– Выспись хоть денек, – огорченно глядя на осунувшееся лицо любимой, осторожно предложил дорин, но магиня лишь виновато улыбнулась:

– Не могу… снятся родители. И Экард, и матушка с дорином. Я все время представляю, как им скажут обо мне… матушка ведь свалится. Она и так последнюю зиму часто болела, да и невеселая какая-то стала, разве я могла подумать, из-за чего! И про Дили тоже думаю, она знаешь какая мнительная? Будет думать, будто я из-за нее попала в ловушку. Иди, я буду вставать.

Дорин нежно ей улыбнулся и послушно вышел из комнаты. Не стоит спорить из-за мелочей, если он хочет сохранить ее доверие. Он и так получил несказанно много, а ведь всего несколько дней назад даже надеяться на такой поворот судьбы не мог. Думал, придется не одну луну, а может, и год доказывать жене свою любовь в надежде на ответные чувства. А когда понял, что давно и преданно любим, даже не сразу постиг ценность свалившегося на него дара. Только поздно ночью, рассматривая доверчиво прижавшуюся к его плечу девичью головку, вдруг со всей полнотой осознал, насколько счастлив.

И пусть за возможность лежать рядом с женой, обнимать ее и целовать все, до чего можно дотянуться через вырез строгой ночной сорочки, заплачено клятвенным обещанием спать в одежде, это ничуть не уменьшало переполняющего его блаженства. Тайдир твердо знал, что теперь, когда они разобрались в своих заблуждениях и ошибках, он больше никогда не позволит и тени сомнения встать на пути его семейного счастья.

И больше не имеет никакого значения, когда он настанет, тот райский день, когда между ними больше не будет ни тайн, ни нескольких слоев смятой жадными руками ткани, главное, он неминуем, как рассвет, как летняя гроза и сияющий в небе мост радуги. Как все, уже имеющееся у них, и загаданное на много-много лет вперед.

– Я приготовил завтрак, – вынырнул откуда-то Зелен и замер, рассматривая темного.

Сложный выбор, который он сделал несколько дней назад, решившись на сговор с этим человеком, так похожим на его прежнего хозяина, но почему-то лишенного светлого сияния ауры, оказался верным. Хозяйка хотя и говорила с Зеленом строго, но настоящей злости в ее голосе он не услышал. Да и, как убедился позже, новые хозяева стали намного веселее и добрее, после того как решили снова жить вместе.

Хотя комнат в убежище Миттена достаточно, нужно только открыть туда проход, намертво перекрытый выдвинувшейся из стены плитой, когда Зелен однажды съел не ловушку, а отпирающее заклинание. Однако пока мохнатый хитрец не хотел рассказывать об этом хозяевам, в надежде на особую награду. Вернее, на разрешение хоть разок выйти наружу. За долгие годы, какие Зелен просидел здесь в одиночестве, он успел изучить убежище до малейших деталей, знал каждую щель и камень, каждую вещицу в комнатах и веточку в саду. И давно нашел себе развлечение – забираться в холодный дымоход и рассматривать крохотные звезды. Очень скоро скучающий без друга прислужник заметил, что они каждый вечер понемногу сдвигаются в сторону, пока не исчезнут вовсе, зато на их место выползают другие. Иногда мелкие и медленные, иногда яркие и быстрые. За это время у Зелена появились среди них любимчики, и постепенно окрепло желание выбраться туда, где заканчивается дымоход, и посмотреть, куда же звезды уходят и почему возвращаются всегда с другой стороны.

– Спасибо, – светло улыбнулся новый хозяин. – Надеюсь, ты снова испек пирог с рыбой?

– И пирог, и булочки с вареньем, – важно сообщил прислужник и решил попытаться воспользоваться хорошим настроением хозяина: – А можно задать вопрос?

– Конечно.

– Я слышал, хозяйка хочет отсюда уйти…

– Ты боишься, что мы вас оставим? – по-своему понял просьбу Тайдир. – Не волнуйся. Мы возьмем вас с собой, и тебя, и твоего Рыжака вместе с его клеткой. У меня большой замок и огромный сад, и пруд в нем тоже есть, тебе понравится. А Рыжака поселим на кухне, думаю, кухарки его полюбят.

– Я только хотел… – заикнулся мохнатый и тотчас смолк, решив пока ни от чего не отказываться, а сначала выяснить, что такое замок и пруд и кто такие кухарки, а потом еще посоветоваться с Рыжаком.

– Ну, думай, – подмигнул ему темный и ринулся навстречу вышедшей из спальни хозяйке, которую теперь почему-то начал водить везде, как больную, крепко обхватив руками, хотя Зелен больше не видел ни одного рваного пятна в ее ауре.

Наоборот, та стала еще ярче и сияла теперь чистым светом, слегка бледнеющим после тренировок в пещере, которую Миттен называл залом испытаний.

– Сначала позавтракаем, – предупредил дорин жену, решительно уводя ее от надоевшей ему за последние дни широкой круглой кушетки, которую Лиарена считала почему-то диваном. И просиживала на ней все свободное от отдыха и тренировок время, отправляя на поверхность сигналы Экарду и магам.

Хорошо хоть сил это отнимало у нее с каждым днем все меньше, теперь она могла спокойно разговаривать или читать записи Миттена, болтая где-то в далеком небе черной днем и светящейся ночью плетью. Иногда магиня сворачивала плеть в буквы, иногда посылала наверх вымпелы с сообщениями, написанными на разорванном на куски постельном белье, благо его у Миттена оказался внушительный запас.

Как Тайдир успел убедиться, его предок вообще был на удивление запасливым и хозяйственным человеком, и это как-то не соответствовало записям, оставшимся о нем в семейных архивах. Дорин собирался выяснить истину, но позднее, когда они окажутся дома. А в своем возвращении Тайдир не сомневался после того, как жена и Зелен объяснили ему, как устроено убежище отступника. И даже если маги их не найдут и не помогут, Лиарена скоро и сама с помощью прислужника сможет снять последние заслоны, поставленные первым хозяином этого места.

– Жаль, мяса нету, – тихонько пробубнил Зелен, искоса посматривая, с каким аппетитом ест рыбные пироги его новый хозяин. – Из тетеревов и вепрятины я умею готовить множество вкусных кушаний.

– Ты и без мяса готовишь бесподобно, – похвалила Лиарена, а Тайдир вдруг задумался, почему этот продукт так волнует лохматого малыша.

Он не в первый раз заводит разговор на эту тему, и всегда при этом посматривает на хозяев с обеспокоенным ожиданием.

– А где брал мясо Миттен? – напрямик спросил дорин зеленого прохвоста, и тот вдруг как-то испуганно сжался.

– Соседи давали. Взамен на продукты.

– Значит, у них была торговля… или мена? – задумался Тайдир и вопросительно уставился на жену. – Как ты думаешь, если кто-то из отступников действительно жив, не нуждаются ли они в муке или овощах?

– Тай, – серьезно посмотрела на него Лиарена и отложила пирог, – забудь, пожалуйста, об этом до того момента, пока сюда не доберется отец… – Она покосилась на Зелена и многозначительно добавила: – С сильными друзьями. Миттен ушел в соединительный тоннель и не вернулся, и я не верю, что он остался там по доброй воле. Не может так поступить человек, отдавший столько времени и сил устройству своего убежища. Ведь у него все продумано до мелочей, хотя мне странно, почему он сделал так мало спален. Места более чем достаточно, я ходила в кладовые.

– Их не мало, – тихо выдавил прислужник, скромно опуская глазки. – Они просто закрыты. Зелен съел отпирающее заклинание. Нечаянно.

– А что было в тех комнатах? – заинтересовался Тайдир. – Случайно не проход наружу?

– Прохода не было. Только спальни и обеденный зал, – еле слышно выдохнул решивший наконец признаться пройдоха, ведь приглашение пойти туда, где звезды, он уже получил. – И еще большое зеркало… хозяин его очень любил.

– Зеркало? – задумчиво прищурился дорин. – Помнится мне, родители поминали какой-то артефакт и жалели, что его больше нет. Хотелось бы глянуть.

– Придется потерпеть, – вздохнула Лиарена. – Я не стану рисковать и пытаться открывать незнакомый запор. Спасибо, Зелен, за завтрак. И не бойся, наказывать тебя никто не будет. Идем, Тай? Сначала запустим парочку сигналов, потом в зал испытаний.

– Сначала я тебя поцелую, – крепко обнимая жену, шепнул дорин и повел ее прочь, не замечая скептического взгляда лохматого слуги.

Да Тайдир и забыл уже и о Зелене, и о помаргивающем красными угольками Рыжаке, как забывал обо всем, оказываясь наедине с женой. Сейчас наступало его время, несколько минут, когда можно сидеть рядом с любимой и, спрятав девушку в кольце рук, нежно целовать и шептать жаркие признания. Это ничуть не мешало магине создавать воздушную лиану и проводить ее через ловушки по тоннелю, пробитому специально для туманного пути. Лиарена убедилась в этом, ощупывая воздушными пальцами ровные стенки почти идеально круглой наклонной трубы, лишь в двух местах прикрытой захлопывающимися решетками.

Через такие мог бы пройти только очень сильный магистр, чьей магии хватит, чтобы на секунду раздвинуть любые преграды. Возможно, у Экарда такое и получилось бы, но рисковать отцом Лиарена не желала категорически и потому заранее приготовила несколько писем с подробным объяснением всех выясненных ею деталей устройства тоннеля.

Тайдир помогал ей писать эти письма, рисовал на четвертинках простыней крупные буквы посланий и ловил на себе восхищенные взгляды жены, заставлявшие дорина чувствовать себя самым счастливым мужчиной дорантов и всех пределов. Хотя вовсе не ожидал, что Экард найдет их в ближайшие дни. На болотах сейчас самая горячая пора, и маги нужны на стенах замка и в ловчих избушках, а в одиночку или с парой-тройкой помощников отшельнику потребуется не одна декада, чтобы облазить северный хребет.

Оттого-то дорин и не сразу понял, почему жена внезапно замерла в его руках настороженным зверьком, потом нетерпеливо повела плечом, отстраняясь, и, прикрыв глаза, задвигала губами, словно читала невидимое другим письмо.

Однако Тайдир уже знал: таким способом она изучает какой-то предмет, неожиданно возникший на пути ее длинной воздушной ручки, заканчивающейся невероятно чуткими пальцами. И хотя Лиарена не могла видеть вещь, которую ощупывал этот палец, она умела довольно точно представлять ее себе и зачастую правильно угадывала, чего именно касается созданная ею лапка.

– По-моему, мужчина, – сообщила она наконец неуверенно и снова прикрыла глаза. – Ну верно, на лице щетина или короткая борода… а волосы длинные, рассыпались по плечам, нос с горбинкой, губы поджаты… в ухе серьга… что-то круглое и колючее.

– Ты точно описала своего отца, – не выдержал Тай и, притянув к себе любимую, заглянул в ее лицо: – Лиа! Лиечка, ну почему же ты плачешь? Радоваться нужно… и отправляй скорее письмо.

– Сейчас, – всхлипнула магиня и, прижавшись к его груди, еле слышно призналась: – Я не верила… но тебе говорить не хотела. Думала, это невозможно… найти камень, под которым прячется ход. Там, вверху, все густо заросло колючками, я через них полотно с трудом протаскивала.

– Но они все же нашли, – успокаивал ее муж, осыпая поцелуями соленые щеки. – И теперь ждут… представь, как он там волнуется…

– Сейчас, сейчас, – заторопилась, рванулась Лиарена, захватила воздушной плетью заготовленный сверток и послала наверх.

А потом крепко прижалась к не выпускавшему ее из рук мужу и настороженно притихла, следя ощущениями за путешествием своего посланца.

– Взял, – объясняла она вполголоса. – Читает… Теперь отдал кому-то, их там много, я даже сосчитать не могу. А вот этот, по-моему, Барент…

– Только его здесь и не хватает, – тихо буркнул дорин. – Ну что ты смеешься? Мне его уже почти жаль, если честно. Барент хороший путник и надежный боец, я же рядом с ним не первый год сражаюсь. Кого-то другого уже побил бы, а его не могу, просто рука не поднимается. Но неужели он сам не понимает, как напрасно тебя преследует?

– Я попытаюсь с ним поговорить, только ты не вмешивайся, – вздохнула Лиарена и снова насторожилась. – Отец пишет письмо. Сейчас я его принесу.

Послание, точнее записку, они читали вместе, Лиарена держала ее перед собой, а Тайдир заглядывал через ее плечо, попутно наслаждаясь близостью и теплом жены. И тайком сожалел, что так быстро закончилось время, когда они были хотя и узниками тайного убежища, зато единственными и счастливыми.

А сейчас налетят маги, и придется снова возвращаться к проблемам пусть привычной, но так надоевшей жизни в бесконечной осаде неумолимого болота. И снова он будет дни и ночи пропадать на стенах, так как считает для себя невозможным посылать туда своих воинов и отсиживаться в кабинете, как предписывают выдуманные кем-то правила. Только теперь станет волноваться не только за своих людей, а еще и за жену, ведь запереть ее в поместье, как других женщин, не удастся никогда и никому.

Однако гости появились в убежище далеко не скоро и не все сразу. Сначала они попросили подробнее описать все, что Лиарена выяснила про ловушки, потом потребовали, чтобы дорин с женой отошли подальше от места выхода пути. Лучше в другое помещение и закрылись куполом.

Тайдир насмешливо сопел, уверенный в правоте жены, считавшей такие предосторожности чрезмерными, но послушно ушел вместе с ней в дальний угол и замер, следя за происходящим через переливающийся синевой купол. И поверил в пользу принятых мер лишь в тот момент, когда из расположенной над кушеткой дыры со скрежетом вылезла проржавевшая кованая решетка.

Повисела немного, раскачиваясь, и, подхваченная воздушной плетью, моментально созданной Лиареной, глухо звякнула о плиты пола, ложась под стеной кучкой ржавых прутьев.

А через несколько минут таким же образом там оказалась и вторая, и только после этого возле кушетки вдруг заклубился серый туман перехода.

– Отец… – бросилась туда магиня, едва среди тумана возникла высокая фигура отшельника.

– Дочка… – ринулся к ней Экард, подхватил на руки, как маленькую, прижал к груди, пряча на плече Лиарены предательски блеснувшие влагой глаза. – Как вы тут?

– Хорошо, – успокоил его Тайдир и мягко, но настойчиво забрал у тестя тихо всхлипывающую жену. – Здесь есть все необходимое. Это убежище Миттена, моего двоюродного прадеда. Лиарена считает, что его преграды пропустили нас благодаря старинным браслетам. Ты хочешь есть или пить?

– Сначала встретим остальных, – решил Экард и хмуро усмехнулся: – Выходит, рано я отдал обители старое убежище и объявил эту находку своей, раз она принадлежит доранту Варгейз.

– Вообще-то я полагал, что и ты тоже теперь относишься к моему доранту, – весело фыркнул дорин. – А это убежище можешь считать своим… если, конечно, не вернется законный владелец. Тут есть проход в соседнее убежище, но Лиа решила не соваться туда без вас.

– Правильно сделала, – похвалил дочь посуровевший магистр, вынул из кармана синий лоскут и привязал к воздушной плети. – Нужно сначала провести несколько экспериментов.

– Она у меня самая рассудительная, – украдкой поцеловав смущенно улыбнувшуюся жену, похвастался Тай и поспешил отвести девушку в сторонку.

Вокруг кушетки расцветал пышный букет туманных проходов.