Свет вспыхнул внезапно, точечно, переливаясь всеми цветами радуги. И осветил маленькую сцену, спрятанную где-то в самом далеком углу Главного Стадиона Города. Стадион внутри имел округлую форму и три яруса трибун. На дальних рядах можно было заметить опоздавших зрителей, в спешке занимавших свободные места. Тысячи людей разных возрастов, были готовы на все, лишь бы услышать пронзительный голос вокалиста Группы, приукрашенный великолепной музыкой, от которой душа сразу воспевает. Они стояли внизу, в зеленой чаше, и одновременно вознесли руки вверх, к темному небу улицы, которое на мгновение озарил фейерверк, забыв обо всех неприятностях и мрачных мыслях. И никто из пришедших на стадион в этот самый обычный пятничный вечер, не думал ни о чем, кроме слов, уносящих в космос гармониях и ритмах любимых песен.

Зрители, уставшие от ожидания появления Группы, и в предвкушении двух часов безумной радости и полного счастья кричали, не опуская рук, и притоптывали в ритм переливающегося света и музыкального вступления. Еще один фейерверк озарил небо над Стадионом, и новые крики донеслись до Элизабетты, которая хотела быть там, внизу, вместе с самыми обычными людьми. Она занимала центральную ложу с лучшим видом и восторженным взглядом смотрела вниз.

Под громкие крики и ликование фанатов на сцену вышел гитарист, присел на высокий табурет, сосредоточился и наиграл вступление известного хита Группы. Яркий луч прожектора осветил задорное лицо барабанщика, который взмахнул палочками и указал на тень, промелькнувшую у стойки микрофона. Секунда… Две… Луч прожектора переместился в пространство по центру, и загадочная тень приняла облик вокалиста. Уставшие от томительного ожидания фанаты подпрыгнули от восторга…

Элизабетта вздрогнула, когда пожилая женщина в стильном голубом костюме положила на плечо морщинистую руку, и, склонившись над ухом, прошептала:

– У тебя отличный вкус, дорогая.

Оцепенев от страха, она задержала взгляд на лице неожиданной гостьи, в которой признала бабушку, и попыталась прочитать на нём разочарование или одобрение. Бабушка поджала губы и не спешила отвечать. Она намеренно подвергала внучку сомнениям.

Элизабетта оглянулась. Выход из ложи охранял водитель и секретарь бабушки. Он сидел на стуле и читал вечернюю газету, изредка поглядывая на красневшего, взлохмаченного и терявшегося в пространстве официанта. Она раздумала оправдываться перед женщиной, которую видела раз в году на дне памяти мамы, и отвернулась, боясь потерять нить с тем, кто выступал только для нее в этот вечер.

Вокалист Группы спустился со сцены в узкий проход, замер и прислушался к догадкам поклонников. Фанаты выкрикивали название песни, а он опускал или поднимал руку, дразня их. Он нарушил приказ корпорации и предложил музыкантам разбавить стандартное выступление Группы редкими песнями, полагаясь на импровизацию.

На мгновение Элизабетта ощутила его взгляд на себе. Она догадалась, что Анри ищет ее в толпе зрителей и улыбнулась, отправив в знак признательности за внимание воздушный поцелуй. За три года он ни разу не упомянул на публике, что в его жизни появилась постоянная девушка, словно боялся сделать шаг и перевести отношения на новый уровень, а она искренне верила во взаимность чувств и не давила, понимая насколько сложно ему, привыкшему к излишнему вниманию и не всегда оправданному восхищению, существовать в настоящем образе, забыв о роли лидера популярной группы…

Анри получил от парня в синей футболке нужное название и вернулся на сцену, продолжая благодарить публику за участие. Элизабетта сжала кулачки, но вспомнила о бабушке, и улыбка сошла с губ. Свет в пространстве сцены внезапно погас и темнота скрыла Группу. Она решила воспользоваться минутной паузой и выяснить причину неожиданного визита бабушки.

– Вспомнила о существовании внучки? – спросила она.

Бабушка опустила руку с плеча, заняла второе кресло, открыла сумку и бросила на колени Элизабетты пачку утренних газет.

– Я не могла не отреагировать на новости в желтой прессе. В отличие от полоумных фанатов я давно знаю о вашей связи. Клаус и Энни…

– Только не говори, что приставила сына Эдварда шпионить за мной!

– Исключительно в целях безопасности!

Элизабетта покраснела. Звуковая завеса отгородила ее от окружающей действительности. Она не улавливала интонаций голоса Анри, вновь призывавшего зрителей поднять руки, не слышала приказа бабушки вывести официанта, который осмелился поставить на тумбу два бокала вина, вазу с фруктами и отвлечь дам от разговора. Суровый взгляд Эдварда напугал юношу. Официант извинился, раскланялся и выбежал в коридор, обронив стопку салфеток.

Элизабетта дрожащими руками разложила газеты на столе. Первые полосы украшали заголовки, разоблачающие тайный роман лидера Группы. Анри не жаловал прессу и любая зацепка, касающаяся его личной жизни, трансформировалась в громкий материал, рассчитанный на привлечение внимания многочисленных поклонников его творчества. Авторы статей предлагали читателям подборку фактов из биографии некой Бетт Андре и историю успеха Группы, а также предлагали оценить качество совместных фотографий влюбленной парочки из ресторана на Острове, концертного зала, библиотеки, супермаркета, машины гитариста и аллеи Парка. Репортеры ведущих изданий с более развитым воображением дополнили стандартный текст новости причинами, побудившими лидера Группы скрывать роман от общественности, и обвинили возлюбленную музыканта в желании прославиться. И только репортер газеты «Вильямс», главный редактор которой придерживался сугубо противоположного мнения, утверждал, что отношения между красоткой Бетт Андре и музыкантом созданы менеджментом корпорации с целью привлечь дополнительное внимание к Группе.

Элизабетта не понимала, как репортерам светской хроники удалось выследить их, фотографировать в течение трех лет в неожиданных местах и выставить «горячий» материал на суд поклонников Группы. Анри намеренно предлагал встречаться в публичных местах, уверяя, что в Парке или торговом центре затеряться легче. Она напряглась и не припомнила ни одной ситуации, в которой мог бы присутствовать подозрительный человек с камерой…

– Тайна Леди Х раскрыта. Знакомьтесь, Бетт Андре – девушка вокалиста Группы, ведущий обозреватель музыкального еженедельника, родилась…, – читала бабушка, надев очки, висевшие на голубой ленте. – Я удивлена наивностью и ленью твоих коллег, дорогая. Три года следить за вами и выяснить правду, которая лежит на поверхности, а истина очевидна! Согласись?

– Биографию Бетт Андре придумала я. Репортеры позвонили в редакцию и хитростью заставили трещотку Иви выложить информацию обо мне. Копать более глубоко никому не пришло в голову. Необходимость отпала… видишь ли…

– Ты вправе винить меня, – не унималась бабушка, чувствуя повисшее напряжение между ней и внучкой. – Титул наследника принадлежит Ромену, но знай, я поручила Эдварду найти доказательства невиновности Маргариты. Также мне удалось уговорить мистера Смолла пересмотреть решение Большого Совета до конца года. Но он потребовал обоснований и рейтинга. Твоя мать умерла, Ромен оклеветал сестру, а тебя морально подавили и уничтожили…

– Прекрати! – воскликнула Элизабетта. Она не желала вспоминать ужасное чувство стыда и отчаяния, когда общественность, семья дяди, друзья и покровители вынудили признать собственную «непригодность» и забыть, что утонченный и благополучный мир Золотого Дворца вертится вокруг маленькой наследницы. – Скажи, ты приехала уговаривать меня расстаться с Анри или собираешься поведать план мести дяде Ромену?

– Возможно, – ответила бабушка и велела Эдварду выйти. Охранник слегка изменился в лице, но подчинился приказу. После она продолжила. – Чем меньше лишних ушей, тем спокойнее. Расскажи, что музыканту известно о тебе?

– Все, – односложно ответила Элизабетта. – Мы познакомились за несколько минут до начала церемонии, на которой ты награждаешь деятелей культуры. Не знаю, кто впустил его в комнату мамы, но именно там я встретила Анри… Он сидел за белым роялем и играл невероятной красоты мелодию. Я не сразу сообразила, что он вокалист Группы и приехал в Золотой Дворец на церемонию, а Анри не замечал меня, играл и тихо пел, пока я не подошла к роялю и не напугала его…

Элизабетта замолкла, осознав, что собирается рассказывать не нужные подробности.

– Красивая и романтичная история знакомства, но я добавлю ноту реальности, – сказала бабушка и потрясла вспотевшую руку внучки. – Я не раздаю почетные звания за заслуги или красивые глаза. Наградить музыканта просили влиятельные люди. Не спрашивай, кто. Лучше подумай, как мы можем использовать его любовь… для личной выгоды…

Очередная ухмылка исказила лицо той, которую Элизабетта видеть не желала. Она пожалела, что связана родственными узами с сидящей напротив женщиной, прижалась к спинке кресла и увидела, как Анри и Фелл дразнят фанатов. Зрители аплодировали, держа руки над головой, прыгали и подпевали, срывая связки. Элизабетта вновь отвлеклась и переместила сознание в первый ряд. Она растворилась в общих эмоциях, не могла оторвать взгляда от происходящего на сцене и более не прислушивалась к голосу бабушки.

–… я не отступлюсь от задуманного. Стране Королевы нужна ты, а не амбициозный Ромен-клоун, который сосредоточил власть в своих руках, чтобы доказать какой он умный и крутой. Время на исходе. Я не молода. Борьбу за возвращение титула наследницы следует начать в ближайшее время… Дорога каждая минута, секунда… Бетт, ты слышишь меня?..

– Да, – ответила Элизабетта, приложив лоб к холодному стеклу. Она напряглась и не вспомнила ни слова из длинной речи. – Я отвлеклась, но слышала все, что ты сказала…

«Активная борьба за возвращение титула повлияет на отношения с Анри. Он привык видеть во мне Бетт Андре. Я не смогу предать Петера, музыкантов, которые верят в мою помощь и поддержку, друзей. Я откажусь…»

– Я пригласила на поздний ужин мистера Смолла с супругой. Мне нужно ехать…

Элизабетта рисовала на стекле сердце и не реагировала на прощание.

Свет над сценой погас, скрывая инструменты и музыкантов. Часы показывали обратный отсчет. Стрелки крутились в бешеном ритме, удивляя, как же это возможно. Элизабетта считала вместе с фанатами, чувствуя в груди волнительное биение сердца. Когда стрелки остановились, резкий удар палочек Дэна и голос Анри вновь оглушили зеленую чашу и трибуны Главного Стадиона Города.

– Я запрещаю кому-либо рассказывать о моем визите! Ты слышишь меня, Элизабетта? – не унималась бабушка. Элизабетта не думала отвечать. Она напевала песню Группы.

– Идемте, Эдвард, – приказала королева вернувшемуся в ложу охраннику, вздохнув. – Девочка не понимает ответственности, возложенной на ее судьбу. Переходим к плану Б.

Эдвард вывел погрустневшую королеву в коридор, которая неуверенно шагнула вперед. В подобных местах ей не приходилось бывать ранее, но чего не сделаешь ради счастья любимой внучки. Ритмичное «бум-бум» раздражало слух, и она попросила охранника ускориться.

– Эдвард, мы многого достигли в осуществлении нашего плана. Элизабетту и музыканта связал канат, который сложно разрубить одним ударом. И все же я хочу, чтобы Клаус и Энни продолжали наблюдать за ними и докладывать вам о каждом шаге. А вы мне.

– Как прикажете, – ответил он и склонил голову.

Семья Эдварда возглавляла службу безопасности Золотого Дворца продолжительное время, и он не желал нарушать традиции, несмотря на протесты Розы, которую заботила судьба Клауса. Жена видела единственного сына управляющим банка, директором адвокатской конторы, смышлёным финансистом, но не охранником будущей королевы. Клаус получил достойное образование и постепенно перенимал обязанности отца – он охранял Элизабетту, а Энни, его молодая жена, готовилась воспитывать будущих наследников. Королева ценила преданность Эдварда и не скупилась на вознаграждение, передав ему во владение особняк за городом и виллу на Острове. Клауса ожидала не меньшая похвала за верную службу.

Большой Совет по традиции поддерживал наследника, имевшего высокий рейтинг в обычных семьях. Ромен удерживал верхнюю строчку несколько лет, умело разрушив в глазах общественности милый, по-детски наивный образ старшей сестры Маргариты, и отодвинув на второй план единственного конкурента в борьбе за власть – Элизабетту. Королева не думала сдаваться и показала Эдварду доказательства, оправдывающие поведение старшей дочери, предупредив, что мистер Смолл согласился принять записи в дневнике Маргариты к сведению, если Элизабетта вернется в Золотой Дворец с более высоким рейтингом, чем у дяди. Она приказала поднять все связи и представить ее вниманию кандидатов на роль жениха внучки с условием, чтобы будущий муж дал Элизабетте рекламу, а их союз вызвал бы общественный резонанс.

Эдвард заверил королеву, что она может на него положиться. Спустя неделю он представил список, в который включил драматургов, актеров, писателей, сыновей влиятельных магнатов и лидера Группы. Эдвард «познакомился» с ним на концерте Стимми Виртуоза. Группа играла на разогреве. Он присмотрелся к вокалисту и увидел во взгляде молодого и подающего надежды музыканта стремление к жизни и амбиции. Стимми Виртуоз, не подозревающий о корыстных планах Эдварда, посоветовал меломану другу запомнить новичков:

– Люди Пена перехватили Группу. Но я забуду о принципах и помогу Анри завоевать аудиторию, интересующуюся серьезной музыкой. Через пять лет он почувствует разницу и поймет, что ошибся в выборе помощника.

Эдвард прислушался к советам Стимми и собрал о музыканте стандартные сведения: биография, родственники. Он выяснил, что за семь лет существования Группа покорила четыре континента и готовилась к завоеванию пятого. Музыкант стал кумиром молодежи. Подростки тратили последние карманные деньги на покупку гитары, собирались в гараже и играли хиты Группы, предлагая друзьям оценить своеобразный творческий подход. Эдвард не смог найти более популярного человека в Стране Королевы, который зацепил бы Элизабетту не только внешностью. Он прикрепил бумажку «потенциальный» к досье музыканта и положил папку на стол королеве.

– Молод, симпатичен, популярен, с загадкой и душой, – воскликнула она, рассматривая фотографию музыканта на свету. Эдвард стоял у окна и наблюдал за ее реакцией. – Идеален для нашего плана. Бетт оценит… – она вернулась к столу, где остывал чай, и продолжила. – Прикажите начать досрочную подготовку к церемонии вручения почетных наград деятелям культуры, а я позабочусь о знакомстве музыканта и… наследницы.

Лукавый взгляд королевы сразил Эдварда. Он не смог отказать и предложил помощь в реализации плана по возвращению титула Элизабетте. Оглядываясь назад, он жалел, что подсунул анкету музыканта, который станет пешкой в руках его королевы, как и внучка, хотя у Элизабетты намного больше шансов быть не списанной со счетов. Он печально вздохнул и открыл дверцу машины.

– О чем задумались, Эдвард?

– О следующем пункте плана. Знакомство Элизабетты и музыканта состоялось, роман в картинках привлек внимание прессы, теперь нужно продумать, как натолкнуть репортеров на правду. Истина всполохнёт сознание общественности. Элизабетта обретет популярность, получив шанс вернуть титул…

– Вы правильно мыслите, Эдвард.

Королева улыбнулась, а он искал слова поддержки, которые она ждала от него, и, собравшись с духом, произнес:

– Утром я представлю на рассмотрение отчет с идеями…

– Хорошо, но помните, что в Золотом Дворце я могу доверять только вам. Не подведите меня. И я в долгу не останусь.

Охранник не успел ответить. Над стадионом прогремел очередной салют. Музыка смолкла, свет погас. Он услышал громкие овации поклонников Группы, требующих продолжения. Королева села в машину и наблюдала в окно за последними залпами салюта на небе. Она догадывалась о том, где Элизабетта сейчас и закрыла глаза, мечтая, чтобы идеальный план Эдварда оказался удачным на практике, а упрямство внучки не нарушит выстроенный порядок.

Элизабетта искала комнату отдыха для музыкантов в административном корпусе стадиона. Рослые охранники в черных пиджаках проверяли зеленый браслет на запястье, позволявший зайти в любую зону, сторонились, и она шла дальше по лабиринтам узких коридоров. Она притормозила, когда в одном из них увидела вспотевшего и возбужденного Анри. Он вытирал полотенцем мокрые волосы и делился с Рони, Феллом и Моном эмоциями, переполнявшими сознание после удачного выступления. Заметив Элизабетту, Анри извинился, подошел ближе и затолкал в первую попавшуюся гримерную комнату. После успешного концерта ему нравилось целовать ее, помогая сохранить чувство собственного превосходства на более долгий срок.

Элизабетта стянула пропитавшуюся потом футболку и воскликнула:

– Ты был прекрасен. Парни порвали публику. Импровизация Фелла вначале – у меня нет слов. Сегодняшнее выступление Группы войдет в музыкальную историю. Поверь чутью ведущего обозревателя.

– Мы отыграли так, как хотелось нам, понимаешь? – Анри присел на край стола, заметив, как тонкий каблук Элизабетты задел мокрый рукав футболки. Он улыбнулся, обхватил ее руками за талию и крепко прижал к себе, ощутив новый аромат парфюма. – Я послал корпорацию с их правилами к черту и не пожалел. Публика в Городе уникальна. Ранее я не чувствовал такой искренней отдачи.

– Поздравляю. А о конфликте с Льюисом не думай. Повозмущается и забудет причину спора.

– Амбиции Пена усмиряет Билли, а я думаю о том, как доехать до квартиры, набить желудок вредным фаст-фудом и заснуть. У Группы двухнедельный перерыв в гастрольном туре и, знаешь, я рад этому.

– Почему? – кокетливо спросила Элизабетта. Они обсуждали его короткий отпуск, но она хотела, чтобы Анри произносил ласкающие слух слова как можно чаще.

– Я останусь в Городе и смогу больше времени проводить с тобой… Ты не рада? – спросил он, заметив грусть у нее на лице.

– Бабушка приезжала. Сказала, что не смогла оставить без внимания новости в «желтой» прессе. Обычно она не читает второсортные газеты и не интересуется светской хроникой, но видимо шпион по имени Клаус подбросил моей бабуле пару изданий.

– Кто?

– Клаус, сын Эдварда. Он приставлен не только охранять бывшую наследницу, но и докладывать королеве о каждом шаге. Прости, не хотела разочаровывать тебя. Вы подружились за три года. – Элизабетта виновато посмотрела на Ари, коря себя, что не сдержалась и нарушила идиллию.

– Клаус выполняет приказы. Не твои. Ты не можешь обвинять его в предательстве. Я спросил, кто приезжал?

– Бабушка. Из Золотого Дворца, – уточнила Элизабетта.

Анри крепко обнял ее и поцеловал в макушку.

– Понятно. Я думал, что венценосная бабуля объявится, когда мы разбежимся или станем ненавидеть друг друга. Просчитался. Знай, просто так я тебя не отдам. Никому.

– Успокойся. Странность – главная черта бабушки. Она живет идеей вернуть титул наследницы, но изменить решение Большого Совета невозможно. Я рассказывала, помнишь?

Анри согласно кивнул.

– Если бабушка потребует вернуться, то я останусь с тобой, и она не переубедит меня! Попрошу дядю Ромена помочь мне. Он хочет стать королем и пойдет на все, чтобы помешать бабушке сделать меня королевой.

– Так, заканчиваем унылые разговоры! – воскликнул Анри, посмотрев на часы. – Я заказал ужин в ресторане. Если поторопимся, то успеем получить его. Дай мне пять минут на переодевание, и можем ехать.

Элизабетта вытащила из сумки ключи и потрясла связкой в воздухе.

– Я знаю, что ты неравнодушен к раритетным машинам и решила сделать сюрприз. В агентстве сказали, что я могу вернуть машину утром. Не знаешь, как можно выйти отсюда? Незаметно? – спросила она.

Анри задумался, все выходы наверняка оккупировали преданные фанаты Группы. Кроме одного.

– Мы воспользуемся выходом, который я назову в честь твоей бабушки, уж она умеет внезапно появляться и исчезать.

– Хорошо, скажи, куда идти и встретимся там в половину двенадцатого. Интересно, как бабушка, вежливая и галантно-манерная согласилась туда войти, а спустя час вернуться тем же маршрутом? Представь… картину… Она идет по узкому коридору с шипящими трубами над головой, не смея показать, что окружающая обстановка смущает ее.

Анри поднял с пола майку и повязал на талии.

– В коридоре административного здания нет труб, мечтательница. Учти, если не поторопимся, то останемся без ужина, а я голоден, – сказал он и вышел.

Элизабетта надела сброшенную с ноги туфлю и, отсчитав три минуты, распахнула дверь гримерной комнаты. Анри окружили журналисты и допущенные за сцену предводители фан-клубов. Он пробирался сквозь плотное кольцо к заветному коридору, успевая отвечать на вопросы, ставить подписи на карточках и фотографироваться. Элизабетта покачала головой. Она как никто другой понимала его. Справиться с давлением и славой крайне сложно, и только потеряв статус всеобщей любимицы и обретя неповторимую родственную душу, понимаешь, как это на самом деле не важно.

На улице, у выхода, о котором говорил Анри, она встретила Клауса и Энни и спросила с удивлением:

– Что не так?

Клаус молчал, а Энни растерянно смотрела по сторонам.

– Понятно, королева приказала доставить внучку домой. Простите, но у меня другие планы, вот ключи. – Она бросила заранее подготовленную связку с брелком в руки Клаусу. – Можете переночевать в моей квартире, а утром, я позвоню и скажу, где меня забрать.

Клаус переглянулся с Энни, оценивая возможные последствия. Реакция королевы на не исполненный приказ предсказуема. Он забыл о чести и преданности, которой дорожит его отец, надул щеки от возмущения и готовился силой затолкать взбалмошную девчонку в машину, чтобы увезти в место, которое прописано в инструкции по безопасности.

– И ни слова бабушке, – Элизабетта намеренно взяла приказной тон, чтобы запугать телохранителя. – Если нет вопросов, то желаю удачно провести время с видом на набережную!

Энни опечалилась, наблюдая, как машина подопечной Клауса притормозила у мусорных баков. Элизабетта перебралась на пассажирское сиденье, а место водителя занял Анри, от которого они вроде и должны охранять внучку королевы, следить за ним и передавать Эдварду еженедельный отчет о перемещениях, знакомствах и встречах. Старую леди не так просто обмануть, но Клаус в очередной раз доложит об исполнении приказа. Энни дотронулась до плеча мужа и указала на машины такси у ограды. Если поторопиться, то можно успеть занять одну из них.

Клаус взял жену за руку, и они побрели к воротам. Он помнил первое впечатление, которое произвел на него Анри. Не смотря на протесты Элизабетты, он пригласил его и Энни посмотреть приключенческий фильм с фантастическим сюжетом. Клаус не помнил названия киноленты, слишком много пива выпил, а как пел под гитару, не забыл. Возникшая дружба между ним и Анри явно не понравилась Элизабетте, которую с детства учили соблюдать дистанцию и не допускать в личное пространство тех, кто обязан служить, но она не могла показать истинный характер человеку, чье сердце собиралась покорить.

Спустя неделю Группа уехала на гастроли. Клаус охранял Элизабетту, не смея переходить условную черту. По совету нового друга он присмотрелся к симпатичной горничной. Энни показалась ему чудной и интересной девушкой, к тому же вкусно готовила.

Клаус помнил выражение лица Элизабетты, когда Анри сообщил, что они с Энни решили пожениться и приглашают их на свадьбу. Ей удалось выкрутиться. Она уверила Анри, что знала о готовящейся свадьбе и ласково поцеловала его, объяснив, что у нее не было времени обсудить с ним отношения друзей…

– Не понимаю, как у людей хватает терпения и сил, отстоять несколько часов у сцены, а потом ждать на таком холоде того, кто не придет.

Клаус услышал голос жены, который заполнил ночную пустоту и отвлекся от воспоминаний. Зрители покидали стадион и хором напевали лучшие хиты Группы. Клаус ускорился, иначе на их такси уедет кто-то другой. Энни бежала следом, успевая оглядываться назад и наблюдать, как преданные фанаты с плакатами оккупировали вход дирекции стадиона. Они ждали кумира, чтобы успеть взять автографы и сделать памятные снимки, не подозревая, что он успел покинуть место концерта с любимой девушкой.

– Не в обиду Анри… Элизабетта негативно влияет на него… На мой взгляд, лучше бы он оставался талантливым музыкантом и человеком, а не стремился успеть за ней.

– Нужно ехать, дорогая, – Клаус набросил на плечи жены теплый шарф. – Если уж суждено провести вечер в полной роскоши в одиночестве, то я предлагаю заглянуть в одно место, хочу порадовать тебя. Водитель согласился отвезти…

– Обещай, что там не будет капризных внучек, королевы, обязанностей и друзей рок-звезд. – Энни закуталась в теплый шарф и устроилась на сиденье. Клаус сел рядом.

– Обещаю, только ты и я! – воскликнул он.

Анри жил в небольшой квартире на пятом этаже с выходом на крышу. Он не помнил, когда ночевал в собственном доме в последний раз. За три года знакомства с Элизабеттой, если возникали недельные перерывы между выступлениями, и он возвращался в Город, то останавливался у нее. Сегодня решил поступить по-другому.

Анри вошел первым, в темноте нащупал выключатель, и одинокая люстра на потолке осветила две небольшие комнаты. В одной из них он совместил кухню и гостиную, а вторую отвел для спальни.

– Да, – протянула Элизабетта, осматривая стены и обстановку. Мебель, конечно, была новой, но она никогда бы не подумала, что он может жить здесь постоянно. И везде пыль… Она провела рукой по столешнице и присела на первый стул, который нашла.

– Успели, – сказал Анри и бросил куртку на диван. – Ужин должны доставить минут через двадцать.

Затем открыл ящик комода и достал две толстые свечи, которые поместил в подсвечник.

– Мне хочется немного романтики, – пояснил он. – Скажи, ты удивлена обстановкой моего скромного жилища?

– Да! – воскликнула Элизабетта, не сдерживая эмоций. – Группа популярна сколько лет! Вы выпустили пять успешных пластинок, заканчиваете пятый гастрольный тур, а в следующем году собираетесь в шестой, между которыми нужно успеть выпустить еще одну пластинку. Неужели данные о доходах музыкантов и проданных тиражах печатают для придания солидности имиджу Группы?

Анри улыбнулся и выключил лампу, висевшую над столом, затем провел рукой над свечами и зажег их. Пламя осветило его лицо. Глаза ярко горели в полумраке и казались Элизабетте загадочными. Он присел на высокую табуретку, и, смутившись, сказал:

– Никогда не верь тому, что печатают в газетах. История образования Группы отчасти преподнесена общественности так, как это было нужно Льюису Пену.

На лице Анри мелькнула тень недовольства, он жалел, что вспомнил о шефе.

– Каждый из нас может позволить себе купить особняк в элитном районе, но лично мне этого не нужно. Мы жили в общей квартире, впятером, и разъехались несколько лет назад. Фелл и Макс женились, а Бун и Дэн завели серьезные отношения. Наши пути разошлись вне студии… Мы вкладываем и личные средства в наши шоу, Льюис считает каждую потраченную на Группу банкноту. Билли однажды нашел спонсоров, но они потребовали у корпорации часть прав на музыку Группы, на что мы никак пойти не могли… Слушай. – Анри понял, что окончательно загрузил ее и поспешил сменить тему. – Ты еще не видела, что у меня на крыше, идем, я покажу.

Он подвел Элизабетту к узкой лестнице, ведущей наверх. Она закрыла глаза и старалась не смотреть вперед. Анри за руку удерживал ее, потому что она боялась оступиться и упасть. На чердаке под крышей он зажег свет и распахнул окно, впустив свежий воздух. Он позвал ее, чтобы показать звезды из телескопа, который купил недавно, но Элизабетта успела нажать на клавиши на белом рояле и не слышала его. Затем она обратила внимание на гитары в чехлах и пульт, похожий на тот, какой она видела у него в студии, в центре Города, только поменьше.

– Я люблю сочинять по ночам, поэтому и перенес инструменты на чердак, чтобы соседи не жаловались на шум, – пояснил Анри.

– Такой же рояль был у моей мамы! – воскликнула Элизабетта. – Мама любила играть для меня. Иногда мне кажется, что все мелодии, которые она играла, я запомню навсегда. Может, ты сыграешь для меня? – спросила она и уступила ему место.

Анри сел на стул без спинки, а Элизабетта устроилась у него на коленях.

– Конечно, – ответил он и приготовился удивить ее новой мелодией, пришедшей на ум внезапно.

– Только не ту мелодию, которую ты играл в день нашего знакомства, я не хочу сегодня думать о прошлом, – попросила она.

– Тогда я тебе сыграю что-нибудь из новинок. Только обещай мне, что закроешь глаза, задумаешься и представишь будущее, а потом расскажешь мне, что увидела.

– Бабушка говорит, что у меня отменная интуиция. Я могу многое предвидеть.

– И что же ты видишь сейчас?

– Большой дом, троих детей и тебя, стригущего наш газон.

Анри не ответил. Он не понимал, где настоящее счастье – на сцене, когда десятки тысяч людей поют твою песню, а он падает со сцены в толпу и мир уходит из-под ног. Или все же счастье в том, чтобы стричь газон у дома, как предсказала Элизабетта?

Она вошла в его жизнь, как волшебница, и вывела из долгого и непробудного сна. Они познакомились, когда Анри явился в Золотой Дворец, на церемонию вручения королевского ордена за вклад в развитие музыкальной культуры. Группе было чем похвастаться: успешной пластинкой, после которой и критики, и поклонники вознесли их к немыслимым высотам. Билли планировал очередной тур, а вечно недовольный соотношением продаж и расходов Льюис Пен разбудил его среди ночи в дешевом номере гостиницы в объятиях малознакомой девицы:

– Я отдал распоряжение Билли «свернуть» дополнительное финансирование гастрольного тура Группы, публике все равно, используете вы пиротехнику, или нет, сто ламп освещают сцену, или двадцать! Главное, чтобы вы явились на выступление полным составом, играли хиты и дружелюбным тоном благодарили в микрофон всех купивших билет!

Сонный Анри хотел возразить, но Льюис Пен не дал вставить ни слова. Девица зашевелилась и перевернулась на другой бок.

– Если хочешь и дальше иметь независимость, это я насчет прав на ваше название и авторских отчислений. – Пен сделал паузу и продолжил. – То отправляйся в Золотой Дворец, завтра днем, и принеси мне оттуда чек! На кругленькую сумму, баланс Группы выровняется, и я отстану от вас, на время! Никогда не прощу твоего дружка Билли, как он провел меня, уговорив подписать контракт в его редакции! Так и передай ему!

– Какой за чек? И как Группа может быть связана с Золотым Дворцом? – Анри ничего не понял и почесал затылок. Льюис Пен продолжал говорить о своем, не обращая внимания на уточнения и вопросы.

– Орден, ликование прессы и последующую славу можешь оставить себе! И поверь, годового гонорара, о котором ты подумал, не хватит, чтобы оплатить перерасход. За семь лет сумма немалая набежала.

Пен успел бросить трубку первым, чтобы Анри не смог выругаться, а ему нравилось в последнее время уязвлять самолюбие шефа и оставлять последнее слово за собой. Утром он рассказал о ночном разговоре друзьям. Информацию о премии королевы спустя час подтвердил Билли. Он улыбался, и его тяжелая ладонь упала на плечо Анри:

– Пять годовых гонораров, старина. Льюису нужен чек, не сомневаюсь, что он выдумал долг, потому что знает твой характер. Только одно заставит тебя, как миленького отправится в Золотой Дворец – будущее Группы. И ты повелся.

– Значит, я никуда не еду? – с радостью в голосе спросил Анри.

Билли переглянулся с музыкантами Группы и Моном, затем сказал:

– Сделай вид, что поверил в угрозы Льюиса. Ты лучше меня знаешь, что он изведётся, если не сможет заработать на Группе по всем статьям! Его адвокаты семь лет ищут способ преклонить вас к ногам! Королевское вознаграждение остудит на время его самолюбие и алчность, у вас появится возможность получить заслуженную передышку…

Анри понимал разумность слов Билли. Но он мечтал о том, чтобы уязвить Пена, ослушаться его, и поэтому не соглашался ехать. Друзья на поездке в Золотой Дворец настаивали. Сумма чека перекрывала доходы за пять лет, отдавать Льюису Пену права в качестве компенсации никто не пожелал, а Мон не удержался, влез в спор и лично от себя добавил:

– Я помог Группе получить контракт в корпорации. И семь лет корю себя за это. У нас у всех появилась возможность получить год свободы, просто подумай об этом.

Около часа ушло, чтобы найти подходящий костюм, рубашку, ботинки и привести внешность в божеский вид. Билли для солидности вручил ему ключи от новой машины, и Анри с чувством превосходства над остальными молодыми музыкантами поехал в Золотой Дворец, выдвинув организаторам одно условие – полное неведение прессы. Билли лично поклялся, что церемония закрытая, и королева пригласила лишь избранных творческих личностей, в числе которых ему повезло оказаться в этом году.

Анри не смог испытать чувство радости, когда получал заветный орден и чек в конверте пятым по счету. Только самый ленивый журналист не успел его сфотографировать, а в вечерних газетах упомянуть пару строк о продажности Группы, задевшие его гордость.

Задело его и поведение Элизабетты, когда он впервые увидел ее, склонившуюся над крышкой рояля, возмущенную и никак не отреагировавшую на его популярность. Он верил в чувство собственного превосходства и считал, что если он успешен, богат и заменит, то любая с ангельской внешностью девушка просто должна была узнавать его и восхищаться им.

Элизабетта повела себя иначе. Она накинулась на него с кулаками, спрашивала, кто он такой и что забыл в комнате ее матери. Анри, недоумевая, оглянулся и заметил портрет женщины, висевший над роялем. Щеки Элизабетты пылали, она и не думала извиняться.

Чтобы заполнить возникшую паузу, он подробно рассказал ей о бледнолицем господине в черном костюме, который встретил его машину у ворот, объяснил, куда проехать и где его будут ждать после. Тот же господин встретил его у малоприметной двери, ведущей к лифту. Анри поделился с ней своим восхищением, когда отделанные черным узором створки лифта распахнулись на пятом этаже, и его повели по слабо освещенным коридорам Золотого Дворца.

Он ощутил себя в тот момент заблудившимся туристом в музее, инопланетянином среди дорогой мебели, ковров и штор, скрывавшие вид на улицу. Тюрьма, решил Анри и сел за белый рояль. Крышка была открыта. Он поставил руки на клавиши, без пыли, как будто их полировали каждый час, и начал играть лиричную инструментальную композицию, которую три года назад отверг Льюис Пен. В созданную концепцию пятой пластинки, она не вписывалась. Только Мон смог по-дружески оценить душевность и чувственность новой мелодии и помог с записью. Единственную копию Анри хранил в коробке из-под обуви в своей квартире.

В один миг он забыл о королеве, церемонии, ордене и чеке для Пена. В комнате существовал только он и его музыка. А потом вошла она. Ангел или ему показалось? Он взглянул на нее и заметил, что она похожа на женщину с портрета, те же яркие выразительные бирюзовые глаза, широкая улыбка, и алые, покрасневшие от смущения щеки. Анри намеренно умолчал о том, что подался уговорам друзей и приехал в Золотой Дворец. Он продолжил свой рассказ:

– Человек в костюме привел меня в эту комнату, извинился, и сказал, что мне следует ожидать его здесь. Он объяснил часовую задержку начала церемонии, на которую я приглашен, путаницей во времени. И оставил меня одного. Я осмотрелся. Минут через пять мне стало скучно, и я сел за рояль, чтобы немного порепетировать. Знаете, у него потрясающий звук…

– Манеры, – Элизабетта слышала голос бабушки и чувствовала, как начинает приходить в себя. Для храбрости она сделала глоток из бокала, не зная, как завязать с незнакомцем разговор.

Анри не сводил с нее глаз. Она вписывалась в интерьер этой комнаты, а ее силуэт не казался тенью в роскошной обстановке. На ней было надето непонятного цвета платье средней длины с открытым вырезом в зоне декольте и рукавами из кружева. На ногах он успел заметить ремешки изящных босоножек на невысоком каблуке, застегнутые до упора. По аккуратно убранным в пучок светло русым волосам на макушке Анри вычислял их длину.

– Простите, – он первым нарушил очередную паузу и почувствовал смущение. О чем дальше разговаривать с девушкой, стоящей у рояля, он не знал. Ежедневно он одаривал комплиментами и любезничал то с ассистенткой, то с секретаршей Билли, то с девушками, которым удавалось проникнуть за сцену в надежде увидеть любого члена Группы и сфотографироваться с ним.

А Элизабетта???!!! В тот особенный для него вечер он не знал ее имени, она явила собой чудо и не была похожа на девушку, которая упадет в руки за один лестный комплимент, Анри записал ее в категорию тех, кого нужно добиваться.

Вымеренным шагом она прошла в центр комнаты и попыталась сказать:

– Я…, – слова потерялись где-то в воздухе. Она застыла на месте, ощущая взгляд незнакомца на спине.

Анри чувствовал себя чудаком, неуверенным снобом и был готов провалиться сквозь землю. Черная бабочка душила ворот, и он немного ослабил ее. Для храбрости он вздохнул, а Элизабетта обернулась и протянула ему стакан с темной жидкостью и с добродушной и располагающей к разговору улыбкой на лице. Он и не заметил, как она наполнила его.

Элизабетта сдерживалась, чтобы открыто не засмеяться. Она могла только догадываться, насколько сильно смутила молодого человека и внимательно всмотрелась в его глаза, в которых горел огонь, отчаяние, страх, неуверенность. Анри всеми силами старался спрятать эти чувства и вцепился рукой в стакан, представив его спасительным канатом.

– Эта комната пустует более десяти лет, – пояснила она.

Анри забрал у нее стакан, выпил и расслабился. Он подумал о том, какие лица будут у Фелла и Мона, когда он расскажет им о девушке из Золотого Дворца, которая ловко осадила его и напомнила, что он всего лишь простой смертный, ему на некоторое время повезло в жизни.

– Я прихожу в эту комнату, когда мне одиноко и хочется попросить совета. Безмолвный портрет иногда наводит на правильную мысль…

Она развернулась лицом к стене, затем прищурилась и заметила, что краска на портрете начала трескаться.

– Ваша мама? – спросил Анри выпил еще, по инерции, и оценил вкус напитка. В последние годы он совсем не пил на закрытых вечеринках после концертов. Фелл и Макс женились, завели детей и зациклились на здоровом образе жизни. Друзьям удалось переманить на свою сторону и холостяка Анри. Отказаться было сложно, но со временем он привык. Иногда в газетах появлялись публикации о шумных вечеринках в компании моделей, которые проплачивались Билли из бюджета корпорации, чтобы поклонники Группы продолжали верить в созданные образы рок-героев нового времени. Для скандального материала Билли находил девушек в официальных агентствах, которые за точно оговоренный гонорар выходили с холостыми музыкантами Группы в свет. Случалось, что у Анри возникала личная симпатия и вечер заканчивался в номере отеля, как вчера. Он покраснел от того, что подумал о таких вещах при ней, при ангеле!

– Вы угадали, – ответила Элизабетта и вернулась на прежнее место. – Женщина на портрете действительно моя мама. Она принимала в этой комнате гостей, но вы не похожи на ее гостя.

Анри смутился, ему снова указали на его место. Он выпрямился и сказал, более уверенным и официальным тоном:

– Не имею чести быть знакомым с вашей мамой, но позвольте напомнить о странном человеке в черном костюме, который привел меня в эту комнату. Он представился, но я не расслышал его имени, слишком был очарован обстановкой.

– Я помню ваш рассказ, – Элизабетта сменила положение ног, но не рук и продолжила. – Я открою тайну незнакомца. Его зовут Эдвард, и он преданно служит моей бабушке, и если именно ему поручили принять вас в Золотом Дворце, то вы для бабушки особый гость.

– Очень признателен ей. А вы…? – Анри сделал еще глоток и умолк.

У него не хватило духу переспросить, кто ее бабушка, действительно ли портрет на стене принадлежит ее матери или она искусно пошутила. Он внимательно присмотрелся к лицу девушки. Оно показалось ему знакомым, он точно встречался с ней ранее, но не мог вспомнить где.

– Вы хотите узнать, что я делаю в этой комнате?.. – спросила Элизабетта. От удивления бокал с шампанским задрожал у нее в руке и перевернулся, брызги заляпали платье и ковер. Она, не меняя положение и не интересуясь пятнами, смотрела на него.

– Простите, – Анри неуверенно сунул руку в карман брюк и протянул ей платок, осознавая полную безрассудность своего поступка.

Элизабетта вытянула руку вперед, коснулась его ладони, взглянула на него и взяла платок, который затем смяла.

– Спасибо за помощь, – невнятным голосом пробормотала она. – Я пойду, нужно платье сменить, моей бабушке не нравится, если я что-то делаю не по правилам Золотого Дворца, а сейчас я их нарушила.

– На мой взгляд жить по правилам скучно и не интересно…, – вставил Анри, наблюдая, как брызги шампанского впитываются в ткань.

– Знаю, – согласилась она. – Поверьте, в Золотом Дворце царит особый распорядок, которому вынуждены подчиняться все, и я жила в этом мире почти всю сознательную жизнь, не задумываясь, а что там, за высокими стенами? Покинув Золотой Дворец, я получила свободу и возможность жить без соблюдения правил и условностей, и рада этому. Только память о маме возвращает меня к той действительности, о которой я хочу забыть навсегда.

– Что случилось с вашей мамой? – спросил Анри и услышал, как внутренний голос твердил – сначала думай, а потом говори; смутился и покраснел.

– Она умерла, очень давно, – ответила она

– Простите, я не хотел волновать…

Анри не знал, каким образом наказать себя, за то, что растерялся и нес откровенную чушь.

– Ничего, я уже свыклась со всеми печалями в моей жизни. Я единственная в семье, кто хочет помнить, что мама существовала. Бабушка тоже помнит, я уверена, но никогда не говорит об этом вслух. Теперь все разговоры о моем дяде, вы, наверное, и сами газеты читаете, и в курсе последних новостей…

– Нет, я не читаю газет, нет времени, семь лет моей жизни пролетели как один год – запись в студии, гастроли, вечеринки, я думал, надеялся, что обрету то, о чем мечтал, но пока не смог прочувствовать настоящего полноценного удовлетворения от того, чем занимаюсь. Впереди меня ждет пустота и я не знаю, что делать дальше.

– Вы музыкант, из Группы! – внезапно воскликнула Элизабетта и от удовольствия захлопала в ладоши.

Она задумалась и присмотрелась к нему. Анри выпрямился, чувствуя, как уверенность и гордость наполняет его существо изнутри. Ему было приятно, что она узнала его.

– Мне приходилось слушать пластинки Группы, по работе, – сказала она и вспомнила, как с нетерпением открывала коробку с новым релизом, включала проигрыватель и с наслаждением прислушивалась к каждому звуку. Затем она делала черновые записи, а в редакции оформляла окончательный вариант статьи, в которой не скупилась на лестные отзывы, когда описывала теплоту и душевность интонаций вокала, благозвучность гармоний, удачный, не отвлекающий от целостности ритм, и маленькие хитрости в гитарных рифах, которые не всегда удавалось расслушать с первого раза.

– Да, вы угадали, – подтвердил ее догадку Анри. – Я имею прямое отношение к Группе и неплохо справляюсь с ролью вокалиста на сцене… Иногда, под влиянием чувств к полету и фантазии, в моей голове рождаются инструментальные композиции. Я записываю их и издаю под собственным именем.

– Например?

– Когда вы вошли, я играл мелодические зарисовки из сольного творчества. Пробная пластинка с этими записями существует в единственном экземпляре и хранится в коробке из-под обуви в моей квартире.

– Как интересно! – воскликнула Элизабетта. – Моя мама хорошо играла на рояле! В детстве она пригласила преподавателя из музыкальной школы. Мистер Харт делал все возможное, чтобы я научилась играть и радовала бы выступлениями маму и бабушку. Через два года он отказался заниматься со мной, объявив маме, что у меня нет музыкальных способностей и к обучению я не пригодна. В день, когда мне исполнилось восемь, по радио передавали запись концерта группы Мона, я поняла, что больше люблю слушать музыку, чем ее исполнять.

Он улыбнулся, а Элизабетта поняла, что узнала в нем вокалиста Группы по интонациям и тембру голоса. Ранее она не задумывалась брюнет он, или блондин, какого цвета и формы у него глаза, как он живет вне сцены и публичных мероприятий, и как смотрит на окружающий мир. Она не делала попыток найти его в музыкальной среде, чтобы встретиться и разгадать загадку внешности. Петер мог бы устроить встречу, если бы она попросила об этом. Но она предпочитала оставаться в стороне, не желая разочаровываться в образах, которые он создавал своим творчеством.

– Хотите, я сыграю для вас? – спросил Анри

– Да, пожалуйста…

Она встала в прежнюю позу у рояля. Анри решил играть сольные инструментовки. Опозориться репертуаром Группы он не хотел, такие девушки, как она, достойны того, чтобы им играли что-то особенное, а не простые мелодии под гитару…

– Бабушка говорила, что сегодня награждает и музыкантов…, – тихо прошептала она. Анри поставил руки на клавиши. Элизабетта, закрыв глаза, слушала волшебной красоты мелодию.

– Красиво и трогательно. Почему эта композиция отправилась на полку?

Анри пожал плечами и ответил:

– Я прячу от корпорации, друзей, поклонников почти все удачные, на мой взгляд демо-записи, потому что они не соответствуют образу, к которому все привыкли. Я не смог обмануть вас… в вашем присутствии мне тяжело играть того, кем я не являюсь… потому что…

Анри не договорил. Он догадался, кто она, едва Элизабетта произнесла»…бабушка будет вручать награды…», испугался и пожалел, что они принадлежат к разным мирам, и вряд ли появится шанс встретиться в будущем.

– Я не живу в Золотом Дворце около года, – сказала она, – и приехала на церемонию по заданию шеф – редактора. Петер поручил сделать развернутый репортаж о церемонии, рассчитывая на мое проворство и ловкость. Признаюсь, что не удержалась и воспользовалась личными связями… Я могу сделать снимки не только в зале приемов, но и в других местах, куда доступ обычным журналистам воспрещен…

Элизабетта вспомнила молящий взгляд шефа. Накануне церемонии он признался, что приглашения в Золотой Дворец получили только избранные издания.

– Мы не вошли в этот список! – воскликнул он, сложив руки в кулаки. – Но ты поедешь туда и привезешь мне снимки. Пусть это будет силуэт из-за ограды или фотография с размытым фоном и нечетким лицом лауреата. Самое главное для меня – получить удачные снимки для первой полосы. Иначе на следующей неделе мы выпустим журнал ограниченным тиражом, постоянные читатели, не найдя материала у нас, переметнутся к конкурентам и будут читать о церемонии в других изданиях. Запомни, премия королевы вручается раз в три года и только за особые заслуги. Журнал Петера не может остаться в стороне…

Шеф-редактор упал в кресло, вытирая платком влажный лоб, а Элизабетта в растерянных чувствах стояла, как провинившийся школьник по центру его кабинета. Она была признательна Петеру за то, что год назад он негласно помог ей выбраться из дворцового ада и согласилась поехать на церемонию:

– Снимки будут, не сомневайтесь, – пообещала она, наблюдая за лицом шеф-редактора, которое засияло от удовольствия и предвкушения горячего материала.

– Я знал, что ты не откажешь. Повышенный процент премии в конце квартала в качестве бонуса тебе обеспечен.

– Я не подведу вас, – пообещала Элизабетта и вернулась к работе. Вечером она позвонила Эдварду, который и организовал визит в Золотой Дворец…

Анри вспомнил, где видел ее лицо. По совету Билли он никогда не читал рецензии на свои пластинки, статус Группы не позволял ведущим музыкальным критикам «опускать» их, но в прессе все чаще появлялись заметки малоизвестных журналистов, которые не стеснялись открыто доводить до читателей мысли и рассуждения, не полагаясь на мнение большинства. Анри стало интересно, что независимые журналисты думают о Группе и купил первый приглянувшийся журнал на лотке у печатника. Он наткнулся в нем на статью Элизабетты, в которой она рецензировала четвертую пластинку Группы. Анри прекрасно понимал, что музыка Группы не всегда получалась гениальной, он знал, что у них есть, и почитатели, и завистники, и ненавидящие их творчество до фанатизма, и был готов узнать о Группе все, что угодно. Содержание статьи Элизабетты удивило его. Она не писала по шаблону. Читая написанные ей строки, он понимал, что Элизабетте удалось найти в музыке Группы самое сокровенное, то, что он намеренно прятал от широкого взгляда массового слушателя. Анри не волновало смешают пластинку с грязью завистники или Группу обвинят в продажности. Ему казалось, что его песни могут развеселить любого, но доступа во внутренний мир нет никому. Его удивила проницательность Элизабетты, и он обозлился на нее. Она без разрешения вторглась в его сущность и каждым словом пыталась донести до читателей то, что он хотел скрыть.

Анри догадывался, что Элизабетта давно забыла о его обещании сыграть.

Звонок в дверь прервал их. Она резко поднялась с колен и скрутила волосы в хвост.

– Ужин доставили с опозданием на час, – капризно заявила она и сделала один оборот на правой ноге. – Жду тебя внизу, – и, ругая узкие ступеньки лестницы, спустилась вниз.

Звонить в дверь не переставали. Анри выбрался из-за рояля, захлопнул крышку и спустился с чердака на первый этаж. Когда он распахнул обтянутую черной кожей дверь и увидел перед собой большой пакет и козырек кепки курьера из ресторана, полностью скрывавшей лицо высокого молодого человека, то пожалел, что затеял ужин в квартире с доставкой и не предложил Элизабетте поехать в ресторан в центре Города, чтобы насладиться романтической обстановкой. Анри забрал у курьера пакет и поставил на пол, чувствуя приятный аромат свежеприготовленной еды. Из сумки, висевшей через плечо, молодой человек достал планшет с белым листом и попросил расписаться в пустой клетке, что и сделал Анри. Курьер потоптался на черном коврике и спрятал планшет в сумку, пожелав от ресторана приятного аппетита. Анри поблагодарил его и вручил пару бумажек «на чай». Затем с шумом захлопнул дверь.

Человека с фотокамерой, прятавшегося за выступом, Анри не заметил. Парень вышел из укрытия минуту спустя и растерянно развел руки. Сделать внезапный и пикантный снимок не удалось.

– В квартире он один, это точно, – сказал курьер. – Ты ошибся, и мы потеряли время. Я не увидел ничего подозрительного: бокалов на столе, белья и женской одежды на диване в гостиной. Хотя нет! Я видел свечи! Или их не было? Нет, не помню!

– Возвращаемся, – скомандовал фотограф. – Будем караулить у подъезда. Они уехали вместе после концерта, у меня сто процентная информация. Я слежу за ним полгода и должен, наконец, выяснить личность его девицы. Я старался делать снимки в разных ракурсах, когда фотографировал их. И никакого результата! Шеф обещал заплатить немалые деньги… Стоп! – воскликнул он от внезапной догадки. – Если музыкант один, почему он заказывал еду на двоих?

Маленькие глазки курьера забегали от волнения. Он подтянул ремень сумки на плече, а фотограф с упреком толкнул друга, и они двинулись к лестнице. Курьер в душе жалел, что согласился ввязаться в авантюру друга.

– Ты уверен, что девица одна и та же? – спросил он

– Конечно, уверен! Уж очень страстно он ее целует в парке, в кафе, в библиотеке, и всегда одинаково долго. Как терпения хватает! Они не замечают никого, а надо бы. Я нарочно не сдаю материал, выжидаю, пока мои фотографии взлетят в цене.

Курьер присел на лавочку и поднял с земли свежий номер газеты – конкурента его друга.

– Долго ты ждал, – сказал он. – Вот твоя разгадка, он музыкант Группы, она твоя коллега, обозреватель в журнале Петера.

– О, нет, – фотограф выхватил у друга из рук смятый газетные листы и раскрыл разворот. – Это ж мои снимки! Неужели та блондинка украла их в тот вечер, когда я сам решил развлечься? Я помню, как напился, и все ей рассказал… О! – он смял газету и бросил в урну, в отчаянии схватившись за голову, и едва не выронив фотокамеру из переносной сумки.

– Смирись с тем, что конкуренты узнали о твоих слабостях, – сказал курьер. – Идем к мистеру Орли, там всегда можно найти в это время новую жертву для охоты.

– Ты прав, старина, как всегда прав…

Элизабетта сменила платье на свободный клетчатый халат и бесшумно вошла на кухню. Она хотела зажечь свет, но Анри не дал ей этого сделать.

Сотрудники ресторана постарались – еду доставили в фирменной упаковке. Анри достал из висевшего над столешницей шкафа бутылку вина, открыл ее и краем прикоснулся сначала к одному бокалу, затем к другому. Насыщенная бордовая жидкость закрасила прозрачные стенки.

Элизабетта села и вспомнила, как пару часов назад бабушка с любовью и заботой в голосе рассказывала о планах в отношении нее:

– Мне нужно сделать тебя преемницей, дорогая, и я готова рискнуть всем…

Она могла только догадываться, насколько далеко готова зайти ее родственница, чтобы выполнить обещание. Она, как королева, имела право затевать игру, но какую роль бабушка отвела ей, Анри?

Элизабетта взглянула на него. Анри выглядел, как обычно, бодрым и веселым, и не беспокоился о планах бабушки. Он переместился на противоположный конец стола и его лицо осветило горящее пламя свечи, затем он откинулся на спинку стула, и легкая тень пробежала по его щеке, отбрасывая играющие блики на мебель и шторы. Элизабетта отложила приборы в сторону. Она решила, что не может позволить себе и пяти минут на еду вдали от него, слишком редко они виделись в последнее время, и она успела скучиться. Не дождавшись приглашения, она передвинула тарелку и устроилась у него на коленях. Анри передал ей бокал с вином и спросил:

– Все в порядке?

Она, не задумываясь, ответила:

– Я проголодалась и хочу спать! Поэтому нам нужно поскорее с этим покончить, – она взяла вилку и воткнула в еще не остывший кусок мяса. – Утром Петер ждет две статьи, а я не написала ни строчки! В одну из них нужно добавить только фотографии с концерта Группы. А что делать со второй статьёй, я не знаю. Слишком сложно писать о музыканте с загадочным именем Туртан и о его пластинке с фотографией в полный рост на обложке. Личное задание Петера, не могу отказаться!

Она потрепала Анри по макушке, когда ему удалось разрезать мясо и поесть. Казалось, что он совсем не слушает ее, и она в очередной раз приревновала его к музыке. Работа в Группе занимала значительную часть его жизни. Он мог, не объясняя причин, часами пропадать в студии или на базе. Иногда Анри всё же приглашал ее на запись и на репетиции. Она отсиживалась в темном углу, наблюдая со стороны за его работой и самоотдачей, и увлекалась происходящим, забывая о том, что она не поклонница Группы, а девушка и возлюбленная вокалиста. Анри не замечал присутствия Элизабетты и редко бросал в ее сторону взгляд, а сейчас, в его квартире, он не думал о новой пластинке, о предстоящих выступлениях, об остатках ужина, или вкусе вина в бокале. Он думал только о ней, и принадлежал ей. Она чувствовала это и ценила моменты личных встреч наедине, без посторонних.

Анри бросил вилку на стол и отодвинул тарелку. Элизабетта прикусила губу и подумала о том, как было бы хорошо, если бы он лет на десять забыл о кочевой жизни по городам, и чтобы у него пропало вдохновение на запись новой пластинки. Но что будет с ним, если он оставит дело жизни? Сможет ли он простить ее, если узнает, что она осмелилась попросить помощи у бабушки повлиять на мистера Пена, чтобы он погрузил Группу в череду ссор и творческих разногласий? Пройдут годы, после неизбежного распада Анри поймет, что Группа была для него всем, и пожалеет, что позволил себе впустить ее в свою жизнь. Элизабетта испугалась честолюбивых мыслей и прогнала их из головы.

Только с ним она могла ощущать себя полностью свободой и знала, что если он предаст, то виной тому будет его выбор в пользу музыки. Подсознательно она давно ждала момента, когда Анри вернется с очередного концерта, из ресторана доставят еду, он откроет бутылку вина и скажет:

– Нам нужно расстаться, прости, ты достойна лучшего…

А ее жизнь станет пустой и безнадежной.

– Эй! – воскликнул он.

Она не заметила, как начала плакать. Анри вытер слезы краем футболки и спросил:

– Что случилось? Не понравилась ресторанная еда? Ты в лице переменилась и в настроении.

– Ничего не случилось, – спокойно, чувствуя, как спадает напряжение, ответила она. – Просто я счастлива здесь, в твоей квартире! И радуюсь тому, что ты обнимаешь меня, что я могу положить голову к тебе на грудь! Ночь пролетит за мгновение и наступит утро с его проблемами и личными делами! Две недели пролетят, как один день…

– Не думай об этом, – Анри убрал прядь волос с ее лица. – Я не раз говорил тебе, что предпочитаю жить одним днем.

«Что он понимает в жизни на один день?», – подумала она, а вслух сказала:

– Да, ты прав, глупо поддаваться воле и чувствам.

Анри не ответил, он крепче обнял ее. Он думал, что в свои годы она по-прежнему живет мечтами своего детства.

Королева завтракала в саду, в любимой беседке и в полном одиночестве. Светило яркое утреннее солнце, радовавшее Город лучами и теплом вторую неделю. С крыши беседки спадали края ткани, подвязанные лентами. Королеве не нравилось, когда солнце слепит в глаза, создавая дискомфорт.

Эдвард стоял в паре метров от беседки. Во время завтрака в его обязанности входило следить за дорожками в саду и не подпускать к беседке никого, кроме лиц, обозначенных в заранее заготовленном списке.

Роза находилась при королеве и добавляла по ее требованию в фарфоровую кружку с синими узорами сливки, сахар или выкладывала еду на тарелку.

Вчера, возвращаясь в Золотой Дворец, Эдвард вспомнил, что Элизабетта в шутку любила называть его Эдди, именем, которое его раздражало. Однажды девятилетней наследнице вздумалось погулять по Городу в полном одиночестве. Она сбежала через дырку в заборе. Безответственный поступок внучки довел королеву до сердечного приступа. Спустя девять лет Элизабетта задумала побег «навсегда», и с особой гордостью заявила бабушке, что намерена жить одна. Королева не думала удерживать внучку, которая съехала на квартиру в центре Города и устроилась работать в популярный музыкальный еженедельник. Шеф-редактор, предложивший Элизабетте постоянную работу, понятия не имел о «прошлом» новой сотрудницы. Для него внучка королевы существовала под выдуманным псевдонимом «Бетт Андре», которым она подписывала статьи, отправляя их в журнал на правах внештатного корреспондента за два года до побега.

Журналистов, как член королевской семьи, бывшая наследница перестала интересовать, как только утратила титул, рейтинг и популярность. Репортеры выслеживали младшего сына королевы. На приемах и церемониях, проходивших в Золотом Дворце, Элизабетта не выделялась среди других обозревателей светской хроники. Она носила бесформенные джинсы, кроссовки и толстовку. Вечернее платье надевала несколько раз в году – на вечер памяти мамы, или в дни, когда об этом лично просила бабушка. Эдварду иногда казалось, что если бы не память самой королевы о том, что Элизабетта ее внучка, то она давно бы утратила родственную связь с семьей.

Королева жестом поманила Эдварда. Он тут же сорвался с места и предстал перед ней, как всегда выпрямившись. Она закончила завтрак, но покидать беседку не спешила. На столе лежал лист бумаги с программой дня на утро, день и вечер. Королева изучала все пункты, надев очки.

Роза в глубине беседки переставляла посуду со стола на специальную тележку, чтобы потом отвезти на кухню. Жена напоминала Эдварду самую настоящую тень. Он никогда не замечал в ней характера и семейной гордости за династию. Роза выглядела абсолютно безликой, в ее глазах не было блеска, который красит любую женщину, даже малосимпатичную, а губы редко смыкались в улыбку. Если бы не отец, он бы никогда на ней не женился, она всегда затмевала образ той, которую он вряд ли сможет выпустить из своего сердца. Она была старше его, выше по общественному положению, но он влюбился в нее, едва был представлен. Она ходила с особой грациозностью, легкая походка и скрытая страсть возлюбленной волновала его. Эдвард не переставал удивляться, как она до сих пор не заметила его чувств к ней.

– Все готово? Эдвард? – спросила королева. – Вы сами должны понимать всю серьезность моих поручений. Один лишний шаг не в ту сторону и все пойдет не так, как мы задумали.

– У меня все под контролем, не беспокойтесь. В понедельник жители Страны Королевы вновь узнают о существовании Элизабетты. Обещаю, мы останемся в стороне, как и запланировали. Журналисты ведущих изданий получили приглашения на мероприятие. Их интерес, конечно, в первую очередь связан повышенным вниманием исключительно к вашей персоне и только самый внимательный, а они будут, уверяю вас, заметит Элизабетту, держащую вас под руку… И начнется… Ее лицо напомнит им кого-то. Затем они соединят в одно забытый скандал и роман в картинках, нынче популярный в желтой прессе. Имя вашей внучки свяжут с Золотым Дворцом и с музыкантом… Любопытные репортеры, жаждущие острого материала, сами сделают Элизабетту героиней первых полос…

– Вы умны и проницательны, Эдвард, – сказала королева и жестом поманила Розу. Роза оставила тарелки и кастрюли на тележке и за три секунды оказалась рядом. Королева вышла из беседки и продолжила говорить:

– Я думаю, Эдвард, что ваш сын и его жена достойны стать хозяевами особняка в Ирвине, просите секретаря подготовить все бумаги, я сегодня же их подпишу. Скажите, они внимательно следят за моей внучкой и музыкантом, как я просила? Всегда знают, где они проводят время и с кем? Жизнь такова, дорогой Эдвард, что мы не можем знать, где Элизабетта встретит опасность. Неприятности случаются не только с внучками королевы, но и с девушками популярных музыкантов, и с молодыми журналистами.

У Эдварда похолодело в груди, Клаус рассказал утром, что Элизабетта отдала им с Энни ключи от квартиры, а сама уехала в неизвестном направлении с музыкантом и пока не звонила.

– Все под моим личным контролем, – тихо сказал он, разыскивая в кармане брюк записную книжку с номерами телефонов. Он собирался позвонить сыну и предупредить его, как только он получит пять минут свободы.

– Надеюсь на это. Вы знаете, что мое доверие к вам безгранично, как и то, что я не выношу предательства и обмана.

– Я вас понял, – сказал Эдвард и посторонился, чтобы она не заметила, как он покраснел от стыда. Особняком в Ирвине Клаус существенно улучшит материальное положение…

– Вот и отлично, – сказала королева и вышла из тени.

Солнечные лучи коснулись ладоней и согрели. Она жалела, что не может позволить себе надеть что-нибудь более открытое, чтобы стареющее тело прочувствовало теплоту лучей. По утвержденному регламенту личная портниха следила за гардеробом королевы, и она не имела права отступать от ее рекомендаций на сезон.

Роза пару раз переглянулась с мужем. Она была чувствительной женщиной и догадывалась, врет Эдвард или говорит правду. Также она стыдилась необычного статуса «служанка» и не желала, чтобы единственный сын повторил судьбу отца. По ее мнению, Клаус должен был вырасти более разборчивым по отношению к реальности и к выбору спутницы по жизни. Иногда Роза мечтала, чтобы сын обратил внимание на Элизабетту, и она бы стерпела его любовь к королевской внучке, но не к старающейся угодить всем Энни. Саму королеву она люто ненавидела. Эдвард испытывал к ней более нежные чувства, чем верность и преданность. Он мог искусно ввести в заблуждение насчет отношений с королевой друзей, сына, но Розу – никогда. В каждом жесте и слове она чувствовала равнодушие Эдварда по отношению к себе, его законной жене, и совершенно другим, более мягким и преданным тоном, муж говорил с соперницей их супружеской жизни.

– Комнату Маргариты подготовьте к утру, – приказ королевы оглушил Розу, и она очнулась от дум. – Утром Элизабетта прибудет в Золотой дворец и проведет с нами несколько дней. На пятницу я назначила официальный прием и заседание Большого Совета, моя внучка станет главной героиней. Вы отправили письмо в Страну Короля секретной почтой? Я просила вас об этом вчера?

Роза утвердительно кивнула. Ей очень многого не объясняли, как, например, Эдварду, но иногда доверяли секретные поручения. И если королева решилась написать заклятому врагу семьи, то это не было совпадением, или актом примирения, она что-то задумала, Эдвард знал обо всем, теперь это хотела знать и Роза.

Он забыл прикрыть окно шторой и яркое солнце ослепив, разбудило его. Настало очередное утро, как и предсказала Элизабетта. Анри пытался восстановить в памяти дела, которые запланировал на сегодня. Не получалось. Мозг слишком расслабился от внезапно нагрянувшей любви, и он чувствовал, что не сможет какое-то время думать ни о чем, кроме Элизабетты. Он оглянулся и стал наблюдать за ней, она как крепко и сладко спала, подложив правую руку на подушку, а вторую на его грудь. Длинные волосы закрывали лицо. Анри отвел рукой спутавшиеся пряди и всмотрелся в ее лицо. Впервые он заметил, насколько она юна, благородна, одинока, красива и с характером. Он ближе придвинулся к ней, крепче обнял и решил написать музыку, специально для нее. Его долг помочь разобраться в чувствах и сделать правильный выбор.

Он не сомневался, что Элизабетта примет предложение бабушки со временем, когда поймет, что от нее почти ничего не зависит. Он знал, что не сможет давить на нее и не станет уговаривать остаться с ним. Она никогда не узнает, как он будет бороться со своим внутренним я, чтобы забыть то, что их связывает. Музыка станет спасительным мостиком. И пока в голове рождаются новые мелодии, он будет счастлив.

Элизабетта зашевелилась, перевернулась на другой бок и тихо засопела. Легкая простыня открыла белоснежную кожу спины. В книгах пишут, будто бы у королей все другое – и тело, и кровь, и руки, он начал верить авторам, особенно, когда касался рук Элизабетты, нежных и заботливых.

У нее было красивое тело и соответствующий положению темперамент. Она была немного сложна для понимания и тщательно, на протяжении трех лет знакомства скрывала себя настоящую, мастерски изображая девушку с характером.

С одной стороны, «внутреннее я» Элизабетты выдавало бесконечное – хочу, а с другой – она мирилась с любым мнением, стоило только направить в нужную сторону.

Анри ни минуты не сомневался в том, что побег из Золотого Дворца был не просто капризом, она задыхалась, находясь с детства в золотой клетке. Творческий потенциал вырывался наружу, а она сдерживалась, как того требовали приличия и Протокол. И только жизнь вне Золотого Дворца помогла реализовать талант по-настоящему. Элизабетта стала модным и узнаваемым обозревателем, привыкла работать в офисе по установленному графику. Все исполнители, создающие популярную музыку, мечтали о том, чтобы она черкнула о них пару строк в постоянной колонке, которую вела. Элизабетта чувствовала мелодию, эмоции, гармонию и умела находить совершенство даже в самом безнадежном материале. Она заставила миллионы меломанов прислушиваться к своему мнению и спорить с ней, заведя специальный почтовый адрес, на который читатели присылали письма с выводами и комментариями.

Раз в неделю, по субботам, Элизабетта вела двухчасовую передачу на популярной радиостанции, давая шанс молодым и перспективным музыкантам быть услышанными у массовой аудитории. Она лично отбирала композиции для эфира, не считаясь с мнением программного директора. Владелец радиостанции запретил мистеру Дику оказывать влияние на плей-лист в течение двух часов, так как программа Элизабетты имела высокий рейтинг и приносила дополнительный доход.

Анри и представить не мог, что его девушке придется уйти из журнала, закрыть радиопередачу и научиться играть в большую политику, позволяя лицемерному и тщеславному окружению удовлетворять личные амбиции, лишь бы им позволяли находиться в Золотом Дворце. Он осторожно выбрался из объятий Элизабетты, потянулся, затем склонился над ней и прикрыл одеялом до самой головы, решив, что выйдет на минутку, а затем разбудит. Он захотел удивить ее и сделать сюрприз.

Его сосед, потомственный пекарь, держал кофейню на другой стороне улицы. Когда Анри бывал в Городе и заходил к нему, мистер Орли угощал его булочками и свежим хлебом, а приветливая жена пекаря, миссис Летиция, подавала вкусный кофе, сваренный по старинному семейному рецепту. Анри бывал в разных странах на гастролях и ни в одной из них не смог найти такого вкусного и бодрящего напитка и таких нежных булочек.

Он обернулся, снова посмотрел на Элизабетту, не веря, что она здесь, с ним, наяву. Затем тихо, на кончиках пальцев, перебежал из спальни в гостиную через узкий коридор, обругав себя за безалаберность, потому что не смазал петли в прошлый раз. Дверь заскрипела мерзким противным звуком, но Элизабетта даже не шелохнулась, так крепко она спала.

На спинке кресла, у окна, висели джинсы. Анри взял их и потряс воздухе, чтобы разгладились, затем надел их. Из шкафа достал чистую футболку и толстовку с капюшоном.

На кухне он помыл грязные бокалы, выбросил ресторанные тарелки в мусорный пакет и протер стол чистым полотенцем, снятым с ручки кухонной плиты. Пакет с мусором взял с собой и выбросил в ближайший контейнер.

День обещал быть солнечным и теплым. Немного пекло в спину, но толстовку Анри снимать не решился, не любил, когда посторонние начинали подходить, задавать вопросы и хвалить музыку Группы, потому что случайно встретили их лидера, на ходу вспомнив: «я – слышал его песню в еженедельном хит-параде!» Он натянул капюшон толстовки на лоб, чтобы скрыть лицо и, оглядываясь по сторонам, перебежал дорогу. Машин почти не было, у большего числа горожан сегодня выходной и проснутся они часа через два, а на улицах появятся не раньше полудня.

Он толкнул стеклянную дверь пекарни мистера Орли, услышав знакомую трель колокольчика над входом, снял капюшон и подошел к барной стойке. Сосед вытирал бокалы полотенцем, прятал их в стойку и поглядывал на экран телевизора. Показывали утренние новости. В кадре мелькало изображение королевы, которая обещала посетить недавно открывшийся приют для одарённых детей, а в понедельник – Городской медицинский центр с новейшим оборудованием.

Анри осмотрелся, в пекарне было пусто. Первый посетитель если и появится, то не раньше восьми. В утренние часы на всех предприятиях общественного питания Города действовало специальное меню, и некоторые жители этого района предпочитали использовать эту привилегию даже в выходной день. Заметив соседа, мистер Орли оторвал взгляд от телевизора и поприветствовал друга.

– Мистер Анри! – воскликнул он. – Рад видеть вас. Примите благодарность за билеты на вчерашний концерт, жена и дочь остались довольны. Как вы? Мы видели вас на сцене, а лично, – пекарь задумался, – даже не вспомню…

– Месяцев шесть назад, – напомнил Анри и присел на высокую табуретку. – У меня ничего не изменилось, живу в привычном ритме, мистер Орли. Не поверите, но эту ночь удалось провести в собственной квартире. Утром, на восходе солнца, я проснулся и вспомнил, что миссис Летиция варит лучший кофе в Городе, а вы печете самые вкусные булки.

В новостях перешли к следующему сюжету, и пекарь убрал звук, чтобы лучше слышать гостя.

– Вы, как всегда мне льстите, мой друг, – сказал он, подвесил над стойкой последний бокал и бросил полотенце в контейнер для грязного белья. – Летиция уже поставила в печь первый противень и, возможно, я смогу порадовать вас свежей выпечкой. Подождете пару минут, я потороплю жену?

– Конечно, – сказал Анри, улыбнулся и достал бумажник из кармана толстовки.

Он всегда платил за кофе и булочки больше их стоимости, так как уважал соседа и понимал, сколько трудов стоит поддерживать на уровне семейное дело в течение. Чтобы не ставить мистера Орли в неловкое положение, Анри давал купюру большого номинала, и заходил утром, чтобы у соседа не нашлось сдачи.

Пекарь открыл дверь кухни и в зале запахло свежеиспеченным хлебом.

– Заказ на двоих…, – предупредил он соседа.

Мистер Орли улыбнулся и дверь с шумом захлопнулась. Он радовался тому, что Анри нашел время навестить его. Он считал молодого друга обаятельным и милым человеком. Не смотря на богатство и популярность, Анри не держал себя высокомерно, находил время посидеть за столиком у третьего окна и обсудить новости в стране в отличие от других знаменитых людей, заходящих в кофейню. Некоторые из них забирали пакет с выпечкой и уходили с недовольным выражением лица, не сказав ни слова.

Анри ждал мистера Орли у барной стойки. Он наклонился вперед и заметил край газеты под полотенцем, которую оставил сосед-пекарь. Он осторожно вытащил газету из-под полотенца и развернул на столешнице.

Первую полосу самого читаемого в Городе «желтого» издания занимали вызывающего содержания заголовки, в одном углу он увидел свою фотографию, в другом нечеткий снимок Элизабетты. И знак амура между ними. Анри раскрыл газету на нужном развороте и увидел серию фотографий, сделанных в самых неожиданных местах. Журналистам удалось сфотографировать, как он целовал Элизабетту в Городском парке у пруда, как держал ее за ладонь в ресторане, как обнимал в фойе театра, как держал под руку в продуктовом магазине, и обнимал у сцены перед концертом! Чуть ниже он увидел фотографии из машины Фелла, он и вспомнить не мог, куда друг подвозил их. Их застали и в библиотеке, среди полок с книгами.

Заголовок вверху разворота опечалил и расстроил его – известный музыкант и леди Х, фото-роман. Ниже шла ссылка на дату выхода нового номера, где читателя ожидали более пикантные фотографии.

– Умеют же испортить настроение, – тихо пробормотал Анри.

Из кухни вернулся мистер Орли с двумя стаканами кофе и пакетом с горячими булочками.

– А, – воскликнул он, заметив газету на столешнице. – Проходу не дают? Вчера заходили двое, на ночь глядя, недовольные и спорили друг с другом. Сын слышал.

– Вы правы, мистер Орли, и не поверите, я утратил способность вычислять их.

– Так у вас на самом деле девушка появилась? – воскликнул пекарь, забрал газету и выбросил в урну, отметив, что сосед выбрал довольно симпатичную и милую девушку. – И кто она? Уж мне-то можете рассказать все, я ни разу не подвел вас.

– Внучка королевы, – не подумав, сказал Анри, а после того, как пекарь непроизвольно удивился, произнес, – шутка… Мою девушку зовут Элизабетта, она пишет статьи для музыкального журнала и ведет передачу на радио. Столько сил потратили на создание фото-романа, а коллегу третий год признать не могут.

– И то верно, – сказал мистер Орли и протянул через стойку пакет с булочками и два стакана кофе.

Анри открыл бумажник, рассчитался обычным способом и поблагодарил соседа. Пекарь положил купюру не в кассу, а в коробку, спрятанную на другом конце барной стойки, и выглянул в окно. Анри перебегал дорогу, пока мигал зеленый свет, затем его силуэт скрыло высокое дерево.

Толкнув дверь подъезда, Анри через ступеньку поднялся на пятый этаж, едва не пролив кофе из стаканов. Он спешил. Элизабетта могла проснуться, а ему хотелось удивить ее. Она лежала в том же положении. Анри оставил кофе и пакет с булочками на столе, открыл штору и впустил в комнату яркий солнечный свет. Он подошел к кровати, наклонился и поцеловал сначала лоб, а когда дошел до губ, Элизабетта, не открывая глаз, потянула его за капюшон толстовки.

– Который час? – спросила она. – Петер, статья…. Плей – лист и вопросы… Я совсем расслабилась, меня же уволят…

– Половина восьмого, – успокоил ее Анри. – Ты говорила, что в редакции тебя ждут к десяти. Или я все напутал? Обещаю лично доставить к проходной. Эй, просыпайся, – он встал и снял толстовку, бросил ее на пол. – Я принес завтрак, мой сосед – лучший в Городе пекарь, а его жена варит вкусный кофе. Один глоток, и ты взбодришься.

Элизабетта, натянув одеяло до плеч, облокотилась на спинку кровати и взяла поданный Анри стакан. Кофе дымился. Она сняла крышку и сделала глоток. Затем попробовала булку на вкус и с восхищением в голосе сказала:

– Ты прав. Вкуснее кофе я не пробовала, а булочки!.. Ароматные и свежие…

Анри наблюдал, как она доедает корочку и запивает кофе, забыв, что у него в руке свой стакан и булочка. Как же грациозно она отламывала кусочек и ела, медленно и пережевывая. Закончив с первой булочкой, она попросила добавки. Анри отдал ей пакет, и угощением мистера Орли распоряжалась Элизабетта. Задумав как следует повеселиться, она бросила в Анри куски последней булочки. Он успел увернуться, затем склонился над ней и обнял. Она вырывалась, продолжая играть и смеяться, пока он не успокоил ее поцелуем. То субботнее утро осталось в его памяти, как самое счастливое и беззаботное.

Гроза пришла намного раньше, чем ожидалось…

Петер не вызывал ее, как и она не спешила идти к нему в кабинет с готовой статьёй. Впервые Элизабетта не знала, как подать собранный материал читателю. Исполнитель, по ее мнению, был абсолютно бездарен, и она не слышала в его песнях привычные для уха гармонии и ритмы в инструментальной части и эмоциональность в вокальной. Она несколько раз прослушала пластинку, пытаясь уловить хотя бы в одной песне оригинальный мотив, от этого можно было бы оттолкнуться и написать первый абзац. К ее сожалению, она не смогла ничего найти или расслышать чудо. Все двенадцать треков были абсолютно одинаковыми, со стандартной лексикой, даже ритм повторялся, а легкие проигрыши между куплетом и припевом только портили впечатление, казалось, что их вставили в последний момент, чтобы придать записи товарный звук.

Несколько раз она начинала писать анти рекомендацию, затем вытаскивала из машинки лист, мяла его и выбрасывала в корзину для бумаг. К полудню урна заполнилась черновиками, и она присматривалась к пустой корзине соседа по кабинке.

Элизабетту раздражало, что она не может написать правду, и что Туртан будет красоваться на обложке их журнала. Петер назвал его новой звездой современности и не попросил, а приказал написать хвалебную статью. Она собиралась с мыслями неделю, подбирая слова, и тут же решала, что мысль банальна и глупа. В четверг она позвонила Петеру и рассказала о трудностях, призналась, что не знает, как описать новую звезду современности. Петер заверил, что у все получится.

– Только ты можешь написать статью о любой звезде музыки и расширить потенциальную аудиторию, – сказал он и продлил срок сдачи статьи до верстки, до которой оставалось менее двух часов, а у нее имелось только пять готовых фотографий в полный рост симпатичного белозубого Туртана с русыми прилизанными к макушке волосами, ярким взглядом небесно-голубых глаз, накачанного, одетого в полу-расстёгнутую белую рубашку, и одно слово в первом абзаце – имя новой звезды современности.

– Кто же твой спонсор, дорогой, – прошептала Элизабетта и приставила край карандаша к губе, изучая внешность новой суперзвезды в стиле диско. – Если он сумел Петера уговорить поместить тебя на обложку.

– Твоя суперзвезда приходится сыном Паркенсону, финансовому магнату, в журналистских кругах ходят слухи, что сама королева доверяет личные средства этому Паркенсону, – услышала Элизабетта знакомый женский голос и обернулась.

На край стола присела молодая девушка в очках с темно-коричневыми волосами, уложенными в пучок на затылке. Жасмин – коллега, ставшая лучшей подругой. Они всегда советовались, если возникали трудности. Жасмин работала в редакции фотокорреспондентом, разбиралась в моде и стиле, была знакома со многими знаменитыми людьми, любила шумные компании и вечеринки. Унылый и пассивный стиль жизни не признавала и положительно влияла на Элизабетту, помогая справиться с жизненными проблемами. Жасмин не раз выручала качественными снимками, а Элизабетта подругу – оригинальным текстом. Сейчас снимки были не нужны, новый певец прислал с пластинкой сделанные на лучшей студии Города фотографии.

– Что, вообще никаких мыслей? – спросила Жасмин и улыбнулась.

Элизабетта уставилась в белый лист, чувствуя пустоту в мыслях. Она покачала головой, выглянула из-за перегородки и увидела широкое пространство длинной комнаты, разделенной на четыре отдела с личной кабинкой для каждого сотрудника. Секции отвечали за подготовку материала к определенным рубрикам. По субботам выходили сотрудники, которые не успевали закончить материал к вёрстке. У соседа по кабинке разрывался на столе телефон. Элизабетту раздражал посторонний и отвлекающий шум, когда она не могла сосредоточиться. Она завидовала Петеру, который занимал отдельный кабинет. Рабочий процесс редакции шефа мало интересовал. Он спрашивал результат.

– Да, – протянула Жасмин. – Про такого если и писать, то о внешности, а не о творчестве.

Элизабетта взяла со стола пластинку и повертела ее в руках.

– Здесь указано, что все песни юный Туртан написал сам, и даже выступил в роли продюсера. Может это и есть новый талант в современной музыке? Петер уверен в этом, а я не слышу ни оригинальных мелодий, ни выдающегося вокала. Слушай, а может у меня чутье пропало?

– Да нет, – ответила Жасмин. – Я была на концерте этого Туртана, ни голоса, ни слуха, если бы не живая группа за спиной, все было бы просто ужасно и провально. Я сделала акцент в репортаже на отсутствие музыкального вкуса у вышеназванного исполнителя, ты бы видела лицо Петера, когда он читал мою статью. Он велел мне все переписать, и я написала о ярких шариках и падающих с потолка конфетти. Во второй части раздула сахарную вату и заменила неугодный начальству текст дополнительными снимками с концерта, которые мне так же, как и тебе, прислали профессионалы-фотографы новой звезды.

– И ты, в самом деле, все переписала?

– Пришлось, Петер совсем с катушек съехал, только это между нами, – Жасмин склонилась над Элизабеттой и сказала вполголоса. – Туртан не единственный заказной артист. Говорят, у нас большие проблемы с финансами, вот и выкручиваемся за счет сахарных мальчиков. Думаю, это временные трудности. Наши читатели предпочитает новаторство и стиль в музыке, Туртану и всем подобным никогда не подкупить настоящих меломанов внешностью. Тиражи упадут, и спонсоры Петера переметнутся в другое издание.

– Слушай, а ты не думала, что «финансовые трудности» спровоцированы Паркинсоном старшим?

Жасмин пожала плечами и жестом продемонстрировала новое кольцо и модные серьги, купленные на квартальную премию в прошлую пятницу. Ей нравилось «украшать» себя, привлекать внимание и любезничать. Она была добродушна, не завистлива и любопытна, любила работу и отрицала одиночество. Элизабетта похвалила покупку подруги и взяла любимый карандаш со стола. Она метила им в очередной звонящий телефон.

– Попробую еще что-нибудь придумать, – сказала она довольная тем, что попала в цель. – Пожелай мне удачи.

– У тебя все получится, – Жасмин приложила руку к груди. – Кстати, кафе новое открыли на первом этаже, пообедаем?

– Если напишу статью, и она устроит Петера, то давай сходим. Ты не представляешь, какие я сегодня булочки ела…

– Ты? Завтракала выпечкой?

– Ну да, – сказала обиженно Элизабетта и напечатала внезапно пришедшее на ум слово о Туртане. – Никогда не думала, что мне понравятся булочки, такие нежные и воздушные, зайди как-нибудь в кофейню на Проспекте. Не пожалеешь.

– Ладно, будет съемка поблизости, зайду. – Жасмин спрыгнула со стола и разгладила прямую черную юбку. В редакции она отдавала предпочтение офисному стилю, а на съемки одевалась более удобно и комфортно и приучала к такому разделению Элизабетту, которую внешний вид мало волновал. – Я пойду, а в половину второго загляну.

– Давай, – сказала Элизабетта и махнула рукой. У нее появились мысли о пластинке Туртана, и она хотела, чтобы Жасмин оставила ее на время в одиночестве. Подруга улыбнулась на прощанье и ушла. Теперь у Элизабетты зазвонил телефон. Головы присутствующих в редакции сотрудников повернулись в ее сторону. Она быстро схватила трубку и сказала:

– Слушаю.

– Мисс Элизабетта?

Она узнала голос Эдварда.

– Да, ты попал по адресу, если честно, то не понимаю, к чему эти условности Эдди? Говори, что случилось с бабушкой на этот раз, потому что без повода ты мне не звонишь.

Элизабетта пригнулась к столу, снизив тембр голоса на полтона. Эдвард пропустил мимо ушей вульгарную речь королевской внучки, пожелав, чтобы она быстрее вернулась на положенное место. Самостоятельная жизнь не шла на пользу – она стала безвкусно одеваться в мешковатую одежду, а речь?.. Королева столько времени посвятила воспитанию девочки…

– Завтра, в десять вы должны прибыть в Золотой Дворец. Королева считает, что вам необходимо вливаться в общественно-социальную и политическую жизнь. Предстоящую неделю вы будете жить в Золотом Дворце, ваша комната уже приготовлена…

– Эдвард, остановись, – Элизабетта повысила голос. – Какая общественно-полезная деятельность и политическая жизнь? Мне бабушка ничего не говорила. У меня работа, друзья… Анри, – про него она умолчала.

– Не беспокойтесь о работе, мисс Элизабетта. Через пару часов вас вызовет ваш шеф и отправит в длительный отпуск. Так что завтра ровно в десять за вами прибудет автомобиль. Не беспокойтесь, ваша бабушка пока не станет объявлять вас внучкой, чтобы не шокировать общественность. За предстоящую неделю вы должны будете привлечь как можно больше внимания, запланирована программа мероприятий… Королева хочет, чтобы вы сопровождали ее…

– Хорошо, Эдвард, я приеду утром, – Элизабетта вздохнула, повесила трубку и уставилась в глаза Туртана, который стал просто мелочью, а не проблемой. Она не думала об эмоциях и музыке, просто писала то, что приходило в голову, когда смотрела на его фотографию. Неделя! Без Анри! Можно поставить бабушке условие – без него она не приедет, не станет открывать больницы, разрезать ленточки, сопровождать на благотворительные мероприятия и учить Свод Законов.

Через час Элизабетту вызвал Петер, как и предсказывал Эдвард. Она вошла в кабинет шеф-редактора и вручила ему статью о Туртане. Петер стоял у окна. Читая статью, он позволил себе два раза улыбнуться. Элизабетта устроилась в кресле для посетителей и изучала внешность шеф-редактора. У него были до неприличия белые зубы, она решила, что искусственные. Челка аккуратно зачесана, и казалось, что приклеена. Он был одет в обычный костюм с галстуком и испытывал дискомфорт, но должность обязывала выглядеть представительно. Петер плохо видел, но очки не носил из принципа, предпочитая контактные линзы, которые округляли и без того выпуклые глаза. Элизабетте стало скучно. Звонок Эдварда не выходил из головы. Она заметила, что шеф сменил покрытие пола на ярко красный ковер, и принялась считать черные кружки, чтобы успокоиться.

– Неплохо, – сказал Петер. – Я знал, что могу доверить рассказ о Туртане тебе.

Элизабетта язвительно улыбнулась, а Петер положил статью в черную папку, которая лежала на заваленном бумагами столе.

У него был светлый просторный кабинет, и Элизабетта немного жалела, что она не шеф-редактор журнала. Здесь, за стеклянной перегородкой, было относительно тихо, и не беспокоили звонящие телефоны, смех и шум, которые часто мешали сосредоточиться. Окно Петер прикрыл светлыми жалюзи, лучи яркого солнца почти не проникали, но свет был в этом кабинете всегда.

– А теперь к делу, – сказал он. – Звонили представители известного тебе музыканта по имени Анри. Они задумали новый проект – публикацию неожиданных фотографий и сведений, не известных ранее поклонникам Группы, что меня заинтересовало. Они настаивали на том, чтобы я отпустил кого-то из сотрудников на пару недель на репетиционную базу, заверив, что для точного эффекта требуется непосредственное присутствие обозревателя на месте.

Прогноз Эдварда оправдался и по второму пункту. Элизабетта напряглась, вжавшись в подлокотники кресла, и боялась сменить положение. Петер неуверенными движениями вытащил из-под бумаг, сваленных на приставном столе, популярное «желтое» издание, открыл газету на на знакомом развороте и бросил на колени.

– Видимо наши коллеги вдохновили, – сказал он.

Элизабетта покраснела. Петер закашлял, прикрыв рот рукой. Затем открыл жалюзи, чтобы занять руки. Лучи солнца ослепили ее. У нее было довольно растерянное и печальное выражение лица, она отвлеклась от подсчета кружков на ковре и перевела взгляд на статью в газете.

– И что ты нашла в нем? – спросил Петер. – Рядом с тобой, ежедневно находятся такие… персоны, с положением в обществе и деньгами, не испорченные звездностью… и которым ты не безразлична…

Он сделал паузу.

–… Так, на чем я остановился?… Представитель Группы просил отпустить тебя. Отказать я не смог, слишком заинтересован предстоящим проектом. В понедельник на работу можешь не выходить, я уже подписал приказ о командировке. И с нетерпением буду ждать первый отчет, скажем в 16.00. Я поставил четкое условие – я им тебя, они мне эксклюзивные права на материалы проекта. Только представь, как взлетят продажи!

«Как же легко и непринужденно он говорил о чувствах минуту назад и как быстро забыл о них на время, ради продаж».

Элизабетта закрыла газету, сложила пополам и аккуратно пристроила на соседнем кресле. Петер продолжал свою длинную речь. Она не смела перебивать его, решив приберечь храбрость для последнего слова.

– Анри всегда держится в стороне от прессы, я отчетливо вижу, как фанаты Группы раскупают журнал с его фотографией на обложке!

– Я могу идти? – спросила Элизабетта и встала. Эдвард мог найти подход к любому человеку, даже такому, как шеф-редактор музыкального еженедельника.

– Да, иди, – велел Петер, вернулся в кресло и закинул ноги на стол. Черная папка с материалом на вёрстку упала на пол, а он не заметил этого. Лицо Петера сияло от радости, он подсчитывал в уме проценты от увеличения продаж нового номера. Элизабетта, вздохнув, вышла из кабинета шеф-редактора и закрыла дверь. Она ощущала себя двояко и неопределенно и знала, что сможет уговорить Анри дать разрешение сделать снимки Группы и опубликовать их. Разочарование в обмане от искусного лжеца Эдварда Петер просто не переживет, а его унылое настроение скажется на работе редакции, чего она допустить не могла. Элизабетта вздохнула, задержалась на пороге и прошептала, не оглядываясь назад:

– У него естественная улыбка, он не носит линз, он живой, а не офисная кукла.

И пожалела, что не сказала об этом Петеру в лицо, особенно про офисную куклу.

В половину второго в кабинку заглянула Жасмин. Элизабетта навела порядок на столе, выключила лампу дневного света и неуверенным шагом двинулась следом. По дороге подруга пересказывала новые сплетни о сотрудниках и много шутила. Элизабетта изображала улыбку на лице, не переставая думать о «командировке», и удивляясь, что многие события в редакции проходят мимо нее. О романе с Анри пока никто не знал, кроме Петера, который сам любил посплетничать, но об отношениях лучшей сотрудницы с музыкантом Группы молчал, будучи обеспокоенным, что разговоры в редакции на опасную тему опустят собственное самолюбие. На последнем корпоративном мероприятии он сообщил подчиненным, что мисс Элизабетта почти согласилась встречаться с ним.

В лифте, под болтовню Жасмин, она вспомнила, как полгода назад Анри пригласил ее на концерт группы Мона. Билеты поклонники раскупили в один миг, а Мон в знак признательности прислал другу два приглашения в специальную ложу. На закрытой вечеринке после выступления Элизабетта получила шанс познакомиться с именитыми персонами в музыкальной индустрии. Там же она увидела и Петера! Шеф не заметил ее. Она успевала прятаться за широкую спину Анри, как только он появлялся поблизости…

– Слушай, а как у тебя на личном фронте? – вопрос Жасмин немного удивил Элизабетту. Она очнулась от воспоминаний и заметила, что сидит напротив подруги, за столиком у окна и пытается есть салат из зеленых листьев. Она подавилась. Вот и пришла расплата за три счастливых года беззаботности и свободы. Элизабетта поняла намек Жасмин. Но все-таки осторожно спросила:

– Почему тебя заинтересовала моя личная жизнь?

Жасмин взяла папку с меню и прикрыла лицо. Элизабетта не поняла, зачем.

– Да так, – ответила она. – Я же ничего про тебя не знаю, а дружим мы не один месяц. Недавно я засомневалась, а подруги ли мы? И вспомнила, что в основном говорю я, ты слушаешь, иногда вставляя замечание. На обсуждение твоих проблем времени не остается. Ты ни разу сказала, что устала от моей болтовни, а я пользовалась твоей молчаливостью и наслаждалась, что с тобой могу быть в центре внимания… Всегда…

День обещал быть сложным с самого начала… Жасмин впервые открылась Элизабетте, с другой стороны. Она отложила вилку и сказала:

– А если моя жизнь вне работы скучна, однообразна и я лишний раз не хочу вспоминать, что дома меня никто не ждет, даже голодная кошка. Я одна с девяти лет, и поверь, в одиночестве нет ничего хорошего, оно сводит с ума, я привыкла жить только ради себя, а так не должно быть.

– Вот я как раз и одинока, – вставила слово Жасмин и вернула папку с меню официанту. Лицо у нее покраснело, а длинные серьги зашевелились. – У меня отец, брат, младшая сестренка, а сердце… там пусто и одиноко! Чего не скажешь о тебе. Я думала, ты сама мне обо всем расскажешь, а ты три года молчала и ничего… Если я работаю в редакции журнала, то это не значит, что я способна продать тайны лучшей подруги «желтым» изданиям, как этому, например.

Элизабетта увидела знакомую обложку, заголовки, фотографии и смущенно отвела взгляд.

– Вроде приличное место, а кладут подобные газетенки в лоток при входе! Ну и что скажешь, подруга?

Жасмин демонстративно потрясла газетой перед Элизабеттой и бросила «желтое издание» на соседний стол, с табличкой «зарезервировано до 20.00».

Элизабетта вздохнула:

– Это правда, мы встречаемся. Глупо лгать сейчас. Поверь, если бы Анри был обычным парнем, я бы рассказала тебе о нем намного раньше. Но он не обычный парень. Ты не представляешь, насколько сложно хранить тайну и сдерживаться в публичных местах! Он несколько раз приходил с Группой на радио. Когда я задавала ему вопросы, дежурными движениями ставила в эфир новые хиты, мне было больно и обидно, что я не могу говорить с ним так, как привыкла. Он сидел на минимальном расстоянии, а казался таким далеким и чужим. Не понимаю, как у репортеров хватило духу и выдержки следить за нами три года, а потом сделать развернутый репортаж в картинках…

Жасмин повеселела и принялась за еду. Элизабетта догадалась, что подруга схитрила и специально изобразила обиду, чтобы наверняка вытащить из нее подробную душераздирающую историю о непростых отношениях.

– За этот репортаж в картинках автор получил столько…, – сказала она. – Мне сложно представить сумму гонорара! Публиковать одну нечеткую фотографию, за которую газету, возможно, засудят, не имело смысла. Со снимками, сделанными в неожиданных местах, в разные месяцы уже никак не поспоришь. Лучше расскажи, где вы познакомились? Уж не в Городском парке, кормя уточек хлебом?

Элизабетта напряглась, вспоминая, где они встретились с Анри после знакомства. Рассказывать о знакомстве в гостиной с белым роялем она не хотела. Жасмин проницательная девушка и прекрасно знает, как сложно попасть в резиденцию королевы журналисту ее статуса. Подруга обязательно прицепится к словам, у нее возникнут ненужные подозрения. Элизабетта решила не уточнять конкретное место и сказала:

– Нет, мы познакомились не в Парке, а в более реальном месте, где точно, уже не вспомню, но это было официальное мероприятие. Я ездила туда по заданию Петера и встретила Анри. Мы не демонстрировали друг другу медийные образы, быстро поняли, что у нас много общего. Через неделю позвонил менеджер Группы и предложил взять интервью. Я засомневалась, стоит ли продолжать знакомство, но в последний момент собралась и поехала на встречу.

– И? – Жасмин от удовольствия и в предвкушении услышать красивую историю знакомства захлопала длинными густыми ресницами. – Признайся, что не было никакого интервью? Романтик Анри предложил тебе руку и сердце? И ты сдалась?

К столу подошел официант и улыбнулся. Он принес молочный коктейль с кусочком ананаса и мандарина, для Элизабетты, и тарелку с куском шоколадного торта и чашку кофе, для Жасмин. Грязную посуду переставил на специальную тележку, которую увез молодой помощник. Элизабетта съела фрукты и помешала густой коктейль трубочкой.

– Ты торопишь события. Мы встретились в ресторане довольно пафосной гостиницы. Для вида я положила диктофон и даже задала пару вопросов. Интервью превратилось в свидание. Затем было еще одно, и до бесконечности… Анри понравился мне с первой встречи, но то, что он мой мужчина я поняла позднее. На самом деле он не такой, каким вы его знаете. Соглашусь, у него присутствуют тараканы в голове, но у кого их нет? Месяца через два он уехал на гастроли. Наши отношения выдержали проверку временем. Мы встречались крайне редко, или я прилетала к нему, или встречала поздно вечером на вокзале, здесь, в Городе, а на следующий день он уезжал, чтобы успеть отрепетировать программу с Группой до выступления. Мы и не подозревали, что за нами наблюдают, фотографирует, сказалось увлечение друг другом. Репортеры умело этим воспользовались! Вот такой роман. В картинках.

– Скажи, а ты не думала о том, чтобы попросить его оставить Группу? Было бы очень романтично… Извини, подруга, но у тебя все на лице написано….

Вопрос Жасмин немного смутил Элизабетту. Слишком глубоко она начала копать. Чтобы растянуть время на ответ, Элизабетта решила попробовать молочный коктейль. Вкус принесенного напитка напомнил, что точно такие же, с разными сиропами и фруктами, делал мамин повар в Золотом Дворце. Молоко Элизабетта пить отказывалась и капризничала, и мама заставила повара сделать так, чтобы организм дочери получал полезное для детей молоко. Элизабетта никогда не забывала о маме. Она столько лет скучала по ней. Боль никак не утихала.

– С одной стороны я очень хочу, чтобы Анри оставил музыку и тогда он всегда будет рядом, с другой – я понимаю, что он изменится, угаснет, и в нем не останется ничего, за что я полюбила его. Он станет мертвой куклой, держащей меня за руку, и я буду винить себя, что исключительно ради собственных интересов заставила его бросить Группу.

– Твои откровения… Я не ожидала… и на сто процентов уверена, что через год мы увидим на мыльном канале сто серийную телевизионную мелодраму по мотивам ваших отношений.

– Издеваешься? – упрекнула подругу Элизабетта.

– Конечно же, нет. Если хочешь, чтобы я окончательно простила тебя за душевные тайны, то устрой мне личное знакомство с загадочным мистером Анри. Я делала репортажи с концертов Группы, пообщаться, естественно, никогда не удавалось. Если честно, – Жасмин прищурила хитрые глазки. – Я подозревала, что у тебя кто-то появился, но думала, что ты закрутила роман с Петером.

– Что!? – воскликнула Элизабетта. – Он не в моем вкусе… ленивый, искусственный, амбициозный, расчетливый, зануда и всех в редакции заставил поверить в наши отношения! Знали все, кроме меня!

– Он же шеф-редактор, – Жасмин сделала знак официанту, чтобы тот принес счет. – Ему все можно. В том числе и тешить самолюбие.

– Да, он наш шеф-редактор, и если мы не поторопимся, он вычтет из нашей заработной платы много денег. – Элизабетта достала из кошелька несколько купюр и бросила в книжку. – Сегодня моя очередь платить, – заявила она. Жасмин не стала спорить. Договоренность между ними существовала достаточно давно.

С балкона наследник Ромен наблюдал за матерью, которая вернулась с утренних официальных встреч и выглядела довольной, веселой и улыбалась верному Эдварду. Мать, как всегда была строго одета, шла по тропинке с высоко поднятой головой, прямой спиной с надменным и величественным взглядом. Счастливой и улыбающейся, Ромен не видел мать давно и чувствовал, что она затеяла игру, опасную для него. За покорностью скрывалась сторонница к активным действиям. Ромен догадывался об этой стороне королевы и волновался. Мать искусно играла перед ним смирение, делая вид, что успокоилась, признала его правоту и ни разу не коснулась в обсуждениях опасной темы скандала.

Королева заметила сына на балконе, улыбка исчезла, как и счастье, и блеск в глазах. Она остановилась, подняла голову, посмотрела на него странно и задумчиво и пошла дальше, пока не пропала из вида. Ромен вернулся в библиотеку, где устроил временный кабинет для работы и вызвал одного из советников:

– Что случилось с королевой? Давно я не видел мать такой веселой.

Советник пожал плечами и пояснил, что на очередную неделю она наметила несколько официальных и общественных мероприятий. Он посоветовал Ромену не волноваться, встречи королевы проходят в рамках дозволенной власти и не смогут не повлиять на его собственный рейтинг.

– Э, нет, – протянул Ромен. – Моя мать умна, она только кажется старой и беспомощной, той, которую давно не заботят политические интриги, и той, которая давно хочет уйти на покой. Это только с виду, маска. Я слишком хорошо знаю ее. Она что-то задумала, дорогой мой Василь. И ваша задача раскрыть очередной план.

Ромен подумал о верном и преданном королеве Эдварде, умом и проницательностью которого она восхищалась, и о возможном союзничестве. Затем отверг эту мысль. Таким же Эдвард воспитал единственного сына, Клауса. А Розу, которая была близка к тайным разговорам и поручениям, Ромен намеревался использовать. Он давно заметил, что жена Эдварда мечтала освободить от службы у королевы свою семью:

– Поговорите с Розой, Василь, следите за ней и заручитесь поддержкой. Вы же умеете заговорить нужного человека! А я позабочусь о награде для вас. Василь кивнул:

– Я всегда с чувством долга служил вам, и постараюсь снова оправдать ваши надежды.

Советник склонил голову. Ромен улыбнулся:

– Что ж, идите и выполняйте мое поручение. Вечером жду отчет.

– Я все сделаю, – сказал Василь, поклонился и вышел из библиотеки.

Ромен вздохнул и вернулся на балкон. Он присел в плетеное кресло, чувствуя, как ветерок обдувает и освобождает голову от дурных мыслей. На столе ждали бумаги, за дверью посетители. Ему доставляло удовольствие знать, что наследника терпеливо ждут, а когда он пожелает принять посетителя, тот станет делать все возможное, чтобы Ромен подписал прошение. Он обожал чувство, когда исход дела зависел от его подписи. Оно повышало в нем самооценку и укрепляло личные амбиции. После смерти Маргариты Ромен стал неофициальным лидером, заручившись поддержкой Большого Совета. Матери принадлежал титул королевы номинально. Народ никогда не признает смену власти через голову.

В тот год Ромен пошел на все, чтобы добиться цели. С пяти лет его задевало, что он младший и что Страна Королевы достанется старшей сестре, безответственной молодой особе, которая с легкостью предала честь семьи и династии. Ошибками в личной жизни Маргариты Ромен тактично и воспользовался. После смерти сестры он выступил на заседании Большого Совета, обвинил ее в искусном манипулировании общественным мнением и представил членам совета неопровержимые доказательства вины. Официальный муж подтвердил – Маргарита купила его, будучи беременной, чтобы скрыть позор, и что он никогда не приходился отцом ее дочери, его, как и всех, в этом искусно обманули. Большой Совет поддержал Ромена и принял решение сменить наследника. Королева была вынуждена за него поручиться. Ромен пригрозил матери – если она не поддержит его, то он расскажет всем, как она помогала Маргарите в ее нечестных делах.

Ромен вздохнул и вернулся в кабинет. Он присел в кожаное кресло и принялся изучать резной потолок, не думая приглашать первого посетителя. Через боковую дверь вошла Софья, его дочь, и с недовольным выражением на лице заняла второе кресло.

– Что случилось, дорогая? – поинтересовался он.

Софья едва сдерживала слезы. Ромен любил дочь и был привязан к ней.

– Не томи! Рассказывай, что случилось.

– Неужели ты не в курсе? – воскликнула Софья. – К нам едет она, отец! Четыре года о ней никто не слышал! Завтра утром она явится в Золотой Дворец и будет жить здесь неделю! Слух о возвращении опальной внучки королевы мгновенно пронесся по коридорам. Я шла к тебе и едва сдерживалась, чтобы не разбить кружки наглых сплетников! Представляешь, малышку Бетт жалеют, хотят увидеть и узнать, как она жила четыре года!

– Я не понимаю причин твоего беспокойства и слез, Софья? – удивился Ромен. – Какое тебе дело до того, кто приедет к нам утром!

– Ты не понял? – язвительным тоном спросила она. – Надеюсь, ты не забыл, что в пятницу мой день рождения? Утром говорили только об этом, обсуждали мое платье и жениха, что он подарит мне и кого мы пригласим развлекать нас на банкет! После обеда появились первые слухи о возвращении бабулиной любимицы. О моем празднике все забыли!

Ромен, конечно же, не помнил о дне рождения Софьи, но у него не дрогнул ни один мускул на лице от удивления. Не купил он и подарок, но на вечер дал указание попросить об этом Василя. Советник отлично разбирался в женщинах, их желаниях и всегда знал, как удивить его жену или дочь.

– Завтра сплетники найдут другую тему, – сказал он. – Ты зря тратишь силы на такие пустяки. Лучше думай о Джоне Гаммильтоне, о том, как он отреагирует на твои выходки, и как это отразится на твоей репутации. Ты меня поняла?

Ромен сделал тон более настойчивым, чтобы слегка запугать дочь.

– Элизабетта явится к нам утром, и это не пустяк, отец! Ее жалеют, и она угроза! Может, я глупа, переживаю из-за каждой сплетни, но я слышала, что о ней говорят. Она ищет путь восстановить честное имя!

Вот и план! Ромен усмехнулся. Он был прав, мать что-то задумала. Она не станет звать опальную внучку просто погостить, и на всякий случай сверился с календарем, не день ли памяти Маргариты на неделе. Слезы Софьи не интересовали его. Он думал о вечере и новостях Василя, которые советнику сообщит Роза. Жена Эдварда, как любая другая женщина в Золотом Дворце, относилась к категории «болтушка», которая любит семью и ненавидит унизительное положение. Если на нее надавить, как следует, а Василь это умел, то нужная информация будет в их распоряжении до ужина. Элизабетта явится не раньше утра, времени на раздумья оставалось достаточно…

– Папа! – напомнила о себе дочь. – Ты слышал, что я сказала?

– Да! Иди Софья, у меня очередь за дверью. Вечером поговорим.

– Неужели ты ничего не предпримешь? – сказала она и встала.

– Тебя уж точно это не касается! – отрезал он и нажал на кнопку на столе. Первый в очереди мог заходить. Дверь открылась, и вошел мужчина низкого роста с папкой. Софья уступила посетителю кресло и покинула библиотеку тем же путем, что и пришла. Ромен сложил руки на столе, готовясь слушать прошение.

Элизабетта встретила Анри на репетиционной базе, Группа готовилась к следующей серии выступлений, стартовавшей через две недели. Кроме того, Анри сочинял новые песни и уже после тура он хотел начать запись шестой пластинки. Без влияния мистера Льюиса Пена и его команды. Утром он рассказал, что срок контракта между Группой и корпорацией истекает в конце октября и продлевать соглашение он не собирался.

Охранник знал Элизабетту в лицо, и даже пропуск не потребовал. Она довольно часто навещала Анри на репетициях. Помещение было длинным, с высокими потолками, без окон, и заставлено самой современной и новейшей аппаратурой, часть из которой отправится верно служить на предстоящие гастроли. Под ногами, на пути от двери до импровизированной сцены, расположенной в углу помещения, лежали провода, фонари и инструменты.

Перед сценой стояли четыре ряда мягких кресел с высокой спинкой. Элизабетта присела в самое крайнее, на последнем ряду и издалека наблюдала, как Анри руководит Группой и техническим персоналом. Он не боялся вступать в спор с представителями Льюиса Пена, который для контроля иногда присылал своих людей. Их было трое, они сидели в первом ряду и шептались между собой.

Элизабетте показалось, что Группа и представители корпорации Льюиса Пена существовали в разных плоскостях, при этом Боссы, так их называл Анри, не вникая в смысл его идей, давили на него, принуждая отбросить эмоциональность и никому не нужную глубину. Анри тратил до шести часов, чтобы убедить их, что его новаторские идеи не снизят продажи пластинок Группы, а только расширят аудиторию.

В данный момент люди из корпорации нагло и с ухмылкой смеялись над Группой, жестами указывая, что справа нужно добавить звук, а слева убрать объем. Анри слушал их, и не принимал замечания всерьез. Отходил вглубь сцены, что-то говорил людям за пультом и возвращался на импровизированную сцену. Однажды он признался Элизабетте, что указания людей из корпорации для него пустые слова. Между Группой и техническим персоналом установилась договоренность изображать показные репетиции для сотрудников Льюиса Пена, а на выступлениях играть, так, как велит признание. В корпорации для вида возмущались по поводу самодеятельности Группы, иногда во главе с самим Льюисом Пеном, но получив немалую прибыль, успокаивались до следующей серии репетиций.

Анри освободился в шесть, а к восьми ее ждали на радиостанции. Элизабетта сверилась с часами – час у них есть. Она приподнялась, чтобы Анри заметил ее. Вспотевший и расстроенный неудачными переговорами, он спрыгнул со сцены и, не сказав ни слова людям из корпорации, прошел к последнему ряду и поцеловал в щеку.

– Привет, – устало сказал он, затем зевнул и упал в кресло. Рони, молодой техник, укладывал гитары в стойку, а сотрудники корпорации один за другим, покидали репетиционную базу. Анри взглядом провожал их и посмел выругаться в адрес людей Пена. Элизабетта предпочла не слышать грубых слов, а он и не думал о том, что нужно бы извинится. Она не любила грубость, и он знал об этом.

Элизабетта придвинулась к Анри и взяла его за руку. Она не знала как начать разговор о звонке Эдварда и распоряжении бабушки.

– Я скучал, прости, что заставил ждать. – После репетиций, он всегда начинал разговор с этой фазы. – Льюис прислал контроль без предупреждения. – Он указал на пустые кресла. – Они пожелали, чтобы Группа оставила попытки импровизировать в будущем и играла постоянную программу! Если бы не Фелл, Макс, Дэн, Бун, и Рони… я бы сорвался и тогда прощай карьера. Я удивлен, что смог сдержаться! Но не могу я позволить делать Льюису Пену музыку Группы прилипчиво сладкой… В корпорации не принято думать о качестве, их волнует соотношение дохода и расхода!

Анри провел рукой перед безжизненным лицом Элизабетты. Репетиционная база опустела. Рони погасил верхний свет и ушел, не заметив Анри и его девушку на дальнем ряду. Анри слегка наклонился над Элизабеттой и положил голову на плечо:

– Эй, у тебя все в порядке? – спросил он

– Да, – упрямо сказала она. – Если не вспоминать, что днем звонил Эдвард, бабушкин телохранитель. Он велел мне утром приехать в Золотой дворец. Бабушка хочет, чтобы я пожила с ней предстоящую неделю и сопровождала на важные общественно-политические мероприятия!

– И ты не можешь отказаться?

– Прости, не могу, – Элизабетта выпрямилась. – В Золотом Дворце моя семья, какой бы она не была. Я не могу заставить себя жить так, словно их нет, хотя я очень хочу, чтобы их не было! За четыре года я привыкла жить одна и забыла, что такое титул, манеры и приемы. Они подвергли меня публичному унижению, «убили» мою мать, и я должна ненавидеть дядю Ромена, Софью, Люка, тетю Луизу… и бабушку, которая держит нейтралитет между ними и мной. А меня тянет туда, и я ней пойму почему… О, если бы не встреча с тобой в комнате мамы, я бы все равно мучилась, не зная, как поступить, просто теперь мне это сделать намного сложнее. Я люблю тебя. И выбор…. Разумом я должна взять сторону бабушки, а сердцем твою. И если она не позволит соединить две стороны, то я хочу остаться с тобой…

– Сколько у тебя свободного времени? – прервал ее Анри, он не хотел, чтобы она обещала то, что никогда не выполнит.

– Сорок минут. В восемь тридцать у меня передача на радио.

– Успеем, – сказал он, встал и галантно предложил руку. Затем коснулся до ладони и повел на сцену. Убедившись, что они одни, он включил старый проигрыватель и Элизабетта услышала ритмы двух сердец, музыку танго. От удовольствия она забыла о желаниях бабушки, мести семье дяди, и захлопала в ладоши.

– Сорок минут! – напомнил Анри, обнял ее и закружил в танце. Элизабетта вдруг представила себя в Большом Зале Приемов Золотого Дворца, как будто время, на мгновение, случайно перенесло их назад, в прошлое. Ей исполнилось четырнадцать, когда тетя Луиза уговорила дядю Ромена отпустить племянницу на детский новогодний бал с Люком и Софьей, а в партнеры ей достался сын алкогольного магната, которого утром отвергла капризная кузина. Элизабетта закрыла глаза, представила, что место неуклюжего Гэвина занял Анри и узнала, какое на самом деле удовольствие может доставить танец. После этого бала она совсем не плакала, когда Роза помогала ей раздеваться перед сном и настойчиво требовала успокоиться, а рассказывала обо всех эмоциях и чувствах, в которые ее погрузил танец.

– О нас сочинили роман в картинках, мы теряем бдительность, – шепнула Элизабетта и засмеялась, когда Анри случайно наступил на ногу. Он наклонил ее вбок, и она впервые увидела в темноте мигающие огоньки на оборудовании и аккуратно сложенные гитары.

– Ты тоже читала газеты? – безо всякого удивления спросил он и несколько раз прокрутил. – Да ну их, мне уже все равно, здесь темно, нет окон и мышам сложно пролезть.

Она улыбнулась. Счастливый момент танца скоро закончится. Но у нее оставалось немного времени, чтобы провести его с Анри. Бабушка же не в тюрьму отправляет. Она сможет выходить из клетки, когда захочет и видеться с ним, как и раньше.

– Я поеду с тобой, – сказал Анри. Элизабетта удивилась. Он умел все – сочинять мелодии и стихи, петь, играть на гитаре, барабанах, рояле, и танцевать…

– Куда?

– На радио, конечно же! Если позволишь мне побыть звукорежиссером. Я тут вспомнил, мне совсем некуда деться на два часа!

Пластинка остановилась. Элизабетта услышала щелчок и проигрыватель отключился. Она стояла напротив Анри, они держались друг за друга и боялись пошевелиться.

– Скажем мистеру Дику, что Роб заболел, он давно просил отгул. Разберешься за полчаса с пультом и инструментами моих гостей?

– Без проблем, – воскликнул Анри. – О, ты решила обмануть шефа?

– Это имеет значение? – спросила она и потянула за руку вперед. – Идем, ты сам напросился. Только, ради бога, молчи и не комментируй беседу, иначе поклонницы узнают твой голос и оборвут студийный телефон!

Элизабетта спрыгнула со сцены первой и дождалась, пока спустится Анри. Он спрятал проигрыватель за красной шторкой и появился из-за угла, напугав ее.

У входа в Золотой Дворец, на крыльце, под козырьком, Элизабетту ждали Эдвард и Роза. Небо за ночь заволокло тучами, моросил противный мелкий дождь. Она любовалась узорами, которые рисовали капли на стекле черного автомобиля.

Водитель подогнал машину достаточно близко к крыльцу, Эдвард распахнул дверцу, подал руку и Элизабетта без каких-либо эмоций на лице зашла на крыльцо. Роза распахнула дверь. Из глубин Золотого Дворца, бывшего дома, повеяло прошлым, которое она хоронила внутри себя четыре года. Элизабетта сделала неуверенный шаг навстречу миру своего детства и юности. В последний раз она приезжала в Золотой Дворец несколько месяцев назад, на день памяти мамы. Каждый год бабушка устраивала пышные торжества. Горожане, преданные образу и добродетели мамы, а таких было немного, собирались на площади, названной в ее честь. Они приносили цветы, старые фотографии и вспоминали о ее делах при жизни.

Помнили о маме, а не о ней, маленькой Элизабетте, выброшенной из семьи. На днях памяти она обычно терялась среди чиновников и знатных гостей. Бабушка никогда не приглашала Элизабетту подойти ближе, чтобы собравшиеся видели дочь той, которую они почитали. Она не говорила, почему так поступала, намеренно, или заботясь о ней. С каждым разом было сложнее вспоминать о скандале и душевных ранах.

Роза сообщила, что ее комната готова, и она может войти. Водитель вытащил небольшой чемодан с личными вещами из багажника. Из одежды Элизабетта ничего не взяла, ее нынешний гардероб не соответствовал этикету. Утром Анри отвез ее на квартиру, и она побросала в чемодан самые необходимые вещи, так как торопилась. Они сэкономили лишний час и провели его, держась за руки у согревающего огня в камине, и под шум проливного дождя за окном. Когда приехал водитель, было тяжело расставаться. Анри сел в свою машину и поехал направо, в студию, она – на заднее сиденье автомобиля из Золотого Дворца, и поехала налево. В заднем стекле она наблюдала, как машина Анри удаляется по Проспекту.

Элизабетта спросила Эдварда, когда она сможет увидеть бабушку, чтобы как следует расспросить обо всем и еще раз объяснить, что титул наследовать она не собирается, слишком многое поменялось в ее жизни. Эдвард сказал холодным и дежурным тоном, что королева отдыхает, и сможет принять ее ближе к вечеру.

Водитель взял чемодан в левую руку, а в правую специальную сумку с машинкой, и двинулся за Эдвардом и Элизабеттой. Роза внимательно следила за ними. Василь, советник сына королевы, сделал ей заманчивое предложение. Ее семью освободят от обязанностей служить королеве, если она согласится оказать услугу наследнику Ромену. К свободе Василь пообещал и вознаграждение. Роза поначалу вздумала обозвать его хамом, но минута ожидания перевернула все мысли – спасение, которого она так ждала, пришло само. Она может забыть о исполнении нелепых поручений, Эдвард – о преданности королеве, а Клаус заживет вместе с Энни в собственной квартире и жизни.

– Нам нужно знать планы королевы и ее внучки, – сказал Василь. – Наследник Ромен обвинит их в заговоре и досрочно получит титул короля. В награду за помощь ваша семья может рассчитывать на свободу, так как служить больше будет некому.

Роза задумалась и сказала:

– Королева мне рассказывала, что в Своде законов о наследовании не прописано, какого пола может быть наследник, главное, чтобы он был старшим в семье… Этот титул носила Маргарита, сестра Ромена… Пребывание в Золотом дворце моей семьи – бесспорно, как бы мне этого не хотелось.

– Наследник Ромен поможет вам, – Василь надул щеки. – Когда станет обладать достаточной для этого властью. У него есть рычаг давления на королеву, но она никогда не пойдет на изменение Закона, скорее обречет себя на позор или умрет, чем преподнесет сыну такой сюрприз.

– Что мне нужно делать?

– Вот это другой разговор, – Василь улыбнулся. – Расскажите мне, что задумала королева.

Роза пожала плечами:

– О планах королевы знает мой муж, но он ничего мне не рассказывает. Мне известно лишь о скором приезде мисс Элизабетты. И что в пятницу состоится важный прием. Список гостей королева утверждала лично.

– Да, это не та информация, на которую мы рассчитывали. Скажите, вы сможете расспросить мужа?

– Нет, мы не так близки… Но он будет рассказывать Элизабетте, я могла бы послушать и передать вам.

– Было бы чудно, – Василь улыбнулся. – Только я прошу вас запомнить – информация будет полезна для наследника Ромена, если вы найдете меня через минуту после того, как что-то узнаете.

– Можете положиться на меня, мистер Василь, чтобы получить свободу для своей семьи, я пойду на все.

Роза вспоминала об этом разговоре весь путь от входа в Золотой Дворец до комнаты, где должна была остановиться внучка королевы. У лифта к ним присоединился Клаус. Он забрал чемодан и саквояж у водителя и отправил его к машине. Они зашли в кабину и створки через три секунды закрылись. Роза осмотрелась. Эдвард напомнил ей портье пятизвёздочного отеля, который ведет звезду экрана в номер люкс, Клаус– телохранителя, а Энни – горничную в белом чепце, хотя она была одета в просторный синий костюм. Все казалось пустым и не живым, стало совсем печально, и Роза еле сдерживала слезы.

Элизабетту привели в комнату, которую занимала мама при жизни. Последние четыре года она всегда останавливалась здесь, когда приезжала в Золотой Дворец. Роза раскрыла темные шторы и впустила дневной свет. В обстановке комнате почти ничего не изменилось, если только обивка мебели и цвет покрывала. Элизабетта оглянулась. Темные стены утомляли и вгоняли в уныние. Она присела на кровать и подумала, что небольшая холостяцкая квартира Анри с толстым слоем пыли на мебели и давно немытыми окнами выглядела уютнее. Там воздух был другой, и атмосфера навевала на иные мысли.

– Королева приказала следить за чистотой, – пояснила Роза и приоткрыла одну из едва заметных дверей в заднем углу. Одна дверь вела в гардеробную, вторая в ванную. Роза пропустила Элизабетту вперед себя. В гардеробной, рассматривая вещи мамы, она вспомнила о том, как любила прятаться в этих шкафах с одеждой по вечерам, а когда мама засыпала, вылезала, включала свет, надевала туфли на каблуках, длинные платья, шляпы, шарфы и ходила, ощущая себя знаменитой моделью на подиуме. Она открыла дверцы. Справа увидела платья, модные шляпы тех времен и туфли, принадлежащие маме, упакованные в прозрачные чехлы. Маргарита следила за собой, у нее был настолько утонченный вкус, что Элизабетте стало стыдно за себя, ей ничего из этого не передалось.

Слева – новые платья, шляпы и туфли. Она прошлась по левой стороне, нащупывая этикетки и восхищаясь мягкостью тканей. На каждый выход полагался свой наряд, в том числе и на пятничный прием. Открытое нежно голубого цвета платье понравилось ей, хотя за последние четыре года мысль о том, чтобы надеть платье, вгоняла в тоску. Она открыла оставшийся шкаф, в самом углу, и увидела розовую пижаму. Роза положила ее на пуф у большого зеркала. Затем вышла, открыла дверь в ванную, проверила там наличие всех бутылочек и плотно закрыла маленькое круглое окно на стене.

Элизабетта обрадовалась, когда ее оставили одну. Энни сказала, что ужин подадут не ранее половины седьмого и вышла из комнаты. После теплого массажного душа, одетая в пижаму и с полотенцем на голове, Элизабетта вернулась в спальню, и упала на разобранную кровать. Затем достала из чемодана фотокамеру, блокнот, мини плеер и коробку со свежими пластинками известных читателям ее колонки музыкантов, которые она запланировала прослушать до понедельника и составить обзор для следующего выпуска журнала. Петер освободил ее от присутствия в редакции, но не от самой работы. В следующую субботу верстка очередного номера, а после статьи о Туртане у нее пропало желание открывать новые имена. Среди таких исполнителей, как Туртан, они все равно затеряются.

Из саквояжа она достала машинку, установила чистую бумагу, заменила батарейки в плеере, завела будильник на двенадцать часов, чтобы не забыть позвонить Анри и включила первую запись молодой начинающей команды из Южного Города.

Анри услышал звонок телефона ровно в 12.00 и взял трубку. Он был в студии, один, перед ним лежал исписанный блокнот, и стояла кружка с остывшим кофе. На заднем плане виднелась фигура друга-звукорежиссера.

– Привет, – услышал он в трубке знакомый голос и взял телефон со стола. Придерживая черный провод, донес аппарат до одноместного кожаного дивана у двери, и прилег, не разуваясь.

– Ты не поехал домой? – спросила она

– Без тебя там пусто, вот решил остаться в студии на день, даже сочинил текст к новой песне. Через час приедет Мон и поможет мне сделать запись. Мне нужна вторая гитара. А у тебя что? – спросил Анри, как будто и не виделся с ней утром

– Закрыли в спальне, по Протоколу – отдых, обед, встреча с бабушкой, ужин, отбой, ранний подъем и завтрак. В одиннадцать утра понедельника буду стоять на лестнице, и помогать бабушке резать ленточку в новом медицинском центре, затем она встретится с несколькими официальными лицами… Будет очень скучно…. Лучше бы мне дали задание написать о новом Туртане…

– Ты не говорила с ней?

– Мне выделили сорок минут до ужина. Я немного боюсь, чем ближе закат, тем мне страшнее, может потому что сегодня решится моя судьба и мне придется сделать выбор всей моей жизни.

Затем Элизабетта начала рассказывать о Розе, Эдварде и о том, что ее поселили в спальню мамы, и что за стенкой у нее комната с белым роялем, и что она очень хочет, чтобы он сыграл ей. Он слушал и думал. В голове складывались строчки в рифмы, а ноты в мелодию. Он знал, что получится очень личная песня и, что он запишет ее специально для Элизабетты, чтобы она смогла разобраться в своих чувствах… Анри рассказал о песне только Мону… И… Он не мог допустить, чтобы грязные руки Льюиса Пена добрались до нового шедевра… До свободы остался летний гастрольный тур и завершающие его концерты осенью, билеты на которые были раскуплены еще в начале года, а потом он с друзьями вздохнет полной грудью. Фелл и Макс помогли определиться со стилистикой новой пластинки – то, что он задумал, будет отличаться от всего, что делала Группа десять долгих лет. Анри не пугала перспектива сменить стадион на маленький клуб. Возможно, Группа потеряет часть поклонников, но узкая аудитория поддержит их. Оставалось в этом убедить остальных музыкантов, его друзей…

– Эй! – услышал он голос Элизабетты, и очнулся. – Ты не заснул? Я слишком утомила тебя описанием платья Розы? Прости, заболталась.

– Не извиняйся, все в порядке, немного задумался. Я пытаюсь поддержать тебя, даю советы, а сейчас спросил себя – что я понимаю в этой жизни? У меня был выбор десять лет назад, я его сделал. Всегда считал, что ради личного самоутверждения и Группы, а теперь вдруг понял, что только ради славы.

– Ты неправ.

Анри услышал в ее голосе искренность и стало спокойнее на душе. Элизабетта шептала в трубку, а так необходимая ему поддержка долетала через расстояние, разделявшее их.

– Все так делают. Сначала ты долго и усердно зарабатываешь себе имя, а по истечении десяти лет, имеешь полное право расслабиться и насладиться привилегиями. Послушай, если ты устал от Группы, то можешь параллельно заняться другим проектом.

– Тогда у меня не останется времени на тебя! В общем, не думай об этом. Я хотел рассказать тебе о другом. Мы с Моном обсудили предстоящие переговоры в корпорации. Если Льюис Пен отказывается дать нам творческую свободу, то мы не продлеваем контракты.

– Ты абсолютно прав.

– Я всегда винил корпорацию в том, что у Группы коммерческая музыка… Молчи, я знаю, что ты скажешь. Я понял, что потерял чувство реальности, меру таланта, славы и успеха и несу весь этот бред, потому что кроме тебя мне не с кем поделиться своими проблемами!

– Успех наших отношений как раз в этом – ты говоришь мне, что тебя волнует, я слушаю, а потом рассказываю тебе, что беспокоит меня.

– Спасибо за поддержку, – сказал он. – И еще раз извини, что утомил тебя. Давай встретимся во вторник на набережной? Сегодняшний день я точно проведу в студии, а в понедельник Билли обещал съемку на телевидении. Репетиция, как обычно, продлится до позднего вечера, после которой я упаду на кровать и усну мертвым сном до утра вторника.

– Хорошо, договорились. Жаль, что я не могу поцеловать тебя через трубку.

– Мне тоже жаль, милая, все, люблю тебя, – сказал Анри и отключился.

– Я тоже люблю тебя.

Элизабетта положила трубку на рычаг и вытянулась на кровати. Коробка с пластинками с шумом упала на пол, из машинки вывалился исписанный лист. Она подумала об Анри и как нужна ему сейчас. Он сломался, как все музыканты с наступлением творческого кризиса. И если рядом не окажется близкого человека, то он потеряет себя окончательно, и ей становилось немного страшно за него.

Слава победила в нем талант и не дала проявить его, использовать в полную силу. Хорошо, что он это стал понимать. Тяжело оставаться обычным человеком, когда твои песни поют на стадионах, а ты начинаешь ненавидеть обезумевших поклонников и винить во всех неудачах и промахах дельцов музыкальной индустрии. Анри по-прежнему сочинял талантливые песни, и с профессиональной точки зрения у нее и других музыкальных обозревателей не возникало претензий к Группе. Кризис случается у всех музыкантов. Они по-разному переживают этот момент, но со временем приходит понимание, что они упустили в своей жизни важное и ценное, и возвращаются к чему всегда стремились – просто писать музыку.

Элизабетта поставила машинку и телефон на пол, и взяла с тумбочки папку, оставленную Эдвардом. Это была программа бабушкиных мероприятий на неделю. Элизабетта вчиталась в каждый пункт и отметила, что бабушка ведет достаточно насыщенный для ее возраста образ жизни. За неделю ей предстояло открыть медицинский центр, посетить детский приют, провести церемонию зажжения огней на маяке и торжественный обед на палубе нового теплохода, возглавить шествие на пятничную службу в главный собор, и встретиться с послом из Страны Короля до очередного заседания Большого Совета. Недельная программа завершалась пятничным приемом в Большом Зале Золотого Дворца. Элизабетта догадалась, что будут присутствовать очень влиятельные гости, если бабушка распорядилась проводить прием именно там. Небольшие, более скромные приемы, проводились в Малом Зале.

Элизабетте захотелось посетить только одно место – интернат для талантливых детей. Именно там она рассчитывала найти новых «звезд» для своей колонки в отместку Петеру на новых Туртанов. Она вздохнула и бросила папку с программой бабушки на пол, затем сняла полотенце с головы, закуталась в одеяло, и сомкнула веки. У нее оставалось около часа на отдых.

Вечер Элизабетта провела в комнате с белым роялем, где впервые встретилась Анри. У портрета Маргариты она задержалась, заметив, что мама смотрит на нее свысока пронзительным взглядом. Ей стало неловко. На минуту Элизабетте показалось, что лицо мамы ожило, а губы сомкнулись в улыбке. Испугавшись, она отвернулась и увидела в окне справа, как под заходящие лучи солнца, садовники заканчивали работы в клумбах, а водители машин слонялись без дела, ожидая выхода из Золотого Дворца официальных лиц. Она присела на край обитого бежевой тканью дивана, и вновь осмелилась взглянуть на портрет мамы. Маргарита не подозревала, что была больна, когда приглашенный художник писал ее портрет. Он увидел в ней настоящую наследницу и изобразил такой на холсте, не лишая при этом женственности, чувств и эмоций. Элизабетта виделась с мамой нечасто, но те недолгие минуты, проведенные рядом, остались в памяти навечно. Когда она умерла, Элизабетта узнала, что такое одиночество и что значит быть покинутой. Мама была для нее всем, просто больше никого у нее не было. Софья, дочь дяди, не дружила с ней, а ее брат, Люк, караулил с друзьями в саду, забирал игрушки и ломал их. Больше всего Элизабетта горевала о кукле, которую они смастерили с мамой во время ее официального отпуска. Опираясь на пошаговые инструкции книги по рукоделию, они сделали выкройки частей тела, сами сшили платье и шляпку, выбрали в магазине подходящие туфли и модную сумочку. На создание куклы у них ушло несколько долгих, но очень веселых недель. Бабушка уехала на Остров с официальным визитом, и мама в то лето много времени посвятила Элизабетте.

Люк нашел ее с куклой в беседке, в тот день, когда Большой Совет передал титул наследника дяде. Брат был с тремя друзьями, и ему хотелось сделать больно кузине. Элизабетта перебежала в самый дальний угол беседки и прижала куклу к себе. Люк в один миг преодолел разделявшее их расстояние и выхватил куклу из рук. Сначала он оторвал руки, затем ноги, голову, и бросил оставшиеся от куклы части на стол с самодовольным выражением на лице. Элизабетта испугалась и не смела пошевелиться, тихо стояла в углу и плакала. Затем она услышала, как друзья Люка засмеялись, похвалили его за идею, и они убежали. Роза нашла ее ближе к вечеру. Вдвоем они починили куклу, но духа мамы в ней Элизабетта больше не видела и не могла простить брата за то, что он лишил ее единственной вещи, которая связывало с мамой и прошлым.

О чем рассказать точной копии матери? Просить помочь? Разобраться в чувствах? Она мертва, ушла, бросила в тот самый момент, когда была так нужна ей. Пока мама была жива, Элизабетта считалась самым любимым и желанным ребенком в Золотом дворце. Она могла позволить себе покапризничать и просить, чтобы Роза, Эдвард, мама, бабушка, друзья семьи баловали новыми нарядами, развлечениями и игрушками. После смерти мамы все это было у Софьи и Люка, а она превратилась в едва заметную тень, о которой иногда вспоминала бабушка. У нее не было гувернантки, она училась в обычной школе, затем в Городском Университете. Софья и Люк могли прилюдно унизить ее или толкнуть, и никто не смел наказать их за это. Место мамы заняла тетя Луиза.

– О чем задумалась?

Элизабетта услышала громкий, немного властный голос бабушки, напугавший ее. Она резко встала с дивана, пригладив край юбки. Королева неторопливым шагом подошла к внучке и протянула две худые руки в знак приветствия. Она постарела за несколько месяцев. В темной ложе стадиона Элизабетта не успела рассмотреть морщины, которые были замаскированы, но их наличие давало понять – она не божество, она такой же обычный человек, как все, так же стареет, с возрастом становится мудрее, и начинает более тщательно ценить жизнь. Только одевается в дорогие наряды, сшитые на заказ. Элизабетта обратила внимание на губы бабушки, которые сомкнулись в улыбке, а ее руки, несмотря на возраст, все такие же ухоженные и мягкие, коснулись ладоней внучки.

Собственно, и руки самой Элизабетты никогда не знали грубой работы. На протяжении четырех лет она жила отдельно, в Городе, имея за спиной поддержку в лице Энни и Клауса, которые стояли на полшага впереди ее желаний. Свежий завтрак, вовремя поданная к самому подъезду теплая машина, которая отвозила в редакцию, прибранная квартира по возвращении с работы, где ждал растопленный камин, вкусный ужин и мягкая постель со свежим бельем. Жалование, которое платил Петер в редакции, казалось грошами в сравнении с теми суммами, которые она тратила со счета бабушки на одежду, обувь, косметику, рестораны, кинотеатры, концерты, поездки за Город и на Остров.

Элизабетта поздоровалась с бабушкой и присела на диван. Эдвард, не оставлявший свою королеву ни на минуту, притворил высокие двери и остался в темном углу.

– Ну, вот, – сказала бабушка. – На человека стала похожа, – и взглядом оценила желтое платье Элизабетты с немного расклешенной юбкой и кружевом, которое ей очень шло.

Сама Элизабетта ощущала себя куклой, которую по приказу одели, немного поиграют, затем разденут и выбросят в темный угол, пока кто-то вновь не захочет поиграть с ней.

– Зачем ты пригласила меня? – спросила она. – День памяти мамы не скоро…

Бабушка придала голосу строгий официальный тон:

– Ты моя внучка, как Люк и Софья. И ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя не меньше их, а даже больше, жалею, что позволила тебе сбежать четыре года назад. Ты выпала из жизни Золотого Дворца. Я поддерживаю тебя материально, сын Эдварда страхует от глупостей, но это неправильно. Через пару десятков лет я оставлю тебя, вслед за Марго, и ты примешь мои обязательства. С этого месяца я буду как можно чаще приглашать тебя в Золотой Дворец, потому что в сложившихся обстоятельствах ты вряд ли согласишься переехать насовсем, хотя именно здесь твой дом и твоя семья.

– Ха, – возмутилась Элизабетта. – Тебе напомнить, что едва тело мамы было предано земле, твой сын собрал Большой Совет, который почему-то стал слушать его, а не тебя, и прилюдно объявил мужа мамы не моим отцом, а купленным дядечкой за деньги, чтобы скрыть ее интересное положение. Большой Совет лишил меня титула, происхождения, наследства и, всего, что было в личном пользовании мамы.

– Я помню о скандале и последствиях, – ни на минуту не смутившись, ответила бабушка, выражая сочувствие и доброту на лице. Но вот что скрывается за ним на самом деле, Элизабетта не поняла. Бабушка продолжила:

– В то нелегкое для меня время я не могла возразить Ромену или просить защиты для тебя в Большом Совете. Объяснять тебе причины не вижу смысла. Они касались меня и Ромена. Три года назад мы пришли к взаимопониманию, и я хочу справедливости. Эдвард по моей просьбе нашел способ восстановить твое имя и вернуть титул…

– Поясни, о какой справедливости ты говоришь? – вновь усмехнулась Элизабетта.

Королева не знала, что сказать. Эдвард прав, самое сложное в их плане – уговорить Элизабетту принять Страну Королевы в качестве наследства.

– Ничего мне не нужно, – воскликнула она, – потому что я как никто другой понимаю, как это быть на вершине, а потом оказаться скинутой оттуда в один миг. И я не хочу переживать подобные испытания вновь. Меня ждет интересная и насыщенная жизнь без интриг, лицемерия и зависти из-за того, что один получит все, а другой всю жизнь вынужден влачиться на вторых ролях!

Элизабетта вырвалась из рук бабушки и готовилась выбежать из комнаты. Королева жестом позвала на помощь Эдварда. Охранник тут же преградил Элизабетте путь к выходу, вернул на диван и подал стакан. Элизабетта сделала глоток и почувствовала, как холодная жидкость разносится внутри и успокаивает. Затем она прижалась к плечу бабушки и заплакала. Королева обняла внучку и тихо прошептала, что искренне надеется на понимание и благоразумие. Эдвард забрал у Элизабетты пустой стакан и вернулся на место, как будто ничего не произошло. Королева не удержалась и поцеловала внучку в затылок.

– Ничего, тебе сейчас больно и обидно, – сказала она. – Это пройдет, ты дочь своей матери, ты моя внучка и должна быть сильной! И начать борьбу, хотя бы ради памяти о маме. Если не ты и я, кто будет поддерживать эту память о ней?

– Я не хочу бороться с дядей, пойми, хотя бы не сейчас. Я так долго забывала обо всем, и прошу дать мне время… Чтобы привыкнуть… Я сделала свой выбор, и думаю, что тебе он не понравится, но это будет мой выбор.

– Твой музыкант, – тихо сказала королева

– Да, я выбрала его. Осенью мы поженимся, даже если ты запретишь!

– Что за манера перебивать старших!

Элизабетта вздрогнула. Бабушка повысила голос и напугала ее.

– Ответь, где ты оставила свою гордость? А выражение лица? В кого ты превратилась? Взгляни на свою мать, – она рукой указала на портрет. – Вот к чему ты обязана стремиться, вот какой ты должна быть. Маргарита вела себя, как наследница в этой комнате и в детском приюте, в госпитале и на ответственном мероприятии, в Большом Совете и на международных выездах! Она оставалась наследницей в любой одежде. А ты! Сменишь дорогое платье на ежедневный прикид, господи, прости за вульгарное слово, сорвалось, и станешь никем! Так я отвлеклась…

Королева вздохнула. Элизабетта с красным от стыда лицом притихла, понимая, что сейчас лучше молчать и слушать бабушку.

– Музыкант…, – продолжила королева. – Эдвард собрал информацию о его семье по моей просьбе. Средний брат. Старший – юрист, женился, живет на севере. Братья не общаются. Мать и младшая сестра живут на юге, музыкант купил им несколько лет назад большой дом. Мать работала в хоре местной церкви, а после известных тебе событий работу бросила и приходит в эту церковь теперь за спасением собственной души, она так и сказала людям Эдварда, когда те спросили у нее. Сестра учится в школе и ведет распутный образ жизни, ежедневно требуя денег у брата, который ей не отказывает.

– Остановись! – закричала Элизабетта. – Простите, что снова перебила вас, – сказала она официальным тоном, но с упреком. – Я в очередной раз убедилась, что мой приезд в Золотой Дворец был ошибкой. Простите, но я лучше вернусь с вашего разрешения к сыну и брату тех, чьи души загублены.

Элизабетта резко встала. Эдвард по знаку королевы преградил ей путь и вернул на место.

– Спасибо, Эдвард, – поблагодарила она охранника. – Ты сделала поспешные выводы, не дослушав меня. Я и не думала разлучать тебя с музыкантом, просто хотела рассказать тебе то, о чем, возможно ты еще не знаешь… чтобы правда не шокировала тебя после свадьбы. На него у меня особые планы.

– Что ты задумала? – спросила Элизабетта, чувствуя, как тревога за близкого человека добралась до самого сердца. Она могла допустить свое участие в безумных играх бабушки за власть, но Анри… Нет она должна уговорить ее оставить Анри в покое…

– Это счастье! Элизабетта, дорогая, как ты этого не понимаешь! – королева и не думала о том, чтобы сдаться. – Быть здесь наверху, когда все внизу. Неужели ты готова отдать все это своему дяде? Какую девчонку в этом Городе не спроси, каждая захочет твою судьбу и твое будущее.

– Глупые они. Все только говорят и думают, что быть на вершине легко и мечтают туда забраться, но никто не застрахован от того, что неведомые тебе силы со стороны всегда могут оттуда сбросить, а падать очень больно, в последнее время.

– Нет, это ты глупа, раз до сих пор не поняла. Ты сыта, ты одета, ты обута, только пока я жива и пока я могу защитить тебя от Ромена. После моей смерти ты станешь угрозой потери власти для него. Он выждет время, затем найдет тебя и сделает так, что ты потеряешь работу, которой ты, я уверена, дорожишь, а твой музыкант… он сделает все, чтобы ты потеряла и его. Ему доставит удовольствие видеть, как ты страдаешь!

– Дядя не в силах разрушить настоящую любовь. А за работу я не переживаю. Добилась успеха в журнале, сделаю карьеру и в другом месте.

– Не смеши меня, Бетт! Рыцарские времена давно прошли! Поэтому я умоляю принять тебя твой долг, если не для себя, то хотя бы ради музыканта. Он предан своему делу, таланту, Группе. Ты станешь виновницей того, что и у него ничего не останется, только общее, на вас двоих горе, которое и разрушит вашу рыцарскую любовь. Он будет душевно умирать у тебя на глазах, потеряв дело жизни. То же будет и с тобой.

– Я смотрю, у нас с Анри безвыходное положение, бабушка. Если ты устроишь нашу свадьбу, допустим, мой рейтинг взлетит, дядя уйдет на второй план, Большой Совет вернет мне мои привилегии, я стану наследницей. Внешне все будет замечательно, все счастливы и любят друг друга, а внутри? Все та же мертвая пустота и у Анри, и у меня. Так зачем тратить силы непонятно на что, и его, и мои?

– Я не стану ломать судьбу твоего музыканта. Женитесь, он сделает тебя популярной и может уходить в тень, записывать пластинки и гастролировать. В этом году мне нужна громкая свадьба и общественный резонанс! Я бы предпочла видеть твоим мужем более достойного человека, но у меня нет выбора, я должна приблизить тебя к народу, твоя задача – стать среди них «своей» и быть на слуху у каждой домохозяйки!

– О, да у тебя точный расчет! – воскликнула Элизабетта. – Только ты и твой Эдвард не знаете Анри. Он никогда на это не пойдет. Он будет каждый день заглушать свою любовь ко мне, он нарочно ранит меня, чтобы я его бросила и ненавидела, но он никогда не допустит того, чтобы быть подле меня вторым номером. Он привык к тому, что звезда всегда он, а я удобное красивое приложение. И меня все устраивает.

– Возможно, ты права. Только я бы хотела оценить его действия, с другой стороны. Музыкант получит бесплатную поддержку СМИ и глобальную раскрутку, Группа станет сверх популярной по всему миру. Сначала он откажется, и будет отрицать вашу связь. Но журналисты, общественность, Группа, менеджеры будут давить на него, и соблазнять славой и большими деньгами. Он примет наше предложение. Я уверена в этом.

«Анри нужен ей на пару лет, чтобы выделить любимую внучку из серой массы, а что будет с ним потом, ее мало волнует. Женился, дал популярность и наследников, и свободен. Через пять лет громкий развод – не сошлись характерами. И новый кандидат в мужья, голубых кровей, надежный и благоразумный. Самое главное, достойный!»

Элизабетта жалела, что не могла сказать это бабушке в лицо. Она встала, даже не прикоснувшись к юбке, чтобы намеренно позлить ее.

– Ты хуже дяди Ромена, – сказала она. – Он хотя бы не скрывает истинное лицо.

На этот раз Эдвард не стал ее удерживать, она вышла из комнаты, не обернувшись. Когда он закрыл дверь, королева сказала:

– Дневник Маргариты у вас?

– Да, он в надежном месте.

– Очень хорошо, – сказала она. – Сделайте мне копию и отправьте приглашение музыканту, я хочу встретиться с ним. Думаю, ему нужно знать правду. Это наш последний шанс, она послушает только его.

– Вы уверены, моя королева? Что музыканта стоит посвящать в наши дела? – спросил Эдвард и подал руку. Королева встала и выпрямилась.

– Он узнает только то, что нужно нам, и это уже ваша задача.

– Не беспокойтесь об этом, моя королева.

– Помните, мое доверие безгранично только к вам.

Эдвард не смел перечить ей, потому что любил ее трепетно и нежно. Она догадывалась о его чувствах и пользовалась благосклонностью охранника, понимая, что он никогда не допустит, чтобы она отвернулась от него. Как же ему хотелось крикнуть на нее, сказать, что она не права. Ее судьба искалечена властными родителями. Жизнь Маргариты оборвалась в ранние годы, такой же судьбы она возжелала для любимой внучки!

Эдвард не удержался и прочел дневник Маргариты, вчитываясь в каждую строчку. Дочь королевы была умна, добра и красива. Эти качества она унаследовала от отца, который на первый взгляд любил в семье только дочь. Мужа королевы никто не воспринимал всерьез в Золотом Дворце, и он, казалось, был доволен своим положением. Однажды ночью, во время дежурства, Эдвард встретил Маргариту в коридоре, с фонарем в руке. Она выглядела испуганной, а заметив его, успокоилась и спросила, почему папа спит в другой комнате. Эдвард не знал, как объяснить маленькой Маргарите, что взаимоотношения между родителями его не касаются, как постороннего. Он догадывался, что королева поддерживала с мужем исключительно дружеские отношения, появлялась с ним на приемах и мероприятиях, как требовал Протокол, и хотел ограничиться молчанием. Не смог. Маргарита осветила фонарем бледное лицо, по выражению которого Эдвард понял, что она готова узнать правду. Он отвел взгляд, оступился, покачнувшись, и посоветовал девочке задать этот вопрос королеве.

«Почему папа – самый лучший человек на земле – не смог завоевать сердце мамы?» Маргарита начинала с этого вопроса любую главу своего дневника, посвященных детскому периоду. Эдвард, читая эти строки, радовался и получил, слабую, но надежду. Характер Маргарита унаследовала от матери – ей передалось все – аристократичность, осанка, гордость, упрямство и эгоизм. За чувства справедливости и жалость, передавшиеся от отца, дочь королевы полюбили в «народе».

После смерти отца Маргарита отдалилась от матери, и рассматривала возможность продолжить обучение в частном Университете в Стране Короля. Она объявила о своем решении матери, которая слега намекнула дочери, что не может позволить уехать «наследнице» в страну врага, разногласия с которым по многим вопросам возникали из-за того, что она женщина, а он мужчина. Маргарита уперлась, она желала учиться только в Университете в Стране Короля, и никто не понимал почему. Благодаря стараниям Маргариты «врагам» пришлось договориться о временном перемирии во взглядах, а студенческому городку присвоить статус нейтральных территорий.

Несколько столетий Страну Королевы возглавляли женщины. Под давлением общественности, требовавших перемен, в Большом Совете искали «повод» лишить Маргариту титула наследницы в пользу брата. Поездка в Университет стала первой дипломатической миссией дочери королевы, которая существенно повысила ее статус у советников и вернула «расположение» у масс. Ромен со своими притязаниями на титул, отошел на второй план.

Маргарита вернулась в Золотой Дворец, спустя два года после отъезда, и на девятом месяце беременности, чем удивила мать. Королева быстро сориентировалась и отправила дочь рожать на Остров, сохранив внезапное возвращение Маргариты из Университета в тайне от членов Большого Совета. После родов Маргарита вышла замуж и вернулась в Золотой Дворец. По документам, Элизабетта родилась в официальном браке и только после смерти сестры Ромен поведал Большому Совету подлинную историю рождения маленькой наследницы, несмотря на протесты королевы. Большой совет лишил Элизабетту титула и поселил в самый дальний угол Золотого дворца…

Роза встретила мужа в спальне. Она снимала покрывало и готовилась лечь спать. Последние десять лет они ночевали в одной комнате, но в разных постелях. Холодность в отношениях присутствовала всегда, но за последние десять лет достигла критической точки. По брачному контракту они не могли развестись, если того не желала королева. А она и не думала давать Эдварду разрешение уйти от жены. Получив долгожданную свободу, он был способен сорваться и публично признаться в своих чувствах. Жена и сын немного сдерживали его.

Роза отбросила покрывало и присела на пуф у зеркала. Нужно было начинать разговор по заданию Василя, но она не знала, как подступиться к мужу. Эдвард охладел к ней после рождения Клауса, ласками и нежностью в голосе у него ничего не выведать. Муж, словно ее тут и не было вовсе, прошел в гардеробную, сменил костюм на пижаму, лег в кровать, включил ночник и начал читать книгу.

По утрам, когда Эдвард собирался на службу, Роза наблюдала за ним. На его лице всегда читалось веселье, а не хмурый бесчувственный взгляд, как сейчас. Он аккуратно завязывал галстук, напевая песенки под нос, проверял в кармане блокнот, очки, все как обычно по процедуре сбора, и выходил из комнаты, не сказав ни слова.

«Робот, – подумала Роза. – Твоя королева всегда была бесчувственной, таким же стал и ты, чтобы угодить ей».

Она ощутила гнев, бросила расческу на стол, подошла к нему и спросила:

– Я хочу знать, что задумала королева, и каким образом ее планы угрожают нашему сыну!

Эдвард отложил книгу в сторону и бросил на жену удивленный взгляд.

– Нет никаких планов, запомни это! Занимайся обычными делами и выброси глупости из головы, – сказал он и вернулся к книге, собираясь продолжить читать.

– Не делай из меня дуру, дорогой! Она? Нет, ты по ее приказу, исполняешь нелепые поручения, чтобы угодить! Я достаточно узнала тебя, многое вижу и способна делать выводы! Если тебя не заботит будущее нашего сына, то мне не все равно. Ромен страшный человек и просто так титул не отдаст. Тебе напомнить, что он сделал с собственной сестрой?

– Замолчи, он оклеветал Маргариту и теперь поплатится за это! У нас появились неоспоримые доказательства, мы нашли дн…, – Эдвард осекся, понимая, что едва не проговорился. – Забудь все, что я сказал, он ужасный человек и не любит предателей.

Эдвард бросил книгу на пол, завернулся в одеяло и выключил ночник. Роза задумалась над тем, что такое «дн», и оставила пустые мысли и догадки. Ей приказано передавать слова мужа Василю, а не делать выводы.

Анри протер веки, когда зажегся яркий свет. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Билли.

– Я узнал у Мона, где можно тебя найти, – Билли потянул за руку полусонного друга. – И застал тебя спящим, в наушниках, перед пультом и с кружкой холодного кофе на исписанном блокноте!

Анри выглядел жутко: помятым и не выспавшимся. Один взгляд и никогда не догадаешься, что пред ним, Билли, сидит новый лидер и кумир молодежи. Подростки сами выбрали его из множества других, а самокритичный Анри никак не мог признать, что массовая популярность давно победила талант. В последние годы он жаловался друзьям, что его задевает критика. Билли спокойно выслушивал крик души друга и убеждал, что критиковать не перестанут, особенно сейчас, когда Группа получила заслуженное признание. Кто из зависти, кто просто так, потому что сказать больше нечего. Со временем люди изменились – в них осталось очень мало позитива, немного больше негатива, а больше всего нейтральности, они не замечают горя или счастья себе подобных. Не имеет значения, что происходит в жизни у близких и друзей, важно, что у меня.

– Так, – сказал Билли, и поставил перед ним пакет со свежими бутербродами и горячим кофе. – У нас два часа, чтобы привести тебя в порядок, дорогой, и вперед, на переговоры. Очень важные.

– Что? – воскликнул Анри и протер глаза. Он искал вокруг себя Элизабетту. Ему снилось, как он держит ее в объятиях, а тепло и пульс сердец удерживает их на облаке, куда посторонним вход воспрещен. Он пожалел, что красивая картинка оказалась сном. Билли разбил мечты, пусть и во сне. И за это он был готов убить его.

– Переговоры, дорогой, давай, просыпайся, пей кофе, и едем к тебе на квартиру. Не могу же я представить тебя новым партнерам Льюиса в таком виде. Давай! Шевелись!

Билли протянул Анри стакан с дымящимся кофе. Анри сделал глоток и поставил стакан на стол. Кофе миссис Орли был намного вкуснее, и не шел ни в какое сравнение.

– Что за переговоры? – спросил он, наблюдая за Билли, который собирал разбросанные бумаги в рюкзак.

– Слушай! Ты дурень, или притворяешься им? Или не у тебя контракт заканчивается осенью? Так спешу доложить, что я, как твой друг и менеджер нашел Группе спонсоров, готовых вложиться в корпорацию Льюиса. Десять лет назад твоя пластинка никому не была нужна! Помнишь, как мы побирались по студиям, вручали коробку толстому клерку, он бросал запись в картонную коробку позади себя и сонным голосом говорил: «спасибо, мы вам позвоним?». Или вспомни, как нас на порог офиса не пускали за не этичный внешний вид? Только представь, как вся музыкальная шушера засуетилась сейчас! У дверей моего кабинета сформировалась очередь из конкурентов Льюиса, мечтающих переманить Группу в свои корпорации! У каждого свои предложения и своя цена. В качестве мести за унижение я позволил себе «повыбирать» для вида.

Билли прищурился и продолжил:

– И выбрал. Трое согласились стать партнерами Льюиса. Они хотят лично убедиться, что ты не иссяк, и что они смогут вернуть вложенные деньги! Я с твоего разрешения возьму кое-что из чернового материала?

Рука Билли потянулась к полке, на которой хранились черновые записи, оставленные для будущих пластинок. И взял одну из коробок с надписью «потенциальные». Анри молчал, он не знал, что сказать, как вести себя. Чувствуя его недоверие, Билли сказал:

– Мы же не подведем того, кто вытащил нас как котов с помойки? Десять лет назад?

Анри наблюдал, как маленькие хитрые глазки Билли метались по сторонам, как он волновался и пытался сгладить возникшее напряжение между ними. Наконец, он позволил себе сорваться и сказал:

– Ты, что, обезумел? Я и не думал заключать новый контракт с Пеном или кем – то другим. Все, что я заработал за десять долгих лет, я хочу вложить в открытие собственной студии и выпускать пластинки самостоятельно. Билли, если ты мне друг, ты поймешь, как я устал от сладкой розовой жизни и почему хочу стать независимым от указаний корпорации.

Билли выпучил карие глаза и упал на кожаный диван.

– Какая студия! Ты что забыл, как мы прозябали в нищете, как уговаривали менеджеров клубов позволить сыграть за жалкое вознаграждение? Я могу устроить экскурсию в прошлое…

– Я помню наш путь от начала и до конца, – Анри выбросил недоеденный бутерброд и стакан с кофе в урну. – И все для себя решил – с дорогими контрактами завязываю.

– Ты решил для себя, а про Группу ты забыл? У Фелла жена и двое детей, Макс ожидает третьего, Бун планирует жениться, а Дэн ждет первенца! Тебя не волнует, что будет с ними, когда студия прогорит через два месяца после открытия? Прости, но Льюис Пен, которому ты намерен перебежать дорогу, он раздавит тебя, уничтожит! Он найдет новых музыкантов, из которых можно тянуть все, что он пожелает, а твои поклонники тут же забудут Группу и перебегут к новым звездам корпорации! И опять начнется голодная жизнь в поисках выступлений. Время звезд-легенд прошло, дорогой друг. Теперь шоу-бизнес, или мы принимаем его законы или игнорируем. И твоя подружка журналист ничем не поможет. Кстати, а куда она пропала, неужели фото-роман задел ее самолюбие, и вы расстались? Раз ты на всю ночь завис в студии?

– Я считал, что ты мне друг, – сказал Анри, надевая куртку. – Остаться с тобой и Льюисом, или уйти со мной, решать, конечно же, Феллу, Дэну, Максу и Буну! Я не стану давить на них и принуждать поддержать меня. Я никто без них, как и они, ничего не смогут без меня! Осенью я уйду в свободное плавание, слишком долго я был тем, кем больше быть не хочу. И моя подружка меня полностью поддержала, она сказала мне, что верный поклонник всегда узнает, куда я пропал и почему, даже если в следующем году мистер Пен приложит руку к тому, что мне обрежут все радио и теле эфиры!

– Как же ты наивен, дорогой Анри! Ты уверен в своем имени и звездном статуте! Но знаменит ты пока они этого хотят, и поймешь ты это после того, как ощутишь душевную пустоту от неправильно сделанного выбора. Обычно Пен отдает личный приказ сбрасывать тех, кто изжил себя. Но ты на удивление сам сделал этот выбор за него. Я могу только пожелать тебе удачи, дорогой бывший друг…

Анри не ответил, взял рюкзак, коробку с записями и вышел из студии, хлопнув дверью. Он понимал, насколько прав Билли и на что он обречет себя, чтобы получить свободу. Он подумал, что вряд ли сможет содержать в будущем мать и сестру, и вспомнил, что Мадлен не звонила два дня и не требовала денег на новые туфли! А Роджер! Он так и не смог доказать брату ничего… Недавно мать сообщила ему, что Аннет беременна… Новость стала для него ударом. Он мог бы жениться на девушке брата и тогда бы ее сын стал и его ребенком… Если бы у него хватило духу объясниться! Но он сбежал… Как трус… В Город… Анри был уверен, если бы не побег, он был бы мужем Аннет, а не за Роджер.

«Так… Стоп…. Но тогда бы я не встретил любовь всей жизни, Элизабетту»… У него сжалось сердце от боли, когда он подумал о ней. Анри шел по длинному серому коридору, с рюкзаком на плече и коробкой перед грудью. Сотрудники корпорации сторонились его, никто не верил, что он настоящий. Анри шел дальше, к выходу и тихо бормотал под нос, не замечая никого вокруг:

«Я начал музыкальную карьеру, чтобы доказать Аннет, что я стою больше, чем Роджер. Чтобы она раз и навсегда пожалела о том, что вышла замуж за моего брата. Элизабетта… Она изменила мою жизнь, я забыл, что такое случайные связи, шумные вечеринки и прочие пороки, я забыл Аннет. Мама заставила вспомнить о ней. И мысль, что она родит не моего ребенка, режет слух. Я нашел в себе силы и посылал Аннет приглашения на концерты Группы. Я не видел ее ни разу, и огорчался, что мой план провалился».

Впереди показалась стеклянная дверь. Минуя пост охранника, Анри толкнул ногой путь на свободу и оказался на шумной улице. На парковке он увидел машину Элизабетты… Или его? Она переписала автомобиль на его имя два с половиной года назад, так как не знала о его дне рождения и не купила подарок.

«Кто я сегодня – хозяин своей собственной судьбы или тот, кто ищет себя?»

Анри поднял голову и посмотрел на яркое небо. Белые облака по прогнозу к вечеру превратятся в черные тучи. Дождь польется стеной и смоет грязь с улиц, мостов, крыш и жителей, которые забудут дома зонты. Он открыл дверцу машины, бросил на заднее сиденье рюкзак и коробку с пластинками. На другой стороне улицы он увидел телефонную будку, захлопнул дверцу, и осматриваясь по сторонам, перебежал через дорогу в неположенном месте, выслушав вслед ругательства от водителей, которые мало его волновали.

Будка оказалась свободна, и он зашел в нее. Из правого кармана достал мелочь и бросил в щель телефонного аппарата, из левого – вырванный лист из блокнота Элизабетты, на котором она написала перед отъездом в Золотой Дворец несколько цифр, сказав, что это прямой номер телефона, по которому он всегда может связаться с ней. Анри набрал заветные цифры, чувствуя, как руки трясутся от волнения. И ждал. В трубке щелкнуло, затем Анри услышал гудки и голос Элизабетты, такой родной и знакомый.

– Я слушаю.

– Привет, – это все, что он смог выдать из себя.

Минуту назад он хотел рассказать о многом, а услышав голос, потерял дар речи. Анри хотел бросить трубку и позвонить позже, но Элизабетта узнала его.

– Привет. Как хорошо, что ты позвонил! Я говорила с ней вчера! Она сошла с ума!

Анри вздохнул и прижался к стене будки, ноги еле держали его. Он решил сначала выслушать Элизабетту. Она стала единственным настоящим в его жизни и будущей целью, ради которой он хотел двигаться вперед и не думать о Билли, Аннет, Роджере, Льюисе Пене, корпорации… С первых минут их знакомства Анри понял, что она не просто девушка. Она, то недоступное, что случайно упало ему в руки, а он не смог по достоинству оценить подарок судьбы.

– Кто? – спросил он

– Бабушка! Я узнала ее план. Она не против наших отношений и предложила помочь со свадьбой! Но теперь я этого не хочу!

Анри стало больно. Он промолчал.

– Прости, я не то хотела сказать, – извинилась она. – Бабушка хочет общественного резонанса и публичного бракосочетания, чтобы о нас говорили все, кому не лень! Только представь, роман в картинках каждый день!

«Дурак, – подумал Анри, – она делится с тем, что у нее наболело за ночь на душе, а я… Стою… Слушаю… И молчу».

– Давай уедем, прошу тебя, на Остров! Купим маленький домик на берегу океана, и не будет никакой бабушки и обязательств перед ней!

Он не знал, что сказать. Она решила, чего хочет. А он стоял на распутье, и не мог понять, куда двигаться.

«Королева найдет внучку и на Острове, привезет в Золотой Дворец и заставит принять наследство, лишь бы отомстить сыну. У нас не было будущего… Прости».

– Я не могу ответить тебе сейчас…, – сказал он, догадываясь, что каждое его слово оставило рану на ее сердце. – Опаздываю на встречу с Билли и его спонсорами.

Анри бросил трубку на рычаг, не дождавшись реакции Элизабетты на его поступок. Затем вытащил из кармана оставшуюся мелочь, бросил в щель и набрал номер Фелла. На звонок ответила его сонная жена, а узнав по голосу Анри, передала трубку мужу. Анри ценил Фелла больше всех в Группе, как музыканта. Он был вторым гитаристом, к тому же виртуозно играл на синтезаторе, создавая звуки, уносящие слушателя в другую реальность.

– Привет, друг, – поздоровался он

– Анри, – воскликнул Фелл. – Звонишь сказать, что как всегда опаздываешь, и время репетиции откладывается на два часа?

– Нет! – воскликнул Анри. – Репетиция начнется в два, как договорились. Слушай, а ты не мог бы приехать пораньше? Есть разговор, важный.

– Конечно, без проблем, – согласился Фелл. – До двенадцати я занят, сына повезу в кружок любителей автомобилей, а дочь на танцы, но в час смогу приехать.

Анри услышал в трубке сигнал, что у него осталось мало времени, и сказал:

– Было бы отлично. До встречи на репетиции.

– Договорились, – сказал Фелл и звонок сорвался.

Анри оставил трубку на рычаге и вышел на улицу. Около будки сформировалась очередь из трех туристов с фотоаппаратами. Они узнали его и три указательных пальца уставились на Анри. Он вжал плечи, чтобы воротник куртки немного прикрыл лицо и хотел идти к перекрестку, пока туристы строили предположения на родном языке, он или не он? Один из них, стоявший ближе всех к будке, заметив, что Анри собирается уходить, схватил его за руку и показал на фотоаппарат. Анри понял, что с ним хотят сфотографироваться и встал ближе, в обычную позу, изобразил улыбку. Двое других щелкнули по кадру. Затем произошла смена ролей, и туристы, не отпуская его, пытались сказать спасибо на родном языке. Анри показал им на часы, вырвался и побежал к дороге. Туристы долго кричали вслед, показывая бумажки и ручки, они хотели подписи. Анри не стал возвращаться, перебежал дорогу, сел в машину, улыбнулся, завел мотор и вырулил на Проспект. Девять лет назад, он никогда бы не позволил себе вот так сбежать от поклонников… Притормозив на светофоре он подумал о том, как убедить Фелла, Макса, Буна и Дэна поддержать его. Предложение Билли было заманчивым, несло уверенность в завтрашнем дне, богатство, признание и погружение в глубокий творческий кризис. Его предложение сулило взамен материальному благу раскрытие творческого потенциала…

«Элизабетта со своим Островом… Вечером, она позвонит, забыв об обиде, и расскажет, какая у нее замечательная бабушка! И как она раньше не подумала о том, что леди быть намного проще. Никаких забот, сиди в высокой башне и не жалуйся на жизнь! Иногда и выезды можно позволить, чтобы не забывали».

Анри понимал, что сорвался на нее из-за разговора с Билли или из-за звонка матери, которая рассказала ему про Аннет? Лицо вспотело. Руки тряслись. Он свернул с Проспекта на свою улицу и притормозил у дома. Минут пять сидел в машине, наблюдая, как три заботливые молодые мамы вывели детей на утреннюю прогулку и подумал, что жизнь может быть прекрасна. Феллу и Максу повезло с женами и с детьми, почему он сознательно боялся будущей ответственности?

В почтовом ящике Анри нашел странный конверт и распечатал его только лежа на диване, после того, как принял душ, и переоделся, под шум телевизора, который нес ерунду про животных и зоопарки. Письмо было составлено на официальном бланке и выглядело как приглашение… в Золотой Дворец.

На минуту он подумал, что Элизабетта не обиделась, все решила за них, не дожидаясь личной встречи, поговорила с бабушкой и письмо упало ему в ящик… Если бы не указание, написанное мелким шрифтом, внизу листа – ничего не говорить Элизабетте. Еще ниже телефон для связи, по которому нужно позвонить завтра, в понедельник, ровно в пять часов вечера.

Анри смял письмо и бросил листок под диван.

«Они хотят втянуть меня в то, чего нет. Вчера моя жизнь была прекрасна и насыщенна. Я любил ее, я хотел жить дальше ради нее. И все оборвалось за один день. Резко. Без осмысления и предупреждения… Потому что кто-то этого очень захотел».

Он выключил телевизор, встал и поднялся на чердак, где увидел тень Элизабетты у окна, тянущей к нему руки. Ее взгляд просил о помощи.

Эдвард оставил Элизабетту на шумной улице, на крыльце задания нового медицинского центра на Проспекте. Десятки репортеров выстроились у главного входа с микрофонами, камерами, блокнотами в ожидании появления королевы, которая пила чай в кабинете главного врача и появляться на публике в ближайший час не думала.

Элизабетта, задумавшись и придерживая поля шляпы, скрывавшей лицо от солнца, стояла на ступеньках в компании Клауса и смотрела вперед. В свободной руке она держала изящную сумку.

«Бабушка вздумала сближать меня с народом? Они не знают, кто я такая и что здесь делаю… Им нет никакого дела до меня… Как и мне до них…».

Она споткнулась и едва устояла на высоких каблуках. Клаус среагировал быстро и удержал ее. Вдруг журналисты развернулись, направили фотоаппараты на главный вход и яркие вспышки ослепили Элизабетту. Она обернулась и увидела, как из здания госпиталя появилась бабушка, под руку с Эдвардом. Внимание журналистов было приковано к ее не высокой статной фигуре. Бабушка галантно поприветствовала присутствующих взмахом руки, разрезала ленточку, и сообщила, что с Первый Секретарь готов ответить на все интересующие вопросы. Через три минуты после официального приветствия Эдвард помог ей устроиться в поданном автомобиле, и она уехала. Некоторые журналисты, разочаровавшись, разошлись, а самые стойкие остались на интервью с Первым Секретарем, который с пониманием сути отвечал на вопросы о новом центре, его значении для развития медицины и роли бабушки в его открытии.

Элизабетта в расстроенных чувствах спустилась по ступенькам к машине. Ни один журналист не повернул головы в ее сторону. Клаус сел за руль, а она устроилась на заднем сиденье, сняла новые туфли и бросила их в самый дальний угол, чтобы не видеть. Ноги отекли, а пальцы распухли. Клаус спросил, куда ее отвезти.

– В Золотой Дворец, – сказала она, а затем передумала. – Нет, отвези меня в Парк.

Машина выехала на широкую улицу. Элизабетта выглянула в окно и заметила, что у бабушкиного секретаря смешная жестикуляция.

С Парком было многое связано в последний год. Именно здесь, в самом людном месте Города, Анри предпочитал прятаться, так как затеряться среди людей гораздо проще, нежели в уютном кафе с несколькими посетителями. В Парке никто не обращал на них внимания, не просил у Анри автограф. Они могли ходить там, где хотелось. Клауса Элизабетта оставила в машине, а сама пошла дальше, по дорожке. Если идти прямо, не сворачивая, то можно выйти к набережной и подышать свежим воздухом. На небе собирались тучи, но Элизабетту не волновало, будет ливень или выйдет солнце. Подул ветер, который немного расклешил юбку платья. Она шла босиком по центральным аллеям и каждый куст напоминал ей о том, что они с Анри делали во время свиданий – держались за руку, целовались, смеялись или обсуждали бытовые проблемы. Нежную кожу ног ранил песок и сухие листья.

«Я чувствую грубость земли, потому что устала от идеальной жизни и мечтаю о покое в компании Анри. Он не принял идею сбежать на Остов, и меня задело это. Я была готова бросить ради него все? Почему он не готов?».

У центрального фонтана Элизабетта замерла, любуясь прозрачностью водяных струй, которые резко поднимались от земли в высоту, застывали на несколько секунд и синхронно падали вниз. На лужайке было многолюдно. Молодые мамы гуляли с детьми, держа их за руку, школьники, бросив рюкзаки на землю, объединялись в группы и играли в волейбол или теннис. Были и такие, кто сидел на газоне и выполнял домашнее задание под глупые насмешки сверстников. В самом темном углу, под деревьями, Элизабетта увидела пожилых людей. Они играли в шахматы и шашки на длинных деревянных столах.

«Ушла мода ставить цель и добиваться ее. Пришла эпоха, когда модно надеяться на случай. Некоторым везет, потому что они рождаются под счастливой звездой».

Элизабетта добралась до лавочки на набережной и присела. Клаус нашел ее, напугав, и подал туфли, которые заметил, осматривая салон машины. Он побежал следом, так как отвечал перед королевой даже за ее ноги. Элизабетта замерзла и надела туфли. Угождать Клаусу она не собиралась.

С неба упали первые капли дождя. Клаус раскрыл на головой большой зонт. Школьники, студенты резко вскочили со скамеек и газона, собирая на ходу рюкзаки, книги, мячи, кроссовки, спортивную одежду. Мамы торопили плачущих детей к выходу.

Элизабетта смотрела на них, и ей стало смешно.

«Вы выглядите такими жалкими и беспомощными, у вас нет Клауса, который принесет туфли и зонт, стоит тебе только подумать об этом. Вы не подозреваете о том, что бабушка и дядя грызут друг другу глотку только за тем, чтобы управлять вами. Вам все равно, кто из моей семьи будет прожигать в Золотом Дворце миллионы. Почему мир стал примитивным, подлым, низким? Менее всего мне хочется быть причастной к бардаку внизу и красивым речам наверху».

Клаус смотрел на Элизабетту и не смел спросить, о чем она думает. Он мечтал обсохнуть в теплой машине. Элизабетта взяла его за руку и позволила прижаться, чтобы зонта хватило на двоих.

Маленькие капли дождя за несколько минут обрушились ливнем на Город. Вдалеке, за рекой, Элизабетта услышала раскат грома и увидела яркую молнию. Парк опустел. Элизабетта решила, что хватит мучить бедного парнишку, который продрог от холода. Она велела Клаусу вести ее к машине и встала с лавочки. Клаус, не отпуская зонт, встал следом. Она взяла его под руку, и хлюпая в дорогих туфлях, заказанных у мистера Ри, по лужам, смогла почувствовать легкость и свободу. Она радовалась тому, что туфли, которые причинили столько неудобств, можно будет выбросить и забыть о них. Клаус наоборот жалел, что испортил любимые туфли. Энни обязательно отчитает его. Он будет долго рассказывать жене, как ноги вязли в грязи и лужах, которые образовались за пару минут на опустевших аллеях Парка. До выхода оставалось несколько метров. Большая теплая машина ждала их.

Вдруг Элизабетта отпустила руку Клауса и выскочила из-под зонта. У ветвистого дерева она заметила ребенка, который положил голову на колени более взрослой девочки. Рядом лежал закрытый футляр для гитары. Элизабетта позвала Клауса, он возник за спиной с зонтом в руках. Она усмехнулась и придвинула его ближе, чтобы зонт накрыл и девочек под деревом. Клауса удивил размер королевского зонта, который укрыл от дождя четверых людей. По протоколу зонт предназначался для одной персоны…

– Вы кто? – спросила Элизабетта, прислушиваясь, как стучат капли дождя. Младшая девочка стояла, прижавшись к ней, и держалась ладошкой за край юбки, а девочка постарше – за Клауса. Одеты они были довольно скромно – в заношенные джинсы и футболки разных цветов с шуточными надписями на груди.

– Я Мэгги, а это моя сестра Саша, – представилась маленькая девочка.

Дождь закончился и Клаус, стряхнув с капли с зонта, закрыл его.

Саша подняв с земли чехол с гитарой и, схватив сестру за руку, пошлепала по лужам к выходу, не сказав спасибо. Не в ее манере благодарить добрых теток.

– Стойте! – закричала Элизабетта. – Куда вы! Смотрите, грязь кругом! Я могу вас подвезти, куда скажите, машина стоит у выхода. Внутри можно обсохнуть и согреться.

Саша обернулась. Молодая мисс не отстанет. Нужно было ответить ей. И Мэгги заплакала.

– Спасибо, за заботу. Мы с сестрой справимся. Мы торопимся. Нас Курт ждет. – Саша вздохнула и ускорила шаг. Элизабетте пришлось бежать за ними, а Клаусу за Элизабеттой.

– Саша, – воскликнула Мэгги. – Я хочу покататься на машине, ну, пожалуйста, Саша.

– Мэгги, замолчи, нам работать вечером. Сама знаешь, что будет. За день удалось собрать грошовую выручку, дождь разогнал всех из Парка и когда они соберутся снова, неясно. Идем, Курт даст новую точку…

– Кто такой Курт? – запыхавшись, спросила Элизабетта. – И почему вы его боитесь?

Саша отпустила руку Мэгги и развернулась лицом к дамочке, сверкнув глазами.

– Слушайте, богатая… мисс! Не ваша обязанность интересоваться моей жизнью и капризы Мэгги не должны волновать вас. За зонт я поблагодарила, так что мы в расчете. Идите своей дорогой, мы с Мэгги опаздываем на важную встречу! Прощайте.

– Нет, так не пойдет, – запротестовала Элизабетта, придумывая повод, чтобы задержать девочек. – Я хочу послушать. Играйте мне. Клаус, заставь вредных девчонок играть мне.

– Что вы к нам привязались? Хватайте за руку вашего Клауса и топайте к машине.

Саша дернула руку Мэгги и потащила сестру к центральным воротам. Она ускорила шаг, мечтая, чтобы девица с машиной и зонтом отвязалась от них.

«Удивила! Никто не верит, что „современные ухажеры“ способны любить своих дам и ради них готовы переждать ливень под зонтом! Как же ей удалось уговорить его? По лицу спутника видно, что ему хочется обсохнуть в теплой машине и как можно скорее».

– Десять тысяч, – Элизабетта раскрыла сумку и выгребла из нее наличность. – Сколько часов вы сможете забавлять меня за десять тысяч?

Сашу переклинило от названной суммы. Для дамочки с зонтом десять тысяч казались бумажками, которые она могла выбросить на ветер, но не для нее. Саша боролась с собственной гордостью и шансом заработать такую сумму, большую часть из которой следовало бы отдать Курту. От него можно утаить гроши, но не десять тысяч! Мэгги болтушка, и Курт пользовался возрастом сестры, чтобы уличить Сашу в обмане.

– Ну, вы и прилипчивая, мадам, – воскликнула она. – Если вам некуда деть десять тысяч, то пожертвуйте их первому приюту, который увидите в окне теплой машины.

– Нет, приюту я собираюсь жертвовать завтра, сумму с другими нулями. Сейчас я хочу вас послушать. И мой совет, так, на заметку. Музыканту не следует отказываться сыграть, когда его просят. Вы же не можете знать, где вас судьба поджидает?

Элизабетта усмехнулась. Саша уловила ее шутливый тон и странную полуулыбку.

– Кто из вас играет? – спросила дамочка. – Но есть условие, я хочу слушать вас в моей машине.

– Я играю, – ответила Саша. – Мэгги беру для жалости. Когда она со мной, то люди жалеют ее и дают больше мелочи. Только не нужно денег, я сыграю для вас бесплатно. Мэгги разболтает обо всем Курту, и он заберет у нас ваши десять тысяч.

– Не разболтает, – сказала Элизабетта. – Скажи, кто он такой, и я с ним разберусь.

– Вы? – удивилась Саша, рассматривая ее внешний вид. Тушь растеклась под глазами, образуя черные круги, юбка платья намокла и с нее капала вода, туфли стали похожи на калоши. Волосы спутались, но лицо… Оно выражало заботу, сожаление и тревогу, которую разучилась чувствовать Саша. Она не могла допустить дамочку к себе и сестре, так как утратила веру в хороших людей и ничего не могла с этим поделать. Саша, не отпуская руки Мэгги, сказала:

– Курт… он…. Лучше не спрашивайте меня о нем, мисс. Вы мгновение в нашей с Мэгги жизни, а он – настоящее, будущее и прошлое, хочу я этого или нет.

– Ладно, прекратим все разговоры о Курте, как хотите. Машина там, у ворот.

Элизабетта убрала кошелек в сумку, создавшую, как и туфли, много неудобств за день, и отдала ее Клаусу, чтобы освободить руки. Саша не ожидала, что машина окажется такой большой и… у нее не было слов. Клаус раскрыл дверцу и по очереди запустил каждую из них, переживая, что вымокшая одежда испортит обивку сидений. Мэгги попросила включить телевизор, а Клаус, спрятав зонт в багажник, занял на место водителя и завел мотор.

Саша достала из футляра гитару, удобнее устроилась напротив дамочки, ударила по струнам и запела тихую лиричную песню. Элизабетта отметила у нее чувство ритма, слух, технику. Ей не понравился текст. Саша пела о жизни и, казалось, не хотела видеть в своей судьбе ничего прекрасного, даже того, что у нее есть добрая младшая сестра, и что в этом мире остались чуткие ко всему и отзывчивые люди. Их немного, но они же есть. Мэгги не слушала сестру, она уплетала фрукты с подноса, который сам выехал из правой дверцы, еще там были бутылки со свежим соком и бутерброды. Элизабетта следила за фигурой и не позволила Энни загрузить машину едой. Сейчас она жалела об этом, ей не чем было кормить девочек. Клаус затормозил у дома Элизабетты.

– Найди мне охранника, – сказала она, когда девочки вышли из машины. – Иначе сбегут. Я приеду завтра утром и решу, что делать с ними дальше.

Клауса немного удивляло, зачем внучка королевы связалась с девочками из парка. Кто они и откуда, они никогда не расскажут. Если Курт их отец и имеет права на них, то всемогущая бабушка вряд ли поможет, даже если Элизабетта будет полночи стоять у ее кровати и говорить одно слово – «хочу», до тех пор, пока не выдержат нервы старой леди, и она не прикажет искать выход отцу.

– Клаус проводит вас до квартиры, – сказала Элизабетта Саше, – а утром жди гостя, моего знакомого. Он поможет тебе, если ты готова к тому, чтобы изменить свою жизнь. Хотя бы ради Мэгги.

Саша молчала, дамочка начинала ей нравиться, по крайней мере, она не услышала от нее ни одного плохого слова, и она действительно хотела помочь, или делала вид. Она поняла, что хозяйка она, а мужик с каменным лицом исполняет ее указания. И ради Мэгги можно позволить провести одну ночь не в бараке, а нормальных условиях. Только, какая расплата их ожидает? Курт выскажет недовольство за то, что не принесли выручку вовремя. Простит ли он их, узнав о грозе? Саша отбросила дурные мысли, она вымокла под дождем и чувствовала себя обессиленной. Она хотела заснуть и все еще не верила, что встретила спасительницу на самом деле.

Элизабетта вернулась в машину. Пришлось самой вести себя в Золотой Дворец. Клаус обещал устроить девочек и приехать на такси.

– Ну вот, – прошептала она. – На короткое время я нашла смысл жизни.

Элизабетта выключила телевизор, оставленный Мэгги и перебралась на место водителя. На Проспекте она следила за движением и людьми на тротуарах и автобусных остановках. Они отличались внешним видом от тех, кто был в Парке, но не мыслями. Они возвращались домой после трудового дня. Кто-то с улыбкой на лице и с радостью в сердце, кто-то разочарованным и недовольным, а кто-то просто с лицом обычного человека, без эмоций.

– Таких стало намного больше.

– Садитесь, молодой человек, – услышал Анри суровый голос и присел в указанное место. Он решился на встречу с королевой, потому что голос по телефону сказал – если он желает счастья Элизабетте, то должен, не раздумывая, приехать. Поездка в Золотой Дворец стала поводом, чтобы перенести репетицию и отложить разговор с друзьями еще на сутки. Осудить действия корпорации в отношении Группы удалось только перед Феллом. Друг внимательно выслушал и сказал, что Анри может рассчитывать на его поддержку в разговоре с остальными:

– Моя семья, возможность видеться с женой и детишками чаще дороже золотого контракта Льюиса Пена.

«Согласятся ли Макс, Дэн, Бун?» – думал Анри, когда смотрел в глаза королевы.

Эдвард встретил его в центре Города и открыл дверь черной представительской машины. Подобный сервис был оказан Группе одним влиятельным магнатом, другом Льюиса Пена, на вечеринке у которого они играли заказной концерт. Анри помнил, как их доставили на Остров на частном самолете, выделили каждому музыканту номер-люкс и привезли к началу выступления в закрытый клуб. Анри запросто мог халтурить и играть, не задумываясь о реакции подвыпившей публики, которая приветствовала Группу на сцене. Гости на вечеринке магната в современной музыке не разбирались и приняли бы посредственное исполнение за шедевр. Несмотря не неприязнь к Льюису Пену за то, что выставил их циркачами, развлекающими его влиятельных друзей, Группа отработала гонорар. Ошибки и не сыгранность не стали бы похвалой не для кого из пятерых. Каждый знал свое дело и стремился к идеальному выступлению на стадионе, клубе или на закрытой вечеринке.

Королеву Анри видел второй раз в жизни. Она внимательно изучала жениха Элизабетты, а затем попросила Эдварда принести ей копию дневника и передала записи Маргариты Анри. Он в недоумении раскрыл толстую тетрадь в черной обложке и с пожелтевшими страницами, не понимая излишнего доверия, оказанного ему.

– От этого дневника зависит жизнь и судьба Элизабетты, – пояснила она. – В прямом смысле. Если вам дорога моя внучка, то я прошу вас ознакомиться с содержанием этой тетради, а потом забыть. Я всегда считала свою дочь скрытной и малообщительной. Прочитав ее записи, я поняла, что ошиблась. Маргарита была довольна своей судьбой. Все мысли, сомнения и переживания она записывала в эту тетрадь, как видите, очень толстую! Я хотела показать дневник Элизабетте, а потом передумала. Моя дочь умерла для нее идеалом, той, которая не похожа ни на кого из семьи. Если Элизабетта прочтет записи, то разочаруется в образе мамы. Понимаете меня, молодой человек?

Королева прищурилась. Анри отпустило чувство напряженности, он смог расслабиться и незаметно перевести дух. Бабушка Элизабетты была настроена на положительный исход беседы.

– Пока смутно, – ответил он.

Королева жестом позвала Эдварда. Он разлил чай по кружкам и вернулся на место. Анри заметил насколько отточены его действия.

– Что ж поясню, – королева взяла кружку со стола и предложила Анри оценить ее гостеприимство. – Подробные записи последних лет жизни моей дочери дали мне новый толчок добиться справедливости для Элизабетты. Вы прекрасно понимаете, какая в Золотом Дворце царит обстановка. Прочтите дневник Маргариты и вы поймете, почему я так настойчиво требую от внучки принять ее долг. Только в целях ее же защиты. В дневнике Маргарита подробно описала отношения с отцом Элизабетты и назвала его имя. Если вы готовы стать частью моей семьи, то должны узнать наши секреты. Я иду на это, потому что в будущем Элизабетта сможет надеяться только на вас. Я получила ответное письмо от ее отца. Он не сможет признать ее, на это у него свои причины, но он вызвался защищать и оберегать ее. В первую очередь от моего сына. Ромен амбициозен и всегда добивается желаемого. Элизабетта – угроза потерять самое ценное, его власть. Пока я жива, он не посмеет к ней приблизиться. А когда умру – начнет действовать. Элизабетте будет легче контролировать Ромена, если восстановить справедливость в ближайшее время. Теперь вы понимаете, какая судьба ждет мою внучку в будущем? Грядет не война за власть, а борьба за выживание. И это неизбежно.

– Я готов, – тихо сказал Анри, лишь бы она перестала запугивать его. Красивой и запутанной речью королева ясно дала понять, что выбора у него нет. Он решил свою судьбу, приехав три года назад в Золотой Дворец на церемонию. – Ради Элизабетты я сделаю все.

– Вот и отлично, – дружелюбным тоном произнесла она и поставила кружку на стол. – Ваша задача номер один – прочесть дневник и спрятать оригинал. Вы знаете какое-нибудь надежное место?

– Думаю, что я найду его, – ответил Анри. – Сегодня же я передам тетрадь моему другу, который не задаст лишних вопросов. Он сделает так, как я скажу.

Королева подняла ладонь, призывая Анри умолкнуть:

– Сегодня вы останетесь в Золотом Дворце, чтобы я могла убедиться, насколько вы преданы Элизабетте. Я приглашаю вас на обед с моей семьей и даю возможность узнать, какие узы нас связывают. Ваша задача номер два – убедить Элизабетту принять наследство и долг. Помните, моя внучка послушает только вас. И задача номер три – что вы хотите получить взамен?

– Не совсем понял смысл последнего вопроса. Я же сказал, что ради Элизабетты согласен на все.

– Не обижайтесь и стройте из себя героя. Элизабетте нужен достойный ее чести муж, поэтому спрашиваю вас еще раз, что вы хотите получить взамен?

– Я хочу независимости, – сказал Анри и пожалел об этом. Кто бы мог подумать, что он станет изливать душу самой королеве:

– В этом году у меня истекает контракт с Льюисом Пеном, и если я его не продлю, то они перекроют мне все пути для самореализации. Мой менеджер сказал, что без корпорации Группа потеряется. Я хочу открыть студию, чтобы мое имя играло на меня, хочу писать музыку, которая интересна мне, не задумываясь об аудитории, спросе на билеты и пластинки. Я устал от сладкой жизни.

– Я услышала вас, молодой человек, – сказала королева. – Эдвард займется Льюисом Пеном. Контракт можете не продлевать. Смело открывайте студию. Ваше имя будет играть на вас после громкой свадьбы.

Королева ждала, что музыкант поблагодарит ее. Анри молчал, не веря, что свобода ждет его. Оставалось сделать несложное движение – вытянуть руку вперед и успеть ухватить.

– Можете идти. Эдвард проводит вас в гостиную Элизабетты.

Анри встал. Ноги подкашивались. Если бы он оказался на месте королевы, то оградил бы близкого человека от дворцового ада и интриг, не задумываясь, если она уж так печется о безопасности внучки. Теряя равновесие, Анри понимал – верить королеве нельзя. Внутреннее чувство подсказывало – она пригласила его на встречу не случайно. Покидая приемную, он решил, что прочтет дневник Маргариты и сам разберется, где правда.

Элизабетта не ожидала, что встретит Анри там, где меньше всего предполагала увидеть. Она затолкала мокрые туфли и сумку в угол, и в полшага оказалась рядом с ним, не веря в то, что он реален и не злится на нее.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она

– Твоя бабушка пригласила на обед. Королевам не принято отказывать. Тем более такой шанс увидеть тебя.

Анри не сдержался и обнял ее. Стало очень хорошо. Вот так бы и стоять в круге, или лететь на облаке, как во сне, и чтобы никто больше не смел разрушить их связь. Элизабетта не успокоилась, она напряглась и спросила:

– Ты говорил с бабушкой? Что она сказала? Прошу, не верь ей, она всегда делает так, как хочет она. Бабушка втянет тебя в семейные интриги, а ты не поддавайся! Ты можешь, в отличие от меня, отказать ей…

– Я увяз в интригах три года назад, когда предложил тебе встречаться, я с первого взгляда понял, что ты не обычная девушка, и я могу потерять тебя, едва узнав. Я каждый день ждал момента, когда ты скажешь, прости, я наигралась, в мужья мне подобрали наследника титула или состояния, а ты приглашен на свадьбу! Королева преподнесла тебя на золотом блюде, ты в самом деле решила, что я откажусь?

Он ее разозлил, Элизабетта не удержалась и ударила его:

– Подлец, вот как ты обо мне думал!

– Я давно хотел сказать тебе правду, – Анри коснулся рукой щеки, которая горела от удара. – Не думал, что нежные руки могут быть сильными.

– Вот тебе моя правда, – сказала она, сняла шляпу и бросила на спинку дивана. Мокрые волосы спутались. Элизабетта скрутила их на затылке и придерживала рукой. Анри подал ей шпильку.

– В Парке попала под дождь, – объяснила она. – Ты бросил трубку, а после бабушкиного мероприятия на три минуты я не знала куда идти и что делать! Вот и поехала в Парк! И знаешь, это судьба. Завтра я познакомлю тебя с Сашей, обещай, что прослушаешь ее!

Анри закрыл глаза и обнял ее. Он мысленно перенес их из гостиной Золотого Дворца в другое измерение, где нет места условностям, обыденности и приказам, где фантазии и мечты берут верх над реальностью, где не нужно думать и решать проблемы.

– Я хочу объясниться, – сказал он. – Утром меня разозлил Билли, он пригрозил, что Льюис растопчет и меня, и Группу, если мы откажемся продлевать контракт. Я рассказал о планах открыть студию и разорвать отношения с корпорацией только Феллу и Мону, а с остальными хотел поговорить сегодня. И на встречу с королевой согласился только для повода отменить репетицию и разговор!

– Дурачок, – сказала Элизабетта, не открывая глаз и не отпуская его. – Почему ты настроен на худшее? С чего ты взял, что твои друзья не поддержат тебя? Уверяю, они поступят так же, как и Фелл. Вы же столько лет вместе!

– Билли предложит им золотые горы и стадионы, к которым мы привыкли, я же – студию, независимость и редкие выступления…

– Я люблю тебя, – сказала она и взглядом попросила не думать о проблемах.

Анри нахмурился и играючи сказал:

– Как скудно, девушка, мы не виделись сутки, и вы совсем забыли, как встречать молодых людей.

– Я вижу, бабушка подняла тебе настроение. Получай, что хотел, только будешь объяснять сам, почему мы опоздали на обед.

Василь принес отчет в гостиную, где собралась семья. Ромен жестом приказал советнику спрятаться за горшок с цветами. Он ждал важную информацию и не мог допустить, чтобы мать нанесла удар первой. Преимущества всегда у того, кто начинает атаку. Василь протянул Ромену папку и сказал:

– От Розы я получил настолько невнятные сведения, что не удержался и нагрубил, потом, конечно, извинился, терять возможного союзника, пусть и бесполезного, не стоит.

– Я вас понял, – сказал Ромен и вернул Василю доклад. – Продолжайте наблюдение.

Василь покинул гостиную. Ромен вернулся на место. Семья как будто и не заметила его отсутствия.

Луиза, жена Ромена, дочь магната, получившая солидное приданое. Она неплохо справлялась с обязанностями на публике, чтобы представлять семью. Когда Ромен смотрел на Луизу, то видел стену, которую не суждено пробить. Настолько его жена была пассивна и чувствовала себя чужой в Золотом Дворце. Ромен женился на Луизе по протекции ее отца. Свадебное торжество прошло не замеченным у жителей Страны Королевы, потому что объектом поклонения в то время была Маргарита. Его сестра родила дочь и представила мужа. Рождение Софьи и Люка также не вызвало восторга у общественности. Страна Королевы следила за взрослением юной наследницы. Ромен мысленно послал улыбку Луизе. Жена не заметила знаков внимания и продолжала безучастно смотреть в окно. Люк и Софья обсуждали последние сплетни. Сын жестикулировал и вызывал улыбку и удивление на лице дочери. Ромен приблизился к детям, чтобы послушать…

Дверь в гостиную открылась. Вошла Элизабетта под руку с молодым человеком. Его лицо показалось Ромену знакомым. Появление племянницы заметила даже Луиза и вытянулась, сидя на диване. Ромен следил за парочкой. Софья предупреждала, а он не слушал. Племянница выглядела женственной и хрупкой. Держалась вполне уверенно и изображала улыбку на лице.

– Бабушка купила рок-звезду. – Ромен услышал насмешливый шепот Люка.

Софья слушала брата, и ее лицо вытягивалось от удивления. Мать запрещала Николь приучать дочь к популярной музыке и настаивала на прослушивании классических пластинок, на которых воспитывалась сама. Софья скучала, слушая каждый вторник и четверг по часу в день оркестровые записи, пока ее друзья – сверстники пополняли коллекции модными новинками… Случались моменты, когда Софья оставалась без надзора няни. Она слушала, смотрела, читала все то, что хотелось ей. Алекс, лучший друг в школе, тайно, с риском для самого себя, передавал коробки с актуальными новинками. Софья прятала пластинки, кассеты, журналы, книги в специальный тайник. Иногда она завидовала Элизабетте, которая наслаждалась свободой несколько лет, а в этом году должна стать центром всеобщего внимания.

«Она пришла под руку с кумиром. Я прятала его пластинки и включала поздней ночью, когда Николь гасила свет. Я наблюдала за ним три года назад, через узкую щелку в стене Большого Зала Приемов, когда бабушка вручала награды. Меня не пустили на прием в честь музыкантов… Она была там… Зависть… Не лучшее мое качество… Но я не переношу судачеств бабушки о ее успехах!.. Она смогла обойти меня и за стенами Золотого дворца».

Над образованием Люка не было такого контроля, он делал все, что заблагорассудится, так как являлся любимцем родителей. Расположить бабушку – королеву у милого и обаятельного снаружи, но очень противного изнутри ребенка, не получалось. Люк ненавидел за это Элизабетту – она никогда не боролось за любовь бабушки.

– Все в сборе? – настойчивый голос матери заставил Ромена обернуться. Софья обратила внимание Люка на бабушку. Он растерялся, и у него пропало желание шутить.

– Я рада, что пришли все, – произнесла королева и подала знак слуге, чтобы он открыл двери в столовую, в которой семью она принимала исключительно по понедельникам.

Ромен усмехнулся, Луиза приняла его руку. Люк расправил плечи и выпрямился. Софья отошла от него на приличное расстояние, она стыдилась поведения брата в присутствии бабушки. Элизабетта под руку с Анри замыкали шествие. Она крепко сжала его ладонь, чтобы он знал о ее поддержке. Анри чувствовал себя музейной крысой, которой пока не подобрали роль, но в будущем обязательно подберут.

По центру внушительного размера комнаты стоял круглый стол, заставленный посудой. Анри досталось место рядом с Элизабеттой, напротив ее дяди. Ромен показался ему суровым, не располагающим к себе человеком. Королева оказалась права. Ее сын не упустил возможности понаблюдать за ним и Элизабеттой. Навязчивый взгляд Ромена проникал в самое нутро. Анри вспомнил, как ходил на дружеские и семейные обеды к богатым и известным людям во всем мире. В домашней обстановке они представали обычными людьми. В столовой королевы царила другая атмосфера и отношения. Анри обратил внимание на тарелки и не понял, из чего они были сделаны.

Двоюродная сестра Элизабетты подмигивала ему. Анри опускал глаза от смущения. Софья показалась ему юной, глупой девушкой и являла собой образ типичной избалованной дочки влиятельного папы. Он не заметил в ней кокетства, волшебности и обворожительности, как у сестры. Если бы его попросили описать Софью одним словом, Анри назвал бы ее пустышкой. Но заметил и яростный взгляд. Софья наблюдала за Элизабеттой и зависть к кузине переполняла ее: музыкант сидит около нее, они держатся за руки и он готов броситься на любого, кто обидит его девушку.

Люк, средний внук королевы – сложный персонаж. Он мог обидеть человека, выдавая грубые слова за шутку. Рот у брата Софьи не закрывался. Люк доносил в ухо сестре свое мнение о присутствующих и смеялся. Софья не придавала значения его шуткам. В отличие от брата она беспокоилась о реакции бабушки.

Слуга подал знак официантам, которые стояли в углу. Для каждого гостя был выделен личный, и Анри немного не понравилось, что его на пару секунд разлучат с Элизабеттой.

– Озвучь нам повод для встречи, дорогая мама? – Ромен не выдержал тишины и задал интересовавший его вопрос.

Анри отложил приборы, чувствуя подвох в каждом слове и движении. Здесь все было не настоящим и пропитано подлостью, интригами, лицемерием.

– Повод? – переспросила королева. – Мне казалось, что по понедельникам мы собираемся на обед без повода, дорогой сын.

– Я имел в виду Элизабетту…

Королева улыбнулась и обратилась к сыну:

– Элизабетта член семьи, если ты забыл. Она собралась замуж и решила представить нам будущего мужа. Такой повод тебя устроит?

Ромен не ответил. Мать умела ставить его на место, всегда. Анри покраснел от неловкости.

«Я не готов к семейным обедам, пусть и в кругу моей будущей жены. А хочу ли я становиться родственником королевы?»

– Если бы не твоя личная просьба, бабушка, представить мистера Анри в качестве моего будущего мужа дяде Ромену, тете Луизе, Софье и Люку, я бы, конечно, предпочла сделать это в другой жизни, в которой нашла свое место. Утром ты напомнила мне о семейных ценностях, и я решила, что моя семья должна быть в курсе моих личных дел, – поддержала королеву Элизабетта и наступила на ногу Анри, чтобы тот молчал.

Придумывать на ходу речь оказалось намного сложнее. Бабушка умела искусно расставлять капканы, а члены ее семьи должны были уметь из них выбираться, и не важно, любимчик ты или нет.

Интерес Софьи к Анри угас. Она побледнела и ждала окончания нудной церемонии под названием семейный обед.

«Элизабетта не наследница. Кузине повезло больше, чем мне, дочери будущего короля. Моей руки не просит даже Алекс, мой друг. И Джон Гаммильтон… О том, чтобы зацепить наследника, я и не мечтаю. В наши времена их разбирают с рождения».

– И кто же он? – усмехнулся Ромен. – Чем владеет? Каков род его деятельности?

– Анри пишет музыку, – ответила Элизабетта и крепко сжала его ладонь.

Он был готов к этому. Несколько часов назад он не верил в бредовые опасения королевы за судьбу внучки. Бабушка Элизабетты оказалась права – за стол сели близкие по документам люди обсудить личную жизнь опальной внучки. Анри более не обращал внимания на шутки Люка, излишнее кокетство Софьи и наблюдательность Ромена. Он чувствовал, как дрожит рука Элизабетты. Она еле сдерживалась, чтобы не сорваться. Казалось, она злилась и на бабушку, которая молчала о семейном обеде.

– Музыкант? – с насмешкой переспросил Люк. – Я хочу, чтобы он сыграл нам, а то ужасно скучно обедать в полной тишине.

Софья опустила голову, едва сдерживая смех. Ромен молчал, ему была интересна реакция музыканта. Королева наблюдала за Анри, ожидая, что он убедит ее в готовности защищать себя и будущую жену.

Элизабетта одарила кузена яростным взглядом:

– Слушай, маленький избалованный сынок, – она пошла на крайности и была готова бросить в Люка и тарелку, и салфетку. – И вы! В очередной раз мне напомнили, что я поступила правильно, выбрав путь вне стен Золотого Дворца, – Элизабетта посмотрела в задумчивое лицо бабушки и ехидно улыбнулась.

Анри бросил салфетку на стол и сказал:

– Я, пожалуй, сыграю. По желанию молодого человека.

– Сына короля, – поправил его Люк.

– Хорошо, я сыграю по желанию наследника, – согласился с ним Анри. – Сын короля прикажет принести гитару? Или рояль? Боюсь, что без инструмента не обойтись.

Люк покраснел и попросил слугу обеспечить музыканта инструментом.

– Что будете играть? – спросил он

– Что желаете послушать?

– Люк, уже не смешно, – шепнула брату Софья.

Он взглядом просил не мешать ему, и она сдалась, искренне жалея музыканта.

Анри выпустил руку Элизабетты и выбрался из-за стола. В окружении официантов он чувствовал себя намного комфортнее. Слуга передал любительскую гитару, взятую у друга Клауса. Если приказ найти нужный предмет исходил от члена королевской семьи, то исполнялся в считанные минуты. Скорость влияла на ежемесячное поощрение к жалованию, которое за текущий месяц получит друг Клауса, увлекающийся современной музыкой. Элизабетта мысленно просила бабушку прекратить спектакль и смяла край салфетки на коленях. Королева сделала вид, что просьбу внучки не заметила. Ей было интересно, как музыкант поставит на место сына Ромена.

– Если ни у кого нет пожеланий к репертуару, – сказал Анри, натянул струны и взял первый аккорд для пробы, – то я сыграю что-нибудь веселое и позитивное. – Проверка строя, – сказал он, а затем начал петь старинную балладу об отношениях мужчины и девушки, брата и сестры, матери и сына. Первую песню, аккорды которой он вспомнил. И попал в точку.

Королева, Ромен, Луиза, Люк, Софья – они смотрели на него, боясь упустить хотя бы одно слово, видимо каждый узнавал себя в переплетенных между собой строчках, и молчали, наблюдая, как музыкант вернулся на место за столом.

«Кто-нибудь из них признает правду о себе?» – подумал Анри

Тишину нарушил Люк:

– Обещали веселье, а сами… Скучно…. Наследник недоволен.

– На вашей совести, – ответил Анри и подмигнул противнику, заметив, что он покраснел.

– Хватит Люк, мы поняли, что ты хотел доказать, – Элизабетта, чувствуя волнение, обратилась к королеве. – Бабушка, позволь прекратить этот спектакль!

Баллада музыканта возмутила королеву, так как задела и ее чувства, с одной стороны. С другой – она радовалась за него! Жених Элизабетты смог дать отпор Люку и достойно выглядел, что было важнее.

«Печально… Моя девочка, ты не поняла посыл… Он мужчина и его власть над собой ты должна принять… Его обязанность защищать тебя, никак иначе… Так заложено природой».

Ромен принял эстафету у сына. Так как нападать на музыканта во второй раз было не интересно, и он решил заняться Элизабеттой.

– Когда свадьба? – задал он вполне значимый для него вопрос.

Ответить поспешила королева. Ромен не ожидал такой поддержки.

– Я беседовала с мистером Анри, мы с ним все обсудили. В пятницу состоится закрытый прием, на котором я публично объявлю о помолвке, а свадьба… Когда вы хотите пожениться? – спросила она.

Ответ на себя взял Анри. Он чувствовал, что Элизабетту пора уводить или она забудет о приличиях и сбежит сама. Он забыл о еде, несмотря на то, что качество блюд, обслуживание не шло ни в какое сравнение с тем, что было на вечеринке у друга Льюиса Пена. После выступления остались незабываемые впечатления. Они с Феллом и Моном смогли почувствовать себя настоящими королями – бесплатная выпивка в неограниченном количестве, девушки модельной внешности, номера – люкс, банкет в компании влиятельных гостей, не знающих, куда потратить несметные богатства. Анри стыдился и жалел, что не может рассказать Элизабетте о прошлой жизни. Она сформировала на основе сочиненных песен идеальный образ мечтательного романтика и верила в него. Анри уважал ее мнение и не мог позволить разочароваться. Она стала девушкой мечты, ради которой он оставил вечеринки у магнатов в прошлом… И запретил Мону упоминать о его чудачествах в присутствии Элизабетты.

– Группа закончит гастроли осенью. Мы с Бетт думали о первых числах ноября, – кратко пояснил Анри, вспомнив, что от него ждут ответа.

Очередная пауза. Ромен, Луиза, Люк, Софья только и ждали, когда королева разрешит им покинуть столовую. Анри успел взглянуть на каждого. Опущенные головы, поджатые губы и напряжение, скопившееся в центре стола у вазы с цветами.

Королева первой покинула столовую. Элизабетта радовалась – можно сбежать с Анри в комнату мамы и забыть о неловкости и неоднозначных вопросах родственников, заставляющих краснеть или стыдиться. Она вежливо пожелала спокойной ночи дяде Ромену, схватила под руку Анри и, как ужаленная потащила его к двери, пересекла вымышленную границу, а оказавшись за чертой, позволила обнять себя.

Ромен вышел из столовой последним. Он вернулся в библиотеку, налил в стакан элитный коньяк и упал в кожаное кресло, стоящее у камина. Василь появился через десять минут. Ромен чувствовал дыхание советника на затылке и не двигался. Мечтая о будущем, он смотрел на языки пламени, представляя внутри мать, племянницу и музыканта. Василь закашлял, чтобы обратить на себя внимание. Ромен поставил стакан на стол и властным голосом сказал:

– Говорите.

– Хорошие новости. Во время обеда я нашел Розу… Она вспомнила об одной важной детали… Я успел воспользоваться переданными сведениями. Агенты перехватили одно интересное письмо – ответ вашей матери от…. Короля. У меня есть копия, и вы можете прочесть его. – Василь раскрыл папку, которую держал под мышкой, и передал листок Ромену. – План королевы был идеальным, но теперь, когда вы смогли раскрыть заговор…. Королеве придется отвечать по Закону, который не жалует предателей.

Ромен не слушал советника, он выхватил бумажку из рук Василя и поднес письмо к свету. Настолько мелкий и не разборчивый почерк был у короля. Он вчитывался в каждое слово и удивлялся. Василь по стойке смирно стоял у кресла с напыщенным видом. В языках пламени мелькали ключи от нового особняка, пополнение банковского счета и полная свобода действий в Золотом Дворце.

– Вот это сенсация, – воскликнул сын королевы. – Старуха помешалась на бредовой идее уличить меня во лжи! Девчонка ничего не хочет, а моя мать давит и пошагово следует намеченным пунктам плана. Жаль Элизабетту, снова наступила на те же грабли… Сначала моя сестра… теперь королева! Достаньте копию дневника, о котором идет речь в письме! Срочно!

– Не волнуйтесь. Я поручил Розе выяснить, где находятся записи. Она смышлёная женщина. Воспользовалась семейным обедом и обыскала комнаты королевы, девчонки и тайники мужа. Дневник пока не найден. Думаю, это вопрос времени.

– Пусть пошевелится. Альберт упоминает, что королева отправила ему копию дневника. Чую, моя сестра утаила важную информацию и семейные тайны не просто так!

– Я приложу все усилия, чтобы найти тетрадь, сэр.

– Очень хорошо, Василь, и помните, друзей я не забываю, ваше здоровье, – он поднял стакан с коньяком и осушил его полностью, чего раньше не мог сделать.

Утром следующего дня Элизабетта уговорила Анри встретиться с Сашей, хотя он, как и полагается «звезде» капризничал и твердил, что опаздывает на репетицию и серьезный разговор с Группой. И дела ему нет до какой-то Саши, которая умеет играть на гитаре. Элизабетта назвала его бесчувственным и не разговаривала до встречи в машине, которая должна была отвезти ее к девочкам, его на репетицию.

Они сидели в разных углах и смотрели в противоположные окна, а еще вчера, после не самого удачного семейного обеда, планировали рабочее и личное время, чтобы найти, особенно у Анри, свободную неделю или выходные, и пожениться, без сотни гостей, друзей и родственников, на Острове. Элизабетта мечтала выйти замуж на набережной. Анри посмеялся над ней и сказал, что молодым девушкам свойственно думать об излишнем романтизме. Элизабетта парировала, что не так уж и плохо мыслить идеалами и мечтами. Анри обозвал ее доводы девичьими глупостями и предложил закончить разговор. Не в характере Элизабетты было отступать, она заявила ему, что мужчины бездушнее женщин. Анри не обиделся, он засмеялся и сказал очередную шутку, которая пришла на ум. Элизабетта чувствовала, что смеяться не может. Она не хотела видеть его таким, с глаз как будто упали розовые очки. Попыталась надеть их снова – не выходило. Утром отношения стали более напряженными. Анри вышел к лифту и попросил не принимать всерьез его необдуманные шутки. Он говорил, не чувствуя вины и сожаления. Розовые очки не спасли и в этот раз.

– Хорошо, – Анри первым подал голос. – Я поговорю с загадочной девочкой по имени Саша, познакомлюсь с ней и посмотрю, что можно сделать. Я никак не пойму, тебе это зачем? Если поиграть и выбросить потом в тот Парк, где ты ее нашла, то и начинать не стоит. И убедись, нужна ли ей твоя помощь. Ты же ничего не знаешь о ней, кто ее родители, где она живет… и с кем…

– Саша зависит от некого Курта. Она призналась в Парке.

Элизабетта взяла бутылку с соком из дверцы и захотела разбить ее о голову Анри, чтобы он одумался и замолчал. Она рассчитывала на его поддержку и верила в общность взглядов на многие вещи и явления. После разговора с бабушкой и дядей Анри стал смотреть на нее как на часть королевской семьи, к которой она давно не принадлежала.

«Я не хочу туда возвращаться! Как же тяжело говорить и думать».

– Почему я не могу помочь бедной девочке? Натолкнуть на верный путь?

– Поверь, помощь нужна многим. Таких детей, как Саша, тысячи, миллионы, и помочь всем ты не сможешь! Не каждый день ты хочешь бросить все и ехать в Парк, и ливни обрушиваются на Город редко. И везет по жизни тоже не каждому. Многие ждут чуда с неба всю жизнь. Шанс ухватить кусок везения у того, кто не плачет на судьбу, встает с дивана и идет к цели.

Элизабетта не понимала, к чему он начал этот странный разговор, но чувствовала влияние бабушки. Она яростно посмотрела на Анри, ожидая, что он скажет – я пошутил, не принимай мои слова всерьез. Я сделаю, как ты хочешь. Он молчал. Элизабетта спрятала бутылку с соком в дверцу и отвернулась к окну.

«Бабушка говорила с ним! Интересно, о чем?».

Машина затормозила у многоэтажного дома Элизабетты, выстроенного из кирпича. Небольшой палисадник напротив единственного подъезда окружала кованая ограда. Дорогие машины стояли в ряд, сверкая новизной и чистотой. Ухоженный двор, обеспеченные соседи на площадке и Саша. Девушка, которой его хотели представить, как куклу-знаменитость. А что он мог? Сказать: привет, я продал миллионы пластинок, имею популярность и признание, а ты тут постой, сбоку. Порадуй мою девушку. Она снизошла до тебя со своих королевских каблуков в Парке под ливень.

За вечер ссор и споров на избитые темы Анри открыл другую Элизабетту. Когда она вздумает насладиться любимой игрой в слово «хочу», то становится не выносимой. В первые месяцы знакомства Анри уступал ей, как волшебник исполнял желания и оправдывал поведение Элизабетты средой, в которой она выросла. Внутренний протест возник сегодняшней ночью, когда он внезапно проснулся и спросил: как далеко игра в слово «хочу» заведет Элизабетту в их отношениях? Как повлияет на Сашу?

«В последние годы мы видим испорченного властью человека, прожившего свою жизнь впустую, такого, как ее бабушка, возомнившая, что может повлиять на судьбу дочери, теперь и внучки… Поступки людей, обладающих властью не всегда понятны, и не будь я „звездой“, давно бы бросил все и сбежал. Я гнал мысли о прошлой жизни, спрятался в оболочку и три года учился играть того, кем не являюсь. Для чего? Чтобы она разочаровалась, как сейчас? Смешно…»

Элизабетта открыла дверь ключом и вошла в темную прихожую. Анри встал у нее за спиной и прислушался. Бойкая девчонка лет семи в длинной пижаме, которая влачилась по полу, прибежала из спальни в гостиную. Она терла глаза и бубнила под нос. Следом появилась девочка постарше. Она походила на заботливую мамочку и стеснялась.

– Привет, как спали? – спросила Элизабетта и велела подоспевшему Клаусу отнести пакеты с продуктами на кухню. Он успел забежать в магазин на Проспекте, пока они с Элизабеттой выясняли отношения в машине. Анри почувствовал голод и внимательно наблюдал, как Клаус выкладывал на круглый стол коробки с хлопьями, пакеты молока, сладости, мясные нарезки, овощи, фрукты и торт. Анри оставил рюкзак у входной двери, убедившись, что он плотно закрыт и копии дневника Маргариты не видно. Он начнет чтение после репетиции на базе. Оригинал дневника и подробную инструкцию с указаниями опубликовать записи и восстановить справедливость, если с ним что-то случится, Анри отправил курьерской доставкой мистеру Орли. Затем позвонил пекарю. Он пообещал выполнить просьбу и передать конверт в банк, где имел ячейку. Анри учтиво поблагодарил мистера Орли.

Саша присела за круглый стол и наблюдала как Элизабетта умело командует Клаусом. Энни не хватало, утром она почувствовала недомогание и осталась в Золотом дворце. Анри спрятался за Элизабетту и обнял ее. Она не оттолкнула его, а вывела вперед и представила девочкам. Мэгги не обратила на него внимания и взглядом просила у Элизабетты добавить в миску с хлопьями молока, а Саша удивилась. Она была заинтригована и ждала знакомства с кем угодно, но не с человеком, чьей судьбой восхищалась несколько лет. Первую пластинку Группы Саша купила в музыкальном магазине на Проспекте. Они с Мэгги жили беззаботной жизнью и не зависели от Курта, как сейчас. Не думая о последствиях и планах на будущее, Саша уговорила Мэгги бросить размеренную жизнь в детском приюте. Они сбежали в пасмурный весенний день на встречу судьбе. Город показал свою обыденность и безжалостность. Сестры брели по шумным улицам, всматриваясь в лица клерков, бегущих к остановкам общественного транспорта из офисов, студентов и случайных людей, думая, что обрели возможность получить свободу и перспективы лучшей жизни пока цепкие лапы Курта и Кэла Калди не схватили их. Саша корила себя за эгоизм и беспечность. Она забыла о мечтах и картинках, которые видела на звездном небе по ночам – Мэгги спит в кроватке и ждет возвращения знаменитой сестры с концерта.

Год назад Саша наткнулась на новую пластинку Группы и вспомнила, что ее кумир ни разу не позволил себе сдаться. Он смог пролезть во все щели, во все дыры, надоедал и не боялся высказывать собственное мнение, даже сейчас. Кумир ее жизни стоит в паре метров и обнимает их спасительницу, в очередной раз доказывая, что везет таким как она, русоволосым, утонченным в поведении и с хорошеньким лицом.

«Вот бы прочувствовать на себе взгляд, какой он бросает на нее».

– Привет, – сказал Анри и махнул рукой.

«Я сделал это ради глупости той, в которую влюблен? Или хочу помочь?»

Мэгги испугалась, оставила миску на столе и спряталась за Элизабетту. Саша незаметно ущипнула руку, надеясь, что происходящее окажется сладким сном. Одна секунда и Курт разбудит ее, отругает за гроши, собранные в Парке до ливня и даст новую точку.

– Доброе утро, – выдавила она, заметив, как Мэгги строит рожицы, прячась за Элизабеттой. Поведения сестры Саша не понимала. Клаус подал Элизабетте последний пакет. Она поблагодарила его и отправила к машине, чтобы не мешался.

– Думаю, с размером угадала, – сказала она, улыбаясь.

Анри присел. Давно он не видел ее такой воодушевленной и настроенной на новую цель. Элизабетта вытащила из пакета две пары удобных ботинок, брюки, теплые кофты разных цветов и моделей и яркие модные майки, которые носит продвинутая молодежь Города в этом сезоне. Она раздала одежду сестрам и отправила их в спальню переодеться. Мэгги не пришлось уговаривать. Она схватила обновки и убежала в комнату. Саша минуту возмущалась, затем взяла свой комплект и ушла за сестрой.

Элизабетта строго взглянула на Анри, который все еще недоумевал. Он не думал, что она может быть заботливой и серьезной. Элизабетта взрослела на глазах. Глупая и равнодушная к подданным королева из нее точно не получится

– Чтобы ты знал, я все еще злюсь, – сказала она.

Анри усмехнулся:

– Я исполнил твое желание, поговорил с Сашей. Какой подвиг я должен совершить ради тебя, чтобы ты не дулась?

– Не знаю, – Элизабетта пожала плечами. – Мое прощение стоит дорого. Я бы попросила взять меня на репетицию, к сожалению, тороплюсь сама, в приют. Воспитанники будут демонстрировать бабушке таланты и делиться заветными мечтами. Мне отведена почетная роль – вручение специальных подарков лучшим воспитанникам мистера Морриса. Поэтому на репетицию ты возьмешь девочек… Попробуй расспросить Сашу о Курте, мне она не расскажет, вот тебе,…

Анри открыл банку с маслинами и протянул ей одну, вторую съел сам.

– В тебе больше загадок, чем очевидного. Не думаю, что поездка на базу Группы повлияет на решение Саши сбежать от тебя.

Ее лицо скисло. Анри почувствовал, что снова перешел запретную черту и ждал очередной ссоры. Элизабетта на стала кричать и доказывать правоту. Она обняла его и ласково шепнула на ухо:

– Саша доверится тебе. Я уверена. После репетиции привези их сюда, я попрошу у Эдварда машину и водителя…

– Подожди! Ты, не посоветовавшись со мной, записала девочек в нашу семью? Отец из меня никакой, я не знаю, о чем с ними говорить и как заботиться!

– Я в тебя верю, дорогой, – сказала она. – Покажи Саше пару приемов на гитаре, ты же подрабатывал в начале карьеры, она заинтересуется и втянется в разговор. Проведи с ними пару часов, я же не прошу многого! Если бы не обязательства перед бабушкой!.. Иногда так и хочется сказать ей, что в моих планах не значится возвращение к прошлому!

Анри вздохнул и взял вторую маслину из банки. Он оказался прав. Не он, а Элизабетта давно перешла все допустимые границы в новой для нее игре. Вернулись девочки и заняли места за столом. Анри заметил – с размером будущая жена угадала. Или Клаус, Энни? Неважно!

– Планы таковы, – сказала Элизабетта. – Плотный завтрак, а потом я уеду по делам, очень важным, а вами займется он, человек, которому я доверяю. Он заинтересует вас. Правда, дорогой?

– Конечно, милая, – подыграл ей Анри.

«Как глупо. Завтра Саша не увидит улыбок и забудет обстановку в квартире. Игра в счастливую семью явно не устраивает девочку!»

Саша начала длинную речь, пока Элизабетта расставляла тарелки и добавляла молоко в хлопья Мэгги:

– Все замечательно, я рада, что одну ночь провела, не думая, что будет завтра. Вынуждена признать – сказка внезапно закончилась. Если мы с Мэгги задержимся здесь, то привыкать к настоящей жизни будет очень сложно. Курт ищет нас. Меня и мою сестру ждет суровая реальность, поэтому я хочу, чтобы нас вернули из респектабельного района в наш.

– Тебе и Мэгги не нужно никуда возвращаться! – воскликнула Элизабетта. – Я обещала помочь избавиться от Курта, – она надула губки. – К тому же у Анри большие связи в музыкальной индустрии. Он сможет пристроить тебя на настоящую работу в студию! Ты получишь опыт, знания, и приличное жалование. Подумай об этом.

Мэгги молчала. Она ела хлопья и надеялась, что спасительница уговорит упрямую сестру.

– О, нет, – невнятно протянула Саша. – Избавиться от Курта невозможно. Он сам найдет, кого захочет, не удивлюсь, если его братва вычислила наше место пребывания и околачивается под окнами, выслеживая из какой квартиры я выйду! Я сама приняла решение два года назад и втянула в это Мэгги, и сама должна расплачиваться. Все слишком сложно в этой жизни, уж поверьте, и я рада, что вы ее не знаете, ну он…, – она кивнула в сторону Анри. – Понял меня.

– Я оценил за и против, и вынужден признать – Элизабетта права. Подумай о сестре, о том, куда втянула ее. Если хочешь вернуться к Курту, то иди, держать никто не будет. Ты позже признаешь, какой шанс упустила. Всегда нужно идти на риск, чтобы чего-то добиться. Золотых гор пообещать не могу ни я, ни она, но приличную квартиру в две комнаты, как раз одна освободилась у знакомых… и работу… вполне.

Анри подмигнул Элизабетте, не удержался и поцеловал за ухо. Вчера, до ссоры, они решили не продавать его квартиру, чтобы купить большой дом в Пригороде, а ужаться в средствах и купить дом мечты на Острове. Элизабетта нашла несколько вариантов и на днях нужно выделить время, чтобы слетать на побережье и осмотреть дома.

– С настоящей работой проблем не будет, на студии всегда есть вакансии, ты поучишься работать с техникой, для современной музыки это очень важно. Заботу о Мэгги поручим приходящей няне. Решать тебе. Она давить не будет.

Еще один намек. Элизабетта мысленно торопила Сашу с решением и коснулась руки Анри. Саша думала недолго и сказала:

– Да, я хочу все изменить. Вот адрес Курта, если вы влиятельные люди и избавите меня и сестру от него, буду признательна…. Хотя слабо в это верю!

Она неразборчиво вывела на салфетке название улицы и номер дома, где он в последнее время обитал:

– Мне шестнадцать, и если власти узнают, меня и Мэгги вернут в приют… У Курта влиятельный и могущественный шеф по имени Кэл Калди… Без его согласия он не отпустит нас!

– Уговорим и шефа. Я стану на время вашим опекуном. Для соблюдения закона, – сказала Элизабетта и мечтательно осмотрела обстановку на кухне. У нее будет не так, как в Золотом Дворце, и она докажет это бабушке… – а теперь завтрак и сборы. Предстоит трудный день.

Фелл, Макс, Бун и Дэн ждали в глубине сцены. Анри бросил рюкзак, поднялся по ступенькам и пожал руки музыкантам в знак приветствия и уважения. За десять лет они не просто сдружились, а стали братьями по крови, которые мыслят и поступают одинаково. Если один, то и четверо остальных. Анри знал, что сегодня предстоит тяжелый выбор и верил в свой успех.

Саша обнимала Мэгги в первом ряду. Они дурачились в креслах, а Саша мельком наблюдала, как Группа настраивает инструменты, готовясь играть новый материал. Анри отвлекся и попросил Рони принести девочкам колу, бутерброды и журналы, чтобы не они скучали.

Из колонок загремела музыка. Мэгги надела специальные наушники и схватила с подноса самый большой бутерброд. Ассистент-техник подсел к Саше и представился:

– Рони.

– Саша.

– Знаешь песни Группы?

– Конечно.

Саша с волнением в голосе поддержала разговор о гитарных приемах, стилях и эволюции музыкальной культуры. Рони удивился ее осведомленности и резюмировал:

– Молодая девчонка интересуется гитарной музыкой? Забавно.

Саша нахмурилась. Внутри нее разыгрались чувства. Она смотрела на «умную» физиономию Рони, который рассуждал так, словно он музыкант Группы, а не техник. Саша присмотрелась к нему. Рони – высокий статный парень, одет в простые джинсы и футболку. Челка зачесана наверх. Цвет глаз сложно различить – он носил очки с круглыми линзами и походил на студента с научного факультета. В прошлом году Саша познакомилась с одним, играя в Парке. Студент упрекнул ее в слабости и утрате способностей достичь желаемого. Саша нагрубила ему и запретила проводить на ней научные эксперименты.

– Да, я девчонка, – заявила она. – Никто не может запретить мне увлекаться гитарной музыкой, рассуждать о мире, в котором мы живем и мечтать.

– О чем? – Рони перевел тему. Он заметил Сашу со сцены и не знал, как спросить о знакомстве с Анри, который не приводит на базу Группы посторонних. Роль очередной возлюбленной Саше не подходила. На русоволосую девушку, с которой Анри встречался последние месяцы, она не похожа… Что тогда? Сестра? Дальняя родственница?

– Я хочу обрести славу и популярность, играть на стадионах. Во сне я вижу одну и ту же картину – я стою на сцене и тысячи поклонников поют мою песню! Круто?

Саша не переставала удивлять Рони прямотой и умением делать громкие заявления. Он не ответил, а решил помочь действием приблизится к мечте. Рони вырвал из блокнота лист бумаги и написал название клуба, где репетировала его группа.

– Я буду ждать тебя в семь часов по этому адресу, – сказал он. – Мы выступаем здесь по пятницам и субботам, а взамен директор позволяет репетировать в подвальном помещении с восьми до полуночи. Сегодня состоится кастинг – ищем вокалистку, может быть, именно ты подойдешь нам. Кто знает.

Саша выхватила у техника Анри листок с адресом клуба, не веря в собственную удачу, и спрятала в карман.

– Хорошо, я приду, – пообещала она. – А здесь чем занимаешься, если у тебя своя группа?

– Опыта набираюсь. Почему у всех сложился стереотип, что пластинку очень легко записать, а сделать доступной большинству еще проще, нужно собрать стадион – заплати специально обученным людям, и публика твоя! Все намного сложнее. Чтобы выжить в музыкальном мире, когда конкуренция один на сотню – нужно иметь опыт и умение представить себя. Анри, Фелл, Макс, Бун, Дэн – обычные ребята и с радостью передают опыт начинающим. Наблюдать за тем, как Группа репетируют – удовольствие. Они настолько сыгранны, что в ходе обычных репетиций и рождают свои хиты. Поклонникам это неизвестно, но я уже пять лет здесь, все вижу, за всем наблюдаю.

Мэгги взяла новый бутерброд и откусила, Саша не трогала ее. Сестра скучала, она же радовалась любой возможности узнать образ другого Анри, который открывал Рони в ходе рассуждений.

«Детский приют для одаренных детей» гласила надпись на вывеске. Бабушка, как всегда высокая и гордая, шла рядом с директором приюта, который лично открывал двери, стоящие на их пути. Элизабетта скромно шла позади. Она едва успела к приезду бабушки и получила два строгих выговора от Эдварда, во-первых, за опоздание, во – вторых – за не опрятный вид. Ее платье и образ не соответствовал статусу «внучка королевы». Команда бабушки в срочном порядке приняла решение переодеть Элизабетту, которой пришлось подчиниться. На самом деле ей было все равно, если бы Эдвард попросил покинуть мероприятие, она обрадовалась бы возможности провести день с Сашей и Мэгги.

«Анри не принял моего решения всерьез. Почему он не догадывался, что я могу интересоваться чужой судьбой? Прошло два дня… Столько забот, что поскучать некогда… Оформить документы, поговорить с Куртом, взять няню для Мэгги, найти занятие Саше. Покупка дома, свадьба, бабушка…».

Дети из приюта приготовили для королевы концерт. Директор усадил ее в первый ряд, а сам пристроился неподалеку, чтобы лично комментировать лучшие выступления. Элизабетту включили в состав жюри. По итогам голосования лучшим подарки вручит будущая наследница, а победившим – королева.

В зале погас свет. Первым номером дети представили спектакль, затем мальчики и девочки попарно читали стихи и пели песни. Между номерами Элизабетта услышала, как директор рассказывал бабушке о девочках Саше и Мэгги, которые сбежали пару лет назад.

– Вот они бы порадовали вас, моя королева, – говорил мистер Моррис и отвел руку в сторону. – Они были самыми лучшими звездочками среди остальных воспитанников.

Королева промолчала, давая понять, что судьба потерявшихся детей ее не волнует. Директор галантно прервал разговор и задумался:

«Чем бы ее заинтересовать, чтобы удостоиться вниманием и получить новые привилегии?».

В каждом виде программы секретарь мистера Морриса назвала победителя королевы и Элизабетты. Дети, услышав свое имя, подходили к специальному подиуму и выхватывали игрушки, шоколадки и другие сладости. Дети были счастливы, а королеву не заботили их улыбки. Она дала новый информационный повод для жителей Страны Королевы, которые будут говорить о ее щедрости и добродушии не один день. Фамилия семьи зазвучит из каждого приемника.

Праздник закончили около трех. Детей забрали воспитатели на полдник. Королева уехала, а Элизабетта отправилась искать кабинет директора. Высокая светловолосая девушка секретарь по имени Лиа объяснила ей, что мистер Моррис занят и освободится не раньше шести. На самом деле визит королевы утомил директора приюта, и он дремал в удобном кресле в кабинете. Услышав крики возмущенной Элизабетты в приемной, решил объявить выговор Лие, которая не может справиться с посетительницей, посмевшей нарушить его отдых.

Не выдержав шума за дверью, Мистер Моррис опустил ноги со стола и побрел к выходу. Оглядев статную фигуру в большом зеркале, он поправил примятый пиджак, подтянул галстук и пригладил волосы. Затем распахнул дверь.

У стола Лии он увидел девушку, худую, высокую, в шляпе и в обтягивающем платье с жакетом. В руках она держала изящную сумку. Посетительница продолжала нападать на бедную Лию. Заметив, что за ней наблюдают, девушка обернулась и с натянутой улыбкой прошла в кабинет, едва не столкнув директора с пути.

– И пусть кофе мне принесет, – язвительно бросила Элизабетта удивленному мистеру Моррису, подтянув ему галстук, и кокетливо моргнув веками.

Элизабетта уже ненавидела его, такого лысого и лощенного. Вчера она встречалась с главным врачом медицинского центра, сегодня с директором приюта. Ей показалось, что два разных человека слились в одном образе. У них оказались схожие черты лица, они носили одинаковые костюмы с этикетками на спине. И кабинеты выбрали в одном стиле, с дорогой удобной мебелью, тремя большими и светлыми окнами, выходящими на залитые солнцем деловые кварталы Города.

Элизабетта присела в удобное директорское кресло за широким столом, бросила шляпу и сумку по центру стола и дважды прокрутилась. Возмущенный мистер Моррис закрыл дверь и поинтересовался:

– Чем обязан, мисс…?

Он принял ее за жену спонсора. Только молодые избалованные девицы могли позволить наглость ворваться в его кабинет без приглашения. Ему приходилось терпеть, за бездействие и внешнее спокойствие мужья дамочек жертвовали приличные суммы денег.

– Неправильный вопрос, – сказала Элизабетта и придала надменный тон голосу.

Два дня она сопровождала бабушку, раздавала подарки, голосовала, а лысый директор смотрел на нее, как в первый раз.

– И никакого сервиса, я просила кофе, а его все нет. Кстати, я люблю со сливками, без сахара и горячий.

Мистер Моррис подошел к столу и нажал на кнопку селектора.

– Лия, принесите две чашки кофе без сахара, со сливками, – попросил он и вернулся на прежнее место.

Элизабетта заметила, что он занял кресло напротив стола, в котором обычно сидят посетители. Их взгляды пересеклись.

– Я внимательно вас слушаю, – сказал директор.

– На празднике вы говорили о девочках Саше и Мэгги, если я не ошиблась. Я хочу знать, почему они сбежали из приюта.

– Вы присутствовали там? – Мистер Моррис напряг лицо. – Как вам удалось? Мероприятие имеет статус закрытого. Кроме королевы и официальных лиц из Золотого Дворца я никого не припомню, извините…

– Я была там, уверяю вас. Мою бабушку, королеву, очень расстроит то, как вы меня приняли.

Элизабетта не отпускала надменного взгляда. Директор резко подскочил и засуетился. Вошла Лиа, он велел ей извиниться и отчитал за то, что она не доложила ему сразу о столь высокой особе в приемной. Мистер Моррис забрал у онемевшей от страха девушки поднос и лично поставил кружку с кофе перед Элизабеттой. Расстроенная Лиа невнятно извинилась за промах и вышла из кабинета, вернее директор ее выпроводил, а сам, жестикулируя перед вспыльчивым лицом Элизабетты, начал рассказ о Саше и Мэгги.

– Талантливые девочки, в них готовились вложить деньги серьезные люди, мои спонсоры, их жизнь превратилась бы в сказку. Но в один печальный для нас миг мой лучший воспитатель сообщил – сестры сбежали. Я поднял тревогу, Городские Службы помогали нам в поиске – ничего, девочки, как будто испарились. Мои спонсоры нашли себе другой проект, и больше я не вспоминал о них, только вот королеву решил удивить…

– Я хочу видеть их документы, – заявила Элизабетта. – И стать временным опекуном, это возможно?

– Конечно. Это большая честь для нашего приюта, только можно объявить о ваших намерениях официально?

Мистер Моррис, представляя сумму гонорара за информацию, брошенную во все СМИ, вызвал секретаршу с личными делами воспитанников. Дела Саши и Мэгги передали в архив, но их тут же нашли. Элизабетта не стала пояснять директору, что титула она лишилась много лет назад и протокольное обращение не требуется. Ей было приятно, как он обхаживает ее и спрашивает о самочувствии после каждой минуты, как открывает страницу дела и комментирует надписи и заголовки из газет. Элизабетта видела фотографии девочек с самого рождения, но больше всего ее впечатлил снимок с отчетного концерта в приюте – Саша стояла на сцене с гитарой, а Мэгги с бубном. Фотография имела не лучшее качество печати, зато лица девочек светились от счастья.

– Но их же надо найти, – вдруг засомневался в своих действиях мистер Моррис. – Как же так, дела есть, а сестер нет.

Элизабетта закрыла толстые папки, пахнувшие архивной затхлостью и поспешила успокоить директора:

– Я нашла Сашу и Мэгги, не беспокойтесь. С девочками все в порядке. Они чувствуют себя великолепно. Благодаря вашей памяти и моей наблюдательности, вы упростили мне процедуру оформления бумаг. Могу я попросить выслать список необходимых для удочерения документов на адрес моего поверенного?

– Конечно, – отметил мистер Моррис, наградив ее изящной улыбкой.

Элизабетта написала адрес офиса мистера Аллена, человека, которой вел ее дела после смерти мамы. Жалование платила бабушка.

– Я всегда знал, что королева благосклонна к поданным, – восторженно сказал директор. – Вы позволите мне увидеться с девочками? Мои лучшие воспитанницы…

– Боюсь, что нет. Мой будущий муж возьмет Сашу в гастрольный тур, чтобы опыта набиралась. Она будет путешествовать с ним до осени. А Мэгги я устрою в престижную танцевальную школу.

Элизабетта выбралась из-за стола, надела шляпу и взяла сумку. Мистер Моррис выпрямился и коснулся ее руки.

–… Мисс Элизабетта, – сказал он. – Рад знакомству, более личному…

Она резко отдернула руку. Лесть директора нисколько не трогала ее.

– Простите, но мне пора, у нас с бабушкой запланировано еще одно мероприятие, и я на него опаздываю. Счастливо оставаться, – сказала она и вышла из кабинета.

В коридоре Элизабетта почувствовала биение сердца. Она выдержала это испытание и искренне хвалила себя за стойкость. Внутренняя сила не дала сломаться перед наглым и льстивым директором. Свежий ветер обдул со всех сторон, когда она вышла из здания, переживая за исход встречи и сомневаясь, что мистер Моррис вспомнил ее. Главное, сказать нужные слова, и для тебя сделают невозможное.

«Какой же он жалкий и смешной. Я еле сдержалась… от смеха…».

Клаус помог устроиться в машине, она попросила отвезти ее на квартиру, решив, что хватит с нее мероприятий и званых обедов. Анри начнет гастроли с Группой в конце следующей недели. Осталось слишком мало времени, чтобы как следует наскучить ему. Элизабетта решила устроить небольшой семейный вечер. Отпраздновать появление Саши и Мэгги в их жизни вкусным ужином и новым фильмом. Жасмин прислала пару видеокассет, которые принес в редакцию друг киноман.

Саша находилась в компании Рони. Он учил ее профессионально перебирать струны гитарах Анри. Она и поверить не могла, что ей позволили поиграть на новых и современных инструментах.

«Как же они звучат! То нежно и лирично, то бодро и энергично, то проникновенно и мелодично. Не думала, что звуковое оборудование играет важную роль!».

Мэгги крутилась в углу сцены и строила смешные рожицы, чтобы обратить внимание Саши и нового друга. Сестра увлеклась рассказом Рони и запретила Мэгги баловаться.

– Я хочу туда, – тонкий пальчик девочки указал на темный проход.

– Нет, Мэгги! – крикнула Саша. Рони замер на месте. – Жди меня здесь. Полчаса и я освобожусь. Маленькой девочке легко заблудиться на репетиционной базе среди музыкального оборудования и инструментов.

Анри объявил о перерыве и спрыгнул со сцены. Фелл оставил гитару и удалился за кулисы. Макс попросил ассистента принести кофе и бутерброды и остался на сцене. Нужно было проверить звук гитары. Бун помогал ему. Анри отказался от еды, сел в кресло, достал из рюкзака дневник дочери королевы и открыл первую страницу. Записи Маргариты начинались с признаний о нахлынувшем счастье:

Моя жизнь началась в Золотом Дворце. С самого рождения, как наследнице, мне навязывали манеры, поклоны, прививали вкус к роскошным нарядам, дорогим игрушкам и наукам. В первое время я много училась, моя нянюшка Эва, которую я очень любила, не успевала радоваться моей сообразительности и умению быстро осваивать сложный материал Протокола. Я научилась грациозности и утонченности и могла подобрать платье на выход, шляпку, перчатки и туфли. Я скучала по маме, которая навещала меня раз в неделю и уходила. Иногда мы встречались на официальных мероприятиях. Я демонстрировала маме и гостям, чему меня научила Эва.

Мне казалось, что я своя среди них. Я улыбалась, делала поклоны, как положено по Протоколу, и говорила легкие кокетливые глупости. Эве подчинялись десять девушек, которые учили:

– 1 – держать руки

– 2 – как их опустить,

– 3 – делать шаги на скользком паркете,

– 4 – танцевать

– 5 – есть,

– 6 – требовать, чтобы на меня надели платье,

– 7 – играть на рояле,

– 8 – гуляла со мной,

– 9 – учила произношению и речи,

– 10 – общаться с мамой и братом.

Моя голова взрывалась. Неудивительно, что в шестнадцать, когда мне разрешили первый выезд из ненавистного Золотого Дворца, я смогла прочувствовать, что такое свобода. Я оставила Эву с девушками на Острове и пригрозила им, что гнев королевы ожидает их, если они разболтают маме о моих планах. Я знала, как надавить на нее. Мама исполняла любой каприз, если он укладывался в рамки присущей ей строгости и Протокола. Я считала ее излишне манерной, традиционной в речах и во взглядах, а однажды узнала, что она не «черствый сухарь». У нее есть душа, и она прячет ее. Влюбленность в Эдварда показала мне ее с другой стороны. Я верю, что мама освободится от оков и даст волю чувствам в будущем, возможно в глубокой старости. Она не умрет не испытав настоящего чувства от которого хочется кричать!..

Я узнала его сразу, как увидела. Знакомство с ним случилось в Стране Короля жарким июльским днем. Официально Большой Совет отправил меня в Южный Город на Острове. В самолете мне удалось убедить сопровождающих, что хочу отдохнуть за границей Страны Королевы. Я потратила два часа на переговоры и добилась своего…

В Стране Короля царил другой дух, призыв и ценности. На меня произвели впечатление архитектура, мода, стиль, культура, образ жизни, я удивилась отставанию в техническом прогрессе. Мы сняли трехэтажный дом на берегу Голубого Моря и каждый день устраивали шумные вечеринки…

Мы познакомились на пляже… Я выбежала из дома босая и в висящем на мне, как мешок, голубом платье. Мы с друзьями въехали в Страну Короля по подложным документам, и я переживала за каждого незнакомого человека, который появлялся на берегу. В доме веселились мои друзья, наслаждаясь свободой, а я сидела на остывшем песке и любовалась черной гладью воды. И звездами. В Стране Короля я впервые насладилась красотой небесных светил…

Моя жизнь в Золотом Дворце расписана по минутам. Я не замечаю вокруг никого, кто не подходит по статусу. Не обратила бы внимания и на незнакомца, если бы он прошелся у ограды дворцового парка. Подчиненные Эдварда обязательно направят молодого человека к публичному входу. Их прямая обязанность следить за теми, кто ходит по запрещенной дорожке…

Город и его жителей я вижу через тонированные стекла. Улицы, по которым мне предстоит ехать, специально освобождают от лишнего транспорта, так говорит Эва, чтобы я спокойно могла добраться из Золотого Дворца на публичное мероприятие…

Незнакомец, одетый в темные брюки и майку с наклейкой, присел около меня. Он выглядел года на два старше. В руке он держал начатую бутылку пива и кассетный плеер. Не спрашивая разрешения, я забрала у незнакомца бутылку и глотнула. Обычное пиво показалось мне на вкус лучше выдержанного вина из коллекции мамы. Незнакомец удивился. Я улыбнулась и вернула бутылку. Он наградил меня улыбкой в ответ и дал наушники. В плеере крутилась кассета популярной рок-группы. Музыка не впечатлила меня. Я предпочитаю фортепианные пьесы и сонаты. В Золотом Дворце у меня есть специальная комната для занятий. А душевный текст песен из плеера незнакомца зацепил чистотой исполнения и откровенностью. Я вернула ему наушники, и он спросил:

– Где ты живешь?

– Там, – я указала на особняк за деревьями. – Каникулы, – пояснила я. – Через семь дней домой.

– А где живешь постоянно?

– В Стране Королевы, а ты?

– Я живу здесь, – печально ответил он. – Особняк на пляже обычно пустует. Я заглядываю в эти места, когда мне одиноко и грустно, а сегодня, услышав шум и громкие голоса, решил пройтись по берегу.

– Красиво здесь? – спросила я

Незнакомец обернулся и очаровал меня. Его лицо казалось то светлым, то темным, луна чертила дорожку на его щеке и я любовалась ей… Мне стало страшно. Незнакомец с кассетным плеером казался призраком. Я переживала, что не смогу удержать его, и он растворится в воздухе… Он походил на чудо, которое ждешь всю жизнь. Я пишу последнюю фразу строчными буквами. Чтобы не забыть…

Мы расстались через час. Незнакомец пообещал прийти на следующий день. Впервые я не могла дождаться утра. Друзья мучились от похмелья, а я смотрела через окно гостиной на пляж, искала его глазами, ожидая, что он спустится ко мне прямо по лучу яркого солнца. А он все не шел… Я срывалась на любого, кто смел приблизиться ко мне и узнать причину грусти. Обиду на незнакомца я перекладывала на других…

Он появился на пляже, когда стемнело. Я сбежала с очередной вечеринки и старалась скрыть, что ждала его целый день. Не вышло.

Незнакомец принес гитару и сыграл мне. Тембр его голоса ужасен, он сбивался с нот, но я думала о том, как поцеловать его за внимание. Он смеялся и сказал, что ему не приходилось испытывать такого позора в компании девушки.

– Я хотел удивить тебя, – сказал незнакомец и отложил гитару.

Я попросила Берта (ночной ухажёр, наконец, представился) не думать о глупостях и потянулась к его лицу, настроенная на поцелуй. В прошлом году я целовалась с преподавателем по танцам, чтобы позлить его жену и маму. Он не мог мне отказать, потому что обязан делать, как я хочу. Мама не узнала о моих шалостях, но жене мистера Кенти донесли мои недоброжелатели. Она потребовала оставить уроки танцев с наследницей, и я лишилась преподавателя.

Поцелуй Берта показался мне другим – мягким и чувственным, мы словно потеряли счет времени. Затем он извинился за горячность и поспешность. Отстранился от меня и сказал, что я похожа на леди, и он не хочет обижать меня.

– Сложно сдержать чувства, прости, – сказал он.

Я возмутилась, обозвала Берта глупцом и набросилась на него.

– Ты поступил правильно! Вспомни, что у меня осталось шесть дней, и я хочу, чтобы ты наполнил их счастьем!

Берт сдержал слово. Он приходил на пляж каждый день. На пятую встречу я пригласила Берта на вечеринку. Он надулся и отказал мне.

– У меня другое предложение.

– И?

Берт предложил поужинать в уютном ресторане на набережной. Я согласилась. И не пожалела.

Перед отъездом из Страны Короля я оставила ему адрес моей подруги, которая тайно передавала мне письма. Я взяла Адель в штат к Эве, чтобы она могла свободно перемещаться в стенах Золотого Дворца. Мама не знала о Берте, но мысленно я угадываю ее реакцию – поданный Страны Короля и простолюдин… Забудь о нем… У меня нет настроения, я реву каждый день, меня разрывает такая боль, что хочется бросить все и бежать к нему, хоть на край света. Я надеюсь, что Берт ждет встречи, как и я. Почему не зовет?… И не едет сам?…

Анри успел прикрыть дневник рукой от сурового взгляда Саши и вернулся к реальности. Когда королева передавала ему записи дочери, он и не думал, что судьба Маргариты заинтересует его и не оставит безразличным с первых страниц. Он отложил тетрадь в сторону, жалея, что не может продолжить знакомиться с жизнью Маргариты. История только завязывалась.

– Звонила Элизабетта, – сказала Саша и забрала у Мэгги конец провода. Сестра вздумала поиграть с опасным предметом, чтобы обратить на себя внимание. – Она прислала за мной и Мэгги машину и ждет на квартире. Я так волнуюсь. Она сказала, что у нее важные новости. Я не могу до конца поверить в то, что вчера играла в Парке на гитаре и думала о зависимости от Курта, а сегодня…

– У тебя талант, – Анри незаметно спрятал дневник Маргариты в рюкзак, стоящий на соседнем кресле, думая о удачном исходе разговора с друзьями. Льюис Пен поручил корпорации поиск нового талантливого проекта, и подготовка Группы к гастролям Билли не интересовала. Идею расторгнуть контракт поддержал даже любящий славу, девушек и прочие привилегии, которые позволял иметь статус известного музыканта Группы, Дэн. Анри радовался душевному облегчению и склонился над Сашей.

– Я хочу, чтобы ты запомнила одно, – сказал он поучительным тоном. – Не все меряется славой и деньгами. Я поздно понял некоторые истины и вынужден признать, что прожил десять лет впустую. Запись шестой пластинки позволит вернуться к истокам, к идеям, которые Группа оставила под давлением корпорации Льюиса Пена, контракт с которой мечтал заполучить Билли. Он уговорил меня продать Группу, и я согласился, мечтая о славе и богатстве. Мой бывший друг актер по призванию. Он умеет убеждать сделать шаг в нужную для него сторону.

– Ответь, ты гордишься тем, чего достиг? – спросила Саша, взяв Мэгги за руку. Девочка на секунду успокоилась, затем заныла, что хочет домой. Саша слезно попросила сестру успокоится.

– Нет, – Анри вздохнул. – Мне стыдно перед собой за пять успешных пластинок, которые Группа выпустила, чтобы угодить массам. Публике нравится, а мне нет.

Саша выдернула руку из ладошки Мэгги. Слова Анри задели ее. Она не знала, как возмутиться, чтобы не обидеть его. Разочаровываться в идеальном образе лидера Группы не хотелось. Она даже думать об этом не могла.

– Ни у кого в мире нет такой музыки, как у Группы. Зря ты напрягаешься, считая, что создашь настоящий и искренний шедевр под номером шесть, когда уже выпустил пять. Поверь, я критичный слушатель и не всякая песня мне понравится. В прошлой жизни из сотен пластинок на прилавке я выбрала записи Группы. Тебе, как творцу все равно, что говорят другие, но прислушайся к моему мнению… Менять ничего не нужно… Если тебя задевает критика, не читай ее. Великие мыслители с субъективным взглядом такое пишут!.. Я не понимаю, как можно делить музыку на хорошую и плохую, раскладывая песню на части, когда ее необходимо слушать целиком? И каким нужно быть черствым и самоуверенным человеком, чтобы в первую очередь обращать внимание на фоновый шум и его качество, затем на мелодию, ритм и текст? Я не могу говорить за всех и льстить тебе, как лидеру, но песни Группы берут за душу, заставляют мечтать и фантазировать. В них столько смысла и призыва не отчаиваться, верить в себя и жить дальше, что хочется спрыгнуть с подоконника в квартиру, а не на голый бетон. Понимаешь?

– Тебе точно шестнадцать? – с удивлением спросил Анри.

– Жизнь научила рано взрослеть, – ответила Саша. – У меня цель – сделать Мэгги счастливой. И я стремлюсь к ней. Кстати, Рони предложил мне петь у них в группе, но я пока не прошла кастинг…

– Рони славный парень и талантлив, только не всегда верит в успех, думает, что когда я его научу этому, он получит заслуженное признание. Это не так. Мне нужно учиться у него…

– Могу я задать, возможно, некорректный вопрос?

– Конечно.

Мэгги стало обидно. Она переместилась в кресло Анри и положила ладошку в его руку. Саша взглядом просила сестру оставить Анри в покое и не отвлекать от разговора. Мэгги не думала слушаться. Она расстегнула молнию рюкзака и заинтересовалась толстой тетрадью с записями. Читать Мэгги не умела, но ей понравились рисунки на полях.

– Открой мне секрет. Как вы создаете свои шедевры? – спросила Саша.

– Секрета нет, – пояснил Анри. – Я много читаю или продолжительное время наблюдаю за кем-то, затем делаю выводы. Рождается набросок текста. Предлагаю идею Феллу, Дэну, Максу и Буну. Мы продумываем стиль, подачу, репетируем, импровизируем, пробуем переложить текст на оригинальную музыку. Идеальный хит возникает внезапно, как вспышка и мгновение, которое нужно постараться ухватить вовремя.

– Не думала, что рок-звезды могут быть проницательными. Я лично ни с кем не знакома, но по первому впечатлению на фотографии любого журнала видно, что ты не похож на других.

– Спасибо, за пятнадцать минут лестных комментариев в адрес Группы. Мне приятно, конечно, но давай оставим тему популярности в музыкальной индустрии. Твоя очередь. Расскажи о себе. Кто такой Курт и почему ты связалась с ним?

Саша замялась, пытаясь настроиться на разговор. В углу сцены появился Рони. Он заметил ее и подмигнул. Саша испугалась реальности, о которой начала забывать и заглянула в счастливые глаза младшей сестры. Мэгги вернула тетрадку в рюкзак и играла с Анри в ладушки. Вспоминать о Курте не хотелось, но лучше сделать это сейчас. Анри имел право узнать о ее жизни от нее. Кэл Калди найдет любого, кто посмеет перейти ему дорогу. Он пошлет Курта к Анри и Элизабетте рассказать другую правду и намеренно разрушить установившиеся отношения с новыми друзьями. Саша вздохнула. Анри оставил ладошки Мэгги и потрепал по голове. Сестренка прижалась к нему и обняла. Саша начала рассказ:

– Я захотела свободы. Пять лет назад у одного господина по имени мистер Моррис появился план открыть в Городе частный приют на спонсорские взносы королевы, воспитанники которого после окончания должны заключить специальный контракт и поступить на службу в Золотой Дворец. Мистер Моррис искал будущих воспитанников по Стране Королевы, отбирая лучших и талантливых, способных удивить влиятельное семейство. В Северном Городе ему приглянулась я и Мэгги. Директор в спешном порядке оформил бумаги, и мы с сестрой переехали. В первые месяцы я радовалась тому, что мне удалось пройти отбор. Мистер Моррис окружил нас воспитателями, походивших на гувернанток, организовал занятия учебных классах и делал все, чтобы воспитанники развивали талант. Приют регулярно посещала королева и наследник. Они контролировали проведение конкурса на лучший талант и вручали победителями ценные подарки. Со временем я устала от жизни без риска и приключений. Неведомый голос звал меня на улицу. Помню, как по ночам я выбиралась из постели, поднималась на чердак и выходила на крышу. Я смотрела на ночные фонари, сверкавшие у меня под ногами, и думала о собственном пути. Мне было четырнадцать, Мэгги не больше шести. Я мало что понимала. Но чувствовала, что побег привел бы меня к тому, что я искала. Сначала я хотела уйти одна… Мэгги… Я не смогла оставить ее, мы очень привязаны друг к другу. Я решила сбежать с сестрой. Однажды, после ужина, мы не явились на вечерние занятия, собрали теплые вещи и сбежали. Я думала, что буду играть на гитаре и петь, хороший дядя заметит мой талант и предложит контракт. Я стану богатой, знаменитой, независимой. Все оказалось не так. Первую ночь мы с Мэгги провели на вокзале, на вторую нас схватили люди Курта и сообщили, что отныне мы работаем на него и всю дневную выручку обязаны сдавать ему, за это он выделил мне и Мэгги комнату на окраине на пару с другими детьми и еду. Я посчитала этот вариант неплохим, потому что увидела в Курте доброго дядю из музыкальной индустрии. Все оказалось не так. Я не понимала цену деньгам и сколько зарабатываю в Парке, а когда до меня дошло, что я втянула Мэгги в рабство, что-то менять было поздно. Курт богател, а мы страдали… Я решилась на побег… Курт нашел меня через два дня, у Кэма, продавца в музыкальном отделе. Он поговорил со мной, разъяснил, что я предала его и друзей и оставил в покое. Утром я получила письмо. Мэгги у них и Курт грозился мучить мою сестру до смерти, если я не приду обратно. Я вернулась. Страх стал моим верным спутником. Курт очень жестокий человек и не умеет прощать предательство. Он не отпустит меня и Мэгги…

Анри хотел сказать, что будет вынужден принять правила игры, установленные внучкой королевы, но промолчал, новость о родстве Элизабетты со всемогущим семейством могла шокировать Сашу. Даже очень. До завтрака Бетт успела шепнуть ему, что сестрам знать правду нет смысла, до тех пор, пока не станет ясна их судьба. Она волновалась за вспыльчивый характер Саши, и напомнила, что ее не смогли удержать шикарные условия в детском приюте.

Анри вздохнул. Своей непокорностью Саша напоминала его. Он бросил мать и сестру, и если бы не отказ Аннет, который вселил в него уверенность обладать большим, чем остальные, он бы довольствовался другой жизнью. До побега Анри раздумывал получить образование в местном Университете, устроиться в городское отделение банка клерком, как хотела мама, получать среднее жалованье, и жениться на дочери соседа. Никто бы заметил в нем душевного порыва играть на гитаре, даже он сам. Анри не испугался последствий и рискнул. Результат получился вполне ожидаемым – успешная музыкальная карьера, Элизабетта, предстоящее родство с семьей королевы. Мог ли подумать мальчик, собиравший камни на берегу реки и продававший их туристам, чтобы купить гитару, о том, что его мечта станет реальностью? Для уверенности Анри ущипнул себя, чтобы поверить в свою правду и рассказ Саши.

– Клаус приехал! – радостно закричала Мэгги. Она схватила за руки сестру и потащила ее к выходу. Анри попросил Рони принести телефон и набрал номер в квартире Элизабетты. Он предупредил, что приедет позже, у него не закончилась репетиция. Элизабетта упрямо заявила, что дела ее не волнуют и что она ждет его к ужину. Анри пообещал закончить до шести и приехать вовремя. Они взаимно попрощались. Он положил трубку, вернул телефон Рони и поднялся. На сцене его встретили Фелл и Макс. Дэн протянул ему палочку, а Рони притащил второй барабан. Чувство обладать навыками игры на разных инструментах заставило Анри стать и ударником, и гитаристом, и басистом, и клавишником. На одном из концертов Группа решилась на эксперимент. Дэн заболел и Анри сел за барабанную установку, ударно задавая ритм и успевая при этом попадать в ноты. Партии на гитаре сыграл Рони. Льюис Пен возмутился в резкой форме выразив неудовольствие от того, что решение Группа приняла без согласия корпорации. Получив прибыль на десять процентов больше, он забыл о конфликте.

– Моя королева, – тихо сообщил Эдвард и прижал трубку к уху. – Важный звонок от… Королева подозревала, что Альберт не ограничится ответным письмом и позвонит, и выхватила трубку у Эдварда, сухо поприветствовав собеседника.

– Рад слышать вас, – сказал король. – Вы получили мое письмо?

– Да, благодарю. Вы не думайте, что я буду от вас что-то требовать или шантажировать. Оставим обиды и споры насчет Острова на совести моего отца и вашего деда. Многое нас объединило в последние годы, вы не находите? Марго не поставила в известность ни меня, ни вас… Я не буду просить оправдать мою дочь, но отрицать очевидное бессмысленно!..

– Я виноват в той же степени, что и Маргарита, – сухо признался Король. – Я бы хотел узнать Элизабетту поближе. Могу ли я нанести вам личный визит в Золотой Дворец?

– Да, – ответила королева, не раздумывая. – Я устраиваю закрытый прием в пятницу. Элизабетта представит обществу будущего мужа. В моих планах восстановление ее титула, она заслуживает его, как никто другой и в пятницу на закрытом заседании Большого Совета, мистер Смолл объявит об этом. Могу я рассчитывать на поддержку с вашей стороны? Одним из вопросов, с которым я хочу выступить – это укрепление связей между нашими странами и принятие окончательного решения по Острову?

– Да, – согласился король. – Вы можете рассчитывать на мою поддержку. Я подпишусь под каждым словом.

– Эдвард вышлет официальные приглашения утром. Позвольте пожелать вам доброго дня.

– Благодарю, – сказал король, мечтая увидеть выражение лица собеседницы и отсоединился.

Королева вернула трубку Эдварду. У нее был веселый и довольный вид. Она умела предугадывать желания людей и говорить то, что они хотели слышать, тщательно и с особым подходом планируя каждый разговор и выдавая обдуманные заранее фразы. Эдвард догадывался о плане Королевы. Прочитав дневник Маргариты, она узнала, какое чувство связывало дочь и Альберта и предположила, что правда и память о Маргарите сблизит отца и дочь. В корыстные планы королевы входило наследование Элизабеттой двух стран. Не войной, так миром, ее внучка станет хозяйкой Страны Короля. Эдвард подозревал, что госпожа не делится настоящим планом, чтобы не отпугнуть его. Он мог только догадываться о том, что случится по сценарию жизни. Велика любовь и есть плод этой любви.

– Что еще? – спросила королева

– Письмо от мистера Смолла, пришло дневной почтой.

Королева сурово на него взглянула, но письмо взяла. Эдвард не спешил отходить в сторону. Королева распечатала письмо и внимательно прочитала каждую строчку. На ее лице появилась улыбка. Эдвард радовался за нее. Она добилась своего, хотя он никогда в душе не одобрял давления на Элизабетту.

– Мое прошение рассмотрено, Эдвард. С нашей стороны мы все сделали для моей девочки. Меня более беспокоит, согласится ли Элизабетта принять долг? Когда же моя внучка поймет, что родилась особенной и необыкновенной!

– Будьте уверены, мисс Элизабетта разберется в себе и примет правильное решение. Я обеспокоен реакцией вашего сына. Мистер Смолл довел до его сведения, что с него сложены полномочия наследника?

– Нет, Ромен не знает. Мистер Смолл упомянул в письме, что официально о смене наследника будет объявлено в пятницу. На закрытом приеме. Я вот о чем попрошу вас, Эдвард, отошлите три приглашения королю. Он желает познакомиться с Элизабеттой.

– С родной дочерью, не забывайте об этом.

Королева вздохнула.

– Я беспокоюсь о Ромене, Эдвард. Я знаю его, как никто другой. Он не отступится. Золотой Дворец настигнет война. Ради поддержки короля я сообщила ему о том, что Маргарита родила от него дочь.

– Вы поступили достойно. Я полистал архивы и действующий Свод Законов, – Эдвард принес ящик с тремя толстыми журналами. – Я нашел их в библиотеке. – Он достал средний журнал, раскрыл на нужной странице и обратил внимание королевы на пометки. – Пункт 10. Если внимательно прочесть, то вы единолично можете назначить своего наследника, следовательно, одобрение Большого Совета в отношении мисс Элизабетты не являлось обязательным.

– Я услышала вас, Эдвард, – она закрыла журнал и вернула ему. – Мои предки сформировали Большой Совет, избираемый при участии жителей Страны Королевы, которые имели в то время право голоса, чтобы дать им понять, что мы не такие уж и божественные, и способны приземлиться, когда это нужно. В функции Большого Совета входит утверждение и публикация законов, формируемых ведомством моих советников. На деле все не так – в последние три года только пять законов моего ведомства одобрены Большим Советом. Я теряю популярность у народа, у Большого Совета и если громкая свадьба Элизабетты и музыканта не спасет положение, то я клянусь, что отдам Страну Королевы Ромену, пусть лучше его снимут разгневанные народные массы, чем бедную девочку.

– Не нужно приземлять себя. Чтобы не случилось, знайте – моя семья всегда будет на вашей стороне.

– Спасибо, Эдвард, я никогда не говорила вам, как ценю вашу преданность. Жаль, что время бежит и за ним не угнаться. Много лет назад я принимала Страну Королевы у матери. Вы знаете, как я этого не хотела, и я понимаю Элизабетту, я ее толкаю на те же муки, но если я хочу сохранить власть моей семьи, я должна стерпеть дружбу с королем и свадьбу с музыкантом. Я бы с радостью выдала внучку замуж за более достойного человека, но увы, в новом веке мы зависим от них, – она указала рукой в окно. – Хотя кто-то из моих друзей думает на оборот и заблуждается…

Эдвард смотрел на грациозные, аристократические жесты бледных рук с длинными пальцами… Как жаль, что он никогда не сможет прикоснуться к ней. Эдвард едва не заплакал, как маленький юноша, безнадежно влюбленный в свою хозяйку, к которой привязан сколько долгих лет. Он согласился жениться на Розе для того, чтобы иметь сына или дочь. Жена родила Клауса и более его не интересовала.

– Пригласите утром Элизабетту, я сообщу ей новости мистера Смолла.

Эдвард учтиво поклонился и вышел из гостиной.

Клаус привез Элизабетту к роскошному особняку, стоящему на окраине Города. Белые стены блестели на солнце, а высокие башенки у самой крыши подпирали несущиеся на ветру кучевые облака. Клаус прикрыл дверь машины и двинулся следом за Элизабеттой. Она жестом приказала ему оставаться на месте. Она нервничала, ноги слегка подкашивались, спектакль, устроенный в кабинете мистера Морриса, не поможет договориться с неким Куртом, контролировавшим заработки нищих в Парке. Особняк напоминал Золотой Дворец бабушки, такой же неприступный и холодный, только хозяин другой. Она подошла к высоким воротам и позвонила три раза, пусть видят ее настойчивость и решительность. Никто не ответил. Элизабетта растерянно обернулась. Ветер шевелил юбку платья, слегка приподнимая край. Она слышала шелест высоких деревьев за спиной и щебетание птиц.

Элизабетта в очередной раз нажала на кнопку звонка и голос в динамке строго произнес:

– Слушаю.

– Э… – она слегка замялась. – Мне бы поговорить с мистером Куртом. По важному делу.

– Сообщите о вашей цели более конкретно, – попросил голос.

– Девочки Саша и Мэгги, я хочу поговорить о них, – ответила Элизабетта и пожалела… Курт догадается, где искать сестер.

Ворота отъехали в сторону, нога Элизабетты ступила на засыпанную гравием дорожку. Она обернулась и взглядом приказала Клаусу ждать у машины. Они заранее договорились, если через тридцать минут она не выйдет, он звонит отцу. Клаус наклоном головы показал, что приказ будет исполнен.

Ворота закрылись и Элизабетта ощутила тревогу, когда шла по ухоженному саду – никто не вышел навстречу, казалось, что хозяин прячется в растущих по бокам дорожки экзотических кустах и внезапно выпрыгнет или набросится, чтобы сломить жертву.

Ничего не произошло. Элизабетта без приключений добралась до крыльца. На ступеньках стоял молодой подтянутый человек в темных очках, черной кепке, брюках и свитере. Хозяин особняка галантно отошел в сторону и указал гостье на дверь, внимательно рассматривая ее стройную фигуру и длинные вьющиеся волосы. Этикет обязывал Элизабетту выезжать на мероприятия в туфлях на каблуках, которые она заново училась носить спустя четыре года. Человек в очках выручил ее и схватил за руку, иначе она бы упала на выложенное мрамором крыльцо.

– Я Курт, – представился хозяин, снял очки, и она обратила внимание на его серые улыбчивые глаза. Курт пригласил пройти в глубину террасы. Элизабетта приняла приглашение и оказалась на другой стороне. Курт сел в плетеное кресло, положил очки на стол и жестом указал на кресло напротив себя. Элизабетта с присущей грацией опустилась на белую подушку.

– Вы сказали, что знаете, где девчонки. Я бы тоже хотел это знать.

Курт сложил перед собой руки.

– Я знаю, где они, но не скажу вам. Я хочу, чтобы вы отпустили их. На свободу.

– К сожалению, это не в моих силах, мисс… Простите, не знаю вашего имени… Поймите, у Саши просрочка за два дня… Шеф, мистер Калди, будет недоволен. Мы потеряли малую крупицу прибыли, баланс не сошелся.

– Мне нет никакого дела до вашего баланса. Если вы не можете решить мою проблему, отведите меня к вашему шефу, мистер Курт.

– Настойчивая леди…

Ухмылка Курта задела Элизабетту. Она боялась шевельнуться и сменить положение, не сдерживая эмоции ради Саши и Мэгги. Элизабетта шире натянула улыбку, сделала ярче кокетливый взгляд и пару раз поморгала ресницами. Руки вцепились в подлокотники плетеного кресла, она чувствовала, как пот от волнения добирался до самых локтей. Курт не обращал внимания на ее чудачества. Внешний вид девицы насмешил его.

– Хорошо, я отведу вас к мистеру Калди. Учтите, его сложно обаять, – сказал он.

Элизабетта, чувствуя поражение, гневно смотрела на мучителя Саши.

– Отлично. Именно этого взгляда я и ожидал от вас, мисс…

Курт встал и вышел с террасы на крыльцо. За его спиной появился охранник, который надел очки и занял позицию у главной двери. Элизабетта последовала за Куртом, заметив, что он полноват, его немного заносит в сторону и у него смешная походка.

Курт вел ее по длинным коридорам особняка с ковровыми дорожками на паркете, сверкавшем чистотой и свежей полировкой. Повсюду стояла резная, вперемешку с антиквариатом, мебель; плотные шторы, не пропускающие в дом ни одного луча солнца, закрывали широкие окна. Курт привел ее в комнату-гостиную. Элизабетта осмотрелась и удивилась царившей внутри безвкусице. У нее сложилось впечатление, что владелец особняка, желая показать богатство, выставлял ценники напоказ, чтобы гости завидовали. Элизабетта осторожно присела на белый с золотыми подлокотниками кожаный диван перед низким стеклянным столом, на котором стояла серебряная с медными ручками ваза с цветами.

Мистер Калди – лысый полный человек в черном костюме показался в проеме боковой двери. Он вошел в гостиную, держа руки за спиной. Следом появились три молодые девицы в разных платьях, но одинаковые на лицо. Они окружили его. Мистер Калди сел напротив Элизабетты на зеленый с золотыми ножками диван, сделанный в прошлом веке и отреставрированный за немалые деньги. Одна девица встала позади, вторая села на подлокотник и положила руку мистеру Калди на плечо, третья стояла у дивана, величественно выпрямив спину. Курт не покидал гостиную. Он сел в кресло у окна, включил торшер и для вида взял книгу с полки. Мистер Калди, не обращая на него внимания, спросил:

– Ну?

Элизабетта заметила, что голос у шефа Курта писклявый, а глаза маленькие, терявшиеся на полном лице.

Курт наблюдал за Элизабеттой из-за книги.

«Непростая девица, я не могу понять, что ее связало с замухрышкой Сашей, моего лучшего кадра».

– Что вы хотите, мисс? – повторил вопрос Кэл Калди и переглянулся с тремя девицами. Элизабетте стало не по себе. У нее оставалось мало времени. Она молчала, не зная, что ответить и как начать разговор о девочках.

– Мисс интересуется судьбой Саши и Мэгги, мистер Калди, – пришел на помощь Курт.

Он отложил книгу в сторону:

– Мисс их нашла. Две мои лучшие работницы, мистер Калди.

Элизабетта съежилась от страха. Шеф Курта не ответил и поцеловал сидящую смирно девицу. Две другие поочередно поменялись местами.

Курт убедительно рассказывал Элизабетте, что Саша и Мэгги никогда не изъявляли желание покинуть их.

– Мы дали девочкам лучшие условия для жизни и развития. Дело в том, что сестры, молодые музыканты, обратились к мистеру Калди за помощью два года назад. Саша и Мэгги поразили мистера Калди талантом, и он дал им то, о чем они мечтали…

Элизабетта перевела взгляд с Курта на его шефа. Мистер Калди целовал вторую девицу, не обращая внимания на рассказ. Третья массировала ему плечи.

– Вы дали девочкам славу и богатство? – перебила она Курта.

– Слава развращает, – сказал Курт, поражаясь, смелости девицы. – Желаете что-нибудь из выпивки или еды? Мистер Калди неделю назад пригласил в особняк нового повара, готовит просто великолепно!

– На деньги, которые тяжелым трудом зарабатывает Саша и другие нищие? – Элизабетта уставилась одновременно на Курта и его шефа. – Вашей власти пришел конец, сначала девочки, затем все остальные. Я обещаю, что разгоню ваш улей, чего бы мне это ни стоило, ясно?

Мистер Калди отпустил девиц, его суровое лицо, сохранявшее последние минуты веселость, позеленело. Курт жестом дал понять шефу, что разберется с наглой девицей.

– Ты кто такая, чтобы угрожать нам? – завизжал он. – Мы раздавим тебя, как муху. Была и нет. Никто не услышит и не заметит, как наш мир покинула еще одна симпатичная наглая молодая девушка.

– О, напугали, – возразила Элизабетта, чувствуя уверенность. – Для начала выгляни в окно. Там стоит автомобиль с моей охраной, которая тщательно проинструктирована. Также я пришла поставить вас в известность, мистер Калди, с завтрашнего утра я являюсь официальным опекуном Саши и Мэгги, так что вы опоздали с угрозами. Закон на моей стороне. Хотите вы этого или нет, но вы проиграли.

– Вон! – крикнул Кэл Калди. Девицы поняли, что приказ касается их и тут же комната опустела, их как ветром сдуло. Курт заметил, как шеф развалился на диване, ожидая, что он предпримет в защиту.

– Она мне нравится, – сказал Кэл Калди, разглядывая Элизабетту. – Договорись с ней. Я хочу жениться на ней. Умная, наглая, воспитанная. Букет, который мне подойдет. У меня есть все особняке, дорогая, и мое богатство будет твоим! Обещаю.

Кэл Калди улыбнулся. Элизабетте стало противно, она отвела взгляд и сказала:

– Поздно, во-первых, я почти замужем, во-вторых, твое богатство по сравнению с моим ничто. Удивить не получилось…

– Забавно, – усмехнулся мистер Калди. – Значит, не отдашь девочек Курту и не станешь моей женой?

– Не отдам. И замуж за тебя не пойду, – упрямо заявила Элизабетта, обыгрывая тон его голоса. Она втянулась в игру.

– Но ты же понимаешь, что я не терплю тех, кто отнимает собственность и угрожает. Я предложил, как решение, свадьбу, ты оказалась. Так что же нам делать? Война?

– Да, – Элизабетта встала. – Только воевать с моей бабушкой не советую. Это она раздавит тебя, а ты и не заметишь, как сдохнешь.

– О! Мисс посмела напугать нас старой пожилой леди! Не слушайте ее, мистер Калди, – воскликнул Курт.

– Думайте, что хотите, я предупредила.

Элизабетта подошла к выходу из гостиной. Верзила раскрыл перед ней дверь, она, не оглядываясь, вышла. Курт опередил ее и проводил до крыльца. Сначала закрылась парадная дверь особняка, затем черные кованые ворота.

Побледневший от страха Клаус открыл дверцу машины. Элизабетта опустилась на мягкое сиденье и почувствовала себя в безопасности. Ей хотелось, чтобы машина увезла подальше от проклятого особняка с затемнёнными окнами.

Я капризничала, но мне удалось убедить маму отправить меня в Университет на четыре года. В страну Берта. Он тоже обязался приехать. Его положение удивило и шокировало меня, как и его мое. Мы сообщили правду о себе в письмах. Берт написал, что он сын короля. Я в отместку сообщила ему, что я дочь королевы…

В сентябре мы встретились и смотрели друг другу в глаза с опаской. Магической искры, которая проскочила между нами летом, я не ощутила, словно мое положение приземлило меня в глазах Альберта, а его титул – в моих. Мы знали о конфликте родителей, но предпочли не говорить об этом и посвящали время в Университете лекциям и прогулкам на воздухе. Мы много говорили, я узнала, что Берт любит книги и современную музыку.… Я училась смотреть на него другими глазами, как на обычного человека, и таким он нравился мне больше, наверное, потому что стал доступнее для меня. Я влюбилась в него по-настоящему, увидела в нем того, с кем хотела связать жизнь. Какие чувства Берт испытывает ко мне, я догадываюсь… он всегда мил, учтив, ласков и обаятелен в общении со мной. Я знаю, что он влюбился меня так же сильно, как и я в него….

Мы видимся каждый день. Вместе ходим на лекции. Я приучаю Берта к танцам. Мне кажется он полюбил движения под музыку… Как он ведет в паре!.. Мисс Суок сказала, что Берт лучший танцор в группе… И он мой…

Вчера мы ходили на студенческий вечер в библиотеку… Ежедневно однокурсники обсуждают одни и те же темы о погоде, религии, прочтенной книге или о классическом произведении в новой обработке.

Мне скучно. Я вспоминаю о десяти волшебных днях на берегу… Мои вечеринки и свободу… Если бы не Берт, я не могу привыкнуть называть его Альбертом, я бы бросила Университет и уехала, но ему нравится учиться и интересно в компании себе подобных… Берт не чувствует себя одиноко. Я, активная и энергичная с детства, не знаю, куда прятать энергию, которая каждый день накапливается внутри меня…

Однажды Берт остался в моей квартире как бы случайно. Я специально отправила Эву в однодневный отпуск, чтобы не мешалась, предварительно заставив приготовить ужин и открыть бутылку лучшего вина. Я зажгла камин к приходу Берта, а сервировку стола дополнила бокалами, которые стащила из комнаты мамы в Золотом Дворце… Он явился к семи… Стеснялся, высматривая, одна ли я и начал сторониться, когда выяснилось, что в квартире нет Эвы.

У камина он поцеловал меня, и я потеряла счет времени. Эмоции переполняют меня. Берт два часа извинялся… Я не желала его отпускать, а излишнее джентльменство посчитала ненужным. Днем он принес кольцо и предложил жениться, так как чувствовал вину. Я напомнила о родителях, он сказал, что ему неважно их мнение и что он нашел одного священника, который обещал тайно обвенчать, а его друг согласился зарегистрировать отношения по закону…

Я не знаю, что делать со свалившимся счастьем… Я отказалась от поездки домой на летние каникулы, занимаюсь подготовкой к свадьбе и жалею, что не могу рассказать о будущем муже, например, журналистам. Я хочу публичной церемонии, чтобы отвечать на каверзные вопросы… Мне нравиться быть в центре внимания и мой внутренний голос кричит, что Берт поступает неправильно, втянув меня в гнусную ложь…. Я не говорю с ним о свадьбе, он все решил за нас, а я так хочу его заполучить, что иногда забываю, что мне нужно на самом деле… Мечтаю, чтобы все повторилось? Как сказать ему об этом? Не знаю… Я провожу вечера в одиночестве, а не в объятиях Берта…. Его правильность раздражает меня, но я боюсь спугнуть его.

В начале октября мы поженились! Я не верила своему счастью, когда пальцем дотрагивалась до фамильного кольца. Берт носит меня на руках, его поведение изменилось… Трусость, страх в глазах и правильность испарились… Я стала королевой его сердца…

Мы по-прежнему живем отдельно, чтобы сохранять тайну наших отношений… Берт приходит ко мне на ночь, или я к нему. После свадьбы он смог остаться романтичным и каждый день удивляет меня. Я влюбляюсь в него все больше… Берт обещает поговорить с отцом до конца осени, и я верю ему… Протест родителей не имеет значения… Я чувствую тревогу… В последние дни Берт приходит с лекций невеселым и обеспокоенным…

Мои опасения не оказались напрасными. Он не успел рассказать отцу о том, что он женился. В Страну Короля прибыла его «официальная» невеста, богатая, статная и красивая. Он скрывал от меня ее приезд до января, пока я сама случайно не подслушала его разговор с отцом по телефону. Они говорили о ней, молодой девушке по имени Янина… Мое сердце поразила такая боль, что хотелось расползтись как растекшееся масло по сковороде. Я кричу на него, требуя объяснений и не верю, что могу остаться ни с чем. Я бью кулаками его грудь, Берт клянется, что все останется по-прежнему, чтобы не говорил его отец. Я не верю ему из-за своей глупости, то ли потому, что мне не с кем посоветоваться, то ли от обиды. За неделю до каникул я приняла решение – вернусь домой, как сдам сессию….

Я беременна и не решаюсь сказать об этом Берту. Он приходит ко мне, но таких страстных ночей, как раньше, у нас нет. Он дежурно целует меня в лоб, гасит свет и засыпает. Я чувствую беспокойство и напряжение, неожиданно возникшее между нами…

Вчера Берт оговорился и назвал наш брак ребячеством. Мне стало обидно! Обессиленная, я упала на диван и приложила к животу подушку. У меня отпало желание рассказывать о беременности. Он ушел не объяснившись, а я провела ночь на диване в слезах. Я обижена на весь мир и утром встала с опухшими глазами…

В полдень явился Берт… С букетом и извинениями… Я не хотела впускать его и говорить с ним, но открыла дверь. Его слова отлетали от моих ушей…. Я облокотилась на косяк и ждала только одного – когда он уйдет из моей жизни, навсегда. У него не хватало смелости сделать даже это. Берт признался, что любит меня по-прежнему, что он осмелился и рассказал обо всем отцу. Я не поверила ему и выгнала… Стало легче. Если он не смог этого сделать… Я подтолкнула его и не жалею…

Вещи собраны… Я смотрю на обстановку в квартире, отвожу занавеску в окне и вижу залитую солнцем площадь… Волны стучат о берег, оглушая меня… Я живу на берегу Голубого Озера, в Особняке, в котором встретила счастье… На девятом месяце беременности я нашла силы вернуться домой… Маме сказала, что забеременела от «молодого человека не голубых корней». Она мне ничего не сказала и даже не ругала. Эдвард отвез меня на Остров…

Второй «официальный» муж стабильно получает ежемесячный конверт с жалованием за каждое появление со мной на публике. Сумма его вполне устраивает, а мама нарадоваться не может, что моя девочка родилась в законном браке, что важно для Большого Совета и репутации семьи… Но не для меня. Я полюбила малышку, как увидела… Маленькая девочка с лицом Берта…

Все свободное время я уделяла моей дочке, Элизабетте. Она удивительный ребенок и взрослея, становится похожа одновременно на Берта и на меня. У нее взгляд отца, улыбка – моя, шелковистость и густота волос от него, склад тела – от меня. Грация и манеры – от мамы…

Вчера я получила письмо от Берта. Он осудил меня и описал мое поведение трусостью и местью. Психолог и философ… Я жгу его письмо… Как он посмел ворваться тихую размеренную жизнь моей дочки?.. Мир отмечает свадьбу в Стране Короля. Я ненавижу Берта и хочу специально разрушить его счастье.… Утром я собрала чемодан и купила билет на самолет. За несколько часов до отъезда ко мне зашла Элизабетта с куклой. Я расплакалась, обняла свою малышку и осталась в Золотом Дворце. У меня появился смысл для жизни. Мой ребенок, моя маленькая наследница… Я хочу сделать из нее самого лучшего и знаменитого ребенка… Я вывела в свет дочку, когда ей исполнилось три года… Дочь стала для меня всем…

Анри спрятал дневник в рюкзак и застегнул молнию. История Маргариты захватывала его неподдельностью эмоций. Анри припарковал машину. Уходящую вдаль улицу освещали фонари. В засыхающих лужах отражался блеклый свет. Анри на минуту задержался у подъезда, наблюдая, как сосед, одетый в спортивный костюм, гуляет с собакой, а женщина в серой юбке и пиджаке с тяжелым пакетом в руках бредет по тротуару. Анри вздохнул и вошел в подъезд, чувствуя эмоциональную усталость, раздражение после неудачной репетиции, боль в спине и руках. За четыре часа он не смог придумать ничего достойного внимания капризного слушателя. Приближался старт летнего гастрольного тура. Организаторы, ссылаясь на комментарии Билли, скромно заявили, что Группа записывает новый материал и во время выступлений порадует поклонников новинками. Анри не знал, чем удивлять публику. За использование старых приемов и само-повторов осуждали, а изобрести новые ритмические рисунки, удержать планку на уровне и угодить меломанам, не изменяя принципам, удавалось не всегда.

Анри открыл дверь квартиры ключом и вошел в темную прихожую. Бросив связку на тумбочку, заглянул в гостиную. В камине горел искусственный огонь. У белого кожаного дивана, в наушниках, сидела Элизабетта. Она печатала текст на машинке. Саша выглядела веселой, а Мэгги уставшей. В паузах между прослушиванием нудной, как она сказала, музыки, девочка смотрела мультики по телевизору. Каждые три минуты Саша снимала наушники и делились мнением с Элизабеттой. Анри подошел сзади. Заметив его, Элизабетта выпрямилась.

– Нужно поговорить, до ужина, – шепнула она во время поцелуя, затем схватила за руку и повела в совмещенную с кухней столовую. Анри забрался на мягкий табурет. У плиты стояла Энни в фартуке и деревянной ложкой в руках. Клаус сидел за барной стойкой и переписывал в толстый блокнот рецепты Розы по указанию жены. Королева приказала администрации Города выделить сыну Эдварда квартиру в соседнем доме. Энни и Клаус жили там постоянно, если Элизабетта не просила занять гостевую спальню.

Анри считал минуты. Он не собирался отказываться от свежеприготовленной домашней еды. Долгий и напряженный день утомил его и посеял суету мыслей в голове. Дневник Маргариты, жалобное письмо Мадлен о беременности Аннет, неудачная репетиция, разговор с молодой, энергичной и воодушевленной Сашей… Запахи с кухни усиливались… Энни бросила ложку в мойку и передала Элизабетте стопку тарелок и желтые с красной каймой салфетки. Анри не удержался и стащил из плетеной корзины кусок свежего хлеба. Пока он наслаждался мягкой коркой, Элизабетта сервировала стол, чем удивила его. Закончив, она предложила вернуться к Саше. Анри согласился. Наблюдать за Энни стало невыносимо. В гостиной Элизабетта передала ему плеер Мэгги. Пришло время слушать очередную пластинку.

– Бабушка волнуется, – сказала она. – Клаус и Энни поживут некоторое время с нами.

Анри неохотно вставил наушник в ухо.

– Тебе интересно мое мнение? – спросил он

– Да. Мне нужен взгляд со стороны. Саша быстро втянулась, мы с ней отобрали несколько записей. Мэгги капризничает и смотрит мультики.

– Зачем?

– Я хочу сделать развернутый очерк о том, что «другая» музыка может быть коммерчески успешна. Петер напечатает статью в следующем номере.

Анри отложил плеер в сторону и сказал, покачав головой:

– Публика с каждым годом становится менее требовательной к качеству. Музыка для головы не интересна массам, и они не смогут понять и оценить задумки композитора, когда их «насильно» приучали в течение десятилетий к легко запоминающимся мелодиям. Включи музыкальный канал, настрой любую радиостанцию – покажется, что за час прозвучала одна длинная долгая песня. Доминирует стиль, а не исполнитель как личность и импровизатор. Мне досадно от того, что мода на доступное стала нормой. И не спорь с Петером… Ему заказали серию статей о Туртанах, их журнал и напечатает в ближайших номерах.

– Энни, мы отлучимся на пять минут! – взволнованно крикнула Элизабетта и за руку потащила Анри через узкий коридор к спальне. Она втолкнула его в комнату и притворила дверь.

– Днем я отправила Петеру заявление… Шеф сохранит за мной внештатную должность.

Анри задумчиво смотрел на Элизабетту, старательно изображая непонимание и нежелание верить, что замыслы королевы испортят трехлетние отношения.

– Я надумала принять предложение бабушки, только молчи, дай мне объяснить! Сегодня случились важные моменты, которые повлияли на мой выбор. Ты вправе сам решить, что будет с нами, только знай, я люблю тебя и давить не буду!

– Что же случилось? – с удивлением спросил Анри

– Я нашла приют, где жили Саша и Мэгги, говорила с мистером Моррисом, директором. Я стану официальным опекуном девочек. Мистер Моррис выслуживается перед бабушкой. Он отослал бумаги в контору мистера Аллену. В обед документы передадут мне. Все складывается в красивую историю… Если бы не Курт и Кэл Калди… Кажется я испортила концовку… Они не намерены отпускать Сашу и Мэгги.

– Ты встречалась с ними?

– Да, я ездила на окраину. Безвкусно обставленный особняк Кэла Калди отпугнет любого. Курт – его заместитель. Они принимали меня в гостиной, в окружении молодых девиц, кто из них жена, любовница, дочь я не разбирала, но когда меня вывели из ужасного дома, я радовалась. Я пригрозила титулом бабушки… Курт не поверил… Кэл Калди предложил свадьбу в качестве компенсации…

– Что ты решила?

Элизабетта подошла к окну, пропустив замечание Анри.

– Эдвард звонил. Бабушка требует, чтобы я переехала в Золотой Дворец к концу недели. Я догадываюсь, о чем будет разговор. Все так запуталось, что жду момента, когда бабушка предложит мне стать наследницей. На это решение меня подтолкнули мистер Моррис, Курт, Кэл Калди, девочки… Я хочу бороться с несправедливостью. Понимаешь? Кто-то должен начать!

– Ты уверена? В своих желаниях? – вдруг спросил Анри. – Неделю назад ты прошла бы мимо Саши и Мэгги и в грозу, и в ясную погоду. Что изменилось в тебе? Во мне? Мы не виделись несколько месяцев и предстоит очередная разлука. Если честно, я думал, что мы проведем эту неделю вдвоем, без забот и объяснений, как жить дальше.

– Ты поддержишь меня? – Элизабетта обернулась к нему лицом, пытаясь прочесть ответ в его глазах. – Хорошо, – сказала она. – Я обещала, что давить не буду, хотя мне больно и неприятно оттого, что ты считаешь меня бесчувственной. Четыре года я искала свое место, выдавая содержательные статьи. Я жалею, что не послушала бабушку, призывающую к действиям.

– Я не считал тебя бесчувственной. Мне не всегда нравилось твое отношение к окружающим людям. За три года ты изменилась и превратилась в молодую уверенную женщину. Это достойно. Согласен, твой дядя поступил подло, но вспомни, какими стали Люк, Софья? Ты хочешь их судьбу?

– Конечно нет! Я не могу отрицать факт, что я одна из них и свою сущность тоже. Встреча с Сашей, беседа с Куртом, Петером, статья о Туртане… Я разобралась в себе. Я хочу, чтобы мои дела приносили пользу.

В дверь спальни постучали. Элизабетта сказала:

– Войдите.

Вошла Энни, вытирая руки полотенцем.

– Ужин на столе, – сказала она. – Девочки ждут.

– Дай нам еще пять минут, – попросил Анри

Энни ушла, закрыв за собой дверь.

Анри обнял Элизабетту. Она прикрыла глаза и на мгновение забыла о выборе, желая сохранить это чувство на долгий срок. Не вышло.

– Я не рассказывал, почему влюбился в тебя? – спросил он.

– Нет. Я приняла твою любовь, как данность.

– Я влюбился в тебя, потому что ты… Ты не похожа на тех, кого я знал до тебя.

Он умолчал о Аннет, заметив у Элизабетты внешнее сходство с женой брата.

– Ты – неземной ангел, озаривший меня три года назад, но очень быстро приземливший мои чувства и желания. Ты не знаешь, каким я был в «прошлой жизни». Я показал тебе мою лучшую сторону…

Она приложила палец к его губам и взглядом просила молчать.

– Мне все равно, кем ты был в «прошлой жизни». Это перевернутая страница,

– Нет, – воскликнул Анри. – Я затронул эту тему, потому что ты меня толкаешь на осознанный выбор,.. которого нет! Я хочу быть с тобой и неважно, что скажет пресса, а репортеры вытащат на свет «грязное белье», какое найдут. Меня не интересует, как к этому отнесется твоя семья, бабушка, что скажут Мон, Фелл, Макс, Бун, Дэн. Друзья хорошенько покрутят пальцем у виска, потому что образ, созданный Билли, не соответствуют объединению с внучкой королевы. По своей натуре мы бунтари, а свадьба с тобой означает подавление моих принципов. И к этому я тоже готов, так как люблю тебя больше, чем внутреннее Я.

– Спасибо за поддержку, – сказала Элизабетта и крепче прижалась к нему, пока он не передумал. – Я не умею готовить, из меня выйдет ужасная хозяйка и я могу только обещать, что титул бабушки станет для меня работой, а семью я хочу обычную, уютный дом и детей!

– С гастролирующим мужем вряд ли мечта о нормальной семье осуществится, но я что-нибудь придумаю, как это сделала ты.

– Нужно идти, иначе Энни будет ругаться, все ждут только нас…

– Хорошо, – Анри ногой открыл дверь и держа за руку, вывел из комнаты.

Они шли по коридору, не отрываясь друг от друга, а когда что-нибудь предстояло сказать, то останавливались и, немного задержав дыхание, говорили:

– Рано радуешься, дорогой, столько хлопот предстоит, не устать бы друг от друга до официальной церемонии.

– Мы поженимся осенью?

– Дата свадьбы не зависит от наших желаний…

После ужина Анри предложил выйти на балкон. Стояла ясная погода и Элизабетта подняла голову, пока он закутывал ее в шерстяную накидку. Она увидела ночное небо с мерцающими звездами и жалела, что влюбленность превратится в привязанность. Полгода назад, когда она приехала к Анри на гастроли, они почти не виделись. Он пропадал на стадионах, она в одиночестве гуляла, осматривая достопримечательности. После выступлений им было не до наслаждения или каких-либо чувств, они встречались, потому что хотели проявить внимание друг к другу.

Эдвард с суровым выражением на лице открыл дверь гостиной для приемов. Элизабетта растерялась. Во взгляде телохранителя бабушки чувствовалась неприязнь, которую показывать по статусу не полагалось, но сдержаться Эдвард не сумел. Королева сидела в кресле у окна и задумчиво смотрела в мелкую точку на стекле. Мистер Джаилс раскладывал на столе официальные письма и документы. Королева отвлекалась от обзора парка в окне и подписывала бумаги, не читая. Появление внучки удивило ее. Она приподнялась, приветствуя Элизабетту. Затем приказала Эдварду и секретарю оставить их наедине.

Как только дверь гостиной закрылась, Элизабетта заняла позицию на красном ковре. Она стыдилась за никому не нужный порыв, понимая, что через две минуты последует наказание за риск. Мысль о том, что она отправилась в особняк защищать Мэгги и Сашу не оставляла Элизабетту и оправдывала вчерашние действия.

– У меня две новости для тебя, – начала разговор королева, когда они присели на диван в углу гостиной. – Хорошая – Члены Большого Совета согласились восстановить тебя в правах наследования. В пятницу мистер Смолл проведет официальную церемонию. Тебе вернут права на владения Маргариты и титул наследницы. Подумай и ответь честно, готова ли ты принять долг?

– Да, – уверенным голосом ответила Элизабетта. – Я хочу стать наследницей, бабушка.

– Вот и отлично, – королева взяла внучку за руку. – Полагаю, конфликт с мистером Калди помог разобраться и сделать выбор?

Элизабетта невинно подняла глаза на бабушку:

– Возможно… Как ты узнала об этом?

– Мистер Калди осмелился отправить официальное письмо на мое имя. Обсудим мошенника в другой раз. Я пригласила тебя, чтобы объяснить…, – королева задумалась, затем продолжила. – Получить власть легко, а удержать намного сложнее. Ромен не оставит притязаний на титул и начнет ответную войну… Мистер Калди потребовал разобраться с тобой. За три дня, Элизабетта, ты успела перейти дорогу многим. Поэтому я подписала распоряжение – ты переедешь из городской квартиры в Золотой Дворец. Роза выделит положенный новому статусу штат прислуги, а выезжать на официальные мероприятия предстоит в сопровождении охраны, которую возглавит мистер Клаус. И, конечно же, работа, тебе придется оставить ее. К этому ты готова?

– Да. Вчера я отправила Петеру заявление. Он обещал мне внештатную должность. Пока. Реакция дяди меня не волнует, я возвращаю титул, который принадлежит мне по праву рождения.

Элизабетта выпрямилась.

– Расскажи мне все, – попросила она бабушку. – Почему Большой Совет пересмотрел решение и поддержал меня, отвергнув достоверные доказательства Ромена?

– Справедливость восторжествовала, Маргарита – старший ребенок в семье… Твой отец, как выяснилось, уважаемый человек, к тому же он являлся официальным мужем Марго. Я представила Большому Совету соответствующие документы в качестве доказательств…

– Ты знаешь, кто он? Мой отец! – спросила Элизабетта, радуясь за надежду познакомится с близким человеком и заполнить пустоту от одиночества.

– Ты познакомишься с ним в пятницу. Я пригласила его на закрытый прием с минимальным числом журналистов, – королева сжала руку внучки и улыбнулась. – Твой отец просил сохранить его тайну. Инкогнито – основное условие визита твоего отца в Страну Королевы.

– Тайну?

– Дело в том, что в силу неких обстоятельств, он не может признать тебя официально. Встретившись с ним, ты поймешь почему.

– Замечательно! – воскликнула Элизабетта и встала, чувствуя подвох в убеждениях бабушки. – Почему ты раньше мне не рассказала о нем? Боялась потерять контроль? А теперь, дорогая внучка, получай все – титул, мужа, наследство и отца! В очередной раз за меня все решили! Через два года советники дяди отыщут не стыковку, докажут, что свидетельство о браке родителей составлено не по форме, или моему тайному отцу хорошо заплатили! Все повторится по прежнему сценарию. Случай с Сашей подтолкнул меня к выбору, но теперь я сомневаюсь в нем!

– Ты все сказала? – повелительно спросила королева. – Сядь и слушай. Дождись пятницы и встречи с отцом. Он объяснит…

– Как прикажете, моя королева, – Элизабетта учтиво поклонилась. – Интересно, сколько кабельный канал заплатит за сюжет?

Королева сердито стукнула рукой по подлокотнику.

– Перестань паясничать! Я предельно точно сообщила пожелание твоего отца и запрещаю говорить с ним подобным тоном, велика цена того, что мы с ним сделали!

– Что ты знаешь о мистере Кэле Калди? – Элизабетта специально сменила тему.

– Он въедливая заноза Страны Королевы, – ответила бабушка. – Поселился без спроса на территории Города, которую выбрал сам и никакие угрозы со стороны местной власти на него не действовали. После двухгодичных споров и разбирательств пришли к соглашению – мистеру Калди в собственность отошел район на окраине. По документам за ним закрепили статус магната, исправно платящего налоги.

– Ты в курсе того, что он творит и как зарабатывает несметные капиталы? Кэл Калди эксплуатирует маленьких детей! – возмутилась Элизабетта.

– Бороться с ним бессмысленно, однажды он заявил – если я или члены Большого Совета станут мешать, то он найдет, как захватить Город и Золотой Дворец. Пойти на такой риск я не могу. Кэл Калди богат и имеет влияние на других магнатов. Представь, если они объединятся против семьи? Ромен – мошка по сравнению с ними!

– То есть ты не станешь на него давить?

– Это невозможно. Почему ты интересуешься Кэлом Калди?

– Я стала опекуном девочек, которые работали на него! Я встречалась с ним…

– Что? – воскликнула королева. – Ты ездила к Кэлу Калди? Куда смотрит Клаус? В письме сказано, что ты угрожала ему, но я не думала, что ты нанесешь ему личный визит!

Королева вздохнула. Решительность и бесстрашие Элизабетты пугало ее. Внучка не умела играть на публику, манипулировать, держать мнение при себе. Мистер Смолл спрашивал до заседания Большого Совета о личных качествах Элизабетты. Королеве пришлось солгать…

– Клаус исполняет мои приказы! Он отвез меня в особняк, потому что я так захотела!

– Кэл Калди опасен! Ты стала его врагом! О! Не думала, что ты пожертвуешь борьбой за титул ради спасения оборванок из Парка! Кэл Калди узнал, что ты из Золотого Дворца и прислал мне письмо-напоминание, представителям власти лезть в его дела запрещено! Только Эдварду удалось решить проблему с Большим Советом, ты умудрилась залезть в то же болото! Твоя глупость и беспечность может стоить тебе титула!

– Саша и Мэгги – поданные Страны Королевы, как и другие жители Города! Девочки входят в круг избранных – они сбежали из приюта мистера Морриса, а насколько я знаю, они имеют некие привилегии над остальными?

– Не усугубляй! Я прикажу Эдварду договориться с Кэлом Калди, но сделаю это ради общей цели! Если он не сможет уладить проблему, обещай мне, что откажешься от затеи с удочерением!

– И не подумаю, мистер Аллен прислал мне документы на девочек. Если не поможешь ты, я пойду к Главному судье и добьюсь справедливости.

Элизабетта упрямо отвернулась к окну. Королева оставалась в том же положении. Элизабетта чувствовала ее суровый взгляд и боялась выдать страх и отчаяние.

– Судья! – усмехнулась королева, подняв глаза к потолку. Глупость внучки раздражала. – У мистера Калди устная договоренность с органами власти Города, – сказала она. – Никто не рискнет пойти против него.

– Я найду способ остановить его, но для этого мне нужны полномочия. Дай мне должность в Большом Совете. Я хочу учиться играть в политику и искать справедливость! – капризно заявила Элизабетта, не меняя положения. Королеве казалось, что она говорит со стеной.

– Ты не можешь необдуманно бросаться в огонь, искать правду и отстаивать ее. Ты должна учиться оценивать ситуацию и осуществлять те действия, которые приведут к меньшему числу жертв.

– Даже если придется рискнуть жизнью другой жертвы? – воскликнула Элизабетта, удивляясь ее бездушию и расчетливости во всем, даже судьбы близкого человека.

– Да, именно так, – ответила королева. – В твоих руках зависнет жизнь каждого жителя Страны Королевы, и если ты перестанешь трезво и разумно мыслить, то посеешь хаос. Твои поданные превратятся в зверей, которым закон не нужен.

– Ты дашь мне должность в Большом Совете? – не унималась Элизабетта.

– Да, я буду ходатайствовать об этом, как только мистер Смолл объявит о твоем титуле. В понедельник мистер Джаилс даст официальные комментарии журналистам. Предупреди музыканта, он должен сделать предложение дважды – в пятницу – на официальном приеме, и в понедельник – на камеры. Красивую речь желательно скрепить десятиминутным поцелуем, чтобы в вашу любовь поверили все.

– Обязательно выставлять наши отношения напоказ? Я не уверена, что Анри понравится игра на камеры.

Элизабетта заметила, как бабушка спокойно держит руки на подлокотниках дивана и не спешит прижать к себе и обнять. Сомнения устрашали ее. Она боялась развернуться и посмотреть ждущей реальности в глаза.

– Музыканту не привыкать к излишнему вниманию со стороны прессы. Я предупредила его о публичности ваших отношений. Музыкант пообещал сделать все, что потребуется. Для начала выдержим паузу месяца на три, нужно вести интригу. Осенью отпразднуем свадьбу, через год ты подаришь Стране Королевы наследника. Один раз поссоритесь, публично. Через год помиритесь. Делом музыканта станет вести за собой молодежь, твоим – социально незащищенные слои общества.

– Ты так красиво распланировала мое будущее, что и сказать нечего!

– А ты что думала? – удивилась королева. – Общественность узнает о тебе и тут же поверит справедливость благодаря стараниям и бесполезной поездке в особняк Кэла Калди и ему подобных? Чтобы оставаться популярной среди масс, нужно удерживать внимание ежедневно, иначе они забудут и выберут нового лидера. Сознание людей меняется с каждым десятилетием, мы должны подстраиваться, чтобы передать в наследство потомкам поля, луга, леса, города, ресурсы, промышленность.

– Я не понимаю…, – Элизабетта надула губы и немного съехала вперед, заметив недовольный взгляд бабушки. Она все еще не решалась заглянуть ей в глаза. – Кому интересны игры в любовь на камеру?

– Людям нужно говорить о чем-то после трудового дня. Пусть обсуждают меня, свадьбу, войну с Роменом за титул, предательство музыкантом идей Группы…

– Хорошо, в субботу Анри улетит на гастроли. В каком месяце нам жениться?

– Дату свадьбы назначит Большой Совет. На специальном заседании мистер Смолл оценит, как жители Страны Королевы восприняли предстоящие перемены и примет решение…

– Я больше не принадлежу себе, бабушка?

Да! Она заглянула в ее глаза и тут же отвернулась.

– Нет…

Королева отвлеклась и не ответила внучке. Вошел Эдвард и передал конверт. Она его тут же распечатала и попросила проводить Элизабетту, которая сама искала повод, чтобы уйти. Разговор с бабушкой затянулся. К тому же не терпелось посоветоваться с Анри. Утром он уехал на репетицию, пообещав прослушать Сашу с Группой. Элизабетта не понимала, как бабушка смогла уговорить его?

Моя крошка… Бетти… я смотрю в ее широкие бирюзовые глаза, ясные как у Берта, и представляю взрослой… После того, как мой муж сбежал, получив за два года обещанное мамой вознаграждение, я переехала с дочкой в Золотой Дворец. Элизабетте, как наследнице, выделили отдельный дом, но я не отпускаю мою девочку от себя, мне тяжело переживать разлуку с ней. Бетти – единственное сокровище, которое осталось у меня от него… Он не знает о ее существовании и не посмеет забрать…

Моя дочь быстро растет, она рано заговорила и первое слово, которое она произнесла – папа…. Мама полюбила Бетти с первого взгляда. Я помню день, когда королеве представлял Люка и Софью мой брат. Мама строго смотрела на внуков, дети Ромена стояли, не шевелясь и рассматривая бабушку. Элизабетта рассказала смешной стих, который придумала на ходу, поблагодарила бабушку, как я ее научила, за внимание и показала, что она обычная девочка, просто живет в Золотом Дворце.

По вечерам Бетти приходит в комнату с роялем. Я играю любимые мелодии и иногда пою для нее, дочка внимательно слушает и подпевает…. Я сбиваюсь с нот, и мы обе смеемся… У меня нет такой привязанности к маме, как у Бетти ко мне. У нас с мамой всегда были холодные и натянутые отношения. Она любит меня, об этом я уже писала, помогает мне, но всегда держит дистанцию, не впуская меня в свой внутренний мир, а я ее в мой.

С каждым годом моя дочь удивляет меня. Она учится познавать наш мир. Уютная детская заставлена игрушками и книгами. Я наблюдаю, как спит мое сокровище… Поздними вечерами я читаю Бетти сказки. Дочке нравится слушать мой голос. Она плачет, когда меня заменяет Эва… Бетти полюбили в Золотом Дворце, она – девочка, не обремененная печалями и заботами, и мне казалось, что моя дочь будет счастлива всегда… Если бы не мой брат. Ромен узнал мою тайну: я вернулась из Страны Короля беременной и мужа мне купили. Кто ему сказал? Я задаю себе этот вопрос и не могу найти ответ. Мама не могла рассказать ему. Она видит меня наследницей и прекрасно понимает, что правда уничтожит мой образ и наследство у меня заберут. Бетти перестанет быть всеобщей любимицей…

Брат шантажирует, предлагает добровольный отказ за сохранение репутации. Я вспомнила о гордости и верю, что Большой Совет оставит притязания Ромена на титул без внимания. Или будущее Элизабетты не заботит меня?… Он пришел… Я кричу на Ромена, он возмущается и уходит. Я закрылась в комнате и не покидаю ее, приказав Розе никого не впускать, даже дочку, так как не хотела, чтобы Элизабетта видела меня потерянной и беспомощной.

Вчера я рассказала маме о шантаже Ромена. Она отказалась помогать мне, объяснив, что брат поведал и ей о хитром плане и пообещал скомпрометировать ее перед Большим Советом и жителями Страны Королевы, если она вмешается. Ромен с пятнадцати лет мечтает стать королем при живой матери. И он добьется титула любой ценой, даже разрушив нашу маленькую семью, отношения в которой сложно назвать крепкими и доверительными…

У меня возникло желание написать Альберту и рассказать ему о дочке, о том, в какое положение мы попали, но рука выводит первую строчку: «дорогой Берт, прости…» и письмо летит в корзину. Поздно осознавать ошибки молодости, он «официально» женат, у него растет сын, наследник.

Не то, что у меня. Спокойствие и счастье я обретаю, обнимая мою малышку. Мы доживаем последние дни в Золотом Дворце… На конец недели назначено заседание Большого Совета, на котором обещал выступить Ромен и решить судьбу титула… Я целую Бетти в лобик и думаю о том, как мы будем жить дальше. Я переживаю, что на мою дочь будут указывать пальцем, что из-за моих ошибок она станет изгоем. Она могла бы счастливо жить со своим отцом и быть наследницей двух Стран. Бетти стала бы звеном, который примирит маму и короля. Почему понимание приходит, когда твоя жизнь зависит от заявлений… родного брата? Я не перестаю надеяться на лучшее и знаю – Бетти достойна счастья… Я искренне верю в благополучие и сейчас, когда пишу эти строки…

…Что-то произошло… С каждым днем чувствую себя хуже, мне сложнее вставать с постели, два раза я вызывала врача, который не нашел признаков болезни, объясняя мое состояние усталостью. Я перестала выходить в свет в ожидании заседания Большого Совета. Я общаюсь с мамой и Бетти по часу в день… Я мечтаю о том, чтобы заснуть. Спать мне хочется и сейчас…

Я сижу за роялем… Хочу сыграть пьесу, которую люблю… Фортепианные переборы заставляют верить в чудо и наделяет оптимизмом. Что-то пошло не так… Моя голова упала… Я вижу только темноту впереди, холод и пустоту…

Анри перевернул последнюю страницу и разорвал дневник на части, которые полетели в мусорную корзину. Он не мог осуждать Маргариту, так как чувствовал, что не вправе оценивать ее поступки. Фелл и Макс помогали Рони настраивать гитары, а к Дэну пришла девушка. Они разговаривали и обжимались на лестнице. Анри наблюдал за Сашей. Она сидела на краю сцены и перебирала классические последовательности на простейшей гитаре. По дороге на репетицию Саша призналась, что мечтает не только о карьере вокалистки.

– Я хочу научиться играть гитарные соло, чтобы у поклонников на концерте дух захватывало. Фелл поможет мне? – спросила он. Анри не спешил разочаровывать девочку – придумать идеальное соло, не копируя других, сложно и требует упорства.

Он задумался и не заметил, как со сцены спустилась девушка, одетая в темно-синие джинсы и серую футболку, завязанную в узел на талии. Карие глаза сверкнули, изучая его растерянный вид. Анри обратил внимание на открытые туфли на платформе, синий ободок в каштановых волосах, черную папку в руке и стакан с горячим кофе, который передала незнакомка.

– О, – воскликнула она, заметив удивление на его лице. – Я не представилась… Я Веста, ассистент Группы, меня пригласил Билли на место ушедшей Кристи, вы помните?

– Конечно, – произнес Анри, заметив, как Саша, оставив попытки разобраться с гитарой самостоятельно, отправилась просить помощи у Рони. Разговоры с Билли о внешности ассистенток не заботили его. Девушки, нанятые бывшим другом, отличались цветом волос и шириной бедер до которых Анри не было дела после закрутившихся отношений с Элизабеттой.

Веста, не дождавшись приглашения, заняла соседнее кресло и положила папку на колени.

– Билли по-прежнему в нашей команде? – поинтересовался Анри, сделав пару глотков из стакана и похвалив Весту осведомленность. Она потратила время, чтобы переговорить с Рони и Феллом, выясняя его привычки. Кофе оказался крепким и с минимальным количеством сахара, как он любил. Веста ошиблась в одном – после первого перерыва он никогда не пил кофе.

– Билли подъедет через пару минут. Он просил предупредить, что в корпорации согласились на все условия Группы, касающиеся творческой самореализации, а за новый контракт Льюис Пен даст неплохую цену.

Веста передала Анри папку с документами. Он бросил на девушку недовольный взгляд и брезгливо сказал:

– До Билли не дошло в прошлую встречу? Повторюсь, я не намерен подписываться на заманчивые предложения Льюиса Пена, и Группа поддержала меня. Так ему и передайте.

Анри вернул папку Весте и вручил ей стакан:

– Спасибо за кофе, вкусный, горячий с минимальным количеством сахара. Вам на будущее, мисс… После первого перерыва я никогда не пью кофе.

Веста улыбнулась. Во взгляде девушки промелькнула загадочность, взволновавшая его. Анри замечтался и очнулся от странного звука. Веста выбросила в корзину пустой стакан и черную папку с контрактом.

– Я согласна с вами, полностью, – сказала она. – Я не фанатка Группы и пришла работать, а не хвастаться подружкам фотографиями Фелла. У меня юридическое образование, и я уверяю, что, подписав новое соглашение, Группа продолжит работать на Льюиса Пена двадцать долгих лет на прежних условиях. Билли приказал юристам корпорации изложить основные пункты контракта в менее понятной формулировке. Вместо одной пластинки за два года с Группы потребуют выпустить три. Первую для хит-парадов и расширения аудитории, вторую – с не вошедшим в первый релиз материалом для увеличения прибыли. А третью пластинку, для души, скупят многочисленные поклонники Группы, думая, что последняя похожа на первые. Количество концертов увеличится вдвое, вам придется прибегать к выступлениям, используя фонограмму. Связки… моральная и физическая усталость музыкантов… вы меня понимаете. Льюис Пен задумал вернуть не только вложенные в Группу банкноты. Он хочет получить прибыль в пятикратном размере, в качестве неустойки за долгое несогласие с его принципами.

– Я должен поблагодарить вас не только за кофе, но и за спасение от рабства? Чего вы хотите? Признавайтесь?

– Самую малость…, – сказала Веста и прищурилась.

Анри подумал, что должность ассистента девушку явно не интересует. Веста продолжила:

– Работать корпорацию вы отказались. Фелл рассказал мне, что зимой вы планируете открыть студию. Дайте мне должность менеджера Группы и той молоденькой девочки на сцене. Вы заинтересовались ей? Что я скажу – мило, привлекательно и свежо. Льюис Пен исказит наивный образ Саши до неузнаваемости, вы же сделаете ставку на ее индивидуальность.

– Вы проницательны, – сказал Анри и прислушался к переборам Саши по струнам. – Я смогу помочь Саше раскрыться творчески, а в организационных делах ничего не смыслю. Дни Группы расписаны по часам, я следую заранее намеченному графику, который составляет Билли. Работа ваша.

– Спасибо, – поблагодарила его Веста. – Вы не пожалеете, обещаю.

– Время покажет.

– Привет, – Анри узнал голос Элизабетты и обернулся. Она спускалась к сцене по ступенькам, а когда подошла, обхватила руками его шею и заняла кресло соседки Анри. Веста, конечно же уступила его, испугавшись, что наглая девица раздавит ее. Она махнула рукой и поднялась на сцену к Рони и Саше.

– Кто она? —спросила Веста. – Поклонница?

Рони помог Саше натянуть струны и бросил взгляд на Элизабетту. Веста напряглась.

– Я не знаком с девушкой, как и все в технической группе, но мне известно, что Анри встречается с ней больше года. Она приходит на репетиции и навещала на гастролях.

– Ясно, – сказала Веста и отошла в сторону, чтобы не мешать. Она видела, как девица улыбнулась, запустила руку в волосы Анри и осмелилась на виду у Группы и технической команды не дружески поцеловать его. Веста покачала головой. Русая блондинка ей не нравилась, возможно, из-за расстроенных планов. У Элизабетты возникло аналогичное чувство неприязни к Весте. Едва переступив порог репетиционной базы и приметив брюнетку рядом с Анри, она вспомнила, как больно, когда у тебя что-то или кого-то отбирают. Спотыкаясь и не думая о шнурах под ногами, она спустилась к первому ряду. Когда брюнетка поднялась на сцену Элизабетта осмелилась на «демонстративный поцелуй», чтобы потенциальные кандидатки знали свое место и не принимали попыток флиртовать с ее парнем. Анри отстранился, когда Фелл подстроился под звучание Саши. Это было нечто.

– Я возьму ее на гастроли, – шепнул Анри. – Саша станет сенсацией, а заодно и аудиторию научится привлекать, как тебе идея?

– Делай, что хочешь, мне все равно.

Элизабетта сложила руки на груди и с обиженным видом на лице съехала на край кресла. Анри взял ее ладонь и спросил:

– Ты была у бабушки? О чем вы говорили? На тебя не возможно смотреть без сожаления.

– Бабушка не при чем! Напоминаю, что в пятницу мы приглашены на закрытый прием! Я требую купить кольцо, если ты забыл о помолвке и не купил! Когда рядом околачиваются брюнетки в синих ободках точно забудешь!

Анри удивила реакция Элизабетты. Показная ревность раздражала его. Он обнял ее и предложил сменить тему.

– Дэн и Макс восхищаются Сашей, лицо которой пылает от счастья! – воскликнула она. – Буна удивил возраст Саши, а Фелл предложил поделиться опытом!

– Ты о чем?

– Ты предложил сменить тему, я поддержала тебя.

– И тон…

Анри отвернулся и посмотрел на сцену. Саша благодарила Рони за помощь дружеским поцелуем в щеку. Техник покраснел и растерялся.

– Я сейчас, – сказала девочка и взяла гитару. Фелл продемонстрировал соло классической композиции. Саша повторила, привнеся в исполнение изюминку. Анри хотел подняться к друзьям на сцену, но вспомнив о ревности Элизабетты остался с ней. Она подцепила его руку и прижалась к плечу.

– Мне не нравится, что ты завелась из-за пустяка! – сказал он. – Девушку в синем ободке зовут Веста. Она новый менеджер Группы. Для открытия студии творческих навыков недостаточно. Я далек от организационных и юридических вопросов, поэтому предложил Весте помочь мне с делами. Если хочешь, чтобы я помог Саше раскрутиться, прошу, не вмешивайся!

– Чем Билли не устроил тебя? Мне он нравился больше!

– Потому что он мужчина, а не привлекательная девушка?

– Вот ты и попался! Ты рассматривал ее! Не ври мне!

– А что мне было делать? Она несла кофе в руках! Иногда…

Анри не договорил, заметив Весту на ступеньках сцены. Она возвращалась к ним. Элизабетта по просьбе Анри уступила ей кресло в первом ряду, сгорая от ревности и наблюдая то за Анри, то за Вестой. Ничего подозрительного не заметила, но успокоиться не могла. Анри – публичный человек, привлекающий внимание и лидер популярной группы. Сохранять объективность оказалось сложнее, чем она думала.

– Я хочу, чтобы ты спел для меня, – попросила она.

– В другой раз, – сказал Анри. – Засиделся я с вами, дамы. Фелл, закончите в перерыве, – обратился он к другу и запрыгнул на сцену, чувствуя освобождение от соревнующихся за его внимание девушек. – Кажется, я нащупал идею.

Рони передал Анри гитару. За сценой Саша поделилась с ним впечатлениями от игры с Феллом, а Рони не знал, как реагировать и что говорить. Из колонок над сценой зазвучал популярный хит Группы в новом представлении. Элизабетта наблюдала за Вестой, читая заметки, которые менеджер делала в блокноте.

Одинокий луч прожектора осветил лицо Анри. На сцене звучала незнакомая Элизабетте мелодия, не в стиле Группы. Она не услышала задора, ритма и эмоциональности в исполнении. На стадионе публика заскучает и потребует привычного звучания, но не она. Анри давно не сочинял таких чувственных вещей, а если они и появлялись, то он отправлял записи на полку. Узнав его тайну, Элизабетта приложила усилия, чтобы найти потертую коробку из обувного магазина с коллекцией неизданных пластинок, спрятанную на кухне. Она прослушала раритеты в отсутствие Анри, не спросив разрешения, и вернула на место, не сказав, что посмела зайти на запрещенную для посторонних ушей территорию.

Веста отвлеклась от записей и отложила блокнот в сторону. Анри попросил Фелла и Макса подыграть ему. Получилось вяло и несобранно, песня потеряла в звучании искренность и простоту. После долгих споров друзья решили, что на предстоящих выступлениях Анри сыграет новинку сам, а Группа выступит с Сашей.

– Нам нужны перемены, друг, – заметил Фелл.

Саша, не сдерживая чувств и не веря в сбывшийся сон, обнимала Рони, стоявшего у барабанной установки. Она избавилась от зависимости Курта и Кэла Калди и может забыть о том, как это выпрашивать мелочь у посетителей Парка и заставлять Мэгги плакать, чтобы их жалели. Ожидание предстоящей славы вскружило Саше голову. С этой минуты она вела обратный отсчёт до даты гастролей Группы.

– Так и знал, – произнес Рони, растягивая звуки. – Анри переманил тебя. Позволь напомнить, ты понравилась моим друзьям. Мы отдали тебе место вокалистки!

Сашу возмутила напрасная обида и сожаление Рони. Она считала его другом и ждала, что он поддержит и порадуется за ее успехи, свалившиеся после случайного знакомства с Элизабеттой. Рони отвернулся и не замечал сурового и поучительного вида подруги.

– Спасибо за все, – сказала Саша. – Рони, ты несколько дней занимался со мной, я узнала много интересного. Если бы не твоя помощь, сегодня я бы выглядела полной дурой перед Феллом. Послушай, – она схватила его за руку. – Я не отказываюсь петь в твоей группе. Обещаю, осенью мы начнем репетиции в клубе и пойдем своим путем. Анри предложил подыграть Феллу, и ради выступлений на одной сцене с Группой я отправлюсь в большое путешествие! Я мечтала о славе, как родилась. И ты, ты же едешь? На гастроли?

– В качестве техника. Анри всего раз доверился мне и позволил сыграть его партию на концерте. Тебя пригласили на серию выступлений!

– Ты обиделся, вот в чем дело, – Саша глотнула воды из пластикового стакана. – Вспомни, ты говорил, что мечтаешь вывести собственную группу из клуба на большую сцену. Мой совет, не отказывайся от мечты, твое время придет!

– Тебе шестнадцать! Везение приходит сразу или никогда.

– Встретив Элизабетту в Парке, я нагрубила ей. Она сказала, что музыканту не следует отказываться сыграть, когда его просят. Откуда я могу знать, где судьба поджидает меня? Как и тебя. Я ждала этой минуты девять лет. Ты работаешь у Анри лет пять… Или меньше…

Саша спустилась со сцены и бросилась в объятия тянущей к ней руки Элизабетты, которая поздравила воспитанницу с отличным выступлением и грядущими успехами.

– Кто она? – появление Весты напугало Фелла. Он вздрогнул и ответил:

– Анри привел Сашу пару дней назад на репетицию. Девочка талантлива и быстро схватывает. У нее есть чувство ритма и собственный стиль игры. Это важно.

– Я спрашиваю не о Саше, а о русой блондинке с бирюзовыми глазами! Тебе что-нибудь известно о ней?

– Я не знаю, что рассказать тебе… интересного, – Фелл пожал плечами. – Твоя блондинка иногда появляется на репетициях. У Группы намечен тур до конца осени, очередная разлука предстоит, пользуется моментом, пока Анри здесь… Моя жена и дети приезжают по вечерам….

– Ты отклонился от темы, Фелл!

– Ок, понял. Девушку зовут Элизабетта. Она журналист, ведет постоянную колонку о новых исполнителях, на которых стоит обратить внимание в журнале Петера, а по субботам песни героев ее статей можно услышать на радио. Кому-то реклама помогает, а некоторым вредит. В наше время сложно выделиться из тысяч других талантливых групп и попсовых исполнителей, все делается за деньги и связи. Если хочешь узнать о девушке Анри больше, поговори с Моном. Он обещал появиться на репетиции… Но пока я его не видел.

– Спасибо за информацию, – поблагодарила Веста Фелла. – Не буду мешать.

– Не за что, – сказал он.

Веста нашла Рони в темном углу за сценой. Она искала союзников. Обиженный неудачник Рони подходил на роль первого.

– С Сашей ты надеялся добиться оригинального звучания?

– Только в Группе ей понравилось больше. Вся светится изнутри от того, что ей предложили выступить с ними. В тот день, когда Анри привел Сашу, Фелл ничего не сказал, ну пришла, ну сыграла. Я первый разглядел в ней талант и занимался с ней, пригласил на репетицию… Она выбрала Фелла, более звездного учителя.

– Ну вот, я слышу типичные обиды неудачника. Анри не собирается делать Сашу членом Группы, это бесперспективно. Пять друзей… коллег. Саша станет отдельным проектом в его новой студии. Я получила должность менеджера.

– Один день работы на Группу и тебя повысили? Круто, – воскликнул Рони, пожав плечами.

– Я не ты, дорогой, и вторые роли ненавижу, я прямо сказала Анри, чего хочу, и тебе того же советую, если не хочешь в очередной раз остаться за бортом, дружок. Поверь, мне не безразлична судьба того, кто свел меня с Билли в клубе, помнишь? Если бы не знакомство с человеком из корпорации, я бы никогда не вырвалась на свободу из юридической конторы. Знаешь, как напрягает работа с 9 до 6, с понедельника по пятницу.

Веста сверкнула карими глазами. Рони с растерянным видом присел на пол, пока его не позвал Анри, громко и повелительно. Ему понадобилась гитара, которую он не успел настроить.

Прием у королевы собрал избранных жителей. Анри наблюдал за прибывающими гостями с балкона. Обладатели приглашений собирались у главных ворот. Человек из подведомственной Эдварду службы приветствовал прибывающих дам и мужчин, проверял приглашение, второй – отмечал гостей в списке, а третий провожал к подъезду и возвращался к воротам, пока двое других занимались сверкой личности очередной пары.

Анри услышал шаги Элизабетты, закрыл балконную дверь и обернулся. Она остановилась у рояля, приняв то же положение, как три года назад, когда он впервые увидел ее. Открытое платье под цвет глаз и изумрудные украшения освежали образ будущей «наследницы». Изящный пучок на затылке украшала старинная диадема, полученная Элизабеттой из рук бабушки после дневного чая. Она наклонилась, чтобы застегнуть ремешки туфель. Анри опередил ее. Он присел, чувствуя на себе магнетический взгляд Элизабетты, от которого стало неловко. Анри справился с застежкой и выпрямился. Элизабетта обняла его и попросила оценить внешний вид.

– Ты прекрасна, – ответил он и прокрутил ее перед собой.

Элизабетта слегка покачнулась. Анри удержал ее. Он искал предлог, чтобы сказать – перестань задавать неуместные вопросы. Не выходило. Элизабетта настойчиво требовала внимания к себе.

Анри принял положение безмолвной статуи в парке Золотого Дворца. Он не обращал внимания на крики гостей, спешивших к началу приема. Яркие фонари осветили три окна гостиной с белым роялем. Воображение рисовало на стекле размытые фигуры в декорациях Большого Зала Приемов. Среди них он увидел Элизабетту, которая забыла о его существовании и принимала поздравления друзей. Она вернула не только права на титул, но и получила «лучшего» кандидата в официальные женихи. Элизабетта сбросила маску девушки – журналиста, вознеслась и падать обратно не собиралась. Она втянула его золотую клетку, а он не смел выпорхнуть на свободу, чтобы не обидеть и не расстроить…

Элизабетта одернула бабочку, не позволяющую дышать полной грудью, и спросила:

– Волнуешься?

– Возможно.

– Самое главное – суметь остаться собой. Я помню первый выход в свет в юном возрасте. Мама обещала праздник. Я несколько месяцев готовилась к приему, ожидая, что гости станут восхищаться мной. Как же я ошиблась! Когда мама вела меня по «живому коридору», да, я ощущала лестные взгляды и слышала, как гости шепчутся, обсуждая, что платье на мне сидит ужасно и туфли не соответствуют моде. Перед сном я пожаловалась маме. Она поцеловала меня в лоб и обозвала бабушкиных гостей завистниками, которые привыкли давать оценку всем новичкам, на которых бросят взгляд, так как заняться больше нечем!

– Гости на сегодняшнем приеме похожи на Софью и Люка? – спросил Анри. – Я хочу иметь представление о тех, с кем придется знакомиться на церемонии.

– В Большом Зале Приемов соберется каста, которая редко подпускает к себе посторонних.

Анри не думал отступать.

– Ты намекаешь на то, что я не смогу войти в касту?

– Некоторых магнатов принимают «за своих», потому что бабушка им симпатизирует. У тебя два пути. После церемонии уйти в тень и существовать в Группе. Или… забыть о карьере музыканта, льстить бабушке, получить должность… Они не смогут проигнорировать тебя. Выбирай.

Элизабетта притупила взгляд и потянула его за ворот пиджака.

– Ты смог остаться собой, несмотря на оглушительную славу! – воскликнула она. – Я знаю, что ты выберешь первый путь. Поверь, я ценю, что ты не один из них. За стенами Большого Зала Приемов – все игра. Ничего настоящего и искреннего.

– Учту твои мудрые советы, – сказал Анри, чувствуя, что к нему возвращается настроение. – Десять лет я вживался в роль музыканта Группы по заказу корпорации. Общество королевы… На месте подберу себе образ.

– Льюис Пен душка по сравнению с людьми из касты.

Элизабетта поцеловала Анри пунцовую от волнения щеку. Старинные часы на стене отбили четверть восьмого. Не дожидаясь приглашения, она подхватила Анри и вывела его из гостиной в широкий коридор. Они отклонились от графика минут на пять. Вполне допустимое превышение лимита, но Элизабетта знала – бабушка, предпочитавшая точность во всем, нервничает и изводит бедного Эдварда. Она попросила Анри ускориться. За семь минут до выхода они появились у дверей Большого Зала Приемов. Анри услышал звуки классической музыки, смех и голоса. Два охранника в старомодных ливреях вытянулись в полный рост и напоминали статуи в дворцовом парке. Анри заскучал и состроил гримасу на лице, чтобы рассмешить их. Стражи в маскарадных костюмах не шевельнулись. Черты лица застыли, а глаза рассматривали картины на противоположной стене. Анри удивился выдержке охранников и приблизился к Элизабетте. Впервые за вечер он заметил, что она волнуется и изучает собственное отражение в зеркале.

– Как я выгляжу?

– Лучше всех.

В Большом Зале Приемов назвали их имена. Анри показалось, что голос принадлежал Эдварду. Музыка и шум за стенами стихли. Охранники расступились и открыли двери. Люстры, блеск и всеобщее счастье манили, заставляли идти вперед и не оглядываться назад, в прошлую жизнь. Анри вел под руку Элизабетту (или она тащила его) с закрытыми глазами. А когда осмелился открыть, то яркая вспышка ослепила его. Большой Зал Приемов пылал великолепием и внешней непринужденностью. Размытые лица гостей мелькали на каждом шагу. Анри увидел дам в вечерних платьях и их спутников в костюмах, изучавших его и Элизабетту. Королева, Ромен, Луиза, Люк и Софья ожидали появления «главной пары» вечера в конце длинного узкого зала, у ваз с цветами.

Обстановка напомнила Анри закадровую вечеринку популярной музыкальной церемонии, на которой организаторы ценят продажи за истекший год, внешний вид и способность удивить публику перед камерой. Выступления между номинациями отходят на второй план и не являются обязательными. Уровень и масштабность популярных церемоний отличается от альтернативных, организаторы которых ценят качество музыкального материала, стиль, подачу, талант. Результаты последних церемоний формируют модные течения и отражают реальный вкус меломанов. Анри намеренно игнорировал популярные церемонии, на награды которых корпорация тратила немало средств из бюджета, и поддерживал альтернативные, более близкие по духу.

Элизабетта сделала очередной шаг навстречу судьбе и потянула за собой Анри. За две минуты она изменилась до неузнаваемости. Он не замечал в ее глазах прежнего шарма и грации. Только высокомерие и чувство победы над обидчиками детства. Анри испытывал прежний страх, как в гостиной с белым роялем. Он чувствовал, как струйки пота текут по спине, щекоча кожу, и слышал шепот дам, определявших его положение.

– Старые стервятники, – сказала Элизабетта. – Гадают, что я здесь делаю, и кто ты такой! Никто их них открыто не признается, что увлекается современной музыкой и видел тебя на экране. Для них ты человек из космоса, а согласно правилам игры в Большом Зале Приемов, положение в обществе имеют политики, финансисты, юристы.

– Гости ищут связь между мной и тобой? Я слышал, как две дамы в розовых платьях, спорят на эту тему, не стесняясь окружения.

– Главный принцип бабушки – сохранять секреты до конца. Привыкай, милый.

Элизабетта притормозила и безмолвно поздоровалась с дядей и бабушкой. У Анри подкашивались ноги. Он занял место вблизи окна. Софья пропустила Элизабетту, а Люк нахмурился. Ромен ожидал речь королевы. Он догадался, что сливки общества в Большом Зале Приемов собрались не ради церемонии обручения опальной внучки и музыканта. Он почувствовал, как Луиза впервые за долгое время, сунула вспотевшую ладонь в его руку.

Альберт впервые прибыл в Страну Королевы с официальным визитом в качестве гостя. Он многое слышал о королеве от отца и Маргариты. Отец описывал ее высокомерной, алчной и деспотичной женщиной, которая прикрывается Большим Советом, существовавшему по документам и не имевшему реальной власти. Маргарита давала королеве другое описание – она видела в ней, прежде всего любящую мать, скрывавшую под маской привязанность к дочери, и женщину с тяжелой судьбой, решения которой не менялись в силу природной сути, гордости и принципов.

Сегодня Альберт получил возможность составить собственный портрет королевы. Она грациозно склонила голову в знак приветствия. Кто был прав, отец или Марго, Альберт не понял. Он оценил внешний образ, прежде всего отметив яркие живые глаза, оттенявшие остальные черты. Искусственный румянец на бледных щеках освежал лицо. Худая рука с костлявыми пальцами, вершившая судьбу жителей Страны Королевы, лежала на подлокотнике.

– Рада видеть вас и вашу семью в Золотом Дворце, – произнесла королева протокольную фразу.

Тембр ее голоса показался Альберту не строгим и не суровым, как он ожидал, а мягким и приветливым. Тонкие губы расплылись в улыбке. Хотелось верить и в искренность. Эта женщина умела играть и плести интриги, как никто другой. Умение добиваться желаемого – фамильная черта ее семьи. Альберт вспомнил о предупреждении отца и не спешил принимать настоящее за действительность. Он подыграл королеве и произнес:

– Почту за честь.

– Как устроились? – спросила королева и подала знак Эдварду. Охранник выждал минуту и, стараясь не шуметь, прикрыл створчатые двери.

– Спасибо, – поблагодарил Альберт королеву. – Янине и Флавио понравилась обстановка комнат, в которых нас разместили. Жена и сын хотели бы лично поблагодарить вас за гостеприимство.

– В субботу запланирован дружественный обед в знак примирения. Предлагаю познакомиться ближе во время беседы до официальной части.

Очередная улыбка. Альберт опустил глаза и заметил темное пятно на ковре.

– Замечу, что наследник Ромен, возможно, не будет пребывать в настроении после приема, но могу обещать, что сын сохранит внешнюю улыбку и спокойствие, – добавила королева и взглядом предложила оценить вкус чая.

– На обеде ожидается присутствие мисс Элизабетты? – спросил Альберт,

– Вы хотели сказать, вашей дочери? Да, она приглашена. В качестве наследницы. Мистер Смолл официально подтвердил возвращение Элизабетте ее титула. Поздравляю, вы сыграли одну из решающих ролей.

Поведение королевы удивило Альберта. Она не имела намерений скрывать план, известный лишь ей.

– Я могу повидаться с Элизабеттой… до субботы? – спросил он. – Несколько лет я вымещал зло на Марго за обман, а после вашего письма считаю минуты до знакомства с дочерью.

– Вы увидитесь с Элизабеттой по окончании приема. Мне знаком характер внучки. Правду о вас ей лучше узнать по факту, после того, как она примет титул и согласится публично на предложение жениха.

– Гордый и взрывной, как у Марго? Не удивительно.

– Простите? – спросила королева и слегка покраснела из-за неловкого замечания.

– Я дал эмоциональную окраску характера Элизабетты…

– Я об этом и подумала, – сурово произнесла королева. – У вас остались вопросы ко мне? Спрашивайте, если готовы.

Альберт напрягся:

– Ранее вы обмолвились, что вторая часть приема посвящена церемонии обручения Элизабетты. В письме вы не упомянули имени жениха. Я бы хотел познакомиться с ним до вечера и узнать о его намерениях. Во мне разыгрались отцовские чувства и будущее дочери мне не безразлично.

– Жених – музыкант Группы, – на лице королевы не дрогнул ни один мускул.

– Кто? – переспросил Альберт, показывая изумление. – Только не говорите, что вы одобрили брак Элизабетты с неким музыкантом из группы!

– Я специально подсунула Анри Смита внучке. Подстроила встречу, выжидала три года…

Альберта поразила твердость характера королевы. Он замер и не спешил отвечать. Изумление не покидало его.

– Не думайте, что я согласилась бы доверить судьбу внучки человеку, не изучив его биографию и не просчитав выгоду от этого союза. Найти дневник Марго, показать копию Большому Совету и объявить Элизабетту наследницей – нет ничего проще. Я хочу, чтобы она обрела популярность у тех, над кем ей предстоит иметь власть через несколько лет. Шестнадцатилетние подростки помешаны на песнях Группы. Выбор был очевиден! Музыкант даст Элизабетте нужную рекламу.

– Точный расчет, – заметил Альберт. – Вы отойдете в мир иной. Внучка получает титул «королева» к имени, музыкант учится завлекать «аудиторию» не на стадион, а в Золотой Дворец.

– Я рада, что мы поняли друг друга и, надеюсь, наше дальнейшее общение укрепит связи между Странами, – королева изобразила улыбку на лице и протянула руку вперед. Альберт не спешил принимать ее предложение. – Флавио – наследник Страны Короля, неужели вас не заботит будущее сына?

– Я предпочитаю жить настоящим. Если Флавио не суждено стать преемником, значит так нужно.

– Я ошиблась, что доверилась вам, – королева опустила руку и покачала головой. – Жаль, могу я просить вас забыть о разговоре в этой гостиной?

– Я человек слова, не привык распространять чужие тайны.

– Элизабетта юна, неопытна… Меня тревожит, что она не справится с влиянием и не выдержит груз возложенной на нее ответственности. И Ромен… Могу я рассчитывать на поддержку, если вашей дочери будет угрожать опасность от команды моего сына?

Альберт вздохнул. Отец не ошибся, предупреждая его о могуществе королевы искусно игравшей роль матери, бабушки, политика, системы. Двадцать пять минут потребовалось на оценку обстановки в гостиной и смену четырех масок. При этом королева добивалась определенной цели, которую озвучивать Альберту не планировала.

– Не беспокойтесь, я не оставлю Элизабетту в затруднительном положении, – произнес он.

– Помните о вашем обещании, – королева взглядом намекнула гостю, что ему пора удалится. – Прием начнется в семь тридцать, а в девять Элизабетта придет к вам.

Эдвард проводил Альберта до комнат, которые занимала семья короля. Янина и Флавио подбирали платье для приема и шумели. Сын давал матери действенные советы. Альберт прошел мимо гардеробной гостиную и сел в кресло – качалку у камина, чтобы согреться. Боли в суставах не давали покоя в последние годы. Марк, личный секретарь, постучал в дверь и, дождавшись приглашения, вошел. Он подал Альберту запечатанный конверт с посланием от наследника Ромена. Сын королевы писал, что план матери разгадан им. Он советовал не помогать королеве, пригрозив, что правду, которую они скрывают от общественности, узнает его жена и сын. Дата. Подпись. Сын королевы имел репутацию человека, который мог запугивать жертву, пока она не уйдет с дороги. Альберт отослал Марка, смял записку Ромена и бросил в огонь, наблюдая, как клочки разрушенной жизни превращаются в черные угли. Марго после смерти была женщиной, любовью которой он дорожил.

«Судьба незнакомой девушки заботит меня больше, чем Флавио. Странно, но это так. Дневник, который мне прислала королева, возродил любовь, которую я спрятал в глубине сердца. Несколько лет я корил себя за трусость и нерешительность, потому что уступил отцу, а не поехал к Марго, чтобы сделать официальное предложение. О нашей свадьбе никто бы не узнал, если бы она не стала разбираться в чувствах в дневнике. Что задумала королева?..».

– Отец!

Альберт обернулся, услышав голос Флавио. Сын походил на Янину, его жену – темноволосый с непослушными волосами, слегка острый нос, темно – серые глаза на вытянутом лице.

– Кажется, я определился с той, которая заполнила мое сердце, – сказал Флавио, желая, чтобы отец оценил его радость.

– Правда? – удивился король. – И кто же она, таинственная особа? Почему ты решил рассказать о ней здесь, а не дома?

– Потому что я встретил ее в парке, а на приеме попрошу Люка или Софью представить меня ей. Она необыкновенная, вот увидишь, отец.

«Неземная!» Такое же впечатление произвела на него Марго, когда они познакомились. Она предстала в образе инопланетянки, а спустя годы превратилась в обычную девушку из современного мира. Страна Королевы оправдывает название. Женской половине населения присущи качества Марго. Он знал, что не сможет укорить Флавио за выбор невесты. Его ошибки дорого обошлись ему, он не мог позволить совершить их сыну.

– Я рад за тебя и жду знакомства с невесткой. А маме ты рассказал?

– Пока нет, – ответил Флавио, ты же знаешь о требованиях мамы к потенциальным невесткам! Девушку, в которую я влюбился, я видел всего раз, издалека. Мне нужно убедиться, что она ей понравится.

– А если мама скажет, что вы не пара, ты тут же забудешь о ней?

– Нет, что ты! Отец! Просто представлю ее позже! Ты же не выдашь меня?

– Нет, не выдам, – Альберт налил воды в стакан. – На твоем месте я бы сказал маме правду после приема.

– Я не смогу, – ответил Флавио.

– У тебя есть время подумать, а теперь иди, мне нужно подготовиться к приему. Встретимся в общей гостиной, ровно в семь.

Флавио ушел. Король позвал Марка и приказал договориться о встрече с Роменом.

Анри стоял около Элизабетты и слышал, как одна новость сменяет другую, подобно круговороту. Сначала мистер Смолл объявил о смене наследника. Восторженное «ах» и «ой» пронеслось среди гостей. Улыбка слетела с губ Ромена, Луиза удерживала руку мужа, чего не позволяла на светских мероприятиях. Люк и Софья спрятались за широкую спину отца и теперь вряд ли смогут показаться на людях, пока не утихнет шум. Новой звездой в Большом Зале Приемов в одну минуту стала Элизабетта, одарившая семью дяди торжествующим взглядом с чувством превосходства. Гости переместились на правую сторону, восхищаясь неожиданной новостью мистера Смолла. Затем настал черед Анри. Он волновался и искал гитару, которой в этом душном, заполненном людьми Большом Зале Приемов, конечно же, не было.

«О! Если бы она попросила, я бы без труда выразил чувства в песне! Слова не складываются в предложения! Что же делать?».

Элизабетта не просила. Королева предложила внучке подняться на возвышение.

– Здесь удобнее принимать поздравления, дорогая, – сказала она.

Анри остался на месте. Он смотрел в глаза Элизабетты, взлетевшей за секунду довольно высоко по отношению к нему. И с надеждой протянул руку, чтобы помочь спуститься. Анри жалел, что согласился участвовать в спектакле. Элизабетта намека не поняла. Она не приняла его руку и приблизилась к бабушке. Рука Элизабетты, которая десять минут назад дрожала от тревоги и беспокойства, с помощью королевы легла в руку Анри, и ждала, когда, до него доведут содержание сценария, и он наденет на безымянный палец кольцо.

Королева спасла затруднительное положение. Она представила Анри гостям в качестве жениха Элизабетты и объявила о грядущей свадьбе осенью. Очередное «ох» и «ах» пронеслось по рядам. Если в начале приема только некоторые приглашенные на церемонию строили догадки, чтобы идентифицировать его личность, теперь этим занимались все. Анри сообразил, что нужно достать кольцо из кармана и надеть его на палец Элизабетты. Королева подала знак к аплодисментам. Элизабетта наклонилась и скрепила церемонию обручения поцелуем, который вывел Анри из ступора.

Официальная часть закончилась. Элизабетта спустилась вниз. Гости по очереди подходили к ним, чтобы поздравить. Первой восхищение выразила королева. Ее речь содержала теплые и приветливые слова. Она поцеловала Элизабетту в щеку и крепко сжала руку Анри, пожелав удачи. Семья Ромена, стиснув зубы поздравила Элизабетту и не удостоила вниманием ее жениха. Софья мужественно сдерживала слезы. Люк побледнел от злости, при этом сохранив высокомерие на лице, а взгляд Ромена напомнил, что он способен на многое и племянницу ждет война. Анри по инерции придвинулся к Элизабетте.

«Я стерплю все, лишь бы Ромен к ней не подобрался».

Поздравления остальных гостей, в том числе от семьи короля, были дежурными, как того требовал Протокол. Анри приметил среди них знакомые лица, у которых Группа играла на закрытых вечеринках. «Лица» не подали виду, что когда-то имели с ним дело. Элизабетта оказалась права – все в «касте» увлекаются классической музыкой. Ему стало смешно, впервые за вечер.

– Что случилось? – тревожно спросила Элизабетта, заметив улыбку у него на лице.

– Все в порядке, – ответил он.

«Ты никогда об этом не узнаешь, но я жалею, что позволил тебе вернуться в этот мир. Я хочу убежать вместе с тобой, неважно куда. Ты говорила о доме на Острове, я посмеялся над тобой, нагрубил… Глупец! Я сам отдал тебя им, испугался борьбы, предатель…»

– Через пятнадцать минут прием закончится, и я познакомлюсь с отцом.

– С кем? – спросил очнувшийся Анри, заметив «папочку» в окружении королевы. У стены он увидел «жену» и «сына».

«Еще одна семейка…».

– Прости, что не рассказала! У меня вылетело из головы! Бабушка нашла моего отца и обещала познакомить с ним до приема. Эдвард утром сказал, что встреча переносится на поздний вечер. Ничего не понимаю! Бабушкины загадки!?

– Ты хочешь знать, кто он? – вдруг спросил Анри. – Я покажу его тебе. На первой встрече королева вручила мне толстую тетрадь с записями Маргариты. В дневнике она подробно описывает, как влюбилась в твоего отца, как они поженились, почему она бросила его, и как ей «купили» мужа. Твой отец жмет руку королеве и ждет позднего вечера, чтобы рассказать свою версию.

Элизабетта оттолкнула его. Она готовилась сорваться и убежать в тихое укромное место, которое можно найти на территории Золотого Дворца, если постараться.

– Ты знал и ничего не сказал, – прошипела она. – Я могла ожидать предательства от них, но не от тебя!

– Мне приказали сохранить тайну, что я и сделал. Я старался улыбаться этим вечером, но более я не могу зависеть от воли венценосной бабушки моей невесты, угождать новоиспеченному отцу и становиться частью королевского мира! Обещай, если мы поженимся, то по своей воле. Если надумаешь стать королевой, то сделаешь это по собственному решению, а не для того, чтобы угодить им!

Взгляд, полный сочувствия, изучал его. Элизабетта вернулась к нему, ощутив себя чужой в Золотом Дворце. Анри наблюдал, как она смотрит на «отца» и бабушку и мысленно хвалил себя за сообразительность. Ему удалось посеять в голове Элизабетты очередные сомнения. Надежда выросла, как снежный ком, который посчастливится растопить королеве, «папочке» или ему.

– Ты пойдешь со мной на встречу с ним? – спросила она.

– Да, – не задумываясь, согласился Анри.

Стрелки часов приблизились к девяти. Гости, следуя расписанию, один за другим покидали Большой Зал Приемов. Элизабетта схватила Анри за руку и повела в боковую дверь, минуя основную толпу. В темноте и полной тишине он осмелился поцеловать ее.

Король с нетерпением ждал дочь. Во время церемонии он сразу обратил на нее внимание. Элизабетта напомнила ему внешностью, характером и походкой о Маргарите. С первой секунды Альберт увидел в дочери волшебство, которое спасет треснувшую по швам жизнь. Музыкант не оставил впечатлений от знакомства. Активный и неподходящий для его «сокровища». Увидев Элизабетту, король вспомнил о чувствах, которые связывали его с Маргаритой – от поцелуя на пляже до последней ссоры и позорного побега. Долгие годы после разрыва Альберт вел тихую размеренную семейную жизнь, не спешил, не испытывал тревогу и страх. Вечер до приема король провел с волнением. День никогда так долго не длился. Осталось пять минут, но таких долгих. Янина ушла в спальню, а Флавио не возвращался. Элизабетта опаздывала. Альберт наблюдал за стрелками часов, которые отсчитывали каждую минуту и секунду долгого ожидания.

Пять минут десятого. Король услышал стук. Дверь открылась и в гостиную легкой походкой вошла его дочь под руку с музыкантом.

«Никуда без него!», – подумал Альберт и покачал головой. Разговаривать с Элизабеттой он хотел наедине.

Она взглянула на него, испытывая чувство стыда. Перед ней стоял человек, давший ей жизнь, а у нее не возникло родственных чувств к нему. Имя отца раскрыло тайну рождения и ничего более. Элизабетта отогнала прочь мысли о побеге. Она должна поговорить с отцом и признавать его существование.

«Почему мама сбежала от него, если он такой замечательный? Гости на приеме восхищались им, поздравляли бабушку с долгожданным перемирием!»

Отец предложил сесть. Элизабетта присела, потащив за собой бедного Анри, который с самого утра чувствовал себя не в своей тарелке. Осознать, что у нее не только мама, но и отец, не простой человек, тяжело.

– Не имеет смысла представляться, – произнес король.

– Соглашусь с вами. Бабушка сказала, что вы хотите познакомится со мной? И как? Выгляжу так, как вы представляли меня? Или не то произвела впечатление? Платье слишком дешевое? Или что-то другое во мне не так?

Альберт улыбнулся, подавив смех, и ответил:

– Нет, ты копия Маргариты, как я и ожидал, это, во-первых.

– Бабушка говорила, что я похожа на вас. Кому мне верить?

– Во-вторых, – король сделал вид, что не заметил неожиданной бестактности. – Я не привык оценивать людей по внешнему виду. Считаю это глупостями и уделом тех, кто вознес себя в глазах других людей, чтобы спрятаться от одиночества. Если ты наверху, а окружающие тебя люди внизу, то очень легко объяснять самому себе, что они просто недостойны твоего внимания. Потому что ты здесь, а они там.

– Как вы познакомились с мамой? – спросила Элизабетта. Выслушать очередные нотации не входило в ее планы.

– Королева посоветовала мне придумать собственную версию наших отношений с Маргаритой, более красивую и романтичную. Именно этот образ мамы знаком тебе.

Альберт сделал паузу. Элизабетта не испытывала радости от встречи с ним, каждое слово дочери ранило его. Музыкант безразлично смотрел по сторонам, чувствуя себя третьим лишним.

– Я прочел дневник Маргариты и решил, что не имеет смысла скрывать правду. Ты хочешь знать какой она была? Ее мысли, радости, печали?

– Да, – ответила Элизабетта и с недоверием посмотрела на Анри, прощать его за поддержку бабушки она не собиралась. – Я хочу знать все.

– Держи копию дневника Маргариты. Записи дочери мне прислала королева.

Альберт передал дочери прошитые черными нитками листы стандартного формата. Анри был уверен, что Элизабетта не найдет сил признать существование отца. Со временем она станет уважать его, не более. Он не понимал, чего добивался король, передавая ей дневник. Расположения? Доверия? Прочитав записи Маргариты, Элизабетта поймет, как ее любила мать, а не отец.

– У Вас есть семья? – спросила она. – Они знают обо мне и моей матери?

– Маргариту я встретил намного раньше Янины, прочитаешь дневник и поймешь, поэтому рассказывать не буду. Я хочу найти способ официально признать Маргариту законной женой, а тебя дочерью. Мы расписались. Обстоятельства сложились так, что никто, кроме меня и Марго, не знал о свадьбе.

– Вы бросите сына? Жену? О семье вы подумали? Я конечно рада, что у меня появился папа, но моя жизнь здесь, рядом с ним, – она бросила взгляд в сторону Анри. – А всё, что вы собираетесь предложить, мне дала бабушка.

– Судьба Флавио и Янины, тебя заботить не должна. Я не говорил, что собираюсь бросить их на произвол. Мой сын, кстати, влюбился в тебя. Испытывать любовь к девушкам из Страны Королевы проклятие моей семьи. Если Флавио не узнает правду от меня, ее скажет кто-то другой и тогда моя семья отвернется от меня.

– Я не предам вас, – сказала Элизабетта. – И он.

Анри смутился и покраснел. Король ответил:

– Ромен… Он узнал о браке с Маргаритой и его результате…. О тебе.

– Как?

Элизабетта задала вопрос отцу с тревогой и отстранилась от Анри. Альберт смотрел на дочь заботливым взглядом.

– Неважно, как Ромен раскопал правду. Я понял, что опасения королевы уместны. Ее сын продолжит наступать тебе на пятки.

Элизабетта задрожала от страха. Самоуверенность, вселившаяся в нее в Большом Зале Приемов, улетучилась. Открытые плечи приподнялись. Она непроизвольно склонилась на сторону отца, и он рискнул поцеловать ее в макушку. Анри догадался, что конкретно значил для Элизабетты поцелуй отца – она могла довериться ему и получить нужную защиту, в то время, как он послушал королеву и предал ее. Поспешные необдуманные решения отразятся на будущем их отношений. Элизабетта протянула отцу руку. Альберт сжал ладонь дочери и скрепил союз. Выражение его лица прояснилось. Анри смутился и сдержался, чтобы не крикнуть:

«Я ее защитник! Я!».

– Прошу меня извинить за спешность, – сказал король. – Я должен покинуть вас. Если хочешь, мы продолжим наш разговор завтра, до обеда.

Альберт встал, чтобы попрощаться с Элизабеттой. Поднялась и она. Элизабетта смотрела отцу в глаза и не спешила разбивать установившуюся несколько минут назад связь. Они по-прежнему держались за руки.

– Я точно увижу вас завтра? – спросила она

– Конечно, – Альберт подошел к двери и открыл ее. Элизабетта поднялась и упала в объятия Анри от усталости, тревоги и волнения. Он помогал выходить из гостиной короля, удерживая за локоть.

Когда дверь закрылась, в комнате появился Ромен, злой и надменный. Без приглашения Альберта он занял кресло, в котором сидела Элизабетта, и готовился первым заявить все, что думал о сложившейся ситуации. Король опередил Ромена и сказал, что не имеет смысла запугивать его нелепыми подозрениями и угрозами – он намерен признать Элизабетту дочерью. Флавио и Янине придется согласиться с ее существованием. Ромен вжался в сиденье кресла, вспотел и не знал, что сказать, как реагировать. Козырей у него не осталось – у племянницы имелась мощная поддержка в лице матери, короля и музыканта.

«Он задумал передать Элизабетте титул наследницы и в Стране Короля! Мать легко обвела вокруг пальца председателя Большого Совета, заполучив поддержку для внучки! И меня!»

– И еще один совет, – напомнил Ромену его оппонент. – Если с моей дочерью или ее семьей случится неприятность, я буду знать, кто это сделал. Ясно?

У Альберта тряслись руки при виде этого грузного человека, который не думал скрывать амбиции. Едва он появился в гостиной, король понял – что бы Ромен не сказал, он добьется своего. Неважно, сколько людских жизней встанет на его пути. У него есть цель, и он отчаянно к ней стремится. В эти минуты Альберт забыл о трусости – от него зависит счастье Элизабетты, и он обязан помочь, вспомнив о слове, которое дал королеве. Или он нападет первым, или уязвят его, и он не сможет дать отпор. Устранив сопротивление с его стороны, Ромен займется музыкантом и королевой. Затем морально уничтожит Элизабетту. Альберт не мог этого допустить.

– Вы все сказали? – язвительно спросил Ромен. – Я не думал трогать вашу дочь. Она незаконно заняла место, которое по праву принадлежит мне. Я воспользуюсь удачным моментом и верну титул. Один раз я опозорил Элизабетту перед Большим Советом, с удовольствием повторюсь на ближайшем заседании.

Ромен потер ладони от удовольствия. Ему удалось надломить броню противника.

– Вы обозлены, посмотрите на себя – жалкий тип, прикрывающийся внешним лоском. Вы уже поняли, что следующего раза не будет, но не отступаете. Всем бы иметь вашу выдержку!

«2—1», – вел мысленный счет воображаемой игры Альберт и вздохнул с трудом сохраняя внешнюю злость и способность к атаке. Ромен не думал сдаваться, он выявил больное место короля и благополучно этим пользовался.

– Я сказал, вы меня услышали, – бросил королю Ромен. – Видит Бог, уважал вас до тех пор, пока вы не сошлись в интересах с моей мамочкой. Отступать я не намерен, повторяю для непонятливых.

«2—2».

– Я тоже вас предупредил и смело могу заверить, если Большой Совет вернет вам титул, то союза Страна Королевы не получит.

«3—2», – тяжелый выдох.

Ромен ухмыльнулся, встал, ткнул указательным пальцем королю в живот и сказал:

– Еще вопрос, кто выиграет войну.

И направился к выходу, покачиваясь на тонких ножках, несущих полное тело.

«3—3». Ничья. Я не смог защитить дочь. Марго права, я трус и я не изменюсь».

Неделя пролетела быстро и незаметно. Элизабетта гуляла в дворцовом парке, любуясь цветами в клумбах, жалея об упущенной свободе и томясь от безделья и скуки. Она вздохнула, заметив неподалеку двух рослых охранников. Перед отъездом дядя Ромен пригрозил активными действиями, направленными на восстановление справедливости. Королева расценила угрозы сына, как опасность, и приказала Клаусу организовать контроль за перемещениями внучки в Золотом Дворце и за его пределами.

Южный ветер сгонял облака на небе в серые тучи. Элизабетта подняла голову, придерживая шляпу. Вечер пятницы сменит утро субботы. Анри уедет на гастроли. От предстоящей разлуки она впала в уныние и с раннего утра на всех срывалась. Перепады в настроении затронули и малышку Мэгги. Элизабетта попросила Энни записать девочку в частную танцевальную школу на будущий учебный год, а на лето пригласить в Золотой Дворец Лору Райт, ведущего специалиста по этикету. Днем мисс Райт занималась с Элизабеттой и Мэгги, вечером – с Анри и Сашей. Изучение скучных правил быстро надоели Мэгги, и она потребовала купить ей игровую приставку.

Саша встречалась с младшей сестрой по вечерам после изматывающих репетиций с Группой и занятий с мисс Райт. Она подходила к Мэгги, целовала в затылок и не знала, как объяснить, что они не смогут видеться какое-то время. Сестренка с увлечением играла на приставке, хвастаясь достижениями, и Саша откладывала момент для серьезного разговора. Она не могла одновременно думать об отъезде и о песне, посвященной Элизабетте, девушке, правильные слова которой, помогли обрести внутреннюю уверенность и изменить жизнь.

После обеда Энни передала Элизабетте конверт. Внутри она нашла послание от Кэла Калди. Он писал, что более не имеет видов на Сашу и Мэгги, назначил место встречи и указал сумму, за которую готов уступить девочек. В три часа Элизабетта вручила Курту пухлый пакет с деньгами, приложив ответное письмо, в котором, не стесняясь в выражениях, назвала Кэла Калди неприличным словом. Курт, принимая письмо, усмехнулся и сказал, что она ничего в этой жизни не понимает.

– Мир не станет совершенным, дорогуша, как бы ты не хотела его изменить.

Элизабетта не могла и не желала вступать в спор. Она выдернула из рук Курта пакет с деньгами, засунула в нагрудный карман пиджака, развернулась, изображая презрение на лице, и вернулась в машину. Курт моргнул правым глазом, улыбка не сходила его с губ.

– В будущем мы пересечемся, дорогуша, – крикнул он.

Элизабетта закрыла окно, чтобы не слышать голос шестерки Кэла Калди. Она хотела забыть о сделке, как можно быстрее.

Анри усердно репетировал с Группой и Сашей. Веста предложила помочь с визуальным оформлением будущей программы и пригласила на одну из репетиций пятерых друзей. Они прибыли на базу в костюмах и с папками. На протяжении двух часов друзья Весты слушали музыку, пребывая в трансе и не смея мешать друг другу, затем закивали головами от удовольствия и подтвердили, что готовы озвучить идеи. Первый предложил перестроить свет, второй – изменить подход к эмоциональному настроению публики, третий согласился разработать образ для Саши и вписать неожиданное появление в программе, четвертый задумал выступить режиссером диафильма, раскрывающего содержание песен, а пятый пообещал организовать его демонстрацию на специальных экранах. Веста ликовала в ожидании реакции от пребывавшего в ступоре Анри. Он ненавидел, когда посторонние вмешивались в работу Группы и не знал, что сказать. Фелл попросил не горячиться и напомнил о ссоре с Льюисом Пеном, когда шеф грозился разбить раритетную гитару от Стимми Виртуоза, врага корпораций и друга музыкантов. Талантливый композитор и гитарист не боялся выступать с критикой деятельности отдельных корпораций, указывая на их продажность и конвейерность. Льюис Пен добился, что музыкальная пресса объявила бойкот Стимми Виртуозу, однако «война» раззадорила азарт гитариста. Он основал независимый лейбл, купил журнал, учредил ежегодную премию и вытягивал талантливый андеграунд из клубов на поверхность. Анри уважал Стимми Виртуоза за решительность и способность отстаивать идеи. Однажды Мон посмеялся над другом и в шутку приписал ему родство с опальным музыкантом, которого считал занудой и выскочкой. Анри шутку не оценил и двое суток на него дулся…

– Эй, с тобой все в порядке? – спросила Веста, промелькнув перед глазами.

– Да, – очнулся Анри. Он не смог отказать ее улыбке и обаянию и одобрил проект пятерки до последнего надеясь, что друзья Весты не успеют к сроку. Однако за день до генеральной репетиции они представили Группе и свет, и программу, и экраны, и диафильм, и костюм Саши, которая, радуясь успеху и удаче, парила на сцене, как чайка в небесах.

Анри не спешил рассказывать друзьям, что обручился в Золотом Дворце с наследницей королевы и не задумывался о последствиях выбора, пока не увидел Билли на пороге базы с ехидной улыбкой и свертком под мышкой. Бывший менеджер бежал к сцене с криком, что прочитав утренние статьи в городских газетах, Льюис Пен увеличивает гонорар Группы в десять раз. Рони взял Сашу за руку, у Весты от удивления повисла трубка телефона в руке, а Фелл, Макс, Бун и Дэн с непониманием смотрели на застывшего у микрофонной стойки Анри. Билли растолкал музыкальных обозревателей, приглашенных на генеральную репетицию для составления рекламного обзора, забрался на сцену и громко сказал, выговаривая по слогам каждый звук:

– Я не ожидал от тебя предательства, друг! Так искусно обманывать лучших друзей три года! Если бы ты рассказал нам раньше, за шестую пластинку корпорация заплатила бы Группе невероятный для музыкальной индустрии гонорар… за счет экономии средств бюджета на дополнительную рекламу, радио и теле ротации. Так что, дорогие Фелл, Макс, Бун, Дэн, ваш лидер ограбил Группу на приличную сумму.

Разобравшись с душераздирательной речью, Билли бросил газету к ногам Анри, который давил на струны гитары и старался сохранять спокойствие. Пальцы непроизвольно брали аккорды, а из колонок доносился ужасный стон из фальшивых нот.

«Началось».

Журналисты раскрыли блокноты и записывали подробности словесной перепалки лидера Группы и менеджера. Интерес к содержанию и оформлению летней программы выступления угас. Фелл поднял газету, внимательно прочел статью и передал Максу. Анри догадался, что королева приказала обнародовать решение Большого Совета о смене наследника, включая и то, что музыкант Группы обручился с ее внучкой. Дэн бросил палочки в угол, рука Фелла легла на плечо Анри. Лица Макса и Буна расплылись в улыбке от неожиданности и изумления. Билли спустился со сцены в журналистский кружок и принялся раздавать комментарии. Анри подозревал, что о тихом завершении карьеры можно забыть, если «неожиданной свадьбой» наравне с политическими газетами заинтересуются музыкальные издания, редакторы которых ради тиражей не поскупятся лишней полосой на острую тему. Удивление не настигло только Сашу. Она начинала привыкать к жизни в Золотом Дворце, радуясь за Мэгги, которой нравилось играть роль «дочки» наследницы.

Анри бросил гитару и спустился со сцены. Ему удалось закрыться в узкой комнате, которая предназначалась для отдыха. Он плюхнулся в черное кожаное кресло, закрыв глаза и вспоминая номер Элизабетты. Бумажка спрятана в записной книжке, которая лежала в рюкзаке. Он оставил его у сцены. Журналисты во главе с Билли наверняка уже копались в нем, разыскивая доказательства его связи с Золотым Дворцом. Не раздумывая, Анри снял трубку и позвонил Элизабетте.

– Началось, – произнес он, услышав сонный и ленивый голос «почти жены». – Веста пригласила журналистов сделать рекламный обзор, но ворвался Билли и, размахивая утренними газетами, сорвал репетицию и подставил меня. Еле удалось сбежать, пока друзья не опомнились.

– У меня то же самое, десятки журналистов дежурят у ограды Золотого Дворца. Бабушка выжидает время, чтобы подогреть интерес к шокирующим общественность новостям. Однажды дяде Ромену удалось убедить домохозяек, что он достоин короны. Теперь моя очередь. И я жду помощи от тебя.

– Что я должен делать? – спросил Анри

– Маленькие человечки, как муравьи мельтешат под моими окнами! Забавно!

Элизабетта проигнорировала его вопрос. Он услышал, как она смеется и крикнул:

– Бетт, прекрати!

– Ладно, я молчу. Пока ты и Саша будете гастролировать, бабушка предложила нам с Мэгги поселится в Золотом Дворце постоянно. Слушай, ты не хочешь прилететь в среду на пресс-конференцию, помочь мне изложить трехлетнюю историю отношений и рассказать о планах на будущее? Я и бабушка согласились с Эдвардом, будет лучше и эффектнее, если мы вдвоем подтвердим «слухи» перед камерами? Тему нужно развивать, милый.

Анри представил наивный образ Элизабетты с улыбкой на лице. Она радовалась излишнему вниманию к своей персоне, и он не мог разрушить мечты о счастливом браке и наследниках.

– Прости, я не смогу… Комментарии Анри Смита журналисты услышат во время каверзных интервью с Группой. И тогда я точно разобью гитару Стимми Виртуоза, чтобы успокоить нервы.

Она не поняла его и вновь засмеялась. Анри любил ее смех. Единственное чувство, которое порадовало за последний час. В дверь комнаты постучали. Он извинился, бросил трубку на рычаг и впустил поочередно растерянных друзей.

– Охрана выпроводила журналистов, так что не волнуйся, здесь никого нет, а до квартиры Льюис согласился предоставить бронированный автомобиль, – сказала Веста.

– А ты кто такая, девушка? – с удивлением спросил Билли. – Если не в курсе, то действующий менеджер Группы все еще я и в моей компетенции решать проблемы безопасности…

– Оставь ее, Билли, – бросил ему Анри и залпом осушил стакан с минеральной водой. – С корпорацией Группу связывает гастрольный тур до конца осени, далее мы сами по себе, а ты с Пеном.

– Кто-нибудь объяснит ему, отчего он вздумал отказаться! О таких деньгах ты и мечтать не мог! – кричал Билли, заняв положение по центру комнаты. – Или на свадьбе намерен сделать громкое заявление: «Уважаемые поклонники Группы! Ради любимой жены я принял нелегкое решение распустить Группу и поставить точку на музыкальной карьере». И чем же внучка купила тебя? Должностью? Титулом? – Билли ослабил пыл и вытер лоб бумажным платком. – Прислушайся к моим советам и подумай, надолго ли удержат тебя стены Золотого Дворца. Без музыки ты не сможешь, друг

– Ты все сказал? – спросил Анри, краснея от духоты в тесной комнате. – И не нужно орать на меня и указывать на ошибки, потому что у тебя срывается самая крупная и удачная сделка в карьере. Поспешу обрадовать – титулом меня не купили, с музыкой я не завязываю, во время гастролей Группы, Веста займется покупкой студии и независимого лейбла. А теперь проваливай. Если ты не с нами и выбрал корпорацию, то ты третий лишний.

– Влияние твоего дружка Стимми? Льюис говорил… Что ж… А с друзьями ты посоветовался? – не унимался Билли. В корпорации дали четкий приказ, и он выполнял его. – Чего хотят они?

Анри обернулся. Фелл, Макс, Бун и Дэн стояли, опустив головы, не смея смотреть ему в глаза. На лицах музыкантов промелькнула еле заметная тень. Они сомневались в правильности недавнего выбора и не скрывали заинтересованности в предложении Билли и корпорации, которое в сложившихся обстоятельствах выглядело более заманчивым и перспективным. Анри предвидел возможность предательства. Как оказалось, не зря.

– Понятно, – воскликнул Анри. – Значит, летний тур – мои последние гастроли в составе Группы, – и вышел, хлопнув дверью. Затем просунулся в щель и продолжил. – Только миллионы без меня вы не получите!

Билли вздрогнул от резкого стука.

– Мне нужна помощь, милая девушка, – обратился он к Весте, которая вальяжно развалилась в черном кресле Анри и загадочно на него смотрел. – Ты единственная из нас, кто не попал под обстрел. Даже Фелла он записал в недруги, обидно, такая дружная Группа просуществовала всего десять лет.

Билли присел рядом.

– Уговори его вернуться, пока не поздно. У Анри нестабильный характер, он убежден, что музыка существует ради искусства и самовыражения, не задумываясь, что в последние годы он удовлетворяет личные амбиции, имея за плечами звездный статус. Корпорация многое делает, чтобы бренд «Группа» мелькал на вершинах. И что произойдет, когда Льюис Пен отомстит за несговорчивость и отнимет у него славу? Депрессия? Уныние? Ссоры с женой? Развод? Пьянство?

– Красиво начал, Билли. Ты прирожденный оратор. Только я не дура, – заявила Веста. – Назови мой процент вознаграждения и к окончанию тура Анри продлит контракт.

– Хорошо, – сказал Билли и написал в левом углу блокнота сумму. – Устроит?

– Вполне, – Веста выдрала лист, смяла его и выбросила в корзину. – Еще один момент. Вопрос о должности менеджера Группы. Корпорация сохранит ее за мной?

– Обижаешь, девушка, – воскликнул Билли. – Жизнь бедняги Анри с сегодняшнего дня изменилась и, соответственно, его связи и контакты расширятся. Мне не справиться одному. У Льюиса четкое указание – не выпустить ни одной купюры из кармана, пока музыканта жалуют ко двору.

– Циник, – сказала Веста. Брови Билли взлетели от удивления.

– А ты, друг? О, только не говори, что влюбилась в него? Прости, но отказаться от наследницы… ради девушки менеджера… Шансов у тебя нет.

– Лишнее замечание, – Веста встала, сменив кокетливое выражение лица на злобное. – Еще одно оскорбление и сделка отменяется!

– Все, молчу, – призывая к миру, Билли поднял руки вверх, а затем обратился к музыкантам. – А вы что встали? Утром вылет, наша звезда может и поскандалить, и покапризничать, а вы? Быстро на сцену! – крикнул он, и музыканты вышли из комнаты.

– Я думала, в Группе у всех равные права, а тут рабство наблюдается?

– На бумаге они равны, – пояснил Билли. – В действительности… Талант Анри к сочинительству перевешивает их способности к аранжировкам и исполнению. Если интересно могу рассказать, как мы подружились с Анри.

– Давай, – попросила Веста.

– Мы знакомы с детства. Однажды я застал Анри сидящим под лестницей. Он прогуливал урок алгебры, потому что хотел довести до ума сочиненную на перемене песню! Я слушал, как он играет и намеренно не выходил из тени, чтобы не смутить. Через месяц я нашел его в классе и спросил, чем он планирует заниматься в будущем. Анри ответил, что после экзаменов подаст документы на финансовый факультет. Я не мог позволить другу зарыть талант музыканта, рискнул и впервые соврал ему. Сказал, что знаю о его увлечениях музыкой, и что у меня есть знакомые в Городе, которые помогут прославиться… Он поверил и после выпуска мы переехали в столицу. Опущу момент, как мы искали музыкантов на запись первой пластинки, скажу, что Фелл и Макс с основания Группы помогали нам пробивать двери музыкальных студий. Я убеждал напыщенных и серьезных бизнесменов, что талант Анри сочинять приличные мелодии со складным текстом, используя грамотный пиар и подачу, принесет успех и на этом можно заработать. Льюис Пен единственный из музыкальной шушеры, кто поверил в Группу, и мы подписали контракт с его корпорацией. Убедить наивного Анри доверится профессионалам не стоило труда. И он не жалел о выборе, пока наследница не промыла ему мозги. Так я отвлёкся… Пластинки Группы покорили умы не только домохозяек и подростков, но и меломанов с изысканным вкусом, ранее испытывающих отвращение к проектам корпорации. Мы сыграли на том, что публика стала чувствительной к выбору. Мы научились манипулировать массами, подсовывая им и качественное, и мусор. Аудитория ведется и не задумывается, что корпорации известны их желания прежде, чем они подумают об этом. Вот такая игра.

Билли приложил руку к вспотевшему лбу. Он не смог найти платок в кармане брюк.

– От Фелла, Макса, Дэна и Буна во время заключения контракта требовалась стабильная уверенная игра на гастролях, ну и пара слов во время совместных интервью Группы. Упертый и стоящий за всех стеной Анри лично потребовал для друзей равных условий и до сих пор их соблюдает, что, по-моему, глупо, согласись? Льюис хотел иметь дело только с ним, потому что без него эти четверо и двух аккордов вместе не сложат, они хорошие исполнители и виртуозы на своих инструментах, а в нашем бизнесе уметь играть не самое важное…

– Я хочу, чтобы ты знал, – прервала Билли заскучавшая от длинной речи Веста. – Я согласилась помогать ради денег, они мне нужны для осуществления личной цели.

– Какие причины на самом деле посещают эту головку?

– Неважно, – кокетливо ответила она и подошла к двери. – Все узнаешь со временем. Ты лучше на друзей Анри дави каждый день, все-таки с лидером Группы у них более доверительные отношения, возьмут и снова на его сторону перейдут? Им же малая часть от заработанных миллионов достанется?

– Анри ничего не знает, – отрезал Билли, раскусив шутливый тон Весты. – Они не представляет, какие деньги корпорация делает на продажах пластинок Группы. И сейчас не узнает. Я возьму тебя в команду, дорогуша, если докажешь, что умеешь держать язык за зубами, и амурные чувства его не развяжут, – предупредил он.

– Можешь быть спокойным, деньги и карьеру я не связываю с амурными чувствами.

Веста оставила дверь открытой, вернулась к Билли, схватила за галстук, притянула к себе и страстно поцеловала. Он не стал отрываться, оценив ее поцелуй. Он мысленно записал его в категорию «лучший», а ему было с чем сравнивать.

– Красотка, – тихо произнес Билли. Когда Веста ушла, он от радости упал в кресло, в котором она сидела и улыбнулся, смяв стакан, из которого пил Анри.

– Привет, – поздоровался он и поцеловал ее.

Элизабетта лежала у камина и читала дневник Маргариты, но заметив его, отложила записи и потянула за руку, усадив перед собой. Выглядел он неважно – уставший, раздраженный и обозленный на весь мир.

– Все ужасно, – пробормотал Анри и прилег, положив голову на колени Элизабетте. Он напомнил ей маленького ребенка, который вырос, разочаровался в жизни и просил оправдать его поступки по-прежнему любящую единственного сына мать. – Группа распалась, или я ее развалил? Не знаю, совсем запутался. Даже Фелл, мой лучший друг со школы, взял сторону Льюиса Пена и «купился» на миллионы, которых пока нет. Почему? Я думал, что мы команда и наивно верил в общий успех.

– Не переживай, – сказала Элизабетта и коснулась рукой щеки. Внутреннее напряжение покинуло Анри, и он закрыл глаза. – Ты справишься без Группы, я уверена. Помни, Саша ждет помощи.

Анри поднял голову. Она не умела зацикливаться на проблеме, как он, а ему хотелось, чтобы Элизабетта не только гладила по щеке, убеждая, что мир вокруг прекрасен, но и жалела. Он в недоумении воскликнул:

– Да, ты права, у меня появилась Саша. Но я не могу распустить Группу и разрубить связывающий нас канат. Вместе мы прошли юность, отрочество, первую пластинку, вторую, третью, пятую. Было время, когда мы ссорились. По окончании первого гастрольного тура мы возомнили себя суперзвездами и суперталантами, но здравый смысл не покинул нас, просто ушел в глубину, а когда мы осознали насколько глупо поступили друг с другом, вспомнили о нем. Для Льюиса Пена и Билли – Группа кучка музыкантов, на которых они зарабатывают. Как только мы перестанем выдавать конкурентоспособный материал, корпорация расторгнет контракт без объяснений причин. И неустойку потребуют – сто процентный гонорар за релиз или два. Как же я устал жить на пороховой бочке и выполнять чьи-то указания!

– Ты объяснился Феллом? Максом? Вы же друзья, я не понимаю причин вашей ссоры…

– Пока нет, попробую переубедить их в самолете.

– Ты жалеешь, что поддержал меня? Ответь, только честно! – спросила Элизабетта, чувствуя косвенную вину.

– Нет, не жалею. Журналисты, комментарии, ссора с друзьями – это временные трудности. С первых минут знакомства я знал, кто ты и рискнул предложить встречаться, понимая, что однажды, под давлением бабули, ты решишься бороться за титул.

– Не думала, что меня ограничат в свободе! – воскликнула она. – Целый день сижу взаперти и только в мыслях могу представить себя гуляющей в парке! Задумайся, «дешевая слава», которой ты так хотел избежать, нашла тебя минимум на год, пока общественность не устанет говорить о свадьбе. Мне эту славу терпеть всю оставшуюся жизнь.

– Я приучен скрываться от журналистов, – возразил Анри. – Просто их стало не десять, как было всегда, а в три раза больше! Стерплю.

Элизабетта приложила голову к его груди и услышала непрерывное биение сердца, напоминающее тиканье старинных часов. За три года знакомства Анри научился скрывать волнение или показывать его. В зависимости от ситуации.

– Что? – спросил он и выпрямился.

– Да, так, немного задумалась. Ты не голоден? – вдруг спросила Элизабетта. – Мы с Мэгги ужинали у бабушки, друг пригласил Сашу на спектакль. Она поздно вернется.

– Да, я хочу есть и обрадуюсь, если будущая жена составит мне компанию.

– Желание мужа для меня закон. Выбор блюд небольшой, утка по-королевски с доставкой в эти апартаменты!

– Шикарно!

Элизабетта встала. Анри взглянул на нее и понял, почему его тянуло к ней. Он не интересовался ее титулом, возможностью беззаботно и обеспеченно жить в Золотом Дворце, привилегиями первого мужа Страны Королевы… Он делился с ней сокровенным и находил понимание. Она не высмеивала его обиды на Льюиса Пена и корпорацию, а внимательно слушала и говорила с ним.

– Подожди здесь пару минут, я найду Энни, – сказала она и вышла, притворив дверь.

Анри распростерся на полу, вытянув руки, сначала по сторонам, затем по длине и росту. Он радовался, а нужно было смеяться. Через минуту он встал, открыл рюкзак и разложил вокруг себя нотные листы, блокнот, карандаши, бумажные платки, кассеты и самодельный магнитофон. Однажды любопытной Элизабетте удалось заглянуть в его рюкзак и ужаснутся. Она предпочитала порядок во всем в отличие от него, и каждая вещь лежала у нее на своем месте, правда заботилась об этом Энни. Элизабетта видела результат и искренне была уверена в том, что способна без посторонней помощи поддерживать порядок не только в квартире, но и в жизни.

Анри случайно нажал на магнитофоне кнопку «воспроизведение» и в стенах уютной гостиной Золотого Дворца зазвучали отдельные мотивы старой блюзовой мелодии вперемешку с модным звуком. В каждом туре Группа исполняла классические поп-песни, чтобы подростковая аудитория интересовалась подзабытыми мелодиями. Случались моменты, когда он становился одержим идеей сочинить что-то подобное, стоящее, великое, песню-легенду, которая не умрет. Только раз ему удалось испытать подобное чувство эйфории. Группа смогла выпустить «стопроцентный хит на все времена». Билли ликовал, в корпорации считали прибыль, обозреватели расхваливали Группу и писали статьи с восклицанием и восторгом. Анри, читая ненавистные журналы, подумал, что его композиторские способности переоценили. В последние три года он садился с гитарой у окна и бренчал на ней. Ничего не путного выходило. Превзойти хитовость и самобытность пяти пластинок становилось труднее. Если новые мелодии и приходили к нему, то внезапно. Анри забывал обо всем на свете, запирался в студии и жил со своей мелодией несколько дней, не допуская к ней посторонних. Он не мог успокоится, пока мотив не удавалось записать на самодельный магнитофон.

Старая мелодия оборвалась. Анри остановил воспроизведение и набрал домашний номер. Он не разговаривал с мамой с тех пор, как она сообщила ему новость о беременности Аннет.

– Привет, дорогой, – воскликнула миссис Смит довольным голосом. Она всегда догадывалась если звонил блудный младший сын.

– Здравствуй, мама, – Анри растянулся на полу. Он не был близок с семьей и не спешил делится новостями о будущей жене. То, что мама прочитала газеты он понял. Устные объяснения по телефону не требовались.

– Тебе в очередной раз повезло, сынок, – воскликнула она. – Мадлен принесла утром свежую газету! Объясни, почему ты три года молчал! Дорогой, ты слышишь меня? Я хочу с ней познакомиться, – простодушно болтала миссис Смит. – Уверена, будущая невестка оценит мою выпечку, может, ты привезешь Элизабетту на следующие выходные?

Затем она рассказала сыну о храме, которому помогает и о том, что мистеру Вильямсу нужна королевская поддержка для привлечения общественного внимания. Она поинтересовалась его настроением, делами и пожаловалась на троих поклонниц, которые испортили забор, адресовав любовные послания. Анри не слушал ее, но успел перебить и сообщить, что он едет на гастроли с Группой, надолго, а Элизабетта не любит мучное. Мисс Смит отказ не расстроил, она предложила приготовить что-то другое и дождаться осени. Анри безнадежно вздохнул, от его матери не так просто не отвязаться. В разговор случайно влезла Мадлен. Миссис Смит не давала ей трубку, но Анри услышал, как младшая сестра нагрубила ей и матери пришлось отступить:

– Братец, напоминаю, мне нужно сменить гардероб. Это первое. Второе. Я мечтаю побывать в Золотом Дворце и сделать на зависть девчонкам эксклюзивные фотографии с тобой и наследницей!

– Дорогой, не слушай ее, – миссис Смит удалось забрать трубку у дочери. Она вздохнула и продолжила рассказывать сыну о храме. Анри в смятении подумал о том, что пока Элизабетта жила в оболочке «обозревателя» ведущего музыкального издания, мать и сестру не интересовала его личная жизнь… Вдруг он услышал имена…. Роджер и Аннет. Он встал и от изумления почесал затылок. Имя брата и его жены заполнило сознание, он представил, как семья расселась за общим столом во время семейного ужина, как они смотрят на него восторженными взглядами, и как Роджер в знак уважения и признания жмет ему руку, вмиг позабыв все обиды.

«Миф, воображение и фантазия разыгралась… Этого не будет… Я знаю брата, он никогда не простит меня, давняя обида, как кость, вросла между нами. Если бы я не влюбился в Аннет, все могло быть иначе».

Миссис Смит продолжала говорить. Он замечтался. Аннет… Прекрасное создание… Он закрыл глаза, вспоминая поцелуй под цветущей яблоней в саду старого дома. Ему было шестнадцать, Роджеру восемнадцать. Аннет встречалась с его братом и пришла в гости, знакомиться с матерью. Анри влюбился в нее с первого взгляда, как только она появилась в их скромно обставленной гостиной и с каменным лицом присела на потертый диван, держа в руках изящную сумочку. Карие глаза девушки брата очаровали Анри. Он уронил пальто Роджера и получил подзатыльник от матери за безалаберность.

В следующий раз Аннет явилась в субботу. После ужина Роджер пригласил ее в сад, Анри увязался за ними. Он грезил о ней несколько дней, желая ощутить хотя бы мимолетный взгляд карих глаз под пышными ресницами или получить поцелуй, пока не видит старший брат. Мечта Анри осуществилась. Роджеру позвонил друг, за ним пришла миссис Смит, вытирая полотенцем мокрые руки. Брат извинился и ушел в дом. Анри воспользовался случаем, пересел на скамейку и похвастался, что играет на гитаре и пишет стихи. Аннет слегка улыбнулась и засмеялась. Затем успокоилась и попросила что-нибудь прочесть. Анри решился на импровизацию. Изобразил гитару в руках и спел песню, которую сочинил на ходу. Позднее он посвятил ее Аннет, и пел на каждом концерте, когда искал ее лицо на трибунах стадиона… Он помнил дуновение ветра, который кружил желтые осенние листья и как осмелился предать брата. Он поцеловал Аннет и не испытал чувство вины, как должно быть. Внезапно Аннет ахнула и отодвинулась в сторону, закрыв лицо руками от смущения. Анри увидел Роджера, смотрящего на него суровым взглядом. Брат не сказал ни слова, просто развернулся и ушел в дом. Аннет больше не приходила к ним. Миссис Смит спрашивала о ней Роджера, но тот был молчалив и суров. По вечерам он запирался в комнате, притворившись, что у него дела. Спустя два месяца Роджер объявил матери, что женится, поступает в Университет и переезжает в Северный Город. После отъезда брата Анри собрал в школе группу, а в выпускном классе «очкарик Бил» уговорил его, Макса и Фелла попытать счастье в Городе, пообещав признание, богатство и избавление от душевных ран…

Анри нащупал в рюкзаке серо-голубой платок с вышивкой и кружевом, который обронила Аннет, в слезах убегая за Роджером. Вынимая его из кармана, он вспоминал о жене брата, будучи влюбленным в Элизабетту.

– Я все решу, мам, – сказал Анри. – Позвоню завтра, после того, как Веста утвердит график.

– Какой? – с удивлением переспросила миссис Смит.

– Гастрольный, мама, я же говорил, что у меня летний тур, я постараюсь приехать, но ничего не могу обещать.

– Понятно.

Миссис Смит передала трубку Мадлен.

– «Зажал» невесту, – сестра оглушила Анри. – Если ты не понял моей просьбы в тот раз, я повторюсь. С тебя, братец, совместные фотографии и деньги на шоппинг…

– Утром позвоню в банк, а фотографии найдешь в газетах! – воскликнул Анри и повесил трубку.

Вернулась Элизабетта. Такая милая, идеальная, воздушная, настоящая и приземленная. Анри спрятал платок в карман.

«Аннет мечта, Элизабетта реальность».

Она опустилась на колени и обняла его.

– Энни закончит накрывать на стол через полчаса, – сказала она.

– Я не хочу есть, передумал.

– Что случилось на это раз? – спросила она.

Анри не ответил. Он злился на Роджера, обиделся на Аннет, маму, Мадлен, или все-таки он любил Элизабетту? На секунду ему показалось, что он увидел лицо Аннет в огне и усмехнулся. Он радовался, потому что она видела, как ему хорошо без нее.

– Не хочу ничего, – сказал он. – Если бы я знал, какую цену придется заплатить за славу и одержимость. Я жалею, что отверг твою идею уехать на Остров.

– Не думай об этом, я приеду при первой возможности. Петер принял мое заявление, но с радио я уйти не смогла. Буду приходить на работу в маскарадном костюме! Бабушке пришлось смириться с моим желанием. Я настояла, что мне нужны два часа по субботам, которые я могу посвятить увлечениям.

– А проводить мужа на гастроли тебе разрешили? – пошутил Анри.

– Без поцелуя, который сохраню на время расставания с тобой, ты не улетишь! – воскликнула она, поднялась с пола и бросила белый халат со спинки кресла.

– Переодевайся и не ври, что ты не голоден, не поверю.

Саша пребывала на седьмом небе от счастья и грустила. Она прощалась с Мэгги: обнимала младшую сестренку, целовала в макушку и обещала звонить каждый день. Впервые Саша решилась «оставить» малышку Мэгги, с которой они пережили трудности и счастливые дни. Она прижала сестру к себе и заплакала, чтобы Мэгги не увидела.

Рони держал в руках рюкзак Саши. Он наблюдал, как прощаются сестры и жалел, что его никто не провожает. Родители жили в маленьком городке на берегу Острова. Отец работал адвокатом по гражданским делам и небольшая фирма процветала, принося стабильный доход. Мама вела домашнее хозяйство и встречалась подругами. Родители думали, что Рони, как любой мальчик из приличной семьи, учится в Городском Университете и готовится стать преемником отца в адвокатской конторе.

«Все не так! Я каждый день обманываю маму! Я не живу в общежитии и не готовлюсь к зачетам и экзаменам».

Из Городского Университета Рони отчислили по итогам второй сессии за неуспеваемость и нежелание учиться. Одноклассница Люси, которая работала в местном почтовом отделении, помогла ему. Письмо от ректора не дошло до его отца. Не подозревая об отчислении, он продолжал высылать деньги на оплату обучения, а Рони тратил их на съем комнаты и аренду помещения в клубе для репетиций. Бесконечные гастроли Группы не позволяли всерьез задуматься о собственном будущем, но знакомство с Сашей изменило его намерения. Ради нее он мечтал о быстром успехе и славе. И придумал новые фишки, которые Саша оценит. Он не сомневался в этом. Мэгги увели охранники Элизабетты. Саша вернулась в слезах, и Рони обнял ее.

Элизабетта не отпускала Анри. Они сидели за прозрачной перегородкой и целовались. Вход сторожили четыре охранника, которые ходили взад – вперед и пропускали остальных по специальному разрешению от Клауса. Он казался Саше нормальным парнем, а стоило королеве объявить Элизабетту «наследницей» стал таким педантом, что даже ее, Сашу, не пустили за перегородку, пока он не выдал разрешение.

Объявили посадку. Рони помог Саше с рюкзаком. Они заняли очередь у специальной стойки. За стеклом Саша увидела небольшой самолет, предоставленный Группе на время гастрольного тура. Льюис Пен не скупился на расходы в ожидании будущей прибыли. Анри появился в салоне последним и занял единственное свободное место в первом ряду. Бортпроводница передала ему папку, но он отложил меню в сторону, достал блокнот из кармана рюкзака и начал писать. Саша сидела в четвертом ряду вместе с Рони. Она наблюдала за сосредоточенным лицом Анри, который не обращал внимания на приветствие командира экипажа, демонстрацию правил безопасности и на напитки в тележке бортпроводницы.

За две минуты до взлета к Анри перебралась Веста. Он отложил блокнот и ручку на столик и готовился слушать отчет.

– Привет, – сказала она. – Билли назначил меня главной в этом туре. Прошу, не подведи меня и будь паинькой.

– Я думал, что ты уже неделю, как мой менеджер и не зависишь от указаний Билли!

– Увы, до окончания срока действия контракт ты не вправе уволить Билли, так что формально он по-прежнему твой главный менеджер!

– Ты уверена, что Льюис Пен отблагодарит тебя за упорство и труд? Учти, этот человек привык обманывать всех, прикидываясь заботливым и внимательным.

Анри пристегнулся по требованию милой обаятельной бортпроводницы в нежно голубой форме и шапке, из-под которой выглядывали белокурые волосы. Девушка улыбнулась и перешла к следующему ряду.

– Ты засомневался в моих качествах постоять за себя? Глупо так думать, ради цели я горы сверну, вот, – смело заявила Веста и передала Анри две папки. – Ознакомься на досуге. Я подобрала несколько вариантов помещений под студию и для офиса, учитывая твои пожелания – подальше от Золотого Дворца и в элитном пригороде. Карина, моя лучшая подруга набросала примерную смету для каждого варианта. Цифры получились внушительными, так что изучай, потом скажешь, что понравилось, а что нет.

Рассматривая фотографии в папках, Анри оценил работу Весты. Она собрала адекватные по цене предложения о продаже. Он не заметил, как самолет разогнался и взлетел, а когда опомнился и выглянул в иллюминатор, высматривая здание аэропорта и окно, через которое наблюдала Элизабетта за взлетом, она превратилась в мелкую точку, и ее стало невозможно рассмотреть. Анри вздохнул и вернулся в прежнее положение:

– Найди мне окно на три дня, желательно выходные и забронируй на эти даты билеты в Город.

Веста засунула портфель с папками под ноги, раскрыла ежедневник и задумалась:

– График слишком плотный, чтобы ты мог позволить себе отдых. С понедельника по воскресенье у Группы намечены встречи с прессой, рекламные фотосессии и акции, посещения местных фан-клубов. Билли рассказал, что корпорация переиздала пять пластинок и готовит к выпуску шестую с бонусными треками. Не знаю, где они нашли записанный материал, но по плану Группа должна продать за концерты очень много копий…

Веста фломастером написала цифру в блокноте, Анри чуть не стошнило. За лето, пока Группа принадлежит Льюису Пену, корпорация планировала заработать свои «миллионы».

– Кому нужен второй экземпляр наших альбомов? Пластмасса! Послушал один раз – понравилось – выбросил, не понравилось – тоже выбросил. Льюис Пен мечтает о том, чтобы на горячих новостях успеть набить карманы, а я хочу, чтобы ты освободила мне две пары выходных, – упрямо заявил Анри и отвернулся к иллюминатору.

– Неправильная ты «знаменитость», – Веста покачала головой и снова открыла ежедневник. – Вчера грезил мечтами о том, как важна для тебя музыка, а сегодня демонстрируешь привычки обыкновенной зазнавшейся знаменитости. И прежде чем ругать «Пена» посчитай, на сколько нулей увеличится вклад на твоем банковском счете!

– Я всегда таким был, к твоему сведению. Расспроси Фелла, узнаешь много интересного обо мне. И нули на счете в банке меня не интересует. На покупку студии и туфли для Мадлен хватит.

– Да ладно, – Веста повысила голос. – За три дня нашего общения, нет за шесть дней, ты вздумал открыть мне глаза на правду о знаменитом мистере Анри Смите, который любит булочки и кофе соседа пекаря, живет на окраине Города, хотя имеет средства купить себе апартаменты у Золотого Дворца, и женится на наследнице королевы! Вот, кажется, подобрала три «окна»!

Веста постучала резинкой карандаша по нужным дням.

– Выходные на текущей неделе устроят? Если нет, то жди следующего месяца. Выступления в воскресенье. Теоретически можно освободить пятницу, субботу и часть воскресенья до репетиций. Фелл тебя заменит на радио и в фан-клубах. Выбирай даты!

– Все варианты, – упрямо сказал Анри и встал, потянувшись. Ему захотелось размяться после взлета. Он чувствовал дискомфорт в воздухе, и всегда предпочитал твердость и уверенность под ногами. – В первый «отпуск» встречусь с семьей, во второй – сделаю Бетт официальное предложение, – он мечтательно вздохнул. – А в третий мы уедем в романтическое путешествие на Остров. Все, я решил, Льюис Пен и так слишком часто меня эксплуатировал!

– Не говори так категорично, Группе предстоит все лето работать на него и зарабатывать для его корпорации.

– Мне все равно, вот захочу и сорву выступление, Пен понесет убытки, а я буду злорадствовать!

Веста закрыла ежедневник и с чувством расслабления вытянула ноги вперед, покрутив пальцем у виска:

– Ты ненормальный! – воскликнула она. – Представь размер неустойки, которую Льюис Пен потребует с Группы за убытки, и тут же передумаешь срывать концерты. Больной, усталый, в депрессии, выйдешь на сцену и отработаешь программу.

– Обвиняй меня в безумии, если хочешь. Но учти, размер неустойки меня не волнует. Если Льюис Пен потребует миллионы, я заплачу, чтобы он впредь меня не доставал. Дело в другом, пострадают люди, которые мечтают услышать и увидеть Группу, ощутить контакт с нами. Чувство долга останавливает меня, и я не готов бросить контракт Пену в лицо. Я оставлю за сценой дурные мысли о душевной боли, депрессии и ненависти, как делал всегда и порадую поклонников выступлением.

– Не буду напоминать о ненормальности, но от каждой новой фразы Анри Смита меня бросает в дрожь! – Веста улыбнулась и выпустила его. Анри скрылся за занавеской.

Саша спряталась за спинку кресла и прижалась к Рони. Она боялась высоты, летела в первый раз и не думала, что ее настигнут неприятные ощущения – заложило уши и разболелась голова, руки вспотели то ли от волнения, то ли от страха. Рони накрыл ее ладонь и пришло долгожданное спокойствие. Минут через десять вернулся Анри и занял место у окна, в том же первом ряду.

Новый день. В ее жизни. Подсознательно Элизабетта радовалась, что ее вознесли, а окружающие завидуют ее положению и им никогда не дотянутся до планки «наследница» при ее жизни. За окном рассвело, ветер хлопал полуоткрытую створку. Небо затянули тяжелые тучи. Элизабетта загрустила. В солнечные и ясные дни она чувствовала внутреннюю энергию и активность, а в пасмурные – могла замкнуться в себе, думать о настоящем, будущем, разлуке с Анри, смерти мамы. Погода управляла эмоциями и мыслями, и она не знала, как привести себя в норму. Элизабетта тяжело вздохнула и отбросила одеяло. Вытянулась, чтобы размять затекшие за ночь мышцы, выглянула в окно с надежной увидеть солнце в течение дня, считая, что с таким настроем жить лучше, чем плакать в постели.

«Расслабляются только слабые».

С сегодняшнего дня официально вступало жесткое расписание, составленное командой людей, представленных накануне вечером. Эдвард назвал их рекламщиками, или другим словом, она не помнила каким точно, слишком много событий произошло за последнюю неделю: проводы Анри, после которых она несколько ночей подряд ревела, подготовка к официальному появлению на публике, несколько пресс-конференций с ответами на одни и те же вопросы, посещение заседания Большого Совета и детского приюта. Воспитанники мистера Морриса показали спектакль, поставленный специально для «наследницы».

Директор во время просмотра не стеснялся на лесть и рассказывал королеве подробности из жизни Саши и Мэгги, которых «спасла» Элизабетта, разглядев необыкновенный талант к музыке у старшей сестры и тягу к танцам у младшей. Мэгги мечтала стать хореографом в будущем и Элизабетта поручила Энни позаботиться об этом. Девочку записали в лучшую частную школу в Городе с уклоном в изучение языков и современных танцевальных стилей.

– Конец учебного года! – воскликнула директриса и хотела отказать в приеме. – У нас приличное заведение, места заботливые родители «проплачивают» заранее…

Энни кокетливо улыбнулась, достала из черной элегантной сумочки письмо за подписью королевы и пояснила:

– Мэгги – девочка, которую удочерила наследница.

Угрюмое выражение лица директрисы изменилось на жизнерадостное. Губы расплылись в широкой улыбке, а очки в черной оправе подскочили ко лбу. Правой рукой она убрала челку со лба и вежливым тоном произнесла:

– Если так, то мы зачислим девочку осенью, а сейчас мы можем принять ее в подготовительную группу на лето. Только пообещайте мне, что королева лично посетит школу.

Энни загадочно улыбнулась, встала и протянула директрисе бумаги на Мэгги:

– Не сомневайтесь в этом. Вас известят о визите заранее. До свидания.

Директриса взглядом указала Энни место в лотке, где родители оставляли папки с документами на ребенка, затем выбралась из-за стола, и не прекращая улыбаться, открыла дверь кабинет и проводила посетительницу до выхода из школы. В коридоре она нечаянно зацепилась краем пиджака за куст папоротника в горшке и извинилась за неловкость. Энни сказала, что не стоит так волноваться из-за неподтвержденного визита королевы в школу.

Элизабетте не терпелось сообщить Мэгги, что ее мечта исполнена. Она раскрыла ежедневник и прочитала расписание на сегодня. Первый пункт – публичные проводы Мэгги в школу, второй – обед с магнатами, а вечером бабушка попросила Элизабетту сопроводить на открытие выставки в галерею модного художника.

Легкой грациозной походкой она подошла к большому зеркалу и улыбнулась, несколько раз прокрутилась, изображая позы знаменитых моделей и представляя себя в модном платье и туфлях, с правой стороны она мысленно начертила журналистов с камерами, с левой – поклонников, которые восхищались новым образом. Элизабетта хотела ощущать на себе вспышки фотокамер и восторженные взгляды и не верила тому, что популярность станет частью ее жизни. Она не понимала Анри, который пренебрегал своей славой последние три года.

«Привыкнуть к излишкам внимания – ничего сложного, только улыбайся».

Мэгги капризничала. Несколько ночей, проведенных в роскошно обставленной спальне без Саши, расстроили девочку. Элизабетта за завтраком убеждала ее, что нужно идти в школу и учится, если в будущем она хочет хорошо танцевать. Мэгги крутила головой и «надувала» губы. Элизабетта впала в отчаяние, при Саше девочка казалась сговорчивее. Не помогало и задабривание Мэгги будущими успехами, а когда Элизабетта попросила Энни заменить полезную кашу сладким пирожным, Мэгги упрямо заявила, что пока Саша не вернется, она не выйдет из комнаты.

– Ты чужая, – девочка оттолкнула Элизабетту и вырвалась из ее рук.

Элизабетта, не ожидая грубости от Мэгги, в растерянных чувствах вышла из столовой, чтобы прийти в себя и не сорваться. Она встала у окна, и наблюдая за тем, как Клаус умело входил в роль заместителя Эдварда, она придумала, как добиться своего. Веста по просьбе Анри оставила подробный маршрут гастролей Группы, чтобы она всегда могла их найти. Она тут же сняла трубку с рычага телефона и набрала номер гостиницы, где остановилась Группа этим утром, предварительно сверившись с записями Весты.

– Слушаю, – представительным тоном сказал администратор.

Элизабетта вздохнула и попросила позвать к телефону мисс Сашу.

– Ожидайте, – ответил администратор и Элизабетта услышала два щелчка в трубке, а затем и голос Саши, которая откликнулась на просьбу успокоить Мэгги и попросила позвать сестру к телефону. Поведение девочки изменилось, едва она услышала голос Саши. Мэгги в слезах просила забрать ее. Что сказала Саша младшей сестренке в ответ, Элизабетта не услышала, но после разговора сестрой Мэгги перестала плакать и заявила, что сделает все, что ей скажут. И краем платья вытерла слезы.

Элизабетта ликовала. Ровно в девять она держала Мэгги за руку и под вспышки фотокамер помогла девочке подняться по лестнице в серое пятиэтажное здание школы. Мэгги выделили индивидуальных преподавателей на период подготовки, которых также успели сфотографировать любопытные журналисты. Всюду были улыбки, внимание и лесть.

В полдень состоялась очередная пресс-конференция. Элизабетте заранее написали вопросы и развернутые ответы, но она посчитала, что естественность для нее важнее и беседовала с репортерами, не обращаясь к записям. Журналисты спрашивали, какие отношения связывают наследницу королевы с лидером Группы. Элизабетта с чувством в голосе рекламировала предстоящую свадьбу, как событие года, и пояснила, что Анри на гастролях, поэтому он отсутствует. Вдруг прозвучал каверзный вопрос от миловидной девушки из угла, с блокнотом и карандашом с розовым наконечником, в руках:

– Почему Золотой Дворец пошел на странный с точки зрения совместимости двух миров брак?

Элизабетта за несколько дней научилась скрывать смущение на публике и, улыбнувшись, ответила, не выдав подлинных эмоций на лице:

– Я встретила Анри в прежней жизни. Бабушке пришлось смириться с моим выбором, так как одним из условий возвращения стала неприкосновенность личной жизни.

В два состоялся обед в компании магнатов. «Команда» настоятельно требовала присутствовать, так как одной из задач раскрутки являлось повышение «личного» статуса в глазах влиятельных персон в Стране Королевы. Когда она сопровождала бабушку на мероприятия, Элизабетта не замечала охраны и журналистов. Ехать в уютной машине казалось удовольствием, пустяком, а не обязанностью, как сегодня, завтра, через неделю, месяц, год…

– Помните, – говорила Элизабетте юная, маленькая, худая, суетливая, похожая на пчелку с собственным моторчиком, девушка из «команды» в холле ресторана. – Благополучие, успех, а главное доход семьи зависит только от вас. Ваша обязанность устанавливать выгодные денежные связи. Магнаты сосредоточили такой капитал! О его размере неловко говорить. Скажу одно, объединившись, они смогут выкупить и Золотой дворец, и власть, если захотят.

Девушка оставила Элизабетту на попечение администратора, который проводил ее в обеденный зал. Фоном играла расслабляющая музыка, на столах и в обстановке чувствовалась вызывающая роскошь. Анри приглашал ее в «модные» места Города, где собирался высший свет и элита музыкальной индустрии. Вдвоем они отсиживались в укромных уголках. Снаружи проходило мероприятие, а они были увлечены друг другом. Элизабетта никогда прежде не замечала окружающую обстановку, не засматривалась на шторы, сшитые на заказ из дорогих тканей и скрывавшие обстановку ресторана от любопытных глаз, белоснежные салфетки из хлопка, кубки и грамоты в шкафах, которые существенно повышали «статус» заведения и выделяли его среди других подобных. Администратор притворил дверь и оставил одну. Когда она вошла в обеденный зал, магнаты приподнялись и поприветствовали новую наследницу. Один из них от неловкости уронил салфетку с колен, но поднимать не стал, официант тут же принес новую, а упавшую он затоптал ногами и ножками стула.

Элизабетта заняла центральное место. У нее путались мысли, голова разболелась от непонятных слов и фраз, которые она слышала с разных сторон. Магнаты после обязательного приветствия всем видом показывали, что молодой наследнице не пристало впутываться в серьезные мужские разговоры. Она присмотрелась к ним. Десять человек, одетых в одинаковые черные костюмы и галстуки, сидели вокруг стола. Под рукавами белых выглаженных рубашек сверкали дорогие часы. Если магнат носил очки – то в модной оправе. Лица сливались в одно, не имя существенных отличий – большие, крупные, тщеславные, не смотрящие ни на кого, кроме себя, и таких же богатых и властных людей, как они.

Несмотря на головную боль, Элизабетта вежливо улыбалась каждому магнату, который бросал на нее отвлеченный взгляд, закончив разговор с партнером. Она заметила, что за столом собрались не только друзья, но и конкуренты. Они вели себя расслабленно, вежливо и учтиво. Битва начнется после обеда, а за «общим» столом их не заботили коммерческие притязания «друзей». Музыка затихла и Элизабетта заметила, как у боковой двери выстроились юноши и девушки с подносами. За каждым гостем администратор закрепил личного официанта. Магнаты, не обращая внимания на оживление вокруг стола, продолжали обсуждать текущие проблемы Страны Королевы и как последствия неудачных решений Большого Совета отразится на их капитале, а Элизабетта от скуки рассматривала причудливые узоры и фигуры на стенах. Владелец ресторана, заметив ее интерес, пояснил, откуда один из его подчиненных привез каждую фигуру. От длинной утомительной речи Элизабетта еще больше заскучала и склонилась над тарелкой, пытаясь понять на вкус «прелесть» салата и холодных закусок и с нетерпением ожидая, когда «ужас» закончится.

«Я не выдержу ежедневные обеды с подобными людьми!».

Магнаты затихли, а Элизабетта прислушалась к громкому одновременному пережевыванию пищи, едва сдерживая смех.

«Строят из себя благородных!»

Тишину за столом нарушил самый упитанный и толстый магнат. Элизабетта от удивления заморгала, отложила приборы в сторону и непроизвольно направила взгляд на магната, чтобы рассмотреть. Она узнала его. Полные на упитанном лице губы вытирал салфеткой мистер Льюис Пен. В последние месяцы Анри не переставал жаловаться на его бесчувственность и переходящую все границы алчность. Он поделился с Элизабеттой и секретом. Оказалось, что владелец корпорации стесняется лысины и носит парик! Внешностью магнат напомнил Элизабетте Кэла Калди, только оделся в белые перья, а не черные.

«Мистер Калди не скрывает сущности…. А эти… Циркачи…!».

Заметив на себе изучающий взгляд Элизабетты, Льюис Пен отложил приборы на край тарелки и начал длинную речь, ухмыльнувшись. Другие магнаты изобразили на лицах аналогичные эмоции и одновременно предоставили официантам возможность поменять тарелки и разложить следующее блюдо.

– Мои подчиненные доложили мне, что мистер Анри отказался продлевать контракт с корпорацией, а Группа – значительный источник дохода. В сложившихся обстоятельствах, – Льюис Пен сделал паузу, не спуская тяжелого взгляда с Элизабетты, – важнейшая статья дохода, которая приносит корпорации большую прибыль. Мы предложили Группе гонорар за седьмую пластинку и последующий тур, размер которого еще не знал мир музыкальной индустрии! Продажи пластинок взлетели, лица Группы помещают на обложки газет и журналов, с вами и без вас, телефоны моих менеджеров обрывают рекламщики, чтобы успеть заключить выгодные контракты, концертные промоутеры требуют объявить дополнительные даты выступлений. Сумасшедшие фанаты и поклонники сторожат входы в гостиницы с плакатами и требуют личной встречи с кумиром. Группа обрела популярность всеобщего масштаба. А что сделал мистер Анри? Он, мягко говоря, заявил, что не планирует продлевать контракт. Отработать летний тур Группе придется – неустойка такая… Стыдно сумму называть…. Но мистера Анри никто не заставлял десять лет назад приходить в наш бизнес, а спустя годы я считаю подлостью подставлять тех, кто помог ему прославиться.

– Продлевать контракт с корпорацией или нет – личное дело Анри, мистер Пен, – с уверенностью в голосе произнесла Элизабетта, ощутив потребность в защите того, кто ей был дорог. Она мечтала о том, чтобы перевернуть стол, а остатки еды украсили бы лицо Льюиса Пена и его дружков.

«Циничный кретин!» – подумала она и придержала эмоции.

– Я поддержу любое решение мужа, и уговаривать его, я поняла, вы этого от меня и требуете, не стану. Он хочет сочинять настоящую музыку, не думая о продажах пластинок и славе. Позвольте напомнить, что на недавнем собрании корпорации вы решили, что у Группы закончился срок годности. Анри иссяк, как автор песен, и вы не получите ожидаемых прибылей. Дешевле списать Группу со счетов до подписания нового контракта! Уговорить упрямого Анри сложно, выгоднее купить новых марионеток, и вы поручили Билли искать замену Группе, ведь так? Но тут новость дня! Королева объявила опальную внучку наследницей, которой вздумалось выйти замуж за лидера Группы! В корпорации состоялось внеплановое заседание и предыдущие решения потеряли актуальность! Я вам вот что скажу. Анри кардинально изменил мысли о мире, любви, окружающих его людях, и я не думаю, что корпорации удастся вернуть его обратно миллионным контрактом.

Мистер Пен захлопал в ладоши, другие магнаты засмеялись.

– Браво! Красивая речь, вы прирожденный оратор! Хотите услышать мою правду? Так вот, мистер Анри набивает себе цену! Молчите! Мир идеалов и души кончился много лет назад! В наше время правят деньги и власть, которую дает капитал. И я сомневаюсь, что мистер Анри из-за необычной и сладкой любви к вам, прошу извинить за грубые слова, решил стать вашим мужем. Я отлично знаю его. Не добившись по сути ничего, он возомнил себя рок-звездой и уверенно держит этот образ. Поверьте, у мистера Анри имеется честолюбивый план, и он следует ему.

Элизабетта сменила неудобное положение, ноги затекли, а эмоции накалялись до предела, сменившись на ярость и отвращение.

– Плана у Анри не существует, мистер Пен и прошу, ничего не говорите о наших отношениях, опираясь на личные наблюдения! Теперь вы послушайте меня. За три года я его очень хорошо узнала, нет, не в образе рок-звезды, а как обычного человека. У вас защитная реакция на его поведение, и это нормально, вы не желаете упустить прибыль, пока есть возможность сдерживать Группу контрактом и грозить неустойкой. Ваша команда просчиталась – Анри грезит о свободе, у него появились новые идеи и цели и, к сожалению, в них места нет ни вам, ни вашей корпорации!

– Вы не учли одного. Деньги, как я уже говорил, решают все, и я уверяю, что Анри из гастрольного тура вернется с контрактом от нового «босса». Завтра об этом напишет мировая пресса, гонорар, конечно, будет раз в десять выше того, что я предложил. Через два года вы сочтете его недостойным вашей руки и дадите бедному музыканту отставку! Новые «боссы» утратят к нему доверие и Группа распадется. Анри придет ко мне, как к другу Билли, чтобы я помог ему вылезти из дыры, но я закрою перед ним дверь.

– Бесполезно с вами спорить, мистер Пен.

Льюис Пен склонил голову и ехидно улыбнулся.

– Давайте поспорим на ваше наследство. Если вы так уверены, что мистер Анри не сломается и разорвет со мной контракт, то вы его сохраните, а если сломается, то вы откажетесь от Страны Королевы, как вам игра?

– Я не буду с вами спорить, мистер Пен.

Элизабетта не спускала с противника взгляда, проникающего в самое нутро. Льюис Пен искал способ усмирить обнаглевшую, по его мнению, внучку королевы. Он решился идти на крайности, и восхищаясь чувством собственного превосходства, поправил съехавший парик на голове, надеясь, что присутствующие не заметили оплошности.

– Почему же? – спросил он. – Если вы боитесь утратить титул, оставим спор, но как же ваша уверенность?

– Повторюсь, я доверяю Анри. Для бабушки он средство рекламы семьи и Золотого Дворца в газетах, для вас – источник дохода, думайте, как хотите. Но представьте – настоящая любовь и взаимопонимание существуют. Эти чувства невозможно измерить капиталом! Осознание этой истины сблизило нас. Я бы рассказала, кем была до встречи с ним, но это другая история. Кем был он – рассказали вы.

– Умно, – заметил Льюис Пен и отступил в сторону, услышав, как миссис Магг рассказывает о неудачном споре компаньона соседу.

Подали десерт. Элизабетта услышала очередное пережевывание и странный шепот вокруг бывшего собеседника. Магнаты достоверно изображали, что их заботит только обед, но при этом успевали, не стесняясь, обсуждать ее друг с другом. Элизабетта пыталась разобрать слова, но сидела слишком далеко. Говорил друг Льюиса Пена, мистер Бон, своей соседке, Евгении Магг. Они конкурировали на финансовых рынках, но во время общих обедов любили посплетничать:

– Хорошая девочка, не так глупа и наивна, как все думали. Может мы погорячились, согласившись отдать власть в ее руки? Заметьте, что в будущем управлять ей будет не так легко, как наследником Роменом, который умел строить из себя умного героя, а на деле являлся пустышкой! Пен, она выиграла схватку у вас!

Льюис Пен нахмурился и сжал салфетку руками. Комментировать беседу он не собирался.

– А я слышала, что она договорилась с Кэлом Калди, пару дней назад и не постеснялась угрожать ему на его территории! Она добилась своего, – вставила замечание Евгения.

– Вы шутите! – воскликнул мистер Бон. – Большую проблему мы себе «избрали» единогласным голосованием. Внучка унаследовала от королевы умение красиво говорить, засоряя наши головы! Необходимо срочно собраться и объяснить старухе, чтобы эффективнее «учила» внучку правилам! Девчонка не понимает, кто реальный хозяин в стране!

– Подпишусь под каждым словом, – заявил Льюис Пен и вытащил сигару, чтобы закурить. – Господа, обед закончен.

Он улыбнулся Элизабетте и первым покинул зал, следом ушли остальные магнаты, а Элизабетта вышла последней, ноги приросли к полу. Клаус ожидал у крыльца ресторана и распахнул дверцу машины, стоило ей появиться на улице. Элизабетта вдохнула свежий воздух и задержала взгляд на небе.

«Солнца не будет сегодня. А я угасаю».

Устроившись на заднем сиденье машины, Элизабетта набрала рабочий номер телефона Жасмин в редакции. Она хотела объясниться с подругой после церемонии обручения, но не хватало смелости позвонить. Жасмин не спешила брать трубку. Клаус вырулил на проспект и притормозил у поворота в переулок, ведущий к Золотому Дворцу. Элизабетта выглянула в окно. Пухлые ручки детей, переходивших дорогу, показывали на странную машину и пытались привлечь внимание взрослых к заинтересовавшему их объекту. Светофор замигал, предупреждая о смене сигнала. Родители ускорили шаг, уводя непослушных детей к тротуару и требуя успокоиться.

Клаус выехал на перекресток и свернул на узкую улочку, ведущую к Золотому Дворцу. Элизабетта повторила попытку дозвониться в редакцию и спустя минуту услышала сонный и уставший голос подруги, которая соизволила поднять трубку.

– Привет. Как поживаешь? Устроилась на новом месте?

– Все закрутилось слишком быстро, Жасмин, – оправдывалась Элизабетта, закатив глаза. – Я не могла позвонить и рассказать лично…! Из соображений безопасности бабушка требовала полную секретность…

– У тебя не тот статус, чтобы объясняться с подругой! – завистливо воскликнула Жасмин, оглушив Элизабетту. – Скажи, ты точно решила, что благородные дела всеобщего масштаба важнее, чем проблемы небольшой редакции, ставшей домом на четыре года? Петер срывается на всех по известным тебе причинам! Статья о Туртане наделала много шуму. У дверей редакции столпилась очередь из сахарных мальчиков и девочек, требующих обзор на страницах журнала и славу Туртана, музыканта, который занимает вторую строчку по популярности после Анри!

– Прекрати, Жасмин! – закричала Элизабетта, чувствуя, что теряет выдержку. – Из журнала я не ушла «официально», Петер разрешил мне работать вне редакции и раз в неделю выдавать статью. На радио передача выходит в прежнем режиме…

– Прости за наезд, – вдруг сказала Жасмин. – Я изумилась, узнав, что лучшая подруга уже там, наверху, в Золотом Дворце, и мне сложно привыкнуть к тому, что мы не сможем обедать вместе и выручать друг друга, как раньше!

– От твоей болтовни у меня разболелась голова! Третья попытка предложить занять должность руководителя пресс службы в моей команде обернулась крахом! Энни разрывается, она и секретарь, и первая дама, а из всех знакомых журналистов я могу доверять только тебе.

– Звучит заманчиво, – голос Жасмин неожиданно приобрел прежнюю окраску. – У меня немного другой профиль…

– Ничего, научишься. Рабочий день – не нормирован, ты к этому привыкла, жилье – апартаменты с видом на парк, жалование – оклад соразмерный месячному гонорару Петера, который ему платят издатели, досуг – закрытые вечеринки. Если согласна, говори, во сколько прислать машину к редакции?

– Даже так? – усмехнулась Жасмин и задумалась. – Вечером у меня два концерта подряд, а завтра я свободна. В половину первого устроит? В это время редакция расходится на обед, пусть угадывают должность моего любовника!

– Ты неизменна, Жасмин! Не забудь, что как только зайдешь на территорию Золотого Дворца, о подобных мыслях и шутках нужно забыть.

– Я услышала тебя, подруга! Ты поймешь, что не ошиблась. Я идеально подхожу для работы со СМИ!

Элизабетта вежливо попрощалась и положила трубку.

Веста без приглашения вошла в номер Анри и изумилась простоте окружавшей его обстановки. Он не требовал у организаторов фигурок из сусального золота на стенах, ваз с живыми цветами, менять окрас стен к приезду, и определенный цвет постельного белья, определяя идеальные условия для временного места жительства так: близкое расположение к стадиону, номер на последнем этаже с удобной кроватью и душевой кабиной, свободное перемещение по городу. Шумные вечеринки в течение трех лет казались туманным воспоминанием. Анри упаковывал в рюкзак бумажник, документы, магнитофон, коробку с кассетами, платки, личные принадлежности и не замечал присутствия Весты. Раскрытый чемодан лежал в углу, у кровати, он поленился разобрать его и разложить вещи в шкафу. Веста одернула Анри за руку и продемонстрировала планшет с таблицей.

– Что это? – спросил он, подняв голову. Руки тряслись от страха опоздать на вокзал. Молния не закрывалась, и он вертел собачкой, сжимая края.

– Новый график выступлений, – пояснила Веста. – Билли прислал.

Анри дергал собачку и не думал вникать в проблему. Веста продолжила, мысленно ругая Билли, который намеренно отправил ее под обстрел к зазнавшемуся и неуправляемому Анри:

– Группа обзавелась новыми поклонниками, которые обрывают телефоны корпорации с требованием выпустить дополнительные билеты на концерты текущего тура. Билли собрал экстренное совещание и уговорил Льюиса не менять площадки на более вместительные, а предложил увеличить число городов в туре. Со следующей недели Группе предстоят ежедневные выступления, – Веста пожала плечами и протянула Анри планшет с новым графиком.

– Не понял! – воскликнул он и выронил рюкзак. – Объясни мне, как осуществить нелепые планы корпорации технически? Оборудование и инструменты нужно не только разобрать, перевезти, установить, но и настроить. В курсе, сколько времени занимает подготовка?

Веста утвердительно опустила голову.

– Льюис на солнце перегрелся, считая полученные дивиденды от переиздания старых пластинок Группы? И скупки шестой?

– В корпорации рассматривают три варианта, одобрение получит самый выгодный, – пояснила Веста. – Первый – Билли предлагает собрать дублирующий коллектив и выпускать его под полный плюс. Кто будет разбирать ваши лица? Никому это сейчас не нужно. Второй – Группе выступать под минус, а иногда и под плюс, если оборудование вдруг не доедет. Третий – закупить дополнительные комплекты инструментов и редко используемого оборудования, остальное можно арендовать на площадке, к вашему приезду устанавливать и отстраивать звук. Группе останется только проверка на сыгранность и чистоту!

– Третий вариант не одобрят в корпорации, а первые два не устраивают меня, – Анри задумался и, схватив фотографию Элизабетты в рамке, засунул ее к остальным вещам. Ему удалось застегнуть молнию и рюкзак превратился в круглый колобок, как в сказке. – Передай Пену, что я одумался, не намерен ждать осени и готов выплатить неустойку за досрочное прекращение срока действия контракта. Что решат в корпорации – отменять концерты Группы или искать замену, мне без разницы, но дергать себя за ниточки я не позволю!

– Ты помешался! – Веста встала и схватила его за руки. – Посмотри на отражение в зеркале, ты на себя не похож, а прошла неделя гастролей и состоялось три выступления. Жди здесь, я вызову врача…

Веста оставила его у зеркала, в котором Анри внимательно рассматривал собственное отражение. Она бежала к двери, он смог опередить ее, успев прихватить рюкзак, и добежать до лифта.

– Нет, – сказал Анри. – Я увидел в зеркале, что не сошел с ума, а выздоровел и очнулся от многолетнего сна! И рад, что с этой минуты я не участник цирка под названием корпорация Льюиса Пена.

– Ты куда? – испугалась за его душевное состояние Веста. – Постой, жди меня, поедем вместе…

Анри вызвал лифт и сказал:

– Я еду к Бетт, и твоя поддержка мне не пригодится. Если ты помнишь, в самолете я просил забронировать билеты в Город. Ты не сделала этого в угоду Пену и Билли. Что ж, я все сделал сам. Прости, я спешу.

– В воскресенье концерт, ты не можешь подвести Группу, а завтра мы запланировали акустическое выступление на местном радио и фотосессию на фабрике шоколада – гордости Города! – Веста не упускала шансов остановить его. Она стояла у косяка двери и наблюдала, как он с нетерпением ждет лифт.

– Фелл, Макс, Бун, Дэн – они захотели дешевой славы – пусть ее и получают, я же хочу временного покоя, и возможности подумать, возвращаться ли на оставшиеся выступления. Как думаешь, позвонить Пену лично и разорвать контракт?

Анри вошел в кабину лифта.

– Нет, я вернусь в воскресенье и объявлю со сцены, что Группа прекращает существование. Лучше заявление сделаю я, нежели Пен и Билли. Все, удачи с рекламными акциями!

Двери кабины лифта скрыли его от Весты. Она покачала головой и вернулась в номер. Все вышло не так, как она планировала. Она приложила немало усилий, чтобы остаться с ним наедине, но Анри ни разу не посмотрел в ее сторону. Чтобы она ни надела – короткую или длинную юбку, обтягивающие джинсы или широкие брюки. Он, как безумный, рассказывал о наследнице и после концерта по два часа болтал с ней по телефону. Веста вздохнула. Анри на самом деле любил королевскую внучку, если ради нее согласился разрушить собственную жизнь и отодвинуть мысли о музыке на второй план. Три года назад он мог поругаться с Пеном и разойтись во взглядах на будущее Группы, а на следующий день забыть о ссоре и отрываться на концерте, не думая о качестве звука и организации. В его жизни не было романтичных наследниц, только случайные знакомства.

Анри провел пять долгих часов во втором классе экспресса, который привез его в Город. Шумные соседи по вагону не раздражали, он смотрел в темное ночное небо, и не верил, что смог бросить все и сбежать. В поезде у него появилось время проанализировать ситуацию и принять окончательное решение на трезвую голову. Собственная студия и Саша, вот его путь. Группа – изжила себя и если друзья не поддержат его, то он начнет дело один.

Прошла неделя и Группа отыграла три концерта. Анри вспомнил, как на одном из них он остановился в центре «фан-зоны» и замолчал. Фелл играл за спиной, Дэн стучал по барабанам, а Макс и Бун разогревали публику у края сцены. Анри слышал музыку Группы из колонок, а петь не мог. Он смотрел вглубь, на слепившихся в серую массу людей, которые ликовали, пели за него и громко кричали. В темной глубине людских масс царил хаос и беспредел. Мало кто из присутствующих на концерте был способен трезво мыслить и осознавать происходящее на сцене, на поле стадиона и на трибунах, как реальность. Никто из пятидесяти тысяч не заметил внезапной паузы. Анри стоял в полной растерянности и не видел знаков звукорежиссера, который проверял с ним связь. Он молчал и растерянно смотрел на лица зрителей, а голос более не принадлежал ему. Обычно во время исполнения этой песни у него возникало чувство эйфории, он отрывался, как мог, а на том концерте хотелось кричать, как он жалок и фальшив. В глубине показался бестелесный силуэт Льюиса Пена с куклой в руках и ехидной улыбкой на лице. Шеф бросил куклу в толпу, а в руке появилась пачка, перевязанная лентой – гонорар за концерт. Льюис Пен растворился в воздухе, а деньги посыпались в «фан-зону»…

По громкой связи объявили Город. Пассажиры зашевелились, снимая с полок сумки и готовясь к выходу. Анри натянул капюшон до лба и надел очки, хотя за окном давно стемнело. Часы над перроном показывали половину двенадцатого. Поезд подъехал к платформе и затормозил. Одна из женщин с огромным чемоданом, стоящая впереди, едва не упала, если бы не подоспевший на помощь мужчина. Анри оставался на месте, ожидая пока все пассажиры выйдут. Он не хотел уходить и смотрел на фонари на перроне через мутное стекло, свет от которых необычно разъезжался на темном ночном небе. Его выгнал дежурный по вокзалу, проверявший, чтобы все пассажиры вышли из вагонов поезда. Анри забрал рюкзак с багажной полки и вышел на улицу, натянув капюшон толстовки. Было достаточно прохладно для раннего лета и моросил мелкий дождь. Он не жалел, что прихватил любимую куртку и застегнул молнию до ворота, шагая по платформе в полном одиночестве. Ночные дворники курили и мели загаженные за день платформы, сгребая мусор в специальные контейнеры и не обращая на него внимания.

На площади перед вокзалом последние пассажиры ожидали отправления поезда, а поздно прибывшие выстроились в очередь на такси. Его квартира располагалась неподалеку, в паре километров, и он рассчитывал идти туда, напиться и привести мысли в порядок. Он задумался, повернул в противоположную сторону и вышел на ночной Проспект, ведущий к центру Города. Его дом неожиданно превратился в сказочный дворец. В спальне на четвертом этажа ждала та, которая любит и понимает. Анри заскочил под вой гудка машины на тротуар и неторопливым шагом побрел к Главной Площади Города. Люди, совершающие ночные прогулки, шли в противоположную сторону, иногда оглядываясь назад, чтобы убедиться, что встречный незнакомец – популярный музыкант и жених наследницы, объявившейся из ниоткуда. Мало кто связывал Элизабетту с Маргаритой. Имя Ромена было на слуху, и он располагал к себе, внучка королевы не вызывала доверия, улыбка казалась фальшивой, а содержание речей на благотворительных мероприятиях возмущало. В каждом слове проскальзывала неискренность. Общественность поддерживала бедного Анри, не понимая, как он позволил связать свое имя с Золотым Дворцом. Каждый третий из опрошенных в рейтинге Эдварда не верил в искренность отношений между ним и наследницей и предсказывал завершение романа в картинках, как только Элизабетта утвердится и получит признание.

Перед будкой охраны Анри снял капюшон и очки. В прошлый раз ему выдали постоянный пропуск, но офицер охраны долго сомневался, пускать, похожего на бродягу мужчину или нет. Он созвонился по рации Клаусом, который обругал подчинённого и велел немедленно впустить жениха наследницы. Охранник вытянулся. Он не думал извиниться, просто открыл калитку и позволил войти. Анри ступил на территорию дома Элизабетты, он решил, что Золотой Дворец только ее дом, а он временный гость в нем. В коридоре было пусто и темно, по ночам, в целях экономии, включали специальное освещение. Комната Элизабетты располагалась на четвертом этаже. Анри вошел в лифт с узорчатой дверью. Под изумленные взгляды офицеров ночной охраны створки захлопнулись и через две секунды он вышел на нужном этаже. Анри толкнул наугад первую дверь и осмотрелся, понимая, что попал в комнаты Элизабетты. В узком коридоре, справа он увидел дверь в гостиную с белым роялем, слева узкую полоску света в ванной комнате. Анри прикрыл общую дверь и аккуратно наступая на скрипящие половицы прошел в конец коридора. В спальне Элизабетты он бросил рюкзак в угол, снял куртку и присел на кровать, затем резко вскочил и переместился на пол. Он вымок, пока добирался от вокзала до Золотого дворца и боялся запачкать прекрасную шелковую ткань постели. Рука Элизабетты повисла, он взял ее ладонь и поцеловал. Она слегка зашевелилась, а он склонился над ней и поцеловал в неподвижные губы. Элизабетта догадалась, что он стоит за спиной, настоящий и реальный, но не спешила открывать глаза.

– Привет, – хриплым голосом произнес Анри.

Элизабетта открыла правый глаз и не поверила своему счастью. Он сидел на полу у кровати, вымокший, с взъерошенными волосами и держал за руку. Она привстала, дотянулась до тумбочки и включила ночник.

– Ты здесь? – спросила она. – Я ждала тебя днем, а вечером потеряла надежду, что ты приедешь в эти выходные.

Анри снял мокрую одежду и забрался под одеяло, радуясь сухости и теплу. Элизабетта головой уткнулась ему в шею, а руку положила на грудь.

– Который час? – спросила она и зевнула.

– Около трех ночи, поезд прибыл на вокзал до полуночи. Я час бродил по ночному Городу и думал…

– Ты приехал на поезде?

– Купил билет за пару минут до отправления, в аэропорт ехать не было смысла, последний рейс улетел без меня. Я понадеялся на Весту, а она подвела меня.

– На утро я пригласила стилистов, они подберут нам образы на свадьбу. А вчера я убедила бабушку пожаловать тебе титул. Меня задели нелепые слухи в прессе, что наш роман в картинках выдумка.

– Твоя идея вызовет еще больше разговоров и бездумных статей в газетах, основанных на слухах! – возразил Анри. – Скажи королеве, что я отказываюсь. Мисс Райт явно дала понять, что титулованный господин из меня не получится!

– Если хочешь, чтобы каста и общественность тебя уважала, придется согласится!

– Я не против уважения, но за реальные заслуги!

– Это не все. Мистер Смолл предложил должность руководителя отдела культуры. Бабушка поддержала Большой Совет, как и я. Команда сформирована и заработает в начале года! Титул необходим… Соглашайся!

– С одной каторги на другую, чудеса! – воскликнул Анри и готовился выбраться из теплой постели. Он не получил то, зачем пришел. Вместо понимания и сочувствия Элизабетта набросилась на него с подробностями подготовки к свадебной церемонии и не думала прислушиваться к его мнению!

– Ты не понял! Журналистам приказано писать о твоей активной деятельности в развитии культуры! Команда выполнит работу, а заслуги припишут тебе! Титул используй в Золотом Дворце и не рассказывай друзьям о нем! Делай, что задумал – открывай студию, записывай Сашу, организуй бесконечные туры с Льюисом Пеном или без него, мне все равно, но только я уговорила бабушку сблизить нас, чтобы ты иногда задумался, что нужно задержаться в Золотом Дворце не на два дня, а на полгода, ты тут же все испортил!

От обиды Элизабетта перевернулась на другой бок, слезы потекли из глаз.

– Я совершил ошибку, придя сюда, – произнес Анри, выбрался из кровати, натянул мокрые джинсы и готовился надеть футболку. Пропуск выпал из кармана.

– Стой! – Элизабетта схватила его за руку и потянула обратно, краем ночной рубашки вытирая слезы. – Упрямец и гордец! Ты обещал мне поддержку в тот день, когда я призналась, что возвращаюсь к бабушке! Что вышло на самом деле? Едва возникли сложности, ты задумал сбежать. Тебя преследуют бесконечные стрессы из-за разногласий с мистером Пеном. Если станешь переживать из-за наших отношений – сломаешься совсем. Неужели ты не понимаешь, я люблю тебя за твой упрямый и гордый характер, но если ты меня любишь, то уступи, в первый и последний раз!

Ее взгляд был жалким и молящим. Она молчаливо смотрела на него и могла только догадываться, как он поступит. Анри бросил рюкзак на пол, вернулся в кровать, под одеялом снял джинсы и бросил их на стул.

– Я тоже люблю тебя, – сказал он. – И повернул на вокзале в сторону Золотого дворца, потому что знал – ты ждешь меня. Бетт – ты единственный человек, с которым я могу поделится радостями, бедами и горечами. И меня это беспокоит. Раньше я выражал себя в музыке, а сегодня осознал – я пуст и вряд ли смогу сочинить новый шедевр.

Элизабетта покачала головой и обняла его.

– О чем я и говорила! Успокойся, расслабься, хотя бы здесь, со мной ни о чем не думай, у тебя появится время на реализацию новых идей, и я помогу тебе, обещаю, – она не сдержалась и поцеловала его.

– Билли добавил новые даты в график. Выступать придется каждый день. Я сбежал и возвращаться не собираюсь. Веста оправдала мой побег неадекватным поведением и пригрозила от имени Льюиса Пена неустойкой за сорванные гастроли. Мне не расплатиться с ним, если я хочу открыть студию до зимы.

– Кто знает о побеге?

– Веста, о ребятах и Саше я не подумал, спешил на вокзал.

Элизабетта вздохнула, скрывая неожиданную радость. Она придумала, как привязать его к Золотому Дворцу навсегда.

– Сколько нужно заплатить корпорации, чтобы Льюис Пен оставил Группу в покое?

– Много, он своего не упустит. До восхода солнца осталось несколько часов, и я не хочу думать о неприятностях. Когда я обнимаю тебя, то счастлив и Пен не имеет морального права вставать между нами.

Билли приехал в гостиницу после звонка Весты и около полуночи вошел в ее номер на четвертом этаже. Он огляделся и увидел раскиданные вещи на спинках дивана и кресел, листки бумаги, ежедневник, очки на столе, две грязные чашки и печатную машинку у кровати. Из ванной доносился шум воды. Билли догадался, что Веста там и принимает душ, а закрывать дверь не входило в ее привычку. Осторожно, перепрыгивая через раскиданные кофты, юбки и колготки, он достиг мини-дивана в кожаной обивке и присел. Черный дипломат, который он носил для солидности, Билли положил на прозрачный журнальный стол и, не стесняясь, плеснул в стакан коньяк из бутылки, которую нашел в мини баре.

Веста вышла из ванной, вытирая голову белым полотенцем, и не замечала присутствия Билли, пока не подошла к зеркалу. В отражении она увидела его лицо со зловещей улыбкой и обернулась, укрепив полотенце на голове. Билли вальяжно развалился на диване и пил коньяк.

– Ты! – воскликнула она и уставилась на менеджера Группы.

– Да, я. Ты звала на помощь, я собрал вещи и прилетел первым рейсом. Рассказывай, что случилось. Только дверь я бы рекомендовал закрывать, отель фешенебельный, но знаешь, всякие кадры могут ходить по этажам!..

Веста, не обращая внимания на замечание Билли, присела на кровать, вытащила сигарету из пачки, закурила и сказала:

– Анри сбежал! В его планах досрочно разорвать контракт с корпорацией.

Билли изумился и поставил полупустой стакан на стол.

– Очередной концерт мистера «рок-звезда»? – спросил он.

Веста заметила, что руки у менеджера затряслись от волнения и тревоги потерять все. Льюис Пен не был тем человеком, который прощал за оплошность. Билли умело спрятал истинные эмоции под маской безразличия. Веста стряхнула пепел.

– Внучка королевы так вскружила голову бедному Анри, что кроме совместного счастье в ее дворце, он думать ни о чем не может! – воскликнула она. – Мон поделился со мной подробностями жизни лучшего друга до знакомства с мисс Бетт. Он не стремился к серьезным отношениям и легко расставался с очередной пассией, если возникал выбор между ней и делом жизни.

– Я могу добавить к рассказу Мона, что Анри в прошлом (условно разделим его жизнь на две) любил славу и повышенное внимание к собственной персоне, и только думал, что он гениальный композитор, создающий музыку ради самовыражения. От статуса «поп-звезда» в альтернативном направлении не так просто отмыться. Что его возмутило на этот раз?

– График гастролей. Он заявил, что не хочет обманывать зрителя и его заботит репутация Группы! Он не испугался размера неустойки, которую нужно выплатить корпорации. Я предупреждала тебя – не подписывай без его согласия рекламных и промоутерских контрактов, потому что реакция Анри непредсказуема! Вы с Пеном ожидаете миллионных прибылей, а в результате получите…

Веста показала ему кулак, но Билли засмеялся и отодвинул ее руку в сторону. Глаза блестели от удовольствия.

– Не паникуй, он вернется. Когда у Группы очередное выступление?

– В воскресенье.

– Отлично, время есть. – От удовольствия Билли потер руки. – Как бы ни был прекрасен мир в постели королевской внучки, ему быстро наскучат ее ласки, он прилетит обратно и отработает все концерты. Сцена – его жизнь. Но я бы хотел получить страховку для воздействия в будущем, как думаешь?

– О чем ты? – Веста сняла с головы полотенце и бросила его в угол. Мокрые волосы рассыпались по плечам.

– Анри дорожит мнением внучки о себе, ее любовью. Сделаем так, что он оступится. Случайно или специально, но ты его соблазнишь. Если станет сопротивляться, снотворное и другие препараты никто не отменял. Твоя задача сделать пикантные снимки, а утром продемонстрировать ему, сказав, что если он не будет сговорчивым, фотографии увидит возлюбленная. Льюис общался с ней, наивная девчонка, верящая в прекрасное возвышенное светлое чувство, и Анри посчитает подлостью разрушить ее веру. Сделай, как я говорю, и мы добьемся не только пения под плюс и под минус, но и продления контракта. Юристы готовят новое соглашение, которое можно разорвать корпорации в одностороннем порядке, но не Группе.

– Замечу, что тебя не волнует неадекватное поведение бывшего друга? – спросила Веста

– Нисколько, – ответил Билли и допил коньяк. – Я предпочитаю точный расчет. Несговорчивость, упрямство и гордость мистера Анри не новость для меня. Шантаж поможет вразумить его, уверяю тебя.

– Не знаю, получится ли, – Веста наклонила голову, наблюдая Билли, который прежде не задумывался о том, что излишняя самоуверенность не всегда помогает в осуществлении цели. – Я видела его одержимость, взгляд. Он устал и замкнулся в себе, а в прошлое воскресенье непроизвольно перестал петь. Фотокамера одного обозревателя зафиксировала его лицо – страшное, усталое, говорящее, чтобы все оставили его в покое. И я не думаю, что поддельные фотографии его испугают, и он запляшет под твою дудку. В сложившихся обстоятельствах и душевном состоянии Анри способен разорвать снимки в простором кабинете Льюиса Пена на одиннадцатом этаже у него на глазах и послать вас к черту.

– Он пожалеет внучку и ее веру, – повторил Билли. – Бессмысленно спорить со мной.

– Хорошо, допустим твой план сработает, но Анри вырос и созрел. Он не ученик школы, которого ты так долго знал, – сказала Веста и потушила сигарету. Билли махнул рукой, разгоняя табачный дым, который ненавидел. Он не выдержал, привстал, вытянувшись в полный рост, и открыл окно на проветривание. Веста встала и ушла в ванную, не закрывая дверь.

Шум фена оглушил Билли, и он, напрягая связки, крикнул:

– То есть ты не станешь помогать? Я правильно понял?

Фен замолчал. Голова Весты появилась в проеме.

– Я не отказывалась помогать тебе…

Она вернулась в комнату и встала напротив. Затем села к Билли на колени и обняла, отведя в сторону прядь волос.

– Он мне нужен, малыш. Не будет поддельных фотографий, я сделаю настоящие.

– Зачем он тебе? – спросил он. – Оглянись вокруг, столько мужчин окружают тебя. Ты красавица и умеешь привлекать внимание, выбирай, кого хочешь.

Веста покачала головой:

– Нет, вы все одинаковые, а он талантливый гений с тонким внутренним миром! Меня раздражает, что он достался королевской выскочке! Таким как она, положено выходить замуж за людей своего круга, а не калечить тягу к жизни у популярных музыкантов.

– Скажи, ты задумывалась о том, что она видит в нашем Анри сына обедневшего короля? У него нет Страны и дворца, зато он умеет проявлять человечность, думая о личной выгоде. На мой взгляд, лучше жить в реальности и иметь небольшой, но уютный дом, чем глупые мечты и многокомнатный дворец, которого не существует?

– Возможно, ты прав, но я хочу дворец, и я намерена построить его. С Анри.

Веста хлопнула Билли по плечу и сбросила халат. Он развязал галстук.

В девять утра Жасмин привела стилистов, о которых говорила Элизабетта. Анри усталыми глазами наблюдал за ними из-за свежей газеты, делая вид, что читает городские новости. Он не помнил, когда в последний раз брал в руки газету. В творческом отпуске он привык читать книги и музыкальную литературу, а на гастролях выступления на сцене настолько выматывали, что времени на развлечения не оставалось.

Элизабетта кружилась вокруг седого мужчины и его молодых помощников. Ее обмеряли сантиметром с ног до головы, прикладывая ткани различных цветов. Седой старик утвердительно или отрицательно качал головой. Он одобрил синий, бирюзовый и сиреневый и приказал отложить в сторону ткани красного цвета. Анри мысленно не согласился с модельером. Яркий цвет привлекал внимание к естественному румянцу на щеках Элизабетты и освежал лицо. Если бы не традиции, не позволявшие ему вмешиваться в дела профессионалов, о которых за завтраком напомнила Элизабетта, целуя в щеку, он бы настоял, чтобы платье для Элизабетты шили из тканей красного цвета.

Затем настала его очередь. Клаус забрал у него газету и вывел в центр гостиной с белым роялем, в которой раздвинули мебель, освободив пространство по центру. Элизабетта внимательно наблюдала, как ему поднимают руки, ноги, поворачивают. Мистер Ри, седой старик, лично обмерял его, а помощники записывали данные, успевая предлагать идеи главному стилисту Золотого Дворца. Мистер Ри останавливался, задумчиво смотрел в глаза Анри, поправляя черные дужки очков, затем говорил да или нет, и пятый помощник, записывающий мерки в блокнот, отмечал понравившиеся варианты. Мучения Анри закончились к одиннадцати утра, когда ушли стилисты, а на смену явилась другая команда. В комнату вошли организаторы церемонии. Анри упал на стул и вернулся к новостям, но Элизабетта вырвала газету у него из рук и сказала:

– Никто не знает, когда ты появишься в Золотом Дворце в следующий раз, поэтому я поручила Энни пригласить госпожу Ри и ее команду. Обращайся к ней именно так, иначе обидится…

– М… нет… госпожа Ри, жена мистера Ри? – переспросил Анри, наблюдая за вошедшей дамой, напоминавшей седого старика. Крашеные волосы женщина прикрыла черной шляпкой, а в руках держала трость. По приказу госпожи Ри молодые помощники сдвигали мебель. Они занимались этим двадцать минут, и, добившись результата, госпожа Ри передала летнее кружевное пальто и шляпу Энни, затем грациозно опустилась в одно из кресел. Помощники окружили выстроились у нее за спиной, тихо обсуждая идеи предстоящей церемонии. Один из них разложил наброски и чертежи на столе.

– Госпожа Ри, жена мистера Ри, – шепнула Элизабетта на ухо. – Он отвечает за гардероб Золотого Дворца, она за организацию официальных мероприятий, а брат мистера Ри – за дизайн помещений Золотого Дворца и Резиденции на Острове. Они редко что делают сами, имея в собственности семейные предприятия, дающие стабильный доход. Ради исключительного случая, как наша свадьба, мистер Ри и его жена лично приехали контролировать процесс.

– О моей маме ты не забыла? – вдруг спросил Анри. В данный момент его заботило обещание навестить семью, а не история мистера и миссис Ри.

– Поезд в три пятнадцать, – упрямо сказала она. – Отправление с центрального вокзала Города, мы едем с Клаусом и Энни, Жасмин сдерживает прессу. Журналисты осветят наше возвращение в Город.

– Весело я проведу время, – сказал он

– Не язви, сам на это подписался, придя в комнату моей матери три года назад!

Элизабетта улыбнулась, приветствуя госпожу Ри, как давнюю знакомую. Анри почувствовал оценивающий взгляд жены мистера Ри и смутился. Она странно улыбнулась и подмигнула в знак приветствия. Госпожа Ри указала тростью на кресла у стола. Первой присела Элизабетта и потянула за руку застывшего, как статуя, Анри. Госпожа Ри и ее супруг напомнили ему сугубо творческих людей, погруженных в собственный обособленный мир, изредка позволяя себе выбираться из него в реальность.

– Что мы хотим? – спросила госпожа Ри, и наконечник черной трости уставился в направлении Элизабетты.

Она смущенно пожала плечами, переглянувшись с Анри, которому было все равно, он думал о поезде в три пятнадцать с центрального вокзала.

– Понятно, – сказала госпожа Ри, и тростью велела разложить на столе заранее приготовленные листы молодому человеку позади себя.

Помощник госпожи Ри, всхлипывая, засуетился перед Элизабеттой и Анри, представляя на их суд классический план королевских свадеб.

– Мы можем следовать ему, – заявил он, поочередно называя время и название мероприятия в плане. – А можем немного внести оригинальности. Вы молодые и современные. От королевы последовал четкий приказ сделать свадебную церемонию особенной и запоминающейся.

Анри вновь ощутил на себе взгляд госпожи Ри, которая перебила помощника:

– Мне известно, что Страну Королевы ждет свадьба, которая потрясет мир. Клайв, можете продолжать.

Она склонилась над столом и шепнула Анри вполголоса:

– Клайв, мой первый заместитель, ему пошел двадцать четвертый год, а уже столько организованных мероприятий! Мы вас внимательно слушаем, мистер Клайв! – повторила она и выпрямилась. Лицо Элизабетты посерело от ревности и неловкости. Она схватила Анри за руку и прижалась к нему. Мистер Клайв остановился у специальной доски, которую укрепили на стене другие помощники госпожи Ри, и продолжил рассказ:

– Сочетание проведем согласно стандарту с обязательным присутствием официальных лиц и простых людей. Наследница для разнообразия может бросить два букета, один на выходе для официальных гостей, второй у заграждения перед горожанами. Букет случайно поймает маленькая девочка, которая мечтает стать наследницей. Также я предлагаю организовать два банкета – один в Золотом Дворце, а второй в Парке, где гостей будут развлекать дети из приюта Королевы, получившие заранее подарки из рук наследницы. Они расскажут об этом гостям на банкете. Ну и, напоследок, на набережной можно устроить соревнования для всех жителей Города. Будет два приза – первый от наследницы, какой, она должна придумать сама, второй от мистера Анри, который также вручит свой приз.

– Благодарю за прекрасно выполненную работу, мистер Клайв, – воскликнула госпожа Ри и зааплодировала помощнику.

Мистер Клайв закрыл папку и вернулся на место.

– Конечно, я представил детали не окончательного варианта проекта, после доработки и корректировки он пройдет утверждение у королевы, и мы начнем работать.

Элизабетта поблагодарила мистера Клайва за идеи, госпожу Ри и ее команду за визит и улыбнулась. Вошла Энни с подносом в руках, на котором Анри увидел четыре кружки, расписанные лучшим художником, три вазочки – с вареньем, медом и конфетами. На широком блюде лежали свежие булочки. Госпожа Ри оставила трость у кресла, и заявила:

– Настал самый волнительный момент встречи, – она потерла ладони. – Лучший чай подают в Золотом Дворце.

Мистер Клайв тоже оценил вкус королевского чая, а спустя час после ухода команды госпожи Ри Анри нервно поглядывал на часы. Учитывая дневные пробки на Проспекте, можно и не успеть добраться до вокзала. Он разговаривал утром с Мадлен. Сестра подтвердила, что Аннет и Роджер приехали, значит, если они не успеют на поезд в три пятнадцать, то брата и его жену он не увидит. В воскресенье ему нужно вернуться на гастроли. Элизабетта предложила воспользоваться самолетом бабушки, но Анри отверг ее идею, и жалел, что отказался. Она собралась в дорогу довольно быстро – сменила платье на джинсы, футболку, а сверху надела куртку и кепку. Одежда превратила ее в ту, которую он знал три года. Клаус держал в руках рюкзак, а Энни сумку с документами и билетами.

– Мы едем под вымышленными именами, – шепнула она. – Клаус сказал, что следовать легенде безопаснее. Энни выкупила вагон первого класса, чтобы никто не беспокоил.

– Ехать четыре часа, – возразил Анри, решив, что Элизабетта вряд ли забудет о титуле, даже в его присутствии.

– И что? – заявила она. – Я сторонник комфорта и удобства? А ты?

Анри не ответил. Клаус открыл дверь, и все четверо вышли из комнаты Элизабетты. Анри решил, что был прав ночью. Полдня он прожил не дома, а в отеле. Неважно, какого. Для него все города и дома стали одинаковыми, и большие, и маленькие. Нигде не спрятаться, каждый напомнит, что он женится на внучке королевы, забывая спросить, когда он выпустит следующую песню.

Миссис Смит, Мадлен, Роджер, Аннет вышли на крыльцо, едва черная машина подъехала к воротам, которые раздвинул услужливый охранник поселка. Машина заехала на территорию. Первым появился Клаус, затем Энни, которая расплатилась с водителем, и Анри. Он помог выбраться из машины Элизабетте, держа ее за руку. Оказавшись на подъездной дорожке, она сняла очки и кепку, чтобы родственники Анри могли лучше ее рассмотреть. Вежливо поздоровалась и предупредила, что в этом доме она просто девушка будущего мужа. Клаус забрал рюкзаки из багажника и держал в руках, пока миссис Смит не посторонилась и не предложила гостям войти в дом. Она наблюдала за невестой сына, оценивая походку Элизабетты, жесты и манеру говорить. Она показалась ей очень необычной, хотя внешним видом старалась походить на девушку из соседнего двора. Как и Анри, который десять скитался где и как придется. Миссис Смит не понимала образ жизни младшего сына. Если Анри навещал ее, что случалось крайне редко, то она ставила в пример Роджера:

– Твой брат женился на приличной девушке, получил достойное образование, открыл контору и живет счастливо и безбедно. Ты же выбрал судьбу скитальца по свету и вряд ли кто-нибудь способен тебя приручить.

Элизабетта вошла в особняк, облокотившись на руку Анри, и осмотрелась. В доме, занимавшем два этажа, царил уют и порядок. Из кухни чувствовался запах выпечки и домашней еды. В гостиной работал телевизор. Ведущая вечерних новостей рассказывала о минувших за день событиях в политике и культуре.

Дом располагался в престижном районе. Соседи – политики, банкиры, юристы, финансисты, музыканты, поэты. Миссис Смит чувствовала себя чужой среди них, и вспоминала по вечерам, за вязанием, жизнь в старом квартале и подруг из церкви. Мадлен, напротив, хотела жить только здесь. В новой школе она обзавелась друзья, а со старыми не общалась. Она едва сдерживалась, чтобы не наброситься на Анри и не поздравить брата с обручением. Миссис Смит настойчиво просила не совершать глупостей при гостях, и Мадлен оставила попытку.

Анри встретился взглядом с ней… Аннет стояла позади Роджера и загадочно смотрела на него через спину мужа. Несмотря на окрепшие чувства к Элизабетте, он представил себя и Аннет в нереальном мире, о существовании которого знали только они. Анри догадался, что ему не суждено отыскать путь к заветной двери и открыть ее. Для таких скитальцев, как он, Роджер повесил тяжелые замки и гордился этим каждую минуту.

Брат заметно окреп. Надевая дорогой костюм, белоснежную рубашку, начищенные ботинки и галстук он относил себя к деловой элите и гордился тем, что в жизни у него все сложилось. Дом, работа, любящая жена, ребенок… Роджер оставил Аннет в центре гостиной и подошел к Элизабетте, чтобы помочь разобраться с пультом для телевизора и найти повод познакомится поближе для личной выгоды. Обольщать и лицемерить он учился со студенческой скамьи и не стеснялся разводить богатых клиенток дешевыми уловками, чтобы подписать выгодный для него контракт.

Аннет показалась в полной красе, как только засовы Роджера упали. Анри считал секунды до встречи с ней, а войдя в дом жалел, что приехал, посеяв ненужные сомнения. Он ждал встречи с Аннет несколько дней и не чувствовал ожидаемой радости. Она шла навстречу, печальная и в задумчивости, а ему хотелось бежать к Элизабетте, обнять ее и не забыть о гнусных мыслях предать ее. Внезапное появление Анри не вызвало восторга и у Аннет. Она всеми способами старалась скрыть страх и тревогу не от мужа, а от его брата.

Вошла миссис Смит и предложила подождать ужин на диванах в гостиной. Голос хозяйки особняка заставил всех зашевелится и вздохнуть от облегчения, отложив мысли о неловких моментах. Аннет присела рядом с Роджером и взяла мужа за руку. Анри в ответ обнял Элизабетту и сжал ее ладонь. Клаус и Энни чувствовали себя лишними. Рядом сидел «королевский» объект, за которым Эдвард установил наблюдение, и они не могли отвлекаться от работы в присутствии родственников Анри. Тишину в гостиной нарушило появление пушистого кота по кличке Лёва. Кот ласково обтерся о ноги гостей и запрыгнул на колени к Элизабетте, чем вызвал всеобщее удивление.

– Обычно Лёва отсиживается на ступеньках лестницы и наблюдает за нами, – пояснила Мадлен. – Впервые не испугался и рискнул прийти.

Кот покрутился, распушил хвост и устроился на подлокотнике кресла Элизабетты. Она улыбнулась и погладила его.

Снова молчание. Анри с тревогой смотрел то на Роджера, то на Аннет. Мадлен перебралась с дивана на пол, к ногам Элизабетты и общалась с ней. Все началось с рассказа о повадках и привычках Лёвы, а закончилось вопросами о свадьбе.

– Вы определились с датой? – спросила она.

– Мы поженимся, когда Группа вернется с гастролей. Дата свадьбы не известна, от нас с Анри мало что зависит, – сказала Элизабетта.

Мадлен погрустнела. Роджер, напротив, не стесняясь и не обращая внимания на смущение брата, заявил:

– Пока не увидел вас в этом доме, считал, что Анри придумал историю любви, заплатил газетчикам, чтобы писали об этом и повышали его популярность у малолетних фанаток. Не скрою, я ждал, когда моего брата разоблачат, и он ответит за обман.

Аннет вздрогнула и покраснела от неловкости. Анри чувствовал, как внутри него растет превосходство. Он одержал победу и радовался, что задел Роджера. Брат никогда не признается в этом. Ему было достаточно того, что знает он. Анри изобразил улыбку на лице, но было довольно тяжело сохранять спокойное выражение, наблюдая за Аннет. Он чувствовал ее взгляд, которые она украдкой бросала из-за тучной спины Роджера, пока брат вел беседу с Элизабеттой.

– Странные у вас мысли, – сказала Элизабетта. – Вы не первый, кто не верит в искренность наших отношений. Если вы читали газеты, то знаете, что Анри помог мне в трудные минуты. Пришла моя очередь помочь ему.

– Повысить популярность Группы? Анри в этом не нуждается, – перебила Элизабетту Мадлен и забрала кота. Лёва ласково заурчал.

– К зиме Анри задумал многое поменять… Он утратил интерес к продажам и популярности. Студия, собственные проекты, должность в Совете Культуры – трудности, которые нужно преодолеть, чтобы достичь успеха.

«Зачем она говорит об этом! Какой позор перед Аннет и Роджером. Я хотел, чтобы они узнали, что я многого достиг не смотря на ссору: карьера, слава, деньги, жена не кто-нибудь, а наследница из Золотого Дворца. Бетт слишком часто берет инициативу на себя. А я слова сказать не могу!»

Из кухни появилась миссис Смит и пригласила всех к столу.

Анри сел так, чтобы иметь возможность наблюдать за Аннет. Она смущенно отводила взгляд в сторону Роджера, а в самый опасный момент притворилась, что нашла у мужа перо на рукаве пиджака. Элизабетта, забыв о диетах, набросилась на еду. Анри не успевал наполнять ее тарелку салатами и закусками. Клаус и Энни держались в стороне и любезно благодарили хозяйку за гостеприимство.

После ужина Мадлен предложила выйти в сад. Миссис Смит щелкнула выключателем на стене дома. Сотни лампочек осветили настоящее произведение искусства на заднем дворе – причудливые фигурки и фонтанчики, расставленные между клумб с живыми цветами.

– Не знала, куда вложить деньги, которые Анри присылает каждую неделю, – пояснила она. – Большую часть отдаю церковному приходу, а оставшиеся вкладываю в обустройство дома.

Анри ощутил растущее чувство превосходства. Мать похвалила его и не упомянула о Роджере, которого не заботила судьба родственников. Брат ограничивался поздравлениями и короткими телефонными разговорами.

– Мадлен всегда найдет, куда потратить лишнюю банкноту. Мне нравится проводить день в саду. Иногда подруги меня навещают, и мы вместе добавляем новизны в мои идеи. В июле я планирую провести здесь благотворительный вечер. Церкви нужны средства, каждый день…

Миссис Смит бросила взгляд на Элизабетту, желая, чтобы она поддержала тему и предложила помощь. Элизабетта любовалась красотой полуосвещенного сада и не слышала замечания матери Анри.

– Красота, – воскликнула она и сбежала по ступенькам крыльца к двум шатрам, стоящим немного левее клумб. Элизабетта подняла голову и выбрала одну звезду из тысяч на ясном небе. Она закрыла глаза, загадала желание и ощутила прикосновение Анри, который обнял и поцеловал в затылок.

– Только моя, – прошептал он.

Мадлен вынесла из дома пледы и расстелила около композиции миссис Смит так, чтобы все могли любоваться красотой и греться у костра, который развел Клаус.

Анри принес старую гитару, на которой играл в школе, из пристройки за домом. Любой поклонник отдаст все, чтобы заполучить раритетный инструмент, но никто не догадывался, что он хранит гитару за ненадобностью в доме матери. Анри сел рядом с Элизабеттой, которая растянулась на пледе, положив голову ему на колени. Аннет закуталась в плед, прижималась к Роджеру, и делала вид, что не замечает его и смотрит на звезды. Анри решил, что сыграет песню, под которую когда-то поцеловал ее. Официально песня посвящена Элизабетте и все решат, что он поет для нее.

Анри ударил по струнам и затянул ноту, которую так долго хранило его сердце. Мечты ожили. Аннет не думала смотреть на него и восхищаться. Муж дал ей все, чего она желала – удобства, внешнее благополучие и комфорт. Роджер заинтересовался пением брата, чтобы найти изъян, фальшь и сказать об этом вслух. Клаус, Энни, Мадлен, миссис Смит не сдерживали эмоций, восхищаясь чувственным и проникновенным голосом и не обращали внимания на колкие замечания Роджера.

Элизабетта не слушала Анри, хотя сама просила песню. Если у нее возникала новая идея, то она напрочь забывала о старой. К тому же она устала, замерзла и хотела спать. До шести утра она утешала Анри, который жаловался на корпорацию, Пена, Билли, Весту. Он закончил петь и отложил гитару, а Элизабетта коснулась его губ, холодных и бесчувственных, и насторожилась.

– Что с тобой? – спросила она.

– Все хорошо, просто устал, – ответил Анри. – Идем, я покажу, где гостевая комната.

В спальне он перенес одеяло и подушку с дивана на кровать, лег рядом, прижался и закрыл глаза. Элизабетта надеялась на большее – поспать она может и завтра ночью, когда его не будет рядом. Она погасила ночник и для достоверности поцеловала его – Анри крепко спал и не шевелился.

«У него есть тайна. Почему он не говорит со мной об этом? Ну и ладно, расспрошу утром болтушку Мадлен. Анри летал не на той волне весь вечер и пусть не думает, что я не заметила».

– Привет, – сказала Аннет и улыбнулась.

Она куталась в клетчатый плед и смотрела вдаль на ночное небо. Анри встал около нее. Он не знал который час и не смог ответить Аннет, когда она спросила о времени. Он пришел на веранду с надеждой увидеть ее, объяснится и перечеркнуть детское незабытое влечение к той, которая счастлива с его братом, и скиталец вроде него ей не нужен. Аннет стояла настолько близко, что он слышал ее частое прерывистое дыхание. Она не боялась преград в виде Роджера и Элизабетты и была настроена на откровенную беседу.

– Почему не спишь? – спросил он и прикоснулся к холодной стене дома. Он пожалел, что не взял шерстяной плед, связанный мамой к новому году.

– Не спится, – ответила Аннет. – Много лет утекло…, – она не рискнула добавить «с тех пор, как ты поцеловал меня под липами». Нет, не то говорю… Признаюсь, я ждала сегодняшней встречи и не поверила Роджеру, когда он сказал, что мы едем навестить миссис Смит. Мы редко навещаем твою мать… из-за глупых обид Роджера. А я не могу заставить его делать то, что он не хочет. Мне нравится миссис Смит – милая, одинокая, обаятельная женщина-рукодельница….

– Я, как и ты, ждал сегодняшнего дня, – перебил ее Анри. Она ничуть не смутилась и спросила:

– Ты смотрел на меня едва вошел в дом, не знаю, заметил ли Роджер, мы не говорили с ним на эту тему. А твоя девушка? Она заметила?

Анри пожал плечами. О реакции Элизабетты он не думал.

– Не знаю, вроде не заметила. Я не рассказывал ей о причинах ссоры с Роджером. Она увидела мою семью такой, как показала мама.

– Очень милая и приятная девушка, – заметила Аннет. – Трудно поверить, что в будущем она станет королевой. Я представляла членов монаршей семьи другими.

Анри улыбнулся, наблюдая за звездами. На улице, за воротами дома, было тихо, только лай собаки раздавался издалека. Никакой суеты, вкусный обед, домашний уют и дети. Такую жизнь могла бы подарить ему Аннет.

– Бетт большой ребенок. Мне кажется, что пройдет год, два, возможно меньше и ей надоест игра в наследницу бабушки. Она начнет искать себя, возможно вернется к журналистике, или займется музыкой, на пару со мной.

– Ты любишь ее?

Анри задумался. Он не знал, как сказать Аннет о чувствах, разрывающих сердце надвое. Он кашлянул, как делал обычно, когда волновался и произнес вялым голосом:

– Я люблю Бетт, она мой ангел – хранитель. В это сложно поверить, но она спасла меня от многих ошибок в моей жизни, прошлых, настоящих и будущих.

– А кто я для тебя?

Анри пожал плечами:

– Девушка мечты, та, которой невозможно сказать: «я тебя люблю» и которая не сможет ответить мне взаимностью.

– Вот как.

Анри заметил, что она покраснела, оглянулась, проверяя, не подслушивают ли их, плотнее закуталась в плед и потерла замершие руки. Дни были теплыми, а ночи холодными.

– Могу я задать вопрос о Роджере?

Аннет немного склонила голову вперед. Силы оставили ее окончательно.

«Я ошиблась, придя на встречу. Только побудила ненужные мысли и сомнения».

– Вы счастливы?

Вопрос оглушил Аннет, как раскат грома. Она нервно зашевелилась, стараясь не менять выражение на лице. Для нее было важным, чтобы Анри не заметил ничего.

«Я не могу признаться… нет…»

– Я счастлива, у нас с Роджером небольшой дом в собственности с садиком в пригороде Северного Города. Он много работает, стараясь обеспечить меня всем необходимым. Я его почти не вижу. Думаю, рождение ребенка все изменит.

– О! – воскликнул Анри. – Ты самая обычная, с соседнего двора, а я могу только мечтать о тебе, а Бетт – моя реальность. Таких девушек, как она, добиваются годами. Мне же она упала в руки, как чудо, а я оттолкнул ее! Я не достоин везения, которым окружен. Так не бывает. Иногда мне кажется, что я сплю, а через десять лет проснусь в старом заброшенном доме, немытый, пьяный и в полузабытье и обрадуюсь, что смог вернуться в реальность.

– Ты записал меня в обычные? – обиженно спросила Аннет, насупив взгляд и чувствуя, как стена между ними разлетелась на мелкие осколки. Она вытянула руки вперед. Анри не шевелился.

– Извини, я неправильно выразился. Для Роджера, возможно, ты обычная девушка, для меня несбыточная мечта.

– Странные рассуждения, но я хочу, чтобы ты знал, я люблю Роджера, он мне нравится, как человек, он близок ко мне, а ты, в том саду… Я была молода, наивна и глупа и не решилась бы поцеловать тебя сама, но когда первый шаг сделал ты – я сказала себе: «о боже». Роджер не был таким милым, нежным и заботливым, даже в поцелуях, и я взлетела на седьмое небо от счастья. Он так ни разу и не спросил меня о том случае, мы живем, словно его и не было, а иногда мне хочется, чтобы он хотя бы раз упрекнул меня в чем-то, пусть за поцелуй с братом, а он молчит. Возможно, ты моя несбыточная мечта, если бы не было Роджера, я бы поборолась за тебя.

– Я написал песню… я захотел славы ради тебя, чтобы ты заметила меня и поняла, что я стою большего, чем Роджер. На каждом концерте я искал тебя в толпе и все взгляды, брошенные туда, обращались к тебе. Многие принимали их на свой счет и ликовали от радости… Я привез Бетт, чтобы посмотреть на твою реакцию. Но тебе все равно, и ничего не говори, потому что это правда…

– Я следила за твоей карьерой и успехами. Когда Роджер уходил на работу, я заводила пластинку с музыкой Группы. Я слышала в каждой песне что-то душевное и трогательное, потому что понимала твой призыв и его значение. У меня вошло в привычку читать бульварную прессу, чтобы узнать последние слухи о твоей личной жизни. Газету со статьей о церемонии обручения подложила Роджеру я. Он долго смеялся и сказал мне выбросить из головы слухи и сплетни, но потом в новостях по телевизору рассказали об этом. Он сразу позвонил миссис Смит, и твоя мама все подтвердила. Только зачем он приехал, я не понимаю, за вечер он ни слова тебе не сказал.

– Наверное, в его планах забрать у меня Бетт, чтобы отомстить мне за то, что я украл у него твой поцелуй. Она милая и воздушная девушка с гордым упрямым характером, – мечтательно произнес Анри и опустился на ступеньки. Аннет последовала его примеру, не удержалась, взяла за руку и крепко сжала.

– Ты забыл добавить к слову девушка «идеальная». Не догадываешься, во что превратится идеал со временем? – спросила она.

– Не знаю. Я не хочу заглядывать в будущее. Церемонии, торжественные обеды, которых не избежать, официальные мероприятия, титулы, лицемерные поклоны… Нет, не могу думать об этом сейчас. Мы договорились!.. Бетт не станет ограничивать мою свободу.

– Ты запутался, – Аннет заглянула в его глаза, которые выдавали того же шестнадцатилетнего наивного юношу. – Мне правда жаль тебя, наверное, и Роджеру тоже, только он не умеет выражать жалость к другим, и в его привычку не входит открыто говорить о поддержке. Ты прав – Бетт мила, идеальна и с характером… И не пара тебе. Мой совет, расстанься с ней, пока не поздно…

Аннет вздохнула, благодаря высшие силы, что сказала ему, что требовалось.

– Какой ты стала заботливой! – воскликнул Анри. – Зря стараешься, если тебя об этом мама просила… Мадлен… Роджер, неважно кто из них, я долго шел к цели, и чтобы вот так все бросить? Нет… Я не готов к этому.

Анри встал, обхватив голову ладонями, затем опустил руки и медленно попятился к двери дома.

– Анри, постой, – крикнула Аннет, пытаясь удержать его.

Он освободился и замер. Ночь на свежем воздухе. Две пары смотрящих друг на друга глаз, похожих на маленькие огоньки. Анри ощутил страх и не мог рассмотреть черты лица молодой женщины, стоявшей рядом. Голос и горящие во мраке глаза выдавали ее присутствие.

– Ты неправильно меня понял. Да, я сознаюсь, что говорила с миссис Смит о тебе и… Она не понравилась ни ей, ни мне. Мы из разных миров, понимаешь? Через год она устанет от тебя и найдет другую игрушку.

– Нет, – крикнул Анри. – Ни ты, ни моя мать! У вас нет прав говорить мне, что делать. Я взрослый мальчик, имею голову на плечах, и обмануть в чувствах меня не так просто.

– Все так говорят, когда амбиции и самостоятельность ослабляют разум.

– И жалею, – продолжал говорить Анри, словно не слышал грубых обвинительных речей, которые, как ему показалось, разрушили и освободили от сомнений, – что приехал в этот дом, который на бумаге принадлежит мне, но он не мой, как и семья. Мы несколько лет чужие люди, пытающиеся сохранить видимость родственных отношений.

Аннет вздохнула, едва за ним захлопнулась дверь. Теперь он ненавидит ее, возможно так будет лучше. Элизабетта не понравилась ей, едва она вышла из машины – гордость, аристократизм так и проскальзывали в походке, словах, жестах. Особая манера говорить с парнем и девушкой, которые сопровождали ее возмущала и только усиливала отрицательный эффект.

Аннет прислонилась к стене дома и посмотрела вдаль. На мгновение проскользнуло предчувствие, нехорошее. Должно случиться неведанное ей и другим. Не просто так подул ветер и закрыл облаками луну и ясное ночное небо, скрывая звезды. Мир на секунду предстал необычным и не зависящим от человека. Как тяжело жить и не знать, что произойдет через минуту, час или два, внезапно осознать, что твоя жизнь никогда тебе не принадлежала, что ты пешка в чужих руках. Настанет день, яркий и солнечный, ты выйдешь из дома посмотреть на солнце, зажмуришься, споткнешься и упадешь на землю, потому что этого захотели… Ты медленно и мучительно умираешь, благодаря кого-то в туманных мыслях за освобождение и никогда не узнаешь, что неизвестный играет у тебя за спиной и вершит твою судьбу.

Эдвард проводил королеву до малоприметной дверки в торце здания, где обычно проходят публичные заседания Большого Совета на Главной Площади Города, и занял позицию «слева». Его статус не позволял идти дальше. Королева заправила в прическу выпавший локон, бросила на охранника ободряющий взгляд, толкнула дверь и вошла в небольшой кабинет, окна которого закрывали плотные шторы. Комнаты подобные этой существовали в нескольких правительственных и имеющих культурное значение зданиях Страны Королевы. В них проводились закрытые заседания в узком кругу влиятельных магнатов, которые занимали высокие посты в Большом Совете и носили условные имена стульев за овальным столом. Королева присела на свободный стул с номером «тринадцать» на спинке и взглядом поприветствовала собравшихся. Советники поочередно поздоровались и пожелали доброй ночи. Первое слово произнес человек, сидевший на стуле номер один справа:

– Поясните, когда мы получим поддержку короля, который и слышать ранее не хотел о примирении и которую вы нам пообещали три года назад?

– Король согласен на объединение, – ответила королева. – Ради дочери. Он поделился планами на будущее… Он намерен изменить порядок наследования и его преемницей станет дочь, а не сын… Объединение состоится.

– Ради крупнейшего в мире слияния мы согласны ждать…, – уверенно сказал второй справа. – Но нам нужны гарантии. Скажите, вы задумывались когда-нибудь, что такое сложно продуманная игра? Сегодня бал правим мы, а завтра все рухнет из-за одного сбившегося винтика, – советник махнул рукой и передал слово шестому справа.

– Нам доложили, что музыкант вышел из-под контроля. Если я помню, вы обещали громкую свадьбу внучки и общественный резонанс в массах. Мы не увидели результатов вашей деятельности.

– Да, – поддержал шестого справа четвертый слева. – Нам также доложили, что музыкант заручился вашей поддержкой. Насколько я помню, мы обсуждали свадьбу и четко определили каждому роль…

Королева выдержала минутную паузу и опустила глаза:

– Основное условие вступления музыканта в игру – освобождение от зависимости корпорации. Я пообещала ему свободу, взамен он согласился вступить в игру. Он ждет, что я исполню обещание! Так что поведение музыканта ожидаемо.

– Как вы могли! – крикнул первый справа. – Без поддержки большинства и общего обсуждения сделать ему такое одолжение! Мы пошли на уступки, поверив в ваши доводы, что смена наследника и публичная свадьба – единственный выход укрепить стремительно падающие рейтинги семьи и влияние Большого Совета!

– Я верю в это и сейчас, – уверенным тоном возразила королева. – Ежедневно, мне и вам, сообщают цифры, свидетельствующие о реакции людей на то или иное событие. Если мы поставили цель укрепить власть, то должны уметь идти на риск, чтобы добиться желаемого. Подумайте каких усилий нам стоило осуществление первых пунктов плана. Что я вижу сейчас? Вы узнали о первом сбое и тут же засомневались в идеях, в которые верили несколько долгих лет!

– Никаких сомнений в идеях и целях у нас не возникло, – перебил королеву второй справа. – Мы хотим напомнить, что вы обещали результат, а его нет! Главная цель – король, ваша внучка нужна для объединения стран! Короля нет, слияния нет! Вынужден сообщить, что мы сомневаемся в искренности ваших слов!

– Король придет на следующее овальное заседание. У нас сложились определенные договоренности. Он не тот человек, который станет их нарушать.

Двенадцать сидящих вокруг стола советников зашептались, выдерживая пятиминутную паузу, прописанную в регламенте. Королева наблюдала за ними и думала – жалкие, возомнили себя богами, и главное, что ее муж принадлежал к ним. Он притворился благородным юношей, достойным руки наследницы, и не думал признаваться, что тщательно спланировал знакомство и будущую свадьбу на овальном заседании в кругу сподвижников, просчитав возможную выгоду. Родители королевы, узнав размер капитала будущего мужа, и неважно, что он не принадлежал к определенным кровям, дали согласие. Леон Андре сделал все, чтобы завоевать не только доверие, но и сердце наследницы. Он строил немыслимые планы и обещал скорейшие результаты их реализации.

– Дождемся, когда родители передадут тебе титул и начнем, – уверял он. Королева верила мужу и ждала чуда, которое случилось поздней осенью после десяти лет брака. Мама умерла, и она получила титул королевы. Леон подключил свойственное для него обаяние и убедил отказаться от участия в политической жизни. Королева не думала вникать в дела Большого Совета, поручив мужу функции официального представителя. Она доверялась Леону, слушала его и делала все, что он скажет, не задумываясь о последствиях. Родители приучили жить по правилам Золотого Дворца, и королева неукоснительно соблюдала пункты протокола в ущерб интересов подданных.

Разочарование настигло перед смертью мужа, когда он поведал ей правду. Королева удивилась, узнав о сговоре между ним и родителями. Боль и правда разрывали сердце, когда Леон просил о пощаде и умолял продолжить дело жизни:

– Общими усилиями меня женили на тебе. Стороны имели определенные цели… Моя семья рассчитывала получить влияние в Большом Совете, твоим родителям потребовались несметные богатства семьи Андре…

– Ты любил меня? – вдруг спросила она.

Леон лежал в кровати и печальным взглядом смотрел в потолок, не решаясь взять жену за руку. Королева намеренно сдвинулась на пару метров в сторону. Она хотела, чтобы он знал – обман и предательство – качества, за которые она начнет презирать его, едва выйдет из спальни.

– Да, – хриплым голом ответил муж. – Я любил тебя.

Произнесенные на последнем издыхании слова Леона Андре не покидали сознание королевы, чтобы она ни делала, пытаясь понять их смысл. Муж оказался необычным человеком с тайнами и предрассудками. Многие из них она узнала, когда стала появляться на овальных заседаниях. Леон возглавлял тайную организацию, которая имела цель распространить всеобщее благо в Стране Королевы и в мире. Нестандартное мышление и проницательность помогли ему вывести страну из долгового кризиса и создать имидж влиятельного политика, заботящегося о благополучии простого населения. Доверие общественности к Большому Совету зашкаливало… После о смерти мужа, его сподвижники не стремились «уступать» королеве власть, прикрываясь навязчивыми безумными идеями Леона Андре. Королева чувствовала вину и вознамерилась уничтожить врага в прямом смысле. Она пошла на риск и рассказала Эдварду об овальных заседаниях, так как нуждалась в поддержке и совете. Преданный охранник предложил играть на два фронта.

– Вы сможете уничтожить противника в тылу, – сказал он. – Если согласны рискнуть и заставить их поверить в ваши благие намерения продолжить дело «любимого» мужа.

Королева согласилась с Эдвардом и приняла правила игры советников, которые потребовали от нее посещения овальных заседаний и запретили думать о том, чтобы вести открытую политику в Стране Королевы без согласования с ними. На каждом заседании она слушала указания советников и поражалась их жестокости. Жизнь человека не занимала высшую ступень в их понятиях и идеях. Советники имели цель и стремились к ее достижению, не задумываясь о жертвах и людском горе. В течение нескольких лет королева привыкла жить с маской на лице. Никто в ее окружении, кроме Эдварда, не догадывался, каким эмоциям она подвержена – страху, радости или боли. Неприятности Марго, Ромена, Элизабетты закалили характер и высверлили стальной стержень внутри…

Первый справа поднял руку, сообщив о готовности решения. Королева выпрямилась. Советник доложил, что десять из двенадцати согласились подождать до следующего заседания.

– Если король не выполнит обещание, – предупредил он, – мы вынуждены прибегнуть к запасному плану, чтобы добиться слияния. Поддержка вашей внуки нам не потребуется, и мы вернем титул Ромену. Учтите.

– Король поддерживает объединение. Запасной план не потребуется, – уверенно ответила королева, чувствуя страх. Она знала, что за дверью стоит Эдвард и поддерживает ее.

Советники случайно увидели в Элизабетте избранную, в которой смешались лучшие крови и отвели внучке роль оружия и объекта, которому обязаны доверять и восхищаться все без исключения. Цель Элизабетты – отвлекать внимание общественности от социальных, экономических и политических проблем.

– Будем надеяться, – сказал второй слева.

Королева вздрогнула и подняла правую бровь. От удивления. Она выполнила все, что от нее требовалось, но мысли защитить внучку не оставляли.

Первый справа засмеялся:

– Не стоит волноваться! Вы, как и мы, имеете абсолютное представление о готовящихся планах, не отрицайте этого!

Королева не испытывала потребности смеяться. Она с покорностью в голосе пообещала, что они увидят результат на следующем заседании.

– Регламент позволяет ошибиться трижды, – сказал второй слева. – Первую попытку совет признал неудачной. Даем вам второй шанс. Но помните, если вы забудете о первой оплошности, мы напомним.

Королева задрожала от страха, но сохраняла внешнее спокойствие и уверенность. Если она выдаст себя – игра закончится и она не могла предположить характер последствий. Королева чувствовала, как злобный взгляд первого справа проникает в самое нутро. Она видела этого человека в Большом Зале Золотого Дворца на обручении Элизабетты. Он играл роль вельможи, озабоченного светской жизнью. Когда они встречались за овальным столом, игра заканчивалась. Человек показывал сущность, которая устрашала и ужасала. Более всего задевало королеву, что она пребывает в абсолютной безысходности и не может уничтожить зло, которое породил любящий муж… Эдвард ошибся… Риск и смирение лишь усугубили положение… зависимость от них.

Эдвард ждал у выхода. Королева жестом приказала не спрашивать ее ни о чем. Она была не в том состоянии, чтобы делиться результатами заседания и принимать советы. Эдвард позволил опереться на руку и предложил довести до машины. Королева согласилась, но у центральных ворот резко остановилась и попросила охранника задержаться. Эдвард замер. Королева прислушалась. В воздухе царила безмолвная тишина и на мгновение она смогла погрузиться в спокойствие и забыть о проблемах и советниках. Городские фонари отбрасывали тусклый свет на главный монумент площади, правительственные здания, фонтан и пустую дорогу. Дымчатые облака закрыли полную луну на небе. Эдвард шепотом предложил продолжить путь. Королева послушалась и крепче вцепилась в руку охранника. Он шел впереди, помогая не споткнуться в особо трудных местах. Королева наблюдала за его широкой спиной, способной спрятать и уберечь от любой проблемы. Более преданного друга у нее никогда не было. Леон считал Эдварда пустым местом, она ценила в нем все – смекалку, тонкий ум, манеру изъясняться и.. любовь к ней.

«О, если бы вернуть время вспять!»

Королева улыбнулась. Эдварду не суждено узнать, что иногда она думает о нем. Он интуитивно догадывался о возможных чувствах. Потому что она этого хотела. Получив желаемую надежду, Эдвард не смел думать о предательстве.

– Не спится? – спросил Роджер.

Элизабетта вошла в темную кухню. Брат Анри курил у открытого окна, выходящего на террасу. Его присутствие напугало. Элизабетта вздрогнула и для вида взяла стакан с полки над раковиной. Какой шкаф был нужен, она не имела понятия, наугад открыла ближний, и на удивление он предназначался для посуды. Она набрала воды в стакан и глотнула, чувствуя, как холодная жидкость внутри превращается в набирающуюся по крупицам ненависть к Роджеру. Элизабетта упрямо и без желания продолжать общение сказала:

– Не ваше дело.

Роджер выбросил на Элизабетту клубы дыма. Тон невесты брата его не смутил. Не таких выскочек ему приходилось окучивать.

– Веселый вечер получился, не находите? – спросил он и затушил сигарету. – Позволите задать вам, возможно неуместный вопрос?

– Задавайте.

– Ответьте, зачем вам мой брат-неудачник? Хотите правду? Вы смотритесь смешно со стороны, он такой жалкий, беспомощный, потерянный и живущий где-то в стороне от остального мира, по сравнению с вами, сильной и уверенной. Объясните мне, разумному человеку, как вы его терпите?

Элизабетта поставила пустой стакан в раковину. Правда Роджера задела ее, он откровенно смеялся над братом, чего она допустить не могла.

– Вы старший брат Анри и ваше имя Роджер. В этом доме живет ваша мать и сестра. Вы видите в нем родственника, а я человека. Вы не способны оценить его творчество, я могу восхищаться любой записью Группы, гениальной или неудачной. Вы не знаете, о чем он думает, его идеи и принципы кажутся вам безумными! Ваш брат боится открыться вам. Почему, спросите вы? Я не знаю ответа. Знаю одно – на семейном совете вы решили, что Анри сбился с пути и общими усилиями хотите вернуть ему разум.

– А вам он открылся? – спросил Роджер и выкинул окурки из пепельницы в урну. – Подумайте над тем, что я сказал, – он открыл дверь, намереваясь уйти. Элизабетта оглянулась, хотела остановить его и сказать, что разговор не окончен. Но промолчала.

– Музыка и поступки рассказали о многом… Анри сочиняет, не замечая, что говорит о себе.

– Вы издеваетесь?

Насмешливый тон Роджера задел ее. Элизабетта поняла, что он не собирался уходить.

– Скажите, вы слушали музыку брата?

– Моя жена слушает его пластинки, а я… я предпочитаю классическую интеллектуальную музыку, свойственную мне по статусу выпускника юридического Университета.

– Откуда вы можете знать, какая музыка у Анри, если не слушали пластинки Группы?

– Не вижу смысла продолжать бессмысленный разговор, – съязвил Роджер и присел на край стола. – Могу я задать вам еще один вопрос, не личного характера.

Элизабетта кивнула. Ночной разговор она стала воспринимать, как игру.

– Окажите мне услугу, как брату вашего мужа.

– Какую?

– Если кто-нибудь из вашей семьи станет моим клиентом, не официальным, но слух об этом нужно пустить обязательно, то новость повысит статус юридической конторы, принадлежащей мне.

Элизабетта отодвинула стул и присела.

«Наглости у вас, мистер Роджер, через край. Все, отчего бежит Анри, мечтаете следом подобрать вы. И ни капли смирения и скромности во взгляде, словно так и должно быть – он просит, она помогает».

– Я не решаю вопросы подобного характера, – заявила она. – У меня есть поверенный. Я не могу лишить человека работы, потому что брат моего мужа вдруг попросил помочь ему!

Лицо Роджера скисло, он ждал извинений.

«Не дождетесь, вы не понравились мне с первого взгляда. Нелепая просьба утвердила худшие представления о вас!»

– Хорошо… работа мне не светит. Но я могу распустить такой слух? С вашего разрешения, и заметьте, я мог бы и не спрашивать.

– Нет, – отрезала она. – Не советую вам этого делать. Служба отца Клауса отслеживает все, так называемые слухи, и уверяю вас, добром это не кончится, но я могу свести вас с мистером Эдвардом, он личный помощник бабушки, возможно, он и подберет что-то для вас.

Элизабетта усмехнулась, а Роджер и не думал подавать виду, как он зол, на то, что нужно принимать подачку. Она поможет его брату, бездомным девчонкам в парке, но не ему!

«Почему все так любят Анри? Наследница, мама, Аннет… да, моя жена влюблена в брата и умело прячет постыдные чувства. Что находят в Анри женщины, поклонники, музыкальные дельцы? Почему общество вознесло его на вершины хит-парадов и открыло дорогу в Золотой Дворец? На первый взгляд, обычный парень, с неприметной внешностью и не прибегающий к услугам стилиста. Если внимательно приглядеться, то характеристика „неудачник“ проскользнет в жестах, мыслях, образе жизни и стремлениях. Просто он случайно оказался в нужном месте и в нужное время».

Роджер решился пойти на крайности, чтобы задеть самолюбие невесты брата, и произнес:

– Хотите правду? Вы сказали: «бабушка, я хочу мужа музыканта» и вот, лидер Группы у ваших ног, ведь так?

Элизабетта встала, не ответив ему. Глаза наполнились яростью. Роджер радовался – ему удалось сломить наглую выскочку, посмевшую отказать.

– Я и Анри – родственные души, – воскликнула она, твердо решив оставить последнее слово за собой. – Вы спрашивали меня, что я нашла в вашем брате, так вот я готова ответить. У нас много общего, мы застряли на границе, где правит здравый смысл, логика и суждения. Представьте, как двое летят по воздуху. И вдруг кто-то из них теряет чувство реальности… Второй спешит на помощь и приземляет первого.

Роджер покраснел. Элизабетта улыбнулась и вышла из кухни, не дождавшись очередной колкости с его со стороны.

Анри проснулся раньше Элизабетты. Открыл глаза и посмотрел в потолок, вспоминая начало разговора с Аннет, ссору в конце и последующее разочарование. Элизабетта не заметила его «отлучки». Она крепко спала, когда он вернулся и решил, что вряд ли смог бы признаться в том, что провел полночи на веранде дома в компании жены брата, если бы Элизабетта прямо спросила, куда он выходил и почему. Ее невозможно обмануть. Она всегда чувствует, говорит он правду или обманывает.

Анри встал, надел халат и приоткрыл дверь в коридор. Он слышал тихие голоса на лестничном пролете. Осторожно, наступая на каждую ступеньку и держась за перила, он спустился на первый этаж. Миссис Смит стояла у лестницы и отчитывала пришедшую помощницу по хозяйству, которая купила не все нужные продукты к завтраку. Женщина смутилась и, растопырив руки по сторонам, пообещала, что в восемь откроется нужный магазин, и она принесет недостающие продукты. Миссис Смит засекла время на ручных часах, указывая пальцем на стрелки, и выпроводила помощницу на веранду. Затем увидела Анри и улыбнулась, вытянув руки вперед.

– Доброе утро, дорогой, – поздоровалась она, поцеловала сына в щеку и пригласила на кухню. – Завтрак не готов, но я могу угостить чашкой кофе. Идем.

Анри не мог отказаться и поплелся за матерью. На кухне миссис Смит вытерла руки полотенцем, сняла крышку со сковороды и лопаткой перевернула сырники, затем налила дымящийся и ароматный кофе в специальную кружку и передала сыну.

– Молчи, – попросил он, догадавшись по взгляду матери о сути предстоящего разговора. – Аннет не смогла убедить меня оставить мечты о новой жизни, не выйдет и у тебя.

– Ты ошибся, я не думала давить на тебя, сынок, – отрешенно сказала миссис Смит и выложила фрукты из корзинки на рабочую доску, чтобы выжать сок. – Это воскресенье – лучший день за последние несколько лет, – она вытерла краем фартука промокшие от слез глаза и положила в соковыжималку первую порцию апельсинов. – Мои сыновья навестили меня. Я встала пораньше, чтобы порадовать тебя и Роджера и приготовить лучшие блюда по моим рецептам. Я не успеваю следить за временем на часах в гостиной, стрелки слишком быстро движутся… Пройдет пара часов и дом опустеет. Я хочу, чтобы ты знал… Я согласилась переехать в особняк, потому что он принадлежит твой. Десять лет я не оставляю надежду видеть тебя чаще! Откуда я могла знать, что будешь появляться здесь четыре дня в году! Если бы не Мадлен, я бы съехала из новомодного квартала, в котором мне неуютно и одиноко… Знаешь, в моменты ностальгии о прошлом я еду в район, где мы жили, и наблюдаю, как под яблоней в саду играют дети другой семьи… Наш дом утопает в зелени. На веранде хозяйка угощает подруг чаем…

Миссис Смит бросила последний апельсин в соковыжималку. Анри жалел мать, понимал ее переживания и ценил заботу, но не знал, как объяснить ей, что он по собственному желанию выбрал судьбу скитальца и отшельника, и изменить представления о мире вряд ли получится.

– Я счастлив, – уверенно сказал он. – За последние три года я получил максимально возможные подарки от жизни. Пойми, за десять лет я полюбил свободу. Нет, в прямом смысле я зависим от желаний Льюиса Пена, а в косвенном – его подчиненные так и не смогли отнять у меня право выбора. Возможно, в следующем году я осяду под крылом у Элизабетты и буду с энтузиазмом исполнять обязанности советника по культуре, изображая активную деятельность, чтобы оправдать доверие общественности.

– Я рада за тебя, дорогой, – сказала миссис Смит и переложила сырники на тарелку. – Но я прошу об одном, не забывай обо мне и Мадлен, навещай чаще. Мне не понятны причины вашей с Роджером ссоры, ты молчишь, он меняет тему, Аннет просит не спрашивать о подробностях. Вы же братья! И просто так ненавидеть друг друга вы бы не стали.

– Узнав правду, ты разочаруешься во мне и Роджере. Я могу только пообещать, что мы помиримся, ради тебя… Когда я вернусь с гастролей… Шеф мечтает заработать на моей связи с наследницей. Так что Группе придется усердно гастролировать или отказаться от выступлений, уплатив корпорации немыслимую неустойку, и подвести поклонников, мнением которых я дорожу.

– Когда ты стал знаменитым музыкантом, я долго не могла поверить в это, а Мадлен тут же нашла выгоду. Она хвасталась подружкам, а я не понимала, принесет ли необдуманный выбор счастье моему сыну или не принесет. Мне казалось, что тебя вознесли на вершину по ошибке. Я ждала, что через неделю ты вернешься домой и станешь плакаться: «мама, обо мне забыли, я ошибся в выборе и сбился с пути». Ты не пришел, а популярность Группы росла… Когда подруги рассказывают мне о твоей личной жизни, полагаясь на слухи в газетах, я не могу возразить или поспорить с ними, потому что ты завел привычку звонить раз в месяц, и мне с трудом удается выведать у тебя подробности жизни вне сцены. Я стала забывать, какой ты…

Миссис Смит подошла к сыну и повесила белое, выглаженное полотенце ему на плечо.

– Нет, – Анри покачал головой. – Я не маленький мальчик и жалеть меня не стоит. Я прекрасно понимаю, на что иду и чего мне ожидать в будущем.

– Ты неправ, – возразила миссис Смит. – Тебе кажется, что ты вырос, но ты еще многого не понимаешь, мне жаль, что ты так и не понял, что я хотела сказать.

– Я все понял, мам, а теперь прости, я пойду и разбужу Бетт.

– Ты должен думать о собственном будущем, а не о каких-то поклонниках! – крикнула она, просунувшись в дверь. – Я хочу видеть младшего сына счастливым, женатым на любящей девушке, которая будет встречать его с вкусным обедом, а двое миленьких детишек ждут папу с работы и сюрприза. Просто подумай об этом, пока не поздно!

Анри ушел, не ответив и не сняв полотенца с плеча. Миссис Смит покачала головой, сыновей ей не вернуть, ни старшего, ни младшего.

– Доброе утро, – Элизабетта отложила в сторону листок, который читала. Анри присел на кровать. – Отец прислал письмо неделю назад, вот только сейчас решилась прочитать его, – сказала она и показала ему смятый листок.

– О чем он пишет?

– Про чувства к маме и как познакомился с ней. Отец ничего нового не написал, я и не поняла, почему он отправил мне письмо, зная, что я буду читать мамины записи. Бабушка говорит, что я должна гордиться своим положением, чувствовать себя особенной, единственной и неповторимой, а я хочу обратного – принадлежать к обычной семье и иметь настоящих родителей. Не думаю, что у меня получится сблизиться с отцом…. И мама стала чужой, когда умерла. Я потеряла с ней связь.

– Не смей ругать судьбу, – сказал Анри и притянул ее к себе, мысленно выпрашивая прощение за Аннет, сомнения и то, что посмел пренебречь ее чувствами. – Бабушка права, ты неповторимая и особенная. Титул не при чем.

– Я еду с тобой, – вдруг сказала она, выбралась из объятий и отбросила одеяло в сторону.

Белая сорочка Элизабетты примялась. Она встала и потянулась. Анри смотрел на нее удивленным взглядом, понимая, он не хочет, чтобы она ехала с ним. Окружающие будут видеть в ней наследницу, а не обозревателя из журнала Петера. Каверзных вопросов не избежать.

– Ты не рад? – удивленно спросила она. – Почему ты молчишь? Я хочу больше времени проводить с тобой, пока есть возможность!

Вопрос, заданный во второй раз за утро, привел Анри в смятение. Он мог отказать матери, но не ей.

– Нет, я рад… Твое желание неожиданное и спонтанное… Визит наследницы привлечет к Группе лишнее внимание.

Элизабетта засмеялась.

– Как думаешь, мне подойдет форма техника? «Команда Жасмин» официально объявит, что я заболела. Никто не вздумает искать меня там, где найти реальнее всего.

Элизабетта поцеловала его в щеку и ушла в ванную. Как только дверь закрылась и Анри услышал шум воды, он вытянулся на кровати. Что будет через пару часов, он не знал. Разговор с друзьями а во время концерта еще нужно принять важное решение… Или он сделал выбор? Анри схватил трубку телефона и набрал номер Весты. Она сонным голосом поздоровалась.

– Я согласен выступать по новому графику, – сказал он, не думая о том, чтобы поприветствовать ее. – Так и передай Льюису, и приступай к исполнению пункта номер 3. Я готов понести финансовые расходы на покупку инструментов и оборудования, если в корпорации отклонили этот вариант. В отличии от Пена, которого не волнует имидж Группы, меня репутация заботит.

– Я все сделаю, не сомневайся, – протянула Веста, зевнув. Она тут же проснулась, едва осознала, что Анри согласился вернуться. – Да? – взбодрившимся голосом протянула она и облокотилась на правую руку. – Объясни, почему ты передумал? И мне, и Билли порядком надоели твои игры, он говорил мне, что ты сложный для понимания человек, но пообщавшись с тобой пару недель, я поняла, что он не так хорошо знает тебя, как думает. И что за детский сад – сегодня не буду, завтра согласен на все?

– Я намерен работать на Пена до окончания срока действия контракта, а дальше,.. ухожу в свободное плавание, как и задумал, так что рано я слышу смех Билли в трубке. Передай моему бывшему другу, что он полная свинья и послушай… счастья он тебе не принесет, – сказал Анри и бросил трубку, сам удивляясь, почему сделал это.

Элизабетта вернулась из ванной, на ходу вытирая мокрые волосы. Она быстро оделась, высушила голову, и Анри повел ее в сад, где уже собралась его семья, в ожидании вкусного завтрака, который приготовила миссис Смит.

И снова удивленные взоры на них, идущих к накрытому столу в шатре и держащихся за руки. Мадлен едва не уронила крышку от заварочного чайника, Аннет ближе придвинулась к Роджеру, который скосил такую мину, когда смотрел на Элизабетту. Она ответила ему тем же, и Анри почувствовал – между ними кошка пробежала, только как он этого не заметил, неужели вчерашним вечером настолько увлекся собственными проблемами, что забыл оказать должное внимание Элизабетте. Энни и Клаус сидели, как обычно, с покорными взглядами, потому что так полагалось. Миссис Смит, показывая доброжелательность, развернулась к сыну и по-хозяйски выдвинула два стула. Анри усадил Элизабетту, а сам сел после. Он поинтересовался, что она будет. От количества приготовленной еды у нее разбежались глаза, она хотела попробовать все. Возникшее на мгновение напряжение сменилось шумом тарелок и ложек. Молчала даже Мадлен. Она увлеклась рисунком на сервизе. Миссис Смит отлучилась на несколько минут, чтобы принести пирожки к утреннему чаю, который очень понравился Элизабетте. Она попросила рассказать секрет приготовления, на что миссис Смит ответила:

– Семейная тайна, – и ехидно улыбнулась.

Анри стало неловко, бабушка и отец Элизабетты приняли его более дружелюбно или искусно сыграли предписанные роли? Мнение Ромена и его семьи Анри не заботило. Элизабетта бросила понимающий взгляд – на всех не угодишь.

Аннет нашла «наследницу» у клумбы в полном одиночестве. Анри, наконец, оставил ее, его позвал Клаус. Элизабетта склонилась над цветком и взяла несколько лепестков в руки. Навязчивый и пристальный взгляд Аннет заставил обернуться и выпустить бутон из рук. Жена Роджера стояла в нескольких метрах. Она прикрывала живот синим шарфом и выглядела взволнованной.

– Зачем он вам? – с уверенностью в голосе спросила она и приняла важную позу.

«Началось», – решила Элизабетта, прикидывая в какой раз ей бросали в лицо фразу с похожим смыслом, бабушка – она так не говорила, но думала, отец, муж этой дамы, Веста, Билли, Саша, сам Анри… «И почему никто из них не понимает, что и в несовершенном мире может существовать настоящее чувство? Или миллионы человек, проживающие в разных уголках мира, перестали верить в самое главное, что может произойти с человеком?»

– И не старайтесь, – резко заявила она. – Устыдить, принизить меня или Анри. Я устала давать объяснения каждому встречному… Спросите мужа, он подробно расскажет, что связало меня и Анри…

Элизабетта вернулась к цветку, а Аннет покраснела.

– Вас невозможно принизить, Анри испортил себе жизнь, сам того не понимая, погрязнув в мире развлечений. И я сделаю все, чтобы он не пожалел о выборе в личной жизни.

– А вам какое дело? Вы жена его брата, которому дела нет до того, что происходит у младшего. Ваш муж приехал к матери, чтобы встретиться со мной. Ночью он уговаривал меня помочь ему с работой. Я сделаю это, если Анри захочет. Но в свете последних событий, о родной семье он будет вспоминать редко. Он перерос вас всех и вам нужно признать это.

– Вы… какая же вы гадкая, это вы украли его у нас…

– Нет, это вы отвернулись от него десять лет назад по причинам, мне неизвестным. Он пришел в мой мир от отчаяния и жалости. И что же случилось – в очередной раз вы отвернулись от него, а мой мир его принял! И кто из нас неправ?

– Он влюблен… Он поцеловал меня на глазах у брата, поэтому они и поссорились. Итог – мы с Роджером поженились, а Анри отправился в свободное плавание, чтобы покорить мое сердце! Вчера он думал обо мне! А ночью мы разговаривали…

Аннет тяжело вздохнула, она выложила «наследнице» правду, понимая, что от былой признательности и идеальности ничего останется, и не жалела содеянном, ни капли. Наглая выскочка уязвлена и это важнее принципов.

– И какой результат?

Элизабетта бросила на Аннет гневный взгляд, не показывая, что странное признание задело ее:

«Бессмыслица! Кто она такая, что посмела заявлять о правах на моего Анри!»

– Спросите у него, – сказала Аннет.

– Нет, я хочу, чтобы ответили вы.

– Анри еще больше запутался после нашего разговора. Вы решили, что помогли Анри выбраться из темного омута депрессии? Вы ошиблись, милочка. Он спрятался от мира десять лет назад, и никто не знает, каков он настоящий, чего хочет и что ему нужно. Он умеет искусно подстраиваться к существующим реалиям и видит в этом собственную полезность.

Аннет вздохнула и побрела по садовой дорожке к дому. Элизабетта не стала ее задерживать. Она оглянулась и заметила Анри и Клауса у машины. Они укладывали рюкзаки и сумки в багажник. Элизабетта не знала, рассказать ему об откровенной беседе с женой брата, или дождаться, пока он сам признается в сомнениях.

«За три года я бы почувствовала обман. Старое и забытое чувство вполне может всплыть, хочешь ты этого, или нет. Анри не потянуло к ней, если бы это случилось, он не задумываясь ушел бы… вчера…»

Веста поджидала Анри в номере гостиницы и удивилась, когда он открыл дверь и пропустил вперед наследницу, одетую в джинсы и бесформенную майку. На голове у Элизабетты красовалась бейсболка с названием последней пластинки Группы, а побледневшее лицо скрывали темные очки. Веста с малых лет ненавидела богатых пустоголовых выскочек блондинок, отлично разбирающихся в дизайне, этикетках и ценниках, и не способных выучить таблицу умножения. Одноклассницы, студентки в престижном Финансово-юридическом Университете, невеста лидера Группы… Она встречала подобных девиц на всех этапах жизненного пути.

Благодаря уму и интрижке с членом приемной комиссии, Весту зачислили в престижный Финансово-юридический Университет, в который влиятельные родители пристраивали «умные» и нежные чада, чтобы те получили достойное образование, им ненужное. Восемьдесят процентов сокурсников являлись к третьей паре, полусонные после шумной вечеринки в общежитии или в модном доме отдыха, и так же благополучно досыпали на паре, не вникая в материал лекции. В конце семестра богатые папы, будучи расстроенными, уговаривали руководство факультета дать шанс сыну или дочери проявить себя на следующем курсе. Преподаватели шли на встречу, терять престижную работу никто не хотел.

Открытая война и сопротивление не забивали Весту в угол, а помогали доказать, что она не изгой и на многое способна. В студенческую пору ее день начинался с лекций, затем она обедала и готовилась к семинарам в крохотной комнате общежития, а по вечерам танцевала в закрытом ночном клубе. Она мечтала работать в индустрии развлечений. Карьера певицы ее не интересовала. Она считала их марионетками и безвольными фигурами. Веста мечтала о том, чтобы стать модным продюсером или менеджером. Она с напором шла к поставленной цели и дозволяла магнатам, проводившим время в ее компании многое… Взамен они раскрывали профессиональные секреты, а она брала на заметку каждое слово. Знакомство с Билли сдвинуло камень с мертвой точки. Он свел Весту с Льюисом Пеном, которого она зацепила не только милым личиком, но и умом, смекалкой и способностями рассуждать на любую тему. Пен удивился, что повстречал в ночном клубе не просто танцовщицу, а приятную в общении девушку и отблагодарил. Он приказал Билли устроить Весту в корпорацию, только вот план занять место пухлого очкарика пока не сработал. Льюис Пен ценил его, и не видел развитие бизнеса без проворного менеджера. Бунтующий Анри вполне способен ускорить дальнейшее продвижение по карьерной лестнице. Ей почти удалось вернуть его Льюису. Билли останется ни с чем, пора менять застоявшиеся устои корпорации. И реформатором станет она. Веста.

– Привет, – поздоровался Анри и сменил потную майку на чистую. Затем присел на стул и переобулся в более удобную обувь.

Элизабетта недовольно взглянула на Весту. Признания Аннет с нее достаточно. Второго потрясения ей не перенести.

– Саша подписала контракт корпорацией, – задумчивым голосом произнесла Веста, вытащила из кармана пилочку и подпилила неровный ноготь.

– Как? – возмутился Анри и поднялся, оставив шнурок на левом ботинке не завязанным.

– У Льюиса Пена условия имеются – бюджет на раскрутку, студия, поддержка СМИ. Выступление Саши впечатлило его. Он назвал девочку «свежей кровью» в интервью для «Вильямс» и изменил планы. Вот скажи, зачем ему старая перегоревшая звезда, когда появился новый неизбитый талант? Контракт с Группой истекает осенью, Льюис приказал остановить процедуру продления. Его мысли заняты Сашей. Он все рассчитал – полгода достаточный срок, чтобы девочка переманила молодую аудиторию Группы.

– Я не позволю… Пен сломает Сашу и загубит ее талант. Идиот…. Я один виноват…

– Девочка не верит собственному счастью! – воскликнула Веста. – Большой дядя заинтересовался ей! Она поверила в радужные обещания Льюиса Пена. Шеф поручил мне подготовку бессрочного контракта с обязательным пунктом «исполнитель обязуется работать на корпорацию, пока не иссякнет». Ошибка десятилетней давности учтена. Никто не ожидал от тебя громкой свадьбы, но Пен уверен, что талант Саши отобьет у меломанов интерес к дешёвому празднику и остепенившемуся лидеру Группы.

Веста бросила взгляд на Элизабетту, которая встала позади Анри и обняла. Она жалела его – днем он пережил дежурные проводы у машины, вечером предательство Саши. Искреннего счастья пожелала только Мадлен. Элизабетта думала, что в брате она ценила его банковский счет и успех, которым можно хвастаться подружкам в школе. Миссис Смит сухо поцеловала сына в щеку, а Роджер и Аннет невнятно сказали пока или прощай. Элизабетта не расслышала. В самолете Анри повеселел в ожидании вечернего выступления. Свет от сотен ламп заряжал его новой энергий и перед многотысячной толпой он забывал обо всем. Элизабетте иногда казалось, что она не возлюбленная, а фланелевая рубашка, в которую можно полить слезы, если сцена не помогла справиться с проблемами и сомнениями.

– Я поговорю с Сашей, она передумает! – воскликнул Анри.

– Подумай, что ты можешь предложить Саше – независимую студию? Сделка завершится не раньше ноября. Квалифицированный персонал? На громкое имя вряд ли кто-то поведется, если оно не предоставит современного и технологичного оборудования. Тираж в количестве трех пластинок и маленький клуб для выступления? Извини, конечно, – Веста перестала пилить ноготь, – но Пен выигрывает по всем пунктам, и переубедить молодой зазнавшийся талант будет трудно.

– Слушай, а ты на чьей стороне? Я решил, что мы союзники, и я могу тебе доверять?

– Я никуда не уходила, – Веста изобразила улыбку на лице. – Сашу берет на попечительство Билли, а мне все также интересен ты. От должности главного менеджера я отказываться не собиралась. Ты раскрутишься, я уверена. Саша станет большой «звездой» до конца года и независимая студия ей ни к чему.

Веста сунула пилочку в карман куртки Анри и вышла из номера, задержавшись на пороге.

– В шесть репетиция, – напомнила она. – Билли распорядился, чтобы ты дал возможность Саше выступить с двумя песнями – сольной и дуэтом с Группой. Программа увеличивается по времени, но Билли сказал, что он не в силах нарушить личное распоряжение Льюиса.

Дверь в номер захлопнулась.

– Я сам этого хотел, и вряд ли буду жалеть о случившемся, но знаю, что буду корить себя, что отдал Пену Сашу, спасая собственную шкуру.

– Я поговорю с ней, она упряма, но не забывай, что в Парке она послушала меня.

Элизабетта сняла очки и бросила их на стол.

– Нет, – возразил Анри. – Я не хочу давить на Сашу, пусть решает сама. Кто мы такие, чтобы лезть в ее судьбу? Слава заглатывает, как губка, от нее сложно отказаться… В моей жизни появилась ты… и помогла одуматься. Иначе Пен и дальше продолжал бы пить из меня соки, Билли вить веревки, а я бы упивался славой и собственным гением.

– То есть ты не станешь упрашивать Сашу вернуться? Учти, что имя Кэла Калди сменится именем мистера Пена.

– Или моим. Саша сама разберется, со временем.

– Когда будет слишком поздно? И мистер Льюис Пен предстанет перед ней во всей красе, хорошим ты другом окажешься после этого.

– Возможно, ты права, хочешь – говори с ней, я мешать не буду.

Анри завязал второй шнурок, запахнул куртку и встал. Элизабетта поплелась за ним.

– Если ты забыл, я опекаю Сашу и не могу допустить, чтобы ее талант обогащал Пена. И вообще, он в курсе, что ей только шестнадцать!

– Саша ушла к ним… и как бы ты не старалась вернуть ее, она не пойдет за тобой во второй раз. Понять ошибки можно, только совершив их.

Элизабетта не ответила. Она не оставляла надежду уговорить Сашу отказаться работать на корпорацию.

Королева пригласила Эдварда на прогулку в сад. Чтобы избежать слухов и споров, к ним была приставлена Роза, которая держалась в стороне. День выдался солнечным, но прохладным, несмотря на ясную летнюю погоду. Королева периодически поправляла тонкую накидку, съехавшую с плеча. Эмоции переполняли ее после овального заседания, и только Эдварду она позволяла выслушать причитания и жалобы на неудавшеюся жизнь.

Роза шла за ними и прислушивалась. Королева не обращала внимания на нее и делилась с Эдвардом о наболевшем. Охранник реагировал на резкие движение госпожи и, как верный друг, искал способ помочь.

Роза выглядела встревоженной. Побежденный Ромен впал в уныние и покинул Золотой Дворец. Накануне она встретилась с Василем, который уверил ее, что договоренность между ними в силе и от нее ждут новых сведений, чтобы в решительный момент нанести ответный удар. Роза верила, что шпионаж за мужем и королевой не принесет последствий ее семье, хотя по ночам ей снились кошмары, а поведение пугало. Она стала похожа на очумевшую женщину, видящую угрозу в разговоре с подругами, сыном, невесткой. По ночам она вскакивала с постели и несколько минут смотрела в окно, если его открывал сквозняк, а ветер шевелил занавески. Уставший за день Эдвард не замечал изменений в поведении жены. Он никогда не думал о ней, как о женщине, и Роза радовалась невниманию впервые за долгое время, так как муж не требовал объяснить странное поведение.

Клаус выполнял задание отца, и Роза скучала по сыну. Она думала и об Энни, девушке, которую она не признавала женой Клауса долгое время. Невестка на удивление оказалась заботливой и понимающей, молча выслушивала жалобы и давала советы. Однажды Роза так увлеклась откровенным разговором с Энни, что едва не выдала себя. Она переживала из-за рискованной сделки с Эдвардом, но она вовремя опомнилась и Энни не заметила ничего необычного.

– Вы звонили королю, Эдвард? – Роза услышала властный голос и опомнилась. Она приблизилась к мужу и незаметно включила карманный диктофон, которым ее снабдил Василь.

– Да, король извещен о прибытии Элизабетты и готов неофициально принять дочь в любом городе гастрольного тура музыканта. Я думаю над тем, как сделать информационный повод из предстоящего события, чтобы встряхнуть общественность! Рейтинг Элизабетты падает, о ее отношениях с музыкантом забывают, а молодежь, как оказалось, и не думает интересоваться политикой, несмотря на то, что их кумира свели с наследницей. Им все равно, что происходит в Золотом Дворце, и кто станет вашим преемником. Интерес к музыканту, напротив, растет – журналисты не успевают выпускать статьи о нем, а публика… назову их фанатами – одна часть поддерживает его, а вторая критикует и возмущена, что музыкант потерял себя, связавшись с Золотым Дворцом, и Группа выпустила недостойный по качеству материал. – Эдвард выбросил газету в урну, выдержку из которой успел прочитать королеве дословно.

– Я услышала вас, Эдвард. Вышло так, что неизвестная Элизабетта дала музыканту популярность, а сама так и осталась при нем, в тени. Мы планировали с вами все наоборот!

– Да, я понимаю, но кто же мог знать, что музыкант настолько популярен, что никто не собирается замечать его окружение, и в то же время я понимаю, что времени почти не осталось, народ должен любить будущую королеву и боготворить ее. Иначе советники предпочтут Элизабетте другого наследника, например, Ромена. Бедная девочка не перенесет скандала по второму кругу.

– Как же я переживаю за нее, Эдвард! Король обещал поддержку и союз, он решительно настроен присоединиться к нам на овальных заседаниях. Я убедила его участвовать в двойной игре.

– Но это безумие! – воскликнул Эдвард. – Вас двое, а их двенадцать, одинаково настроенных и идущих к великой цели!

– Двойная игра, да, Эдвард, я рискую, но другого выхода у меня нет, чтобы защитить внучку. Почему Леон Андре выбрал меня, а не кого-то другого и так быстро ушел в могилу, обрекая мою семью на страдания от его замыслов? Он внушил советникам, что они боги, и моим родителям много чего наговорил. Как мерзко! Я не могу думать об этом, Эдвард. Каждый шаг просчитан и расписан на годы вперед, кто умрет, кто будет жить, кто прольет невинную кровь ради акта мести или поднятия рейтингов! – Королева обреченно посмотрела в глаза охранника. Она хотела взять его за руку, но не могла себе этого позволить.

– Вы идете на риск.

– Да, я не вижу другого выхода. Не забывайте, у нас преимущество. Я имею важный голос и мое имя – тринадцатый по центру. Советники много говорят, а у меня раскалывается голова от боли. Я знаю их план, а они о моем, надеюсь, не догадываются. Я сделаю все, чтобы доказать им, что тот, кого они ждут, не придет. Всеобщего счастья не будет. Мир не может существовать без изъянов. Люди не роботы, и они очнутся от спячки, в которую их насильно вогнали. Элизабетта одновременно станет для них спасителем и тайным врагом, а ее дети уничтожат заговор.

– Если судить по вашим рассказам о заседаниях, то советники активно управляет вами, а не вы… Правда такова… Примите ее…

– Да, я тоже об этом думала. Будьте спокойны, я открыто поддерживаю образ послушной и любящей погибшего мужа королевы, готовой на все ради его идей. Советники верят мне

Королева обернулась. Заметив Розу, она бросила на нее сердитый взгляд и увела Эдварда к ограде. Роза выключила диктофон и спряталась в беседке, надеясь, что Василь разберет нечеткую запись. Она мало что поняла из разговора мужа и королевы, но обрела уверенность, что сделала правильный выбор. Ромен сможет разрушить тайный заговор, а королеву и внучку с позором отправят в изгнание.

– Пошлите журналистов за Элизабеттой. Я хочу, чтобы о ней писали чаще. Подкиньте пару скандальных новостей, порочащих ее благородный имидж. И музыкант… Заставьте его упоминать о невесте и свадьбе в каждом интервью.

– Я все организую, не волнуйтесь, – сказал Эдвард. – Будем надеяться, что второй шанс приведет к удаче. Мы придумали много схем, и ни одна их них пока не сработала.

– Он последний, третьего шанса советники мне не дадут, хотя теоретически он существует. Очередное овальное заседание в пятницу, приедет король. Он отвлечет их на время, а о следующем шаге подумаем после. Вы наслышаны о гуманности советников, поэтому популярностью Элизабетты займетесь вы, без их участия и ведома.

– Как вы смотрите на то, чтобы устроить засаду из журналистов на встрече Элизабетты с отцом, – предложил Эдвард, озабоченный появившейся возможностью оправдать доверие королевы. – Никто не знает родстве, так что возникнет «новый» повод для слухов – а что у них за дела!

– Вы мыслите точно, Эдвард, не знаю, чтобы я без вас делала, а теперь проводите меня и просите подать обед в столовую. Пребывание на воздухе утомило меня.

Эдвард утвердительно кивнул. Он стал смотреть на королеву иначе когда она поделилась с ним планами советников перекроить будущее и рассказала, что настроена на исправление ошибок молодости и поиск способа защитить семью. Озлобленность на Леона Андре была велика и управляла ей. Эдвард впервые заметил боль, которая то сжигала ее, то придавала сил и уверенности. Она не говорила о внутренних переживаниях, но Эдвард чувствовал их, принимая каждую неудачу их плана на себя. Он вздохнул и «поверил» во второй шанс. Очередная неудача и советники заподозрят саботаж, королева потеряет мнимый контроль над ними и все переменится.

Анри привел Элизабетту в прицепной трейлер, место, где Группа ожидала выступления. В тесном вагоне не хватало места, чтобы всем развернуться. Друзья Анри пригласили жен и девушек по двум причинам: возможность провести время с семьей, фестиваль в Стране Короля – один из крупнейших и на главной сцене, как правило, выступали самые «звездные» группы, играющие в абсолютно разных стилях. На второй сцене организаторы фестиваля открывали музыкальному миру новые имена, на которых охотились журналисты, обозреватели и магнаты корпораций, включая Льюиса Пена.

Войдя в тесный вагон, Элизабетту удивило, что Группе организаторы выделили слишком маленькое помещение. Анри смотрел на это в обычном порядке вещей, он привык к любым условиям и статус «звезды» только напрягал последние три года. Девушки Дэна и Буна высказывали возмущение духотой и спартанскими условиями. На сцене гремела музыка. Макс оглянулся и, заметив Анри, первым протянул ему руку. Фелл оставил жену и дружески приветствовал друга. Элизабетта спряталась за спиной Анри и незаметно упала в черное кресло, высматривая у окна Сашу, которую заботила собственная прическа, а не натянутые отношения в Группе. Анри поднял руку и нарушил царившее в трейлере напряжение.

– Мы дружим, – он решил говорить в настоящем времени, забыв о размолвках. – Несколько лет. Каждый из вас имеет право на выбор и жалею, что не понимал этого раньше. Нелепые ссоры между участниками Группы повлияли на выступления – фанаты не подозревают о натянутых отношениях, но мы то знаем, что озлобленность друг на друга повлияла на нас. Мы не выкладываемся на сто процентов, как раньше. Билли пообещал насыщенный гастрольный график. Мы должны наверстать упущенное, помнить, что мы Группа, и интриги никогда не разъединят нас. Я предлагаю отыграть оставшиеся концерты на пределе возможностей, несмотря на неизбежность распада Группы к осени.

Тишина повисла в прицепном трейлере под мощные басы выступающей на сцене группы. Анри рассматривал друзей: музыканты, жены, девушки, Саша, Элизабетта – застыли на местах, пребывая в растерянности.

– Мы с тобой, друг, – Фелл подошел к Анри и обнял его. После к ним присоединились Макс, Дэн и Бун. Девушки вернулись к делам у зеркала, чтобы успеть закончить макияж к выходу на пресс-конференцию, словно герои вечера они, а не мужья. Элизабетта воспользовалась ситуацией и схватила Сашу за руку. Она вывела ее на улицу. Раздражающие слух басы больше не гремели, на сцене шла установка инструментов следующего коллектива.

– Да! – воскликнула Саша.

– Есть разговор, – сказала Элизабетта и закрыла дверь трейлера.

Посетители фестиваля разбежались по территории, а самые преданные фанаты оккупировали ограждение технической зоны, поджидая кого-нибудь из Группы. Саша и Элизабетта в ее состав не входили, поэтому на спор двух девушек никто не обращал внимания.

– Как Мэгги? – восторженно спросила Саша

– Замечательно, ходит в школу, учится танцам, она получит достойное образование, и я уверена, она найдет подходящее занятие в будущем. Счастье Мэгги – наша общая цель, или как? – Элизабетта странно взглянула на Сашу, которая списала подозрения на сомнения.

– Мэгги – моя сестра, – заявила она. – Я обязана устроить ей счастливое детство, о прошлом она должна забыть.

– Ради этого не нужно подписывать контракт с корпорацией! – воскликнула Элизабетта, а Саша поняла ее настрой. – Оглянись, в трейлере ожидает выступления Группа, которую Льюис Пен испортил за десять лет. Ты, хочешь подобной судьбы? Скажи, ты уверена, что сможешь контролировать влияние Билли и других «Боссов»? Веста сказала, что твой контракт издадут с грифом «бессрочный». Льюис Пен не намерен наступать дважды на одни и те же грабли, и заручился возможностью списать тебя со счетов в любой момент, как он это сделал с Анри пару часов назад. Он не расстроился, сама знаешь, почему. Он обрадовался, но с тобой играть подобным образоя я не позволю.

– Я хочу славы! – воскликнула Саша. – Группу! Возможность закрывать крупные фестивали! Чтобы толпа пела мои песни, а я бы видела это и понимала – вот оно счастье. Признаюсь, что на первом выступлении я волновалась, Анри пришлось вытаскивать меня на сцену через силу. На втором во мне появились зачатки уверенности, а на третьем я не думала о реакции поклонников Группы. Я выступала и думала о толпе фанатов, которая пела с Анри. К зиме я получу собственных поклонников, и они будут восславлять мои песни. Предложение мистера Пена слишком заманчивое, я не смогла отказаться…

– Ты не можешь принимать такие решения самостоятельно, тебе шестнадцать. Я жалею, что позволила тебе ехать с Анри, не подозревая, к каким последствиям это приведет.

– Да, мне шестнадцать и я способна отвечать за свои поступки. Я ж на улице и не позволю кому-либо сломать мою карьеру. Мэгги ждать не может, я хочу независимости для нас…

Элизабетта моргнула, сделав вид, что намека Саши не поняла.

– Льюис Пен дал группе Анри путевку в музыкальный мир, а любовь публики он заработал без его помощи. Все, что наобещал Билли – радужные мечты. Если ты талантлива, то добьешься признания и успеха без связей корпорации. Обещаю, давить на тебя с этого момента не буду, решай сама, что важнее – дешевая слава или принципы. Но не забывай о моем влиянии и возможностях. Если ты намерена подписать контракт с корпорацией ради Мэгги, то знай, она не будет нуждаться.

– Нет, – Саша покачала головой. – Я хочу свободы, а стены твоего Золотого Дворца задушат меня, как и Мэгги. Я устроюсь и заберу сестру…

Саша вернулась в трейлер. Элизабетта безнадежно развела руки в стороны, определяя сколько времени потрачено впустую на бессмысленный разговор.

– Ты забыла, кто тебя с улицы вытащил? – крикнула она, но дверь трейлера с шумом захлопнулась. Элизабетта вздохнула.

«Нет, так не пойдет, я отвечаю за судьбу девочек и все решу сама».

Выступление на фестивале Анри записал в категорию лучших. Он смог выплеснуть на публику то, что в узких кругах называлось – «полное счастье». Элизабетта стояла за сценой, одетая в форму техника и охраняемая от посторонних взглядов рослой фигурой Рони. Анри наблюдал за ее реакцией боковым взглядом, и едва сдерживался, чтобы не вытащить на сцену и не поцеловать на глазах у многотысячной толпы. Выступление Саши протекало вяло, Анри догадался, что Элизабетта говорила с воспитанницей, и бросил на нее сердитый взгляд. Она развела руки и пожала плечами, завязав немой диалог между ними. Анри упрекал ее, что ей следовало дождаться конца выступления, а Элизабетта в ответ извинялась, что не удержалась из-за беспокойства.

Анри подошел к Саше и шепнул на ухо, что верит в нее. Первые минуты поддержка не имела успеха, Саша стояла у микрофона с кислым выражением лица. К середине выступления она раскрепостилась и спела так, что у публики дух перехватило от восторга. Никто не думал возмущаться, что поет не он, а она. Происходящее на сцене завораживало.

Затем настал его черед. Анри решил оторваться, как будто Группа играла последний концерт, и внимательно осмотрел толпу. Он не различал лиц, поднятых рук, хотя уверенно кричал, что видит всех – от первого ряда, до последнего. Из колонок зазвучал музыкальный проигрыш, украшенный его вокалом. Анри казалось, что он поет для себя, а публика восхищалась каждой пропетой им нотой. Элизабетта переместилась к большим колонкам, закрыв уши от невыносимого грохота. Звуки инструментов и вокал слились в кашу с трудно различимыми мелодиями, которыми накануне ее порадовал Анри. Обозреватели, стоявшие здесь же с блокнотами и фотоаппаратами, делали пометки и горячо обсуждали между собой ход выступления Группы. Элизабетту никто не замечал, зато она видела всех и бросала на них цепкие обиженные взоры.

«Бабушка не понимает, как я скучаю по статьям, журналу, Петеру, Жасмин. Я испортила не только свою жизнь, но и судьбу подруги. Жасмин – талантливая и добрая девушка, а слава, успех и большие деньги вскружили ей голову, благодаря мне».

Элизабетта помнила, как обещала Петеру писать статьи под псевдонимом об актуальной музыке и открывать новые имена. За время жизни в Золотом Дворце, она не написала ни строчки, а пластинки, присылаемые на почтовый адрес Энни, скапливались в отдельной комнате бабушкиного дома. Элизабетта и не думала заходить туда, чтобы воспоминания о прошлой жизни ее не тревожили. Они нахлынули здесь, за сценой. Элизабетте захотелось быть на месте журналистов. Она готовилась уйти, чтобы спрятаться в трейлере и пережить собственные неудачи, как вдруг появился Анри. Его руки тянулись к ней. Он снял с головы нелепую черную кепку, надетую задом наперед, бесформенную куртку со странной надписью большими буквами, и вывел на сцену. Группа ждала сигнала, и когда он был получен, музыканты заиграли мелодию самого романтичного и известного в мире танца. Анри закружил ее подобно юле. Она догадалась, что танец – импровизация возбудил в нем желание доказать любовь к ней, но горячий взгляд напомнил о предательстве, обидных словах Аннет и подверг сомнениям.

«Он любит меня».

«Нет, Аннет соврала мне. Его сердце три года принадлежит мне, и я никому не позволю забрать его».

Саша внимательно наблюдала за Элизабеттой, которая протянула руку помощи в Городском парке, заплакала и поняла, что ошиблась. Заслуги Льюиса Пена, который сосредоточил в руках немыслимые финансы и связи, в становлении Анри нет, он сделал себя сам.

Анри глянул в толпу, чтобы проверить реакцию публики на танец и ощутил тысячи восторженных взглядов. Мало кто понял происходившее на сцене. Аудитория Группы светской и политической хроникой не увлекалась, а музыкальные журналы стали для них скорее развлечением, а не средством полезной информации. Саша однажды призналась, что воровала у продавцов газет журнал Петера, потому что издание входило в лидирующую тройку по продажам и актуальности материала. Примечательно, что она не смогла вспомнить ни одной статьи, которая ее бы зацепила. Среди лиц и имен на обложке, она хотела видеть свое, а чужие…. Они ее раздражали…

Музыка стихла. Анри прижался к Элизабетте и поцеловал. Она сердито на него взглянула:

«Он заслужил пощечины… Он вынес на публику личное… Они крадут его у меня каждый вечер, а он осмелился поцеловать меня среди них!»

Она развернулась, чтобы уйти. Рука Анри крепко сжала ладонь, ноги проросли к полу. Она заметила, что он ликовал от счастья. Громкие аплодисменты и голос запыхавшегося Анри, прокричавшего несколько раз, что он любит ее и его чувство взаимно, оглушили Элизабетту. Она мечтала услышать его признание в тихом романтичном месте. Обозреватели не удержались и выбрались на сцену, обнажив фотоаппараты. Подзабытая история предвкушала новый поворот.

Анри понимал, что перешел допустимые границы, но чувство эйфории не позволяло трезво мыслить. Он посмотрел на Элизабетту и увидел ее взгляд, полный удивления и отчаяния…

«Что я сделал не так?»

Публика, ожидавшая продолжения концерта или поцелуя, недовольно закричала и затопала. Анри заметил вспышки фотокамер. Он выпустил руку Элизабетты, она подняла со сцены куртку техника и бейсболку, надевать не стала, просто потащила за собой. На узкой лестнице ее окружили журналисты, задавая нелепые вопросы.

– Вы ожидали этого? Что вы чувствуете?

Элизабетта улыбнулась и пригласила всех на официальную встречу с прессой в следующий понедельник.

Анри дал команду Феллу продолжать концерт, он не смог испытывать и выдавать прежние эмоции. Танец впечатлил публику и смазал концовку. Когда Группа закончила играть, он сухо попрощался с фанатами. Они заплатили деньги за билет и хотели получить развлечение. Он исполнил их желание – хитами Группы, девочкой Сашей и танцем.

Прощаться вышла и Саша. Аплодисменты, предназначенные Группе, она принимала на себя и в полной уверенности приняла решение, что согласится работать с Льюисом Пеном, несмотря на протесты Элизабетты. Способ достижения признания и славы ее не волновал.

Анри нашел Элизабетту в трейлере, одиноко сидящую на стуле с кривой спинкой у окна. В руках она держала бутылку с водой, которая растекалась по ножке стола, а не по граненым стенкам стакана. Анри забрал у нее бутылку, закрыл крышку и сел рядом.

– Что? – спросила она, повернувшись к нему. – Да, я зла на тебя! Как ты мог вынести личные чувства на суд мало что понимающей фестивальной публике!

– Странно, мне казалось, что наши личные отношения уже выставили на суд публики месяц назад, когда на приеме у королевы я надел тебе на палец кольцо?

– Я хочу все вернуть, – вдруг сказала она и перебралась в кресло Фелла. – Работу, друзей, и отношения. Я подумала и поняла, что у меня ничего не осталось, кроме мандата на наследство в Золотом Дворце, вот если бы я работала в журнале Петера, я бы летала от счастья, что ты покружил меня на сцене и доказал всем, что я в твоей жизни занимаю более важное место, чем музыка. Но это не так! Ты окреп после месячной депрессии, и я осталась где-то в стороне!

– Я подозревал, что ты быстро устанешь играть в справедливые игры, только думал, что продержишься года два, а не месяц, но ты уже взрослая и должна понимать, что вернувшись к Петеру, ты заскучаешь и там. Ты будешь жалеть себя, думать, какая же я была глупая, что отказалась от всего, чем наградила меня бабушка – наследством, свадьбой на весь мир, мужем из Группы, искусственно выращенными сотнями гувернанток детьми. На сцену я вывел тебя, потому что люблю за то, какая ты есть. Когда ты распечатаешь свой мандат на наследство, мне тут же ограничат доступ к тебе, и ты не сможешь поехать за мной на гастроли! Я буду приходить к тебе по согласованному графику. Вот в чем разница. Утром я получу выговор от Клауса и его отца. Я пренебрег твоей безопасностью! Но если королева желает приблизить любимую внучку к народу, то почему ничего не делает?

Анри вопросительно уставился на Элизабетту:

– Выдать наследницу замуж за человека из народа недостаточно, чтобы заслужить его уважение.

– Не впутывай меня в планы бабушки! – воскликнула она. – Скажи, ты понял, что сделал мне больно?

– Я сказал правду, – Анри встал и подошел к окну, наблюдая, как территорию фестиваля покидали последние зрители, а техники начали разбирать сцену и переносить оборудование в грузовики, – ту, что мы скрывали друг другу месяц. Когда я встречался с королевой, первое предложение, которое она произнесла – я сделал выбор три года назад, познакомившись с тобой.

– А как же Аннет? – выкрикнула Элизабетта, он захотел правды, значит, он получит ее. – А вдруг ты такой же искусный и талантливый актер, как и музыкант, который умеет притворяться. Спишь со мной, а думаешь о ней? Докажи, что кроме моего положения, имени, статуса, тебе ничего не нужно.

Имя Аннет задело его. Только он забыл о душевном влечении к ней и стал ненавидеть за правду, которую он отказывался признавать, как Элизабетта вскрыла почти зажившую рану… Анри не мог понять, откуда она узнала правду.

– Аннет рассказала мне о вашей ночной беседе и просила освободить тебя.

– Я доказал тебе обратное, дважды, и мне жаль, что ты этого не поняла.

– Не притворяйся обиженным! За три года я изучила тебя упрямого и ищущего жалость. Один раз ты продался за деньги Льюиса Пена, чтобы получить женщину мечты, и десять лет коришь себя, что она так и не полюбила тебя, ведь так? Признай, и меня ты боишься, потому что ты продался бабушке, неосознанно, конечно, но ты уж сам реши, стоит ли оно того? Я знаю одно, пафос, в который тебя втянули за связь с Золотым Дворцом, угнетает, потому что Аннет оттолкнула тебя в очередной раз!

«Она права», – думал Анри, не отпуская взгляда от сцены. – «Она сказала все, что я боялся признать в себе, я оправдывал бессмысленные поступки последних лет любовью к Аннет, девушки моей мечты. Стоп, а как же она?» – Анри развернулся и с сожалением взглянул на Элизабетту, похожую на обиженного котенка. – «Она явилась, как ангел в комнату с белым роялем, в трудный момент моей жизни и спасла меня от грядущих безумных поступков. Я хотел жить… Она помогла»

Элизабетта поднялась, подошла к нему и обняла.

– Мне не нужны доказательства, – произнесла она. – Ни в твоем доме, ни на сцене.

Анри обернулся и посмел украсть у нее поцелуй, который показался более чувственным и уверенным, чем на сцене. Одержимый страстью, он ругал образ Аннет, помутивший его сознание и перемешавший мечты и фантазии с реальностью.

Он стянул с Элизабетты куртку техника, которая выставляла ее бесформенной теткой и приземляла. Она смотрела ему в глаза, а он завалил ее на белый с черными подлокотниками диван у окна, но тут же опомнился, выпрямился и вернулся к окну.

«Она не простая девица, фанатка, которую можно вот так завалить. Она достойна лучшего, чем диван в грязном трейлере, куртка спрятала настоящую натуру на мгновение».

– Я что-то сделала не так? – спросила она с удивлением

– Нет, все в порядке, я повел себя, как полный «придурок». Ты леди Ангел, только я слишком часто забываю об этом.

Эдвард нашел королеву в малой гостиной. Почтальон принес утренние газеты, и он, прочитав их, не мог скрыть радости. План сработал без лишнего вмешательства.

Королева готовилась идти на завтрак, когда охранник ворвался без стука в гостиную, забыв об этикете и приличиях, с пятью разными изданиями, и на нужных страницах разложил газеты на столе. Обложки изданий украшали фотографии Элизабетты крупным планом в розовой кофте и черных бесформенных штанах. Внимание королевы привлекли разбросанные по плечам кудрявые волосы и счастливые глаза. Музыкант отошел на второй план, фотографы направляли объективы так, что в кадр удачно вошла ее внучка. Королева перевернула несколько страниц, впечатленная заголовками, и на центральных разворотах мельком прочла написанные на скорую руку статьи, одинаковые и с совпадающими абзацами.

– Импровизацией музыканта Клаус объяснил мне, что в костюме технического работника музыкант спрятал Элизабетту от прессы. Но он не смог выдержать внутреннего давления, эмоций, напряжения и вытащил невесту на сцену. О танце музыканта и наследницы в Стране Короля говорят все, и молодежь, которую свадьба не трогала, и люди зрелого возраста. Фестиваль собирает тысячи поклонников рок-музыки из разных стран, и публика, расходившись по окончании концерта, обсуждала танец и поцелуй!

Королева указательным пальцем провела под заинтересовавшей ее строчкой:

– Здесь написано, что наследница Страны Королевы делает все, чтобы приблизиться к ее жителям, и будущий брак, который ранее считался подстроенным и ненастоящим, показал способность к реальным чувствам, потому что подделать взгляд двух по-настоящему влюбленных людей не смогут даже талантливые актеры. Натуральность и ничего больше. – Королева сняла очки, поданные Эдвардом, и закрыла газету. – Так написано в каждой?

Он кивнул.

– Я голову сломал, что же мы сделали не так с обручением Элизабетты. Оказалось, что общественность не так легко убедить в нужную нам правду, я уверен, половина населения и этим статья не поверит, но не могу отрицать – сдвиги появились, ничто не убеждает, как импровизация в порыве чувств.

– Элизабетта в полной безопасности?

– Да. Днем Группа улетает в другой город, выступление в среду вечером, я приказал Клаусу организовать публичный отъезд – минимум нужной прессы и любопытных взглядов.

– Держите меня в курсе, – попросила королева и вернула Эдварду газеты.

«Случился позор в моей семье, но без этого никак, если я хочу, чтобы о нас говорили, дурная слава необходима, как и хорошая. Я одобрила план Эдварда. Мой бедный начальник охраны Золотого Дворца и секретарь в одном лице не давил на меня. Решение я приняла сама…».

Королева перешла из малой гостиной в столовую, обдумывая, как изменилась жизнь за несколько лет. Она вспомнила, как качала маленькую Марго и как любовалась ей, а через месяц ее дочка выйдет замуж, и уже в следующем году она будет держать на руках правнука. Почему раньше было проще – что-то сказал, и тебе верили, не важно, плохое, или хорошее. Родители умели удерживать внимание тех, к кому обращалась. Королеве было сложнее, особенно в последние годы. Жизнь избаловала людей. Настроение у них меняется каждый день и нужно подстраиваться. Выбора нет, с общественным мнением вынуждены считаться все – продавцы, художники, актеры, музыканты, и даже ее семья. Много лет назад фамилия королевы вызывала у людей одновременно страх и уважение. А что сейчас? Безумный танец Элизабетты в нелепом наряде принес необходимую славу, но и опустил до самых низов! Человека нового времени легко подстроить под себя и идеи, главное, преподнести их в доступной для него форме, как следует прозомбировать через газеты, телевизор, музыку, чтобы он окончательно засомневался в предлагаемом «мусоре» или наоборот, поверил в него, что и происходит с большинством населения.

«Как гадко», – подумала королева, – «но ради счастья Элизабетты и удержания власти я готова и к более отчаянным негуманным поступкам».

В столовой ожидали ее появления Софья, Люк и Луиза, как всегда безучастная к происходящему в Золотом Дворце. Ромен, не выдержав позора, уехал, и королева была рада, что сын избавил ее от ненужных объяснений. Софья и Люк держались не так высокомерно и вызывающе, как раньше. Смещение Ромена немного повлияло на Софью, но Люк продолжал вести себя, как будто он остался прямым наследником власти отца.

– Бабушка, ты это видела? – спросил он и положил руку на газету. – Какой позор! Для нас с Софьей осталось загадкой, почему ты позволила ей связаться с музыкантом? Допустим, что раньше их отношения не могли волновать тебя, но в сложившихся обстоятельствах…

– Какое бесстыдство, – добавила Софья. – Она знала, что фотографии попадут на первые полосы, и не могла позаботиться о внешнем виде и вспомнить о том, что состоит в обществе, чтущем кодекс Леди!?

– Оставим пустые разговоры, – сухо приказала королева и заняла место во главе стола.

Софья, Люк и безмолвная Луиза последовали за ней.

– Я накладываю табу на обсуждение новостей из желтых газет в кругу семьи.

Софья, Люк, Луиза переглянулись. Тон королевы казался ясным и решительным. Спорить с ней не полагалось, а если появилась бы такая возможность, то утверждать иную истину бессмысленно.

Кэтти, дочка главного Повара Золотого Дворца, заметила, что на кухню не поступало распоряжений насчет меню для наследницы. Она работала в столовой первый день, после трехлетнего обучения в королевском кулинарном колледже Города, в котором она училась с пятнадцати лет и прежде, чем отец доверит приготовление первого блюда, нужно всему обучиться в столовой. Кэтти представила, на сколько лет растянется ее обучение, она беспокоилась, что ее судьба расписана с рождения, и поменять работу никто не позволит. Кэтти волновалась, неся тяжелый поднос с фруктовым десертом. Марри помогал ей, страховал сзади, чтобы она не упала, одновременно держа в руках поднос с белыми кружками и чайником. Старший официант столовой включил для фона оркестровую музыку – королева любила завтракать в спокойной обстановке, создавая видимость близких отношений в семье. Кэтти знала об этом, но судить королеву не позволял статус. Она оставила поднос на специальной тележке и подала каждому, начиная с королевы, десерт, приготовленный в соответствии с предпочтениями. Стул Элизабетты пустовал, незаполненной осталась и ее вазочка. Марри, проходя мимо, успел шепнуть, что старшей внучки королевы не будет всю неделю и вазочку нужно забрать. Кэтти покраснела и сделала так, как он сказал. На кухню она бежала с удвоенной скоростью.

– Они сидят с такими каменными лицами, не скажешь, что родственники! – воскликнула Кэтти и бросила передник на стол.

Марри предложил поговорить в подсобке и открыл дверь. Кэтти успокоилась. Нравоучения отца, выступающего на старшего повара, раздражали, как и видимость белых колпаков.

– Тише, – Марри приложил палец к губам. – В Золотом Дворце не принято обсуждать семью королевы. Мы дорожим выгодным местом, понимаешь?

Кэтти посмотрела на того, кого считала другом наивными полудетскими глазами. Светлые волосы прикрывала белая шапочка, на руках были надеты тонкие перчатки, а худое тело казалось более стройным в темном ситцевом платье.

– Странная борьба у вас, – сказала она. – Посмотри туда, – она открыла дверь на кухню, впуская в подсобку шум кастрюль и голосов. – Не знаю, как ты, но я хочу большего от жизни. Если не отец, я бы давно переехала в Город и занялась чем-нибудь другим, получила бы иное образование, не кулинарное.

– Ты займешь место отца в будущем, ясно? – сказал Марри. – Он готов передать тебе ремесло, и смирись с собственной судьбой!

– Я не хочу этого, Марри, да что со всеми вами происходит? – Кэтти развязала на поясе белый передник и бросила ему в руки. – Я хочу большего, чем командовать кучкой поваров.

И выбежала из подсобки. Марри повесил ее передник на крюк и произнес печальным голосом.

– Это их призвание, – и вышел следом за Кэтти

– Что? – спросила она и поцеловала его. Анри водил пером по спине, и она не чувствовала щекотки.

«Где он только взял это перо?» – удивилась Элизабетта, а затем перевернулась на бок и положила голову на плечо.

Устав от бессмысленности, Анри бросил перо на пол.

– Мы опаздываем, – сказал он. – Нужно вставать. В десять придет Жасмин, она передала тебе записку, а в половину двенадцатого отправляется автобус.

Шторы на окнах двухкомнатного номера были задернуты. Элизабетта сморщилась. Обстановка ее не впечатлила. Она пожаловалась Анри. Он вздохнул и сказал, что ему без разницы, где ночевать. Элизабетту задели его слова. Она вспомнила обстановку в его квартире и не понимала, почему имея приличный счет в банке (Эдвард по просьбе королевы выяснил, что жених не беден) Анри не позаботился о собственном благополучии. Он купил шикарный особняк матери и сестре, и главной «транжирой» его состояние была Мадлен. Если бы Анри предоставил младшей сестре неограниченный доступ к банковскому счету, то она бы пустила на ветер его состояние за несколько лет. Матери Анри переводил деньги на счет чаще, только она обходилась личными средствами, накопленными до выхода на пенсию. Деньги сына она тратила на услуги помощниц по дому и содержание машины в гараже. Район был элитным и государственный автобус власти города не предусмотрели. И выезжала из особняка она не так уж часто.

– А как живут остальные участники Группы? – спросила Элизабетта и зевнула.

– Не знаю, – ответил Анри. – Нашим размещением занимался Билли, теперь Веста улаживает все вопросы с организаторами.

– И тебе никогда не хотелось потребовать от них невозможного, чтобы ощутить себя по-настоящему значимым?

– Нет, – ответил он. – Бывают у меня «заскоки», о которых я потом сожалею. Ладно, давай вставать, – он откинул одеяло и выбрался из постели.

Анри ушел в ванную, а Элизабетта потянулась, достала из тумбочки журнал и открыла на первой странице. Желтую прессу она принципиально не читала, но главный заголовок редактор издания посвятил ей, и она заинтересовалась новыми сплетнями. Три отрывистых стука в дверь отвлекли от чтения. Элизабетта отбросила журнал в сторону и вспомнила о Жасмин, которая обещала прийти до десяти часов! Они договорились накануне. Подруга предложила разместить совместное интервью в журнале Петера и напомнить поклонникам Группы о предстоящей свадьбе.

«Как жаль, что Анри не знает!»

Элизабетта поднялась, на ходу завязала пояс халата и открыла дверь.

– Привет, – протянула Жасмин, удивляясь внешнему виду подруги. – Мисс Райт рассказала мне о тонкостях этикета… А я забыла, как нужно обращаться к наследнице… Подожди, вспомню…

– Забудь о титулах! – отрезала Элизабетта и затащила Жасмин в номер, успев закрыть за ней дверь, чтобы ее визит остался незамеченным для посторонних, а такие были, не смотря на выстроенную Клаусом в спешке охрану гостиницы.

– Скромненько, – сказала Жасмин, оглянув просторный светлый номер, который не шел ни в какое сравнение с обстановкой в Золотом Дворце. Она заняла место за круглым столом у зашторенного окна.

– Тише, – Элизабетта приложила палец к губам и сказала. – Прости, я не предупредила Анри! Он повозмущается, но ответит твои вопросы.

Навязчивый стук заставил вздрогнуть обеих. Жасмин с интересом повернулась к двери. Растерянная Элизабетта стояла по центру комнаты.

– Открывай, – воскликнула Жасмин. – Журналисты оккупировали выходы, на этаж им не проскочить, не попав в поле зрения охраны Клауса.

Элизабетта неуверенно подошла к двери и распахнула ее. На пороге стояла Веста с белым листком в руках. Она демонстративно сделала первый шаг, чтобы войти, но Элизабетта перегородила путь возможной конкурентке.

– Расписание, – Веста продемонстрировала листок стандартного формата.

– Я передам, – сказала Элизабетта, выхватила из рук впервые растерявшейся Весты листок и захлопнула дверь.

– Это кто? – с удивлением спросила Жасмин.

Элизабетта положила расписание на стол и села напротив подруги. Шум воды в душе стих. Обе ждали появления Анри.

– Его менеджер, – ответила Элизабетта.

– Натянутые у вас отношения…

– Заняла место Билли, так и вьется около него.

– Как думаешь, стоит насторожится?

– Я не замечала изменений в поведении Анри, но эту дамочку стараюсь держать на расстоянии…

Дверь ванной открылась и в комнату вошел Анри. Он уставился на Жасмин, которая с интересом его разглядывала. Он был единственным в музыкальной индустрии, с кем не удалось познакомиться. Закрытых вечеринок Анри не посещал, а с журналистами общался в тех случаях, когда злой и разъяренный Билли грозился удержать с Группы штраф за упущенные потери по продажам в связи с неэффективно проведенной рекламной компанией на телевидении и радио.

– Анри, дорогой, – Элизабетта схватила его за руку и подвела к столу. – Познакомься, моя лучшая подруга, Жасмин, мы с ней работали у Петера, а недавно она возглавила пресс-службу Золотого Дворца. Мы же ответим на пару вопросов для интервью, да? – чтобы он не возмущался, она ласково поцеловала его в щеку, она знала, что делать. – Ну же?

– Я не готов отвечать на вопросы, дорогая, – мягко сказал он, подстраиваясь к тону ее голоса. Щеки Элизабетты покраснели. Унижение перед лучшей подругой она простит ему не скоро! – Пойду, спущусь вниз и узнаю о завтраке и о выселении, а в автобусе побеседую с вами, Жасмин.

– Конечно, дорогой, – Элизабетта провела рукой по щеке, схватила за ворот футболки и шепнула. – Унизил меня, в автобусе узнаешь о наказании.

– Могла бы и предупредить, – сказал Анри в ответ. – Захвати мой рюкзак, – попросил он, – и спускайся вниз, как только закончишь отвечать на вопросы подруги. – И вышел, прикрыв за собой дверь. Элизабетта, вздохнув, плюхнулась на диван:

– Спокойно, я на отдыхе, моя задача сопровождать его и радоваться жизни.

– Э, нет, – Жасмин покачала головой, достала из внутреннего кармана пиджака диктофон и включила его. – Большой Совет расширил твою командировку и программу мероприятий. Желательно, чтобы ты появилась в некоторых местах с Анри.

– Можно я пожалуюсь? Подруге? – спросила Элизабетта. – Как – то все слишком позитивно, хорошо и отлично складывается в последнее время. Невозможно сказать, что меня обделили счастьем, даже в тот день, когда дядя присвоил мой титул, – протянула Элизабетта, вытянув ноги вперед. Она любовалась симпатичными ушками и глазками на носах тапок, которые Анри привез с прошлых гастролей. Она радовалась как ребенок, потому что он вспомнил о ней. – Я жду дня, когда моя жизнь рухнет за один день, и я проснусь под мостом, оборванная и голодная, и буду сожалеть о том, что не умерла и потеряла надежду видеть красивую жизнь каждый день.

– Глупости говоришь, – бросила Жасмин в ответ, любуясь собственным отражением в зеркале. – Безумные мысли в хорошенькой головке появляются от сытости красивой жизни. Думаю, у Анри тоже самое. Поздравляю, вы нашли друг друга!

– Что? – в недоумении спросила Элизабетта.

– Запомни, – Жасмин спрятала в сумку зеркало. – Популярные музыканты предпочитают находить девушек, желательно красивых и умных, под мостом и облагораживать их, чтобы собственная самооценка не пострадала. Анри встретил тебя в Золотом Дворце… Если не поговорите об этом сейчас и не внесете ясность, то разница в представлениях о совместном будущем врастет между вами и приведет к неожиданному концу…

– Я не принуждала Анри идти за мной! – перебила подругу Элизабетта. – Три года я имела статус «девушка музыканта, которого любят все». Я помню, как его друзья восприняли знакомство со мной. Взгляд Фелла говорил – очередная, Макса – на один день, Дэна – она испортит друга правильностью и здоровым образом жизни, Буна – мы хотели, чтобы ты остепенился, но тебе нужен кто-нибудь попроще. Бабушка пошла против собственных принципов, чтобы устроить «случайное знакомство» и изгрызается совестью, а бедный Эдвард утешает ее, говорит, что она поступила правильно, хотя сам думает обратное. Анри сделал выбор…

– Удобный для тебя! – воскликнула Жасмин. – Ты принудила его согласится, не оставив…

Элизабетта зевнула. Она опускала критические замечания в адрес Анри от его друзей музыкантов, Весты, Аннет, миссис Смит, Билли, убегала из трейлера после концерта, чтобы не выслушивать насмешки: «Они не пара! У нее перспективы, как у остальных „прошлых“» и не решалась спросить напрямую, кто такие «прошлые» и какую роль играли в его жизни. Пару дней назад она узнала об Аннет и хотела верить, что она переросла первую любовь в глазах Анри.

– Я на втором плане и меня устраивает текущая расстановка. Когда бабушка передаст мне титул, то решу, что делать дальше. Напомню, что тебе не позволено заходить так далеко в суждениях обо мне…

– Возможно. Если бы мы говорили тоном починенная – работодатель. Признайся, ты боишься потерять его?

Элизабетта кивнула и побледнела. Грубый упрек не задел Жасмин.

– Светские условности, поцелуи, приветствия, правила – делай это, забудь о друге, и не смей открываться тому… Он устанет. Та, в которую он влюбился, исчезает, и я пытаюсь задержать ее. Не выходит. Я с детства принадлежу к обществу в Золотом Дворце и сбежала от обиды на дядю и бабушку, предпочтя создать идеал талантливого журналиста, но мечтая о том, чтобы вернуться.

– Как все запущено, – сказала Жасмин. – Собирайся с мыслями и делай выбор – Анри или завидное будущее, но без него?

– Осенью, в торжественной обстановке, мы откроем дверь в совместную жизнь. Он не посмеет перечить мне.

Элизабетта ушла в ванную, хлопнув дверью. Жасмин приходила в себя от услышанного, искренне надеясь, что подруга одумается.

Анри спустился к стойке администратора и тут же пожалел об этом. Минуя коридор, к лифтам пробирался Билли с черной папкой в руках и в приподнятом настроении. Он шел, размахивая руками, не контролируя эмоции и напевая веселый мотив нового хита от Туртана, побившего за месяц немыслимые рекорды по популярности и продажам. Анри в недоумении гадал, с чем связана внезапная радость Билли.

– Здорово! – бывший друг ударил Анри в правое плечо. – Группа завтракает там, – он указал на коридор между стойкой администратора и лифтами.

Отель позиционировал сервис, комфорт, уютные номера и доступные цены. Анри вспомнил первый гастрольный тур. О пожеланиях Группы организаторы забывали спросить и предоставляли на ночь небольшие комнатки на двоих в дешевых гостиницах. Администратор за стойкой исполнял роль консьержа, контролировал работу горничных в номерах и официантов в ресторане, напоминавшем типичное заведение, где готовили быструю еду.

Анри обычно делил комнату с Билли, как с лучшим другом. Он помнил его молодым, кудрявым, веселым задорным парнем с идеальными способностями к организации и продвижению, которому удалось убедить Анри избавиться от застенчивости и вынести себя на суд людей. Контракт с Пеном, успех Группы – личная заслуга Билли. Он заставил Группу верить, что они молодые, талантливые, самые лучшие и им под силу заполучить любовь и преданность поклонников, если они этого захотят. Анри помнил, что Билли не стеснялся надевать старые джинсы и синюю футболку с надписью «Я самый крутой». Все средства, заработанные Группой до контракта с корпорацией, вкладывались в покупку инструментов, аренду студии, пробные записи пластинок. Анри хотел добиться оригинального звучания, которое выделит Группу из сотен тысяч дворовых мальчишек с гитарами. Льюис Пен до последнего сомневался в подписании контракта и не мог простить, что недооценил талант и возможности Анри и приказал юристам подготовить стандартный вариант соглашения, в «удобной» для Группы редакции. Об этом позаботился Билли.

Первый гастрольный тур, несмотря на то, что семь лучших друзей год перемещались на старом автобусе корпорации, чувствуя каждую ямку и кочку на дороге, остался в памяти навсегда. Иногда организаторы тура экономили и отправляли автобус в ночной переезд. В попытках уснуть Анри рождал новые хиты, которые показывал друзьям после завтрака в пиццерии.

Группа зарабатывала имя, а думать о том, когда оно заработает на них не оставалось времени. До обеда они занимались установкой и настройкой инструментов на сцене и оттачивали технику, вечером – выступали для небольшой, но преданной аудиторией. В некоторых городах приходилось делить сцену с другими коллективами и играть для их поклонников. Первые пять минут Анри фальшивил и сбивался от неуверенности, но мысли об Аннет толкали вперед. Он стойко терпел унижение и получал стимул двигаться дальше, обретая легкость, чтобы забраться на вершину горы.

В пятом туре организаторы предлагали номера класса люкс в отелях, от которых Анри отказывался принципиально, комфортабельные автобусы и самолеты для музыкантов и технического персонала. Билли обозвал его чудаком, покрутив у виска пальцем, умолял требовать от Льюиса Пена большего и пообещал урегулировать организационные вопросы. Анри доверился Билли, считая его другом. Деньги, популярность, успех Группы – разрушили все, что связывало их. Последние три года он не ходили с Билли в элитный бар, необъяснимо исчезли взаимные займы друг у друга и пьяные разговоры с жалостью на судьбу и несчастья. Оба вытянули счастливые билеты – Билли стал правой рукой Льюиса Пена, Анри встретил Элизабетту, как самое яркое событие в жизни, но его звезда ускользала от него. Он хотел рассказать Билли о сомнениях, но он из понимающего друга в дешевых джинсах превратился в мистера Билли в солидном костюме, белой рубашке от дизайнера и очках в модной оправе.

– Нужно поговорить, – сказал он и присел на белый кожаный диван. Папка упала на прозрачный столик. Анри попросил администратора подождать и сел напротив бывшего друга. Билли раскрыл папку, а Анри пытался прочитать заголовки документов на фирменных бланках корпорации. Договор, соглашения…

– Я слушаю, – сказал он

– Саша… бедная девочка прибежала к дяде Билли, умоляя, уговорить некую мисс Элизабетту дать свободу и отпустить ее. Я выслушал девочку и развел руки в от удивления – как же так, у корпорации есть Группа, на новые проекты времени не остается, непорядок…

– Что ты хочешь, выкладывай напрямую.

– Ладно, – Билли подтянул воротник пиджака. – Мы отпустим Сашу, но сначала поставь подписи… на всех страницах, – легким движением он двинул к Анри контракт с Группой на неопределенный срок и усмехнулся. – Льюис подумал и решил, что вас рано списывать со счетов, романтичный танец на рок-фестивале, прилюдный поцелуй, опорочивший бедную внучку королевы в элитных кругах, и ты снова на первых страницах газет! Песни Группы на следующей недели обгонят Туртана в хит-парадах, даже в попсовых! Сашу нужно раскручивать, а вы готовые мега-звезды. Паркинсон подкинул музыкальному миру младшего сынка. Льюису с его возможностями не обыграть конкурентов в финансовой схватке. Юный Туртан обставил всех, скромно подкупив на деньги отца эфиры центральных телеканалов и радиостанций.

– Успех Туртана меня не интересует. С Группой согласовал продление контракта?

– Зачем! – воскликнул Билли. – Главное заполучить твою подпись. Куда им без тебя! Учти, если не подпишешь, мы заберем Сашу. Запомни, друг, деньги – двигатель успешных отношений, особенно грязные. Небольшая сумма мистеру Морису и в документах Саши к дате рождения прибавят два года. Девочка освободится от опеки, наследница всю злость обрушит на тебя, дорогой. Ты сделал неправильный выбор… Посмел обидеть… А следом и венценосная бабуля откажется помогать тебе…

Билли пошевелил неким документом в зеленой обложке, новым паспортом Саши, как понял Анри.

– Один вечер в баре с директором приюта, плотный конверт и нужный документ доставлен курьером за пару часов. Заметь, не поддельный. После завтрака я отдам паспорт девчонке.

Билли протянул ручку, прищурив хитрые глазки, метавшиеся в ожидании полной победы над Анри. Он выполнил задание Льюиса и доказал, что способен сотворить невозможное. Пен на радостях досрочно подписал приказ о переводе менеджера Группы на должность руководителя корпоративного отдела. Билли ожидали перспективные проекты, иной круг общения и повышение заработной платы. Анри минуту изучал похотливый взгляд бывшего друга, затем молча выхватил у него ручку и подписал контракт, брезгливо отшвырнув папку на край стола.

– Подавись, – сказал он. – Но если я замечу твою мерзкую фигуру около Саши, я не сдержусь, ясно?

– Ох, – Билли спрятал контракт в папку. В порыве эмоций Анри мог уничтожить новое соглашение любым доступным ему способом. – Я вынужден расстроить тебя. Контракт Саши подписан. В понедельник ей назначат менеджера. Льюис перевел меня в корпоративный отдел с условием, что я обойду в продажах Паркинсона. У него Туртан, у корпорации Группа и темная лошадка по имени Саша… Да… Забыл сказать… паспорт я получил для гарантии. И не ошибся, – он подошел к Анри и положил руку на плечо. – Человечность всегда тебя подводила, – сказал он. – У деловых людей она отсутствует… привыкай, друг.

– Мерзкий тип, – прошипел Анри и схватил за ворот пиджака, чтобы разорвать в клочья дорогую ткань. Элизабетта помешала ему разделаться Билли на глазах у испуганных гостей, ожидающих заселения у стойки регистрации, и персонала отеля. Журналисты не оставят первые полосы пустыми, без горячего снимка ссоры бывших друзей, а центральные развороты без подробностей очередного скандала.

– Стой, – крикнула она и оттащила Анри в сторону. Радуясь победе, Билли одернул пиджак и двинулся к лифту, прижимая папку с заветной подписью к груди.

– Я хотел драться с ним! – воскликнул Анри, пытаясь вырваться. – Зачем ты влезла? Билли подделал паспорт Саши. Защищая твою воспитанницу, я продлил контракт Группы с корпорацией, Пен не думал отпускать ее… когда некий Туртан наступает на пятки.

– Успокойте вашего сумасшедшего, мисс, – крикнул Билли, вызывая лифт. – Люди смотрят. Непорядок. Одним скандалом вы потревожили самочувствие бабушки, я спасаю бедную королеву от второго, – он отвесил театральный поклон и вошел в кабину. – С вашего позволения, ухожу, срочные дела, знаете ли…

Элизабетта отвлеклась и забыла, что нужно удерживать Анри, который воспользовался возможностью и побежал к лифту. Но столкнулся с Клаусом и оглянулся. Элизабетта опустилась на диван. Энни следила за посторонними, чтобы ни один из глазевших не посмел сфотографировать пикантный сюжет. В холле появился Главный Администратор, застегивая пуговицы пиджака. Он поцеловал руку Элизабетты, льстиво выпрашивая прощения за бездействия персонала.

– Ваше появление не разглашалось в целях безопасности. Обещаю, мы примем меры и до отъезда вы не почувствуете дискомфорта…

Элизабетта дерзко улыбнулась, показывая изумление. Она радовалась, что ее значимость оценили. Администратор хлопнул в ладоши, приказал опомнившимся посыльным помочь сотрудникам за стойкой регистрации расселить гостей и по возможности проводить в номера. Он, с улыбкой на лице, предложил руку Элизабетте и спросил.

– Позволите проводить вас на завтрак?

– Конечно, – ответила она и приняла руку.

Клаус проконтролировал исполнение приказа Главного Администратора, не выпуская из вида Анри. Им занялась внезапно появившаяся в холле Жасмин. Она предложила пройти в столовую. Он согласился, не имея иного выбора. Энни вызвалась проводить их.

За столом Элизабетта с воодушевлением в голосе рассказывала Жасмин о подлости Билли. Обозленный Анри смотрел на них и стучал вилкой по тарелке.

«Или она меня не услышала или подумала, что я набросился на Билли без причин!? Я хочу бросить все, и уехать к маме и Мадлен. Забыть десять лет, как страшный сон, и встретиться с ней под яблоней у соседа! Неужели мама права и я мечтаю об этом!»

Заметив, что он грустит, молчит и не ест, Элизабетта положила голову на плечо и сжала ладонь. Пришлось сделать вид, что все хорошо, поесть и выпить свежего сока. С друзьями и их женами он встретился на стоянке, у автобусов. Анри наблюдал, как Саша обнимается с Рони и говорит с ним, обсуждая детали работы на корпорацию. В динамиках звучал хит Туртана в оригинале. Анри заткнул уши и вошел в автобус, удерживая Элизабетту. В лобовом стекле он заметил спину Фелла, заходившего в другой автобус под руку с женой и старшей дочерью.

«Как же я отделен от них!»

Водитель закрыл дверь. В автобусе было четыре отсека – три со спальными местами и один представлял общую зону. Клаус, Энни, Жасмин, Элизабетта разместились на мягком диване с полкой над головой. Утреннее солнце припекало через окно. Анри ждал, когда все разойдутся. Он хотел остаться наедине с Элизабеттой и поговорить о ссоре с Билли.

– А где Саша? – вдруг опомнилась она. – Клаус, приведи ее в наш автобус.

– Девочка с Рони, – сказала Энни. – Она попросила предупредить, что поедет с ним.

– Кто такой Рони? – удивилась она. В Группе она знала Анри, его друзей музыкантов и Билли. До остальных не было дела.

– Мой техник и друг, – напомнил ей Анри. – Вы встречались на последних репетициях. Саша подружилась с ним и вошла в состав его группы. Осенью они начнут репетиции, если Пен позволит. Не стоит им мешать.

– Ее место здесь, – заупрямилась Элизабетта. – Клаус, приведи ее! Мы не договорили вчера, хотя нет, я схожу за ней сама.

Элизабетта вышла из автобуса. Анри не стал удерживать ее. Клаус был вынужден идти за ней. Жасмин включила диктофон и без разрешения задала первый вопрос. Анри забыл о грусти, ссоре и поведении Элизабетты. Он улыбнулся, придумал ответ, а затем озвучил его. Энни читала книгу, иногда выглядывая в окно.

Саша и Рони делились впечатлениями от выступления Группы в компании его друзей из технической поддержки. У них оставалось двадцать минут, прежде чем автобусы отправятся в следующий город. Ночью оборудование вывезла команда работников сцены, чтобы успеть собрать ее, а также предварительно подготовить оборудование к работе. Рони и его друзья находились в привилегированном положении и могли позволить себе путешествовать с Группой. В их обязанности входило следить за работой и настройкой инструментов музыкантов до и во время выступления.

– Мой новый паспорт, – сказала Саша и продемонстрировала Рони документ в зеленой обложке. – Мистер Билли помог… С этого момента Элизабетта не сможет повлиять на мои решения и не вправе указывать мне, что и как делать.

– Ты подписала контракт с Льюисом Пеном? – удивился Рони

– Да.

– А как же Анри? Ты забыла, что он обещал помощь с записью пластинки? Мне казалось, вы в туре начали…

– Он забудет обо мне до осени, займется очередной пластинкой Группы и снова уедет на гастроли. Мистер Билли сказал, что Анри никогда не бросит сцену. Дело его жизни – выступать и развлекать публику. В корпорации мне помогут прославится. Я не упущу свой шанс!

– А как же дружба? – спросил Рони. – Я думал, Анри твой друг. В Группе я сменил двоюродного брата. Боб удачно женился, возглавил торговую фирму Саманты и слышать о музыке не желает. Знаешь, в команде за сценой гуляют разговоры, как все начиналось и что нужно сделать, чтобы достичь славы, которая не упадет с неба по желанию. Получить успех и признание – долгий и упорный труд, борьба с самим собой и людьми, которые тебя окружают. Анри пользуется «звездным статусом», когда нужно поставить на место Билли или Льюиса Пена, диктующих невыполнимые условия. Ты заблуждаешься думая, что Билли повлиял на становление Группы. Ее сделали Анри, Фелл, Макс, Бун и Дэн. Они не умеют притворяться, сочинять музыку, играть на сцене так, что палочки Дэна по инерции летят в толпу, а струны гитары Фелла растягиваются так, что после концерта мы пребываем в сомнении – поменять гитару или сохранить на память. Семь лет Анри радовался жизни, а последние три года ходит, как неприкаянный, агрессивный и в депрессии. Ты не знала его в былые времена, и… лучше бы она не появлялась в жизни Анри, никогда, – Рони поспешил подняться в автобус.

Саша хотела уйти за ним, чтобы не встречаться с Элизабеттой, которая бежала к их автобусу, и предпочла бы, если правду о контракте с Льюисом Пеном она узнает по факту, от того же Билли.

– Стой, дорогуша, – крикнула Элизабетта и схватила Сашу за руку. – Ты кажется, автобусом ошиблась. Идем за мной.

Саша увидела, как дверцы автобуса закрылись. Рони предпочел спрятаться, а не защищать ее. Она уперлась ногами в землю и не двигалась. Элизабетту не напугало сопротивление девочки. Ей удалось привести Сашу к ограде стоянки. Клаус остановился в паре метров и наблюдал за обстановкой.

– Идем, – сказала Элизабетта и повернула в сторону автобуса Анри.

– Я хочу ехать с Рони, – упрямо воскликнула Саша и незаметно спрятала паспорт в карман.

– Ты едешь со мной и Анри, – отрезала Элизабетта. – Скажи, ты думала о вчерашнем разговоре? Мэгги?

Саша хотела поклониться ей в ноги, чтобы она отстала от нее, но отбросила эту мысль. Элизабетта вытащила ее из дыры Кэла Калди, но втянула в другую дыру и не позволяет выбраться ни ей, ни Мэгги.

– Да, – ответила Саша, наблюдая, как кадушка уличного фонаря шатается на ветру, создавая навязчивый скрип и забивая хиты Туртана. Клаус подозрительно на нее смотрел. Он готовился оказать помощь Элизабетте, если девочка не послушается. – Я подписала с Льюисом Пеном контракт, и ты не в силах расторгнуть его! – крикнула она. Кадушка фонаря раскачивалась и скрипела. Элизабетта с удивлением и не пониманием смотрела на Сашу. Как бы искренне она не хотела помочь воспитаннице, ничего не выйдет. Анри прав. Саша не станет слушать ее.

– Делай, что хочешь, – сказала Элизабетта. – Идем, Клаус, – обратилась она к охраннику.

Под скрипящим фонарем Саша наблюдала, как они удаляются. Элизабетта не сердилась, не кричала, не настаивала, не приказала Клаусу тащить ее в автобус номер 1 без места для Рони.

«Я должна думать о друзьях, но в данном случае, Рони мне больше друг, чем наследница и музыкант с непостоянным мнением о себе и окружающих».

Саша вернулась в автобус, к Рони.

– Все в порядке? – осторожно спросил он

– Да, – ответила Саша и проверила в кармане наличие зеленого паспорта, который принесет удачу. Она верила в это.

Королева шла по темному коридору. Альберт держал ее за руку. Она забыла о страхе и нерешительности и верила, что отец Элизабетты положит конец власти советников. У короля появился новый смысл в жизни после прочтения дневника романтичной и гордой Маргариты. Он не мог понять, как у нее хватило храбрости лишить счастья его, короля, и маленькую Элизабетту. У королевы не существовало подхода к дочери. Она помогла ей выпутаться из сложной ситуации ради сохранения престижа. Грязь, в которую Маргарита погрузила семью, не могла выйти на поверхность. Солгав в прошлом, было сложнее держать тайну в секрете в настоящем. Королева не сомневалась, что поступила правильно. Никто не осмелился пустить слезу на похоронах Леона Андре, кроме Маргариты, любившей отца. Душа королевы радовалась предстоящей свободе, а разум стремился забыть ужасную правду, которую муж на нее вывалил перед смертью.

Советники верили в загробные явления, и смерть лидера, такая естественная и ожидаемая, не остановила их убеждениях. Леон до самого конца хватал из воздуха любую надежду, безмолвно цепляясь за нее, и тут же падал вниз – борьба оказалась бессмысленной, лучшие врачи считали дни, месяцы, недели. Он заслужил смерть благодаря собственной глупости. Королева не скрывала радости, когда очередной врач в белом халате говорил, что мужу поможет только чудо. Она не желала верить в выздоровление Леона, а его убеждений не хватало. Марго искренне подбадривала отца. Она садилась на кровать, когда ее приводили к нему, брала за руку и улыбалась, затем обнимала и целовала в морщинистую щеку. Ромен бесчувственным взглядом смотрел на отца и уходил. Он рос сам по себе, скрывая чувства и эмоции в отличие от более открытой сестры. Леон Андре завещал советникам продолжать дело во главе с Марго, они подчинились воле лидера, хотя каждый из «бывших» друзей мечтал стать тринадцатым по центру. Советники не предпринимали открытых попыток убрать с дороги королеву и ее детей, совершать активные действия против семьи лидера мешала глупая вера непонятно во что.

– Не волнуйтесь. Я не выдам вас, – с надеждой в голосе сказал Альберт и крепче сжал руку королевы.

– Я верю вам, – ответила она и перед ними открылась дверь в зал.

В машине она успела рассказать, как Леон Андре обрек ее страну на бесконечную зависимость советников.

– Почему? – спросил он.

– Леон Андре унаследовал идею, что ваши внуки станут спасителями мира. Его дед, геолог, в экспедиции раскопал некую книгу пророчеств, скрытую под руинами. Он оставил семейное дело по заготовке леса и проводил время в библиотеках, искал истину и ответы на вопросы. Речь мужа состояла из обрывочных фраз, я мало что разбирала, но общий смысл поняла. Дед умер, завещав ему книгу и капитал семьи Андре. Леон организовал овальные заседания. Его идеи поддержали влиятельные люди Страны Королевы. Мой муж получил доступ…

– В Золотой Дворец?

– Да, Леон, как владелец огромного состояния, оказал влияние на родителей. Он рассказал о советниках, овальных заседаниях и поставил перед фактом, что выбора у них нет. Мы поженились.

– Но причем здесь Элизабетта?

– Не знаю, – королева пожала плечами. – Леон готовил в приемники Марго. Капитал семьи Андре отошел моей дочери. Она не успела узнать об этом. Я поручила управление корпорацией Леона доверенным лицам. Как только Элизабетта будет готова узнать правду, я расскажу ей о второй части наследства. После нелепой выходки Ромена, которая испортила предписание, советники приказали мне найти разумный и аргументированный повод вернуть титул Элизабетте, чтобы общественность безболезненно отнеслась к смене власти. Три года назад я оправдала доверие советников и предоставила дневник Марго, найденный горничной в рояле. Скажите случайность? Знаете, побывав на овальных заседаниях, верить в случайности вы перестанете, я вас уверяю.

– В чем моя цель?

– Особо не выделяйтесь, советники получили ваше согласие. Их цель – наследник Элизабетты. Музыкант сыграл свою роль. Изначально планировалось, что состоится фиктивная свадьба за определенную сумму в качестве компенсации. Черный пиар, неудобства от журналистов, прочие неприятности… Регулярные гастроли объясняли бы частое отсутствие мужа.

– Вы уверены, что Элизабетта не сбежит с музыкантом, станет королевой и возглавит овальные заседания?

– Выбор моя внучка сделала давно, просто музыканту не говорит. Как бы она не отбивалась от своей сущности, ее не изменить. Скажите, как ваша жена отнеслась к внебрачной дочери? – королева намеренно сменила тему разговора,

– Я не смог рассказать Янине о Марго, поговорил с Флавио, который, кажется, влюбился в старшую сестру. Представляете, расстроился после визита в Золотой Дворец. Я спрашиваю, что случилось, а он признался, что девушка, которая понравилась ему, оказалась невестой музыканта. Я был вынужден рассказать сыну правду. Флавио расстроился еще больше, не понимаю, в чем причина. То ли в том, что Элизабетту ему не получить, то ли потому, что он не единственный в семье, к чему привык. Я встречусь с Элизабеттой, познакомлю ее с Флавио и Яниной. Но мне показалось, что она не настроена на близкие отношения с моей семьей.

– Она не привыкла, слишком многое на нее вылилось за последний год, дайте ей время.

– Я готов ждать…

Овальное заседание проходило в Стране Короля и для сбора советники выбрали разрушенную церковь в Пригороде, требовавшую реконструкции, которую король откладывал из-за недостатка финансирования, несмотря на протесты. Пригород располагался в отдалении от центра столицы. Местные жители по возможности перебирались в город, так как транспортная система не справлялась с ежедневным потоком к рабочим местам. Более состоятельные, наоборот, выкупали земли и строили здесь особняки. Агенты привлекали их наличием озера с чистейшей водой, свежим воздухом и лесными угодьями. Местные чиновники за определенную плату разрешали купить понравившийся участок.

Двенадцать советников заняли места за овальным столом в просторной комнате без окон и какой-либо другой мебели. Альберт вошел в зал за королевой и поздоровался, заметив среди собравшихся знакомые лица. Он видел всех на приеме в Золотом Дворце. Догадки по отдельным личностям оправдались. Королева заняла место во главе овального стола. Первое условие советников она выполнила, второе, касавшееся свадьбы Элизабетты и музыканта, сдвинулось с мертвой точки. Она сообщила об этом совету. Четвертый справа переглянулся со третьим, пятым и так по кругу. Слово взял первый справа.

– Приветствуем вас в наших рядах, – и протянул руку, которую Альберт учтиво пожал, немного смутившись, ему казалось, что внешний вид выдает в нем врага, заговорщика, и королева его не спасет. Она стояла над ними, но испытывала аналогичный страх по отношению к советникам. – Наш кружок получил шанс на распространение вне Страны Королевы и это важно для нас.

Он жалел, что ввязался в мерзкое дело. Если бы не присутствие смеха Марго, звонкого голоса дочери… Элизабетта представляла собой копию матери, та же походка, взгляд, жесты рук, улыбка. Альберт чувствовал, как теряет связь времен.

– Спасибо, – сказал он, попытавшись заглянуть в пустые черные глаза первого справа…

– Свадьба состоится осенью.

– То есть как? – поинтересовался Альберт и перебросился взглядом с королевой.

– Много сил вложено нами на создание идеального брака, – спокойно сказал первый слева. Третий справа подмигнул и ехидно улыбнулся. – Музыкант не стабилен в собственных желаниях. Мы не можем рисковать и свободным временем не располагаем.

– Я не понимаю, зачем рисковать, найдите моей дочери достойного мужа, с трезвой головой и уверенностью в собственных решениях.

– Мы создали нужный нам театр и каждому определили роль. Хотите вы этого или нет, но будет так, как задумали мы. У музыканта роль мужа и отца наследника, у вас – короля и деда. У девчонки самая главная роль, так хотел Леон. Мы разделяем веру в его слово и идеалы. Решайтесь, если вы с нами дальше, то вас никто не тронет, ваша роль так останется за вами, если нет, то извините, вашу роль отдадим более сговорчивому.

– Я согласен, – сказал король. – Как новичку, мне были не понятным многие вещи… Я услышал вас.

– Вот и славно, – произнес первый справа и приказал раскрыть папки. Альберт успел переглянуться с королевой. Она просила его терпеть. Не время начинать войну, пока Элизабетта не в безопасности.

Автобус Группы колесил по Стране Короля. Она смотрела в окно на бескрайние дали и луга и удивлялась новому, невиданному до этого момента, миру. Элизабетта дергала за руку Анри, когда замечала жителей небольшого поселения, работающих на участках за деревянным забором, или продающих на обочине дороги цветы, ягоды, мясо, фрукты, или разговаривающих у единственного магазина. Анри с веселым выражением на лице наблюдал за ней и возвращался к гитаре. Он пытался сочинить мелодию и развлечь друзей. Элизабетта вздыхала и возвращалась к окну, разглядывать новые села, лес и Голубое Озеро, растянувшееся на километры дороги. Два раза за день автобус сделал остановки в крупных промышленных городах. Воздух в них казался черным, а люди, перепачканные в копоти, неслись по узким вымощенным улицам. В городе автобус заправлялся, Веста запасалась провизией, и путь продолжался. К вечеру Элизабетта заскучала и принялась изучать план гастролей Группы. Логики в туре она не заметила – даты выступлений разбросаны в течение недели в нескольких странах, нет бы, сначала отыграть серию концертов в одной стране, затем другой. Билли перемешал виды транспорта – автобус, самолет, поезд. У Элизабетты голова шла кругом. Она показала Анри нестыковки. Он отложил гитару, забрал у нее папку и бросил на стол…

Автобус привез пассажиров в гостиницу к полуночи. Новый город не впечатлил Элизабетту и напомнил первые два. Обессиленная и уставшая она цеплялась за руку Анри и пела на ходу новую песню Группы, попадая мимо нот. У стойки регистрации он похвалил ее за старание, а ей стало приятно.

Утром Элизабетта изучила личное расписание Анри, составленное Вестой. Судя по времени, он давал интервью на местном радио и рекламировал концерт Группы, билеты на который организаторы продали полгода назад.

– Не понимаю, к чему реклама, если билеты раскупили? – спросила она.

Жасмин редактировала интервью с Группой и, склонившись над машинкой, стучала по клавиатуре. Вопроса Элизабетты она не услышала. Анри поведал много интересного, и она запланировала выпустить две статьи: официальную – порадовать королеву и подругу, а вторую предложила опубликовать в независимом журнале для поклонников Группы.

Элизабетта от досады вздохнула. Веста сдвинула в расписании часы на личное время на поздний вечер.

– У меня будет собственная программа? – спросила она и зевнула. – Не гостиница, а тюрьма. Выйти невозможно, потому что внизу прячутся журналисты.

– Подожди немного, – попросила Жасмин и обернулась. – Закончу редактировать и распишу завтрашний день. У Анри репетиция с Группой и выступление. У тебя – детский приют, встреча с директором фабрики шоколада, мечтающего выйти на рынок Страны Королевы и неофициальный визит в замок отца…

– Я пропущу концерт?

– Да, – Жасмин вернулась к машинке. – Не вижу причин для беспокойства. В плане пресс-службы Золотого Дворца намечено три месяца совместного тура. В отличие от тех, кто сходит по Анри с ума, у тебя ежедневный доступ к его гитаре.

– Как смешно, – протянула Элизабетта.

– Я приставлена Клаусом развлекать наследницу и, на мой взгляд, вполне справляюсь. – Жасмин напечатала несколько слов и замерла. – Обсуждать выбор Анри ты не хочешь. Или ты заочно решила втянуть его в жизнь Золотого Дворца, не спросив?

– Нет, – отрезала Элизабетта и готовилась бросить в Жасмин диванную подушку. Признавать правоту подруги не хотелось. – Ты ошиблась… Мы ведем бессмысленный разговор на одну и ту же тему. Заканчивай редактировать интервью, и идем гулять, – она встала. – Я поищу Клауса, выпрошу разрешение и машину.

Дверь захлопнулась. Жасмин вернулась к ответам Анри и его друзей.

Интервью на местной радиостанции не впечатлило Анри и оставило осадок в душе. Ведущий затронул личные темы, не касавшиеся пластинок и творчества Группы. Он выглянул в окно. Водитель вел машину к зданию центрального телеканала.

Власти Нового города позиционировали его, как крупный туристический центр. Также здесь имелся завод по производству оборудования для машиностроения, расположенный на южной окраине и дающий работу местным жителям. Люди в одинаковой одежде строем шагали по чистым тротуарам. Анри всмотрелся в безжизненные лица и твердо пообещал себе, что постарается осчастливить хотя бы тех, кто придет на выступление Группы.

«Возможно, в этом смысл моей жизни? Дарить счастье людям через музыку и собственные эмоции, какими бы они не были?»

Когда начиналась музыкальная карьера Группы, Билли поставил Анри к микрофону, предчувствуя, что именно он способен открыть им двери в первый эшелон. Поначалу он боялся выступать перед незнакомой аудиторией. Он не знал, как отреагируют поклонники, а их мнение играло решающую роль. Билли критику в адрес Группы не признавал, как и мнение людей, на которых он собирался зарабатывать.

– Ты должен отпустить страх, комплексы, – говорил он. – Покажи им, что Группа достойна большего, чем играть в клубе. Если ваша музыка кому-то не понравится сегодня, то в следующий раз придут те, кто оценит. Люди разные, угодить всем невозможно, помни об этом, друг!

Анри учел советы Билли и вышел на сцену с гитарой. Играя на ней, он сочинил первые зрелые песни. По инерции он забыл о публике и думал об исполнении. Демонстрируя сыгранность, мастерство и хвастаясь виртуозностью Фелла, он смог обрести необходимую уверенность. Когда Группа добилась первых успехов, Билли уговаривал выставить первую гитару на аукцион и нажиться на поклонниках, мечтавших иметь в коллекции инструмент, к которому прикасался он, «звезда»!

– Группе нужны средства на развитие! А Льюис их давать не желает! Соглашайся!

– Увеличь число концертов, – воскликнул Анри в ответ.– Впервые он позволил себе открытую ссору с другом, а чтобы не идти против собственных принципов, спрятал гитару в пристройке особняка матери и запретил говорить с ним о благотворительных аукционах или концертах. Если он и жертвовал средства в медицину и социальные организации, то анонимно пополнял счет проверенного фонда…

Веста сидела рядом и заштриховывала карандашом пустые клетки, подбадривая его после неудачного интервью и настраивая на следующее. Анри изучал улицы и не обращал на нее внимания.

– Список вопросов, – сказала она. – Не желаешь ознакомиться? Все стандартно, привет, пока, как настроение, чувства. Ведущий попросит рассказать о программе выступления и сюрпризах, приоткрыть завесу тайны. Интригуй. Нужно привлечь не только живую публику, но и аудиторию канала. Мне удалось уговорить главного редактора провести съемку и пустить запись в последнюю пятницу месяца. Канал – центральный. Они не всем делают подобное одолжение…

– Мне все равно, – Анри пожал плечами. – Я связан с корпорацией условиями контракта, который не смогу разорвать, пока талант во мне не иссякнет. Остальные подписали? – Машина резко притормозила на перекрестке. Анри ударился головой о спинку сиденья.

– Да, – ответила Веста. – Музыканты подписали, не раздумывая. Билли поведал трогательную речь, что тебя, их лидера, волнует судьба Группы, признание, поклонники… Знаешь, я понаблюдала за тобой некоторое время… Ты открылся мне с разных сторон, но один комплекс ты никогда не победишь, не смотря на внешний лоск и уверенность. И я не хочу, чтобы ты его побеждал…

– О чем ты?

Водитель остановил машину у серого здания со стеклянной крышей и великолепным балконом с коваными перилами. На втором этаже толпились люди с видео и фото камерами. Первой на тротуаре появилась Веста и поприветствовала собравшихся «поглазеть» на Анри.

– Твоя человечность, – шепнула она. – Учти, Билли узнал твое слабое место и будет давить на тебя.

– Он выиграл первое сражение. А кто победит, неизвестно. – Анри захлопнул дверь машины и вошел в помещение офисного типа, минуя охрану, нелепые вопросы, кто такой, зачем пришел, и как зовут. В индустрии развлечений подчинялись общему правилу – если фамилия посетителя отсутствовала в списках, охрана вежливо указывает на выход.

«Что за порядки? Не свяжешься с корпорацией Льюиса Пена, на телевидение не допустят».

Довольная Веста шла впереди, разговаривая с Лилей, сотрудницей канала, одетой в розовую кофту и черные обтягивающие брюки. Анри вспомнил, когда Группа приходила на радиостанцию Петера, Элизабетта лично встречала гостей, самостоятельно готовила темы для беседы, музыкальные вставки и получала огромное удовольствие от общения. Заботу Энни и Клауса он рассматривал, как необходимость. Супруги привыкли преследовать Элизабетту и выполнять черную работу. По-другому не будет.

Лиля поведала Весте, что программу ведет некий Сэмми Ривэл.

– Ведущий года! Любая звезда мечтает, чтобы он побеседовал с ней. Не всем везет! – хвасталась девушка. – Вы знаете, руководство канала запланировало вещание в Стране Королевы? Вы же в курсе политических событий? Осенью Сэмми командируют на Остров, освещать подписание важного договора… Я еду с ним…

Лиля замолкла, рассчитывая узнать подробности у гостей. Веста улыбнулась в ответ и бросила ненавязчивый взгляд в сторону Анри. Помощница Сэмми Ривэла понимающе кивнула и открыла дверь в студию. Лиля предложила присесть на черный диван, поинтересовалась, удобно ли им, не желают они кофе, другие напитки, и льстиво улыбнулась. Анри оценил способности Лили к идеальной актерской игре. Большие глаза с накладными ресницами заморгали в ожидании ответа. Веста поблагодарила Лилю за помощь и оказанное гостеприимство, и девушка оставила их.

– Пять минут до эфира, – сказал Сэмми модным выговором. Он махнул рукой, приветствуя гостей и разглядывая лидера Группы. Анри заметил, что хохолок-челка взлетел от удивления. Сэмми Ривэл медленно, растягивая шаг, ходил справа налево, изучая вопросы, подготовленные Вестой.

Анри следил за стрелками часах, а затем спросил у Весты:

– Надеюсь, вопросы об отношениях с Элизабеттой ты исключила? Или мне ожидать подвоха, как на радио?

– Нет, я не Билли и негативная реакция мне не нужна. Спиши личное неудобство на импровизацию радиоведущего. Срывать прямые эфиры не в моих планах, зная о непредсказуемости твоего характера. Помни, Льюис ждет отчет о количестве аудитории, привлеченной за этот день. Согласно условиям в новом контракте, ты обязан беспокоиться о рейтингах.

Она улыбнулась, а Анри скис.

– Три, два, один, – Сэмми Ривэл сделал знак рукой, чтобы они замолчали, и дежурно поздоровался с телезрителями. Затем уставился на камеру, искусно улыбаясь, как мартовский кот, представил Анри, Весту и объявил номер телефона, позвонив на который, можно пообщаться с лидером Группы и задать интересующий вопрос. Громкие аплодисменты зрителей в студии прозвучали за спиной ведущего, и Анри ощутил силу их эмоций. Предстоящий разговор с поклонниками ввело в ступор. Ему нравилось общаться с ними со сцены, через музыку и слова песен, а не отвечая на банальные вопросы, какого цвета мячи он предпочитает, есть ли у него домашний любимец и как его зовут.

Телешоу началось. Сэмми представил Группу, зачитав краткую историю успеха, пробежался по списку вопросов Весты и предоставил слово Анри. Он поздоровался с первым дозвонившимся и ответил на вопрос относительно ожиданий от предстоящего концерта. Второй поклонник, третий… пятый… ответы… В заключительной части телешоу Сэмми Ривэл попросил прокомментировать отношения с наследницей. Анри, как и на радиостанции, ушел от ответа и перевел тему разговора на привычку Фелла сбегать в длительных перерывах между выступлениями к семье. Веста улыбалась, восхищаясь выдержкой Анри. Разочарованный Сэмми оставил попытки беседовать на закрытую тему, чувствуя замешательство и не желание со стороны гостя…

Всю скопившуюся энергию и злость Анри выплеснул на Весту после телешоу. Он обозвал ведущего «пижоном» с хохолком. Веста не поддержала его – Сэмми Ривэл показался ей обычным человеком, выполнявшим работу по контракту с каналом.

– Ты бывала в Новом городе раньше? – спросил Анри, когда остыл, и машина выехала на проспект.

– Да, мне приходилось отдыхать здесь, – осторожно ответила Веста. В памяти остались неприятные воспоминания и заново переживать их не хотелось. – Один раз. В прошлой жизни.

– Ясно, – Анри вытянулся. – В таком случае, подскажи мне тихое романтическое…

Веста раскрыла ежедневник и перебила его.

– Билли организовал встречу с директором детского Фонда одаренных детей, в прошлом году ты перевел на расчетный счет внушительную сумму. Местные телевизионщики узнали об этом и хотят сделать репортаж, который покажут новостях на центральном канале.

Анри напрягся:

– Ты знаешь о моем отношении к публичной благотворительности. Если Билли захотел рекламы, пусть едет сам и выкручивается, как знает.

– Контракт не предусматривает отказов! Группе повысили процент гонорара и ответственность до максимума!

– Передай Билли, что я выплачу корпорации штраф, прописанный мелким шрифтом, но против принципов не пойду!

Он увлекся проспектами в кармане сиденья водителя и достал их. Веста убеждала его одуматься, Анри не слушал ее. Реклама завлекала фотографиями коттеджей на берегу водохранилища. На черном небе художники нарисовали полную луну и звезды. Анри не помнил, приходилось ли ему видеть усыпанное мерцающими телами небо и полнолуние у воды, и заинтересовался предложением, запомнив номер телефона, указанный в буклете.

– Мне нужна гитара на вечер, – заявил он

–… Возьми любую с площадки… Представь, как отказ лидера Группы повлияет на репутацию…

В подобные моменты она ненавидела Билли! Все шишки доставались ей. Усмирять и уговаривать гордого Анри оказалась не так легко, как она думала. Он вел себя, как капризный ребенок, изображая, что у него идеи и принципы! Кому они нужны? Никто не воспринимает благородные цели всерьез, большая часть высмеивает твои идеи, потому что у тебя отличные от них ценности. Люди разучились понимать разницу в плохих вещах и хороших, уважать чужое мнение, ссылаясь на удобную нейтральность и бессмысленность. Убедить массы следовать за тобой сложно, если тебя намеренно не столкнули в толпу. Анри подчинился людям королевы, пытаясь одновременно играть в справедливость, честность и поддерживая тех, с кем боролся.

– Нет, – отрезал он. – Ручной обезьяной Билли я не стану!

«Ты давно ей стал», – подумала Веста, но промолчала.

– Встреча займет пару минут, посмотришь разок в объектив камеры, улыбнешься и свободен. Я не прошу ничего особенного!

– Извини, у меня планы.

Он приказал остановить машину на светофоре и вышел на улицу.

Веста, сжав пальцы в кулаки, попросила водителя отвезти ее в гостиницу.

«Пусть Билли сам разбирается в своих проблемах с бывшим другом».

Билли организовал репетицию Группы по плану, утвержденному в корпорации. На сцене крутился Рони, настраивая гитары и микрофон Анри. Саша кокетничала с ним, отвлекая его. Наблюдать за работой технического персонала на площадке оказалось намного интересней, чем на репетиционной базе. Она забыла, как скучала прошлым вечером в номере и с нетерпением ждала выступления. Кругом суетились монтажники сцены, проверяя крепления и световую конструкцию, команда звукорежиссера с рацией и прочими техническими приборами оттачивала последние штрихи. Рони несколько лет жил в подобной суете, помогая команде за сценой выполнять самую черную и важную, на его взгляд, работу. У Анри имелась привычка благодарить техника, если Рони намеренно выходил в конце выступления на сцену. Он не чувствовал благодарности. Внимание поклонников приковано Группе. Публике нет дела до тех, кто помогает суперзвездам отстраивать звук и монтировать сцену.

Путешествие с Группой привнесло в жизнь Саши новые впечатления и эмоции. По ночам она скучала по Мэгги и обещала себе, что следующий гастрольный тур будет ее собственный и сестренка поедет с ней. Она замерла у барабанной стойки, чтобы не спугнуть Рони. Он сыграл пару аккордов и тихо, не в полную силу голоса спел куплет известного хита, задергался и положил гитару в стойку, заметив пристальный взгляд Саши. Он обратил ее внимание на Билли. Менеджер включил переносной магнитофон и в колонках зазвучал хит Туртана. Билли похлопал в ладоши и перемотал кассету на следующую песню. Саша услышала собственный голос и напряглась, не понимая, как корпорации удалось достать черновые наработки. Рони приложил палец к губам, и они спрятались за стойку с гитарами. Билли бросил папку на стул. Лицо менеджера багровело от удовольствия и превосходства, а тело пустилось в пляс. Запись оборвалась. Билли выключил магнитофон и побежал к трезвонящему в правом секторе телефону. Саша в недоумении пожала плечами.

– Чудак, – сказал Рони. – Сравнивал качество песен. Поздравляю, ты выиграла в предпочтениях Билли! И моих.

– Сыграй еще, – попросила она и подала ему гитару Анри.

– Я баловался…, – Рони засмущался. – Пожалуй пойду, много работы, – сказал он, не поднимая глаз.

– Нет, – Саша присела на край сцены. – Почему ты стесняешься показаться миру таким, какой есть на самом деле? Я не вижу в критике ничего страшного. Только ты имеешь право решать прислушиваться к ней или нет.

– Причем тут критика? – возмутился Рони. – Я сыграл пару стандартных аккордов гитаре, а ты упрекаешь меня, что я зарыл собственный талант, настраивая дорогие гитары легенде десятилетия, когда сам должен стоять на вершине!

– Пока ты не признаешь себя сам, толку не будет, – Саша ударила Рони кулаком в живот. – У тебя неплохой тембр. Ты мог бы петь в группе… Слушай, давай на осенних репетициях попробуем дуэт? Мне кажется, выйдет интересное звучание!

– Постой, ты же нашла свое место под крылом у Льюиса Пена?

– Одно другому не мешает. Корпорация собирается лепить из меня звезду, но я представляю, отчего мне придется отказаться. Душа просит другого… Я придумала! Поставлю условие – или они раскручивает нашу группу, – Саша сделала акцент на слово «нашу», – или контракта не будет. Элизабетта предложила Льюису Пену много денег – неустойку за меня и Анри. Он отказался, но если надавит королева…

– Да, – Рони покачал головой, обращая внимание Саши на возвращавшегося Билли с трубкой телефона. – Понаблюдай, как он отчитывает собеседника. Просьба королевы для корпорации – крупица соли. Льюис Пен подписал с тобой контракт под действующую идею, которую придумал корпоративный отдел на досуге за выпивкой. Времени на независимый проект у тебя не останется. Поверь человеку, повидавшему закулисье – слава может так голову снести, что отказаться от нее очень сложно.

– Успокойся, Билли, – кричала Веста. – Анри приедет в Фонд до четырех, как запланировано. Я договорилась с помощницей наследницы, она будет там, соответственно и он. Анри способен отказать тебе, но не любимой Элизабетте!

– Он и ей откажет, я хорошо знаю его. А ты подсчитай в уме, на какие бабки мы пролетели! – Билли бросил трубку телефона и включил магнитофона. Краска постепенно сходила с лица, он вытер вспотевший лоб дизайнерским платком, приказал монтажникам сцены проверить световое оборудование и показать ему.

– Анри отказался славы, – пробормотала Саша и отвлеклась от наблюдений за Билли.

– Ты уверена? Не думаю, что Элизабетта окольцевала его надолго. Он любит свободу, жизнь, музыку. Я не вижу их вместе в будущем – тесные черные пиджаки и галстуки, которые он примерил три года назад, не для него.

– Они будут вместе. Анри уйдет и из мира музыки, а она откажется от титула бабушки!

– Чем они займутся на твой взгляд? – поинтересовался Рони.

Саша пожала плечами:

– Не знаю. Я уверена, ради любви они уедут из города, возможно не сейчас, позднее, им нужно время осознать это.

– Слушай, тебе шестнадцать или возраст, как и паспорт, ты подделала?

– Дурак, – Саша встала, задев Рони по голове слетевшей кепкой.

– Я приехал ради тебя, – сказал Анри, оглядывая пустую комнату с тремя открытыми окнами и колыхавшимися на ветру тюлевыми занавесками. Элизабетта попросила главу фонда предоставить им помещение, чтобы она могла спокойно поговорить с женихом. Шторы напомнили Анри занавески в старом доме, которые мама каждое воскресенье снимала с карниза, чтобы постирать и повесить чистые к понедельнику. Анри пользовался случаем, забирался на подоконник, смотрел на дорогу, голубое небо, на белые облака или темные сгущавшиеся тучи и мечтал. Юное сознание верило, что мир подобно чистому голубому небу сгущает белые облака и человек показывает добрую сущность, а если черные тучи, то люди обнажают скрытую темную сторону.

– Дети, дорогой, – Элизабетта поправила галстук и поцеловала его. – Ты же хочешь помочь детям?

– Тебе известно мое отношение к благотворительности, – уверенно ответил он.

– Знаю, – она крепче затянула галстук и ласковым тоном сказала. – Отец просил быть здесь. Он пригласил нас на ужин в замок на горе и пришлет машину к семи. Глава Фонда хочет, чтобы ты сыграл с пяти до шести… Не хочешь выступать для них, представь меня преданным зрителем…

– Я сыграю для тебя, но не здесь.

Элизабетта нахмурилась. Дверь открылась и в комнате появилась Жасмин, жестом показывая на часы и напоминая, что им пора выходить.

В гостиной уютного особняка, который снял Глава Фонда на мероприятие, появления наследников ожидали представители влиятельных семейств Страны Короля. Элизабетта попросила Анри помочь с застежкой на платье малинового цвета. Он справлялся с молнией, пока она надевала туфли на каблуках средней длины, догнав его по росту. Элизабетта готовилась к мероприятию несколько часов, и это было заметно.

– А где? – спросила она в коридоре.

– Сюрприз, – ответил он, – который испортил твой отец. Вы же планировали встречу назавтра?

– Да. Жасмин напутала… Сегодня мы ужинаем, а завтра он приедет на концерт Группы, – Элизабетта поспешила выйти в гостиную. На людях Анри спорить не станет.

Голоса тут же стихли. Гости забыли о насущных темах и с интересом рассматривали молодую пару, не сходившую с заголовков мировых изданий – музыкант и наследница. В обществе называли их именно так. Анри увидел незнакомые улыбки… восхищение… радость. Дамы изящно держали в руках наполненные бокалы, а мужчины пускали плотные кольца дыма в смежной комнате. Он ощутил себя лишним на этом вечере и натянуто улыбался, принимая льстивые комплименты от хозяина благотворительного фонда и его вечно молодой супруги, которая в шестидесятилетнем возрасте выглядела как минимум на двадцать девять лет. Дамы похвалили Элизабетту за удачный выбор платья. Они не встречались с ней ранее, и она никого не знала, но сложилось впечатление, будто случайно встретились давние друзья и вражды между странами долгие годы не существовало.

Окружение короля мало чем отличалось от общества бабушки Элизабетты. Церемония обручения номер два, только без главного родственника, так окрестил мероприятие Анри. Ехать на встречу с ее отцом не хотелось. Он придумывал предлог, как отправить Элизабетту в замок одну и ограничить присутствие короля на концерте. Сцену он считал личной территорией. Пен и Билли по возможности соблюдали дистанцию. Только на сцене Анри мог быть настоящим, а присутствие высокопоставленных родственников не позволит оторваться в полную силу эмоциональных возможностей.

Очередной поклон и улыбка. Элизабетте нравилось повышенное внимание к наследнице соседней страны. Гости любезничали и с Анри, но он старался не выходить на передний план.

«Она останется обычной! Я должен держать себя в руках. Наследница в ней проявляет на подобных мероприятиях, в компании моих друзей она – музыкальный обозреватель, не более того».

Он прислонился к стене и наблюдал за Элизабеттой, которая быстро освоилась и общалась с Главой Фонда. Жасмин, заметив недовольство Анри, напомнила, что цель акции – семейное благополучие и радость от предстоящего бракосочетания. Она схватила его за руку и подвела к Элизабетте, которая склонилась, чтобы поприветствовать мальчика лет семи, одетого в синий костюмчик и кепку матроса. Элизабетта улыбнулась, протянула ребенку руку и передала шоколадку в яркой обертке с кисточками по краям. Затем она выпрямилась с изумлением на лице. Жасмин незаметно наступила на ногу Анри и подтолкнула его ближе к прозрачному сосуду, куда переместилась Элизабетта. Он заметил, как волосы будущей жены наклонились в левую сторону. Элизабетта редко выходила из дома с распущенными волосами. Анри оценил их красоту и пышность и упустил момент, когда его попросили положить чек, поданный ассистентом, в стеклянный сосуд. Глава Фонда тихо закашлял и взглядом указал на резервуар. Элизабетта свой чек оставила, настал его черед. Как только край бумажной полоски коснулся дна, Анри услышал за спиной дежурные фразы восхищения и аплодисменты. Из коридора появился оператор и снял на камеру момент всеобщей радости Главы Фонда, который лично благодарил наследников.

Очередные громкие аплодисменты и восторженный крик жены Главы Фонда. Анри сжимал руку хозяина мероприятия и задумался о сумме пожертвования, которая достанется нуждающимся. У резервуара выстроилась очередь. Анри удивился. Гости желали походить друг на друга. Он стал случайным свидетелем разговора одной супружеской пары. Жена отчитывала мужа, что он выписал чек на слишком маленькую сумму. Лучшие друзья пары пожертвовали в два раза больше. Задумавшись, мужчина выписал другой чек, а Анри вышел на свежий воздух, в прохладный летний сад, где ослабил галстук, избавившись от официальности. Общество расформировалось на группы вокруг белых столиков с закусками, а он и не думал подходить к ним, планируя отсидеться в тишине летней прохлады и подождать Элизабетту на скамейке у пруда, за особняком. Он шел к спасительной лавочке, но его успел перехватить Глава Фонда. Анри обернулся и увидел Элизабетту. Она вращалась среди гостей, которые заманивали ее в разные компании.

– Отлично, мистер Анри, ваша невеста увеличила сборы до таких высот, – Глава Фонда протянул ему руку. – Вы же знаете, как тяжело уговорить богатеев выделить самую мелочь от их состояний, вот и приходится устраивать подобный цирк. Не все, как вы, готовы расставаться добровольно с достаточно внушительной суммой каждые полгода.

Анри молчал, не зная, как реагировать на его замечание.

– Вы следите за перемещениями моих взносов? – спросил он

– Конечно. В обязанности ассистента входит докладывать мне о крупных пожертвованиях. Вы не представляете, как я радовался, когда мистер Билли сообщил, что наши графики пересекутся в Новом городе. Мы путешествуем и помогаем детям всего мира.

– «Идиот, – корил себя Анри. – Я переводил деньги, не задумываясь о личности владельца, целях движения и результатах. Я заблуждался и безумно рад, что мне открыли глаза. Легче жить, когда знаешь, а не ждешь».

– Спасибо, – Анри поблагодарил Главу Фонда, пожал ему руку и побрел к лавочке у пруда. В тенистом парке за домом ветер качал раскидистые деревья. Анри наслаждался тишиной и спокойствием, понимая, что нервное напряжение, конфликты с друзьями, творческий кризис, сомнения в выборе, губят и опустошают. В кармане пиджака он нашел ломтики хлеба, смял в комочки и бросил голодным уткам, которые радостно отплывали в сторону, набив желудки. Элизабетта нашла его сидящим на берегу. Она замедлила шаг и незаметно подобралась, решив напугать. Анри выдал неожиданную реакцию, ощутив касание ее рук:

– Который час? Гости разошлись? – спросил он.

– Не сомневалась, что найду тебя у пруда и не в настроении, – Элизабетта села рядом и сжалась от холода. Анри набросил пиджак ей на плечи. – Водитель отца ждет у ворот. – Она толкнула его и кокетливо спросила. – Когда расскажешь о сюрпризе?

– Потерпи, узнаешь после ужина. Надеюсь, внезапно объявившейся папочка не задержит?

– Он старается наладить отношения. Ты не смеешь осуждать его, не узнав!

– А ты защищать, – Анри встал, отряхнув брюки, и подал Элизабетте руку. – Идем. У Жасмин есть запасной костюм. Я не могу разочаровать папу…

Король ожидал дочь к восьми. Час назад она позвонила и предупредила, что приедет в замок с музыкантом. Альберт расстроился. Он планировал нарушить договоренность с королевой и подбирал слова, чтобы рассказать Элизабетте правду о советниках и грозящей опасности. В надежде на спасение дочь должна определится и перебросить мост на берег его страны, а не бабушки. Король пожал плечами и подошел к окну. Он видел вечерние огни деревушки у подножия холма, которая раскинулась на полсотни километров и превратилась в индустриальный город. Альберт поднял стакан, наполненный крепким напитком, и удивился:

«Забота о дочери отвлекает от насущных дел. Кого я пытаюсь обмануть? Пройдет время, прежде чем Элизабетта назовет меня папой. Флавио истинный наследник Страны Короля? Или дочь?»

Сомнения порождали очередные вопросы, а не ответы. Альберт передумал знакомить Элизабетту с семьей и отправил Янину и Флавио на курорт, чтобы не мешались. Он не смог рассказать жене о Марго и чувствах, которые он испытывал к ней.

Король вернулся к столу. Он ненавидел Марго, когда образ матери Элизабетты казался естественным и живым – даже мертвой она не оставляла Альберта в покое. После разрыва с Маргаритой в его жизни наступила черная полоса. Три месяца он отсиживался в углу спальни и смотрел в белый потолок. Ехать за возлюбленной он не решился – отец объявил о свадьбе с девушкой, которая показалась ему милой и приятной, не более. Янина представляла собой полную противоположность Марго – девушки вулкана, которая могла очаровать одним взглядом, улыбкой, наклоном головы, грацией, взрывным характером. Альберт надеялся, что Маргарита приедет на свадебную церемонию и вытащит его из пропасти. Не дождался. Он женился на Янине и не помнил, подробностей. Давая клятвы верности, он видел интерьеры церкви, в которой они венчались с Марго. У алтаря Альберт встретил служителя и пожаловался, что союз разрушен по его вине. Священник улыбнулся и продолжил церемонию, не обращая внимания на замечания жениха. Альберт выпрямился, отпустил руку Марго и приподнял край фаты, чтобы рассмотреть лицо, глаза и улыбку, показавшиеся чуждыми и нежеланными. Он хотел кричать… но сказал «да». Позднее он ощутил вкус поцелуя радости от отца, матери и родственников Янины, скрывая истинную печаль, расстройство. Альберт осознал, что совершил ошибку в тот день, когда позволил уйти Марго. Он не писал ей… Но ждал вестей от нее. Газеты сообщали о свадьбе в Стране Королевы и рождении наследницы. Марго ускользнула в тот момент навсегда…

Альберт опустился в зеленое кресло с удобной спинкой и закинул ноги на деревянный стол. В кабинете одиноко горел торшер, освещая портрет отца на стене. Король по традиции поднял руку и отпил из стакана, чувствуя, как тепло и уверенность пошатнули сознание. Настали времена, когда у него появилось право голоса, независимо от того, хотел этого отец или нет.

На столе лежала толстая папка с досье. Неделю назад Альберт приказал доверенному человеку собрать информацию о дочери и музыканте. Утро он посвятил изучению биографий. Последние три года Элизабетта не мелькала в светской хронике, имя дочери журналисты связывали с музыкальной индустрией и лидером Группы, а не семьей бабушки. А днем он приказал доставить архивные номера журнала Петера. Альберта заинтересовали статьи дочери. Читая их, он чувствовал напор словах, который заставлял оценить талант нового исполнителя и послушать пластинку, чтобы сравнить впечатления…

Альберт закрыл папку и бросил пустой стакан в мусорную корзину. В дверь постучали. В кабинет вошел секретарь и доложил, что гости прибыли. Альберт встал, погасил свет в торшере и вышел через смежную дверь в малую гостиную, в которой он принимал важных гостей, удостоенных чести посетить родовой замок, принадлежащей лично ему, как наследнику отца, а не Стране Короля.

Элизабетта стола у двери, держась за руку музыканта. Дочь напомнила ему Маргариту. Она пригладила волосы рукой и заправила выпавший локон за ухо движениями Марго. Альберт предложил гостям сесть на диван у окна, сам занял кресло напротив. Внешность Элизабетты не интересовала его. Он с особым вниманием рассматривал музыканта, отметив, что костюм идеально подобран стилистом дочери и идет ему. Жених Элизабетты чувствовал себя чужим на территории замка. Альберт уловил тревогу и суету во взгляде музыканта и вздохнул. Что ж, завтра он познакомится с ним в привычной для музыканта стихии, на сцене. Наклоном головы он поприветствовал их и предложил напитки до ужина. Гости вежливо отказались. Разговор об овальных заседаниях Альберт решил перенести в ложу. Он не мог раскрыть тайну существования некой организации в присутствии музыканта.

«О чем говорить?», – вертелось в голове у Элизабетты. – «Я Анри привезла, чтобы не остаться с ним наедине, потому что грузный мужчина, одетый и причесанный с иголочки – чужой. Я не верю, что он любил маму так, как написано у нее в дневнике». – Она сжала руку Анри и улыбнулась. – «Я не могу осознать, что у меня есть отец. Если бы судьба давала право на выбор, я бы попросила встречи с мамой!».

Альберт вспомнил о миссии хозяина и задал тон разговора, спрашивая у дочери о том, как она провела день, понравился ли ей Новый город, обстановка в замке. Элизабетта не слушала его, отвлекалась на собственные мысли и сжимала руку Анри. Она вяло подражала тону короля и отвечала на вопросы.

Ужин прошел в полном молчании. Элизабетта жалела, что согласилась на встречу с отцом, да и на завтрашнюю тоже.

«На что я надеялась? Отец от радости расцелует меня и уговорит переехать в замок? Я ненавижу его манеру говорить правильно и искать смысл.»

Анри ерзал на стуле и с интересом изучал на вкус состав блюд, которые подавали на стол. Он хотел расспросить об этом Альберта, так как устал от царившей тишины. Король, казалось, не заметил возникшего напряжения и неудобств. Дочь навестила отца в замке. Он радовался возможности пообщаться с Элизабеттой и ожидал сближения.

Анри заговорил в машине и испугался собственного голоса, привыкнув за два часа к безмолвию. Он дал водителю указание ехать к городским коттеджей на водохранилище.

Кэл Калди обедал в лучшем ресторане Города, когда Курт доложил, что его желает видеть сын королевы. Он удивился и вернул меню официанту. Стройная блондинка в обтягивающем платье присела на стул, а Кэл Калди не удостоил ее и взглядом. Он велел Курту привести Ромена и тщательно потер ладони рук, когда заместитель удалился приглашать высокопоставленную особу. Блондинка отложила меню в сторону и поинтересовалась личностью гостя. Мистер Калди заметил девушку, улыбка сменилась на лице суровым выражением. Он велел блондинке удалиться. Девушка надула губы, показав недовольство, но подчинилась желанию Кэла Калди.

Курт привел Ромена, который вошел в зал ресторана с затравленным взглядом, но одетый как на торжественное мероприятие. Кэл Калди разглядывал гостя и пытался угадать, какая причина побудила Ромена прийти к нему – отчаяние, злость или обида. Ему стало смешно. Человек, стоящий перед ним – выскочка, потерявшая доверие и уважение матери. Опального сына вычеркнули из жизни семьи! И к кому обратился бывший наследник за помощью? К жителю Города с сомнительной репутацией, потому что он не зависел от власти, и королева старалась избегать открытых ссор и недомолвок. Ромен присел на свободный стул. Мистер Калди передал бывшему наследнику меню и спросил:

– Что привело вас ко мне?

– Вы читали газеты? – Ромен взял деловой тон и принялся выбирать горячие блюда и закуски.

Кэл Калди кивнул в знак согласия и приказал Курту оставить его наедине с бывшим наследником. Заместитель не спорил, схватил под руку официанта и вышел в соседний зал.

– Не буду томить вас в догадках, мне нужна помощь, – сказала Ромен.

– Вы знаете правила?

– Да, я в курсе, если бы не беспомощность, я бы к вам не обратился.

Ромен вздохнул, вспоминая Василя, который силой отправил его к Кэлу Калди. Советник посмел приказать ему, сыну королевы, снизойти до мелочного вора и не человека, будучи осведомленным о характере деятельности мистера Калди. Василь сказал прямо – иного выхода нет, или Ромен ручается поддержкой Кэла Калди или исход войны ясен до начала сражений

– Союзники вашей матери – король и тайная организация, о которой предстоит узнать. У нас – ваш сын Люк.

Вспомнив советы Василя Ромен презрительно подумал о нем и сказал.

– Я намерен вступить в борьбу за титул.

– Королевские игры меня утомляют, – Кэл Калди повязал салфетку на груди. – О, недавно пришлось разбираться с одной особой, которая перешла Курту дорогу, но дело быстро уладилось. Я получил приличную сумму отступных, на которую выкупил нужную для расширения бизнеса территорию, не рискуя собственными средствами. Согласитесь, глупо возмущаться и мстить, когда предлагают обогатится?

– Вы правы, – Ромен подумал, что Кэл Калди идиот и намеренно сбивается с нужной темы разговора. – Я хочу, чтобы вы знали – я не сторонник кровопролитий, но я обязан показать матери силу, иначе заявление о правах на титул Большой Совет отвергнет, а общественность не поддержит меня.

– Разъясните суть вашего предложения. Я не вижу выгоды. Понимаете? – Кэл Калди задумчиво прикусил губу.

– Я увеличу сферу вашего влияния, без отступных. Территории Пригорода устроят? Вы получите шанс отомстить особе, которая перешла вам дорогу – в этом у нас общий интерес. Согласитесь – месть и власть, что еще нужно?

– Вы просите только о поддержке?

– Да, – ответил Ромен и вспомнил, как Василь описывал привычки Кэла Калди, который предпочитал встречаться с заинтересованными лицами и принимать решение самостоятельно.

– Хорошо, я поддержу вас, – Кэл Калди смял на груди салфетку, между зубов застрял орешек, создавая дискомфорт. Он пытался его вытащить.

Ромен с интересом наблюдал за ним. Отчаяние и обида толкнули снизойти до него. Кто он? Тот, кто имеет реальную власть в Городе помимо его матери, и с которым королева считается. Именно с этой целью – выяснить, что связывает Кэла Калди с королевой и Элизабеттой, пришел Ромен. Спор наследницы и Кэла Калди о заботе за несчастными девочками осветили в газетах. Ромена интересовали подробности. Он заметил, что мистер Калди высмеивает его. Тон голоса и жесты будущего союзника сообщали следующее – необходимо приложить максимум усилий, чтобы обмануть и провести Кэла Калди.

– Я принципиально не скрепляю наш договор на бумаге, надеясь на вашу четность и достоинство. Помните, если вы перейдете дорогу Кэлу Калди или не выполните часть договора – соглашение можете считать расторгнутым. Курт, мой доверенный человек, в течение недели привезет вам бумаги с указанием мест, которые я бы хотел присоединить к своим владениям. Месяц назад одна особа вскружила мне голову, и я задумался организовать честный бизнес в Пригороде.

Кэл Калди моргнул правым глазом, скрещивая пальцы. У него возникла идея столкнуть Ромена и королеву и посмотреть, на что пойдет мамаша, чтобы разорвать связь с сыном. Мысль промелькнула и исчезла. На Королеву он не держал зла, он не мог простить внучку, которая увела у Курта лучший талант по обману горожан в Парке жалостливой песней – Сашу. Заместитель ежедневно докладывал о падении доходов в Парке. Саша умела собирать публику и просить мелочь. Он помнил, как девочка тряслась от страха и холода, когда передавала выручку Курту. И захотел вернуть Сашу, чтобы потешить самолюбие. Мистер Калди выпил воды из стакана, он хотел обедать, но официант успел принести о воду и рыбную закуску с орехами.

– Я выполню все, что обещал, можете не сомневаться, – сказал Ромен и подал Кэлу Калди руку. Он улыбался, обнажая платиновый зуб.

Ну что ж, он выполнил первый пункт плана Василя. Вторым занималась Роза. Советник приказал женщине вывести мужа на откровенный разговор. Для этого Роза пошла на крайность – вечером, до ужина попросила горничных сдвинуть кровати. Косметические процедуры сбросили, как минимум, десять лет. Она гордилась собой. Когда в комнату вошел Эдвард, Роза обернулась. Он не заметил в ней перемен и повел себя, как обычно – бросил в шкаф пиджак, галстук, брюки, достал любимую пижаму с королевской гравировкой и ушел в душ. Роза поднялась, развязав пояс халата. Получить доверие мужа она намеревалась не по приказу Василя, а в целях сохранения собственной семьи. Клаус все больше начинал зависеть от Элизабетты, Розу беспокоил тревожный голос сына, когда он звонил ей, разыскивая отца. Наследница и музыкант пропали! Клаус поднял охрану на ноги, и чтобы завершить поиски до утра.

«Клаус уважает отца, говорит с ним, просит помочь! Я заботилась о сыне в детстве, помогала с уроками, мы гуляли, играли, строили замки на пляже. Он вырос и загорелся отцовскими идеями спасать наследниц!».

Откровенный разговор с Энни удивил Розу. Невестка забыла об обидах и противоречиях, доброте и чуткости характера. Не стесняясь грубых высказываний в адрес мужа, она пожаловалась Розе на невыносимую семейную жизнь, в которой Клаус отвел ведущее место Элизабетте, и просила дать совет, как справится с напряжением и избежать скандала.

– Я говорю о беременности, а он рассказывает новую стратегию защиты! Понимаете?

– Конечно, дорогая, – Роза обняла невестку. Общее горе сблизило женщин. Энни просила помощи, а Роза не знала, как утешить жену сына. На протяжении двадцати лет она искала способ наладить отношения с Эдвардом и принять образ жизни мужа. Энни не могла знать, что последний год свекровь волнуют те же проблемы. Эдвард, ценитель традиций, не впадал в крайности и поддерживал внешнее благополучие в отношениях с женой.

– Когда я встретила Клауса, мне казалось, что Элизабетта никогда не вернет титул и необходимость в охране отпадет, со временем, – жалобно протянула Энни. – Она ненавидела излишний контроль и вмешательство. Клаус обманывал отца, предоставляя поддельные отчеты. Элизабетта любила сбегать без предупреждения. Клаус ждет у здания редакции, а она обедает в ресторане! Получив должность начальника службы безопасности наследницы, муж помешался на спланированных провокациях и атаках прессы! Не желает отходить от Элизабетты, которой по-прежнему все равно, ни на шаг! От безрассудного и необдуманного поведения которой, зависит жизнь моего Клауса! Он рассказывал вам, что последние недели отец отчитывает за каждую неудачу? Клаус сердится. Ему требуется ни один час, чтобы успокоить нервы и прийти в себя…

– Тише, не плачь, – Роза, когда Энни закончила монотонную речь, камнем лежавшую у нее на сердце. – Я знаю, как вернуть расположение мужей! Ты помнишь Василя? Он работает в команде сына королевы. – Энни утвердительно кивнула. – Ромен не думает сдаваться. Задумайся! Сын королевы возвращает титул наследника, общественность теряет интерес к Элизабетте, и охрана Клауса не требуется. У нас появился шанс, Энни! Мы поможем Василю. Ему нужна информация, доступ к которой у тебя имеется, но не забывай о хитрости! – Энни побледнела, не зная, как реагировать на предложение Розы. – Я не давлю, возвращайся к мужу и подумай, а после завтрака я задам вопрос, согласна ли ты пожертвовать дружбой подруги, чтобы вернуть Клауса? И ты честно ответишь мне.

Энни вытерла слезы и серьезно посмотрела на свекровь. Элизабетту она знала два года. В Золотом Дворце их считали подругами, но на деле между ними установились рабочие отношения и Энни устраивал престижный статус первой дамы, которая по окончании трудового дня возвращается домой, отключается и забывает о проблемах наследницы. Того же она хотела и от Клауса.

– Я согласна. Что требуется конкретно от меня? – спросила Энни.

– Вот и славно, – Роза улыбнулась, мимолетно обдумывая, как рассказать невестке суть плана Василя. Клаус доверяет жене. Энни не составит труда слегка надавить на мужа и выяснить тайны Эдварда и королевы.

Муж вернулся в спальню. Роза вздрогнула и погасила ночник, укрывшись одеялом. Эдвард стоял у шкафа и застегивал пуговицы на рубашке пижамы. Он прилег на правую сторону, не заметив, что кровати сдвинули по приказу жены, и закрыл глаза, желая выспаться.

Анри спал, а Элизабетта изучала красоту и блеск бриллианта на руке. Второе кольцо удачно расположилось по соседству с официальным, из фамильной коллекции бабушки. Она сравнила камни и форму. Старинный бриллиант в бабушкином кольце ярко сверкал, напоминая о могуществе и богатстве королевской семьи. Камень в кольце Анри имел стандартный размер и оригинальную по дизайну форму. Выбирая подарок, он думал о невесте. Элизабетта оценила внимание будущего мужа.

– Я забыл предложить тебе стать моей женой. Обручение на публику не в счет, – говорил Анри, вытащив из кармана рубашки коробку с кольцом. Он оставил пиджак и галстук в гостиной коттеджа, избавившись от условностей, тесных рамок и получив свободу в мыслях и выражениях. Они сидели в беседке на берегу водохранилища, наблюдая, как ночная мгла опускается на пляж. Позади шумела река. В правой беседке гости именинника распевали популярные хиты, поздравляя его, в левой – двадцать человек танцевали диско, хлопая в ладоши и крича, как они счастливы и лучшего веселья придумать невозможно.

– Владелец агентства уверял, что посторонние не помешают, – сказал Анри и смутился, заметив на руке Элизабетты официальное кольцо, мелькавшее на обложках и обсуждаемое в газетах. Она пожала плечами. Заменить кольцо бабушки невозможно – тут же пойдут слухи, что отношения музыканта и наследницы дали трещину. Анри не унывал, открыл коробку и надел купленное им кольцо на средний палец. Внезапный щелчок и в руках появилась гитара. Музыка в соседних беседках стихла. Люди приходили в себя от наплыва веселья и эмоций, кто-то предложил перекур. Анри воспользовался моментом и сыграл песню-предложение. Он смотрел в глаза Элизабетты, любуясь знакомым выражением, чуткостью и прежним образом. На три минуты она похоронила «наследницу» и поцеловала его.

Элизабетта вздрогнула от нахлынувших воспоминаний вчерашней ночи и звона будильника. Анри протяжно выговорил слово «репетиция» и перевернулся на левый бок. Элизабетта подошла к столу и включила специальное устройство для связи с Клаусом. Оно тут же запищало, извещая о двадцати сообщениях. В последнем Клаус просил позвонить ему в номер гостиницы и сообщить адрес. Элизабетта бросила устройство в сумку и растолкала Анри, который окончательно проснулся. Она попросила назвать адрес коттеджей и позвонила в гостиницу. Клаус вздохнул от облегчения, радуясь, что сбежавшая парочка нашлась.

День прошел скучно и неинтересно. Элизабетта выслушала нотационную речь от Жасмин, Энни и Клауса, что в нынешнем положении «исчезать» без предупреждения неразумно. Она злилась на Анри, инициатора побега. Он репетировал с Группой на стадионе, избежав наказания и поучительных речей.

К часу дня Жасмин организовала обед с влиятельными магнатами Нового города. Элизабетта не поняла суть встречи и темы беседы. Магнаты обсуждали политические и экономические новости, финансовые рынки, перспективы и возможные риски от слияния стран, а мысли Элизабетты занимала неизбежная встреча с отцом на концерте Группы. Она смотрела в окно. Черная птица опустилась на откос и замахала крыльями. Вернувшись в номер, Элизабетта увидела Жасмин, которая набросилась на нее с подробным планом стадиона и инструкциями. Подруга объясняла, как войти на территорию, не привлекая внимания, и настоятельно требовала не выключить устройство Клауса, чтобы он мог моментально среагировать в случае опасности.

– Ложа под номером пять расположена здесь, – Жасмин обвела карандашом нужный сектор. – Отец будет ждать тебя у южной лестницы. Репортеров отвлеку я. Анри согласился на специальную фотосессию до начала концерта и трехминутное интервью. Веста встретит вас и проводит в ложу.

– Кто? – с удивлением спросила Элизабетта и надела сережки, которые подарил Анри до завтрака в гостиной коттеджа. Элизабетта вытянула руку, отметив сходство с кольцом на среднем пальце. Официальное меркло на фоне подарков Анри, хотя камень был больше и заметнее.

– Веста, – повторила Жасмин и засунула бумаги в сумку Элизабетты. – Милая и приятная девушка, как мне показалась. Мы вчера душевно поболтали до полуночи. У нас много общего.

Элизабетта нахмурилась и потеряла интерес к изучению блеска и оригинальности камней в подарках и сказала:

– Она имеет виды на моего мужа. Я знаю, как устранить возможную соперницу. Попрошу Анри уволить ее, и она исчезнет с моего пути. Навсегда!

– Веста – профессионал. Она выбилась в люди, опираясь на трудолюбие, удачу и личное обаяние. Я не смогу выговорить название поселка, где она выросла. С положением ее родителей стать кем-то значимым в Стране Королевы нереально.

– Меня не интересует, благодаря кому Веста выбилась в люди, – Элизабетта покрутилась у зеркала и собрала волосы в пучок, укрепив на макушке заколками. Она хотела, чтобы отец заметил подарок Анри и расспросил о нем, как он добился признания и как они познакомились. – Мне не приятно, что подругу некая Веста у меня уже украла!

– Ты ошибаешься, – Жасмин загородила зеркало. Элизабетта нахмурилась. Она упустила возможность полюбоваться новой прической. – Веста – коллега, с которой выгодно дружить! – не унималась Жасмин и страстно жестикулировала, пытаясь обратить внимание Элизабетты, которую интересовали сережки и платье. – Она пресс-агент Анри, я твой. Мы решили объединиться. Королевой поставлена четкая задача планировать совместные мероприятия.

– Анри помирится с Билли. Он нравится мне – умный парень, верный и заботливый друг, а не соблазнительная вертихвостка! Анри разочаруется в Весте. Ласковый тон, поцелуи и он уступит мне. – Элизабетта сдвинула Жасмин и покрутилась, любуясь стройной фигурой в коротком платье с шифоновыми рукавами до предплечья. Она потратила три часа на поиск наряда в десяти магазинах Нового города. – Забудь о сотрудничестве с Вестой. Делами Анри займется Билли, – сказала она и вышла из номера.

Дверь от сквозняка громко хлопнула, окно закрылось, напугав растерянную и опечалившуюся Жасмин. Наследница победила в Элизабетте журналиста и подругу, которую она знала четыре последних года. Они не были близки, работая в редакции, но уважали друг друга, имели общие секреты и могли посмеяться на выговором Петера, или обсудить «новый роман» в музыкальной индустрии. Жасмин не рассказывала Элизабетте о городе, где жила ее семья, о родителях, которые сутками работали на заводе по выпуску металлических труб и не представляли, что жизнь в Городе подчинятся другим законам. Жасмин получила диплом финансиста, но талант фотографа и журналиста превосходил способности к анализу отчетов. Навещая родителей каждое лето, она рассказывала им о редакции, Петере, стабильном окладе, коллегах-друзьях, возможности зарабатывать на увлечениях. О бесконечных съемках, в том числе и ночных, Жасмин тактично умалчивала. Как и о должности пресс-агента наследницы она не рискнула сообщить. Семью королевы отец не жаловал и имел десятки сторонников в убеждениях.

– Она видит из окон Золотого Дворца клумбы в саду, а о проблемах заводов только говорит.

Переубедить упрямого отца, что у королевы сотня чиновников в Большом Совете, которая отвечает за развитие регионов, не удавалось.

Веста пришла в номер Жасмин после десяти с парой коктейлей из бара и предложила поболтать. Жасмин отвлеклась от редактирования интервью Анри и удивилась, когда помощница Билли рассказала, что росла в поселке на пару километров южнее ее города. Веста поведала, что оставила мнение родителей при себе и уехала, построив в Городе ту карьеру, которую хотела. Она рассказала подробности тесного знакомства с владельцем корпорации и поблагодарила Льюиса Пена за помощь, пожаловалась на несносный характер Анри и предложила объединить усилия. Вместе они составили общую программу мероприятий и договорились выручать друг друга.

– Ты уверена, что подопечные справятся с нагрузкой? – спросила Жасмин, изучая график. – Элизабетта обожает находится в центре внимания, а му…

– Анри не сможет отказать, если будущая жена ласково попросит присутствовать на мероприятии. – добавила Веста, улыбнувшись. – Он согласился встретиться с Главой Фонда? Помнишь?

– Да. Днем уловка Элизабетты сработала, а я и не надеялась на подобный исход. Скажи, ты уверена, что мы придерживаемся верной тактики? – спросила Жасмин. Сомнения не покидали. За два дня она изучила характер Анри. Уступать Элизабетте быстро ему надоест, но Жасмин отказалась предполагать возможные последствия, опасаясь худшего. Она сохранила уважение к подруге и не могла желать ей несчастий.

– Не можешь найти подход к «звезде» – добейся расположения у родственников и друзей, мнением которых «звезда» дорожит! – сказала Веста. – Он послушает ее. Она не позволит.

Жасмин пожалела коллегу и решила убедить Элизабетту, что дружить c соперницей и держать при себе, выгоднее, чем на расстоянии.

Дежавю возникло у Элизабетты, когда она вошла ложу. В тесной комнатке, в полумраке, она увидела диван, два кресла, стеклянный столик, вазу с цветами, Клауса, который заменил отца у двери и Энни, не покидавшую мужа ни на шаг. Альберт поцеловал дочь и помог расположиться на диване. Элизабетта смотрела на отца и следила за реакцией публики. Под ликование поклонников, Группа вышла на сцену и готовилась начать выступление. Элизабетта увидела Анри у микрофонной стойки, который поднял руки, приветствуя зрителей на стадионе.

– Я хочу признаться, – сказал Альберт, не обращая внимания на гитарный рёв и громкие крики взволнованной толпы.

– В чем? – спросила Элизабетта.

Альберт вздохнул, он искал предлог, как рассказать об овальных заседаниях и о том, что ей придется возглавить их в будущем.

– Я хотел поговорить об этом вчера, до ужина, но при посторонних не решился.

– Осенью мы распишемся! – воскликнула Элизабетта. – Анри не посторонний. Я не смогу утаить от него суть твоих признаний. У нас нет секретов!

– Я согласился приехать на стадион, потому что сцена отвлекла внимание музыканта на два часа от моей дочери!

– Довольно, я иду к нему, – Элизабетта сделала попытку, чтобы подняться.

– Сядь, – приказал Альберт. – Ситуация деликатная и затрагивает тайны Леона Андре и королевы. Обручившись с музыкантом и вернувшись в Золотой Дворец, ты унаследовала не только титул бабушки, но и деда! Я хочу, чтобы ты реально понимала ответственность выбора и оценивала последствия. Забудь о муже, он кукла, которая играет предписанную роль. Безрассудное поведение Маргариты отсрочило желание советников распространить влияние в Стране Короля. Они пошли другим путем – девочку сбросили с пьедестала, а когда в юной головке созрела решимость к активной борьбе, вернули утраченный титул и восстановили справедливость.

– Объясни, к чему ты клонишь? – спросила Элизабетта. Отец вел безумные разговоры в духе бабули, которая, к сожалению, иногда бредила, но он выглядел приличным и адекватным мужчиной. Пообщавшись с ним, она поняла, он безумен, как и бабушка.

– Ты возглавишь овальные заседания до осени. Леон Андре рассказал жене о советниках – друзьях во время болезни. Вступив в борьбу за возвращение титула, ты подписала неофициальный договор с советниками. Королева и Эдвард намерены ликвидировать овальные заседания, заручившись моей поддержкой, но я был там. Советники – неадекватные, помешанные на воплощении сумасшедших идей люди. В Большом Зале Приемов Золотого Дворца они ведут светский образ жизни, сплетничают, хвастаются нажитым капиталом и удачными сделками. В закрытой комнате советникам не до смеха – они увлечены прогнозами, планами. Королева имеет решающий и бессмысленный голос, который со временем заберешь ты.

Элизабетта взяла отца за руку, тревожно взглянула на него и пыталась понять, как долго он вынашивал правду, придумывая слова, чтобы поделиться с ней и подготовить к выбору, которого нет. Она попросила подать стакан воды. Энни открыла неприметный холодильник, тихо гудевший позади кресел и заполненный официантом под присмотром Клауса, взяла чистый стакан, наполнила водой и протянула Альберту.

– Спасибо, – поблагодарил он девушку и вернулся к разговору. Излишняя веселость и дерзость Элизабетты сменилась страхом, ужасом и желанием помочь. – Я не обезумел, – как можно увереннее сказал Альберт. – Овальные заседания существуют. Советники – влиятельные люди в Стране Королевы. Каждый день ты встречаешься с ними в Золотом Дворце, кокетничаешь, не задумываясь, что тобой играют. От вас, – он перевел взгляд на Анри у микрофонной стойки, – ничего не зависит. Если хочешь счастья с ним, то беги. – Король осекся, заметив Энни. Элизабетта отправила девушку к Клаусу и сжала руку отца. – Мир Золотого Дворца не для вас, – добавил он и отпустил ладонь дочери, затем отвернулся и более не принимал попыток завести разговор о советниках, погрузившись в «живой концерт».

Альберт не догадывался о существовании подобной музыки, предпочитая оркестровый жанр. Он не слушал радио, не смотрел телевизор, не читал газеты и журналы. Он изолировался от мира и появлялся на публике, когда Глеб Маккини, первый заместитель, напоминал, что он король и жизнь страны, проблемы рабочих, землевладельцев, пенсионеров, молодежи должны заботить его. Альберт присмотрелся к музыканту, который смущался за столом, но преобразился на сцене, заставленной аппаратурой. Одно неловкое движение и Анри оступился, споткнувшись о провод. Музыкант поднялся и, не думая о физической боли, ушибах, бежал по дорожке к центру фан-зоны. Альберт наблюдал за дочерью. Элизабетта смотрела на музыканта влюбленным взглядом и повторяла за ним слова песни.

– Забудь о советниках и об овальных заседаниях. Ты достойна веселой жизни без забот, – сказал он. Элизабетта притихла и отвлеклась от наблюдений за Анри. – Обещай, что не станешь делиться с ним секретами деда до свадьбы.

– Хорошо, – согласилась Элизабетта. – Анри не узнает о нашем разговоре.

– Нет, ты вправе сказать ему, если засомневаешься в правильности выбора и вздумаешь сбежать. Звони на этот номер, – король открыл сумку дочери и спрятал неприметный клочок бумаги в потайном кармане. – Как только потребуется помощь, поддержка, совет. На бабушку не рассчитывай, она спит и видит любимую внучку наследницей. Прикрываясь благими намерениями, она отдала тебя советникам.

– Я не передумаю! – воскликнула Элизабетта. Голос дочери оглушил его. – Я сделала выбор, и муж поддержал мое желание стать наследницей. Я счастлива и не понимаю, к чему ты завел бессмысленный разговор об овальных заседаниях! Ты поспешил с защитой. Я назову тебя папой не скоро.

Альберта кольнуло в сердце. Слова дочери ранили его.

– Понимаю, – сказал он. – Но ты вспомнишь о моих словах, когда наступит осень.

Элизабетта выдернула руку и сосредоточилась на выступлении Анри. Он помогал Саше с импровизацией. Элизабетта восхитилась мастерством воспитанницы. Фелл, Рони, Анри – помогли девочке осуществить мечту.

После концерта Анри пригласил друзей отметить удачное выступление Группы на вечеринке в закрытом клубе. Фелл, Макс, Бун, Дэн и Мон высказались с поддержкой. Элизабетта уговорила Жасмин составить ей компанию и на вечеринке болтала с подругой, забыв о безумствах отца, пока Анри и Фелл веселили небольшую компанию шутками из популярной передачи. Мон хвалил Сашу за виртуозность, одаренность и пообещал устроить знакомство со Стимми Виртуозом.

– Он расскажет правду о деятельности музыкальных корпораций.

Заметив напряжение, Анри предложил Саше помочь им с Феллом. Девочка согласилась, не желая выслушивать упреки Мона.

Ночью Элизабетта осознала серьезность разговора с отцом, который натолкнул на мысли, посеял сомнения, но не дал ответов. Она вертелась и не могла уснуть, наблюдая, как Анри сопит от усталости, уткнувшись в подушку. Элизабетта порадовалась за него – он жил в придуманной реальности, исполнял роль музыканта, но в награду получил спокойствие. Он не обязан думать об овальных заседаниях, верить в существование советников и нести ответственность за их безумные идеи. Элизабетта опустила подушку, перевернулась на другой бок и закрыла глаза, решив, что отец обманул ее. Он искал путь к сближению с дочерью. Защита, разочарование в бабушке – только на руку безумному королю. Элизабетта вздохнула, чувствуя, как спокойствие наполняет сознание. Затем вздрогнула, вспомнив о бумажке с номером телефона. Она встала, нашла сумку на подлокотнике дивана и спрятала записку отца туда, откуда будет самой легко достать, но в то же время сложно найти тем, кто будет искать.

Веста нашла Анри у стойки регистрации. Он подписывал карточку администратору, выглядел бодрым, выспавшимся и счастливым. Веста оглянулась и не заметила присутствия Элизабетты. Последние дни она не отходила от Анри, контролируя каждый шаг будущего мужа. Веста поздоровалась с ним.

– Привет, – сухо сказал он.

– Твоя подружка говорила обо мне? – Веста задала ему прямой вопрос, ожидая снисхождения, злости, разочарования.

Жасмин рассказала о намерениях Элизабетты уволить ее и Веста потеряла покой. Она крутилась в постели, выдумывая, как опередить наследницу и сделать больно. Она поняла, что соблазнить Анри во время гастролей Группы не получится. Длинное благородное имя Элизабетты отпечаталось в отдаленном участке мозга. Веста не могла освободиться от желаний насолить ей, отпустить ненависть, предаться чувствам с Билли и изменила намеченную тактику. Одна ошибка, не обдуманный шаг, и расположение Анри будет утрачено. Она потеряет высокооплачиваемую работу, друзей в технической команде и возможность видиться с Анри ежедневно.

– Ты о чем? – спросил он и зашагал к выходу на стоянку, напоминая обычного туриста, а не музыканта. Веста плелась следом.

– Твоя подружка надумала уволить меня. Она уговорила Билли забыть обиды и помириться. Твое согласие даже не рассматривается.

Анри замер. Веста невинно смотрела на него. Идея очернить прекрасный образ Элизабетты работала. Двери разъехались в сторону, и они вышли на стоянку. Сотрудник отеля контролировал погрузку вещей Группы. Анри поднялся в свой автобус, бросил рюкзак на диван и сел в кресло. Веста ждала ответ, уперев руки в бока.

– Я не думал увольнять тебя. Бетт не встречалась с Билли и не просила мириться с ним. У кого ты подхватила эту сплетню? – Анри взял журнал со стола и сделал вид, что заинтересовался картинками с пятничной театральной церемонии. Веста не унималась. Обхитрить наивного на первый взгляд лидера Группы не просто.

– Помощница твоей подружки сказала, по секрету. Мы договорились выручать друг друга.

Анри поднял глаза на Весту с неким удивлением. Он ненавидел дурную сторону ее характера и не признавал излишнего вмешательства в дела Группы. Разборок и ссоры Элизабетте не избежать, но Весту он решил обнадежить.

– Я дождусь, пока Бетт заведет разговор о твоем увольнении. И откажу ей, поставлю на место.

– Спасибо.

Анри мечтательно посмотрел в стену, выбросил в корзину глянцевый журнал и задумчиво произнес:

– Бетт вернулась в Город. Бабушка заболела. Эдвард позвонил среди ночи и приказал возвращаться. Она улетела на рассвете, а я не пытался удерживать ее и что-то говорить. Час наблюдал за сборами. Бетт паковала дешевые платья, купленные от скуки, в чемоданы. Я удивлялся испуганному взгляду. Она отказывалась признавать, что улетает в один конец…

Вот! Веста была готова подпрыгнуть от радости. Она смогла нащупать болевую точку, которую Анри тщательно скрывал от команды. Она присела на диван и коснулась теплой руки, которая написала столько чудесной пронзительной музыки, и ощутила волнение. Тревожное и восхитительное.

– Тебя беспокоит, что утром правительство объявит Бетт королевой. Страну ждут семидневные каникулы радости, а ты потеряешь ее. Окончательно.

Анри молчал.

– Выговорись! – настойчиво сказала Веста. – Я человек посторонний, находящийся между вашими мирами и смогу дать совет…

– Бетт не давила, не настаивала. Она просила поддержать намерение стать наследницей, и я послушался, представив, что будет со мной, если откажусь. Группа, студия, идеи для новой пластинки – не стоят трех лет отношений. Мы редко видимся, но я привязался к Бетт, и знаю, что она есть и ждет меня.

– Ты сомневаешься в выборе? – Веста обратила внимание на руку Анри. Он сочинял в уме и стучал на подлокотнике какой-то ритм.

– В день обручения с Элизабеттой я подписал бумаги, согласно которым не имею права выносить тайны Золотого Дворца за его пределы, но тебе открою страшную правду! Бракосочетание музыканта и наследницы – игра на публику. Королеве нужно заставить людей верить в сказку и забыть о реальности, экономических, политических проблем. У меня был шанс отказаться. Я упустил его, когда отверг предложение Бетт сбежать на Остров, пожениться и забыть о давлении влиятельных родственников. Элизабетта походила в депрессии дня два и переехала в Золотой Дворец. Я встретился с венценосной бабулей. Не устоял от заманчивого предложения обрести свободу и подтолкнул Бетт вернуть прошлое. Я думал о корысти. Мечты о собственной студии в центре Города манили, а Льюис Пен изгрызался бы от злости и отдыхал в сторонке. В туре я понял, что мне необходима творческая среда. За два месяца я не сочинил ни одной приличной мелодии. Музыку нужно делать на Острове, медитируя и погрузившись в себя. Я выбрал славу.

– Ты уверен в том, что сказал? Расскажи Элизабетте о сомнениях. Она должна знать, что ты не одобрил ее выбора и поддержал из страха потерять.

– Она не поймет.

– Убеди сбежать на Остров, скажи, что ошибался. Не прячься от нее в скорлупе.

Анри опустил голову.

– Ясно, ты не готов оставить Группу и думаешь, что не вправе требовать от Элизабетты отказаться от титула?

Веста включила телевизор. Камера транслировала сюжет на фоне черной кованой ограды Золотого Дворца. На крыше развивался флаг. Сотни человеческих рук тянулось через отверстия в прутьях к площади у дворца. Обаятельный корреспондент в черном пиджаке и галстуке передавал последние новости.

–…Состояние здоровья королевы врачи оценивают, как удовлетворительное. По словам Кори Хилла, официального представителя Золотого Дворца, в будущий понедельник королева начнет выезжать на запланированные мероприятия…

Анри забрал пульт у Весты и выключила телевизор. Корреспондент превратился в маленькую точку и померк.

– Осень наступит не скоро. Воспользуйтесь свободой, чтобы насладиться друг другом и понять, чего вы хотите – успешных карьер или счастливую семью на Острове.

Веста встала, осознавая, что не смогла отдалить Анри от Элизабетты, как планировала ночью. Одно лишнее слово и карточный домик рухнул. Она приблизила к нему соперницу! Анри восприимчив к чужим советам. Вдруг он прислушается и поступит так, как сказала она? В любом случае, отступать поздно. И повеселел же он после выпуска новостей. Коронацию отсрочили на неопределенный срок.

– Забудь все, что я рассказал тебе. Я дал слово королеве.

– Могила, – Веста улыбнулась и толкнула дверь автобуса. – Будешь сомневаться, найди меня и расскажи. Выговоришься, станет легче. Я друг, который умеет принимать тайны, а не открывать их миру.

– Я часто думаю и сомневаюсь. Психика нормального человека не способна выдержать давление от неврастеника музыканта.

– Я справлюсь, не переживай. – сказала Веста и дверь автобуса закрылась

Анри вздохнул, положил пульт от телевизора на стол и достал из корзины журнал. Во время разговора с Вестой в голове крутилась одна мелодия, но он предпочел забыть ее. За ненадобностью.

Элизабетта сидела на скамейке набережной Парка и читала книгу, иногда отвлекаясь, чтобы полюбоваться заходящим солнцем и речной гладью. Клаус спрятался за деревьями и охранял дорожку к скамейке.

На прошлой неделе Элизабетта посетила овальное заседание, как представитель королевы. Отец сопровождал ее. Советники любезно поздоровались и назвали имя и функцию, за которую отвечали на овальных заседаниях. Элизабетта приветствовала каждого советника с безжизненной улыбкой на лице. Чувство волнения не оставляло с тех пор, как верного охранника бабушки скрыла неприметная дверка в узком коридоре. Советники, среди них она узнала магнатов, с которыми обедала, объяснили цели, задачи и перспективы овальных заседания. Она слушала, успевала переглядываться с отцом и понимала, что предупреждения короля в ложе не бред уставшего от жизни человека! Судьбы миллионов людей решались в тайной комнате, расположенной посредине перешейка между Страной Королевы и Островом. От нее зависит, что с ними случится завтра. Или этим вечером. Голова Элизабетты раскалывалась от объема информации. Первый справа предложил занять стул бабушки и в торжественной обстановке наследнице присвоили имя «тринадцатый по центру».

Когда советники озвучили имя предполагаемого отца первенца, лицо Элизабетты исказила возмутительная эмоция. На инстинкте она приложила руки к животу. Альберт почувствовал, что плану советников не дано свершиться и с облегчением вздохнул.

– Как я узнаю его? – спросила она, сделав вид, что изучала внешность пятого справа.

– Отец наследника найдет вас, не сомневайтесь, и покажет вторую половину кулона.

Первый слева вытащил из кармана золотую цепочку. Половина изумрудного сердца повисла в воздухе. Советник ухмыльнулся и спрятал украшение. Элизабетта готовилась напасть на него, но отец удержал дочь от безрассудного поступка. Люди за овальным столом могли сломать неопытную девчонку и заставить принять цели и идеи овальных заседаний, посулив абсолютную власть на публику взамен, но ударив в больное место – навсегда оттолкнули.

В самолете Элизабетта набросилась на Альберта и Эдварда. Она возмущалась и кричала, что забеременела, и «муж», назначенный советниками, не сможет стать отцом ее сына.

– Я разрушила их план!

– Тише, – приказал король. – Советники пристроили «своих» людей в государственные и частные учреждения страны. Они влияют на окружение королевы и как зараза готовятся распространиться по миру. Зачем им твой ребенок, мы не знаем, а они не горят желанием делиться планами. И пойми. Ты стала наследницей, потому что советники увидели выгоду в тебе, а не Ромене.

Элизабетта выпила воды.

– Свадьбу с музыкантом и рождение сына – расписали три года назад, – Эдвард не удержался, рискнув выложить Элизабетте правду. – Я увидел Анри на концерте много лет назад и подсунул анкету королеве. Она утвердила «мужа» у советников, и план по возвращению титула наследницы расписали с точностью до минут.

– Я отказываюсь в этом участвовать, – воскликнула она. Правда отца воспринималась легче, чем признание Эдварда. Элизабетта допускала, что бабушка приложила руку в знакомстве. Одно дело, когда догадываешься и другое, если знаешь наверняка. Самолет застряло в воздухе. Элизабетта хотела встать, но отец удержал и вернул в кресло.

– Отказ наследницы не остановит советников, – сказал Эдвард. – Не вини бабушку. Она вступила в сговор с первым справа. Он одобрил мой план и приказал остальным не вмешиваться. Королева получила три года. Достаточный срок, чтобы гуманным способом уговорить внучку вернуть титул и организовать свадьбу века. Четвертый слева успел взбунтовать от долгого ожидания, предложив более жестокий и быстрый способ. Да, двенадцать советников никогда не разделят власть между собой. Всем хочется стать тринадцатым по центру. Если судьба мужа, его родственников безразлична, пожалуйста, иди своей дорогой, но знай, что врага можно уничтожить в его логове. Советники дали роли всем нам, мы обхитрим их, если постараемся.

– Бред, я не верю… Фарс… Сон…, – Элизабетта покачала головой и закрыла глаза. Эдвард забрал у нее стакан с водой и дал возможность вытянуть ноги на мягком пуфе.

«Страна Королевы, бабушка, самолет, все искусственное, ненастоящее, и какой нужно иметь талант, чтобы убедить людей, что ты не играешь роль, а живешь сам по себе».

– Твой дед сделал Страну Королевы зависимой от капитала семьи Андре, почему он умер, вроде как от болезни и случайности, загадка. Ни слова музыканту о заседаниях, – предупредил Альберт дочь. – Помни. Меньше будет знать, больше шансов прожить совместные года в счастье и любви.

– Я не скажу Анри по одной причине, я хочу, чтобы хотя бы он прожил жизнь за нас двоих, не думая о советниках, которые стоит за нашим знакомством. Незнание – лучшее счастье, я поняла это, когда на меня обрушили правду. Догадываться, думать – это неспособность разума приспособиться к роли, но знать наверняка и понимать безысходность – вот ад. Узнав тайны и цели советников, Анри… он оттолкнет меня…

– Привет! – сказал Анри, закрыл глаза руками и присел рядом. Элизабетта отложила книгу и сказала, что волнуется не первый день за него – утром свадьба, а от него пришло письмо несколько дней назад – что тур Группы закончен, он выехал в Город. Срок – утро вчера….

– Поезд задержали – на рельсы упало дерево, сутки стояли в лесу, – соврал Анри.

В действительности он боялся возвращаться и искал предлог, чтобы проигнорировать свадьбу. Не смог. Как не пытался поступить по совету Весты – не выходило. Он надел маску верности, признания и отчуждения от собственных мыслей. Стало легче и сомнения не беспокоили, исчезнув до определенного момента, появление которого он не мог контролировать.

– Я злюсь, – сказала Элизабетта.

– Да? Не похоже!

– Наглец! Воспользовался моей наивностью! Я понимаю, что завтра, когда ты скажешь «да», то обрежешь концы прошлой жизни. Молчи, не перебивай! Бабушка сказала утром, что Эдвард снял дом на Острове, в океане. Мы летим за счастьем регулярным рейсом. Я учла твое пожелание…

– Чудно, – сказал Анри, поцеловал ее и обнял.

«Королевой она станет не скоро, бабушка оправилась после болезни и передавать страну внучке не планирует. Мысли о времени успокаивают».

– Саша на глазах разорвала контракт с корпорацией и поддельный паспорт.

– Я знаю, она рассказала мне, и как опекун я выплатила ее долг Пену. Глупышка! Ты бы видел, как она извинялась за необдуманный каприз! Она намерена вернуть мне деньги, за частную школу Мэгги, неустойку и отступные Калди!

Анри улыбнулся. Солнце опустилось, образуя на глади реки прощальную дорожку. Он оглянулся вправо, влево, вперед. Набережная пустовала и ему стало неуютно.

– Саша талантлива, – сказал он. – Я купил студию. Веста оформляет бумаги. К ноябрю я смогу сделать первую запись. Мы выбрали одну из ранних песен, но не думали о стилизации и представлении. От успехов Саши будет зависеть все. Релиз Группы отложили на неопределенный срок, я хочу, чтобы Пен получил как можно больше убытков… Ничего стоящего из моей головы пока не выйдет. Для этого нужно снова открыться, я не готов к этому.

– Я беременна, – вдруг сказала Элизабетта и ближе к нему придвинулась. Распущенные волосы развивались на ветру, который играл со страницами книги. – После отпуска я вызову врача. Бабуля отсылает в тихое прекрасное место для зачатия наследника, а он уже вот здесь.

Элизабетта взяла руку Анри и приложила к животу. Он опустил голову на плечо. Новая жизнь… Он не боялся перемен…

«Маска, я не должен забывать о… Она не узнает… Я не позволю»

Эдвард, следивший за музыкантом, поманил сына. Клаус подошел к отцу и выслушал приказ:

– Ни слова королеве, ясно? И людей предупреди.

– Да, отец.

Клаус вернулся на место и передал указание другим охранникам. Эдвард спрятался за деревом и наблюдал, как Элизабетта рассказывает музыканту о жизни до свадьбы. Он держал ее руку и любовался закатом. Эдвард заметил, как на лице Элизабетты проскользнуло сомнение, которое за секунду сменилось внутренним спокойствием. В самолете она пообещала хранить тайну от мужа и похоже боролась с тем, чтобы случайно не открыться. Эдвард напрягся. Музыкант достал подозрительный предмет из кармана.

– Что это? – спросила Элизабетта, когда Анри надел ей на шею половину изумрудного сердца на черной веревке.

– Признаюсь. Я зашел в магазинчик перед отъездом, чтобы купить подарок будущей жене. Несколько часов искал то, чего ты достойна. Продавец выложил на прилавок камни в разной огранки и блеска в оригинальной оправе, но я не увидел ни одного достойного. Измученный вопросами и наглостью покупателя владелец магазинчика спросил, кто моя невеста и обещал помочь с выбором. Я тактично промолчал, отказался от скидок, акций и ушел. По дороге вспомнил, что мама десять лет назад подарила мне одну вещь, завернутую в серый платок с вышивкой.

Анри показал платок Элизабетте.

– Я в состоянии купить тебе любой подарок. Проблема в том, что я не знаю, как угодить девушке, которой венценосная бабушка положила к ногам страну…

– Где миссис Смит взяла кулон? Ты знаешь? – перебила его Элизабетта и рассмотрела кулон в заходящих лучах солнца. Подарок Анри блестел, переливаясь и показывая красоту.

– Нет, не знаю. Мама просила подарить жене. Я исполнил пожелание. Мне кажется, кулон ей подарил отец или от человек, которого она любила. Подобные сердца обычно связывают две половинки. Я смог удивить тебя?

– Да, – воскликнула Элизабетта и приложила палец к губам Анри, чтобы он молчал. Она видела вторую половину сердца у первого справа. Осознание роли пешки сумасшедшего деда вгоняло в страх. С другой стороны, пришло спокойствие – советники одобрили Анри отцом ребенка.

У дверей личной гостиной королевы Ромен проверил в кармане пиджака наличие сложенного вчетверо документа о союзе, подписанного Кэлом Калди под давлением. Ромен не успел осознать унижения, которое ему пришлось испытать. Он мял важный документ, чтобы ослабить влияние напряжения, но вспомнив, что несет матери доказательства, выдергивал руку из кармана и успокаивался.

В течение нескольких лет, прожитых в титуле наследника, он старался затмить команду королевы перед Большим Советом, семьей. Авторитет матери давал о себе знать и Ромен терялся, когда она проходила мимо с серьезным и недовольным лицом. В сентябре она поставила точку в вопросе наследства и умоляла не беспокоить глупыми разговорами о мести. Ромен не собирался сдаваться. В прошлую встречу он нагрубил матери и обещал отомстить.

Ромен вошел в гостиную королевы и три раза постучал по косяку двери, чтобы обратить внимание матери. Она сидела в любимом кресле у окна и советовалась с верным Эдвардом насчет списка приглашенных на свадьбу. Заметив Ромена, охранник тут же отскочил к двери и занял нейтральную позицию. Королева собрала бумаги, спрятала папку в ящик письменного стола, который закрыла ключом, и переместилась в противоположный угол гостиной, указав сыну на кресло для посетителей. Ромен с уверенным и бесстрашным видом пересек комнату по диагонали и опустился в предложенное кресло. Яркое солнце светило в окно. Он смотрел на мать и думал:

«Кем же королева оказалась в действительности? Беспомощной женщиной под маской жалкой расчетливой старухи. Наблюдаю за Эдвардом и понимаю, королева поведала ему часть плана, чтобы слушался, исполнял приказы. Женщина с надменным выражением на лице, сидящая напротив, умеет скрывать эмоции, интриговать, придерживать развязку и удивлять в финале игры. Интересно, она отталкивает и презирает меня, потому что в дружбе со мной не увидела выгоду? Или она искренне любит Марго? Желает счастья Элизабетте? Сомневаюсь.».

Эдвард склонился над столом, добавил кипятка в чайник и удалился, притворив резные двери личной гостиной. Ромен официально записался к матери на прием. Королева вынужденно терпела сына, разговаривать не желала и мельком поглядывала на часы, ожидая конца аудиенции.

– Я слушаю, – насмешливым тоном произнесла она. – Полагаю, возвращение в Золотой Дворец связано с определенными причинами…

– Угадала, – воскликнул Ромен и вытащил из кармана документ с подписью Кэла Калди. – Во-первых, как любящий дядя, я не мог пропустить свадьбу племянницы. Во-вторых, Софья звонила в расстроенных чувствах и попросила уладить проблемы финансового характера с семьей Гамильтона. Он отказался обручаться с моей дочерью. И, в-третьих, у меня возникло личное дело к тебе, мама. – Он передал королеве петицию, наблюдая за реакцией матери. Она бегло ознакомилась с содержанием документа и, усмехнувшись, смяла бумагу. Петиция Кэла Калди застыла в воздухе, затем упала и похоронила надежды Ромена. Королева не собиралась принимать угрозы сына всерьез.

– Я запрещаю предлагать, выдвигать какие-либо условия, шантажировать и угрожать. Общественность поддержала смену власти. Элизабетта – бывший изгой, который теперь вызывает жалость и удивление. Не сломалась, поднялась и восстановила справедливость. Принимать ответные меры – бессмысленно. Мой совет – сиди тихо, мирно и не высовывайся. Проблемы Софьи с Гамильтонами я улажу.

– Объясни, почему не я? – Ромен склонился над женщиной, которую следовало называть мамой, но ему хотелось ударить ее, прогнать. – Марго! Как вы с отцом тряслись над благополучием любимой дочери, а судьбой сына вы не интересовались! Марго приняли в Стране Короля. Большой Совет отложил утверждение моей заявки на наследство. Марго вышла замуж и родила дочь. Ты вознесла ее до неземных высот! А я остался в стороне! Элизабетте не нужна Страна Королевы. Настанет день, она выберет музыканта и откажется от наследства!

– Тише, – гневно возразила сыну королева, повысив голос. – Сядь.

Она толкнула Ромена и он, покачнувшись, упал в кресло.

– Не смей лезть, куда не просят, соблюдены законы страны, и не пытайся искать лазейку, чтобы оклеветать Элизабетту и лишить девочку права на наследство. Мистер Смолл мирился с наглым заявлением и амбициями клоуна, не желая подвергать сомнениям и критике деятельность и законодательство Большого Совета. Девочка получит все, что заслужила. Признай, что проиграл, Ромен. Мне смешно наблюдать за глупыми выходками и сговором с Кэлом Калди. Ты всерьез решил, что я испугаюсь нищего бродягу, который незаконно занял три гектара земли? Я закрываю глаза на воровство Калди, потому что он сумел договорился с влиятельными магнатами, которые позволили заниматься его свите нелегальной деятельностью. Уяснил?

Ромен смотрел на мать, она не лукавила. Она взяла со стола кружку, изготовленную из тончайшего расписного фарфора, и оценила вкус чая, заваренного по новому рецепту Розы. Суровый взгляд менялся на довольный и не раздражающий Ромена. Он впечатался в спинку кресла и решал: уйти или продолжить бессмысленный спор. Мать дала понять, что угроз не боится, намекнула на влиятельных союзников помимо короля и напомнила о принадлежности ко второму номеру, который Ромен ненавидел. Лучше иметь третий или четвертый. Если задуматься о длине цепочки, то глупые мечты о том, чтобы получить первый рассеиваются. Второй номер думает о смене власти каждый день, свергая с пути возможные баррикады и препятствия, его гложет желание ненавязчиво оказать помощь первому номеру освободить место второму. Однажды Ромену удалось ослабить влияние матери и убрать с дороги племянницу. Что же придумать на это раз? Кэл Калди не прощает ошибок. У Ромена нарисовалась еще одна проблема в лице бывшего союзника. Он встал, попятившись назад, и медленно поплелся к двери, которую без предупреждения открыл телохранитель матери. От досады Ромен хотел разрушить стену гостиной и укрыться от проблем в бетоне и грязи.

«Стоп! – сказал он и резко притормозил. – Марго! Я отомщу твоей дочери в первую брачную ночь, или чуть позднее, смотря, как быстро успею подготовиться к самой трагичной смерти в Стране Королевы. Молодой муж вполне подходит на роль несчастного убийцы».

Ромен усмехнулся. Потирая ладони и выплясывая модные в осеннем сезоне «па», добрался до лестницы, которая вела на нижние этажи.

Утро последней субботы октября выдалось в Золотом Дворце суетливым и напряженным. У главного входа собирались приглашенные на свадьбу наследницы. Службу волонтеров, которые встречали почетных гостей и помогали разместиться в комнатах на третьем этаже дворца, возглавили Роза и Эдвард. В числе особых гостей оказалась семья короля. Альберт под руку с женой выбрался из машины. Янина воскликнула от удовольствия, восхищаясь осенними красками в дворцовом парке. Флавио, грустный и удрученный собственными мыслями, плелся позади родителей. Он до последнего отказывался ехать в Страну Королевы. Альберту пришлось надавить на сына, и они поссорились.

Эдвард встретил их крыльце, улыбнулся и поручил заботу о семье короля старшему волонтеру по имени Лу. Молодой человек вытянулся, приветствуя особых гостей, и предложил подняться в отведенные для них комнаты. Эдвард посторонился. Лу привел семью короля к лифту, нажал на кнопку вызова и сообщил, что выезд на церемонию венчания намечен на половину двенадцатого.

– Прошу, – сказал Лу. Янина, Альберт, Флавио вошли в кабину. Волонтер нажал на цифру три. Створки закрылись.

Покинув кабину лифта и выйдя в коридор Альберт заметил у дальней лестницы сына королевы и замер. Ромен встретился с ним взглядом, нагло усмехнулся и поспешил затеряться среди других гостей. Альберт вздрогнул. Янина подталкивала его, но король не шевелился, чувствуя, как в воздухе повисло непонятное веяние. Флавио медленно шагал к комнате. Он грустил – девушка мечты не станет его женой в силу кровных уз. К тому же Элизабетта претендовала на наследство отца. Флавио думал над тем, как этого не допустить.

«Я уговорил сына солгать матери! Как она отнесется к наглой лжи? Между нами установились исключительно дружеские отношения. Я не люблю Янину, но не понимаю почему боюсь потерять доверие и уважение жены? Дочь Марго встала между нами, как ком, и сдвинуть его вправо или влево я не в силах».

Альберт извинился и попросил Лу проводить его к королеве. Флавио закрылся в комнате и попросил родителей не беспокоить в свободное время между мероприятиями. Янина оставила попытки привести сына в норму и отправилась в гостиную, где собралось местное общество. Заметив жену председателя Большого Совета, она подошла к миссис Смолл и поздоровалась. Женщина представила Янину подругам и предложила присоединиться к кружку. Дамы обсуждали выход наследницы на завтрак и безрассудное поведение друзей музыканта, которых волонтеры вынужденно разметили этажом ниже. Роза устала от бесконечных жалоб светских дам. Янина сделала вид, что серьезно увлеклась разговором. В действительности она разглядывала входящих в гостиную молодых девушек. Как любящая мать, она хотела утешить сына и подстроить неожиданное знакомство на банкете. В самолете Флавио признался, что безответно влюблен в девушку из Страны Королевы, не называя имени. Наблюдая за потенциальными невестками, Янина загрустила. Никто из молодых девушек не сможет заменить мечтательному сыну безответную любовь. Вздохнув, она вернулась в общество миссис Смолл.

– Папа! – воскликнула Элизабетта.

Девушка и команды мистера Ри закончила укреплять фату на голове. Элизабетта отправила помощницу модельера в боковую комнату передохнуть и задумалась. Непроизвольно, но она признала короля отцом и подумала, что не жалеет об этом. Альберт протянул руки к дочери и обнял, стараясь не примять платье, которое создавало Элизабетте неудобство в движениях, и фату.

– Красавица, – воскликнул он. – Похожа на Маргариту в день нашей свадьбы, только наша церемония имела более скромный размах.

– Помощникам госпожи Ри пришлось помучаться, чтобы угодить бабушке. Важному событию в жизни наследницы присвоили общенациональный статус. Влиятельные магнаты и верхушка власти нагуляются вдоволь в Золотом Дворце, а народу устроят праздник в Парке. Меня возмутил лишь один пункт в сценарии. В финальной части церемонии музыкант целует невесту десять минут, чтобы гости, записавшиеся в специальную очередь, успели сделать качественные снимки. Ты его, случайно, не видел?

Король присел на мягкий пуф. Элизабетта застыла на месте. Длинное, расшитое кружевом ручной работы, сковало движения. Она состроила недовольную гримасу. Жасмин с точностью до секунды расписала график подготовки к церемонии выезда и лишнее время на исправление недостатков не заложила.

– Волонтер Лу сказал, что музыкант проводит время в компании друзей на втором этаже. Более почетные гости собрались на третьем и с нетерпением ждут появления наследницы.

– Я убедила бабушку пригласить друзей Анри для поддержки. Представляешь, она не спорила со мной, пригласила Эдварда и приказала включить в список всех, кого я назову.

Элизабетта тараторила, не успевая за мыслями. Альберт наблюдал за дочерью – красива, юна, мечтательна. Она прожила с музыкантом три счастливых года и испытывала страх и тревогу до начала формальной церемонией на публику, которая узаконит отношения. Титул наследницы и будущая ответственность давили на Элизабетту. Альберт жалел, что не послушал королеву и рассказал дочери правду о советниках и овальных заседаниях. С понедельника она станет более уверенной, расчетливой и команда венценосной бабушки начнет подготовку к передаче главного титула. Милая наивная Элизабетта исчезнет.

– Переживаешь, что сбежит? – спросил Альберт и отвлекся от дум.

Дочь опустила голову, сдерживая набегающие слезы.

– Анри непредсказуем. Я не узнаю его. Он не делится со мной душевными переживаниями, как раньше, я не знаю, что его беспокоит, о чем он думает. Я никогда не скрывала правду о бабушке. И дала шанс сделать выбор.

– Но влюбился– то музыкант в журналиста? Четыре года ты приезжала в Золотой Дворец на дни памяти Марго и не задумывалась о возвращении титула. Журналистов дела опальной внучки королевы не интересовали, ты вела свободный образ жизни и готовилась к возможной свадьбе без участия бабушки. Я прав? О музыканте помнили всегда. Репортеры желтых изданий караулили вас на каждом шагу, чтобы добыть интересный кадр, потому что он был знаменит. Вспомни роман в картинках.

Элизабетта молчала. Вернулась помощница мистера Ри. Альберт встал, поцеловал дочь и вышел. От сомнений, эмоций, не сдержанных слез по щекам растеклась тушь, а глаза покраснели и опухли. На шее выступили багровые пятна. Элизабетта приказала отложить начало церемонии, устранить недостатки в крое платья и заново нанести макияж. Помощница мистера Ри занималась платьем, а вторая девушка, вызванная в комнату наследницы, лицом и шеей. Элизабетта неподвижно стояла у зеркала и состроила несколько гримас. Она рассматривала фигуру молодой невесты в свадебном платье, которая отражалась в зеркале и не понимала, почему видит себя сверху. Там, внизу, ожидала начала церемонии другая ее сущность – с амбициями, властная и надменная. Она получила признание и успех и могла толкнуть молодую портниху и не почувствовать вины. Она ловко заманила в сети любящего мужчину, который украл сердца у девчонок и женщин Страны Королевы, а принадлежал он ей. Она умело притворялась милой и наивной, чтобы удержать его внимание и любовь. Общий ребенок навсегда связал их. Элизабетта чувствовала, как исчезает, растворяется в воздухе. Боль на секунду пронзила тело, которое покосилось и сменило положение. Тело могло совершать любые поступки, не думая о последствиях и ответственности, которую понесет бедная растерянная душа.

Тело вошло в Главный Собор на центральной площади Города. Пять девочек из приюта мистера Морриса открыли церемонию. Они шли впереди невесты, держали в руках букеты цветов и улыбались. Девочки постарше несли фату и следили, чтобы наследница шла прямо и не зацепилась за выступы. Под сводами старинной постройки звучала любимая музыка Элизабетты. Гости смотрели на нее, восхищались и телу нравилось находиться в центре внимания, ощущать вспышки фотокамер, улыбки, пусть и лицемерные, и ничего не значащие. Элизабетта получила ту долю признания, которое желала для нее мама Маргарита.

Анри с растерянным видом стоял у алтаря. Священник пристально смотрел на жениха и ждал появления невесты. Единственным желанием Анри было как можно скорее закончить нудную церемонию, на которой он играл роль жениха, владельца титула, музыканта, спасителя репутации наследницы… Он запутался и не знал, кем себя считать. Анри взглянул на часы. Средина дня. Официальные мероприятия только начались, а он не знал, как ускорить время до банкета, подготовку которого начали пять дней назад, и до ночи, когда Элизабетте разрешат пожить несколько часов не по регламенту наследницы. Утром она отчитала его, сказав, что он забыл совесть в гастрольном туре и не имеет права жаловаться на усталость и попросила хотя бы изобразить радость на лице.

– Двенадцать часов на свадебном мероприятии ни что по сравнению с десятью репетициями, на которых мне пришлось исполнять роли жениха и невесты, потому что ты не соизволил явиться в Золотой Дворец вовремя!

Анри не нашел слов, чтобы возразить ей. Он оглянулся и понаблюдал за гостями, которые обсуждали задержку начала церемонии. В Главном Соборе присутствовал только один человек, который не желал притворяться или играть предписанную сценарием роль. Его мать. Миссис Смит приехала в город ради соблюдения приличий, чтобы помощники госпожи Ри сделали пометку – мать жениха рада союзу с наследницей. Она стояла в первом ряду, и едва сдерживала нахлынувшие чувства и слезы, не желая публично радоваться событию, которое вызывало скорбь и сожаление. Роджер и Аннет с каменными лицами ограждали мать музыканта от любопытных гостей. Миссис Смит отказалась вести беседы в чужом для нее обществе и принимать поздравления.

Мадлен радовалась возможности побывать в обществе, в которое путь обычному человеку вроде нее закрыт. Она вертела головой, изучая внешний вид, поведение гостей, манеру общения и присматривала кандидата в возможные спутники, чтобы пообщаться с ним на банкете в саду Золотого Дворца и разузнать побольше о светских дамах, жизнь которых она изучала в глянцевых журналах.

Саша стояла в компании Фелла, Макса, Буна, Дэна и Рони, без которого отказывалась идти на церемонию. Анри усмехнулся. Друзья по Группе выглядели нелепо в шелковых одеяниях. Мона и Дона не заботило предупреждение о дресс-коде в приглашении. Они явились в Главный Собор одетыми в то, что соответствовало их вкусу и имиджу. Анри искренне порадовался за друзей. Мон, лидер и вокалист культовой группы, которого Анри в узком кругу прозвал «музыкальным отцом», помогал Группе с первыми записями в студии и делился секретами, как убедить Льюиса Пена выделить дополнительный бюджет. Анри подумать не мог, что Мон окажется настолько простым в общении. Миссис Смит, которая нарушила скучные правила этикета, могла рассчитывать на солидную поддержку в лице друга.

Наблюдения Анри прервала громкая музыка. Двери собора открылись и вошла Элизабетта. Гости замолкли. Дамы с пристальным вниманием изучали платье невесты. Анри увидел Мэгги. Девочка заняла почетное место вблизи алтаря, как только Элизабетта преодолела длинный проход Главного собора. Мэгги отвели особую роль – она подавала атрибуты церемонии свидетелям – Жасмин и Феллу.

Несколько долгих минут… Музыкант стал публичным и официальным мужем наследницы. Элизабетта ждала поцелуя, который объявил священник две секунды назад. Анри пребывал в полузабытьи и не мог шевелиться, ноги приросли к полу. Элизабетта потянула его. Он опомнился и поцеловал ее, размышляя о нелепости ситуации. Он мог бы выдержать десятиминутный поцелуй наедине, но не на публику и вспышки фотокамер. Элизабетта не смущалась и получала удовольствие. Она прижалась к нему, правую руку положила на плечо, держа в ней букет, левой отбросила фату, которая сковывала движения.

Десять минут тянулись как два часа. Элизабетта отмерила их по секундомеру. Едва стрелки остановились на нужных цифрах, она оторвалась от Анри, и держа за руку повела к машине с открытым верхом, которая стояла у дверей Главного Собора. Анри ловил насмешливые взгляды не только «друзей» жены, но и своих, лица которых говорили, что он совершил ошибку, женившись на наследнице.

На воздухе стало легче. Машина, разукрашенная шариками и ленточками, стояла у входа. Жители Города столпилась на площади, выкрикивали имя «Элизабетта» и бросали за ограждение цветы, бумажные фигуры, конфеты, игрушки. Элизабетта на секунду задержалась и сделала легкий взмах рукой в одну сторону, в другую – бросила воздушный поцелуй, и, придерживая подол платья, села в машину. Помощницы мистера Ри расправили юбку платья и укрепили потерянную фату. Затем в машину сел Анри и сжал холодную руку Элизабетты. Машина, управляемая водителем, одетым в старинную ливрею и шляпу, сдвинулась с места, свернула с площади на Проспект и в переулок, ведущий к Золотому Дворцу. Анри поднял голову и, прикрыв глаза от яркого солнца, увидел вертолеты с камерами. Особо смелые фотографы бросались под колеса, чтобы сделать снимки в удачном ракурсе.

Горожане, не умолкая, кричали, продолжая бросать цветы и бумажные сердечки. Элизабетта отвечала им, улыбаясь, пока машина не въехал в парковую зону Золотого Дворца. Выражение лица Элизабетты сменилось на недовольное, она заявила госпоже Ри, что крики и цветы утомили.

– Мне нужен часовой отдых, – сказала она.

Госпожа Ри не посмела возразить ей. Анри обрадовался предстоящему одиночеству, ему было нужно поговорить, обсудить церемонию, например, с Вестой, но он не заметил «подругу» среди гостей и помнил, как просил Жасмин включить Весту в список.

Или она не пришла. Или…

Анри схватил трубку телефона и набрал номер Весты. Она не отвечала. Он пытался дозвониться несколько раз, но слышал длинные гудки. Анри бросил трубку и открыл дверь, ведущую в Большой Зал приемов, который постепенно заполнялся гостями, успевшими приехать из Главного Собора в Золотой Дворец. Дамы сменили официальные утренние платья на вечерние от модных дизайнеров. Они напомнили Анри скопление тучной массы на концерте Группы. Вход осуществлялся по приглашениям. Сверку госпожа Ри доверила мистеру Клайву, а сама продолжала руководить праздником, иногда позволяя немного затянуться из длинного мундштука в сторонке. У госпожи Ри существовал принцип на этот счет – случайных лиц не должно быть на таком мероприятии, как королевская свадьба. Золотой Дворец отгорожен от территории Города высоким забором и Парком. Анри не понимал суеты с приглашениями. Случайному человеку никогда не попасть за высокую кованую ограду.

Он притворил дверь и в очередной раз набрал номер Весты. После третьего гудка она взяла трубку и сонным голосом протянула:

– Слушаю.

– Наконец-то ты ответила, – выдавил Анри и подошел к окну. Он присмотрелся и увидел, как обслуживающий персонал наполняет бокалы на подносах шампанским и закусками из королевской кухни. Голос Весты показался таким родным, дружным и близким. Анри не понимал, почему звонил ей, и хотел просить совета именно у нее.

– Ты где? Только не говори, что о свадьбе ты забыла! На каждом углу трещали дату и расписание мероприятий.

– Ты ошибся, друг. Я не забыла. Группа устроила трехдневный отдых и отправилась полным составом на свадьбу лидера. Я подумала – чем я хуже, и почему не могу позволить себе расслабление…. Через два часа у меня самолет. Лечу на Остров… Море, солнце и песок – что нужно для счастья? Ты чудом застал меня дома. Я вызвала такси…

– Но…, – Анри пытался вставить слово, но Веста не позволила перебить себя, продолжая говорить в трубку.

– Я не получила приглашение, друг. И в список меня не включили. Я изучила твою жену, и она не похожа на легкомысленную девочку! Я понимаю ее цели и опасения, так что не думай об этом. Ты женился, но кольцо и обязательства не помешают нам дружить? Ведь так? Я не вижу повода разводить плач и слезы…

– Да, – в очередной раз попытался вставить слово Анри.

– Я улетаю на Остров, – сказала Веста. – Трехдневный отдых в одиночестве… Я не переживаю. В Южном Городе, культурной столице, живут интересные и творческие люди. Мне нравится знакомится и узнавать тайны.

– Оставайся! Я приеду и отвезу тебя в Золотой Дворец. Жасмин поможет с приглашением, Эдвард с пропуском, а Клайв внесет твое имя в список госпожи Ри.

– Успокойся. Мне нечего делать в Золотом Дворце. – возмутилась Веста. – Или намереваешься предать молодую жену? Ради менеджера Группы, помощницы Билли и подруги? – Она усмехнулась, а Анри почувствовал, как насмешливый тон Весты задел его. – Я всегда говорила, что ты странный…

– Бетт не имела права принимать однозначного решения… не посоветовавшись…. – Анри с трудом подбирал слова. – Если она захочет сохранить мое уважение, то смирится с нашей дружбой. В декабре состоится открытие студии. Столько планов, идей! Она не понимает, что одному мне не справится с нагрузкой? Физически!

– Успокойся. Я же объяснила, что переживу ревность Элизабетты! Поговорить мы сможем при личной встрече, недели через две. А сейчас выдохни, приди в себя и возвращайся к гостям, и не смей обвинять жену!

– О, нет, я не смогу молчать и верить, что жизнь прекрасна, когда на самом деле все просто катастрофично!

Анри разговаривал с Вестой и наблюдал из окна за официантами, которые поражали его бешеной скоростью. Молодой парень секунду назад вошел в Большой Зал Приемов с подносом, а спустя три уже бежал назад, на кухню, через сад за новыми порциями алкоголя и закусок.

– А до свадьбы мог? – спросила Веста. – Не обманывайся в очередной раз. Она не приворожила тебя и не околдовала твое сознание. Устраивать детский сад по факту глупо и бессмысленно. Ты влюбился в Элизабетту, согласился жить с ней и мечтал об общих детях. Не забывай, что в любой момент можешь уехать на гастроли, если устанешь от скучной жизни в Золотом Дворце. Слушай, а может тебе пластинку записать на тему – стать мужем наследницы просто и реально?

Шутливый тон Весты напрягал Анри, но и вселял уверенность и давал ответы на вопросы.

– Издеваешься? – сказал он и ощутил толчок в спину.

Веста говорила в трубку и смеялась, а Анри чувствовал, как его обняли две женские руки. На одной из них блистали обручальные кольца.

– Вот ты где, – произнесла Элизабетта. – Наблюдаешь за работой официантов?

Анри обернулся и увидел, как она сморщилась, разглядывая так называемую обслугу в лице разносчиков алкоголя и закусок в окне. Элизабетта сменила белое платье, в котором была на венчании в Главном Соборе и росписи, на красное. Платье подчеркивало фигуру, но скрывало интересное положение. Анри также оценил фамильные серьги с алыми камнями и ожерелье.

– А кто звонил? – спросила она. – В такой день? Билли?

Анри положил трубку на рычаг, не дав Весте договорить и объясниться.

– Не знаю, – он пожал плечами. – Телефон трезвонил, никто не реагировал, я решил ответить и сказать, чтобы перезвонили, но когда снял трубку, услышал короткие гудки… – Анри посмотрел на часы. – Час истек? – спросил он. – Пора выходить к гостям?

– Да, – ответила Элизабетта и попросила открыть дверь.

Анри пропустил ее вперед. Уверенной походкой она вошла в Большой Зал Приемов и обернулась. Он ощутил строгий и недовольный взгляд Элизабетты, говоривший, если он не пойдет следом, то навсегда упустит. Он вздохнул и вышел зал, завороженный и мечтательный, как в первую встречу в гостиной с белым роялем. Анри забыл, что минуту назад злился и ненавидел Элизабетту за безрассудное отношение к Весте. Он погружался в толпу, отвечал на вопросы и думал.

«Почему я возомнил, что недостоин счастья? Она выбрала меня не просто так. Почему я боюсь открыто признать, что хочу уважения, деньги, славу? Я получил богатство, как в сказке в короткий срок. Дешевую славу Группы я оправдывал возможностью добиться расположения Аннет! Чем оправдать женитьбу на наследнице? Элизабетта слишком высоко вознесла меня. Нужен серьезный повод. Дружба с Вестой? Нет. Свобода? Нет. Пластинка Саши?…»

Поцелуй Элизабетты вернул Анри к реальности. Большой Зал Приемов перестал казаться Островом, а гости предстали в истинном обличии.

На другом конце Города, в однокомнатной квартире, Веста нажимала на кнопки телевизионного пульта. Центральные каналы освещали торжество в Золотом Дворце. Камеры показывали крупным планом довольные лица музыканта и наследницы, иногда в кадре мелькала королева, магнаты, влиятельный чиновник или светская львица. На мгновение Весте показалось, что Анри счастлив и не похож на депрессивного жениха, который сделал неправильный выбор, и панике звонил десять минут назад, умоляя, чтобы она оправдала необдуманный поступок. Он не выглядел растерянным и расстроенным. От злости Веста бросила пульт в телевизор, задела экран, кнопку «включить» и картинка погасла. Она подумала о том, чтобы встать с дивана и разрушить в квартире мебель, но отбросила эту идею, чувствуя, что способна контролировать эмоции. Она противилась тому, чтобы поднести руку к глазам и вытереть слезы.

Жизнь казалась скучной, когда в ней отсутствовало главное. Веста вскрикнула, прогоняя нежелательные воспоминания о том, что вчера едва не сглупила и не бросила работу, которой добивалась пять лет, будучи на содержании у Льюиса Пена. Билли установил приличный оклад, немного завышенный по стандартным меркам, как он любил говорить. За последний год Веста существенно пополнила банковский счет. Она купила родителям путевку на Остров, к морю; могла заказывать с доставкой на дом модную одежду от дизайнеров с именем и обедать в ресторанах Города, а и при должной наглости заручиться поддержкой элиты. У Весты появились особые связи и там, наверху, готовые помочь в решении любой проблемы. Сейчас деньги не приносили удовлетворения, счастья и казались бесценными бумажками.

«Я толкнула его в объятия соперницы, которую возненавидела и планировала устранить. Почему я впадаю в ступор, когда вижу его или разговариваю с ним, совершаю противоположные моей сущности поступки? Добиваясь расположения Анри, я сломила его и заставила сомневаться. Но мне не хватило уверенности протянуть руку и сказать – оставь ее и приди ко мне».

Веста накрылась пледом и заревела. От неожиданного звонка она вздрогнула, отбросила плед на спинку дивана и побежала открывать дверь, забыв надеть тапочки. Веста мечтала, что увидит на площадке стоящего с букетом цветов и без кольца Анри. Он скажет, что много думал и не смог женится на Элизабетте. Красивую свадебную церемонию организовали на потеху публике.

Фикция…

Веста распахнула дверь…. На площадке стоял пьяный Билли. Он оттолкнул Весту и без приглашения ворвался в квартиру, покачиваясь дошел до дивана и упал. Бутылка вывалилась из его рук и разбилась. Веста вытерла воспаленные глаза и накрыла Билли пледом. Он захрапел через пару секунд, положив руки на подушку.

Билли не помнил, почему назвал водителю такси адрес Весты. Он хотел поделиться с ней ужасной правдой о ненависти к Льюису Пену, который посмел сделать суровый выговор пару часов назад:

–… Слухи в Золотом Дворце не рождаются на пустом месте. Музыканты объединяются против корпораций. Я хочу, чтобы ты привел в чувство бывшего дружка… Он открыл студию, решив, что имя венценосной женушки укроет от мести серьезных людей. Ищи способ разобраться с ним или… Я не хочу говорить об этом вслух…

Пен бросил трубку, Билли напился, понимая серьезность проблемы и безысходность, которая приведет к краху карьеры. Веста упала на колени перед разбитыми осколками, чувствуя, как запах дорогого напитка проник в однокомнатную квартиру на окраине Города и пропитал стены, окна, мебель.

Саша стояла в объятиях Рони. Они сторонились «почетных» гостей, чувствуя неловкость и фальшь. За лето Мэгги адаптировалась к новому образу жизни. Сестренка веселилась, нашла Элизабетту, просила застегнуть пуговицу и обрезать бантик с левого рукава, потому что она уронила тот, который был пришит к правому. К Саше она не подошла ни разу, хотя с удовольствием принимала похвалы и от заботливых родителей новых подруг, которым стало известно о положении девочки в Золотом Дворце. Они стремились подобраться через воспитанницу к телу будущей королевы. Положение Саши никого не волновало, а она радовалась, что избежала лести.

– Цирк! – шепнула она, когда гостей попросили выйти в сад к накрытым столам. – Я хочу, чтобы скучный праздник Элизабетты и Анри закончился.

– Молчи, – попросил Рони. – Мы должны поддерживать друзей, а не осуждать поступки. – Он толкнул прозрачную дверь и выпустил Сашу. Она восхитилась обстановкой и забыла о скуке.

На Город опустились вечерние сумерки. Тридцать столов во внушительном по размеру шатре освещали сотни лампочек. Саше не приходилось сталкиваться с подобной роскошью. Она потянула Рони за руку, чтобы он ускорил шаг. Она хотела рассмотреть из чего сделана посуда, живые ли цветы стоят в вазах и попробовать блюда от лучшего шеф-повара. Правее, у ограды, шумел дворцовый фонтан, а вдалеке виднелись беседки, в которых можно было укрыться от любопытных взглядов. Фоном звучала приятная и расслабляющая музыка. Официанты в одинаковой униформе готовились начать обслуживание.

Магнаты окружили длинные столы и разговор о том, как рынок отреагирует на слияние двух крупнейших корпораций, продолжали за едой. Светские львицы затащили мистера Ри к своему столу. Дамы настаивали, чтобы модельер оставил мысли о еде и начал записывать желающих на снятие мерок немедленно.

Саша и Рони подошли к столу для друзей жениха. Анри рассказывал Феллу о Весте. Он умолчал, что не проконтролировал доставку приглашения, и она не приехала на свадьбу по его вине. Мон оценивал вкус деликатесов и согласился с Доном, который предположил, что магнаты любят переплачивать за пафос, а не качество.

Саша наблюдала за кумирами детства и не смела просить автограф. Рони тяготился теми же чувствами. В силу занятости Анри встречался с друзьями музыкантами до начала выступления в специальных зонах, в которые суровые охранники пропускали далеко не каждого.

– Не хочешь ли ты дать рока в скучнейшем Саду королевы? – вдруг спросил Мон

– Издеваешься! – воскликнул Анри. – Элитное общество с ума сойдет от рева гитар. Не уверен, что друзья Бетт поняли, откуда я пришел. «Элиту» поставили перед фактом – жених не из касты.

– Одно слово, друг, – не унимался Мон, – и грузовик с оборудованием и инструментами притормозит у фонтана.

Анри переглянулся с Феллом и Сашей, мечтавшей чтобы он одобрил идею Мона.

– Обстановка на банкете вгоняет в сон, а не призывает к веселью, – сказала она.

– Лучшие друзья жениха расскажут правду о нем. Не переживай, друг. Мон разберется с суровой охраной… Споет… Станцует модный танец Туртана…, – Дон задел ладонью плечо Анри и взглядом просил Мона идти к будкам.

Анри присмотрелся к другим столам. Элизабетта общалась с магнатами, остроумно реагировала на серьезные разговоры и улыбалась. Он извинился перед друзьями и направился к ней. Модный танец Туртана в исполнении Мона впечатлит фанатов на стадионе, а не охрану Золотого Дворца. Магнаты и бровью не повели, когда Анри подошел к Элизабетте и обнял ее.

– Я хочу выступить с друзьями у фонтана, – шепнул он и поцеловал сначала правое плечо, затем левое.

Элизабетта вздрогнула, извинилась перед гостями за мужа и спросила, когда Анри открыл дверь в ближайшую беседку:

– Повтори, что вы надумали устроить здесь?

– Мон просит дать разрешение организовать выступление Группы у фонтана. Поговори с Эдвардом, нам нужно, чтобы охрана пропустила грузовик с инструментами.

– С ума сошел! – воскликнула Элизабетта. – Понимаю, друзья-музыканты скучают, они выпили и хотят веселья! Щекотливая ситуация… Идея Мона неуместна… Прости… Я не стану говорить с Эдвардом.

– Ты хочешь запомнить унылый свадебный банкет надолго? Так доверься мне и поговори с упрямым телохранителем королевы. Мон облегчит звучание. Группа практикует подобные выступления на закрытых вечеринках у магнатов. Обещаю, гости не заметят, что некоторые приглашенные превратились в исполнителей. Соглашайся, Бетт.

Анри смотрел на жену просящим о милости и снисхождении взглядом. Ожидая поддержки, он нежно взял ее за руку и поцеловал. Три года он учился у Элизабетты игре в слово «хочу» и знал, как уговорить. Она смотрела на него и боялась произнести случайное «да» в порыве чувств. Идти у Анри на поводу она не желала:

– Идем к Эдварду, – Элизабетта сдалась. – Я поговорю с ним, но не могу обещать, что он согласится на безумную идею!

Анри отпустил ее руку и поцеловал в живот.

– Прекрати! – воскликнула она и попросила выпрямиться. – Выдашь интересное положение журналистам! До официального заявления я не имею права давать ни малейшего намека для сплетен!

– Забудь о выступлении Мона, – сказал Анри. – Идем…

Элизабетта не ответила. Она вытолкнула его из беседки и повела к будкам охраны, причитая, что официальные мероприятия не закончены, а утром он пообещал, что продержится до конца. Эдвард стоял у ограды и раздавал указания. Заметив Элизабетту и музыканта, он отпустил подчиненных и поинтересовался, чем может помочь.

– Я хочу, чтобы вы дали разрешение другу Анри выступить у фонтана. У ворот стоит грузовик. Прикажите охране пропустить водителя.

Лицо Эдварда вытянулось от удивления. Элизабетта уверяла, что понимает неуместность идеи Анри, но ее захватила идея повеселится и нарушить правила. Она настаивала, что гости скованны и их нужно расшевелить. Эдвард выглядел непробиваемым и находил способ возразить на каждое убеждение. Он прикрывался здоровьем королевы, которой лишние волнения ни к чему, но не смог предугадать, что Элизабетта намерена идти до конца.

– Бабушка покинула мероприятие час назад. Вы видите ее? Я не наблюдаю. Соглашайся, Эдди, – щебетала она. – Я хочу веселья, королева не узнает…

Анри предпочел остаться в стороне. Эдвард закрыл уши и одобрительно махнул головой. Час музыки Группы ничто по сравнению с воплями наследницы. Он позвал Клауса и приказал сыну помочь провезти необходимое музыкальное оборудование к фонтану.

Анри схватил Элизабетту за руку и привел к друзьям. Мон, довольный и решительный, сообщил, что грузовик с благополучно миновал будки охраны, а Стиви и Буки уже разгружают у фонтана оборудование.

– Настройка закончится и начнем. – Он задумался, сверился с часами и взглянул на Элизабетту. – К фейерверкам успеем закончить.

Анри предложил разделится на две группы и устроить негласное соревнование: кто сможет растопить унылое настроение высшего общества, тот и победит. Первую группу возглавил Мон, вторую Дон. Анри утомила роль жениха, наблюдавшего со стороны. Он рвался к стойке микрофона, но Элизабетта запретила выступать. Мон поддержал ее и отдал другу почетную роль судьи, заявив, что соревноваться с ним в вокале невозможно.

Согласно жребию Саша оказалась в группе Мона, а Рони досталось место второго гитариста в группе Дона. Затем они устроили совещание и обсудили репертуар. В девять вчера Элизабетта попросила гостей пройти к фонтану, забралась на переносное возвышение и объявила о внеплановом концерте мировых звезд, которые узнали о свадьбе наследницы, прервали гастроли и согласились выступить в Парке Золотого Дворца с лучшими песнями за последние десять лет. Громких аплодисментов она естественно не дождалась. Анри подал ей руку и помог спуститься. Элизабетта упала в объятия мужа, а группа Дона вышла к фонтану. Госпожа Ри от удивления обронила мундштук с потухшей сигаретой и потребовала у мистера Клайва объяснить ей, кто посмел нарушить план банкета. Помощник трясущейся рукой указал на Элизабетту, губы которой растеклись в неестественной улыбке.

Музыканты играли у фонтана ритмичные хиты стадионов. Магнаты и светские львицы свыклись с мыслью, что наследница заставила слушать «мировых звезд», и перевели взгляды на музыкантов Дона.

Анри заметил, как чиновник из Большого Совета притоптывал и хлопал плечо жены в ритм музыке. Дама убирала руку и просила соблюдать приличия. Чиновник не обращал внимания и веселился до конца выступления Группы Дона.

Саша спела песню Анри под аккомпанемент Мона. Стоявшие рядом магнаты узнали мелодию, чем удивили Анри, но отдали авторство группе Мона. Он хотел спросить у Элизабетты, слышала ли она обсуждение, но вспомнил, что ему нужно делать выбор и распределять места. Мона Анри уважал, как учителя и друга, но расшевелила «элиту» группа Дона, которой посчастливилось выступить первой. Анри оставил сомнения и решил, что не будет присуждать победу, но последней песней группа Мона совершила невозможное – магнаты, чиновники, светские львицы танцевали и прыгали, как преданные фанаты у сцены. Вытанцовывала и госпожа Ри под руку с мистером Ри, забыв о наказании для Клайва. Эдвард стоял у южной беседки и охранял дорожку к фонтану от посторонних. Он позаботился о репутации влиятельных гостей и приказал Клаусу вывести журналистов с мероприятия, чтобы в утренней прессе не оказалось порочащих снимков. Закончив выступление, Мон с улыбкой на лице принимал благодарности от публики, желающей продолжения. Он задумался и пригласил «элиту» на вступление его группы на Главном Стадионе Города в середине декабря. Затем поднял руку и черное небо озарил фейерверк… второй, третий… несколько групп красочных взрывов, рисовавших картину счастливого будущего молодоженов.

Анри прижался к замершей Элизабетте. Она сняла красные туфли, которые за вечер доставили немало неудобств. Анри подхватил жену, чтобы ноги не коснулись травы, но она мечтательно посмотрела на него и попросила поставить на землю. Она наслаждалась свободой, окружавшей действительностью и возможностью чувствовать под ногами, пусть и холодную, но землю. В понедельник жизнь наследницы изменится, и она могла только догадываться, какие тайны вывалит на нее бабушка, любившая открывать карты в финале. Анри отвлек Элизабетту от раздумий и попросил дать совет, кому из друзей присудить первое место. Она призналась, что поклонница равноправия и соревнование отменили.

Кто-то из гостей закричал «поцелуй». Анри ушел от ответа на вопрос Саши о том, кто победил, и поцеловал Элизабетту под звуки хлопушек и затухающих фейерверков. Магнаты и чиновники обняли жен или подруг. Пусть и одну, но каждый испытал собственную минуту счастья. А потом все закончилось. Элизабетта надела туфли, Мон скомандовал Буки и Стиву собирать инструменты, а гости вернулись к столам и образовали новые кружки, возобновив важные разговоры. Никто не делился эмоциями и впечатлениями, испытанными за последний час. Говорили о работе, утреннем кофе, чае, детях, школе, бумагах, сплетнях в газетах. И ни слова о чувствах. Анри подошел к друзьям, поблагодарил их, каждому пожал руку и обнял. Ему казалось, что он прощается с Моном, Феллом, Максом, Сашей, Рони и остальными навсегда и опасался, что не сможет повеселиться с друзьями, как в былые времена. Мон, сжимавший барабанные палочки, бросил их в глубину сада и сказал:

– На память. Возможно кто-то из касты найдет их и вспомнит о случившемся. – И подмигнул Анри.

– Эти? – Анри взглянул на гостей. – Нет, они не вспомнят….

– Мон, фанаты передерутся за палочки, а ты их выбросил… Непорядок, – воскликнул Дон, зевнул от усталости и собрался идти в кусты. Мон преградил ему дорогу.

Сашу волновало решение Анри. Она хотела знать, какая группа победила, но она не смела прямо спросить Анри о результатах, когда подошла. Мон, заметив девочку, потрепал ее макушку спросил:

– Где ты нашел талантливую, но юную леди-бриллиант, требующий огранки?

– По документам Саша и Мэгги – приемные дети моей жены. Бетт познакомилась с девочками в Парке, спасла от дождя и удочерила. А юная леди выдержала полугодовой тур Группы и набиралась опыта у Фелла и Рони. В ноябре начнем запись пластинки. Саша – дебютный проект студии Анри Смита. Наработки есть, нужно до ума довести.

– Могу порекомендовать отличных специалистов, – сказал Мон и наклонился над ухом Анри. – В наших кругах слух пробежал. Мы готовы работать с тобой, друг, так как устали от «душегубства» Льюиса Пена и его дружков. До выступлений они пока не добрались, но угодить корпорациям новой пластинкой сложнее, видите ли, тираж нового релиза меньше предыдущего, а про магнатов, издающих нелегальные записи на подпольных заводах, они забыли? Музыка становится доступнее. От нас не убудет, а Льюис Пен с дружками страдает от лишнего упущенного миллиона прибыли.

– Студия заработает в ноябре. Королева обещала избавить Группу от Пена, только помощи я не ощутил, – сказал Анри и увел Мона в сторону, пока Саша и Дон увлеклись спором, кто лучше выступил.

– Ты говорил с королевой? – Мон вытянулся, показав рукой наверх.

Анри кивнул.

– Она настаивала на быстрой свадьбе с Элизабеттой, а взамен пообещала золото и счастье. Сказка для народа, который нужно приручить – пятый пункт плана. Формулировку первого, известного лишь королеве, я никогда не узнаю.

Анри пожал плечами. Я – внук королевы. Смешно….

– Втянули тебя в историю, – сказал Мон.

– Я не ощутил последствий от связи с Бетт, но ты должен понимать, что за красивые глаза наследниц не выдают замуж за музыкантов.

– Отнесись к этому проще. Я уверен, что Бетт в слезах прибежала к венценосной бабуле и просила разрешить вам пожениться и суровое сердце растаяло от любви…

– Издеваешься, – возмутился Анри. – У королевы оно окаменело с рождения. Я беспокоюсь о Бетт. Она вписалась в касту за лето, но она отличается друзей бабули. Я не мог ошибаться три года. Она, конечно, бывает высокомерной, но когда начинает перегибать палку, на лбу у Бетт высвечивается надпись «остановись».

– Не переживай, год счастья на Острове вам гарантирован.

– Спасибо, друг. – Анри обнял Мона. – Номер телефона менять не собираюсь. Расторгнешь контракт с корпорацией, звони. Вместе мы горы свернем. И шею… Пену…

– Шутник… Я говорил, что музыканты не из категории «Туртан» перебегут к Анри Смиту при первой возможности. Поможешь друзьям?

– Я? Конечно помогу. Ты не думал, что рок-группы отхватили приличный процент аудитории у диско и сомневаюсь, что Льюис Пен и дружки позволят спокойно работать. Месть…

– Не посмеют, если мы объединимся. Сколько можно! Если бы фанаты знали! Музыкантам, думающих о качестве, звуке, смысле, подаче, тяжело держать баланс между корпорациями, которым мы принадлежим и их желаниями. Уберешь один аккорд – попса, добавишь скрипку вместо гитары – попса. Никто не задумывается, что мы не роботы и штамповать хиты каждую секунду нелегко. А гастроли! Петь одно и то же каждый вечер – утомительно. Фанаты обидятся, если одним споешь хит, а другим редкую запись, или урежешь программу.

– Революцию наметил?

– Да. В Золотом Дворце у музыкантов есть свой человек и нам не страшно.

Анри пожал руку друга и отправился искать Элизабетту. Он нашел жену в компании светских львиц. Элизабетта демонстрировала интересный крой платья, слушала вялые разговоры и согласно кивала головой. Анри незаметно подкрался и предложил сбежать. Она поддержала его, потому что сдерживать чувства становилось невыносимо. Гости не заметили, как музыкант и наследница исчезли из королевского сада.

Анри не смог вспомнить детально, что случилось, когда Элизабетта нажала на кнопку лифта, но помнил о невероятных чувствах, разрывающих изнутри.

Бетт носила его ребенка, Саша запишет пластинку, Мон поможет разобраться с Льюисом Пеном. Веста? Анри не знал, как поступить с «подругой». Как-то было не до нее.

Благодарности:

Спасибо моей маме и Шмелевой В. Н. за вдохновение и поддержку. Благодаря им я обрела необходимую уверенность и поняла, что должна издать эту книгу.

Отдельное спасибо Сергею и Дарье Волковым, а также фотостудии «Медиатекарь» за помощь в оформлении обложки.

Также хочется поблагодарить друзей и коллег, всех, кто поддерживал меня, пока я работала над книгой.