Оставив короля и Ренда в кабинете, я намеревалась отправиться дальше, но Айнор позвал побеседовать. Приглашение хозяин замка сделал с такой безукоризненной вежливостью, словно он все еще оставался королем и милостивейше даровал разрешение на аудиенцию.

Мне очень хотелось отказаться, но это выглядело бы бегством от откровенного и явно неприятного разговора, да и любопытство просто грызло.

– Слушаю, – дерзко заявила я, усевшись в мягкое кресло.

– Я тоже, – кивнул Ренд, нахально подвинул меня и втиснулся рядом. – Может, пойдем на диван, любимая? Тебе не тесно?

– Нет, – пришлось сказать правду, – не тесно.

Он и сам ощущает, что тут вполне хватило бы места для небольшого котенка. К тому же в поле нам приходилось втроем ютиться в крохотных пещерках. Возможно, это не совсем прилично, но мы в форменной одежде, а воины не привыкли сидеть с удобствами, как придворные щеголи.

– Я бы никогда не стал говорить на эту тему, – сев за свой стол, произнес Айнор, не глядя на нас, – но с каждым часом убеждаюсь, что у Райвенда более чем серьезные намерения.

– Ты все верно понял, – немедленно подтвердил Ренд. – Элни – именно та девушка, которая станет моей женой и матерью твоих внуков.

– Завидная уверенность, – бледно усмехнулся его отец. – Не каждый мужчина может похвастаться подобной.

– Характер у всех разный, – невозмутимо подтвердил командир, с улыбкой глядя на меня. Но никакого веселья в его голосе я не чувствовала, а следующие слова хлестнули неожиданностью, как внезапная гроза: – Лично мне за последние шесть лет стало ясно, что я однолюб.

– За сколько?! – В голосе короля сквозь изумление явно слышалось неверие, но он тут же сменил тему: – Извини, я хотел поговорить о другом. Все знают, как погибли мой отец и старший брат… Так вот, все рассказы про лавину и охоту – чистая ложь. Они погибли тут, на Харгедоре. Всех нас манят опасности, но еще больше – настоящее дело, а не болтовня на балах и приемах. Именно за это твоя бабушка возненавидела этот материк и цитадель яро и навсегда, твердо пообещав прыгнуть с башни, если узнает, что я тоже хожу бить монстров. После гибели отца она потеряла вкус к жизни, слегла и таяла на глазах… Каждый день мать заговаривала об отборе – ей хотелось оставить меня под надежным присмотром. Сначала я сопротивлялся, обзаводиться семьей в двадцать лет у меня не было никакого желания, но скоро сдался. Невесты были красивы, милы, хорошо воспитаны и… одинаковы. Выделялись всего две или три, и я выбрал Ютенсию. Ее горячее желание понравиться, победить ни для кого не было тайной, и весь дворец смеялся над ней почти в открытую, а мне вдруг стало жаль девушку. Но уже через год, когда не стало матери и Юта надела ее корону, я вдруг отчетливо осознал, что рядом совершенно чужой человек. Ее волновали только балы, приемы, наряды и интриги. Она сполна отомстила всем шутникам. Тогда мне еще казалось, что дети заставят ее измениться, стать мягче и добрее, но рождение Альгерта убило все эти надежды. Юта его почти ненавидела за то, что несколько месяцев пришлось ходить в бесформенных платьях и есть не самые изысканные блюда, а то, чего вдруг захочется, – вроде мороженой вишни или моченых яблок. С первого же дня жизни Герт был отправлен к нянькам, и Юта забывала о нем на долгие декады и месяцы. Его матерью стал я. И вот тогда, несмотря на возраст, вдруг понял, что в жизни самое главное. Не дворцы и поместья, не короны и сундуки сокровищницы, а вот это маленькое существо, которое ты привел в сложный и далеко не всегда добрый мир.

Он смолк и некоторое время молча катал по столу некрупный изумруд. Потом вздохнул и продолжил свое нелегкое повествование:

– О том, сколько она потребовала за рождение Райва, говорить не буду… и до сих пор не рассчитался. Некоторое время мы жили, поддерживая видимость счастливой семьи. Я изо всех сил старался притворяться, будто не замечаю, как она изо всех сил балует Райвенда, старательно делая из него капризную девчонку. Иногда от бессилия скрипел зубами, но договор не нарушал, ждал заветного десятилетия. И конечно, сразу заметил, что с сына наконец исчезли кружевные рубашечки и дурацкие штанишки… но, прости, Райв, не поверил серьезности детского бунта. Отлично понимаю, как неприятно тебе это слышать, но лгать не хочу. Я наблюдал за вашим противостоянием три дня, особенно бдительно следя за действиями Юты, так как уже знал, что ради победы она способна на все. И когда понял, что ребенок не просто капризничает, а ведет войну за свою свободу и никаким уловкам и подкупам не сдастся, решил, что пора вмешаться.

– С детства не терпел принуждения обманом и хитростью, – спокойно подтвердил Райвенд, помолчал и добавил: – Но всегда готов выслушать разумные доводы.

– Не всегда, – фыркнула я тихонько, вспомнив паучью пещеру. – Иногда ты непробиваемо упрям.

– Только когда речь идет о твоей безопасности, любимая, – так же спокойно отрезал он и тут же, поймав мою руку, нежно поцеловал ладонь, которую я поспешила отнять. – Но это сильнее меня. Без тебя все остальное теряет смысл.

– Вот даже как! – изумленно поднял бровь Айнор. – А почему тогда вы не женаты?

– Она еще не решилась. – Похоже, Ренд наконец поверил отцу, раз начал объяснять ему наши отношения с такой откровенностью.

– Ты сам только вчера освободился. – Я сочла нужным добавить немного ясности. – И пока даже не знаешь, покинули уже дворец претендентки на твою свободу или нет. Хотя одна из них наверняка попытается доказать, что ее выгнали несправедливо.

– Ты про Савиллу? – сразу понял напарник. – Пусть попытается. Несколько лет в северном монастыре остудят ее пыл и прояснят мысли.

– Что за претендентки? – мрачно осведомился бывший король.

– В невесты, – нехотя процедил Райвенд.

– А ведь она мне слово давала, – яростно стукнул кулаком по столу Айнор, – не принуждать вас с Гертом к смотринам и женитьбе на нелюбимых! И обманула. Сначала его, а потом и тебя. Но как ты мог согласиться?

– Когда мать плачет… – буркнул командир и снова нежно поцеловал мою ладонь, но в этот раз я не стала сопротивляться. Раз это приносит ему облегчение – пусть целует, я потерплю.

А вот королю глаза все-таки придется открыть.

– Ее уже осудили и отправили в Южный монастырь, под надзор цитадели, – вздохнув, тихо пояснила я.

– И до чего же она додумалась, – пораженно охнул Айнор, – раз даже цитадель…

– Попыталась отравить, – с ненавистью скрипнул зубами Райвенд и открыто глянул в лицо отца: – Но ты хотел еще что-то рассказать?

– Да… – задумчиво переводил взгляд с него на меня бывший король. – Я был уверен, что так и доживу потихоньку свой век, но внезапно влюбился. Как снег на голову, как ураган, сносящий горы и возводящий новые. Это было сильнее меня. Утешало одно: Альгерт уже был взрослым, Райв переступил второе совершеннолетие. Но оставить трон и сыновей все не решался и тщательно прятал Летти ото всех. Однако Ютенсия все равно нашла и подослала бандитов. Мой маа погиб, защищая хозяйку. А у нее от испуга начались роды. Вот тогда я попросил помощи у цитадели. И через несколько дней «погиб». Но Юту честно предупредил, что намерен тайно с ней развестись. Разумеется, бесплатно она меня не отпустила, потребовала заодно отречься от титула и сыновей. Первую часть я исполнил, а насчет второго даже говорить категорически отказался. Мы торговались, как восточные купцы на приморском рынке, и после трехчасового спора я пообещал не вмешиваться в вашу жизнь без особой необходимости. Мы с Летти поселились в маленьком поместье, выделенном мне цитаделью, и несколько месяцев я считал себя предусмотрительным, а свою семью – защищенной. Пока однажды не услышал из детской комнаты леденящий душу крик. Я был там через несколько секунд, но она успела уйти, до икоты перепугав ребенка и Летти боевым жезлом. А напоследок еще и осыпала площадной бранью. Судиться с ней я отказался, не хотел втягивать в эту войну еще и детей. Просто попросил цитадель отправить нас сюда. С тех пор мы жили в разных городах, я выполнял для цитадели различные задания, Летти растила малышей. Два года назад мне предложили купить этот замок, и я согласился. А еще через несколько месяцев Летти вдруг попросила принять в гувернантки ее несчастную родственницу, скрывавшуюся от тирана-мужа и якобы сбежавшую в чем была. Теперь я понимаю, что это нас снова нашла Юта, а тогда был только рад, что Летти будет не так одиноко и кто-то поможет с детьми. Сам я прихожу домой на два-три дня, и помощи от меня мало.

– Ваше величество, – задумчиво поинтересовалась я, – вам же очень не хочется все это рассказывать, так зачем вы это делаете?

– Она у нас еще и умна, – вдруг светло улыбнулся хозяин и хитро прищурился: – Обещаю ответить честно, если ты снова будешь называть меня просто Айнором.

– Хорошо, Айнор.

– Мне очень хочется, – медленно произнес он и горько вздохнул, – чтобы мои дети никогда не стали врагами из-за совершенных мной ошибок. Сам я ни грана не жалею о том, что когда-то выбрал не ту женщину, наградой за все стали рожденные ею сыновья. А тем более не могу жалеть о том, что однажды встретил Летти… И хочу попросить у Элни прощения за поступок жены, определенно это Кейла ее настроила.

– Я ее ни в чем не виню, – твердо ответила я.

– А откуда взялся тот лекарь? – вдруг спросил отца Ренд.

– Сам пришел, – снова помрачнел Айнор. – Представился просто травником, потерявшим при нападении винтов все имущество и семью. У меня не хватает людей, беру всех, кто пройдет тайную проверку амулетом истины.

– Значит, он сильнее амулета! – сам сложился у меня вывод.

– Отец, – пользуясь моим нежеланием спорить при его родителе, Ренд приобнял меня и легонько прижал к себе, – мы с Элни никогда не обидим твоих малышей и любых других. И Герт, я уверен, тоже. Он ведь о них знает?

Король только виновато кивнул.

– Тогда у меня остался только один вопрос: ради чего ты должен столько работать, чтобы прокормить детей? – испытующе смотрел на отца принц. – Ведь у тебя были свои деньги, и немалые. Даже я уже могу купить себе любой замок.

– Как интересно, – шутливо насторожилась я. – А зачем в таком случае ты выпросил у меня угол?

– Так ведь твой угол в сто раз лучше любого дворца, – мгновенно ответил Ренд. – Для чего мне дворец без тебя, любимая? Когда поженимся – куплю, какой ты пожелаешь. А сейчас хочу услышать ответ…

– Странно, командир, – с деланой подозрительностью прищурилась я, внезапно ощутив сочувствие к его отцу, всю жизнь расплачивавшемуся за невинную ошибку юности. – Обычно ты внимательнее. Он же сказал – королева его обобрала и до сих пор получает долги. Поэтому теперь любопытно мне, кто сейчас хранит тайное богатство Ютенсии и какие указания насчет него получил.

О том, что искать эти деньги в королевской сокровищнице и даже в столичном банке бесполезно, говорить не имело смысла. Всем нам и так было ясно, что Юта никогда не сделала бы подобной глупости.

– Другого выхода не было, – нехотя согласился Айнор и хмуро усмехнулся: – Разумеется, деньги я отдаю не ей. Пересылаю одному торговцу, вроде за оружие. Он передает другому. Раскопать всю цепочку мне не удалось. Она мигом узнала и прислала вестника.

– И чем пригрозила? – снова не сдержалась я.

Бывший король не ответил, только горько вздохнул.

– Неужели детьми? – помрачнел Ренд и решительно достал почтовый артефакт. – Извини, отец, но терпеть и прощать такие вещи я не собираюсь. Хотя от матери и не отказываюсь, но уверен – она либо помешалась, либо заигралась во всемогущество. А за это следует наказывать или лечить.

Мы молча проследили, как он отправил вестника, и почти одновременно поднялись с кресел. Я намеревалась проведать детей и проверить защиту, теперь мне начало казаться, что она недостаточно мощна. Ведь ставя ее, я вовсе не рассчитывала, что против моего умения будут мощные артефакты из королевской сокровищницы.

Куда собрались отправиться отец с сыном, меня ничуть не заботило. И вовсе не из-за равнодушия, его я к Ренду никогда не испытывала. Просто мне сейчас не нужно спрашивать, куда идет командир. Когда над нами стоят мои щиты, я могу найти его за несколько секунд по амулету напарников. Кроме того, должна быть связь по королевским медальонам, но заняться ее изучением мне пока не хватило времени.

По дороге я размышляла о короле, который неожиданно оказался очень интересным, благородным, ранимым и, несомненно, добрым человеком. Доброту и честность всегда ценила в людях превыше всего – и благодаря собственному опыту, и помня рассуждения Манефы.

– Девицы как сороки, – мягко посмеивалась она. – Любят все блестящее. Но поверь старухе, цветочек мой лазоревый, внешний блеск многих людей – лишь оболочка. Глянешь на иного павлина – ах как хорош! Прямо картины с него писать надобно… И плечист, и речист, и глаз горит, и бровь говорит – юные дебютантки к его ногам сами падают перезрелыми яблоками. Да и чужую беду при случае так сноровисто разрешит – на словах, конечно. И на охоте он самый ловкий, и в танце закружит, как на карусели, – душа в облаках. Но довелось мне видеть, в какое унылое, брюзжащее и неловкое существо превращаются подобные франты, если судьба пошлет им серьезное испытание. А вот с добрыми и тихими зачастую происходит прямо противоположное. Они и выход из беды найдут, и родным помогут, и слабых поддержат.

Бабушке я поверила, конечно, но все же мечтала именно о таком – ярком и дерзком красавце, пока не влюбилась в Ренда. А он именно добр и смел, и теперь мне понятно в кого.

Хотя однажды не сдержался, но в той ситуации не так просто было сохранить невозмутимость и способность рассуждать здраво. К тому же Юта усиленно подливала масла в огонь – чужими руками, как обычно.

Поймав себя на том, что незаметно перешла на рассуждения о достоинствах Ренда, я сердито зашипела. Нет, ну каков нахал: обложил, как зверя в берлоге, и выхода не оставил! В такой обстановке я через декаду поверю, что он – моя судьба, и впереди него побегу к храму!

Решительно выкинув напарника из мыслей, открыла оставленное для себя отверстие в щитах и вошла в детскую. Чтобы уже через минуту на цыпочках покинуть это сонное общество. Хотя ночь еще не наступила, но ребятишкам вполне хватило приключений. А Эстен спал по привычке всех воинов, не терявших времени на привалах, и меня это порадовало. Невыспавшийся мечник – не лучший напарник в бою.

Из детской я отправилась на чердак, поменяла накопители, проверила купол и добавила еще защиты… на всякий случай. Неизвестно, кого еще изловчилась подкупить бывшая королева, но о том, что враги могут быть рядом, забывать не стоило.

Ренд нашел меня на крыльце, возле полностью накрытого прохода в запруженный животными промежуток между стен. Словно понимая, что им желают добра, коровы, овцы и лошади стояли смирно, жуя овес и плитки прессованного сена, принесенные цитаделью. Таскать сюда корм из деревень не было ни сил, ни времени.

– Устала? – спросил напарник, уже привычно обнимая меня за талию, и заглянул в глаза: – О чем ты думаешь, Элни?

– Тебе не понравится мой ответ.

– Значит, о ней… Я и сам постоянно ломаю голову, ради чего она портила жизнь самым близким людям? Почему не хотела жить с нами в мире, а старалась подмять всех под каблук? Вот зачем ей потребовалось, чтобы я женился на Савилле? Ведь девчонка простовата, как селянка, и ничего не смыслит в интригах, значит, помощницей ее величеству никогда не стала бы.

– Райвенд, меня тоже именно это смущает. Если она обожает тебя, как думает все королевство, то зачем обрекает на союз с нелюбимой? И за что Савилле такая участь, как у нее самой? Ведь по себе знает, насколько тяжко живется нелюбимым женам. И на Ликонтию насмотрелась…

– Я тоже насмотрелся, поэтому буду спать в твоем уголке, пока ты не поймешь… – Он резко смолк и уткнулся лицом мне в висок, отодвигая опущенный козырек шлема.

– Ренд! – взмолилась я немного погодя. – Ты меня слишком подгоняешь! Лучше скажи, что ответила цитадель?

– Ураган наискосок пересек узкую часть материка и, теряя силу, постепенно уходит в море. Нас он заденет через час, но только краем. Возможно, один-два роя нечисти и доберутся, но скорость у них уже не настолько большая, как прежде. Есть еще более приятные новости. Как ты знаешь, рои состоят из четырех видов полумагических насекомых. Так вот, ураган их разделил и разметал и наши собратья добивают маток.

Да, это знали все наемники. В роях главенствовали огромные матки, они поглощали приносимую добычу и несли яйца. Еще были няньки, воины и добытчики, или охотники, самые мелкие, многочисленные и беспощадные. Словно туча ожившего песка стирающие всех теплокровных существ, каких почуют на своем пути. Добычу они сдавали нянькам, а те кормили маток и потомство, растущее с немыслимой скоростью. Воины охраняли и оплодотворяли маток и переносили с места на место. Двигались они намного медленнее, чем добытчики, и если самых легких охотников уносило ураганом за несколько лиг, связь нарушалась и матки начинали голодать.

– Они сожрут друг друга? – поинтересовалась я.

– Не знаю. Но думаю, ставить эксперименты никто не будет. Выморозят всех и сожгут. А как только закончат, магистры придут сюда. Идем, перекусим пока.

Он тихо вздохнул, слегка отстранился и повел меня в дом.

В примыкавшем к входным дверям просторном полутемном зале поселили последних прибывших селян, в основном мужчин. Женщин и детей, хоть и в тесноте, разместили по комнатам. Сейчас тут было тепло и необычно оживленно, пахло сеном и едой.

Одна из поварих разливала по мискам густое варево из поставленного на скамеечку котла, вторая, явно селянка, клала сверху по куску мяса.

– Ну как там, господин маг? – завидев нас, спросил немолодой дородный бородач.

И вмиг стих звон ложек, все с надеждой уставились в нашу сторону.

Ренд уверенно повторил им то, о чем минуту назад рассказал мне, ответил на вопросы и пояснил, что сразу, как только стихнет ветер, домой идти нельзя.

– Вы же взрослые и умные люди, прекрасно понимаете, что все монстры хотят жрать. Каждый день. А там, где ураган пронес тучи нечисти, сейчас нет ни дичи, ни птиц, ни грызунов. Никого. Они вмиг по капле растаскивают любое существо, даже лягушек и змей. И никакая одежда или стенка не спасает – только щит, да и то особый. Я бью здесь монстров уже третий год и видел, что остается от винтов – это такие огромные ящерицы, которые живут в песке. Только дырявая, как сито, шкура, она у них покрыта кремниевыми чешуйками и нечисти неинтересна.

– А вот нечисть, – спросил седой старичок с хитроватыми выцветшими глазками, – разве это не духи предков? Или живущие в деревьях дриады и болотные огни?

– Нет. Духи и огни пока живут только в твоих сказках, – свойски подмигнул ему Ренд. – А нечистью мы зовем новые виды насекомых и мелких существ, стремительно мутировавших на сильных источниках магии. Нечисть – от слова «нечистокровные», ведь без магии они никогда бы не появились.

– А девушки у магов тоже воины? – нагло ухмыляясь, осведомился молодой, но уже гладкий, как откормленный бычок, парень и окинул меня откровенным взглядом.

Тонкий жезл возник в руках Ренда мгновенно, как по команде «крысаки!», но я оказалась быстрее. Захватила нахального дурня малым щитом, подняла под потолок и прокатила на невидимой карусели. И только потом, сообразив, что никто из застывших столбами селян не понимает, кто и за что так треплет их сородича, добавила зловещего алого цвета и щиту, и идущей от него к моей руке лиане.

– Что тут происходит? – встревоженно спросил торопливо спускающийся по лестнице Айнор.

– Леди Элгиния демонстрирует вашим гостям свои умения, – ледяным тоном очень любезно пояснил ему Ренд. Глянул наверх и небрежно добавил: – Пожалуй, его можно отпустить.

– Прямо там? – задумчиво переспросила я.

– Нет! – взвизгнуло сверху.

– Можно и прямо оттуда, – не менее холодно рыкнул бывший король. – Мне нисколько не жаль дурака, осмелившегося оскорбить единственную защитницу, держащую щит над замком и всеми нами.

– Прости его! – дрожащим голосом взмолился старичок, снизу заглядывая мне в лицо. – Он и в самом деле дурак, но мать жаль, добрая женщина!

– Ну только ради матери, – помолчав, словно нехотя решил Айнор. – Но за свой язык отработает у меня в замке полгода. Подручным кузнеца.

Сверху донесся расстроенный стон, и это примирило меня с наказанием, на первый взгляд казавшимся повышением статуса.