Как ни хотелось магине пойти в обитель немедленно, дорин настоял, чтобы сначала они перекусили и переоделись.

– Знаю я – и сами одержимые, и всех остальных такими считают. Могут про обед и не заикнуться, пока не напомнишь.

Лиарена, торопливо застегивавшая на рабочей форме последние пряжки, только согласно кивала. Все точно, она и за собой не раз замечала: если дело кажется интересным, то совершенно не до еды. И вспоминаешь про столовую, лишь когда начинает сосать под ложечкой.

Наскоро поев и натянув удобные вещи, в которых обычно поднимался на стены, Тайдир, подумав, прихватил самые сильные амулеты и оружие.

– На всякий случай, – уклончиво пояснил он жене, не желая вслух говорить о своих опасениях. – Да и привык я к ним.

– Наверное, они все уже спят, – пробормотала Лиарена, открывая путь в тот зал, где маги чаще всего обсуждали самые важные проблемы, и тотчас смолкла, захлебнувшись ярким светом, многоголосым шумом и запахом горячего бодрящего отвара.

– Я бы так не сказал, – едко фыркнул Тайдир, рассматривая магистров, сидящих за длинным столом, над которым висел в воздухе совершенно немыслимый артефакт.

Увлеченные своим спором, маги не сразу заметили появление гостей, и Лиарена успела хорошо рассмотреть медленно поворачивающуюся в разные стороны гранями полупрозрачную пирамидку, сквозь которую струилась светящаяся силой плоская фиолетовая лента. Она была абсолютно бесплотна, но казалась стремительной узкой змейкой, догоняющей свой собственный хвост. Вылетая из одной грани пирамиды, она молниеносно уходила в другую, чтобы тотчас выскользнуть из третьей и нырнуть в четвертую. Этот бесконечный стремительный полет ленты, рисовавшей в воздухе кривую восьмерку, притягивал взгляд крепче клея и завораживал своей кажущейся простотой и непостижимым изяществом.

– Лиа? – внезапно оторвавшись от каких-то бумаг, изумился Ильтар, внимательнее присмотрелся к ней и Тайдиру и начал мрачнеть. – Что случилось?

Маги мигом смолкли, оставили свои дела и начали оглядываться на супругов.

– Я сейчас объясню, – заторопилась успокоить их Лиарена. – Но сначала вызови отца. Он не простит, если узнает об этом не из первых рук.

– Лучше я схожу, – поднялся из кресла магистр и через пару мгновений исчез в темном тумане.

– А зачем вы привели Зелена? – не выдержал кто-то из молодых магинь.

– Ему тут понравилось, и он пока поживет в моих комнатах. Со своей собачкой, – объявила магиня, полюбовалась расцветающим на лицах магов мечтательным выражением и строго добавила: – Но вовлекать его в какие-либо опыты я запрещаю. Он мыслящее существо и ничем не хуже людей, а некоторых так точно лучше.

– Я совершенно с этим согласен, – поддержал бывшую ученицу Сайден. – Пора переставать делить существ по внешнему виду. Главным должны быть уровень сознания и умение ладить с разумными существами других видов.

– Этот зеленый здорово поладил с шестилапым, – фыркнул кто-то из молодых магов.

– Да, он отомстил своему мучителю и убийце своего друга, – сухо отчеканил Тайдир. – И этим поступком очень похож на людей. Но есть разница между ним и теми, кого мы осуждаем за самосуд. Зелен не побежал копать ему яму и не насыпал в чашку яд – он просто не стал помогать тому выбраться из ловушки. По человеческим меркам, это тоже некрасивый поступок, но Зелен тогда стоял перед более сложным выбором: кто из них двоих ценнее для дальнейшего существования убежища.

– Именно так, – подтвердил Экард, появление которого увлеченная разговором Лиарена прозевала. – Я беседовал с Зеленом, и он точно так и сказал. И даже больше: это Миттен категорически запретил ему подходить к ловушкам, потому-то несчастное существо так долго мучилось, решая простой вопрос, можно или нет собрать магию выдохшихся знаков и охранок и есть рыбные потроха. Так вы за этим меня сюда позвали?

– Зелен, – погладила прижавшегося к ней малыша дорина, – расскажи им тот разговор, который ты сегодня вспомнил.

– Зелен помнит все, – тихо поправил ее лохматый прислужник. – Только не говорит. – Помолчал, как бы собираясь с силами, и утомленным женским голосом повторил так поразившую магиню фразу.

В зале наступила такая тишина, какой дорина еще никогда тут не замечала; молчали, спрятав взгляды, помрачневшие магистры, не мог выговорить ни слова схватившийся за горло побелевшими пальцами отшельник. Задохнулась от внезапности обрушившейся на нее догадки и сама Лиарена, только теперь осознавшая, чей именно голос она слышала.

– О чем еще она говорила? – сел прямо на ковер перед Зеленом Экард, и его сразу охрипший голос показался дорине дребезжанием треснутого горшка. – Повтори… ты же все помнишь…

– Мне надо – про кого, – завиноватился лохматый повар. – Все сразу будет долго.

– Скажи про отступников… про магов… про монстров… про колбу… – обступили его маги.

– Сначала про туманный путь, – твердо постановил Ильтар.

Зелен поглядел на него, на кивнувшую ему Лиарену и тоже сел. Положил рядом сладко сопящего щенка и глуховатым мужским голосом зло произнес:

– Не говори глупости, Фирнс! Ты же знаешь правило установки таких ловушек, они открываются только в одну сторону. Поэтому уходить можно было бы только через убежища, а этот путь, как ты знаешь, для нас отрезан. И даже если бы мы сумели собрать все запасы и поставить щиты, пройти через врата успеет не более трети. Кем из нас ты готов пожертвовать?

– Собой, – ответил Зелен звонким молодым голосом. – Все равно это не жизнь. И другие найдутся… Пусть хоть женщины выйдут.

– Ты их плохо знаешь? Кто пойдет первой, Илга, Рис или Далла?

– Те, кто любит своих детей, возьмут их и уйдут.

– И потом им всю жизнь будет сниться, как на нас оседает этот проклятый купол.

– Он может выдержать один прорыв, – пытался спорить молодой голос.

– Но даже если он и устоит, серые отберут у вас все камни и подчистую выдоят всех в колбах, – тихо прозвучал уже знакомый Лиарене женский голос. – А потом выбросят в болота десятки запасных капсул, чтобы удержать равновесие. Ты же понимаешь, чем это обернется…

Зелен смолк и съежился, испуганно поглядывая на магов, но все молчали, обдумывая услышанное и пытаясь построить собственное внятное объяснение трагическим событиям, происходящим под горами.

– Зелен, а что еще они говорили про детей? – Лиарена тоже опустилась на ковер рядом с мохнатым, погладила его по голове и удрученно вздохнула. – Чем больше я их слушаю, тем безнадежнее мне кажется их жизнь.

– Малышам надо побольше мяса, – ворчливо сообщил Зелен, и на этот раз он, похоже, копировал старую женщину. – Слишком они чахлые и бледные.

– В этот раз дичи было совсем мало. – Теперь голос был явно мужской. – Серые скормили все шестилапу. Он уже еле двигается, хотя мы и отдали для него пару камней.

– Пусть ест слизней, – едко буркнул Зелен, изображая старуху.

– Хорошо, что не ест, ходить за завал никто не согласится. А детям дай рыбы, она полезнее. Мы вчера большую принесли.

– Телас, – произнес Зелен юным, взволнованным голосом, – тебя зовут. В колбе новички, есть раненые.

– Идиоты, – зло рыкнул Зелен голосом того, кого назвали Теласом. – Когда уже они поймут, что нужно держаться подальше от капсул?

– Мы называли их «каверны», – печально сказал мохнатый голосом Инриссы. – А догадаться почти невозможно… я сама никогда не подозревала, что пути могут иметь закрытые выходы. Идем, помогу их лечить, пока силу не слили…

– Кто-нибудь это записывает? – оглянулся на магов Экард. – Я, конечно, все запоминаю, но лучше, чтобы точно.

– Зелен еще скажет, – польщенно засопел повар. – Только это было давно. Потом Зелен съел заклинание, ему было страшно.

– Ты не хотел, чтобы они вышли оттуда? – попробовал догадаться Сайден.

– Нет… – Маленькое существо снова задумалось и вдруг сказало строго и важно, явно подражая кому-то, кто имел влияние на узников: – Это трудно принять сердцем, но сейчас нужно решать разумом. И пусть каждый, кто хочет приходить сюда в надежде увидеть когда-нибудь своих родных или знакомых, даст клятву не открывать рта и не подавать знаков. Они не должны ничего понять, иначе попытаются устроить спасательную операцию и тем самым добавят ленте энергии. Как повернется тогда эксперимент – предсказать не сможет никто. Но лучше не рисковать – тайком сделаем простые амулеты молчания с постоянной подпиткой, серым такие бесполезны…

После этих слов на зал снова упала глухая, тягостная тишина, каждый обдумывал услышанное и пытался примерить к себе это страшное решение узников. Лиарена тоже пыталась представить, смогла ли бы она обречь себя на вечное заключение в неприютных пещерах, полуголодное и нищее существование под постоянным надзором каких-то серых? И потом много лет прожить вот так, в постоянной тревоге за тех, кого судьба выбрала тебе в спутники на весь оставшийся путь, в заботах о бледных, анемичных детях и потерявших всякие надежды стариках.

– Теперь я наконец понял, – первым нарушил тишину Ильтар, – почему их так мало в этом зале и отчего, когда мы пришли в столовую, некоторые из них поспешно бежали туда или открывали пути. Это были те, кто решил дать клятву и получил за это право молча смотреть на появившихся в зеркале.

– Они ждали этого случая много лет, – горько выговорил Тайдир. – А я не знал, отчего они так упорно молчат, решил на время закрыть зеркало…

– Ты ни в чем не виновен, мы все очень неуютно чувствовали себя под их взглядами, – сурово прервал его Экард. – Я тоже не понимал причины этого молчания и злился, что ни один из магов не догадался подать хотя бы знак, ведь все помнят их наизусть.

– Теперь нужно сесть там и смотреть постоянно, – предложил кто-то. – Пусть видят, что они нам не безразличны.

– Это бесполезно… Раз они дали клятву, то будут молчать, – хмуро ответил Ильтар. – Хотя сидеть мы, разумеется, будем, допустим, по два раза в день. Но сначала тщательно подготовимся к разговору и запишем темы, которых нельзя касаться. Про еду, одежду и всякие клятвы. Не нужно делать им больно. Кстати, они ведь знают о нас намного больше, чем мы о них. Когда каверна сожрала у нас последнюю жертву?

– Прошлой осенью, мальчишек-грибников, – напомнил Дзерн.

– Да, двое успели убежать, а двоих так и не нашли. Но они мало знают про дела обители и к магам тоже испытывают не самые добрые чувства.

– Вы сами их посеяли, – не удержалась Лиарена, до сих пор не понимавшая, как она могла так глубоко заблуждаться? Почему так искренне верила всем россказням про творящиеся в обители ужасы?

– Нас к этому принудила суровая необходимость, – нехотя пробормотал помрачневший Дзерн.

– Это правда, – невесело кивнул дочери Экард. – Летом обитель стоит почти пустая, и пускать сюда толпу любознательных и невоспитанных учеников нельзя ни в коем случае. Они же обязательно всюду сунут свой нос – и сами искалечатся, и магам могут нанести непоправимый урон. А зимой у магов тоже не хватает сил, готовят амулеты и оружие на весну, ходят по городам и селам, лечат, ставят защиту на дома, зачаровывают зелья, инструменты и амулеты. Война – штука весьма недешевая, я сам убедился. А обители ведь приходится зарабатывать не только на борьбу с болотом, но и на жизнь, вот и не берутся учить всех подряд. Выбирают только самых сильных, тех, у кого дар уже проявился. А сейчас объясни мне, почему вы оба одеты по-походному? Я сразу не рассмотрел.

– Это я велел Лиарене переодеться, – мгновенно насторожился Тайдир. – Когда идешь сюда, невозможно предугадать, куда попадешь.

– Сегодня вы уже никуда не попадете, отправитесь домой, – взглянув на напольные часы, постановил Ильтар. – Уже полночь пробило, а мы и не заметили. Отдыхайте, мы тоже идем спать. Теперь, когда начала хоть немного проясняться причина их молчания, у нас есть возможность не спеша все обдумать и приготовиться. Лиа, веди мужа домой – завтра, как только мы соберемся на совет, пришлем вам весточку.