Джулия приобрела четверых. Иногда она задумывалась о причинах, которые побудили этих женщин ей помогать, но в конце концов решила поверить в их искреннюю доброту и симпатию – тем более что другого выбора все равно нет.

Джулия готова была шить до глубокой ночи, однако подруги чуть ли не силой вытащили ее на вечернюю культурную программу. Впрочем, у нее так болели пальцы, что сопротивлялась она лишь для вида.

Спустившись в банкетный зал, женщины заметили изменения: перегородки убрали, а стулья составили в несколько рядов перед возвышением.

Узнав о готовящемся шоу талантов, Джулия уже пожалела, что не осталась в комнате. Столько работы, а тут придется битый час сидеть и слушать неуклюжие кривляния любителей…

Почуяв ее настроение, Винни силой усадила Джулию на складной стул.

– Не-ет, ты не уйдешь, – заявила она, – пока не выскажешь профессиональное мнение о моем таланте. Только честно!

Джулия вяло улыбнулась, надеясь, что Винни не оплошает. В любом случае придется кривить душой – нельзя же обижать добровольную помощницу!

Конкурс проводился в неформальной обстановке: участники не ждали за сценой, а сидели в зале вместе со всеми. Некоторые показывали скетчи, судя по дружному смеху, комедийные; даже вечно серьезная Грейс улыбалась. Джулия решила, что у рукодельниц свои внутренние шутки, смысла которых она пока не улавливала.

К ее удивлению, некоторые выступающие были весьма на уровне. Одна женщина даже прочла монолог из Шекспира; позже Джулия узнала, что она преподает английскую литературу в колледже. Винни с Донной рассмешили зал пародией на известный дуэт комиков; тут и Джулия не сдержала улыбки. Хохот стоял такой, что Донна забыла свою реплику; пришлось Винни ей подсказывать, да так громко, что слышал весь последний ряд.

– Ну как? – прошептала Винни на ухо Джулии, вернувшись на место.

– Честно скажу – такого я еще не видела! – ответила та.

Винни довольно улыбнулась, но Донна помрачнела.

– Это вы из вежливости, – вздохнула она. – Я все испортила!

Тем временем Сильвия вызвала следующую участницу.

– Меган, детка, твоя очередь. Поприветствуем Меган Донахью!

На сцену выкатили небольшой рояль. Меган уселась и принялась проверять звук.

– О, надо было и мне! – прошептала Винни. – Я умею играть «Собачий вальс» с закрытыми глазами!

Донна сдавленно хихикнула и тут же подпрыгнула от неожиданности, когда Меган ударила по клавишам. К изумлению Джулии, инженер из Огайо играла «Фантазию-экспромт» Шопена – и как играла! Позабыв все на свете, Джулия слушала затаив дыхание. Замерли финальные аккорды, повисла оглушительная тишина… и зал взорвался аплодисментами.

Меган спустилась со сцены с раскрасневшимися щеками, принимая поздравления со всех сторон.

– Ну что, теперь ты рада, что не передумала? – поддразнила Донна Винни. По ее горделивому выражению лица Джулия поняла, что та давно знает о таланте подруги.

Когда Меган наконец уселась на место, Джулия наклонилась к ней и сказала вполголоса:

– Великолепная игра!

Меган смущенно улыбнулась, но промолчала.

– Ну, кто следующий? – спросила Сильвия со сцены. – Грейс?

– Нет-нет, – поспешно замотала головой та.

– Джулия, может быть, вы?

Все присутствующие разом обернулись и выжидательно уставились на нее.

– Ну… – растерялась Джулия.

– Давайте-давайте! Вам ли бояться публики!

Джулия все еще колебалась.

– Но я ничего не подготовила…

– Ой, да ладно! – подтолкнула ее локтем Винни, а Донна с Меган буквально силой подняли актрису с места. Собравшиеся вновь разразились аплодисментами, и Джулия не устояла.

Усевшись за рояль, она взяла несколько аккордов и объявила:

– Эту песню вы все, конечно же, знаете; думаю, слова отлично подойдут к нашей теме.

Банально, но правда, вздохнула она про себя.

Для выступления Джулия выбрала песню «Покоряй вершины» из фильма «Звуки музыки» – не столько для данной аудитории, сколько потому, что всегда играла ее на прослушиваниях и заучила буквально наизусть.

Изящно раскланиваясь под гром аплодисментов, Джулия испытывала почти забытое чувство удовлетворения: давненько она не выступала бесплатно, ради удовольствия.

– Ну, ты задала жару, – шепнула ей Винни. Джулия купалась в лучах всеобщего восхищения и признания – ради этого она, в сущности, и жила. Хотя сериал отменили, поклонники ее помнят и любят!

Сильвия хлопнула в ладоши, пытаясь привлечь внимание аудитории.

– Что ж, благодарю всех за участие. А теперь самое время выбрать победителя!

– Ой, а надо еще выбирать? – встрепенулась Джулия.

– Ага. – Винни передала ей охапку карандашей и стопку бумаги. – Победитель получит приз. Донна, как думаешь, нам дадут каждому или придется делить один на двоих?

– Боюсь, до нас дело вообще не дойдет, – мрачно ответила Донна.

– Ну, давай, детка, шевелись, – поторопила Джулию Винни. – Возьми одну и передай дальше. Или ты собираешься голосовать за всех?

Джулия украдкой покосилась на Меган, заполняющую листок без особых колебаний. Претендентов на победу было двое – это ясно, как день, но Джулия ни в коем случае не стала бы принимать участие в конкурсе, если бы знала, что будут выбирать победителя. Не подобает профессионалу участвовать в любительских конкурсах – это неэтично! А если она и правда выиграет? Тут Джулию поразила другая, не менее ужасная мысль: а если проиграет?

Джулия быстро нацарапала на листке собственное имя и передала помощнице. Затаив дыхание, она следила за подсчетом результатов.

– Итак, внимание! – объявила Сильвия. – С подавляющим большинством голосов в конкурсе победила Джулия Мершо!

Облегченно выдохнув, Джулия вышла на сцену за призом, раскланиваясь во все стороны.

– Поздравляю, – сказала Грейс, когда та вернулась на место. Джулия молча кивнула.

– А что тебе дали? – полюбопытствовала Винни.

Только тут Джулия решила рассмотреть приз: это оказалась булавка с эмблемой усадьбы – точно такая же, как и у остальных.

– Ну вот, теперь у каждого по булавке, – отметила Винни и тут же спохватилась: – Кроме Меган.

Меган беззаботно пожала плечами.

– Может, завтра повезет. – Она улыбнулась Джулии: – Поздравляю!

Внезапно Джулию охватило чувство стыда:

– Это вы заслужили приз!

– С чего вдруг? Вы честно выиграли.

– Да, но… – Только потому, что ее популярность затмила достоинства игры Меган. – Не надо было мне вообще участвовать!

Она попыталась отдать булавку Меган, однако та со смехом отмела идею. Похоже, несправедливые результаты голосования ее нисколько не задели, и от этого Джулии стало еще хуже. Ведь если вдуматься, за всю свою карьеру в Голливуде она привыкла идти по головам: не раз ей удавалось отбивать роль у других актрис путем интриг и манипуляций; подставлять соперниц, выдавая их секреты «желтой» прессе; оттеснять партнеров по фильму на задний план. Много раз она заслуживала проигрыша, но выцарапывала победу бесчисленными уловками… Теперь на душе было пусто. Где же то знакомое ощущение триумфа?

Зажав булавку в кулаке, Джулия вернулась к себе в номер и поскорее легла спать, чтобы не думать об этом.

В пятницу утром Винни проснулась по обыкновению рано. Некоторое время она лежала, не сводя глаз с часов, потом не выдержала и набрала номер Адама.

– Алло? – раздался в трубке сонный голос.

– Доброе утро, хороший мой! Я тебя разбудила?

– Бабушка? – Заскрипели пружины кровати. – Что случилось?

– Ничего, просто хотела напомнить, чтобы ты завтра за мной приехал.

– Я помню, – зевнул Адам. – Буду около одиннадцати.

– А нельзя ли пораньше? – Винни покосилась на дверь, словно кто-то мог подслушать. – К десяти, например?

– А что, вы так быстро разъезжаетесь?

– Нет.

– У вас же вроде еще прощальный завтрак? Зачем так рано?

– Да ничего не рано! – потеряла терпение Винни. – Неужели трудно сделать, как просят? Чтоб к десяти был здесь, а то я… Короче, жду. – И она поспешно повесила трубку, пресекая дальнейшие расспросы.

Меган и не заметила, как пролетел день. Вечером в банкетном зале выступала группа студентов из соседнего колледжа с развлекательной программой; правда, смех был уже не столь веселым. Как и остальных, Меган совсем не тянуло домой. Конечно, она скучала по Робби, но так хотелось задержаться еще на недельку!

После концерта Сильвия объявила, что прощальный завтрак подадут в патио – там, где проходила церемония знакомства.

– Поболтаем напоследок, – сказала она. – Да, и принесите с собой какую-нибудь вещь – будете про нее рассказывать.

– Как в первом классе, – иронически заметила Джулия по пути в номер.

– Не занудствуй, – парировала Винни. – Это полезно в любом возрасте.

Меган подавила улыбку: наконец-то кто-то осмелился осадить великую Джулию Мершо.

Пожелав подругам спокойной ночи, она отправилась в свой номер и принялась паковать чемодан. Вскоре ей стало грустно и одиноко. Может, заглянуть к Донне? Меган прошла по коридору, но не успела постучать, как дверь отворилась.

– А я к тебе собиралась! – воскликнула Донна. – Заходи.

– Даже не верится, что курсы закончились, – вздохнула Меган. – Как будто вчера приехали.

– Не говори.

Уютно устроившись, подруги всласть посплетничали о членах рукодельного интернет-сообщества, в котором обе состояли. Когда смеяться уже не было сил, в дверь постучали. На пороге возникла Грейс, привлеченная шумом, и поинтересовалась, над чем это они хихикают. Не успела Меган пересказать, как послышался еще один стук.

– Входите! – хором закричали они.

В дверь просунулась голова Винни.

– А-а, девичник устроили! – воскликнула она и тут же скрылась, но через пару минут появилась с пакетом в руках. – Какие же посиделки без вкусняшек?

– Это ты все из дома привезла? – спросила Меган, созерцая коробки с печеньями, пакетики попкорна и баночки с орехами.

– Ага. На всякий случай – вдруг проголодаюсь по дороге.

– По дороге откуда – из Аляски? – подколола Донна.

– Очень остроумно! – Винни открыла пакетик с кешью. – Эх, для полного счастья не хватает только стриптизеров…

И тут кто-то снова постучал в дверь.

– Винни! – воскликнула Грейс в притворном ужасе.

– О господи… Я же пошутила! – испугалась та, от чего остальные захохотали пуще прежнего. Кое-как успокоившись, Донна открыла дверь. На пороге стояла Джулия с куском ткани и иголкой в руках, недоуменно глядя на веселящихся женщин.

– Я хотела попросить вас помочь немножко… – обратилась она к Донне. – Ну, не буду мешать, зайду завтра. – С этими словами Джулия попятилась к двери, но Донна решительно затащила ее в комнату, невзирая на слабые протесты. Окончательно сдавшись, Джулия присела на кровать и объяснила суть проблемы. Подруги поочередно осмотрели узор и принялись давать советы, а Грейс уселась рядом и контролировала процесс.

Разговор продолжился; веселые темы чередовались с серьезными. Говорили о семьях, о жизненных неурядицах, к которым предстояло вернуться на следующий день. Меган было грустно расставаться с новыми подругами, но в то же время приятно облегчить душу. Рассказывая им о Кифе, она впервые не чувствовала потребности оправдываться за свою слабость, за то, что не смогла заполнить образовавшуюся в жизни дыру работой, друзьями, новой любовью. Жаль, что этот разговор не состоялся раньше – не осталось времени насладиться возникшим чувством дружеской близости, принятия и доверия. Впрочем, наверное, так было нужно…

Будильник возвестил наступление утра – слишком скорое, по мнению Донны. Прошлой ночью подруги заговорились почти до рассвета, однако у нее не хватило духу прервать импровизированные посиделки, а расходиться никому не хотелось. И даже после того, как все ушли, Донна не смогла заснуть сразу: в голове теснилось слишком много мыслей.

Она спустилась в патио к завтраку. Хотя день обещал быть теплым и солнечным, на душе у нее царил мрак. Конечно, Донна соскучилась по семье, но эта неделя оказалась поистине волшебной, и завершать ее отчаянно не хотелось – редко в жизни выпадает столько приятных моментов за такой короткий срок.

После завтрака все расположились кружком, как в первый вечер. Каждая участница должна была показать свою работу и поделиться самым сильным впечатлением от прошедшей недели. Даже начинающие рукодельницы с гордостью демонстрировали свои достижения. Джулия робко приподняла лоскуток с узором «Звезда дружбы» и была тронута теплыми отзывами. На вопрос о самом приятном впечатлении она, помедлив, взглянула на Донну и ответила:

– Больше всего меня порадовала доброта соучениц, их готовность помочь, поделиться своими знаниями и умениями. Честно вам скажу, давно я не встречала такого бескорыстия.

Донна слушала ее со смешанным чувством удивления и жалости: неужели в жизни успешной актрисы так мало теплоты и искренности?

Винни на вопрос о самом важном моменте конечно же упомянула празднование своего дня рождения.

– Это ты и в прошлом году говорила, и в позапрошлом, – отозвалась Сильвия, весело блестя глазами. – Пора бы уже придумать что-нибудь новенькое.

Винни надулась и заявила: раз Сильвия запрещает ей говорить правду, тогда пусть самым приятным воспоминанием будет еда.

– А что, в этом году было особенно вкусно! – оправдывалась она под всеобщий смех.

Когда дошла очередь до Меган, та достала миниатюрное одеяльце размером сорок на сорок сантиметров и пустила по кругу.

– Если посмотреть внимательно, то видны ошибки, – отвечала она на восхищенные комментарии, но все единодушно объявили, что не видят ни одной – настолько безупречно подогнан узор.

– Ты слишком требовательна к себе, – заявила Донна.

– Надо выдать ей приз за самую суровую критику собственной работы – например, какую-нибудь булавку, – намекнула Винни Сильвии.

Донна с гордостью продемонстрировала табличку с вариацией оттенков, которую сделала на мастер-классе: она всегда была довольно консервативна по части выбора цвета, и это упражнение позволило ей раскрепоститься и раскрыть в себе новые грани.

– А самое приятное воспоминание – знакомство с друзьями, – добавила она.

Последней была Грейс. Помня ее признание на церемонии «Свечи», все гадали, удалось ли ей преодолеть творческий кризис. Ее задумка – одеяло с фотографией Винни – вызвала всеобщее удивление и восторг.

– Благодаря Саммер и Сильвии – да и всем вам – я снова ощутила прилив вдохновения. Винни, с днем рождения!

– Это мне? – округлила глаза Винни. – Ой, какая прелесть! Узор «Звезды Огайо» – а ведь я сама из Огайо!

– Так и было задумано.

– С ума сойти! – Винни прижала одеяло к груди. – Я его на стенку повешу!

– А ваш самый приятный момент? – спросил кто-то.

Грейс улыбнулась, глядя на Винни.

– Я думаю, вот этот.

Все рассмеялись, но с оттенком легкой грусти – неделя курсов подошла к концу.

Донне ужасно не хотелось уезжать. Конечно, они с Меган будут поддерживать связь, но как же остальные? Ведь она так и не узнает, удастся ли Грейс удержать творческое вдохновение; удастся ли Джулии произвести впечатление на продюсера; удастся ли Винни найти невесту своему внуку. А они, в свою очередь, не узнают, удастся ли убедить Линдси не бросать колледж. И в день свадьбы, когда ей понадобится их поддержка, подруги будут за тысячи миль!

– Я уже скучаю! – говорила она, обнимая каждую по очереди. – Без вас я бы не решилась на разговор с дочерью. Как жаль, что мы не можем всегда поддерживать друг друга!

Все переглянулись, чувствуя то же самое.

– А помните, мы говорили, что вернемся сюда на следующий год? Давайте сдержим слово! – предложила она.

Остальные согласно закивали. Джулия помедлила в нерешительности – а вдруг Донна не имела ее в виду?

– За год всякое может случиться, – напомнила она.

– Ну, я точно приеду, – объявила Винни, – чтобы отпраздновать здесь следующий день рождения и помолвку внука.

Остальные рассмеялись.

– А я покажу вам свои новые проекты, – добавила Грейс.

– А я расскажу, как прошли съемки, – застенчиво улыбнулась Джулия.

– Ой, и верно! – воскликнула Винни. – Ужасно интересно. Кстати, всех касается – я обязательно должна узнать, чем дело кончится: у Донны со свадьбой дочери, у Меган с Робби…

Меган решительно выдвинула подбородок.

– Клянусь – я пойду на все, чтобы вернуть Кифа в жизнь сына.

– Мы не одиноки, – напомнила Грейс. – Будем поддерживать друг друга мысленно.

– Надо держаться на связи. Ведь можно просто позвонить или написать по электронной почте. Вы же все пользуетесь Интернетом? – спросила Меган.

Грейс кивнула, Джулия покачала головой, а Винни и вовсе ужаснулась:

– Боже упаси!

– Это самый простой и удобный способ! – настаивала Меган.

Даже Донна, неисправимая оптимистка, приуныла.

– Все так говорят – будем поддерживать связь, а на деле…

– У нас по-другому, – заверила Винни.

Донна скептически нахмурилась. Это сейчас они искренне настроены общаться; пролетят дни, месяцы, жизнь войдет в привычную колею… Забудется волшебная неделя, и их чувство единения превратится лишь в приятное воспоминание вроде старого альбома.

– Нужен какой-нибудь символ, напоминающий о нашем обещании, – невольно выдала она.

– О! У меня идея! – загорелась Винни. – А давайте сделаем сборное одеяло!

– Это как? – переспросила Джулия.

– Очень просто: возьмем кусок ткани, разделим на всех поровну, каждый скроит свой блок, а через год встретимся и сошьем из них одеяло.

– Можно усложнить задачу, – предложила Меган. – Пообещаем друг другу, что не начнем шить, пока не предпримем конкретные шаги к решению наших проблем – будет стимул не откладывать в долгий ящик.

Смотря что откладывать – шитье или решение проблем, подумала Донна; для нее выбор был очевиден.

– Ладно, – согласилась Джулия. – Значит, после первого съемочного дня начну кроить.

Винни радостно всплеснула руками.

– Тогда я не начну свой, пока на вопрос: «Что слышно о Натали?» – Адам не ответит «Какая еще Натали?»

Подруги рассмеялись. У Донны отлегло от сердца. Значит, они все-таки останутся близкими друзьями, несмотря на разделяющее их расстояние.

– Ну все, теперь мы – команда! – объявила Винни. – Отступать некуда!

Закончив паковать чемоданы, подруги собрались на парковке. Джулия предложила Донне подвезти ее до аэропорта на своем лимузине.

– Ну что, кто будет выбирать ткань? – спросила Винни, доставая свой мешочек.

– Давайте я! – предложила Донна. Покопавшись в мешке, она со смехом выудила веселенький ситец с черно-белыми коровами, пасущимися на лугу. – Ну как?

Джулия встревоженно вскинула брови.

– Ни за что! – замотала головой Меган.

Надувшись, Донна засунула коров обратно и продолжила поиски.

– А этот как вам? – достала она красно-синий ситец в «огурцах».

Меган понравилось, но ткани оказалось немного.

– Думаешь, хватит на пятерых?

– Ну сколько можно перебирать? – заныла Донна. – Так мы весь день провозимся!

Винни глянула на часы и нахмурилась.

– Я уже застряла! Ведь просила же его приехать к десяти!

– А зачем? – поинтересовалась Меган.

– Да так, – невинно захлопала ресницами Винни.

Меган подозрительно покосилась на нее и повернулась к Донне:

– Ладно, пойдем на компромисс: я соглашусь на любую, какую выберешь сейчас.

– Ты рискуешь, – предупредила ее Грейс, но было уже поздно. С загоревшимися глазами Донна погрузила обе руки в сумку.

– Нашла! – закричала она. – Вот то, что надо!

Меган подавила стон отчаяния. Ткань была красивая, с узором из осенних листьев, темно-зеленых, насыщенно сливочных – и пурпурных.

Даже сдержанная Джулия расхохоталась.

– Ладно, – признала поражение Меган. – Давайте коров.

– Нет уж, нет уж! – уперлась Донна. – Как ты помнишь, я обещала заставить тебя использовать этот цвет – и свой шанс не упущу!

– Может не хватить, – попробовала было возразить Меган, однако Винни развеяла ее опасения:

– Да тут целый метр! К тому же у меня дома еще есть, так что этот кусок поделим на четверых.

Разобравшись с дележом, подруги обменялись адресами и телефонами. Меган сделала последнюю попытку уговорить Джулию и Винни завести электронную почту. У Грейс уже был рабочий адрес от музея, но она редко им пользовалась.

– Ничего, теперь будешь писать чаще, – пообещала Донна.

В этот момент черный лимузин пересек мостик через ручей и подъехал к парковке.

– Это за мной, – вздохнула Джулия.

Меган заторопилась: впереди долгий путь, а надо еще успеть к ужину. Только она собралась попрощаться, как Винни схватила ее за руку.

– А вот и мой внук! Девочки, подождите, я вас познакомлю!

Меган не успела убежать – Винни держала цепко, так что она лишь бросила беспомощный взгляд на Донну. К ним подъехала машина, и конечно же из нее вышел тот самый незнакомец из забегаловки.

– Бабуль, прости, что опоздал, – сказал он, наклоняясь ее поцеловать и поднимая чемодан. – Ну как, хорошо повеселилась? – Тут он заметил Меган, и на его лице отразилось изумление. – А я вас уже видел…

– Да, в кафе. – Она нервно улыбнулась и протянула руку: – Меган Донахью.

Он поспешно поставил чемодан и пожал ей руку:

– Значит, вы все-таки добрались до места?

– Да, благодаря вашим советам.

Винни горделиво похлопала его по руке.

– Адам у нас учитель, умеет объяснять!

Тот смущенно опустил глаза.

– Да, зато со временем не в ладах. Там на шоссе ремонт, вот и опоздал.

– Ничего страшного, – милостиво отозвалась Винни и перешла к официальному представлению. Увидев Джулию, Адам вздрогнул.

– Я смотрю, тебе тут было не скучно, – сказал он бабушке, затем перевел взгляд на Меган и невольно улыбнулся.

– По дороге расскажу, – пообещала Винни. – Девочки, аккуратней за рулем! Увидимся через год!

– Счастливо!

Отъезжая, Винни помахала им и удовлетворенно улыбнулась. Встретившись с ней взглядом, Меган сразу поняла: Винни намеревается первой закончить свой узор.

 

Глава 6

Хотя Пол с Беккой и поддерживали относительную чистоту в доме, вести хозяйство им оказалось не под силу. Во вторник раковина на кухне начала протекать, и Пол в панике позвонил Линдси, чтобы узнать номер водопроводчика. Когда настало время платить, выяснилось, что Пол забыл, где Донна хранит чековую книжку, и ему пришлось бежать в соседний банкомат за наличными. На следующий день Бекка попыталась устроить стирку, в результате чего все нижнее белье окрасилось в нежно-розовый цвет. Завидев машину Донны, отец с дочерью выбежали во двор с радостными криками. Зайдя в дом, Донна вскоре поняла причину их радости. Значит, они вовсе не соскучились по ней – им просто не хватало кухарки и служанки. Правда, вечером Пол пригласил ее поужинать в ресторан, а Бекка попросила научить ее пользоваться стиральной машиной, и Донна оттаяла. Все-таки ее работу по дому заметили и оценили! Надо бы почаще оставлять их одних – пусть учатся самостоятельности и не принимают ее труд как должное.

На следующий день Донна пригласила Линдси и Брэндона на обед. Поджаривая курицу, она твердо решила не вести себя, как стереотипная теща, и постараться найти в юноше что-то хорошее.

Услышав машину дочери, Донна вытерла руки и подошла к окну. Пол отодвинул занавеску и выглянул наружу.

– Одна приехала, – с облегчением сказал он.

Мысленно Донна была с ним солидарна, но вслух заметила:

– И все-таки надо с ним познакомиться поближе.

– Я уже познакомился – мне достаточно.

– Пол, – мягко укорила его Донна. Прошлым вечером он рассказал ей о первом впечатлении от будущего зятя, когда две семьи встретились в ресторане. Брэндон вел себя по-хозяйски, указывая Линдси, какие блюда выбирать, и даже заставил отказаться от десерта, чтобы невеста лучше выглядела на свадебных фотографиях. Его мать оказалась женщиной тихой, мягкой и молчаливой, зато отец… «Отвратительный тип», – отозвался о нем Пол – а уж он-то редко позволял себе столь сильные высказывания.

– Ну, ведь за что-то Линдси его полюбила! – напомнила мужу Донна. – Значит, надо присмотреться повнимательнее.

Пол нехотя кивнул.

Тут вошла Линдси и крепко обняла мать.

– А что, Брэндон не смог приехать? – спросила Донна.

– Ему надо заниматься.

– Так вроде каникулы, – заметил Пол резковато. С момента объявления о помолвке тема колледжа стала для него весьма болезненной.

– Он занят, – пожала плечами Линдси, уйдя от ответа, и принялась накрывать на стол. Мы тоже хороши, подумала Донна: то радуемся, что он не приехал, то злимся, что не соизволил появиться. Та еще семейка!

За обедом Донна развлекала родных байками о прошедшей неделе. Даже Бекка оживилась, услышав про знакомство со знаменитой Джулией Мершо. А вот Линдси, хоть и участвовала в разговоре, явно думала о чем-то своем.

После обеда Линдси помогла Донне убрать со стола, хотя это было обязанностью Бекки. Они болтали о том о сем, но главную тему не затрагивали. И лишь сунув последнюю тарелку в посудомоечную машину, Линдси осторожно спросила:

– Мам, я хотела с тобой поговорить о свадьбе… У тебя есть время?

Донна вытерла руки о полотенце, стараясь казаться спокойной.

– Конечно, детка.

– Я тут просматривала каталоги платьев… – Линдси замялась. – А еще зашла в салон для новобрачных, примерила кое-что. Они, оказывается, ужас какие дорогие!

У Донны сжалось сердце. Бедная девочка! В мечтах она всегда представляла, как они вместе выбирают свадебное платье, а теперь дочь ходит по магазинам одна. И немудрено – после такой негативной реакции матери на ее помолвку!

– Про деньги даже не думай, – сказала она поспешно. – Мы с папой купим тебе платье.

– Понимаешь, у меня пока нет работы, и тратить столько денег ради одного дня как-то неправильно… И вот я подумала… Ты не могла бы сшить мне платье? Я прошу не только из-за экономии…

– Солнышко! – Донна протянула руку и заправила выбившийся локон дочери. – Конечно, сошью! – Тут ее осенило: – А хочешь, возьми мое? Я подгоню тебе по фигуре…

– Мамочка, это было бы здорово! – воскликнула Линдси. – У тебя такое красивое платье! Я как раз его и хотела, только боялась…

Она умолкла так неожиданно, что Донна поняла: они подобрались к больному вопросу.

– Чего?

– Я боялась, ты откажешь, потому что… ну, тебе же Брэндон не нравится…

– Маленькая моя… – Донна крепко обняла дочь. Как она мечтала о свадьбе! Вот они вместе планируют каждую деталь, вот Линдси танцует с папой… Разве она хотела испортить самый счастливый день в ее жизни?

Поморгав, чтобы спрятать навернувшиеся слезы, Донна отстранилась и посмотрела дочери в глаза:

– Не стану врать – как по мне, лучше бы ты подождала пару лет, но не потому, что мне не нравится Брэндон – для этого я слишком мало его знаю.

– Супер…

– Нет, я не то говорю. Я просто хотела бы узнать его получше. К тому же колледж… Еще до твоего рождения мы с папой пообещали друг другу, что дадим тебе хорошее образование. Особенно это важно для меня, ведь я тоже не окончила колледж. Мне странно, что ты бросаешь учебу, тебе ведь так нравилось.

– Брэндон сказал…

– Да, я помню, но мне кажется, он не обдумал все как следует. А если он потеряет работу или заболеет и тебе придется содержать семью?

Линдси покачала головой:

– Не-ет, ему бы такое не понравилось. Он мне не позволит.

– Не позволит? – поморщилась Донна. – Детка, он будет твоим мужем, а не надзирателем.

– Я не в этом смысле. Просто… Он такой гордый…

– Ну, бог даст, все будет хорошо, однако лучше быть готовым ко всяким неожиданностям. А если вы захотите купить дом? А потом, когда ваши дети соберутся поступать в колледж? Понадобится дополнительный доход, и тебе придется работать – а с высшим образованием гораздо проще найти приличное место.

Донна с тревогой наблюдала за дочерью: судя по выражению лица, та разрывалась между любовью и здравым смыслом.

– Об этом я как-то не подумала, – призналась Линдси.

И Брэндон тоже, добавила про себя Донна.

– Да и потом, что ты будешь делать целый год? Работы у тебя нет, планирование свадьбы так много времени не займет…

– Не знаю… – Линдси явно колебалась.

Надо ковать железо, пока горячо, решила Донна.

– Давай договоримся: ты возвращаешься на учебу, а я больше не заикнусь про свадьбу. Если, конечно, ты не выберешь кошмарное платье, чтобы позлить сестру.

– Честно? – слабо улыбнулась Линдси.

– Клянусь! – Донна была готова зашить себе рот, лишь бы дочь училась. – И ты пообещай!

Помедлив, Линдси глубоко вздохнула:

– Обещаю!

Внутренне торжествуя, Донна поцеловала дочь в щеку; та прильнула к ней.

– Даже не знаю, как сказать Брэндону…

– Так и скажи.

– Это сложно – он такой чувствительный…

По мнению Донны, Брэндон был скорее бесчувственным. И с каких пор Линдси боится открыто высказываться?

– Это важно для тебя, а значит, и для твоей будущей семьи. Объясни ему все логически, как мы только что проговаривали. Он наверняка признает твою правоту.

Поколебавшись еще немного, Линдси решилась:

– Ладно. Скажу ему сегодня вечером. Регистрация еще не закончилась, так что я успею.

Вне себя от радости, Донна погладила дочь по волосам.

– Пойдем примерим платье.

Поднимаясь по лестнице, Донна вспомнила обещание, данное подругам на курсах. Неужели она первая начнет свой узор?

Тут ее посетила тревожная мысль: не бывает, чтоб вот так легко и сразу… Но Линдси примеряла свадебное платье и беззаботно щебетала о планах на учебу, и Донна постаралась отогнать дурное предчувствие. Дочь возвращается в колледж – уже хорошо, а там видно будет.

За время отсутствия у Меган скопилась куча работы. Вместо того чтобы сетовать на остальных членов команды, которые не захотели ее заменить, она поспешно ухватилась за предлог не думать о Кифе. И все же к субботе Меган решила взять себя в руки. Взбодрившись письмом к Донне – а заодно черкнув несколько строк Винни, Грейс и Джулии, она собралась с духом и написала бывшему мужу.

Первые два черновика полетели в корзину: слишком резкий, обвинительный тон – так она ничего не добьется. Еще пара неудачных попыток, и Меган уже собралась ему позвонить, но слышать его голос было бы невыносимо, и она отказалась от этой мысли. Значит, остается только письмо.

Загрузив стиральную машину и приготовив обед для Робби, Меган проглотила гордость и представила, будто пишет деловое письмо коллеге. На этот раз ей удалось выдержать спокойный, теплый тон без нытья и попрошайничества; хотя, если подумать, она действительно выпрашивала внимание – правда, не для себя, а для сына. Ей самой видеть Кифа нисколько не хотелось, и даже думать об этом было больно. Только бы у него хватило ума не привозить с собой новую жену!

Напомнив, что скоро начнутся занятия в школе, Меган предложила бывшему мужу приехать в День труда – это было бы удобно для всех.

Отправив письмо, она попыталась выбросить эту тему из головы; очень кстати началась суета с приготовлением к школе. Неделя прошла в молчании, и Меган забеспокоилась, но два дня спустя по почте пришел долгожданный конверт. Внутри лежал чек на двести долларов, заполненный округлым девичьим почерком, с припиской: «На школьную одежду». Письма так и не было.

Вне себя от злости, Меган чуть не порвала чек. Она просила его драгоценное время, а не деньги! С другой стороны, нелогично жаловаться на крайне нерегулярные алименты, а потом отказываться их принять. Только неужели ему было трудно написать хоть строчку в ответ? Может, письмо перехватила новая жена, а он и не в курсе? На него это как-то не похоже – добровольно присылать деньги. В процессе развода Киф вел себя некрасиво, пытаясь отобрать у нее дом и машину; дом он проиграл и, судя по всему, до сих пор держал на нее зуб.

Промаявшись в нерешительности целый день, Меган отправила еще одно письмо, напомнив бывшему мужу, что День труда приближается и ей нужен определенный ответ. Если у Кифа сейчас нет возможности, Робби приедет к нему сам. Над этими строчками Меган мучилась долго: ей отчаянно не хотелось сажать сына в самолет одного – но что поделать, если нет другого выхода.

Наступила осень; Робби пошел в третий класс. Незаметно пролетел День труда, а от бывшего мужа – ни звонка, ни весточки. Меган не находила себе места от злости и обиды за сына. Хорошо хоть, она догадалась не посвящать его в свои планы!

Две недели спустя пришло еще одно письмо от Джины.

«Здравствуйте, Меган!

Надеюсь, что у Робби все хорошо в школе. К сожалению, Киф не смог приехать: я жду ребенка, и он приберегает все отпускные дни на период после родов. Может быть, Робби приедет к нам следующим летом на недельку? Заодно и познакомится с будущим братиком или сестренкой.

С наилучшими пожеланиями,

Значит, они ждут ребенка. Второго ребенка, которого так хотела Меган и которого у нее больше никогда не будет… Киф, между прочим, вышел на работу на следующий день после рождения Робби и ни разу в жизни не сменил подгузник! А теперь он, видите ли, заранее планирует отпуск, чтобы ухаживать за маленьким – а на старшего ему просто наплевать!

Минутку… А так ли это? Государственные праздники у Кифа на работе оплачивались, а значит, ему не пришлось бы брать на День труда отгул из отпуска. И еще: было в письме Джины что-то смутно знакомое: вот эти вымученные извинения за мужа она и сама придумывала много лет подряд…

Джина в положении… А ведь Киф начал охладевать к Меган как раз в то время, когда она носила Робби, и Джина, несомненно, это помнит.

Выбросив письмо, Меган искренне пожелала бывшей сопернице удачи. Если Киф не изменился, удача ей ох как понадобится…

Если бы не спасательный круг в виде новой роли, Джулия, наверное, пристрастилась бы к алкоголю или пошла бы к пластическому хирургу за свежей подтяжкой лица – премьеры осени угнетали дешевой вульгарностью комедий и нытьем мелодрам. Целыми днями она щелкала пультом, переключая с канала на канал, однако на экране мелькали двадцатилетние красавцы и красавицы, оплакивающие свою никчемную жизнь. В какой-то момент ей даже захотелось выбросить телевизор в бассейн; спасло только то, что дорогую «плазму» Джулия вырвала из когтей третьего мужа на бракоразводном процессе и намеревалась сохранить в качестве боевого трофея.

От некоторых особо бессодержательных сцен Джулию просто корежило. Ее помощница завела привычку поспешно покидать комнату при звуке включенного телевизора – даже жаловаться было некому, разве что актерам на экране, а это уже признаки старческого слабоумия. У нее и без того хватало «тараканов» в голове.

Наконец Джулия решила взяться за рукоделие. Вернувшись с курсов, она велела помощнице найти все необходимые инструменты и материалы. Поскольку ее роль подразумевала большей частью шитье вручную, аппликации она пока отложила в сторонку. Одна из инструкторов наметила для нее мотив узора «ананас» на куске небеленого муслина; и теперь, зажав в пяльцах два слоя ткани и ватин между ними, Джулия принялась прошивать их по контуру рисунка. Неделя шла за неделей, плавные движения вошли в привычку и приобрели успокаивающий размеренный ритм. Частенько она сидела в патио, наслаждаясь ароматом апельсиновых деревьев в своем поместье на вершине холма. Постепенно стежки становились все меньше и ровнее; жаль, что нельзя показать их подругам…

Воспоминания о курсах размывались и походили на яркий нереальный сон. Неужели она и правда доверилась практически незнакомым женщинам? Хотя, честно признаться, временами ей недоставало резкого юмора Винни, доброты Донны и поддержки всех остальных. Звонок Ареса с последними новостями вновь пробудил в ней старые страхи: а вдруг она не сумеет произвести впечатление опытной рукодельницы и режиссер разоблачит ее ложь?

Прощаясь, подруги договаривались писать – особенно Донна с Меган, но время шло, а Джулия так и не получила от них ни строчки. Она даже принялась было сама разбирать свою почту, но вскоре сникла и передала дело помощнице. Может, ждут, что она напишет первой? Нет, самой как-то неловко… Наверное, они обменялись адресами просто из вежливости. У Джулии так давно не было друзей, что она позабыла правила этикета касательно переписки.

В конце сентября Джулия с Аресом отправились на первое обсуждение сценария. По пути на студию Арес ввел ее в курс дела. Сэди в юности будет играть малоизвестная актриса Саманта Ки – это хорошая новость: значит, не сможет перетянуть одеяло на себя. В роли младшего сына – Кэмерон Миллер; о нем она раньше не слышала. Зато Ноа Маклеод слыл мальчиком талантливым и разумным. В сериале «Большая семья» ей часто приходилось работать с детьми, и она была уверена, что отлично поладит с этими двумя.

А вот Рик Роуэн в роли Августа – это уже не очень хорошо… Джулии как-то довелось с ним работать, и уже тогда он вел себя высокомерно и заносчиво, а после того, как журнал «Пипл» включил его в список «Пятидесяти самых красивых людей в мире», и вовсе обнаглел. Месяц назад состоялась премьера его фильма, который набрал высокие рейтинги, так что Роуэн наверняка купается в предложениях. Странно, почему он согласился на такую скромную роль? Видимо, подписал контракт еще до того, как ему повезло. Да, приятного мало… Слава богу, ко второй части его уже убьют.

Зайдя в зал для совещаний, Джулия сразу поняла: до сценария сегодня дело не дойдет – слишком много агентов собралось, а значит, будут переговоры. Хорошо, что с ней Арес. Рик откровенно скучал, Саманта апатично смотрела в окно, зато их агенты излучали энергию, заряженную кофеином. На вошедшую Джулию они уставились плотоядным взглядом; тут только она заметила, что ни детей, ни их вездесущих мамаш в зале нет – дело пахнет скандалом…

Дэнфорд сидел во главе стола. В молодые годы Джулия тут же уселась бы по правую руку, гипнотизируя взглядом и как бы невзначай касаясь его ноги под столом, но сейчас чем дальше расстояние, тем лучше для нее. Она заняла кресло строго напротив него, чтобы держать зрительный контакт; справа села Эллен Хендерсон.

Поздоровавшись с Джулией, та уныло прошептала:

– Вы уже слышали, что режиссером буду не я?

– Да, милая, я в курсе, – сочувственно ответила Джулия и тут же поймала себя на мысли, что разговаривает совсем как Винни.

– А я-то надеялась, что это будет мой прорыв!

– Не все потеряно. Вы же сценарист – еще получите свою долю признания.

Тут заговорил Дэнфорд:

– Так, ну что, все в сборе? Тогда давайте начнем. – Он обернулся к агенту Рика – молодому человеку с прилизанными темными волосами; Джулии он показался смутно знакомым. – Джим, что там у тебя?

– Рику не нравится сценарий, – заявил тот. – Недостаточно возможностей для раскрытия его таланта.

Таланта, как же, ядовито усмехнулась про себя Джулия.

Дэнфорд пожал плечами:

– Раньше ему нравилось.

– Так это было до «Мести джунглей»! – Джим оглядел собравшихся, безуспешно надеясь на поддержку. – Давайте откровенно: какой смысл убивать главного героя в самом начале?

– Но так и было! – воскликнула Эллен.

Джим бросил на нее испепеляющий взгляд и отвернулся.

– Люди пойдут смотреть на Рика Роуэна. Стоит ли их разочаровывать?

– Вы шутите? – вмешался Арес. – Люди пойдут смотреть на Джулию Мершо!

Да уж надеюсь, подумала Джулия.

– Ладно, Джим, я тебя понял, – отозвался Дэнфорд. – В принципе, согласен. Последние две трети сюжетной линии…

– Надо сделать бабское кино, – перебил его Рик.

Слегка пошевельнувшись, Саманта бросила на него взгляд искоса и снова уставилась в стол.

– Я в таком не снимаюсь.

– Бабское кино? – ощетинилась Эллен. – Это фильм о женщинах – умных и сильных женщинах, которым приходилось выживать практически в невозможных условиях.

Рик озадаченно пожал плечами:

– Ну я и говорю – бабское кино.

Джим интимно наклонился к Дэнфорду:

– Мы-то с вами знаем, что Рик Роуэн соберет нам кассу – его фанаты постараются.

– А сейчас я едва мелькаю в эпизодах! – пожаловался Рик, перелистывая сценарий. – Это Август должен спасать ферму от пожара! Это он должен отпугивать мародеров! Ну серьезно – кто поверит, что женщине такое под силу?

– Так и было на самом деле, – холодно повторила Эллен.

– Да не важно, как оно там было, – возразил Дэнфорд. – Главное, чтобы выглядело правдоподобно.

– Да? А спасти отряд «зеленых беретов» от целой колумбийской армии, по-вашему, тоже правдоподобно?

– Такое могло быть, – огрызнулся Рик.

Эллен презрительно фыркнула и откинулась на спинку стула, сложив руки на груди.

– Не вижу, что тут неправдоподобного, – вступилась Джулия. – Женщины способны на многое, особенно если опасность угрожает их детям. То было тяжелое время, и вдовам приходилось справляться в одиночку.

Эллен посмотрела на нее с благодарностью. Джулия едва заметно кивнула ей, чувствуя угрызения совести: на самом деле она защищала свою роль, а вовсе не целостность сюжета. Сцена, где Сэди обороняет ферму от скотоводов с незаряженным ружьем и вилами наперевес, была одной из лучших в фильме, и она не собиралась уступать ее Рику.

– Может, стоит придать картине немного приключенческой направленности, где харизма главного героя раскроется во всей полноте? – снова встрял Джим.

Дэнфорд в раздумье поглаживал подбородок.

Воодушевленный, Джим продолжил развивать мысль:

– Это будет нечто вроде смеси «Крепкого орешка» и «Маленького домика в прериях».

Неожиданно подала голос Саманта:

– Мне нравится «Маленький домик в прериях».

Все молча уставились на нее, и тут выскочил ее агент:

– Если Саманте нравится, то я не против расширить роль Рика.

– Минуточку! – вскинулся Арес. – Я не позволю отдать Роуэну лучшие сцены Джулии! Не-ет, нам это не подходит. – И он демонстративно отодвинул стул, собираясь встать.

Джулию охватила паника, но Дэнфорд примирительно поднял руки:

– Никто не собирается сокращать экранное время Джулии. Мы просто вырежем кое-какие домашние сцены и добавим материала для Рика.

– Домашние сцены? – переспросила Эллен довольно резким тоном.

– Ну, не все. Кстати, раз уж Август остается, надо бы добавить постельных сцен с Сэди. – Он взглянул на Джима: – Вас это устроит?

Джим обернулся к Рику; тот ухмыльнулся.

– Без проблем, – ответил Джим, но тут же настороженно покосился на Джулию. – Э-э, а которая Сэди имеется в виду?

– Джулия.

Джим едва заметно вздрогнул и снова покосился на Джулию.

– Мне нужно переговорить со своим клиентом, – заявил он и склонился к Рику. Джулии нестерпимо захотелось прыгнуть через стол и выцарапать ему глаза. Она догадывалась, о чем они шептались: сможет ли Рик участвовать в постельных сценах с – как бы это покорректнее выразиться – с такой зрелой актрисой? Вот наглец! Ей стоило огромных усилий сохранять безмятежное выражение лица.

Наконец Джим выпрямился, и Рик снова ухмыльнулся.

– А что, нормально, – сказал он, плотоядно глядя на Джулию. – Еще в детстве я мечтал о мамочке из «Нашего дома».

– Очаровательно, – пробормотала Джулия, с трудом сдерживая отвращение.

– Так, отлично. Значит, Августа оставляем, они с Сэди разок-другой покувыркаются на сене, все довольны. – Дэнфорд вопросительно поднял брови на Эллен: – Вы сможете оперативно внести изменения в сценарий, чтобы не задерживать съемочный процесс?

Эллен совсем сникла.

– Не можете – так и скажите, я найму команду студийных сценаристов…

– Я все сделаю, – поспешно заверила его Эллен и обмякла на стуле.

Кратко обсудив план съемок, Дэнфорд распустил собрание. На парковке Джулию перехватила Эллен.

– Просто не верится, что нужно столько всего менять, – пожаловалась она. – Я никогда раньше не писала под диктовку. Это всегда так?

– Шоу-бизнес, что поделать. – Джулия утешающе улыбнулась – у нее было хорошее настроение. Пока все складывается в ее пользу: экранное время не урезали, а постельные сцены с популярным молодым актером – хоть и отвратительным типом – ее имиджу только на пользу. – Вам придется к этому привыкнуть.

Эллен все еще колебалась:

– Боюсь, они испортят мой фильм…

Детка, теперь это фильм Дэнфорда, чуть не сказала Джулия.

– Ерунда! Вы – талантливый сценарист, у вас наверняка получится не хуже, чем в оригинале.

– Ну, если вы так считаете… Вам я верю. Вы здесь единственная, кто разделяет мое видение, кому важна история моей прабабушки.

Джулия принудила себя улыбнуться.

– Конечно, а как же иначе! – Ободряюще похлопав Эллен по руке, она поспешила к машине, подгоняемая чувством стыда и неловкости.

Из больницы Грейс вернулась, окутанная густым туманом депрессии. Ее состояние не изменилось – ни к лучшему, ни к худшему. По словам врача, ей еще повезло – особенно после того, как она рассказала о небольших обострениях, произошедших за неделю курсов.

– Любые обострения серьезны, – в сотый раз напомнил он ей. – Постарайтесь не нервничать: стресс может усугубить склероз.

Склероз… Он произнес это слово так небрежно, словно речь вовсе не шла о жизни и смерти. Конечно, любой врач рано или поздно привыкает иметь дело с серьезной болезнью; однако Грейс до сих пор относилась к ней как к врагу, захватившему ее дом, – не замечать нельзя, и волей-неволей приходится выказывать уважение.

Первые симптомы появились восемь лет назад: покалывания в кистях и ступнях, проблемы со зрением, с координацией движений. Ощущения появлялись неожиданно и столь же быстро исчезали надолго, поэтому Грейс приписывала их усталости, перегрузке, плохому кровообращению и т. д. Первые несколько врачей, к которым она обратилась, подтвердили ее предположения. И лишь после ужасного происшествия четыре года спустя Грейс по настоянию Джастины решила добиться более внятных результатов.

В тот день она, как обычно, ехала на работу и внезапно почувствовала, как руки пронзают сотни невидимых иголок. Испугавшись, Грейс включила поворотник и съехала на обочину шоссе, но не смогла вовремя затормозить – правая нога словно онемела. Собравшись с силами, она кое-как сдвинула ее с педали газа. Поздно – машина въехала в ограждение.

К счастью, сама Грейс не пострадала, но была потрясена. Впервые ее «легкое недомогание» привело к столь серьезным последствиям. А если бы на дороге не оказалось заграждения? А если бы врезалась в другую машину и покалечила пассажиров? Нет, пока она не выяснит, в чем дело, за руль больше садиться нельзя.

И Грейс снова пошла по врачам. Одни не находили ничего, другие советовали антидепрессанты. Прекрасно понимая, что взвинченное эмоциональное состояние – не причина, а симптом, Грейс продолжала сдавать анализы. Наконец ей попалась целительница, практикующая нетрадиционную медицину: она предположила, что все дело в аутоиммунной реакции организма на токсины в окружающей среде, и посоветовала избавиться от вредных бытовых химикалий в доме, сесть на очищающую диету и ежедневно проводить сеансы медитации.

Хотя сперва Грейс скептически отнеслась к этой идее, к ее немалому изумлению, предписание сработало. По крайней мере, она почувствовала прилив бодрости и спокойствия. Однако три месяца спустя симптомы вернулись с такой силой, что пришлось ехать в больницу с подозрением на инсульт. Здесь-то ее и направили к доктору Штайнеру. Ознакомившись с анамнезом, тот назначил МРТ и пункцию спинного мозга; по результатам был поставлен диагноз: рассеянный склероз.

С тех пор Грейс состояла у него под наблюдением, а также участвовала в клинических испытаниях. Первое время она была настроена оптимистично: в истории болезни четко прослеживались периоды спадов и рецидивов, что означало возможность частичного или полного выздоровления между приступами. Увы, проходили месяцы, улучшение не наступало, и научных открытий в этой области никто не делал. Доктор Штайнер не скрывал своих прогнозов: впереди ее ждала потеря трудоспособности и полная зависимость от окружающих – то, чего она больше всего боялась.

О поставленном диагнозе Грейс рассказала Джастине и ближайшим родственникам, взяв с них слово молчать. Даже друзья были не в курсе: она не хотела, чтобы с ней обращались как с больной.

– Так ведь рано или поздно догадаются, – возражала Джастина, подразумевая, что болезнь вскоре начнет прогрессировать, а инвалидное кресло уже не спрячешь.

– Вот тогда и расскажу, – отрезала Грейс, закрывая тему. Ни к чему ей пресловутая дружеская поддержка. Она тосковала по прежней жизни, ей не хватало ощущения нормы, стабильности, заурядной повседневности. Счастлив тот, кто не знает будущего…

В своих молитвах она просила у Бога сотворить чудо, послать ей знак или хотя бы спокойствие духа, но швейная машина по-прежнему пылилась в ателье, а складки на тканях становились все жестче.

Прошло уже два месяца с тех пор, как она вернулась с курсов. Все это время Грейс честно пыталась преодолеть творческий кризис, вспоминая Сильвию: ведь та смогла пережить последствия инсульта – значит, нельзя опускать руки.

Зайдя в ателье, Грейс уселась на стул и задумчиво оглядела полки с тканями; яркие цвета всегда поднимали ей настроение.

Тут она вспомнила про сборное одеяло и достала ткань с узором из осенних листьев, которую раздала всем Винни. Согласно установленным правилам, начинать шитье еще рано, но никто не запрещает подбирать подходящие лоскутки. В течение часа Грейс перебирала свои запасы, придирчиво сравнивая оттенки, и наконец выбрала сочный бордовый с замшевой текстурой, а к нему – цветочный мотив в голубых и фиолетовых тонах. Тут ее прервал скрежет ключа в замке – пришла Джастина.

Оставив ткань на столе, Грейс вышла в прихожую. К ее радости, дочь привезла с собой Джошуа.

– Ну что? – спросила Джастина после приветственных объятий и поцелуев.

– Как обычно, – пожала плечами Грейс.

– Это уже хорошо, – обрадовалась Джастина.

– Я бы так не сказала.

– Ну, все лучше, чем обострение!

Грейс начала раздражаться.

– Ушки на макушке, – кивнула она в сторону Джошуа, который мирно играл в кубики на полу.

Взгляд Джастины красноречиво свидетельствовал о том, что мать преувеличивает.

– Я знаю, ты не любишь об этом говорить, но нельзя же вечно все замалчивать!

– Я буду говорить, о чем хочу, ровно тогда, когда захочу.

– Мам, пойми, тебе станет легче, если ты будешь откровенна, и не только со мной – сама с собой!

– Кто бы говорил! – огрызнулась мать.

Джастина недоуменно уставилась на нее:

– В смысле?

– Не важно, проехали. – Грейс наклонилась, подобрала откатившийся кубик и подала его внуку.

– Нет уж, давай выясним, раз ты начала. Выкладывай начистоту.

Грейс вздохнула, собираясь с силами.

– Я знаю, что ты встречаешься с мужчиной.

– Чего-о? – подняла брови дочь.

– Да, и я в курсе… – Грейс покосилась на Джошуа и понизила голос: – Я в курсе, что у вас серьезно.

– Мам, все совсем не так…

– Вот только не надо врать! Сондра видела вас в ресторане, и с вами был Джошуа.

Джастина поджала губы.

– А, так твои друзья за мной шпионят?

– Не говори глупостей. Просто Сондра случайно увидела вас и спросила меня, с кем ты была. А откуда мне знать, если ты даже не соизволила со мной поделиться?!

– Мам…

– Мало того что я последняя узнаю о таких серьезных изменениях в твоей жизни – и в жизни моего внука, между прочим, – так он еще и мой ровесник!

– Мам, ты все неправильно поняла…

– Ну да, конечно! Сондра сказала, что он тебе в отцы годится!

– Это и есть мой отец.

– Что?!

– Тогда, в ресторане, Сондра видела меня с папой.

Грейс в ужасе уставилась на нее, пытаясь осознать услышанное.

– Господи…

– Я не стала тебе говорить, чтобы не расстраивать – и судя по твоему виду, не зря опасалась, – вздохнула Джастина.

– И что ему надо?

– Хочет общаться со своей семьей – и с тобой тоже. Правда, я ему сказала, что ты вряд ли согласишься, но он…

– Ты совершенно права – я не желаю его видеть. – Грейс стиснула руки, чтобы унять дрожь. Габриэль… Столько лет прошло! – А как он тебя нашел? Или это ты его искала?

– Он пришел ко мне на работу.

– У него что, проблемы с законом?

– Нет, просто одну его студентку бьет сожитель, вот он и пришел спросить, как ей помочь.

Значит, Габриэль снова преподает…

– Но он же не мог тебя узнать! – Последний раз он видел Джастину, когда той было четыре годика.

– Я сама его узнала – по фотографиям. А потом он представился.

Фотографии! Единственный оставшийся альбом, который она спрятала в шкафу… Когда же Джастина его нашла?

– Ты должна была мне сказать…

– Я не хотела тебя расстраивать.

Грейс закрыла глаза и попыталась взять себя в руки. Его внезапный уход двадцать лет назад разбил ей сердце; понадобилось много времени, чтобы восстановиться. Для нее он все равно что умер… И вот он возвращается!

Внутренне сжавшись, Грейс задала самый тяжелый вопрос:

– Ты намерена и дальше с ним видеться?

К сожалению, она знала ответ еще до того, как Джастина кивнула.

Винни всегда любила осень. В середине октября дни стояли теплые, но по вечерам веяло прохладой – отличная погода для рукоделия.

В последнем письме Донна жаловалась, что у нее во дворе облетели все листья с деревьев, того и гляди снег пойдет. Видимо, для северной Миннесоты это в порядке вещей, хотя думать о зиме все-таки рановато. А вот Джулия у себя в Калифорнии наверняка наслаждается южным солнышком. Впрочем, это всего лишь предположение – от нее так и не было ответа, хотя остальные переписывались весьма активно. Может, письмо затерялось в огромной куче почты от фанатов? Решив не сдаваться, Винни накатала еще одно послание, разукрасила конверт причудливыми узорами и подписалась «Лавиния Беркхолдер – Винни с курсов». Уж если и это не поможет – что ж, делать нечего.

К переписке она пристрастилась еще со времен тети Линн и тогда же научилась не ждать ответа. На каждое письмо отца Винни посылала три или четыре своих.

Фрэнки писал чаще. Из писем брата она узнавала об отце больше, чем из его собственных. Постепенно она привыкла к его равнодушию; ее поддерживала искренняя любовь тети Линн и Лены.

И все же, несмотря на тихую, спокойную жизнь, Винни знала: нужно быть готовым к переменам.

Поначалу, поглощенная занятиями в школе, она не обращала внимания на новости о крахе фондовой биржи, но обеспокоенные лица взрослых и приглушенные разговоры настораживали. Вскоре неутешительные прогнозы подтвердились. Тетя Линн предупредила ее, что наступили тяжелые времена, однако волноваться не о чем – она работает в госучреждении, а значит, ее не уволят. Вскоре Винни поняла, что другим семьям по соседству повезло меньше. Даже веселые подруги тети Линн немного погрустнели, а разнообразие блюд на традиционных ужинах в складчину заметно сократилось.

Лена тоже беспокоилась насчет своей работы. Конечно, шеф без нее не справится, и все же… Однажды ночью из спальни тети Лены донеслись странные звуки, похожие на рыдание.

За завтраком все выяснилось: Лену не уволили, просто ее фабрика обанкротилась, и все работники оказались на улице, включая Лену и ее шефа, и теперь ей не на что снимать комнату. Поколебавшись, тетя Линн спросила Винни, не будет ли та против, если Лена поживет у них.

– Нисколько, – ответила Винни, удивленная тем, что ее вообще спрашивают. Лена частенько ночевала у них и чувствовала себя как дома. – Хотите, я отдам ей свою комнату?

Тетя Линн с Леной переглянулись.

– Нет, детка, Лена будет жить со мной. Спасибо за предложение, но тебе нужна отдельная комната, чтобы спокойно делать уроки.

Винни не стала спорить, и Лена переехала к ним. В доме установился новый порядок: тетя Линн работала сверхурочно, а Лена вела хозяйство. Никто из них не жаловался – по крайней мере, при ней, но девочка понимала, что они измотаны и переживают из-за денег, и ей очень хотелось помочь. Она даже собралась было бросить учебу и пойти искать работу, однако тетя Линн решительно воспротивилась этому.

– Твоя работа – хорошо учиться.

– И поддерживать порядок в комнате, – добавила Лена, легонько щелкнув ее по носу.

Тем не менее Винни не успокоилась. Нужно найти какой-то способ облегчить жизнь домашним, чтобы они повеселели и вновь начали шутить и улыбаться, как прежде.

Не найдя другого выхода, Винни посвятила себя учебе и частенько оставалась после уроков на дополнительные занятия; учителя были только рады помочь прилежной ученице. Как-то раз мисс Келли, учительница математики, склонилась над ее партой, чтобы проверить задание, и зацепилась краем платья о доски. Послышался треск ткани.

– Вот невезенье! – воскликнула она, высвобождая платье: на подоле красовалась порядочная дыра.

– Ничего, дома зашьете, – утешила ее Винни.

– Да в том-то и беда, что домой уже не успею: сегодня я приглашена на ужин к родителям жениха. Так и вижу довольное лицо его мамаши!

– А почему?

– Не твое дело, – спохватилась мисс Келли. – Вот будет у тебя свекровь, тогда поймешь.

– Если у вас найдется иголка с ниткой, я зашью, – предложила Винни.

Мисс Келли засомневалась, но Винни настаивала, и та, сдавшись, достала из сумочки нитку с иголкой. Прореха шла вдоль нити основы, так что шов вышел почти невидимый.

Обрадованная, мисс Келли предложила заплатить, но Винни смутилась и отказалась.

– Понимаешь, я ненавижу шить, – призналась учительница. – Ты меня очень выручила!

– Вы же не берете денег за мои занятия!

Впервые Винни позволила себе так дерзко разговаривать с учительницей и тут же испугалась, что ее выбранят, но мисс Келли о чем-то задумалась.

– А если бы это была твоя работа, ты бы взяла деньги? – наконец спросила она.

Девочка неуверенно кивнула.

– У меня дома есть кое-какие вещи, требующие штопки. Возьмешься? Если твоя тетя не будет против, конечно.

Пообещав спросить у тети разрешения, Винни полетела домой как на крыльях.

Сперва тетя Линн отнеслась к этой идее настороженно.

– А на уроки у тебя время останется?

– Да ладно, сколько там той штопки с одной женщины! – воскликнула Лена, подмигнув Винни. – Смотри, ребенок сейчас лопнет, если ты не разрешишь.

Засмеявшись, тетя Линн дала согласие – с условием, что учеба не пострадает. На следующий день Винни вернулась домой с полной сумкой рваных чулок. За каждую заштопанную пару мисс Келли заплатила ей пять центов, и Винни гордо вручила тете первые заработанные деньги.

Слухи о прилежной швее расползлись по всей школе, и через месяц у Винни было уже трое постоянных клиентов. Вскоре к ним присоединился мистер Бошард, учитель английского, старый холостяк; он же порекомендовал ее своим неженатым друзьям. Словом, теперь у Винни не было недостатка в работе.

Зато начались проблемы с учебой из-за нехватки времени. Увидев четверки в табеле, тетя Линн забеспокоилась.

– Ничего, я справлюсь, – настаивала Винни, понимая, что ее заработки важны для семьи, и пока Лена не найдет себе место, бросать нельзя. В конце концов тетя разрешила ей продолжать – час по будням и четыре часа по выходным.

Расстроенная, Винни унесла свою корзинку с шитьем в другую комнату. Так у нее хватит времени лишь на двух-трех клиентов, не больше… Украдкой смахнув слезы, она торопливо принялась подшивать юбку.

Вскоре к ней подсела Лена.

– Это сложно?

– Да нет, не особенно, – буркнула Винни, не расположенная к разговору.

– Последний раз я шила в школе на уроке труда. А покажи мне, как это делается.

Все еще хмурясь, Винни показала, как выполнять стежки. Лена быстро вникла и попросила лоскуток, чтобы потренироваться.

За следующие две недели Винни научила Лену всему, что умела сама. Та прилежно копировала – иногда на лоскутках, иногда прямо на одежде заказчиков – под пристальным наблюдением юной швеи. Однажды, вернувшись из школы, Винни обнаружила, что Лена самостоятельно пришила три воротничка и подрубила два костюма.

– Слушай, малыш, а что, если нам с тобой скооперироваться? – поколебавшись, спросила она.

Винни с радостью согласилась. На следующий день Лена смахнула пыль со швейной машины тети Линн и принесла из библиотеки книги по кройке и шитью. Вскоре она превзошла свою маленькую учительницу и даже начала строить планы по расширению их скромного бизнеса. Кто-то из подруг напечатал объявления, и Лена расклеила их по всему городу. Свои модели она демонстрировала в модных магазинчиках, чья клиентура процветала, несмотря на Великую депрессию. Эффектная блондинка с деловой хваткой производила приятное впечатление на владельцев и на посетителей, и заказы не заставили себя ждать. Через год маленькое ателье стало столь успешным, что прибыль сравнялась с предыдущей зарплатой.

Оглядываясь назад, Винни не могла понять, как тете Линн с Леной удалось пережить это тяжелое время. Она до сих пор восхищалась Леной за то, что та сумела превратить несчастье в удачу, и гордилась своей ролью в этой истории.

Иногда людям не хватает лишь незаметного толчка в нужном направлении, а дальше все пойдет как по маслу. Винни подняла трубку и набрала номер Адама: самое время его легонько подтолкнуть.

Несколько дней спустя Меган получила от Винни письмо.

«Дорогая Меган!

Мне очень жаль, что твой бывший – такая скотина. Ладно, не переживай! Я уверена, ты что-нибудь придумаешь.

Какие планы на Хэллоуин? Надеюсь, никаких, потому что хочу пригласить тебя в гости. В нашей деревне устраивают праздник. Адам, мой внук, тоже приедет, но поскольку он уже большой мальчик и для карнавала не годится, было бы здорово, если бы ты привезла Робби.

Не забудь взять костюм! Я оденусь куклой!

До скорого!

Целую,

Дочитав письмо, Меган задумалась. Приглашение Винни упало на нее как манна небесная: соседский мальчик, раньше друживший с Робби, позвал к себе в гости всех одноклассников, кроме него. Подкараулив Меган в саду за сгребанием листьев, его мама вышла и принялась неловко извиняться через забор.

– Ну вы же знаете, как у детей бывает!

Да, знаю, подумала Меган. Детей нужно учить тому, что доброта важнее популярности и что нельзя быть такими жестокими. При мысли о том, как Робби будет смотреть из окна на веселящихся детей, у нее защемило сердце.

Меган с радостью приняла бы приглашение, но вот Адам… Винни можно присудить звание самой бестактной свахи за всю историю человечества! Она непременно засучит рукава и примется сталкивать их лбами, щедро рассыпая намеки. Представив себе эту неловкую картину, Меган съежилась от стыда и смущения. С другой стороны, не совсем же он идиот – наверняка прекрасно понимает, что бабуля затеяла! А раз понимает и все-таки приедет, значит, не так уж он и против…

В конце концов, тогда, в кафе, он вел себя довольно мило.

– Робби! – крикнула Меган в сторону детской. – Хочешь поехать в гости на Хэллоуин?

 

Глава 7

Грейс решила сублимировать негативные эмоции от разговора с Джастиной в творчество. Раньше ей удавалось выпустить пар, энергично лязгая ножницами и нажимая на педаль швейной машины, но теперь, похоже, этот способ – как и многое другое – остался в прошлой жизни. Расстроенная, она отбросила резак, включила компьютер и облегчила душу в письме к Донне и Меган.

Кому : Меган Донахью <Megan.Donа[email protected]>, Донне Йоргенсон <[email protected]>

Дата : 18 октября 9:27

Тема : Хочу начать.

«Увы, мне так и не удалось преодолеть творческий кризис, зато повезло в другом плане – если это, конечно, можно назвать везением. Оказалось, что таинственный незнакомец из ресторана – отец моей дочери.

Вот не знаю: то ли радоваться, что Джастина не скрывает от меня свои романы, то ли злиться, что она общается с моим бывшим, не сказав мне ни слова?

В общем, я где-то на полпути к решению. Как вы считаете, можно ли мне все-таки начать свой узор?»

Судя по всему, Донна была в сети – ответ пришел почти сразу же:

Кому : Грейс Дэниэлс <[email protected]>

Дата : 18 октября 11:35

Тема : Re: Хочу начать.

Копия : Меган Донахью <Megan.Donа[email protected]>

«Даже не знаю, поздравлять тебя или нет. С одной стороны, у Джастины нет тайного романа – это хорошо. С другой, проблема оказалась серьезнее. Ты уже разговаривала с ним?

Что касается одеяла: я думаю, нельзя начинать, пока нет наметок нового проекта. Не сердись, но так будет лучше – тебе нужна мотивация.

Удачи!»

Меган ответила только после обеда. Открыв ее сообщение, Грейс буквально почувствовала, как с экрана монитора повалил пар возмущения:

Кому : Грейс Дэниэлс <[email protected]>

Дата : 18 октября 2:00

Тема : Re: Хочу начать.

Копия : Донне Йоргенсон <[email protected]>

«А где он был все это время? Только сейчас соизволил вспомнить, что у него есть дочь?!»

Грейс и сама задавала себе этот же вопрос, однако ответить мог лишь сам Габриэль, а разговаривать с ним она не собиралась. Джастина уже дважды звала ее присоединиться к их совместным выходам, но Грейс отказывалась наотрез. Ей нечего сказать Габриэлю – молчание вполне красноречиво.

– И ты даже не хочешь, чтобы он извинился? – настаивала Джастина.

Разумеется, Грейс хотела, но не готова была это признать.

– С чего ты вообще взяла, что он сам хочет извиниться?

– Просто поверь.

Грейс насмешливо фыркнула и покачала головой:

– Я его знаю лучше. Раскаяние не в его характере.

– Он изменился. Дай ему шанс.

– У него был шанс длиной в двадцать лет! Хоть раз за все эти годы он пришел тебя повидать? Хоть одно письмо написал?

– Он все объяснит.

– Не нужны мне никакие объяснения. Поздновато спохватился.

На этом разговоры прекратились. Грейс пыталась успокоиться и выбросить бывшего мужа из головы, но угольки гнева продолжали тлеть в душе. Она знала, что они видятся каждую неделю, и Джошуа уже зовет его дедушкой. Словно и не было этих двадцати лет, словно он не бросал семью!

Время шло, и постепенно становилось ясно, что Габриэль прочно вошел в жизнь дочери. Недавно Джастина спросила, можно ли пригласить его на праздничный ужин в День благодарения. От неожиданности Грейс онемела.

– Это семейный праздник, – выдавила она.

– А он и есть член семьи. У него больше никого нет.

– И кто в этом виноват?

– Мам…

– Ты же знаешь, что мне нельзя нервничать! Встреча с ним не добавит хорошего самочувствия, поверь!

– Удобный предлог! – съязвила Джастина.

От нахлынувших чувств у Грейс навернулись слезы на глаза.

– Он мой отец, дедушка Джошуа, а ты его отталкиваешь! – упрекнула ее дочь.

Грейс не верила своим ушам. Значит, теперь она виновата во всем?!

– Неблагодарная! Предательница!

– А ты затаила обиду и ревнуешь! – Слова дочери ранили в самое сердце.

– Он ушел от нас – ты забыла?!

– Папа сказал, ты сама его выгнала.

– Да? А то, что семью разрушило его пьянство, он тебе не сказал?

– Он уже давно не пьет, лет десять.

– А почему тогда сразу не объявился?

– Наверное, знал, что его тут не ждут! – Подхватив ребенка, Джастина пулей вылетела из комнаты.

Всякое бывало между ними – и споры, и разногласия, но еще ни разу они не срывались на эмоции. Оставшись одна, Грейс попыталась медитировать для успокоения. Не помогло.

Да, она ревновала. Всю жизнь Грейс растила дочь в одиночку – и что же? Откуда ни возьмись появляется блудный отец, и Джастина готова его принять как ни в чем не бывало, словно он и не уходил никуда, а на чувства матери наплевать! Он не заслужил к себе хорошего отношения!

Если бы Джастина знала всю правду, то не стала бы обвинять ее в мелких обидах.

Они с Габриэлем познакомились в Беркли, в смутные времена хаоса и надежды. Учась на факультете истории искусств, Грейс приметила высокого, поразительно красивого юношу. Они не были знакомы, хотя большинство афроамериканских студентов старались держаться своих. И только на предпоследнем курсе, когда оба оказались в пикете против местной сети ресторанов, известной своими расистскими выпадами, он подошел к ней и представился. Дружба, основанная на общих интересах, вскоре переросла в роман.

После колледжа Габриэль поступил в магистратуру – хотел стать преподавателем. Грейс отклонила выгодные предложения и устроилась работать в художественном музее университета, поближе к нему. Через год они поженились.

Габриэль всегда выпивал на вечеринках – не больше, чем остальные, но наркотиков избегал, и Грейс казалось, что все в норме. Только начав жить вместе, она обратила внимание, как часто муж балуется спиртным. Поначалу он выпивал пару-тройку банок после занятий, да еще одну перед сном, чтобы расслабиться. Потом он пристрастился выпивать за обедом, шутливо оправдываясь: мол, нужно подкрепиться перед проверкой тетрадей безмозглых студентов. Грейс выразила опасение, что его научный руководитель не одобрит такой подход, но тут Габриэль неожиданно вспылил:

– Да он постоянно ко мне придирается по пустякам! Расист несчастный!

В конце семестра преподаватели выставили оценки, и научный руководитель вызвал его на беседу. Домой Габриэль вернулся в ярости. Выяснилось, что он приобрел репутацию недисциплинированного и ненадежного человека. Никто не подвергал сомнению его интеллектуальные способности, но ему не хватало серьезности и ответственного отношения к работе. Разумеется, Габриэль во всем винил руководителя, Грейс – алкоголь.

Узнав о беременности, Грейс приложила все усилия, чтобы покончить с пьянством мужа, и Габриэль начал срывать зло на ней. Каким-то образом ему удалось получить степень магистра; к великому изумлению Грейс, его даже приняли в докторантуру. Вот теперь-то он точно бросит пить и сосредоточится на семье и работе, решила она. Но не тут-то было: возросшая учебная нагрузка вынудила Габриэля все чаще искать расслабления на дне бутылки. Через три месяца он бросил учебу.

Ему удалось устроиться преподавателем истории в местную школу. Судя по всему, горечь разочарования слегка его отрезвила: в течение двух лет Габриэль ограничивался домашними возлияниями по вечерам, отключаясь перед телевизором. По утрам он вставал, брился и уходил на работу; большего Грейс и не ждала. Она все еще любила его и научилась принимать таким, какой есть, хотя представляла себе замужнюю жизнь несколько иначе.

Однажды ей позвонил директор школы и сообщил, что Габриэль заболел и его нужно забрать домой. Приехав, Грейс нашла мужа в пустом классе без сознания; от него разило спиртным. Директор молча помог довести его до машины; Грейс готова была провалиться со стыда.

Через несколько дней Габриэля уволили; конечно же он снова списал это на расистские выпады.

– У тебя всегда кто-то виноват! – в сердцах выпалила Грейс. – Только ты один ни при чем – ты и твоя выпивка!

Муж злобно зыркнул на нее и отвернулся.

Больше он не пытался искать работу. Иногда уходил куда-то по утрам, а к ее возвращению уже валялся на диване в отключке. Они почти не разговаривали, и Грейс боялась оставить с ним дочку. Ночевали тоже отдельно, к ее немалому облегчению: таинство любви давно уже превратилось в неловкую возню под одеялом, чаще всего оканчивающуюся ничем. Ей было страшно одиноко. Сестры явно догадывались о чем-то, но не спрашивали, щадя ее гордость, а сама она считала неприличным выносить семейные проблемы на всеобщее обозрение.

Все решил случай.

Той ночью Грейс проснулась от едкого запаха дыма, спустилась вниз и обомлела: гостиная была охвачена пламенем.

– Габриэль! – закричала она, подбежала к дивану и принялась трясти мужа, пытаясь разбудить. Кое-как вытащив его во двор и бросив бесчувственное тело на лужайку, Грейс вернулась в дом, но было поздно – огонь уже распространялся по коридору.

В отчаянии Грейс выбежала из дома, бросилась к окну детской и попыталась открыть, однако рама не поддавалась. В панике оглядевшись по сторонам, она споткнулась о садовый стул, не помня себя, схватила его и кинула в окно.

Дальше все было как в тумане. В ушах стоял рев пламени, пожирающего дом, глаза резало от слез и едкого дыма… Прибыли пожарные; кто-то набросил на плечи одеяло; маленькая Джастина, всхлипывая, уткнулась ей в грудь.

Когда от дома остались лишь тлеющие угольки, к ней подошел санитар, чтобы осмотреть ее раны. Все еще в трансе, Грейс судорожно вцепилась в Джастину – еле уговорили передать ребенка соседке.

– У нее многочисленные порезы и осколки стекла в ранах – надо везти в больницу, – сказал санитар. Только тут она почувствовала острую боль в руках и в ногах, влажных от крови.

Их приютила Хелен, старшая сестра Грейс. Через пару дней объявили результаты расследования: Габриэль заснул и уронил зажженную сигарету, отчего загорелись занавески. В каком-то смысле им даже повезло: если бы окурок упал на диван, поролон вспыхнул бы моментально, и они не успели бы выбраться.

– Да уж, повезло… – пробормотал Габриэль и вышел.

Не выдержав пристального взгляда Хелен, Грейс разрыдалась и призналась во всем. Выслушав до конца, сестра резюмировала:

– Если бы твоя дочь вчера погибла, виноват был бы он. Если она погибнет завтра, виновата будешь ты.

Когда Габриэль, спотыкаясь, вернулся из паба, дверь ему не открыли. Хелен вышла лишь на минуту, чтобы передать письмо от Грейс, полное боли и любви: она просила его не возвращаться до тех пор, пока он не перестанет пить.

Габриэль пытался ее переубедить, но Грейс держалась твердо благодаря поддержке сестры. Она уже и забыла, каково это: просыпаться по утрам и не бояться предстоящего дня, спокойно ходить по дому, не отворачиваясь при виде пьяного тела на диване. Когда Джастина спрашивала, где папа, Грейс отвечала, что он скоро вернется.

Она искренне в это верила.

В гостях у бабушки Робби придирчиво отобрал на огороде две большие тыквы – одну для себя, вторую для мамы. Предвкушая увлекательный вечер, они вернулись домой и обнаружили на крыльце коробку.

– Ой, что это? – удивился Робби.

– Похоже, посылка.

Не успела Меган выключить мотор, как сын выскочил из машины и кинулся к загадочной коробке.

– Смотри, это мне! – воскликнул он, прочитав адрес. – Из Орегона… От папы!

– Здорово! – отозвалась Меган, пряча изумление.

Забрав из машины тыквы, она вышла на кухню, где Робби нетерпеливо вскрывал посылку. Вдруг он замер, и радостная улыбка сползла с его личика.

– Что такое, малыш? – встревожилась Меган и заглянула в коробку. Там оказалось имбирное печенье в форме привидений, тыкв и кошек, украшенных глазурью; все было тщательно упаковано и разложено с большой заботой.

– Это не папа, – бесцветным голосом констатировал Робби. – Это она послала.

– Откуда ты знаешь, может, он их купил? – Меган достала из коробки оранжевый конверт. – Смотри, тут еще письмо.

Робби нехотя разорвал конверт, прочел открытку и швырнул обратно.

– Я же говорил – от нее!

– Робби… – начала было Меган, но сын, поджав губы, выбежал из кухни; вскоре наверху хлопнула дверь детской. С упавшим сердцем она достала из коробки праздничную открытку с веселым стишком. На обратной стороне круглым почерком Джины было написано: «С любовью от папы и Джины».

Меган в нерешительности опустилась на стул. Даже открытку не смог подписать! Ну что ему стоило потратить какую-то несчастную минуту! Лучше бы Джина вообще ничего не посылала… Вздохнув, она вложила открытку в конверт и собрала с пола обертку, затем достала из коробки симпатичное привидение, поднялась наверх и постучала в дверь. Ответа не последовало.

– Можно?

– Я занят, – раздался из-за двери приглушенный голос с нотками слез.

– А, ну ладно. – Меган помедлила, соображая. – Тогда пойду ужин готовить. Не хочешь пока печеньку – заморить червячка?

– Ты же не разрешаешь мне портить аппетит!

– Разок можно.

– Не хочу я твоих дурацких печенек!

– Тогда я съем одну, ладно?

Молчание.

– Мне все равно.

– Спасибо. – Меган откусила призраку голову. – М-м-м, вкуснятина!

– Вот и забирай себе!

– Куда мне столько – меня стошнит! – Она откусила еще кусочек. – Ну, тогда после ужина чай с ними попьешь.

– Не надо мне от нее ничего!

– Ладно, пойду на кухню.

Меган подождала еще, однако продолжения не последовало, и она решила оставить сына в покое.

К ужину Робби вышел с красными от слез глазами, молча проглотил свою порцию и встал из-за стола, не убрав посуду. Это было тревожным знаком: домашние обязанности мальчик выполнял настолько дисциплинированно, что даже в кафе автоматически хватался за грязные тарелки.

Прибравшись на кухне, Меган предприняла еще одну попытку. Постучав в дверь детской, она спросила, не хочет ли он вырезать фонарик из тыквы.

– Нет, – послышалось из-за двери.

– Ты же собирался!

– Нет настроения.

На всякий случай Меган застелила кухонный стол газетами, но Робби вышел из комнаты лишь поздно вечером, чтобы почистить зубы перед сном.

На следующее утро Меган заклеила посылку и поставила рядом с рюкзаком сына и сумкой с костюмом Бэтмена.

– Это зачем? – угрюмо буркнул Робби, покосившись на коробку.

– Ребят угостить в классе.

– Они не возьмут.

– Как так не возьмут? Кто же откажется от вкусненького? – Меган проверила, застегнул ли он куртку, надела пальто и открыла дверь гаража. – Поехали, опаздываем.

Робби молча забрал сумку и рюкзак, предоставив ей нести коробку.

По дороге Меган напомнила ему, что с работы уйдет пораньше и заберет его сразу после уроков.

– Если печенье останется, принеси домой – возьмем с собой и угостим Винни.

При упоминании о предстоящей поездке Робби повеселел и даже позволил себя поцеловать на прощание.

– Пока, солнышко! – крикнула она вслед. Он помахал ей рукой и зашагал к школьному крыльцу, держа под мышкой коробку с печеньем.

На работе Меган то и дело ловила себя на мыслях о сыне. Как он там? Вряд ли ей удастся уговорить его послать ответную записку Джине и Кифу – скорее всего, придется самой. Неужели отец с сыном так и будут всю жизнь общаться через посредников?

После уроков в школьном спортзале устраивали парад в честь Хэллоуина. Когда Робби ходил в садик, Меган и другие родители обычно сидели на трибунах с видеокамерами и умилялись на своих ненаглядных крошек. Затем в каждом классе устраивали чаепитие. Меган представила, как Робби раздает печенье, любовно приготовленное Джиной; хорошо бы одноклассники наконец перестали его отталкивать.

Школьная парковка предназначалась для персонала, поэтому Меган оставила машину на боковой улочке и пару кварталов шла пешком, чувствуя себя неловко в маскарадном костюме. Из-за всех этих волнений с посылкой она отложила выбор на последний момент: платье в стиле ампир, перчатки до локтя и прочие аксессуары девятнадцатого века должны были изображать Элизабет Беннет. Однако днем ее начали терзать смутные сомнения в том, что даже фанаты «Гордости и предубеждения» смогут узнать персонаж в этом наряде. В любом случае, на Адама платье наверняка произведет неизгладимое впечатление – правда, Меган и сама не очень понимала, какое именно впечатление хочет произвести. Он, конечно, милый, но эта идея со сватовством… Она уже давно привыкла быть одна, и хотя счастливой ее жизнь назвать нельзя, все же так проще и спокойнее. Снова влезать в этот бесконечный цикл: влюбляться, расставаться, начинать все сначала, ждать, искать, надеяться… Нет, она не готова.

Робби ждал ее на площадке возле школы. Другие дети играли неподалеку, а он сидел на качелях в костюме Бэтмена, ковыряя землю ботинком. Рюкзак и сумка валялись рядом.

Меган окликнула его. Мальчик поднял голову, улыбнулся и слез с качелей.

– А где посылка? – спросила она. – Неужели все печенье слопали?

Лицо сына вытянулось, и он отвернулся за рюкзаком.

– Что, что такое? – встревожилась Меган. В воображении тут же возникла картинка: сын робко предлагает печенье одноклассникам, а какой-нибудь хулиган бросает их ему в лицо. – Ребятам не понравилось?

– Нет.

– Почему?

– Они разломались.

– Как так?

Робби молча пожал плечами.

– Но как-то же это случилось!

Мальчик опустил глаза:

– Они по дороге разломались.

– Я тебя высадила прямо у крыльца!

– Я уронил коробку.

Меган молча ждала продолжения. Джина переложила печенье такими толстыми слоями упаковочной пленки, что брось он их хоть с крыши – и то были бы целехоньки.

– Куда ты дел коробку?

– Выбросил.

– Покажи куда.

– Там одни крошки.

– Покажи.

Робби неохотно повел ее к мусорной корзине у дальнего края площадки. Меган принялась рыться в пустых пакетах, фантиках, скомканных тетрадных листках. Откопав коробку, она положила ее на землю и подняла крышку. От печенья действительно остались одни крошки, местами растертые в пыль, на которой виднелся след от подошвы.

Меган выдохнула, поднялась и выбросила коробку.

– Кто это сделал?

Робби молчал.

– Кто-то из ребят? – Она вспомнила задиру из шестого класса, который в прошлом месяце украл его завтрак. – Кенни?

Он покачал головой.

Меган пристально посмотрела на сына:

– Это ты, да?

Робби замер. Ответ был очевиден.

– Поехали. – Одной рукой Меган взяла его сумку, другой обняла за плечи и повела к машине.

По дороге она, как обычно, рассказывала сыну о всяких забавных пустяках, произошедших за день. Мало-помалу он расслабился и принялся болтать о школьном параде и о чаепитии. Тему печенья больше не поднимали. У Меган не хватило духу его бранить: в глубине души она понимала, что сделала бы то же самое.

Пансионат для пожилых людей Медоубрук Вилидж представлял собой высотное многоквартирное здание, окруженное несколькими одноэтажными домиками. Весь комплекс располагался в лесу, что создавало ощущение уединенности. Нужный дом оказался самым дальним от парковки.

Дверь открыла Винни в костюме тряпичной куклы: клетчатое платьице, парик из рыжей пряжи и два ярких пятна на пергаментных щеках.

– Входите скорей! – радостно воскликнула она, обнимая Меган. – Привет! Я по тебе соскучилась!

– Я тоже, – ответила Меган, с удивлением отметив, что говорит совершенно искренне. Внезапно на нее нахлынула ностальгия по той беззаботной неделе, по ощущению свободы, спокойствия и душевного тепла. Вот бы остальные жили поблизости и смогли собраться вместе!

Винни повернулась к мальчику:

– А ты, наверное, Робби? Я – Винни, но все дети зовут меня бабулей.

– Очень приятно. – Робби пожал ей руку. Если его и смутил разговор с восьмидесятилетней старушкой в наряде куклы, он этого не показал.

– Так, и кого же ты у нас изображаешь? Постой, не говори, я сама догадаюсь! – Винни медленно покрутила его, рассматривая костюм. – Может, ты один из «Могучих Рейнджеров»?

– Ты отстала от жизни, – улыбнулась Меган. – Их больше не показывают.

– Я – Бэтмен!

– Ну конечно! – Винни сокрушенно покачала головой. – Да, что-то я перестала следить за супергероями. Если бы твоя мама оделась Робин, я бы сразу поняла. – Тут ее взгляд упал на Меган. – А кстати, кто ты?

– Угадай.

– Бетси Росс? Нет, не хватает флага. Суфражистка?

– Тогда бы я несла плакат.

– Или избирательную урну. – Винни осмотрела ее внимательней и наконец сдалась: – Нет, не знаю.

– Элизабет Беннет из «Гордости и предубеждения».

Меган уже поняла, что эту фразу придется повторять снова и снова.

– А, ну да, точно! – закивала Винни, но, судя по выражению лица, так и не поняла, кто это. Тут на кухне запищал таймер, и одновременно раздался звонок.

– Ой, печенье! Будь другом, открой дверь – это, наверное, Адам, – крикнула Винни, спеша на кухню.

– Ладно.

Меган слегка занервничала и тут же разозлилась на себя. Дверь открыл Робби. На пороге стоял тот самый брюнет из кафе – правда, на этот раз его было трудно узнать в средневековом плаще, трико и шляпе с перьями; под мышкой он держал телескоп. Все это выглядело так нелепо, что Меган едва не прыснула.

– Адам?

– К вашим услугам! – воскликнул он, входя и снимая шляпу.

– Привет! Где-то я тебя уже видел… – обратился он к Робби. – Похож на… Да нет, не может быть!

– На кого? – заинтересовался Робби.

– Ну, вообще ты похож на Брюса Уэйна, знаменитого миллионера, но всякому ясно, что на самом деле ты Бэтмен. – Адам пожал ему руку. – Для меня это большая честь: давно восхищаюсь твоими подвигами.

Робби заулыбался и стянул маску; Адам в ужасе прикрыл глаза рукой.

– Ты что! Тебе нельзя показываться людям!

– Я же не настоящий, – объяснил Робби. – Это карнавальный костюм, а меня зовут Робби Донахью.

– А, точно – Хэллоуин! А я и забыл… – Адам притворно шлепнул себя по лбу ладонью.

Робби снова улыбнулся, поняв, что тот шутит.

– А ты кто? – спросил он.

– Угадай.

Взгляд Робби скользнул от шляпы к телескопу.

– Христофор Колумб?

– Неплохо, но не угадал. – Адам посмотрел на Меган: – Попробуйте вы.

Меган тоже подумала про Колумба, но теперь заметила нарочно выставленный телескоп.

– Даже не знаю… Может, Коперник?

– Молодец! – воскликнул Адам, явно впечатленный. – Почти угадали: Галилей. А мои ученики решили, что я изображаю одного из мушкетеров.

Робби озадаченно нахмурил брови:

– Так ведь для этого нужна шпага!

– Вот именно! Представляете мушкетера, который тычет в людей телескопом? Недолго бы он продержался!

Робби засмеялся и потянул Меган за руку.

– Теперь мамина очередь. Еще никто не угадал. – Он взглянул на мать. – Подсказать ему?

– Никаких подсказок! – Адам так сосредоточенно разглядывал наряд Меган, что ей стало жарко. – Джейн Остин?

У Меган чуть не отвисла челюсть.

– Не может быть!

– Что, угадал?

– Нет, но вы оказались ближе всех! На самом деле, я – Элизабет Беннет. – Смущенно улыбнувшись, она немного покружилась в своем длинном платье. – Надо было выбрать что-нибудь попроще.

– Вы прелестно выглядите.

Робби энергично закивал, так что Меган совершенно смутилась и поспешно сменила тему:

– А в вашей школе все учителя сегодня в костюмах?

– Некоторые, – пожал плечами Адам. Только люди с чувством юмора, догадалась Меган. Интересно, какой из него учитель? Наверное, дети его любят, несмотря на строгость и требовательность.

Тут наконец вышла Винни. Обняв внука, она объявила, что пора срочно выдвигаться, пока все вкусное не съели.

Вечеринку устраивали в холле высотного здания, разукрашенном по случаю праздника: всюду были развешаны черные и оранжевые транспаранты, расставлены фонарики из тыквы, фигурки кошек и привидений из картона. Здесь уже собрались остальные жители поселка со своими детьми: взрослые чинно сидели за столами, а юные вампиры, принцессы и джедаи играли в пятнашки. Винни усадила своих гостей за свободный столик. Поспешно запихав в рот печенье, Робби объявил, что сыт, и присоединился к детям.

Меган приглядывала за ним, отвлекаясь на разговоры. Винни то и дело оставляла их с Адамом наедине под разными предлогами, переходя от одного столика к другому и активно общаясь – совсем как на курсах. Наблюдая за ней, Меган невольно улыбнулась.

– Почему вы улыбаетесь? – спросил Адам.

– Она такая жизнерадостная – приятно смотреть.

– Да, мне тоже.

Они помолчали, наблюдая за Винни, которая в этот момент заливисто хохотала в компании подруг.

– Дедушка умер несколько лет назад; я уже и не надеялся увидеть ее такой, – добавил Адам.

– Мне очень жаль. Я знала, что у нее муж умер, но не знала, когда.

– Поэтому она сюда и переехала – не смогла остаться одна в доме, где они прожили всю жизнь. – Адам не сводил глаз с бабушки. – Они поженились еще молодыми, ровно перед тем, как дедушку отправили на войну. Это была первая любовь – для обоих.

– Да, очень тяжело терять свою первую любовь, – кивнула Меган, думая о Кифе. Тут она вспомнила историю самого Адама и спохватилась: – Ой, извините!

– Вы о чем?

– Винни рассказала мне о вашей… м-м-м… ситуации.

– А… – Адам издал сухой смешок. – Следовало ожидать. Я так понимаю, все знакомые в курсе?

Меган виновато кивнула:

– Извините, я не хотела…

– Да ничего страшного. К тому же Натали – вовсе не моя первая любовь.

– Да?

– До нее я влюбился в прекрасную кареглазую девушку по имени Мишель – вот это действительно любовь всей моей жизни. Правда, дело было в пятом классе, так что мы в основном держались за руки, катаясь на роликах, и вечно ругались.

Меган невольно улыбнулась:

– И чем же все закончилось?

– Она ушла от меня к шестикласснику с мопедом.

Меган рассмеялась. Подбежал Робби, схватил еще одно печенье и позвал Адама участвовать в беге парами. Тот добродушно согласился, и Робби утащил его за собой.

За столик с блаженным вздохом вернулась Винни.

– Прости, что забросила вас. Надеюсь, мой внук вел себя прилично?

Не дожидаясь ответа, она похлопала Меган по руке.

– Ну, рассказывай. Что там твой бывший?

Собственно, Меган было нечего рассказывать, кроме как о посылке от Джины.

– Боюсь, что в нашем сборном одеяле одного блока не будет, – вздохнула она.

– Ерунда! – возразила Винни. – Главное – ты хоть как-то пытаешься, а дальше его дело. А как там остальные?

Винни уже знала, что Донне удалось уговорить Линдси вернуться в колледж, но от Грейс давно ничего не было слышно. Затаив дыхание она слушала рассказ о таинственном незнакомце из ресторана.

– И я, как всегда, узнаю последняя! Почему Грейс мне не написала?

– Вот была бы ты в сети, она бы сразу ответила, – намекнула Меган. Винни не раз объявляла, что с компьютерами не в ладах, но тут призадумалась и, кажется, уже готова была пойти на попятный.

– А у Джулии есть электронная почта? – спросила она.

– Вот уж не знаю. По-моему, она не любит писать.

– Я послала ей целых пять писем, а в ответ получила дурацкие стандартные отписки и фото с автографом, представляешь? Пять одинаковых фотографий!

– Наверное, те же, что и мне, – засмеялась Меган. – Правда, я пробовала только один раз.

– А ты заметила обратный адрес? Какое-то агентство в Бербанке. Кажется, она давала нам другой адрес.

– Думаешь, она так и не получила наши письма? Может, просто не хочет отвечать?

– Глупости! Ей с нами было весело. Да и вряд ли у нее так много друзей, чтобы разбрасываться.

– Почему ты думаешь, что у нее нет друзей?

– Интуиция, – пожала плечами Винни. – Она вечно ошивалась поблизости и все время ежилась, будто боялась, что мы ее прогоним. Бедная девочка, ей, наверное, одиноко…

Меган задумалась. Они с Донной решили было, что голливудская звезда выбросила их из головы, едва сойдя с трапа самолета; теперь же ей стало стыдно за такое предположение.

– И что будем делать?

– Подождем ответа. Правда, если она, в свою очередь, думает, что это мы про нее забыли, ждать придется долго.

Вернулись Робби с Адамом. В забеге они пришли предпоследними, но решили взять реванш и теперь заговорщицки шептались, обсуждая стратегию следующих игр. Глаза мальчика сияли, он был в прекрасном настроении. Как бы ей хотелось продлить эту радость, ощущение востребованности, уверенности в себе… Ребенку необходимо нормальное, счастливое детство – особенно учитывая, как с ним обошелся родной отец!

На середину зала вышла молодая женщина и объявила, что пришло время вручать награды за лучшие костюмы. Винни выиграла в номинации «Самый очаровательный наряд», а Робби – «Самый героический». По сути, ни один участник не остался без подарка; к концу списка номинации звучали несколько натянуто, как, например, «Самый научный» или «Самая большая маска». Винни получила подарочный сертификат на ярмарку ремесел, а Робби, как и остальные дети, – маленькую пластмассовую тыкву, набитую конфетами. Ему уже пора было ложиться, но Меган решила сделать исключение, поскольку завтра выходной и в школу идти не нужно.

Когда вечеринка закончилась, Винни пригласила их к себе выпить кофе с печеньем. Поначалу Меган отказывалась, ссылаясь на обратную дорогу и на то, что Робби объелся сладким.

– Всего-то две печенюшки съел! – возразил Робби. – Я голодный, как волк!

– Ну как же можно везти домой голодного ребенка! – ужаснулась Винни. Они оба уставились на Меган с такой комичной мольбой, что та не выдержала и рассмеялась.

– Ладно, – сдалась она. – Но только одну штучку с молоком!

Робби издал торжествующий клич и взял ее за руку. Правда, на выходе он как-то сник; Меган надеялась, что мальчик просто устал, а не вспомнил вечеринку, на которую его не позвали.

Винни с внуком ушли на кухню готовить кофе, пока Меган помогала сыну вешать пальто. После бурного веселья Робби совсем притих, и она решила оставить его в покое.

– Мам, а почему ребята на празднике со мной так хорошо играли, а в школе не хотят дружить? – спросил он наконец.

У Меган сжалось сердце.

– Даже не знаю, солнышко. – Присев на корточки, она поправила ему волосы, падающие на глаза. – Ты тут ни при чем. Видишь, и здесь с тобой играют, и на футболе ребята общаются, правда? Значит, ты на самом деле – хороший, веселый мальчик, и любой нормальный человек захочет с тобой дружить.

Мальчик недоверчиво уставился на нее:

– Я – веселый?

– А то! Ты всегда такой был, еще до рождения.

– Это как? – нахмурился Робби.

– Когда я тебя носила, мы играли в разные игры.

– Ну да…

– Правда! Например, ты пинался, а я придавливала твою ножку сверху, легонько так. – Она мягко дотронулась до его живота. – А ты пинался в ответ, и так без конца. А еще, бывало, твой папа прислонялся к моему животу и разговаривал с тобой, и однажды ты пнул его прямо по носу! Не больно, конечно; ты же был совсем крошка.

– А еще?

– Ну, иногда я клала ладонь на живот, а ты прижимался к ней. – Тогда Меган казалось, что ребенок сворачивается в клубочек, ища защиты. – А еще ты любил пошутить. Когда ты пинался, я звала: «Все сюда, скорей!» – кто-нибудь прибегал и клал руку мне на живот, и ровно в этот момент ты замирал. Как только руку убирали, ты снова начинал брыкаться, и я кричала: «Вот, опять! Вернитесь!» – а когда они возвращались…

– Я замирал?

– А, так ты помнишь? – Меган пощекотала ему подбородок. – Все считали, что я выдумываю. Из-за тебя мама выглядела ужасно глупо, козявка ты этакая!

– Ну прости! – протянул Робби в притворном сожалении, но мордашка у него была довольная.

– С тобой никогда не скучно. – Меган крепко обняла сына и мысленно поклялась наладить его общение с одноклассниками. – Пойдем на кухню, а то Винни подумает, что мы потерялись. – Поднявшись с колен, она внезапно увидела Адама: тот стоял в конце коридора и наблюдал за ними. Неужели он все слышал?

– Бабуля спрашивает: вам обычный или без кофеина? – тихо спросил он и потрепал проходящего мимо Робби по волосам.

– Мне все равно.

– У сына проблемы в школе?

У Меган снова защипало глаза.

– У детей сильно развит стадный инстинкт; почему-то они назначили изгоем именно его.

– Он такой славный мальчик!

– Я знаю. Ну, то есть я-то необъективна. – Меган попыталась усмехнуться. – А, ерунда!

Адам подошел ближе:

– Мне кажется, дело серьезное.

Внезапно Меган надоело притворяться.

– Так и есть. У меня просто сердце разрывается… А тут еще его отец… – Она умолкла. Нет, о Кифе рассказывать не надо. – Если б я знала, как ему помочь…

– А вы разговаривали с его учителями?

– Нет. – Меган вспомнила, что Адам как раз учитель, и у нее затеплилась надежда. Может, он сталкивался с подобными детьми и сумеет что-то подсказать?

– Попробуйте. Возможно, всплывет много интересного.

Меган опешила.

– Робби мне все рассказывает!

– На самом деле третьеклашки не склонны откровенничать с мамой, – сочувственно улыбнулся Адам. – Поверьте на слово – сам таким был. Он знает, что вы будете переживать, и старается оберегать вас от неприятностей.

Меган и в голову не приходило, что сын может щадить ее чувства.

– Обязательно поговорю с учителем, – решила она.

– Вот и хорошо. – Адам положил ей руку на плечо. – Пойдемте. Бабушке не терпится показать вам свое рукоделие.

Они присоединились к Винни и Робби в гостиной. Уютно устроившись, взрослые наслаждались десертом и обсуждали праздник. Робби вскоре заснул на диване, положив голову на мамины колени. Меган тихонько гладила его по волосам, а Адам с Винни понизили голос, чтобы не разбудить мальчика. Потом Винни вынесла показать свои задумки и как бы между прочим заметила:

– Кстати, Адам тоже шьет одеяла.

– Правда? – удивилась Меган. Она еще не встречала мужчин, увлекающихся рукоделием.

– Всего-то два сшил, – признался Адам смущенно. – Да и те – так себе.

– Глупости! – возразила Винни. – Еще немного попрактикуешься, и будет отлично получаться. Ну, не так, как у меня…

– Это для школы, – пояснил Адам. – На уроке геометрии я дал ученикам задание вырезать лоскутки в форме многоугольников для закрепления материала.

– Он любит приводить примеры из жизни, – добавила Винни, – чтобы ребята не ныли: «А зачем нам это вообще?»

– Некоторые до сих пор так и говорят, – улыбнулся Адам. – А теперь еще и добавляют: «Ну и когда же вы сошьете одеяло?»

Винни расхохоталась так громко, что Робби пошевелился. Меган взглянула на часы и поразилась: как быстро пролетело время! Она помогла Адаму отнести посуду на кухню, затем разбудила сына.

– Солнышко, пора ехать домой.

Он сонно кивнул и попрощался с Винни, назвав ее бабулей. Та расплылась в улыбке и крепко обняла его. Меган шепнула ей на ухо, что надеется на скорую встречу.

Адам проводил их до машины и помог усадить Робби. Меган протянула руку:

– Рада была повидаться.

– Я тоже. – На мгновение он задержал ее руку в своей. – Если мне придет в голову что-нибудь насчет Робби, я обязательно поделюсь.

– Спасибо.

– Хотите, я вам позвоню? – Он замешкался. – Или я передам бабушке и она сама позвонит?

– Конечно, звоните. У Винни записан мой номер.

– Ладно, спрошу у нее.

Меган кивнула, стараясь не стучать зубами на ночном октябрьском холоде. Заметив это, Адам спохватился:

– Пожалуй, вам пора.

Меган села в машину; Адам закрыл за ней дверцу и проводил их взглядом.

Проснувшийся Робби помахал ему рукой.

– Бабуля очень милая, и Адам ничего.

– Ага.

– И ты ему понравилась.

Меган встревожилась. Как сын к этому отнесется?

– С чего ты взял? – нарочито небрежно спросила она.

– Он сказал, что ты прелестно выглядишь.

– Он имел в виду мой костюм.

– Нет, я же помню – он про тебя!

Меган не сразу нашлась что ответить.

– Это он просто из вежливости.

– Как скажешь, мам, – протянул Робби таким притворно-усталым тоном, что она рассмеялась и потрепала его по волосам.

Вскоре мальчик заснул. Глядя на дорогу, Меган думала об их разговоре. Давно уже ей никто, кроме родителей, не говорил, что она хорошо выглядит. Интересно, он это серьезно? Если просто хотел польстить, то мог бы что-нибудь и поумнее придумать. Вот кто умел очаровывать, так это Киф. Через десять минут разговора с ним любая женщина чувствовала себя королевой. К сожалению, свой шарм он распространял на всех женщин в пределах досягаемости, и даже присутствие жены его не смущало.

Как же так получилось? Когда Киф успел из любящего отца превратиться в чужого человека, норовящего сбросить ярмо супружеской жизни? Или он всегда поглядывал «налево»? Неужели она не видела, какой он на самом деле? Или просто закрывала глаза, надеясь, что все как-нибудь наладится?

Одно Меган знала точно – больше такой ошибки она не совершит.

Винни поджидала внука в коридоре.

– Ну?

– Что «ну»?

– Ну как?

Адам сделал невинное лицо:

– Ты о чем?

– Перестань издеваться! Ты прекрасно знаешь, о чем я. Как она тебе?

– Очень приятная женщина.

– И хорошенькая к тому же!

Этот момент от Адама не укрылся.

– Ага. – Он наклонился и поцеловал бабушку в щеку, избегая карнавального грима. – Мне пора. Спасибо, что позвала, – было весело.

Винни нахмурилась:

– И все?

– И все, – ответил он, улыбаясь. Только скажи бабуле что-нибудь лишнее, и назавтра Меган будет в курсе, а вместе с ней и все остальные.

– Возьми хотя бы ее номер! – проворчала она, протягивая визитку Меган.

– Спасибо.

– Скажи, понравилась она тебе или нет? – взмолилась Винни.

– Понравилась. Спокойной ночи. – Он еще раз поцеловал ее и закрыл дверь.

Вспоминая этот вечер, Адам с удивлением отметил, что действительно неплохо провел время. Он приехал на праздник, главным образом поддавшись на уговоры бабули, и лишь отчасти из-за интереса к зеленоглазой незнакомке. Ему понравилось, что она все-таки согласилась разделить с ним яблочный пирог, как разумная женщина. На ее месте Натали одарила бы его испепеляющим взглядом и записала бы в психи: она придерживалась строгих правил приличия, и подобные эскапады в них явно не входили. Годами он пытался ей угодить, подстроиться под ее бурный темперамент; на этом фоне приветливость Меган выглядела весьма выигрышно.

Но вот стоит ли звонить? Не факт, что ей это будет приятно. Конечно, Меган вела себя вполне дружелюбно, однако была в ней некая настороженность, словно она боялась пораниться. Впрочем, неудивительно, учитывая ее неудавшуюся семейную жизнь. Он и сам не спешил завязывать романтические отношения, хотя они с Натали встречались всего пять лет. Каково же Меган пережить предательство отца своего ребенка! По крайней мере, Натали была с ним честна: всегда предельно четко заявляла о своих желаниях и не скрывала неудовольствия, если он не мог их выполнить.

Разрыв назревал давно. Наверное, на подсознательном уровне он догадывался, что Натали хочет уйти.

Они познакомились на свадьбе: Адам был в родстве с невестой, Натали дружила с женихом. Сперва его привлекла яркая внешность; позднее – непредсказуемость и бурный темперамент. Рядом с ней он и сам почувствовал себя страстным, увлекающимся человеком. Даже годы спустя, когда увлечение переросло в любовь, Адам не мог понять, что она в нем нашла. Натали утверждала, что ее привлек его характер, особенно доброта и честность; однако впоследствии, как ни странно, именно эти качества ее и оттолкнули.

В то время Адам работал в церковно-приходской школе. Натали только что устроилась ассистентом закупщика в крупной сети универмагов, но метила значительно выше: через шесть лет она планировала стать главным закупщиком для всей сети, а через десять – вице-президентом.

До встречи с Натали Адам проводил тихие вечера дома, проверяя тетради и готовясь к урокам. В редких случаях он посещал спортивные мероприятия или сопровождал учеников на экскурсиях. А вот Натали вела напряженную светскую жизнь: ходила с коллегами в бар, устраивала званые обеды, посещала вечеринки, где был шанс пообщаться с «нужными людьми». Из любви к ней, а также стремясь угодить, Адам всюду ее сопровождал. Он гордился ее красотой и легкостью, с какой она очаровывала самых холодных и замкнутых персонажей. Если разговоры на этих сборищах и носили поверхностный, банальный характер, ради нее стоило потерпеть. Натали утверждала, что социализация важна для ее карьеры, и Адам готов был всецело ей в этом помогать.

Он знал, что друзья считают их неподходящей парой. В прошлом Адам встречался с женщинами общественных профессий с сильным чувством социальной справедливости и желанием помочь людям – словом, такими же, как он сам. Друзья отдавали должное привлекательности Натали, но не одобряли ее преклонения перед материальными, статусными вещами; однако приняли его выбор и обращались с ней вежливо. Знали бы они, что Натали за их спинами перемывает им косточки, высмеивая стиль одежды, машины и даже, как она выражалась, «нездоровое отсутствие амбиций». Только один бывший однокурсник Адама, ставший бенедиктинским монахом, советовал ему повременить с брачными узами.

– Не теряй себя, – сказал как-то Джон и больше не упоминал об этом.

Однако его слова запали Адаму в душу и заставили задуматься. Мало-помалу он начал понимать, что, стремясь угодить Натали, играл не свою роль и отодвинул на задний план все важные аспекты собственной жизни. Эти выводы ему не понравились – в особенности потому, что своим ученикам Адам пытался привить совсем иные принципы жизни.

К тому времени они были помолвлены восемь месяцев и уже прошли предварительную подготовку, традиционную для католиков. Натали с матерью окунулись в вихрь приготовлений к свадьбе, оставив его скорее сторонним наблюдателем, чем действующим лицом. Впрочем, Адам и не собирался отменять или откладывать церемонию: он все еще любил Натали и не был готов с ней расставаться, хоть и понимал, что они не подходят друг другу. К тому же слово есть слово: сделал предложение – женись.

Пожалуй, в каком-то смысле Адам был даже благодарен Натали за то, что она решительно разрубила этот гордиев узел, избавив их обоих от боли и взаимных обвинений.

Он искренне желал ей счастья и нисколько не сомневался, что она своего добьется. Насчет себя он не был столь уверен…

Подъезжая к дому, Адам вдруг почувствовал, что скучает по ней. Фонарь над крыльцом не горел, и дом выглядел пустым и заброшенным. Ему стало тоскливо. Было время, когда он надеялся, что Натали будет жить с ним здесь; довольно нелепое предположение, если подумать: старый, крошечный домик ей никогда не нравился. Адам представил себе, как Меган в этот момент тоже подъезжает к своему пустому холодному жилью, где никто ее не ждет. Правда, у нее есть Робби – значит, она все же не одна.

На кухне призывно мигал автоответчик. А вдруг Меган звонила? Да нет, он же не сказал ей свой номер.

Прослушав два сброшенных звонка, Адам покачал головой: бабуля терпеть не могла автоответчики и никогда не оставляла сообщения. Видимо, звонила еще днем, чтобы проверить, не опаздывает ли он, как в прошлый раз.

Неожиданно ему стало легче. Даже на расстоянии бабуля ухитрилась создать ощущение, что его ждут дома.

Когда зазвонил телефон, Джулия наслаждалась законным выходным. Досадливо поморщившись, она перевернула страницу журнала – пусть трубку берет помощница – и сделала несколько дыхательных упражнений, чтобы унять головную боль, ставшую за последнее время постоянной. Пожалуй, «наслаждалась» – это преувеличение; скорее пользовалась краткой передышкой. Съемки шли неважно, и отдых ей был просто необходим, а значит, сегодня – никакой работы. Разве что чтение «Вестника рукоделия» можно считать за подготовку к роли.

С той встречи на съемочной площадке воцарилась отчетливо негативная атмосфера. Только сейчас Джулия поняла, что принимала дружескую обстановку на съемках «Большой семьи» как само собой разумеющуюся. Дэнфорд оказался жестким тираном, Саманта постоянно витала в облаках, а Рик распускал павлиний хвост. Прилично вели себя лишь актеры на вторых ролях да мальчики, играющие ее сыновей. Но хуже всего было Эллен: целыми днями она слонялась по студии мрачнее тучи, негодуя по поводу очередных изменений в сценарии. К ужасу Джулии, она почему-то выбрала ее наперсницей, и приходилось выслушивать бесконечные слезливые монологи. Буквально вчера Эллен полчаса изливала на нее бездны своего отчаяния, оплакивая смену названия.

– «Месть прерий»? – восклицала она, меряя шагами трейлер Джулии. – Какая еще месть? Откуда? Нет такого в сценарии! Дэнфорд с ума сошел!

Джулия терпеливо напомнила ей разговор на утреннем совещании.

– Он хочет извлечь выгоду из успеха «Мести джунглей». Агент Рика планирует запустить цикл фильмов под общим названием «Месть».

– Да, но при чем здесь мой сценарий? – возмутилась Эллен. – Разве вы не видите – они перекраивают фильм под Рика, уводя фокус от Сэди! Это же ее жизнь, не его!

Тут Джулия насторожилась. До нее давно доносились слухи о том, что на афишах фамилию Рика планируют разместить над названием фильма. В принципе, она ничего не имела против – при условии, что ее фамилия будет сверху. Однако вскоре начали поговаривать, что речь идет только о Рике. А как же она? Затеряется в списке остальных актеров, где-нибудь после Саманты?

Нет, этого не может быть.

Стряхнув с себя сомнения, Джулия попыталась вразумить Эллен:

– Это обычный рабочий процесс, привыкайте. Конечно, фильм – плод совместных усилий, однако мнение режиссера приоритетно. Нам всем приходится подстраиваться, чтобы на выходе получился качественный результат.

– Мы все дальше уходим от оригинала, от дневников моей прабабушки!

– Эллен, вы еще молоды. Поймите, за все приходится платить. Мой вам совет: идите на уступки, не наживайте себе врагов, и, если фильм окажется успешным, в следующих проектах у вас будет куда больше возможностей контролировать процесс.

Эллен, как и всегда, приняла совет со смирением и благодарностью за потраченное на нее время. Пожалуй, ее поведение в чем-то даже льстило звезде. Хоть Эллен и не была актрисой, Джулия практически считала ее своей протеже. Хорошо, что девушка – всего лишь автор сценария: Джулия всегда с подозрением относилась к молоденьким старлеткам, ходящим за ней по пятам и вымаливающим совет «профессионала», – те спят и видят, как бы перехватить у нее роль и спихнуть в темную, унизительную бездну эпизодических мельканий в ситкомах. От Эллен же никакой угрозы ожидать не приходилось, так что можно себе позволить немножко щедрости.

Только не сегодня. Джулия уютно устроилась на диванных подушках и попыталась погрузиться в статью о коллекции старинных одеял. Сегодня у нее просто нет сил обсуждать капризы киноиндустрии – ни с Эллен, ни с кем бы то ни было.

В комнату вошла помощница с телефоном.

– Мисс Мершо, вас – говорят, срочно.

– Кто звонит? – Только не Эллен!

– Снова мисс Хендерсон.

Джулия уронила голову на подушку.

– Вы ей сказали, что я дома?

Помощница покаянно кивнула.

Протяжно вздохнув, Джулия выпрямилась.

– Люси, нам надо серьезно поговорить!

Та нервно сглотнула и поспешно вымелась из комнаты.

Джулия помедлила, успокаиваясь, затем взяла трубку.

– Эллен, милочка, какой приятный сюрприз!

– Мисс Мершо? – Тихий голос Эллен заглушал странный шум на заднем фоне. Откуда она звонит – из аэропорта, что ли?

– Да, я слушаю.

– У нас проблемы.

Кто бы сомневался!

– Говорите громче! – попросила она довольно резким тоном.

– Я на съемочной площадке. Тут… – Эллен умолкла, затем перешла на тревожный шепот: – Я сейчас не могу разговаривать. Вам срочно надо приехать!

– Но мои сцены сегодня не снимают, – напомнила ей Джулия.

– Пока нет, – туманно ответила Эллен. – Приезжайте поскорее, пожалуйста! – И она повесила трубку.

Джулия обеспокоенно отложила телефон. Что значит «пока нет»? В любом случае, ничего хорошего, решила она, поспешно направляясь в гардеробную.

Водителю дали выходной, так что пришлось самой садиться за руль. К счастью, движение было не слишком плотным, и через сорок минут Джулия уже парковала свой «порш» возле студии, где проходили интерьерные съемки. Согласно расписанию, в этот день планировались сцены с участием Рика и Саманты, включая любовные. Неужели Эллен всполошилась из-за них? Если так, она ей устроит! Тащиться сюда только для того, чтобы в который раз послужить жилеткой, – это уже слишком!

Однако войдя в павильон и увидев Саманту, восседающую за пяльцами и произносящую ее реплики, Джулия лишилась дара речи. Это же ее текст! И одеяло ее – Сэди сшила его, чтобы купить зерно после нашествия саранчи.

– Что здесь происходит? – спросила она резким тоном.

– Снято! – рявкнул Дэнфорд и свирепо оглянулся в поисках идиота, срывающего съемку. Увидев актрису, он тут же нацепил маску непробиваемого спокойствия. – А, Джулия! Какими судьбами?

– Почему она снимается в моей сцене?

Дэнфорд поднялся и положил ей руки на плечи, пытаясь успокоить.

– Давайте пойдем ко мне в кабинет и поговорим.

Джулия не собиралась поддаваться.

– Я задала вопрос, – повысила она голос, краем глаза заметив Эллен со смешанным выражением негодования и торжества. Если б не она, Джулия приехала бы на съемки в понедельник, совершенно не подозревая о коварстве Дэнфорда; а уж эта маленькая дрянь Саманта…

– Мы просто репетируем, – утешающе заворковал Дэнфорд. – Всего лишь прогоняем…

– А какой смысл репетировать без меня?

– Ну извините, так получилось – мы отдали некоторые ваши сцены молодой Сэди. Ничего особенного – кое-какое шитье.

– Ничего особенного? – вытаращилась на него Джулия. Сцены с шитьем одеял были одними из самых важных. – А почему, позвольте спросить?

– Если говорить честно…

– Да уж сделайте одолжение!

– Хоть вы и утверждали, что умеете шить, на крупном плане у Саманты лучше получается, натуральнее, понимаете? Вот и все.

– Ой, мне так нравится шить, – протянула Саманта. И действительно, иголка так и сновала в ее руках, не хуже, чем у инструкторов на курсах. И стежки у нее наверняка получаются мелкие и ровные, хоть отсюда и не видно. – Меня бабушка в детстве научила.

Да ты из детства и не вышла, чуть было не огрызнулась Джулия, но вовремя спохватилась: не стоит подчеркивать разницу в возрасте.

Дэнфорд взял Джулию под руку и повел в сторону выхода.

– Всего три сцены, – уговаривал он. – Мы же добавили эпизоды с вами и Риком, так что материала хватит, даже еще лучше будет, поверьте мне!

Этого Джулия как раз делать не собиралась.

– Какие именно сцены?

– Эту, потом ту, что после пожара, и посиделки соседок.

Джулия мысленно выругалась.

– Посиделки мне нужны, – дрожащим голосом сказала она. Конечно, выпрашивать унизительно, но это ее сцены! – Вы же знаете, что у Саманты темперамент инфузории – она не сможет сыграть настоящие эмоции!

– Ну, сегодня утром у нее неплохо получилось…

Джулия похолодела.

– Утром? – Эпизод требовал не менее тридцати актеров и статистов, а значит, все было тщательно спланировано заранее. – Так это не репетиция?

– Репетиция. И сразу отвечу на ваш следующий вопрос: да, мы будем снимать эту сцену с Самантой в роли Сэди.

Джулия со свистом втянула воздух.

– Ясно. – Глубокий вдох. – Тогда сделаем так: я тоже снимусь в этой сцене, а вы потом выберете, у кого лучше получилось. Это будет справедливо…

– Нет.

– Как нет? Вы даже не…

– Джулия, зачем вы все усложняете?

Дэнфорд открыл дверь, и Джулия вышла наружу, щурясь от яркого света.

– Поговорим в понедельник, – крикнул он вслед. Дверь гулко захлопнулась, и Джулия побрела к машине.

За спиной послышались торопливые шаги.

– Мисс Мершо! – позвала Эллен. Джулия остановилась и механически развернулась, как робот. – Ну, что он сказал? Передумал?

– Он будет снимать Саманту.

– Болван неотесанный!

– Он не болван, – деревянным голосом отозвалась Джулия. – У него «Оскар» и четыре «Эмми». Или пять… Не помню.

Эллен схватила ее за плечи:

– Он погубит наш фильм! Надо его остановить!

– Это не наш фильм. – Грубое прикосновение вернуло ее в реальность. – Вы продали ему свой сценарий, теперь он волен делать с ним все, что пожелает.

У Эллен навернулись слезы на глаза:

– Если б я знала!

– Зато ваша фамилия будет в титрах.

– Да я уже и не хочу…

Внезапно память услужливо подсунула ей собственные нравоучения: «…фильм – плод совместных усилий, однако мнение режиссера приоритетно. Нам всем приходится подстраиваться, чтобы на выходе получился качественный результат…»

Джулия закрыла глаза, стараясь унять подступающую тошноту. Дыши, приказала она себе. Открыв глаза, она увидела встревоженное лицо Эллен.

– Вам плохо?

Джулия проигнорировала вопрос.

– Он сейчас сообразит, что меня кто-то предупредил. Возвращайтесь на площадку.

Эллен горько усмехнулась:

– Да он вообще меня не замечает!

– Эллен, я серьезно! Он вообще запретит вам появляться на съемках.

– Вы что! Это же мой фильм!

– Не ваш, а его, – повторила Джулия, отчетливо выговаривая каждое слово. – Примите это как данность и успокойтесь.

Какое-то время Эллен молча переваривала услышанное, затем медленно кивнула и поспешила обратно в павильон. Только тут Джулия вспомнила, что даже не поблагодарила ее.

По дороге домой в голове постепенно прояснилось. Она будет бороться! Первым делом нужно позвонить Аресу – пусть ищет лазейку в контракте, запрещающую этот произвол.

Дозвониться не удалось – секретарь сказала, что он уехал на встречу и будет только завтра.

– Должен он когда-нибудь появиться! Пусть позвонит мне.

Не дождавшись ответа, Джулия бросила трубку. Мори прерывал любую встречу, чтобы ответить на ее звонок!.. Со злости Джулия пнула медную вазу, и сухие лепестки рассыпались по блестящему деревянному полу. Ну и что теперь делать?

И тут ее осенило.

– Люси, в гостиной беспорядок! – крикнула Джулия, устремляясь в кабинет. Саманта заменила ее потому, что лучше шила? Так это можно исправить! Рванув на себя ящик стола, она вытащила папку с курсов, нашла листок с адресом и телефоном Донны Йоргенсон и присела в кресло, стараясь успокоиться.

Ладно, они не очень-то жаждали общения – это неприятно, но ей нужна помощь Донны, и ждать больше некогда. Джулия придвинула телефон и набрала номер.

– Алло? – откликнулся девичий голос.

– Попросите к телефону миссис Йоргенсон, пожалуйста.

– Подождите минутку.

Послышалось приглушенное «Мам, тебя!» – и вскоре знакомый голос мелодично произнес:

– Да?

– Донна?

– Слушаю вас.

– Это Джулия. – Тут ее охватила паника – а вдруг та ее не помнит! – С курсов.

– Джулия! – воскликнула Донна. – Не может быть! Где вы пропадали? Мы все решили, что вы исчезли с лица Земли!

Да неужели?

– Могли бы и написать, – заметила Джулия обиженным тоном.

– Вы смеетесь? Я писала дважды, Грейс с Меган по разу, а Винни уже пошла не то на восьмой, не то на девятый заход! В ответ мы получили формальные отписки и ваши фотографии с автографом. Не поймите меня неправильно: нам, конечно, приятно, но куда девать столько одинаковых фоток? – засмеялась она.

Во второй раз за день Джулии показалось, будто ее ударили пыльным мешком по голове.

– Вы мне писали? Домой??

– Ну, я не знаю… На тот адрес, что вы нам дали, – я думала, это домашний. – Донна зачитала вслух – все было правильно до циферки.

– Ничего не понимаю…

– Вот и мы не поняли. И обратный адрес совсем другой. – Донна принялась диктовать, но Джулии было достаточно первого слова.

– Вот скотина!

– Кто?

– Да мой агент! – Видимо, Арес каким-то образом устроил так, что ее письма перенаправляли в его офис. А-а, ясно!.. – Моя помощница отдавала ему мою личную почту.

– Зачем?

– Когда узнаю, уволю, к чертям!

– Уволите? – в ужасе воскликнула Донна. – Наверняка есть какое-то разумное объяснение…

– Воровству? – Неужели она не понимает? Все это время Джулия чувствовала себя позабытой, заброшенной, а Люси… Ведь она дала ей четкие указания немедленно сообщать, когда придет письмо от подруг с курсов!

– Может, просто попросить ее больше так не делать? – взмолилась Донна. – Дайте ей шанс, у вас такое доброе сердце! Нельзя же увольнять людей под праздники!

Вот тут Донна ошибалась – сердце у Джулии было вовсе не доброе, особенно сейчас. Однако что-то в голосе Донны ее зацепило, и она неохотно согласилась.

– Ладно, выслушаю ее оправдания – но ничего не обещаю! – И не дай бог, услышанное ей не понравится…

– Вы не пожалеете, я уверена!

На этот счет у Джулии имелись большие сомнения.

– Донна, я, собственно, вот зачем звоню…

– Да?

В голосе Донны было столько теплоты, что гордость Джулии сама собой куда-то испарилась.

– Мне нужна ваша помощь.

 

Глава 8

Целый день Меган была занята; лишь под вечер удалось выкроить время и проверить электронную почту. На этот раз ее ждала занимательная переписка Донны и Грейс.

Кому : Меган Донахью <[email protected]>, Донне Йоргенсон <[email protected]>

Грейс».

Дата : 9 ноября 8:14

Тема : Re: Новости от Джулии

«Я рада, что Джулия нас не забыла. Надо написать Винни, пока она не завалила Южную Калифорнию лавиной писем. Давно пора вытащить этих двоих в сеть.

Но как же нам помочь Джулии?

Донна выдала смелое предложение:

«Давайте слетаем туда и зашпыняем этого режиссера иголками!»

Грейс ответила:

«Эх, если бы… Как хочется выбраться из города! Вы не поверите – я все-таки согласилась на то, чтобы Габриэль пришел на обед в День благодарения. Сестры считают, что я спятила, но Джошуа очень привязался к дедушке – не хочу портить ему праздник».

Донна от души сочувствовала Грейс. Впрочем, ее саму предстоящий праздник тоже не радовал: к обеду были приглашены Линдси с Брэндоном, и она собиралась закатить пир горой.

«Надо как-то отработать месяцы простоя, – писала она. – Линдси последнее время такая напряженная – наверняка из-за меня. Пора перестать вести себя как злющая ведьма, а то Брэндон с воплями убежит в пампасы».

Улыбнувшись, Меган написала:

«Донна, золотко, вовсе ты не злющая! Хотя, если честно, разве ты не была бы этому рада?»

Подождав немного – вдруг Донна еще в сети, она снова проверила почту.

Кому : Меган Донахью <[email protected]>

Адам».

Дата : 9 ноября 17:43

Тема : Как дела?

«Ну, как прошла встреча?

У Меган потеплело на сердце. С того самого Хэллоуина они с Адамом регулярно переписывались. Так, ничего особенного: болтали о работе, о планах на выходные. Оказалось, что его своеобразное чувство юмора нисколько не теряет остроты даже в письмах, хотя она не раз ловила себя на мысли, что предпочла бы услышать его живьем. Особенно сейчас, после вышеупомянутой встречи, которая больше походила на засаду.

Войдя в класс, Меган с удивлением заметила, что учительница не одна: ей представили школьного психолога.

– Я рад, что мы наконец-то встретились, – сказал он, пожимая ей руку.

– Наконец-то? В каком смысле? – не поняла она.

Учитель с психологом переглянулись, и тут правда вышла наружу: оказывается, за последние несколько месяцев Робби трижды просили передать родителям, что их вызывают в школу.

– Так почему ж вы не позвонили, не написали? – недоумевала Меган.

Ей объяснили, что рано или поздно позвонили бы и что замалчивание, к сожалению, не редкость в подобных случаях.

– В каких случаях? – все еще не понимала Меган.

Небольшие проблемы с дисциплиной, ничего страшного. Если бы произошло что-то из ряда вон выходящее, с ней связались бы безотлагательно. Робби – мальчик умный, с воображением; правда, немного тихий и замкнутый – как правило. Порой он сочиняет какие-то безумные истории, и когда одноклассники над ним смеются, набрасывается на них. К сожалению, Робби не умеет себя контролировать: временами у него случаются вспышки гнева без видимой на то причины – именно поэтому психолог заподозрил проблемы дома.

Он замолчал, ожидая ответа, и Меган съежилась под изучающим взглядом. Похоже, они уже решили, что она – плохая мать.

– Робби хорошо себя ведет дома… – пролепетала Меган и тут же вспомнила печенье Джины. – Ну, то есть обычное детское непослушание, прощупывание границ родительского авторитета, но ничего такого, как вы описываете…

– Это вполне естественно, – сказал психолог. – А что, его папа не смог прийти?

– Он живет в Орегоне. Мы разведены.

– Понятно. – Психолог сделал какие-то пометки в тетради. – Робби часто видится с отцом?

– Очень редко. Он переехал в начале лета, а до того они виделись где-то раз в месяц. – Меган глубоко вдохнула, пытаясь унять сердцебиение. – Бывший муж не силен в соблюдении договоренностей.

– Робби часто рассказывает всякие небылицы об отце, – добавила учительница. – То он – секретный агент, то летчик-истребитель…

– Похоже, проблема связана с отсутствием отца в его жизни, – перебил ее психолог. – Миссис Донахью, вы согласны?

– Я… ну да, наверное…

Это Меган могла им сказать и сама, причем давным-давно. Мысленно сосчитав до трех, она спросила, есть ли у них какие-либо рекомендации. Ей посоветовали отвести сына к специалисту, чтобы поработать с затаенной злостью на отца.

Прощаясь, она отметила, что и учитель, и психолог удовлетворены разговором, словно выполнили свой долг и теперь могут спокойно переключиться на другие вопросы. А ведь на какую больную точку нажали! Этого боится любая мать – узнать, что, несмотря на все усилия, она подвела своего ребенка. Можно, конечно, свалить вину на Кифа, но что толку? Именно она получила опеку над ребенком – значит, надо было лучше стараться, чтобы компенсировать наплевательское отношение отца.

Она отписалась кратко:

«Не очень. Подробности завтра».

Адам ответил почти сразу же:

«Может, лучше поговорим при личной встрече?»

Руки Меган застыли над клавиатурой. Она вдруг представила, как он прыгает в машину и мчится сюда, чтобы ее утешить. Как ни странно, фантазия пришлась ей по душе и одновременно смутила. Сделав глубокий вдох, она написала:

«Какие будут предложения?»

«Поужинаем? На полпути между нами есть отличный итальянский ресторан. Как насчет в пятницу, в семь вечера?»

У Меган часто забилось сердце. Судя по всему, он имеет в виду ужин вдвоем – нельзя же обсуждать проблемы Робби при нем! И что ответить? Одно дело – пообщаться на вечеринке, другое – встреча тет-а-тет. Может, к этому она пока не готова?

Меган открыла на календаре пятницу, уже зная, что вечером свободна. Внезапно она вспомнила Джину, ждущую ребенка. Киф давно устроил свою личную жизнь. Столько времени прошло… Одной как-то лучше, спокойнее. Да и вообще – с чего она взяла, что это свидание? Адам работает с детьми; наверняка у него профессиональный интерес, не более того.

Сжав и разжав пальцы, чтобы разогнать кровь, Меган набрала:

«Пишите адрес. Надеюсь, родители смогут взять Робби»,

и поспешно нажала на кнопку «Отправить», не давая себе шанса передумать.

11 ноября

«Здравствуйте, Винни!

Тысяча извинений за то, что не написала вам раньше. Очень мило с вашей стороны прислать целых десять писем, хоть я и не отвечала! Представляю, что вы обо мне подумали! Честное слово, я не виновата: оказывается, мой агент велел помощнице пересылать ему всю почту, чтобы “не отвлекать меня от работы”. Представляете?! А я-то переживала, почему от вас ни слуху ни духу! Ну, теперь все наладилось – по крайней мере, мне так обещали.

А вот с фильмом, к сожалению, не ладится. Исполнитель главной мужской роли – испорченный щенок, а у девушки, играющей молодую Сэди, мозги набекрень. А еще она оказалась талантливой рукодельницей, и режиссер отдал ей некоторые мои сцены. Я практиковалась до посинения, пока все пальцы не исколола! Не знаю, поможет ли это… Держите за меня кулачки!

С мини-одеялом тоже без особого прогресса; сейчас я больше тренируюсь шить вручную. Зато я начала узор для нашего сборного проекта из того лоскутка, что вы нам дали. Правда, иногда мне кажется, что завершить не удастся: такими темпами меня могут окончательно выпихнуть из фильма.

Надеюсь, что в Огайо хорошая погода.

14 ноября

«Милая Джулия!

Проверка связи… Это письмо для Джулии Мершо. Если вы – ее помощница или агент, перестаньте читать чужие письма и немедленно отдайте Джулии! Как не стыдно!

Ну вот, если ты продолжаешь читать, значит, ты – Джулия. Господи, как я рада была получить от тебя весточку! Очень жаль, что с фильмом дела неважные. Выше нос, детка! Кстати, я посмотрела старые серии “Большой семьи”, и вот что я тебе скажу: ты замечательная актриса! Я и не знала, что ты играла маму в “Нашем доме” – я постоянно смотрела этот сериал и сейчас пересматриваю. Если бы я сложила два и два, то не опростоволосилась бы так (надеюсь, ты на меня не сердишься). В общем, ни один нормальный режиссер в здравом уме от тебя не откажется, так что продолжай практиковаться, и все сложится, как надо. Скорей бы фильм вышел! Я уверена – это будет суперхит! Все рукодельницы Америки придут посмотреть, и я в первых рядах.

Кстати, я тоже начала свой узор, хотя и не уверена, что имею право. Как ты помнишь, моя задача – найти невесту внуку. Ну вот, я пораскинула мозгами и решила, что Адам с Меган будут прекрасной парой. Я пригласила их к себе на вечеринку в Хэллоуин вместе с ее сыном, Робби, и надеюсь, они поладили. Но оба молчат, как сговорились! Я места себе не нахожу! Если Меган вдруг о нем упомянет, напиши мне, ладно? Даже если она тебя попросит ничего не говорить. В конце концов, я – бабушка, я имею право знать!

Что ж, пожалуй, достаточно. Держи меня в курсе – надо успеть купить вечернее платье на церемонию вручения “Оскара”!

P. S. Посылаю тебе свою знаменитую арахисовую помадку. Угости этого противного режиссера – может, хоть это его смягчит.

P. P. S. Почему же ты сама нам не написала, вместо того чтобы чахнуть от тоски у почтового ящика?»

Всю дорогу моросил мелкий, холодный дождик. Вся в сомнениях, Меган подъехала к ресторану, однако, войдя внутрь и ощутив теплый аромат свежего хлеба, оливкового масла, чеснока и приправ, слегка успокоилась. Адам ждал ее в холле. На нем был пиджак, и она порадовалась, что надела любимое платье вместо брюк.

– Я смотрю, вы сегодня без шляпы, – пошутила она.

– Для разнообразия, – улыбнувшись, ответил он. – Вы отлично выглядите.

Администратор проводила их за уединенный столик в дальнем углу ресторана. Адам непринужденно болтал, просматривая меню, а вот к ней постепенно возвращалась прежняя нервозность. Меган мысленно отругала себя за это: не на собеседовании, в самом деле! Подумаешь, вечер не удастся и они больше не увидятся… Не самое страшное в жизни.

М-да, позитивным мышлением это не назовешь – и все же ей стало легче. Когда подали салат, Меган окончательно расслабилась и наслаждалась тихим вечером в обществе друга. Приятно было видеть, как загораются его глаза, когда он рассказывает о своей работе, об учениках. Вот бы сыну такого учителя!

Мало-помалу разговор свернул на Робби, и Меган рассказала Адаму о встрече с учителем и психологом.

– Надеюсь, вы не станете судить обо всех учителях по этим двоим, – поморщился тот.

– Нет конечно. И все-таки как вы считаете – разве они не должны были связаться со мной раньше?

– На их месте я бы обязательно попытался. – Адам помедлил. – А вы спрашивали Робби о тех записках, которые они посылали?

– Первым делом. Сначала он сочинил, что потерял, но когда я спросила, почему не передал на словах, замкнулся в себе. – Меган до сих пор не могла в это поверить: ее милый мальчик соврал! – Я пыталась ему объяснить, как важно быть честными друг с другом и что я всегда буду его любить. Не знаю, поверил он или нет…

Адам осторожно взял ее за руку:

– Конечно, поверил.

– Тогда зачем же он мне солгал?

– Пытался избежать неприятностей. Наверное, не хотел, чтобы вы разговаривали с учительницей; да сколько угодно причин найдется…

Его прикосновение было мягким и успокаивающим.

– Я последовала их совету: со следующей недели Робби пойдет к психологу. Надеюсь, хоть это поможет разобраться с его обидой на отца.

Адам задумчиво кивнул, затем осторожно спросил:

– А никак нельзя привлечь к делу бывшего?

– Не знаю. – Меган выдернула руку и принялась играть с вилкой. После трех дней ожидания и кучи оставленных сообщений на автоответчике ей наконец удалось поговорить с Кифом. Она объяснила ситуацию в деталях и попросила у него помощи.

– Если бы ты передала опеку мне, сейчас никаких проблем бы не было, – выдал тот равнодушным тоном.

– Так ты же не просил! – опешила Меган. – Я тебе предлагала совместную опеку – ты сказал, что встреч по выходным достаточно.

– Ну и чего ты теперь от меня хочешь?

– Может, приедешь с ним повидаться? Или он к тебе – на каникулы, например?

– Ты знаешь, как сложно достать билеты? – недовольно возразил Киф. – Слушай, мне сейчас некогда: у Джины ребенок болеет, я не могу разорваться.

– Киф…

– Короче, я ему позвоню. – И он повесил трубку.

«У Джины ребенок». Не «у нас ребенок» и даже не просто «ребенок» – «у Джины». Он не меняется…

Очнувшись от неприятных воспоминаний, Меган попыталась улыбнуться.

– Вряд ли от него будет толк. Зато у Робби есть дедушка. Он, правда, очень занятой человек, но они довольно много времени проводят вместе.

– А что вы думаете насчет «Больших братьев»?

– В нашем городе нет их филиала.

– Мне раньше доводилось участвовать в этой программе. В прошлом году мой подопечный уехал из штата, и я собирался взять еще одного, но… – Он умолк.

– Но что?

Адам сконфузился:

– Натали была против – свадьба на носу и все такое…

– Понятно. – У Меган начал вырисовываться весьма нелестный портрет Натали. Как же такой славный человек сделал столь неподходящий выбор? – Наверное, она подумала, что вы будете слишком заняты.

Адам заметно помрачнел.

– Да, слишком занят – для единственно важных вещей. – Тут он опомнился и снова улыбнулся как ни в чем не бывало. – А что, если я поработаю Большим Братом для Робби? То есть не через организацию – так, неформально.

Предложение прозвучало столь неожиданно, что Меган растерялась.

– Ну…

Адам поднял руки, словно защищаясь:

– У меня нет никаких скрытых мотивов, честное слово! У нас в школе все учителя проходят тщательную проверку, да и «Братья» с радостью предоставят вам всю информацию.

– Да нет, не в этом дело. – Меган заколебалась. – Просто я… – Она взглянула на него изучающе. – А вы правда хотите?

– Конечно! Робби – отличный парень, мы славно повеселились на празднике. – Адам снова взял ее за руку. – Давайте сделаем так: выберемся куда-нибудь втроем, и если все пойдет нормально, я предложу Робби совместный досуг в следующие выходные. Ну а нет – так нет.

Меган призадумалась. Как ни тяжело это признавать, она и в самом деле не заменит Робби весь мир, а хороший друг – не из членов семьи – вполне мог бы стать его доверенным лицом. На вечеринке в честь Хэллоуина они и правда неплохо ладили. Пожалуй, стоит попробовать.

– Ну, если вы уверены…

– Уверен. – Адам снова улыбнулся и сжал ее руку. – Все будет хорошо, вот увидите.

И сердце подсказало, что ему можно верить.

В субботу, перед Днем благодарения, Донна спустилась в подвал в поисках коробки с праздничным убранством. В этом году она намеревалась превзойти самое себя – ведь в гости приедет Брэндон! Где-то тут валялась корзинка в виде рога изобилия; помыть, почистить – и выйдет отличное украшение. Прошлым вечером она завершила одно из своих давних НЛО – нарядную дорожку на стол. Осталось только добавить лучшие льняные салфетки, и семья Йоргенсонов готова к приему нового члена!

Целое утро Донна листала любимую поваренную книгу и перебирала рецепты в Интернете. Правда, когда она объявила, что на этот раз меню будет совсем другим, домашние переглянулись.

– Вы чего? – удивленно спросила Донна. – Столько лет жалуетесь, мол, вечно одно и то же, а теперь я предлагаю разнообразить, а вы нос воротите?

– Нет-нет, все хорошо, – поспешно сказала Бекка. Пол лишь кивнул, однако Донна поняла невысказанную просьбу: в последнее время произошло столько изменений, что тянуло уцепиться за привычные семейные традиции. Донна не стала возражать и добавила к новой дорожке и рогу изобилия старые медные подсвечники, доставшиеся им в наследство от матери Пола.

Ей не терпелось увидеть Линдси. Та не показывалась неделями под предлогом сильной занятости. Брэндон же по телефону разговаривал отрывисто, словно чувствовал ее неприязнь. На этот раз она постарается все наладить – ради Линдси.

Наверху раздалась телефонная трель. Донна сдула пыль с корзинки и прислушалась. Может, это Джулия? За последние недели та звонила чуть ли не каждый день, прося советов. Продолжать уроки по телефону было не так-то просто, но Джулия сказала, что если она в ближайшее время не улучшит навыки, то окончательно потеряет роль. Донна не могла взять в толк, как любой режиссер в здравом уме может отказаться от талантливой и популярной актрисы, но Линдси объяснила ей, что актерство – профессия сложная и нестабильная. К счастью, сама Линдси предпочитала режиссуру – хотя вопрос, чем она будет заниматься после колледжа, оставался открытым. По крайней мере, сейчас она с большим энтузиазмом участвовала в постановке университетской пьесы – друзья по театральному клубу и некоторые учителя уговорили ее остаться и продолжить работу. Наверняка и в весеннем семестре ей будет чем заняться; ради этого Донна была готова взять на себя часть свадебных хлопот.

На лестнице послышались быстрые шаги дочери.

– Мам, звонила Линдси, – отчиталась Бекка.

– А, хорошо. – Донна осторожно пробралась через залежи коробок. – Нормально поболтали?

– Не особо. Не торопись, она уже повесила трубку.

Донна замерла, удивленная и слегка обиженная.

– Как это? Даже не захотела со мной поговорить?

– Сказала, что ужасно занята, и просила не перезванивать, она убегает. – Бекка скривилась – предстояло самое трудное. – Мам, у меня плохие новости.

– Что случилось?

– Они не приедут на День благодарения.

– В смысле – только Линдси приедет?

– Нет, вообще никто.

Донна почувствовала, как на нее наваливается усталость.

– А… – Она тяжело осела на кипу пыльных коробок. – Поедут к родителям Брэндона?

– Вроде остаются дома.

– Почему?

Бекка пожала плечами. Только тут Донна заметила выражение злости на ее лице.

– Говорит, у Брэндона курсовая, а ей надо работать над пьесой.

– Что, даже на денек не могут выбраться?

– Брэндон заявил, что слишком далеко ехать.

– Да тут всего-то час туда, час обратно!

– Вот и я то же самое сказала. Раньше ей было нормально! – Бекка умоляюще посмотрела на мать. – Может, уговоришь ее как-нибудь?

– Попробую… – неуверенно пообещала Донна, но чутье подсказывало ей, что это пустая затея.

Конечно же телефон не отвечал. Наконец включился автоответчик, и Донна оставила нарочито веселое сообщение.

– Не приедет, – резюмировала Бекка, наблюдавшая за ее попытками. – Ненавижу Брэндона.

– Бекка…

– Мам, я серьезно. Это все из-за него! Линдси никогда не пропускала День благодарения, и никакие пьесы ей не мешали!

Нахмурившись, она выбежала из кухни, добавив на ходу:

– Ни за что не позволю парню мной командовать!

– Он не просто парень, а ее жених, и… – Внезапно Донна умолкла, сраженная последними словами Бекки. Брэндон действительно вел себя слишком деспотично – даже Пол заметил тогда, в первую встречу. Но ведь Линдси – девочка сильная, не станет под него прогибаться…

Видимо, она предпочитает общество Брэндона, и им придется с этим смириться. Конечно, обидно, что дочь не хочет побыть с семьей в праздник; с другой стороны, это их первый День благодарения вместе. Вряд ли им захочется и дальше справлять все праздники вдвоем. Да и потом на носу Рождество, семестр к тому времени закончится – вот тогда Линдси точно приедет, с Брэндоном или одна.

Тут только Донна осознала, что все еще держит пыльный рог изобилия. Задумчиво повертев корзинку в руках, она отнесла ее обратно в подвал.

На День благодарения Грейс впервые за четыре месяца села за руль. Обычно маму в церковь отвозила Хелен, однако во вторник она позвонила и упросила Грейс ее подменить: нужно было забрать сына из колледжа, а муж не смог отпроситься на работе. К тому же ей и так не хватает времени, чтобы приготовиться к приему сорока родственников.

– Вот если б ты разрешила нам что-нибудь принести, то сейчас бы и не убивалась так, – поддразнила ее Грейс. Хелен всегда отличалась особой педантичностью и настаивала на приготовлении праздничных блюд самостоятельно.

– Спасибо за предложение, можешь испечь булочки. – И Хелен повесила трубку прежде, чем Грейс успела возразить.

Накануне праздника вся квартира наполнилась пряными запахами выпечки: к пшеничным и ржаным булочкам было решено добавить пирог из тыквы. Упаковав еду в корзинку и собравшись с духом, Грейс спустилась в гараж. К ее удивлению, машина не заросла паутиной и завелась без проблем. Дорога была почти пуста, погода выдалась солнечная. К тому же Грейс уже давно чувствовала себя на редкость хорошо и даже начала набрасывать эскиз нового одеяла. Если бы не периодические покалывания в руках, она бы решила, что ей поставили неверный диагноз.

– Не радуйтесь раньше времени, – предостерегал ее доктор Штайнер. – Ни в коем случае не напрягайтесь, иначе возможно ухудшение.

Грейс понимала, что он прав, но ее оптимизм от этого почти не уменьшился. Спонтанные ремиссии случались и в куда более серьезных заболеваниях – так почему бы ей не надеяться?

– Надежда еще никому не вредила, – парировала она.

Конечно, Грейс не забывала об осторожности, и все же сегодня ей было так легко за рулем – хороший знак! Собственно, доктор и не запрещал ей водить машину: ее останавливал страх, поселившийся в душе после того случая. Впрочем, даже если бы она чувствовала себя хуже, все равно согласилась бы: маму нужно отвезти, а расписывать Хелен свои проблемы не хотелось. Да и Джастину нельзя просить – кто ее знает, вдруг с ней Габриэль?

Мама по-прежнему жила в их отчем доме. Она ждала в гостиной, одетая в строгий костюм винного цвета; на голове – шляпка с короткой вуалью, не доходившей до глаз.

– А вот и моя малышка! – воскликнула она, обнимая Грейс, затем отстранилась и внимательно осмотрела. – Выглядишь хорошо.

– Я и чувствую себя хорошо – лучше не бывает.

Мать удовлетворенно кивнула и взяла сумочку, показав на кастрюлю и два пластиковых контейнера:

– Возьми, пожалуйста.

– Надеюсь, там твой фирменный пирог.

– Конечно. Какой праздник без моего пирога? Во втором – яблочный, а в кастрюле – тушеная фасоль. Хелен велела принести только пироги, но ты же знаешь свою сестру – в жизни не признается, что ей нужна помощь. – Она покосилась на Грейс. – Наверное, это семейное.

– Тогда в кого у нас Мэри? – Грейс усадила ее в машину и закрыла дверцу, игнорируя намек.

– Мэри пошла в твою бабушку – лучше попросить помощи, чем сделать самой.

– Вот возьму и наябедничаю ей!

– Да пожалуйста! Как будто она сама не знает.

Грейс засмеялась и включила зажигание. По дороге мама ввела ее в курс последних событий: кто умер, кто переехал, кто женился, у кого родились дети. Мамины подруги передавали привет и интересовались, как у нее дела. Грейс напряглась было, но мать заверила, что о болезни никто не знает.

– Они просто любопытны, вот и все.

Как и всегда в праздник, в церкви было полно народа: большей частью пожилые пары, некоторые с внуками. Слушая проповедь о прощении и благодарности, Грейс печально думала о том, насколько они подходят к сегодняшнему дню – как будто священник знал о грядущей встрече с Габриэлем и написал проповедь специально для нее. Поддавшись настроению, она пообещала себе, что будет с ним вежлива.

По дороге домой Грейс спросила:

– Хелен тебя предупредила, что Габриэль тоже придет?

– Да, хотя, похоже, ей это не по душе. Но я ей сказала, что раз ты не против, остальное нас не касается. Очень по-христиански с твоей стороны позволить ему прийти. Простить не так-то легко, хотя он немало постарался, чтобы заслужить прощение.

Грейс помолчала.

– Вряд ли я его простила, – наконец призналась она. – Джастина выросла без отца, и это уже не исправишь. Не знаю, смогу ли я вообще когда-нибудь простить его.

Мать погладила ее по руке.

– Но ты готова попытаться – это уже шаг в нужном направлении.

У Грейс не хватило духу признаться матери, что она позволила Джастине пригласить Габриэля лишь из-за Джошуа – ну и отчасти из-за несправедливых обвинений в ревности.

Подъезд к дому Хелен был плотно забит машинами. Открыв дверь, они окунулись в атмосферу родственных объятий и дивных запахов жареной индейки. Грейс отнесла выпечку на кухню, однако улизнуть не успела: Хелен кинула ей передник и запрягла на работу. Вскоре пришла Джастина с Джошуа на руках.

– Скажи бабушке: «С Днем благодарения!» – велела она сыну, передавая его Грейс. Джошуа послушно повторил фразу – в меру своих возможностей.

– Ах ты моя умница! – засмеялась Грейс, поцеловала его в макушку и встретилась взглядом с Джастиной. – Он здесь?

– В гостиной – разговаривает с дядей Стивом. Пойду присоединюсь.

Джастина вышла. Грейс принялась было за пюре, но Хелен забрала у нее миксер.

– Иди уже, чего тянуть, – кивнула она в сторону гостиной.

Грейс сняла передник. Хелен права: лучше встретиться с ним сейчас, чем за столом.

Пробираясь через переполненную гостиную, Грейс то и дело останавливалась, чтобы поздороваться или обнять многочисленных родственников. Она различила в толпе мать и Джастину; Габриэля с ними не было.

Он нашелся в соседней комнате, на диване рядом с Мэри, младшей сестрой Грейс; на коленях у него устроился Джошуа. Увидев ее, Мэри поспешно вскочила.

– Ой, совсем забыла – я обещала помочь Хелен накрыть на стол.

Габриэль обернулся:

– А, Грейс… Привет.

Он пересадил Джошуа на диван, поднялся и неуверенно протянул руку. Грейс заставила себя пожать ее.

– Здравствуй, Габриэль, – сказала она спокойным тоном, изумляясь самой себе. Столько времени прошло… Она ожидала, что не узнает его, но в действительности изменений во внешности было мало: он стал тоньше, в волосах появилась седина, исчезли усы, зато добавилась сутулость.

Габриэль нервно улыбнулся.

– Хорошо выглядишь.

– Спасибо. – Только сейчас Грейс заметила, что родственники один за другим выскользнули из комнаты. Откинувшись на спинку дивана, она переместила внука к себе на колени. – Ты уже познакомился с Джошуа?

Габриэль присел рядом.

– Да, и мы даже подружились. Правда, Джош?

В ответ малыш улыбнулся деду.

Жаль, что ты пропустил первые два года, подумала Грейс. И двадцать лет жизни Джастины – она была очаровательной малышкой.

– Так ты в городе проездом или насовсем?

– Отъездился, – тихо ответил он, словно Грейс упрекала его в чем-то. – Я работаю ассистентом профессора в колледже.

– А, ну да. Джастина говорила, что ты снова преподаешь.

– Только по вечерам. Днем я занят в консультации – помогаю алкоголикам и наркоманам.

Грейс вздернула брови:

– Правда?

– Я знаю, что ты думаешь: «Врач, исцелись сам». Я не пью уже десять лет.

Смотрите, какой умный, прямо мысли читает! Впрочем, он угадал, и это еще больше ее расстроило.

– Рада за тебя.

– С трудом, но мне удалось. – Он протянул руку и погладил Джошуа по голове. – Жаль, слишком поздно – так много всего упустил…

Ты даже не представляешь, сколько, чуть не вырвалось у Грейс.

– Если бы все исправить… – Он отвернулся, не в силах смотреть ей в глаза. – Могу себе представить, через что ты прошла. Если бы я мог хоть как-то изменить… Прости, что меня не было рядом с тобой, с Джастиной…

Грейс слушала молча. С тех самых пор, как он появился в жизни Джастины, она ждала его извинений, но сейчас на душе было пусто.

Габриэль взглянул на нее умоляюще:

– Я не жду, что ты меня простишь, и мы продолжим с того места, на котором остановились…

У Грейс против воли вырвался резкий смешок. Габриэль сощурился и опустил голову.

– Извини. Это прозвучало как-то… неожиданно.

– Я имел в виду, что хочу снова быть частью твоей жизни. У нас общее прошлое, дочь, внук. Если ты не против, мы могли бы стать друзьями.

– Нет, – холодно ответила Грейс. К счастью, в этот момент Хелен позвала всех к столу. Грейс подхватила Джошуа и унесла, не глядя на бывшего.

Хотя столовая была невелика, каким-то образом сюда ухитрились поместиться все сорок два члена семьи: четыре поколения, от мамы до Джошуа. Подошла Джастина, чтобы забрать ребенка; Грейс проигнорировала ее вопросительный взгляд.

– Мама хочет прочесть молитву, – объявила Хелен, и разговоры тут же стихли. Члены семьи взялись за руки и склонили головы.

Даже дурное настроение не помешало Грейс насладиться едой. Хелен готовила лучше всех, да и остальные не подкачали. За столом Габриэль с ней почти не разговаривал, лишь похвалил булочки; Грейс сдержанно поблагодарила, но не сделала попытки продолжить беседу.

В конце ужина мама традиционно предложила всем рассказать, за что они благодарны жизни в этом году.

– Я начну, – сказала она. – Я благодарна за то, что мы снова собрались все вместе за этим столом. Как хорошо, когда вся семья в сборе! – Покосившись на Грейс, она добавила: – А еще я благодарна за то, что мы все в добром здравии, особенно Грейс.

Раздались тихие поддакивания, и Грейс почувствовала, что краснеет. Она ведь просила маму не распространяться о ее болезни при посторонних!

Остальные выразили схожие чувства. Когда очередь дошла до Грейс, она рассеянно пробормотала что-то дежурное о дочери и внуке, с ужасом ожидая ответных слов Габриэля. Он не разочаровал ее.

– Я благодарен небесам за то, что жив, – сказал он, и окружающие согласно закивали. – А еще я от всей души благодарен Грейс и Джастине за то, что дали мне возможность заслужить прощение.

Грейс опустила глаза в тарелку.

После десерта Габриэль застал ее одну в гостиной.

– Я серьезно, – заявил он безо всяких предисловий. – Пожалуйста, дай мне шанс заслужить твое прощение! Не откладывай в долгий ящик – у нас мало времени.

Грейс дернулась, словно ее ударило током:

– Что ты имеешь в виду?

Он пристально посмотрел на нее, и ей стало ясно.

– Ты все знаешь…

Помедлив, он кивнул.

Грейс почувствовала, как кровь приливает к вискам.

– Мне пора… – Она с трудом встала, оттолкнув руку Габриэля. Он все знает… Джастина рассказала, не иначе. Или кто-то еще… – Мне пора идти…

– Грейс…

Ничего не видя от слез, Грейс выбежала в коридор, нашарила в шкафу пальто и сумочку и рванула к машине, игнорируя встревоженные голоса. Он знал, и это было невыносимо…

Даже стопка тетрадей по геометрии не смогла испортить Адаму праздничное настроение. В четверг вся семья, как обычно, собралась у матери: объедались, играли в футбол, смотрели спорт по телевизору. Каждую свободную минуту бабуля доставала его вопросами о Меган, но он молчал как партизан, хитро улыбаясь. Она так и не узнала ни об их регулярной переписке, ни о состоявшемся ужине, ни о грядущей встрече в субботу – они собирались пообедать втроем и сходить в кино. В конце концов, бабуля так разозлилась, что запретила трогать его любимый яблочный пирог, однако к вечеру смягчилась и сунула ему два куска на дорожку.

На следующий день Адам проверил половину тетрадей, сходил в тренажерный зал и даже немного прибрался, поглядывая на часы в предвкушении завтрашней встречи. Ему ужасно хотелось позвонить Меган, но он решил не мешать ей отдыхать и ограничился письмом. Ответа не последовало. Адам был разочарован, но тут же нашел объяснение: наверное, она у родителей, а у них нет компьютера.

В субботу они отправились в ресторан. Судя по всему, Робби был рад его видеть, однако на вопрос, как дела в школе, помрачнел и замкнулся. Адам поспешно сменил тему. Робби восхитило его знакомство с видеоиграми, пусть и поверхностное.

– А мама их не любит, – пожаловался он, и Меган засмеялась.

После кино они решили прогуляться в саду на окраине города, где можно было перекусить пончиками с яблочным сидром. Меган попросила сына собрать немного яблок. Когда Робби убежал, она повернулась к Адаму:

– Кажется, вы ему нравитесь.

– Он мне тоже.

– Наша предварительная договоренность еще в силе?

Адам удивился внезапной формальности.

– Разумеется.

– Вам точно не трудно?

– Нисколько. Наоборот, для меня это повод хоть немного повеселиться.

Меган снова улыбнулась ему, и Адам вдруг осознал, что весь день ждал эту улыбку.

– Ну ладно, тогда спросим у него.

Вернулся Робби с корзинкой, полной яблок. Адам как бы невзначай поинтересовался, нравится ли ему футбол.

– Смотреть люблю, играть – не очень.

– Как так?

Робби покосился на мать:

– Ребята в классе здоровее, часто отпихивают. Хотя мне нравится забивать голы – это я умею. И еще меня не так легко остановить.

– Правда?

Робби гордо озвучил статистику, весьма неплохую для мальчика его возраста.

– Интересно… – задумчиво протянул Адам. – А мне покажешь? Может, потренируемся в следующие выходные?

– Здорово! Давайте! – Робби вопросительно взглянул на Меган: – Мам?

– Я буду занята; может, вдвоем сходите? – обернулась она к Адаму.

В итоге договорились, что в следующую субботу Адам заедет за Робби, и они немного поиграют на школьной площадке. Тут, к его огорчению, пришло время прощаться.

Меган заплатила за яблоки, и они направились к парковке.

– Спасибо вам, – сказала она, протягивая руку. – Я очень ценю вашу помощь, правда.

– Пустяки, мне это в радость, – ответил Адам совершенно искренне.

И Меган снова наградила его улыбкой.

– Увидимся в сети, – крикнула она, отъезжая.

Адам помахал им и неспешно побрел к своей машине.

Ему нравилась Меган, нравилась ее мягкость, сквозь которую временами просверкивало чувство юмора. А как она нежно относилась к сыну, как внимательно его выслушивала, с какой любовью обнимала… Адам поймал себя на мысли о том, что едва ли не завидует Робби.

Дома на автоответчике мигало пропущенное сообщение. Он испугался, что звонила Меган и планы на выходные отменяются, но его ждал куда больший сюрприз.

«Адам, это я. Ты дома? Возьми трубку». Долгая пауза. «Я знаю, ты на меня злишься, но не надо играть на нервах, ладно? Не сегодня». Еще одна пауза, вздох. «Наверное, тебя и правда нет дома. Я звоню… да просто так, хотела спросить, как дела. И еще поздравить с праздником». Пауза. «Не перезванивай, я не дома. Я в Аспене, тут здорово. Тебе бы понравилось. В общем, надеюсь, ты хорошо провел выходные».

Какое-то время Адам молча созерцал автоответчик, оглушенный ее словами, затем прослушал еще раз. Нет, ему не показалось – Натали было одиноко. И грустно. Он тяжело осел на кухонный стул, пытаясь понять, что заставило ее вдруг позвонить с лыжного курорта. Может, она передумала? Еще недавно это предположение его несказанно обрадовало бы, но сейчас вдруг стало ужасно неловко. Конечно, разрыв причинил ему боль, но ведь они не подходят друг другу – сама Натали так прямо и сказала, возвращая кольцо. Неужели она хочет…

Да ну, глупости! Зачем ей? Просто звонила поздравить с праздником, и нечего тут придумывать. Может, она и почувствовала угрызения совести за то, как с ним обращалась, но не более того.

Адам стер сообщение и занялся проверкой тетрадей. Ложась спать, он почти позабыл о звонке Натали.

Утром, лениво перелистывая газету за завтраком, Адам случайно наткнулся на броский заголовок: «Акции “Линдзора” падают».

«Линдзор» – это универмаг, в котором работает Натали! В статье говорилось о резком падении продаж и о том, что их планирует выкупить более крупная торговая сеть. Представители обеих компаний не отрицали факт переговоров, на все вопросы касательно сделки отвечали уклончиво, а слухи о том, что некоторые магазины будут закрыты или поглощены – в результате чего сотни людей потеряют рабочие места, – комментировать отказались.

Адам сокрушенно покачал головой, от всей души сочувствуя Натали. Период между Днем благодарения и Рождеством всегда был для нее самым плодотворным в плане работы и социального общения. Некоторые ее коллеги перегорали, не выдерживая напряжения, Натали же обожала стресс и адреналин, окунаясь в него, как в родную стихию. Однако на сей раз стрессовая ситуация была совсем другого характера; не исключено даже, что под угрозу поставлена ее карьера.

Так вот почему у нее такой потерянный голос – она знала! Позвонить, утешить, дать возможность поплакаться в жилетку? Ах да, ее же нет в городе! Ну и слава богу… Хоть они и договорились, что останутся друзьями, было бы странно с ее стороны рассчитывать на большее.

 

Глава 9

Винни со вздохом отложила письмо Донны. Прямо хоть бросай все и лети в Миннесоту утешать подругу! Линдси не только не приехала на День благодарения, но и вообще практически перестала разговаривать с матерью, даже по телефону. «Дочь совсем отдаляется от нас, – писала Донна. – Наверное, это естественно, ведь она скоро выходит замуж. И все же мне больно…»

Винни хотелось ответить оптимистично, но ей никак не удавалось найти положительные моменты в этой истории. Отчужденность Линдси вовсе не естественна: предстоящая свадьба должна сближать людей, а не разделять. Даже Натали вполне дружелюбно общалась со свекрами, а уж эта помолвка с самого начала была катастрофой. Линдси явно ведет себя странно, а ее жених – и того хуже.

Винни не хотелось волновать Донну необоснованными предположениями, но, по ее мнению, та тревожилась не напрасно. Добрая, щедрая, любящая мать никогда не станет ревниво цепляться за дочь и мешать ей строить новую жизнь с любимым мужчиной. Даже сейчас она готова оправдывать Брэндона, когда другие на ее месте – включая Винни – давно бы уже прижали его к стенке или хотя бы поговорили с дочерью.

Дольше замалчивать проблему просто нельзя. Если и вправду существует какая-то причина, мешающая браку, то чем раньше она выяснится, тем лучше, – и случай с Натали тому подтверждение.

Винни догадывалась, что новые подруги воспринимают ее горячее желание поскорее женить Адама с недоумением – видимо, думают, что она наивно верит в брак как залог вечной любви. «И жили они счастливо, и умерли в один день…» Нет, это вовсе не так, и ее же родители тому пример. Да и на собственном опыте Винни знала: в любой семье бывают проблемы, и каждый день может приносить испытания. А для счастья нужны всего лишь любовь и преданность – этому ее научили тетя Линн с Леной.

Сама Винни вышла замуж рано, в семнадцать лет. К тому времени они были знакомы с Сэмом меньше года, но она почти сразу поняла, что он – тот самый, единственный.

Они познакомились в начале июня на танцах. Винни тогда встречалась с другим; время начисто стерло его лицо из памяти. У Сэма тоже была подружка, и дело чуть ли не шло к свадьбе, пока однажды девушку не угораздило простудиться ровно в тот день, когда парень Винни уехал навестить родственников. По странному стечению обстоятельств именно в этот вечер друзья уговорили каждого из них пойти на танцы.

Винни уже доводилось видеть Сэма: его девушка ходила в ту же школу и он иногда ее провожал. Правда, она и не подозревала, что Сэм тоже отметил ее прелестное личико и мелодичный смех; впрочем, это наблюдение он оставил при себе.

На танцах ему пришлось переждать несколько песен – Винни у стенки не стояла. Его девушке не нравился свинг, поэтому Сэм уступал другим юношам в технике. К счастью, Винни отлично танцевала, так что все неровности сгладились. Ее глаза искрились от удовольствия; он пригласил ее на следующий танец, и еще, и еще – и как-то совершенно незаметно они провели целый вечер вдвоем.

Винни тоже понравился высокий красавец с обворожительной улыбкой и непринужденными манерами. Однако он был на три года старше, к тому же ухаживал за девушкой из параллельного класса, и она не рассчитывала больше его увидеть – и уж тем более не ожидала, что на следующий день столкнется с ним в библиотеке. Когда он пригласил ее на свидание, Винни онемела от неожиданности. Хотя в голове мелькнула виноватая мысль о женихе, она все же согласилась.

Мало-помалу они начали встречаться всерьез. Старшеклассницы сплотились вокруг брошенной девушки и принялись травить Винни: ее всюду преследовали косые взгляды и злобный шепот. Шлюха! Наверное, позволяла ему всякое в темном углу, вот и вскружила голову! Разорвать трехлетнюю помолвку через неделю после знакомства, вы только подумайте!

Со своим женихом Винни рассталась тактичнее, да и он воспринял известие мужественно. Впрочем, она недолго переживала по этому поводу. Они были молоды, влюблены и уже начали потихоньку обсуждать совместное будущее – сперва робко, затем с уверенностью и надеждой.

И тут разразилась война. Сэму было двадцать, поэтому он попал под призыв – все их мечты и планы оказались под угрозой. Когда он сделал ей предложение, она заплакала, прочитав его мысли: если они не поженятся сейчас, то другого шанса может и не быть. Тетя Линн дала согласие, но опечалилась из-за того, что девушке придется бросить учебу. Она также заставила Винни пригласить на свадьбу отца: хоть они и редко виделись, все же другого у нее не было – должен же кто-то подвести ее к алтарю. Он и так подвел ее много лет назад, с горькой иронией подумала Винни, но ради тети Линн согласилась.

Лена сшила чудесное свадебное платье, а тетя Линн организовала скромное торжество. У алтаря отец передал ее жениху и со слезой в голосе попросил заботиться о своей маленькой девочке. Винни не знала, чему удивляться больше – чувствительности отца или его искренней вере в то, что прежде о ней заботился он сам. Если уж кто и был ее ангелом-хранителем, то это тетя Линн, а та считала, что Винни нигде не пропадет.

Впрочем, что толку цепляться за болезненное прошлое? По традиции, на свадьбе Винни танцевала с отцом, но большую часть танцев оставила, конечно, для жениха. Со времени первой встречи Сэм значительно продвинулся в свинге, и не только, разделив ее обширные интересы в жизни.

На прощание отец поцеловал ее и, запинаясь, пробормотал:

– Я вовсе не хотел тебя тогда отсылать… Понимаешь, ну… просто не знал, как растить девочку. С мальчиками проще…

И Винни вдруг поняла, что перед ней человек, который сделал неправильный выбор в момент тяжкого горя и теперь раскаивается в этом. Он вовсе не хотел причинить ей боль, да и в конечном счете вышло даже к лучшему. Винни обняла его и от всего сердца простила.

Через месяц Сэма призвали. Винни держалась мужественно, не подавая вида, и обещала дождаться, хотя и не верила в такую возможность. Ему повезло выжить в Нормандской кампании, где погибли многие его друзья; кто знает, сколько еще продлится удача? Серые дни тянулись без конца и края; война казалась вечностью, оставалось лишь молиться.

Вернуться в школу ее уговорила Лена. Сперва Винни колебалась, считая, что замужней женщине место дома, потом заскучала по книгам и друзьям. К тому же ей нужно было отвлечься, убежать от одиночества и страха ожидания.

Школьный совет отклонил ее заявление, мотивировав это тем, что замужним женщинам не разрешается посещать занятия вместе с девушками, но тут снова вмешалась неукротимая Лена. Ворвавшись на заседание совета, она потребовала восстановления Винни, упирая на ее отличные оценки.

– Вы поступаете несправедливо, даже непатриотично – ведь ее муж рискует жизнью ради нашей страны! Своим отказом вы унижаете всех женщин, сражающихся на домашнем фронте! – заявила она и пригрозила, что об этом узнает весь город.

Учителя не выдержали напора, и Винни снова пошла в школу. К возвращению мужа она успела получить диплом и даже устроилась работать в местной библиотеке. Правда, через год пришлось уйти: на свет появился их первенец. За ним последовали еще два сына и, наконец, дочь.

Винни обожала всех своих детей и конечно же понимала, что нельзя выделять любимчиков, однако ничего не могла с собой поделать: малышка была для нее зеницей ока. Она поклялась любой ценой оградить дочь от невзгод и одиночества и щедро одарить ее любовью, заботой и вниманием – словом, всем тем, чего ей самой так не хватало без матери и – фактически – без отца.

Девочку назвали Линн. Когда она, в свою очередь, вышла замуж и родила, внука назвали Адамом в честь отца Винни, и клятва распространилась на него. Ей хотелось, чтобы на мальчика снизошло благословение любви, чтобы он никогда не знал одиночества – тяжкого бремени прапрадеда, чье имя он носит. Ведь Адам так похож на нее – не способен в полной мере наслаждаться жизнью, если не с кем ее разделить. В свои восемьдесят два Винни прекрасно понимала, что не бывает гарантированного счастья – ни для себя, ни тем более для других, но можно и нужно пытаться человеку помочь.

Да и требуется-то всего лишь легкий толчок в нужном направлении.

Обострение наступило прямо на эскалаторе: сперва онемела рука, затем отнялись ноги. Если бы стоящий сзади мужчина не подхватил ее, Грейс наверняка сломала бы себе шею.

В больнице состояние не улучшилось. Покалывающие ощущения появились не только в руках, но и в ступнях. Грейс едва волочила ноги. Мозг тоже отказывался работать, особенно после неутешительного прогноза: доктор Штайнер считал, что на этот раз она может не оправиться и инвалидное кресло ожидает ее скорее, чем они рассчитывали.

Приехала встревоженная дочь. Грейс не хватило мужества озвучить прогноз, поэтому доктор Штайнер вывел Джастину в коридор и все объяснил. Вернулась она уже с инвалидной коляской; в ее взгляде ясно читалась решимость.

– Тебе разрешили идти, – сказала она и похлопала по спинке кресла. – Давай, я помогу.

Грейс отвернулась к стене:

– Я в это не сяду.

– Ну, тогда останешься здесь. Таковы больничные правила. Выбирай – или я тебя повезу, или медсестра.

В другое время Грейс посмеялась бы над упрямством дочери – ее гены! Сейчас же она лишь сморгнула слезы и позволила усадить себя в кресло. Джастина повезла мать к стойке регистрации, чтобы заполнить форму выписки и договориться об аренде кресла. Грейс чувствовала себя в ловушке, выставленной на всеобщее обозрение. Она попыталась встать, но Джастина положила руку ей на плечо и удержала.

– А где Джошуа? – вспомнила она по дороге домой.

– За ним присматривают, – коротко ответила Джастина, и Грейс поняла, что он остался с дедушкой. После того злополучного дня Джастине было запрещено даже упоминать о Габриэле.

– Ты же обещала никому не говорить! – кричала Грейс по телефону. Джастина звонила ей весь вечер, оставляя сообщения на автоответчике. Она взяла трубку лишь после того, как дочь пригрозила вызвать полицию. – Как ты могла?!

– Нужно было кому-то выговориться. Разве ты не понимаешь, что мне тоже тяжело?

– Поговорила бы с сестрами, со мной.

– А как с тобой разговаривать, если ты не хочешь обсуждать эту тему?

Грейс повесила трубку, чтобы Джастина не услышала слезы в ее голосе. Отключив телефон и автоответчик, она легла в постель, но уснуть не удавалось. Габриэль все знал… Так вот почему он вдруг захотел встретиться – чтобы ему успели отпустить грехи!

Ты опоздал, подумала Грейс, опоздал лет на двадцать, и болезнь тут ни при чем.

Джастина с трудом довезла ее из подземной парковки до лифта и подняла было руку, чтобы нажать на кнопку, но передумала.

– Давай ты.

Грейс не понравились командные нотки в голосе дочери. Она неохотно подчинилась, однако не смогла дотянуться до пульта.

– Кто ваш управляющий? – спросила Джастина. – Почему они не оборудовали подъезды для инвалидов?

– На наше здание новые законы не распространяются, – вспомнила Грейс. Странно, раньше это не имело никакого значения.

Добравшись до третьего этажа, Джастина заставила Грейс открыть решетку лифта и выехать самостоятельно. Оказалось, что лифт остановился ниже уровня пола, образуя непреодолимый барьер. Джастине пришлось наклонить кресло назад и толкнуть изо всех сил. Затем она повезла мать на кухню и велела дотянуться до раковины; потом в ванную, в ателье, в спальню… По мере продвижения по квартире ее решимость возрастала, равно как и унижение Грейс.

– Все, хватит, – сказала она. – Да, я абсолютно беспомощна в этом кресле.

Выражение лица дочери смягчилось.

– Я совсем не это имела в виду. – Она обвела рукой просторный лофт. – Дело не в тебе, а в квартире: она больше не отвечает твоим нуждам.

И тут Грейс наконец поняла:

– Я не собираюсь отсюда съезжать.

– Мам…

– Я остаюсь здесь! – Мало того что придется пожертвовать своей гордостью, бросить рукоделие, уйти с работы – так еще и от дома отказываться?!

Битый час Джастина убеждала ее, перечисляя достоинства переезда в новую, более удобную квартиру. Дочь не унималась: приносила рекламные брошюрки, назначала встречи с риелторами… Грейс отметала все попытки. Она и так потеряла слишком большую часть себя прежней, чтобы променять свой старый лофт и эклектичный район на новенькую квартиру с ровными полами и без всякой индивидуальности. В этих стенах осталось много дорогих сердцу воспоминаний, и она не собиралась с ними расставаться.

Вскоре Грейс оправилась настолько, что смогла обходиться без инвалидного кресла и вернула его в больницу.

На следующий день Грейс сидела в студии, набрасывая центральный мотив для нового одеяла. Неожиданно в дверь позвонили. Обычно она раздражалась, когда приходилось отвлекаться от работы, но сегодня была рада любому предлогу. Вдохновение, с которым Грейс начала одеяло по мотивам двадцать третьего псалма, давно иссякло. С момента возвращения она забросила семь начатых проектов; ей уже хотелось взять простейший узор из журнала и сделать хоть что-нибудь…

Итак, за отсутствием прогресса она была рада незваным гостям, ожидая увидеть Джастину или Сондру, но, к ее изумлению, на пороге лифта возник Габриэль.

– Доброе утро, – поздоровался он. На полу возле него стоял большой ящик с инструментами; за спиной – какие-то железяки и деревяшки. – Можно войти?

– Чего тебе надо?

– Пришел поговорить о твоей квартире.

– Я не собираюсь съезжать.

– Знаю, Джастина сказала. – Габриэль вошел и огляделся. – Где кухня?

– Зачем тебе?

– Оттуда и начну. Потом ванная, спальня и ателье. За сегодня, пожалуй, не управлюсь.

Грейс недоуменно нахмурилась:

– Ты о чем вообще?!

В ответ Габриэль принялся разгружать лифт. Грейс застыла на месте. Обойдя ее, он прошел на кухню и стал деловито измерять высоту столешниц и ширину проходов.

– Что ты делаешь? – спросила она, зайдя на кухню, хотя уже начала догадываться.

– Собираюсь переоборудовать квартиру.

– Здание уже подготовили на случай землетрясения.

– Нет, на случай, если тебе снова понадобится кресло.

Грейс почувствовала, как в груди поднимается волна злости.

– А, так она и об этом тебе рассказала?

Габриэль молча прошел мимо нее к лифту за оставшимися инструментами, и не успела Грейс оглянуться, как он принялся за работу.

– Я не просила помогать! – огрызнулась она.

Габриэль фыркнул, но не остановился.

– От тебя дождешься, как же…

– Это Джастина тебе велела?

Он поднял голову:

– Нет, это моя идея, и Джастина вряд ли ее одобрит. Она хочет, чтобы ты отсюда переехала. Так мне продолжать или как?

Его прямота злила и обескураживала одновременно.

– А что ты вообще понимаешь в этом деле? – спросила она, маскируя растерянность пренебрежительным тоном.

– Я – плотник с лицензией; уже восемь лет работаю подрядчиком.

Грейс не знала, что и думать.

– Надо же, какой ты, оказывается, разносторонний! – съязвила она. Габриэль промолчал.

Грейс стояла в дверях, наблюдая за ним и чувствуя себя глупо. В конце концов она решила вернуться в ателье и закончить эскиз. Однако сосредоточиться не удавалось: отвлекали звуки молотка, пилы и дрели.

Через пару часов Грейс не выдержала и вышла на кухню. Габриэль расширил проход, убрав часть столешницы, и теперь углубился в нижний шкаф.

– Что ты там делаешь? – спросила она.

– Перевешиваю полки, чтобы ты смогла дотянуться сидя. Чашки и тарелки можно переставить вот сюда, пониже, а легкие вещи – наверх.

Разумная идея, отметила про себя Грейс.

– И охота тебе…

– Охота.

Грейс подавила раздраженный вздох и глянула на часы:

– Я собиралась перекусить. Будешь?

Габриэль высунулся из шкафа:

– Буду, спасибо.

Пока он умывался, Грейс подогрела остатки супа и сделала сэндвичи с ветчиной. Внезапно откуда-то из глубин памяти всплыла картинка: она вот так же готовит ему сэндвичи на перекус между уроками – в том самом сгоревшем доме…

Грейс отогнала воспоминания прочь и накрыла на стол, отодвинув разбросанные инструменты. Она принялась за еду, не дожидаясь его; Габриэль вскоре присоединился, чисто вымытый и даже причесанный.

– Объеденье! – похвалил он суп. – Ты всегда отлично готовила.

Грейс пропустила комплимент мимо ушей.

– Я ценю твою помощь, правда.

– Не за что. – Габриэль с наслаждением откусил сэндвич. – Уж я-то знаю, каково это – потерять дом. У меня так было не раз. Не хочу, чтобы и с тобой такое случилось.

Еще раз, чуть не поправила его Грейс, вспомнив о пожаре.

– А с чего это ты решил заняться плотничеством?

– Один знакомый искал помощника и предложил подзаработать и заодно немного поучиться. Я тогда жил в ночлежке, и мне позарез нужно было хоть какое-то жилье, ну я и принял предложение. Он предупредил, что, если я заявлюсь на работу пьяным, сразу выставит вон.

– Ты жил в ночлежке?

– И не раз. – Габриэль как-то странно взглянул на нее. – А где, по-твоему, я был после ухода?

– Наверное, жил у родственников или у друзей.

– Ну да, пока им не надоело. Потом я ездил с места на место, остановился в Лос-Анджелесе, но тут деньги кончились, и я оказался на улице.

Он произнес эту фразу небрежным тоном, однако Грейс застыла от ужаса. Даже в самых своих отчаянных фантазиях она и помыслить не могла, что бывший муж превратится в вонючего уличного бомжа.

– А как ты вообще…

– Как я выкарабкался?

Грейс кивнула. Габриэль вздохнул и оперся на спинку стула.

– Я упал на самое дно – ниже сточной канавы, как говорится. К счастью, те годы в памяти почти не задержались. Вкратце дело было так: однажды я зашел в миссию, надеясь на чашку горячего супа, и случайно попал на собрание анонимных алкоголиков. Сперва мне показалось, что это просто дешевый трёп, но мало-помалу я проникся идеей. Я не пью уже десять лет.

Он небрежно пожал плечами и принялся за еду.

– Мне жаль, что все так вышло, – тихо сказала Грейс.

Габриэль поднял на нее глаза, полные боли.

– А мне жаль, что с тобой случилась беда. – Он накрыл ее руку ладонью. – Никто не заслуживает такой участи, тем более ты. Как представлю, через что тебе пришлось пройти из-за меня… Больше это не повторится, обещаю. Теперь я здесь, с тобой, и буду помогать во всем – если захочешь.

От его ладони исходили уверенное тепло и новая, незнакомая сила. Как просто было бы принять помощь! Грейс прекрасно понимала, что ее ждет: независимость, которую она отвоевывала по кусочкам, будет все труднее удержать. Каждый раз, когда ей удавалось что-то сделать самой, не рассчитывая на родных или друзей, это была маленькая победа; каждый раз, когда приходилось о чем-то их просить, она словно теряла часть себя. С Габриэлем все по-другому: он ей должен, так что это не будет похоже на благотворительность.

Как заманчиво было бы позволить ему заботиться о ней под предлогом искупления старого греха! Ей даже стало не по себе, до чего легко это представить…

Она убрала руку:

– Спасибо, но у меня есть семья. Технической помощи вполне достаточно.

Габриэль молча кивнул, однако Грейс почувствовала разочарование, витающее в воздухе. Слава богу, он не догадывается, как сложно ей отказаться от его предложения и как важно было все-таки сделать это.

В следующую субботу Адам, как и договаривались, приехал за Робби. Мальчик поспешно обулся, по настоянию матери накинул на плечи пальто, схватил мяч и кинулся к двери. Взрослые едва успели перекинуться парой фраз.

– Мы не будем сильно задерживаться, – пообещал Адам на прощание. Робби уже нетерпеливо звал его во дворе.

Закрыв дверь, Меган ощутила непривычную тишину и вдруг поняла, что впервые за много лет у нее появилось свободное время. Она даже растерялась. Чем же заняться? Может, почитать рабочие документы? Нет, лучше пройтись по магазинам – ведь на носу Рождество, надо купить подарки.

В принципе, Меган не любила это занятие: вечно приходилось бегать впопыхах, урывая полчаса после работы, перед тем как забрать сына от бабушки с дедушкой. Но сегодня она позволила себе роскошь неспешной прогулки под веселую праздничную музыку, и вскоре у нее поднялось настроение. Выбрав подарки родителям и Робби, Меган зашла в местный магазинчик рукоделия и купила ткань с рождественскими мотивами для Донны. Проходя мимо любимого книжного, решила побаловать себя новым романом, который тут же и начала читать в соседней кофейне за чашкой шоколада и продолжила дома в горячей ванне. Она и не помнила, когда в последний раз так хорошо расслаблялась.

К вечеру в пустой дом неожиданно вселилось ощущение одиночества, и Меган принялась готовить ячменный суп с говядиной и овощами; к нему полагался свежий цельнозерновой хлеб, купленный в соседней пекарне. Пока суп булькал на плите, она присела у кухонного стола с книжкой, то и дело поглядывая в окно.

Наконец подъехала машина Адама. Меган положила в книгу закладку и вышла их встречать. Робби ворвался в дом, краснощекий, улыбающийся и полный энергии.

– Ну, как поиграли? – спросила она, обнимая сына.

– Я забил гол с десяти метров! – похвастался Робби.

– Да ты что! – восхитилась мать. – Кажется, это рекорд?

– Мой личный, да. Адам показал мне, как лучше бить по мячу.

– Да его и учить особо не надо, – откликнулся Адам. – У него врожденные способности.

– Адам говорит, что если я еще потренируюсь, то смогу играть в школьной команде.

– Неужели… – Меган бросила косой взгляд на Адама, живо представив, как орда здоровых верзил сбивает с ног ее крошку. – Ну, посмотрим.

– Мама всегда так говорит, когда боится за меня, – пояснил Робби Адаму. – Думает, я еще ребенок.

– Вот и неправда! – запротестовала Меган под их веселый смех. – Я имела в виду, что подумаю об этом.

– Адам с нами поужинает?

Меган улыбнулась, довольная возможностью отблагодарить его за роскошь целого дня отдыха.

– Буду рада. У нас сегодня овощной суп с говядиной.

– И не из банки! – добавил Робби. – Мама говорит, что в ней слишком много консервантов.

– Домашний суп? – Адам принялся расстегивать пальто. – Меня долго уговаривать не придется!

Суп и вправду удался. По кухне распространялся аромат свежего хлеба, подогретого в духовке, – идеальная атмосфера для декабрьского вечера. Мужчины развлекали ее рассказами об игре, и все трое весело смеялись. Меган была рада, что Робби пригласил Адама на ужин – и как ей самой не пришло в голову!

После ужина Робби помог матери убрать со стола, а Адам, к ее немалому изумлению, принялся споласкивать чашки и закладывать их в посудомойку. Подняв голову, он встретился с ее взглядом, смутился и отошел от раковины.

– Извините, это я машинально.

– Да пожалуйста, я не против, – улыбнулась Меган. Когда Робби вышел, она поблагодарила Адама за день, проведенный с ним.

– Ну что вы, я и сам здорово отдохнул, – заверил он.

И все же Меган хотелось как-то выразить ему свою признательность за дружбу с сыном; материнское сердце переполняла радость от того, что мальчику хорошо.

В следующую субботу Адам с Робби отправились в книжный магазин в Дейтоне на встречу с Джоан Роулинг. Меган снова воспользовалась заслуженным отдыхом: прошлась по магазинам и продолжила работу над узором для общего одеяла. Хоть она и не достигла поставленной цели, Винни в письме напомнила ей, что попытки вполне достаточно. Киф все-таки позвонил Робби на День благодарения; психолог сказал, что мальчик делает успехи, да и в школе – после той злополучной выходки с печеньем – срывов пока не было. Кроме того, он отлично поладил с Адамом. Прежде Меган думала, что она никогда не закончит свой узор, но благодаря новому другу все начало налаживаться…

К ткани с принтом из осенних листьев, что раздала всем Винни, Меган подобрала насыщенный голубой. Пожалуй, все-таки фиолетовый и правда не самый плохой цвет. А вот с узором оказалось сложнее. Меган предпочитала простой, односложный стиль, который как раз сюда и не подходил. Она тщетно пролистала несколько журналов по рукоделию, не найдя ничего соответствующего ее замыслу.

На третьем журнале Меган спохватилась: за окном уже стемнело. Увлекшись, она потеряла счет времени – и Адам с Робби, судя по всему, тоже.

Меган отложила журналы и поспешила на кухню. Впрочем, ей все равно пришлось добрых полчаса подогревать ужин, прежде чем они наконец вернулись домой.

Не успев поздороваться, Адам рассыпался в извинениях.

– Мероприятие ужасно затянулось! Мне надо было позвонить, а я и не догадался.

Робби сиял от восторга.

– Мы часами торчали в очереди! – воскликнул он восхищенно. – Там было столько народу – целые тысячи! – Меган с Адамом скептически переглянулись, и Робби быстро исправился: – Ну, может, одна тысяча.

– Я бы сказал, не меньше восьмиста, – добавил Адам и выразительно закатил глаза, намекая, через что ему пришлось пройти: полдня в толпе возбужденных детей и их несчастных родителей.

Меган подавила улыбку.

– Ужин готов. Адам, останетесь?

Тот охотно согласился, и вскоре они уже сидели за столом и слушали сбивчивый рассказ Робби о встрече с писательницей. Потом он со священным трепетом показал матери книжку с автографом и убежал к себе в комнату читать. Меган с Адамом задержались, болтая о работе и о предстоящих праздниках. Затем они убрали со стола и продолжили разговор за кофе. Время снова пролетело незаметно, и вот уже Робби пора было ложиться спать. Адам обнял мальчика на прощание и пожелал ему спокойной ночи. Меган закрыла за гостем дверь и постояла у окна, провожая взглядом машину; затем поднялась в детскую, чтобы проверить, почистил ли сын зубы перед сном.

В понедельник она написала Адаму, что все выходные Робби читал запоем, не отрываясь. Тот почти сразу же ответил. Так они переписывались целый день и на следующий тоже. В среду она поймала себя на том, что проверяет почту чаще обычного. В четверг Адам предложил всем троим поесть пиццы после кино, и Меган с радостью согласилась. Остаток недели тянулся бесконечно.

В субботу утром Адам позвонил.

– Меган, это я, – прохрипел он еле слышно. – Простите ради бога, придется отменить наши планы – я подхватил грипп.

– У вас ужасный голос!

– И состояние такое же. Передайте Робби, что я дико извиняюсь.

– Ничего страшного, он поймет. – Меган от души сочувствовала ему, и в то же время расстроилась. – Надеюсь, вы скоро поправитесь. Отдыхайте и пейте побольше жидкости, ладно?

Адам кашлянул и застонал.

– Я не в силах даже встать с дивана.

– Я серьезно. Нужно лечиться!

– Как скажете, доктор, – пробормотал он. – Постараюсь.

Меган продолжала настаивать, пока Адам не пообещал выполнить все ее рекомендации. Положив трубку, она уже собралась было перезвонить еще раз, но тут ей пришла в голову идея.

У себя в комнате Робби дочитывал последние главы «Гарри Поттера».

– У меня плохие новости, – объявила Меган, дождавшись, пока он отложит книгу. – Адам сегодня не придет – заболел гриппом. – И быстро добавила, чтобы он не успел расстроиться: – Зато я позвонила дедушке с бабушкой – пойдешь в кино с ними.

Робби оживился, но тут же нахмурился:

– А ты разве не с нами?

– Нет, – смутилась она. – Я поеду проведать Адама.

Робби одобрил идею. Адрес ей дала Винни, а схему проезда она посмотрела в Интернете. Высадив сына у родителей, Меган отправилась в Цинциннати.

Адам жил в северной части города, на тихой улочке в доме колониального стиля из красного кирпича с черными ставнями. Меган припарковалась и поднялась на крыльцо, замешкавшись у двери. Может, не стоило сюда приезжать? Ей вдруг захотелось прыгнуть в машину и уехать домой, но Адам наверняка уже видел ее из окна; и потом, что сказать Робби – он ведь будет спрашивать… Отбросив страхи, Меган постучала в дверь. Ответа не последовало. Тогда она догадалась позвонить. Наконец послышалось звяканье замка, и на пороге появился Адам, бледный и небритый, в серых штанах и футболке; выглядел он еще хуже, чем можно было представить себе по телефону.

– Ой! – ужаснулась она. – Зря я вас подняла с постели.

Адам через силу улыбнулся.

– Разве вы не видели табличку: «Осторожно, карантин»?

– Извините, я не хотела вас будить.

– Ничего страшного. – Он распахнул дверь. – Входите, если не боитесь чумы.

Покраснев, Меган переступила порог.

– Вот решила заехать, проверить, не нужно ли вам чего. – Она заглянула в гостиную, отметив подушку и одеяло на диване, сложила руки на груди и устремила на Адама суровый взгляд. – Вы пили жидкость, как я велела?

– Вот только собирался налить себе сока.

– Ну да, так я и поверила! – Меган взяла его за плечи, развернула и легонько подтолкнула. – Ложитесь, сама принесу.

Адам покорно кивнул и прошаркал к дивану; вскоре из гостиной донесся тяжкий стон. Меган нашла кухню, открыла холодильник и вздохнула: полупустая бутылка молока, приправы, два контейнера с китайской едой из ресторана – ни малейших следов сока или хотя бы нормальных продуктов.

– А вы в магазин вообще ходите? – крикнула она в сторону гостиной. В ответ раздались невнятные извинения.

Тщательный осмотр кухни выявил чайный пакетик, зато чайника не было нигде. Пришлось кипятить воду в кастрюле. Пока чай заваривался, Меган осмотрела все шкафы и составила список покупок, затем отнесла чай в гостиную.

– Я сбегаю в магазин. Вам что-нибудь нужно?

– Да, парочку новых легких и нос. – Адам отхлебнул горячий чай. – О, блаженство… Спасибо!

– Скоро вернусь.

– Погодите! – крикнул он вдогонку. – Входная дверь защелкивается автоматически; ключ в ящике комода в прихожей.

– Нашла! – отозвалась Меган. – Пейте чай и отдыхайте, я быстро.

В магазине по соседству она купила молоко, чай, мед, апельсиновый сок, печенье, а также ингредиенты для куриной лапши. Вернувшись, тихонько открыла дверь ключом, оставила пакеты на кухне и на цыпочках прошла в гостиную. Адам мирно спал; на полу стояла пустая кружка.

Меган решила, что сон полезнее сока, и ушла на кухню готовить суп, время от времени заглядывая в гостиную. Адам не просыпался, лишь иногда кашлял во сне. Вспомнив, что на крыльце валялась газета, Меган подобрала ее и принялась читать, умостившись на краешке стула и помешивая суп.

Неожиданно зазвонил телефон, разрывая блаженную тишину.

Меган схватила трубку, надеясь, что звонок не разбудил больного.

– Квартира Вагнера, слушаю вас.

В трубке повисла пауза, затем раздались короткие гудки.

– Кто там? – послышалось из гостиной.

– Похоже, ошиблись номером. Ничего, что я ответила? Не хотела вас будить.

– Спасибо. В последнее время мне часто звонят и бросают трубку. Наверное, что-то с линией. – Он примолк. – А чем это у нас так вкусно пахнет?

– Куриным бульоном. Есть хотите?

– Как ни странно, хочу. – Адам собрался было встать, но Меган велела ему лежать и принесла обед в постель: чашку супа, крекеры и чай. Когда она вернулась с супом и чаем для себя, Адам лежал с закрытыми глазами, откинувшись на подушки. Уснул, решила Меган, но тут он открыл глаза и произнес:

– В жизни не ел ничего вкуснее!

Польщенная, Меган устроилась на полу.

– Спасибо. По рецепту мамы.

– Все, больше никогда не буду есть суп из консервов!

– Такова моя жизненная миссия – напоминать людям, что бывает нормальная еда.

Адам засмеялся, но тут же закашлялся и нащупал коробку с бумажными платками.

– Как Робби?

– Почти закончил читать ту книгу, что вы ему купили в прошлый раз. Кстати, я же вам должна отдать деньги!

– Ни в коем случае! – Он кивнул на полупустую тарелку. – После ваших забот?

– Ладно, давайте так: я оставлю все, что купила, и мы в расчете?

Адам согласился. Доев суп, он устало откинулся на подушки.

– Еще налить?

– Пока не надо. – Глаза у него все еще были обведены красными кругами, однако выглядел он получше. – Как у вас это получается?

– Вы о чем?

– Вы – настоящий ученый, вы – замечательная мать, вы – красивая женщина и к тому же варите изумительный суп. Так не бывает… Трудно поверить, что вы – не плод моей фантазии.

– Надо померить температуру: похоже, у вас начался бред.

– Я серьезно. – Адам смотрел на нее так пристально, что она смутилась. – Мне ужасно хочется вас поцеловать – только не хочу заражать чумой.

Сердце Меган подпрыгнуло, но она ответила непринужденным тоном:

– Вряд ли это чума.

– Не знаю, что со мной, однако я на последнем издыхании, иначе точно поцеловал бы вас. – Адам задумался. – С другой стороны, если бы не жар, я бы не стал это озвучивать…

– Наверное, – мягко ответила Меган.

– И все же мне хочется…

Не отрывая взгляда, она поцеловала кончики пальцев и дотронулась до его лица. Он прижал ее ладонь к щеке, затем к губам, перенес на грудь… Глаза его медленно закрылись, и он снова провалился в сон.

Меган освободила руку и вернулась на кухню. Распределив продукты в холодильник и в шкаф, помыла посуду, затем налила стакан апельсинового сока и отнесла в гостиную. Присев на краешке дивана, она осторожно коснулась плеча Адама и сообщила, что ей пора домой.

– Останьтесь… – пробормотал он сонно.

– Я бы рада, но Робби ждет.

– Передайте ему, что я приеду на следующих выходных.

– Так ведь Рождество на носу!

– Все равно приеду.

– Ладно, передам. – Она погладила его по плечу и встала.

– Меган…

– Да?

– Спасибо за все. За суп, за компанию – за все…

– Не за что.

Снаружи уже стемнело, на зимнем ветру медленно танцевали снежинки. Меган закрыла глаза и подставила лицо под нежные, прохладные поцелуи неба.

– Снежинки, – прошептала она, чуть не рассмеявшись вслух. Вот какой узор ей нужен – самый подходящий символ изменений в ее жизни! Снег, мягким одеялом укрывающий землю, – свежий, чистый, полный новых надежд, как мечты матери о своем ребенке.

Проснувшись утром на Рождество, Донна первым делом вспомнила, что сегодня приезжает Линдси. С легким сердцем она откинула одеяло и поспешила в душ. Наконец-то у них будет настоящий семейный праздник, и плевать на Брэндона!

Мешая тесто для блинчиков, Донна распевала рождественские гимны. Весь Сочельник она простояла у плиты, и дом пропитался запахом имбиря и яблочного пирога. В гостиной уже сияла украшенная елка в окружении разноцветных коробок и пакетов, за окном падал снег, и день обещал быть радостным, полным нежности и смеха.

К завтраку спустились Пол с Беккой, улыбаясь и поддразнивая друг друга. Отец любил подшучивать, будто младшая дочь все еще верит в Санта-Клауса, а та охотно ему подыгрывала.

– По-моему, я вчера слышал топот оленя на крыше, – сказал он, и Бекка подпрыгнула на стуле, словно ей было шесть, а не шестнадцать. Донна засмеялась, радуясь их близости. Не хватает только Линдси – и день удался. Разумеется, она приедет – иначе и быть не может!

Тем не менее, когда зазвонил телефон и Бекка взяла трубку, сердце у нее ушло в пятки. Может, это брат из Калифорнии? Но Бекка уже звала ее, и Донна приготовилась к худшему.

– С Рождеством, солнышко! – пропела она с натужным весельем. – А я думала, ты уже едешь.

– С Рождеством, мам. – Голос дочери был явно напряженным. – Да, мы немножко задерживаемся.

– Ты ведь приедешь?

– Конечно! Рождество я не пропущу. А во сколько вы собираетесь обедать?

– Около двух.

– Ладно, мы приедем в полвторого.

– Но мы хотели до обеда открывать подарки.

– А может, после? – На фоне их разговора послышалось тихое бормотание, затем Линдси прикрыла трубку рукой и что-то ответила. – Это ведь недолго.

У Донны сжалось сердце.

– Скажи Брэндону, что это займет ровно столько, сколько нужно. Сегодня праздник, и я не собираюсь суетиться!

Какое-то время Линдси молчала.

– Ладно. Мы будем в полвторого. Пока.

– Что, опять все отменяется? – спросил муж.

– Нет, приедет.

Бекка облегченно выдохнула, но Пол лишь мрачно кивнул.

Донна вернулась на кухню хлопотать над праздничным обедом, стараясь не падать духом. Подумаешь, запаздывают – что тут такого? В Миннесоте зимой на дорогах просто ад! Нечего делать из мухи слона.

Однако Пол с Беккой тоже погрустнели и, вместо того чтобы смотреть рождественский парад по телевизору, остались на кухне. Пол включил музыку, и они предались воспоминаниям о прошлых праздниках.

Без пятнадцати два машина Брэндона припарковалась у входа.

– Приехали! – крикнула Бекка, бросаясь к двери.

Вошла Линдси, стряхивая снег с белокурых волос. В одной руке она держала подарки, другой обняла сестру. Пол тоже вышел навстречу гостям. Донна затаилась на кухне, прислушиваясь к голосам в прихожей со смутным чувством облегчения. Из-за странного звонка дочери ей подумалось, что Брэндон снова будет в плохом настроении и испортит всем праздник.

Однако будущий зять вошел в кухню, улыбаясь, и даже обнял ее вслед за Линдси.

– С Рождеством! – весело сказал он. – Спасибо, что пригласили. Пахнет обалденно!

Донна так удивилась его неожиданному энтузиазму, что едва смогла пролепетать ответные поздравления. Покосившись на мужа, она поняла: тот удивлен не меньше.

Брэндон попросил Бекку показать ему елку, чтобы оставить под ней подарки. Проводив их взглядом, Линдси снова обняла мать.

– Прости, что мы так поздно.

– Ничего страшного, – успокоила ее Донна. Слава богу, приехали, а остальное – ерунда. Она отодвинулась и осмотрела дочь с ног до головы. – Господи, какая ты худенькая!

Линдси притворно закатила глаза:

– Ты каждый раз так говоришь!

Донна не стала настаивать, но насторожилась: дочь и вправду похудела, к тому же выглядела уставшей, словно долго болела или недосыпала.

– Тебе надо нормально кушать, – добавила она, надеясь, что Линдси останется на ночь и ее можно будет накормить сытным завтраком.

Индейка была готова, и Донна с дочерьми быстренько накрыли на стол, поставив лучший семейный фарфор. За обедом семья традиционно восхваляла еду; Брэндон тоже внес свою лепту, восторженно отозвавшись об индейке. Польщенная, Донна поблагодарила. Постепенно, по мере продолжения разговора ее опасения таяли. Приходилось признать, что Брэндон действительно обладал мощной харизмой и мог быть приятным собеседником, если хотел, теперь понятно, что Линдси в нем нашла. Правда, он имел скверную привычку перебивать других, но ведь и Пол делал то же самое на протяжении двадцати пяти лет их брака.

После обеда женщины убрали со стола, а мужчины отправились в гостиную смотреть футбол. На кухню время от времени доносились их разговоры и даже громкий смех.

– Кажется, они неплохо поладили, – заметила Донна. Линдси рассеянно кивнула, вытирая стол.

Вымыв посуду, Донна с дочерьми перешли в гостиную: настало время вручать подарки. Линдси объяснила жениху семейную традицию: самый младший член семьи дарит подарок тому, кто старше его; тот разворачивает свой, затем дарит следующему, и так далее. Самый старший соответственно дарит самому младшему.

Брэндон усмехнулся и покачал головой:

– И зачем столько сложностей?

– Это старинный обычай в моем роду, – объяснил Пол.

– Поэтому он такой запутанный, – добавила Бекка. – И я всегда последняя!

Все засмеялись, но Донна решила защитить мужа.

– Во всяком случае, это лучше, чем у нас было: все разворачивали подарки одновременно, по комнате летала оберточная бумага, и непонятно, кому что досталось. А так хоть торжественный момент подольше длится – уже хорошо.

– Ну это как посмотреть… – прокомментировал Брэндон с той же ухмылкой.

– Ладно, Бекка, – быстро встряла Линдси. – Я моложе Брэндона, начнем с меня.

Бекка протянула ей коробку, обернутую полосатой бумагой, и следующие полчаса все по очереди разворачивали подарки – не без легкой путаницы, поскольку Линдси с Брэндоном уже поздравили друг друга. Донна не ожидала ничего от Брэндона, полагая, что Линдси подпишет свой презент за двоих, но будущий зять позаботился обо всех. Полу он подарил электронный органайзер; Бекке – кашемировый свитер, а ей самой – элегантные золотые часы, обрамленные алмазной крошкой.

– Брэндон, не надо было! – воскликнула Донна, восхищенно разглядывая подарок. Они с Полом купили ему свитер и учебник по медицине на CD-ROM, который он хотел, по словам Линдси. До этого момента она считала их вполне приличными подарками, но тут поняла, что в его семье, видимо, принято праздновать на более широкую ногу. Как бы он не счел их жмотами… Впрочем, Брэндону было приятно их искреннее восхищение, так что она решила не переживать по этому поводу и наверстать упущенное на его день рождения.

Семейство уютно расположилось вокруг елки, обсуждая подарки и болтая, как вдруг Брэндон хлопнул себя по колену:

– Ну что, детка, поехали?

– Как, уже?! – запротестовала Донна. Брэндон вежливо улыбнулся, Линдси спрятала глаза. – А десерт?

– Нет, спасибо, не надо. – Брэндон забрал подарки и повернулся к Линдси: – Пошли?

Та поспешно собрала коробки.

– Спасибо, мам, – пробормотала она извиняющимся тоном. – Все было очень вкусно.

– Десерт тоже вкусный, – вмешалась Бекка. – Мама специально для тебя испекла яблочный пирог. Останься, еще даже не стемнело!

Линдси нерешительно взглянула на жениха, но тот лишь улыбнулся и покачал головой:

– Никак не получится – нам еще к родителям надо заехать, а дорога долгая. Там нас и накормят десертом. – Он решительно направился к входной двери. – Пойдем, малыш.

– Погоди, я хоть печенье тебе заверну с собой, – предложила Донна, чувствуя, что сейчас разрыдается. Нечего истерить и портить такой хороший день, приказала она себе и поспешила на кухню. Насыпав имбирных человечков в две коробки (вторую для родителей Брэндона), она вышла в холл. Брэндон уже сидел в машине.

Донна крепко обняла дочь.

– Жаль, что ты уходишь так рано.

Линдси прижалась к ней, зарывшись лицом в мамино плечо, как в детстве.

– Прости, мам, я бы осталась…

Внезапно Донне стало стыдно за то, что она давит на дочь.

– Ничего страшного, – нарочито бодрым голосом сказала она, заставив себя улыбнуться. – Теперь придется делить тебя с будущими свекрами. Наверняка они тоже соскучились по сыну.

Линдси молча кивнула, коротко обняла отца и сестру и побежала к машине, даже не застегнув пальто.

Проводив их взглядом, Донна закрыла дверь.

Они вернулись в гостиную, погрустневшие. Бекка вскоре ушла к себе под предлогом примерки нарядов, а Пол включил телевизор, чтобы досмотреть футбол. Или уже новая игра началась… Да какая разница!

Донна укрылась у себя в ателье и принялась листать журналы с узорами – подарок Линдси, но настроения не было. Тогда она включила компьютер и поздравила с Рождеством Меган и Грейс, пожелав им более приятного праздника, чем у нее, затем все-таки присела за швейную машинку. Для сборного одеяла Донна выбрала узор «Наседка» в качестве шутливого напоминания себе: мол, вечно она кудахчет над детьми. Тогда ей казалось, что главное – убедить Линдси продолжать учебу, и все наладится. Ее желание исполнилось, но стало ли от этого легче? Брэндон, конечно, обладает шармом…

– Мам?

Донна вздрогнула и обернулась. На пороге стояла Бекка с несчастным лицом.

– Что, солнышко?

– Знаешь, я все думала… Сперва Брэндон сказал, что они не хотят десерта, потом – что на десерт поедут к родителям.

Этот момент Донна пропустила, по сравнению с прочими выходками он казался весьма безобидным.

– Наверное, они изначально планировали ехать к родителям.

– Я тоже сперва так подумала… – Бекка замешкалась. – Короче, я решила проверить.

– В смысле?

– Я позвонила к ним домой.

– Бекка!

– Ну не удержалась! Я же беспокоилась! – Дочь села на пол и положила голову ей на колено. – Они дома. Трубку взяла Линдси, однако тут же сказала, что не может говорить, и отключилась. Мам, они поехали прямо домой!

Донна погладила ее по волосам.

– Может, заехали на минутку что-нибудь забрать.

Бекка отстранилась.

– Почему ты все время его оправдываешь? Разве не видишь, какой он урод? Наврал с три короба, а Линдси вокруг него на цыпочках ходит! Неужели вы все такие слепые?

– Ладно-ладно, малыш, – примирительно сказала Донна, протягивая руки. Бекка скорчила упрямую гримаску, но все же позволила себя обнять. – Я не так уж глупа, как ты думаешь. Да, согласна, Брэндон… – Она запнулась, подыскивая нужное слово; в мыслях царил полный хаос. – Он немножко… любит командовать.

– Немножко?!

– Ну, праздники – время напряженное; к тому же учеба давит. Может, у него сегодня тяжелый день?

– У него все дни тяжелые.

– Мы не видели, как он себя ведет в повседневной жизни. Линдси его знает лучше нас, и она ни за что не стала бы жить с неприятным человеком, который с ней плохо обращается, правда же?

– А может, она сбита с толку, – упорствовала Бекка. – Когда люди влюбляются, они делают всякие глупости. Помнишь, в седьмом классе я звонила Джону Ричардсону пятнадцать раз на дню и вешала трубку?

– Ты же сказала папе, что звонила всего два раза?

– Это я ему так сказала, а на самом деле – раз пятнадцать, не меньше.

Донна засмеялась и обняла ее.

– Ладно, ты права – влюбленные часто делают глупости. Однако Линдси – девочка благоразумная, а замужество все-таки нельзя сравнивать с телефонными розыгрышами.

– Это был не розыгрыш – я просто стеснялась разговаривать!

– Без разницы. – Донна вздохнула. – Пойми: не важно, нравится нам Брэндон или нет; главное, чтобы Линдси была с ним счастлива. Если они любят друг друга, мы только все испортим, если станем его отталкивать.

Бекка пристально посмотрела на мать.

– А ты уверена, что Линдси счастлива?

– Надеюсь, – осторожно ответила Донна. – Иначе она не стала бы выходить за него. Я вас не этому учила.

– А может, она не научилась!

И тут все сомнения, месяцами терзавшие Донну, хлынули наружу. Да, именно этого она и боялась – что упустила момент, не научила своих детей самому важному. Почему-то вспомнилось, как девчонки маленькими, бывало, обзывали друг друга или дразнились. «Это что еще такое?» – ругала она их тогда, не в силах поверить, что ее ангелочки могут быть злыми и грубыми. «Я вас этому не учила! В нашем доме так себя не ведут!»

Ей захотелось прямо сейчас обнять Линдси и спросить, почему она позволяет жениху все решать, почему покрывает его ложь, почему бросает трубку, прячась от Брэндона. «Я тебя не этому учила…» И все же где-то дочь научилась именно этому… Что же делать? Как все исправить, когда уже слишком поздно?

Донна почувствовала, как горло перехватывает спазм. Что толку успокаивать Бекку, если она сама себя успокоить не в состоянии? Подруги советовали доверять своим инстинктам, но в голове царил полный хаос. Внезапно она поняла, что больше не может терпеть: нужно срочно поговорить с Линдси по душам.

Она подвинула к себе телефон.

– Ей звонишь? – спросила Бекка.

Донна кивнула, прислушиваясь к гудкам: первый, второй, третий – и наконец голос дочери.

– Алло?

– Линдси, это мама.

– А… – Та вдруг перешла на шепот. – Чего?

– Почему ты шепчешь?

– Вовсе нет, – возразила Линдси почти нормальным голосом. – Случилось что-нибудь?

Именно это Донна и хотела выяснить.

– Солнышко, скажи мне честно – ты уверена, что хочешь выходить замуж? Что вы с Брэндоном будете счастливы вместе?

На том конце провода повисла тишина.

– Еще не поздно все отменить, – быстро добавила Донна. – Мы тебя всегда поддержим.

«Да как ты можешь такое спрашивать?» Или: «С чего ты взяла? Я ведь люблю его!» Но Линдси молчала; только дыхание в трубке выдавало ее присутствие.

Наконец она заговорила:

– Я не могу… Не могу так с ним поступить…

– А как же ты? С тобой-то что будет?

– Мам, давай не сейчас.

– А когда? Пообедаем завтра где-нибудь? Пойдем…

– Извини, мне пора, – прошептала Линдси и отключилась.

Донна медленно положила трубку. Встретившись с вопросительным взглядом Бекки, она покачала головой. Та вздохнула и снова уткнулась ей в колени; Донна растерянно погладила ее по волосам.

Бекка нарушила молчание:

– Ну, раз Линдси не собирается передумывать, наверное, я должна тебе сказать…

– О чем?

– Она спрашивала, не начала ли ты свадебное одеяло.

У Донны перехватило дыхание.

– Ох ты, господи! – У дочери свадьба через полгода, а одеяло не готово! Более того – она сшила кучу одеял для племянниц и племянников, а вот для Брэндона с Линдси даже в голову не пришло!

– Я думала, что ты и не начинала, вот и решила предупредить.

– Спасибо, зайка.

Бекка обняла ее и удалилась, сказав, что будет у себя. Донна рассеянно кивнула, глядя ей вслед. Значит, Линдси хочет свадебное одеяло, сшитое руками матери… Дочь хорошо знала, что это символ любви, преданности, терпения – и не стала бы спрашивать о нем, если бы не была уверена в своем замужестве.

Оставшись одна, Донна отложила в сторону лоскутки для начатого узора «Наседка» – теперь он казался неуместно легкомысленным. Сняв с полки один из любимых альбомов по рукоделию, она пролистала его в поисках вдохновения, однако все схемы навевали мысли не о счастливом союзе двоих, а об одной лишь дочери. Точнее, о прежней Линдси – веселой, уверенной в себе, а не молчаливой, вечно извиняющейся тени…

Вскоре весь пол был завален альбомами и журналами, словно осенними листьями. Нет на свете узора, который соединил бы жизнь дочери с ее женихом в счастливой гармонии.

Адам внимательно следил за развитием событий по газетным статьям. Дела в «Линдзоре» по-прежнему шли неважно, поэтому он даже не удивился, когда Натали позвонила и предложила встретить вместе Новый год. Адам отказался, сославшись на занятость. Конечно, он ей от души сочувствовал, но не намеревался отменять планы с Меган для того, чтобы целый вечер утешать Натали. Однако она настаивала, и он согласился пообедать с ней в пятницу, сразу после праздников.

Для встречи Натали выбрала свой любимый французский ресторан в центре: именно тут он сделал ей предложение, и воспоминания были все еще болезненными. Она опоздала на двадцать минут, сославшись на рабочие проблемы. Адам поднялся, чтобы придвинуть ей стул, и нечаянно вдохнул запах ее духов – полузабытый, пряный, навеявший множество не самых приятных воспоминаний. Вернувшись на свое место, Адам напомнил себе, что он сам предложил остаться друзьями, а именно сейчас Натали нужен друг.

– Ты не поверишь, какой ад у нас творится, – покачала она головой, открывая меню. Ее глаза гневно сверкали, придавая ей еще больше очарования. Адам отметил, что она надела красное платье, выгодно подчеркивающее соблазнительные изгибы. На работу такое не наденешь – значит, она переоделась специально для него.

– Да, я читал о поглощении, – кивнул он, отмахиваясь от ненужных подозрений. Ей просто нравится очаровывать людей, что тут такого? – Думаешь, угроза реальная?

– Да какая угроза, все давно началось! Газетные новости запаздывают как минимум на неделю. «Линдзор» уже принял их предложение.

– Ужасно, – искренне отозвался Адам. – И как это коснется тебя?

Натали покачала головой и отпила глоток вина.

– Пока не знаю. – Неожиданно у нее на глаза навернулись слезы. – Они планируют закрывать магазины и сокращать рабочие места – и не только продавцов, но и топ-менеджмент, а нам ничего не говорят. В офисе все просто взбесились: каждый старается выслужиться и подставить остальных. Представляешь? Люди, которым я доверяла, которых считала друзьями, оказались ничуть не лучше других – так и норовят ударить исподтишка!

Адам полагал, что Натали вполне способна за себя постоять, однако она лишь покачала головой.

– Сейчас все иначе. Не на кого рассчитывать: сегодня поможешь кому-то, а завтра он займет твое место.

– Все будет хорошо, – заверил ее Адам. – Вспомни, чего ты добилась. Конечно, ты им нужна!

– Я тоже себе это все время говорю, а пока что обновляю резюме. – Натали улыбнулась и взяла его за руку. – Вот ты надо мной смеялся, а теперь мои социальные связи могут даже пригодиться. У меня хорошие отношения с генеральным и финансовым, так что, кто знает…

– Ну, хуже не будет. – Адам рефлекторно погладил ее руку.

– Зря ты не пошел со мной на Новый год, – мягко упрекнула она. – На приеме я встретила президентов торговых сетей, и ты бы как раз пригодился: у тебя талант очаровывать их жен. Вдруг придется к ним обратиться…

– У меня были другие планы, – коротко ответил Адам, не вдаваясь в детали.

Новый год он встретил с Меган и Робби. На ужин подали восхитительный мясной пирог, а потом они смотрели телевизор. Когда Робби уснул в кресле, они с Меган уютно устроились на диване в обнимку, а в полночь поцеловались, и это был самый нежный и романтичный поцелуй в его жизни. Потом они разбудили Робби, поздравили с Новым годом и уложили спать. Адам надеялся, что Меган попросит его остаться, но в то же время понимал – не стоит торопить события; к тому же они были не одни. На прощание она еще раз поцеловала его, прозрачно намекнув на взаимность желаний…

Внезапно Адам осознал, что еще держит Натали за руку, и поспешно отпустил ее. Подошел официант с закусками. Натали спросила, как дела в школе. Пришлось напомнить ей, что сейчас каникулы. Адам вкратце рассказал, как прошел семестр, опуская скучные подробности. К его немалому удивлению, она слушала внимательно и даже расспрашивала о прошлогоднем ученике.

– Я смотрю, у тебя дела идут неплохо, – слабо улыбнулась она. – Уж получше, чем у меня.

– Ну ты сравнила!

– Я не о работе, а так, в целом.

Адам не совсем понял, о чем речь, но ему стало как-то не по себе.

– Да все у тебя будет нормально!

– Надеюсь. – Она допила вино и поставила бокал, крутя ножку тонкими пальцами. – Знаешь, я тут размышляла на досуге… О будущем, о нас с тобой, о том, как все вышло…

Адам внутренне съежился, поняв, куда она клонит.

– Натали…

– Нет, подожди, дай мне закончить. Я поняла, что совершила ужасную ошибку – не надо было тебя отпускать. – Она помедлила. – Не отвечай сразу, просто подумай. Я знаю, что причинила тебе боль, но ведь ты умеешь прощать. Может, начнем все сначала?

Адам не верил своим ушам. Было время, когда он прыгал бы до потолка, услышав эти слова, однако с тех пор столько воды утекло…

– Конечно же я тебя прощаю! И надеюсь, что ты меня простишь. Но ты была совершенно права, разорвав помолвку, все равно ничего не получилось бы. Ты просто первая это поняла.

– Теперь я готова признать свою ошибку. – Натали нежно улыбнулась. – Что скажешь? Попробуем еще раз?

– А ты уверена… – Адам замешкался, подбирая слова. – Ты уверена, что это не связано с проблемами на работе?

Натали откинулась на спинку стула, уязвленная.

– Что ты такое говоришь?! – В глазах у нее заблестели слезы.

Адам почувствовал себя последней сволочью.

– Извини. Просто сейчас ты расстроена, и в свете этой ужасной ситуации тебе кажется, что у нас было не так уж плохо.

– Ты меня любил – и до сих пор любишь! – упрямо возразила она. – Что нам мешает все вернуть? Боишься, что я снова уйду? Так я тебе обещаю, даже клянусь – больше этого не повторится!

– Я не могу.

– Почему? У тебя кто-то есть? – Натали изумленно уставилась на него.

Адам собрался с духом:

– Да.

– О боже… – Натали подняла к губам пустой бокал. – Это она тогда взяла трубку?

– В смысле?

– И кто она?

– Ты ее не знаешь.

– У вас серьезно?

Ему не хотелось причинять ей боль, но врать смысла не было.

– Думаю, да.

Натали смотрела недоверчиво, готовая расплакаться.

– Ты ее любишь?

Хотя об этом он еще не задумывался, сейчас, услышав конкретный вопрос, понял, что уже знает ответ.

– Да, наверное, люблю.

– Не может быть… – По ее щеке скатилась слеза; Натали сердито смахнула ее, стараясь не размазать тушь. – Значит, ты меня совсем не любил, раз так быстро нашел мне замену!

– Зачем ты так? Ты же знаешь, что любил.

– Видимо, не так сильно, как я думала, – парировала девушка с горьким смехом. – Она красивее меня? Нет, не говори, я не хочу знать.

– Натали…

– Меня только одно интересует: давно вы встречаетесь? Когда это началось – до нашего разрыва или после?

– После, конечно. – Адам подавил раздражение. Что за дикая мысль? С Натали было непросто, но он никогда бы ее не предал. – Несколько месяцев спустя.

– Значит, совсем недавно. А мы с тобой прожили вместе годы!

– Нет смысла сравнивать. – Адам старался говорить тише, чтобы не дать ей возможность устроить истерику.

Натали уже не делала попытки скрыть слезы, бегущие по щекам.

– Любишь, значит… Почему ее, а не меня?

– Давай не будем, прошу тебя!

– Нет, я хочу знать! – Она сцепила пальцы и взглянула на него по-деловому холодно. – Вдруг пригодится в будущем.

Адам не представлял себе, как это может пригодиться, но надо было ее хоть чем-то отвлечь.

– Она очень хорошая. Думаю, тебе бы понравилась…

– Перестань! Конкретнее.

– Я не знаю, что сказать… Умная, добрая, прекрасная мать…

– Ах, вот оно что! Ну, понятно! У тебя всегда дети на первом месте. – Неожиданно Натали смягчилась: – Слушай, я не против обсудить эту тему. Не такая уж плохая идея, если подумать… Пожалуй, я готова пойти на компромисс.

– Нельзя так говорить о детях! – в ужасе воскликнул он. – Рожать нужно только тогда, когда ты сама захочешь, а не «для кого-то», иначе смысла нет.

Внезапно Адам почувствовал страшную усталость. В попытках защититься от ее эмоций и при этом не обидеть ее он исчерпал все свои ресурсы.

– Не знаю, что еще сказать… Прости. Я понимаю, что тебе плохо сейчас, но ничем не могу помочь, правда. Все равно ничего хорошего из этого не вышло бы.

– Почему ты так уверен?

– Просто знаю.

– Не знаешь! Я изменилась. Все будет по-другому.

Но Адам тоже изменился, и только сейчас он осознал, что Натали этого никогда не поймет.

– Прости… – повторил он.

Натали вздохнула, уставясь в стол.

– Ладно, – глухо отозвалась она. – Я поняла – ты меня наказываешь. Что ж, наверное, я заслужила…

– Да нет, не в этом дело! – От волнения у него сорвался голос. – Я очень хорошо к тебе отношусь, просто ничего у нас не получится.

– Из-за нее?

– Не только.

Натали презрительно фыркнула, гладя пальцами бокал.

– Прости… – пробормотал он беспомощно уже в который раз.

– Да ладно, хватит уже. – Она вздохнула и встретилась с ним взглядом. – Мы можем хотя бы остаться друзьями или это расстроит твою девушку?

– Конечно, можем! – заверил он, пропуская ядовитую интонацию мимо ушей – не хотелось новых выяснений. – Надеюсь, мы всегда будем добрыми друзьями.

Натали кивнула и отвернулась.

– Ну что ж, – сказала она, забирая пальто и сумочку. – Пойду, пожалуй. У меня нет аппетита, и к тому же целая куча работы.

Адам поднялся, но она уже спешила к выходу, не попрощавшись.

Он тяжело опустился на стул и мысленно обругал себя, вспомнив ее слезы. Затем, помахав официанту, попросил счет.

 

Глава 10

Кому : Донне Йоргенсон <[email protected]>>

Меган».

Дата : 4 января 11:34

Тема : Re: С Новым годом!

«Ничего я не умалчиваю! Да, у меня было свидание в Новый год, и да, ты угадала. Только, пожалуйста, перестань называть его Пирожком.

Кому : Грейс Дэниэлс <[email protected]>

Донна».

Дата : 4 января 12:35

Тема : Мы были правы!

«Меган встречается с Адамом!

Кому : Донне Йоргенсон <[email protected]>

Грейс».

Дата : 4 января 13:26

Тема : Re: Мы были правы!

«Представляю, как радуется Винни. Наверное, она закончит свою часть одеяла первой. Интересно, когда же начну я…

Кому : Донне Йоргенсон <[email protected]>

Дата : 4 января, 16:57

Тема : Re: С Новым годом!

«Будь другом, не рассказывай Винни, ладно? Да, мы встречаемся, но с нами почти всегда Робби, и я пока не знаю, насколько все серьезно. Ты же в курсе моего печального опыта – не хочу разочаровываться еще раз…»

Перечитав сообщение, Меган выделила часть текста и нажала «Удалить», оставив лишь первую строчку:

«Будь другом, не рассказывай Винни, ладно?»

Добавив «спасибо», она вздохнула и отправила просьбу в киберпространство.

Получив письмо, Донна закусила губу и возблагодарила небеса за то, что у Винни нет электронного адреса, а почтальон еще не приходил. Выбежав во двор, она поспешно достала свое письмо из почтового ящика, прикидывая, не стоит ли повиниться сразу. С другой стороны, а что тут такого? Меган просила не говорить Винни – остальных она не упоминала.

8 января

«Милая Винни!

Пишу коротенько – обещаю на днях ответить подробнее. Спасибо за тыквенный хлеб, но умоляю – не присылай мне больше сладостей, а то я не влезу в костюм Сэди! Чума забери того, кто придумал корсеты!

У меня отличная новость: по сообщениям из надежных источников, Меган и Адам встречаются! Только никому не проболтайся! Вообще-то Донна просила тебе не говорить, но я вспомнила, что ты писала о праве бабушки знать правду, вот и решила рассказать. Терпеть не могу, когда от меня что-то скрывают – сразу чувствую себя изгоем.

Посылаю тебе лучи калифорнийского солнышка!

P. S. Не забудь: Донне – ни слова! Она в жизни не простит! Ты же не хочешь лишить меня учителя?»

Испустив радостный клич, Винни закружилась по гостиной, размахивая конвертом. Перепуганные соседи немедленно вызвали медслужбу, и ей битый час пришлось объяснять врачам, что она вовсе не сошла с ума, и вообще, извините, ей некогда – пора срочно заняться очень важным рукоделием.

Донна мирно шила у себя в ателье, когда зазвонил телефон. Сняв трубку, она еще не подозревала, что этот звонок изменит ее жизнь.

– Позовите, пожалуйста, Линдси Йоргенсон, – попросил приятный женский голос.

Телефонный маркетинг, решила Донна. Все остальные знали, что Линдси надо звонить в школу.

– К сожалению, ее нет дома.

– Вы ее мама?

– Да. Чем могу помочь?

– Ох! Надеюсь, я не вытащила вас из постели?

– В каком смысле? – удивилась Донна. – А с кем я разговариваю?

– Меня зовут Алиша Соломон, я – преподаватель. Прошлым вечером Линдси уехала и оставила сообщение на моем автоответчике – сказала, что вы заболели.

– Я?!

– Надеюсь, ничего серьезного. Линдси была так расстроена, что я даже заволновалась. Может, нужна какая-то помощь?

– Н-нет, спасибо. Вообще я… мне уже гораздо лучше, спасибо.

– Я рада. Когда Линдси сказала, что уезжает домой ухаживать за вами, знаете, весь факультет встревожился. Она ведь у нас любимица.

– Да… спасибо…

– Передайте ей, что она может сдать экзамен в любой момент. Другие преподаватели тоже готовы пойти навстречу.

– Да, конечно. Обязательно передам.

– Спасибо. А вы не знаете, когда она планирует вернуться? Дело в том, что я – член театрального клуба и беспокоюсь за нашу пьесу. Пару дней мы сможем обойтись без режиссера, но если ее дольше не будет…

– Она обязательно вернется, – перебила Донна, стремясь поскорее закончить разговор. – Я попрошу ее вам перезвонить.

– Спасибо большое! Надеюсь, вы скоро поправитесь.

– Спасибо, я тоже.

Донна повесила трубку и поспешила вниз. Младшая дочь делала уроки на полу в гостиной, перед телевизором.

– Бекка, только честно: если бы Линдси прогуляла учебу, она бы тебе сказала?

Младшая дочь подняла голову от учебника испанского, донельзя удивленная.

– Шутишь, что ли? Наша заучка Линдси? – Заметив обеспокоенное лицо матери, она посерьезнела. – А что такое? Кто звонил?

– Ее преподаватель.

Бекка смутилась:

– Ну мам, колледж – это ведь не школа, там все иногда прогуливают, мне Линдси говорила.

– Она не пошла на экзамен. – С тяжелым сердцем Донна отправилась на кухню, Бекка за ней. – И на репетиции в театре. Сказала учительнице, что вернулась домой из-за моей болезни.

– Линдси не стала бы пропускать экзамен, если только сама не заболела, – сказала Бекка. – А это и так серьезный предлог, зачем еще врать?

Дрожащей рукой Донна набрала номер дочери. Трубку никто не брал. После четвертого гудка включился автоответчик с приветливым, но холодным голосом Брэндона.

– Детка, это мама. Пожалуйста, позвони мне срочно.

Повесив трубку, Донна взглянула на часы: пять минут пятого.

– Мам, что случилось? – тихо спросила Бекка.

– Не знаю, зайка.

Она снова сняла трубку и позвонила мужу на мобильный. Он еще утром предупредил, что весь день будет на участке, и точно – «вне зоны доступа».

– Все нормально, – бормотала Донна, стараясь успокоить дочь. – Наверное, она просто решила прогулять.

– Линдси никогда не прогуливает!

Донна еще раз посмотрела на часы, набрала номер Линдси и оставила новое сообщение. Что же делать? Ах, если бы Пол был рядом! И университет так далеко!

Она решительно схватила сумочку.

– Поеду к ней, проверю.

– Не езди одна, подожди папу.

– Его еще долго не будет.

– Тогда я с тобой!

Донна хотела было отказаться, однако, заметив тревогу в глазах дочери, кивнула. Быстро нацарапав записку Полу, они схватили куртки и через пять минут мчались по направлению к Миннеаполису.

Было холодно и сумрачно, дул пронизывающий январский ветер. К счастью, дороги уже расчистили после снегопада. Никогда еще Донна не ездила так быстро; никогда еще ей не было так страшно…

Через час они парковались у входа в здание.

– Смотри, вон ее машина, – показала Бекка. – А Брэндона вроде нет.

Донна подняла голову: на третьем этаже, в одном из окон, горел свет. Бекка нажала кнопку домофона.

– Кто там? – спросил еле слышный голос Линдси.

– Солнышко, это мы с Беккой, – отозвалась Донна. Взглянув наверх, она заметила тень у занавесок.

– Зачем вы приехали?

– Звонила миссис Соломон. Я тебя набирала, но ты не ответила, вот мы и приехали проверить, не случилось ли чего.

Тишина.

Донна позвонила еще раз.

– Пустишь нас?

– Не надо было вам приезжать.

Она не успела ответить – к домофону наклонилась Бекка:

– Линдси, пусти нас, пожалуйста.

Снова молчание, потом тихий всхлип.

– Ладно.

Мелодично пискнул домофон. Бекка рванула дверь на себя и побежала наверх, перескакивая через ступеньки; к тому времени, как Донна поднялась на третий этаж, она уже барабанила в дверь. Щелкнул замок, и в приоткрывшейся щели показалось лицо дочери.

– Уходите, пожалуйста, пока он не вернулся, – глухо сказала Линдси.

Толкнув дверь, Донна влетела в квартиру. Линдси поспешно отвернулась, но мать схватила ее за плечи. За спиной охнула Бекка.

Нижняя губа дочери была разбита и вся опухла; правый глаз заплыл.

– Господи… – выдохнула Донна.

– Все нормально… – Линдси попыталась отвернуться, прикрываясь дрожащей рукой. – Нормально…

– Ага, вижу! – рявкнула Донна. – Это его рук дело?

Линдси сдалась. Кивнув, она рухнула в кресло и спрятала опухшее лицо в ладонях.

– Бекка, запри дверь, – скомандовала Донна и решительно прошагала в спальню. Распахнув шкаф, она вытащила чемоданы дочери и принялась запихивать туда ее одежду прямо с вешалками. Ее подстегивала слепая ярость. Этого не может быть, пульсировало в голове. Только не с моей дочерью…

– Я взяла ее учебники, – сообщила Бекка из соседней комнаты, вся в слезах.

Донна закрыла чемодан и отдала ей ключи:

– Отнеси в машину – и быстро назад.

– Мам, не надо, пожалуйста! – взмолилась Линдси.

– Если у тебя остались вещи в той комнате, забери, – велела ей Донна, борясь с рыданиями. – Я не знаю, что там твое.

– Я не могу уйти!

– Еще как можешь – и уйдешь. Немедленно!

– Нельзя с ним так поступить!

– С ним?! – Донна резко обернулась. – А с тобой, значит, можно, да?! Я тебя для этого растила? Я тебя этому учила? Линдси, лучше уже не будет, поверь – будет только хуже.

– Он меня любит…

– Это не любовь, и ты сама все прекрасно понимаешь. С чего ты взяла, что можно безнаказанно избивать людей? Твой отец хоть раз на меня руку поднял? Мы тебя хоть раз ударили?

Линдси покачала головой; слезы лились по ее миловидному личику со страшными следами кулаков Брэндона.

– Он… Я… – Она судорожно глотнула. – Я не знаю, что он сделает, когда узнает…

– Ничего не сделает – он и близко к тебе не подойдет. – Донна шагнула к ней и крепко обняла. – Ты должна уйти от него прямо сейчас – потом поздно будет.

Линдси прижалась к ней, зайдясь в плаче. Донна села на кровать и обняла ее, укачивая, как маленькую. Хлопнула входная дверь. Сердце подпрыгнуло в груди, Линдси замерла.

– Это я! – крикнула Бекка из прихожей, и Линдси снова обмякла в материнских руках.

– Пойдем.

Донна подняла Линдси на ноги и дала ей сумку. Та принялась собирать свои пожитки – сперва медленно, словно в трансе, потом очнулась и заспешила. Бекка отнесла второй чемодан вниз и прибежала, чтобы помочь с сумками. На лестнице вспомнили про компьютер. Пока Донна заводила машину, дрожа от холода и стресса, дочери помчались наверх. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они вернулись: Линдси несла компьютер, Бекка – монитор.

– Пришлось оставить принтер, – пропыхтела Бекка, забираясь на заднее сиденье.

– Да черт с ним! – отозвалась Донна. Ей хотелось поскорее уехать – и в то же время дождаться Брэндона и голыми руками вырвать ему сердце. Из безобидной наседки она превратилась в медведицу, готовую когтями и клыками растерзать любого, кто посмеет обидеть ее детенышей. Повезло ему, что они не встретились…

Она сжала руку дочери и поспешно тронулась, уводя домой самый ценный груз на свете.

– Так она позвонила в полицию? – спросил Адам.

Робби давно спал, и они сидели в обнимку у камина – конец января выдался на редкость холодным.

– Да вроде нет. – Меган сладко потянулась и устроилась поудобнее, наслаждаясь нежными объятиями и теплым дыханием на щеке. – Линдси отказывается выдвигать против него обвинения. Донна уговорила ее не отвечать на звонки Брэндона – для начала достаточно.

– Пока Линдси дома – еще ладно, а что будет, когда она вернется в колледж?

– Она взяла академический отпуск до августа. – Меган вспомнила, как счастлива была Донна, когда уговорила дочь продолжить учебу. Прошел всего семестр, и вот ей снова приходится бросать… И кто бы мог подумать, из-за чего! – Наверное, рассчитывают, что к тому времени все утихнет.

– Надеюсь… – протянул Адам с сомнением в голосе. – Мне пора, – добавил он, поцеловав ее.

– Как, уже?

– Могу остаться, если хочешь, – предложил он, гладя ее по руке.

Меган поняла, что он имеет в виду «на всю ночь», однако не могла на это согласиться. Не стоит Робби сталкиваться с ним утром за завтраком. В принципе, мальчик был бы даже рад, но все же лучше избегать неясных ситуаций. Она пока не готова ничего обещать, а совместная ночь уже означает какие-то обязательства. Хотя все складывалось отлично, лучше подождать. Оба они через многое прошли и только сейчас обрели счастье, так зачем торопиться?

– Прости, – покачала головой она.

– Ничего, я понимаю.

Он действительно понимал ее чувства и принимал их без осуждения или жалобы – за это Меган его и любила…

Вздохнув, она проводила Адама до дверей.

– Кстати, все забываю отдать тебе ключ – тогда случайно в сумочку положила и увезла домой.

– Оставь у себя.

– Точно?

– Конечно! – Адам улыбнулся и погладил ее по лицу. – До выходных.

Выйдя на мороз, он обернулся и помахал ей. Меган помахала в ответ и закрыла дверь, смущенно улыбаясь. Как приятно, что Адам не забрал ключ… Конечно, он живет у черта на куличках; вряд ли она случайно будет рядом и заявится в гости без приглашения. И все же это так трогательно: отдавая свой ключ, он хотел показать, что рассчитывает на долгие отношения.

Утром Меган, как обычно, проверила электронную почту.

Кому : Меган Донахью <[email protected]>

Дата : 23 января 00:43

Тема : Соскучился

«Дома как-то пусто… Теперь я каждое утро буду просыпаться с надеждой, что ты окажешься рядом – ведь у тебя есть ключ.

Люблю тебя».

Ей захотелось написать в ответ «я тоже», но она еще не признавалась ему в любви, а первый раз должен быть особенным, личным, глаза в глаза…

Незаметно пролетел январь – с сильными холодами, снегопадами и бесконечными звонками Брэндона. Линдси вздрагивала от каждой телефонной трели и читала электронную почту только после того, как мать или Бекка удаляли его письма. Правда, пару раз Донна все же заставала ее возле монитора в слезах. В таких случаях Линдси вскакивала и быстро выключала компьютер. У Донны щемило сердце: неужели дочь все-таки общается с этим мерзавцем? Тем более что на вопрос, разорвала ли она помолвку, внятного ответа так никто и не добился.

Это страшно злило отца, и он всячески уговаривал Линдси обратиться в полицию.

– Будь это какой-нибудь урод с улицы, она бы его так не защищала! – бушевал он наедине с женой.

Донна пыталась утешить мужа, напирая на то, что их все-таки удалось разлучить и дочь находится дома, в безопасности. В глубине души она понимала, что Линдси пытается защитить не только Брэндона, но и саму себя. Целыми днями девушка слонялась по дому как бесплотный призрак, готовый рассыпаться в пыль от неосторожного слова. Теперь ей казалось, что своим решением бросить учебу она всех подвела. Девушка замкнулась в себе, и мать всерьез опасалась, что прежняя Линдси для них навсегда потеряна.

И все же мало-помалу ее взгляд утратил загнанное выражение. К концу февраля Линдси начала проявлять интерес к прежним увлечениям. Она встретилась со старыми школьными друзьями; набрала в библиотеке книг по сценическому искусству и режиссуре; взяла в прокате видео спектаклей, и они с матерью вместе смотрели и обсуждали нюансы игры. Каждый день приносил новые позитивные сдвиги, и лишь иногда из комнаты слышался тихий плач.

Однажды серым зимним утром к дому подъехала машина, из нее выпрыгнул молодой человек и решительно направился ко входу.

Донна поспешила в прихожую, бросив взгляд в сторону спальни дочери. Только бы она не услышала! В дверь позвонили и тут же забарабанили кулаками.

– Линдси, это я! Открой!

– Она не хочет тебя видеть, – крикнула Донна в ответ.

Молчание, затем еще громче:

– Линдси, это Брэндон!

Донна набросила цепочку и приоткрыла дверь:

– Я уже сказала – она не хочет тебя видеть.

Брэндон уставился на нее, бледный от злости.

– Пусть она сама мне это скажет!

Наверху скрипнула дверь, послышались легкие шаги.

– Уезжай отсюда, а то полицию вызову, – пригрозила Донна.

К ее ужасу, Брэндон что есть силы толкнул дверь.

– У нас скоро свадьба, поговори со мной!

– Если хочешь ей что-то сказать, я передам. – Донна оглянулась: Линдси так и не спустилась с верхнего этажа.

– Я хочу поговорить с ней наедине!

– А вот этого я тебе не позволю! – отрезала Донна.

Брэндон выругался, снова толкнул дверь и отступил, взъерошив волосы рукой.

– Вы не в силах нам помешать – мы любим друг друга. Мы не позволим встать между нами!

– Она к тебе не вернется.

– Ей решать, не вам! И она выберет меня!

– Держись от нее подальше, – отчеканила Донна. – Держись подальше от моей семьи.

– Она выберет меня – и знаете, почему? – крикнул он через закрытую дверь. – Потому что у нее больше ничего нет, и она это понимает! Вы слышите? Она все понимает!

Донна закрыла дверь на все замки и заставила себя уйти на кухню. Подойдя к окну, она осторожно выглянула. Какое-то время Брэндон нервно вышагивал вокруг крыльца, затем в отчаянии вскинул руки, сел в машину и умчался прочь.

В этом году День святого Валентина выпал на воскресенье, но Адам решил пригласить Меган в ресторан накануне. Проведя целое утро на катке с Робби, он поспешно принял душ, переоделся и вернулся с цветами и коробкой конфет. Меган засмеялась, но было видно, что ей приятно. Лишь сейчас Адам заметил, как она хороша, и не только благодаря вечернему платью: счастливая женщина словно светится изнутри. Каждый раз она влекла к себе все сильнее, и ему хотелось никогда больше с ней не расставаться.

Они отвезли Робби к дедушке с бабушкой, и Меган пригласила Адама в дом. Ее родители оказались простыми, приятными людьми; видно было, от кого Меган унаследовала здравый смысл и чувство юмора. К его радости, он им тоже понравился.

Вечер прошел идеально. Романтический ресторан, отменная еда, прекрасная спутница… Адам не переставал удивляться, как ему несказанно повезло.

После ужина Меган пригласила его к себе, где наконец-то произошло взаимное объяснение в любви. Адам был на седьмом небе от счастья. Они сидели на диване в обнимку, и время застыло…

Хотя ему совсем не улыбалось возвращаться в пустой дом, Меган мягко напомнила, что нужно забрать Робби от родителей.

– Он мог бы и у них переночевать, но я… не планировала…

– Самые прекрасные в жизни события всегда происходят спонтанно, – прошептал он ей на ухо. Меган улыбнулась, и у него закружилась голова от желания… Однако пора было ехать. Забрав мальчика и проводив их обоих до дверей, Адам поцеловал Меган на прощание и отправился домой.

Утром он проснулся рано, еще во власти приятных грез. Что-то его разбудило, какой-то странный звук… А, стучат! Пошатываясь, Адам побрел в прихожую в одних пижамных штанах, открыл дверь и обомлел: на пороге, улыбаясь, стояла Натали.

– Ты откуда?..

Она подняла пакет с логотипом кофейни, в которой они часто перекусывали.

– Вот, завтрак принесла: кофе и рогалики. – Вытащив руку из-за спины, она протянула ему розу. – С Днем святого Валентина!

Он не взял цветок.

– Натали…

– У этой пижамы был еще верх – я точно помню, я же ее покупала. – Тряхнув головой, она отбросила волосы за спину. – Так что, войти-то можно?

– Да, конечно. – Адам открыл дверь и, зевая, махнул в сторону кухни. – Я только оденусь.

– Расслабься! – засмеялась Натали. – Я тебя и не такого видела.

Адам молча прошел в спальню, накинул джинсы и толстовку и вернулся на кухню. Натали накрыла стол на двоих и даже поставила цветок в вазу, которую сама когда-то купила. Улыбнувшись ему, она принялась доставать еду из пакета.

– Ты голодный?

Адам кивнул и сел за стол.

– Надо было позвонить.

– А что такое? У тебя гости?

– А если бы были? – Натали, похоже, не обиделась на резкую отповедь, а преспокойно подала ему капучино – именно такой, какой он любил. Смирившись, Адам откусил рогалик.

– Надо было позвонить.

Натали засмеялась и сменила тему. Выглядела она чудесно, свежей и отдохнувшей – совсем не так, как в прошлый раз; если и помнила прежнюю обиду, то виду не подавала, непринужденно расспрашивая его о семье и делясь свежими новостями с работы.

Она как раз живописала последние увольнения в компании, когда раздался звонок в дверь.

– Я смотрю, ты популярен! – раздраженно пошутила Натали.

Охваченный недобрыми предчувствиями, Адам поспешил в прихожую.

На пороге стояла Меган с бумажным пакетом.

– С Днем святого Валентина! – сказала она, целуя его. – Я хотела открыть дверь ключом, но тут увидела чью-то машину и решила, что у тебя, наверное, гости… – Она осеклась, глядя через его плечо.

Оборачиваться нужды не было.

– Привет, меня зовут Натали. – Она вышла вперед, протягивая руку. – А вас?

– Меган. – Переложив пакет, Меган пожала ей руку и бросила на Адама взгляд, полный боли и растерянности. – Меган Донахью.

– А что в сумке?

– А… – Меган смущенно глянула вниз. – Кое-какие продукты. Я хотела приготовить завтрак.

Натали снисходительно улыбнулась.

– Как мило! Спасибо, мы уже позавтракали.

– Натали только недавно приехала, сюрпризом, – встрял Адам. – Я ее не ждал. – Прозвучало это жалко и нелепо. – Может, зайдешь?

– Нет-нет, спасибо, я поеду, пожалуй. – Не глядя на него, Меган резко повернулась и поспешила к машине.

Адам вышел за ней.

– Она только что приехала, буквально перед тобой. Я ее не приглашал!

– Угу…

– Это правда!

– Хорошо, верю. – Она открыла дверь и положила пакет на сиденье.

– Если веришь, тогда почему ведешь себя так?

– Как «так»? Нормально веду…

Адам схватил ее за плечи и развернул к себе:

– Меган, я же с тобой был вчера ночью!

– Не спорю. – Она подняла голову и пронзила его ледяным взглядом. – Меня больше утро интересует.

И тут он вспомнил предательство ее бывшего и испугался, что потеряет ее.

– Я бы не стал тебе врать, ты же знаешь!

Она кивнула и отвернулась.

– Мне пора.

– Меган…

Но она уже села в машину и захлопнула дверцу. Дрожа от холода, он молча смотрел ей вслед…

Натали ждала в прихожей.

– Разве она не останется на завтрак?

– Перестань!

– Откуда я знала, что она приедет! И вообще, в чем проблема? Просто легкое недоразумение, разберетесь потом.

В этом он вовсе не был уверен.

– Тебе пора.

– Вот только не надо вымещать на мне…

– Уходи.

Не оборачиваясь, Адам прошел на кухню и позвонил Меган.

Он прождал до ночи, но она так и не перезвонила; письма тоже остались без ответа. На следующий день после уроков Адам поспешил домой, чтобы проверить автоответчик, однако если она и звонила, то сообщения не оставила.

Он позвонил еще раз и еще… Наконец трубку взял Робби.

– Привет! – радостно поздоровался он. – Знаешь, что? Я получил пятерку за контрольную по правописанию!

– Здорово, поздравляю! – Адам уже собирался попросить его позвать маму, но тут услышал ее голос.

– Это Адам звонит, – раздалось в трубке. – Ладно… Тут мама хочет с тобой поговорить.

– Меган? – позвал он, стремясь поскорее услышать ее голос.

– Да, – ответила она тихо, почти шепотом.

– Ты все еще сердишься?

– Нет.

Слава богу!

– Давай я приеду вечером, и мы поговорим, ладно?

Долгая пауза.

– Пожалуй, не стоит.

– Подожди, но…

– И еще – общение с Робби тоже пора закончить.

– Меган, не надо, пожалуйста!

– До свидания.

Пошли короткие гудки.

Спустя какое-то время Меган вспомнила фразу Винни, сказанную в тот день на курсах: в жизни не бывает совпадений, все встречи запланированы на небесах. С другой стороны, Донна тогда же добавила, что цель встречи может быть совсем иной, чем тебе кажется. Наверное, им с Адамом и вправду суждено было встретиться, но вовсе не затем, чтобы прожить долго и счастливо; скорее это некий знак свыше: она еще найдет свою любовь, хоть и не с ним.

Меган приняла сложившуюся ситуацию с тихой печалью – другого выбора нет. Вот только как объяснить все Робби? Нельзя же рассказать ему, как было на самом деле. Можно, конечно, отговориться тем, что Адам слишком занят на работе, – но врать язык не поворачивался. В конце концов Меган просто сказала, что Адам больше не придет, а когда Робби спросил почему, прибегла к фразе, которую до этого поклялась никогда не говорить своему ребенку:

– Потому что я так сказала.

Канзас в конце февраля – отвратительное место, хуже не придумаешь – кроме разве что съемочной площадки фильма «Месть прерий».

В дверь трейлера постучали.

– Мисс Мершо, через пять минут начинаем!

Вздохнув, Джулия проверила грим, поправила волосы и надела куртку. Наверное, уже разгребли снег возле хижины. Если бы съемки не растянулись так надолго, то и не пришлось бы ерундой страдать, подумала она. Сцену, запланированную на сегодня, должны были снять в сентябре, а поскольку даже в этой части страны десятисантиметровые сугробы для осени нехарактерны, декорации приходилось обметать. Если бы они придерживались первоначального сценария, все шло бы по расписанию, ворчала Эллен. В глубине души Джулия с ней соглашалась, но ее беспокоила возрастающая неосмотрительность девушки. Сначала та вела себя достаточно благоразумно и держала недовольство при себе, однако по мере увеличения правок в сценарии начала негодовать уже открыто. Джулия советовала ей быть осторожнее, ведь Дэнфорд легко может испортить карьеру начинающего сценариста.

– Мне уже почти все равно, – вяло отозвалась Эллен.

– Вот подожди, пока тебе станет совсем все равно, тогда и будешь ругаться, сколько влезет, – наставительно заметила Джулия, и Эллен покорно кивнула.

Кто-то прокопал узкую тропинку от ее трейлера к хижине. Съемочная группа уже вовсю готовилась. Актеры, еле узнаваемые в толстых пуховиках, потягивали кофе или повторяли роль. В уголке с книжкой примостился Ноа Маклеод, игравший ее старшего сына, – единственный, с кем можно перекинуться парой слов.

Увидев ее, он улыбнулся.

– Вы соображаете в геометрии?

– Не особо, – призналась Джулия. – У моей подруги внук преподает геометрию, но он живет в Огайо. А где твой учитель?

– Свалился с гриппом.

– Ну, супер… – Скоро они все заразятся! С другой стороны – чего бы и не отдохнуть в больнице… – А где Кэмерон?

– Последний раз я его видел в гардеробной.

– Что, опять?

Мальчик, игравший роль младшего сына, к большому огорчению костюмерши, рос не по дням, а по часам.

К ним подошел Дэнфорд.

– Ну что, готовы? – Не дождавшись ответа, он распорядился: – Итак, Джулия, вы с подругами шьете; Ноа, вы с Кэмом вбегаете и рассказываете про гремучую змею, и чтоб видно было, что вам по-настоящему страшно, понял? Сможешь?

– А то! Просто вспомню домашку по геометрии, – пошутил мальчик. – Ладно, ма, увидимся.

– Давай, сын, – улыбнулась она.

Актеры второго плана уже сняли пуховики и теперь сидели за пяльцами, дрожа от холода. Джулия до последней минуты оставалась в куртке.

Поздоровавшись с массовкой, она надела наперсток на большой палец и закрыла глаза, входя в образ и вспоминая теплые осенние деньки…

– Мотор! – скомандовал Дэнфорд.

Сэди с товарками принялись мирно шить, обсуждая ужасные новости о скотоводах, собирающихся выкупить город. Краем глаза Джулия заметила, как оператор скривился и что-то недовольно сказал Дэнфорду.

– Стоп! – крикнул тот. – Небольшой перерыв!

Актеры поспешно укутались в пуховики.

– Так быстро? – пробурчала Эллен, подавая ей куртку.

Джулия поблагодарила и уже собралась предложить ей выпить кофе, когда ее позвал Дэнфорд.

– Не разрешайте им менять текст! – прошипела Эллен. Джулия закатила глаза: как будто у нее был выбор!

Режиссер с оператором отошли в сторонку; она присоединилась к ним.

– Слушаю.

– У нас тут небольшая проблема, – начал Дэнфорд. – Дело в том, что ваши руки… – Он обернулся к оператору: – Как вы сказали?

– Слишком старые.

Уязвленная, Джулия с трудом подавила инстинктивное желание спрятать руки за спину.

– Прошу прощения?

– Ну, старые, – повторил оператор. – На крупном плане заметна каждая морщинка, каждая венка. А если снимать издалека, то не видно, как вы шьете.

– И что прикажете делать? – резко спросила она.

Дэнфорд с оператором переглянулись.

– Может, что-то придумать? Например, надеть перчатки? Не зимние, а такие, знаете, лайковые.

– Нельзя шить в перчатках!

Оператор покачал головой:

– Мы не сможем найти местную дублершу, которая умела бы шить.

– Не нужна мне никакая дублерша! – огрызнулась Джулия. – Мои руки прекрасно ложатся на роль. Сэди была женой фермера, она вкалывала с утра до ночи, и руки у нее огрубели и обветрились.

– Одно дело – грубые, другое – старые, – заметил оператор. Джулия метнула в него злобный взгляд.

– Ладно, – решил Дэнфорд. – Пока продолжим снимать, как есть. А если мне не понравится, как это выглядит на экране, что-нибудь придумаем.

Джулия коротко кивнула и вымелась вон, мысленно проклиная оператора. Добравшись до трейлера, она занялась дыхательными практиками, чтобы успокоиться. Эта роль досталась ей только за умение шить, и Дэнфорд в любой момент заменит ее молодыми ручками Саманты.

Ко второму дублю Джулия окончательно успокоилась. Съемка прошла отлично, но Дэнфорд, как истинный диктатор-перфекционист, потребовал третьего и четвертого дублей, не дав женщинам времени согреться. Джулия утешала себя мечтами о жутких несчастных случаях, которые могли свалиться ему на голову вдали от цивилизации.

Наконец режиссер был удовлетворен.

– Так, дети, поехали про змею! – скомандовал он и огляделся. – А где Кэмерон?

– В гардеробной.

– Что, опять?! – Дэнфорд повысил голос: – Так, перерыв пятнадцать минут!

Со вздохами облегчения съемочная группа расползлась по своим трейлерам. Дэнфорд направился в гардеробную; за ним по пятам следовал ассистент.

Джулия выждала, пока они скроются из виду, и поспешила к себе, чтобы никто не догадался, как она взволнована. Значит, руки у нее слишком старые… Ладно! Найдем новые руки – и к черту Саманту, которая и так отобрала у нее слишком много сцен. Да и дублерша, мечтающая стать актрисой, тоже не подходит. Нужен тот, кто удовлетворится крошечной ролью и не захочет отнять все целиком; тот, кто поддержит ее, несмотря на все недостатки, старые руки, посредственное шитье и промахи в прошлом.

Ей нужен друг.

Голос Джулии в трубке звучал вполне разборчиво, но Донна все равно усомнилась, что поняла правильно.

– Кем-кем?

– Дублершей рук, – повторила Джулия. – Будешь сидеть вместо меня и шить на крупном плане. Правда, в фильме покажут только твои руки.

– Вот и хорошо – я как-то и не стремлюсь выставлять себя на всеобщее обозрение… Мне не надо говорить текст? – уточнила Донна, взволнованная перспективой.

– Нет, только шить.

– Ну, это я могу…

– Соглашайся! Тебе заплатят по стандартной ставке, а я лично покрою все расходы на дорогу и жилье. Правда, у нас тут без особых удобств, но когда вернемся в Калифорнию…

– Ты хочешь сказать, что я еще и в Голливуд поеду?!

Джулия засмеялась.

– Можем и туда съездить. После съемок на натуре останутся сцены в павильоне. Будет здорово, если ты поживешь у меня в Малибу до конца съемок. Короче, приезжай. Правда, погода в Канзасе неподходящая…

– Ты что, мы же с севера! Я там у вас хоть погреюсь, – пошутила Донна, лихорадочно соображая. – Я согласна – при одном условии: можно я возьму Линдси?

– Мне нужен только один дублер…

– Нет, она не умеет шить. Зато изучает театральное искусство в университете и уже участвовала в постановке многих пьес. Я понимаю, в кино все по-другому, но она очень способная и трудяга – наверняка для нее что-нибудь найдется.

Джулия задумалась:

– Хочешь увезти ее подальше от Брэндона…

– Вот именно.

На расстоянии Линдси будет в безопасности, а работа в кино напомнит ей о позабытых интересах в жизни. «У нее больше ничего нет», – сказал Брэндон, и эти слова до сих пор звучали в ушах Донны. Если, не дай бог, дочь ему поверила, нужно доказать, что он неправ.

– Конечно, найдем, – уверила ее Джулия. – Нам всегда не хватает ассистентов. Я этим займусь. Так что, бронирую билеты?

– На двух человек.

– Договорились. Буду ужасно рада увидеться.

Повесив трубку, Донна некоторое время стояла в нерешительности. Может, надо было сперва обсудить эту идею с Полом и Беккой? С другой стороны, они наверняка поймут, что Линдси поездка только на пользу, и не станут возражать.

Она поднялась наверх, полная надежд и опасений. А вдруг дочь откажется ехать? Со времени визита Брэндона Линдси снова утратила почву под ногами и проводила целые дни взаперти. Как-то раз она сказала им, что он написал ей и предложил посетить семейного психолога.

– Мы могли бы разобраться с нашими проблемами, и тогда не придется откладывать свадьбу, – мечтательно сказала она.

Услышав это, Пол пришел в ярость; Донна никогда не видела его таким. Она и сама не понимала, как Линдси могло прийти в голову, что Брэндон способен измениться! Они с отцом умоляли ее разорвать помолвку; Пол буквально запретил ей выходить замуж за Брэндона, однако Линдси все еще носила кольцо, которое он подарил ей прошлым летом.

И вот наконец у Донны появился шанс что-то изменить…

Постучавшись, она вошла в комнату Линдси. Та лежала на кровати, обняв подушку и уставившись в потолок.

– Зайка, мне надо с тобой кое-что обсудить.

Донна рассказала дочери о телефонном звонке Джулии и ее проблемах на съемочной площадке. Поначалу ей показалось, что та не слушает, но мало-помалу Линдси начала проявлять интерес, то смеясь, то удивленно качая головой.

– И что же она собирается делать? – спросила девушка, когда мать закончила рассказ. – Думаешь, ее уволят?

– А вот это зависит от нас. Джулия предложила мне работу: хочет, чтобы я стала ее дублершей в сценах с шитьем.

– Дублершей?! – засмеялась Линдси. – Вот здорово! Ты станешь звездой!

– Ну, это вряд ли – в кадре будут только руки. – Донна закусила губу, изображая неуверенность. – Если я соглашусь, конечно…

– «Если»? А почему нет-то? Звучит прикольно.

– Ну, не знаю… Не хочется уезжать так надолго…

– Да ладно, справимся как-нибудь.

– Дело не в этом. Без вас будет ужасно одиноко. В общем, я сказала Джулии, что соглашусь приехать только с тобой.

Линдси вздрогнула.

– Зачем?

– За компанию. – Донна присела на край кровати и взяла дочь за руку. – Для тебя тоже работа найдется: будешь интерном или ассистентом, что-то в этом духе. Только представь – съемки настоящего фильма! Незабываемый опыт!

– Я не смогу… – вяло откликнулась Линдси.

– Почему?

– Ну так… – Она снова прилегла и закрыла глаза.

– А год назад смогла бы.

– Год назад… – повторила Линдси. – Тогда я была другим человеком.

Донна молча наблюдала за ней, и в сердце у нее крепла решимость.

– Пойдем-ка, я тебе кое-что покажу. – Она встала и мягко, но настойчиво потянула дочь за собой.

В ателье Донна открыла шкафчик и достала оттуда кучу блоков с разными узорами, как традиционными, так и ее собственного изобретения. Каждый был ей дорог, каждый шептал о вере, надежде и любви, и этот язык понимала лишь она.

– Я пыталась сшить тебе свадебное одеяло, – сказала Донна, расправляя ткань на столе, – но у меня не получилось. Не складывались ваши жизни в единый узор, понимаешь? А вот когда я думала о тебе одной, идеи так и сыпались.

Она достала аппликацию с традиционными символами театра – масками трагедии и комедии.

– Сперва я сшила вот эту, а потом еще одну в пару и вышила на ней названия всех пьес, над которыми ты работала.

Линдси задумчиво обвела пальцем очертания масок.

– Вот этот я сделала из твоей баскетбольной формы, – продолжала мать, достав новый блок. – Помнишь? Ты играла в защите, а в старших классах тебя выбрали капитаном.

– Всего лишь запасным.

– Все равно – хоть ты и не была лучшим игроком в команде. Тебя выбрали из-за твоего характера, твоей доброты. Вспомни, как ты вкладывалась эмоционально, как поддерживала других девочек.

Донна показала ей фотографию, переведенную на ткань, – первый день Линдси в детском садике.

– Помнишь?

Та хихикнула и прикусила губу.

– Я ужасно тобой гордилась тогда, – вспомнила мать. – Конечно, мне не хотелось, чтобы моя крошка слишком быстро выросла, но ты была такая уверенная… Когда в автобусе какая-то девочка заплакала от страха, ты взяла ее за руку и пообещала с ней дружить и сидеть рядом.

– Ее звали Молли.

– Точно, я и забыла. – Донна подняла бело-голубую звезду. – Узнаешь ткани?

Линдси потрогала:

– Синий – из моего выпускного платья.

– А белый – из подкладки мантии. А вот этот я назвала «Золотой суслик». Помнишь футболку, что ты вечно таскала на первом курсе?

Линдси улыбнулась и кивнула; в ее глазах блестели слезы.

– Я думала, ты ее выбросила.

– Нет, сохранила. – Два года спустя Донна вырезала из футболки эмблему и сделала блок-аппликацию на память.

Донна провела рукой над столом, словно приглашая Линдси насладиться воспоминаниями.

– Смотри – всего этого ты добилась сама. Подумай о тех, кто тебя любит. Ты – замечательная, талантливая, красивая девушка. Ты заслуживаешь счастья, заслуживаешь, чтобы тебя носили на руках, лелеяли и оберегали. – Она вытерла слезы дочери ладонью. – Не позволяй никому убеждать тебя в обратном.

Линдси обвила ее руками и заплакала. Донна ласково гладила дочь по спине и бормотала что-то успокаивающее.

Выплакавшись, девушка смахнула слезы – и решительно сняла кольцо. Мать обняла ее крепко-крепко, словно хотела передать ей всю силу и навсегда защитить своей любовью.

 

Глава 11

Зима постепенно сдавала позиции, и с первыми весенними лучами Линдси расцвела. Начав с должности девочки на побегушках, она довольно быстро зарекомендовала себя дельным работником, и вскоре ее назначили ассистентом. Даже Дэнфорд обратил на нее внимание (после тонких намеков Джулии) и предложил ей летнюю практику на студии.

В свою очередь, Донна не стремилась стать профессиональной дублершей; ей просто нравилось принимать участие в съемках и вживую наблюдать за процессом. Она довольно быстро поняла, что Джулия нисколько не преувеличивала, живописуя своего режиссера. К ее радости, дочь спокойно выдерживала его жесткий характер и вела себя на площадке столь уверенно, будто у нее за плечами был огромный опыт.

До отъезда в Канзас Линдси позвонила Брэндону и сообщила о разрыве помолвки. Позже Пол рассказывал: в назначенный день тот явился за кольцом, но, узнав, что ее нет дома, отказался забирать – дескать, она все равно передумает. Тогда Линдси ужасно расстроило его поведение, однако к моменту завершения съемок в Канзасе ее решение окрепло. По возвращении домой она договорилась встретиться с бывшим женихом в кафе неподалеку от университета, куда часто забегали преподаватели и студенты медицинского факультета. Отдав ему кольцо, Линдси недвусмысленно объявила об окончании отношений. Поскольку они находились в общественном месте и Брэндон был достаточно умен, чтобы понимать, чем вспышки гнева грозят его карьере, он удовлетворился дешевым комментарием:

– Ну и ладно, ты все равно меня недостойна.

Линдси молча встала и вышла. Вернувшись домой, она обняла отца и сестру и села на самолет до Лос-Анджелеса.

Дни Джулия, Донна и Линдси проводили на съемочной площадке; вечерами расслаблялись у бассейна или осматривали достопримечательности южной Калифорнии. Иногда Джулия с Донной занимались шитьем своих блоков для общего проекта, тепло вспоминая об остальных и с нетерпением ожидая новой встречи в усадьбе Элм-Крик.

И тут Донну осенила отличная идея: а зачем ждать августа? Почему бы им всем не собраться на выставке Американского общества рукодельниц в апреле?

Первой откликнулась на предложение Меган. Каждый вечер, уходя с работы, она зачеркивала дату в календаре. Каждый новый день приближал ее к встрече с друзьями, прибавлял шансов забыть Адама и помочь сыну смириться с его отсутствием. Робби все еще ходил к психологу, но в последнее время улучшений не было, скорее наоборот. В какой-то момент мальчик не выдержал и в приступе гнева порвал чью-то домашнюю работу, в результате чего был временно отстранен от занятий. Меган пыталась с ним поговорить – и наедине, и с психологом, – но это ни к чему не привело.

– Прости, что я такой плохой… – прошептал он как-то вечером, когда Меган укладывала его спать. Она обняла сына и пообещала любить всегда, несмотря ни на что, а потом ушла к себе и полночи проплакала.

Да, отдых и смена обстановки ей просто необходимы. Поездка в Кентукки на выставку прольется бальзамом на ее израненную душу. Только бы они не стали обсуждать проект общего одеяла! Как все хорошо начиналось: ткань выбрана, узор подсказали снежинки – и вот… Заброшенные лоскутки пылились возле швейной машинки, и не было ни малейшего желания продолжать работу.

В похожей ситуации могла оказаться и Винни – если бы не успела закончить свой блок в тот же день, когда пришло письмо Джулии. И что прикажете делать, мрачно думала она, не распускать же! Адам даже не соизволил ей сообщить, что все кончено: просто заявился на день рождения матери под ручку с Натали. Весь вечер бабуля испепеляла его взглядом; наконец он снизошел до объяснений.

– Нет, мы не планируем пожениться, просто встречаемся, а там посмотрим.

Винни заявила, что лучше бы он смотрел на Меган.

– Это не от меня зависит, – тихо сказал Адам, и тень печали легла на его лицо.

Что между ними произошло, он так и не рассказал. Впрочем, ясно одно: ее внук несчастлив, а значит – надо ехать в Кентукки, встретиться там с Меган и хорошенько ее вразумить.

Узнав об их планах, Грейс долго решала, поедет она или нет. Весь февраль ее мучили обострения, и лишь в последнюю неделю марта она оправилась настолько, что встала из инвалидного кресла и тихонько ходила по дому, держась за стены. В таком виде, конечно, показываться не хотелось.

В конце концов Грейс согласилась встретиться с остальными в лобби выставочного центра в пятницу вечером. Если к тому времени ее не отпустит, на худой конец можно затеряться в толпе. С другой стороны, кто знает, может, к середине апреля ей станет лучше, и будет о чем рассказать друзьям, кроме как о неудавшихся надеждах и заброшенных эскизах…

В среду утром из Дейтона отправился заказной автобус с рукодельницами из Медоубрукс и ближайшего городка. На Винни были любимый лоскутный жилет и красная шляпа, утыканная значками со всех возможных мероприятий; булавка из усадьбы Элм-Крик красовалась на самом видном месте, и она не упускала случая рассказать историю ее появления.

Винни успела перезнакомиться со всеми соседками и весело щебетала всю дорогу, возбужденная предстоящим развлечением. На выставке экспонировались лучшие из лучших, и хотя Винни считала себя мастерицей выше среднего уровня, представленные там шедевры даже ее заставляли неметь от восторга. Кроме того, в выставочном центре проводили мастер-классы признанные художницы со всего света, а также лекции, банкеты, показ мод и многое другое. По соседству располагался музей, в котором хранились призовые экспонаты с прошлых выставок. Ну и, пожалуй, самое любимое место, рай для рукодельниц: торговая галерея, где в сотнях маленьких бутиков продавались разнообразные ткани, узоры и все остальное. Каждый раз Винни клялась себе, что не выйдет из бюджета, и каждый раз, ослепленная богатством выбора, расширяла рамки бюджета.

Автобус припарковался у отеля; во время проведения выставки население городка увеличивалось вдвое. Винни пришлось делить комнату с соседкой, но она не переживала по этому поводу: мест могло и вовсе не быть – в радиусе ста километров все отели бронировались заранее. Номер в этой гостинице разыгрывали в лотерею еще в прошлом году. Меган с Донной остановились у местных жителей, которые предоставляли комнаты с питанием по цене гостиничных. Какие планы были у Джулии, Винни не знала; наверняка та сумеет выхлопотать себе номер, пользуясь статусом звезды.

В четверг она поднялась рано, надеясь увидеть как можно больше, пока не явятся толпы народа. Из отеля до выставочного центра, расположенного на берегах Теннесси, курсировала маршрутка, и вскоре Винни уже входила в павильон в числе первой сотни посетителей. От увиденного захватывало дух: несколько сотен лоскутных одеял известных и неизвестных стилей из каждого штата и со всего мира; одни сшиты профессиональными мастерами, другие – любителями, хотя Винни так и не увидела разницы между ними в плане качества и художественного выражения. Некоторые работы она фотографировала, на иные морщила нос, удивляясь про себя, о чем, собственно, думала рукодельница. Впрочем, что для одного искусство, для другого – мебельный чехол, и если что-то кому-то не по вкусу, это еще ничего не значит. Вот ей, например, становится дурно при виде аппликации «Девочка в капоре», а ее подруга считает ее прелестной. Каждый имеет право на свое видение прекрасного. Она не настолько предвзята, как некоторые посетители: ходят тут, критикуют во весь голос, будто их мнение кому-то интересно. В какой-то момент Винни не выдержала и на очередную бестактную реплику старой клюшки выдала:

– Очень жаль, что вам не понравилось. А я так старалась!

У старушки отвалилась челюсть, а Винни повернулась и пошла себе дальше, удовлетворенно улыбаясь. Надо же учить людей вежливости! Критика должна быть доброй и конструктивной.

К обеду Винни ужасно устала и, встретив знакомых, отправилась перекусить в центр города. В Падуке уже вовсю цвела весна и сияло солнышко; все магазины – от бытовой техники до женской одежды – выставили в витринах лоскутные одеяла, и это смотрелось очень мило – город словно приветствовал гостей.

После обеда Винни посетила музей, затем вернулась в выставочный центр на лекцию одной известной мастерицы. Подождав до вечера, когда большая часть посетителей рассосалась, она зашла в торговую галерею и быстренько ухватила несколько метров ткани, выкройку свитера и пару книжек. Конечно, тут можно ходить до полного расплавления кредитки, только вот сумку таскать тяжело. Пришлось завязать с шопингом – ведь к завтрашней встрече нужно быть в форме.

В пятницу утром Винни решила поспать подольше, чтобы поскорее приблизить вечер, но вместо этого проснулась на рассвете, бодрая и полная сил. Обойдя оставшуюся часть выставки, она снова прошлась по галерее, едва сдерживая нетерпение. После обеда был мастер-класс, а за ним наконец пришло время встречи.

Винни приехала на место на полчаса раньше назначенного. В лобби отеля было полно народу. Опасаясь разминуться с подругами, она разыскала свободный стул и вскарабкалась на него, чтобы получше разглядеть толпу, но тут к ней подошел охранник и попросил слезть. Винни подчинилась лишь потому, что он был вежлив и, казалось, искренне беспокоился о ее здоровье.

Наконец она различила два знакомых лица.

– Меган! – закричала она, махая рукой. – Донна! Я тут!

Заметив ее, женщины заспешили навстречу, пробираясь через толпу.

– Как я рада тебя видеть! – воскликнула Донна, обнимая Винни. – Отлично выглядишь!

– Ясное дело! Ты тоже похорошела. – Это была чистая правда: Донна заметно загорела и постройнела. – Калифорния пошла тебе на пользу.

– Ой, не надо! – засмеялась та. – Я и так уже готова насовсем переехать к Джулии!

– А где, кстати, Джулия? – спросила Винни, сканируя взглядом окружающих. – Разве она не с вами?

– Нет, ей пришлось отменить все планы – побоялась надолго уезжать со съемок.

– Судя по тому, что она пишет, это вполне разумное решение. – Винни улыбнулась Меган: – А ты как, деточка моя?

– Нормально… – Меган помедлила. – Бывало и лучше.

Винни уловила ее настроение и поняла, что та не хочет вдаваться в подробности, однако не удержалась:

– Наверное, расстроилась из-за Адама? Я в курсе, что вы расстались.

– Откуда?

– Бабушки всё знают!.. Ты хотя бы расскажи, что случилось?

– Трудно объяснить. – Меган посмотрела на нее изучающе и вздохнула. – Конечно, мы не договаривались четко, что наши отношения очень особые, но я надеялась… – Тут выражение ее лица ожесточилось. – Мне не понять, как так можно: признаваться в любви одной и одновременно встречаться с другой. Так поступал Киф, от Адама я этого не ожидала.

– Ты хочешь сказать, что Адам тебя обманывал?! – в ужасе переспросила Винни.

– Я этого не говорила. Мы не уточняли, что нельзя видеться с другими. Это считается изменой?

– Да, – сказала Донна.

– Меган, солнце мое, я знаю своего внука. Он, конечно, неидеален, но не настолько… Он никогда бы тебя не предал!

Меган устремила на нее пронизывающий взгляд.

– И ты готова подтвердить, что он не встречается с Натали?

– Э… – Винни покосилась на Донну; та явно не собиралась ей помогать. – Да, сейчас они снова общаются, – признала она, – однако я уверена, что встречи начались уже после вашего расставания.

Меган не спускала с Винни внимательного взгляда, словно отфильтровывала услышанное и пыталась отыскать крупицы правды или надежды. Наконец она смягчилась:

– Мне бы твою уверенность. Беда в том, что я все видела собственными глазами и не могу притвориться слепой. С Кифом это тянулось много лет; больше такого не повторится.

Винни поняла: произошло какое-то ужасное недоразумение. Как же его исправить?

– Мне очень жаль, что ничего не вышло. – Она печально улыбнулась и взяла Меган за руку: – Но ведь мы с тобой все равно останемся друзьями, правда?

– Ну конечно! – горячо заверила ее Меган без малейших колебаний, и у Винни защипало глаза.

– Начинается! – вмешалась Донна. – Не хватало нам еще разрыдаться посреди выставки!

Винни с Меган засмеялись. Не давая им опомниться и снова впасть в сентиментальность, Донна принялась живописать свои приключения на съемочной площадке, сопровождая их пикантными голливудскими сплетнями. Незаметно пролетело сорок минут.

– Куда запропастилась Грейс? – спросила Меган. – Она в курсе, где и во сколько мы встречаемся?

– Я добавляла ее адрес в рассылку, так что письмо она получила, – отозвалась Донна, оглядываясь.

– Наверное, вылет задержали. Приедет, куда денется! – ободрила их Винни.

Внезапно Донна встрепенулась.

– Ой, смотрите! – показала она рукой.

Винни обернулась, ожидая увидеть Грейс, однако вместо нее в фойе появилась Сильвия Компсон в сопровождении какого-то мужчины с сумками.

– Сильвия! – крикнула Винни. – Иди поздоровайся с нами!

Ей пришлось окликать дважды, прежде чем Сильвия услышала и поспешила к ним.

– Ну надо же! Винни Беркхолдер, кто бы мог подумать, что мы встретимся! – воскликнула она, обнимая Винни.

– Надо было догадаться, что ты здесь, – засмеялась та. – Помнишь Донну и Меган? Они учились у тебя летом на курсах.

В свою очередь, Сильвия представила им друга из Уотерфорда по имени Эндрю.

– Кстати, а что это вы тут стоите? Выставка надоела или автобуса ждете? – удивленно спросила она.

– Нет, мы ждем подругу, – объяснила Донна. – Ее зовут Грейс Дэниэлс, она с нами училась на курсах.

– Ну как же, я знаю Грейс! Сегодня ее, правда, не видела, но вчера она была на банкете.

Женщины обменялись взглядами.

– Вчера? – переспросила Меган. – А мы думали – она только сегодня приедет.

Сильвия озадаченно покачала головой:

– Да нет, она здесь. Мы сидели вместе за ужином. – Тут ее лицо прояснилось. – А вот и она. Грейс!

Грейс обернулась, заметила их и, ко всеобщему изумлению, застыла как вкопанная. А потом резко повернулась и исчезла в толпе.

От удивления Винни лишилась дара речи.

– Это что еще такое?..

Подруги были озадачены не меньше.

– Это же Грейс, да? – неуверенно спросила Меган. – Мы, конечно, далеко стоим…

– Она-она, не сомневайтесь, – заверила их Сильвия.

– Может, не узнала? – предположила Донна.

– Еще как узнала! – решительно заявила Винни. – Она смотрела прямо на нас.

– Если даже вас троих забыла, меня-то уж точно помнит, – сказала Сильвия. – Мы дружим лет пятнадцать.

Винни не знала, что и подумать; Меган с Донной тоже пребывали в растерянности.

– Значит, нас будет только трое, – подвела итог Винни.

Меган с Донной молча кивнули.

Попрощавшись с Сильвией и Эндрю, они отправились на выставку, пытаясь выбросить из головы тот факт, что одна подруга вообще не явилась, опасаясь за карьеру, а вторая убежала, не желая с ними даже поздороваться.

Грейс выскочила из выставочного центра и бросилась куда глаза глядят. Впрочем, «бросилась» – явное преувеличение, учитывая костыли.

Она ждала целый час; к этому времени подруги уже должны были уйти, и удастся прошмыгнуть в номер незамеченной.

Грейс быстро устала и зашла передохнуть в музей. К счастью, там было тихо и спокойно, несмотря на окружающую суматоху. Найдя незанятую скамейку, она села и притворилась, будто внимательно изучает экспонат. Интересно, они успели заметить костыли? Или еще хуже: побежали за ней, но увидели костыли и остановились… Именно этого она и боялась, хотя Джастина утверждала, что настоящие друзья так никогда не поступят.

– Глупо стыдиться приспособлений, которые помогают тебе жить, – увещевала дочь.

Грейс слишком устала от подобных аргументов. Она вовсе не стыдилась костылей или незнакомцев, которые пялились на нее. Афроамериканка в мире белых, Грейс давно привыкла к любопытным взглядам, и уже не важно, является тому причиной цвет кожи или инвалидность. Гораздо труднее было вынести неловкость друзей и знакомых. Сперва даже ее родные делали вид, будто не замечают инвалидное кресло и костыли, пока не привыкли к ним, но они хотя бы обращались с ней как прежде, чего нельзя сказать о коллегах по работе. Кто-то разговаривал преувеличенно веселым тоном; другие косились и всячески старались ее избегать. Хуже всего были те, кто считал, что болезнь охватила не только тело, но и разум: ей либо не доверяли важную работу, либо разъясняли все медленно и отчетливо, как ребенку.

А тут еще Габриэль взял привычку названивать: то предложит сходить в магазин или по делам, то спросит, не надо ли чего отремонтировать. Да и Джастина явно поменялась с матерью ролями: каждый день забегала проконтролировать, чем та занимается, куда собралась, не забыла ли поесть, хорошо ли выспалась…

Как отреагировали бы подруги? Судя по поведению остальных, принялись бы фальшиво подбадривать или жалеть – а это уж совсем невыносимо.

Грейс просидела в музее около часа, чтобы те наверняка перестали ее ждать, и не спеша вернулась в отель, настороженно озираясь по сторонам. Вечером она собиралась на лекцию, затем передумала: заказала еду в номер и устроилась в постели с книжкой.

Утром в субботу Грейс позавтракала, повесила на ручку двери знак «Не беспокоить» и весь день просидела взаперти, уставившись в телевизор: по местным каналам бесконечно крутили новости с выставки. И зачем она вообще сюда приехала…

В воскресенье она все же отважилась выбраться наружу в надежде, что подруги уже уехали. Согласно последнему письму, автобус Винни должен был отправиться вчера вечером, Меган собиралась домой сразу после завтрака, а самолет Донны как раз взлетел. До ее собственного рейса оставалось еще несколько часов; можно спокойно зайти на выставку, не рискуя ни на кого из них наткнуться.

Толпа значительно уменьшилась по сравнению с пятницей и субботой, и теперь Грейс могла передвигаться свободнее. Осмотрев половину экспонатов, она перекусила в кафе, затем прошлась по торговой галерее, где, несмотря на активность покупателей, все еще продавался значительный ассортимент товаров, и даже присмотрела кое-что себе, но костыли плохо монтировались с полной сумкой. В следующий раз нужно будет получше продумать этот момент. С другой стороны, в следующий раз ей может понадобиться инвалидное кресло или вообще придется сидеть дома.

При мысли об этом Грейс поспешно покинула галерею, так некстати напомнившую ей о собственной немощи, и попыталась забыться в очаровании ярких красок. Вскоре она увидела свою работу трехлетней давности: портрет Харриэт Табмэн, выполненный в технике машинной аппликации в окружении народных мотивов. Рядом с одеялом висела призовая ленточка за второе место, и на секунду ее охватила радость. Потом внутренний голос шепнул ей, что это, возможно, последняя награда в ее карьере.

– Ну надо же! – раздался голос сзади. – Второе место! Я бы присудила первое, но меня никто не спрашивал…

– Здравствуй, Сильвия, – сказала Грейс, не оборачиваясь.

– Привет. – Сильвия подошла ближе, внимательно ее разглядывая. – Сейчас так модно или они тебе и вправду нужны?

Грейс крепче сжала ручки костылей.

– Нужны.

– Понятно. Так вот почему ты вчера сбежала?

Она молча кивнула.

– Быстро ты на них бегаешь! Я бы, пожалуй, тебя и не догнала; правда, мои спортивные показатели уже не те…

Грейс медленно выдохнула.

– И ты не собираешься спрашивать, зачем мне костыли?

– Я так думаю – для того, чтобы ходить.

– Это само собой, но… – Сухая, беспристрастная манера Сильвии вывела ее из себя. – Разве тебе неинтересно, почему?

– Конечно, интересно. Наверное, случилось что-то серьезное, иначе ты не стала бы скрывать от своих друзей. А еще я думаю, что началось это уже давно – теперь ясно, почему ты так странно себя вела в усадьбе. Ладно, захочешь – расскажешь.

– У меня рассеянный склероз, – вырвалось у Грейс.

Сильвия заметно помрачнела.

– Мне очень жаль…

Грейс почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

– Только не надо вот этого – ненавижу жалость!

– Милая моя, я в другом смысле. – Сильвия участливо положила ей руку на плечо. – Давай присядем где-нибудь.

Пока они шли до ближайшей скамейки, Грейс успела взять себя в руки. Как это она вдруг проговорилась, ведь столько времени удавалось хранить тайну!

– Ты злишься за то, что я тебе не рассказала все летом? – спросила она.

– Конечно нет! Ты вовсе не обязана никому ничего докладывать – даже друзьям. – Сильвия внимательно посмотрела на нее. – Представляю, каково тебе было – и поговорить не с кем…

– Сущий ад, – пожаловалась Грейс. – Мало мне самой горя, так еще и другие на нервы действуют… Даже не знаю, что хуже.

– Да, порой люди странно реагируют на болезнь или инвалидность, – кивнула Сильвия. – Помню, после моего инсульта Сара, моя помощница – она же мне как дочь, – была так потрясена, что даже не навестила в больнице. А когда я вернулась домой восстанавливаться, долго меня избегала.

– Я не хочу, чтобы люди меняли свое отношение ко мне!

– А ты сама не изменилась?

Грейс хотела было с ходу возразить, однако прямота Сильвии заставила ее подумать, прежде чем ответить.

– Да, – сказала она, вдруг впервые осознав это. – Появилось ощущение, что я смертна. Мир стал другим, люди стали другими… Да, глупо отрицать – болезнь меня изменила.

– Может быть, люди замечают изменения, и им нужно время, чтобы привыкнуть к тебе другой.

– Нет, дело не в этом! – возразила Грейс. – Они видят костыли или инвалидное кресло; они видят, как у меня дрожат руки, как неуклюже я двигаюсь. Они не видят женщину, приспосабливающуюся к болезни, – они видят только болезнь.

– Возможно, некоторые именно так и реагируют, – признала Сильвия. – Но не все, и это несправедливо – не позволять им выразить свои чувства. К тому же ты сама обделяешь себя теплом дружеской поддержки. – Сильвия помедлила. – Особенно учитывая, что рукоделие перестало приносить тебе радость. Именно болезнь – причина творческого кризиса, да?

– Она украла мое творчество – и все остальное…

– Ты сама это позволила, поплыв по течению…

– Ты не понимаешь. У меня вся мастерская усыпана набросками – корявыми, словно их рисовал мой внук. Возле машинки валяются криво вырезанные аппликации… – Грейс вытянула руки, создавшие столько красоты и теперь предающие ее каждый раз, когда она пыталась взять карандаш или иголку. – Разум знает, что и как делать, а руки не слушаются.

Грейс сердито смахнула непрошеную слезу. Кровь пульсировала в висках; весь накопившийся гнев за свою беспомощность рвался наружу.

– Я готова навеки остаться в инвалидном кресле, только бы вернуть способность творить!..

– Она тебя и не покидала, – мягко возразила Сильвия. – Ты говоришь – не можешь делать то, что раньше. Хорошо, пусть будет так. Прими это и двигайся дальше.

– Куда?

– Найди то, что можешь делать. Ты думаешь, что твоя креативность в руках? Нет, она в твоем сердце, в твоем разуме, в твоей душе – и пока ты их не потеряла, твое творчество всегда будет с тобой. Найди другой способ созидать.

– Какой?

– Не знаю. Только ты можешь это выяснить.

– Не представляю, как, с чего начать…

– А вот с чего: ты сама признала, что изменилась, что болезнь на тебя повлияла – так не пытайся шить одеяла, будто ничего не случилось. Искусство должно говорить правду. Выражай свою боль и отчаяние в каждом стежке; пусть все видят, как ты пытаешься создать красоту на фундаменте горя. Расскажи правду.

«Расскажи правду…»

Слова звенели в ушах и отдавались в сердце. Слишком долго она лгала себе, друзьям – хватит, пора остановиться. Самое время рассказать всю правду, осмыслить последствия – известные и непредсказуемые одновременно. И пусть приходят боль, отторжение, несчастье – настоящий художник должен принять все это и творчески переработать.

Битых пятнадцать минут Адам слушал, как Натали жалуется на рабочие проблемы, и тут раздался спасительный гудок.

– Секунду, мне кто-то звонит, – поспешно сказал Адам, радуясь временному отдыху. Как он ни старался быть верным другом, Натали превышала пределы его терпения. Они не виделись уже несколько недель, с маминого дня рождения и последовавшей за ним ссоры в машине, зато она частенько названивала ему и выпускала пар по поводу очередного кризиса, при этом даже не отдавая себе отчета, что совершенно не интересуется его жизнью.

– Подожди… – начала было Натали, но он быстро переключился на вторую линию.

– Алло?

– Прежде чем ты скажешь, что это меня не касается, просто послушай. Я целыми днями обдумывала ситуацию и теперь должна выговориться.

– Бабуль, ты о чем?

– Ты – порядочный человек, и Меган много значит для тебя, однако каким-то образом ты убедил ее в обратном. Не знаю, что там у вас произошло, и знать не хочу. Поговори с ней. Нужно разъяснить это досадное недоразумение.

– Она отказывается со мной разговаривать.

– И ты вот так все и оставишь? Она думает, что ты ее обманул. Если это правда…

– Конечно нет!

– Тогда что тебе мешает все исправить?

Ничего, сущий пустяк: Меган не отвечает на звонки и на письма. Ее подозрения чисто по-человечески понятны, но от этого не легче. Чем он заслужил ее недоверие? Хоть раз обманул, солгал? Нет – и все же она не поверила ему на слово, не дала возможности объяснить, просто вычеркнула из жизни – своей и сына. Адам любил ее и скучал по ней, ему было больно и обидно…

Но разве бабушке объяснишь?

– Это не так просто, – отделался он общей фразой.

– А я и не утверждала, что все будет просто. Самые важные в жизни вещи редко бывают простыми – но за них-то и нужно бороться.

– Бабуль…

– Я не намерена спорить. Высказалась – и все; остальное – твое дело. Иногда ты бываешь упрямым ослом.

– И вовсе я не упрямый! – возразил Адам, но в трубке уже раздались короткие гудки. Он вздохнул и переключился на Натали.

– Ну и что это было? – раздраженно спросила та.

– Бабушка звонила.

– Опять доставала на тему Дня матери?

Неожиданно Адам вспомнил то злосчастное утро, когда Натали играла роль хозяйки дома перед Меган.

– Нет, не доставала, – возразил он, не в силах скрыть раздражение. – Я ведь уже сказал, что пойду.

– Она не твоя мать!

– Мама тоже придет – семейная традиция.

– У вашей семейки на каждый чих есть традиция, честное слово! – проворчала Натали. – А как же я?

– Что ты?

– Я еще неделю назад просила тебя сходить со мной на прием!

– А я сразу сказал, что не получится.

– Но ты мне нужен! Я не могу пойти без сопровождения!

– Почему?

– Так не принято. Короче, идем со мной. Ничего страшного – пропустишь разок семейное сборище, как-нибудь не лишат наследства.

– Не в этом дело.

– А в чем же? Прием устраивает генеральный директор корпорации, которая покупает «Линдзор». Это мой единственный шанс произвести нужное впечатление, а ты хочешь, чтобы я там торчала одна, как дура?

Адам изо всех сил старался сохранять спокойствие.

– Извини, я ничем не смогу помочь.

– Так, знаешь что? Это твой последний шанс, – отчеканила Натали ледяным тоном. – Если не пойдешь со мной, я найду кого-нибудь менее эгоистичного; того, кто будет рад помочь и поддержать.

– Даже не сомневаюсь, – парировал Адам. – Ты всегда умела получать все, что хочешь.

В ответ она просто бросила трубку. Пожалуй, впервые за всю историю их отношений последнее слово осталось за ним.

Было уже довольно поздно, когда Меган заехала к родителям за Робби, так что она с благодарностью приняла приглашение остаться на ужин. По счастью, сын был рад ее видеть. В последнее время его поведение стало непредсказуемым: от любви до неприятия. Меган боялась, что ее поездка на выставку усугубит ситуацию или, еще хуже, напугает его, как в прошлый раз. Тем не менее мальчик был в хорошем настроении, весело болтал и даже спросил, как она съездила.

Вернувшись домой, они забрали почту у соседа: большей частью реклама и счета, однако было кое-что и для Робби – письмо с обратным адресом отца.

Меган сортировала почту, краем глаза поглядывая на сына. Вот он разрывает конверт, достает открытку, читает, и выражение надежды сменяется недоумением.

Она вовсе не собиралась совать нос в отношения Робби с отцом – это его личное дело, хотя ужас как хотелось держать руку на пульсе. И вот когда терпеть уже не было сил, он нарушил молчание:

– Ничего не понимаю.

– Что такое, солнышко?

– Это поздравительная, что ли? – спросил Робби, разглядывая открытку. – Но мой день рождения вовсе не двадцать второго марта! Наверное, это от Джины; вот и имя перепутала.

– Можно посмотреть?

Пожав плечами, Робби протянул открытку.

– А, это объявление о рождении ребенка, – сказала она, посмотрев на орнамент из крольчат и цыплят. – Наверное, Джина уже родила.

Перевернув открытку, она застыла, словно ее окатили холодной водой.

Стандартный текст гласил: «У нас мальчик!» Дальше шли детали: вес 3350, рост 51, родился 22 марта у Джины и Кифа Донахью; назвали Роберт Киф Донахью.

Меган не верила своим глазам. Тут что-то не так… Господи, пожалуйста, пусть это будет недоразумение! Она перевела взгляд на Робби, тщетно пытаясь скрыть охватившие ее чувства.

– Они назвали ребенка Робертом? – переспросил он с каменным лицом.

– Похоже на то.

Робби молча отвернулся. Меган никогда не видела его таким оглушенным, и ей стало страшно.

– Наверное, тут какая-то ошибка, – пролепетала она, тщетно хватаясь за пустоту в попытке его утешить. – Наверное, Джина думала о тебе, когда писала, вот и…

– Никакая это не ошибка.

Робби выскользнул из кухни; вскоре наверху хлопнула дверь детской.

С бьющимся сердцем Меган схватила трубку и набрала номер Кифа. Он не мог… Даже после всего, что он сделал и чего не сделал. Наверняка какое-то недоразумение, сейчас все выяснится…

– Алло? – раздался усталый женский голос.

– Это Меган Донахью, – представилась она нарочито формально. – Могу я поговорить с Кифом?

– А, Меган, привет… – Джина явно растерялась. – Э-э, да, он дома, спит.

– Позови его к телефону, пожалуйста.

В телефонной трубке послышался плач ребенка.

– Мне правда не хочется его будить. Он очень устает последнее время…

– Джина, я помню, что такое грудной ребенок. Это тебе сейчас надо спать, а не ему. Мне нужно с ним поговорить, и если он не подойдет, я буду названивать сутками.

Джина колебалась; малыш кричал все громче.

– Хорошо, сейчас позову. – Брякнула трубка, словно она ее выронила.

Плач затих. Потянулись долгие минуты. Наконец в трубке послышался голос бывшего мужа.

– Ну что?

– Киф, это Меган.

– Я понял. Чего ты хочешь?

– Робби только что получил открытку. – Меган набрала воздуха в грудь. – Тут какая-то ошибка: написано, что вы назвали ребенка Робертом.

– Ну да, все правильно – Роберт Киф.

– У тебя уже есть сын, которого зовут Роберт, – звенящим от злости голосом отчеканила она.

– Я помню.

– Ему и так плохо от того, что его заменили другим – еще и имя одинаковое? Тебе не кажется, что это уже слишком?

– Вообще, конечно, тебя не касается, но имя совсем другое. У Робби – Роберт Майкл, а у нас Роберт Киф, и мы будем звать его… ну, не знаю… Робом или Бобом, придумаем что-нибудь.

– Почему?

– Я тут ни при чем, обращайся к Джине. У нее и отца, и дедушку звали Робертом, и прадедушку… Не моя идея. Я вообще хотел назвать его Кифом.

– Робби очень переживает.

– Да ладно, ничего страшного. Парень крепкий, все наладится.

– Не такой уж он и крепкий – особенно учитывая, как ты с ним обращаешься…

– Вот только не начинай…

– Тебе придется все ему объяснить. Я не смогу, сама ничего не понимаю.

– Ну спасибо! – огрызнулся Киф. – Этого мне только не хватало! Ребенок орет днями и ночами, Джина ноет по пустякам, теперь я еще и тебя выслушивать должен? У меня нет времени на ерунду! – И он бросил трубку.

Меган долго сидела в нерешительности, не зная, как помочь сыну; наконец собралась с духом и пошла наверх.

– Робби, можно войти?

– Нет.

Она погладила дверь кончиками пальцев.

– Солнышко, ты ни в чем не виноват…

Внезапно дверь распахнулась.

– Я знаю! – заорал Робби; лицо его было залито слезами. – Виновата ты! Ты выгнала папу, и Адама тоже! Даже не разрешила мне с ним дружить! Ты все портишь! Уходи! Ненавижу тебя! – И он со всей силы захлопнул дверь.

У Меган навернулись слезы на глаза. Он это не всерьез, уговаривала она себя, просто злится на отца, на Джину… И на нее, конечно, тоже – из-за Адама, и некому больше предъявить обиду.

Хотя сердце разрывалось от боли, Меган решила оставить сына в покое. Завтра его злость пройдет, и можно будет поговорить.

Однако утром Робби быстро запихнул в себя завтрак, пряча глаза и не реагируя на все попытки завязать разговор, и поспешил к машине, словно хотел поскорее убежать, а когда они подъехали к школе, уклонился от поцелуя и выскочил, не прощаясь.

Меган тщетно пыталась сосредоточиться на работе: горькие обвинения так и звучали у нее в ушах. Она была поглощена анализом коэффициента сгорания нового синтетического топлива, когда зазвонил телефон.

– Меган, доченька…

– Мам? – Она взглянула на часы: почти четыре. – Случилось что-нибудь?

– Ты только не пугайся, я просто хотела уточнить: у Робби сегодня какие-то другие планы?

Сердце сдавили холодные пальцы страха.

– Ты о чем?

– Папа поехал его забирать из школы и не нашел. Мы надеялись… мы думали, что он заболел и остался дома, а ты просто забыла нас предупредить.

– Нет, я утром его отвезла, как обычно. – У Меган пересохло в горле. – А папа разговаривал с учительницей?

– Она сказала, что он ушел со всеми вместе.

– Господи…

– Наверное, ничего страшного, – заторопилась мать. – Просто зашел в гости к другу.

Меган кивнула, словно та могла ее видеть.

– Я еду домой.

– Хорошо, там и встретимся.

Меган схватила сумку и выскочила из офиса, на бегу предупредив коллегу, что ей срочно нужно домой. Двадцать минут спустя она уже парковалась возле пикапа отца, напрочь не помня, как доехала.

Родители ждали на кухне. По выражению их лиц Меган поняла, что новостей нет.

Мать обняла ее.

– Робби не упоминал, куда собирается после школы?

– Нет. – Меган опустилась на стул – ноги не держали. – Он со мной почти не разговаривал утром. Мы вчера поссорились… Ну, то есть как поссорились: он разозлился и кричал на меня.

– На что разозлился? – спросил отец.

Меган молча показала ему открытку. Он прочел и нахмурился, затем передал матери; та вздохнула и покачала головой:

– Теперь понятно.

– Наверное, просто хочет побыть один, – предположил отец. – Наказывает всех взрослых, на которых обиделся.

Меган молилась, чтобы все оказалось именно так. А если нет, то какие могут быть варианты? Жуткие, кошмарные…

Мать поспешно обняла ее:

– Все будет хорошо, милая моя.

Меган сглотнула, зажмурилась и отчаянно вцепилась в нее. Нельзя раскисать, только не сейчас! Сына скоро найдут; он будет дома уже через час…

Она потянулась за телефоном.

– Будешь звонить в полицию? – спросил отец.

– Пока нет, – ответила Меган, надеясь, что не совершает ошибку. – Сначала порасспрашиваю одноклассников.

Отец натянул куртку:

– Пойду пройдусь по району.

– А я поеду в школу. – Мать взяла со стола сумочку и взглянула на Меган: – Или остаться с тобой?

Меган предпочла, чтобы родители занялись поиском, и они уехали.

Она попыталась успокоиться и набрала номер Джейсона. Трубку взяла его мать:

– Нет, не заходил.

– Спросите, пожалуйста, у сына, когда он видел Робби в последний раз?

– А что, мальчик пропал? – встревожилась соседка.

– Домой не вернулся, – уклончиво ответила Меган, отказываясь верить в худшее. – Спросите Джейсона, ладно?

– Да-да, конечно. – На том конце послышались приглушенные голоса. – Он говорит – видел, как Робби после школы играл в футбол с ребятами.

– А он не помнит, что за ребята?

После паузы мать Джейсона вернулась со списком из пяти имен. Меган поблагодарила ее и принялась листать телефонный справочник. Увы, вспыхнувшая было надежда угасала с каждым звонком: все дети давно вернулись домой.

Кто-то из мам пообещал позвонить членам родительского комитета и распространить информацию. Чей-то отец посоветовал обратиться в полицию, и Меган решила, что и в самом деле пора.

Дежурный, принявший звонок, попытался ее успокоить: мол, мальчик отсутствует совсем недолго и наверняка прибежит домой раньше патрульной машины, но ее это не утешило. Она мерила шагами кухню, то и дело выглядывая из окон.

Полиция приехала одновременно с матерью; кратко переговорив о чем-то, все трое зашли в дом.

Мужчины представились: Хассельбах и Димарко. Разговор начался со стандартных вопросов: возраст, рост, вес, цвет волос и глаз… Мать Меган принесла из гостиной фотографию внука.

– Можно нам забрать? – спросил Хассельбах, изучив фото.

Меган кивнула.

– А мистер Донахью дома?

– Мы разведены.

Полицейские переглянулись.

– Вы пытались до него дозвониться?

– Нет, – удивилась Меган – это ей в голову не приходило. – Он живет в Орегоне, толку от него мало.

Димарко поднял трубку и протянул ей:

– Давайте просто убедимся, что он все еще дома.

И тут Меган поняла.

– Да нет, вы неправильно поняли, – возразила она, но все же набрала номер. – Киф не забрал бы сына – он его даже в гости не приглашает!

Полицейские снова многозначительно переглянулись.

– Значит, развод не был мирным? – спросил Хассельбах.

– А что, бывает иначе? – огрызнулась Меган.

Трубку взяла Джина – Кифа не было дома. Меган прикинула разницу во времени.

– Дай мне рабочий номер, пожалуйста.

– Не стоит беспокоить его на работе.

– Джина, это очень важно.

– Да? Как вчера?

Меган закрыла глаза, пытаясь унять тошноту в желудке.

– Нет, не как вчера. Робби пропал.

Повисла пауза.

– Я позвоню ему. Не занимай линию – вдруг Робби сам позвонит.

Меган скомканно поблагодарила и повесила трубку.

– Его жена обещала с ним связаться.

Димарко посмотрел на нее изучающе:

– А что вы имели в виду, когда сказали «Не как вчера»?

Меган присела за стол и спрятала лицо в ладонях; мать подала ей стакан воды.

– Я ему вчера звонила – по другому поводу.

– Алименты?

– Нет. Это сложно объяснить. – Внезапно Меган потеряла терпение. – Да что вы все расспрашиваете о бывшем муже, когда пропал мой ребенок? Зачем тратите время зря?!

– Мы стараемся учесть все возможности, – ответил Хассельбах.

– С вашего позволения я бы хотел осмотреть дом, – обратился к ней Димарко.

– Пойдемте, я покажу, – подхватилась мать.

– А тот вчерашний звонок… – Хассельбах замешкался, подбирая слова. – Робби разозлился на отца?

– Да. – Меган заставила себя сказать правду. – И на меня.

– Почему?

Она показала ему открытку. Полицейский кивнул.

– Возможно, мальчик захотел поехать к отцу…

– Вряд ли. Робби всего девять, но он понимает, как далеко находится Орегон.

– Он мог вскрыть свою копилку и купить автобусный билет – иногда дети так делают.

– Только не мой сын.

– Говорите, он и на вас разозлился?

Меган кивнула, глядя в окно: из-за поворота показался отец – один…

– Он обвинил меня в том, что я выгнала папу и запретила видеться с Адамом.

– А кто такой Адам? Одноклассник?

– Нет. – Она глянула на часы: около шести. Его нет почти три часа. – Это мой друг. Робби с ним отлично ладил.

– Близкий друг?

Хлопнула входная дверь.

– Да, был когда-то.

В комнату вошел отец. Меган представила полицейских.

– Ну что?

Тот покачал головой:

– Ничего. Я поговорил с соседями, с ребятами на улице – никто его не видел.

– А ваш бывший друг случайно не может быть в курсе, где мальчик? – спросил Хассельбах.

– Вряд ли.

Полицейский задумчиво кивнул и попросил продиктовать телефоны Адама и Кифа.

Вернулся Димарко.

– Ничего, – покачал он головой.

Хассельбах принялся набирать номер.

– В смысле – ничего? – спросил отец Меган.

– Никаких следов борьбы или взлома. Его чемодан в шкафу, вся одежда на месте.

– Ну, я точно не уверена, – вставила мать, виновато посмотрев на Меган.

Та почувствовала, как ее охватывает паника.

– Вы думаете, он сбежал?

Если так, то уже хорошо – значит, вернется; но если его похитили…

– Это самое разумное объяснение. Мальчик рассердился на вас и на отца и, возможно, пытается отомстить. На всякий случай мы проверим автовокзалы.

Зазвонил телефон. Меган подпрыгнула от неожиданности и вопросительно посмотрела на Хассельбаха. Тот кивнул, и она взяла трубку.

– Алло.

– Я позвонила Кифу на работу; там сказали – ушел к врачу, однако в поликлинике утверждают, что на сегодня прием не назначен. Извини, я правда не знаю, где он.

– Понятно. – Меган и в самом деле поняла куда больше, чем Джина. – Попроси его позвонить, когда вернется, ладно?

– Да, конечно. Полиция уже звонила сюда. Робби такой славный мальчик… – пролепетала Джина плачущим голосом. – Я надеюсь… То есть конечно же…

– Спасибо, – тихо ответила Меган и повесила трубку.

Полицейские выжидающе посмотрели на нее.

– Это Джина, жена моего бывшего.

– Так и не появился?

Меган покачала головой и чуть не вскрикнула, когда телефон зазвонил снова. Не дожидаясь разрешения Хассельбаха, она схватила трубку.

– Алло?

– Меган?

Голос мужчины был настолько переполнен эмоциями, что она даже не сразу узнала его.

– Адам?!

– Меган, что случилось? Мне звонили из полиции – спрашивали, не видел ли я Робби.

От его искренней тревоги защипало глаза.

– Он пропал.

– Как так – пропал?

– Отец поехал его забирать после школы и не нашел. – Меган из последних сил пыталась держать себя в руках. – Я не знаю, где он. Наверное, сбежал… Ему же всего девять!

– А где его видели последний раз?

– Играл с ребятами в футбол возле школы.

– Ты одна?

– Нет, со мной родители. И полиция.

Пауза.

– Сейчас приеду.

– Адам…

– Я быстро. – И он повесил трубку, не дав ей возразить.

Он приедет… Утратив остатки мужества, Меган разрыдалась на плече у матери.

Прошел еще час. Полицейские тихо переговаривались между собой, отдавая распоряжения и принимая звонки от коллег. Отец решил пойти по соседям; Хассельбах одобрил идею. Мать осталась с Меган, поддерживая и утешая своим присутствием.

Позвонила соседка узнать, нельзя ли чем-нибудь помочь. Потом позвонила еще какая-то женщина из родительского комитета и засыпала Меган вопросами, пока у той не начала кружиться голова; после этого все звонки принимал Димарко. О Кифе вестей так и не было.

Смеркалось. Меган притихла и словно оцепенела. Где-то там, в темноте, бродит ее сын, голодный и холодный. Полиция уже обыскала все близлежащие от школы районы, безрезультатно. Если бы Робби сбежал, то уже нашелся бы. Значит, произошло что-то ужасное…

Внезапно кухонное окно ослепили фары подъехавшей машины. Водитель вышел и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, выпуская маленькую фигурку.

– Робби… – выдохнула Меган и метнулась к двери. Через секунду она уже обнимала его, обливаясь слезами. – Слава богу!

– Мам, прости, – глухо пробормотал мальчик.

Она отстранилась и осмотрела его как следует.

– Ты цел? Не ушибся, не поранился?

– Он был с вами? – спросил Хассельбах за ее спиной.

– Нет.

Лишь тогда Меган подняла голову. Адам кивнул ей и повернулся к полицейскому:

– Я нашел его на футбольном поле у школы.

– А вы?..

– Адам Вагнер, друг семьи.

Меган поднялась с колен, схватила Робби за руку и увела. Наконец-то сын дома, в безопасности, все остальное не имеет значения.

Остаток вечера прошел как в тумане. Меган накормила Робби ужином и уложила в постель, гладя по волосам, пока тот не заснул. Полицейские остались, передавая рапорт в участок. Вернувшись на кухню, она поблагодарила их за помощь и проводила до дверей; за ними уехали родители.

В наступившей тишине Меган внезапно поняла, что за весь вечер не сказала Адаму ни слова.

– Спасибо, что нашел, – поблагодарила она срывающимся голосом. – Не знаю, что бы я делала, если бы он не вернулся…

– Главное, он жив-здоров.

– А откуда ты знал, где искать?

– Ну, ты сказала, что он играл в футбол после школы. По дороге я вспомнил, как мы с ним тренировались. Тогда было весело: мы болтали, он рассказывал об отце, о тебе… Вот я и подумал, что надо проверить на всякий случай.

– Спасибо огромное…

Адам улыбнулся – одновременно ободряюще и печально. Воцарилось неловкое молчание. Она не нашла, что сказать; он все понял, попрощался и уехал.

Съемки закончились, и Донна с Линдси, к огорчению Джулии, улетели домой. Она привыкла жить одна (не считая прислуги) и давно забыла, как это приятно, когда в доме гости. Впрочем, до следующей встречи в усадьбе Элм-Крик осталось немного; возможно, к тому времени Арес даже раздобудет ей новую роль.

Чтобы вознаградить себя за общение с Дэнфордом, Джулия провела неделю на любимом курорте и вернулась отдохнувшая и посвежевшая. Дома ее ждали два новых сценария и записка от Дэнфорда.

Они встретились с Аресом возле студии и вместе вошли в конференц-зал, совсем как тогда, в первый раз.

Режиссер не стал тратить время на светские беседы.

– У меня плохие новости: мы провели закрытый показ нескольких сцен, и реакция была неважной.

За столом раздалось недовольное бормотание.

– Вы уже смонтировали фильм? – удивилась Джулия.

– Нет, я же сказал – всего несколько сцен.

– Подумаешь, пара-тройка сцен, – высказался агент Роуэна. – Нет причин для беспокойства.

Дэнфорд устремил на него пронизывающий взгляд.

– А стоило бы побеспокоиться ради клиента!.. Мы показали фильм нашей целевой аудитории.

– Мужчинам от восемнадцати до тридцати пяти?

– Вот именно. И получили отрицательные отзывы.

Роуэн побледнел.

– Даже сцену угона скота?

– Да нет, кстати, эта им понравилась.

Роуэн самодовольно развалился на стуле.

– Погодите-ка, – вскинулась Эллен. – С каких это пор наша целевая аудитория – мужчины от восемнадцати до тридцати пяти?

Дэнфорд проигнорировал реплику.

– Статистика неважная, но надежда все-таки есть. Придется переснимать.

Раздался всеобщий стон.

– Саманта весь следующий месяц будет вести программу на «Эм-ти-ви», – предупредил ее агент. – Мы впишемся в сроки?

– Обсудим. Нам все равно нужно время, чтобы переделать сценарий. – Дэнфорд повернулся к Эллен: – У вас ничего не запланировано?

– Нет, – ответила та, уныло скрючившись на стуле. – Боюсь даже спрашивать – а что именно вы намерены менять?

– Я решил выбросить рукоделие.

Джулия вздрогнула:

– Прошу прощения?

– Уберем все сцены с шитьем. – Дэнфорд удивленно посмотрел на нее. – А что такое? Вам же это на руку – теперь никто не узнает, что за вас работала дублерша.

– Ничего, пережила бы как-нибудь. Но ведь рукоделие – душа сценария!

– Душа сценария – Рик Роуэн, – встрял его агент.

– Ага, сейчас… – пробормотал агент Саманты.

Джулию не интересовала их перебранка.

– Стивен, неужели вы действительно считаете, что необходимы такие резкие изменения? – спросила она как можно более рассудительным тоном. – Лоскутное одеяло – это метафора, связывающая весь сюжет воедино.

– Не говоря уже о том, что именно благодаря шитью Сэди содержала семью и спасла ферму, – добавила Эллен.

– На этот счет у меня тоже есть соображения, – ответил Дэнфорд. – Наша целевая аудитория считает, что зарабатывать деньги шитьем как-то… скучновато. Я решил – пусть она будет хозяйкой борделя.

Ассистент режиссера начертил в воздухе воображаемую вывеску.

– Представьте себе помесь «Маленького домика в прериях», «Крепкого орешка» и «Красотки».

Джулия в ужасе уставилась на них.

– Сэди будет проституткой?

– Ну, поначалу. Потом, когда накопит денег, станет бандершей.

– Ушам своим не верю…

– Не такая уж плохая идея, – зашептал Арес ей на ухо. – Вы еще вполне секси. Правильный свет, костюмы – и вы потянете.

Джулии захотелось врезать ему по носу.

– Идея ужасная. Может, вы просто выбрали не ту аудиторию? Давайте покажем эти сцены женщинам – они наверняка дадут хорошие отзывы во всех возрастных группах.

– Это не наша целевая аудитория, – пожал плечами Дэнфорд.

– Да, у Рика другой зритель, – встрял его агент, и Рик важно кивнул.

Джулия начала закипать.

– Женщины тоже ходят в кино, знаете ли!

– Ой, вот только не надо мне тут феминистических лозунгов! Мы прекрасно знаем, что женщины пойдут на мужское кино, а вот мужчины на женское – никогда, разве что их силой затащить.

– Главное, чтобы купили билет, а там без разницы, – возразил Арес.

– Спасибо за бесценный комментарий! – огрызнулась Джулия.

Дэнфорд поднял руки:

– Так, успокоились! Мы все действуем в интересах фильма, правда? Мы хотим, чтобы наш тяжелый труд не пропал даром, и это единственный выход. Моя карьера висит на волоске.

И не только твоя, подумала Джулия. Сколько бы она ни возражала, в конечном итоге все будет так, как хочет Дэнфорд. У нее только один выбор: подчиниться или уйти, а уйти она не могла себе позволить…

– Я ухожу.

Джулия резко обернулась: Эллен решительно вставала из-за стола.

– Все, я больше не могу.

– Сядьте, – тихо сказал Дэнфорд.

– Я не буду в этом участвовать. Сэди Хендерсон – моя прабабушка, и я не позволю превращать ее в проститутку. Все было совсем не так. Я не собираюсь позорить свою семью.

Провожаемая всеобщими взглядами, Эллен направилась к двери.

– Подумайте хорошенько, – предостерег ее режиссер.

Эллен вытащила из сумки потрепанную папку и выбросила в корзинку для бумаг.

– Представьте себе: помесь сценария с мусорным ведром.

– Представьте себе: еще одна никому не известная сценаристка сидит без работы, – ядовито уколол Дэнфорд. – Мисс Хендерсон, я дал вам шанс, основываясь лишь на студенческом фильме и крошечной капле способностей, которые вы проявили в этом своем убогом сценарии – в его оригинальной версии. Не забудьте, вы никто и звать никак! Если вы думаете, что судьба предоставит вам еще одну такую возможность, то вы глубоко ошибаетесь!

Эллен побледнела, но все же взялась за ручку двери.

– Да вы никому даром не сдались! – повысил голос Дэнфорд. – Я купил ваш сценарий, и фильм все равно выйдет – так или иначе. В этом проекте важны четверо: я, Рик, Саманта и Джулия, а без вас как-нибудь обойдемся!

Эллен отпустила ручку и беспомощно обвела глазами стол, задержавшись на Джулии. Девушка ничего не сказала, однако взгляд ее умолял так громко, словно она кричала изо всех сил.

Джулия вдруг вспомнила самый первый вечер, когда она взахлеб читала сценарий: как ей понравилась эта трогательная история, как хотелось узнать Сэди поближе, понять ее, вжиться в образ… И как грубо обошлись с ее памятью! Она подумала о Донне, о второстепенных актерах на съемках в Канзасе, об усадьбе Элм-Крик. Рукодельницы по всей стране были бы счастливы увидеть фильм, посвященный их любимому творчеству, их главной страсти в жизни. И, наконец, она подумала о том, как искренне четверо женщин беспокоились и поддерживали друг друга в самые тяжелые, отчаянные моменты…

– Я тоже ухожу, – тихо сказала она.

Дэнфорд изумленно уставился на нее:

– Что?

– Я ухожу. – Джулия отодвинула стул и встала.

Арес схватил ее за руку:

– Вы в своем уме?!

Она высвободилась и взяла сумку.

– Извините. Приношу всем свои извинения, но мне стыдно за то, что мы сделали со сценарием Эллен, и я не хочу в этом участвовать.

Эллен благодарно вздохнула.

– Вы понимаете, что это конец вашей карьеры?! – воскликнул Арес.

– Понимаю.

– В таком случае я с вами больше не работаю! – гневно сощурил он глаза.

Джулия весело улыбнулась:

– Ну и замечательно! Милый мой, вы облегчаете мне задачу.

Она преспокойно взяла Эллен под руку и вывела из комнаты.

Дэнфорд шел за ними до дверей.

– От вашего отсутствия фильм только выиграет, – рявкнул он на Эллен, – а вот вы, Джулия… Короче, ждите звонка от моего адвоката!

Джулия небрежно отмахнулась, скрывая отвратительную тошноту в желудке.

– Пожалуйста, судитесь, если вам больше заняться нечем. У вас и так под рукой Саманта, готовая взять мою роль – вернее, то, что от нее осталось. Кстати, помнится, при подписании нашего контракта вы допустили некоторые вольности, не так ли?

Насладившись безмолвным испугом на лице режиссера, она эффектно развернулась и зашагала прочь, наполовину таща за собой Эллен, наполовину опираясь на нее.

До самого выхода Джулия улыбалась и кивала, пока Эллен рассыпалась в благодарностях, но мысли ее крутились вокруг загубленной карьеры. Никаких больше шансов на возрождение, никаких золотых статуэток перед рукоплещущей толпой…

Зато подруги будут ею гордиться и уверять, что она поступила достойно.

Выйдя навстречу яркому калифорнийскому солнышку, Джулия почувствовала, как в сердце загорается лучик радости, постепенно выжигая ненужные сожаления и дурные предчувствия, и из-под профессиональной маски актрисы вдруг проглянула настоящая, искренняя улыбка.

 

Глава 12

Самолет прилетел вовремя, и Донна успела пересесть на первый автобус до Уотерфорда. С удовлетворенным вздохом она устроилась в кресле, прислушиваясь к щебетанию соседок. Когда в общем разговоре выяснился ее статус ветерана курсов, новички засыпали Донну вопросами, на которые она прилежно отвечала, однако на просьбу рассказать, как там вообще, загадочно улыбнулась:

– Сами увидите и поймете.

Большую часть пути она предавалась созерцанию поросших лесом холмов центральной Пенсильвании, мечтая о следующей неделе. Автобус с час пробирался мимо ферм и маленьких городков, пока наконец не свернул на гравийную дорогу. Где-то здесь должен быть мост с кристально чистым ручьем; завидев его, Донна поняла, что они почти на месте.

Сразу за мостом открывался вид на лужайку, плавно поднимающуюся наверх, к особняку из серого камня. Донну охватило ощущение необъяснимой ностальгии, словно она вернулась домой.

– Приехали, – объявил водитель. – Усадьба Элм-Крик.

Разговоры стихли. Путешественницы жадно выглядывали из окон. Донна улыбнулась, вспомнив свое первое впечатление от массивных стен и белых колонн, на которое позже наложились красочные воспоминания о пикниках в саду, посиделках с шитьем на веранде и утренних пробежках.

Пока водитель выгружал чемоданы, она тщетно сканировала окружающих на предмет знакомых лиц в надежде, что подруги вот-вот появятся.

Неожиданно ее кто-то окликнул. Донна резко обернулась:

– Винни! Как я соскучилась!

– Я смотрю, ты постройнела!

– Спасибо, – обрадовалась Донна. За последний год она сбросила десять килограммов и очень надеялась, что остальные это заметят. – Ты тоже отлично выглядишь.

– А то я не знаю! – кокетливо ответила Винни, взбивая седые кудряшки.

Подруги рассмеялись и обнялись.

Не успела Донна заселиться в номер, как приехала Меган, а два часа спустя у крыльца остановился лимузин Джулии, вызвав ажиотаж, как и в прошлом году. Все четверо радостно приветствовали друг друга, обнимаясь и утирая слезы. Донна вдруг поймала себя на том, что все кажется таким привычным, знакомым и в то же время новым и многообещающим.

Лишь отсутствие Грейс бросало тень на счастливое воссоединение. После непонятной сцены на выставке каждая написала ей; никто ни словом не упрекнул ее, не потребовал объяснений – они лишь выражали надежду увидеться снова. Ответа не последовало.

Закончив распаковывать чемоданы, все собрались у Винни. Донна первой достала свой блок для общего одеяла. Вместо узора «Наседка» она выбрала «Медвежью лапу»: четыре лапы цвета осенней листвы и пурпурные когти. Меган и Джулии понравилось, но Винни была озадачена.

– А при чем тут медвежья лапа? Ты должна была выбрать узор, где в названии есть слово «мать» или «дочь».

Донна помолчала, вспомнив ярость медведицы, охватившую ее в тот вечер, когда она забирала Линдси от Брэндона, и силу материнской любви, которая помогла ей увезти дочь в Калифорнию, где та наконец обрела себя.

– Для меня узор символизирует преодоление препятствия. Разве не в этом была изначальная идея?

– Если ты выразила свои искренние чувства, значит, все правильно, – заверила Меган.

Джулия поддержала ее, и Винни пришлось смириться.

– Я бы еще поняла какой-нибудь «школьный» или «студенческий», – проворчала она. – Линдси ведь возвращается на учебу в этом семестре?

– Да, только не в Миннесоте – она перевелась в университет южной Калифорнии на отделение кинематографии.

Подруги горячо поздравили ее; больше всех радовалась Джулия.

– Когда приедешь ее навещать, можешь остановиться у меня. И Пол с Беккой тоже.

Донна поблагодарила, а Меган с Винни тут же надулись понарошку за то, что их не включили в список гостей. Джулия слегка подразнила их, но в конце концов распространила свое приглашение и на них.

– Приезжайте зимой, – предложила она. – Хоть погреетесь немного.

– Для Джулии ниже минус десяти – уже Северный полюс, – пояснила Донна.

– Неправда! – возразила та со смехом.

Следующей на очереди была Меган с блоком «Снежинки»: от центра к краям расходились изумительной формы кристаллы, складываясь в причудливый узор. У Джулии захватило дух от точности раскройки.

– Как у тебя получаются такие острые концы? – спросила она, проводя пальцем по шву.

– Бог с ними, с концами, при чем тут снежинки? – снова заворчала Винни. – Какое это отношение имеет к проблемам твоего сына?

Улыбка Меган угасла, и глаза подернулись печалью.

– Трудно объяснить… Наверное, у меня как у Донны – прямой связи нет, но вдохновение подсказало именно этот вариант. – Она помедлила, глядя на свой узор. – Я придумала его в ту ночь, когда поняла, что могу вновь стать счастливой.

Донна сочувственно сжала ее руку, гадая, какой секрет Меган утаила от нее, и жалея, что ничем не может помочь.

Винни раздраженно вздохнула.

– Похоже, вы двое не очень-то соблюдаете правила!

– Зато я выполнила свою задачу, – возразила Меган. – Психолог говорит, что у Робби дела идут на лад.

– А Киф помогает? – спросила Донна.

Меган задумалась.

– Немного. В июне Робби съездил к нему в гости; говорит, что они здорово провели время. Он без ума от маленького братика, да и Джина, по его словам, не так уж плоха.

– Отличные новости! – отозвалась Джулия.

– Ну, скажем, начало положено. Многое зависит от Кифа. Тогдашнее исчезновение Робби его встряхнуло. Я думаю… по-моему, у него есть шанс стать лучшим отцом, несмотря на расстояние. Может, даже лучшим мужем…

Донна порадовалась за подругу, однако еще приятнее было бы услышать что-нибудь о ее личном счастье. С того вечера, когда Адам нашел Робби, Меган больше о нем не упоминала. И все же его чувства преобразили ее, дав надежду на счастье в будущем…

– Так, моя очередь, – объявила Винни. Сунув руку в сумку, она поджала губы и свирепо обвела взглядом подруг. – Чур, не смеяться! Я закончила свой блок в январе – тогда обстоятельства были другими.

От Донны не укрылся ее быстрый взгляд, брошенный на Меган. Вздохнув, Винни развернула и продемонстрировала всем узор «Обручальное кольцо».

Все трое – включая Меган – покатились со смеху.

– Ладно-ладно, очень смешно, – пробурчала Винни, пряча улыбку. – Но согласитесь, цвет красного вина отлично дополняет осенние листья.

– Просто прелесть! – заверила ее Донна.

– Вот именно! И я не собираюсь его выбрасывать только потому, что не добилась своей цели. – Она задумчиво нахмурилась. – Хотя погодите, отчасти как раз добилась!

Донна с Джулией обменялись недоуменным взглядом, но Меган не отрывала от нее глаз.

– Ты о чем?

– Я хотела, чтобы мой внук забыл о разорванной помолвке и нашел новое счастье. Что ж, хоть нового Адам не нашел, зато с бывшей невестой все кончено, это уж точно!

– Почему ты так думаешь? – По небрежному тону Меган можно было изучать актерское мастерство.

– Потому что она выходит замуж! Он – большая шишка, в два раза старше ее: владелец торговой сети, выкупивший ее компанию.

– Шутишь! – воскликнула Донна.

– А что, неплохой способ закрепить за собой рабочее место, – отметила Джулия.

– Ну я не утверждаю, что у нее корыстные цели – может, это искренняя любовь. С другой стороны… – Винни пожала плечами. – Не важно. Главное, не будет больше доставать Адама.

– Доставать? – переспросила Меган.

– А то! Вечно являлась без приглашения и надоедала. Однажды даже в школу приперлась посреди урока – что-то у нее там на работе случилось, и он должен был все бросить и ее утешать, представляете? – Винни покачала головой: – Адам очень добрый, все на нем ездят. На его месте я бы ее давно послала куда подальше!

– Это на него непохоже, – возразила Донна, покосившись на Меган. Та не заметила, сосредоточенно разглядывая узор Винни; на ее лице отразилась борьба эмоций.

– Что ж, получается, я одна не справилась со своей задачей, – со вздохом констатировала Джулия, достав на всеобщее обозрение «Звезду дружбы». Подруги не поскупились на похвалу, и она довольно улыбнулась.

– А я рада, что ничего не вышло, – заявила Винни. – Ты правильно сделала, что вступилась за бедную девочку.

– Фильм жалко, – взгрустнула Донна. – Я так хотела посмотреть…

– А я так хотела сыграть главную роль, – парировала Джулия. – Что поделаешь, шоу-бизнес…

– Сдается мне, этот ваш шоу-бизнес – чушь собачья, – энергично высказалась Винни. – Когда выходит «Месть прерий», чтоб я точно знала и не пошла?

Женщины рассмеялись, а Меган обняла Джулию за плечи. Все понимали, как много она ожидала от этой роли, надеясь возродить свою карьеру. Пожалуй, Донна лучше других знала, как храбро Джулия переживает унижение и разочарование. Дэнфорд с прихлебателями обходились с ней нечестно; теперь с ними покончено, и слава богу! Она лишь надеялась, что Джулия ошибается и у Дэнфорда не хватит влияния внести ее в черный список Голливуда. К тому же Донна твердо верила, что добрые поступки – особенно спонтанные – всегда вознаграждаются.

– Можно мне все-таки присоединиться к общему проекту? – спросила Джулия.

– Разумеется! – отрубила Винни. – Ты заслужила свой кусок одеяла! Тем более что нам понадобится как можно больше…

Она не закончила, но все догадались, о чем речь: теперь, когда Грейс выбыла из игры, у них осталось слишком мало блоков для общего одеяла.

И в этот момент в дверь постучали.

– Войдите, – пригласила Винни. Ответа не последовало. – Может, нас зовут на ужин?

– Так сказали бы, – возразила Меган и позвала громче: – Входите, открыто!

– Откройте сами, пожалуйста, – раздалось по ту сторону двери.

Донна вопросительно посмотрела на хозяйку номера – Винни пожала плечами, – поднялась и открыла дверь.

На пороге, опираясь на костыли, стояла Грейс.

– Грейс! – воскликнула Донна. – Что случилось? Ты попала в аварию?

– Не совсем. – Краем глаза Грейс заметила, как остальные поднялись и направились к двери, но, увидев костыли, замерли. Ей захотелось убежать. – Можно войти?

– Заходи скорей! – Винни распахнула дверь.

– У меня там сумка…

– Я взяла, – откликнулась Меган, занося сумку в номер.

Винни помогла Грейс дойти до кровати и усадила; остальные расположились на стульях и на полу. Грейс ждала, что они спросят ее о выставке или о костылях, но женщины молчали, а она сама не знала, как начать.

– Рада тебя видеть, детка, – нарушила молчание Винни.

– Похоже, вы меня не ждали.

– Да уж отчаялись, но это очень приятный сюрприз, – сказала Донна.

Женщины согласно закивали, и Грейс стало тошно от их вежливого осторожничанья – ведь они всегда были откровенны друг с другом!

– Простите меня за тот раз…

Винни небрежно махнула рукой:

– Да ладно, ерунда! Мы, наверное, перепутали время.

Однако Грейс не собиралась воспользоваться предлогом и закрыть тему – не для того она сюда приехала.

– Нет, я вас видела, и вы меня тоже, просто я убежала. – Она покосилась на костыли и невесело усмехнулась: – Вернее, попыталась.

– Грейс, что произошло? – мягко спросила Меган.

– Я не хотела, чтобы вы меня видели с ними. – Грейс кивнула на костыли.

– Почему? – удивилась Донна. – Мы же твои друзья, зачем от нас прятаться?

Именно этим Грейс и занималась: пряталась от друзей, от всех, кому было не все равно, и даже от самой себя.

– У меня рассеянный склероз, – сказала она, внимательно наблюдая за их лицами. – С прошлого года состояние ухудшилось, и дальше, наверное, будет еще хуже.

– Почему ты нам не сказала? – ужаснулась Винни. – Проходить через это в одиночку… – Она покачала головой.

– Мне не нужна жалость.

– Мы бы не стали тебя жалеть, – возразила Меган. – Мы бы поддержали, подставили плечо…

– Теперь я это понимаю. Просто я не привыкла нуждаться в людях, всегда справлялась сама. Бывший муж считает, что я самая упрямая и независимая женщина на свете. Если и так, отчасти в этом виноват как раз он, но приходится признать: даже самые независимые люди должны делиться своим горем.

Винни похлопала ее по колену:

– Да, это непростой урок…

– И все же проще, чем лгать. – Грейс оглядела подруг, и ей стало легче от их искреннего сочувствия. – Я с самого начала вас обманывала: я ведь знала причину своего творческого кризиса, и дочь тут совсем ни при чем. Все дело в моей болезни, в том, что я отказывалась ее принять. – Она поспешно склонилась над сумкой, пряча слезы. – Все это время я пыталась жить и работать вопреки, но ничего не вышло – самообман надолго не спасает. Лишь благодаря доброму другу я поняла, что жить надо не вопреки болезни, а вместе с ней.

Она порылась в сумке и вытащила лоскутное одеяло, которое начала сразу после возвращения с выставки; остальные взялись за края и помогли развернуть.

Перед ними предстал дикий хаос, яростный вихрь красных, оранжевых, желтых тонов, мечущихся на черном фоне. Резкие зигзаги перечеркивали жуткие воронки, а за всем этим пряталась едва различимая фигура женщины, скорчившейся под тяжким бременем. В каждый рваный лоскуток, в каждый кривой шов Грейс вложила всю злость, боль, отчаяние. Эмоции буквально захлестывали с головой, но она сумела освободиться от своего груза и с последним стежком обрела покой, заполнивший пустоты и накрывший ее печаль мягким одеялом смирения. Эта работа, пробившая барьеры, которые она возвела вокруг себя, стала своеобразным памятником ее страданиям.

– Вот так мне удалось преодолеть кризис, – пояснила Грейс.

Подруги бережно держали одеяло, словно нянчили на руках ее израненную душу. Глядя на их лица, она поняла, что объяснять ничего не требуется.

Грейс любовно отложила одеяло в сторону.

– Поскольку я все же добилась цели, хоть и не была с вами откровенна, думаю, я заслужила право завершить свой блок. – Она улыбнулась и вытащила из сумки лоскут насыщенных винных тонов с вкраплениями зеленого и цвета осенних листьев.

– И ты туда же! – воскликнула Винни. – Почему «Плотничье колесо»?

– Потому что каждый человек – архитектор своей судьбы, – предположила Меган.

Грейс улыбнулась, оценив скрытую метафору.

– Хорошая версия, но, честно говоря, тогда мне это в голову не пришло. Просто один плотник научил меня тому, что можно перестроить свою жизнь, несмотря на препятствия.

Винни одобрительно кивнула.

Подруги восхищались ее узором, показывали и обсуждали свои, и Грейс вдруг подумала, что их общее одеяло будет таким же прочным, как его создатели, таким же крепким, как их дружба, проверенная временем, расстоянием и глупыми неурядицами.

Всю неделю они работали над проектом в специально выделенной комнате, изредка отвлекаясь на посещение семинаров. Сперва разложили свои блоки в шахматном порядке: «Медвежью лапу» Донны – в левый верхний угол, «Снежинки» Меган – в правый; «Звезду дружбы» Джулии – в центр, «Плотничье колесо» Грейс – в левый нижний и «Обручальное кольцо» Винни – в правый нижний угол; таким образом, между ними приходились однотонные квадраты подкладки. Готовую композицию обрамили узкой полосой другой ткани.

Оценив получившееся одеяло критическим взором, подруги решили: чего-то не хватает. Кто-то предложил добавить еще один ряд окантовки в форме треугольничков, но тут Донну осенило. У нее как раз остался незаконченный проект из ткани цвета осенних листьев, который она привезла на семинар «Завершаем НЛО» – Сильвия наверняка добавила его в учебную программу из-за нее. Восемь блоков были уже готовы; для обрамления не хватало еще шестнадцати.

– Целых шестнадцать?! – встревожилась Джулия.

– Вместе мы легко управимся, – успокоила Меган. – Используем технологию быстрой раскройки.

– Только не это! – вздрогнула Джулия.

Все засмеялись, вспомнив ее первое занятие.

Грейс покачала головой, улыбаясь.

– Прямо удивляюсь, как ты не бросила шитье – с таким-то удачным началом…

– Сама удивляюсь, – отозвалась та, – и слава богу, что не бросила.

Дружный смех гулким эхом прокатился в стенах старой усадьбы. Привлеченные шумом, к ним то и дело заглядывали любопытные сокурсницы. Приходилось по очереди рассказывать им историю проекта: постановку целей и успешное их достижение. Некоторые пытались выяснить, что же это были за цели, но подруги, не сговариваясь, хранили молчание. Последнюю точку в назойливых расспросах поставила Грейс:

– Представьте себе все те трудности, которые вы испытываете, будучи женщиной, женой, матерью, – вот и у нас то же самое, ничего нового.

К среде они наконец завершили проект и позвали всех на торжественное открытие. Когда зрители разразились бурными аплодисментами, подруги обменялись понимающими взглядами. Все восхищались их тяжелым, упорным трудом, однако мало кто догадывался, что настоящая работа шла в течение целого года…

После ланча Сильвия позвала их в дальний конец бальной залы и продемонстрировала большой деревянный станок для шитья, отполированный временем и руками, высотой с обычный стол. Меган принесла ватин и подкладку, но едва они успели приступить к работе, как Джулию позвали к телефону.

– Эллен! – изумленно воскликнула она, взяв трубку. После того совещания в апреле они разговаривали всего однажды, мельком. – Рада вас слышать!

– И я. Извините, что прерываю ваш отдых – мне секретарша дала номер.

– Ничего страшного, – заверила Джулия, искренне обрадованная тем, что Эллен ее нашла. – Как дела? Есть новые проекты?

– Да так, кое-что. А у вас?

– Ничего. Считайте, я одной ногой на пенсии. Просмотрела парочку сценариев – кошмар один! К тому же у меня нет агента, так что… – Она улыбнулась: еще год назад мысль о завершении карьеры вызывала у нее тихий ужас.

– А если бы вам предложили хороший проект, вы бы подумали?

– Конечно! Правда, я уже не такая жадная, как бывало, – за очередную «Месть прерий» не ухвачусь! Поговаривают, будто собираются снимать юбилейный эпизод «Большой семьи». Если позовут – пойду шутки ради, а так… Мне нужна серьезная, качественная роль.

– А вы бы хотели снова сыграть Сэди Хендерсон?

– Да хоть сейчас! – рассмеялась Джулия. – Но кто ж предложит…

– Я.

Джулия чуть не выронила трубку.

– В смысле?

– Я намерена снимать новый фильм – «Пи-Би-Эс» продюсирует. В главной роли, разумеется, вы.

– Но… но как? Ведь права на сюжет купил Дэнфорд!

– А вот и нет – только на первоначальный сценарий. У меня права на дневники Сэди, а значит, и на сюжет. Конечно, придется переписать сценарий, но все будет законно. Мой отец – адвокат, и я наслушалась немало жутких историй о Голливуде, так что контракт подписывала очень внимательно.

На Джулию это произвело впечатление.

– Эллен, дорогая, я вас недооценивала.

– Дэнфорд тоже.

При упоминании режиссера Джулия встревожилась.

– Да, но он все равно может подать в суд за выпуск похожего фильма!

Эллен рассмеялась:

– Во-первых, «Месть прерий» даже отдаленно не напоминает «Лоскутки жизни», а во-вторых, вряд ли он захочет вообще поднимать эту тему – у него и так достаточно неприятностей.

– Ничего не понимаю. Ведь шумиха в прессе даст хорошую рекламу фильму!

– А разве вы не слышали?

– О чем? Я тут ненадолго выпала из круга общения.

– Они настолько превысили бюджет, что Дэнфорду пришлось отказаться от гонорара и покрыть дополнительные расходы из своего кармана. Он рассчитывал на прибыль, однако реакция аудитории на предпоказе оказалась негативной.

– Не может быть! – воскликнула Джулия с легкой ноткой злорадства.

– Представьте себе. Ему мягко намекнули, что пора аннулировать контракт со студией. – Эллен помолчала. – Ну, что скажете? Это, конечно, будет не суперхит и гонорар весьма скромный, но все же подумайте. Может, перезвоните мне через пару недель?

Джулии не требовалось так много времени на размышление.

– Я согласна. Отправьте контракт на мой домашний адрес.

– Серьезно?!

– Конечно.

– Вы не пожалеете!

– Вы и в прошлый раз то же самое говорили, – засмеялась Джулия.

– Сейчас все будет по-другому, – пообещала Эллен, и Джулия ни на секунду не усомнилась в ее словах.

По дороге обратно ей хотелось петь и прыгать на одной ножке от радости. Новая роль, и какая! Будет чем гордиться. Она примет любые условия; хотя, пожалуй, стоит попросить Мори просмотреть контракт по старой дружбе.

Скорей бы рассказать своим!

Каждое утро подруги собирались за ранним завтраком, чтобы вскоре вернуться к станку. Приходилось спешить, несмотря на исколотые пальцы и уставшие глаза. За работой они разговаривали обо всем, открывая друг другу душу как никому, даже самым близким. Вокруг станка воцарилась особая атмосфера доверия: женщины знали, что их тайны никогда не выйдут за пределы этой комнаты и никто не станет смеяться или осуждать.

В пятницу к обеду они сделали последний стежок и сняли шедевр с рамы. Меган отрезала длинную полоску тесьмы, Донна пристрочила ее машинкой с одного края по всему периметру. Решив сменить обстановку, они вынесли одеяло на веранду и расставили стулья кружком. Распределив края на каждого, женщины принялись подшивать тесьму вручную потайным швом.

Торопясь завершить работу, они решили пропустить ужин. Через полчаса к ним подошла Сильвия.

– Дамы, а вы не собираетесь передохнуть? – спросила она.

Те молча покачали головой.

– Мы почти закончили, – пробормотала Грейс.

– Вот отдохнете, и вам будет легче продолжить.

– Или наоборот, труднее взять темп, – возразила Джулия.

– Ну что ж, вы не оставляете мне выбора, – вздохнула Сильвия. – Как хозяйка усадьбы я приказываю вам отложить иголки и отправиться в банкетный зал. Живо!

Подруги обменялись удивленными взглядами.

– Мы потом перекусим, – пообещала Меган, но Сильвия не желала слушать никаких возражений и чуть ли не силой потащила их в дом. Смирившись, они последовали за ней. В конце концов, можно и перекусить: минутка-другая отдыха не повредит.

На входе в банкетный зал на них обрушилась толпа с приветственными криками:

– Сюрприз!

От удивления Винни чуть не грохнулась в обморок.

Сокурсницы окружили ее со всех сторон, поздравляя и обнимая. Сильвия усадила именинницу на почетное место в центре зала, остальные сгрудились вокруг.

– Какой кошмар, мы совсем забыли! – шепнула Донна Меган, пока Винни произносила речь.

– Да ладно, она сама забыла, – пожала плечами та.

Именно так и вышло: в этом году вечеринка по случаю дня рождения действительно оказалась для Винни сюрпризом.

Предсказание Сильвии сбылось: после празднования подруги пришли в такое хорошее настроение, что мигом закончили работу. Каждая вышила с изнанки фамилию, город, штат и название блока. Оставалось лишь восхищаться своим творчеством и хвалить себя за труд, который они вложили в общий проект, как физически, так и морально.

Но тут Винни нарушила идиллию:

– А кто, собственно, его забирает?

И все озадаченно переглянулись: эта мысль никому не приходила в голову. Не разрезать же одеяло снова на кусочки!

– Может, попросим Сильвию выставить его в холле? – сказала Донна. – Пусть остальные смотрят и вдохновляются.

– Ни за что! – воспротивилась Винни. – Тогда я возьму его себе!

– А чего сразу ты-то? – запротестовала Джулия, слегка подтолкнув ее локтем.

– По старшинству! – надменно заявила та, и все рассмеялись.

– Давайте тянуть жребий, – неуверенно предложила Меган, но видно было, что ей это не по душе.

– Можем хранить его по очереди, – высказалась Грейс.

На том и порешили. Винни позволили забрать одеяло первой, в честь дня рождения. На будущее лето они снова встретятся, и символ их дружбы перейдет к следующей владелице – и так каждый год.

Винни была довольна принятым решением, и все же…

– Целый год… Это так долго!

– А нам будет чем заняться, – хитро подмигнула Донна и достала из сумки два метра ткани, которую приберегала специально для этого случая.

На этот раз прощание не обошлось без слез, хотя все понимали, что обязательно увидятся снова, и если их дружба пережила самый трудный год, то дальше будет проще и лучше.

Джулия уехала первой, махая из окна лимузина новым кусочком ткани. Донна с Грейс сели на маршрутку до аэропорта – у них было еще два часа в запасе. На парковке остались лишь Меган с Винни, наблюдая за суматохой.

Наконец на мостике показалась знакомая машина, и сердце Меган забилось сильнее.

– А вот и мой шофер, – вздохнула Винни и добавила, обняв ее: – Береги себя, детка.

– Ты тоже. До встречи в следующем году.

Адам вышел из машины.

– Здравствуй, бабушка, – сказал он, нагибаясь, чтобы ее поцеловать, затем перевел взгляд на Меган: – Привет.

– Привет.

– Боже, как я устала, просто ноги отваливаются! Сейчас упаду! – воскликнула Винни и резво помчалась к машине, опровергая свои слова.

Адам с Меган посмотрели ей вслед и переглянулись.

– Никак не угомонится, – заметила Меган.

– Она так легко не сдается.

Меган кивнула, не зная, что сказать.

– Как Робби? – спросил Адам.

– Хорошо. Все хорошо.

– Ага… Ну, ладно.

Меган снова кивнула, ощущая непоправимую потерю. Почему же все так вышло…

– Мне пора, – сказала она, не в силах больше выдерживать неловкую паузу.

– Да, мне тоже. – Неожиданно Адам протянул руку: – Счастливого пути.

Она пожала ее.

– И тебе.

– Передавай привет Робби.

– Обязательно.

Он улыбнулся печально и в то же время понимающе, загрузил чемодан в багажник, сел в машину и уехал.

Меган вздохнула, глядя ему вслед. Как и ожидалось, встреча получилась тягостная, но теперь все позади. Да, сердце еще болело, однако скоро боль утихнет, и в следующий раз они увидятся без тени смущения или сожаления.

Или она сразу избавит их обоих от неловкой сцены – пусть Винни провожает кто-нибудь другой.

– Ну? – требовательно спросила бабуля, когда Адам сел в машину.

– Что «ну»?

– Ты извинился?

– Я извинился полгода назад – и толку?

– Значит, сдаешься? Вот только не надо делать вид, будто тебе все равно – я-то знаю, что ты ее любишь!

Адам промолчал, не желая обсуждать сокровенные чувства с человеком, который не отличается умением хранить секреты. Хотя какая, к черту, разница? Пусть разбалтывает всему свету – надоело притворяться…

– Конечно, люблю, – тихо ответил он.

– Так надо было сказать!

– Она не хочет ничего слушать. Я ей просто не нужен – мне дали это понять четко и ясно.

– Все равно надо было сказать!

А вдруг бабуля права? Расстроенный неприятной догадкой, Адам огрызнулся:

– Надоело унижаться!

– Мне стыдно за тебя! – Винни скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась к окну. – Слава богу, твой дед не дожил до такого позора. Ты просто трус! Из-за своей дурацкой гордости потеряешь замечательную женщину!

Адам хотел было возразить, но внезапно понял, что если сейчас уедет, не поговорив с Меган, то все эти обидные эпитеты окажутся заслуженными.

Он резко развернул машину.

– Ты что? – встрепенулась Винни.

Не отвечая, Адам решительно рванул назад, едва не пропустив нужный поворот. Узкая дорога вилась между деревьев; навстречу никто не попадался. Другого выезда из усадьбы нет – значит, она все еще там…

– Куда так гонишь! – взвизгнула бабушка. – Сейчас в дерево врежемся!

Впереди показался массивный амбар из красного кирпича, встроенный прямо в холм, и в этот момент из-за угла вырулила машина.

Адам посигналил и замигал фарами, съезжая на обочину. Припарковавшись, он продолжил сигналить, но, к его отчаянию, Меган проехала мимо, не снижая скорости.

Даже не остановилась! Просто не обратила внимания, словно он – невидимка! С тяжелым сердцем Адам завел мотор, но, случайно глянув в заднее зеркало, понял, что ошибся: она съезжала с дороги.

Он выскочил из машины и поспешил навстречу. Меган молча выжидала, скрестив руки на груди.

– Спасибо, что задержалась.

– Я думала, что-то серьезное…

– Так и есть. – Адам замешкался, подбирая более нежные слова, но чувства сами собой вырвались наружу. – Ты была несправедлива! Я ни разу не давал повода во мне усомниться! Да, тебя обманывали в прошлом, но я никогда бы так не поступил!

Ее большие зеленые глаза внимательно наблюдали за ним.

– Я знаю.

– Тогда почему ты поверила в худшее вместо того, чтобы верить мне? Ты же знаешь, какова Натали, я тебе рассказывал. Разве ты не видела, что она просто тебя дразнит?

– В тот момент – нет.

– А сейчас?

– Сейчас… – Меган отвела взгляд. – Сейчас мне кажется, она получила то, что хотела.

– Не все.

– Ты же к ней вернулся…

– Нет, – твердо возразил Адам. Как он сожалел теперь о том, что уступил настойчивым уговорам Натали попробовать все сначала! – Не в том смысле, в каком ты думаешь.

– То есть?

– Тебе кажется, что я ее люблю, но это невозможно, потому что я все еще люблю тебя.

Меган помолчала.

– Правда? – спросила она тихо.

– Можешь сколько угодно во мне сомневаться, однако я не Киф и никогда им не буду. А еще я не перестану тебя любить, и ты ничего не сможешь с этим поделать! А если не хочешь меня больше видеть, то лучше забудь про эти курсы, потому что я каждый год стану отвозить сюда бабулю и каждый раз буду просить тебя дать мне шанс…

Он умолк, переводя дыхание, но выражение ее лица и так заставило бы его замолчать.

Меган улыбалась.

Тем временем от усадьбы отъезжали последние участницы курсов. Пересекая мостик, две сестры рассуждали, стоит ли заехать в тот миленький магазинчик тканей в центре Уотерфорда или мужья будут волноваться. Повернув за амбар, они заметили две машины, припаркованные у подножия холма; возле дальнего авто стояли мужчина и женщина.

– Это что еще такое? – удивилась старшая.

– Понятия не имею. – Младшая пригляделась. – Не Винни ли там, в первой машине?

И действительно, на пассажирском сиденье виднелось знакомое облако седых кудряшек.

– В аварию попали? – встревожилась старшая.

Винни улыбнулась и весело помахала им.

Они помахали в ответ, немало озадаченные.

– Может, остановиться и помочь?

Внезапно старшая расхохоталась:

– Да нет, с ними все в порядке, смотри – целуются.

Младшая игриво хихикнула:

– Это нам надо попросить их помочь!

Весело хохоча, они проехали мимо нежно обнимающейся парочки, оставляя позади особняк с массивными серыми стенами, где Сильвия Компсон радовалась успешному завершению очередной недели курсов и готовилась принять следующих гостей, многим из которых суждено стать добрыми друзьями.