Первые послы прибыли за час до ужина, и Леаттия, успевшая проверить, как советует поступать в таких случаях этикет, встречать их не вышла. Отправила Лаберта, но не выдержала и проследила за приездом гостей с прикрытого густым плющом балкона.

Несмотря на дальнюю дорогу и скорость, с которой примчались в герцогство банлейцы, выглядели они довольно бодрыми и свежими. Сапоги сияли начищенными пряжками, да и одежда не была похожа на ту, в какой скакали не один десяток лиг.

– Наверняка пришли порталом в какое-нибудь загородное поместье, – просветила подопечную замершая рядом Ирсана. – Живет тут несколько знатных семей из Банлеи и Дагора. Из тех, кому когда-то дороги родины жгли пятки, а теперь внуки и сами возвращаться не хотят.

– А чем они у нас живут? – заинтересовалась Леа, опознав по цветам и вымпелам принца, хотя пока непонятно, какого именно.

У Густиана Тилиреда трое сыновей от законной жены и еще парочка бастардов, которых он поселил не при дворце, а в крепости поблизости от столицы. Леаттии было не важно, кого из них она встретит за ужином, но выбор короля говорил о его отношении к новоявленной герцогине.

– Все по-разному, но большинство – на проценты с золота, положенного в банк. Да и драгоценности банкиры брать не гнушаются, оценивают в монетах и тоже платят процент. Под залог камней банк любой страны дает ссуду беспрекословно. – Ирсана дождалась, пока Лаберт, с холодной учтивостью раскланявшийся с гостями, показывая дорогу, первым войдет во дворец, и настойчиво позвала: – Идем, у тебя мало времени. Нужно спуститься в гостиную хотя бы за четверть часа до ужина. Гости тоже придут пораньше и по этикету должны принести дары и грамоты.

– В такие минуты я жалею, что у меня нет сестры-близнеца, которая любезничала бы с гостями и отвечала на избитые шутки, – ворчала Леа по пути в свои покои.

– Я знаю, кто тебе так сильно испортил сегодня настроение, – вздохнула Санди. – Вор Бертоме. Но он уже в тюрьме, и о нем можно забыть, как о Кайоре. Теперь наступило время радоваться, встречать гостей, получать подарки и комплименты, цветы и приглашения на прогулку.

– И где я буду гулять? – мрачно поинтересовалась Леаттия, распахивая двери будуара. – Вокруг фонтана? Или пойду в самую заросшую беседку на радость всем придворным сплетницам?

– Тут тебе позволено выбирать самой, – хитро усмехнулась бывшая травница. – Или вокруг фонтана вдвоем с принцем, или в беседку, но уже вместе со мной.

– Веселишься? – перебирая платья, обиженно вздохнула герцогиня. – А сама так и не научила меня, как быстро и точно определить, нужен мне этот принц или пусть гуляет по беседкам один!

– Этому научить невозможно, хотя я сомневаюсь, что такой способ вообще существует. Вот послушай меня, пока ты выбираешь платье, расскажу один случай. Жила в одной деревушке девушка, не особая красавица, но и не уродка, хорошая хозяйка и приданое неплохое. И познакомилась она на ярмарке с молодым столяром из соседнего городка. Вскоре он заслал сватов, и сладилась свадьба. Вот на этой самой свадьбе, уже обменявшись браслетами и получив все поздравления, сели они за стол, а рядом друг жениха и подружка невесты. Обычай такой. В общем, все ели, пили, веселились, и никто не заметил, когда та подружка ушла из-за стола. Чуть позже отправился проветриться и жених. И оба исчезли. Объявились только через месяц, прислали письмо из Югрета с просьбой простить и не искать. А потом жрец принес безутешной невесте ее браслет и известие, что союз расторгнут как несостоявшийся. Ну а я их случайно обнаружила, когда уже сама в Югрете жила, роды принимать позвали. И если до этого я ту подружку-разлучницу осуждала, то поглядев, как он с ней носится, словно с бесценным сокровищем, и с какой любовью она на него смотрит, поняла, как не права была. Она не чужого жениха увела, а свое случайно заплутавшее счастье отыскать и не потерять сумела.

Леаттия слушала ее молча и пыталась примерить к себе чужой поступок, понять, смогла бы она сама вот так уйти в никуда с мужчиной, только что клявшимся ее подруге и тут же забывшим свои собственные обещания. Или хотя бы отважиться с ним поговорить, выслушать крамольное предложение. И с огорчением понимала, что, скорее всего, отказалась бы, постеснявшись причинить невесте боль, расстроить гостей и родных.

– И знаешь, – понаблюдав за ней, с внезапной горечью добавила Ирсана, – я много об этом думала и очень жалела, что я не такая смелая. Иначе дерзнула бы сама пойти к Эгрису, поговорить начистоту. А когда он меня нашел, снова начала сомневаться, и только теперь отчетливо понимаю, что все это было неспроста. Это не коварная судьба нас сталкивала и снова разводила, не разлучница мешала быть счастливыми. Это мы сами не сразу себя поняли, не поверили безоговорочно своему сердцу, всё сомневались и обижались, не решаясь первыми сделать шаг к любимому. Тогда как нужно было вцепиться в своего человека, как в последний обломок лодки, и не отпускать, не отдавать ни штормам, ни грозам. Увы, для этого нужно созреть, а это у всех по-разному.

– Санди, – пробормотала герцогиня, застегивая крючочки на поясе нежно-голубого платья, – ты меня совсем запутала. Хотя одно я знаю теперь наверняка: если вдруг начну сомневаться в своих чувствах или в чувствах принца, позову тебя и Миралину, и вы мне все объясните. Вам я верю.

– Ну, можно и так, – ошеломленно выдохнула магиня и лукаво предложила: – Хотя я знаю более надежный способ: пусть Эгрис кастует на твоего принца заклинание правды. Тот сам сразу расскажет, любит он тебя или просто хочет быть герцогом.

– Вот ты думаешь, будто шутишь, – Леаттия уселась перед зеркалом, позволив молчаливой горничной сделать прическу, – а мне эта мысль пришла в голову первой, как только я узнала про гостей. И глупой я ее вовсе не нахожу.

– Я тоже, – печально согласилась Ирсана. – Но к любви такой способ не имеет никакого отношения.

В дверь небрежно стукнули, и на пороге появился Лаберт.

Оглядел всех странно задумчивым взглядом, кивком головы выставил из комнаты служанку и сел к столу. Раскрыл принесенную с собой кожаную папку с золотыми пряжками, переложил несколько бумажек и объявил:

– К нам прибыл второй сын Тилиреда, Вимбольд. Ему двадцать восемь лет, был обручен с дагорской принцессой, но прошлой осенью она вернула браслет и вышла замуж за племянника гестонского короля.

– Почему? – осторожно осведомилась Ирсана.

– Слухи разные, а народу, как вы сами понимаете, объяснять ничего не стали, принцы перед чернью не отчитываются, – мимолетно ухмыльнулся Лаберт. – Но все сходятся на том, что невесте кто-то открыл глаза на бурные шалости Вимбольда.

– И из-за этого она отказалась от союза с Банлеей? – с сомнением глянула на наставницу герцогиня, знавшая, как мало значения придают подобным недостаткам завидных женихов из семей повелителей знатные невесты и главное – их родители.

Никто не склонен вспоминать каких-то любовниц, если речь идет о союзе двух сильных держав.

– Гизелла Деосвит славится не только миленьким личиком и золотыми локонами, – внешне безразлично сообщил Лаберт, однако его губы дрогнули от едва сдерживаемой усмешки, – но и невероятным упорством. Выдать ее замуж против воли никто даже не пытался.

– Завидую ей, – суховато отозвалась Леаттия, – но я такой, определенно полезной, чертой характера не обладаю. И все пять лет, пока числилась невестой Кайора, знала про его фавориток. Поэтому и Вимбольду заранее прощаю его прежних нимф и судить о том, подходит ли он мне, буду по другим критериям.

– Тогда позвольте проводить вас в гостиную, – немедленно вскочил и подобострастно вытянулся секретарь.

– Лаберт? – растерялась Леаттия, глядя на отстраненное лицо мага, на его сузившиеся глаза и плотно сжатые губы. – Я тебя чем-то обидела? Почему ты вдруг начал разговаривать со мной таким тоном?

– Извините, ваша светлость, виноват. Постараюсь больше не огорчать.

Молодой маг был безукоризненно учтив, но Леа не умом, а каким-то неведомым чувством понимала, насколько сильно он зол и оскорблен.

– Садись, – приказала она, указывая на стул, – и объясняй, в чем дело. Пока я этого не узнаю, никто из нас никуда не пойдет.

– Ни в чем, – нехотя выдавил секретарь. – Все хорошо.

– Я еще не слепая, – заявила в ответ герцогиня и упрямо поджала губы, – и прекрасно вижу, когда мне лгут. Причем с каждым днем все лучше.

– Я могу попытаться угадать, – задумчиво предложила Санди, но Лаберт глянул на нее так свирепо, что магиня мигом прикусила язык.

– Не нужно, – заметила этот взгляд Леаттия. – Не хочу, чтобы и ты стала ему врагом. Хватит и того, что я чем-то обидела своего секретаря. Хотя клянусь памятью родителей, даже в мыслях ничего подобного не держала. Но во всех случаях, думаю, мне лучше сразу попросить прощения, ведь не важно, было изначально намерение ударить или нет, если человеку стало больно. Извини меня, Лаберт, это произошло случайно.

– Я не за себя, – явно делая над собой усилие и глядя в сторону, проскрежетал маг. – Просто непонятно, чем этот распутный принц так очаровал вашу светлость.

– Пока ничем, – растерялась Леаттия, не понимая причины его злости. – Я ведь еще не знакома с Вимбольдом, даже на портретах его никогда не видела.

– Вот я и не понимаю, – мрачно усмехнулся маг, – как можно согласиться на помолвку, даже не познакомившись?

– Да с чего ты взял, что я с ним помолвлена? – поразилась она.

– Сам их встречал, – в голосе Лаберта слышался горький укор, – они прямо сказали – жених ее светлости.

– Тилиред подсуетился, – моментально сообразила Санди и сердито уставилась на секретаря. – А ты сначала этикет почитай, умник, потом обижайся. Их сейчас со всех стран толпы понаедут – принцев, герцогов да ханычей. И все будут представляться женихами. Закон такой. К королевам или герцогиням не приезжают просто познакомиться или присмотреться, о таких важных невестах все выясняют заранее и решение принимают еще дома. Потому-то сразу и объявляют о серьезности своих намерений, иначе можно остаться с носом.

– Я не знал, – на миг опешил маг, но тут же с досадой проворчал: – Но никогда не верю, будто они в чем-то лучше Сейна или Одерза. Или самого мастера Арвиса.

– Наверняка не лучше, – мягко улыбнулась ему Санди, считавшая точно так же, – но все дело в том, что ее светлость ищет не лучшего жениха, а любимого. А это далеко не всегда совпадает, к сожалению.

– Уже заметил, – буркнул Лаберт.

– На Кайора намекаешь? – искоса поглядывая на помрачневшую хранительницу, нахмурилась Санди. – Так я тебе открою тайну как личному секретарю, чтобы в следующий раз делал верные выводы. Леаттию за ту помолвку винить нельзя. Ей было пятнадцать, когда Манрех надел браслет покорности, зачарованный черным магом, и чем-то так припугнул ее родителей, что они и слова сказать не смели. И даже Эгрису не верили до конца, заключая контракт.

– Темная сила, – ошеломленно пробормотал секретарь и прикусил губу, – а мы-то гадали…

– Пусть они и дальше гадают! – строго прикрикнула магиня. – Тебе никто не давал права рассказывать чужие тайны.

– Мне иногда хочется, – с кривой гримаской выдохнула Леа, – объявить об этом на рыночной площади. Пусть меня все жалеют.

Помолчала, глядя мимо виновато прятавшего взгляд мага, потом хмуро усмехнулась и встала.

– Предложи мне руку, Лаберт, нам пора идти.

– Одну минуту, – остановила хранительницу Ирсана. – Без свиты тебе идти нельзя.

– И где ее взять?

– Сидят в гостиной, неподалеку, я велела ждать, – объяснила магиня и со вздохом пояснила: – Придется меня временно назначить главной статс-дамой. Больше пока некого. Но сообщить им об этом ты должна лично.

– Спасибо, – догадавшись, что Эгрис наверняка не одобрит новую должность жены, благодарно улыбнулась ей Леаттия и оглянулась на Лаберта, уже сообразительно достававшего из своей неизменной сумки листы бумаги, украшенные фамильными вензелями.

А еще через пять минут дворецкий предупредительно распахнул перед герцогиней во всю ширь двери в просторную гостиную, где томились в ожидании полтора десятка придворных прелестниц.

– Ее светлость Леаттия Брафорт! – зычно объявил он, и дамы поспешно вскочили со своих мест, склонившись в глубоких реверансах.

– У меня для вас важное сообщение, – окинув их взглядом, заявила Леа, стараясь говорить как можно строже. – Бывшая статс-дама Жалойна за непочтительность и интриги лишена всех званий и привилегий и ожидает окончательного приговора. Главной статс-дамой назначена моя советница госпожа Ирсана, и исполнять ее указания вы обязаны неукоснительно. Если кто-то с этим не согласен или не чувствует себя готовой следовать строгим правилам, может немедленно покинуть дворец. А теперь внимательно выслушайте госпожу Ирсану.

– Вы должны запомнить главное, – выждав, не ринется ли кто прочь, с легкой угрозой произнесла магиня. – Во дворце произошли очень серьезные перемены, и больше ничего не будет как прежде. При Кайоре вы были лишь украшением вроде цветов в вазах, и никого не волновали ваши интриги и любовные похождения. Теперь хозяйка дворца – незамужняя герцогиня, и любая фривольность с вашей стороны, не важно, в наряде или в поведении, бросит тень на ее светлость. Поэтому все вы получите особые, неснимаемые амулеты и будете с позором выставлены из дворца за любое нарушение правил. А теперь поправьте прически, подтяните декольте и следуйте за нами, ее светлость ожидает принц Вимбольд.

Перед лестницей к растянувшейся процессии присоединились Эгрис и Бензор, решительно перехвативший у Лаберта руку хранительницы.

– Дверь к источнику еще заперта? – тихо осведомился он, учтиво спускаясь по лестнице на шаг впереди Леаттии.

– Должна открыться к ночи, – пообещала она. – После ужина соберемся в моем личном кабинете.

Маг понимающе кивнул и остановился, пропуская герцогиню вперед.

– Ее светлость Леаттия Брафорт, – гордо возвестил успевший опередить их дворецкий. Помолчал пару секунд и чуть тише представил: – Вимбольд Тилиред, принц Банлейский.

– Счастлив засвидетельствовать вашей светлости свое почтение, – шатен среднего роста с породистым лицом и бледно-голубыми глазами лучился приветливой улыбкой, – и прошу в честь нашего знакомства принять эти скромные дары.

Из-за его спины выступили четверо стройных адъютантов, несущих подносы, уставленные шкатулками, изготовленными из различного материала. Самые маленькие были золотыми, усыпанными драгоценными камнями и жемчугом, средние – с невероятным мастерством вырезаны из ценного дерева либо из редких минералов, большие – серебряными, щедро украшенными затейливыми узорами, позолотой, чернью и финифтью.

Герцогиня прекрасно знала, что в таких случаях положено смотреть подарки сразу, но вовсе не желала стоять навытяжку не менее получаса. И пока к ней чинно приближались щеголеватые банлейцы, Леа лихорадочно пыталась придумать, как этого избежать.

Однако ни одного подходящего способа так и не нашла и уже обреченно приготовилась разглядывать броши и диадемы, но рядом с принцем внезапно возник ее учитель.

– Ее светлость благодарит ваше высочество за прекрасные дары, – твердо провозгласил необычайно нарядный и тщательно причесанный Арвилес, – и приглашает всех к столу. После дороги вы, несомненно, не откажетесь выпить брафортских вин и утолить голод блюдами, приготовленными лучшими поварами. А подарки за это время разложат в приемном зале в специальные витрины, чтобы после ужина все могли ими полюбоваться.

– Благодарю, – мгновенно согласился Вимбольд, решительно шагнул к Леаттии и с чарующей улыбкой протянул руку. – Позвольте вас проводить, ваша светлость?

– Пожалуйста. – Любезно улыбаясь в ответ, Леа положила затянутые в перчатку пальцы на его ладонь.

А пока шла к столовой и занимала свое место, поглядывая, как напротив уверенно усаживается принц, пыталась представить себе ближайшее будущее, когда такие галантные красавцы в ее дворце будут встречаться на каждом шагу. И понемногу начинала понимать, о чем сегодня пытался сказать ей Лаберт.

Вимбольд оказался знатоком южной кухни и дорогих, выдержанных вин, любезным сотрапезником и прекрасным собеседником. Остроумным, неназойливым и осведомленным буквально обо всех последних новостях соседних стран. И не стеснялся над ними подтрунивать, причем весьма метко, но без явной злобы.

Леаттия смеялась над тонкими шутками, улыбались и старшие магистры, даже не пытавшиеся вступать в разговор. Ну а придворные дамы, раскрасневшиеся от внимания, которое принц умудрился уделить всем, смотрели на него откровенно влюбленными глазами и наверняка яро завидовали своей повелительнице.

Но она ничего не замечала, впервые за последние годы вдруг почувствовав себя окончательно свободной и имеющей полное право жить так, как ей заблагорассудится.

– Десерт подан, – оповестил дворецкий, и хранительнице показалось, что ужин закончился как-то слишком быстро.

Однако, помня об ожидающих ее делах, спорить не стала, первой поднялась из-за стола и направилась к двери, непонятно когда успевшей появиться позади ее кресла.

И лишь очутившись в небольшой гостиной, девушка обнаружила, что вместе с ней сюда пришла только Ирсана.

– А где все остальные?

– Отправились кушать десерт в обществе принца, – безмятежно сообщила магиня, устраиваясь возле стола. – Тебе холодный взвар или горячий?

– А почему они вдруг решили изменить своим правилам? – подозрительно уставилась на нее герцогиня, чувствуя подвох.

– Но ведь это правила на обычное время, а сейчас у нас особое положение. Не оставлять же его наедине с придворными господами? – рассудительно отметила Санди. – Во-первых, он может обидеться, а во-вторых, нужно разобраться, что за артефакт принц носит на груди. Даже я прониклась к нему горячей симпатией, хотя у темных магов осмотрительность и недоверчивость в крови. А уж про несчастных фрейлин и говорить нечего. Ты не заметила, как насторожился Эгри? Думаю, Вимбольд твердо решил стать герцогом Брафортским.

– Почему-то я ничего особого не заметила, – задумчиво буркнула Леаттия и наконец присела напротив советницы. – Просто веселый и остроумный мужчина. Давно я так не смеялась.

– Вот именно, – с сочувствием глянула на нее Санди, – и я очень рада, что ты немного развеялась, молодой девушке несвойственно все время думать о делах, ворах и интриганах.

– А вы не могли ошибиться? – Хорошее настроение постепенно угасало, как костер под дождем, оставляя ощущение неприятной усталости и пустоты.

– Могли. Потому Эгри сейчас и проверяет. Хотя такие амулеты и не запрещены законом, но обычно они значительно слабее и пользуются ими, как правило, лицедеи, шуты и некоторые трактирщики. Но в любом случае отбирать его у принца никто не будет, просто сделают для всех женщин дворца защиту помощнее. Кстати, ты и так защищена духом, поэтому и не почувствовала ничего странного.

– Ты меня просто убила, – тяжело вздохнула Леаттия, откладывая сразу ставшее невкусным пирожное. – Получается, всем нужно только герцогство, а не я?

– Ну да, – безжалостно подтвердила магиня. – За тем сюда и едут. Но у тебя есть шанс, что, познакомившись с тобой поближе, кто-то рассмотрит в тебе свою судьбу. Ну или ты кого-то полюбишь так сильно, что остальное станет неважным.

– Лишь до того момента, – хмуро поправила ее Леа, – пока я не приведу избранника в зал источника. Без одобрения духа вступить в священный союз не может ни один хранитель.