Напарники появились в тот момент, когда мы, вызванные запиской Гесорта, направлялись в королевский кабинет. Они встретились нам на лестнице и, отступив, пропустили вперед. А потом пошли следом, не обращая внимания на жадные взоры придворных и робкие взгляды торопливо пробегавшей прислуги.

– Гина, как ты себя чувствуешь? – тихо шепнул Эстен, заглянув на повороте мне в лицо.

– Жить будет, – огрызнулась за меня бабушка, – но не здесь. Мне добрые люди прочли правила старых отборов, и как выяснилось, претенденткам вовсе не обязательно изображать новобранцев на казарменном положении. Все, у кого есть в столице дома или родственники, прежде ночевали дома и приезжали во дворец к началу состязаний. Если не раздумывали к тому моменту бороться за безвольное существо, безучастно взирающее на их старания.

– Почему это безучастно? – справедливости ради возмутился Эст.

И попался. Как я догадывалась, именно этого ответа Манефа от него и ждала.

– Так вам ведь все равно, кто победит, – вздохнула она сочувственно и добила: – Лишь бы хорошо бегала, прыгала и пела. Чего ж заранее нервы тратить?

– Вы очень опасная женщина, леди Манефия, – тихо буркнул Ренд, бросив на нее сумрачный взгляд.

– Бабушка, – кротко поправила старушка. – Это высшее звание для женщины, прошедший долгий жизненный путь и научившейся предугадывать неприятности и подсказывать внукам, как их избежать.

Отвечать ей мужчины не стали, да и не осталось у них на это времени: у распахнутых дверей нас встречали мои наставники.

– Гинни, – пропустив всех в кабинет и крепко прикрыв створку, заявил Стайн, – запомни: ты пострадавшая сторона и не обязана отвечать ни на какие выпады своих отравителей. Это они сейчас ответчики и не имеют никакого права обвинять тебя или допрашивать, хотя еще не очень хорошо это осознали.

– Я тоже не поняла, – призналась я, – почему принцесса поступила так опрометчиво? Почему не отравила меня ночью, подлив яд в воду? Или не подослала служанку с мороженым во время прогулки? И почему она вообще решила отравить меня только через пять лет после той встречи?

– Потому что это была идея королевы, – вздохнула Модена. – Она собиралась одним ударом избавиться сразу от двух неугодных ей женщин. Но ты все поймешь сама… нам пора.

Кабинет оказался просторным и величественным, как зал. С первого взгляда на высокие стрельчатые окна, строгие и одновременно роскошные люстры и сверкающую позолоту гербов становилось ясно, что именно здесь принимаются самые судьбоносные указы и решения.

Вернее, принимались прежде, лет пятьсот назад, до того момента, как власть на Тезгадоре передали парламенту. Оставив в распоряжении королей организацию всевозможных народных торжеств, праздников и ритуалов.

– Сюда, – леди Модена подтолкнула меня к удобному диванчику, стоящему у окна рядом с маленьким столиком с напитками и сладостями.

Такие же были перед диванами и креслами свободно устроившихся магов. Ничего не оказалось лишь возле стоявшей за решеткой скамьи, на которой сидели две женщины – королева и восемь лет назад выбранная ею жена наследника.

Обе были хмуры и казались растерянными, но на меня глянули с неожиданно жгучей ненавистью.

– Не обращай внимания, – тотчас шепнула бабушка. – Осенние мухи кусачи, да век их недолог.

– Ютенсия Леорена Вадерт, – холодно и равнодушно произнес немолодой магистр, – и Ликонтия Вадерт. Вы обвиняетесь в покушении на убийство леди Элгинии Горензо, магини второй ступени, соратницы цитадели магов. И поэтому вас будет судить суд верховных магистров.

– Я королева! – метнула в него презрительный взгляд Ютенсия. – И ко мне нужно обращаться…

– Нет, – непреклонно отрезал Неверс. – Это неверно. За тридцать пять лет ты так и не удосужилась прочитать свод законов, хотя вот он лежит, на самом видном месте. Там четко сказано: перед судьями цитадели все равны, и никакие титулы и звания во внимание не принимаются.

– Тогда почему эту дрянь называют леди? – Дрожащий от ярости палец королевы показывал на меня.

– Вина подсудимой Ютенсии отягчается непризнанием в покушении и нанесением оскорблений соратнице цитадели, – ледяным тоном произнес старший магистр. – В наказание за неуважительное поведение перед судьями цитадели подсудимая лишается права разговаривать без разрешения и не по сути.

Ее величество пренебрежительно фыркнула и попыталась ему ответить, но издала только странный звук:

– Ква!

Она побелела и затряслась от ярости, злобно квакнула еще несколько раз, но добилась лишь обратного. Кто-то из магистров махнул рукой, и Ютенсия шлепнулась на скамью, не имея сил даже поднять руку. Лишь корчила страшные рожи да дико сверкала глазами.

Райвенд опустил голову и закрыл лицо руками, и мне стало до слез его жаль. Очень страшно вдруг обнаружить, что твоя собственная мать оказалась не самой лучшей и доброй. Но еще ужаснее, когда это видят все вокруг.

– Ренд, – тихо произнес Гесорт, – никто не возразит, если ты не пожелаешь присутствовать на этом суде.

Принц, не отнимая от лица ладоней, с досадой дернул плечом, и следившая за ним королева вдруг притихла, вжала голову в плечи и стала похожа на намокшую курицу.

– Вина Ютенсии и Ликонтии доказана, – сообщил Боуренс, строго глядя на сидевших рядом женщин. – Как выяснило следствие, рано утром королева лично явилась на кухню и отругала поваров за невнимание к гостям. Она велела приготовить для каждой претендентки ее любимое блюдо и оставила список. А позже, когда завтрак уже был расставлен по подносам с надписями, чтобы не перепутать, пришла Жаниста, доверенная фрейлина Ликонтии, и объявила, что ей велено проверить, точно ли исполнено приказание королевы. По свидетельству поваров, они внимательно следили за фрейлиной, пробующей двурогой вилочкой на готовность оладьи и омлеты. Оттого и заметили, как фрейлина что-то быстро сунула в одну из тарелок, но куда точно, определить не смогли, так как стояли в сторонке. Вскоре после этого Жаниста тайно покинула дворец. Она уже поймана, и при ней обнаружено драгоценное колье стоимостью в поместье, кошель с золотом и артефакт, меняющий внешность. Женщина во всем призналась и сообщила, что крохотный фиал ей дала Ликонтия, но в нем якобы был не яд, а приворотное зелье… зачем, ей не пояснили. Но на самом деле во флакончике находилось смертельное зелье под названием «Слюна синей смерти», изготавливаемое из очень ядовитой рыбки. Мало кто знает, что купить и продать его тайком просто невозможно. Ни один алхимик или маг не захочет нарушить правило регистрации особо опасных зелий и за это лишиться лицензии на торговлю. Поэтому все фиалы с ним имеют особый знак мастера, причем на каждом новый. И мы сразу нашли покупателя этого фиала. Им оказался дворецкий Фибиус. Хотя приходил он в лавку алхимика под чужой личиной, мастер его опознал. У них имеются свои, секретные способы.

– Фибиуса допросили? – спросил старший магистр.

– Да, лорд Боуренс, – сообщил Неверс. – Он во всем признался. Оказывается, королева не впервые заставляла его добывать запрещенные зелья, и среди ее покупок несколько фиалов редких ядов, зелья полного подчинения и лишения памяти. Сейчас алхимики цитадели проверяют все ее шкатулки, сейфы и тайники.

– Суду все ясно, – кивнул Боуренс. – Но должен напомнить, что это не единственное преступление Ютенсии. Ее уже судили после смотрин для принца Альгерта за использование на сыне сильного приворотного зелья. Тогда за нее заступился сам пострадавший, и мы сочли возможным ограничиться предупреждением. Да еще советом побыстрее передать не положенную ей корону законному наследнику. Однако королева несколько раз отвечала цитадели невразумительными обещаниями и все тянула время, чтобы, как выяснилось, купить этим символом власти любовь и покорность младшего сына.

– Не может быть! – вскинулась раненой птицей Ликонтия. – Корону она обещала мне!

– Эти обещания не имели никакой силы, – безразлично отозвался Неверс. – Вам же советовали читать законы. На странице второй, пункт третий, сказано, что королем или королевой, имеющими право подавать в цитадель предложения о введении новых либо об изменении старых правил, может быть только урожденный наследник или наследница. После гибели короля цитадель не признала Ютенсию королевой, но устраивать из этого шумиху и тем самым волновать народ никто не собирался. Ей просто позволили тешить свои амбиции, но лишь до тех пор, пока она не преступит законы цитадели. Она это отлично понимала, но, узнав, что большая часть магистров цитадели перебралась на Харгедор, решила взять всю власть в свои руки, раз некому будет поддерживать парламент. Ютенсия даже не догадывалась, что в него входят очень серьезные и умные люди, изучавшие жизнь вовсе не из дворцовых окон, и большинство из них – соратники цитадели.

– Да какая из нее правительница, – жалостливо вздохнула Манефа, – если даже с сыновьями не смогла договориться по-хорошему. Но наказывать ее нужно осторожно, всегда найдутся крикуны, готовые поднять бучу на ровном месте.

– Суд решил отправить Ютенсию в Южный монастырь на целебные источники. Целители считают, что ей необходимо длительное лечение. Сыновья могут навещать мать в любое время, но сама она покинуть монастырь не сможет. Цитадель намерена оградить жителей Тезгадора от ее идей и планов, признанных вредными для общества. А вот Ликонтия, которая могла бы отказаться от участия в замысле свекрови, но добровольно взяла на себя роль палача, поедет в Северную пустошь и будет отбывать наказание наравне с остальными преступницами. Каждый облеченный властью человек должен отвечать за свои действия. И прежде чем сделать шаг, обязан подумать, куда идти, каким путем и с кем.

Не успел он договорить, как за спиной королевы открылся портал и моментально поглотил злобное величество, но радоваться мне почему-то не хотелось. И глядеть на Ренда тоже было неловко, словно это я отняла у него мать.

– Позвольте сказать несколько слов… – раздался вдруг до боли знакомый голос, и я невольно сжалась, как от порыва ледяного ветра.

Но не смотреть не могла и остановившимся взором наблюдала, как с дальнего кресла поднимается неизвестный мне магистр и делает несколько шагов на середину комнаты. И пока он шел, обманчивая внешность стремительно таяла, открывая нашим взорам старшее королевское высочество. Или теперь уже величество?

– Сначала я должен извиниться перед леди Горензо. Простите меня, Элгиния, все ваши беды случились из-за моей неосторожности. Увидев, что королева вычеркнула ваше имя из списков гостей, я не сдержался и пригрозил ей забрать корону и развестись с Ликонтией, если она еще раз так поступит. Мне тогда даже в голову не могло прийти, что мать сделает из этого спора невесть какие выводы и вырастит в душе желание уничтожить вас любыми способами. Это теперь я знаю, что она никому не прощает вмешательства в свои планы. Даже Райвенду.

– Вы ни в чем не виновны, ваше величество, – успев взять себя в руки, твердо ответила я. – Любой поступил бы точно так же.

– Благодарю, – на миг склонил он голову и повернулся к молчащим магистрам. – А теперь просьба к вам. Освободите меня от семейных обязательств в отношении Ликонтии, они никогда не были ни подлинными, ни желанными. И верните ей ее родовое имя.

– Негодяй! – вскочила его жена, но ей не дали больше сказать ни слова.

– Твоя просьба исполнена, собрат, – веско произнес Боуренс. – Отныне ты свободен. Снимите с преступницы королевские браслеты и знаки.

Никто из магов даже не пошевелился: браслеты, амулеты и сверкающая камнями диадема сами сползли с Ликонтии и перелетели в руки короля. Он небрежно сунул их в карман простой походной куртки, даже не посмотрев в сторону бывшей жены, уходящей в темноту портала.

Теперь он глядел только на поднявшего голову Ренда, и в его глазах светились неподдельные боль и сочувствие.

– Нам пора, – подхватила меня под руку Модена и открыла портал.

– Куда? – запоздало осведомилась я, уже понимая, где оказалась.

До́ма, на балконе зеленой гостиной, выходящей окнами в сад. На несколько минут я забыла обо всем, рассматривая усыпанные плодами старые деревья, цветущие клумбы и веселые фонтанчики по углам выложенного мрамором искусственного водоема.

– Как замечательно здесь дышится, – с удовольствием объявила у меня за спиной бабушка Манефа, и я поспешила оглянуться.

Как выяснилось, в мой родной дом мы пришли вовсе не вдвоем – кроме бабушки была еще Калиана.

– Гесорт ушел к Эстену, – в ответ на мой слегка растерянный взгляд пояснила леди Модена. – Вернее, открыл мечнику портал и сам отправился вместе с ним. Необходимо было срочно оставить братьев вдвоем, им сейчас не до публики.

– А нам нужно продумать, как тебе выиграть сегодняшнее испытание, – невозмутимо заявила целительница и опустилась в кресло. – Не забывай, среди судей отбора королева была всего лишь почетным наблюдателем, хотя и пыталась всеми командовать.

– Калиана, какой еще отбор?! Все закончено! Больше никто не заставит Ренда жениться на ненужной ему девушке!

– Голубка моя, – печально посмотрела на меня устроившаяся у стола бабушка и потрясла колокольчиком: – Остались у вас слуги или нет? Ты только не расстраивайся, но отъезд бывшей королевы на длительное лечение ничего изменить не может. Во дворце собрано больше двадцати знатных девиц из самых известных семей, и за каждой стоит ее родня, их надежды и планы. Все они будут разочарованы, если Райвенд разом выставит невест из дома, как это сделал Эстен. И это не пойдет на пользу Альгерту, так как совпадет с известием о его коронации и отъезде королевы-матери. Да еще добавится слух про развод… Надеюсь, о твоем отравлении слуги будут помалкивать, они ничего не поняли, а магистры наверняка постарались подчистить их воспоминания.

– Манефия, не желаешь поработать на цитадель консультантом? – пошутила леди Модена, но ожидание в ее взоре было неподдельным.

– Эх, на кого только я в своей жизни не работала! – со смешком призналась старушка. – Но теперь пришло время, когда я могу делать лишь то, к чему тянется душа. А она у меня тревожится за внуков и внучек, за детей и их жен, за их замыслы и планы. Поэтому помогу Гинни выиграть отбор и поеду к среднему сыну, у него дочка ждет малыша, а ее муж где-то потерялся.

– Почему вы сразу не сказали мне? – нахмурилась Калиана. – Я отправлю следователей.

– Не нужно, – категорично отказалась бабушка. – Известно им, куда он поехал. Но ждут, сам одумается или пора вычеркивать из родни. А сейчас лучше подскажите, какое там испытание? Вчера объявляли, что оно начнется сразу после обеда.

– Но ведь Ренду сегодня не до испытаний! – в последний раз попыталась я воззвать к их здравому смыслу.

– А ему и необязательно каждый день там сидеть, – отмахнулась Манефа. – Отбор ведь такое дело – как в ярмарочном барабане: крутнул ручку и жди, что выпадет. Потому-то Стай и называет твоих друзей телятами несмышлеными. Ну разве умный мужчина доверит выбор спутницы всей жизни слепому случаю и чужому суждению? Ведь не жениться на победительнице его высочеству нельзя, насмерть обидятся все кандидатки в невесты. Зачем же тогда они так готовились, тратили силы и время, выкладываясь на конкурсах, если главный приз останется ничьим? Да и их семьи начнут возмущаться. Это как на бегах: раз поставил заклад, то хоть тресни, но отдай.

– Если бы знала заранее, – с досадой пробормотала я, – никогда бы не согласилась. А может, мне лучше заболеть?

– Гинни, – бабушка смотрела на меня печально, как на умирающую, – тебе нужно быть бодрой, веселой и полной сил. И победить в сегодняшнем испытании. Поверь старушке, которая тебя очень любит, это очень важно и необходимо твоим друзьям и тебе самой.

– Я тебе верю, но ничего не понимаю.

– Это сейчас не важно, после поймешь. Главное, не отступай от принятого решения, и тогда все будет хорошо, – загадочно заявила Манефа и смолкла, глядя на дверь, в которую входила вереница слуг, нагруженных подносами и чайниками. А когда они, с необычайной ловкостью и предупредительностью накрыв на стол, исчезли как тени, тихонько хихикнула: – Вот никогда не понимала, каким образом слуги узнают новости прежде господ?

– Почтовые амулеты, – вздохнула леди Модена, – продаются свободно. И хотя недешевы, каждый дворецкий и большинство старших слуг считают их необходимостью. Ну а важной информацией обмениваются из профессиональной солидарности. Сегодня ты утаишь важную новость, а завтра тебя не предупредят, что хозяин проигрался вчистую и пора принимать меры.

– Но что можно сделать в таком случае? – озадаченно задумалась я.

– Многое, если хозяин неплох и его хочется спасти. У всех дворецких и секретарей обычно есть доверенность и доступ к печати. Узнав о том, что в дом едет новый хозяин, можно вчерашним числом оформить договор продажи дома и всего имущества надежному человеку или тому же дворецкому, был такой случай. Свидетели расписались и в один голос подтвердили, что бывшему хозяину тут теперь принадлежит всего три сундука со старой одеждой, вон они стоят, можете забирать. И не важно, что он и сам об этом забыл, третий день гуляет, разве по нему не видно?

– А теперь вернемся к заданию, – допив чай, строго уставилась на меня Модена. – Оно не такое уж простое. Вам приведут нескольких нездоровых людей, и нужно будет правильно определить болезнь и дать зелье. Это на случай, если вы во время свадебного путешествия забредете на необитаемый остров и молодой муж наестся ядовитых плодов или моллюсков.

– Да Ренд в жизни не возьмет в рот что-то незнакомое! – возмутилась я. – И на необитаемом острове прежде всего отправит тревожный вызов в цитадель!

– Цитадель уже неделю как потеряла все почтовые артефакты, а все магистры слегли с ангиной, – сурово глядели на меня сразу три пары глаз. – Думай, как спасать молодого мужа!

– Первым дело кастовать очищение, снятие болей и регенерацию, попутно проверить амулетом, какой яд был в пище, – сдавшись их напору, наизусть оттарабанила заученные еще в начале обучения правила, – и только после этого давать зелье. Готовить мне ничего не нужно, необходимый набор ношу в личном знаке мага, как все собратья по цитадели.

И это святая правда: несколько крохотных, ярко окрашенных крупинок лежали в гнездах тайника вместе с зельями, придающими силу, выносливость и обострение всех чувств. Цитадель делала все возможное, чтобы ее сыновья и дочери выжили, случайно попав в гораздо более опасное место, чем необитаемый остров.

– Это правильно, – вздохнула Манефа. – Но не потребуют ли от тебя, чтобы ты действовала как обычная девушка? Королевы, конечно, уже нет, но прикормленные ею фрейлины еще остались.

В ответ мы возмутились дружно, как одна.

– Если она магиня, то и действовать должна как магиня, – заявила Модена. – Ведь невозможно заставить опытного повара начать готовить, как какая-нибудь знатная неумеха? А менестреля – завывать, словно надутый павлин, под балконом своей возлюбленной? Магия – такой же талант, как прочие, и глупо не использовать все свои умения.

– Тогда я отправляюсь переодеваться, – решительно поднявшись с места, объявила я гостьям. – А вы располагайтесь в любых комнатах и требуйте от слуг всего, чего пожелаете, пока они пребывают в обманчивом неведении.

– Может быть, – задумчиво согласилась Манефа. – Хотя обычно у них поразительная интуиция.