С Билли Кимбером шутки были плохи. Высокий, крепкий, сильный и харизматичный, он не боялся никого, а его боялись очень многие. Прекрасный боец, он был ключевой фигурой в группе жестоких и опасных хулиганов, которую называли «Бирмингемской бандой» или «Бирмингемскими парнями». В нее входили люди со всех концов города – уже не отбившиеся от рук подростки, а грозные мужчины, в жизнь которых прочно вошли драки, воровство и угрозы. Некоторое время после окончания Первой мировой войны «Бирмингемская банда» крышевала практически все ипподромы Англии и, таким образом, срывала большой куш.

С 1920 года их господство на юге оказалось под вопросом из-за притязаний лондонской банды Сабини, но ни сам Кимбер, ни остальные члены «Бирмингемской банды» не собирались уступать свои позиции на доходных полях вроде Эпсома. Разразилась настоящая хулиганская война, в которой многие были убиты, а многие ранены револьверными пулями, ножами, опасными бритвами и другим оружием.

Эта вендетта ни для кого не стала сюрпризом, ведь обе стороны давно погрязли в насилии. Уильям Кимбер не был исключением. Он родился в 1882 году в доме № 55 по Саммер-лейн в семье меднолитейщика Уильяма Кимбера и его жены Кэтрин, в девичестве Фаррел. И мать, и отец Кимбера родились в Бирмингеме и жили в этом доме по крайней мере с 1881 года. Уильям-старший был истинным жителем Саммер-лейн.

В 1861 году, когда ему было пять лет, Кимбер вместе с матерью Харриет и тремя братьями и сестрами проживал в доме № 20. Харриет была главой их семейства. Вдова сорока шести лет, она работала портнихой. Ее старшему сыну Генри было двадцать, и он работал в продуктовой лавке, восемнадцатилетняя дочь Эстер трудилась в типографии, а девятилетняя дочь Марта уже работала швеей.

Один из дворов на Саммер-лейн в 1920-х годах – Уильям Кимбер вырос в таком же. На мужчине слева надета кепка. Они вошли в моду в конце 1880-х и быстро стали атрибутом банд «драчунов» из Бирмингема. Козырьки кепок дали этим бандам второе название – «Острые козырьки».

На голове у мужчины справа котелок. Такие шляпы были наиболее популярны у мужчин из рабочего класса до появления кепок, но некоторые продолжили носить их и в межвоенные годы. Похоже, что этот мужчина курит глиняную трубку. У него на шее повязан белый шарф – еще один типичный предмет одежды рабочего класса.

Уильям всю жизнь провел в окрестностях Саммер-лейн. Судя по данным переписи 1891 года, семья Кимберов жила во 2-й квартире дома № 57 по Саммер-лейн. Через десять лет они переехали на расположенную неподалеку Тауэр-стрит, а к 1911 году смогли подняться немного выше по социальной лестнице и арендовали дом № 100 по Хоспитал-стрит. Они жили там до 1935 года, в который Уильям скончался в возрасте восьмидесяти лет.

Вид на Уинстон-Грин-роуд и тюрьму в отдалении. Снимок был сделан в начале двадцатого века, примерно тогда, когда в этой тюрьме сидел Билли Кимбер.

Его жена Кэтрин была дочерью Мартина и Марии Фарелл. Оба ее родителя родились в Ирландии. Мартин Фарелл работал подручным каменщика. По данным переписи 1871 года Фаррелы жили на Мэри-Энн-стрит – короткой улочке, которая отходила от площади Святого Павла и переходила в Генриетта-стрит. Она, в свою очередь, оканчивалась на Конститушн-Хилл, откуда начиналась Саммер-лейн, где жили Кимберы.

Кэтрин работала гальванотехником. В 1871 году ей было семнадцать. Она родилась в Бирмингеме, как и ее младшая сестра, проживавшие вместе с ними две племянницы и старшая сестра Матильда, которой был двадцать один год. Ее возраст намекает на то, что Фаррелы перебрались в Бирмингем в ужасные годы голода, когда по всей Ирландии свирепствовала смерть, заставившая многих покинуть страну. Хотя на Мэри-Энн-стрит и проживали другие ирландские семьи, в большинстве своем ее населяли англичане.

В 1891 году, описывая жизнь ирландцев в Британии, прекрасно информированный Джон Денвир придерживался твердого мнения о том, что сложно было найти такой город, где ирландцы сильнее смешались бы с англичанами через межэтнические браки, чем в Бирмингеме. Кэтрин Фаррел – прекрасный тому пример. Принадлежа ко второму поколению ирландских бирмингемцев, она, как и многие подобные ей, работала на фабрике, что еще недавно считалось исключительно «английским ремеслом». Кроме того, она вышла замуж за англичанина. Свадьба Кэтрин и Уильяма Кимбера состоялась в ноябре 1875 года в церкви Святого Филиппа, где отправляли англиканский, а не римско-католический культ. И жених, и невеста вместо подписей поставили кресты, что свидетельствует об их неграмотности.

К 1891 году у Кэтрин было пятеро детей: одиннадцатилетний Гарри, девятилетний Уильям, шестилетний Джозеф, пятилетний Уильям и их трехмесячная сестренка Энн. Их отец теперь работал литейщиком меди, а сама Кэтрин – прачкой. Не стоит забывать, что в 1890-е Бирмингем наводнили «острые козырьки» и «драчуны», знаменитые своими дебошами и жестокими нападениями. Билли Кимбер в те годы как раз был подростком, но, даже если он и не состоял в одной из таких банд, его буйный нрав уже завоевал ему определенную репутацию: в 1901 году, когда ему было девятнадцать, он сидел в тюрьме Уинстон-Грин за нападение.

Он заявил, что работает литейщиком меди, но вскоре после выхода из тюрьмы был приговорен к двум месяцам каторжных работ за нападение на двух полицейских констеблей. «Бирмингем Дейли Мейл» от 28 августа 1901 года сообщила, что Билл сильно ударил одного из них и рассек ему губу, а затем вызывающе вел себя в полицейском участке. За месяц до этого у него родился первый ребенок, дочь Мод Элизабет, а через год он женился на ее матери, Мод Беатрис Харбидж. Десятью годами ранее, когда Мод было восемь лет, она жила на Лидсам-стрит в Ледивуде вместе со старшим братом, тремя младшими братьями и сестрами, матерью и отцом, который работал маляром. Неизвестно, как она познакомилась с Билли Кимбером, но ее правнучке Джульет Баньярд рассказывали, что «у Мод был хороший голос, и она зарабатывала, выступая в пабах Бирмингема».

Мод Кимбер, в девичестве Харбидж, с дочерью Мод на коленях. Мод-младшая родилась в 1901 году, а через год ее мать вышла замуж за ее отца. Спасибо Джульет Баньярд за семейные фотографии.

Энни Кимбер, вторая дочь Билли Кимбера и его жены Мод, в возрасте 24 лет.

Бабушкой Джульет была вторая дочь Кимбера, Энни, которая родилась в декабре 1903 года. У него была и третья дочь, Джессика, но она, к сожалению, умерла в 1907 году в годовалом возрасте. Джульет сообщила, что ее мать Шейла, единственная дочь Энни, утверждала, будто «Энни была любимицей Билли. Моди его не слишком заботила, да и она сама не проявляла любви к отцу. Моди, бывало, говорила: “Задолжаешь отцу – и заплатишь жизнью”».

Шейла, единственная дочь Энни и внучка Билли Кимбера.

Вскоре после смерти Джессики Кимбер ушел из семьи. Брат Джульет, Джастин Джонс, написал, что «где-то между 1908 и 1911-м годом Билли и Мод разъехались и развелись. Он стал жить с женщиной по имени Флоренс Брукс, которая, думаю, была каким-то образом связана с Эллен Брукс, сожительницей другого члена банды – Джорджа “Брамми” Сейджа». Оставшись одна, Мод Кимбер «вместе с двумя детьми, моей дорогой тетушкой Мод, которая каждую неделю угощала меня сладостями, и бабушкой Эни, которую мне, к сожалению, не довелось повстречать, вернулась к родителям на Кинг-Альфредс-плейс».

Мод Кимбер поселилась в доме № 9. В 1911 году ее отцу Джону было 68 лет, а матери Элизабет – 53 года. Джон был слесарем, а его жена и дочь работали на фабрике по производству стальных перьев, где очень ценились тонкие, проворные и умелые женские пальцы. Должно быть, Мод приходилось нелегко с престарелыми родителями и двумя маленькими детьми на руках. В 1920 году, по данным избирательных списков, она жила в доме на Шарлотт-стрит, на окраине Джувелри-Квотер, между Ньюхолл-стрит и Парейд, за старым зданием Музея науки.

В большой двор выходило тринадцать домов. Мод была зарегистрирована по этому адресу до 1925 года, но, к несчастью, в сентябре следующего года она скончалась в возрасте 43 лет. Джульет утверждает, что «мама однажды пыталась найти могилу Мод и пошла на кладбище Робин Гуд, но в записях значилось, что ее похоронили как нищенку, поэтому отдельной могилы не было. Она до сих пор злится на это, понимая, что Билли всегда был при деньгах».

Кинг-Альфредс-плейс в 1928 году. Вид от Брод-стрит на Кембридж-стрит. После того как Мод Кимбер развелась со своим мужем, она поселилась в доме № 9 по левую сторону. (Спасибо Библиотеке Бирмингема за предоставленное фото)

Билли Кимбер действительно был при деньгах, и немалых. Он получил их, став самым влиятельным гангстером Англии, который заправлял английскими ипподромами с помощью «Бирмингемской банды» и, что немаловажно, своих союзников из столицы – «Парней из Элефанта» с юга Лондона, возглавляемых грозным Макдональдсом, и «Камденской бандой» Джорджа «Брамми» Сейджа с севера Лондона. В начале 1920-х господство Кимбера на юге Англии пошатнулось, когда ему бросил вызов Дерби Сабини, возглавлявший банду из лондонского Клеркенвелла. Кимбер и его союзники вступили в ожесточенную схватку, чтобы не лишиться излюбленного источника нелегальной прибыли, и разразилась кровавая война.

Но как Кимбер, родившийся на задворках Бирмингема, смог сосредоточить у себя в руках такую власть? Бросив семью на произвол судьбы, он, похоже, стал ездить по стране и заниматься тем, что получалось у него лучше всего, – карманными кражами на скачках и других крупных спортивных мероприятиях, где собирались толпы людей. Поступив так, он пошел по преступному пути, который, начиная с 1870-х годов, избирали многие воры из Бирмингема.

В 1911 году он был учтен в переписи как холостой мужчина 28 лет, снимающий комнату в Солфорде. Назвавшись неженатым, он, очевидно, считал, что его семья распалась навсегда. Кимбер заявил, что работает бухгалтером на ипподроме, что было эвфемизмом для букмекера. На самом деле он колесил по стране, будучи одним из «Бирмингемских парней».

Молодой Билли Кимбер. Спасибо Брайану Макдональду за позволение использовать этот снимок, фигурирующий в его книге «Банды Лондона» (Milo Books Ltd, 2010). Брайан вспоминает, что после смерти его «тетушки Ады остался целый чемодан с памятными предметами. Мы с отцом разобрали сложенные в нем вещи, и, когда дошли до фотографии молодого Билли, отец сразу сказал: “Таким был Билли Кимбер, когда он еще общался с нами”. Он полагал, что снимок сделан около 1910 года».

Эта банда была организована не столь четко, как мафиозная семья: здесь не было дона, его капитанов и рядовых солдат. Скорее, банда напоминала объединение мелких воровских и хулиганских шаек, которые время от времени могли собираться вместе, представляя собой серьезную ударную силу. По словам знакомых Кимбера, он был высок, крепок, обаятелен и входил в одну из таких мелких шаек.

В январе 1913 года газета «Дерби Ивнинг Телеграф» сообщила, что 13 января в городе прошла скачка на кубок, и местная полиция поставила патрули на железнодорожной станции, чтобы следить за известными преступниками, прибывающими на поезде. В группе из восьми человек они узнали Уильяма Кимбера, его младшего брата Джозефа и Джорджа Уайта, которые были «странствующими мастерами карманных краж и гостиничными ворами». Полицейские последовали за ними, но бирмингемцы заметили их и разбежались. Полиция гналась за ними «по нескольким улицам и преодолела половину или три четверти мили, и оба Кимбера в это время выбросили что-то из карманов прямо в снег».

Преступникам удалось улизнуть, скрывшись в разных домах. Схватили только одного из них. Им оказался жестянщик из Бирмингема Джордж Росс, которого обвинили в том, что он с преступными намерениями бродил по улицам города. Однако его оправдали за недостаточностью улик. Что же до брата Кимбера Джозефа, Бирмингемский реестр заключенных свидетельствует о том, что он давно промышлял воровством, и это в очередной раз намекает на связь Билли с преступным миром.

Билли Кимбер родился в 1882 году и вырос в окрестностях Саммер-лейн. Должно быть, он прекрасно знал запечатленный на снимке паб «Стэгс Хед». На этой фотографии, сделанной предположительно в 1890-х годах, его завсегдатаи отправляются на прогулку в повозке, запряженной лошадьми. Обратите внимание, что у большинства на голове котелки, а не кепки.

В июле 1906 года Джозефа осудили на шесть месяцев каторжных работ за кражу 7 фунтов у Чарльза Эдварда Пирсона в Бирмингеме. Джозефу Кимберу был 21 год, и он утверждал, что работал портным, но на самом деле был закоренелым преступником. Четырьмя годами ранее, в марте 1902 года, его на месяц посадили в тюрьму за кражу 24 шиллингов в Уэнсбери. Как и другие бирмингемские карманники, он вскоре расширил свое поле деятельности на весь Западный Мидлендс, и в декабре 1903 года Доверский полицейский суд приговорил его к трем месяцам лишения свободы за кражу денег.

Теперь он называл себя Джозефом Уильямсом. Через несколько месяцев после освобождения его снова на два месяца отправили за решетку за праздное шатание по Бирмингему с преступными намерениями. Это произошло в июне 1904 года, а уже в сентябре он опять угодил в тюрьму за кражу кошелька и денег. Увы, тюремные заключения не отвадили Джозефа Кимбера от преступной жизни. В мае 1905 года полицейский суд Биркенхеда приговорил его к двум месяцам тюрьмы за праздное шатание по улицам с преступными намерениями, а 15 сентября того же года Кимбер получил аналогичный срок, представ перед полицейским судом Донкастера. Последняя судимость совпала с днем Сент-Леджера на скачках в Донкастере и подтвердила тем самым, что Джозеф орудовал на ипподромах.

Через год Джозефа Кимбера снова арестовали, и он снова назвался Джозефом Уильямсом. 29 января 1906 года «Бирмингем Дейли Мейл» сообщила, что он входил в «квартет крепких молодых парней», которых обвинили в безбилетном проезде и подделке билетов при путешествии из Бирмингема в Лондон, состоявшемся в субботу. Джозеф назвался торговцем и сказал, что живет на Хитон-стрит в Хокли. Его сообщниками были его брат Уильям Кимбер, литейщик из дома № 40 по Брири-стрит, что недалеко от Саммер-лейн; шлифовщик меди У. Т. Экклс с Грейт-Рассел-стрит и служащий букмекерской конторы Уильям Тейлор с Воксхолл-Гроув. Все они «имели плохую репутацию и не раз были судимы за различные правонарушения». Каждого оштрафовали на одну гинею с возможностью замены штрафа месяцем тюремного заключения.

Статья в газете «Дерби Ивнинг Телеграф», вышедшая в 1913 году, свидетельствует, что Джозеф и Билли Кимберы продолжили работать в одной банде карманников, но к этому моменту Билли Кимбер уже связался с лондонцем по имени Джордж Сейдж. По некоторым сведениям, они познакомились еще в 1901 году в тюрьме Уинстон-Грин. С уверенностью можно сказать, что они подружились и стали союзниками. Их связь была настолько тесной, что Сейджа, родившегося в Сток-Ньюингтоне в Хакни, прозвали «Брамми», то есть «Бирмингемцем».

Считается также, что именно взрослый Сейдж ввел юного Кимбера в мир крышевания ипподромов – впрочем, давняя преступная деятельность «Бирмингемских парней» на этом поприще кажется более вероятной точкой входа для Билли. Тем не менее Сейдж вполне мог привести Кимбера на южные ипподромы в окрестностях Лондона. К 1921 году их связь явно укрепилась, так как в это время Кимбер жил вместе с Флори Брукс в доме № 18 по Уоррен-стрит в Ислингтоне, а Флори, вероятно, была сестрой Эллен Брукс, сожительницы Сейджа.

Сейдж прекрасно дрался на кулаках и стоял во главе собственной банды, как и новый приятель Кимбера – Уэг Макдональд из района Элефант и Касл в южном Лондоне. Его племянник Брайан Макдональд написал интересную и очень подробную книгу «Банды Лондона» (Milo, 2010). В отличие от многих подобных работ, в ней не чувствуется ни стремления сделать сенсацию, ни излишнего романтизма. Она основана на поразительной коллекции газетных статей, судебных улик, личных наблюдений, семейных историй, дневников и фотографий.

Брайан описывает Уэга как «влиятельного главаря банды из южного Лондона, под контролем которого находилась значительная часть Вест-Энда, где он покровительствовал одному из первых ночных клубов». К 1909 году к нему присоединились младшие братья Вэл, Джим, Берт и Том, и Макдональд подчинил себе несколько нелегальных уличных букмекерских контор. Уэг также работал «телохранителем» при букмекерах на ипподроме, защищая их от преступных банд и медвежьих услуг конкурентов.

Вероятно, именно так он и познакомился с Кимбером, который стал его близким другом. Дядя Брайана Джим описывал Кимбера как «высокого, подвижного, обаятельного парня, которого уважали за умение разрешать проблемы и споры. Он умел драться и был прирожденным лидером». Сблизившись с Макдональдами, Кимбер, похоже, переехал в Лондон, сохранив при этом тесную связь с Бирмингемом. Брайан действительно замечает, что «Кимбер непродолжительное время жил с нашей семьей в доме № 116 по Йорк-роуд в Ламбете, а затем переехал на Уоррен-стрит (ныне Грант-стрит) в Ислингтоне».

Летом 1910 года Кимбер встал на сторону Макдональдов в стычке с братьями Мак-Каусленд, которые входили в банду «Парни с Кингс-Кросса» под предводительством Альфа Уайта. Макдональды вышли из этой стычки победителями, а Мэтта и Майка Мак-Кауслендов посадили в тюрьму. После этого Кимбер продолжил воровать и заниматься карманными кражами по всей Англии. Есть вероятность, что он тоже крышевал букмекеров. Однако теперь он прочно обосновался в Лондоне и больше не жил в Бирмингеме – это подтверждает любопытная заметка в газете «Бедфордшир Адвертайзер энд Лютон Таймс» от 17 апреля 1914 года. В ней сообщалось, что «праздник в Данстейбле был омрачен случившейся вечером неприятностью – конфликтом между группой лондонцев, возвращавшихся со скачек в Таучестере, и полицией».

На скамье подсудимых оказались сорокалетняя Анна Кимбер с улицы Нью-Кат в Ламбете на юге Лондона, которую обвиняли в пьянстве и ненадлежащем поведении на шоссе, и ее муж Уильям, торговец фарфором, тридцати двух лет, который напал на двух полицейских при исполнении. Можно только гадать, кем была эта Анна. Вместе с ними судили торговца фарфором с Аппер-Кондуит-стрит Томаса Гарнэма (45 лет) и его жену Элизу (41 год), которых также обвиняли в нападении на стража порядка.

По данным переписи 1911 года, Томас и Элиза Гарнэм жили в Ислингтоне. Они оба родились в Хокстоне и оба торговали фарфором и стеклом на рынках Северного Лондона. Кимбер и Гарнэмы явно были тесно связаны друг с другом, так как 19 июля 1926 года Кимбер женился на их дочери Элизабет. Брак зарегистрировали в Холборнском загсе Лондона. К тому времени Кимбер был вдовцом сорока четырех лет, а Элизабет исполнилось двадцать девять.

Все подсудимые признали свою вину и сказали судьям, что сожалеют о своем поведении. Они возвращались со скачек в Таучестере на машине и по пути несколько раз заезжали в пабы, но ничего не ели. По словам их обвинителя, «не было ни малейшего сомнения, что все они часто прикладываются к бутылке», но перед судом по этому поводу предстали впервые – в случае Билли Кимбера это было наглой ложью.

Инцидент начался с того, что один из полицейских услышал, как Анна Кимбер кричит и ужасно сквернословит. Когда ее арестовали, она продолжила браниться и несколько раз пнула полицейского, а в участке заявила: «Вот выйду отсюда и размозжу тебе голову! Я тебя узнаю». По дороге в участок Уильям Кимбер ударил полицейского. Завязалась борьба, и Кимбер одержал верх. Он также ударил в висок другого констебля.

К счастью для Кимберов и Гарнэмов, судьи учли то, что они признали вину и раскаялись в содеянном. В результате, хотя преступления и признали весьма серьезными, подсудимых не стали карать с той строгостью, с которой могли бы. Всех приговорили к штрафу на общую сумму 86 шиллингов, которую внес один из правонарушителей.

Брайан Макдональд полагает, что к этому моменту Билли Кимбер уже взял под контроль крышевание нескольких крупных ипподромов Лондона. Он считает, что около 1910 года организаторы скачек и хулиганы пришли к компромиссу, и хулиганы получили разрешение свободно орудовать на ипподромах, при условии что их действия будут согласованы. Так как «Бирмингемская банда» пользовалась наибольшим влиянием, осуществление этого «согласования» легло на плечи ее членов во главе с Билли Кимбером.

Воровство, карманные кражи и насилие на многих ипподромах, особенно в окрестностях Лондона, перешли все мыслимые границы. В августе 1899 года газеты сообщили об аресте Джеймса Гартелла, главаря знаменитой «Банды Гирдла». Эта банда из 20–30 хулиганов напала на наряд полиции, который, патрулируя ипподром, задержала уэлшера. В результате трое полицейских получили ранения. По сведениям газеты «Лидс Меркьюри», к ответственности привлекли руководство ипподрома и Клуб жокеев, «которые должны были препятствовать нанесению телесных повреждений и массовым беспорядкам на скачках». Они не справились со своей задачей.

Газета «Линкольншир Кроникл» от 27 марта 1903 года сообщила, что Джозефа Макдональда обвинили в попытке карманной кражи на скачках в Линкольне. Детектив-сержант заявил суду, что обвиняемый действовал вместе с тремя сообщниками, но через некоторое время они перестали обчищать карманы. Затем Макдональд вытащил из собственного кармана большой крюк и «стал подходить к букмекерам, требуя денег». Остальные трое сопровождали его и, если букмекер отказывался платить, «угрожали снести ему голову». Макдональд был настолько уверен в своем превосходстве, что даже снял куртку, чтобы дать отпор детективу.

Они с приятелями были ипподромными ворами, «которые требовали с букмекеров плату, хотя и не имели на это права». Это обвинение поддержали детективы из Бирмингема и Ноттингема. Как и Билли Кимбер и остальные главари банд, Макдональд был не только суровым, но и умным человеком. Он сам подвергал детективов перекрестному допросу, «и это доставляло ему удовольствие». Очевидно, он был невысокого мнения о служащих полиции и «прямо говорил им, что среди них не найти Шерлока Холмса». Макдональда приговорили к месяцу тюрьмы.

К несчастью, заявление детектива-сержанта о том, что люди вроде Макдональда не имели права требовать плату с букмекеров, было ошибочным. Они получили это право, основываясь на власти страха, которая основывалась на власти физических угроз, которая, в свою очередь, основывалась на власти жестокости и численного превосходства. Это подчеркивает заметка в газете «Манчестер Курьер энд Ланкашир Дженерал Адвертайзер» от 14 июля 1908 года, где сообщается о нападении на полицейского, схватившего мужчину по имени Флинт на скачках в Хейдоке, после того как тот вытащил кошелек из кармана у зрителя на глазах у стража порядка. Флинт входил в группу подозрительных лиц, промышлявших в сильвер-ринге. Его приятели попытались его освободить, и полицейского сильно избили, прежде чем к нему подоспела помощь.

Двадцать первого октября того же года газета «Ноттингем Ивнинг Пост» сообщила о банде ипподромных воров, орудующей в Ньюмаркете. Двумя из них были Уильям Уайт и Фрэнк Лестер, которых приговорили к трем месяцам заключения, обвинив в том, что они были подозрительными лицами, слишком часто с преступными намерениями посещавшими уборные на городской станции. Уайт до этого был судим 27 раз.

Более «примечательное преступление» произошло после скачек в Виндзоре в начале июня 1910 года. По сведениям газеты «Вестерн Таймс», банда примерно из сорока воров взошла на борт нескольких баркасов, на которых люди возвращались со скачек, и, «угрожая в случае сопротивления сбросить капитанов за борт, принялась обчищать карманы пассажиров, лишая их всех ценностей». Когда баркасы причалили к пристани в Виндзоре, воры разбежались.

Учитывая все эти жуткие события, неудивительно, что руководство некоторых ипподромов обратилось к Билли Кимберу с просьбой взять под контроль их поля. Важно отметить, что он заручился поддержкой двух грозных лондонских банд: одной из них были «Парни из Элефанта» с южного берега Темзы во главе с дружественными Кимберу братьями Макдональдами, а другой – «Камденская банда» с севера Лондона, главарем которой был другой его приятель Джордж «Брамми» Сейдж.

Но в конце лета 1914 года, с началом Первой мировой войны, Кимбер, Макдональды, Сейдж и другие преступники того же сорта потеряли основной источник своего дохода. Все скачки, за исключением июльских бегов в Ньюмаркете, были прекращены. Кимбер поступил на военную службу, но к 1915 году либо был уволен, либо дезертировал из армии. По окончании войны, когда ипподромы снова открылись, он вернулся к старым делам и за короткое время возвысился настолько, что стал самым влиятельным гангстером Англии. Такое положение спровоцировало конфликт Кимбера и его союзников с лондонской бандой Сабини из Клеркенвелла и ее пособниками.