Всего несколько дней назад, наблюдая за недавно обретшими мужей юными леди и слушая их легковесную болтовню, я искренне поражалась несерьезности, почти ветрености и наивности свежеиспеченных жен. У девушек резко изменилась вся жизнь, добавилась куча обязанностей и забот, не осталось почти никаких прежних прав и радостей. Свободного времени, собственного пространства, мнения, желания, выбора и даже вкуса. Все пришлось сложить в семейный очаг, не оставив себе даже трети бывших привилегий и развлечений. Отныне все подчинялось семейным правилам и нуждам, требованиям мужа и его родни, светским законам.

Мне было по-настоящему их жаль, как птичек, отловленных на воле и посаженных в клетку. И хорошо еще, если клетка просторная, а птичка непритязательная. Мне казалось, что сама я ни за что не вынесу такой подневольной жизни. Ну разве что по очень сильной любви, когда собственные беды и желания становятся несущественны, а все мысли и стремления отданы господину своих снов. Но и тогда лучше сразу отвоевать себе отдельные покои с умывальней, чтобы хоть несколько часов в день посвящать личным интересам.

А теперь мне было смешно вспоминать те рассуждения и неимоверно жаль тех, кто считает так же, как до недавнего времени думала я, и ради спорной независимости лишает себя неимоверно приятного ощущения общности интересов душ и тел.

Хотя мне не пришлось уживаться с постоянным присутствием рядом мужа. Мы и так каждый день достаточно времени проводили в тесном куполе и привыкли понимать и поддерживать друг друга. Но это оказалось каплей в море по сравнению с тем, как я жила теперь… и ничуть об этом не жалела.

Лишь слегка досадовала, что несколько лет была наивной, запутавшейся дурочкой, да и то почти не всерьез. Ведь за эти годы мы оба поняли, чего хотим и стоим и чем не поступимся никогда.

– Мне даже представить страшно… – по-прежнему не открывая глаз, произнес Ренд вовсе не сонным голосом и, помедлив, договорил: – О чем ты думаешь уже полчаса, глядя, как я сплю, и заплетая мне тридцатую косу.

– Светлый лес! – глянув на ворох разнообразных косичек, веером разложенных по подушкам, охнула я. – Ну почему ты столько времени притворялся?

– Элни… – открыл он колдовские глаза и серьезно, с одуряющей нежностью глянул на меня, – светлое мое чудо… я ни грана не прикидывался… просто не мог и слова сказать. Это выше моих сил – отказаться от такой ласки. Да я от нее тихо с ума схожу и готов вернуться в прошлое и надавать себе увесистых оплеух и подзатыльников за все глупые сомнения, ошибки и обиды!

Мою талию обвили крепкие теплые руки любимого, а его счастливый взор обжег душу таким искренним восторгом, что все мысли и заботы мгновенно растаяли, как туман.

Мир покачнулся и понесся в бездонное синее небо, полное цветочных облаков, хрустальных колокольчиков и серебряного тополиного пуха.

Завтракали мы в своей гостиной, по молчаливому согласию ради желания продлить утро хоть на полчаса, достав из хранилища корзинку с едой. Но не успели спокойно допить чай, как связанный с портальным кругом амулет зазвенел и засиял зеленым светом, подавая весточку о появлении в башне гостей.

Слава всем богам, что это пока еще не было вызовом на дежурство, но мы оба понимали, что нас просто жалеют и потому вычеркнули из списка. На время, конечно… но кто-то из собратьев закрывает сейчас собой наши смены.

Поэтому поспешили выйти из своих покоев и в сфере отправиться навстречу прибывшим. Но неожиданно наткнулись на сумрачного Тумкела, сидевшего в удобном кресле напротив наших дверей.

– Что ты тут делаешь? – нахмурился мой муж.

– Жду, – пренебрежительно буркнул тот, и не думая вставать, и теперь рассердилась уже я.

В один миг оплела ножки сиденья лианой и перевернула, аккуратно, но безжалостно вытряхивая на пол бывшего управляющего. А пока он, сопя и ругаясь, поднимался на ноги, сунула кресло в ближайшие покои и закрыла дверь щитом, начиная жалеть, что еще с вечера не догадалась поставить защиту в начале коридора. Нечего всем кому не лень бродить тут в любое время суток.

– Что такое ты там бурчишь? – Голос Райва мгновенно стал холодным и недобрым.

Похоже, зря я не вслушивалась в злобное бормотание птичника.

– Меня сам князь поставил управляющим, и не вам снимать! – дерзко глянул на нас Тумкел. – Будет тут каждый наемник, который нажился на нашем горе, строить из себя цацу!

– Прихвати его, – бледнея от ярости, еле слышно процедил Ренд, – и едем встречать гостей. Только не сажай к нам.

И я была полностью с ним согласна.

В широкой галерее второго этажа, куда вел проход из портальной башни, властвовали неразбериха и суматоха. Шумная толпа одетых по-дорожному людей растаскивала по разным кучам мешки, ящики, свертки, тюки и корзины, сплошным потоком сыплющиеся на середину зала. Судя по всему, это кто-то из воздушников переносил сюда переправленный портальщиками багаж.

Присмотревшись, я начала понимать, по какому принципу они делят имущество: на каждом сундучке и коробке была привязана цветная ленточка – синяя, красная, желтая…

Посадив летевшего за нами в пузыре Тумкела на пол, привязала, чтобы не сбежал, и поспешила помочь прибывшим. Создала несколько сетей, разбросала по ним багаж и перетащила в соответствующую кучку.

– А вот и хозяева! – Ансельз улыбался добродушно и радостно, но выглядел утомленным, словно не спал несколько дней.

– Приглашаю всех позавтракать и побеседовать. – Сделанные мной выводы явно не прошли мимо внимательного взора Ренда. – К тому же мы собираемся судить одного из старожилов этого замка.

Прибывшие насторожились, обменялись хмурыми взглядами. Теперь, когда они стояли кучками возле своего багажа, было понятно, что Айнор отдал нам не одиночек, а полные семьи. По пять-шесть человек в каждой, и значит, наши предварительные расчеты, как их расселить, нужно срочно менять. Но пока мы собирались отвести всех вниз, к кухне, и я очень жалела, что не нашла вчера времени осмотреть комнаты первого этажа.

– Элни, – тихо позвал Ренд, и я тотчас прикрыла нас щитом от подслушивания, – пока мы идем с ними, попробуешь найти Фаринта и посоветоваться с ним?

Меня мало волновало, что подумали наши новые домочадцы, когда хозяйка растаяла у них на глазах. Придется им привыкать и не к такому, раз живут в доме магов.

Я мчалась вниз в невидимой сфере и улыбалась счастливо и гордо. Не знаю, где-то подслушал или сам нашел мой муж такие слова, которые ощущались не приказом и не просьбой, а доверием и желанием вместе разобраться в общей проблеме. Но они были именно теми, которые мне подходили, нравились и не вызывали возмущения или уныния.

Фаринт отыскался в просторной комнате рядом с кухней. Распахнув одно из окон, новый управляющий выставлял за него инструменты, заготовки и всевозможную утварь, без которой не обойдется ни один кузнец. Огромные чурбаки, кувалды, мешки и еще бог знает что.

– Добрый день! – окликнула я его, немного понаблюдав за ловкими, скупыми движениями. – Сделай передышку, Фаринт, мне нужен твой совет.

– К вашим услугам, госпожа, – вежливо кивнул он и деликатно предложил: – Здесь неподалеку кабинет управляющего, я уже выгнал оттуда Тумкела.

– Знаю, он сидел у наших дверей. – Подхватив кузнеца, я направила сферу в сторону зала. – Где этот кабинет?

– Вот, – показал управляющий на открытую дверь. – Там женщины сделали уборку, и теперь я жду, пока высохнут стены. Но стулья уже принес чистые.

– Он такой неряха? – изумилась я.

– Не он. Тумкел любит всяких птиц и держал тут несколько десятков разнообразных птах. И изредка выпускал своих любимцев из клеток.

Договаривать он не стал, мы уже влетели в довольно просторную комнату, и я могла все рассмотреть сама. Мебели тут было очень мало: шкаф, потертый письменный стол и громоздкий, окованный металлическими полосами, пузатый сундук. Да пара простых деревянных стульев.

И, несмотря на чисто вымытые окна, стены и пол, в кабинете витал устойчивый запах птичьего двора.

Но в этом я могла Фаринту помочь.

– Придумай, где можно покормить два десятка прибывших к нам новичков, – предложила я управляющему, посадив его на один из стульев, – а я пока подсушу стены.

Порыв горячего ветра прилетел в одно из окон, принося с собой аромат цветущих трав, промчался по потолку и стенам, собирая прежние запахи и остатки влаги, мимолетно обдал нас летней жарой и умчался в другое окно.

– Невероятно… – пробормотал Фаринт. – Спасибо, госпожа Элгиния! Или лучше называть вас «ваша светлость»?

– Поскольку теперь я княгиня, то, наверное, «ваша светлость», – легкомысленно пожала я плечами. – Но это не важно. Кстати, это ты сказал Тумкелу, что мы работаем на цитадель спасателями?

– Да. А разве нельзя было? – расстроился он. – Но я считал, что это должно пробудить в нем чувство благодарности и уважения.

– А породило презрение. – От понимания, что кузнец думает вовсе не так, как птичник, мне сразу стало как-то легче. – Он считает всех наемников цитадели кем-то вроде сезонных артелей. Но сейчас главное – столовая.

– Тут недалеко две трапезных, поменьше – княжеская и большая – для гостей, – секунду поколебавшись, пояснил Фаринт. – Но они обе забиты мебелью и заперты. Князь велел Тумкелу говорить, будто там сломаны печи и проваливаются полы. Он не мог увезти всю мебель и ковры, забрал самое ценное, остальное сложил в самых лучших залах и комнатах. Сказал, что, когда вернется, спросит с нас за каждый стул.

– А в свободных комнатах совсем нет мебели? – задумалась я.

– Там почти пусто. Расставлено всякое старье, как здесь. Прежде этот стол стоял в чулане. А шкаф мы притащили с чердака.

– Покажи мне поблизости самую подходящую комнату, – попросила я, вспомнив, что на кухне видела несколько столов.

И пока переселенцы добрались до выбранной нами комнаты, служившей не так давно одной из приемных, я успела перетащить туда лианой несколько скамеек и три самых больших стола. Унила с Селанией накрыли их чистыми, но старенькими, выношенными почти до дыр скатертями и начали подавать простую еду. Яичницу на сале, молочную кашу, лепешки и горячий отвар трав и первых фруктов. Сюда лето приходило на пару декад позднее, чем в мой родной замок. Зато зимы в этих местах более теплые и короткие благодаря близости моря.

– Как-то тут пустовато… – первым войдя во временную столовую, недовольно нахмурился Ансельз, но я поспешила незаметно ему подмигнуть, и наставник сразу перевел разговор на другое: – Но не будем мешать новичкам знакомиться со старожилами. Пока они завтракают, поговорим в соседней гостиной.

Ренд мгновенно подхватил меня под руку и повел прочь:

– Что-то случилось, любимая?

– Модест постарался сделать все, чтобы отравить нам жизнь, – фыркнула я со смешком.

И подробно рассказала им обо всем, что обнаружила сегодня.

– Вот как, – помрачнел магистр. – Его светлость решил поиграть с глупыми магами в свои игры? Ну что же, он своего добился. Придется показать наглецу всю глубину его заблуждения. Не трогайте пока запертые комнаты, часа через два я его приведу. Новичков пока поселите подальше, незачем их волновать.

– Ансельз… – вопросительно глянув на меня, муж поймал утвердительный жест и поспешил спрятать счастливую улыбку, – мы с Элни воины и понимаем, насколько напряжена и серьезна здесь сейчас обстановка. И как нужны цитадели наши умения.

– Спасибо, – внимательно на нас посмотрев, устало улыбнулся магистр. – Хотя это против правил, но очень своевременно. Я скажу, чтобы вас поставили в график дежурств. После того как поговорим с Модестом.

Два часа ожидания мы потратили на прогулку по своим новым владениям. И выяснили, что князь умудрился запереть все самые лучшие покои и залы центральной части здания. Да еще и защитить их амулетами отвода глаз. Довольно мощными, судя по тому, что их не заметили даже маги второй ступени, помогавшие ему переносить в портальную башню горы картин в драгоценных рамах, серебряной и золотой посуды, статуэток, коллекций оружия, мебели из слоновой кости и прочих дорогих вещиц. Часть из них отправили порталами, остальное вывез быстроходный фрегат, набивший ценным имуществом князя полные трюмы. Палуба была загромождена клетками с племенными маралами и песцами, огромными псами и позолоченными каретами. Все это рассказал Неверс, прибывший почти сразу после ухода Ансельза и изучавший дворец вместе с нами.

– Он считался одним из самых богатых людей Харгедора, – хмуро сообщил Неверс, – так как замок стоит на холме, рядом с которым пересекается несколько важных водных и сухопутных торговых путей. Все купцы и путешественники, хозяева лавок, трактиров и гостиниц платили Модесту и его предкам пошлину. За проезд по княжеским землям, охрану дорог и мостов и аренду участков. Поэтому цитадель и предлагала Илаэрз только самым надежным и преданным из собратьев. И я был очень рад, когда узнал, что он достался вам и Эстену. А где он, кстати?

– Сидит рядом с Ленси на уроке Калианы, – невольно улыбнулся Ренд, припомнив необычайное упорство, с которым Эст взялся за изучение целительства.

Хотя и сам умел, как все воины, оказать первую помощь раненым и разбирался в целебных зельях и травах. Но очень серьезно заявил, что с его способностями просто стыдно не уметь остановить кровотечение и закрыть простейшую рану. И мы были этому только рады, пускай и понимали, ради кого он сейчас не ходит вместе с нами, а изучает макет человеческого тела. Вместе с ним Калиана взяла и Селению, пообещав мне чуть позже дать несколько уроков Занке. Девчонка тоже занималась в своей комнате, я дала ей задание поднимать в воздух птичье перышко. Первый, самый крохотный и нелегкий шажок в мастерстве управления стихией.

– Расскажи нам, как там Мартис, – невольно оглянувшись на дверь, попросила я всезнающего адвоката, и он согласно кивнул.

– Будущий зять пытался его придушить, но он уже встает. Зато душа у него растерзана. Мартиса предал верный помощник, подсунув якобы выгодную аренду серебряных шахт, принадлежащих бывшему герцогу Патерсу Гарвиту. Он же приставил к сумме лишние ноли, когда оплачивал в банке договор. Всего три кружочка – и огромное богатство Селонте вмиг перекочевало в карман Патерса. Простое, легко доказуемое мошенничество, но тут как раз сбежала Аленсия… и Мартис растерялся от неожиданно посыпавшихся бед. До того дня он не знал невезения, все сделки были удачными, а партнеры – честными.

– Мне почему-то кажется, что братец нашей Ленси поплатился за пренебрежительное отношение к цитадели, – не сдержавшись, съязвила я.

– Нет, он просто впервые испытал, как нелегко приходится тем, кого не охраняют опытные маги, – уверенно возразил Неверс. – Мы открыто ему говорили, что всегда поддерживаем честных и справедливых людей, а его отношение к сестре в последнее время стало далеко не братским и не добрым. И слушать наших намеков он не пожелал, хотя они были вполне доброжелательны и законны. Впрочем, вам это известно не хуже меня. Ну вот… Разумеется он бросился к герцогу, умоляя вернуть чужое. У Селонте подходил срок оплаты нескольких покупок и услуг, а свободных средств не было. Нет, Гарвит ему не отказал, даже посочувствовал, но денег у него уже не оказалось. Он срочно отдал какие-то долги и выкупил заказанные артефакты. И тогда Патерс предложил простой выход. Он давно собирался жениться, и как раз в этот момент в его замке проходил отбор. Мартис привозит Аленсию, и если ей понравится жених, то они немедленно проведут ритуал объединения судеб, и Петерс закроет долг приданым жены. Тем более Ленси ему давно нравится. Так все и произошло, правда, нам пока остается догадываться, как они смогли уговорить Аленсию. Но спрашивать ее об этом мы не собираемся, а герцог упорно молчит, надеется, что цитадель не раскопает всех его делишек.

– Но мы ведь раскопаем?

– Конечно. Я этим уже занимаюсь и мои коллеги – тоже. Но вам пока могу только намекнуть – ниточки идут очень далеко. Туда, откуда Патерс получал такие мощные боевые амулеты. А вот и вестник от Гесорта.

Магистр достал из почтовой шкатулки призрачный листок, прочитал сообщение и довольно кивнул:

– Модеста сейчас приведут, забрали прямо с бала. Идемте встречать.

– Нам лучше ждать их тут, внизу, – неожиданно сообщил Райвенд. – Я хочу разговаривать с ним при людях, с которыми нам суждено жить. И еще… Неверс, я больше не намерен прятать лицо. Это не приносит ничего, кроме глупых домыслов и сплетен, а причины, ради которой я шел на эту секретность, больше нет.

– Это твое право, – спокойно подтвердил магистр, – но я бы посоветовал немного обождать. Твои враги никуда не делись, просто хорошо затаились. Разумеется, мы их все равно достанем, но вам лучше пока не открывать свое инкогнито.

– Элни? – Ренд глядел на меня вопросительно, ожидая, к какому решению склонюсь я, и, несомненно, заранее знал ответ.

А я медлила, вспоминая тот ужас, когда он попал под удар смерча, и не желая испытать даже сотой части чего-либо подобного. Одновременно отлично понимая, как глубоко противна его сути воина необходимость изображать из себя подсадную утку или прятаться в норе, пока кто-то другой смотрит в глаза врагов.

Потому и грана не сомневалась в том, какой выбор сделаю, но всем существом истово мечтала, чтобы мне никогда не пришлось проклинать себя за это.

– Райв прав, – наконец вздохнула я. – Нельзя нам прятать его титул. Нашими домочадцами это будет воспринято как недоверие или хитрость, а врагами – как трусость. И не принесет ничего, кроме непонимания и новых каверз. Лучше сказать все начистоту, а я усилю щиты и постараюсь следить за каждым гостем. Есть у меня одна задумка…

– Это ваше право, – снова бесстрастно согласился Неверс, – но цитадель пришлет вам особый амулет. Кстати, Гина, ты там так и не появилась, а тебя ждет награда.

– Позавчера была, – возмутилась я.

– Свадьба не считается. Как выберешь свободное время, приди на полчаса. – Неверс говорил серьезно, но в его глазах поблескивало лукавство.

Наверное, не часто ему приходится видеть молодых магинь, которых совсем не волнует особенный, таинственный подарок цитадели. И я могла бы поспорить… но не буду. Ведь лучше подарка, чем Райвенд, я и представить не могу, и ничего не случится, если все остальное немного подождет.