– Надеюсь, сегодня магистры не устроили себе кабинет в нашей столовой, – потихоньку ворчал Тайдир, наблюдая за причесывающейся женой и откровенно любуясь ею.

Сильнее всего он хотел бы сейчас увезти Лиарену на то самое озеро и хоть на несколько декад забыть про всех магов, монстров и прочие дела вместе с ними. Ну разумеется, они бы каждый день приходили навещать Карика; как выяснилось, личная путница – это и в самом деле очень удобно. А маленький человечек, казавшийся раньше досадной ошибкой и преградой на пути к счастью, как-то исподволь стал очень важной частью его жизни, и в этом тоже была заслуга молодой жены. Хотя, вполне возможно, позже Тайдир и сам полюбил бы его, но вот этих тихих, уютных вечеров, когда можно, позабыв про все дела, спокойно сидеть рядом с любимой и наблюдать за забавными движениями и такими искренними улыбками малыша, в его жизни уже никогда бы не было.

– А мне хочется верить, – вздохнула Лиарена и глянула на мужа чуть виновато, – что они не ринутся в проход, не позвав меня с собой. Хотя могу сказать честно – я мечтаю, чтобы та ловушка, которая держит в плену людей, рассыпалась сама собой, но, боюсь, раз этого не произошло до сих пор, то не произойдет и теперь. Ну, я готова… идем?

К удивлению супругов, в большой замковой столовой, где обычно толклись свободные от дежурства маги и воины, почему-то было тихо и безлюдно.

– Неужели снова каверна? – тотчас встревожилась дорина, не обнаружив даже дежурной магини.

– Не думаю, я не слышал тревожного сигнала. Но мы сейчас выясним. – Тайдир решительно дернул шнурок звонка.

Однако вместо дежурного парнишки-посыльного, каких дорин нарочно брал летом в замок, чтобы не отвлекать воинов от дел, в столовую неожиданно вошел Ниверт. Едва взглянув на осунувшегося, потемневшего лицом помощника мужа, Лиарена ощутила, как обмерло и тут же заспешило в груди сердце. Такими разбитыми люди выглядят только после тяжелой болезни или невосполнимой утраты. Обычно уверенный в себе и быстрый кузен едва плелся и больше не озирал комнату цепким взглядом все замечающих серых глаз, а мрачно смотрел себе под ноги.

– Ниверт, что случилось? – обеспокоенно спросила Лиарена, однако в комнате повисло тяжелое молчание.

Ничего не понимая, юная женщина оглянулась на мужа и замерла в недоумении. За несколько мгновений выражение лица Тайдира резко изменилось: растаяла сияющая счастьем улыбка, сурово поджались губы, жестко сузились глаза.

– Я пришел… – с трудом выдавил из себя Ниверт, судорожно вздохнул и сглотнул комок, – услышать решение.

– Какое решение? – нахмурилась дорина, внимательно глядя в лицо мужа.

Его взгляд на миг стал скорбным и почему-то обиженным, а потом снова заледенел.

– Жди меня в кабинете, – бросил Тайдир другу и снова яростно дернул шнурок.

Едва Ниверт вышел, дорин поспешно шагнул к распахнутому окну и несколько мгновений стоял там, невидяще глядя в сад и пытаясь унять вскипевшую в душе горькую обиду. Ему очень не хотелось посвящать жену в отвратительные подробности раскрывшегося проступка кузена, довольно с нее и той грязи и боли, какие свалились на любимую по его вине. Да и показывать свои заботы тоже не стоило, жене и так в последнее время достаются от жизни только напасти. Усилием воли вернув на губы улыбку, Тайдир обернулся, обежал взглядом столовую и похолодел. Его супруги в комнате уже не было.

– Где мой отец? – едва поприветствовав магов, поинтересовалась Лиарена.

В комнате на миг стало тихо, затем магистры заговорили все сразу:

– Он недавно вышел.

– Пошел в библиотеку.

– Гуляет по саду, – посыпались со всех сторон одинаково уверенные ответы, однако дорина не поверила ни одному из магов. Уж слишком разные причины отсутствия отшельника они придумали.

Путница язвительно усмехнулась и шагнула в новое убежище Экарда. За последние несколько дней она научилась уходить вот так, мгновенно, не тратя времени на подготовку пути. Просто представляла место, где хотела очутиться, и почти в тот же момент оказывалась там.

– Инрисса тоже была очень сильной путницей, – сухо буркнул отшельник, когда дочь в первый раз переместила его таким образом, и тут же заговорил о чем-то другом.

В убежище было по-прежнему тихо и пустынно, но теперь Лиарена знала, где нужно искать отца. Он перетащил в столовую диван и ширму и все свободное время проводил напротив артефакта общения. И даже ночевал там, боясь пропустить момент, когда узники снова пожелают открыть зеркало со своей стороны.

– Лиа?! У тебя неприятности? – поднялся отшельник навстречу дочери из-за стола, на котором были разложены какие-то амулеты.

– Добрый день, отец, – мельком глянув на зеркало, приветствовала его дорина. – Мне нужен твой совет.

– Повздорили?!

– Нет. Но непременно поссоримся, если я буду гулять очень долго. Быстро расскажи мне, чего такого Тай не поделил с Нивертом и как их помирить?

– Так он тебе ничего не рассказал! – догадливо протянул маг и огорченно вздохнул. – Боюсь, ты хочешь невозможного. Не хотелось бы рассказывать чужие тайны, но ты ведь теперь не успокоишься? Так вот, как выяснили маги, это именно Ниверт проговорился Калье про вашу мнимую гибель. Он в тот раз ходил с нами в ту башню, все видел своими глазами, и дыру, и кровь… и очень сильно переживал. А когда отправился в поместье проследить за делами, она подкатила с вином и ласками. Ну, Ниверт и не выдержал. Оказывается, они и прежде некоторое время были близки. После того как Тай ее прогнал, кузен пожалел девушку. Она умела очень хорошо выдавливать жалость.

– Умеет, – задумчиво поправила Лиарена и упрямо уставилась на магистра. – Отец, нельзя допустить, чтобы Тай выгнал брата. У него нет друга и родственника ближе, ты и сам знаешь. Но ты прав, мне лучше не вмешиваться. Да и не послушает он никого, кроме тебя. Идем, прошу. Я потом сама отправлю тебя назад.

– Хорошо, – подумав, согласился магистр. – Наверное, ты права, хотя убедить его будет не так-то просто. Но я попытаюсь, только уберу сначала артефакты.

Пока Экард аккуратно складывал в сундучок странные пирамидки, скрученные из полосок серебра и увенчанные на вершинах крупными камнями, и запирал его прикрученной к толстой колонне цепью, магиня нетерпеливо вышагивала по столовой, пытаясь придумать, какие слова сказать мужу по возвращении. Ей очень не хотелось обижать Тая, и одновременно нужно было как-то намекнуть на свое право решать дела доранта и домочадцев наравне с ним. Ее приемный отец всегда был очень строгим правителем, но никогда не принимал ни одного важного решения, не посоветовавшись с матушкой.

А Тайдир пока обращается с ней как с любимой и безумно дорогой игрушкой: всегда нежен и ласков и ни в чем не отказывает. Даже заниматься делами обители не мешает. А вот в свои заботы никогда не посвящает, предпочитая быстренько решать их в одиночку, пока жена на тренировке. Разумеется, в его военные распоряжения или торговые сделки Лиарена и сама не собирается вмешиваться, но вот решать судьбы домочадцев хотела бы вместе с мужем.

– Я готов, – взял ее под руку отец и тут же отпустил, обнаружив, что они уже стоят в столовой замка Варгейз.

Бегло осмотрелся и, никого в комнате не обнаружив, торопливо направился прочь, на ходу выдав дочери указание ждать здесь и никуда не сбегать.

– Слушаюсь, – по-воински отчеканила вслед ему магиня и невесело усмехнулась.

Вот как у мужчин получается так мгновенно, безо всякой серьезной причины менять спокойный, заботливый тон разговора на командный? И вроде бы нарочно обидеть не хотят, но умудряются одной фразой, а иногда даже словом опрокинуть на тебя ушат ледяной воды. Словно вдруг на миг забывают, что разговаривают не с учениками или воинами, а с искренне любящими их женщинами.

Лиарена мрачно оглядела стол, который так никто и не подумал накрыть к завтраку, достала из-за пазухи подаренный отшельником свисток и прижала к губам. Зелен, с тех пор как вернулся из обители, забрал власть над кухней в свои мохнатые лапы, и вызвать его оттуда можно было только таким образом.

Лохматый повар успел прибежать, получить заказ, накрыть стол и исчезнуть, когда в столовую наконец вернулись Экард и дорин. Лиарена за это время как следует обдумала все произошедшее и постаралась смирить свои обиды, представив, как больно и досадно было мужу обнаружить ее исчезновение. Но хотя теперь дорина больше не сердилась на Тайдира, однако воспитанная в доме приемных родителей гордость яро протестовала против того, чтобы стерпеть такое обращение молча. Значит, тяжело вздыхала дорина, придется все же разъяснять мужу, почему ее так больно кольнуло его нежелание рассказывать подробности случившегося с Нивертом и почему она восприняла молчание за грубость. Иначе позже придется еще не раз глотать горькие обиды.

Они вошли не через дверь, а появились из туманного пути, и Тайдир решил мучившую Лиарену проблему по-своему – ловко обогнал тестя, сел на диван рядом с ней, притянул к себе и, заглянув в глаза, тихо попросил:

– Прости, любимая, я виноват.

– Но я… – попыталась объясниться магиня, однако муж прижал ее к себе еще крепче и шепнул еще тише:

– Я все понял, поверь. Такое отныне никогда не повторится. Но и ты постарайся не уходить так внезапно.

– Обещаю, – с облегчением выдохнула она и тут же не удержалась, осторожно спросила: – А как… Ниверт?

– Не нужно про него, – помрачнел дорин. – Этот человек теперь тут не живет и никогда больше не появится.

– Тай…

– Я весь к твоим услугам. Но если ты намерена просить за него, то лучше не трать наше время. О нем я не хочу ничего слышать.

– Мне не хочется вмешиваться, – спокойно произнес устроившийся за столом Экард, – но ты не имеешь на это права. Ниверт твой домочадец и теперь такой же родственник Лиарене, как и тебе самому. Ты ведь и сам прекрасно знаешь: слова клятвы про общие радости и беды, произнесенные молодоженами в часовнях, относятся вовсе не к супружеской спальне, а ко всему остальному, из чего состоит наша жизнь. И лично я отлично понимаю тревогу дочери – надежного друга потерять очень легко, а вот найти не так-то просто. И чем старше мы становимся, тем труднее. Разумеется, Ниверт виноват. Но в тот момент он был вне себя от горя, а в подобном состоянии люди иногда совершают такие поступки, о каких до того и не додумались бы. Но сейчас он искренне переживает и казнит сам себя, и просто жестоко добивать его таким наказанием.

– Ох боги, – обмерла Лиарена. – Так ты уже огласил ему приговор?!

– Я вошел в кабинет как раз в этот момент, – невозмутимо выдал дорина магистр, – и успел бросить на Ниверта сон. Но проспит он недолго, на нем сильный защитный амулет.

– Неужели вы хотите, чтобы я его простил? – неверяще вгляделся в лицо жены дорин. – Ведь среди всех служанок он не нашел для утех никого, кроме этой гадины!

– Ты к нему несправедлив, – пожал плечами магистр и налил себе отвара. – А он, между прочим, со своей точки зрения рассуждал довольно логично. Выбрал именно ту служанку, которой ты никогда бы не стал помогать захомутать своего кузена, если ей вздумалось бы просить защиты. Встречаются такие хитрые девицы. Кроме того, ее приходилось постоянно держать под присмотром, Ниверт не мог не замечать, насколько Калья зла и хитра. Лиарена ведь неспроста ее потрепала?

– Отец! – возмутилась Лиа. – Мы сейчас не об этом! Ты сам мне говорил, когда Тай сидел в Лодере в управе, как много у некоторых женщин хитрых уловок, на которые легко поймать даже самого преданного мужчину. Думаю, в тот раз Калья такими и воспользовалась.

– Экард? – пристально уставился на тестя дорин. – Ты говорил об этом моей жене?

– Конечно. Но не твоей жене, а своей дочери. Должен же я был знать, как она поведет себя, услышав новости про донну Анману.

– И как, узнал?

– Лиарена тогда сказала: если любишь человека, то нужно верить ему, а не своим врагам, – пряча лукавую улыбку, с гордостью сообщил отшельник.

– Любимая… – дрогнувшим голосом проговорил дорин, притянул жену ближе, уткнулся ей в волосы. – А ведь я так боялся…

– Потому я и прошу, – задыхаясь от переполняющей душу нежности, произнесла магиня, – сначала поговорить со мной, посоветоваться. Батюшка… дорин Симорн, всегда говорил – одна голова хорошо, а две лучше.

– Мы с твоей матерью тоже все решали и делали вместе, – тихо признался Экард. – И единственный раз, когда она не сумела меня позвать…

Он смолк и отвернулся к окну, пытаясь проглотить вставший в горле комок.

– Отец… – Бросив на мужа быстрый взгляд, Лиарена встала с места, подошла к отшельнику и осторожно обняла его за плечи. – Главное, она жива, и скоро вы придумаете способ их вытащить.

– Это самая большая моя мечта, – горько вздохнул магистр. – Именно поэтому и решил сегодня исполнить твою просьбу. Я никогда не вмешиваюсь в решения доринов, даже если вижу их неправоту. Собственные ошибки каждый должен совершать сам, чужие шишки не болят. Но потом представил, как вернутся домочадцы Тая и не обнаружат тут Ниверта… Начнутся расспросы, обсуждения… И если после всего этого Тай когда-нибудь решит помириться с кузеном, то это ему уже не удастся. Ниверт никогда не вернется в дом после такого позора. Я успел его рассмотреть, он решителен и умен, но очень раним, наверное, в этом виновна его бедность. Насколько я знаю, ни одна из донн, гостивших тут в начале весны, не приняла его ухаживаний.

– Я заметила, но не поняла, в чем дело. Как жаль, что не знала этого раньше. – Подвинув к отцу чашку с горячим чаем, Лиарена вернулась на свое место и снова попала в теплое кольцо любимых рук.

Это было невероятно приятно, сидеть вот так, рядом. Но завтрак остывал, а дорина отлично помнила про аппетит мужа, каждое утро начинавшего с тренировки вместе с воинами. И даже свадьба не повлияла на его привычки, только теперь он старался уйти пораньше и вернуться к тому моменту, как Лиарена просыпалась. Магиня принялась подкладывать на тарелку помрачневшего дорина его любимые пироги и колбаски, но занятый своими мыслями Тайдир, казалось, ничего не замечал.

– А я знал, да не задумался, – с досадой выдохнул он наконец. – Как все скверно получилось… Если дать ему денег сейчас, получится, будто я награждаю его за предательство.

– Не за предательство, а за преданность, – мягко поправил Экард. – Ведь если взглянуть на этот случай с другой стороны, можно сказать, что своим поведением Ниверт доказал тебе свою верность и дружбу. Когда вы пропали, он не забеспокоился о собственном будущем и не ринулся в казну набивать себе кошели, хотя знает, где ты держишь ключи. И подделывать документы на дома или поместья тоже не стал. Он просто отправился доделывать те дела, какие ты наметил. Я думаю, он и встречи с Кальей намеренно не искал, скорее всего эта проныра сама его подкараулила. Вот Ниверт и попался в ловушку. И я буду последним, кто его за это осудит. Когда человеку так плохо и больно, ему свойственно искать утешения, и не его вина, если на пути окажется лжец или подлец.

– Но я уже приказал ему собрать вещи и покинуть мой дорант, – мрачно признался Тайдир.

– Придется помочь зятю, – вставая из-за стола, притворно вздохнул магистр. – Пойду капну зелья, и твой кузен забудет все случившееся перед сном. Но запомните: меня тут не было. И еще, сегодня магистры обители созвали большой совет, вам нужно в полдень прийти туда вместе.

– Мы обязательно пойдем, – пообещала Лиарена, оглянулась на мужа и смутилась. – Вернее, я хотела сказать, мы посоветуемся.

– Любимая, – снова обнял ее дорин, едва за тестем закрылась дверь, – я плохо помню, как решали дела мои родители. Тогда я был совсем мальчишкой, и меня это совершенно не интересовало. Но я постараюсь научиться. И ты права, без Нирта мне было бы очень тяжело.

В дверь постучали, когда они заканчивали завтрак, и Тайдир как раз успел поблагодарить жену за заботу нежными поцелуями.

– Входи, – отозвался он, и на миг магине показалось, что время повернуло вспять.

Снова стоял в дверях хмурый, осунувшийся Ниверт, горько кривя губы и глядя куда-то в сторону, снова с трудом давались ему такие простые слова:

– Я пришел…

– Как раз вовремя, – деловито кивнул ему Тайдир. – Садись позавтракай с нами. Привык жевать на ходу и всухомятку.

– Ты с чем пироги любишь? – приветливо улыбнулась остолбеневшему родичу Лиарена. – Еще жареные колбаски остались, давай я тебе положу.

Свои слова дорина сопровождала действиями: подвинула к свободному месту чистую тарелку и принялась заполнять ее едой.

– Но Тай собирался сообщить мне свое решение… – Ниверт попытался напомнить кузену, зачем он сюда пришел.

– Извини меня, – коротко глянул на друга дорин и облегченно вздохнул: как оказалось, эти слова не так-то тяжело произнести, как ему думалось несколько минут назад. – Вчера я немного погорячился. Слишком много крови испортила мне за последнее время та гадина, одно ее имя приводит в ярость. А ты ни в чем не виновен, и даже больше. Я всегда верил в твою преданность, но только теперь понял, как мало сам делал для тебя. Садись и ешь, а потом скажешь, что бы ты хотел получить: одну из западных усадеб с деревенькой и по-прежнему жить здесь или большой дом и мастерскую в Лодере. Но приходить сюда все равно придется, без тебя я не справлюсь.

– Лучше усадьбу… отец мечтает о сельской жизни, – растерянно пробормотал Ниверт и тут же спохватился, замотал головой: – Но мне вообще ничего не нужно, лишь бы ты не считал меня предателем.

– Ты никогда им не был, – твердо объявил дорин, уверенно глядя ему в глаза. – Но я не желаю, чтобы пронырливые служанки и далее считали тебя легкой добычей. И намерен сделать все, чтобы отныне знатные донны не воротили носы от моего лучшего друга.

– Тай… – с трудом выдавил кузен, сглотнул и выдохнул: – Лучше ты больше не ходи по всяким ловушкам. Оба не ходите.