– Ну как, позавтракала? – встретила ее вопросом Дили, и Лиарене оставалось только пожать плечами.

– Я-то позавтракала, а вот маги, по-моему, до сих пор комок проглотить не могут. Хотя я сказала чистую правду… Помнится, батюшка говорил, будто они умеют различать ложь.

– Даже не представляю, – огорчилась Дили, – чем ты могла их поразить… вот сейчас Вит придет, все расскажет. А ложь различают не все, хотя у многих есть амулеты. Но в обители их не носят, это считается дурным тоном. Не так-то просто всегда ходить с распахнутой настежь душой.

– Просто я поговорила с Барентом, – решила сознаться донна, все равно Дили все узнает, так пусть лучше из первых уст. – Вернее, он сам начал. Но я сказала, что все прощаю, однако его ухаживаний не приму. Уж извини, Дили, но он не для меня. Слишком больно ударил по сердцу тот обман, и развилка теперь далеко. Да у него и сразу не было шансов, я ведь никогда бы не оставила Карика, потому и запретила себе даже думать… про всякие глупости.

– Лиечка, ты только не волнуйся. – Дильяна присела рядом, обняла сестру за плечи. – Он все понял. И злиться на тебя не будет, хотя надежды таил… Ведь девушек тут намного меньше, чем мужчин, и одинокими магини долго не остаются. Вот и стараются маги с первых дней проявить внимание, чтобы не опоздать. Но байки, будто маги делятся с друзьями своими женщинами, подло лгут, никогда тут такого не бывает, теперь я точно знаю. А когда Вит принялся меня уговаривать сбежать до свадьбы, не поверила ему… испугалась, прогнала и сказала, чтобы больше не приходил.

– Забудь, Дили. Главное, сейчас все у вас хорошо. А здесь для меня пока много непонятного, – погладила сестру по голове донна, – но я разберусь. Только не сейчас, нам пора уходить… где там Витерн?

– Уже близко, я по браслету чувствую. Спасибо, Лиечка, что принесла сюда Карика, сразу на душе легче стало, как цветочек свой в руках подержала. Ты не знаешь… а я ведь не хотела к нему привыкать. Вит к тому моменту уже договорился с Тайдиром о дне, когда меня заберет. Вот и терпела, думала, так легче будет расставаться. А однажды ночью сердце вдруг заныло… я с постели слезла и пошла к нему. Карик плакал так жалобно, а няни не было… после клялась, что на минутку в умывальню ходила. Я взяла его на руки и вдруг почувствовала такую боль, словно меня рвут надвое. И нет ни одного способа, чтобы мне и с Витом уйти, и с Кариком остаться. Хоть с башни прыгай, хоть волком вой, ничего не поможет…

Дильяна резко смолкла и уставилась на дверь, а через миг та распахнулась, и в комнату торопливо вошел Ильтар, таща за собой повисшее в воздухе тело спящей Устины. Следом шли Витерн и хмурый Барент.

– Доброе утро, – торопливо поздоровался беловолосый маг и скомандовал: – Лиарена, давай ребенка. Я сам отправлю его вместе с Устиной, а ты до обеда займешься учебой. Камерт тебя уже ждет!

– А нельзя мне с тобой туда и обратно? – огорчилась донна, уж очень хотелось посмотреть, как воспримет Берт выздоровление жены.

– Оттуда я иду на заставу, нужно отнести зажигательные шарики, – твердо отказал маг. – А отпустить Барента не могу. Ему сегодня вести в замок Тайдира первый отряд.

– А если я сама пойду? – просто так, ради любопытства осведомилась Лиарена, и маги вдруг напряглись, словно коты, заметившие беспечную мышку.

– А вдруг придешь куда-нибудь не туда? Например, окажешься в доме своих родителей? – строго прищурился магистр. – Или вообще на поле рухнешь?

– Но в первый раз я пришла точно на диван, о котором думала, – заупрямилась донна, возможность самой вмиг появляться там, где пожелаешь, с каждым днем казалась ей все более привлекательной. – Давай проверим?

– Запомни первое правило магов, – жестко объявил ей Ильтар. – Никогда не проверять на себе или на других людях заклинания, в действии которых не уверен досконально. Если бы мы его не придерживались, обитель уже давно лежала бы в руинах, а нас сожрали бы монстры. И чтобы ты нагляднее поняла верность этого закона, я отведу тебя сегодня в одно место. А сейчас иди в тренировочный зал, тебя уже ждут.

Магистр забрал Карика у сжавшей губы Лиарены, открыл путь и вначале отправил в него Устину, потом шагнул сам.

– Лиечка… – ринулась к сестре Дильяна, но Витерн неназойливо удержал ее возле себя, делая вид, будто не замечает понимающего взгляда свояченицы.

– Не переживай, Дили, я никуда не уйду, – хмуро пообещала донна. – А сейчас мне пора в тренировочный зал.

По коридорам Лиарена почти бежала, стараясь не замечать не отстающего от нее Барента. Но пока добралась наконец до загородки под серебряной семеркой, уже успела успокоиться и осознать справедливость первого правила. И неверность собственного поведения. Даже кровь к щекам прилила, когда донна сообразила, какой капризной и взбалмошной она предстала сейчас в глазах магов.

Ее самоуверенное заявление о проверке спустя всего несколько минут казалось Лиарене по-детски наивным и глуповатым, а уж упрямство, недавно заставлявшее донну сердито стискивать зубы, и вовсе казалось теперь совершенно необъяснимым. Значит, мало уметь черпать воздушными ковшиками воду, нужно прежде научиться следить за своими чувствами и вспышками обиды. Сейчас страшно даже представить, как могла закончиться ее жизнь, если бы в тот раз донне не удалось вернуться в детскую.

До самого обеда донна опять упражнялась в управлении водой и мелкими предметами, и снова Камерт сидел в своем кресле и что-то писал. Но только теперь рядом с ним стояло еще одно кресло, а в нем удобно полулежал Барент и грыз орешки, не сводя с донны упорного взгляда.

– Достаточно, – прервал урок появившийся ниоткуда магистр, шагнул к купели и плеснул себе в лицо холодной водой. – Иди переодевайся, обедать сегодня будешь в поместье. Потом отдохнешь, а вечером я за тобой приду. У совета обители есть к тебе важный вопрос.

Лиарена молча кивнула и отправилась к Терне.

Всего через четверть часа донна уже выходила из тумана мажьего пути в собственную спальню. И сразу же оглянулась проверить, придет с ней в поместье кто-нибудь из магов или нет.

Однако так никого и не дождалась. Видимо, Ильтар говорил правду, и у Барента в самом деле есть на сегодня более важные дела, чем таскаться хвостиком за строптивой донной.

Девушка хмуро усмехнулась, поправила на ходу прическу и пошла в детскую. Менее всего ей сейчас хотелось угадывать причины необычного поведения Барента. Как ни странно, но она не чувствовала перед ним ни вины, ни неловкости, какие обычно испытывала, отказывая настойчивым кавалерам. А их было за этот год не так уж мало, и каждый раз, придумывая причины для отказа, Лиарена в глубине души знала, насколько они лукавы.

Донна сердито засопела, сообразив, в какую сторону постепенно поворачивают ее размышления, встряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли, и решительно распахнула дверь, надеясь, что Устина с Бертом не слишком сердятся на нее за чужой обман.

А шагнув в комнату и едва разглядев женщину, вместе с няней переодевающую Карику штанишки, замерла на месте, не веря своим глазам.

– Матушка! – Возглас получился резким и жалобным, как крик чайки, и дорина Майрена тотчас бросилась к девушке, оставив внука заботам Устины.

– Лиа… доченька… как похудела… и бледненькая… плохо кормят? – бормотала дорина, крепко обнимая девушку одной рукой, а другой успокаивающе похлопывая ее по спине. – А мы привезли твой любимый пирог…

– Кто это – мы? – всхлипнула ей в ухо донна, внезапно обнаружив, что матушка почему-то стала ниже ее ростом.

– Дорина Майрена приехали вместе с вашим батюшкой, – деликатно подсказал сияющий довольством камердинер.

– А где он? – растерянно оглянулась Лиарена, желая поскорее поздороваться с отцом.

– Пошел погулять, осмотреть хозяйство, – простодушно пояснила матушка, и донна не смогла сдержать лукавой усмешки.

А когда заметила ехидную ухмылку Берта и сообразила, насколько совпали их выводы, и вовсе развеселилась. Батюшка за время своей прогулки заметит все недочеты и недоделки, но никогда не станет ни кричать на управляющего, эконома и их помощников, ни метать в них свирепых взглядов. Молча прогуляется по поместью, а после соберет всех в кабинете или столовой и начнет задавать вежливые вопросы тихим, добродушным голосом. И после этой беседы на своих должностях останется едва ли половина челяди, еще вчера считавшей свою жизнь устроенной непоколебимо, словно обитель магов. И опять же никто не будет ни выгонять, ни наказывать нерадивых слуг. Сами вдруг припомнят старые болячки, требующие переезда к морю, либо дальних тетушек, давно звавших погостить годик-другой.

– Матушка, – едва подумав о магах, спохватилась Лиарена, – мне нужно тебе кое-что рассказать…

– Ну, немного меня уже просветили Берт, – светло улыбнулась дорина и оглянулась на Устину, – и его милая женушка. Я так рада, уж и не надеялась увидеть нашего упрямого бобыля при супруге. А где твоя комната?

– Проходи сюда, это спальня, – распахнула двери донна. – А дальше гостиная и кабинет. Раньше это были покои дорина, но он уступил… на время.

– Уютно, – оценила комнату дорина, плотно закрывая за собой дверь. – Если ты не возражаешь, посидим в гостиной.

– Как желаешь. Я сейчас позвоню, прикажу принести чаю.

– Не нужно, – мягко остановила ее мать. – Скоро обед, не хочу портить аппетит. Лучше расскажи о себе… сама знаешь, как мы волновались. Нарочно придумали повод, чтобы ехать мимо, не стоит злить старейшин открытой поддержкой. Они и так на Тайдира злы – выставил знатных донн как простолюдинок.

– Так ведь монстры же! – оскорбилась за дорина Лиарена. – Или лучше было бы, чтобы они донн сожрали?

– У них свои сведения, – вздохнула Майрена, пристально рассматривая дочь. – Так о чем ты сказать хотела?

– О магах, – виновато потупилась донна. – Они все-таки рассмотрели мой дар, и теперь я там учусь… в обители. Вот амулет защитный. И Дили там, я полчаса назад с ней разговаривала… Матушка! Да не волнуйся ты так… где твое успокаивающее? Сколько капель? А у Дили все хорошо, очень хорошо. Вит любит ее без памяти, на руках носит… и Карика я сегодня на ночь туда брала, она с ним понянчилась… Ну не плачь же ты так! Вот… выпей снадобье…

– Ох, доченька… – проглотив настойку, горестно всхлипнула дорина. – Да разве я о ней пекусь? Еще год назад заметила, как Витерн на нее смотрит, да пока сомневалась, вмешаться или нет, они уже рассорились и он сгоряча развернулся и молча уехал. Молодость из-за вспыльчивости и не такие беды творит. Дили о нем и говорить не захотела, пыталась я осторожно спросить… ну а магов и догнать невозможно, сама теперь небось понимаешь… вот и не было повода расстраивать свадьбу. Но теперь моя главная боль о тебе – мы ведь столько лет тебя от магов прятали, чтобы от беды уберечь… потому и доброго слова про них никогда не сказали. Ведь они тебя уже не выпустят, заманят мнимым могуществом и пригреют заботой, опутают правилами и чужими долгами. И через год, а то и раньше, окажешься ты на болотах… А оттуда выхода нет. Может, не сразу… через год или пять, но все равно все там исчезают. Да сама посуди, разве дело красивой девушке за погаными тварями гоняться! И еще подумай, откуда они вообще взялись, монстры эти, если мой дед никогда о такой напасти и не слыхивал? А ведь он охотник был знатный, все северные и восточные леса и болота наизусть знал, сколько дичи приносил! Лиа… а ты не думала… как бы сбежать? Я ведь только потому тебя к Тайдиру отпустила, что считала его способным отстоять девушку от притязаний магов… они с ним дружат и каждое лето в его замке всей толпой сидят.

– Да он бы, может, и отстоял, – озадаченно пробормотала Лиарена, сраженная неожиданными откровениями матушки. – Только ему никто ничего не объясняет.

– Понятно, – несчастно выдавила дорина Майрена, сразу становясь еще меньше и старше, словно ей на плечи свалилось разом не менее десяти неурожайных лет. – Значит, тебе у них понравилось. А ведь совет старейшин оттого и глядит сквозь пальцы на выходки дерзких фигляров и бродячих комедьянтов, что они рассказывают страсти про живущих в обители гигантских пауков-кровососов и злобных привидений.

– И это подло! – возмутилась Лиарена. – Маги народ защищают, а старцы их всячески чернят.

– Не подло это, а мудро, – печально глянула на дочь Майрена и тяжело вздохнула. – Одаренных и так непросто удержать в родных дорантах, а уж если уважаемые старейшины станут им расписывать чудеса обители, так и повалят туда все, кому под силу хоть на полпальца сдвинуть стакан с водой.

– Так, значит… – охнула донна, – это у доринов с обителью такой договор? Вы своих людей запугиваете, чтобы не уходили, а они эти слухи поддерживают… непонятно зачем.

– Не договор, – не согласилась матушка. – А взаимное умолчание. Вслух о таком никто не говорит и бумаг не пишет… Но вовсе не о том я хочу с тобой теперь говорить. Раз ты уже смотришь в сторону обители, то ни мне, ни отцу это изменить не под силу, да мы и не станем тебе мешать. Но не спросить, что будет с Кариком, не можем. Как мне доложили, дорин Варгейз мало смыслит в нуждах младенцев, и не мне его корить, сама ошиблась. Ведь до последнего думала, что как только родится наследник, они помирятся, колыбель и не такие семьи объединяла. Но жизнь все расставила по-своему… и единственный, кто остался внакладе, это Каринд.

– Я наследнику теперь названая мать и люблю его всей душой, – твердо объявила донна, гордо выпрямляясь, как делала всегда, когда была уверена в своей правоте. – И Дили его обожает. Да и Вит неплохо к нему относится, вон вчера вечером даже нянчить напрашивался. Тайдир тоже начал понимать, что ребенок – это не моток тряпок, который еще нескоро станет человеком. Он уже разогнал по деревням всех нерадивых нянек… но, думаю, об этом тебе Берт успел доложить. Я его назначила камердинером, и они с Устиной глаз с Карика не спускают. Но и это не все… На малыше теперь надет защитный амулет, который сильнейшие магистры делали специально для него, чтобы я была спокойна, когда на несколько часов ухожу в обитель.

Сообщать матушке о том, что догадка насчет амулета ей пришла в голову только сейчас, Лиарена не собиралась, как и о своих намерениях ходить не в обитель, а в замок, рядом с которым кишат монстры. Незачем расстраивать людей, сделавших для нее столько добра.

– Вот как… – задумчиво рассматривала донну приемная мать. – А остальные слуги про твои отлучки не прознают?

– Тайдир настрого запретил им входить в мои комнаты без звонка, – неохотно призналась Лиарена, внезапно сообразив, что совсем забыла про способность матушки догадываться о самых потаенных тайнах.

Тех, в которых пока еще не желаешь признаваться даже самой себе.

– Донна Лиарена! – постучав в дверь, позвал Берт. – Обед подали, и дорин Симорн уже в столовой, велел вас пригласить.

– Идем, – отозвалась дорина, вставая. – Где тут у тебя руки помыть?

Мягкий голос дорина Симорна донна расслышала еще из прилегающего к столовой зала и не сдержалась, побежала к отцу, предвкушая, как в детстве, избавление от всех обид и непоняток. Так батюшка называл бесконечные вопросы детей, но отвечал на них всегда с возможными подробностями.

– Дочка… – Дорин поймал ее в кольцо надежных рук, на миг прижал и отпустил, внимательно вглядываясь в лицо. – Похудела-то как… или здешние повара плохо готовят? Так я пришлю своего Миншу, он для тебя расстарается.

Управляющий и эконом, сидевшие в ожидании обеда на диване и независимо поглядывающие на незваных гостей, разом поскучнели. Минша, выходец из далеких южных дорантов, неведомо как попавший в дом дорина Симорна несколько лет назад, давно стал живой легендой и предметом зависти всех доринов северных пределов. О блюдах, приготовленных его руками, ходили невероятные слухи, утверждавшие, что гости дорина, прожившие в его доме хотя бы три дня, после напрочь разочаровывались в своих поварах.

– Прошу к столу, – решительно взяла на себя роль хозяйки Лиарена и первой заняла стоящий во главе стола стул.

Некоторое время гости вкушали предложенное угощение в молчании, и Лиарена следовала их примеру. Беготня по тренировочному отсеку за ускользающей из подчинения струйкой воды чрезвычайно способствовала пробуждению здорового аппетита, поэтому донна отрывалась от своей тарелки лишь ради того, чтобы вежливо предложить родителям соус или посоветовать какое-либо блюдо.

Старшие слуги, прикидывающиеся полностью увлеченными едой, старательно помалкивали, по-видимому, мечтая, чтобы все забыли об их присутствии. И наверняка уже считали неожиданно свалившуюся на их головы грозу миновавшей, когда дорин, откинувшись на спинку кресла и понемногу смакуя холодный березовый сок, замешанный на меду, повернувшись к дочери, добродушно сообщил:

– Забыл сказать, дочка… вчера пришла весточка от Тайдира.

– И о чем же он тебя просил? – сообразив, что отец с матерью решились дразнить общественное мнение вовсе не в одиночку, заинтересовалась донна.

Управляющий с экономом заметно насторожились.

– Ну, главный вопрос был о наборе наемников, в этом году мы решили собирать совместный отряд, так проще. Я спокойно закупаю необходимый провиант и нанимаю людей, Тайдир принимает их в замке и обучает на месте, если нужно. Не придется ему разрываться между замком и поместьем, тем более что мост уже сняли.

– А как же вы их переправите? – задумалась донна, не раз слыхавшая о том, как непроста переправа по широкой и своенравной реке, когда снимут средние, бревенчатые, пролеты моста.

– На плотах и лодках, каждый год так делаем, – поощрительно улыбнулся дорин и невинно добавил: – А бычки и лошади сами за плотами поплывут. Если они хорошо перезимовали, то переправляются без потерь. Но в этом году можно не волноваться, зимовка была легкой, прошлый год побаловал урожаем ячменя, да и сенцо уродилось на славу.

Управляющий нервно отер салфеткой лоб, и донна начала догадываться, что с ячменем здесь что-то нечисто.

– Разумеется, – добродушно рассказывал тем временем дорин, – чтобы мне было удобнее собирать скот и фураж, не обращаясь с каждой мелочью к Тайдиру, он выдал мне доверительное письмо, и я готов предъявить эту бумагу каждому сомневающемуся.

Симорн вытащил из кармана лист бумаги, свернутый в небольшую трубочку, оплетенную бело-зеленым шнуром, закрепленным печатями зеленоватого воска, и ни одного неверующего так и не появилось. Эконом мгновенно узнал бумагу, которую по скаредности покупал всегда у одного и того же лавочника, а управляющий – печать и стремительный почерк своего дорина.

– Самому мне, безусловно, со всеми делами не справиться, поэтому завтра сюда прибудет мой управляющий, Геон, посмотрит скот и амбары… ну и проверит по просьбе дорина его запасы, сам он не успел. Потом составят опись… в делах дороже всего точность, чтобы потом обиды не считать.

Управляющий побледнел к этому моменту так, словно съел нечто несвежее, но у донны не возникло к нему ни малейшей жалости.

Наоборот, Лиарене внезапно стало нестерпимо обидно за Тайдира. Он всю зиму носится по своим владениям, торопясь наладить дела и решить все проблемы, а с ранней весны встает на стены рядом с ратниками, стремясь не отдать злобным монстрам родовое гнездо, последний оплот людей его доранта на проклятом берегу. А те, кому дорин доверил свои дома и дела, вместо того чтобы помогать хозяину, вовсю тащат в свои норки все, что попадает в их загребущие лапки.

– Разумеется, Геону приготовят комнаты и кабинет, – строго глянула на эконома донна, и тот усиленно закивал. – А если ему что-то потребуется, пусть обращается прямо ко мне или к Берту. Я тоже пообещала дорину по мере сил заниматься хозяйством.

И пусть кто-нибудь попытается опровергнуть ее слова.