Провожать Горового Степан конечно же не стал. Рано утром он вышел из барака, постоял на крыльце и, слушая рев вездехода, задумался.

С отъездом начальника будто снова терялась цель жизни. Он не знал, что делать дальше. Душу томило гадливое, пугающее и путающее мысли. Горового Степан не хотел видеть, и стоило бы заявить на прощание, что тот таки сволочь и ничто не может оправдать его! Сам до полковничьих погон дослужился, а Степан хлебнул пуд лиха ни за грош. Конечно, как выяснилось теперь, он не ожесточился сердцем за эти годы и чести своей не замарал, не потерял веру во власть советскую! Только, почему не потерял, Калачев не смог бы ответить…

Степан с тоскою посмотрел на небо, глубоко вздохнул и, немного подумав, решительно пошагал к лесу. Он еще сам не понимал, что собирается сделать, но шел все быстрее и быстрее, словно его кто-то подталкивал в спину.

Замедлив шаг, Калачев остановился и прислушался. Услышав звук мотора отъезжающего вездехода, он встряхнул головой, стремясь побороть желание бежать за ним следом, постоял в нерешительности минуту-другую, борясь с самим собой…

– Степан?

Он обернулся и встретился взглядом с человеком, которого раньше никогда не видел в поселке.

– Степан, это я, не узнаешь?

Калачев напряг память. Стоявший перед ним, вне всяких сомнений, был знаком. А вот где пересекались их пути-дорожки, невозможно вспомнить. Он подошел поближе и внимательно всмотрелся в его лицо:

– Хорош дурочку валять, назовись?

– Камера в Управлении Оренбургского ГПУ, чудом открывшаяся дверь и наш с тобой групповой побег, – стал напоминать незнакомец. – Затем коммуна скопцов, куда ты стопы направил, а я за тобой увязался.

– Тьфу, черт! – ухмыльнулся Степан, узнав давнего знакомого. – Ну конечно же это ты! Яшка-хромой, точно?

– В самую точку! – кивнул тот утвердительно. – Я очень рад, что мы с тобой встретились.

– А я бы не сказал, что рад тебя видеть, – заметил Степан озабоченно. – Сдается мне, что и ты принял участие в моей судьбе, сволочуга. Да и сейчас твое появление наводит меня на мысль, что ты…

– Подсадная утка, – добавил с усмешкой Яшка. – Ты это хотел сказать?

– Верно мыслишь, мать твою, – выругался Степан. – Так ты что, снова за мной шпионить прикомандирован?

– На этот раз я к тебе прикомандирован по другому поводу, – ответил Яшка загадочно. – Через месяц, когда снег в тайге растает, вместе в бега пойдем.

– С тобой? В бега? – Калачев пристально всмотрелся в глаза Яшки. – Но почему именно тебя снова припарили к моей заднице? Ты что, хорошо тропки в этой глуши знаешь?

– Маршрут проложен, и я его выучил наизусть, – самоуверенно усмехнулся прохвост. – Только вот еще что… Ты не злись на меня за прошлое, Степаха. Я исполнял приказ и, к счастью, никакого зла своими действиями тебе не причинил!

Яшка прищурился и даже вытянул шею, пытаясь получше рассмотреть лицо Калачева.

– Все как бы ни при чем получаются… Один в тюрягу упек и правым себя считает. Второй шпионил за мной и тоже не виноват! Только вот мне заботушка ваша, как серпом по яйцам! Морока одна и больше ничего.

– Может, ты и прав, – пожал плечами Яшка. – Только обиды свои прикармань на время. Тебе Горовой все уже объяснил, что и как, а я…

Степан не находил слов. Возбужденный, переполненный противоречивыми чувствами, он не замечал хитрой улыбки собеседника. Не до того было его смятенной душе. Он пытался подобрать едкие выражения, чтобы разозлить и унизить Яшку, но те не шли на ум.

– Короче так, – продолжил Хромой, – этой вот встречи между нами не было. Я прибыл на вездеходе, с девятью этапниками, придурковатым капитаном, присланным на должность зама коменданта и, как ты верно догадался, с полковником Горовым. Мое прикрытие – зек, переведенный на более мягкий режим из лагеря строгого режима в ваш поселок! Меня подселят к тебе в барак, а там уж мы официально познакомимся.

– А как звать-то тебя теперь, чучело «хромое»? – поинтересовался Степан, немного успокоившись.

– Знакомиться будем, вот и назовусь, – улыбнулся Яшка. – А теперь пока, дорогой товарищ. Уже светло становится, и мне пора в комендатуру на распределение. Пора в новую роль вживаться, чтоб все без промашки вышло!