Глава 1

Конс

Во всем мире осталась только боль.

Не просто боль, а БОЛЬ.

Раздирающая тело и мозг на части, острая и безжалостная. Она была повсюду, изнутри, снаружи, сверху, снизу, невыносимая и непрерывная. Он пытался кричать, но рот не открывался, пытался увернуться — всё бесполезно. Кто-то жестокий бездушно кромсал, раздирал и месил его тело.

Его, Костика, нежное тело, которое мама никогда не ударила даже пальцем! А он и заплакать не мог, слез не было, впрочем, как и всего остального.

Когда наступил полнейший мрак, он почему-то не показался Костику таким уж жутким, как должен бы. Просто темнота, успокаивающая и милосердная. Хотя отголоски боли еще жили в измученном теле, но они уже ни в какое сравнение не шли с тем, первоначально пережитым ужасом. Парнишка ощущал себя живым и определенно невредимым, откуда-то точно зная, что не имеет ни ран, ни переломов. Вскоре к этим ощущениям добавились голос и слух, а чуть позже — жажда и невыносимый голод. И они становились все сильнее.

— Пить… — прошептал Костик, и кто-то, пока невидимый, но пахнущий солнцем и полынью, поднес к его губам сосуд с жидкой кашей или супом.

Он глотал жадно, словно не ел уже несколько дней, и испытывал неподдельное счастье от ощущения разливающихся в животе приятных тяжести и тепла. Однако ни руки, ни ноги еще не слушались, да и глаза упорно отказывались открываться, словно смазанные клеем.

Немного позже тот, кто дал поесть, Костик узнал его по запаху, осторожно придвинулся ближе. Почти вплотную.

Костик даже дыханье затаил от внезапного предчувствия чего-то необыкновенного. Удивляясь неизъяснимому отсутствию всегдашней своей настороженности и стеснительности.

Узкая и теплая ладошка осторожно прикоснулась к плечу, смелее прошлась по груди, погладила сытый живот, и, немного помедлив, с отчаянной решимостью нырнула за пояс джинсов. Оказавшийся почему-то, слишком свободным.

Эта мысль удивила Костика, но лишь в первое мгновение. Уже в следующее он забыл про все, даже дышать, кажется, перестал. Про происходившее с ним сейчас парнишка много знал от друзей, еще больше смотрел снимков и роликов… но испытать вживую не пришлось еще не разу.

От прикосновения чужой руки к самой сокровенной части его тела Костик задрожал и задышал чаще. Душа трепетала от блаженства и замирала в смятении, сумеет ли он, не оплошает ли, все-таки первый раз…

Неистовое желание увидеть соблазнительницу заставило снова попытаться разлепить ресницы, но они не поддавались. Тогда Костик осторожно поднял еще ноющую руку и, облизав палец, протер слипшиеся веки.

Распахнуть глаза широко не получилось, но и сквозь узкие щелки парнишка смог рассмотреть совершенно ошеломившую его картину.

С трудом пробиваясь сквозь ветви немыслимо высоких деревьев сверху тускло просвечивало вечереющее небо и оттуда веяло жарой. Справа к Костику подступала глинистая стенка, создавая впечатление, что он находится на дне сужающейся кверху ямы. Еще было сыро, прохладно и воняло.

Темноволосая худенькая фигурка уже лежала на нем, неловко пытаясь довершить то, на что так старательно настраивала свою жертву, и он не мог удержаться, чтоб не помочь ей. Легкий стон сорвался с губ его первой любовницы, пробуждая в Костике смутные подозрения, но он сразу же забыл про них, отдавшись вечной, как жизнь, страсти.

Вспомнил свои сомнения парнишка только тогда, когда хотел благодарно поцеловать скатившуюся с него девчонку, а вместо этого встретил её злой и презрительный взгляд.

— Ты чего?! — Непонимающе пробормотал Костик, но девчонка резко и как-то брезгливо отодвинулась в тень стены.

Дура озабоченная, оскорбился Костик, принцессу из себя корчит!

Можно подумать, он первый к ней приставать начал! Сама же хотела! И в этот момент парень, наконец, рассмотрел, чем так упорно занимается совратившая его девчонка. И даже задохнулся, пронзенный страшным подозрением, обнаружив, что она старательно затирает осыпавшейся сверху глиной алые пятна на стареньком, застиранном платье, больше похожем на ночную рубашку его бабушки.

Но… как же так? Зачем?

Костик даже зубы сцепил покрепче, чтоб не застонать от обиды на собственную глупость. Это надо же было так попасться! Слышал он от парней про такие штучки!

Сейчас пойдет, отнесет заявление в милицию, и он из свободного абитуриента превратится в женатого мужчину. Ну не в тюрьму же из-за этой сволочи идти?!

Откуда она только взялась, такая шустрая?!

Мысли Костика заметались, силясь найти потерянное звено между тем, что он помнил ясно и нынешним его положением, и… ничего не обнаружили.

Значит, нужно попытаться вспомнить все спокойно, рассудительно постановил парнишка и снова прикрыл глаза.

С чего же все началось-то?!

Да, похоже, с трельяжа.

А если по порядку…

Когда мама сказала, что на лето собирается расчистить мансарду и пустить туда квартирантов, Костик смолчал. И когда его заставили протирать на мансарде окна и сметать с потолка пыль — тоже не спорил.

Но когда в его комнату притащили с мансарды огромный старинный трельяж — возмутился до глубины души.

Зеркал Костик не любил. Да и за что ему их было любить? За голимую правду-матку?

Щаз. Покажите ему хоть одного человека, который обожает, когда ему в лицо говорят только правду?

Да нет таких, можете не сомневаться, Костик сам лично проверил. Вышел утром на веранду и откровенно сказал соседке:

— Мария Венедиктовна, почему ваши блины всегда пахнут жареной рыбой?

Соседка хлопала ртом целых три минуты, потом хлопнула своей дверью и с тех пор вот уже вторую неделю не разговаривает ни с Костиком, ни с его мамой. Хотя с мамой-то за что, хоть бы сама подумала?! Ну, неужели маме по вечерам, когда она возвращается с работы, до обсуждения блинов Марии Венедиктовны?!

Костик снова оглянулся на трельяж и тяжело вздохнул.

Конечно, он все прекрасно знает. И что в маминой спаленке и так только проход вдоль стены свободен.

И что на мансарде в высвобожденном от трельяжа углу как раз встала раскладушка. Значит, можно будет пустить семью из трех человек, а это дополнительные шесть тысяч в месяц. Ему же на институт и предназначенные.

А без института сейчас никак нельзя, вон даже контролеров в магазин и то с институтом требуют.

Но если с другой стороны посмотреть… в институт Костику не хочется категорически. Ему вообще никуда не хочется, особенно вот в это зеркало смотреть, тем более что в нем непомерно расползшаяся Костикина фигура с трех сторон отображена. И встать таким боком, чтоб казаться стройнее, никак не получается.

Костик расстроенно побродил по комнате, не выдержал, достал из холодильника пару холодных котлет, отрезал ломоть хлеба, и, соорудив аппетитный бутерброд, плюхнулся на давно продавленный диван.

Откусывая первый раз, потянулся левой рукой за спину, вытащил завалившийся в щель пульт и включил телик. Когда жуешь под какой-нибудь клип или мультик можно забыть про всё и не мучиться угрызениями совести.

Телик нагло смотрел непробиваемо черным глазом и в душу Костика закрались нехорошие подозрения.

Как пить дать, когда втаскивали этого старинного монстра, задели провод, а розетка и так еле держалась. Представив, что с трудом впихнутый в угол за диваном трельяж придется снова вытаскивать и извлекать из-за него провод… а потом делать это каждый раз, когда он во сне задевает этот провод ногой…

Костик даже застонал. Нет, только не это!

Умная мысль пришла спонтанно, при ближайшем рассмотрении устройства дверок. В отличие от других трельяжей, у этого старинного монстра все три зеркала были овально-вытянутой формы, и внизу между рамами, щедро украшенными резными завитками и цветками, виднелись треугольные просветы.

Вот если просунуть сквозь один из них руку, она окажется как раз напротив розетки. Если пролезет, конечно. Костик с сомнением осмотрел свою белую, пухлую ладошку и решил попытать счастья.

И ведь почти удалось, мешал только деревянный бутончик, больно впившийся в кожу. Костик присмотрелся — на соседней раме такого нет, наверное, отломался при странствиях трельяжа. Значит, можно с чистой совестью отломать и второй, для симметрии.

Бутончик отламываться никак не хотел, зато, когда Костя начал его крутить, вдруг повернулся в другую сторону. Раздался легкий скрип и часть рамы внезапно сдвинулась вбок, открывая узкий тайничок.

У Костика даже дыхание перехватило, в предвкушении сногсшибательных сокровищ. Сразу вспомнились стулья Бендера и сундуки Монте-Кристо.

Однако в тайничке был лишь свернутый трубочкой пожелтевший от времени документ, написанный старинным шрифтом с завитками и ятями.

Костик разворачивал его трясущимися пальцами, впервые в жизни забыв про недоеденный бутерброд и про телик. Полустёртые линии странного рисунка почти сразу ввергли его в уныние и разочарование. Слишком мало это походило на план, по которому можно отыскать сокровища Креза. Но постепенно пришло понимание, что какой-то смысл в трех вытянутых окружностях расположенных по углам начерченного в центре треугольника все же есть. Как и в крошечных значках, напоминающих латинское и.

И все же ему пришлось потратить на раздумья почти три дня, пока Костик уверился, что правильно разгадал значение всех символов.

А потом еще неделю, в ожидании отъезда матери в санаторий. Она подрабатывала там вот уже третье лето, с тех пор, как убедилась, что за Костика можно не волноваться. Не станет он связываться с дурной компанией. И пить в подъезде пиво с одноклассниками тоже не захочет.

Зато к тому времени, когда Костик, наконец, остался один и решился приступить к делу, план мероприятия сложился полностью. И все необходимое было приготовлено. И свечи и таз с водой и три упомянутых предмета, к которым потянулась душа.

Он сделал всё, как полагалось. Еле протиснувшись между створок трельяжа, встал ногами в таз с водой. Едва не задевая загодя зажженные свечи полами любимой рубахи, с выражением прочел обведенные рамочкой слова. Бессмысленные и чуждые его разуму. Выученные за эти дни почти наизусть, они разносились по комнате чудным эхом, отзываясь в душе невольным трепетом.

А вот когда должно было произойти что-то замечательное, например, открыться еще один тайник, вдруг стало темно…

По телу при одном только воспоминании о той, глубокой и непроглядной мгле, прошла крупная дрожь, и Костик распахнул глаза.

Оказалось, он задремал, и сквозь листья кое-где уже проглядывают первые, бледные звездочки. Девчонки рядом уже не было, и это почему-то больно задело самолюбие парня. Не зря говорили друзья, что от этих баб одни проблемы.

Костик попробовал осторожно повернуться на бок, и это удалось на удивление легко. Так легко, что парнишка внезапно запаниковал, поднял еще слабую руку и попробовал себя ощупать.

Первые же ощущения ввергли его в глубочайший шок. Тела не было. Вернее, было, но вовсе не его, Костика. Невероятно худые, выступающие наружу ребра и впалый живот никак не могли принадлежать тому Косте, каким он был еще вчера.

Или это было не вчера?!

По коже непроизвольно поползли мурашки. Сколько же времени должно было пройти, чтобы из ста пятидесяти килограммового здоровяка получился вот этот скелет? И где, черт, побери, он вообще находится? А что думает мама?!

Воспоминание о матери разбудило в душе парня чувство вины и раскаяния, и Костик поторопился переключиться на другую проблему. Благо их у него теперь хватало. А о матери он подумает позже, когда поймет, во что влип. Или, когда начнет решать, как из этого выпутаться.

Немного погодя Костик снова ощупал себя, стараясь не особенно пугаться выпирающих костей и суховатой кожи. Общее впечатление оказалось на удивление сносным. Ран и царапин не было, как и ушибов, которые обычно угадываются по прикосновению к ним.

Немного удивило отсутствие всей одежды, кроме непомерно широких для него теперь джинсов. Однако на фоне остальных сделанных открытий эта проблема показалось почти пустяковой. Легко разрешившейся с помощью найденного в кармане куска проволочки.

Костик сам не заметил, как снова уснул, а когда проснулся на рассвете, с изумлением обнаружил, что вокруг полно народу. Люди бродили и переползали с места на место, ища освещенные солнцем пятачки, за ночь заметно похолодало. Но Костик пока не готов был последовать их примеру, просто повернулся на бок и наблюдал, стараясь понять, что это за место и кто все эти люди.

Разговаривали они мало, тихими шепотками, и это не могло не насторожить парня. Мама всегда говорила, что у Костика ум исследователя, душа романтика, а сердце воина, и сам он был с этим вполне согласен, правда, немного сомневаясь насчет воина. Но когда мать записала в секцию рукопашного боя — все же пошел. И даже отзанимался почти два года, пока не понял, что больше не вынесет ни обидного смеха соучеников, ни вечных гематом.

Понаблюдав с час, парень твердо уверился, что попал по-крупному. Не были эти люди ни воинами, ни торговцами, так, какой-то сброд. Несколько женщин, одетых как и его соблазнительница, в полотняные бесформенные платья до щиколоток и свисающие на спину платки, держались особняком, начиная шипеть и повизгивать, когда кто-то из мужчин пробирался слишком близко от них.

Но и мужчины были одеты не лучше, в потертые холщевые штаны, некрашеные, но затертые почти дочерна, и рубахи без воротников и пуговиц. Разговаривали они на непонятном языке, но смысл сказанного почему-то был Костику смутно понятен.

Постепенно парень сообразил, где они все находятся и эта информация вовсе не прибавила ему оптимизма.

Это была яма. Довольно глубокая. То ли природный овраг, то ли искусственно выкопанная траншея или выработка — неважно, но выбраться наверх было невозможно. Росшие наверху огромные деревья заслоняли панораму пышными кронами и держали нависающий над ямой верхний край прочно переплетенными корнями.

Разглядывая людей, Костик постепенно сообразил, что гуляют они не просто так. Видимо где-то в углу был ручей или лужа, потому что возвращались оттуда эти странные жители ямы с мокрыми волосами и залитыми водой рубахами. Он уже тоже решился было сходить, напиться, но все вдруг засуетились, начали собирать расстеленное на земле тряпье и связывать в узелки нехитрый скарб.

Сначала Костик не понял, откуда они узнали, что нужно торопиться, а потом случайно поднял кверху глаза и замер от потрясения. Почти посередине самой большой полянки с неба опускался невероятный агрегат. Смесь корзинки от воздушного шара и строительной люльки, в каких штукатуры на высоте работают. Только в несколько раз больше.

Но вовсе не эта люлька так поразила Костика, а стоящий в ней мужчина. Он был одет точь-в-точь как древние греки, в тунику с широким поясом и сандалии, оплетающие ремешками тугие икры. Сбоку, как и полагается, висели короткие и широкие ножны, и торчавшая из них внушительная рукоять, замотанная засаленной полоской кожи, подтверждала подозрение Костика, что это вовсе не бутафорское оружие.

Люлька замерла, не дойдя до дна ямы сантиметров семьдесят, и ближайшие к ней мужчины торопливо полезли на нее, стараясь устроиться так, чтоб не коснуться стоящего неподвижно, как статуя, воина.

Он совершенно бесстрастно взирал на копошащихся людей с высоты своего роста, и в какой-то момент, непонятно по каким признакам определив, что люлька нагружена достаточно, топнул ногой.

Все, не успевшие залезть, прыснули прочь, как мыши от кота, люлька дрогнула и неторопливо поползла вверх. Костик проводил её взглядом и неуверенно поднялся на ноги. Его еще немного шатало, но в замеченный угол парень добрался почти уверенно.

Тут и в самом деле была вода, тощий, грязноватый ручеек стекал по корням и исчезал под грудой камней перегораживающих яму. Костик сначала вдоволь напился, стараясь не вспоминать самый главный мамин запрет, никогда не пить из ручьев и речек некипяченую воду. Затем, поверив обонянию, заглянул за угол и обнаружил "удобства".

Назад он вернулся как раз вовремя, люлька снова опускалась. Народ дисциплинированно толпился неподалеку и Костик неожиданно задался вопросом, а нужно ли ему туда, наверх? Тут есть вода и тень, откуда-то берется еда… воспоминание о супчике потянуло за собой воспоминание о девчонке.

Теперь Костик уже не был так уверен, что она собиралась за него замуж, судя по погоде и смуглой коже большинства окружающих, он каким-то образом попал на юг. Возможно, в Индию или Турцию… всё настолько странно, что понять пока ничего невозможно. Кто-то больно пихнул Костика в бок, он оглянулся и заметил, что один из стоящих рядом людей делает ему непонятные знаки, пытаясь мимикой объяснить что-то важное.

Заподозрив худшее, Костик повернулся в сторону люльки и обнаружил, что воин уставился прямо на него. Сосед очень убедительно подтолкнул в спину, и парень понял, придется идти. Потихоньку доплетясь до платформы, Костя неловко взгромоздился на грязноватые, теплые доски и почувствовал легкий толчок.

Люлька неторопливо, как и прежде, двинулась наверх.

Просто так, из любопытства, наклоняясь вниз, Костик разглядывал устройство ямы и оставшихся в ней людей. И вдруг, словно иглой кольнуло, смутно знакомые черные глаза провожали его ненавистью и отчаянием. Теперь Костик разглядел её лучше, тоненькая, босоногая, в болтающемся грязном платье, с низко, по брови покрывающей голову тряпицей.

Клеть поднялась выше, дно ямы скрылось за густой листвой, а этот злой взгляд все жег душу парнишки.

Момент остановки корзины Костик едва не пропустил, спохватился лишь, когда соседи начали торопливо подниматься на ноги и почти бегом соскакивать на подвешенный в ветвях хлипкий мостик, состоящий из узких дощечек и веревок.

Побежал и он, пятерка по ОБЖ была вполне заслуженной. Если ты оказался в положении заложника, не стоит строить из себя камикадзе, дольше проживешь.

К радости Костика, мостик почти не раскачивался, накрепко растянутый незаметными тросиками, и закончился довольно скоро. Под ногами упруго подавалась плотно усыпанная листьями тропка, впереди светлел просвет.

Очень скоро он превратился в просторную поляну, за которой виднелись крыши небольшого поселка.

На краю поляны стоял накрытый снопами травы навес, под ним за длинным столом сидело несколько человек в разноцветных одеждах, похожих на римские тоги. Или сари индианок. По бокам невозмутимо стояли воины в туниках, многозначительно положив одну руку на рукояти мечей.

За навесом располагалось несколько огороженных загонов, но находились в них не животные, а люди, те самые, что уехали первым рейсом. По какому признаку их рассортировывали — Костику пока было непонятно, в одном загоне было несколько человек, в соседнем трое, а в крайнем всего один.

Костик постарался оказаться последним, чтобы внимательно проследить, что и как будут делать его спутники. А они вели себя хоть и очень почтительно, но довольно уверено. Особенно те, кто ринулись к столу первыми. Низко кланяясь сидящим, показывали какие-то мелкие значки или монеты. Парню очень хотелось рассмотреть, что же это такое, но монетки, быстро мелькнув перед лицами проверяющих, снова прятались в кошели и сумки.

Комиссия, как сразу окрестил Костик сидящую за столом компанию, быстро и уверенно распределяла обитателей ямы по разным загонам, и только один раз заспорили, решая судьбу маленького темнокожего толстяка.

Очередь продвигалась быстро, а Костик все никак не мог решить, что показать комиссии. У него в карманах всегда валялось несколько мелких предметов, но какой из них можно предъявить безнаказанно — не смог бы угадать даже Шерлок Холмс. Пошарив наугад, парнишка похолодел. Карманы явно кто-то подчистил, во всяком случае, ни мобильника, ни ключей там не оказалось. Лишь несколько железок и шурупов, оставшихся от ремонта вентилятора, пара соленых орешков да медиатор. Один из трех предметов, которые следовало выбрать по зову души, согласно найденной в тайнике инструкции.

Положа руку на сердце, Костик не мог бы сказать, что почувствовал какой-то зов души. Просто взял наугад из валявшегося в ящике письменного стола мусора, три небольших предмета, чтоб не оттягивали карманы. И теперь, поставленный перед необходимостью выбора, решительно вытащил из кармана медиатор. А что он еще мог достать?! Ну не шуруп же им показывать?

Стоящий в очереди перед парнем рослый и мускулистый мужчина получил кивок в сторону второго загона и, довольно поведя плечом, торопливо направился туда, оставив Костика одного перед непонятной и потому страшной комиссией.

При виде парня равнодушные лица сидящих как-то оживились, они перебросились парой фраз на своем языке и знаком приказали подойти ближе. Костик на миг замешкался было, но вовремя заметил движение руки одного из воинов к рукояти меча и поспешно шагнул к столу.

— Ты нас понимаешь? — медленно спросил один, и Костик торопливо закивал.

— Что умеешь?

Костик хотел пожать плечами, мало ли чего! Но вовремя вспомнил, что шутить тут не стоит, а разговаривать он пока не может. И тут его осенило! Вот оно, веление души! Парнишка торопливо разжал вспотевший от волнения кулак и показал зажатый в нем медиатор.

Маленькая пластинка вызвала бурное, но короткое обсуждение, после которого воин подошел к Костику ближе и знаком приказал идти за ним. Сердце парнишки торопливо забухало в худые ребра, ладони вспотели. Неужели он напутал и сделал все неправильно? Что с ним будет? Ну не может же быть, что это уже конец! Ведь он так мало прожил! И девчонка теперь не получит себе мужа… или зачем он ей был так нужен?!

Воин подвел его к возку, в который никто не был запряжен, откинул грубое шерстяное одеяло и повелительно ткнул пальцем. Костик заглянул через борт и застыл в изумлении, да это не возок, а выездной филиал краеведческого музея. Чего тут только не было!

А от него-то что требуется?

И тут один из предметов привлек его внимание темным, потрескавшимся лаком старого дерева, изящной и незнакомой округлостью форм, тонким грифом и полуобвисшими струнами. Это как же можно держать инструмент в таком состоянии, возмутился Костик и потянул к себе странную помесь балалайки, мандолины и банджо. Необычное устройство колков не особо смутило парня, как и непривычный вид инструмента. В музыкальном кружке дома культуры, куда мама водила его до пятого класса, Костик перепробовал играть на всех инструментах, остановившись, в конце концов, на трубе. И то только потому, что её легче всего было таскать.

Воин ощутимым толчком дал понять, что пора возвращаться и Костик поплелся к столу, по пути подтягивая и настраивая струны. Возле стола снова стояла очередь из вновь прибывших обитателей ямы, и парень про себя порадовался представившейся возможности немного опробовать инструмент. Присел на какой-то чурбак, осторожно тронул струны, поморщился, жилы пересохли и звучали слегка визгливо.

"Светит месяц" — первая, выученная им когда-то песня, прозвучала на этой мандолине-банджо довольно мерзко, но он, подкручивая колки, повторял попытки снова и снова, пока не добился более-менее сносного звучания.

— Идем! — воин, стоявший рядом, потянул из пальцев инструмент.

— Куда?! — автоматически вцепился в него Костик.

— Оставь ему, — недовольно поджал губы один из сидящих за столом, и воин послушно убрал руку, — как тебя зовут?

А это уже Костику.

— Константин… — растерянно пробормотал парень, и комиссия снова зашушукалась.

— Конс! — Наконец веско изрек тот, что сидел с краю, — пока достаточно тебе и этого.

— Иди, — подтолкнул воин, и повел Костика к тому загончику, где раньше сидел всего один абориген. Теперь их было уже двое.

Последними из ямы достали женщин. Провели послушную стайку к небольшой будке, принятой Костиком за м-жо, и упитанный немолодой мужчина в длинной, до пола, похожей на женскую ночнушку, рубахе с длинными рукавами и застегнутым под горло воротником, начал странную процедуру. Судя по его действиям — проверку, вот только, что именно он проверял — Костик никак не мог понять.

Водил вдоль тела женщин какой-то железякой, типа посоха деда мороза, и отсортировывал в разные стороны. Некоторые женщины показывали господину в ночнушке вытащенные из-за пазухи медальоны или подвески, некоторые левое предплечье.

Костик от любопытства даже привстал с пучка травы, на котором сидел в ожидании дальнейших событий, очень уж странной показалась ему эта процедура. В результате женщины разделились на четыре неравномерные кучки, за каждой из которых бдительно надзирал один из воинов.

Почти последней к проверяющему подошла вчерашняя соблазнительница, и Костик почему-то напрягся. Мужик в рубашке небрежно провел вдоль тощей фигурки своим жезлом и уже почти отвернулся к следующей аборигенке, как вдруг замер, словно увидел змею.

Костик тоже увидел. Нет, не змею, конечно, а нечто совершенно невозможное. Невзрачный камушек, вставленный в навершие жезла, внезапно сверкнул ярко-красным всполохом.

Последующие за этим высверком события развивались так стремительно, что Костик очень нескоро пришел в себя.

Внезапно разъярившийся любитель ночных рубах выхватил неизвестно откуда длинный и тонкий хлыст и со всего маху полоснул девчонку прямо по голове. Та вскликнула от боли, но заранее успела поднять руки и прикрыть лицо. Почему-то это ввергло проверяющего в еще большую ярость. Хлыст засвистел ещё и ещё, и Костик опомнился только тогда, когда обнаружил, что стоит над валяющимся в пыли мужиком, очень грамотно заломив ему руку за спину. Так, что достаточно лишь небольшого рывка и кость хрустнет.

Окружающие замерли, взирая на Костика с той странной смесью изумления и жалости, с какой нормальные люди смотрят только на самоубийц, балансирующих на краю крыши небоскреба.

Опомнившись, один из воинов подошел к Косте вплотную, и, глядя прямо в глаза, потянул меч из ножен.

— Отойди.

Но парень и сам уже одумался, отпустил притворяющегося поленом мужика и побрел в сторону, с непонятным равнодушием ожидая короткого свиста металла.

Девчонка сидела на корточках, прикрыв руками голову. В проходящего мимо парня она стрельнула из-за растопыренных пальцев таким злобным взглядом, что Костик почувствовал себя полным идиотом. Ну, вот с какого перепугу он кинулся ее защищать? Если ничего не знает ни о здешних законах, ни о правилах?! И себе навредил, и ей, похоже, тоже.

Комиссия на этот раз спорила громче, дольше и яростнее.

Воин остановил Костика за десяток метров от навеса, и поэтому парень мог слышать только обрывки фраз, которые почему-то с каждым часом понимал все лучше. Насколько он уловил, разговор шел о каких-то желаниях, приказе какого-то босса и воле богов. Все это вместе мешалось в его голове в необозримую кашу, разбираться в которой у парня не было никакой охоты. Да и не уверен был, что от этого будет хоть какая-то польза.

— Иди! — Воин внезапно кольнул Костика мечом пониже спины, но парень не стал на него обижаться, сам виноват, что показал себя социально опасным элементом.

Просто потопал в сторону комиссии и встал перед ними, пряча в землю взгляд.

— Возьмешь её себе? — Вопрос одного из сидящих за столом показался Костику диким до неимоверности, но, подняв голову, он сообразил по серьезным лицам судей, что с ним не шутят.

Парень растерялся до оцепенения, в мозгу фейерверком вспыхнули тысячи вопросов и сомнений. Он открыл рот, уточнить, что значит возьмешь… но тут заметил в глазах того, что спорил громче всех, язвительный блеск. Дернулся, как от удара под дых и неожиданно для себя хрипло выдавил:

— Да.

— Второе желание, — невозмутимо констатировал крайний судья и сделал знак воину.

Костика снова подтолкнули, теперь более вежливо. Отведя в сторону, воин беспечно оставил парня без присмотра и отправился к недвижно сидевшей всё в той же позе девчонке. Одним рывком вздернул её на ноги, подвел к повозке и, бесцеремонно закатав ей рукав платья, шлепнул на предплечье какую-то печать. Потом, покопавшись, достал две тряпки, и, сорвав с головы девчонки платок, небрежно бросил ей одну.

Вторую, подойдя к Костику, протянул ему. К удивлению парня тряпка оказалась ношеной рубашкой, такой же, как на прочих аборигенах. Парнишка с благодарностью кивнул и немедленно натянул её на себя, свежеприобретенная худоба с непривычки почему-то смущала.

А когда, радуясь, что все обошлось так хорошо, обернулся посмотреть на спасенную, едва не прикусил от потрясения язык. Вместо девчонки перед ним стояло бесформенное чучело, замотанное в желтую тряпку типа паранджи. Неприкрытой оставалась только узкая щель на лице. И оттуда на Костю c прожигающей ненавистью смотрели черные, как ночь, глаза в обрамлении густых мокрых ресниц.

Костик не выдержал и отвел взгляд.

Тот же воин отвел их в прежнюю загородку и, небрежно прикрыв дверцу, остался на страже. Как со скотом обращаются, мелькнула в голове парнишки горькая мысль, но тут же пропала, вытесненная более насущными проблемами.

И главной из них была необходимость в информации. За последние два года, с тех пор, как мать купила старенький и маломощный комп, парнишка привык с любым вопросом обращаться к электронному другу.

И это ему нравилось. Большей частью из-за того, что тот не имел раздражающей привычки взрослых на каждый вопрос отвечать двумя.

— А зачем тебе это нужно? Не рановато ли про это спрашиваешь? Вот почему ты интересуешься такой ерундой? С чего это пришло тебе в голову? — Только малая часть того, что он слышал до появления компа. Кроме того, иногда мать устраивала подробные допросы, кто это надоумил сыночка интересоваться такой гадостью.

Но чаше всего приходилось получать различного типа отговорки, отбивающие всякое желание обращаться еще.

Но здесь не было компа, а если он где-то и находится, вряд ли Костику позволят к нему прикоснуться. От этого проблема становилась еще острее и казалась парню совершенно неразрешимой. Он отошел вглубь загородки, туда где соломы было больше и расстроенно уселся неподалеку от товарищей по загону, которых было уже двое.

Девчонка осталась гордо стоять неподалеку от калитки.

— Разреши ей сесть, — несколько минут понаблюдав за мрачным лицом парня, участливо посоветовал ближайший узник.

— Как? — непонимающе вскинул взгляд Костя, до этого момента он считал, что девчонка не садится по собственному желанию.

— Просто пальцем покажи, — усмехнулся советчик, — только слишком близко не пускай.

Костя неуверенно махнул рукой, и указал своей новой собственности на лежащую неподалеку от нее охапку соломы. Девчонка послушно протопала туда и аккуратно уселась, бдительно прикрывая краем накидки босые ноги.

— Зря ты взял таджерку, — пренебрежительно хмыкнул второй узник, — из них самые дешевые рабыни. Нужно было посоветоваться сначала.

Как рабыни?! Едва не вскричал Костик и тут же прикусил язык, вовремя сообразив, что ничего пока изменить все равно не сможет. И еще засели в голове слова судьи про второе желание. Очень уж ехидно и высокомерно они прозвучали.

— А что теперь делать? — выбрав из кучи вопросов самый простой, озвучил Костик.

Далось это с трудом, хотя парень и понимал почти все сказанное, язык пока повиновался плохо.

Сидевший поодаль узник пренебрежительно поморщился, услышав издаваемые парнем звуки, но тот, что заговорил первым, ободряюще кивнул.

— Пока терпи. Ничего ты сейчас с ней не сделаешь, особенно тут. Вот выберешься из приграничья, там будет видно. Не забывай только, что она без разрешения ни есть, ни спать, ни чего другое не может. Даже оправляться.

— Повесил заботу себе на шею, — поддакнул второй, и Костик внезапно почувствовал к нему смутную неприязнь.

— И как… — парень смущенно смолк, не решаясь озвучить мучающий его вопрос, но собеседник понял и сам.

— Сначала дай ей имя, свое она потеряла. Потом объясни, что можно делать, когда захочет, только не забудь предупредить, чтоб ставила тебя в известность. Все таджерки очень упрямые и хитрые, с ними нужно построже.

— Ты можешь ей сказать? — ломая язык, попросил Костя, хорошенько обдумав это сообщение.

— От твоего имени? — понял собеседник.

— Да.

— Имя придумал? Только короткое, не больше пяти букв, рабам и простолюдинам длинных не положено.

Костик снова задумался. Как же коротко назвать эту злобную девчонку, обладающую, как выяснилось, природной хитростью и упрямством? Сотни имен крутились в голове, и ни одно не казалось подходящим.

— Быстрее, — внезапно поторопил сосед, и Костик, не ко времени припомнив бодучую козу соседки, выпалил:

— Майка.

— Подзови, просто рукой махни, — почти приказал сосед.

Костик энергично замахал рукой, очень сомневаясь, что вредина послушается.

Однако она немедленно поднялась на ноги и приплелась к нему. Остановилась, не дойдя двух метров, и застыла, устремив взгляд в землю.

— Слушай внимательно, рабыня, говорю по поручению твоего хозяина, — начал сосед и, вспомнив, обернулся к Косте, — какое имя тебе позволено носить?

— Конс, — коротко ответил парнишка, начиная понимать, что сосед торопится не зря.

В соседних загончиках загомонили и зашевелились узники.

— Конс поручил сказать, что дает тебе имя — Майка. Твой хозяин великодушно позволяет тебе садиться, когда нет никакой работы, пить воду и оправляться по желанию. Но перед уходом ты должна обязательно предупредить его. За нарушение правил будешь наказана. Иди на место.

Девчонка, не поднимая глаз, развернулась и покорно потопала к своей кучке соломы.

Костик чувствовал себя последней скотиной.

Однако долго виноватиться ему не пришлось, воин распахнул калитку и велел выходить. Из загончика выходили строго по очереди, сначала местные мужчины, потом Костик, не выпускавший из рук свою балалайку, и последней — Майка.

Шагая вслед за соседями, парень пытался придумать, как бы попонятнее объяснить Майке, что он принципиально против рабства. Поэтому пусть не беспокоиться, едва только представится хоть малейшая возможность — он сразу ее отпустит.

Тут они вышли из-за навеса на поле, и Костик замер, забыв прикрыть распахнутый от изумления рот.

Представшее перед глазами зрелище в первый момент ошеломило парнишку до онемения. И только несколькими минутами позже накатила такая тоска, что яркий солнечный свет на некоторое время померк в глазах.

— Тебе плохо? — участливо поинтересовался тот из узников, что помогал договориться с девчонкой, и, поискав глазами рабыню, сердито прикрикнул, — поддержи хозяина, он, похоже, обессилел от голода. Я сейчас что-нибудь придумаю.

Последние слова он сказал явно для Костика, останавливаясь и начиная копаться в своем мешке.

Девчонка проворно бросилась к Костику, обхватила крепкими руками за пояс, принимая на свои плечи его вес, и несколько секунд, пока он кое-как не справился с шоком, парень почти висел на ней. Сосед тем временем достал керамическую фляжку и налил из нее в керамическую же стопку темную жидкость.

— Выпей, — всучил он Костику крошечную посудину, — да не бойся, я знахарь.

Костик плохо представлял себе, кто такие знахари, и вообще был в таком трансе, что выпил бы что угодно. Даже водки, которую обычно на дух не переносил.

Всё равно вся жизнь перевернулась вверх ногами, и ни в какой он не в Индии, и даже не в Арабских Эмиратах. Нет ни в Индии, ни в Бразилии таких животных, какие привольно расположились сейчас на свободном прежде пространстве между навесом и видневшимися крышами села.

Длинные, зеленовато-серые тела, похожие на сильно вытянутых бегемотов, были украшены тянущимися вдоль боков цепочками округлых наростов чуть более темного цвета, величиной с огромную тыкву каждый. Между ними располагалось нечто вроде длинного паланкина, в который можно было забраться по узкой приставной лесенке.

Не сразу Костик заметил, что животные расположились на поле неравномерными кучками. Лишь когда обнаружил, что они направляются к сиротливо лежавшему в стороне бегемоту, парень сообразил, что все транспорты отправляются по разным адресам. К этому моменту Костика охватило неестественное спокойствие, совершенно не мешавшее, впрочем, живо интересоваться окружающим и трезво рассуждать о происходящем.

Его соседи с привычной ловкостью забрались в паланкино-фургон и Костик, с неохотой отстранившись от неожиданно заботливых рук, полез следом.

Внутри сооружения оказалось довольно просторно, почти как в салоне легковушки, если удлинить его раза в три и убрать оттуда все сиденья. Набросав взамен маленьких мягких матрасиков.

При ближайшем рассмотрении паланкин оказался просто корзиной, плетеной из чего-то, напоминающего очень тонкий тростник. Крыша была из плотной и какой-то жирной на вид ткани, крепящейся на упруго изогнутых прутьях, по бокам шли бортики сантиметров по шестьдесят в высоту. Все пространство между крышей и бортиками было затянуто очень мелкой и плотной сеточкой. Впереди предсказуемо располагалось место для водилы, вернее, возницы. Переднее "окно" острым углом выдвигалось вперед, рядом с ним торчали какие-то странные прутики.

Майка проворно взобралась следом за ним и устроилась в самом конце, ловко свернув один матрасик как подушку, а второй сунув под спину. Немного повозилась, словно не замечая, что Костик наблюдает за ее действиями, и прикрыла глаза, изображая спящую. А может, и действительно уснула, кто их знает, на что они способны, эти аборигены.

Сейчас Костика интересовало совершенно другое. Усевшись поближе к знахарю, он выглянул в оконце, и задал вопрос, интересующий его больше всего:

— Куда нас везут?

 

Глава 2

Стан

Главным из чувств, разбудивших Костю, был холод. Он пробирал до костей, вызывая в сонном мозгу возмущение лживым утверждением, будто жир — греет. Когда терпеть дальше стало невозможно, парень резко сел, и, не раскрывая крепко сжатых глаз, обхватил плечи руками, заранее готовясь к тому, что это не особо удастся.

Не так просто обнять себя человеку, весящему полтора центнера.

Однако то, что он не только достал пальцами до лопаток, но и прощупал их выступающую сквозь кожу остроту, ввергло Костю в недоумение. Это были не его кости, не его руки, и вообще не его тело. Попробовав разлепить веки, парень осознал, что дело нечисто, кое-как помуслякал во рту пальцы и тщательно протер глаза.

Теперь они открылись почти сразу, жаль только, увиденное не принесло никакой ощутимой пользы. В мире царила ночь.

В совершенно незнакомом мире.

Еще в тот момент, когда все вокруг потемнело, и на тело обрушилась безмерная боль, Костя понял, что происходит нечто непоправимое. А позже ему было не до размышлений, внезапно он оказался в непроглядной и мокрой мгле.

Похожей больше всего по ощущениям на лужу чертежной туши. Некоторое время он ощупывал лужу, пытаясь найти из нее выход, потом опытным путем убедился, что к одному краю она значительно мельче.

Туда Костя и полз, стараясь не думать о тварях, которые, судя по его воспоминаниям об уроках биологии и смутным ощущениям, любят обитать именно в таких вот теплых лужах.

А когда, он, наконец, вылез на сушу, то постарался уползти от лужи на несколько метров, не забывая прощупать почву перед собой найденной на берегу веточкой. И все это в кромешной темноте, разлепить глаза ему в тот момент почему-то просто не пришло в голову.

Зато теперь он мог спокойно и разумно рассуждать, и даже делать выводы. А они были неутешительны. С ним произошло нечто, не вписывающееся ни в какие правила физики и математики.

В то, что он где-то находился несколько месяцев и похудел за это время до невозможности, Костя не верил. Слишком много читал про внезапно худеющих толстяков, чтоб знать точно, исчезнут мышцы и даже жир, но кожа так и останется на месте, обвисая растянутыми складками.

А у него сейчас кожа натянута как барабан, и нет никаких складок или следов былого ожирения. Значит, произошло нечто выходящее за рамки обычной логики и привычных правил.

Холод заставил еще раз передернуть плечами, а посветлевшее вдали небо — порадовало надеждой на вероятное тепло. Костя осмотрел окрестности повнимательнее, теперь, когда можно было немного различать предметы, пора подыскать себе местечко получше.

Вздымавшиеся метрах в трехстах от него клубы стремящегося в небо пара заставили предположить, что там находятся источник какого-то тепла. Поразмыслив, парень поднялся на ноги, намереваясь сходить, разведать, не обитает ли поблизости кто-нибудь из местных жителей.

Смутную догадку о том, что попал в чужой мир, Костя воспринял со скептическим смешком, однако пока не собирался отвергать такой возможности. Будущее покажет, сейчас главное что он живой и, судя по всему, здоровый. А еще страшно голодный и замерзший.

Как оказалось, решение пойти в сторону пара было совершенно правильным. Небольшое озерцо, расположенное среди болотистых луж и зарослей тростника, булькало посредине теплым источником и имело с одной стороны довольно сносный пологий берег. Костя влез в озеро прямо в одежде, стараясь не заморачиваться странным вопросом, куда делись прочие вещи, если на нем остались только боксеры, футболка-безрукавка и мокасины. Ясно ведь, что найти остальное нереально, так зачем мозги себе парить?!

Горячая вода показалось фантастической роскошью, пределом всех мечтаний. Костя сначала отогрелся, как следует, опускаясь в воду с головой, затем, обнаружив на себе в разгорающемся свете дня разводы и потеки черной грязи, разделся и тщательно отстирал все вещи. Выскочил на минутку на берег, развесил по кустам и снова нырнул в озеро.

На этот раз так же тщательно вымылся сам, ненадолго удивившись короткому, под новобранца, ежику волос. Но заморачиваться не стал, волосы не ноги, отрастут. Попутно выпил со стакан горячей водицы, вспомнив рассказ прадеда, как люди спасались от голода в войну кипятком. И совсем уже собирался вылезать, как услышал в кустах подозрительный шум. Кто-то, явно не маленький, нагло ломился сквозь тростник.

Костя рыбкой метнулся за прибрежную кочку, и затаился.

Двое мужчин, вышедшие из зарослей тростника, были худощавы, коренасты и роста примерно среднего, если судить по Костиной футболке, висевшей неподалеку. Но они её пока не видели, занятые довольно объемистыми мешками. Заботливо устроив их на пригорке, сбросили короткие ботинки на шнуровке, подвернули просторные штаны и забрели по колено в воду. Костя внимательно следил, как подозрительная парочка отмывает от чего-то темного руки, попутно отхлебывая горячую воду. Значит, правильно он решил, что вода не ядовитая, порадовался парень.

Почему пришедшие сразу показались ему недобрыми, Костя понял не сразу, а поняв, еще дальше сдвинулся в тень кочки.

И тут же со всей ясностью сообразил, прячется он напрасно. Сейчас они развернутся, увидят футболку и боксеры и поймут, что за ними следят. И наверняка выхватят оружие из висевших на поясах грубых ножен, какие он видел лишь в исторических фильмах. Вот тогда ему не справиться с ними даже при помощи всех заученных когда-то приемов.

Костя с замирающим сердцем следил за парочкой, выбирая подходящий для нападения момент, и сразу сообразил, когда тот наступил. Словно что-то толкнуло парня вперед, набрав побольше воздуха, он неслышно присел и стремительным броском метнулся под водой к пришедшим. Глаз открывать не стал, вода перебаламучена, не хватало ему сейчас мусор поймать. И без того точно знал, сколько гребков нужно сделать, зря что ли, всю жизнь у моря прожил.

Ноги ближайшего аборигена нашел безошибочно, рванул их к себе и, подминая упавшего, прижал ко дну. Тот рванулся с неистовой силой, но Костя, сидел сверху как пришитый, не давая высунуть из воды голову. Конечно, жалко немного, что вес не тот, что прежде, раньше бы мужик и приподнять на такой глубине Костю не смог, а теперь подкидывал как бычок ковбоя.

Совсем топить свою жертву парень не собирался, не дурак какой-нибудь. Просто выжидал пока тот немного нахлебается воды, тогда несколько минут можно его не опасаться.

Шагнувший к берегу абориген наконец-то обернулся на плеск воды. И замер с разинутым ртом, обнаружив неизвестно откуда взявшегося абсолютно голого парня, сидящего верхом на подельнике.

Незнакомец весело блеснул ровным рядком белоснежных зубов, на миг наклонился и взмахнул рукой. В лицо аборигена смачно влепилась щедрая жменя жирного придонного ила. Он яростно взревел, сообразив, как его провели и унизили и, схватившись за рукоять меча, ринулся на обидчика, на ходу отирая второй рукой с лица черную мерзость.

Позже туземец всю дорогу пытался понять, как так получилось, что голый парнишка оказался не впереди, а сбоку?! И чем таким незнакомец тюкнул его по шее, если в руках этого шалого не было никакого оружия?!

Однако ответов так и не придумал.

Вот и пришлось бандиту уныло брести к крепости, таща на спине улики против самого себя и заботливо следя за тропой. Иначе с умело связанными за спиной запястьями очень легко скатиться на несколько витков вниз, в кишащий гигантскими пиявками ров.

Сначала Косте показалось, что пленник привел его к тюрьме. Именно такими помнились парню тюрьмы по фильмам. Высоченные стены с крошечными окошками, начинающимися с уровня третьего этажа, какие-то проволоки под крышей. Но когда он рассмотрел стены поближе, в душе окрепло сомнение. Никто не пытается поджечь тюрьму снаружи, а на этих стенах в некоторых местах видны закопченные опалины. Да и окошки без решеток и стекол, ну и еще кое-что, по мелочи.

Окончательно разрушил первоначальное впечатление мостик, переброшенный через глубокую расщелину. Явно не природного происхождения, но от этого еще более опасную. Кто-то предусмотрительный оставил на дне пару рядов заостренных кверху камней. И на одном из них белел костями скелет, несомненно, человеческий.

Не мог Костя ошибиться, мамины книги по медицине были одно время предметом его изучения.

— Кто вы такие?

Опыт общения с захваченными бандитами доказал Косте, что оратор из него пока никакой. Понимать чужой, чуть мурлыкающий язык он почему-то мог, а вот говорил с большим трудом. Причем произносил вовсе не то, что собирался.

Костя незаметно пнул стоящего впереди бандита в лодыжку, и когда тот обиженно охнул и скосил взгляд, состроил ему самую свирепую морду. Каковая должна была, по мнению парня, впечатлить туземца. Тот и впечатлился.

Нервно сглотнув, поднял глаза к маленькому окошку над кованой узкой дверцею и дрожащим голосом произнес:

— Мы… это… охотники. А он… нас… это… поймал.

Костик расслышал в этом путанном объяснении стремление слукавить и попытаться показать себя обиженными, вот и тюкнул по облюбованной щиколотке чуть сильнее.

— Мы признаем свою вину! — Внезапно отчаянно закричал бандит, — и просим о справедливости! Только избавьте нас от этого демона!

Ах ты, гад, обозлился Костя на подлеца, справедливости он просит! А про то, что у него мешок сочится кровью и там что-то шевелится — забыл?

Он собирался отвесить негодяю еще один заслуженный пинок, но тут раздался визгливый скрип и дверца поползла вверх.

Ну, посмотрим, какая у вас здесь справедливость! — Входя вслед за пленниками в длинный и узкий проход, напрягся парень, все равно отступать уже поздно.

Да и не прожить ему тут в одиночку, рассмотрел по пути огромные царапины на неохватных деревьях, росших у подножия скал. Страшно даже представить, какие звери могли их оставить!

В конце прохода открылась вторая дверь, и за ней пришедших уже ждали. Крепкие парни в кожаных штанах и куртках, усеянных металлическими бляшками, державшие в руках вовсе не бутафорские мечи, ловко оттеснили Костю от его пленников. В ответ на их многозначительное помахивание остро наточенными железяками, парень улыбнулся как можно шире, и поднял перед собой раскрытые ладони.

Старший из воинов внимательно оглядел "демона", одетого в скудные, явно с чужого плеча, тряпки, и скептически усмехнулся. Несмотря на высокий рост и довольно широкие плечи, парень худ просто до неприличия. И только последний глупец поверит, что этот сопляк сумел поймать самых наглых и дерзких воров приграничья. А уж тем более в то, что он — демон.

Стало быть — эти двое висельников измыслили что-то особо дерзкое и подлое, но пока не догадываются, как им не повезло. Вчера вечером в крепость прибыл сам господин комендант, вместе с детьми совершающий инспекторский рейд по крепостям приграничья. Вот ему и судить, кто тут жертва, а кого спасать. Если, конечно, спасать нужно.

— Кто ты? — спросил командир у худого "демона", невольно усмехаясь в ответ на широкую улыбку.

Придумают, тоже, дураки, — демон! А того не знают, что настоящему демону улыбнуться даже в голову не придет! Говорят, они вообще не умеют улыбаться!

— Стан, — взять своим именем ник любимого перса из любимой игры, Костя решил еще по дороге.

Все равно на Константина Запольского он сейчас похож, как мартышка на слона. Глазами.

Зато всплыла в памяти прочитанная где-то информация про табу на разглашение данного при рождении имени. Вроде есть у отсталых народов такое поверье, что сохраняя имя в тайне, тем самым сохраняешь свою духовную свободу.

— Откуда ты?

Стан сделал виноватое лицо и пожал плечами. Потом спохватился и на ломаном языке сообщил:

— Далеко.

Взгляд командира посуровел, и он задумался было о честности бандитов, но тут сверху раздался строгий голос:

— Что тут происходит?!

А вслед за ним с крутых ступенек высокого крыльца легко сбежал господин комендант в сопровождении пары воинов личной охраны и двоих молодых парней в легких доспехах. Видимо, вышли на утреннюю разминку.

— Пришли вот… — рассказывая в подробностях, как заметил плетущихся по тропе воров, командир снова видел поразившую с первого взгляда картину.

Двое крепких танхасов, известных ему под кличками Бык и Увалень, бредут по тропе, склоняясь под тяжестью поклажи, а сзади упруго шагает, помахивая прутиком, вот этот худосочный парнишка.

— Имя? — В пристально глядевших на него глазах Костя не увидел ни подозрения, ни недоверья, потому и решил начать игру в искренность сначала.

— Стан.

— Откуда?

— Не знаю, — против его воли в голосе парня проскользнула тоска.

— Когда очнулся? — неужели этот высокий светловолосый человек с умными серыми глазами что-то знает о появляющихся ниоткуда людях?!

— Ночью.

— Где?

— В болоте, — слова получались все более членораздельные, — а где — не помню.

— Какой предмет ты брал с собой? — заинтересовался допрашивающий и, увидев растерянный взгляд, пояснил, — его нельзя потерять.

А штаны — можно? — хотел съязвить Костя, но передумал. Хорошее отношение нужно ценить, не факт, что он встретит тут много таких понимающих аборигенов.

Просто для проформы сунул пальцы в маленький кармашек боксеров и изумленно замер, нащупав небольшую пряжку.

— Вот, — протянул ее аборигену на ладони.

— Спрячь, — не сумел скрыть разочарованного взгляда тот, — это символ твоего основного таланта.

Костя скептически повертел в руках пряжку и спрятал назад. Странные у них тут правила. Помнил он, конечно, написанные в той бумаженции странные слова про предметы, символизирующие любимые занятия. Вот только не придал им особого значения. Просто взял, что попалось, чтоб карманы не оттягивать.

Теперь-то Косте вспоминается, что третьим предметом был помятый наконечник от стрелы, хотелось ему одно время заниматься стрельбой из лука, да тренер не выразил никакого энтузиазма. Но вот понять бы еще, куда этот проклятый наконечник исчез?

Хотя приходит в голову одна мысль, если сам он стал таким худым, а одежда не изменилась, вполне возможно, его джинсы сейчас лежат на дне болота. Ведь выдирался же он в темноте из чего-то прилипчивого, когда искал берег?

— Господин комендант, взгляните! — отвлек Костю взволнованный голос немолодого воина, разговаривавшего с ним вначале.

Невольно заинтересовавшись, Стан шагнул ближе и никто не стал ему препятствовать. Стало быть, "господин комендант" был тут большим начальником, и его мнение даже не оспаривалось.

Увиденное потрясло Костю до глубины души. Он даже зубами скрипнул от злости. Знал бы заранее, что находится в мешках — утопил обоих гадов и ни секунды не пожалел.

На окровавленной шоколадно-пятнистой шкуре лежало несколько крошечных, едва разлепивших глазки малышей. Они были темно-серого, почти черного цвета и испуганно жались друг к дружке. Самый маленький показался Косте особенно жалким, а присмотревшись внимательнее, парень заметил на его плече кровоточащую царапину.

В порыве сострадания шагнул вперед, присел на корточки и бережно взял в руки малыша.

В толпе воинов пронесся изумленный вздох, но Костя не обратил на него внимания. Осторожно поворачивая то ли щенка, то ли котенка, рассмотрел его рану и убедился, что она не смертельна.

Но лечить — нужно. А еще лучше — зашить.

— Нужно лечить, — повторил он вслух, прижимая щенка к груди.

Маленькое тельце благодарно прижалось к нему в поисках тепла и защиты, будя на губах Стана умиленную улыбку.

— Мы говорили, что он демон! — торжествующе закричал издали неугомонный бандит, — и мангуры эти его! Вон, видели, как льнут!

— Может… и правда? — снова засомневался командир, — не верится мне, чтоб обычный мальчишка Быка смог побить. Да и анкх у него не воина… непонятная штучка.

— Не повторяй чепухи, Манг. Сам знаешь, чтобы самку мангура выследить, не один день нужно по топям лазать и знать загодя все кочки, где она логово устроить задумает. Это местных работа. Да и не убить ее в одиночку и без меча, — видимо, комендант и вправду крутой босс, раз так уверенно тут командует, понял парнишка, — А вот что его анкх означает, можно спросить, это не секрет. Скажи, Стан, что ты делал той металлической штучкой?

— Так это же пряжка! — Косте даже смешно стало, — у меня когда-то щенок был, ошейник погрыз, а пряжка целая, вот и бросил в ящик… вдруг пригодится.

Рассказывать посторонним людям, что пряжку он оставил на память о веселом и ласковом существе, глупо сунувшемся на дорогу, не хотелось. Слишком личное и болезненное это было воспоминание. Мать долго не разрешала брать собачку, аргументируя отказ кратко — мне двоих не прокормить. И только когда Костя заявил, что будет делиться своей едой, нехотя сдалась.

Делиться, разумеется, не пришлось, но щенок прожил в доме недолго. Слишком заводной и взбалмошный был, и неимоверно переживал, когда его сажали на поводок. А Костя тогда был слишком мал, чтобы выдержать заискивающее виляние хвостиком и жалобный взгляд.

— Попробуй дотронуться до остальных зверей, — поразмышляв немного, предложил комендант, и окружающие их воины нехорошо притихли, но тут же деловито засуетились, услышав продолжение фразы, — а вы внимательно осмотрите оружие и одежду его пленников.

Костя только недоуменно пожал плечами и спокойно погладил остальных троих малышей. Получив в ответ на эту ласку новый взрыв обвиняющих выкриков от наглых бандитов. Несли они всякую чушь, вплоть до прямых угроз всем присутствующим в пособничестве демону.

Негодяи заткнулись лишь после того, как на их мечах, ножнах и штанах обнаружилось множество наспех затертых свежих пятен. Их вина в убийстве самки неизвестного мангура была признана всеми присутствующими безоговорочно.

— Знал бы, что они такие гады, — утопил в том болоте, тихо сообщил Костя котятам, давно перекочевавшим со страшного трофея к нему на руки.

— И все-таки мне непонятно, как ты мог с ними справиться, — оказалось, что один из сопровождавших коменданта парней, стоял у него за спиной и расслышал эти слова.

— Можешь позвать его на тренировку, Гервальд, — комендант вместе с Мангом и одним из воинов направлялся к ним, — вот и посмотрим, каков он в бою.

— Ты хочешь его смерти? — пренебрежительно вздернул кверху нос старший отпрыск, — вон пусть Хо зовет!

— Как, не против размяться? — комендант явно спрашивал только для вида, Костя видел по его глазам, что тому и самому интересно посмотреть.

— Дайте сначала поесть, — решив, пока везёт, наглеть до конца, буркнул парень, поражаясь скорости, с какой он учился говорить на местном языке, — и куда деть котят?

— Выделите ему место и покормите, потом пусть идет сюда. А со зверьми тебе придется несколько дней возиться самому, на обратном пути я вас всех заберу, — заявил босс как о чем-то решенном, — мне нужны люди в питомник.

Место, которое Манг выделил Косте, оказалось небольшой кладовочкой, из которой воины наспех выбросили какую-то рухлядь. Потом двое принесли несколько невыделанных шкур и деревянную миску с едой.

От вида неопознанных овощей, густо плавающих в бульоне вперемешку с кусками мяса, у парня скрутило желудок. Он почти вырвал миску из рук и, не дожидаясь, пока дадут ложку, отпил немного прямо через край.

А потом жадно жевал и заглатывал невероятно вкусное варево до тех пор, пока не рассмотрел заинтересованно приподнявшего голову раненного малыша.

— Интересно, а чем их кормить? — только теперь пришла в голову Стана здравая мысль. Немного понаблюдав за малышом, парень скептически усмехнулся, макнул в суп палец и поднес его к носу раненого котенка.

Животное сначала отнеслось к эксперименту крайне настороженно, отпрянуло и оскалило необычайно крупные и острые для такого малыша зубки. А потом, что-то учуяв, несмело торкнулось вперед и осторожно лизнуло протянутый ему палец. Как Костя и ожидал, суп малышу понравился не сразу, пришлось несколько раз повторить процедуру. Попутно он доел всю гущу, справедливо полагая, что малышам рано жевать мясо.

С остальными котятами дело пошло легче, как видимо, они успели принюхаться к непривычному запаху и заинтересоваться чавканьем брата. Или сестры, рассмотреть котят на принадлежность пола Костя не успел.

За ним пришел один из воинов.

Поставив миску с остатками супа прямо на пол, парень напоследок погладил неожиданно обретенных питомцев и послушно потопал вслед за посыльным.

Однако, пройдя несколько шагов, почувствовал необычное, непонятно откуда взявшееся беспокойство и вернулся. Вызывающе отстранившись от потянувшего его прочь воина, тщательно замотал задвинутый засов найденным шнурком. Из осторожности, ну и немного из вредности, наделав побольше замысловатых узелков.

Возле площадки, на которой тренировались гости, уже собралась любопытная толпа. Все ясно, вздохнул парнишка, не каждый день тут бывают такие развлечения, как избиение наглого новичка сыном господина коменданта.

Костя даже не надеялся, что со своими навыками сумеет победить регулярно тренирующегося мечника, не совсем идиот. Но хотя бы выстоять несколько минут можно попытаться. Только нужно сразу договориться об условиях, не раз слышал о боях, где победитель имеет право добить соперника.

Ему такого удовольствия нафик не нужно, и героя из себя строить он тоже не собирается.

— Выбери себе оружие, — приказал Комендант, увидев парня, и кивнул в сторону стойки с тренировочными мечами, пиками, палицами и прочим железом, которому Костик не знал даже названия.

Да и знать не хотел. Не для него это пока, прыгать с железякой, как козел. После возни с бандитами и пятикилометровой прогулки, все мышцы начинали ныть и тянуть. Но что много хуже, ломило позвоночник и колени. И это значило, что особо увлекаться нагрузками пока не стоит. Слышал, пока учился, сотни рассказов, как надрывали спины те, кто брался за тренировки слишком рьяно.

— Можно спросить?

— Спрашивай, — вежливость Стана явно пришлась коменданту по нраву.

— Биться будем до падения?

Окружающие, чутко прислушивающиеся к этому разговору, ехидно заухмылялись. Им и с первого взгляда было ясно, что воин из новичка никакой, ни мышц, ни осанки. Олененок новорожденный и тот справнее выглядит.

— Почему ты спрашиваешь? — заинтересованно нахмурился комендант.

— Устал, спина болит, — понимая, что его заявление противоречит понятиям о воинской чести этих плечистых и мускулистых мужчин, откровенно признался Стан, даже не надеясь на чудо.

Но хоть попробовать стоило?!

— Вот хлопну раза три по заднице, за трусость, и закончим, — презрительно скривился младший отпрыск, сорвав этим заявлением с десяток одобрительных выкриков.

Только одно порадовало парня, кричала в основном молодежь, те же, кто постарше, мерили его задумчивыми взглядами.

— Согласен, до трех ударов, — Стан моментально поймал соперника в ловушку, заслужив чуть насмешливый, но явно одобрительный взгляд его отца.

— Принимается, — объявил комендант, — бой продолжится до тех пор, пока один из бойцов не получит три удара.

— По заднице, — упрямо повторил мальчишка, вызывая в Стане веселый азарт.

— Как тебе угодно, — с притворной покорностью склонил он голову, не спуская изучающего взгляда с соперника, демонстративно помахивающего тупым мечом.

И внезапно начал подозревать, что влип. Или — почти влип. Вовсе не был парнем этот подтянутый юнец в нарочито длинной, почти до колен, курточке и свободноватых штанах, заправленных в мягкие сапожки.

Теперь, когда Стан понял основное, все прочие детали быстро и гармонично сложились в единую картинку.

Они специально её так одевают, в будто бы оставшиеся от старшего брата вещи, и волосы специально стригут коротко, по плечи. А по лицу, наполовину скрытому кожаной полумаской, понять ничего не возможно, у совсем молодых парней часто бывают такие округлые, без щетинки, подбородки.

Но пока Косте было не до рассуждений, зачем это понадобилось почти всемогущему господину коменданту. Сейчас более важным стало другое, как провести бой и ни разу не применить болевой прием, на который он надеялся, выходя из каморки.

При мысли о каморке в мозгу снова шевельнулась странная тревога, и Стан невольно заторопился. Бархатные малыши всего за полчаса взяли в плен его сердце без помощи всяких мечей и грозных железяк.

— Я готов, — объявил, вставая в боевую стойку, и пожалел только о двух вещах, что нет пояса и нельзя разуться.

Босые ноги — это вовсе не дань традиции, как думают зрители. Но тут, на неровных камнях это ему не поможет, скорее навредит. Кожа ног стала тонкой и чувствительной, как у ребенка, парень даже сквозь подошвы мокасин чувствовал каждый бугорок.

— Ты не взял оружие, — настороженно напомнил комендант, но Костя только слабо улыбнулся в ответ.

— Я без оружия.

— Тогда возьми деревянный меч, Хо, — сузив глаза, приказал дочери комендант.

Девчонка возмущенно фыркнула, но тут же вспомнив, что она — парень, брякнула мечом по ближайшему полену, изображающему неприятеля.

— Может, мне сразу платочек взять, сопли ему вытирать?

Толпа разразилась хохотом и грубоватыми шутками, подробно объясняющим, что нужно таким молокососам.

— Хо, поторопись, — непонятное волнение Стана не осталось незамеченным проницательным комендантом.

— Иду уже! — Вызывающе отозвалась она, — ну, заморыш, подставляй задницу!

— С удовольствием, — не сдержался, чтоб не съехидничать, парень и спокойно шагнул к противнице.

Она даже растерялась от такой глупости новичка и секунду промедлила, прежде чем подняла ему навстречу деревянное лезвие. Костя просто обогнул ее, мгновенно оказался за спиной и ласково хлопнул ладонью пониже спины.

— Один!

Толпа смолкла, ошеломленно переваривая увиденное.

Хмыкнул только комендант, да сердито цвыркнул на камни плевок его старшенький.

Хо, не ожидавшая такого поворота, страшно разозлилась. Стремительно развернулась, сжала побелевшие от ярости губы и попыталась достать Стана в широком, боевом замахе.

Хороший удар, одобрительно хмыкнул он, подныривая под её руку и снова оказываясь за спиной. На этот раз шлепок вышел больше похожим на поглаживание, так быстро среагировала соперница.

— Два, — отскакивая, серьезно сообщил парень.

Хотя при виде обиженно закушенных губок девушки очень хотелось заржать.

Теперь Хо не торопилась, и Костя снова мысленно похвалил соперницу. Быстро учится.

Она осторожно кружила вокруг парня, начиная понимать, как важно не прозевать его выпад.

И все же прозевала. Простейшее обманное движение и девчонка тигром ринулась в ту сторону, где Стана уже не было.

— Три! — на этот раз парень не церемонился, хлопнул посильнее, пусть не думает, что он такой уж слюнтяй.

И в тот же миг виски остро сдавило четкое ощущение надвигающейся беды.

Одним прыжком уйдя от ответного выпада взбешенной Хо, Костя сломя голову помчался в сторону своей коморки.

Успев только подумать, что врагов умудряется наживать значительно быстрее, чем друзей.

Вслед ему что-то язвительно кричали и свистели зрители, хлопали в ладоши, как убегающему зайцу, но парень уже не слышал. Переключил все чувства, слух, зрение, внимание и даже обоняние на то, что происходило возле пристроенных к стене складов. В том месте, где находилось его новое жилье.

Едва вывернув из-за угла, Стан понял, что опоздал. Дверь в каморку оказалась распахнутой, а к уходящей на стену узкой, без перил и поручней, лестнице торопливо бежали трое мужчин. И двоих из них он уже встречал, это были пойманные им бандиты. За плечами у одного висел сразу привлекший внимание парня мешок, и он знал только одну ценность, ради которой стоило распутывать его узелки.

Больно хлестнуло душу страшное предположение, судя по тому, как безжизненно провис мешок, бандиты успели что-то сделать с малышами. Перед глазами встало запомнившееся на всю жизнь неподвижное тельце, с обвисшим хвостиком, и в висках снова закололо.

Не догнать. Нипочем ему их не догнать, а раз бегут не к воротам, а на стену, значит именно там у них заготовлено что-то, припасенное для побега. Может, портал, если они тут есть, или вертолет, или цеппелин… разве важно? Главное, нельзя позволить бандитам добраться до заветного места.

Стан пошарил взглядом, оценивая на бегу валяющиеся возле стены предметы, обломки каких-то вещей, камни… попробовал представить, как он поднимает и бросает хоть самый небольшой…

Нет. Не докинуть ему сейчас даже самого маленького, под ребрами уже колет, а во рту появилась неприятная, сладковатая сухость.

Первый из убегающих уже добежал до стены, и не медля ни секунды, ловко полез по узким и высоким каменным ступенькам наверх. Глядя, как здорово это у него получается, Стан отчетливо понял, лезет мужик далеко не в первый раз.

В боку кольнуло еще сильнее, и парень невольно сбавил шаг, начиная понимать, что догнать воришек такими темпами — нереально. И значит, все же уйдет эта троица и унесет с собой так приглянувшихся ему малышей.

Первый из убегающих, достигший почти середины подъема, оглянулся и обнаружил погоню. Крикнул подельникам, чтоб поспешили, но тут же заметил, что парня буквально качает. Усмехнулся как-то особо мерзко, сделал рукой пренебрежительный взмах, словно отгоняя надоедливое насекомое, и отпустил короткое, явно матерное словцо.

Ненависть, помноженная на обиду и боль, вспыхнула в груди парня жаркой, удушливой воной, заставляя неистово пожелать, чтоб этот мерзавец сорвался со ступеней, покатился вниз и переломал себе все ребра.

Костя не поверил собственным глазам, когда бандит схватился за виски, побледнел и пошатнулся. Лезшие сзади подельники вверх не смотрели, высота ступенек к этому не располагала. И потому обрушившийся на них сверху сообщник сначала сбил следующего, а уж после они дружно смели со ступеней последнего.

Вот, он шанс! — Сразу понял Стан и ринулся вперед с удвоенной силой. Второе дыхание, что ли проснулось?

Или тревога за малышей, которых эти уроды раздавят, и не заметят, но донесся он как раз в тот момент, когда свалившаяся сверху куча начала с руганью и стонами расползаться.

И тут уж не пожалел ни болевых приемов, ни тех, которым учитель научил на самый-самый крайний случай.

Он едва успел сорвать со спины бандита мешок и отскочить в сторону, как подоспела подмога.

Пока воины хватали и связывали бандитов, Костя, едва не рыча от отчаяния, распутывал небрежный узел.

— Кто вот этот?! — в прозвучавшем совсем рядом немного знакомом голосе прозвенела ярость.

 

Глава 3

Тина

— Ну, а сегодня как себя чувствуешь? — Странное, гладко-миловидное, но явно немолодое лицо, окруженное рассыпавшимися по плечам зеленоватыми прядями, участливо склонилось к Костику.

Он смутно помнил, что уже видел это лицо, и вроде даже о чем-то с ним говорил. Вроде после этого его таскали, купали и вытирали. А еще позже кормили чем-то незнакомым, но очень вкусным.

Костик непроизвольно облизнулся и сглотнул, и на внимательно следившем за ним лице появилась понимающая ласковая улыбка.

— Проголодалась, бедняжка! Сейчас покормлю.

Странная личность исчезла, но вскоре вернулась, держа в руке миску из белого, странного материала. В другой руке она держала такую же белую ложку, и явно намеревалась кормить Костика как тяжелобольного.

— Я сам, — пробормотал парнишка еще хрипловатым голосом, и попробовал сесть.

Получилось на удивление легко и как-то непривычно. Костик непонимающе вытаращил глаза, разглядывая проступающие под тонким покрывалом ноги, это что еще за нафик? Куда делись привычные взгляду килограммы?

— Кофту твою я постирала, — не поняла его недоуменного взгляда хозяйка, — а вот юбку так и не нашла, дам свою, старенькую.

— Что? — непонимающе уставился на хозяйку Костик, у нее с мозгами нелады или просто тяга к черному юмору?

— Ты ешь, ешь, — подсунула она миску, и Костик не стал спорить, сообразив, что глупо обижаться на тех, кто за тобой так ухаживает.

Пока он ел странную, зеленоватую, но очень вкусную кашку, хозяйка сбегала к столу и налила из кувшина какой-то напиток. Глаза Костика за это время привыкли к царившему в комнате полумраку, и теперь он с изумлением разглядывал совершенно невероятное жилище. На его, Костика, взгляд.

А на чей, интересно, взгляд покажется правильной совершенно круглая комната, с плетенным из лозы, как корзина, куполообразным потолком? Под которым висят веники разнообразной травы, сушеные корешки и прочий, чисто ведьминский антураж?

И окно тоже круглое, с открытой внутрь плетеной же дверкой. Зато дверей нет вообще. Нигде нет. Но это пока не особо встревожило парня, наверное, они просто хорошо замаскированы.

Костик принял из рук хозяйки мисочку, принюхался — молоко. Выпил почти залпом, облизнулся, вкусно.

— Спасибо. А как я тут оказался?

— Мне тебя моряне принесли, — ответила хозяйка, забирая мисочку, — повезло тебе, что ты девчонка, а не парень. Парней они не отпускают… сразу.

— Э… — замялся Костик, — ты что-то путаешь. Я как раз парень.

— Не смешно, — внезапно обиделась эта странная женщина, — я сама тебя мыла и одевала. Да и морян не проведешь, на тебе кроме рубашки, ничего не было.

— Как это? — припомнил совершенно ошеломленный Костик, — а трусы, футболка, джинсы и обутка?

— Ничего, — с сожалением покачала головой собеседница, — они бы не взяли. Вот это же осталось!

И она протянула ему лежащий в створке раковины помятый наконечник стрелы.

— Это мое, но там еще было… — Костик замялся, не зная, можно ли рассказывать про странный документ, обнаруженный в тайнике.

— Моряна! — позвал откуда-то из подпола веселый и молодой мужской голос, — тут говорят, ты девчонку нашла? Можно посмотреть?

— Колтун тебе на все волосы, а не девчонку! — Внезапно обозлилась хозяйка и, откинув неприметную крышку расположенного возле самой стены люка, юркнула туда, сделав на прощанье Костику красноречивый знак молчать.

— И не только колтун, — одобрил про себя пожелание женщины Костик, — а еще и чесотку! Раскатал губу, девчонку ему! А вот это — что по-твоему?

Рука сама скользнула под одеяло, и сердце Костика замерло от ужаса. Там, где всегда находилось главное доказательство его принадлежности к высшему классу — мужчин, теперь обнаружилась лишь пугающая пустота.

Почти минуту Костик не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, только мысли, как загнанные звери, бестолково метались в голове, в поисках разумного объяснения или хотя бы подсказки.

Как такое могло случиться?

Ну, допустим, читал он несколько фантастических рассказов, как люди попадают в чужие тела. Даже пару американских фильмов смотрел. Там мужчины внезапно становятся женщинами. Тогда было очень прикольно. Почему же в душе Костика сейчас такое чувство, что его одновременно подчистую обобрали, продали в рабство и вдобавок изуродовали?!

Как он теперь жить будет, с таким-то телом?

С совершенно чужим, если по-честному!

Вот ведь сразу они ему показались неправильными, ножки эти худые…

Костик скосил глаза и посмотрел на ножки. И почему, когда он был парнем, эта часть тела вызывала у него горячий интерес, а теперь даже смотреть неприятно?! Ведь мозги у него остались прежними?

А может… у него была галлюцинация? Наверняка он болел, после того, как где-то валялся, и его кто-то нашел?! А от болезни или жара галлюцинации — обычное дело.

Против воли, подчиняясь тому странному стремлению, по которому обворованный выворачивает наизнанку абсолютно пустые карманы, чтоб снова убедиться, что кошелька там нет, Костик еще раз сунул руку под покрывало. И тут же, жарко покраснев, выдернул назад. Стыд какой, а вдруг хозяйка вернется?!

Нет, вот с чего такая несправедливость? Другие попадают в тела принцев или эльфов, а он… даже думать противно, не то, что кому-нибудь сказать. И как теперь домой возвращаться, вот главное!

В голову внезапно пришла страшная мысль, а вдруг вернуться вообще нельзя?! И ему придется всю жизнь жить в этом теле? И в этом странном мире? Среди наглых мужиков, рвущихся к совершенно не желающим знать их людям!

Из глаз невольно покатились слезы, в носу защекотало. Да его даже мама теперь не признает, если он и сумеет до нее добраться!

— Что ты плачешь?

Хозяйка возникла рядом так неожиданно, и взглянула так участливо, что Костику стало жалко себя еще сильнее. И он зарыдал навзрыд, вздрагивая и пряча в подушку лицо.

— Ну что ты, милая, все хорошо! А если боги дадут, то и родичи твои скоро найдутся, моряне говорят, не было никаких утопленников, хотя бриг и затонул, но выплыли все, пузырники успели вовремя разогреть.

— Какой еще бриг! — отчаянно всхлипнул Костик, — не знаю я никакого брига! Я вообще не отсюда!

— Ну да, не отсюда, — согласно кивала хозяйка поглаживая Костика по волосам, — успокойся, моряне всё узнали. С Хамшира судно шло, торговое, обратным рейсом пассажиров взяли, что еще везти с Хамшира? Пузырники мало места занимают.

— Ты не понимаешь, — попытался взять себя в руки Костик, — я не плыл на том судне! Я дома, в комнате, встал ногами в таз с водой, зажег три свечи и прочел слова, вот, наизусть помню, "откройся центр семи миров, семи дверей, семи ветров…"

Хозяйка резким шлепком накрыла губы Костика пахнущей рыбой ладонью и испуганно вскрикнула, оглядываясь в тот угол, где был люк в полу:

— Тише! С ума сошла, древние слова во все горло орать! Нет тут теперь дверей, затонул островок-то, еще лет сто назад! Как моряне переходить начали, так и ушел под воду!

— Кто такие моряне? — сообразив, что разбираться в произошедшем придется долго и упорно, печально поинтересовался Костик, — и запомни, я не девчонка! Я парень! Уже почти восемнадцать лет, с той минуты, как родился! И зовут меня Константин!

— Дура ты, а не парень, — несговорчиво поджала губы хозяйка, — даже если родилась мальчиком, значит, боги тебя пожалели, выбрасывая в эти двери в женском теле! Война у нас, не понимаешь? Все парни в крепости сидят, мечами махают! И имя свое забудь, не положено простолюдинам и беднякам таких имен! Последняя часть звонко звучит — будешь Тина! Запомни, и поменьше языком болтай, если жить хочешь!

— Но я ведь не умею… — Костик снова покраснел до корней волос.

— Я уйду, а ты вон к зеркалу подойди да рассмотри себя повнимательнее, — догадалась о его проблемах хозяйка, — хотел небось, раньше-то?! А потом одевайся и приходи вниз. Я — местная травница, мне работать нужно. А ты будешь понемногу помогать да слушать, что рассказывать стану.

Все сказанное ею, наверняка было правильно, но вызывало в душе просто бурю протеста и обиды. Отчасти от этого, а в основном из любопытства, прежде чем подойти к зеркалу, Костик направился к оконцу. И скривился от досады.

Из маленькой, ничем не застекленной дыры, обращенной в сторону моря, можно было рассмотреть лишь окружающую жилище густую зелень, да синеву воды, сливающуюся вдали с небом. Погода стояла просто отличная. И место наверняка было чудесное… только расслабляться не стоило.

Как там сказала хозяйка — Война?

Самое мерзкое из мероприятий, устраиваемых людьми. И ввязываться в него, особенно в качестве участника — самое глупое и опасное, что только может взбрести в человеческую голову. Хотя… бывают иногда обстоятельства, перешагнуть которые невозможно.

Почти такие, как у него сейчас.

Костик горестно вздохнул и направился к зеркалу, сколько ни отлынивай, когда-то все равно придется это сделать. Нужно же проверить, на кого он теперь похож?

Вид личности, возникшей в полированной поверхности неизвестного ему минерала, вверг парня в жуткую депрессию. Это был именно он, Костик. Его глаза, рот, нос, уши и волосы. И при этом — ни грамма не парень.

Сразу вспомнилось детство, лет до двенадцати незнакомые люди частенько принимали его за девочку. Ну что ты обижаешься, ласково улыбалась мама, красивых мальчиков почти всегда принимают за девочек. Зато подумай, как обидно девочкам, когда их принимают за парней?

Это уже много позже, после того как вес Костика перевалил за девяносто, никто его за девчонку уже не принимал, да и к зеркалам он незаметно проникся большим отвращением. Хотя началось все с кажущегося пустяка, в тринадцать лет парнишка неудачно ударился позвоночником об опору мостков, поскользнувшись на мокрых досках. Травму залечили удачно, мама тогда подняла на ноги всех знакомых.

Однако через некоторое время мальчишка начал неудержимо полнеть, и один из докторов, не найдя никаких отклонений, смущенно заявил, что в человеческом организме пока не меньше тайн, чем в космосе.

Костик еще раз окинул взглядом отражавшуюся в зеркале тощую фигурку и горько всхлипнул. Никогда и никому парнишка не признавался, как страстно, до дрожи в сжатых кулаках, ему хочется похудеть.

Стать таким же долговязым и ловким, как большинство его друзей, так же легко крутиться на турнике и нырять в глубину, так же свободно выделывать на дискотеке сумасбродные пируэты… да мало ли, чего еще.

Но вот почему теперь, когда во всем теле Костика не найти и грамма ненавистного жира, ему вовсе не хочется прыгать от счастья?! Неужели судьба, исполняя заветное желание, обязательно должна взять за это самую высокую цену?!

Костик невольно вспомнил сказку про русалочку, и горько скривил губы. Как он ее теперь понимал! Вот только одна большая разница, ей было ради чего терпеть страдания, а его даже не спросили.

Парень отвернулся от зеркала, отер влажные щеки и обреченно откинул крышку люка.

Прямо под открывшимся в полу продолговатым и овальным отверстием, круто уходили вниз деревянные ступеньки, ловко вставленные в плетенную стенку. Костик несчастно взглянул на них, примерился шагнуть и снова отступил.

Нет, он никогда не сумеет ходить в такой неудобной одежде! Особенно вниз, по крутым ступеням. Выданная хозяйкой юбка особо широкой не была, но стоило вытянуть ногу вперед, как грубая ткань, неровно окрашенная в жуткий коричневый цвет, загораживала весь вид и путалась между ног.

Как они только не убиваются? — Впервые в жизни задумался Костик о женских проблемах. Еще его дико злил местный обычай не носить никакого белья, и первым, что он решил привнести в этот мир, должны были стать обычные семейники.

Собственную рубашку, ставшую вполне достаточной, чтоб заменить кимоно, он застегнул под горло, и заложил спереди широкими складками, но она все равно топорщилась со всех сторон.

— Ну, что ты так долго? — встревоженная зеленоволосая голова вынырнула из люка.

— Как вы по ней ходите, по этой лестнице? — хмуро буркнул Костик, — и вообще, нельзя ли где-нибудь достать штаны?

— Можно, — невозмутимо сообщила хозяйка, — но не нужно. Я уже попросила лавочника подобрать тебе вещи поскромнее, сказала, ты хочешь следующей весной отправиться в храм Астандиса. Чтоб ты знала, его жрицами могут стать только невинные девы. Так и тебе спокойнее будет, и приставать меньше станут. А по лестнице спускайся спиной вперед, юбку спереди приподними и придерживай на коленях рукой.

— Ччерт! — Рыкнул сквозь зубы Костик, едва не сорвавшись с лестницы, несмотря на выполненные указания, как же он уже ненавидит эту юбку!

Нижнее помещение своей необычностью перещеголяло верхнее, но первым делом парень ринулся к окну, обнаружив, что оно больше верхнего по размеру и обращено в другую сторону.

Отсюда было видно много больше. Противоположный холмистый берег просторной бухты, зелень густых рощ, начинающаяся за светлой полосой мелководья и рыжей черточкой пляжа, серая громада крепости, забравшейся на скалу. Однако отнюдь не почти привычный морской пейзаж заставил Костика изумленно приоткрыть рот.

Теперь он отчетливо представлял, как снаружи выглядит жилище, в котором он находится.

Как огромный желудь с круглыми дырочками окошек и дверей, висящий в кроне не менее огромного дерева.

Потому что точно такие, по одному и гроздьями, висели вокруг на всех ветвях, которые можно было разглядеть.

— Ничего себе! Как же отсюда спускаться-то? — сглотнув внезапно подступившую тошноту, пробормотал Костик, осторожно высовывая голову в дырку.

Высота впечатляла, этаж четвертый, не меньше.

— Там есть лестница, — неопределенно махнула в сторону хозяйка, — а ты, пока не привыкнешь, сиди тут.

— А… по надобностям? — краснея, поинтересовался парнишка, хотя для него этот вопрос пока не был актуален.

— Внизу есть будочка, показать?

— Попозже, — отказался Костик, торопясь выяснить все интересующие вопросы разом, — А где берете воду?

— Купаемся в море, а чтобы пить — разносчики приносят, еду тоже. Тут очаги зажигать нельзя. У них не дорого, не волнуйся, я неплохо на мазях зарабатываю. Я вот что подумала, раз у тебя нет родни, оставайся пока со мной. Станешь помогать, буду зарабатывать еще больше, начну давать тебе немного монет. Накопишь на свое гнездо.

Рассказывая все это, хозяйка ловко толкла в ступке горьковато пахнущие сухие листья.

— Моряна! — звавший хозяйку голос был вовсе не тот, давешний, наглый, а звонкий и мальчишеский, — заказ забери.

— Иду, — крикнула Моряна и пояснила Костику, вставая, — меня зовут Сая. А моряной кличут, потому что смеска. Ты так не зови, не люблю.

В приготовленном Саей узелке оказалась одежда для Костика, и первое, что его порадовало с тех пор, как он встал ногами в проклятый таз, было подобие трусов. Смешное, по колено длиной и на застегивающихся по бокам пуговицах одеяние он натянул сразу же, воспользовавшись тем, что Сая зачем-то полезла наверх. Еще была кофта с очень короткими рукавами. Она запахивалась как халат и завязывалась сзади длинными широкими тесемками, которых Костику хватило, чтоб обернуть талию три раза и сделать на животе внушительный узел.

Последней была бандана, и её наличие тоже порадовало. Волосы Костя давно носил длинные, чуть ниже плеч, а теперь у него возникло стойкое подозрение, что они стали еще длиннее. Костик так увлекся засовыванием волос под бандану, что не заметил появления чужого человека, даже шагов не расслышал.

Просто внезапно почувствовал, как кто-то сильный крепко притиснул его к стене, и больно ущипнул за ягодицу.

— О, вот и новенькая малышка, — горячим шепотом сообщил на ухо парню насмешливый мужской голос, показавшийся Костику омерзительнее всех слышанных ранее голосов.

А в следующий момент его обладатель корчился на полу, сдавленно матерясь и скрипя зубами.

Пара молниеносных выпадов из тех, которым учитель прежде всего обучал девчонок, удались как никогда. Напоследок Костик, еще не пришедший в себя от ярости, крепко, с вывертом, ущипнул наглеца за задницу.

— Что здесь происходит? — кошкой скатившаяся по лестнице моряна недоуменно застыла над гостем.

— Он на меня напал, — бдительно следя за притихшим нахалом, звенящим от ненависти голосом сообщил Костик и несчастно скривился. Голос тоже стал звучать намного выше.

— Иди наверх, — строго приказала Костику моряна, пряча глаза.

Парень оскорбленно дернул худым плечом и направился к лестнице.

Нет, не нравится ему тут, совершенно не нравится!

— Зачем? — еще хрипловатым от боли голосом, спросил вслед ему ушибленный, пытаясь сесть.

— Что, зачем? — презрительно сощурился Костик.

— Зачем ты меня ущипнула?

— А что, не понравилось? — едко изумился Костик в ответ, приподнял спереди юбку и храбро полез наверх.

— Подожди… — вдруг засмеялся его враг, — я уже ухожу.

Костик вопросительно взглянул на Саю, но она так героически молчала, что у парнишки от нехороших подозрений похолодело в животе. Похоже, не следовало так сильно бить этого хама.

Гость с усилием поднялся, достал откуда-то из пояса кошель и бросил на стол.

— Корми ее получше… одни кости, — развернулся и, больше не взглянув на Костика, вышел прочь.

Сая с облегчением выдохнула, крадучись, пробежалась к двери, с минуту молча вглядывалась куда-то, и вдруг сердито закричала:

— Жано! Иди сюда, бездельник!

Костик так и подпрыгнул от неожиданности. С ума сошла тетка, не иначе! Вроде Тиной его назвала, а кричит — Жано?! Или у нее еще кто-то тут живет?!

Внезапно за окном мелькнуло что-то темное и крупное, напряженные нервы Костика не выдержали, отдавая телу мгновенный приказ. Парень даже сам не понял, зачем он метнулся в сторону. Тут же запнулся об скамеечку, инстинктивно попытался удержаться на ногах, но запутался в юбке и грохнулся на пол. Повезло еще, что пол в помещении устилали циновки.

— Да что за день! — в сердцах вскрикнула Сая, едва успевшая подхватить свою ступку, — не иначе, демоны свадьбу правят! Поднимайся, Тина, сильно ушиблась?

— Нет, — расстроенно буркнул Костик, что-что, а падать так, чтобы ничего себе не сломать, учитель научил их в первую очередь.

Жаль только, что отдала его мама туда слишком поздно.

— Это Жано, прости, я не подумала, что ты так испугаешься, — ухватив за руку, Сая помогла Костику подняться.

— Мяу, — сказало рядом бархатисто-басовито и Костик снова дернулся.

Теперь — чтобы побыстрее рассмотреть неведомого Жано.

Как тут же стало понятно, не зря дергался. Питомец оказался просто сногсшибательным. В самом прямом смысле, если такая киса с ветки на тебя спрыгнет, на ногах точно не удержишься. Размером Жано был с рысь.

И окрас невероятно красивый, темно-серый, с более темной полосой по спине и серебряной подпушкой.

— Клёвый, — с восхищением выдал Костик, ласково теребя Жано за ухом.

— А ты смелая, — в голосе Саи проскользнула нотка облегчения, — и ему понравилась. У меня был осенью ученик… так они не поладили. Пришлось расстаться.

— Ну и правильно, — прикосновение к мягкому меху приносило не только удовольствие пальцам, но и успокоение душе.

Если рядом с хозяйкой живет такое свободолюбивое и гордое существо, значит, Сая хороший человек. Впрочем… вроде она говорила, что не совсем человек?!

— Ты обещала рассказать про морян.

— Сначала закажу обед, — Сая высыпала на подол монеты из оставленного кошелька и занималась их подсчетом, — ты жареную рыбу больше любишь или крабов?!

— Смотря, какая рыба, — пожал плечами Костик, решив не заморачиваться этичностью траты выданных нахалом денег, не ему ведь давали?! — И смотря, какие крабы. А Жано что любит? Ух, красавчик!

— Этого бездельника нужно бы наказать, прошлялся где-то все утро, — с притворной строгостью буркнула моряна, и, не выдержав, потрепала питомца по спине, — тогда закажем уточек, Жано их обожает.

Котяра довольно мявкнул, словно отлично понял сказанное, и придвинулся к Костику поближе, поворачиваясь так, чтоб тому было удобно чесать за обоими ушками.

Заказывать оказалось проще, чем можно было предположить по уровню местной жизни. Моряна просто вышла из комнатки и коротко свистнула. Не удержавшись от любопытства Костик шагнул следом за Саей к двери, и обнаружил за ней довольно широкий балкончик с веревочными перилами.

И ведущий к нему от ближайшей, толстой, как столетняя сосна, ветви, веревочный же мостик. Вид покачивающегося средства сообщения удручил Костика донельзя. Парнишка даже представить не мог, как он в проклятой юбке потопает по этому ненадежному сооружению.

Зато юный абориген прибежал ловко, как обезьяна. Даже руками, кажется, почти не держался. Выслушал указания Саи, и, посвистывая, чуть не вприпрыжку помчался их выполнять. Видимо, не часто ему выпадали такие щедрые заказы.

Уточки золотились хрустяще-румяной корочкой, истекали янтарным жирком и пахли просто бесподобно. Костик едва язык не проглотил, пока Сая раскладывала еду на маленьком столике. Сидеть полагалось прямо на полу, подложив под бока плоские подушечки и тугие валики.

Кроме пары птичек, размером с хорошего цыпленка каждая, разносчик принес тонкие, рыжие лепешки, похожие на лаваш, и связку очищенных от коры желтоватых толстых стеблей, которые Костик сначала принял за бананы.

— Это маринованный тростник, — нарезая стебли ломтиками, пояснила Сая, — попробуй, вкусно.

Стебли тростника заменяли гарнир и овощи в одном флаконе, были сладковато-кисло острыми и на вкус смутно напоминали капустные кочерыжки. Еще разносчик принес кувшин очень холодного кисловато-сладкого сока, малинового цвета, но неожиданно пахнущего грушами.

Поглощая вкуснющее мясо и щедро делясь с котом, Костик предпочитал не думать о деньгах, на которые они пируют, и о том, чего может возомнить себе туземный ловелас. Знал точно, что-что, а эту дурь он выбьет вместе с зубами изо всех, кто попытается к нему прикоснуться.

Парнишка сжал кулак, изучающе разглядел его и разочарованно вздохнул. Пожалуй, про зубы он погорячился.

Но ничего, на человеческом теле и без того хватает очень болючих местечек. А вот руками придется заниматься всерьез. Как и ногами, да и вообще всем этим чахоточно-худосочным тельцем.

— Сая, а где мне можно тренироваться?

Вопрос Костика вверг моряну в глубокий ступор. Даже жевать перестала.

— В чем тренироваться?

— Ну, понимаешь, раньше я немного учился драться, сама знаешь, каждый парень должен уметь отбиться от отморозков. А теперь хочу немного позаниматься, чтоб мускулы подкачать… почему-то я стал намного худее… чем был.

— Если ты думаешь, что Тарос будет к тебе еще приставать, то можешь успокоиться, — облегченно вздохнула Сая, — наш хариф человек очень строгий и насильников не жалует. Да Тарос и не стал бы делать ничего плохого… у него просто привычка такая, дурная, всех женщин сначала обнимать, а потом разговаривать.

— Сая, ты можешь мне рассказывать всё, что угодно, — в этом вопросе Костик был непреклонен, и очень надеялся, что говорит достаточно убедительно, — но, не забывай, я и сам парень. И лучше тебя знаю… что думают мужики, щипая девушек за задницу.

— Ты девушка, Тина! — так же упрямо уставилась на него Сая, — и должна говорить — я сама, а не — я сам. Следи за своим языком.

— И что, девушек тут не учатся драться? — замечание Костик пропустил мимо ушей.

— Только знатных, — отрицательно замотала головой моряна, — им учительниц нанимают из гвардии императрицы.

— А в гвардию как попадают? — упоминание о женской гвардии живо заинтересовало парня.

— Тебе не попасть. Дочки обедневших господ и военных сначала сдают экзамены в военную академию, а потом учатся три года. У меня была подруга, дочь помощника харифа, вот она хотела стать воином, и поехала в Мановран. Но проиграла вступительный бой, и не попала. А потом там и замуж вышла.

— Вот видишь, — обрадовался Костик, — бывает вступительный бой! Значит, нужно тренироваться, чтоб его выиграть! Только местечко найти, где нет толпы любопытных. И еще мужские штаны. Я буду юбку сверху надевать, а там снимать. Сая, помоги! Это очень важно… не хочу я быть слабой девчонкой.

— Ладно, — дожевав мясо, неохотно буркнула моряна, — дам я тебе штаны. И место покажу. Но ты больше не будешь говорить, что ты парень, и станешь следить за языком!

— Заметано! Тащи штаны! — прикидывая, с чего начать занятия, согласился ученик.

Вернее, ученица… как ни обидно, а против истины не попрешь. Да и тело беспрерывно напоминало об этом, то открывшимся в вырезе кофточки видом, то тонкими пальчиками, подносящими ко рту кусок мяса, то еще какими неожиданностями. В совершенно банальных прежде вопросах.

Но уступая обстоятельствам по мелочам, Костик не собирался уступать им в главном. Не хочет он быть девчонкой, значит и не будет. Просто пока поживет и присмотрится, как и что в этом мире с медициной. Если повезет и есть тут маги — заработает денег и попросит мага вернуть родной пол, а если магов нет — найдет самого лучшего хирурга.

Если очень захочешь, всего можно добиться, говорила мама, четыре года проваливавшаяся на экзаменах в институт. А в пятый раз все-таки сдала на отлично, и очень этим гордилась.

Получив потертые и невзрачные штаны, Костик был счастлив так, словно ему подарили костюм от кутюр.

Однако тренировку пришлось отложить. Сая заявила, что, во-первых, к вечеру ей нужно сделать три горшочка целебной мази, парни в крепости не устают ставить дружкам синяки и ссадины. И это у них еще до железа не дошло! А во-вторых, сейчас почти середина дня и на улице болтается куча народу, все, кто собрался пообедать и искупаться.

Если отправиться на заветное местечко сейчас, за ними непременно увяжется несколько любопытных бездельников. Поэтому пойдут они позже, ближе к закату, когда все разойдутся по домам и харчевням.

— А пока вот, — Сая выдала Костику деревянное корытце и охапку листьев, — поруби помельче, я потом маслом залью, чтоб настаивалось.

— Хорошо, — покладисто согласился Костик, беря корытце, — а листья специально двух видов?

— С чего ты такое спросила? — Безучастно хмыкнула моряна, и вдруг отставила ступку и метнулась к нему, — покажи!

— Вот.

— Ох, — теперь Костик знал, как бледнеют моряны, — как же я пропустила… ежовник-то совсем нехорошая трава, сыпь да жжение пошло бы… и как ты углядела?

— Да что тут глядеть, — фыркнул Костик, рассортировывая очень похожие внешне листочки, только на одних были с изнанки белые крапушки, — вот меня мать с ранней весны морковку полоть посылала, а знаешь, сколько похожих на нее травок? Особенно укроп! Я один год перепутал, так только укроп и вырос!

— Мудрая женщина, твоя мать! Да и моряне никогда не ошибаются, — умиленно смотрела на него Сая, — так и сказали, тебе эта девочка больше всех подходит! Ведь ты меня сейчас от таких неприятностей уберегла! Мазь-то я отбеливающую делать собираюсь, угадываешь, кто ее купить мог?

— Чего тут угадывать, — хмыкнул Костик, — и так ясно. Лучше про морян расскажи, пока снова не забыла.

— Про морян… — Сая вернулась на свою скамеечку и взяла в руки ступку, — ну слушай. Наш мир — центральным зовут, я не очень разбираюсь, как это устроено, но жители остальных шести именно через наш мир всегда ходили, куда им нужно было.

— Что, прям захотели, и пошли?

— Не прямо, а через особую дверь. Их, двери эти, мастера делали и силой наполняли… только про это простым людям знать не дано. Да и по своему миру мы могли через те двери мгновенно пройти. Конечно, только у богатых господ свои были, зато в храмах стояли, кто мог за вход заплатить, тот и проходил. Каждая дверь в свое место ведет, твоя вот — на пропавший остров. Еще есть место в приграничье, но туда сейчас мало кто из людей приходит. В ту дверь из мира демонов зло лезет, монстры разные, нечисть, зверье невиданное. Даже природа меняется, вместо долины и речки разрослось черное болото. Вот и приходится всем ходить через тот проход, что на Хамшир ведет.

Так, вот, про морян. Они сюда всем народом повалили, когда в их мир беда пришла. Старики рассказывают, страшный удар был, потом что-то с небом случилось, сплошные тучи, солнца нет, водоросли гибнуть начали, потом рыба…

Я думаю, они остров специально немного притопили, чтоб быстрее перебраться. Сейчас тут уже прижились, рыбу продают, корабли проводят через скалы, крабов разводят особых, с мой столик величиной. Людей моряны не обижают, но и к себе особо не подпускают, только мужчин по весне… ну сама понимаешь, раз не совсем девочка. Ну а детей потом делят, кто с жабрами родился — себе забирают, остальных на берегу кладут.

— А что это за Хамшир такой?! — припомнил уже слышанное название парень.

— Одна из земель… я не была, не знаю. У нас с ними вражда. Нет, воевать еще не начали, но мир держится на гнилых нитках. Вот из-за дверей и спор. Наш правитель требует, чтобы всем жителям нашего мира можно было через те ворота свободно ходить, а они не дают. Охраны нагнали, только тех пропускают, кто купил право на проход. Остальных увозят в крепость и там разбираются, может человек заплатить, или должен отработать. Только жителей дальних миров бесплатно впускают, даже три просьбы самые первые выполняют. Говорят, от страха. Однажды одного иномирца в рабство продали, а он сумел сбежать в свой мир… и оттуда снова пришел.

И перебил всех, кто его продавал, болтают, страшное оружие принес из своего мира… сказка, наверное.

 

Глава 4

Конс

Часа через три, к тому времени, как довольно бойко топающий хутам остановился перед дверьми деревенской харчевни, Конс точно знал, что влип по-крупному.

Знахарь, назвавшийся Авроносом, неторопливо посвятил парня в самые простейшие правила жизни и взаимоотношений между людьми этого мира и ничего, что смогло бы его порадовать, парень пока не услышал.

Сами жители называли его срединным, или центральным, и никто не смог бы подтвердить или опровергнуть их убеждения. Каждому человеку кажется, что он сидит на вершине глобуса.

На разбросанных по океану семи небольших, с Австралию, материках, жило несколько различных рас. Однако межмировой портал, названный спутником просто дверью, и использующийся также для местных переходов, остался только тут, на Хамшире. Правда, есть еще один, на Зании, но через него теперь почти не ходят. Боятся. Из какого-то перенаселенного мира по тому проходу начали перебираться туда непонятные и чуждые существа.

Зато раньше, во время расцвета эпохи мастеров, двери были на всех материках, и люди жили намного дружнее и богаче. Но постепенно двери перестали работать, и случилось это по разным причинам. Одна дверь взорвалась, другая — затонула. Какая-то постепенно оказалась в глубине такой обширной пустыни, что доставить до нее клиентов не берется ни один хутамщик. Про остальные достоверных сведений почти нет, так давно через них никто не проходил. Хотя мастера, вернее, потомки мастеров, наверняка знают всё. Но живут они в своей крепости и никого постороннего к себе не пускают, хоть умирай под воротами.

Дня через три хутам должен доставить путников в Юдаир, небольшой городок на берегу судоходной реки, и там Конс должен будет решить, оставаться в этом городке, или ехать дальше. Судя по объяснениям Авроноса, лучше всего ехать дальше, в столицу империи, но за проезд туда придется заплатить.

Как и везде, вопрос, где заработать денег, оказался самым больным.

В ответ на предложение третьего пассажира сдавать в наем свою рабыню, Костю просто передернуло, и знахарь, наблюдавший за ним, необидно хихикнул.

— Речь вовсе не о том, что ты подумал, хотя и таким путем некоторые зарабатывают себе на кусок мяса, — мягко сообщил он, — её можно просто отдавать поденно в кухарки, няньки или прачки. Но он правильно сказал, труд таджерок ценится дешевле остальных, потому что они упрямы и делают всё по-своему, мало прислушиваясь к пожеланию хозяев.

— Кстати, — шепнул Авронос, когда на короткой остановке их спутник отошел в кустики, — по закону тебе должны исполнить еще одно желание… смотри, не поторопись. В Юдаире ты можешь выпросить небольшой домик, но вряд ли заработаешь там на жизнь… думай.

И Конс думал… так усиленно, что к обеду голова трещала. То ли от дум, то ли от голода. Поэтому в харчевню он входил с надеждой на скорейшее решение хотя бы одной проблемы, урчащего желудка. Как объяснил тот же Авронос, все расходы по доставке до ближайшего города иномирян и жителей, заплативших в храмах, оплачивала казна, ведь пронести через вход можно было очень мало. Одежду и то, что уместится в карманах. Однако деньги и драгоценности таким путем проносить запрещалось. Кроме оговоренных в строгом перечне фамильных и служебных перстней и ожерелий.

Харчевня Костику не понравилась с первого взгляда, темная, неухоженная, но выбора не было. Именно тут готовили для них оплаченный казной обед.

— Можешь взять себе мою порцию, — внезапно предложил так и не назвавший себя третий спутник, и направился к чистенькому домику напротив.

— Спасибо, — неуверенно буркнул Конс, заметив ироничный взгляд Авроноса и начиная понимать, что в этом мире нужно вести себя как можно осмотрительнее, если не хочешь пролететь так, как он пролетел с двумя первыми желаниями.

Изнутри харчевня оказалась довольно просторной продолговатой комнатой, вдоль стен которой стояло два длинных, некрашеных стола. К ним прилагались такие же грубые скамьи, и глиняный пол. Клиентов за столами было немного, всего человек пять, и то, что они ели, показалось парню вполне приемлемым, если судить по запаху.

Майка, опустив на лицо покрывало, плелась следом за Костиком, но дальше двери не пошла, прижалась к стенке в углу, и притворилась мебелью.

— Как её покормить? — тихонько спросил парень у шедшего впереди знахаря и тот в ответ подмигнул совершенно по-земному.

Мастер класс будет показывать, понял Костик, и успокоился, так даже лучше.

— Три обычные порции, и мне курицу, — оказалось, что хутамщик уже ждет их возле окна на кухню, — а где третий?

— Отдал нам свою порцию, — спокойно буркнул знахарь, — решил поесть домашнего.

Спорить водила не стал, видимо, экономия государственных медяков в его обязанности не входила.

Авронос потянул Костика за собой, к наиболее чистому углу стола, и взглядом указал на место у стены.

Парень понятливо моргнул, сел так, чтоб видеть всех, и бережно пристроил рядом свой инструмент, который, по совету того же знахаря, всюду таскал с собой.

Из кухни выскочил невысокий босоногий человечек, держащий в руках простую доску и начал составлять с нее на стол горшки и миски. Судя по торчащей из одного горшка ручке деревянной поварешки, раскладывать порции предполагалось самим клиентам.

— Зови рабыню, посмотрим, что умеет, — приказал знахарь, проследив взглядом за севшим отдельно водилой, перед которым ставил огромную сковороду второй низкорослый подавальщик.

По комнате поплыл заманчивый запах жареного мяса, но шел он вовсе не из горшка, которым по-хозяйски распоряжалась послушно подошедшая Майка.

Взяв из стопки первую миску, крутнула в горшке половником, безошибочно нашла мясную кость и вытащила вместе с густой похлебкой.

— Мясо положишь нам, — пользуясь прежним разрешением Костика, — холодно буркнул Авронос, — остатки похлебки нальешь себе.

Конс молчал, и так уже много натворил по незнанию. Да и присмотреться, какие тут порции, не мешало. Если Майке останется очень мало, можно оставить ей часть своей доли, не обидится. Рабам тут обижаться не следовало, уж это он успел понять.

Разливать еду Майка умела. Ловко поделила мясо, легко решив вопрос с третьим куском, просто положила в отдельную миску, и разломала, помогая себе ложками. Долила миски мужчин похлебкой, после наполнила и свою миску, и, поставив неподалеку от Костика, застыла в ожидании.

— Поломай лепешки, возьми себе кусок и садись, — тихо скомандовал знахарь, придвигая себе миску, — потом разложишь кашу.

— Там рагу, — почти прошептала Майка, скромно присаживаясь на скамейку, но знахарь услышал.

— Вот потому их и зовут упрямыми, — макая в суп кусочек серой, довольно черствой лепешки, тихо пояснил он Костику.

Однако Костик считал иначе.

— По сути — она права, — возразил так же тихо, — а вдруг я не ем рагу? И оставлю место для каши?

— Не с твоей комплекцией оставлять в миске еду, — знахарь искоса глянул на парня и снова заработал ложкой.

— Но и желудок растягивать не стоит, — возвращаться в то, ужасающее его самого, тело, Костик не желал категорически.

— Можем забрать рагу с собой, — доев похлебку, решил знахарь, — мне тоже супа хватило наесться.

— А горшок? — разглядывая кривобокого уродца, дальнего родственника тех горшков, в каких бабушки продают на рынке цветы, Конс понимал, что дорого стоить он не может… но ведь у них и этого нет?!

— Попробуй сыграть… — подумав, чуть насмешливо предложил знахарь, — у тебя неплохо получалось. И мелодия новая… может, на горшок заработаешь.

Жаль только, что петь он практически не умеет, вздохнул Костик. Хотя музыкальный слух был идеальный, стоило парню запеть, как он сам ощущал, что-то першит в горле, не давая звукам вырваться и свободно лететь вслед за мелодией.

Да и хорошо, что не умеет, прикинув, что такое он мог бы спеть этим неторопливо жующим людям, понял вдруг Костик. Одну из песен Тэм, которые он почти все знает наизусть? А где гарантия, что поймут правильно и не потащат казнить? Кто знает, на что аллергия у местных жителей, а особенно, у местной власти?

Нет, никаких песен, только мелодия и только простая, веселая. Лучше что-нибудь народное, типа калинки. Или валенок.

Костик, наконец, решился, взял в руки банджо-балалайку и тронул струны, кажется, ему или, в самом деле, они звучат сегодня более звонко и глубоко?

Сами собой выбрались коробейники, начало показалось более ярким. Пустые углы харчевни неожиданно отозвались на звон струн, акустика помещения оказалось довольно сносной.

Конс проиграл песенку два раза подряд, пытаясь сообразить, как в этом мире принято намекать, что труд музыканта положено оплачивать? Дома один из его одноклассников ходил на автобусную остановку и клал перед собой старенькую бейсболку, но тут могли не понять такого жеста. Да и шапки у Конса не было.

— А печальное — можешь? — остановившийся перед столом хозяин с любопытством разглядывал необычного клиента.

Костик кивнул и перешел на лучинушку, стараясь затягивать паузы.

Хозяин сидел напротив, слушал, хмурился… а потом достал из-за пазухи кошель и вынул оттуда монету.

— Держи… и это… сейчас курицу принесут.

— А мы хотели рагу забрать, — поняв, что наткнулся на ценителя, скромно потупился Костик, — позже, в дороге перекусить.

— Сделай, — кивнул низкорослому подавальщику хозяин, — да бутыль с квасом не забудь.

Костик отлично понял, что за такую щедрость придется сыграть еще что-нибудь, но ни капли не расстроился, замаячившая перед ним возможность заработка окрыляла.

Просто склонился к мандолино-гитаре и тронул струны.

— Ехать пора, — слегка виновато сообщил хутамщик через полчаса, останавливаясь рядом с их столом, — а то к переправе опоздаем.

— Идем, — кивнул Авронос, и Костя решительно поднялся следом за ним.

Похоже, он не прогадал с первым желанием, понял парень, когда один из обедающих подошел и высыпал ему в ладонь несколько разномастных монет.

— Спасибо, — слегка растерянно пробормотал Конс, высыпая монеты в приятно потяжелевший карман, и сделал в памяти зарубочку, узнать у знахаря, как тут считают деньги и как хранят… в родном мире карманники его не трогали.

Третий пассажир уже сидел на своем месте, пресыщено ковыряя в зубах щепочкой. Лениво проследил взглядом за тем, как забрались в корзину спутники, как юркнула следом и уселась Майка. И изумленно приподнял бровь, увидев как хутамщик, прежде чем залезть, просовывает в дверцу и ставит рядом с рабыней повязанную куском полотна увесистую плетенку.

— Вы, я вижу, времени даром не теряли, — хмыкнул он, изучающе разглядывая спутников, — неужели нашли желающих на таджерку?

Костика неприятно резануло это предположение, но ответить резкостью парень не успел. В бок ему предупреждающе уперся палец знахаря, и повернув в удивлении голову, Конс увидел уже знакомое подмигивание.

— Шутите, господин Хадзони?! Там и обедало-то всего человек пять, — небрежно хмыкнул Авронос, устраиваясь поудобнее, — нет, это хозяин оказался любителем дейнэ. Ну, вот и расплатился горшком с рагу. Давайте немного вздремнем после обеда… дорога тут ровная.

Последние слова явно были вежливым предложением помолчать, и Хадзони отлично это понял, пожелал приятного отдыха и тоже заворочался в подушках.

Вскоре они честно посапывали, а Костик ломал голову, почему Авронос не захотел рассказывать соседу про его успехи? С одной стороны, до сих пор лекарь делал ему только добро, и не верить ему не было причины. Зато с другой, как всегда говорила мама, если люди ни с того, ни с сего делают тебе добро — значит, им что-то от тебя нужно.

Но ведь и этот, Хадзони, тоже уступил свой обед… или ему было все равно не жалко? Костик терялся в догадках и размышлениях, он они уже не были такими черными как до обеда, теперь он знал, что заработать сможет… вот только сколько дней можно зарабатывать на одном месте? И сколько стоит переезд? Окупится ли мотание по селам и городам его заработком?

А ведь нужно заработать денег на обратную дорогу в свой мир. Судя по тому, что оплативших дорогу в храме было всего двое, не такое это и дешевое удовольствие. Как Костик успел понять, большинство из тех, кто свалился в яму, специально откопанную на месте выхода из портала, чтоб никто не увильнул, перемещались в долг, с последующей отработкой. Или были чьими-то работниками, и даже рабами. Их забирали специально ожидавшие конвоиры.

— Вставай, — тряс кто-то Костика, — переправа!

Парень встрепенулся и торопливо полез из кибитки. Майка с корзинкой уже стояла на деревянном причале, к которому был привязан большой плот. Вокруг топталось около десятка хутамов, и возчики торопливо таскали снятые с их спин узлы, мешки, бочки и корзины.

Пассажиры гуляли по берегу, приценивались к разложенным на прибрежных камнях товарам, подкреплялись купленными тут же пирожками и жареной рыбой.

— Пойдем, погуляем, — кивнул в сторону неказистого сарайчика Авронос, — потом рабыню отпустишь.

Еще не совсем проснувшийся Костик безропотно потопал за ним, и понял, зачем лекарь увел его в сторону, только когда тот осмотрелся и тихо прошептал:

— Не играй больше, потом все объясню, как на ночлег устроимся, — а сейчас купи мешок и спрячь дейнэ, а то народ приставать начнет…

— Я же местные деньги не понимаю! — Вспомнил парень свои намерения спросить насчет денег, — и как их хранить — не знаю.

— Нужно купить кошель и носить на шее… а лучше — отдай на хранение рабыне. Не бойся, она сбежать не может, и тратить без разрешения не станет… всё, пойдем.

— Иди, погуляй, — приказал Майке Конс, вернувшись на пристань, — потом пойдешь, купишь мешок для дейнэ.

Девчонка только на миг вскинула на него глаза, тут же покорно опустила ресницы и пошла в сторону женского сарая.

А Костик замер, чувствуя, что от стыда начинают гореть уши. Как быстро он привык, что у него есть рабыня…

Для пассажиров в центре плота был устроено что-то вроде верхней палубы, приподнятой над полом на высоту около полутора метров. Над ней был натянут навес, бока и вход так же, как в повозке, защищены сеткой. Видимо, туземцы очень не любили насекомых… или это насекомые не любили туземцев?

На плоту важных пассажиров было больше, человек десять, и едва величавый, как капитан круизного лайнера, плотогон разрешил посадку, все они устремились к лесенке, торопясь занять места в самом дальнем углу. Наверное, в этом был какой-то смысл, только Костик не хотел в него вникать. Новый мир нравился ему все меньше, по мере того, как парень узнавал его ближе. И хотя пока он не обладал ни средствами, ни силой противиться обстоятельствам, но и копировать поведение аборигенов во всех мелочах не имел никакого желания.

Вот и оказался под навесом последним, не считая следовавшей за ним Майки и чьей-то рабыни. Устроившись на привычных уже подушках, обнаружил сидящего напротив лекаря.

Не захотел оставлять Конса без присмотра?! Или случайно так получилось, как узнать?!

— Давайте перекусим, — спокойно предложил Авронос, — а то на середине реки будет качать.

Костик и сам хотел это предложить, за четыре часа суп превратился в воспоминание, но никак не мог придумать повод.

— Май, — обернулся к сидящей почти рядом девчонке, — организуй.

Убедился, что рабыня неплохо разбирается в местных ценах и порядках, когда девчонка принесла с рынка не только мешок и завязки, но и кусок мягкой кошмы, замотать инструмент.

— Она что, провинилась? — небрежно поинтересовался лекарь, однако произнес это тихо и почти в самое ухо парня.

— С чего ты взял?

— А почему ты сократил имя? Так делают, только когда недовольны рабами.

— Предупреждать нужно, — расстроенно выдохнул Костик, и, немедленно обернувшись к рабыне, проговорил, — Майка, не забудь себе отложить еды и мяса.

Он и раньше хотел сказать девчонке насчет мяса, руки еще помнили невероятно тонкую талию, да собирался сделать это через лекаря. Как-то естественнее у того получалось… командовать.

Как оказалось, перекусывать собрались не одни они. Вскоре по небольшому помещению носились запахи чего-то мясного, вяленой рыбы, незнакомых острых приправ и зелени.

— А нашего соседа позовем? — Оглянулся Костик в поисках Хадзони и увидел, что тот уже и сам пробирается в их сторону.

— Позволите присоединиться? — в руках спутника был увесистый сверток, — я горячие пироги купил.

— Мы собирались вас звать, — уверенно кивнул Авронос, и Костик в который раз отметил его умение держаться непринужденно и с достоинством.

Нужно бы и ему научиться… к таким уверенным людям даже отморозки меньше лезут.

— Дожили, — донесся до Костика раздраженный голос одного из пассажиров, когда Майка отсела в сторону с миской, в которой стыдливо прятался куриный хребетик, — голытьба своих рабынь мясом кормит.

— Тсс, — мгновенно стиснула руку Конса жилистая ладонь лекаря, — Не нужно обращать внимания, у него просто печень больная.

— Ну, так не у всех же висят на шее многотысячные карточные долги, — внезапно бросил в никуда Хадзони.

Под навесом воцарилась нехорошая тишина, нарушаемая только осторожным похрустыванием пережевываемой пищи.

— Ты со мной разговариваешь?! — злобно поинтересовался печеночник, уставясь в сторону раздражающей его компании, и Костик смог рассмотреть нервное, носатое и усатое лицо немолодого мужчины.

— Нет, просто рассуждаю, — Хадзони явно нарывался.

Скосив глаза на Авроноса, Конс понял, что тому очень не нравится вся эта заварушка, однако понять, в чем дело, пока не мог.

Вроде их третий спутник заступился за него, почему же лекарь мрачнеет на глазах? А у него самого начинает сжиматься сердце от предчувствия неприятностей?

Усатик решительно передвинулся ближе, схватился за рукоятку оружия.

Хадзони пренебрежительно фыркнул, заметив эти приготовления.

— Извините, что вмешиваюсь, — очень вежливо и холодно произнес вдруг Авронос таким тоном, что все присутствующие, уже начавшие отодвигаться, чтобы случайно не пострадать в потасовке, настороженно замерли, — но я, как человек господина Югнелиуса Лонгердийского, вынужден буду выступить непредвзятым свидетелем, если начнется разбирательство по этому делу.

Он достал из-за пазухи переливающийся зеленью жетон и помахал им в воздухе.

— Нету никакого дела… — злобно скрипнув зубами, усатый пополз в свой угол.

— Нечто подобное я и подумал, — Хадзони казался чрезвычайно разочарованным, но старательно скрывал свои чувства.

Лекарь не ответил, тоже сделал вид, что очень занят куском остывшего, но от этого не менее аппетитного мяса. Местная курица оказалась чуть не вдвое мельче тех, что приносила из магазина мать, но несравненно вкуснее. Очень скоро они обсосали все косточки, съели по миске рагу и по пирогу, и жизнь стала казаться Костику вполне приемлемой. Можно будет побродить тут недельку-другую… рассмотреть всё как следует. А потом вернуться домой… парень очень надеялся, что сумеет найти путь назад.

Можно представить, какие будут глаза у пацанов, когда они увидят его в таком облике! А вот рассказам про этот мир не поверят… как пить дать. Жаль, конечно.

Переправа заняла почти два часа, и вовсе не потому, что река была такой уж широкой. Просто плот двигался очень медленно, тщательно выбирая путь между вскипающими над водой пенными бурунчиками.

Тяжелее всего плотогонам пришлось, когда неуклюжее средство передвижения достигло середины. Более быстрое течение тащило его на камни и крепкие, загорелые парни бегали от борта к борту, помогая направляющим шестами. Несколько раз плот задевал краем подводные валуны, и его начинало разворачивать. Кибитка с пассажирами кренилась и угрожающе скрипела, но никто особо не паниковал.

Старался не волноваться и Костик, плавал он отлично, и надеялся, что сумеет спасти свою балалайку и упрямую девчонку. Разумеется, специально он о ней не думал…. Просто забыть не получалось. То и дело всплывали в памяти не замеченные сразу, или показавшиеся незначительными подробности, и Костикина оценка произошедшего постоянно менялась, в прямой зависимости от того, в каком настроении был в этот момент он сам. Еще имелся один вопрос, с приближением вечера волновавший его все сильнее, однако парень ни за что не стал бы задавать его туземным советчикам. Даже самому себе не желал признаваться, как сильно его интересует, где спят рабыни ночью.

К противоположному берегу плот пристал в сумерках и на несколько километров ниже того места, откуда начинал свой путь. От потемневшей деревянной пристани пассажиры топали по склону холма пешком, и Костик искоса поглядывал на плетенку, которую тащила Майка.

— Когда я вижу идущего налегке мужчину, рядом с которым тащит тяжелые сумки его жена, — всегда сердито говорила в таких случаях мама, — мне очень хочется плюнуть в лицо его матери. Именно она когда-то не вдолбила сыну, что это подлость, быть настолько бесчувственным и жестоким к близкому и более слабому существу.

И Костик всегда был с нею полностью согласен. Но вот сейчас стоял перед нелегким выбором, отобрать корзинку и нарваться на новый всплеск негодования усатого аборигена или всё же подождать с благородством до лучших времен? Пока он не знает, что представляют из себя все эти люди, очень нежелательно вызывать к себе неприязнь или даже враждебность.

Терзания парня закончились неожиданно скоро, поселок открылся, едва они перевалили за невысокий бугорок. И первые же, плотно стоящие друг к другу и очень похожие на гаражи домишки, оказались местной гостиницей.

Теперь место первым выбирал Авронос, и, не задумываясь, направился к самому новому и высокому из домиков, сделав Костику знак следовать за ним. Хадзони пошел с ними, хотя некоторые пассажиры вселялись по двое. Рассмотрел Костик, пока шел в домик.

Внутри помещение оказалось обставлено очень просто, в метре от входа начиналась одна — единственная лежанка, покрытая чем-то вроде ковра. На лежанке в беспорядке валялись подушки, крошечные оконца были затянуты непременной сеткой.

— Скажи рабыне, чтоб почистила ковер, пока мы умываемся, — предложил Костику Авронос, присмотревшись к лежанке, и парню пришлось повторить Майке приказ.

Вот как у нее получалось так махнуть ресницами, что парень начинал чувствовать себя свиньей, понять он не мог, однако менять указание или предлагать помощь не стал.

И не столько от боязни, что аборигены начнут над ним насмехаться, сколько оттого, что даже представления не имел, с чего начинать эту самую чистку. Но постарался умыться как можно скорее, намереваясь пойти, посмотреть, не слишком ли надрывается рабыня, и заодно улизнуть от спутников. В последние часы их опека стала казаться слишком навязчивой.

В домик он заявился в разгар уборки, и застал Майку без примелькавшегося за день покрывала. С закатанными рукавами и замотанной на затылке длинной черной косой, девчонка выглядела невероятно худенькой и хрупкой, однако действовала умело и решительно.

С ковром Майка поступила просто, достала где-то метелку и выметала его, как хозяйки метут пол, только крошки летели. Костик несколько секунд понаблюдал и ретировался, сообразив, наконец, что не зря весь мусор резко начал лететь только в его сторону.

— Вот же вредная! — сердито бурчал парнишка, выскакивая на низенькое крылечко и отряхаясь, — я о ней забочусь…

Знакомые голоса, тихо спорящие за углом, заинтересовали слегка угрожающими интонациями, заставив поспешно отодвинуться в темную щель между домиками. Конс оказался довольно далеко от ведущей к крылечку дорожки, но не зря гордился своим слухом. Сумел расслышать каждое сказанное вполголоса словечко.

— …можно подумать, гильдии он нужен ради красивых глазок, — зло шипел Авронос, шедший первым, — постарайтесь запомнить, вам тут ничего не перепадет.

— Почему вы так уверены, что его светлости понравится ваша идея? — едко бросил ему в спину Хадзони, — насколько я знаю… он отличается просто таджерским упрямством. Во всех случаях можем заключить сделку, если его не примет Югни, заберем мы. На этих условиях я готов оплатить дорогу в столицу.

— Ладно… — минуту помолчав, вздохнул лекарь, — только не устраивайте больше таких провокаций… иначе мы расстанемся врагами.

— Обещаю… а где наше дарование?

— Я думаю, тут… — лекарь неопределенно хмыкнул, — и, кстати, не задевайте его рабыню… он относится к этому ревниво… думаю, у него никогда раньше не было… рабынь.

Костика в жар бросило и от двусмысленности, прозвучавшей в голосе спутника и от понимания, что именно он был предметом их тайной сделки.

Вот ведь чувствовал же, что не стоит слишком полагаться на доброту и отзывчивость первых встречных, да расслабился, повелся на то, что взять с него нечего. Оказывается — ошибся. Откуда Хадзони узнал про его выступление в харчевне — догадаться нетрудно, поговорил с хутамщиком. И с чего решил, что какая-то гильдия захочет взять к себе пришельца, если подумать, тоже можно понять, наверняка не последний человек в этой самой гильдии. Знать бы еще, что это за гильдия… добропорядочных ювелиров или киллеров?

Да и с Авроносом не так уж все ясно, представляется человеком всем известного лица, а путешествует с небольшим мешком, без монетки в карманах. Да и одежка простая, как у торговцев. Впрочем, и Хадзони одет незамысловато, полотняные штаны, тонкая рубашка… или это специально, чтоб воры не позарились?

Как в таких условиях определить, к кому выгоднее примкнуть ему самому, или уже вообще пора бежать куда подальше со всех ног?!

Костик злобно сплюнул и, стараясь никому не попадаться на глаза, заторопился организовывать себе алиби. Раз он так нужен аборигенам, их не может не встревожить его долгое отсутствие. Следовательно — ринутся искать. И лучше заранее притвориться любопытным лохом… впрочем, он с утра отлично в этом напрактиковался.

Отойдя подальше от спального домика, Конс огляделся по сторонам, ну и где он мог болтаться не менее четверти часа? Или с кем? Ответ притопал в виде компании бывших спутников, направлявшихся в сторону деревеньки.

— У молодого господина нет желания скрасить вечерок в хорошей компании? — усатик, назвавший Конса пару часов назад голытьбой, улыбался так сахарно, словно всю жизнь снимался в рекламных роликах.

Не подозревая, что Костика просто тошнит от любой рекламы. Когда смотрит телик, ни на миг не выпускает из пальцев пульт, наловчившись предугадывать появление первых кадров рекламы, и нажимать кнопку за секунду до этого.

— Как появится, сообщу вам первому, — вернул ему Конс дебильно-счастливую улыбку, отлично понимая, что ломает отработанный ритуал, по которому на такой вопрос отвечают обычно "да" или "нет".

И ясно, что на любой ответ заготовлен какой-нибудь подленький отклик, в стиле вызывающих шуточек гопников.

— Вот ты где, — с заметным облегчением произнес за спиной голос Авроноса, — заблудился?

— Нет, хотел деревню рассмотреть, — почти честно буркнул Костик, зло радуясь собственной догадливости, — а что?

— Пора идти на ужин, — невозмутимо ответил лекарь, наблюдая, как усатик с компанией торопливо удаляются в сторону деревни, — но есть вариант попроще, я схожу один и прикажу принести еду в спальню. Или ты хочешь пойти со мной?

— Не очень, — снова почти не солгал парнишка, — как-то не нравятся мне эти люди. Особенно усатый.

— А Хадзони? — неожиданно понизил голос лекарь, бдительно поглядывая по сторонам.

— Он немного хитроват, — протянул с нарочитой неуверенностью Конс, пытаясь угадать, куда клонит Авронос.

— Он представитель имперской торговой гильдии… и предложил оплатить нашу дорогу до столицы.

— С чего такая доброта?! — вытаращил глаза Конс, стараясь как можно правдоподобнее сыграть роль лоха, хотя очень подозревал, что экзамен в театральное провалил бы с треском.

— Если мой господин не захочет нанять тебя музыкантом, — в голосе лекаря слышалась явная и очень непонятная досада, — то наймет его гильдия.

Костик постарался состроить обрадованное лицо, понимая, что именно такой реакции от него и ждут. Одновременно пытаясь не показать вспыхнувших сомнений, вот с какого интереса лекарь так стремится навязать Костика своему господину?! И что есть в парне такого особенного, чего нет в местных лабухах? Ну ведь не может же быть, чтобы не было тут вообще никаких музыкантов?! Раз даже в возке стражников вместе с разным барахлом валялся вполне приличный инструмент?! Значит, можно предположить, что этот мир видел намного более талантливых балалаечников, чем Костик?! Он ведь отлично знает истинную оценку своих способностей, учительница особой тактичностью не страдала.

— А вы уверены… что я справлюсь? — попытался прощупать почву парнишка, хотя уже сообразил, вовсе не из-за сиюминутного каприза, или банального сострадания его спутники пришли к такому решению.

Да у него при взгляде на таскающих неподъемные тяжести рабынь, вообще начинает крепнуть убеждение, что с состраданием в этом мире такой же напряг, как в его собственном.

— Это лучший для тебя вариант быстро разбогатеть и стать независимым человеком… не хочешь же ты всю жизнь ублажать трактирщиков?

— Не хочу, — неопределенно хмыкнул Костик, предпочитая не уточнять, чего именно.

— Тогда иди в наш номер, и подожди меня… не заблудишься?

— Нет, — мотнул головой парень и усмехнулся, как можно заблудиться в двух десятках гаражей?

В домике уже был порядок, ковер почищен, подушки аккуратно разложены вдоль стен, а метелка исчезла.

Хадзони пока не было, только Майка сидела на полу в уголке, поджав под себя ноги и обняв колени руками. Рассмотрев ее показательно-несчастную позу, Костик неожиданно развеселился. Правы были спутники, хитрая она и упрямая, но есть в таком поведении и что-то неуловимо привлекательное, хотя пока и трудно объяснить, что именно.

— Поднимайся, — приказал почти сурово, — и запомни, на полу сидеть я тебе не разрешаю. Грязно, сыро… еще заболеешь, лечи тебя потом. Устройся вот тут с краю, я буду спать рядом.

Последнее Костик прибавил неожиданно даже для себя самого, и не смог бы точно сказать, что именно подтолкнуло его к такому заявлению, смутные мысли, что весь день не давали покоя, или желание доказать ей свои права. Смешное, если вдуматься, желание, по правилам местного мира он и так имел на нее все права, зато по законам собственного был полной скотиной.

Майка молча устроилась на краю настила, подтянула поближе плетенку.

— Что ты там таскаешь? — Вбитые мамой сведения насчет того, что в любой вареной еде, не убранной в холодильник, через несколько часов бурно размножаются бактерии, внезапно всплыли в памяти, — сейчас принесут свежую еду, выброси всё это куда подальше.

Майка удивленно махнула ресницами, слезла с топчана, направилась к двери. И вдруг остановилась, повернулась к нему вполоборота, и едва слышно прошептала:

— А отдать… можно?

— Что хочешь, то и делай, — в лицо Костику бросилась кровь, вот реально он лох, как ни старается казаться крутым, ведь есть же другие рабыни, — и вообще… сама думай, как лучше поступать.

Девчонка слиняла бесшумно, словно растаяла, а Костик влез на облюбованное местечко, растянулся на ковре и задумчиво уставился в прикрытое сеточкой оконце. Как то слишком резко и странно перевернулась вверх тормашками вся его жизнь, и иногда просто нестерпимо хотелось зажмурить глаза и потрясти головой, в безумной надежде, что весь этот отсталый мир исчезнет, как дурной сон.

— Вот, переоденься, — вошедший Хадзони протянул парню узелок, — и не спорь… так будет лучше.

Все знают, как для него будет лучше, только сам он этого никак понять не может, хмуро хмыкнул Костик, разворачивая сверток. В наличии оказались простые штаны и рубаха, примерно такого качества, как у самого торговца, серая бандана, довольно модный, между прочим, головной убор в этом мире, и длинные трусы, немного похожие на семейники.

Наверное, и правда, лучше переодеться, но любимые джинсы он никому не отдаст. Их ведь и ушить можно.

Конс уже переоделся в местную одежду, повязал голову банданой и упаковал джинсы в мешок с дайне, когда вернулась Майка. Вскинула озадаченно ресницы, тут же, спохватившись, опустила взгляд и полезла на выбранное для нее хозяином место.

— Э… — начал, было, торговец, заметил прищуренные в ожидании глаза Костика, поперхнулся, и сказал явно не то, что собирался, — ужинать пойдем в харчевню?

— Нет, Авронос прикажет, чтоб принесли сюда — кротко ответил парнишка, решив, по мере возможности, изображать послушного мальчика.

Хочет он, или нет — все равно с окончательными выводами придется подождать до столицы, и не стоит портить себе несколько дней пути стычками с имеющими на него какие-то планы спутниками. Все равно ничем это ему не поможет… лучше попытаться расположить их к себе и постараться вытащить как можно больше информации. Как говорят, кто предупрежден…

 

Глава 5

Стан

— Сколько мне еще сидеть?

Раздраженный голосок Хо вспугнул стайку шустрых птичек, весело перепархивающих с кустика на кустик всего в трех шагах от Стана.

— Час, — безучастно сообщил парень, переворачивая большие песочный часы.

— Что?! — девчонка мигом вскочила на ноги, и возмущенно уставилась на Костю, — ты еще два часа назад сказал, что сидеть нужно час!

— Нет, — возразил он таким же ровным голосом, — я сказал совсем иное. Я сказал, что ты должна сесть, постараться расслабиться и освободиться от всех посторонних мыслей и чувств, кроме ощущения единения с природой. Когда ты почувствуешь, как энергия мира свободно течет сквозь тело, очищает разум и придает твоему духу уверенность в своей правоте и силе, наступит второй этап тренировки. И случится это не ранее, как через час.

— Но я так и делала!

— Нет! — Категорично качнулась покрытая ослепительно белой банданой голова, — сначала ты морщилась и ерзала, пытаясь устроиться поудобнее, немного погодя принялась наблюдать за птичками, затем потихоньку достала из кармана какую-то сладость и сжевала, потом начала искать глазами кувшин с водой и облизываться…

— А ты все время за мной подсматривал? — подозрительно сморщила носик Хо, — значит, ты тоже не освобождался от посторонних мыслей?!

— Мне легче входить в отрешенное состояние, и я уже умею, не прерывая медитации, чувствовать то, что творится за спиной. Но сказать, что ты мне совсем не мешала — все-таки не могу.

— Мне кажется, ты врешь, — подумав, убежденно заявила капризная девчонка, — не хочешь меня учить, вот и придумал дурацкую медитацию. Чему можно научиться, сидя на коврике со скрюченными ногами?

— Терпению, выносливости, умению отвлекаться от внешних раздражителей и сосредотачивать свои мысли и силы на основной задаче… и еще много чему.

— Выносливости можно научиться, только бегая вокруг замка с мешком песка на плечах, так нам говорил мастер Чалтор. И мы бегали по три часа, а оказывается, нужно было просто сидеть на коврике? — насмешливо фыркнула Хо.

Завершая сказанное незаметным, как ей самой казалось, маневром по захвату вожделенного кувшина с водой.

— Тренировка окончена.

Стан с показным спокойствием поднялся со специально сплетенного корзинщиком подобия циновки, аккуратно его скрутил и, сунув под мышку, небрежной трусцой побежал к замку.

Идею пробежаться он счел вполне достойной воплощения в жизнь. Да и от этой невыносимой злюки быстрее подальше окажется. В глубине души Стан считал, что ему необычайно повезло, в первый же день после перехода в этот мир повстречать коменданта приграничья господина Зорденса Гадруни. В его доме у парня не было никаких проблем ни с едой, ни с одеждой. Ни в общении с людьми.

Кроме Хо. Девчонка так и не простила ему свой позорный проигрыш, и всячески старалась напакостить хоть в чем-нибудь. И её папа еще считал, что кому-то может прийти в голову дурная идея совратить эту малолетнюю неврастеничку! — сердито фыркнул Стан.

— Я папе все расскажу! — яростно закричала вслед девчонка, — он нанял тебя работать…

Окончания ее монолога Стан слушать не стал, просто прибавил скорость. С его длинными ногами и нынешним весом — бегать одно удовольствие. Да и хорошее питание и постоянные тренировки делали свое дело, с каждым днем добавляя силы крепнущим мышцам.

Можно будет довести количество утренних отжиманий до полусотни, подбегая к зданию, решил парень, но не больше. Не стоит резко увеличивать нагрузки на истощенный организм. Как предположил замковый лекарь — неправильным переносом.

Едва Стан распахнул дверь своей комнаты, к нему устремились четыре пушистых комочка. За эти три дня котята подросли ненамного, зато у них почти полностью открылись и потеряли мутность глазки. И Костю они безошибочно узнавали среди любой толпы.

Парень снял с полки мисочку с молоком и растянулся прямо на полу, кормить животных он старался как можно чаще, не обращая внимания на советы местного дрессировщика.

— Приучишь жрать все время, они тебе минуты отдохнуть не дадут, — хмуро выговаривал Юфот, плечистый здоровяк, с изуродованными шрамами пальцами.

— В природе они едят, когда хотят. Первые дни мать от малышей вообще не отходит, — вспомнил Костя соседскую кошку, заведшую потомство у них на погребице, — значит, так им нужно для здоровья.

Но дрессировщика ему в этом переубедить не удалось. Как и в том, что маленькие мангуры — вполне добродушные существа. Да парень не особенно и старался, еще в дороге обнаружив, что котята и в самом деле далеко не всем позволяют себя безнаказанно гладить и тискать. Мгновенно пуская в ход далеко не безобидные когти и острейшие клычки.

Стук в дверь раздался в тот самый момент, когда Стан, покормив котят и уложив их в корзину, снимал рубаху, чтоб приступить к разминке.

Комнату ему выделили довольно просторную, даже удалось, сдвинув в уголок за кроватью сундук, выкроить достаточно место для занятий. Повторять первую и единственную попытку заниматься на улице парень пока не решался, слишком много любопытных сбежалось тогда посмотреть на диковинное зрелище. Именно поэтому с Хо они занимались в дальнем углу господского сада, под бдительным присмотром старичка садовника.

— Тебя господин зовет, — шустрый и румяный мальчишка-паж восторженно взирал на Стана голубыми глазками, — он в башне.

Наябедничала-таки, — сердито хмыкнул парень, запирая дверь.

На которой, вдобавок к огромному замку, висело грозное объявление, что входить запрещено. И неважно, что большая часть прислуги была неграмотна, много сильнее, чем любопытство, у них было развито уважение к любым надписям. А тем более таким, под которыми злобно скалился череп, пронзенный впившимися накрест молниями.

В верхнее помещение башни, где комендант устроил кабинет для работы, вела винтовая лестница. Очень узкая и скрипучая, она не оставляла ни единому существу возможности незаметно подобраться к ведущему в кабинет проему. Костя догадывался, что Зорденс, в стремлении не потерять это важное качество, специально не ставил в проем двери, стойко терпя сквозняки и зимние холода.

— Пришел? — комендант торопливо спрятал в стоящую перед ним железную шкатулку какие-то бумаги, — очень хорошо. У меня к тебе важный разговор.

Стан насторожился, но отвечать не торопился. Пока никакого вопроса не задано, не стоит вылезать вперед с объясненьями, на практике проверено, можно выляпать такие сведения, о каких собеседник до этого и не подозревал.

— Но сначала я хочу спросить, что ты думаешь про характер Хо? Только честно.

— Неуравновешенный, вспыльчивый и злопамятный. Еще можно добавить нетерпеливость и неумение мыслить логически, — жалеть ябеду Костя не собирался, тем более что успел понять — лести и подхалимства комендант не переносил.

— Ясно, — нахмурился Зорденс, — а хоть какие-то положительные качества ты нашел?

— Если стремление одерживать верх любой ценой и негласное соревнование с братом в этом мире считаются за положительные, то да.

— Спасибо, — неожиданно грустно улыбнулся комендант, — надеюсь, теперь тебе понятно, почему ей нельзя предоставить столько свободы, сколько она хотела бы?!

— Натворит таких делов, что потом не расхлебать, — по-взрослому усмехнулся Стан, и внезапно поймал себя на мысли что и в самом деле чувствует себя в этом мире старше и уверенней, чем в родном.

Но задумываться об этом не стал, огорошенный следующей фразой хозяина.

— Именно поэтому я решил приставить тебя к ней… на время путешествия.

— Какого еще путешествия? — Мгновенно забыв и о солидности и о своем намерении не задавать вопросов, вытаращился Костя.

— Я объясню, — казалось, слова давались коменданту с трудом, — у нас назревает война. Ты понимаешь, что это такое?

— Более чем, — сразу подтянулся и стал настороженным пришелец, — а с кем?

— С Империей. Извини, — заметив, что эти слова не произвели должного впечатления, поправился хозяин, — ты же не знаешь, империя в нашем мире одна. Великая Гаэданская. Занимает весь материк Хамшир, расположенный от нас ближе всех остальных. Еще триста лет назад королевство Гаэдан одно за другим захватило все остальные, расположенные на материке, и объявило себя империей.

— А теперь хотят захватить и соседние?! — понимающе хмыкнул Стан, как знакомо!

Идеи мирового господства не дают спать очередному Наполеону.

— Тут сложный вопрос… на объяснения у меня нет времени. Я получил достоверные сведения, что перемирие не продлится слишком долго. И решил отправить Хо к родственникам, там она будет в безопасности. Ты должен ее сопровождать.

Комендант смолк и изучающе уставился на парня, ожидая ответа.

Стан отлично понимал, что должен выразить свое счастье таким доверием, однако, прежде чем ответить, хотел хоть немного понять, в чем подвох. А что он есть — сомневаться не приходилось.

— У вас нет надежных и проверенных воинов?

Зорденс незаметно выдохнул, первую проверку парень прошел.

— Есть. Но их хорошо знают… те, кто может захотеть помешать.

— А то, что я ни разу никого не сопровождал, и не знаю правил и законов вашего мира, вас не пугает?

— А тебя пугает?

— Ну, я же не нарик обкуренный, чтоб никого не бояться… просто хотелось бы узнать более подробный план.

— Все знают, что у меня появились маленькие мангуры, — начал комендант и Стан невольно закусил губу, сознавать, что котята с ним не навсегда, было очень неприятно.

— Поскольку это очень ценный товар, никто не удивится, если я отправлю их на летнюю ярмарку в Хедул, там можно продать зверей с наибольшей выгодой. Отправлять буду обозом, у меня есть и другие товары. Ты поедешь как дрессировщик тех малышей, которые живут с тобой, за других отвечает Юфот.

— И что, мы поедем без охраны?

— Звери Юфота сами по себе отличная охрана, но пару надежных людей я дам… они присоединятся в деревушке, под видом наемников. Один из них и будет у вас главным. Но за Хо отвечаешь ты.

Говорит так, словно уже получил согласие, отметил парень. Да и то сказать, на самом деле выбора у него нет. Отправить котят с Юфотом он и сам никогда не захочет. Оставалось задать последний вопрос.

— А Хо не узнают?

— Придется одеть как селянку, подписавшую договор с храмом Астандиса, — помрачнел комендант, — за нападение на своих будущих жриц служители наказывают очень строго.

— И далеко этот Хедул? — расспрашивать, как служители неведомого божества ловят бандитов, Костя считал бессмысленным.

— На Хамшире… восточный округ. И последнее… никто не будет знать, что ты охраняешь Хо. Даже она. Только ты сам… а на самый крайний случай я дам тебе записку. Хорошенько продумай, что понадобится тебе и твоим зверям. Может быть оружие, запасная одежда… в рамках разумного, конечно, Хас все выдаст. Насчет денег указание он получил. Иди. К вечеру все должно быть готово.

Спускаясь по лестнице, Стан услышал скрип нижних ступенек и заторопился, не так просто разминуться на узкой лестнице. Почти добежав донизу, парень обнаружил замершую у стены Хо, видимо, тоже услышавшую скрип ступеней и ожидавшую, пока освободится проход. Взглянул на худенькую настороженную фигурку и невольно посочувствовал девчонке. Знал уже, что Хо выросла без матери. А вот теперь в один день останется и без отца с братом. Вряд ли комендант решил бы расстаться с дочерью, если не предполагал самого плохого развития событий.

— Наябедничал уже?! — по-своему поняла юная госпожа хмурый взгляд учителя, — у, зануда! Ненавижу!

И больно толкнула Костю острым локотком в ребро, пробираясь мимо.

Вот стервочка! А он, лопух, расчувствовался, пожалел ее!

Когда совсем стемнело, за Костей пришел один из старых слуг. Парень забросил за плечо завязанный как рюкзак мешок с вещами, подхватил клетку с котятами, поневоле пришлось пойти на крайнюю меру. Ему в дороге спать нужно, а любопытные котята в это время могут уползти куда не надо.

Слуга вел парня по заснувшему дому, электричества в этом мире не было, а масляные светильники полагались только господам и стражнику у парадного входа. Однако Костю вели вовсе не к нему.

Выбравшись через черный вход, слуга уверенно прошел освещенной лишь звездным небом тропкой через сад и молча указал на лестницу, ведущую на стену. Все понятно, начиная подъем по еще хранившим дневное тепло камням, хмыкнул парень, первый этап путешествия предстоит совершить на хотомаре.

Впечатления от первого перелета на этом странном приспособлении у него остались странные и противоречивые. И не сказать, чтоб очень неприятные. Хотя, увидев хотомар в первый раз, Стан не нашел ничего привлекательного в стоящей на верхней площадке башни плетеной, как корзинка, кибитке. С крыши кибитки, по размеру напоминающей клетку для крупных зверей, свисали какие-то подозрительные зеленоватые лохмоты, вместо колес — нечто смутно похожее на полозья.

Костя, если честно, тогда вообще не поверил, что эта конструкция сможет полететь. Поглядывал настороженно на закрытые ворота странного сарая, построенного на краю крыши, и пытался угадать, что именно там прячут аборигены, если дверь размером с ворота гаража? Или… кого?

И открыл рот от изумления, рассмотрев, как из этого поднебесного гаража один из воинов выводит обезьяну с волочащимися за спиной перепончатыми крыльями и птичьим лапами. Как выяснилось, это создание с почти человечьим взглядом печальных глаз и с крыльями, достигавшими в размахе не менее семи метров, называлось тут дрифоном, и работало попеременно мотором и рулем хотомара.

Когда Стан взобрался на широкую площадку, венчающую мощную стену, комендант с сыном уже обрызгали разогревающим составом густо облепивших пассажирскую кабинку пузырников, и торопливо выводили из клети сонного дрифона.

— Садись, — кивнул Косте на кибитку комендант, и незаметно сунул в руку маленький мешочек, — надеюсь…

Зорденс резко отвернулся, махнул рукой и поспешил залезть на место водителя. Назвать пилотом человека, держащего в руках лишь тонкий поводок, у парня отказывалось возмущенное сознание.

В задней части кибитки уже стояла клетка с парой взрослых мангуров, лежали мешки и корзины, и прямо на полу, на тощей подушке, сидел угрюмый Юфот. В передней части сжалась в комок девчонка в деревенском платке и длинном темном одеянии, большего при свете прикрученного до минимума светильника Косте рассмотреть не удалось. Парень поставил клетку с малышами на середину и сел рядом с Хо, никем иным эта пассажирка быть не могла.

— Удачи, — безразлично буркнул ее брат и закрыл дверцу снаружи.

Костя почувствовал, как дернулись плечи девчонки, и только теперь сообразил, что комендант не сказал правды даже сыну.

Шелест расправляющихся пузырников становился все сильнее, кибитка дернулась раз, другой — и плавно качнулась, явно уже оторвавшись от площадки.

Стан оглянулся на маленькое оконце в передней части кабинки, сквозь которое видна была спина коменданта и разочарованно вздохнул, главный недостаток хотомара — абсолютное неведение пассажиров насчет происходящего снаружи. Раздувшиеся пузырники плотно закрывали не только крошечные оконца, но и многочисленные щели, и даже свежий воздух попадал в кибитку лишь снизу.

Впереди комендант что-то тихо скомандовал дрифону и возникло ощущение движения.

Движимый любопытством, Стан еще во время первого полета пытался выяснить все интересующие его подробности, но узнал немного. Дрифонов совсем маленькими ловили в горах Имрая, одного из северных континентов, аборигены, и за очень большие деньги продавали уже обученными.

Их задачей было находить подходящие воздушные потоки и вовремя поворачивать хотомар в нужном направлении. Следить за тем, чтоб путники и багаж прибыли туда, куда им нужно, оставалось обязанностью рулевого.

В свободное время, когда дрифон не тянул хотомар, переводя его в подходящий поток, ему было разрешено отдыхать, сидя прямо на пузырниках.

Летели долго, почти до рассвета. Прикрывшись какой-то тряпкой, давно заснула Хо, долго тихонько плакавшая перед сном, мерно похрапывал Юфот.

Дождавшись, пока штатный дрессировщик уснет, Стан открыл клетку и выпустил малышей. Первым делом осмотрел и смазал зельем, выданным замковым лекарем, заживающую царапину у самого маленького, потом поплотнее накормил котят, попутно стараясь приучить к мисочке. Неизвестно, будет ли в дороге достаточно времени, чтобы кормить с пальца. После этого не удержался и позволил им немного поиграть в любимые игры, ловить его ускользающий палец и прятаться под рубахой.

Ощущение внимательного чужого взгляда возникло ниоткуда, Костя даже дернулся и пристальнее вгляделся в лицо Юфота. Нет, дрессировщик крепко спал, приоткрыв во сне рот и вращая глазами под закрытыми веками. Кошмар снится, говорил в таких случаях дед, живший с бабкой в станице, в трех часах езды от города.

Спала и Хо, отвернувшись носом в уголок. Стан совсем было поверил, что ему чужой взгляд просто померещился, но тут разыгравшийся котенок чуть сильнее обычного царапнул его руку. Парень сначала даже боли не почувствовал, но царапинка мгновенно набухла алыми капельками. А мангуренок, словно поняв, что провинился, сжался, припал к полу и даже глазки прикрыл.

Острая жалость кольнула сердце, неужели котенок решил, что его будут наказывать?

— Эй, малыш! — с ласковой укоризной шепнул Стан, прижимая кроху к груди, — ну чего ты так сжался? Меня испугался? С чего ты взял, что я могу тебя обидеть? Иди, сюда, маленький, не бойся. Я же понимаю, что ты не нарочно, просто когти такие острые. Нужно будет найти вам какую-нибудь деревяшку, чтоб точили.

Котенок, осмелев, приоткрыл глазки, прильнул совсем как домашний, потом лизнул подсыхающую царапинку.

— А вот это ты зря, — вздохнул Стан, — не нужно привыкать к крови. Я потом ранку зельем смажу.

Он поиграл с малышами еще немного, а когда заметил, что они пытаются пристроиться рядом с ним спать, с сожалением отправил в клетку.

— Там тепло и мягко, — по привычке объяснял он питомцам, стараясь говорить шепотом, — и я за вас спокоен. А то напугаете кого-нибудь… потом придется извиняться… ну их.

Ощущение чужого пристального взгляда, словно холодной сталью полоснуло по коже. Костя резко поднял глаза и столкнулся с немигающим, изучающим взглядом, устремленным на него из большой клетки.

Миндалевидные золотистые глаза с поперечными, непроницаемо-черными зрачками смотрели так странно, одновременно печально и задумчиво, что Костя не выдержал.

— Не рви душу, — прошептал виновато, — тебе я ничем помочь не могу.

Золотистые глаза посмотрели еще с полминуты, мигнули и исчезли, а Костя, стряхнув непонятное напряжение, решил смазать царапину. Полез в мешок за керамической бутылочкой и замер, рассмотрев собственные руки. Ранка исчезла. Он сначала не поверил глазам, закатал рукава повыше, осмотрел руки так тщательно, как никогда не разглядывал и понял, что чудеса иногда случаются.

Причаливший к крыше какого-то сарая хотомар попал прямо в руки молчаливых и суровых на вид людей, сноровисто выгрузивших багаж через дыру от снятой задней стенки. Пока Костя, крепко прижимая к груди клетку, осторожно слезал по небрежно связанной лесенке, комендант, даже не оглянувшись на дочь, направил свой летательный аппарат в обратный путь. Парень проводил взглядом хотомар, похожий издали на связку детских шариков одинакового салатного цвета, и подавил тяжелый вздох. Еще один период его жизни закончился, и даже отсюда, из еще недалекого будущего, кажется заманчиво мирным и спокойным.

— Вон отхожее место, там и бочка для умывания, — кивнул в сторону неприглядного сарайчика один из грузчиков, протягивая руку к клетке, — сбегайте, да садитесь в повозку, перекусим в дороге.

— Нет, — вцепился в клетку Стан, — я с ними пойду.

— А вдруг сбежишь? А нам расплачиваться? — наемник смотрел холодным, изучающим взглядом.

— В какую сторону бежать? — обозлился Стан, сообразив, что его проверяют, — подскажи!

Наемник медленно, и словно нехотя, убрал руку, но не отвернулся, а так и следил немигающим взглядом за топающим к сараюшке Станом.

Как Костя ни злился на пытающихся показать свою власть наемников, вредничать и тянуть время не стал. Отлично понимал, спешат мужики не напрасно. И действительно, вернувшись, обнаружил, что клетки и багаж уже погрузили в плетеную, как и половина вещей на этой планете повозку, установленную на спину восьминогого хутама. Сообразив, что все ждут только его, Стан поспешил забраться внутрь.

Место ему оставили в самом конце, рядом с клетками мангуров, сам Юфот сел ближе к вознице. Однако Стан и тут спорить не стал. Давно убедился, рядом с животными иногда комфортнее, чем с некоторыми людьми, у них не возникает в головах разных подлых замыслов. Да и предмет охраны ему отсюда еще лучше видно, девчонку устроили неподалеку, возле кучи мешков.

— Ты почему не сказал, что дрессировщик? — Наемник, споривший с Костей, поднял глаза от записки, которую, видимо, получил от коменданта и решил прочесть только теперь.

— А на кого я еще похож? — вопросом ответил парень.

— На писаря… — почему-то усмехнулся тот, — меня зовите Таш. Его — Памо.

Возница оглянулся и оскалил зубы, изображая приветливую улыбку.

— Как тебя зовут, я знаю, — взглянув на дрессировщика, сообщил Таш, — этот — Стан, а вот кто у нас дева?

— Я ее не знаю, — совершенно искренне пожал плечами Костя, увиденного мельком при высадке конопатого личика с рыжими ресницами вполне хватило для того, чтоб посеять в его душе сомнение в рассказах коменданта.

А может, хитроумному господину Зорденсу только это и нужно было, направить по ложному следу своих тайных врагов?

Каким-нибудь образом слил им инфу, и теперь радуется своей предприимчивости?! А Хо прячет в одной из крепостей? И тогда для Кости с одной стороны проще, никаких тайных заданий выполнять не нужно, а с другой стороны — сложнее. Потому что возникает закономерный вопрос, куда идти после Хедульского рынка? По плану коменданта, возвращаться на Занию он не должен.

— Я ее тоже первый раз вижу, — важно сообщил Юфот, — но вечером на кухне слышал, что привезли девчонку с тракта, со знаком храма.

— Я Лива. — Едва слышно прошептала конопатая, прогнав по спине Стана холодный сквознячок, и заставляя склониться ниже к клетке.

Не узнать этот голосок он просто не мог, хотя она и старательно хрипела. Но музыкальный слух, черти бы его побрали, обмануть невозможно.

— Есть хотите? Пока горячее, — не дожидаясь ответа, Таш расстелил на сундучке кусок полотна и начал раскладывать еду по мискам.

Горячее оказалось огромными кусками жареной рыбы, к которым полагались лишь пресные лепешки, но Костя по этому поводу совершенно не переживал. Рыбу он любил, и мог есть хоть три раза в день.

На запах рыбы зашевелились котята, вызвав у Кости понимающую усмешку, кошки, они и в другом мире кошки! Некоторых особенностей строения животных, по которым их можно было отнести и к роду собачьих, свежеиспеченный дрессировщик предпочитал не замечать. Оно ему надо, заморачиваться всякими мелочами?

Подвинул ближе клетку, мелкими кусочками поломал и даже помял самую нежную рыбную мякоть, старательно проверяя на наличие косточек, и достал из клетки первого малыша.

Таш, исподтишка наблюдающий за Станом, тихо охнул и едва не подавился куском.

— Ты что творишь, паршивец! — взвыл наемник, и ошеломленно смолк, узрев, как остальные малыши проворно выбираются из клетки и лезут на колени этого долговязого задохлика.

— Малышей к рыбе приучаю, — серьезно сообщил Костя, — в ней много фосфора.

— Чего в ней много? — кажется командир решил, что комендант подсунул ему юродивого.

Их, как всем известно, звери тоже не трогают.

— Неважно, — вздохнул Стан, ясно, что химия тут на уровне отваров и настоек, — главное — котятам полезно.

— Да какие это тебе котята! — Таш незаметно передвинул ближе ножны и положил руку на рукоять меча, — это же мангуры!

— Вот и я говорю! — Веско хмыкнул Юфот, — дикие звери! А он спит с ними в одной комнате!

— Врешь! — еще спорил командир, но уже понимал, дрессировщик говорит чистую правду и вместе с вот этим малохольным жердяем лично он получил очень большую проблему.

— Ну, сплю, — спокойно пожал плечами Стан, — и что? Они еще дети! Новорожденные почти! Как можно было бросить их в сарае в железной клетке?! Да я прибью каждого, кто на такое решится!

— Ты словами-то не бросайся, — бдительно наблюдая за передвижениями пушистых комочков, Таш даже про еду забыл, — убивец нашелся!

Да и какая там еда, если он сам видел человека, едва оставшегося в живых, после того как ему располосовал лицо и грудь вот такой "котенок"?!

— Не врет он, — мрачно сморщился Юфот, как бы ни хотелось ему промолчать, но если что случится и хозяин узнает, что он не предупредил… добра не жди, — и правду убьет. Одного уже убил… мне хотомарщик рассказал, он сам видел. Бандиты котят украсть хотели, кирьян-травой полили. А он их догнал… всем троим досталось… один не встал.

— Не убивал я его, — мрачно поправил Стан, вот что за народ? Прямо на глазах дело шьют! — он сам со стены неудачно свалился. Но если бы знал, зачем им котята — непременно бы убил.

Посмотрел на побелевшие косточки кулака, стискивающего рукоятку меча, и вздохнул, ну и нервный тут народ!

— Меч-то убери. Я тебе гарантирую, что котята никого не тронут. Первые.

Таш сглотнул и нехотя снял пальцы с рукояти. Но вовсе не странное слово — "гарантирую" его убедило, а маленький мангуренок, игриво нырнувший за пазуху ненормальному дрессировщику и выбравшийся из рукава. Причем парень этого даже как будто и не заметил.

После завтрака, наигравшись и осоловев, котята по одному добровольно потянулись в клетку. Костя с умилением следил, как они деловито устраивались в один тесный клубок на свежесмененной постилке. Сухим мхом парень предусмотрительно туго набил пару мешочков, отлично понимая, что в дороге может и не оказаться возможности его купить.

Старый Хас, личный слуга коменданта вообще долго разглядывал Стана, услышав перечень предметов, которые тот собирался взять с собой. Один комплект запасной одежды, самого простого вида, но желательно попрочней, моток самой крепкой и тонкой веревки, большой нож, в случае необходимости вполне достойный звания кинжала. Кроме того пара иголок и моток ниток, кружка, ложка, немного соли, тонкое одеяло и кусок редкой ткани, похожей на марлю, из какой тут шили балдахины от насекомых к кроватям простых служанок. И напоследок, кресало, связку сухих смолистых щепок, крепкий мешок и пару пузырников. Благо в доме коменданта застаревшими, негибкими от продолжительного использования и потому непригодными для хотомара пузырниками слуги пользовались с большой изобретательностью. Поливая, вместо дорогостоящего зелья, горячей водой.

Зелья для разогрева пузырников и от всевозможных напастей, типа несварения желудка и ожогов, имеющих подлое обыкновение нападать на путешественников, Стан выпросил у лекаря и рассовал между мхом.

— А вот из этого тебе ничего не нужно? — поинтересовался Хас и оглянулся на внушительный ворох забракованного дрессировщиком добра, приготовленного для него заранее.

Потом с сомнением перевел взгляд на довольно скромную кучку вещей выбранных Станом. Нет, с тем, что он сам намеревался выдать парню, эта кучка не шла ни в какое сравнение. Старик даже заподозрить не мог, что нищий парнишка откажется не только от нарядных костюмов и модных сапог, но и от хорошего меча, в украшенных камнями ножнах.

Продолжая укладывать вещи в мешок, в нижних углах которого завязал по крупному сушеному фрукту, Костя скосил глаза на предлагаемые вещи и честно ответил:

— Все нужно. Только я не верблюд, таскать такие тяжести.

— Так тебя вроде повезут? — Засомневался старик, старательно делая вид, что он не в курсе планов своего господина.

Хотя, может, и действительно ничего не знает, мелькнуло в голове парня, тогда тем более не стоит ничего объяснять.

— Ну, тогда пускай те, кто повезут, сами и таскают эту кучу, — кисло сморщился Стан и забросил за плечи импровизированный рюкзак, — а у меня сил пока маловато.

Бдительно проследив, как сумасбродный парнишка напоследок ласково погладил питомцев и запер клетку, Таш облегченно выдохнул и принялся за остывшую рыбу. Давая себе обещание с этого момента глаз не спускать с ненормального дрессировщика.

Костя, даже и не подозревающий об этих предосторожностях тем временем решил подремать, придвинул к клетке с малышами свой мешок и прилег так, чтобы видеть Хо. Данное коменданту обещание он намерен был выполнить во что бы то ни стало, хотя и начинал подозревать, что это будет не так уж и сложно. Девчонка вела себя просто безукоризненно.

Ни в какие разговоры не вступала, глаз почти не поднимала и вообще вела себя как самая забитая золушка. Длинное, почти по щиколотку, серенькое балахонистое платье с длинными рукавами и вырезом под горло, и повязанный по-монашески платок как нельзя лучше подходили высветленным бровкам и ресничкам и конопатому носику. От прежней, капризной и своенравной Хо, досаждавшей его придирками и подколками не осталось и воспоминания.

Словно вместе со слегка великоватым, но дорогим и элегантным мужским костюмом с нее сняли и привычки и характер, и саму сущность.

Костя сердито хмыкнул, поймав себя на том, что слишком огорчен перевоплощением дерзкой чернобровой злюки в это бесцветное создание, и закрыл глаза. И тут же вновь ощутил на себе настораживающий интерес чужого взгляда.

Никаких сомнений о том, кто сверлит его спину немигающими глазами на этот раз парень не испытывал, точно знал, за мешками и корзинами, кроме сидящих в клетке мангуров никого нет. Ну вот что они так смотрят, шевельнулось в душе невольное раздражение, не может он ничего для них сделать. Они же взрослые, хищные и по-настоящему опасные звери. Видел Костя, как их Юфот кормит, издали подсовывая куски мяса пикой на длинной ручке. Да и решетка клеток не зря двойная, чтоб ненароком не достал никого острый как бритва длинный коготь.

Сон потихоньку утягивал в теплую тьму, заставляя забыть и про чужой мир и про хищников и даже про Хо, сидевшую напротив, подтянув к подбородку колени и уныло опустив плечи.

В какой-то неосознанный момент все мысли и заботы растаяли, а взамен появилось чувство спокойной уверенности и свободы. Он шел по дремучему лесу, ловко скользя между деревьями и перепрыгивая через лежащие стволы. Его звало куда-то вдаль незнакомое, но неудержимое и властное чувство, заставляя жмурится и передергивать плечами. И чем дальше он продвигался, тем сильнее становился запах.

Чуть пряный и сладковатый, одуряюще вкусный, сводящий с ума и заставляющий бурлить от предвкушения кровь. Иногда запах исчезал ненадолго, спугнутый легким ветерком или заглушенный другим, более свежим, но он не паниковал и не колебался, так же уверено продолжая идти в выбранном направлении.

И когда запах внезапно оказался прямо над головой — не опешил и не засомневался, чуть скосил глаза, тихонько фыркнул в усы и неторопливо зашагал дальше. Лишь в сердце сильнее заколотился неутомимый родничок. От понимания, что это просто метка, проверка и подсказка для него, игривая и откровенная одновременно.

Она лежала на пригорке, вытянувшись во всю длину своего гибкого, изящного и сильного тела, прикрыв глаза и подставив пробивающимся лучам незащищенный живот. И даже не шевельнулась, пока он так же медленно шел к ней через полянку.

Словно не слышала и не чувствовала его приближения и словно не его ждала на этом пригорке, где они познакомились несколько ночей назад. И только самый кончик хвоста чуть заметно подрагивал, выдавая ее нетерпение и заинтересованность.

Он довольно хлестнул себя по бокам гибким хвостом, шагнул ближе и осторожно положил перед ней жирного тяжелого тушкана, пойманного специально для этого ритуала.

Некоторое время она не шевелилась, делая вид, что ничего не заметила, потом ноздри чуткого носа дрогнули, приоткрываясь навстречу вкусному запаху. Из пасти вынырнул кончик влажного розового язычка, скользнул по носу и пропал, зато лениво приоткрылись обрамленные длинными ресницами золотистые глаза и удивленно-наивно уставились на горку рыжеватого меха, лежащую перед ней. Поизучав тушкана ровно столько, чтоб не уронить собственного достоинства и не обидеть принесшего дар пятнистого красавца, сидевшего с самым невозмутимым видом, изредка хлестая себя по бокам упругим хвостом, она вальяжно, словно нехотя, протянула к добыче лапу и полоснула по ней острейшими когтями.

Он даже замер на миг от накатившего счастья, его дар принят! Она предлагает ему разделить добычу поровну, и после этой, первой совместной трапезы больше не будет ни его, ни её.

Будет новая семья, и отныне верность, преданность и обоюдная забота их спутники на всю жизнь.

Стан проснулся так же резко, как заснул, еще во власти сумасшедшего счастья и уже понимая, что это были не его, а чьи-то чужие, но такие яркие и заманчивые воспоминания. Провел рукой по лицу, стереть проступившее разочарование и обернулся. Золотистые глаза смотрели на него с острой, рвущей душу тоской.

После полудня хутам притопал в какую-то деревню и Таш объявил, что тут они перегружаются. Стан уже был в курсе, что хотя вес хутамов и сильно облегчен двумя рядами вживленных по бокам пузырников, для путешествий на дальние расстояния они не годятся. От силы — дневной переход.

Сейчас привезшего их бегемота поставят к кормушке и забудут на сутки. А их повезет дальше отдохнувшее животное. Самое большое неудобство при таком способе — постоянная перегрузка товаров и багажа. Кибитки у каждого хутамщика свои.

Интересоваться, где хозяин конкретно этого хутама, Стан и не подумал, и без того ясно, что Зорденс не один день готовил эту поездку и лично он просто пришелся кстати со своими котятами. Тем более, у Кости были заботы поважнее, чем судьба бегемота, скисли остатки молока, а котята хотели есть.

Пока парень выяснял, где можно купить молоко, наемники вместе с одним из аборигенов разгрузили повозку и сложили багаж возле заднего крыльца. Потом Таш, велев Стану караулить вещи и девчонку, отправился закупать продукты и договариваться с хутамщиками.

А Памо пошел помогать дрессировщику.

Клетки с мангурами поставили в дальнем конце двора, Юфоту предстояла сложная и хитроумная процедура выгула животных. Чистоплотные кошки наотрез отказывались справлять естественную нужду в клетках, и дрессировщики изобрели сложную и довольно жестокую схему выгула, ради которой зверей и возили парами. Пока одного из пары выпускали в небольшой загончик, Юфот, спрятавшись для безопасности за прочной решеткой, стоял над клеткой со вторым, держа в руках откупоренную фляжку, наполненную ядовитым для мангуров зельем.

И звери, получившие не один наглядный пример того, что будет с напарником, если они осмелятся нарушить правила, вели себя очень послушно. После прогулки добровольно втискивались в тесную дорожную клетку и позволяли помощнику себя запереть.

От нечего делать Стан наблюдал за этой процедурой, и невольно вспоминал сумрачный лес, шелестящие над головой верхушки деревьев, гибкое грациозное тело подружки мангура, легко перелетающей с ветки на ветку.

Понимание пришло неожиданно, острое и беспощадное как удар молнии, едва он увидел, как выбралась из клетки самка. Костя потрясенно следил, как она вяло бредет по загону, отыскивая местечко посуше, и чувствовал такое отчаяние, словно это не мангура, а его самого разлучили с любимой.

Потому что никак не могла быть эта темная, почти шоколадная мангура с поперечными полосами на лапах, той, рыжевато-пятнистой красавицей, которой отдал свою душу смотревший на Костю зверь. И значит с каждым шагом хутама на запад, к проливу, мангур все дальше удалялся от восточных лесов, где осталась его любовь. Или она тоже в плену? И вынуждена каждый день смотреть на чужого избранника?

Так вот почему они не размножаются в неволе! И почему так дороги на рынках маленькие котята! Стан невольно оглянулся на клетку с котятами, и в ужасе замер, пытаясь вспомнить цвет шкуры, на которой впервые увидел малышей. Неужели там, в крепости, была она?

Очень трудно, почти невозможно, сравнить увиденный во сне живой, лоснящийся блеск живого меха с куском окровавленной шкуры, которую он даже вспоминать не может без содрогания и все же… вроде пятна на ней были более темными и размытыми… слава богам, если это так.

Думать, что бандиты убили именно ту красавицу, которой Стан любовался в своем странном гипнотическом сне, было невыносимо больно.

И сверлом ввинчивалась в мозги ужасающая мысль, это что же получается, раз мангуры способны терпеть любые издевательства не только из-за своей, но и ради совершенно незнакомой самки, следовательно, им доступны проявления сострадания, благородства и даже… разума?!

Костя даже рот приоткрыл, оглушенный неожиданностью собственных выводов, сразу вспомнились и неотступное внимание зверя к его играм с котятами и старания пробиться именно в его сон… Совсем по новому увиделся вдруг эпизод с царапиной, и неожиданный испуг котенка. Так вот в чем дело! Малыши очень хорошо контролируют себя, и ни разу до этого, даже будучи еще полуслепыми ни один не позволил себе выпустить когти! Значит, котенок и в тот раз не заигрался, а получил приказ от кого-то более сильного, кого ослушаться просто не мог!

Стан перевел взгляд на загнанного в клетку самца, с неотступной тоской следящего за ним, за мангурой, которую ждала клетка и ясно понял, посылая сон-воспоминание, звери поставили его перед выбором.

Невероятно трудным, почти невозможным. Предать интересы человека, который поверил ему, вытащил почти из тюрьмы, привез в свой дом и окружил вниманием и доверием, и помочь этим зверям, названным аборигенами ужасом ночи? Чудовищам, после нападений которых от человечьих тел остаются лишь рваные лоскутки?

Или сделать вид, что ничего не понял и отвернуться, а потом все несколько дней, пока они будут добираться до побережья и переправляться через пролив на Хамшир, ловить спиной тоскливый, ненавидящий взгляд?! И точно знать, ненависть и злоба зверя растут с каждым километром, на который увеличивается расстояние между ним и любимой. А в одно прекрасное утро или вечер обнаружить, что у мангура от отчаяния и безвыходности сорвало крышу, и он решил принести чужую самку или самого себя в жертву ради свободы? В том, что кроме одного из мангуров погибнут все, кто будет в этот момент находиться поблизости, Костя уверился разом и бесповоротно.

Теперь все несовпадения и странности многочисленных баек про нападения зверей стали ему понятны, как доказанная учителем теорема.

Ясное осознание того, что именно ему, Косте, мангур предоставил последний шанс на спасение его самого, Хо и спутников, пробрало до дрожи, даже кончики пальцев затряслись. И ведь никому нельзя ничего сказать, они и так считают его блаженным, и присматривают, как за маленьким, а после такого объявления и вовсе глаз не спустят. Будут следить как за пациентом в дурдоме.

Значит, если он решит что-то сделать, нужно представить дело так, словно он не при чем. Если заранее не позаботиться о надежном плане и собственном алиби, ему потом всю жизнь не рассчитаться за зверей.

Черт, что творится?! Ведь он рассуждает так, словно уже сделал выбор… и даже не сомневается, что звери просто уйдут и никого не тронут! А вдруг этот гипноз именно на то и направлен, что заморочить, обмануть, заставить открыть дверцу и стать первой жертвой?!

В глазах внезапно потемнело, словно с Костей случился солнечный удар, и перед глазами мягко засияло странное, бледно фиолетовое небо с быстро несущимися рваными багровыми облаками. Сидящий на камне беловолосый старик смотрел парню прямо в глаза и что-то жестко и устало объяснял на резком, каркающем языке. Часть слов была смутно понятна, но смысл большинства фраз терялся, путался в непривычной тональности звуков.

И все же основное Костя понял, убивать людей категорически запрещено… и нападать тоже. Лишь в том случае, если они сами нападут или причинят непоправимый ущерб телу.

Он еще пытался рассмотреть, дослушать, понять, где оказался, а окружающий мир уже обрушился на него вопросом Таша:

— Эй, заснул, что ли?

— Немного задремал, — нарочито потянулся Костя, — а что? Когда обедать будем?

— Через час. Хутамщик скоро придет, вещи погрузим и пойдем похлебаем жидкого. Вот, держи твое молоко, я пока к пекарю схожу, мешок сухарей возьму. Вечерней остановки не будет.

Вот оно что, значит, мангур как-то понял это заранее… оно и неудивительно, если предположить, что он у всех может читать в мозгах…

Но тогда получается, что действовать нужно немедленно? А как, кто бы еще подсказал?

В голове снова потемнело, теперь на короткий миг и он ясно припомнил свою ярость, желание, чтобы бандит упал со ступенек. Это он на что намекает?

Что он, Костя, одной лишь силой своего желания?!

Бред.

Полнейший.

И он готов это доказать прямо сейчас!

Парень небрежно оглянулся на клетки и обнаружил, что Юфот с Памо уже заперли зверей и, о чем-то мирно переговариваясь, неспешно топают к ним с Хо.

Вот и отлично, ничто не повлияет на чистоту эксперимента, рассерженно хмыкнул парень. Прикрыл глаза и сосредоточился, представляя, как тяжелый, опускающийся сверху засов ползет кверху, выскальзывает из гнезда…

Резкий лязг и грохот железа заставили широко распахнуть глаза и уставиться в сторону загончика. Краем глаза заметил, как побелели лица дрессировщика и его помощника, как потянулись к оружию их руки.

Но центральное зрение видело другое. Метнувшегося в сторону соседней клетки мощного пятнистого зверя, ловко зацепившего когтями и рванувшего вверх кованый засов. А в следующую секунду две гибкие тени одним движением взлетели на крышу соседней сараюшки, чтобы исчезнуть в примыкающем к ней огороде.

Стану оставалось только гадать, почудился ему или нет благодарный прощальный взгляд золотистых глаз.

 

Глава 6

Тина

— Свинство подлое! — Костик расстроенно пнул рыжую кучку и сыроватый песок веером разлетелся вокруг ног.

Парнишке хотелось плакать и ругаться, а он не мог сделать ни того, ни другого. Едва с ресниц Костика срываются невольные слезинки, Сая начинает бормотать что-то про несчастную девочку, и смотрит при этом так сочувствующе и жалобно, что в душе поднимается раздражение и возмущение, сколько можно говорить, не девчонка он!

А материться не позволяет воспитание и гордость, мама всегда говорила, что первый признак слабой натуры — желание вылить недовольство собственными ошибками и промахами на совершенно невинных людей. Или зверей. Или просто в никуда.

И Костик не раз убеждался, как права мама. Когда у одного из соседей, спесивого и никчемного мужичка случалась по работе какая-нибудь неприятность, об этом знала вся улица. Васька матерился и орал как ошпаренный, громогласно обвиняя во всем случившемся жену. Что смешнее и печальнее всего, несчастная женщина обычно даже представления не имела, где и кем он в этот раз работает.

Ну а проявить второй признак слабости, — напиться в зюзю — ему вообще не грозит.

По многим причинам. И даже не принципы, и не отвращение парня к спиртному тому виной. Просто тут, на Сузерде, вообще нет традиции распития чего-то крепче кваса. Более того, приезжим и торговцам строго-настрого запрещено провозить на материк вина и настойки.

Таможенники, проверяя прибывающие суда, безо всяких разговоров сливают все, что кажется им подозрительным, прямо в море. Вот потому-то, матросов, стремящихся предотвратить такое непочтительное отношение к любимым бутылям, юнги и поварихи стаскивают на берег за руки и за ноги и складывают под навесами рядом с пристанью рядком, отсыпаться.

Но сегодня судов не было, после позавчерашнего шторма ни одно из тех, что искали укрытия в тихих бухтах архипелага, пока дойти не успело. Вот и выбрала Сая для занятий местечко в тени дальнего причала, где увидеть их не сможет ничей любопытный взгляд.

Почти час, скинув ненавистную юбку, Костик повторял давно заученные движения, проверяя возможности нового тела. И постепенно приходил в отчаяние. Вместе с ненавистным жиром он утратил и кучу полезных способностей. Руки стали не только легче, но и короче, а запястья и ладони получили непривычную изящность и хрупкость. И обостренную чувствительность к боли. Может, потому, что мышцы не защищал даже тонкий слой жира, после часа пробных ударов по одной из опор пристани, руки Тины расцвели синяками различной величины и окраски.

— Может, хватит? — робко поинтересовалась Сая, державшая наготове горшочек с мазью, — скоро стемнеет.

Ну про скоро, она допустим, преувеличила, солнце еще стояло над горизонтом как на земле в семь часов вечера. Но про то, что хватит себя мучить, Костик понял и сам. Да и чего тут не понять, весь наработанный потенциал бойца пошел насмарку. Хотя и было слабое утешение, ни быстроты реакции, но координации он не потерял. И заново учиться будет много проще.

Но учиться придется. Отжиматься и прыгать через скакалку, бегать и приседать. И еще много разных необходимых для восстановления мышц упражнений.

— Уговорила, — хмуро бросила Тина, — пошли назад. Только сначала искупнемся.

— Купаются женщины дальше, — Сая махнула рукой в сторону скал, — тут мужчины могут увидеть.

— Блин! — рыкнул Костик, — а то, что я увижу, ничего?

— Ничего… — с жалостью глянув на него, почти прошептала моряна, и парнишка вдруг залился жарким румянцем.

Ну конечно, ничего! Да и что он теперь может сделать, приставать начинать?! Фу.

А от взглядов парня, которого все считают девушкой, никому не холодно ни жарко!

— Идем туда, где никого нет, — мрачно решил Костик, — и я буду купаться отдельно.

— Хорошо, — покладисто согласилась Сая, пусть лучше поплавает, чем наставлять самой себе синяки.

Место для купания моряна выбрало просто отличное, крошечная бухточка за скалами, вся загроможденная валунами и обломками камней. Нашла песчаный пятачок между двух огромных осколков и решительно начала развязывать пояс кофточки, давая понять, что уходить отсюда не собирается.

Костик упрямо сцепил зубы, и пошлепал дальше, наверняка тут есть еще не одно подобное местечко.

Неподалеку и впрямь нашелся лоскут чистого рыжего песка, но только сбросив одежду и торопливо шагнув в прогретую воду Костик сообразил, что не могла Сая не знать про этот пляжик. Значит, специально уступила ему более удобное место, вспыхнула в мозгу виноватая досада, а он еще и обижался!

Плавать и нырять Костик умел и любил с детства, добравшись до моря, забывал обо всем и мог купаться до тех пор, пока мать не выгоняла на берег. Вот и теперь, отбросив все проблемы и заботы, ринулся навстречу легкой волне, взлетая и продвигаясь все дальше и дальше.

Там, метрах в двухстах от берега темнел островок, просто скала, обкатанная морем, и было видно, как один ее край полого спускается к воде. Костик всегда обожал именно такие местечки, и мог подолгу валяться на прогретых камнях, воображая себя их единовластным хозяином. Вот и теперь страшно захотелось полежать в одиночестве и немного подумать о произошедшем. А может и немножко поплакать, пока не видит жалостливая Сая.

Опыт не подвел, на камень действительно можно было забраться и Костик, старательно отводя взгляд от собственного тела, осторожно полез вверх по мокрой и гладкой поверхности. Его не сразу насторожила какая-то неправильность, странность этого места, и только почти добравшись до плоской вершины, парнишка задумался, а почему, собственно, камень мокрый?!

Ведь нет ни дождя, ни сильной волны, и брызги от волн, разбивающихся о подножье скалы, не достают до его тела. Он бы тотчас ощутил их ставшей необычайно восприимчивой голой кожей.

Парнишка встревоженно осмотрелся, поднял взгляд выше и понял, что напрасно вел себя так же беспечно, как в собственном мире. На этот камень и кроме него было достаточно претендентов.

Совершенно не миролюбивой внешности. Но рассматривать подробно не было не времени, ни желания.

Бежать, уплыть! Единственное, что в этот миг пришло ему в голову, и Костик не стал раздумывать. Выпрямился, оглядываясь, куда лучше прыгнуть, чтоб не сломать себе ноги и… ничего не успел. Пучок длинных, зеленовато-серых, совершенно осьминожьих щупалец, бесшумно метнулся перед глазами, вмиг обматывая парня много надежнее, чем это сделал бы взвод ментов.

Дергаться и орать парнишка не стал. Зачем? Мигом понял, все бесполезно. Просто сжался и притих. Мелькнула, правда, где-то на периферии мозга тоскливая мысль, что в таких случаях вроде положено какие-то светлые моменты вспоминать… или что-то важное говорить, потомкам на память. Но как назло, ничего такого на ум не приходило, даже обидно как-то стало.

А щупальцы тем временем ловко развернули его лицом к скале и потащили на вершину. Туда, где, как смутно помнилось Костику, и обосновалось главное чудовище.

— Куда же ты побежала? — укоризненно сказал глуховатый низкий голос, — а если бы упала?

Костик ушам не поверил, попытался вывернуть шею, чтоб увидеть говорившего. И ничего не рассмотрел.

— Она тхиппа испугалась! — Охнул другой голос.

— Пуль! Поставь ее! — Скомандовал третий.

— Да осторожнее! — Это уже четвертый.

Костик почувствовал под ногами камень, а в следующий миг плотно обвивающие тело щупальца исчезли. Растаяли, словно их и не было. Парнишка даже покачнулся от неожиданности.

Его тут же поддержало молниеносно взметнувшееся щупальце, но Костик уже не замечал ничего, кроме расположившейся перед ним колоритной компании.

Несколько морских созданий, смутно сходных лицами с Саей, и абсолютно не походящих на диснеевскую русалочку, сидели и лежали на огромном темно-зеленом одеяле, по краям которого вилась, металась и жила своей жизнью чуть не сотня длинных гибких щупалец.

Неудивительно, что Костик с первого взгляда принял их за одно, чудовищное существо, цвет-то почти одинаковый.

— Что ты ее на камень поставил?

— Посади, не видишь, у девочки коленки дрожат?!

— Где сок? Нужно ее напоить!

— Его Люм выпила!

— Отправь зов, пусть принесут!

— Уже отправили, дайте ей пока воды!

Странные существа разговаривали все разом, умудряясь все слышать и на всё отвечать. Парнишка дергал головой, пытаясь понять, кто из них что сказал, но скоро понял, что это невозможно и переключил все внимание на морян. Ясно ведь, что никем иным эти существа, нечто среднее между человеком, тюленем и сказочными русалками, быть не могут.

Рассматривая сидевшую на явно разумном монстре компанию, Костик украдкой вздыхал от сожаления, напрочь разрушена еще одна любимая сказка детства. Первой была про деда мороза. Его душа еще бунтовала и огорчалась, а разум уже шептал, что такая внешность практичнее, эффективнее.

Единственное, что порадовало, у этих морян были все-таки не рыбьи хвосты, а ноги. Правда, ступни раза в два больше чем у людей, и с перепонками между длинными пальцами. Да и на руках виднелись такие же, зато голова почти человеческая, и зеленоватые волосы как у сказочных русалок, рассыпаны по плечам.

Лица у морян оказались почти красивы, несмотря на странно сглаженные, расплывчатые черты, делавшие их похожими, как близнецы. Непривычно плотная и гладкая серебристо-розовая кожа лакировано поблескивала, темнея и зеленея к спине и ногам. Немного резче, чем у людей выступали надбровные дуги, сведенные в одно у переносицы, да и щеточка зеленовато-серых бровей казалась гуще. Зато губы оказались бледнее и тоньше, и почти отсутствовала шея, линия тела от головы плавно перетекала в очень покатые плечи. Талии тоже нет, а грудь расположена ниже, чем у людей, и по виду больше похожа на мужскую, такую какая бывает у культуристов.

Тут до Костика внезапно дошло, что, с любопытством разглядывая морян, сам он сидит перед ними совершенно голый, да еще и в женском теле.

— Блин! — Парнишка поспешно схватился руками за стратегические места, с досадой понимая, что и тут не повезло, в новом теле таких мест оказалось больше, чем ладоней.

— Она замерзла!

— Стесняется!

— Зачем ей стесняться? Тут маров нет!

— Может у нее религия не позволяет?

— Или обычаи?!

— Нужно одеть!

— Пуль, дай вуаль!

Неизвестно откуда одно из щупалец выхватило клок странной, невесомой, как паутина и такой же зеленоватой как все вокруг, ткани и ловко намотало на Костика.

— Так лучше?

— Теплее?

— Вот вода!

— Сейчас будет сок!

— Как тебе понравилось на Сузерде?

— Сая тебя вылечила?

— Есть хочешь?

Костик даже головой потряс, ну и дурдом! Покруче чем в гостях у бабушки, но вопросы — точь-в-точь, словно они с ней хорошо знакомы.

— Не кричите все! — правильно поняла ошеломленный вид гостьи сидевшая выше всех моряна, — а то девочка совсем растерялась!

Почему-то Костику показалось, что она старше других, какие-то неуловимые отличия, чуть темнее волосы, крупнее руки.

— Молчим.

— Не будем.

— Скоро успокоится.

Костик не выдержал и захихикал. Хоть громкость моряны и убавили, но совсем замолчать, видимо, было свыше их сил.

— Смеется! — выдохнул кто-то потрясенно и все мгновенно притихли.

Только смотрели как-то очень уж заинтересованно и загадочно.

— Ты нашла своих родичей? — воспользовалась затишьем старшая моряна.

— А разве Сая не сказала, что я из другого мира? — удивился парень, — она вроде собиралась.

— Нет, не сказала, — вот теперь моряне выглядели настороженными встревоженными, как учитель химии, потерявший бутыль с серной кислотой, — расскажешь?

Вот почему заранее он не расспросил Саю, что можно им рассказывать, а чего не стоит, сокрушался про себя Костик, рассказывая про трельяж, таз с водой и свечи.

Как-то незаметно получилось, что и про то, что был дома парнем, он тоже рассказал, и не столько ловкие вопросы заставили, сколько смутная надежда, а вдруг эти существа смогут ему помочь вернуть родное тело? Костик даже на ненавистный жир был бы готов ради такого.

— А ты все огни зажигал?

— Ненужные проходы захлопнул?

— Воды много было?

— Сколько предметов в кармане лежало?

Костик откровенно завис, не зная на который из кучи вопросов отвечать.

— Всем молчать! — решительно приказала старшая, — я подумать хочу.

Думала она долго, Костик успел выпить сок и съесть очень вкусный персик, огромный, как небольшая дыня. Спрашивать, где моряне его взяли, парень не стал, убежденный, выяснять такие вещи нетактично.

— А скажи… — вдруг окинула моряна Костика очень подозрительным взглядом, — вот ты упомянула, что была в своем мире мужчиной… а какой у тебя был рост? Ну и телосложение.

Вот оно, докопалась! И как ловко, Шерлок отдыхает!

— Я был выше, чем сейчас, — тяжело вздохнул Костик, — и толще… примерно в три раза.

— Вот! — торжествующе подняла вверх перепончатый палец старшая моряна, — я так и подумала! А теперь не перебивайте, я все ей объясню. Три двери мастера делали в одном предмете специально, чтоб существо могло пройти в один из выбранных миров. Но таких предметов не делают уже много лет, потому что из-за нехватки энергии закрылись проходы в крайние миры. Да и здесь, на центральном мире сейчас доступно только четыре двери. Но одну из них, ту, что на Таджере, заблокировали жрецы Астандиса, а ту, что находится неподалеку, держим мы. Но если кто-то появляется — сразу выносим на берег, там специально для этого всегда дежурит моряна.

— А почему меня не нашли? — подозрительно фыркнул Костик, хотя вовсе не собирался ссориться с этими удивительными существами.

Просто дело принципа.

— Шторм был, мы тонувших вытаскивали… — моряна почему-то слегка засмущалась, — вот и не поняли, откуда ты взялась. Но не волнуйся, мы тебя спасли бы обязательно, мы людей в воде издалека чувствуем. Слушай дальше… про переход. Раз ты пришла целая и здоровая, значит, вещей в карманах было больше трех, системе переноса хватило для сборки личности… А вот почему ты девочка, я могу объяснить. В каждом человеке есть доля противоположного пола… и раз сюда пришла твоя женская часть, значит в два других портала пришли мужчины.

— Какие еще мужчины?! — не понял Костик, — а они-то откуда взялись? Ты что-то путаешь.

— Как откуда?! Из тебя!

— Раз три хода открыл — в три стороны и пошел!

— Был бы худым — не выжили твои части!

— Два таких красивых мужчины! — С алчной мечтательностью протянул чей-то восхищенный голос и выражения разглядывающих Костика серебристых лиц стали нехорошо задумчивыми.

— Эй! Вы что притихли? — забеспокоился Костик, — прекратите сейчас же! Это только гипотеза… причем жутко неправдоподобная! Никогда не поверю… что меня могло разделить… причем так несправедливо! Они мужчины, а я девчонка!

— Они — это ты, — категорично объявила главная моряна, и, всмотревшись в ошеломленное лицо Тины, огорченно добавила, — надеюсь, им тоже повезло и они живы. А теперь скажи, если можешь, какие ты брала предметы, к которым тянулась душа?

— Я вообще-то брал наугад, — покраснел Костик и сразу рассердился на себя, вот зачем он оправдывается?

Привычка такая, дурацкая, как увидишь женщину старше себя, так и начинаешь отчитываться, наверное, срабатывает установка на учителок.

— Это правильно, наугад и нужно, — внезапно горячо похвалила моряна, — именно так выбираются вещи не по их стоимости, а по сердцу. И даже хорошо, что ты, переходя сюда, не знал, что твоя личность будет собираться вокруг твоих основных наклонностей. Поэтому они становятся сильнее, все три. На внутримировых переходах действует иной принцип, а вот путешествуя между миров любое существо становится более одаренным. Вернее, многократно усиливаются его главные способности.

— А если нас действительно трое? — Костик пока еще не поверил в такую нелепость, но не мог отказаться от дополнительной информации.

Так, на всякий случай.

— Смотря кому, что попало, — развела серебристыми руками моряна, — у тебя, я помню, была только железка?

— Наконечник от стрелы. Я одно время очень хотел стрелять из лука.

— Вот и осуществится твое желание, можешь смело идти учиться на лучника. Еще не меньше двух способностей должны проявиться в ближайшее время, постарайся их распознать. Да, мы тебе не сказали про желания… после того, как император Клардий принял закон о пришельцах из других миров, все правители подписали подобные. Тебе положено исполнение трех желаний, но постарайся не торопиться, власти попытаются подсунуть что-нибудь попроще. Мы вот постепенно выторговали почти все небольшие островки и мелкие лагуны архипелага. А сейчас за тобой придут… Сая уже плывет сюда, прощай.

Моряны прямо на своем живом коврике соскользнули в воду и исчезли в глубине, не оставив на память о себе ни одной материальной улики. Даже шкурки от персика забрали.

Только мокрая поверхность камня и тонкая тряпица, обернутая вокруг Тины, напоминали о неожиданном знакомстве.

— Ты что здесь застряла?!

Совершенно голая Сая выбиралась на камень с той стороны, где залезал и Костик, но теперь его почему-то почти не смущало это обстоятельство, слишком явным было ее сходство с морянами.

— Вижу, эти болтушки тут были, — едва взглянув на квартирантку, определила травница, — а что они мне должны яд мурен принести, конечно, опять забыли! Прямо не знаю, что с ними делать, рыбой, что ли брать за невыполнение уговора? Ну, что плывем? А то у нас как солнце сядет, быстро темнеет, тебе потом по мостикам трудно будет домой добираться.

Они и в самом деле подошли к своему дереву почти в сумерках, и Сая побежала к одному из кормачей, отдать корзину с рыбой, обнаруженную травницей возле сложенной на камушек одежды. Кто и когда успел наловить и принести рыбу, Костя не знал, зато отлично понял, что возле этого моря секретные разговоры вести не следует. Все сразу станет известно зеленоволосому племени.

Ждать моряну парнишка не стал, направился к веревочной лесенке, однако не успел одолеть и несколько ступеней, как рядом раздался вкрадчивый голос:

— Помочь?

— А не пошел бы ты… — сцепив зубы, Костик упорно полез дальше и вдруг вспомнил так злившее друзей словечко, которым любили бросаться девчонки, — козел!

— Да как тут не стать козлом, — почти мгновенно с наигранной печалью ответили снизу, — когда вокруг такие козочки гуляют?

— Тебе хочется, чтоб я пошла к харифу, Тарос?! — язвительно спросил голос Саи и лестница дернулась.

— Да, — так же насмешливо ответил наглец, — и лучше пораньше с утра. Хотя он ждал вас сегодня вечером. Интересно, куда это ты таскала подопечную, моряна?

— Интересно, где ты таскался, что не принес приказ харифа вовремя! — Похоже, травницу было не так просто переспорить.

— Вас искал! Между прочим, вы почти полдня где-то шляетесь! И даже твой любимчик ничего не знает! — в голосе аборигена неожиданно прорвались нотки обиды.

Костик сердито запыхтел, только вот этого козла ему до полного счастья и не хватало!

От злости парнишка даже не заметил, как выбрался на ветку. Остался только мостик, но по нему Тина пока ходила только вместе с моряной, крепко привязавшись веревкой к ее поясу.

— Не забудь, козочка, утром! — прозвучал снизу насмешливый приказ, и Костик яростно плюнул на этот голос.

Козочка! Вот скотина, придумал же! Ну, ничего, пусть еще немного повеселится! Моряне подсказали хорошую идею, насчет особых умений. Нужно будет проверить… возможно и действительно появилось что-то полезное, он всегда был способным парнем.

Вблизи крепость оказалась много внушительнее, и неизмеримо старше, чем виделось из гнезда моряны. Огромные, нетесаные валуны местами потрескались и высыпались, а на их месте светлели заплаты новой кладки. Ворота, несмотря на раннее утро, были открыты, и вход в крепость ничто не защищало, кроме стражника, удобно устроившегося на широком чурбаке.

На топаюших мимо Саю с Тиной он глянул полуоткрытой щелкой одного глаза и снова зажмурился, подставляя щеки первым солнечным лучам.

Костик только ухмыльнулся, так он и поверил, что охранник досконально не разглядел их издали, пока они понимались по выбитой в склоне тропе. Подходя к воротам, парнишка по привычке оглянулся, и на минуту выпал из реальности, очарованный открывшимся отсюда видом. Все лежало как на ладони, бухта, скалы, великанские деревья, пристань, паруса над идущими вдали судами. Роскошная картинка, сделать бы пару снимков и хоть прямо сейчас бросай в инет рекламу. Только нет тут никакой техники, кроме самой примитивной, еще с вечера выяснил Костик, завалив Саю всевозможными вопросами. Снова попасть впросак, как с морянами, он больше не желал.

Полюбовавшись на окрестности, парнишка по достоинству оценил дальновидность строителей крепости, подобраться по каменистому склону незамеченным смог бы разве мышонок.

И значит, все желающие из числа слоняющихся по двору и стенам воинов могли бы давным-давно в подробностях рассмотреть ранних посетительниц.

Вступая в крепость, Костик откровенно злорадствовал, предвкушая облом местных бабников, хотя и не мог понять, что там они могли углядеть под местной мешковатой одеждой. Зато в его случае им не грозило увидеть и такого.

Еще вечером парнишка сумел убедить Саю, что выданная ею одежда никак не подходит для стрельбы из лука. Само собой, никогда бы ему это не удалось, если не догадался вовремя процитировать слова морян. Слегка сместив акценты в свою пользу.

— Ладно, — сдалась подавленная его напором и несокрушимым авторитетом родичей Сая, — возьми какую хочешь одежду.

И открыла перед ученицей сундук, спрятанный за перегородкой, где находилась ее постель. Тина пришла в легкое замешательство, обнаружив, что он полон женских вещей. Очень разнообразного качества и размера.

— Моряне отдают, — немного стыдливо призналась Сая на прямой вопрос, на сколько лет вперед она запаслась одеждой, — им матросы дарят… ну и некоторые из горожан… а зачем оно морянам? Сама же видела, им платья не нужны. Как накопится побольше, сдаю одному торговцу с Хамшира. А морянам покупаю те вещи, что они заказывают.

— Понятно, — фыркнул Костик, хотя на самом деле совершенно не понимал суть этого круговорота, и вдруг припомнил вчерашний сверток, — Сая, а зачем ты вчера покупала мне вещи… могла ведь отсюда взять?

— Отсюда не все можно… — моряна волновалась и краснела все сильнее, — если кто-нибудь узнает свое платье…

Дальше выяснять Тина не стала, да и зачем ей чужие проблемы, когда своих хватает.

Как водится, самые нужные вещи нашлись на дне, под кучей различных юбок, блузок и не совсем понятных Костику, но загодя ненавистных деталей женской одежды.

Пара оставшихся от сбежавшего ученика поношенных рубах, длинная жилетка с кучей карманов и самая короткая и простенькая из юбок перекочевали наверх, в сундук Тины.

И теперь ее одежда сильно отличалась от наряда моряны. Мужская рубаха без застежки, но с воротом и закатанными до локтя рукавами, длинная жилетка и доходящая до середины икр юбка. На ноги нашлись легкие ботинки, на шее под рубахой вместо крестика болтался на выданной Саей бечевке принесенный из другого мира наконечник стрелы, а под юбкой прятались мужские штаны. Волосы Тина связала в хвостик и прикрыла косынкой, туго завязав на манер банданы.

Бродившие по двору молодые парни, щеголявшие голыми загорелыми торсами, заметив ранних гостий, с предвкушающими усмешками торопливо сворачивали с прежнего пути и старались пройти как можно ближе к ним.

Однако Сая обращала на них внимания не больше, чем на мух, вьющихся возле вычищенной из конюшен кучи навоза. А Костик кривил уголок губ в презрительно веселой ухмылке, представляя, что стало бы с этими нахалами, очутись они на пляже его родного города.

Парни, получившие первую порцию глубокого разочарования и правильно расшифровавшие невыносимо дерзкую ухмылку новенькой девчонки, в долгу не оставались. Не снижая голоса, и не стесняясь, отпускали ей вслед свои замечания, комментарии и пошлые шуточки.

Однако этим и ограничивались, не делая ни малейшей попытки дотронуться руками или загородить дорогу, видимо, и в самом деле боялись неведомого харифа.

Свернув к стоящему в углу двора трехэтажному мрачному зданию, похожему чем-то на тюрьму, Сая уверенно открыла двери и повела подопечную на второй этаж. Ничего интересного внутри здания Костик не увидел, кроме странных дыр в стенах и на потолке, прокрученных с небрежной непоследовательностью.

Комната, в которую, спросив разрешения, Сая завела Костика, была угловой, с двумя окнами. Судя по тому, что одно выходило в сторону пристани, а второе во двор, седоватый мужчина, завтракавший за единственным столом, прекрасно мог видеть их приход, но виду не подал. Даже не предложив присесть, так же спокойно продолжил жевать холодное мясо, запивая из большой, по виду медной кружки.

Костика такое пренебрежение ничуть не огорчило, хоть он и числился прилежным учеником и никогда особо не хулиганил, но несколько раз имел счастье попасть в кабинет директора. Просто за компанию. И убедился на собственном опыте, несмотря на то, что Владимир Петрович искренне считал себя глубоко культурным человеком, ему даже близко не приходило в голову предлагать ученикам стулья.

Так что ждать такой милости от средневекового харифа было просто глупо.

В ожидании, пока босс закончит трапезу, Костик, не скрывая любопытства, внимательно осмотрел комнату. Придя к выводу, что она служит одновременно спальней и служебным кабинетом. Видимо, скрытая за редкой занавеской лежанка с внушительным плетеным сундуком в изголовье относились к личной части, а стол, скамья и единственный стул, на котором сидел хозяин — к официальной. Сзади босса притаился второй сундук, массивный и добротный, обитый медными полосками и украшенный коваными ручками и засовом.

— Почему ты не привела ко мне хамширку вечером? — момент, когда хариф закончил есть, и отставил в сторону посуду, заинтересованный местным бытом Костик пропустил.

— Мы купаться ходили, — не смутилась травница, — вернулись поздно.

— К морянам ее водила? — мужчина взглядом и невозмутимостью напоминал Костику одного из тех людей, что несколько лет назад стояли возле входа в казино.

— Нет, — спокойно отказалась Сая, — они сами к ней выплыли.

— И что сказали?

— Не знаю, я дальше купалась.

— Почему?

— Тина не захотела.

Костик терпеливо ждал окончания этой вялой с виду беседы, где недосказанное и пристальные взгляды говорили больше коротких и безликих вопросов и ответов.

— О чем ты говорила с морянами?! — вперив в Тину острый взгляд, внешне спокойно поинтересовался хариф.

Вот только воздух в комнате словно похолодел на пару градусов.

— Я их поблагодарила за спасение, — кротко сказал Костик нежным голоском, сутки на этой планете часа на три длиннее земных, и он успел с утра спокойно обдумать всё, что на него свалилось.

Обидно, конечно, что он теперь девчонка, зато две остальные половинки — все же парни. И если задавить в себе ощущение ужасающей несправедливости и посмотреть на произошедшее со стороны — кто бы из них троих не оказался на его месте — это был бы все равно он, Костик.

Жуткое и одновременно умопомрачительное чувство.

— Это их обязанность, спасать потерпевших крушение, — сухо процедил хариф, холодно рассматривая Тину.

— Я не терпела крушение, — Костик скромно опустил ресницы, чувствуя, что ему начинает нравиться роль Белоснежки, — я пришла из другого мира. И не ожидала, что дверь окажется под водой.

— Предметы есть?

— Только один… остальное потерялось, — Тина подняла на харифа кристально честные глаза, ну неужели мужчина может таким не поверить?

Нет, кажется, не поверил.

— Что же моряне так плохо искали?

— Они старались, — тяжело вздохнул Костик, — но у меня не все предметы были… с привычными вашему миру свойствами. Они вполне могли растаять в воде.

Это Костик удачно вспомнил утром про несколько витаминок и леденцов, которые имел обыкновение таскать в карманах.

— А что осталось? — не похоже, чтобы хариф так просто отступил, скорее, решил выяснить пока все остальное.

— Вот!

На свет появился необычный медальон.

— Что это?

— Наконечник стрелы.

— Зачем он тебе?

— Он мой. Я занималась стрельбой из лука, — почти не соврал Костик, про два с половиной занятия тоже можно сказать — занималась.

— Еще к чему имеешь способности? — против воли харифа в его голосе послышалось разочарование.

— Пока не поняла, — доверительно сообщила Тина, — как определюсь, так доложу вам.

— Хорошо, — согласился, подумав, хариф, — значит, ты хочешь стать лучником?

Ну и жулик, восхитился про себя Костик, как ловко вопрос-то задал! Нужно будет сходить, сказать морянам большое спасибо, если бы не их предупреждение, он сейчас бы влип как муха в варенье. Сая, как оказалось, про три желания совсем выпустила из виду, давненько не было тут пришельцев.

— Я думала, это вы захотите меня взять в лучники, — разочарованно протянула Тина, — говорят, у вас напряженное международное положение. Да, и еще, про желания. Я пока не присмотрюсь и не пойму, как и что тут у вас, никаких желаний брать не буду. А когда приму окончательное решение, подам письменное заявление.

— Договорились, — едва не заскрежетал зубами хариф, — но учти, у нас сейчас нет средств на особо дорогие вещи.

— Посмотрим, — рассеянно кивнул Костик, когда выигран главный вопрос, можно не мелочиться в деталях.

— Тарос! — вчерашний посланец возник в дверях так быстро, словно подслушивал, — отведи Тину к лучникам, пусть посмотрят, на что годится.

— Идем, — ухмыльнулся нахал, и едва слышно, одними губами добавил, — козочка.

И тут Костик внезапно для себя запаниковал, ну ведь не факт, что и сегодня удастся отбиться от этого козла?! Да и остальные аборигены тоже не выглядят особо надежными, не напрасно ли он поторопился? Может, стоило подождать, пока проявятся прочие способности?

— Я с ним не пойду, — при виде довольно скалящейся рожи ловеласа само сорвалось с губ парнишки.

— Почему? — насторожился хариф.

— Да что ты придумала, — неожиданно зло буркнул себе под нос Тарос, — никто тебя не тронет!

И шагнул в сторону Тины, с явным намерением схватить за плечо.

Парнишка резко поднял в защитном жесте руку и вдруг его недруг побледнел и отступил назад. Неужели так здорово козлу вчера досталось, что от поднятой руки шарахается, еще пытался сообразить Костик, а хариф уже стоял рядом, и нахмурившись, разглядывал его руку.

— Что? — не понял землянин.

— Откуда у тебя это на руках? — Босс почти рычал.

— Что это? — непонимающе переспросила Тина и покрутила рукой перед носом, пытаясь понять, что такого страшного они оба там рассмотрели.

— Свежие следы борьбы, — мрачно процедил хариф, — впрочем, можешь не отвечать, мне все ясно. Пойдешь в хутамник, Тар.

— Подождите! — внезапно ринулась на защиту ловеласа моряна, — это не он! Тарос ей ничего такого не сделал!

— А какое он ей сделал? — мгновенно подловил ее на слове босс.

— Просто обнял, — выдавила Сая и, взглянув на Костика, виновато смолкла, они еще дома договорились, что про умение парня защищаться пока постараются смолчать.

— От "просто обнял" таких следов не остается, — хмуро обронил хариф, подошел к окну и крикнул, — Васта ко мне!

— Что с ним собираются сделать? — Как бы ни был противен Костику этот бабник, но несправедливо оговаривать парня он не собирался.

Если посмотреть со стороны, тот и так уже достаточно получил за свой поступок. Ну а если вспомнить слова моряны про строгость харифа, да еще не забыть, как сурово наказывают за приставание к девушкам в некоторых странах… то может его в том… как там, хутамнике, просто повесят?

— А ты собираешься за него попросить? — заинтересовался хариф.

Вот жулик, из всего готов выгоду извлечь, едко фыркнул про себя Костик. Придется следить за каждым словом, иначе желания, на которые он возлагает большие надежды, растают как прошлогодний снег.

— Поскольку я пока не разбираюсь в ваших законах, — кротко опустив ресницы, печально сообщила боссу Тина, — то просить, разумеется, ни о чем не могу, иначе вполне может случиться, что вы и меня запишете в злоумышленники. Но узнать, какое наказание ждет этого человека за недоказанный проступок, мне было бы любопытно.

Ну, съел, босс? Вот это я завернул! — Договорив, возгордился своим выступлением Костик, попробуй теперь, отними желание!

— А разве синяки на твоих руках не доказательство?

Почудилось ему или нет в голосе харифа высокомерное презрение?!

— Эти синяки я сама заработала, пока училась лазить по веревочным мостикам, — обозлившись на хитрого аборигена за дурные мысли, хмуро солгал Костик, — у нас таких нет.

— Тогда почему ты отказалось с ним идти? — насмешливо прищурился Хариф, — если он тебя не обижал?

— Это я его вчера обидела… — поняв, что выкрутится не удается, Тина несчастно опустила глаза и предприняла последнюю попытку, — вот теперь и боюсь, а вдруг мстить начнет? Ведь я ваших порядков не знаю!

— Да что ты заладила, не знаю, не знаю! Ничего я не собирался тебе делать! — Внезапно взорвался Тарос, и уставился на босса, — так мне идти в хутамник?

— Иди, — задумчиво разглядывая помощника, кивнул хариф, — скажешь, чтоб тебе дали два самых грязных стойла, я вечером приду, сам проверю, как будет вычищено. Васт!

В комнату вошел гибкий, светловолосый парень и, подозрительно оглянувшись на метнувшегося мимо Тароса, замер перед боссом.

— Вот эту девицу зовут Тина. Она говорит, что училась на лучника. Проверь. И еще! Если кто-то из твоих парней коснется ее хоть пальцем — все отправитесь в хутамник!

— Иди за мной, — мелодичным голосом позвал Васт, и первым шагнул за дверь.

Костик шагнул следом, не понимая, что его так насторожило в облике нового провожатого? И только дойдя до лестницы и оказавшись на несколько ступеней выше спускавшегося первым Васта, сообразил, что именно.

Уши.

Торчавшие из белокурых волос аккуратные розовые крендельки сверху были заостренными, как у кота.

 

Глава 7

Конс

Завтракали путники, едва рассвело, но, несмотря на такую рань, очень торопились. Перекусили почти на ходу, похватали дорожные мешки и поспешили к выходу. Возле ворот, венчающих ведущую к спальным домикам тропку, их уже ожидал груженый хутам. Сегодня пассажиров прибавилось, заняты оказались все коврики. Однако Конс, напрочь проигнорировав действия спутников, занявших полагающиеся им по статусу места ближе к голове бегемотика, садиться рядом с ними не стал. Устроился почти в конце и властно показал Майке на место рядом.

За длинную ночь он успел хорошо выспаться и спокойно обдумать свое положение. Относительно спокойно, сильно сбивало с мыслей сопение спящей почти рядом таджерки, с головой замотанной в свое одеяние, заменяющее плащ, одеяло и простынь в одном флаконе.

Нет, Костик даже близко не думал, что влюблен в эту сумасбродную дикарку, тьфу, тьфу, через левое плечо, он же не мазохист!

Но и относится к ее присутствию равнодушно не мог. Хотя честно пытался. Потом обозлился на себя самого, да что за нафиг! У него столько проблем, вполне вероятно, что скоро самого в рабство загребут, хотя и не такое явное, как у нее, но не менее бесправное, а он только о том и думает, как бы просунуть руку под этот балахон.

Прямо как помешанный. Нет, нужно переставать тупить, не это для него сейчас самое важное. И таких моментов, как с ней, он надеялся пережить в жизни еще не один и не два… чем больше, тем лучше.

Сидя в кибитке, Костик пробовал думать о будущем, смотрел в окна и изучал пассажиров, прислушивался к разговорам и пытался по обрывкам рассказов и фраз составить впечатление об этой стране, порядках и законах. Пока выходило не очень, многое здесь было по-другому, не так, как дома, хотя некоторые вещи оставались узнаваемыми и тут.

Например, торговля, правители, армия, конфликты с соседними странами, чего-то требующими от империи, в которой он оказался. И назревающая в связи с этими требованиями война.

— А мирно решить… никак нельзя? — спросил он спутников, выйдя после обеда из харчевни и искоса наблюдая, как Майка что-то перекладывает в своей корзинке.

Вопреки его ожиданиям, плетенку, горшок и еще какую-то прижившуюся у них посуду рабыня не отдала товаркам вместе с остатками еды, а чисто вымыла и теперь таскала с собой, как какую-то ценность. Хотя вот сейчас ее предусмотрительность пригодилась, Авронос приказал девчонке забрать со стола остатки мяса, лепешек и овощей, сообщив, что ужинать будут очень поздно, и еда пригодится, чтоб сделать перекус.

— Императрица не станет потакать соседним землям, особенно Зании, — уверенно ответил Хадзони, — и я считаю, она права. У них был свой проход, но Бангдирах, вместо того чтобы приказать перебить всякую нечисть еще в самом начале, посвящал все время фрейлинам матери и развлечениям.

— Ему было в то время всего пятнадцать, — заметил Авронос, ковыряя в зубах веточкой.

— У короля не бывает возраста, — не согласился торговец, — да и мать могла настоять, и советников нужно заставлять побыстрее шевелить мозгами.

— Не стоило ждать разумных поступков от женщины, выбравшей в мужья таджерца, — презрительно скривился один из их спутников, проходивший мимо и слышавший конец разговора, — у таких на голове самое ценное — прическа.

— Медихар был очень достойным правителем, — резковато отрезал Авронос, — и не его вина, что он не успел сделать всего, что начал. Но не нам судить о замыслах правителей, наше дело слушать их мудрые указания и прилежно исполнять.

Костик от изумления даже глаза вытаращил, услышав такое завершение фразы, потом оглянулся и понял причину такой законопослушности, неподалеку со скучающим видом остановилась вчерашняя компания, и явно искала повод чтобы прикопаться.

Вот только Авронос видел их насквозь, и вовсе не желал скандалов. Кивнул Хадзони, дернул за рукав Конса и решительно увел в сторону хутамника, по обычаю находившегося вдали от харчевни, восьминогие бегемоты не только много ели.

— Нужно потерпеть до Юдаира, — вполголоса бросил лекарь, когда они отошли от усатого и его дружков достаточно далеко, — там возьмем хотомар.

— Зря вы так его опасаетесь, — буркнул себе под нос Хадзони, — он почти нищий.

— Я знаю только, что Тьершиг просто так не станет бегать по вратам, он привык до полудня в пуховых подушках валяться, — возразил осторожный Авронос, — никто ведь до сих пор не знает, откуда он взял средства на покупку поместья и титула.

— Посмотрим в Юдаире, — постановил Хадзони, — на чем он отправится дальше. Если возьмет хотомар — вы правы и гильдии стоит поторопиться с покупкой его долгов.

— А если он достал средства, но из хитрости отправится на барке?

— Не думаю, что у него хватит терпения еще целую декаду жить без игорных домов, если есть возможность оказаться в столице за ночь, — как позже оказалось, в делах, касающихся денег, торговец был очень прозорливым.

Усатый печеночник Тьершиг взял хотомар.

Как и спутники Конса. Одно радовало парня, в корзинке, увешанной уже знакомыми по хутаму серовато-зелеными тыквами, места было значительно меньше, чем в кибитке хутамщика. Примерно столько, как в салоне джипа. И компания Тьершига, опротивевшая за три дня совместного пути, вместе с ними никак не поместилась бы даже при желании. А вот именно его никто из попечителей Конса и не испытывал.

Они вообще никого не взяли в хотомар, заявив, что желают добраться до Мановрана как можно скорее и без проблем.

— Много за ужином не пейте, — предупредил Костика лекарь, пока Хадзони ходил договариваться с хозяином хотомара, — остановок не будет.

Спрашивать, почему, Конс не стал, решив, что лучше один раз все увидеть самому. Да и мысли его были заняты совершенно другим.

А если точнее — другой. Майка по приезде в Юдаир вдруг стала образцово послушной и предупредительной рабыней, по своей инициативе бросалась убирать, подносить, разливать еду и больше не стреляла ненавидящими взглядами, если Костик нечаянно задевал ее ногой или рукой.

И это с одной стороны грело самолюбие парня, а с другой не могло не насторожить. Слишком уж резко девчонка сменила гнев на милость.

Да и спутники Конса тоже это заметили.

— А она не такая уж дурочка, — буркнул Хадзони, кромсая огромного лобстера, и провожая взглядом метнувшуюся за чистыми мисками Майку, — быстро сообразила, куда ветер дует.

— Она и с самого начала была пронырливее других, — смешливо фыркнул в ответ Авронос, — еще когда придумала, как жрецов обвести.

Тут они дружно заухмылялись и Конс почувствовал, как у него начинают гореть уши. Он-то уже давно сложил два и два, и хотя злился на Майку, осуждать ее не мог. Как понял за время пути, прислушиваясь к разговорам пассажиров, служба Астандису котировалась у местного населения еще ниже, чем чистка хутамников. Потому-то жрецы и вербовали послушниц на Таджере и Зании.

А вот зачем покровители вздумали обсуждать Майку при нем, Конс понял незадолго перед посадкой. Когда к нему обратился с вопросом, сколько он хочет за рабыню, абориген с пронырливыми глазками. Очень удивившийся, услышав, что девчонка не продается.

— Но ведь за те деньги, что вы отдадите за хотомар, можно купить смеску-морянку или имрайку, — попытался убедить работорговец Костика, и вот именно тогда парень раскусил, отчего так шелестит таджерка.

Боится, что он ее тут продаст. Конс взглянул на застывшую неподалеку Майку, намертво, как в спасательный круг вцепившуюся худыми смуглыми пальцами в ручку любимой корзинки и неожиданно разозлился. Вот значит как, вся ее показная расторопность только ради выгоды?! А ведь он почти поверил, что девчонка оценила хорошее к ней отношение!

Коварная мысль, немного проучить интриганку, пришла мгновенно, и Конс не стал ей противиться. В конце концов, должен же он получить хоть моральное удовлетворение от того, что им воспользовались как лохом?

— И сколько ты можешь за нее предложить? — небрежно поинтересовался парень, стараясь не замечать умоляющего взгляда черных глаз.

— Три серебряка, — с готовностью заулыбался абориген, — очень хорошая цена!

Ну да, ну да! Вот если бы еще в их городок не приезжали толпы китайцев, турок и киргизов с кучами паленого ширпотреба и не рассказывали, заглядывая в глаза почти искренними глазками, что отдают товар себе в убыток, из горячей любви к этому конкретному покупателю, он, возможно и поверил. А так — извини любезный. Да и цель у него другая.

— Тридцать.

— Что?! — вытаращил глаза тот, — да за такие деньги обученную танцовщицу купить можно!

— А почему ты решил, что моя рабыня не умеет танцевать? — всерьез заинтересовался Костик, — ведь даже не видел ее! Тридцать пять.

— Ты сумасшедший?! — возмутился работорговец, — так никто не торгуется! Нужно идти навстречу покупателю! Ладно, дам восемь, раз говоришь, что танцевать умеет.

— Сорок. Она еще и не то умеет, — наблюдая, как начинает нервничать девчонка, вошел во вкус Конс.

— Десять! — абориген пока не догонял, куда могут привести такие торги.

— Пятьдесят.

— Но так нечестно! Сбавляй цену, я и так тебе уступаю! — взвыл торговец.

— Щаз. Шестьдесят, — Костик веселился от души.

— Двенадцать, последняя цена.

— Я беру за шестьдесят! — откуда взялся Тьершиг, Конс не понял, увидел только отчаяние в глазах Майки и почувствовал себя скотиной.

— Что берешь? — холодно осведомился он у усатого.

— Твою рабыню, — нагло уставился на него печеночник.

— А с чего ты взял, что я ее продаю?

— Но вы же торговались! — В голосе игрока сквозь высокомерие и раздражение скользнула непонятная паника.

— Ничего подобного. Я ему сразу сказал, что она не продается! — Сухо отрезал Конс, — а вы, прежде чем лезть в чужие разговоры, хотя бы интересовались, о чем речь.

— Как не продаешь? — внезапно поразился работорговец, — а зачем торговался?

— Когда я торговался? — Поднял бровь парень, — напомни! Я сказал тебе, что не продаю ее? Сказал.

— А потом спросил, сколько я предложу! — оскорбился проныра.

— Ну да, мне интересно было узнать, сколько стоят в Юдаире рабы, а ты что себе вообразил? Еще и людей в заблуждение ввел! — укоризненно попенял проныре Конс, и, заметив махавшего Авроноса, важно кивнул Майке, — идем.

Полезная все-таки вещь, пикировка в чатах, поневоле учишься быстро выкручиваться из скользких ситуаций, довольно ухмылялся парень, подходя к лекарю.

Однако озабоченный взгляд Авроноса сразу вернул его в реальность.

— Зря ты связался с этим подлецом, — хмуро отчитал парня лекарь, — у него большие связи… вернее, прикормленные подхалимы, и невероятная злопамятность. Ладно… это я виноват, не предупредил. Идем, пора отправляться.

Майка топала следом, и пару раз удрученный Конс явственно услышал осторожное шмыганье носом.

Путешествие на хотомаре оказалось в разы быстрее, немного комфортнее, и неизмеримо скучнее, чем размеренная езда на хутаме. Мечтам Конса рассмотреть местность с высоты не суждено было сбыться, выяснилось, что из хотомара ровным счетом ничего не видно. Путникам оставалось только спать, маленький светильник Хадзони погасил, едва все удобно устроились в куче мягких подушек и одеял.

Майке лекарь велел тоже взять побольше одеял и устроиться рядом с хозяином, чему Конс абсолютно не обрадовался. Организм реагировал на близость ее тела вполне предсказуемо, и это не могло ему нравиться, в такой тесноте парень не собирался даже дотрагиваться до рабыни. Только хуже будет. Но спорить не стал, знал уже, что лететь предстоит напрямик, через перевал, а над горами ночью бывает довольно холодно.

Зато на рассвете они будут в столице.

Однако боги и судьба никогда не считаются с планами ничтожных существ, гордо называющих себя венцом природы. Перед рассветом Костика разбудил голос пилота, советующегося с Авроносом, где лучше приземлиться. Над столицей висел непробиваемо густой слой дождевых туч.

Над головой тихо тлел еле видный огонек лампадки и звучали незнакомые названия, доводы в пользу одних мест и сомнения по поводу других. Но Конса эти вопросы минули стороной, пока спутники обстоятельно решали, куда все-таки приземлиться, парень был занят личной проблемой.

Трясущейся от холода таджеркой. Несмотря на два одеяла, девчонка замерзла как цуцик, пальцы на руках были просто ледяными. Видимо, она изо всех сил сжимала зубы, чтобы ими не стучать, Костик по себе знал, что в такие моменты почти невозможно удержаться от лязганья челюстями.

Рыкнув Майке в лицо какое-то ругательство, парень приоткрыл собственный кокон из одеял и решительно подгреб рабыню поближе, не хватало ему только простуженного имущества! Протянув поверх девчонки руку, сначала подоткнул свои одеяла, затем сверху набросил ее. И снова сунул руку в кокон, покрепче держать вздрагивающее крупной дрожью худенькое тело.

— Что с ней? — договорившись с пилотом, заметил странный клубок лекарь, и Костик поморщился, похоже, тут не только с состраданием напряженка, но и с тактичностью.

Но вслух ответил кратко, — Трясет.

— Я же говорил, чтоб укрылась получше! — досадливо бурчал Авронос, роясь в своем мешке, — на Таджере всегда жара, а в нашем климате они все мерзнут. Поэтому и ходят в балахонах из рыжего льна, он очень хорошо тепло держит. Погоди, я сейчас ей настой одной травки дам, хорошо кровь согревает.

Конс только крепче прижал к себе глупую южанку, и нервно хихикнул, рядом с такой ледышкой все фривольные мысли сдохли сами собой, словно вымерзли.

Пока Авронос поил Майку своим лекарством, пока растирал пахнущей смолой настойкой ее скрюченные пальцы и сердито ругал, хотомар качнуло и повело вбок, а потом толкнуло снизу, как в лифте.

Прибыли.

Конс выбирался из кибитки последним, таща свой мешок и корзинку Майки, а ее саму унес вперед на руках Авронос. Эта вроде безобидная помощь почему-то разом настроила Конса против лекаря, ну вот чего он во все вмешивается? Такую худышку Костик и сам вполне мог утащить.

Место, куда доставил путников хотомар, оказалось одним из постоялых дворов, принадлежащих торговой гильдии Хадзони. И торговца, как сразу стало понятно, тут очень хорошо знали. Буквально через пару минут, несмотря на раннее утро, откуда-то появился сияющий от счастья хозяин, и объявил, что у них как раз готов пирог и к нему есть парное молоко.

— Мы только с хотомара, — бросил Хадзони, — сначала умоемся.

Умываться их провели в довольно удобно устроенное помещение, с круглой, обложенной керамическими плиточками бадьей для омовений и котлом с горячей водой. В комплекте оказался и довольно чистенький примитивный туалет, первый более-менее приличный из встреченных Консом в этом мире. Мужчины умылись быстро, а вот Майке лекарь велел налить в бадью горячей воды и посидеть, пока не согреется.

— Одежду бы ей чистую, — робко заикнулся Костик, и Хадзони немедленно отдал приказание хозяину.

— Спасибо! — искренне поблагодарил парень.

Ни одной секунды при этом не сомневаясь, что просто так никто и ничего для него делать бы не стал.

Как они говорили, не за красивые глазки? Знать бы еще, за что именно. За все время путешествия спутники так и не проговорились, на все осторожные, дипломатичные вопросы Костика отвечая крайне уклончиво.

Пока завтракали в отдельном кабинете, мысли парня назойливо вертелись вокруг двух проблем, куда его потащат дальше и как там Майка. Но спрашивать он не торопился, бдительно вслушивался в переговоры лекаря с торговцем. Их сделка вступала в завершающую, самую важную фазу и оба проявляли недюжинную настойчивость и осмотрительность, обсуждая план действий.

Торгуются так, как будто они спонсоры футбольных команд, а я перспективный молодой вратарь, фыркнул тихонько парень. И каждый боится переплатить, но одновременно не желает и уступить другому.

— Решено, — твердо подвел итог переговоров Хадзони, — мы остаемся тут и ждем вашего возвращения. Три дня, как договорились.

— Я немедленно выезжаю, — подтвердил хмурый Авронос, — пусть готовят повозку. Панги у них имеются?

— Да.

— Беру.

— Что такое панги? — утоливший первый голод Костик не стал искал особого повода сбежать из-за стола.

Успел засечь, лучший способ вынудить спутников от него отвязаться — начать спрашивать про все подряд. Начиная с рецепта нового блюда и заканчивая политикой.

— Это животные, на них можно ездить, — терпеливо пояснил Хадзони, и дернул за шнурок.

Костик спрятал довольную ухмылку, спутники постепенно становились довольно предсказуемыми.

— Покажите моему гостю его комнату, — приказал торговец возникшему в дверях коротышке в зеленой жилетке прислужника, и тот с жизнерадостной улыбкой побежал впереди Конса.

Парень топал за ним по причудливо изгибающимся коридорам и лесенкам молча, не принято в этом мире беседовать со слугами. Тем более показывать им свои чувства, особенно волноваться за невольников. Это рабыни должны переживать, как бы лишний раз не расстроить хозяина.

Хотя, и в его мире никто о рабах не заботится, особенно о тех, кто, угодив в неволю, не озаботился обзавестись вначале богатыми и пробивными родственниками, или друзьями журналистами.

Можно подумать, он сам ведет себя лучше других, припомнив, как недавно торговался с рабовладельцем, желчно хмыкнул Костик. С того момента, как парень ощутил рядом с собой трясущееся от холода тело Майки, его жестоко пилила совесть за глупую шутку.

Но сейчас парень твердо решил действовать не торопясь. Сначала посмотрит, что за комнату ему выделили, потом уже потребует привести рабыню. Хотя, вполне может быть, она уже тихо сидит в уголке, в ожидании прихода хозяина. А он даже не вспомнил, что Майка тоже хочет есть, сердито засопел Костик, едва представив сидящую на половичке таджерку.

Комната была метров двенадцать, не больше, и обставлена очень просто, Конс давно понял, что аборигены мебелью не заморачиваются. Было ли это обыкновением постоялых дворов и гостиниц, сейчас его совершенно не интересовало, глаза торопливо обыскивали плохо освещенное помещение.

Завернутый в желтую ткань клубок обнаружился на длинном сундуке, традиционно плетеном из прутиков.

— Принеси мне еды, — приказал Конс прислужнику и захлопнул перед его носом дверь, намеренно не уточнив, для кого еда.

С них станется притащить жиденькую черную кашку, какой кормили своих рабынь его спутники по хутаму.

Прислушавшись к удаляющимся шагам, Конс торопливо направился к сундуку. Парню не верилось, что Майка может так нахально лежать в присутствии чужих людей и хозяина, но он еще надеялся, что рабыня просто пригрелась и заснула.

Однако, решительно отбросив прикрывающий лицо девчонки край балахона, Костик замер в полной растерянности, вид у нее был совершенно здоровый, на смуглых щеках цвел нежный румянец, приоткрытые губки алели сочными ягодами. Даже обидно как-то, он за нее переживает, бежит сломя голову, не доев вкусный пирог, а она тут дрыхнет, и в ус не дует, как выражался дед.

Откуда возникла и начала вспухать, как бешеный атомный гриб, непонятная, пугающая своей мрачностью тревога, парень сначала не понял, а потом и думать забыл.

Просто, подчиняясь непонятному, давящему своей непривычной уверенностью предчувствию, положил на лоб Майки ладонь, и еще за миг до того, как белая кожа коснулась смуглой, понял, что угадал.

Лоб девчонки пыхал жаром, а румянец на щеках разгорался прямо на глазах.

Конс метнулся к двери, резко распахнул, едва не задев проходящего мимо прислужника.

И только тут сообразил, что не запоминал дорогу, и теперь ни за что не найдет лекаря. А пока туда сходит неторопливый коротконогий прислужник, ему придется смотреть, как утекают драгоценные секунды.

Парень растерянно оглянулся на тихо горевшую Майку, отчаянно, со всхлипом вздохнул, и истошно заорал во всю мощь легких:

— Авронос!

В голосе, неожиданно для него самого, прорвались глубокие и сильные нотки, словно парень долго тренировался, прежде чем научиться кричать, как муэдзин с минарета. Так, чтоб голос достал до каждого, кто находится в радиусе пятисот метров. Заботиться в такой момент о еще спящих постояльцах Костику как-то не пришло в голову.

Топот нескольких пар ног подсказал парню, что его крик достиг цели и он бросился назад в комнату. Подхватил Майку с сундука, перенес на лежанку, накрыл одеялом. И замер, не зная, чем еще может ей помочь.

— Что случилось? — Лекарь, запыхавшись, приостановился, едва шагнув в дверь.

— У нее жар.

Как ни старался Костик сказать это спокойно и безразлично, в голосе что-то прорвалось.

Нечто такое, от чего Авронос сначала разулыбался, а потом скривился в притворном кашле. И все кашлял и кашлял, топая по направлению к постели под злым взглядом пришельца.

А дойдя и рассмотрев жарко пламенеющие щеки Майки, сразу забыл и про кашель и про Костика. И вообще про всё забыл, копаясь в карманах в поисках чего-то, явно очень важного.

Наконец достал маленький флакончик, выдавил из него на кончик ножа крошечную сизую капельку и, поднеся к лицу Майки, вымазал кожу под подбородком. Затем, повернув кинжал острием, легонько провел кончиком по тому же месту.

Из царапины сразу показались рубиновые капли, и Костик коротко и угрожающе рыкнул, местная медицина не нравилась ему с каждой минутой все больше.

А Авронос мешал кровь с загадочным снадобьем, и его лицо мрачнело на глазах. Костик переводил взгляд с этого не предвещающего ничего хорошего лица на размазанные пятна крови и не решался произнести ни слова до тех пор, пока явственно не рассмотрел, как зеленеют и начинают пениться алые бусинки.

— Что это такое? — Теперь голос парня хрипел, словно сорванный на морозе.

— Лихорадка. Зеленый яд. Я ничем помочь не смогу, она была больна еще на Таджере, — тихо пробурчал Авронос и отступил от постели, — лучше бы ты её продал за шестьдесят серебряков.

— Это заразно? — вопрос вылетел автоматически, на самом деле Костику было по барабану, заразно это или нет, в голове стайкой отчаянных ночных мотыльков метались несвязные мысли, и он никак не мог сообразить, какая из них важнее.

— Для нас — нет. — Хмуро покачал головой лекарь, — ее получают с укусами зеленых таджерских слепней. Наверняка девчонка была работницей на плантациях тростника. Тебе лучше сейчас уйти… не нужно на это смотреть.

Уйти?!

Костик недоуменно вгляделся в поджавшего губы Авроноса, неверяще мотнул головой, как можно?

Просто уйти, не попытавшись ничего сделать?!

А как же долг врача, клятвы? Или в этом мире целители их не дают?

Блин. Не о том он думает. Нафиг всех местных лекарей, раз они так легко могут подписать приговор юной девчонке. Он должен сам попытаться вспомнить все, что говорила о таких случаях мать. Очень интересовавшаяся странными, практически невозможными фактами излечения от самых страшных недугов, ставящими в тупик светил медицины.

Яркой искоркой всплыло много раз повторенное слово, плацебо. Невероятная способность человеческого мозга делать чудеса одной только силой своей веры.

Чего же он ждет?!

Нужно срочно найти что-то такое, что убедит эту дикарку в возможности чуда. Эх, материну аптечку бы сюда! А впрочем…

— Авронос! Сколько она еще протянет? — боясь услышать, что времени совсем не осталось, крикнул парень, бросаясь к своему мешку, оставленному слугами у изголовья постели.

— Может до полудня прожить, — скорбная складка залегла возле губ разочарованного лекаря, ну надо же, как неудачно все получилось.

Он уже целый план выстроил, на привязанности пришельца к этой дикарке. Знать бы заранее… уговорил бы продать ее Тьершигу, расстроенный мальчишка способен на любую глупость.

— Найди какое-нибудь средство привести ее в сознание. Всего на минуту, — решительно скомандовал лекарю Конс, возвращая того к действительности.

— Зачем? — Авроносу было жаль тратить на рабыню очень дорогое зелье, заведомо зная, что это бесполезно, — да и нет у меня ничего подобного.

— Если нет, срочно отправь за ним слуг, — ультимативно заявил этот сумасброд, обшаривая карманы своих огромных иномирских штанов, — мне нужно, чтоб она ясно понимала то, что я буду говорить.

— Конс… ты зря надеешься. Ей уже ничем не помочь, еще не выжил никто из заболевших зеленой лихорадкой… а среди таких людей были очень достойные и важные господа…

— Авронос! — в голосе парня гремели грозовые раскаты, — сделай так, как я говорю! Иначе я тоже не стану ничего делать ни для тебя, ни для твоего господина, ни для гильдии Хадзони!

— Ну, зачем же сразу про гильдию, — мягкий голос Хадзони, про которого все забыли, прозвучал умиротворяюще, — я уже отправляю слугу за ближайшим лекарем, думаю, у него найдется нужное снадобье. Я оплачу любое.

— Не нужно, — сквозь стиснутые зубы мрачно проскрежетал Авронос, — я припомнил, есть у меня одно зелье… просто считаю это бессердечным… вырывать ее из забытья.

— Не будем сейчас говорить о том, что считаю бесчеловечным я, — в серых глазах парнишки сверкнуло презрение, — просто дай ей зелье.

Возмущенно сопя, лекарь принялся снова шарить по карманам жилетки, появившейся на нем пару дней назад. Конс уже подметил, что все самое ценное из своих вещей Авронос имел обыкновение прятать именно там.

Вскоре нужное зелье нашлось и лекарь застыл с крошечной ложечкой в одной руке и флаконом в другой, ожидая команды подопечного.

Перерыв все карманы и подивившись загадочному появлению в них присущих только этому миру предметов, таких как косточка от съеденного еще на плоту фрукта, и кусочек сухарика, Костик облегченно выдохнул.

Не придется особо мудрить с приготовлением чудодейственного лекарства, в маленьком кармашке отыскалось несколько двуцветных витаминок, которые прописала ему мать.

— Давай, — скомандовал он обиженно сопящему лекарю, становясь рядом с постелью, и в последний раз торопливо продиктовал самому себе детали спонтанно возникшего плана по спасению умирающей.

Потом на это не будет ни одной лишней секунды.

— Сейчас начнет действовать, — мрачно буркнул Авронос и отодвинулся от рабыни, в припухшие и потрескавшиеся от жара губы которой только что влил зелья на две сотни серебряков.

Дорого ему обходятся причуды этого молокососа, а будет ли с него толк, даже видящий не скажет. Они в пути уже пятый день, но никаких способностей, кроме проникновенной игры на старом дейнэ, в парне пока не проснулось. Не считать же способностью необычайную жалость к подставившей его таджерке?

Ведь от сурового наказания плетьми этого простака спасло только то, что он пришел из другого мира. Стражники своими глазами видели, как в заросший сорняками приемный круг пути, считавшегося заглохшим уже несколько лет, вывалился полумертвый чужак.

Они и рассказали про пришельца Авроносу, мотавшемуся между материками по личным делам своего господина, и в тот момент лекарь жалел лишь об одном, что, не желая коротать ночь в яме для прибывших, шагнул в проход, едва рассвело.

— Майка! — сев рядом с девчонкой, Конс приподнял ее повыше, и подложил под голову еще пару валиков.

Ему казалось очень важным смотреть рабыне прямо в глаза, так, чтобы не пропустить ни малейшего колебания или сомнения.

— У-у… — с трудом промычала она и медленно подняла тяжелые ресницы, — что?

— Ты заболела. У тебя зеленая лихорадка.

Где-то рядом оскорбленно засопел Авронос, но Костик решительно отмел все посторонние звуки и мысли.

Всё не важно, и всё потом. Сейчас главное — Майка и грош ему цена, если он не сумеет втрюхать ей дезу.

— Я умираю? — слабый голос девчонки звучал неверяще, но обметанные губы дрогнули.

Ее личико слегка побледнело, жар временно отхлынул, значит, следовало поторопиться.

— Щаз. Никаких умираю! Я на тебе шестьдесят серебряников потерял и еще кучу на зелья, — грубовато подсчитывая убытки, Конс очень надеялся, что именно упоминание о деньгах настроит рабыню на деловой и серьезный лад. — Слушай внимательно! В моем мире такая болезнь лечится, нужно только, чтоб ты сама очень хотела выздороветь. Ну как, хочешь жить?!

— Да… — она хотела надеяться, видно было по болезненно исказившемуся лицу, но пока не верила.

— Тогда смотри! — Конс поднес к ее лицу бережно зажатую между пальцев витаминку, — видишь? Это лекарство я принес из своего мира, и сейчас дам тебе. Медленно соси его и представляй, как оно расходится по всему телу, добирается до каждой жилки и убивает яд, изгоняет прочь. Я буду помогать. Но не вздумай сдаваться, прибью!

Девчонка расширенными глазами смотрела на необыкновенную бусинку в пальцах хозяина и всем сердцем надеялась, что он говорит правду. А иначе зачем было её будить? Она много видела тех, кому не повезло, и знала точно, смерть к ним милосердна, тихо сжигая в беспамятстве.

— Поехали, — непонятно почему сказал этот странный парень сунув бусину Майке в рот, и сурово уставился ей в глаза, — соси её, как конфетку!

Тут Конс мысленно чертыхнулся, выражения попроще подобрать додумался, а узнать, есть ли в этом мире конфеты — забыл.

Но не прерывать же из-за этого операцию?!

— Соси, тебе должно быть сладко, — не отводя взгляда, повелительно диктовал он снова начинавшей гореть рабыне, — это первый слой лекарства, он смешивается с ядом, чтоб обмануть болезнь, прикинуться безвредным. А сейчас ты почувствуешь кислоту, вот это и есть то снадобье, что окончательно убьет болезнь. Прислушайся к своему телу! Кислота постепенно вытесняет яд, выгоняет прочь, возвращает твоим органам здоровье и силу…

Он говорил не переставая, зная точно, слова не играют особой роли. Главное — его убежденный тон и ее вера в чудодейственное лекарство.

Конс и сам изо всех сил старался верить, просто до дрожи в пальцах представляя себе, как откатывается, вытесняется здоровой кровью скопившаяся в организме зеленая гадость. Как она, словно на проявляющейся картинке, бледнеет, отступая, тает куском льда в горячем чае, выступает последними, безвредными каплями на коже.

Он не представлял, сколько прошло минут. По идее, не могло быть, чтобы слишком много, но для него действительность растянулась во времени самым невероятным образом.

В один и тот же момент Конс находился в ритме обычного, торопливого бега секунд, и витал где-то в безвременье, успевая за один удар сердца вытеснить из воображаемого участка Майкиного тела очередную порцию зеленого яда. Вместе с породившими его бактериями, видевшимися почему-то усатыми червяками.

Все кончилось внезапно, и душевный настрой, и силы, и понимание происходящего.

— Невероятно…

Еще грохотал в ушах потрясённый шепот Авроноса, а сознание уже стремительно проваливалось в черную дыру забытья.

— Как Майка? — словно кто-то невидимый нажал треугольник, включая просмотр, и ролик понесся точно с той точки, на которой останавливался.

Только в комнате уже не было неяркого утреннего света, а был трепещущий огонек прикрученного почти до отказа светильника.

Да и комната была другая, более высокая, просторная и удобная, Конс, едва приподнявшись на локте, сразу это сообразил. Но в тот же миг, сминая это ничего не значащее понимание, в душе взорвался ворох тревожных вопросов, а сколько прошло времени? Чем закончился его эксперимент? Где Майка? И вообще все, чума их забери?!

— А? — сонно спросил со стоящей в ногах постели кушетки голос Авроноса, — Конс?

— Майка где? — с нажимом повторил парень, садясь и опуская на пол ноги.

— Не вставай! — заволновался лекарь и вылез из-под одеяла, — ты еще слаб. Жива твоя Майка, и невредима. Отсыпается на соседней кровати, можешь убедиться.

Конс торопливо повернул голову и увидел на стоящей у противоположной стены лежанке сверток из одеял. Ближе подходить не стал, лекарь не стал бы обманывать, а в голове и так всё плыло от резкого движенья.

Да и организм желал всего и сразу.

— Где тут отхожее место?

— Идем, провожу, — Авронос уже натянул смешные шлепанцы и стоял рядом.

— Лучше просто покажи, сам схожу, — заупрямился Конс, не хватало, чтоб его под ручку в туалет водили! — А ты пока еды достань, в животе кишки смерзлись.

— Сейчас, сейчас, — настырный лекарь все же поддержал подопечного, пока вел до двери.

В полутемном коридоре на них налетело сразу трое слуг, видимо, Авронос успел дернуть шнурок. Двое лакеев подсунули крепкие плечи под руки Конса и почти понесли его, куда было приказано, третий развернулся и шустро побежал в неизвестном направлении. Консу хотелось надеяться, что финиш этого забега будет на кухне, а не в спальне Хадзони.

Для себя он все решил заранее и теперь не собирался отступать от данного судьбе обещания. Ну, или богам, если они тут есть.

В комнате, когда Костик вернулся, было светлее и потрясающе вкусно пахло от расставленных по столу тарелок. Довольно красивых, для харчевни. Но рассмотрел их Конс много позже, когда немного насытился. И только тогда сообразил, что и еда разительно отличалась от того, что они ели в последние дни. Никаких вареных овощей, порезанных крупными кусками и целых кур. Крошечные котлетки таяли во рту, бесподобные паштеты и нежнейшая, прозрачная от жира малосольная рыба, хрустящие тарталетки, наполненные разнообразными острыми и мясными салатиками…

— Готовят тут обалденно, — сообщил Конс лекарю и тот вдруг захихикал.

— Ты, небось, думаешь, что мы еще на том постоялом доме?

— А разве — нет?!

Парень огляделся внимательнее, и — поверил Авроносу. Убедили окна, поблескивающие разноцветными стеклами и обрамленные тяжелыми шторами из дорогой, даже на вид, ткани. В том доме таких точно не было.

— Сколько прошло дней?

— Половина, — довольно заулыбался Авронос, и, заметив недоумение Конса, пояснил, — ты лечил Майку утром, а сейчас ночь. Быстро восстанавливаешься.

— Я ее не лечил, — попытался прояснить ситуацию землянин, — она сама себя вылечила. Это метод такой, нужно чтоб пациент поверил в то, что лекарство чудодейственное.

И уже сказав это, беспокойно оглянулся на рабыню, может не стоит говорить такое при ней?

— Спит крепко, — понял его тревогу лекарь, — я ее вечером покормил и дал снотворное. Ей нужно отдохнуть, лихорадка очень силы забирает. А про лечение поговорим утром, ты ложись, поспи еще, я пойду в свою комнату.

— Это твой дом?

— Это дом моего господина, — ответ прозвучал так веско, словно Конс оказался на даче президента, — если что-то понадобится, дерни вот этот шнур, твои слуги спят в соседней комнате. Все остальное — завтра.

— Стой, а как же Хадзони?

— Можешь про него забыть, — высокомерно усмехнулся Авронос, — с ним рассчитались сполна. Он больше не решится тебя побеспокоить. Отдыхай.

Лекарь важно прошествовал к двери, и всё в нем, осанка, походка и наклон головы просто излучали чувство собственного достоинства.

Надо же, как меняет людей обстановка! Подивился Конс и придвинул поближе тарелочку с красиво разложенными ломтиками разнообразных фруктов. Чего зря пропадать такой красоте.

 

Глава 8

Стан

Таш был не просто зол, он был в бешенстве. Уже много лет он не допускал при выполнении заданий господина никаких оплошностей. Разумеется, бывали неудачи и даже потери, но никогда — по его вине или недосмотру. Человек не в силах предусмотреть испытаний, приготовленных для него богами, с этим ничего не поделать. Но Таш умел выходить из любых ситуаций и недоразумений с наименьшими потерями, чем те, кто попадал в них наравне с ним.

И то, что случилось с вверенными ему животными, казалось самому верному и ловкому из тайных агентов коменданта невероятно хитрой интригой врагов. Или происками неведомых сил. Просто поверить, что сразу двое трезвых мужчин могли не запереть клетку с мангуром, было бы большой глупостью с его стороны. Тем более, они клялись всем самым дорогим, что незаметно приглядывали друг за дружкой.

Таш вполне мог бы заподозрить, что мангуров мог выпустить странный малохольный дрессировщик, про которого рассказывали невероятные байки. Однако все вокруг, и Юфот и Памо и слуги, сновавшие в тот момент по двору, в один голос заявили, что парнишка, не вставая, спал на куче багажа, обнявшись со своей клеткой. Впрочем, он дрых и в тот момент, когда подошла его очередь отвечать на вопросы. Таш сам еле растолкал его, и вид у парня был такой озадаченный и изумленный, что разочарованный командир маленького обоза даже не стал задавать никаких вопросов.

Чего время зря тратить. Да и первый же вопрос Стана, интересовавшегося, когда они будут кушать, а чуть позже, его молодецкий аппетит, окончательно убедили Таша в невиновности парня. Не могут люди, ограбившие хозяина на три сотни золотых, так увлеченно сметать со стола все подряд.

После побега мангуров Ташу пришлось отправить Юфота назад, к коменданту, с подробным зашифрованным отчетом, самолично зашитым в неприглядный на вид поясок. И теперь они путешествовали вчетвером, взяв, для маскировки, места на общем хутаме. Нанимать на четверых отдельного было так же глупо, как вывесить флаг господина.

И это обстоятельство сильно нервировало Таша, не выносившего никаких отступлений от продуманного плана. Да еще из-за расследования и связанных с ним хлопот выехать они смогли только поздно вечером, вместе с толпой сельских парней направляющихся в ближайший городок в пункт вербовки. Бангдирах объявил о дополнительном наборе в школы воинов.

Парни были в подпитии, весело перебрасывались грубоватыми шутками, и, громко чавкая, поглощали прихваченные из дома продукты, запивая купленным в харчевне дешевым вином.

Стан, не терпевший таких компаний, пропустил Хо в самый угол и поставил прикрытую покрывалом клетку так, чтоб иметь возможность в любой момент достать оттуда мангуренка. Таш сделал вид, что ничего не понял в маневрах дрессировщика, но смотрел с этого момента на него с чуть меньшим подозрением.

А сам парень всю дорогу мучительно пытался найти разумное объяснение невероятному происшествию. Ну не верил он, что на самом деле могло произойти такое чудо. Особенно с ним, никогда раньше не замечавшим за собой никаких сверхъестественных способностей. Если честно, Костик иногда мечтал о чем-то подобном, да и кто не мечтает? Особенно насмотревшись фильмов или прочтя книгу, где герой щелчком пальцев достает из воздуха все, что захочет. От чашки горячего кофе до ящика патронов.

Но для этого в мире должны быть, как минимум, маги. А он за несколько дней не услышал ни одного намека. Вот мастеров каких-то поминали, было. Но судя по скудной информации, те владели скорее утерянными технологиями, а вовсе не волшебством.

К ночи Стан принял решение, даже если он и помог как-то необычным зверям, мучиться запоздалым раскаянием не стоит. Все равно никому уже такое признание не поможет, а поскольку его никто не заподозрил, пусть этот абориген с проникающим под кожу взглядом и дальше остается в неведении.

Сейчас Стана больше волновало другое, когда можно будет отдать Хо записку отца. В кошельке, втихомолку сунутом комендантом, оказалось три тонюсеньких, как дамские сигаретки, свитка, и первый, предназначавшийся самому Стану, он уже прочел. И уничтожил, как было приказано. Но сначала накрепко заучил на память несколько строчек, понимая, что если ему и смогут простить исчезновение мангуров, то никогда не простят, если что-то случится с Хо. Два других были хитроумно запечатаны поставленными на закрученный вокруг тонкой бумаги шнурок каплями воска с оттиском комендантского перстня.

Ну и наивный все же этот господин Зорденс, развеселился Стан, вот кто ему помешает прочесть и уничтожить эти письма, если он захочет? И все же такое странное доверие сильно настораживало, как ни крути, а комендант неплохой психолог. Как ловко всех их подобрал, и ни один из команды не может сказать, что точно знает, какой у кого козырь в рукаве. Видать потому он и сидит столько времени на своей непростой должности, одним взглядом решая судьбы и жизнь других, что умеет предусмотреть жизненные повороты на пару ходов вперед.

Добровольцы, хоть и шумели с вечера и перебрасывались намеками на замученную злым отцом милую девушку, в открытую ссору не полезли, а вскоре после полуночи дружно захрапели, отравляя воздух в кибитке запахом перегара, пота и съеденного лука.

Хо отвернувшись к вознице, забилась в самый уголок и замотала лицо концами платка, но молчала, как партизанка.

В городок с почти земным названием Междуречье, они прибыли к завтраку, и Стан, уставший от ожидания скандала, недосыпа и вони, с удовольствием вылез на свежий воздух. Слуги быстро и умело выгрузили багаж, и хутам счастливо посеменил к видневшимся в конце пустыря сараям, надеясь на сытный обед.

Таш, приказав Памо никуда не отлучаться от сидящих на куче багажа дрессировщика и девчонки, отправился выяснять, когда можно будет отправиться дальше. Он был твердо намерен наверстать упущенное время, и Стан был уверен, что это неспроста. Но ничего не спрашивал и вообще старался вести себя как можно неприметнее, и так чуть не выдал себя легким обмороком и невероятным, просто сосущим чувством голода. Словно из организма мгновенно испарилось несколько килограммов веса.

Что интересно, сползающие на бедра дорожные штаны, сидевшие до побега мангуров довольно плотно, подтвердили справедливость этого вывода.

— А это что за деревенщина тут расселась? — Вошедший во двор рослый детина высокомерно рассматривал ожидающих транспорт пассажиров, и хотя пока его взгляд не добрался до спутников Стана, у парня нехорошо сжался желудок.

У этого аборигена был вид типичного рыночного рэкетира. А длинная жилетка с незнакомым гербом на груди и висящий на поясе короткий меч в ножнах заставляли с огорчением заподозрить, что продажных стражей хватает не только в россии.

И хмурые взгляды селян, старавшихся стать незаметнее, лишь подтвердили эту догадку.

— Что делать будем? — одними губами спросил Стан у добродушного и простоватого Памо, и словно впервые увидел наемника, таким проницательным и острым стал взгляд голубых глаз.

— Ничего, — так же неслышно прозвучало в ответ, — я заплачу.

Стан осторожно кивнул и, откинув голову на плечо, чтоб лучше видеть весь двор, незаметно задвинул ногой клетку за себя. А потом принялся осторожно потирать и разминать руки, готовясь, если что-то пойдет не так, вступить в бой. При встрече с такими самоуверенными амбалами никогда нельзя знать наверняка, что придет в их неотягощенную моральными принципами голову. Один из таких дебилоидов как-то прикопался к Косте возле маленького самопального рынка, куда мать посылала его за домашним молоком.

А у Костика как раз болел зуб, и он стоял перед неразрешимой дилеммой, выпить еще таблетку анальгетика или все же сказать матери, чтоб отвела к зубному? В маленьком городке все знали, кто из стоматологов лучше и безболезненнее всех ставит пломбы и очередь к Георгию Сергеевичу Ли была за два месяца.

Вот и рубанул со злости амбала по протянутой ручке так, что тот аж присел на асфальт от боли. Но, что смешнее всего, почему-то не обозлился, а восхитился, и с тех пор всем хвастался, что Костян ему дружбан.

Туземный аналог гаишника неторопливо топал мимо путников, и находил все новые причины для придирок. Одни грязи натащили, другие что-то подозрительное везут, третьи вообще на воров похожи. Люди бледнели, терялись, совали вымогателю монеты, выслушивая его грубости с таким видом, словно им оказывают величайшую милость.

И с каждым шагом он все ближе пододвигался к Стану и его спутникам. Вот до них осталось всего три путника, два… один… Костик старался смотреть себе под ноги, вовремя вспомнив мамины лекции о том, что психи и воры звереют от прямых взглядов.

— Ну а вы чего потеряли в нашем городе? — похоже, амбал устал, раз начал повторяться, едко подумал Стан, и, заинтересованный воцарившимся непонятным молчанием, осторожно поднял глаза.

Абориген смотрел куда-то мимо них, и в его взоре бушевало просто море ненависти. Кто вызвал в рэкетире эту жгучую злобу, выяснилось сразу, стоило Стану проследить за его взглядом.

Но, еще даже не найдя взглядом среди направляющихся в их сторону грузчиков и незнакомых людей коренастую фигуру Таша, парень почему-то заранее знал, на кого именно так уставился стражник.

Нет, больше не смотрел. Развернулся, словно припомнив о важнейших делах, и торопливо уходил к воротам, ведущим в город. Практически убегал.

— Есть два хутама, один идет прямо сейчас, семья оружейника торопится на похороны дедушки, второй после обеда, — сообщил, подойдя, Таш, — думаю, лучше отправиться со вторым, ехать с родичами почившего плохая примета.

Стан ничего не знал ни о приметах, ни о правилах, он четко чувствовал одно, нужно выбираться отсюда как можно скорее.

— Лучше сейчас, — его ответ прозвучал в унисон со словами Памо.

— Ну… если вы не против, едем сейчас, — Таш поглядел на них испытующе и помрачнел, — Стан, отведи Ливу умыться, пока грузят наш багаж. Продукты на завтрак купим по дороге, тут пока ничего не готово.

— Мы поделимся, у нас много еды, — замотанная в темный платок женщина с заплаканными глазами явно радовалась неожиданным спутникам.

— Хорошо, — согласился Таш, — тогда я заплачу за свободное место.

Меньше чем через пятнадцать минут хутам важно протопал всеми восемью лапами в задние ворота и свернул на тракт.

За это время никто к ним так и не подошел, и никто не остановил на посту, караулящем западные ворота города, и всё же на душе Стана отчего-то было неспокойно.

Их командир успел во время погрузки перекинуться парой фраз с другом и тоже держался очень настороженно. Достал из багажа сверток с ножами и распихал везде, где было можно и даже, на взгляд Кости, нельзя.

Потом устроился рядом со входом, устроив предварительно Хо и Стана между мешками и корзинами. И Костя ни минуты не обольщался мыслями, что беспокоился он в этот момент прежде всего об их удобстве. Ничего подобного, просто старался чтоб не достала шальная стрела, в этом Стан немного соображал, одно время бредил подвигами Робин Гуда.

И все же до самого обеда они ехали без приключений. Перекусили припасами печальных попутчиков, трех крепких мужчин и двоих женщин, одна из которых приходилась покойному дочерью, а другая сестрой, и немного подремали в полглаза.

Деревушка, в которой хутамщик собирался обедать, была той самой, куда спешили люди в темных одеждах, и то, с кем им выпадет ехать дальше, по-видимому очень беспокоило Таша, мрачневшего по мере их приближения к месту отдыха.

В харчевню они шли как по минному полю, внимательно оглядывая придорожные кусты и заборы. Стан уже знал, почему хутамов не подпускали близко к жилью, слишком ядреный запашок был у их навоза. Да и количество удручало.

Однако за кустами их никто не подстерегал, да и в деревне было спокойно. Спутники попрощались и ушли, подарив на прощанье корзинку с пирогами, немногочисленные посетители харчевни были на вид абсолютно безобидными селянами, едущими на ярмарку в большую деревню, расположенную на берегу довольно полноводной реки. Очень приблизительная карта этих мест была намалевана прямо на стене, и Стан постарался запомнить основные ориентиры. Оказалось, что по реке можно будет доплыть до побережья, вот только она делает резкий поворот, обходя гористую возвышенность, и потом добираться до переправы через пролив придется на попутных судах.

Зато тракт, по которому возили пассажиров хутамы, пролегал почти напрямик, по склонам холмов и долинкам, мягко огибая невысокие местные горы. Но деревень и поселков вдоль него было немного, вот и предпочитали те, кто не особенно торопился, путешествовать по реке.

Очень скоро выяснилось, что хутамщик нашел пассажиров, готовых выехать немедленно и Таш отправился на них взглянуть. И снова все оказалось вполне обыденным и безобидным, местные жители везли на ярмарку холсты и коврики и даже у бдительного наемника не вызвали никаких подозрений. Да и двинулись они в путь не в одиночку, а небольшим обозом из четырех хутамов.

Поздно вечером, едва обоз прибыл в прибрежную деревню, Таш купил им места на отправляющийся через несколько минут хутам. Это тоже было одной из особенностей восьминогих бегемотиков, ночью они топали даже быстрее, чем днем.

Спрашивать, почему они не поплывут по реке, Стан не стал. Зачем тратить нервы, ведь все равно всей правды ему никто не скажет. Полчаса, доставшиеся им для отдыха от бесконечного лежания на ковриках, Костя потратил на выгул и кормление малышей. И в очередной раз подивился, как разумно ведут себя мангуры, словно понимают, что у него нет возможности дать им погулять подольше.

На этом хутаме все места возле возницы были уже заняты, и Таш не стал спорить. Загрузил вместе с помощником вещи, затиснул в угол Хо и Стана и вместе с напарником лег на свободные места.

Хутамщик дернул свои прутики, вживленные, как выяснил Костя, в нервные центры, лекарь сказал — в узелки боли, и они отправились в ночь. Вроде все тихо и спокойно, пассажиры, загрузившиеся раньше, сразу заснули. Хутамы — удобный вид транспорта, утром путники проснутся в одном из горных селений, стоящем на развилке дорог. Названий многочисленных деревушек Стан не запоминал, да ему никто особо их и не докладывал, только случайные фразы да карты в харчевнях позволяли приблизительно выяснить маршрут.

Костя покрутился на жестковатой подстилке и потихоньку вздохнул, спать пока не хотелось, а делать совершенно нечего. Невольно вспомнишь удобные автобусы с видиками и поезда. Там если не спится, можно погулять по вагонам, постоять у окна, просто почитать книгу или попить чаю.

Да и какое-то неприятное ощущение приближающейся опасности просто давит на грудь, и стучит в висках. Блин, неужели в нем проснулись способности экстрасенса? Или что-то другое? Случай с мангурами хоть и отодвинулся в прошлое, но менее занимательным и тревожным от этого не стал. Стан прикрыл глаза и попробовал припомнить свои ощущения, испытанные в тот момент. И едва не вскрикнул от изумления, почувствовав несколько теплых струй, направленных на него с разных мест. Распахнул глаза, осмотрелся, ничего подобного нет.

Снова закрыл глаза, постепенно выровнял дыхание, расслабился, как учил тренер, и в душу снова хлынуло доверчивое тепло. Четыре самых ощутимых струйки были прямо перед ним, еще одна, еле заметная широкая волна шла откуда-то снизу. Еще были быстрые, смазанные, как мельканье теней от листвы во время ветерка, дуновенья тепла где-то вдали, но настолько эфемерные, что не стоило брать их во внимание. А вот четыре ближних заинтриговали, потянули к себе невероятностью догадки.

Стан неуверенно, как во сне, продвинул к ним руку и наткнулся на грубую редкую тряпку, которой прикрывал клетку от любопытных и трусливых взглядов. Распахнул глаза как от прикосновения к ежику, вытаращился на клетку, нервно сглотнул.

Ощущение тепла, поселившееся в груди во время транса, так и не проходило, наоборот, крепло с каждой секундой. Стан не удержался, приоткрыл тряпку и заглянул, даже не задумываясь, а что он сможет увидеть про бледном свете ночного каганца.

Увидел.

И проникся.

Четыре пары светящихся глазок смотрели, кажется, прямо в душу.

И это было слишком наглядно и впечатляюще, чтобы не поверить собственным выводам.

Вот только спешить с признаньями не стоило, просто кричал весь небольшой жизненный опыт Стана. А куча прочитанных книжек только поддерживала это намерение.

— Спите, — ласково шепнул парень малышам, и хотел было опустить тряпку, но сознания мягко коснулось чужое восприятие окружающей действительности.

Странное, немного пугающее, ни с чем ранее испытанным не сравнимое чувство единения.

На какую-то миллисекунду он перестал быть Станом, Костей и вообще человеком. Он был зверем, одним из четырех, или сразу всеми четырьмя, а может всей стаей.

Это теперь не имело значения. Никто из аборигенов даже предположить не мог бы масштаб объединяющей мангуров тайны, силу развитой у них родовой особенности.

Новое торопливое касание и Стан вдруг увидел сидящих в кибитке пассажиров чужим, необычным восприятием. Сделавшим видимыми все тщательно скрываемые изъяны, болячки и даже намерения. Большинство пассажиров казались клубками ровной теплой пряжи, чуть желтоватого цвета. У некоторых более яркими нитками и пятнышками трепетали или тихо светились болячки и раны.

У Таша, окрашенного более интенсивно, с пробегающими голубоватыми сполохами, означавшими, что командир только притворяется спящим, четко розовело посредине длинное рваное пятно. Незажившая до конца рана, откуда-то точно знал Стан.

Но основным, к чему его упорно подталкивало чужое сознание, оказались двое путников, сидевших ближе всех к командиру. У них синий цвет, означавший, как догадался Стан, очень нехорошие намерения, пульсировал ровно и уверенно.

Эти люди были намерены убивать, и ни уговоры, ни деньги не заставят их отказаться от своих планов. Для них это просто работа, сполна оплаченная теми, кого категорически не рекомендуется даже пытаться обмануть.

У Стана на несколько секунд перехватило дыханье, профессиональные киллеры, они в любом мире киллеры. Мастера своего черного дела.

И ему нужно срочно что-то изобрести, спутать их планы, предупредить Таша и лежащего слишком близко к бандитам Памо, иначе будет поздно.

Вот только не так просто придумать что-то умное, когда в груди то замирает, то сумасшедшей птичкой колотится о ребра сердце. Это только полные дебилы, да обкуренные нарки ничего не боятся, им все поровну. А у него мама в другом мире, и слово, данное коменданту, и Хо, сопящая в уголке.

Хо…

Блин горелый.

От внезапно пришедшего понимания, что местные киллеры не будут оставлять свидетелей, и неизвестно еще, просто быстренько прирежут, или сначала поиздеваются, в животе словно спираль туго свернулась. А поскольку на саму битву и на то, чтобы замести следы, у них есть только эта ночь, значит, времени у него осталось совсем немного. Может, даже всего несколько минут.

Чего же он ждет? Одной рукой парень как можно незаметнее отодвинул защелку на клетке с котятами, если с ним что случится, может хоть кому-то из малышей удастся спастись, вторую руку словно невзначай положил на ногу бывшей ученицы.

Ну, вывози, удача.

— Остановите хутам! — больно щипнув Хо за ногу, во весь голос заорал Стан, — скорее, остановите! Моей сестре плохо!

— А-ай! — резко садясь, злобно вскрикнула девчонка и со всей дури врезала ему кулаком в ухо.

Таш от неожиданности тоже подпрыгнул, ринулся было на защиту спутницы, да вовремя одумался, хутам уже встал.

— Припадки у нее, нужно переждать, — тараторил Стан, руками прижимая яростно отбивающуюся Хо к себе, а ногой распахивая дверцу, — немного совсем подождите… можете пока в кустики сходить…

В темноте он не рассмотрел оказавшегося возле выхода камня, запнулся, и, увлекая за собой девчонку, покатился вниз, по пологому склону.

— Что там случилось? — Вскрикнул, выпрыгивая следом за ними, Таш и тут ночь прорезал страшный крик, полный муки и боли.

Следом раздался звон оружия, шум драки, громкие стоны и проклятья. Сомнений, вернуться к хутаму, или бежать дальше, Стан не испытывал совершенно, даже сам себе удивился. Дома, в родном мире, он вел себя много осторожнее. А тут просто не мог сбежать, и не только клетка с котятами была тому причиной. Наемники как-то незаметно стали своими, теми, бросить кого будет просто подлостью.

— Заткнись, если хочешь остаться в живых, — с непререкаемой властностью приказал Стан свалившийся на него Хо, вознамерившейся как следует отколошматить обидчика, и на миг перехватил ее запястья, давая прийти в себя, — беги вниз, к кустам и жди меня, да не вздумай высунуться, если позовет кто-то другой.

Оттолкнул девчонку подальше, мало ли что придет той в голову от страха и бросился наверх, в надежде, что еще не опоздал.

Первый же торопливый взгляд на поле боя, освещенное выкрученным на полную мощность светильником, принес однозначный ответ, все уже закончилось. Оба бандита валялись возле крепеньких, как столбики, ножек хутама, и если на одного еще можно было смотреть, при взгляде на второго по коже продирал мороз. Киллер выглядел куклой, вытащенной из газонокосилки.

Прямо на ступеньке лежал Памо, и Таш умело бинтовал его плечо. Сам командир тоже был ранен, из-под рукава стекала на пальцы струйка крови, и он ее все время отирал прямо о штаны. Но на ногах держался довольно твердо, и ситуацию держал под контролем. Во всяком случае, Стану так показалось, когда агент Зорденса бросил на него через плечо настороженный взгляд. И снова отвернулся к другу, не произнеся ни слова.

Сказать, что Стан испытал хоть малейшее разочарование от того, что спутники управились без него, было бы откровенным враньем, на самом деле он вздохнул с огромным облегчением.

А в следующий момент забыл и про бандитов, и про Хо, и про охранников, из тени выступил до мельчайшей полоски знакомый силуэт самца мангура.

— Так вот кто его почикал, — догадавшись, почему так растерзан бандит, еще успел пробормотать парень.

И тут зверь подошел вплотную, уставился в глаза, и действительность поплыла, растворилась в яркости возникших в мозгу образов.

Они бежали весь день, стараясь не уходить далеко от тракта, и сворачивая в сторону каждый раз, как на пути попадался обоз или одиноко семенящий хутам. Остановились только несколько раз, торопливо проглотить глупую домашнюю курицу, решившую погулять в придорожных кустиках, да напиться ключевой воды. И снова бежали, взлетая над дорогой огромными тягучими прыжками, не оглядываясь на испуганные вскрики случайно заметивших их дровосеков или грибников.

До замка, откуда приходили слабые всплески так знакомых самцу эмоций, они добрались на закате, и залегли в густой траве, дожидаясь, пока силуэты стражников потеряют резкость и будут казаться просто мягкими сгустками тепла. А потом легко перемахнули через забор и метнулись к каменному хутамнику в дальнем конце хозяйственного двора, рядом с которым владелец замка держал в вольере за двойными железными решетками своих мангуров.

Жестокая и изощренная пытка, о которой сами хозяева зверей, похоже, даже не подозревали. Находиться рядом с существами, беспрестанно отравляющими воздух невыносимо ядреной вонью, было для обладавшим обостренным обонянием мангуров, сплошной мукой.

Из-за этой вони они не могли разобрать запах приносимой пищи и страдали от частых отравлений, вонь притупляла реакцию и постепенно убивала желание не только искать пути к бегству, но и просто жить.

Но, что хуже всего, из-за невыносимого хутамьего запаха пленённых мангуров плохо чувствовали сородичи, испытывавшие почти непреодолимое отвращение к местам, где жили хутамы.

Поэтому в тот вечер они мчались со всей возможной прытью, торопясь опередить чутких сторожевых собак, специально натасканных на охрану зверей. И успели выдернуть тяжелые засовы, распахнуть дверцы и почти силой вытащить на свободу сидевшую в клетках тройку сородичей. Двух самок и самца, израненного в схватках, ради которых богачи и держали зверей.

Стравить и смотреть, который победит, делая ставки и подбадривая своего зверя брызгами едкой смеси, проникавшей сквозь шерсть и прожигавшей кожу и плоть до кости. А потом всю ночь обмывать выигрыш и вымещать зло на том из зверей, который проиграл.

Каково было бы их разочарование, если они могли заподозрить правду.

Не было никаких боев. Была игра, осторожная и хитрая, спектакль, поставленный двумя мохнатыми существами для толпы гладкокожих. Как и мимолетные прикосновения языка напарника к предусмотрительно легким, но страшным на вид ранам того, кто готовился притвориться проигравшим в этот раз. Людям не следовало знать, что слюна мангуров лучшее ранозаживляющее в этом мире. Да и их зрение тоже специально настроено таким образом, чтобы находить мельчайшие очаги болезней и травм в телах своих создателей.

В своем мире они друзья и помощники, лекари и сторожа. А тут всего лишь потомки отряда разведчиков, отправленных много лет назад для зачистки этого мира от нечисти, прорывающейся сквозь ослабевшую грань. Одичавший отряд, потерявший связь со старыми друзьями и так и не нашедший новых. Трусливые аборигены упорно не хотели видеть ни их разумности, ни лояльности. Помнили только о тех своих недостойных доброго слова представителях, которые погибли от когтей обезумевшего от горя самца, обнаружившего, что из его любимой сделали чучело.

Они успели затащить освобожденных друзей на стену, когда охранник, разбуженный неистовым собачьим лаем, поднял тревогу. Прыгать пришлось наугад, не было ни секунды лишней, разведать незнакомое место. Одна их самок жестоко поплатилась, хозяин, как истинный параноик, набил под стенами заостренных кверху кольев.

Пришлось торопливо зализывать ей разодранную брюшину, а потом по очереди нести пострадавшую на спинах. Зато его любимая бежала рядом, на тесных тропах плотно прижимаясь потускневшей шкурой и с каждым шагом, отделявшим их от проклятых клеток и не менее проклятых хутамов, все ярче разгоралась почти угасшая нить связи.

Он довел их до безопасного места, нетронутого аборигенами клочка леса среди непроходимого болота, отоспался и рванул назад. Найти и вернуть малышей, и еще раз встретиться с единственным поверившим им существом другой расы было теперь самым важным для мангура. Впрочем, в родном мире их звали совсем по-другому.

Об опасности его предупредили котята, творцы родного мира предусмотрительно заложили мангурам возможность передавать потомству вместе с генетической памятью и память приобретенную. Не всю подряд, разумеется, только самые важные для пославшего их народа сведения. Возможность хранить память о главных событиях одновременно в нескольких сознаниях, давала гарантию, что не потеряется ни крупица ценной информации. Чтобы те, кто остался ждать в далеком родном мире, смогли как можно полнее понять и оценить истину, когда мангурам придет время возвратиться домой.

Он сразу понял, по цвету аур распознав убийц среди спутников признавшего их друзьями существа, что и тому и котятам грозит смертельная опасность. Если они сами не смогут выбраться из клетки, то станут собственностью бандитов. И он ничего не сможет сделать для их спасения, правила категорически запрещали применять силу против аборигенов.

Только в том случае, если что-то очень серьезное грозило существу, признавшему их друзьями. И мангур очень надеялся, что это самое существо, так своевременно выпрыгнувшее вместе с самкой из повозки, подтвердит правомочность его поступка. Тем более, что он чувствовал вдали еще несколько таких же синих аур, устроивших засаду на пассажиров этого хутама.

— Ты все сделал правильно, — с чувством сообщил зверю Стан, протягивая ему руку, — спасибо. Если бы не ты, мы все остались тут под кустами.

Он говорил громко, не волнуясь, слышит кто-либо, или нет, сейчас это не имело значения. Все равно никто не видит, остальные пассажиры сбились в кучу и даже вздохнуть боятся от страха. А те, кто услышат, не поверят, и не станут повторять бредни явно двинувшегося умом парня.

Его собственное восприятие, явно усиленное присутствием мангура, представляло спутников кучей зеленых комков.

Только Таш был разноцветный, и зелень в его ауре таяла с каждой секундой. Мощный мужик. Наверное будет правильно посвятить его в свои планы, в одиночку Стану явно не довести Хо до места.

А хутам нужно разворачивать в обратную сторону. Те, что сидят в засаде, не пощадят никого, а ввязываться с ними в драку нельзя, по прибытии в деревню придется все объяснять властям, вскроются настоящие имена и наверняка это не порадует коменданта.

— Таш, иди сюда, — решив долго не сомневаться, выразительно кивнул Стан охраннику, и когда тот нехотя отошел от друга, тихо спросил, — как он?

— Плохо, — не стал кривить душой тот, — до утра не доживет.

— Я помогу… сделаю так, что будет жить, — уверенно пообещал парень, — только ты ничему не удивляйся, ладно? И отправь его сейчас с хутамом назад, он сумеет выкрутиться? Вперед нельзя, там ждут пособники этих убийц.

— А мы? — остро глянул Таш.

— Мы пойдем пешком. Потом придумаем, как обхитрить тех, кто не поверит, что нас съели мангуры, пока просто спрячемся.

— Ладно, лечи, — похоже, у охранника было золотое правило решать проблемы по мере их поступления.

— Помни, ты обещал не удивляться, — так же шепотом предупредил Стан, — давай, положим его вот тут, на травке. И скажи путникам, чтоб сидели тихо, а то… ну сам что-нибудь придумай.

Пропитанные кровью тряпки, которыми Таш обмотал раненое плечо друга, Стан снимал небрежно, они больше не пригодятся. Лекарям лучше такое не показывать, они вовсе не дураки.

— Иди сюда, — тихонько, почти мысленно позвал мангура, — нужно его вылечить… но не до конца. И так, чтоб никто не понял, что рана была смертельная.

Зверь понятливо хлопнул ресницами, придвинул к умирающему огромную морду и осторожно погрузил в рану розовый лоскут нежного языка.

— Что он делает? — Таш почти шипел.

— Лечит. Молчи. Все потом, — одними губами шептал Стан, следя за раной Памо с помощью свежеприобретенной способности. — Всё. Теперь твою руку.

Правду говорят, ничто не убеждает людей лучше, чем собственный опыт.

После того, как мангур лизнул рану охранника и она прекратила кровить, аура аборигена потеряла остатки зеленого и синего цвета. Зато засветилась солнечно желтым любопытством.

Не сейчас, фыркнул про себя Стан, успевший за это время собрать себе за пазуху всех котят. Как выяснилось, они выкатились из хутама за ним следом, и сидели в кустах, не мешая старшему собрату вершить правосудие.

— Положи Памо в повозку и возьми с собой самое необходимое, — уверенно командовал он охраннику, — а возчику скажи, пусть двигает назад. Объясни, мы попробуем задержать мангуров, и если они нас съедят — пусть не забудет помолиться.

Совершенно идиотское объяснение, но обезумевшим от страха людям и такое сгодится.

Таш сделал даже больше, не только выбросил из кибитки пару мешков, но еще и объяснил пассажирам, что собирается сделать из вещей костер, чтоб отпугивать зверей, сожравших девчонку послушницу и его племянника. Клетку котят он оставил намеренно, пусть те, кто станет проводить дознание, думают, что зверь напал из-за малышей.

А напоследок забросил в повозку трупы киллеров, объяснив воспрянувшим духом пассажирам, что негоже оставлять их на съедение зверям.

Стан поморщился, но спорить не стал. Решил, что тоже будет разбираться с проблемами по мере поступления. Одна такая у него уже была, как бы добраться до Хамшира живыми.

 

Глава 9

Тина

Это открытие потрясло Костика больше, чем он мог бы предположить. Даже больше, чем встреча с морянами.

Ведь такие уши бывают только у эльфов!

О, эльфы!

Легендарные сказочные существа, имеющие связь с растениями, дивные голоса и, как боги, стреляющие из лука!

Что?! Из лука? Хипонский городовой, вот это он влип! Разве мог Костик даже предположить, что сдавать экзамен придется самим эльфам?!

Теперь ясно как день, что эта затея провалится с грохотом. Ну что ж, как говорит дед, из каждой неудачи человек вместе с шишками выносит и крупицу полезного опыта. Значит и ему не стоит заморачиваться, просто воспользоваться исключительной возможностью познакомиться с настоящим эльфом. И может, даже поговорить с ним, на вид он ничего так, вежливый. Костик мечтательно заулыбался, разве он мог когда-нибудь в мечтах представить, что будет запросто разговаривать с русалками и Эльфами?!

— Сюда, — коротко предупредил Васт, сворачивая за угол, и бросил на Костика беглый изучающий взгляд.

Тина не сразу сообразила, отчего разом посуровело лицо лучника, осуждающе поджались губы, презрительно прищурились глаза. Да и не особо задумалась, ну мало ли, бывает, может голова заболела.

Понимать начала немного позже, когда они вошли в узкий длинный дворик, расположенный вдоль дальней стены крепости. С двух сторон дворик, оказавшийся полигоном для стрелков, запирала эта самая крепостная стена, стоящая почти под прямым углом, с третьей, самой длинной, — каменный забор, усиленный стоящим поверх него плетнем. С четвертой, торцевой, стороны была легкая ограда, защищающая небольшой тенистый садик.

На стену вела обычная деревянная приставная лестница, рядом с ней Костик заметил двери, ведущие в расположенные в толще стены помещения. То ли склады, то ли караулки. В ближнем углу, между оградой садика и стеной стояли потемневшие от времени и обтертые до блеска скамьи, и на них предавалось ничегонеделанью шестеро парней.

И все они были блондинами. Симпатичными, насколько мог судить Костик. Точно знавший, какие ему нравятся девушки, но никогда не понимавший, почему одного парня одноклассницы, шушукающиеся на переменах, называют няшкой, а другого даже в упор не замечают.

Блондины, завидев Васта и Тину, оживились было, как все нормальные скучающие люди, обнаружившие в своем распоряжении новичка, и тут же скисли. Причем так резко и откровенно, что не задаться вопросом, чем он им так не угодил, Костик просто не мог. Ясно ведь, что вовсе не Васт испортил настроение остроухим красавчикам.

А что они были именно остроухими, Костик просек сразу, да и что там было не понять, если у всех головы повязаны банданами?! И кончики ушей вызывающе торчат над повязками. Да еще у некоторых серьги в ушах болтаются, ну прямо пиратско-эльфийский взвод.

— Это Тина, — словно выплюнул хмурый Васт, — будем учить ее стрелять из лука.

Блондины заухмылялись, причем все, как один — злорадно.

— Пруг сказал, если кто дотронется — пойдем чистить хутамник, — мрачно добавил Васт, — всем отрядом.

Посмотрел на подчиненных пристальнее, пару секунд посомневался и веско добавил:

— Тарос уже чистит.

Присвистнули почти все, и смерили Костика возмущенно-презрительными взглядами тоже очень дружно, он прямо-таки кожей ощутил всю степень их негодования.

И вот тут на Тину снизошло озарение. Стоило только вспомнить хвост соломенных волос, свисающий из-под банданы Тароса и его зеленоватые, слегка раскосые глаза.

Да еще непробиваемую уверенность, что женщины не могут воспринимать его навязчивые ухаживания иначе, как подарок.

Значит, он им родственник, этим блондинистым лучникам, может, даже чей-то сын, лихорадочно размышлял Костик, внаглую изучая ставшие высокомерными миловидные лица. Ведь, насколько он помнит из сказок, эльфы — долгожители. Но на чистокровного эльфа нахал все же не тянет, тип лица немного другой.

И то, что сейчас они так дружно осуждают чужака, тьфу, чужачку, подтверждает правильность этого вывода. Логично ведущего за собой другой, не менее банальный, себя они вообще считают неотразимыми.

Блин! Так вот почему так скукожился Васт! Решил что Тина уже того… спеклась.

А вот фигу не желаете?

Костик пока не потерял надежду вернуть себе родной пол, или хотя бы мир. И в ближайшие лет тридцать точно не собирается ее терять. А потом уже решит, что делать дальше.

— Ну, и с чего начнем? — Наверное, не стоило ему задавать вопрос таким ехидным голосом, все же лучник он пока никакой.

— А с чего бы ты хотела? — мгновенно заинтересовался один из блондинов, ухмыляясь так двусмысленно-гнусно, хоть сразу на обложку порно журнала снимай.

Еще бы губу для верности прикусил, или ноготь, и все знакомые Костику девчонки растаяли как мороженое под бразильским солнцем.

А Тина в ответ лишь скептически прищурилась, она-то не девчонка. И с провокационной стеснительностью произнесла:

— Может, мне для начала юбку снять?

Блондины зависли.

Конкретно так.

Во главе с командиром.

Но глаз не отводили, судорожно сглатывая, следили, как Костик распутывает узел, как разматывает обернутый вокруг талии длинный пояс. И только когда юбка потихоньку, из вредности придерживаемая за пояс, поползла вниз, Васт опомнился.

Шагнул почти вплотную, смерил чужачку уничтожающим взглядом и предупреждающе-злобно прошипел:

— Прекрати.

— Почему? — Наивно подняла ресницы Тина, и от лукавого блеска серых глаз как-то смешался яростный огонь зеленых, — в ней ужасно неудобно. Хочешь, сам проверь.

Васт снова задохнулся от возмущения.

Юбка медленно соскользнула на пол, и Костик невозмутимо перешагнул через нее. Затем так же невозмутимо, словно не замечая ошарашенных эльфийских взглядов поднял ее, нарочито бережно отряс, свернул и шагнул к скамье.

— Можно я тут положу? Не помешает?

Блондины дружно шарахнулись подальше.

— Ты собираешься в таком виде тут разгуливать? — процедил сквозь зубы Васт, издали обличающе ткнув пальцем в выданные Саей штаны.

И тут же спрятал руку за спину.

— А чем этот вид хуже твоего? — опять прикинулась дурочкой Тина, — а-а! У тебя материя на штанах подороже, точно. Ну, я постараюсь заработать… и куплю себе такие-же.

Эльфы снова зависли, и по их мечтательным ухмылкам Костик четко видел, что мысли блондинов движутся вовсе не в том направлении. Но обламывать красавчиков пока не стал, пусть взлетят в своих мечтах повыше. Ощутимее будет наука.

— Ну, я готова, — подождав немного, сообщил Костик, и парни начали хитровато улыбаться, — где мне взять лук?

— Детка… — хрипловато поинтересовался тот, что заговорил первым, — зачем тебе лук?

— Чтоб врагов стрелять, — вежливо ответил Костик, и сделал заинтригованную мину, — а ты… как-то по-другому его используешь?

Эльф поперхнулся и снова завис.

— Возьми вон там, — бросив на подчиненного уничтожающий взгляд, прошипел Тине Васт и указал на одну из дверей, — да поторопись.

Костик послушно кивнул и отправился в кладовую, остро чувствуя спиной, как взгляды блондинов изучающе ощупывают его тело. Особенно нижнюю часть.

И это не просто злило, это бесило. Костик вовсе не собирался от того, что два дня назад стал девчонкой, менять привычки и образ мыслей.

Ни за что.

Однако о том, чтобы донести эту мысль эльфам цивилизовано, кажется, не стоит и мечтать. Ну что ж, остается один путь. Вдолбить это в них силком. И похоже, в его нынешнем положении есть для этого кое- какие преимущества.

Кто-то, вошедший следом, зажег фитиль в лампе и сразу вышел, демонстративно хлопнув дверью. Но Костик этого почти не заметил.

Он видел только их. Висящие на специальных крючьях, лежащие на полках и в нишах. Луки, арбалеты, стрелы, болты, мотки шнура различной толщины и всевозможные наконечники завернутые в промасленные тряпицы — настоящее богатство.

Большой, резной потемневший лук, висевший особняком, Костик только погладил, и, вздохнув, пошел дальше. Не с его нынешними силами такой поднять. Парнишка тщательно осмотрел десятка два различных луков и арбалетов, когда вдруг вспомнил, что ему велели поторопиться. Как бы то ни было, а Васт теперь его начальство… хотя, вряд ли надолго, но слушать нужно. Костик почти решил взять небольшой, явно учебный лук, как заметил на дальней полке запыленный плотный сверток, так и манивший проверить, что же там такое.

Тихо брюзжа бабушкину присказку, что излишнее любопытство никого до добра не доводило, развернул довольно крепкую ткань и обалдел. Все находившиеся тут луки были по своему хороши, но по сравнению с этим казались поделками ремесленника. Костик никогда раньше даже не предполагал, что бывают такие луки.

Очень простой, без украшений и резьбы, он на первый взгляд казался только что вырезанным из упругой ореховой ветви. А уже в следующий момент разум постигал, что эта простота кажущаяся, и отсутствие украшений на золотистом, цвета липового меда дереве намеренное, лишь подчеркивающее его изящество и законченность.

Он и на ощупь казался теплым и мягким, так и льнул к рукам. И хотя Костик подозревал, что взял что-то не положенное ему по статусу, выпускать лук их рук не собирался. Желание попробовать из него выстрелить, хоть несколько раз, напоследок подольше полюбоваться изящным изгибом было сильнее всех доводов разума.

Приняв решение Костик заторопился, выбрал тетиву, повесил через плечо пенал с легкими стрелами и выскочил на улицу.

Эльфы уже расставили в дальнем конце соломенные чучела, развесили на тонких нитях связанные в пучки птичьи перышки, беспрерывно колыхавшиеся на легком ветерке, и стояли наготове, ожидая только Тину. Потому и уставились на нее все разом, как стайка голодных рыбок на постучавшего в стенку хозяина.

— Вот, — Костик махнул луком перед Вастом, и пересиливая собственное отвращение тихо добавил, — выбрала.

Посмотрел на потерявшего дар речи босса и шагнул к широкому чурбаку, натягивать тетиву. Сделал все точно так, как учил на первых, намертво запавших в душу уроках тренер, опробовал, вроде нормально, и снова вернулся к Васту. Тот за это время успел из светлокожего блондина превратиться в краснокожего, и больше не хватал воздух ртом, а сопел свирепо, как бык, увидавший тореадора.

— Где! Ты! Это! Взяла?!

— Там, — скромно сказал Костик, и указал на кладовую, — а что такое? Ты же сам сказал, возьми что хочешь, вот они все свидетели. Ведь он говорил? Ну скажите!

Тина с непоколебимой верой в собственную правоту поочередно взглянула в глаза каждого блондина, и ни у кого не хватило наглости солгать.

— Вот видишь, говорил, — Костик укоризненно уставился на Васта, прикидывая, не переигрывает ли? Да вроде нет, можно чуть дожать, — все подтвердили! Может у тебя голова болит и ты сам забыл?

— Я сказал взять то, что висит на виду, а не лазить по полкам! — наконец взорвался Васт.

— Нет, — твердо вздернула носик эта невозможная нахалка, — такого ты не говорил. Если бы ты такое сказал, я бы никогда не полезла. А ты сам забыл предупредить, а теперь ругаешься.

— Ну, так сейчас говорю, иди и положи на место этот лук! И возьми любой другой, — не менее твердо заявил Васт, и уставился на Тину таким ледяным взглядом, что она поняла, все ее уловки были бесполезны.

— Но хоть разочек выстрелить я могу, раз уже принесла его сюда?! — почти взмолился Костик, отлично понимая, что одного раза ему будет мало.

Смехотворно мало, за это мгновенье ни пристреляться, ни как следует ощутить оружие в руках нельзя. А промахнуться и испортить себе репутацию легче легкого.

— Нет. — Категорично отрезал Васт, и Костик, прикусив губу, чтоб не ответить слишком резко, и не испортить отношения окончательно, медленно повернулся и направился к кладовой.

Даже не замечая, что по щеке ползет одинокая слезинка.

— Мирного дня! — Знакомый голос застал почти на пороге, и Костик невольно замедлил шаг, хотелось услышать, зачем прибежал этот псих, сам подписавшийся на наказание.

— И тебе, Тарос, — откликнулось сразу несколько голосов, — не подходи близко!

— Не трусь, я еще не был в хутамнике, — Весело хихикнул наказанный, — ходил позавтракать. А где эта козочка, что Пруганд к вам отправил?

— Тебе что, мало хутамника? — Живо заинтересовался Васт и незаметно стрельнул глазом на застывшую в дверях склада Тину.

— Ну, уж это не ваша забота, — неожиданно ощетинился Тарос, — что я делаю. Просто запомните, кто прикоснется, будет иметь дело со мной.

— А с чего ты взял, что имеешь право мной командовать? — медленно поворачиваясь, разъяренно осведомился Костик, — или решил, что чем-то лучше их? Так все вы одинаковые козлы!

Сейчас, в ярости, ему было все равно, кто тут начальник, кто подчиненный. Жгучая обида на черную несправедливость жгла душу, мало того, что судьба именно его выбросила в чужой мир девчонкой, да еще и этот козел пристал, как банный лист до распаренного места.

— Тина?! — помощник харифа даже рот открыл от изумления, и тут же нахмурился, — ты почему без юбки?!

— Вот тебя не спросили, — едко фыркнул Костик, — ты вообще должен что-то там чистить. Ну и отправляйся, пока еще раз не отлупила.

— Ты его отлупила?! — высокомерно скривился Васт, — ну и лгунья!

— Я не посмотрю, что ты мне командир, а врежу по морде за такое обвинение! — Землянин явно нарывался и не узнавал сам себя, где его осмотрительность и рассудительность?

Вот с чего он лезет в бочку, как психопатка?! Или… вместе с телом получил и какие-то особые гормоны? Ну, так задавить их ко всем свиньям, и немедленно.

Немедленно не получилось.

Тарос шагнул к скамейке, взял юбку и направился к Тине, с явным намерением надеть ее на упрямую утопленницу насильно.

Костик с сожалением погладил пальцами теплый изгиб дерева, прижал на миг к щеке и поставил в сторону. А сам чуть склонился, пошевелил кистями, определенно без свежих синяков не обойтись, и приготовился встречать Тароса.

Помощник не упустил из виду странных приготовлений девчонки и чуть замедлил шаг, пытаясь угадать, что можно от нее ожидать. Разумеется, он очень хорошо понял вчера утром, что драться она умеет, так и доложил харифу. Но одно дело внезапно напасть на ничего не ожидающего воина, и совсем другое, если он к этому нападению готов. Пора показать этой упрямице, что в первый раз ей просто повезло.

Тарос мельком глянул на тряпку, которую выдала прижимистая моряна подопечной вместо нормальной одежды, и чуть заметно ухмыльнулся. В руках воина даже соломинка может стать оружием, говорят старые правила.

— Внимательно следи за противником перед первой атакой, — говорил Костику учитель, — его цель сбить тебя, выиграть драгоценные мгновенья, ошеломить. В такой момент даже соломинка в его руках может стать сильным оружием.

Тина осторожно сделала крадущийся шаг в сторону, еще один, еще. Пока он неторопливо приближается, нужно дать понять, в какую сторону она готовит себе пути отступления.

Васт давно перестал оскорбленно сопеть, отодвинулся с дороги квартерона, и заинтересованно следил за маневрами этой парочки, совершенно не узнавая Тароса. Какая оса его укусила?

Остальные блондины и подавно обратились в стаю котов, кровожадно следящих за наивными попытками мышки обмануть одного из них.

Это движение она предугадала, поймала ухмылку Тароса, когда он смотрел на юбку Саи, и потому только чуть пригнулась, когда противник махнул в ее сторону тряпкой. Знала хитрое правило, первый раз опытный боец не бросит ни палку, ни тряпку, проверит, куда ринется соперник.

Тарос не выпустил юбку из рук и во второй, только следил разгорающимся взглядом, как невзначай облизывала пересохшие губы эта злючка, и ждал, пока она начнет паниковать и побежит. Ну, ведь не воин же, откуда взяться терпению и стойкости? И все равно для девчонки ведет себя очень неплохо.

А к Костику внезапно пришло откуда-то знание того, что намеревается сделать в следующую секунду противник. Он почти видел, куда и как собирается шагнуть Тарос. Это было настолько странно и дико, что в первый миг парнишка не поверил собственным ощущениям. Однако почти сразу сообразил, что в его положении отказываться от невероятной и очень своевременной помощи просто глупо. И теперь расчетливо ждал, пока упрямый донжуан отважится на решительные действия.

Дождался. Посчитав, что уже достаточно поводил рыбку и пора подсекать, Тарос резко швырнул в лицо Тине потрепанную юбку и сразу прыгнул следом, разводя руки как можно шире, чтоб наверняка захватить запутавшуюся в тряпке девчонку. И очень удивился, когда под пойманной юбкой никого не оказалось. Более того, в следующий момент чья-то безжалостная нога резко подбила его под ноги, а не менее твердая рука добавила в спину весомый толчок.

— Ты мне юбку должен, ковбой, — ехидно сообщил откуда-то сверху распростертому на земле Таросу голос пришелицы, — испортил хорошую вещь.

После этого Тина еще успела сделать несколько шагов к кладовой, бережно подхватить с земли драгоценный лук и, почувствовав неладное, сказать изумленно следящему за ней Васту:

— Что-то мне нехорошо.

— Положите её сюда и отправляйтесь чистить хутамник, — откуда, а главное, когда во дворе появился хариф, не заметил никто, — все до единого. Но сначала приведите лекаря.

— Лурс, сбегай за лекарем, — хмуро скомандовал десятник лучников, точно зная, от наказания не отвертеться, — а вы быстро убирайте оружие, переодевайтесь и к стойлам.

Хариф на них больше не обращал внимания, осторожно подсовывал под голову пришелицы ее собственную помятую и запыленную юбку, трогал тонкое запястье, ища доказательство, что заботится не о трупе.

— Как она стреляет? — спросил, не оборачиваясь, словно знал, Васт и Тарос еще стоят неподалеку.

— Мы не успели проверить… — Васт замялся, — она выбрала лук Яргелли.

— И ты отобрал?

— А что, нужно было дать его первой встречной нахалке?! — взвился Васт.

— Ты считаешь меня дураком, способным прислать к вам первую встречную девчонку?! — с холодной яростью осведомился Хариф, — да за то, что вы тут натворили, я бы мог тебя в северную крепость отправить! Васт! Если бы я не считал тебя другом… Не испытывай мое терпение! Я и так слишком потакаю твоим выходкам. Почему у тебя не держится ни один ученик? Для кого ты бережешь этот лук? Я видел, КАК она его брала! Неужели ты не понял, что он задел ее сердце? Разве ты не заметил, какая она худая и слабенькая, словно голодала не меньше пары лун! И вы, вместо того, чтобы покормить девчонку, устраиваете состязания! Тарос! Ты меня разочаровал!

— Я вчера дал Сае денег на продукты, — тихо буркнул помощник, — но это не оправдание. Я виноват.

— Все уходите. Мне нужно подумать. Васт, оставь этот лук неподалеку, я собираюсь дать его Тине. Временно… там будет видно.

— Отдай совсем, — твердо заявил квартерон, — это мое желание. Ты знаешь… я имею право.

— Ладно… — испытующе глянул на него хариф, — но ты от нее отстанешь. Она тебя ненавидит… я это видел.

— Я тоже, — криво усмехнулся Тарос и, резко повернувшись, пошел к хутамнику.

— Голодный обморок, — категорично объявил седой, пухленький лекарь, пощупав запястье не пришедшей в себя девчонки и беззастенчиво помяв ее впалый животик, — налицо все признаки тяжелого истощения. Я ей дам поддерживающее снадобье, все остальное к поварам. Но сначала только бульон, жирное ей вредно.

Васт, с молчаливого позволения харифа оставшийся дожидаться заключения целителя, скрипнул зубами и ринулся прочь. Так стыдно ему не было уже очень давно, с того самого дня, как он признавался в любви Яргеллии. Вернее, когда она объяснила, почему не может ответить на его чувства.

Выдав приказ отнести Тину в дом, Пруганд немедленно отправил одного из адъютантов за Саей, а второго на кухню, организовать бульон. И размеренно зашагал следом за рослым рабом, легко, как пушинку, державшим иномирянку на вытянутых руках. У тан-габирцев вообще очень почтительное отношение к женщинам, особенно к хрупким чужестранкам, и хариф не зря именно его вызвал для этой работы. И не зря приказал идти не вдоль стены, а через весь двор. Точно зная, от хутамника отлично можно рассмотреть девчоночью фигурку с бессильно болтающимися тонкими руками. На руках верзилы тан-габирца она выглядела особенно хрупкой и трогательной.

Никогда не нужно упускать возможности повернуть сложившиеся обстоятельства на пользу дела, этому правилу хариф следовал неукоснительно. А в этот раз ему еще и хотелось дать обнаглевшим анлезийцам полнее прочувствовать всю глубину своего падения. Если признаться честно, он давно собирался немного приструнить перекормленных женским обожанием красавцев. Ведь даже невзыскательные моряны обычно выбирали в кавалеры анлезийцев, вот только сами блондины крайне редко ходили в бухту свиданий. У них были более взыскательные вкусы.

Велев положить Тину в комнатке для проверяющих, благо таковых сейчас в крепости не было, Пруганд устроился в кресле напротив. Не желая пропустить первых, самых важных для понимания происходящего слов девчонки, когда она придет в себя. Не настолько он наивен, чтоб не заметить странной особенности подсмотренной баталии. Тарос опытный воин, и доставшаяся ему по наследству скорость не оставляла девчонке никакой надежды выиграть в этой, только с виду шутливой схватке. И все же она выиграла.

— Что случилось? — запыхавшаяся Сая ворвалась в комнату стремительно, будто за ней гналась весенняя волна, — Тина! Девочка моя! Что с ней? Ранили?

— Это я хотел тебя спросить, что с ней! Почему она падает от голода?!

— Как от голода?! — Не поверила моряна, растерянно оглядываясь на харифа, — господин Пруганд, вы что-то путаете! Я её хорошо кормлю! Тина утром полную мисочку крабьей икры со свежей лепешкой сьела… сама от добавки отказалась…

— А лекарь сказал, что у нее истощение… кому мне верить? Запомни моряна… если окажется, что ты меня обманываешь… получишь за все сполна! Думаешь, я не знаю, куда пропадают платки и бусы из сундуков почтенных горожанок?

— Не ори на Саю, она меня правда кормила… только я не знала, что та каша — икра… нужно будет попробовать бутрик сляпать, — пробормотал Костик и открыл глаза, — где это я?

— В моем доме, — харифу с трудом удалось скрыть разочарование, — тебе стало плохо.

— Я помню… — задумчиво пробормотала девчонка, — а водички нет? И пожрать бы чего-нибудь. И не смотри так, сама ничего не понимаю… полежу и пойду к морянам.

— Вот бульон, — в проеме стоял поваренок с подносом в руках.

— О, давай сюда, — оживилась Тина, — Сая, помоги сесть, а? А где всё остальное?

Харифа внезапно развеселило отчетливое разочарование, проступившее на худеньком личике при виде одинокой серебряной кружки, стоящей посреди подноса.

— Что остальное? — пролепетал занервничавший кухарь.

— Ну, мясо из этого супа, хлеб, можно икры крабьей, только к ней масло надо… интересно, а коровы тут есть?

— Иди, принеси всего, и побольше, — повелительно махнул поваренку хариф, и, обернувшись к Тине, обнаружил, что она уже почти допила бульон, глотая жадно, как глотают воду изнывающие от жажды, — а зачем тебе к морянам, объяснишь?

— Не торопите, — качнул головой Костик, откидываясь на подушку, — я сам…а пока ничего не понимаю. Но как вернусь, все расскажу, обещаю.

— Верю. — Поднялся с кресла хариф, — но одна не пойдешь. Мой раб отнесет. Сая, ты с ней?

— Да разве я ее оставлю? — пришедшая в себя моряна поспешила показать свою обиду.

— Хорошо, так мне спокойнее. А ты, — Пруганд строго уставился на Тину, — жить теперь будешь здесь. Пока в этой комнате, потом приготовят другую. Сая, ты будешь приходить с утра и неотрывно ходить за ней, пока Тина на стрельбище. Парни Васта сегодня всем взводом чистят хутамник… но каждый день я им такого удовольствия доставлять не могу.

— Ох, морской бог! Они тебя обидели, девочка? — схватилась за сердце моряна.

— Фу, Сая, что ты выдумываешь! Как они могли меня обидеть? Я же не какая-то девчонка… из деревни! — Костик едва не проговорился от возмущения, — Это я их приучаю… видеть во мне не телку, а соратника!

Ну не мог парнишка, бывший всей недавней мужской сущностью на стороне справедливости, признать, что эльфы и в самом деле в чем-то виноваты! Ну, подумаешь, смотрели на него! Он и сам бы смотрел, если сидел в крепости среди парней и вдруг обнаружил в поле зрения девчонку. Довольно красивую, нужно признаться, уж это он в тусклом зеркале моряны рассмотрел. Как и очень неплохую фигурку, черти бы ее побрали.

Услышав это признание, выходящий из комнаты хариф едва не споткнулся от неожиданности. Вот значит, как! Давненько ему не приходилось встречаться с таким необычным решением этой проблемы. Значит, за девчонку он пока может особенно не волноваться… но присматривать за ее действиями будет постоянно. И может статься, ей удастся невозможное… как знать.

Но одно ясно уже сейчас, не стоит рассказывать Васту, ради чего они ворочают невыносимо вонючий навоз. Расплачиваясь не столько за свои грехи, сколько за доброту интенданта, разрешившего возчикам, привезшим припасы, поставить животных на отдых в пустующих стойлах. Сам Пруганд обычно отправляет хутамов в поселок, а в этот раз задержался по делам в городе… и интендант был первым, кто отправился исправлять ошибки собственной непредусмотрительности.

Хариф славился своей справедливостью и старательно поддерживал собственную репутацию.

Ехать на руках огромного, как Валуев, мужика, Костику было очень неловко. Ну не маленький же, на ручках кататься. Тем более у мужика. Хотя… если вдуматься, еще меньше он хотел бы, чтоб его несли женщины.

Вообще не хотел бы, чтоб носили. Не девчонка он. Хотя на вид… особенно в цветастой юбке, выданной одной из служанок жены харифа, на парня не походил ни с какой стороны. И это невероятно сердило Костика.

Только маленькая деталь примирила его и с юбкой и с транспортом. Да еще и полила сиропчиком тлеющий в груди мстительный огонек. Когда верзила неторопливо шагал от крыльца к воротам в сопровождении гордо задравшей подбородок Саи, несколько грязных фигур, возившихся возле нагруженной телеги, как по команде опустили лопаты и уставились в их сторону. Разумеется, сам Костик нипочем не узнал бы в этих таджиках красавцев-лучников, но Сая не смолчала.

— Вон они все, — пробурчала, сердито зыркнув в сторону хутамника, — соратники твои. Ишь, уставились. Я и раньше слышала, что они наших женщин ни во что не ставят, а теперь сама убедилась. Обидеть такую красавицу!

Это она лук имеет в виду, понял Костик.

Он уже управился с мясом и доедал второй огромный бутрик с восхитительным маслом и икрой, когда в комнату вошел хариф. Парень даже подавился, рассмотрев, что у него в руках.

— Этот лук теперь твой… — очень веско и печально сказал босс, — человек, который имеет на него прав больше всех остальных, хочет, чтобы он принадлежал тебе. Поэтому я не буду спрашивать, хочешь ли ты получить эту вещь.

— А мог бы спросить, — не стал кривить душой Костик, следя за тем, как притягивающий его кусочек дерева ложится на полку, они оба знали, не станет новый хозяин брать такую вещь немытыми руками, — от него я не откажусь. Даже за желание.

— Знаю… потому и принес. Его хозяйки уже нет в живых… она была мне другом… а Васту… очень дорогим человеком. Вот он и не хотел… давать незнакомой девушке.

Хариф резко развернулся и вышел, а Сая, приоткрывшая было рот, чтоб что-то сказать, торопливо его захлопнула и принялась мазать маслом хлеб под очередной бутерброд.

Возле знакомой уже бухточки носильщик бережно посадил Тину на камень и расстроенно сказал, что дальше не пойдет. Не может, потому как у него очень хорошая жена и он ее любит.

— А мне вроде показалось, что он раб? — отойдя подальше от верзилы, оставшегося ждать возле кучи валунов, поинтересовался у спутницы Костик.

— Ну да, Мги на пиратском корабле нашли и клеймо уже было… вот господин Пруганд и взял себе.

— А жена?

— Тут уже женился. А что ж, раз он раб, то и жениться не может? Мы же не звери.

— А раз не звери, почему его не отпустили?

— Ну, так чужое же имущество! — потрясенно уставилась моряна, — А вдруг хозяин объявится, скандал устроит. Нет, так нельзя. В списки найденного имущества его хариф внес и отправил в столицу. Теперь пока десять лет не пройдет, нужно ждать. Через десять лет можно отпустить. Все равно никто не станет забирать, за прокорм дороже платить, чем за нового раба. Но пять лет уже прошло… думаю, никто его не ищет.

— Не понимаю… но разбираться пока не буду. Лучше скажи, как морян звать будем?

— Никак не будем, тут всегда кто-то есть поблизости… это же бухта свиданий. Ну, ты же мальчик… вроде как, понимаешь, зачем морянам мужчины.

— Теоретически, — мрачно буркнул себе под нос Костик, понимая, что Сая вовсе не хотела сделать ему больно, — а что, своих мужиков у них нет?

— Своих у них очень мало… — с неожиданной болью проговорила травница, — когда в их мире беда приключилась, они в двери первыми детей и женщин старались провести… но это они сами тебе лучше расскажут.

В море Костику лезть не пришлось, едва они вышли на знакомый пляжик, неподалеку вынырнул зеленый коврик с ресницами щупалец и помчал в их сторону. Моряна на этот раз была всего одна, и очень торопилась.

— Сая, подождешь на берегу, — объявила травнице очень категорично, — старшая ждет только Тину.

Парень даже слова сказать не успел, как щупальца опутали его и погрузили себе на спину… или что это у него?

Опомнился только, когда заметил, что мчится в сторону открытого моря с очень приличной скоростью. Почти такой, как на моторке.

— Сесть бы, — пробормотала Тина и восхищенно выдохнула, несколько щупалец тут же сплелись в довольно удобное кресло.

Сама моряна просто легла впереди, всматриваясь вдаль и бормоча какие-то короткие междометия. Возможно, таким образом она как-то управляла этим невероятным существом.

Берег постепенно удалялся, и одинокая фигура знахарки на фоне камней и песка вскоре стала неразличима. И тогда коврик резко свернул, двигаясь параллельно берега. Все ясно, ухмыльнулся Костик, основная база у морян все же на самом большом острове, просто не хотят, чтобы об этом знали все.

А ему значит, решили доверить эту тайну… странно. С чего бы такое доверие? И ответа может быть всего два, или назад он не вернется, или его чем-то повяжут… обещанием или выгодой, чтоб не выдал тайны морян.

— Задержи ненадолго дыхание, — предупредила моряна, когда плотик, резко свернув к берегу, остановился возле гладкой, почти отвесной стены, — И ничего не бойся!

Кукольно улыбнулась Костику своим гладким, серебристым личиком и скользнула с коврика в воду.

А коврик вдруг туго свернулся вокруг парня, спеленав его покруче, чем ленивые матери деток, и ринулся куда-то в глубину.

Спасибо, что предупредила, сердито сопел Костик, зажимая пальцами нос и прикидывая, ненадолго — это сколько? Часов он тут пока не заметил, и как аборигены измеряют сутки, да и вообще время, тоже не выяснил.

Дышать хотелось все сильнее, но коврик закрывался вовсе не герметично, и по телу вскоре заструились водяные струйки. Хорошо еще, что верхнюю одежду по примеру травницы Тина сбросила еще на подходе к пляжу, оставив только рубашку и нижние штаны.

Ощущение погружения, наконец, закончилось, и коврик резко рванул вверх, даже уши заложило. С всплеском вынырнули на поверхность, Костика обдало фонтаном брызг, промочив окончательно, и — темнотой.

— Ни фига себе… — вырвалось у парня против воли, — и как тут ориентироваться?

— Скоро будет светло, — безмятежно пообещал голос моряны, — мы уже дома.

Свет появился минуты через три плаванья в абсолютной темноте. Коврик все время держал Тину парой щупалец, временами прижимая ее голову к себе и подныривая под невидимые пассажиру препятствия.

А когда вынырнули в последний раз — оказались в ярко, до слез, освещенном солнцем огромном бассейне, окруженном со всех сторон скалами. Насколько Костик понимал в геологии, когда-то очень давно это место могло быть вулканом, но ручаться за достоверность такого предположения все же не стал бы. Кто его знает, как шли процессы в этом странном мире.

Коврик причалил к неширокой трещине, полого уходящей вверх, и моряна первая шагнула на камни, показывая дорогу. Костику выбора не оставило зеленое щупальце, ловко ссадившее его следом за проводницей. Дорога наверх оказалась довольно удобной, чьи-то руки расширили проход и вырубили широкие ступеньки. В необходимых местах были подвешены плетеные мостики, кое-где даже вырублены короткие коридорчики.

Именно из такого они попали на открытую площадку, с которой расходились мостики и проходы сразу в нескольких направлениях. И только отсюда, с высоты, рассмотрев наконец, панораму бывшего кратера, Костик понял всю грандиозность этого сооружения. Вся верхняя часть скал была просто испещрена дырами окон, балкончиками, галереями и мостками.

Это сколько же их тут живет, невольно возник первый вопрос, а за ним второй, еще более любопытный. Зачем морянам эти каменные хоромы, если они могут жить в море?

— Идем, — нетерпеливо потянула Костика за руку моряна, — тут уже близко.

Не соврала, действительно, оказалось близко. Пересечь площадку, спуститься на несколько ступеней и очутиться в небольшой, но уютной комнате, сплошь застеленной циновками и ковриками.

Старшая моряна, завернутая в уже знакомую Костику шаль из непонятной ткани-паутины, сидела прямо на полу, держа на руках крохотного новорожденного ребенка. И делала, на взгляд Костика, кощунственную вещь, зажав малышу носик пальцами, опускала с головой в довольно глубокую бадью, полную воды, и ждала, пока он не начинал захлебываться.

— Блин! — Возмутился парнишка, — ты что это над ним издеваешься?!

— Не хочет, — печально ответила моряна, подождала, пока ребенок отдышится, и окунула его снова.

— Жить? — с сарказмом рыкнул Костик, понимая, что драться с ней бесполезно.

Набегут помощницы и утопят не только несчастное дитя, но и его самого. Или ее… в этом случае значения не имеет.

— Дышать. Жабры есть, а дышать не хочет, — терпеливо пояснила моряна, — вот видишь дырочки? Если дышать не научится, скоро зарастут. Придется отдавать.

Ребенок вырывался, дергал ручками и ножками, а в душе Тины бушевала жалость и злость, может, они и правильно делают, но слишком уж жестоко!

Волна того знания, что она испытала несколько часов назад на стрельбище, нахлынула внезапно, давая четкое понимание, что-то застряло, мешает изнутри открыться нежным жабрам, но оно почти вышло, нужен один рывок…

Моряна начала доставать почти затихшего ребенка из воды, и тут Тина, неожиданно для себя, шагнула и придержала ее руки. А в следующую секунду ребенок последним усилием вытолкнул досадную помеху и сделал первый в жизни глоток воздуха, поступивший не из легких, а из жабр.

С минуту они обе растроганно смотрели, как жадно малыш всасывает воду, учась быть не только человеком, потом Тина обессиленно опустилась рядом с бадьей и прямо рукой зачерпнула воды.

— Фу, соленая!

— Наполовину, — ответила моряна, и как-то по-особому свистнула. Почти неслышно, но в комнату моментально скользнуло несколько морян.

— Воды и еды, — приказала старшая, внимательно взглянув на побледневшее лицо Тины, и перевела взгляд на замершую возле бадьи моряну, — благодари Тину. Я уже не надеялась… последний раз попыталась.

Моряна уставилась на Костика такими счастливыми глазами, словно он подарил ей виллу на Багамах. Ну, или дом на знаменитой Рублевке.

— Да ничего я такого не сделал, — смущенно отмахнулся Костик, — лучше воды дайте.

— Принеси мой сундучок, — приказала кому-то старшая, передавая контроль за довольно плавающим малышом умиленно улыбающейся мамаше и отодвинулась от бадьи, — забирай своего сыночка. Только не нужно первые дни слишком подолгу держать в воде, ну ты знаешь.

Счастливая мать выловила ребенка и ушла, а вокруг Тины засуетились моряны. Выдали красивый кубок с водой, в которую старшая накапала какого-то зелья, и гостья послушно выпила, хотя мама всегда запрещала даже пробовать неопознанные медициной составы. Но тут ни мамы ни ее аптечки не было, а зелья довольно быстро восстанавливали силы, Костик уже убедился.

Потом моряны притащили откуда-то сухую одежду и, не слушая яростных возражений, помогли переодеться. Костик хотел было высказать старшей все, что он думает по поводу такого произвола, но тут принесли еду.

— Если и дальше так пойдет, — расстроенно вздохнул он через полчаса, — то скоро я смогу побить все рекорды по уничтожению продовольствия.

— Сегодня утром у тебя проснулись способности, — полуутвердительно заметила моряна, отставляя кубок с соком, — мы почувствовали.

— Как? — наверное, глаза Тины стали круглыми, потому что моряна развеселилась.

— А как ты думаешь, мы чувствуем в воде утопающих? И вообще живых существ? У каждого есть энергия… она разная у рыб и птиц, людей, морян и анлезийцев. А у тебя сначала была как у местных женщин, а теперь особая… и все время меняется. Становится сильнее. Ну а утром была вспышка… я боялась, ты сгоришь. Нельзя сразу помногу тратить, опасно. Вот как сейчас, с ребенком, вполне достаточно. Будешь приходить каждый день, буду помогать прибавлять ее постепенно.

— Так ты специально ребенка при мне топила! — Вновь оскорбился Костик, — и не предупредила!

— Пока ты не умеешь управлять своим даром, предупреждать нельзя, — очень веско объявила старшая, — ничего не получится. Чувствовать нужно, а не думать. А ребенка я уже второй день учила… думала, если вместе с тобой не получится — откажусь.

— А откуда ты узнала… что именно я умею? — засомневался Костик, еще не до конца доверявший моряне.

Да и как им доверять, если у всех только выгода на уме?!

— Мы энергию видим, как цветы, разной, — замысловато пояснила моряна, — та, что светила из крепости — была зеленой, почти как наша, только с голубоватым отливом. Я сразу поняла, в тебе проснулось ощущение чужих мыслей, только почему так резко?

— Тарос разозлил, — почему-то покраснел Костик, — хотел насильно юбку надеть. Ну а я не сдавался… но он сильнее. И тут вдруг чувствую, куда он шагнуть хочет. Всего за секунду… ну как тебе объяснить, за один стук сердца примерно. Потом еще. А потом он в меня юбку бросил, а я заранее почувствовал, пригнулся и под руками проскользнул, ну и уронил его… мордой в пыль, чтоб не рыпался.

— А потом как себя чувствовала?

— Потом я в ноль ушел… очнулся в комнате, босс Саю ругает, что она меня не кормит. И, правда, жрать хотелось — как волку.

— Ты зря начала драться с Таросом, — укоризненно вздохнула моряна, — он наполовину анлезиец. А все анлезийцы люди только наполовину.

— Получается, он квартерон, — припомнил название Костик, а кто у анлезийцев в родне, кроме людей, не эльфы?

— Да, такое название я тоже слышала, но у нас их зовут ваальты. Они были первые в этом мире… но куда-то ушли. Портал на Анлезии давно запечатан, анлезийцы даже местными дверями не пользуются, только хотомарами. А почему я тебе это говорю — они двигаются быстрее обычных людей. И раз ты успела в схватке с Таросом, то человека точно победишь. Но не торопись радоваться, пока не научишься тратить энергию, будешь быстро падать без сил. И не всегда рядом окажется хариф… понимаешь?!

— Понимаю… — горько хмыкнул Костик, как не понять.

Теперь он действительно начинает догонять, почему ему не поверил Васт. И отчего так завелся Тарос. Даже почему хариф беспрекословно приволок лук, и то теперь легко догадаться. А вот моряне… ну чем, кроме помощи с новорожденными он может отплатить за такое отношение?

Ведь не дурак же, прекрасно понимает, далеко не со всеми так добры морянки. И тем более не всякому показывают свой дом.

— Ну и какая вам выгода от моих способностей, — спросил Костик напрямик, — ведь недаром помогать будете?

— Конечно, — спокойно признала моряна, — и я рада, что ты сама все понимаешь. Значит, должна понять, люди с даром очень редки… и потому ценятся дороже обычных. Хариф не станет тебя долго держать в крепости, доложит адмиралу. Ну а тот сразу заберет, и приставит туда, куда ему будет нужно. К этом мире неспокойно, назревает война… от такого подарка адмирал отказаться не сможет.

— Хиппонский городовой, — только в этот момент до Костика дошло, что он тут теперь вроде секретного орудия, — так может… мне к вам сбежать?

— Поздно, — с сожалением вздохнула моряна, — прозевали мы тебя. Шторм этот все спутал. А теперь нам не выгодно с королем ссорится, ведь ему сразу доложат… у нас и так врагов хватает. Некоторые хотели бы выгнать нас с островов. Хоть они людям и не нужны, весенняя волна иногда до верхних ветвей доходит, твоя Сая тогда плавает… но со здравым смыслом не у всех в порядке.

— Ты всерьез думаешь, что там, во дворце, я сумею быть вам полезен?

— Полезна, — строго поправила моряна, — конечно. А мы будем помогать тебе. В королевском фонтане живет пара морян, король попросил, для экзотики. Они для тебя все сделают.

— Значит, у вас есть с ними связь, — догадался Костик, — ну вы молотки. А я крупно влип… но попытаюсь выкрутиться. А учить ты меня когда начнешь?

— Сегодня уже нельзя, ты и так лишние силы истратила. Приходи завтра, тхипп будет ждать у пристани, чтоб тебе далеко не ходить.

— С утра не могу, занимаюсь стрельбой, давай после обеда? И еще, как мне объяснить мои способности харифу? Я ему обещал… что все скажу.

— Правильно сделала, — похвалила моряна, — ты вообще сообразительная девочка. Так и скажи, чувствуешь заранее чужие намерения, пока очень слабо, но с моей помощью будешь чувствовать лучше. И не ссорься с Таросом… хариф его хоть и ругает, но в обиду не даст… это старая история. Тебе пора, возьми это зелье, если случайно потратишь силы, одна капля на стакан воды.

— Спасибо, а можно, я это Сае дам?! Хариф велел ей днем везде за мной ходить.

— Умный он человек, — прицокнула языком моряна, — жаль, никогда не отдыхает… без жены. Отдай Сае, она знает, что это такое. Так и быть, пусть поделится с лекарем… вдруг её рядом не будет. Иди, тебя проводят.

Проводить у морян называлось — почти донести до коврика, и потом сдать на руки Сае. Вместе с тугим узелком сухой одежды.

— Дожился, — едва не рычал Костик, когда Сая сначала помогла переодеться, а потом под руку повела его к поджидающему рабу, — женщины под руки водят, как инвалида. Кресла на колесиках не хватает.

— А ты скажи, какое оно, — участливо вздохнула моряна, — оружейник из крепости сделает. Он такой выдумщик, кукол железных делает, что сами ходят.

— Кстати про крепость, — вспомнил парень, — старшая дала зелье, сказала, одну каплю на стакан, если мне плохо станет. И с лекарем поделись.

— Да ты знаешь, что это такое? — ахнула моряна, понюхав зелье, — неразведенная драконья кровь!

Костик споткнулся, и чуть не упал.

— Чья?!

— А, ты не знаешь. Это растение такое, очень редко встречается на островах. Моряне по запаху находят. Вот за такой пузырек можно десяток рабов купить. Не дам я лекарю чистого, разведу, как обычно разводят, он и такому радоваться должен.

— Делай, как хочешь, — махнул Костик, ему было не до снадобья, от солнца начинала кружиться голова.

Теперь парнишка уже не собирался спорить, когда дюжий раб подхватил на руки. Сам он по крутой тропке не взобрался бы.

— Ну, наконец, — недовольно буркнул стоявший на крыльце хариф, когда в воротах появилась процессия, но присмотрелся внимательнее и с досады сплюнул.

Опять она бледная, как снятое молоко. Ну что за напасть с этой девчонкой, нужно было заставить отлежаться пару дней. Время пока есть, в рапорте он ее предусмотрительно не стал упоминать.

— Как погуляли? — встретив прямой взгляд странно серых глаз, спросил Пруганд, кляня себя за сговорчивость.

— Сейчас расскажу… — хрипловато пролепетала она, — лекарство только выпью… моряне драконью кровь дали.

Вот оно как, сразу ухватил суть хариф, скаредные морянки не пожалели зелья, идущего за золото. Значит девчонка того стоит, и зря он мается сочувствием, глядя издали на чумазые рожи друзей. Он им еще добавит, если окажется, что их поведение нанесло иномирянке серьезный вред.

— Пруг… как она? — Тарос предусмотрительно зашел с подветренной стороны, и все равно его благоуханье забивало даже запахи из открытого окна расположенной в полуподвале кухни.

— Сам не видел? Ходить не может, — строго глянул хариф, — работу закончили?

— Немного осталось.

— Вот и работайте, нечего тут воздух отравлять.

— Что с ней?

— Моряне лечат, — сказал полуправду хариф, — драконьей крови вот дали. Добрые женщины. Не то, что анлезийцы.

Посмотрел в спину плетущегося к хутамнику помощника, исподтишка вздохнул, и запретил себе его жалеть. Пусть помучится, раскаяние полезно.

 

Глава 10

Тина

Небо только начинало розоветь, когда Костик торопливо выбрался на крыльцо комендантского дома. Впрочем, это только он так называл, все остальные говорили просто "дом".

Он был на территории крепости один такой, трехэтажный, основательный, с острыми крышами и башенками, крытой галереей вокруг третьего этажа и бойницами в самых неожиданных местах. И жили в нем, кроме харифа, занимавшего несколько комнат второго этажа, командиры всех рангов. Кроме того, лекарь, интендант, писарь с помощником и странный человечек, который был кем-то вроде завхоза.

Костик познакомился с ними всеми, когда по настоянию харифа вышел вечером в столовую.

— Мне нужно представить тебя, чтобы не поползли ненужные разговоры, — категорично объявил хариф, вызвав Тину в кабинет, которым он пользовался как жилой комнатой, когда жена ночевала в своем городском доме.

Насчет жены харифа, и многого другого, что касалось жизни в крепости, Костика просветила Сая, очень гордившаяся своей временной должностью. Она же и сводила подопечную на восточную галерею третьего этажа, показать расположенный с другой стороны от крепости город.

Ну, если сказать честно, город Костика не потряс. Вот именно такими он и представлял средневековые города по различным фильмам и книгам. Нагромождение разномастных крыш в бедных окраинах и окруженные зеленью острые шпили в богатых кварталах.

Значительно больше понравилась ему открывшаяся с высоты панорама, нескончаемые волнистые зеленые холмы и рощи, и только с юга невысокие скалы. Наверное, те, где прячут свое убежище моряне.

Решительно спустившись с крыльца, и стараясь не обращать внимания на заинтересованные взгляды прочих любителей ранних побудок, Тина направилась в сторону стрельбища. Лук в собственноручно сшитом Саей чехле и пенал со стрелами висели на плече, сверток с едой на поясе. Еда осталась у парня после ужина, от которого он очень ловко увильнул, воспользовавшись своим болезненным видом.

Вечером, после того, как Пруганд представил Костика обществу, обтекаемо сообщив, что это Тина, его новый младший помощник по переговорам с морянами, девушка, опустив ресницы, кротко сообщила, что очень рада познакомиться с господами офицерами, но просит её извинить. Вследствие болезни присоединиться к ним за столом ей пока трудновато.

Ни Тароса, ни Васта на ужине не было, и всеведущая Сая доложила, что они после окончания работы всей толпой отправились к пристани.

— Там и поужинают, после того, как в море как следует отмоются, — подробно объясняла моряна, — а может, прикажут зимнюю баню нагреть, есть у рыбаков такая. Там старый Унг банщиком, мыло у него хорошее, сам варит.

Разумеется, скромной худышке разрешили отправиться в свою комнату, а вскоре поваренок принес туда поднос с едой. Но на этом дело не закончилось. Четверо из офицеров, присутствовавших во время знакомства, Костик не запомнил ни их имен, ни званий, кроме очень серьезного старшего писаря Сазела, поднесли ему после ужина пирожные и фрукты. С пожеланиями поскорее выздоравливать и украсить своей персоной их унылые застолья.

Парнишка скрипел зубами, но вежливо благодарил, эти подношения были нелишними для претворения в жизнь его плана. Встать пораньше и немного потренироваться, пока анлезийцы спят. А без запаса еды он теперь твердо решил никуда не ходить. Как Костик догадывался, пока не в его власти предугадать, когда может случится очередной прорыв способностей.

Во дворике все оставалось так, как было в момент его состязания с Таросом. Видать, эльфов настолько потрясла внезапно свалившаяся шабашка, что им было не до перьев, болтавшихся на шнурках.

Костик аккуратно сложил на скамью свои вещи, снял ту же самую юбку, приведенную моряной в приличный вид, и шагнул к чучелам. Прежде всего нужно отсчитать шаги, чтоб постепенно увеличивать расстояние. По пути заметил нацарапанные на плитах черточки, значит, не он один так думает.

Прежде чем брать лук в руки, парень сделал легкую разминку, смешную даже по его прежним меркам, но вполне достаточную для этого хрупкого тела. Нужно беречь, то, что имеешь, как-то сама пришла здравая мысль, не факт, что выдадут что-нибудь получше.

Разумеется, первая стрела отправилась искать что-то поинтереснее, чем пучок соломы, и вторая за ней. Как и третья, и четвертая. Но постепенно Костик приноровился к непривычно легкому луку, перетянув еще раз тетиву, добился того, что стрелы уходили мягко, без лишнего напряжения и на достаточное расстояние. Примерно через час он уверенно клал пять из десяти стрел в мишень и намеревался за несколько дней улучшить этот результат.

— Мирного дня.

Голос Тароса застал Костика за сбором стрел, но вовсе не врасплох. По раздававшемуся за забором гомону и взрывам хохота пришелец уже догадался, что народ начал утреннюю пробежку и его однополчане скоро притопают.

— Привет, Тарос, — сказал парень вежливо, и страдальчески скривившись, склонился за очередной стрелой, в исполнении его нового голоса даже вежливость звучала заигрывающе.

— Я принес тебе юбку, — строго объявил помощник, — раз испортил твою. Не ходи в таком виде.

— Тарос! — Против желания начал закипать Костик, — а почему ты мной командуешь?

— Я не командую, — видимо, Тарос решил держаться ровно и спокойно, — а советую. Ради твоего же блага.

— Ах, вот как, — Тина бросила на пол несколько только что поднятых стрел, и решительно направилась к квартерону, — будем проводить эксперимент.

— Что? — как-то запаниковал тот, — я больше не буду с тобой драться.

— Что, навоз не понравился? — ну да, некрасиво бить обидчика ниже пояса, но ведь он сам не понимает, что пора угомониться?! — не бойся, больше я тебя бить не буду. Уничтожу морально.

Последние слова Костик предусмотрительно пробормотал про себя.

— Мирного неба, — хмуро буркнула тройка подошедших блондинов, и Костик отметил, что хвосты их волос, выбивающиеся из-под бандан, пушатся и сияют свежей соломкой.

Надо сказать Сае, чтоб купила у банщика мыла, мелькнула деловая мысль, и сгинула, подавленная жарко вспыхнувшим раздражением.

Тарос уже развернул принесенный подарок, и теперь перед глазами Костика струилась и летела легкая, серебристо-синяя ткань новой юбки. Очень длинной и замысловатой, в каскадах оборок, тонких кружев и прочих женских штучек, которым Костик не знал даже названия. И что самое главное, она была невероятно дорогой, судя по тому, как понимающе-нехорошо прищурились пришедшие эльфы.

Купить решил, зло восхитился парнишка и вспомнил об так отлично сработавшем вчера методе из девичьего арсенала. Пожалуй, пора плотнее заняться освоением нового оружия.

— Ах, какая красота, — потупил глазки Костик, и щипнул себя, чтоб не заржать.

Ну, прямо золушка, блин.

— Тебе понравилось? — ох, сколько гордой самоуверенности прозвучало в совершенно лишнем вопросе, заданном только с одной, хоть и неосознанной целью, утвердить себя в праве диктовать свои порядки.

— Очень, — ехидная усмешка все же проскользнула на губы Костика, но он очень надеялся, что она сойдет за счастливую улыбку, — я буду надевать ее по праздникам.

— К празднику я куплю тебе другую, — порадовал Тарос, — а эту наденешь сейчас. Свою тряпку верни Сае.

Сейчас. Бегу и падаю. Раскомандовался, богатенький буратино, едва сдерживал ярость Костик, но вслух сказал совершенно другое.

— Но она такая… — Тина несчастно хлопнула ресницами, — мне неудобно в ней стрелять.

— Глупости, — снисходительно ухмыльнулся Тарос, по-своему понявший, о чем волнуется девчонка, — ничего с ней не случится. Надевай, и не спорь.

— Это ты, между прочим, все время споришь, — совершенно другим тоном, строгим и деловым оборвал Костик тираду квартерона, возомнившего, что проверенное средство воздействия на упорных женщин оправдало себя и на этот раз, — а нормально рассуждать не научился.

Переждал, пока оскорбленно пыхнувший Тарос возьмет себя в руки и примет невозмутимый вид, и деловито добавил:

— Давай решим вопрос мирным путем. Если ты мне докажешь, что прав, я сделаю так, как ты скажешь. А если нет — не обижайся, будет по-моему.

— Давай! — Наконец-то в девчонке проснулся голос разума, обрадовался ничего не заподозривший Тарос, — значит так,

— Погоди! — остановил его Костик, заметив краем глаза подходящих к стрельбищу остальных блондинов, — нужно, чтоб все было по-честному.

— Ты меня подозреваешь в нечестности? — напрягся квартерон.

— Пока нет, и надеюсь, у тебя хватит смелости довести эксперимент до конца, — кротко произнес Костик и убедительно потупил глазки, бронебойное средство против самовлюбленных квартеронов.

— В моей смелости ты тоже зря сомневаешься, — с непонятной угрозой многозначительно пробормотал Тарос, и Тине очень не понравился прозвучавший в этих словах скрытый намек, но она не стала заморачиваться, торопясь закончить с задуманным, пока не подошел Васт.

— Значит так! — обернувшись к блондинам, как оказывается дружно наблюдавшим за его спором с Таросом, из вредности процитировал противника Костик, — вы все готовы стать свидетелями эксперимента и судьями?

— Что за экспе. римент? — осторожно поинтересовался один из стрелков, И Костик решил его запомнить, как самого сообразительного и осторожного.

— Все просто! — помог Костику квартерон, — я сейчас объясню Тине, что в этой юбке она может смело стрелять и ходить по двору, и она будет меня всегда слушать.

— Не объяснишь, а докажешь, — кротко опустив ресницы, тихо поправила Тина, — и еще по лестницам лазить.

— Докажу, — Тароса уже вело предвкушение победы, — и по лестницам лазить. Все согласны быть свидетелями?

— Все, — отозвался за друзей тот лучник, что вчера так подначивал Костика, и тихо буркнул друзьям, — во как надо. Одной юбки хватило, чтоб уломать.

Подожди, гад, стиснул зубы парнишка, это только начало. Что ты скажешь в конце?

— Значит так, — встав в позу оратора, начал Тарос проникновенную речь, но Тина его решительно перебила.

— Хватит болтать, Тарос! Переходи к делу, а то зрители подумают, что ты испугался!

— К делу?! — квартерон смешался, изумленно вылупился на строго глядящую на него девчонку и вдруг покраснел, начиная понимать, что под словом "дело" она подразумевает вовсе не то, что ему представилось.

— Ну да! Вот твоя юбка, надевай уже!

— А… — Тарос внезапно смутился еще сильнее, — а ты… не против?

— Вообще-то, — печально вздохнул Костик, и ради прикола поковырял носком ботинка вытертую плиту, — немного против… юбочку жалко, она действительно такая красивенькая… и дорога-аая, наверное. Но чем не пожертвуешь ради истины! Давай, надевай, не тяни время.

Блондины даже дыханье затаили, и глазки у всех стали таакие… мечтательные, Костик специально глянул из-под ресниц и очень пожалел, что поблизости нет больше ни одного нечищеного хутамника.

Похоже, один их не пронял.

— Ну… раз ты сама хочешь… — как-то хрипловато выдохнул Тарос и с юбкой наперевес шагнул к Тине.

— Стоять! — тоном заправского старшины рявкнул Костик, — и куда это, вы направились, господин офицер?

— Но ты же… — неверяще мотнул головой квартерон, — сама!

— Что я сама? — с нехорошей лаской поинтересовался Костик, — мы при свидетелях поспорили, что ты докажешь нам всем, что в этой юбке удобно стрелять, собирать стрелы и лазить по лестнице! И куда же ты в таком случае топаешь? Надевай юбку и начинай собирать стрелы. Потом честно расскажешь, удобно тебе было или нет!

Лучники замерли как замороженные, даже взгляды остекленели.

— Куд-да надевать? — еще сомневался квартерон, а его лихорадочно работающий мозг уже догадался, чего от него ждет эта ненормальная.

— На себя, — холодно подтвердил Костик, — или сразу признаешься, что проиграл?

— Но я не это имел в виду! — возмутился Тарос, проигрывать на виду у всех он как-то не был готов, — я собирался тебе объяснить…

Блондины, пришедшие в себя от шока, одобрительно загомонили.

— А меня твои объяснения не волнуют! Ты делом доказать собирался, вот и доказывай! Языком любой болтун может запросто горы свернуть, вот только не факт, что он это реально сумеет сделать. Да и мне потом в этой хламиде не языком болтать придется, а вживую париться! Ну? Или струсил? — Костик уже внаглую подначивал квартерона, обозлившись на всю компанию разом. Жаль, конечно, но уже ясно, что полумерами их не убедить, — Эй, Тарос! А говорил, что я зря сомневаюсь в твоей смелости!

— Ладно, раз так, — побледневший от гнева Тарос рывком набросил на себя юбку, потянул вниз…

Кружево за что-то зацепилось, квартерон дернул, раздался треск.

— Осторожнее! — трагически охнул Костик, — ты порвешь мой подарок! Давай помогу!

— Не подходи! — сдавленно прошипел из-под груды шелка квартерон.

— Что это вы делаете? — заинтересованный голос Саи прозвучал спасением, как журчанье ручья в пустыне.

— Иди сюда, — приказал Костик моряне, — Помоги Таросу надеть эту юбку, пока он не порвал ее в лоскутики.

— Тарос решил надеть юбку? — ошеломленно охнула Сая.

— Ну да. А что в этом такого? — мрачно уставился на нее Костик, — почему мне можно, а ему нельзя?

Моряна открыла рот, задумалась, закрыла, и принялась помогать Таросу.

Через минуту кружево было распутано почти без потерь, юбка расправлена, завязана, и одернута на талии.

Квартерон оказался всего на пару-тройку сантиметров выше Тины, и юбка доставала до земли.

Красиво, признал честно Костик, если придется ехать во дворец, она вполне может пригодиться. И тут же едко хмыкнул, если, разумеется, переживет сегодняшний эксперимент.

Начать доказательство Тарос решил с самого легкого, как ему казалось. Со сбора стрел. Решительно шагнул, раз, второй, и — застопорился.

Костик ехидно хихикнул, это мерзкое качество длинных юбок при ходьбе собираться между ног, лично он уже научился преодолевать. Не сразу, само собой, пришлось припоминать, как ходят женщины в родном мире, в основном манекенщицы. Костика раньше очень смешила их манера ставить ногу вперед так, чтоб следы шли прямой линией. Лишь помучившись с длинной юбкой и проделав несколько опытов, он уверился, то был единственный способ отодвинуть с дороги подлый подол. Каждый раз успевать подставить коленку, прежде чем юбка начнет застревать и путаться между ног. Попутно Костик решил и загадку семенящей женской походки.

А квартерон тем временем снова оказался в руках моряны, уже считавшей имуществом подопечной шикарную юбку и очень за нее переживавшей.

— Да что ж ты так шагаешь! — напустилась она на Тароса, — где ты видел, чтоб женщины так ходили! Одна нога тут, а вторая там! Аккуратнее ножки ставь, не несись, как ошпаренный хутам!

Вот зря она напомнила воину про хутама, право зря, — понял Костик. Квартерон и так уже начинал сопеть, а тут и вовсе зарычал. Свирепо так.

— Не мешай!

И снова потопал к стрелам, но за подолом следить уже не забывал. Добравшись до первой стрелки решительно нагнулся, протянул руку — и… Костик сцепил зубы покрепче, чтоб окончательно не обозлить квартерона своим смехом. Подол легкой юбки всеми складками и оборками раскинулся перед ним, надежно спрятав стрелу.

Где-то с четвертого раза Тарос приноровился, одной рукой придерживал юбку, другой хватал стрелу.

Если ему везло, и в этот момент не случалось легкого порыва ветерка, действие приносило результат. Блондины на скамейке болели за него так энергично, словно были бразильскими болельщиками, а он, по меньшей мере, форвардом сборной.

Тина ждала подходящего момента для комментария.

Он наступил, когда Тарос, вспотевший и довольный, принес стрелы назад.

— А теперь стреляй, и не забудь, я не всегда попадаю в мишень, — кротко предложила девушка, протягивая воину принесенный из кладовой лук. И собирать мне придется не десять штук, а намного больше.

— Не придется! — видимо, собирая стрелы, Тарос работал и мозгами, — мы тебе будем помогать.

— Спасибо, осчастливили, — пряча ехидный блеск глаз, вежливо поблагодарил Костик, — а по лестнице тоже вы за меня лазать будете? Если враги нападут?

— Ну, по лестнице просто, — с вызовом объявил Тарос, одной рукой подобрал юбку повыше и полез.

Однако очень скоро обнаружил, что его теория и практика в этом случае совершенно не совпадают. Как ни отодвигай юбку, ее все равно слишком много. Оборки и подол загораживают весь вид, ветерок, на небольшой высоте почувствовавший себя свободнее, вздымал легкую ткань в самый неподходящий момент, норовя перекрыть видимость или запутать ткань между ног. А один, особенно наглый порыв, и вовсе приподнял свисавший сзади подол и забросил Таросу на голову.

Ржали даже болельщики. И не только они. Оказалось, что в воротах уже скопилась целая толпа заинтригованной публики.

Озверевший квартерон торопливо сбросил оборки с головы, и, держась одной рукой, второй тщательно скрутил юбку в жгут и закрепил на поясе.

— Здорово! — Восхищенно ахнула во весь голос стоящая рядом с лестницей Тина, — мне тоже каждый раз так делать?! А если припомнить, что кто-то любит стоять под лестницей, когда по ней взбираются девушки, и предположить, что он тут такой не один… а надевать мужские штаны под юбку мне вряд ли предложат, думаю, будет очень интересно. Вам.

Уши у Тароса, когда он ринулся по лестнице вниз, были багрового цвета, и Тина мимоходом пожалела, что они у него в отличие от Васта, нормальной человеческой формы. Интересно было бы посмотреть, как краснеют кошачьи ушки.

— Тарос! Ты снова за свое? — Раздался от ворот голос харифа, и Костик досадливо поморщился, вот только этого им тут и не хватало!

Видимо, не зря босс выбрал кабинет с такими окнами, любит проследить собственным взором за порядком. А вот Тарос как-то помрачнел, и это плохо, если вспомнить предупреждение старшей моряны. Нужно спасать положение.

— Никак нет, господин хариф! — Шагнув вперед, — браво отчеканил Костик, — наоборот! Офицер Тарос личным примером помогает мне донести до соратников, что в военном деле от женских юбок больше вреда, чем пользы.

— Понятно, — предпочел поверить хариф, — но могла просто сказать мне, и я бы издал приказ. И раз мы разобрались в этом вопросе, займемся делом. Покажи-ка мне свои успехи.

Народ мгновенно рассредоточился, Сая, счастливая тем, что такая шикарная юбка почти не пострадала, бросилась снимать ее с Тароса, а сам квартерон смерил Костика задумчивым взглядом и… смолчал.

Умнеет на глазах, хмыкнул парнишка, бережно доставая из чехла лук. Может, постепенно удастся с ним подружиться… но лучше не загадывать.

За стрельбой Тины блондины наблюдали с жгучим пристрастием. И не нашли к чему придраться. Конечно, еще слабовато для настоящего лучника, но сказать, что девчонка совершенно бездарна — просто язык не повернется.

Хмурился только хариф, он-то ждал нечто особое. Но Костик и не подумал сказать в свою защиту ни слова, наоборот, порадовался. Тут, на берегу, на окраине королевства он чувствовал себя человеком… не совсем счастливым, но пока не поставленным на колени. Да и план, как избежать отправки во дворец, начал потихоньку вырисовываться, нужно только время для его осуществления.

— Очень обнадеживающе, — сосредоточившийся на стрельбе Костик заметил появление Васта, лишь когда тот уже стоял рядом, — нужно больше тренироваться и тогда из тебя получится вполне приличный лучник.

Хариф скривил губы, словно откусил лимон, но промолчал.

— Однако, пока ты не восстановишь здоровье, нужно заниматься понемногу, зато чаще, — было понятно, что Васт продумал все заранее и перераспределил под этот план свое время, — а сейчас иди, отдохни, придешь после обеда. Я сам тебе помогу.

— После обеда я не смогу, — оглянувшись на харифа, поможет выкрутиться или нет, тихо сказала Тина.

— После обеда Тина идет к морянам… — сухо сообщил тот, — они обещали… научить ее некоторым секретам.

— Ого, — не удержавшись, язвительного фыркнул тот из блондинов, которого Костик еще вчера записал в главные козлы.

Парнишка мгновенно въехал, на что именно намекает этот озабоченный ушастик, а сопровождавший намек противный смешок блондинов резанул по сердцу острой обидой.

Негодование захлестнуло жаркой волной, пронзило как молнией, и в тот же миг в голове парнишки словно вспыхнула лампочка, так светло и понятно все сразу стало.

И движение руки белобрысого, собиравшегося сделать какой-то похабный жест, Костик видел не зрением, а чем-то иным, похожим на скрытую видеокамеру и замедленную съемку одновременно.

Он обернулся и послал стрелу так молниеносно, что ни Васт, ни кто-то другой не успели не то чтобы помешать, а даже понять, что происходит. Да и сам блондин не сразу сообразил, почему не может двинуть рукой. И лишь обнаружив стрелу, намертво пришпилившую к спинке скамейки его рукав, изумленно открыл рот. И только потом начал стремительно бледнеть.

— Ты… сумасшедшая!

— А ты идиот, — коротко отрезал хариф, — Васт, ты его накажешь, или мне самому взяться за твоих красавцев?!

И тут же, переведя взгляд на Тину, торопливо шагнул к ней, подхватил под руку.

— Сая!

— Уже несу! — Моряна бежала к ним с маленьким стаканчиком, — пей, девочка.

— Там еда… в свертке, — проглотив снадобье, сообщил Костик, — и помоги дойти…

— Я отнесу, — шагнул вперед Тарос.

Хариф, прищурившись, секунду изучал его серьезное лицо, а потом коротко разрешил:

— Неси.

— Быстрей, — прошептала Тина, чувствуя, что еще миг и упадет.

Но Тарос уже подхватил и понес к скамье, ни одним движением лица или рук не выдав, что несет не мешок с картошкой.

Донес, посадил, подхватил сверток и сам развернул.

— Сначала пить, — чувствуя, как от действия зелья начинает отступать слабость, и просыпается волчий голод, пересохшими губами шепнула Тина, и Тарос немедленно подал кружку с чем-то кисловато-сладким.

Потом она торопливо глотала все подряд, отдавая предпочтение мясу и рыбе, понимание того, что сейчас организму нужны белки, пришло из родного мира.

— Тарос, — понаблюдав за помощником, приказал хариф, — иди, пришли сюда Мги, и займись своими делами, там у третьего взвода какая-то идея… насчет пузырников. Васт, у вас тренировка или день отдыха? Сая, собирай её вещи и неси в комнату, ей уже приготовили новую, спросишь у Будрога.

Похоже, босс решил разогнать всех по углам, развеселился Костик, и, как оказалось, был прав. Едва все разошлись, хариф сел на скамью напротив и пристально уставился на девушку.

— Ну, и что это было?

— Всплеск способностей, — вздохнул Костик, — пока неконтролируемый. Как я начинаю понимать, они проявляются в моменты, когда я сильно злюсь или обижаюсь. Моряна говорит, нужно тренироваться, чтоб постепенно научиться контролировать эту способность, иначе она может выгореть напрочь.

С минуту помолчал, доедая фрукт, и спросил напрямую:

— А вы специально так сказали… чтоб можно было понять как намек?!

— Да, — поизучав ее лицо бдительным взглядом, хмуро признался хариф, — тебе я могу доверить… если кто-то в крепости следит за мной… не нужно, чтоб он раньше времени догадался о твоем истинном происхождении. Саю и лекаря я предупредил, они будут молчать. А тебя могу только попросить… в следующий раз сдержись… если услышишь намек, что ты моя любовница. Понимаешь…

— Понимаю, — коротко перебил Костик, — крыса завелась. И вы хотите ее поймать? Или просто определить? Я могу попытаться помочь. А насчет сплетен… мне все равно. Только Тарос… он воспринимает это как-то слишком… близко к сердцу. Боюсь, он на меня запал.

— Что такое — запал? Хотя… я начинаю понимать. А ты… ничего к нему не чувствуешь?

— Нет, — решительно мотнул головой Костик, — и ни к кому другому. Не до того мне сейчас.

— Хозяин?! — вчерашний верзила замер в ожидании приказа.

— Мги, ты поступаешь в распоряжение госпожи Тины. Вернее, ее зовут… — хариф на миг задумался, — Атина. Все время будешь рядом, ночуешь возле ее двери. Твоей жене я подарю несколько монет… чтоб не обижалась. Сейчас бери госпожу на руки и неси в ее комнату, ей нужно отдохнуть.

Немногословный Мги только послушно кивнул, подхватил озадаченно сопящую госпожу на руки и потопал в сторону дома. Блондины, упорно сбивавшие в другом конце дворика перышки, даже слова не проронили, но их мимолетные очень заинтересованные взгляды Костик чувствовал, пока Мги не повернул за забор.

— Ты снова сегодня не сдержалась, — сразу сказала моряна, едва Костик вошел в знакомое помещение.

— Один… козел, решил, что я собираюсь учиться у вас… чему-то типа камасутры, — хорошо отдохнувшая и пообедавшая Тина была в отличном расположении духа — у меня сразу в голове вспыхнуло, где он сидит и что делает. Так и влепил стрелу в рукав. И знаешь, что главное? Я не собирался его убивать или ранить. Хотел именно немного припугнуть и попал точно в цель.

— Про это я тебе и собиралась сказать, у тебя умение духовное с осознанным как бы связаны должны быть. Ну вот например ты любил бы музыку… как дополнительное мог появиться и голос. Или…

— Подожди моряна, не гони. Я и так любил музыку, и взял между прочим, от музыкального инструмента вещичку. Еще животных очень любил, у меня был когда-то щенок, под машину попал… от него пряжка осталась, ее я тоже взял, ну и всякий мусор в карманах… я же не думал, что нужно все выбросить! Там, в свитке ничего написано не было!

— А ты свиток на место положил? — моряна явно думала о чем то другом, ее гладкое лицо стало каким-то отстраненным.

— Нет… пойми, я же не знал, что это проход! Думал сокровища найти!

— А ты любишь сокровища?

— Не сказать, что люблю… просто интересно. И матери хотелось помочь… в нашей стране сейчас очень тяжелые времена. Власть захватили жадные и равнодушные люди, на народ им плевать, только себе карманы набивают, да громкие слова говорят… ну тебе это неинтересно.

— Мне все интересно, — отвлеклась от своих мыслей моряна, — а власть у людей всегда такая. Потому другие расы и держатся особняком, приходят на ваши материки посмотреть, изучить и научиться. Потом возвращаются назад. Анлезийцы на Анлезию, имрайцы в Имрай. Но это тебе сразу не понять, попроси у харифа книги, читай в свободное время. Мастера, когда открывали двери, заложили язык и грамоту как дар. Про них тоже лучше читать в книгах, хотя и не все правда. Но давай вернемся к музыке… мне стало интересно. Выбирай, что подойдет.

В комнату вошло несколько морян с кучей инструментов, дудки, бубны, нечто вроде банджо, губная гармоника…

Сначала Костик выбрал дудку. Опробовал — вроде получается, и мелодия пошла, но моряна забраковала. Подала гармонику, и через минуту отобрала. Потом банджо, слушала чуть дольше и тоже не впечатлилась.

— Не огорчайся, — заявила, когда инструменты закончились, — играешь ты неплохо, но ничего особого я не услышала. Конечно, если ты выйдешь с инструментом на ярмарке и еще станцуешь, то заработаешь пару серебряков, но особых способностей нет. В чем другом они могут проявиться позже, а в музыке видно сразу. Такое чувство… душу режет, у нас была одаренная.

— Кстати, — обрадовалась особо не огорчившаяся Тина, — а вам способности дают?

— Мы бежали в такой спешке… — горько сказала моряна, даже детей не всех успели найти, — нас переход только по камням и распознал. Каждая моряна получает в день рождения камушек… он становится оберегом и талисманом. Но не будем о грустном. Попробуй спеть…

Пела Тина значительно лучше, чем раньше, исчезла природная глуховатость и невыразительность голоса, но даже музыкальный слух не помог сдать экзамен у придирчивой моряны.

— Слушай, — не выдержал Костик, — а зачем мне еще способности? Может — ну их?!

— Неправильно ты рассуждаешь. Три способности должны быть у каждого кто приходит с внешних миров. Это у нас, пришедших с внутренних, и по одной достаточно. Мы живем дольше и приспособлены лучше. А тебе способность может жизнь сберечь. И чем раньше мы ее найдем, тем сильнее она будет. Хорошо, давай начнем тренировку, может, случайно что-то замечу.

Как выяснилось, тренировкой старшая называла форменное безобразие. В какую-нибудь из дверей входила одна из молоденьких морянок, и Костик должен был угадать, несет она угощение или собирается полить его водой, а то и бросить холодную рыбешку. Алгоритма в действиях морских девчонок не было никакого, и логику пришлось отключить. Хуже всего, что сделать им Костик ничего не мог, только быстро произнести свою догадку, и если не угадывал, то получал в наказание водный душ, рыбу и даже сок.

Вскоре Тина было вся мокрая, клейкая и воняла рыбой, зато морянки самозабвенно веселились, как дети на новогоднем утреннике.

Последний раз, когда Костик уже почти выбился из сил и оговорился, угадывая, что несет очередная серебристая дама, произошла беда. Парень точно почувствовал, что девушка принесла жареную рыбу, но поторопился и сказал — рыбку. Морянка, веселившаяся больше других, взвизгнула от удовольствия и резко взмахнула чашей, собираясь высыпать горячую еду на голову гостю.

И вот это ее намерение Костик увидел ярко, как на мониторе. В тот же миг схватил стоящий на столе кувшин и бросил в миску, рассчитывая сбить ее с наметившейся траектории. Удар неожиданно получился слишком сильным, и кувшин и миска полетели в бедолагу. Уже в следующий момент, снесенная точно ураганом, морянка поскользнулась на разлитой по полу жидкости и отлетела к стене. Костик почувствовал, как в груди все оборвалось от ужаса и ринулся к сползшему по камню безжизненному телу. Отчаянно обхватил руками, крепко прижал к себе, желая только одного, чтоб худенькая и легкая морянка вздохнула и открыла глаза.

— В воду! — Закричала старшая, и несколько морян, выхватив у парнишки из рук пострадавшую, всей толпой куда-то ринулись.

А сам Костик обессиленно прилег прямо в лужу и по уплывающему сознанию понял, что дамская болезнь — обморок, становится его привычным состоянием.

— Ты ешь, ешь, — потчевала его старшая через неопределенный Костиком отрезок времени, названный моряной — два колокола.

Она просто сияла от радости, подсовывая лежащей в ворохе мягких сухих водорослей выкупанной и одетой во все чистое Тине очередной кусок рыбы. Выяснилось, что у нее наконец проявилась третья способность, целительство. Причем не зельями или мазями, а напрямую, передачей жизненной энергии через наложение рук. Как сказала моряна — очень редкая и потому ценная в этом мире способность. Например, у них, морян, такое могла делать только сама старшая.

— Завтра приходишь с утра, — объявила она Тине на прощанье, — буду учить. Харифу про это пока не говори, я сама ему все объясню.

— Утром у меня стрельба, — попыталась спорить Тина, но моряна глянула так возмущенно, что перечить дальше гостья не решилась.

Придется снова встать пораньше и позаниматься хоть часок. Иначе скоро ходить разучится.

Тхипп высадил Тину на пристань, прямо в руки караулившего Мги.

— Ох, морские боги, — расстроенно охнула Сая, заглянув в лицо подопечной, — да что же это делается! Снова вся зеленая!

— Не шуми, — слабо улыбнулась девушка, — все в порядке. Иди домой. Меня Мги отнесет. Завтра приходи пораньше, у меня расписание поменялось.

— Что такое расписание? — негромко осведомился рядом знакомый голос.

Чуть скосив глаза, Костик обнаружил и его хозяина. Тарос рассматривал его лицо с не меньшим неудовольствием, чем Сая.

— Расписание — это план моих занятий. Завтра моряна ждет меня с утра.

— И чему можно столько времени учить? — сердито буркнул квартерон.

— Тарос, — устало сообщил Костик упрямо топавшему следом офицеру, — если ты будешь разговаривать со мной таким тоном, мы никогда не сможем подружиться.

Квартерон молчал так долго, что Костик почти забыл о нем и задремал, припав к мощному плечу раба.

— А ты хотела бы со мной дружить? — с непонятной интонацией спросил Тарос, когда они почти подошли к воротам крепости.

— Ну, сам посуди, дружить приятнее, чем враждовать, — открыв глаза, примирительно вздохнул Костик, — только я не выношу, когда мной командуют.

— Я подумаю, — холодно сообщил Тарос и отправился вглубь двора.

Вечером Тине пришлось топать на ужин, мужское общество жаждало приятного общения с дамами и новостей. Наивно надеясь сполна получить все это именно у него, у Костика. Парень заранее злобно хихикал, припоминая анекдоты про блондинок, получите вы информацию, господа офицеры, сполна. Жаль, конечно, что у него не светлые волосы, полнее вошел бы в образ.

Но и с каштановыми неплохо, рассматривая в зеркало обретенный с помощью Саи образ, хмуро фыркнул Костик. Мужскую рубашку он выбрал лично, из того вороха одежды, что по приказу харифа принес завхоз, а юбку подобрала Сая, считавшая себя знатоком местной моды.

В целом очень ничего девушка получилась, стройненькая, гибкая, лицо миловидное, с правильными чертами и темно-серыми глазами в пушистых ресницах.

Костик состроил себе еще одну приторную улыбку и с досадой отвернулся от зеркала. Если бы всего неделю назад ему улыбнулась такая девушка, он был бы на седьмом небе от счастья. Как, оказывается, сильно меняется человеческое отношение к разным вещам, в зависимости от ситуации! Он и раньше это замечал, но никогда не сталкивался с этим явлением так близко.

Вот ведь если вдуматься, ему необычайно повезло, чудом выжил сначала в переносе, потом в штормовом море. И жизнь вроде налаживается, способности вот появляются, о каких и мечтать не мог! А он все равно страдает.

А ведь возможно его половинкам, или третьим частям, повезло значительно меньше! Может быть, их продали в рабство… или не сумели спасти… моряна обмолвилась, что третий работающий портал, кроме хамширского, находится в занийских болотах, кишащих разными гадами и свирепым зверьем.

Костик снова приблизил лицо к зеркалу, всмотрелся в собственные глаза, пытаясь представить, какие они… его части? Блин! Ведь они — это он, много ближе, чем близнецы! И прошлое у них общее, и все тайны тоже… здорово… и как-то не по себе. Узнать бы… как они, где… его братики.

Простая мысль, только сейчас дошедшая до Костика, заставила его присвистнуть и замереть посреди комнаты.

А ведь у них тоже откроются способности, и следовательно, они не останутся в безвестности?! Значит, у него есть шанс их отыскать! И тогда он больше не будет в этом мире так одинок, они будут втроем, все вместе… и возможно сумеют найти дорогу домой.

Нет. Не нужно даже загадывать так далеко, сначала просто отыскать. Интересно, а что принесла его брату старенькая пряжка? Даже дух замирает от одной мысли о встрече с ними. Так хочется посмотреть, убедиться что живы. И раз уж ему суждено было стать девчонкой… пусть хоть у них все будет в порядке…

— Госпожа Атина, если вы готовы, позволите проводить вас к столу? — один из офицеров, подтянутый и немолодой брюнет смахивающий на азиата, стоял в дверях.

— Я готова, — кротко сказал Костик, начиная потихоньку ненавидеть этого наглеца, у него, небось, внуки уже имеются, а он перед девушками расшаркивается.

Или не просто перед девушками, а перед пассией босса? Тогда втройне противнее.

По коридору офицер вел Костика очень бережно, даже смешно стало. И никаких вольностей себе не позволил, разве чуть крепче стиснул девичью ладошку, помогая сойти с лестницы.

Наверняка боится, что в случае чего девушка пожалуется харифу, порадовался Костик предусмотрительности босса. И хоть Сая предупредила, что жена у Пруганда очень ревнивая, Костик надеялся, что босс предусмотрел какую-нибудь хитрость и на этот случай. Не мог не предусмотреть, уж слишком он благоразумен.

Все остальные уже собрались в столовой, сидели и стояли возле низкого стола, за которым писарь постепенно обыгрывал их коллегу в местную игру, очень похожую на нарды.

Приходу дамы офицеры обрадовались, но особо поухаживать не успели. Почти следом вошел хариф, сел на свое место во главе стола и, предложив госпоже Атине место рядом, пригласил всех рассаживаться.

От ужина у Костика осталось противоречивое впечатление. С одной стороны очень вкусная и обильная еда, вознаграждающая офицеров за службу в дальнем гарнизоне. Завтракали все они, как рассказала Сая, в разное время, прямо на кухне. Обедали вместе со своими подчиненными. Хариф считал, что офицер должен знать, что кушают его солдаты, прежде чем требовать от них послушания и готовности к подвигам.

И ужин был единственным преимуществом, кроме собственных комнат. Солдатская казарма была поделена на двух-трех местные кельи.

Хуже всего досталось Костику в первые минуты ужина, когда он обнаружил, что офицеры пользуются гораздо большим количеством приборов, чем Сая, обходившаяся ложкой и кухонным ножом.

Поэтому Атине пришлось взять то же, что и хариф, и немного потянуть время, смакуя кисловатый сок, пока босс не принялся за еду. Потом все наладилось, мама всегда следила, чтоб Костик ел очень аккуратно, и эти уроки сослужили теперь добрую службу. Офицеры как-то подтянулись, наблюдая, как ловко управляется с вилочкой их новая коллега.

Тарос с Вастом снова не явились на ужин, и присутствующие обходили тему их отсутствия ловко, как опытный боцман знакомую мель.

После ужина немного посидели, развлекая Атину рассказами о собственных и чужих подвигах, и Костик невероятно повеселился, испуганно ахая в самых напряженных местах этих баек.

Еще его очень насмешило, что почти все рассказы сводились к выводам, какой замечательный, умный и справедливый человек их хариф. Нет, против деловых качеств босса он ничего не имел, но льстить вот так в глаза… нужно быть или слишком глупым самому, или считать глупым шефа. А может и пытаться заставить босса поверить в свою глупость? На всякий случай Костик постарался запомнить самых рьяных льстецов, чтоб проверить, если представится случай.

Обратно в комнату его отводил сам хариф. И Костика очень повеселили откровенно завистливые взгляды некоторых сотрапезников, похоже, искренне поверивших в падение собственного начальника.

В комнате Костика ждала Сая. Моряна сидела на низкой скамеечке и мешала что-то душистое в маленькой мисочке, а рядом с ней вольготно развалился Жано.

— Ух-ты! — Тина даже сама не ожидала, что так обрадуется котяре, — Жано! А я не знала, прихватила бы чего мясного со стола! Сая, сходи, может, еще не все убрали!

— Я его хорошо накормила, — довольная такой встречей, расплылась в улыбке моряна, — специально привела. Решила оставлять Жано на ночь с тобой. Он очень умный… жаль что ты не понимаешь зверей, вот Тарос может с ним говорить. Ну и Васт, конечно.

Ничего себе новости! — фыркнул Костик, такого он даже предположить не мог.

— Анлезийцы вообще могут договориться почти со всеми животными, — отстраненно заметил хариф, — и с растеньями. Дар такой. А ты Сая все же сходи на кухню, возьми еды своему сторожу, и Тине прихвати. Что-то мне кажется, она не оставила мысли заниматься по утрам.

— Я давно мечтала стрелять из лука… — не стал спорить Костик, — буду тренироваться по часочку. Тем более, у вас сутки длиннее. И еще… мне моряна сказала, что можно про ваш мир в книгах прочесть, вы мне дадите такие книги?

— Завтра к обеду соберу, — хариф еще немного походил по комнате и вдруг сел на постель.

Костик напрягся и сделал шаг от стены, ох и не нравится ему это.

— Извини, — усмехнулся босс, моментально раскусивший этот жест, — просто устал, а кресла у тебя нет. Завтра прикажу принести. Скажи лучше, тебе ничего не известно… почему Тарос с Вастом не приходят на ужин?

— Откуда мне это может быть известно? — изумился Костик, — я с ними не в таких отношениях, чтоб они мне докладывали. Можно спросить у Саи, она все знает.

— Не стоит вмешивать еще и Саю, — отказался босс, — сами скажут.

Запыхавшаяся Сая, явно бежавшая всю дорогу, услышала свое имя, или спросила у кота… теперь Костик не решился бы сказать точно.

— Что там про Саю? — Раскладывая на столе добытый провиант, не выдержала моряна.

— Ну, мне они не скажут, — решил Костик, поглядывая на поднимающегося с низкой постели харифа, похоже, он и правда очень устает, — так что я спрошу. Сая, а куда делись сегодня Тарос с Вастом? Да и остальных блондинов во дворе не видно?

— Ой, — моряна растерянно прижала широкие ладошки к щекам, — а зачем тебе?!

— Значит, знаешь, — уверился в правоте собственных предположений парнишка, — ну, говори уже. Просто босс волнуется.

— Кто такой босс? — приподнял бровь хариф.

— Начальник. Самый главный, — тяжело вздохнул Костик, вот давал же себе слово следить за языком.

— Понятно. Сая, рассказывай.

— Да нечего рассказывать, — вдруг всхлипнула Сая, — в бухту они пошли. Все вместе.

— Анлезийцы?! В бухту?! — даже харифа проняло, — а ты точно знаешь?!

— Угу, — моряна прятала от Костика взгляд и шмыгала носом, — меня просили сигнал подать.

— Так, — развеселился землянин, — это что же у нас получается? Эльфы обычно морянами… хм, пренебрегают. А тут вдруг всем взводом воспылали, так сказать, страстью. А дело-то нечисто! Босс! Вам не кажется, что это они на разведку двинули? Насчет меня решили все выяснить?!

— Тина… ты что, совсем не расстроилась? — изумилась травница.

— С чего мне сейчас расстраиваться? — резонно заметил Костик, — вот если какая из морян проболтается, чему меня старшая учит — тогда все переживать начнем.

Хариф нахмурился и заиграл желваками.

— Они не проговорятся, — Сая гордо подняла голову и усмехнулась с непоколебимой уверенностью, — это только кажется, что они легкомысленные и глупые. Если старшая приказала молчать — можно всех на куски резать, никто ничего не скажет.

Костик обдумал это заявление и ехидно заухмылялся, похоже, самоуверенным эльфам до сих пор неизвестно про такие подробности морянских законов. Иначе они вряд ли бы стали растрачивать время и силы напрасно.

А потом представил взвод лучников, в поте лица добывающих секретную информацию… счастливых морян… и заржал уже в голос.

 

Глава 11

Конс

Когда парень проснулся во второй раз, за окном уже рассвело. Костик некоторое время потягивался, оценивающим взглядом изучая комнату, потом решил прогуляться по уже знакомому маршруту. Отбросил одеяло, сел, и в тот же момент со своей лежанки вскочила Майка. Метнулась к нему, но не добежала, упала на колени и уставилась на парня лихорадочно блестящими глазами.

— Господин! Благодарю, что вылечил меня! Я горько раскаиваюсь во всех своих прежних поступках… и обещаю всегда быть твоей верной рабыней. Я буду делать все, что ты велишь и защищать тебя от всех врагов, пока дышу.

— Майка, ты не волнуйся, — растерянно залепетал озадаченный Костик, спешно подтягивая на ноги покрывало, что-то ему подсказывало, что девчонка в таком восторге вполне может полезть ноги целовать.

Ну… если честно, он не против смелых экспериментов… но не в такой же обстановке?! У девчонки явно с головой еще не совсем в порядке, сейчас ей лучше несколько дней отдохнуть, прийти в себя…

— Иди, отдыхай, ты еще не совсем здорова… — бдительно посматривая на передвижения рабыни, — начал уговаривать Костик, — дня через два поговорим.

— Я здорова. Совсем здорова! — поднимая вверх худые руки, как-то слишком патетично воскликнула Майка, — и теперь прошу принять мою клятву… я буду твоей самой верной рабыней, всё буду делать, что скажешь. Я и правда, танцевать умею… захочешь- каждый вечер буду для тебя танцевать? И тайны ассар я знаю… у меня старшая сестра ассара.

— Что такое ассара? — насторожился Костик, попутно ища взглядом тот шнурок, что ночью дергал Авронос.

— Это старинная наука… как угодить мужчине… — таджерка выговорила эти слова, слегка покраснев, но парню и так все стало ясно.

Вот значит как. У нее сестра знаток камасутры и Майку тоже этому учили! И как все сразу сходится… вот значит, зачем она в империю со своего провинциального материка рванула! Танцы, камасутра. Денег решила побольше заработать, на красивую жизнь потянуло! А теперь поняла, что возле него, пожалуй, денежек побольше накапать может… говорил же Хадзони, что она вовсе не дура?!

Ну, уж нет, не нужно Костику такой верной рабыни. Нафик, нафик.

Забыв от злости, что собирался оставить Майку на пару дней выздоравливать, Костик вскочил с постели и ринулся к заветному шнурку.

— Что хочет господин Экост? — на пороге стояло сразу трое рабов.

— Проводите меня в умывальню… — Костик оглянулся на так и стоящую на коленях Майку и почему-то засомневался.

Но в следующий момент назвал себя психом и решил сначала посоветоваться с Авроносом, когда тот отдохнет. Да и сам он пока все спокойно обдумает.

— А мою рабыню… отведите туда, где находятся остальные женщины-рабыни. Пусть ей дадут умыться и поесть.

Майка медленно поднялась, глянула так, как умела только она, вроде и равнодушно, но чувствуется, что обиделась, и молча пошла за слугой.

Еще бы, — сердито накручивал себя Костик, сидя в замечательной бадье из полупрозрачного камня, наполненной теплой водой и подставляя ловкому банщику то один бок, то другой, — кому понравится, когда его наполеоновским планам приходит капец?

Наверняка хитрая девчонка уже напланировала себе кучу всяческих благ. Осталось только его, Костика убедить, что вернее и надежнее друга, чем таджерка, ему не найти. Хватит, один раз чуть не поверил. Костик вспомнил первый день пребывания в этом мире и почти сразу покраснел. Ну, вот что ты будешь делать, если тело реагирует даже на мимолетное воспоминание о том случае?!

— Морянок нет, — сожалеюще произнес банщик, — только занийки. Желаете?

— Что? — Не понял парнишка, и в следующий миг онемел от изумления.

Девушка, одетая только в чудом державшийся на бедрах черный шелковый поясок с длинной бахромой, уже стояла возле бадьи.

Костик нырнул в воду почти по уши, чувствуя, как стремительно загораются предательским огнем уши. Служанка бросила в гостя из-под полуопущенных ресниц нахально загадочный взгляд, и забрала у банщика мочалку. Костика как то не взволновало, где она была до этого, прибежала по сигналу, или незаметно поджидала в полутемном уголке, понятно, что готовилась заранее. И это значило, что Авронос собрался ублажать его всеми возможными способами. Видимо, был уверен, все затраты окупятся.

Костик понимал умом, нужно сказать — нет, выставить ее прочь… возмутиться, наконец. Неважно чем, но оскорбиться, чтоб была возможность сбежать. И все же промедлил, засмотрелся на капельку пота, как в роликах, медленно ползущую по молочно-белой коже груди. Даже подался чуть навстречу из воды и тут же отпрянул к стенке, девушка решительно шагнула в бадью, непонятно где потеряв бахрому. Парень задыхался от волнения и предвкушения, а служанка, словно ничего не замечая, наклонившись почти вплотную, провела мочалкой по плечам раз, другой… Мир стремительно сжался до размера бадьи от ошеломительной откровенности этих простых прикосновений, и уже в следующий момент понесся вразнос, сталкивая галактики и взрывая вселенные.

Марафон обжигающе страстного секса продолжился в комнате Конса, вернее теперь Эконса, как объявил старший из слуг. Блондинка назвалась Элис, и оказалось большой умелицей. И с энтузиазмом демонстрировала свои умения до тех пор, пока совершенно выдохшийся Костик не пробормотал, что ему нужно поспать.

Проснувшись, парень обнаружил, что время перевалило за полдень, блондинка исчезла, а на столе появился выводок блюд, салатниц, вазочек и кувшинов.

И Авронос, удобно устроившийся в кресле возле этого стола.

— Не проголодался? — с еле уловимой насмешкой поинтересовался он, и придвинул к себе приборы, — умывайся и одевайся, скоро горячее подадут.

Слуги обнаружились на своем месте, за дверью, и пока они вели Костика умываться и помогали надеть новую одежду, в голове парня родилось сомнение. А настолько ли они слуги, как он считает? Уж слишком похожи повадками на телохранителей… или стражников.

На обратном пути парень решил проверить свое предположение немедленно, не откладывая в долгий ящик. Завидев в одном из залов, похожем на холл, рядом с высокими окнами распахнутую дверь, свернул к ней, словно из любопытства.

— Господин Эконс, вас господин Авронос ждет! — заволновался один из слуг, пытаясь забежать вперед.

Второй без разговоров ринулся куда-то дальше. За подмогой побежал, сообразил Костик, значит, все же охраняют его, чтоб никуда не делся.

— Подождет, я только на улицу гляну, чем это так пахнет, — уловив аромат цветов, прикрикнул он на слугу, шагая за дверь.

Да, это был не постоялый двор. И не дом какого-нибудь бедняка, с первого взгляда на сад понятно.

Так только в глянцевых журналах парки лучших отелей выглядят. Ни одной веточки не ухоженной, ни одной травинки сорной, дорожки узорчатые из разноцветного шлифованного камня чисты, как стол. И везде цветы, в вазах, на клумбах, вьются по колоннам широкой прохладной галереи и по ажурным аркам. Вдалеке между цветущими кустами видна вода, то ли пруд, то ли бассейн, отсюда не рассмотреть.

— Нравится? — Ну, так и есть, слуга сбегал за лекарем.

— Очень красиво, — честно признал Костик, — а кто он, твой хозяин?

— Наш хозяин, — строго поправил Авронос, я уверен, что он наймет тебя вторым лекарем. Господин Югнелиус Лонгердийский — наместник восточного округа великой империи. Я все расскажу, только давай сначала пообедаем.

— А тут нельзя? Вон, за столиком.

— Можно, это сторона дома оставлена гостям и служителям первой руки, — Делая рукой знак слугам, пояснил Авронос и пошел к стоящему на террасе столу.

Шлепнулся в резное кресло, поправил подушки под спиной и умиротворенно улыбнулся. Весь вид лекаря в этот момент говорил, что он терпеть не может неудобную мебель, жесткие лежанки придорожных гостиниц и вообще всяческий неуют.

Костик устроился в кресле напротив, вполоборота к саду, хотелось рассмотреть как следует. Но сначала нужно выяснить, что это за служитель первой ступени.

— Нас немного, всего несколько человек, — сообщил Авронос, и принялся перечислять, — два советника, секретарь, домоправитель, начальник охраны, библиотекарь, я и хозяйка женской половины. Теперь еще ты добавишься.

— Что значит — хозяйка женской половины?

— У господина две жены и наложница, у них есть личные служанки и рабыни, потом кухарки, прачки… еще в доме живут танцовщицы и девушки для гостей… впрочем, кому я рассказываю… — Авронос заухмылялся.

— И где они все помещаются? — оглянулся Костик, видимая часть дома не казалась очень большой, и из-за крыши террасы не было понятно, сколько в доме этажей.

Почему-то Костику казалось, что два.

Слуги тем временем споро расставили блюда, разлили по кубкам прохладительные напитки, а по низким чашкам горячий бульон, и по знаку лекаря удалились.

— После обеда погуляем, покажу тебе дворец, и объясню правила. Между частями сада нет ограды, только условные проходы, но заходить на территорию господина и его жен нам нельзя. Только если призовут сам хозяин или начальник стражи. Я все покажу… а где Майка? Ей тоже неплохо бы все выучить. Хозяин строг, заметит, что она перешла границу — прикажет выпороть.

— Я отправил ее к женщинам, — только теперь Костик сообразил, что за забота преследует его мысли так безотвязно, — чтобы отдохнула.

— Думаю, она, вряд ли сегодня отдыхала, — спокойно дожевав кусок копченой гусятины, неохотно заметил лекарь, — на женской половине на новичков стараются свалить самую грязную работу.

— Черт. Авронос, а как ее оттуда забрать? Я вообще хотел тебя спросить, как дать ей свободу? Мне неприятно, что у меня есть рабыня… и вообще я хочу, чтоб она жила так, как ей нравится.

— Так просто ты ей свободу не дашь. Ее наказали за обман жрецов, девственниц проверяют, перед тем как провести через переход, — перестав шифроваться, напрямую сообщил лекарь, — но есть один способ… дай ей задание найти себе работу по вкусу, и скажи, что она должна приносить тебе… ну, допустим пятнадцать медников. Это те деньги, которые дают прислуге кроме обеда за три дня. Все остальное пусть берет себе. А года через два попробуем провести её через указ… думаю, жрецы к тому времени забудут про таджерку. Так что, согласен? Позвать её сюда?

— Зови, — неохотно буркнул Костик, встречаться с Майкой ему почему-то не хотелось.

Как не хотелось когда-то видеться с парнями из его группы, после того, как он бросил занятия.

Майка пришла минут через десять, и по ее хмурому лицу и по тому, как девчонка упорно прятала взгляд, Костик понял, что Авронос прав. Рабыне на женской половине пришлось несладко.

Ну, так сама виновата. Сидела бы тихонько, не начинала территорию метить, все было бы нормально, разозлился Костик. Он тоже не абсолютный лох, хватит уже влипать в ее ловушки.

— Хозяин хочет отпустить тебя на свободные заработки, — так и не дождавшись, чтоб пришелец заговорил, взял на себя роль переводчика Авронос, — ты можешь взять все вещи, которые на тебе и в твоей корзинке и деньги, что Эконс давал на сохранение. Ему будешь приносить каждую луну пятнадцать медных монет. Щедрое предложение, надеюсь, ты оценишь доброту хозяина. Можешь отправляться, до вечера вполне найдешь место, если не будешь привередничать. Иди.

Майка прикусила губу и так же, глядя в пол, побрела прочь.

Костик стиснул зубы, внутри что-то рвалось и ныло. Хотелось крикнуть, стой, не ходи, оставайся. Но он точно знал, что никогда не крикнет этих слов.

Однако даже сам себе не смог бы внятно сформулировать, почему.

После обеда Авронос устроил Костику экскурсию по саду, вполне достойному звания парка. Определить границы между гостевой и хозяйской частью оказалось довольно легко, рубежные арки запоминающейся формы, увитые серебристыми лианами с пунцовыми огоньками бутонов, невозможно было спутать ни с чем. А топать по травке или ломиться сквозь кусты явно не решится ни один из гостей или служителей.

Дворец, по крайней мере, видимая его часть, невероятным смешением стилей просто кричал о том, что в его постройке принял участие не один десяток архитекторов или прежних владельцев. В нем не было ни ярко выраженной центральной части, ни какой-то особой гармонии. Это строение совершенно не воспринималось единым зданием. Скорее, комплекс разноэтажных зданий, причудливо встроенных друг в друга и соединенных сотней, не меньше, лестниц, переходов, арок и галерей. Его даже роскошным называть не хотелось, несмотря на то, что все части постройки отличались изяществом исполнения, щедростью и богатством отделки. Костику трудно было даже сообразить, как могло возникнуть такое строение. Возникало лишь ехидное предположение, что нескольким зодчим предложили начинать стройку, но при этом не уточнили, по какому именно проекту. Вот они и строили с разных концов, пока не сошлись в одной точке. Причем она находилась явно не посредине.

— Как только господин наместник предложит тебе должность, — тем временем просвещал Костика лекарь, — ты получишь комнаты на втором этаже. Там намного удобнее, одна купальня на троих. Я живу рядом с библиотекарем, и с другой стороны как раз свободные покои.

— А эта… хозяйка женской половины? — заинтересовался Костик, во время путешествия он даже не подозревал, что в стране такие странные порядки.

— Она живет на женской половине, сам понимаешь, там ее присутствие требуется постоянно, — думая о чем-то своем, сообщил лекарь, — держать в руках три десятка девушек не так-то просто.

— Авронос, — новый вопрос родился в голове парня, — а что, все служители… не имеют семей?

— Ну как это можно! Имеют. И семьи и дома, и поместья. И зачастую там ночуют. Вот как сейчас. Господин Югнелиус сейчас отбыл во дворец императрицы, с ним отправился всего один советник и секретарь.

— И у тебя есть дом?

— Конечно. Но жены нет, она погибла во время перелета три года назад. Хотомар попал в ураган. А дети уже взрослые, я их отделил, — лекарь говорил о своих личных делах очень лаконично и сухо.

Значит не нужно больше расспрашивать, понял землянин, и торопливо перевел разговор на другое.

— А что мы будем делать?

— Я рад, что ты сам спросил, — понемногу оттаивал Авронос, — Сам понимаешь, господин устроит проверку… твоим способностям. И тебе придется постараться, чтобы он поверил в твой дар. А для этого нужно подготовиться.

— Говори что делать, я готов.

— Мне нравится твое отношение к делу. Я уже пустил по дворцу слух о чудесном исцелении твоей рабыни, да и сама она рассказала на кухне, что ты ее спас от смерти. Правда, ей не все поверили, но это даже хорошо. Мы успеем подготовиться, прежде чем пациенты начнут тебя осаждать.

— Авронос! — Испугался Костик, — но ведь мне не вылечить толпу! Пойми, главное в этом методе, чтоб пациент мне верил и сам очень хотел выздороветь! Ведь это не я вылечил Майку! Ее организм сам избавился от яда, я только помогал поверить, что чудо возможно!

— Еще раз повторюсь, мне очень повезло, что ты так разумно рассуждаешь. Идем, не будем тратить времени, я тоже кое-что умею. Не думаешь же ты, что стать личным лекарем наместника так просто?!

В свой кабинет Авронос, словно ненароком, провел Костика через второй этаж, где, как он предполагал, парню предстояло вскорости жить. Вот только пришелец не особенно впечатлился высокими потолками просторных комнат, коврами и вазами. Его душу скребли огромными когтями дикие сомнения. Живенько припомнились все русские сказки про Иванушку, с которого требовали всё больших чудес, а едва он ошибался, тащили рубить голову.

Рабочий кабинет Авроноса был много шикарнее, чем его апартаменты. Он располагался совершенно отдельно от остального здания, напоминая врезанную в дом башню из трех этажей. Первый занимала гостиная, где, как решил Костик, могли бы ожидать очереди пациенты. Из гостиной двери в две спаленки и лестница наверх.

На втором этаже, где находилось нечто вроде операционной, парня особенно впечатлил стол для раненых, со снежно-белой каменной столешницей более двух метров в длину. Еще была пара кабинок с высокими кушетками, вроде массажных, компактная мыльня с прозрачной бадьей из синеватого стекла, и явно зубоврачебное кресло.

Однако Авронос, не останавливаясь, провел Костика на третий этаж, как видно, самое любимое и заветное свое место. Это помещение, просто истекающее таинственностью, можно было назвать и складом, и лабораторией алхимика или травника, и даже мастерской рационализатора-самоучки.

Многочисленные полки, шкафы и стеллажи были заставлены просто невероятным количеством разнообразных сосудов, кувшинов, бочонков, банок, бутылей, шкатулок и туесков, горшков и колб. Непроницаемо темные и прозрачные, керамические, стеклянные, медные и серебряные, деревянные и соломенные емкости всевозможных форм и размеров, и все с этикетками и надписями. Под стеллажами стояли корзины с новенькими разноцветными флакончиками, а на столах различной высоты громоздились непонятные Костику приспособления, из которых он опознал только ступку да ручную мельницу.

По мере изучения этого кабинета у парня закралось подозрение, что в этом мире вообще не развита фармацевтическая промышленность, и он осторожно спросил об этом у Авроноса.

— Ну почему, есть у нас аптекари, которые разливают зелья сотнями флаконов и продают даже в соседние города, — пожал плечами лекарь, — но это снадобья для бедных. Не будет же господин наместник пить снадобье, приготовленное неизвестно где и незнамо кем. А если оно окажется негодным, или, упаси боги, ядовитым, с кого спрашивать?

— А у тебя есть помощники? — Костик не мог даже представить, сколько времени должен проводить за изготовлением лекарств его наставник, если господин и его семья не пользуются больше ничьими снадобьями.

— Если мне нужны ловкие руки, перетереть, или просеять травы, — я зову проверенных слуг, — снова нахмурился Авронос, — а иногда беру учеников. Но мне пока не очень везло. Самого сообразительного господин уступил своему другу… а того, что был последним — продали в рабы.

— А за что? — напрягся Костик, но спросил как можно небрежнее.

— Он был очень рассеянным… — нехотя пробормотал лекарь, — и перепутал компоненты зелья, которое готовил для секретаря. Если бы он делал это зелье господину Югнелиусу… наказание было бы строже.

Как чуял, присвистнул про себя Костик, что быть лекарем не такое уж благодарное дело. Хотя… вот сам Авронос, похоже, совершенно не боится ошибиться. Или ему деваться некуда?

— Ты можешь дать мне такую… пилюлю, какую дал рабыне? — лекарь смотрел как-то испытующе.

— Конечно, вот, — не раздумывая, протянул Костик ало-белую витаминку, — но у меня их мало… что будем делать, когда закончатся?

— А зачем нам с тобой нужно, чтоб они закончились? — Еще ворчливо поинтересовался Авронос, рассматривая продолговатую пилюлю через увеличительное стекло, — ты, конечно, не знаешь, из чего оно сделано?

— Примерно знаю, у меня мама медик, — признался Костик.

— Что такое — медик?

— Ну, лекарь. Терапевт.

— Женщина — лекарь?!

— И очень неплохой, — вмиг обозлился за мать пришелец, — ее каждый сезон в санаторий приглашают! И в поликлинике без разговоров отпуск оформляют!

— Странный мир, — примирительно вздохнул Авронос, — у нас женщины могут быть лишь травницами и повитухами. Ни один мужчина не доверит женщине вырезать наконечник стрелы или зашить рану. Но давай ближе к делу, итак, из чего состоит эта пилюля?

В конце концов, одной витаминкой решили пожертвовать. Не очень понятны оказались для Авроноса такие слова, как консерванты и аскорбиновая кислота.

А потом наступил момент творчества. Сначала лекарь засыпал в мельничку разнообразные травы, а делом Костика было крутить ручку и нюхать полученный порошок. Потом Авронос варил и мешал, цедил и сушил. Костик помогал беспрекословно, ему неожиданно понравился процесс изготовления пилюль. В конце концов получилась довольно плотная масса, приятного запаха и кислючая на вкус. После того как в нее намешали каких-то порошков, лекарь раскатал ее стеклянной скалкой, порезал, и положил первую полоску в прибор, отдаленно напоминающий мясорубку.

Это устройство явно делал любитель многоцелевых механизмов, приделавший для своих, таинственных целей, многочисленные рычажки и винты по бокам довольно простого механизма.

Крутить главную ручку, как водится, доверили свежеиспеченному лекарю, сам Авронос регулировал процесс с помощью разномастных рычагов. И добился, что в подставленную плоскую тарелку, присыпанную сахарной пудрой, начали падать округло-продолговатые пилюли отдаленно похожие на витаминки. Их немедленно окунали в белую глазурь, и раскладывали на просушку.

В следующие пару часов они дружно портили полученные заготовки, пытаясь ровно выкрасить с одной стороны. Налив ярко окрашенную жидкую глазурь в низкий противень, осторожно макали в него пилюли. И каждый раз получали разный результат. То неровно, то мало, то много, то вниз натекло сосулькой, то остались следы от пинцета.

— Блин, — скептически рассматривая плоды своего труда, устало вздохнул Костик, когда за окном заиграли сполохи заката, — знал бы, полную баночку в карман положил!

— Как ты говоришь? — расслабленно откинувшийся на спинку стула Авронос заинтересованно прищурился, — баночку? Опиши мне ее… впрочем, не нужно! У меня есть отличная вещица, и я её тебе подарю за эту идею. Идем!

Он ссыпал в мисочку готовые пилюли и ринулся вниз впереди Конса с таким энтузиазмом, словно не провозился в лаборатории несколько часов подряд.

Вещица была действительно отличной. Из черного камня с редкими золотистыми прожилками, украшенная тончайшей резьбой и золотыми уголками, шкатулочка словно была предназначена для хранения очень загадочных и могущественных предметов.

— Представь, ты достаешь пилюли отсюда… — тщательно протирая шкатулку и ссыпая туда плоды совместного производства, приговаривал Авронос, — у кого-нибудь зародятся сомнения, что они не драгоценные? У нас в таких шкатулках обычно хранят печати или яды. Ну а к ней — вот.

Покопавшись в шкафу, лекарь нашел расшитый серебром кожаный кисет, подвешенный на цепочку, и подал Консу.

— Его нельзя срезать, в швы вплетена металлическая нить. Если в нем будет храниться твоя шкатулка, все сразу будут видеть, это — великая ценность.

— Не знаю даже… как я тебя смогу отблагодарить, — бережно принимая в руки подарок, растроганно пробормотал Костик.

— Возможно, когда-нибудь и сможешь, — отмахнулся Авронос, — идем ужинать. Потом попробуем вылечить одного моего старого пациента… думаю, с ним у тебя всё получится. А если не получится… он будет молчать.

После ужина лекарь предложил Костику переодеться и они отправились на дело. Назвать по-другому эту авантюру у парня не получалось даже мысленно.

Как выяснилось, пациент жил в городе, не очень далеко, но добираться Авронос предпочел не пешком. Возле широкого и высокого крыльца гостевой части дворца их уже ожидала закрытая коляска.

Запряженный в нее зверь был совершенно не знакомого не только Костику, но и на земле вида. Похож он был на гигантского страуса, с собачьим хвостом и львиной мордой. Сидевший на его широкой спине не то наездник, не то возница держался с очень высокомерным видом, лучше рекламного щита говорившим о том, что его статус здесь много выше среднего. Или статус его транспорта?!

— Кто это? — прошептал парень, устраиваясь на мягком сидении.

— Ты про панга? — Осведомился Авронос, и тут же начал объяснять, — это очень удобный и дорогой зверь. У господина наместника их почти два десятка, и нам разрешено брать панга, когда едем по делам.

— Что он ест?

— А, ты про это! Не волнуйся, панги людей не едят. Только рыбу. Затее бегают быстрее всех остальных животных, и сидеть на нем не в пример удобнее, чем на быке или ослике.

— А покататься… — Костик смущенно смолк.

Ну не зря же ему сразу прямо сказали, зверь дорогой и брать коляску можно только для дела.

— Когда наступает сезон жары, господин Югнелиус переезжает в дом на побережье. Там неподалеку большая ферма для пангов и можно кататься сколько хочешь. За сравнительно небольшие деньги.

— Ясно, — кивнул Костик, разглядывая проносящиеся мимо дома.

Раз Авронос так уверен, что его повезут на побережье, может и правда, он такой ценный лекарь? Вот только почему что-то внутри всячески сопротивляется этому утверждению?

Дом, возле которого через полчаса остановил коляску Авронос, не особенно отличался от соседних. Все они были двухэтажными, внушительными и явно принадлежали не простым жителям.

Зато внутри царило какое-то почти неуловимое запустение. Костик не смог бы связно пояснить, откуда у него взялось такое ощущение, вроде все присутствует. Солидная мебель стоит на своих местах, окна обрамлены богатыми портьерами, картины и люстры говорят о стремлении создать уют. Но вот уюта и не ощущается.

— Мирного вечера госпожа Уликора!

— И вам, Авронос! Проходите, располагайтесь, сейчас принесут напитки. И простите… что вы имели в виду… я не поняла вашу записку?!

Женщина была, наверное, еще молода, лет тридцать от силы. Если судить по каштановым, без сединки, волосам и гладкой коже лица. А глаза, смотревшие на Костика с тревогой и сомнением, выдавали очень старое и уставшее существо, разочаровавшееся во всем на свете.

Это что… её, что ли, лечить? — ошеломленно обернулся к лекарю Костик и по неуловимо горькой гримасе понял, что самое основное впереди.

— Муж госпожи Уликоры заболел больше года назад, — с непонятным сожалением произнес Авронос, глядя мимо подопечного, — и с тех пор его осматривал не только я. Внешне он вполне здоров… но не говорит и не встает. Барсент этого очень… стесняется… и потому отказывается от еды. Думаю… тебе стоит попытаться.

— Авронос?! — женщина до хруста стиснула кулачки, — это… я не ошибаюсь?

— Не нужно прежде времени тешить себя надеждой, — честно признался лекарь, — мой… коллега, очень способный целитель, но опыта у него пока маловато. Если ты сейчас скажешь — нет… или попросишь, чтобы мы пришли позже… когда у Эконса будет больше побед за плечами, он не обидится. Мы просто попьем твоего замечательного чая и поедем домой.

— Господин Эконс… живет с тобой?

— Во дворце наместника, но официально пока только в качестве гостя.

— Тогда я скажу — да, — она не сомневалась ни секунды, и Костику внезапно пришло в голову, что его авторитет очень зависит от того, кому он якобы уже служит, — пройдете к нему… или сначала чай?

— Если повезет, чай будем пить потом, — сразу отказался Авронос, — и не только чай… прикажи кухарке приготовить хорошую закуску… Эконс после сеанса обычно очень голоден.

Врет и не краснеет, — осуждающе вздохнул Костик, обычно! Ха! Всего только раз и вылечил, а у лекаря прозвучало так, словно такие сеансы для него — рядовая вещь.

— Тогда прошу, — хозяйка повернулась и пошла впереди, показывая дорогу.

Идти пришлось всего несколько шагов, в первую же дверь из открывшейся за портьерами освещенной последними лучами солнца галереи. В огромной комнате, определенно бывшей раньше гостиной, еще не горел ни один светильник, и Костик не сразу рассмотрел хозяина.

Но стол, заставленный блюдами, не разглядеть не мог. Потому что почти натолкнулся на него.

Уликора тихо отдала указание сидевшему возле стола слуге, державшему в руках мисочку с бульоном, и тот, облегченно вздохнув, ринулся сдергивать колпачки со светящихся цилиндров. Таких Костик еще не видел, но решил отложить осмотр на потом, сначала познакомиться с будущим пациентом.

Бросил быстрый взгляд по сторонам и первым делом увидел глаза. Необычно большие на исхудавшем лице, умные и скептически-насмешливые. А еще — непримиримые.

Облом.

Полный.

Это землянин сообразил сразу, не зря же ему мама свои книги и журналы чуть не с детства подсовывала, еще когда надеялась, что Костик решит поступать в медицинский. Сдалась только тогда, когда он дорос до ста двадцати кило, и продолжал толстеть. Но знаний, хоть и поверхностных, нахвататься парнишка все же успел… и теперь отчетливо понимал, не захочет этот мужик его слушать.

И верить его байкам не станет, нет в нем ни капли желания жить. Этот — из тех, кого можно хоть взводом караулить, а они все равно влезут на крышу высотки и сиганут вниз. Ясно теперь, почему слуга так обрадовался, попробуй, накорми того, кто каждую насильно влитую ложку бульона немедленно выплевывает назад. По передничку, повязанному поверх вышитой ночной рубахи, видно.

— Барсент… — как-то заискивающе пролепетала хозяйка, жестом пригласив гостей садиться, — господин Авронос привел целителя господина Эконса…

— Подождите, — решительно прервал ее Костик, заметив плеснувшееся в глазах больного презрение, и сообразив, сейчас она все испортит, попытавшись уговорить мужа.

Который именно ей не верит больше всех других.

— Что?!

— Ничего не говорите без моего разрешения, ни слова! — Как здорово, что их препод по ОБЖ был отставным сержантом и умел утихомирить толпу десятиклассников одним рыком, было чему у него поучиться, — Я сам задам вопросы, и отвечать нужно строго по существу!

— Но… Авронос? — Смятенно обернулась женщина к лекарю.

— Иначе я уйду. — Моля богов, чтоб она запротестовала, и можно было отступить с чистой совестью, отрезал Эконс.

В глазах больного на миг появилось изумление и немедленно сменилось привычной пренебрежительной снисходительностью.

— Хорошо, — госпожа Уликора отступила с какой-то обреченной покорностью, и что-то смутно знакомое, промелькнувшее в ее взгляде или движении неприятно царапнуло Костику душу.

Что-то неотчетливое… и досадное, как песок в сандалиях.

Больной чуть напрягся в кресле, на лице цементной маской застыло упрямство, во взгляде появился настороженный холодок. Приготовился. Занял круговую оборону. Ждет. И заранее настроен на то, чтоб не пропустить ни одного, даже малейшего поползновения на свое право принимать окончательные решения.

Ну и чем его можно достать?

— Сидите! — вставая со стула, приказал Костик, и нарочито неторопливо отправился в обход гостиной.

Он сам не понимал, откуда у него возникла уверенность в своих действиях, просто интуитивно чувствовал, что поступает правильно, не ринувшись очертя голову в исцеление. И еще просто зримо ощущал сильное негативное напряжение между этими двумя. Что, интересно, тут должно было произойти, чтобы бездвижный калека так сильно ненавидел жену?! Вкладывающую все силы и душу в его излечение? Ведь заметно, что именно это главный смысл ее жизни!

Видно по этой огромной комнате, где столько цветов, всевозможных красивых предметов, и сияет чистотой каждая вещь?! Так вот чего не хватало в приемном зале! Блистающих после мытья полов и стекол, свежих цветов и неповторимого аромата чистоты. Значит, правильно он почувствовал у входа… запустение… или равнодушие, вот как, если точнее, это называется.

Он все шел гуляющим шагом, разглядывая картины и книги, статуэтки, вазы… В застекленных шкафах хранилось различное оружие, от простых метательных ножей до клинков в драгоценных ножнах. На полках были разложены диковинки, среди них огромный клык неведомого животного, и не менее огромная друза сверкающих разными цветами кристаллов. А дальше на узком столе, покрытом черным бархатом загадочно поблескивало несколько предметов, от одного взгляда на которые в душе Костика вспыхнула надежда.

Он шагнул ближе… изучая, просчитывая со скрупулезностью пенсионерки, пришедшей в супермаркет, свои скромные возможности, и, наконец, протянул руку к выбранному инструменту.

Серебро и чернь, медь и золото… больше всего это походило на кларнет, и мечтать он мог только об одном, чтоб звук был так же многогранен и проникновенен. Осторожно отер рукавом, поднес к губам, с замиранием сердца пробуя, как отзовется на наглость пришельца изумленный металл.

Нежный, как вскрик испуганной девушки, как утренний ветерок, звук сорвался и повис в ошеломленной тишине гостиной, и казался бы чужим и ненужным, если вслед не ринулся более уверенный и глубокий аккорд. Несколько наугад сыгранных тактов постепенно сложились в тревожную мелодию, печальную и светлую одновременно. В ней скользили нотки известного произведения Штрауса, но только нотки. Все остальное было чистейшей воды импровизацией, откровением души, наполненной живой тоской по утраченному миру, по матери, по смутным несбывшимся надеждам и мечтам.

Костик потихоньку продвигался по залу, заходя так, чтоб видеть лица присутствующих. И был потрясен, заметив слезы не только в глазах госпожи, но и ее мужа. Так может… не все так безнадежно?

Но начнет он вовсе не с того, чего ждут от него хозяева и Авронос… а с совершенно другого.

— Госпожа Уликора! — резко оборвав игру, тихо но очень проникновенно приказал Костик, — рассказывайте.

— Что? — она выглядела изумленной, но из-под изумления рвался испуг.

— Все, что произошло тут в тот день, когда заболел ваш муж. И с чего вообще началась вся история, — добавил он, повинуясь наитию, — только правду, иначе ваш муж вскоре умрет, сидя в этом кресле. Я чувствую… как тень без лица уже подбирается к нему.

Странное чувство, охватившее Костика вчера, когда он вытаскивал с того света Майку, на этот раз пришло почти моментально, откликом на его слова о тени.

— Рассказывайте, — поторопил землянин, опасаясь, что снова свалится в обморок, и не сумеет довести дело до конца.

К его удивлению, хозяйка действительно заговорила, как-то бесстрастно и ровно, словно находилась под гипнозом.

— Это началось, когда я еще была совсем юной девчонкой. У меня была подруга, дочь обедневшего соседа, родители пригласили её ко мне компаньонкой. Отец жалел Недику, и надеялся, что в нашем доме ее скорее заметит кто-то из достойных господ. Саму меня к тому времени уже просватали за Барсента, и я была самой счастливой невестой на свете. Вы не представляете, какой он умный и добрый человек…

— Не отвлекайтесь, — чувствуя, как на миг ослабла связь, мягко приказал Эконс, — что случилось дальше?

— Однажды проведать Недику приехал ее кузен, и в первый же вечер попытался меня обнять. Я позвала слуг… и его выгнали из дома в тот же час. А еще через несколько лун Недика призналась мне, что влюблена в очень достойного юношу, и получила от него письмо, но не умеет описать свою любовь… и пригласить его на свидание. Она чуть не на коленях просила меня набросать для нее черновик… и я сжалилась. Набросала несколько строк прямо на обороте листка, где записывала ноты, и попросила вернуть мне эту бумагу. Она вернула через день, и похвасталась ответом своего избранника. И очень смущенно попросила написать еще… иначе он поймет, что первое письмо сочинила не она. Не помню, сколько писем ей написала, в моем сердце горела любовь к жениху и слова сами рвались на бумагу… теперь понимаю, как я глупо поступила, поверив компаньонке. Вернее начала понимать… через год после свадьбы. Мы тогда вернулись с Сузерда… однажды мне прислали с посыльным уголок листка, на котором было написано моей рукой любовное послание. Но кто-то моим почерком дописал обращение к совершенно незнакомому мне человеку… смертельному врагу моего мужа. И что хуже всего, была проставлена дата… оказалось что негодяи… моя бывшая камеристка, так и не вышедшая замуж, и ее кузен следили за мной. И выбрали именно тот день, когда я гостила у родителей.

— Дальше, не молчите, — поторопил Костик, и почувствовал, как ему в руку втиснули стакан.

Выпил, не чувствуя вкуса и, не отрывая взгляда от хозяйки, повелительно кивнул ей.

— Они просили за вторую часть письма и остальные черновики довольно крупную сумму, но у меня как раз были деньги, мама подарила, чтоб я купила себе драгоценности ко дню рождения. Я предприняла все меры предосторожности, передавая эти деньги, перепроверила полученные бумаги и тут же их сожгла. Но меня все же обманули. Как потом выяснилось, несколько листков были искусными копиями. Да и забиравший деньги посланец подробно описал эту сделку и отдал документ вымогателям. С тех пор они превратились в мой личный кошмар. Ловили меня на каждом неосторожно сделанном шаге. Через пять лет я перестала ходить на балы и приемы и приглашать к себе гостей. Если со мной заговаривал кто-то из мужчин — отвечала холодно и сухо, вскоре меня стали сторониться все друзья мужа и его родственники. И все же вымогатели каждый раз находили повод для шантажа.

— Быстрее переходите к тому дню, — торопливо выдавил Костик, чувствуя, как Уликора понемногу ускользает из-под его влияния.

— В тот день я решила покончить с ними разом, — впервые в голосе хозяйки прорвалась горькая нотка, — пообещала отдать все свои драгоценности, если он принесет все до последнего листка и свидетельства посредников мне в комнату. На самом деле я решила его убить. Приготовилась заранее, смазала несколько ножей мгновенно парализующим составом… и напрятала по всей комнате. Но он снова меня переиграл. Заранее написал письмо Барсенту и представил историю в вывернутом виде. Соврал, что я его когда-то соблазнила и шантажом заставляю помочь бежать от мужа вместе с кучей драгоценностей. Барсент следил за моей комнатой и, едва негодяй влез в окно и взял у меня из рук шкатулку, внезапно появился в окне. В этот момент я выхватила нож, но, увидев мужа, страшно растерялась. Негодяю удалось отобрать у меня нож и замахнуться на меня. Я была готова умереть… эта жизнь меня вымотала. Но он в последний момент передумал, повернулся к окну и ударил Барсента. Я не помню, как уходил подлец, я видела только кровь и знала, что средство действует очень быстро. Поэтому я изо всех сил тащила мужа в комнату. Тут прибежали слуги… — голос женщины становился все тише и безжизненнее.

— Бедняжка, — Авронос, вскочив, осторожно уложил хозяйку на кресло, и ринулся к столу, приготовить ей зелье.

— Вы уверены… — хрипловатый голос калеки прозвучал как гром с ясного неба, — что она сказала правду?

Стакан выскользнул из рук лекаря и со звоном покатился по полу.

У Костика еще хватило сил спокойно откинуться на спинку стула и смерить хозяина насмешливым взглядом.

— Дурак. Лучше признайся, когда вставать начал?

Стакан снова выпал из рук уже шагнувшего к Уликоре знахаря, обдав подол ее платья темными брызгами.

Костик этого уже не видел, комната мягко погрузилась в вязкий темный туман.

Домой они ехали в непроглядной ночной темноте, разбавленной лишь неярким светом редких фонарей, стоящих у ворот домов. Впрочем, выглядывать в окна у Костика не возникало никакого желания, а в коляске был собственный светильник. Одной рукой парень держал надкусанный кусок пирога, второй крепко прижимал к груди свой первый серьезный гонорар. Тот самый кларнет. Авронос вовремя пнул, когда Костик попытался отказаться от подарка.

Спасибо, Уликора оказалась очень настойчивой и не стала слушать его смущенный лепет. Просто завернула кларнет в платок и всучила Эконсу вместе с тугим кошелем.

— Вы не представляете, что для меня сделали, — сказала женщина так истово, что Костик застеснялся и перестал спорить.

Однако кушать в их доме отказался наотрез. Не мог смотреть, как Барсент, одним глотком проглотивший миску бульона, вгрызается в огромную отбивную на косточке.

— Я только одного не могу понять, — задумчиво пробормотал Авронос, подливая в кубок сок из большой бутыли, — как ты догадался, что он уже ходит?!

— Знаешь, сам сейчас думаю, — озадаченно признался его подопечный, — просто сложились детали. Я вообще всегда быстрее всех в классе решал логические задачки. Ну и опыт общения с больными. Знаешь, у врачей бывают ночные дежурства в больнице, когда я был меньше, мать меня брала с собой. Там в кабинете диван, и раскладушка, ночью дежурные все равно немного спят. Так что лежачих больных я много видел… а с ним что-то было неправильно. Потом, может, соображу, так скажу. Я тебя о другом хотел спросить… ты ведь кого-то из слуг отправил за ней следить?

— За кем? — сделал недоуменную мину лекарь и поставил бутыль в корзину.

— За Майкой, — Костик прожевал пирог и вздохнул, — не отпирайся, я уже сложил два и два. То ты не знаешь где она, а то рассказываешь, о чем она говорила, причем, никого не спрашивая. Значит, раньше доложили. А раз доложили, значит, приказывал следить. И сейчас тоже кого-то послал… ну, признайся! Так вот… скажи, пусть ей передадут… я приказываю вернуться.

 

Глава 12

Стан

Едва стих топот хутама, беглецы торопливо принялись за дело. Стан сбегал за Хо, а Таш собрал в кучу валявшиеся по сторонам дороги подсохшие ветки и сучья. Видимо время от времени дорогу чистили от подступающей с боков поросли.

— Ее лучше переодеть в мальчика, — посмотрев, как спутница неумело путается в длинном подоле, предложил парень командиру и тот, поморщившись, достал из мешка мужскую одежду.

Хо бросила на Стана странный взгляд и рванула за куст. Даже спасибо не сказала, вздохнул украдкой парень, привыкла, что все должны о ней заботиться.

На кучу хвороста побросали окровавленное тряпье и собственную, приметную и испачканную одежду и развели костер. Для верности Таш полил костер чем-то из небольшой бутыли, пахнуло керосином и Стан понимающе хмыкнул, похоже, эра нефтедобычи тут не за горами. Едва костер разгорелся, из кустов выбрался мангур, тяжело волоча чью-то рогатую тушу.

Хо тревожно всхлипнула и отскочила в сторону, хватаясь за голенище невысоких сапожек. Так, так, теперь ясно, где у нее припрятано оружие, ухмыльнулся Костя.

— Это друг! — стараясь говорить как можно тверже, предупредил он девчонку, мало ли на что решится от страха, — и он нас спас.

— Да мы бы и сами… — тихо проворчала Хо, больше всего расстроенная тем, что выдала этому зазнайке свой испуг.

— Ничего бы мы сами не успели. Как доехали до засады, так всех и положили бы. А вот что с тобой могли сделать… догадайся сама, — холодно отчитал подопечную Стан, похоже, никак нельзя давать ей воли.

Таш ловко освежевал тушу и отдал шкуру мангуру, а тот послушно поволок ее по земле куда-то вниз по склону. Командир тем временем нарезал кусков мяса и спрятал в мешок, остальное бросил на землю.

— Скажи ему… — хмуро глянул на Стана, — пусть разметает остальное по кустам… чтоб было похоже на борьбу.

— Сам скажи, он разумный и все прекрасно понимает, — кротко предложил Костя, уже решивший, что будет лучше, если все начнут относится к зверю с доверием.

Зверь, вернувшийся с мокрыми лапами, выслушал просьбу Таша и отправился выполнять задание, а Стан взвалил на плечи один мешок, и потащил Хо прочь, не нужно ей смотреть на то, что будет делать мангур.

Через несколько минут их догнал Таш, а чуть позже из тьмы выскочил зверь.

— Ты что-то говорил о засаде? — пройдя несколько сотен шагов, осторожно поинтересовался Таш, сделав вид, что только сейчас вспомнил слова Стана.

Парень только усмехнулся. Спрятанные за пазухой котята сразу установили с ним надежную связь, и передавали не только свои ощущения, но и то, что видел самец. И Костя по голубоватым полоскам настороженности и солнечным — любопытства с первых шагов наблюдал за внутренними метаниями тайного агента, чье незыблемое представление о мангурах вдребезги разлетелось в один момент.

Не так-то просто ему оказалось поверить, что звери, о жестокости которых знают даже малые дети — на самом деле разумные существа, готовые защищать безоружных жителей от бандитов. Да Костя и себя несколько раз ловил на том, что несмотря на идущую от котят информацию все время бдительно прислушивается к ночным звукам. И самому же становилось смешно, разве может сравниться его слух и их видение аур?!

— Еще немного можно пройти по дороге, потом мангур проведет нас через холмы, засада ждет в том месте, где дорога делает резкий поворот, — мягко пояснил Стан командиру.

— Он не знает, сколько их?

— Четверо. А дальше возле дороги в кустах спрятаны животные… на которых они приехали.

— А твоему зверю нельзя приказать с ними… покончить? Эти люди из очень жестокой и наглой банды и их прикрывает… довольно влиятельный человек. Но доказать ничего нельзя, они не оставляют живых.

— Таш… ему ничего не стоит порвать хоть десять человек. Но на мангуров и так охотятся. Ведь никаких доказательств, что эти люди — бандиты, на месте не останется, и все решат, что мангуры напали на обычных путников. Нужно придумать другой план, но сначала уйти подальше… зверь найдет безопасное место.

— У него есть имя? — Костя даже запнулся, от Хо он такого вопроса не ожидал.

— У них нет имен. Когда они хотят о ком-то из своих сообщить, посылают картинку… как бы объяснить…

— Я поняла, — оборвала Хо.

Стану показалось, что в ее голосе прозвучала обида, и он все же спросил мангура, как они могут его называть. Поймал уже привычный образ, подумал и с сомнением произнес:

— Подруга мангура считает, что он похож на зимний закат… красноватым отблеском шерсти. Он не против, чтобы мы называли его — Закат.

— А подруга у него красивая… — тихонько вздохнула Хо, — я смотрела, как её выпускали гулять.

— Это не его подруга, — осторожно проверив, не рассердится ли Закат, вздохнул Костя, — его подругу держали в большом замке, окруженном кольями. Его поймали, когда он первый раз пытался ее освободить.

— Что значит первый раз? — сразу насторожился Таш.

— Вчера они увели всех мангуров из того замка, — довольно фыркнул Костя, — но нам пора сворачивать. Закат предлагает понести ношу, тут нет тропы, сплошные камни и кусты.

Всю щедрость предложения мангура беглецы оценили только часа через три, когда груженный мешками Закат вывел их к небольшой заброшенной хижине. Даже Таш к этому времени тяжело дышал, а Хо начала спотыкаться почти на каждом шагу. Легче всех шел Стан, но сам он перестал этому удивляться, когда сообразил, что исходящее от котят тепло не просто греет, но и восстанавливает силы.

Сначала он обрадовался, потом заволновался, не повредит ли это малышам? Но тут же получил образ-воспоминание, как кормит малышей и сообразил, на что ему намекают. Наверняка им достаточно будет плотно поесть, чтоб восстановиться.

Поэтому первое, чем занялся Костя, ввалившись в замусоренное помещение без дверей и ставень, с кучей обломков от лавок и полуразвалившимся очагом, это очистил от мусора уголок. Потом распотрошил свой мешок, расстелил одеяло и высадил на него котят. Закат сразу же лег рядом с одеялом, смотрел как Костя торопливо нарезает мясо, как бережно малыши слизывают с его пальцев липкие кусочки. Напоследок Стан скормил котятам все молоко и когда они, округлившиеся и довольные начали собираться в кучку, получил ясное видение.

По темному лесу, перелетая через валуны и валежник, несется огромный сильный зверь, а на его боках, в мешочках спокойно дремлют котята.

Это было правильно, это было лучшее для них, но сердце почему-то не хотело с этим смириться. И мозг туда же… пытался придумать какие-то невероятные варианты… Например, они живут в маленьком домике вдали ото всех, ходят по утрам гулять на росные полянки, ловят смешных лягушек и гоняются за бабочками…

Стан понимал разумом, что все это невозможно, что глупое детское нежелание расстаться с любимой игрушкой пойдет во вред малышам… но боль и отчаяние захлестнули сердце, выплеснулись горькой волной, закрывая траурной пеленой весь мир.

Закат перетек ближе, мелькнул розовым языком, снимая что-то со щеки, прислал картинку, на которой входит в сторожку, ярко освещенную солнцем.

— Я понял, ты вернешься? — Костя посмотрел в золотистые глаза, — тебе мяса дать?

Мяса мангур не хотел, он хотел немедленно двинуться в путь и парень стал собирать его в дорогу. Разделил сухой мох поровну в два одинаковых мешка и разложил на мох малышей. Потом при помощи веревок прикрепил мешки по бокам Заката так, чтоб они не болтались и не били по ногам. Особенно крепко он привязал груз к сооруженному из веревки свободному ошейнику, проверил, как все держится и, сцепив зубы, махнул рукой.

Таш, растопивший за это время очаг и поставивший на огонь котел с мясом, исподтишка наблюдал за сборами, но вмешиваться и не подумал. Только когда Закат исчез в проеме, присмотрелся к странному дрессировщику внимательнее и полез в мешок.

— Выпьешь? — на свет появилась пузатенькая бутыль.

— Нет, — мрачно качнул головой пришелец, — не стоит. Все равно не поможет.

— А ты не мог попросить оставить… хоть одного? — в голосе Хо скользнуло сочувствие.

— Им будет там лучше… среди своих, — не повелся на жалость Костя.

Не имеет значения, что ему сейчас так тошно, что хочется что-нибудь сломать… но он своими глазами видел поселок мангуров, видел весело бегающих по тропам малышей, внимательно следящих за ними самок, самцов, несущих в зубах огромных трепещущих рыбин…

И точно знает, там его котят никто не обидит, их будут любить и растить… и их отец, отправившийся на задание и еще не знающий о гибели подруги, получит шанс обрести в жизни второе дыхание.

А он пока просто пойдет немного подышит свежим воздухом… дымно тут как-то.

Костя вернулся в хижину через час, хмурый, но собранный, спросил, скоро ли будет готово мясо и услышав ответ, принялся помогать Ташу вытаскивать собранный в кучу мусор. Пока его не было, командир успел расчистить места для ночлега, и завесить мешками проемы. Ночной воздух становился все прохладнее.

— Куда пойдем дальше? — осведомился Таш, когда они, наконец, закончили с благоустройством и смогли присесть в ожидании позднего ужина.

— Закат обещал вернуться, — вяло пробормотал Костя, — без него нас сразу поймают. Ты же понимаешь, что если нам и удастся обмануть стражу, то бандиты никогда не поверят в такое странное совпадение.

— Я-то понимаю, а вот ты откуда такой ушлый взялся? — прищурился резидент.

— А ты еще не угадал? — Стан отлично понимал, если он не хочет, чтобы Таш воткнул ему в спину нож, пора открывать карты.

Слишком непредсказуемо повернула их тропу судьба.

— Нет, — насторожился Таш.

— Я из другого мира. Пришел недавно… и сразу напоролся на контрабандистов, убивших мать этих котят. А почему я с ними могу общаться — способность такая, не слышал?

— Ты… точно не врешь?

— Он не врет, — нехотя проронила Хо, и достала откуда-то потертый кошель, — вот.

На свет появилась точно такая трубочка из бумаги, какие лежали в кошеле Стана, и он снова восхитился комендантом. Похоже, Зорденс подстраховался на все случаи жизни.

Костя следил за тем, как приподнимаются брови и кривятся губы командира, по мере того как он изучает полученные инструкции и вспоминал слова коменданта. Отдашь в самом крайнем случае!

А кто знает, когда он наступит?! И не остался ли уже в прошлом, этот самый крайний? Им теперь нужно полагаться не на случай, а на доверие друг друга, иначе не выжить. Судя по скорости, с какой рэкетир передал сведения, и с какой бандиты организовали слежку и засаду — размеры и возможности банды много больше, чем у обычной шайки.

Если сравнивать с родным миром, скорее мафия, а не банда. И значит, им понадобится полная согласованность и вера в надежность спутников.

— Вот оно что, — задумчиво пробормотал Таш и протянул руку к очагу, собираясь сжечь инструкции.

— Погоди, — решившись, остановил его Стан, — сначала выслушай меня. Я дал слово Зорденсу, что доставлю эту девушку на Хамшир, в дом его старого друга. И тоже получил инструкции на крайний случай. Свою я уже прочел и сжег, но могу дословно сказать, что в ней было. А для вас обоих у меня тоже есть письма. Сейчас я вспомнил… как мало времени было, когда бандиты готовились напасть, и точно знаю, отдать вам эти инструкции в тот момент не сумел бы. А у вас не было времени их прочесть.

— К чему ты клонишь? — резидент изучающе смотрел на Стана.

— К очень простому выводу. Поодиночке нам не выжить. Ясно, что бандиты будут проверять всех, кто решит переправляться на Хамшир, и я просто уверен, что пройти эту проверку нам не удастся. Тебя они знают очень хорошо, а нас засекли, как твоих спутников. Ну а после смерти убийц обязательно причислят к сообщникам. Вообщем я предлагаю открыть все карты. Иначе я отсюда никуда не пойду, глупо пускаться в опасное путешествие с теми, кто тебе не доверяет.

— Ты же очень молод… откуда в тебе столько осмотрительности? — Недоверчиво смотрел Таш, — нет, я не спорю, ты прав, но откуда?

— СМИ, — коротко пояснил Костя и поправился, — Средства массовой информации, газеты, телевидение, интернет… у нас в мире… все такие происшествия как нападения, убийства, ну… и прочее, сразу узнают все жители. Если на другом материке кто-то ночью взорвал дом — утром об этом знают все.

— И не страшно вам так жить? Или такие события бывают очень редко?

— Мелкие — сотни раз на дню, крупные, когда гибнет сразу несколько человек — пореже. А жить… не то, чтобы страшно, привыкаешь, но… как говорит моя мама, осторожные живут дольше. Но мы сейчас не об этом. Вот, — Стан достал крошечные свитки, — читайте. И если есть что-то для меня, давайте сейчас, потом может не оказаться возможности.

— Зря он намудрил… можно было отдать это сразу, — прочтя предназначенное ему письмо, проворчал Таш и полез в свои карманы, — вот, для дрессировщика Стана. Я должен был отдать, по приезде в Хедул. А для девушки… извините, госпожи, ничего нет. Но теперь я понимаю… почему он так настойчиво велел её беречь… я ведь, как и все, думал, что у хозяина два сына.

— Забудь на время дороги, что она девушка и госпожа, — вскрывая письмо, предупредил Костя, — считай обычным мальчишкой, можно всем говорить, что мой брат.

В свитке, переданном Ташем, было пожелание счастья, объяснение про положенные Стану три желания, и разрешение делать с котятами всё, что он захочет. А также адрес, где ждут посланные для него Зорденсом деньги.

Стан протянул свиток командиру, пусть лишний раз убедится, но тот даже не заметил протянутой руки, настолько напряженно смотрел на Хо. Да и Костя замер, едва перевел на нее взгляд. Девчонка явно ревела, но делала это как-то странно, беззвучно, зажав ладонями уши и спрятав лицо в коленях. Только спина тряслась как от холода. Косте никогда не приходилось видеть, чтобы кто-то плакал ТАК, и он растерялся. Оглянулся — во взгляде командира была острая жалость, и еще что-то, рвущее душу.

Таш бросил на Костю короткий взгляд, болезненно сморщился и ловким, воровским движением вытянул из-под руки Хо переданную отцом записку. Прочел сам, скривился как от лимона и молча отдал Стану.

— "Лива! Раз ты получила записку, значит, снова огорчила своего спутника непослушанием. Знай, ты должна слушать его безоговорочно, пока Стан не доставит тебя в дом мужчины, выбранного твоим отцом. Этот человек дал клятву отвечать за тебя и заботиться о тебе".

Костя дважды прочел сухие короткие строки и все равно ничего не понял. Из-за чего она так убивается? Поживет в безопасности, пока не кончится война… может, ей еще и понравится в чужой стране? Вроде там богатая империя, и друг у коменданта, судя по полученным инструкциям, далеко не бедный. Эх, девчонки! Разве поймешь, с чего у них возникает желание пореветь?!

— Понятно. Возьми.

Костя оглянулся на Таша и обнаружил, что тот прочел его письмо, а теперь протягивает вместе со своими инструкциями. Непрестанно поглядывая на трясущуюся спину Хо.

Ему и самому хотелось… то ли прикрикнуть, то ли погладить по головке… но он стиснул зубы и отвернулся. Слишком хорошо помнил про данную Зорденсу клятву.

В инструкциях, предназначенных Ташу, ничего нового не оказалось. Заверение, что Станар — действительно пришелец. И потому не может быть ничьим шпионом. Указание не мешаться в его воспитание котят, так как они оплата ему за помощь в важном деле. И самое главное — строжайший приказ следить, чтобы Лива не попыталась соблазнить пришельца.

Последнее несказанно возмутило Костю, он что, лох какой-то, что его можно так просто соблазнить? А в глубине души шевельнулось смутное подозрение, с чего это комендант так разволновался?! Вроде Костя не давал никаких поводов?

— Я погуляю, — внезапно сорвалась со своего места Хо, и мужчины дружно промолчали.

И так же дружно проводили ее взглядами.

Надо бы проследить, подумал Стан, потом вспомнил только что прочитанные строки и глянул в ожидающие глаза Таша.

— Присмотришь?

— Конечно, — с непонятным облегчением вздохнул тот, и неслышно, как мангур, скользнул за закрывающую вход тряпку.

Скорей бы Закат вернулся, расстроенно вздохнул Стан, насколько с ним легче!

Устало прислонился к стене, прикрыл глаза… и оцепенел. Бледный хоровод неясных пятен окружал его со всех сторон. Маленькие и побольше, синие и розовые, замершие на месте и торопливо передвигающиеся в различных направлениях.

Открыл глаза — никого нет. Снова закрыл — появились. Начал экспериментировать, приметил маленькое пятнышко, замершее почти возле ноги, распахнул глаза и осторожно разгреб палочкой втоптанный в земляной пол мусор. Большой жук, похожий на майского, выскочил из ямки и побежал в угол. Костя торопливо зажмурился… точно. Пятнышко улепетывало именно в том направлении.

Ну, нифика себе! Это он что, будет теперь всю ночь следить за передвижением всяких козявок? Хотя… с другой стороны, может, это не так и плохо? Крупные тоже ведь видны?

Стан прикрыл глаза и уже целенаправленно начал искать более крупные объекты, старательно отсекая всякую мелочь. И вскоре нашел за стеной, в той стороне, где протекал ручеек, два ярких пятна. Очень интересно окрашенных, в яркое смешение пятен розового и голубого. Причем в большем пятне преобладали розовые пятна, в меньшем — голубые с примесью вишневых полосок.

Знать бы еще, что все это означает? Эх, как не хватает Заката!

Утром Стан проснулся раньше всех, выскользнул за порог, и первым делом проверил, не исчезло ли его новая возможность, видеть все живое. Убедился. Ничего не исчезло. Даже вроде как ярче стало?! Или это оттого, что вчера он смотрел на окружающие хижину кусты и деревья сквозь ветхие стены хижины?

Немного потренировавшись в умении отсекать из поля зрения все мелкие пятна и убедившись, что кроме птиц и зайца, притаившегося в корнях густых кустов, близко нет никого живого, пробежался по холодку к ручью умыться. А вернувшись, решил размяться, после нескольких дней бессменного валяния в кибитке тело как-то потеряло в гибкости.

— Что ты делаешь? — поинтересовался вовсе не сонный голос Таша, когда парень, проделав комплекс привычных упражнений, взялся за отжимание.

— Сорок, качаюсь, сорок два, — не прекращая зарядки, ответил Стан.

— Зачем тебе, ты же не боец? — командир явно подначивал парня.

— Неправильный вопрос, но доказывать не буду. Лучше пошли позавтракаем, — миролюбиво произнес землянин, снова заметивший бурое пятно боли на ровном свечении ауры резидента.

Доказывать ему что-то не словами, а делом абсолютно не хотелась.

— Зря ты думаешь, что он не боец, — выдала Костю появившаяся на пороге Хо, — он дерется голыми руками… троих бандитов прибил.

— Я это уже слышал, — пренебрежительно ухмыльнулся Таш, — но привык верить своим глазам.

— Я тоже, — проходя мимо, тихо буркнул Костя, — а мои глаза теперь видят у тебя в груди пятно боли… чуть ниже сердца. Старая рана… или что-то другое.

— Другое, — мгновенно замкнулся тот, — но это не мешает мне драться.

— Это мне мешает видеть в тебе полноценного соперника… вот вернется Закат, попрошу вылечить… может, получится.

— А моего мнения ты уже не спрашиваешь? — неожиданно взъярился Таш.

— Спрошу, когда он придет… чего заранее болтовней заниматься? — Костя изо всех сил старался разговаривать шутливым тоном, но командир упорно не желал идти навстречу.

— Да почему ты так уверен, что он вернется? Может, ему только и нужно было, чтоб ты своими руками погрузил на него зверят? И теперь он где-то в своем логове смеется над доверчивыми людишками?

— А я верю Закату, — неожиданно вступилась за мангура Хо, — он же не человек… чтоб поступить подло. Даже чужих детей не бросил…

Она резко отвернулась и почти побежала в сторону ручья. Таш метнул на Костю сердитый взгляд и рванул за ней.

Ну и нервы у всех, хоть психолога вызывай, огорченно фыркнул Стан, и отправился собирать завтрак. Скорее бы вернулся Закат, что ли.

Однако в этот день Закат так и не вернулся. Когда совсем стемнело, и стало понятно, что ждать мангура бесполезно, Костя поднялся со скамьи, которую он от нечего делать соорудил из найденных в лесу ветвей, и направился в дом.

Его спутники уже лежали на своих местах, но не спали, а тихо переговаривались, почти до отказа прикрутив походный светильничек. Вернее, говорил один Таш, рассказывавший про далекий архипелаг Сузерд, где на маленьких островах живут моряны, местные русалки. Хо только изредка задавала короткие вопросы.

Костя тоже немного послушал, информация никогда лишней не бывает, особенно в его ситуации, потом как-то незаметно задремал.

Утром Стан проснулся от ощущения тревоги, и не сразу понял, что не так. Вокруг было тихо и мирно, жужжали какие-то насекомые, от ветерка шевелился мешок на оконном проеме. А вот дверь была не занавешена и порог хижины стал границей между царящим внутри полумраком и роскошным солнечным сиянием.

Преодолевая тревогу Костя легко вскочил на ноги… и слегка покачнулся. Как-то странно кружилась голова, непонятно, отчего бы? Еще ничего не подозревая, огляделся, начиная понимать, чего-то не хватает. А когда понял — чего, едва ли не впервые в жизни громко и грязно выругался.

Спутники ушли. Но не это так взбесило парня, и даже не то, что они сподличали, опоив его чем-то снотворным. Вернее, пил он сам. Вернувшись с улицы обнаружил кружку с отваром трав, стоящую возле своей лежанки. Питье ему не понравилось, но говорить ничего не стал, неприлично как-то, люди все же заботились.

Нет, больше всего он злился на себя. Ведь заметил, что как-то изменился цвет видимых ему пятен, но отнес все за счет тревоги. Возвращения Заката ждали все, хотя и не подавали вида.

Ну, и с чем же его оставили, начал осмотр хижины Стан, невольно повторяя когда-то заученное: — тогда считать мы стали раны, товарищей считать.

А ему и посчитать некого. Хорошо, если Закат вернется… нет, не так. Если ему ничто не помешает вернуться.

Первое побуждение, немедленно ринуться следом за беглецами Стан подавил в зародыше. Не с его знанием местности и талантами к чтению следов пускаться в это неблагодарное мероприятие. Тем более, Таш непременно позаботится как следует запутать эти самые следы. Значит, нужно просто ждать… и думать. Хотя бы день. А потом он пойдет на северо-запад. Именно потому, что это самый неразумный и потому непредсказуемый выбор направления.

Вещей ему оставили не скупясь, одежду, кружку и миску, какие-то мешочки с сухими продуктами, которые есть он не собирался даже под страхом голодной смерти, и довольно увесистый кошелек с монетами. Еще оставили несколько кусков вареного мяса, и Стан с удовольствием выбросил его в ручей. Обойдется и без троянских коней.

Кружку, миску и глиняный кувшин из-под молока он тщательно помыл, даже песочком потер, напился воды и отправился в хижину, размышляя, чем бы позавтракать. Его собственный мешок, лежавший под головой, никто не трогал, и завязано было его руками, но там не было ничего съедобного. Даже сухарика не осталось, он все сгрыз в дороге от скуки.

Оставалось одно, идти на добычу. Само собой, охотится или ловить рыбу Стан даже не думал, не настолько голодный. Зато надеялся найти какие-нибудь ягоды. Тем более, Таш вчера приносил местную малину, темно-вишневую, крупную и очень вкусную.

Но сначала Стан собрал все свои вещи и тщательно упаковал мешок, так чтоб можно было, не тратя времени, забросить его за спину. Нож примотал к ноге а кружку и один кошель привесил на пояс, предварительно поделив деньги. Часть спрятал в мешке, часть рассыпал по кошелям, несколько самых мелких, зато золотых, монеток, сунул под стельку в сапожки. А потом вытащил мешок из хижины и спрятал поодаль, в густых кустах. Теперь, когда он остался один, нужно было быть втройне осмотрительным.

Направление Стан выбрал так, чтобы не терять из виду хижину и ручей, и, гуляя по кустам в поисках малины, время от времени останавливался и проверял ближайшее пространство на наличие крупных животных. Встретиться с каким-нибудь местным мишкой ему вовсе не улыбалось.

Малину он все же нашел, и похожа она была на земную настолько, что защемило сердце. У бабушки в саду скоро такая же поспеет, может чуть посветлее и помельче. Но он согласен и на помельче… лишь бы снова оказаться в том саду, и никогда не вспоминать неблагодарных девчонок и мнительных тайных агентов.

Жаль, что это невозможно.

Наевшись вдосталь, нарвал малиновых листьев и набрал полную кружку ягод, чтоб не бегать по кустам каждые пару часов. А потом неторопливо зашагал назад, прикидывая, что еще можно предпринять для собственной безопасности. И получалось, что очень многое, а до сих пор он вел себя, как растерявшийся лох. Непонятно зачем сидел в хижине, спокойно собирался… мыл посуду… бежать нужно было, и как можно быстрее. Да еще и следы за собой заметать, как какой-нибудь жулик.

К хижине Костя не пошел. Проверив окрестности, направился к кустам и, прихватив мешок, двинулся в путь. Времени до обеда еще много, успеет до жары отмахать километров десять.

Старательно обходя ставший знакомым холм, спустился к ручью, снял ботинки и перебрался на другую сторону, прошел немного по берегу и снова влез в ручей, чтобы по воде вернуться назад и пройти несколько сот метров вниз по течению.

Из ручья он вылез на каменистом берегу, обулся и осторожно, стараясь не примять ни одной травины, выбрался наверх, почти сразу найдя звериную тропу. По ней и пошел, заметив направление по солнцу и шел до тех пор, пока не достиг раскинувшейся в низинке тенистой рощи. Как можно осмотрительнее пробрался к ветвистому дереву, влез повыше, чтоб не было видно снизу и устроился среди ветвей. Тут ему предстояло просидеть часа три, пока солнце не сдвинется на запад. Чтоб не свалиться, если задремлет, Стан привязал себя за пояс к ветке и попытался проанализировать свои действия. Вернее, представить человека, который попытается его найти.

И получалось, что он все сделал правильно… если полагать, что у преследователей не будет каких-нибудь особых возможностей или обычных охотничьих собак.

Ждать всегда муторно, но когда сидишь на жесткой ветке, в ребро упирается острый сучок, а вокруг вьются какие-то неопознанные мошки — мерзко втройне. Да еще и духота, солнце припекает как в тропиках. Еще хочется пить, а сладкая малина, которую он потихоньку доел, только раздразнила аппетит. И ни грамма не утолила жажду. И время, как водится, тянется просто невыносимо долго.

И хотя Стан знал прекрасный способ с пользой провести пару часов и не заметить, как они пролетели, — заснуть ему не удалось. Обиженная память все никак не хотела успокаиваться, прокручивая перед мысленным взором самые яркие моменты их совместного путешествия. Дрожащая ладошка Хо, крепко вцепившаяся в его руку, когда Костя доставал девчонку из куста, в котором она пережидала драку… Пронзительный взгляд Таша, наблюдающего, как Закат вылизывает рану Памо… Тот вечер, когда они читали записки а Хо так горько рыдала… почему-то он был уверен, что все пошло наперекосяк именно с этого момента, но никак не мог понять, что все-таки сделал не так?

Только одно знал точно, Зорденс снова оказался много мудрее и хитрее его, и не зря приказал отдать записку Хо только в самом крайнем случае.

Однако, вспоминая и обдумывая всё произошедшее, Костя ни на миг не забывал о своем нынешнем положении. Встрепанные нервы остро реагировали на каждый звук и порыв ветерка, качающий ветви. Очень скоро парень понял, что лучше сидеть с закрытыми глазами и наблюдать за птичками и зверушками, чем пытаться поспать.

Он и наблюдал, и постепенно учился распознавать различные очертания и тонкости окраски бледно светящихся пятен, в которые превращалось все живое, стоило прикрыть глаза. И часа через два мог точно отличить птичек от мышей, змею от жабы, а гнездо ос или пчел от гнезда белки.

Три пятна, не настолько больших, чтоб быть людьми или мангурами, но вполне достаточных, чтоб оказаться собаками или волками, он заметил издали. Затаив дыхание, следил за их приближением, размотав, на всякий случай, свою страховочную веревку. И когда они подошли настолько близко, что можно бы рассмотреть обычным зрением, поторопился открыть глаза.

Никого не было.

Костя снова закрыл глаза, идут. Четко видно, цепочкой друг за другом, неторопливо и уверенно.

Открыл глаза — пусто. В животе как-то нехорошо похолодело.

Что за нафик?! Не бывает же тут невидимок?!

Или… бывают? А что он собственно знает об этом мире, если информацию получал урывками и в основном от слуг?! Комендант даже про желания смолчал… хотелось бы спросить напрямик, почему? Ох, не о том он думает.

Стан торопливо зажмурился — пятна уже близко, почти под деревом. И вдруг — как-то разом притормозили, явно чем-то встревоженные. И желтоватый цвет пятен начал стремительно зеленеть. Стан лихорадочно размышлял, пытаясь сообразить, что бы это значило? Зелень — страх, это он помнил четко, а вот чего же они испугались?

Пятна немного потоптались на месте и вдруг решительно бросились бежать. Прямо в его сторону, решил сначала Костя, и приготовился защищаться. Но они пробежали по звериной тропке мимо, явно убегая от чего-то очень опасного.

Стан пристальнее оглядел окрестные деревья и кусты, да нет, он уже изучил тут каждую птичку. Так чего было пугаться невидимкам, если, кроме него, тут никого нет?!

Стоп. Кроме него? Так не может ли быть… что они бегут именно от него? А раз бегут, стало быть, боятся! Но ведь им его бояться нечего, он не злой и не собирается никого обижать…

Вывод родился четкий, как полная луна на безоблачном небосклоне, раз они не враги, вполне могут стать союзниками.

Оставив на ветке свои вещи, парень торопливо скользнул вниз. С высоты трех метров вообще спрыгнул, повиснув на руках. С его ростом не так и много. Обычным зрением он так никого и не видел, поэтому, мчась по тропе, время от времени закрывал глаза, чтоб убедиться — они никуда не исчезли.

Улепетывают со всех ног, но Стану уже понятно, что совершенно зря они это делают. Он бегает намного быстрее. Еще несколько шагов и…

Пятна вдруг разделились и прыснули в разные стороны, перед парнем теперь бежало лишь одно, и он уже явно слышал тяжелое дыхание. Однако глазами так ничего и не видел. Вроде мелькало что-то… смутное, вот только рассмотреть никак не удавалось.

Догонять и хватать неизвестно что Косте как-то не хотелось, и он вдруг вспомнил, что у него есть и другая способность. Приостановился, выбрал взглядом нависшую над дорогой ветку и постарался представить, как она, отломившись, падает прямо на тропу.

Она и действительно упала. Не совсем на тропу, но пятно задела самой гущей тонких веток. Костя даже охнул, причинять кому-то боль или травмы он хотел меньше всего. Распахнул глаза и ринулся к завалу, думая только об одном, как решить одновременно две задачи, — вытащить из-под веток невидимку, и не наткнуться при этом на сучок.

На деле все оказалось очень просто. Невидимки больше не было. Вернее, он теперь больше не был невидимкой.

А был просто ребенком, лет трех-четырех, сидевшим на земле и смотревшим на Стана полными ужаса глазами.

— Не бойся, — виновато пробормотал Костя, присаживаясь на корточки, — я тебя не обижу. Давай, помогу вылезти.

— А… ага, — согласилось дите хрипловатым голоском и начало шарить возле себя, что-то ища.

Черт, а где же теперь искать его друзей?! Озаботился землянин и, уже привычно прикрыв глаза, обернулся в ту сторону, куда побежал ближайший.

Опаньки! А пятно-то возвращается, и движения у него очень странные. Нехорошие такие, крадущиеся. Ну да, ребенок ведь не знает, что его видят! Неожиданно сообразил Костя. И раз так крадется — значит — собирается напасть.

Интересно, а где же третий? Стан осторожно скосил взгляд в другую сторону и обнаружил, что третий тоже крадется к нему. Вот оно как!

А детки-то не такие уж простачки! Не иначе как заранее план продумали. Ну, извините, малыши, на этот раз ваша тактика не прокатит. Стан приготовился и едва пятна, ускорившись, ринулись на него, перекатом ушел в сторону. И тут же вскочив, зажмурился и легонько провел ногой там, где предполагал найти мягкие места столкнувшихся ребятишек.

Дружный вскрик поведал, что парень не промахнулся, а появившаяся, как по волшебству куча мала из трех маленьких тел заставила изумленно присвистнуть.

— Прости нас! — дети мгновенно сообразили, что стали видимыми, — мы не хотели!

— Чего не хотели? — Стан был полон решимости провести полное расследование.

— Тебя убивать!

— Как интересно! А зачем тогда вы крались в мою сторону?

Почувствовав знакомую слабость, Костя осмотрелся и присел на пригорок. Странным деткам ее лучше было не показывать.

— Немножко оглушить… — они виновато смолкли, потом, вздыхая признались, — чтоб ты не забрал Витти.

— Зачем мне Витти? — Изумился землянин, — мне и своих забот хватает.

— Он не врет, — выбрался из-под веток первый малыш и аккуратно спрятал в карман что-то серенькое, — и он не злой.

— Так я понимаю, — медленно произнес Стан, — что вы тоже видите… живых существ?!

Присмотрелся к озадаченным мордашкам и осознал, что крупно ошибся, посчитав их детьми. Ничего детского, кроме малого роста в этих человечках не было. И Витти был старше всех. Лет пятидесяти, не меньше. Значит тут и такие водятся! И как они называются? А главное, в каких отношениях с обычными людьми?

— Каких… живых существ? — Осторожно поинтересовался Витти.

— Ну, вот я вижу белку на ветке, — прикрыв на миг глаза, подчеркнуто мягко и доброжелательно проговорил Костя, если есть возможность договориться, ее нужно использовать, — змею под тем кустом, вас вот видел, как вы шли по тропинке.

Он распахнул глаза и испытующе уставился на маленьких туземцев, надеясь не пропустить следующую попытку напасть на него. Ведь не может же быть, чтоб они отказались от борьбы так просто?

Но они почему-то отказались.

Сели и смотрели на него во все глаза, пока Витти бегал к кусту, проверять насчет змеи. А потом устроили настоящий экзамен. Выкапывали жучков, находили жаб и спугивали птиц, веселясь и радуясь так, что Косте стало за них неудобно.

— У нас только несколько видящих, — объяснил парню Витти, когда устал и сел передохнуть, — и я один из самых сильных. Но вижу только крупных зверей, как неясные пятна. Тебя на дереве еле рассмотрел… и решил, что это засада. Вот мы и решили пробежать, когда быстро бежим, люди нас не замечают.

— А вы вообще… кто?

Несколько минут малыши ошеломленно таращились, а Витти пристально изучал Костю и с закрытыми глазами и с открытыми. Наконец решительно выдохнул и обреченно сказал:

— Имрайцы.

— Извини… не слышал про таких. А поподробнее можно?

— Но нас все знают… — потрясенно выдавил Витти, — мы истинные хумили. А тут все называют имрайцами, живем мы на имрае.

— А — вспомнил Костя, — с имрая вроде дрифонов привозят.

— Не привозят, а пригоняют, — важно пояснил Витти, — мы и пригоняем. Вот пригнали шесть штук герцогу и возвращаемся домой.

— А почему пешком? Разве нельзя ехать на хутамах? — пытался понять Костя.

— Ннет, на хутамах нам нельзя. Сразу поймают и повезут продавать… многие богатые люди хотят держать в доме истинного имрайца.

— Зачем? — наивно удивился парень и сразу прикусил язык.

Ясно зачем. Как уродца, как диковину. У людей, не знающих, куда деть деньги, всегда считалось престижным иметь то, чего нет у соседа. Даже если самому это и нафик не нужно.

— Забудь… я уже понял. Но я не собираюсь вас ловить или продавать. Идите, куда хотите. Простите, что напугал… просто было интересно, что это такое… обычным зрением не видимое.

Некоторое время они совещались неслышными шепотками, потом Витти шагнул в сторону Кости.

— Как тебя зовут?

— Станар, — припомнил данное ему новое имя парень.

— А куда идешь ты, Станар?

— Собирался на Хамшир… но теперь не знаю, куда пойду. Спутники мои… передумали, а друг еще не пришел… вот жду его. А что?

— Нам тоже нужно на Хамшир. У нас там… есть надежное место. Но нам, чтобы перебраться, нужна помощь… ты бы подошел. А мы заплатим, у нас есть деньги.

— Не нужны мне ваши деньги, если смогу, и так помогу, — фыркнул Костя.

Эти крошечные имрайцы с таким риском зарабатывают свои деньги… разве у него хватит совести взять их копейки?

— А когда придет твой друг?

— Сам не знаю, но ждать буду обязательно, — твердо заявил Стан, никому не желая объяснять, что сам теперь не знает, найдет ли его мангур.

— Ладно… мы подождем, — покладисто согласился Витти, — знакомься — этот Тиммо, а вон тот Оррит. А ты только не обмани, помоги нам.

— Раз сказал — помогу, значит — помогу, а сейчас пойдем к тому дереву… у меня на нем мешок с вещами. Да и место там поудобнее…

Шагнул на дорожку, оглянулся на важно топающих следом хумили, и тихонько хихикнул, ну прямо Белоснежка, елки. Только гномов маловато.

Но как вскоре оказалось, даже мало гномов — это тоже хорошо. Пока Костя лазил за своим мешком, они уже успели достать еду. Пища у имрайцев оказалась очень специфичная, прессованные плиточки из стружек сухого, чуть присоленного мяса и такие же из рыбы. Еще плотные, как подошва, лепешечки из смеси каких-то злаков и орехов, вместо хлеба. Была у них и вода в бутылях, пахнущая травами и медом.

Костя подумал немного и отдал имрайцам мешочки с крупами, взятые из хижины просто так, на всякий случай. Хотя… что перед собой кривить душой, потому и взял, что надеялся на встречу. Нет, даже не просто на встречу… хотелось, чтоб они остыли, одумались, и вернулись за ним. И вот тогда эти мешочки и доказали бы, что он в них верил.

Ели имрайцы неторопливо, с чувством собственного достоинства, положив в рот крошку сухого мяса, долго ее сосали, как конфетку, и лишь потом, прежде чем проглотить, так же обстоятельно жевали.

Сам Костя к этому времени хотел есть просто неимоверно, да и сломленная ветка даром не прошла. Спасибо родному организму, хоть в обморок падать не стал. И все же, не желая выглядеть дикарем, невольно подчинился неспешному ритму хумили. Как вскоре выяснилось, правильно сделал. Мясо непостижимым образом разбухало во рту, появлялся вкус и запах, и довольно скоро парень почувствовал, что наелся. Прилег на бок, облокотившись о свой мешок, и принялся расспрашивать малышей об их мире, попутно ненавязчиво разглядывая все, что не успел рассмотреть раньше.

Удобную одежду цвета хаки, мягкие полусапожки, широкие пояса, с которых свисали мотки очень тонкой волосяной веревки, ножи в кожаных ножнах, мешочки и кошелечки разного размера.

Рассказывали имрайцы довольно охотно, примолкли только, когда речь зашла о дрифонах, но Костя настаивать не стал. Понимал, что это секрет благосостояния рода. Как и удивительные, похожие на паутинки мимикрирующие накидки, делающие человека практически незаметным.

Постепенно исчез первый, какой-то детский восторг, который Стан почти против воли чувствовал при взгляде на хумили, и парень осознал, что все они старше него. Даже круглощекий Тиммо, который, как он гордо объявил новому попутчику, недавно стал отцом.

— Кстати, — заинтересовался Костя, услышав эту новость, — Я тут видел невысоких людей, но вас они будут повыше, примерно на голову, это не ваши родственники?!

— Полукровки! — сказал, как плюнул Оррит, и все имрайцы презрительно закивали.

— Ты уж прости, но я не понял, чьи полукровки?

— Они дети местных женщин, — мрачно пробурчал Витти, — но рождены не от любви.

— Понятно… — хмыкнул Стан, хотя понятно ничего не было.

Не все дети рождаются от любви… такая жизнь. Иногда по расчету, иногда по заказу, чаще — вообще случайно. Но от этого ведь не перестают быть детьми?

— Если кто-то из нас попадает в плен, — помолчав, очень неохотно решил прояснить ситуацию Витти, — хозяин старается получить… побольше полукровок. Они выгодные… едят мало, места занимают мало, а работают как большие. И уйти никуда не могут, у них нет тут родичей.

— А вы их забрать не можете? — осторожно осведомился Стан, хотя уже догадался, какой будет ответ.

— Зачем они нам? Начнут приставать к нашим женщинам… родятся дети… нет, — Оррит даже плечами передернул.

— Они же большие будут, — страдальчески посмотрев на недоуменное лицо Стана, сжалился Витти, — кушать будут много, дрифон их не поднимет, и спрятаться от вампиров они не смогут.

— Что ты сказал? — охнул Костя, — от кого спрятаться?!

— От вампиров, — опасливо оглянулся по сторонам Витти, словно из куста мог вылезти этот самый вампир, — на юге, за горами живет такая раса.

— Но сколько я тут живу… — растерянно пробормотал Костя, спешно переоценивая создавшуюся в уме степень опасности этого мира, — никто ни словом…

— Боятся, — кивнул немногословный Тиммо, — не любят ночников, вот и не поминают.

— Потом расскажете!

Стан сказал это почти приказным тоном, и хумили настороженно застыли, поймав перемену в настроении странного незнакомца.

А у того все пело в душе, внезапно пришла картинка-образ и на ней два пятнистых зверя размашисто взлетали над незаметной тропкой примерно в полукилометре от него.

— Сейчас мой друг придет, — пояснил насторожившимся малоросликам землянин, — вы не пугайтесь только. Он не человек, и он не один.

— Анлезийцы? — попытался догадаться Витти, и получил отрицательный кивок головы, — Тан-габирцы?!

— Мангуры, — расплываясь в счастливой улыбке, не выдержал Костя, — но вы их не бойтесь, они не злые!

— А мы и не боимся, — огорошил его ответ Витти, — мы давно знаем, что они не злые.

 

Глава 13

Атина

Это утро отличалось от предыдущих только погодой. Небо заволокли тяжелые темные тучи, с моря дул порывистый ветер. Костику даже показалось, что он проснулся слишком рано, настолько сумрачно было в комнате. Но громоздкий агрегат с гирями и непривычными символами, с черепашьей скоростью ползущими в окошках, называемый в этом мире хрономусом, неподкупно сообщал, что настало время утренней тренировки.

Стараясь не разбудить Жано, решительно присвоившего ту половину лежанки, что была ближе к окну, Тина оделась и сбегала умыться. По приказу харифа комнату ей выделили в самом конце второго этажа, рядом с умывальней. И вскоре пришелец заметил, что все офицеры как-то незаметно перестали пользоваться общим помещением, предпочитая ходить в другой конец коридора. Костика это немного смешило, однако говорить он ничего не стал, подозревая, что парни делают это вовсе не по собственному желанию.

Вернувшись, Костик съел несколько кусков холодного пирога с местными абрикосами, хотя предпочел бы сладкому печеву кусок мяса. Но то, что он вечером притащил с кухни, уже доел Жано, а идти за новой порцией не хотелось. Уж больно подозрительно начали коситься повара на девушку, съедавшую мясо наравне со здоровыми воинами.

Вопрос этот хариф решил просто, велев Сае каждое утро приносить из рыбацкого поселка уточек и рыбу, якобы для Жано. Однако моряна с корзинкой появлялась только к завтраку, а до него оставалось, по прикидке Костика, еще больше двух часов.

В тренировочном дворике никого еще не было, но Тина знала, это ненадолго. После того памятного утра, когда хмурые и помятые анлезийцы гуськом втянулись в ворота крепости и заметили ехидную ухмылку не сумевшей сдержаться девушки, больше, чем на четверть часа, в одиночестве её не оставляли.

Костик от души веселился, поглядывая на очередного дежурного блондина, зевающего на скамейке, но упорно с ними не разговаривал. Больно нужно. Пусть сначала прощения попросят, за то, что пытались указать ему его место в уголочке. Еще за то, что так грубо полезли не в свои дела. Общался от только с Вастом, разбиравшим его ошибки и подсказывавшим незнакомые приемы.

Заранее они договаривались, кто будет караулить Тину по утрам, или топал тот, кто первый проснется — парнишка не знал. Однако заметил что за несколько дней очередь до Тароса пока не дошла. И это его только радовало, может, ловелас наконец осознал, что с Тиной ничего не получится и решил завести себе подружку в поселке. Или к морянам начнет ходить, тоже польза. Старшая по секрету сказала, что у них с анлезийцами самая лучшая совместимость, и дети всегда рождаются здоровыми и одаренными.

— А если они будут без жабр? — заинтересовался судьбой малышей Костик, и услышал неожиданное признание, что полукровок моряны не отдают в любом случае. Отдают только квартеронов, да и то только девочек. И если у них есть родичи, которые рады ребенку.

— Подожди, — внезапно припомнила Тина, — а тот мальчишка, которого я первого спасала?

— Я немного преувеличила в тот раз, — спокойно сообщила старшая, — видела, что уже почти на грани и нужно подтолкнуть. Способности, к сожалению, не просыпаются от спокойной и сытой жизни.

Ветер рванул особенно яростно, взметнул и перепутал несколько мишеней из перьев. Тина встревоженно оглянулась в сторону моря, как там моряны? Приплывут за ней или сегодня обойдутся без тренировки?

Мелькнувшая над крышей темная точка показалась сначала просто листком, или куском тряпки. Но уже в следующую минуту сработала интуиция, или, как говорила старшая — предчувствие. Девушка закинула лук за спину и метнулась к лестнице. Торопливо перебирая руками перекладины, твердила как мантру, успеть, успеть, успеть.

И все же успела. Выскочив на стену, бросила взгляд на почти незаметную на фоне темного неба точку и, не целясь, пустила в нее стрелу. Убедилась уже за время тренировок, в таких ситуациях мозг и руки действуют на автопилоте.

— В чем дело? — Командир копейщиков, статный и плечистый Геджар спешил к ней от угловой башни.

— Я подстрелила птицу, — указывая рукой на поросший кустами склон, куда упал ее трофей, с деланной наивностью хлопнула ресницами Атина, — отправь людей, пусть найдут.

— Да зачем она вам нужна, — попытался отговорить девушку воин, явно считавший этот приказ блажью любовницы харифа, — небось, больная чайка. Лучше уточек заказать в поселке.

— Что случилось?

Откуда взялся Тарос, Костик понять не мог, но что не влез по лестнице, знал точно. Сам еще стоял на ней одной ногой.

— Тарос! — Капризно заканючил парнишка, изображать полную блондинку у него получалось все лучше, — в те кусты упала моя птичка, нужно обязательно ее найти. Я хочу показать Васту свой трофей!

Конечно, она рисковала, отправляя за птицей Тароса или людей Геджара, крысой мог оказаться и один из них. Но все крепнущая интуиция почему-то упорно считала врагом харифа совсем другого человека.

Тарос как-то скривился, потом подозрительно уставился на нее, нахмурился и смолчал.

— Что там у вас? — это, наконец, решил проявить инициативу дежурный лучник.

— Иди, принеси трофей своей соратницы, — мрачно буркнул Тарос, не глядя на Тину, — мы тебе спустим лестницу.

Судя по мгновенно скисшей мине блондина, тот уже сильно жалел, что поторопился проявлять любопытство.

— Иди сюда, я покажу, куда она упала! — С показным нетерпением Тина схватила лучника за руку и потащила прочь.

Блондин несчастно вздохнул и поплелся как каторжник, явно проклиная про себя минуту, когда ввязался в эту авантюру. С наблюдением за подружкой харифа.

— Слушай внимательно, — едва они удались от офицеров, злым шепотом рыкнул Костик, притянув аллезийца почти вплотную к лицу, чтоб видеть его глаза, — птица не простая. Спрячешь ее за пазуху. А когда вылезешь наверх, вместе отнесём харифу. И запомни, никому ни слова, иначе я успею тебя пристрелить. Как будто нечаянно.

Поблизости раздался топот ног волокущих лестницу воинов, и Тина резко сменила тон, переходя на ноющий и капризный.

— Во-он, в тех кустиках, видишь? Обязательно найди, это мой первый трофей!

Ошеломленный лучник смотрел на нее потрясенно, словно увидел привидение, и Костику пришлась исподтишка больно пнуть его в лодыжку.

Наверняка блондин обиделся, зато выглядел теперь именно так, как и полагалось в такой ситуации, несчастным и злым.

Он даже с лестницы, повернувшись спиной к склону, послал Атине полный возмущения взгляд. Настолько пронзительный, что в другой обстановке у Костика точно проснулась бы совесть. И начала грызть парнишку, поясняя маминым голосом, что с людьми нужно обращаться именно так, как самому хочется, чтоб они обращались с тобой.

Атина украдкой вздохнула, вспомнив, что еще на Земле жизнь опровергла справедливость этого замечательного утверждения. Был у Костика один друг… сначала, пока был самым худеньким и забитым в классе мальчишкой, казался очень верным и надежным. Частенько приходил к Костику в гости, поиграть на его маломощном компе, обгрейденном подержанными платами.

Костик честно делил с ним поровну игровое время и мамины пирожки, и думал, что их дружбе никогда не наступит конец.

А потом у дружка появился богатый отчим, купил ему крутой ноут и байк, и друг стал прибегать все реже. В основном, затем, чтоб Костя ему разобраться помог с какой-нибудь подвисшей игрушкой. Но случалось такое все реже, а однажды, когда Костик шел мимо компании парней, стоящих возле поблескивающих черным лаком байков и крикнул другу — привет, тот просто повернулся спиной. Вот с той поры Костик и старается немного прижимать свою отзывчивую совесть… чтоб не горели после щеки, ошпаренные очередным оскорблением.

Хотя и не всегда у него это получается.

Лучник шарил по кустам недолго, все-таки Тина верно приметила, куда падала сбитая ею птица. А когда вылез из кустов и почти побежал по направлению к лестнице, Костику сразу бросилось в глаза, что его светлые волосы болтаются по плечам беспорядочной гривой. Блондин явно пожертвовал ради дела своей верной банданой. И, следовательно, Костик не ошибся. Почти подпрыгивая от нетерпения, парнишка едва дождался, пока лучник взлетит по лестнице. А поймав его посерьезневший взгляд, внезапно успокоился. Все крепнущая способность загодя предчувствовать намерения людей подтверждала, что этот парень Атине не враг.

Лучник, не останавливаясь, бросился мимо Тины к лестнице во двор, и Костик рванул следом.

И уже спустившись на одну ступеньку, рассмотрел изумленно приоткрывших рот зрителей. Ну, вот и замечательно, значит, интуиция его не подвела. Не могут люди, сообразившие хоть что-то, так правдиво разыграть полнейший шок.

Однако Тарос опомнился почти сразу, и по лестнице лез, едва не наступая Тине на пальцы. А во дворе вырвался, было, вперед, но что-то сообразил, и потихоньку сбавил темп, позволив Костику на полметра обойти себя.

Ловелас чертов, мелькнула посторонняя смешливая мысль, и сразу сгинула, вытесненная более важными. Если сейчас выяснится, кто из окружающих предатель, будет не до выяснения отношений.

Лучника они нагнали возле дверей кабинета харифа, видимо, босс только проснулся и велел подождать, пока оденется. В горячке Костик не сразу обратил внимание на несмело выскользнувшую из кабинета помощницу кухарки. И довольно растрепанному платью сдобной молодки тоже не придал значения.

Однако пропустить ее полный ужаса взгляд не сумел даже он. Как и не понять его значение. Слишком уж с красноречивой поспешностью трясущиеся пальцы аборигенки оправляли юбку. Да и мимолетные взгляды блондинов, старательно прячущих от Атины глаза, подтверждали, кристальная верность босса живущей в городе жене — не более, чем крепко спаянная легенда. Мужской солидарностью.

Костик легкомысленно усмехнулся, хорошо, что он на самом деле не девчонка, и, хлопнув кухарку по плечу, сочувственно ей улыбнулся.

— Сбегай, принеси поесть, да в темпе!

Аборигенка зависла только на секунду, потом сообразительно ухмыльнулась и рванула в сторону кухни.

— Входите, — в дверях стоял хариф.

С первого взгляда оценив обстановку, пропустил нежданных гостей в комнату и окинул коридор за их спинами бдительным взглядом. А потом плотно прикрыл дверь и спросил:

— Ну?

— Письмо, — кратко ответил Костик, и кивнул лучнику, — давай.

Блондин уже расстегнул пояс и, подняв рубаху доставал завернутого в бандану посланца.

— Почему ты решила, что этим можно доверять? — похоже, хариф пока никого не исключил из списка подозреваемых.

Или проверяет беспристрастность Костика?

— Чувствую, — коротко ответила Тина, и кивнула в сторону своего трофея, — проверяйте уже.

— А заранее имя можешь назвать? — Разворачивая бандану, заинтересовался Пруганд.

— Могу, но не буду, — заупрямился Костик, — если очень настаиваете, напишу.

Шагнул к столу, чиркнул на листике несколько местных букв, странно похожих на латинские и демонстративно сунул бумажку на верхнюю полку. Тарос с лучником застыли молчаливыми статуями, и даже дышали как будто через раз.

— Поторопитесь, босс, — Тина вспомнила, как они толпой бежали по двору, — он нас наверняка засек.

— Его уже должны были поймать, — уверенно объявил Пруганд, — несколько преданных мне людей все время незаметно следили со стены за домом. Я недавно получил от них сигнал. Поэтому пока трогать послание не будем… должен быть секрет как его снять.

Вот теперь понятно, почему им пришлось ждать под дверями так мало, хмыкнула Тина и цапнула с забытого кухаркой подноса пирожок. Ух, ты с мясом! Вот почему ей достаются одни абрикосы! Но дожевать не успела, знакомое чувство близкой беды накатило волной, бросило к двери.

Наработанная в тренировках с морянами привычка выдавать ответ и принимать решение в одно мгновение, иначе поплатишься, заставила тело Костика действовать на автопилоте.

Отлетели в разные стороны Тарос с лучником, имя которого — Зайл, вдруг всплыло в памяти само, невзирая на обстоятельства.

Распахнуть дверь, дернуть из рук шпиона, стоящего за ней, истекающего кровью воина и тут же катнуться растерявшемуся врагу под ноги. А потом так же молниеносно отскочить в сторону от выпада поблескивающего синевой лезвия.

Зайл и Тарос опомнились первыми, лучник швырнул в шпиона нож, а квартерон, долго не думая, опустил ему на голову стоявшую рядом скамеечку. Следом за ними бросился на врага с мечом хариф, но делать ему ничего уже не пришлось, скамеечка оказалась самым надежным оружием.

Всего через минуту крепко связанный интендант лежал в углу, а Тарос бережно поднимал на руки раненого, явно собираясь тащить бедолагу к лекарю.

— Клади его на кровать, — коротко приказала Атина, — и отходи.

— Но… — Тарос не успел договорить, хариф подхватил пострадавшего и уложил прямо поверх одеяла.

— За лекарем сбегайте, ему Сая драконьей крови выдала, — успела бросить Тина, торопливо вызывая в руках знакомое ощущение тепла, — и еды не забудь…

Ладони легли на живот пострадавшего, и где-то на краю сознания плеснулось сомнение, хватит ли сил?! Уж слишком нехорошая рана, клинок прошел со спины насквозь. Как он только дошел сюда? Или интендант дотащил, вон какой здоровяк!

Но главная, всепоглощающая мысль уже текла в изуродованное тело, силой собственной энергии заставляя включаться обычные программы восстановления в особом, экстремальном режиме.

Наверное, ему нужно было спасибо сказать, этому шпиону, что клинок, который он носил вместо положенного по статусу, был на порядок лучше качеством и просто идеально наточен. Вот только не привык Костик говорить спасибо тем, кто готов ни за что убить человека.

И ровно ничего не меняется, если этот человек — воин. Потому что воины ничуть не меньше люди, чем обычные крестьяне, и так же хотят жить и так же любят небо и море. А самое главное, так же мечтают о любви, семье, детях…

Два слоя сознания текли не сталкиваясь, как бы параллельно, и пока одно отстраненно рассуждало о жестокости и подлости, второе тщательно восстанавливало перерезанные сосуды и ткани. Печень задета только с краю, зато перерезан крупный сосуд… а вот ребро будет срастаться дольше.

— Где раненый? — чуть заполошно закричал в одном слое сознания голос лекаря, а второй слой в это время заканчивал соединять ткани брюшины.

— Драконью кровь! — где-то требовал голос Пруганда, и в ответ на робкое замечание лекаря, что раненым нельзя это снадобье, злобно рычал — да не раненому! Ей!

Основным сознанием выводя из входной раны плотные сгустки крови, боковым Тина видела поднесенную к губам чашу и торопливо глотала восстанавливающее энергию зелье. Вот теперь хорошо, вот теперь ей точно хватит.

— Ах боги морские, что тут произошло? — Сая явилась как раз во время.

Костик уже почти закончил… да нет, уже не почти. Конечно, обращаться с раненым еще с неделю нужно как с драгоценной вазой, но жить он будет.

— Сая, зелья! — откидываясь в руки стоящего рядом харифа, приказала Тина и сама поразилась, как слабо звучит ее голос.

Выпила зелье, подождала, пока по телу разольется бодрящее тепло и нахально скомандовала:

— Меня к столу. Этого — осторожно, на одеяле, отнести на мягкую постель и дать снотворное. Первый день поить только водой с маленькой ложечки, пять дней не давать вставать. А что с остальными?

— Живы, — коротко ответил неизвестно откуда взявшийся Васт, — один оглушен чем-то тяжелым, но уже пришел в себя, второго он вытолкнул в окно. Повезло парню, удачно упал на кусты.

— А где твой Мги? — усадив Тину за стол, где Сая уже суетливо расставляла миски, вспомнил про телохранителя хариф.

— Я ему выходной дала, скоро придет, — Костик и не думал смущаться, победителей не судят.

— Что такое выходной? — начал было взбухать босс, но тут же махнул рукой — А! Сейчас все равно! Ты же понимаешь… теперь мне придется послать отчет.

— Конечно, понимаю, не пенек, — отломив от уточки увесистую ножку, хмуро кивнул Костик и оглянулся на соратников, — а вы что стоите? Или вам особое приглашение нужно?

— Что-то ты раскомандовалась в моем кабинете, — ворчливо буркнул хариф, делая блондинам и Таросу приглашающий жест рукой, — и, правда, чего стоите? Перекусим да начнем допрос.

— Хоть покомандовать… напоследок, — проглотив кусочек нежной утятины, фыркнула Атина, — в компенсацию за мою подмоченную репутацию. Кстати, босс! Насколько мне известно, шпионы в одиночку не работают. Должны быть еще. Хотя бы один… чтоб дать сигнал на случай провала. Или помочь сбежать главному. Вот, идея! Отличный способ его поймать, запереть пойманного шпиона в доступном месте… может, попробует его спасти? Или добить, чтоб не проболтался?!

Интендант, забытый в углу, злобно заскрипел зубами, и уставился на Тину ненавидящим взглядом.

Блондины дружно оглянулись на него, потом, так же дружно — на Тину. Судя по нехорошей задумчивости этой троицы, в их мозгах сейчас происходила экстренная переоценка ценностей.

— Обсудим это после завтрака, — мирно, словно обсудить собирался список блюд на ужин, произнес хариф, одновременно бросая Тине предупреждающий взгляд.

— Ладно, — покладисто пожал плечами Костик, доставая кусок рыбы, он вовсе не мазохист, сердить начальство.

Как и участвовать в допросе шпиона. Заранее догадывался, что это дело в исполнении аборигенов ему может очень не понравиться. Не любил он смотреть на страдания людей, даже если эти люди были очень плохими. Наказать человека можно и не ломая пальцы или кромсая тело.

Анлезийцы только подозрительно зыркали и молча жевали, словно за последние полчаса совершенно разучились разговаривать.

— Тогда я пойду, отдохну, — доев рыбу, поднялась Тина, — что-то устала.

— Тебе помочь дойти до комнаты? — Хариф смотрел на Костика как-то изучающе.

— Сая поможет, — услышав эти слова, моряна с готовностью подхватила девушку под руку, — а позже схожу на пристань.

— Сегодня не ходи, — запретил босс, — шторм все крепчает. Давай, я все же помогу.

— Лучше я помогу — внезапно вскочил с места Тарос, — Сая пусть на кухню за чаем сходит.

— Так я вроде кухарку послала, — вспомнила Тина, — наверное, уже принесла.

— Я все равно помогу, мне не трудно, — квартерон шагнул к Тине и решительно поднял на руки, — идем.

Вообще-то некоторые едут, ехидно прищурился Костик, но протестовать не стал, уже привыкнув за последние дни путешествовать на мужских руках. А что, не самый плохой вид транспорта.

В комнату Сая влетела первой, откинула покрывало, мимоходом погладила открывшего один глаз Жано.

Тарос положил Тину на постель и тоже погладил что-то недовольно фыркнувшего огромного кота. Постоял, помолчал. Костик, устало откинувшись на подушку, делал вид, что очень занят расправлением покрывала и мечтал, чтоб Тарос ушел, не начиная разговоров. У него, как всегда после значительной траты энергии, наступал откат, и хотелось немного поспать, а не решать чьи-то проблемы.

В душе тренькнул звоночек интуиции, зря мечтал. Вон как подобрался квартерон, даже кулаки стиснул… словно собирается не разговаривать а драться. И повода никакого нет… выставить его отсюда.

— Тина… — оглянувшись на моряну, как-то несчастно спросил квартерон, — помнишь, ты предлагала дружить?

— Тарос, но мы ведь не враждуем? — смотреть ему в глаза Тине не хотелось.

— Но и не дружим… не беседуем, не гуляем… не тренируемся вместе… — помощнику харифа явно нелегко давался этот разговор.

— Ну хорошо, давай будем беседовать, — пожалел его Костик, и сразу спохватился, — только позже, я сейчас спать хочу. А вот гулять и тренироваться… боюсь, нам не придется. Хариф меня отправит к адмиралу… в ближайшие дни.

— Да с чего ты взяла, зачем ты адмиралу? — Вскинулся Тарос, увидел спокойный и усталый взгляд девушки и осекся, — вот значит, как.

— Да. И спрашивать не будут… чего я хочу… — это признанье сорвалось с губ девушки против воли, уже в следующий момент она спохватилась, сообразив, что Тарос может понять по своему… но слово не воробей.

— Спи, я пойду, — постояв минуту молча, квартерон нехотя направился к двери.

Костик догадывался, почему он тянет, ждет предложения или хотя бы повода остаться. Сам бы так же поступил в похожей ситуации, но идти на выручку квартерону вовсе не собирался.

Ну, уж нет, нафик, нафик!

Ему так спокойно и хорошо жилось в последние дни, зачем портить себе оставшееся до разлуки время?

Дверь за Таросом захлопнулась и Костик удовлетворенно прикрыл ресницы, уф, отделался. Можно поспать.

— Он хороший, — оказывается, Сая имела собственное мнение и желала его высказать.

— Ты уже это говорила, — кротко ответила Тина, надеясь, что этим разговор и закончится.

— Вырос тут… в крепости, на наших глазах, — моряна умела быть очень настырной, когда хотела, — и мать его тут служила… красавица была редкая. Она ведь анлезийка…

Сая помолчала, ожидая вопросов, но Костик героически молчал. Ну анлезийка, и что в этом такого? У всех есть матери, и все они какой-то нации. У одного его друга детства мать была узбечкой, замечательный плов варила. И всегда сажала за стол всех мальчишек, кого приводил в дом сын.

— Они все вместе с Анлезии приехали, Васт, Зайл, Лаис, Ирем и Яргеллия. Анлезийцы имена сократили, чтоб всем удобно было, а она не стала. Кто захочет — запомнит, так сказала. Я тогда девчонкой была… немного старше тебя, сразу запомнила. Они все в нее были влюблены… особенно Васт. Пруганд тоже влюбился. Он за год до того прибыл в нашу крепость и набирал себе воинов. Прежний хариф, когда получил новое назначение, самых преданных увез с собой.

— Сая, а короче? Я сейчас усну и не узнаю окончания истории.

— Пираты в те годы совсем обнаглели… адмирал прислал корабли, чтоб с ними разобраться. Тут сразу тесно стало, весело, моряны тоже радовались… ну, ты это знаешь. Капитаны Пруганду приказ привезли, лучников на корабли отправить, он всех отправил, а Яргелли не хотел… как чувствовал. Она сама к нему пришла… знакомая кухарка говорила, хариф потом три дня злой был, как дикий вепрь. Но ее все же отпустил… как оказалось, навсегда. С корабля она не вернулась, слюбилась с капитаном. У анлезийцев закон простой, кого любишь, с тем и живешь. Яргелли так и делала, но моряк все же уговорил ее пойти в храм… а потом родился Тарос. Лет до девяти мальчишка жил в городке, капитан там дом купил, нянек нанял… Яргелли так с ним и плавала.

Сая смолкла, старательно мешая в ступке какую-то массу, половину своих приспособлений она постепенно перетащила в крепость. Костик терпеливо ждал, зная, что она ждет вопросов… вот только у него их не было. Ну не девчонка он в душе… хотя заранее сочувствует квартерону. Судя по тому, что ни о матери, ни об отце помощника за эти дни Тина не слыхала, их уже нет.

— А потом беда случилась… — моряна всхлипнула, и Костик тайком тяжело вздохнул, вот ведь догадывался, — они приказ получили, идти к северному мысу, там пираты на караван торговых судов напали, но по пути их перехватили сразу три пиратских корабля. Они рядом дрались… рядом и погибли. Моряны в то время уже с адмиралом договор заключили… и плыли туда… немного не успели. А Тароса хариф в крепость забрал, все вместе его и воспитывали.

— Ну, я ему сочувствую… — вздохнул Костик, — правда, Сая, очень сочувствую. Но при чем тут я?!

— Так ведь… всё, что от Яргелли осталось личного… ее лук… Тарос велел тебе отдать.

— Черт! — Тина в волнении даже вскочила с постели, — ну что ты за человек, Сая! Целыми днями всякую… фигню мне рассказываешь, а самого главного и не сказала! Ох, хиппонский бог! Так это он думает, что я подарок получила и теперь что-то ему должна?! Ну, подставили, спасибо тебе вместе с боссом!

— Не за что, — отозвался от двери голос Пруганда, — я шел мимо и хотел спросить… ты не можешь помочь с допросом?

— Я не против, если только вы не будете… использовать особые методы, — сразу выставил ультиматум Костик.

Резковато получилось, но не в том состоянии он был, чтоб разводить политесы.

— Что такое — особые методы? — хариф словно не заметил наглости.

— Ну, там иголки под ногти, пятки прижигать… — натягивая сапожки, хмуро буркнул Костик, и сразу почуял неладное.

Поднял голову, посмотреть, в чем дело. И проникся. Круглые глаза стали не только у Саи, но и у харифа.

— У вас так делают? — первым опомнился хариф.

— Не везде, — вздохнул Костик, — и не все. Но иногда делают и хуже. А что, в вашем мире все разговаривают с пленными только вежливо?!

— Нет… — поморщился хариф, — у нас тоже есть отсталые страны, где не действует общий договор. А ты еще не дочитала те книги, что я дал?

— Первую, про географическое строение мира, до середины… — виновато сказал Костик, — устаю… засыпаю на середине фразы. Может, в дороге будет время…

— И как тебе наш мир? — открывая перед Тиной двери, поинтересовался хариф, — очень отличается от вашего?

— Да не особенно… тоже воды больше, чем суши, но очертания материков совершенно другие. Хотя расположены они примерно на тех же местах, что и у нас, я даже себе на листок нарисовала… вот, — Хамшир — на месте Европы, и море гейзеров там же, где у нас средиземное, Зания — на месте Казахстана и Урала, Таджер — примерно Африка, ваш Сузерд — Индонезия, Имрай — Австралия, Тан-Габир — северная Америка, а Анлезия — Южная. Еще у вас белые пятна на полюсах, на юге Имрая и на севере Тан-Габира. А у нас белых пятен не осталось, все открыли.

— У нас бы тоже открыли, если туда можно было попасть, — неопределенно фыркнул Хариф, и резко сменил тему разговора, — а почему ты мне не сказала, что можешь лечить?

— Моряна не велела, — с чистой совестью отчитался Кости, — эта способность открылась последней и совершенно случайно. Королева пока точно не определила, насколько сильный я целитель, и боится, что перегорю, если возьму больного не по силам. Да и на пациенте это может отразиться непредсказуемо… оказывается, знахари, лечащие силой своей жизненной энергии, могут, в экстремальных случаях, тянуть эту самую энергию из клиентов. Я пока не пробовала, но моряна обещала научить. Нельзя как-нибудь задержать… отправку отчета?! Хоть на пару дней.

— Я отправлю на пристань солдат, — подумав, принял решение хариф, — если за тобой приплывут, моряне передадут мое приглашение… пусть два дня учит тебя тут. Как кончится шторм, отправлю тебя хотомаром. Входи.

В кабинете харифа вовсю шел допрос. Шпион освобожденный от пут, сидел на лавке, а перед ним на стуле удобно расположился Васт и задавал вопросы. Тарос сидел за столом и что-то писал. На вошедших никто не обратил внимания, только глянули мимолетно и отвернулись. Но Атина вдруг ощутила почти привычный укол интуиции и насторожилась. А потом пригляделась внимательнее, и заметила, как уши квартерона, наполовину скрытые банданой наливаются жаркой краской.

Очень интересно, отметил про себя Костик, блондины опять что-то задумали. Ну, когда уже угомонятся? Ведь он старательно делает все, чтоб как можно меньше с ними пересекаться!

— Садись, — кивнул хариф на кровать, и сел на своё место.

Костик спокойно направился к кровати, все равно его женская репутация тут безнадежно испорчена, так хоть посидеть с удобством. А можно даже полежать. Идея возникла, когда он проходил мимо квартерона.

— Тарос, — кротким голоском попросил Костик, — не мог бы ты в счет дружбы подложить одеяла мне под подушку?

Сразу две выгоды, и сидеть будет удобнее, и заодно выяснится, чья была задумка насчет направленной против него каверзы. Общая, или только Тароса.

Главное, не пропустить, как среагируют на эту просьбу интриганы.

Среагировали так, как он и ожидал, хариф, к которому Костик стоял лицом, изумленно дернул бровью и сразу с самым серьезным видом уткнулся в записи Тароса. Если бы Костик специально за ним не наблюдал, мог бы дать руку на отсечение, что хитроумный босс не при чем.

Зато Васт даже не шевельнулся, только спина неприметно закаменела. Выдавая его еще сильнее, ведь по идее он не мог заранее знать, что Тарос заключил с Тиной договор о дружбе. И значит, должен был, как минимум, удивиться такому приятельскому обращению.

Тарос с намеренной неторопливостью поднялся с места, ловко скатал толстое валяное одеяло в рулон, подложил под подушку. Если бы еще жар с его ушей не плеснулся на скулы, Костик поверил, что квартерон ничуть не удивился и не заподозрил подвоха. На то, что Тарос сходу поверит девушке после ловушки с юбкой, Костик никогда не поставил бы мелкой местной монетки.

И правильно сделает. Костик вовсе не собирается вести себя как деревенская лохушка, поверившая в слова водителя мерса, что девушек с такими прекрасными глазами он еще никогда не встречал.

А пока он спокойно устроился на постели харифа и притянул к себе поближе мисочку с маленькими вялеными рыбками, любимое лакомство харифа.

— …откуда ты знаешь Танбилда Сайнерского? — Васт тем временем который раз настойчиво задавал один и тот же вопрос.

Варьируя его на разные лады.

— Не знаю я его, и никогда не встречался наедине.

— Как ты получал от него задания?

— Я не получал от него заданий.

— Кто передавал тебе задания Танбилда Сайнерского?

— Никто не передавал от него заданий.

— Почему ты решил, что переданные тебе задания были не от него?

— Как они могли быть от него, если я его не знаю? — не выдержав, вспылил интендант и сразу смолк, яростно скрипнув зубами.

Спалился, как лох, — хмыкнул Костик и достал из мисочки очередную рыбешку. Хлебца бы к ним.

Через час занудного допроса он нестерпимо устал. И доел всю рыбу. А вскоре понял, что невыносимо хочет пить, и попросил Тароса подать ему воды.

Знакомое предчувствие беды полоснуло огнем, едва он взял в руки принесенную блондином кружку. Костик едва сдержался, чтоб сразу не выплеснуть воду, а поднес ее ко рту, словно ничего не заметил. И только тогда взглянул квартерону прямо в глаза.

А рассмотрев виноватое волнение, тревожное ожидание и совершенно явственное предвкушение, одним махом вылил воду в лицо помощника. Чтоб в следующий момент с наслаждением пнуть того так, как пинают мужчин только девушки.

И как сам он раньше считал самой большой подлостью на свете.

А потом перекатом выскользнул из-под падающего с распахнутым от боли ртом квартерона, и метнулся к двери.

— Лучше бы ты мне сразу иголок под ногти натолкал! — яростно прошипел, глядя прямо в глаза вскочившему с места харифу, и выскочил из кабинета.

Васт догнал его возле лестницы, но Костик был готов к погоне. Прыгнул в сторону и сразу метнулся назад, заходя анлезийцу за спину и нанося град болевых ударов. Лучник выстоял, даже развернулся, и попытался захватить Костика, постепенно оттесняя в угол. Но не зря моряны почти две недели поливали землянина всякой гадостью, теперь он всё время был на секунду впереди соперника. Сделал обманное движение, словно собираясь проскользнуть под его рукой и в тот же миг, схватившись за перила, обоими ногами со всей дури ударил блондина в живот. А пока Васт пытался одновременно восстановить дыхание и отклеиться от стены, в которую влип, Костик опрометью ринулся вверх по лестнице.

До своей комнаты добрался на одном дыхании, влетел внутрь и обрадовался, ни Жано, ни Саи не было. Наверное, отправились на кухню завтракать, порадовался парнишка, накрепко запирая дверь. Потом еще и комод к ней придвинул, и, чувствуя, что силы тают как масло на сковороде, торопливо ринулся к шкатулке, где моряна хранила зелья. Отмерил себе щедрую порцию драконьей крови, выпил, и принялся собирать вещи, попутно обдумывая план действий.

Конечно… первой мыслью было — сбежать. Бросить нафик и морян и сузердцев вместе с их проблемами и удрать на Хамшир или Занию, там в основном живут человеческие расы и целители в большом почете, моряна как-то проговорилась.

А потом попытался представить себе, как это будет выглядеть технически и желчно посмеялся над собственной самонадеянностью. Ну, допустим, деньги и оружие у него есть, мужская одежда — тоже.

Но это и всё! Не бывает мальчиков с такими… хм, нижними девяноста, и такими личиками. А ходить по дневной жаре в длинном зимнем плаще вообще дурь. И самому неудобно и каждому встречному заметнее чем рекламный щит через шестиполостное шоссе.

Блин, даже тут не повезло! Ну, вот что стоило ему оказаться некрасивой и конопатой девицей, раз уж судьба была перенестись сюда в женском теле?

Костик еще раз уныло осмотрел свои богатства и задумался.

Нет, бежать сейчас — глупость, достойная самой блондинистой блондинки. Не имея ни карты, ни навыка общения с населением, ни малейшего понятия о ценах и правилах приличия… Нафик, нафик. Бежать наобум в чужом мире — это не план нормального парня, а бред сивой кобылы.

Значит, придется вступать на скользкий лед переговоров, и тут нужно четко наметить себе пределы, в коих он может уступить. И принципы, которыми нельзя поступаться ни за какие блага.

— Тина?! — Встревоженный голос моряны, и легкий рывок двери показали, что отпущенное на размышления время истекло.

Быстренько они среагировали. Костик подошел к окну, выглянул во двор. С разных сторон к дому бежало несколько блондинов. Это хорошо. Значит, всех посторонних решили не втягивать, ухмыльнулся парнишка, сделал соратникам пренебрежительный жест рукой и захлопнул ставни. Затянул винты на болтах, закрыл стекленные створки. Потом связал ручки куском веревки, отсюда бесшумно не влезут.

— Тина, открой, это я, Сая.

— Иди домой Сая, — как смог холодно процедил Костик, — сегодня ты мне не понадобишься. Да… и передай морянам мое спасибо… за все.

— Тина… но мне нужно забрать мои зелья… я собиралась к больному…

— Сая! — презрительно оборвал Костик, мысленно прося у моряны прощения за такое обращение, — ты же не хочешь остаться в моей памяти лживой гадиной? Беги отсюда подальше… пока я в тебе не разочаровалась.

Моряна явственно всхлипнула, еще раз, и вдруг разразилась рыданьями.

— Что они тебе сделали?! — отчаянный голос женщины прерывался всхлипываниями.

— Пытались опоить снотворным и подложить под Тароса. — Хладнокровно сообщил Костик.

— Не может быть!

— А ты им в глаза посмотри, рядом ведь стоят.

— Атина, все не так, — звучавшее в голосе харифа самообладание явно давалось боссу с трудом, — открой, поговорим спокойно.

— Мне некогда. — Произнесла Тина, пододвигая ближе шкатулку Саи.

Прости, моряна, но игра должна быть достоверной.

— Что ты делаешь?

— Коктейль Молотова, — плеская в кружку по полфлакона самых ценных зелий, так же невозмутимо ответил Костик, — а ты, небось, надеялся, что я бежать рванусь? Очень хитрый ты, босс, а простой истины не знаешь. У человека всегда есть путь на свободу, даже если запереть его в клетку, как зверя.

— Что такое коктейль молотова? — осторожно переспросил хариф, но в этот миг Костик услышал от окна скрип.

Шагнул с кружкой к двери и язвительно произнес:

— Если блондины не слезут с моего окна, я не успею тебе это объяснить. Но оставлю попробовать.

За дверью раздался непонятный шорох, но никакой угрозы Костик пока не чувствовал. Потом кто-то легко, явно на цыпочках, пробежал прочь и через минуту возня возле окна стихла.

— Они слезли, — нетерпеливо сообщил голос босса, — так что это такое?

— Запоминай, это очень просто, — рассматривая пузырьки, щедро делилась рецептом Тина, — берешь шкатулку Саи, Сая не переживай, я только по пол-флакона отлила… и за это свой кошелек тут тебе положила. Так вот, льешь все в одну кружку. Из синенького половина, из белого с черной полосочкой половина, из маленького черного, с красным крестиком, тоже…

Сая за дверью испуганно ахнула.

— Спасибо, Сая, из этого я, пожалуй, вылью все.

— Какого гада в твоей шкатулке лежат такие вещи? — злобно рыкнул на моряну голос босса.

— Да откуда же мне было знать, что вы этакую гадость удумаете?! — тоже заорала Сая, — и я теперь всю жизнь виноватой буду себя чувствовать, что привела вам сюда девочку!

— Ты не понимаешь, всё не так!

— Поздно понимать, — обреченно выдохнула Тина и состроила себе в зеркале печальную рожицу, — теперь у нас все равно нет выхода. Поверить вам я больше уже не могу, вы свой лимит доверия исчерпали. А выпустить меня на волю — вы не решитесь, с должности мигом снимут. Переиграли вы босс, сами себя, слишком на многое замахнулись. И адмиралу хотели услужить и сыну бывшей возлюбленной пофартить. Кстати, лук и юбку я ему возвращаю, пусть ищет себе другую продажную девицу. А взамен забираю обещание дружить, с подлецами и насильниками мне не только дружить… жить в одном доме противно.

Не выпуская кружки из руки, Костик положил рядом с разграбленной шкатулкой чехол с луком и сквозь ткань нежно погладил теплое дерево, прости, мой хороший, за ложь, но иначе с ними нельзя.

— Тина… — голос квартерона был полон боли, но Костик не повелся, еще бы ему было не больно!

После такого удара всем бывает очень больно. Почти так же, как ему было в тот миг, когда он почувствовал себя в западне.

— Я для тебя уже умерла! — отчеканил с непритворным презрением.

— Зачем ты так?!

— Простился? Дай другим, нечего время тянуть!

Костик отступил к кровати, решив наплевать на слишком догадливых, падать на пол очень не хотелось.

— Тина! — В голос заплакала Сая, — девочка моя, умоляю, не делай этого… ты такая молодая!

— Если я молодая, значит — каждый может, как хочет, коверкать мою жизнь? — с горьким сарказмом поинтересовалась Тина, — Решать все за меня, причем такими подлыми методами? А он еще что-то говорил о правах шпионов! Если этих прав даже у иномирянок со способностями нет!

— Каких… иномирянок?! — охнул за дверью квартерон.

— Обычных, пришедших с дальних миров, — добивал босса Костик, ничуть не переживая за последствия, раз босс решил свести её с Таросом, значит и тайну ему раскрыть собирался.

— Но Тарос же не знал! — Подлила масла Сая, и видимо получила очень красноречивый взгляд харифа, раз закончила совсем убито, — никто не знал.

— А ума, сложить два и два, ему не хватило?! — фыркнул Костик, решив, что пора заканчивать комедию, что-то слишком она затянулась, — В общем, прощайте, не могу сказать, что была рада с вами познакомиться… кроме морян.

Дверь вылетела с грохотом и сразу три белокурые тени метнулись к Костику на невообразимой скорости. Но он все же успел поднести кружку ко рту и вылить себе на подбородок убийственную смесь, стараясь, чтоб на губы попало не больше одной капли.

Провел по губам языком, и опрокинулся навзничь, чувствуя, как мгновенно темнеет в глазах, и уходят в туман тревожные крики, плач и ругань.

 

Глава 14

Атина

— Скажите спасибо, что я вовремя решила ее проведать! — сердито выговаривал где-то в тумане голос морской королевы и Костик про себя ехидно ухмыльнулся.

Заливает, как обычно. Определенно, почувствовала несколько выплесков энергии подряд и примчалась. Интересно бы узнать, в какой момент она явилась?

Глаза открывать он не спешил, туман еще не до конца рассеялся, нечего пугать народ пустыми зрачками. Они, по идее, и так должны быть достаточно напуганы… чтоб не настаивать на своих иезуитских планах.

— Спасибо я, разумеется, говорю, — голос Пруганда необычайно усталый и тусклый, — извини, что сразу наорал. Но ты не представляешь… что я почувствовал, когда увидел у нее на губах эту черную пену.

— Представляю, сама видела, — моряна не могла не чуять, что Атина уже все слышит, но и не подумала предупреждать харифа, — а ты представляешь, что пережила девочка, ощутив сильную опасность, исходящую от людей, которым только начала немного доверять?!

Кто-то неподалеку горестно простонал сквозь зубы, и Костик был почти уверен, что догадался, кто бы это мог быть.

— Но мы не собирались ей делать ничего такого… — расстроенный голос Васта прозвучал с другой стороны, и Тина инстинктивно подобралась.

Надо же, да у них тут целый консилиум! Как бы еще узнать… сколько времени она пробыла без сознания? Нет, насчет того, что кто-то воспользовался её положением, Тина даже не волновалась, не совсем они козлы, чтоб бросаться на умирающую. Да и Сая дополнительная гарантия… вряд ли она отошла хоть на шаг.

— А что именно, если не секрет, вы собирались делать? И что за зелье пытались ей подсунуть?! — Невзрачным и тихим голосом поинтересовалась моряна, однако за кажущейся кротостью слышалось предштормовое напряжение.

— Это "открытое сердце", зелье с нашей родины, — с печальным вздохом признался Васт, — оно помогает ощутить чувства другого человека… если у того они достаточно сильные. Тарос был уверен…

— И как это происходит? — Атина была благодарна моряне, та явно старалась специально для нее.

— После того, как его выпьешь… наступает такое состояние… слетают все заботы и тревоги, исчезают предрассудки и всяческие правила… в сердце остаются только чистые, природные желания.

Ну гады! Это же наркотик, точно! Зло восхитился Костик. Правильная у него, оказывается, интуиция, наркотики он люто ненавидел и пробовать не желал.

— Потом тот… кто любит, должен поцеловать… просто поцелуй, ничего больше, — заторопился Васт, — и если чувства достаточно сильны, холодное сердце его возлюбленной оттает.

Ну, да, организм впечатлится многократно усиленными наркотиком ощущениями и разбудит второй основной инстинкт, с сарказмом откомментировал Костик, просто и гениально. Просыпаешься — а ты уже по уши влюблена в белобрысого красавчика, и даже сама не знаешь, откуда это чувство взялось. А что самое подлое, тогда ведь уже будет все равно — откуда.

Вот теперь, похоже, пора и очнуться, да и перепончатые пальцы королевы совершенно неоднозначно жмут ему руку.

— М-мм… — как тяжело, оказывается, разлепить ресницы, — пить…

— Сейчас, Тиночка, — голос моряны нежен и встревожен, как мамин… слезы накатились сами, Костик такого точно не планировал.

— Моряна… — прошептала Тина хрипло, и жадно припала к стакану, а напившись, неожиданно даже для себя жалобно всхлипнула, — забери меня отсюда!

Хариф, сидевший почти рядом на кресле, стиснул зубы, в глубине комнаты снова коротко застонал Тарос.

— Извини… сейчас не могу… там шторм, мы еле прорвались. Но ты не волнуйся, я останусь с тобой… пока.

Моряна одной рукой притянула Тину к себе, а другой подсунула ей под спину еще подушек.

— Вот так будет удобнее, ты ведь кушать, небось, хочешь?!

— Ничего я не хочу, — Костик не врал, обнимая, королева успела щедро поделиться с ним энергией, и не удержался, чтоб не повредничать, — только сдохнуть.

Мужчины дружно скривились и засопели.

— Вот бульон, — Сая влетела в комнату с подносом, — ну как она? Пришла в себя? Тина, девочка моя, как ты нас напугала!

— И не думала пугать, — пустым голосом уронил Костик, — плохие у тебя зелья, Сая. Пора доставать получше.

— Куда плохие! Тебя такие судороги крутили… и пена потоком изо рта… — всхлипнула квартеронка, — хорошо, королева появилась… лекарь-то наш и руки опустил. Я сама не знала, что делать… еще Тарос в тебя вцепился…

— Как клещ кровососущий, — зло прошипел Костик, вспомнив про наркотик, — никак не оторвать.

Квартерон сорвался с места и вылетел из комнаты, Васт бросился за ним. Вот и прекрасно, пусть догоняет, неуступчиво фыркнула Тина. Утешит… или не даст воспитаннику совершить какую-нибудь глупость.

— Ты несправедлива к Таросу, Тина! Можно его понять… — укоризненно вздохнул хариф и хотел еще что-то добавить, но Костик вдруг сорвался.

Наверное, слишком много пережил за это утро, да и напряжение и усталость, накопившиеся за последние дни, сказались. К тому же добавилась все растущая тревога за "братиков" и тоска по дому, мама должна была приехать на выходные… что с ней произойдет, когда она не найдет сына… страшно представить.

— А ко мне кто справедлив? Меня — кто понял? — выпрямившись, уставился он на харифа ненавидящим взглядом, — вот вы можете представить, что это вы перенеслись в чужой мир? И сначала вас рвала боль… дикая… жуткая… много хуже, чем иголки под ногти. А потом вы оказались в море… на глубине… и никак не могли выплыть… и тонули и прощались с жизнью… а очнулись в странном, совершенно чужом месте. Какая-то висящая над камнями корзина, хлипкие мостики… И вдруг вваливается незнакомец… ну, в вашем случае пусть будет незнакомка, прижимает к стене, наваливается всем весом и больно щипает за… ягодицу. А у вас ещё все тело… сплошная рана, каждый клочок кожи помнит боль перехода… и вы не знаете, имеет ли он право убить, если окажете отпор?! Вот вы бы немедленно влюбились в эту садистку?

— Почему ты мне сразу это не рассказала?! Я бы больше близко его не подпустил! — вскочил с кресла хариф, и метнулся к окну, а Тина только теперь осознала, что это вовсе не ее комната.

— Я его запер. — Оказывается, Васт уже вернулся, и теперь хмуро рассматривает Костика, — мне ты тоже могла рассказать.

— Не лги сам себе, Васт, — устало опускаясь на подушки, отмахнулся Костик, — ты видел все происходящее и все время был на его стороне. К тому же я в тот раз отбилась… и тоже щипнула его. Сильно щипнула… от обиды и испуга.

— Теперь я понимаю… откуда у него такой страшный синяк, — невесело пошутил анлезиец, — но я не был на его стороне… я старался быть беспристрастным.

— У тебя очень плохо получалось, — не сдался Костик, — но это не важно. Попытка подсунуть мне… снотворное или что-то еще, была вашей общей идеей. Я заранее почувствовала неладное, и специально за вами наблюдала. Вы все трое были в сговоре… и сам понимаешь, больше доверять никому из вас я не могу. Только морянам.

— Это не было снотворное… просто снадобье, помогающее испытать чувства другого… — запротестовал Васт, но Тина снова перебила.

— Не лукавь. Любое средство, которое может изменить мнение или взгляды человека, он должен пить только добровольно и осознанно. Почему ты смотришь на ситуацию только с одной стороны?! — метала в командира яростные взгляды девушка, — А ты попытайся взглянуть с другой! Допустим, в тебя влюбилась наша кухарка. Горячо и бескорыстно. Добыла зелье, подлила тебе в чай, а потом чмокнула. И все?! Ты уже тоже горячо любишь эту добрую женщину?! И готов делить с нею свою жизнь?!

— Тина… — блондин даже побледнел, — у тебя какие-то неправильные примеры…

— Это мораль у тебя неправильная, однобокая! Да вы с первой минуты, как я тут появилась, только и делаете, что пытаетесь перековать меня под свои понятия… Осталось лишь вывернуть мне душу наизнанку… А о том, что у меня всего и осталось своего, что эта душа, даже не задумались…

Костик резко захлебнулся подкатившей к горлу болью, внезапно осознав, сколько страшной истины в его последних словах. Переполненное горькой обидой и потрясеньями последних часов сердце замерло, забилось пойманной в силки птичкой…

Тина неожиданно почувствовала себя такой же одинокой и никому не нужной… как давным-давно, когда была совсем маленьким мальчиком. Обнаружившим в одно вовсе не прекрасное утро, что мамы нет дома, а в кухне за столом пьет чай сердитая соседка.

Слезы сами брызнули из глаз, и моряна мгновенно оказалась рядом, прижала к груди. С другого боку прилепилась Сая и тоже зарыдала в голос, умудряясь еще и что-то причитать про проклятых козлов, чуть не угробивших ее девочку.

Воины не выдержали и дружно рванули прочь, и если хариф что-то буркнул насчет важного дела, то Васт даже не стал придумывать предлог.

— Ну, все, — гладя Костика по спине, приговаривала королева, — хватит. Тебе и правда пора покушать, моей энергии хватит ненадолго. А драконья кровь хоть и добавляет на время сил, но совершенно не питательная.

— Спасибо тебе… — всхлипнув последний раз, признательно прошептала Тина, и они обе точно знали в этот момент, что благодарит иномирянин вовсе не за сочувствие.

А за последние тренировки, когда моряна учила его лечить не только других, но и саму себя. В том числе и от отравления. Причем от внезапного, непонятого, когда даже руки сам себе на больное место положить не успеваешь. Просто мысленно переключаешь организм на режим самоочистки. И единственное необходимое условие — должно быть достаточно энергии.

— Мне пришлось пить драконью кровь… иначе бы свалилась, — черпая бульон, призналась Атина моряне чуть позже, — утром шпиона поймала…

— Сая, — приказала моряна, — нам нужно поговорить, покарауль в коридоре. И не обижайся.

— Я и не обижаюсь, — гордо задрала нос квартеронка, — понимаю, не маленькая.

— Ты очень рисковала! — сердито отругала королева Тину, — едва Сая плотно прикрыла за собой дверь, — а если бы сил не хватило?! Или я пришла немного позднее?

— У меня не было другого выхода, правда, — тяжело вздохнул Костик, — видишь, до чего они додумались? Да и времени особо размышлять не было. Но крови я с запасом хлебнул…а, и яд только языком лизнула.

— Я тебя понимаю, как никто, — моряна с горечью оглянулась на дверь, — нас ведь в этом мире все распущенными считают, беотказными. На все готовыми ради мужской ласки. И никто не знает, что на это мы идем ради сохранения рода. Детей, мы конечно хотим, и любим… но вовсе не от каждого мужчины готовы их рожать. А к нам идут всякие… малорослые, старые, недоразвитые… уродливые.

— Неужели нельзя их… как-то сортировать, что ли? — Костика передернуло от картинки, предъявленной слишком живым воображением, — или вы потом… выбраковываете детей?!

— Ну как ты могла такое подумать! — Возмутилась моряна, — детей! Нет, мы отбраковываем их отцов. В каждом гроте стоят столики… легкая закуска, напитки. И каждая моряна, входя в грот с очередным гостем, сама решает, что он будет пить. Вино любви, или вино забвения. В первом случае возможно появление потомства, а во втором… гость наутро будет твердо верить, что провел незабываемую ночь. И всем расскажет, как жарко умеют любить моряны… у вас, ты говорила, это называется — реклама.

— А на самом деле? — Костик даже развеселился, осознав, сколько любителей клубнички стали рекламными агентами поневоле, — Он нежно обнимал подушку?!

— Вот именно, — улыбнулась моряна и внезапно стала очень серьезной, — а теперь я хочу тебе пояснить, ради чего пошел на этот шаг Пруганд. Оставим пока Тароса… сначала о тебе. Как ты любишь — с примерами. Представь, приезжает в замок адмирала Гердвина молоденькая и хорошенькая иномирянка с выдающимися способностями. Причем — одинокая. Как ты думаешь, сколько мужчин тут же сообразят, что неплохо бы прибрать к рукам такой лакомый кусочек?! Но не вспоминай про их жен, у знати в моде многоженство. И не надейся, что они будут ухаживать честно, дарить цветы и читать стихи. У многих есть в подвале тайные комнаты… где за одну ночь из самой строптивой девушки можно сделать шелковую и послушную. Причем, не портя ее кожи… Да и зельями знать пользуется очень изобретательно, думаешь, зря я тебя учу самоизлечению?! Вот и думай, хуже или лучше хотел сделать тебе хариф, подсовывая в качестве мужа, жениха или возлюбленного надежного человека, готового тебя защищать?!

— Блин, моряна! — охнул только теперь все осознавший Костик, — Но он же мог поговорить со мной?! И объяснить все, вот так, как ты? Кстати, а почему ты мне раньше ничего не говорила?

— Считала, что невежливо лезть в его дела… но если бы хариф промолчал, все объяснила перед отъездом. Конечно, те моряны, что живут в фонтане, будут тебя защищать, но не станешь же ты спать в воде?!

— Елки, куда ни кинь, везде клин, — Тина расстроенно отодвинула бульон, — и что мне теперь делать?

— То, что начала… как ни странно получилось у тебя довольно удачно, — хладнокровно заявила королева, — Заключишь с Таросом договор… или фиктивный брак, и он будет счастлив тебя охранять. Думаю, хариф даст тебе еще кого-нибудь в охрану… а в дороге наймешь служанок, я скажу, где их найти.

— Легко сказать, — девушка горько усмехнулась, — договор с Таросом! Он ведь сразу лапать меня начнет… или что похуже!

— Тина… — моряна внимательно посмотрела на ученицу, — про Тароса я хотела поговорить с тобой давно… но потом мне показалось, что вы помирились… и я отложила разговор.

— Мы сегодня утром даже дружить договорились, — едко фыркнул Костик, — и он сразу перешел к следующему этапу.

— Это не он перешел, а хариф план предложил, так я думаю, — на бесстрастном и гладком лице моряны не было видно никаких эмоций, но в голосе сквозило сожаление, — что поделать, он человек военный, решительный, привык действовать быстро, особенно если считает, что его действия пойдут всем на пользу. И рассчитал все правильно, ты как раз ослаблена после применения способностей, значит, можешь не заметить легкого обмана. Но с ним мы уже разобрались, вернемся к его помощнику. Вот ты все время доказываешь, что ты парень… попробуй посмотреть на действия Тароса с мужской точки зрения. Он ведь всегда был женским любимчиком, веселый, красивый, ловкий. И вдруг новенькая девушка, которая вряд ли ему особенно понравилась с первого взгляда, начала вести себя очень необычно, побила его, осмеяла перед всеми. Мне кажется, в парне взыграло что-то… сама скажи, что там в вас просыпается в такие моменты?

— Моряна, я все это прекрасно знаю. Хотя мне и трудно представить себя на его месте… на меня девушки не особенно велись… — Костик тяжело вздохнул, нелегко признавать правду, — но я его все равно понимаю. Но дело-то в том, что он даже не собирается понимать меня! Да и не только он. Я вообще все чаще замечаю, что юбка — это как овечья шкурка. Надел — и сразу перешел из человеческой породы в статус дичи.

— Ты это мне говоришь? — печально вздохнула моряна, — мы на себе очень хорошо такое чувствуем. Но сейчас нет времени обсуждать подобные проблемы. Если ты помнишь, разговор шел про Тароса. Раз мы определили, что ничего дурного он пока не сделал, давай ты попробуешь дать ему второй шанс… на дружбу. Тем более что теперь он, как я думаю, будет относиться к тебе по-другому. Но и ты… должна понять, что без надежного защитника тебе придется очень трудно. Ну а на всякий случай я дам тебе кое-какие зелья… из тех, что мы используем в гротах. Еще я хотела дать совет, потрать одно желание на собственный дом, моряны тебе помогут выбрать самый безопасный. А два других постарайся приберечь на будущее… всякое может случиться. Но самое главное, почаще спрашивай совета у моих подруг из фонтана. И не смотри на их юные лица — обе годятся тебе в бабушки.

— Прямо как в вылазку по вражеским тылам собираешь, — расстроилась Тина, — как представлю все эти сложности — сразу встает закономерный вопрос — а оно мне надо?! Может, лучше сбежать и окопаться где-нибудь в глухой деревушке?! Или рвануть на Хамшир?

— Нет, не лучше. У нас тебя поймают в два счета, и тогда можешь забыть и про три желания, и про тех… кто был тобой. Не хочу тебя особенно обнадеживать… но ты должна знать… я на всякий случай велела всем своим подругам разузнавать про них. Если мне что-то сообщат — сразу передам тебе.

— Спасибо! — С чувством произнесла Тина и удивленно покосилась на пустую миску в своих руках.

Оказывается, за время разговора она незаметно для себя доела бульон с мелко накрошенным в него мясом и кусочками вареных яиц.

— Пока не за что. Вот если что-то найдем — поблагодаришь. И еще… у меня тоже есть к тебе просьба, поможешь мне в одном деле? Нужно подлечить одну мою давнюю пациентку, я одна её не вытянула.

— Конечно… только чуть позже… я сейчас без сил, — Костик чуть виновато развел руками, — давай завтра утром? Мы же не сегодня отправляемся? И у меня тоже вопрос, успеешь меня чему-нибудь подучить?

— Тоже завтра… если останутся силы после лечения, — рассеянно ответила моряна, прислушивавшаяся к чему-то, ведомому только ей, — они идут сюда… и похоже, приняли какое-то решение. Тина! Прошу тебя… постарайся не торопиться с ответом… вспомни всё, о чем мы говорили.

— Там хариф… можно впустить? — через несколько секунд заглянула в дверь Сая.

— Конечно, — по-королевски кивнула моряна, — и забери пустую посуду… попозже принесешь ей мяса.

Костик сквозь полуопущенные ресницы рассматривал вошедших мужчин и начинал всерьез волноваться. Очень уж непривычно они выглядели, словно на битву собрались, а не проведать больную девушку. Правильно моряна сказала, решились на что-то. Интересно, на что?

— Тина… — хариф сел в кресло и пристально вгляделся в лицо девушки, — прости меня, если сможешь. Я и, правда повел себя очень неблагородно… думал только о своем воинском долге и пользе для страны… а твоей беды не замечал. Но теперь хочу искупить свою вину. Ты хотела уйти к морянам? Мы поможем. Лекарь был уверен, что ты умираешь… мы не станем его разубеждать. Наоборот, объявим всем о твоей смерти. Пусть Сая завернет тебя так, как заворачивают почивших… а Мги отнесет туда, куда прикажет моряна. Раб будет молчать… мы — тоже. Никто не узнает правды, только не показывайся на этом берегу… несколько лет.

Костик ошеломленно смотрел на харифа, на застывших за его спиной Васта и Тароса и постепенно начинал понимать, что их план вполне жизнеспособный, и даже погода как по заказу. Не будет на пристани и в бухте лишних свидетелей. Всего несколько минут попариться в покрывале — и полная свобода.

А потом вспомнил слова моряны… и на вспыхнувшую в сердце радость словно бочку ледяной воды вылили. Значит, она знала… или догадалась, что именно могут предложить Тине воины. И заранее попросила подумать…

Хотя, что тут думать. Не сможет Костик с ней пойти… а если пойдет — потом будет стыдно смотреть в глаза. Успел сообразить, что не просто так старается королева, есть у нее особый интерес, какой — пока не известно… но очень важный — это несомненно. И если плюнуть на заботы одной моряны он еще смог бы, то предать весь маленький морской народ не сможет ни за что. Не так воспитан… хотя и чуть-чуть жаль.

— И вот это забери… — положив перед Тиной чехол с луком, строго глянув ей в глаза Васт, — это не подкуп… как ты подумала, а признание твоих способностей. Я точно знаю… теперь ты для него лучшая хозяйка.

— Так, стоп! — Костик решительно поднял вверх ладони, чувствуя, если сейчас еще и Тарос начнет прилюдно каяться, то он совсем расчувствуется, — теперь немного помолчите! Пожалуйста… Пусть моряна скажет… у меня горло еще болит.

Ничего у него уже не болело… но им вовсе не обязательно про это знать.

— Вы поставили меня в очень трудное положение… — оглянувшись на Тину, печально сказала моряна, — и прежде, чем я всё объясню… пожалуйста, ответьте честно на мои вопросы… это очень важно.

— Хорошо… — пристально в нее вглядевшись, согласился хариф, — я отвечу.

— Тарос?

— Да, — сквозь стиснутые зубы мрачно выдавил квартерон.

— Тина?

А он-то причем? Но если моряне так хочется… пусть порадуется.

— Конечно.

— Тогда с тебя и начнем. Какое дело мы с тобой договорились сделать завтра с утра?

— Дело?! — Тина смотрела с искренним изумлением, — Какое еще дело?! А! Попробовать вылечить какую-то женщину… с которой ты сама не справилась.

Что-то произошло после того, как Костик произнес эти слова… будто где-то недалеко взорвалось килограмма триста тротила и после грохота и шума все одновременно оглохли. И онемели, по крайней мере, сам хариф и оба блондина.

— Моряна? — обернувшись, Тина уставилась на королеву в упор, — ты случайно не знаешь… что это с ними?

— Догадываюсь… — мягко отозвалась та, — не верят, что мы можем победить. Сама я уже пробовала.

— Если уж мы справились с тем малышом… — вспомнил Костик ребенка с изуродованными, наполовину съеденными акулой ножками, привезенного ковриком с дальних островов, — а что с ней?

— Завтра увидишь, — туманно пообещала моряна, — так вот… теперь вопрос к Пруганду. Кого ты собирался дать ей в сопровождающие? И для постоянной охраны?

— Теперь это не имеет значения, — вяло отмахнулся резко помрачневший хариф, — и лечить тоже не нужно… не заслужил я такого.

— Ты просто боишься, — спокойно сообщила моряна, — что снова не получится. Я тоже сомневалась… до того самого малыша, про которого говорит Тина. У него ножек почти до колен не было… и выше пожевано… акула напала. А сегодня он уже вставать пытался… вот, кстати, я принесла тебе, Тина, благодарность от его матери…

Моряна достала откуда-то браслет из серебристо-розоватого жемчуга и протянула девушке.

— Спасибо конечно, но зачем он мне? — несчастно скривился Костик, — лучше отдай назад. Ты же знаешь… не ношу я побрякушек.

— Знаю. Еще знаю, сколько стоит наш жемчуг… за этот браслет можно купить поместье среднего размера.

— Ты смерти моей захотела? — вмиг разозлился Костик, — так не нужно было лечить! Меня с этим вашим жемчугом вмиг под кустиком прикопают! Забери и спрячь… может, пригодится.

— Вот теперь отлично вижу… что она иномирянка, — виновато буркнул Васт, — как я раньше не догадался…

— Вы того малыша лечили пять дней назад? — несчастно глядя куда-то под ноги, хмуро спросил Тарос.

— Да… — подсчитав в уме, сообщил Костик и тут же, сообразив в чем дело, возмутился, — что, так и продолжаешь за мной подсматривать?! Моряна! Вот видишь?! Ну и как мне с ним ехать, если он как последний ревнивец будет следить за каждым шагом? Даже в ванную без присмотра не отпустит!

— И замечательно. — Спокойно кивнула моряна и, не стесняясь присутствия снова зависших воинов, проникновенно пояснила, — Подумай сама, ты же умная девочка! Ведь это просто идеальный способ легко избавляться от всех придворных нахалов и интриганов! Везде ходить под присмотром ревнивого мужа!

— Кого?! — Нервно сглотнул Васт, и исподтишка оглянулся на застывшего столбом Тароса.

— Мужа, — хладнокровно пояснила моряна, и добавила, — фиктивного, конечно. К настоящему браку Атина пока не готова… но ехать одной ей очень опасно.

— Вот и я так думал, — хариф мгновенно оценил все преимущества нового поворота событий, и кивнул подчиненным, — садитесь, все сразу и обсудим.

— У меня только остался вопрос к Таросу, — вежливо, но твердо напомнила королева, — согласен ли он на такой вариант? Ведь от его выдержки и тактичности зависит успех этого плана.

— Плана?! — хариф снова был самим собой, хитрым и пронырливым воином, — я правильно понимаю, что она отказывается от нашего предложения потому, что у тебя какие-то планы, моряна?

Костик затаил дыхание, наблюдать со стороны за внешне вежливым поединком этих двоих было невероятно интересно.

— Правильно, — королева невозмутимо кивнула, — у меня есть план, как уберечь эту страну от войны и внутренних волнений. Потому что они нам не выгодны. Но это не самое главное… Тина идет еще и потому, что ее собственные интересы совпадают с этими планами.

— Какие у неё могут быть интересы? — под испытующим взглядом харифа Костик еще глубже вжался в подушку.

— Прости, Атина, но я считаю… этим людям, после сделанного ими щедрого предложения, можно сказать правду… — ободряюще смотрела на ученицу моряна, — думаю, они никогда не причинят зла… твоим спутникам.

— Если они еще живы, — горько хмыкнул Костик, сдаваясь, — впрочем… поступай как знаешь.

— Какие еще спутники? — Тарос смотрел попеременно то на девушку, то на моряну и его лицо постепенно становилось маской боли.

— Тина прошла в дверь не одна, а одновременно с братьями, — поторопилась успокоить его моряна, — я считаю, что их забросило на Хамшир или Занию.

— И кто они… вернее, я хочу сказать, — хариф тоже спешил все выяснить, — возраст, облик, способности?

— Они такие же, как я, — Костик невольно сжалился над побледневшим квартероном, сгорит ведь от подозрений и ревности, — мы родились в один день. Только ростом немного выше… а лица похожие. Близнецы. А способности — пока не знаю.

— Почему ты сразу не сказала? — босс недоверчиво уставился на Тину, потом перевел взгляд на моряну и едко усмехнулся, — кого я спрашиваю! Это ведь ты ей посоветовала молчать?!

— Да, — не стола отпираться та, — но только потому, что Тина очень беспокоилась за мальчиков. Ты не стал бы задерживать отчет… если узнал такую новость, а адмирал сразу поднял бы на них охоту. А теперь… я очень надеюсь, вы постараетесь забыть про то, что мы с Тиной доверили вам, как друзьям.

Хариф нехотя кивнул, и его подчиненные повторили этот жест, — клянемся.

— Я хочу ответить… — Тарос шагнул вперед, — мне ведь задали вопрос?! Да, я согласен сопровождать Тину в роли фиктивного мужа. И надеюсь… меня не будут бить за каждое прикосновение… иногда при посторонних необходимо вести себя определенным образом.

— Я тоже очень надеюсь, что эти прикосновения будут только при посторонних, и меня не будут втихаря поить наркотиками, виагрой или снотворным, — не осталась в долгу Тина, — и сразу предупреждаю, второй раз такой подлости я не прощу.

— Вот и прекрасно, — поторопился прекратить эти переговоры хариф, — а теперь обсудим дела.

— Кстати… — вспомнила Атина мысль, крутившуюся у нее в голове, пока она слушала допрос интенданта, — о делах. Вот когда я сюда пришла… этот шпион чистил хутамник…

— Да, — неохотно кивнул Васт, — мы тоже, если помнишь.

— Конечно, помню, запах навоза даже мыло не перебило, — съехидничал Костик, — но я не про то. Он сам выбрал угол, который чистил?

— Продолжай, — заинтересованно прищурился хариф.

— Ну… вот я подумала, допустим, он просто не хотел перегружать товары, и потому пригнал хутамов во двор. Но их же можно было сразу отправить за ворота? А он оставил в сарае, хотя не мог не знать, что получит наказание. И если так безропотно согласился нюхать навоз, значит, у него был для этого важный повод. Вот мне интересно, там нельзя поискать, может он что-то спрятал?

— Васт, ты понял? Бери парней и ищите, — скомандовал хариф и лучник мгновенно исчез за дверью, — так на какой день назначим брачный ритуал?

— Можно сегодня на вечер, перед ужином, — равнодушно пожала плечами Тина, а что откладывать, если все равно придется когда-то проводить?! — Завтра утром мы собирались работать.

— Насчет завтрашнего утра я подумаю, — уклончиво буркнул Пруганд, — а все остальное отдам приказ подготовить. Все что тебе понадобится, платье, туфли, цветы, — напиши список, я отправлю кого-нибудь в город.

— Босс, — Костик решил, что в такой день имеет право на наглость, — подойдите ближе.

И когда тот подошел, уставился на него в упор и тихо выговорил:

— Помните, вы сказали… что надеетесь, что я смогу быть полезной? Вы ведь именно это имели в виду? Что я окажусь целителем? Так почему теперь трусите? Боитесь, что ничего не выйдет? Или боитесь дать ей напрасную надежду? Тогда можно просто заранее дать снотворное, и она ничего не поймет.

— Ты же против снотворного? — хмуро поддел хариф.

— Это другой случай, и вы прекрасно понимаете, — не сдался Костик, — так что утром пациентка должна быть тут.

— Хорошо, но тогда к утру тебе придется освободить мои комнаты… — внезапно сдался хариф, и на его лице мелькнула тень надежды, — моя жена не может остановиться в других.

— Да хоть сейчас, — Тина уже давно поняла, про кого идет речь, — надеюсь, в моей комнате поставили дверь?

— Сегодня не нужно… у тебя сегодня праздник, — отказался хариф и направился к двери, — отдыхай, у меня дела.

— Я пойду, мне тоже нужно подготовиться, — заторопился Тарос и выскочил из комнаты следом за боссом, заставив Костика ехидно фыркнуть.

Какие же они все же временами наивные, похоже, искренне надеются, что ритуал что-то изменит в его отношениях с квартероном!

Подозрения начали оправдываться часа через три, когда оживленная Сая разбудила Костика радостным криком.

— Тина, там платья принесли… куда их складывать?

— Какие, нафик платья? — не понял спросонья парнишка, — объясни подробно.

— Тарос привез тебе из города одежду, — в двери стояла морская королева.

После того, как они изучили комнаты харифа, решено было, что старшая моряна поселится тут же, в гостиной.

В апартаменты, отгороженные стенкой от остальной части третьего этажа и названные за это Костиком квартирой, входили три больших раздельных комнаты и мыльня. Все комнаты выходили дверями в широкий коридор, имеющий в торце стекленную дверь на галерею. Тину после отравления устроили в спальне харифа и королева отказалась с ней меняться, а девушка и не особенно настаивала, все равно утром приедет хозяйка.

— Какую еще одежду, — насторожился Костик, — объясните подробнее!

— Не волнуйся, это местный обычай, — примирительно произнесла королева, устраиваясь в кресле, — перед свадьбой жених присылает невесте платья и все остальное.

— Предупреждаю сразу, — вылезая из-под покрывала, категорично объявил парнишка, — зефир я не надену.

Сая, методично зажигавшая свечи в подсвечниках и бра, из-за шторма все ставни были закрыты, изумленно оглянулась.

— Что такое — зефир?

— Вот посмотрю платья и покажу наглядно! — желчно сообщила Тина, — и вообще, мне нужны брюки. Я не собираюсь все время ходить в юбках.

— В столице придется ходить, — категорично отрезала королева, — и в этом тебе придется уступить. Хотя бы на первое время, пока не приобретешь влиятельных покровителей. С твоим даром это не сложно, но предупреждаю заранее, больше одного пациента в день не бери. Остальную силу будешь тратить на тренировки.

— Госпожа… — Сая смотрела на королеву умоляюще, — можно я поеду с ней? Хоть на пару лун, а?

— Я уже думала про это… но мне некем тебя заменить. Ты же сама знаешь… как важно все то, что ты делаешь, — старшая говорила очень мягко, но в ее словах слышалось твердое — нет.

— Я понимаю, — травница сникла и пошла к выходу, и сердце Костика тоскливо сжалось.

Оказывается, он как-то незаметно привязался к отзывчивой и сердобольной квартеронке, даже сам не подозревал, что так сильно.

— Я подумаю, что можно сделать, — сказала в спину Сае королева, — обещаю. Ну, идешь смотреть платья?

— Подождут, — внезапно Костик сел на кровать и уставился на моряну требовательным взглядом, — рассказывай, и поподробнее, всё насчет свадебного ритуала и порядков. Не хочу оказаться вечером в роли главного шута. И смотри не утаивай ничего, вроде обязательных поцелуев или еще чего-то подобного, иначе обижусь. Я и так иду им на уступки… поэтому имею право на капризы, как считаешь?

— Конечно, имеешь, — невозмутимо согласилась моряна, теперь, когда все наладилось, она вовсе не желала испортить все дело какими-нибудь мелочами.

Да и по опыту знала, даже самые смелые мужчины почему-то страшно трусят при одном только слове — брачный ритуал. Атина еще спокойно себя ведет, вон даже поспала, и вполне восстановила энергию. Способности у нее развиваются очень неплохо, нужно будет за последние дни показать ей несколько новых способов защиты своего тела.

— Значит так, — деловито начала рассказывать моряна, — сначала к тебе придут хариф с Таросом и принесут на выбор браслеты.

— Я уже должен сидеть в зефире и чадре? Ну, в смысле, в свадебном платье? — поправился Костик.

— Нет, можешь сидеть, в чем хочешь. Но запомни, выбор браслета очень важное дело, это как бы заявка на будущую жизнь. Тяжелый золотой — женщина мечтает о богатстве, изящный серебряный — о романтичной любви, с камнями — о детях, положено доставать камень из браслета, когда делают новорожденному медальон. Простой — значит, у женщины нет особых претензий, и она во всем доверяет вкусу мужчины. Но не забывай, что браслет закрывают особым ключом и его придется носить не снимая.

— Паршиво, — констатировал Костик, подумал и деловито осведомился — а сколько всего принесут браслетов?

Раз уж ему суждено таскать на руке какую-то цацку, нужно хорошенько продумать все недостатки и преимущества этого приобретения.

— Каждый мужчина приносит столько, сколько у него материальных возможностей выполнить пожелания невесты. Ну и естественно, собственного желания что-то выполнять. Обычно не меньше трех. А самое оскорбительное — принести невесте только один браслет. Этим жених как бы заранее говорит, что взяв женщину в дом, не собирается представлять ей никаких прав.

— Мне, в общем-то, все равно, — подумав, сообщил Костик, — я во всех случаях соглашусь, но тест на вшивость для мужчин занятный. Рассказывай дальше.

— Потом они уходят подгонять браслет по руке, а специально приглашенные одевальщицы начинают купать, одевать, причесывать и наряжать невесту.

— Фигу им, вашим одевальщицам, сразу не пускайте. Сам искупаюсь и оденусь, — коротко отрезал парень, — дальше.

— Потом все собираются в просторном помещении, мне известно, что хариф приказал убрать офицерскую столовую. Ритуал обычно проводит облеченный властью человек или старейшина рода. Потом жениху с невестой надевают браслеты и объявляют мужем и женой.

— Стоп, тут поподробнее. В чем заключается ритуал?

— Ничего особого, вам прочитают краткое наставление и наденут браслеты. Обычно они парные, хотя иногда жених выбирает себе другой, но с похожим узором. Такое бывает в тех случаях, когда он недоволен выбором невесты.

— Как интересно, сплошные тесты. Дальше.

— Проводящий ритуал запирает браслеты и прячет ключик в особую шкатулку. Отныне он будет храниться у него, и отпереть браслеты можно только в случае развода или смерти супруга.

— Опусти про развод, мне бы со свадьбой разобраться, — Костик вовсе не собирался рассказывать моряне, что и сам сможет в случае надобности отпереть замочек куском проволочки.

Или просто спилить.

— После этого все поздравляют мужа с женой и дарят подарки, а они чем-нибудь отдариваются.

— Например?

— Тарос, насколько мне известно, очень неплохо танцует, его зажигательные танцы собирают на праздниках кучу букетов и сладостей от благодарных зрителей. Но думаю, сегодня он не станет танцевать… хотя, вполне возможно, я и ошибаюсь. Еще он быстро рисует смешные портретики, вот это будет считаться очень хорошим даром.

— Прямо кладбище талантов, — съязвил землянин и подозрительно уставился на моряну, — ну и почему ты замолчала? Что, с невесты тоже положена самодеятельность?

— Я уже послала за инструментом, — невозмутимо сообщила королева, — собираюсь его тебе подарить. Вот и отдаришься разом ото всех. Не переживай, ты поешь очень хорошо… для человека. И песен таких они никогда не слышали. Спой им ту песню… что пела в последний раз моим девочкам.

— Нет… если уж петь, то совсем другое, — задумался Костик, — я, кажется, знаю, что. Ну, рассказывай дальше.

— Вот и все, после этого муж уводит жену в свой дом, или комнату, а все остальные садятся за столы, праздновать.

— Ничего себе, порядочки, — возмутился Костик, — а что, нам ничего вкусненького не дадут?

— Для вас стол накроют в этой комнате, первый семейный ужин должен пройти без свидетелей, — спокойно объяснила моряна и лукаво усмехнулась, — обычно никто не протестует.

— Я тоже не буду… — с легкой угрозой ухмыльнулась невеста, — но не советую ему забывать условия договора. Ладно, а теперь идем смотреть платья.

В столовой босса обнаружились вороха разнообразной женской одежды, разложенной по столам, стульям и диванам. Костик даже дар речи на секунду потерял.

— Мне кажется, или у Тароса крыша слетела от счастья? — придя в себя, едко осведомился он, оглядываясь в поисках свободного места, куда можно было бы присесть без риска раздавить сверток или коробку.

— Тебе вовсе не обязательно оставлять себе всю эту одежду, — правильно поняла это выражение моряна, — выбери два-три платья или юбки и нижнее белье, а остальное можешь отправить назад.

— Господин Тарос сказал, что покупает всё, — юркий мужичок с нахальными глазками вывернулся из-за кучи сложенных на столе шляпок и полупрозрачных шарфов, — Взгляните, какая прелесть, невеста господина Тароса будет в этом самой желанной женщиной Сузерда!

С этими словами торговец взмахнул перед лицом Тины чем-то невероятно воздушным, кружевным и коротеньким.

— Это сразу можешь забрать, — мгновенно возненавидев вещицу, рявкнул Костик, — и всё, похожее — тоже.

— А почему ты командуешь?! — Оскорбился торговец, — вот придет невеста Тароса, пусть она и выбирает. Девушки не могут не любить такие красивые вещи. Да и мужчинам очень нравится… — он многозначительно ухмыльнулся и оглянулся на молчаливую моряну.

— Тарос вообще что-нибудь думал, когда тащил сюда этого идиота? — Голосок Тины от злости зазвенел промороженными льдинками, — тут что, нет других торговцев?!

— У этого самый лучший магазин и самый богатый выбор, — не обращая внимания на усиленно прислушивающегося торговца, моряна прошла у креслу, одним движением руки сбросила с него на пол кучу свертков и царственно села.

— Тогда я предпочитаю получить платья из той лавки, где самый вежливый хозяин, — Костик, следуя примеру наставницы, освободил себе стул, и сел, — ну, что стоишь? Собирай шмотки и выбирайся отсюда, ничего Тарос у тебя не купит. Иначе…

Но торговец уже понял свою ошибку, бросился к Тине потрясая какими-то поясами и бантиками.

— Прости, прости, красавица, тут темновато со свету… — я немного не разглядел… не сердись на старого Ишара, посмотри лучше, какие красивые вещи я принес!

— Времени нет, — в никуда отстраненно буркнула моряна в ответ на взгляд Костика и он решил не упрямиться.

— Ладно, прощаю. Но! Сидеть ты будешь в уголке тихо, и без моего разрешения рот открывать не станешь! Я тебе не девица деревенская, а воин, и если что — пеняй на себя!

— Угу, — несчастно буркнул торговец и отступил, печенкой чувствуя, что зря возлагал такие надежды на свадьбу Тароса, но смолчать все же не мог, — зря капризничайте, госпожа, у меня все самое лучшее. С Зании недавно получил, последняя мода!

— Ты не понял, как нужно себя вести? — Тина нехорошо прищурилась, — зря я тебя простила, но это легко исправить!

Торговец отступил к двери и присел на корточки, демонстративно зажав себе рот обеими руками. Костик довольно ухмыльнулся. Вряд ли он долго выдержит, чтоб не комментировать происходящее и не рекламировать свои товары, но пусть хоть полчаса посидит молча, за это время они управятся.

— Сначала платье на свадьбу, — решительно приступила к делу Тина, и оглянулась на моряну, — есть какие-то правила насчет цвета?

— Ну… оно должно гармонировать с цветом глаз и подходить к времени года, но поскольку сейчас начало лета, можно брать любое.

— Отлично, — обрадовался Костик, и засучил рукава, — это отстой, это ваще жуть с бантиками, это почти зефир, а нормальные платья тут бывают?

— Вон там, на диване… — несчастно пискнул от двери торговец, — наряды для официальных приемов.

— Посмотрим, — развернулся к дивану Костик, — но если и тут ничего подходящего…

Подходящее с горем пополам нашлось, и то, после того, как к поискам подключилась Сая и королева. Вдобавок к выбранному для ритуала платью Тину уговорили взять пару юбок и несколько блуз. Еще девушка взяла две пары туфлей, обе на низком каблуке, несмотря на уговоры травницы, и шаль.

Все остальное, особенно шелковые панталоны до колен, все в кружевах и оборочках, Атина отклонила категорически. Несмотря на расстроенные вздохи очарованной кружавчиками Саи, зато при полной поддержке королевы.

— Она же тебе сказала, что она воин, — строго прикрикнула на разочарованного торговца моряна, — сам представь, куда будут смотреть ее соратники, если у нее в бою штаны порвутся?

По ставшему масляно-мечтательным взгляду торговца Костик понял, что ненароком совершил открытие, новое средство массового поражения. И даже прикинул было, а не купить ли один особо кружевной экземплярчик, так, на самый крайний случай, но раздумал. Непроверенное оружие обычно ведет себя непредсказуемо.

Как раз вовремя опомнился лавочник, сообразивший, наконец, что эта совершенно невыносимая невеста скорее пойдет сквозь бурю в другой магазин, чем купит его самое роскошное белье. Ринулся в угол к сложенным там мешкам и достал несколько пакетов, очевидно приготовленных для продажи кухаркам или служанкам.

В пакетах оказались простое, но добротное и аккуратно сшитое полотняное белье, чем-то напомнившие Костику шорты и короткие топы родного мира.

— Возьми с запасом, — тихо посоветовала моряна, копавшаяся в каких-то коробочках, — в дороге будет негде купаться.

Костик последовал ее совету, перенеся в кучку выбранных вещей все оказавшиеся в наличии шорты, и велел купцу уносить все остальное.

— Сая, иди, проследи за ним, чтоб не попытался втрюхать моему жениху ничего кружевного, — заметив, что торговец отложил в сторону ненавистные вещицы, скомандовал Костик, — и пусть Тарос вспомнит, что я сегодня злая. Очень.

— Слишком не перегибай, — откладывая в сторону одну коробочку, — тихо буркнула королева, а громче, для торговца, сообщила, — это я беру, в счет того долга запиши, что за бочку еще остался.

— А ты… — открыл, было, рот купец, столкнулся с насмешливо-презрительным взглядом моряны и смолк, засуетился, заметался.

Мигом собрал свои товары, написал счет, повытаскивал мешки в общий коридор, где его ждали двое носильщиков.

И только когда они остались в комнате одни, Костик ответил королеве.

— Не волнуйся, не слишком, у него самомнение завышенное, а память слишком короткая…. Избаловали аборигенки… ну и морянки заодно. Мне другое сейчас интересно… ему же вроде уже двадцать пять? Или шесть? Неужели у вас еще не бегает ни одного маленького Таросика?

— Тина! — Возмутилась моряна, — иногда ты и вправду действуешь напористо, как парень! Неужели думаешь, что я отвечу на такой деликатный вопрос?

— А отвечать уже не нужно, — серьезно сообщил Костик, — ты и так ответила. Значит — бегают. Интересно, сколько, двое, трое? Или больше? Но неважно. Важно, что они есть… и я, кажется, знаю, чего попрошу у тебя на прощанье.

— Не вздумай! — Королева вскочила с места и метнулась по комнате.

А она быстро бегает, несмотря на непривычно большие ступни, отметил про себя парень, интересно, сколько же еще у морян скрытых от туземцев секретов?!

— Не сердись… — сказал вслух, — но иногда твои действия так же эгоистичны, как у Тароса. Давай оставим этот разговор, но я не могу пообещать хранить все в тайне. Считаю неправильным.

— Ладно, потом поговорим, — гладкое лицо моряны, как обычно, ничего не выражало, но в голосе звучала усталость и печаль, — времени остается мало. Скоро принесут браслеты. А на меня не обижайся, просто мы слишком привыкли… разговаривать с ними. А ты только с виду такая же… а по сути — совсем иная.

Конец первой части