— Вот сюда, — холодно указал лекарь на дверь в конце коридора второго этажа.

Я несколько секунд постояла, успокаивая дыхание и нервы, и аккуратно постучала.

— Я не буду есть суп, — мрачно пробурчал из-за двери голос Найка.

— А салат? — чувствуя, как настроение начинает понемногу улучшаться, спросила я вежливо.

— Какой еще… а это кто?!

— Красная Шапочка.

Терезис тихо хрюкнул. Эндерад смерил его негодующим взглядом.

— Что?! — Пару секунд Найкарт молчал, видимо, пытаясь переварить эту информацию, потом все же поинтересовался: — Таресса?

— Можно мы войдем? — не выдержал лекарь.

— А, и ты там… — разочарованно буркнул Найк. — Входите.

Эндерад мрачно скривился и широко распахнул дверь.

Я поблагодарила его таким же мрачным кивком и шагнула в комнату.

— Привет, Найк. И почему это ты не будешь суп? Тер, посмотри, нет ли там чистой тарелки, или ты будешь есть салат прямо из вазы?

Говоря все это, я поставила корзинку на столик, придвинула к постели стул и уселась, бесцеремонно разглядывая воина.

— Привет… — Как-то мне не нравится тон, каким он это произнес. — Спасибо, ничего не нужно, меня кормят.

— Судя по твоему унылому виду, не тем тебя тут кормят, — определилась я, доставая вазу с салатом и пирожки, которые Сина пекла по рецепту Янинны. — А салат я делала для тебя сама — в благодарность за спасение тех детей… Извини, что сразу не пришла, так получилось.

— Издеваешься? — Найкарт горько улыбнулся, скривив губы. — Я столько ошибок совершил. Мне уже все рассказали…

— Плюнь в морду, — резко прервала я это нытье, — тому, кто тебе это сказал! Вот есть я, и я там была и все видела и могу сказать — ты герой. А вот Терезис, он может подтвердить — если бы не ты, ни Хенны, ни троих детей уже не было бы в живых! Да у меня до сих пор стоит в глазах картина, как ты бежишь с этим проклятым столбом! Тер, что ты молчишь?

— Жду своей очереди, — насмешливо буркнул напарник, протиснулся между мной и воином и сел на край постели. — Найк, ты правда молодец. Это ведь даже опытному магу очень трудно — внезапно оказаться в чужом мире перед толпой врагов. А ты сориентировался мгновенно и не можешь себя винить в том, что у тебя не было никакой информации насчет того, где там и кого собираются сжечь. А со столбом… это было впечатляюще. И то, что ты сообразил его выдернуть и притащить вместе с пленниками — вообще отличное решение, большинство начало бы распутывать цепи…

— Я еще подумал, — оживился Найк, — пока я их отвязываю, нас нашпигуют железом, а огонь уже разгорался… А потом, когда бежал, старался петлять, чтобы ни в кого не попали.

— Знаешь, — произнесла я задумчиво, — тут у меня возникла идея — брать на задания третьего напарника… например тебя. Мы ведь тогда бы ни одного гада не упустили, всех уничтожили.

— Нет! — с ненавистью рявкнул конопатый, не дав Найку сказать в ответ даже слова. — Никогда! — Оглянулся на Тера и подозрительно процедил: — Это вы с Дэсом такое придумали?

— Не ори на моего напарника! — обозлившись, прикрикнула я на повелителя. — Ничего они не знали! Я же сказала — это моя идея!

— А мне нравится! — объявил вдруг Найкарт и поднял взгляд на сородича: — Дер, я остаюсь. Поезжай один. Таресса, где твой салат?

— Ты… — прошипел конопатый, глядя на меня с внезапной ненавистью, — ты мало еще над ним поиздевалась? Тебе нравится, чтобы за тобой бегала толпа мужчин и умоляла о любви? И как только хоть один сорвался с крючка, ты тут же торопишься снова взять его за горло?

Это было очень несправедливо. И оскорбительно. А еще обидно, грубо и вообще не про меня. Почему же мне стало так больно дышать?

А еще куда-то вдруг исчез Терезис. У меня возникло было подозрение… но тут боль стала еще сильнее, и это определенно не было моральной мукой.

Мне было по-настоящему больно, словно меня душила железная лапа неведомого чудовища, безжалостно впиваясь в кожу острыми когтями. Я застонала и схватилась одной рукой за шею, другой машинально продолжая прижимать к груди вазу с салатом.

И вот тут Найкарт вдруг сорвался с постели и, мелькнув перед моим взором полосатыми исподниками в стиле купальных костюмов восемнадцатого века, обрушился на что-то, находившееся за моей спиной.

В тот же миг мне стало легче, но за моей спиной сопело, рычало и топотало. Я резко вскочила со стула и развернулась, уже уверенная в том, что увижу.

И действительность не обманула моих самых страшных предположений. По полу катались и рычали трое мужчин, и снизу был мой напарник. На него навалился Эндерад, а завершал пирамиду Найк в своем сногсшибательном трико.

Однако долго любоваться этой картинкой я не намеревалась. Окинула взглядом комнату в поисках оружия и, одну секунду посомневавшись в выборе между вазой с салатом и большим глиняным кувшином, стоящим на подоконнике, предпочла кувшин. Все-таки салат мне почти родной…

Кувшин оказался довольно тяжелым, но меня это не остановило, я резко подняла его повыше и опрокинула на головы дерущихся, мстительно целясь в конопатого. Не то чтобы я собиралась облить только его, просто очень хотела, чтобы именно ему досталась основная часть бодрящего душа.

И ведь не промахнулась, это сразу стало видно. Даже очень наглядно. Вот только одно мне непонятно — зачем Найкарту нужно было целых пять литров кислого молока? Он что, так его обожает?

Вернее, обожал. Теперь уже, похоже, совсем не любит. Никто из троих.

— Я думаю, вам нужно привести себя в порядок, — тоном самой взыскательной моей домработницы строго сообщила я и твердым шагом покинула комнату, до последней секунды стараясь не побежать и не захихикать.

И ведь выдержала!

Захохотала только тогда, когда плотно закрыла за собой дверь и рухнула на стоящую под окном скамейку. И минуты две еще всхлипывала, вспоминая, как замечательно выглядел этот салат из крутых магов и воинов под кисломолочным соусом.

Теперь, немного успокоившись, я постепенно начинала понимать, что произошло. Когда Эндерад меня оскорбил, Терезис почувствовал мою обиду и полез в драку. Ну и, разумеется, не справился. Похоже, пора мне Найку еще раз спасибо говорить.

Дверь, из которой я выскочила несколько минут назад, отворилась, и драчуны — чистые, сухие и даже полностью одетые, вышли в коридор, вежливо пропуская друг друга вперед и заботливо придерживая Найка.

— Можно пройти в свободную спальню, — сухо предложил Эндерад, в упор не замечая мою персону.

— Сюда? — так же преувеличенно вежливо поинтересовался Терезис и шагнул вслед за ним.

Я молча наблюдала за этой демонстрацией и спокойно ждала, пока они все войдут в комнату. Дождалась, вошли. Но дверь не захлопнули, молчаливо предлагая мне зайти последней. Я представила на миг, как я вхожу, оказываюсь под огнем оскорбленных взглядов… и поняла — не хочу.

Ни за какие коврижки. Все мое самоуважение вместе с гордостью и интуицией просто вопят, что этого делать ну никак нельзя.

Зато хочу есть. Нервное, наверное. Встала, прошла в спальню Найка, забрала свою корзинку — не пустую, разумеется, и гордо пошла прочь. Из комнаты, со второго этажа, из дома…

Попала почему-то не во двор, а в садик. Огляделась, заметила простенькую беседку со столиком и скамейками и поняла, что это как раз то, что мне сейчас нужно. Свежий воздух, тишина, запах цветов и моя корзинка.

— Ты чья будешь?! — строго спросила немолодая дородная женщина, едва я села и поставила на стол злосчастную вазу.

— Я магесса Таресса, — вздохнула я скорбно. — А у вас не найдется ложки? И чаю… если можно.

Ага, прям как в анекдоте: дайте водички, а то ночевать негде.

— Несу, несу! — так радостно пропела она, бросаясь прочь, что я даже засомневалась: а меня ни с кем не путают?

Женщина появилась через несколько секунд. Ловко расстелила на столе хрустящую новенькую скатерку, поставила графинчик с зеленоватым местным лимонадом, серебряные тарелочки, ложки, блюдо с горячими, запашистыми пирогами.

И все это под ликующее повествование о том, как она рада, что я сюда заглянула.

— Я Диша, местная кухарка, — радостно объясняла мне женщина, — к нам все мальчишки рассыльные обедать ходят, их сюда приписали. А Мет, сорванец такой, все норовит у магессы Янинны чего перехватить или пирожков утром в карманы насовать. А вчера забежал такой довольный, говорит, хозяйка Синжаты распорядилась, чтобы сестра его кормила. У меня прямо камень с плеч! Остальные-то и домой иногда забегут, да и вечером их ужин ждет, а в этом доме в кладовой полки пылью поросли.

— А что, у его отца работы нет? — поинтересовалась я, загружая на тарелку свежий пирог, помнится, Сина очень хвалила мастерство штабной поварихи.

— Да бывает… Только он не из тех людей, что бегают за работой, а из тех, что от работы, — расстроенно объяснила Диша. — Они только на то и живут, что Мет и Сина заработают. Но у Сины еще не скоро жалованье будет, а если и будет, то отец отберет и вмиг пропьет… или проиграет. Слабый на это дело мужик. А матери Мета и деться некуда, последнюю женщину никто не может забрать без его согласия, а сам он не продаст… А за Синжату вам особое спасибо, хорошая девочка. Мы прямо не нарадуемся, когда она утром приходит за молоком в новых платьях, а то, розовое, уж такое красивое!

— Да ну, Диша, — смущенно отмахнулась я, — ничего особенного… Я еще хотела ей купить, да торговец обещал прийти, но не пришел.

— Как не пришел! — всплеснула руками повариха. — Ходил он! Да Бертин его завернул, некогда ей, говорит.

— Пусть в следующий раз никакого Бертина не слушает. Я Сине деньги оставила, она сама все выберет. И краски я все взяла, пусть еще принесет две такие корзинки, ты же его увидишь, да, Диша? А с отцом Мета я сама разберусь, вот только дела закончу и обязательно займусь… Но пирог у вас — просто сказка! Сможете Сину научить?

— Да для вас, магесса, я и сама могу печь каждый день, пусть девочка забирает, как за молоком пойдет. Она же у меня и простоквашу часто берет…

Вот теперь я догадалась, что делал кувшин на окне Найка, — на втором этаже солнышко не загораживают ветви кустов и деревьев.

— Диша, — дожевав пирог, виновато сообщила я, — ты возьми с Сины деньги за простоквашу, ту, что у Найкарта на окне стояла, я ее нечаянно пролила.

— Да за что там деньги, — легкомысленно отмахнулась добрая женщина, — небось несколько капель и пролили?

— Нет, Диша, — тяжело вздохнула я, врать в таком деле бессмысленно, — я все пролила. Весь кувшин.

— Но… — изумленно вытаращила она глаза и вдруг замолчала, глядя куда-то мне за спину.

Очень многозначительно глядя. Я неторопливо обернулась и обнаружила, что все трое представителей вражьего племени стоят на дорожке и меряют меня возмущенными взглядами.

— Диша, — сухо процедил Эндерад, — иди на кухню.

— Но… — Она вопросительно смотрела на меня.

— Иди, Диша, — кивнула я женщине ласково, — и не забудь передать мою просьбу.

— Не волнуйтесь, магесса Таресса, — с чувством произнесла кухарка, — ничего не забуду. А если что нужно — только шепните, я для вас все сделаю.

Важно задрала голову и неторопливо удалилась.

— Где ты была? — обреченно вздохнул Терезис. — Мы всё обегали.

— Все время тут сидела, — безразлично пожала плечами и решила поинтересоваться: — А зачем я вам?

Найкарт потихоньку проковылял к скамейке, сел и уставился на меня изучающе, словно видел впервые.

— Чем ты подкупила эту упрямую кухарку, которую здесь зовут гархом в юбке, что она готова все для тебя сделать?

Меня сильно задела эта фраза, и ответ был готов еще раньше, чем до конца прозвучал вопрос. Но я все равно не торопилась объяснять, сидела и задумчиво смотрела на повелителя, решая, стоит тратить слова или нет. А потом решила, что нужно попробовать… в последний раз.

— Найк, все дело в том, что я даже не пыталась ее подкупить. Да и нет у меня ничего особо ценного. Хотя тут все дело вовсе не в ценностях, а в отношении. Я вижу в ней в первую очередь человека, доброго и отзывчивого на чужую беду, а вы — кухарку с независимым характером и мерзким прозвищем, которую можно только купить.

— И на чью беду она отозвалась, — едко спросил лекарь, садясь рядом с Найком, — на твою?

— Эндерад, а тебе я вообще не хочу ничего говорить, чего зря слова тратить. Ты ведь не меня видишь и слышишь, а лишь то, что хочешь увидеть и услышать. И, как я понимаю, давно подписал приговор. И не только мне, а и всем остальным женщинам всех миров, которые тебя никогда даже не видели и не увидят. Но не все женщины одинаковы. Я вчера вечером принесла из белого мира двух малышей, девчушке всего шесть лун. Ее мать отдала дитя мальчишке сироте и осталась ждать жрецов, чтобы они не пошли по следу. И она тоже женщина… была.

— Когда принесла? — вытаращился Найкарт.

— Вчера после заката, — хмуро пояснил Терезис, — оба малыша одаренные. Они шли в избушку к Хенне, но опоздали, мальчишка заметил засаду на дороге и обходил по бурелому. Когда пришел, там были только головешки — сторожку чистильщики сожгли.

— А как же тогда ты попала? — непонимающе переводил взгляд с одного на другого воин, сам не зная, что невольно добавляет мне еще один пазлик в картинку.

Значит, воины в курсе всех тонкостей перехода. Ну так подбросим им новую загадку, не все же мне одной мучиться.

— И сама все время гадаю. Вдруг потянуло именно туда. Я ведь и первый раз пришла не туда, куда нужно, вот на Шарта почему-то вышла, хотя мне показали сторожку. Зато потом в свою башню вернуться никак не могла, даже запаниковала. Вовремя вспомнила, что есть два места — ваш дворец и замок Жантурио. Немного посомневалась, представила, откуда меня точно не выпустят, и пошла в замок, — печально проговорила я.

Ну и что вы так пригорюнились, мои каратели? Не понравилось? Так кому же понравится, когда про него думают намного хуже, чем он есть на самом деле?

— Ладно, мне пора, — берясь за вазу с так и нетронутым салатом, вздохнула я, вдосталь побаловав себя видом угрюмых рож повелителей.

Напарник от их компании как-то незаметно откололся, и правильно сделал, на мой взгляд. Несмотря на то что все молоко в конце концов стекло на него и он до сих пор пахнет, как младенец, защищала-то я именно его!

И уже вовсе не сержусь за участие в маленьком демарше. Что поделаешь, мужская солидарность — страшная сила.

— Ты же это мне принесла, — вспомнил Найк, отбирая вазу. Схватил ложку и решительно сунул в рот первую порцию: — У-у, вкусно!

— Очень, — подтвердил Терезис и мстительно похвастался: — Она мне каждое утро такой делает… как напарнику.

— Вот ведь врешь, — притворно обиделась я, — не только утром! Еще и вечером иногда.

— Ну, мы пошли, — полюбовавшись, как воин яростно уничтожает салат, поднялся с места Тер и потянул меня за собой. — Передавайте привет Кантилару.

— Эндерад передаст, — невозмутимо сообщил Найкарт, — я остаюсь. Завтра пройду ритуал напарника. Мне тоже хочется каждое утро получать свою порцию салата.

— Но ты не можешь ослушаться повелителя. Он будет очень недоволен, — проскрипел лекарь. — Приказал обязательно тебя привезти, хочет убедиться, что ты цел и невредим. И… твоя мать волнуется.

Не знаю, что дернуло меня за язык — желание немножко поддержать сникшего Найка или просто захотелось взглянуть на его мать, но я посмотрела на солнце, прикинула время и место и предложила:

— А хотите, я вас сейчас туда отведу? Через пару минут будем на месте. Только сначала поклянитесь, что не будете меня хватать и запирать.

— Таресса! — возмущенно взвыл напарник, посмотрел на загоревшиеся надеждой глазки Найка и обреченно предупредил: — Только я с тобой!

— Само собой, — кротко согласилась я, — разве я против?

— Прямо отсюда? — засомневался Эндерад, окидывая меня подозрительным взглядом.

— Конечно, — ответила я кротко и мстительно добавила: — Лишь еду соберу, а то у вас там мода девушек голодом морить.

— Таресса! — отчаянно взвыл Найкарт. — Я же тогда не знал, что тебе не давали еды. Это Низа подсуетилась. Она хотела помочь…

— Ты хоть понимаешь, что говоришь страшные вещи? — вздохнула я, начиная жалеть, что влезла со своим предложением.

— Начинаю понимать.

Посмотрев на его виноватое лицо, я решила не отменять поход и отставила корзинку.

— Тогда уходим.

Терезис подхватил меня под руку, а второй ухватил за пояс лекаря, прижавшего к себе еще нетвердо стоящего на ногах Найка.

А в следующий миг мы оказались в сауне.

Очень неудачно устроенной сауне.

Сухой, горячий ветер гнал по барханам зыбкие струйки песка; мираж переливался вдали обманчивым блеском окруженного пальмами озера; немилосердное солнце мгновенно нагрело серебро шпилек в волосах до такой степени, что они начали жечь кожу.

И вдобавок меня немилосердно тошнило. Черт, черт, как я забыла, что эрги не разрешали кушать перед переходами?

— Таресса, — осторожно спросил Тер, — что с тобой?

— Пирог съела… дура, — всхлипнула я. — И шпильки обжигают.

— Чувствую, — буркнул напарник, сорвал с себя куртку и обмотал ею мою голову.

А потом крепко прижал меня лицом к груди и строго скомандовал:

— Дер, держись. Таресса! Соберись и выводи.

Но я, не видя ослепительного света солнца, уже представила тот сад, грушевое дерево, кудрявую травку…

— Гархи немытые, — облегченно скрежетнул зубами Эндерад, — да чтоб я еще раз согласился…

— Зато быстро, — едко хмыкнул напарник, разматывая куртку.

— Таресса? — Найк, похоже, был какое-то время в отключке. — Где это мы были?

— Там, где нас теперь нет, — хмуро пошутила я и села прямо на траву. Тошнота стала меньше, но еще не прошла совсем.

И только теперь заметила, что вокруг нас стоит толпа совершенно ошарашенных детишек, женщин и девчонок-подростков. И все озадаченно молчат.

— Как она додумалась прийти в сад? — Лекарь уже забросил руку Найка за плечо и вел его в сторону дворца. — Терезис, а тебе приглашение нужно? Бери ее на руки и неси! И так детей напугали.

— Не похожи они на пугливых, — буркнула я, рассматривая любознательные мордашки светловолосых детишек, их одежду и начиная понимать, как тоскуют тут женщины по родному миру.

С любовью и выдумкой сшитые платьица, рубашечки, фартучки — все можно было хоть сейчас сдавать в музей народного творчества. А на скамейках и легких креслах, расставленных в тени деревьев, корзинки и шкатулки с кусками ткани, нитками, бусинками… Так вот какая судьба ждала и меня — из года в год сидеть тут и вышивать рубашечки, платьица, подушки…

— Не хочу! — решительно произнесла я вслух, и Тер, тащивший меня к крылечку на руках, приостановился от неожиданности.

— Чего не хочешь?

— На руках не хочу, — буркнула тихонько. Не тот сейчас момент и не то место, чтобы объявлять во всеуслышание, что секунду назад возвела в главный принцип своей жизни простое правило: — Сама хочу.

И тем более не стоит пока никому объяснять, что имею я в виду вовсе не прогулку во дворец повелителей и даже не вояж в чужие миры, а гораздо более важную вещь — возможность выбирать самой, как, куда и с кем идти.