В Кукурбитских горах, вернее, в одной, самой большой и высокой, в пещерах между небом и землей, живут Пятиглавы. Их в этой горе всего трое, у каждого своя пещера с пятью окнами. Что представляют собой пещеры, что в них находится, никому не известно. Головы же Пятиглавов можно увидеть в окнах, откуда они подолгу смотрят на далекие города; змеи смотрят на города, поднимают время от времени глаза к небу, где бегут безостановочные странники-облака; не упускают из вида и узкую извилистую речку далеко внизу; следят медленные полеты орлов, облюбовавших гору для своих гнезд; не пропускают мимо взгляда и маленькие деревца и кусты, выросшие на уступах горы чуть ли не до самого верха; заинтересованно глядят на круторогих горных коз, сигающих со скалы на скалу.

По вечерам Пятиглавы не спускают глаз с луны и звезд, слыша одновременно хлопотливый шум речки внизу, редкие птичьи вскрики, чуть заметный уху шелест крыльев и писк летучих мышей, вздохи и скрипы горы, их старого-престарого дома…

Переговариваются Пятиглавы негромкими голосами, по очереди, надолго замолкая, чтобы обдумать сказанную кем-то фразу или так и этак повернуть услышанное слово.

Иногда кто-нибудь из них роняет в тишину строчку стихотворения, вдруг пришедшую на ум, — с чем сравнить ее? Может быть, со звуком колокола — с его гулом, плывущим над землей на тяжелых медленных крыльях… С неожиданным всплеском ручья, вдруг вздумавшего нарушить свое беспрерывное движение возгласом, похожим на человеческий голос.

И вот сегодняшную блаженную предвечернюю тишину нарушил еще один звук, звук, не похожий на те, что можно услышать на большой высоте в горах.

— Муха? — спросила, повернувшись к другим, одна голова.

— Пчела? — спросила, встрепенувшись, другая.

— Шмель? — спросила, чуть приподнявшись, третья.

— Жук? — спросила четвертая, всматриваясь во что-то.

— Питя! — уверенно сказала пятая.

И она была права. К их горе приближался на летательном аппарате (он похож, как мы уже говорили, на стул с панелью управления на спинке, антигравитасом под сидением и движителем тоже на спинке, только с другой стороны) приближался не кто иной, как Питя. Головы трех змей повернулись к нему и было их пятнадцать.

— Привет, лежебоки! — крикнул мальчишка издалека и прокрутил восьмерку на своем "стуле" перед всеми головами. — Вас еще не закусали блохи?

— Я была права, — сказала та голова, что узнала гостя, — это Питя. Только он так здоровается. Без таких, как Питя, мир очень скоро усох бы и омертвел. Здравствуй, малыш, — ответила она на приветствие. — Мы давно тебя не видели. С чем ты к нам пожаловал?

Тут надо сказать, как звали змеев. В переводе на русский их имена звучали так: Скородум, Тугодум и Тихоня… Питю приветствовал Пятиглавый по имени Скородум.

Питя остановил "стул", он завис в воздухе, замер, как если бы стоял на полу. Мальчишка повозился на нем и сел "по-турецки".

— В общем, ребята, получилась фигня, — начал он. — Про то, что произошло на Земле, то есть с их бандитом, который навсегда стал невидимкой, вы знаете. Без вашего совета это дело не обошлось. Ну и вот: он стал невидимкой и… начал бедокурить. Так ему захотелось. Старик, а туда же! Я хочу у вас спросить: что вы имели в виду, когда наши колдовали над невидяйкой? Когда были придуманы эти дурацкие "три щелчка вперед, семь назад"? Ведь тот старый шалунишка на Земле сначала пошутит, понасмехается над своими великими, а после может перейти к вещам посерьезнее! К каким, хотел бы я знать! К каким?! Знаете, как он сейчас себя называет? Ликующий джинн! Учтите, это ваша работа! Славка и Кубик помогли нам справиться с неряхами, а вы им за это подсунули джинна — вот что вы сделали! И это при ваших-то хваленых головах!

Питя обвел взглядом пятнадцать окон.

— Только не вздумай отвечать ты, Тугодум, — предупредил он, — а то я усну и свалюсь со своей леталки в пропасть.

Головы в окнах зашевелились. Многоглавые могли общаться и телепатически, и сейчас, видимо, как раз этим и занимались, настраивая телепатические "уши" на прием сигнала от соседа. Непоседа Питя на этот раз сидел неподвижно, наблюдая, как безмолвно переговариваются — шевелясь при этом, ерзая, шелестя и поблескивая чешуей — обитатели самой высокой горы.

И все же начал Тугодум:

— Э-э-э… — прозвучал его голос, усиленный камнем горы, — вот что, Питя…

Мальчишка крутнул стул-леталку вокруг "оси" и еле остановил ее.

— Вот что, Питя… Э-э-э…

— Я же просил! — завопил егоза, — я же просил! Может, лучше ты скажешь, Скородум?

— Дай мне договорить! — взмолился Тугодум. — Ведь при Размышлении всё переливается в конце концов в меня, мнения во мне перемешиваются, образуют раствор, который во мне отстаивается, отслаивается, осадок ложится постепенно на дно, а сама мысль, чистая и ясная поднимается к по…

— Вр-р-р! — подскочил на стуле Питя. — У меня только от твоего предисловия мороз по коже!

— Чистая и ясная… — без всякой надежды повторил Тугодум.

— Ну давай же, давай свою чистую и ясную! — крикнул Питя. — У меня пятки зачесались от нетерпения! А теперь и спина! Ведь я еще должен связаться со Славиком и рассказать ему всё!

— Вот она, — сказал Змей. — Земной невидимка находится в… определенного вида электромагнитном (вибрационном) поле, имеющем вид кокона, никому не видного…

— Ну и?

— Это поле самоконтролируемо и самоподзаряжаемо — другими словами, оно самостоятельно и несколько похоже на организм… Главное в нем то…

— Что, что, что главное?

— Оно имеет интересное свойство…

Все четырнадцать голов внимательно слушали говорящего.

— Э-э-э… — не торопился высказаться Пятиглав.

Скородум не выдержал и перебил его:

— Короче, Питя, — сказала одна из его голов, — их невидимка скоро начнет время от времени терять свою невидимость — в самые, скажем, неподходящие для него моменты. В этом и была наша идея.

— Его защитное поле вдруг, в одно мгновение будет исчезать, — добавил Тихоня, — и земной бандит — трах! — станет всем видимым.

Питя сделал со своим стулом сальто.

— Ж-ж-ж! — крикнул он. — Ж-ж-ж! Так вы решили над ним тоже пошутить?

— А как же! — ответили ему хором сразу пять голов. — Кто сам шутит, должен быть готов, что подшутят и над ним.

— Очччень интересно, — сказал Питя. — Очччень! Вот бы это увидеть! Слушайте, ребята, вы не подскажете нашим, что пора слетать на Землю?

— Э-э-э… — услышал он Тугодумово.

Когда Питя летел по направлению к Туми, на вершину горы уже село облачко, отчего она стала похожа на земную старушку, повязавшую на ночь глядя голову платком.