Несколько минут все молчали, сверля Инквара недоверчивыми взглядами, а он, наконец поверив, что попал вовсе не к подосланным баронами предателям гильдии, успокоился и принялся за еду. Торопливо жевал все подряд, запивал остывшим отваром из трав и сухофруктов и обдумывал план спасения своих учеников. Вернее, ученика и невесты, теперь он никогда и никому не поведает, каким извилистым путем шел к этому непростому решению.

– Ты уверен? – Мейлан смотрел на ученика так сурово и пристально, словно проверял, правильно ли тот сварил редкое зелье.

– Да, абсолютно. Они оба подлинные маги. И Лил и Ленс… кстати, он тоже мой ученик. Но знаю это только я, даже Лавиния не подозревает об истинных возможностях своих детей, считает их просто одаренными. Еще кое о чем догадывается травница Хадина, да Дайг был свидетелем одного случая, но думает, будто Алильена использовала боевой амулет. А на самом деле она просто влила всю свою силу в магические побрякушки ночников, и все амулеты вмиг раскалились. Нам лишь оставалось добить негодяев. Но Лил после такого выброса сутки лежала без сил, поэтому я должен быть рядом с ними.

– Ты считаешь себя сильнее всех нас? – настороженно уставился на нового собрата по кругу Зинерс.

– Нет, я не сильнее, это нельзя так назвать. – Инквар смотрел на него хмуро, вовсе не желая одним махом открывать едва знакомым людям все свои секреты. И отчетливо понимал, что иначе они ему не поверят. – Так уж сложилось, мы все время с кем-нибудь воевали, а она хотела мне помочь и бросала понемногу энергию. Потом постепенно начала прибавлять порции… а когда все объяснила, я попытался понять, куда эта магия девается, и мысленно поставил щит, чтобы накопить немного в запас. Потом на нас снова напали, и я валялся почти сутки, а она сидела рядом и снова добавляла мне силы. Вот после этого он стал устойчивым, небольшой резерв, которым она учит меня управлять. Впрочем, мы учимся вместе, вы же видели, как я снял с вас ловушку? Могу показать еще несколько умений, например, зажечь на расстоянии огонь или поставить вокруг себя щит из плотного воздуха – именно таким я закрывался от Канза, иначе вы меня никогда бы больше не увидели. Но все это я могу пояснить вам по пути, а сейчас пора отправляться.

– Инк, – горьковато усмехнулся Ратьен, – а тебе не приходит в голову, что после этого признания ты стал для нашего братства самым ценным артефактом, несущим надежду на стремительное приближение к главной мечте? И теперь ни в какие опасные места тебя никто никогда не пустит?

– Мне в последнее время много чего приходит в голову, – откровенно признался Инквар. – Но особенно часто я думаю о том, как может повернуться наша жизнь, если одаренных и магов можно будет создавать сотнями. И очень ясно представляю, сколько боли и горя может принести людям какой-нибудь жадный и самолюбивый самодур вроде Канза. Поэтому сначала мы должны сделать все возможное, чтобы магический дар достался только неоднократно проверенным, надежным искусникам и их ученикам. Нельзя давать особую силу в руки людей с темной душой и нечистой совестью.

– Но и рисковать тобой мы теперь не имеем права, – задумчиво качнул головой Зинерс. – Нужно придумать другой план.

– Чем вы думали, когда рисковали Алильеной?

– Мы были убеждены, что Густав ее не обидит. Как донесли наши разведчики, он собирается женить на дочери племянницы одного из сыновей или племянников, – вздохнул Гарат, чувствовавший себя виновнее всех в этой непростительной ошибке. – А среди одаренных узников, приговоренных Корди к казни, много наших друзей, и даже есть родичи. Кроме того, как докладывают наблюдающие за Лавинией люди, вдова искусника живет в роскошных покоях, разодета по последней моде и вовсю флиртует с советниками и самим бароном. Двое его преданных помощников уже рассорились из-за нее – говорят, дело едва не дошло до драки.

– Я за всю жизнь не встречал более талантливой лицедейки, – припоминая выходки Лавинии, ухмыльнулся Инк. – А об ее хитрости и коварстве лучше промолчу, все же она будет мне тещей. И Лавиния еще не вдова, пока никто не видел Тарена мертвым.

Искусники высшего круга снова помрачнели, примолкли на некоторое время, не решаясь задавать Инку свои вопросы. Молчал и он, обдумывая, как сбежать отсюда, если собратья примут решение не отпускать его к Корди.

– Догнать Алильену нам уже не удастся, значит, придется послать к барону Юдгана, – внезапно заявил Зинерс, посмотрел в глаза озадаченного Инквара и тут же лукаво осведомился: – А ты о нем слышал?

– А кто из наших не знает Юдгана? – пожав плечами, вопросом ответил ему искусник. – Ну, еще все травницы, бароны и градоначальники. Ведь он – легенда.

– Ну да, старина Юд за последние пару десятков лет стал настоящей знаменитостью, – засмеялся Зинерс. – Его зелья и амулеты обладают непревзойденной силой, а сам он ловок и хитер, как хорек. Недаром же еще ни одному ловцу и шпиону не удалось его выследить, не то чтобы поймать. Ну а о том, как страстно желают заполучить Юда в свои замки бароны и градоправители, знают все в гильдиях травниц и наемников. Но никто, кроме нас, даже не подозревает, что такого человека никогда и на свете не было.

– Не может быть, – неверяще мотнул головой Инквар.

Хотя… он тут же представил, как удобно и выгодно было мастерам высшего круга продавать свои поделки, прикрываясь именем несуществующего гения. Но ради чего им теперь разрушать такую удачную выдумку?

– Тебя ведь якобы убил Канз, – осторожно напомнил Мейлан. – И Корди уже об этом доложили. Поэтому появиться во владениях Густава в своем собственном облике ты не можешь. Даже если он не прикажет тебя тут же убить, то запрет в башне с наказанными и начнет шантажировать тобой Алильену и Аленсина. А вот Юдгана он поселит в лучших покоях и будет уговаривать работать на него добровольно. Иногда Корди по полгода улещивал особо ценных мастеров.

– И много их у него? – заинтересовался Инквар, сообразив, как неверны были его прежние представления.

– Недавно было пятеро, пока Ратьен не решился сбежать. Теперь осталось четверо, и только двое – подтвержденные мастера. Остальные двое самоучки, вернее, недоучки. Вот они сломанные, смирившиеся люди, нуждающиеся в помощи и лечении, но до сих пор у нас не было возможности их похитить. Густав очень хитер и предусмотрителен, все его мастера живут в разных концах поместья, и охрана следит за ними, не сводя глаз. А кроме того, он связал своих рабов страшными клятвами, выставив залогом жизнь их родичей и любимых. И это не пустые угрозы, барон имеет обыкновение казнить провинившихся и заложников на главной площади своего городка, заставляя смотреть на это жуткое зрелище всех рабов. Если ты решишься туда отправиться, нужно очень тщательно продумать план действий и сделать настоящую личину. Дешевые трюки с Корди не проходят, он первым делом отдает всех прибывших в руки опытных банщиков. Поэтому иди отдыхать, а мы пока пошлем вестников надежным людям, пусть шепнут ловцам Корди, где можно найти Юда.

– Я буду спать в повозке, – упрямо отказался Инквар. – Юд ведь мог бы гулять где-нибудь поближе к владениям барона? Кроме того, в дороге мне лучше думается.

– А о том, что у нас сейчас просто нет лошадей и мы тоже не одни сутки мчались на этот совет, ты не забыл? – укоризненно глянул ему в глаза учитель. – Поверь, теперь несколько часов уже ничего не решают, а мы до рассвета успеем послать десятки вестников и запустить правдоподобные слухи. На слово Густав не верит, по-моему, даже собственной жене. Хотя нам известно, что пока ни одну из своих наложниц старшей женой он не назвал.

– Хорошо, – скрепя сердце согласился с его доводами Инквар. – Но отдыхать я все равно не пойду, выспался в повозке. Объясняйте, чем могу вам помочь?

Лил проснулась, почувствовав в очередной раз, как остановилась ее тюрьма на колесах, провела ладонью по опухшему от слез лицу и горько усмехнулась. А ведь она уже почти поверила… да какое там «почти»!

Девушке живо припомнился вчерашний вечер, или это было уже позавчера?

Она всего лишь хотела посмотреть, как он уходит, непонятно почему пришла в голову такая блажь. Осторожно следила из-за зарослей сорняков, как Инк заботливо убирал все следы стоянки, как легко побежал прочь. Но вскоре обернулся, с тревогой оглядел выворотень и вдруг довольно улыбнулся, даже не подозревая, что Лил, усилив магией зрение, нахально за ним подглядывает.

Свет этой улыбки поразил девушку, как гром с ясного неба, еще совсем недавно Алильена даже не надеялась увидеть на лице любимого мужчины такого откровенного удовольствия. Учитель всегда был отзывчив и заботлив, но относился к ученице с некоторой прохладцей, старательно удерживая между ними непреодолимый барьер.

Потом Инк оглянулся еще раз и исчез за кустами, но теперь Лил больше не хотелось за ним бежать. Душу внезапно жарко, словно взрывом огненного амулета, опалило предчувствие близкого счастья, и девушка тихонько засмеялась, крепко притиснув к себе в порыве чувств ничего не понимающего, но невероятно счастливого Найда. Не часто в последние дни ему разом перепадало от хозяйки столько внимания и ласки.

А потом пришел тот… черный.

Сказал про письма от матери и брата и показал тайный жест, который известен только Ленсу. В тот момент она еще не подозревала, что перед ней не просто гонец, а вестник самой судьбы, и спокойно взяла у него два запечатанных конверта. Разумеется, ей хотелось сначала прочесть записку Ленса, но никто не должен был догадаться, что Лил доверяет братишке намного больше, чем собственной матери. Слишком вычурными дорогами шли подчас рассуждения Лавинии и заканчивались слишком невероятными выводами и поступками.

Мать по обыкновению написала кучу охов и ахов, задавая вопросы о здоровье и погоде, но Лил просмотрела их, почти не вдумываясь в смысл, точно зная: самое сладкое или горькое маменька всегда оставит напоследок. Так и оказалось, и первая же фраза о том, как хорошо живется маменьке с Ленсом в имении дядюшки Густава, заставила Алильену незаметно прикрыть щитами свои эмоции. Нелегкое и затратное дело, но после того как Ленс выяснил, что некоторые одаренные могут, хотя и слабее, чем он сам, ощущать чужие чувства, Лил старалась хранить свои тайны еще ревностнее.

Записку Ленса она открывала нарочито небрежно, пробежала глазами и сунула в карман куртки, уже отчетливо понимая: ничего изменить она отныне не сможет, да и не захочет. Она нужна Ленсу, и значит, немедленно отправится к нему вместе с этим проклятым черным, всего одной фразой перечеркнувшим все ее надежды на счастье.

– Куда идти? – спросила девушка холодно, даже не заметив, как безжизненно прозвучал ее голос.

– Тут недалеко, на проселочной дороге ждет повозка, – виновато пряча глаза, буркнул он. – Но я должен тебя усыпить… или…

– Или взять с меня клятву, – безразлично буркнула Алильена, нащупала крохотный камушек проклятого амулета и с усилием крутнула его в касте. – Я добровольно признаю себя рабыней.

– Не надо! – ринулся к ней черный искусник, но остановить не успел.

Вспыхнул тревожный, густо-фиолетовый росчерк молнии, и словно облачко сажи упало на одежду Алильены, окрашивая ее в жгуче-черный цвет.

– Ты же его племянница, – огорченно пробормотал гонец. – Он велел ловцам везти тебя, как дорогую гостью.

– А вернуться с полдороги разрешил? – едко осведомилась Лил и, не дожидаясь ответа, полезла прочь из берлоги. – Так в какую сторону идти?

– Ты не хочешь забрать свои вещи?

– Тут нет моих вещей, – равнодушно буркнула девушка, отводя взгляд от Найда, которого специально усыпила, чтобы не мешал поговорить с нежданным гостем.

Тогда ей еще казалось, что разговор может закончиться как-то по-другому.

Конечно, она могла бы попытаться сжечь черного или договориться с ним, попросить отложить уход на несколько часов. Но почти сразу поняла, что никогда не сможет сделать ничего подобного. Слишком хорошо помнила, как всегда сочувствовал черным отец и как мрачнел при упоминании о них Инк, не забывавший о возможности однажды стать рабом одного из правителей.

Поэтому Лил покорилась судьбе и поспешала уйти, даже на миг не желая представить, как ее любимый мужчина ради чувства долга отправится в плен вместе с совершенно не нужной ему невестой.

Карета снова тронулась и вскоре мчалась, все набирая ход и мягко покачиваясь на самых дорогих рессорах. Впрочем, в ней все было самое лучшее и удобное. Мягкий и широкий диван, обитый шелковистым бобровым мехом, затейливая вышивка шелковых подушек и одеяла, удобные ящички для всяких мелочей и столик с углублениями для посуды. А также умывальня, в которую вела узкая зеркальная дверца, и яркие магические светильники, на время сна прикрывавшиеся серебряными колпаками.

Были здесь и необычайно широкие окна, поблескивающие синеватым льдом толстых стекол. Никто не запрещал Лил отодвигать эти стекла и любоваться проплывающими мимо пейзажами, но магиня даже занавесей не раздергивала. Не хотелось смотреть на красоту природы через ажурные серебряные решетки невероятно тонкой работы. Они были так хитроумно установлены изнутри кареты, что никто из случайных зевак никогда бы этого не заподозрил. Снаружи серебро смотрелось как кружево или узор на занавесях.

Временами Алильене почти всерьез хотелось показать сопровождающим карету ловцам, как мало на самом деле значат для нее все эти стекла, решетки и замки. Ведь ей достаточно просто взять из корзинки с фруктами, висевшей на противоположной стенке, сочную грушу или яблоко и вложить в него побольше силы. А потом выбросить на дорогу через хитро устроенный узкий люк, откуда три раза в день в специальный ящичек падают плоские фляги с чаем, молоком и водой и не менее узкие шкатулки с горячей едой.

Устроенного взрыва вполне хватило бы, чтобы у кареты отвалились колеса, а все ловцы на несколько минут ослепли и оглохли.

Но как ей потом действовать дальше, придумать Лил не могла, знала лишь, как смешно и глупо бежать куда-то в черном одеянии. Ведь ее будут ловить все встречные путники и жители, за беглых искусников бароны дают очень хорошее вознаграждение.

Поэтому, одумавшись и вспомнив Ленса, магиня некоторое время ругалась про себя, вслух шипя рассерженной кошкой, затем, сердито отбросив в корзинку так и не потребовавшуюся грушу, начинала придумывать, чем бы заняться.

Карета была подготовлена к этому путешествию с расточительством сумасброда и предусмотрительностью педанта. Все ящички, подвесные полки и шкафчики оказались забиты вазами и корзинками с разнообразными сластями, печеньями, орешками и фруктами.

Хватало здесь и развлечений – нехитрых игр, головоломок, книг, карт и даже меховых зверюшек, вызывавших у Алильены острую тоску по Найду и яростное желание сжечь всех этих котиков и белочек в одном костре. Магиня сдерживалась лишь неимоверным усилием воли, заставляя себя забыть о прошлом и выкинуть из сердца и верного питомца и любимого, которого невольно предала.

Хотя где-то в глубине души, наперекор здравому смыслу и доводам разума, Лил все же таила робкую надежду на изобретательность Инка. Ведь сумел же он почти в одиночку разогнать большой отряд хорошо вооруженных бандитов, неужели теперь не простит за опрометчивую поспешность свою бестолковую невесту и не придумает верного способа спасти их всех?

А обнаружив в очередной раз, что вновь строит глупые и безнадежные планы, девушка снова зло шипела и яростно ругала себя за глупость и эгоизм. Не нужно Инку их искать, и добровольно лезть в петлю неволи тоже не стоит. Для всех будет лучше, если искусник забудет про упрямую девчонку, так неудачно влюбившуюся в того, кто всегда видел в ней только рыжего деревенского парнишку.