Дойдя до своих покоев, Леа попыталась вырвать руку у поддерживающего ее учителя, но он этого словно не заметил. Одним взглядом распахнул дверь, еще одним – распрощался с коллегами и почти внес ученицу в просторную гостиную, ярко освещенную большой люстрой и десятком настенных подсвечников.

– У тебя есть служанки?

Вопрос еще не успел отзвучать, как раздвинулись тяжелые занавеси, и из спальни выплыла старшая статс-дама в сопровождении двух придворных прелестниц и толпы горничных.

– А это еще что за нашествие? – нехорошо усмехаясь, изумился маг и громче крикнул: – Эгрис!

– В чем дело? – мгновенно появился в дверном проеме глава гильдии.

В следующую секунду рядом с ним возникли все остальные маги.

– По этикету раздевать и одевать ее светлость обязаны самые знатные придворные дамы, – гордо задрав вверх нос, оскорбленно сообщила ревностная жрица этикета.

– Напомните мне, госпожа Жалойна, – едко прищурился Эгрис, – когда именно появился этот обычай?

– Почти триста лет назад, – нехотя буркнула она и, не желая сдаваться, упрямо поджала губы. – И за эти столетия стал старинной традицией!

– Кто их пропустил? – жестко поинтересовался Вельтон и выглянул в примыкающий к герцогским покоям зал.

– Они предъявили кольца горничных и сказали, что сопровождают служанок согласно этикету! – Побледневший молодой маг с ненавистью смотрел на обманувших его красавиц.

– Где горничные? – Эгрис с откровенным сожалением оглядел белых от ужаса служанок.

Дворецкий отбирал служанок для правительницы очень придирчиво и ошибиться не мог, значит, кто-то поставил их в безвыходное положение.

– Простите, господин, – упала на колени самая старшая, – нам все объяснили! Но госпожа Жалойна всегда имела особые права, и спорить с ней нельзя, это всем известно. Иначе пошлет девочек к гостям… помогать раздеваться.

– Жалойну в подвал, в отдельную камеру, – с тихой яростью процедил Вельтон, подавая знак появившимся в зале младшим магам. – Но сначала снять с нее амулеты, все до единого. Сопротивляться она не будет.

Присутствующие это и так уже сообразили – слишком красноречивые молнии метали глаза замершей на месте статс-дамы, так и не произнесшей больше ни слова.

– Встань, – приказала старшей горничной Санди. – Ты будешь личной горничной ее светлости. Вторую я сама подберу. А вы запомните раз и навсегда: никаким гостям и господам ничего особого вы делать не должны. Кстати, этих придворных дам я бы тоже подержала ночку в камере, глядишь, и перестанут мечтать приручить ее светлость.

– Твое слово – закон, дорогая. – Глава гильдии взглядом указал магам на подруг Жалойны, и их мигом выставили из гостиной.

– Мирной ночи, ваша светлость, – тихо произнес Арвис, нехотя отпуская руку ученицы. – Завтра утром я постараюсь задержаться на церемонию.

– Светлых снов, – бледно улыбнулась друзьям ошеломленная наглостью знатных дам Леаттия и пошла впереди служанки в спальню, мечтая остаться наконец в одиночестве и спокойно разобраться в случившемся.

Однако ни на какие размышления у нее просто не хватило сил. Едва девушка оказалась в постели, утомленное непривычным напряжением тело без малейшего сопротивления сдалось сну. Зато утром она проснулась свежей и полной сил. Первым делом взглянула за окно, чтобы убедиться в правоте своих ощущений, утверждающих, что в ее стране сейчас властвует тот непередаваемо прелестный утренний час, когда солнце едва поднялось из-за озера, но еще не высушило росу на травах и не прогнало ночную прохладу.

Порадовалась приобретенной за последнее время привычке подниматься с рассветом и вскоре медленно продвигалась вдоль шеренги пузатых шкафов, теснившихся в соседней со спальней комнате. Половина были пустыми, но и надетых на манекены, стоящие за стеклянными дверцами, и висящих рядами нарядов хватило бы на полсотни самых переборчивых девушек.

Шелка и кашемир, муслин и кружево, парча и тафта всех цветов были изысканно подобраны и дополнены вышивками, сеточками, шнурочками, всевозможными оборочками и складками. И если бы Леаттия собиралась сейчас на праздник, то могла без сомнения надеть любой из них.

Однако ей требовалась одежда, в которой удобно будет заниматься делами, спускаться и подниматься по лестницам, разговаривать с советниками и слугами, завтракать и пить чай, не призывая на помощь служанку каждый раз, как захочется взять кусочек пудинга.

Более-менее подходящих для этих целей платьев нашлось всего три, и Леа выбрала темно-зеленый наряд из плотного матового крепа, украшенный только строгой вышивкой шелковой гладью.

– Ваша светлость, простите. – Бледная от волнения горничная возникла на пороге будуара в тот миг, когда сидевшая перед зеркалом Леаттия пыталась расчесать волосы. – Вы не позвонили… а я не знала, во сколько вы встаете. Позвольте помочь? Какую прическу вы желаете?

– Последние слова – самые верные, – буркнула Леаттия.

После Берты, которая всегда делала на голове хозяйки только то, что нравилось ей самой, девушка вовсе не склонна была доверять свои волосы чужим рукам.

– Понятно, – тихо отозвалась та. – Сделаю точно так, как захотите. Вот альбом, тут самые модные прически.

– А вот эти слова забудь, – решив проверить таланты служанки, строго глянула на нее герцогиня. – Никакая мода меня не интересует. Прическа должна быть аккуратной и строгой. Не нужно прикалывать никаких бантиков, цветов или украшений. Лишь самую скромную тиару. Пудрить и красить меня тоже не нужно.

Это указание она произнесла, припомнив набеленных и нарумяненных придворных дам с непременными мушками над верхней губой и пышным букетом перевитых жемчугом шелковых цветов в волосах. Походить на них не хотелось до зубовного скрипа, особенно после того, как Леа четко осознала, с кого Берта брала пример, наряжая ее на встречу с женихом.

– Хорошо, – похвалила хранительница через пять минут, изучая свои изящно свернутые на затылке волосы, отражавшиеся в небольшом зеркальце, которое держала в руках служанка. – Как тебя зовут?

– Фина, ваша светлость, – учтиво склонила голову горничная. – Какие будут распоряжения насчет платья для обеда?

– Для ужина, – твердо заявила герцогиня, посмотрела в растерянное лицо служанки и сжалилась: – У меня пока нет ни времени, ни желания переодеваться пять раз в день. А платье нужно выбрать похожее на это – простое, удобное, но достойное моего звания, от этого не уйти. Я нашла там еще только два таких, а куда девать остальные, тебе придется придумать самой.

Пару секунд разглядывала задумавшуюся служанку, гадая, найдет ли та выход из безвыходного положения, потом вспомнила про открывшийся вход в источник и поспешно покинула свои покои.

Учитель ожидал ее в ближайшем зале, увешанном портретами прежних правителей, и времени даром не терял. Ходил вдоль стен с огромным куском пирога в одной руке и кружкой взвара – в другой и, едва глянув на очередной портрет, движением брови снимал его с крючьев.

Услыхав стук каблучков, оглянулся, секунд пять рассматривал ученицу, потом махнул рукой в сторону стоящего возле высокого окна небольшого столика, за которым спокойно завтракал Лаберт:

– Доброе утро. Выпей кружку взвара, я как раз закончу.

– Светлого дня, – отозвалась Леа и направилась к магу, уже наливавшему для нее горячий напиток. – Ты согласился на должность секретаря?

– Как я мог отказаться? – трагично развел руками Лаберт, подал устроившейся напротив него герцогине кружку и весело подмигнул: – Какой же дурак не захочет целый день сидеть рядом с красивой девушкой и знать все ее тайны?

– А если научится помалкивать, то будет выглядеть еще и умным, – немедленно съязвил все расслышавший главный советник.

– Я вообще понятливый, – неизвестно на что намекнул Лаберт, подвигая Леаттии пироги. – Эти – с рыбой, эти – с яблоками. Был еще с мясом, но ваш советник счел, что ему полезнее.

– И правильно решил, – выбирая пирог с яблоками, тотчас встала на сторону учителя Леаттия, – ему нужно хорошо поесть. Арвилес делает сейчас очень важное дело – ведет в город воду.

– А я разве спорю? – тотчас сдался свежеиспеченный секретарь, искоса поглядев в сторону закашлявшегося магистра. – Могу даже чуть попозже сбегать туда с корзинкой, пирожков отнести.

– Боюсь, – сняв последний портрет, решительно направился к ним Джар, – должность секретаря тебе не потянуть. Лайна, пора идти.

Хранительница мгновенно отставила огромную кружку, которую не осилила бы и за час, и оказалась возле него. Положила руку на локоть, и они направились к боковой лестнице, ведущей прямо в тронный зал. Главный вход туда был из большого приемного зала.

– Мне сказали, что с ее светлостью можно разговаривать попросту, когда рядом нет чужих. – Судя по голосу, маг на что-то обиделся.

– И это верно. – Придержав учителя, Леа остановилась и оглянулась на секретаря. – А сейчас вы оба шутили, я надеюсь.

– Разумеется, – совершенно спокойно улыбнулся Джар.

Остальной путь они проделали в молчании, и Леаттия не пыталась разговорить спутников. Слишком мало она пока знала темных магов, и никакой уверенности в том, что правильно поняла их пикировку, не испытывала.

Спускаясь по лестнице, хранительница отлично рассмотрела находившихся в тронном зале людей. Все семеро жрецов, впервые за много лет изменив своим правилам, никуда не ушли и стояли толпой возле алтаря, неизвестно от чего защищая собственными телами драгоценную святыню. Все седые и простоволосые, все одеты так, словно собрались просить милостыню на пристани, где кормились самые нищие попрошайки. Почти добела вылинявшие просторные накидки местами заштопаны, на кем-то подаренных и давным-давно вышедших из моды штанах красуются заплаты, ветхая обувь явно доживает пятый срок. Маги, ожидавшие Леаттию у светлого проема в стене, которой вчера еще не было, по сравнению со жрецами выглядели непривычно роскошно, хотя все предпочли самые обыденные вещи темных расцветок.

Что-то дрогнуло в душе хранительницы, разгораясь огнем раскаяния, растопившим частицу еще таившейся где-то глубоко горькой обиды. Этим людям, изо дня в день исполнявшим свой долг, невзирая на холод, голод и нищету, вопреки насмешкам и издевательским выходкам скучающих бездельников, много лет жилось намного хуже, чем ей, и у них не было никакой надежды на лучшие времена.

Сойдя с последней ступени, Леа сначала направилась не к магам, а к жрецам, остановилась перед главным и мягко улыбнулась.

– Доброе утро. Я догадываюсь, что именно вас насторожило. Не беспокойтесь, не произошло ничего страшного. Сегодня ночью проснулся брафортский источник магии, спавший более двухсот лет. И поскольку старый вход туда замурован наглухо и восстановить его невозможно, дух источника построил новый. А стену возвел, чтобы скрыть его от посторонних взоров. Хотя после этого тронный зал и стал чуть меньше, он все же достаточно велик для любых церемоний.

– Благодарим за разъяснение, ваша светлость, – склонил голову старший жрец и смущенно добавил: – Но почему-то не открываются двери в приемный зал и в черный ход для прислуги, каким мы обычно пользуемся.

– Скоро откроются, – пообещал подошедший Эгрис. – Это я на время закрыл от любопытных. Еще хотел поговорить с вами, пока не разошлись. Сейчас дворецкий собирает в бывших герцогских покоях подходящую для вас одежду, потом купит все остальное. Сами скажете ему, что вам нужно, и не стесняйтесь. Герцогские жрецы не должны ходить оборванцами. Еще с этого дня слуги будут приносить вам еду. И не только суп и жаркое, заказывайте все, чего захотите: пироги, взвар, фрукты и сласти. Казначей уже считает недоданные вам Кайором деньги и к вечеру все принесет, а потом каждую декаду будет выдавать содержание. Вы же платите в трактирах и харчевнях, когда собираете слухи.

– Благодарим, ваша светлость, – в глазах старца блеснули слезы, – но можно один вопрос?

– Конечно.

– Вы тоже считаете нас чудаками, тратящими жизнь на бессмысленное занятие?

– Нет, – глядя ему в глаза, твердо ответила Леаттия. – Я точно знаю – вы заняты очень важным делом. И все находящиеся здесь маги в этом не сомневаются. Большего мы, к сожалению, сказать вам не можем.

– И не нужно, для нас и этого довольно, – дрогнувшим голосом произнес жрец, и из его сияющих счастьем глаз выкатилась одинокая слезинка.

Леаттия порывисто отвернулась, пряча растроганный вздох, и торопливо направилась к слабо светящейся арке нового входа. Приветливо улыбнулась ожидающим ее советникам, шагнула вплотную к подернутому радужной дымкой проему и уверенно положила на него ладони.

Замерли жрецы, притихли маги, видевшие больше всех: и светлое зарево, вспыхнувшее под узкими ладонями, и странный, но явно не бессмысленный узор, зазмеившийся по всей площади прохода, и внезапно потемневшую поверхность несокрушимых даже на первый взгляд металлических створок, закрывших проход.

И напряженное лицо хранительницы, вслушивающейся в нечто, доступное только ей.

– Сегодня туда пройти нельзя. – Устало уронив руки, девушка повернулась к магам и виновато улыбнулась. – Лестница пока не готова.

Арвис уже стоял рядом, подставляя ученице локоть, и она неосознанно и привычно взялась за него, ища взглядом хранителя сокровищницы.

– Жрецам нужно выдать особые магические ключи от всех дверей тронного зала, отныне он будет открыт только для ритуалов. Здесь не место для прогулок любопытной публики, – объявила герцогиня Бензору, и он молча кивнул, понимая, чье это распоряжение. – А мы идем завтракать на балкон второго этажа. Там я расскажу вам все остальное.

Подробностей оказалось не так много, как ожидали от сегодняшнего дня маги. Всего лишь известие о том, что дракон решил кроме главного входа в зал источника, дополнительно соорудить потайную лестницу и к вечеру вывести ее в герцогские покои. Еще из башни придворного мага провести закрытую от любопытных взоров галерею во внутренние помещения третьего этажа и чердака, прежде служившие различными чуланами и кладовыми. Теперь энергия возрожденного источника будет проходить через них, чтобы маги могли в любой момент зарядить камни или амулеты. Рядом с потоком этот процесс занимает в разы меньше времени.

Любой мастер заявил бы, что это невозможно, но магистры не сомневались в точности расчетов дракона. Вряд ли кто когда-нибудь заметит, что некоторые комнаты стали на локоть уже, а внушительные каменные стены истончились. Ведь при этом они не потеряют ни грана крепости, наоборот, станут несокрушимыми.

– Приятно, когда о твоем удобстве так заботятся, – вставая из-за стола, порадовался Эгрис, намекая на то, что большинство источников находится на скалах или холмах и никому не удается построить вокруг них хотя бы навес.

Джар и Бензор ушли вместе с ним, а с магинями и хранительницей остался лишь Лаберт.

– Это тоже не случайно, – задумчиво произнесла Леа и взглянула на молодого мага. – У тебя есть бумага и стило? Сейчас напишешь пару указов, потом отвезем Миралину в Гардез и поедем проверить, чем занят градоначальник. Помнится мне, он всегда слишком преданно смотрел Кайору в рот.

– Если не дурак, то уже продал все дома и поместья и скачет из герцогства на самом быстром жеребце, – ехидно пробурчал маг, доставая из висящей через плечо сумки все необходимое. – А если еще сидит в кресле – мне его не жаль. А указы лучше писать в кабинете.

– Ты прав, – согласилась девушка и невесело вздохнула: – Но если сейчас выйти в зал, там обязательно окажется с десяток придворных, и придется потратить не менее пяти минут, чтобы выслушать их приветствия, пожелания, просьбы и намеки. Я начинаю очень хорошо понимать магов Гайртона, строящих себе дома подальше друг от друга.