В этой книге собраны под одной обложкой стихотворения Бориса Чичибабина (1923–1994), написанные с 40-х по 90-е годы прошлого века. При составлении книги учитывалось своеобразие биографического и творческого пути поэта. Он вошел в литературу в начале 60-х годов, на излете хрущевской оттепели. К этому времени за плечами у Чичибабина четыре года воинской службы (Закавказский фронт, 1942–1945 гг.), пятилетний срок в сталинских лагерях с 1946 по 1951 год. Только два года довелось ему учиться в Харьковском университете: год перед войной — на историческом факультете и год после войны — на филологическом. В июне 1946-го он был арестован по статье за антисоветскую агитацию. Хотя никакой антисоветской агитации, как говорил сам Чичибабин, быть не могло: разговоры, болтовня, стихи… Стихотворение «Что-то мне с недавних пор…», опубликованное в настоящей книге (см. «Стихотворения разных лет»), было предъявлено ему в качестве обвинения. Оказалось, что «хвост» тянулся еще с армии, и, вероятно, по этой причине его из харьковской тюрьмы отправили на Лубянку, в Москву. Там, сидя в одиночной камере, он написал стихотворение «Кончусь, останусь жив ли…», которое впоследствии считал началом своей творческой биографии. Осудили его на пять лет, срок по тем временам, как говорил Чичибабин, смехотворный. Около двух лет он провел в тюрьмах (Лефортово, Бутырской), остальной срок — в Вятлаге Кировской (ныне Вятской) области (Борис Алексеевич всегда испытывал чувство неловкости, когда говорили о его трудной судьбе, о лагерном прошлом, т. к. многим из его поколения выпало пройти через более страшные испытания).

Особенно тяжелый период, вспоминал поэт, пришлось пережить после освобождения из лагеря. Чтобы получить какую-нибудь специальность, он окончил единственно доступные для него как для бывшего зэка, сидевшего по политической статье, бухгалтерские курсы. Работал сначала бухгалтером в домоуправлении, потом в автотранспортном предприятии, вплоть до 1962 года. Этой внешней стороне жизни Борис Чичибабин не придавал решающего значения. Он как-то умел жить, всегда оставаясь самим собой. Главными были для него внутренний мир, его внутренняя свобода. В автобиографической прозе «Выбрал сам» он так писал об этом: «Хоть обстоятельства отучали заниматься литературным делом, отучить быть поэтом невозможно. Это так же, как со свободой. Если есть у человека внутренняя свобода — он будет свободен и в тюремной камере, где пять шагов в длину и шаг в ширину… и эту внутреннюю свободу никто у него не отберет — никакие лагеря, никакие тюрьмы, никакие преследования».

Работая в домоуправлении, он познакомился с Матильдой Федоровной Якубовской и перешел к ней жить, в маленькую чердачную комнату в самом центре Харькова (ул. Рымарская, 1). Во второй половине 1950-х постепенно образовался дружеский круг, состоявший из художников, поэтов, артистов и просто людей, любящих поэзию. По воспоминаниям друзей, пришлось выделить определенный день (среду), чтобы не слишком досаждать хозяевам. Об этих «чичибабинских» средах многие очевидцы сохранили яркие воспоминания. Бывали и приезжающие к родственникам в Харьков известные поэты: Борис Слуцкий, Григорий Левин, Григорий Поженян. Приглашенный на официальное выступление в Харьков, приходил знакомиться Евгений Евтушенко. Борис Слуцкий способствовал публикации стихотворений Чичибабина в журнале «Знамя» в 1958 году.

После выхода первых сборников в 1963 году, почти одновременно в Москве и Харькове, имя поэта стало известно не только в родном городе. Наконец он мог оставить бухгалтерскую работу и перейти на литературную. С 1964 по 1966 год Чичибабин руководил литературной студией при библиотеке Дома культуры связи. Студия пользовалась популярностью у харьковчан: возраст участников был от 16 до 70 лет, — но просуществовала она недолго. В начале 1966-го ее закрыли: поводом послужило занятие, посвященное Борису Пастернаку. Конечно, дух вольнодумства, царивший в студии, тоже сыграл свою роль. По странному стечению обстоятельств, после трехлетней волокиты, Чичибабина в этом же году приняли в Союз писателей. Но после закрытия студии, чтобы иметь какие-то средства к существованию, поэт был вынужден снова пойти на конторскую работу. Он проработал 23 года в Харьковском трамвайно-троллейбусном управлении, занимаясь документацией, деловыми письмами, отчетами в материально-заготовительной службе. Чичибабин всегда подчеркивал, что это была не бухгалтерская работа, которая отнимала бы у него гораздо больше времени и сил. На всех работах он числился под своей паспортной фамилией Полушин (фамилия усыновившего его отчима); Чичибабин — литературный псевдоним по фамилии матери.

В середине 1960-х Чичибабин издал еще две книги в Харькове, но свои «главные», как он сам говорил, стихотворения не мог туда поместить, так как они не прошли бы советскую цензуру; некоторые были напечатаны, но в искаженном виде. Он был недоволен этими книгами, временами даже стыдился их. «При желтизне вечернего огня / как страшно жить и плакать втихомолку. / Четыре книжки вышло у меня. / А толку?» («Уходит в ночь мой траурный трамвай…»).

Несмотря на все превратности судьбы, Борис Алексеевич старался сохранить веру в справедливость и человечность советского строя. Но пришедший на смену оттепели идеологический режим, реабилитация сталинизма, начавшиеся политические процессы выбивали почву из-под ног и не оставляли ни малейшей надежды на будущее. И в личной жизни наступает кризис: приходит конец взаимопониманию и терпению. Чичибабин тяжело переживает сложившуюся ситуацию. Едва ли не самые трагические стихотворения «Уходит в ночь мой траурный трамвай…» и «Сними с меня усталость, матерь Смерть…» написаны им в это время…

Наша встреча помогла ему выстоять и не сломиться. Случилась она осенью 1967 года: мы были немного знакомы по литературной студии, которую я посещала. С тех пор мы уже не расставались. Через какое-то время в одном из сонетов появятся такие строки: «…И сам воскрес, и душу вынес к полдню, / и все забыл, и ничего не помню. / Не спрашивай, что было до тебя». Чичибабин решает кардинально изменить свою жизнь. Из автобиографической прозы «Выбрал сам»: «И с тех пор (примерно с 1968 г. — Л. К.-Ч.) я перестал думать о печатании, стал писать, смею думать, лучшие мои стихотворения совершенно свободно, заранее зная, что они никогда не будут опубликованы…». Тем не менее, стихи Чичибабина иногда печатались в зарубежных изданиях, переданные туда его друзьями. В московском «самиздате» в 1972 году появился сборник стихотворений, изданный в машинописном варианте Леонидом Ефимовичем Пинским, известным литературоведом и поклонником творчества поэта.

В 1973 году в харьковском отделении Союза писателей вспомнили о 50-летнем юбилее поэта и устроили творческую встречу с ним. Писателей пришло немного — вероятно, были наслышаны о крамольных стихах Чичибабина. Не обошлось без представителей учреждения, бдительно следящего за моральным обликом «письменнишв». Чичибабин читал свои новые стихотворения: «Тебе, моя Русь…», «Больная черепаха…», «Проклятие Петру», «Памяти А. Твардовского» и др., звучавшие диссонансом к привычным для слуха в стенах «спiлки» стихам. Вскоре Чичибабину предложили принести стихотворения, которые он читал, и, как следовало ожидать, произошло унизительное для него разбирательство на правлении «спiлки», с исключением из СП. Сам Борис Алексеевич признавался, что давно потерял всякую связь с Союзом писателей. В автобиографической прозе написал: «А конкретным поводом для исключения были стихи о Твардовском, стихи „отъезжающим“, „С Украиной в крови я живу на земле Украины…“. То я — украинский националист, то я — сионист… Так и не разобрались, кто я на самом деле».

После исключения из Союза писателей в повседневной жизни ничего не изменилось, но явственнее стало чувствоваться «дыхание» КГБ. В апреле 1974 года Чичибабина вызывали в это учреждение — в ходе «беседы» звучали предупреждения и угрозы. Он даже был вынужден подписать бумаги о том, что не будет читать своих антисоветских стихов и давать людям самиздат. Поскольку в действительности Чичибабин не перестал этого делать, в случае доноса его легко могли привлечь к «уголовной» ответственности. Но, слава Богу, все обошлось. Правда, ему доставляло огорчение, что он лишился писательского билета, по которому мог посещать писательские книжные лавки в Москве, Ленинграде, Киеве.

При внешней оторванности от писательской среды, духовной изоляции Чичибабин никогда не испытывал. У него были замечательные друзья-единомышленники, с которыми он состоял в переписке и непрерывном творческом общении. Это философ, культуролог Григорий Померанц и поэт Зинаида Миркина, литературовед Леонид Ефимович Пинский, в доме которого он знакомился с новинками самиздата, поэт, драматург Александр Галич, любимый сказочник, прозаик Александр Шаров в Москве; Евдокия Ольшанская, Юрий Шанин, Гелий Аронов, Мыкола Руденко в Киеве. И многие другие в разных городах бывшего Союза. Был и харьковский круг друзей, помогавший выжить в глухие для поэта годы.

Об этом, почти 20-летнем, периоде своей жизни Чичибабин напишет: «Жил, спорил, радовался людям и думал, что жизнь так и пройдет, и кончится. Человек независимый, я выбрал свою судьбу сам, свыкся с ней. Свое дело сделал — написал стихи, а дальше… И вдруг — перестройка, гласность. Меня стали публиковать, восстановили в СП (с сохранением стажа)». На собрании разное было, кто-то произнес: «Что мы тут говорим — жизнь человека прошла».

Но жизнь прошла не бесследно для Бориса Чичибабина. Стихи, написанные десятилетия назад, пришлись впору перестроечному времени: регулярно публикуются подборки стихотворений в периодической печати, проходят творческие вечера в Москве, Ленинграде, Киеве и др. городах. В 1989 году в московском издательстве «Известия» выходит книга Бориса Чичибабина «Колокол», получившая Государственную премию в 1990 году. Книга была издана «за счет средств автора»: инициатива издания принадлежала нашему московскому приятелю Владимиру Нузову, он же профинансировал выход книги. Чичибабин включает в нее стихотворения, распространявшиеся в машинописных списках и читавшиеся только в кругу друзей. В предисловии к книге, названном «Кротость и мощь», Евгений Евтушенко написал так: «Думаю, что он (Чичибабин — Л. К.-Ч.) постепенно выработался в одного из крупных современных поэтов. Дело не только в таких шедеврах, как „Красные помидоры кушайте без меня…“, или „Сними с меня усталость, матерь Смерть…“. Без этих стихов невозможна отныне ни одна настоящая антология русской поэзии. Дело и в судьбе, соединившейся с даром. Судьбу я понимаю не только под фактами личных трагедий Чичибабина — он и сидел, и был исключен из Союза писателей за защиту им Твардовского, и жил долгое время в безвестности и полунищете. Основное слагаемое судьбы, гораздо большее, чем самые трагические обстоятельства, — это характер. Самое замечательное в Чичибабине — его характер. Характер очень русский, очень славянский, именно по восприимчивости к боли и бедам не только русского, но и всех других народов. Говоря словами Достоевского, „всемирный всеотклик“…».

В 1991 году в издательстве «Советский писатель» выходит второе издание «Колокола», более расширенное и отредактированное (рукопись пролежала в издательстве с 1987 г.). В Киеве в издательстве «Днiпро» в 1990 году опубликована книга «Мои шестидесятые». В нее поэт включает стихотворения из сборников 1960-х годов, отдавая дань своим политическим симпатиям (стихотворения, посвященные Ленину).

В 1994 году в Москве увидели свет две книги поэта: в издательстве PAN — «82 сонета и 28 стихотворений о любви»; в издательстве «Московский рабочий» — «Цветение картошки». В том же, последнем году жизни он собрал свою итоговую книгу «В стихах и прозе», изданную в Харькове в начале 1996 года. Очень больно, что Борис Алексеевич не держал в руках эту большую книгу, изданную в твердом переплете в замечательном художественном оформлении.

Настоящее издание представляет наиболее полное собрание стихотворений поэта. Книга содержит три раздела. В первый, основной раздел вошли стихотворения, опубликованные Чичибабиным в книгах, изданных в 80–90-е годы, составленных согласно его воле. Задача заключалась в том, чтобы выстроить эти стихотворения в хронологической последовательности. Поскольку Чичибабин, за редким исключением, не ставил даты под стихами, это оказалось не таким простым делом. По просьбе издателя поэт указал даты только в последней книге «В стихах и прозе» — и даже эту датировку пришлось частично корректировать, исходя из имеющихся биографических и архивных материалов. Зачастую под стихотворениями стоят приблизительные даты.

Второй раздел книги составляют стихотворения из сборников 1960-х годов. В свое время эти сборники доставили немало огорчений поэту, но все же и они дают представление о творческом пути, отражают его убеждения и привязанности тех лет. Они публикуются не полностью, т. к. часть стихотворений вошла в первый раздел, а некоторые исключены, учитывая объем книги. Как выяснилось в ходе работы, первоначальные варианты многих стихотворений были написаны Чичибабиным еще в 50-е годы и, как оказалось, входят в состав рукописных сборников 1950-х годов, которые стали поступать в Харьковскую государственную научную библиотеку им. В. Г. Короленко после смерти поэта (до тех пор эти раритетные книжечки хранились у друзей Чичибабина).

Третий раздел книги составляют стихотворения из вышеупомянутых рукописных сборников 50-х годов. Подробное описание этих сборников предложено в комментариях. В этот же раздел включены стихотворения разных лет из архива поэта, не публиковавшиеся при жизни.

В настоящем издании впервые представлены комментарии к стихотворениям Чичибабина, что свидетельствует о начале нового этапа в изучении творчества поэта. К сожалению, формат книги не позволил в полном объеме представить этот важный содержательный материал. Огромная благодарность доктору филологических наук Светлане Буниной за работу над комментариями, а также сотруднику издательства «Фолио» Владимиру Яськову и зав. отделом «Чичибабин-центр» Вере Булгаковой за помощь в составлении книги. Бесконечная благодарность издательству «Фолио» за публикацию книг Бориса Чичибабина, а также Фонду поддержки демократических инициатив Евгения Кушнарева за содействие в издании этой книги. Будем надеяться, что «Собрание стихотворений» послужит продолжению творческой жизни поэта.