Невидяйку Славик испытал в первую очередь. Проверил, работает ли она в земных условиях. Кукурбита это одно, а Земля — совсем другое.

Первой жертвой инопланетного чудо-прибора стал, конечно, домашний кот, которого папа звал Брысиком. Это был молодой, но уже важный, неторопливый и мрачноглазый котище. На нем была огромная дымчатая шуба, он носил ее с тем достоинством, с каким носили, должно быть, шубы до пят дореволюционные богатющие купцы.

Неторопливость и важность Брысика наверняка были наследственными. Все его предки ходили именно так. Так — пока в деда или прапрапрадеда Брысятины не летел хозяйский сапог, что было неизбежно при таком количестве шествующей мимо тебя спеси.

Папа Славика смотрел на кота неодобрительно и даже недоброжелательно и при случае называл его "новым русским", добавляя, что все равно их время когда-нибудь да кончится.

— Впрочем, нет, — говорил он, подумав, — все разбойники, что останутся живы после нынешних отстрелов, станут в конце концов дворянами. Зачинателями дворянских родов, графами и герцогами…

Зато мама ходила вокруг котищи на цыпочках (а как сюсюкали гости!), кормила перекармливая, расчесывала, позволяла себя немилосердно кусать, не разрешала обижать. Она его заласкивала с детства, отчего кот вырос в уверенности, что в самом деле представляет собой нечто особенное, что, может быть, в нем течет королевская (или хотя бы купеческая) кровь. Эта его наследственность с помощью женщины расцвела пышным цветом.

Славик же хорошо знал, что в пышной шубе и за мрачным взглядом, прячется не купец и не барин, а обыкновенный мелкий пакостник. Стоило отвести глаза от его шубы до пят и неторопливого шествования по ковру, как кот, оглянувшись, запрыгивал на староновогоднюю елку, срывал стеклянную игрушку и гонял ее по полу, пока она не разбивалась; осколки ее потом противно хрустели там и сям, их находили через пару недель и под диваном.

Или он переворачивал на кухонном столе стакан с водой или остывшим чаем и удирал после содеянного со всех ног под кровать в спальне, откуда ровно через две минуты выходил, как король из собственной опочивальни — важный и неторопливый, будто и не было коричневой лужи на столе.

Или, спрятавшись за углом, выпрыгивал из засады и вцеплялся зубами в чью-нибудь голую ногу…

Все эти проказы никак не вязались с его мрачными, как у старого тигра, желтыми глазами.

Славику было абсолютно ясно, что невидяйку нужно испытать на этом, в сущности, диверсанте, спрятавшемся в пышной шубе.

Сначала он навел ее на спящего Брысика — тот роскошно разлегся на его кровати. Славик нажал на "кнопку", она послушалась, окошечко впереди засветилось — и кот послушно исчез. Невидяйка работает!

Экспериментатор протянул руку к месту, где только что видел животное, нащупал пушистое, теплое, дышащее. Все в порядке, кот ничего не знает о своей невидимости. Славик еще раз нажал на донце — Брысик появился. Он даже ухом не повел.

Теперь нужно проделать еще один фокус. Он разбудил дрыхлю-кота и отнес его, разнежившегося, тяжелого, в кухню. Дрыхля встряхнулся и направился к кормушке. В это мгновение прибор был снова включен. Ну?..

Раздалось вопрошающее мяу. Мол, что это? Мол, где я? Мол, где мои лапы, где усы? Может быть, кот оглянулся, чтобы проверить, есть у него хвост. Но и хвоста он не увидел. И не было больше шубы! Брысик отчаянно заорал. Он заорал может быть так, как орут только что обворованные богатеи. Кот, наверно, даже подпрыгнул, потому что раздался стук тяжелого приземления. Перевернулась кормушка. Потом что-то стукнулось в дверцу шкафчика. И снова мяв. Чтобы убедиться, что он, несмотря ни на что, существует, кот бился обо что угодно. Славик не знал, куда направить невидяйку, чтобы поймать в ее луч мечущегося по кухне кота. Но вот из-под стула раздалось угрожающее шипение — это Брысик шипел на то Непонятное, то Необъяснимое, то Ужасное, что без драки, в одно мгновение лишило его шубы, хвоста, усов, лапок — всего, короче, чем он владел, оставив только голос! Славик включил невидяйку и направил ее под стул. И тут же увидел морду чудовища, страшнее которого на свете не было ничего. Из глаз его било такой ослепительной яростью, зубы казались такими большими, а шерсть и усы так угрожающе встопорщены, что экспериментатор отдернул руку с прибором. Впервые за целый год кот показал, кто он есть на самом деле и кого прячет под купеческой шубой, вальяжной походкой и мирным мурлыканием, — зверя! зверя!

У Славика после этого эксперимента чуть ли не час дрожали руки, и повторять его с Брысиком он закаялся.