— Так мне кто-нибудь объяснит, что случилось с этим парнем, которого выбрали судьей? — Ковыряя ложечкой взбитый в воздушную пену десерт из сливок и ягод, вспомнила Слава, когда сыновья закончили рассказывать новости проспавшему столько интересных событий Консу.

Ужин уже с полчаса как закончился, и в столовой осталась только Ярослава с неожиданно разросшейся семьей. Адистанна и адмирал, пожелав всем спокойной ночи, ушли отдыхать, но Слава догадывалась, что оба намерены провести ночь не в собственных спальнях. Королева и Дагеберт еще спали и отец с дочерью определенно устроятся где-то поблизости, чтобы не пропустить их пробуждения.

Моряна с помощницами покинули столовую еще раньше, напомнив, что искать их, если что, следует в фонтане.

И теперь только земляне, пресыщено откинувшись на спинки мягких кресел, почти откровенно позевывали и утомленно озирали выставленное поварами изобилие в ленивых раздумьях, попробовать еще вон того, розовенького, или уже не влезет?

— Его боль, как заноза… так и била в глаза, — устало вздохнул Стан, — тут нужно смотреть на подсудимых — а передо мной только он маячит. Я всякие болячки еще с тех пор ненавижу, как с Ташем шел к побережью. Он ведь тогда совсем помирать собрался, на Юнке вон даже жениться пообещал перед смертью, чтоб было, кому дом оставить. Вот я и решил, пока туземцы извиняются, попросить Тина подлечить парня.

— Приказать, — кротко поправила Тина.

— Хоть ты не выступай… передо мной. Командуй вон Таросом… пока я ему пару советов не дал.

— А в ухо?

— А справишься? Кстати, сегодня тренировки не было… по особым причинам, а завтра утром — чтобы все как штык были в танцевальном зале. Иначе унсов будильниками пошлю. Ма, тебя тоже касается. Как ты говорила, в здоровом теле бациллы не выживают?

— Ты про парня начал рассказывать, — осторожно вернула его к теме Слава.

— А, точно… совсем засыпаю. Ну, когда его хозяин с нами подорвался, мне сразу видно стало, что он что-то слишком нервничает, вот и взял его с собой. А потом Тин сказал, что там даже целителя не звали, так от этого ювелира таким страхом дохнуло, причем с жадностью и злостью перемешанным. Я и сообразил, что что-то нечисто… и пригрозил… просто наобум, а он и сломался, сразу парня отпустил и заплатил по полной.

Мне потом этот Онвиер рассказал, что когда его приняли на работу, то вменили следить за сохранностью товара. И едва он отработал несколько дней, как обнаружилось исчезновение очень дорогой вещицы. Ну, вот на него и повесили, так что он работал почти бесплатно, каждый месяц высчитывали. А потом это нападение, недовольные клиенты что-то разбили, снова на него повесили. И что интересно, хозяин вроде как ничего не знает, Онвиер ведь ложь чувствует. Но что-то нечисто. Я там хочу потом еще покопаться… а сейчас иду спать… а то тут засну.

— Все идем, — объявила Слава, вдруг сообразив, что сидят они только из-за нее, ждут, не понадобится ли ей помощь в разборке с неожиданно нарисовавшимся мужем.

Тоже мне, группа поддержки нашлась, бурчала про себя женщина, направляясь в сторону своих комнат. Как будто она сама не в силах разобраться с блондином! Если, конечно, с ним нужно будет разбираться, что-то он к концу вечера совсем притих. Слава осторожно покосилась в сторону новоявленного мужа и незаметно хмыкнула.

Васт безмолвной тенью держался рядом, бережно поддерживая жену под локоть, и его упорное молчание и опасливые взгляды неимоверно веселили землянку.

Неужели красавчик еще не понял, что она вовсе не собирается никуда его выгонять?! Не дурочка ведь малолетняя, признала справедливость всех аргументов Тины и моряны. Да и все то, что она успела выяснить про Васта за эти дни, говорило в его пользу. И конечно его странная уверенность насчет душ… таких красивых доводов в свою пользу женщине еще не приводил ни один претендент на место рядом с ней. Хотя не так уж и много их было, тех претендентов, если честно.

Слава распахнула дверь покоев и вошла первой, мстительно предоставив блондину самому решать, войдет он внутрь или и в самом деле останется, как грозился, спать у порога.

Васт помедлил всего мгновение, потом шагнул в комнаты и прикрыл двери.

— Я — умываться, — нарочито обыденным голосом объявила Ярослава, проходя в спальню, дверь в умывальню вела оттуда.

— Хорошо, — так же ровно согласился он.

— Обалдеть, — рычала женщина, плеская себе в лицо холодную воду, — какой замечательный разговор.

И как это у белобрысого так здорово получилось отстраниться от всего происходящего между ними, едва он напялил на нее свои браслеты!

Теперь она даже на миг не сомневалась, что разгадала, какую тактику решил избрать анлезиец. Послушного и внимательного мужа-тени, который всегда готов выполнить любое пожелание, но никогда не сделает и шагу по собственной инициативе.

Значит за все, что она сейчас решит и спрос потом будет с нее? Типа, милая, ты же сама так хотела?!

Ой, не нравится ей что-то такой расклад. Надоело уже хуже горькой редьки решать и решать бесконечные бытовые и жизненные проблемы. Так давно уже втайне мечтается переложить хотя бы ответственность за решения на более широкие плечи. И вот, в тот самый миг, когда эти плечи, наконец, возле неё появились, их хозяин почему-то решил дать ей все права на единоличное правление семейной лодкой.

Конечно, Слава прекрасно понимает, каким путем он дошел до такого каверзного решения, Тина провела большую воспитательную работу. Вот Васт и дует на воду… так, на всякий случай, чтоб не ошпарило. Но ведь у младшего с Таросом вообще фиктивный брак! Да и Тин в душе остался парнем!

А она — вполне взрослая женщина, и вовсе не собирается, получив в мужья, пусть и по какой-то нелепой ошибке, такого сногсшибательного парня(наедине с собой-то можно признаться?!)смотреть на него исподтишка. Да и смешно это будет выглядеть со стороны… и моряна и дети тоже вряд ли сочтут подобное скоромное поведение подвигом. Да и во имя чего геройствовать?!

Но как же ей теперь все изменить, если анлезиец уже успел сделать первый ход? Как переиграть блондина, заставить действовать по тем правилам, какие больше подходят ей?!

Думай, Слава, думай! И не забывай, что за твоей спиной опыт жительниц всей земли, а это тысячи разных культур и разных отношений к браку и послебрачным отношениям! А ты не зря жила на берегу моря, где схлестнулось столько народов, религий и обычаев! Ну, а даже если ни один из них в точности не соответствует требуемым параметрам, что стоит немного его исказить? Да хотя бы родной русский… что там было насчет сапог?

Женщина довольно хмыкнула, растерла куском полотна лицо, причесала волосы, лукаво подмигнула своему отражению в полированном серебре и направилась в спальню.

— Мыльня свободна, — с намеком сообщила невидимому Васту, направляясь к шкафу за ночной сорочкой.

— Спасибо… — как-то неуверенно буркнул анлезиец, появляясь в дверях, постоял секунду и обреченно потопал в ванную.

Вот и умничка, что не стал спорить, проводила его одобрительным взглядом Слава, и принялась поспешно переодеваться.

Еще раз причесать волосы, найти какую-нибудь тряпку… вот хоть этот широкий шелковый шарф — самое то, накинуть его на голову, как паранджу, и встать босиком посреди спальни так, чтоб нельзя было обойти ни с одной стороны.

— Старшая почка, ты что делаешь?

Черт, как она про унса забыла! И вот куда его девать? Третий в постели лишний, особенно если он может в самый неподходящий момент задать любой глупый вопрос. Но не в шкаф же его запирать?

— Шарик! Тебе есть важное задание. Меня теперь ночью охраняет Васт, а Юну никто не охраняет… лети к ней, — Слава торопливо распахивала створку окна.

Уфф, от одной заботы избавилась, радовалась землянка, возвращаясь на место и покорно склоняя накрытую легкой тканью голову. Ну а теперь, выноси, удача, родимая.

Ливастаэр вышел из купальни в светлых легких штанах, на ногах короткие ботиночки, из-под шарфа видно. Слава вознесла про себя хвалу местным богам, что муж не додумался гулять босиком. Объяснять суть ритуала загодя и слишком подробно — значило испортить весь эффект.

— Слава?!

Изумленный и встревоженный голос анлезийца пролился на сердце небесным бальзамом.

— Что это ты тут делаешь?

— Тебя жду… — тихо и покорно прошелестела женщина.

— Зачем?! — в его голосе билось и рвалось смятение.

— Ты же теперь мой муж… садись, — Слава настойчиво подтолкнула блондина к кровати и он, растерявшись, опустился на вышитое покрывало, — вот так.

В следующий миг женщина стояла на коленях и бережно стаскивала с его ноги ботинок, потрясла — пусто. Второй — тоже пусто.

— Ярослава! — Опомнился анлезиец, подхватил жену на руки, сорвал с головы покрывало и ошеломленно уставился в сияющие смехом глаза, — что это было?

— Старинный ритуал моего народа, суть которого определить, кто из супругов будет главным в семье. Если бы в первом ботинке была монетка, значит — повезло мне. Но раз её не было, стало быть, теперь все за нас решаешь ты.

И она покорно положила голову на грудь мужу, стараясь, чтоб он не смог рассмотреть лукавой усмешки.

— Варварский обычай… — облегченно выдохнул Васт, огляделся, секунду подумал и заключил, — но я не могу сказать, чтоб он мне не понравился.

Проснулась Ярослава по привычке рано, и по той же привычке сначала глянула на окно, убедиться, что рассвет уже рисует на нем розовыми пальцами начало нового дня. Удостоверилась, легко зевнула и сладко потянулась.

И сразу обнаружила мужскую руку, по-хозяйски лежавшую поперек живота. Но возмущаться таким произволом и не подумала, только чуть закусила губу и хихикнула про себя. Ей даже вспоминать особенно не нужно, чем закончилось ее обращение к народным обычаям. Не так уж давно и закончилось… но вставать все равно пора. Костик всегда просыпается рано, жаворонок он.

Славе хорошо помнит, как мечтала выспаться, когда он был совсем маленьким и еще не умел сам находить себе по утрам занятия. Она в свои редкие выходные даже прятала с вечера в разных местах пакетики с чипсами или книжки, чтоб поспать еще полчасика, пока сын занят поисками. Наверное, тогда в нем и развился дар быстро находить все спрятанное… и даже не от него, ухмыльнулась женщина и потянулась в последний раз.

А потом решительно села, собираясь идти умываться. Но мужская рука вдруг крепче прижала её к себе, к ней мгновенно добавилась еще одна, а потом и все гибкое, сильное тело анлезийца.

— Славочка… — жарко выдохнул в шею мелодичный голос, — ты куда?

— Умываться и одеваться. Костик же сказал — утром занятия. Ты ведь тоже идешь?!

— Да… я иду. А вот тебе нужно полежать.

Ого! — Снова развеселилась Ярослава. Он и вправду собирается командовать каждым её шагом. Тогда у нее возникает новая задача, как бы потактичнее объяснить свежеиспеченному мужу, что покорной она собирается быть только тут, в спальне? Ну и на публике… в местном обществе это, похоже, считается непреложным.

— Вастик… а давай не будем спорить на эту тему? — Слава обвила руками его торс и просительно заглянула в зеленые глаза, — понимаешь, он еще очень молод… и совсем недавно начал командовать людьми… моя обязанность, как матери, не подрывать его авторитет. А чувствую я себя отлично… не забывай, что в своем мире была врачом… целителем, по-вашему.

— Вот странно… — вглядевшись в ее глаза, безнадежно вздохнул блондин, — ты говоришь правду… и вечером ты тоже не лгала… почему у меня не проходит ощущение, что надо мной подсмеиваются?

— Это неправильное ощущение, — твердым взглядом ответила Ярослава, — никто над тобой не смеется. Или ты думаешь… что всё… ну, всё… было только шуткой?!

— Нет, — он даже задохнулся от воспоминаний и еще крепче стиснул ее в объятиях, — разумеется, нет. Прости… я, наверное, и, правда, смешон… со своими претензиями… но точно помню… что наши женщины лежат несколько дней…

— Неженки ваши женщины, — фыркнула Слава, решительно выбралась из его рук и направилась в ванную, выслушивать напоминания о неожиданном и досадном подарке переноса было как-то неловко.

Хотя и можно было такое предполагать, судя по зубам и исчезнувшим шрамам.

Танцевальный зал предсказуемо оказался на первом этаже, прямо напротив столовой, в нем уже были распахнуты окна и, зябко поеживаясь, бродили Тина с Таросом и Зайл. Слава с первого взгляда поняла, чем они заняты, расстилают неизвестно где добытые плетеные половички.

Женщина шагнула было к ним, помочь, но сильные руки поймали, заботливо усадили на пристенный диванчик и мягко погладили по голове.

— Посиди, я сам.

Присутствующие, обнаружив их появление, почему-то замерли в тех позах, в каких их застало это событие, и пристально уставились на Славу. А потом дружно перевели взгляды на анлезийца.

Чего это они? В первый момент не сообразила землянка, но рассмотрев недоверчивое изумление, откровенно расцветшее на лице Тароса, весело захихикала.

Ах, же вы болельщики белобрысые, все ваши темные мысли красным маркером и большими буквами написаны на ваших смазливых рожицах! А вот Тина-то с какой стати так радуется?!

Выдать что ли, нотацию, на тему тактичности и невмешательства в личную жизнь родителей?! Или бесполезно уже?

— Доброе утро, — в дверях стоял Конс, у него из-под подмышки выглядывала черноволосая голова Майки, а сзади всех плелась Юна, — привет, ма! Как жизнь?

— Спасибо, хорошо, — вежливо ответила Слава, и смолкла, ожидая новых вопросов.

Но Конс только смерил ее изучающим взглядом, приткнул рядом сонную Майку и пошел помогать друзьям. Впрочем, помогать там уже было и нечему, пока блондины пялились на нее, Васт очень ловко разложил оставшиеся коврики.

Слава даже залюбовалась упругой походкой, гибким телом и точными, ловкими движеньями мужа, в очередной раз похихикав над спорностью общеизвестной поговорки, что можно бесконечно смотреть, как работают другие.

Ничего подобного. Далеко не все работают так, что хочется сидеть и смотреть, не отводя глаз. По крайней мере, ей, Ярославе. А чаще — посмотришь, и начинает закипать в душе тихое раздражение, ну кто так учил человека, неужели не было рядом никого, чтоб объяснить или показать, как нужно делать правильно? Хотя с годами она начала подозревать, что некоторые люди все дела делают одинаково неряшливо и безалаберно.

— Вот Шарик, — села радом Юна, и мягкий комок шмыгнул Славе на шею.

Она улыбнулась настороженной девчонке, приобняла за плечи, прижала к себе. Пусть не думает, что теперь приемная мать станет любить ее меньше. Может и есть в мире люди, у которых сердца хватает только на кого-то одного, но она вовсе не из их числа. Ее сердца хватит на всех, даже на Васта, если она сумеет когда-нибудь полюбить своего нового мужа по-настоящему.

Нет, ей с ним было очень, просто невероятно хорошо… и все же — это не любовь. Кому, как не ей, знать… хотя вспоминать прошлое почему-то больше совершенно не хочется.

— Он тебя не разбудил? — чуть виновато заглянула Ярослава в глаза приемной дочери.

— Нет… они с Чудиком так хорошо поиграли… потом я их покормила и мы легли спать, — Юнхиола пристально разглядывала мать, — ты сегодня такая… красивая.

— Спасибо, — отмахнулась Слава, которую зацепил совсем другой вопрос, — а почему Чудик спит с тобой?

— Стан сказал… чтоб меня охранять, — как-то неуверенно пробормотала девчонка, отводя взгляд.

Ну да, ну да… охранять! Она и сама вчера так сказала, припомнила Ярослава и оглянулась, а где, интересно, сам строгий командир?

И почему он отдает Юне на ночь так горячо любимого унса?! А никто вокруг даже не удивляется?

Ох, похоже, она еще чего-то не знает про своих сыновей… насколько все же проще было, когда он был один… Вот только к тому спокойствию она теперь не желает возвращаться ни за какие блага.

— Доброе утро, — а вот и старший.

Умыт, подтянут, серьезен. На мать взглянул только мельком, так же мельком посмотрел на Васта… и вдруг завис. Секунды на две.

Интересно, и что он там такое рассмотрел, встревожилась Слава, переводя взгляд с одного на другого.

— Занимайте свои места, — скомандовал, наконец, Стан, как-то очень по-мужски, оценивающе, смерив взглядом едва заметно напрягшегося отчима, и одними губами ему улыбнулся.

И Васт сразу расслабился, ответил такой же незаметной улыбкой, но против его воли в ней промелькнуло столько смущенного счастья, что у Ярославы внезапно перехватило дух.

Она торопливо вскочила и почти побежала к ближайшему коврику, зачем-то повторяя про себя дурацкий стишок про бычка, который по совету бабушки бубнила в далеком детстве, когда не засыпалось.

Но думала совсем не о муже и даже не об унсах. Срочно, немедленно, заняться изучением своих способностей и в первую очередь щитов закрывающих эмоции — горела в мозгу праздничной иллюминацией главная мысль.

Тренировка подходила к концу, Ярославу, как новичка, уже с почетом отправили на скамейку, Майке с Юнхиолой выдали по странному оружию, похожему на факел, только вместо огня на конце ветошки алели капли ягодного сока. Чтоб поставить девушек в равные условия, Стан очертил круг и провел посредине черту. Тот, кто оставлял на белой рубахе противника больше пятен — признавался победителем.

— Ма, ты будешь судьей, — непреклонно приказал старший, вручая ей неизвестно где взятый свисток, по виду очень похоже, что серебряный, — правила простые, нужно не отсиживаться в мертвой зоне, а атаковать. Заступать за линии нельзя. Если нарушат — свисти. Бой!

Вскоре оказалось, что такие разные по подготовке и внешности девчонки, на самом деле не так уж и уступали друг другу. Русоволосая Юна была выше и явно сильнее, зато Майка двигалась быстрее и как-то непредсказуемее. Слава невольно залюбовалась изящной гибкостью ее движений, пока Юнхиола успевала сообразить, с какой стороны нанесет выпад противница — на ее рубахе уже краснело очередное пятно. Зато она успевала достать Майку в миг отступления, и рубашка таджерки была запятнана на плечах и лопатках.

В это время парни, поделившись на пары, завершали занятия рукопашными поединками. Васт сражался с Зайлом, Стан с Таросом, а Тина — с Консом.

Следя за боем девушек, Слава не могла не поглядывать на сыновей, а изредка, одним глазком, и на мужа. И не могла не признать, у Васта нет здесь достойного противника. Несмотря на то, что они с Зайлом двигались с одинаковой стремительностью и грацией, Васт раз за разом прижимал противника к полу, хотя, судя по раскрасневшемуся лицу его напарника, сопротивлялся тот в полную силу.

Бой Тины с Консом заботил Славу сильнее всех. Все же женское тело всегда слабее мужского, да и ростом она ниже на полголовы. А это значит, что и руки у нее короче. Ну а в рукопашном бою сила и длина рук очень важны, это Ярослава помнила из объяснений тренера. И теперь мать была уверена, что Конс победит самого себя в женском теле, и ждала только момента, чтоб вмешаться и остановить этот бой. Но к ее удивлению, Тина не только не уступала клону, но даже в чем-то его превосходила. Парню никак не удавалось провести ни одной обманной атаки, чтоб достать шуструю сестрицу, Тина шутя разгадывала все его намерения.

На Стана с Таросом Слава смотрела реже, чем на остальных, не сомневаясь, что победит квартерон. Хотя на первый взгляд оба достаточно быстрые и ловкие, но Тарос все же старше, опытнее и мускулистей. Да и влияние анлезийской крови со счетов сбрасывать не приходится. Впрочем, как женщина поняла по репликам и взглядам парней, многие считали так же, как она.

И все ошиблись. В тот миг, когда Тарос, захватив обоими руками командира за пояс, почти оторвал его от пола, намереваясь бросить на ковер, Стан вдруг сделал какое-то неуловимое движение, и квартерон, охнув, на миг разжал руки.

А в следующий момент уже лежал на лопатках, придавленный для верности коленкой соперника.

— Ты проиграл, — объявил Стан, довольно подмигивая квартерону, и в этот миг от дверей раздался сердитый голосок:

— Это было нечестно!

Когда она успела войти? — изумилась Ярослава, оглядываясь на пылающую возмущением Адистанну, и тут же услышала яростное шипение Тины.

Женщина торопливо перевела взгляд на младшего, ожидая увидеть его поражение, но увидела совершенно невозможное, Конс, крепко стиснув сестру в объятьях, что-то торопливо и настойчиво шептал ей на ухо, а Тина изо всех сил пыталась высвободиться.

Помрачневший Стан резко отодвинулся от соперника, вскочил, выпрямился и поднял руку.

— Тренировка окончена!

И в тот же момент Васт, расцветая по пути обаятельнейшей улыбкой, ринулся к Адистанне. Мимо жены.

— Доброе утро! — Слава даже головой потрясла, не сразу поверив, что в голосе мужа может звенеть столько хрустально-мелодичной радости.

— Как там Геб? — Рядом с Вастом встал Зайл, улыбаясь так же искрометно, — он уже проснулся?!

— Да… — слегка смутилась от такого откровенного внимания Ади, — с ним сейчас правительница…

Она смолкла, и осторожно переступила с ноги на ногу, пытаясь заглянуть за спины блондинов. Даже на цыпочки привстала и шею кажется, вытянула. И тут же смутилась еще больше, но этого никто из ее собеседников как будто и не заметил. Заулыбались еще шире, осыпали девчонку комплиментами, пока у нее от смущения и удовольствия не запылали огнем щечки, и, подхватив под ручки, увели прочь. Якобы здороваться с принцем.

В последний момент, с изумлением рассматривая эту странную троицу, Слава почувствовала, как по коже скользнула слегка знакомая щекочущая волна и в задумчивости прикусила губу.

Ну, и что же такое она тут наблюдала? Слава оглянулась на детей, проверить, все ли видели то же, что и она и все ли поняли происходящее точно так же?

Стан, отвернувшись к окну, рассматривал там что-то невероятно интересное, и, пожалуй, только Славе был виден его профиль, искаженный отчаянием и досадой. Конс по-прежнему тесно прижимал к себе сестру, а Майка смотрела на них и почему-то кривила губы, словно собираясь зареветь. Юнхиола тоже отвернулась от всех, безуспешно делая вид, что оттирает с рубахи пятно сока.

Квартерон так и сидел на полу, подтянув коленки к подбородку и обхватив их руками. Его голова была опущена так низко, что пшеничные волосы свесились на лоб и закрывали лицо парня, не давая никакой возможности рассмотреть, что с ним. Слава даже по привычке подорвалась с диванчика, пойти, поглядеть, вдруг ему нужна медицинская помощь?!

И в тот же момент опомнилась. Какая от нее помощь, если рядом Тина? А Славе перенос вообще почему-то не дал целительских способностей, хотя она втайне и догадывается, почему. Не было у нее никогда особого призвания к этой профессии, и хотя Ярослава вкладывала в учебу и работу все силы и всю душу, но где-то в темном уголке души всегда хранила понимание, что это — не её.

Тогда что ей делать? Ясно же, что что-то произошло… и все поняли — что, только она одна сидит с намытой шеей.

— Шарик! — прошептала Слава, точно зная, следящему за всеми унсу не нужно громкой команды.

И в этот миг Тина, наконец, вырвалась из рук Конса и ринулась к Таросу. Но Стан успел встать у нее на пути. Поймал, стиснул, прижал к себе. Конс оказался рядом в следующую минуту, обхватил руками обоих, прижался лбом к волосам девчонки.

У Славы вдруг задрожали губы и ослабли коленки, и она тяжело шлепнулась назад, на диванчик.

— Старшая почка, я тут, — в дверь впорхнул унс и примостился у нее на плече.

— Отлично, — прошептала Ярослава, давая себе еще одно слово, придумать, как устроить так, чтоб унс все время был рядом.

Надоели ей эти непонятки, и ощущение, что играешь в жмурки, где водить всегда выпадает только тебе.

— Скажи-ка мне, с чего они все такие… расстроенные?

— Почка, а мы не умеем определять причину, мы можем только перечислить, кто, какие эмоции испытал, — почти виновато сообщил унс.

— Тогда пойдем, ты мне все расскажешь подробно, — постановила Ярослава и решительно поднялась с места.

— Ма, ты куда? — робко окликнула Юнхиола.

— Умываться и переодеваться к завтраку, — с достоинством королевы пояснила видящая и закрыла за собой дверь.

Не станет она ни нервничать раньше времени, ни паниковать. Сначала все досконально выяснит у унса, затем потрясет моряну, и только после всего будет делать выводы, уговаривала себя Слава, спокойно топая по лестнице мимо старающихся скрыть удивление слуг и гвардейцев.

Умывалась и одевалась Ярослава не спеша, догадываясь, что если поторопится, то придет в столовую самой первой. Вряд ли ее сыновья так быстро разошлись по своим спальням.

Стоп! А вот про это лучше не думать! Она сама когда-то объявила, что доверяет Костику и не будет спрашивать, как некоторые матери, у него отчета за каждую минутку. Смешно ведь иногда было смотреть, как то одна, то другая из коллег занудным голосом диктует, что именно должен взять и сделать сын или муж в следующую секунду. Попробовали бы они ее отцом так покомандовать… да и Саша… не тем будь помянут, не терпел мелочной опеки.

Конечно… все это было в другом мире, и с совершенно другим Костиком… но суть-то от этого не изменилась?!

И повода для беспокойства особого нет… когда они напали на приют, было намного опаснее и то мальчики победили… значит и сейчас справятся. Но быть в курсе происходящего она все же желает, и пусть только кто-то посмеет сказать, что это неправильно!

Слава надела бежевое платье с кружевами, устроилась в самом удобном кресле, осторожно надкусила неизвестный сочный продолговатый фрукт, довольно кивнула, ничего, со вкусом дыни, и приказала Шарику:

— Начинай. Что чувствовала принцесса Адистанна, когда вошла в танцевальный зал?

Ответить Шарику помешал стук в дверь.

Кто-то слишком долго копался, огорченно вздохнула Слава, подозревая, что это вернулся блудный муж. Крикнула:

— Открыто! — И уже в следующий момент сообразила, что сильно ошиблась.

В проеме стоял хмурый, как штормовое небо Таш, и сердито похлопывал себя по сапогу прутиком.

— А… — землянка хотела спросить, что он тут делает, но прикусила язык, сообразив, что телохранитель вообще-то должен отчитываться ей о прибытии.

А вот об ее замужестве он пока может и не знать… если не просветил кто-нибудь особо добрый.

— Зачем ты меня усыпила? — В голосе Таша слышались громовые раскаты.

— Ты вел себя неадекватно, и представлял собой угрозу для окружающих, — мягко, как неуравновешенному пациенту, улыбнулась Ярослава.

— Не делай из меня глупца, женщина. Ты даже не знаешь, от чего я пытаюсь тебя спасти. Анлезийцы все чароплеты, вмиг задурманит голову, не успеешь оглянуться — а на запястье браслет с листиками.

— А… — поперхнулась Ярослава, невольно глянула на запястья.

Нет, ничего не видно, это как же удачно ей платье с такими пышными манжетами подвернулось? Но что такого страшного в том, чтобы носить на руке браслет с листиками? А заодно цветочками, завиточками и камушками? Ей пока нравится.

— Ты ведь нашего мира не знаешь, — Таш плотно прикрыл за собой дверь, шагнул ближе, — а я в наемниках смолоду по всем странам проехал… и везде одно и то же. Людей никто из инородцев не ценит… ты на Анлезии всегда будешь самой глупой и самой некрасивой. Они ведь увозили уже… и не одну. Все потом из их рощ сбегают на побережье, там несколько поселков с полукровками.

— А что такое рощи? — осторожно поинтересовалась Слава.

— Места, где они живут… спроси свою Тину, в южной крепости растет несколько деревьев… это они еще до войны посадили. И домов своих наплели… только, разве можно называть домом корзинку, что висит на ветке? Разве такой женщине как ты, подходит жить в корзинке?

— А где мне подходит?

— Во дворцах, — уверенно сообщил Таш и как-то приуныл.

— Таш… — Слава начала понимать, что разговор не так прост, как ей казалось сначала, — у нас на родине говорят… с милым рай и в шалаше. Но мы же не об этом сейчас? Как я понимаю, у тебя тоже нет дворца?!

— Да я бы и не насмелился… — наемник вдруг охрип и смешался, прошел к столику, налил себе воды, проглотил махом, сел на стул и тяжело вздохнул, — но есть человек… он все сделал… чтобы ты встретилась с детьми… и Юну ты полюбила…

— Опаньки, — изумленно выдохнула Ярослава, а ларчик-то как просто открывался!

Действительно, умный мужик… и с дворцами. Как же он так моментально успел просчитать, какую можно потребовать с нее расплату за спасение от роли королевской гадалки и за помощь во встрече с детьми?! А интересно… Ливастаэр догадывался, за кого хлопочет ее телохранитель?!

— Ты не думай, Слава… он человек очень хороший, вот хоть Стана спроси… и для тебя все сделает… и принуждать ни к чему не будет, а Юну представишь как дочку, он ее и усыновит. И твоих парней заодно… будете в безопасности.

— Таш… — Ярослава чувствовала себя виноватой за то, что позволила ему все это сказать, раскрыть свои тайны и замыслы неизвестного ей, но несомненно положительного господина наместника, — так не получится, Таш.

— Да почему? Он мужчина хоть и в возрасте, но еще хоть куда… в смысле, не стыдно будет тебе рядом с таким мужем на людях показаться. Ты погоди, не отказывайся! Самое главное, чароплета ушастого не подпускай сильно близко, присмотрись, народ порасспроси…

Дверь приоткрылась бесшумно, по-шпионски, ушастый чароплёт проскользнул в щель и застыл возле двери, опершись спиной на стену.

— Что-то слишком ты меня запугал, Таш, — проследив за маневром мужа, с преувеличенным огорчением вздохнула Слава, — даже не знаю, что теперь и делать… — она специально выдержала паузу и заключила, — опоздал ведь ты с предупреждением.

— Как опоздал? — побледнел телохранитель, — ведь всего один день проспал?!

— А я вчера вечером взяла его браслет, — женщина смотрела на телохранителя извиняющимся взглядом, — ты только не переживай так, Таш! Я поговорю со Станом… может, он что-нибудь придумает… господин Зорденс и в самом деле много для него сделал…

— Он даже не представляет, сколько, — горько выдохнул заниец, — но это не в упрек… Стану я жизнью должен… хотел и ему услужить… Вот даже сам теперь не пойму, почему в этом деле все с самого начала шло наперекосяк? Наверное, стар я становлюсь… слишком поздно догадался, зачем он Хо дальней дорогой на Хамшир отправил, да еще с чумовым дрессировщиком вместе. Это я Стана тогда так называл… не понимал, чего такого особенного Зорденс в нем рассмотрел. Почему именно ему Хо доверил… только зря все. Ведь он и тогда в ней девчонку не видел… и сейчас не замечает. Морянки все думы ему заплели… одно зло от них людям.

— Что еще за морянки? — насторожилась Ярослава, — объясни.

— Я объясню, — Васт отлепился от стены и легко пошагал в сторону дивана.

— Ты! Ты… — Таш вскочил и смотрел на анлезийца с ненавистью, не находя слов, чтоб выразить все бушевавшее в его груди негодование.

— Таш! — строгим, докторским голосом окрикнула Слава, — прекрати немедленно! Я взрослая и свободная женщина и имею право на собственное решение. Если бы ты сказал мне там, на корабле… возможно все повернулось иначе… но гарантировать не могу.

— У меня же инструкции… я их не мог нарушить… — Таш отчаянно махнул рукой и ринулся прочь.

— Шарик! Следи за ним…

— Шарик помнит, нестабильная психика.

— Вот именно! А теперь, Вастик, поговорим с тобой.

— Славочка, — анлезиец подсел ближе и осторожно заглянул жене в глаза, — извини… понимаешь, не было времени тебе объяснить… мы хотели перебить… всё-таки у нас способности сильнее, чем у него…

— Пока ты не углубился в дебри объяснений, — перебила Слава, — хочу сказать честно и откровенно, если ты собираешься извиняться за то, что вы с Зайчиком сияли перед Адистанной как фонарики, то это совершенно зря.

— Почему? — расстроился блондин, — ты же не дослушала…

— Потому что мне не восемнадцать и даже не двадцать восемь. Я отлично поняла, что вы играете какой-то спектакль и мне достаточно простого рассказа, в чем там было дело. А вот не понравилось мне другое… ты почему вошел в собственные комнаты как шпион… и слушал приватный разговор?

— Но ты же меня видела!

— Ну, потому и сказала кое-что… специально для твоих длинных ушей. Но вот Таш такого отношения не заслужил, он, между прочим, меня через всю Занию невредимой провез.

— Я никогда не подслушиваю… — вспыхнул анлезиец, — если только дело не касается меня и моих дел… и вообще, если хочешь знать, я давал тебе возможность выслушать все его доводы. При мне же он не захотел говорить.

— Вастик, а вот сейчас, как любая приличная женщина я, между прочим, просто обязана дать тебе пощечину, — печально сообщила Ярослава, даже и не подумав двинуться с места.

— Вот этого мне никогда не понять, если ты не сердишься за Ади, то за что тогда пощечина?

— За то, что ты стоял тут и спокойно смотрел, как твою жену сватают за другого! И даже, как мне кажется, не против был спихнуть ее… если она окажется недостаточно тверда в своих решениях!

— Ярослава! — в зеленых глазах застыло такое изумление, что землянка могла бы расхохотаться, если бы этот вопрос не был для нее так принципиален, — а что делают в таких случаях ваши мужчины?

— Как минимум — выбрасывают наглеца за дверь. Или в окно, — пожала плечами Слава, — а как у вас?

— Это не важно, — блондин придвинулся вплотную, обнял жену и подставил ей донельзя довольную рожицу, — бей! Мне нравятся ваши законы.

И даже глаза закрыл.

Ну, вот как было удержаться и не погладить пальчиком высокие скулы, не провести по шелковистым бровям, не обрисовать изгиб расплывающихся от удовольствия губ?

А уже в следующий миг Слава утонула в нежности стиснувших ее рук и нетерпеливом жаре поцелуя, из которого ей удалось вынырнуть далеко не сразу.

— Васт… — шептала женщина, забыв, что сама не перестает гладить его по туго натянувшейся на плечах тренировочной рубахе, — прекрати! Скоро на завтрак идти… и ты мне еще столько рассказать хотел… и переодеться тебе нужно…

Анлезиец слушал этот благоразумный шепот и видел в ее ауре совсем иное, а давно забытое чувство тепла и счастья, впервые за много лет согревшее его душу минувшим вечером, неуклонно разрасталось и крепло, грозя затопить все вокруг безудержным, весенним половодьем.

И она права, сто тысяч раз права, когда говорит, что он должен был войти сюда хозяином, взять Таша за шиворот и выбросить за дверь, и у него бы вполне хватило на это сил, несмотря на то, что заниец — воин из первой десятки. Но в тот миг в душа Васта бушевало сомнение, что он правильно поступил, позволив собственному эгоистичному желанию счастья и гармонии возобладать над обычным, житейским здравомыслием.

Даже сравнить смешно, кто может больше дать ей удобства, достатка и почестей, он или Зорденс. Разумеется, новый наместник. Не раз за жизнь в человеческих землях полукровка слышал это имя. И не все произносившие его были почитателями господина коменданта, некоторые даже ненавидели… те, кто бежали от правосудия родины подальше, поступали матросами на торговые и пиратские суда. Но все сходились в одном, он человек умный и осторожный, хоть и не часто дающий обещания, зато умеющий выполнять их неукоснительно.

Одно время все гадали, кто выйдет победителем в его непрекращающейся тайной войне с прошлым наместником, приходившимся Бангдираху троюродным братом и потому пользующимся необычайным доверием. Но четверть периода назад пришла новость, что Зорденс победил, и бывший господин сменил крепкие стены дворца наместника на не менее крепкие запоры королевской темницы для знатных преступников. И теперь положение Гадруни было даже лучше, чем у короля, властью над вверенной территорией он обладал не меньшей, а желающих убить его, чтоб наследовать должность было на порядок меньше, чем у Бангдираха.

Но она даже не засомневалась… он видел это по ее ауре, и к Ташу испытывала только легкое чувство вины… а вот к нему, Васту, даже на миг не испытывала того возмущения, о котором говорила… он знал. И в этом он тоже должен признаться ей… и как можно скорее, потому что никак не может пока предугадать, какие его поступки ей не понравятся, а какие Слава даже не заметит. Он ведь сам себе не поверил, там, в танцевальном зале, когда вместо вспышки негодования или хотя бы малейшего проблеска ревности или обиды заметил в ее ауре только обычный интерес постороннего зрителя.

Да она была самой спокойной в многоцветье доступных ему эмоций, обрушившихся на анлезийца со всех сторон, а уж что почувствовал Стан, он даже представить не может. И не хочет, если совсем честно… хватило впечатлений, когда пришлось работать с эмоциями, переданными Чудиком. Кстати…

— Славочка… — напоследок нежно коснувшись ее губ, предложил Васт, — завтрак можно приказать принести сюда… если ты хочешь.

— Извини… — в ее голосе и ауре скользнуло чувство вины, и Васт не сдержался, крепче стиснул руками талию жены, потерся щекой о ее волосы.

— Не нужно извиняться… я понимаю, ты хочешь завтракать со всеми… Шарик, можешь нам сказать, когда все начнут собираться в столовой?

— Все не начнут, — помолчав, выдал унс, — Тина и Тарос не пойдут, командир велел за ними следить. Нестабильная психика.

— Не ходи к ней сейчас… — предупредил движение Ярославы муж, — я все объясню.