Ганс Курт остановил машину у въезда в поселок, вытащил из салона тело штандартенфюрера Лансдорфа и свалил его на обочине дороги. Затем он снова сел за руль и, подъехав к дому Ефрема Родионова, заглушил двигатель.

Прежде чем войти, Курт передернул затвор парабеллума, поставил его на предохранитель и заткнул за ремень. Переступив порог, он остолбенел, увидев Штерна в генеральской форме.

– Проходи и садись, обер-лейтенант, – сказал тот. – Не топчись истуканом в дверях.

Курт не сдвинулся с места. От воинственного настроя, с каковым он входил в дом полицая Родионова, не осталось и следа. Он был растерян, подавлен и уничтожен.

Штерн без труда понял состояние обер-лейтенанта.

– Не стой по стойке «смирно», Ганс, – сказал он. – Присаживайся к столу и успокойся.

Его слова остались неуслышанными. Курт так и стоял как вкопанный и, не мигая, смотрел на генерала.

Тогда Вилли Штерн вышел из-за стола и сам подошел к обер-лейтенанту. Лицо его казалось непроницаемой маской, и что-либо прочесть на нем было невозможно.

– В сером костюмчике ты смотришься мелковато, не так, как в форме офицера гестапо, – сказал он надменно. – Кстати, а почему ты один? Где мой друг штандартенфюрер Лансдорф? Вы же вдвоем утром выезжали из особняка.

Не услышав ответа на свои вопросы, Штерн рассмеялся:

– Понятно, ты застрелил его по дороге и выбросил где-то в лесу или на обочине…

Курта словно током пронзила проницательность генерала.

– Вижу, что я прав, – продолжил Штерн. – Твои мысли написаны на лице. Смерть Лансдорфа ты конечно же собрался списать на налет отряда «партизан», в которых переодел полицаев, собранных по деревням Брянщины!

– Я не понимаю, о чем вы, – ответил Курт, стараясь, чтобы голос его не дрожал; он был в отчаянии, а голова шла кругом.

Лицо Штерна сделалось жестким и злым.

– Ганс, – сказал он задумчиво, – ты все прекрасно понимаешь. Я еще больше скажу: за поселком поджидает отряд солдат на трех грузовиках. Они ждут твоего сигнала, чтобы уничтожить «партизан» и завершить дело, продуманное тобой безупречно.

– Это обвинение безосновательно, – тихо сказал Курт.

– Конечно, что ты можешь еще сказать? – пожал плечами Штерн. – Наверное, ты костеришь своего дядюшку, думая, что он дал тебе неверный план? – очередная догадка прозвучала как выстрел. – Но ты не прав. Просто точно такой же план оказался у меня раньше. Я нашел клад и перепрятал его в место понадежнее!

Последние слова генерала не только отрезвили Курта, а разозлили его и подтолкнули к немедленным действиям.

– Что-то ты слишком много знаешь, господин Штерн, – проговорил он полным сарказма голосом. – Думаешь, натянул на себя генеральскую форму и можешь себе все позволить?

– Именно так я и думаю! – Штерн усмехнулся и, схватив обер-лейтенанта за воротник, подтащил к себе. – Я все знал о тебе, щенок! Я просчитывал все твои действия. И запомни: ты всего лишь мелкий пакостник и мне не помеха! Я имею на клад такие же права, как и ты! Он никогда не принадлежал твоему чокнутому дяде. Карл Урбах был всего лишь хранителем кассы скопцов, а когда улепетывал в Германию, он прихватил с собой свою долю!

Высказав, что хотел, Штерн отпустил обер-лейтенанта и отступил. «Здесь всего лишь четыре человека, не считая меня, – подумал Курт, хмуря в напряжении лоб. – Полицай Родионов не в счет, он едва живой, полицай Назаров – бестолковый и неповоротливый увалень. Любовница Штерна слабая женщина. Остается только генерал. Я успею выхватить парабеллум и перестрелять их всех. Хотя нет, Штерна я, пожалуй, оставлю. Без него не найти мне спрятанных в шахтах рудника дядиных сокровищ!»

– Как ты узнал про этот клад и каким образом успел опередить меня? – спросил Курт, мысленно готовясь к схватке.

– Служба у меня такая, – с усмешкой ответил Штерн. – Ты же очень настойчиво интересовался моим прошлым, Ганс. Запросы слал куда ни попадя. Тебе давали один и тот же ответ: «Сведениями не располагаем!»…

Штерн замолчал и внимательно вгляделся в бледное лицо обер-лейтенанта. Ему захотелось схватить этого кичливого недоумка за горло и встряхнуть так, чтобы голова отлетела от шеи.

– Хочешь знать, для чего я надел сегодня военную форму? – спросил он, не отводя холодного колючего взгляда.

– Нет, – ответил обер-лейтенант с мрачным видом. – Только вот ответь мне на один вопрос… Ты настоящий генерал из абвера или так, ряженый клоун?

– Генерал я самый настоящий, – ответил Штерн подчеркнуто серьезно. – Я уже несколько лет служу в абвере, а мой отдел засекречен лично фюрером и адмиралом Канарисом! [11] Вот почему твои запросы всегда оставляли без внимания, балбес!

– А как ты намереваешься вывезти клад из поселка и тем более из Брянска?

Задавая этот вопрос, Курт думал: «Надо усыпить его бдительность. До подходящего момента…»

– Я все вывезу легально, успокойся, – ответил Штерн. – У меня и сопроводительные документы заготовлены подлинные. Клад при любом раскладе не доедет до места назначения!

Он на мгновение повернул голову в сторону двери, а Курт, воспользовавшись моментом, предпринял попытку выхватить из-за пояса оружие. Обер-лейтенант не догадывался, что Штерн специально провоцировал его на отчаянный шаг. Как только пальцы Курта коснулись рукоятки пистолета, генерал грозно рявкнул:

– Не сметь!

Он тут же пнул гестаповца в живот, выхватил из кармана вальтер и приставил ствол к груди обер-лейтенанта:

– Ганс, ты не ковбой! Ты никогда не сможешь, как он, молниеносно выхватить револьвер из кобуры и метко выстрелить!

– Что ж, стреляй ты, – прохрипел Курт, досадуя на себя за неуклюжесть; с его подбородка закапал пот.

– Ладно, от природы я человек не злобный и не завистливый. – Штерн отвел ствол от груди гестаповца и, помолчав, добавил: – Но ты мне противен.

Не успел он произнести эти слова, как обер-лейтенант набросился на него. Штерн непроизвольно нажал на курок – мимо. Курт заревел и попытался вцепиться генералу в горло. Стоявший у стены Бергер вскинул карабин, щелкнул затвором и несколько раз подряд выстрелил в обезумевшего гестаповца. Тело Курта обмякло, сползло на пол и распростерлось у ног Вилли.

– Вот и все, – генерал нащупал в кармане пачку сигарет, закурил и добавил: – Хватит судьбу испытывать, господа. Собирайтесь в дорогу!