В своей комнате Эста торопливо переоделась, снова натянув под легкое платье мужскую одежду, и тщательно вооружилась, хотя на первый взгляд вряд ли можно было назвать оружием вещички, которые девушка рассовала в карманы, в прическу и даже под стельку особых ботиночек.

Она собиралась проверить одно свое предположение, настолько невероятное, что не поверила бы никогда и никому, кто попытался бы убедить ее в этом. Да и не было уже никого, кто смог бы такое сказать. Уж кому, как не ей, знать это точнее всех.

Однако факты – упрямая вещь, и Эста сама стояла вчера в подвале за кучей старой мебели и своими глазами видела открывающийся подземный ход.

Повесив на пояс кошелек с рукоделием, девушка вышла из комнаты, заперла ее на замок и, услышав приближающиеся шаги, торопливо забросила ключ под длинную ковровую дорожку, появившуюся здесь только сегодня утром.

Мужчина, вышедший из-за поворота, был отлично знаком Эсте, хотя сам этого даже не подозревал. Да и откуда ему знать, что во время ночной прогулки глупышка отлично запомнила ритм и тяжесть его шагов?! Совершенно нетрудное дело для того, кто не одни сутки провел в пустоте подземных пещер, протянувшихся под скалами, среди которых стоял монастырь. Пещер, где царствует только священная Тишина, повелительница и покровительница своих сестер. Настолько полная и совершенная, что через несколько дней, проведенных там в одиночку, ухо начинает различать шорох платья, а просыпавшиеся с тропы вниз песчинки издают громкий скрежет. Ну а звук собственных шагов кажется настолько оглушительным, что невольно встаешь на цыпочки и начинаешь искать способ ступать, не нарушая окружающего покоя.

– Госпожа, его светлость велел проводить вас в старую библиотеку, там нужно выбрать несколько книг. Я помогу отнести.

Он лгал, и лгал очень нагло и уверенно. Склонился ровно настолько, как склонился бы перед настоящей чтицей, и повод придумал очень правдоподобный для зарабатывающей чтением девицы. И значит, не догадался пока об ее истинном статусе или притворяется простаком, надеясь заманить в ловушку.

Ну что ж, хотя Эста и собиралась идти вовсе не в ту сторону, упустить возможность немедленно познакомиться с планами негодяев девушка не могла. И все, о чем она мечтала, следуя по лестнице за предателем к нежилым комнатам, чтобы ни герцог, ни Змей случайно не встретились им на пути.

На двери, ведущей в нежилую половину дома, висел внушительный замок, но старшего стражника это препятствие ничуть не смутило. Он совершенно спокойно достал ключи и отпер замок так ловко и бесшумно, что мог бы после этого не говорить Эсте, что ходит сюда очень часто, это сказали его уверенные действия и смазанный механизм замка.

– Проходите, – распахнув дверь, вежливо предложил провожатый, и монашка, улыбнувшись ему с искренней благодарностью, спокойно прошла вперед.

Конечно, полной уверенности, что предатель не попытается тотчас с ней расправиться, у девушки не было, оставались лишь интуиция да заученные истины, гласящие, что даже самые глупые люди не поведут своих жертв убивать среди бела дня и на виду у лакеев. И еще была твердая убежденность, что легким это для него не будет, как и не останется безнаказанным.

Позади с еле слышным щелчком мягко встал на место так же хорошо, как и замок, смазанный засов, и монашка подобралась, как хищный зверь, знающий, что на него сейчас нападут. Однако не так много было в мире людей, сумевших бы это заметить, а в этом замке точно не было никого из них.

– Идите вперед, шестая дверь. – В голосе мужчины еще слышалась вежливость, но это уже не была предупредительность слуги, скорее безликая корректность палача.

– Большое спасибо, – с самой наивной улыбкой пролепетала глупышка, – а почему тут так пыльно? Неужели у его светлости не хватает горничных, чтобы подмести пол?

– Неужели вы не слышали, что случается в этом замке с любопытными горничными? – насмешливо осведомился стражник и шагнул вперед, распахивая перед нею дверь в одну из заброшенных гостиных.

И в тот момент, когда он оказался к ней в профиль, да еще и чуть сверху, Эста сообразила, где и когда видела этот нос с горбинкой и ехидный прищур глаз, и тонкие, упрямые губы. Девушке осталось только мысленно приставить к этому ощутимо постаревшему лицу буйные рыжеватые кудри и золотистые кокетливые усики, и воспоминания вскипели в душе стремительно, как молоко в котле, и неудержимым потоком рванулись наружу, возвращая в то засушливое лето и навсегда оставшийся черным день.

Это ударило так неожиданно, отозвалось в сердце такой болью, что у монашки даже перехватило дыхание, и не успевшая подготовиться девушка на миг сбилась с шага, запнулась о пыльный ковер. Но тут же взяла себя в руки, стиснула зубы, шагнула вперед, к мужской фигуре, сидевшей возле занавешенного ветхой занавеской окна.

Да и все в комнате пропиталось многолетней пылью, запустением и беспорядком. Перевернутые столы и разномастные кресла и скамьи, явно принесенные из других комнат, распахнутые дверцы пустых шкафчиков и поставцов, и забытые скелеты цветов в вазе у окна.

– Добрый день, госпожа чтица, – хрипловато произнес сидевший и указал девушке на стоявшее напротив продавленное кресло, – у меня для вас предложение, на которое придется согласиться.

– Я готова его выслушать, – тихим и невзрачным, как шелест осенних листьев, голосом произнесла она, незаметно и жадно рассматривая все, что можно было рассмотреть под неказистой полумаской, – но пусть уйдет подальше этот человек.

– Вы не поняли, госпожа, – едко отозвался стражник, расположившийся на скамье, некогда стоявшей в коридоре, – мы вместе.

– Поняла, – так же бесцветно сообщила девушка, – но при вас разговаривать не буду.

– А ты знаешь, что я могу с тобой сделать, упрямая дрянь? – угрожающе рыкнул стражник, картинно выдвигая из ножен оружие.

– Думаю, ничего, – серьезно и тихо ответила Эста, – и не хамите девушкам, вам это не идет.

А затем вновь уставилась на того, кто тут был главным, теперь глупышка была в этом уверена.

– Выйди, – просительно глянул человек в полумаске на стражника, – некогда спорить с упрямыми девицами. Вот если она не согласится, тогда…

Он грозно нахмурился, и Эста невольно усмехнулась, Святая Тишина, да конечно же, она не согласится! Потому что теперь самая главная задача в ее жизни – это чтобы он с ней согласился. Иначе все будет не просто плохо, а немыслимо плохо, и никогда уже не случится того, о чем еще утром она только могла мечтать. Чтобы вернулось все, разрушенное проклятым переворотом, и собралась за общим столом вся семья, как в ту весну, перед самым мятежом. Или хотя бы те, кто еще живы.

– Я буду в коридоре, за дверью. – Заметив тень улыбки, скользнувшую по губам блеклой девицы, стражник нахмурился, поднимаясь с места.

– Не нужно, – уверенно отозвался его господин, – иди перекуси, я тебя позову, когда мы поговорим.

Жгучий брюнет, бывший когда-то рыжим, пожал плечами и вышел, плотно закрыв за собой дверь. И едва чуткий слух девушки уловил, как его шаги начали удаляться, она прижала пальчик к губам, приказывая главарю молчать, и, неслышно скользнув к двери, связала ручки куском бечевы, извлеченной из кармана с ловкостью фокусника.

– Ты надеешься меня соблазнить? – с едкой ухмылкой поинтересовался мужчина, неотрывно следивший за действиями странной чтицы.

– Я надеюсь сначала тебя обнять, – серьезно сообщила девушка, возвращаясь к креслу, – а потом отвесить оплеуху за грязные предположения.

– Что?! – на миг остолбенел он, потом зло сощурился. – Девочка любит играть в строгую госпожу?

– Раньше девочка любила играть в прятки, – усевшись в кресло, Эста достала кусок полотна и баночку крема. Спокойно макнула уголок ткани в крем и начала стирать с лица все, что четверть часа назад так старательно нарисовала, – и у нее было два брата. Один играл с ней часто, потому что был старше всего на три года, а вот второй почти всегда был занят. Он был наследником, и отец старался научить его всему, что знал сам, дабы род процветал и дальше. Но когда он приезжал с дальних пастбищ, всегда привозил девочке подарки и интересные истории. Привозил крошечных зайчат и ежат, орехи на веточке и малину в походной фляжке. И рассказы про горные луга, где цветы огромны и роскошны, как на лучших клумбах, где облака не над головой, а под ногами, где звезды так близко, что их можно достать рукой. Он называл девочку маленькой принцессой и по секрету обещал однажды, что, когда она будет постарше, он поймает и привезет ей самого хорошенького и доброго принца.

Мужчина застывшим взглядом смотрел, как из-под стираемого тонкими пальчиками грима и тусклой пудры проступают черные ресницы, заставляя глаза засиять яркой голубизной, а брови взлететь чуть надломленными крыльями, кожа становится белее, с нежным румянцем, а губки полнее и четче.

– Настоятельница всегда говорила, что я – копия матушки, – грустно закончила Эста свой рассказ, – неужели ты еще не узнал меня, Арвельд? А вот я тебя сразу узнала и Седерса тоже.

– Я… – хриплый голос мужчины невольно дрогнул… – боюсь узнавать. Хотя ты и в самом деле похожа на матушку… но нам сказали, что вы погибли.

– А матушке сказали, что погибли вы. – Губы девушки страдальчески искривились, но она справилась с собой и продолжила рассказ: – А потом мы прятались. Ты же помнишь, что творилось. Матушка боялась, что меня выдадут замуж за какого-нибудь гвардейца короля, которого нужно наградить титулом. Мы жили в домике у няниной сестры, о ней никто не знал. А потом на меня положил глаз командир гарнизона того городка… мне исполнилось двенадцать, и я резко выросла. Он говорил, что женится… но я его ненавидела. Матушка, наверное, еще сомневалась бы, но тут привезли пополнение, и она увидела среди простых солдат отца. Он был коротко пострижен и загорел, лицо испорчено шрамом… и он ее не узнал. Прошел мимо, тиская какую-то служанку, и глянул на мать, как на пустое место. В ту ночь мы бежали в монастырь, и только позже матушке рассказали, что таково было наказание. Всех, кто участвовал в перевороте с оружием в руках, – отправить на рудники, а кто помогал деньгами или продовольствием – лишить памяти и имущества. После этого мы перестали вас искать. Но раз ты здесь… значит, что-то помнишь?

– Лэни… принцесса моя… – Арвельд скользнул с кресла и встал перед девушкой на колени. Одной рукой сдернул с искалеченного лица маску и отбросил прочь, а второй поймал ее дрожащее запястье, – ты обещала мне объятие и пощечину, так исполняй.

– Арви, – глаза девушки, уже года три считавшей, что никогда в жизни больше не заплачет не по собственной воле, наполнились слезами, – миленький, ну разве я смогу тебя ударить? Ты не представляешь, сколько раз я вспоминала ту жизнь и молилась Святой Тишине, чтоб еще хоть раз посидеть со всеми за завтраком на восточном балконе. Как сейчас помню, матушка в лавандовом капоте с кружевами, отец с охапкой сирени, и няня сердито ворчит, что он подает сыновьям пример легкомысленности. А ты в белой рубашке и с молоком на усиках и не понимаешь, почему все говорят, что ты рано постарел. И Герт прячет книжку под скатертью, а когда его окликают, долго смотрит непонимающим взглядом. Неужели ты решил его убить, Арви?

– Как ты могла такое подумать, принцесса! – Арвельд поднялся, подхватил девушку на руки и, усадив на старенький диванчик, устроился рядом. – Конечно, нет.

– Тогда зачем пугаешь? Выгоняешь старых слуг, бродишь ночами по потайным ходам?

– А ты много знаешь, – насторожился изгнанник, – откуда, интересно? Любовник наплел? Так про ходы он не должен знать.

– Арви! Ну, неужели ты мог про меня плохо подумать? – укоризненно и нежно смотрела на брата Эста. – Лучше скажи, ты что-нибудь слышал про сестер Тишины?

– Конечно, кто про них не слышал, – небрежно усмехнулся он и резко напрягся, – ты же не хочешь сказать?!

– Хочу, – печально кивнула она, – в то время это было самое безопасное место. Ты же знаешь, что настоятельницы монастыря Святой Тишины никогда не вмешивались в политику, не подчинялись королям и никого не выдавали. Я прожила там двенадцать лет, Арви, и два года назад сама похоронила матушку. И научилась всему, на что хватило моих способностей и сил. А несколько дней назад, выходя из монастыря, сама выбрала тот контракт, который просто не могла не взять. Я здесь на службе и вчера выследила, как Седерс выходил из той двери, что в подвале. Но тогда я его не узнала, поняла, кто это, только сейчас. Раньше Сед был рыжим.

– Демон, – нахмурился Арвельд, – я слышал, что это не такая уж безопасная профессия, наемница из монастыря. И уж, конечно, тебе она совершенно не подобает, Лэрнелия. Что нужно для закрытия твоего контракта? Чтобы мы отсюда ушли? Хорошо, сегодня же ночью мы уйдем. Ты еще ничего не рассказала Герту? И почему его дружок тебя лапает?

– Арви… – нежно протянула девушка, рассматривая его сияющими глазами, – я тебя всегда обожала, и ты не стал ни на каплю хуже. Я тебе все расскажу, только выполни одну мою просьбу.

– Только не проси невыполнимого, – помрачнел Арвельд. – Ты же, как сестра Тишины, не можешь не знать, что король пока ни для кого не подписал помилования.

– Конечно. И понимаю, почему вы с Седом тут скрываетесь. Значит, больше негде. И даже могу предположить, что вас не двое, а больше. А раз вы вспомнили, кто вы такие, и ушли из-под надзора, значит, вспомнить вам помогли. И, разумеется, не за просто так.

– Ты стала очень умненькой, – хмуро похвалил Эсту старший брат и, не удержавшись, нежно погладил ее по голове и вздохнул. – А вот волосы стали не такими мягкими.

– Нет, – счастливо рассмеялась монашка, – неверно. Это сверху шиньон. А мои такими и остались, только много короче, локоны пришлось отрезать. Ну а поумнеть пришлось, хотя теперь я зовусь глупышкой.

– Дурацкое название. Ну, говори твою просьбу, но я ничего не обещаю.

– Арви… поговори с ним. Просто поговори, поверь, Герту пришлось не слаще, чем нам. В тринадцать лет остаться одному… под надзором солдафона, растившего из него себе зятя… и ведь Геверт ничего не знал ни о ком из нас. Матушку последние годы поддерживало только одно, что он жив и что у него не отобрали титул и замок. Ты же помнишь, наказывали всех без разбору с четырнадцати лет. Но ему и без этого хватило наказания, бесконечные приказы и проверки стального Олта, женитьба на девушке почти в два раза старше. И потом ее гибель… он тяжело это перенес.

– Лэни… я и правда не один. И не хочу его ни во что ввязывать. А Змея мы отсюда выживали, потому что он слишком дотошный и во все лезет. Да и подозрительный, как хорек. Вот и хотели, чтобы Герт его убрал… оставил в своем столичном доме или отправился туда с ним сам. Поэтому я не стану с ним разговаривать… Лэни?! Ты куда смотришь?

– Поздно. Надень маску… или нет. Обними меня, тогда мне будет легче.

– Зачем? – не понял Арвельд и вздрогнул, услышав донесшийся из коридора грохот выбитой двери. – Демон, мне нужно бежать, я тебя найду, принцесса.