Утро выдалось дождливое и серое, и расположение духа у Лиарены было под стать погоде. С раннего утра она ждала появления вестника, однако обитель упорно молчала.

Разумеется, дорина отлично понимала, как мало еще прошло времени, но ее настроение портилось с каждой минутой все сильнее. Она успела воочию убедиться, как быстро и слаженно умеют действовать магистры, когда точно знают, чего хотят. Бескровная смена власти в дорантах, как насмешливо назвал дорин Симорн последние выборы старейшин, наглядно показала всем могущество обители и умение магов добиваться желаемого. В какой-то момент дорине даже жутковато стало от понимания несокрушимости той мощи, какой владели магистры, но позже, глядя на их усталые лица и подсчитывая выгоду от перемен для самых простых и честных граждан, Лиарена вдруг почувствовала гордость за обретенных соратников.

А вот теперь, сидя за накрытым Ортной к завтраку столом, дорина начала снова сомневаться во всесилии магов. Оказывается, не так уж они и мощны, если ни отступники, ни кучка попавших в западню магов ничего не смогли сделать с какими-то серыми, запершими выход из пещер. Кто такие эти серые – магиня пока не знала, но уже ненавидела их всей душой. За все: и за отнятую у нее мать, и за сиротское детство Заниля, за боль Тая, в один день потерявшего всех близких, и за всех тех женщин и мужчин, которые тянут вдовий век, оплакивая погибших любимых.

– Сидишь?

Появившаяся в дверях Терна тряхнула потемневшими от воды короткими волосами, и от них поднялось легкое облачко пара, провела руками вдоль боков, словно раскаленным утюгом высушивая влажную форму, и направилась к дорине.

– Садись и ты, будем сидеть вместе, – невесело хмыкнула Лиарена.

– Дорин велел тебе передать, что немного задержится. Я встретила его по пути сюда. Там прибыли новички – начал действовать закон о помощи северным дорантам, – усаживаясь за стол, доложила Терна и, лукаво усмехнувшись, добавила: – А еще очень просил тебя никуда без него не уходить.

– И ты согласилась за мной присмотреть, – наливая подруге горячего отвара, уверенно продолжила ее мысль Лиарена.

– Знаешь, все мы мечтаем о любви, – вдруг запечалилась Терна. – О такой… необыкновенной. Чтобы сердце, как на высоких качелях, замирало от счастья и тревоги, чтобы в глазах любимого отражалась одна только ты, и больше никого.

– Терна…

– Тсс. Я не жалуюсь, правда. У меня есть неплохой мужчина, вернее, маг, и никаких соперниц я пока не вижу. Но вот смотрит он на меня совершенно спокойно, никогда не догадается послать хоть вестника, чтобы сообщить, все у него в порядке или нет. А иногда так хочется, чтобы он ради меня тоже вдруг сделал нечто сумасбродное.

– Терна! – не выдержав, возмутилась Лиарена. – Не гневи богов, я ведь знаю этого мага! Сайден вообще всегда спокойный и невозмутимый, но я никогда не поверю, что он таким и останется, если с тобой приключится какое-нибудь несчастье… тьфу три раза, пусть пройдет стороной. Ну хочешь, проверим? Давай я отведу тебя туда, куда не достают ваши связанные амулеты, например, в дорант моих родителей. Погости денечек, порадуй детвору фокусами.

– Это было бы интересно, – призадумалась магиня и тут же огорченно вздохнула: – Но нельзя. Мужчины все ушли в обитель, только Барента дежурным оставили, в случае тревоги путь открыть. Но если бы можно было куда-то пойти, я бы лучше сходила в убежище Миттена. Очень хочется посмотреть на подземный сад.

– А ты там еще не была? – удивилась Лиарена, помнившая, как толпами бродили по новым владениям Экарда маги.

– Нас туда не брали, – небрежно дернула плечом магиня и перевела разговор на другое: – А ты Зелена надолго увела? Без него с Рыжаком никак не договоришься.

Но дорина расслышала скользнувшую в ее голосе обиду и расстроилась. Маги, конечно, действовали так вовсе не от вредности, а ради предосторожности, но и девушек вполне можно понять. Лично ей тоже стало бы обидно, если бы Тайдир несколько дней пропадал где-то в загадочном и интересном месте, а жену не удосужился взять туда хоть на часок.

– Терна, я тоже невнимательная… Нужно было мне самой вас всех сводить, показать и сад, и зеркало. Хочешь, сейчас тебя туда отведу? И еще кого-нибудь прихватим? А потом других?

– Хочу, но не пойду, – вздохнула Терна. – Меня за старшую оставили, чаю попью и побегу назад. Но если у тебя такое доброе настроение, можешь отвести на стену, в комнату дозорных, дождик снова разгулялся не на шутку.

Лиарена и сама видела, насколько гуще и торопливее стали бегущие по стеклам струи, словно норовя прорвать прозрачную преграду и попасть в заманчивые тепло и уют недоступных им комнат. Она и сама никогда не любила ходить под проливным дождем, поэтому молча кивнула подруге и подвинула ближе к ней блюдо с пирожками.

А чуть позже, глядя, как та сосредоточенно жует свежее печево, вдруг вспомнила сказанное ею слово, которое пропустила мимо ушей. Но, как оказалось, не мимо внимания, и оно застряло занозой где-то в глубине сознания, тревожа и не давая себя забыть.

– А что это ты говорила насчет сумасбродств? Терна?! Ты почему глаза прячешь? Тай? Ох великие боги!

– Лиа! – вскочив, вцепилась ей в руку магиня. – Ты куда?

– А куда нужно?

– Ты туда не попадешь. – Терна смотрела несчастно, как побитая собака. – Нет, не думай, Лиа, я не давала обязательств молчать, но пообещала сама разговор не заводить.

– А ты его и не заводила… Так где Тай? Предупреждаю, меня тебе не остановить. Сначала я пойду к отцу, он ради меня всю обитель на уши поставит.

– Да не переживай ты так, ничего страшного не случилось. Путники привели с одной подгорной ловушки дежурных, а те заявились с букетами белых фрезий. Цветут по весне в ущельях такие, крупные и душистые. Вот дорин и загорелся тебе нарвать… – убито доложила магиня. – Только я не знаю, где это, а маги уже ушли на следующую ловушку.

– Так с кем тогда пошел Тайдир? – Сердце Лиарены сжалось от нехорошего предчувствия.

– Барент предложил сводить, он все ловушки знает наизусть.

– Барент?! – поразилась Лиарена, припомнила их последний совместный поход и начала бледнеть. – Идем.

Подхватила воздушной лапой не успевшую открыть рот магиню и открыла путь в караулку.

– Лиа! – спохватилась та, очутившись в знакомом помещении, и накрепко вцепилась в руку путницы. – Ты куда это? Я с тобой!

– Как хочешь. – Сейчас дорину не волновали ни судьба дворца, ни вытаращившиеся на них магини.

На нее внезапно, как снежная лавина, обрушилось совершенно незнакомое прежде чувство. Острая, почти звериная тоска, смешанная с болезненным ощущением непоправимой потери, стиснула грудь и не давала ни свободно вздохнуть, ни связно рассуждать. Все остальные чувства затмило яростное желание немедленно куда-то бежать, спасать, возвращать сюда, под защиту надежных стен самого нужного и дорогого ей человека.

Не сомневаясь ни мгновения, Лиарена открыла путь в убежище Миттена, отпустила тихо охнувшую от неожиданности Терну и стремглав помчалась на кухню, откуда тянуло запахом жарившегося мяса.

Однако отца там не оказалось. Лишь спокойно жевал свой завтрак немолодой маг, устроившийся за кухонным столом. И не успел он даже слова выговорить, как появившаяся перед ним юная магиня снова исчезла в туманном облачке.

– В чем дело? – ошеломленно поинтересовался маг, обнаружив напротив себя хмурую Терну, и получил в ответ угрюмый, как грозовая туча, взгляд.

– Похоже, я выпустила на волю злого духа, – непонятно буркнула магиня. – А где мы сейчас, не подскажешь?

– Это убежище Миттена, – так же озадаченно сообщил мужчина, резко отодвинул тарелку и бросился за опрометью ринувшейся куда-то Терной.

Ее форма мелькнула в ведущем в трапезный зал тоннеле, и маг помчался следом, сердито понося самого себя. Нужно было, отправляясь завтракать, закрыть заклинанием дверь в помещение, где стояло зеркало общения, но кто бы на его месте мог подумать, что кратковременная отлучка превратится в такую неприятность? Ведь все маги перед тем, как открыть сюда проход, обязательно присылают предупреждающего вестника! Это святое правило путников, когда туманная тропа в какое-либо место проходит через единственное отверстие, достаточное только для одного тела. Ведь при столкновении встречных путей может произойти отклонение или даже возврат одного из них, а это опасно. Хотя вероятность такой встречи ничтожно мала, ведь, чтобы разминуться, путникам нужен всего миг, однако магистры предпочитают понапрасну не рисковать.

Лиарене, подгоняемой жгучей тревогой за любимого, обычное передвижение по просторному залу убежища казалось непозволительной тратой времени. Сейчас она не могла даже думать спокойно, не то чтобы идти или бежать. Едва сделав несколько шагов, дорина снова прыгнула в мгновенно раскрывшийся путь, спеша как можно быстрее оказаться рядом с отцом.

Однако прежде чем ее глаза привыкли к властвующему тут полумраку, позволяющему наблюдателям полнее видеть все мельчайшие детали происходящего за зеркалом, магиня услышала уже знакомый голос Инриссы. Он обрушился на девушку резко, как удар молнии, и потряс ей душу смертельной усталостью и новыми, горькими как хина нотками:

– …следят, как за зверьми. И даже не пытаются разговаривать. Никогда не думала, как тяжело будет это видеть…

– Тсс! – перебил ее чей-то свирепый шепот. – Молчи!

Лиарена быстро обернулась, прищурилась и уставилась на вставшую напротив женщину, которую сердцем пока никак не могла считать матерью, хотя разумом уже поверила словам магистров.

А Инрисса стояла перед ней, крепко стиснув губы, и ее лицо постепенно каменело, превращаясь в годами выработанную маску безразличия. И это заученное действие неожиданно остро резануло по натянутым до отказа нервам девушки. В ее душе вмиг поднялась жаркая волна протеста против такой встречи – неужели мать еще не поняла, кто перед ней, не почувствовала сердцем?

И даже если не знала точно, то товарищи по несчастью наверняка уже подсказали… ведь не могли же они не видеть их сходства и ни о чем не догадаться?!

«Ну а если не подсказали…» – стремительно вскипела вдруг в душе обида, то Лиарена сама может спросить, чтобы точно знать, как относится к ней родная мать. Не корит ли себя за безумное решение спасти дочку? Или жалеет, что и сама не ушла вместе с ней хоть на пару сотен локтей в сторонку, откуда могла бы отправить тревожный зов? А может, ей уже давно безразличны и мельком виденный ребенок, и его несчастный отец?

– Меня зовут Лиарена… – шагнув ближе к зеркалу, с вызовом сообщила дорина, заметила краем глаза бегущих к ней по проходу магов и мгновенно закрыла вход в столовую воздушным щитом. – Урожденная донна Лиарена Гардеро. Однако недавно выяснилось, что родители мне не родные. Двадцать лет назад Симорн Гардеро нашел в одной из сторожевых башен новорожденную девочку, и дорина Майрена объявила меня своей дочерью. Якобы случились преждевременные роды. Когда я об этом узнала, магистры обители довольно быстро нашли моего родного отца… вы сами маги и знаете, как это делается. Экард-отшельник им сначала не поверил… он был в ярости… совершенно безумной.

Дорина бледно улыбнулась, припомнив выходку отца, и заторопилась. Наверняка дежурный маг и Терна уже послали отшельнику тревожную весть, и магистры будут здесь с минуты на минуту. И тогда она не успеет сказать матери то главное, что поможет сломать возведенную Инриссой вокруг себя незыблемую ледяную стену.

– Увидав меня, Экард решил уйти, но я вцепилась в него и оказалась в его жилище. И ни разу об этом не пожалела – он лучший отец, какого можно пожелать. Мне вообще повезло, мои приемные родители тоже прекрасные люди. Но я хочу сказать о другом… Хотя отлично понимаю, как непозволительно грубо лезу в его личную жизнь, но и молчать тоже не могу. У отца в комнате висит портрет моей матери, и возле этого портрета всегда живые цветы и свечи. Экард разговаривает с этой картиной… делится радостями и печалями и все долгие двадцать лет свято верит, что моя мать жива и однажды он ее найдет и спасет. Ради этого он много лет жил как бродяга, спал на старых шкурах и работал не покладая рук… летом рыскал по болотам, зимой по горам, а весной добывал икру, чтобы было чем платить наемникам…

Последние слова Лиарена выговорила, задыхаясь от слез. Обида за себя, за отца и даже за молча стоящую напротив женщину захлестнула ее и несла, не позволяя рассмотреть горькую боль в глазах матери.

– Он и сейчас не гуляет и не отдыхает – все силы и время отдает поиску способов вашего освобождения. Впрочем, не он один. С ним все маги обители, мой муж дорин Варгейз, мои приемные родители и несколько отрядов хорошо обученных воинов. Только вы сами почему-то сидите там и упрямо молчите, не желая помочь нам хотя бы советом или пояснить, что именно у вас там происходит. Неужели не понимаете, как после, когда магистры все-таки найдут способ расковырять эту проклятую гору, вам будет стыдно смотреть всем в глаза?

Инрисса вдруг тихо застонала сквозь зубы, покачнулась и начала падать.

– Хватит, – подхватывая безвольно обвисшую в его руках женщину, рыкнул неизвестно когда возникший рядом с ней Вайзин, протянул руку, и зеркало потемнело.

– Лиа! – Кто-то снес щиты, поставленные магиней на дверь, и ее платье рванул яростный порыв ветра.

А вслед за ним к девушке ринулось сразу несколько человек. Но она уже разглядела среди них мужа и не могла больше смотреть ни на кого другого. Суетливо проверяла взглядом лицо, плечи, руки любимого, чувствуя, как стремительно тает сжимавшая сердце тревога, а взамен подступают слабость и невольный стыд за свою панику.

Тайдир уже был рядом, подхватил жену на руки, прижал так крепко, словно она собиралась убежать. Дорина спрятала лицо у него на груди, вслушалась во взволнованное биение сердца и в последний раз горько всхлипнула.

– Что ты им сказала? – заглянул в лицо дочери Экард, и она подняла на него виноватый взгляд.

– Прости… но так обидно вдруг стало. Мы волнуемся, головы ломаем, а они стоят и молчат, клятву свою хранят. Ведь должны же понимать – без их помощи нам намного труднее найти решение. Вот я и высказала все… не сдержалась.

– Идем в зал, – спрятав огорченный вздох, успокаивающе улыбнулся ей отшельник. – Теперь они не скоро откроют.

– Подожди, я кое-что принес. – Тайдир оглянулся, нашел взглядом брошенный возле колонны сверток и шагнул к нему, однако Экард оказался быстрее.

Притянул пакет к себе воздушной лианой и подал зятю.

– Это тебе, любимая, – шепнул на ушко жене дорин, ставя ее на ноги, и развернул отволглую ткань.

Охапка необычайно крупных душистых белых цветов легла девушке в руки, и вместе с ней с души Лиарены свалился последний камень.

– Я так за тебя волновалась, – вовремя раздумав обвинять в чем-то Барента, еле слышно призналась она. – У меня вдруг появилось очень плохое предчувствие…

– Да что со мной могло случиться? – поспешил успокоить жену Тайдир, улыбаясь с нарочитой бесшабашностью. – Там за несколько минут до этого толпа наемников и магов прогулялась.

– Лиа поступила правильно, подняв тревогу, – твердо заявил отшельник и назидательно добавил: – И впредь никогда не отмахивайся от предчувствий, дочка. Чем дольше ты общаешься с магической энергией, тем сильнее будешь ее чувствовать. А через нее – тех, с кем связана амулетами. Не сразу, но довольно скоро ты научишься по этой связи определять ощущения мужа, самые сильные, разумеется. Боль, гнев, ужас. Потому-то маги и предпочитают не связывать себя браслетами или амулетами, если полностью не уверены в долговечности, взаимности и истинности своих чувств.

– Просто неожиданно вспомнилась та застава, словно я туда мгновенно вернулась, и все совпало – ты, Барент, туман пути, монстр… стало так страшно за тебя… – Горло юной магини перехватило спазмом, и она резко смолкла, судорожно стиснув руками шею мужа.

– Родная, прости дурака… как увидел эти цветы, так захотелось сделать тебе сюрприз… – расстроился дорин, остановился и заглянул в лицо любимой. – Но я собирался сразу же вернуться, думал, ты и не заметишь. А как ты узнала? Терна небось разболтала?

– Она не собиралась, – не выдала подружку Лиарена. – Мне вдруг стало неспокойно, вот и начала расспрашивать. Дай мне слово: пока не перебьем всех монстров, больше без меня на болота не соваться. Кстати, отец… можно задать вопрос? Мне непонятно, если отступники не свободны, то как им удалось устроить вместо лесов болота? Или они все же могут выбираться в предгорные долины?

– Вот теперь я вижу истинную магиню, – довольно хмыкнул магистр. – Обычные женщины подобных вопросов не задают. Да им такие и в голову не приходят.

– Отец, ты сейчас стремишься меня отвлечь или хвалишь?

– Просто пытаюсь намекнуть, что простые женщины сейчас думали бы, чем накормить мужчин, у которых от волнения и после того, как они перепуганным стадом промчались по убежищу, проснулся волчий аппетит.

– И правда, – охнула дорина, вспомнив, что муж даже не завтракал, собираясь, пока она одевается, пробежать по крепости, проверить, все ли в порядке. – Тай, я сейчас…

– Может, лучше домой пойдем? – осторожно поинтересовался дорин, но Лиарена упрямо мотнула головой:

– Лучше всего сейчас сходить в обитель, дома завтрак готовили магини. Держись за меня крепче…

Через мгновение они уже стояли посреди комнаты, которую выделили Лиарене маги обители, и девушка пыталась сообразить, как найти в этом огромном строении Зелена. Или хоть кого-нибудь, кто бы ей помог с готовкой.

– Хозяйка? – раздался откуда-то снизу неуверенный голос, и сразу же из-под дивана вынырнула зеленая лохматая голова. – Хозяйка! Забери Зелена отсюда, Зелену тут надоело!

– Надо же, какие слова ты теперь знаешь, – пораженно усмехнулся Тайдир и взглянул на любимую. – Теперь мы идем домой?

– Ты не понял намека про стадо мужчин? – лукаво и чуть виновато осведомилась магиня. – Хотя домой все-таки мы зайдем. Захватим Рыжака.

Подхватила воздушной лапой зеленого повара и открыла путь в собственную кухню.

А еще через пять минут они увеличившейся компанией вывалились в портальный зал убежища Миттена. Тайдир держал в руке корзинку с продуктами и хлебом, Зелен крепко вцепился в клетку, в которой, прикинувшись кучкой угольков, притаился Рыжак.

– Идем. – Едва дорин поставил корзинку на один из столов, которыми теперь был заставлен зал, исполненная решимости Лиарена подхватила плетью клетку и направилась в кухню, по пути поясняя покорно семенящему рядом Зелену: – Теперь тут постоянно толпится куча голодных мужчин, и без вас им никак не обойтись. Но я буду приходить сюда каждый день, и если тебе захочется куда-нибудь сходить, то сразу скажи мне.

– Зелен скажет, – держась для надежности за ее юбку, довольно бормотал лохматый. – Зелен все понял.

Воздушная лапа распахнула дверь на кухню, и зеленый ринулся туда, как бросается к родному очагу вернувшийся из странствий путешественник.

– Ох боги! – расстроенно ахнул он голосом Лиарены, рассмотрев свои бывшие владения. – Это кто же тут такое натворил? Почему котлы не чищены? А откуда этот мусор? А сад кто-нибудь поливал?

Отвечать магиня и не подумала, потянула Тайдира назад и неслышно притворила дверку. Хлеба и окорока, который они прихватили из замка, ее любимому и тем, кто не ушел из убежища, вполне хватит, чтобы перекусить, а за это время Зелен успокоится и что-нибудь приготовит. Магии она отсыпала ему не скупясь, загодя догадываясь, как удручит аккуратного прислужника наведенный магами бедлам. Однако объяснять Зелену, как легко новые жильцы убежища могут навести идеальный порядок, и сама не собиралась, и другим намерена была запретить.

Каждое, даже самое маленькое существо должно хоть в чем-то ощущать себя единственным и незаменимым, иначе оно никогда не станет по-настоящему счастливым.