Процедура поения новичка соком оказалась простой до смешного и не заняла даже двух минут. Один из шеоссов подставил к стволу кружку, и в нее из приоткрывшейся дырочки быстро натекла голубоватая жидкость. Дед не стал вредничать и медлить, молча выпил сок и вернул магу кружку.

– Обычно посвященные в этот момент что-нибудь говорят, – осторожно заметил кто-то из шеоссов.

– А я не говорливый, – мигом огрызнулся Бес, повернулся и пошел прочь. Но, сделав пару шагов, оглянулся, насмешливо оглядел новых собратьев и добавил: – Вот отойду от шока и тогда все вам выскажу.

Они необидно похихикали и разошлись, а мы направились в сторону стоящего на отшибе строения, где теперь жил Хаттерс. Шейна успела мне пояснить, что там когда-то жила прислуга, но шеоссы все перестроили, и теперь в доме несколько удобных спален.

– Ну а если захотите там заночевать, – усмехнулась она лукаво, – тебе ведь ничего не стоит сделать по своему вкусу. Тут, возле дубов, энергии всегда с избытком.

В ответ я только уважительно покосилась на дубы, которые вовсе не были деревьями в полном смысле слова. И как выяснилось, их листья не зря так дороги. Потому что сорвать хоть один не сможет никто, даже связанный с дубом шеосс. Листья для дуба как пальцы для нас, и издевательства над собой он не потерпит. Хотя им и заказано убивать или калечить людей, но отбросить наглеца подальше, да еще и в болото или в колючие кусты, запретить невозможно.

– Тогда где вы их берете? – возник у меня естественный вопрос.

– Выращиваем отдельно, – пояснила Шейна. – Когда росток еще совсем маленький и не обрел способность к сознательному управлению магической энергией, отщипываем несколько нижних почек и храним в особом месте. А по мере надобности выращиваем веточку и снимаем с нее урожай листьев. Только один раз.

Вот теперь я осознала ценность сделанного мне дара, но ни на секунду не пожалела, что отдала его Хаттерсу. Раз учитель лишился любимого жилища, деньги ему пригодятся на покупку нового.

Дом прятался в густых кустах и возник перед нами как-то неожиданно. Едва тропинка завернула за очередную густую куртину похожих на жасмин кустов, мы оказались в маленьком внутреннем дворике, образованном выстроенным в виде буквы П жилищем.

На примыкающей к входу широкой террасе стоял стол, и над ним светил фонарь. А вокруг стола сидели трое мужчин и мирно ужинали.

– Гостей не ждали? – негромко произнес дед, и трапезничающие дружно окаменели, словно в ожидании немедленного нападения.

Неверяще хмурясь, Хаттерс пригляделся к Бесу, казавшемуся лет на двадцать старше учителя, и тихо охнул:

– Рэйльдс?

А потом вскочил, роняя стул, и бросился к деду. Тот тоже шагнул навстречу и застыл, будто не решаясь сделать еще шаг.

Замер и Хаттерс, не дойдя на расстояние вытянутой руки. Стоял, пристально разглядывая бывшего ученика, и болезненно кривил рот, не говоря ни слова.

– Я тоже вернулась, – сообщила негромко, не выдержав этих гляделок.

Хаттерс на миг перевел на меня взгляд, кивнул, как повару на сообщение, что суп подан, и снова уставился на деда, даже не подозревая, что тот никому не прощает подобного пренебрежения к его внучке.

И Бес тотчас подтвердил это, обнял меня за плечи, подтянул к себе и, с каким-то непонятным вызовом глянув на учителя, вежливо произнес:

– Знакомься, Саглерс, это моя внучка.

Хаттерс побледнел и словно постарел, но взора не отвел, только сильнее сжал скорбно поджатые губы.

– Прости… – выдавил он наконец. – Прости, Рэйльдс. Я ошибался во всем. Наверное, пора оставить это занятие, буду целительствовать.

Сидящие за столом ученики, которых почему-то было всего двое, Витерс и Жиньос, как-то сжались и, казалось, превратились в безмолвные и бездвижные тени.

– Это неверное решение, – я снова вылезла вперед, – ты замечательный учитель.

– Слепой самодовольный индюк – вот я кто, а не учитель, – горько выговорил Хаттерс и снова смолк, явно надолго.

– Извини. – Бес наконец выпустил меня из рук и шагнул к нему, заглянул в глаза, усмехнулся и на пару мгновений стиснул ладонями безвольные плечи учителя: – Я тоже бываю неправ, как все нормальные люди. Давай посидим где-нибудь в сторонке?

– Беседку, избушку, шалаш, башню, дзот? – тоном вышколенного официанта любезно осведомилась я.

– На твое усмотрение, – серьезно согласился дед.

– Предлагаю бунгало в малазийском стиле с бассейном и гамаками, – продолжила так же учтиво, но Хаттерс, не понявший и половины слов, вдруг заволновался.

– Ничего не нужно, Варьяна, – замахал руками, опасливо косясь на виднеющийся на фоне темнеющего неба силуэт синего дуба. – У меня здесь прекрасный кабинет, посидим там.

Дед согласно кивнул, и они ушли, забыв и про меня, и про ошеломленных учеников. Похоже, у них накопилось много больных тем.

– Чем тут кормят? – подойдя к столу, справилась у озадаченных парней и вспомнила, о чем хотела спросить: – А где остальные? Маловато вас осталось.

– Учитель их не взял, – пояснил младший, во все глаза рассматривая мой камуфляж. – Мы уже видели такую одежду.

– И нам выдали, на бедность, – пошутила я и тут же об этом пожалела.

Витерс мгновенно принял это на свой счет.

– Извини, Варьяна, – виновато посмотрел он, явно не собираясь судить меня за своевольство. – У меня с собой нет денег, но отец обещал положить гонорар на твой счет в банке. Он думал, мне придется еще пять лет на свиных ножках ходить…

– Ты меня тоже извини за то, что сделала это без спросу. Но понимаешь, в чем дело… я тогда не была уверена, что сумею тебе помочь, и боялась дать пустую надежду. А потом ты спал, а меня забрали…

– Куда? – изумился он. – Мне сказали, что ты поехала к родителям.

– Нет. У учителя меня забрала команда инквизиторов и повезла на остров Тегуэнь. – Никакого желания врать и выгораживать бывших подопечных Данерса я не испытывала. – Им выгодно, чтобы сильные целители работали там.

– И ты сбежала? – неверяще вытаращился мой пациент. – Там же самые мощные маги.

– Не сама, мне помогли. Не всем нравится, когда за лечение или за выращенную ногу человек должен расплачиваться всю жизнь. А куда Хаттерс дел учеников?

– Тебя интересует Нейлорс? – хмыкнул Витерс. – Он сейчас дома. Мы с ним братья по матери. И Звена он взял с собой погостить.

– Тогда почему ты не поехал домой? Ведь твой отец – князь, разве он не сумел бы тебя защитить?

– Я только сейчас понял, что меня надо защищать, – невесело усмехнулся Витерс, и мне стало понятно, насколько он рассудительнее старшего брата, – но мне хотелось уехать. Возможно, ты не знаешь…

– Мне об этом известно, – остановила я его и тихо вздохнула. – И поэтому я хотела рассказать тебе один случай из истории того мира, где жила раньше. В те времена страной правил очень жестокий царь… правитель. Недовольные его делами знатные тэйны устроили заговор и попытались убить тирана. Не лучший способ решения проблем, и им он не удался. Нескольких бунтарей казнили, остальных сослали в холодные края копать руду. И, разумеется, их лишили всего – званий, имущества, они стали практически рабами. Один из них до этого ухаживал за простой девушкой, почти служанкой, но она ему решительно отказывала. А когда узнала, как сурово его наказали, дошла до самого царя и добилась позволения поехать за ним в Сибирь.

– Зачем? – не понял Витерс.

– На самом деле она его любила, – вздохнула я, вспоминая пронзительные кадры фильма, потрясшего меня в одиннадцать лет, – но не желала выходить замуж за богатого, чтобы его не попрекали таким выбором. Кстати, она поехала не одна, несколько эйн вместе с ней оставили роскошные дома, удобную жизнь, полную развлечений, и даже детей, и поехали за мужьями. Дед, помню, сказал тогда, что поступили они, конечно, глупо, но за таких женщин и жизни не жаль.

– Мудрый твой дед, – заявил Бронк, явно считавший, что подошел незаметно для меня, – а женщин очень жалко. Натерпелись, поди. Но когда знаешь, что такие бывают, то можно ждать и верить, что и тебе однажды повезет, и уже не страшны любые невзгоды.

– Тебе уже сто с лишним, а ты все ждешь, – заметил Жиньос.

– Потому что у меня уже была такая, – грустно признался повар и, поставив передо мной блюдо с едой, присел на соседний стул. – Но я тогда был молод и глуп. Мы уже в храм собрались, деньги на праздничный ужин почти накопили, всех друзей хотели позвать… Да подвернулась бойкая красотка… закрутила, задурманила… а пришел в себя – ни денег, ни любимой девушки. Деньги я сам на ветреницу потратил, колечками и сережками одарил, а любимую друг увез. Не знаю, как уговорить сумел… наверное, меня ей показал. Вот с тех пор и живу один, а вам рассказываю, чтобы головой думали, какой путь для вас важнее. Всю жизнь жить в радости рядом с верной женщиной или на таких вот стрекозок разменяться.

– Тефия не такая, – мрачнея, буркнул Витерс и попытался встать из-за стола, но мне не хотелось заканчивать разговор на этом.

Мало ли какие у него сейчас начнут рождаться идеи? О том, что человек в таком состоянии опасен, и прежде всего для самого себя, я знаю не понаслышке. Одногруппник устроил показательное выступление, когда его девчонка ушла к другу.

– Конечно не такая, – мягко улыбнувшись пациенту, одновременно придержала его на месте воздушным щитом. – Как говорит древний философ, каждый человек исключителен и неповторим. И у каждого имеются причины для всех поступков. Иногда они мелкие и мимолетные, иногда существенные и непререкаемые. И если хочешь разобраться, почему кто-то поступил именно так, а не иначе, нужно с ним откровенно поговорить. Выяснить, какая причина подтолкнула его к действию, незначительная или важная, и уж потом принимать решение.

– Это просто слова, – фыркнул Витерс, и я мысленно поблагодарила его за удачную реплику.

– Не скажи. Вот был такой случай… – Вздохнув, прошу истину простить мое утверждение, потому что собираюсь рассказать сказку. – Хозяин вошел в свой дом и увидел друга, стоящего у детской колыбели с окровавленным ножом в руке. Вне себя от боли мужчина схватил тяжелую кочергу и одним ударом убил друга. А потом, дрожа от горя, заглянул в кроватку и обнаружил, что ребенок спокойно спит, а рядом лежит ядовитая змея с отрубленной головой.

В этот раз они дружно молчали минут пятнадцать, и непонятно было, то ли пытались найти мирное решение этого вопроса, то ли примеряли к себе роковое стечение обстоятельств.

Я уже успела поесть, создать себе чашку кофе и безмятежно его попивала, когда очнулся Бронк:

– Ты прости меня, Варьяна, я ведь тебя за ненормальную принял… Думал, ты лечиться к учителю приехала. Что-то стал глупеть, старею, наверное.

– А по-моему, ты просто очень наблюдателен и мудр, – не согласилась я. – И спасибо тебе за это. Иначе я бы долго сидела на улице, дожидаясь Хаттерса. И я тебе за это должна. Может, у тебя есть желание? Если мне по силам, исполню.

– Желание есть, но исполнить никому не по силам. Никто не вернет мне потерянного… как выяснилось, я однолюб.

– Извини, но тут я, к сожалению, действительно помочь не смогу. Как говорила моя няня, в любви никто лучше тебя не знает, чего ты хочешь и на какие поступки способен ради этого. А ты никогда не выяснял, как живет бывшая невеста? – стараясь успокоить повара, осторожно задала ему первый пришедший на ум вопрос. – Если она тебя любила по-настоящему, вряд ли ей хорошо живется с чужим по духу мужчиной. А если они живут плохо, то, может, она согласится тебя простить?

– Я часто так думаю, – хмуро признался повар. – Но смелости к ней явиться так и не набрался. А вот желание появилось… Как нам объяснил Хаттерс, ты всю жизнь жила в чужом мире, есть там вкусные блюда, незнакомые мне?

– Бронк, – с облегчением засмеялась я, – так ведь тут для меня все блюда незнакомые, как я определю? А там сотни народов, и у всех свои вкусы и привычки, не все блюда я даже знаю. И животные там другие, и овощи. Но об этом лучше моего деда спрашивать, он многие пробовал и некоторые готовил сам. А вот угостить вас я могу… например, мороженым. Там его тоже сотни видов, но мое любимое – эскимо в вафельном рожке и с орешками.

Десяток хрустящих пакетов высыпалось на стол из ниоткуда, и пока я открывала первый, ученики во главе с поваром настороженно следили за каждым движением пальцев, словно ожидая подвоха.

А потом я наблюдала за опасливо пробующими мороженое мужчинами и думала, что нужно было создать им по палке шашлыка, его я хотя бы умею делать. А как объяснить, что для изготовления этого лакомства нужны машины и мощные холодильники? Или у них тут вместо холодильников заклинания? И вообще, зачем этому миру мороженое? Бронк вон какие замечательные пирожные и булочки печет!

– Тисенские замороженные сливки, – с видом знатока объявил в этот момент повар. – Только слишком холодные. Да и сами сливки жидковаты, и сахару чересчур много, у нас в чайной тэйна Келата подают в больших чашках, а вместо ложек рассыпчатые сдобные палочки. Нужно будет сходить туда с Варьяной, пусть попробует.

– Ну вот! – обрадовалась я. – Как выяснилось, вы тут еще лучше готовить умеете. Значит, обойдемся и без мороженого.

И одним махом развеяла все оставшиеся пачки, собрав энергию в накопитель.

– А мне понравилось! – Жиньос возмущенно стрельнул взглядом в Бронка. – Сладенько.

– Ну, тогда в виде компенсации… – Я высыпала на стол горку разных конфет и встала со стула. – Бронк, сегодня мы, похоже, ночуем тут, какую комнату мне занять?

А пока шла за ним по дому, вдруг вспомнила про Котю и мурашей и поняла, почему раньше отказывалась заводить собачку.

– Здесь только один этаж, – с тихой тоской бормотал повар, показывая мне комнату. – Ты окно открытым не оставляй. И лучше закрой щитом. Хоть учитель и защитил дом, но в кустах тут какие-то странные твари лазят.

– Бронк, – осознав, что лучше признаться заранее, произнесла я, – ты только не переживай, но я тоже уже завела себе подопечных зверушек. И на вид они страшные. Но никого не обидят, Котя питается рыбой и сорняками, а мураши – всякими отбросами. Например, найдут подпорченный плод или засохшую веточку…

– И где они? – настороженно огляделся повар.

– Сейчас позову… ночью они спят в моей комнате.

Подойдя к окну, я оглядела потемневшие кусты и мысленно позвала крота.

Он появился буквально через пять секунд, ловко влез в комнату, оставляя царапины на потемневшем от времени подоконнике, и плюхнулся внутрь.

– Это кто? – дрожащим голосом осведомился повар.

– Котя. Сейчас я дам ему рыбки… – Привычно создав тазик с рыбой, оглянулась в поисках мурашей.

В этот раз на кроте они почему-то не приехали.

За окном мелькнули тонкие усики, и в комнату шустро заскочил первый мураш. Повинуясь моему неслышному приказу, помчался в угол и замер, дожидаясь собратьев, тонкой струйкой вливавшихся в комнату.

– А это мурашши? – осторожно отступая к двери, справился Бронк. – И сколько их?

– Должно быть пятьдесят, – глядя на явно подросший шар, засомневалась я и на всякий случай выдала шустрым насекомым строгий приказ не делиться без моего разрешения.

Повар пробормотал нечто невнятное и исчез, а я побродила по комнате, прикидывая, чем бы заняться, потом села на подоконник и задумалась. Этот день был богат на встречи и новости, но я почему-то упорно возвращалась в мыслях к разговору с дедом о Данерсе. И некстати вспомнилось утверждение Тобенса, что Бес – сильный ментал.

Да я и сама теперь в это верю, припоминая, с какой легкостью он всегда договаривался с людьми и как охотно они шли ему навстречу. Даже дом, который хозяин упорно не хотел продавать, Бес все-таки выкупил. И все мои эмоции знал как свои. А сегодня вдруг отступил, сделал вид, будто сомневается в собственных выводах.

И это странно, потому что сама я себя влюбленной не чувствую. Нет, разумеется, любимым Наташкиным книжкам с полуголыми красотками и мрачными турками на обложках, утверждавшим о бабочках и прочих насекомых, стадами обрушивающихся на девчонку, стоит ей увидеть смазливого парня, я никогда не верила.

Как мне наглядно объяснила та же Ольга, раскрыв подряд пять книжек на пикантной сцене, обычно такие описания сдувают без стеснения.

– Читала я те оттенки, – плевалась она. – Та американка, похоже, никогда нормального мужика не видала… Вот была бы ты замужем, тоже посмеялась бы, а сейчас тебе меня не понять. Но объяснять ничего не буду, сама когда-то начиталась и считала себя опытной. Ох и дурочкой же была! У всех все по-своему, Варюха, но мужик – он ведь тоже прежде всего человек. А недолюбленные бабы – они как голодающие, только и мечтают, чтобы борщ большими кастрюлями и густой, аж ложка стоит…

Я тихо усмехнулась этому воспоминанию. Ольга, растившая трех мальчишек, все мерила борщами и пирогами, но ведь должно же хоть что-то измениться в мире, если я наконец встретила того самого, своего мужчину?

Из ближнего куста вдруг выскользнула тень, и я вздрогнула, но уже в следующий миг рассмотрела мощную фигуру шеосса и расслабилась, узнав Шейну.

– Что случилось? – пропуская ее в комнату, спросила тихо и ощутила, как нас накрывает плотный щит. – А вот это ты зря, дед теперь с меня глаз не спустит и этот щит сразу почует.

– Мы успеем поговорить до его прихода, – садясь на край кровати, выдала Шейна. – Сейчас пришли наши с Тегуэня и принесли нехорошие новости. Клаурт требует, чтобы шеоссов объявили опасными животными и открыли на нас охоту. И в доказательство приводит тебя. Якобы ты случайно попала в лес и шеоссы, поймав тебя, превратили в подобного себе монстра. И теперь каждый ягодник или грибник в опасности, раз шеоссы нашли способ подчинять людей и изменять по своему желанию.

– Но ведь они этого еще нигде не сказали? – вмиг поняла я ее идею. – Значит, нам нужно их опередить.

– И для доказательства предъявить совету веские доводы, – кивнула она хмуро. – Не знаю, как в других мирах, а у нас верят только своим глазам.

– А веский довод – это я?

– Если ты сумеешь сдержаться и не превратиться в шеосса хотя бы полчаса, пока мы соберем на Тегуэнь всех сторонников.

– Женщинам из страны, где жили мы с дедом, вообще свойственна редкостная терпеливость и самообладание, – усмехнулась я. – Особенно тем, кому пришлось несколько лет работать с клиентами и покупателями. Вот представь, перед праздником в магазинчике сувениров всегда много народа, все спешат купить родным и любимым подарки. Полчаса или больше очередь двигается к прилавку мимо витрин, где выставлены все поделки, и многие успевают за это время сделать выбор. И вдруг очередная покупательница на вопрос продавца: «Чего вы хотите?» – невозмутимо отвечает: «Не знаю… покажите что-нибудь…» А еще через полчаса, когда народ в очереди уже закипает, продавец, перетаскавший на прилавок кучу товара, наконец выясняет, что дама хотела недорогую шкатулку, но такой тут нет.

– Похожие эйны, наверное, есть во всех мирах, – посмеявшись, призналась Шейна. – Но скоро мы узнаем мнение Рэйльдса. Он уже близко… снимаю щиты.