На этот раз я проснулась на рассвете по собственному желанию. Меня тянуло проведать Ренда, оставленного лекарями в лазарете. Командиру невероятно повезло – при падении в перегруженной, стремительно теряющей энергию сфере на ту самую скалу он не получил ни переломов, ни серьезных ушибов. Зато досуха вычерпал энергию, удерживая пытавшегося вырваться пленника и одновременно управляя этим отчаянным полетом.

Ведь использовать в той ситуации заряженный кристалл у него не было ни малейшей возможности.

Лазарет в цитадели ничем не походил на обычные лечебницы, хотя все они под надзором цитадели. Как и гильдия лекарей, куда вступали имевшие слабый дар целители.

Здесь не было ни палат, ни простых кроватей. В светлом зале с высоким потолком и огромными окнами стояли наполненные животворным раствором серебряные купели, и в них спали исцеляющим сном самые тяжелые пациенты. До тех пор, пока не почувствуют себя настолько хорошо, чтобы уйти домой.

– Как Ренд? – едва войдя в лечебницу, справилась я у знакомого дежурного целителя.

– Уже оделся и собирается уходить, – как-то неуверенно пробормотал Ларс и указал взглядом на распахнутое настежь окно, у которого стояло несколько столиков для желающих перекусить.

В такую рань там еще никто не завтракал, только Райвенд, задумчиво глядя в небо, отрешенно пил что-то из обливной кружки.

Напарник выглядел целым и вроде бы совершенно здоровым, но по опущенным плечам, да еще по сквозившей в его позе безысходности я мгновенно поняла, что настроение Ренда далеко не безоблачно.

Сердце остро, до слез, сжалось от незнакомой нежности и жалости. Захотелось ринуться к нему, обнять, погладить по еще не стянутым в хвост волосам, заглянуть в колдовские глаза…

Однако поступить так прямо здесь, при всех… Нет, на такое я пока не могла решиться.

Зато вдруг сообразила, как можно откровенно рассказать Ренду, что беспокоилась о нем и оставила здесь вовсе не по собственной воле.

– А почему вы мне вестника не послали? – укоризненно заявила во весь голос и незаметно подмигнула в ответ на изумленный взгляд целителя. – Ведь говорила я вам, что дома ему будет лучше.

И ведь точно говорила, но они убедили меня в обратном очень быстро и умело.

– А мы тебе подробно объяснили, – в его звучавшем все громче ответе тоже слышался укор, – что могут быть внутренние ушибы и даже разрывы и лучше полежать ночку в купели под присмотром опытных лекарей и хлопотух. Но обошлось, и мы этому очень рады. А посылать в такую рань вестника сочли неучтивым.

– Наоборот, – уверенно возразила я, направляясь к повернувшемуся на наш спор принцу, – посылать нужно было немедленно, как только стало понятно, что опасность миновала. Ведь близкие волнуются… – И добавила категорично: – Я его забираю.

И в подтверждение своих слов подхватила Райвенда воздушной лианой, усадила в мгновенно созданную сферу и, сев рядом, направила ее прямо в окно.

– Доброе утро, любимая, – тихо сказал он, едва сфера покинула лазарет, и невесело пошутил: – Я счастлив, что у меня еще есть угол.

Еще несколько часов назад я ответила бы такой же шуткой или возмутилась, а может, даже обиделась, но теперь все было иначе. И нужно было сказать ему об этом так, чтобы принц перестал сомневаться и мучиться. И сам снова уверовал в то, о чем рассказывает везде и всем.

Но как раз этого я пока просто не умела. Даже предположить не могла, какие слова станут для Райва целительным бальзамом, а какие он сочтет насмешкой или, еще хуже, ложью.

Разумеется, я знала, что в таких случаях лучше всего говорить серьезно и чистую правду. Вот только истина эта была пока настолько невероятна и ошеломительна, что на его месте я и сама себе не поверила бы.

Однако молчание постепенно становилось угнетающим, и мне пришлось, тяжело вздохнув, тихо произнести:

– Я очень испугалась, когда ты исчез…

– Я уже знаю, что ты меня спасла, – мгновенно откликнулся Ренд.

– Немного не так. Тебя не нужно было спасать. Ты умудрился найти расщелину и удобно в ней устроиться. Я вас просто нашла.

– И усыпила.

– Да. Нас же учат целительству, и это главное и непреложное правило: найдя пострадавшего, немедленно усыпить и кастовать на него регенерацию. Чтобы вгорячах не начал двигаться и не навредил сам себе. – Я объясняла так подробно то, о чем он знал и сам, лишь для того, чтобы потянуть время, дать ему остыть от обид, которые Ренд сам себе придумал.

Мы с Эстом отлично знали, как не любит наш командир лекарей и лазареты, потому-то вчера я и спорила так упрямо.

Сделав круг над своим домиком, посадила сферу на крылечко и распахнула дверь. Но подумав всего пару секунд, решительно доставила нас прямо в гостиную, усадив Ренда на диван, а себя напротив.

– Я мог бы и сам, – буркнул он, но я уже не слушала.

Воздушной лианой вытащила из шкафа картинки с замками и послала вызов наставнику. Он имел привычку вставать с рассветом и никогда не стал бы ругаться на неурочный вызов.

– Я тут подумала и поняла, как неверно выбирать замок самой, – сообщила любимому решение, принятое еще ночью. – Стай знает их все, пусть посоветует. Только чтобы и Эстен мог поселиться неподалеку.

– А как у него дела? – помолчав, осторожно осведомился Ренд, имея в виду напарника.

– Не знаю. Когда я вытащила вас наверх, Эста там уже не было. Он утащил куда-то Ленси, но в лазарет они не пришли. А расспрашивать – сам понимаешь. Тут такое творилось, да и как-то не до них мне было, когда ты весь в крови…

– Элни! – вдруг дернулся он ко мне и замер, явно сдерживая себя. – Ты так уверенно говоришь про замок. Значит ли это, что…

Никогда еще Стай не появлялся так вовремя, как в этот раз. Почему-то сказать правду другу, которого про себя уже звала про себя любимым, оказалось не просто трудно, а совершенно невозможно. Причем абсолютно непонятно почему. Или я сама еще не успела свыкнуться с этой новостью, или боялась, что он мне не поверит, но тем не менее приход наставника стал для меня настоящим спасением.

– Что произошло? – спросил он, пройдя к столу, и оглядел его со странной подозрительностью. – Не забыть бы заказать тебе новую хлопотуху.

– А почему Грайнор себе не купил? – сам вырвался вопрос, волновавший меня второй день. – Денег не было?

– С деньгами у него пока туговато, – согласился магистр и наконец сел. – Но ты же понимаешь, что цитадель и безо всяких денег даст ему все необходимое?

– Тогда что ему помешало? – нахмурился Ренд, и я осознала, что эта загадка интересовала не только меня.

– Причин несколько. Во-первых, Айнор неимоверно щепетилен и не хочет брать никаких незаработанных подарков. Кроме того, до недавнего времени он должен был периодически относить довольно крупные суммы. Отпуская мужа, королева заявила, что не желает в старости побираться или жить в лачуге, куда ее выкинут новые королевы. И согласна только на замок у моря и приличную ренту. Все это она оценила в огромную сумму, и он честно отдавал долг. Однако хлопотуху мог бы купить, но, как выяснилось, против ее приобретения восстала Кейла. Она якобы знала случаи, когда эти животные перекармливали или слишком баловали детей, и Летиция кузину поддержала.

– И чем же ей пригрозила эта гадина? – сразу насторожился напарник.

– Много чем. Она исхитрилась запутать и запугать бедняжку до такой степени, что та была готова все отдать – и отдавала. Украшения, одежду – все подарки Айнора. Этим Кейла надеялась их рассорить, ну и заодно желала выглядеть красивой и ухоженной на фоне запуганной, измученной кузины. И детей ради этого настраивала против матери и приучала к своим сладостям. При Айноре они слушали только ее, иначе следовало наказание.

– Как намерен поступить с ней отец? – В голосе принца звенел промерзлый металл.

– Ее уже наказала судьба. Магистрам цитадели не удалось вернуть ее к жизни, хотя они очень старались и сделали все, что могли. И не столько ради нее самой – слишком весомые тайны эта самоуверенная интриганка могла бы открыть. Кстати, кажется, нашлись деньги, которые Айнор передавал бывшей жене. Но об этом я пока говорить не буду, объясню позже, едва станут понятны некоторые детали.

– Звучит зловеще, – пробормотала я и неожиданно обнаружила, что каким-то образом постепенно добрела до диванчика, на котором сидел Ренд, и теперь осторожно подбираюсь пальцами к его гриве. – Тебе не дали расчески?

Эти слова вырвались непроизвольно, стоило мне представить, как выглядит со стороны мой маневр.

– Я не стал спрашивать, – слегка неуверенно произнес напарник, напрягшись, как перед нападением винта. – А у тебя нету?

– Есть… – обрадовалась я и запнулась, уколовшись о чересчур внимательный взгляд наставника. – Стай, мы хотели попросить совета, ты же знаешь Харгедор лучше всех нас… Какой замок нам взять, чтобы Эстен мог жить неподалеку? Ему ведь понадобится защита, да и на базу мы ходим вместе.

– Мы надеялись, – едва заметная поощрительная улыбка скользнула по его губам, – на такое решение и потому положили тут подходящий замок.

Он уверенно перетасовал картинки, явно делая это не в первый раз, и вытащил одну. Но прежде, чем опустить перед нами на стол, объяснил:

– Это Илаэрз, родовой замок одного из князей. Вам же известно, что на Харгедоре княжества, а не герцогства. У прадеда этого князя случилось невероятное событие – жена родила двойню. Два сына-первенца с разницей в минуту. Роды были долгие и нелегкие, служанки замучены, в общем, детей перепутали. Никто не мог точно сказать, который родился первым. Советники сочли это волей богов, а с ней тут спорить не принято. Поэтому решили, что править княжеством мальчики будут совместно. Но жить в одном дворце с двумя правителями старый князь не желал, опасаясь обычных интриг и козней, и построил второй такой же дворец, расположив его зеркально первому. Выбрал в каждом для себя покои и ночевал в них по очереди.

– Мы его берем, – опередил меня Ренд. Осторожно повернул голову и, бережно поцеловав мне запястье, с чувством произнес: – Спасибо, любимая. Пойду поищу ленту.

Вскочил с места и стремительно покинул гостиную, не обращая внимания на кусающего губы Стайна. А я смотрела ему вслед и чувствовала, что начинаю неудержимо краснеть.

Волосы Райвенда были заплетены изящной короной из переходящих одна в другую косичек. Непонятно, как я смогла это проделать, даже не заметив, чем занята.

Интересно, о чем только думала, плетя эти косы? Ведь такие вычурные прически мужчины позволяли себе лишь по самым торжественным случаям.

Оглянулась на Стая и напряглась, прикидывая, куда бы сбежать от понимания, что мои тайные мысли – не такой уж секрет для наставника, но двери снова распахнулись и в комнату вихрем ворвалась Альми.

– Дети еще спят… – пробормотала она, мельком глянув на мужа, и уставилась на меня с любопытством ребенка, обнаружившего необычного, но милого зверька.

– Хочешь чаю? – предложила я светским тоном, но обмануть ее не удалось бы и более опытной в подобных делах леди.

– Нет, – кротко улыбнулась подруга, приближаясь неуклонно, как ледоход. – Я дома пила. Мне хочется знать, неужели пора наконец заказывать тебе праздничное платье и обряд в храме Судеб?

– Но ведь вы же уже женаты? – незаметно отступая, сделала неуклюжую попытку пошутить.

– Разумеется. А вы – нет.

– Кто «мы»? – почти искренне возмутилась я. – Лично мне никто не предлагал…

– Гинни! – Альмисса уперла руки в бока и сердито притопнула от возмущения. – Никогда не думала, что тебе хватит жестокости шутить и кокетничать, когда наступит этот момент!

– Никогда не думала, что тебе хватит бестактности упрекать меня в подобном, – обиженно огрызнулась, передразнивая ее. – И про какой именно момент ты говоришь?

– Ты и сама знаешь, – укоризненно смотрела подруга, враз растерявшая всю воинственность. – Но ради твоего счастья мне нетрудно сказать прямо – момент откровения. Многие, попав в сети собственных заблуждений и страхов или чьей-то лжи, годами живут в плену иллюзий. Но осознав однажды свою неправоту или фатальную ошибку, большинство почему-то предпочитает трусливо отступить, сжать в кулак свои чувства, начинают паниковать и трусить, не осмеливаясь позволить себе наконец быть счастливыми.

– Прости, Альми, но сейчас ты не права, – вдруг холодно произнес возникший в дверях Ренд. – Если не заблуждаешься… про момент. Когда на тебя вдруг резко обрушивается невероятное известие или прозрение, переворачивающее твое представление о прошлых событиях или хорошо знакомых людях и ты вдруг осознаёшь, насколько ошибался прежде, очень трудно сразу поверить в это, принять душой и попытаться хоть что-то изменить. Мне это очень хорошо известно, испытал на собственной шкуре.

– Ты тоже не совсем прав, Райвенд, – немедленно вступился за жену Стай, и в его голосе прозвучала непробиваемая убежденность. – Мы любим Гинни, она нам давно уже родной человек, младшая сестра. И потому сейчас так радуемся за нее и пытаемся уберечь от ненужной боли и новых ошибок.

Он обнял жену, погладил по волосам, помолчал немного и мягче добавил:

– Возможно, Альми выразила свое мнение немного импульсивнее, чем принято в обществе, но она магиня и выросла в цитадели. Ее эмоции не связаны незримыми путами надуманных правил и приличий, какие неизбежно обретают маги, проводящие больше времени с обычными людьми, чем с собратьями… Нам пора! Я сообщу в цитадели, что вы выбрали себе место для жизни.

– Подождите! – взмолилась я, удерживая друзей воздушной плетью. – Прости меня, Альми. Ты все сказала правильно… и спасибо за совет. Но мне действительно пока трудно. Нет, я не сомневаюсь и не боюсь! Просто немного растерялась, как в детстве, когда вышла впервые за ворота замка и неожиданно обнаружила там целый мир – реку, холмы, поля, горы на горизонте и бескрайнее небо…

Горло перехватило от волнения и благодарности за их тревогу и заботу, за готовность помочь и порадоваться вместе со мной моему счастью.

Как говорит Манефа: «К сожалению, не так много людей, которые остаются с нами в час испытаний, но еще меньше тех, кто искренне радуется нашим удачам».

Они лишь молча улыбнулись и растаяли в портале, заставив меня немедленно пожалеть о своем уходе. Теперь, когда напарник знал все мои тайны, почему-то вдруг стало очень неловко находиться рядом с ним.

Не знаю, откуда в душе появилось гнетущее ощущение незащищенности, едва ли не наготы, граничащее с ужасающей растерянностью, почти паникой. Вроде бы ничего страшного я не совершила… но чувствовала себя чуть ли не распутницей.

– Элни! – Командир оказался рядом так стремительно, словно мы были в поле и нам угрожало полчище кабаняк. Обнял уверенно и очень бережно, прижался губами к волосам: – Ты слышала, что я сказал?

Я упрямо промолчала, только тихонько вздохнула, и он скорее почувствовал этот вздох, чем услыхал.

– Мне тоже пока не верится. Элни, что ты неожиданно… – он подбирал слова очень осторожно, словно шел по весеннему льду, – начала относиться ко мне по-другому… Но я все равно очень счастлив и буду ждать сколько угодно, пока ты не привыкнешь… У нас ведь впереди целая жизнь, любимая. И однажды ты поверишь в свое чувство, расскажешь, как это произошло…

– Я тебе уже говорила, – буркнула я с наигранной обидой, чувствуя, как от его слов, нежности рук и почти невесомых прикосновений губ становится светлее и теплее на душе.

Он вел себя именно так, как мечталось в самых смелых грезах. Не пытался, словно селянин, жадными пальцами прощупать «товар», не старался прижать покрепче, как наглые лорды, считавшие балы легальным предлогом тискать партнерш во время танцев. И не торопил меня, спеша заявить все права теперь уже законного жениха.

И за это нравился мне еще сильнее, ведь совершенно наивной девчушкой я давно не была, да и невозможно это, когда тебе уже почти двадцать один год и последние два года проведены в обществе воинов, которые привыкли обо всем говорить довольно откровенно. Нет, как раз Ренд с Эстом были в этом отношении самыми молчаливыми и корректными. Но когда на базе встречается несколько десятков отрядов, можно услышать и узнать все, о чем, стыдливо прикрываясь веерами, шепчутся дамы. И даже больше.

– Когда? – Тихий шепот выдернул меня из разнеженного блаженства.

– Что? А… сразу. Я очень испугалась, когда ты исчез, – повторила фразу, которой он в тот миг не придал значения, и зажмурилась от нахлынувших девятым валом воспоминаний.

Словно на миг очутилась в том месте и времени, когда Ренд вдруг пропал из этого мира, и невольно вздрогнула всем телом, съежилась от доставшего меня ледяного эха.

– Элни… – Теплые руки командира вмиг стиснули меня нерушимым защитным кольцом, прижали к крепкой надежной груди, закрыли, заслонили собой от всех бед и невзгод, которые сыпались на нас нескончаемым потоком.

И это было так замечательно и правильно, что я растроганно всхлипнула, отбрасывая в прошлое и испытанный мной вчера ужас, и все прежние ошибки и заблуждения.

– Элни… – Голос любимого мужчины полнился тревогой и таким глубоким огорчением, словно это Райвенд был виновен в том, что ему пришлось бежать от смерча за стену. – Цветочек… малышка моя, больше никогда не отойду даже на два шага, только не плачь…

Но сквозь эту тревогу слышалось безудержное, оголтелое счастье, с каждой секундой разгораясь все жарче, а нежные губы все смелее прикасались к волосам, рукам, лицу, уверенно заражая меня своим неистовым огнем.

– Райв, – пытаясь отдышаться, пробормотала я через несколько минут, – Альми была права. Она вообще очень мудрая и добрая.

– Верю, – немедленно с радостью подтвердил он, и я заподозрила, что сейчас он согласится с чем угодно. – А в чем?

– Нам действительно нужно срочно заказать ритуал, я больше не хочу жить как прежде. Да и в новый замок лучше приехать семейной парой.

– Как с тобой легко и просто, любимая! – Принц снова притянул меня к себе. – Любую другую девушку я сейчас заподозрил бы в хитрой интриге и в корысти, а твои слова – как серебряный ключ к хрустальным вратам мечты. Я хоть сейчас на руках отнесу тебя в храм, других желаний у меня нет уже очень давно. Но что скажут твои родители? Моих можно не спрашивать, отец уже объявил, что лучшей подруги для меня не знает, а мать… пусть живет себе спокойно.

– Поэтому Альми и набросилась с вопросами, – огорченно вздохнула я. – У цитадели есть возможность послать вестника на Асгардор. Когда тетушки предали меня и отправили на смотрины, Стай тотчас сообщил родителям, и отец письмом попросил помощи у цитадели.

– Ты могла бы сразу уйти, – хмуро буркнул Райв и, вмиг опомнившись, прижал меня так крепко, будто я собиралась от него сбежать.

– Не могла, – печально качнула головой и сама нежно поцеловала любимого. – Тогда я еще опасалась за свою репутацию и боялась сплетен и осуждений придворных язв. Но вспоминать об этом не хочу, лучше отправлю вестник Альми. А ты пока посмотри на карте, где наш замок. Если ритуал проведут сегодня, завтра с утра отправимся домой.

– Слушаюсь, мой командир! – счастливо засмеялся принц и, не вставая с места, призвал к себе тубус с картами, явно не случайно принесенный кем-то в мою гостиную.