Теперь перед нами радушно раскрыла проход широкая арка, а по обе стороны коридорчика стояли ажурные кованые скамейки.

Однако все это я рассмотрела лишь мельком, потрясенная открывшимся зрелищем. В мрачной, почти пустой комнате на единственном стуле сидел за металлическим столом Леттенс и угрюмо нас изучал.

– Какая встреча! – В голосе Данерса кипела почти ощутимая ненависть. – Как я мечтал со всеми вами встретиться глаза в глаза!

– И я счастлив, что ты наконец освободился, беспощадный Дерлит, – безо всякой радости буркнул блондин.

– Похоже, ты забыл, что врать мне бесполезно, – прищурился мой спутник, и я поняла, что драка неминуема.

Причем без всяких правил, наоборот, с применением редких и опасных артефактов.

И начинать их уговаривать так же бесполезно, как останавливать ветер. Но я шла сюда вовсе не затем, чтобы любоваться бойней, я вообще не любитель подобных зрелищ. И никогда не поверю в душевное здоровье болельщиц бокса и боев без правил.

Собиравшийся что-то сказать Леттенс успел только рот приоткрыть, как вдруг замер, остановленный станом. С этого мгновения он мог лишь застывшим взглядом, в котором разгорался ужас, смотреть, как с его рук сами снимаются кольца и браслеты, змеями ползут из-за пазухи цепочки, подвески и кулоны. И собираются в плоскую стальную шкатулку, которую я держу в руках.

– Слушай меня внимательно, Леттик! – приторно улыбаясь обольстителю, произнесла я. – Сейчас тебе будет дан единственный и неповторимый шанс сделать выбор. Если тебе нравится твоя нынешняя жизнь и служба, то мигни один раз. Тогда утром ты проснешься за воротами этого замка и можешь идти к своим друзьям. А если в тебе осталась хоть капля совести и в душе еще может проснуться раскаяние, то мигни раза три… для верности. И тогда сейчас пойдешь с нами – освобождать узников, мыть, лечить, кормить и выносить наверх, в лучшие комнаты.

С этими словами я сняла с него стан, захлопнула шкатулку и поставила ее на стол, приварив дном к столешнице и закрыв таким же заклинанием, какое было на моем саквояже. Хотя и ничего не смыслила в том, как именно оно действует, но теперь мне достаточно знать результат.

Леттенс с понимающей усмешкой покосился на шкатулку и принялся усердно мигать, раз пятнадцать, не менее.

А я за это время успела распахнуть следующую дверь. За ней оказался зал, откуда в разные стороны уходили закрытые решетками тоннели. Пришлось звать Котю, охранявшего вместе с мурашами выход.

Он ворвался в комнату черной бархатной торпедой, с любопытством оглядел Леттенса и притих, прислушиваясь. А потом два раза чихнул, глядя влево.

– Можно сказать? – преувеличенно вежливо осведомился Леттенс, отойдя от шока.

– По делу и коротко.

– Кроме меня, никого из команды тут нет. Жетмос сказал, раз я сумел договориться с тобой один раз, то мне и доверят попытаться договориться второй.

– Это интересные сведения, – скупо похвалила я. – Но сейчас меня интересуют только узники.

– Собираетесь создать отряд мятежников? – «догадался» ехидный блондин.

– Лучше его усыпить, – не выдержал Данерс.

– Каждый имеет право на один шанс, – смерив ядовито ухмылявшегося блондина задумчивым взглядом, вынесла я вердикт, – даже самый плохой человек. Потому что любой может ошибиться и осознать свою ошибку. Звучит банально, я понимаю, но такое у меня правило.

– Если даже беспощадный… – Договорить Леттенс не успел, я заткнула ему рот большим чупа-чупсом.

– И еще одно, – процедила, глядя блондину в глаза и стараясь сдержать гнев. – Запомни, повторять не буду. Если ты решил изменить свою жизнь и стать другим человеком, то меняй и стиль обращения. И забудь прежние клички и прозвища! Его теперь зовут Данерс, и никак иначе!

Он опасливо, как бомбу, вытащил изо рта леденец, осмотрел и задумался, явно не зная, что делать с этой штукой.

– Это просто конфетка, – проходя мимо, бросила я и, не вытерпев, тихо добавила: – Пока.

Первый узник, найденный нами, тоже был наг, грязен и худ, и его седая голова мелко тряслась, когда он, ослепнув от внезапного света, пытался нас рассмотреть, стыдливо прикрываясь искалеченными руками.

Я мгновенно поняла, что сейчас бедолага не поймет и не примет на веру ни одно из наших объяснений, и забросила в его желудок стакан бульона с таблеткой снотворного.

Старик уснул почти мгновенно, как засыпают изголодавшиеся младенцы, наконец получившие молоко.

– Что вы с ним делали? – поворачиваясь к спутникам, осведомилась я, и сама поразилась, услыхав свой голос.

Разве когда-нибудь раньше в нем шипели разбуженные ранней весной гадюки, готовые впиться в любое шевельнувшееся существо?

– Могу только догадываться, – мрачно пробормотал Данерс, отвернулся и начал одевать старика в созданную мной пижаму.

– А я вообще никогда сюда не ходил, – огрызнулся Леттенс. – Мое дело было очаровать и уговорить.

– А потом привезти в замок, сдать палачам, – тем же шипящим от ненависти голосом продолжила я, – и спокойно идти спать, не думая о том, что стало с людьми, которые поверили твоей улыбке и внешности!

– Я лишь выполнял приказания! – вскинулся красавчик, что-то рассмотрел в моем взоре и отвернулся, кривя губы. – Как и все остальные… Мы ведь были уверены, что охраняем порядок на Эдинте ради спокойствия жителей.

Я прожгла его яростным взглядом, умом осознавая справедливость оправданий, но сердцем не желая прощать такое бездумное, безответственное отношение к чужим судьбам.

– Варьяна, – позвал инквизитор и, аккуратно подбирая слова, намекнул: – Ты сказала очень правильную вещь – каждый должен иметь шанс на исправление.

– Ладно, – помолчав, признала справедливость замечания. – Перенесите его в тот зал, и идем дальше. Леттенс, ты хоть приблизительно знаешь, сколько их здесь?

– Жетмос сказал, – мрачно выдавил он, – будешь тринадцатым. Но с вами или нет, мне неизвестно. Я и в самом деле никогда тут не был.

– А Котя их чувствует? – осторожно спросил меня Данерс.

– Да, но считать он не умеет. Ближайший где-то там. – Я показала рукой направление, и мы пошли к следующему пленнику, послав обольстителя уносить старика наверх.

Разумеется, до конца блондину я не доверяла, но надеялась, что у него хватит ума не совершать глупостей.

В следующую камеру я не стала входить так опрометчиво. Сначала забросила на расстоянии в желудок узника снотворное и полстакана морковного сока, начиная понимать, как осторожно нужно давать еду этим изможденным людям.

А когда заглянула в тесную каморку и разглядела спящую на дощатой лежанке юную девушку, вмиг очень четко осознала, как нелегко быть целителем, если не умеешь смотреть на чужие раны, при этом не содрогаясь от жалости к несчастным и ненависти к их мучителям.

– Иди ищи следующего, – попытался выставить меня из камеры потемневший Данерс, но я упрямо мотнула головой:

– Я лекарь.

Но первым делом создала теплую пижаму и удобную каталку. А потом, чуть прикрыв глаза и осторожно водя руками над скорчившимся клубочком телом, убрала все горячие очаги боли, обдала несчастную теплым дождиком и одела в пижаму.

Инквизитор присоединился ко мне, когда нужно было переложить узницу на каталку, и сам взялся за ручки.

А едва мы вывезли ее в коридор, в другом конце появилась странная парочка. Свободно и уверенно шагавшая к нам Шейна в своем строгом шелковом платье и понуро бредущий за ней Леттенс.

– Эйна Шейнассия Солмерс? – потрясенно охнул Данерс и замер, словно споткнулся.

– Да, я, – небрежно откликнулась Шейна и протянула ко мне руки, глядя так мягко и ласково, как не смотрел никто и никогда, кроме незабвенной няни и деда.

И я не выдержала, ринулась в эти объятия как в спасательный круг, вдруг резко поверив, что теперь все у меня будет хорошо и никакие команды инквизиторов не станут больше покушаться на мою свободу.

– Ты молодец, – гладя меня по вздрагивающей спине, хвалила шеосса, – справилась с негодяями. А сейчас соберем узников и поедем домой, тебе нужно отдохнуть.

– А мы? – как-то растерянно спросил хозяин замка.

– Вы? – на миг оглянулась она и снова повернулась ко мне. – Живите, раз она вас простила.

– Шейна… – не выдержала я, вытерла слезы и вздохнула, – я понимаю, что они виноваты… и очень. Ведь взрослые люди, могли бы и раньше сообразить, что занимаются далеко не добрыми делами. Но Хаттерс сказал, что Клаурт имеет способность убеждения и, как я подозреваю, давно вооружился усиливающими артефактами. Да и мнение совета наверняка сыграло роль…

– Чего ты хочешь от меня? – Ее тон стал чуть прохладнее, но я этим больше не обманывалась.

– Им нужно помочь. Если мы сейчас оставим их тут вдвоем, то через несколько дней об этом узнают все магистры острова Тегуэнь. И попытаются вернуть такой удобный форпост. Нельзя же бросить их на произвол судьбы. Ты же мудрая, дай совет, а если можешь, помоги.

– Хорошо, – испытующе смотрела она на меня. – Но не даром. Сто лет.

– Идет. – Торговаться в таком вопросе я считала неэтичным.

– Варьяна! – ринулся ко мне бывший инквизитор, отодвинул в сторону, загородил собой. – Не смей разбрасываться жизнью! И не волнуйся, мы не пропадем. Я сейчас восстановлю щиты замка и начну собирать тех, кто поможет защищать обиженных и возвращать насильно уведенных на остров целителей. Я и сам знаю многих и могу найти людей, которые имеют доступ к секретной информации.

– Не вмешивайся в наши дела, маг, – сухо отрезала Шейна, легко отодвигая его от меня. – Плата уже принята, и совет ты получишь. Собирай себе в помощь целителей, и начинайте лечить народ, тебе нужно вернуть себе доброе имя. А защита на замке уже стоит.

Взяла меня за руку, как маленькую, и повела прочь, не дав даже попрощаться с нечаянным соратником.

Мимо нас, навстречу и обгоняя, бежали какие-то люди в одинаковой зеленой форме. Одни несли завернутых в одеяло узников, кто-то залихватски промчал сделанную мной тележку.

– Тебе больше не нужно ходить тут в такой одежде, – мягко и негромко проговорила Шейна и, как это умела только она, откровенно предложила: – Мне убрать или сама? И волосы заодно вернем.

– Делай как хочешь. – На меня вдруг резко навалилась усталость. Вспомнилось, что наверху уже глубокая ночь, и стало абсолютно безразлично, в чем я хожу. К тому же надобность в камуфляже уже отпала.

Почти тут же по ногам заскользил мягкий шелк юбки, и под свободные, летящие рукава проникла приятная прохлада. Лишь теперь я сообразила, что в подземелье душновато и сыро, и снова остро пожалела людей, которые предпочли сидеть там и терпеть издевательства, но не работать на благо хитроумного и жестокого кардинала.

Захотелось поговорить об этом с шеоссой, выяснить, как ее сородичи относятся к такой несправедливости и подлости, но я отчетливо понимала, насколько несвоевременна и неуместна подобная беседа.

В комнатке, где мы недавно нашли Леттенса, ко мне бросилось странное существо, чем-то смутно похожее на гибрид динозавра и дикобраза. От неожиданности я попятилась, но тут же узнала черные пуговки-глазки Коти. А через секунду сообразила, что необычный панцирь на его спине – это все полсотни мурашей, устроившихся тесной неподвижной кучкой, встревоженно шевелившей усами.

– Они тоже больше не нужны, – так же мирно и деловито изрекла Шейна, и это заявление подняло в моей душе яростную бурю протеста:

– Без них я никуда не пойду. Они умные и преданные.

– Варья…

– Нет. И не уговаривай, это бесполезно. – Я резко остановилась и повернулась к ней лицом, загораживая собой компанию питомцев.

– Я только хотела сказать, – укоризненно качнула головой шеосса, – что тогда тебе придется везде водить их с собой. Созданные животные не могут долго оставаться одни, у них с тобой связь.

– Эту проблему не так уж сложно решить, – не повелась я на предупреждение. – Они дрессируемы, и им можно дать распоряжения на все случаи жизни. Я думала про самообучающихся петов, когда их создавала. К тому же они лояльны к людям, едят испорченные продукты и отходы. Только Коте нужна рыба, но я могу добавить еще какой-нибудь дешевый продукт.

– Хорошо, – ни на секунду не расстроилась Шейна, – тогда прикажи им идти за тобой.

Выдав Коте приказ, я направилась дальше. Крот неотступно двигался следом, а мураши еще плотнее прижимались к его спине. Через несколько метров шеосса без усилий догнала нас и снова пошла рядом.

– Они слышат мысли?

– Не знаю, – подумав немного, чистосердечно призналась я. – Возможно. Хотя скорее направленные эмоции, облеченные в мыслеобразы.

Шейна только загадочно усмехнулась и больше не задала ни одного вопроса.

Вскоре мы добрались до чуть мрачноватого, но одновременно невероятно торжественного и величественного зала. Миновав его под аккомпанемент гулкого эха, разносившего по дальним углам звук наших шагов, вышли на освещенное фонарями широкое крыльцо из черного мрамора.

Почти вплотную к ступеням завис аржабль необыкновенного пронзительно-синего цвета, и люди в зеленом споро отправляли в его недра освобожденных нами узников.

– Идем. – Шейна направилась к похожей на корабельный трап лесенке, и я послушно пошла за ней.

Котя скользил за мной, не отставая даже на полшага.

– Варьяна! – внезапно догнал меня отчаянный крик.

– Да? – встревоженно оглянулась я.

От парадной двери дворца почти бежал бывший инквизитор.

– Я хочу спросить… – запыхавшийся магистр перевел дух и уставился на меня как-то безнадежно, – можно прислать тебе вестника?

– Конечно. – Я даже удивилась мелочности просьбы, из-за которой он так мчался. – Только пока не знаю, где теперь буду жить.

– Возьми мой маячок, – с истовой надеждой смотрел мне в глаза мужчина, протягивая тонкое колечко, а его губы невольно кривились в горьковатой усмешке. – Тогда мое письмо само тебя найдет.

– Ясно, – кротко ответила я, принимая неожиданный подарок и опасаясь нечаянно обидеть инквизитора законным вопросом: а как мое письмо найдет этот замок, если у меня нет никакого предмета, связанного с ним?

– Я сохраню эту одежду, – коснувшись камуфляжа, тихо сказал Данерс. – Если захочешь послать ответ, подумай про нее.

– Варьяна, пора! – строго, как классная руководительница, окрикнула меня Шейна, и я поспешила подняться в аржабль, бледно улыбнувшись напоследок магистру.

– Питомцев поселишь тут, – по-хозяйски распахивая один отсек, велела шеосса. – Твое место следующее.

Я молча кивнула и приказала Коте войти в каютку. А потом создала для него тазик с рыбой, а для мурашей – с переспелыми бананами и, как сумела, строго объяснила, что они должны поесть и устраиваться спать. Грызть ничего нельзя, пачкать нельзя, вылезать из отсека нельзя, меня искать тоже нельзя. Я их не бросаю и обязательно приду.

Питомцы вроде все поняли, мураши слезли с Коти и облепили тазик с бананами, не обращая внимания на рыбу, а крот принялся поглощать свое любимое блюдо. Я успокоилась и, еще раз повторив приказ, направилась в свою каюту. И только в этот момент ощутила связь с аржаблем и поняла, что мы уже летим.

Причем намного быстрее, чем летали прежние аржабли. Этот мчался едва ли не со скоростью вертолета, и это открытие озадачило меня сильнее, чем Данерса – появление в его подвале Шейны.

Но сейчас у меня не было ни сил, ни желания изучать аржабли и решать загадки шеоссов. День выдался на редкость трудным и богатым на события, и мой мозг от всего этого откровенно устал.

Однако Шейна, судя по всему, думала иначе, потому что сидела в моей каюте в выдвинутом из стены кресле.

– Прежде чем ляжешь спать, я должна сказать тебе одну вещь, – едва увидев меня, заявила она.

– Говори, – согласилась я, превращая платье в мягкую трикотажную пижаму, а туфли – в бархатные шлепки, – я вся внимание.

– Сегодня я торговалась с тобой не всерьез, а для Данерса, – призналась шеосса, внимательно следя за моим лицом. – Он не должен считать твою помощь подарком.

– Ясно, – устало вздохнув, прикрыла ладонью зевок. – Мне так и показалось, что ты лукавишь. Хотя я на самом деле готова ходить в зеленой шубе на сто лет раньше. Просто сегодня очень ясно осознала, как мне повезло иметь способность превращаться в шеосса. И за это должна сто раз сказать тебе спасибо. Раз для тебя так важны эти дубы, буду их выращивать, только решу сначала все свои проблемы. Боюсь, теперь магистры не захотят помогать деду.

– Об этом поговорим утром, – поднимаясь с кресла, уверенно пообещала Шейна. – Ложись отдыхать и не мешай собрату вести аржабль, у него и своей силы достаточно.

Я задумчиво глянула ей вслед, снова зевнула и шлепнулась на выдвинувшуюся кровать. Разгадывать прозвучавший в словах шеоссы намек у меня сейчас не было ни сил, ни желания.