Она появилась, когда под окружающими дом деревьями уже лег вечерний сумрак, и не на олене, а в узкой коляске, в которую был запряжен самый настоящий лось. И была одета в серую рубаху и холщовую юбку, копию той, что выдала мне.

– Варья! – крикнула, не слезая с повозки. – У тебя все готово? Пора ехать.

В этот момент я стояла у окна и с тревогой посматривала в ту сторону, откуда мы вчера прибыли. Когда мои восторги по поводу обретения одежды и найденного в шкафу полотенца поутихли, наступила пора сомнений. Теперь я уже не считала, что зеленой хозяйке этого дома понравятся произошедшие с ним метаморфозы.

Даже больше – к вечеру я была уверена, что они ее обозлят. Ведь жила она тут до сих пор спокойно и не страдала от отсутствия простыней и шторок, а теперь забот прибавится, стирать, сушить…

И поэтому, так и не сказав ей ни слова, накинула плащ, в который превратилась ветровка, покорно взяла свой чемодан и поплелась на улицу. Но, шагая по лестнице и бросая прощальный взгляд на прихожую, вдруг поняла, насколько это неправильно – устроить в чужом доме свои порядки и сбежать потихоньку, воровски, как нашкодившая малолетка.

– Шеосса, – объявила ей прямо с порога, – ты меня извини, я не собиралась портить твой дом. Вернее, хотела, чтобы он был более удобным, чистым – таким, к какому я привыкла… но не думала, что он услышит и переменится.

– Можешь звать меня Шейна, – помолчав, устало буркнула хозяйка и слезла с повозки.

Забрала у меня чемодан, засунула в мешок и завязала узелком. А потом дунула на него, и он стал размером со спичечный коробок, только веревочка длинная болталась.

– Надень на шею и не снимай, пока не понадобится, – приказала так же хмуро, а едва я исполнила это распоряжение, указала на тележку: – Залезай.

И снова я молча полезла, куда сказали, хотя и сильно сомневалась, что мы уместимся вдвоем на одноместном сиденье.

– Ладно, посмотрю, – искоса глянув мне в лицо, совсем мрачно проворчала Шейна и побрела в дом.

– Надеюсь, тебе все понравится, – успела я прикусить язык, едва не ответив шуткой вроде: «Не переживай, за погляд денег не беру».

Пока ее не было, я любовалась сиреневым закатным небом, клубничными облаками и полной грудью дышала свежим воздухом, в котором витали абсолютно незнакомые ароматы. О своей провинности не думала, незачем портить настроение себе самой, когда и без того есть кому его испортить.

Шеосса появилась на крыльце в своем коронном зеленом виде, небрежно хлопнула дверью и направилась к тележке. Но подошла не ко мне, а к лосю и в два счета сняла с него ярмо. И не успело счастливое животное скрыться в кустах, как она сунула в ярмо собственную шею и рванула с места с такой скоростью, что меня впечатало в спинку сиденья.

Мне вмиг захотелось сделать сразу несколько вещей: завизжать, спрыгнуть и рявкнуть на монстра так, как я иногда рявкала на обнаглевших весельчаков, заходивших в наш магазинчик не за покупками, а ради развлечения. Встречаются такие особи, которые способны целыми днями бродить из магазина в магазин, почти ничего не покупая, зато профессионально тролля продавцов и кассиров идиотскими вопросами.

Но, разумеется, ничего такого я не сделала. Просто не успела, разглядев несущиеся на меня кусты. Мгновенно пригнулась, прячась за передком коляски, и шлепнулась на пол, костеря сумасшедшего монстра и искренне жалея, что у его повозки нет впереди защитного стекла, как у мотоцикла. А еще лучше – как у машины, хоть самой маленькой, чтобы не пришлось всю дорогу сидеть на полу, прикрывая голову от нещадно хлеставших ветвей. Видела я такие где-то в инете.

Словно в ответ на мои мечты, боковые и передние стенки повозки начали быстро расти, загибаясь внутрь, и скоро превратились в крышу, и я, с облегчением вздохнув, вернулась на сиденье. Огляделась и обомлела от вспыхнувших в мозгу подозрений. Слишком уж сильно нутро повозки стало походить на салоны легковых машин, в которых мне доводилось ездить. Овальной формой стекол и дверок, обивкой стен и потолка и даже сиденьем, ставшим шире и мягче.

Выходит, шеосс ощущает все мои чувства, огорчилась я, вспомнив про клубнику. Следовательно, я все-таки имею способности к управлению магической энергией. Вот только радоваться этому не надо, ведь теперь меня может почуять каждый маг уровня старшего ученика. Или обладатель особого амулета. Дед предупреждал об этом особо и повторил не раз, что необученный одаренный, особенно девушки, – это лакомый кусочек для некоторых слоев местного населения, и мне нужно постараться ничем себя не выдать, пока не попаду к надежному человеку. Значит, пора начинать следить за своими мыслями и спонтанными желаниями, иначе добраться до Крихета мне не удастся никогда.

А повозка мчалась вперед все стремительнее, но почему-то не подпрыгивала на кочках и не моталась на поворотах. Постепенно я начала подозревать, что Шейна бежит по лесу вовсе не ножками, но рассмотреть подробнее ничего не могла.

В этом мире наступила ночь, и хотя на небе не виднелось луны, а вокруг не светил ни один фонарь, тьма казалась какой-то призрачной, ненастоящей, словно в кино. Мне отлично были видны мелькавшие за боковыми окнами кусты и стволы деревьев, и даже ручейки, которые мы перемахивали, даже не замечая. А вот впереди все сливалось в седоватый клубок, и сквозь него ничего нельзя было разобрать.

А я и не упорствовала. Уселась поудобнее, откинувшись на спинку сиденья, и от нечего делать попыталась угадать, куда мы так спешим. Однако ни до чего так и не додумалась, все происходящее было странным, неправильным и подозрительным. А мне оставалось только молча подчиняться шеоссу, и это обиднее всего. Не привыкла я идти на поводу у ситуации, тем более не сулящей ничего доброго.

Наверное, я все-таки задремала, потому что очнулась внезапно, от скользнувшего по лицу свежего ветерка.

– Вылезай, – приказала Шейна, и я покорно выпрыгнула из повозки.

Встала в двух шагах от нее и, поеживаясь от ночной прохлады, с изумлением наблюдала за действиями шеосса. Достав откуда-то серый платочек, она встряхнула его и попыталась накрыть этим клочком коляску. Сначала я едва сдерживала смех, но вскоре замолчала. А позже и вовсе вспоминала пословицу, что хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Платочек оказался безразмерным и вскоре поглотил коляску, как удав – слона. А потом Шейна подергала за завязки и повесила на шею крошечную ладанку.

– Это невозможно, потому что невозможно, – расстроенно бурчала я, шагая следом за ней к темной громаде спящего дома, обнаружившегося неподалеку.

Ради чего мне нужно было учить физику, если в этом мире она не действует?

– Сейчас устроимся и поговорим, – ответила на незаданный вопрос Шейна.

– Куда устроимся?

– В пансион, – небрежно обронила она. – Приличные девушки не останавливаются на ночлег на постоялых дворах.

«А мы с тобой приличные девушки?» – едва не выдала я от изумления, но чудом сумела смолчать. Затем присмотрелась к шеоссу и надолго прикусила язык. Она снова где-то потеряла свою зеленую шкуру и обрела одежду, и на этот раз была принаряжена очень солидно. Почти роскошно – я по-прежнему видела в темноте почти так же ясно, как в Питере белой ночью.

На Шейне была шелковая длинная накидка с капюшоном, из-под которой выглядывал подол более темного платья, в руках она держала добротную сумку средних размеров.

Мне оставалось только расстроенно сопеть, жалея, что не додумалась надеть одну из трикотажных юбок, ставших длинными и широкими, как и все прочие найденные мной платья.

В этот миг мы обогнули дом и оказались у крыльца, над которым висел фонарь, освещавший подъездную дорожку и сидящего на ступенях огромного пса. Мои ноги сами остановились, едва я рассмотрела приоткрытую пасть и красноречиво оскаленные клыки.

– Варья? – оглянулась шагнувшая на первую ступеньку Шейна.

– Тебе знаком этот зверь? – подозрительно поинтересовалась я, следя за поднимающейся на лапы псиной.

– Нет, – беспечно пожала она плечами.

– Тогда зачем ты лезешь ему в пасть?

– Нас звери не трогают, – укоризненно глядя мне в глаза, тихо прошипела она. – Идем.

– Я – не вы! – Детской уверенностью в собственной исключительности я не страдаю, потому и не подумала двинуться с места.

– Варья! – В голосе шеосса ясно слышался упрек. – Ты же такая смелая!

– Когда деваться некуда, – поглядывая по сторонам, чтобы заранее выбрать, куда бежать, буркнула я и сделала маленький шажок.

Пес вдруг зевнул, отвернулся и лег, доказывая истину, в которую я и так верила. Про шеоссов и хищников. Но себя я пока к первым причислить не могла. Ведь не растет же на мне по утрам зеленая шерсть?

Настороженно и опасливо, не обращая внимания на нетерпеливый взгляд Шейны, я преодолела все три ступеньки и бочком пробралась к входу. Моя спутница очень по-земному закатила глаза, показывая степень своего возмущения, но ничего не сказала. Просто дернула за висевший на цепочке шарик.

Через несколько минут над нашими головами раздался скрип, кто-то выглянул в маленькое оконце, и вскоре двери перед нами распахнулись.

– Добрый вечер, госпожа Шейна, – счастливо улыбалась стоящая на пороге моложавая женщина. – Ваши комнаты готовы. Проводить?

– Мы сами, – отмахнулась шеосса. – Лучше принеси перекусить и кипятку.

– Бегу, бегу!

Она и в самом деле побежала, как только заперла за нами дверь, а мы пошли наверх по бледно освещенной ночниками лестнице.

Далеко идти не пришлось, комнаты Шейне приготовили в самом начале уходящего в глубь дома коридора. Их было всего две, гостиная и спальня. Общая ванная находилась через три двери.

– Я лягу тут. – Шеосса небрежно положила на диван свою накидку и указала мне на спальню: – Ты – там.

– Боишься, как бы не удрала? – не выдержала я и отправилась в выделенную мне комнату.

– Боюсь, – согласилась она. – Но не этого.

– А чего?

– Иди умойся, перекусим, потом скажу.

Спорить было глупо и не ко времени, и я это прекрасно понимала. Молча сбросила плащ и пошла искать ванную. А когда вернулась, Шейна уже сидела за накрытым столиком и с завидным аппетитом уничтожала все подряд.

Я немедленно присоединилась и вспомнила про обещанные объяснения только через полчаса, запивая душистым травяным чаем чуть подсохшую сдобу.

– А теперь, – откинувшись на спинку стула, произнесла моя хозяйка, – можно поговорить. Я проверила твои рассказы, и теперь все о тебе знаю. Имя Инла, дочь Кавина, без одной луны двадцать наших лет. Твой отец разводит скот, мать, Тона, занимается продажей молока, творога и сметаны. У тебя два брата, один – двадцати восьми лет, женат, живет в доме жены, ее отец торговец. Второму скоро девятнадцать, и у него есть невеста. Когда магистр Рэйльдс украл тебя у родителей, они подали прошение в ковен, и им выплачивают за тебя очень приличную компенсацию. Через месяц выплаты прекратятся. Или с того дня, как ты к ним приедешь.

Я слушала очень внимательно, и хотя вроде все было понятно, но вопросов меньше не стало. И первым задала самый больной:

– Кто-нибудь проверял их слова? Бес не мог меня украсть.

– Я догадывалась, что ты так думаешь, – печально глядела мне в глаза Шейна, – но больше мне сказать тебе нечего. Подробности того происшествия можешь узнать только ты сама. И лишь тебе под силу убедить магов вернуть в этот мир преступника, решившегося похитить чужое дитя.

Некоторое время я обдумывала ее слова и все яснее понимала, что она стопроцентно права. Действительно, никто из них не знает всего лучше меня, и никто не имеет права предъявить деду обвинение вместо потерпевшего. А я потерпевшей себя не считаю.

– Спасибо, – вежливо сказала я шеоссе. – Значит, ты меня отпускаешь?

– Да тебя никто и не держал, – вздохнула она укоризненно. – Но прямо сейчас бежать тебе некуда. Завтра приедут сопровождающие, и можешь отправляться.

– Извини… не поняла насчет провожающих?

– Не искушенная в житейских делах девушка со способностями – это мечта любого слабого мага. Поэтому я наняла тебе компаньонов, мужчину и женщину. Но с ними ты познакомишься сама, а сейчас выслушай меня внимательно. Шеоссы никому из людей ничем не помогают, кроме исключительных случаев. Если случайно заблудившемуся в лесу человеку грозит гибель или помощь требуется магу, который добровольно решил стать шеоссом и успешно прошел не менее семи первых испытаний. Ты прошла девять.

– Боже ж мой! – Я едва не взвыла от отчаяния. – Шейна, ну ты же очень умная женщина, мне теперь понятно! Какое «добровольно», какие «девять»? Я никогда не хотела становиться зеленой обезьяной и тем более не мечтала ничего сажать! Да и не люблю это дело. Вот дед все лето на своих грядках возится, травки выращивает, ягоды, овощи. Знаешь, какие у него помидоры? По полкило! А я в это время в гамаке с книжкой загораю, и ягоды люблю только в мисочке, политые взбитыми сливками!

– Ты думала так раньше, – спокойно кивнула она, – когда не имела дара и жила в чужом мире. А теперь, когда в тебе проснулась сильная способность к созиданию и испытание выявило все необходимые качества, и сама когда-нибудь поймешь, что это твое призвание, и захочешь стать шеоссом.

– Насчет «когда-нибудь» не знаю, – пожала плечами, сдаваясь ее непробиваемой уверенности. – Говорят, все люди к старости меняются. Некоторые становятся мудрее, а большинство выживает из ума. Может, и мне лет через триста захочется сажать дубы и разгуливать в зеленой шубе.

– Ну, значит, придешь через триста, – невозмутимо согласилась она и положила на столик выточенный из дерева и украшенный жемчугом браслет. – А пока нужно сделать еще несколько дел, чтобы ты меньше обращала на себя внимание. И первым делом надень на руку вот этот оберег. Здесь без амулетов никто не ходит, а в нем, кроме защиты, еще и заклятие, сдерживающее исполнение нечаянных пожеланий.

– А можно поподробнее для гостей из отсталых в магическим плане миров? – насторожилась я.

– Конечно. Сегодня ты пожелала, чтобы мой дом стал таким, как в твоем мире, и все исполнилось, кроме тех вещей, насчет которых ты сама в глубине души сомневалась. Или которые сочла не столь важными. Зато все остальное получилось очень точно и качественно. Значит, у тебя хорошая зрительная память на мелкие детали и сильно развита уверенность в желаемом результате.

– Ты начала говорить как профессор, – ехидно фыркнула я, чтобы не выдать своей растерянности.

Оказывается, не так-то приятно знать, что ты можешь подумать, например, про мороженое, и оно тут же появится, с головой выдав всем окружающим твои способности и автоматом поставив на тебе метку.

– Не беспокойся, – не обратив внимания на колкость, отозвалась Шейна в ответ на мою тревогу. – Обычно только подростки в первые дни стараются создавать все подряд. Но пару раз полежат без сил – и начинают соотносить свои желания с возможностями.

– Боюсь, – задумалась я, – свалиться мне не грозит. Я сегодня у тебя в доме столько наваяла, сколько целая бригада гастарбайтеров за месяц не осилит.

– Ты думаешь, у тебя в любом месте будет столько энергии? – вдруг засмеялась она. – Не обольщайся. Наш дом стоит на энергетическом роднике. И я не зря тебя туда привела, это было испытание, и немногие проходят его без единой ошибки.

– Шейна, – я в последний раз попыталась достучаться до ее благоразумия, – мне просто повезло. Понимаешь, воспитание у меня такое. Мало того что дед все время следил, так еще хозяйка растила на высоких и светлых идеалах. Я ей за это, конечно, безмерно благодарна, но ведь это не моя заслуга.

– Кто такая «хозяйка»?

– Старушка, у которой мы квартиру снимали. Она в молодости была учительницей, а потом занималась моим образованием вместе с дедом. Ее уже нет…

– Варья, я рада, что тебе встретились хорошие люди. Но мне точно известно, что они встречаются всем, и не так уж редко. А вот учатся у них доброте, деликатности и честности только единицы. Но сейчас у нас нет времени поговорить на эту тему. И хотя я уже расширила твой словарь, но пока ты изъясняешься как торговка.

– Да? – задело меня ее заявление. – А до расширения как я разговаривала?

– Как сельская девочка лет семи.

– Наверное, дед не успел научить меня более взрослым словам и понятиям, – сразу встала я на защиту Беса. – Он учил меня сказочному языку, пока я была маленькой, а потом навалились школьные уроки, инглиш, комп… сама понимаешь, взрослую девушку трудно заставить учить ненужные слова. Хотя он никогда меня не заставлял учиться на пятерки, и теперь мне понятно почему. Знал, что не все пригодится.

– Я его и не обвиняю, – примирительно вздохнула Шейна. – Но язык ты знать должна. Иначе маги просто не станут с тобой разговаривать, пошлют на прием к городским чиновникам, и тебе очень долго придется доказывать свои слова.

– Прямо как у нас, – зло восхитилась я и, вспомнив, о чем хотела спросить, испытующе уставилась на нее: – Шейна, а вы ведь сильные маги? Может, и вы умеете открывать порталы?

– Может, – неопределенно буркнула она. – Но Рэйльдс не зря отправил тебя к своему учителю Теонсу Саглерсу Хаттерсу. Найти его легко, Крихет – небольшой город, и там только один старший магистр. Ему уже двести лет, и он известен справедливостью и вниманием к чужим бедам. И лишь он может помочь тебе доказать невиновность твоего деда. Или его непредумышленную ошибку. Иначе команда инквизиторов, занимающаяся защитой населения от магических преступлений, поймает Рэйльдса, едва он выпадет из портала.

– Но ведь они должны будут его выслушать? – осторожно осведомилась я, чувствуя, как портится настроение.

– Сначала его лишат возможности пользоваться заклинаниями, а это весьма непростая процедура. К тому же неприятная и вовсе не безвредная для дара. Потом подвергнут всесторонней проверке на здравомыслие и честность, – хмуро глядела в сторону шеосса. – Ведь некоторые сильные маги умудряются обмануть даже мощные артефакты. Рэйльдс все это знал и выбрал самый надежный способ, чтобы вернуться домой, не потеряв ни способностей, ни умственного здоровья. Поэтому тебе придется ехать к Хаттерсу. Но добраться до него не так легко, и в пути придется быть очень бдительной и осторожной. Ни с кем не кокетничай и не разговаривай о своих делах, не спрашивай советов, ничем громко не восхищайся и не возмущайся. В общем, постарайся стать самой неприметной и неинтересной из путешественниц. Это очень трудно, но возможно.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я ее. – А можно еще вопрос?

– Можно три, – усмехнулась собеседница. – Потом идешь спать, иначе не успеем до рассвета изучить все слова и ты по-прежнему будешь в разговоре вставлять какие-то ругательства.

– Значит, учусь я во сне? Понятно. Но спросить хочу не об этом. У меня полный чемодан вещей, но, боюсь, они не похожи на одежду этого мира. Что делать?

– У тебя нет ни чемодана, ни вещей, – снова засмеялась Шейна. – Просто нельзя сжать их таким образом, чтобы уместились в крохотный узелок.

– Тогда что я таскаю на шее?

– Магический кошелек из волокон коры синего дуба. Редкая вещь, привязанная к хозяину. В нем хранится запас энергии, из которой ты в любой момент сможешь сделать все, что захочешь, причем не открывая кошеля. А вот когда что-то, изготовленное с помощью магии, нужно быстро спрятать, просто мысленно представляешь себе, как оно сжимается и впитывается в кошель. У тебя воображение хорошее, тебе будет легко это проделать. Как пойдешь спать, попробуешь спрятать это платье. Первый раз я помогу.

– Спасибо, – с чувством поблагодарила ее, сразу осознав бесценность этого дара. – А если магия в нем кончится?

– Подумай сама. Ты же тоже не глупая, – вернула она недавний комплимент.

– Ага… – задумалась я, начиная догадываться, что зря не набила чемодан до отказа, боясь, что потом не подниму, – ты считаешь, что я смогу создавать какие-то вещицы и скармливать кошельку?

– Ну, по сути, верно, хотя выражаешься ты непривычно.

– Еще раз спасибо. И какие вещи проще создавать? Камни, тряпки, фрукты?

– Лучше что-то мелкое, что можно держать в руках. Орешки, зерна, цветочки. Никого не насторожит девушка, вертящая в пальцах цветочек. Но как только кошель станет теплым, больше не пополняй. Все выяснила? Тогда иди умываться и спать.

Спорить я не стала, надеясь, что позже смогу задать еще несколько вопросов.

Но утром оказалось, что у шеоссы совсем другие планы.

Она разбудила меня, когда за окном еще даже не занимался рассвет и все тонуло в седой дымке.

– Какие странные тут ночи, – зевая, отвернулась я от окна и пояснила вопросительно смотревшей на меня шеоссе: – Серые и все видно.

– Не вздумай сказать так еще кому-нибудь, – неожиданно жестко одернула она. – Это у тебя после сока синего дуба проснулся дар ночного видения. Все шеоссы видят в темноте. На самом деле сейчас там непроглядная тьма.

– Да? – проснулась я окончательно. – А я думаю, почему у тебя в подвале света нет, а все видно!

– А вот там мох светящийся, – насмешливо фыркнула Шейна и встала из-за стола. – Мне пора. Скоро за тобой заедут. Поешь и надевай вон те вещи и ничего другого не создавай. В дороге придется переодеваться при чужих людях, а путники обычно очень внимательны.

И решительно двинулась к выходу.

– Шейна! – Я ринулась следом, роняя одеяло. – Спасибо тебе за все!

– Если будет очень плохо, – словно нехотя обернулась она от двери, – прикоснись своим браслетом к любому растению. Лучше к дереву. И позови.

Развернулась и исчезла, словно сквозь дверь прошла.